м дело? - отозвался я, с трудом выговаривая слова.
   - Нам не удастся уцелеть. Спасайся, если можешь.
   Он посмотрел на меня, взмахнул рукой, словно приказывая прыгать,  затем
повернулся к дисплею.
   Я повиновался.
   - Комментатор, отключите меня.
   Никакой реакции.
   - Комментатор, где вы, черт побери?
   Я вдруг испугался.
   Капитан перевел системы корабля в боевой режим. Уже потом я узнал,  что
корабли тех лет в критической ситуации могли на короткое время форсировать
свои генераторы. Установки вырабатывали свой ресурс гораздо быстрее,  зато
эта мера позволяла резко увеличить подачу энергии одновременно  в  орудия,
защитные экраны и двигатели.
   Сфера планеты, за которой мы  надеялись  укрыться  от  преследователей,
казалась безнадежно далекой. Мы поспешно набирали скорость. Но эсминцы  на
дисплеях быстро приближались, выстраиваясь клином.
   Я сжал обруч. По лицу ручьями струился пот.
   - Комментатор, отключите меня.
   По-прежнему ничего.
   Согласно инструкции, если откажет  связь  с  комментатором,  вы  можете
выйти  из  программы,  сняв  с  головы  обруч.  Обычно   делать   это   не
рекомендуется,  поскольку  при  этом   создаются   большие   нагрузки   на
оборудование, голову или на что-то еще. Не помню. Но я все же снял обруч.
   Ничего не изменилось.
   Я закрыл глаза, пытаясь ощутить тугие подушки дивана. Но хотя  я  лежал
на этом проклятом диване, единственным связующим звеном между тем  и  этим
мирами был обруч. Даже одежда на мне была другой:  мундир  деллакондцев  с
двумя серебряными кружочками на петлицах. Чин офицера.
   Сработали кормовые  батареи  нашего  корабля.  Крейсер  содрогнулся  от
залпа. Что, черт возьми. Здесь происходит?
   Если корабль расколется, я получу серьезную травму или  и  вовсе  отдам
концы, во всяком случае,  мое  физическое  тело,  несомненно,  пострадает.
Иногда такое случалось, и люди умирали.
   - Джейкоб! Ты здесь?
   - Эсминцы начинают обходной маневр. Мы хотя бы выиграем время.
   На  одном  экране  виделся  "Корсариус",  на  другом  появились  трассы
выстрелов "Кудасая".  Кто-то  считывал  показания  датчиков  мощности.  Но
заполнявшие до этого интерком переговоры практически прекратились.
   Трассы выстрелов прошли сквозь строй кораблей "немых", не  причинив  им
вреда.
   - Все мимо. Готов следующий залп.
   - Подождите, - произнес капитан. - Подойдем  поближе.  Я  скажу,  когда
стрелять.
   Долгое время царило молчание,  которое  нарушали  лишь  гудение  систем
жизнеобеспечения   и   пульсирующий   гул   энергетических    генераторов,
доносившийся из глубины корабля. Вахтенный  офицер  доложил,  что  эсминцы
произвели залп. Они использовали снаряды с ядерными боеголовками,  которые
двигались почти со скоростью света и, к счастью, прошли мимо.
   Последовал новый  обмен  залпами.  Два  эсминца  взорвались,  еще  один
покачнулся и вышел из строя. Кто-то радостно вскрикнул.
   - Можем повторить, - раздался в интеркоме женский голос.
   Капитан нахмурился. Тариен с удивлением следил за ним.
   - Что случилось? - спросил он.
   - "Корсариус" еще не стрелял.
   - Капитан, - сказал штурман, - взгляните на левый экран.
   Мы  посмотрели  в  ту  сторону.  Хотя  я  не  заметил   в   изображении
"Корсариуса" ничего необычного, зато остальные, по-видимому,  все  поняли.
Сначала царило недоумение, потом его сменил гнев, и, наконец, отчаяние.
   Я взглянул еще раз и обомлел: орудия были нацелены на нас!
   Капитан ударил по переключателю на своем кресле.
   - "Корсариус"! - позвал он. - В чем дело?!
   Никакого ответа.
   - Какая-то нелепость! - сказал Тариен, склоняясь к своему микрофону.  -
Крис!
   - Полная мощность на защитные экраны левого борта, - приказал  капитан.
-  Отклоняемся.  Переходим  на  автостабилизацию.   Прекратить   связь   с
"Корсариусом". По моей команде выходим на ноль-три-восемь, отметка шесть.
   - Нет! - зарычал  Тариен.  -  Нужно  с  ними  поговорить.  Узнать,  что
происходит.
   - Потом поговорим, - ответил Лемар. - Сейчас важно, чтобы они не смогли
точно нацелить в нас свой луч.  -  Он  нетерпеливо  повернулся  к  офицеру
справа. - Рулевой, выполняйте!
   Корабль развернулся, и меня снова расплющило в кресле.
   - Он все еще рядом с нами.
   Длинный, похожий на снаряд корпус "Корсариуса" оказался напротив  моего
обзорного иллюминатора.
   - Это физически невозможно, - выдохнул я реплику в микрофон, не  ожидая
получить ответ. Но внезапно прозвучал голос комментатора.
   "Вы правы, это действительно невозможно. Спросите у ашиуров. Они скажут
вам, что "Корсариус" не подчиняется законам  физики,  а  Кристофер  Сим  -
нечто гораздо большее, чем человек".
   Корабль Сима развернулся, вводя в действие еще одну батарею.
   - Импульсные, - произнес капитан.
   Голос вдалеке прокомментировал:
   - Дальность прямого выстрела.
   Вспышки я не видел. Импульсы летят со  скоростью  света,  поэтому  были
только резкий треск металла, внезапная темнота, вой вытекающего  в  космос
воздуха и короткий дикий крик. В кабину ворвался  холодный  смерч,  что-то
врезалось мне в ребра, и  я  вдруг  с  необычайной  ясностью  почувствовал
подлокотник  кресла.  Корабль,  кабина,  трудности  с   дыханием   -   все
сфокусировалось на куске металла, покрытого тканью.
   - Этот ублюдок готовится к повторному залпу!



        13

                             Толпа - это демократия в самом чистом виде.
                                  Изречение, приписываемое Кристоферу Симу
                                  "Анналы Деллаконды"

   Что-то холодное коснулось моего  лба.  Я  прислушался  к  ритму  своего
дыхания,   но   когда   попытался   шевельнуться,   почувствовал    легкое
головокружение. Ребра  болели,  шея  тоже,  под  прикрытые  веки  проникал
тусклый свет.
   - Алекс, с вами все в порядке?
   Голос Чейз. Издалека. Вода капает в раковину.
   - Привет, - произнес я, все еще плавая в полумраке.
   Она взяла в ладони мою голову и прижалась губами ко лбу.
   - Хорошо, что ты вернулся.
   Я неуклюже потянулся к ней, Чейз отодвинулась и улыбнулась, но ее глаза
остались серьезными.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Ужасно.
   - Кажется, ничего не сломано. Немного помят. Что ты там делал?
   - Выяснял, что бывает с посторонними наблюдателями.
   - Дать тебе лекарство?
   - Нет, со мной все нормально.
   - Может выпьешь что-нибудь? Я не очень в этом разбираюсь. У тебя  могут
быть внутренние повреждения.
   Я взглянул снизу вверх в ее серые глаза. Не Квинда Арин, конечно, но  в
тот момент она выглядела очень привлекательно.
   - Я чувствую себя превосходно. Как ты здесь оказалась?
   - Меня вызвал Джейкоб.
   - Джейкоб?
   - Мне это показалось удачной мыслью, - сказал Джейкоб.
   - Он заметил что-то неладное.
   - Ты раскраснелся, - объяснил робот. - И дышал неровно.
   - Поэтому он рискнул и отключил тебя от программы.
   Чейз протянула мне стакан.
   Я отхлебнул воды, попытался сесть, но у меня ломило все тело.
   - Что случилось?
   - Мы точно не знаем. Какой-то дефект в записи.
   - Алекс, - сказал Джейкоб, -  я  просмотрел  все  сценарии.  Включи  ты
другие модели, произошло бы то же самое. Даже битву у Волчков. Если бы  ты
вернулся к Хринвару вместе с десантом Сима,  то  обнаружил  бы,  что  план
отвлечения ашиуров не совсем сработал, и деллакондцев уничтожили.  Это  не
те модели, которые мы скопировали.
   - Грабитель, - сказал я.
   - Да, - согласился Джейкоб.
   Я снова сделал попытку подняться, но Чейз заставила меня лечь.
   - Возможно, именно поэтому они разбросали простыни и украли книгу.
   - Причем тут простыни? - спросила Чейз, решив, что она ослышалась.
   - Вчера  у  нас  был  грабитель,  который  проделал  нечто  странное  с
постельным бельем, а также стащил сборник Уолдорфа Кэндлза.
   - Для отвода глаз, - сказала Чейз.  -  Чтобы  скрыть  истинную  причину
взлома. Кто-то хочет тебя убить.
   - Не согласен, - вмешался Джейкоб.  -  Я  прервал  запись,  как  только
догадался о возникшей ситуации. Однако через  несколько  секунд  программа
все равно приняла бы меры для твоего спасения. То  же  относится  ко  всем
записям. Твоя смерть в их намерения не входила.
   - Похоже, они пытаются запугать тебя, Алекс, - сказала Чейз.
   Им это удалось. По ее лицу я видел, что она об этом догадалась.
   - Все наверняка связано с Гейбом.
   - Да, - сказал Джейкоб.
   Я искал пути достойного выхода  из  игры,  не  рискуя  показаться  Чейз
презренным трусом.
   - Нет ничего такого, ради чего стоило бы погибнуть, - произнес я.
   Джейкоб молчал.
   Чейз кивнула.
   - Так безопаснее всего,  -  согласилась  она  после  долгого  молчания.
Выглядела она разочарованной.
   - Ну, хорошо, чего вы от меня хотите? Я даже не знаю,  кто  эти  сукины
дети. Как я, могу от них защититься?
   - Никак.
   В комнате стало очень тихо.
   Чейз уставилась в окно, а я приложил руку к голове, стараясь  выглядеть
совершенно разбитым.
   - Жаль, что этим ублюдкам все сойдет с рук, -  наконец  произнесла  она
ровным голосом.
   - Кто-то, наверное, думает, - вставил Джейкоб, - что ты на верном пути.
   - Кто-нибудь разбирается в этих штуках? -  спросил  я,  вертя  в  руках
кристалл с записью моделей. - Сложно  перепрограммировать  один  из  таких
сценариев? Какая квалификация нужна для этого?
   - Умеренная, мне кажется, - ответил Джейкоб. - Нужно переписать базовую
программу и отключить программу комментатора, направленную на  обеспечение
безопасности участника. И еще необходимо отключить  несколько  дублирующих
предохранительных систем. Проделать все это может и домашняя система.
   - А ты бы смог?
   - О, да. Довольно легко.
   - Значит, кто-то  узнал,  вероятно,  в  библиотеке,  какие  сценарии  я
скопировал, получил дубликаты, перепрограммировал их на  этот  кристалл  и
подменил его.
   Чейз смотрела в сторону.
   - Мы могли бы запросить библиотеку  и  узнать,  кто  еще  интересовался
этими сражениями.
   - Не помешало бы, - согласился я.
   - Уже сделано, Алекс. Идентичный набор сценариев заказан два дня назад.
   - Хорошо, - неохотно сказал я. - И кем же?
   - В записи сказано - Габриэлем Бенедиктом.


   На следующее утро Джейкоб небрежно заявил,  что  почитал  о  Кэндлзе  и
наткнулся на любопытную информацию.
   - Он писал предисловия ко всем своим книгам. Тебе это известно?
   - У нас есть или, вернее, были все пять его книг, -  ответил  я.  -  Не
помню никаких предисловий.
   - Просто они ужасно длинные, почти такие же длинные, как и сами  книги.
Поэтому их никогда не включают в сборники. Но много лет назад их собрал  и
снабдил комментариями Арманд Хэлли,  выдающийся  исследователь  творчества
Кэндлза.
   Я с наслаждением ощущал  тепло  термопледа,  окутывавшего  мои  избитые
ребра.
   - К чему ты клонишь? - спросил я.
   - Я нашел у него описание событий на Каха Луане после оккупации  Города
на Скале. Там есть интересный портрет Лейши Таннер. Женщина явно  обладала
огромным мужеством.
   - Из чего это следует?
   -  Помнишь,  она  говорила  о  толпе?  Очевидно,  Лейша  не  оставалась
сторонним наблюдателем. У меня подобран материал. Если хочешь, посмотри.
   - Давай.
   - На экране?
   - Прочти мне, Джейкоб.
   - Хорошо. - Он помолчал. - Там довольно много говорится о  политической
ситуации.
   - Потом. Что он говорит, о Лейше Таннер?
   - Вечером того дня, когда они узнали о взятии Города на  Скале,  Кэндлз
наблюдал,  держась  на   безопасном   расстоянии,   за   демонстрацией   в
студенческом городке.


