и бабушка. Она мне об этом не говорила, но я так считаю. Фотография очень старая, коричневого цвета, и у женщины прическа и одежда по моде времен первой мировой войны. У меня есть свадебный снимок родителей, они там такие же. Другая тоже старая... три маленьких девочки сидят на подножке машины. Снимок на открытом воздухе? - А какой фон у этого снимка? - Фон? - Она мигнула. - Просто улица, мне кажется. Может, какие-то дома. - Какие дома? Кирпичные? Каменные? Деревянные? Большие или маленькие? Она смотрела на него. - Инспектор, я никогда не обращала на это внимание. Это важно? - Может быть. - Среди маленьких девочек вполне могла находиться и Лейн. Внимательный взгляд на снимок мог бы подсказать, откуда она... и где те, кто знал ее до того, как она стала тем, кем стала. 2 - Никогда не думала, что снова увижу вас, инспектор, - сказала Никки. Официантка поставила перед Гарретом стакан с содовой водой, глядя на него с живым любопытством. - Копы, пришедшие на следующий вечер, ваш партнер и другой, красивый, сказали, что вы убиты. Гаррет слегка улыбнулся. - Я был убит, но смерть так скучна, что я от нее отказался. Можете ответить еще на несколько вопросов о Лейн Барбер? Она вздохнула. - Еще? Мне кажется, я уже поговорила со всеми детективами в городе... мы ведь почти не разговаривали, небольшие замечания о музыке, модах или посетителях. Гаррет заставил себя улыбнуться широкой дружеской улыбкой. - Люди говорят больше, чем можно подумать. Вспомнишь игрушку, которую купил племяннику, и они тут же начнут рассказывать о том, какие игрушки они покупали. Лейн никогда так не поступала? Или упоминала какую-нибудь игру, в которую любила играть ребенком, или собаку? Никки забарабанила пальцами по дну пластикового подноса. - Нет... ничего. Гаррет не мог в это поверить. Даже человек с опытом и самоконтролем Лейн иногда расслабляется. Почему бы ей не говорить об игрушках или домашних животных, если это не выдает ее возраста? Потом вспомнил, как солгал Эвелин Колб о том, почему интересуется ее термосом. Бежал тогда, когда никто не гнался. Он заплатил Никки за воду и сидел, отхлебывая понемногу. Может, Лейн всегда избегала замечаний, касавшихся ее лично. Не очень отличается от Чиарелли, который двадцать четыре часа в сутки играет. Через много лет осторожность становится рефлексом. Но всегда ли так было? Может, ключи к ее прошлому - в ее прежних личинах. Будучи моложе, она была менее осторожна. Ее фотография, под другим именем, может хранится в каком-нибудь досье. Чтобы найти ее, потребуется время и терпение, но он привык к такой работе. Постепенно он узнает ее предыдущие имена и где она работала. Это даст ему людей, которые знали ее. Беда в том, что память слабеет. Чем дальше в прошлое будет он уходить, тем меньше людей смогут вспомнить ее, не говоря уже о содержании разговоров. След неизбежно будет становиться слабее. Если только у кого-нибудь окажется серьезная причина запомнить ее. Он пожалел, что не записал факты и фамилии из жалобы, которую держал в руках. Теперь утром придется идти на Брайант Стрит, надеясь, что известие о его отставке еще не дошло до отдела регистрации, и он сможет снова взглянуть на досье. Он также хотел бы внимательней взглянуть на конверт на столе Лейн. Он закрыл глаза, стараясь представить его себе. Увидел ясно адрес, написанный своеобразным почерком, но ему нужен обратный адрес; однако как он ни сосредоточивался, видел только смазанное пятно. Постарался вспомнить и штемпель. Но тот совсем не отразился в памяти. Наконец он сдался. С обратным адресом ничего не выйдет. Что остается? Имена? Он начал обдумывать имена. Все имена, которыми она пользовалась на сцене, можно считать производными от "Мадлейн". Не необычно. Типичные псевдонимы напоминают истинные имена. Он готов был поклясться, что все ее фамилии будут сходны, как Байбер и Барбер. Но на правах и при регистрации машины совсем другое имя - Александра Пфайфер. Он по-прежнему видел сходство, но этническое. Байбер и Пфайфер - немецкие фамилии. Может, она выбрала "Пфайфер", потому что ей привычны такие фамилии? Она родом из местности, населенной людьми немецкого происхождения? Как будто это помогло бы ему. В стране сотни поселков с жителями немецкого происхождения. Допив воду, Гаррет вышел из клуба и направился к машине. Нужно проконсультироваться с экспертами и выяснить, где сосредоточены большие группы выходцев из Германии. Это может оказаться полезным. У машины он порылся в кармане в поисках ключей и услышал голос: - Слава Богу. Я боялся, что мне придется просидеть тут всю ночь, Микаэлян. Гаррет повернулся. Из-за ближайшей машины вышел Роб Коэн. - Становится привычным отыскивать вас силами всей полиции. Но вы по крайней мере машину не меняете. Лейтенант хочет, чтобы вы на Брайант Стрит поговорили со специалистами по стрельбе. 3 На доске висела схема. Отвечая на вопросы детективов, Гаррет не отрывался от нее взглядом. Горло у него пересохло, мышцы устали, как после тяжелой работы. Вероятно, приближается рассвет. Кажется, он провел тут всю ночь, бесконечно снова и снова повторяя дневной кошмар. - И пистолет не выстрелил? - в десятый раз спросил один из детективов. - Так вы сказали? - Нет, сэр, - еще раз ответил Гаррет. - Я сказал, что не смог выстрелить. - Вы сказали, что курок заело. - Да, сэр. - Он старательно повторил все снова. Они тут же ухватятся за любое отклонение. - Этот пистолет? Он посмотрел. Тот самый, что он отдал Серрато. - Да, сэр. Он знал, что четверо полицейских, бывших с ним и Гарри, уже прошли через это, но это знание никак не придавало ему спокойствия. Направив пистолет в пол, детектив нажал на курок. Ударник щелкнул в пустом затворе. - Сейчас он действует. Вы стреляли раньше из этого пистолета? - Нет, сэр. Мне его дали в то утро. - Чтобы заменить тот, что взят в качестве вещественного доказательства? - Да, сэр. - Это был ваш первый день после возвращения на службу? Так и продолжалось. Пожалуйста, инспектор, как можно точнее перечислите все события с момента получения телефонного номера. А почему ни один из вас не позвонил, чтобы получить разрешение на операцию? Как вы определите положение всех участников этой сцены? Сколько было сделано выстрелов? Кто стрелял? Когда? Снова и снова, и все всегда кончалось схемой комнаты с очертаниями лежащего Гарри. Усталость обрушилась на него. Сквозь щели в ставнях он видел покрасневшее небо. Рассвет. Появился Серрато с мрачным лицом и что-то прошептал одному из полицейских. Страх охватил Гаррета. Это о Гарри? Серрато прислонился к стене у двери. Детектив взглянул на Гаррета. - Опишите, что произошло с вами в ресторане, куда вы с сержантом Таканандой пошли на ленч. Гаррет смотрел на него. Как они узнали об этом? Потребовалось несколько секунд, чтобы он догадался об ответе. Но, догадавшись, он встал с места с улыбкой. - Гарри рассказал вам об этом? Он говорит? - Да, он нам рассказал, - успокаивающе сказал Серрато. - Он выздоровеет. Гаррету хотелось заплакать от счастья и облегчения. Расскажите нам о ресторане, - повторил детектив. Обрадовавшись новости о Гарри, он в подробнейших деталях описал симптомы, утаив только причину. Тут началась новая серия вопросов, но постепенно они истощились, может, тоже устали, и разрешили ему уйти. Серрато вышел с ним в коридор. - Микаэлян, до дальнейших сообщений держите со мной связь. Больше никаких побегов, ладно? Гаррет кивнул, слишком усталый, чтобы говорить. Он чувствовал дневной свет за стенами здания. Голова болела. Он достал из кармана куртки темные очки и надел их. - Ваш значок у меня в кабинете. Если передумаете, можете получить его. Гаррет прикусил губу. - Спасибо, но я не могу взять его. Серрато смотрел на него. Гаррет чувствовал смятение лейтенанта, но тот лишь сухо сказал: - Отставка не освобождает вас от отчетов о работе. Они вошли в лифт. Серрато нажал кнопку "вниз". - Знаю. Дайте мне передохнуть немного, и я все напечатаю. - Почему бы вам до этого не увидеться с Гарри? Когда нам разрешили к нему войти, первое, о чем он спросил, это вы. Он винит во всем себя. Гаррет покачал головой. - Нет. Это моя вина. Я... Серрато прервал его. - Не нужно спорить. Вы оба виноваты. Вы не ребенок, Микаэлян. После такого приступа вы понимали, что не пригодны к службе. Вам нужно было немедленно обратиться к врачу. Гарри должен был убедиться, что вы пошли к врачу, и доложить мне. - Он скорчил гримасу. - Ну, нам теперь всем достанется. 4 В отделе регистрации на Гаррета посмотрели со слабым удивлением. - Добрый вечер, инспектор. Я слышала, вы сдали свой значок. Слухи, как всегда, распространяются быстро, отметил он. - Да, но мне нужно еще окончить несколько рапортов. Не отыщете ли для меня это? - И он протянул листок с номером дела по обвинению Мадлейн Байбер. - Попробую. Как сержант Такананда? - Хорошо. Если не считать того, что винит себя в провале. - Я старший партнер, - много раз повторял он во время посещения Гаррета, голос его звучал слабо, но твердо. - Я виноват в случившемся. - Не беспокойся об этом, - так же твердо сказала Лин. - Никто из вас не погиб. Взгляды Гаррета и Гарри встретились, в них было согласие не обсуждать различие между ее шкалой ценностей и той, что будет применяться в служебном расследовании. - Что это мне Лин рассказала? Ты сдал свой значок? - спросил Гарри. - Не нужно. Тебе надо только восстановиться, и сможешь снова взяться за работу. Лин взглядом попросила Гаррета не обсуждать эту проблему. Он слегка кивнул в ответ. Любой ценой нужно избегать всего, что может взволновать Гарри, а в глазах Гарри была видна серьезная озабоченность из-за отставки Гаррета. - Да, я это теперь понимаю. - Тогда попроси назад значок. - Хорошо, - солгал Гаррет. Гарри успокоился. Чуть позже появилась сестра и выпроводила их из палаты. В коридоре Лин взглянула на него и поняла правду. - Спасибо, что дал ему мир. Что ты будешь делать? - Вначале нужно кое-что кончить. Потом, - он пожал плечами, - может, вернусь в колледж и получу диплом. Ложь продолжается, думал он у стойки отдела регистрации. Неужели он верит, что паутина лжи поможет ему перекрыть пропасть вокруг? Или он строит ее как защиту, чтобы другие не увидели эту пропасть? - Простите, инспектор, - сказала девушка, вернувшись. - Досье нет на месте. Гаррет вздохнул. Кому еще оно понадобилось после стольких лет? Если только... - Его запросил сержант