ссказал мне о Скотте, ясно одно: он стал одержимым. Не случится ли с нами то же самое после того, как завтра мы поднимемся на его борт? Чейз сменила позу и вытянула длинные ноги (очень красивые в бледно-зеленом свете от приборов!): - Если бы я могла стереть из памяти этот корабль, забыть все, уничтожить записи, улететь куда-нибудь и никогда не возвращаться, то, наверное, я бы на это пошла. Вон та штука, не знаю, что это такое, или как это может быть тем, чем кажется, она чужая в этом небе, в любом небе. Я не хочу иметь с ней ничего общего. Чейз нажала несколько клавиш, и на мониторе развернулось записанное изображение корабля Сима. Она дала дополнительное увеличение. Конечно, он был темным. Но выглядел таким же настороженным и смертоносным, как и в программах, изображавших налет на Волчки или бой у Ригеля. - Сегодня ночью я читала его книгу, - сказала Чейз. - "Человек и Олимпиец"? - Да. Сим сложный человек. Не могу сказать, что всегда с ним согласна, но он умеет навязать свою позицию. Например, он довольно яростно обрушивается на Сократа. - Знаю. Сократ не принадлежит к числу его любимцев. Ее губы дрогнули в мимолетной улыбке. - Этот человек не уважал никого. - Его критики тоже так считали. Сим, разумеется, заклеймил и их тоже, во второй книге, которую не закончил при жизни. "У критиков все преимущества, - сказал он однажды, - потому что они ждут, пока ты умрешь, и тогда за ними остается последнее слово". - Жаль. - Чейз откинулась на спинку кресла и заложила руки за голову. - В школах никогда не рассказывают об этой стороне его характера. Тот Кристофер Сим, с которым знакомятся дети, выглядит безупречным, склонным к проповедничеству и неприступным. - Чейз нахмурилась. - Интересно, что бы он сделал с этим кораблем? - Он бы поднялся на борт. А если бы не смог, подождал бы, пока не появятся дополнительные данные, и во время этого ожидания нашел бы, о чем подумать. Корпус "Корсариуса" был местами обожжен и изъеден коррозией. Из-за периодической замены листов обшивки он казался покрытым заплатами. Навигационные и коммуникационные модули исполосованы шрамами, защитные экраны в хвостовой части покороблены, а кожух двигателей отсутствовал. - Тем не менее, - заметила Чейз, - я не вижу крупных повреждений. Правда, есть одна странность. Мы подходили к кораблю в капсуле "Кентавра". Здесь было довольно тесно, ведь капсула - не более, чем пузырь из пластмассы с несколькими двигателями. - Кожух привода не сорван взрывом. Его сняли. Не уверена, но все выглядит так, будто сами двигатели отсутствуют. - Чейз указала на два объекта в форме гондол, которые я поначалу принял за двигатели Армстронга. - Нет! Это только их внешняя оболочка. Я не вижу сердечников. А они должны быть видны. - Они должны там быть, - возразил я. - Если кто-то намеренно не искалечил корабль, после того, как он прибыл сюда. Чейз пожала плечами. - Кто знает? Остальное выглядит не лучше. Держу пари, там полно поврежденного вооружения и оборудования. - Незавершенный ремонт, - констатировал я. - Да. Ремонт, произведенный в спешке. Корабль в таком состоянии я бы в бой не повела. Но, за исключением двигателей Армстронга, он выглядит вполне пригодным к службе. Над корпусом "Корсариуса" выступали соленоиды, застывшие и холодные. - И они тоже, - прибавила Чейз. Корабль был скован холодом времени. Чейз сидела в кресле пилота, озадаченная и, возможно, напуганная. Многоканальная связь была включена, мы прослушивали частоты, на которых мог бы вести передачу "Корсариус", будто ожидая сообщений. - Должно быть, хроники ошибались, - сказал я. - "Корсариус" явно не был уничтожен у Ригеля. - Очевидно... Чейз регулировала изображение на мониторах, хотя в этом не было никакой необходимости. Компьютеры "Кентавра" совмещали схему найденного корабля с древними изображениями "Корсариуса", повторяя процесс снова и снова, в бесконечных деталях. - Значит ли это, что Сим мог уцелеть у Ригеля? Чейз покачала головой. - Будь я проклята, если знаю. - А если он выжил, зачем прилетел сюда? - продолжал рассуждать я. - Черт, отсюда очень далеко до зоны сражений. Мог ли "Корсариус" вообще совершить такой перелет? - О, да, - ответила Чейз. - Дальность полета любого из этих кораблей была ограничена только количеством запасов, которые могут уместиться на борту. Они могли это сделать. Вопрос в другом: зачем? Может они сделали это не по своей воле. Может, Сим и его корабль попали в руки ашиуров. Вдруг он выжил в битве при Ригеле, но был ранен и потом бродил по свету, не зная, кто он такой? Глупо. Даже если и есть доля правды в теории о кораблях-двойниках, что им здесь понадобилось? У кого в самые тяжелые для Сопротивления дни оказалось столько времени, чтобы забраться так далеко с боевым кораблем, который крайне необходим дома? Мы проплыли над носовой частью, мимо яростных глаз и клюва фурии, мимо орудий на носу корабля. Чейз описала небольшую петлю. Корпус резко ушел в сторону, в иллюминаторах проплыла голубая, залитая солнцем поверхность планеты. Потом и она ушла в сторону, уступив место широкому пространству черного неба. Мы много говорили. Пустая болтовня. О том, как быстро зажила нога Чейз, как хорошо было бы вернуться домой, сколько денег мы можно на этом заработать. Мы, по-видимому, не хотели, чтобы беседа прервалась. А тем временем мы приближались к нашему артефакту. Чейз провела капсулу вдоль корабля, остановившись у главного люка. - Если у тебя есть какие-то сомнения, - сказала она, повысив голос, чтобы подчеркнуть значимость слов, - он слеп и мертв. Его системы слежения не сделали никаких попыток просканировать нас и сделать запрос. Мы надели шлемы скафандров, в которые облачились заранее, и Чейз выпустила из кабины воздух. Когда зажглись зеленые огни, она откинула фонарь, и мы выплыли наружу. Чейз двинулась к входному люку, а я задержался, чтобы взглянуть на ряд букв кириллицы, выгравированных на корпусе. Это был кодированный индекс корабля, совпадающий со знаками на "Корсариусе" из модельных программ. Люк открылся, повернувшись на шарнирах, внутри мелькнул желтый свет. Мы неуклюже ввалились в шлюз. На сигнальной панели, встроенной в переборку, горели красные лампочки. - Корабль на ограниченном энергоснабжении, - сказала Чейз. В интеркоме ее голос звучал приглушенно. - Гравитация отсутствует. Полагаю, он переведен в режим консервации. Минимальное количество энергии, чтобы здесь ничего не вымерзло. Мы включили магниты на ботинках. Автомат закрытия внешнего люка не работал, при моем прикосновении кнопка зажглась, но больше ничего не изменилось. Даже хуже, лампы мигнули, стали оранжевыми, и в отсек начал со свистом поступать воздух. Чейз, повиснув на внешней крышке люка, с трудом закрыла ее. Давление воздуха быстро росло, стержни внутреннего запора выскользнули из своих гнезд, сигнальные огни загорелись белым светом, и дверь во внутренние помещения корабля бесшумно повернулась на смазанных петлях. Перед нами открылась тускло освещенная каюта. Внутренние помещения корабля, самого знаменитого боевого корабля в истории! Чейз сжала мою руку, затем отодвинулась в сторону, давая мне пройти. Нагнув голову, я шагнул внутрь. Каюту заполняли шкафы, компьютерные консоли и большие ящики с датчиками, измерительными приборами и инструментами. У шлюза висели скафандры, а одна стена была завешена схемой корабля. В обоих концах каюты находились закрытые люки той же конструкции, как и тот, через который мы вошли. Чейз бросила взгляд на датчик на своем запястье. - Содержание кислорода в норме, - сказала она. - Чуть маловато, но для дыхания годится. Температура около трех градусов выше нуля. Немного холодновато. Она расстегнула зажимы, удерживавшие ее шлем, приподняла лицевой щиток и осторожно вдохнула воздух. - Они уменьшили обогрев, - сказал я, тоже снимая шлем. - Да, - согласилась Чейз. - Кто-то надеялся вернуться. Я с трудом заставил себя не смотреть на люки. Мне казалось, что любой из них может внезапно распахнуться. Чейз подошла к скафандрам, делая один осторожный шаг за другим. Так входят в холодную океанскую воду. Она остановилась и пересчитала скафандры. Их было восемь. - Они все здесь! - А ты не ожидала? - Существовала вероятность того, что уцелевшие в катастрофе, какой бы она ни была, вышли наружу произвести ремонт, и их унесло от корабля. - Надо осмотреть мостик, - предложил я. - Надеюсь, там мы найдем какой-нибудь ответ. - Подожди минутку, Алекс. - Чейз открыла люк в хвостовой части и вышла. - Я сейчас вернусь, - раздался в интеркоме ее голос. - Оставайся на связи, - сказал я. - Я хочу слышать, что происходит. Несколько минут я слышал ее шаги, потом тяжелый стук скользнувшего на место люка. Мысль о том, в каком я окажусь положении, если с Чейз что-то случится, заставила меня с беспокойством прислушиваться, не возвращается ли она, и задавать себе вопрос, не должен ли я пойти за ней. Я пытался вспомнить последовательность действий при пилотировании "Кентавра". Боже мой, я не знаю даже, в какой стороне находится Конфедерация. Я бродил среди черных ящиков, кабелей, каких-то совершенно не знакомых мне предметов, плат, стеклянных стержней и длинных трубок, заполненных вязкой зеленоватой жидкостью. Некоторые шкафчики, по-видимому, принадлежали отдельным членам экипажа. На них значились имена: Ван-Хори, Экклинде, Мацумото, Порнок, Талино, Колландер, Смыслов. Боже мой, семь дезертиров! Они не были заперты. Открывая их один за другим, я находил излучатели, счетчики, провода, генераторы и комбинезоны. Больше почти ничего. Лайза Порнок оставила древний радиофон, который нужно было носить в кармане, и расческу. Том Мацумото повесил на крючок свою яркую цветную шляпу. Манто Колландеру принадлежало несколько книг, написанных кириллицей. Я с благоговением подошел к шкафчику Талино, но там оказалось лишь несколько журналов со статьями об использовании топлива и эффективности защитных экранов, рабочая рубашка и пленки с записями, как оказалось, концертов. Я нашел только одну фотографию женщины с ребенком, и принадлежала она Тору Смыслову. Ребенок, вероятно, был мальчиком. Я не разобрал. Все закреплено лентами, зажимами или лежало в специальных ячейках. Вычищенное оборудование сверкало полировкой. Как будто его сложили здесь только вчера. Я услышал приближение Чейз задолго до того, как она перешагнула комингс люка. - Ну вот, - сказала она, - лопнула еще одна теория. - Какая именно? - Я думала, может, они высадились на поверхность планеты, и произошел несчастный случай. Или посадочный аппарат улетел, и они не смогли вернуться. - Черт возьми, Чейз, - отмахнулся я, - они же не могли _все_ покинуть корабль. - Не могли. Если на борту находился весь экипаж. Но, возможно, уцелели только двое. - Она подняла руки. - Проклятье, наверное, это тоже не имеет смысла. Мне кажется, они прилетели сюда спрятаться. Война была уже проиграна, а "немые", возможно, пленных не брали. Потом отказал двигатель - из-за повреждений, полученных в бою. Они не смогли добраться домой. Если, к тому же, и радио не работало, тогда никто о них не знал. На этом типе кораблей радио и не могло поддерживать связь на больших расстояниях, поэтому, попав в беду, они не смогли получить помощь. И вот еще что: я оказалась права насчет двигателей Армстронга. Их нет. Нет ничего, кроме кожухов. Проклятый корабль лишен звездного привода. У него, правда, есть магнитоплазменный ускоритель для перемещения в линейном пространстве, но на нем нельзя совершить длительный перелет. Странно, им пришлось залатать места, где находились двигатели. А это тяжелая работа, ее нельзя проделать здесь. - Тогда как же корабль добрался сюда? - Не имею представления, - ответила Чейз. - Между прочим, посадочный аппарат до сих пор в своем доке, все скафандры на месте. Как же экипаж выбрался отсюда? - Возможно, здесь был еще один корабль, - предположил я. - Или они все тут. Где-нибудь. Большинство светящихся панелей сломалось, тени в коридорах отступали перед лучами наших фонарей, лифты не работали. В воздухе чувствовался запах озона, значит какой-то из компрессоров перегрелся. В одном из отсеков плавали водяные пузыри, другой выгорел, очевидно, в результате короткого