Он сказал: - Она не убегает, мистер Коттер. - Нет, пока не убегает. Приближаясь, он рассматривал ее. Около тридцати лет, рассудил он, среднего роста, с хорошей фигурой. По теперешним стандартам она выглядела ухоженной. Каштановые волосы, коротко подрезанные, убраны с лица, интеллигентного, храброго, но не красивого. У глаз и у рта морщинки. Похоже, ей немало пришлось пережить. В нескольких футах от нее Мэтью остановился. Он спокойно сказал: - Здравствуйте. Билли как раз говорит, что вы не убегаете. Она улыбнулась, и лицо ее преобразилось. К другим качествам добавилось тепло, и такое, что Мэтью склонен был пересмотреть свое мнение о ее красоте. Она сказала: - Вы не похожи на опасных. Откуда вы? - С Гернси. - Она не поняла. - С островов в проливе. - Я имею в виду - после катастрофы. - Я тоже. - Как же вы добрались сюда? - Пешком. - Значит, море ушло? Мэтью кивнул. - Как там? - Насколько я могу судить, так же, как здесь. - Выжившие? - Немного. 11-12 человек, не считая нас. - Приличные люди? - Средние. - Тогда почему? - Вопрос прозвучал с яростной настойчивостью. - Почему вы пришли сюда? Что вы ожидали здесь найти? Мэтью спокойно ответил: - Не знаю. Здесь моя дочь. В Сассексе. Я хотел поискать ее. Она коротко невесело рассмеялась. - Боже, вы жадны! - Жаден? - У меня было трое детей. И муж, которого я любила. Если бы хоть один из них выжил, я была бы удовлетворена. Я не стала бы тащить ребенка в такое сомнительное мероприятие. - Вообще-то я уже был на морском дне, когда он догнал меня, - ответил Мэтью. - Я не мог отослать его назад. - Не могли!? С опозданием он понял. - Билли не мой сын. Я откопал его. Как я сказал, он пошел за мной следом, и когда я увидел его, было уже поздно. У меня была только Джейн. Он понял, что использовал прошедшее время, и женщина тоже заметила это. После короткой паузы она сказала: - Понимаю. Простите. Меня зовут Эйприл. Была и фамилия, но... - Она пожала плечами. - Мэтью, - сказал он. - Мэтью Коттер, но я согласен, что фамилия теперь не имеет значения. А это Билли. Теплота, которую он заметил раньше, вернулась на ее лицо. Она сказала: - Идемте. Увидитесь с остальными. - Значит, вы не одна? - Кто может позволить себе это? - А зачем вы следили? - Опасность. Что еще? От дороги к краю развалин вела тропа. Всюду виднелись следы поисков и раскопок. Потом Мэтью услышал голоса. Вскоре они увидели небольшую группу людей, занятых раскопками. Их было пятеро. При виде Эйприл и остальных они прекратили работу. Эйприл сказала: - Их только двое, и я думаю, они приличные люди. - Мэтью вспомнил, что она уже использовала это выражение; очевидно, оно соответствовало необходимой классификации. - Сибил, займи мой пост. Сибил, лет 28, не очень привлекательная девушка, скрывавшая свою тонкую фигуру под голубым мужским комбинезоном, молча кивнула и пошла туда, откуда они пришли. Эйприл спросила: - Нашли что-нибудь стоящее? Мужчин было трое. Один, с такими светлыми волосами и бородой, что в солнечном свете они казались белыми, был двадцати с небольшим лет. Второй, низкорослый, рыжеволосый, около сорока лет. Третий еще старше - больше пятидесяти, решил Мэтью. Большого роста, с мощным телосложением, он производил впечатление ранее излишне полного человека, похудевшего за дни лишений и тяжелой работы. На нем был синий пиджак и темно-серые брюки, и, подобно Эйприл, он старался следить за своей внешностью. Волосы у него были подрезаны, а борода, черная с проблесками седины, не такая неаккуратная, как у остальных мужчин. Когда он заговорил, у него, как и у Эйприл, оказалась речь образованного человека. - Не очень много. Кое-что из пищи. - Он указал на кучку консервных банок на траве. - И мы докопались до гардероба, которым можно заняться основательно. - Он взглянул на Мэтью и Билли. - Они проходили мимо? - Да. - Эйприл улыбнулась. - Идут издалека. С Гернси. Всеобщее удивление, и последний член группы, девочка чуть постарше Билли, возбужденно воскликнула: - Мы ездили в каникулы на Гернси в прошлом году! Должны были снова поехать. Эйприл сказала: - Можно выпить чаю. Котел уже закипел. Мэтью увидел, что за грудой банок и различных предметов одежды горел между кирпичами небольшой костер. Сверху был установлен помятый серебряный котелок. Он спросил: - У вас есть чай? - Есть, - ответил старший мужчина, спускаясь с развалин. - Есть и сахар, благодаря находке мешка, защищенного от дождя. Есть немного консервированного молока, но нам хотелось бы найти еще. Кстати, меня зовут Лоуренс. Он протянул руку, и Мэтью заметил, что тот умудрился сохранить короткие чистые ногти. Длинные чувствительные пальцы. Может быть, музыкант? Какая разница? Эйприл и девочка занялись котелком. Лоуренс познакомил Мэтью с остальными. Младшего звали Джордж, рыжеволосого - Аруи. - С Эйприл вы знакомы, - сказал Лоуренс. - С ней Кэти. А Чарли дежурит с той стороны. - Против кого эти предосторожности? - спросил Мэтью. - Мы первые, кого вы встретили? - вместо ответа спросил Лоуренс. - Мы видели двух женщин, но они убежали, прежде чем я смог с ними заговорить. - Я задал риторический вопрос, - сказал Лоуренс. - У вас есть мешки, и в них, по-видимому, кое-что имеется, И ружье, Кстати, есть и патроны? - Несколько десятков. - Значительное вооружение. Дело в том, дорогой Мэтью, что одни копают, другие нет. Некоторые предпочитают, чтобы за них копали другие. Отсюда и наши предосторожности. Неприятно работать в грязи и пыли, среди трупов, только для того, чтобы плоды этой работы у тебя отобрали. И не очень вежливо. - Есть большие группы, чем ваша? - Много большие. И одной около тридцати человек, две трети из них мужчины. - Они убивают? - Нет. Зачем? Сейчас по крайней мере. Как я говорил, они предпочитают, чтобы за них копали другие. Мэтью посмотрел на развалины. - Это место... Мне кажется, оно уже перекопано. Ведь здесь большая дорога. - Да. Но не тщательно, конечно. Мы стараемся работать в разных местах. Плохо, если в поведении появляется повторение. - Вероятно. - Вы не очень убеждены. В молодости я бывал в Африке. Антилопы привыкали ходить на водопой, львы - за антилопами, а мы - за львами. Это наш водопой. Кроме того, здесь удобно наблюдать за обеими сторонами дороги. Ага, похоже, чай готов. Пока они пили чай из тяжелых красных пластиковых чашек - должно быть, из какого-нибудь набора для пикника. - Мэтью подробнее ознакомился с положением. По-видимому, официальным главой группы был Лоуренс, а главное влияние оказывала Эйприл. В общем это было повторением ситуации с Миллером и Ирен, но с большими отличиями. Лоуренс был более интеллигентен, более культурен и физически слаб, чем Миллер, а сила Эйприл была была не холодной негативной силой Ирен, а чем-то более позитивным и эмоциональным. Существует ли между ними сексуальная связь, Мэтью не мог сказать. Эйприл никак этого не проявляла; взгляды, которые бросал на нее Лоуренс, были откровенней. Общая принадлежность к среднему классу должна была сблизить их. Остальные в группе, за возможным исключением отсутствующего Чарли, которому Кэти отнесла чашку чая, явно принадлежали к рабочим. Кроме Эйприл, которая сидела молча, все забросали Мэтью вопросами, главным образом относительно морского дна. Мысль о переходе по дну казалась им странной и возбуждающей, но они очень заинтересовались. Он понял, что их привлекает то, что его обескураживало: изоляция, сознание своего одиночества на пустой земле. Ему было чуждо их восприятие мира, восприятие преследуемых и угнетаемых. Лоуренс спросил: - А вода? - У нас была с собой. - Мэтью указал на пластиковый контейнер, привязанный к рюкзаку. - Но на пути вы встречали свежую воду? Должны быть ключи. - Есть несколько. У них солоноватая вода. - Отложения солей. Но ведь там нельзя жить? Даже время вашего друга капитана ограничено. Мы могли бы захватить еды максимум на неделю, а больше ее взять негде. - У вас есть запас пищи? - спросил Мэтью. - Да. Мы стараемся создать его. Мэтью полагал, что пока еще можно создавать запас. Но по мере того как развалины обшариваются снова и снова, положение изменится. Начнется отчаянная охота за последними остатками, а потом голод. А впереди зима. Он спросил: - Разве не было попыток организации? - Организации? - переспросил Лоуренс. - С мыслью о будущем. - Мы нашли гусыню, - сказал Лоуренс. - Живую. Связали ей крылья. Кто знает, может нам удалось бы найти гусака. Или выменять на что-нибудь. - Он пожал плечами. - Бандиты отобрали ее. Зажарили и съели. - Но разве они не понимают, что это глупо? Эйприл нетерпеливо заговорила: - Как вы себе представляли происходящее? Кто, по вашему мнению, выжил? Учителя, банковские служащие, местные чиновники, несколько честных полицейских и, может быть, главный констебль, который будет исполнять роль президента? Так должно было быть. Но так не стало. Чего вы ожидали? Приличные люди, способные заглянуть в будущее дальше, чем на несколько дней, всегда были в меньшинстве. - Но разве меньшинство ничего не может сделать? - Может. Получше убегать. Держаться подальше от других. - Но должны быть цивилизованные люди, - сказал Мэтью. - Другие группы, как ваша. Вы могли бы объединиться с ними. Эйприл яростно посмотрела на него, но ничего не сказала. Лоуренс сказал: - А что хорошего это даст? Только труднее прятаться да и большее искушение для бандитов. - Вы могли бы превзойти их численностью. - Они тоже могут объединяться. И объединяться ради добычи. Объединение, возможно, будет временным, но вполне сможет обобрать нас до нитки. - Тупик, - сказал Мэтью. После паузы Лоуренс сказал: - Не будем говорить об этом. Вы знаете выход? Джейн, подумал Мэтью, ведущая такую жизнь... мысль эта была невыносима. Лоуренс спросил: - Не хотите остаться с нами? Мы можем принять вас и мальчика. Мэтью ответил: - Если Билли хочет остаться и вы его возьмете... - Не хочу, - быстро вставил Билли. - Я уйду, - сказал Мэтью. - Прямо сейчас? - Лоуренс посмотрел на мальчика. - Я прописал бы для мальчика несколько дней отдыха. Путешествие измотало его. Мэтью знал, что это правда. Билли похудел и выглядел страшно уставшим. Хорошо, если бы мальчик остался, а он мог продолжать путь в одиночку. Но Мэтью понимал, что это невозможно. Он представлял для Билли остатки постоянства и устойчивости в испуганном, перевернутом мире. И он несет за мальчика ответственность, ограниченную, но все же ответственность. Он сказал, стараясь не показывать своего недовольства: - День отдыха - это неплохая мысль, если вы нас примете. - Сколько хотите. - У нас есть пища. Мы не потратим ваших запасов. - Это неважно. Наше положение не пострадает от однодневного запаса продовольствия для мужчины и мальчика. Уже начиная сожалеть о задержке, Мэтью сказал: - Где ваш лагерь? Мы не можем возвращаться назад. - Наша база недалеко. В нескольких милях к северу. - Я надеялся завтра быть в Саутгемптоне. Там должно быть больше запасов. - Конечно, - согласился Лоуренс. - Больше. И множество бандитов, ожидающих, когда вы их выкопаете. Большинство банд действует в окрестностях города. Чай уже достаточно остыл, чтобы можно было пить. Вкус, сладкий и металлический, напомнил Мэтью дни в армии, когда он считал мир сошедшим с ума. Прихлебывая чай, он вспоминал, каким благополучным и невообразимо спокойным был тогда мир. 11 Мэтью помог им в раскопках. Они разломали шкаф и извлекли его содержимое; там оказались два мужских костюма, пальто, куртка для езды верхом, шерстяной джемпер и три пары ботинок в хорошем состоянии. Поблизости они обнаружили разбитый деревянный ящик с одеялами. Верхние покрылись плесенью, отсырели и пахли гнилью, но нижние слои не пострадали. Все это было извлечено и добавлено к груде вещей. Перед самым окончанием работы они нашли еще запас пищи, включавший две банки кофе и целый стеклянный кувшин, с фут высотой, полный сливового компота. Лоуренс особенно обрадовался кофе. - Впервые находим, - сказал он Мэтью. - В первые дни находили много чая. Лучше, чем ничего, но я всегда предпочитал кофе. У моей постели стояла автоматическая