Лоуренс Джеймс. Дремлет земля ПРОЛОГ. ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ - Клянусь ранами божьими, милорд. Эти собаки бегут через кустарник как загнанные кролики. - Да, сержант, постараемся их не затоптать, чтобы нам все же досталась парочка добрых кроличьих шкур. Глубоко в кустах четверо людей дрожали и задыхались, прислушиваясь к голосам своих преследователей. Все они были одеты одинаково, в лохмотья, прикрывавшие их тощие тела, и еще сильнее изодранные колючим кустарником. Лица их были бледными и измученными, глаза - затуманенными, а широко раскрытые рты проталкивали воздух в пылающие огнем легкие. Почувствовав, как задрожала земля под копытами всадников, они переглянулись в безмолвном отчаянии. - Молчите, не шевелитесь: может быть, божьей милостью, они проедут мимо и устанут нас преследовать. Тише! Со всех сторон убежища, где лежали крестьяне, разъезжали всадники, разыскивая свою добычу. Постепенно крики и топот умолкли, и снова на лес опустилась тишина. - Отец, они уехали. Мы спасены. Идем, мать, не плачь. На этот раз они нас потеряли. - Да, Томас, но мы потеряли свой дом. Теперь мы должны скитаться, как волки, жить в лесу и есть коренья. - Что с того, мать? Вряд ли нам лучше было жить под бароном Мескарлом. По крайней мере, мы будем свободными. Несколько минут прошло в тишине, нарушаемой только стоном ветра и слабым криком одинокого кроншнепа. Потом густой вересковый кустарник затрясся и зашелестел. Шелест распространялся из глубины кустарника к его краю. Медленно, осторожно, боязливо из кустов выползли четыре человека. Мужчина, сутулый и морщинистый, выглядевший лет на шестьдесят. За ним, болезненно морщась, ползла на четвереньках женщина такого же облика и примерно того же возраста. Потом появились двое мальчиков, оборванных и грязных. Одному было лет пятнадцать, другому на два-три года меньше. Внимательно оглядев полянку, они наконец направились от своего убежища к мрачному густому лесу. Они прошли примерно полпути, когда тишину прорезал резкий звук охотничьего рога и кто-то закричал: - Сюда, милорд! Добыча поймана. Крик подхватили другие голоса, зазвенела сбруя, и из леса перед крестьянской семьей вылетели кони. Старший сын резво повернулся и увидел, что путь к бегству отрезан отрядом ухмыляющихся всадников, одетых в кольчуги с гербом своего хозяина на груди и щитах. Кольцо всадников уверенно сжималось вокруг своих жертв. Отец стоял молча, покорно опустив плечи. Мать упала на колени и беззвучно плакала. Ее тонкие плечи дрожали от глубочайшего отчаяния. Она сжала руки у груди, как при молитве. Младший мальчик стоял между родителей. Он вряд ли понимал, что происходит, но тем не менее ненавидел и боялся тех людей, что охотились за ними. Только старший мальчик попытался сопротивляться. Он нащупал у себя на поясе рукоятку и вытащил старый нож. - Смотри-ка, Мэтью, у кабанчика еще остался один клык. - Осторожнее, люди! Он раскроит вас этим страшным оружием от шеи до паха! С низким стоном, зародившимся глубоко в его горле, с воплем отчаяния юный Томас бросился на ухмыляющегося высокородного предводителя отряда охотников. Восторженно рассмеявшись неожиданному развлечению, Анри Шерневаль де Пуактьер дернул за узду своего вороного скакуна, заставив его осесть на задние ноги и замолотить по воздуху железными копытами. Одно копыто попало мальчику прямо в грудь и отшвырнуло его прямо на мягкую лесную землю. Когда он упал, раздался громкий хруст, и когда мальчик поднялся, его правая рука висела под неестественным углом. Солдаты подбадривали его, как это делают на петушиных боях и при травле медведя. Не обращая на них внимания, мальчик наклонился, неуклюже подобрал рукой нож и на сей раз осторожнее начал приближаться к всаднику. Отец попытался было задержать его, но он отстранил старика. - Нет, отец. По крайней мере я сам выберу, как мне умереть. Де Пуактьер откинул назад голову и рассмеялся. Сочный, глубокий смех лаем вырывался из зарослей его черной бороды. - Хорошо сказано, щенок. Клянусь чревом Марии, если бы я не должен был убить тебя, я взял бы тебя на службу, хотя ты уже и совсем взрослый. - Подлый ублюдок! Я бы скорее тысячу раз умер, чем стал служить тебе. Мы и здесь, в лесах, знаем о тебе, де Пуактьер. Мы видели, как ты виляешь хвостом перед своим мерзким хозяином Мескарлом. Так что конец здесь может быть только один. - Он медленно подходил все ближе к вельможе. - Моя смерть так же неизбежна, как восход солнца. Я умру сегодня. Но и твоя смерть недалека, милорд. Она рядом!!! Выкрикнув последнее слово, он метнулся вперед и вверх, едва не застав де Пуактьера врасплох. Но Томас поскользнулся на гнилом пеньке, скрытом палыми листьями, и ему для точного удара не хватило какого-то ярда. Нож его не попал в горло человеку, а вспорол шею коня, и тот вскрикнул высоко и тонко, как раненная девушка. Шпоры его всадника вонзились ему в бока, заставляя вновь повиноваться. Одновременно де Пуактьер схватился за узорчатую рукоять своего меча. Тонкая сталь с шелестом выскочила из ножен. Томас подбирался ко второму броску, наставив нож здоровой рукой. Все произошло так быстро, что движение было трудно уловить глазом. Свистнула смерть, и Томас тупо уставился на обрубок левой руки, из которого фонтаном била кровь и бесшумными каплями падала на рыжую землю. Солдаты глазам своим не поверили - так быстро все произошло - а мать закрыла глаза и упала в обморок. - Прощай, собака, - слова эти были бесстрастными, но последними. Томас взглянул вверх, на свою смерть, и глаза его сделались усталыми. Меч снова взметнулся и упал. Что-то коротко и тяжело стукнулось о землю, потом раздался звук более мягкого, более тяжелого и более медленного падения. - Убить старика, милорд? - Да. Он сам прекрасно знает причину своей смерти. Милорд Мескарл слишком высоко цени своих оленей, чтобы какой-то крестьянин мог пользоваться тайком чужими запасами. Повесь и его, и женщину. Мэтью, шлепни ее по лицу, чтобы он вернулась в этот мир и могла бросить на него последний взгляд, прежде чем успокоится навеки. Потом повесь их обоих на молодом дубке. Трое солдат спешились, чтобы выполнить приказ де Пуактьера. Сам де Пуактьер подъехал к спящему мальчику и осторожно положил сочащееся кровью лезвие меча на плечо паренька. Лезвие оставило кровавый след на его бледной шее. - Стой спокойно, щенок, и ты еще можешь выжить. Побежишь - погибнешь так же, как твой храбрый брат. - Он заставил своего жеребца немного пройти вперед, чтобы загородить от мальчика приготовления к повешению. - Не нужно на это смотреть, - произнес он почти дружелюбно. Мальчик посмотрел вверх, на дворянина, и глаза его были такими же чистыми, как горные озерца, питаемые водопадами. В первый и последний раз за этот день он заговорил. - Спасибо, добрый господин. Но я должен все это видеть, чтобы запомнить. И он встал в сторонке от людей Мескарла и молча смотрел, как умирали его родители. Вначале пеньковая веревка захлестнула шею его отца, и грубый узел затянулся под его правым ухом. Старику связали руки сыромятным ремнем и посадили на лошадь, а потом конец веревке привязали к ветке дуба. - Молиться будешь, старик? Нет? Де Пуактьер кивнул, и один из его людей шлепнул лошадь по крупу тяжелой перчаткой. Она рванулась вперед, и тело неуклюже соскользнуло с ее спины. Тело старика было настолько легким, что шея не сломалась, и он заплясал, замолотил ногами по воздуху, пока наконец благодетельная пелена не застлала его мозг. Глаза его были полузакрыты и казались почти безразличными. Язык его посинел, разбух и выпал изо рта. Солдатам наконец-то удалось вернуть женщину к жизни, и та очнулась как раз вовремя, чтобы увидеть последние мгновения своего мужа. Она смотрела на надменного лорда снизу вверх, и тот казался ей гигантом. И тут вдруг она поняла, что больше ничего не боится. - Прошу милосердия. Выполните последнюю просьбу. Пусть я умру сейчас, а мой мальчик останется жить. Лорд расхохотался. - Нет ничего проще. Взгляни, женщина, веревка приготовлена только для твоей морщинистой шеи. У барона Мескарла твой отпрыск станет большим человеком. Может быть, даже слугой. Кончайте с ней. Саймон, дерни ее за ноги, чтоб побыстрее. Не хочу два раза за день смотреть на эти пляски. Она умерла гораздо быстрее своего мужа. Когда она усаживалась верхом на большого боевого коня, ее рваное платье задралось и обнажило ее бедра. Однако она держалась с таким неожиданным достоинством, что грубые мужчины, которые, казалось, должны были обменяться непристойными шуточками, промолчали. Прежде, чем жеребец сбросил ее в небытие, она перевела взгляд на своего младшего сына, молча смотревшего на нее. - Запомни все это. В какое бы рабство ты ни попал, не позволяй им затронуть свой разум. Ее тело упало с лошади, самый толстый из воинов, Саймон, ухватился за нее и поджал ноги. Ее шея переломилась как сухая тростинка. - Срезать их, милорд? - Нет, пусть повисят несколько дней, послужат предупреждением тем, кто положит глаз на оленей барона. Мэтью, посади мальчишку к себе и следи за ним. Внезапно спокойный до того лес задрожал, по нему прокатилось эхо могучего грома. Лошади заржали и попятились, но их всадники, казалось, ждали этого грома. Прямо над склонившимися деревьями пролетело серебристое, пышущее огнем чудовище. Де Пуактьер взглянул на свой массивный хронометр и крикнул сержанту, перекрывая шум заходящего на посадку корабля: - "Заратустра" опаздывает. Надеюсь, на нем добрый груз ферониума. Помнишь последний полный шаттл? Вино и девки на три дня. Спешим домой, парни! Отряд вытянулся за своим предводителем, люди скакали по лесу, смеясь и жестикулируя, как это всегда бывает после удачной охоты. На луке седла солдата, которого звали Мэтью, неудобно примостился мальчик. Он оглянулся всего один раз и глаза его были сухи. Люди исчезли, топот копыт утих, и лес снова ожил. Белка яростно обругала галку, залетевшую на ее территорию. Заяц, дрожа проковылял по полянке, взрытой копытами коней. Из-за легкого ветерка веревки поскрипывали. Тела слегка танцевали в воздухе, временами стукаясь друг об друга. Несколько трупных мух уже вилось над тем местом, где мужчина облегчился, когда его мускулы расслабились после смерти. На макушку женщины элегантно вспорхнула ворона, вопросительно склонила блестящую черную головку и заглянула в лицо мертвой. Решив, что все в порядке, она неуклюже спрыгнула на плечо и принялась выклевывать глаза. 