замыкания. Откуда-то из глубины корабля доносился равномерный стук, медленный и тяжелый. - Открывается и закрывается люк, - объяснила Чейз. - Еще одна неисправность. Мы медленно продвигались вперед. Ходить при нулевой силе тяжести неудобно, поэтому мы сталкивались с трудностями у каждого люка. Все они были заперты. Некоторые подчинялись нажатию кнопок, другие приходилось взламывать. Дважды Чейз пыталась восстановить нормальную подачу энергии со вспомогательных пультов, но оба раза потерпела неудачу: зажигались зеленые лампы, показывая, что команды выполнены, но ничего не происходило, и мы пробирались вперед в полутьме. Один из люков так упорно сопротивлялся нашим усилиям, что мы начали думать, уж не выходит ли он в пустоту. В конце концов, мы спустились на один уровень и обошли его. Мы почти не разговаривали, а если и говорили, то по возможности тихо. - Столовая. - Похоже на операционный центр. Кажется, компьютеры работают. - Личные каюты. - Никакой одежды и личных вещей. - В хранилище тоже немного осталось. Наверное, они все забрали с собой, когда уходили. Уже много лет прошло с тех пор, как мы с Чейз совершали эту прогулку по "Корсариусу", но холод, царивший тогда на корабле, до сих пор преследует меня по ночам. - Душ. - Проклятье, посмотри, Алекс. Арсенал! Лазеры, дезинтеграторы, лучеметы, иглострелы, ядерные гранаты. Около десятка ядерных гранат величиной с кулак. Мы остановились перед последним запертым люком. - Должно быть, то самое, - сказала Чейз. "Не стану ли я таким же одержимым, как Скотт", - подумал я. Дверь подчинилась нажатию кнопки. Сквозь круглый иллюминатор светили звезды, в темноте мигали лампочки. - Мостик Кристофера Сима. - Подожди секундочку, - сказала Чейз. Вспыхнули лампы. Я сразу узнал рубку, которую видел в смоделированной программе: три рабочих места, над головой прозрачная круглая кабинка, где я сидел во время рейда на Хринвар, ряды штурманских и коммуникационных приборов, системы управления огнем. - Примитивное оборудование, - сказала Чейз, стоя у пульта рулевого. Голос ее отражался от стен. Я встал позади командирского кресла, из которого Сим руководил легендарными сражениями. Чейз изучала панели управления и вдруг просияла, обнаружив то, что искала. - Сейчас будет одно "g", Алекс. Она нажала в определенной последовательности клавиши и нахмурилась. Ничего. Она попыталась снова. На этот раз что-то в стенках завыло, зафыркало и заработало. Я почувствовал, как меня потянуло вниз, к палубе. - Обогрев я тоже включила. - Чейз, думаю, пора послушать, что может рассказать нам капитан Сим. Она энергично закивала. - Конечно, давай узнаем, что случилось. Чейз стала нажимать клавиши на панели управления. Лампы погасли, засияли экраны мониторов, на них появились изображения наружного пространства. Один датчик засек наш "Кентавр" и стал передавать его изображение, другой показывал капсулу, в которой мы прилетели. - Возможно, это боевой пульт, - сказала Чейз. - Ничего не трогай. Я не знаю, в каком состоянии вооружение, но выглядит оно вполне боеспособным. Малейшее прикосновение может превратить в пар наши шансы попасть домой. Я сунул руки в карманы и попытался вспомнить обстановку на мостике, когда видел ее на "Стейне": спокойная, деловая, освещение включено только в тех местах, где оно необходимо. Но тогда события развивались слишком быстро, и я не запомнил последовательность действий. - Можешь запросить бортовой журнал? - спросил я. - Я его ищу. Мне незнакомы эти символы. Потерпи. Включилась и выключилась общекорабельная система связи. - Вероятно, они забрали его, - заметил я, подумав о посещении экипажа "Тенандрома". - Компьютер сообщает, что все на месте. Вопрос лишь в том, как найти. Пока Чейз искала, я занялся осмотром центра управления, сконструированного людьми, явно питавшими страстную любовь к дуге, петле и параболе. Геометрия была та же, что и у наружной части корабля. Пришлось бы немало потрудиться, чтобы обнаружить хоть одну прямую линию. Деллакондцы никогда не поклонялись богам утилитарности, которые правят нашим временем. Интерьер корабля отличался роскошью и богатством, предполагающими стремление воевать в комфортных условиях. Такая склонность казалась странной у людей, традиционно считавшимися выходцами из суровой пограничной страны. - Алекс, я нашла. Вот последние записи. - Чейз немного помолчала, чтобы усилить впечатление или, возможно, дать мне время подумать. - Голос, который ты слышишь... ...Явно принадлежал не Кристоферу Симу. "Ноль-шесть-четырнадцать-двадцать два, - произнес он. - Эбонай Четыре. На данное число завершен ремонт категорий один и два. Ремонт категории три в соответствии с реестром. Системы вооружения восстановлены полностью. "Корсариус" вводится в строй с сегодняшнего дня. Девере, техническое обеспечение". - Это, наверное, командир ремонтников, - сказал я. - Если они передают командование кораблем капитану, должно быть продолжение. Продолжение последовало. Кристофер Сим в свое время произнес несколько речей, но никогда не выступал в парламентах и прожил слишком мало, не оставив прощального обращения к людям. В отличие от голоса Тариена, его не знают все школьники Конфедерации. Тем не менее, я сразу узнал его и поразился, насколько точно воспроизводили его актеры. "Ноль-шесть-четырнадцать-тридцать семь, - произнес Сим густым баритоном. - "Корсариус" получил допуск к операции номер два-два-три каппа, хотя передние преобразователи отказывают при нагрузке шесть запятая тридцать семь, что неприемлемо в боевых условиях. Командование кораблем понимает, что ремонтные мастерские порта в данный момент перегружены. Однако, если ремонтники не могут провести работу как следует, они, по крайней мере, должны знать о недостатках. "Корсариус" возвращается отсюда в порт. Кристофер Сим, командир корабля". Следующие записи сообщали о восстановлении уровня энергии в преобразователе, и Кристофер принял работу без замечаний. Даже с расстояния в двести лет можно было расслышать в его голосе удовлетворение. "Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним", с удивлением подумал я. - Окончание ремонта на Эбонае, - заметил я. - Незадолго до того, как взбунтовался экипаж. - Даты совпадают. - Боже мой, - произнес я. - Мятеж, Семерка, у нас будет все! Прогони остальное. Чейз со слабой улыбкой повернулась ко мне: - Это последняя запись. Больше ничего нет. Голос ее звучал глухо, над верхней губой выступили капельки пота, хотя воздух оставался еще холодным. - Значит, экипаж "Тенандрома" все-таки забрал записи! - произнес я неожиданно громко. - Это же корабельный журнал, Алекс. Его нельзя стереть, нельзя исправить, нельзя унести, в нем нельзя ничего изменить, не оставив следов! Компьютер говорит, что его не трогали. Чейз склонилась над панелью, ударила несколько раз по клавишам, взглянула на результат и пожала плечами. - Все на месте. - Но ведь "Корсариус" вскоре вел бой! Должны же быть записи в журнале! Правильно? - Да. Не могу представить себе военный корабль, пытающийся действовать и при этом произвольно вести бортовой журнал. По каким-то причинам Кристофер Сим повел экипаж добровольцев в решающий бой, но не удосужился сделать запись в бортовом журнале. - Возможно, ему было очень некогда, - предположил я. - Алекс, этого быть не могло. Она с некоторым трепетом уселась в кресло капитана и ввела в компьютер новые инструкции. - Давай посмотрим, что получится, если мы пойдем назад. Опять зазвучал голос Кристофера Сима: "...Не сомневаюсь, что уничтожение двух боевых крейсеров заставит противника сконцентрировать внимание на небольших военных базах у Димонидеса-2 и Чиппевы. Вряд ли может быть иначе. Эти районы станут костью в горле противника, он атакует их, как только соберет достаточные силы. Возможно, ашиуры введут в операцию свои основные соединения..." - Думаю, это более ранний период войны, - заметил я. - Да. Приятно знать, что он ведет журнал. Мы послушали, как Сим описывал состав и количество вооруженных сил противника, потом совершил подробный экскурс в психологию ашиуров и их вероятную стратегию нападения. На меня произвело впечатление, что он, по-видимому, был в большинстве случаев прав. Чейз немного послушала, потом встала, пожелав осмотреть остальные части корабля. - Пойдешь со мной? - Нет, хочу еще немного послушать. Видимо, это было ошибкой. Когда Чейз ушла, я сидел в полумраке, слушая рассуждения о потребности в энергии и комментарии по поводу вражеской техники, которые временами прерывались сухими отчетами о боях, описывающими тактику Сима "бей и беги" против крупных флотов противника. Теперь понятно волнение Гейба! Интересно, знал ли он, за чем охотится? Постепенно я втягивался в драму давно минувшей войны, видел чудовищные флотилии ашиуров глазами командира, которому удавалось рассеять или, по крайней мере, отклонить их от курса с помощью горстки легких боевых судов. Я начал понимать важность сбора разведданных, станций прослушивания, анализа перемещений флота, даже анализа психологии вражеских командиров. Казалось, они даже в сортир не могли сходить, чтобы Сим не узнал об этом. Привлекали внимание отдельные отчеты. У Санусара деллакондцы при поддержке нескольких союзных кораблей устроили засаду и уничтожили два тяжелых крейсера, потеряв один фрегат. Я прослушал отчет Сима о его налете у Волчков. Были и другие сражения, о многих я никогда не слышал. Но всегда, несмотря на длинную цепочку побед, результат оставался одним и тем же: отступление, подсчет потерь, перегруппировка сил. Деллакондцам никогда не удавалось удержаться и закрепить успех: Симу приходилось отступать снова и снова, поскольку у него не хватало сил. А затем пришел черед Илианды. "Мы считаем, что сможем разбить их там, - загадочно заявляет Сим. - Если не там, то, боюсь, уже нигде". Тут я убедился в правдивости истории Киндрел Ли. Сим называет, но не описывает средство осуществления своего плана. _Гелион_. Солнечное оружие. Сим сделал паузу, выказав почти неуверенность. "Бесспорно, история строго осудит то, что я собираюсь предпринять. Но, Боже правый, я не вижу другого выхода". Эвакуация с Илианды проходила медленнее, чем ожидали. "Некоторые сопротивляются, настаивают на своем праве остаться. Я не могу им разрешить, и там, где возникает необходимость, мы прибегаем к силе". И позднее: "Маловероятно, что нам удалось вывезти всех. Но, несмотря на сложившуюся ситуацию, когда появятся "немые", мы произведем взрыв, как запланировали!" Напряжение нарастает, армада ашиуров появляется у внешних планет. "Мы должны все увезти отсюда и прекратить всякое движение прежде, чем они войдут в диапазон сканирования". Предполагалось пожертвовать несколькими фрегатами и задержать противника, но Сим не может позволить ашиурам догадаться о том, что их обнаружили. Между тем, несколько ожидаемых транспортных кораблей не прилетели. Тогда деллакондцы выстлали грузовые отсеки челноков, которые, конечно, годились только для межпланетных перевозок, одеялами и горами одежды, загрузили в них оставшихся людей и ушли. "Если повезет, их не заметят. Они будут сердиться, некоторые, возможно, насажают себе синяков, но у них есть шанс выжить". За пять часов до последнего срока эвакуации Сим отзывает рабочие команды, координировавшие эвакуацию, а также спасение предметов искусства и памятников литературы. "Тариен говорит, что никакая цена не является слишком высокой, чтобы остановить "немых". Полагаю, он прав". В последнюю минуту в Пойнт-Эдварде обнаружили еще несколько человек. Их сажают на оставшиеся два челнока. Боевая команда Сима ушла компактной группой, стараясь казаться по возможности меньшей целью на экранах противника. Наконец, остался только "Корсариус". Большинство опоздавших погрузились на его борт, и они быстро уходят. Я поспешно просмотрел следующие записи. "Корсариус" отошел на расстояние полупарсека и остановился, чтобы вести наблюдение. Флот ашиуров приближается, передает сообщение для деллакондцев и предлагает Симу сдаться. Тот записывает обращение в свой журнал: "Сопротивление бесполезно", произносит голос противника. Он звучит механически, равнодушно, рассудительно. Никакого намека на экзальтацию. "Спасите жизнь своему