Такананда? - Нет, лейтенант Серрато. Поблагодарив ее, он вернулся в свой отдел. В помещении почти никого не было. Несколько детективов собрались вокруг него, расспрашивая о Гарри. Он повторил то, что сказал в регистрации. В своем кабинете Серрато устало облокотился о стол. Выглядел он так, будто не спал несколько ночей. Поднял голову и, увидев Гаррета, поманил его. - Как вы себя чувствуете? - спросил он, когда Гаррет вошел. - Хорошо. Я начал отчеты. - Он задержался в двери. - Хотел посмотреть дело Мадлейн Байбер, чьи отпечатки найдены по всей квартире Барбер. В регистрации сказали, что вы забрали ее досье. - Да. - Серрато внимательно смотрел на него. - А зачем оно вам? Гаррет слабо улыбнулся. - Простое любопытство. Серрато открыл ящик стола и достал футляр со значком, который Гаррет узнал. Положил его на стол. - Микаэлян, если хотите играть в детектива, возьмите это назад; в противном случае забудьте о Мадлейн Байбер и о Лейн Барбер, пока вас не вызовут свидетелем на суд над Барбер. Это дело полиции. - Он широко зевнул и добавил: - А слишком ретивых частных детективов я пришпилю к стене. Гаррет отступил к машинке. Что теперь? подумал он, доставая отчет из машинки. Он можете переждать Серрато. Сидеть здесь, работая, целую ночь, пока Серрато и все остальные не уйдут, и тогда отыскать досье. Его обостренный слуг вовремя сообщит ему, что кто-то подходит, и его не смогут застать в кабинете лейтенанта. - Вот как ты соблюдаешь закон, презрительно сказал внутренний голос, нарушая его для своих личных надобностей. Неожиданно устыдившись, он прикусил губу. О чем это он думает? Может, и нужен вампир, чтобы поймать вампира, но если в ходе этого он станет ей подобным, то какое право он имеет ее искать? Хорошо, никаких кратчайших путей, пообещал он своей совести. Даже без значка я остаюсь в рамках закона. Он потер болящие виски. - Почему бы вам не забыть обо всем и не отправиться спать? - спросил из дверей своего кабинета Серрато. - Сделаем это приказом. Идите домой. Вы на ограниченной годности: работа только за столом и только днем. - Да, сэр, - ответил Гаррет и послушно ушел. Но, спускаясь в лифте, он обдумывал, как бы законно посмотреть досье. Может, попросить Коэна или Колб взглянуть и передать ему информацию? Но они захотят знать, зачем это ему нужно. Больше того, они могут рассказать об этом Серрато. Может, ту же информацию можно отыскать в другом месте? К тому времени как лифт остановился, он нашел ответ. И побежал к машине, чтобы попасть в библиотеку до закрытия. - Мне нужна "Хроникл" за октябрь 1941 года, - сказал он дежурному библиотекарю в секции микрофильмов. Он жалел, что не помнит точную дату нападения. Придется просматривать газету за весь месяц. Пленку он прокручивал так быстро, чтобы только успевать прочитывать. Время закрытия приближалось, и он стал работать еще быстрее. Но сосредоточившись на мелких заметках, он чуть не пропустил нужную. Лейн заслужила целых два столбца и фотографию на первой странице. Ошибиться было невозможно: это она возвышалась между двумя полицейскими, которые оттаскивали ее от женщины, лежавшей на полу, зажав руками окровавленное ухо. Заголовок гласил "Варварский берег еще жив". Гаррет поблагодарил госпожу Удачу за многословные отчеты тех дней и нажал кнопку, чтобы получить копию страницы. Может, здесь что-нибудь есть. Эта Мадлейн, с искаженным яростью лицом, сильно отличалась от той Лейн, которая сорок лет спустя прижала его к спине, выпила кровь и потом спокойно вернулась к работе. В машине, при внутреннем свете, он прочел заметку и выписал в блокнот все имена и адреса. Читая, он улыбался: его забавлял и похожий на сплетни стиль заметки, перенасыщенный прилагательными, и то, что он, зная Лейн, читал между строк. Женщина, по имени Клаудиа Дарлинг, которую описывали как "элегантную миниатюрную голубоглазую брюнетку", вечером в пятницу 17 октября в "Красном луке" подверглась нападению рыжеволосой певицы Мейлы Барбы - Лейн могла бы заполнить телефонную книгу своими псевдонимами, - работавшей в клубе. Возник спор из-за морского офицера, которого обе встретили накануне в клубе. Мисс Барба утверждала, что мисс Дарлинг заставила офицера нарушить ранее данное ей обещание прийти на свидание. Гаррет улыбнулся. Он мог представить себе раздражение Лейн... ужин уходит из-под носа с другой женщиной. Когда мисс Дарлинг отвергла обвинение, продолжал газетчик, мисс Барба набросилась на нее. Спешно вызвали полицию, которая из разняла. Потребовалось четверо полицейских, чтобы удержать мисс Барбу. У мисс Дарлинг несколько глубоких укусов в районе уха и царапины на лице, но постоянная посетительница ночных клубов находится в центральной больнице в удовлетворительном состоянии. Гаррет перечел последнее предложение, касаясь языком зубов. Какой-то намек, читатели того времени должны были понять, а он, относящийся к более позднему поколению, не улавливал. Он принялся изучать фотографию: четверо полицейских пытаются удержать Лейн, очевидно, пораженные ее силой; Лейн в ярости; а у этой женщины, Дарлинг, по мнению фотографа, главное ноги - она лежит на полу, окровавленная и ошеломленная. Обнаженные ноги привлекли внимание Гаррета, потом он снова принялся рассматривать женщину. Даже учитывая отличия в прическе и моде, он понял, что одежда на ней более кричащая, короткая и облегающая, чем на женщинах на заднем плане. Он понял намек и усмехнулся. Даже поколения спустя она ясно говорила о своей профессии: проститутка. Это удача. Если она еще жива, ее обязательно задерживали несколько раз, а это означает данные: имена, адреса, группы. Завтра он проверит ее в регистрации. Напевая, он выключил внутренний свет и включил мотор, направляясь к стоянке у дома. Нужно прихватить термос и отправиться на охоту за ужином. 5 Опасность! Даже в забвении глубокого вампирского сна Гаррет ощутил ее. Его коснулось тепло человеческого тела, приправленное запахом крови. Кто-то стоит в комнате... стоит над ним! Проснись, Гаррет. И как бы со стороны он увидел, как молодой англичанин поднял лопату и обрушил ее на лежавшего в гробу. Ужас вытащил Гаррета из темноты, заставил открыть глаза и откатиться от опускающегося лезвия лопаты, но сон и дневная тяжесть мешали. Он с болезненной медлительностью поднял руки, чтобы отвратить удар. - Не нужно, - сказал он. Кто-то схватил его за руку. - Гаррет, проснись. У тебя кошмар. Все в порядке. Слова достигли слуха, но мозг не сразу распознал их. Зрение, сфокусировавшись, обнаружило лицо Лин; никакого человека с лопатой; но мозг по-прежнему был в смятении. Лин? Где он? Матрац под ним свидетельствовал, что он дома. Но как... Его охватила паника. Он сел. Лин! Она застала его на его необычной постели! И голого, под одной-единственной простыней, вспомнил он, натягивая простыню к подбородку. - Лин, что ты здесь делаешь? Как ты вошла? Который час? Она села на край кровати. - Сейчас два часа дня. Я пришла, потому что позвонила твоя мать. Она пытается связаться с тобой с пятницы. Увидев твою машину, я поняла, что ты дома, но пять минут без всякого результата звонила в дверь, поэтому воспользовалась твоим запасным ключом. С сегодняшнего дня никаких запасных ключей в тайниках. Что если бы над ним стоял враг, как Джонатан Харкер из кошмара? Он был бы бессилен защитить себя. - Почему ты отключил телефон? - спросила Лин. Отключил телефон? О, да... он вспомнил теперь. В пятницу. Он вздохнул. - Я забыл об этом. - Я его включила. Лучше позвони матери, пока у нее не случился сердечный приступ. - Лин начала вставать, но остановилась. - Зачем тебе надувной матрац на верху постели? И как ты можешь спать под одной простыней? Здесь холодно. Он уклонился от ответа. - Я позвоню... если ты дашь мне возможность встать и одеться. Она направилась к двери спальни. - Не возись слишком долго. Он надел первое попавшееся: джинсы и лыжный свитер. Джинсы раньше были тесны, теперь свисали. Он добавил пояс, затянув его на четыре отверстия туже, чем обычно, и сунул в кобуру запасной пистолет. Он торопливо брился, когда услышал слова Лин: - Гаррет, сколько лет этой еде в холодильнике? Он выронил бритву и побежал в кухню. Лин стояла перед холодильником, открывая крышку термоса. - Я хотела приготовить что-нибудь поесть, но все либо заплесневело, либо высохло. - Не открывай! - Он выхватил у нее термос. Она смотрела на него, раскрыв рот. Он, запинаясь, объяснил: - Это... жидкий протеин, часть моей диеты. Он... должен постоянно находиться в холодильнике. - Тщательно закрыв крышку, он поставил термос в холодильник. Лин нахмурилась. - Это все, что ты ешь? - Конечно, нет, - солгал он. - Просто я не ем дома. Он закрыл холодильник и, потея, выпроводил ее из кухни. Не слишком ли много она увидела? Начнет подозревать? Он хотел бы подумать, но мозг по-прежнему был в смятении, и только одна мысль оставалась ясной: бежать! - Тебе нужно больше есть, - сказала Лин. - Слишком быстро терять вес вредно, а ты выглядишь истощенным. Как он ни восхищался ей, сейчас ему хотелось выбросить ее из квартиры. Ее озабоченность приводила его в ужас. - Спасибо, что зашла. - Я хочу слышать, как ты звонишь матери, прежде чем уйду. Он не вздохнул: это показало бы ей, как ему нужно, чтобы она ушла. - Мама утверждает, что ты мертв, - сказала ему мать, - а ты знаешь, как ее Чувство действует на других. Почему бы тебе не навестить нас? Она тебя увидит сама. - Может, в этот уик-энд, - сказал он, - если будет время. - Джудит хочет поговорить с тобой. - Джудит? - Он ощутил новый страх. - Что-то случилось с Брайаном? - Нет. Другое. Она тебе расскажет. - А ты знаешь? Она медлила, вела себя необычно, и он понял, что она знает. - Расскажи. Пусть не застанут меня врасплох. - Ну что ж. - Он слышал, как она перевела дыхание. - Она хочет получить твое разрешение, чтобы Деннис усыновил Брайана. Эта простая фраза заставила его забыть нетерпеливое желание избавиться от Лин и быстрее отправиться в регистрацию, чтобы проверить данные о Дарлинг. - Что? Можешь сказать ей... нет, я сам скажу! Он бросил трубку. Снова поднял и набрал номер Джудит. Никто не ответил. Набрав справочную, он спросил номер родителей Джудит. Воскресенья она часто проводила там. - Привет, Гаррет, - осторожно начала Джудит, когда мать передала ей трубку. - Как дела? - Что это значит? Ты хочешь, чтобы твой муж усыновил Брайана? Почему я должен давать согласие? У