крови побежали по мертвенно-бледной коже. Он зашатался на своих слабых ногах, и Богарт на мгновенье подумал, что зашел слишком далеко и что тот сейчас упадет в обморок. Но Магус ухитрился взять над собой контроль, хотя дрожь во всем его теле и стиснутые челюсти показывали, каких усилий это стоило. Он оттолкнул дородного де Пуактьера в сторону, и голос его был почти нормальным. - Я убью тебя, убью тебя, убью тебя, - трость его вздымалась и опускалась, и слова эти перешли в какую-то ликующую песнь. Де Пуактьер кричал ему, пытаясь напомнить об отце. На мгновенье Магус приостановился и взглянул прямо в глаза сенешалю. Де Пуактьер не выдержал его и отвернулся. - Если будет нужно, я всегда смогу заменить отца. Но замок "Фалькон" только один. - И он снова вернулся к своему занятию. 7. НОЖ, ОГОНЬ И СВЕЧА - Так. Это единственное слово, произнесенное спокойным голосом, повисло в воздухе. - Ты следила за мной. Что ж, я должен подумать об этом. Ты - дочь вождя, и долгое время была женщиной другого вождя. Итак, мастер Рэк, теперь ты понимаешь. Ты понимаешь, каким образом нашептывание о власти коварного злодея, такого, как белокожий Магус, могут превратить твердое решение в пустое и безосновательное. Нет смысла говорить об этом. Нет смысла пытаться хоть в малейшей степени изменить мое мнение. Я перехожу на сторону Магуса. Ты можешь сказать, что они собираются предать меня. Возможно. Но вот что я скажу тебе: эта гнилая планета не оставила нам ни единого шанса на выигрыш. У них на руках все тузы - власть, богатство, люди, оружие. У нас - ни одного! Саймон помолчал и, глядя прямо в глаза гиганту, выложил свой решающий аргумент. - А как насчет того оружия, что в Арсенале? Если бы оно у тебя было? Что бы ты стал делать? Моркин не ответил, но Гвенара охнула. - Нет, только не то оружие! Это святотатство. Ты ставишь под удар свою вечную душу. Ни один человек не посмеет и прикоснуться и к песчинке со стен Арсенала. Если он просто взглянет на эти исчадья ада, то он ослепнет. Его глаза вытекут. Ты сошел с ума! Моркин мягко расхохотался. - Вот уж не думал, что Федерация пришлет идиота. Пламя вспыхнуло на мгновение, в комнате стало светлее. - Один вопрос, Моркин. - Кто тебе сказал, что один взгляд на это оружие приводит к смерти? В голосе предводителя партизан было заметно легкое колебание. - Священники. И в книгах так написано. Черт возьми, все это знают. Да и какая разница, кто сказал? Пойдем, люди хотят спать. Нам нужно покончить с этим вопросом до утра. Я созову совет, и ты им изложишь новую идею. Потом я сам, лично, вышвырну тебя обратно, туда, откуда ты пришел. Моркин вышел, движение воздуха подхватило струйку дыма, и тот заметался по хижине. Гневно сплюнув в костер, Саймон заговорил будто про себя, однако он надеялся, что Гвенара слышит его. - И ради этого я преодолел миллионы миль, видел страдающих и умирающих людей. Убивал сам. Обрек лучшего друга на страшную смерть в одиночестве. И все ради этой стаи идиотов. Неужели никто не может понять, почему это оружие запрещено? Почему они боятся, что кто-нибудь его заполучит? Гвенара перебила его. - Кто это "они", Саймон? И почему они поступают так, как ты говоришь? Саймон повернулся на пятках, подошел к ней, положил одну руку ей на талию, другую на плечо, так что их лица оказались совсем рядом. - Повторять я не буду. Потом нам нужно вместе выйти к вашим людям. Оружие, которым пользуются здесь - луки, мечи, копья - это очень простое оружие. С таким оружием обычно всегда выигрывает тот, у кого больше людей. А значит выигрывает всегда правящий класс. Если позволить пользоваться любым другим оружием, порохом, пушками, военными самолетами, атомными гранатами - всем, чем угодно, то маленькая армия получает реальный шанс нанести поражение гораздо более внушительным силам. Одним снарядом можно разрушить замок "Фалькон". Так что кому выгодно сохранять все, как оно есть? Лордам. Кто контролирует церковь и все доступные книги? Лорды. Кто уверяет, что одна только мысль о более совершенном оружии ведет к величайшей ереси? Правильно! Чья многовековая власть рухнет сразу же, как только в руки людей вроде тебя попадут взрывчатые вещества и вы сумеете ими воспользоваться? Вот так-то, Гвенара. Клянусь, это правда. Но как мне убедить в этом ваших людей, а? Ночную тишину прорезали крики и шум. Моркин начал выгонять мужчин и женщин на собрание. Гвенара оттолкнула Саймона и стала у выхода. Ее фигура силуэтом вырисовывалась на фоне костра. - Саймон, может быть, ты говорил правду. Я могу в это поверить, и может быть, кое-кого из наших ты тоже сможешь убедить. Но тебе нужно время, а Моркин его тебе не даст. Тебя забросают камнями. То, что ты говорил, сильно смахивает на богохульство. У тебя осталась одна надежда. Беги через заднюю стенку хижины, в лес. Я постараюсь удержать их, и может быть, ты сможешь вернуться в замок. Дай мне несколько дней, я попытаюсь поговорить кое с кем о том, что ты говорил. Потом, если... Саймон перебил ее. - Гвенара. Если я вернусь в замок "Фалькон", то через несколько часов буду уже мертв. И вряд ли у нас есть несколько дней до того момента, как Мескарл сплетет до конца свою паутину. Осталось лишь несколько часов. Из толпы партизан, собравшихся вокруг костра, раздался громовой голос. - Выходи, богохульник, прочитай свою лживую проповедь моему народу. Или тебя вытащить за уши? А в замке хирург приложил еще одну пиявку к шее того куска сырого мяса, которое когда-то было Юджином Богартом. Как ни странно, жизнь в нем еще теплилась, хотя едва-едва. Лицо его распухло и стала бесформенным, лиловые синяки вокруг глаз показывали, куда было направлено большинство жестоких ударов. Нижняя часть его живота была забинтована, сквозь чистые повязки проступила кровь. На бледной коже резко выделялись следы трости. Грудь шевелилась едва-едва, пропуская в легкие лишь столько воздуха, чтобы поддерживать жизнь. В углу слабо освещенной комнаты уселась смерть и распростерла крылья, ожидая своего момента. Губы, распухшие и потрескавшиеся, зашевелились. С них слетел слабый шепот, и слова канули в тишину. Из густой тени вышел де Пуактьер и склонился над избитым человеком. Наклонился еще ниже, пытаясь уловить какой-то смысл в его словах. Потом выпрямился с выражением недоумения. Доктор, обеспокоенный человек лет пятидесяти, которому приходилось видеть слишком много вовсе не столь необходимых избиений и смертей в стенах замка "Фалькон", робко кашлянул. - Простите, милорд, но что он сказал? Вы расслышали? Сенешаль повернулся. Он уже забыл о присутствии здесь еще одного человека и наполовину пропустил его слова мимо ушей. - Что? Ах, да. Кажется, я все же расслышал не вполне верно. Мне показалось, он сказал: "Ради всего святого, Монтрезор". Что бы это значило? Странно. Шум был приглушенным, но тем не менее угрожающим. Толпа была против него. Уже потому, что он носил ненавистную ливрею Мескарла. Каким-то образом просочились слухи, что он - что-то вроде полицейского агента, что он - против барона Мескарла, и что он появился, чтобы освободить всех их. Но Моркин быстро довел до всеобщего сведения, что он на самом деле черный маг и пытается покуситься на самые устои их веры. Итак, крушение надежд. Грустное, горькое крушение. Их надеждам суждено было на краткое мгновение вспыхнуть, чтобы тут же погаснуть. Многие втайне уже думали, что ничто и никогда уже не изменится. Что они всегда будут жить в лесу, за ними всегда будут охотиться солдаты, и даже крепостные будут настроены против них. Они будут есть желуди и мох, пить гнилую боду и жить в вонючих хижинах. Их дети будут умирать во младенчестве. Летом у них будет першить в горле, зимой будет трескаться кожа на руках. Свет на мгновение озарил их сумеречный быт, но тут же был погашен. Теперь их гнев был обращен на пришельца. В таком состоянии он не сможет убедить их ни в чем, и раз уж он не сможет сражаться