1. ВЕСЬМА ВЛИЯТЕЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ За всю свою жизнь в службе галактической безопасности я никогда не сталкивался даже в той клоаке занюханного Голота Четыре, я никогда не видел такой полнейшей, такой грандиозной тупости, такого бездумного высокомерия, такого вопиющего пренебрежения простейшими обязанностями, такого игнорирования минимальных требований, и господь свидетель, вы двое - большие специалисты пренебрегать простым минимумом даже в дерьмовом положении. Даже самые тупые новобранцы сработали бы лучше. Рэк, убери с лица эту идиотскую ухмылку... - Великолепно, Богги! Но только когда он произносил "убери с лица ухмылку", он оторвал три верхних пуговицы с парадной формы. И его ногти впились в ладони. Все остальное - великолепно. - Зря ты перебил меня, Саймон. Я уже готовился пустить пену изо рта. Пришлось проглотить слюну - я чуть не подавился. Боже, как долго нас заставляют ждать! Как ты полагаешь, что будет? - Трудно угадать, как поступит Стейси. Многое зависит от того, как объяснила Федерации семья этого "коммивояжера" то, что ты с ним сделал. Если им поверили, нам придется туго. - Он такой же коммивояжер, как моя задница! Все знают, что он был контрабандистом. Страшно подумать, что он делал с этой хорошенькой девчушкой. Я просто дал ему попробовать его же блюда. - Лейтенант Богарт! Вас вызвали, чтобы самое серьезное изо всех бывших до сих пор обвинение, а вы еще можете спокойно говорить, что "дали ему попробовать его же блюда". То, что от него осталось, потом сгребли лопатой. - Но ведь дело стоило того, а, Саймон? Достаточно было посмотреть на лицо девчонки, когда он помер. Как ты про нее сказал? В этот момент дверь с шелестом отворилась и вошел майор Службы Безопасности. Лицо его казалось высеченным из камня. - Надеть головные уборы! Не разговаривать! Полковник Стейси готов вас принять! Шагом марш! Они зашагали подчеркнуто строевым шагом, что явно выдавало их неповиновение, за которое и наказать-то было нельзя. Саймон Рэк шепотом ответил на последний вопрос Богарта. - Я говорил, что она похожа на золотую бабочку, порхающую в опаловом тумане. - Молчать!! - майора чуть не парализовало от того, что Саймон таким чудовищным образом нарушил дисциплину. - Стой! Снять головные уборы! Сэр, - он энергично отдал честь седому офицеру, сидевшему за плексигласовым столом. - Капитан Саймон Кеннеди Рэк, 2987555, и старший лейтенант Юджин Богарт, 2895775, по вашему приказанию прибыли. Сэр, - он снова энергично отдал честь и щелкнул каблуками так, что воздух в кабинете задрожал. Полковник Стейси устало оторвался от бумаг и махнул рукой, затянутой в перчатку. - Хорошо, спасибо, майор. Не стану вас больше задерживать. Думаю, у вас есть другие важные дела. - Но, сэр, вы уверены? - Вероятно, щелканье каблуков помешало вам хорошо расслышать, майор. Я сказал "не стану вас больше задерживать". На обыкновенном языке это означает попросту "вон". Ну!! - И майор-адъютант повернулся, держась за ручку двери. - Пожалуйста, постарайтесь не хлопнуть дверью. Дверь закрылась так бесшумно, что Рэк и Богарт вывернули шеи, проверяя, действительно ли она закрыта. - Джентльмены, - голос Стейси стал обманчиво мягким, но оба они по собственному опыту знали, каким может быть этот мягкий голос. - Пожалуйста, садитесь. - Простите, сэр, вы сказали "садитесь"? Полковник высказал признаки раздражения. - Вы что, тоже страдаете глухотой, Рэк? Рэк и Богарт поспешно уселись в два черных кресла, стоявших на одинаковых расстояниях по обе стороны стола. Стейси отодвинул от себя бумаги и откинулся назад, задумчиво прижав пальцы к подбородку. Потом протянул левую руку и нажал кнопку, приделанную к столешнице снизу. На контрольной панели в подлокотнике его кресла запульсировал желтый огонек. - Только для того, чтобы быть абсолютно уверенным, что нас не подслушивают, джентльмены. Не люблю этих нюхачей, но для меня очень важно, чтобы то, о чем мы будем говорить сегодня, нигде и никогда не повторялось. Ясно? - Оба кивнули. Полковник тяжело посмотрел на Богарта. - Лейтенант, и это касается всех тех пьяниц и шлюх, с которыми вы сочтете возможным расслабиться. Так. Как вы полагаете, почему вы здесь? Наступило тягостное молчание, потом Богарт заговорил. - Ну, сэр, мы думали, это как-то связано с тем контрабандистом, которого мы прикончили в Стердале. Понимаете, сэр, там была та девчонка, и этот тип, и... Саймон перебил его. - Осмелюсь доложить, сэр, лейтенант Богарт хотел сказать, что ни он, ни я не имеем малейшего понятия, зачем нас вызвали. - Так о чем там бормотал этот кретин? Стердал? Подождите-ка, где-то здесь у меня был какой-то рапорт... Саймон подал знак пальцем Богги, который обозначал "держи язык за зубами", и вкрадчиво продолжил. - Что бы там ни произошло на Стердале, я уверен, то, о чем собирается говорить с нами полковник, существенно важнее. К удивлению - и явному беспокойству этих двух достойных офицеров службы безопасности, полковник Стейси улыбнулся. Улыбнулся! Все равно как если, к примеру, встретишь разъяренного тигра на узкой лесной тропинке, а тот игриво толкнет тебя в бок и расскажет сомнительного достоинства анекдот. Потом, к их ужасу, он прямо-таки расхохотался. Тут-то Саймон и понял, что их следующее задание будет весьма нелегким. Он не мог припомнить, когда полковник в последний раз улыбался, не говоря уже о смехе. - Саймон Рэк. В вашу пользу говорит многое. Так, посмотрим. Вы вступили в службу безопасности одиннадцать лет назад, в минимально допустимом возрасте четырнадцати лет. Основной курс обучения вы прошли весьма успешно, да и потом отличались. Одиннадцать лет. И до сих пор всего лишь капитан. Если бы я не знал вас так хорошо, меня бы удивило такое медленное продвижение по служебной лестнице. Ваше личное дело великолепно, если судить только по результатам. Процент удачного выполнения задания у вас выше восьмидесяти. И только капитан! Я бы сказал, что вы губите свою карьеру исключительно непослушанием. Что скажете вы? Саймон слегка задумался. - Я бы сказал, что не устраиваю спесивых идиотов. И чем выше их служебное положение, тем меньше я их устраиваю. - Ну, хорошо. Во всяком случае я не собираюсь сейчас просматривать ваши личные дела - ваше и той жалкой обезьяны, которая, видимо, всюду вас сопровождает. Вы представали передо мной по различным обвинениям чаще, чем любые другие, пусть даже трое, офицеров службы. Рэк, и вы, Богарт, я скажу вам сейчас нечто такое, чего никогда повторять не стану. А если кто-нибудь из вас когда-нибудь повторит мои слова, я уничтожу вас обоих. До конца своих дней вы будете возить дерьмо на лунниках. Невзирая на ваши теперешние чины. Пусть вы постоянно попадаете в неприятности из-за субординации. Пусть вы ненавидите дисциплину. Но мне время от времени нужна парочка грубых инструментов. И, видит бог, трудно найти инструменты более грубые, чем вы двое. А сейчас я был бы вам весьма обязан, если бы вы не так явно выказывали свою ненависть к дисциплине. Потому что, - он помолчал, чтобы его слова лучше дошли до них, - вы мне нужны. Нужны прямо сейчас. Наступило тревожное молчание. Богарт и Саймон поглядывали друг не друга, на стол, на свои ногти, лишь бы только избежать взгляда Стейси. Молчание наконец нарушил сам полковник. - Богарт! Перестаньте ковырять в своем проклятом носу! Саймон выстучал левой рукой по своему бедру сообщение, и тут же получил согласие своего помощника. Если Стейси обращается с ними таким образом, так сильно давит на них - это означает одно. Задание им предстоит - то еще! После двухчасового обсуждения, сопровождаемого показом стереокарт и стереоснимков, они поняли, насколько сложным будет задание. Саймон просматривал свои записи и задумался над планами и сообщениями. Тут до него дошло, что Стейси кончил говорить и ждет от него ответа на свой вопрос. Он бросил взгляд на Богарта, но тот ничем помочь не мог, и Саймон был вынужден попросить повторить. - Рэк, мне иногда кажется, что у вас вместо мозга клуб дыма. Я спросил, вопросы будут? - Да, сэр. Если учесть законы Федерации о рабстве, плюс к этому жизненную важность ферониума для подпространственного привода, я не могу понять, почему бы вам не послать патрульный крейсер? Такого рода вопросы менее всего интересовали Богарта. Он хотел знать, где, когда, как, сколько, с помощью чего, но ни в малейшей мере - почему. Пока полковник Стейси рассуждал о тонких проблемах внутригалактической политики, он внимательно следил за мушкой, почти неслышно жужжавшей над столом. - Информацию мы получили от крохотного и почти не располагающего силами партизанского отряда. Помните тот последний раз, когда Федерация действовала на основании непроверенного донесения подобного формирования? Это случилось восемь лет назад и до сих пор мы не можем расхлебаться. Мы не можем вмешиваться во внутренние дела, если нет доказательств, Рэк, строгих доказательств, что законы Федерации нарушены или существует угроза самой структуре галактики. Так вот, если, и я подчеркиваю "если", эти донесения верны, то ситуация потенциально апокалиптическая. А я никогда не был склонен к преувеличениям. Итак, вы загружаетесь всем необходимым и со всей возможной скоростью летите на Сол Три. Там вы делаете все, чтобы скорее вступить в контакт с предводителем партизан. Помните его имя? Хорошо. Проследите за тем, чтобы ваш полоумный помощник... смотрите, глаз с мухи не сводит... Проследите за тем, чтобы он хорошенько познакомился с обычаями Сол Три. Это в ваших интересах, Рэк. Надеюсь, этого напоминания будет вам достаточно. Отныне вы оба освобождаетесь то своих обычных обязанностей. Можете идти. Саймон вскочил по стойке смирно - когда он считал это нужным, он мог быть столь же ревностным служакой, как адъютант, и более того. За ним вскочил Богарт. Когда они повернулись, чтобы выйти, рука Богарта метнулась, как песчаная кобра, и вынула мушку из воздуха. Полковник мигнул - не померещилось ли это ему. Богарт вышел первым и метнул мертвое насекомое прямо в левую ноздрю адъютанта, стоявшего по стойке смирно у двери. Как и следовало ожидать, Богги поразил цель. Верзила-офицер побагровел и шагнул вперед. Голос полковника Стейси, донесшийся из открытой двери, заставил его замереть. - Саймон! Саймон! Одну минуту. По поводу того дельца, о котором проболтался лейтенант в начале нашего интересного совещания. Кого-то там прихлопнули на Стердале. Об этом вы больше не услышите. Если на Сол Три все будет в порядке. Надеюсь, вы меня понимаете. Хорошо. Между прочим, по поводу этого дела. Неважно, какого. В коридоре у меня есть жучки, и кое-что из вашего разговора я услышал. Там была девушка замешана. Как вы про нее сказали? - Я сказал, что она похожа на золотую бабочку, порхающую в опаловом тумане, сэр. - Очень мило, командор, очень мило. Саймон Рэк, капитан галактической службы безопасности, вышел из кабинета, и дверь за ним мягко захлопнулась. Полковник Стейси снова сел за стол и на мгновение опустил голову на руки. Потом снова поднял голову и вздохнул. - В опаловом тумане. Великий боже! Надеюсь, барону Мескарлу нравятся красивые фразы. 2. НА ГРАНИ ПРОВАЛА Корабль-разведчик сел среди деревьев мягко, как оса на протухшее мясо. Шум его пространственных двигателей затих. Лес замолк и притих, птицы и звери прикидывали, что собираются делать эти пришельцы. Ждать им долго не пришлось. Прошло несколько секунд, тускло-серебристая панель в борту небольшого корабля откинулась и вышли двое людей. Один был невысоким и коренастым, "похож на бочонок с ногами", как кто-то когда-то сказал. Второй был высоким - таким высоким, что ему трудно будет выдавать себя за местного - темноволосым и кареглазым. Только цветом своих волос он был обязан краске, а цветом глаз - контактным линзам. Оба были одеты в обезличивающую униформу, повсеместно распространенную среди космокоммивояжеров. Оба они были вооружены кольтами - стандартным личным оружием Галактической Службы Безопасности. Правильнее было бы назвать их парализаторами, но все называли их кольтами. Наверное, никто не знал почему. Стоило нажать кнопку в рукоятке, и все живое на большом расстоянии было поражено. Саймон Рэк и Богарт не часто пускали их в ход - только в случае крайней необходимости - может быть, поэтому дела у них шли хорошо. - Порядок? - Поблизости никого не видно. Может быть, это к лучшему. Мы должны встретиться с человеком в борделе. Пока Саймон быстрым шагом обходил корабль, настороженно отыскивая следы чужого присутствия, Богарт вернулся на борт, чтобы выключить оборудование и подготовить камуфлирующее устройство. Он был еще внутри, когда Саймон окликнул его. Голос Саймона был негромким, но напряженным. - Богги! Уничтожай! Дабл-эй!!! Для персонала СГБ нет более серьезной оценки положения, чем дабл-эй. Когда она сопровождала приказ, то это означало на языке устава: "Что вышеупомянутый приказ должен быть исполнен незамедлительно, и что он не должен подвергаться сомнению, кроме как в тех случаях, когда он не расслышан или не полностью понят. Невыполнение приказа, подкрепленного дабл-эй, кроме случаев, упомянутых выше, карается наравне с бунтом и убийством. (Дальнейшую детализацию и исключения из правил см. р.293.