ась к Геду, но никак не могла  произнести  его
имя вслух. Однажды она потеряла сознание между двумя боями и, когда пришла в
себя, больше уже  не  думала о нем. Пакс  сражалась  ожесточенно, не обращая
внимания на пронзительные крики иунизинов. Все ее чувства сосредоточились на
стремлении  победить. Боль, опасность, гнев -  все  это соединилось вместе и
выплеснулось в этом стремлении.
     Гнев  Пакс  возрастал после  каждой  атаки: он заполнял  теперь  все ее
мысли.  Всевышний  не  должен  был  создавать  мир,  в  котором  есть  место
иунизинам, думала она с  горечью, а если эльфы могли повернуться к  дьяволу,
то не нужно было создавать эльфов.  И сейчас  ее недоверие к честным эльфам,
посеянное иунизинами, постепенно переросло в горечь.
     Ложь  Месениона,  который,  как  оказалось,  состоял-таки  в  некотором
родстве с эльфами,  его жадность и трусость, подлое убийство снежной  кошки,
его  высокомерие...  Даже  лучшие  из  эльфов  всего   лишь  играли  людьми,
задурманивая  их  память для собственного  удобства,  посылали  их навстречу
таким  опасностям,  которых обычные  люди  не могли и предположить,  да  еще
опутывали  их своими чарами.  Были  ли несколько звонких  песен  и цветистых
комплиментов,  сказанных сладким  голосом,  честной  платой за  человеческую
жизнь? Смириться с этим было трудно, а осознавать мучительно.
     Пакс  чувствовала себя одинокой, беспомощной и испуганной. Правда,  она
уверяла себя, что  совсем не напугана. Она понимала,  что смерть - это конец
всего  и с  приходом  ее  темнота поглощает все вокруг.  "Но я не ребенок, -
уверяла  себя девушка, - чтобы бояться того,  что все равно  должно когда-то
случиться". Если Гед не поможет ей - что ж, она  сама пройдет через все это.
Она будет сражаться до конца, а потом вступит в схватку с самой смертью. Они
еще увидят, на что она способна!
     Затем Пакс подумала о своих  друзьях. И тут же словно воочию увидела их
стоящими спокойно  под ласковыми лучами солнца, в то время как она сражается
с этими чудовищами под землей. Она представила Арни и Вика, мирно беседующих
в   казармах  герцога  Пелана,  и  других  кандидатов  в  паладины,  которые
оставались в  безопасности в Фин-Пенире. Ей казалось, будто  она  слышит  их
разговоры о новых путешествиях, видит, как они пируют вокруг костра, забыв о
ней. В какие-то моменты просветления она понимала, что все это не правда.
     Когда  ее товарищи поймут, что с ней случилось,  подумала мрачно  Пакс,
они будут горевать о ней  и гордиться ее подвигами. А если они так никогда и
не  узнают... возможно, это будет даже  и лучше. Она больше  не сердилась на
них.  Они  просто не могли понять, куда она  исчезла,  и это не  их вина. Ее
друзья по Фин-Пениру чересчур любят рассуждать о том, что правильно и что не
правильно.  Все  это  уместно  в схватке между людьми.  А вот  если  бы  они
побывали там, где находится она, они  бы, несомненно,  поняли, что лишь сама
борьба имеет смысл, да еще смерть врага, и гнев, сдобренный пролитой кровью.
     ...С этой мыслью Паксенаррион проснулась у себя в камере. Над ней стоял
облаченный  в  накидку  иунизин. Она заморгала,  с  трудом  приходя  в себя.
Видимо, методы  исцеления, используемые здесь, дурманили ее голову.  Иунизин
кивнул  одному из  своих помощников, и тот  поднес  к  губам Пакс  кружку  с
какой-то  жидкостью.  Она  сделала  несколько  глотков: это была  все  та же
обжигающая смесь, что и раньше, но содержимого кружки было мало, ей хотелось
пить  еще. С каждым  глотком она чувствовала, что  силы  возвращаются к ней.
Тогда Пакс попросила пить  еще и опрокинула залпом  две кружки подряд. Затем
она с легкостью поднялась на ноги.
     - Ты показала нам отличное мастерство, Паксенаррион. Такое  мастерство,
что мы должны щедро вознаградить тебя. Ты еще помнишь своих друзей? Где они?
Твои друзья остались наверху? - спросил иунизин.
     Пакс наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Друзья... Да, где-то у  нее были
друзья... Она не могла вспомнить их имена, но определенно у нее были друзья.
Она кивнула в ответ.
     - Твои хорошие друзья. Такие хорошие друзья... Они волновались о тебе и
поэтому отправились на поиски. Для того, чтобы освободить тебя.
     Пакс сказала заплетающимся языком:
     -  Я могу  освободить себя  сама... Я могу  сражаться...Он усмехнулся в
ответ:
     -  Правильно.  Ты  можешь  сражаться. Ты  можешь освободить  себя. И мы
позволим  тебе  сражаться,  Паксенаррион.  Еще  одно  сражение, и  ты будешь
свободна. Ты будешь среди своих друзей.
     Вдруг сознание  Пакс прояснилось, словно  пелена  спала  с ее глаз. Она
явственно увидела перед собой Амбериона, Адхиела и маршалов. Ведь именно они
были ее друзьями. Но были ли  они здесь? В душе  ее возродилась надежда. Она
внимательно  посмотрела  на  иунизина:  что  он  имел  в  виду?  Она  сможет
освободиться, если будет сражаться?
     - А...  к  тебе возвращается память.  Это  хорошо. А теперь послушай-ка
меня. Ты должна сразиться еще раз с несколькими из наших младших слуг, чтобы
вернуться  к  своим  друзьям. Если  ты победишь,  то  будешь  освобождена  и
получишь в награду выигранное оружие. В противном же случае ты умрешь.
     Прежде чем  она успела что-либо ответить, он сделал  знак  рукой  своим
помощникам, и несколько иунизинов тут же внесли в камеру доспехи, украшенные
черными  пластинами,  черный  шлем,  увенчанный  черной  конской  гривой,  и
красивый длинный меч с искусной инкрустацией на  рукоятке.  Но  Пакс некогда
было как следует рассмотреть его. Пришедшие начали облачать ее  в доспехи, и
Пакс  поняла, что, как и прежде, когда ее  собеседник  приказывал ей  стоять
спокойно, она даже не может пошевелиться.
     Когда  кольчуга  была  наконец  надета, Пакс почувствовала себя  в  ней
неловко.  Со  шлемом дело обстояло  еще хуже.  Как  только его поднесли к ее
голове,  она  ощутила  внезапное  предубеждение  против  него  и  попыталась
оттолкнуть  его в сторону. Но  шлем на  голову ей  все-таки надели, надвинув
низко на глаза и закрыв им щеки.
     Девушке  было  трудно  дышать. Кто-то опустил  забрало.  Она посмотрела
сквозь щель для глаз, но все предметы расплывались, словно в тумане.
     - Я ничего не вижу! - сказала она. Голос эхом отдался в ее шлеме:
     -  Ничего страшного.  Все здесь  кругом твои  враги, да?  Все  - враги.
Вот... возьми меч.
     Пакс  взвесила меч на руке, оценивая сталь.  Судя по всему, оружие было
хорошим. Сзади вновь раздался голос:
     - Все враги... Иди, сражайся...  сражайся за свои  права, Паксенаррион.
Сражайся со своими врагами. Сражайся...
     Ее  вовсе  не  нужно было  побуждать  действовать. Она  пошла  вниз  по
коридору,  прочь из  камеры, пошла одна  и без сопровождения охраны. Сначала
она едва различала  дорогу и  боялась  наткнуться на стены,  но потом зрение
Пакс  стало немного  четче.  Она  разглядела впереди  иунизинов,  и они  все
куда-то бежали.
     Девушка довольно улыбалась. Скоро... Скоро она им всем  покажет. Она не
была  теперь  беспомощной,  теперь у  нее  была сила, которая  накопилась  в
течение  всех  этих  долгих мрачных часов. Пакс размышляла, каким  путем  ей
лучше идти, и вдруг услышала лязг металла из широкого прохода, пересекающего
тот,  по которому она шла.  Пакс повернула туда,  чтобы  посмотреть, что там
происходит.   Борьба...  Упорная  борьба...  Она  увидела   проход,  забитый
вооруженными фигурами: иунизины, орки,  еще какие-то чудовища.  Она перевела
дыхание и уверенно пошла вперед, держа меч наготове.
     Паксенаррион со  всего  размаха  кинулась  в  испуганную массу  врагов,
целясь в одетого в черное  и смеющегося над ней иунизина. Широкие  взмахи ее
меча отделяли головы  от  плеч, расчищая место вокруг  нее... Она  скрестила
свой  меч с  чьим-то  большим клинком и рассмеялась. Впереди были еще  более
сильные противники, огромных размеров.
     Ненависть и гнев вспыхнули в ней с новой  силой. "И вы тоже, - подумала
она. - Я все равно буду сражаться, я буду сражаться со всеми вами, кем бы вы
ни были. Буду сражаться, чтобы вернуться к моим друзьям. Во имя Геда..." Имя
его вспыхнуло в ее памяти, и она  открыла рот, чтобы громко  выкрикнуть его.
На этот раз губы ее все же произнесли: "Во имя Геда".
     Память Пакс  неожиданно  словно  всколыхнулась, и  из самых  ее  глубин
донесся голос, похожий на грохочущий камнепад:  "Остановись!" Пакс  застыла.
Одна ее рука с мечом взлетела в  воздух  для следующего удара, одна нога уже
почти поднялась над землей. Но в  это самое мгновение она перестала что-либо
видеть и слышать.

        ГЛАВА XXVI

     Проснулась Пакс в темноте.  Она лежала на чем-то мягком, более удобном,
чем  камень,  и прохладный  воздух - живительный воздух  - освежал  ее лицо.
Пытаясь разглядеть  хоть что-нибудь вокруг, она моргнула. Над головой что-то
мерцало. Звезды. Поток воздуха усилился,  он доносил  запах сосны, лошадей и
дыма.
     Девушка  не могла понять, где находится. У нее  пересохло во рту, и она
попыталась прочистить горло, но  звук при этом послышался какой-то странный.
И сразу же голос - человеческий голос - послышался из темноты:
     - Пакс? Ты что-то хочешь?
     На  глаза у нее навернулись слезы и побежали  по щекам. От волнения она
ничего  не  могла  сказать.  Затем послышался  шелест  одежды, и  из темноты
показалась чья-то рука, которая дотронулась до ее лица.
     - Пакс! Ты плачешь? Вот...
     Рука куда-то  исчезла, послышался  шорох,  затем рядом  с ней  вспыхнул
свет, который больше не выключали. Она подумала: лампа.
     Слезы застилали глаза девушки. Все вокруг  качалось и куда-то плыло. Ей
казалось, что  свет смешался с тьмой. Вновь появилась  та  же рука, легонько
дотронулась и погладила ее по голове.
     - Успокойся, Пакс, все хорошо. Сейчас ты в безопасности, ты свободна.
     Она  не   могла  унять  слезы,  катившиеся  по  щекам.  Все  тело  Пакс
сотрясалось от  рыданий,  и  человек, стоявший рядом с ней,  негромко позвал
кого-то. Через  несколько секунд  девушка рассмотрела неясные очертания  еще
одной фигуры.
     - Я думаю, колдовские чары рассеиваются, - сказал первый голос.
     - Надеюсь, скоро ей будет лучше. А сейчас она может говорить?
     - Нет. Но она в сознании. Надеюсь, мы сможем ее  напоить чем-нибудь, ей
это необходимо для поддержания сил. А ну-ка приподними ее.
     Пакс почувствовала, что один из говоривших просунул руку ей под плечи и
приподнял.
     - Вот так, хорошо... Пакс, тебе нужно что-нибудь выпить. Вот...
     Она  тут  же  почувствовала  прохладную  влагу у своих  губ  и  сделала
несколько глотков.  Это была вода, чистая и студеная. Девушка глотнула еще и
еще.
     - Вот и хорошо. Это как раз то, что тебе нужно.
     -  Я  сейчас принесу еще,  -  сказал  первый голос, и она услышала звук
удаляющихся шагов.  Через несколько минут  в руках  Пакс  была новая фляжка,
полная воды. Слезы все еще текли из ее глаз. Она не знала, кто эти люди, где
она была и что  с ней случилось. Пакс понимала только одно: сейчас ей лучше,
чем  раньше, и,  с облегчением  откинувшись на спину и  все еще  всхлипывая,
уснула.
     Пакс  проснулась,  когда  солнце стояло уже  высоко.  Открыв глаза, она
увидела чистое  голубое небо  и красные скалы. Оглянувшись,  она поняла, что
лежит на  песчаном берегу, рядом с ручьем. На противоположной стороне  ручья
паслись лошади,  которых  охраняли  какие-то люди в  кольчугах.  Чуть  ближе
виднелся  неяркий огонек  костра. Вокруг него сидели трое мужчин,  женщина и
гном. Один из  мужчин  и женщина,  увидев, что  Пакс очнулась, направились к
ней. Оба они приветливо улыбались. Пакс с удивлением смотрела на них.
     - Пакс, ты чувствуешь себя сегодня утром лучше? - спросила женщина.
     Девушка  вслушивалась  в ее слова, пытаясь  понять  их  смысл.  Сегодня
утром... Значит, голоса, которые она  слышала,  и  ее собственный плач - все
это было прошлой ночью? Сейчас ей лучше? Она попыталась опереться на локоть,
но каждое движение давалось ей с большим трудом. Будто из нее вынули скелет.
     - Ты можешь говорить, Пакс? - спросил мужчина.
     Пакс посмотрела  на  него.  Темные  волосы  с  несколькими  серебряными
прядями, короткая  темная борода. Под желтой туникой - кольчуга. Они хотели,
чтобы  она  сказала  хоть что-нибудь. Но ей  нечего  было  сказать.  Они оба
улыбались ей. Она внимательно всматривалась в их лица.  Заметив это, мужчина
перестал улыбаться. Взгляд его стал озабоченным. Он спросил:
     - Пакс, ты знаешь, кто я?
     В ответ она отрицательно покачала головой.
     - М-да. Но ты хоть знаешь, где находишься? Реакция ее была такой же.
     - А как тебя зовут, кто ты?
     - Пакс? - спросила девушка неуверенно.
     - А ты знаешь свое полное имя?