   "В  качестве  сцены   они   использовали   портик   столовой.   Там   с
соответствующим моменту разъяренным видом сидели семь-восемь человек  явно
готовых перерезать несколько глоток ради  правого  дела.  Выступала  Мариш
Камандеро,  привлекательная  и  очень  серьезная  женщина,   возглавлявшая
факультет социологии. Как раз  такой  человек  и  нужен  для  преподавания
социологии.
   На площади собралось около двухсот демонстрантов. Число, возможно, и не
очень внушительное, но кричали они громко. И были активны. Они толкались и
возбужденно жестикулировали под свою ужасающую музыку.  Завязались  драки.
Один молодой человек, по-видимому, пытался  спариться  с  колючим  кустом,
повсюду валялись бутылки.
   Камандеро размахивала руками и вопила об убийцах-"немых". Толпа  сильно
возбудилась.
   Вдруг появилась Лейша и  безрассудно  подошла  к  толпе  именно  в  тот
момент, когда Камандеро заявила, что история переполнена трупами тех,  кто
не хотел или не мог бороться. Люди прячут головы в песок и  надеются,  что
"немые" уйдут сами.
   Толпа заревела в знак одобрения.
   - Настало время, - говорила она, - встать рядом с Кристофером Симом.
   Услышав имя  Сима,  толпа  принялась  во  всю  мочь  скандировать  его.
Беспомощные глупцы, чья планета владела всего лишь парой дряхлых челноков!
   Лейшу узнали, и шум утих. Камандеро,  улыбаясь,  ткнула  пальцем  в  ее
сторону.
   - Доктор Таннер понимает "немых" лучше нас, - сказала она с  притворной
приветливостью. - Год назад она защищала своих друзей  публично,  заверяя,
что этот день никогда не наступит.  Возможно,  она  будет  так  любезна  и
скажет, чего нам еще не стоит бояться  теперь,  когда  захвачен  Город  на
Скале?
   Толпа пока  не  видела  Лейшу,  она  еще  могла  выбраться  оттуда,  но
предпочла остаться. Безрассудный поступок, особенно в такой  момент.  Даже
какой-нибудь энергичный  бухгалтер  мог  бы  послать  этих  идиотов  сжечь
Капитолий.
   Лейша гневно посмотрела на Камандеро,  с  явным  презрением  огляделась
вокруг, пожала плечами и зашагала к портику. Толпа расступилась перед ней,
но кто-то бросил в ее сторону банку из-под пива.
   Камандеро подняла руки, успокаивая  зрителей  и  призывая  их  проявить
терпение и великодушие даже по отношению к тем,  кто  трусит  перед  лицом
войны.
   Лейша с королевским презрением шла сквозь толпу. Смотреть на  это  было
приятно, хотя и страшно. Она  поднялась  по  ступенькам  на  возвышение  и
остановилась перед Камандеро. Толпа зашумела. Издалека до меня  доносились
голоса людей да шум летающих над головой лодок.
   Камандеро была намного выше Таннер. Они  стояли  лицом  к  лицу,  молча
глядя друг другу в глаза. Потом Камандеро отстегнула свой микрофон, однако
продолжала держать его за шнур. Лейше пришлось бы встать на цыпочки, чтобы
его достать.
   - Я согласна, - дружелюбно произнесла Лейша, - время сейчас опасное.
   Мило улыбнувшись, она  повернулась  к  собравшимся.  Камандеро  уронила
микрофон на платформу, спустилась со сцены и, растолкав  толпу,  вышла  на
площадь.
   Лейша развивала достигнутый успех.
   - Война очень близко,  и,  хотя  мы  пока  не  стали  ее  частью,  это,
наверное, уже неизбежно.
   Раздались редкие выкрики одобрения, однако быстро стихли.
   - Сегодня в городе полно подобных митингов, поэтому мы должны на минуту
остановиться и подумать...
   Недалеко от площади раздался взрыв, в толпе снова зашумели.
   - ...подумать о том, что мы имеем дело  с  народом,  очень  похожим  на
нас...
   Это вызвало протест. Кто-то крикнул, что они вовсе не  похожи  на  нас,
кто-то назвал их дикарями. Лейша спокойно ждала,  когда  ее  снова  станут
слушать.
   - Они умеют думать!
   Я огляделся в поисках поддержки, спрашивая себя, что делать,  если  они
стащат ее вниз, в толпу.
   - У них есть этическая система,  -  продолжала  Лейша.  -  У  них  есть
университеты, где студенты  собираются  на  такие  же  митинги  и  требуют
отомстить нам!
   - Сегодня они отомстили!
   Опять зазвучали угрозы в адрес ашиуров, университета и Лейши.
   - Да! Наверное, отомстили. - По ее лицу промелькнула тень  боли.  -  Мы
потеряли несколько кораблей с экипажами,  я  также  слышала,  эти  "немые"
убили несколько человек на планете. Теперь у нас нет другого  выбора,  как
самим пролить кровь.
   Толпа потрясла факелами.
   - Стерва!
   - Правильно, черт побери!
   - Многие люди погибли. Как насчет них?
   Я уже слышал ответ на этот вопрос: "Мы ничего не должны мертвым. Они не
узнают, остались ли мы нейтральными или выступили, прославили ли их  имена
или забыли о том, что они когда-то жили среди  нас".  Но  Лейша  оказалась
достаточно осторожной и не сказала ничего подобного.
   - Мы еще сможем остановить бойню, если действительно  захотим.  А  если
нет,  то  по  крайней  мере,  сможем  сами  остаться  в  стороне.   Почему
Сопротивление не получает никакой помощи от Окраины? Или от  Токсикона?  У
них же есть боевой флот! Если ашиуры представляют  угрозу  для  всех  нас,
почему они не выступили?
   - Я скажу, почему! - яростно выкрикнул плотный мужчина, работавший  над
диссертацией по классической литературе. - Они хотят всеобщего участия! Мы
находимся в зоне боевых действий, и если мы сами себе не поможем, зачем им
рисковать своими людьми?
   Толпа громогласно согласилась.
   - Возможно, вы правы, - ответила Лейша. - Но правда в том, что  Окраина
и Токсикон не доверяют друг  другу  в  значительно  большей  степени,  чем
инопланетянам.
   Я придвинулся ближе. Вряд ли я когда-либо боялся больше, чем сейчас.  В
толпе  я  заметил  людей  из  службы  безопасности,  но  если  этот  сброд
набросится на нее, они ничего не смогут сделать.
   - Если вы всерьез решили принять участие в войне, - продолжала Лейша, -
то  следует  подсчитать,  какими  силами  мы  располагаем.  Насколько  мне
известно, у Каха Луан есть один эсминец. Вот и все. Один эсминец. Есть еще
три или четыре фрегата, которые последний  раз  участвовали  в  бою  более
полувека назад. Есть еще  несколько  челноков,  но  им  придется  стрелять
камнями, поскольку они не вооружены. У нас нет заводов, способных  строить
военные корабли, поэтому их придется покупать. Надо будет также провести в
парламенте закон об огромном  повышении  налогов.  И  отменить  бесплатное
образование.
   Она остановилась, оглянувшись на  группу  людей,  сидящих  позади  нее.
Самым известным среди них был Майрон Маркузи с философского факультета.
   - Уверена, - улыбнулась ему Лейша, - что доктор Маркузи  одобрит  меры,
которые понадобятся для сбора денег.
   - Правильно, черт возьми! - прокричал кто-то из задних рядов толпы.
   Маркузи оказался на высоте положения.
   - Нас не волнуют деньги, доктор Таннер, - ответил он,  пытаясь  придать
своему голосу побольше убедительности, но потерпел  неудачу.  -  На  карту
поставлено гораздо большее, чем несколько стипендий. Мы  говорим  о  нашей
жизни, а, возможно, и о выживании человечества! Если не объединиться перед
лицом общей опасности...
   Его голос сорвался на писк, но ему громко зааплодировали.
   Тут кто-то запел старинный боевой гимн Города на Скале "Кондор-ни". Его
сразу подхватили, и вскоре песня уже гремела над  площадью.  А  удрученная
Лейша стояла, молча глядя на происходящее".


   Следующие дни я провел в поисках любой информации о Таннер,  связываясь
поочередно с университетскими библиотеками и отдаленными архивами. Засыпал
я за чтением работ Рэшима Мачесны. Мне удалось разок пообедать с  Квиндой,
и я получил огромное удовольствие, поскольку мы впервые провели вечер  без
обсуждения Сопротивления.
   Через несколько дней после моего полета на "Кудасае" Чейз сообщила, что
кое-что нашла.  Она  не  захотела  сказать,  что  именно,  но  была  очень
возбуждена. Известие не  показалось  мне  особо  радостным:  я  уже  начал
надеяться, что зашел в тупик и могу с чистой совестью отступить.
   Через час с ужасно самодовольным видом появилась Чейз.
   - Здесь собрание писем Уолдорфа Кэндлза,  -  сказала  она,  вручая  мне
кристалл.
   - Привет, Чейз, - сказал Джейкоб. - Обед будет готов через полчаса. Как
вам приготовить бифштекс?
   - Привет, Джейкоб. С кровью.
   - Хорошо. Приятно снова видеть вас. Очень хочется  посмотреть  на  вашу
находку.
   - Спасибо. Я переговорила с сотрудниками отделов литературы и библиотек
на всем континенте. _Это_ нашлось в архиве  небольшой  школы  в  Масакане.
Составлено местным издательством, но после смерти редактора официально  не
публиковалось. В собрание включена телеграмма от Лейши Таннер, посланная с
Миллениума!
   Миллениум - последняя информация в "Записках" Таннер.
   Я вставил кристалл в считывающее устройство Джейкоба и сел на кушетку.
   Свет померк.
   Появилось изображение Таннер в легкой блузке и шортах. Видимо, там, где
она находилась, было тепло.
   - Уолли, у меня плохие новости.
   В глазах Лейши застыла тревога. Ту женщину, которая, не дрогнув, стояла
перед толпой на площади Каха Луана, что-то сильно потрясло.
   - Мы оказались правы: Мэтт был здесь после  гибели  "Стращинского".  Но
деллакондцы пытаются скрыть это. Я беседовала с несколькими его знакомыми,
но они или вообще не хотят говорить о нем, или лгут. Он им не очень-то  по
душе, Уолли, хотя они делают вид,  что  он  им  нравится.  Я  говорила  со
специалистом по компьютерам, ее зовут Малин или Монлин, не помню.  К  тому
времени я уже поняла, что нельзя напрямую спрашивать  о  Мэтте,  поскольку
люди  сразу  притворяются,  будто  вообще  ничего   не   знают.   Поэтому,
разговаривая с Монлин, которая слишком много выпила, я  как  бы  невзначай
сказала об общем знакомом, пару раз упомянувшим в разговоре  ее  имя.  Она
вроде  бы  заинтересовалась,  но   когда   я   назвала   Мэтта,   потеряла
самообладание и так разозлилась, что разбила свой стакан и порезала  руку.
Она обозвала его предателем и сукиным сыном, кричала, что  убила  бы  его,
если бы могла. Я никогда не видела подобной злобы.  Потом,  словно  кто-то
повернул выключатель, она замолчала и не захотела больше ничего говорить.
   На следующее утро за завтраком она заявила, что это была просто  пьяная
болтовня, и Мэтт ей нравится, хотя их нельзя считать  хорошими  знакомыми,
что она сожалеет о его смерти и так далее. В тот  же  вечер  она  исчезла.
Один из офицеров сказал, будто ее послали  куда-то  с  поручением.  Он  не
знал, куда именно.
   Меня беспокоит вот что: Мэтта всегда трудно было понять, однако, он  не
относился к людям, вызывающим _ненависть_. Уолли, они его  презирают.  Его
имя не просто вызывает раздражение. _Все эти люди_  с  радостью  убили  бы
его!
   Думаю, мне следует вернуться домой. Я устала от разговоров с  военными,
они слишком легко начинают ненавидеть. Но, Боже мой, как бы  мне  хотелось
знать правду!  Ведь  не  было  никого,  более  верного  Симу  и  проклятым
конфедератам, чем Мэтт Оландер.
   Это место превратилось  в  сумасшедший  дом.  Здесь  полно  беженцев  с
Илианды, их палатки стоят повсюду. Я  смотрю  на  этих  людей,  лишившихся
своего  дома,  и  теряю  мужество.  Тебе  известно,  что  ашиуры   бомбили
Пойнт-Эдвард? Почему они поступают так глупо? Я не могла  бы  сказать  это
никому другому, но иногда я спрашиваю себя, а не прав ли Сим  в  отношении
ашиуров? Тяжело, Уолли. Действительно, тяжело.
   Говорят, что завтра  в  городе  выступит  с  речью  Тариен.  Он  должен
сообщить о выделении района для размещения илиандцев. Попытаюсь поговорить
с ним, может, удастся убедить его расследовать дело с Мэттом.
   Буду держать тебя в курсе.
   Изображение померкло.


   - Все?
   - Другой записи нет, - ответил Джейкоб. - На этом кристалле.
   - Это все, что есть,  -  сказала  Чейз.  -  Во  введении  указано,  что
планируется издать следующие выпуски. Но ни один  так  и  не  подготовили.
Умер редактор.
   - Его звали  Чарлз  Паррини,  из  Милетского  университета,  -  добавил
Джейкоб. - Он умер тридцать лет назад.
   - Издание мог закончить кто-нибудь еще.
   - Возможно. - Чейз выпрямилась. - Значит, просто не опубликовали.
   - Может, это и не имеет значения, - заметил Джейкоб. - Но ведь  Паррини
должен был собрать какие-то документы. Найдите  их,  тогда,  возможно,  вы
получите ответы на свои вопросы.
   Милетский университет располагался на Сиквине, самом маленьком из шести
континентов Окраины, посреди пустыни, в городе Капучай. Паррини проработал
там профессором литературы большую  часть  своей  жизни.  Библиотека  была
переполнена его книгами, этот человек оказался чрезвычайно плодовитым. Там
можно было найти  его  комментарии  к  произведениям  каждой  литературной
эпохи, начиная с вавилонской. Он редактировал несколько справочных изданий
по великим поэтам и эссеистам, включая  Уолдорфа  Кэндлза,  перевел  целую
полку ашиурской поэзии и  философии.  Всю  вторую  половину  дня  и  часть
следующего утра мы с Чейз работали  в  кабинете  Гейба,  просматривая  эти
книги.
   Ближе к полудню Чейз позвала меня к терминалу.
   - Интересный перевод сочинения Тулисофалы. Я ознакомилась с принципами,
на которых основана ее этическая система: "Люби врага своего. Плати добром
за зло. Справедливость и милосердие - краеугольные камни, праведной жизни,
справедливость потому, что ее требует природа, а  милосердие  потому,  что
справедливость разъедает душу".
   - Что-то знакомое.
   - Возможно, существует единственная этическая система для всех разумных
видов. Хотя у "немых" она, по-видимому, не имела успеха.
   - Ты именно это хотела мне показать?
   - Нет. Минуточку. - Чейз вернула на экран титульный лист и  указала  на
посвящение. "Лейше Таннер".