экипажу". Я оглядел мостик. Трудно поверить, что все это происходило здесь. Снаружи в поле зрения вплывал край планеты, туманный в ярком солнечном свете. Где мог находиться Талино? Станция открыла огонь по кораблям противника из своих жалких орудий. Они были быстро подавлены. Сим сообщает, что несколько эсминцев совершили вынужденную стыковку. "Сейчас", добавляет он. И в его голосе звучит невысказанный вопрос. "Сейчас". Я чувствую его боль и думаю: Мэтт Оландер сидит в баре космопорта. Он выключил автоматику, и в этот момент его отвлекли. Четыре дня спустя "Корсариус" высадил своих пассажиров на Миллениуме. Я сверился с таблицами. Современный лайнер при перелете от Илианды до Миллениума провел бы около восьми с половиной дней только в пространстве Армстронга. Как же ему удалось? Вслед за несколькими отчетами о ремонтном обслуживании, была и еще одна запись: "Нужно узнать, что произошло. Эта штука еще может сработать. Ее необходимо разрядить и обезопасить". Потом записи идут с искажениями. Я как раз пытался их прочесть, когда вернулась Чейз. - Нигде нет никаких останков, - заявила она. Я рассказал ей о своих находках. Чейз послушала запись, но не стала бороться с искажениями, лишь покачала головой. - Это код. Он не хотел, чтобы прочли его записи. - Меня беспокоит его терминология, - сказал я. - "Разрядить и обезопасить". Это тавтология. Сим, как правило, очень точен в выражениях. Что делают с солнечным оружием после разрядки, чтобы оно стало безопасным? Мы посмотрели друг на друга, и, по-моему, нас осенило одновременно. - Он говорит о безопасности, - сказала Чейз. - Никто не должен знать о существовании такого оружия. - Следовательно, необходимо как-то объяснить эвакуацию жителей. Я опустился в кресло Сима. Оно оказалось мне немного тесноватым. - Какая удача, что "немые" поступили так нехарактерно для себя в случае с Пойнт-Эдвардом, - тихо произнесла Чейз. - Это спасло Сима от необходимости отвечать на многие вопросы. Она долго смотрела на меня. И я понял, наконец, почему предприняли атаку на пустой город. И кто ее осуществил. Потом я нашел в бортовом журнале другие записи. Сим и "Корсариус" снова бросались в бой в десятке различных мест вдоль Границы. Но теперь он изменился, в его тоне, а затем и в его комментариях я начал чувствовать отчаяние, растущее пропорционально его военным успехам и последующему отступлению. Я услышал его реакцию на поражение у Гранд Салинаса, на потери одной за другой союзных планет. Наверное, ему казалось, что нет конца этим черным кораблям. И вот пришло известие о падении Деллаконды. Он произнес шепотом имя Маурины. Во всех записях о солнечном оружии больше не упоминалось ни разу. Сим бранил недальновидность Окраины, Токсикона, Земли, которые чувствовали себя в безопасности из-за большого расстояния и боялись навлечь на себя гнев орды врагов. Союзники относились друг к другу с недоверием и завистью, гораздо более глубокими, чем ненависть к завоевателям. Заплатив за победу у Чаппараля потерей пяти фрегатов и легкого крейсера с командой токсиконцев, Сим задал вопрос: "Мы теряем лучших и самых храбрых. А во имя чего?" За этим высказыванием последовало долгое молчание. Потом он произнес немыслимую фразу: "Если они не придут, тогда нам пора заключать свой собственный мир!" Его настроение становилось все более мрачным. И когда еще два корабля его эскадры погибли у Кома Дес, в нем вспыхнул гнев: "Когда-нибудь Конфедерация будет создана, - устало говорит Сим, - но я не позволю создать ее на костях моих людей!" Тот же голос, который вынес обвинение спартанцам. 23 Одиночество держит зеркало перед лицом греха. Не легко убежать от правды в его холодном отражении. Достопочт. Агат Необузданный "Размышления на закате" Мы вернулись на "Кентавр", чтобы поесть и немного поспать. Но уснуть долго не удавалось. Мы проговорили несколько часов, строя догадки о том, что же в конце концов случилось с капитаном и командой "Корсариуса". Нашел ли экипаж "Тенандрома" на борту останки? И может, выполнил ритуал похорон? Прощальный залп, сообщения домой и забвение? Притвориться, что ничего никогда не происходило? - Я так не думаю, - сказала Чейз. - Почему? - Традиция. Капитан "Тенандрома", предпринявший такие действия, обязан был закрыть бортовой журнал "Корсариуса", внеся последнюю запись. Она посмотрела в иллюминатор на старый боевой корабль. Его бело-красные ходовые огни сияли на темном небе. - Нет, готова держать пари, что они нашли его таким же, как и мы. Это - летучий голландец. Чейз прижала руки к груди, словно в кабине было холодно. - Возможно, "немые" забрали корабль, выгнали экипаж, а "Корсариус" оставили здесь, чтобы мы потом нашли его и ломали себе голову. Предметный урок. - Оставили _здесь_? Как они могли предположить, что мы его обнаружим? Чейз покачала головой и закрыла глаза. - Мы еще вернемся туда? - Мы не получили ни одного ответа на свои вопросы. Чейз что-то сделала в темноте, и в отсек полилась мягкая музыка. - Там может не оказаться никаких ответов. - Как ты думаешь, что все эти годы искал Скотт? - Не знаю. - Он что-то нашел. Он обследовал корабль и что-то нашел. Пока мы разговаривали, Чейз развернула "Кентавр" в другую сторону, грустно улыбнулась и призналась, что ископаемый корабль действует ей на нервы. Я никак не мог прогнать от себя образ отчаявшегося Кристофера Сима. Раньше мне не приходило в голову, что именно он, первый из всех людей мог подвергнуть сомнению исход войны. Вряд ли, конечно, он обладал даром предвидения. Как оказалось. Сим был обыкновенным человеком. В его отчаянии, в его беспокойстве о жизни товарищей и людей, которых он пытался защитить, я чувствовал разгадку тайны покинутого корабля. "Когда-нибудь Конфедерация будет создана, но я не позволю построить ее на костях моих людей". Чейз уже давно уснула, а я все пытался систематизировать имеющиеся факты и свои догадки об ашиурах, о Семерке, о возможном психическом состоянии Сима, о битве у Ригеля. Трудно забыть орудия "Корсариуса", направленные в мою сторону во время просмотра той программы. Но, разумеется, все случилось не так. План Сима сработал. "Корсариус" и "Кудасай" застали-таки врасплох атакующие корабли и нанесли им значительный урон прежде, чем "Корсариус" разлетелся в пыль во время дуэли с крейсером. Таким, по крайней мере, был официальный отчет. Но очевидно, подобная версия тоже оказалась ложной. И почему Сим изменил тактику боя у Ригеля? Во время длинной цепочки побед, он всегда лично вел деллакондцев в бой, а здесь предпочел сопровождать "Кудасай". "Кудасай" понес уцелевшего брата навстречу смерти, которая ждала его у Нимрода. Но Тариен все же дожил до успеха своих дипломатических усилий: наконец-то Земля и Окраина взялись за руки и пообещали помощь, а Токсикон даже вступил в войну. Это каким-то образом стыковалось с легендой о Семерке. Тогда почему их имена остались неизвестными истории? Почему единственный и самый верный источник, бортовой журнал "Корсариуса", тоже хранил молчание на этот счет и фактически умалчивал о самой великой битве? Как сказала Чейз? "Этого быть не могло!" Да, не могло. Где-то на границе реальности и интуиции, предшествующей сну, я вдруг понял. Понял с ясной и холодной уверенностью. И если бы мог, то выбросил бы это знание из головы и улетел домой. Чейз проспала несколько часов. Когда она проснулась, снова было темно, и она спросила, что я собираюсь делать. До меня уже стала доходить сложность ситуации с "Тенандромом". Кристофер Сим - больше, чем часть истории. Мы впутались в дело, ставившее под сомнение краеугольные камни нашей политики. - Не знаю, - ответил я. - Этот мир - кладбище с тайной виной. Чейз посмотрела вниз, на закрытый облаками ободок планеты. - Возможно, ты прав. Тела отсутствуют. Тела отсутствуют, имена отсутствуют, записи в журнале отсутствуют. А "Корсариус", который должен отсутствовать, вращается, как часовой механизм, с периодом обращения шесть часов одиннадцать минут. - Они собирались вернуться, - сказал я, - поэтому законсервировали корабль. - Но не вернулись, - возразила Чейз. - Почему? "За всю историю эллинской цивилизации я не знаю более мрачного, более бессмысленного преступления, чем ненужная жертва Леонида с его героическим отрядом при Фермопилах. Лучше бы пала Спарта, чем бесполезно погубить таких людей". - Да, где же тела? - спросил я. Сквозь просвет в облаках, далеко внизу, сверкало море. Капсула "Кентавра" предназначалась для перемещения от корабля к кораблю или с орбиты на поверхность планеты и не годилась, как я думал, для длительного полета в атмосфере. Она будет неустойчивой при сильном ветре, ее маневренность ограничена, а скорость сравнительно мала. Зато она может сесть на сушу или на воду. И, кроме нее, у нас ничего не было. Я загрузил в капсулу припасы на несколько дней. - Зачем? - спросила Чейз. - Что там внизу? - Не знаю наверняка. Оставлю включенными видеокамеры. - У меня есть идея получше: давай полетим вдвоем. Я чуть не поддался искушению, но инстинкт подсказывал мне, что кто-то должен остаться на корабле. - Они все давно мертвы, Алекс. Какой смысл? - Талино. И другие. Мы кое-чем им обязаны. Чейз пришла в отчаяние. - А что мне делать, если ты попадешь в беду? Я не смогу вытащить тебя оттуда. - Со мной все будет в порядке. А если нет, если что-то случится, лети за помощью. Она фыркнула, прикинув, сколько потребуется времени на обратное путешествие. - Будь осторожен. Мы проверили системы. - Не переходи на ручное управление, пока не спустишься, - посоветовала Чейз. - А лучше вообще не надо. Компьютеры сами справятся со сложными ситуациями. Ты едешь в качестве пассажира. Я было потянулся к ней, но она холодно отстранилась, покачав головой. - Когда вернешься, - сказала она так тихо, что я едва расслышал. Я забрался в капсулу, опустил и запер фонарь кабины. Чейз дважды постучала по нему, подняла вверх большие пальцы, повернулась и вышла из шлюза. Я следил за сменой огоньков над выходным люком, сигнализирующих, что отсек герметизирован. На моем дисплее появилось изображение Чейз. - Готов? Я храбро улыбнулся и кивнул. Красные лампочки в шлюзе загорелись пурпурным светом, потом стали зелеными. Под капсулой разошлись створки люка, и я увидел клочья облаков и жемчужно-голубой океан. - Тридцать секунд до запуска, Алекс. - Хорошо. Я перевел взгляд на панель управления. - Когда спустишься, там уже будет вечер, - напомнила Чейз. - В твоем распоряжении примерно три часа до наступления темноты. - Хорошо. - Сегодня переночуй в капсуле. Ты не имеешь ни малейшего представления о месте, наверное, тебе лучше оставаться в воздухе. Вообще не садись в темноте. - Да, мамочка. - И еще, Алекс... - Да? - Сделай, как обещал. Держи видеокамеры включенными. - Ладно. Капсула задрожала: включились магнитные двигатели. Потом я стал падать сквозь облака вниз. Над океаном шел дождь. Капсула спустилась в серую облачность, на высоте около тысячи метров перешла в горизонтальный полет и повернула на юго-запад в соответствии с заранее заданным курсом, идущим параллельно курсу "Корсариуса". По океану было разбросано несколько тысяч островов, поэтому я никак не мог обыскать их все. Но "Корсариус" оставили на орбите. Теперь я уверен, что существовал заговор, и у меня не осталось сомнений в том, кто стал его основной жертвой. Но зачем же покидать корабль? Чтобы помучить его? Или показать, что они вернутся за ним? Как бы там ни было, заговорщики, имея в своем распоряжении всю планету, оставили бы его в таком месте, куда можно было попасть без особых маневров. В кабине пилота я чувствовал себя в тепле и безопасности. Дождь стучал по фонарю крупными медленными каплями. - Чейз? - Я здесь. - Впереди острова. - Вижу. Как у тебя дела? - Немного трясет. Не знаю, как поведет себя эта штука, если поднимется ветер. - Капсула вообще-то довольно устойчива, но маленькая, поскольку не предназначена для увеселительных прогулок, Алекс. - Голос Чейз все еще был взволнованным. - Возможно, тебе придется сократить район поиска. Я планировал осмотреть все в полосе шириной восемьсот километров по обе стороны от линии, проведенной прямо под орбитой "Корсариуса". - Надеюсь, он и так уже достаточно