Джек Макдевит. Звездный портал ----------------------------------------------------------------------- Jack McDevitt. Ancient Shores (1996). Пер. - А.Филонов. М., "АСТ", 1997 ("Координаты чудес"). ? http://www.ast.ru OCR & spellcheck by HarryFan, 16 August 2001 ----------------------------------------------------------------------- Посвящается Розанне и Эду Гэррити, в чьей компании я всегда мог размышлять вслух. Хотелось бы выразить особую признательность тем, кто великодушно позволил использовать свое вымышленное alter ego в отчаянной ситуации, описанной в последних главах. Кроме того, я пребываю в долгу перед Галеном Холлом и Брайаном Колом за их комментарии по поводу ранних вариантов рукописи; перед Джимом Кларком, майором ВВС США (в отставке), и перед Джоном Гоффом за технические рекомендации; перед Лорной Шарп из резервации сиу на Дьявольском озере в Северной Дакоте; перед Кристофером Шеллингом из издательства "Харпер-Коллинз" и Сью Варга за помощь в редактуре; перед собственной женой и надомным редактором Морин, не теряющей чувства юмора по отношению ко всему этому. А также перед Джимом Карасом, привлекшим мое внимание к озеру Агассис. 1 Чудно порой увидеть в янтаре Травинку, ком земли или жучка - Все, что найдешь в достатке во дворе... Но что за дьявол втиснул их туда? Александр Поп, "Послание к доктору Арбетноту" - Ну ни черта себе! - Тому Ласкеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой ветра. Уилл выпрямился, держа в руках лопату с черноземом, и взглянул, что привлекло внимание отца. Из земли торчала жесткая треугольная пластина, смахивающая на акулий плавник. Вроде бы металл, но совершенно не тронутый ржавчиной. Работали они допоздна при свете праздничной гирлянды на невысоком гребне, ограждавшем ферму с западной стороны, прокладывая трубопровод для подачи наверх воды из колодца. Ласкер осветил находку фонариком, а Уилл потрогал ее носком ботинка. В ночном воздухе пахло надвигающейся зимой. Холодный хлесткий ветер раскачивал гирлянду. Ласкер опустился на колени и руками в перчатках разгреб землю. Предмет оказался ярко-красным, гладким и твердым. Ласкер дернул, но предмет даже не шелохнулся. Уютный и радостный свет из окон их двухэтажного щитового дома, в четверти мили отсюда, пробивался сквозь стену деревьев, обступивших дом со всех сторон. "Плавник" оказался монолитной частью шеста, уходившего в землю под углом градусов в тридцать. Уилл поддел шест лопатой и вместе с отцом налег на рукоятку, как на рычаг. Шест закачался, но не стронулся с места. - На счет "три"! - скомандовал Ласкер. Они навалились вместе, но не удержались на ногах и со смехом повалились друг на друга. - Ладно, пап, на сегодня хватит, - сказал Уилл. - Пойдем перекусим. Из окон спальни Ласкеров открывался вид на плоскогорье Пембина, состоящее из ряда округлых холмов, гребней и зубчатых скал - весьма впечатляющее зрелище посреди плоской как блин равнины. Десять тысяч лет назад здесь было западное побережье внутреннего моря, покрывавшего изрядную часть Дакоты, Миннесоты, Манитобы и Саскачевана. Тогда площадка, на которой ныне стоит дом, находилась на глубине нескольких сотен футов. Ласкер, как большинство крупных и широкоплечих мужчин, отличался некоторой неуклюжестью. Его каштановая шевелюра уже начала редеть. Резкие, грубоватые черты обветренного лица несли на себе неизгладимую печать множества суровых зим. Всю свою жизнь он прожил в районе Форт-Мокси. Сам он себя считал личностью вполне заурядной - обыкновенным фермером, который много работает, мало вращается в обществе и более всего заботится о своей семье. Он любил свою жену, она отвечала ему взаимностью, а двое их сыновей, подрастая, становились рассудительными, надежными мужчинами. А еще Ласкер любил летать; как и многие местные фермеры, он имел пилотскую лицензию, владел самолетом "Катана DV-20", был обладателем боевого "Мстителя" времен второй мировой войны и состоял членом Конфедерации ВВС - группы энтузиастов, увлекающихся восстановлением старых боевых самолетов. На следующий день вскоре после рассвета они с Уиллом снова были на гребне. В октябре на северных равнинах обычно холодно и бесприютно, и то утро не отличалось от других. Ласкеру мешала раздутая пуховая куртка, но он еще не упарился от работы настолько, чтобы сбросить ее. Торчавший из земли дюймов на пять "акулий плавник" был прикреплен к шесту диаметром в пару дюймов. Напорись на такой даже на тракторе - мало не покажется. - Ну, - вонзая лопату в землю, сказал Уилл, - пора его выворотить отсюда. Отваленный пласт земли даже в эту пору года источал пьянящий аромат. Вокруг царила удивительная тишь - ни шороха, ни ветерка. На забор присела голубая сойка и, склонив голову набок, принялась наблюдать за людьми. Ласкера вдруг охватило чувство дивного единения с природой. "Плавник" заинтересовал его - трудно даже вообразить, что это за штуковина и как она оказалась погребенной посреди участка, принадлежавшего роду Ласкеров уже добрых шестьдесят лет. Но что важнее - эта загадка позволила ему чуточку сблизиться с сыном. Далеко ли шест уходит в землю? Отмерив от "плавника" футов пять по прямой, Ласкер принялся методически копать вглубь. Уилл пришел к нему на помощь, и какое-то время спустя лопаты наткнулись на металл. В шесте оказалось никак не менее полудюжины футов. Они продолжали копать, пока не настало время Уиллу отправляться в школу. Тогда Ласкер пошел в дом, выпил кофе с тостами и снова вернулся к находке. Он все еще занимался раскопками, когда Джинн и позвала его поесть. После ленча жена пошла вместе с ним - посмотреть, из-за чего разгорелся сыр-бор. Высокая, умная Джинни, коренная горожанка из Чикаго, приехала в Северную Дакоту работать таможенным инспектором, подальше от городской суеты. Вскоре она влюбилась в этого парня, а он зачастил в Канаду в надежде, что на обратной дороге будет проходить контроль у нее. Порой он даже покупал что-нибудь подлежащее обложению пошлиной. Джинни до сих пор вспоминала, как он впервые попытался прибегнуть к этой уловке, потратив тридцать долларов в виннипегском книжном магазине на книгу по истории канадской авиации, и был явно разочарован, когда Джинни дала ему знак проходить, потому что книги пошлиной не облагаются. Друзья пытались отговорить его от ухаживаний. "Суровые зимы очень скоро допекут ее, - твердили они. - И жизнь в крохотном городке тоже. Рано или поздно она непременно сбежит к себе в Чикаго". В их устах "Чикаго" звучало примерно так же, как и "Плутон". Но с тех пор утекло уже двадцать лет, а она все еще здесь. И, как Том, обожает, когда по ночам за стенами дома неистовствует вьюга, а в камине потрескивает огонь. - А что, эта штука сильно мешает? - озадаченно поинтересовалась она, остановившись над траншеей, вырытой Ласкером вокруг находки. Глубина уже достигла шести футов, и из ямы торчала лестница. - Вообще-то нет. - Тогда к чему столько мороки? Разве так уж обязательно вырыть ее целиком, а? Просто отпили ее, и всего-то дел. - Что случилось с твоей романтической натурой? - парировал Том ее же любимым выражением. - Разве тебе не хочется узнать, что это такое? - А я и так знаю, - улыбнулась Джинни. - Это шест. - И как же он там очутился? Джинни заглянула в траншею: - Там что-то есть. На самом дне. Там действительно виднелся кусок ткани. Ласкер спустился, разрыхлил землю вокруг ткани, потом попробовал вытащить ее. - Не идет. Привязана к шесту. - Не стоит затея стольких хлопот. - Этой штуке здесь явно не место. - Ладно. Но у нас на сегодня запланированы и другие дела. Ласкер нахмурился и вонзил лопату в мягкую почву. Находка напоминала мачту, к тому же в комплекте с парусом. Да еще укрепленную в палубе. Ласкер позвал соседей, и они принялись копать всей компанией. Палуба принадлежала яхте, и притом немаленькой. Полностью освободить ее от земли смогли только через неделю объединенными усилиями соседей, однокашников Уилла и даже прохожих. "Акулий плавник" оказался украшением на верхушке одной из двух мачт. Сама яхта являла собой прекрасный образчик кораблестроительного искусства; на ней имелась даже рубка, каюты и полный комплект оснастки. Совместными усилиями ее выволокли на поверхность и уложили на бок, подперев шлакоблоками. Младший сын Ласкера Джерри принялся мыть ее из шланга. Стекающая грязь обнажала ярко-алые борта, кремовую белизну внутренних переборок и роскошную палубу, крашенную под сосну. Ударяясь о корпус, вода рассыпалась мелкими радужными брызгами. Спереди и сзади на штирборте болтались веревки - должно быть, швартовы. С каждым часом толпа прибывала. Бетти Кауснер осторожно потрогала киль раз-другой, словно боялась обжечься. - По-моему, это фиберглас, - предположил ее муж Фил. Джек Венделл, послуживший на флоте, стоял сбоку, уперев руки в бока и разглядывая судно оценивающим взглядом. - Нет, это не фиберглас, - возразил он. - Ощущение не то. - Том. - Бетти Кауснер поглядела Ласкеру прямо в глаза. - Чья это яхта? Ласкер даже не догадывался, кому могла принадлежать эта великолепная яхта, сверкающая в лучах чахлого дакотского солнца. Не проходило и пяти минут, чтобы кто-нибудь не поинтересовался, не розыгрыш ли это. Ласкеру пришла в голову лишь одна причина, по которой владельцу могло вздуматься схоронить подобное судно: без наркотиков тут не обошлось. Он искренне опасался обнаружить внутри трупы и, поднявшись на борт, неохотно осмотрел все помещения одно за другим. И вздохнул с нескрываемым облегчением, не отыскав ничего экстраординарного. Судно отличалось от виденных Ласкером прежде, хотя он и не мог определить, чем именно. Может, виной тому резкие перепады освещенности из-за облаков, то и дело скрывающих солнце. А может, дело в пропорциях - то ли грот-мачта расположена не там, где обычно, то ли обводы корпуса режут глаз непривычной геометрией. - До воды далековато, - заметил Уилл, бросив взгляд на восток, в направлении Ред-Ривер. - С виду она в полном порядке, прям хоть сейчас на воду спускай. - Рэй Хаммонд, владелец участка к востоку, возле шоссе N_11, поскреб в затылке. Потом потрогал паруса носком ботинка. - Вот только постирать их придется. По проселку подкатил автомобиль Эда Паттерсона, владельца магазинчика "Инструмент по руке" в Валгалле. Автомобиль остановился, и оттуда выбрался Эд, его жена и пятеро детей. Эд внимательно осмотрел яхту, покачивая головой, потом они с женой поглядели на Ласкеров с таким видом, будто те выставили на обозрение страшную фамильную тайну. Дети, утратив интерес к судну, принялись гоняться друг за дружкой вдоль дороги. Сходив в свой фургончик, Кауснер вернулся с рулеткой, сделал на земле отметки возле носа и кормы, измерил расстояние и провозгласил: - Сорок семь футов пять дюймов! Будь среди собравшихся человек, разбирающийся в парусных кораблях, он опознал бы в судне кеч по наличию полного киля, широкому (чуть меньше семнадцати футов), округлому корпусу и изящному профилю днища. Палубу окружал фальшборт высотой до пояса, сходящийся к носу. Штурвалов оказалось целых два: один в кокпите, а второй - на рубке, расположенной чуть дальше середины палубы. Шпигаты шли и по левому, и по правому борту. Единственное повреждение, обнаруженное на судне, - сломанный вал гребного винта. Паруса выстирали и развесили в подвале для просушки. Ласкер смотал с судна канаты, почистил их и убрал в сарай. На уборку трюма ушло еще два дня. Под палубой обнаружились две каюты, камбуз и ванная. В каютах не было ничего особенного - по столу и по нескольку стульев в каждой, да по две койки. В грубо обработанные переборки было встроено с полдюжины шкафчиков. В камбузе нашелся холодильник, ряд устройств, смахивающих на микроволновые печи, и бачки для воды. Но пиктограммы на холодильнике и печах оказались незнакомыми. В ванной был душ, умывальник и самый странный унитаз из когда-либо встречавшихся Ласкеру: низкий, широкий, без всяких признаков сиденья или крышки. Тут тоже обнаружились символы, прочесть которые никто не мог. - Диковато все-таки, - сказал Ласкер вечером жене после того, как они впервые осмотрели