(а) - (м). Дополнительные указания в "Приложениях"). Когда группа сотрудников работает вместе долго, как Богарт и Рэк, зачастую в отдаленных уголках фронтира, уставы теряют свой смысл. В большинстве случаев, когда кто-нибудь из них пользуется символом дабл-эй, на кону стоит жизнь. Эти дабл-эй обладают уникальным свойством - действуют как сверху вниз, так и снизу вверх. Если обстоятельства складываются определенным образом, то самый зеленый новичок может приказать полковнику, шефу, всей СГБ, сделать то-то и то-то, и тот должен, и будет, повиноваться. Ну а если уж этот новичок по неопытности ошибется... Как-то раз Богарт суммировал все это в своей обычной манере. - Если ты услышишь "дабл-эй" когда сидишь на толчке, не вздумай тратить время, чтобы вытереть задницу. Чистая задница ничем тебе не поможет, когда тебя будут стирать в порошок. Пока мы делали это краткое отступление, вот что происходило на полянке. Саймон прижимался к земле на краю опушки у подножия деревьев с кольтом наготове. Богарт в корабле бросил все, что у него было в руках и произвел редко встречающийся ряд действий. Более того, ему до сих пор и не приходилось так поступать. Нажать кнопку, повернуть рукоятку - сначала влево, затем вправо, и наконец щелкнуть переключателем. Ошибешься в этой последовательности с самого начала - ничего не случится. Ошибешься в конце - взлетишь на воздух вместе с кораблем. Богарт выпрыгнул из корабля, покатился по земле и остановился рядом с Саймоном, тоже с кольтом наготове. Если бы вы наблюдали за происходящим, вас могло бы удивить, откуда он знал, где Саймон, ведь сам-то он был внутри корабля. Конечно же, этому есть весьма простое объяснение. Он просто знал! - Где? И сколько? Саймон указал вперед, сквозь толстую завесу деревьев. - Там. Может быть, десять. Может быть, двадцать. Может быть, двое. Я просто услышал, как сначала всхрапнула одна лошадь, потом другая. Богарт удивленно посмотрел на своего командира. - Наш босс был прав! Они здесь действительно ездят на лошадях! - На его лице внезапно появилось ужасающее выражение, которое означало, что он думает. - Саймон, - прошептал он, - откуда, черт возьми, они узнали, что мы здесь? Старик говорил, что у них нет сенсоров. Так откуда? - Может быть, случайно. Может быть, они даже не знают, что мы здесь. Мы приземлились так тихо, что и пушинки с пчелы не сдунули. А потом Стейси мог ошибиться. Когда корабль взорвется? Богарт взглянул на хронометр. - В три двадцать. Раз я ничего не слышал, я поставил на пятую ступень. - Он прижал ухо к земле и прислушался. - Через пару минут будут. Похоже, их около десятка. Сматываемся? Саймон оглянулся через плечо, взвесил свои возможности. Несколько всадников приближаются к ним спереди. Позади ничего не слышно - может быть, там ловушка, но в любом случае это единственный путь к бегству. Его старый инструктор рукопашного боя, унтер-офицер Ньюман, частенько говаривал: - Если перед тобой пятьдесят человек с кольтами, а позади пятьдесят один, бей вперед. Хуже упущенного шанса только одно - когда вообще нет шансов. Лошади приближались и скакали все быстрее. Саймон больше не тратил времени на разговоры. Он похлопал Богарта по левому плечу и указал назад. Они двигались быстро и одновременно, как две части одного животного. С другой стороны опушки рос густой кустарник, и им удалось забраться глубоко внутрь него по тропе, проложенной лисой или барсуком. Сквозь переплетение ветвей можно было видеть корабль, если хорошенько приглядеться. Они затаились. Прошло всего четыре минуты с тех пор, как Саймон услышал приглушенное ржание. На полянку выехали девять всадников, ведомые кряжистым мужчиной, одетым гораздо богаче простого солдата. Богарт почувствовал, как Саймон напрягся, у него пресеклось дыхание. Махнув рукой, рыцарь послал большинство своих людей широким кругом объехать корабль. До разведчиков донесся его голос, отдававший приказы оставшимся троим людям. - Саймон, внутрь. Вы двое останетесь со мной. Из своего убежища агенты федеральной службы расслышали только, что тот, к кому обращались, высокий и толстый человек, что-то произнес. Рыцарь расхохотался лающим смехом. Он откинул голову назад, и полуденное солнце высветило серебро в его бороде. - Топай! Немного подрастрясешь свой жир. - В его голосе послышалась нотка нетерпения. - Да побыстрее, жирный бурдюк! Я должен знать, нет ли кого там внутри. Вздыхая и постанывая, толстяк слез со своего гнедого и, задыхаясь, залез в разведывательный корабль. Следя одним пальцем за хронометром, Богарт молча поднял десять пальцев перед Саймоном. С каждой секундой он зажимал один палец. Как только он зажал последний палец, внутри корабля раздался приглушенный грохот и вопль агонии, быстро затихший. - Будто свинье глотку перерезали, а? - сказал Богарт, прижав губы к уху Саймона, но к его удивлению тот даже не улыбнулся. А на полянке лошади попятились, люди закричали, из открытого люка вырвалось пламя. Через несколько мгновений корабль превратился в пылающий ад, и даже папоротник рядом с ним тоже загорелся. - Милорд, там никто не выжил, - крикнул один из солдат. Это-то было очевидным, и столь же очевидно огонь распространялся. Так что выбора у них не было. Яростно пришпоривая коня, дворянин галопом повел свой поредевший отряд в направлении двоих беглецов. Богарт начал было поднимать свой кольт, но Саймон удержал его. Он лучше знал лошадей и понял, что те не станут продираться сквозь кустарник, а обогнут его. Так и случилось. Они лежали неподвижно до тех пор, пока стук копыт не замер вдали. И только когда языки пламени стали лизать ветки в опасной близости от них, Саймон зашевелился. Когда он встал, Богарт заметил, что лицо у него бледное и дышит он прерывисто. Смерть прошла рядом, но ведь частенько они оказывались гораздо ближе к ней. - Нам пора удирать, Саймон. Они могут вернуться. Саймон! - Что? Прости, я... - Я сказал, нам нужно идти. В бордель, и как можно скорее. Этот здоровяк натравит на нас всю округу. - Да. Да, ты прав. После этого Саймон не произнес ни слова, пока они не сменили свою одежду на грязно-коричневые одеяния, которые предпочитали местные крестьяне. По его настоянию они зашвырнули кольты в огонь, чтобы они расплавились. Богарт было воспротивился, но Саймон рыкнул на него: - Дурак. Если бы ты не боролся со сном, когда говорил Стейси, ты бы услышал, что кольты запрещены. Как и все другое оружие кроме мечей и тому подобного того же периода. Стоит кому-то что-то заподозрить, и нас застукают. Ясно? Богарт молча кивнул. Саймон отвернулся, но потом снова посмотрел на своего товарища. - Богарт. Прости. Кое о чем я тебе никогда не рассказывал. Потому что думал... ну... думал, нет нужды. Но вскорости, когда доберемся до борделя, расскажу. - Саймон, я знаю, что ты родом с Сол Три. Я почувствовал, как ты напрягся, когда появились эти люди. Ты знал их. Правда? Не глядя на него, Саймон ковырял землю носком ботинка. - Да. Да, я знал двоих. Толстяка, который погиб, Саймона. Это мой тезка. И дворянина. Его я знаю лучше всех. Богарт зашагал в том направлении, где должна быть деревня, смущенный глубиной чувств Саймона. Через плечо он бросил то, что счел одобряющими словами. - Будем надеяться, мы с ним больше не встретимся. - Ярость, прозвучавшая в голосе Саймона, заставила его замереть. Голос был холодным и сухим, как лунная пыль. - Нет. Богги, дружище. Ты очень ошибаешься. Есть у меня один должок к лорду Анри Шерневалю де Пуактьеру, вассалу барона Мескарла. И этот долг за пятнадцать лет весьма вырос! Любой пьяный посетитель борделя "Красный фонарь", заглянувший в тридцать третий номер, известный как "Лачуга священника", решил бы, что застукал двоих гомиков за их странным противоестественным занятием. Что само по себе необычно в самом популярном публичном доме во всем Стендоне. В маленькой комнате, на одной из двух раскладушек, тесно прижавшись друг к другу и обнявшись, сидели двое мужчин. Тот, что повыше и помоложе, прижав губы к уху второго, что-то жарко шептал ему. Второй почти не шевелился, лицо его ничего не выражало, а из приоткрытого рта вырывалось низкое немелодичное гудение. Это был испытанный метод коммуникации агентов СГБ в обстоятельствах, не исключавших наличие жучков. А гудение - это дополнительное усовершенствование, придуманное Саймоном Рэком. Они с Богартом благополучно добрались до борделя, избежав встречи с необычайно многочисленными патрулями Мескарла. Тощая владелица "Красного фонаря", Долговязая Лиз, приняла их по облику за странствующих лекарей-шарлатанов, решивших отдохнуть несколько дней перед бешеной деятельностью во время празднования дня св.Варфоломея. Она немного удивилась, когда они отказались от предложенных женщин, "пока", но они хорошо заплатили за комнату. Но комната того стоила. "Красный фонарь" был самым чистым публичным домом в городе. А раз меблированные комнаты и гостиницы исчезли сто лет назад, куда еще податься приезжим богатым торговцам, кроме как к Долговязой Лиз? Тот, что повыше, Симеон, был славным парнем, хотя и казался старше своих лет - что поделаешь, жизнь знахаря быстро старит человека. А вот тот, что постарше, Зебадия (Богарту всегда нравились странные псевдонимы), сильно отличался от первого. Долговязая Лиз сразу поняла, кто он такой. Жулик, развратник и, может быть, карманник. Ей нужно будет не спускать глаз с постельного белья и проследить за тем, чтобы никто из девиц не соблазнился его медоточивым голоском и плутоватыми глазками. И если для ублажения мистера Зебадии понадобится женщина, то это будет сама мистрис. Оказавшись в комнате, в безопасности, ее гости обсуждали свои планы. - Саймон, ты должен был рассказать мне все это раньше, - упрекнул Богарт. - Но все кончилось. И давно. - Нет. Все едва начинается, Богги. Сейчас, когда мы благополучно добрались до места, мы должны войти в контакт с нашим человеком. Агент партизан, кузнец Эдрик, скоро поймет, что мы здесь. Лучше будет, если он сам найдет нас. В таких местах, как это полно шпионов Мескарла. Все стены кишат нюхачами. - Ага. А кровати - клопами, которые не только подслушивают. - Идем. Здесь нам больше нечего делать. Спустимся в столовую и попытаемся запихать в себя ту кашу, что подают у девицы Элизабет. И будем держать ушки на макушке. Должно быть, сюда заглядывают крепостные Мескарла. - Судя по тому, что говорил наш дражайший полковник, хотя я большую часть его речи продремал, мне кажется, их гораздо лучше назвать рабами, чем крепостными. А что до каши Долговязой Лиз, то по-моему ею лучше всего чистить от ржавчины те тесаки, которые мы вынуждены носить здесь. Судя по всему, она моет в ней ноги. Или еще чего похуже! Они спустились вниз. Общая столовая была забита шумной толпой. Им удалось проскользнуть и примоститься на краю грубой деревянной скамьи. Им швырнули миску похлебки, ломоть ржаного хлеба и металлические ложки, несшие на себе следы всех предыдущих пользователей. Девушка-служанка, неряшливо одетая шлюха, прокладывала себе путь мимо битком набитых столов, не обращая внимания на колкости. Какой-то бородатый здоровяк попытался запустить руки под ее заляпанную жиром юбку. Не говоря ни слова, она с ужасающей силой ударила его по башке. Глиняный горшок с кашей раскололся, обрызгав разразившихся проклятиями едоков липкой жижей. Тот, на которого пришелся удар, коротко простонал и рухнул лицом на стол. Кусочки жира и овощей застряли в его бороде и на веках. Девица вцепилась в его жесткие волосы, скинула назад со скамьи, и он улегся на грязный тростник, устилавший пол. Поставив ногу на спину потерявшего сознание человека, она визгливо крикнула: - Вот и еще один! Созрел для навозной кучи! Едоки одобрительно вопили, а в это время верзила-немой протолкался к девице, нагнулся и поднял с пола пьяницу за шею и промежность. Держа его над головой, немой вышибала прошествовал сквозь веселящуюся толпу к двери на задний двор. В столовой стало тихо, все ждали чего-то. Богарт вопросительно повернулся к своему соседу, но тот поднял палец, призывая к молчанию. Где-то на заднем дворе раздался громкий плеск. Будто что-то тяжелое плюхнулось в крем для торта. Что не соответствовало истине. Или в навозную жижу. Что соответствовало. После того, как стихли аплодисменты, Саймон вновь принялся за еду, постепенно втягивая в разговор угрюмого человека, сидевшего рядом с ним. Его звали Ричард, и он был писцом, принятым ко двору бароном Мескарлом. Да, он знает кузнеца Эдрика, но не дружит с ним. Вовсе нет. С Эдриком опасно знаться. Дурная компания. Опасная компания. Человек, который хочет изменить порядок вещей. Вплоть до барона. Но главнейший лейтенант барона, де Пуактьер, скоро все о них разузнает и заточит под стражу. Ферониум? Каждый знает, где его добывают, и барон - один из самых важных людей на всей Сол Три, потому что владеет ферониумом. Мудреная штука, этот ферониум. Не так-то безопасно им владеть. Ну как же, он помнит, как однажды в космопорту