   Никто из библиотекарей не знал о Паррини. Для них  он  был  всего  лишь
парой кристаллов в библиографическом зале и тремя коробками  документов  в
хранилище. А может, там было четыре коробки? Точно никто не знал. По нашей
просьбе коробки спустили в просмотровую комнату  и  продемонстрировали  их
содержимое.  Мы  обнаружили   студенческие   доклады,   списки   учеников,
финансовые записи, устаревшие еще при  жизни  Паррини:  счета  за  мебель,
произведения искусства, книги, одежду, скиммер.
   - Должно быть что-то еще, - сказала  Чейз,  когда  мы  сняли  обручи  и
приступили к обеду. - Мы не там ищем. Составив первый том, Паррини  просто
не мог создать большой задел материалов для следующих книг.
   Я согласился и предложил начать с литературного отдела.
   Джейкоб уже держал наготове код  связи,  и  сразу  же  после  обеда  мы
подключились к убогой конторе с потрепанной мебелью, в которой  находились
два скучающих молодых человека. Задрав ноги и скрестив  руки  за  головой,
они развалились у старинных терминалов. Один - очень высокий, почти двух с
половиной метров, другой - среднего роста, с ясными дружелюбными глазами и
рыжеватыми волосами. На мониторе быстро мелькали отрывки текстов, но никто
не обращал на них внимания.
   - Да? - спросил тот,  что  пониже,  слегка  выпрямившись.  -  Чем  могу
помочь?
   Он обращался преимущественно к Чейз.
   - Мы проводим исследование о Чарлзе Паррини.  Нас  особенно  интересуют
его работы по Уолдорфу Кэндлзу.
   - Паррини - жалкий писака, - сказал высокий, не меняя позы.  -  Скембли
гораздо лучше разбирается в Кэндлзе. Или Кестлер. Черт, почти любой, кроме
Паррини.
   Первый, нахмурив брови, представился:
   - Корман. Зовут Жак. А это Тэкстер.
   Губы Тэкстера слегка приоткрылись.
   - Что вам нужно? - спросил Корман, изучающе рассматривая Чейз. Она  ему
явно понравилась.
   - Знаком ли вам перевод Тулисофалы? Почему Паррини посвятил  его  Лейше
Таннер?
   Корман усмехнулся, явно пораженный.
   - Потому что, - он  впервые  взглянул  в  мою  сторону,  -  она  первая
предприняла серьезную попытку перевести ашиурскую  литературу.  Никто  ее,
конечно, уже не читает. Современная филология более совершенна. Но  Таннер
проложила дорогу.
   Чейз кивнула в своей лучшей академической манере.
   - Вы читали работу Паррини об Уолли Кэндлзе? - спросила она,  произнося
слова отчетливее, чем обычно. - "Письма"?
   Тэкстер вставил ногу в открытый ящик стола и подвигал его туда-сюда.
   - Слышал о ней, - ответил он.
   - Должны быть дополнительные выпуски. Они были составлены?
   - Насколько я помню, - сказал Тэкстер, - он умер, не дойдя до  середины
проекта.
   - Это правда. - Чейз перевела взгляд с  одного  на  другого.  -  Может,
кто-нибудь другой закончил начатое им?
   - Не думаю.
   Тэкстер  растягивал  слова.  Очевидно,  он   не   имел   ни   малейшего
представления о предмете разговора. Он  попытался  улыбнуться,  получил  в
ответ ободряющую улыбку Чейз и проконсультировался с компьютером.
   - Нет, - сказал он через несколько секунд. - Только том  первый.  Потом
ничего.
   - Доктор Тэкстер, - я присвоил парню звание, которое  вряд  ли  у  него
было, - что могло случиться с записями Паррини после его смерти?
   - Мне придется это выяснить.
   - Пожалуйста, - попросила Чейз. - Вы бы нам очень помогли.
   Тэкстер выпрямился.
   - Хорошо, я могу это сделать. Где вас найти?
   Казалось, он обращается к телу Чейз.
   - Вы можете дать нам ответ сегодня вечером?
   - Возможно.
   - Я вернусь, - улыбнулась Чейз.


   После смерти Чарлза Паррини его документы попали в руки Адриана  Монка,
с которым он тесно сотрудничал. Тот должен был закончить второй  и  третий
тома писем Кэндлза, но в то время работал над  ныне  забытым  историческим
романом "Маурина", эпическим  изложением  эпохи  Сопротивления,  увиденной
глазами молодой жены Кристофера Сима. В результате он не закончил ни  свой
роман,  ни  собрание  Кэндлза,  а  бумаги  Паррини  дочь  Монка   подарила
библиотеке университета Маунт-Табор, где ее отец когда-то получил диплом.
   Маунт-Табор   расположен   неподалеку   от   Бельведера,   сравнительно
небольшого городка в южном полушарии, находящимся в восьми часовых  поясах
от нас. Название университета - Гора Табор - несколько  сбивало  с  толку:
местность  вокруг  Бельведера  абсолютно  ровная.  Как   выяснилось,   это
учреждение основано церковью, а Маунт-Табор - библейское название.
   Через несколько минут после того,  как  Чейз  вторично  переговорила  с
Тэкстером, мы оказались перед роботом, который присматривал за библиотекой
университета после ее закрытия.  Никаких  неопубликованных  материалов  не
было зарегистрировано ни под фамилией Монк, ни под фамилией Паррини.
   Утром, к  открытию  библиотеки,  мы  вернулись.  Молодой  ассистент,  к
которому  мы  обратились  с  вопросами,   проверил   свой   банк   данных,
отрицательно качая головой после каждого вопроса.
   - Ни Монка. Ни Паррини. Извините. Хотел бы вам помочь.
   То же самое сказал нам и робот, но с людьми легче разговаривать.
   Мы настаивали, что материалы должны быть где-то у них, в  конце  концов
молодой человек вздохнул и переключил нас на  смуглолицую  даму.  Плотная,
черноволосая, с резкими манерами,  она  всем  своим  видом  давала  понять
собеседнику, что ее время - вещь драгоценная.
   - Если что-нибудь появится, мы немедленно с вами свяжемся,  -  ответила
она категоричным тоном, собираясь уйти. - Оставьте, пожалуйста, ваш код  в
регистратуре.
   - Если их нет сейчас, - сказал я, - то они не появятся. Бумаги  Паррини
были подарены университету более двадцати лет назад.
   Она остановилась.
   - Ясно. Это произошло еще до меня, и, очевидно, их у нас нет. Нам дарят
огромное количество рукописей, которым наследники, как правило, не  смогли
найти применения. К сожалению, мистер Бенедикт, мы склонны  преувеличивать
значение почивших близких для потомков... Вероятно, вам нужно справиться в
литературном фонде.
   - Я был бы вам _крайне_ признателен, если бы вы смогли  помочь  нам,  -
настаивал я. - И я с удовольствием оплатил бы вам затраченное время.
   Я еще никогда не пытался подкупить кого-либо, поэтому  чувствовал  себя
не в своей тарелке. Бросив косой взгляд на Чейз, я заметил ее  старательно
сдерживаемую улыбку.
   - Я бы с удовольствием взяла ваши деньги, мистер Бенедикт,  но  это  не
принесет вам никакой пользы. Если материалов нет в каталоге, значит их нет
здесь вообще.
   Я поинтересовался, не вызовет  ли  беспокойства  в  Совете  попечителей
Маунт-Табора сообщение о том, что библиотекари  так  небрежно  обошлись  с
наследием Чарлза Паррини, и получил совет поступать, как сочту нужным.
   - Думаю, это конец ниточки, - сказал  я  Чейз,  когда  мы  вернулись  в
кабинет.
   Она кивнула, и мы встали с кресел, в которых  просидели  большую  часть
последних двух дней. Было уже далеко за полночь.
   - Давай немного подышим свежим воздухом,  -  предложила  она,  прижимая
пальцы к вискам.
   Выйдя из дома, мы мрачно побрели по лесной тропинке.
   - И вообще пора все кончать, - сказал я.
   Чейз молча смотрела перед  собой.  Ночной  воздух  был  холодным,  даже
обжигающим, но приятным. Моя спутница  погрузилась  в  свои  мысли,  а  я,
порадовавшись естественному окончанию дела, вдруг почти  физически  ощутил
присутствие рядом со мной длинноногой Чейз.
   - Я понимаю твое разочарование, - неожиданно сказала она.
   - Да.
   Глаза Чейз находились на одном уровне с моими, и я чувствовал  на  себе
ее взгляд.
   - Мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, - беззастенчиво
соврал я.
   - Хорошо бы поймать того, кто играет с тобой в эти игры.
   - И это тоже...
   Черта с два!
   Я попытался облегчить совесть, распространяясь о своей  ответственности
за поместье Гейба, о собственных проблемах и тому подобном. Мое вранье  не
имело никакого значения, поскольку Чейз все равно не слушала.
   - Есть идея! - она прервала меня,  будто  я  ничего  и  не  говорил.  -
Документы подарены дочерью Монка. Дар мог быть зарегистрирован в  каталоге
на имя дарительницы, а ее  не  обязательно  звали  Монк.  Должно  быть,  в
библиотеке не очень хорошо поставлена система ссылок.
   Она оказалась права.