со всеми ними, ему остается один выход. - Моркин! - воскликнул он и выскочил из полутемной хижины, оставив позади Гвенару. Моркин, ты - трус. Проклятый трус, шелудивая сука, которая ластится тайком к ногам этого скелетика - сына черного Мескарла. Слизывает грязь с его башмаков, а потом выпрашивает свежей человечинки в благодарность за верную службу. Дальше продолжать не стоило. Крики окружающей толпы заглушили его голос. Кто-то кричал, чтобы он умолк, другие требовали битвы, чтобы Моркин прирезал его. Некоторые даже онемели от изумления. Рэк никогда не походил на человека, который жаждет погибнуть страшной смертью. Моркин, раздавая оплеухи и затрещины, сумел добиться чего-то вроде тишины, которую каждая глотка готова была нарушить. - Мне нравятся храбрые люди, но сумасшедших не терплю. Своим безумным поступком ты хочешь убедить людей, что твоя ложь - это правда. Чего ты добиваешься? - Я хочу, чтобы люди знали, кто ими командует. Подлый предатель, который продал их всех Мескарлу. Человек, который растоптал все их светлые мечты своими грязными ногами. Человек, Моркин, которого я убью ради них. Снова вокруг воцарился бедлам, и Саймону трудно было услышать даже самого себя. - Выслушайте меня! Я утверждаю, что Моркин - предатель. Я докажу это тем, что буду драться и убью его. Я ненавижу убийства, но для меня убить этого изменника - все равно что раздавить ногою ядовитого паука. По вашим же правилам, если я одолею его, я стану вашим вождем. Я поведу вас на эту груду дерьма, которая называется замок "Фалькон". Вместе мы разрушим замок и повесим его злобного владельца вверх ногами на городских стенах. Но вначале... - Вначале ты должен убить меня. Ну, тихо. Тихо!! На стороне Саймона обычай и право. Но это мало ему поможет во время драки. Если он одолеет меня, он станет вашим вождем, вы пойдете за ним и будете выполнять его приказания. Если я виновен в том, в чем он обвиняет меня своими пронзительными воплями, то бог, конечно же, поможет ему. Наверное, он сумеет оторвать меня от земли и забросить на вершину Стендонского шпиля. Когда хохот утих, все поспешили расположиться так, чтобы лучше видеть сражение. Отверженные образовали неровное кольцо вокруг костра в центре хижин. У многих в руках были факелы, так что арена оказалась хорошо освещенной. В костер подбросили дров, землю получше утоптали. Оба мужчины разделись и остались только в штанах. Саймон сбросил и ботинки, а Моркин предпочел остаться обутым. Обнаженный Моркин выглядел еще более внушительно: грудь его походила на каменную стену, покрытую порослью жестких, курчавых волос. Мускулы перекатывались под кожей. Саймон по сравнению с ним выглядел худеньким юношей. Когда они готовились к схватке, к Саймону подошла Гвенара. - Следи за ним внимательно. Он силен и быстр. Обеими руками он действует одинаково хорошо, и не задумывается, чтобы для победы воспользоваться нечестными приемами. Еще я думаю, что он где-то припрятал нож. - Почему ты мне это говоришь, Гвенара? Она помолчала, прежде чем ответить. - Потому что думаю, что может быть ты и прав. Всю свою жизнь я ненавидела и спасалась бегством. Куда бы я ни шла, мне приходилось озираться - не следят ли за мной. Я знаю, что долго не проживу, потому что положение становится все хуже, а мы сильно спешим. Но, может быть. Если ты прав, я смогу пожить хоть немного так, как хочу. Тут Уот вызвал Саймона и Моркина на середину и разговор кончился. Правила битвы были короткими и простыми. Их не было, они будут сражаться до тех пор, пока один не будет побежден и не признает свою неправоту. Или, что скорее всего, пока один не погибнет. Оружием пользоваться нельзя. Когда Уот отошел назад и приготовился дать знак к началу, Моркин прошептал Саймону: - Когда ты умрешь, я вволю позабавлюсь с этой потаскухой. Потом задушу ее. Через два дня милорд выиграет свою игру. И я стану здесь править. А ты, Саймон, будешь гнить на навозной куче, над твоим трупом будут играть дети, и мухи выедят твои глаза. Уот на всякий случай отошел подальше, к самому кольцу зрителей и высоко поднял руку. Затем резко ее опустил. Саймон тут же отскочил назад, чтобы оценить великана в действии. Моркин шел за ним, раскинув руки, будто готовясь разорвать своего противника напополам. Он насмехался над тем, с какой скоростью Саймон отступает, но Саймон не обращал на него внимания. Но когда он очутился с той стороны, где, как он помнил, стоял Уот, из толпы швырнули большой камень, который больно ударил его в правое плечо. Саймон пошатнулся, и Моркин набросился на него. Одной рукой, как тисками, ухватил он левую руку Саймона, а другой попытался вцепиться в ребра. Вместо того, чтобы вырываться, Саймон тут же метнулся прямо в объятия Моркина, головой резко ударив снизу в его подбородок, так что голова того откинулась назад. Струйка крови побежала из лопнувшей губы Моркина, и толпа вскрикнула. Снова они кружили по импровизированной арене. Моркин бросился на Саймона, готовый разорвать его на части, но того на прежнем месте уже не было. Когда его противник протопал мимо, Саймон нанес ему резкий удар в предплечье. Моркин взревел от неожиданной боли и отскочил назад, потирая онемевшую руку. Саймон улыбнулся. Теперь он знал, каким образом победит. Этот человек был огромным и невероятно сильным, но медлительным. Он медленно думал и медленно действовал. Рэк осторожно пошел вперед, пружинисто покачиваясь на ногах, и тут Моркин стал отступать. Они оказались около костра, и тут Моркин решился. Рука его прокралась за пояс и выскользнула с коротким ножом. В толпе недовольно загудели, и Саймон не упустил шанса. - Так значит, Моркин, что бы ты ни делал, все кончится предательством. Ублюдок! По крайней мере Моркин умел пользоваться ножом. Он снова пошел вперед, держа нож в правой руке, лезвием вверх, и кончик ножа покачивался, плетя гипнотическую паутину смерти. Саймон изобразил страх, бросился бежать и поскользнулся на песке. Толпа охнула, как один человек, но ему показалось, будто он различил крик Гвенары. Он вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы избежать удара. В руке он крепко сжимал пригоршню песка. Саймон Рэк редко падал просто так! Толково маневрируя, он постарался оказаться между своим противником и костром. Тут он бросился на врага, нож свистнул ему навстречу, но в лицо Моркину уже летел песок. Тот инстинктивно вскинул обе руки, чтобы защитить глаза. На какое-то мгновение бессильный нож оказался на уровне его плеча. Ну! Выпрямиться, перенести вес на левую ногу. Ударить правой вперед и вверх, прямо тому в пах. Там какая-то прокладка и все же удар достаточно силен, чтобы тот скорчился. Теперь нож. Скользнуть под руку, ударить по трицепсу. Ребро ладони погружается в мускул, дробя его о кость. Нож на земле. Отшвырнуть его правой ногой. Он выпрямляется. Пнуть его в брюхо. Пальцы ноги погрузились. Мышцы широкие, но не очень прочные. Теперь выше, в солнечное сплетение. Таким образом можно убить, но только не такого быка, как Моркин. Задохнулся. Боже, как он силен! Зритель, который ничего не знает о боевых искусствах, подумал бы, что шансы все еще на стороне более сильного человека. Но большинство лесных жителей хорошо разбирались в драке, и вокруг воцарилось напряженное молчание. Саймон выбросил руку, как жалящая кобра, и ударил Моркина по шее, выразив этим свое презрение. - Ну вот, предатель. Как тебе нравится драка? Тут тебе не поможет лорд Магус, а? Моркин не ответил. Грудь его тяжело вздымалась, пот струился по лицу. На фоне костра он вырисовывался гигантским силуэтом. Но Саймон понимал, что все кончено. Осталось только выбрать способ. Тот опустил руки, чтобы потрогать свой пах. Вверх! Обе ноги оторвались от земли и врезались в незащищенное лицо. Зубы с жутким хрустом раскрошились вдребезги, нос вмялся внутрь; осколки частей раздробленного носа вонзились в переднюю часть мозга. Удар был ужасным. Громко