раскололся контейнер, и половина крепостных, оказавшихся поблизости, покрылись ужасными ожогами и бубонами. Большинство из них умерло. Саймон был рад такому источнику информации. Ричард не очень-то хотел разговаривать, но то, что он вынужден был сказать, было интересным. Однако кое-что, вроде того, что ферониум появился в качестве побочного продукта при взрыве расщепляющихся материалов во время большой войны и что он жизненно важен для подпространственного привода космолетов, было скучноватым, потому что общеизвестным. Даже бродячий лекарь должен был все это знать, и Саймон вежливо посоветовал писцу рассказывать байки своей бабушке, причем Саймон попутно охарактеризовал привычки этой бабушки. Ричард подскочил. - Слушай, знахарь. Будешь грубить тем, к кому прислушивается лорд, вроде меня, и вскоре будешь делать только ту работу, которую никто не хочет делать, и воротничок будет подходить тебе гораздо больше, чем эти фланелевые лохмотья. Правда, шею тебе он будет тереть посильнее. - Ты, мерзкий червяк! Шныряешь тут повсюду и грозишь честным людям железными воротниками! Почему бы тебе не назвать их прямо, сладкоречивый ублюдок? Ошейник раба! В их разговор вклинился мужчина, казавшийся еще более громоздким, чем немой вышибала. На его обнаженной груди и кожаном фартуке были сотни шрамиков и отметин от искр, которые вылетают из раздуваемого горна. Саймон поймал взгляд Богарта. Должно быть, это кузнец Эдрик. Их связной с партизанским движением Сола. Писец привстал. На его лице была та неприятная смесь трусости и высокомерия, которая появляется у любого мелкого чиновника, когда он чувствует, что ему угрожает. - Только таких слов и можно было ожидать от тебя, кузнец. От тебя и твоих друзей из леса. Очень скоро ты сможешь повторить все это милорду де Пуактьеру. Когда я поведаю ему о твоих словах, он с удовольствием окажет тебе гостеприимство в замке, пока тебя будут допрашивать. Ну, ударь меня, если хочешь. Только помни об этом, когда тебя вздернут на дыбу, и твои суставы растянутся, а руки выскочат из плеч. Помни, ты будешь плясать на виселице, а я, Ричард-писец, буду стоять рядом на площади и смеяться над тобой. А теперь прочь с дороги, собака, я иду к милорду. Кузнец уже поднял было руку, чтобы ударить самоуверенного доносчика, но тут его остановил спокойный голос. - Погоди, друг. Он говорит правду. - Кто ты такой? Чего вмешиваешься? - Я - лекарь. Симеон. А это - мой помощник. Его зовут Зебадия. Тронешь этого негодяя, и умрешь наверняка. Страшной смертью. - Подумай, кого называешь негодяем. Хочешь присоединиться к нему? Он-то ведь точно умрет. - Все там будем, Ричард. Мне очень жаль, но выхода не вижу. Прощай. Тонкий стилет выскользнул из ножен из-под рубашки Симеона и коснулся груди писца легко, как первый поцелуй девственницы. Столь же легко он проник и в плоть, и сердце жертвы разорвалось, когда лезвие раскроило его стенки. Рот Ричарда раскрылся в напрасном вздохе, и он соскользнул на пол, свалив на себя скамью. Несколько мгновений он бился, как рыба, вытащенная из ручья. Затем умер, захлебнувшись кровью. Бордель взорвался воплями, проклятьями, замелькали кулаки. Громко мыча, немой размахивал дубинкой, сбивая с ног каждого негодяя, приблизившегося к нему. Саймон метнулся к лестнице в тот же момент, как только вытащил нож из тела писца. На первых ступеньках, оказавшись в относительной безопасности, он бросил взгляд на свалку, полагая, что Богарт и кузнец рядом с ним. Они прокладывали себе путь к лестнице, но им помешали перевернутые столы. Богарт орудовал ножом беспечно, будто вел учебный бой с унтер-офицером Ньюманом. Легкая улыбка изогнула уголки его губ, и он немелодично насвистывал что-то себе под нос. Богарт наслаждался. Люди падали перед ним, хватаясь за порезы. Он старался не убивать без крайней нужды, но много добрых людей до самой могилы были отмечены шрамами, полученными от него в тот вечер в "Красном фонаре". Сзади его защищал от подлых ударов Эдрик. Он расшвыривал людей звучными ударами кулаков. Они уже были рядом с лестницей, когда на заднем дворе раздался крик: - Люди лорда! Де Пуактьер с патрулем! Бегите! Бегите! Немой, пошатываясь отошел от двери, беспомощно хватаясь за стрелу, торчащую из его правого плеча. Оттолкнув его в сторону, широкими шагами вошел де Пуактьер. В его руке - окровавленный меч, шлем откинут. За ним - тяжело дыша, как свора легавых - дюжина его солдат. Вскинув меч, рыцарь проревел громовым голосом: - Именем барона Мескарла, все присутствующие задержаны! Кто пошевелится - умрет. Вильям, приготовь стрелу для первой же собаки, кто хоть пальцем двинет. Саймон хорошо понимал, есть время драться и время спрятаться поглубже в тень. Богарту и кузнецу он ничем помочь не мог, даже если бы оказался рядом с ними. Ему оставалось только смотреть из своего укрытия и ждать. Он знал, что Богарт не рискнет шевельнуться - слишком много врагов - но в то же время видел, что лейтенант что-то бормочет себе под нос. Богги ругался - ему очень не хватало любимого кольта. На мгновение Саймон подумал, не ошибся ли он, выбросив оружие, но законы Сол Три, направленные против любого оружия, кроме простейшего, были сильнее даже религии. Любой человек, как бы не относился он к барону Мескарлу, сделает все возможное, чтобы убить того, у кого окажется оружие. Нет, он был прав. Для кузнеца Эдрика подобного рода рассуждения ничего не значили. Его поймал в свою ловушку де Пуактьер. А прямо перед ним была лестница, ведущая к безопасности. Ну, он и ринулся вперед. - Вильям! Останови этого рысака! Неподвижный воздух задрожал от басовитого гудения тетивы. Стрела свистнула и глубоко вонзилась в широкую спину кузнеца. Сила удара швырнула его лицом вниз на ступени. Бордель замер, а гигант с трудом поднялся на ноги. Из груди его вырывалось болезненное дыхание, и он вновь стал карабкаться наверх. С площадки, где Саймон скрывался в тени, он мог видеть агонию в глазах Эдрика, и каких усилий стоят ему эти шаги наверх. - Еще раз, Вильям. Свали его! Свистнула стрела, но мгновением раньше повернулся Богарт с криком: - Не-е-ет! - Нож его оказался в воздухе одновременно со стрелой и нашел свою цель, но слегка запоздал. Нож раскроил горло лучника, и того окатило фонтаном крови. Но его последний выстрел тоже был удачным. Кузнец уже был на самом верху лестницы, почти на площадке, когда вторая стрела вонзилась на дюйм ниже первой, и ее черное оперение окрасилось кровью. Комната внизу превратилась в хаос. Лучники прокладывали путь к Богарту, который размахивал перед собой вторым ножом. Все остальные люди борделя бросились на пол, присоединившись к девицам-служанкам под дубовыми скамьями и столами. - Рассредоточьтесь и возьмите его живьем. Засеку до смерти того, кто его убьет. Растянитесь. Осторожнее, черт возьми! Живьем! На какое-то время о кузнеце забыли. Саймон выскользнул из темноты и затащил его на площадку. Саймон перевернул его лицом вверх и понял, что Эдрику больше не ковать лошадей. Взгляд его обратился вовнутрь, созерцая тот великий путь, на который он уже вступил. Дышал кузнец с трудом, и при каждом выдохе в уголке его рта пузырилась кровавая пена. Но сознание еще не покинуло его, и Эдрик увидел лицо Саймона, почувствовал его руку. - Ты - это он? Саймон кивнул. Слова сейчас были неуместны; кузнец скажет, что должен был сказать. Или умрет, недосказав. Тут ничего нельзя поделать. - Ферониум. Не только грузится здесь. Мескарл... У Мескарла есть своя шахта. Там он со свободными людьми обращается, как с крепостными, а с крепостными... - Приступ кашля прервал его шепот. - С крепостными как с рабами. Они скоро погибнут. Иди к Моркину. Вождь свободных. Партизан. Нужна помощь. Он думает, назревает договор с... с... дева Мария... с другими лордами. Найди его. - Эдрик. Где я найду этого Моркина? Саймон мучительно ощущал, что в комнате внизу его ближайший, его единственный друг в одиночку бьется за свободу. В одиночку. Но это - важнее. Де Пуактьер кричал, чтобы Богарта брали живьем. А пока есть жизнь, есть хоть какая-то надежда. Он почувствовал, как из большого тела кузнеца, лежащего в его руках, ускользает жизнь. - Эдрик! Где? - Пресвятая дева Мария... Будь милосердна. Благослови... о-о-ох, нет, нет. - Его глаза открылись и на мгновение в них блеснул ясный разум. - Он сам найдет тебя. Моя матушка шутила, что я умру в борделе. - Потом он резко, конвульсивно вздохнул, и тело в руках Саймона сделалось странно легким. Будто что-то покинуло его. Саймон мягко положил тело на площадку и бросил взгляд через перила. Богарт все еще ткал своим ножом паутину смерти, легонько посвистывая. Зубы его слегка обнажились. Солдаты не жаждали умирать и не осмеливались воспользоваться преимуществом своих длинных мечей из опасения убить его. Де Пуактьер стоял в стороне от свалки и следил за происходящим с растущим раздражением. Как раз когда Саймон взглянул, рыцарь поднял одной рукой тяжелый табурет и швырнул его в мечущегося старшего лейтенанта. Точно нацеленный снаряд ударил того в грудь и отбросил на ступени. От удара Богарт уронил нож, и в тот же момент ближайший солдат прыгнул на него и ударил по незащищенной голове рукояткой меча. Другой, с глубоким кровоточащим порезом на щеке, убил бы его, позабыв обо всем в стремлении отомстить, если бы не окрик де Пуактьера: - Нет! Жизнью ответишь, Хью! Оттащи его и хорошенько свяжи. Я пока поговорю с этим сбродом. - Милорд. Милорд, - дрожащим голосом заговорил какой-то старик. Вернее, самого старика видно не было, только его лысая башка на морщинистой шее торчала из-под скамьи, будто какая-то диковинная черепаха настороженно высунула голову из-под панциря. - Иди сюда, старый дурак. Ну, что ты видел? - Меня зовут Эдгар, милостивый господин. Может быть, вам знакомо имя моего сына... Де Пуактьер крепко ударил его по лицу тяжелой латной рукавицей, чтобы остановить это бормотание. На щеке у старика проступили кровоточащие полоски. - Ты, старый дурак. Меня не интересуешь ни ты, ни твой ублюдок. Ответь мне на один вопрос. Остальное сможешь рассказать моему сержанту, когда окажешься в замке. Вон с тем кто-нибудь еще был? - Кто-нибудь, милостивый господин? Рыцарь огромным усилием воли сдержался и не смазал кулаком по лицу старика. - Да, мастер? - Эдгар, милостивый... - Да. Мастер Эдгар. Подумай. Прикинь, прежде чем ответить. Человек, который умер там, наверху, кузнец Эдрик, и тот чужеземец, который тоже скоро умрет. Был ли кто-нибудь с ними? - Кто-нибудь. Да, того, кто убил вашего лучника, зовут... постойте-ка... - Зебадия. Знахарь, - встрял кто-то другой, видимо, надеясь, что де Пуактьер уйдет, оставив в покое всех остальных, находящихся в борделе. Рыцарь взглянул в ту сторону, откуда раздался голос, потом снова повернулся к дрожащему Эдгару. - Итак, мы теперь знаем, что его зовут Зебадия и что он - знахарь. - Он положил руку в металлической перчатке на старое, морщинистое лицо и легонько сжал пальцы. Так легонько, что не повредил бы и однодневного цыпленка. - Он был один? - Нет. Нет. Нет, милостивый господин, был другой. Главный. Его звали Симеон, и он тоже был торговцем снадобьями. Он убежал по лестнице. Рыцарь посмотрел во тьму, куда указывал дрожащий палец старика. Даже его острый взгляд не мог ничего различить в темноте. Мэтью. Возьми четырех людей и обыщи этот муравейник сверху донизу. Остальным - вышибить эту вонючую толпу из дверей и разогнать по их вонючим хижинам. Потом - следить за каждой дверью и окном. Этот Симеон не должен уйти. Барону нужно на него посмотреть. А этого, - он оттолкнул Эдгара, и тот рухнул на тростник, - заберите в замок и закуйте. Я поговорю с ним завтра. Задолго до того, как Мэтью со своими людьми добрался до первой лестничной площадки, Симеона там уже не было. Осознав, что розыски неизбежны, он инстинктивно стал пробираться все выше. По грязным коридорам, мимо закрытых комнат и распахнутых дверей. С верхних этажей все сбежали вниз на шум драки, и большая часть борделя оказалась в его распоряжении. Он понимал, что тщательные поиски займут много времени, но с другой стороны понимал, что поиски будут весьма тщательными. Вскоре он оказался на верхнем этаже. Потихоньку открыв покоробившийся