нее перехватило дыхание. - Прощай, вежливость. Нет, ничего, - сказала она кому-то. - Минутку, Гаррет. - Он слышал, как она закрыла дверь, другие звуки исчезли. - Ну, вот. Я думала, ты согласишься, потому что ты любишь Брайана и желаешь ему добра. Брайан и Деннис хорошие друзья и... - Пусть остаются друзьями, но я отец. И останусь отцом. - Ему нужен постоянный отец, такой, который бы все время был с ним. А ты? Хорошо, если он встречается с тобой три-четыре раза за год. - Ты настояла, чтобы вы переехали. Работа не позволяет мне... - Твоя работа - это твой выбор. - Он ясно почувствовал горечь в ее словах. - Не обязательно быть занятым двадцать четыре часа в сутки, но ты хотел именно этого. Ты предпочел работу Брайану и мне. Боже! Опять... две минуты разговора - и мы в прежней ловушке. - Джудит, я не хочу начинать сначала. - Если Брайан будет усыновлен, за тобой все равно сохранится оплата. Она считает, что может купить Брайана для своего драгоценного Денниса? - Забудь об этом! - яростно сказал он. - Брайан мой сын, и я его никому не отдам! Он швырнул трубку, весь дрожа, и обнаружил, что Лин сочувственно смотрит на него. И вся тревога, связанная с ее пребыванием, обрушилась снова на него холодным потоком. Не давай ей задумываться. - Мне пора. Груды отчетов, - сказал он. - Еще раз спасибо, что зашла. Я высоко ценю твою заботу. - Навестишь сегодня Гарри? Он прихватил лыжный свитер и начал выпроваживать ее. - Конечно. Можно взять запасной ключ? Спасибо. - Он сбежал перед ней по ступенькам на улицу, говоря через плечо: - Приду вечером. Отъезжая от обочины, он в зеркале заднего обзора видел Лин. Она задумчиво смотрела ему вслед. Он вздрогнул. Она застала его спящим! Почти увидела кровь в термосе. Если они с ней и с Гарри останутся друзьями, раньше или позже он ошибется, выдаст себя чем-нибудь. Нужно как можно быстрее отыскать Лейн, позаботиться о ней и покинуть город, раньше чем он проснется как-нибудь утром и обнаружит, что над ним занесен деревянный кол. 6 В соответствии с данными отдела регистрации, Клаудиа Дарлинг при рождении была названа Клаудиа Болонья. На ее желтом листке перечислялись шесть арестов за проституцию за период с 1941 по 1945 годы. После этого упоминались только обычные для добрых граждан нарушения - превышение скорости. Одно в 1948 и одно в 1952 - к этому времени она стала миссис Вильям Драм, с адресом в районе Твин Пикс. Самое последнее упоминание - 1955 год. Гаррет переписал информацию и изучал ее по пути в свой отдел. Кабинет Серрато был пуст, но в остальном помещение отдела ничем необычным не отличалось. Гаррет чувствовал себя почти штатским в джинсах и спортивном свитере. Он быстро прошел к своему столу, кивая другим детективам. Начав отчет, почувствовал себя лучше. Отчеты составлять легко - просто переписывай из записной книжки и вспоминай, никакого реального вовлечения, никаких эмоций. Пальцы как будто без его участия танцевали на клавишах, перенося мысли на бумагу. Ритм успокаивал, уносил напряжение и беспокойство, даже когда в отчете сообщалось о тупиках в расследовании или о неудачном пленении Винка. Почти всю вторую половину дня он печатал, не обращая внимания на остальных, только изредка останавливаясь для приветствия или обдумывания новой мысли. Перечитывая отчет, однако, он вспомнил о разговоре с бывшей женой. И снова рассердился. Отдать Деннису Брайана? Ни за что! Но он понимал, что аргументы Джудит основательны. Может, именно это и приводило его в ярость. Приходится признавать, что он был не очень хорошим отцом... а каким будет теперь? Давай, сынок, перекусим: тебе гамбургер, мне официантку. Он сложил отчеты аккуратной стопкой и отнес в кабинет Серрато. На сегодня хватит. Теперь займемся мисс Клаудиа Болонья Дарлинг Драм. Он закрыл дверь кабинета и сел у телефона с телефонным справочником. В Сан-Франциско три Вильяма Драма, ни один не живет в районе Твин Пикс. Набрав номер Вильяма С.Драма, он поговорил с миссис Драм, но она оказалась молодой женщиной и не Клаудиа. Она никогда не слышала о Клаудиа Драм. Номер Вильяма Р.Драма не отвечал. Он набрал номер Вильяма Р.Драма-младшего. Услышав высокий голос, состроил гримасу. Малообещающе. - Могу ли я поговорить с миссис Драм? - С кем? Гаррет попробовал по-другому. - Твоя мама дома? Разговаривая с ребенком, Гаррет чувствовал себя идиотом. Но к его величайшему облегчению, через несколько секунд послышался женский голос. - Говорит инспектор Микаэлян из полиции Сан-Франциско, - представился он. - Я пытаюсь разыскать миссис Клаудиа Драм. - Боюсь, я никого под таким именем не знаю. - Она пожилая женщина. А вашу свекровь не зовут Клаудиа? - Нет. Марианна. Минутку. - Голос ее стал приглушенным, она начала с кем-то говорить. - Билл, как зовут твою мать? Ответило несколько голосов, Гаррет не разбирал слова, потом голос пожилого мужчины. - Я Вильям Драм, сэр. Вы ищете женщину, по имени Клаудиа? Возможно, я ее знаю. Можете описать ее? - Небольшого роста, голубоглазая, брюнетка. Девичья фамилия Болонья, в 1955 году она жила в районе Твин Пикс. - Вы из полиции? Гаррет сообщил Драму свой номер и попросил перезвонить. Тот перезвонил и объяснил, что Клаудиа Драм - его первая жена. - Мы развелись в 1956. - Вы знаете, где она сейчас и как ее зовут? Драм колебался. - Мне интересно, инспектор, что вам от нее нужно. Если вы знаете только это имя, значит дело какое-то старое. - Мы собираем информацию о женщине, которая напала на нее в 1941. Последовало долгое молчание. Гаррет представил себе, как Драм в замешательстве смотрит на телефон, удивляясь, к чему полиции это сорокалетней давности нападение. Наконец с сухой ноткой в голосе Драм ответил: - Зовут ее миссис Джеймс Эмерсон Тувенел, и живет она на Стене. - Он дал адрес в районе Президио Хейс и телефонный номер. Гаррет, на которого адрес произвел впечатление, записал все. Клаудиа неплохо поработала, от проститутки поднявшись до владелицы особняка в Президио. Может, сухой тон Драма этим и объяснялся: тот понимает, что послужил для нее лишь ступенькой. Тем не менее он тепло поблагодарил Вильяма Р. Ступеньку Драма и набрал номер Тувенелей. Как будет принята его просьба о встрече? Как грубое напоминание о прошлом? Но когда он упомянул Мейлу Барбу, звучный голос на другом конце провода рассмеялся. - Эта сумасшедшая певица? Неужели, парни, у вас работают так медленно, что только теперь добрались до дел в подвале? Да, я поговорю с вами. Гаррет видел одну трудность: удостоверение личности. По телефону легко сказать, что ты из полиции. Она может перезвонить и получит подтверждение. Но что если она попросит показать удостоверение у себя дома? Взгляд его упал на ящик, в который Серрато положил его значок. Рука сама протянулась к ящику, потом отдернулась. Помни, ты обещал быть чистым. - Приходите незадолго до семи. Гаррет припарковал машину без четверти семь. На тяжелой входной двери молоток с львиной головой. Гаррет протянул к нему руку, но дверь открылась, прежде чем он коснулся молотка. Пухлая женщина - воплощение бабушки и матроны - изучала его с уровня его плеча. - Вы тот молодой человек, что позвонил? Микаэлян? - спросила она. - Да. А вы... - Клаудиа Тувенел. Ну. - Она осмотрела его, чем-то обрадованная. - Входите. А как ваше имя? - Гаррет. - Он последовал за ней через двойную дверь и прихожую. Она распахнула одну из дверей и заглянула в находившуюся там библиотеку. - Джеймс, - сказала она мужчине, сидевшему в кожаном кресле, - это Гаррет Микаэлян, сын моей старой подруги Кэтрин Кейн. Помнишь, я тебе рассказывала о ней? Мы с Гэри поболтаем. Если я тебе понадоблюсь, мы за залом. Она провела удивленного Гаррета через зал в гостиную и села на диван. Встретилась с ним взглядом - глаза у нее неестественно голубые - контактные линзы? - и холодные, как лед. - Не вижу необходимости оживлять перед мужем давно забытое прошлое, хотя имейте в виду, я его не стыжусь. Даже нахожу разговоры об этом времени слегка ностальгическими. Итак, что же вы хотите знать об этой сумасшедшей? - Все, что можете рассказать: кто она, откуда, кто были ее друзья. Она помигала - разочарованно, Гаррет готов был поклясться. - Ничего не знаю, кроме того, что она меня чуть не изуродовала. С ума сошла. Не моя вина, что морской офицер предпочел меня. Конечно, и вы бы предпочли женственную женщину этому шагающему слону. Гаррет молча сравнил эту матрону в седыми волосами и отвисшими щеками со стройной рыжеволосой женщиной с крепким телом и прекрасной фигурой, женщиной, которая отбирает мужчин для свой постели и еды. Он понимал, что в те дни женщина такого роста могла встретить затруднения в выборе. Однако теперь Лейн отыгрывается за свое поколение. - Нельзя ли узнать, почему вы этим интересуетесь через столько лет? - Мы пытаемся отыскать ее. Возможно, она обладает важной информацией, касающейся одного расследования. - А проверили ли вы психиатрические лечебницы штата? Когда ее задержали, она была вне себя. Гаррет сморщил лоб. - А почему вы отказались от обвинения? - Как услуга другу, Дону Люкерту, менеджеру "Красного лука". Он боялся, что владельцы рассердятся из-за дурной славы, и я согласилась не предъявлять обвинения, если он уволит ее и использует все свое влияние, чтобы она не нашла работы на Северном Берегу. Он выполнил свое слово, а я свое. Мстительная сука, подумал Гаррет. А вслух сказал: - Менеджер. Его имя Доналд Люкерт? - Нет. Элдон. - Вы не знаете, где он теперь? Мистер Люкерт. Женщина покачала головой. - Я немного заработала во время войны, поэтому после заключения мира ушла в отставку и порвала со своими прежними знакомыми. Несколько лет спустя я хотела зайти в "Красный лук", но он сгорел, и на его месте построили другой клуб. Дона в нем не было. Если он еще в городе, то, вероятно, в доме для престарелых. Тогда ему было около сорока. - Мистер Люкерт когда-нибудь разговаривал с вами о мисс Барбе? - Ну, несколько раз. Мы с ним смеялись над тем, как она нелепа и велика. Гаррет решил, что он больше не выдержит мисс Клаудиа Болонья Дарлинг Драм Тувенел. - Она пыталась заставить его поверить, что она балканская принцесса. Говорила, что в ее венах древняя благородная кровь. Рассказала какую-то фантастическую историю о том, как спаслась из Восточной Европы перед самым приходом войск Гитлера. Но она вовсе не европейка. Акцент Бела Лугоша из ее речи совершенно исчез, когда она начала орать на меня. Да и один мой знакомый слышал, как она говорила на своем - так она назвала - языке. Так вот, это была нелепая смесь немецкого с русским. Гаррет мигнул. Немецкий соответствует выбору имен, но при чем тут русский? Возможно, немецко-русская община, записал он. Должна быть очень изолированной, если там, кроме английского, говорили и на своих языках. Он еще минут десять задавал вопросы, но не узнал ничего нового, наконец закрыл блокнот и встал. - Спасибо за ваше время. Она проводила его до двери, говоря преувеличенно громко. - Я так рада весточке о Кейн. Я ее потеряла и думала, что никогда ничего о ней не узнаю. Передайте вашей маме от меня крепкий поцелуй. Гаррет вздохнул с облегчением, когда дверь закрылась. Повезло. Она так и не попросила его удостоверение. Везучий коп. Спасибо, госпожа Удача. Продолжай улыбаться мне, госпожа. 