трюм. Толпившиеся вокруг яхты соседи через какое-то время утратили интерес и разбрелись, оставив Ласкеров ломать голову над тем, почему судно оказалось под землей. Как заметил Уилл, до воды тут далековато. После обеда Ласкер устремил неподвижный взгляд на яхту, поблескивавшую в лунном свете. - Ты в порядке? - осведомилась Джинни. - Хотел бы я знать, что это значит. Откуда она взялась? Она пододвинула мужу кусок пирога с лимонным безе: - Должно быть, осталась от твоего отца. Откуда ж еще? А еще позже, когда она уселась почитать на сон грядущий, Ласкер натянул куртку и вышел. Расположенный на отшибе Форт-Мокси словно забыл о времени. Здесь не вводили никаких серьезных новаций, не были заметны и солидные культурные сдвиги, вызванные развитием техники, влиянием приезжих и социальной инженерии. Городок и окружающая его обширная прерия будто угодили в тихую заводь времени, где президент Трумэн все еще у руля, где люди по-прежнему, относятся друг к другу с симпатией, а преступления почти неведомы. Последнее злодейство случилось здесь в 1934 году, когда Багси Морган устроил перестрелку, пробиваясь через границу. В общем и целом здесь спокойно жить и хорошо растить детей. Равнина простиралась без конца и без края. Некогда здесь был бассейн озера Агассис - внутреннего моря, занимавшего куда большую площадь, чем все нынешние Великие озера, вместе взятые. Агассис... Да только его давным-давно нету. Ласкер посмотрел на запад, где на месте прежнего берега высился гребень. На всей равнине больше ни морщинки. Какой бесславный конец! Ласкер много раз летал здесь, показывая окрестности мальчикам, - ему хотелось, чтобы они тоже любили родной край. "Лесли в десять", КЛМР-ТВ, Гранд-Форкс, 22:26, 18 октября Марки: Джули, тут у нас в Форт-Мокси нынче случилась странная история. Прямо посреди пашни откопали яхту. Хаукинс (с улыбкой): Неужто на хлебной ниве вызрела настоящая яхта? (Переход на дальний план Форт-Мокси; панорама по прерии, наезд на лесозащитную полосу и строения фермы.) Марки: Эй, никто не терял яхту? А то у нас рядом с границей один фермер озадаченно чешет в затылке. Слушайте репортаж Кэрол Дженсен. (Переход на общий план: яхта и зеваки; крупный план Дженсен.) Дженсен: Лесли, говорит Кэрол Дженсен с фермы Тома Ласкера в округе Кавалер. (Средний план Ласкера.) Чудесная яхта, мистер Ласкер. Вы действительно утверждаете, будто кто-то _закопал_ ее на вашей ферме? Ласкер: Именно так, Кэрол. Прямо тут. (Указывает.) Нынче летом эта земля у меня была под паром. Весной собираемся посеять здесь пшеницу. Но для этого мне нужна оросительная система, чтобы качать воду наверх. Так что мы прокладывали трубы и наткнулись. Дженсен: На яхту? Ласкер: Да. (Ракурс, чтобы подчеркнуть габариты яхты.) Дженсен: Она была закопана целиком? Или частично? Ласкер: По самую маковку. Дженсен: Мистер Ласкер, а кто мог оставить нечто подобное на вашей земле? Ласкер: Кэрол, я даже не догадываюсь. Дженсен (в объектив): Итак, Лесли, это все. Любопытно, что еще таится в долине Ред-Ривер? Пожалуй, при высадке бегоний будущей весной надо быть чуточку внимательнее. Репортаж вела Кэрол Дженсен с фермы Ласкера у Форт-Мокси. (Общий план студии.) Марки: Вот наши новости и подошли к концу. Спокойной ночи, Джули. Хаукинс: Спокойной ночи, Лесли. (В объектив.) Спокойной вам ночи. Увидимся завтра в десять. Далее в нашей программе "Поздний выпуск". Назавтра после репортажа о яхте Ласкера в "Лесли в десять" количество желающих увидеть диковинку сильно подскочило. Их число редко бывало ниже полудюжины, а порой доходило до двадцати. Дети начали продавать им кофе и рогалики и сразу же получили недурной доход. Заехал и Хол Риордан, владелец склада пиломатериалов в Форт-Мокси - долговязый, педантичный человек, тщательно обдумывающий даже поход в ванную. Он был стариком еще в те времена, когда Ласкер ходил в школу, теперь же стал седым как лунь. Ласкеры установили в трюме аккумуляторный обогреватель, и там стало тепло. Побродив по каютам, пристально оглядев днище и мачты, Риордан явился на крыльцо хозяйского дома. - Тебе стоит на это взглянуть, - сказал он Ласкеру, ведя его к яхте. - Очень странно, Том. - А что такое? - Ты глянь на стык между мачтой и крышей каюты. Ласкер послушно оглядел стык: - И что же? - Судно цельное. Я полагал, что мачту делают отдельно, а после прикручивают. Но вся эта штуковина будто отлита в одной форме. Риордан не ошибся: на всем судне нигде не было ни малейшего признака стыков или болтов. Ласкер хмыкнул, не зная, что сказать. Утром Ласкер взял в аренду прицеп и вызвал из Гранд-Форкс такелажников, чтобы те подняли яхту на прицеп и перевезли поближе к амбару. Толпа прибывала с каждым днем. - Тебе бы пора брать с них за вход, - предложил Фрэнк Молл, экс-мэр и отставной таможенник. - К тебе народ ездит аж из самого Фарго. Бородатый, коренастый Молл всегда легко находил общий язык с людьми и принадлежал к числу старых приятелей Ласкера. - Фрэнк, что это, по-твоему? - поинтересовался Ласкер. Они вдвоем стояли на обочине, наблюдая, как Джинни и Пэг, жена Молла, пытаются регулировать дорожное движение. Молл поглядел на друга, потом перевел взгляд на судно. - Ты в самом деле не знаешь, как оно тут очутилось, Том? - В его тоне сквозил упрек. - Нет, - чуточку раздраженно отозвался тот. - В самом деле не знаю. - Будь на твоем месте кто другой, - покачал головой Молл, - я б решил, что без мистификации не обошлось. - Никакой мистификации. - Ладно. Не знаю, каким боком здесь ты. Яхта вроде как в хорошем состоянии. Значит, закопали ее недавно. Когда ж это могло приключиться? - Не знаю. Для этого надо было раскопать всю округу. - Ласкер с прищуром поглядел на гребень, приставив ладонь козырьком ко лбу. - Не представляю, как это получилось. - Но чего я в толк не возьму, так это зачем. С какой стати хоронить в земле целый корабль? Он потянет на добрых полмиллиона долларов. - Молл сложил руки на груди и устремил взгляд на яхту. Теперь она стояла на прицепе рядом с дорогой, гораздо ближе к дому, чем раньше. - Кстати, это самоделка. - Как ты узнал? - Элементарно. - Молл указал на корму. - Нет регистрационного номера корпуса. Он делается выпуклыми буквами, вроде автомобильных номеров. А тут их нет, - развел он руками. - Может, ее построили еще до того, как ввели номера корпусов. - Они обязательны уже давно. Вымыв паруса струей из шланга, их развесили у входа в амбар, и теперь они слепили взор своей белизной, особенно когда выглядывало солнце, - будто и не лежали бог весть сколько лет в земле. Ласкер стоял в амбаре, сунув руки в карманы и разглядывая паруса. Только тут до него впервые дошло, что в его распоряжении вполне исправное судно. До сих пор он все ждал, что вот-вот пожалует истинный владелец и предъявит свои права. Но в это тихое, блеклое, холодное воскресенье, почти две недели спустя после извлечения яхты из земли, она как-то вдруг стала его собственностью - к добру это или к худу. Ласкер ни разу в жизни не ходил под парусами, не считая одной-двух поездок в качестве пассажира. Зажмурившись, он вообразил, как они с Джинни плывут мимо невысоких Виннипегских холмов, а летний закат красит небо в багровые тона. Но стоило ему взобраться по склону к яме, из которой недавно извлекли яхту, заглянуть в эту разверстую рану на западном краю его владений и задуматься о том, кто скрыл ее там, - как оттуда повеяло жутью. Чего греха таить, ему было не по себе. Перила поддерживал ряд балясин, тоже ничем не прикрепленных к палубе, а словно выросших из нее. Когда охотник за сувенирами за день до Хэллоуина решил утащить одну балясину, ему пришлось выпилить ее. Никто не видел, как это произошло, но в результате Ласкер по наступлении сумерек стал завозить яхту в амбар и запирать его двери на засов. На середину ноября у Ласкера был запланирован полет на "Мстителе" в Оклахома-Сити для участия в воздушном празднике. Обычно Джинни отправлялась на подобные мероприятия вместе с ним, на месте стрелка-радиста. Но на сей раз она была сыта суетой по горло и объявила о своем намерении остаться. Кроме того, зная, что судно наверняка стоит целую кучу денег, Джинни не собиралась просто бросать его в амбаре. - Все на свете знают, что оно тут, - пояснила она мужу. Ласкер рассмеялся и возразил, что яхта все время стоит у дороги, и пока что никому и в голову не пришло ее утащить. - Это тебе не машина, знаешь ли. В пятницу она взглядом провожала его самолет, пролетевший над домом. Он покачал крыльями, а Джинни помахала ему (хотя и знала, что Том этого не увидит) и вернулась в дом, чтобы развесить выстиранное белье для просушки. Шесть часов спустя она отдыхала в гостиной, смотрела старый фильм "Коломбо" и слушала, как завывает ветер за стенами. Уилл ушел гулять, а Джерри в своей комнате играл на компьютере. Посвист ветра и шелест листьев действовали очень успокоительно, чем-то напоминая сопение спящих детей и жужжание миксера, готовящего молочный коктейль после их возвращения из школы. Во время рекламы Джинни поднялась, чтобы взять воздушной кукурузы. И выглянула в окно. Ночь была безлунная, а сквозь шторы просачивалось слишком много света, и Джинни прижалась носом к стеклу, напрочь запечатанному от холодного ветра Северной Дакоты и не открывавшемуся даже во время короткого лета. Сквозь щели в источенных непогодой стенах амбара, находящегося ниже по склону, просачивался зеленоватый свет. Туда кто-то забрался! 2 Пусть Хейди славшая девчушка, И Мэри тоже хороша. Но только летчика душа Принадлежит другой подружке. Бомбардировщики твердят, Иного слышать не хотят, Что если ты в полете, То для тебя милее нет - Хоть обойди весь белый свет - Чем "Молния" в эскорте. Неизвестный автор, "Молнии в небесах" "Локхид-Молния" сверкал в лучах солнца, клонящегося к закату. Эта живая реликвия, участвовавшая в великом походе против Гитлера, до сих пор могла подниматься в небо и выглядела по-прежнему грозной боевой машиной. О мощи говорил и сдвоенный хвост, и обтекаемая кабина, и широкие, изящные крылья. Сосредоточенные в носу пулеметы и пушка резко выдавались вперед, и не без резона: их огонь был не в пример точнее, чем огонь расставленных на крыльях пушек других машин того времени. Попадать в перекрестье прицела этого самолета не стоило. - Летать на нем не так-то просто, - заметил Макс. P-38J - самолет с норовом, требует от пилота способности слиться с ним воедино. Пожалуй, такого, как Макс, он умеет каждой клеточкой своего тела отождествить себя с машиной, с каждой гайкой, проводком и рулем. - Подумаешь, - свысока бросил Керр, вытаскивая чековую книжку. - Я и не собираюсь на нем летать. Керр - высокий, импозантный, симпатичный, хоть и чуточку подержанный - смахивал на Бронко Адамса, опереточного героя книжек Керра. Вымышленный Бронко излетал Дальний Восток вдоль и поперек в серии высокооктановых, высокосексуальных триллеров. Сам Керр привык определять собственный стиль, как "одна чертовщина за другой". Неудивительно, что именно он надумал завести один из Р-38, которых во всем мире остались считанные единицы. - Не собираетесь летать? - переспросил Макс, решив, что ослышался. - Но он в великолепном состоянии! - Я не летаю, - со скучающим видом отозвался Керр. Макс запоем прочел три его романа - "Желтая буря", "Ночь в Шанхае" и "Полет над Бирмой", они поразили Макса мастерством автора в описании деталей полета. - И даже не пробовал, - продолжал Керр. - В книгах я все придумал, это совсем нетрудно. Макс воззрился на писателя, стоявшего на фоне бело-голубой звездной эмблемы, изображенной на гондоле двигателя. Самолет сверкал свежей краской тропического камуфляжа; его бортовой номер "К-9122" был выписан белым на фюзеляже, рядом с названием "Белая молния" и изображением бутылки виски. В 1943 году самолет базировался на аэродроме под Лондоном, где была расквартирована часть эскадрильи, действовавшая совместно с Королевскими ВВС. Потом эскортировал бомбардировщики, летавшие на Берлин, - дальность его полета и огневая мощь идеально подходили для подобных задач. А в 1944 году отправился на Тихий океан. Послужной