рал Чарльз (Бомбардир) Боннер - председатель  Объединенных  штабов.
Обликом своим он буквально олицетворяет типичного представителя офицерской
верхушки: высокий, деловитый, в безупречно отутюженном  кителе.  Хотя  ему
уже перевалило за шестьдесят, он до сих пор смотрится молодцом.  А  легкая
хромота при ходьбе осталась ему  в  напоминание  о  крушении  самолета  во
Вьетнаме.
   -  Господин  президент,  -  начал  он,  -  это  устройство,  если   оно
существует, скажется на обороне весьма пагубным образом.  Если  снаряжение
такого  рода  станет   общедоступным,   возникнет   реальная   возможность
перебросить ударные группировки - а то и целые  армии  -  в  самое  сердце
любой страны мира. Без всякого предупреждения. И вряд ли  найдется  защита
против подобного вторжения. Все,  что  для  этого  понадобится,  -  только
собрать приемную станцию. - Он огляделся, оценивая, произвела ли его  речь
желаемое воздействие. - Ни одно  место  на  земле,  куда  можно  добраться
пикапом, более не гарантировано от вторжения штурмовых отрядов.
   Тейлор лишь вздохнул:
   - Вы предлагаете, чтобы мы присвоили это  устройство,  адмирал?  И  что
дальше?
   - Я предлагаю уничтожить его.  Господин  президент,  военные  тайны  не
вечны и даже не слишком долговечны. Когда эта штука появится  в  чьем-либо
арсенале,  а  такое  непременно  случится,  отпадет  всяческая   нужда   в
носителях, как стратегических, так и  тактических,  а  заодно  и  во  всем
остальном, что у нас имеется. Отправляйтесь  туда,  выкупите  эту  чертову
землю у краснокожих, если удастся, отнимите, если придется, но  непременно
отправляйтесь туда, возьмите эту штуковину и обратите ее в груду лома.
   Гарри Итон, глава администрации Белого дома, покачал головой:
   - Сиу предлагали за эту  землю  двести  миллионов,  и  они  только  что
отвергли предложение. Вряд ли они вообще захотят ее продать.
   - Предложите миллиард, - подал голос Ролли Грейвс, директор ЦРУ.
   - Сомневаюсь, что они продадут ее, - повторил  Итон.  -  Но  даже  если
продадут, дело это весьма скользкое. Дайте им миллиард, и пресса  в  самый
день  выборов  поинтересуется,  что  получили  налогоплательщики  за  свои
денежки. И что же мы им скажем? Что сделали это, чтобы защитить  "Дженерал
моторе" и "Боинг"?
   - Меня как-то мало волнует, что вы им скажете, - огрызнулся  Боннер.  -
Подобное  оборудование  превращает  все  ракетные  войска  разом  в  груду
металлолома. Подумайте об этом, господин президент.
   Марк Аннойк, министр внутренних дел, в  чьих  жилах  течет  эскимосская
кровь, подался вперед:
   - Нельзя просто  так  взять  и  отнять  у  них  землю.  Это  равноценно
политическому самоубийству. Боже мой, да нас тут же обвинят в том, что  мы
снова ограбили коренных американцев. Могу представить себе,  какими  будут
заголовки газет!
   - Распрекрасно можно отнять ее у них, - отрезал  Итон.  -  И  сразу  же
следует устроить какой-нибудь  несчастный  случай,  который  разнесет  эту
чертову будку к чертям!
   - Согласен, - поддержал его Боннер. - Надо прикрыть ее, пока можно.
   Элизабет Шумахер, советник по науке, сидела в дальнем конце стола.  Эта
сероглазая,  погруженная  в  собственные  мысли  женщина   участвовала   в
стратегических  совещаниях  крайне  редко.   Тейлоровская   администрация,
сосредоточенная только на снижении дефицита платежного баланса,  считалась
не слишком дружески расположенной к научной общественности. Президент знал
об этом и сожалел, но готов был принять на себя роль козла отпущения, лишь
бы добиться поставленной цели.
   - Господин президент, - произнесла Шумахер, - находка Купола -  событие
неоценимой важности. Если вы его уничтожите или позволите  уничтожить,  то
можете не  сомневаться,  что  грядущие  поколения  никогда  вам  этого  не
простят.
   Больше она не проронила ни слова, но эта единственная реплика произвела
должный эффект.
   Переливание из пустого в порожнее тянулось еще  часа  два.  Итон  стоял
стеной. За спасение Купола выступали только Аннойк и Шумахер. Тони Питерса
снедали сомнения, но мало-помалу он склонялся к мнению, что  следовало  бы
попытаться извлечь из гребня пользу, попытав судьбу с экономикой и прочими
побочными явлениями, каковые могут проистечь от этой находки.  Но,  будучи
по  натуре  человеком  осторожным  и  лояльным  по   отношению   к   главе
государства, он воздержался от рекомендаций принять такой образ  действий.
Остальные присутствующие  упорно  стояли  на  своем:  необходимо  изыскать
способ избавиться от находки.
   Когда совещание завершилось, президент отвел Питерса в сторонку:
   - Тони, я хотел поблагодарить тебя за сегодняшний вклад в дискуссию.
   Питере кивнул:
   - И как же мы поступим?
   До сих пор Тейлор никогда не  отличался  нерешительностью,  но  сегодня
вечером впервые на памяти Питерса не мог прийти к окончательным выводам.
   - Хочешь услышать правду? Я  не  знаю,  как  поступить.  Я  думаю,  эта
штуковина подорвет экономику, и никому не  ведомо,  с  чем  мы  останемся,
когда выберемся из этой передряги.  Но  при  этом  я  еще  и  считаю,  что
Элизабет права. Если я позволю  разрушить  Купол,  историки  выпустят  мне
кишки.
   Во взгляде его застыло выражение сильнейшей тревоги.
   - Так какую же линию мы изберем?
   - Не знаю. Тони, в самом деле не знаю.


   - Слушаем, Чарли из резервации.
   - Приветик, Снежная Ястребица. Я хотел высказаться насчет собрания.
   - Слушаем.
   - Когда я вчера туда пришел, я думал  в  точности,  как  ты.  Я  думал,
следует захапать денежки.
   - И что же вы думаете теперь?
   - Ты видела картинки?
   - С той стороны? Да.
   - По-моему, Арки прав. По-моему, пора собирать манатки, двигать туда  и
давить на рычаг.
   - Сомневаюсь, что Арки предлагал именно это.
   - Предлагал-предлагал, и  я  его  поддерживаю  обеими  руками.  Слушай,
Снежная Ястребица, из резервации нам не вырваться ни за какие деньги.  Так
что пусть оставят свои двести миллионов себе. А мне дайте море и лес!
   -  Ладно,  Чарли.  Спасибо,  что  высказались.  Вы  в  эфире,  Мадж   с
Дьявольского озера.
   -  Привет,  Снежная  Ястребица.  Послушайте,  я  считаю,  что  человек,
звонивший до меня, абсолютно прав. Я готова отправляться.
   - В дикие леса?
   - Точно. Давайте трогаться.
   - Ладно. Джек из резервации, ваше слово.
   - Эгей, Снежная Ястребица, я ведь тоже там был.
   - На собрании?
   - Ага. Ты ни капельки не права. Мы можем начать жить  по  новой,  и  мы
будем офигенным дурачьем,  если  прошляпим  такой  шанс.  Я  за  то,  чтоб
укладываться - и вперед. И уж на сей раз мы европейцев на пушечный выстрел
к себе не подпустим. А как зайдем, то сделаем, как сказал  этот,  как  его
там: запрем двери на засов.



        22

                                         Наши знания - факел чадящий,
                                         Озаряющий путь лишь на шаг
                                         Среди жути и хлябей зияющих...
                                              Джордж Сантаяна, "Сонет III"

   Арки был непреклонен.
   - В этот девственный мир не войдет больше никто, пока мы не проникнемся
уверенностью, что это безопасно.
   - Черт побери, Арки! -  взорвалась  Эйприл.  -  Мы  никогда  не  сможем
проникнуться уверенностью, что это абсолютно безопасно!
   - Тогда, быть может, следует вообще выбросить это из головы.  Взять  за
Купол самую лучшую цену, какую удастся, и предоставить другим беспокоиться
об исках.
   - Каких еще исках?!
   - Исках, которые возбудят против нас,  как  только  какая-нибудь  тварь
сожрет одного из твоих разлюбезных академиков.
   - Никто никого не сожрет.
   - Откуда ты знаешь? Ты можешь это гарантировать?
   - Конечно, нет.
   - Тогда, пожалуй, стоило бы всерьез поразмыслить об этом. - Он  перевел
дыхание. - Нам надо задаться вопросом, в самом ли деле мы хотим, чтобы вся
эта публика слонялась там.
   - Они не слоняются. -  Эйприл  выдержала  паузу,  чтобы  успокоиться  и
говорить ровным голосом. - Эти люди знают свое дело. Кроме того, нельзя же
оставлять Купол  себе  в  единоличное  пользование.  Мы  должны  позволить
посмотреть на него как можно большему числу людей.
   - Тогда позволь спросить тебя снова: а что будет,  если  кто-нибудь  из
них погибнет?
   - Там нет крупных хищников.
   - То есть ты не видела крупных хищников, Эйприл, а это не одно и то же.
А как насчет болезней, каких-нибудь диковинных микробов?
   - Если они и есть, уже слишком поздно.  Мы  с  Максом  побывали  там  и
вернулись.
   - Знаю, - сурово взглянул на нее Арки. - До этого мне тоже нет никакого
дела. Слушай, пока что все делалось с наскока, а теперь  пора  взяться  за
дело всерьез, пока мы не прогорели. Для начала я хочу, чтобы вы  с  Максом
замерили все физические характеристики до единой. Тем временем мы прикроем
экскурсии до того времени, когда Адам не подтвердит,  что  там  безопасно.
Хорошо? Я не хочу, чтобы хоть кто-либо входил туда до того. Даже вы.
   - Арки, - возмутилась она, - не можем же мы ни с того ни с сего закрыть
ворота и объявить, что там опасно!
   - Мы только что сделали это, - только и сказал он.


   Адам собрал свою команду, в которую входили Джек Быстрая  Нога,  Андреа
Ястребица, Джон Малый Призрак и еще  два  человека,  не  знакомых  Эйприл,
после чего начал извлекать из ящиков и раздавать автоматические  винтовки,
гранаты и пистолеты.
   - Вид такой, будто вы собрались охотиться  на  динозавров,  -  заметила
Эйприл.
   - Лучше перестраховаться, чем потом раскаиваться, - пожал Адам  плечами
и дал знак своим людям становиться на решетку, затем нажал на  пиктограмму
стрелки и присоединился  к  ним,  напоследок  сказав  Эйприл:  -  Увидимся
вечером.
   Он как раз убирал в подсумок запасной магазин, когда они начали таять.
   Макс  вошел,  неся  в  руках  пару  желтых  воздушных  шариков  и  свою
видеокамеру.
   - Я-то не против, - с  ходу  заявила  ему  Эйприл,  -  но  это  создает
нехороший прецедент. И что же нам делать теперь? Посылать вперед  спецназ,
прежде чем заглянуть в любое другое место?
   - Это если другие места вообще есть, - отозвался Макс. -  Не  знаю.  Но
по-моему, это не такая уж глупая мысль.
   Эйприл хмыкнула, но ничего не сказала.
   -  Как  ты  думаешь,  строители  этой   системы   там   еще   есть?   -
поинтересовался Макс.
   Взор Эйприл затуманился.
   - Прошло десять тысяч лет. А это срок немалый.
   - Может, для них это не так уж и много.
   - Может, и так. Но  Купол  брошен  давным-давно.  А  в  Эдеме  тоже  ни
малейших признаков недавних визитов. Тебе это о чем-нибудь говорит?
   За  панорамным  окном  виднелись  туристы,  фотографирующиеся  на  фоне
достопримечательности номер один.
   - Любопытно, где эта транспортная сеть кончается? - проронил Макс.
   - Мне давно  не  терпится  выяснить  это,  -  с  загоревшимися  глазами
откликнулась Эйприл.
   Наружная дверь открылась, в коридоре  послышались  шаги,  и  в  дверном
проеме показался Арки Рыжий Папоротник. Приветственно взмахнув  рукой,  он
стащил куртку, бросил ее на спинку стула и сообщил:
   - Поговаривают, что вас собираются сделать почетными членами племени.
   - Мне это нравится, - улыбнулась Эйприл.
   Насколько Макс помнил, до сих пор подобной чести удостоился только  Сэм
Хьюстон [Сэмюэл Хьюстон (1793-1863) - американский генерал,  возглавлявший
борьбу за отторжение Техаса от Мексики]. Недурная компания.
   - Мне тоже, - подхватил Макс.
   - А что теперь? - Арки взглядом указал на воздушные шарики.
   - Хотим посмотреть, что еще имеется в нашем распоряжении.
   Шарики украшала надпись "Форт-Мокси" и изображение Купола. К обоим были
привязаны довольно длинные нитки. Макс, будто иллюзионист,  готовящийся  к
фокусу, подтащил два стула и установил их по обе стороны от  решетки,  вне
пределов захвата поля, упиваясь главной ролью в этом представлении.  Затем
привязал к спинкам стульев один шарик  так,  что  он  парил  как  раз  над
центром решетки.
   - Что ты затеваешь? - осведомился Арки.
   - Мы не хотим заклинить систему, - пояснила Эйприл. - Если мы  отправим
стул, и никто не снимет его с приемной решетки, пиши  пропало:  канал  для
нас потерян. Надо отправить что-нибудь такое, что не останется на месте.
   - Хорошо, - кивнул Арки.
   - Готов? - спросила Эйприл, остановившись рядом с пиктограммами.
   Макс навел резкость на шарик и включил запись.
   - Снимаю.
   Эйприл нажала на символ колец.
   Досчитав до двадцати трех, Макс увидел, как шарик исчез. На пол по  обе
стороны от решетки упали два куска нитки, будто срезанные ножницами.
   - У меня вопрос, - тут же подал голос Арки. - Что будет,  если  человек
не до конца вошел на решетку, когда эта штука активируется? Что,  половина
его останется здесь?
   Эйприл поглядела на  него,  словно  ребенок,  которого  застали  в  тот
момент, когда он залез рукой в банку с вареньем:
   - Хороший вопрос, советник.
   Они повторили процедуру с последним символом - скрипичным  ключом  -  и
вернулись в дежурку, чтобы оценить результаты.