крикнув, Моркин рухнул на спину, будто подрубленная сосна, руками схватившись за лицо, словно стараясь собрать его заново - последнее сознательное усилие гибнущего мозга. Он перекатился лицом вниз прямо в костер, в полыхающие угли и горящие ветки. Языки пламени облизали его голову и плечи, пожрали бороду и волосы, занялись кожей лица. Умирающий издавал агонизирующие крики и животные стоны, приглушенные горящим углем, закрывшем ему рот. Руки его конвульсивно дергались, хватались за огонь, безуспешно пытаясь вытолкнуть тело из костра. Саймон встал на ноги, вытер руками лицо и поискал нож. Нож лежал возле костра, его лезвие поблескивало. Смерть медленно подползла к Моркину - отверженному Моркину - предателю. Саймон подобрал нож и за ноги вытащил бьющееся в конвульсиях тело из огня. Волос на почерневшем черепе не осталось, так что трудно было откинуть Моркину голову, чтобы перерезать ему глотку и прекратить его мучения. Саймон все же ухитрился просунуть руку под обуглившийся подбородок и откинуть голову. Большая часть лица была сожжена, а веки выгорели совершенно. Когда кончик ножа нащупал правую сонную артерию, струя крови брызнула прямо в костер, испаряясь и заполняя полянку запахом жареного мяса. Ток крови ослаб, сердце остановилось и мозг перестал функционировать. Саймон положил труп на землю и встал. - Теперь я ваш вождь. Если кто-то с этим не согласен, пусть сразу же выйдет вперед. Уот? Нет? Вы все видели, что я умею делать. Теперь уже поздно что-либо обсуждать и строить планы. Идите спать. Подумайте о том, что видели. Клянусь вам, как офицер Службы Галактической Безопасности, представляющий Федерацию, что этот человек предал вас. Утром, после того, как позавтракаем, я расскажу вам о своих планах. Многим из вас они покажутся святотатством. Но это не так. А теперь - по хижинам и спите. Потихоньку переговариваясь, люди начали расползаться во тьму. Тут Саймон еще на некоторое время задержал их. - Уот! Между нами есть счеты. Я не хочу держать зла на человека, который, надеюсь, будет сражаться на моей стороне. Я буду считать, что с ними покончено, если ты оттащишь подальше эту падаль и закопаешь так, чтобы вонь его не беспокоила честных людей. Что скажешь? Уот бросился вперед так поспешно, что споткнулся и чуть не упал. - Да, Саймон. С охотой. Я ничего не имел против тебя. Я верил Моркину. Прошу прощения за плевок. Саймон поднял руку и прижал лезвие ножа к щеке Уота. - А за камень, Уот? Просишь прощения и за камень? Тот побледнел. - Ах, да, камень. Да, Саймон. За это тоже. - Так иди же, Уот, и зарой его хорошенько. Утром поговорим о тех, кто остался в живых. Теперь на арене никого не было, кроме одной женщины. Перед хижиной, которая когда-то принадлежала Моркину, стояла и ждала Гвенара. Саймон подошел к ней, чувствуя как усталость и напряжение ударили ему в ноги. - Ты был хорош, милорд, - она сделала ему реверанс. - Где ты будешь спать, милорд? - В хижине вождя, где же мне еще спать? - Тогда я буду спать с тобой. Нет, я решила. Разве я не женщина вождя? Где же еще мне спать? Той же ночью, позже, растратив всю страсть, смягчив усталость любовью Гвенары, Саймон незаметно уплыл в сон. Костер снаружи погас, в хижине было темно и тихо. Рядом с ним спала женщина, ее волосы обрамляли загорелое лицо. Его голова лежала на ее обнаженной груди, сосок щекотал его губы, когда она шевелилась во сне. Утром настанет время планов. Следующий день - день действий. Последнее, о чем думал Саймон перед сном - это о Богарте. Как он встретил свою смерть. Саймон надеялся, что мучиться ему не пришлось. 8. В МОЕМ КОНЦЕ МОЕ НАЧАЛО Прошло двадцать четыре часа. Моркин потихоньку гнил в лесной могиле. Богарт все еще не пришел в сознание и лежал на койке в замке. Временами он перекатывал голову из сторону в сторону и что-то бормотал. Де Пуактьер все свое свободное время проводил в больничной палате, пытаясь выловить в этой бессвязной речи какой-то ключ, который поможет установить, какие же опасности угрожают планам его хозяина. Через два дня этим планам уже ничто не помешает. Тогда то, что останется от Богарта, окажется на виселице на западной стене замка. Ему свяжут руки и ноги и он повиснет в воздухе, раскачиваясь и вращаясь, пока плоть не отпадет, сухожилия не разорвутся, и то, что останется, упадет на мостовую с высоты тридцать футов. Мескарл и приехавшие к нему в гости лорды и леди ограничились развлечениями в замке, чтобы внезапное нападение не сократило их числа еще раз. Проводились шуточные турниры, Мескарл играл в шахматы, фигурки в которых изображали заключенные. Его противник, Милан, получил мат через восемнадцать ходов и самолично зарубил своего ферзя в знак признания своего поражения. Весь этот день, после того, как Магус избил Богарта, его никто не видел. Дверь в его покои была все время заперта, еда и питье нетронутыми оставались у дверей. Окна его были закрыты черным бархатом. Один слуга, посмелее остальных, подкрался и приложил ухо к двери. Потом он сообщил остальным, что слышит только монотонное пение и глухие удары в ненатянутый барабан. Другие слуги дрожали и не сомневались в его словах, когда храбрый слуга сообщил, что слышит не только кукольный голосок альбиноса-лордчонка. Хотя все знали, что в комнатах никого не может быть, кроме Магуса, тот слуга клялся, что слышит еще один голос, произносящий слова на неизвестном языке, каком-то булькающем. Голос этот будто доходил издалека, сквозь толстый слой жидкости. В нескольких милях от замка, глубоко в лесу, весь день Саймон вызывал к себе в хижину по несколько лесных жителей, и медленно и мягко пытался внушить им ту задачу, которую они должны были выполнить завтра. Он хорошо понимал, что пытается сделать. Для сравнения: заставить полковника Стейси забраться на свой письменный стол и помочиться на уставы СГБ - задача куда более простая. Гвенара оказывала ему сильную поддержку, она знала всех людей, их слабые и сильные стороны. Она убедилась, что в том, что говорит Саймон, есть смысл, и что его план может внести лучик надежды в беспросветный мрак. Некоторых она убеждала, некоторых высмеивала, некоторым угрожала. Кое-кто так и не смог переступить через старые, въевшиеся в плоть верования. Кое-кто колебался. Кое-кто, из числа более разумных, восприняли убеждения и перешли на сторону Саймона. Потом он собрал всех вместе, верующих и сомневающихся. Мечом он прочертил линию в центре арены. - Завтра я выступаю против замка "Фалькон", и либо оставлю свои кости белеть здесь, на земле Сол Три. Каждый, кто хочет сражаться рядом со мной, перешагнет эту черту и встанет у моего плеча. Если никто не пойдет, клянусь, я пойду один. Решайте. Некоторое время никто не шевелился. Старые обычаи умирали с трудом, и никто не хотел отдавать свою жизнь, какой бы трудной она ни была, ради каких-то мизерных шансов на успех. Толпа расшумелась, и тут Гвенара взорвалась, перешагнула черту и подошла к Саймону. - Итак, любимый, остались только мы с тобой. Эти трусливые собачонки будут спать у своих костерков и давать жизнь новому потомству, которое будет жить в грязи и умирать прежде, чем поймет, что же такое жизнь. - Она повернулась к примолкшей от стыда толпе. - Идиоты. Вы же слышали, что говорит Саймон. Если планы Мескарла исполнятся, вы думаете, он оставит в покое гнездо жалящих, как осы отверженных - какими бы трусами они ни были - в своей вотчине? Теперь вы знаете, почему нас так долго не трогали. Через два дня нас уже можно считать мертвыми. К чему ждать? Давайте хоть умрем так, чтобы за нас никому не было стыдно. Уот подошел к ним одним из первых. Шли парами, тройками. Женщины выталкивали своих мужей, вышло и несколько девушек постарше. В конце концов только дети, женщины постарше, пара калек и старики оказались по ту сторону линии. День незаметно сменился вечером, длинные тени протянулись меж хижин. Саймон, следуя советам Гвенары, выбрал