   Упакованные в пластиковый контейнер материалы стояли в хранилище.
   Смуглолицая библиотекарша попыталась доказать,  что  материалы  закрыты
для общего просмотра, но  быстро  уступила,  едва  я  снова  пригрозил  ей
обратиться к начальству. На этот раз с куда более обоснованными жалобами.
   Она организовала доставку контейнера в просмотровую комнату, и когда мы
прибыли, материалы уже лежали на двух столах. Молодой ассистент, с которым
мы познакомились накануне, был приставлен  помогать  нам:  заряжать  блоки
памяти, подносить вещи к свету, переворачивать страницы и выполнять другие
физические действия, не доступные  кристаллокопиям.  Он  подходил  к  делу
очень ответственно, хотя работа, по-видимому, быстро ему надоела, и  являл
собой полную противоположность своей начальнице. Я подумал, что он слишком
увлекся Чейз.
   Два дня мы просматривали материалы, значительная часть которых состояла
из корреспонденции, полученной и отправленной Уолдорфом Кэндлзом. Записана
она была на кристаллах, каких-то старых катушках и цилиндрах, на различных
типах волокон, уже не применявшихся в наше время, на системах  светозаписи
и бумаге.
   - У нас будут проблемы, - сказала  Чейз.  -  Где  ты  найдешь  читающее
устройство, в которое можно вставить вот это? - Она  указала  на  кубик  в
руке ассистента. - Я даже не уверена, записана там информация или нет.
   -  В  университете  должно  существовать  необходимое  оборудование,  -
предположил я, обращаясь к молодому человеку. Тот энергично кивнул.
   - У нас есть адаптированные считывающие устройства для различных систем
записи, - подтвердил он.
   Честно говоря, продираться сквозь эти письма  было  делом  нелегким.  С
ростом  популярности  Кэндлза,  круг   его   корреспондентов   значительно
расширился. Паррини нашел письма от обоих Симов, от людей, чьи имена вошли
в историю Сопротивления, от государственных  деятелей,  участников  войны,
производителей оружия и  социальных  реформаторов,  от  теологов  и  жертв
войны. Имелось даже описание церемонии вручения дипломов  на  Каха  Луане,
где выступал Тариен Сим. При обычных обстоятельствах он был бы один, но на
этот раз  присутствовал  также  посол  ашиуров.  Переводчиком  была  Лейша
Таннер!
   - Этой женщине нравилось играть с огнем! - прокомментировала Чейз.
   О данном событии Кэндлз  сообщал  в  письме,  написанном  за  несколько
недель до падения Города на Скале:
   "Если любовь к церемониям что-то означает, то наши культуры,  возможно,
имеют  больше  общего,  чем  нам  хотелось  бы   признать.   Обе   придают
официальность  различным  событиям:  рождениям   и   смертям,   спортивным
соревнованиям, выставкам произведений  искусства,  отдельным  политическим
выступлениям; и самому последнему церемониалу - войне.
   Поэтому закутанная в плащ фигура посла, сидящего в стороне от  почетных
гостей, не выглядела такой уж неуместной. Судя  по  складкам  одежды,  его
передние конечности были сложены на  коленях.  Капюшон  полностью  скрывал
лицо. Даже в ясный солнечный полдень у  меня  возникло  чувство,  будто  я
смотрю в темный туннель.
   Лейша, которой такие вещи были известны, сказала мне, что для посла все
это было крайне тяжелым испытанием.  Кроме  того,  ему  могла  угрожать  и
физическая опасность, так как  люди  из  сил  безопасности  не  сумели  бы
защитить его от решительного убийцы. К тому же он явно страдал от  некоего
физического давления, вызванного присутствием большого  количества  людей.
Думаю, я чувствовал бы себя так же, если бы считал,  что  все  хотят  моей
смерти.
   Было произнесено много официальных речей  об  академических  успехах  и
блестящем будущем. Я поражался самообладанию посла,  сидевшего  неподвижно
среди нас, мне было неловко в его присутствии. Должен признаться,  мне  не
очень-то нравилось это создание, мне хотелось, чтобы  он  ушел.  Не  знаю,
почему. Это не имело ничего общего с войной. Наверное, мы никогда не будем
чувствовать себя уютно в присутствии  разума,  облаченного  в  чуждую  нам
физическую форму. Интересно, не что ли настоящая причина нашей реакции  на
чужаков, которую принято относить на счет их предполагаемого проникновения
в наш разум?
   Университет попросил Лейшу быть переводчиком, то  есть  прочитать  речь
инопланетянина. Все знакомые настойчиво отговаривали ее, а некоторые  даже
намекали на предательство. Иногда мы забываем, кто наш враг.
   Хочу заметить, что дружбой таких людей ей  не  стоило  бы  дорожить.  К
сожалению, среди них были Кантор. Лин Квен  и  молодой  человек,  которого
Лейша, по-моему, любила.
   Не имеет значения. Когда настало время,  она  была  рядом  с  послом  и
выглядела такой же спокойной и очаровательной, как всегда. Она - настоящая
женщина, Конни. Был бы я помоложе!..
   Тариен  Сим  тоже  там  присутствовал.  Его  личность  приобрела  такое
невероятное  политическое  значение,  что  его  внешность  могла   вызвать
разочарование. Тем не менее в нем было нечто величественное. В его  глазах
сияли лучи солнца, если ты понимаешь мою мысль.
   На самом деле именно его  запланированное  выступление  стало  причиной
появления посла. Ашиур хотел получить равные  условия.  Но  я  считаю  это
ошибкой. Контраст между Тариеном, его фигурой с  ярко-рыжей  бородой,  его
голосом порождающим революции, и молчаливой, зловещей фигурой  посла  едва
ли мог быть более разительным.
   Собралось более четырехсот  выпускников,  считая  и  тех,  кто  получал
диплом второй ступени. Они сидели рядами на Мориенском поле, где  студенты
в течение четырех столетий  слушали  вступительную  ораторию.  Позади  них
толпа зрителей, гораздо более многочисленная, чем мне доводилось видеть за
все годы присутствия на подобных церемониях,  заполнила  сидячие  места  и
выплеснулась  на  легкоатлетическое  поле.  Присутствовали  многочисленные
представители  прессы,  целая  армия  сил  безопасности,   университетские
службы, подкрепленные  городской  полицией,  и  несколько  десятков  явных
агентов разных спецслужб.
   Полдень выдался беспокойный. Все ожидали каких-то событий,  боялись  их
пропустить, но, возможно, боялись также быть втянутыми в них.
   Выступающие  студенты  говорили  то,  что  всегда  говорят  студенты  в
подобных случаях, и их речи вызывали вежливые  аплодисменты.  Затем  встал
Президент  Хендрик,  чтобы  представить  Сима.  Насколько  я  знаю,  между
университетом и правительством  состоялось  нечто  вроде  соревнования  по
поводу порядка  выступлений.  Хендрик  хотел  предоставить  заключительное
слово Симу и таким образом публично продемонстрировать,  что  он  одобряет
присутствие  посла  не  более,  чем  остальная  толпа.  Но   правительство
настояло, чтобы почетный гость инопланетян был удостоен этой чести.
   Толпа выжидала, пока Хендрик превозносил мужество Сима и его таланты  в
эти пагубные времена, а когда Тариен занял место на  трибуне,  разразилась
бурей аплодисментов. Тариен пожал руки нескольким важным персонам, избегая
смотреть на посла, обвел взглядом аудиторию  и  небрежным  движением  руки
призвал ее к молчанию.
   - Выпуск, - начал он, опустив традиционные приветствия,  -  это  шаг  в
будущее.  Хотелось  бы  поговорить  о  свершениях  недавнего  прошлого.  О
серьезных попытках избежать  войны,  объединить  человечество,  обеспечить
безопасность и процветание каждому человеку. В конце концов, к этим  целям
мы стремились долгое время, но они оказались еще более недостижимыми.
   Лейша неподвижно сидела рядом  с  послом.  Ее  лицо  было  напряженным,
колени сжаты, пальцы стиснуты в кулак.
   Не я  один  это  заметил.  Казалось,  ее  присутствие  рядом  с  послом
притягивает к себе взгляды, словно нечто непристойное. Мне и самому стоило
большого труда подавить в себе подобное ощущение. Никому,  пожалуйста,  не
рассказывайте, не то я стану отрицать это.
   - К несчастью, - продолжал Тариен, - нужно сделать еще  слишком  много.
Больше, чем может успеть мое поколение. Скорее всего, именно вам предстоит
добиться окончательного успеха, когда все наконец  поймут,  что  не  может
быть безопасности ни для кого в отдельности, что мира не будет до тех пор,
пока ведущие войну не поймут ее невыгодности...
   Я мог бы процитировать или пересказать всю  его  речь,  Конни.  Он  так
хорошо говорил. Если кто-то и может  объединить  передравшиеся  планеты  в
Конфедерацию, то только он. Он говорил об отдаленных планетах, о мужестве,
долге, кораблях, несущих идеалы сквозь звезды.
   - В конце концов, - сказал он, - не оружие войны определит нашу судьбу,
а  оружие,  которое  сметало  правительства  угнетателей   и   амбициозных
завоевателей с тех пор, как  мы  построили  первый  печатный  станок.  Или
вырезали первые символы на табличке.  Свободные  идеи.  Свободные  идеалы.
Всеобщая порядочность.
   Время работает на нас.  Противник,  с  которым  мы  сражаемся,  который
угрожал бы, если смог, нашему существованию, не может  военными  кораблями
одолеть могущество разума, творящего великое!
   Раздались первые редкие аплодисменты, потом  они  быстро  разрослись  и
набрали силу. Одна  из  выпускниц,  высокая,  девушка  с  гордой  осанкой,
встала, ее черные  глаза  горели  от  возбуждения.  Я  сидел  недостаточно
близко, чтобы разглядеть слезы, но знаю, они были. Один за  другим  к  ней
присоединились другие, пока все не поднялись на ноги.
   Тариен снова призвал к молчанию.
   - Сейчас лучше вспомнить тех, кого мы потеряли, потому что они дали нам
наше будущее. Они купили для нас время. Но придет  час,  когда  мы  сможем
праздновать победу вместе, когда выполним свою задачу и дадим отпор  нашим
угнетателям.
   На мгновение все застыли. От наступившей тишины звенело в ушах.  Тариен
поклонился.
   - От лица моего брата и всех, кто сражается от вашего имени,  благодарю
вас.
   Конни, это было великолепно! Вряд ли на поле нашелся хоть один человек,
который не поменял бы с радостью свое нынешнее положение  на  какую-нибудь
военную профессию и хорошую палубу под ногами. Чего еще  можно  желать  от
жизни, кроме как присоединиться к деллакондцам?
   Ну, я вижу, как ты презрительно усмехаешься: вот Кэндлза несет,  должно
быть, стареет. Господи, помоги  мне!  Мы  приближаемся  к  самому  важному
экзамену, который предстоит сдать нашему народу. И когда через  много  лет
мы оглянемся назад, мне хотелось бы знать, что и я внес свой вклад...
   Мне  стало  жаль  посла,  похожего  на   одинокий   неловкий   манекен,
съежившийся перед лицом такой бури.
   Напуганный  Хендрик  вышел  на  середину  сцены.   Мы   забеспокоились,
спрашивая себя, что будет дальше.
   - Почтенные гости, - произнес он  голосом,  лишенным  эмоций,  -  члены
факультета, выпускники, друзья университета. Наш следующий оратор -  посол
ашиуров М'Кан Кеолтипесс.
   Вдалеке, почти у горизонта, над линией деревьев  взлетел  скиммер.  Мне
показалось, я слышу шорох его магнитных двигателей.
   Посол неуклюже поднялся. Ему было явно не по себе,  то  ли  от  местной
гравитации, немного большей, чем на Токсиконе, где он работал до этого, то
ли от понимания ситуации, не  знаю.  Лейша  встала  рядом.  Она  выглядела
вызывающей и невозмутимой  одновременно.  Очевидно,  она  успела  овладеть
собой. И (тебе бы это понравилось)  Лейша  буквально  взбудоражила  толпу,
предложив послу руку и проводив его к трибуне.
   Он занял свое  место,  возвышаясь,  как  башня,  над  переводчицей.  Из
складок его одежды раздался  какой-то  треск,  и  Лейша  достала  блокнот.
Очевидно, в нем находилась запись речи, которую она должна была читать. Но
посол сделал знак, призывая отложить ее. Мы стали свидетелями старой игры,
когда  заранее  приготовленное  обращение  выбрасывают  прочь.  Он  ощупал
складки своего капюшона, спустил его  на  плечи  и  остался  с  непокрытой
головой, мигая от яркого солнечного света.
   Он оказался очень  стар,  его  пергаментное  лицо  выражало  страдание.
Единый настрой, созданный  Тариеном  Симом,  продолжал  существовать,  но,
казалось, толпа отступила на несколько шагов назад.
   Посол  вытянул  длинные  сухие  пальцы  с  множеством  суставов,   туго
обтянутых серой плотью. Они плясали в солнечных лучах, и в  их  грациозных
движениях было нечто такое, от чего у меня по спине пробежал холодок.
   Лейша следила за его пальцами, потом кивнула. Вероятно, она  колебалась
при переводе его первых "фраз", но ашиур, очевидно, настаивал.
   - Посол благодарит меня, - сказала она, - и понимает, как для меня  это
нелегко. Он говорит: "Я понимаю ваш гнев в этот час". -  Руки  плели  свой
сложный узор. - Я хотел бы поприветствовать президента Хендрика, уважаемых
гостей, преподавателей, выпускников и  их  родителей.  И  особенно,  -  он
повернулся  к  Тариену  Симу,  сидящему  далеко  от  него,  -  доблестного
представителя мятежников, противника, которого  я  предпочел  бы  называть
другом.
   Ашиур остановился, и мне показалось, что я вижу на его  лице  искреннее
сожаление.
   - Мы желаем всем вам счастья. В связи  с  сегодняшним  событием,  когда
молодежь выходит вперед, чтобы испытать свои знания и строить свою  жизнь,
мы особенно ясно понимаем, что мудрость у  них  еще  в  будущем.  Учитывая
обстановку, в которой мы сегодня встретились, это  справедливо  для  обеих
наших рас.
   Голос Лейши, сначала слишком высокий и немного нервный,  приобрел  свое
обычное звучание. Ее, конечно, нельзя сравнить с Тариеном  Симом,  но  она
все же была очень хороша.
   - Выпускникам я хотел бы сказать, - продолжал  посол,  -  что  мудрость
состоит в том, чтобы определить истинно важное, с подозрением  относясь  к
любому взлелеянному убеждению, истинность которого настолько очевидна, что
ее нет нужды подвергать проверке. Мудрость народа  состоит  в  определении
предела, до которого его представителям дозволено ошибаться.
   Он остановился, давая Лейше возможность перевести дух.
   - Сегодня я предпочел бы не говорить о политике, однако мой долг  перед
вами и перед  моим  народом  заставляет  меня  ответить  посланнику  Симу.
Сказав, что имеет место крупный конфликт, он, к сожалению, прав. Но борьба
идет не между ашиурами и людьми. Она идет  между  теми,  кто  хочет  найти
способ уладить наши разногласия мирным путем, и теми, кто верит  только  в
военное решение. В эти мрачные дни вам необходимо понять, что у  вас  есть
друзья среди нашего народа и враги среди вашего собственного.
   Наша психологическая реакция друг на друга создает напряжение,  но  его
можно преодолеть. Если мы захотим. Если будем настойчиво добиваться этого!
В любом случае, я умоляю вас не использовать его как основу для морального
осуждения. Если мы совершим это преступление друг против друга, то возьмем
на себя огромную историческую ответственность.
   Я целиком согласен с замечанием посланника Сима. Несмотря на различия в
культуре, внешности и восприятии, у  нас  есть  один  дар,  который  имеет
огромное значение: мы - мыслящие существа. В этот день, под этим солнцем я
молюсь о том, чтобы мы сумели им воспользоваться. Я молюсь о том, чтобы мы
остановились в своем безрассудном беге и подумали!"


   Я с опозданием заметил, что эта  запись  имела  звуковую  пометку:  она
предназначалась для другой книги, где предполагалось рассмотреть  влияние,
которому подвергался Уолдорф Кэндлз в молодые  годы.  Я  удивился,  почему
события приняли такой  ужасный  оборот,  если  все,  казалось,  стремились
поступать, как надо? Разве понимание ничего не стоит?
   Не могу ответить на эти вопросы, подозреваю  только,  что  в  конфликте
есть нечто неумолимо привлекательное, и мы до сих пор  не  поняли  природу
этого зверя.
   Чейз обнаружила голографическое сообщение Лейши, отправленное с Илианды
через тридцать два дня после предыдущего послания с Миллениума.  Оно  было
коротким:  "Уолли,  посылаю  отдельно  письменное  заявление  Киндрел  Ли,
которой есть что рассказать о  Мэтте.  История  дикая,  я  не  знаю,  чему
верить. Нам нужно все обсудить, когда я вернусь домой".
   - Не понимаю, - сказал я, глядя на дату, потом еще раз прочитал  текст.
- Послано с Илианды _после_ эвакуации.  Возможно,  даже  после  разрушения
Пойнт-Эдварда. В чем, черт побери, дело? Зачем она полетела _туда_?
   - Не знаю, - ответила Чейз, роясь в кипах собранных нами документов.
   - А где это заявление?
   - Выслано отдельно. По-видимому, среди этих материалов его нет.



        14

                   Разрушение Пойнт-Эдварда  (уже  после  эвакуации)  было
                непонятным  проявлением  варварства.  Ничто  не  могло   с
                большей  наглядностью  продемонстрировать  пропасть  между
                человеческим разумом и непредсказуемостью  чужаков.  После
                этого  разрушения  люди  испытали  такой  ужас,   что   на
                мгновение  сплотились,  почти  осознав  свою  человеческую
                общность и грозящую ей гибель. К сожалению, это  мгновение
                быстро прошло.
                                               Арина Нэш "Война в пустоте"

   Любопытно, что могила Мэтта Оландера уже  находилась  на  своем  месте,
когда беженцы вернулись на Илианду  после  войны.  Они  обнаружили  ее  на
заросшем травой поле, неподалеку от главного здания вокзала  в  космопорте
имени Уильяма И.Ричардсона. Ее отмечал одинокий круглый камень, вырезанный
лазером из стены здания, с надписью, сделанной  предположительно,  тем  же
инструментом:

   МЭТТ ОЛАНДЕР
   Умер 3 авригала 677
   ДОБЛЕСТЬ не знает отчизны

   Вычурная, в стиле двухвековой давности, надпись вырезана небрежно,  имя
и  первое  слово  -  крупными   буквами.   Дата   по   календарю   Илианды
соответствовала времени Эвакуации.
   Вокруг места, расположенного в роще, - низкие изгороди  из  кустарника,
цветущие деревья и дорожки, посыпанные гравием. На жгучем ледяном ветру  с
океана полощется знамя Деллаконды  с  изображением  фурии,  заключенной  в
серебряное кольцо Конфедерации. У подножия флагштока Историческое общество
Пойнт-Эдварда установило в 716-м году каменный знак с бронзовой табличкой.
На ней имя Оландера и фраза, якобы сказанная  им  одному  из  товарищей  в
последние  мгновения  эвакуации:  "Не  дело,  если  Пойнт-Эдвард  встретит
"немых" без единого защитника".
   У  основания  памятника  выгравирована  резолюция  Объединенных  Палат,
гласящая, что Мэтт Оландер "никогда не будет забыт Городом, который он  не
захотел покинуть".
   Это место, куда люди приходят в выходные  дни  посидеть  на  скамейках,
полюбоваться чайками и  пузырниками.  В  тот  зимний  день  толпа  детишек
запускала ярко  раскрашенных  змеев.  Белое  солнце  Каспадел  прорывалось
сквозь серые тучи, и туристы, высадившиеся из аэробуса, торопливо обходили
рощу, бросая беглые взгляды на надписи, и забирались  обратно  в  аэробус,
где было тепло.
   Несмотря  на  близость  вокзала  Ричардсона,  место  казалось  довольно
одиноким.  Возможно,  чувство  изоляции  вызывали  психологические,  а  не
географические  причины.  Стоя  под   навесом   высоких   кустарников,   в
отгороженном  пространстве,  посвященном  исключительно  мужеству   одного
человека, я продолжал думать о многоликой природе истины. Как отнеслись бы
ко всему этому товарищи Оландера, те, кто презирал даже воспоминание о нем
и намекал Лейше Таннер на его предательство? "Доблесть не знает отчизны".
   Где же правда? Что произошло в Пойнт-Эдварде?
   - Кто соорудил это? - спросила Чейз.
   Она выглядела серьезной, задумчивой, почти подавленной. Ветер трепал ее
волосы, и она отбрасывала их рукой.
   - Парковая комиссия.
   - Нет. Я хочу  сказать,  кто  похоронил  Мэтта  Оландера?  Кто  вырезал
надпись на могильном камне? В "Спутнике туриста" сказано, что  могила  уже
была здесь, когда беженцы вернулись с Миллениума после войны.
   - Знаю.
   - Кто вырезал надпись? - Чейз полистала брошюрку. - Здесь сказано,  что
по преданию это сделали ашиуры.
   - Мы знаем о них слишком  много.  Но  почему  бы  не  отдать  последние
почести врагу? Во время войн случались и более странные вещи.
   Вокруг  камня  собралась  толпа.  Некоторые  делали   снимки,   другие,
переговариваясь, шли дальше.
   - Холодно. - Чейз застегнула молнию на куртке и включила термоэлементы.
- Почему же надпись не на их родном языке?
   - Черт возьми, откуда я знаю. А что говорит путеводитель?
   - Говорит, что специалисты расходятся во мнениях.
   - Здорово. Очень помогает. Могу предложить другую  версию,  которая  по
крайней мере объяснит похороны.
   - Выкладывай, - сказала Чейз.
   - Сколько  они  собирались  эвакуировать?  Двадцать  тысяч  человек  за
неделю? Нельзя проделать такое и не пропустить хотя бы нескольких,  всегда
найдется кто-то, кому не сообщили.  Во  всяком  случае,  Оландер  остался,
нашел их и, вероятно, был вместе с ними, когда все погибли  при  бомбежке.
Может,  он  сделал  нечто  такое,  чем  заслужил  их  восхищение:  подбил,
например, из личного оружия вражеский корабль или спас ребенка из горящего
дома. Кто знает? Но они восхищались его поступком и похоронили  надлежащим
образом.
   Я уставился на обломок.
   - Лейша Таннер знала правду.
   - Думаю, да. Ты веришь в собственную теорию?
   - Нет. Что-то здесь не так. И в нежелание Оландера покинуть город  тоже
не верю. Это очень красиво  и  поэтично,  но,  скорее  всего,  его  просто
забыли. Деллакондцы выбрались  оттуда  за  несколько  часов  до  появления
вражеского  флота  и,  должно  быть,  чертовски  спешили,   зная   о   его
приближении.
   - Почему же товарищи Оландера так реагировали на упоминание о нем?
   Мы стояли над могилой и старались представить  себе,  что  могло  тогда
произойти.
   - Интересно, - заметил я, - действительно ли  здесь  кто-то  похоронен?
Может, могила пуста?
   - Нет. Я читала об этом, когда  мы  летели  сюда,  Алекс.  Они  сделали
снимки. Там действительно есть тело, и  записи  дантиста  свидетельствуют,
что это и вправду Оландер.
   - А сказано, как он умер?
   - Не от взрыва плазменной бомбы. По-моему, в него выстрелили из лазера.
Считают, что из небольшого ручного оружия, и это свидетельствует в  пользу
одной части легенды.
   - То есть?..
   - "Немые" выслали десант и попытались захватить его живым.
   - Возможно, его поймали и казнили.
   - Такая возможность весьма вероятна, - согласилась Чейз. - Но  ни  один
человек здесь ее не примет.
   - Почему?
   - Потому что это не слишком героическая смерть. Все предпочитают  образ
Оландера, стоящего на крыше вокзала с  импульсной  винтовкой,  окруженного
трупами инопланетян и палящего в них до  тех  пор,  пока  эти  ублюдки  не
сразили его. В противном случае, как ты объяснишь эту надпись?
   - Полагаю, самоубийство тоже исключается. Ладно.  Второй  вопрос:  если
Оландер остался добровольно, знал ли об этом его  командир?  Или  он  увел
корабль? Если так, то  тогда  можно  объяснить  некоторое  раздражение,  с
которым столкнулась Таннер.
   - Не думаю, чтобы Кристофер Сим позволил кому бы то ни  было  остаться,
чтобы умереть. Это на него совсем не похоже.
   - Откуда ты знаешь?
   Чейз на мгновение смешалась.
   - Мы говорим о _Кристофере Симе_, Алекс.
   Наши взгляды встретились. Чейз улыбнулась и покачала головой.
   - Нет, - сказала она. - Я в это не верю.
   - Я тоже. Если бы мы  выяснили,  почему  Оландер  не  улетел  со  своим
кораблем, мы бы далеко продвинулись в понимании...
   Я заколебался.
   - Чего? - настаивала Чейз.
   - Будь я проклят, если знаю. Может, Киндрел Ли нам расскажет.
   Мы взяли напрокат скиммер в Ричардсоне, заглянули в отель, где для  нас
были заказаны номера, и полетели в Пойнт-Эдвард, средних  размеров  город,
построенный над бывшим прибрежным вулканом из пермиата, камня и стекла.
   Первый взгляд на него  поразил  нас.  Не  было  ни  плавных  пешеходных
эстакад, ни аллей, ни парков,  соединяющих  верхние  уровни.  Пойнт-Эдвард
представлял  собой  город  четко  очерченных  индивидуальных  строений   с
тяжелыми   фасадами,   квадратными   арками   и   бастионами,   а    также
многочисленными статуями. Центральную часть перестроили после разрушения в
677-м году, используя повсеместно один архитектурный  стиль.  Путеводитель
называет его "Единым Токсиконским".  В  свое  время  идея  могла  казаться
привлекательной,  но   результата   получился   ошеломляющим:   прочность,
монументальность, непоколебимая уверенность. Город, похожий на крепость.
   Сажая скиммер на крышу отеля, я спрашивал себя, насколько это  отражает
состояние ума народа, едва избежавшего огненной гибели.
   Час спустя из номера Чейз мы связались с Бюро записей и жизненно важной
статистики. Клерком оказался робот, которому  придали  внешность  пожилого
мужчины с пышной черной бородой и полными сочувствия голубыми глазами.
   - Было бы проще, если бы у  нас  имелся  ее  регистрационный  номер,  -
сказал он.
   - Простите, - проворчал я, - сколько людей по имени  Киндрел  Ли  может
обитать в городе, с населением в двадцать тысяч человек?
   - Мистер Бенедикт, - ответил робот,  задумчиво  тыча  пальцами  в  свою
клавиатуру, - вы, конечно, понимаете, что записи сгорели вместе с  городом
в 677-м. У нас сохранилось очень мало материалов.
   - Но, предположим, эта женщина находилась здесь после нападения. Должна
была находиться, если Таннер с ней говорила.  Возможно,  она  потом  вышла
замуж. Или обращалась по поводу каких-то  льгот.  Или  получила  работу  в
правительстве. Должно же быть о ней хоть что-то.
   - Да, - охотно согласился робот и принялся за работу.
   - Вы уверены в правильности написания ее имени?
   - Нет.
   - Есть ли вероятность, что она родилась под другим именем?
   - Возможно.
   - Вы ставите очень трудную задачу, мистер Бенедикт.
   - Пожалуйста, сделайте все возможное.
   Я попытался предложить ему деньги, но он  отказался.  Правительственные
правила и так далее, хотя мне все еще было неловко.
   Чейз  рыскала  по  ограниченному   пространству,   насколько   позволял
проектор, а я следил за новостями дня, сменяющими  друг  друга  на  экране
монитора.
   На Земле начался экономический спад.
   На границе боевые корабли  ашиуров  и  конфедератов  опять  вступили  в
перестрелку. С нашей стороны потерь нет, с их, вероятно, тоже.
   "А в этот день сорок лет назад  "Андовер",  -  на  терминале  появилось
изображение летящей яхты, - заканчивавший кругосветное путешествие,  исчез
в южных морях".
   - Нет, - внезапно заговорил клерк. - Никаких записей нет.
   - Должны быть, - возразил я. - По крайней мере, запись о ее смерти.
   - Если она умерла, мистер Бенедикт, - робот  показал  в  улыбке  ровные
белые зубы, - то случилось это не на Илианде.


   - У меня есть еще одна идея, - сказал я, когда мы вернулись в номер.  -
"Андовер".
   - Думаю, хватит с нас загадок, Алекс. Вряд ли "Андовер"  имел  к  этому
отношение.
   - Конечно, нет. Но там мы  видели  клип  сорокалетней  давности.  Какой
давности материал хранится в местной организации по сбору новостей?
   В местной сети числились два синдиката: "Океанский" и "Мета".  Ни  один
из них не существовал больше  полувека.  Хотя  год  на  Илианде  на  сорок
процентов длиннее, чем у нас дома, все же срок был недостаточно большим.
   - Не имеет значения, - сказал нам в "Мете"  инженер  по  связи.  -  Все
используют центральный банк данных. У нас есть доступ к записям  давностью
почти в триста лет, черт побери.
   Мы связались с Информсвязью, центральным  процессорным  устройством,  и
получили то, чего добивались: доступ к истории Илианды, рассматриваемой  с
современной точки зрения.
   Чейз включила терминал и послала запрос на ЛИ, КИНДРЕЛ.
   Пришел ответ: НЕТ ЗАПИСЕЙ.
   Она поменяла местами слова: КИНДРЕЛ, ЛИ.
   НЕТ ЗАПИСЕЙ.
   Мы  попытали  счастья  с  различными  вариантами  написания  имени,  но
безуспешно.
   - Что теперь? - спросила Чейз.
   - Оландер.
   Она отстучала его имя.
   ЖЕЛАЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ИНДЕКС ИЛИ ПРОСМОТРИТЕ ЗАГОЛОВКИ?
   - Заголовки, - ответил я.
   В ОПРЕДЕЛЕННОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ?
   - В хронологической, начиная с самых последних.
   УЭС КЛАРК ИСПОЛНЯЕТ РОЛЬ ОЛАНДЕРА НА ВЕСЕННЕМ КАРНАВАЛЕ.
   - Не то, - сразу сказала Чейз, прикасаясь к клавиатуре.
   ИМЯ МЭТТА ОЛАНДЕРА ОСТАЕТСЯ ПОПУЛЯРНЕЙШИМ У МАЛЬЧИКОВ.
   ВЕРОЯТНО, ОЛАНДЕР РОДИЛСЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ.
   МЕДИЦИНСКИЙ АНАЛИЗ: ВОЗМОЖНО, ОЛАНДЕР УЖЕ УМИРАЛ,  КОГДА  БРОСИЛ  ВЫЗОВ
АШИУРАМ.
   Истории накапливались.
   АКАДЕМИИ ОЛАНДЕРА ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В СМЕРТИ РЕБЕНКА.
   СТЭНТОН ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО В МОДУ ВХОДИТ ЛИНИЯ ОЛАНДЕРА.
   МЭТТ ОЛАНДЕР КАК СИСТЕМНЫЙ АНАЛИТИК: ПО МНЕНИЮ ЭКСПЕРТОВ  ЭТОТ  ЧЕЛОВЕК
ОПЕРЕДИЛ СВОЕ ВРЕМЯ.
   Я начал просматривать материалы, пока Чейз искала  упоминания  о  Лейше
Таннер. Она в конце концов нашла краткое упоминание о ней  в  рецензии  на
книгу шестидесятилетней давности.
   - "Лейтенанты Сима", - сказала она. - Слышал о такой?
   - Нет. Но, похоже, ее следует достать. Пусть отправят Джейкобу.
   Она покачала головой.
   -  У  них  нет.  Ближайшие  доступные  экземпляры,   говорится   здесь,
предположительно находятся на Пентуме.
   - Где-где?
   - Далеко отсюда. Родная  планета  автора.  Рецензент  говорит,  он  все
изложил неверно, и книга не представляет ценности. Как у тебя дела?
   Она смотрела мне через плечо, поэтому я вызвал следующую заметку:
   МЭТТ ОЛАНДЕР ДАЕТ ПОКАЗАНИЯ ОБОРОННОМУ КОМИТЕТУ.
   Вряд ли система решила подшутить над нами: этот  Мэтт  Оландер  являлся
экспертом по гиперпространственным нагрузкам.


   На следующее утро мы расширили область поисков и к концу дня наткнулись
на интересную статью двадцатилетней давности:
   СПРОВОЦИРОВАЛ ЛИ СИМ НАПАДЕНИЕ НА ИЛИАНДУ?
   Деллакондцы  готовили  ловушку  у  Илианды,  но  полдесятка  крейсеров,
обещанных Землей, в последний момент были отозваны.
   Другие невероятные  истории  доходили  из  менее  надежных  источников,
специализировавшихся на сенсациях:
   ВОЗМОЖНО, ОЛАНДЕР БЫЛ ЖЕНЩИНОЙ.
   ОЛАНДЕРА ВИДЕЛИ ЖИВЫМ НА ТОКСИКОНЕ СПУСТЯ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ ВОЙНЫ.


   Плазменные удары, обрушившиеся на  Пойнт-Эдвард  ранним  осенним  утром
(точная дата неизвестна) 677-го года выжгли в скалах  впадину,  уничтожили
лес и смели весь город, будто он никогда и не существовал.
   Тот факт,  что  Пойнт-Эдвард  был  покинут  ко  времени  атаки,  о  чем
инопланетяне не могли не знать, сделал это событие  единственным  в  своем
роде за всю историю войны. Он продемонстрировал ярость и презрение чужаков
ко всему человеческому, которые ужаснули приграничные миры.
   Мы уныло прогуливались по прибрежной полосе, и я наконец прервал долгое
молчание.
   - Им чертовски повезло, что там было мало людей, а Илианда относительно
невелика. Сколько на ней населения? Пять, от силы шесть миллионов? Сколько
людей по фамилии Ли может здесь жить?
   - Немного, - согласилась Чейз.
   - Мы уже обсуждали это раньше. Давай найдем терминал.
   В сети  Илианды  значилось  пятьдесят  шесть  человек  по  фамилии  Ли,
написанной различными способами.