   Максу казалось, что кольца означают искусственную  среду  обитания.  Уж
здесь-то наконец можно встретить кого-нибудь лицом к лицу.
   Быть может, так и будет. В кадре второй экспозиции проявилось еще  одно
изображение - стена с окном. Ничем не украшенная стена наводила на мысль о
судне или каком-нибудь военном сооружении. Окно оказалось длинным, заметно
длиннее изображения. А по ту сторону, кажется, стояла ночь.
   - По-моему, это помещение, - прокомментировала Эйприл.
   Сидевший  за  рабочим  столом  Арки  подался  вперед,   чтобы   получше
разглядеть экран:
   - И как нам реагировать, если там кто-то есть?
   - Скажем "приветик" и улыбнемся, - отозвался Макс.
   - По-моему, надо относиться к этому вопросу  со  всей  серьезностью,  -
нахмурился адвокат. - Послушайте, эта станция, полустанок или что оно  там
еще - не работает очень давно. Но это не значит, что брошена вся  система.
Нам надо решить, как надо себя вести, если  кто-нибудь  встретится.  -  Он
помедлил, будто не желая развивать эту тему. - К примеру, следует  ли  нам
вооружиться?
   Эйприл задумчиво покачала головой:
   - Сдается мне, что затевать войну с теми, кто выстроил  эту  штуку,  не
стоит ни за что на свете.
   -  Однако  он  тоже  прав,  -  вставил  Макс.   -   Следует   проявлять
осторожность.
   - Почему бы нам не посмотреть вторую? -  опускаясь  обратно  в  кресло,
предложил Арки.
   То есть скрипичный ключ.  Макс  включил  на  воспроизведение  следующую
запись.
   И снова воздушный шарик начал таять у них на глазах, но на  сей  раз  в
качестве фона проступила комната с ковром.  Возможно,  раньше  стены  были
покрыты панелями, но теперь стояли совершенно  голыми.  Никакая  мебель  в
кадр не попала.
   - Откуда-то падает свет, - отметила Эйприл.
   - И что ты об этом думаешь? - поинтересовался Макс.
   - Может, это  всего-навсего  еще  один  Купол.  -  Эйприл  готова  была
отправиться в  путь  хоть  сейчас.  -  Выяснить  это  можно  только  одним
способом.
   -  Думаю,  надо  отказаться  от  этой  затеи,  -  немного  поразмыслив,
отозвался  Макс.  -  Если  там  действительно  кто-то  есть,   мы   только
напортачим. Давай воспользуемся твоим комитетом, чтобы придумать, как  нам
с этим быть.
   - Он соберется только через шесть дней. Чем больше информации мы сможем
предоставить ученым, тем лучше они смогут справиться со своей  задачей.  И
потом, специалистов какого рода ты хочешь пригласить для подобной работы?
   - Я догадываюсь, куда ты клонишь, - прищурился Макс.
   - И  тем  не  менее  я  согласен,  -  поддержал  ее  Арки.  -  Подобных
специалистов просто-напросто не существует. Если кому-то придется идти, то
для этой роли вполне подойдем и мы, - с упором на местоимении закончил он.
Этот акцент не ускользнул от внимания Макса и Эйприл.
   - Арки, не обижайся, пожалуйста, - сказала она, -  но  там  адвокат  не
требуется. Позволь нам сперва самим проверить.
   - А вот тут я не согласен. - Он выпрямился, развернул  плечи  и  словно
даже вырос. - Должен быть представитель племени.
   - Ты шутишь? - приподнял брови Макс.
   - Я никогда не шучу, - улыбнулся Арки.


   Макс подготовил дорожный набор, включающий в себя мотор-генератор, ящик
с инструментом, два фонарика, две кварты воды и ставший  уже  традиционным
большой блокнот с комплектом черных маркеров.
   Одинокий Клен, исполнявший обязанности начальника службы  безопасности,
пока Адам со своей группой обследовал Эдем, вручил Арки револьвер тридцать
восьмого калибра.
   - А мне? - тут же встрял Макс.
   - А вы владеете огнестрельным оружием? - спросил Клен.
   - Вообще-то нет. - Макс не стрелял ни разу в жизни.
   - Тогда выбрось это из головы. С пистолетом ты будешь куда опаснее  для
нас, чем те, кого мы встретим, - сказал Арки и устремил взгляд на Эйприл.
   - Я тоже нет, - отозвалась она.
   - По-моему, вам следовало бы взять меня с собой, - озабоченно  взглянул
на них Клен.
   - Мы прекрасно справимся сами, - заверил его Арки.
   - Это, наверно, чья-нибудь гостиная, - недовольно поморщилась Эйприл. -
Вряд ли нам потребуется такая уж большая огневая мощь.
   Макс установил свой дорожный комплект посреди решетки и  положил  рядом
лопату.
   - Когда мы прибудем, - сообщил он Клену, - я  попробую  послать  лопату
обратно. Дайте мне полчаса  или  около  того,  на  случай,  если  придется
заняться на месте ремонтом. Если к  тому  времени  ничего  не  произойдет,
шлите нам сандвичи.
   - Мы вывесим записку, если застрянем, - подхватила Эйприл. -  Но  пусть
за нами никто не идет, если мы об этом не попросим. - Она обвела  взглядом
спутников. - Верно?
   Арки кивнул. Макс тоже, но не столь решительно.
   Они втроем ступили на решетку. Клен остановился рядом с пиктограммами и
спросил:
   - Готовы?
   И Эйприл сказала "да".


   В  комнате  пахло  мускусом.  Стены  покрывала  светло-зеленая   ткань,
украшенная  растительными  орнаментами.  Бледный  свет  исходил  отовсюду,
примерно такого же рода, что и в Куполе.
   На несколько секунд все замерли неподвижно, оглядываясь по  просторной,
пустой комнате, в которой очутились. Стояла полнейшая тишина, ниоткуда  не
доносилось ни малейшего шороха. Решетка у них под  ногами  по  конструкции
отличалась от двух других, зато размерами в точности  соответствовала  им.
Ступив на красный ковер, Макс тотчас же испуганно отдернул ногу, когда она
начала погружаться.
   - Черт побери, что это за пол за такой? - удивилась Эйприл.
   Макс сделал еще попытку. Пол выдержал вес его  тела,  но  ходить  будет
трудновато. Интересно, каким это тварям такой пол кажется удобным?
   Свет перед Максом стал ярче.
   Комната изгибалась буквой Г,  одна  сторона  вдвое  длиннее  другой.  В
торцах  короткой  части  обнаружились  два  выхода,  ведущие  в  сумрачные
коридоры. На стене позади решетки нашелся  знакомый  комплект  пиктограмм,
расположенных на панели, укрепленной под углом к  стене.  На  сей  раз  их
оказалось девять - диски с рисунками были вмонтированы в дерево заподлицо.
Одна из пиктограмм изображала оленью голову, а остальные восемь  не  имели
аналогов ни в Куполе, ни в беседке Эдема.
   Эйприл разглядывала их довольно долго и наконец промолвила:
   - Мир без конца и края.
   Макс кивнул, затем положил лопату на решетку и  тронул  оленью  голову.
Пиктограмма озарилась теплым светом.
   В положенное время лопата исчезла со вспышкой света - но  зеленоватого,
а не золотого.
   - Под цвет интерьера, - одобрительно заметила Эйприл.
   - Недурно, - сказал Арки. - Приятно знать, что можно  выбраться  отсюда
по-быстрому в случае необходимости.
   Отдельные участки высокого потолка терялись в тени за  хитросплетениями
балок.
   - Воздушного шарика тут нет, -  констатировал  Арки,  но  на  его  лице
отпечаталось изумление,  и  Макс  проследил  направление  его  взгляда.  В
потолке обнаружилось прямоугольное отверстие размером  примерно  шесть  на
восемь футов, а  в  нем  просматривалась  другая  комната.  Свет  там  был
включен, но не ярче, чем в этой. И никаких признаков лестницы.
   - Вряд ли там кто-нибудь есть, - высказалась Эйприл.
   - Наверное, шарик вылетел в верхнюю комнату, - предположил Макс.
   Тут оказалось на  несколько  градусов  холоднее,  чем  в  Куполе.  Макс
застегнул куртку  и  обернулся  к  решетке,  чтобы  собрать  снаряжение  и
отправить его обратно.
   - Я чувствую легкость, - объявил он.
   - Пожалуй, так оно  и  есть,  -  согласилась  Эйприл.  -  Тоже  дело  в
тяготении.
   - Значит, мы не на Земле? - уточнил Арки.
   Она лишь молча покачала головой.
   Адвокат все время переводил взгляд с одного дверного проема на другой и
обратно. Оружием он не бряцал, но его  правая  рука  покоилась  в  кармане
куртки.
   Окон в комнате не оказалось. Эйприл извлекла фотоаппарат из  футляра  и
сделала несколько снимков.  Макс  и  Арки  заглянули  в  коридоры.  Стоило
двинуться вперед, как свет  начинал  загораться  перед  идущим  и  гаснуть
позади. Ковер оставался все таким же губчатым.
   Один коридор кончился тупиком в ромбовидной комнате, другой же  миновал
ряд пустых комнат, а затем сворачивал под прямым углом направо. И  никакой
мебели.
   Они шли, держась плотной группой.
   - Не нравятся мне места с ограниченной видимостью, - проронил  Арки.  -
Предлагаю вернуться.
   - Даже не узнав, где мы?! - Эйприл шумно  передохнула  и  поглядела  на
Макса. - А ты как думаешь, Макс?
   Вообще-то Макс с радостью поддержал бы Арки, но  ни  за  что  не  хотел
сознаваться в этом при Эйприл.
   - Может, прогуляемся еще немного вперед? - неуверенно предложил он.
   - Двое против одного, - улыбнулась Эйприл.
   - А я и не знал, что у нас  тут  демократия,  -  сделал  круглые  глаза
адвокат. И неохотно согласился: - Ладно уж, попробуем.
   Свернув за угол, они увидели новые комнаты и еще одну дыру в потолке. И
снова ни окон, ни следов недавнего пребывания.
   - Хотя заброшенным этот домик не выглядит, - сказала Эйприл. -  Тут  ни
пылинки. Он просто кажется пустым.
   Они свернули налево, и Макс начал рисовать карту.
   - И куда же это окна подевались? - спросил Арки.
   Макс поморщился: ступать по уходящему из-под ног полу было  не  так  уж
легко, лодыжки уже ныли от неестественной нагрузки.
   Коридор привел их в длинную, узкую, как пенал, комнату.  Уткнувшийся  в
свою карту, Макс ступил не глядя и тут же  повалился  вперед,  потому  что
пола под ногами не оказалось. И лететь бы ему не меньше двух этажей,  если
бы Эйприл не уцепилась за его куртку, задержав на миг  и  дав  возможность
Арки ухватить Макса за плечо. Вдвоем они вытащили его обратно, и Макс  без
сил опустился на мягкий пол, чтобы справиться с дурнотой.
   Дыра в добрых пять футов шириной  тянулась  во  всю  длину  комнаты.  В
противоположном конце ее пол как ни в чем не бывало продолжался  и  вел  к
дверному проему, открывающемуся в очередной коридор.
   Убедившись, что Макс не пострадал, Эйприл опустилась на колени  у  края
дыры и сообщила:
   - Это не разрушения. Так это здание  выстроено  с  самого  начала.  Это
шахта.
   -  Посреди  пола?  -  удивился  Арки.  -  Что  за  полоумный  сумасброд
проектировал это здание?
   Пути вокруг дыры не было, так что они возвратились и свернули в  другую
сторону. Но и там продолжали  натыкаться  на  отрезки,  лишенные  пола,  -
причем в таком количестве, что дальнейший путь экспедиции определялся этим
курьезным феноменом.
   По пути они осматривали все комнаты подряд,  мало-помалу  выяснив,  что
это и  не  комнаты  в  общепринятом  смысле,  а  некие  объемы  бесконечно
варьирующейся формы, - одни чересчур узкие и тесные для человека,  другие,
подобно комнате с приемной решеткой, неправильной формы, а  стены  третьих
так  и  вовсе  сходились  под  какими-то  произвольными  углами,  разрушая
симметрию пространства.
   И никакой мебели, равно как ни малейшего намека на лестницу или  прочие
средства перемещения с этажа на этаж. Цвет и текстура  ковров  и  стен  от
комнаты к комнате менялись. Но, что самое  странное  -  ни  единого  окна;
неизбежно напрашивалась  мысль,  что  все  это  сооружение  находится  под
землей.
   Макс был готов протрубить отбой с того самого момента,  когда  спутники
вытащили его из шахты, и теперь лишь  дожидался,  пока  кто-нибудь  другой
выскажет такое предложение вслух. А тем временем  занимался  картой,  хотя
теперь все время смотрел под ноги при ходьбе.
   Свет все так же разгорался впереди и угасал позади,  вызывая  тревожное
ощущение, что кто-то невидимый движется на самом краю  поля  зрения.  Макс
начал  притворяться,  что  трудится  над  картой,  а  сам   тем   временем
высматривал что-нибудь ненормальное. И немного погодя высмотрел.
   - Где? - насторожился Арки. - Ничего не вижу.
   - Вон там. - Макс указал на угол, из-за которого они вышли всего минуту
назад.
   - Я тоже видела, - подхватила Эйприл.
   - Что видела? - Арки жестом фокусника извлек револьвер.
   - Свет изменился, - пояснил Макс. - Смотри, вон там светлая полоска.
   Потянуло легким сквозняком.
   Светлое пятно в точности  соответствовало  их  собственному.  Прямо  на
глазах оно заскользило к ним навстречу, будто кто-то крался следом.
   - Там ничего нет, - произнес Арки, стараясь, чтобы голос не  дрожал.  -
Просто свет.
   Но они все равно попятились, а свет побежал вперед.
   - Макс, ты можешь вывести нас  обратно  к  решетке?  -  широко  раскрыв
глаза, спросила Эйприл.
   - Вряд ли. - Макс внимательно изучал карту. - Я знаю лишь  единственный
путь - тот, которым мы сюда пришли. - Он устремил глаза на  приближающийся
свет.
   - Так не пойдет, - возразил Арки.
   Они тронулись в прежнем направлении, и адвокат пошел замыкающим.
   - Попытайся найти обходной путь.
   При первой же возможности они свернули налево в надежде найти еще  один
перекресток и ускользнуть от коридорной твари. (Потому что к этому времени
Макс начал думать об этом явлении, как о твари. Все  виденные  и  читанные
фильмы ужасов и книжки про вампиров вдруг очень живо встали в памяти.)
   - Знаете, - призналась Эйприл, - я все думаю, что эти ворота  будто  бы
подготовлены для посетителей.  Ну,  для  туристов,  что  ли.  Для  гостей,
катающихся на яхте по озеру. Да и Конская Голова  -  это  же  все  местные
достопримечательности. Может быть, и эти коридоры тоже.
   - И что же это за  достопримечательность?  -  поинтересовался  Макс.  -
Лабиринт, что ли?
   - Не исключено. Не знаю. А может, это аттракцион.
   Они перешли на быстрый шаг. Бегущий свет не отставал.  В  конце  концов
Эйприл попридержала шаг, обернулась, поравнявшись с Арки, и  с  наигранной
жизнерадостностью поинтересовалась:
   - Привет, есть там кто?
   Макс стоял позади нее, наблюдая, как нечто приближается, замедляет  ход
и чуть подается назад. Он как раз боролся с желанием  удрать,  когда  взор
его вдруг затуманился, и внезапно Макс увидел Эйприл впереди. Она мерцала,
как изображение на экране плохо отрегулированного телевизора, и  голова  у
Макса закружилась. Желудок вдруг подкатил под самое горло, и Макс упал  на
колено, стараясь одолеть дурноту. Закрыв глаза,  он  тряхнул  головой,  но
увидел лицо Эйприл, ее  шевелящиеся  губы,  протянутые  руки  и  застывший
взгляд. Он смотрел на нее сверху, из-под самого потолка.
   - Ну же, Макс, - сказал Арки, поднимая Макса на ноги. - Приди в себя!
   Затем Арки  схватил  Эйприл  за  плечо  и  потащил  назад.  Теперь  они
отступали в самом спешном порядке.
   Пробежав через клиновидную комнату в следующий  коридор,  они  свернули
налево, затем направо. В голове у Макса быстро прояснилось - наверное,  от
хлынувшего в кровь адреналина.
   - По-моему, оторвались, - пропыхтел Арки.
   Они миновали широкий зал, обогнув шахту по дуге, и задержались у дверей
с противоположной  стороны.  Свет  в  зале  никак  не  изменился,  и  Макс
попытался привести мысли в порядок.
   Ему хотелось отнести искаженное восприятие тех секунд на счет  минутной
слабости и сосредоточиться целиком и полностью на поиске дороги обратно  к
решетке. Макс всю жизнь гордился своим  умением  ориентироваться.  Даже  в
этом лабиринте он ни на миг не усомнился, что знает, куда идти.
   - Мы вот здесь, - показал он точку на импровизированной карте. - А надо
попасть сюда.
   Идти надо было около мили.  Макс  вывел  всех  через  дверной  проем  в
коридор. А пару секунд спустя они повернули налево и  вошли  в  комнату  с
решеткой.
   По спине у Макса побежали мурашки.
   - Этого не может быть, - выдохнул он.
   - Макс, ты гений! - У Арки явно отлегло на душе.
   - Это невозможно, - потряс головой Макс. - Просто не может быть,  чтобы
мы оказались в той же комнате.
   Они пересекли помещение, беспокойно поглядывая на противоположный проем
- тот самый, через  который  они  вышли.  Макс  бросил  взгляд  на  панель
выключателей. Они выглядели точь-в-точь как те,  что  были  раньше.  Да  и
комната выглядела как прежде.
   - После разберемся, -  отмахнулась  Эйприл  от  сомнений.  -  Что  меня
тревожит, так это то, что не дело  так  проводить  первый  контакт.  -  Но
говорила она при этом вполголоса. - В учебниках истории наше бегство будет
выглядеть не очень достойно.
   - К черту учебники истории, -  огрызнулся  Макс.  -  Учебникам  истории
будет известно только то, что скажем мы. Пошли.
   - Ты в самом деле хочешь остаться? - спросил Арки вызывающим тоном: или
оставайся, или не отнимай у нас время.
   - Надо будет непременно вернуться, - заявила она, но все-таки встала на
решетку.
   - Вот следующий раз и  опишем.  -  Макс  надавил  на  оленью  голову  и
присоединился к ним.
   Оставшиеся секунды растягивались  прямо-таки  до  бесконечности.  Максу
вспомнилось, как он еще в детстве забрел в пустой дом и был напуган  шумом
на чердаке. Так и тут  -  как  только  их  охватил  свет,  сквозь  который
проступили стены Купола, Макс почувствовал  себя  точь-в-точь  как  тогда,
выбежав на залитую солнечным светом улицу.