список "Белой молнии" был весьма впечатляющим. Макс по крупице восстановил его, копаясь в архивах ВВС, беседуя с пилотами и работниками наземных служб, и записал всю эту информацию на дискету. - Тут все, что нам удалось раскопать: пилоты, кампании, победы. Кстати, достоверно известно, что он сбил восемь истребителей. И два "Хейнкеля". Это бомбардировщики. - Ну и ладно. Мне этого не надо, - отмахнулся Керр. Достав ручку с золотым пером, он огляделся в поисках ровной поверхности и подошел к горизонтальному стабилизатору хвостового оперения. - Чек выписать на вас? - На "Закатную авиацию". Это фирма Макса, восстанавливающая и продающая старые боевые самолеты. Керр выписал чек. Четыреста тысяч. Доход компании составит сотню с четвертью: Недурно! На зеленом поле чека была воспроизведена репродукция принадлежащего Бронко Р-38 в полете. Сложив чек, Макс спрятал его в нагрудный карман и поинтересовался: - Вы что, хотите поставить его в музей? Вопрос изумил Керра. - Какой там музей! Я хочу поставить его на газон перед домом. У Макса вдруг засосало под ложечкой. - На газон?! Мистер Керр, да во всем мире их осталось всего _шесть_ штук! Он в идеальном состоянии! Его нельзя ставить на газон. - А мне-то казалось, что я волен поступать с ним, как вздумается. - Керр выглядел искренне озадаченным. - Ладно, когда мы приступим к дальнейшему? - Он посмотрел на папку в руке Макса, где лежал бланк купчей. Пилот Керра Бронко Адаме - обаятельный, остроумный и очень человечный герой. Его обожают миллионы читателей, они считают, что писатель поднял авиационный триллер на новые высоты. И Макса не могла не потрясти мысль, что замечательный творец - просто ничтожество. Да не может такого быть! - Если вы оставите его посреди газона, - принялся объяснять Макс, - он будет мокнуть под дождем и проржавеет. - На самом деле Макс думал о том, что подобная реликвия заслуживает лучшей участи, чем превратиться в украшение владений богатого вертопраха. - А вот тогда я вызову вас, и вы приведете его в божеский вид. Ладно, нельзя ли побыстрее, а то меня ждут дела. Бразильский рейсовик сделал круг над аэродромом перед заходом на посадку, выделяясь на фоне безоблачного неба своей красно-белой окраской. - Нет. - Макс достал чек и протянул Керру: - Не пойдет. - Простите? - нахмурился Керр. - Боюсь, такая сделка не пойдет. Взгляды их встретились. - Может, вы и правы, Коллингвуд. - Керр пожал плечами. - Вообще-то Джени и так была не в восторге от этой идеи. - С этими словами он развернулся на месте, пересек гравийную дорожку и вошел в здание аэровокзала, ни разу не оглянувшись. Максу оставалось лишь догадываться, кто же такая эта Джени. Макс принадлежал к династии военных летчиков. Коллингвуды летали над Багдадом и Ханоем, были на авианосце "Хорнет" [речь идет о налете американской авиации на Токио 18 апреля 1942 года; успешно проведенная операция оказала существенное влияние на боевой дух и американских, и японских войск; плавучей базой для самолетов послужил авианосец "Хорнет" ("Шершень")] в Тихом океане и среди Королевских ВВС весной тысяча девятьсот сорокового. Эта фамилия встречается даже в списках эскадрильи Окольцованных Фуражек за 1918 год. Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя - он не питал пристрастия к армейской жизни и не горел желанием лезть под пули. Надо отдать должное его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу Е.Коллингвуду - тот постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но скрыть огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз доводилось услышать, как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики. Это сомнение укреплял тот факт, что юный Макс вообще должен был получить двойную дозу наследственности - на свет его родила Молли Грегори, в прошлом израильская вертолетчица, во время Шестидневной войны заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку с береговой батареей во время операции по спасению подбитой канонерки. Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его. Но он умел радоваться жизни, любил общество привлекательных женщин и получал удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не собирался рисковать ее радостями ради чьих-нибудь извращенных представлений о чувстве долга. Главная забота Макса - сам Макс. Если у него и были какие-либо сомнения насчет собственного характера, то все его подозрения с лихвой подтвердил инцидент в Форт-Коллинз, свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал гражданским пилотом в "Уайлдкэт Эрлайнз", летая с грузами и пассажирами между Денвером и Колорадо-Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем он осматривал свой двухмоторный "Арапахо", стоя под крылом с блокнотом в руках, когда на приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой "Боло"; Макс и сам не знал, что привлекло его внимание, но он почему-то решил понаблюдать за посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по посадочной полосе, и Макс разглядел лицо широко улыбавшейся девчушки с каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет уже приближался к зданию аэровокзала, когда, выпустив тоненькую струйку черного дыма, левый мотор запылал. Ужаснувшись, Макс двинулся вперед. Должно быть, взорвался бензопровод, потому что пламя с ревом пронеслось по крылу и охватило фюзеляж еще до того, как пилот успел что-либо предпринять. Улыбающаяся девчушка даже ничего не заметила. Из здания выскочил кто-то в белой рубашке, с развевающимся галстуком и во весь дух понесся к самолету. Но он был чересчур далеко. Огонь ревел уже над топливными баками. Макс едва успел сделать пару шагов, когда понял, что это бессмысленно, и остановился в ожидании взрыва, понимая, что все уже слишком поздно, и почти желая, чтобы всепожирающая вспышка положила этому конец. Девчушка смотрела на него и теперь тоже заметила пламя. Выражение ее лица изменилось, и она опять посмотрела на Макса. Этот взгляд навсегда отпечатался в его памяти. Потом человек с галстуком пронесся мимо Макса, громко шлепая подошвами по бетону, и Макс крикнул ему вслед, что он погибнет. Но тот подлетел к самолету, рывком распахнул дверь и скрылся внутри. Девочка все еще смотрела на Макса. Потом чьи-то руки повлекли ее прочь от окна. В этот миг все и произошло. Самолет превратился в огненный шар. Волна жара прокатилась над Максом, бросившимся ничком на бетон. Так он и постиг свою сущность. Люди чаще всего осознают наступление решительного момента собственной жизни лишь впоследствии, мысленно оглядываясь в прошлое. Поход в книжный магазин приводит к встрече, ведущей прямиком под венец. Знакомство с попутчиком в позднем такси может перейти в дружбу, два года спустя обеспечивающую повышение по службе. Заранее не угадаешь. Макс пережил поворотный момент вскоре после взрыва в Форт-Коллинз, когда запланированное обольщение не состоялось и ему надо было как-нибудь убить время в приятное весеннее воскресенье. Друзья уговорили его посетить воздушный парад боевых машин, где Макс и наткнулся на Тома Ласкера и его торпедоносец "Мститель". Ласкер оказался летающим фермером, владельцем нескольких тысяч акров на северной границе. Он тогда только-только приобрел "Мститель" на аукционе и уже начинал в этом раскаиваться, когда Макс, не желавший обедать в одиночестве и высматривавший компанию, узрел сперва самолет, а затем крупного мужчину с обветренным лицом - тот сидел на стуле задом наперед и озабоченно разглядывал машину. Потрепанный "Мститель" стоял кособоко, краска на нем облупилась. Но что-то в нем затронуло романтическую душу Макса - этот грозный, прекрасный, терпящий бедствие самолет воплощал в себе ожившую историю. То была первая встреча Макса со старой боевой машиной. Она-то и перевернула всю его жизнь. - Да, тут придется поработать, - заметил Макс Ласкеру. Ласкер разговаривал с самолетом. - По-моему, я погорячился, - сказал он. Тогда-то Макс и начал заниматься старинными самолетами. Заключив сделку с Ласкером, он потратил несколько недель на восстановление "Мстителя": нанял специалистов, чтобы те поменяли мотор и подтянули гидравлику, установил электронное оборудование последнего образца, заново выкрасил самолет серой краской и нанес на него новый комплект эмблем и знаков отличия. Боевые звезды сверкали на фюзеляже и крыльях, и самолет собрал целую толпу, когда Макс прилетел на нем в Форт-Мокси, чтобы вернуть владельцу. Хотя расставался он с машиной весьма неохотно. Ласкеру настолько понравился результат, что он вручил Максу щедрую премию. Приехавшая с ним вместе жена Джинни пришла в неистовый восторг при виде итога трудов Макса, чем навечно заслужила его искреннюю симпатию. Она сфотографировалась перед самолетом, а Том уговорил ее прокатиться. Они с Ласкером кружили над городком полчаса, а Макс дожидался их в конторе. Приземлившись, они пригласили Макса к себе на ферму, где Джинни подала обед с ростбифом. Потом они пили, болтали далеко за полночь, и Макс заночевал в гостевой комнате, как еще много раз впоследствии. С тех пор Макс занялся восстановлением старых самолетов. Полковник и Молли Героиня одобрили его выбор. Под вечер Макс пробил низкие облака, заходя на аэродром Челлис в Фарго. Управлять Р-38 было одно удовольствие, и Макс чувствовал себя на седьмом небе. Однако он упустил изрядный куш. Теперь компании придется заново выставлять машину на продажу, и в следующий раз вряд ли подвернется настолько выгодная сделка. И все же Макс считал себя скорее художником, нежели бизнесменом. И его искусство вбирало в себя не только дизайн фюзеляжа и боевые эмблемы на нем, но и сдержанную мощь двигателей, и высокие летные качества. Боевые машины "Закатной авиации" не должны гнить на газонах богачей. (Если честно, Макс даже от музеев не приходил в восторг, но там по крайней мере люди могут полюбоваться старыми самолетами в натуральном виде.) Ну и ладно, гори оно синим пламенем! Может, он и получит за это пару оплеух, зато сегодня снова сидит за штурвалом "Молнии". Разумеется, он установил в кабине современное навигационное оборудование, так что поймать сигнал радиокомпаса и выйти по прямой на ВПП труда не составило. На трехмильной отметке самолет шел на высоте в пять сотен футов. Макс прибрал дроссель и опустил закрылки. Индикаторы замигали, сообщая, что шасси выпущено. Огни аэродрома приближались. Макс легонько подал штурвал от себя. Левее мелькали фары машин, проносящихся по Плейнс-авеню. Как только под крыльями показался бетон, Макс закрыл дроссель и приподнял нос машины. Самолет немного спланировал и коснулся полосы колесами. "Закатная авиация" располагает собственным ангаром, где разместилась и контора. Макс развернул Р-38, радиосигналом открыл ворота ангара и вкатил крылатую машину внутрь. Там стояли еще два самолета, над которыми сейчас трудилась компания: Норт-Американ Р-51 "Мустанг", предназначавшийся для Смитсоновского института, и Рипаблик Р-47 "Удар грома", принадлежащий аризонскому телевизионщику. Заглушив мотор. Макс выбрался из кабины и ухмыльнулся, вообразив, как удивится механик поутру, когда увидит "Молнию" на прежнем месте. Через минуту он уже был в кабинете. Стелла оставила кофеварку включенной, так что Макс нацедил себе кофе и уселся за стол. Автоответчик записал пару звонков - один от поставщика запчастей, а второй от Джинни Ласкер. - Макс, - произнес записанный голос, - пожалуйста, позвони, как только сможешь. В голосе ощущалось напряжение, чуть ли не испуг. Макс уже было снял трубку, но тут же отложил ее, услышав, что входная дверь открылась. - Привет, Макс! - с порога улыбнулась Сейл Брэддок и с любопытством взглянула на него. - В чем дело? Сделка сорвалась? Сейл - хозяйка и единственный пилот компании воздушных грузоперевозок "Тор", тоже расквартированной в Челлисе, обладательница чарующих синих глаз, пышной копны каштановых волос, задумчивой улыбки и штурмана компании "Ти-Дабл-ю-Эй" из Сент-Пола. У Макса были поползновения на ее счет, но Сейл держала его на расстоянии вытянутой руки. Порой они даже перешучивались на эту тему. - Ты