     Пакс  надолго  умолкла, стараясь  вспомнить,  какие-то  обрывки  мыслей
пронеслись в ее голове, с трудом складываясь в единое целое.
     - Пакс, Пакс... Паксенаррион, мне кажется. Мужчина и женщина  взглянули
друг на друга и вздохнули. Наконец женщина сказала:
     - Ну что же, это уже кое-что... А как насчет завтрака, Пакс?
     - Завтрак... - повторила она медленно и безучастно.
     - Ты голодна?
     И вновь Пакс стала вдумываться в значение  ее слов. Голодна? В животе у
нее заурчало, и она наконец поняла, что ей нужно. Еле слышно она прошептала:
     - Еда...
     - Вот и  хорошо. Я сейчас что-нибудь тебе принесу, - сказала женщина  и
куда-то пошла.
     Пакс посмотрела на мужчину и спросила:
     - Кто это?
     - Ее зовут Пир. Она рыцарь. - Его голос был спокойным и уверенным.
     - Я... я знакома с ней?
     -  Да. Об этом не волнуйся. Скажи, ты помнишь что-нибудь из того, что с
тобой произошло?
     Пакс отрицательно покачала головой, прежде чем ответить.
     - Нет. Я ничего не помню. А я... я сделала что-то плохое?
     - Об этом я ничего не знаю. А почему ты спрашиваешь?
     - Я не знаю.
     Пакс  повернула  голову,  чтобы  осмотреться  по  сторонам.  Перед  ней
раскинулась  долина или каньон, с обеих сторон окруженная красными  скалами.
Пейзаж показался ей совершенно незнакомым.
     Тем временем женщина вернулась. В руках у нее была чаша, от которой шел
пар, и кружка. С плеча свисал меховой бурдюк для воды.
     - Вот тушеное мясо, хлеб и вода. Ты можешь сесть? Пакс сесть не смогла,
и тогда  мужчина подложил ей под  спину мешок,  лежавший неподалеку. Женщина
поставила чашку на  песок, налила воды в кружку и протянула ее Пакс. Девушка
попыталась высвободить руку  из-под  одеяла,  но женщине  пришлось помочь ей
сделать даже это. Когда же она наконец  взяла кружку, рука  ее так  дрожала,
что  часть воды  выплеснулась; вода  была ледяной.  Выпив  все до дна,  Пакс
почувствовала себя лучше.
     - Я покормлю тебя. Ты  слишком слаба, чтобы справиться самой, - сказала
женщина.
     Она стала кормить девушку, поднося к ее губам ложку за ложкой.  Сначала
Пакс ела  без всякого аппетита, но постепенно поняла,  что  еда ей нравится.
Силы начали  возвращаться  к ней. Постепенно перед  мысленным  взором  стали
возникать  и картины  прошлого.  Правда,  она не могла  сказать определенно,
давно эти события произошли с ней или совсем недавно.
     Она внимательно посмотрела на мужчину:
     - Это лагерь герцога Пелана? - и тут  же  заметила, что он изменился  в
лице.
     - Нет. А ты помнишь герцога Пелана?
     - Думаю, да. Он  был... не так  высок,  как  вы.  Рыжеволосый.  Да... Я
состояла на службе в его  отряде.  Но сейчас, видимо,  нет.  Да-да,  видимо,
нет...
     - Да, ты уже  не состоишь у него на службе. Но если ты все это помнишь,
значит, твоя память возвращается. Это хорошо.
     - Но где же я тогда?.. О... я не знаю вас...  и никого здесь не знаю...
- Ее голос начал дрожать.
     -  Не  волнуйся,  Пакс.  С  тобой   здесь  твои  друзья.  Ты  в  полной
безопасности. - Мужчина отвернулся на минутку и помахал кому-то  рукой, кого
Пакс не видела.
     - Но если... когда я служила в отряде герцога, я  была солдатом. Да-да,
я помню, я была солдатом. И вы носите кольчугу. Что же случилось?
     Пакс вновь попыталась сесть. На этот раз ей  удалось высвободить из-под
одеяла вторую руку.  На ней была надета свободная  холщовая рубашка;  из-под
рукавов выглядывали руки, опухшие от ран. Запястья  девушки  были перевязаны
полосками полотна. Она посмотрела сначала на свои руки, а потом на мужчину:
     - Что это за место? Вы...
     Он придвинулся к ней ближе и взял за руку, его пожатие было твердым, но
нежным.
     - Нет, Пакс, я не причастен к твоему ранению. Мы вытащили  тебя оттуда,
где это случилось.
     В  это время к ним подошел еще один  мужчина, и говоривший повернулся к
нему:
     -  Она   проснулась,  и   к  ней   возвращается   сознание.  Но  память
восстановилась еще не полностью.
     - Пакс, ты знаешь этого человека?
     Девушка  стала  всматриваться в  склонившееся к ней  лицо,  обрамленное
седыми волосами и бородой.  Человек этот казался суровым и даже жестоким, но
честным. Ей бы хотелось поверить ему. Но вспомнить, кто это, она не могла.
     - Нет, сэр. Не знаю. Простите... - сказала она медленно.
     - Не  извиняйся,  -  сказал тот,  чье лицо она так  пристально изучала.
Обернувшись к своему товарищу, он добавил:
     - Может быть, рассказать ей то, что мы знаем?
     Темноволосый кивнул в ответ:
     - Что ж, давайте хотя бы назовем наши имена. Пакс, меня зовут Амберион;
я - паладин Геда. А это - маршал Феллис, который входит в орден Заступников.
     Эти  имена  ничего  не говорили Пакс.  И  мужчины,  представившись,  не
показались ей более знакомыми. Она посмотрела на  одного, потом на другого и
пожала плечами:
     - Амберион. Маршал  Феллис... Я  вас не помню...Они опять посмотрели на
нее, друг на друга и опять на нее.
     - А ты помнишь, кто такой Гед, Пакс? - спросил маршал Феллис.
     Пакс нахмурила брови, копаясь в памяти. Имя это ей о чем-то напоминало,
но она была в затруднении. Дыхание ее стало тяжелым и частым.
     - Гед. Я... я  что-то слышала. Его... нужно  позвать... когда...  когда
начинаешь  сражаться...  только...  я не  могла  произнести  его  громко!  Я
пыталась... но  словно что-то сжало  мне шею... Нет!  - Последние слова Пакс
выкрикнула так  громко, что испугала весь лагерь. Она плотно закрыла  глаза,
встряхнула головой, напрягшись всем телом. Затем продолжила более спокойно:
     - Нет...  Нет... Во имя  святого Геда, я буду  сражаться. Я буду... все
время буду. Я буду сражаться!
     Она почувствовала, как  оба ее собеседника положили ей  руки  на плечи,
чтобы ее успокоить. Затем Амберион заговорил как можно мягче:
     - Пакс, послушай меня. Ты выбралась оттуда. Теперь ты в безопасности. -
Повернувшись к Феллису, он добавил:
     -  А что вы думаете  обо всем этом?  Мне кажется, она не была свободна,
сражаясь с ними.
     -  Я  не  знаю. Но, думаю,  нам  следует получше исследовать  то место.
Учитывая обстоятельства, при которых мы нашли ее... - начал Феллис мрачно.
     - Мне трудно поверить во все это, - сказал Амберион глухо.
     Пакс  тем  временем открыла  глаза.  Какое-то  время она  бессмысленным
взглядом смотрела на небо, потом скосила глаза на Амбериона. В памяти у  нее
всплывали  картины  прошлого,  пока  еще  не  связанные воедино,  но все  же
возвращающие ее к действительности.
     - Амберион? Что со мной?..
     - Ты была ранена, Пакс. Многого не помнишь.
     - Мне как-то не по себе. Вы не могли бы рассказать мне, что случилось?
     - Мы и сами знаем далеко не все. Будет гораздо лучше, если ты вспомнишь
это сама.
     Пакс вновь оглянулась вокруг:
     - Я не узнаю это место. Но цвет скал... что-то в нем очень знакомое.
     - Мы перенесли сюда лагерь после... после сражения.
     - Мы все еще в Колобии?
     Пакс  заметила,  что  при  этих  ее   словах   лицо  Амбериона  немного
расслабилось.
     - Хорошо. Ты все-таки кое-что  начинаешь  вспоминать. Да, мы в Колобии.
Но что ты помнишь о поездке сюда?
     -  Какие-то  обрывки... мы ехали с караваном довольно долго.  Мы видели
кочевников, ехавших верхом.  И еще я помню  гнедую лошадь с плешивой мордой,
ставшую на дыбы...
     - Это был мой боевой конь.  А ты помнишь,  почему мы ехали в Колобию? -
спросил Феллис.
     Пакс с сожалением покачала головой:
     - Нет.  Этого я не помню. Меня что-то ударило  по голове? Это случилось
во время боя?
     Феллис улыбнулся ей в ответ:
     -  Ты  побывала  в  нескольких сражениях.  Я  думаю, ты  все постепенно
вспомнишь,  когда  отдохнешь  как  следует.  К  счастью, твои  раны заживают
хорошо. Тебе нужно что-нибудь?
     - Мне бы хотелось воды, если ее здесь достаточно.
     - Конечно.
     Маршал на несколько минут отошел и вернулся с полным бурдюком воды.  Он
положил его рядом с Пакс и затем вместе с Амберионом  пошел вверх по течению
ручья, рассматривая утесы, видневшиеся вдали. Пакс сделала несколько больших
глотков и  вновь огляделась  вокруг.  Гном,  разговаривавший возле костра  с
женщиной, повернулся в ее сторону. Когда их взгляды встретились, он поднялся
и пошел к ней. Пакс тем временем пыталась вспомнить его имя.
     -  Доброе утро, леди  Паксенаррион! Как  вы себя чувствуете? -  спросил
гном. Тембр его голоса был неожиданно высоким и приятным.
     - Неплохо, спасибо. Только не совсем еще пришла в себя.
     - Это неудивительно. Возможно, вы даже не восстановили еще в памяти все
имена. Я - Белкон из Дома Гальденаксов.
     Это  имя   подходило   ему  вполне.   Пакс,  казалась,  вспомнила  его.
Улыбнувшись, она сказала:
     - Да, господин Белкон. Вы ехали с нами из Фин-Пенира. И вы знаете все о
скалах, где они твердые, а где крошатся. И вы кузен  самого  Гальденакса, не
так ли?
     - Восьмой кузен второй ступени... Я думаю, вы поправитесь очень быстро.
Все мы будем этому очень рады. Ведь вы были в тяжелом состоянии.
     -  Я  была в  тяжелом  состоянии? -  переспросила Пакс.  В  душе у  нее
шевельнулся страх.
     Лицо гнома прорезали морщины.
     - Видимо, мне не следовало  говорить об этом. Простите меня, леди Пакс!
Я  не  так  искусен в выражении  своих  мыслей,  как  эльфы. Не  могу  найти
подходящее слово, вот досада! Но вы были  ранены, находились в беспамятстве,
и ваши друзья очень беспокоились о вас. Сейчас вам намного лучше, и мы этому
рады.
     - Спасибо, господин  Белкон, - сказала Пакс. Она не до конца поняла то,
о чем он говорил, но его доброта и участие тронули ее.
     -  Я хотел  спросить вас... если  вам,  конечно, не  слишком  неприятно
говорить об этом... чем посыпали ваши раны эти гнусные негодяи?
     Пакс уставилась на него, ничего не понимая:
     - Какие гнусные негодяи?
     - Которые портят каждый камень, хороший  камень, живя в  нем.  Я имею в
виду  родню эльфов, волшебников, у которых  черные  сердца и которые забрали
вас к себе.
     Пакс покачала головой, по телу у нее пробежала невольная дрожь.
     - Они забрали меня? Но я ничего не помню об этом, господин Белкон.
     Гном быстро забормотал что-то на своем языке. Пакс уловила из того, что
он  сказал,  всего  лишь  пару  слов.  Ей  показалось, он  сказал  что-то  о
колдовстве. Но вот он внезапно умолк и пристально посмотрел на нее:
     - Вы действительно ничего не помните?
     - А что я должна помнить?
     Пакс разозлилась. Все они знали  о ней  что-то  такое, чего она сама не
знала,  но почему-то  ничего  ей не говорили.  Это было  несправедливо.  Она
вопросительно посмотрела на гнома.
     - Тсс! Лежите  спокойно. Лорд Амберион, ваш паладин, и маршал Феллис...
они  решили, что  вы и сами  все со временем  вспомните.  Если  же вы будете
шуметь,  они обязательно придут сюда, чтобы послушать,  о  чем  у нас с вами
разговор.
     -  Но вы расскажете мне,  что со мной случилось? -  спросила, волнуясь,
Пакс.
     Гном хитро улыбнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам:
     -  Вы  хотите,   чтобы  я  поведал   вам  то,  о   чем  умалчивают  эти
могущественные  люди?  Впрочем,  они  не  запрещали мне  беседовать  с вами.
Поэтому,  думаю, это  возможно.  Итак...  Я скажу  то, что считаю допустимым
сказать, как это подобает представителю дома Гальденаксов...
     Пакс заставила себя  лежать спокойно,  помня, что гномы, начав о чем-то
рассказывать, обычно  не  торопятся. Ее же  собеседник, тем временем  достав
свою изогнутую трубку, набил ее  табаком, разжег  и сделал глубокую затяжку.
Затем выпустил три кольца дыма. И лишь потом произнес:
     - Что ж, начнем... Вас взяли в плен поклонники Ачрии, у  которых черные
сердца. Это случилось, когда они атаковали наш лагерь, во вторую ночь нашего
пребывания в  долине, и  утащили вас  в свое логово, которое расположено вон
под тем утесом, на другой стороне ручья...
     Они продержали  вас там несколько дней. Мы  не  знаем, что  случилось с
вами в том темном месте, - кроме того, что у вас появились раны. Видимо, они
были глубокими,  раз на  теле остались такие  отметины... Нам  было довольно
трудно найти вас, - вы и правда ничего не помните?
     Пакс слушала его со все возрастающим ужасом. Она посмотрела на утес, на
ржаво-красные и оранжевые скалы, испещренные черными  полосами,  и  покачала
головой:
     -  Нет,  ничего  не  помню...  Хотя, впрочем,  какие-то обрывки  неясно
всплывают в памяти. Словно вижу  долину с холма, но она далеко, и  очертания
ее расплывчаты.