        23

                                                Дело Америки - это бизнес.
                                                             Калвин Кулидж


   <b>ИССЛЕДОВАТЕЛИ ГРЕБНЯ ДЖОНСОНА ОТКРЫВАЮТ ВТОРУЮ ПЛАНЕТУ</b>
   Валгалла, Северная Дакота, 22 марта (АП)

   Команда исследователей сегодня вошла во вторые ворота  и  оказалась  на
планете, где, как они выразились, "все в помещении". Согласно утверждениям
пресс-атташе Фрэнка  Молла,  никаких  следов  недавнего  пребывания  живых
существ  не  обнаружено.  Он  также  добавил,  что  посетителей  не  будут
допускать до тех пор, пока не изучат природу пункта прибытия.


   Не обнаружив никаких признаков опасности, двадцать третьего марта  Эдем
вновь открыли для  прессы  и  исследователей.  Каждую  группу  обязательно
сопровождали проводник и работник охраны. Экскурсии проводились каждые два
часа. Способ транспортировки очень беспокоил людей, и некоторые из-за него
даже отказывались от путешествия на Эдем. Но те,  кто  все-таки  решались,
неизменно возвращались в приподнятом настроении.
   Все они подписывали бумагу о принятии на себя всей  ответственности  за
собственную жизнь и здоровье. Правда, Арки угрюмо предупредил коллег,  что
подобные документы редко сказываются на решениях суда.
   Анализ крови Макса, Эйприл и команды охранников, побывавших в Эдеме, не
показал никаких отклонений от нормы.
   Эйприл обрадовалась, что вопрос с Эдемом  наконец-то  разрешился,  и  с
упоением показывала его ученым. (Что касается второй  станции,  получившей
название Лабиринт, было решено отложить  дальнейшие  исследования  до  той
поры,  когда  будет  время  все  основательно   продумать.   Макс   упорно
отказывался верить, что утратил ориентацию, и начал  склоняться  к  мысли,
что Лабиринт являет собой шар, причем не слишком большого радиуса.)
   Еще   Эйприл   проводила   неофициальные   конференции   и   устраивала
внеочередные научные вылазки для специалистов, если  притязания  последних
представлялись ей обоснованными. Она даже начала считать себя кем-то вроде
распорядительницы девственной планеты  и  призналась  Максу,  что  обожает
купаться в лучах славы. Портрет каждого из них хоть  однажды,  но  украсил
обложку какого-нибудь еженедельника.  Запустили  в  производство  фильм  о
местных событиях, и пошел слух, что играть Эйприл будет Уитни Хьюстон.


   За воротами  следила  Андреа  Ястребица,  когда  с  Эдема  прибыли  два
геолога. Оба бородатые и сероглазые, они были так увлечены разговором, что
не обратили на Андреа ни малейшего внимания. Зато  ее  внимание  привлекло
оброненное кем-то слово "нефть".
   Час спустя  эта  новость  вышла  на  первое  место  в  репортажах  всех
информационных агентств.


   Главным пунктом повестки дня пленарного заседания Генеральной Ассамблеи
должно было стать предложение Танзании о дальнейшем ослаблении  таможенных
барьеров. Но газеты, занятые лишь домыслами  на  тему  звездного  моста  в
Северной Дакоте, теперь трубили о том, что в Эдеме нашли нефть.
   Если разговоры  об  иных  мирах  и  транспространственных  перекрестках
казались делегатам ООН бессмысленными и не имеющими  прямого  отношения  к
политике реального мира (себя  они  считали  реалистами,  крепко  стоящими
обеими ногами на земле), то уж что такое нефть, они понимали прекрасно.
   Бразилия  значилась  первой  в  прениях  по  вопросам  новой   политики
международной торговли, но  все  до  единого  присутствующие  знали,  куда
сегодня заведут дебаты.
   - Проблема, стоящая перед  нами  сегодня,  -  начала  представительница
Бразилии,  дородная  черноволосая  женщина  с  толстой  шеей  и  бегающими
глазами, - выходит далеко за рамки установки таможенных тарифов. Мы  видим
новый мир, каким-то курьезным образом расположенный далеко за Соединенными
Штатами, а не в них. Подробной информации об этой планете у нас  нет.  Нам
не известно,  велика  ли  она  и  насколько  она  гостеприимна.  Пока  что
представляется, что она весьма гостеприимна. - Она взглянула через зал  на
сидящую напротив делегацию США. -  Бразилия  предлагает  членам  Ассамблеи
признать,  что  открытие  столь  неоценимой  важности  не  может  являться
суверенной собственностью одного государства. Врата  должны  быть  открыты
для всего человечества. -  Представительница  замолчала,  чтобы  выслушать
реплику референта, кивнула  и  отхлебнула  воды  из  стакана.  -  Бразилия
уверена, что Соединенные Штаты, всегда стоявшие во главе борьбы  за  права
человека, признают исконное человеческое  право  исследовать,  а  в  конце
концов и населить этот странный новый свет. Мы призываем Соединенные Штаты
публично признать это право.


   Маргарет Яката никогда всерьез не претендовала на президентское кресло.
Быть может, страна уже готова увидеть на высшем посту женщину,  но  только
не женщину японского происхождения. И Яката, забыв о собственных амбициях,
которые привели ее в губернаторский особняк в Сакраменто,  воспользовалась
своим немалым политическим влиянием, чтобы получить  пост  вице-президента
для Мэтта Тейлора.
   Признательность  Тейлора  выразилась  в   том,   что   он   сделал   ее
представителем  США  в  ООН,  где  она  завоевала  всеобщее  уважение  как
поборница всеобщего сотрудничества в решении экологических проблем.  Кроме
того,   она   зарекомендовала   себя   стойким   защитником   коллективной
безопасности, поддерживая все свежевылупившиеся демократические режимы без
исключения.
   - Демократии, - то и  дело  повторяла  она  представителям  полицейских
государств, - это высочайшая надежда на мир во всем мире, потому  что  они
не затевают войн между собой.
   Теперь она сидела в  своем  кабинете  в  ООН,  видя  на  экране  одного
монитора выступление делегатки от Бразилии, а на экране второго -  реакцию
президента родной  страны.  Кто-то  вручил  ему  записку.  Прочитав  ее  с
невозмутимым видом, он посмотрел прямо на Маргарет и сообщил:
   -  Иран  собирается  потребовать,  чтобы  гребень  Джонсона   подвергся
инспекции ООН, после чего перешел бы под международную юрисдикцию.
   - Они могут рассчитывать на солидную поддержку, - отозвалась Яката.
   - Знаю. Они нашли новую палку, которую можно вставлять нам в колеса.  -
На лице президента мелькнуло выражение боли.
   - Господин президент,  гребень  Джонсона  пугает  многих.  Даже  бритты
дергаются.  Они  мне  сказали,  что  будут  голосовать  за  нас,  если  мы
гарантируем, что он исчезнет. В противном случае они ничего не обещают.
   - Вы слышали про нефть?
   - Да, слышала.
   - И каково ваше мнение?
   - Если принять во внимание,  что  сулят  дальнейшие  исследования,  то,
по-моему, это сущий пустяк.  Но  все  здесь  присутствующие  задумались  о
природных ресурсах. Золото там тоже есть? Уран? И  есть  ли  этому  конец?
Между прочим, насколько я понимаю, палестинцы намерены потребовать землю в
Эдеме. - Она усмехнулась. - Израиль их поддержит.
   - Это просто кошмар!
   - Японцы хотят, чтобы Купол передали в руки ООН и уничтожили.  Говорят,
что инопланетные технологии ворот сокрушат экономику Земли.
   - Тут они не одиноки. Весь мир ужасается при мысли о том,  что  планета
словно стала меньше. Всего за одну ночь.
   Яката вздохнула:
   - Насколько трудно  будет  воспроизвести  технологии  Купола,  господин
президент?
   - Нам пока не удалось толком их  рассмотреть,  Маргарет.  Но  мои  люди
утверждают, что можно сдублировать все что угодно, если  есть  действующий
образец.
   - Именно так я и думала.  Господин  президент,  вам  известно  об  этом
больше, чем мне, но, по моему мнению, люди,  забившие  тревогу,  в  чем-то
правы. - Она поразмыслила о том, что  собирается  сказать,  и  собственное
предложение пришлось ей не по душе. Она не из  тех,  кто  утратил  веру  в
науку или в само человечество.  И  все  же...  -  Мэтт,  хотите  выслушать
предложение?
   Он кивнул.
   - Уничтожьте эту дрянь. Сровняйте с землей. Устройте несчастный случай.
Обнаружьте, что она перестала работать. Сделайте  хоть  что-нибудь,  чтобы
вывести ее из строя. А затем, когда с этим будет покончено, пригласите ООН
на опознание, чтобы не было ни малейших сомнений в личности трупа.