ограничен. - Тебе придется попотеть. - Знаю. - Сэндвичи у тебя кончатся гораздо раньше, чем острова. Тебе повезло, что не нужно обследовать траекторию по континенту. - Это не имело бы смысла, - ответил я. - Там слишком холодно. Наверное, мое замечание показалось Чейз несколько загадочным, но она не стала расспрашивать. Первая группа остров лежала впереди по курсу. Они выглядели безжизненными, в основном песок да скалы, местами покрытые редким кустарником и немногими скрюченными деревьями. Я полетел дальше. К закату шторм остался позади. Небеса стали пурпурными, а море гладким, прозрачным и спокойным. Под водой на небольшой глубине скользнуло стадо каких-то крупных черных созданий; у горизонта на западе пылали освещенные солнцем кучевые облака. Океан был усеян белыми рифами, поросшими папоротниками атоллами, скальными гребнями, пиками и островками. Там были и группы островов длиной в тысячи километров, и обломки скал, затерянные в океане. Раздался голос Чейз: - Если бы я знала, что ты ищешь, возможно, я смогла бы тебе помочь. - Сима и его Семерку, - ответил я. - Мы ищем Сима и его Семерку. Птиц я не видел, но в небе носились стаи пузырников, гораздо более крупных, чем их сородичи на Окраине и Аквариуме. Эти живые газовые пузыри, разновидности которых можно увидеть на многих планетах, резвились в воздушных потоках, взмывали вверх, синхронно пикировали, кружились в диком хаосе, напоминая воздушные шары, подхваченные порывом ветра. Все пузырники, о которых я слышал, относились к животным. Эти же показались мне другими, и позже моя догадка на их счет подтвердилась. Газовые мешки у них были зелеными, да и внешне они больше напоминали растения. Крупные экземпляры двигались медленнее, длинные жгутики тянулись от стебля и покрывали поверхность тела. Я не обнаружил у здешних пузырников никакого намека на глаза, никаких выступающих частей, ассоциирующихся с животным организмом. У меня возникло подозрение, что экология планеты порождала псевдофауну, не имеющую четких разграничений между растением и животным. Некоторые приблизились к моей капсуле, но не смогли лететь с той же скоростью, и, хотя меня разбирало любопытство, я решил не замедлять движение. Я миновал группу необитаемых островов в тот момент, когда угасал последний луч солнца. Они вытянулись цепочкой с поразительно равными промежутки. "Следы ног Создателя", так Уолли Кэндлз назвал подобную цепочку на Каха Луане. Я уже превратился в эксперта по творчеству Кэндлза. Кэндлз и Сим: что было известно поэту? С их молчаливой яростью столкнутся наши дети, Но Воина уже не будет с ними. Он бродит теперь по ту сторону звезд, Там, на далеком Бельминкуре. Да, подумал я, Бельминкур. ДА. Я вышел в южное полушарие вечером следующего дня и подлетел к остроугольному острову с роскошной растительностью, над которым возвышался одинокий вулкан. В тихих зеркальных озерах отражалось небо. И еще там были чудесная естественная бухта и водопад. "Это же идеальная посадочная площадка", - сказал я себе, опускаясь на узкую полоску пляжа между джунглями и морем. Выбравшись наружу, я приготовил на костре ужин и смотрел, как "Корсариус" перемещается над моей головой - тусклая белая звезда в потемневшем небе. Я пытался представить, как бы чувствовал себя, если бы капсула (огни ее кабины весело сияли в нескольких метрах от меня) исчезла. Или исчезла бы Чейз. Я сбросил ботинки и пошел под звездами к морю, прямо в полосу прибоя. Приливная волна высасывала песок из-под моих босых ног. Изолированность этого мира была почти физически ощутимой. Я включил интерком. - Чейз? - Я здесь. - Мне виден "Корсариус". - Алекс, ты подумал, что будешь с ним делать? - Ты имеешь в виду корабль? Не знаю точно, полагаю, нам следует забрать его домой. - Как? У него же нет двигателей. - Должен быть какой-то способ. Добрался же он сюда. Послушай, видела бы ты этот берег. - Ты вышел из капсулы! - сказала Чейз обвиняющим тоном. - Жаль, что тебя здесь нет. - Алекс, за тобой нужно следить каждую минуту! У тебя есть там, чем защищаться? Я не подумала положить тебе оружие. - Все в порядке. Здесь нет крупных наземных животных, мне ничего не угрожает. Между прочим, если ты посмотришь на небо, немного севернее, то увидишь нечто интересное. Я услышал в интеркоме движение. Казалось, скопление звезд вращается в небесах: блистающий диск, затмевающий ночь, чудо сверхъестественной красоты. Колесо Уолли Кэндлза. Я вернулся к капсуле и вынул из ящика одеяла. - Что ты делаешь, Алекс? - Собираюсь спать на берегу. - Алекс, не делай этого. - Чейз, в кабине тесно, а здесь так чудесно. Это была правда - шум прибоя завораживал, легкий ветерок имел привкус соли. - Алекс, ты не знаешь этих мест. Ночью тебя могут съесть. Я рассмеялся, как смеется человек, когда хочет показать, что о нем излишне беспокоятся. Потом встал перед одной из внешних камер капсулы и помахал рукой. Однако беспокойство Чейз оказалось довольно заразительным, и я, возможно, вернулся бы в кабину, если бы смог сделать это, не роняя собственного достоинства. Бросив подозрительный взгляд на черную полосу джунглей в десятке метров от меня, я расстелил на песке одеяло поблизости от капсулы. - Спокойной ночи, Чейз. - Удачи, Алекс. Утром я обошел остров вдоль и поперек, но ничего не обнаружил. Разочарованный, я снова отправился в полет над широким океанским простором без единого следа суши. Через несколько часов бесплодных поисков капсула неожиданно попала в шторм. Я поднялся повыше, пытаясь перелететь через него. Всю остальную часть дня мне попадались участки с плохой погодой. Я обследовал еще несколько островов, иногда при ярком свете солнца, иногда под холодным моросящим дождем. Повсюду было полно пузырников, прячущихся от шторма под деревьями или с подветренной стороны скал. Мои приборы наиболее эффективно работали на небольших расстояниях, поэтому я держался в пятидесяти метрах от поверхности воды. Чейз заставляла меня подняться выше, доказывая, что капсула реагирует на внезапные перемены в воздушных течениях, и резкий порыв воздуха, направленный вниз, может сбросить ее в океан. Однако, несмотря на многочисленные грозы, я не заметил никаких признаков турбулентности. Вечером третьего дня я осмотрел около двадцати островов. Все они выглядели необитаемыми. Я приближался к очередному острову, большому, очень напоминающему тот, с вулканом, когда вдруг заметил нечто необычное. Я не мог с уверенностью сказать, что это, но каким-то образом оно было связано с облачком пузырников, которые бесцельно кружились над самой поверхностью океана примерно в полукилометре от острова. Я переключился на ручное управление и снизил скорость. - Что случилось? - Ничегошеньки, Чейз. - Ты теряешь высоту. - Знаю. Я смотрел на пузырников. Некоторые из них среагировали так, будто почувствовали мое появление, однако затем решили, что я не представляю для них опасности... Ветра нет, океан спокоен, а я не мог отделаться от ощущения, что в картинке что-то не так: вода, небо, псевдофауна... Волна! Бело-зеленая, она приближалась с противоположной стороны, катясь по молчаливому океану, и гребень ее на бегу ломался и снова вырастал. На восточном изгибе длинного узкого острова высились скалы, постепенно переходящие в ярко-зеленый лес и белый пляж. Тихие озера лежали в лесных прогалинах под навесом ветвей. - Местечко как раз для меня, - с легким раздражением сказала Чейз. Я спланировал вниз сквозь густой вечерний воздух и посадил капсулу почти у самой воды. Приближающееся к горизонту солнце стало почти фиолетовым. Я откинул фонарь, выбрался наружу и спрыгнул на землю. Громко шумел прибой. Я смотрел на океан, по которому никогда не проплывал ни один корабль. Прекрасный теплый день конца лета, соленый свежий воздух. Если на этой планете существовало подходящее место для осуществления заговора, то оно должно быть именно здесь. Но я знал, что это не так. Сканеры не обнаружили никаких признаков обитаемости. Ни одно живое существо никогда не стояло на этом берегу. В океане, за рифами, небольшие пузырники играли в воздушных потоках. Волна приближалась. Она почему-то не синхронизировалась с поверхностью: слишком симметричная, слишком целеустремленная, возможно, слишком быстрая. И скорость ее все увеличивалась. Любопытно. Я подошел к полосе прибоя. Пара огромных раковин, одна почти такой же величины, как капсула, тихо колыхались на мелководье. Маленькое создание со множеством ног, почувствовав мое присутствие, быстро зарылось в песок. Однако оставило на виду свой хвост. В воде мелькнул и исчез быстрый проблеск света. Некоторые пузырники повернули к волне, и она разгладилась. Пузырники неуверенно закружились, потом поднялись, не вынимая жгутиков из воды. Нескольких, помельче и более яркой окраски, вероятно, более молодых, вытолкнули вверх, они совсем оторвались от воды и поднялись в вечернее небо. Я завороженно следил за ними. Ничего не произошло. Один за другим пузырники возвращались на поверхность, пока почти вся стая не очутилась в воде. Я предположил, что они питаются местной разновидностью планктона. Океан оставался гладким. Но я чувствовал их беспокойство. Я уже собирался к капсуле, когда волна появилась снова. Гораздо ближе. Я пожалел, что не захватил с собой бинокль, но он хранился в ящике за сиденьями, и мне не хотелось тратить время на возвращение к капсуле, находившейся в двухстах метрах от меня. Волна направлялась прямо к пузырникам, приближаясь по курсу, почти параллельному береговой линии. Она опять, казалось, набирала скорость, становилась все больше. На ее гребне образовалась тонкая полоска пены. Интересно, какие органы чувств есть у пузырников? Все, имеющие зрение, уже удрали бы, а они только нервно подпрыгивали на своих тонких жгутиках, напоминающих буксирные тросики, словно были привязаны к океану. Волна бросилась на них. Раздался писк, пронзительный вопль, прозвучавший, казалось, на пределе слышимости. Пузырники одновременно взмыли в воздух, как испуганные птицы. Очевидно, они выбрасывали воздух из центрального газового пузыря, пытаясь набрать высоту, но более крупные двигались медленно. Вся колония успеет уже подняться над поверхностью, когда подойдет волна, почему же в их криках звучит такая паника? Волна изогнулась острым углом и прошла, не причинив им вреда. Однако нескольких пузырников рывком притянуло к поверхности, и волна повлекла их за собой. Двое запутались в жгутиках друг друга. А волна снова изменила направление и двинулась к берегу - к тому месту, где стоял я. - Алекс, что там у тебя происходит, черт побери? - раздался голос Чейз. - Кормление зверей, - ответил я. - Там что-то в воде. - Что? Не могу рассмотреть. Что это такое? Надвигающаяся стена воды поднялась выше, стала длинной, почти как весь пляж, пройти который можно было бы минут за пятнадцать. Я бросился к капсуле, которая оказалась невообразимо далеко от меня. Песок был глубокий, я с трудом бежал, увязая в нем, сосредоточив взгляд на капсуле и прислушиваясь к глухому реву прибоя. Потеряв равновесие, я чуть не упал, но снова пустился бежать, с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Чейз молчала, следя за мной через видеокамеры, и это заставило меня подумать о том, что мой рывок через пляж демонстрирует такой ужас, за который мне потом будет стыдно. Все происходило, как в замедленной съемке. А наступит ли "потом"? Я рванулся вперед еще быстрее, мысленно представляя, что мне надо делать, чтобы взлететь. Открыть фонарь кабины. Господи, разве эта проклятая штука заперта? Да! Вон он, серый, блестящий, сияющий, и он закрыт! Включить магнитные двигатели. Задействовать внутренние системы. Снова закрыть фонарь. Я мог бы включить двигатели на бегу, подав команду в интерком, но для этого мне пришлось бы замедлить бег и успокоить дыхание, а мое тело устремлялось вперед помимо моей воли. Мне все равно не остановить его. Волна уже входила в зону бурунов - чудовищная, гораздо выше остальных волн, через которые перекатывалась. Проклятая приливная волна. Однако, ей почему-то не хватало текучести, будто в ней скрывалось что-то огромное, а сама она была живой. Вода в ней казалась более зеленой, чем океанская, и в солнечном свете