7 Последние окончательные этапы отставки заняли меньше времени и принесли больше боли, чем ожидал Гаррет. Проверка оборудования, выданного департаментом, напоминала дележ имущества при разводе. Пистолет - их, кобура - его. Значок и различные идентификационные ключи - их, расписка на вещи, которые содержатся в качестве вещественных доказательств, - его. И так далее, до подписи во всех необходимых документах и последнего чека. Его он аккуратно уложил в бумажник. Надолго ли этого хватит? Пока не найдет Лейн? - Желаю удачи, мистер Микаэлян. Мистер. Штатский. Гаррет отвернулся, прикусив губу. Расчистка стола тоже напоминала развод - что-то он унесет с собой, остальное раздавал или выбрасывал. Кое-что его удивило. Неужели у него в столе такое количество конфет? Неудивительно, что он не мог похудеть. А откуда этот валиум? Но в основном работал тупо, чувствуя холод, подобный арктическому ветру... хоть последнее время ему постоянно жарко. Вначале вечернее посещение Гарри - кто-то (Гарри отказался сообщить, кто именно) - рассказал ему об окончательной отставке Гаррета. И ему стали известны результаты служебного расследования. Их объявили утром. Полицейский, действовавший вместе с Гарри, вздохнул облегченно: было признано, что он применил против Винка оружие оправданно. Гарри и Гаррет, а также все четверо полицейский представлены к месячной награде. Вина за частичный провал операции возложена прежде всего на Серрато, а дальше следовала критика во все адреса, так что ясно было: ведшие расследование посчитали, что только божественное вмешательство не позволило кому-нибудь погибнуть. Целая часть заключительного документа была посвящена Гаррету. "Даже при соблюдении всех должных процедур, операция была поставлена под угрозу участием в ней инспектора Микаэляна. Из его собственных объяснений, а также из показаний сержанта Такананды ясно, что этот полицейский не должен был исполнять свои обязанности. Комиссия выражает сомнение в решении доктора Чарлза признать Микаэляна пригодным к службе. Мы оспариваем решение лейтенанта Серрато, когда он согласился с заключением доктора Чарлза. И в свете незадолго до этого перенесенного сильного приступа, в свете загадочных происшествий в морге, в свете бегства Микаэляна из больницы и его отказа находиться под наблюдением врачей, комиссия считает, что следовало перед допуском инспектора к службе направить его на психологическое обследование". Сквозь темные очки Гаррет взглянул туда, где с каменным выражением красивого лица сидел Серрато. Сознание своей вины жгло Гаррета. Главный удар обрушился на Серрато. При допросе лейтенант показал, что собирался временно перевести Гаррета в резерв, но не смог объяснить, почему отказался от этого намерения. Конечно, он не помнит, что эта мысль исчезла у него в тот момент, как Гаррет посмотрел ему прямо в глаза и заявил, что пригоден к службе. Потом в отделе, проверяя все отчеты Гаррета, Серрато сказал: - Мы могли бы и сейчас перевести вас в резерв, но не стоит. То, что вызвало приступ в ресторане и заставило замереть при ареста О'Хара, сидит в вас. Оно как адская машина. Вам нужно от него избавиться. - Со мной все в порядке, - ответил Гаррет, понимая, что предложение и отказ будут отмечены в его досье... последняя память о службе. Разбирая стол, он старался не думать об этом. - Чаю, Микаэлян? Чай предлагала Эвелин Колб. Он кивнул. Может, позволит согреться изнутри. Она налила ему чашку. Прихлебывая чай, Гаррет вспомнил о мистере Элдоне Люкерте. В телефонной книге такого не было, хотя звонок в телефонную компанию подтвердил, что пять лет назад такой телефон был. В справочнике графства по налогам Люкерт значился. Все это Гаррет узнал еще до окончания служебного расследования. Клаудиа Болонья и т.д., возможно, права в своем предположении, что он в доме для престарелых. Гаррет собирался обзвонить их все. Незаметно чай кончился и стол был расчищен. Наполнилась коробка с имуществом, которое он берет с собой. Гаррет неохотно надел пиджак. С протянутой рукой из кабинета вышел Серрато. - Удачи, Микаэлян. Гаррет пожал ему руку. - Спасибо. - Он подумал о том, что надо бы обойти всех и попрощаться, но комок в горле предупредил, что он может расплакаться. Поэтому он только пожал руку Колб, а остальным детективам помахал рукой. - Пока. Во всех глазах отразилась одна и та же мысль. Это мог бы быть и я. Все пожелали ему удачи. Гаррету казалось, что он стоит на корабле, который быстро удаляется от берега, и смотрит, как пропасть между ним и землей становится все шире. Держа коробку, он выбрался из здания. Он проклинал Лейн. Это мои братья. Моя семья. И ты отняла ее у меня. Почему ты просто не убила меня? Почему не позволила умереть? Он ехал домой, думая: - Мистер Элдон Люкерт, будь добр ко мне. Приведи меня к ней. Пожалуйста. Он начал список домов для престарелых с А и продвигался постепенно от номера к номеру. Если понадобится, он обзвонит все дома в районе залива, включая округа Сан Матео, Аламеда и Марин. Но в середине списка домов Сан-Франциско женский голос сказал: - Элдон Люкерт? Нет, сейчас у нас такого пациента нет. Но имя знакомое. Минутку. Гаррет ждал, скрестив пальцы. Она заговорила снова: - До последнего месяца у нас жил Элдон Люкерт... Мистер Элдон Вейн Люкерт. - Он мне и нужен. Не скажете ли, куда он переехал? Она помолчала. - Простите. Он в сущности не переехал. Он умер. 8 Гаррет стоял у окна, глядя на вечернее покрасневшее небо. Люкерт умер месяц назад. Сука Удача опять подвела. Тупик... буквально. Конец. Он потер лоб. Что теперь? В сумятице мыслей выделилась одна - квартира Лейн. Она по-прежнему привлекала его. Лейн жила в ней, называла ее домом. Ее заполняют предметы, собранные за многие годы и во многих личинах. Эти предметы могут указать, кем она была и откуда пришла, если только он сумеет правильно разгадать их. Подъехав к дому, он осторожно направился к квартире. Сюда его уже приглашали. Но действует ли это приглашение, как утверждают легенды? Или его снова охватит жгучая боль? У самой двери по-прежнему телу прохладно и приятно. Гаррет прислонился к двери, он хочет пройти сквозь нее. Никакой боли. Рывок, который, как он теперь знает, сопровождает проход через барьер, неприятный, но не болезненный, и через мгновение он в прихожей. Какой темной она казалась, когда он в первый раз вошел сюда вслед за Лейн. Но не сейчас. Теперь он видел только светлые сероватые сумерки. На этот раз он был благодарен за особенности вампирского зрения: он может ходить по квартире, рассматривать все, что угодно, и ему не нужен свет, который мог бы вызвать подозрения и любопытство соседей. Он вошел в гостиную... и застыл. Все исчезло! Мебель осталась, но картины, скульптуры, книги и предметы на полках пропали. Гаррет побежал в спальню и распахнул гардероб. Одежда по-прежнему висит внутри. В кухне все тоже не тронуто. Он вернулся в гостиную и посмотрел на пустые полки. Когда она была здесь? Очевидно, в один из последних дней. Вернулась и взяла важные для нее вещи. Откуда она знала, что за квартирой не следят? Может, потому что сама следила? Он сел в удобное кресло. Может, она вообще не покидала город? Он прикусил губу. Не покидала город. Почему это не пришло им в голову? Может, Серрато об этом подумал, но просто не сказал Гаррету: в конце концов после своей раны Гаррет почти не участвовал в расследовании. Он легко представил себе, почему ее не нашли. Избавившись от машины или спрятав ее, она, вероятно, поселилась в отеле под какой-нибудь личиной. С ее ростом она вполне может выдать себя даже за мужчину. Осталась, наблюдала, а когда стало безопасно, забрала свои вещи. Очень хладнокровная дама. Что сказала о ней ее агент? Внутри она лед и сталь. Верно! Холодок пробежал по спине. Женщина сильна. Берегись такой женщины. Сделанная из льда и стали, на сорок лет раньше ставшая вампиром, с огромным жизненным опытом... есть ли у него шанс найти ее? И что она сделает, если заподозрит, что он идет по ее следу? Он покачал головой. Личная опасность должна быть самым последним из его беспокойств. Жизнь его кончена. И она может отнять у него только существование. С другой стороны, если не помешать, она может причинит вред еще многим людям. Что ж, тогда... нужно продолжать. Но ему необходимо направление. Надежда на то, что помогут ее вещи, исчезла. Придется продолжать с тем, что он уже знает. Но что он знает? Писчая бумага по-прежнему на столе. Он взял листок и написал перечень. Она, вероятно, происходит из немецкого окружения. Обычно использует немецкие имена. Владеет немецким и русским. Он сделал примечание: выяснить в одном из университетов, где во время первой мировой войны, когда она родилась, были расположены рядом друг с другом русские и немецкие общины. Поможет ли определить место что-нибудь принадлежавшее ей? Он плохо знает минералогию и не сможет описать специалисту камни, которые видел на помосте. Если это "сокровища" ее детства и если два из таких минералов встречаются в одном и том же месте, это могло бы вывести на след. Но он помнил только черные акульи зубы. Можно ли их использовать? Квартира дала все, что могла. Он вышел, предварительно убедившись через окно, что на улице никого нет, и поехал в Рыбачью гавань. Несколько магазинов в этом районе еще были открыты, заманивая поздних туристов. Он вошел в один из них. - У вас есть акульи зубы? - спросил у девушки за прилавком. Она отвела его в секцию, где на витрине лежали круглые челюсти с рядами острых зубов. Он рассматривал