люк, он посмотрел на дорожку возле дома, до которой было футов восемьдесят. Вокруг его талии была обмотана тонкая, но прочная веревка, и ее хватило бы до земли. Но она не спасла бы его от мечей солдат, уже обходивших патрулем "Красный фонарь". Тусклый свет факелов обволакивал их туманным сиянием. Он уже решил было броситься на тех, кто его ищет, когда они доберутся досюда, как вдруг услышал тихий голос: - Мастер Симеон. У вас что, болячка выскочила, и мне придется смазать ее мазью? Или, может быть, упрятать ее на некоторое время подальше? В коридоре было очень темно, но Саймон различил бледную фигуру женщины, судя по голосу - молодой, стоявшей у раскрытой двери маленькой комнаты. Он не смог сдержать смешок и прошептал в ответ: - Да. И моя болячка разболится еще сильнее, если о ней срочно не позаботиться. Боюсь, здесь скоро появятся другие лекари. - Идем. Я знаю этих других врачей. Их лучше назвать мясниками. Было слышно, как двумя этажами ниже топали и рушили мебель. А еще было слышно, как вопила Долговязая Лиз и спрашивала, кто заплатит за все это. Когда Саймон вошел на цыпочках в комнату женщины, он услышал глубокий голос де Пуактьера - чертовски хорошо знакомый голос. Де Пуактьер говорил, что с удовольствием заплатит, и ровно столько, сколько она запросит. Если она в свою очередь заплатит за то, что приютила врагов барона Мескарла. После этого Саймон больше не слышал Долговязую Лиз. Женщина взяла его за руку и провела по своей темной комнате. Она была теперь рядом с ним, и он осознал, что она обнажена. Несмотря на близкую опасность, он почувствовал, как кровь запульсировала в его чреслах. Она наклонила к нему голову, так что он почувствовал свежий запах ее длинных волос, и тихо сказала: - Ляг под кровать. Такому парню, как ты, там будет тесновато, но придется постараться. Саймон схватил ее за руку: - Нет! Во имя крови христовой, девушка. Они войдут сюда, увидят тебя и первым делом перевернут кровать, чтобы посмотреть, не прячется ли под ней какой-нибудь негодяй. Он почувствовал, как ее рука задрожала - она потихоньку смеялась. - Мастер Симеон, если тебя зовут именно так, в чем я сомневаюсь, если они посмотрят под кровать, то конечно же найдут тебя. Ты полагаешь, у тебя будет больше шансов, если встретишь их лицом к лицу? - Она ощупала его пояс, будто случайно проведя попутно рукой между ног. - А ты без оружия. Или ты хочешь превратиться в орла, вылететь из окошка и пролететь над их головами? Нет. Или моя кровать, или ничего. Если я не заставлю этих недотеп забыть о сбежавшем знахаре, то я в половину не такая хорошая шлюха, какой считают меня мужчины. Ну, быстрее, они уже под нами. Действительно, шпоры уже звякали на лестнице. Саймон успел все взвесить, пока женщина говорила, и решил, что больше шансов за то, что люди Мескарла его схватят. А потому он ничего не потеряет, если воспользуется ее предложением и спрячется в этом сомнительном убежище. Он бросился на пыльный пол и заполз под низкую кровать. Как только он уместился, он почувствовал, как пружины впились ему в спину - она легла на кровать. В нескольких дюймах от его носа появилось перевернутое лицо женщины, похожее на бледную луну. - Мастер Симеон, умоляю тебя не шевелится. Чтобы ни произошло. - Ее голос стал более настойчивым. - Запомни. Чтобы ни случилось, все будет происходить по моему желанию и под моим контролем. Только если дела пойдут не так, как надо, можешь попытаться помочь. Но в этом случае я сама позову тебя. Саймон ухмыльнулся, представив себе, какое у нее, вероятно, выражение лица. - Девушка, если нам удастся пережить эту ночь, я окажусь у тебя в долгу - уж не знаю, чем буду платить. А вот насчет того, чтоб помочь - боюсь, наденусь задом на пружины твоей кровати, как на крючок, если попытаюсь выскочить, как галантный рыцарь. Она хихикнула, потом прошептала "Тш-ш", и голова ее исчезла. Саймон и сам слышал шум, который производили солдаты, руша все внизу в поисках его. Потом он услышал, как сапоги протопали по лестнице, и дверь распахнулась. Неверный свет факела слегка озарил комнату. Но Саймон смог все же разглядеть, что делит свое убежище со сломанным гребешком и обрывком алой ленты. Прижавшись щекой к полу, он увидел солдатские сапоги со шпорами. - Мэтью! Сюда! Снова топот в коридоре, и в комнату ворвался сержант. - Ну, ну, ну. Лиса здесь нет. Зато есть лисичка, и хорошенькая. Держи факел покрепче, черт побери. Ну, шлюшка, видела ты удравшего злодея? Лекаря? Саймон почувствовал, что девица села. - Ой, нет, милорд. Вы что думаете, мне нужен врач? - Солдат шумно сглотнул. Мэтью крякнул, а потом еще раз прочистил горло, прежде чем заговорить. - А ты, девица не простудишься? Ответа не было. Саймону показалось, что он услышал, как старый воин облизнул губы. Он улыбнулся про себя, представив реакцию Мэтью, если он сейчас вылезет и представится лекарем Симеоном. Именно Мэтью привез его из лесу в тот день, когда повесили его родителей, и именно тяжелая рука Мэтью вколачивала в него уважение к дисциплине. И тяжко спасала его от куда более тяжких наказаний де Пуактьера. Стейси предупреждал его, что по их данным в замке Мескарла осталось по меньшей мере два человека, которые хорошо знали его в детстве. Одним был толстяк Саймон, который очень вовремя погиб при взрыве корабля. Вторым был Мэтью. Де Пуактьер редко снисходил до того, чтобы обращать внимание на грязного мальчишку, большую часть времени возившегося с гончими в пыльном дворе замка. Даже когда мальчишка стал постарше, рыцарь редко заговаривал с ним. Нет, опаснее всех был Мэтью. Сейчас он был здесь. Носки его сапог оказались в паре дюймов от носа Саймона. - Томас, ты сейчас пойдешь и осмотришь другие клоповники на этом этаже. Когда все тщательно обыщешь, вернешься и подождешь за дверью. Я собираюсь допросить эту... эту шлюху. И, Томас, не врывайся сюда, пока я буду занят, понял? Если не хочешь получить год нарядов вне очереди. Хмыкнув, солдат вышел, затворив за собой дверь. Мэтью расстегнул портупею и бросил ее на пол, так что Саймон чуть было не поддался соблазну. Тогда главная угроза его миссии была бы устранена, но из борделя выбраться он все же не смог бы. - О, милорд! Что вы делаете? Вдруг кто-нибудь зайдет и застанет нас; а ведь я - невинная девушка. Милорд, какое у вас тут страшное оружие. Пресвятая дева Мария, боюсь, вы разорвете меня от живота до горла, если... Она не договорила и пискнула, когда дородный сержант взгромоздился на нее. Саймона крепко прижало к полу, и он чуть не завопил вслух. Но худшее было еще впереди. Пружины играли болезненную мелодию на его ребрах, пока девица с сержантом развлекались над ним. Девица оказалась весьма искусной и довольно быстро довела сержанта до полного изнеможения. - Да, девка, простонал он, - добрая у тебя там полянка. - Да, сержант, - ответила она в тон ему, - и вы добро мне ее вспахали. У меня несколько дней будет все болеть от ударов вашей толстой пиявки. Мэтью свесил ноги с кровати и принялся одеваться. - А что до того волка, которого мы ищем, то похоже, он проскользнул сквозь нашу сеть. Милорд будет недоволен. Он думает, что лекарь и его друг - шпионы. Но ничего, коротышку допросят, и он выплеснет все, что знает. Томас! На этаже пусто? Нам пора идти. - Сержант. Можно я тоже немного подопрашиваю эту девицу? Саймон услышал звук удара. - Нет! Собака. Не забывай о нарядах вне очереди. Идем, сообщим дурные новости де Пуактьеру. А что до тебя, блудница, то тебе лучше держать язык за зубами по поводу этой ночи. Может быть, как-нибудь в следующий раз я позволю тебе снова доставить мне удовольствие. Саймону показалось, хотя он мог судить о происходящем только по движению кровати, что она поклонилась сержанту. Ответила она насмешливым тоном. - Милорд оказывает мне слишком высокую честь. - Идем. - У двери сержант повернулся. - Как тебя зовут, шлюха, чтобы я знал, кого искать? - Меня кличут Сарой, благородный лорд. А вы не дадите мне денег, чтобы я могла купить новую ленточку? Сержант расхохотался. - Нет, мадам. Таким, как ты, и старых лент довольно. Во всяком случае, из-под твоей кровати как раз высовывается ленточка. Я с удовольствием подарю ее тебе. - К своему ужасу Саймон увидел уголком глаза, что Мэтью возвращается. Стоит ему положить руку на кровать, наклониться и заглянуть под нее, как он увидит старого знакомого, которого не видел уже одиннадцать лет. Он уже был рядом с кроватью, уже положил на нее руку... Саймон уже увидел значок на груди - черного сокола Мескарла, уже увидел краешек седой бороды, но тут Мэтью снова разогнулся. - Не подобает рыцарю стоять на коленях перед своей дамой. Позвольте мне, я стану на колени перед вами. Мэтью выпрямился с приглушенным стоном и рассмеялся глубоким кашляющим смехом, который когда-то Саймон слышал так часто. Обычно тогда, когда кто-то страдал. Потом девица спрыгнула с кровати и присела на корточки рядом с головой Саймона. Прежде, чем она встала, победоносно размахивая обрывком ленты, он успел разглядеть ее белые бедра, покрытые липкими струйками, и пучок черных волос внизу живота. Молодец, девка, теперь ты получила от меня ленточку, и я могу покинуть тебя. Пока, Сара. Дверь закрылась, и пока солдаты шли к лестнице, свет факела просачивался в щелку под дверью. Потом, когда Мэтью протопал вниз, где нетерпеливо ждал де Пуактьер, свет исчез и в комнате снова стало темно и тихо. Мягкий смешок. - Можешь выползти из своего укрытия, лекарь. Собаки исчезли, и медведь может выйти во тьму. Разве я не говорила, что голой женщине ничего не стоит одурачить этих идиотов. Вспыхнув и чувствуя себя неловко, Саймон выбрался из-под кровати. Девица снова легла в постель. - Миссис Сара, я должен поблагодарить вас за то, что вы сделали. Позволили ему... Почему? Вот этого я никак не могу понять. Почему? Сквозь приоткрытое окно они услышали звон и топот - де Пуактьер уводил своих людей и пленников. На некоторое время в тесной комнатке с наклонным потолком воцарилось молчание. Потом Сара ответила на его вопрос. В некотором смысле. - Садись рядом со мной. Не бойся, Симеон. Не укушу, - двусмысленная пауза. - Если сам не захочешь. Нет? - Ты спрашиваешь, почему я помогла тебе скрыться от лакеев барона Мескарла. Несколько месяцев назад у нас здесь был один клиент, пилот старой "Эаратустры". Он был с горбатой Элен. Он слишком много выпил. Мешал пиво с джином. Он плакал пьяными слезами, молол вздор. Внезапно он встал, вышел из этого дома и спустился к реке. Там есть большие заросли крапивы и чертополоха - как раз туда выливают ночные горшки. Он стоял, смотрел на заросли - там и тебе с голову будет - а потом стал раздеваться, скинул и панталоны, и куртку, и все остальное. Мне было хорошо его видно, его тело, бледное, как корни ивы, его маленький петушок. Он страшно взревел и бросился в самую середину. Брину, немому привратнику, пришлось кидать этому бедному дурачку веревку, чтобы вытащить его. Он выглядел ужасно. Весь был покрыт ожогами и колючками. Мы уложили его в постель, и на следующее утро я задала ему тот же вопрос. Почему? Он посмотрел на меня, подумал и сказал: "Потому что тогда это показалось мне хорошей идеей". Много позже той же ночью, когда Долговязая Лиз уже завершила свой ночной обход - что означало еще одно путешествие под кровать - Саймон попросил Сару рассказать ему все, что она знает о внутреннем устройстве замка. Она мало чем могла помочь, потому что немногие крепостные из Стендона побывали там. К тому же не по своей воле. А из тех, кто все же попал туда, еще меньше имели возможность выйти. По-видимому, Сара решила, что Богарт обречен на гибель, и ее волновало лишь то, чтобы Саймон не разделил ту же участь. Она ненавидела людей барона, как и большинство жителей Стендона, потому что тот был жестоким господином. Гораздо хуже предыдущего, сказала она Саймону. Чтобы не ввязывать ее дальше в это дело, Саймон уверил Сару, что судьба кретина-Зебадии больше его не интересует. И что утро застанет его на пути в следующую деревню, где он надеется найти другого помощника, который не будет ввязываться в неприятности в борделях. И хотя было темно, он почувствовал, что девица не поверила ему. - Да, Симеон. Интересно, мастер, откуда ты и как тебя зовут. Завтра, если ты направишься в сторону Брейкенема, можешь оказаться поблизости от замка. И если тебе случайно захочется узнать, нет ли где-нибудь поблизости какого-нибудь твоего друга, и если ты войдешь в замок до обеда, когда главный внутренний двор открыт для торговцев, и если тебе удастся проскользнуть в самую дальнюю дверь, то больше я тебе ничем помочь не смогу, но ты окажешься в самом замке. - Сколько много "если", Сара. Может быть, утром я сосчитаю и взвешу их. - А сейчас? - А сейчас я покажу тебе, каким неуклюжим недотепой был этот сержант. 