   Факс  Арки  гнал  бумагу  круглые  сутки.  "Шашлыки  Санни",  "Хутеры",
"Международная блинная", "Вендис", "Макдональдс", "Стейк и эль"  и  дюжина
прочих сетей общественного питания изъявляли желание построить  на  гребне
Джонсона   свои   рестораны.   "Шератон",   "Хьятт",    "Холидей-Инн"    и
"Бэст-Вестерн" подали заявки  на  постройку  гостиниц.  Компания  Олбрайта
хотела выстроить  торговый  городок,  а  пять  нефтяных  компаний  просили
разрешения установить поблизости свои бензоколонки.
   Некоторые компании начали подумывать о работе по  ту  сторону  Портала.
Лесоперерабатывающие фирмы желали обследовать леса Эдема.  Специалисты  по
недвижимости считали, что  пляж,  озаренный  туманностью  Конская  Голова,
нуждается в набережной и киосках по торговле хот-догами. Начали  поступать
запросы и на проведение изыскательских работ от нефтяников.
   Группа  под  названием  "Курды  за  лучший  мир"  выслала  прошение  на
выделение территории, уведомив Макса, что они надеются  отправить  в  Эдем
шестьдесят  тысяч  человек  с  целью  организации   независимой   колонии.
Представители ущемленных национальностей со всего света  делали  заявления
для прессы, из которых следовало, что отныне  подобные  требования  пойдут
сплошным потоком. В Вашингтоне  формировался  "Крестовый  поход  бедноты",
предъявлявший свои права на лучшую жизнь.
   - Может, они и правы, - заметила Эйприл. - Может, нам  следует  открыть
Врата и пускать всех желающих. Кому от этого будет хуже?
   - А что будет, если  мы  попытаемся  поселиться  там,  и  вдруг  явятся
настоящие хозяева? - нахмурился Арки.
   - Сомневаюсь, что там есть хоть какие-нибудь хозяева, - возразил  Макс.
- В Лабиринт я бы никого не пустил, но в Эдеме пусто, по-моему.
   - Может, его хозяева предпочитают, чтобы там было пусто, - сверкнул  на
него глазами Арки. - Я бы на их месте избрал именно такой вариант.
   - В этом-то вся и суть, не так ли? - мгновенно отреагировал Макс.
   - В чем?
   - Ты не хочешь подпускать  к  этой  земле  никого,  кроме  собственного
народа.
   Арки хотел было возразить, но лишь пожал плечами:
   - Больше никто не отнесется  к  ней  так,  как  она  того  заслуживает.
Отдайте ее любой из этих групп, и лет через пять там  будет  что-то  вроде
Фарго. И это в лучшем случае. - Он устремил взгляд в  пространство  поверх
головы Макса. - Это новый,  девственный  мир.  Мы  однажды  уже  позволили
чужакам поселиться на наших землях. Вряд ли стоит повторять старые ошибки.


   - Мы испытываем  озабоченность  по  поводу  Портала.  -  Джейсон  Флери
воззрился на Ходока сквозь трифокальные линзы очков в  роговой  оправе.  В
его внешности смутно ощущалась какая-то неопрятность, чему он  был  обязан
окружавшей его атмосфере дотошной, вплоть  до  самоуничижения,  честности.
Вот уж чего не ждешь от представителя правящего  кабинета!  -  Губернатор,
вы, несомненно, понимаете, что у вас в руках оказалось нечто  ценное,  что
фактически  оно  является  достоянием  национальным.  Вам  известно,   что
произошло в ООН?
   - Да. Там пытаются доказать, что Купол принадлежит всему миру.
   - И как вы к этому относитесь?
   - Эта земля принадлежит Мини Вакан Ойяте.
   - Понимаю, - сочувственно кивнул Флери.  -  Надеюсь,  что  понимаю.  Но
существуют политические  реалии.  Завтра  Организация  Объединенных  Наций
будет обсуждать требование к США,  чтобы  гребень  Джонсона  был  объявлен
международной территорией. При обычных обстоятельствах над подобной  идеей
оставалось  бы  только  посмеяться.  Но  Купол  являет  собой   уникальную
всепланетную проблему. Люди в ужасе перед тем, что может  произойти,  если
заложенные в Куполе технические решения станут  общедоступными.  Отдельные
региональные экономики уже сейчас пришли  в  полнейший  упадок.  Например,
индустрия автомобильных запчастей в Марокко  развалилась.  Цены  на  нефть
упали ниже пола, а текстильная и швейная промышленность  во  всех  крупных
западных странах просто-напросто гибнет. Гибнет, губернатор. -  Он  устало
откинулся на спинку кресла. - Не мне вам  рассказывать,  что  творится  на
фондовой бирже. Золото  поднимается,  несколько  крупных  западных  банков
лопнуло, капиталовложения повсюду парализованы.  Северная  Корея  грозится
забросать Южную атомными  бомбами,  если  ее  не  допустят  к  Куполу.  Мы
подвергаемся жесточайшему давлению, сэр. В конце концов  все  полетит  под
откос.
   По стеклам барабанил ледяной  дождь.  У  крыльца  остановился  школьный
автобус, и дети  поспешили  скрыться  от  дождя  в  здании.  Должно  быть,
экскурсия - детишки хотят узнать о прошлом родной страны.
   -  Мы  прекрасно  осведомлены  об  этих  проблемах.  Мне  кажется,  они
порождены массовой истерией, а не  каким-либо  явным  воздействием  гребня
Джонсона. Однако мы готовы прийти на помощь, -  сказал  губернатор.  Флери
произвел  на  него  впечатление  вполне  приличного  человека  и  пришелся
губернатору по душе. - Мы  считаем,  что  сейчас  нужна  исследовательская
комиссия,  которая  будет  вносить  предложения  по  внедрению  технологий
Купола, а также  по  изучению  полученной  информации.  Мы  охотно  примем
участие в обсуждении деталей создания подобной комиссии.
   Ответ губернатора Флери понравился.
   - Нам первым же делом пришла на ум аналогичная мысль,  губернатор.  Но,
правду говоря, мы сомневаемся, что это поможет.
   - Позвольте поинтересоваться почему?
   Члены  совета  предполагали,  что  правительство   попытается   оказать
давление, но предложение Флери казалось им на редкость разумным.
   - Люди больше не верят  правительствам,  не  верят  в  их  честность  и
компетентность. Я бы не хотел вдаваться с вами в выяснения, справедливо ли
это суждение. - В уголках губ Флери заиграла улыбка. - Правда  заключается
в том, что до тех пор, пока Купол существует, люди будут бояться.  Они  не
поверят, что правительственная комиссия -  достаточно  надежный  страж  их
интересов. Откровенно говоря, мы тоже. На какое-то время это  поможет,  но
ненадолго. Во всяком случае, если люди не верят, что дело пойдет, дело  не
пойдет.
   В комнате будто повеяло ледяным дыханием зимы.
   - Что именно вы хотите этим сказать?
   - Я предпочел бы, чтобы сказанное осталось между нами.
   - Продолжайте.
   Флери встал и закрыл дверь кабинета.
   - Находка должна исчезнуть. Она должна быть уничтожена.  Мы  хотели  бы
предварительно выкупить ее у  вас.  Мы  предложим  весьма  круглую  сумму,
больше, чем вы получили бы от группы Уэллса. А затем произойдет несчастный
случай.
   Губернатор кивнул:
   - И ничего не останется...
   - Ничегошеньки.
   - И как вы предлагаете организовать такое?
   Ответа на этот вопрос Флери не знал.
   - Это не моя епархия. Вероятно, взорвут его  к  чертям  и  заявят,  что
причиной тому присущая объекту нестабильность  или,  скажем,  инопланетная
система самоуничтожения. Они изобретательны на сей счет,  -  с  несчастным
видом поведал он. - Но вы получите  справедливую  компенсацию.  Более  чем
справедливую.
   Долгую минуту губернатор хранил полнейшую неподвижность. Потом  наконец
проронил гробовым голосом:
   - Некоторые из моих людей готовятся перебираться туда.
   - Простите?
   - У нас появился второй шанс, мистер Флери. Шанс вспомнить, кем мы были
раньше. И  правительственные  платежи  тут  совершенно  ни  при  чем.  Или
резервации. Или планета, перенаселенная настолько, что не продохнуть. Нет,
мы оставим Эдем себе. И сохраним контроль над пунктом перехода.
   - Вы не можете так поступить!
   - Мистер Флери, мы не можем поступить иначе.


   Самым прибыльным и лакомым кусочком телевизионной империи Старины Билла
было утреннее ток-шоу, официально именуемое "Проект сорок", но  за  кадром
прозванное "Завтрак с Иисусом". В то самое время, когда  губернатор  Ходок
беседовал с представителем президента, Билл сидел  в  декорациях  "Проекта
сорок",  записывая  очередную  передачу.  Его  окружали  Добровольцы,  как
официально нарекали всех, кто присоединялся к нему в трудах ради Господа.
   Несмотря на разговорную форму  передачи,  в  самом  разговоре  не  было
ничего достойного внимания. Беседа шла ни шатко ни валко: заламывание  рук
по поводу исторжения Бога из школ сменялось гневным перстом, указующим  на
приводящее в смятение сходство  между  показом  насилия  по  телевизору  и
древнеримскими гладиаторскими боями. Специальным гостем  передачи  сегодня
была писательница, дотошно изложившая в своей первой книге, как ей удалось
избавиться от пагубного пристрастия  к  алкоголю  и  необузданному  блуду.
Посреди  передачи  она  описала  случай,  когда  ее   двадцатилетний   сын
воспользовался невменяемым состоянием матери и подговорил ее  подписать  с
ним на паях долговое обязательство по покупке машины в рассрочку.  А  пару
недель спустя сын объявил, что не может выплатить свою часть пая.
   Билла подобные рассказы всегда явно  ошарашивали.  Его  зрители  любили
наблюдать за реакцией Билла на  человеческие  слабости  и  легковерие.  Он
славился тем, что молотил кулаком по столу, заикался и брызгал  слюной,  а
порой просто зажмуривал глаза и сидел неподвижно, а по щекам его струились
слезы.  Когда  же  рассказ  подходил  к  кульминационной  точке,  режиссер
исправно давал самый крупный план его лица.
   На сей раз Билл просто сидел, обратившись в живое воплощение страдания.
Зрители видели, как порывисто вздымается  и  опадает  его  широкая  грудь.
Затем  он  помахал  ладонью  перед  лицом,  будто  хотел   развеять   дым,
застилающий взор.
   - Порой я  воистину  недоумеваю,  -  возгласил  он,  -  почему  Господь
продолжает вершить дело Свое по-старому. Я не хочу сказать,  что  я  умнее
Всемогущего, но, будь моя воля, я заправлял бы миром совсем не так.  Я  бы
активно защищал невинных и излил  бы  огнь  и  серу  пламенную  на  головы
грешников. - Он испустил тяжкий вздох. - Но наш Бог - Господь милосердный.
Многотерпеливый Господь.
   Если кому-то из его многочисленных зрителей и пришло в голову, что  это
заявление попахивает ересью, то в письмах об этом никто не упомянул.


   Майк Свенсон, владелец "Супермаркета Майка" в Форт-Мокси, был страстным
поклонником передач Билла. Он слышал эту реплику, и она почему-то  уязвила
его. Майк долго ломал голову, в чем причина его беспокойства, но сообразил
лишь под вечер, составляя очередной заказ товаров на неделю.
   "Выбирай свои желания с оглядкой".


   В Северной Дакоте губернатора Эда Полинга  любили.  Он  каким-то  чудом
ухитрился найти способ финансировать школьное образование  и  одновременно
серьезно снизить налоги.  Он  реорганизовал  администрацию  штата,  снизив
затраты на ее содержание и притом заставив ее работать  более  эффективно.
Он создавал новые рабочие места, он выбивал федеральные фонды для  ремонта
разрушающихся мостов и дорог. Эд помогал даже фермерам. При его  правлении
Северная Дакота твердо встала на путь в солнечное завтра.
   Однако из своего кабинета в Бисмарке он уже  увидел,  как  над  гребнем
Джонсона сгущаются грозовые тучи. Крах  фондовых  бирж  за  считанные  дни
разрушит  экономику  штата  и  зачеркнет  все,  чего  Эд  добился  тяжкими
трехлетними трудами. Все крупные банки Северной  Дакоты  зависли  на  краю
пропасти. Несколько корпораций увязли в беде по уши. А  многие  из  людей,
перед которыми Эд чувствует себя  в  долгу,  вложили  свои  деньги  в  эти
корпорации. "Надо что-то делать".
   Он понимал, что президент непременно должен  позвонить.  Звонок  застал
Эда во время совещания с экономическими советниками. Он  вернулся  в  свой
кабинет, закрыл двери и  выключил  магнитофон  автоответчика,  после  чего
сказал:
   - Здравствуйте, господин президент. - Потом,  даже  не  пытаясь  скрыть
иронию, добавил: - Как наши дела?
   - Здравствуйте, Эд. - Если ситуация и пошла вразнос, Мэтт Тейлор  этого
не выдаст ни жестом, ни звуком. Более того, когда имеешь дело с  Тейлором,
возникает впечатление, что ситуация никогда не пойдет вразнос. Пожалуй,  в
этом и заключается самая  суть  волшебства  его  личности.  -  У  нас  все
отлично.
   - Хорошо. - Эд решил не углубляться в эту тему.
   - Эд, я бы не хотел, чтобы разговор записывался.
   - Магнитофон выключен.
   - Мы с вами еще не говорили о Куполе.
   - Вчера я видел результаты опроса, согласно которым семьдесят процентов
американцев не способны отыскать Северную Дакоту на  карте,  -  рассмеялся
Эд.
   - Это ненадолго.
   - Знаю.
   - Эд, вы можете что-либо предпринять, чтобы избавиться от этого чудища?
   Будь у Эда такая возможность, он бы давным-давно так и поступил.
   - Я бы с радостью, но это территория  сиу,  что  в  наших  краях  почти
равнозначно  священной  земле.  Нам  надо,  чтобы  вы  ввели  чрезвычайное
положение. Сделайте это - и я в  ту  же  минуту  пошлю  туда  Национальную
гвардию.
   - А вот с этим у нас  немного  не  выходит,  Эд.  Сиу  не  представляют
никакой военной угрозы, они не совершили ни малейшего преступления.  Я  не
могу так вот запросто послать к ним войска, иначе  следующей  осенью  меня
побьют  камнями  до  смерти.  -  Президент  сумел  заставить  себя  издать
рокочущий гортанный смешок. - Я заранее  вижу  карикатуры  в  передовицах,
изображающие меня этаким Кастером [Кастер Джордж Армстронг  (1839-1876)  -
генерал, погибший 25 июня 1876 года  вместе  с  возглавляемой  им  Седьмой
кавалерийской бригадой в битве  с  индейцами  племен  сиу  и  шайенов  при
Литл-Биг-Хорне (Малом Большом Роге); индейцев  возглавляли  вожди  Сидящий
Бык и Безумный Конь].
   Эд сочувственно вздохнул:
   - А вы не пробовали откупиться? Всему на свете есть цена.
   - Мне тоже так казалось. Но теперь я начинаю  задаваться  вопросом,  не
решили ли наши индейские братья тягаться с Соединенными Штатами. -  Тейлор
помолчал. - Эд, нет ли у вас каких-нибудь предложений?
   -  Если  возникнет  угроза   национальной   безопасности,   мы   сможем
реквизировать эту землю. Разумеется, даже в таком случае я не буду  знать,
как с ней быть. Это дерьмовейшее из всех щекотливых положений на свете.
   - Да не могу я вот так запросто подмять под себя закон.  Пресса  теперь
уж никому и ни в чем спуску не дает.
   - Может, нам повезет, - задумчиво  проронил  Эд.  -  Может,  что-нибудь
пойдет наперекосяк, и вы сможете двинуть войска.