зубы. Той же формы, но белые, не черные. - А черные акульи зубы у вас есть? Она замигала. - Черные? Никогда таких не видела. Он попробовал зайти в другой магазин дальше по улице - с тем же результатом. Два продавца и посетитель никогда не видели черных зубов и не слышали о них. Он решил, что настало время спросить совета специалиста. Утром он позвонит в один из университетов и спросит, откуда происходят черные акульи зубы. Утро. Он почувствовал раздражение. Почему только днем может он чего-нибудь добиться? Он пересек улицу Джефферсон и начал ходить под аркадами Каннери, всматриваясь в витрины магазинов и кипя от нетерпения. Когда ему больше всего хочется работать, все закрыто. Лейн и эту возможность отобрала у него. И тут в одном из магазинов он их увидел - серьги, с острием, чтобы протыкать ухо, со свисающими маленькими черными зубами! Магазин, конечно, закрыт, но свет в нем еще горит, и кто-то ходит внутри. Гаррет постучал в окно. Из задней комнаты вышел мужчина. Покачал головой, указал на табличку, на которой значились часы работы. - Мне нужно задать вопрос, - крикнул Гаррет. У нас закрыто сказал мужчина. - Хочу только узнать, откуда у вас эти серьги. Приходите завтра. Гаррет порылся в кармане и выругался, вспомнив, что больше не может достать значок и показать его в окно. - Сэр, - позвал он, - это очень важно. Я должен... Но мужчина в последний раз покачал головой и вышел из комнаты, оставив кипящего в раздражении Гаррета. Только минута, чтобы задать вопрос и получить ответ. Будь у него значок, магазин тут же открыли бы. Почему он отказал Гаррету в этой минуте? Потому что у меня нет значка. Теперь я только штатский. И тут Гаррет понял, насколько он одинок в своем поиске. Он вздрогнул от холодного ветра, дувшего в незащищенную спину. 9 Утром в теленовостях предупредили, что ехать нужно осторожно. За ночь накатился туман и накрыл весь город так плотно, что воцарились тусклые лишенные теней сумерки. По всему берегу звучали туманные горны. Уже пятнадцать раз вызывали службу расследования дорожных происшествий. Но Гаррет приветствовал туман. Он по-прежнему чувствовал, как солнце давит на него, ослабляет, но мог впервые позволить себе открыть шторы и впустить в квартиру дневной свет. Он мог сидеть на подоконнике в своих темных очках, с телефоном в руке, смотреть на кипящую серость, набирая номер биологического факультета Сан-Францисского университета. - Меня зовут Гаррет Микаэлян. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто знает, где находят определенные типы акульих зубов. Ему казалось, что это простая просьба, но телефон надолго смолк. Наконец ответил мужской голос: - Говорит доктор Эдмунд Фейт. Вы тот джентльмен, который интересуется видами акул? - Вообще-то меня интересуют их зубы. Позвольте объяснить. - Пожалуйста, мистер... - Микаэлян. Вчера в магазине в Рыбачьей гавани я нашел такой зуб. Он необычный, потому что черный. Я хотел бы найти другой такой же и заказать пару серег для жены. Но продавщица в магазине не знала, откуда этот зуб, и никто не мог мне сказать. - Черный акулий зуб? - Да. Вы знаете, где такие есть? - Мистер Микаэлян, если вас интересуют черные акульи зубы, вам нужен не я, а палеонтолог. Не знаю, в каких районах их находят, но черные зубы - это окаменелости. - Окаменелости? - Гаррет выпрямился. - Может, я назову вам имя, - продолжал доктор Фейт. - Посмотрим. - Послышался шелест страниц. - Да. Попытайтесь связаться с доктором Генри Илфордом с факультета геологии. - И он назвал номер. Гаррет записал его, снова снял трубку и набрал новый номер. Секретарша сообщила, что доктор Илфорд в аудитории. Гаррет вспомнил по дням колледжа, как трудно бывает найти преподавателя, когда он тебе нужен, и со вздохом сказал: - Мне нужна информация о местонахождении ископаемых акул. Не могу ли я поговорить с кем-нибудь другим? - Посмотрю, у себя ли аспиранты. Телефон снова смолк. Гаррет барабанил пальцами. Хоть он и предпочитал дневным поездкам разговоры по телефону, вероятно, все-таки следовало съездить в кампус. Он представлял себе, как секретарша заканчивает письмо, потом уходит попить кофе, совершенно забыв о нем. Но однако вскоре послышался другой голос, приятный женский. Спросили, чем могут помочь. Гаррет терпеливо повторил вопрос. - Можете сказать, в каких районах находят черные зубы акул? - Ну, - она говорила нараспев. - Ископаемые акульи зубы можно встретить на семидесяти пяти процентах территории страны. Почти вся она в то или иное время находилась под водой. Гаррет вздохнул. Семьдесят пять процентов? Прощайте, зубы как ниточка к Лейн. - Но, - продолжала молодая женщина, - большинство из них белые. Единственные места, где, как мне известно, находили черные, это восточное морское побережье и западный Канзас. Гаррет записал в блокнот. - Только в этих двух местах? И легко ли там найти зубы? - На востоке нужны раскопки, а в Канзасе прямо на поверхности. Приемлемо. - А ребенок может их найти? - Уверена, что да. Мне говорили, что их находят прямо на пашне или в кюветах дорог. Так она их и нашла, если на подносе действительно ее "сокровища". Он припомнил камни с окаменелостями. - А в Канзасе много окаменелостей, скажем, в известняке? - Это удивительно изобильная на окаменелости местность. Гаррет поблагодарил ее, повесил трубку и сидел, глядя на записи. Канзас. Штемпель на восстановленном лабораторией сгоревшем конверте, имел цифры 6 и 7. Гарри сказал, что это номера почтовых зон Канзаса. Гаррет пощелкал языком. Неужели след потеплел? Он снова взялся за справочник, на этот раз ему нужен телефон факультета социологии. - Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто сможет сказать, где в этой стране имеются немецкие и русские общины. Прошло довольно много времени, пока секретарша отыскивала нужного человека. Она вернулась с предложением позвонить через два часа, когда придет доктор Исеко. Гаррет повесил трубку и сидел, глядя в окно. Часть почтового кода и - когда он доберется до этого доктора Исеко - районы немецко-русских поселений все еще не укажут ему точно дом Лейн. Нужен город. На штемпеле были видны и части трех букв. Какие? О или Г, перед ними А, К, К или Х, за ними буква, начинающаяся с вертикальной черты. Он порылся в книжном шкафу, но не нашел атласа или книги с подробной картой Канзаса. Похоже, все-таки придется выходить. Он поехал туда, где в последнее время черпал основную информацию, - в публичную библиотеку. И тут провел час с указателем почтовых зон. Он искал города, в коде которых были цифры 67 и чьи названия содержали буквы, соответствовавшие комбинации на штемпеле. В середине списка ему в глаза бросилось название: Пфайфер. Пфайфер! Он быстро просмотрел остальную часть списка. Подходит десять названий. Проверил их местонахождение по атласу. Из десяти два находились в непосредственной близости от Пфайфера: Диксон к юго-западу и Баумен к северо-востоку. Гаррет отправился на поиски телефона, чтобы позвонить в университет. На этот раз он застал доктора Исеко в кабинете. - Я пишу книгу, - сказа ему Гаррет. - Мне нужно знать, есть ли в Канзасе немецкие иммигранты, живущие поблизости от русских. И если есть, то где именно. - Боюсь, что таких в Канзасе нет, - ответил антрополог. Желудок Гаррета опустился. Он про себя разочарованно выругался. - А как же города типа Пфайфер? - В округе Эллис? В Пфайфере и общинах поблизости, вроде Шонхена и Манджора, нет немецких и русских иммигрантов; они были заселены так называемыми немцами Поволжья, иммигрантами из России, которые жили там вдоль Волги и иммигрировали в середине девятнадцатого столетия. Электричество пробежало по телу. Гаррет почувствовал, как встают дыбом волосы. - То есть это что-то вроде смеси русских с немцами. А в их языке тоже есть смесь немецкого с русским? - Конечно. Уникальный язык. Моя аспирантка написала о нем диссертацию. Клаудиа и т.д. сказала: - Смесь немецкого с русским. - А велика ли область, где селились немцы Поволжья? - Католики в основном в округе Эллис. Но есть и протестантская немецко-русская группа, проживающая в округах Беллами и Бартон, и отдельные поселения в округах Раш и Несс. Гаррет все это записал. Поблагодарив ученого и повесив трубку, он вернулся в библиотеку и взял атлас. Диксон в округе Раш, Баумен в округе Беллами. Снова за телефон. Отдел регистрация в Канзасе, справочная Канзаса, справочная округов Диксон и Баумен. Есть ли у них Байберы? Да, есть в обоих округах. Гаррета охватило возбуждение. Может, он ошибается и Лейн происходит с востока, но Канзас кажется многообещающим. Хорошо. У него есть чувство. Типа Чувства бабушки Дойл. Или кровь призывает кровь. В конце концов в определенном смысле он сын Лейн: она его создала. Но хоть чувствует, что ключ к Лейн в этих двух маленьких городах, без дополнительного расследования он больше ничего не узнает. И по телефону действовать больше нельзя. Если она связывается с людьми в этих городах, ее могут предупредить, что за ней следят. Чтобы действовать эффективно, нужно укрытие. Придется ехать туда. 10 Гаррет ожидал, что округ окажется плоским, как тарелка; ничего подобного: коричнево-золотистые холмы, непохожие на холмы Калифорнии и Сан-Франциско, покрытые улицами и домами, были пустынны и уходили к невообразимо далекому горизонту; лишь кое-где виднелись деревья или сооружения. Небо изогнулось над головой бесконечной синей чашей, с небольшими облаками. Солнце даже под очками жгло Гаррету глаза. Подъезжая к Диксону со стороны Хейса, он чувствовал себя мошкой, затерявшейся в бесконечности земли и неба. Может, стоило ехать днем, а не по ночам, как он; спал он днем в маленькой палатке у стоянок. Так он постепенно привык бы к все расширяющемуся горизонту. Чтобы избавиться от неожиданной агорафобии, Гаррет стал думать о Диксоне, повторяя свою легенду. Он ищет родственников. Когда в прошлом году умерла его бабушка, она оставила письмо. В нем сообщалось, что она не родная мать отца Гаррета. На самом деле Филиппа Микаэляна родила молоденькая девушка, снимавшая у них квартиру и забеременевшая вне брака. Девушка сбежала, покинув новорожденного, а бабушка Гаррета не стала отдавать его в приют, а воспитала как своего сына. Она не знала, откуда родом девушка, но у нее сохранилась фотография, и она помнила, что девушка писала письма в округ Эллис в Канзасе. Сейчас он с предыдущей работой покончил, новую