     - Не сомневаюсь,  что это на вас так  воздействует колдовство или удары
по голове, оставившие большие шишки. К тому же, когда мы нашли вас, была еще
одна странность.  Мы  уже  приняли бой  несколько раз в  разных местах  того
подземелья, но вновь и вновь сталкивались с отрядом  врагов. И каждый раз мы
замечали  высокого  воина в  черных  доспехах, находившегося в задних  рядах
противника. Вы... но мы тогда еще не  знали, что это были вы... сражались  с
ними  насмерть... Затем оставшиеся в  живых  расступились,  и вы,  казалось,
готовы были  броситься на нас, чтобы тоже убить. Но  потом... Но потом, леди
Паксенаррион,  вы вдруг остановились как вкопанная, с мечом в руке, поднятой
над головой,  это  было  очень странно.  Действительно очень  странно.  Лорд
Амберион  и  маршал  Феллис  отправились  посмотреть  -  конечно,  со   всей
осторожностью,  - кто  этот воин. Они приподняли  шлем,  и -  о  как мы были
поражены! - мы увидели  под ним  ваше лицо, смертельно-бледное,  с ничего не
выражавшими  глазами.  А  все потому, что  доспехи,  надетые  на  вас,  были
заколдованы. Вашему паладину  и маршалу пришлось обратиться к  Геду. В конце
концов  они  рассыпались и  упали вокруг вас, словно  сухая  шелуха. А потом
сморщились и вообще исчезли. Но это еще не все. Вокруг вашей шеи...
     - Господин Белкон! Нехорошо так утомлять Паксенаррион и рассказывать ей
то, что сейчас совсем неважно.
     Ни  Пакс,  ни  Белкон не заметили  приближения Амбериона.  Он  выглядел
недовольным. Ему явно не понравилось то, что он услышал.
     - Мы говорили лишь о том, что непосредственно касается Паксенаррион,  и
я ее не утомлял.
     -  Но вы  ведь  знаете  наше  мнение:  лучше  до  поры  до  времени  не
рассказывать ей ничего.
     - Но это ваше мнение. Мне же никто ничего не запрещал. К тому же я знаю
достаточно много о  злых демонах  и  их сородичах.  Поверьте, гномы знают об
этом больше, чем кто-либо  другой. И мне кажется гораздо более благоразумным
рассказать ей правду, чтобы Пакс не мучили неясные догадки и страхи.
     Девушка  пришла  в   раздражение.  Почему   они  говорят  о  ней  в  ее
присутствии, как будто ее здесь нет? Она заговорила, и в голосе ее зазвучала
горечь:
     - Я спрашивала  господина Белкона, сэр Амберион, о  случившемся, так же
как я спрашивала вас. И господин Белкон ответил на  мои вопросы. Он  говорил
со мной честно - как с воином, а не как с безмозглым ребенком.
     Амберион посмотрел на нее, удивленно подняв брови:
     -  Конечно,  конечно,  Пакс!  Но  поверьте,  мы  вовсе  не  считаем вас
безмозглым ребенком. Мы просто беспокоились о том, что если мы расскажем вам
обо всем, что знаем, то ваша собственная память никогда  не восстановится до
конца.  А ведь вы обо всем  случившемся должны знать больше, чем мы. Неужели
вы совсем все  забыли о содружестве  Геда  и не  доверяете паладину?  Должно
быть, боль так замучила вас, что вы стали немного раздражительной.
     Пакс покраснела от этого мягкого упрека. Все  еще испытывая  досаду, но
уже несколько притихшая, она прошептала:
     - Извините. Я... я просто была взволнована.
     - У вас сильно болят раны? - спросил Амберион.
     У  Пакс и в  самом  деле все тело  пылало,  будто  в  лихорадке. Кивнув
головой, она сказала с сожалением:
     - Да, сэр, мне пока еще нехорошо. Он потрогал ее лоб и нахмурился:
     - У  вас жар. Да это и неудивительно при  ваших  ранениях. Дайте-ка мне
сообразить, что тут можно сделать.
     Он положил руку ей на голову и начал говорить. Пакс вроде бы даже знала
слова, предвосхищала мысленно фразы, но ей трудно сосредоточиться, чтобы все
вспомнить. Перед  глазами появился какой-то  туман. Через  несколько  секунд
боль в голове слилась с  болью в теле  - в единое невыносимое страдание.  Но
вскоре ей стало легче.
     Когда же боль окончательно исчезла, девушка осознала, как тяжко ей было
совсем недавно. Она подумала, что  дошла до предела, который может выдержать
человек, наконец зрение ее  стало четким, как и  прежде. Пакс почувствовала,
что Амберион убрал с ее головы свои теплые ладони.
     - Это облегчило вам боль? - спросил он.
     - Да,  сэр. Благодарю вас.  Я  даже  и не понимала, насколько  она была
сильной, -  кивнула  Пакс. Сейчас  ее собственная вспышка казалась ей  самой
беспричинной; она и сама не понимала, почему ответила Амбериону так резко.
     Он  же  внимательно  посмотрел  на Пакс  и сел  рядом.  Вид у него  был
уставший. Ободряюще улыбнувшись девушке, он повернулся к гному:
     -  Господин  Белкон, я слышал лишь ваши  последние слова. О  чем вы  ей
поведали: о том, как Паксенаррион взяли в плен, или о том, как мы ее искали?
     - Я рассказал совсем немного. О  том, как  ее взяли в  плен, не говорил
вообще, потому что никто из нас этого не  видел. Не рассказывал я ничего и о
том, как мы обнаружили ее пропажу или...
     Амберион прервал  на  полуслове гнома,  который обиженно  нахмурился, и
обернулся к Пакс:
     - Скажите мне,  что-нибудь из того,  что он вам рассказывал, вы  теперь
вспомнили?
     - Кое-что, сэр, мне кажется, я вспомнила. Но не все. Как я уже говорила
господину  Белкону,  мои  воспоминания расплывчаты,  туманны, словно  я вижу
происшедшее со мной издалека.
     - В этом нет ничего необычного. Во имя  Геда, я прошу, чтобы эльф помог
вам пробудиться!
     - Какому эльфу? - спросила Пакс.
     - Я имею в виду Адхиела. Из посольства в Финте, - пояснил Амберион.
     Пакс посмотрела на него со все возрастающим вниманием. Взволнованная от
нахлынувших воспоминаний, она попыталась даже сесть, но не смогла.
     - Я  помню его. В  Фин-Пенире,  когда  мы... когда  мы собирались в это
путешествие... я теперь помню это. Я была там. Я тренировалась, а потом...
     - Сейчас я подложу вам что-нибудь,  -  сказал Амберион и принес толстое
одеяло, предварительно свернув его.
     Сначала Пакс, опершись о  него, почувствовала легкое головокружение, но
потом ей стало легче. Она с готовностью заговорила:
     - Я помню... Мы сначала ехали с караваном, а когда свернули, то увидели
горные гряды  с  белыми камнями  вверху. И черную скалу. А эта долина  -  та
самая,  о которой господин Белкон  сказал, что она  не  такая глубокая,  как
кажется?
     - Да, леди. Эта долина засыпана песком. У меня не было пока времени как
следует изучить ее, - сказал гном.
     - А вверху... там были скалы, с которых сошло ледяное облако?
     - Да, вон там, чуть дальше. А вы помните сражение?
     - Лишь какие-то обрывки. Один из тех черных воинов что-то выкрикнул,  и
после этого стало трудно сдвинуться с места.
     Амберион кивнул:
     -  Да, это коснулось почти  всех,  за исключением господина  Белкона  и
меня.
     - Но  потом  вы сделали что-то,  что улучшило  наше  положение. На  нас
сыпался целый град стрел. Адхиел и Телон стреляли в ответ...
     - Да. А затем тот черный мерзавец, который сумел нагнать на нас страху,
стал  спускаться  по  склону  утеса. Вон того.  -  От негодования гном  даже
сплюнул.
     - Как паук. Я помню. Это было ужасно: он спускался по скале, все ниже и
ниже, а затем из щелей  в скале стали выползать ему подобные. И тогда Адхиел
затрубил в  свой  старый рог. Только  он звучал почему-то совсем не так, как
обычный охотничий рог, - заметила Пакс.
     -  Да. И  после  этого иунизины  бежали. И  все  потому,  что  это  был
волшебный горн, который обладает огромной силой, - пояснил Амберион.
     Пакс с грустью покачала головой:
     - Я ничего не помню, лишь только сам звук горна.
     - Очень хорошо. Но мне бы  все-таки хотелось знать, что все это значит,
- проворчал Белкон.
     Амберион встал:
     - Это значит, что у наших врагов в тот день  были большие неприятности,
а Адхиел, потеряв  много сил,  надолго уснул... Пакс, я думаю,  память скоро
вернется к вам. Когда это произойдет, я бы хотел узнать, что вы вспомните. А
вам, господин  Белкон, повторяю еще  раз:  мы по-прежнему  думаем, что будет
лучше, если память вернется к ней сама.
     Но гном возразил, сказав убежденно:
     - Меня беспокоят ее раны. Видимо,  эти мерзавцы сделали что-то плохое -
раны  еще кровоточат. А  ведь  это опасно. Я  постараюсь выяснить,  что  они
использовали, и  подумаю, как можно  помочь  леди Паксенаррион.  Кроме того,
наша беседа помогла ей многое вспомнить. Я считаю, что ей это было полезно.
     Наступившую тишину нарушил чей-то голос:
     - Гномам  всегда кажется: чем больше, тем  лучше.  В этом  одно  из  их
главных отличий от людей.
     Пакс  посмотрела  в ту  сторону,  откуда  доносился  голос,  и  увидела
темноволосого человека  в запачканной кожаной одежде. Она вспомнила, что это
был  Телон,  наполовину  эльф,  служивший в их  отряде разведчиком. Господин
Белкон  ощетинился, услышав его слова, но Телон лишь  примиряюще улыбнулся и
поднял руку:
     -  Простите  меня, сэр гном. Я вовсе  не собирался обидеть  вас. Впредь
постараюсь держать язык за зубами.
     Белкон покачал головой, но в конце концов улыбнулся Телону:
     -  Ладно,  не  будем  больше  об  этом.  Я не  сержусь  на  вас.  Телон
поклонился, выражая благодарность:
     - Спасибо  вам за вашу доброту. Я пришел, чтобы пригласить  Амбериона к
маршалам. Адхиел может вскоре пробудиться ото сна, и они просили вас прийти.
     Амберион встал и строго посмотрел на гнома:
     - Господин Белкон, мы так же, как  и  вы, заинтересованы  в том,  чтобы
узнать как  можно больше. Но  если  Пакс многого  пока не помнит, то она  не
может рассказать вам, что они делали с ее ранами. Пусть лучше все идет своим
чередом.
     - Если волшебник проснется, он,  конечно,  многое расскажет нам. Но  до
тех пор, пока этого не произойдет, я обещаю молчать, - сказал гном.
     Амберион был  удовлетворен его ответом и повернулся,  чтобы уйти.  Пакс
посмотрела  на  гнома в надежде, что он  продолжит  беседу, но он лишь молча
отвел  глаза, он  набил  трубку  и закурил. Дым  кольцами  поднимался вверх.
Помолчав, он все же взглянул на Папе и сказал сердито:
     -  Я  не  из тех,  кто  нарушает  данное слово.  Подождите немного и не
волнуйтесь; придет время - и вы узнаете обо всем.
     Пакс  уснула,  ожидая  возвращения Амбериона.  А  проснувшись,  ощутила
голод. На этот раз она смогла поесть сама. А потом, поднявшись и пошатываясь
от  слабости, Пакс  даже добралась  до ручья,  чтобы зачерпнуть воды. Но это
изнурило ее,  и она  тут же уснула, как  только вернулась  на прежнее место.
Проснулась она  лишь  вечером, когда солнце  освещало  противоположную часть
долины.
     В тот момент никого  рядом с ней  не было.  В некотором  отдалении Пакс
увидела гнома, присевшего возле костра.  Пир стояла невдалеке и  смотрела на
залитую  солнцем скалу,  возвышавшуюся  у нее  над головой.  Справа  от Пакс
стояли Амберион  и маршалы и разговаривали с кем-то высоким. Присмотревшись,
Пакс узнала Адхиела, эльфа.
     Она  медленно потянулась и вновь почувствовала в теле неясную боль. Она
была не такой  сильной, как прежде, но  все же давала о себе знать.  Девушка
вспомнила,  что когда-то  она использовала  для  своих  ран мазь,  взятую  у
паладинов. Боль исчезла  тогда  сразу же,  и раны  больше ее  не беспокоили.
Возможно, сейчас она просто лежала в неудобной позе.
     Пакс  вновь  попыталась восстановить в памяти, что же с ней  произошло.
То, что поведал ей Белкон, очень  ее встревожило. Но сама она ничего  из его
рассказа не помнила.
     Ее схватили... держали под землей...  все это казалось  очень странным.
Но если все это не так, то откуда взялись раны?  Значит, она действительно с
кем-то сражалась? Но с кем и как?
     Отметины на  руках не  давали ей  ключа к разгадке.  Они выглядели  как
любые раны, которые могли быть сделаны ножом, мечом или копьем. Необычным ей
показалось их количество -  рубцов она насчитала  больше,  чем за три сезона
службы  в отряде  герцога  Пелана.  Пакс не могла  понять,  как  она  вообще
сражалась и как выжила, если у нее было так много ран одновременно. Но тут у
нее мелькнула мысль, что, возможно, не все они были получены в бою. Их могли
нанести связанному и беспомощному пленнику.
     Ее размышления прервал голос Амбериона:
     - Пакс,  я рад, что  вы проснулись.  Адхиел сейчас снова с  нами, и  он
осмотрел вас днем.
     Пакс возмутилась. Какое они  имели право  бесцеремонно разглядывать ее,
пока  она  лежала  в беспамятстве? Она вдруг  вспомнила, что сказали  ей  об
эльфах, которые взяли свиток Хальверика. Девушка усилием воли подавила гнев.
Она  знала: они  все  равно не поймут  ее переживаний. Амберион же между тем
продолжал:
     - Он хотел бы побеседовать с  вами, если вы, конечно, достаточно хорошо
себя чувствуете.
     Она решила не говорить Амбериону о своей боли. Ведь он может счесть это
проявление слабости с ее стороны.
     - Да, конечно. Я чувствую себя... неплохо, - сказала она наконец.
     Адхиел сел рядом с ней. Лицо его светилось радостью.
     -  Леди Паксенаррион,  мне  очень жаль, что меня  не  было здесь, чтобы
защитить  вас.  Я  не знал, что,  когда я начну  дуть в волшебный горн, меня
отбросит назад...