четверых помощников, отказал нескольким девушкам, мужчинам постарше и подросткам. У него осталась боевая единица в количестве сорока восьми мужчин и двенадцати женщин. С этой карманной армией он намеревался штурмовать самую неприступную крепость на все Сол Три и нанести поражение гарнизону тренированных солдат числом свыше двухсот, плюс охрана приехавших лордов. После тщательного, детального обсуждения плана Саймона отослал помощников к своим отрядам, чтобы каждый человек хорошо понял и заучил свою роль в предстоящей битве. Больше он ничего не мог сделать. Хижина опустела. Они с Гвенарой остались вдвоем. Она отрезала толстый ломоть скверного хлеба, испеченного из муки с отрубями, и подала ему хлеб с миской острого козьего сыра. Целый день у него не было времени перекусить, и сейчас он с жадностью накинулся на еду. Завершил он бурдючком эля, чтобы смягчить глотку. Он лег на шкуры, а Гвенара прикрыла пологом вход и подошла к нему. Встав перед ним на колени, она принялась развязывать завязки его одеяний. - Как ты думаешь, у нас есть шанс? Саймон боролся со сном. - Если нас засекут слишком рано, арбалетчики перестреляют нас как стадо оленей. Если мы сможем пробиться к Арсеналу, шанс у нас есть. Хотя она ласкала его очень искусно, сон оказал на Саймона Рэка более чарующее воздействие, чем Гвенара. Она укрыла его шкурами и, слегка опечаленная, легла рядом с ним. Завтра к вечеру она или погибнет, или встанет на вершину нового правящего класса, который тоже станет владеть жизнями людей столетиями. В любом случае она станет свободной. С раннего утра в замок "Фалькон" стали прибывать крестьяне. Если учитывать лишних посетителей, вскоре после рассвета внешний двор был забит необычно плотной толпой продавцов и покупателей. На случай неприятностей де Пуактьер удвоил стражу, стоявшую на равных интервалах вдоль внутренних стен замка и добавил людей на ключевые позиции у ворот. Арсенал же охранялся усиленно уже с тех пор, как приехали первые лорды - заговорщики. Де Пуактьер собирался сам следить за внешними воротами, чтобы попытаться засечь знакомых ему партизан, и особенно Саймона Рэка. Но обязанности, связанные с ключевыми перевозками ферониума из карьера на секретную обогатительную фабрику, вынудили его отсутствовать пару часов с утра. Торговля началась как обычно, если не считать большого числа торгующих. Саймон умышленно оттягивал начало нападения, пока стражникам не прискучит на них смотреть. Они расслабятся и не будут ждать неприятностей. План его был простым. Первыми ударят женщины под предводительством Гвенары. Они распределились поближе к вооруженным стражникам, пряча под одеждой острые ножи. Один отряд мужчин под началом крепко сбитого бывшего солдата по имени Ральф был наготове, спрятав среди продуктов, которыми торговали, короткие охотничьи луки и стрелы. Их задачей было помочь женщинам, если что-то пойдет не так, а затем попытаться помешать лучникам с замковых стен обстреливать через бойницы нападающих. Еще двадцать, под началом Уота, расположились как можно ближе к замковым воротам, лишь бы только не вызвать подозрений. Как только женщины начнут, они должны были захватить эти ворота и удержать их любой ценой. Оставшаяся дюжина - лучшие люди, как отрекомендовала их Гвенара - держались рядом с Саймоном и должны были справится с невыполнимой задачей захвата неприступного арсенала. Вокруг талий у них были обмотаны фитили, а в их корзинах с овощами прятались горшки с горючим маслом. На звоннице под башней Источника прозвонил полуденный колокол. Через тридцать минут охрану сменят. Еще через час рынок будет закрыт. Саймон напряженно вгляделся сквозь толпу туда, где Гвенара, продававшая фасоль, ожесточенно торговалась с какой-то пожилой женщиной. Не обращая внимания на жалобы женщины на дороговизну, она уловила его взгляд. Он коротко кивнул, и она улыбнулась ему в ответ. Вечером они недолго обсуждали, как подать сигнал к наступлению. Дворяне кричат о свободе и вольности. Но чем дольше удастся сохранить тайну, тем будет лучше для всех. Каждая сбереженная секунда может означать жизнь по крайней мере одного человека из их маленького отряда. Теперь, получив его сигнал, Гвенара передаст его так, как они договаривались. Уот и Ральф услышат его и начнут действовать. - Сама ты старая карга! Пусть у меня болячка выскочит, если я продаю гнилую еду! Зачем обижаешь честных людей? Я найду на тебя управу. Пойду прямо к самому лорду. Пусть сам барон Мескарл скажет, злодейка я или нет. Несмотря на напряжение, Саймон не сдержал улыбку. Было условлено, что она подымет скандал, и паролем станет имя Мескарла. Лицо женщины, торговавшей с Гвенарой, выражало изумление и замешательство от такого неожиданного взрыва. Если бы она видела, к каким результатом привел этот крик, она изумилась бы в сто раз сильнее. Солдаты, стоявшие вдоль стен внешнего двора, бездельничали, наслаждались теплыми лучами солнца и думали о еде и питье, которые ожидали их менее чем через полчаса. Типичный пример того, что произошло со всеми ними, это то, что произошло с юным Годфри. Годфри чуть не засыпал. Кольчуга натерла ему шею и подмышками, пот стекал по груди. В паху у него свербело, но почесаться он не мог. По крайней мере еще полчаса. На рынке было больше народу, чем обычно. Было душно. О чем кричит эта громкоголосая шлюха? Слава богу, вроде бы никаких неприятностей не будет! По крайней мере до смены. Ну вот, похоже все утихло. Какая-то женщина подходит к нему. Не одна ли их тех девиц, что в борделе предлагает свой товар? Что она говорит? - Погромче дорогая. Что? Солдат склонил голову ко рту девушки. На шее ясно проступили большие артерии; они пульсировали от ударов сердца, гнавшего кровь к мозгу. Прошлым вечером Гвенара проинструктировала всех женщин, куда и как ударять. Точильный камень крутился, далеко в ночь летели искры, все ножи были остро заточены. Бет, та девушка, которой предстояло убить Годфри, дрожала, но удар оказался точным и сильным. Острие ножа вонзилось рядом с сонной артерией, и она втолкнула нож поглубже, как ей было велено. Кровь брызнула прямо ей в глаза, и Бет стало дурно, но дело было сделано. Солдат не произнес ни звука, только глаза его широко раскрылись от удивления. Смерть опустила свое покрывало на его мозг так быстро, что он так и не успел осознать, что же произошло. Он лишь успел возмутиться, что кто-то сильно ударил его по шее как раз тогда, когда хорошенькая девушка собиралась ему сказать что-то интересное. И хотя мало кто из крестьян вначале сумел осознать, что же происходит, в течение пятнадцати секунд все солдаты во внешнем дворе погибли. Только один ухитрился закричать, и тут же был зарезан человеком из отряда Ральфа, стоявшем поблизости. Но крики, раздавшиеся отовсюду показали, что кое-кто заметил убийства. Крики и вопли росли в геометрической прогрессии, пока внутренний двор не превратился в бедлам. Мужчины с женщинами, пытаясь выйти из замка. Овощи катались и прыгали по булыжнику, яйца бились и их содержимое смешивалось с потоками крови. Цыплята били крылышками и пищали, какой-то поросенок в ужасе метался по двору, волоча за собой обрывок бечевки. Отряд Уота, скопившийся у ворот, связывающих внутренний и внешний двор, вступил в бой сразу же, как только они услышали пароль. Солдат там оказалось больше, чем они ожидали, но внезапность оказалась на их стороне и потери были минимальными. Уже через минуту караульное помещение напоминало бойню. Трупы усевали пол. Уот приказал выбросить тела во внутренний двор, чтобы расчистить место для драки. Наружную дверь оставили открытой, а внутреннюю закрыли и забаррикадировали. Четверо людей с луками бросились по спиральной лестнице в комнатку над караульней, чтобы удержать под контролем внутреннюю часть двора. Сержант, спавший в этой комнатке, проснулся в достаточной степени от шума внизу, чтобы не даром отдать свою жизнь - он убил