еще не начал и потому решил отыскать настоящую семью своей матери. Он выглядит достаточно молодо, чтобы сойти за внука женщины, родившейся в районе 1916 года. На фотографии на самом деле была бабушка Дойл. Ей всего семнадцать, и она только что приехала из Ирландии. Твердая карточка лежала в кармане пиджака. Ощупывая ее, Гаррет вспомнил, как две недели назад приехал за ней. Протянув ему карточку, бабушка сказала: - Пусть она поможет тебе отыскать ту, кто тебя убил, а потом мирный сон. Она с первого же момента, как он вошел, знала, что с ним. Ничего не сказала, но он заметил, как она за спинами его родителей коснулась серебряного мальтийского креста, который всегда носила на шее. - Гаррет, - в ужасе воскликнула его мать, - ты стал кожа да кости! Отец спросил: - Что это такое я читал в газетах? Будто твоего партнера подстрелили, а ты ушел из департамента. Но его внимание было устремлено к бабушке Дойл. - Бабушка. - Он хотел обнять ее, но она отшатнулась и быстро вышла. Гаррет в отчаянии смотрел ей вслед. - Бабушка! Мать коснулась его руки. - Прости ее. Она стареет. С самого нападения на тебя она утверждает, что ты мертв. Наверно, ей нужно примириться с тем, что иногда ее Чувство ошибается. Гаррет молча поблагодарил мать за то, что она неправильно истолковала причину его отчаяния. - Понимаю. - Но это не уменьшило боли: в собственной семье его боятся. У Гаррета застыло лицо. Нельзя просто сказать: "Здравствуй, сын" и "Как хорошо видеть тебя дома". Обязательно нужно набрасываться: "К стене! Расставь ноги. Ты не имеешь права молчать, и все, что ты скажешь и не скажешь, будет использовано против тебя". Объяснить не просто трудно - невозможно. Тем не менее Гаррет попытался. Мать побледнела слушая. - Ты вернешься в колледж? Он уловил облегчение в ее голосе. Конечно, она рада, что он ушел из полиции: теперь не нужно бояться телефонных звонков. Но отец сказал: - Шейн никогда не сдается. Ему четырежды оперировали колено. Ему приходится играть с болеутоляющим, но он всегда играет. И не выходит из игры, когда его слегка ранят. И из-за предстоящего наказания тоже не сбегает. Неприятно. Гаррет возразил: - Я ушел не из-за выводов служебного расследования. - Ты пойдешь к психиатру, как тебе предложили? - спросила мать. Отец фыркнул. - Ему не нужно уходить в резерв; просто нужно перестать беспокоиться о себе. - Он жестко посмотрел на Гаррета. - Ты должен просить о пересмотре, принять наказание достойно и продолжить работу. Гаррет не стал спорить. - Да, сэр, - ответил он и сбежал из дома на задний двор. Даже солнечный свет предпочтительней дальнейшего разговора с отцом. Почему так получается? Он горячо любит отца. Если бы только вопросы отца не походили так на допросы, а высказываемое мнение - на приказ. И что хуже всего: Гаррет постоянно сомневался, а не прав ли отец. Земля манила к себе. Он сел в тени большого тополя, на котором много лет назад они с Шейном построили платформу - древесный дом. Платформа все еще на развилке, с каждым годом она все больше обветривается, но еще крепка, и когда приезжают Брайан и дети Шейна, они на ней играют. Гаррет лег спиной к стволу и потер лоб, думая о Брайане. Как только он увидится с мальчиком, снова возникнет вопрос об усыновлении. Гаррет устало закрыл глаза. Что же ему теперь сказать? Послышались шаги: от задней двери по газону кто-то направлялся к нему. Он не открывал глаз. Перекрывший запах крови аромат лаванды сказал ему, кто это. Шаги остановились недалеко от него. - Неживой, - негромкий голос бабушки. Открыв глаза, он увидел, как она садится в садовое кресло. - Почему же ты ходить по миру? Он сел. - Бабушка! Я не мертвый! Посмотри на меня. Я хожу, дышу, мое сердце бьется, я отражаюсь в зеркале. Я могу коснуться твоего креста. - Но что ты ешь? И по-прежнему ли любишь солнце? - Она указала на его очки. На это он не мог ответить. Напротив, после недолгого колебания сказал: - Кто бы я ни был, я по-прежнему твой внук. И не причиню тебе вреда. Она неуверенно смотрела на него, потом быстро коснулась креста на шее и похлопала по ручке кресла. - Иди сюда. Она сидела на солнце, но он подошел и сел рядом на землю. Она нерешительно коснулась его щеки. - Ты хочешь отомстить той, что сделал так, что ты не можешь спать? Он обдумал несколько ответов, потом вздохнул и сказал то, что скорее всего она и ожидала услышать. - Да. Она погладила его по голове. - Бедный неуспокоенный дух. Внутреннее я протестовало, он не хотел признавать себя ходячим мертвецом, но проглотил бесполезные возражения и лег головой ей на колени. - Мне нужна твоя помощь. - Чтобы найти ее? Гаррет кивнул. - Что я должна сделать? Услышав ее яростный голос, он поднял голову и чуть не рассмеялся. Она была так разгневана, так готова в бой со злым духом, причинившим зло ее внуку, что Гаррет пожалел, что ему нужна только фотография. Встав на колени, он обнял ее. Она тоже обняла его и, к его отчаянию, начала плакать. Он понял, что слышит плач над своей могилой. Он держал ее, пока она не успокоилась, думая, а вдруг она права. Ведь он всего лишь временно оживший инструмент мести. С такими мыслями навещать Брайана! Продолжая думать об этом, он держался от мальчика на некотором расстоянии. Впервые заметил некоторую отчужденность в сыне, которой не было в отношениях с отчимом. Логика подсказала Гаррету, что это естественно: Денниса мальчик видит ежедневно, а за шесть лет, с его двухлетия, Гаррет для него всего лишь посетитель. И насколько дальше будет он теперь от сына? - Джудит, - сказал он, - я думал об усыновлении. Она быстро взглянула на него. - Прости, что я тогда сказала об этом: я не знала, в каком ты состоянии. Он пожал плечами. - Неважно. Если вы с Деннисом хотите этого... Она покачала головой, прервав его. - Конечно, хотим, но уверен ли ты, что ты этого хочешь? Давай подождем немного, пока твои дела не наладятся. Он с удивлением посмотрел на нее, но кивнул, и на этот раз посещение прошло вполне по-дружески. Он хотел бы сказать то же и об остальной части уик-энда. Ему пришлось непрерывно изобретать уклонения от еды и отвечать на вопросы, почему он так похудел и что собирается делать. Возвращение в Сан-Франциско было для него огромным облегчением. К несчастью, облегчение это он чувствовал недолго. Гарри, чувствуя себя лучше с каждым днем, начал приставать к нему во время ежедневных посещений. - Канзас? Что ты собираешься делать в Канзасе? Послушай, Мик-сан, тебе нужно вернуться в департамент. Там твое место. Только Лин не говорила с ним на эту тему, она спокойно помогла ему сдать в поднаем квартиру, продать ненужные вещи, уложить то, что он не собирался брать с собой, купить новую одежду вместо той, что стала велика. Она ничего не говорила до того самого дня, как помогала ему упаковывать вещи в машине. Когда он закрыл багажник, она сказала: - Не знаю, что с тобой случилось. Хотела бы знать, чтобы помочь. Я спросила у "Я Чинг" совета о тебе. Хочешь послушать в последний раз? Он с улыбкой прислонился к машине. - И что сказал мудрец? - Гексаграмма номер двенадцать: "Остановка". В ней говорится, что прервалась связь между небом и землей и все застыло. Он прикусил губу. По отношению к нему это справедливо. - Верх взяло зло, но не отказывайся от своих принципов. Во второй и четвертой частях гексаграммы линии изменения: они говорят, что сильный человек страдает от остановки, но, готовый страдать, он обеспечивает победу своих принципов. Но, чтобы восстановить порядок, нужно действовать, обладая законной властью. Если восстанавливать справедливость, руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке и поражению. Гаррет спокойно слушал. - Что еще? Изменение привело к новой гексаграмме? - Вторая гексаграмма номер пятьдесят девять: "Рассеивание". - Она улыбнулась. - Она обещает успех, после путешествия и, конечно, упорства. Упорствуй, Гаррет, и будь верен себе. И не забывай нас. Он крепко обнял ее и обещал давать о себе знать. Лин, Гарри, Сан-Франциско и его семья казались так далеко от этих канзасских равнин, что могли принадлежать другой жизни, но "Я Чинг" остался с ним. Упорствуй. Что ж, он будет упорствовать до конца земли и времени... сколько бы ни понадобилось времени, чтобы отыскать Лейн. Его беспокоила угроза поражения, если он сам себя назначит судьей. Но ведь он себя не делает судьей. Он только намерен найти ее и доставить в Сан-Франциско. Дорога вступила в Диксон. Задав несколько вопросов, Гаррет наконец нашел школу. Когда он выходил из машины у маленького здания, его поразил теплый ветер. В нем было что-то похожее на морской бриз: та же агрессивная дикость, то же презрение к земле и всему, что по ней ползает. Ветер принес с собой запахи свежеполитой травы и пыльной земли, подтолкнул его к ступенькам здания. Он нашел помещение администрации - маленький шкаф для щеток с надписью "Администрация" на матовом стекле двери, и директора, мистера Чарлза Йодера. Йодер с интересом выслушал его рассказ. - Люди все больше и больше интересуются своим происхождением. Был бы счастлив вам помочь. Он провел Гаррета к основному корпусу и вниз по ступенькам в сумеречный подвал. Здесь они стали просматривать множество конвертов с документами на металлических полках старинных металлических и деревянных картотечных шкафов. Вскоре к ним присоединилась секретарша. - Фотографии выпускников?.. Я где-то здесь видела их... целую полку. В конце концов они нашли фотографии на самом верху шкафа, все в застекленных рамках, стекло так запылилось, что фотографии цвета сепии под ними стали почти неразличимы. Директор ушел себе, а Гаррет и секретарша принялись протирать снимки. Но когда все было кончено и Гаррет сопоставил девушек выпусков 30 - 40 годов с внешностью Лейн Барбер, похожих не оказалось. Секретарша вытерла грязь с носа. - Жаль, - сказала она. Гаррет пожал плечами. - Было бы почти невероятно сразу отыскать нужный город. Но он бы не возражал против такой удачи. Теперь придется проверить все школы округа: и для поддержания легенды, и для проверки остающейся возможности, что хоть письмо пришло из Диксона, семья Лейн проживает где-то в округе. - В Сан-Франциско у меня была знакомая Байбер, - сказал он секретарше, - Мадлейн Байбер. Певица. Может, она тоже откуда-нибудь из этих мест? - Мадлейн? Имя незнакомое. Он зашел поблагодарить директора и в разговоре с ним тоже упомянул о певице... с