кофеварка. Чертовски хороший был кофе. Как только поступал ночной вызов, я включал автомат, и пока я одевался, кофе уже был готов. Вероятно, этого мне больше всего не хватает. - Ночной вызов? - Я был врачом. - Он смотрел на банки с кофе. - На сколько их хватит? Раз на десять - двенадцать, а может, и меньше, если остальные любят кофе. Впрочем, они будут пить, даже если раньше не пробовали. Сейчас никто не упустит чего-нибудь нового. Я сам на прошлой неделе ел сардины. И они мне понравились. - Врач, - сказал Мэтью. - Я думал, что... гм, вы должны были бы сохранить какое-то значение. - Значение? Для кого? Для бандитов? Вы все еще переоцениваете их. - Более примитивные люди должны быть и более впечатлительны. И зависимы от загадочных представителей власти. Лоуренс покачал головой. - Вопрос масштаба. Незадолго до того, как это произошло, в "Ланцете" была статья. Рассматривались психологические эффекты землетрясения в Новой Зеландии в соответствии с сообщениями о прошлых катастрофах: землетрясении в Скопле, бомбардировках Дрездена и Хиросимы. Почти те же самые результаты. Примерно три четверти выживших проявляло слабые признаки разнообразных умственных расстройств, примерно десятая часть серьезно больна, но длительные психозы наблюдаются редко и главным образом у тех, кто раньше был предрасположен к ним. Последствия нашей катастрофы другие. Я мог бы написать об этом статью. В сущности прошлой ночью я видел во сне эту статью в "Британском медицинском журнале". Забавно, я помню также предшествующую и последующую статьи. Одна о новой технике операции нефрита, другая об усыпляющих таблетках. Я назвал свою "Синдром муравейника". Мне кажется, это хорошее название. - При чем тут муравейник? - Я когда-то читал о том, как реагируют муравьи на повреждения муравейника. До определенного уровня разрушений их поведение не отличается от описанного в "Ланцете": начальное беспокойство и смущение, которые, однако, быстро проходили, когда выжившие - вернее, самые предприимчивые среди них - оправляются от шока и начинают восстанавливать разрушенное. Но совсем иное дело, если разрушения превосходят определенный уровень. В этом случае поведение выживших становится все более и более бессмысленным, ошибочным и разрушительным. - Я думаю, потому что погибла их королева. - Мне кажется, это не операционное условие, хотя я не уверен. Но разве наша королева не умерла тоже? Я не о личности говорю. Погибла руководящая сила общества, источник цели и организованности. Интересное рассуждение. Дело в том, что у нас наблюдается поведение, аналогичное второй категории муравьев. Масса психозов с невозможностью вмешательства. Вероятно, бывает и некоторое количество нормальных муравьев. Не имеет значения. Они умирают вместе с остальными. - Вы думаете, можно обобщать на основе событий в небольшом районе? На острове было по-иному. Один или двое свихнулись, но остальные собрались вместе и принялись за дело. Лоуренс улыбнулся. - Мой дорогой, вам тоже можно было бы написать статью! В маленьких изолированных общинах все может происходить по-другому. Этого даже следовало ожидать. Несколько выживших в крошечном месте, окруженном морем - ну, морским дном, - могут реорганизовать общество. Надеюсь, им это удастся. Возможно спасение придет именно с островов и с высокогорий. Спасение человечества, конечно. Через несколько поколений. Когда солнце садилось, они двинулись на север, нагруженные добычей дня. У них было множество мешков и сумок, а также приспособления в виде сеток, сплетенных из двойного шпагата, их можно было перебросить через плечо. Местность, по которой они проходили, была частично лесистой, частично открытой, с относительно небольшим количеством развалин. Билли, отдыхавший вторую половину дня, был весел и непрерывно говорил, идя рядом с Мэтью. Впереди парами шли Чарли и Кэти, Джордж и Сибил, причем последние двое проявляли все признаки интимной близости. Лоуренс и Эйприл замыкали шествие, а Арчи шел перед всеми. В одной руке он нес мешок с консервами, а в другой сетку, а на спине связку одеял и одежды. Большой вес был плохо распределен, но Арчи не жаловался. Мэтью ожидал увидеть нечто вроде лагеря, который они покинули на Гернси. Он удивился, когда они остановились в большом, некогда тщательно обработанном, а сейчас заросшем саду. Нужно несколько садовников, чтобы ухаживать за таким садом. Перед ними возвышались развалины дома, которому, очевидно, принадлежал сад, но больше ничего не было. Все опустили груз, и Мэтью тоже. Он спросил у Лоуренса: - Это остановка для отдыха?! - Нет, мы пришли. Как я сказал, мы приняли меры предосторожности. Увидите. Мужчины начали снимать бревна с завала. Они работали быстро, как будто это работа была им хорошо знакома, но прошло не менее десяти минут, прежде чем они освободили большой дубовый стол, лежавший вверх ножками. Все вместе они подняли стол. Он, очевидно, был очень тяжел: мужчины напрягали все силы. Под столом оказались деревянные ступени, ведущие, очевидно в подвал. Их вид вызвал у Мэтью знакомый страх перед закрытым помещением. Он решил, что не пойдет туда, а будет спать под открытым небом. Но Эйприл спустилась и остальные последовали за ней с вещами. Лоуренс коснулся его руки. - Идемте. Увидите пещеру Али-Бабы. Ведь пещера не принадлежала ему. Он только нашел ее. Знаете, я хотел прошлой зимой сводить своих внуков на пантомиму. Не был там с детства. Но зимой слишком много работы. Я думал, что уж на следующий год обязательно. Нагните голову. Мэтью боялся показать свой страх и пошел за Лоуренсом. Внизу горели две свечи, и Эйприл зажигала третью. Подвал был большой, около 20 квадратных метров, но один угол, где обвалилась крыша, полон обломков. Мощеный пол, неровный там, где выпали плиты. Свечи стояли на тростниковых столах в центре комнаты, на эти же столы грудой складывали пищу и одежду. Голые кирпичные стены были покрыты полками, разного размера и грубой работы, явно недавнего происхождения. На полках и на полу под ними лежали разные вещи: в одном месте пища, в другом одежда и одеяла, в третьем различное оборудование. Он заметил связки веревок, пилы, молотки, клещи, фонарик на батарейках, листы гальванизированного железа, сверток войлока, ножницы, обычные и для металла, металлическую лестницу и различные другие предметы. Все было разложено очень аккуратно. Наиболее неожиданным предметом оказалась ведущая ось небольшого автомобиля с двумя колесами. Лоуренс, заметив, что Мэтью посмотрел на нее, сказал: - Я думал, мы сможем соорудить какую-нибудь тележку. Но ни у одного из нас нет склонности к механике. Да и прятать ее было бы трудно. Вероятно, это слишком большое предприятие для нас. Эйприл и остальные сортировали принесенные вещи. Эйприл отдавала короткие распоряжения, и остальные уносили указанные предметы. Мэтью понял, что порядок в подвале - ее заслуга. Он заметил дверь в левой стене. Указывая на нее, спросил: - Вы там спите? - Спите? Боже, нет! Не под землей. Это лишь тайник. Раньше тут помещался винный погреб. Пришлось вынести очень много стекла, лишь несколько бутылок уцелело. Божоле, мате роз, мьюзинги и шато леовиль-лойфер-34. Белого нет. К сожалению. Потому что я предпочитаю белое вино. Впрочем, сейчас нельзя выбирать. Мы держим это вино на случаи, которые можно назвать праздниками, - пока не было ни одного такого. Да, уцелела еще бутылка бренди. Его я держу для медицинских целей. И другие медицинские принадлежности тоже здесь. Мэтью сказал: - Внушительное собрание. Может, не следовало показывать его мне? - Вы считаете, что это не соответствует прочим нашим предосторожностям? Конечно, вы правы. Частично я отношу это к доверию к тем, кто говорит на том же самом языке. Но в остальном это беззаботность. Наша собственная небольшая дань синдрому муравейника. Впрочем, я не думаю, чтобы вы выдали нашу тайну саутгемптонским бандитам и привели их сюда для грабежа. - Он дружелюбно взглянул на Мэтью. - Вас ожидает трудная дорога. Вы уверены, что нам не удастся убедить вас остаться? Пока остальные занимались разбором добычи, Мэтью коротко рассказал Лоуренсу о Джейн. Лоуренс сказал: - Вы, конечно, представляете себе, каковы шансы. Во-первых, на то, что она выжила, во-вторых, на то, что вы найдете ее. Но, конечно, понимаете. Вы умный человек. - Дело не в этом, - сказал Мэтью. - Я все понимаю. - Конечно, не в этом. Впрочем, никто из нас больше не нормален полностью, как вы сами говорили. - Он улыбнулся. - Мы все идем туда. Ваш случай лишь немного более чудесен, и вы хотите поискать его. Мэтью заметил рядом с колесами сверток ткани. Когда разбор закончился, Джордж и рыжеволосый Арчи взяли ткань и понесли ее наружу. Остальные понесли свертки из отдела одежды, перевязанные веревкой и отчасти завернутые в брезент. Эйприл сказала: - Возьмите для себя и Билли одеяла. Справа хорошие, а слева те, что нуждаются в стирке и просушке. Боюсь, что брезента у нас не найдется. - Мы привыкли спать в любых условиях, - ответил Мэтью. - Но одеяла - это хорошо. Значит, вы спите под открытым небом? - Более или менее. Вместе со свертками одеял вынесли указанные Эйприл продукты и большую железную кастрюлю. Потом стол положили на место, а поверх него - бревна. Все засыпали кирпичом и обломками, чтобы не было заметно следов разборки. Мэтью спросил: - Вы так делаете каждый день? - Дважды в день. И каждый день рискуем, вернувшись, обнаружить, что какая-нибудь группа, роющаяся в развалинах, все же нашла погреб. Это придает жизни особую остроту, не правда ли? Они пошли от дома через сад. В дальнем углу росли кустарники вокруг искусственного грота. По сторонам грота виднелись две статуи, слишком разбитые, чтобы можно было догадаться, кого они изображают. Джордж и Арчи развернули принесенную ими ткань, и Мэтью увидел внутри столбики. Эти столбики поставили и прикрепили концы ткани к ним и к металлическим палкам - части арматуры грота. Получился навес, закрывающий около 20 футов. - Вот и наш дом, - сказал Лоуренс. - Не совсем свободно от сквозняков, но по крайней мере не промокнешь. - А зимой? - спросил Мэтью. - Подумаем и об этом, Мэтью. Потом. Завтра, или на следующей неделе, или в следующем месяце. Мэтью пожал плечами. - Конечно, это не мое дело. Но я считаю, вы должны подыскивать помещение на зиму. - Эйприл должна подыскивать. Потому что она явно была организующим центром этой группы. С внезапным любопытством он добавил: - Как вы нашли это место? Случайно? - Случайно? В известном смысле да. Эйприл жила здесь до катастрофы. Ее муж и дети похоронены по ту сторону дома. Она сама выкопала их и похоронила. Эйприл присматривала за Сибил и Кэти, которые разжигали огонь между кирпичами. В ней чувствовалась сила и женская привлекательность. Мэтью сказал: - Удивительно, что она захотела тут остаться. - Можем позволить и ей маленькую нерациональность, не так ли? - Да. Но могу спорить с этим. На ужин был суп, сваренный в кастрюле. Кроме консервированного мяса, в него положили картошку и другие свежие овощи. Было вкусно и сытно. Если по очереди, так как не хватало тарелок. Билли ел в первой группе, но Мэтью ждал и ужинал с Эйприл и Лоуренсом. Потом они курили и разговаривали. Ночной воздух был свежим, но не холодным. Как узнал Мэтью, Лоуренс практиковал в этом районе. Его дом и больница находились в десяти милях. Он был знаком с Эйприл и раньше, но не близко: встречались изредка на приемах. Кэти тоже была местной - единственный ребенок полицейского и его жены. Джордж и Сибил оба из Рингвуда, он был там учеником наборщика, а она продавщицей в большом магазине. Они уже были вместе, когда присоединились к группе, но до катастрофы друг друга не знали. Чарли жил в Каднеме и работал в доках Саутгемптона. Последним присоединился к группе Арчи; появившись, он постоянно говорил о других местах и о разной работе. Лоуренс сказал: - Впрочем, я думал, что это результат катастрофы. Мы все вместе немного свихнулись вначале, и я решил, что в его случае ненормальность стала постоянной. Но теперь