виднелись темные нитевидные волокна. Сеть! Паутина! Резкие крики запутавшихся пузырников становились все пронзительнее, хотя раздавались все реже. Наверное, их затягивало в кипящую воду. Прилив оставил возле капсулы небольшие лужицы. Густая коричневая вода влилась в них, и они начали выходить из берегов. Длинная, медленная мутная волна ворвалась на берег и покатилась вверх по пляжу. Она добралась до меня, липла к моим ботинкам, тащила назад, пыталась засосать в песок. Я вырвался и помчался дальше, не замечая вокруг ничего. Мимо со свистом пронеслась тонкая нитевидная полоска. Пляж начал тяжело поворачиваться под ногами. Я уже не мог вздохнуть и упал навзничь. Несколько капель воды попало мне на правую руку, и от резкой боли у меня выступили слезы. Я вытер руку о сухой песок и снова побежал. Вокруг шасси и лестницы водоворотами кружилась вода. Я с трудом пробирался вперед: прежде чем переставить ногу, приходилось вытаскивать ботинок. На мелководье волна разбилась и обрушилась на пляж. Лишь один из попавшихся пузырников еще оставался в воздухе, описывая короткие круги и беспрерывно крича, чем усиливал мою панику. Волна уже закрыла от меня солнце. В это мгновение раздался крик Чейз. - Давай, Алекс. Беги! Отчаянно рванувшись, я преодолел последние несколько метров. Глубина под ногами увеличилась, одежда внизу намокла и начала сгорать, сползая липкими кусками. Еще одна полоска, волокнистая, зеленая, _живая_, обвилась вокруг моей ноги и сильно потянула. Я ухватился за лестницу, стряхнул ботинок, вскарабкался наверх, ударил по замку, подождал, пока откроется фонарь, перекинулся через борт, включил магнитные двигатели и ткнул пальцем в панель компьютера, чтобы задействовать остальные системы. Потом потянул на себя штурвал, и капсула дернулась вверх. Волна ударила в стойку шасси, капсула резко накренилась, и я чуть не полетел вниз. Какое-то ужасное мгновение мне казалось, что капсула сейчас перевернется, мимо просвистело еще несколько нитей. Кончик одной задел ботинок, другая обвилась вокруг шасси. Я вскарабкался наконец в кабину, закрыл фонарь. В тот же момент капсула снова накренилась и упала на несколько метров. У меня возникла дикая мысль выбраться наружу, и я оглянулся в поисках ножа. Мне повезло, ножа не было. Это заставило меня остановиться и подумать. Я быстро отжал штурвал, дал полную тягу, потом потянул штурвал на себя. Мы прыгнули вперед и вверх, машина затряслась, резко остановилась, так что кости мои хрустнули, и вырвалась на свободу. Снимая с себя и выбрасывая за борт то, что осталось от одежды, я еще не знал, что лишился шасси. Подо мною густая липкая вода перекатывалась по острову, заставляя содрогаться от страха при мысли об участи Кристофера Сима и его людей. Тропические острова уже не казались мне вероятными объектами поиска. По-моему, заговорщики наверняка знали об опасности и поискали что-нибудь другое. Утром следующего дня я мрачно летел в сером дождливом небе. Океан громко шумел, и из тумана вынырнул гранитный пик - острая игла, отполированная ветрами и водой. Их оказалось много: тысячи башен поднимались из темной воды с севера на юг параллельно орбите "Корсариуса". Чейз настаивала, чтобы я поднялся повыше и перелетел через них. - Нет, это то самое место. Порывы ветра бросали меня из стороны в сторону среди пиков. Хотя я вел капсулу очень осторожно, но быстро запутался, и уже не понимал, где представлял раньше и куда хочу попасть. Чейз отказалась помогать мне с "Кентавра". В конце концов, я вынужден был подняться на нескольких тысяч метров и ожидать окончания шторма. Тем временем стемнело. Когда я проснулся, красноватое солнце стояло уже довольно высоко, воздух был холодным и чистым. Чейз пожелала мне доброго утра. Мое тело одеревенело, мне хотелось принять душ, но пришлось ограничиться кофе, после чего я опять спустился и поплыл между башнями. - Где-то здесь, - сказал я Чейз. В течение дня мне пришлось повторять эту фразу неоднократно. Шпили сверкали синими, белыми, серыми красками, кое-где на гладкой стене росло дерево или кустик. В вышине кричали птицы, облетая дозором кипящее море. Пузырников видно не было, наверное, они боялись резких воздушных течений и острых скал. Может, они умнее меня. - Прямо по курсу, - встрепенулась вдруг Чейз. Я направил бинокль вниз и посмотрел на то, что она видела на своих экранах. Чейз выключила все экраны, кроме одного, на котором виднелся пик средних размеров, ничем не выделявшийся среди остальных. Признаюсь, я ожидал найти скалу со срезанной вершиной, где можно было бы соорудить какое-нибудь жилье. Ничего подобного, лишь нечто, напоминавшее широкий карниз, нависающий над пропастью. Я уже видел его! Карниз Сима. Он казался слишком ровным, слишком симметричным, чтобы быть природным образованием. - Вижу! Я увеличил изображение. В самой широкой части выступа стоял круглый объект. Купол! Ни с какой стороны к карнизу подхода не видно, но это не имело значения. Как странно! Человек, покоривший световые годы, вынужден был доживать свой век на площадке в несколько сотен квадратных метров. Кроме карниза и купола других признаков человеческой деятельности не было. Сцена имела почти домашний вид. Я представил себе, как она должна выглядеть ночью, с огоньками в окнах купола, когда его знаменитые жильцы, возможно, усаживались за стол и обсуждали свою роль в войне, ожидая спасения. - Не понимаю, - голос Чейз дрожал. - Чейз, под конец Сима покинуло мужество. Он решил спасти, что еще можно, и договориться с врагом. На другом конце линии наступило молчание. Потом Чейз сказала: - Они не могли этого допустить! - Сим был центральной фигурой в войне. В некотором смысле, он и был Конфедерацией. Они не могли допустить капитуляции, пока оставалась хоть какая-то надежда, поэтому остановили его. Единственным способом, чтобы не прибегать к убийству. - Тариен, - произнесла Чейз. - Да. Он должен был в этом участвовать. И часть старших офицеров его штаба. Может, даже Таннер. - Не верю! - Почему? - Не знаю. Просто не верю и все. Они не могли так поступить! - Как бы там ни было, они сообщили о гибели "Корсариуса", привезли его сюда, высадили Сима и экипаж. Наверное, они собирались вернуться. Однако большинство заговорщиков вскоре погибло. Возможно, они все находились на борту "Кудасая". Если кто-то и уцелел, то у них не хватило духу встретиться со своими жертвами. Исключением была, наверное, Таннер. Во всяком случае она знала о происшедшем и знала о Колесе. Она или видела его сама, или кто-то другой видел и описал. Я проплыл над карнизом. - Интересно, - сказала Чейз, - знала ли Маурина? - Нам известно, что Таннер прилетала к ней. Хорошо бы получить запись их беседы. - Тут что-то не так, Алекс. Посмотри на размеры купола. В нем не могли жить восемь человек. Не могли. И внезапно меня, словно холодной сталью ножа, пронзила уверенность: я страшно ошибался? Вот почему никто не знал имен Семерки. Господи! Они оставили его здесь одного! Опоздав на два столетия, я плавно опускался сквозь соленый воздух. Дул чистый холодный ветер, ни одна травинка не росла там, ни одно существо не построило себе дом на этой суровой скале. Внизу кипели буруны, виднелись обломки скал, у края мыса из воды торчали, подобно сломанным зубам, несколько камней, над башней возвышался пик с плоским боком. Океан лежал далеко внизу. Как на Илианде. Я посадил капсулу прямо перед куполом. Из-за погнутой стойки и пропавшего в битве с псевдофауной поплавка капсула значительно накренилась со стороны кресла пилота. Направив одну камеру на купол, я выбрался наружу. Вторая камера следила за мной. - Напоминает спасательный блок на двоих, который имеется на борту "Кентавра", - сказала Чейз. - Если он достаточно укомплектован. Сим мог бы жить в нем долгое время. Если хотел... На крыше виднелась самодельная антенна, занавески на окнах были задернуты. Море с глухим шумом неустанно билось у подножия горы. Кажется, даже на этой высоте я ощущал водяные брызги. - Алекс! - Тон Чейз изменился. - Тебе лучше вернуться наверх. У нас гости. Я машинально взглянул вверх, как будто мог что-то разглядеть. - Кто? - Похоже на боевой корабль "немых". Но будь я проклята, если понимаю, что происходит. - Почему? - Он на встречном курсе, но летит с околосветовой скоростью. Они не смогут остановиться! 24 Для меня секс - дело второстепенное. В любом случае, я предпочитаю ему удовольствие поймать противника в перекрестье прицела. Алойз Токсиконский. Выступление на открытии Центра стратегических исследований - Мне нужно еще несколько минут. Сколько у нас времени? - Примерно полчаса, но все равно ты не успеешь вернуться. Да и какая разница. Единственное, что мы можем сделать, это помахать ручкой, когда он будет пролетать мимо. Чтобы повернуть и возвратиться к нам, ему понадобится несколько дней. - Хорошо. - В тот момент меня больше интересовал карниз. - Наблюдай за ним. Запасных ботинок у меня не было, а солнце сильно нагрело скалу, поэтому я натянул пару носков и вышел к куполу. Под действием сил природы он потерял первоначальный цвет, местами выцвел, местами покрылся пятнами. Камнепады оставили на нем вмятины, а подвижки почвы скосили на одну сторону. Могила Кристофера Сима. Не очень-то элегантный конец на этом гранитном обломке, под белой звездой корабля, благополучно пронесшего его через столько опасностей. Дверь была сконструирована таким образом, что при необходимости могла служить воздушным шлюзом. Она оказалась закрытой, но не герметично, поэтому мне удалось поднять щеколду и отворить ее. Солнечный свет струился внутрь сквозь четыре окна и фонарь в потолке, освещая жилые помещения, удивительно комфортабельные по контрасту с внешним видом купола. Два мягких кресла с корабля, прикрепленные к полу, несколько столов, компьютер, торшер. В крышку одного столика вделана шахматная доска. Однако, фигур нигде не видно. Интересно, прилетел ли сюда Тариен, проделав долгий путь от Эбоная? Произошло ли между братьями последнее объяснение, возможно, в этой самой комнате? Умолял ли Тариен брата продолжить борьбу? Они не могли позволить Симу остаться в стороне от битвы. Перед боем у Ригеля Тариен, наверное, почувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как схватить брата и под каким-нибудь надуманным предлогом распустить экипаж. Или же разъяренный Кристофер Сим сам сделал это перед встречей с Тариеном. Потом заговорщики выдумали легенду о Семерке, имитировали гибель "Корсариуса", а после окончания боя, привезли Кристофера сюда вместе с его кораблем. Сколько же лет это крохотное пространство служило ему домом? "Он бы понял, - думал я. - А если бы каким-то образом смог узнать, что и Окраина, и Токсикон, и даже Земля, все-таки выступили, он бы, возможно, утешился". Ячейки памяти компьютера оказались пустыми. Я ожидал найти последнее послание, возможно, к жене, или к народу, который он защищал. Почувствовав, что стены начали надвигаться на меня, я выбежал наружу, на карниз, определявший когда-то границы существования Кристофера Сима. Мне стало холодно. Я обошел его по периметру и вернулся обратно вдоль края пропасти, пытаясь вообразить себя покинутым в одиночестве на этой планете, в тысяче световых лет от живого существа, с которым мог бы перекинуться хоть словом. Наверное, океан показался бы мне привлекательным выходом из положения. Над моей головой пролетел "Корсариус". Кристофер мог видеть, как корабль перемещается среди звезд, и через каждые несколько часов проносится по небосводу подобно заблудившейся луне. И тут я заметил надпись, одну единственную строчку. Слова были глубоко высечены в песчанике, угловатые буквы, ярость которых казалась очевидной, хотя язык был мне непонятен. (Строка символов греческого алфавита) - Чейз? - Я смотрю. - Можем найти перевод? - Пытаюсь. Не вполне понимаю, как ввести изображение в компьютер. Подожди минуту. Греческий. Сим до конца остался приверженцем классицизма. Сердце мое стучало, как молот, я думал, какими были его последние дни или... Или годы? Как долго смог Сим выдержать одиночество на карнизе, под огоньком раз за разом проносящегося над ним корабля, единственного звена, связывающего его с домом? Когда "Тенандром" принес потрясающее известие на Аквариум и Окраину, решение сохранить все в тайне возникло, наверное, чисто рефлекторно. Я представил поспешные совещания высокопоставленных чиновников, уже озабоченных проблемой распада Конфедерации. Почему бы и нет? Что хорошего могло дать подобное разоблачение? И экипаж "Тенандрома", потрясенный увиденным, с готовностью согласился. - Алекс, компьютер считает, что это классический древнегреческий. - Хорошо. Что еще? - Он говорит, что в его памяти только несколько языков, и все они современные. - Последнее слово похоже на "Демосфен", - сказал я. - Оратор? - Не знаю, может быть. Но зачем ему понадобилось тратить столько усилий на то, чтобы вырезать на стене имя мертвого грека? При подобных обстоятельствах... - Бессмысленная затея, - заметила Чейз. - У него в куполе стоял компьютер. Почему он не использовал его? Он мог написать все, что хотел, зачем же прилагать столько усилий и резать скалу? - Средство сообщения - уже сообщение, как сказал когда-то один человек. Возможно, электронная поверхность не могла соответствующим образом передать его чувства. - Я связалась с компьютером "Корсариуса". В нем имеется только два упоминания о Демосфене. Один - древний грек, другой - современный борец. - Что о нем сказано? О греке, конечно. - "384-322 до н.