     - Отбросит назад?
     - Я имею в  виду мой дух. Я всегда считал, что у волшебников нет души и
мы  состоим лишь  из тела; никогда прежде не думал, что меня могут выдернуть
из  него, как лесной  орех  из скорлупы, и  отправить в  такой долгий  путь.
Сначала он  мне и не показался таким уж долгам  - я считал, что пробыл всего
лишь  день при Дворе Высшего Короля, - но когда я вернулся, то  узнал что вы
провели много томительных часов у иунизинов.
     -  Да,  мне  так  сказали.  Но  сама  я  этого  не  помню,  -  сказала,
нахмурившись, Пакс.
     - Вообще ничего не помните?
     -  Почти  ничего.  Белкон мне  рассказал  кое-что,  и  у  меня возникло
какое-то смутное  воспоминание. Но  лишь  очень смутное.  Точно я ничего  не
помню.
     Адхиел вздохнул, лег на песок и стал смотреть  на  бездонную  голубизну
неба. Помолчав немного, он сказал:
     -   Мне  бы   хотелось  знать  больше.  Мы,  волшебники,   предпочитаем
игнорировать иунизинов, даже делать вид, что их вовсе не  существует или что
они не являются нашими дальними родственниками. Но в таких случаях, как ваш,
это опасно  -  для нас и  наших союзников.  Я  знаю,  что  у  них  такие  же
возможности  заниматься волшебством, как и у нас, и мы  поклоняемся  одним и
тем же божествам: Ачрии и Наиде, Гитресу и Лиарту.
     Пакс вздрогнула, услышав  четыре дьявольских имени.  Она  всмотрелась в
лицо своего собеседника: оно принадлежало эльфу и  в то же  время - дьяволу.
Девушке стало страшно.
     - Я... Я ничего не помню, - сказала она наконец.
     -  Если вы ничего не помните, потому  что вас ударили по голове,  - это
одно. Но если ваша память затуманена колдовством иунизинов или их божеством,
тогда мы должны сделать все возможное, чтобы вернуть ее. Жаль,  что я не мог
заняться этим раньше... Амберион, когда нам лучше начать - до или после еды?
     -  Начать... что? - спросила в смятении Пакс. Амберион повернулся к ней
и ободряюще улыбнулся.
     Девушке   показалось,   что   лицо   его  было   каким-то   плоским   и
невыразительным. Может быть, виной  тому были сумерки. Он же  сел поближе  и
ободряюще положил свою руку ей на плечо.
     - Нам нужно понять, Пакс, какое колдовство иунизины использовали против
вас. Не  сомневаюсь, вы понимаете это. Адхиел и я  попытаемся сделать все от
нас зависящее...
     Пакс возразила:
     -  Но... Разве  вы  не  говорили мне  сами, что кандидаты в паладины не
подвластны чарам?
     Амберион нахмурился:
     - Обычно так и бывает. Ко этот случай - особый. Мы считаем, вы все-таки
подверглись чарам. И сделали это иунизины. А ведь я должен был опекать  вас.
Один лишь Гед знает, Паксенаррион, какие муки я испытываю из-за того, что не
смог спасти вас от пленения. Но сейчас... мы должны  сделать  для вас все от
нас зависящее.
     Пакс кивнула,  с трудом взглянув в глаза  Амбериону. Ей показалось, что
он был  чем-то озабочен, даже  взволнован. Сама же  она была  раздосадована.
Через  какое-то  время  она  бы  и  сама вылечилась и снова  стала  сильной.
Независимо  от того, вернется  к ней память или  нет. Ей хотелось услышать о
том, что знали они, чтобы между ними было полное доверие.
     В  это  время  Адхиел положил  свою  руку  с  длинными  пальцами ей  на
запястье.  Пакс  сдержалась,  чтобы  не  отдернуть  ее.  Стараясь  успокоить
девушку, он сказал:
     -  Амберион говорит, что ваши раны  были уже почти залечены,  когда вас
нашли,  Паксенаррион. Но вы отсутствовали недолго, поэтому,  если рассуждать
здраво,  они  не   могли  затянуться  так  быстро.  Значит,  или  они   были
ненастоящие, или их вылечили каким-то волшебным способом.
     Пакс вновь взглянула на свои руки:
     - Вы думаете, они  могли быть ненастоящими? Я никогда ничего  подобного
не слышала...
     - Да,  конечно, об этом действительно мало кто знает. К тому же сделать
такое можно  лишь с помощью злых  сил. Но когда в  подобных случаях пытаются
ускорить  выздоровление,  больного подвергают  определенному риску. Когда-то
очень давно и далеко отсюда  я знал одного  волшебника, который мог ускорить
рост  и выздоровление. Он использовал свой дар только  на  растениях, но его
можно было применять и к животным. Так вот,  Паксенаррион, сейчас мы сделаем
практически то же: постараемся устранить облако, окутавшее вашу память. Если
я  прав в  своих  догадках, а именно  -  если  иунизины наложили на  вас это
заклятие, то вы, освободившись от него, вспомните все, что с вами было.
     Вообще-то Пакс очень  хотела  узнать,  что же произошло с  ней на самом
деле. Но, услышав слова Адхиела, она прямо-таки отпрянула. Теперь, когда она
знала, что ее память  подвластна воле  дьявола,  а иунизины уже  показали ей
это, она не хотела никаких экспериментов. К тому же она не до конца доверяла
Адхиелу и не хотела упоминать о свитке Хальверика. Глаза эльфа,  смотревшего
на нее, горели каким-то сумрачным огнем.
     Тогда она попробовала найти поддержку у Амбериона. Но он лишь сказал:
     -  Адхиел  уверил  меня, что  это  самое лучшее  решение, Паксенаррион.
Только таким образом чарам иунизинов будет нанесен ответный удар.
     - Значит, Белкон был прав... - прошептала девушка.
     - Он был прав по-своему. Вам нужно вспомнить то, что с  вами произошло.
Но вспомнить это нужно самой. Вот я и попытаюсь вам помочь, - сказал Адхиел.
     Пакс перевела свой взгляд с одного своего собеседника на другого:
     - Ну что ж, раз так... давайте начнем. Что мне нужно делать?
     - Думайте о Геде и о Всевышнем. Они будут направлять ваши мысли  и вашу
память, надеюсь... Пока мы не освободим их, - сказал Амберион.
     Пакс закрыла глаза  и легла, стараясь не  двигаться. Ей казалось, что в
своих воспоминаниях  она все время наталкивается на какую-то  темную завесу.
Через несколько минут девушке стало трудно дышать, и она почувствовала  себя
загнанной в ловушку. Она  едва ощутила руку Адхиела,  когда  он провел по ее
бровям, и твердое пожатие Амбериона. В это время Адхиел начал шептать что-то
на своем языке. Пакс было так  тяжело, что она  даже не пыталась  вникнуть в
смысл его слов.
     Девушке  казалось, что перед ней двигаются какие-то тени.  Некоторые из
них  были  темнее  остальных,  и  они  постепенно  куда-то исчезали.  Другие
угрожающе нацеливались  прямо  в  нее.  Пакс  вновь увидела  лицо  иунизина,
бледное на фоне темного капюшона,  и почувствовала вдруг  жгучую боль в шее.
Тени   стали   более  густыми,   плотными,   они  словно  материализовались.
Послышались  какие-то  звуки, сначала  едва различимые, потом  все громче  и
громче.
     Пронзительные   крики,  злобный  смех,  лязг  оружия...  Горькая  волна
поднялась у нее  в горле, Пакс тут  же ощутила  наплыв  зловония. Из темноты
явственно выступили лица:  это были оскалившие клыки орки. Их когтистые лапы
сжимали  мечи,  ножи,  плети.  За ними  показались  какие-то другие воины  в
доспехах из металлических пластин  и кожи. Кругом  разливался  зеленый свет,
отбрасывающий слабые тени.  Стекавшая  отовсюду кровь  на глазах становилась
черной.
     Постепенно Пакс смогла  вспомнить все,  на  что  обрекли ее  тогда: она
должна  была  сражаться,  чтобы  развлечь их, с  противниками,  которых  они
выбирали сами, сражаться с помощью предложенного ей оружия, - за  то,  чтобы
получить возможность еще  ненадолго остаться  в  живых. Но как  ни  старался
Адхиел воздействовать на нее, Пакс не могла вспомнить, как долго длились все
ее поединки и передышки между ними.
     Но  зато она  отчетливо вспомнила, как болели  ее  раны, как ее  мучили
голод, жажда и  страх,  что она никогда  больше  не  увидит  дневного света,
поднимающийся  в  душе гнев,  который  она  пыталась противопоставить  этому
страху.
     ...Когда  Адхиел отнял руки  от ее  бровей, девушка наконец очнулась. И
события недавнего прошлого,  которые были спрятаны за пеленой  беспамятства,
вновь  всплыли перед ее мысленным взором. Она ненавидела их, не хотела к ним
возвращаться, но выбора не было. В душе ее поднималось негодование: у нее не
было выбора, когда  она оказалась в плену у  иунизинов, и здесь у нее выбора
тоже не было.

        ГЛАВА XXVII

     Конечно, Амберион настаивал  на том, чтобы она рассказала обо всем, что
вспомнила. Пакс  быстро отвечала на его вопросы, стараясь поскорее покончить
с этим.
     -  А  вы обращались к Геду  перед  каждым сражением?  - спросил  высший
маршал Феллис, подошедший к ним послушать ее рассказ.
     -  Я  старалась. Но не могла...  не могла громко произнести его  имя. -
Пакс втайне надеялась,  что  он не  будет в  дальнейшем  возвращаться к этой
теме.
     -  Вы старались...  Значит,  вы очень  хотели сделать  это?  - Амберион
смотрел ей прямо в глаза.
     - Да, сэр, я старалась. По крайней мере я все время об  этом помнила, -
ответила Пакс, с трудом повернувшись в его сторону.
     -  Что ж, пока,  я  думаю,  достаточно... -  Но  в  его голосе  не было
уверенности, и он посмотрел на Адхиела, словно искал у него поддержки.
     - Я не  понимаю... Почему?  Что случилось? -  спросила Пакс,  испытывая
раздражение, смешанное со страхом.
     Феллис вздохнул, нарушив воцарившееся молчание:
     -  Паксенаррион, нет смысла  больше  ни  о чем  рассказывать... Если вы
дотронулись до проклятого оружия, то в этом случае...
     - А те черные доспехи и оружие были, конечно, прокляты...
     - Но я убила несколько орков и иунизинов. А они  ведь все - дьявольское
отродье...
     Амберион печально покачал головой:
     - Да, я знаю. Видимо, из-за этого проклятия все и произошло именно так.
Лучше бы вам никогда не дотрагиваться до подобных вещей.
     - Но...
     Пакс едва не расплакалась  от чудовищной несправедливости. Она попала в
западню, оказалась одна  в плену,  глубоко под землей -  и все же  сражалась
против многочисленных  врагов, с  единственной  целью - выжить...  И теперь,
после того  как она приняла столько мук, ей  говорят, что она не должна была
дотрагиваться до оружия.  "Но я ведь воин, в  конце  концов, -  убеждала она
себя. - Что же  я должна была делать - позволить врагам  убить меня, даже не
попытавшись спастись?" Голос девушки задрожал от обиды:
     -  Я  думала,  Гед одобрит  меня...  если  я  буду храбро  сражаться  с
противником, превосходящим меня силой.
     Голос Феллиса прозвучал почти что сердито:
     - Гед  поддерживает не тех, кто сражается со  множеством противников, а
лишь тех, кто борется за правое дело...
     Пакс прервала его, излив свой накопившийся гнев:
     - Что ж, по-вашему, я должна была  стоять там,  как связанная овечка, и
дать  им возможность  перерезать мне горло? Вы были  бы  счастливее, если бы
нашли меня мертвой?  О боги, я-то  считала, что  Гед - защитник воинов, тех,
кто  бьется  с дьяволом.  И  сделала  все, что от  меня  зависело,  достойно
сражаясь  с врагами. Легко вам  сейчас  говорить,  что мне  следовало или не
следовало  делать.  Ведь вы были  в безопасности, на поверхности земли, в то
время как я...
     Амберион положил руку ей на плечо:
     - Пакс! Пожалуйста, послушайте и успокойтесь. Мы  знаем, что у вас едва
ли  был какой-нибудь  выбор; и  мы не осуждаем вас. Вы  не паладин. Мы  и не
ожидаем от вас такой же  мудрости, какой бы ждали от паладина.  К тому же вы
еще  слишком  слабы  и  лишь  приходите  в  себя  после  пережитого.  Мы  не
рассказывали вам  о  наших волнениях, но, поверьте, мы  очень беспокоились о
вас. Я думаю, после того,  как заживут ваши раны и вы как следует отдохнете,
все наладится. Ешьте  получше и хорошенько  выспитесь сегодня ночью.  Завтра
нам нужно двигаться в путь.
     Пакс смотрела на него, все еще  слегка рассерженная. Но,  вспомнив свои
собственные  слова, она ужаснулась.  Неужели она  действительно говорила так
вызывающе грубо с паладином и высшим маршалом?
     -  Простите.  Я...  я даже  не знаю,  что...  -  сказала она  уже более
спокойно.
     -  Любой человек, переживший  столь тяжелое испытание,  как  вы,  может
вспылить. Скажите... вы сможете сами подойти к костру, чтобы поесть? Или нам
лучше принести еду сюда? - спросил Амберион.
     - Я попытаюсь.
     Пакс  с трудом встала при помощи Амбериона, но все  же  сама подошла  к
костру и с аппетитом поела. Господин Бел-кон внимательно смотрел  на нее, но
ничего  не  сказал.  Пакс же удивлялась,  как  много  знали  окружающие. Она
чувствовала пустоту и горечь внутри, как будто долго проплакала.
     После  трапезы высший маршал  Феллис попросил  Адхиела  рассказать  его
историю. Волшебник в ответ улыбнулся, сделал рукой приглашающий слушать жест
и начал. Пакс затаила дыхание. Она  была  очарована. Интонация  его  голоса,
даже  когда  он  говорил  на общем языке, была  мелодичной  и  чарующей. Его
грациозные  руки,  все время  находящиеся в движении, напоминали  ей высокую
траву,  качающуюся под порывами  ветра. Он взглянул девушке прямо в глаза. И
улыбнулся; она почувствовала, что невольно улыбнулась ему в ответ.