   Эндмара Ли мы обнаружили почти сразу.
   Один из родственников назвал его семейным  историком,  и  когда  Эндмар
понял, что мы разделяем  его  интерес,  последовал  взрыв  энтузиазма.  Он
показал нам голограммы  людей  в  несколько  стилизованной  одежде  времен
Сопротивления: Генри Кортсона Ли, владельца  магазина  сувениров  у  порта
Ричардсона, который видел живого Кристофера Сима;  Полмара  Ли,  желавшего
остаться и защищать свой дом от ашиуров, но которого увезли силой.
   - Это Джина, - сказал он. - Племянница Киндрел.
   Чейз выказывала признаки нетерпения, но я  нахмурился,  и  она  покорно
вздохнула.
   Эндмар  Ли  был   невысоким,   почти   хрупким   человеком,   худым   и
немногословным. Несмотря на молодость, ему, казалось, недостает энергии  и
уверенности этого возраста.
   - А, вот и она, - наконец произнес он, проецируя голограмму на середину
комнаты. - Думаю, снимок сделан до войны.
   Киндрел выглядела привлекательной. Худощавая, широкоплечая, с несколько
беспечным лицом и темными волосами. Не похожа на человека,  который  будет
суетиться из-за других.
   - Что вам о ней известно? - спросил я.
   - Да о ней и знать-то почти нечего, - ответил Ли. - Не думаю,  чтобы  в
Киндрел было нечто примечательное. Она многое  испытала  в  ранний  период
своей жизни...
   - Что вы имеете в виду?
   - Ее муж умер на третьем году  их  брака.  Какой-то  жуткий  несчастный
случай с лодкой. Не знаю подробностей, они утеряны. Потом началась война.
   - Возможно, для нее даже лучше, - заметил  Чейз.  -  Это  заставило  ее
сосредоточиться на другом.
   Ли колебался.
   - Да.
   Слово повисло в воздухе, оставляя какую-то недосказанность.
   - Она вернулась? После войны?
   - Да, вернулась. Приехала вместе с остальными.
   - Говорит ли вам что-нибудь имя Лейша Таннер?
   Эндмар подумал, потом покачал головой.
   - Оно имеет какую-то связь с Киндрел?
   - Мы не знаем, - ответила Чейз. - Киндрел вышла замуж вторично?
   - Нет, - сказал он. - По крайней  мере,  она  не  была  замужем,  когда
покинула Илианду. Потом мы потеряли ее из виду,  но  к  тому  времени  она
неплохо устроилась. Последний снимок... - Эндмар нажал  кнопки  на  пульте
управления. - Вот он.
   Снова появилась  Киндрел,  стоящая  рядом  с  племянницей  Джиной,  уже
женщиной средних лет. Их сходство поражало.
   - Киндрел была немного странной, как я понимаю. У нее была яхта, и  она
не сходила с нее на сушу по  много  лет.  Совершала  дальние  путешествия,
иногда  в  одиночестве,  иногда  с  друзьями.  Она  была  очень  близка  с
племянницей. Джина умерла через четыре года после  того,  как  был  сделан
этот снимок, но имя Киндрел среди присутствовавших на  похоронах  в  707-м
году не упоминается. Возможно, к тому времени ее уже не было  на  Илианде,
хотя в 706-м она  еще  находилась  здесь.  Это  позволяет  довольно  точно
определить дату ее отъезда.
   Я согласился и пересчитав все в стандартном времени, решил, что Киндрел
покинула родную планету через сорок лет после нападения.
   - Откуда вы знаете, что она жила здесь в 706-м?
   - У нас есть документ, датированный ее рукой.
   - Какой документ?
   - Медицинское свидетельство, - поспешно ответил Эндмар.
   - А дети у нее были?
   - Нет, насколько мне известно.
   Чейз внимательно рассматривала снимок: Киндрел в пожилом возрасте.
   - Вы правы, - обратилась она к Ли.
   - Относительно чего?
   - У нее такой вид, будто ей пришлось пережить трудные времена.
   Дело  было  не  только  в  том,  что  Киндрел  постарела   и   утратила
жизнерадостность  молодости,  выражение  ее   лица   стало   отстраненным,
рассеянным, недоверчивым.
   Чейз, опершись подбородком на сжатые  кулаки,  продолжала  смотреть  на
снимок.
   - Что связывало ее с Мэтром Оландером?
   Выражение лица Эндмара не изменилось, но щека вдруг задергалась,  глаза
на мгновение вспыхнули.
   - Не понимаю.
   - Мистер Ли. - Я наклонился вперед и попытался принять серьезный вид. -
Нам известно, что Киндрел знала Мэтта Оландера. Почему вы скрываете это?
   Он вжался в свое кресло, выдохнул воздух и сосредоточенно уставился  на
изображение. Я с обезоруживающей прямотой предложил заплатить за  сведения
и назвал сумму, которую счел вполне достаточной.
   - Кто вы такие? - спросил Эндмар. - Почему вас это интересует?
   - Мы исследователи из Андикварского университета, -  солгал  я.  -  Нам
хотелось бы знать правду. Если вас волнует конфиденциальность,  то  можете
не беспокоиться.
   - У исследователей не бывает таких денег, - ответил он. - Что  все  это
значит?
   По тому, как он задал свой вопрос, я понял, что мы на правильном пути.
   - Деньги из государственного фонда. Если вы не заинтересованы  в  таком
обороте дела, у нас есть и другие источники.
   - Назовите мне хоть один.
   Чейз прищурилась.
   - Вижу, мы просто теряем здесь время, Алекс.
   - Нет. - Ли нажал на кнопку, и изображение исчезло. - Хотите знать  мое
мнение? Я предлагаю вам его бесплатно.
   Мы ждали.
   - Оландер на самом деле умер почти так, как все считают, а то,  что  вы
ищите - фальшивка. Здесь нет никакой сенсации.
   Его глаза сузились и стали жесткими.
   - Могу прямо сейчас устроить перевод денег из фонда, - предложил  я.  -
Что за фальшивка?
   - Деньги - это чудесно, - сказал Эндмар, - хотя дело и не в них.  Я  не
хочу ставить себя в глупое положение.
   - Ничего подобного не случится, - заверил я.
   - Скажу вам прямо, мне не нравится написанное, и, кроме  того,  оно  не
должно быть предано гласности. Вы меня понимаете?
   - Да, - ответил я.
   - Это  заявление,  сделанное  Киндрел.  Мне  никому  не  следовало  его
показывать, но один раз я уже дал себя уговорить. Вы посмотрите его здесь,
из дома ничего не выйдет, и никаких копий. Если  вы  настаиваете  на  том,
чтобы заплатить мне, платите наличными.  Не  хочу  никаких  документальных
свидетельств.
   - Ладно, - согласился я.
   - Хорошо.
   - Если что-то выплывет наружу, - продолжал он, - я стану все отрицать.
   Чейз прикоснулась к его руке.
   - Все в порядке. Мы не доставим вам никаких неприятностей. - Она  снова
взглянула на меня, потом  перевела  взгляд  опять  на  Ли.  -  А  кто  еще
интересовался документом?
   - Высокий человек. Смуглая кожа. Черные глаза. - Он наблюдал  за  нами,
ожидая, что мы его узнаем. - Около трех месяцев назад.
   - Как его звали?
   Эндмар повернулся к переговорному устройству, что-то  кратко  сказал  в
него, потом поднял глаза.
   - Хью Скотт.



        15

                   Среди деллакондцев было мало  профессиональных  солдат.
                Сим  совершал  чудеса  с  помощью  системных   аналитиков,
                учителей литературы,  музыкантов  и  клерков.  Мы  склонны
                помнить его как стратега и тактика, но все это не имело бы
                никакого значения, не обладай  он  способностью  заставить
                обыкновенных людей совершать необычайные поступки.
                          Гарольд Шаменвей "Комментарии к последней войне"


   Приложение: ЗАЯВЛЕНИЕ КИНДРЕЛ ЛИ

   Пойнт-Эдвард, 13.11.06.
   Я не знаю, кто прочтет это, если  вообще  кто-нибудь  прочтет.  У  меня
также нет другой причины  излагать  факты,  кроме  желания  признать  свою
ответственность, которую я не могу сложить с себя в этой жизни.
   Я оставлю заявление своей племяннице Джине. Ей известно его содержание,
она была  моим  другом  и  доверенным  лицом  на  протяжении  всего  моего
испытания, поэтому я разрешаю ей делать с записями  все,  что  она  сочтет
нужным.
   Киндрел Ли