любишь не меня, а "Бетси", - утверждала Сейл. "Бетси" - так окрестили транспортник модели С-47, который она три года назад купила у "Закатной авиации". Самолет стал флагманом компании "Тор", перевозящим грузы по Соединенным Штатам и Канаде. За это время парк "Тора" пополнился еще двумя самолетами, а теперь Сейл договорилась о покупке четвертого. Время от времени Сейл участвовала на "Бетси" в воздушных парадах, а однажды они с Максом даже воспользовались самолетом ради доброго дела. В прошлый Новый год Фарго замело, медицинские вертолеты не справлялись с экстренными вызовами, а на дальней ферме в критическом состоянии ждал помощи парнишка, почти отхвативший себе руку циркулярной пилой. Они навесили на С-47 лыжи и слетали на нем в Пеликан-Рэпидс. Приземлившись восточное городка на льду озера, они захватили парнишку и доставили его в Фарго, где врачи благополучно пришили руку на место. - Он не заслуживает такой машины, - криво усмехнулся Макс. Похоже, новость порадовала Сеид. Макс знал, что заботливое отношение к самолетам - одна из тех его черт, которые нравятся ей больше всего. - И в чем же дело? - Мне он пришелся не по нутру. Взяв чашку, она налила себе кофе. - Не темни. Речь шла о большущих деньгах, так что одной антипатии мало. - Нет, правда. Слушай, вокруг куча людей, готовых глотки друг другу перегрызть ради обладания этим самолетом. Я не хочу хвататься за первое попавшееся предложение. - Сомневаюсь, что у многих из них столько же денег, сколько у Керра, они не станут швыряться ими направо и налево. Порой Максу начинало казаться, что у него есть шансы завоевать сердце Сейл, но он оставил подобные попытки больше года назад. - Может, и так. - Он пожал плечами. - Пожалуй, что так. Сев напротив него, Сейл попробовала кофе и поморщилась: - Пора заварить новый. - Что-то ты припозднилась, - посмотрел на нее Макс. - Лечу завтра в Джексонвилль. Чтобы участвовать в ежегодном параде на аэродроме Сесил, подумал Макс. Значит, она осматривала свой С-47. - Все ли в порядке? - осведомился Макс. - На все сто. - Она поставила чашку и встала. - Пора мне. - Увидимся как-нибудь, - кивнул он. Сейл поглядела на него долгим взглядом и удалилась. Входная дверь скрипнула, открываясь, затем захлопнулась. Проклятие! Нажав кнопку автоматического набора номера Ласкеров, он услышал гудок, и почти тотчас же Джинни сняла трубку: - Алло! - Привет, Джинни. Что стряслось? Ты в порядке? - Да. Спасибо, что позвонил, Макс, - с тревогой в голосе отозвалась она. - Я в полном порядке. - Джинни на миг замялась. - Но у нас происходит нечто странное. - Что? - Я бы не стала тебя беспокоить, но Том отправился в Титусвилль, и я не смогла с ним связаться. - А зачем он тебе? В чем дело? - Ты знаешь про судно, что мы нашли? - Судно? Нет. Где нашли? - Здесь, на ферме. Макс представил себе многие и многие акры пахоты, раскинувшиеся на бескрайней, плоской как блин равнине. - Извини, Джинни, но, по-моему, я что-то недопонял. - Мы нашли судно, Макс. Откопали. Оно было зарыто. Спрятано. - Ты шутишь? - Макс, речь идет не о весельной лодке. Это _яхта_. Про нее рассказывали по телевидению. - Боюсь, я как-то проглядел. - Я, собственно, почему позвонила - нынче вечером я выглянула из окна и увидела в амбаре свет. От яхты. - Она горит? - Нет. Светится. - Значит, кто-то забрался туда и включил свет? Ты это хочешь сказать? - Амбар заперт. Вряд ли ее кто-либо трогал. По-моему, свет включился сам по себе. Это габаритные огни, длинные зеленые лампы на носу. Макс все еще не мог взять в толк, о чем речь: - А кто ее зарыл? - Макс, мы не знаем. Мы ничего не знаем - кто зарыл и когда... - Голос ее дрожал. - Ты хочешь, чтоб я приехал? - Джинни замялась, и эта пауза оказалась красноречивее слов. - Ладно, уже выхожу. - Спасибо. - В ее голосе прозвучало облегчение. - Я отправлю Уилла встретить тебя в аэропорту. 3 Вот тихий света предел... Альфред Теннисом, "Титон" Ну по крайней мере хотя бы есть повод снова вывести "Молнию" на взлетную полосу. Лететь от Фарго до Форт-Мокси и границы миль сто пятьдесят на север. Ночь стояла беззвездная, земля была погружена во тьму, изредка разбавляемую огоньками уединенных ферм и одиноких автомобилей, катящих по проселочным дорогам. В кабине самолета Макс всякий раз чувствовал себя обновленным, славно оставил повседневные хлопоты на земле. Мерный рокот двух моторов наполнил ночь, и Макс попытался вообразить, каково было лететь бок о бок с В-17 над Германией. Потом представил, как выпускает очередь в поединке с двумя "Мессерами-109", и впереди вспухает огненный смерч. Заходя на посадку в Международном аэропорту Форт-Мокси, он широко улыбался. Уилл Ласкер дожидался его рядом с черным пикапом марки "форд". Одетый в куртку с футбольным номером, парнишка выглядел смущенным. - Вы уж простите, что мы вас вытащили в такую даль, - сказал он. - В общем, мы не боимся какого-то света, но вы же знаете женщин... Макс кивнул и забросил сумку в кузов. Уилл обрушил на него целую лавину сведений, рассказав, как они нашли яхту, как та выглядит, как их до сих пор донимают ежедневные посетители. - Многие считают, что это мы сунули ее в яму. - Могу понять, откуда у них такое мнение. Уилл сосредоточенно всматривался вперед. Машина оставила огни Форт-М оке и позади, выкатившись на темные просторы прерии. - Только сумасшедшему придет в голову такое, - продолжал парнишка, словно не слышал реплики Макса. - Будь у нас такая яхта, мы спустили бы ее в озеро, а не в яму. Макс даже не представлял, что за судно можно найти посреди пашни. В его воображении сложился образ прогнившего корыта с фонарями, свисающими с планшира, и он оказался совершенно не готов к зрелищу, ждавшему в амбаре, куда привела его Джинни. - Боже мой! - выдохнул он. - Вы меня разыгрываете! Изящная яхта сверкала яркими красками даже в свете голых ламп накаливания. Уилл оказался прав: подобному судну место в озере Виннипег, а не в обшарпанном амбаре в окрестностях Форт-Мокси. - Мы не имеем представления, откуда она взялась, - сказала Джинни, угадав его мысли по выражению лица. - Ни малейшего. Яхта стояла на прицепе. Снабженный шарниром грот был сложен. У стены высилось несколько свертков белого холста. - Это паруса, - пояснила Джинни, проследив направление взгляда Макса. По влажной духоте и запаху конюшни Макс догадывался, что в глубине амбара расположены стойла лошадей. Потом разглядел лампу на носу судна, длинную и каплевидную, но та не горела. На всем судне не было ни огонька. Широкий, длинный киль шел от носа до кормы. Штурвал виднелся на корме, но вполне вероятно, что его дубликат имелся и в рубке, установленной чуть впереди от кокпита. На носу, под лампой, были начертаны черные угловатые письмена, не похожие ни на какие известные Максу. - Ты их выключила? - спросил он. - Лампы, я имею в виду. - Не совсем. - Джинни щелкнула выключателем. Амбар погрузился во тьму - непроглядную, вязкую, чуть ли не осязаемую. Лошади забеспокоились. - Джинни! - окликнул Макс. - Давай подождем. Что-то затлело - сперва слабым, фосфорическим блеском, текучим и аморфным, словно лунный свет, просачивающийся сквозь тонкую облачную пелену. Свет становился ярче прямо на глазах, набираясь насыщенной зелени, как лужайка после весеннего ливня или лучи солнца, просачивающиеся в море. Он наполнил стойла, озарил вилы и мотыги, отбросил резкие тени от трактора и яслей, расположенных у стены. Макс изумленно глядел на сияние, теперь уразумев, чем была напугана Джинни. - С другой стороны еще одна, - сообщила она. - Белая. - Габаритные огни, - произнес Макс. - Но они ведь неправильные, а? Здесь левый борт. Огонь должен быть красным. - Не знаю. - Ну да, красный по левому, а зеленый по правому. - Обойдя яхту, он осмотрел ее с другой стороны. - А белый - это вообще пальцем в небо. - Он потрогал обшивку, и та оказалась на ощупь приятной, как резное красное дерево или кожаное кресло. Макс обернулся к Джинни. - Она старая? - Даже не представляю! - махнула та рукой. Макс сцепил руки за спиной и двинулся вокруг яхты. Итак, прежде всего стоило бы выяснить, зачем зарывать в землю такое сокровище? - Кто-нибудь предъявлял на нее права? - Нет. - Она в прекрасном состоянии, хоть в витрину ставь. - Он недоверчиво разглядывал сверкающие борта, полированные мачты, яркие краски. Потом подошел к полкам с парусами. На ощупь материал оказался совсем не похожим на парусину. - Мы выстирали их, - сообщила Джинни. - Вряд ли она долго пролежала в земле. - Ни за что не поверю, что ее закопали на моей памяти. Сколько я здесь живу, такого быть не могло. - А что было внутри? Трупы? - Мы тоже этого опасались. Нет, никаких трупов. И никаких наркотиков. - А как насчет регистрационного номера? Предыдущего владельца можно вычислить по нему. - Если он и есть, то мы не смогли его отыскать. - Джинни подошла к нему поближе. - Макс, в ней нет и мотора. - Не может быть. У нее же есть винт... - Тут он заметил, что вал сломан. - Во всяком случае, был. - Знаю. Вал уходит в небольшой зеленый ящик. Открыть ящик мы не смогли, но на мотор он не очень-то похож. Джинни снова включила свет. Макс сложил ладони чашей над габаритным огнем и наблюдал, как тот угасает. - Эта штука пугает меня до потери пульса. - Она сплела руки на груди. - Макс, что это такое? Подобных яхт Макс не видел еще ни разу в жизни. - Пойдем-ка в дом, - только и сказал он. Он был рад оказаться подальше от яхты. Джинни настаивала, чтобы оба сына перенесли свои постели в гостиную. Джерри пришел в восторг от возможности поспать на новом месте - тем более что ему тоже было не по себе. Уиллу было все равно, но он сделал вид, что не доволен. - Уважь мать, - сказал ему Макс с заговорщицким видом: мол, мы-то, мужчины, понимаем, что к чему. Дети послушались, и они заночевали в гостиной всей компанией. Джинни оставила свет включенным во всем доме. 4 Скользит по туманной глади морей, И трюмы полны пространств и времен... Уолтер Асквит, "Древние берега" [эта цитата вымышлена, как и многие другие] Спал Макс плохо. Он старательно разыгрывал добродушное удивление перед страхами Джинни и ее требованием, чтобы все держались вместе, будто в амбаре завелся некий демонический дух, наведавшийся с равнины. Но именно Макс предложил оставить включенными парочку ламп снаружи. Уж лучше сочащийся в окно свет будет исходить от шестидесятиваттных лампочек "Дженерал электрик", чем от этого бог-весть-чего. И все же Макс втайне гордился, что именно к нему Джинни обратилась за помощью. Однако причиной его беспокойства послужило отнюдь не загадочное явление в амбаре, а ощущение дома, духа семьи. Подобная атмосфера окружала его лишь в детстве. Порой Ласкер подшучивал над разнообразием и многочисленностью интрижек Макса - дескать, с каждой не больше одного раза. Макс подыгрывал ему, потому что именно такой реакции от него ждали, - но на самом деле отдал бы все на свете, лишь бы в его жизни появилась такая же Джинни. Утром они разыскали Тома. При свете дня вчерашние тревоги показались высосанными из пальца; Джинни не так-то просто было растолковать, с какой стати она обратилась за помощью, и Макс чувствовал себя очень неуютно. - Я не хочу, чтобы ты считал меня истеричкой, - говорила она мужу в трубку, - но тут было довольно жутко. Я за то, чтобы избавиться от этой чертовщины. Голос Ласкера звучал через динамик. Он не мог поверить, что свет включился сам по себе, и все спрашивал, уверена ли она. Наконец он вроде бы счел объяснения достаточными, хотя Макс прекрасно понимал, что Том поверит рассказу жены лишь после того, как увидит все собственными глазами. Что же до избавления от яхты, то: - По-моему, не стоит принимать поспешных решений. Если хочешь, можно накрыть ее брезентом. Тогда ты ни черта не увидишь. Джинни бросила взгляд на Макса: - Том, вряд ли мне станет от этого намного легче. - Макс, а ты-то что думаешь? - поинтересовался Ласкер. - У тебя есть какие-нибудь соображения на сей счет? - Нет, ни малейших. Но я скажу тебе одно: в земле яхта пролежала не так уж долго. Ласкер надолго умолк, потом наконец сказал: - Ладно