   Касс Дикин вернулся из Эдема, пребывая  в  душевном  благорасположении,
граничащем с эйфорией.  Будучи  ботаником,  он  ухитрился  набить  карманы
образчиками флоры внеземной эволюционной системы. Ему не полагалось  брать
с собой  ни  былинки,  он  даже  подписал  бумагу,  вменявшую  ему  это  в
обязанность, но охранники не вездесущи, а упустить такую возможность  было
бы просто преступно.
   Он только что сошел с решетки в компании Хуана  Барсера,  астронома  из
Калифорнийского политеха, и Дженис Решевски, математика из Айви-Лиг. Возле
пиктограмм с планшетом в руках стоял невозмутимый  индеец,  отметивший  их
фамилии в списке. С той стороны ворот дожидались  отправки  на  Землю  еще
девять человек; группа Касса покинула Эдем первой.
   Они  втроем  возбужденно,  едва  удерживая  себя  в  руках,   обсуждали
небывалое переживание - еще бы, не всякому выпадает наяву  прогуляться  по
поверхности другой планеты! - когда решетка засветилась.
   Охранник посмотрел на пиктограммы - всему свету уже было известно,  что
именно они управляют транспортной системой. Касс вгляделся в разгорающееся
свечение, ожидая  увидеть  следующую  группу  экскурсантов,  и  краем  уха
расслышал, как охранник пробормотал себе под нос:
   - Не та картинка.
   Касс не догадывался, что  это  может  значить,  но  даже  невооруженным
глазом было видно: что-то стряслось. Охранник положил ладонь  на  рукоятку
пистолета, но не выхватил его.
   Золотое сияние, разгоравшееся уже несколько  секунд,  достигло  высшего
накала и начало понемногу угасать.
   На решетке так никто и не появился.
   Зато Касс вдруг ощутил,  как  что-то  шевельнулось  на  самом  дне  его
сознания, и перед глазами у  него  все  поплыло.  Изогнутые  стены  Купола
показались ему знакомыми, от его цельности к  горлу  подступил  комок.  Он
парил  в  воздухе,  поддерживаемый  восходящими  теплыми   потоками.   Они
смешивались с его кровью, и он  плыл  вдоль  длинного  окна,  роняя  слезы
радости, нашел и  заполнил  собой  открытый  коридор  и  протек  по  нему,
устремляясь к полоске дневного света,  открывающего  путь  в  пустоту,  не
знающую ни конца, ни края.
   И вдруг Касс обнаружил,  что  глаза  у  него  закрыты,  земля  отчаянно
раскачивается, а его собственные ладони  сжимают  голову.  Лицо  оказалось
холодным и мокрым.
   - Подождите, - произнес чей-то голос, - не шевелитесь.
   - Касс, все будет в порядке, - подхватил второй голос.
   - Сюда! - крикнул третий.
   Касс открыл глаза и увидел, что с ним говорил индейский охранник.
   - Не волнуйтесь, помощь на подходе, - сказал тот.
   - Спасибо. Я уже пришел в себя.
   Но тьма уже нахлынула снова, обволакивая его, как туман.  Касс  слышал,
как где-то разговаривают люди, но в его собственном сознании снова и снова
звучал испуганный голос охранника: "Не та картинка".



        24

                               Быть может, фантом Касса Дикина и не станет
                            таким же знаменитым, как тень отца Гамлета, но
                            он наверняка до чертиков напугал массу народу.
                                              Майк Тауэр, "Чикаго трибьюн"

   Касс Дикин понимал, что коллеги дожидаются его рассказа  об  Эдеме,  но
все еще не оправился от потрясения. Самолетом он вернулся в Чикаго, но  не
мог спать ни в полете, ни в собственной постели. Вечером он не выключил  в
доме свет, и всю ночь его мучили кошмары.
   Утром он позвонил на работу и сказался больным,  после  чего,  чувствуя
потребность  в  человеческом  обществе,  отправился  позавтракать  в  кафе
"Минни", а затем в Публичную библиотеку Лайл.
   В  начале  двенадцатого  он  появился  в  "Баре  и  гриле   Коллендер".
Пристрастием к алкоголю он никогда не отличался, потому что слишком  легко
набирал лишний вес. Но тут выдался случай особый, и Касс решил  дать  себе
послабление.
   Взяв пиво, он вскоре  затеял  беседу  с  продавцом  из  магазина  фирмы
"Шевроле", расположенного через дорогу от бара. Пожилой,  представительный
продавец даже за  кружкой  пива  не  мог  избавиться  от  профессиональных
привычек, но как раз именно это Касса очень устраивало -  сегодня  он  был
очень даже настроен послушать чужую болтовню.
   Продавец  (звали  его  Харви)  начал  рассуждать   о   воцарившемся   в
промышленности  состоянии  неопределенности  и  неуверенности  и  тут   же
принялся превозносить удовольствие от  езды  по  американским  захолустным
дорогам.
   - Знаете, что я вам скажу? - ухмыльнулся он. - Ежели б даже можно  было
сделать этот киношный трюк - войти в будку здесь, а выйти в Бисмарке - все
равно "Шевроле-Блейзер" эта штука не заменит. И плевать мне,  что  бы  там
кто ни говорил.
   Через  некоторое  время  Касс  обнаружил,   что   продавец   пристально
разглядывает его.
   - Эй, приятель, тебе что, нехорошо? - Улыбку Харви сменило  озабоченное
выражение.
   - Да нет, все нормально.
   - Ты уверен? А то вид у тебя не очень.
   Это стало последней каплей, и Касс выложил  все  без  утайки,  подробно
описав свой полет по Куполу, странное ощущение, будто нечто поглотило его,
и свою уверенность (возникшую по здравом размышлении о произошедшем),  что
его сознание было невесть кем захвачено.
   - И это невесть кто или  что,  -  с  расширившимися  от  ужаса  глазами
прошептал он, - было невидимое.
   Продавец кивнул и посмотрел на часы.
   - Ну что ж, мне пора.
   - Оно было там, - вел свое Касс.  -  Господи  помилуй,  да  оно  прошло
сквозь ворота! Охранник знал это, но  ничего  не  сказал.  -  Он  взмахнул
рукой, опрокинув стакан. - Слушайте, я понимаю, что это кажется бредом, но
это правда. Они там выпустили на свободу нечто неведомое.
   Десять минут спустя репортер попытался взять у него интервью,  но  Касс
уже твердо решил, что не произнесет  больше  ни  звука.  Конечно,  слишком
запоздало.


   <b>Суи-Фоллз, Южная Дакота, 27 марта (Рейтер)</b>

   Сегодня полицейские захватили у мотеля поблизости отсюда обвиняемого  в
покушении на убийство Кармена (Пугача)  Малаччи.  Малаччи,  числившийся  в
общенациональном розыске после покушения на федерального судью в  Милуоки,
был захвачен после  того,  как  местные  жители  сообщили  полиции  о  его
местопребывании,  узнав  его  по  портрету,  показанному  в  телевизионных
новостях. Малаччи заявил, что направлялся на  гребень  Джонсона,  Северная
Дакота, где надеялся сбежать сквозь ворота в Эдем.
   Полиция отмечает, что при задержании он не оказал сопротивления. Он был
арестован на обратном пути в свой номер после завтрака в блинной...


   Карт Холлис проходил мимо груженной  лесом  железнодорожной  платформы,
направляясь в депо, располагавшееся в паре миль дальше, когда ветер  вдруг
заговорил с ним.
   Карт работал в паре с  диспетчером  Дж.Дж.Бендером,  открывая  товарные
вагоны для таможенного досмотра. Они как раз покончили  с  поездом  в  сто
восемьдесят шесть вагонов длиной и  уже  направлялись  обратно.  Бендер  и
таможенная инспекторша шли ярдах в сорока впереди, сунув руки в карманы  и
прижав планшеты с ведомостями локтями к бокам.
   Бендер с инспекторшей шли бок о бок, пригнув  головы  навстречу  ветру,
дувшему  с  северо-запада.  Все  трое  шли  с  восточной  стороны  поезда,
укрываясь от ветра за вагонами. Карт не придавал непогоде такого значения,
как его спутники. Те двое изрядную часть своей жизни проводят в помещении,
а Карт поработал на своем веку и путейцем, и строителем,  и  грузчиком,  и
дорожником. Безжалостное солнце и хлесткие ветра успели выдубить его лицо,
когда Карту едва-едва перевалило за тридцать.
   Теперь он доживал седьмой десяток, и тело его начало понемногу выходить
из строя. Плечи, колени и бедра болели не переставая. Кроме  диабета,  его
порой мучили боли в груди. Но обращаться к докторам он боялся.
   Тяжко ступая, он ровным шагом шел по глубокому снегу. В депо  его  ждет
куда больше работы, так что Карта вполне устраивало тащиться в  хвосте,  в
то время как другие спешили укрыться под крышей.  Карту  всегда  нравились
долгие прогулки назад после досмотра поездов. Дело было под вечер,  солнце
уже клонилось к  закату.  На  параллельном  пути  дожидались  отправки  на
экспорт два дизеля.  В  промежутке  между  вагонами  Карт  заметил  пикап,
направляющийся по шоссе N_75 на север, в сторону границы.
   Дети его давным-давно перебрались в Калифорнию  и  Аризону,  а  Дженис,
делившая с ним супружеское ложе тридцать семь лет, весной умерла, и теперь
Карт остался совсем один.
   Ветер реял  в  сумерках,  шевеля  ярлыки,  прицепленные  к  бревнам,  и
присыпая вагоны снежком. А потом выдохнул имя.
   _Карт_!
   Карт остановился и посмотрел на хмурое небо.
   Его спутники как ни в  чем  не  бывало  вышагивали  впереди.  На  верху
цистерны сидела сойка, разглядывая его одним глазом.
   _Карт_!
   На сей раз уже более внятно. Лица его коснулось холодное дыхание.
   По шоссе N_75 на юг  пронесся  тяжелый  грузовик,  водитель  переключил
передачу, и двигатель натужно взревел.  Вокруг  не  было  ни  души,  кроме
таможенного  инспектора  и   диспетчера.   Угасающий   свет   дня   озарял
приземистые, тяжеловесные, ржавеющие вагоны.
   - Эй, кто тут? - спросил Карт.
   При звуке его голоса сойка испуганно сорвалась с места и  понеслась  по
небу куда-то на  юго-восток.  Карт  провожал  ее  взглядом,  пока  она  не
скрылась из виду.
   И снова до него донесся то ли шепот, то ли отдаленный вздох.
   _Карт_!
   Озадаченный,  почти  напуганный,  Карт  остановился.   Шедшая   впереди
таможенная инспекторша тоже остановилась и оглянулась на Карта.
   По ту сторону поезда никто не прятался. Никого не оказалось и в  пустом
вагоне рядом с Картом. Ни единого человека, кроме тех  двоих,  что  мерным
шагом отдалялись от него.
   Сердце Карта отчаянно заколотилось.
   Вдруг взор его как-то сместился, помутился и вновь прояснился. И  тогда
Карт взглянул на вагон сверху.
   И на себя тоже.
   Если он и был напуган, то теперь страх отступил, развеялся, а взамен на
душу снизошли небесный покой и безразличие.  Карт  равнодушно  взирал,  на
собственное тело, распростертое на земле.
   А еще он ощутил присутствие Дженис - молодой, смеющейся и  бесстрашной,
какой она была  до  того,  как  долгие  зимы  и  безденежье  подточили  ее
характер. С сияющим взором она склонялась над ним.
   Но вдруг свет потускнел, Карт увидел наклонившегося к  нему  Бендера  и
ощутил прежнюю горечь утраты.
   - Карт, что стряслось?
   Этого Карт и сам не знал.
   - Чего-то поплохело, - сказал он и, помолчав, добавил: - Я слыхал  свое
имя.
   - Что? Погодите, лежите спокойно. Я  позвоню  в  депо,  чтобы  прислали
машину.
   - Тут кто-то есть, - пытаясь оттолкнуть Бендера, произнес Карт.
   - Он прав, - подтвердила таможенная инспекторша. В глазах у нее  застыл
ужас. - Я тоже слышала это.