я склонен считать, что он всегда был слегка не в себе! Но он послушный и сговорчивый человек. - Больше не было выживших? - спросил Мэтью. - Мы нашли старуху, которая умерла на следующий день, - ответил Лоуренс, - и мужчину, умершего на прошлой неделе. В обоих случаях я ничем не мог помочь. Было еще двое парней, одного мы откопали, другой пришел сам. Однажды они исчезли с большей частью наших запасов. К счастью, это было до того, как Эйприл придумала использовать подвал. Мэтью взглянул в сторону навеса, где сидели остальные члены группы. Билли разговаривал с Кэти. Она была живая девочка, и он охотней общался с ней, чем с Мэнди на Гернси. Следуя за его взглядом, Эйприл сказала: - Было бы большой трагедией, если бы все случилось снова. Но я думаю, этого не произойдет. - Конечно, - сказал Мэтью. - Они не очень приспособлены к такой жизни. Кто позаботиться о них? - Он смотрел на нее, а не на Лоуренса. Она сказала неожиданно усталым голосом: - Они справятся. Лоуренс сказал: - Мы все не очень соответствуем стандартам индейцев в смысле храбрости и предприимчивости. Не можем даже поймать вола. - Вола? - Он пасется на поле в миле отсюда. Мы решили, что свежее мясо было бы приятным разнообразием в диете, к тому же не возникает вопроса о продолжении породы. И мы охотились на вола. Даже несколько раз. Но он одичал, стал очень осторожен, и мы не смогли поймать его. Попытались выкопать яму и загнать туда животное. Но он вместо того, чтобы бежать, бросился на нас, и мы рассыпались, как мякина. Наше свежее мясо все еще разгуливает в поле и, вероятно, там и останется. Вначале Мэтью не очень задумывался над словами Лоуренса, пока тот не стал рассказывать о том, как они бежали от вола. И тут взгляд Мэтью упал на рюкзак, лежавший в нескольких ярдах, и на ружье, прикрепленное к рюкзаку. У него мелькнула мысль. И по мере того, как он ее обдумывал, она становилась все привлекательнее и осуществимее. Свежее мясо... они с Билли смогли бы взять немного с собой. Кроме того, это хорошая возможность отплатить за гостеприимство. Может, перед ними нет будущего, но они хорошие люди. Мэтью сказал: - А что если еще раз поохотиться завтра? - Они смотрели на него, думая, серьезно ли он говорит. - Как вы думаете, мы сумеем подойти достаточно близко для выстрела? - Можем, - ответил Лоуренс. - Боже, конечно можем! Только подумайте, Эйприл. Бифштекс и жареное мясо! - Вы меткий стрелок? - спросила Эйприл. - Не очень. Скорее средний. Охотился на уток и бекасов, но никогда на крупных зверей. - Мы могли бы засолить мясо, - сказала она. - У нас много соли. - Мы будем есть мясо, - говорил Лоуренс. - И раскалывать кости. Приходилось вам когда-нибудь есть костный мозг на жареном хлебе, Мэтью? Удивительно вкусно. Впрочем, нет хлеба. - Сначала нужно убить вола, - сказал Мэтью. Была уже ночь, но в кустах что-то зеленовато светилось. - Что это? - Свет? - спросила Эйприл. - Светлячки. - Она помолчала. - Их всегда много в это время года в такие ночи. Они смотрели на свечение, занятые своими мыслями, потом Лоуренс, зевая, встал. - Лучше лечь, - сказал он, - если мы хотим выйти пораньше. Впрочем, они вышли не очень рано. Солнце уже было высоко, когда Мэтью проснулся. Посмотрев на линию закутанных фигур, он увидел, что одно место пустует. Это было в дальнем углу, где рядом с Лоуренсом спала Эйприл. Мэтью встал и вышел из-под навеса. Ткань навеса была влажной на ощупь, а трава покрыта тяжелой росой. Он прошел через сад, слушая утренние голоса птиц. Вечером ему показали ручей, где они берут воду и моются. Веселое журчание воды смешивалось с птичьим пением. Это было возвращением невероятного прошлого, воскрешением счастья. Выйдя из-за линии рододендронов, Мэтью увидел Эйприл и автоматически сделал шаг назад. Она была в 25 ярдах от него. В этом месте ручей расширялся, и она стояла на дальнем берегу. Она была обращена к нему лицом, но не видела и не слышала его приближения. По пояс она была обнажена, верхняя половина тела и шея намылены. Груди круглые и полные, с тяжелыми темными сосками. Она изогнулась, отмывая шею, груди ее напряглись от этого движения, стали еще полнее и желаннее. Он почувствовал желание, особенно острое от неожиданности, но больше всего его поразило сознание красоты. Женщина, наклонившаяся у ручья в саду, где птицы поют на деревьях... он и не думал, что такое еще возможно. С болью, которая не была физической, смотрел он на нее. Не желание воспользоваться ее наготой, не страх за ее и свое замешательство удерживали его в неподвижности. Он не хотел, чтобы это кончалось. Пока он смотрел, прошлое оживало, новый мир превращался в дурной сон, в кошмар. Она наклонилась, набрала воды в руки и начала плескаться. Потом подняла голову, все еще наклонившись. Он знал, что она видит его. Все кончилось. Настоящее стало реальностью. То, что он видел, было сном. - Мэтью, - сказала она. Голос ее, негромкий, легко преодолел расстояние между ними. - Я не знала... Она замолчала. Он увидел, что вначале она улыбнулась, а только потом осознала свою наготу. Она удивилась, может, чуть смутилась, но не устыдилась. Она признавала свою уязвимость, но в то же время и безопасность также. Эйприл неторопливо подняла лежавшее рядом полотенце и набросила на себя. Она сказала: "Минутку". Он кивнул и отвернулся. Услышав ее шаги, он снова повернулся. Теперь на ней был тот же коричневый свитер, что и вчера. Снова улыбнувшись, она сказала: - Здравствуйте. Он сказал: - Простите за вторжение. Эйприл покачала головой. - Ничего. У меня обычно бывает добрых полчаса до того, как поднимутся остальные. Они любят поспать, даже Лоуренс. Ее простота и легкость встретились с его ясностью и безмятежностью; они разделяли чувства друг друга и укреплялись этой взаимностью. Идиллия трансформировалась от фантазии в нечто более реальное, человеческое. Этот эпизод оба будут вспоминать, черпая в нем удовлетворение, по разным причинам. Они с улыбкой смотрели друг на друга, оба одновременно заговорили, оба остановились и рассмеялись. Эйприл сказала: - Надо приниматься за приготовление завтрака. - А я умоюсь. - У вас есть мыло и полотенце? - Да. - Он показал свое полотенце. - Немного грязное. Она взяла его полотенце. - И сырое. Возьмите мое. Оно посуше и почище. Я выстираю ваше, пока вы будете охотиться на вола. - Спасибо. Глаза их встретились, спокойно, без напряжения. Он снова ясно осознал безмятежность и бодрость. Он не жалел, когда она ушла. Мэтью пошел к ручью, перекинув полотенце через плечо. Полотенце мягко касалось его щеки. После завтрака снова убрали вещи в подвал. Вскоре охотничий отряд был готов. Кроме Мэтью и Билли, в него вошли Лоуренс, Джордж и Чарли. Арчи оставался с женщинами. Лоуренс сказал: - Он легко расстраивается от громких звуков и запаха крови. Нас вполне достаточно. Вначале Мэтью хотел, чтобы Билли тоже остался, но мальчик просил разрешения пойти с ним, и Мэтью уступил. В конце концов ему уже почти одиннадцать, а это мир, в котором снова половая зрелость означает и общую зрелость. Сверхопека молодежи возможна лишь в сложном обществе. Утро было яркое, солнце грело их, когда они проходили по открытым местам. Все чувствовали легкость и веселье. Что-то похожее на возбуждающую игру. Они пришли в лесистую местность, где луга были окружены полосками леса. Лоуренс сказал: - Вот его территория. Он бродит по этим полям, но далеко не уходит. И тут же послышались звуки: кто-то с шумом пробирался по подлеску слева от них. У Мэтью оба ствола были заряжены. Он спустил предохранитель и взял ружье в руки. Когда тело вырвалось на открытое место, Мэтью поднял ружье. И опустил. Это была собака, очень большая, косматая и черная. Помесь лабрадора, подумал Мэтью, но кто второй ее родитель, трудно сказать: она выше любого лабрадора, виденного Мэтью. Собака резко остановилась и посмотрела на них. Было такое впечатление, что она припоминает, узнает. Лоуренс свистнул: - Эй, сюда! Собака продолжала стоять, хвост ее слабо шевельнулся. Потом повернулась и побежала по полю к лесу на противоположном краю. Лоуренс сказал: - Она принадлежала местному фермеру. Я часто видел ее на аллеях. - Он покачал головой, выглядя старым и несчастным, веселость его исчезла. - Похоже, она неплохо справляется. Они двинулись дальше. Вол пасся на четвертом поле, в углу, где сохранилась металлическая изгородь. На лучшую позицию нельзя и надеяться, подумал Мэтью. На дальнем краю поля он сказал остальным: - Я пойду в центре. Джордж и Чарли слева от меня, вы, Лоуренс, и Билли справа. Пойдем медленно, и я буду идти впереди ярдов на пять. Куда бы он ни побежал, я смогу выстрелить ему в бок, когда он пробежит мимо. Если я промахнусь или только раню его, уходите с его дороги, пусть убегает. Ты понял, Билли? Они разошлись и двинулись по полю, по высокой траве - животному не грозил недостаток корма, - раскрашенной желтыми цветами лютика и розовато-лиловыми клевера. Не вреден ли клевер для скота? Вол, казалось, находится в прекрасной форме. Один раз он поднял голову, посмотрел на приближающихся людей и снова опустил. Может, дело окажется легче, чем они думали. В центре поля росла петрушка. Мэтью вспомнил, что видел ее ребенком. Они называли ее "смерть матери": принесешь в дом, и твоя мать умрет. Тогда тоже полноправно правило иррациональное, но потом наступал вечер, и можно было идти домой, где ждали ужин и теплая постель. Мэтью был в десяти ярдах от вола, когда тот вторично поднял голову. Маленькие глазки смотрели с узкой мощной коричнево-белой морды. Голова дважды слегка кивнула, как бы подчеркивая какое-то утверждение в споре. Затем переднее правое копыто ударило о землю, и животное бросилось в атаку. Оно направилось не направо, не налево, а прямо на Мэтью. Мэтью быстро поднял ружье и выстрелил. Он не успел как следует установить ложе, и отдача отбросила его в сторону. Он был ошеломлен этим, а также выстрелом и топотом несущегося вола. Животное пронеслось в футе или двух от него, гневно рыча от боли. Поднимаясь, Мэтью увидел, что все разбежались в стороны, а вол несется по полю. Он поднял ружье, собираясь выстрелить вторично, но вначале Джордж оказался на линии огня, а потом животное было уже слишком далеко. Лоуренс, подбегая, сказал: - Вы его ранили, Мэтью. - Но не уложил. - Он теряет кровь. Нужно идти за ним. - Да. - Мэтью строго сказал Билли: - Но ты держись сзади. Понял? - Билли кивнул. - Он и так одичал, а сейчас опаснее в десять раз. Вол убежал на соседнее поле, и к тому времени, как они добрались до прохода, его уже не было видно. Но отыскать след оказалось нетрудно: в траве виднелись большие пятна крови. Рана, очевидно, была серьезной, и, теряя большое количество крови, животное должно было скоро устать. В хорошем настроении они двинулись по следу. Их уверенность немного уменьшилась по мере того, как проходило время, а вола не было видно. След вел через рощу - его обозначила не только кровь, но и измятые кусты и поломанные ветви - на открытое место, оттуда на аллею, через поле, заросшее спутанным горохом, и еще дальше. Дважды они теряли след и вынуждены были возвращаться, чтобы отыскать его. Второй раз, в лесу, они искали след не менее десяти минут. И вот наконец Чарли закричал с торжеством; Мэтью посмотрел, куда он указывал, и очень удивился, увидев животное. Маленькое поле, может быть, загон, поблизости от развалин большого дома. Вол стоял в центре поля на коленях. Когда Чарли закричал, вол поднялся на ноги и неуклюже повернулся к ним мордой. Кровь текла из зияющей раны под правым глазом. Вол глухо мычал и рыл копытами землю. Мэтью поднял ружье, готовый к новому нападению. Но тут животное вздрогнуло, опустилось на колени, а когда они медленно начали приближаться, упало набок. Они молча и осторожно подошли. Но сомнений не было. Вол умер, его глаз безжизненно смотрел на солнце. - Поздравляю, - сказал Лоуренс. - Отличный выстрел. Удивительно, как долго он продержался. Все столпились, разглядывая животное, даже Билли. Мэтью отошел в сторону. Хотя он привык к виду