     История,  которую поведал им  Адхиел,  была довольно  странной.  В  ней
говорилось о прекрасном существе,  которое унес на себе летающий скакун, и о
пиршестве в Зале Высшего Короля.  Девушка не знала, считал ли Адхиел Высшего
Короля  и  Всевышнего  одним и тем же богом  или нет, но  не стала  ни о чем
спрашивать.
     Когда  волшебник  закончил  свой  рассказ,   звезды  ярко  светили   на
безоблачном небе.  Пакс с  тревогой  подумала, сможет ли она  самостоятельно
вернуться  на  свое место, откуда пришла  к  костру; ей казалось, что она не
может  двинуться. В этот  момент кто-то  заговорил  с  Адхиелом. Но  ей  так
хотелось спать,  что даже не было сил, чтобы  повернуть голову и посмотреть,
кто это. Через несколько минут она уснула, едва почувствовав сквозь сон, что
кто-то бережно укутал ее одеялом.
     ...Проснулась  Пакс еще до рассвета.  Ее  лицо  заледенело от холодного
ветра.  Взглянув  на  небо,  она  увидела,  что  оно   какого-то  необычного
бледно-зеленого цвета. Девушка отчетливо видела также  высоко  возвышавшиеся
скалы, но внизу, в долине, ничего нельзя было разглядеть из-за густых теней.
Девушка зарылась лицом  в одеяло, стараясь  согреться собственным  дыханием.
Она ощущала  себя еще  достаточно слабой,  но все же лучше, чем в предыдущий
день.
     Где-то поблизости жалобно заржала лошадь. Звук этот эхом разнесся среди
скал.  Ей  ответила  другая,  чуть  громче.  Пакс  показалось,  что  в  этом
нестройном хоре  она  различает  ржание Сокс. Она  приподнялась и оглянулась
вокруг, поняв,  что ей следует встать, чтобы согреться. В это  время  кто-то
принялся хлопотать у костра. Пакс узнала одного из йоменов.
     Когда она подошла к огню, он протянул ей кружку сиба.
     -  Рано утром  здесь  всегда холодно. Должно быть, это из-за  высоты; я
слышал, в горах холодно круглый год, - сказал он.
     - Да, в Гномьих горах было так же, - согласилась Пакс. Она поежилась от
холода и  протянула руки к огню. Поверх штанов  на  ней была надета холщовая
рубаха,  которая  совершенно не спасала от ветра.  "Где  же моя  одежда?"  -
подумала девушка.
     Как будто услышав ее мысленно заданный вопрос, Амберион положил рядом с
костром какой-то мешок. Кивнув на него, он тоже потянулся к кружке с сибом:
     - Ваша одежда  -  здесь. Рад,  что вы сегодня выглядите лучше. Скоро мы
отправляемся в путь.
     Пакс  нашла  шерстяную  рубашку и  надела  ее  поверх  холщовой. Затем,
помедлив, спросила:
     - Как вы считаете, мне нужно надеть кольчугу?
     - Да,  лучше не подвергать себя бесцельному риску. Сейчас мы что-нибудь
подыщем для вас. - Он допил свой сиб и встал.
     Пакс тем временем развернула плащ. Ей все еще было по-прежнему холодно.
Она закуталась  в  плащ, пытаясь  согреться. Постепенно ей  это  удалось, но
глухая сосущая боль во всем теле еще давала о себе знать.
     Кто-то падал ей горшок с кашей.  Пакс  нашла глазами лошадей. Сокс была
привязана к  низкорослому дереву.  Несколько человек принесли им  корм. Доев
кашу, девушка подошла к своей любимице.
     - Вы поедете на ней сегодня верхом? - спросил один из йоменов.
     - Надеюсь, что так.
     Она не знала, по какой тропинке они  поедут, но  если  случится принять
бой, то уж лучше быть верхом на Сокс.
     Лошадь вытянула шею, когда Пакс приблизилась к ней, и тихонько заржала.
Девушка ласково погладила  ее. В этот момент вновь появился конюх - с седлом
и упряжью. Пакс  поблагодарила  его и подняла  седло,  чтобы укрепить его на
спине лошади. Голова  у Пакс  закружилась,  каждый мускул  отозвался  болью.
Девушка глубоко вздохнула и принялась седлать кобылу. Закончив, она с трудом
отдышалась.  Сокс повернула к хозяйке голову и уткнулась ей  теплым носом  в
плечо. Пакс поправила уздечку и отвязала Сокс от дерева.
     К тому  времени  когда они  выехали из  долины  и поднялись  по горному
хребту, у Пакс  было такое ощущение, будто она  ехала верхом уже целый день.
Девушка окинула взглядом открывавшийся  перед  ней вид -  огромные утесы  из
влажного красного камня,  бахрома  леса  на  высоком  плато. Далеко к северу
виднелась остроконечная  серая  гора,  темным  пятном  выделявшаяся  на фоне
красных скал. Эта гора привлекла внимание Белкона.
     -  Посмотрите-ка вон туда! Видите ту  темную гору? Она совсем не такая,
как  скалы, хотя и находится недалеко от них. От нее словно исходит жар. Мне
кажется, если мы подойдем поближе, то рискуем обжечь ноги.
     -  Нам незачем подходить ближе. Судя по  карте, нам  скоро  нужно будет
спуститься  в  довольно глубокий  каньон.  Видимо,  крепость Луапа находится
где-то поблизости, - сказал Амберион.
     - Может быть, и поблизости, но в таком месте это  вовсе не  значит, что
мы обязательно сможем до нее добраться, - проворчал гном.
     Сейчас они ехали через небольшой  луг, покрытый, словно ковром, высоким
люпином золотистого цвета.
     В это время утесы, которые, как считали Амберион и Феллис, были далеко,
стали гораздо ближе  к  путникам. Пакс не  могла поверить,  что значительная
часть  каньона пролегла между  ними и  утесами,  - до  тех  пор, пока они не
добрались до места, где земля словно провалилась у них под ногами. Тоненькая
ниточка тропинки сбегала круто вниз.
     Амберион, двигаясь очень осторожно, прошел  несколько шагов по коварной
тропинке.
     - Гед свидетель,  Феллис, вряд  ли мы сумеем здесь спуститься вместе  с
лошадьми. Уклон крутой, как ступени  лестницы.  Мулы,  возможно, и прошли бы
здесь, но боевые кони...
     Феллис осмотрелся по сторонам и нахмурился:
     - Но мы не можем оставить их здесь. Ведь сюда могут прийти иунизины или
кто-нибудь еще  в  этом  роде. Вы же знаете,  в  свитке упоминалось  даже  о
драконах.
     - Да, но... -  Амберион поскользнулся, и задетый  им камень  с грохотом
покатился по тропинке вниз.
     -  Посмотрю-ка я, что там, впереди. Мне кажется, здесь не самый удобный
путь, - сказал Телон.
     - Но если верить карте, мы можем спуститься только здесь.
     - Не знаю, не знаю...
     -  Что  ж,  попробуйте  разведать,  что  там  внизу.  Только   возьмите
кого-нибудь с собой.
     Амберион испытующе посмотрел на одного из всадников:
     - Селиам, ты ведь, кажется, родился в горах?
     - Да, сэр.
     Селиам спешился, и вместе с  Телоном  они отправились в разведку. Через
несколько  минут оба смельчака исчезли из виду.  Тем  временем все  всадники
спешились и поставили впереди отряда выносливых мулов.
     - Я не уверен, что мы поступаем правильно. Во время спуска лошади могут
упасть на мулов. И тогда, конечно, все они полетят вниз, - сказал Коннаут.
     И  все же,  после  долгих размышлений, они начали спуск,  который занял
весь остаток  дня.  В распоряжении  путников была всего  лишь одна тропинка;
возможно, Адхиел и  Телон  найдут  для лошадей и  мулов какой-нибудь  другой
способ сойти вниз?
     Взято  было  все,  что  можно  унести  в  руках. За  оставшимся  грузом
приходилось раз за разом  карабкаться  вверх. Потом, поскольку поиск другого
пути  не увенчался  успехом, наступила  очередь мулов,  их  сводили вниз  по
одному.  Хуже всего дело  обстояло с  лошадьми; к тому  времени,  когда Пакс
удалось  переправить Сокс  вниз и через ручей, быстро  и шумно  пересекавший
каньон, она готова была проклясть всех лошадей на свете.
     Но здесь, по крайней  мере,  у  них  была  чистая вода и изобилие пищи.
Ночью  разбили лагерь  - на  берегу,  почти у самой воды.  Амберион и Адхиел
считали, что иунизины остались позади.
     Пакс почти все время молчала. Она  не  могла понять, почему так устала,
когда Амберион и высшие маршалы сделали все от них  зависящее, чтобы вернуть
ей силы. Каждое движение давалось ей с большим трудом, даже стащить седло со
спины Сокс было нелегко.
     На следующий день, едва рассвело, два высших маршала начали искать ключ
к разгадке  записей  Луапа.  Пакс заставила  себя  встать вместе  со  всеми,
улыбаться как  ни  в  чем  не бывало  и  наконец  почти  поверила  в то, что
выздоровела.
     Кое-кто  шутливо охал и  стонал, жалуясь на негнущиеся суставы. У  Пакс
тоже болело и ныло  все тело. Она  принесла хворост  для костра и подумала о
том,  как хорошо  было  бы вымыться.  Телон тем временем  нашел удобную  для
купания  заводь.  Она была всего  лишь в нескольких  минутах ходьбы вниз  по
течению ручья.
     Когда Пакс разделась и ступила в воду, та оказалась обжигающе холодной.
Полузажившие  раны вновь дали о себе знать. Девушка нахмурилась, увидев, что
рубцы  потемнели,  на ее бледной коже они казались синими. Внезапно голова у
Пакс  закружилась,  она потеряла равновесие и  упала. Хорошо еще, течение  в
этом месте было не слишком сильное.
     Пакс кое-как выбралась из  воды,  задыхаясь от  ярости.  Что  же о  ней
подумают, если  узнают, что она не может даже искупаться как следует?  Она с
трудом оделась. Пусть думают что хотят... Девушка встряхнула головой, в душе
ее   нарастало   беспричинное   раздражение.   Вернувшись   в  лагерь,   она
почувствовала, что ей  трудно  дышать. Видимо,  причиной была сильная боль в
груди.
     Амберион ушел с высшими маршалами, и  никто не  заговорил  с  ней. Пакс
подошла к  костру. Она была как в лихорадке, но не  хотела привлекать к себе
ничьего внимания. У ее спутников и так было достаточно забот.
     Когда  же  вернулись   разведчики,  они  рассказали,  что  нашли  узкую
расщелину  в скале,  через которую можно было увидеть крепость.  Пакс  стало
немного лучше, она поела и вместе во всеми стала готовиться  к  предстоящему
на  следующий  день  путешествию. Той  ночью  она  неплохо  спала.  А  утром
проснулась,  уверенная в том, что ей ничто  не грозит, кроме усталости.  Она
даже смогла оседлать Сокс без особого напряжения... Они двинулись в путь.
     Через некоторое время  путники  подъехали к краю  каньона.  Им пришлось
перебираться через большие валуны. Когда лошади почти уже не могли двигаться
от усталости,  перед  ними  наконец показалась поляна  с  небольшим  озером.
Всадники  спешились. Коннаут  поручил  сэру  Малеку командование йоменами  и
двумя  рыцарями и  приказал нескольким  йоменам  переправить сюда из каньона
оставшихся там животных. Напоследок он сказал:
     -  В  свитках  упоминается о  драконе...  И  я  никогда  еще  не  видел
местности, столь похожей на ту, где действительно может обитать дракон. Но в
этой узкой  расселине вы будете в безопасности. Да поможет вам  Гед. Если мы
успешно справимся  с нашей задачей, мы сможем  открыть ближний вход изнутри.
Ждите нас по крайней мере дней десять, прежде чем  предпринимать  что-нибудь
самостоятельно.
     Оставшаяся часть отряда  после  короткого отдыха обогнула озеро и стала
карабкаться вверх по скале.  Она казалась  Пакс  огромной  лестницей, каждая
ступенька  которой  была высотой с две  ладони, а  глубиной достигала  длины
руки. При этом ступени были слегка наклонены вниз. Девушка подняла  голову и
чуть не задохнулась, забыв о боли и изнеможении.
     Там,  высоко над  головой, в  воздухе повис огромный  мост из  красного
камня, опиравшийся на массивные каменные опоры. Девушка услышала,  что сзади
нее Белкон что-то  шепчет на  своем  родном языке. Все,  увидев эту красоту,
остановились как вкопанные. Коннаут обернулся  назад и окликнул находившихся
внизу  йоменов.  Пакс увидела, как они обходят  озеро,  чтобы  взглянуть  на
великолепную панораму. Через несколько минут один из них закричал:
     - Я вижу его. О, это действительно чудо!
     Они продолжали карабкаться вверх.  Каменный  склон, грубо вытесанный  в
виде лестницы, изгибался внизу под аркой. Коннаут вел их к ближнему, южному,
концу склона. Путники  приблизились к вертикальным стенам, служившим опорой,
и двинулись вдоль них.  Здесь ступени были высечены более аккуратно. Обычная
каменная лестница. Если не считать полумесяца Геда, с витиеватой буквой "Л",
выбитой на каждой ступени.
     Постепенно  лестница стала  круче. Пакс  дышала с трудом, в груди у нее
все горело,  в глазах плавали круги. Она  едва не наткнулась  на  Амбериона,
шедшего впереди нее, когда он остановился.
     - Сейчас посмотрим, правильно ли мы поняли то,  что записано в свитках.
Сейчас должна быть дверь. Если я смогу открыть ее... - сказал Коннаут.
     Пакс находилась на много ступеней ниже и  не могла рассмотреть,  что он
делал.  Но  вдруг все  двинулись  вверх  быстрее. И  девушка  вслед  за ними
взобралась  на  последнюю  небольшую  площадку  перед  открывшимся  в  стене
проемом.
     Оказавшись  здесь, она с  охватившим  ее  чувством страха  увидела, что
ступени, став  даже  еще более крутыми,  уходят  спирально  куда-то вверх, в
темноту. Над  головой девушки  вспыхнул свет -  это,  должно быть,  Амберион
зажег факел, чтобы осветить им путь. Наконец лестница  вывела их  наружу, на
вершину скалы. Амберион тронул Пакс за плечо:
     - Как вы, Пакс?
     - Я очень устала... - с  усилием сказала  девушка, ненавидя собственную
слабость.