уж. Слушайте, я трогаюсь сегодня же, ближе к полудню. Отлетаю свое и сразу же в путь. Буду дома во второй половине дня. Стоял холодный, серый, унылый день, грозивший то ли дождем, то ли снегом, то ли и тем и другим вместе. Во время завтрака приехали несколько человек, принявшихся стучать в переднюю дверь - мол, нельзя ли взглянуть на яхту? Джинни покорно отперла амбар и вытащила прицеп под хмурое небо стареньким трактором "Джон Дир". Развешанные на прицепе таблички призывали посетителей ничего не трогать. - А стоит ли утруждать себя? - спросил Макс, за обе щеки уписывая блинчики и бекон. - Оставь судно в амбаре, и все это безобразие прекратится. - Я бы не задумываясь так и поступила, но Том считает, что это не по-добрососедски. Он думает, что, раз люди приехали поглядеть на эту штуковину аж из Виннипега или Фарго, они имеют право ее увидеть. - Она пожала плечами. - Не то чтобы я была с этим не согласна, но эта суматоха уже сидит у меня в печенках. Подъехали новые машины с зеваками, пока Макс заканчивал завтрак. - Мы надеемся, что скоро им это наскучит. Или они промерзнут. Нам все равно. - На мгновение холодные голубые глаза Джинни встретились со взглядом Макса. В ее глазах до сих пор читался страх, даже при свете дня. - Макс, я бы с радостью избавилась от яхты. - Тогда продайте ее. - Макс знал, что Джинни может уговорить мужа. - Мы непременно так и поступим. На это уйдет какое-то время. Но я даже не уверена, что мы можем ею свободно распоряжаться. Макс доел блинчики и потянулся за новой порцией. Обычно он старался не переедать, но устоять перед стряпней Джинни не мог. - Любопытно, - произнес он, - не зарыто ли тут что-нибудь еще. - Надеюсь, нет, - вздрогнув, отозвалась Джинни. Макс все пытался составить сценарий, сводящий концы с концами, и никак не мог отделаться от мысли о мафии - кто ж еще способен измыслить нечто столь же дикое? Быть может, яхта была важной уликой в каком-нибудь чикагском убийстве? Кто-то постучал в кухонную дверь. Открыв, Джинни увидела женщину средних лет, одетую в меха, в сопровождении невозмутимого седовласого шофера. - Миссис Ласкер? - справилась пришедшая. Джинни кивнула. Женщина вошла, расстегнула шубу и тут увидела Макса. - Доброе утро, мистер Ласкер. - Моя фамилия Коллингвуд. При этом известии она лишь слегка приподняла бровь и повернулась обратно к Джинни. - Я Эмма Маккарти. - Ее острые, инквизиторские черты говорили о высокомерной привычке судить все и вся. - Я хотела бы осведомиться, не продается ли ваша яхта, дорогуша. - Она закрыла за собой дверь, оставив шофера на крыльце. - Да нет, вряд ли, - ответила Джинни. - Мой муж в восторге от нее. Мы собираемся сами воспользоваться ею ближайшим летом. Маккарти кивнула и уселась на стул, дав Максу знак налить кофе. - Прекрасно вас понимаю. На вашем месте я была бы настроена точно так же. Очаровательная яхта. Джинни вручила чашку гостье. - Несомненно, вы хотите иметь возможность выбора, - продолжала та. - Однако могу вас уверить, лучшей цены вам не предложит никто. Может, вы позволите мне взглянуть на судно поближе? Я хотела бы осмотреть каюты. И мотор. Джинни присела за стол напротив гостьи. - Должна вам сказать откровенно, мисс Маккарти... - Миссис, - поправила та. - Мой муж Джордж, упокой, Господи, его душу, нипочем не снес бы, если бы я теперь отреклась от него. - Миссис Маккарти, - улыбнулась Джинни, - я с удовольствием покажу вам яхту. Но в данный момент я не готова принять ваше предложение. Миссис Маккарти сбросила шубу, позволив ей упасть на спинку стула и всем своим видом заявляя: "Выложим карты на стол". Извинившись, Макс пошел собирать вещи. Пора возвращаться в Фарго. Том скоро приедет, по владениям слоняется толпа зевак, так что в присутствии Макса вряд ли есть нужда. Из окна гостиной ему было видно, что автомобили все продолжают прибывать. Заморосил дождь. Виднеющиеся за дорогой серые, пустынные поля протянулись до самого горизонта. Откуда ж тут взялась яхта? Ни регистрационного номера, ни табличек. А паруса якобы пролежали в земле больше двух десятков лет, как утверждает Джинни. Безумие. Это просто не может быть правдой. Бросив сумку у входной двери, Макс направился в амбар, чтобы еще раз взглянуть на паруса. Аккуратно сложенные, они были спрятаны в пластиковые мешки. Открыв один из них, Макс извлек ткань - ослепительно белоснежную и мягкую. На ощупь она напоминала скорее рубашку, чем парус. Вернувшись в дом, он мог даже не спрашивать, как прошли переговоры, - Джинни была на седьмом небе. - У нее такой же бизнес, как и у тебя, Макс, - сообщила Джинни. - Можешь ты в это поверить? Только она восстанавливает суда. Джинни протянула Максу визитную карточку. Там значилось: "Пеквод, Инк. Миссис Джордж Маккарти, директор. Судоходство, как в былые дни". - Как я понимаю, она сделала тебе предложение? Глаза Джинни округлились. - Да! - Ее голос сорвался на фальцет. - Шестьсот тысяч! Она обняла Макса и стиснула с такой силой, что он едва удержался на ногах. По дороге подкатил небольшой автобус. Дверцы его открылись, но пассажиры - похоже, группа пенсионеров - не спешили выбраться под дождь. - Не хватайся за это предложение чересчур поспешно, - покачал головой Макс. - Как? Почему? - Потому что яхта, наверное, стоит не в пример дороже. Послушай, Джинни, корабли - не моя специальность, но хвататься за первую попавшуюся сделку неблагоразумно. - Макс сосредоточенно нахмурился. Черт его разберет, что тут и как. - По-моему, немного выждав, ты ничего не потеряешь. А если всплывет что-нибудь существенное, то еще и выиграешь. Джинни надела куртку и вместе с Максом вышла на крыльцо, где прятались от дождя пять или шесть туристов. С неба сеяла мелкая изморось, было ужасно холодно. - Джинни, - спохватился Макс, - у тебя есть снимки? В смысле, яхты. - Разумеется. - А нельзя ли мне взять парочку? И еще одно: я хотел бы прихватить кусочек паруса. Можно? Джинни неуверенно взглянула на него: - Ладно, а зачем? - Я бы хотел выяснить, что это за ткань. - Смахивает на тонкое полотно. - Я тоже так подумал. - Дай знать, если выяснишь, - улыбнулась она и поглядела на стену ливня, надвигавшегося с запада. - Лучше уберу ее под крышу. Спрыгнув с крыльца, она забралась на трактор и завела двигатель. Большинство посетителей, поглядев на небо, решили убраться, пока можно, и бросились к автомобилям. Джинни уже завезла судно в амбар до половины, когда обернулась, чтобы проследить, как оно впишется между стойлами, и вдруг затормозила, уставившись на яхту. - Макс! - Она подозвала его взмахом руки. - Посмотри! - Да льет как из ведра! - запротестовал он. Но Джинни продолжала дожидаться его. С обреченным вздохом сунув руки в карманы, Макс двинулся по чавкающему газону к амбару. - Ну, чего тут? Дождь усилился, промочив его до нитки. Не обращая внимания на ливень, Джинни указала ему на корпус яхты: - Смотри! - Ничего не вижу. - По-моему, она не может промокнуть, - шепнула Джинни. Над яхтой парил легкий туман, как над раскаленным шоссе во время летнего ливня. - Ну и что? - развел руками Макс. - Глянь на трактор. Никакого тумана. Краска трактора поблескивала, и по крыльям сбегали крупные маслянистые капли. Зато от корпуса яхты капли разлетались мелкой россыпью, играя радужными красками, будто невидимая сила отталкивала воду. Часом позже P-38J прокатился по взлетной полосе Международного аэропорта в Форт-Мокси и взмыл в отсыревшее хмурое небо. Макс взглядом проводил удаляющуюся бетонку. Ветровой конус на крыше одинокого ангара показывал примерно двадцать узлов и направление на юго-восток. К северу от аэропорта шли вперемежку сборно-щитовые домики, частоколы, немощеные улицы, рощицы и просторные поляны. Над крышами горделиво вздымалась водонапорная башня, украшенная названием городка и девизом "Славное место для житья". Ред-Ривер даже с виду казалась ледяной. Макс направил машину вдоль шоссе N_11 на запад, в дождь, над просторными полями с поникшими, увядшими подсолнечниками, дожидающимися, когда их запашут в землю. Неподвижность обширного пейзажа нарушал лишь фермерский грузовичок да стая запоздавших гусей, летящих на юг. Пролетев над владениями Тома, Макс увидел, что дорога почти опустела, амбар заперт, и свернул на юг. Дождь барабанил по стеклу фонаря, серое небо казалось вязким, как кисель. Макс оглядел левый лонжерон, прозаичный и основательный. Силовой привод истребителя составляют два эллисоновских двигателя с жидкостным охлаждением мощностью по 1425 лошадиных сил каждый. Выпущена "Белая молния" была шестьдесят лет назад на заводе корпорации "Локхид" в Сиэтле. Это тоже чудо, как и яхта. Но самолет - настоящий, это чудо, удерживаемое в воздухе законами физики. P-38J и похороненная яхта с работающими габаритными огнями не могут ужиться в одном и том же мире. Ни за что. Макс поднял машину до семнадцати тысяч футов, ее номинальной высоты, и положил на курс до Фарго. Обрезок паруса Макс оставил в Колсоновском институте, попросив выяснить состав материала и по возможности место производства. Ему обещали дать ответ в течение недели. Стелла Везерспун, заместитель Макса по административной части - толстая, ясноглазая матрона с тремя детьми-старшеклассниками и разведенная с мужем, постоянно задерживающим алименты, - занималась в "Закатной авиации" вопросами, требующими организаторской хватки. Она писала контракты, составляла графики работ, нанимала субподрядчиков. Кроме того, будучи прирожденным консерватором, она прекрасно чувствовала разницу между рассчитанным риском и ставкой ва-банк, таким образом, постоянно сдерживала порывы Макса. Будь она вчера на месте, Керр получил бы свою "Молнию" без лишних вопросов. "Не стоит влюбляться в самолеты, - то и дело предупреждала она Макса. - Это деловые предприятия, а не женщины". Входящего в контору Макса она встретила неодобрительным взглядом: - Привет, Макс. - Он не подходил для Р-38. Стелла возвела очи горе: - Наше дело - восстанавливать и продавать самолеты, а не приискивать им заботливых хозяев. - Он ничтожество, - стоял на своем Макс. - Подобные деньги к добру не приведут. - Ага, как же. Макс, мир переполнен ничтожествами. Если ты откажешься торговать с ними, то вычеркнешь изрядную часть населения. - _Мужского_ населения, - уточнил Макс. - Ты сказал, не я. - Вчера вечером я был на границе. - Макс взял почту. - В самом деле? И зачем же? - Сам толком не знаю. Том Ласкер раскопал на своей ферме яхту. - Я видела ее по телеку. Так это у Ласкера? До меня как-то не дошло. - У него. - Подтянув стул, Макс сел рядом с ней и открыл портфель. - Стелла, мне нужна твоя помощь. Джинни дала несколько фотографий. - Он протянул ей шесть глянцевых снимков девять на двенадцать. - Если яхта не один год пролежала в земле, то она прекрасно сохранилась. - Ты тоже заметила, а? Слушай, чего я от тебя хочу: надо выяснить, кто эту штуковину построил. На ней никаких номеров. Разошли снимки по факсу. Опроси кораблестроителей, посредников, импортеров. И береговую охрану. Кто-нибудь да сможет прояснить ситуацию. - А нам-то что за дело? - А то, что мы всюду суем свой нос. То, что твой начальник хочет выяснить, что за чертовщина тут творится. Хорошо? - Хорошо. И когда тебе все это надо? - Сию секунду. Дай мне знать, как только что-нибудь выяснишь. Зайдя в свой кабинет, Макс попытался дозвониться до Морли Кларка из Мурхедского государственного. - Профессор Кларк на лекции, - сообщил магнитофонный голос. - Вы можете оставить ему сообщение после гудка. - Это Макс Коллингвуд. Морли, я пошлю тебе по факсу парочку снимков. Это яхта, а на корпусе что-то написано. Если сможешь распознать язык, а лучше - получить перевод, я буду благодарен. Эверетт Крендалл вышел Ласкеру навстречу, чтобы ввести его в свой кабинет. - Том, я видел твою лодку на днях. Ты везунчик, как я погляжу. Эв обладал удивительной способностью вечно пребывать в помятом виде, причем это касалось не только одежды, но и лица. - Из-за нее-то я и пришел. - А что? Чья это лодка? - Не знаю. - Да кончай, Том! Ты должен хотя бы догадываться. Кабинет Эва был битком набит старыми кодексами, дипломами