смерти, ему стало нехорошо. Эту смерть вызвал он, а не бог. Мэтью отвернулся и проверил ружье. Прежде чем двинуться в преследование, он перезарядил оба ствола, Все в порядке. - Какой большой! - сказал Джордж. - Как мы его унесем? Нам не справиться. Лоуренс весело ответил: - Не беспокойтесь. Я об этом подумал. Он захватил с собой инструменты своей прежней профессии: скальпель и пилу для костей. При помощи Джорджа, Чарли и Билли, переворачивавших тушу, он взрезал шкуру и снял ее. Мясо парило, разлился неописуемый запах крови, зловоние внутренностей. Мэтью чувствовал себя лучше и спокойнее, но не намерен был участвовать в этой части операции; впрочем, от него этого и не ожидали. Удачливый охотник, по-видимому, не должен быть и мясником. Мэтью сел на траву немного в стороне от остальных и слушал их голоса и звук пилы, вгрызающейся в кости. Лоуренс говорил: - Теперь я понимаю, почему ветеринары учились дольше нас. Я, вероятно, не распилю его правильно. Неважно, лишь бы можно было нести. От темноты к спокойствию, от спокойствия к чему-то вроде удовлетворения. Это необходимо было сделать, и он сделал. Он чувствовал гордость за совершенное и благодарность к остальным за то, что дали ему такую возможность. Как говорила Эйприл, они приличные люди. Несколько успехов взамен неудач и трудностей внесут значительное изменение в их жизнь, а это, несомненно, успех. У них будет пир со свежим мясом. Солнце начинало жечь. Хороший день. Мэтью мысленно вернулся к его началу, к наклонившейся фигуре у ручья. Он снова подумал о Лоуренсе и Эйприл. Муравей полз по его ноге. Некоторое время он следил за ним, ощущая легкую щекотку. Потом сорвал стебелек травы. В первый раз муравей увернулся, но потом забрался на траву. Мэтью поднял его и перенес на цветок чертополоха. Он испытывал уверенность и удовлетворение. Вдруг вспомнил о Джейн. Как всегда, с любовью и болью, но на этот раз ее образ казался далеким, нематериальным. Возглас Джорджа: - Вот что его свалило! Глубоко заинтересованный голос Билли: - Как интересно соединяются суставы! У человека тоже так, Лоуренс? Лоуренс, подумал Мэтью, а ведь меня он по-прежнему зовет мистер Коттер. Билли счастлив с этими людьми. Лоуренс объяснял ему что-то. Солнце грело все сильнее. Мэтью лег на спину и позволил солнцу бить в закрытые глаза. Лоуренс умудрился разрезать тушу на пригодные для переноски куски. Их было гораздо больше, чем они могли унести - Лоуренс подсчитал, что они в трех-четырех милях от лагеря, - поэтому они выбрали лучшие куски, а остальное, по предложению Мэтью, подвесили к ветвям дерева. Они вернутся за ним, как только смогут, но собака, которую они видели, и другие собаки доберутся раньше. Мэтью нес в одной руке ружье, а второй удерживал на плече ногу вола. Мясо, влажное, липло к руке, капала кровь, попадая на полу куртки. Они шли по полям и залитым солнцем полянам - счастливая окровавленная процессия. Экскурсия мясников, подумал Мэтью. Нет, что-то более простое и примитивное. Охотники, возвращающиеся в свой крааль. Только одежда не соответствовала. Случайная, плохо сидящая, она напоминала об универмагах и бифштексах, завернутых в целлофан. На них должны быть повязки летом, а зимой шкуры из меха. Путь был долог, и ноша становилась все тяжелее, но возбуждение и веселье поддерживали их. Они много разговаривали и смеялись. Они смеялись над какой-то шуткой Лоуренса, когда Чарли спросил: - Что это? Мэтью тоже услышал. Он подумал, что это животное, может быть, кролик где-то поблизости, увидевший горностая. Но услышав второй раз, он понял, что кричит человек. Все остановились и замолчали. Мэтью сказал: - Мы уже близко. Может... - Да, - негромко ответил Лоуренс, - может. - Он предостерегающе поднял руку. - Нет смысла нарываться. Мы должны увидеть, что происходит. Совет был хорош. Мэтью кивнул. - Вы знаете, как лучше подойти. Они сложили окровавленные части туши в колючую изгородь, и Лоуренс как можно тише повел их к саду и гроту. Они услышали еще крик, и Мэтью уже не сомневался, что это мужчина. Женщин не было слышно. Подойдя ближе, они расслышали другие мужские голоса, один смеялся, другой, а может, два что-то неразборчиво кричали. Мэтью снова проверил ружье. Предохранитель спущен. Они миновали кусты и оказались у последнего укрытия - зарослей гортензии древовидной. Лоуренс взглянул первый и тут же отвернулся. Мэтью продвинулся вперед и посмотрел в промежуток между двумя растениями. Перед ним примерно в 20 ярдах находился грот. Вначале ему показалось, что их много, но, пересчитав, он убедился, что их пятеро. И еще Арчи. Они связали ему руки и ноги, и он лежал на спине. Куртка по-прежнему была на нем, но брюк не было. Тело его казалось маленьким, слабым и очень белым на фоне загорелых рук наклонившихся над ним мужчин. Один держал что-то вроде щипцов, а другой - зажженную свечу. Тошнота подкатила к горлу Мэтью. От садистов-школьников до дикарей - объекты те же. Глаза и половые органы, особенно последние. Он поискал женщин и Кэти. Они прижались к скале, двое мужчин стояли перед ними. Пятый находился примерно между группами. Это был рослый мужчина, мускулистый, с длинными светлыми волосами и соломенной бородой. На нем были сандалии, фланелевые брюки, подрезанные и превращенные в шорты, выше талии он был обнажен. Кожа его, несмотря на светлые волосы, казалась бронзовой. Громким голосом кокни он сказал: - Пора кончать болтовню. У вас здесь есть запасы. Вы знаете, где они. Если даже вас всего четверо, все равно запасы должны быть. А если, как вы говорите, ваши парни за углом, запасов должно быть еще больше. Не думайте, что я дурак. Вы живете здесь недели. Настоящую дорогу протоптали, и следы десятков костров. Значит, запасы есть. Нам нужно только одно: где они? Он замолчал, ожидая ответа. Мэтью слышал, как плачет Кэти. Негромко застонал Арчи. Мужчина сказал: - Ладно! Подогрей его немного, Стенни. Посмотрим, долго ли выдержит рыжий. Рука со свечой двинулась. Арчи снова закричал. Мэтью услышал крик Эйприл. Что она кричит, он не разобрал. Его охватила слепая ярость. Он ничего не воспринимал, кроме кричащего Арчи и людей вокруг него. Лоуренс что-то сказал и тронул его за плечо, но Мэтью отбросил руку. С криком выбежал он на открытое пространство. Мужчины больше в удивлении, чем в тревоге оторвались от жертвы. Когда человек со свечой начал вставать, Мэтью выстрелил. Один из них пошатнулся, другой упал. Тогда Мэтью резко повернулся к светловолосому предводителю. Движение лишило его равновесия. Он почувствовал боль в лодыжке и понял, что падает. Светловолосый двигался к нему, побежал. Падая, Мэтью нажал на курок, не целясь. Но тот почти набегал на ствол ружья. Сила удара подняла его и отбросила назад. Мэтью краем глаза видел, как он упал и ударился о землю. Он лежал, извиваясь, тяжело дыша, и смотрел, как фонтаном бьет кровь из тела в нескольких футах от его глаз. 12 Оставшиеся двое бросились бежать и исчезли за зарослями рододендрона. Из тех, что упали от первого выстрела, один сидел, зажав руку, другой лежал лицом вниз, обнажив рваную рану на плече и спине. Мэтью начал вставать. Все шло хорошо, пока он не ступил на правую ногу. Тут он почувствовал резкую боль. Переместив вес на другую ногу, он заковылял к Арчи. Арчи говорил. - Я им ничего не сказал. Я не сказал им, где... Лицо у него было бледное, в слезах и в поту. - Я знаю, - ответил Мэтью. - Успокойтесь. Он достал свой нож и начал разрезать путы. Подошли остальные во главе с Лоуренсом. На теле Арчи виднелись ожоги и синяки. Мэтью сказал Лоуренсу: - Я думаю, ничего страшного. Лоуренс ответил: - Да. - Он извлек из сумки тюбик антисептической мази, слегка нагнулся и вложил ее в руки Арчи. - Это поможет. Помажьте. Вы знаете, где больно. Арчи отвернул крышку и занялся мазью. Потом натянул брюки. Подошла Эйприл с жавшеюся к ней Кэти. Мэтью видел, как Сибил подбежала к Джорджу и они стояли, обнявшись. Эйприл спросил: - Они сильно его поранили? - Болезненно, - ответил Лоуренс, - но не сильно. Она была бледна, кожа ее приобрела желтоватый цвет, но оба вполне владели собой. Мэтью заметил, что свитер ее у шеи разорван, в разрыве виднелась ключица. Она вздернула голову. - А эти? Тот, который был ранен в руку, встал. Он зажимал локоть рукой, сквозь пальцы сочилась кровь и капала на землю. Чарли стоял рядом с ним. Он подобрал ружье и целился. Раненый был испуган. Ни один из них, вероятно, не сознавал, что ружье не заряжено. Патроны лежали у Мэтью в кармане. Лоуренс сказал: - Пойду взгляну на них. Кэти все еще жалась к Эйприл, но у Мэтью снова появилось ощущение, что они одни. Эйприл прямо и серьезно посмотрела на него. - Вы очень хорошо сделали, Мэтью, - сказала она. Он ответил: - Я действовал как дурак. Чистая случайность, что я попал в него вторым выстрелом. Если бы я промахнулся, он отобрал бы ружье. Их было бы трое против Лоуренса, Джорджа и Чарли. И Билли. Мне следовало действовать разумнее. - Нет, вы хорошо сделали. - Она улыбнулась. - Я горжусь вами. Свитер разорван, но брюки аккуратно застегнуты, и все пуговицы на месте. Он сказал: - Во всяком случае, вы с Сибил не пострадали. - Да. - Голос ее звучал сухо. - Что было на охоте? Нашли вола? - Нашли и убили, и даже принесли с собой мясо. Услышав крик Арчи, мы его бросили. - Бедный Арчи. К ним вернулся Лоуренс. - Тот, в кого вы стреляли с близкого расстояния, мертв, Мэтью. Остальные две составляют проблему. - Проблему? - Только для меня. Я когда-то давно давал клятву. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Тот, у которого ранена рука, будет жить, если, конечно, не подхватит инфекцию. Другой, по-моему, умрет, так как у нас нет ни медикаментов, ни возможности лечить его. Эйприл горько сказала: - А я думала, что наша единственная проблема - можем ли мы потратить еще два патрона. - Она посмотрела на Мэтью. - Или, вернее, может ли их потратить Мэтью. Мэтью был поражен ее жестокостью, но, конечно, это разумно. Они не могут держать этих людей здесь, даже если бы могли их лечить. Он сказал: - Те, что убежали. Как вы думаете, могут они вернуться? Лоуренс покачал головой. - Не думаю. Как, Эйприл? - Если это часть большой банды, то они могут вернуться. Но я так не думаю. По их разговорам, их только пятеро. Их возглавлял блондин. - Она посмотрела на его тело. Кровь все еще шла из раны на груди, но уже медленно. Над телом начали собираться мухи. - Я думаю, они остановятся, только добежав до берега. Лоуренс смотрел на двоих мужчин, которых сторожил с пустым ружьем Чарли. Второй из них с трудом принял полусидячее положение, опираясь на локоть. Он начал стонать от боли. - Так что же делать? - спросил Лоуренс. Он беспомощно взглянул на Эйприл. - Как вы думаете? Она не ответила, а пошла к Чарли. Протянула руку, и Чарли отдал ей ружье. Мужчина, зажимавший руку, начал что-то говорить, но она оборвала его. - Я не собираюсь в тебя стрелять, - сказала она. - У нас достаточно патронов, но все равно жаль их тратить. Уходи. Если повезет, догонишь своих приятелей. Он снова открыл рот, но Эйприл, сделав шаг вперед, ударила стволом по раненной руке. Он закричал от боли, отскочил и начал уходить. Пройдя несколько шагов, он оглянулся через плечо. Эйприл вскинула ружье, и он неуклюже побежал. Эйприл подошла ко второму мужчине. Тот стонал громче и быстро терял кровь. Она сказала: - Ты тоже. Уходи. Он посмотрел на нее. Лицо его было искажено от боли. - Не могу, - сказал он. - Я тяжело ранен. Я не могу двигаться. Она с угрюмым удовлетворением сказала: - Ты умрешь, но не здесь. У нас и без тебя хватит падали. Мужчина застонал, но не шевельнулся. Она сильно пнула его ногой в сандалии чуть пониже раны, и он закричал. - Можешь двигаться, - сказала она. - Или ты хочешь, чтобы мы тебя утащили? Он с трудом встал. Лицо его покрылось потом, губы дрожали от боли. Эйприл стояла рядом. Мэтью заметил, что на ее сандалии была кровь. - Счастливого пути, - сказала она. - Убирайся подальше, прежде чем упадешь. Лоуренс осмотрел лодыжку Мэтью. Пальцы его осторожно ощупали