     -  Ничего.  Позвольте  мне помочь вам, - ответил он. Пакс заметила, что
некоторые  посмотрели в ее сторону, как только  Амберион дотронулся рукой до
ее  головы. Его дружеское участие и готовность помочь заставили ее забыть на
некоторое время о смущении.
     Стоя  на  вершине,  она посмотрела вниз.  Там  виднелись  горные гряды,
поросшие лесом. Прямо у  края скалы начиналась тропинка, которая вела на юг.
Телон  объяснил,  что она  заканчивалась  у  небольшого  сторожевого  поста,
простого укрытия, выдолбленного  в скале.  Другая тропинка вела на запад,  к
скоплению  деревьев. Но самая широкая из них пролегала на север - к большому
мосту, который они видели еще снизу. Пакс почувствовала какую-то  неприятную
тяжесть  в   животе.  Взглянув  на   остальных,  она  заметила,  что  многие
побледнели.
     - Нам нужно будет пройти по этому мосту? - спросил кто-то.
     - Придется. Это  единственный способ попасть в крепость Луапа, - сказал
Коннаут.
     -  А  где  же сама  крепость?  - спросил с  удивлением  один из воинов,
оглядываясь вокруг. Со всех сторон отряд обступали лишь огромные скалы.
     Коннаут указал на противоположную сторону:
     - Вон там. Внутри горы.
     - Это  место заслуживает всяческой похвалы. Оно достойно нашего рода, -
сказал вдруг Белкон. Оглянувшись на него, девушка  увидела, как сверкают его
глаза.
     Несмотря на опасения и страхи, ничего  плохого не случилось,  когда они
вышли на красный каменный мост. Неприятнее всего был  ветер, который шумел в
ушах  и  доносил  до  слуха  путников  шум  растущих  внизу сосен.  Впрочем,
рассмотреть внизу они ничего не могли, поскольку мост был слишком широк. Так
широк, что здесь вполне могла проехать упряжка лошадей.
     ...Они уже почти перешли на другую сторону моста, как вдруг столкнулись
лицом к лицу с огромного роста человеком, облаченным в сверкающую кольчугу и
держащим булаву наперевес. Путники тут же остановились.
     - Назовите себя. По  какому праву вы вторгаетесь сюда? - строго спросил
он разрезавшим тишину голосом.
     - Мы  пришли  сюда, имея  благословение Геда  и  Всевышнего,  - ответил
Коннаут.
     Услышав  это,  незнакомец поклонился  им  и  отошел в сторону.  Коннаут
ступил на камень по другую сторону арки, и мост исчез так же неожиданно, как
и появился. Пакс почувствовала, что у нее похолодела от страха спина.
     Дальше  тропинка  шла  вдоль  опоры   к  ее  восточному  концу.  Отсюда
открывался вид  на  север,  на  красные  скалы  и серую  гору,  которая, как
утверждал Белкон, возникла из  пламени. К востоку расстилалось ровное плато,
которое затем превращалось в целый лабиринт каньонов, по которым путники еще
недавно странствовали.  На  другой стороне опоры  находился сторожевой пост,
выдолбленный в скале.
     Дорога  в  крепость  Луапа  тоже  была  выбита в скале. На  камне  были
высечены полумесяц Геда и буква "Л". Когда высший маршал Коннаут встал перед
входом и обратился к  Геду, камень словно  покрылся легким туманом и  за ним
показалась лестница.
     Они стали  спускаться вниз,  солнечный свет  озарял  им дорогу. Ступени
медленно  закручивались  спиралью  после  первого  же  пролета вокруг  полой
сердцевины, откуда проникал свет. В конце концов отряд оказался в квадратном
зале  с четырьмя  арочными входами.  Над каждым из них был  расположен  свой
символ:  полумесяц Геда,  круг  Всевышнего,  молот и  арфа.  В  центре  зала
находился глубокий круглый колодец.
     Некоторое время все молча  стояли  в  изумлении. Затем,  не  говоря  ни
слова,  медленно  двинулись  к  аркам.  Пакс   увидела,   как  Белкон  важно
прошествовал под той из них, на которой был изображен молот, а Адхиел ступил
под арку, на которой виднелась арфа. Она же сама  и многие ее путники прошли
под арку с полумесяцем Геда.
     Они вошли в зал - такой же большой, как и Хай-Лордс-Холл  в Фин-Пенире.
Огромные каменные  колонны,  подпиравшие  потолок,  были  высечены из скалы.
Мягкий свет  заливал все вокруг,  но источник его Пакс так и не увидела. Пол
был тоже сделан  из прекрасно отполированного камня  красного цвета. Широкий
проход был выложен плитами,  в которых просматривались своеобразные, белые с
черными прожилками, узоры.
     Все это выглядело красиво и торжественно, но несколько смущало девушку.
     В  дальнем конце  зала располагалось несколько рядов коленопреклоненных
фигур, облаченных в синее. Лица людей были обращены к небольшому возвышению.
Пакс посмотрела на своих товарищей и встретилась с полным удивления взглядом
Белкона. Несколько поодаль стоял Адхиел.
     -  Я прошел сюда не вместе с вами,  а через арку, на  которой изображен
молот.  И  увидел огромное  чудо из  камня. Его,  должно быть, сотворил  сам
Создатель Мира.
     Пакс безмолвно кивнула в ответ. Она  не думала, что ей понравится  быть
так глубоко  под землей,  когда гора над головой  всем своим весом  давит на
нее,  но, удивительное дело,  девушка не чувствовала  никакого страха.  Зал,
казалось, защищал находившихся в нем людей, даже лелеял их.
     Два высших маршала медленно двинулись по проходу; остальные последовали
за ними. Когда они приблизились к рядам коленопреклоненных фигур, Пакс вдруг
охватил  испуг: а  что  если  они  обернутся и  нападут на  них?  Но они  не
сдвинулись  с  места, не слышно было  дыхания этих людей, и девушка боязливо
подумала: а вдруг они мертвы?
     Шедший  впереди высший маршал Коннаут обернулся, чтобы заглянуть в лица
тех, кто находился в заднем ряду.
     Но он ничего не сказал. Тишина, царившая в зале, напоминала Пакс тишину
в Заколдованном подземелье, но, казалось, была более величественной.
     Когда она вместе  с остальными подошла к возвышению и оглянулась назад,
то увидела множество  лиц, возможно целую сотню. Ей показалось, что эти люди
мирно  спят. Каждый  из них держал в руках оружие, по  большей  части мечи с
опущенными вниз лезвиями. Руки спящих словно отдыхали на их  рукоятках. Пакс
взглянула на  своих товарищей и убедилась в  том, что они тоже  с удивлением
рассматривают эти странные фигуры, а затем переглядываются друг с другом.
     -  Милость Геда и власть Создателя, снизойдите к этой обители  мира,  -
тихо произнес Коннаут.
     Его слова растаяли в тишине.  И вдруг  произошло  нечто  необычное. Как
капля краски, падающей в чистую воду,  меняет  ее цвет,  так и тишина  стала
другой. Она изменилась, отодвинулась от пришельцев и легла складками, словно
портьера, вокруг спящих, охраняя их  сон. Его не мог теперь потревожить даже
громкий  разговор.  Все  это  было  похоже  на то,  как  если  бы  во  время
торжественной  церемонии  внимание  короля было чем-то отвлечено  от  нее  и
окружающие   его  придворные  получили   возможность   свободно   шептаться,
выстроившись вдоль стен зала.
     - Да... Я никак не ожидал увидеть здесь нечто подобное, - сказал высший
маршал Феллис.
     -  Да  уж  конечно... А  теперь посмотрите-ка  сюда,  Феллис,  - сказал
Коннаут, взойдя на возвышение.
     Оно было сделано из камня,  -  видимо, из  одной огромной  глыбы белого
цвета.  А  вверху, на  поверхности, красовалась прекрасная  мозаика.  Ничего
подобного Пакс никогда не видела раньше.
     Повернувшись к девушке, Коннаут сказал:
     - Интересно, где он нашел такого умельца, который смог сделать все это?
Послушайте, Пакс, вы ведь были в Сибили, не так ли? Там  нет ничего похожего
на это?
     Пакс с сомнением покачала головой:
     - Сэр  маршал, я не помню... Я получила сильный удар по голове и ничего
не  помню.  Но... дайте  мне  подумать...Кто-то из  нашего отряда упоминал о
картинах, сделанных из кусочков камня.
     - Да, это вполне возможно. Вдоль побережья Аарениса люди славятся таким
умением.  Я также  слышал, что это  искусство  было широко распространено  в
старом Ааре.
     - Не исключено, что оно пришло из  Каелифета. Я видел вывезенные оттуда
бронзовые  и медные изделия, украшенные кусочками  цветного камня. Возможно,
там также делали и каменную мозаику, - добавил Амберион.
     Коннаут  медленно   прошел   из  одного   конца  возвышения  в  другой,
рассматривая рисунок. В  центре его  находились  звезды с  лучами  синего  и
зеленого  цвета,  которые  причудливо переплетались  с диковинными  узорами,
выполненными в  красно-золотистой гамме. Насладившись этим великолепием,  он
задумчиво сказал:
     - Очень красиво, но мне бы все же хотелось знать, что все это значит.
     -  Это место, где  сконцентрирована власть, -  сказал вдруг Адхиел. Все
посмотрели на него.
     - Да, здесь во всем чувствуется власть, но что именно вы имеете в виду?
- спросил Амберион.
     Адхиел кивнул на узоры, выделив среди них черный с белым в проходе:
     - Посмотрите на эти рисунки  на камне. Они символизируют власть, мощь и
силу. И их здесь много.
     -  Что  они  делают?  - спросил  Феллис.  Адхиел улыбнулся,  не скрывая
удовольствия:
     - А...  вы люди! Вы слышите, что я говорю больше, чем имеют обыкновение
говорить эльфы, и надеетесь узнать самые великие секреты. Ну что ж, слушайте
внимательно,  я скажу то, что  смогу сказать на общем языке. А  еще на своем
языке  - для  тех, кто  умеет слушать. - Он обернулся к Пакс, улыбнулся ей и
продолжил:
     -  Крепость поддерживается знаками власти, это началось  еще задолго до
того,  как погрузились  в  сон эти люди. И пыль времен  наполовину заполнила
помещение. Каждый из  нас видел символ своего Повелителя и следовал  за ним.
Господин Белкон, смею  заметить, увидел символ  гномов и последовал  за ним.
Поэтому он был встречен здесь как и подобает гному. Я же увидел знак Певца и
последовал за ним. И был встречен как и положено эльфу. Ведь это так?
     - Да, именно так все и было, - подтвердил Белкон.
     - Конечно.  И затем мы оба  оказались в этом зале. Зале, где есть знаки
великой власти. Я думаю, что некто очень  могущественный - и, конечно же, не
простой смертный - оставил их здесь.
     - Но... - начал было Феллис и тут же умолк.
     Эльф сделал предостерегающий знак рукой, призывая сохранять тишину.
     -  Я  буду по  возможности  краток,  сэр маршал.  Излишняя  поспешность
зачастую таит  в  себе  страшную  опасность; правильное использование власти
требует полного знания. Этот узор, который вы видите,  очень напоминает тот,
который  встречается в центре каждого дома  в королевстве эльфов.  Не  знаю,
смогу  ли  я  достаточно хорошо  объяснить...но,  поверьте, он  имеет  очень
большое  значение. Мы,  волшебники...  мы думаем,  что  эти  узоры  -  это в
некотором роде  изображение песен  Певца. Мы тоже поем,  и наша  власть тоже
растет благодаря рисункам нашей песни. Но мы не любим выпускать ее наружу...
     Пакс  догадывалась, что  ему трудно объясниться на общем языке.  Адхиел
запинался и говорил не слишком понятно.
     - А у людей есть что-то похожее? - спросил Амберион. Адхиел кивнул:
     - Да.  У нас  есть...  власть...  как  у  ваших паладинов. Я  знаю,  вы
скажете, что на самом деле  она принадлежит Всевышнему и  он лишь одалживает
ее. Так же происходит и у нас, хотя  нам дается гораздо  больше... больше...
Мы можем сами выбрать для себя то,  что нам нужно. При  случае мы используем
постройки,  делая узоры  на камне или  дереве, чтобы  нанести  на  них узоры
власти.  Ведь их может  использовать любой эльф, даже  если  он нуждается  в
определенном подарке.
     - В Заколдованном  подземелье... Подземелье эльфов...Резьба на камне...
она тоже что-то значила.
     У  Пакс эти  слова  вырвались  невольно,  едва  она вспомнила увиденное
когда-то. Адхиел, услышав это, внимательно посмотрел на нее:
     -  Да.  Вместо  того  чтобы  всегда  держать  при  себе  стражу,  эльфы
используют подобные  хитрости, чтобы обезопасить себя и ошеломить врага.  Но
этот узор служит  для других  целей... Должен сказать вам, люди использовали
его  и прежде.  Он может помочь  небольшому отряду  совершить путешествие на
огромное расстояние практически мгновенно.
     - Что?
     Адхиел принялся объяснять:
     - Посмотрите сюда... и сюда... и вы увидите, что каждый из высших богов
и покровителей включен в орнамент в виде символа. Этот узор отмечает  всю их
власть и  может быть  использован почитателями  любого  культа: эльфами  или
гномами, теми, кто следует за Всевышним, Альянией, Гедом,  Фальком, Кемвином
и так далее.
     -  Но  откуда вы  знаете,  куда  отправитесь, если используете  его?  -
спросил Феллис.
     - Если бы  он был точно таким,  как узор в домах эльфов, то вы могли бы
отправиться туда, куда бы пожелали. Вы нарисовали бы картину выбранного вами
места  в своем воображении, увидели бы ее и отправились именно туда. Но этот
узор, однако, немного отличается от нашего.
     - Как же он действует?
     -  Нужно знать  какое-то заклинание,  но  какое точно - не знаю.  Может
статься, вы найдете где-нибудь здесь разгадку. - Чувствовалось, Адхиел решил
вернуться к более привычной для него сдержанности.
     -  В таком случае, я  думаю, мы  подождем.  А вдруг нами правда удастся
найти где-нибудь нужное указание. Давайте попробуем поискать его!  - С этими
словами Феллис кивнул в сторону узкого прохода под  аркой, расположенного за
возвышением.
     Все последовали за высшими  маршалами. Пакс заметила, что все осторожно
обогнули узор,  пройдя  по краю возвышения. Затем  двинулись  дальше,  через
арку, в другой каменный коридор, хорошо  освещенный тем же  самым, непонятно
откуда берущимся светом.