3. САЛОННЫЕ ИГРЫ Замок "Фалькон" стоял на небольшом возвышении к северу от Стендона. Его мрачные зубчатые стены господствовали над окружающей местностью. Ров с застоявшейся водой окружал город, как гнилой пояс. Единственные ворота, ведущие во внешний двор замка, были широкими, усыпанными гвоздями, из двойного дуба с железной решеткой внутри и тяжелым подъемным мостом. Внутренний двор был защищен высокими гранитными стенами, возведенными столетия назад. В черной башне был музей запрещенного оружия. Там были взрывчатые вещества, химические и даже ядерное оружие. Его очень хорошо охраняли, и это был единственный такой арсенал в северном полушарии Сол Три. Гораздо более узкие ворота вели во внутренний двор с башней Источника, башней Короля, башней Королевы и башней Сокола - возвышающейся над всеми остальными. Главный пиршественный зал был расположен рядом с башней Королевы; возле него были кухни. В среднем стены были двадцатипятифунтовой толщины. В гарнизоне, которым командовал сенешаль Анри де Пуактьер, было свыше четырехсот человек. Кроме того в замке было не менее двухсот крепостных, в основном взятых из деревни. Это было мрачное и зловещее строение, и не было в нем счастливых людей, кроме Ришара де Геклина Лоренса Мескарла, двадцать четвертого наследственного барона. И эта линия наследования тянулась, не прерываясь, прямо к безумным дням конца нейтронных войн. Мескарл был мужчиной средних лет. Он потолстел с тех пор, как юный Саймон Рэк, преклоня колени, подавал ему густое и сладкое вино. Он унаследовал титул в юности. Его отец, которого прозвали "Черным Роланом", был найден в своей постели после ночной попойки с рыбьей костью в горле. В конце концов сочли, что он задохнулся, но некоторые вопросы оставались. Например, почему на его лице была написана такая ярость? И почему кость оказалась всего одна? Не было похоже, что остальные кости Ролан прожевал и проглотил. И как ухитрился покойный барон оставить синяки на своем собственном горле? Но, как всегда это бывает, когда умирают знатные люди, его сын тут же унаследовал титул. Гнусно выносить сор из своей избы... Слуги тоже так считают. Старший сын Ролана, Робер, унаследовал титул и наслаждался им целых двадцать дней. Случай, который унес жизни трех членов семьи Мескарлов: Робера, его младшего брата Жофрея и старшей сестры Рут, был действительно весьма неординарным. Легкое недомогание, расстройство желудка, спасло Ришара. Ему не пришлось разделить судьбу близких. Простая рыбалка на озере, расположенном в четырех милях от замка, обернулась трагедией. Никто в точности не знал, что произошло. Попросту считалось, что лодка перевернулась вдали от берега, и только двое лодочников ухитрились выплыть. Эти бедняги избежали одной опасности, и тут же попали в другую. В лесу они натолкнулись на Ришара, расстройство желудка которого прошло. Они выпалили ему новости и в награду были зарублены на месте новоиспеченным бароном Мескарлом. Этот поступок был уже типичным для того человека, каким он станет, и к тому же с лица земли исчезли два последних свидетеля. По Стендону ходили слухи, что еще кое-кто видел, что произошло в тот жаркий летний полдень. Видели, как лодочники дубинками перебили семью, и только потом перевернули лодку. Новый барон переменил девиз с "Всегда Скромен" на "Всегда Прав". И не было ни одного человека, кто мог бы доказать обратное. Когда барон узнал от де Пуактьера о драке в "Красном Фонаре" и убийстве кузнеца, было раннее утро и он собирался на соколиную охоту. Барон уединился со своим сенешалем на двадцать минут, и когда они появились на людях, оба улыбались. Богарта швырнули в подземную темницу и связали, но не приковали к стене. Потом он пришел в себя и облил своих тюремщиков потоком ругани по поводу свободы для путешественников, и что он собирается сказать этому барону Мескарлу, который заставляет своих дуболомов убивать и грабить невинных людей. Богарт никогда не терял надежды, но сейчас он отметил толщину стен и глубину, на которой находился, и его надежды потускнели. Богарт не мог слышать из своего сырого и мрачного подземелья шума, с каким начинал свою работу рынок во внешнем дворе. Изо всей окружающей сельской местности съезжались и сходились крепостные и свободные люди со своим товаром, чтобы продать его или обменять. Охрана внешнего двора на дневное время ослаблялась, но вот число стражников у Арсенала удваивалось. Саймону легко удалось пройти сквозь массивные ворота. Сара снабдила его плащом и корзиной. Сейчас эта корзина была полна яиц, которые Саймон купил у старухи прямо на дороге. Старуха была рада - ей не придется терять целый день, и продала она яйца по явно завышенной цене с плохо скрываемым восторгом. Саймон нес перед собой корзину, медленно продвигаясь сквозь шумную и потную толпу, преднамеренно запрашивая за свой товар слишком высокую цену, иначе он потеряет повод быть здесь. Лицо его было полускрыто капюшоном, и он внимательно осматривал стены, пытаясь отыскать какой-нибудь способ проникнуть за них. На мгновение он пожалел, что с ним нет гравиранца, тогда бы он просто перепрыгнул стену. А еще он чувствовал себя голым и беззащитным без кольта на бедре. Короткий меч, который висел у него слева на поясе и два ножа - один тоже на поясе, а другой на мягком ремешке на спине за шеей - вряд ли делали его счастливее. Сара дала ему достаточно информации, чтобы проникнуть в сам замок. Очень немногие могли ему рассказать, как отсюда пройти к подземным темницам, но он достаточно хорошо помнил свою предыдущую жизнь здесь, чтобы знать, какие дороги ведут вниз. За все те годы, что он жил в замке "Фалькон", он никогда не заходил вниз так глубоко, однако искренне полагал, что сможет до них добраться. А потом ему останется всего лишь найти своего верного помощника и вместе невредимыми выбраться наружу. Всего лишь! Прежде всего - внутренние ворота. Саймон внезапно нырнул поглубже в толпу и начал предлагать яйца по гораздо более низкой цене. Крестьяне тут же учуяли наживу и столпились вокруг него. Тут громко потребовали дать дорогу, Мэтью оттолкнул Саймона в сторону, и мимо прошествовал де Пуактьер. Как только рыцарь и его сопровождающие ушли, Саймон тут же удвоил цену, и толпа рассосалась, оставив его одного. Притворно закашлявшись, он, спотыкаясь подошел поближе к внутренним воротам и уселся прямо на землю. Никакого четкого плана у него, конечно, не было, просто он хотел посмотреть на реакцию стражников. Он подполз к стене, сел, опершись спиной о стену и прижал к груди свою драгоценную корзину. К нему подошел один из стражников. - Что случилось, приятель? Солнцем голову напекло? Хочешь зайти в сторожку, посидеть с Гарольдом и со мной? - Отдавшись на волю провидения, Саймон с видимым трудом встал на ноги, позволил стражнику взять его под руку и ввести в тень. Гарольд был моложе, много моложе второго стражника, и ему совсем не нравилось находиться в одной комнате с вонючим крестьянином. Саймон поспешил попытаться улестить его. - Простите меня, мистер. Не хотите ли вы со своим великодушным другом взять по паре яиц в качестве скромного знака признательности за ваше огромное добросердечие к моей скромной персоне? Первый стражник покачал головой и продолжал наблюдать за бурлящим рынком, но Гарольд был менее осторожным и взял не одно, не два, а дюжину яиц из корзины. Потом сказал неприветливо: - Спасибо, мастер?.. мастер Как-Тебя-Зовут. Я ведь не видел тебя здесь раньше, верно? И вообще я не думаю, что ты из Стендона. Эй, Рольф, ты-то знаешь этого парня? Рольф резко обернулся и вошел в комнату. - Что? - Я сказал, ты?.. - Неважно. Я, кажется, засек карманника рядом с торговцем шелком. Там, где проходил де Пуактьер. Упаси нас бог, если он все же срежет кошелек. Идем, Гарольд. - А с ним что делать? - Гарольд ткнул пальцем в Саймона, который только что начал подавать признаки выздоровления. - Во имя крови христовой! Ты что, не понимаешь, что нас завтра бросят под кнут, если мы сейчас не поспешим? А ты, мастер Яйценос, будь здесь, пока мы не вернемся. Проходя мимо Саймона, Гарольд дал ему затрещину кулаком в перчатке и пообещал: - Получишь гораздо больше, если только сдвинешься с места. Стражники вышли во внешний двор. Саймон сжимал полную, или почти полную корзину яиц и только неохраняемая дверь отделяла его от внутреннего двора. Он думал было оставить здесь громоздкую корзину, но решил, что по двум причинам вернее будет взять ее с собой. Если он оставит ее, то Рольф и Гарольд сразу заподозрят неладное и поднимут тревогу. К тому же она, может быть, еще послужит ему пропуском на дальнейшем пути к Богги. Саймон осторожно прикрыл за собой тяжелую дверь и пару секунд постоял, обводя глазами памятную ему картину. Да, башня Источника вздымается слева, за ней - башня Короля. Прямо перед ним - массивная гранитная башня Сокола. Если Мескарл в своей резиденции, то он именно там. Разве что какой-нибудь бедняга преступил какие-то строгие границы и расплачивается сейчас за это в камере пыток на потеху герцогу и его теперешней фаворитке. Тогда Мескарл - справа, в башне Королевы. Забавно, как эта самозваная знать держится за старые титулы! На первом этаже башни Королевы был банкетный зал, к нему примыкали кухни. Саймон машинально потер правую руку о свой потрепанный плащ, вспомнив те несчетные разы, когда он обжигал эту руку, поворачивая на кухне вертела со свининой. И как однажды жирный Саймон решил, что забавно будет заставить мальчишку из леса зачерпнуть кипящий жир голой рукой. Что ж, из Саймона вытопилось много жира в горящем корабле. - И кто же, интересно, ты такой, во имя всех святых, и что ты делаешь здесь, во внутреннем дворе? - визгливо произнесла костлявая женщина, немногим помладше Саймона, которая появилась из-за низенькой дверцы справа от Саймона. Судя по одежде, она была служанкой среднего ранга, а судя по красному, испачканному мукой лицу - поварихой. Саймон неуклюже поклонился. - Просим прощения, мистрис. Сержант Гарольд из вон той сторожки... - он указал на дверь, молясь про себя, чтобы в этот самый момент оттуда не выскочил разгневанный упомянутый Гарольд... - сказал, чтобы я оставил яйца им, но другой, Рольф, сказал, что хорошенькой стройной девушке из кухни будет полегче, если я немножко нарушу правила и постановления и принесу ей все это сам. Они сказали, как зовут эту самую хорошенькую девушку. К его удивлению, долговязая стряпуха заважничала и зарделась. - А они ее не называли "Чарити" (Любовь), а? Саймон изо всех сил ударил себя кулаком по голове, будто хотел вышибить все оставшиеся мозги. - Чарити. Чарити? Чарити! Хм-хм. Клянусь, это была не Фейт (Вера). Чарити! Женщина приплясывала от нетерпения. - Ну же, ну. Имя. Ты должен вспомнить. - Сейчас, сейчас. Ни Фейт, ни Хоуп (Надежда). Итак, я решил. Это была Чарити. - Он умолк и взглянул прямо в глаза женщине, изо всех сил стараясь, чтобы лицо его не выдало. - А в чем дело, мистрис? Вы знаете эту хорошенькую леди Чарити? - Вот дурак! Ты что, не узнал меня из их описания? Я - мистрис Чарити. Давай мне корзину и убирайся. Она дернула к себе корзину, но Саймон прижал к груди яйца покрепче. - Нет, милая Чарити. Если я так быстро вернусь, они решат, что я ослушался. Они же мне приказали нести яйца всю дорогу до кухни, чтобы ваши хорошенькие ручки не устали. Как он и полагал, скелетообразная стряпуха жеманно ухмыльнулась и, как на шарнирах, пошла перед ним к кухне. Саймон был рад, что шел вместе с ней: дважды они натыкались на отряды стражников, Но Чарити расталкивала их костлявой высокой грудью, пресекая любые попытки задержать ее. Саймон