э. По старому стилю. Величайший из эллинских ораторов. По преданию родился с дефектом речи, который преодолел, набивая рот галькой и перекрикивая шум моря. Его речи убедили жителей Афин начать войну с Македонией. Наиболее известны три хвалебные речи и три речи на Олимпийских играх. Все датируются около 350 г. до н.э., плюс-минус несколько лет. Вопреки усилиям Демосфена, македонцы победили, и его отправили в ссылку. Позднее, он покончил с собой". - Тут есть связь, - сказал я. - Да. Тариен тоже был оратором. Может, это о нем. - Не удивлюсь. Вдруг я заметил еще одну надпись на скале, но другими буквами: "Хью Скотт, 3131". Они были вырезаны лазером. - Всеобщее время, - заметила Чейз. - По времени Окраины это 1410 или 1411 год. - Она вздохнула. - В конце концов, Сим, возможно, простил брата. Может, даже понял, что тот был прав. - Учитывая обстоятельства, ему пришлось бы простить очень многое. Ноги у меня болели. Носки не слишком хорошая защита, поэтому мне приходилось двигаться, чтобы не обжечься. - А где наш гость? - В пути. Движется с ускорением. Несется на всех парах. - Алекс? - Да? - Ты думаешь, она его нашла? Со временем, я хочу сказать. - Лейша? Я и сам думал об этом с тех пор, как приземлился. Таннер охотилась много лет. "Затерянный пилот" Кэндлза. И Сим, который "...бродит теперь по ту сторону звезд, Там, на далеком Бельминкуре". - У нее не было источников института Мачесны. Боже мой, она, наверное, все время проводила здесь, делала снимки, пропускала их через компьютер, пытаясь воссоздать нужное созвездие. - А что думаешь ты? - Не знаю, но видимо, этот же вопрос не дает покоя Хью Скотту. Я удержался от искушения вырезать свое имя рядом с именем Скотта и побрел к капсуле. Когда я уже забирался в кабину, раздался тревожный голос Чейз. - Алекс, терпеть не могу приносить дурные вести, но появился еще один! И очень крупный! - Еще один кто? - Корабль "немых". Линейный крейсер, по-моему. Мне следовало заметить его раньше, а я следила за первым и не очень обращала внимание на другие экраны. - Где? - Примерно в десяти часах хода. Тоже на курсе сближения. Идет быстро, хотя резко тормозит. Наверное, экипажу достается. Тем не менее, он сможет достаточно замедлить ход и перейти на орбиту. Думаю, тебе лучше вернуться. - Нет, - ответил я, покрываясь потом. - Чейз, уходи из "Кентавра". - Ты сошел с ума. - Пожалуйста, на споры нет времени. Эсминец далеко? - Около пяти минут ходу. - У тебя ровно столько времени, чтобы перебраться на "Корсариус". Если ты не сделаешь этого за пять минут, тебе уже никогда этого не сделать. - Но капсула у тебя! - Поэтому нечего стоять на месте и болтать. Шевелись. Уходи туда любым способом, но только уходи! Я немного успокоился, лишь когда услышал голос Чейз: - Все в порядке. Ты был прав, эти ублюдки сейчас разнесли "Кентавр" к черту. Я попытался поймать изображение эсминца на экране капсулы, но он уже оказался вне пределов видимости. Чейз получила его изображение на мониторе "Корсариуса", хотя еще не смогла передать его мне на поверхность. В любом случае, это уже не имело значения. - Вылетаю, - сказал я. - Увидимся через пару часов. Не хочешь пока научиться пользоваться капитанским мостиком Сима? Можешь отправить сообщение на Сараглию. - Уже отправила, хотя очень удивлюсь, если они его получат. Здесь нет аппаратуры для передач на дальние расстояния. Алекс, кажется, мы тут застряли. - Прорвемся, у них должен быть звездный двигатель. Взлетев с карниза, я направился по пеленгу, который посылала Чейз. В прохладной кабине, в наступающем вечере печальной планеты я думал о Симе и Скотте. Почему-то печальная судьба Скотта не давала мне покоя. Может потому, что Кристофер Сим был слишком далеко? Или потому, что одержимость Скотта становится и моей одержимостью? Через несколько часов я причалил к "Корсариусу". К тому времени Чейз сумела включить магнитные двигатели. По крайней мере, теперь мы имели возможность передвигаться. Конструкция капсулы не позволяла поставить ее в док боевого корабля, поэтому я просто прицепил ее к корпусу возле люка до тех пор, пока у нас не будет более полного представления о ситуации. - Ладно, - сказал я, как только снял шлем, - давай выбираться отсюда. Пока мы шли к мостику, Чейз сказала с несчастным видом: - Мы не сможем оторваться от них, Алекс. - Но это же "Корсариус". - Ему две сотни лет, да дело и не в этом. У нас нет звездных двигателей. Компьютеры ведут себя так, словно они есть, но... - Нам придется действовать так, будто они на месте. Иначе все остальное уже не будет иметь никакого значения. - Хорошо. Но если даже двигатели Армстронга где-то спрятаны, нам нужно время, чтобы набрать достаточный заряд для прыжка... - Сколько нужно времени? - В том то и дело. Показания на этот счет должны быть точными, а компьютер говорит - от двадцати пяти до тридцати двух часов. - Вряд ли нам сейчас стоит беспокоиться о мелочах. - Наверное. Я все равно уже начала набор мощности. Как только поднялась на борт. - Когда здесь будут "немые"? - Примерно через шесть часов. - Тогда давай двигаться. - Они догонят нас задолго до начала прыжка. Даже по самым оптимистичным оценкам. Чейз включила все внутренние системы корабля. Люки открывались при нашем приближении и закрывались за нами. - Я подумала, что лучше держать отсеки изолированными друг от друга, пока мы не убедимся в надежности работы внутренних систем. - Правильно, - согласился я. - А почему мы не сможем оторваться от них? По-моему, эта штука должна бегать быстро. - Возможно. Но они уже идут с большой скоростью, а мы разгоняемся с нуля. Я мысленно представил себе ситуацию. Похоже, Сим столкнулся с той же проблемой у Хринвара. Вражеские корабли приближаются, нет никаких шансов набрать нужную скорость и уйти от них. Что делать? - Когда мы сможем выйти на встречный курс? - Ты хочешь выйти им навстречу? - Можно сказать и так. - Зачем облегчать им задачу? - нахмурилась Чейз. - А если мы проскочим мимо них? Сколько времени у них будет, чтобы развернуться? - Дьявол, - ее лицо ее прояснилось. - Они нас не поймают. Они, возможно, проделают в нашем корпусе большую дыру, когда мы будем пролетать мимо... - Не думаю, - возразил я. - Они приложили столько усилий ради этого корабля. Смысл нападения на "Кентавр" заключался в том, чтобы не дать нам подняться на борт "Корсариуса". Вряд ли они рискнут уничтожить его. - Может и рискнут, если им покажется, что мы собираемся на нем удрать. - У тебя есть лучшее предложение? - Нет. - Чейз уселась в кресло пилота. - Ты будешь доволен работой магнитных двигателей. Во всяком случае, мы можем свободно перемещаться в линейном пространстве. Если понадобится, мы сможем долететь на них домой. Всего и лететь-то около пятидесяти столетий. - Давай посмотрим на корабли "немых", - предложил я. Над иллюминаторами находился огромный панорамный дисплей. Он потемнел, приняв цвет ночного неба, и на нем появился корабль чужаков. Я сначала даже засомневался, что это корабль, по крайней мере, корабль, способный нести экипаж. Он выглядел как скопление двадцати гиперболоидов различных размеров и очертаний, медленно вращающихся друг вокруг друга и явно не связанных между собой. В нем лишь смутно угадывалось стилизованное сходство с кораблями инопланетян эпохи Сопротивления. Для сравнения в нижнем правом углу экрана появился силуэт "Корсариуса", не превосходящий по размерам даже самого маленького из компонентов чужака. - Это точно корабль "немых"? Чейз покачала головой. - Не знаю, черт побери. Единственное, в чем я уверена, что корабль не наш. Эсминец-то точно принадлежал "немым". Оттолкнувшись от пульта пилота, Чейз повернулась ко мне. - Ты в самом деле хочешь проскочить мимо этой штуки? - Да, у нас нет выбора. - Ладно, - сказала Чейз, вводя команды в компьютер. - Через пятьдесят минут начнем уход с орбиты. На каком расстоянии ты хочешь пройти? Я подумал. - Хотелось бы остаться вне дальности выстрела. Имеешь представление, какой она может быть? - Ни малейшего. - Ладно, давай попробуем минимум в десять тысяч километров. На таком расстоянии им будет, по крайней мере, трудно попасть. И им придется долго разворачиваться. - Хорошо. Программа введена. Между прочим, эта штука и в самом деле набирает рабочий запас мощности. Нам хватит для запуска большого межзвездного двигателя. И запас растет. Думаю, если дойдет до драки, мы тоже сможем хорошенько стукнуть. - А он не взорвется? - Как и ты, могу только гадать. Через несколько минут двигатели "Корсариуса" включились, и Чейз взглянула на меня с места штурмана. - Исторический момент, Алекс. Хочешь сам нажать кнопку? - Нет. Действуй. Улыбнувшись, она нажала на клавиши, и корабль тронулся с места. - Когда мы уйдем с орбиты, - сказал я, - выкладывай все, что у нас есть. Полную тягу. - Алекс, "Корсариус" может набирать скорость гораздо быстрее, чем мы думали, но все равно намного уступает возможностям того корабля. Чужой корабль увеличивался в размерах, начал пульсировать мягким сине-зеленым светом, напоминающим рождественские свечи. - Рабочий уровень мощности продолжает расти, - объявила Чейз. - Никогда не видела ничего подобного. Этот сукин сын, возможно, еще достаточно силен, чтобы нокаутировать того монстра. - Я бы лучше удрал от него. В течение часа мы покинули орбиту и повернул носом к противнику, Чейз сообщила, что другой корабль начал менять курс. - Чтобы подойти поближе, - сказала она. - Уходи от него. Попытайся сохранять дистанцию хотя бы в десять тысяч километров. - Сделаю все возможное. - Она помрачнела. - Если бы, черт побери, хоть один из нас знал, что мы делаем. Чейз оказалась права: нагрузка при постоянном ускорении измотала нас. Через час она выглядела обессиленной, а я испытывал сильное сердцебиение. Тогда мы увеличили содержание кислорода в воздухе, и это на некоторое время помогло. Между тем, расстояние между кораблями сократилось. - Подходим быстро, - заметила Чейз. - Они не станут стрелять. Единственная причина их появления здесь - захват "Корсариуса". Чейз явно чувствовала мое сомнение, поэтому мы ждали, а компьютеры отсчитывали время. Компоненты чужого корабля, казалось, двигались внутри самих себя, создавая карусель огней и топологических форм. Призрачная, нереальная картина. - Точка наибольшего сближения, - произнесла Чейз. - Отметь. - Они целятся в нас из лазера, - объявил компьютер бархатным женским голосом. - Держись, Чейз. - Черт возьми, Алекс, кое о чем мы забыли... Ее прервал взрыв. Корабль сильно тряхнуло, заскрежетал рвущийся металл, что-то грохнуло, завыли сирены, замигали аварийные огни. У Чейз вырвалось проклятье. - Магнитные двигатели. Они уничтожили их первым же выстрелом. Она мрачно посмотрела на меня, потом на изображение вражеского корабля, достигшего на экране максимальных размеров, и начавшего уменьшаться. Красные огни на панелях сменялись пурпурными. - Корабль восстанавливает