     По пути  им  не  раз  попадались  двери,  ведущие в разные  комнаты.  В
большинстве своем они были пустыми.  Но одно  помещение оказалась совершенно
иным,  чем остальные. Несколько столов, стоявших там, были завалены клочками
пергамента и свитков. Полки, тянувшиеся вдоль стен, были аккуратно уставлены
вручную сшитыми книгами; на  прекрасной  расцветки ковре на  полу  виднелись
чьи-то следы, но моль  его не тронула нигде.  На  крюке, вделанном в  стену,
висел голубой плащ с капюшоном. Из-под резного деревянного стула выглядывали
поношенные тапочки, с подкладкой из овечьей шерсти,  скатавшейся в маленькие
комочки.  Тапочки стояли как раз  там, где их удобнее  всего было сбросить с
ног, чтобы надеть сапоги. Коннаут почтительно дотронулся до них:
     -  Они... должно  быть,  его. Луапа или  его преемника...В  это  трудно
поверить...
     Феллис прервал его:
     - Он, должно  быть, вышел отсюда совсем  недавно. Здесь нет пыли... нет
беспорядка... Посмотрите, Коннаут. Списки содержат имена... а вот наблюдения
за  деятельностью  какого-то  короля: южная сторожевая  застава,  восточная,
северная...
     - Интересно,  что  же произошло?  Я не чувствую здесь присутствия злого
духа, только мир и покой, но... воины спят,  остальные куда-то ушли. Все это
очень странно, - прошептал Амберион.
     Коннаут лишь вздохнул в ответ на его слова:
     -  Амберион, мы ничего  не  сможем узнать,  если  Фальк  уснул вместе с
остальными. Ведь никто не знает, как он выглядит. Легенды говорят о том, что
он был более  худым, чем Гед, - но ведь никто  из нас никогда не видел Геда.
Даже  вы, Адхиел, думаю, не в том возрасте,  что можете знать,  как выглядел
Фальк...
     Адхиел покачал головой:
     - Сожалею, сэр маршал, что не могу помочь вам разгадать эту загадку. Но
я  согласен с  сэром  Амберионом: в этом  месте нет  злого  духа.  Что бы ни
случилось здесь, случилось во имя добра.
     - Да,  но что  же нам  теперь  делать?  Мне кажется, что-то  непонятное
пустило корни во всех этих вещах, которые выглядят так, словно до них нельзя
дотрагиваться. Того  и  гляди, я начну чувствовать  себя здесь как  какой-то
грабитель, - сказал Феллис.
     - Мы обращались к благосклонности Геда и власти Всевышнего, Феллис. Они
знают, что  нужно  нам  и что  необходимо этому  месту.  Смею заметить,  они
предупредят нас, если мы вторгнемся туда, куда нам не следует ходить.
     Феллис кивнул, соглашаясь. Коннаут тем временем повернулся к остальным:
     - Амберион, если вы не возражаете, возглавьте отряд  для поисков входа,
расположенного на более низком уровне. Здесь обязательно должен быть проход,
через который можно вводить и выводить животных и заносить тяжелые грузы.
     - Я уверен, в этом месте царит волшебство. Может быть,  Гед и Всевышний
просто хотели, чтобы эти люди остались внутри, - сказал Амберион.
     Коннаут задумчиво покачал головой, но потом заметил:
     - Надеюсь, Амберион, вы не правы.
     Но прежде чем Амберион отправился выполнять  его задание,  Феллис нашел
на одном из столов карту крепости.
     - Посмотрите, Амберион... вот изображен главный зал..
     - А вот скорее всего кабинет, где работал Луап. Значит, тот коридор, по
которому мы шли, приведет нас к кухням...
     -  Интересно, как  у  них обстоят  дела с  тягой  воздуха,  если  кухни
расположены  так  глубоко.  Господин  Белкон, у  гномов  бывают  проблемы  с
подобными вещами? - спросил сэр Феллис.
     - Вы имеете в виду,  бывает  ли трудно  разжечь огонь? Нет, важно лишь,
чтобы была щель. Вот и все.
     -  Посмотрите  на  эти  красные  линии, Амберион.  Как  выдумаете,  это
колонны?
     - Это может быть  все, что угодно. Мы не  узнаем,  пока не увидим сами.
Дайте-ка мне... Ага, вот. Посмотрите сюда. Есть еще один лист?
     - Да, еще два листа. Я положил их вон там на столе.
     - Хорошо. Дайте-ка мне еще раз посмотреть.. Да. Взгляните сюда. Я думал
об этом. Вот ключ к разгадке этого чертежа. Здесь должен быть указан уровень
земли.  Если  картограф  следовал  традициям  Финта,  то  этот  знак  должен
указывать на наличие входа.
     - Но тут есть похожие  знаки,  изображенные  на очень высоком уровне, -
сказал Коннаут.
     - Да,  но...  мне  кажется,  далее  здесь  обозначена тропинка.  И  она
петляет, как будто идет по земле. Она совсем не похожа на прямые коридоры.
     Пакс, смотревшая на карту через их плечи, разглядела на ней коричневые,
красные  и черные линии  и  значки.  Она достаточно легко нашла на ней зал и
кабинет  Луапа, но  лабиринт  коридоров  и  странных отметок,  которые,  как
утверждал Амберион, были входами, смутил ее.
     -  Я лишь надеюсь, что  ваша  тропинка не  похожа на ту,  по которой мы
недавно карабкались по скале, - сказал Феллис.
     Амберион рассмеялся:
     - Не сомневалось, что она совсем другая. Но нам нужно спуститься вниз и
посмотреть. Сколько людей вам бы хотелось оставить здесь, с вами?
     - У кого хороший почерк? Нам нужно сделать копии того, что  мы нашли, -
сказал  Коннаут. Пакс и  Элам,  один  из йоменов,  который  был известен как
хороший переписчик, остались с высшими маршалами.
     Пакс услышала несколько позже рассказ о том, как Амберион вел небольшой
отряд через отдававшие эхом каменные коридоры, опускаясь все ниже и  ниже по
покатым  спускам. Там они  нашли конюшню, довольно  чистую,  но с совершенно
старой, трухлявой соломой. На полу виднелись глубокие колеи от колес телеги.
На ней явно завозили сюда фураж, а вывозили - навоз.
     Нашли они и три огромные кухни. Белкон сказал, что оттуда подул ветер и
обнаружить  их удалось по запаху одного из очагов. Далее следовали кладовые,
все  еще полные бочонков и разных тюков. Но поперек  входа  пролегала  линия
серебристого  света,  которую  Амберион  не рискнул переступить. И  наконец,
когда последний широкий коридор уткнулся в сплошную каменную стену, Амберион
дотронулся до нее пальцем, и стена  исчезла,  словно растворилась  в цветном
тумане. Холодный, пахнущий сосновой хвоей воздух каньона поднял  пыль у  ног
путников. Некоторые  из  них  почувствовали  слабость,  им тяжело было выйти
наружу. К тому же они боялись, что проход вновь закроется. Но он по-прежнему
оставался открытым, словно давая понять, что они смогут вернуться назад.
     Пакс тем  временем  переписывала показавшийся  ей  очень скучным список
имен.  Она  полагала,  что  высшим  маршалам  нужно  иметь  полный  перечень
последователей Луапа со ссылкой на даты, когда они ими стали, но интересного
в этом было мало. Она брала с полок  свитки и книги и что-то шептала, словно
разговаривала с ними. Девушка израсходовала уже все  чернила, которые дал ей
Феллис. И  попросила у него еще. Он подошел к столу Луапа, на котором стояла
бутылочка с чернилами, взял ее и протянул Пакс.
     - Разве можно? - удивленно спросила она.
     -  А  почему бы и  нет? - Он едва взглянул на нее, углубившись в чтение
какого-то фолианта.
     - Но это... это может быть...
     - Это просто чернила, Паксенаррион. Что же еще это может быть?
     Смутившись,  Пакс  опустила голову. Но  откуда  он мог знать,  что  это
действительно были чернила? Ведь они не могут  сохраняться в  течение многих
лет и  высыхают.  А  прошло действительно  очень  много  лет, как  их  здесь
оставили. Девушка опустила перо в бутылочку, а когда вновь попыталась что-то
написать, поняла, что была права.
     - Эти чернила высохли, - сказала она.
     Феллис  отложил  свой фолиант и, взяв  бутылочку,  наклонил  ее,  чтобы
рассмотреть, осталось ли что-нибудь внутри.
     - Мне кажется,  там еще что-то есть. И вроде бы чернила не высохли, они
растекаются. Гм.
     Пакс молча  приготовила свежие чернила. Она  поставила чернильницу так,
чтобы Элам тоже мог ею пользоваться.
     Амберион вновь  появился на  несколько  минут, чтобы  сообщить, что  он
обнаружил  еще  более  низкий  вход  в  крепость  и  лошадей  с  мулами  уже
переправляют поближе к нему.
     -  Скоро  стемнеет.  Пожалуй,  там  и  следует расположиться лагерем на
ночь... Вы выйдете наружу, чтобы поужинать, или прислать еду сюда?
     - Лучше мы выйдем  на  воздух, а  заодно  все обсудим,  собравшись  все
вместе, - сказал Коннаут.
     - Я думал, вы захотите поставить часовых внутри крепости.
     Коннаут покачал головой:
     - Не  стоит до  тех пор пока мы не узнаем о ней  больше. Ведь это может
лишь  привлечь  к нам внимание...  Пакс,  Элам, на  сегодня хватит работать.
Давайте пойдем поужинаем.
     Лишь  поднявшись  со своего места, Пакс поняла, как  она  устала и  как
голодна. Девушка последовала за своими товарищами, не сказав ни слова.
     В  течение  следующих  двух  дней  они  продолжали  обследовать  старую
крепость. Один из воинов попытался пройти через  дверной  проем,  освещенный
серебристым светом, но  тут  же упал  как  подкошенный,  не успев  издать ни
звука. Амберион дотронулся до его головы и сказал:
     - Когда  он очнется, у  него будет сильная головная  боль. Но  зато  он
будет с большим уважением относиться к подобным вещам. Останьтесь кто-нибудь
с ним, пока он не проснется.
     Все свое  время  Пакс  проводила  переписывая рукописи.  Она хотела  бы
побродить по  крепости, чтобы самой увидеть то, о чем остальные говорили  по
вечерам;  ей казалось несправедливым,  что  она  все  время  вынуждена  быть
переписчиком. Но никто не догадался спросить девушку, чего она сама хочет, а
высказаться вслух она  постеснялась.  Конечно же, ее товарищи могли спросить
ее, если бы она  была  им небезразлична, с горечью думала про  себя Пакс.  В
конце концов, когда один из йоменов начал описывать долгий подъем по  узкому
коридору на вершину горы, Пакс стало себя невыносимо жаль.
     Сильно жестикулируя, он рассказывал:
     - ...Оттуда открывался такой  прекрасный  вид. На  север... на запад...
можно  было  видеть  очень  далеко. Конечно, там  было  холодно,  и  у  меня
окоченели  руки и  ноги. Но чего не сделаешь ради такой  красоты... Впрочем,
леди, вам повезло больше.  Целый  день  вы просидели в тепле,  лишь сжимая в
пальцах ручку...
     Не  успел  он  закончить  фразу,  как  Пакс  не выдержала.  На звук  ее
обиженного голоса обернулось несколько голов.
     - "Повезло"!.. Повезло сидеть здесь целыми днями? Я бы многое отдала за
то, чтобы увидеть что-нибудь кроме  этих осточертевших мне  свитков! Как  бы
вам самому понравилось  проделать  такой путь, а потом оказаться запертому в
комнате  без  окон? Я  уже побывала  под землей и знаю,  что это  такое... -
Внезапно она  умолкла, увидев  волнение на лице Амбериона и строгие  взгляды
высших маршалов.
     Воцарившуюся тишину прервал Феллис. Он сказал как можно мягче:
     -  Вы могли бы сказать о том, чего хотите, Пакс. Мы думали, что для вас
легче остаться здесь, чем карабкаться вверх  и  вниз. Ведь ваши раны еще  не
совсем зажили.
     - Простите меня, - прошептала девушка. Сейчас она чувствовала лишь стыд
и  обиду. Она не  будет больше протестовать.  Хотя с ней,  как она  считала,
обошлись несправедливо.
     - Давайте выделим завтра время... и я покажу вам то, что вы захотите, -
сказал Амберион, но Пакс  показалось,  что он лишь хочет утешить и успокоить
ее, словно она и действительно очень больна.
     Когда же Пакс последовала за Амберионом на следующий день, чтобы своими
глазами увидеть все красоты крепости, то поняла, что в одном  высшие маршалы
были правы.  Она была все еще слишком слаба, чтобы  идти куда-нибудь далеко.
Она  заставляла себя идти, стараясь  не  показать виду,  что ей это дается с
трудом.   Но  когда   в  середине   дня   Амберион  повернул  обратно,  Пакс
обрадовалась. На этот раз, вернувшись, она села за переписывание списков без
неудовольствия и жалоб. Вечером того же дня  высшие маршалы объявили о своем
решении попытаться использовать узор в большом зале.
     -  Мы не  будем всех брать с собой. Большинство должно остаться  здесь,
чтобы  вернуться обратно, как это и планировалось. Карты указывают на другой
выход  из  этого  каньона: через западные скалы  по тропинке можно выйти  на
торговый  путь,  ведущий  из  Каелифета.  Если перемещение,  на  которое  мы
рассчитываем,  сработает, то мы вернемся  и остальные тоже смогут  совершить
путешествие  таким же образом. Ждите  нашего возвращения десять дней. Адхиел
утверждает, что если  мы сможем  правильно использовать узор,  то вернемся к
этому времени.
     Пакс очень обрадовалась, узнав,  что ее тоже хотят взять в путешествие.
Высший  маршал  Коннаут, возглавлявший  экспедицию,  должен был  остаться  в
крепости; в путь отправлялись Амберион, высший маршал Феллис, Адхиел, Белкон
и она, Пакс. Под  наблюдением Коннаута смельчаки взошли на возвышение, встав
как можно ближе к его центру. Пакс посмотрела на Белкона. Он смущенно шепнул
ей,  что если сумеет, то постарается  лучше  отправиться сразу домой.  Затем
высшие  маршалы стали  громко взывать к  Геду и  Всевышнему.  В общий  строй
голосов влилась серебристая мелодия песни Адхиела, которую он запел на языке
эльфов, и пение Белкона на наречии гномов. Пакс показалось, что она услышала
слабый и отдаленный звук труб.