в рамках и фотографиями, большинство из которых были сделаны во время его пребывания в должности окружного прокурора. Видное место на столе занимал портрет Эва в компании сенатора Байрона Гласса во время прошлогоднего празднования Четвертого июля. - Эв, - усаживаясь, сказал Ласкер, - у меня наметился выгодный покупатель. - На яхту? - Да. Она моя? Ее можно продать? Эв утвердительно кивнул, хотя его темные глаза сказали "нет". Сняв очки, он расправил скомканный платок и принялся их протирать. - Трудно сказать. - Но она же найдена в моих владениях! Значит, она моя, верно? Эв сжал ладони коленями и уставился на них. - Том, а если б я оставил свою машину в твоих владениях, она перешла бы к тебе? - Нет. Но яхта-то была захоронена! - Ага. - Эв мгновение поразмыслил. - А если я надумаю спрятать свое фамильное серебро, зарыв его у тебя на заднем дворе, станет оно твоим? - Не знаю. Вряд ли. - А никто не подавал голоса? То есть - никто не предъявлял прав на яхту? - Нет. Никто. - А ты потратил достаточно усилий для выяснения личности владельца? - А разве это моя обязанность? - А то чья ж еще? Слушай, она вполне может быть ворованной. Похитители спрятали ее у тебя в земле, уж Бог знает почему. В таком случае она принадлежит прежнему владельцу. - Эв всегда являл собой осторожность в человеческом обличье. Он гордился тем, что не вырабатывал суждений, не собрав всех фактов до единого. Из чего, естественно, вытекает, что он никогда не становился ничьим безоглядным сторонником. Или противником. - Под вопросом остаются, насколько я понимаю, намерения. Бросили ли ее насовсем? Если да, то ты можешь с полным правом считаться ее владельцем. Я полагаю, если понадобится, это право поддержит любой суд. Если кто-либо надумает его оспорить. - А кто его может оспорить? - Ну-у, трудно сказать. Родственники могут заявить, что владелец - или владелица - был недееспособен, когда бросил яхту. Сам факт захоронения может послужить веским аргументом в пользу этого заявления. - Так как же мне утвердиться в правах на владение судном? - Давай я выясню этот вопрос, Том. А тем временем было бы небесполезно узнать, как яхта оказалась у тебя. 5 Древности - останки истории, каким-то чудом уцелевшие в кораблекрушениях времени. Фрэнсис Бэкон, "Усовершенствование образования", гл.2 Стелла занималась изысканиями три дня, но определить производителя не сумел никто. Обнаружились две более или менее сходные модели яхт, но точно такой же - ни единой. Макс попросил Стеллу продолжить расследование. Символы с яхты поставили Морли Кларка в полнейший тупик. Более того, Макс даже не сумел убедить его, что это не розыгрыш. - Эти знаки, - твердил Кларк, - не принадлежат ни к одному из алфавитов ни одной из индустриально развитых стран. Букв оказалось одиннадцать - скорее всего название судна. А рукописный шрифт мешал определить, где кончается одна буква и начинается другая. Макс распознал "О", и только. Они сидели в кабинете Кларка, за окном которого виднелся городок Мурхедского государственного университета. Светило ласковое солнце, и безветренный воздух прогрелся до сорока градусов. - Не может быть, Морли, - возразил Макс. - Ты что-нибудь проглядел. Кларк - стройный, широкоплечий, атлетически сложенный фанатик софтбола [разновидность бейсбола; размеры поля меньше, а игра ведется более крупным и более мягким мячом] - снисходительно улыбнулся: - Не спорю, Макс, но не вижу, что именно. Может, базы данных не так полны, как предполагается. Но для практических нужд, по-моему, мы чертовски хорошо осведомлены. Вот только твоя абракадабра не подходит ни под какой шаблон. В общем, двум символам нашлись эквиваленты. Один в хинди, другой в кириллице. Из чего следует, что это чистой воды совпадение. Если составить наугад несколько черточек и крючочков, непременно выйдет что-нибудь похожее на букву. - Он поглядел на лежащую на столе фотографию. - Макс, это шутка. Макс поблагодарил Кларка и поехал обратно на аэродром Челлис, гадая, кто тут шутник, а кто - объект насмешек. Проблема попеременно то озадачивала, то раздражала его. Это непременно какая-нибудь бандитская штучка, иначе и быть не может. Он ехал по шоссе N_1-29, когда Стелла дозвонилась до него по сотовому телефону: - Тебе звонят из Колсоновского. Ответишь на звонок? Уже? Ведь прошло всего два дня! - Ладно, переключи. - Хорошо. Да, еще! - Что? - На том конце взволнованы. В трубке щелкнуло. - Мистер Коллингвуд? - Стелла оказалась права: говорившая будто только что взбежала на пару этажей. - Да, это Макс Коллингвуд. Чем могу служить? - Моя фамилия Кэннон. Из Колсоновского института. Насчет образцов, оставленных вами позавчера. - Ясно. - Как я понимаю, сейчас вы не у себя? - Я буду там через десять минут. Что вы выяснили? - Можно с вами встретиться там? - вопросом на вопрос ответила она. Темнокожая стройная женщина лет за тридцать, с доброй улыбкой и широкими скулами, в темно-синем деловом костюме и с кожаным портфелем в руках, едва сдерживала волнение. Визитная карточка именовала ее заведующей лабораторией Колсоновского института. - Рада познакомиться, мистер Коллингвуд, - протянула она руку для пожатия. - Я Эйприл Кэннон. - Не ожидал вас увидеть так скоро, - сказал Макс, принимая у нее пальто. Она лишь заговорщицки улыбнулась, потом села, положив портфель на колени, и пристально поглядела на Макса. - Признаюсь, обычно мы не доставляем заказы на дом, мистер Коллингвуд. Но мы с вами знаем, что столкнулись с чем-то весьма необычным. Макс кивнул, словно так и предполагал. - Где вы это взяли? - Ее взгляд стал пронзительным. Макс на мгновение задумался, не удержать ли источник в секрете. Впрочем, какого черта! Об этом было по телевидению. - Она была зарыта на границе. - Яхта? Та, что нашли на ферме? Макс молча кивнул. - Яхта. Ну, черт меня подери! - Эйприл уставилась невидящим взором в пространство. - Можно на нее посмотреть? - Разумеется. Там уже перебывала куча народу. - Макс заметил, что мысли Эйприл витают где-то далеко. - Так что же вы хотели мне сообщить? - Позвольте задать вам один вопрос. - Она пропустила его реплику мимо ушей. - Вы больше нигде не оставляли эти образцы? - Нет. - Хорошо. - Она расстегнула портфель, извлекла оттуда папку и протянула Максу. - Как у вас с химией? - Плоховато. - Ничего страшного. Послушайте, мистер Коллингвуд... - Полагаю, разговор пойдет быстрее, если вы будете звать меня просто Макс. - Ладно, Макс, - улыбнулась она. У Макса сложилось впечатление, что она его не видит. - У Колсона оборот маленький. Я делала анализы собственноручно. Больше никто не знает. - Не знает чего? Она указала на папку. Открыв ее, Макс увидел одностраничный формуляр. - Может, переведете это для меня на нормальный язык? - А нас не подслушают? - огляделась Эйприл. - Нет, - изумленно отозвался Макс. - Ладно. Материал волокнистый. Волокна весьма тонки и переплетены между собой. - Тут ее голос снизился почти до шепота. - У него атомный номер сто шестьдесят один. Это трансурановый элемент. - Что значит трансурановый? - Это искусственный химический элемент. - А это плохо? - Трансурановый, причем с лихвой. Мы синтезировали один такой, он даже пока не получил названия. Так у того атомный номер сто двенадцать. А ведь он возглавляет список. То есть возглавлял. А этот материал... - Она покачала головой. - Он не должен существовать. - И что вы этим хотите сказать? Лицо ее приняло настороженное выражение. - Технология производства подобных материалов не известна никому на свете. Даже будь она известна, этот химический элемент оказался бы крайне нестабильным. И горячим. - Горячим? В смысле - радиоактивным?! - Макс начал лихорадочно прикидывать, долго ли он пробыл рядом с парусами. - Да. Должно быть. - Она извлекла остатки образца и поднесла его к лампе. - Но он в полном порядке. Может быть, за определенным пределом трансурановые утрачивают радиоактивность. Не знаю. Никто не знает. - А вы вполне уверены? - Да. Разумеется, уверена. Макс встал и подошел к окну. Заходящая на посадку "сессна" только-только коснулась полосы. - По-моему, я просто не понимаю того, что вы рассказываете. Эйприл долго не отвечала. - Некто, - наконец прервала она молчание, - где-то совершил технологический скачок вперед, намного опередив нас. Громадный скачок. - И насколько это важно? - Макс, я говорю не просто о продвижении вперед. Я говорю о световых годах. Этого просто не может быть! - Очевидно, все-таки есть, - развел руками Макс. - Наверное. - Ее взгляд снова приобрел отсутствующее выражение. - Ну, и каковы же выводы? Это имеет какую-нибудь коммерческую ценность? - О, несомненно. Электронные оболочки предельно стабильны. _Предельно_. Я уже проделала ряд испытаний. Ткань не взаимодействует с другими веществами. - Я что-то по-прежнему не улавливаю сути. - Она практически не поддается разрушению. И тут у Макса впервые нашлось возражение: - Что-то вы путаете! Этот образчик я отрезал обыкновенными ножницами. - Я говорила не о таком разрушении, - покачала она головой. - Разумеется, материал можно разрезать. Или сломать. Но коррозия ему не страшна. Он не рассыплется сам по себе. - Эйприл пристально вглядывалась в его лицо, должно быть, в попытке угадать, не утаивает ли он что-нибудь. - Как, по-вашему, если я поеду туда прямо сейчас, мне позволят взглянуть на судно нынче вечером? - Наверняка. Я позвоню и замолвлю за вас словечко, если хотите. - И тут смутная мысль, брезжившая где-то на периферии его сознания, вдруг обрела четкую форму. - Вы говорите, он не разлагается. И каков же возраст образца? - Неизвестно. Трудно сказать, как определить возраст подобного вещества. По-моему, это просто невозможно. - Эйприл встала. - А этот материал изнашивается? - О да, разумеется. Все на свете изнашивается. Постепенно. Но он весьма и весьма износоустойчив. К тому же его легко очистить, потому что другие вещества к нему не пристают. Макс подумал о водяной дымке вокруг яхты и ее радужном сиянии: - А не отправиться ли мне вместе с вами? Пожалуй, я подброшу вас на самолете. На проселок, ведущий к дому Ласкеров, въехал голубой правительственный автомобиль, прокатился по кольцевой гравийной дорожке перед фасадом, миновал две припаркованные там машины и остановился. Оттуда выбрался пожилой толстячок. Взяв с сиденья потрепанный черный портфель, он окинул взглядом происходящее и направился к двери. - Джеффри Армбрустер, - представился он, когда Ласкер открыл, - служба контроля за доходами. - С этими словами он предъявил документы с такой ловкостью, будто извлек их из рукава. - А что, есть какие-то проблемы? - Ласкер сглотнул слюну. - Нет-нет, - беззаботно отозвался инспектор. - Ни малейших. Ласкер отступил, пропуская его, Армбрустер поблагодарил и переступил порог. - Холодновато, - заметил Ласкер, хотя по местным стандартам день считался довольно теплым. - Да, пожалуй. - Армбрустер расстегнул пальто. - Как я понимаю, вам недавно довольно крупно повезло, мистер Ласкер? Налоги. Об этом Ласкер прежде как-то не подумал. - Вы о яхте? - Да, - кивнул Армбрустер. Взгляды их на мгновение встретились, и Ласкер понял, что инспектор не относится к числу людей, получающих удовольствие от своей работы. - Да, совершенно верно. Вы ведь подали прошение об утверждении вас в правах собственности на судно? Ласкер предложил ему присесть за кофейный столик. - Верно. Подал. - Если прошение будет удовлетворено, мистер Ласкер, пожалуйста, не забывайте, что данный предмет подлежит налогообложению, как обычный доход. - И в какой сумме? - Ничего не могу сказать. Первым шагом будет оценка судна. - Он открыл портфель. - Вам следует заполнить вот это. Ласкер взглянул на бланки, пододвинутые к нему инспектором. - Спешить некуда. Однако если упомянутое судно перейдет в вашу собственность, вам потребуется внести установленную плату. - Армбрустер вручил Ласкеру карточку. - Звоните мне в любое время, и я с удовольствием вас проконсультирую. Джинни включила в прачечной стиральную машину, и пол слегка задрожал. - Удивительно, насколько быстро вы отреагировали, - заметил Ласкер. - Я