вприпрыжку бежал за нею, как корабль разведчик за крейсером через поток метеоритов. Наконец они добрались до прохода, ведущего к огромным кухням замка. Тут она настояла на том, чтобы забрать корзину. Саймон боялся, что она позовет стражу, чтобы его вывели во внешний двор, и потому придвинулся к ней ближе. Чуть не уронив корзину, Чарити оттолкнула его. - Думай, что делаешь, крестьянин. Убирайся в свою хижину, навозный жук! Саймон отбежал подальше по коридору, повернулся и крикнул: - Я только хотел сорвать сладкий поцелуй с уст хорошенькой мистрис Чарити. К его удивлению, она снова вспыхнула. - Тьфу на тебя. Если я расскажу своему мужу, Гарольду, что ты, наглый негодяй, сейчас сказал, он тебя знатно поколотит. Убирайся. Благополучно завернув за угол, Саймон с облегчением разразился смехом, который вот уже минут пять рвался из него. - Боги всех галактик, она в самом деле замужем за этим быком-стражником! Чудесная парочка. Или он ее задушит, или она разрежет его на куски. Вспышка веселья очистила и оживила Саймона, дальше он пошел осторожнее. Путь его от кухонь вел вниз, по каменным аллеям и лестницам, становившимся все уже. "Должно быть, со временем Мескарл чувствует себя все в большей безопасности", - подумал он; сейчас коридоры патрулировать хуже, чем тогда, когда он жил здесь. Хотя особые телохранители Мескарла, отборная и избалованная банда из шестидесяти искусных убийц, занималась исключительно охраной барона и Арсенала; здесь же должно было быть достаточное количество других отрядов. Однако звуков шагов он не слышал. Еще он заметил, что переходы освещены лучше, чем пятнадцать лет назад. Саймон шел вниз, под землю, оставляя за собой мили каменных коридоров, открытые ворота и поднятые решетки. Воздух становился все более сырым и затхлым, однажды что-то скользнуло по его ноге, заставив его подпрыгнуть и выругаться про себя. Саймон оказался в той части замка, где раньше никогда не был, и ступал осторожно, тщательно взвешивая свои решения у каждого поворота. Когда коридоры стали совсем темными, он стал ступать еще легче. И правильно сделал, потому что когда он ощутил ногой край ямы, ему хватило времени броситься назад, и он пошел дальше, перепрыгнув яму. Многие кинули бы в провал камешек или какую-нибудь безделушку, чтобы понять, чего они избежали. То, что Саймон этого не сделал, и отражало его уникальный талант. Он избежал опасности, и все остальное для него - не важно. Его не интересовало, десяти футов глубиной яма или тысячи. Если бы он упал в нее, конец был бы один. Между прочим, если бы он все же бросил камешек, тот падал бы одиннадцать с половиной секунд и упал бы с еле различимым всплеском. Он крался своим путем, а крошечный видеоскоп, размещенный под потолком, в тени, без устали покачивался туда-сюда, как глаз паралитика. Саймон заглянул за угол, и всего в футе от себя увидел молодое, открытое лицо стражника, прислонившегося к стене и положившего шлем у ног. Он отдыхал. Ждал, когда кончится его нормальная, двойная смена. Больше всего он хотел бы сразу же отправиться в Стендон с парочкой своих закадычных друзей, осушить несколько кувшинов и, если им позволят средства, сбросить напряжение или в "Красном Фонаре" - проклятье, после гибели Уильяма прошлой ночью туда ходить запрещено - значит, это будет "Кошкин дом". Он улыбнулся от этой мысли. Потом заметил половину лица, появившегося из-за угла. Он открыл было рот, чтобы окликнуть появившегося. Не вполне всерьез, потому что тот никак не мог быть врагом. Тот должен был бы миновать по меньшей мере три поста, и он услышал бы шум, если бы завязалась какая-нибудь драка. Итак, это должно быть один из его товарищей. Именно поэтому стражник двигался медленно - спешить некуда. Саймону, со своей стороны, нужно было поторапливаться. Он скользнул за угол грубой каменной стены, уже сжимая нож в правой руке, острием вверх. Двумя пальцами левой руки он ткнул стражнику в глаза. Чтобы защититься, юноша откинул голову, подставить шею. Саймон ударил ножом, и тонкое, как иголка, острие вонзилось под подбородком стражника, прошло через рот и, проломив тонкую кость черепа, вонзилось в мозг. Он крепко держал рукоятку ножа, чтобы дергающаяся голова не слетела с лезвия. Саймону уже приходилось убивать ножом таким образом, и он заметил, что на сей раз не почувствовал знакомого покалывания тыльной стороны руки. Мальчишка, которого он только, что убил, еще не брился. Он оттащил мальчишку, почти не запачкавшись кровью, в самый темный угол и пошел дальше. Еще один видеоскоп бесцельно вращался над его головой. Эта часть замка была старой, старше самой династии Мескарлов. Возможно, она даже пережила нейтронные войны. Эти высеченные скалы, глубоко погруженные под поля и леса, смогли уцелеть, когда весь мир чуть не погиб. Бороздки на камнях, толщина стен, превосходившая всякое изображение - все говорило о древности, мрачной, влажной, гнетущей. Наконец Саймон оказался возле железной решетки, преграждавшей путь к подземным темницам. За решеткой, старой и поржавевшей, был виден ряд низеньких деревянных дверок, обитых железом. В дверках были маленькие решетки на уровне глаз и возле пола. И ничего больше. Ни стражи, ни замка на воротах. Возле одной из дверей висела связка ключей. Тут-то Саймон Рэк уверился, что кто-то помогает ему. Но кто и почему? Для Саймона этот вопрос был неуместным. Путь был только один. Дальше! Его острый слух внезапно уловил какой-то звук. Из-за одной из запертых дверей доносилось бормотание. Если только двери были заперты! Он осторожно спустился по стертым ступеням, остановился внизу и снова прислушался. Никаких звуков, кроме этого монотонного жужжания. Шум походил на мелодию, но не вполне. Не первая дверь, не вторая, не третья, не четвертая, не пятая. Вот, шестая. Именно рядом с этой дверью и висела связка ключей. Все ключи - старые и ржавые; один - блестящий и смазанный маслом. Саймон прижал ухо к двери камеры. Он услышал только одно странное слово и тут же понял, что нашел старшего лейтенанта Богарта. Понять это было нетрудно - кто еще в замке "Фалькон" мог знать все слова "Астролетчицы Джейн" - невероятно длинной, с многочисленными повторами баллады, описывающей различные приключения и сексуальные злоключения юной, цветущей леди - коммодора СГБ. Богги как раз приступил к одному из лучших и наиболее причудливых пассажей, где героиня попадает в искажающий передатчик материи, что приводит к странной перегруппировке ее половых органов. Возникающие возможности почти бесконечны, и все - очень, очень неприличны. - С-с-с! - Ссы сам, педераст дерьмовый! - пение продолжалось. - Мастер Зебадия (на тот случай, если кто-то подслушивает), может быть, прекратите? Мастер Зебадия! - Симеон? Заходи, снимешь меня с этой уделанной дерьмом охапки соломы. Симеон нисколько не удивился тому, что именно начищенный ключ подошел к замку, как и тому, что Богги был всего лишь связан тонким шнуром, а не прикован цепью или кандалами к сочащейся влагой стене. Ножом он перерезал веревку, и Богги был свободен. Пользуясь той же технологией, что и на кровати в "Красном Фонаре" - казалось, прошло несколько дней, но с тех пор минула едва ли половина суток - Саймон быстро поведал Богги, что произошло и что он собирается делать. Он не упустил ни одной важной подробности, но и не сказал ничего лишнего. Его друга не касалось, как он попал сюда, чтобы освободить того. Этому наступит время, позже, за кувшином медовухи. Сейчас довольно того, что он здесь. - И последнее. Когда мы приземлились, они напали на нас слишком быстро. У Мескарла там был какой-то сложный сенсорный механизм. И еще, слишком просто я сюда попал. Всего один стражник, двери открыты, ключи наготове. По пути я засек пару видеоскопов. - Видеоскопов! В этой древней груде камней! Сомневаюсь, что у них хватит энергии для работы хотя бы одного видеоскопа. - Хватит, хватит. Так вот, наш корабль они не опознали. Маскировки на нем не было, а после взрыва и исследовать им было нечего. Так что, вероятно, они не знают, кто мы и почему оказались здесь. Надеюсь. Так что в путь, и я кратко введу тебя в нашу вторую легенду. Боюсь, этот мир оставил мастеру Симеону и мастеру Зебадии мало времени про запас. В этот самый момент огни погасли. Раздался слабый свист сжатого воздуха и тяжелый удар захлопнувшихся металлических дверей. Еще не замерло эхо, когда замерцали светильники, а потом вспыхнули в полную силу. Саймон и Богарт огляделись и сразу же заметили перемены. Старые ржавые решетки исчезли, втянутые в щели потолка. На их месте оказались гладкие стержни дюрастали. Они были не толще мизинца, но это был самый прочный сплав, известный в галактике. Стержни были вытолкнуты пневматикой и образовывали густую паутину. Непроницаемый барьер. Богарт осторожно подошел к ним, потрогал рукой и почувствовал характерную металлическую паутину, типичную для дюрастали. - Выхода нет. - Здесь был единственный выход? - Откуда мне знать? Меня не кормили, дали только ковш очень холодной воды. Никто не заглядывал сюда, но снаружи охранники определенно были. Я их слышал. На самом деле я слышал и твои шаги. Я решил, что если буду выдавать себя за идиота, то смогу вырваться отсюда. Потом я узнал твои шаги. Ты ступаешь мягче, чем кто-либо другой. Во всяком случае, я не знаю, есть ли другой выход. Саймон огляделся, потом открыл все другие камеры - ни одна не была заперта - но и там выходов не было. Тем временем Богарт прошелся по камере, выстукивая каменный пол рукояткой одного из своих ножей. Когда Саймон приступил к той же процедуре в другой камере, Богарт прошептал: - Здесь. Здесь пустота. Действительно, звук был совсем не такой глухой, как в других местах. Ножами они осторожно поцарапали канавки вокруг каменной плиты и попробовали расшатать и приподнять ее. К их явному удивлению, она легко поползла вверх. Так легко, что нож Саймона сорвался и отщипнул кусочек. - Это не камень, Богги. Какая-то пластиковая подделка. И весит втрое легче настоящего. Так зачем же Мескарл приделал его в самом центре подземной темницы? Осторожно, сейчас вылезет. Боже! Этот возглас вырвался у него оттого, что как только они подняли фальшивый камень, из отверстия вырвалась ужасная кладбищенская вонь. Запах мертвечины, гниющей плоти и тех бледных тварей, что копошатся во всем этом. Запах был таким тошнотворным, что они чуть было не уронили плиту на место, но все же ухитрились перевернуть ее на пол. Позади них, в дальнем углу, спрятанный в тени резного карниза, видеоскоп рассматривал подземную темницу со скукой и безразличием. Яма под плитой была очень мрачной. Ни один луч света не проникал в нее. Саймон попытался отразить свет лезвием ножа, но тусклое сияние упало в паре футов. И все же этого было достаточно, чтобы заметить металлическую скобу и, вроде бы, ниже еще одну. - Видал я пути для бегства и получше, - сказал Богарт, морща нос от миазмов, вырывавшихся из отверстия. - По крайней мере, это выход отсюда, пусть он и ведет вниз. Не знаю, есть ли внизу другие уровни. Что ты думаешь? - Другого выхода не вижу. А ты? Прислушайся. Где-то вверху, слабо, но вполне различимо, к тому же приближаясь, раздавались поспешные шаги подкованных башмаков и даже звяканье шпор. Богарт метнулся к отверстию, но Саймон схватил его. - Погоди. Прислушайся! - С ума сошел? Идем. Они скоро будут здесь. - Погоди! Прислушайся хорошенько! В борделе у тебя, похоже, вышибли все, что оставалось от мозгов. Ты ничего не замечаешь? Богарт прислушался, стоя над ямой. - Нет. Если не считать того, что они опасно приблизились. Похоже, всего в паре этажей над ними. А один из них такой неуклюжий, что все время спотыкается... Верно!! Это запись на кольцевой ленте. Но зачем? Саймон потер нос пальцем. - Они хотят, чтобы мы бросились в эту дыру. Встань на колени и крепко держи меня за запястья. Когда они приняли эту позицию, шум над ними перешел в громовое крещендо. И стих. Морща нос от вони, Саймон велел Богги спускать его потихоньку вниз, пока его нога не коснулась верхней скобы. Когда он наступил на нее покрепче, известковый раствор, державший ее в стене, раскрошился и скоба полетела вниз. Повиснув в воздухе, Саймон прислушался, чтобы услышать