   Олень понемногу истекал кровью.
   Джек Макгвиган медленно провел  мотонарты  сквозь  густой  кустарник  и
осмотрел след. На белом снегу горели алые капли.
   Конечно, можно было убить животное много часов назад, но Джеку  слишком
нравилось тропить дичь, мало-помалу настигая ее, отыгрывая у нее  дюйм  за
дюймом, хотя и давая зверю вполне приличный шанс выжить. Но  теперь  олень
уже не мог бежать -  отпечатки  копыт  утратили  чистоту  и  отчетливость,
передние их края смазались.  Следы  говорили  о  неуверенности  животного,
порой оно даже спотыкалось.
   Теперь Джек частенько замечал его впереди. Олень слабел, силы его  были
на исходе. Остановив мотонарты, Джек стащил лыжную маску и вынул из  сумки
сандвич. Пускай себе бежит, теперь это уже не важно. Спешить незачем.
   Покончив с сандвичем, он налил себе кофе из термоса.
   Сегодня в лесу множество птиц.  Джек  любил  лесных  обитателей,  любил
запах чащи, небо, цепляющееся за вершины  деревьев,  посвист  ветра  среди
веток и звонкий щелчок хорошо  смазанного  затвора  винтовки,  досылающего
патрон. Все это снова и снова напоминает, что ты здесь  совсем  один.  Тут
легко затеряться и позабыть о существовании бетона городов и гомона детей.
   Только так и должен жить человек - в лесах Господних, как дома.
   Порой под  конец  охоты  Джек  начинал  чувствовать  себя  чуть  ли  не
преступником. Следы одним лишь своим видом внушали ему  жалость.  И  снова
он,  как  много  раз  прежде,  начал  раздумывать  о   почти   мистической
взаимосвязи между охотником и жертвой - ни злобы, ни ненависти. Олень  уже
примирился  со  своей  участью  и  встретит  последний  выстрел,   пытаясь
подняться с колен, но понимая, кто стоит перед ним, и чувствуя соединившие
их незримые узы, ведущие свою историю с ледникового периода.
   Джек вовсе не пытался сделать вид, что  понимает  эту  взаимосвязь;  он
просто признавал ее, как и олень. Пил он кофе без спешки. Покончив с этим,
он сложил целлофановый пакет от сандвича и аккуратно сунул  его  в  сумку.
(Время от времени ему встречались люди, бросающие мусор в лесу, и никто не
приводил его в такое бешенство, как эти свиньи. В прошлом году примерно  в
эту же пору Джеку повстречался такой стервец, оставивший за собой  след  в
виде пустых банок от пива, и когда Джек уходил от его костра, тот плевался
кровавой слюной.)
   Пора кончать.
   Час пробил, и Джек прикончит зверя, как всегда, единственным выстрелом.
   - Я иду, - произнес он фразу, уже ставшую для него вступительной частью
последнего ритуала. Забравшись на мотонарты, он повернул ключ зажигания  и
ягодицами ощутил проснувшуюся мощь двигателя. Напуганные птицы сорвались с
мест.
   Джек снова вывел машину на след. Вот здесь зверь  постоял  и  пролез  в
кусты. Тут он сполз по крутому склону. Джеку пришлось сделать крюк чуть ли
не в целую милю, чтобы съехать на дно оврага, но минут  десять  спустя  он
снова катил по следу, ведущему поперек замерзшего ручья.
   Самец был матерый, с восемью ветками на рогах,  и  когда  Джек  наконец
настиг его, олень попытался спрятаться в густых, покрытыми снегом зарослях
- но, конечно же, скрыть свои следы он не  мог.  Джек  передернул  затвор,
дослав патрон в патронник.  Глаза  их  встретились  -  наступил  последний
момент взаимного узнавания, - и олень сделал вялую попытку отпрянуть.
   Джек вскинул винтовку, нацелил ее в  самое  сердце  зверя  и  нажал  на
спуск. По лесу прокатилось эхо выстрела.  Во  взгляде  оленя  промелькнуло
изумление. Птицы тучами взмыли  в  небо,  потревоженные  деревья  закачали
ветвями, сбрасывая снег.
   Из груди оленя заструилась кровь, передние  ноги  его  подломились,  он
рухнул мордой в снег, дернулся раз-другой и обмяк.
   Джек  немного  постоял,  любуясь  первобытной  красотой  этой  сцены  и
дожидаясь,  когда  кончится  агония.  Как   только   животное   вытянулось
неподвижно,  он  повернулся  к  мотонартам  и  взял   кусок   полиэтилена,
приготовленный, чтобы завернуть тушу. И в  этот  момент  солнце  перекрыла
какая-то тень.
   Джек поднял  голову,  предполагая  увидеть  облако,  но  краешек  неба,
видневшийся среди ветвей, был холодным и белым. Джек  вытащил  полиэтилен,
расстелил его рядом с тушей и разгладил, слушая, как  скрипит  под  ногами
снег. Олень запутался в кустах, и Джеку пришлось сломать несколько  веток,
чтобы вытащить передние лапы животного.
   Температура резко упала.
   Джек в тревоге оглянулся на след нарт,  уходящий  за  поворот  ярдах  в
тридцати от него, а потом вновь появляющийся у  вершины  невысокого  холма
примерно на таком же расстоянии от поворота.
   Вдруг порыв ветра пронесся по кронам деревьев. Где-то глубоко в душе, в
чаще, посреди которой жил настоящий Джек Макгвиган, что-то  шелохнулось  -
некое существо, вовсе не являющееся частью самого Джека.
   И волной нахлынул гнев.
   Безумие.
   Птицы и мелкая дичь окружали его со всех сторон. Его коснулось  дыхание
теплого потока воздуха. Дальний шум моторов на шоссе сливался с вековечным
молчанием природы. Его охватило ощущение непричастности  к  происходящему,
отстраненности, что ли. А еще в его душе  внезапно  вспыхнула  ярость  при
виде оленя, мотонарт и стоящего человека - которым мог быть только он сам.
   Потом он ощутил под своими ладонями теплые и живые  верхушки  деревьев.
Они раскачивались, роняя на землю снег и обломанные ветки.
   Нечто пробиралось между ветвями. Солнечный свет  изменился,  сдвинулся,
заискрился. Кто-то гнездился в нем самом. Вскинув оружие, Джек  оглянулся.
Воздух согрелся. Оленья кровь ярко алела на девственно белом снегу.


   - Просто кошмар, - вздохнул Тейлор, приглушив  звук  и  откинувшись  на
спинку кресла.
   Тони Питере растирал лоб над левой бровью, где у него всегда начинались
мигрени.
   На экране шли кадры, транслируемые из ООН, где на  Совете  Безопасности
вот-вот должны были начать голосование по вопросу о  передаче  Купола  под
международный контроль.
   - И тогда, - мрачно проронил президент, - нам придется наложить вето на
эту чертову затею.
   Питере считал, что можно было  бы  оседлать  гребень  волны,  и  потому
взялся ободрять президента, чтобы тот не принял никаких поспешных решений.
   - Все знают, что вы не отдадите суверенную территорию ни с  того  ни  с
сего. Мы не могли бы этого сделать,  даже  если  бы  хотели.  Это  частные
владения.
   - Вот уж не знаю, - рассмеялся Тейлор. - Существует  масса  прецедентов
по переуступке территории частных владений. Впрочем, это не играет никакой
роли. Просто это было бы неправильно.
   - А заодно стало бы политическим самоубийством.
   - Так вы считаете, что все здесь  происходящее  должно  просто-напросто
послужить нам предостережением?
   - Нет, конечно же, нет! Все просто  напуганы,  но  все  равно  желающих
воспользоваться случаем, чтобы посадить нас в лужу, пока хватает.
   - Это им чертовски хорошо удается. -  Президент  подлил  себе  шерри  и
протянул бутылку Питерсу. Тот лишь молча покачал головой. - Тони,  кто  бы
мог поверить, что в райских кущах есть нефть? - Тейлор перевел дыхание.  -
Прямо вздохнуть спокойно не дадут.
   - Это как раз не играет роли, - возразил  советник.  -  По  какой  цене
можно выбросить на рынок нефть,  которую  придется  доставлять  через  эту
штуковину по бочке за раз?
   Весьма дельное замечание, и  президент  немного  развеселился,  радуясь
хоть такой малости добрых новостей.
   - Это будет играть роль. Со временем. Если этого добра там много, то мы
уж как-нибудь отыщем способ доставлять его сюда, это ясно всякому. Но суть
проблемы не в этом, не так ли?
   - Да.
   Тейлор понимал, что на кон поставлены не только экономика и  результаты
выборов. Невероятно, но вдруг появилась лестница,  ведущая  в  небеса.  Он
едва осмеливался гадать, к чему это приведет, но закрывать  ее  не  хотел.
Человек, совершивший подобное, через век-другой  будет  смотреться  весьма
неприглядно. А Мэтт Тейлор, как  и  всякий  президент,  хотел  оставить  в
истории добрый след. Сперва он думал,  что  вполне  удовольствуется  Белым
домом. Но едва переступив порог Овального кабинета,  он  начал  завидовать
Вашингтону, Линкольну, Рузвельту и Трумэну. Он считал, что его никогда  не
поставят на одну доску с ними, потому что достичь истинного величия  можно
только в годину бедствия. У всякой администрации возникают свои  проблемы,
но пока на поверхность не всплыл Купол, все шло довольно обыденно: не надо
учреждать  правительство,  не  надо   спасать   Союз   штатов,   не   надо
противостоять Гитлеру.
   И вот час беды пробил. Выпала пиковая дама, и теперь  только  он  может
выбрать козырь, которым ее побить.
   Так чем же бить, черт ее дери?!
   - Тони, - промолвил он, - по-моему, с нас хватит. Сиу не горят желанием
помочь нам, так что придется найти другой способ прикрыть  их  контору,  и
наплевать, что для этого потребуется. Я не  собираюсь  пассивно  смотреть,
как страна разваливается у меня на глазах.


   <b>Валгалла, Северная Дакота, 27 марта (АП)</b>

   Сегодня  утром  житель  Северной  Дакоты  погиб,  выбежав  из  леса  на
находящееся к югу отсюда шоссе N_32, прямо под колеса мебельного  фургона.
Очевидно, погибший Джон Л.Макгвиган  охотился  вне  сезона.  Брошенные  им
мотонарты были найдены примерно в миле  от  места  происшествия.  Согласно
рапорту полиции, они находятся в рабочем состоянии. Объяснений, почему  он
бросил нарты и бежал, у полиции нет. Следствие продолжается.
   Вдова Магвигана Джейн и двое осиротевших детей скорбят об утрате.


   - Доктор Дикин, вы абсолютно уверены в том, что видели?
   - Да. - Касс посмотрел прямо в объектив телекамеры. - Абсолютно.
   - А почему люди с гребня Джонсона ничего об этом не сказали?  Они  что,
держат это в секрете?
   - Вряд ли, - поразмыслив, отозвался Дикин. - То есть  я  хочу  сказать,
что это существо, или кто оно там, было невидимым. Они могли и не знать  о
его существовании.
   - Значит, вы утверждаете, что сквозь Врата вошло нечто невидимое.
   - Полагаю, да.
   - И теперь оно свободно разгуливает по Северной Дакоте.
   - Да. Я склонен думать, что так.
   - Итак, - интервьюер повернулся к камере, - возможно, на  Землю  прибыл
невидимый пришелец. Мы вернемся  к  вам  через  минуту,  чтобы  попытаться
выяснить, существует ли взаимосвязь между  переживаниями  доктора  Дикина,
сегодняшними сообщениями о бестелесном голосе на  дальней  железнодорожной
станции и загадочной гибелью охотника близ гребня Джонсона.



        25

                                               Я путешествую с ветрами,
                                               Мой шепот в шелесте листвы.
                                                         Из поэзии оджибуа

   Отрывок из "Часа новостей с Джимом Лерером" от 28 марта.  Беседа  Джима
Лерера  с  доктором  Эдуардом  Баннерманом  из  Института  фундаментальных
исследований,  физиком,  дважды  нобелевским  лауреатом,  по   вопросу   о
"дакотских вратах".
   Баннерман: В  действительности  они  могут  являться  тем,  что  физики
называют мостом  -  так  сказать,  связкой  между  отдельными  вселенными.
Например, туманность Конская Голова в небесах Эдема вовсе не обязана  быть
нашей Конской Головой.  Толком  мы  не  знаем.  И,  честно  говоря,  может
сложиться так, что правду мы не узнаем никогда.  Между  прочим,  если  это
действительно так, то людей, рассчитывающих путешествовать тем же способом
из Сан-Франциско в Нью-Йорк, ждет большое разочарование.
   Лерер: Они не попадут в Нью-Йорк?
   Баннерман: Ну, подозреваю, что попадут. Вот только  это  будет  не  наш
Нью-Йорк.