даже и не подумал о налогах. - Такова моя работа, мистер Ласкер. - Инспектор закрыл портфель и встал. В его манерах сквозила какая-то печаль. "Интересно, каково иметь работу, требующую постоянной конфронтации?" - подумал Ласкер и спросил: - Как насчет кофе? - Да, спасибо. - Похоже, предложение Армбрустера обрадовало. - Но только если есть готовый. Мне бы не хотелось никого затруднять. - Да какие там затруднения! Инспектор последовал за Ласкером на кухню, где к ним присоединилась Джинни. Поставив кофейник на огонь, она разрезала творожный пирог с вишней. Армбрустер похвалил дом. - Его построил мой отец, - с гордостью сообщил Ласкер. - Мне тогда было лет двенадцать. Просторный дом опоясывала широкая веранда, а дубовые полы покрывали толстые ковры, купленные Джинни в Сент-Поле. Чрезвычайно высокий потолок в гостиной являл собой редкость для мест с таким суровым климатом. Они просидели почти целый час, болтая о яхте. Армбрустер считал, что отнюдь не случайно ее нашли в миле к югу от границы. - Кто-то с чем-то пытался улизнуть, - заявил он. Правда, не сумев объяснить, кто и с чем мог пытаться улизнуть. Мало-помалу разговор перекинулся на работу Армбрустера. - Обычно люди начинают нервничать, когда узнают, на кого я работаю. Моя жена никому не говорит, чем я занимаюсь. - Он улыбнулся. "У налоговых инспекторов не бывает друзей, - подумал Ласкер. - Не считая других налоговых инспекторов". - Ни на кого не вешают столько собак, как на налоговых инспекторов, - продолжал Армбрустер. - Так уж заведено от века. Но видит Бог, это мы, а не гуси, спасли Рим. Равно как и все прочие достойные места. Тут он на мгновение смутился. Затем поблагодарил хозяев, подхватил свой портфель и пальто, попрощался и вышел. Несколько минут спустя Уилл подъехал к крыльцу с Максом и Эйприл Кэннон. Макс познакомил ее со всеми, но Эйприл не могла отвести глаз от яхты. - Хотите взглянуть поближе, доктор Кэннон? - спросила Джинни. - Если можно. И зовите меня Эйприл. - А в чем дело? - поинтересовался Ласкер. - Что мы узнали? Макс, обожающий тайны не меньше любого другого, предложил Джинни устроить для Эйприл тур, пока он сам введет Тома в курс. Мужчины ушли в дом и подбросили в огонь еще полено. Женщины отсутствовали чуть ли не целый час, а когда вернулись, у них зуб на зуб не попадал. Ласкер налил всем по порции бренди. - Итак, Эйприл, - начал Макс, - каковы же выводы? - Вы в самом деле хотите знать? - Эйприл отхлебнула из бокала. - Не представляю, как могли построить эту яхту. Прислушиваясь к треску огня. Макс наблюдал, как Эйприл пытается привести мысли в порядок. - Я понимаю, как это нелепо звучит, - сказала она. - Что именно вы имеете в виду? - спросил Макс. - Это за пределами возможностей нашей науки и техники. Впрочем, я знала это еще до приезда сюда. - Возможностей нашей науки? - уточнил Ласкер. - Далеко за пределами. - Так что же вы хотите сказать? - не унимался Макс. - Что яхту построили в Японии? Или на Марсе? - Может, и на Марсе. А может, здесь, в Южной Дакоте была когда-то сверхвысокоразвитая цивилизация, исчезнувшая с лица Земли до появления индейцев. Макс бросил взгляд на Джинни, чтобы выяснить, как та приняла это известие. Вид у нее был скептический, ничуть не изумленный - они с Эйприл наверняка уже обсудили этот вопрос. - Безумие, - проворчал Ласкер. - Безумие или нет, но никто на свете в наши дни не способен воспроизвести материал этого судна. - Эйприл допила остатки бренди. - Мне тоже в это не верится. - С виду это самая обыкновенная яхта, - заметила Джинни. - Понимаю. Может, если бы она не выглядела такой уж обыкновенной... - Эйприл покачала головой. - Эйприл, - вступил Макс, - а если серьезно? Неужели вы считаете, что подобную парусную яхту могли построить на Марсе? - Как хорошо у огня! - Она переставила стул поближе к камину. Полено треснуло, взвился веер искр. - Послушайте, даже если бы ее строили на Альфе Центавра, это не сыграло бы ни малейшей роли. Практичные конструкции парусных судов можно по пальцам перечесть. Могу вам гарантировать, что ее строителей мы видом не видывали, слыхом не слыхивали. Ветер посвистывал в ветвях деревьев. Заработала пара автомобильных двигателей. - Жаль, что я не видела судна, когда вы извлекли его из земли, - проронила Эйприл. - Пока его не вымыли. - А что? - поинтересовался Ласкер. - Тогда мы могли бы сделать определенные выводы по возрасту глины. Впрочем, может, это и несущественно. - Она вытащила из кармана белый конверт. - Это со швартовых, - пояснила Джинни мужу и Максу. - Мы нашли в них щепочки. - А зачем это? - спросил Макс. Эйприл наполнила бокал. - Обычно я отношусь к подобным вещам довольно легкомысленно. Но сегодня я чувствую себя ответственной. - Она обернулась к Максу. - У обоих канатов с одного конца есть петля, а с другого - карабин. Кстати, карабины до сих пор работают. В яхтах я не разбираюсь, но тут вывод довольно очевиден. Причаливая, вы накидываете петлю на утку, а второй конец, с карабином, крепите к пирсу. - И что нам это дает? - Мы сможем выяснить, к чему ее привязывали. Не исключено, что это поможет нам узнать, где она была. - Спрятав конверт, она поглядела на Ласкера. - Том, когда вы нашли ее, яхта стояла вертикально? - Нет, лежала на правом борту. Под углом. - Под каким? - Ну, не знаю... Градусов тридцать. - Хорошо. - Эйприл выглядела довольной. - Склон гребня идет как раз под углом градусов тридцать. - И что с того? - в который раз спросил Макс. - Может, ничего. А может, она туда легла. - Как это легла? - Ласкер никак не мог угнаться за рассуждениями. - Когда? - Когда затонула. 6 Где та последняя гавань, из которой нам уже не суждено выйти? Герман Мелвилл, "Моби Дик" Эйприл едва не передумала лететь с Максом, когда он показал ей истребитель, на котором собирался подняться в воздух. Вообще-то в этом одноместном боевом самолете можно установить второе сиденье позади пилота. Многие самолеты, купленные после войны коллекционерами, были переделаны подобным образом, и "Белая молния" принадлежала к их числу. Теперь же, на обратной дороге, Эйприл была настолько взволнована, что забралась в кабину, даже не пикнув. Макс вывел самолет на рулежку, беседуя с Джейком Торалдсоном - директором аэропорта Форт-Мокси и главным диспетчером в одном лице. Работал он всегда прямо из своего кабинета. - Макс! - окликнула Эйприл. - Да? - Он привел самолет к ветру. - Я бы хотела взглянуть кое на что. Мы сможем пролететь над фермой Ласкеров? - Разумеется. - Макс переговорил с Джейком. Воздушное пространство в том районе оказалось свободным. - И что же вы надеетесь увидеть? - Сама толком не знаю. Поднявшись до трех тысяч футов, Макс выровнял самолет и направился на запад. Небо начало затягивать тучами, дул крепкий встречный ветер, а прогноз погоды обещал под вечер дождь, возможно, даже со снегом. Наверное, дождь вдоль границы и снег на юге, если все пойдет, как обычно. Внизу лежали унылые, выстуженные поля. Хозяева отдали их во власть зимы, а сами подались на дачи в более уютных широтах или прочие места, дающие им приют в межсезонье. Определить, где именно начинаются владения Ласкера, было невозможно. - Вся земля на несколько миль к северу от шоссе принадлежит ему, - пояснил Макс. Обычно землевладельцы ставят дома приблизительно в центре своих обширных участков. Но когда отец Ласкера строил новый дом, он предпочел поставить его поближе к шоссе и под сенью гребня, чтобы загородить дом от ледяного ветра, насквозь продувающего бескрайние просторы прерии. За гребнем еще на несколько миль тянулась равнина, но дальше земля резко вздымалась, образуя плоскогорье Пембина. Плоскогорье состоит из цепи холмов, утесов и пиков. В отличие от окружающей равнины они почти не возделаны. Припорошенное снегом плоскогорье встало зубчатой стеной, кое-где перемежающейся с редкими домами и узкими проселками, связывающими дома между собой и с шоссе N_32, проходящим вдоль восточной стороны подножия цепи. - Десять тысяч лет назад, - сказала Эйприл, - мы летели бы над озером Агассис. Следуя ее указаниям. Макс сделал вираж и направил самолет вдоль цепи холмов на юг. Эйприл вертела головой, попеременно разглядывая то складчатый ландшафт плоскогорья, то плоскую как блин равнину, раскинувшуюся до самого горизонта. - А где был другой край? - поинтересовался Макс. - Восточный берег? - Ближе к озеру Вудс. Очень далеко. Макс попытался вообразить, как этот пейзаж выглядел в те дни. Наверное, здесь было царство непуганой дичи. Канадских гусей. - Оно просуществовало всего десять тысяч лет, - продолжала Эйприл. - В геологических масштабах - всего лишь мгновение. Вот почему Тому удается выращивать здесь лучшую на свете пшеницу. - А что с ним случилось потом? - Ледники, породившие его, отступили и разрушили северные берега. - Она развела руками. - Вода просто-напросто вытекла. В воздухе висела мелкая изморось. - Часть озера уцелела по сей день, - снова повела разговор Эйприл. - К примеру, озеро Вудс. А также озера Виннипег и Манитоба. И множество миннесотских озер. Перед мысленным взором Макса раскинулась бескрайняя водная гладь, поглотившая прерию, Форт-Мокси и Нойес на севере, Холлок на шоссе N_75, а на юге - Гранд-Форкс, Чиф-Ривер-Фоллз и Фарго. - Если поискать, в земле можно найти множество доказательств. Остатки раковин, планктон и всякое такое. - Мысленно Эйприл пребывала где-то далеко. - Кстати, если уж на то пошло, оно еще может вернуться. Во время следующего оледенения. И тут до Макса дошло, куда она клонит. - Так вы хотите сказать, что яхта имеет какое-то отношение к озеру, верно? Но Эйприл промолчала. В институт она приехала уже под вечер. Под проливным дождем. У дверей ей встретилась целая гурьба работников института, направляющихся к выходу. - Пошли. - Джек Смит взял ее под руку и развернул на сто восемьдесят градусов. - Тебя подвезти? Куда подвезти? Лишь через пару секунд Эйприл сообразила: ах да, на вечеринку в честь ухода Харви Кека на пенсию. Несмотря на симпатию к Харви, ехать ей не хотелось - сейчас мысли Эйприл занимали лишь привезенные образцы. Конечно, можно сослаться на срочный заказ, отставание от графика. На головную боль в конце концов. Но Харви она обязана очень многим. Проклятие! Убрав образцы в сейф, она утешила себя мыслью, что займется ими утром, на свежую голову, и спустилась к своей машине. Сорок минут спустя она въехала на стоянку "Бокала". Совместные праздники в институте поощрялись. Праздники устраивались в ознаменование крупных контрактов, в честь работников, заслуживших серьезные награды, и даже по случаю рационализаторских идей сотрудников. И "Бокал" - семейный ресторан с умеренными ценами и хорошим баром - стал более или менее традиционным заведением для подобных мероприятий. Между собой они даже звали его "Колсоновский рай" и ради каждого события развешивали по залу Дельта фирменные эмблемы и флаги. Ради сегодняшнего события позади трибуны повесили лозунг с изложением Кековской философии руководства: заботиться не только о клиентах, но и о коллегах. Кроме того, переднюю часть комнаты украшало его каучуковое деревце в кадке и вешалка с потрепанным стетсоном, который он проносил почти три десятка лет. Когда Эйприл приехала, большинство сотрудников собрались в ресторане, и многие были уже изрядно навеселе. Взяв ром с кокой, она подсела к друзьям. Но обычная болтовня о недоразумениях с детьми, перемывание косточек начальству, жалобы на проблемы с отчетами, приходящими от субподрядчиков, казались ей сегодня невероятно скучными. Столкнувшись с настоящей загадкой, Эйприл не могла дождаться момента, когда можно будет подойти к ней вплотную. Харви любили все. Похоже, проводить его пришел весь персонал. Он уходил с поста заместителя директора, и у Эйприл открывались вполне приличные виды на эту должность, хотя и не сразу. Новым заместителем будет временно назначен Берт Кода, которому тоже пора на пенсию. При нынешнем положении дел Эйприл двинется вверх, как только Кода отойдет от дел. Если она займет этот пост, то получит прибавку в двадцать пять тысяч и будет еще достаточно