ногу. - Всего лишь растяжение, - сказал он. - Вам придется несколько дней полежать. - Холодный компресс? - спросила Эйприл. - Хорошо бы. Она кивнула. - Я позабочусь об этом. - И пошла к ручью. Лоуренс сказал: - Итак, вы еще побудете нашим гостем. - Он улыбнулся и потом добавил: - Мы перед вами в долгу, Мэтью. - Ружье полезно, пока есть патроны, - сказал Мэтью. - Не только ружье. - Лоуренс осмотрелся, как бы собираясь что-то добавить. - Эйприл перевяжет вам ногу. А я позабочусь об очистке места. Нужно оттащить его, а похороним позже. Сначала нужно принести мясо. Джордж и Чарли за руки оттащили труп в кусты, Лоуренс сопровождал их. Мэтью снова лег на траву. Нога у него болела, но пока он не двигался, боль была не очень сильной. Кэти плакала, и Сибил успокаивала ее, говорила что-то негромким голосом. Арчи смотрел, как тащили тело. Билли подошел к Мэтью. Он сказал: - У вас сломана нога, мистер Коттер? - Нет. Только растяжение. Но на несколько дней придется задержаться. - Мы останемся здесь? - Пока не заживет моя нога. - Билли кивнул. - Ты захочешь остаться после этого? - Нет. - И быстро добавил: - Если вы пойдете, я с вами. Разговор прекратился с возвращением Эйприл. Она принесла в кастрюле воды и намочила в ней повязку. У нее были крепкие руки, и она искусно пользовалась ими. Когда она наклонилась к его ноге, Мэтью посмотрел на ее каштановые волосы. Они слегка вились, были мягкими и блестящими, но с сединой. Он подумал о том, какой была ее жизнь раньше, до катастрофы. Дом, семья, круг знакомых. Она плотно затянула повязку, и он невольно поморщился. Она посмотрела на него. - Простите. Но чем плотнее, тем лучше. - Я знаю. Все в порядке. - Вам лучше? - Гораздо лучше. Вы учились на медсестру? - Не на медсестру. Просто первая помощь. - Она присела на корточки. - Подать носок? - Нет спасибо. Мне хорошо. Эйприл кивнула. - Одно время я была в комитете национальной обороны. Я соглашалась с ним - относительно бомбы, - и просто сидеть без дела казалось мне неправильным. Поэтому я стала обучаться оказанию первой помощи. Конечно, все было направлено на то, чтобы сохранить жизнь в небольшом закрытом помещении, а весь наружный мир отравлен радиацией. Мэтью сказал: - Жизнь иногда бывает полна иронии. - Правда? - Она с любопытством взглянула на него. - Чем вы занимались, Мэтью, до катастрофы? - Выращивал помидоры. - Конечно. Гернсийские помидоры. Вы всегда занимались этим? - Нет. Она ждала, и через несколько мгновений он продолжал. Он кратко рассказал ей о своем неудачном браке и о том, как он оставил Лондон. Выслушав, она сказала: - Вы были счастливы? - Счастлив? - Вы почти отошли от мира. Вычеркнули мир, кроме Джейн. И вы не соглашаетесь с тем, что Джейн мертва. Так что для вас в сущности ничего не изменилось. - Она увидела его улыбку и продолжала: - Конечно, окружающий мир изменился. Это очевидно. Но вам не нужно приспосабливаться. Мэтью подумал об этом. - В каком-то смысле, возможно, вы правы. Вы думаете, это делает меня счастливым? Она колебалась, потом горько сказала: - Изменения бывают разные. Наружное уродство само по себе плохо, но гораздо хуже внутреннее уродство. Оно вызывает отвращение. Он подумал, что она говорит о своей жестокости по отношению к раненым. Он сказал: - В моменты стресса иногда делаешь странные поступки. Мы все так поступаем. Но это не значит, что мы сами изменились. Не нужно думать об этом. Она покачала головой. - Нет, вы не правы. Впрочем, я согласна, что нет смысла думать об этом. Лоуренс вернулся, и она сказала: - Куда вы его дели? - Среди лавров. - Он взял Эйприл за руку. - Как вы? - Хорошо. - Сколько времени они здесь были? - Не знаю. С полчаса. - Она продолжала быстрее: - Я думала об этом. Мы сделали ошибку, глубокую детскую ошибку. - Какую? - Держать все в подвале, кроме необходимого на сегодня. Именно поэтому они были уверены, что у нас запасы спрятаны. - Что вы предлагаете? Держать часть наверху? Но это риск. Вернувшись, мы можем найти, что их у нас унесли. - Лучше, чем потерять все. А мы бы потеряли все, если бы не Мэтью. Нужно найти место для второго тайника. Чтобы можно было его выдать под давлением. - Есть предложения? Эйприл пожала плечами. - Нет. Нужно поискать. Мэтью сказал: - Вы думаете, это может случиться снова? - Конечно. И помимо возможности, что убежавшие могут присоединиться к большой банде и приведут ее сюда. - Вы можете уйти, - сказал Мэтью. Она посмотрел на него с неожиданной холодностью. - Какой в этом смысл? Нигде больше нет безопасности. Он мог бы высказать много аргументов. Приближающаяся зима все равно заставит искать убежище. Лоуренс осмотрел повязку на ноге. - Хорошо, - сказал он. - Отдыхайте, Мэтью, пока мы принесем мясо. Свежее мясо, Эйприл! Это подбодрит нас. Она улыбнулась. - Да. Нам это необходимо. В этот день они не ходили на поиски. После того, как остальная часть мяса была принесена в лагерь, женщины засолили то, что не пойдет в пищу в ближайшие дни. Тем временем Лоуренс с мужчинами занялся телом, лежавшим в кустах лавра. Потом он вернулся туда, где Мэтью грелся на солнце рядом с Билли. - Ну, вот, - сказал он. - Не очень глубоко, но достаточно, чтобы не добрались собаки. Компромисс между усилиями и требованиями санитарии. Мэтью сказал: - Как медик, вы не удивлены тем, что нет болезней, даже чумы? - Миллионы непогребенных? Не знаю. Болезни времен войн вызывались не мертвыми, а условиями. Дизентерия в Галлиполи, например, распространялась живыми. И возможны вспышки, о которых мы не знаем. Жизнь по-прежнему общественная, но общины маленькие. Мы стремимся избегать другие группы численностью больше трех человек, а одиночки избегают нас. - А много ли одиночек? - Вероятно. Но точно знать невозможно. Иногда замечаешь их на удалении, но они быстро уходят. Их можно понять. Как ваша лодыжка? - Хорошо. - Повязку нужно время от времени менять. Если хотите, я это сделаю, пока Эйприл занята. Мэтью покачал головой. - Я подожду. Лоуренс посмотрел туда, где работали Эйприл с Сибил и Кэти. Он сказал: - Не знаю, как мы бы жили без нее. У нее столько мужества. - Да. - И не только в кризисах, но в обычной жизни. В том, что мы называем жизнью. У каждого бывают моменты слабости, отчаяния. Присутствие Эйприл очень помогает. Она заставляет стыдиться слабости. Я помню, как мы впервые встретились после катастрофы. Он замолчал. Мэтью ждал продолжения. Лоуренс сказал: - Я долго не мог выбраться, только вечером первого дня. И я страшно устал. Лежал под открытым небом, потом уснул. На следующий день я начал сознавать размеры происшедшего. Я порылся в развалинах своего дома и поблизости, но никого живого не нашел. Тогда я отправился к своему кабинету и разыскал нембутал. Я знал, сколько мне понадобится. Это казалось мне единственным разумным поступком. Но тут я услышал, как кто-то кричит, и крикнул в ответ. Это была Эйприл. Лоуренс помолчал. - Я вел себя как дурак. Я сказал ей, что нет смысла продолжать жить. Она выслушала и сказала, что я могу поступать, как хочу, но вначале мне нужно поесть. Она сделала для меня сэндвичи. Хлеб был несвежий, но я все съел. После катастрофы я ничего не ел. После этого я почувствовал себя лучше. С тех пор у меня были трудные моменты, но она всегда была рядом. Мэтью сказал: - Даже зная ее такое короткое время, я вижу, какая это замечательная личность. Лоуренс пристально взглянул на него. - Это не вопрос взаимоотношений, вы понимаете? Мы с ней принадлежим к разным поколениям. Я на двадцать лет старше ее. Ей нужен кто-то более подходящий по возрасту, нужен сильный человек, на которого она могла бы опереться. - Я думал, она может опереться на прошлое, - сказал Мэтью. - Этот дом, память о семье. - Этого недостаточно. В ее положении требуется другое. Пока она живет своими внутренними ресурсами, но они ограничены. - Наверно, вы правы. В двадцати ярдах от них Эйприл резала мясо. Сибил и Кэти помогали ей. Двое мужчин молча смотрели на нее. Обедали жареными потрохами: сердце, легкие, почки - но на ужин были бифштексы. Их поджарили на костре и, как всегда, подавали партиями. Как и раньше, Эйприл ела в числе последних с Мэтью и Лоуренсом. С бифштексами ели печеный картофель и свежие овощи. Мэтью заметил: - Очень хорошая зелень. Откуда она? - С огорода, - ответила Эйприл. - Там кое-что сохранилось. - Она улыбнулась. - Есть и помидоры, Мэтью. Они проросли сквозь обломки рамы парника. - Где это? - За кустами. - Утром взгляну на них. Туда я смогу доковылять. Она предупреждающе сказала: - Чем больше вы не будете двигаться, тем скорее заживет ваша нога. Лоуренс вылил остатки вина в эмалированную кружку и посмотрел на нее. - Чуть больше глотка. Всего одна маленькая бутылка вина на такое количество людей. Но случай того стоит. Но я рад, что открыл только божоле. Приятно думать, что леовиль-пойферр не тронут. - На какой случай вы его храните? - спросила Эйприл. - Для личных надобностей. Самоутешение в минуты плохого настроения. - Он взглянул на нее и улыбнулся. - Или для действительно больших праздников, таких, как свадьба. Мэтью сказал: - Как быстро все забывается. Вкус настоящего хорошего свежего бифштекса. - Ешьте, - сказала Эйприл. - Кто знает, когда будет еще? Может, никогда. - На Гернси выжили два больших животных, - сказал Мэтью. - По крайней мере два. Осел и корова, по счастью с теленком. Есть некоторые шансы на то, что ее потомство выживет. Если это произошло на маленьком острове, то обязательно должно случиться всюду. - Вы забываете синдром муравейника, - сказал Лоуренс. - Мы с чистой совестью убили животное, потому что это был вол. Но даже если бы это был бык, наверно, мы бы не выдержали искушения. В конце концов мы не знаем, нашел ли бы он самку, да и какая нам польза от этого? А ведь мы относительно цивилизованы. У нас есть угрызения совести. Так мы по крайней мере говорим. Большинство и не подумает о продолжении породы. - Животные могут выжить повсюду, - сказала Эйприл. - Выжил же вол, пока не подвернулся Мэтью с его ружьем. - Пока могут, - сказал Лоуренс. - Этим летом им угрожает лишь аппетит. Вы либо выкапываете консервы, либо кто-то делает это для вас. Это еще не крайний случай. Но когда станет все труднее находить консервы, что тогда? В середине зимы вола свалили бы голыми руками и съели сырым. Могут выжить другие животные. Могут даже встретиться особи противоположного пола. Но я не поставлю и монетки за то, что через год здесь сохранится хоть один бык или корова. Эйприл сказала: - Вы недооцениваете природу, Лоуренс. Он улыбнулся. - Я сказал бы, что вы недооцениваете. - Здесь животные уязвимы. Но в горах, в горных долинах все может обстоять по-другому. Они там выживут. - Возможно, вы и правы, - согласился Лоуренс. - Я уверена в этом. - И мы можем выжить. В горах. Наступило молчание. Эйприл отвернулась. Но Лоуренс продолжал. - Во всех отношениях им было бы лучше в горах: больше пищи, больше безопасности, возможность постепенно начать обрабатывать землю. Они могли бы жить там, если не хорошо, то с чувством постоянства и цели. Там выросли бы дети, забыв прошлое, приняв настоящее, с надеждой глядя в будущее. Он говорил искренне и упрямо, но Эйприл молчала. Наконец его настойчивость сдалась перед ее молчанием. Он обернулся к Мэтью. - О чем вы думаете? Вы сидите молча. Мэтью не хотел соглашаться со скептицизмом Эйприл. Аргументы Лоуренса были хороши, но в то же время не так нужно строить жизнь. Мэтью сказал: - Прекрасная еда. - Комплименты повару, - сказал Лоуренс. Тон его звучал успокаивающе; он улыбнулся Эйприл: - Я согласен. Она прямо взглянула на Мэтью. - А что еще? - То, что раньше сказал Лоуренс об охоте на зверей с голыми руками. Осталось 22 патрона. После этого, если только мы случайно не найдем еще, ружье бесполезно. Я думал об этих легких стальных прутьях, которые лежат у вас в погребе. Для чего они, Лоуренс? - Не знаю. Мы нашли в развалинах, и я подумал, что они могут пригодиться для чего-нибудь. - Если заточить концы, - сказал Мэтью, - и разыскать материал для тетивы, из них можно сделать луки. Лоуренс сказал: - Я знаю, где лежит разбитый рояль. Струны могут подойти. Стрелы? - Можно срезать. А может, мы сумеем сделать металлические наконечники. - Да, - сказал Лоуренс. - Возможно. Что за чудо практичный ум! Вы согласны, Эйприл? Мы с вами обсуждаем теорию выживания, в то время как Мэтью обдумывает практические детали. - Мы говорили о выживании видов, а не о нашем собственном, - возразила она. - В кого вы будете пускать ваши стрелы, если наши друзья дикари разорвут немногих животных и выпьют их кровь? - В горах... - Лоуренс пожал плечами. - Во всяком случае стрелы нужны не только для охоты. Еще для самозащиты. - Конечно, - согласилась Эйприл. - Самозащиты. - В голосе ее звучало напряжение. - Луки и стрелы. До того, как уйти, Мэтью, вы должны нас познакомить с другими вашими идеями. Мэтью хотел сказать: - Возможно, мне не следует уходить, но выражение их лиц его удержало. Два различных выражения, две тени сожаления. Возможно, потом. Но не сейчас. Он закончил свой бифштекс, и Эйприл сказала: - Давайте вашу тарелку. Готовы еще. - Мне достаточно. - Ерунда. - Она взяла у него тарелку. - Сегодня подходящий случай для чревоугодия. Лоуренс сказал: - И пьянства. - Он заглянул в эмалированную кружку. - Вполне достаточно для возлияния, если веришь в богов. Заканчивайте его, Мэтью. 