тем же результатом. Имя это ничего не сказало Йодеру. Сев в машину, Гаррет расстелил на руле карту Канзаса и стал изучать местность вокруг Диксона. Сегодня он сможет побывать еще в одном городке. Или в двух? Возможно за день посетить три? На расстоянии в несколько миль друг от друга находится множество городков, а ему нужно работать как можно быстрее. Каждый день уменьшает количество оставшихся денег. Он направился по дороге на запад, к следующему городку. Гаррет обнаружил, что название на карте вовсе не означает присутствие города. Оно может означать бензозаправочную станцию и хлебный элеватор - ряд огромных соединенных колонн, которые показались ему странным, но необычно привлекательным сооружением. Когда-то здесь был настоящий город, но за прошедшие десятилетия он исчез, остался только элеватор, огромная могильная плита на месте города. Когда-то была в городе и школа, но архивы исчезли вместе с ней. В лучшем случае выцветший старик, работающий на бензоколонке, мог посоветовать ему справиться в архиве округа. - Может, туда переместили городской архив. Гаррет навестил округ - и заодно тамошнюю школу, - но работница архива сказал, что ничего не знает о записях из умерших городов. Она посоветовала зайти назавтра. У местной школы записи сохранились, но сегодня к ним нет доступа. Тут тоже попросили зайти на следующий день. Завтра. Гаррет вздохнул. Почему всегда завтра? Матери Лейн должно быть уже много лет, и если он не поторопится, то может оказаться в том же положении, в каком оказался при поисках управляющего "Красного лука". Вопросы можно было задавать только могиле. Он мрачно обдумывал шансы отыскать Лейн таким путем. Среди мертвых городов и утраченных записей он легко потеряет ее след. И что делать тогда? Опрашивать всех Байберов в этой местности? Она об этом, несомненно, узнает. А узнав, что ее преследуют, прервет все сношения с семьей и исчезнет навсегда. С такими угнетающими мыслями он направился в Хейс. 11 В плохих днях есть и нечто хорошее, иронически подумал Гаррет: обязательно найдется еще какой-то повод для беспокойства. В данном случае голод. Четыре кварты крови, которые он набрал перед отправлением на восток, кончились. Сегодня нужно найти новый источник пищи. Промывая термос в своей комнате в мотеле, он обдумывал возможности. Он уже понял, что в маленьких городках нет такого количества крыс, как на пристани, и воспринял этот факт со смешанным чувством. Хоть ему и не нравилось зависеть от крыс, он по крайней мере знал, где и как на них охотиться. Но он ничего не знает об американском зайце и степных собаках - эти два вида наиболее часто встречаются на равнинах, да и сомневался, чтобы они смогли снабжать его пищей. За все время он не видел ни одного зайца и ни признака поселения степных собак. Звуки отдаленного и близкого лая говорили, что в городах тоже есть собачье население, но ему по-прежнему не хотелось использовать собак. Люди их любят. За окном небо покраснело, потом потемнело. Яростные судороги заставили Гаррета вдвое согнуться и поторопиться с охотой. Он направился к машине. На крыс охотиться он научился, охотясь за ними. Почему с зайцами должно быть по-другому? Дорога почти немедленно вывела его из города. В нескольких милях к северу он свернул с шоссе на гравийную дорогу и поехал по ней. По обе стороны лежали поля. Он изучал их, готовый заметить малейший признак жизни, но ничего не двигалось. И все же тут есть жизнь. Ветер принес слабый запах какого-то теплокровного существа. Справа вдоль дороги пастбище ограждала изгородь. Не из досок, а из четырех полос прочной колючей проволоки. Гаррет пальцами осторожно пощупал концы колючек. Острые. Перелезать через изгородь - значит рисковать новыми джинсами, не говоря уже о шкуре. Но тут ему пришло в голову, что изгородь - меньшее препятствие, чем решетка на пристани. Со вздохом из-за медлительности своего соображения, он прошел через изгородь. Внутри было изобилие жизни, но слишком мелкой для него: мыши и перепелки. Он буквально споткнулся о перепелку. С испуганными криками, в буре крыльев, птицы разлетались от него. Впереди показался кролик и пустился бежать, встревоженный криками птиц. Гаррет осторожно последовал за ним, держа кролика в поле зрения и дожидаясь, чтобы он остановился. Однажды он застыл и ждал, пригнувшись, пока кролик не показался снова. Это преследование вызвало у него странное чувство deja vu. Он молча рассмеялся, поняв его причину. Посмотрите, экс-коп преследует кролика. Разве не приятно, что у него есть возможность воспользоваться своей подготовкой? Несколько мгновений спустя Гаррет благодарил судьбу за то, что прижимался к земле в погоне за кроликом. Тот исчез за вершиной холмика, Гаррет последовал за ним и оказался лицом к лицу перед огромной коровой, возвышавшейся перед ним, как слон, в сумеречной яркости его зрения. Если бы он двигался быстро, то налетел бы на нее. Корова удивленно фыркнула. Гаррет попятился. Лучше отсюда убираться. Но тут он остановился, ноздри его раздулись, нос наполнился тем самым запахом, который ветер принес с пастбища. Гаррет смотрел на корову. У скота тоже есть кровь... и в больших количествах. Если Лейн могла пить кровь человека, не убивая его при этом, то что для коровы одна-две кварты? С другой стороны, сможет ли он контролировать корову, как крысу? Эта кажется послушной, но он ничего не знает о коровах, в сущности раньше даже не подходил ни к одной. Неужели они часто вырастают такими ужасающе огромными? Но тут его посетило еще одно сомнение. Найдет ли он вену? Шея гораздо толще, чем у Бархат. Корова снова фыркнула и опустила голову. Гаррет почувствовал, что должен либо действовать, либо отступить. Он облизал губы и вытер внезапно вспотевшие ладони о джинсы. Переместившись, чтобы поймать взгляд коровы, он сосредоточился. - Привет, друг. Послушай. Постой неподвижно. Не двигайся. Глаза животного расширились, белые зрачки блеснули в ночи. Уши повисли. - Мне нужно немного твоей крови, чтобы поесть. Больно не будет. - Он говорил спокойно и негромко. Корова успокоилась. Гаррет тоже. - Ложись. Белые зрачки по-прежнему видны, ноги начали подгибаться, вначале передние, потом задние. Нос опустился и коснулся земли. Продолжая говорить, Гаррет подошел. Протянул руку и осторожно коснулся массивной головы. Шерсть теплая, мягкая, курчавая. Негромко приговаривая, Гаррет провел рукой за ухом по направлению к горлу. Пощупал шею под челюстью, поискал пульс. Нашел его, сильный и медленный. Продолжая держать это место пальцами одной руки, другой толкнул толстое плечо. - Повернись, - сказал он. - Лежи спокойно. Со вздохом корова повернулась. Гаррет, стоя на коленях, нагнулся к протянутой шее и, выпустив клыки, укусил в том месте, которого касались пальцы. Но нашел только плоть и слабый вкус крови. Опять! От раздражения он чуть не закричал. Корова в страхе дернулась. Гаррету потребовалась вся воля, чтобы удержать ее. Он лихорадочно соображал. Пульс сильно бьется под пальцами, он чувствует горячую кровь под кожей. Она тут. Гаррет заставил себя попробовать снова, в чуть другом месте. На этот раз кровь хлынула. Два фонтанчика заполнили его рот. После обычной крови из холодильника он был удивлен теплом. И чуть не выпустил животное. Но голод быстро преодолел удивление; за ним, однако, последовало раздражение. Несмотря на теплоту и количество, кровь по-прежнему не удовлетворяла его, только заполняла желудок. Он откинулся, зажав пальцами отверстие, тоска по настоящей пище охватила его. Слезы гнева заполнили глаза. Нет! Это нечестно! Кровь есть кровь! Почему этого недостаточно? Почему я не перестаю тосковать о человеческой крови? Корова лежала спокойно, закрыв глаза, фыркая. Гаррет убрал пальцы. Кровь перестала течь. Натерев землей, Гаррет скрыл следы укуса. Потом встал. Корова открыла глаза, легла на грудь, но не делала попыток встать, только снова закрыла глаза. Гаррет, пятясь, не отрывал от нее взгляда. Очень большое животное. Он не поворачивался, пока не оказался за вершиной холма, потом, потеряв корову из виду, побежал... отчасти чтобы как можно дальше отойти от огромного животного, отчасти в тщетной попытке убежать от грызущего желания. Но в этом ночном стремлении потратить силу и энергию тоже была радость. Он бежал, сердце и легкие работали превосходно. Земля уходила назад, его переполняло ощущение собственной силы. Скоро это опьянение заглушило все мысли, и он отдался простой радости движения. Никогда раньше он не мог бежать так быстро! Впереди показалась изгородь. Остановиться? Дьявол, нет! Он ударился о нее, даже не замедляя движения, - р-р-раз - и прошел сквозь проволоку, как ночной ветер. У машины он остановился и, к своему изумлению, обнаружил, что сердце бьется спокойно, дыхание нормальное. Он присвистнул. А он может бежать так мили, даже не уставая. Его осветили фары. Он застыл в их свете, подняв руку, чтобы защитить глаза. Действие чисто рефлективное, но в тот же момент Гаррет понял, что оно помешает водителю машины увидеть красный огонь его глаз. Машина остановилась. Раскрылась дверца. Не видя, кто в ней, Гаррет предполагал самое худшее: пьяница или хулиган, который решил, что одинокий человек на сельской дороге - легкая добыча, и приготовился к защите. После отставки он не носил пистолет, но ночной бег дал ему представление о том, сколько силы принесло превращение в вампира, а обладая полицейской борцовской подготовкой, он не сомневался, что скрутит любого нападающего. - Привет, - услышал он голос из-за света. В дружелюбном приветствии звучали властные нотки. Гаррет приоткрыл глаза и посмотрел. Его охватило облегчение. Не пьяница, не хулиган - местный полицейский. Но тут он вспомнил, как патрулировал по ночам с партнерами до Гарри, и подумал: может, лучше это был бы пьяница или хулиган. - Добрый вечер, офицер, - сказал он. - Помощник шерифа, - поправил его голос. - Тебя как зовут? - Гаррет Микаэлян. Водительские права в кармане пиджака. Хотите взглянуть? - Да. - Гаррет достал из кармана бумажник и протянул. Помощник шерифа сказал: - У тебя калифорнийский номер. Ты студент колледжа, сынок? Колледж? Да, он вспомнил, что видел в Хейсе вывеску колледжа. Он обдумал ответ и ответил честно: - Нет. Полицейский при свете фар просмотрел его права. - Приехал к кому-нибудь в город? - Личное дело... Я остановился в гостинице "Холидэй". - А что ты здесь