одного лучника и ранил еще двоих. Но главные ворота были захвачены. Охрана внешних ворот, осознав, что происходят какие-то неприятности, опустила решетку, но к тому времени большинство крестьян уже выбежало из замка и бежали со всех ног куда глаза глядят. Внешний двор был очищен и оказался в руках Саймона. Люди Ральфа, за которыми увязались и женщины, напали на внешние ворота, воспользовавшись неразберихой. Надо сказать, внешние ворота держались минут десять, Но половина нападающих отдала за это свои жизни. Но как только ворота были захвачены, решетку подняли и главный вход оставался открытым. Выжившие лучники тоненькой цепочкой встали возле рва на расстоянии выстрела от замка в ожидании финальной части плана. Саймон ждал всего несколько минут, чтобы убедиться, что первые стадии идут успешно, а затем повел свой отряд на Черную Башню, давшую приют Арсеналу запрещенного вооружения. В вышине бил набат, предупреждая защитников замка, что происходит нечто невероятное. В замок "Фалькон" проник небольшой отряд решительных бойцов. Как ни странно, через две минуты вся внешняя половина крепости оказалась в руках отверженных. Но их власть над замком призрачна и будет держаться до тех пор, пока держатся ворота, связывающие внутренний и внешний двор. Во внутреннем дворе уже собирались солдаты, готовый штурмовать их. Пока, подумал Саймон, вспомнив рассказ Сары из борделя - казалось, прошли годы - все идет хорошо. Обстоятельства складывались не так плохо, как он боялся. Теперь его черед. Черная Башня была расположена слева от входа в замок, во внутреннем дворе. Она была сложена из тесаного гранита, высотой около ста футов. Нижний этаж предназначался для солдат, охранявших башню ежечасно, ежедневно и ежегодно. Оружие хранилось на верхних этажах. Двое людей, стоявших снаружи у главного входа, погибли мгновенно - стрелы сделали их похожими на подушечки для булавок. Тяжелые двери были выбиты прежде, чем люди, находившиеся внутри, осознали что происходит. В главной комнате произошла короткая кровавая стычка, и вскоре она опустела. Но подоспели подкрепления, и схватка стала отчаянной и безнадежной. Саймон вел нападающих, и меч пел у него в руке. Он яростно нападал и парировал, пока люди позади него захватывали одну из боковых комнат, которую заприметил Богарт и счел подходящей для того, чтобы в ней устроить пожар. Сложенные в ней матрацы распороли и выпотрошили, солому облили густым маслом. На другие матрацы вылили питьевую воду из медных сосудов, стоявших возле двери. Пока все это делали, другие люди сражались и умирали для того, чтобы выиграть время. Раздавшийся сзади крик сказал Саймону, что все готово, и он начал медленно отступать. Тут он обнаружил, что рядом с ним сражается Гвенара, умело орудующая длинным копьем. И хотя они отступили, обороняющиеся заподозрили ловушку и не последовали за ними. В боковой комнате кремень ударил о кресало, коробочка с заботливо охраняемым трутом воспламенилась. Пропитанная маслом солома вспыхнула, и яркий огонь озарил нижний этаж. Солдаты тревожно закричали и предприняли вылазку. Однако углы стен и лестниц затрудняли им бой даже с численно меньшим противником, и вылазка была отбита. Одного не предусмотрели строители замка: оборонявшимся пришлось не сдерживать нападающих, а самим прокладывать себе путь наружу. Даже само построение спиральных лестниц мешало воинам успешно действовать мечом. Деревянные полы были древними и сухими, как пыль. Пламя облизало их и прыгнуло на двери. Столы высунули языки пламени, а гобелены на стенах моментально рассыпались в пепел. Саймон крикнул, чтобы несли мокрые матрацы, не то пламя сожрет всю башню. Если огонь не взять под контроль, то и сам план рухнет вместе с запертым оружием. Войлок, матрацы с мокрой соломой бросили на огонь, и тут же повалил густой, едкий дым. Саймон отвел своих людей к главному входу, где воздух был чище. Дым был таким густым, что уже в метре от себя ничего нельзя было различить, и они только слышали кашель и проклятья оборонявшихся, когда черный дым окутал их. Чтобы понять всю гениальность плана захвата Арсенала, нужно понять, что заметил Богарт взглядом опытного военного несколько дней назад во время краткой рекогносцировки. Как ни замечательно была построена Черная Башня, у нее было два фундаментальных изъяна. Нападающие очень искусно воспользовались обоими. Во-первых, главный вход не сдержит внезапного нападения. Во-вторых, все здание было построено в виде ряда сегментов, каждый из которых был на несколько футов выше предыдущего, кругом идущих вверх вокруг большой центральной лестницы. Они походили на последовательность каменно-деревянных треугольников, наложенных друг на друга, крутившихся относительно центра. Таким образом, получалось что-то вроде гигантского дымохода, бешеным циклоном уносившего весь дым с нижних этажей на верхние. И избавиться от дыма нельзя было никоим образом. - Сейчас мы больше ничего не можем сделать, милорд? - спросила Гвенара, когда они ждали у главного входа. - Ничего. Наружные ворота наши, Уот удерживает средние ворота. Нам остается только ждать, когда дым заполнит всю башню. Дым уже вырывался из всех амбразур и окон запретной крепости. То тут, то там из отверстий высовывались головы, глотая свежий воздух или взывая о помощи. Ни один из людей Мескарла не запросил пощады. Они знали, какую цену придется заплатить тому, кто сдастся неприятелю, когда барон или де Пуактьер восстановят порядок. Ну а для того, чтобы перебить горстку подонков им много времени не понадобится. В башне над средними воротами становилось все горячее. У нападающих были тараны, и они вышибали прочную дверь. В комнатах, наверху оставшиеся в живых лучники изливали прямо-таки потоки смерти во внутренний двор. Мостовая была заляпана кровью, на ней то здесь, то там лежали карикатурно изломанные тела. Сенешаль, укрытый мантелетом, понуждал своих людей удвоить усилия. Столб дыма, стоявший над Черной Башней, сказал ему о многом. И настроение от этого у него не улучшилось. Де Пуактьер многое вспомнил и многое узнал о Саймоне, и кулаки его сжимались с бессильной ярости. Неужели он осмелится захватить Арсенал? И, если так, неужели он?.. Мысль эта была настолько ужасной, что он ее отбросил и с проклятьями набросился на солдат, орудующих тараном. Следующие четверть часа были заполнены яростным действием и противодействием. Смертью и насилием. Дымом и грязью. Саймон впоследствии мог вспомнить только несвязанные обрывки событий - как незначительных, так и жизненно важных. Вот момент, когда первый защитник Черной Башни понял, что не может больше находиться в этом удушливом аду. Он выпрыгнул в окно и молча летел до булыжной мостовой добрых тридцать метров. Он ударился с такой силой, что голова его раскололась как глиняный горшок и Саймона, стоявшего на значительном расстоянии, забрызгало мозгами этого человека. За ним последовали другие. Они летели к земле как пригоршня осенних листьев. Саймон собрал остатки своего отряда для последней отчаянной атаки. Он полагал, что долго она не продлится, поскольку защитников охватило отчаяние. Благодаря тщательно продуманному плану, им, видимо, без труда удастся справиться с кашляющими, задыхающимися солдатами, у которых к тому же слезятся глаза. Вот еще запомнившиеся моменты. Гвенара, колющая солдат под колена своим копьем, режущая незащищенные сухожилия, затем, когда они беспомощные, падали, разбивающая им головы. И смеющаяся при этом. Ее длинные волосы заляпаны сгустками крови. Закрыли двери, преградили путь огню, сочилась только тонкая струйка дыма. Убили нескольких человек, которых обнаружили на верхних этажах. Эти люди ослабли от недостатка воздуха. Все покрыто копотью и делается липким, когда касаешься потными руками. Потом галерея с ранним огнестрельным оружием. Он остался один, потому что другие - несмотря на все их мужество - не могут преодолеть