   "Мне всегда казалось, что на Илианде  живут  привидения.  Нечто  бродит
здесь по туманным морям и изломанным архипелагам, дышит под покровом лесов
на континентах, чувствуется в старинных руинах, оставленных,  может  быть,
человеком, или в резком запахе озона  во  время  гроз,  обрушивающихся  на
Пойнт-Эдвард каждую ночь  с  регулярностью,  которую  никто  еще  не  смог
объяснить. Не случайно многие современные авторы фантастических романов  о
сверхъестественном выбирают местом действия Илианду, мир холодных звезд  и
мечущихся лун.
   Нескольким тысячам обитателей планеты, большая часть  которых  живет  в
Пойнт-Эдварде,  на  северной  оконечности  самого   маленького   из   трех
континентов планеты, такие высказывания кажутся преувеличением. Но для тех
из нас, кто побывал в менее потусторонних мирах, Илианда  остается  местом
хрупкой красоты, почти неслышных голосов и текущих из неизвестности темных
рек.
   Острее всего я  почувствовала  ее  сверхъестественную  атмосферу  после
смерти Гейджа. Не послушавшись совета друзей, я вывела "Мередит"  в  море,
твердо решив каким-то образом (такое порой случается с людьми в тяжкие для
них времена) снова прикоснуться к тому, что мы когда-то пережили вместе, и
еще сильнее ощутить свое горе. И если  я  надеялась  неким  неопределенным
образом вернуть часть ушедших дней, то причиной тому было чувство, будто в
этих призрачных морях может произойти все, что угодно.
   Я поплыла в южное полушарие и  быстро  затерялась  среди  Десяти  Тысяч
Островов".
   Пока Киндрел Ли плавала по теплым морям, к планете приближалась  война.
Когда отшельница вернулась в пустой  Пойнт-Эдвард,  она  была  поражена  и
испугана. Эвакуационный флот Сима, о котором она даже не подозревала,  уже
прилетел и улетел.
   Киндрел описывает свой первоначальный шок, лихорадочные  попытки  найти
хоть одного живого человека на широких проспектах и  в  торговых  центрах.
"Никто никогда не приписывал мне сверхразвитого воображения, но в тот  час
я стояла на площади, абсолютно сбитая с толку, и прислушивалась к  городу:
ветер,  дождь,  плеск  воды  у  причалов,  жужжание  энергоустановок   под
мостовой, отдаленное хлопанье дверей, мерный музыкальный ритм электронного
пианино,  доносившийся  из  центра  Эдварда.  Что-то  невидимое  двигалось
посреди всего этого!"
   Ярко сияли  городские  огни.  Воздух  был  полон  звуков  радиопередач.
Киндрел даже услышала разговор между приближающимся челноком и орбитальной
космической станцией, свидетельствующий о том, что обычный утренний рейс в
космопорт имени Уильяма И.Ричардсона проходит по расписанию.
   В конце концов она отправилась в Ричардсон и на полпути стала  замечать
свидетельства бегства, практически наскочила на них: в  городке,  носившем
звучное имя Валгалла, она слишком быстро вошла в  поворот  и  врезалась  в
брошенный городской автобус.
   Киндрел вызвала челнок, но так и не дождалась его.  Ничего  не  зная  о
происходящем, она  попросту  перепугалась.  Ее  охватила  паника.  Обыскав
помещение службы безопасности, в котором служил ее муж, она и  вооружилась
лазером. Вскоре она встретила Мэтта Оландера.
   "Не могу точно сказать, когда именно я поняла,  что  там  кто-то  есть.
Наверное, услышала шаги. Журчание текущей воды или  легкий  шорох  потоков
воздуха.
   Моим первым побуждением было выбраться из здания, вернуться к машине, а
может, и на яхту. Но я сдержалась, чувствуя, как по спине катится пот.
   Дрожа от страха, я переходила из одного кабинета  в  другой  и  наконец
остановилась  в  зале  заседаний,  где  возвышалась  стелла  с  пикирующим
самолетом. На дальнем конце резного стола мигал годограф, который никто не
позаботился выключить. Здесь же стояло  несколько  брошенных  чашек  кофе,
лежали разбросанные светоблокноты.  Можно  было  подумать,  что  заседание
недавно прервалось, и его участники сейчас вернутся.
   Я  наладила  годограф  и  осмотрела   некоторые   блокноты.   Обсуждали
мотивационную технику.
   И в этот миг где-то очень далеко разбилось стекло!
   Звук был резкий, неожиданный. По  залу  пронеслось  его  эхо,  короткие
импульсы, постепенно сливающиеся друг с другом, тающие, переходящие в едва
слышное гудение энергии в стенах. Потом все исчезло в раздраженном шепоте.
   Наверху. Должно быть,  в  "Башне".  Так  назывался  ресторан  на  крыше
Здания.
   Лифт поднял меня на верхний этаж, я вышла в серую темноту ночи и быстро
прошла через открытый дворик.
   В тумане "Башня" выглядела мрачно - затянутые  желтым  круглые  окна  с
крестообразным переплетами, колонны из камня, поддерживающие арки  дверей,
старинная медная дощечка для меню. Освещение не работало.
   Из комнаты просачивалась тихая музыка.  Я  слегка  приоткрыла  дверь  и
заглянула внутрь. "Башня" освещенная подключенными к  компьютеру  свечами,
мигающими в закопченных кувшинах, выглядела как подводный улей из каменных
сводов и разделенных  ручейками  пещер,  автоматов  для  раздачи  салатов,
имитацией валунов и столбов. А центре  этой  пещеры  поблескивала  длинная
полированная стойка бара. Голубые и белые огни вспыхивали на  песчанике  и
серебре. Хрустальные потоки вытекали из уст каменных нимф, мчась по  узким
каналам между грубо вытесанными мостиками. Возможно, в  другое  время  это
место показалось  бы  сравнительно  скучным,  еще  одним  рестораном,  где
клиенты ведут  нудные  беседы,  чтобы  поддержать  созданную  архитектором
иллюзию. Но в тот вечер абсолютного безмолвия  пустые  столы  отступили  в
темноту, а колеблющиеся огни в закопченных кувшинах уподобились  сверканию
ночных звезд.
   Было довольно  прохладно,  и  мне  пришлось  натянуть  куртку.  Видимо,
отказало отопление.
   Я перешла мостик,  прошла  вдоль  стойки  бара  и  остановилась,  чтобы
оглядеть  нижний  уровень.  Никакого  беспорядка,  стулья  расставлены  по
местам,  серебро  выложено  на  красные  полотняные  салфетки,  на  столах
выстроились приправы и бутылочки с соусами.
   Почувствовала, что сейчас расплачусь, я ногой пододвинула стул  и  села
за стол.
   - Кто там? - вдруг раздался голос.
   Я замерла.
   Шаги. Где-то сзади. А потом - человек в мундире.
   - Привет, - весело сказал он. - С вами все в порядке?
   Я неуверенно покачала головой.
   - Конечно. Что происходит? Где все?
   - Я в задней части, у окна, - он повернулся ко мне спиной. -  Мне  надо
оставаться там.
   Убедившись, что я иду за ним, человек направился туда, откуда пришел.
   Одежда на нем  была  странная,  но  смутно  знакомая.  Догоняя  его,  я
вспомнила: это сине-голубой мундир Конфедерации.
   Стол незнакомца загромождало электронное оборудование.  Пучки  проводов
соединяли два или три компьютера, ряд мониторов, генератор  и  Бог  знает,
что еще. Он стоял над всем этим, с серьгой наушника  у  одного  уха,  явно
поглощенный  изображениями  на  дисплеях:  схемами,  разверткой  слежения,
колонками цифр и символов.
   Он взглянул в мою сторону,  почти  не  видя  меня,  кивнул  на  бутылку
темного вина, вынул стакан и жестом предложил угощаться.  Потом  улыбнулся
чему-то увиденному, положил наушник на стол и сел.
   - Я - Мэтт Оландер, - представился он. - Какого черта вы здесь делаете?
   Это был мужчина средних лет, тонкий,  словно  лезвие.  Его  серая  кожа
почти  не  отличалась  по  цвету  от  стен  -  верная  примета   обитателя
корабельных палуб.
   - Я, кажется, не понимаю ваш вопрос, - ответила я.
   - Почему вы не улетели с остальными?
   Он внимательно наблюдал за мной. Увидев, что я совсем сбита с толку, он
озадаченно почесал затылок и сказал:
   - Всех увезли, - произнес он.
   - Кто? - спросила я. Мой голос сорвался. - Кто всех увез и куда?
   Он отреагировал так,  будто  услышал  глупый  вопрос,  и  потянулся  за
бутылкой.
   - Конечно, нельзя охватить все сто процентов. Где вы были? В  шахте?  В
горах и без связи?
   Я объяснила.
   Расстегнутый у ворота мундир открывал светлый  свитер,  что  явно  было
нарушением формы. Волосы у него были  редкие,  а  черты  лица  подошли  бы
скорее торговцу, чем воину. Голос его смягчился.
   - Как вас зовут?
   - Ли. Киндрел Ли.
   - Послушайте, Киндрел,  мы  провели  последние  две  недели,  эвакуируя
Илианду, и закончили вчера утром. Насколько мне известно, остались  только
вы и я.
   Оландер снова переключился на монитор.
   - Почему? - Я почувствовала облегчение, смешанное с ужасом.
   Судя по выражению его лица, Оландеру  хотелось,  чтобы  меня  здесь  не
было. Он прикоснулся к клавиатуре на своей панели.
   - Я вам покажу, - сказал он.
   На одном из экранов появилось изображение концентрических  окружностей,
на которых мигало восемь-девять звездочек.
   - Илианда в центре. Или, скорее, Станция. Диапазон  дальности  примерно
полмиллиона километров. Вы смотрите на флот  "немых".  Базовые  корабли  и
крейсеры.
   Оландер глубоко вдохнул.
   - Происходит следующее, мисс Ли. Наш флот собирается хорошенько всыпать
этим мерзавцам. - Он стиснул зубы, и в  глазах  его  заиграли  огоньки.  -
Наконец-то. Они гнали нас в течение трех лет, но сегодняшний день - наш.
   Оландер поднял пустой стакан и насмешливо отсалютовал потолку.
   - Я рада, что вам удалось вывезти людей.
   - Сим не согласился бы на иное.
   - Никогда не думала, что война придет сюда. - На  экране  возникла  еще
одна звездочка. - Не понимаю, ведь Илианда нейтральна.
   - Киндрел, в этой войне нет нейтральных.  Вы  просто  позволили  другим
сражаться вместо вас.
   В голосе его чувствовалось презрение.
   - На Илианде мир! - выпалила я, глядя ему прямо в глаза и  ожидая,  что
он смутится. Но увидела только ненависть. - По крайней мере, был мир.
   - Мира нет нигде. Очень давно никто не живет в мире. - Голос его звучал
холодно, он резко рубил слова.
   - Они здесь только потому, что здесь вы, не так ли? - спросила я.
   - Да, им нужны мы. - Он  ухватился  руками  за  спинку  стула,  положил
подбородок на кулак и рассмеялся мне в лицо. - Вы судите нас! Знаете, вы -
совершенно невозможные люди. Если вас еще не убили или не заковали в цепи,
то только потому, что мы умираем, чтобы дать вам возможность  кататься  на
ваших чертовых яхтах!
   - Боже мой, - ахнула я, вспомнив, о пропавшем челноке. - Так вот почему
он так и не прилетел?
   - Не беспокойтесь, он сюда и не собирался.
   Я затрясла головой.
   - Ошибаетесь. Около полуночи я слышала обмен сообщениями по радио.  Они
летели по расписанию.
   - Они не  собирались  прилетать,  -  повторил  он.  -  Мы  сделали  все
возможное, чтобы эта планета выглядела, как всегда.
   - Зачем? - спросила я.
   - Мы сейчас изменим ход войны. "Немым" наконец-то достанется!
   Глаза его погасли, и я вздрогнула.
   - Это вы привели их сюда.
   - Да. - Оландер встал. - Мы привели их сюда. Мы привели их  в  ад.  Они
думают, что Кристофер Сим находится на космической станции. А он им  очень
нужен. У Сима никогда не было достаточной огневой мощи, поэтому он пытался
сдержать армаду с несколькими десятками легких фрегатов. -  Лицо  Оландера
исказилось. Это было устрашающее зрелище. - Он задал жару ублюдкам.  Любой
другой был бы обескуражен с самого начала, но Сим...  Иногда  я  спрашиваю
себя, человек ли он.
   "А ты сам?" - подумала я и незаметно потрогала лазер.
   - Наверное, будет лучше, если  вы  уйдете,  -  безо  всякого  выражения
сказал он.
   Я не шевельнулась.
   - Почему здесь? Почему Илианда?
   - Мы старались найти систему, население  которой  достаточно  невелико,
чтобы его можно было вывезти.
   Я подавила непристойное ругательство.
   - Мы голосовали по этому вопросу? Или Сим просто явился и стал отдавать
приказы?
   - Будьте прокляты, - прошептал Оландер. - Вы  не  имеете  ни  малейшего
представления, о чем идет речь, не так ли? Миллион людей  погибли  в  этой
войне. "Немые" сожгли Корморал, взяли Город на Скале и Мордэн Дальний. Они
опустошили десяток систем, и вся пограничная зона на грани коллапса. -  Он
вытер рот ладонью. - Им не очень-то нравятся человеческие  существа,  мисс
Ли. Вряд ли они собираются оставить кого-либо из нас в  живых,  когда  все
закончится.
   - Ведь войну начали мы, - возразила я.
   - Легко сказать. Вы же ничего не  знаете,  хотя  теперь  это  не  имеет
значения. Мы давно уже перестали разбираться в таких  тонкостях.  Убийства
не прекратятся до тех пор, пока мы не прогоним ублюдков туда,  откуда  они
явились.
   Оландер переключил экраны на показ обстановки.
   - Сейчас  они  окружают  Станцию.  -  Его  губы  искривила  мстительная
усмешка. - Значительная часть их флота  уже  в  пределах  досягаемости.  И
подходят все новые корабли.
   Он злорадно улыбнулся, и я, помню,  подумала,  что  никогда  раньше  не
встречалась лицом  к  лицу  с  таким  абсолютно  злым  человеком.  Оландер
действительно получал удовольствие.
   - Вы говорили, что у Сима нет достаточной огневой мощи...
   - Нет.
   - Тогда как же...
   По его лицу пробежала тень. Он заколебался и отвел взгляд от мониторов.
   - Защитные экраны Станции отключены. Там нет  никого  из  наших,  кроме
парочки эсминцев. Они превращены в автоматы, а Станция оставлена людьми.
   Мигающих огоньков на боевом дисплее прибавилось,  их  уже  стало  около
дюжины. Некоторые вошли в пределы внутреннего кольца.
   - Они могут видеть только эсминцы и корабль в доке,  который  принимают
за "Корсариус". Тем не менее они держатся на расстоянии. Но это не  играет
никакой роли!
   - "Корсариус"! - воскликнула я. - Корабль Сима?
   - Они сейчас думают, что им удастся захватить его и кончить войну.
   Оландер прищурил глаза, вглядываясь в схемы.
   Я начала подозревать, что пора послушаться его совета,  отправиться  на
пристань, взять "Мередит" и уплыть обратно в южное полушарие. Пока все  не
наладится.
   - Эсминцы разворачиваются, - произнес он. - Но  они  даже  не  замедлят
продвижения "немых".
   - Тогда зачем они вообще нужны?
   - Должны же мы оказать им хоть какое-то сопротивление.  Чтобы  не  дать
времени на раздумья.
   - Оландер, если у  вас  там  нет  кораблей,  то  как  Сим  предполагает
уничтожить что бы то ни было?
   - Он и не уничтожит. Это сделаем мы с вами, Киндрел. Сегодня  ночью  мы
нанесем "немым" такой удар, который сукины дети запомнят навсегда!
   Неожиданно два экрана ослепли, потом изображение  появилось  снова,  но
поверх него лихорадочно замигала круговерть символов. Оландер нахмурился.
   - По станции нанесен удар.
   Он протянул мне руку дружеским, успокаивающим жестом, но я не подошла к
нему.
   - А что мы им сделаем? - спросила я.
   - Киндрел, мы остановим солнце.
   Заявление показалось мне несколько туманным, я так ему и сказала.
   - Мы поймаем их, - ответил он. - Все  здесь  и  все  в  пределах  сферы
радиусом полмиллиарда километров будет сожжено. Если они сразу же  поймут,
что происходит, и быстро уберутся, у них еще есть шанс. - Он  взглянул  на
компьютер. На панели  горела  красная  лампочка.  -  Мы  заполнили  старый
грузовой корабль антиматерией. Он ждет моей команды.
   - Какой команды?
   - Команды материализоваться внутри вашего солнца. -  Каждое  его  слово
повисало в неподвижном воздухе. - Мы собираемся внедрить его  в  солнечное
ядро. Результат, как мы полагаем, будет... - он помедлил и ухмыльнулся,  -
...достаточно взрывным.
   Я почти  поверила,  что  за  пределами  этого  бара  больше  ничего  не
существует. Мы отступили в темноту: Оландер, я, мониторы, музыка  вдали  и
каменные нимфы.
   - Сверхновая? - спросила я. Наверное, мой голос звучал еле слышно. - Вы
стараетесь вызвать взрыв сверхновой?
   - Нет. Не настоящая сверхновая.
   - Но эффект...
   -  ...будет  таким  же.  -  Оландер  выглядел   ужасно   довольным.   -
Революционная техника. Крупное достижение в космогонии. Такое, знаете  ли,
нелегко осуществить. Никогда раньше этого не происходило.
   - Бросьте, Оландер, - взорвалась я, - не можете же вы полагать,  что  я
поверю, будто парень, сидящий в баре, может взорвать солнце!
   - Прошу прощения.
   Выражение его глаз изменилось, он выглядел  испуганным,  словно  забыл,
где находится.
   - Возможно, вы правы. Я и в самом деле не  знаю.  Подобный  эксперимент
стоил бы слишком дорого.
   Я попыталась представить себе Пойнт-Эдвард, поглощенный огнем,  посреди
кипящих морей и горящих лесов. Город  Гейджа,  где  мы  бродили  по  узким
улочкам и обшаривали старые книжные лавки,  гонялись  друг  за  другом  на
пляжах и сидели в освещенных свечами барах. Откуда мы впервые ушли в море.
Никогда не забуду, как мы в первый раз вернулись домой, и наш дом выглядел
как яркий и твердый алмаз на фоне неба. Домой. Здесь всегда будет мой дом.
   Я смотрела на Оландера  увлажнившимися  глазами  и  вдруг  поняла,  что
вернулась в Пойнт-Эдвард с намерением покинуть Илианду.
   - Оландер, они оставили вас для этого?
   - Нет. - Он  энергично  замотал  головой.  -  Предполагалось,  что  это
произойдет  автоматически,  когда  "немые"  подойдут  поближе.  Взрыватель
подключен к датчикам  на  Станции,  но  "немым"  иногда  удается  нарушить
прохождения команд и функций управления. Мы не могли рисковать...
   - Так они вас все-таки оставили?
   - Нет! Сим никогда бы не позволил. Он верит  в  сканеры  и  компьютеры.
Однако люди, знающие всю эту дрянь получше, не верят. Поэтому  я  остался,
отсоединил пусковое устройство и принес его сюда.
   - Боже мой, вы действительно собираетесь сделать это?
   - Так лучше получится. Мы можем поймать этих ублюдков в  самый  удачный
момент. Чтобы принять подобное решение, нужен человек.  Машина  не  сможет
сделать все, как надо.
   - Оландер, вы собираетесь разрушить целый мир!
   - Знаю. - Его глаза его наконец-то встретились с моими. Никто этого  не
хотел, но нас приперли к стенке.  Если  мы  не  сможем  сделать  это,  то,
возможно, ни для кого из нас уже не будет будущего.
   Я продолжала говорить с ним, хотя мое внимание все  больше  притягивала
клавиатура компьютера, клавиша  ПУСК,  немного  длиннее  других  и  слегка
вогнутая.
   Рукой я ощущала твердый и холодный ствол лазера.
   Оландер выцедил последние  капли  вина  из  стакана  и  швырнул  его  в
темноту. Стакан разбился.
   - Чао! - произнес он.
   - Сверхновая... - прошептала  я,  думая  о  просторных  южных  морях  и
нехоженых лесах, в которые никто  уже  никогда  не  войдет.  О  загадочных
развалинах. О тысячах людей, для которых, как и  для  меня,  Илианда  была
домом. Кто вспомнит ее, когда она исчезнет?
   - В чем разница между вами и "немыми"?
   - Я знаю, что вы чувствуете, Киндрел.
   - Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую...
   - Поверьте, я знаю точно. Когда "немые" сожгли Корморал, я находился на
Мелисандре. Я видел, что они сделали с планетой. "Немые"  рассердились  на
местных жителей, потому что те убили несколько их солдат. Таких же  людей,
как вы, просто занимающихся своим делом. Вы знаете на что  похож  Корморал
сейчас? Ничто не сможет существовать там еще десять тысяч лет.
   Чей-то стул, его или мой, скрипнул, и звук эхом прокатился по бару.
   - На Корморал и его жителей напали их враги!
   Я была в ярости, в ужасе. Под столом я незаметно  провела  пальцами  по
выпуклости на рукоятке лазера.
   - Вам приходило в голову, - спросила я как можно более рассудительно, -
что произойдет, когда "немые" уйдут домой, а мы опять  начнем  пререкаться
друг с другом?
   Он кивнул.
   - Знаю. Риск большой.
   - Риск? - Я указала дрожащим пальцем  на  ряд  приборов.  -  Эта  штука
опаснее, чем десяток вторжений. Господи, мы выдержим нашествие "немых". Мы
пережили  ледниковые  периоды,  ядерный  век,  колониальные  войны,  и  мы
наверняка справимся с этими сукиными детьми, если не будет другого выхода.
Но вещь, которая находится перед вами... Мэтт, не делайте этого.  Чего  бы
вы ни надеялись добиться, цена слишком высока.
   Я прислушивалась к его дыханию. Из  динамиков  лилась  старая  песня  о
любви.
   - У меня нет выбора, - вяло ответил Оландер, бросая взгляд на  дисплей.
- "Немые" начали отходить, значит, они уже знают,  что  станция  пуста,  и
подозревают отвлекающий маневр или ловушку.
   - У вас есть выбор! - закричала я.
   - Нет! - Он засунул руки в карманы куртки, словно хотел  удержаться  от
прикосновения к клавишам. - У меня его нет.
   Не помню, как в  руке  у  меня  очутился  лазер.  Я  направила  его  на
компьютеры:
   - Я этого не допущу.
   - Вам не удастся помешать. - Оландер отступил в сторону.  -  Но  можете
попробовать.
   Я отошла на несколько шагов и подняла перед  собой  оружие.  Любопытное
замечание! Я повторила его про себя еще раз. На лице  Оландера  отражались
чувства, которым я не  могла  подобрать  названия.  Тогда  я  поняла,  что
происходит.
   - Если я перережу подачу энергии, механизм сработает, да?
   Лицо выдало его.
   - Убирайтесь! - Я направила лазер на Оландера. - Мы просто посидим  тут
некоторое время.
   Он не двинулся с места.
   - Отойдите, - повторила я.
   - Ради Бога, Киндрел! - Он протянул ко мне руки. -  Не  делайте  этого.
Здесь никого нет, кроме нас с вами.
   - Здесь есть живая планета, Мэтт.  А  если  этого  мало,  то  есть  еще
прецедент, который будет создан.
   Он шагнул к пульту.
   - Не надо, Мэтт, - сказала я. - Я убью вас! Не сомневайтесь!
   Мгновение тянулось долго.
   - Пожалуйста, Киндрел.
   Так мы и остались, лицом к лицу. Оландер понял выражение  моих  глаз  и
побледнел. Я держала лазер перед собой, и он видел, что оружие  направлено
прямо ему в грудь.
   Восточная часть неба начала светлеть.
   - Мне следовало оставить это там, - произнес он, прикидывая  расстояние
до клавишей.
   По моим щекам бежали слезы, я слышала свой голос, громкий,  испуганный,
будто он шел откуда-то извне.  Весь  мир  сжался  до  ощущения  спускового
крючка под указательным пальцем правой руки.
   - У вас не было никакой необходимости оставаться, - закричала я. -  Это
не имеет ничего общего с героизмом. Вы  слишком  долго  воевали,  Мэтт,  и
слишком хорошо научились ненавидеть.
   Оландер осторожно сделал второй шаг, следя за мною умоляющим взглядом.
   - Вам это нравилось, пока не подвернулась я.
   - Нет, это не так.
   Мышцы у него напряглись. Я мгновенно  поняла  его  намерение,  замотала
головой и всхлипнула. Оландер приказал мне положить оружие,  а  я  стояла,
глядя на маленькую бусинку света у основания его горла, куда попадет  луч,
и повторяла:
   - Нет!.. Нет!.. Нет!..
   Когда он, наконец, рванулся, но не к компьютеру, а ко  мне,  он  сделал
это слишком медленно, и я убила его.