13 Они использовали старый колодец для склада-приманки. Кирпичное окружение колодца частично было сломано, облицовка опала, но из стен торчали металлические прутья, к которым можно было привязать мешок с некоторым количеством запасов. Поверх колодца положили несколько досок и придали нетронутый вид. Теперь одиночке трудно будет заметить этот тайник, когда они уходят на поиски. Но в течение двух дней после охоты на вола Мэтью находился в лагере. Билли и Кэти оставались с ним, и он смотрел, как они играют в саду и вокруг грота, как обычные беззаботные дети. В полдень на второй день было несколько толчков, и они прекратили игру и подошли к нему с встревоженными лицами. Толчки продолжались недолго и были несильными, но это были первые толчки с того момента, как они с Билли присоединились к группе. Некоторое время после этого дети сидели рядом с Мэтью, говоря мало и негромко. Перед возвращением остальных Мэтью попробовал ходить и обнаружил, что вполне справляется с этим. Растяжение оказалось несильным. Мэтью испытывал некоторое неудобство, но мог ходить без труда. Он пошел к огороду, о котором говорила Эйприл, и осмотрел его. Длинная линия обломков обозначала стену, которая отделяла его от остального участка, валялись обломанные ветви яблонь и груш. На некоторых еще были зеленые листья, а на одной даже росло маленькое яблоко. Огород выглядел запущенным, теперь в нем росло больше сорняков, чем овощей. Мэтью обыскал помидоры и убрал обломки стекла, чтобы дать им возможность расти. Но зрелище было обескураживающим. Потребуются недели, чтобы навести хоть какой-то порядок, а для чего? Он вернулся в грот и снова стал смотреть на играющих детей. Но его охватило беспокойство, и спустя некоторое время он вновь встал. Он тщательней, чем раньше, осмотрел участок и удивился его размерам. Границы определить трудно, но не меньше нескольких акров. Интересно, какая профессия была у мужа Эйприл. Должно быть, высокооплачиваемая. Он думал об этом, когда набрел на заросли роз в полном цвету. Розы начали дичать, но еще сохраняли прежнее великолепие. Он увидел по ту сторону разноцветного барьера крест. Нет, кресты. Четыре креста. На них не было надписей. Только для одного человека они имели значение, а этот человек не нуждался в напоминаниях. Мэтью услышал голос Эйприл и отошел от крестов. Они встретились на некотором удалении от них. Она слегка раскраснелась и улыбалась. - Ваша лодыжка зажила? Мэтью кивнул. - Вероятно, завтра я смогу пойти с вами. Как дела сегодня? - Скромно. Утром мы решили, что нам повезло. Чарли нашел сразу несколько банок, а потом остатки магазинного прилавка. Но кто-то уже побывал там до нас. Общий результат: две банки сардин, одна зеленого горошка, одна кислой капусты и пять рисового пудинга. - Могло бы быть и получше. - Да, конечно. Позже мы подобрали еще несколько вещей, но ничего интересного. - Она взяла его под руку, он остро ощущал ее присутствие, физический контакт. - Нога не болит? - Нет. Я сегодня погулял. Упражнения полезны. - Здесь есть несколько мест, куда я любила приходить. Теперь чувствуешь себя виноватым, когда не занимаешься полезными делами, вроде приготовления или поисков пищи. - Забудьте о полезных делах ненадолго. Покажите мне эти ваши места. Эйприл с сомнением сказала: - Они там разбирают находки. - Справятся и без вас. И не так уж страшно, если рисовый пудинг будет лежать рядом с маринованными овощами. - Вы правы. Иногда я слишком серьезно воспринимаю мелочи. Они шли рядом, наслаждаясь прекрасным вечером. Косые солнечные лучи превращали зелень в лимонное золото. Воздух был мягок и полон летнего аромата. Жужжали насекомые, слышались голоса птиц. Мэтью подумал, что птиц стало больше, чем сразу после катастрофы. Очевидно, это не естественный прирост. Может, они улетали в более безопасные места, а теперь возвращаются назад? Слабые сегодняшние толчки, должно быть, не встревожили их. Он заговорил об этом с Эйприл. Она сказала: - В какие места? Вы думаете, у нас было хуже, чем везде? Разве другие страны не пришли бы тогда нам на помощь? - Да, - согласился он. - Может, нам еще повезло. - Зависит от того, что вы понимаете под этим "повезло". - Голос ее неожиданно стал хриплым, но после паузы она продолжала более мягко: - Вскоре после катастрофы Лоуренс отыскал приемник. На батареях и транзисторах, с тремя или четырьмя полосами частот. Он казался вполне исправным. Когда он включил приемник, послышался лишь треск. Никаких сигналов. Он долго проверял все волны. Ни одной станции. - У вас еще есть этот приемник? - Нет. Мы оставили его там. - Увидев его удивленное выражение, она добавила: - Он не относится к категории жизненно необходимых вещей. - Даже если тогда эфир был мертв, станции могут заработать снова. - Приемник может работать, пока есть батареи. - Что-нибудь могло произойти за это время. В тех частях, которые затронуты слабее. - Возможно. - Она остановилась, глядя на покрывающие изгородь цветы шиповника и вьюнка. - А что нам от этого? - Возможно, где-то сохранилось организованное общество. Она пошла без предупреждения, и он вынужден был догонять ее. Эйприл сказала: - Никто не придет к нам на помощь. Нужно сознавать это. Нет самолетов, опускающихся с небес с грузом. Нет больших пароходов с мясом, зерном, бананами и авокадо. - Она повернулась к нему с жалкой улыбкой. - Вы ведь это знаете? И даже моря нет. Помощи ждать неоткуда. Мэтью кивнул. - Да, знаю. Некоторое время они шли молча. Теперь они находились в поле и приближались к небольшой рощице. На опушке ее рос дуб. Высокое столетнее дерево с мощным стволом. Он еще жил, но был наклонен под острым углом; на противоположной стороне часть корней торчала в воздухе. Мэтью сказал: - Зимние бури прикончат его. - Да. Эйприл подошла к дереву и на мгновение прижались к его коре. Жест был непонятный, но печальный. Мэтью смотрел на нее, снова, как и тогда утром у ручья, сознавая ее красоту и необычность. Она повернулась к нему, и он хотел заговорить, объяснить, что он чувствует. Но она заговорила первой. - Дети любили его. На него легко было взбираться, даже когда они были маленькими, и на нем так много ветвей, и легко спрятаться в листве. Мы часто приходили сюда, они лезли на дерево, а я смотрела, как они поднимаются все выше и выше - тут и там мелькали их фигуры, - и слушала их голоса. И, конечно, сердце у меня замирало, я боялась, что они упадут, но знала, что не должна их звать. - Они были все мальчики? Эйприл кивнула. - Пяти, семи и десяти лет. Старше всех был Энди. Дэн хотел, чтобы он уехал в школу, но я воспротивилась. Это был первый случай, когда мы поссорились. В конце концов согласились на компромисс. Он должен был оставаться дома до тринадцати лет. Мэтью мог бы испытывать затруднение, слушая ее рассказ о детях, но ничего подобного не испытывал. Она доверчиво раскрывалась перед ним, и в голосе ее звучало прощение и любовь к умершим. Он сказал: - Я видел их могилы. - Да. Проходишь через разные стадии. До сих пор бывают тяжелые минуты, но не так часто. И не может быть хуже, чем засыпать их землей. Они пошли назад к гроту. Мэтью держал Эйприл за руку; пальцы их переплелись, сообщая друг другу теплоту и уверенность. Она говорила о дальнейших поисках - придется уходить подальше, чтобы найти что-нибудь нужное. Хотя она не сказала этого, но у него создалось впечатление, что она примирилась с необходимостью уйти отсюда, переселиться в другое место. Он сказал, говоря общими словами: - Пока мы живем прошлым. Это значит, что больше добычи там, где раньше жило больше людей. И риск бандитов, конечно, тоже больше. Это ничто вроде промежуточной территории. Она достаточно изолирована, чтобы создать трудности при поисках продовольствия, но недостаточно изолирована для случайных посетителей. Она покачала головой. - Они не имеют значения. - Сомневаюсь, чтобы Арчи согласился с этим. - Мы глупо поступили, положив все свои яйца в ведро, а потом спрятав это ведро. Я согласна с этим. Но теперь мы поумнели. Если это случится снова, не будет надобности, в героике. Арчи отведет их к колодцу. - Но дело ведь не только в этом? - А в чем еще? - Если бы мы пришли позже... - Ну? Ее непонятливость удивила его. Он сказал: - Две женщины, одна из них по крайней мере очень привлекательна. Дело не только в запасах. Она остановилась и посмотрела на него. В ее взгляде было недоверие и еще что-то, что он не смог определить. - Вы думаете, что пришли вовремя, чтобы спасти нас от изнасилования? - Это могло бы случиться. Она коротко резко рассмеялась. - Неужели? Почему вы думаете, что?... Потому что мы об этом не говорили? Или, может быть, потому что они дали нам натянуть трусы? Конечно, это деликатно с их стороны, но они решили позабавиться с Арчи. Он слышал горечь в ее голосе и понимал, что эта горечь частично вызвана им, его замешательством, шоком от осознания и даже, хотя он боролся с этим, каким-то отвращением. Он ужасался не только от происшедшего, но и от того, как она об этом говорила, небрежно и грубо. Избегая ее взгляда, он сказал: - Я не знал. Простите. - Вы ничего не знали. Но чего же вы ожидали сегодня при встрече группы мужчин с беззащитными женщинами? Он невольно спросил: - Это случалось и раньше? - Смотрите на меня! - Лицо ее было гневно искажено. - Хотите знать, как это случилось в первый раз? Через день после того, как я нашла Лоуренса, на второй день после того, как я выкопала эти могилы. Я первой увидела их. И позвала, потому что думала, важнее всего объединиться выжившим. Я думала, что если люди и могут измениться, то только в лучшую сторону. Я перестала в это верить, когда они схватили меня. Конечно я сопротивлялась. Тогда я еще не поняла, как глупо сопротивляться. Это был единственный раз, когда было по-настоящему больно. - А Лоуренс? - Мы разошлись, чтобы осмотреть как можно большую площадь. Он был недалеко, но даже сопротивляясь, я не позвала его. Оба они были сильнее и моложе его. Его только могли поранить. Когда они оставили меня, я уползла и отыскала его. Связи укрепляются, знаете, когда мужчина утешает женщину после того, как двое других побили и изнасиловали ее. Мэтью сказал: - Простите. Не нужно говорить об этом. - Вы уверены? Лоуренс не просто утешал. Он смог оказать практическую помощь. У него в больнице были эти иностранные противозачаточные пружинки. Мы их откопали, и он поставил мне такую. Стальная проволока в нейлоне с таким забавным хвостиком. Очень хитрое приспособление. А когда к нам присоединились Сибил и Кэти, он и им поставил такие же. Он старался не выдать себя, но она внимательно следила за ним. - Да. Кэти! И хорошо, потому что с ней это случилось через несколько дней. В тот раз их было