барьер табу. Гвенара насмехается над ними и разбивает стекло витрины. Хватает и размахивает маленьким ручным оружием. Направляет его на Саймона и отводит в сторону, заметив выражение его лица. Остальные, набравшись у нее мужества, радостно смеются и расхватывают оружие. Кричит им бросить это оружие. Оружие тех времен полностью пришло в негодность. Заряды сгнили, рассыпались в прах. На следующем этаже находит то, на что надеялся. В большой витрине выставлены блестящие твистеры, которым едва ли сто лет. Если арконовые заряды еще активны и действуют, то ими можно пользоваться. Люди от него погибают в страшных мучениях - у них взрываются клетки брюшной полости. Жертвы корчатся и ужасно кричат от боли - поэтому оружие и названо твистером. Он повернул указатель на одиннадцать и восемь - максимум для этой модели - и огляделся, как бы его испытать. Как было бы хорошо, если бы остался в живых хоть один солдат, и именно в этот момент он бы набросился на Саймона в самоубийственном приступе ярости. Тут бы и оружие можно было опробовать. Но судьба не настолько заботлива, и Саймону пришлось полностью вывернуть указатель и рискнуть выстрелить себе в живот. Он обрадовался, почувствовав дрожь и сильный приступ тошноты. Работает! Перекрикивая набатный колокол, вопли и крики, доносившиеся в башню, Саймон ухитрился объяснить своим людям основные принципы обращения с оружием - так фрагментарно, что узнай об этом его инструктор из СГБ унтер-офицер Ньюман, у того от негодования из сверкающей лысины выпали бы последние остатки волос. Еще он нашел пару гранатометов с дюжиной снарядов. Арсенал пал вовремя. Когда партизаны сбегали по каменной лестнице вниз, они наткнулись на человека из отряда Уота, истекавшего кровью от ран на лице и левом плече. Атакующие их со стороны внутреннего двора скоро прорвутся. По ступенькам, скользким от крови влетели в эту бойню - караульное помещение. Уже только трое защищали чуть ли не вдребезги разбитые дубовые ворота. Один упал прямо на руки Саймону с дротиком, торчащим из ребер. Были пробиты легкие - кровь, текущая из раны, пенилась. Уот. Лицо его искажено в смертельной агонии. Увидел оружие в руке Саймона. Дотронулся до него, как до священной реликвии. Улыбнулся. Умер. Едва ли дюжина партизан все еще держится на ногах, и ни один не избежал ранения. Гвенара ранена в бедро, платье разорвано. У самого порез на правом предплечье - неудачно отразил удар. Еще одно темно-красное пятно под левой рукой, где его зацепила стрела. У каждого или у каждой в руке - запрещенное оружие, лица испачканы копотью. Им противостоят три четверти вооруженных сил замка "Фалькон", которым лично руководит многоопытный сенешаль. Собираются разбить последних мятежников и повесить оставшихся в живых для назидания, что может случиться с каждым, кто осмелится выступить против законной власти. Вспоминая следующие моменты, Саймон всегда старался пробежать их как можно быстрее. Время так спрессовалось, когда они собрались в караулке, что не было никакой надежды на переговоры, никакой надежды просто оглушить солдат. Приходилось убивать. Парочка твистеров оказались негодными, но остальные выкосили солдат. Несколько дюжин тут же упало замертво, их тела бились от невыносимой боли так, что несчастные откусывали себе языки. Ни один, пораженный твистером, не выжил. Их животы буквально взрывались, и мотки кишок тут же приобретали кристаллическую структуру. Таран упал, люди разбежались. Корчащиеся тела умирающих ковром устилали булыжную мостовую внутреннего двора. Вскоре все стихло, кроме агонизирующих воплей умирающих. Саймон прекратил огонь, и остальные тоже. Гвенара плакала от ужаса при виде такой массовой смерти. Внезапно наступила напряженная тишина. Саймон взял пару гранат и, тщательно прицелившись, выстрелил в противоположную стену, возле башни Королевы и башни Источника. Осколки камней взлетели высоко в воздух. Выжившие, укрывшиеся у основания башни "Фалькон" и, большей частью, возле мантелета, где стоял де Пуактьер, ошеломлены. Саймон предложил им сдаться, обращаясь прямо к де Пуактьеру. Умолял прекратить кровопролитие. Де Пуактьер вышел из укрытия один, с мечом в руке. Остановился шагах в двадцати от них. Переломил меч через колено и приказал своим людям сложить оружие. Больше не сказал ничего. Крики из апартаментов барона Мескарла, в окнах Магуса дрожат занавески. Лорды свешиваются из окон и проклинают своих людей за трусость. Люди из отряда Саймона разводят пленников по донжонам. Замок - их. Сопротивление подавлено как самим апокалиптическим видом навеки запрещенного оружия, так и ужасающим эффектом, которое оно производит. Оставили очистку башни "Фалькон" на потом. Поставили охранять ее четырех мужчин с твистерами. Через час с пленниками разобрались. Осталось очистить последнюю башню. Саймон спросил про Богарта: когда он умер? Его забрали в башню "Фалькон". Живого! Ворота открыты, и все оставшиеся в живых отверженные расставлены во внутреннем и внешнем дворах, на замковых стенах. Корни и ствол старого, старого дерева удалены, остались только самые верхние ветви. Саймон стоял у стен башни "Фалькон" и, приставив руки ко рту, кричал вверх: - Меня зовут коммодор Саймон Рэк - я офицер Службы Галактической Безопасности Федерации, под чьей юрисдикцией находится эта планета. У меня есть неопровержимые доказательства того, что основные законы Федерации были преднамеренно нарушены. А также того, что существует широко разветвленный заговор, в котором замешан каждый лорд, присутствующий сейчас в замке. Заговор угрожает всей Федерации и сводится к тому, чтобы скрыть все запасы ферониума и выдать их только за чудовищный выкуп. Он хладнокровно отошел в сторону - из окна над ним вместе со стеклом вылетело громоздкое кресло красного дерева и разбилось о мостовую как раз там, где он стоял. - Убить офицера Службы Галактической Безопасности, находящегося при исполнении обязанностей - тяжкое преступление. Любой из вас, кто желает предать себя в руки закона Федерации, должен выйти, без оружия, на это место через пять минут. По истечение этого времени я войду в башню со своими помощниками и очищу это вонючее крысиное гнездо. Всякое сопротивление будет подавлено. Небольшими группками, постепенно вышли большинство лордов и леди. Они знали, что им предстоит долгий период медицинского перевоспитания в одной из исправительных колоний Федерации. Большинство предпочло перевоспитание неизбежной смерти. С ними вышли также и все наемники-телохранители. Они знали, что их ждет гораздо менее суровый приговор. Саймон выбрал с дюжину наиболее высокопоставленных из них и возложил на них ответственность за безопасность в переполненных тюремных камерах. Хорошо понимая все преимущества этого предложения, они с радостью согласились. Прошло пять минут, и Саймон сделал последнее предупреждение. - Помните, что я говорил об убийстве офицера Федерации. Если мой помощник, старший лейтенант Богарт, все еще жив, я лично казню любого человека, кто поднимет на него руку. Среди тех, кто еще не сдался, были Мескарл, Магус и лорд Милан. Перебросившись несколькими словами с наемниками, Саймон выяснил, что в башне "Фалькон" осталось едва ли дюжина человек. С твистером в руке и сопровождаемый Гвенарой, Саймон ввел свой штурмовой отряд в роскошные покои повелителей Сол Три. На нижнем и первом этаже не оказалось никого, кроме тел лорда и леди в богатых одеяниях, лежащих на одной кровати. Судя по сильному запаху миндаля, они предпочли покончить с жизнью вместе, одновременно, чем терпеть унижения и разлуку. На следующем этаже нашли еще пять тел. Снова семья. Трое юных детей зарезаны мечом, жена с почти отделенной от туловища головой и муж с перерезанным горлом. Меч лежал возле его руки - он уронил его, закончив кровавую работу. Со следующего этажа до них донесся голос. Голос Малана. - Коммодор, я помню твои слова о том, как