        ГЛАВА XXVIII

     В  то время как зал в крепости Луапа постепенно  исчезал из виду, звуки
труб  раздавались  все  ближе.  Внезапно  они  оказались на  нижнем  помосте
Хай-Лордс-Холла  в Фин-Пенире, стоящими лицом к лицу к  маршал-генералу. Она
шла к ним навстречу в сопровождении рыцарей. Фанфары умолкли. Маршал-генерал
остановилась на полпути, ее лицо застыло словно маска.  Шедшие за ней рыцари
несли меч, люди кричали, выкрикивали какие-то вопросы.
     Маршал-генерал  подняла руку и замерла...  Гам  моментально  стих,  все
остановились  как вкопанные. В наступившей тишине  раздался голос Амбериона,
который  произнес  официальное приветствие.  Но Пакс не  вслушивалась в  его
слова.  Она вдруг  поняла, что Белкона нет  рядом с  ними, и усмехнулась про
себя. Она не  сомневалась в том, что он выбрал возвращение к Гальденаксам, и
надеялась, что волшебство, к которому он обратился, сработало.
     Маршал-генерал подошла к помосту и дотронулась до каждого из прибывших.
Глаза  ее  сверкали.  И  вновь  зал  наполнился  звуками:  со  всех   сторон
раздавались приветствия, вопросы. Звуки шагов, звон оружия.
     Для Пакс все это казалось настоящим ураганом после спокойствия крепости
Луапа.  Она  почувствовала,  что  словно  погружается  в пучину и ее,  будто
одинокий камень, омывают набегающие волны. В конце концов шум начал стихать,
толпы  рассеялись, и  она пошла в казармы,  едва  обращая внимание на робкие
приветствия и вопросы  нескольких  учащихся,  которые пытались заговорить  с
ней.
     Спустя несколько часов маршал-генерал  вызвала ее к себе. Когда девушка
вошла в кабинет,  она увидела, что вместе с маршал-генералом  ее ожидает там
Амберион.
     -  Я  рассказал маршал-генералу  о  том, как вы  попалив  плен и прошли
суровое испытание у иунизинов.. - сказал он Пакс.
     Девушка кивнула в ответ, несколько встревожившись.
     -  Мне  бы хотелось узнать  поподробнее о  ваших  планах, Паксенаррион.
После того  как  я выслушала Амбериона и  увидела вас, я считаю  необходимым
дать вам отдых. Выдумали об этом? - мягко спросила маршал-генерал.
     - Нет, маршал-генерал. Я, разумеется устала,  но об  отдыхе  как-то  не
думала. Вы хотите сказать, что мне нужно уехать отсюда?
     - Нет, совсем нет.  Просто  Амберион полагает,  что  вам  сейчас трудно
выдерживать тренировки с полной нагрузкой;  несколько недель  отдыха помогут
вам поправить  свое  здоровье и окрепнуть. Даже оставшись здесь,  вы  многое
можете сделать без особого напряжения, или...
     Но Пакс прервала ее:
     - Я знаю, что я хотела бы сделать. Лучше всего мне сейчас поехать домой
-  навестить родных, живущих в Трех  Пихтах. Я  ведь  не  видела  их  больше
четырех  лет...  -  Пакс сказала это, и ей показалось, что именно о  поездке
домой она и мечтала все последнее время.
     Амберион нахмурился и ответил с неудовольствием:
     - Я не думаю, что это хорошая мысль.
     Пакс рассердилась. Повернувшись к нему, она спросила:
     -  Почему? Это  не так уж далеко отсюда, если  верить карте. Я чувствую
себя  достаточно хорошо, чтобы  проехать это расстояние верхом...  К тому же
там нет войны, и...
     - Нет, Паксенаррион. Это слишком опасно в вашем состоянии...
     Пакс охватил приступ ярости. Она вовсе не была так слаба, просто устала
от сражений и  путешествия. Почему  они  все время  стараются  заставить  ее
поверить в  то, что с ней что-то  неладно?  Тяжело дыша,  она  посмотрела на
своих собеседников и чуть ли не закричала на них:
     - Я здорова! Гед свидетель,  я просто устала... а  вы говорите, что  со
мной может что-то случиться... Вы думаете, я не могу проехать несколько дней
верхом, чтобы повидать мою семью? Да это чушь! Четыре года назад я совершила
подобное путешествие одна, пешком, и без  всяких предварительных тренировок!
И,  как видите, со мной ничего  не случилось! Почему же вы думаете, что я не
могу сделать это  сейчас?  Вы упорно стараетесь  убедить меня в том,  что со
мной что-то не в  порядке... Но, что  бы вы  ни говорили, запомните: плен  у
иунизинов ничем особенным мне не повредил и я такая же, как и раньше!
     Слова маршал-генерала, прозвучавшие в ответ, были произнесены спокойно,
однако голос был твердым, словно камень:
     - Вы  не  согласны с нами? Но если  вы такая же, как  и раньше,  то как
смеете  вы, кандидат  в  паладины,  с таким гневом и  яростью  обращаться  к
маршал-генералу  Геда?  Ничего себе, плен вам не  повредил!  Почему же вы не
подумали о том, что может значить для вашей семьи подобный визит?
     -  Что  вы  имеете  в  виду?.. - Пакс  была все еще  очень  сердита. Но
продолжать словесную дуэль ей было тяжело.
     - Паксенаррион, вы привлекли к  себе внимание самой  Ачрии. Вы думаете,
что после этого сможете путешествовать по свету - где  бы то ни было  - так,
чтобы дьявол не знал об этом? Вы думаете, ваша  семья будет  в безопасности,
если вы покажете Ачрии, где они живут? И вы сможете защитить их одна? Во имя
Геда, Паксенаррион, поразмыслите хорошенько, что вы собираетесь сделать!
     Пакс села,  оглушенная. Слова  маршал-генерала  прозвучали для  нее как
гром с ясного неба. Она встряхнула головой:
     - Я... просто думала...
     - Вы думали лишь о том, что вам хотелось сделать.
     - Да...
     - И вы сразу приходите в ярость, если вам противоречат...
     Пакс посмотрела на поверхность стола. Глаза ее наполнились слезами.
     - Я... я считала, все уже закончилось...
     - Что закончилось?
     - Я имею в виду свой гнев...  Пусть  Амберион расскажет вам  об этом. Я
считала, все осталось в прошлом... после того... как я подавила его...
     Пакс  услышала шелест одежды,  когда маршал-генерал  села поудобнее  на
своем месте. Амберион кашлянул, прежде чем начать свой рассказ:
     - Сразу же после того как Пакс вновь оказалась с  нами, у нее было... Я
даже не знаю, как точно описать это состояние. Феллис и я думали, что память
к ней вернется сама собой, - во всяком случае до того, как проснется Адхиел.
Но  Белкон... Гном, вы помните  его,  конечно... он не  согласился с  нами и
начал рассказывать ей о  том, что произошло. Тогда я вмешался и прервал его.
Но тут Паксенаррион рассердилась. Очень рассердилась. Сначала я подумал, что
гнев вызван болью от нанесенных ей ран, и попытался залечить их...
     - И  это помогло.  Амберион  облегчил мои страдания...И тогда я поняла,
что была не права... - тихо сказала Пакс, стараясь не заплакать.
     - Но  вспышки гнева повторялись.  Несколько  раз в  течение последующих
дней... если  бы это  был кто-то другой, более раздражительный, то в этом не
было   бы   ничего   странного.   Но  такое  поведение  было  необычным  для
Паксенаррион...  той  Паксенаррион, которую  мы  знали  раньше. Мы  пытались
поговорить с ней об этом, делали скидки на то, что она ранена...  И гном,  и
Адхиел считали, что раны  Паксенаррион пытались залечить каким-то  волшебным
способом... и она, казалось, постепенно становилась прежней. Но такой слабой
и изможденной.... впрочем, я уже говорил вам об этом.
     Маршал-генерал долго хранила молчание,  и Пакс со страхом  ожидала, что
она скажет.
     -  Понятно... Паксенаррион,  а что  вы сами  думаете  о своих  вспышках
гнева? Они возникали из-за того, что вас беспокоили раны? Люди, приходящие в
себя после болезни или ранений, нередко бывают раздражительными.
     Девушка покачала головой, вспоминая то, что произошло с ней:
     - Я... не знаю.  Я, в общем-то,  не чувствовала себя  как-то  необычно,
разве что  несколько уставшей. Но  если  Амберион  говорит, что я  сердилась
слишком часто, значит...  Впрочем, я не знаю. В отряде герцога у меня всякое
бывало, и я иногда тоже сердилась. Не могу  сказать, что сейчас мой гнев был
большим, чем когда-либо раньше.
     - Мы боялись того, что плен у иунизинов даст возможность дьяволу  Ачрии
проникнуть в душу Паксенаррион, - сказал Амберион.
     -  Маловероятно,  что  это произошло. Правда,  Паксенаррион? - спросила
маршал-генерал.
     -  По крайней  мере, я не почувствовала этого, маршал-генерал.  Правда,
нет... И я  ведь сражалась во имя Геда, за его цели, как могла. И я понимаю,
сердиться на кого-то - плохо. В другой раз я постараюсь сдержаться.
     - Хм. Амберион, у вас были еще какие-нибудь заботы относительно Пакс?
     Он улыбнулся, взглянув на девушку:
     - Нет. Она не начала избивать лошадей, или проклинать людей, или лгать.
     - Паксенаррион, я надеюсь, вы согласны с тем,  что вам не следует ехать
в Три Пихты...
     Услышав это, Пакс, независимо от  своей воли, ощутила растущий гнев; но
она замаскировала его улыбкой.
     - Вот и хорошо. Отдохните  несколько дней;  пусть наши хирурги осмотрят
вас.  Надеюсь,  отдых  и хорошее  питание  быстро  вернут вас  в  нормальное
состояние. Не начинайте тренировки,  прежде чем я сама не предложу вам  это.
Возможно, вскоре мы попросим вас помочь инструктору в классе для начинающих.
     Пакс вышла из кабинета маршал-генерала в  смятении. Мысль о том,  чтобы
стать  инструктором, приятно взволновала ее...  Она легко могла  представить
себя  в обществе  студентов-новичков,  ведь  она уже работала с  рекрутами в
отряде герцога... Но вот предписанные дни отдыха ее не обрадовали. Хотя Пакс
и  устала  до изнеможения, она по природе своей была  неугомонна  и не умела
почивать от дел.
     -   Я  склоняюсь   к  тому,  чтобы   сделать   одну  вещь,   -  сказала
маршал-генерал, вынув из стола чистый лист.
     - Что именно? - спросил Амберион, взглянув ей в лицо.
     - Я собираюсь написать герцогу Пелану из Тсайи.
     С  этими словами Ариания  достала перо, окунула  его в чернила и начала
писать.
     - Пелану? Но зачем?
     -  Я полагаю, что с Паксенаррион что-то неладно. А мы все-таки знаем ее
недостаточно  хорошо.  Она  служила  под   командованием  Пелана  три  года;
возможно, он даст нам совет, как лучше вернуть ее в прежнее состояние.
     - Значит, вы тоже почувствовали что-то необычное?
     - Да. Может  быть, не  в той  степени,  как  заметили  это  вы.  Но мне
показалось, это спрятано  где-то глубоко в ней,  оно  пустило корни и  будет
расти  день  ото дня, отравляя  Пакс.  Честное  слово,  Амберион, это  очень
печальное зрелище! Она подавала такие большие надежды!
     - Она и сейчас еще может многого достигнуть.
     - Может быть, и  так. Во всяком случае мы должны удержать Пакс здесь. И
следить  за  тем, чтобы не был  причинен вред кому-нибудь еще.  Если же  она
уедет от нас...Единственное, что способно защитить ее  душу от проникновения
Ачрии, - это покровительство Геда. Так что охраняйте ее, Амберион.
     - Я это делаю и буду продолжать делать.
     Спустя  несколько дней Пакс  вышла  во  внутренний  двор и увидела  там
знакомые  цвета: три лошади с  черпаками темно-бордового  и  белого цвета, с
крошечными лисьими  головками, изображенными на  кантах,  и  знамя,  которое
держал какой-то незнакомец. Она остановилась, размышляя  над тем, приехал ли
герцог в Фин-Пенир сам, и если да,  то с какой целью. Но у  нее было срочное
дело к тренеру, и  она вынуждена была идти. Тем временем наверху, в кабинете
маршал-генерала, состоялся разговор, предметом которого была сама Пакс.
     Герцог Пелан  смотрел  в  лицо  маршал-генерала,  не  отрывая  тяжелого
взгляда. Его глаза были холодны, как морская вода зимой.
     -  ...И вы  хотите, чтобы я помог  вам? После того,  как вы  не  смогли
защитить такого многообещающего воина?
     Ариания вздохнула:
     - Мы ошиблись, лорд герцог.
     - Да уж, леди, действительно ошиблись! И не  в первый раз,  заметьте! Я
думал, что никогда уже не буду так зол на  вас, как тогда, когда из-за вашей
глупости умерла моя жена. Но сейчас...
     Он отошел в глубь  комнаты. И  стал прохаживаться  взад и  вперед возле
очага. Полы плаща герцога развевались, он никак не мог успокоиться. Наконец,
вновь подойдя  к  маршал-генералу, он наклонился к ней,  перегнувшись  через
стол:
     - Послушайте, леди, это дитя подавало  такие надежды! Я не  сталкивался
ни с чем  подобным за  все  тридцать лет сражений.  Ваш  собственный паладин
подтвердил  это в Ааренисе.  Вряд  ли вы когда-нибудь видели большую  волю и
мужество,  чем у  нее. Да, конечно, она, бывало, допускала  ошибки... Но это
были  ошибки новичка, и Пакс не повторяла их дважды. Говоря честно, мы вовсе
не хотели потерять ее.  Просто я считал, для нее самой будет лучше, если она
займется более благородным делом, чем у нас. Для воина у Пакс слишком мягкое
сердце.  Я  был  рад   узнать,  что  она  хочет  отправиться  к  вам,  чтобы
тренироваться.  Я  надеялся,  она  сможет   стать  рыцарем,   причем  вполне
достойным. Но затем... - Герцог вновь гневно посмотрел на маршал-генерала.
     - О,  мой лорд, мы думали... -  начал было  Амберион. Но герцог прервал
его, не дав договорить:
     - Вы "думали"!..