   Моим первым побуждением было выбраться оттуда, сесть в лифт, спуститься
и бежать...
   Боже, почему я этого не сделала!
   Солнце взошло над горизонтом, облака на западе растаяли, и начался  еще
один прохладный осенний день.
   Мэтт  Оландер  лежал,  скрючившись,  под  столом,  с  крохотной  черной
дырочкой в  горле,  и  струйка  крови  стекала  на  каменный  пол.  Куртка
распахнулась,   из   внутреннего   кармана   торчал   пистолет,    черный,
смертоносный, простой в обращении.
   Мне не приходило в голову, что он вооружен и может убить меня  в  любой
момент.
   Какие же люди сражались на стороне Кристофера Сима?
   Оландер готов был сжечь Илианду, но не смог  заставить  себя  отнять  у
меня жизнь.
   Что за люди? Не могу ответить на этот вопрос. Ни тогда, ни теперь.
   Я долго стояла над  телом,  иногда  посматривая  на  мигающий  экран  с
красным глазком, а белые огоньки убегали к внешнему кольцу.
   Во мне зародился ужасный страх: я еще могла осуществить его  намерение,
не обязана ли я сделать это ради него, ради кого-то еще - протянуть руку и
нанести удар, который они подготовили. В конце  концов  я  ушла  оттуда  в
начинающийся день.


   Черные корабли,  уцелевшие  у  Илианды,  продолжали  собирать  обильный
урожай жертв. Еще почти три года Кристофер Сим совершал  свои  легендарные
подвиги. Деллакондцы держались, пока не вмешалась Земля и Окраина, пока  в
пылу битвы не родилась современная Конфедерация.
   О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно  не  сработало,
то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные  силы  врага  в
нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.
   Для большинства людей война сейчас  -  нечто  далекое,  предмет  споров
историков. Живым воспоминанием она осталась только для сравнительно старых
людей. "Немые" давно отступили в свои мрачные миры. Сим покоится со своими
героями и со своими тайнами где-то у Ригеля, Илианда  продолжает  поражать
туристов туманными морями, а исследователей - руинами.
   Мэтт Оландер лежит в могиле у Ричардсона. Я вырезала его имя  на  камне
тем же оружием, которым убила его.
   А я... К сожалению, я уцелела, пережив  атаку  на  город,  справедливый
гнев деллакондцев и собственное чувство вины.
   Деллакондцы появлялись после убийства дважды.  В  первый  раз  их  было
четверо, две женщины и двое мужчин. Я спряталась, и они улетели.  Позднее,
когда я уже решила, что они больше  не  появятся,  на  одну  из  стартовых
площадок Ричардсона приземлилась женщина, я вышла и рассказала ей все.
   Я думала, меня убьют, но она мало  говорила  и  хотела  взять  меня  на
Миллениум. Но я не решилась, ушла от нее и жила возле разрушенного города,
в  Валгалле,  где  мне,  может  быть,  и  следовало  умереть  в  окружении
призраков, число которых с каждым  днем  увеличивалось.  Все  убитые  моей
рукой. Когда в конце войны илиандцы вернулись, я ждала их.
   Они предпочли мне не верить. Возможно, по  политическим  причинам,  или
они просто хотели забыть. И вот я  лишена  даже  общественного  осуждения.
Никто не проклинает меня. И не прощает.
   У меня нет сомнений в правильности того, что я сделала.
   Рассуждая при свете дня, я это знаю. Хотя знаю  и  другое:  кто  бы  ни
прочел этот документ после моей смерти,  он  поймет,  что  мне  необходимо
нечто большее, чем правильная философская позиция.
   Потому что теперь для меня, во мраке под  кружащимися  лунами  Илианды,
война никогда не закончится".



        16

                   Какие мрачные мысли  завели  его  так  высоко,  на  эту
                открытую ветрам скалу, мы никогда не узнаем...
                                         Аней Кеу "Кристофер Сим на войне"
                                         (Эти слова выбиты также на
                                         медной табличке у Карниза Сима.)

   Утром, когда мы завтракали  в  ресторане  на  крыше,  освещенном  ярким
теплым солнцем, все показалось мне несколько нереальным.
   - Это фальшивка, - сказала Чейз. - Не могли они рассчитывать на то, что
им удастся материализовать тот корабль внутри планетной системы, не говоря
уже о самом солнце.
   - Но если бы это оказалось правдой, - возразил  я,  -  мы  получили  бы
ответы на некоторые вопросы. И, возможно, на самый важный: что спрятано  в
Даме-под-Вуалью.
   - Бомба?
   - Что же еще?
   - Но если  штучка  работала,  почему  они  ее  не  использовали?  Зачем
понадобилось прятать ее где-то в лесу?
   - Наверное, деллакондцы считали, что Конфедерация не  переживет  войну,
даже если они победят. Как только "немые" были бы выдворены за ее пределы,
планеты снова принялись бы ссориться. И, возможно, Сим не хотел  выпускать
на свободу такое оружие. Даже среди своего собственного народа.
   Возможно, когда положение стало отчаянным, он увидел лишь  два  выхода:
уничтожить его или спрятать. Поэтому  спрятал.  Все,  кто  знал  об  этом,
погибли. И история была забыта.
   Чейз подхватила:
   - А сейчас, двести лет спустя, является "Тенандром" и натыкается на это
оружие. Они все засекретили!
   - Вот именно, - сказал я.
   - Но где же оружие? Они привезли его обратно?
   - Наверняка. И сейчас мы запускаем его в производство. На следующий год
мы уже будем угрожать "немым".
   Чейз затрясла головой.
   - Не верю. Как мог "Тенандром" понять, что это за штука?
   - Вероятно, она снабжена инструкцией. Послушай, это  первое  полученное
нами объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.
   На лице у Чейз появилось скептическое выражение.
   -  Я  все  же  считаю  это  невозможным.  Послушай,   Алекс,   точность
межзвездных  перелетов  весьма  невелика.  Если  я  сажусь   на   корабль,
находящийся на орбите возле планеты, делаю прыжок в гипер...
   - ...и тут же возвращаешься обратно, то можешь очутиться  за  несколько
миллионов километров оттуда. Знаю.
   - Несколько  миллионов  километров?  Да  мне  чертовски  повезет,  если
удастся прыгнуть обратно в ту же  планетную  систему.  Как  же  они,  черт
возьми, рассчитывали попасть в звезду? Просто смешно.
   - А если это можно сделать как-то по-другому? Давай проверим.  Подумай,
нельзя ли найти эксперта - физика или еще кого-то. Но держись подальше  от
Разведки, говори им, что собираешь материал для романа. Ладно? Узнай,  что
произойдет, если ввести антиматерию в ядро звезды,  действительно  ли  она
взорвется? Существует ли теоретически какой-либо способ осуществить  такое
внедрение?
   - А ты что собираешься делать?
   - Осматривать местные достопримечательности, - ответил я.


   Со  времен  Киндрел  Илианда  изменилась.  Никакой  флот  из  челноков,
крейсеров  и  межзвездных  транспортов  не  смог  бы  теперь  эвакуировать
население всей планеты.  Старый  теократический  комитет,  который  правил
Пойнт-Эдвардом, все еще существует,  но  он  превратился  в  рудиментарный
орган. Давно уже открыты  двери  для  поселенцев,  и  Пойнт-Эдвард  сейчас
только один из сети городов, причем не самый крупный. Но он не забыл  свое
прошлое: "Деллакондское кафе"  на  улице  Неповиновения,  парк  Кристофера
Сима, площадь Кристофера Сима, бульвар Кристофера Сима. Вокзал  на  орбите
назван в его честь, его портрет отпечатан на банкнотах Илианды.
   И Мэтт Оландер: его профиль на  бронзовой  доске,  надпись  "Защитник",
выбитая на арке, через которую посетители входят в Старый Город - площадь,
окаймленную четырьмя кварталами разрушенных зданий,  оставленными  такими,
какими они были после нападения. Посетители молча проходят  по  мемориалу,
всегда останавливаясь около изображения.
   Я и сам провел некоторое время, рассматривая телеграммы челноков  Сима,
снятые в ту отчаянную неделю, когда ашиуры приближались, а они  сновали  в
Ричардсон  и  обратно  на  бесшумных  магнитных   двигателях.   Это   были
воодушевляющие картинки, дополненные гимнами, портретами героев с суровыми
взглядами и тем приглушенным  комментарием,  который  всегда  сопровождает
изображение легендарных событий. Кровь застучала у меня в висках, я  опять
втягивался в драму древней войны.
   Позже, в придорожном кафе, окруженном замерзшими деревьями, я подумал о
том, как легко мы возбуждаемся от перспективы битвы за правое  дело,  даже
если его справедливость несколько сомнительна. Наша слава, наше падение.
   Я  наблюдал  за  толпой  людей,  никогда  не  знавших   организованного
кровопролития, и спрашивал себя, не права ли Киндрел Ли, доказывавшая, что
настоящему риску все мы подвергаемся не со стороны  той  или  иной  группы
пришельцев, а со стороны нашего собственного отчаянного желания  создавать
Александров и с энтузиазмом следовать за ними на ту крепость, которую  они
пожелают атаковать.
   Кто была  та  одинокая  женщина,  посетившая  Киндрел  Ли?  Таннер?  Ли
считала, что она прилетела с Деллаконды, но ведь она и  ждала  кого-то  из
деллакондцев.
   Легко понять, почему деллакондцы могли солгать о причине  смерти  Матта
Оландера:  они  не  хотели  раскрывать  существования  солнечного  оружия,
поэтому  сделали  героя  из  неудачливого  системного  аналитика,  который
остался, чтобы обеспечить успех операции, но  сорвал  планы  Сима.  Каждый
знающий правду, должен был его ненавидеть. Сколько же людей погибло  из-за
поступка Оландера?
   Я мог вообразить их всех, расположившихся  в  безопасности  за  облаком
Сорта и наблюда