восемь, и двое не могли дождаться, пока мы с Сибил освободимся. Те, кого вы видели, хотя бы не тронули Кэти. Трое насиловали меня, двое Сибил. Я вообще пользуюсь успехом. Однажды меня даже увели в Саутгемптон. Я допустила ошибку, начав разговаривать, и главарю понравилось мое произношение. Ночью я убежала и вернулась сюда. Мэтью сказал: - Если это поможет... - Все это даже не самое плохое. Я вам ничего не говорила. Человек, которого я пнула - тот сильно раненый, помните? Мэтью кивнул. - Он плюнул мне в лицо, когда был на мне. Имеете ли вы хоть отдаленное представление, каково это? - Нет. Я знаю, что нет. - Всего это случилось пять раз. Не знаю, сколько мужчин. Иногда приходят одни и те же. Не нужно только сопротивляться, тогда это быстрее и менее... менее отвратительно. Как добавочная предосторожность, мы обтираемся губками. Это немногим хуже, чем пойти к дантисту, если правильно к этому относиться и иметь хорошие противозачаточные средства. Но, конечно, всегда сохраняется возможность. Думали вы, Мэтью, что это такое? Быть беременной в этих условиях от двуногого зверя, который использовал тебя, как пес суку? И другая возможность - венерические болезни? Здесь вероятность не так высока. Пока нам везло. Я так думаю по крайней мере. О последнем эпизоде говорить еще слишком рано. Он чувствовал, что должен остановить ее, и взял ее за руку. - Я не знал. А должен был понять. Как глупо. Она отвернулась. - Не только это. Ваш взгляд, когда вы поняли. - Плохое так же приходит к концу, как и хорошее. Со временем вы об этом забудете. Она смотрела на него, лицо ее исказилось от боли. - Вы все еще ничего не поняли. Я знала одного мужчину, своего мужа. Я гордилась своим телом, потому что он его любил. Теперь... Лоуренс хотел меня, и я позволила ему. Это, конечно, не то же самое, что быть изнасилованной, но означает не меньше. Мне стало его жаль, и я его презирала. Мэтью сказал: - Это было великодушно. - Великодушно! Боже! А Чарли? Мальчик, лишь на несколько лет старше моего сына. И я видела, что его возбуждает вид того, как меня насилуют. Вы называете презрение великодушием? Он молчал. Ее рука по-прежнему была в его; неожиданно осознав это, она вырвала руку. И сказала негромким хриплым голосом: - Пол и материнство - суть жизни женщин. Теперь они означают только отвращение и страх. Арчи... Нет, он не имел меня, но только потому, что не хотел. - Она взглянула на него и отвела взгляд. - Я научилась бояться меньшинство мужчин и презирать большинство. Но когда я умывалась у пруда, я видела, как вы смотрели на меня. И у меня появилась безумная надежда, что еще существует сила и доброта - в мужчине и женщине. Это была иллюзия. И не ваша вина. - Я не думаю, что это иллюзия. Она игнорировала его замечание. - Я сожалею о своей несдержанности. Вы слушали очень терпеливо, Мэтью. Гнев и горечь ушли, но он почти жалел об этом. Она была далеко от него. - Послушайте, - сказал Мэтью. Он хотел взять ее за руку, но она убрала ее. - Вы ведь не боитесь меня? - Нет. - Голос ее звучал устало. - Я не боюсь вас. Но я презираю вас. Презираю, как мужчину. А как личность... я вам завидую. То, что я сказала, когда перевязывала вам ногу... я не сознавала тогда, насколько это справедливо. Ничего для вас не изменилось, кроме сценария. Для всех остальных бог обрушил на головы весь мир, но для вас... Что? Эпический кинофильм. Джейн жива, и вы пробираетесь к ней сквозь развалины. Знаете что? Я думаю, вы ее найдете. Она будет одета в белый шелк с оранжевыми цветами, и это будет утро ее свадьбы. Она выходит замуж за чистого юношу с прекрасными манерами, и вы успеете как раз вовремя, чтобы благословить ее. Он сказал: - Я хочу остаться здесь. Эйприл покачала головой. - Нет. Я могу переносить остальных, но не вас. - Со временем сможете. - Нет. Вы напоминаете мне о том, что кончено. Если вы останетесь, я уйду. Вы ведь не доведете меня до этого? Он хотел найти ответ, который пробил бы бессмысленную тиранию слов, воскресил бы то утреннее состояние. Но есть ли такой ответ? Эйприл пошла по направлению к саду и гроту. Он пошел за ней, но не пытался догнать. 14 Мэтью решил, что не стоит рисковать встречей с саутгемптонскими бандами. Вначале он хотел идти на север, но потом ему пришло в голову, что лучше двигаться на юго-восток, по побережью. Следуя по линии приливной волны, он мог определять направление даже без солнца. А утро выдалось облачное. Лоуренс хотел, чтобы Мэтью взял запас пищи из склада, но Мэтью отказался. Со своей стороны он предложил им ружье с тем же результатом. Атмосфера была напряжена. Их реакция, когда они узнали о том, что он уходит, представляла собой смесь сожаления и негодования. У всех, кроме Эйприл. Если она испытывала что-то, это не было заметно за ее обычной сдержанностью. Когда Лоуренс вначале заспорил с Мэтью, она оборвала его. - Он принял решение, Лоуренс. - Но это безумный замысел. - Оставьте! После паузы Лоуренс спросил: - А Билли? - Я думаю, ему лучше остаться с вами, если вы его примете, - сказал Мэтью. - Конечно, мы его примем, - сказала Эйприл. - Нет. Я пойду с вами, мистер Коттер, - заявил Билли. Мэтью сказал: - Ты должен остаться, Билли. Мальчик упрямо покачал головой. - Не хочу. Лоуренс сказал: - Я думал научить тебя медицине, Билли. Тому немногому, что сам помню. Билли выглядел смущенным. Он начал что-то говорить, но замолчал. Эйприл сказала: - С Мэтью он будет в такой же безопасности, как с нами. - В голосе ее звучала усталость. - Может, еще большей. Не нужно оставлять его насильно. Это был конец спора. Они собрали свои вещи и пошли. Вначале Билли разговаривал с вымученным весельем, но Мэтью не отвечал, и постепенно мальчик тоже замолчал. Они подошли к месту, где впервые встретили Эйприл, и пересекли дорогу. Мэтью заставлял себя не думать об Эйприл. Невозможно отделить ее от тяжелых впечатлений прошлого вечера. Ее горечь и презрение стали на удалении еще резче. Мэтью понимал, что и сам он испытывает аналогичные чувства. Он обнаружил, что не может смотреть на Чарли без отвращения. Но, конечно, его переживания были ничтожны по-сравнению с тем, что пришлось пережить ей. Он стал думать о Джейн. Им вновь овладела навязчивая мысль, что Джейн выжила. Он представлял себе дом, его изолированность, прочность его балок. Она ждет его там, она знает, что он обязательно придет. Он вспомнил, что когда ей было пять лет, они отправились однажды в Хэмпстед на ярмарку. Каким-то образом он потерял ее. Больше часа он искал ее в толпе и наконец нашел, испуганную, но с сухими глазами, на ступенях карусели. Она сказала ему, что знала: он обязательно придет за ней. Поэтому она не очень испугалась, оставшись в одиночестве. Он подкреплял свою веру другими воспоминаниями. При доме имелся большой подвал, и Мэри всегда держала там большой запас продуктов, частично из-за своего военного детства, но главным образом из-за риска быть отрезанным снегопадами. Это случалось дважды за то время, что они прожили в доме, причем во второй раз продолжалось с неделю. Мэтью решил, что Джейн останется рядом с домом, а там ничто не могло привлечь бандитов. Билли говорил что-то, но он не слушал. - Что, Билли? - Кто-то останавливался вон там. Действительно, следы костра. Мэтью решил, что если огонь сохранился, они смогут там пообедать. И они пошли туда. Огонь давно погас. Поблизости валялись куриные кости, перья. Дальше что-то блестело в траве. Мэтью наклонился. Это была кинокамера - "Пентакс". Совершенно неповрежденная. Только нажми на кнопку, подумал он. Интересно, кто мог в первую очередь схватить камеру? Вскоре они подошли к линии волны. То же самое. Резкая, уходящая вдаль граница опустошения. дальше - высохшая грязь. Вдали виднелись плато Уайта. Поглядев туда, Мэтью увидел несколько движущихся фигур. Они были слишком далеко, чтобы разглядеть подробности, но он решил, что их не менее десяти. Вероятно, одна из банд в поисках добычи. К вечеру они пересекли Саутгемптонский залив. Встретили корабль, торчавший из ила. Его явно обыскивали: вокруг валялись пустые жестянки и другие предметы, Мэтью думал остановиться здесь на ночь. Во все стороны хорошо было видно. Никого нет. Прошел небольшой дождь, но он мог предвещать и большой. Корабль давал защиту от дождя. Но все же Мэтью решил не останавливаться. Беспокойство, которое он ощущал на пути из Гернси, вернулось. Избавление от него значило больше, чем убежище от дождя. Он сказал Билли: - Еще одна-две мили нас не убьют, как ты считаешь? - Нет. Лодыжка выдерживала путешествие хорошо; он вообще забыл о ней. Они поднялись по длинному пологому склону. Там, где когда-то стояли краны и трубы Портсмута, теперь была серая пустыня. Время от времени попадались остатки разрушенного города: кирпичи, доски, странные предметы. И человеческие останки. Но время и, может быть, пожиратели падали превратили их в скелеты, лишь кое-где остатки плоти крепились к костям. Они лежали холодные, лишенные запаха и ничтожные в сумерках. В конце концов они нашли убежище недалеко от линии волны - хижину, унесенную волной с чьего-то сада и почти целую. Дверь сорвана, несколько досок отсутствуют, но в остальном хижина в хорошем состоянии. Внутри нанесло песка, а также, как они обнаружили ночью, песчаных блох. Спали они плохо. Билли метался, ему снились кошмары. Всю ночь шел небольшой дождь, который к утру усилился. Они позавтракали холодными консервами и вышли под слезящееся серое небо. Примерно через час дождь пошел тише, но совсем не прекратился. По-прежнему было сумеречно. Оба замерзли и устали, но Мэтью решил, что идти все же лучше, чем стоять. У них был с собой маленький пластиковый плащ для Билли из запасов группы, плащ не давал ему окончательно промокнуть. Мальчик, казалось, дрожал больше, чем обычно, но и на это можно было ответить только ходьбой. Иным путем согреться было невозможно. Они в основном держались линии прибоя и вскоре пришли к развалинам Хаванта, как считал Мэтью. Глядя на юг, он видел холм с несколькими обломанными деревьями - это должен был быть остров Хэйлинг. Попадались участки мощеной мостовой, некоторые тянулись на двадцать - тридцать ярдов, прежде чем исчезали в песке, в одном месте почти вертикально торчал телеграфный столб. Вскоре после этого Мэтью услышал голос и посмотрел от линии волны. Там стоял человек и махал рукой, привлекая их внимание. Мэтью увидел, что это мужчина высокого роста и мощного телосложения, необыкновенно проворный и крепкий на ногах для своего веса. Он спросил: - Куда вы идете? - На восток, - лаконично ответил Мэтью. Мужчина кивнул. Вблизи он выглядел дружелюбно настроенным, и ничего угрожающего в его манерах не было. Он указал на ружье. - Заряжено? - Оба ствола. - Поднявший меч от меча и погибнет. Евангелие от Матфея, глава 26, стих 52. Не хотите ли поесть перед тем, как идти на восток? Мэтью опустил ружье, но палец его по-прежнему лежал на курке. Он сказал: - Вы очень добры. - Я люблю компанию. Нельзя восхвалять господа, не восхищаясь его созданиями, а человек - венец его творения. Бог создал человека по своему образу и подобию. Мальчик как будто замерз. Ему нужно посидеть у огня, согреться. - Да, - согласился Мэтью. - Нам обоим это не помешает. - Тогда пойдемте. Идите за мной. Он пошел широким шагом, изредка останавливаясь и подбадривая их, когда они спотыкались на обломках кирпича и известки. Развалины выглядели плоскими, но когда они немного углубились в них, то увидели немало пригорков и продольных углублений, вероятно, на месте проездов. Идти им пришлось около десяти минут. Они подошли к площадке, где хаос разрушений был частично ликвидирован. Здесь на протяжении двадцати пяти ярдов площадка была вымощена кирпичами и плоскими обломками, в центре ее стоял дом. Размером примерно двенадцать футов на восемь и в семь или восемь футов высотой, он был грубо, но прочно сколочен из досок. Плоская крыша имела небольшой наклон в одну сторону, на конце ее виднелась небольшая пирамида, на которой стоял деревянный крест в несколько футов. Пирамида была