   Джери Тулли исполнилось уже восемь лет, но ее интеллектуальное развитие
задержалось где-то на уровне трех лет. Специалисты предупреждали,  что  на
заметный прогресс надеяться не  стоит.  Никто  не  знал,  почему  с  Джери
стряслась  подобная  беда.  Не  было  ни   внешних   причин,   ни   дурной
наследственности. А двое ее младших братьев развивались вполне нормально.
   Ее мать раньше работала секретарем суда, но оставила всякую надежду  на
карьеру, перебравшись с мужем-пограничником в Форт-Мокси.
   Школу Джери посещала в Валгалле, где был  единственный  на  всю  округу
спецкласс. Она полюбила школу, где ее  заботливо  опекали,  и  завела  там
множество друзей. По утрам в семействе  Тулли  всегда  царило  приподнятое
настроение, подогреваемое энтузиазмом Джери, дожидающейся отъезда.
   Ехать до Валгаллы нужно было тридцать пять миль.  Обширность  школьного
округа не давала возможности обеспечить доставкой автобусом всех детей  из
спецкласса, а потому родители Джери договорились, что будут  привозить  ее
сами, а округ покроет расходы.
   Джун, мать Джери, со временем полюбила эти  рейсы  туда-сюда  дважды  в
день.  Девочке  нравилось  кататься,  и  она  нигде  не  чувствовала  себя
счастливее, чем в машине. Вторая половина поездки, когда  Джун  оставалась
одна, предоставляла ей передышку, когда  можно  было  просто  смотреть  на
проносящиеся мимо поля или сунуть в магнитофон кассету с радиоспектаклем и
слушать его.
   Происшествие с Картом Холлисом случилось в четверг. На  следующую  ночь
отец Джери должен был идти в  полночный  дозор.  К  его  возвращению  жена
приготовила тосты  по-французски,  бекон  и  кофе.  Пока  они  завтракали,
произошла странная вещь. Единственный раз в жизни Джери забрела далеко  от
дома. Позднее решили, что она собралась в школу, но, не имея представления
ни о расстоянии, ни о дне недели (была суббота), надумала отправиться туда
пешком.
   Не замеченная никем, кроме  своего  двухлетнего  братишки,  она  надела
калоши и пальто, покинула дом через двери веранды, вышла на шоссе  N_11  и
повернула направо. Дом Тулли стоит на самой западной окраине городка,  так
что всего минут  через  пять  она  прошла  уже  мимо  развалин  "Мороженых
деликатесов"  и  двухъярусной  развязки  на  перекрестке  шоссе.   Столбик
термометра все еще держался около минус пятнадцати.
   В трех четвертях мили от Форт-Мокси шоссе N_11 довольно резко виляет  к
югу и почти сразу же снова поворачивает  обратно  на  запад.  Будь  дорога
чиста, Джери почти наверняка шла бы вдоль обочины, и через несколько минут
ее нашли бы и подобрали. Но беда в  том,  что  легкий  снежок  только  что
припорошил шоссе, а Джери не умела обращать внимания на мелочи и потому на
первом же повороте пошла прямо в поле. Минуты через три снег стал  глубже,
она свернула направо, еще более отдалившись от дороги.
   К тому времени в доме обнаружили, что она пропала. Поднялась  суматоха,
напуганные  родители  затеяли  поиски,   ограничиваясь   пока   ближайшими
кварталами.
   Утром  Джим  Стейвсант,  главный  редактор  и  издатель   еженедельника
"Новости Форт-Мокси",  направлялся  к  Куполу,  на  пресс-конференцию,  на
которой должен был  быть  опровергнут  факт  проникновения  сквозь  Портал
некоего бестелесного духа. Пропустить подобной событие Джим никак не  мог.
Он только-только выехал  из  города  в  западном  направлении,  когда  его
внимание привлекло какое-то движение на земле  Джоша  Маккензи  справа  от
дороги. Столб взвихренного смерчем снега двигался на диво равномерно. Да и
выглядел он идеально  правильным,  как  в  учебнике:  узкий  у  основания,
широкий сверху. Обычно подобные явления выглядят как бы чуточку размытыми,
неправильными, да и траектория их движения на равнине совершенно хаотична.
Но этот смерч на вид казался чуть ли не осязаемым, и двигался  он  взад  и
вперед вдоль одной линии.
   Стейвсант остановился, чтобы посмотреть.
   В происходящем было  что-то  гипнотическое.  Крепкий  ветер  раскачивал
машину и вроде бы должен был развеять смерч, однако никак не сказывался на
нем.
   Стейвсант никогда не садился в машину без видеокамеры,  благодаря  чему
время от времени ему доводилось отснять материалы, которые охотно покупала
либо программа "Лесли в десять", либо какая-нибудь другая местная передача
новостей. (К примеру, в День благодарения  он  снял  отличный  материал  о
заторе на шоссе N_1-29, а прошлым летом -  пикет  разгневанных  владельцев
ранчо, не пропускавших через границу  грузовики  с  импортной  говядиной.)
Смерч продолжал "расхаживать"  взад-вперед  медленно  и  равномерно.  Джим
включил камеру, сделал несколько шагов по снежной целине и включил запись.
   Пользуясь трансфокатором, он пару минут снимал эволюции  смерча,  когда
тот вдруг остановился.
   И двинулся к человеку.
   Джим продолжал снимать.
   Смерч приближался с одной и  той  же  скоростью,  не  замедляясь  и  не
ускоряясь. И вообще он вел себя как-то странно  -  словно  осознавая,  что
творит.
   Дующий в лицо ветер цеплялся за одежду и чуть ли не валил Джима с  ног,
но никак не сказывался на смерче. Инстинкты Стейвсанта начали  трубить  об
опасности, и он попятился к машине.
   Смерч остановился.
   Странно. Словно вихрь отвечал человеку.
   Джим стоял, не  зная,  что  предпринять.  Смерч  сдвинулся  в  сторону,
немного отступил и снова переместился вперед, в исходную позицию.
   Все это Джим увидел сквозь видоискатель камеры. За нижним обрезом рамки
кадра горел красный индикаторный светодиод.
   _Ты ждешь меня_?
   Смерч снова подступил. Ветер начал трепать  воротник  куртки  и  волосы
Джима.
   Джим сделал шаг вперед. Смерч отступил.
   Стейвсант, как и всякий житель Форт-Мокси, после открытия Купола  успел
по самую макушку наслушаться всяческих фантастических баек и  теорий,  так
что теперь, без всякой подачи со стороны, мгновенно  выдвинул  гипотезу  о
существовании в прерии некой совершенно неизведанной формы жизни, решившей
объявиться ему. Эта идея  вызвала  у  него  смешок,  но  заодно  заставила
задуматься, во что же он верит по-настоящему.
   Джим двинулся вперед.
   Смерч снова отступил.
   Джим продолжал шагать, утопая  в  глубоком  снегу,  который  набился  в
ботинки и леденил лодыжки. Смерч отступал, сверкая на солнце и удерживаясь
на неизменном расстоянии от Джима. Стоило тому замедлить  шаг,  как  смерч
тоже притормаживал. Оставалось лишь надеяться, что все это будет понятно и
на экране.
   Еще одна машина съехала на обочину, и Джим начал прикидывать,  как  все
это объяснить. Перед его мысленным взором предстал заголовок из следующего
номера "Новостей": "Сумасшедший редактор взят под опеку".
   Ладно, тащиться дальше бессмысленно. Полям не видно ни конца, ни  краю,
они тянутся до самого Виннипега. Решив кончать с этим преследованием, Джим
вслух сказал:
   - Извини, дальше я не пойду.
   Смерч отошел еще ярдов на шестьдесят, после чего рассеялся.
   А в снегу на том месте открылось нечто темное.
   Джери Тулли.
   В тот день Стейвсант обрел веру. Статья, которая действительно появится
в "Новостях Форт-Мокси",  будет  излагать  лишь  весьма  усеченную  версию
истины.


   К несчастью, готовой церкви в Форт-Мокси под  рукой  не  оказалось.  Но
Господь всегда печется о своих чадах, и на  сей  раз  позаботился  о  Коре
Йенсене. Кор собирался на время переехать в Аризону, чтобы пожить с  сыном
и невесткой. Но не хотел избавляться от своего чересчур просторного  дома,
пока не станет ясно,  как  сложатся  отношения  с  семьей  сына.  Так  что
возможность сдать  дом  в  краткосрочную  аренду  заезжему  телевизионному
проповеднику подвернулась как нельзя кстати. Ему даже в голову не  пришло,
что в результате от него навсегда отвернутся соседи  -  по  большей  части
лютеране и методисты, предпочитающие более сдержанные формы  богослужения,
нежели осанны и риторические громы и молнии, извергаемые Стариной Биллом.
   Дом Кора нуждался в  кое-какой  реконструкции,  чтобы  послужить  новой
цели. Добровольцы сломали три стены и получили достойный зал для собраний.
(С Кором они заключили договор, согласно которому обязывались впоследствии
вернуть дому прежний вид.) Они установили декоративный задник  из  мореных
деревянных панелей и стеллажей, забитых книгами, чтобы сохранить атмосферу
студии Билла. Затем установили орган, звукомонтажный пульт и  оборудование
связи по последнему слову техники. Через два дня после  их  прибытия,  как
раз ко времени традиционной  субботней  вечерни,  Церковь-в-глубинке  была
готова к службе.
   Ровно  в  19:00  по  местному  времени  дом   содрогнулся   от   буйной
вступительной музыкальной темы Билла - "Это вера, как встарь", и  примерно
через тридцать тактов перед камерами появился  сам  Билл,  поприветствовав
свою обширную телевизионную аудиторию из Форт-Мокси. Он провозгласил,  что
Добровольцы прибыли на битву с сатаной, и по его команде набившиеся в  дом
восемнадцать человек (благодаря  чудесам  электронной  техники  звучавшие,
будто несколько сотен) завели  громогласное  исполнение  псалма  "Бог  наш
могучий оплот". Хор, находившийся в спальне второго этажа, драпировками  и
перилами замаскированной под хоры, подхватил псалом, и  все  вместе  очень
быстро достигли нужного настроения.
   - Братья и сестры, -  Билл  воздел  руки  к  небесам,  -  наверное,  вы
недоумеваете: почему это Добровольцы отправились на самую границу  Дакоты?
А потому, что многие из нас почувствовали, что  мы  нужны  Господу  здесь.
Сегодня вечером мы пребываем в тени, отброшенной гребнем  Джонсона.  -  Он
посмотрел сквозь линзы объективов прямо в гостиные  по  всей  стране,  где
собрались у телевизоров верующие. Сидящие дома  зрители  всегда  твердили,
что у них складывается впечатление, будто  он  говорит  непосредственно  с
ними. - Всего в нескольких  милях  отсюда  ученые  открыли  свои  врата  в
иной... - Он выдержал актерскую паузу. - ...свет.
   Иной свет.
   И что же за свет они нашли? Они говорят о деревьях и водоемах, о  белых
цветах и безобидных тварях, о прекрасных  небесах  и  теплом  солнце.  Они
изъясняются  словами,  которые  весьма  знакомы  всякому,  кто  хоть   раз
заглядывал в Книгу Бытия. - Он  улыбнулся.  -  Конечно,  ученые  этого  не
понимают.  Они  не  узнают  тот  мир,  потому  что  сами  слишком   сильно
принадлежат миру сему.
   Но мы-то знаем, где они, братья и сестры мои!
   - Аминь! - хором возгласила аудитория.
   После службы репортеру из "Виннипег Фри пресс"  Альме  Киниата  удалось
загнать его в угол.
   - Преподобный Эддисон, - спросила она, - вы действительно  верите,  что
мы открыли Рай?
   Они находились в его кабинете  на  втором  этаже  новоявленной  церкви.
Обстановка выглядела  по  меньшей  мере  спартанской,  а  по  сравнению  с
могуществом и влиятельностью владельца  кабинета  -  и  вовсе  убогой.  Он
поставил сюда только стол  и  два  стула.  На  столе  мраморные  подставки
поддерживали  Библию,  "Божественную   волю"   Меткалфа   и   "Оксфордский
теологический вестник". На стене висел портрет матери Эддисона.
   - Да, - сказал он, - я искренне в это верю. Наверняка нам этого нипочем
не узнать, хотя мне кажется, что если бы я там побывал, то  смог  бы  дать
однозначное заключение.
   Ответ  Альме  понравился.  Проповедник  отзывчив,  и  статья  получится
солидная.
   - Так вы собираетесь отправиться туда, в Эдем?
   - Нет. Ноги моей там не будет. Смертному  возбраняется  ступать  в  сад
Эдемский.
   - Но вы же сказали, что узнаете Рай с первого же взгляда?
   - О да! Всякий его узнает.
   - Но люди, побывавшие там, вовсе не сделали подобных выводов.
   - Я подразумевал - "всякий христианин". Извините, я привык  думать  обо
всем в категориях верующих.
   - И как же вы его узнаете?
   Веки Эддисона затрепетали.
   - Райские кущи наделены божественной сущностью. Адама и Еву очень  рано
отослали укладывать вещи. Дальновидный шаг, если мне  будет  позволительно
это заметить. - Он осклабился, будто крупный дружелюбный пес. -  Благодаря
этому сад Эдемский остался чист. Некому было загадить.  О  да,  это  место
священно, и я  полагаю,  что  всякий,  кому  не  безразлично  благополучие
собственной души, признает этот факт тотчас же. Вспомнит об ангеле.
   - Об ангеле?
   - Да. "И поставил он  ангела  с  пламенным  мечом"  [весьма  искаженная
цитата из третьей главы  Книги  Бытия:  "И  поставил  на  востоке  у  сада
Эдемского херувима и пламенный меч обращающийся,  чтобы  охранять  путь  к
дереву жизни"]. Могу вам сказать, что лично я бы не хотел оказаться  среди
тех, кто вторгнется во владения Господа.
   Альма осталась при убеждении, что сам  Эддисон  ни  на  грош  не  верит
собственным словам, но все равно опубликовала  статью,  турнув  сатану  из
порядочной части края.
   Но насчет Билла она, между прочим, заблуждалась - в своих признаниях он
ни капельки не кривил душой.


   Андреа Ястребица помогла собрать дорожный набор и отошла.
   Видеозапись пробного запуска пиктограммы колец показала стену, лишенную
особых примет, с длинным окном. За окном было темно. На  этом  сведения  о
последнем  из  пунктов  назначения,   связанных   с   Куполом,   полностью
исчерпывались.  Почему-то  всем  казалось,  что   там   холодно,   поэтому
отправляющиеся оделись потеплее.
   - Знаете, - заметил Арки, - а ведь рано или  поздно  мы  где-нибудь  да
застрянем. Это всего лишь вопрос времени.
   - Верно, - согласилась Андреа. - Надо разработать тест. Способ добиться
уверенности, что мы сможем вернуться домой.
   - Если тебе придет в голову  что-либо  дельное,  непременно  сообщи,  -
откликнулась Эйприл. Ей не терпелось заглянуть во  все  уголки  Вселенной,
куда можно добраться из Купола; но при том  она  знала,  что  после  этого
непременно отправится в Эдем и начнет исследовать _тамошние_  линии.  Рано
или поздно это кончится плохо.
   Андреа заняла место рядом с пиктограммами, а Эйприл, Макс и Арки  стали
на решетку.
   - Мы готовы, - сообщила Эйприл, и Андреа нажала на изображение колец.
   - Процедура обычная. - Макс потряс лопатой.  -  Прежде  всего  проверим
возможность возврата, а уж после все остальное. - Он повернулся к  Андреа.
- Мы пошлем обратно лопату. Если номер не пройдет, повесим записку.
   Андреа кивнула.
   Макс попытался расслабиться. Закрыв глаза от разгорающегося  света,  он
набрал в грудь побольше воздуха. Наверное, это и спасло ему жизнь.
   Еще во время первых своих перемещений Макс обнаружил, что  с  закрытыми
глазами не испытываешь такого головокружения. Заметив, как  за  опущенными
веками вспыхивает сияние, он вдруг перестал чувствовать собственное  тело,
словно прекратил существование.  Потом  сияние  угасло,  вес  вернулся,  а
вместе с ним и телесная оболочка.
   Но дышать было нечем.
   Ужасающий холод охватил его, и Макс рухнул на решетку.  В  ушах  трубно
ревела кровь, сердце грохотало, как молот.
   Вакуум? Они материализовались в вакууме!
   Изо всех сил  вцепившись  в  него,  Эйприл  оступилась  и  свалилась  с
решетки, потащив Макса за собой.
   Они оказались в длинном цилиндрическом помещении, заполненном машинами.
Темное окно из видеозаписи действительно оказалось окном, и  черноту  ночи
по ту сторону не нарушала ни единая звездочка.
   Единственным источником света была громадная  эллиптическая  галактика,
видневшаяся сквозь окна противоположной  стены.  Несмотря  на  всеохватный
ужас, Макс не мог не подивиться величественности этого зрелища.
   Залитый  серебряным  светом  Арки  заковылял  к  панели   транспортного
устройства, установленной на столбе, как в Эдеме.  Со  своего  места  Макс
разглядел две колонки пиктограмм.
   Арки оглядел пиктограммы и встретился взглядом с Максом. Макс разглядел
в искаженных чертах его лица упрек - и еще что-то.
   _Давай_!
   Макс видел взгляд, полный страдания.
   _Вперед_!
   Арки глазами указал в сторону решетки. Макс поднял Эйприл, а Арки нажал
на одну из пиктограмм. Она засветилась, но пальцы его примерзли к  панели,
и оторвать их Арки не мог.
   Жуткий  холод  выжал  из  легких  Макса  остатки  воздуха,  взгляд  его
помрачился, мир застлал черный туман. Теперь Максу хотелось только одного:
чтобы все это поскорее осталось позади.
   Но рука Эйприл крепко держала  его,  тащила  обратно.  Макс  ступил  на
решетку, и Эйприл свалилась рядом с ним.
   Арки рухнул на колени, провожая их взглядом.
   Комната начала угасать, и Макс завопил бы от выжигающего глаза  сияния,
но в его пылающих легких не осталось ни атома воздуха.