вредно убивать эсгэбэшных сволочей. Но боюсь, я слишком глубоко погряз в крови, и еще одна смерть вряд ли сделает мою участь более тяжкой. Ну и поскольку мне, похоже, остается только мстить, я надеюсь, ты простишь меня, если я позволю себе одно маленькое удовольствие. В руке у меня нож, и острие направлено на твоего лейтенанта. - Он жив? - Как ни удивительно. Да. А удивительно потому, что ты бы видел, что сделал с ним лорд Магус в приступе своей скучной детской ярости. Пока Милан говорил, Саймон бесшумно крался вверх по винтовой лестнице. Он надеялся, что тот будет достаточно долго продолжать свою злобную болтовню. Но Саймон опоздал. - Я не слышу тебя, коммодор, но рискну предположить, что ты уже на полпути ко мне. Прислушайся, звук, который ты сейчас услышишь, будет означать, что кровь - как ни мало ее осталось - истекает из твоего товарища. Ты... А-а-ах! Саймон одним махом взлетел по лестнице и ворвался сквозь полуоткрытую дверь в комнату. Шум схватки и внезапный придушенный вскрик Малана тут же объяснились. Лорд Малан стоял на коленях на соломе, с побагровевшим лицом, пытаясь расцепить пару ног, которые крепко обвились вокруг его шеи, помяв белый кружевной воротник. Ноги принадлежали странному обнаженному призраку. Это был крепко сбитый человек, гениталии которого стали почти черными от синяков и опухоли. Его грудь и торс тоже были сильно изуродованы, а лицо почти скрыто огромным комком тряпки, кляпом затолкнутой ему в рот. Один глаз, видневшийся над тряпкой, с надеждой смотрел на Саймона, другой был закрыт иссиня-черной опухолью. Руки его были подняты вверх и прикованы цепью к кольцам возле потолка. Это был Богарт. Саймон ударил лорда по голове рукояткой меча, который был у него в левой руке, и поспешно разрубил связывающие звенья кандалов. Богарт тут же рухнул на солому, не в силах пошевелить затекшими руками. Саймон вытащил кляп и усадил его. Богарт облизывал сухим языком потрескавшиеся губы. - Боже милостивый, как ты вовремя, Саймон. Я думал, этот хорек проколет меня, как бабочку прокалывают булавкой. - Тут он заметил Гвенару, стоявшую у двери с твистером в руке. Лицо ее было покрыто копотью и кровью. - Мадам, надеюсь, вы простите мне некую небрежность моего наряда. Я понимаю, не в таком виде представляются леди. Все в порядке, Саймон? Не в силах согнать с лица довольную улыбку от того, что нашел Богарта живым - правда, не вполне здоровым - Саймон быстро пересказал ему, что здесь произошло. Богарт перебил его: - Магус. Думаю, он здесь подлинный источник зла. Хуже Мескарла. Это он меня так обработал. Его комната на этом этаже. Остальные члены отряда Саймона уже собрались вокруг них. Саймон встал, чтобы отправиться за самой большой рыбой в этом садке. Он выделил двоих, чтобы те остались и позаботились о Богарте. Приостановившись у двери, он повернулся и задал один вопрос: - Действительно тебе здесь было очень плохо? Богарт выдавил улыбку, которая никак не могла удержаться на лице, искаженном болью. - Расскажу тебе позже. Не так уж и плохо. Большую часть времени я просто провисел здесь без дела. - И подмигнул здоровым глазом. Прощальный взмах рукой, и Саймон исчез. Больше никого на этом этаже не было, но они обнаружили, что апартаменты Магуса заперты. Они безо всякого успеха подолбились в медную обшивку, затем приложили уши к двери, чтобы услышать хоть какой-нибудь звук. Двери были холодными, и за ними царила полнейшая тишина. Возле покоев Магуса пахло миррисом и было холоднее, чем можно было ожидать. - Идем. Вернемся к пащенку, когда расправимся с отцом. Двое остаются здесь. Будьте настороже, опасайтесь коварства дьявола с меловой мордой. Так Саймон, Гвенара и двое оставшихся с ними взобрались на верхний этаж башни "Фалькон", который располагался выше всех других этажей в замке "Фалькон". Он был пуст! Мескарл ускользнул от них. Ни в одной комнате никого не было. В ярости Саймон сорвал со стен все гобелены и перевернул каждый предмет мебели. Он тщательно осмотрел каждый угол, простучал все стены и полы. Не осталось ни малейшего следа барона. Закрыв глаза и внезапно усевшись на одну из кроватей, Саймон собрался с мыслями и постарался успокоиться. Абсурдно потерпеть поражение именно теперь. Мескарл был здесь, и потому он должен быть здесь. Где-то. Его нет ни в одной комнате. Его нет за стенами. Его нет под полами. Поэтому... Как все просто! Потолки были пышно изукрашены и орнаментированы. Во всем замке больше нет таким образом разукрашенных потолков. Как только Саймону стало ясно, что нужно искать, он очень быстро отыскал потайной люк в спальне, скрытый прямоугольным пурпурно-черным орнаментом. С помощью своих мужчин он построил пирамиду из столов и стульев и с нее смог просунуть кончик меча в трещину. Задвижка отскочила, он откинул крышку люка и забрался на чердак с его балконами и стропилами. На чердаке оказалась небрежно свернутая шелковая лестница, и Саймон тут же сбросил ее свободный конец вниз, чтобы спуститься, когда будет возвращаться. К его удивлению лестница тут же натянулась - кто-то начал по ней взбираться, Он заглянул в люк и увидел на лестнице Гвенару. Он сразу же хотел заставить ее остаться внизу. Но легче было бы, наверное, свернуть звезды с их привычного пути. Отдуваясь, она вылезла на чердак и улыбнулась ему. - Не брани меня, милорд. Знаешь ли ты, что у меня есть дар предвидения? Прошлой ночью я ушла в лес и вычислила следы событий на песке. Там было сказано, что я буду с тобой до конца. - А после конца? - Дальше все стало неясным. Позволь мне пойти с тобой. Саймон наклонился и очень нежно поцеловал ее в губы. - Ты всегда будешь со мной, Гвенара. Никто не сможет нас разлучить после того, как мы доиграем эту игру до конца. Он крикнул своим людям, чтобы те оставались внизу на тот случай, если барон проскользнет мимо него и попытается сбежать. В этом случае они должны будут тут же убить его. Воздух на чердаке был холодным, сквозняк дул откуда-то слева от них. Они направились в ту сторону, ступая по вековым наслоениям пыли, перелезая через массивные балки. Ветерок усилился, показалось пятно света. Это была дверь на крышу, оставшаяся приоткрытой. Саймон толкнул Гвенару себе за спину и протянул руку к двери. Нервы его были так напряжены, что голос, раздавшийся на крыше, заставил его подпрыгнуть и он ударился головой о стропило. - Коммодор Рэк. Я ждал тебя. Пожалуйста, присоединяйся ко мне на вершине этого мира. С твистером в одной руке и мечом в другой Саймон Рэк вышел на крышу замка "Фалькон". За ним вышла Гвенара. Барон Мескарл стоял лицом к ним в десяти шагах, и еще десять шагов отделяли его от края крыши. С этой стороны не было парапетной стенки, предохраняющей от нечаянного падения в пропасть. Барон был одет в те же самые черные одеяния и плащ, который он носил со дня смерти своей кузины, леди Иокасты. На шее его висела золотая цепь Мескарлов, а в руке был тонкий меч. - Так значит, вот ты каким стал, Саймон Рэк. Я бы не узнал тебя. Негодный виночерпий, непослушный паж, вернувшийся на свою родную планету, чтобы изменить ее тысячелетнюю историю. Де Пуактьер подозревал тебя с самого начала. Мне следовало прислушаться к его мудрым советам и заставить тебя замолчать уже тогда, когда ты, весь провонявший, выбрался из логова червя. И женщина. Кто она? - Меня зовут Гвенара. Я была женщиной Моркина, партизана, убитого Саймоном Рэком. Теперь я его женщина. Черная борода затряслась от хохота. - Так. Бедный Магус. Он уверял меня, что даже медведь не справится с Моркиным. Но тощий волк справился. А? Да. Что? Позволить тебе увести меня в цепях - меня, величайшего лорда Сол Три? Чтобы я провел весь остаток своей жизни на каком-то вонючем мирке там, за темными далями космоса? И был "перевоспитан"! Нет! Думаю, что нет! Значит, конец ждет меня здесь. Вижу, ты решился на такой шаг, которого я боялся. Запрещенное оружие. Только пришелец с других