герметичность, но у нас проблемы. Чейз выключила сигналы тревоги. - Что произошло? - спросил я. Возникшая при ускорении нагрузка уменьшилась. И значительно. - Это не моя вина, - объяснила Чейз. - Они проделали дыру в нашей двигательной системе. Если ты не специалист по ремонту магнитных двигателей, то нам предстоит медленная прогулка. - Ну, будем продолжать движение с теперешней скоростью, да? - Мы можем двигаться быстрее, хотя это не так уж хорошо, учитывая, что противник наращивает скорость. Они уйдут вперед, облетят вокруг планеты и поймают нас. Без особенных усилий. А ведь, черт побери, всего этого можно было избежать! - Как? - Проблема в том, что никто из нас не смыслит в ведении боя. У нас есть защитный экран, но мы его не включили! - Проклятье! - Теперь ты понимаешь, зачем Гейб вез с собой Джона Кайбера. Он специалист по старым корабельным системам. Уж он-то не проглядел бы столь очевидную вещь! Глаза Чейз наполнились слезами. Я впервые увидел ее потерявшей мужество. - А звездные двигатели? Они не повреждены? Чейз глубоко вздохнула и нажала несколько переключателей. - Зажигание включится через двадцать три часа. Знаешь, что у нас было включено? Стандартные противометеоритные экраны! Наше счастье, что они не ударили ядерным зарядом. Дураки! - Нет смысла расстраиваться. Сколько у нас времени до того, как нас поймают? Чейз постучала по клавиатуре компьютера. - Около четырнадцати часов. - Она устало расслабилась в кресле. - Думаю, пора выбрасывать белый флаг. Она оказалась права. Гигантский корабль обогнул планету, служившую тюрьмой Симу, и ринулся за нами. Мы пошли в хвостовой отсек посмотреть на магнитные двигатели. Три из них расплавились. - Удивительно, что мы вообще летим с ускорением, - сказала Чейз. - Хотя оно все равно слишком мало и ничего не изменит. Остаток времени мы потратили со всей возможной пользой. Во-первых, получили от компьютера описание системы защитных экранов корабля. Я бы охотно испытал их, но потом предпочел не показывать их "немым" раньше времени. Возможно, они решили, что система вышла из строя, иначе чем еще можно объяснить ее бездействие в ситуации, которая явно требовала защитить корабль? Убедившись с некоторым, правда, опозданием, в способности противостоять этим ублюдками, мы начали проверять вооружение. Следя за приближением "немых", мы изучали схемы, беседовали с компьютерами, вникали в детали систем вооружения, которые управлялись с четырех различных пультов. И я стал понимать, зачем фрегатам требовался экипаж из восьми человек. - Мы сможем запустить лишь одно-два орудия, - пожаловалась Чейз. - Если бы у нас было больше людей, людей знающих, то даже сейчас мы могли бы прилично провести бой. - Компьютер, - спросил я, - могут ли "немые" обнаружить, что мы накапливаем мощность? - Неизвестно. - Можем ли мы узнать уровень энергии на борту их корабля? - Ответ отрицательный. Мы можем обнаружить только внешнее излучение, и я могу сделать выводы на основании характеристик массы и маневренности. Но эти оценки дадут лишь абсолютные минимальные значения. - Значит, они тоже не способны вычислить наши показатели? - Неизвестно. У нас недостает данных об их технике. - Алекс, чего ты добиваешься? - Еще сам не знаю. Хотя предпочитаю, чтобы они считали нас беспомощными. - Какая разница? - спросила Чейз. - Их защитные экраны включены. Они полагают, что мы опасны. - Компьютер, каковы возможности противника? - "Корсариусу" нанесен удар мощным лазером с системой автофокусировки. Энергия, затраченная на получение наблюдаемого нами эффекта, свидетельствует о наличии мощности, превосходящей нашу, по крайне мере, в шесть с половиной раз. Анализ радиоэлектронных средств и физической структуры позволяет предположить создание квазимагнитного энергетического поля в целях обороны и, возможно, нападения. Вероятно, это какая-то разновидность наших защитных экранов. Разумно предположить, что мы встретим значительные трудности при попытке пробить их защитные экраны. Двигательная система, по-видимому, является стандартной. Обнаружены радиально расположенные симметричные двигатели Армстронга, а также магнитный след, характерный для системы линейного привода... И так далее. В течение нескольких часов мы продолжали увеличивать расстояние между нашим кораблем и противником. Однако они шли с гораздо большим ускорением, и в конце концов Чейз тихо сообщила мне, что их скорость превысила нашу и, поэтому мы начинаем сближаться. Сине-зеленые огни на экранах становились все ярче. Подойдя ближе, противник начал замедлять движение, возможно, чтобы согласовать наши курсы и скорость. Чейз и меня испугала точность, с которой дальнобойный лазер уничтожил двигатели, и у нас не оставалось никаких иллюзий насчет исхода боя, если нам все-таки придется вступить в сражение. Тем не менее, мы сосредоточили внимание на своем вооружении. У нас имелись ядерные снаряды, лучевые орудия, протонные пушки и еще полдюжины устройств, о которых я никогда раньше не слышал. Самым многообещающим, то есть самым легким с точки зрения наведения и стрельбы, выглядело орудие, которое Чейз назвала "рассеивателем": оно стреляло пучком частиц с широким диапазоном энергии, состоящим из фотонов, горячих электронов и чего-то вроде "супа из частиц". Его воздействие, если верить компьютеру, состояло в кратковременной дестабилизации материи. - Но вам придется подойти поближе, - предупредил компьютер. - И нужно сначала вывести из строя защитные системы, орудие не сможет пробить их. - Как это сделать? - спросила Чейз. В ответ компьютер выдал сложную операцию, требующую быстрого маневрирования и наличия трех операторов. - Один пульт, - сказал я. - Мы можем обеспечить только одного оператора. Или двух, если обойдемся без пилота. - Почему бы нам просто не отдать им корабль? - спросила Чейз. Я видел страх в ее глазах. Вряд ли мне самому в тот момент удалось скрыть свои чувства. - Не думаю, что мы должны сдать им "Корсариус", - ответил я. - Ни при каких условиях. Ты же видела, что они сделали с "Кентавром". Думаю, у нас есть выход: сражаться или удрать, если сможем. - Самоубийство, - вздохнула Чейз. С этим, конечно, не поспоришь. Но у нас в руках превосходный корабль, они жаждали его заполучить, и это может дать нам некоторое преимущество. - Компьютер, если защита противника отключена, какую цель выбрать для рассеивателя? - Я бы рекомендовал мостик или двигательную установку. Если обнаружу их местонахождение, я вас проинформирую. Чейз смотрела в иллюминатор на корабль "немых", который теперь закрывал полнеба. - С таким же успехом мы могли бы швырять в него камнями, - заметила она. Мы выключили то, что осталось от наших магнитных двигателей, и летели по инерции с постоянной скоростью. Корабль чужаков перешел на параллельный курс примерно в километре от нас по правому борту. Чейз некоторое время наблюдала за ними, а потом безнадежно покачала головой. - Им не видно нашу капсулу, - сказала она. - Как насчет того, чтобы установить таймер на одном из ядерных зарядов, взорвать корабль и удрать? Возможно, нам удастся вернуться обратно на планету. - Тогда тебе придется провести там остаток жизни, - сказал я. - Сначала нужно остаться в живых. - Чейз, сгорбившись, повернулась к экрану. - Интересно, чего они ждут? - Вероятно, они пытаются придумать способ вытащить нас отсюда, не повредив корабль. Или ждут возвращения эсминца. Между прочим, где он? - Все еще летит прочь. По моим подсчетам, они смогут повернуть лишь через полтора дня. Зачем им эсминец? Чейз взглянула в иллюминатор на плывущий рядом с нами гигантский корабль. - Их защитные экраны включены? - Да. Сейчас пригодилась бы свеженькая идея. - Ее лицо помрачнело. - У меня мелькнула неприятная мысль. Они могут прочесть наши мысли? - Не думаю. Для этого нужно находиться на довольно близком расстоянии. Несколько метров, судя по моему опыту общения с ними. К тому же, если они забираются к тебе в голову, ты это чувствуешь. - Неприятные твари, правда? - Чейз пробежала пальцами по клавишам. - Уровень энергии перестал расти. Думаю, мы почти полностью готовы к бою. Если, конечно, эти штуки работают. - Предположим, все в полном порядке. Нам необходимо выжить, поэтому давай придерживаться этого предположения. Если что-то и не в порядке, совершенно ни к чему знать об этом заранее. - Что же нам теперь делать? - Ждать, - ответил я. - Держи рассеиватель наготове. Если представится возможность применить его, будем стрелять, а потом удирать изо всех сил. - Хромать изо всех сил, - поправила меня Чейз. - Бенедикт! - раздалось из корабельного интеркома. - "Немой", - прошептала Чейз. - Не отвечай, - предупредил я. - Алекс! - Голос был теплый, понимающий, рассудительный. И знакомый. - Алекс, с вами все в порядке? Меня беспокоят ваши системы жизнеобеспечения. Можем ли мы что-нибудь сделать для вас? С'Калиан. Борец за мир. Идеалист. Друг. - Я сожалею о гибели "Кентавра". Эсминец должен был лишь не допустить никого на борт артефакта. - Оставайся у пускового механизма, - сказал я Чейз. - Куда целиться? - Выбери себе цель. - Предпочтительно в направлении центра, - подсказал компьютер. - При отсутствии точных сведений, наиболее вероятным расположением двигательной установки является позиция в центре конфигурации. Снова раздался голос С'Калиана: - Алекс? Чейз кивнула. - Есть цель. Теперь твоя очередь: попытайся уговорить его отключить защитные экраны. - Алекс, вы же меня слышите. У нас есть возможность решить все мирным путем. Нет необходимости проливать кровь. Я включил канал. Изображение "немого" появилось на одном из вспомогательных мониторов. Вид у него был заботливый и сочувствующий. - Вы не получите "Корсариус", С'Калиан. - Мы его уже получили. К счастью для обоих наших народов, он наш. - Почему? - спросил я. - Чем он вам так дорог? - Вы несомненно уже догадались, Алекс. - Его голос снизился на октаву. - Секреты Сима будут у нас в безопасности. Мы - не агрессивный вид. Вашему народу нечего бояться. - Легко сказать. - У нас не было вашей кровавой истории, Алекс. Для нас война не является нормальным условием существования. Мы не убиваем себе подобных, мы не убивали бы и вас, если бы этого можно было избежать. Сегодня мы все еще живем воспоминаниями о той ужасной войне. - Это было двести лет назад! - В этом, - печально сказал С'Калиан, - и заключается разница между нами. Для ашиуров вчерашняя трагедия остается сегодняшней болью. Это не просто История. - Да, мы уже видели, как вас огорчает насилие. - Я сожалею о нападении на "Кентавр". Нам очень хотелось избежать ситуации, которая возникла сейчас, но мы не можем допустить, чтобы "Корсариус" вернулся к его создателям. Печальная правда заключается в том, что нам, возможно, все-таки придется отнять у вас жизнь... - Чего вы хотите? - Только корабль. Передайте его нам. Я готов обеспечить вам безопасный перелет домой и щедро компенсировать потерю артефакта. Я смотрел на С'Калиана, пытаясь прочесть искренность в тщательно подобранном выражении его лица. - Как будет проходить капитуляция? - Это не капитуляция, Алекс, - непринужденно ответил С'Калиан. - Это акт мужества в трудных обстоятельствах. Мы просто пошлем к вам десант. Все, о чем мы вас просим, - это подтвердить свое согласие покинуть корабль. Вас обоих, конечно. Он кивнул, выражая удовлетворение, что мы подходим к благоразумному решению. - Да, просто покиньте корабль. Перейдите к нам. Я даю самые серьезные гарантии, что с вами будут хорошо обращаться. - И отпустят? Он заколебался. Всего лишь на мгновение. - Разумеется. Почему-то во время нашей первой беседы его неподвижные губы ужасно смущали меня. Возможно, потому, что тогда я общался с ним через переговорное устройство. Сейчас обстоятельства резко изменились, но разговор все равно нервировал и вызывал у меня ощущение прямого мысленного контакта. Может я недооценил его, и С'Калиан способен даже через пустоту проникнуть в мой мозг? - Вы готовы покинуть корабль? - Мы думаем над этим. Чейз уставилась на экран. - Очень хорошо. Будем ждать. Из уважения к вашим чувствам, мы не предпримем попытки высадиться на корабль до тех пор, пока вы благополучно не прибудете к нам. Кстати, Алекс, я