   Видеозапись, показанная в "Контрапункте" Эн-би-си, зафиксировала все до
мелочей. Зрители  всей  страны  видели,  как  жутковатая  снежная  колонна
целенаправленно движется по  экранам.  Если  хоть  какая-нибудь  программа
новостей за всю историю телевидения  и  смогла  напугать  всю  зрительскую
аудиторию, то именно эта.
   - А ребенка нашли в снегу, - мягко  осведомился  ведущий  программы,  -
когда вы прогнали это существо прочь?
   - На мой взгляд, все обстояло не совсем так, - возразил Стейвсант.
   - И как же именно это обстояло, Джим?
   - Оно вело себя так, будто пыталось показать мне, где ребенок.
   Ведущий кивнул:
   - Фил, нельзя ли прокрутить последние кадры еще разок?
   На  экранах  появился  кружащийся  снег,  систематически   удаляющийся,
застывающий, приближающийся,  затем  снова  удаляющийся  и  так  далее.  К
сожалению, зрителям не была видна связь между этими  состояниями  снега  и
продвижением человека с камерой, и все же они видели вполне достаточно.
   - А верно ли то, - продолжал ведущий, - что прежде Джери  не  совершала
ничего подобного?
   - Так утверждают ее родители. Не вижу причины не доверять им.
   - А как по-вашему, почему она сбежала из дому в этот раз?
   - Не знаю. По-моему, просто так получилось, и все тут.
   - Джим, а нет ли резона в слухах о том, что ее кто-то  приворожил?  Что
это существо пыталось увести ее прочь из города?
   - Я так не думаю, - отрезал Стейвсант.
   Камера совершила наезд  до  крупного  плана  на  ведущего,  обратившего
вопросительный взгляд на зрителей.



        26

                                        О сын мой, прощай!!!
                                        Ты ушел за великую реку...
                                             Из поэзии племени черностопов

   Если в этот  период  в  Форт-Мокси  кто-то  и  стал  настоящей  жертвой
несправедливости,  то  именно  Джери  Тулли.  Но  заодно  Джери   получила
бесценный дар, и этот дар являлся оборотной стороной несправедливости.
   По  каким-то-неведомым  причинам,  так  и  оставшимся  непонятными  для
легиона осматривавших ее специалистов, Джери росла неправильно, и ее череп
никогда не был достаточно просторен, чтобы вместить  ее  мозг.  Следствием
этого стало  отставание  не  только  в  росте,  но  и  в  развитии.  В  ее
представлении  мироздание  являло  собой   сущий   бедлам,   капризный   и
непредсказуемый, где принцип причинности практически не соблюдался.
   Удовольствия  Джери   практически   полностью   сводились   к   чему-то
осязаемому:  улыбке  матери,  кукле-астронавту,  ставшей   самой   любимой
игрушкой девочки,  играм  с  младшими  братишками  и  пицце,  (по  вечерам
накануне выходных). Телевизором она почти не  интересовалась  и  не  могла
участвовать в  играх,  интересующих  нормальных  детей.  Она  приходила  в
восторг, когда гость обращал на нее внимание, и была без ума от  "Звездных
войн", но только увиденных на большом экране, в кинотеатре.
   После того как  Джим  Стейвсант  привел  Джери  домой  в  тот  морозный
апрельский день, Джун Тулли сразу ощутила в дочери какую-то  перемену,  но
никак не могла  уловить,  в  чем  она  состоит.  Ощущение  было  настолько
эфемерным, что она даже ни разу не упомянула об этом при муже.
   Уже по самой природе своего несчастья Джери не осознавала, чего лишена,
и потому  ни  чуточки  не  страдала.  Эта  простая  точка  зрения  служила
безмерным утешением ее родителям. Но когда она,  замерзая,  упала  в  снег
поодаль от Одиннадцатого шоссе, с ней произошло  нечто  необъяснимое.  Она
была напугана, но не за свою жизнь, потому  что  не  понимала,  что  такое
опасность. Она была напугана, потому что не знала, где очутилась и где  ее
дом. Да еще никак не могла согреться.
   Вдруг что-то вторглось в ее сознание. Рассудок ее раскрылся, как цветок
под солнцем. Она  вдруг  поднялась  в  небеса  и  оседлала  ветер,  познав
упоительную радость, не сравнимую ни с чем известным ей прежде. Она  вышла
далеко за тесные рамки своих возможностей и представлений.
   За эту пару секунд Джери постигла сложную взаимосвязь  между  теплом  и
ветром, напряжение между чистыми небесами и набухшими влагой  тучами.  Она
взмывала вверх и пикировала к  земле,  словно  и  сама  стала  ураганом  -
существом, сотканным из солнечного света, снега и крепких ветров.
   До  самого  конца  жизни  ее  убогий  рассудок   будет   цепляться   за
воспоминания о небесах, когда тьма, хаос и бессилие на время покинули  ее.
Когда Джери на мгновение уподобилась Богу.


   Адам и Макс вернулись в скафандрах, чтобы забрать тело  Арки.  Два  дня
спустя они  пришли  проститься  с  ним  на  тихую  католическую  панихиду,
состоявшуюся  в  церквушке  резервации.   Священник,   урожденный   житель
Дьявольского озера, произнес древние слова прощания на языке сиу.
   Оплакать  погибшего  пришли  и  индейцы,  и  их  друзья.   Было   много
привлекательных девушек и девять игроков юношеской баскетбольной  команды,
в которой Арки был помощником тренера.
   Макса уведомили, что от него ждут нескольких слов о происшедшем, как от
одного из тех, ради кого Арки  пожертвовал  собой.  Макс  достал  блокнот,
чтобы набросать тезисы.  Но  когда  настало  время  говорить,  лежавший  в
кармане блокнот был позабыт. Максу не хотелось, чтобы люди  думали,  будто
он без бумажки не может выразить свои чувства  к  человеку,  спасшему  его
жизнь.
   - Арки не знал толком ни  Эйприл,  ни  меня,  -  стоя  перед  церковной
кафедрой, начал он.  -  Всего  несколько  месяцев  назад  мы  были  совсем
незнакомы. Сегодня мы с Эйприл находимся здесь  не  только  благодаря  его
мужеству, но и потому, что он не потерял головы даже в  предельно  трудной
обстановке. Наверное, он понимал, что не  сможет  спасти  себя,  и  потому
отдал свою жизнь ради спасения наших.
   Макс  порывисто  передохнул.  Слушатели  подались  вперед,   чтобы   не
пропустить ни слова.
   - Впервые переступив порог его кабинета, я  обратил  внимание,  что  на
стене позади него, на самом видном месте, висит лук. Не скрывая  гордости,
он объяснил, что это отцовский лук. Лук - оружие воина. Мой отец тоже  был
воином. И он бы гордился таким сыном. -  Голос  Макса  дрожал.  Ему  снова
привиделась девочка за окном самолета.
   Впервые пройдя сквозь Врата  вслед  за  Эйприл,  Макс  думал,  что  это
воспоминание покинуло его навсегда, но сейчас с холодной ясностью осознал,
что оно останется с ним на всю жизнь.
   В подобных  случаях  у  племен  обеих  Дакот  и  Северо-Запада  принято
преуменьшать свою скорбь.  Вместо  оплакивания  они  превозносят  жизнь  и
деяния духа, облеченного плотью и временно проживавшего  среди  людей.  Во
время подобных празднеств проходит и ритуальная раздача  подарков  членами
рода.
   В конце церемонии подросток, назвавшийся  братом  Арки,  вызвал  вперед
Макса, к великому его изумлению.
   - Мы кое-что для вас приготовили,  -  сказал  юноша,  протягивая  Максу
длинную   узкую   коробку,   обернутую   домотканым   полотном.   Собрание
заинтересованно зашевелилось.
   Поблагодарив юношу. Макс открыл сверток. Внутри оказался лук.
   - Я не могу его принять! - запротестовал Макс.
   Джеймс Ходок встал и повернулся так, чтобы его услышали все.
   - Говоря вашими же словами, лук - оружие воина.
   Собравшиеся одобрительно загудели.
   - Я не воин, - стоял на своем Макс, - я бизнесмен.
   - У вас дух воина, мистер Коллингвуд, - улыбнулся губернатор племени. -
Арки отдал жизнь за вас, и род решил, что луком должны теперь владеть  вы.
- Заметив, что Макс все еще колеблется, прибавил: - Арки и сам пожелал бы,
чтобы лук перешел в ваши руки.


   Один из студентов ввел посетителя в кабинет, вопросительно посмотрел на
Эйприл и удалился.
   - Мистер Асквит? - Эйприл встала, протягивая руку.
   - Рад познакомиться, доктор Кэннон. - Асквит вяло пожал ей пальцы. - Не
знаю, слыхали ли вы обо мне.
   В его интонации сквозила  как  раз  такая  доля  самоопровержения,  что
Эйприл сразу догадалась: сам Асквит считает себя отнюдь не  второстепенной
особой.  Разумеется,  это  тот  самый  Уолтер   Асквит,   дважды   лауреат
Пулитцеровской премии, критик, эссеист, поэт и романист, автор ряда  едких
социальных памфлетов, самый  свежий  из  которых,  "Последние  новости  из
Вавилона", по данным "Нью-Йорк таймс", уже  полгода  держится  на  вершине
списка бестселлеров. Эйприл вспомнилось, как во время ее учебы в  колледже
к ним приехал с циклом лекций  человек,  чья  долгая  карьера  писателя  и
редактора уже клонилась к закату. Они разбирали асквитовский цикл  очерков
"Увязшие в варварстве" - серию сокрушительных выпадов против разнообразных
литературных деятелей и произведений, в одном из  которых  сам  лектор  на
мгновение всплывал на поверхность Из небытия,  чтобы  тотчас  же  получить
между глаз стрелу великого человека. Лектор  горделиво  показал  студентам
страницу и строку, где он упоминался, и Эйприл поняла,  что  эта  пощечина
стала вершиной его карьеры. Наверное, похожие чувства испытывал  брадобрей
Данте.
   - Мне знакомы ваши работы, мистер Асквит, - отозвалась она. - Чем  могу
служить?
   Про себя же Эйприл  подумала,  что  из  этого  крупного,  одутловатого,
сутулого мужчины с  седыми  волосами,  зачесанными  на  плешь,  бросающего
короткие, уверенные реплики, получился бы хороший судья.
   - Я бы хотел провести некоторое время в Эдеме, - заявил он.
   Записав на листке номер телефона гостевой  службы,  Эйприл  через  стол
протянула его Асквиту:
   - Вас с радостью внесут в список.
   - Нет, по-моему, вы не поняли. Я уже побывал  там.  Я  хочу  вернуться.
Честно говоря, я бы с удовольствием разбил там палатку  и  пожил  какое-то
время.
   Эйприл  демонстративно  взглянула  на  часы.  Чины  и  звания  уже   не
производили на нее никакого действия. Возмутительные  требования  остаются
возмутительными, чьи бы уста их ни изрекали.
   - Извините, мистер Асквит, вряд ли мы можем позволить...
   - Доктор Кэннон, я прекрасно представляю научное  значение  Купола.  Но
сомневаюсь, что вы осознаете  психологические  и  философские  последствия
своего  открытия.  Человечество,  черепашьим  шагом  двигавшееся   вперед,
подошло к развилке. Мы ступили в обширный лес. Известный нам мир  затаился
в предчувствии чего-то нового, но  не  знает,  чем  это  новое  обернется.
Потому-то на фондовых биржах и воцарился  хаос,  потому-то  и  расхаживают
перед  Белым  домом   демонстранты,   потому-то   Объединенные   Нации   и
схлестнулись в самых пылких дебатах за  последнее  десятилетие.  Когда  вы
пару недель назад перешагнули бездну, войдя в этот неведомый, новый  свет,
вы открыли новую эру.
   Кто-то должен описать все  это.  Кто-то  должен  наделить  повседневные
события историческим и литературным значением. Мы  привыкли  считать,  что
если из всего двадцатого века будут помнить лишь одно конкретное  событие,
то этим событием будет посадка на Луну. Но... -  Асквит  посмотрел  Эйприл
прямо в глаза. - Посадка на Луну - сущий пустяк, доктор Кэннон. Поворотный
момент - не столетия, а всей современной истории - настал сегодня. Я знаю,
что вы начали приглашать специалистов - математиков, геологов,  астрономов
и бог знает кого еще. Все это на пользу,  это  необходимо  делать.  Но  мы
нуждаемся также и в человеке, единственной обязанностью которого  было  бы
решать, а каково же значение происходящего  здесь.  Стоять  поодаль,  пока
остальные измеряют, взвешивают и рассуждают, дабы приложить эти события  к
прогрессу человеческого духа. - Сложив ладони вместе, он опер подбородок о
пальцы. - Полагаю, я как нельзя лучше подхожу на эту  роль.  Фактически  я
уже проделал обширную подготовительную работу, имею  кое-какие  наметки  и
был бы весьма польщен, если бы меня удостоили  честью  принять  участие  в
происходящем.
   "А он, пожалуй, в чем-то прав", - подумала Эйприл.
   - И что же именно вы задумали? Серию очерков?
   - О нет, ничего подобного! Я бы предпочел нечто более  фундаментальное.
Труд всей жизни.
   - Позвольте мне поразмыслить об этом. Я свяжусь с вами.
   - Рабочее название "Древние берега".  -  Он  протянул  Эйприл  визитную
карточку. - Надо начинать без промедления.
   С этим он удалился.  Эйприл  решила,  что  согласится  на  предложение.
Подобная огласка ничуть не  повредит.  Но  сначала  на