миров вроде тебя решился бы на это. Здесь оно тебе не нужно, Саймон. Смотри, я бросаю свой меч на ветер. Даже не взглянув назад, барон отшвырнул свой меч и тот, будто живой, повиснув на мгновение в воздухе, нырнул в бездну. Напряженно вглядываясь в это властное лицо Саймон отшвырнул оружие назад, и оно упало возле двери. - А ты осторожен, коммодор! - упрекнул Мескарл. - Я устал от этих игр. Я поставил на карту все и считал, что нет ни одного шанса из миллиона против меня. И все же я ошибался. Теперь я и мои друзья должны платить. - Милорд, может быть я ошибаюсь, но вы не собирались в этой игре идти до конца со своими друзьями. Если я не ошибаюсь, в вашей стратегии существовал еще один слой. - Что? - Еще один тайный запас ферониума. Он, наверное, и побольше? На севере, а не на юге. Снова барон расхохотался лающим смехом. - Если бы только остался со мной, в замке "Фалькон"! Ты бы стал мне более проницательным помощником, чем мой... Неважно. Настанет день, и ты все раскопаешь, так что почему бы мне не рассказать тебе? Да, ферониум. Побольше! Гигантские запасы, которых хватит всем кораблям Федерации лет на сто. А может быть и больше. Я собирался вначале взвинтить цены, а затем скупить всех своих конкурентов. Они не осмелились бы противостоять мне. Это же животные, Саймон. Их мечты о власти весьма скромные. Им нужно много денег и огромные владения. Я, один я мог править вселенной. А теперь все это ты у меня отобрал. Я потерял даже свой замок. Саймон не пошевелился. - Вы утратили все права на сочувствие, милорд, и много лет назад. Вы унижали и разлагали людей, сводили их на уровень животных и даже ниже. А ваш замок, вне всякого сомнения, останется стоять. Под контролем Федерации. Я порекомендую назначить Протектора, который управлял бы им. - Кого? Какого-нибудь грубого лакея? Саймон улыбнулся. - Вряд ли. Я собираюсь рекомендовать милорда Сенешаля. Не знаю другого человека, который справится с этим лучше, чем де Пуактьер. Бередить старые раны бесполезно; этому-то я научился. Я вовсе не испытывал огромного восторга от того, что именно я лишил вас вашего высокого положения. Я сделал это по долгу службы. Хотя раньше я думал, что в этот момент вспомню своих родителей. Мескарл удивился. - Родителей! А причем здесь, черт возьми?.. Ах, да. Де Пуактьер говорил, но у меня вылетело из головы. Он повесил твоих родителей. - Да. Он повесил их потому, что не знает других жизненных правил, кроме как всеми силами выполнять распоряжения, исходящие от властей. Так что он станет прекрасным Протектором замка "Фалькон". Что ж, поговорили достаточно. Вы пойдете со мной, или мне вас убить? Тут Гвенара заговорила в первый раз за все время. - Разве ты не видишь, милорд? Смерть нанесла на его лицо отчетливую печать. Он сам распорядится своей жизнью. Произнося это, она подошла ближе к барону и оказалась между ним и Саймоном. В этот момент Мескарл указал своей тяжелой кольчужной перчаткой на стоявшую за спиной Саймона Черную Башню. - Смотри, Арсенал горит! Он скоро взлетит на воздух, и мы все вместе с ним. Как и предполагалось, Саймон обернулся и посмотрел туда, куда указывал палец. Мескарл воспользовался моментом быстрее, чем можно было ожидать от такого толстого человека. Из-под плаща он выхватил второй меч, метнулся и нанес молниеносный удар. Не Саймону. Гвенаре. Краем глаза она уловила блеск лезвия и повернулась лицом к мечу. Сталь ударила в полуоткрытый рот, рассекла губы надвое. Раздробила зубы, прорвала заднюю стенку горла, задела позвоночник и на ладонь высунулась их шеи. Она не успела сказать ни слова. Смерть, которую она увидела на песке в ночном лесу, наступила слишком быстро. Тело ее упало на Саймона, и тот не смог броситься на Мескарла. Барон и не пытался вырвать меч из тела. Он отошел к самому краю крыши. - Ты отобрал у меня то, что я ценил больше всего. Мой замок и мои планы. Было бы только честно, если бы и я забрал у тебя что-то ценное. Слезы не льешь, Саймон? Побереги их. Они не помогают. Ну а теперь, прежде чем ты бросишься на меня, размахивая мечом, я оставлю тебя. Адью, Саймон. Наслаждайся своим триумфом. Сказав так, Ришар де Геклин Лоренс Мескарл, двадцать четвертый и последний законный барон Мескарл, спокойно шагнул с крыши замка "Фалькон" и понесся навстречу своей смерти на мостовой. Было всего лишь четыре часа пополудни этого теплого ласкового дня. Саймон не подошел к краю крыши, чтобы взглянуть на лежащее тело. Он уронил окровавленный меч, сел на продуваемой всеми ветрами крыше и положил руку на волосы Гвенары. И заплакал. ЭПИЛОГ. ТРЕВОЖНОЕ ПРОЩАНИЕ - Может быть, так оно и лучше. Мы сберегли много времени и избежали некоторых неприятностей. Женщину жалко. А? - Да, сэр. - Ее можно было бы использовать в службе. Ну уж, как получилось, так получилось. Конец не так уж и плох. - Полковник Стейси повернулся к Богги. - Старший лейтенант Богарт, я буду весьма обязан, если вы выполните одну мою просьбу. - Конечно, сэр. Все, что угодно. - Перестаньте копаться в этом здоровенном наросте на вашем лице, вы, очевидно считаете носом! Спасибо. Похоже, и на этот раз вы исчерпали квоту грубых ошибок, но конечный результат мог бы быть и хуже. Я оставляю за собой право высказать окончательное суждение после того, как прочитаю ваши письменные рапорты - которые ожидаю увидеть у себя на столе завтра в десять ноль-ноль. Можете быть свободны до десяти ноль-ноль послезавтра, и я расскажу об одной пограничной проблеме, которая возникла на Сигма Девять. На сегодня - все. Саймон встал и вытянулся по стойке смирно. Богарт тоже встал и многозначительно кашлянул в кулак. - Коммодор! Эта ваша груда дерьма, напоминающая человека, действительно подхватила какую-то болезнь на Сол Три, или это тонкая уловка, чтобы привлечь мое внимание к чему-то? Богарт вытянулся по стойке смирно. - Сэр, я только... Кажется, нам полагается какой-то отпуск. Стейси тонко улыбнулся. - Что ж, посмотрим. Что-то у меня на столе было насчет вашего отпуска. Вероятно, вы совершенно правы, старший лейтенант. - Он пролистал груду разноцветных папок, громоздившихся на столе по правую руку от него, вчитываясь в зашифрованные надписи. Наконец он вытащил светло-зеленую папку. - Минуточку. Не тут ли?.. Забавная вещь, джентльмены. Помните то грязное дельце на Стердале? Некий торговец предположительно был убит кем-то, выдававшем себя за офицера СГБ. Вот папка об этом деле. Саймон и Богарт обменялись взглядами уголками глаз. Саймон быстро провел пальцами по шву фирменных брюк, что означало: "Сматываемся. Быстрее". - Не извивайтесь, коммодор! Пока вы были на Сол Три, я не смог выбрать времени, чтобы посмотреть эту папку. Может быть, я прочту ее, пока вы будете в отпуске. Богарт снова кашлянул. - Позвольте сказать, сэр. Вероятно, меня подвела память. Наверное, отпуск нам не полагается, сэр. Во всяком случае, сейчас. Зеленая папка снова исчезла под грудой других документов. - Ну, хватит. Рапорты завтра здесь, в десять ноль-ноль. Оба вы - здесь в то же время на следующий день. Свободны. Оба офицера отдали честь, четко повернулись и промаршировали к двери. Богарт вышел первым, за ним - Саймон. Они уже были в коридоре, когда Стейси окликнул Саймона. Саймон посмотрел на Богарта, выразительно поднял бровь и вернулся. - А как насчет этого альбиноса? Магуса? Что случилось с ним? Саймон сжал челюсти. - После того, как Мескарл покончил с собой, мы долго пытались проникнуть в комнату Магуса. В конце концов мне пришлось воспользоваться гранатой. Странно; казалось, двери из обычного бронзового сплава. Мы их должны были легко взломать. Когда мы ворвались, то обнаружили, что дверь была заперта изнутри. Все окна были забраны тяжелыми решетками и заперты. Изнутри. Я сам несколько часов обыскивал его покои. Клянусь, тайника там не было. Не было и скрытых люков в стенах, на полу и потолке. - И? - Его апартаменты были пусты, сэр. Магус попросту исчез.