знаю, вам сейчас нелегко. Но настанет день, когда наши расы объединятся в прочной дружбе, и вас будут помнить, как внесших свой вклад в это благородное дело. - Почему это так важно? - спросил я. - Зачем вам нужен корабль? - Он - символ недобрых времен. Положа руку на сердце, я считаю, что он нашелся в неподходящее время. Наши с вами народы опять близки к войне. И корабль, воспоминания, которые он пробудит, могут послужить катализатором новой вспышки враждебности. Мы не имеем права допустить, чтобы так случилось. Кого он хочет надуть? Чейз вопросительно посмотрела на меня. - Для нас это нелегкое решение, - сказал я. - Понимаю. - Пожалуйста, дайте нам подумать. - Конечно. - Сделай это! - воскликнула Чейз, как только изображение С'Калиана исчезло с экрана. - Вот выход. Они ничего не выиграют, убив нас. - Эти сволочи действительно убьют нас, Чейз. Они не собираются нас отпускать. - Ты сошел с ума, - возмутилась она. - Мы вынуждены доверять им. У нас нет выхода. Я не хочу отдать свою жизнь за ископаемое. Ты сам знаешь, что если они не получат корабль, то просто взорвут его вместе с нами. А все наши представления о способах борьбы с подобным монстром - не более, чем фантазии. Такая посудина не имеет ни малейшего шанса победить "немых" даже при наличии полного экипажа на борту и с Симом в кресле командира. - Несколько минут назад ты говорила по-другому. - Несколько минут назад я думала, что у нас нет выбора. Во рту у меня пересохло, но я попытался говорить спокойно. - Я не согласен с тобой, Чейз. Им нужен корабль, и пока мы остаемся внутри, мы в безопасности. Пока они не могут подняться на борт, они не станут уничтожать его. - Почему? Если они хотят воспрепятствовать нам вернуться с ним домой, то могут взорвать нас в любой момент. - Тогда почему они до сих пор этого не сделали? - Возможно, не хотят убивать без крайней необходимости. - Ты в это веришь? - Черт побери, Алекс, я не знаю. - Ладно. - Я выбрался из командирского кресла и бродил по мостику, пытаясь рассуждать. - Если ты права, почему они атаковали "Кентавр"? Тогда они не заботились о нашей жизни. Они не хотели допустить нас на борт, потому что им пришлось бы _уговаривать_ нас выйти из корабля. - Возможно, ты прав, - сердито сказала Чейз. - Не знаю. Но я не хочу, чтобы меня убили из-за "Корсариуса"! - В таком случае, сидим на месте. Сколько осталось до запуска двигателей Армстронга? - Нет никаких двигателей Армстронга! - с отчаянием воскликнула Чейз. - Перестань, Чейз. Сколько осталось до включения чего бы там ни было? До того, как мы сможем совершить прыжок в гиперпространство? На глазах у нее показались слезы. - Примерно полдня. Ты надеешься, заставить их ждать? - Думаю, для нас это лучший шанс, - я взял ее за плечи и привлек к себе. - Ты со мной? Чейз долго смотрела на меня. - Ты погубишь нас обоих, - ответила наконец она. - Сожалею, что вы считаете себя обязанным придерживаться линии поведения, которая может привести только к кровопролитию. - С'Калиан выглядел по-настоящему огорченным. - Чем еще мне разубедить вас? - Идите к черту. Вам придется взорвать ваш артефакт. Давайте, приступайте! - Я отключил связь. - Ты говорил убедительно, - невесело усмехнулась Чейз. - Надеюсь, он не принял твой вызов. Корабль "немых" подплыл ближе. Колебание его компонентов ускорилось. - Анализ показывает, - заговорил компьютер, - что это, вероятно, является частью системы выработки энергии. Чейз тихо выругалась. - Где центр управления? Где они наиболее уязвимы? - В данный момент информации для выводов недостаточно. - Твои догадки ничем не хуже компьютерных, - заметил я. - Думаю, пора включать защитные экраны. - Нет. - Почему? - Нам это ничего на даст. Мы не можем удрать и не можем сражаться. Защитные экраны только отсрочат неизбежное. Давай попробуем приготовить для них сюрприз. Что-то в моей беседе с С'Калианом продолжало беспокоить меня, и вдруг я понял. - Почему они с нами так любезны? - Что ты имеешь в виду? - Почему они готовы ждать нас у себя на борту, прежде чем послать десант? Чейз покачала головой. - Я продолжаю считать, что они, возможно, говорят правду. - Нет, я скажу тебе в чем дело: они нам не доверяют. Считают нас вероломными отщепенцами и поэтому держат нас там, где мы будем под наблюдением. То есть они полагают, что мы можем причинить им вред. Каким образом? Чейз прикрыла глаза, подумала, потом кивнула. - У меня есть хороший вариант ответа. Им придется отключить защитные экраны, чтобы пропустить десант. На несколько секунд они станут уязвимыми. Я ощутил прилив возбуждения и страха. - Они нам не доверяют, - повторил я, думая о шахматной доске Сима. - Может, мы сумеем извлечь из этого пользу. - Продолжай, - сказала Чейз. - Готова выслушать твои идеи. - Пойди в хвост, возьми два скафандра, помести их в капсулу и надуй. Постарайся, чтобы они были похожи на нас. Потом настрой управление так, чтобы мы могли запустить ее отсюда. - Зачем? - Мне неизвестно, сколько у нас осталось времени, Чейз. Просто сделай это. Ладно? Дай мне знать, когда все будет готово, и возвращайся сюда. - Хорошо. - Она поднялась и протянула мне руку. - Кстати, на тот случай, если я тебя больше не увижу, - это был дьявольский полет, Алекс. Несмотря на легкомысленный тон, голос у Чейз прервался, и она быстро вышла. В тишине корабля я слышал, как она идет от одного люка к другому. - Какое-то движение, - подал голос компьютер. Схема танца огней чужого корабля изменилась, цвета стали более насыщенными. Он ярко сиял в вечной тьме пространства, его крохотные огоньки кружились вихрем, словно светящиеся насекомые в жерле пушки. Это продолжалось несколько минут. - Психическая атака, - сказал я компьютеру. - Игра под названием "Кто кого перехитрит". - Не уверен. Я замечаю знакомую металлическую форму внутри конфигурации. Возможно, многоствольный торпедный аппарат. Восемь стволов. Подобный тип вооружения предназначен для применения против относительно неподвижных объектов. Скоростная торпеда способна пробить толстую броню и выжечь все внутри. Согласно анализу, только один из стволов заряжен. Проклятье! - Ее воздействие на "Корсариус"? - спросил я, едва шевеля языком. Черт побери, я не знал, как включить защитные экраны, даже если очень захочу это сделать. - Какова энергия защитных экранов? - Никакой. Надо было позвать Чейз, предупредить ее, вызвать обратно. Но я не сделал этого. Я слышал, как она возится в хвостовом отсеке. На пульте зажглась красная лампочка: открыт внешний люк. - Они захватили цель, - сказал компьютер. Зажмурив глаза, я стал ждать. - Торпеда запущена. В последний момент я подумал, что мы не сделали ни единого выстрела в свою защиту. Снаряд пробил нашу металлическую обшивку, подняв бурю на нижних палубах. Снова завыли сирены и остальные корабельные системы, оповещающие о непосредственной и серьезной опасности. Но мы все еще живы! - Что, черт возьми, там происходит? - осведомилась Чейз. Эхо в наушниках указывало на то, что она находится в скафандре. - Они выстрелили в нас. У тебя все в порядке? - Да. Не пора ли включить защитные экраны? - Голос ее слегка дрожал. - Ты уже закончила? - Почти. Но, может, нам выбросить чучела, забраться сюда самим и выметаться? - Быстро возвращайся, - приказал я. - Компьютер, сообщи о повреждениях. Почему мы все еще невредимы? - Торпеда не взорвалась. Если, конечно, это не пустая оболочка. Невозможно сказать наверняка, поскольку она прошла сквозь корабль навылет. - Куда она попала? - В отсек прямо под мостиком. Потребуется ремонт обеих переборок. За неимением ремонтной команды я изолировал этот участок. Снова раздался голос С'Калиана: - Алекс, еще не поздно. Он умоляюще протянул руки. - Сукин сын! - тихо произнес я. - Восхищен вашим самообладанием в данных обстоятельствах. Поймите, мы способны пробить множество дыр в вашем корабле, не повредив важные системы. Ну, какое еще нужно доказательство моей заботы о вашем благополучии? Выбирайтесь оттуда, пока можете. Ваша гибель и гибель вашей... э-э... женщины ни к чему не приведет. Чейз открыла люк и вошла в кабину. - Готово к старту, - шепнула она. Компьютер прервал связь с вражеским кораблем. - Капитан, они зарядили вторую торпеду. - Если у тебя есть какая-нибудь идея, - сказала Чейз, - то сейчас самое время. - Компьютер, соедини меня с "немым". На экране снова появилось изображение С'Калиана. - Надеюсь, вы приняли мудрое решение, - сказал он. - Только вряд ли оно вам понравится. - Я сделал паузу для большего эффекта и постарался принять умеренно безумный вид. - Я собираюсь достать из погребов одну из ядерных мин, засесть здесь и взорвать "Корсариус" ко всем чертям. - Не верю. - Это ваше дело. - Я _видел_ вашу душу, Алекс. В каком-то смысле, я был вами. Вы не способны совершить подобный поступок. Ваше стремление выжить слишком велико... Я отключился. - Вот и все, - сказал я компьютеру. - Не хочу больше никаких переговоров с другим кораблем. Никаких. На все запросы отвечай отказом. - Бесполезно, - отозвалась Чейз. - Что ты пытаешься сделать? Они тебе не верят и будут искать ловушку. - Ее глаза вдруг широко раскрылись. - Эй, ты случайно не всерьез? Мне совсем не улыбается перспектива превратиться в огненный шар. - Конечно, нет. Они тоже не верят. На это я и рассчитываю. Оставайся у рассеивателя. Через шесть минут, когда мы пошлем капсулу в полет, они должны отключить защиту. Когда на приборной панели появится зеленый сигнал, нажми на спуск. Целься куда-нибудь в центр. Я начал отсчет времени. - А если защиту не отключат? - Тогда придумаем еще что-нибудь. - Какое счастье знать, что у нас есть план! - Готова запустить капсулу? - Да. Мы ждали. Минуты уходили одна за другой. - Я хочу, чтобы она двигалась прочь от чужаков. Она должна лететь назад, к планете. Поняв, Чейз улыбнулась, но тут же заметила: - Они не купятся. Мы сейчас слишком далеко от планеты. Они поймут, что мы не сможем туда добраться. - Давай, - скомандовал я. Она нажала кнопку на панели. - Капсула ушла. - "Немые" не поймут, - сказал я. - Вероятно, они не знают о ее возможностях, а если и знают, то будут думать, что мы пытаемся оторваться от них и сбежать. И о ядерном заряде, тикающем внутри этого корабля, тоже будут думать. Чейз вывела изображение капсулы на экран, и мы стали ждать. Выглядело все, как надо: два человека в скафандрах, один склонился над пультом управления. - Ты похож на пьяного. - Достаточно правдоподобно, чтобы надуть их. Она согласилась. - А мне бы хотелось сейчас быть в капсуле. - Ерунда. Все кончится благополучно. Постарайся держать капсулу в тени корабля, надо сделать вид, будто мы пытаемся остаться вне поля зрения. Только пусть они ее видят. - Хорошо, - неуверенно ответила Чейз. - Торпеда противника нацелена на мостик, - предупредил компьютер. - Надеюсь, у этой штуки хватит энергии, чтобы вывести их из строя. - Вид у Чейз был скептический. - Приготовься, у нас всего несколько секунд. Как только зажгутся зеленые лампочки... - Капитан, - позвал компьютер, - корабль противника снова вызывает нас. - Не отвечай. Сообщи, когда вызов прекратится. - Они должны заметить капсулу, Алекс. - Хорошо. Теперь это может случиться в любой момент. - Капитан, сигналы от корабля "немых" прервались. - Алекс, ты уверен, что это сработает? - Конечно, нет. Мы наблюдали за приборами, смотрели на зеленые огоньки, ждали. - Замечено повышение активности, - сказал компьютер. Мы получили изображения одновременно на нескольких экранах, с близкого расстояния. В одном из гиперболоидов открылся люк, и оттуда показался серебристый нос катера. - А вот и мы, - объявил я. - Это команда по обезвреживанию бомбы. У Чейз вырвался вздох облегчения. - В мужестве им не откажешь. Лампочки мигнули и погасли. - Они отключили защитные экраны. Чейз нажала на спуск. Наш корабль покачнулся, дрогнул, низкий рев заставил содрогнуться переборки. Я ударил по нескольким кнопкам на пульте, включая наши защитные экраны. Ослепительный свет хлынул в иллюминаторы, дисплеи погасли. Чейз подбросило вверх, она едва не вылетела из кресла, но продолжала нажимать на клавишу. Включились двигатели коррекции курса. Что-то ударило в наш корабль. Он содрогнулся, мигнули лампы. - Протонный удар,