стук или плеск, когда скоба достигнет дна. Но никакого звука не было. Разве что, Саймон напряг слух, разве что легчайший шорох, неимоверно глубоко, какая-то потревоженная чешуйчатая тварь заворачивалась в своей слизи. И тут же его обдало новой волной зловония. - Ниже. Попробую следующую. Она выдержала, как и третья. Саймон закрепился поясом и в свою очередь помог Богарту спуститься вниз. Туннель, площадью около одного квадратного метра, шел вертикально вниз и стенки его были гладкими, как мокрое стекло. Разведчики осторожно спускались вниз, и постепенно тусклый свет подземной темницы над ними становился все меньше и меньше, пока не превратился в неяркую звездочку. Со временем их движения стали автоматическими - правая нога вниз, левая нога вниз, правая рука вниз, левая рука вниз. В конце концов правая нога Саймона не нащупала опоры, и он от неожиданности чуть не разжал руки. Несколько мгновений он висел на руках, ноги отчаянно скребли стенки ямы, дыхание с хрипом вырывалось из его горла. С ужасом он почувствовал, как в его правом плече зародились мурашки и поползли вверх по руке. Из своего горького опыта он знал, что произойдет, когда они доберутся до запястья кисти. Помотав головой, чтобы стряхнуть капли пота с глаз, он умудрился подтянуться на предыдущую скобу и передохнуть. Он снова услышал - или ему показалось, что услышал - глубоко внизу тот же шорох. Они привыкли к вони, так что он не мог сказать, усилилась ли она. Передохнув, он сказал Богарту, тревожно ожидавшему наверху: - Вот и все. Ступеней больше нет. Придется возвращаться. Богги, по пути вверх ощупывай стенки. Может быть, здесь есть что-то вроде бокового ответвления. Пятнышко света болезненно медленно становилось все больше, пока не стало немигающим глазом, с непреклонным интересом следившим за их тщетными усилиями. Боковой тоннель оказался на стенке, противоположной лестнице из скоб. Богарт забрался в него первым, за ним - Саймон. Стенки тоннеля были гладкими, но пол - грубым. Начинался тоннель с метра высотой, но постепенно становился все выше, пока они не выпрямились в полный рост. Длинный, извилистый тоннель постепенно пошел вверх. Если бы у них был компас, они могли бы следить за направлением, но в такой темноте и это бы не помогло. Даже Богарт со своим сверхъестественным чувством направления понятия не имел, где они оказались. Разве что они все время шли вверх, и это - само по себе - хорошо. Глубоко под землей жило когда-то и, может быть, продолжает жить слишком много разных тварей. Они около часа медленно шли вверх, тщательно ощупывая дорогу, чтобы избежать смертоносных ловушек. Несколько раз они менялись местами, и когда наткнулись на дверь, преградившую им путь, впереди шел Саймон. Они оба полностью ощупали дверь, пытаясь найти ключ и открыть ее. По их общему мнению, это снова была дюрасталь, гладкая, если не считать маленькой частой решетки примерно четырех сантиметров в поперечнике, помещенной прямо в центре двери. Богарт повозился над ней с ножом, но безуспешно. Саймон снова провел по ней пальцами и затем прижался губами к уху Богарта. В темноте он ошибся и вначале попал губами в ноздри, но сразу же поправился. - Бьюсь об заклад, это что-то вроде "клопа". И, может быть, ключ. Вероятно, правильный пароль откроет дверь. И равновероятно, особенно после этой проклятой лестницы с фальшивыми скобами, правильное слово может вышибить нас отсюда на Голот Четыре. Богги подошел к двери и прижал губы к решетке. - Ну, давай, таинственная дверь. Откройся. Черт возьми, откройся! Правду говорят, что чаще всего верные слова произносят в шутку. Дверь была запрограммирована на то, чтобы открыться, когда произнесут правильное слово. И это слово было, конечно, "откройся". Им обоим показалось, что вспыхнула молния, и они закрыли глаза. На самом деле свет был довольно-таки тусклым, но после угольной черноты тоннеля свет раздражал глаза. Когда они привыкли к свету, они увидели, что тоннель опять стал ниже, примерно метровой высоты. Боковые стены были белыми, сделанными из какого-то металлопластика. Свет лился из защищенных панелей в потолке. А пол, как ни удивительно, был каменным. И все так же постепенно, но неуклонно вел вверх. - Нечего озираться. Идем. Саймон был уверен, что дверь за ними снова захлопнулась. Теперь им приходилось двигаться куда медленнее. А более всего беспокоило то, что через нерегулярные промежутки времени за ними опускались панели, отсекая путь назад. Впрочем, назад им было незачем идти. - Саймон. Теплеет. Вернее, становится чертовски горячо. Стены быстро раскаляются. И не только стены. Несколько метров назад каменный пол сменился белым пластиком. Основной жар шел от пола. Одна из скользящих дверей только что опустилась позади них, так что им оставалось только ползти вперед. Хуже всего приходилось ладоням и коленям. - Богги. Разорви свою куртку, обмотай полосками ткани ладони и колени. Будем надеяться, поможет. Когда они сделали это, передвижение стало не таким болезненным. Пол круче пошел вверх, и в то время жара усилилась. Светлая ткань потемнела и обуглилась, дым мешал дышать. Подпалились даже подошвы башмаков. Богги повернулся к Саймону, по его грязному лицу стекали струйки пота. - Клянусь, для меня это чересчур. Я себя чувствую, как изюминка в макаронине. Если станет еще жарче, можешь собрать меня ложкой и сложить в задний карман. - Эй, бьюсь об заклад, становится чуть прохладнее! Да, верно. И тоннель снова расширяется. Вовремя. У меня мало чего осталось от куртки. Тут они обнаружили, что могут встать во весь рост. Прямо перед ними тоннель разветвлялся, и один путь вел вверх, а другой снова уводил в глубь земли. Саймон указал на тот, который вел вниз, и его товарищ отреагировал легким поднятием брови. - С тех самых пор, как я вошел в замок "Фалькон", события играли мне на руку. Как только я вытащил тебя, сплошь пошли обман и мошенничество. Самое очевидное решение оказывалось самым опасным. Именно потому, что путь вверх кажется самым очевидным, мы туда не пойдем. Идем сюда. Как только они миновали развилку, вход во второй тоннель перекрыла медленно опустившаяся дверь. А затем раздался гулкий удар, будто какое-то огромное животное пыталось преодолеть этот барьер. Следующую пару часов описывать было бы скучно. Богарт и Саймон просто тащились по хорошо освещенному коридору, иногда вниз, но в основном вверх, пока не увидели перед собой стену. В отличие от встретившихся им дверей, казалось, она составляет единое целое с боковыми стенами. Они подошли поближе и убедились, что это стена, а не дверь. Но у ее подножья был круглый черный бассейн. - Что это за хреновина? Саймон очень осторожно окунул палец в жидкость. - Температура почти телесная. Плотнее воды. Может быть все, что угодно. Неважно, что это - выход здесь. Я иду первым. - Прошу прощения, сэр. Я плаваю лучше. Я пошел. Пока! Не успел Саймон пошевелиться, как Богги нырнул в темную жидкость и исчез. Ни одного пузырька не появилось на поверхности. Прошла почти минута, прежде чем жидкость в бассейне взволновалась. Саймон был так поражен тем, что появилось на поверхности, что не сразу нагнулся и дернул за них. Это была не голова Богги, а его ноги! Обожженные подошвы его башмаков беспомощно болтались в воздухе. Оказавшись снова на ногах, он прислонился к стене и жадно хватал ртом воздух. Волосы его прилипли к голове, глаза были пустыми. - Шансов нет. Это кровавое дерьмо с глубиной становится плотнее. Я поднырнул под что-то вроде барьера, там еще хуже. Как сироп. Придется вернуться. Саймон покачал головой. - Не думаю, что получится. Прислушайся. А обходного пути нет. Не так уж и далеко позади них снова раздавалось медленное и неторопливое, устрашающее скрежетание древней чешуи, царапающей каменный пол. Время от времени эта тварь издавала влажный, шуршащий кашель, будто освобождала свой пищевод от какой-то отвратительной жидкости. - Мастер Зебадия, вы успели приготовить снадобье, которое защитит нас от этого Великого Червя? Нет? Ну, тогда штурмуем эту лужу. Поверхность жидкости была очень плотной, и когда они оба нырнули, брызг не было. Богарт шел первым, волоча за собой их прочные связанные ремни. Саймон не отставал. Черная жидкость омыла их, и они будто канули в небытие. Саймон почувствовал, как барьер царапнул ему спину и он, извиваясь всем телом, поднырнул под него. И сразу же почувствовал, что жидкость стала плотнее. Богарт сучил ногами прямо перед ним, но не мог упереться во что-нибудь и выплыть к живительному воздуху. Если, конечно, там, наверху, был воздух. Какой же это будет отвратительный конец, если они все же ухитрятся выплыть и обнаружат, что потолок прижимается прямо к поверхности жидкости, промелькнуло у Саймона в мозгу. Скоро они узнают. Саймон с трудом просунул руки сквозь эту патоку и вцепился в ноги Богарта. Резкий рывок, и он изо всех своих сил толкнул своего товарища вверх. В то же время Богарт оттолкнулся. Суммарной энергии было достаточно. Ноги Богарта выскользнули из рук Саймона. Саймон висел в полнейшей темноте и чувствовал, что этот мрак давит на него, как тесный костюм из толстой черной резины. Отлетали секунды, и он чувствовал, как его легкие рвутся на части. Он старался сдерживаться, не впадать в панику, продлить оставшиеся мгновения жизни. Когда надежды больше не останется, настанет время использовать последние капли воздуха в отчаянной попытке прорваться вверх. Что-то царапнуло его подбородок и он инстинктивно ухватился за эту штуковину. Это оказалась нога с привязанными к ней кожаными ремнями. Сладостная Голгофа! Богарт прорвался, но он не смог по другому протянуть ему ремень, кроме как рискнуть жизнью и вернуться в бассейн. Вцепившись в кожаную полоску, он снова толкнул Богарта вверх изо всех своих угасающих сил. Ноги исчезли, и почти тут же ремень натянулся и Саймон выскочил из сжимающих объятий этого странного сифона. Возле поверхности жидкость почти ничем не отличалась от твердого тела, и он поразился силе Богарта, который сумел прорваться. Даже с его помощью Саймон с трудом выбрался на сухой каменный пол. - Клянусь ранами Господа, я уже не чаял, что смогу вытащить тебя. Эта штуковина - сам дьявол. - Еще худшего дьявола мы оставили с той стороны, Богги. Хотя обычно я купался с куда большим удовольствием. Ей-богу, мне показалось, что меня заталкивают обратно в материнскую утробу. Ох! Богарт все еще пытался, правда, без особого успеха, стереть липкую массу с лица. Она покрывала их обоих с ног до головы. - Саймон, вот еще одно подтверждение тому, что в старых книгах огромная мудрость сокрыта. Саймон сдался, прекратил попытки очиститься и только протер глаза. - К чему это ты? - Помнится, в одном из моих любимых старых повествований кто-то постоянно произносил: "Черная бездна открылась у моих ног, и я погрузился в нее". Совсем как мы! Еще полчаса ходьбы - и они оказались в большом помещении с высоким сводом. Пол был песчаным и, похоже, чисто выметенным. - Чувствуешь, какой воздух? Похолодало, и, похоже, дует. Вот отсюда. "Отсюда" оказалось створками ворот, окованными бронзой, с огромными дверными шарнирами. Богарт подошел к ним и легонько толкнул створки. Они оказались так прекрасно сбалансированными, что тут же начали растворяться. Богги попытался было остановить их, но именно в это самое время свет вновь погас. Осторожно, спиной к спине, Саймон и Богарт прошли сквозь открытые двери, шаркая ногами по песку. Они прошли примерно тридцать полных шагов, когда движение воздуха позади подсказало им, что двери захлопнулись. Тяжкий звон, с которым сомкнулись створки, прозвучал как гигантский гонг. Они оба выхватили мечи и напряженно всматривались в темноту. Они чувствовали, что оказались на огромной арене, гораздо большей, чем любое оставшееся позади помещение. Они не слышали ничего, кроме стука крови в висках. Кто-то вверху, над ними, щелкнул пальцами, и вспыхнул свет. Мягкий голос произнес: - Добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Ришар де Геклин Лоренс, двадцать четвертый барон Мескарл. А вас как зовут, скажите на милость? Саймон заслонил глаза от света и взглянул на того, кто обратился к ним. Он увидел барона, окруженного высокородными женщинами