молода, чтобы стремиться взойти на самый верх служебной лестницы - не так уж скверно для девочки, начавшей карьеру посудомойкой. Но сегодня вечером ей было на все наплевать. По сравнению с тем, что лежит в ее сейфе, пост директора - сущий пустяк. Она едва сдерживалась, чтобы не вскочить на трибуну и не провозгласить о своем открытии. "Эй, послушайте! Нас навещали инопланетяне. У меня есть доказательства!" Впервые оказавшись в этих краях в качестве первокурсницы университета Северной Дакоты, Эйприл попыталась совершить в выходные автомобильный тур по окрестностям, включив в маршрут Черные холмы. Но западные штаты, как правило, куда просторнее восточных, и скоро ее вывела из себя бесконечная смена шоссе. Развернувшись, она поехала обратно и наткнулась на резервацию сиу на южном берегу Дьявольского озера. (На северном берегу располагается процветающий степной поселок, названный в честь озера.) В результате она заинтересовалась этим племенем, завела там друзей, а со временем выработала подход к жизни, который привыкла приписывать на счет философии сиу: "Буду жить под открытым небом, где нет стен, где Дух бродит по земле". Одной из ее подруг стала Андреа Ястребица, специалистка по шоу-бизнесу в резервации Дьявольского озера, выразившая для нее ощущение народа, оставшегося в стороне от хода истории. Эйприл была огорчена бедностью резервации и разочарованием Андреа. - Мы живем в основном за счет великодушия бледнолицых, - говорила Андреа. - Мы забыли, каково полагаться только на себя. Она отметила, что индейские мужчины зачастую умирают молодыми от наркотиков, болезней и кровавых стычек, что наиболее респектабельно в большинстве резерваций выглядят кладбища. В собственной жизни Эйприл со всех сторон натыкалась на стены. Замужество ее кончилось неудачно: она не хотела отказываться ни от семьи, ни от карьеры, но никак не могла добиться равновесия между потребностями мужа и необходимостью подолгу задерживаться на работе. Теперь ей уже за тридцать, и эта суета не доставляет ей ни малейшего удовлетворения. Были, конечно, и достижения, но если она вдруг умрет сегодня вечером, то не оставит после себя ничего. Выходит, что и жила зря. По крайней мере так Эйприл казалось, пока она не провела исследования куска ткани, принесенного Максом Коллингвудом. Самое смешное, что она почти не замечала собственной неудовлетворенности жизнью, пока не увидела результаты исследований и не поняла, с чем столкнулась. Сотрудники говорили о Харви с большим теплом, описывая, как наслаждались они работой под его началом, как он вдохновлял их, каким он был хорошим начальником. Двое прежних колсоновских работников, пошедшие гораздо дальше, относили свой успех на счет того, что Харви воодушевлял их. - Главный его принцип: "Поступай по совести, какие бы последствия это ни сулило" - поддерживал меня в самые темные дни, - сказала Мэри Эмбри, ставшая директором-распорядителем в химической компании Доу. - Этот принцип не всегда способствует повышению по службе, но зато он заставил меня понять, что можно не терять самоуважения даже тогда, когда другие от тебя отворачиваются. - Она тепло улыбнулась смущенному Харви. Директор добавил свою долю похвал: - Сорок лет - срок немалый. Харви всегда говорил, что думал. Порой мне не хотелось этого слышать. - Взрыв смеха. - Порой мне совершенно не хотелось этого слышать. - Смех громче. - Но ты никогда не увиливал от ответственности, Харв, и я благодарен тебе за это. - Аплодисменты. - Хочу посоветовать всем присутствующим в этом зале, собирающимся пойти на руководящие должности: берите в свою команду людей, подобных Харви, чтобы они говорили вам то, что вам непременно следует услышать. Хольте их и лелейте. Пусть они будут вашей совестью. Тут начались овации, Харви встал, и Эйприл увидела на глазах окружающих искренние слезы. Харви сиял от нахлынувших чувств. Когда публика утихла, он демонстративно отодвинул трибуну в сторону. (Его нежелание пользоваться трибунами вошло в легенду.) Поблагодарив по своему обычаю коллег за доброту, он обратился к ним: - В каком-то смысле сегодня - чудеснейший день в моей жизни. Хотелось бы думать, что Колсоновский институт стал более солидным учреждением, нежели до моего прихода, а также что его работники и клиенты более преуспевают. Если это действительно так, если в этом есть хотя бы частичка и моих заслуг, то эти годы прожиты мной не зря. Эйприл еще ни разу не видела его таким счастливым за все двенадцать лет своей работы в институте. И от этого ей стало очень грустно. Заместитель директора посвятил свою жизнь процветанию компании и ее работников. Он не успокаивался, пока не добивался совершенства во всем. И теперь, обращаясь к коллегам, он еще раз повторил: - Никогда не путайте результат с идеалом. Не совершают ошибок лишь те, кто не делает ровным счетом ничего. Подчиненные обожали его. И вот теперь он превозносил рядовых сотрудников, благодарил их, уходя во тьму. Назавтра он вернется в свой кабинет, проработает до конца недели, и на этом все кончится. "В каком-то смысле сегодня - чудеснейший день в моей жизни". Боже, неужели ради этого и стоило жить? Чтобы пара-тройка дюжин гостей за праздничным столом растроганно прослезилась, а после разошлась по домам, оставив Харви Кека наедине со всеми его грядущими проблемами? Эйприл украдкой утерла глаза. Нет, с ней ничего подобного не случится. Уж она-то позаботится, чтобы ее жизнь была посвящена высокому предназначению, а не потугам быть любезным начальником. И загадочная яхта Тома Ласкера станет ее золотым ключиком. 7 Дальний рокот времен отшумевших... Уолтер Асквит, "Древние берега" Ласкер все утро копался в моторе трактора, заменяя изношенный цилиндр и приводной ремень. Он только-только вернулся в дом и как раз собирался пойти в душ, когда раздался звонок в дверь. Пришли Чарли Линдквист и Флойд Рикетт. Чарли - дружелюбный здоровяк весом в три сотни фунтов и ростом в шесть футов три дюйма - считал, что можно покорить весь мир, если только правильно отгадывать, что люди хотят услышать, и говорить им это. В принципе эта философия служила ему не так уж плохо: за свою жизнь он сумел организовать в Форт-Мокси полдюжины предприятий, стал владельцем "Городского видео", "Мороженых деликатесов" (разумеется, сейчас закрытых на зиму) и четырех домов рядом с библиотекой, заодно занимая посты директора Рекламной ассоциации Форт-Мокси и председателя городского совета. Флойд - высокий, седой, остроносый и остроглазый - принадлежал к числу таких же уважаемых лиц. Будучи почтовым служащим, он обладал несгибаемыми принципами и сильным чувством важности собственного времени. "Давай по сути!" - любил говаривать он, пронзая воздух тремя пальцами. Вообще говоря, он всю жизнь действовал, как ледокол: вклинивался в разговоры, громил политических противников на совете и разрубал гордиевы узлы всяческого рода. "Жизнь коротка, нечего тратить время попусту, вперед во весь опор!" На почте Флойд специализировался в разрешении проблем, создаваемых бестолковой публикой, и весьма неодобрительно относился к неряшливой обертке, неразборчивому почерку и неумению правильно написать почтовый индекс. Так что ничуть не удивительно, что Чарли и Флойд не могли поладить между собой. Они обменялись с Ласкером рукопожатиями, причем Чарли - сердечно, а Флойд - с некоторой осторожностью. - Народ все подваливает поглядеть на яхту, как я погляжу, - заметил Чарли, стараясь произнести это как можно небрежнее. Сам он всегда считал себя весьма деликатным человеком. - Сегодня народу маловато. Это по погоде. - Ласкер ввел их в гостиную, где все трое уселись вокруг кофейного столика. - По-моему, эта новость уже устаревает. - А заодно холодает, - подхватил Флойд, для большей выразительности рубанув воздух ребром ладони. - Мы это заметили еще в городе. Народу поменьше, чем прежде. - Чарли покачал головой. - Жаль, что это не случилось весной. - Какая разница? - отозвался Ласкер. - Мы все равно уже сыты по горло этой обезьяньей работой. Мне надоело каждый день возить ее из амбара и в амбар. Запру ее, и дело с концом. - А не стоило бы, Том. - В небрежном тоне Чарли сквозил намек, что подобный поступок был бы весьма эгоистичен и неблагоразумен. - Это плохо скажется на бизнесе, - кивнул Флойд. - Очень многие из тех, что сюда приезжают, едят в городе. И ходят по магазинам. А некоторые даже остаются на ночлег. - Откинувшись на спинку стула, он заложил ногу на ногу. - Фактически говоря, было бы недурно, если бы у нас нашлось побольше подобных завлекаловок. - Ты должен понять, - продолжал Чарли, - что от тебя зависят очень многие в городе. - Чарли, это же всего-навсего яхта! - возразил Ласкер. - А вот тут ты ошибаешься, - встрял Флойд. - Это новость в масштабах всей страны! И прямо у нас, в Форт-Мокси. - Да в каких там масштабах! - махнул рукой Ласкер. - Нас показали по телевизору один-единственный раз. И потом, большинство посетителей считают, что я зарыл ее сам. Думают, будто все это липа. Флойда эта мысль потрясла. - Но ведь это не так, а, Том? Ласкер одарил его таким взглядом, что Флойд съежился. - Слушайте. - Чарли так и лучился великодушием. - Все это к делу не относится. На этом можно сделать большие деньги, и до нас дошло, что ты просто не получаешь своей доли от прибыли, Том. Вот мы и предлагаем поставить это на более деловую основу. - В каком это смысле? - Для начала, - снова встрял Флойд, - надо снять достопримечательность с прицепа. То есть, ты только не обижайся, но сейчас это больше смахивает на распродажу подержанных автомобилей. Ничего удивительного, что люди не воспринимают ее всерьез. - Достопримечательность? - недоверчиво переспросил Ласкер. - Так она теперь еще и достопримечательность? - Том, ты не обижайся. - Чарли заерзал, усаживаясь поудобнее, и стул со скрипом осел на сторону. - Мы просто подумали, что было бы неплохо поставить ее на помост. - Помост вызвался построить Эд, - подхватил Флойд, подразумевая Эда Гранжа, обычно распоряжающегося парадами и прочими церемониями. - Не волнуйся, он все сделает как надо. - И поставим над ней шатер с обогревом, - продолжал Чарли. - Не нужен мне никакой шатер перед домом! - скривился Ласкер. - Мы понимаем. - Добросердечная улыбка Чарли означала, что все учтено. - Мы же не изверги, чтобы так обойтись с тобой, Том. Тем более, как нам кажется, она будет лучше смотреться там, где ты ее откопал. - Взгляд его внезапно омрачился. - Ты, случаем, не засыпал яму, а? - Засыпал, а то как же. В тот же день, когда мы извлекли эту чертовщину из земли. - Скверно, - протянул Флойд. - Не следовало тебе так поступать. - С чего бы это? Яма была тридцать футов глубиной. Если бы туда кто-нибудь свалился, мог бы порядком расшибиться. - Ладно уж, чего теперь-то руками разводить. Жаль, что мы сразу не додумались. - Чарли побарабанил пальцами по столу. - Делать укрытие надо так и так. Мы знаем, где раздобыть цирковой шатер. Старый, но в отличном состоянии. Да ты не волнуйся, это только на время. - Что значит "на время"? - Суть в том, - сказал Флойд, - что, если правильно разыграть карты, мы сможем привлечь постоянный поток туристов. Надо поразмыслить о музее. У Ласкера голова пошла кругом. - Ну, не так сразу, - заметил Чарли. - Слушай, мы собираемся раскрутить рекламную кампанию. Начнем брать плату за вход. Естественно, ты будешь получать свой процент. Посмотрим, как оно пойдет. - Погодите-ка, разве можно брать за это плату? - А почему нет? - Чарли уже почуял запах наживы. - Если хочешь, чтобы люди воспринимали что-то всерьез, надо заставить их платить - немного, но все-таки. Держу пари, что в первую же неделю наплыв любопытных удвоится. Мы думали дать тебе тридцать процентов, остальное пойдет в бюджет города. Годится? Для тебя это обернется чистой прибылью. Не будет стоить тебе ни цента. - Он кивнул Флойду, и Флойд кивнул ему в ответ. - За все будет платить город. Вот, у нас тут есть несколько рисунков на футболки. Позволь, покажу... Он глазами сделал знак Флойду, и тот протянул папку. Чарли открыл ее и извлек оттуда несколько эскизов. Н