выложена кусками битого стекла. В углу крыши из нее выступала труба, из которой поднимался дым. Рыжеволосый мужчина подошел к дому и распахнул дверь. - Входите, друзья, - сказал он. Внутри было не темно, как ожидал Мэтью; стены, которые он видел, не имели окон, но в противоположной стене дома было проделано окно, затянутое не стеклом, а полупрозрачной пластмассой. Окно было закрыто, но видно было, что его можно открыть. В помещении было темно и остро пахло древесным дымом. Этот запах исходил от отпиленного куска балки, лежавшего на самом верху. Впрочем, Мэтью заметил, что основным топливом служил уголь. Уголь был навален в углу, рядом лежала груда поленьев. Огонь горел в печи. Это была садовая мусоросжигательная печь, помятая, но в целом сохранившая свою форму. Она стояла на металлической плите, куда падали угольки. Наверху был устроен металлический кожух, переходивший в трубу. Сама труба изготовлена из консервных банок со срезанными крышками, их концы тщательно подогнаны друг к другу. Труба отводила большую часть дыма, но, конечно, не весь. К стене, противоположной окну, приделаны полки, на одной из них лежали инструменты, очевидно, использовавшиеся при изготовлении печи и трубы: клещи, молотки, гвозди и так далее. Ими же была изготовлена мебель. Она состояла из низкой кровати, непрочного на вид стола, двух стульев и там, где снаружи на крыше возвышалась пирамида, - нескольких ступенек и алтаря. Кровать представляла из себя проволочную сетку, стоявшую на четырех деревянных брусках, заправленную по-армейски одеялами. Алтарь был накрыт тканью, на которой алым и золотым цветом были вышиты какие-то сцены. Самодельная лампада висела на цепи, в ней горела свеча за обломком красного стекла. - Садитесь, - сказал хозяин. - Сейчас поставлю кастрюлю, и мы немного посидим. - Он снял с большой кастрюли доску и поставил кастрюлю на огонь. Заглянув в нее критически, взял с полки несколько консервных банок: тушеное мясо, морковь, картошка - быстро открыл их и вылил в кастрюлю. Потом добавил воды из пластиковой канистры. - Как у вас с продовольствием? - спросил Мэтью. - Хорошо. Тут неподалеку есть место, где раньше был оптовый склад. Я далеко не хожу. - А соперничество? - Соперничество? - Со стороны других. Он покачал своими рыжими локонами; волосы у него были длинные, но чистые и хорошо расчесанные. - Это одинокая местность. У меня бывает мало гостей. Я приветствую всех приходящих. Пищу приношу, когда нужно. И уголь. Я знаю место, где его много. Старый топливный двор. Там было полно угля, когда всемогущий назначил время. - Вода? - И она тоже есть. Господь заботится о своих слугах. В пяти минутах ходьбы, там, где был Вулворт, из земли пробивается родник. - Воду можно пить? - Вы думаете о телах? Я тоже думал об этом, но это было проявлением слабости в вере. То, что посеяно в разврате, взойдет в чистоте. Первое послание к коринфянам, стих 15. Если господь сохранил человека в день бледного коня, должен ли этот человек бояться зла? Конечно, так было в начале. Теперь я кипячу воду перед шитьем. Господь сделал свое дело, но он ожидает, что и мы свое сделаем. - Значит, вы жили здесь раньше? - Да, - спокойно ответил он. - Я жил здесь - немного жил, немного работал, немного грешил. Имел жену, пока она меня не оставила. Примерно с год назад. Вернулся с работы, потея от жары, а дом холодный и пустой. Она взяла с собой детей. Они уехали к ее матери в Мэйдстоун, и там, я думаю, их всех взял господь. Благословенны умершие в господе. - Вы не знаете, как там дальше, на востоке? - спросил Мэтью. - Нет, брат, и не хочу знать. Знаю только, что он придет оттуда. - Кто? - Воскресший господь. Он придет с востока, как день после ночи. Поэтому я жду. Сначала я думал пойти ему навстречу, но потом увидел сон, и господь сказал: "Благословенны те, что ждут." Он собирает свои стада, и овца должна ждать прихода пастыря. - Он заглянул в кастрюлю и помешал ложкой. - Уже скоро, друг. Но еду нужно кипятить каждый день заново. Иначе рискуешь отравиться. У вас есть вера, брат? - Нет, - ответил Мэтью. - Не могу сказать, что есть. - Время не ждет. Когда пастырь соберет своих овец, все закончится. - Он подошел к Билли, сидевшему на краю постели, сел рядом с ним и взял его за руку. Гораздо более мягким голосом он спросил: - Как твое имя, дитя? - Билли. Голос мальчика звучал смущенно, но не испуганно. Что-то в этом человеке внушало доверие. - Ну, Билли, и ты веришь в господа? Билли взглянул на него и медленно, очень медленно кивнул. Человек весело сказал: - Отлично! Не для господа, а для тебя. Придет время, когда мы будем гулять по небесным лугам, а вдали будет хрустальная гора, а на вершине горы золотой дворец, украшенный рубинами и бриллиантами, и царь небесный будет сидеть на серебряном троне. И все твои старые друзья будут с тобой, а ангелы запоют, как соловьи, и к тебе подойдет прекраснейшая леди. - Он слегка шлепнул мальчика по щеке. - Придет такое время, и скоро. Ищи господа на своем пути, а когда увидишь, подбеги к нему и скажи: "Боже, это я!" И когда он вознесет тебя, скажи: "А это мой друг, у которого нет веры, но он заботился обо мне, когда проскакал бледный конь, а всадника на нем звали Смерть." Он выпрямился и пошел к огню. - Почти готово. Нужно добавить перцу. - Он взял с полки баночку перца и всыпал в кастрюлю. Потом разложил варево на пластиковые тарелки, ярко-красную и ярко-желтую, и смотрел, улыбаясь, как они ели. - Надо бы хлеба, - сказал он. - Толстый ломоть белого хлеба, чтобы подобрать подливку. А так придется ее выпить. Ешь, Билли. Тебе нужно подкрепиться. - Он неожиданно повернулся к Мэтью. - Значит, вы ищете не господа, брат. А что же тогда? - Дочь, - ответил Мэтью. - Она была в Сассексе, когда это произошло. Хозяин покачал головой. - Если бы вы взмолились и ждали, господь привел бы ее к вам. Он добавил им еще похлебки, а потом достал банку с конфетами. Мэтью много лет не ел сладостей, но сейчас поел немного, а рыжеволосый набил карманы Билли конфетами. Он также настоял на том, чтобы они взяли с собой еды, буквально опустошив свои полки. Мэтью отказывался, но он сказал: - Все принадлежит господу. И я могу еще добыть сколько угодно. Нужно лишь выкапывать и приносить, а мне нечего делать со своим временем, только работать, ждать и молиться. Если вы отдохнули, согрелись и наелись, я думаю, вы захотите идти. Я пойду с вами до того места, где мы встретились. Когда они шли, он разумно толковал об обычных вещах. Только когда они подошли к линии волны, он вдруг замолчал и после паузы сказал: - Я буду молиться за вас, друг. Мэтью ответил: - Спасибо. И спасибо за еду. - Не хлебом единым жив человек. - Он вдруг улыбнулся. - Или консервированным мясом, выкопанным из земли. Желаю вам удачи. - И вам тоже. - Господь сохранит. - Он взглянул вниз, на пустоту морского дна. - Небо и земля смешались. И моря не стало. 15 На ночь они не нашли убежища, но дождь прекратился, и одежда на них высохла. Они лежали, завернувшись в одеяла, и Мэтью прижимал к себе Билли. Мальчик вначале дрожал, а позже, когда Мэтью проснулся, он увидел, что Билли снова дрожит. Ночь была сухой, но прохладной. Мэтью негромко заговорил, но, не получив ответа, заключил, что мальчик дрожит во сне. Когда они найдут Джейн, все будет проще. Он займется устройством постоянного жилища, как у рыжеволосого отшельника. Он не очень умелый мастеровой, но справится. А Джейн будет присматривать за Билли: она всегда умела обращаться с детьми. Конечно, будут свои трудности, но здесь, в темноте часа, который обычно был временем неуверенности и отчаяния, Мэтью чувствовал уверенность и оптимизм. Они найдут Джейн, и все будет в порядке. Он подумал об Эйприл, и на мгновение его оптимизм съежился и отпрянул, но Мэтью запретил себе думать о ней. Они найдут Джейн, и все будет хорошо. Он снова уснул, уверенный в этом. Утром Билли сказал, что не хочет есть, когда Мэтью дал ему еду. Она была не очень аппетитна - холодное тушеное мясо, и Мэтью сказал: - Позже постараемся развести костер. - Облака стояли высоко, и меж ними просвечивало ясное небо. Можно было ожидать солнца. - Но мы не сможем идти, если ты не поешь, Билли. Мальчик кивнул. - Тогда я попробую. К середине дня вышло солнце, стало светло и тепло. Мэтью набрал плавника и развел огонь. Он согрел смесь концентрированного супа с мясом, а потом кофе. Билли не хотел есть, но по настоянию Мэтью немного поел. Он жался к костру, хотя светило солнце, и грел руки. Вероятно, слегка простудился, подумал Мэтью. Ему бы отдохнуть в тепле. Он подумал о возвращении в хижину отшельника, но отказался от этой мысли. Осталось не более сорока миль. Завтра вечером, в крайнем случае послезавтра, они будут на месте. Но на следующее утро идти стало трудно. Вначале просто стало больше трещин и расселин, к которым они привыкли. Их становилось все больше и больше, они делались глубже и разнообразнее, пересекались с новыми холмами земли и скал. Все свидетельствовало об огромном давлении. В одном месте из земли торчал кузов спортивного автомобиля, его передняя часть была зажата скалами. На переднем сидении виднелись останки двух человек: один в прогнившем фраке, другой, с черепом, на котором держались длинные желтые волосы, в поблекшем красном шелке вечернего платья. Автомобиль и его обитатели явно находились под водой. Очевидно, вначале они попали в землетрясение, а затем их захватила большая волна. В земле были зажаты и другие предметы, настолько прочно зажаты, что волна не смогла их смыть. Деревянные балки, часть металлической решетки, половина гаражной двери, прогнутая телеантенна, табличка с надписью "Шекспир Роуд". Мэтью догадался, что это часть городской улицы. Литлхэмптон? А может, Вортинг. Нелегко было определять расстояние в пути. Билли брел рядом, почти не разговаривая. Он выглядел усталым, и Мэтью вынужден был часто останавливаться. Вскоре они подошли к месту еще большего сдвига. Здесь тянулась гряда земли и камня, казавшаяся бесконечной. Обойти эту гряду было невозможно, пришлось перебираться через нее. Даже для Мэтью это оказалось нелегко, а Билли все время скользил и падал. Они поднялись более чем на сто футов и смогли оглянуться на пустыню, по которой пришли. Виднелось и дно пролива, а на расстоянии холм, в котором Мэтью узнал один из островов Квинз. Он указал на него Билли, и мальчик вяло кивнул. Мэтью спросил: - У тебя остались еще конфеты? - Мальчик снова кивнул. - Съешь, это тебя подбодрит. - Не хочу. Хотите, мистер Коттер? - Нет, спасибо. Ты можешь идти? - Да. Билли наклонился за своим мешком, но Мэтью остановил его. - Я понесу. - Мне не трудно. - Ничего. - Мэтью коснулся лба мальчика - горячий. - Я думаю, завтра мы сможем остановиться и отдохнуть как следует. - Он смотрел на сцену, голую и пустую. - Здесь мы не можем оставаться. После хребта подъем продолжался, не очень крутой, но утомительный. Стало еще больше трещин и расселин, всюду лежали камни размером от булыжника до скалы больше человека. Выше линии волны все было опустошено. Однажды им встретилась полоска леса, на которой не осталось ни одного дерева. Они прошли не так много, как надеялся Мэтью, но он вынужден был остановиться рано: мальчик слишком устал. Солнце низко стояло на западе. Мэтью старался разжечь костер, но не сумел. Он открыл банку сардин, но Билли ничего не ел. Мэтью закутал его в одеяло и сидел рядом, говоря обо всем, что пришло в голову, стараясь развеселить мальчика. Через некоторое время дыхание у мальчика стало ровным, он уснул. Билли проснулся ночью с криком, Мэтью тоже проснулся. Мальчик снова дрожал, причем гораздо сильнее. Мэтью спросил: - Что с тобой, Билли? - Я хочу домой. - Он всхлипывал. - Я не люблю деревья. - Мальчик бредил. Мэтью сказал: - Здесь нет никаких деревьев, Билли. Не бойся. - Деревья все сломаны... Я замерз. У меня замерзли ноги. - Завтра мы найдем тебе теплое место, теплое удобное место. - Мэтью прижал к себе маленькое тело. - Постарайся уснуть, Билли. Наконец мальчик задремал. Мэтью некоторо