делаешь? Какой ответ он примет? А какой принял бы Гаррет, если бы их положение поменялось? Легче всего было бы посмотреть ему в глаза и приказать не видеть ничего подозрительного в пребывании тут Гаррета. Но его остановила совесть. Во всех случаях, когда он так убеждал людей, это приводило только к неприятностям для них. И кто знает, каковы будут долговременные последствия? Несомненно, выходя из машины, полицейский сообщил об этом. Его противоречивый отчет вызовет сомнение, возникнут вопросы, на которые Гаррет не сможет ответить. Нет, придется попытаться убедить помощника шерифа по-другому. - Я сова, все в городе ложатся спать раньше меня. Делать было нечего, и я решил прокатиться. Тут великолепное небо. - Я тебя видел на пастбище. Гаррет постарался ответить обычным тоном: - Хотел посмотреть на местность с вершины холма. Посмотрел и вернулся к машине. - В темноте? А куда ты так торопился? Он не может сказать полицейскому, что видит в темноте. - Послушайте, помощник, может, я и нарушил чьи-то владения, но я не причинил никому зла. Пойдемте, я вам покажу. Убедитесь сами. По ту сторону холма ничего нет, только какая-то корова спит. - Корова? - Полицейский коротко рассмеялся. - Добрый Господь заботится о дураках. Сынок, эта "корова" - Построк Вэйла Чеблиса. А Построк - бык-медалист, вернее был им, пока не стал таким злобным, что с ним никто не может справиться. Гаррет проглотил комок. - Злобный? - Он уже троих отправил в больницу. Ты мог за эту прогулку заплатить жизнью. - Полицейский вернул ему права. - Забудь о ночном небе, сынок, и возвращайся в город. Гаррет поехал, дрожа от запоздалого страха. Но постепенно страх сменился новым чувством. Он нашел обильный источник пищи и сумел справиться с быком. Еще лучше, ему не нужно убивать, чтобы поесть. Но нужно найти повод для ночных экскурсий. Следующий полицейский может ему не поверить. Он займется бегом. В эти дни все бегают. Завтра, перед поездкой за новыми школьными записями, он купит разминочный костюм и беговые туфли. Но все же нужно быть внимательнее к скоту, которым он теперь будет питаться. 12 Один день... два... неделя. Гаррет прочесывал городки вокруг Хейса, местечки с экзотическими названиями Антонио, Шонхен, Либенталь, Манджор, Бэзин, Галатиа и, конечно, Пфайфер. Пфайфер он обойти никак не мог. Но во всех этих городках он потерпел неудачу. Решив, что упоминание имени Лейн может встревожить ее, он стал спрашивать по-другому. Его интересовала девушка по фамилии Байбер, которая совсем молодой в тридцатые годы уехала из дома, предположительно на побережье или в Европу. Это звучит невинно и позволит ему расспросить всех живущих тут Байберов. На свои вопросы он получил некоторые ответы. Кое-кто из стариков говорил: - Помню. Она училась в колледже в Хейсе и сбежала с одним из преподавателей. Большой был скандал. - Говорили старики с любопытным акцентом, присвистывая на конечных "с", "у" произносили почти как "в", а "в" как "ф". - Помните, как ее звали и где она жила? - спрашивал Гаррет. Одна старуха ответила: - Она была одной из внучек Акселя Байбера. Аксель - двоюродный брат моей матери. Они жили в Трубеле, в округе Беллами. Трубель? Гаррет сверился с письмом. Нет, Б к штемпелю не подходит. Но все же сердце его билось в надежде, когда он ехал в Трубель. Это оказался еще один мертвый город... шесть домов, небольшая универсальная станция: магазин, бензоколонка, мастерская - и неизбежный элеватор. Школа сгорела незадолго до конца второй мировой войны, все архивы погибли и никогда не восстанавливались. Гаррет старался подавить разочарование. - Тут жила семья во главе с Акселем Байбером. Жив ли из нее кто-нибудь? - спросил он у продавца в магазине. - В шести милях к югу ферма Ренса и Эда Байберов, - был ответ. Гаррет дважды заблудился, прежде чем нашел ферму. Ренс Байбер оказался человеком лет тридцати, праправнуком Алекса Байбера. Он ничего не знал о двоюродной сестре своего отца, сбежавшей с преподавателем колледжа. Отец его, Эдвард, находился в столице штата - участвовал в демонстрации по поводу цен на зерно. Мать умерла двадцать лет назад. - А есть ли у вашего отца братья и сестры? Может, они знают? - Ну, ближе всего дядя в Эдене и тетя в Беллами. Гаррет записал имена и адреса и поехал. Оба сказали примерно одно и то же, об этой девушке они слышали - скандал был широко известен в семье, - но лично ее не знали. Тетя в Беллами сказала: - Мой дедушка Байбер не хотел ничего знать о дяде Бене - ее отце. Дедушка был лютеранин, а дядя Бен женился на католичке и сам перешел в католичество. Дедушка так и не простил, что он стал папистом. - А вы не знаете, где живет ваш дядя? - Он умер. Могилы и могилы. Разочарование вызвало в желудке Гаррета холодный комок. - А где он жил? - В Баумене, в северной части округа. Комок исчез. Баумен - один из городов в списке тех, что могли соответствовать почтовому штемпелю на письме, полученном Лейн. В этот день он заплатил по счету в мотеле и перенес свою базу в Баумен. Проверив, сколько у него осталось денег, Гаррет проехал единственный мотель и решил остановиться в гостинице "Дрисколл" в нижней части города. Хоть и дешевая, гостиница оказалась чистой. Впрочем, и здесь он может прожить совсем немного... потом придется найти работу. Работа помешает ему следить за дичью. Но что ему остается делать? Надо платить за бензин и гостиницу. Он решил проверить местную школу. Может, на этом поиск закончится и ему не нужно будет оставаться дольше. 13 Для разнообразия архив школы в Баумене находился не в подвале, а на чердаке. Но как и подвал, чердак оказался пыльным, к тому же в нем было жарко и душно. Директор школы, по имени Шеффер, не смог найти фотографии выпускников с 1930 по 1936 годы, а на снимках 1937-1940 Лейн не оказалось. Поэтому директор повел Гаррета к личным делам. - В личной карточке есть фотография. Вот в этом шкафу хранятся дела всех Байберов. Гаррет склонился к ящику, молясь, чтобы директор ушел. Пока он дышит ему в шею, Гаррету придется просматривать каждый листок, вместо того чтобы просто отыскать дело Лейн. - Как вы видите в этих очках? - удивился Шеффер. Глаза. Гаррет тщательно все продумал, потом снял очки и положил в карман рубашки. Повернулся, мигая в свете, и посмотрел прямо в глаза Шефферу. - Вам не кажется, что здесь жарко и пыльно? Вам гораздо удобнее в вашем кабинете. Не нужно оставаться со мной. Лицо Шеффера на мгновение застыло, потом он вытер лоб. - Какой стыд, что у нас нет кондиционера. Мистер Микаэлян, если не возражаете против одиночества, я, пожалуй, вернусь в кабинет. - Я справлюсь. Он смотрел, как уходит Шеффер, и как только за директором закрылась дверь, захлопнул ящик и открыл один из самых нижних. Перебирал папки с Ааронами, Калебами, Керолайн и Элдорасами. Рука его задержалась на папке Гаррета Байбера из-за простого сходства имен, потом он двинулся к букве М. Папка пришла к нему в руки, как железо к магниту. БАЙБЕР МАДЛЕЙН. Он вытащил ее из ящика и раскрыл на полу. Вначале фотография. Молодая девушка, снимок почернел от времени. Это, несомненно, Лейн. Гаррет удовлетворенно вздохнул. Он нашел ее родину. И отсюда сможет отыскать и ее самое. Он пролистал записи первых четырех лет обучения в школе, надеясь больше узнать о ней. Она была хорошей ученицей, по всем предметам всегда первая в классе. Окончила школу в числе лучших десяти учеников, но на выпуске речь не произносила. Высокие результаты он ожидал, но его удивило отсутствие честолюбия. Но потом он увидел длинный перечень дисциплинарных проступков и наказаний. Как утверждали многочисленные учителя, у девушки неконтролируемый характер, она часто участвует в драках - в тех драках, когда царапаются и кусаются, - и с девочками, и с мальчиками. Гаррет вспомнил молодую женщину, напавшую на проститутку, которая увела ее ужин... но это совсем другая личность, не Лейн Барбер. Жив ли кто-нибудь из этих учителей, чтобы оценить, как хорошо научилась Лейн управлять своим характером? В деле были указаны имена родителей: Бенджамин и Энн, и домашний адрес: 513 Пайн Стрит. Гаррет все это записал, хотя сомневался, что дом сохранился после всех этих лет. Он извлек из дела все, что считал полезным, вернул его в ящик, и теперь ему оставалось только сидеть в душной пыльной жаре и ждать, пока не пройдет достаточно времени и он сможет уйти с чердака. Он направился к телефону. В телефонном справочнике пять Байберов, среди них Энн. Адрес - 513 Пайн Стрит. Улыбаясь секретарше школы, он переписал все пять адресов Байберов. - Поговорю кое с кем. Спасибо за помощь. Начал он, конечно, с Энн Байбер с 513 Пайн Стрит, всего в нескольких кварталах от школы. У дверей его встретила средних лет женщина. Лицо ее было похоже на лицо Лейн. - Миссис Байбер? - спросил он. Она не мать Лейн. Может, сестра? - Входите, - сказала женщина. - Сейчас позову маму. Миссис Байбер оказалась маленькой хрупкой худой женщиной. Гаррет думал, что такую амазонку, как Лейн, может родить только очень рослая сильная женщина. Впрочем, как и дочь, она выглядела моложе своих лет. Двигалась она медленно, но держалась прямо, не сгибалась от возраста, и взгляд у нее был прямой, ясный. Его поразило сходство с собственной бабушкой, паника охватила его: может, и она узнала, кто он на самом деле? Но рука ее не касалась креста на шее, она сердечно пригласила его сесть. Выслушав его рассказ, она посмотрела ему прямо в глаза. - Моя дочь Мейда убежала в возрасте восемнадцати лет с учителем из Хейса. Можно взглянуть на ваш снимок? - Говорила она с тем же акцентом, который он все время слышал в последние дни. - Это не ваша дочь, - сказал он ей, протягивая фотографию бабушки Дойл. - Я был в школе, и снимок вашей дочери не похож. Но я подумал, может, вы вспомните родственницу, похожую на ту, что на снимке. Она рассматривала фотографию. - Простите, нет. - Она вернула карточку. Что теперь? Как перевести разговор на Лейн, не вызывая подозрений? Гаррет сделал вид, что рассматривает фотографию. - Неужели можно так просто уйти из дома и не вернуться? Надеюсь, вы знаете что-нибудь о дочери. Старая женщина улыбнулась. - Мейда звонит каждую неделю, где бы ни была. Она певица и много разъезжает, бывает даже в Мексике, в Канаде, в Японии. Мне хватило бы писем: звонить, наверно, страшно дорого, но она говорит, что ей доставляет радость мой голос. У него перехватило дыхание. Вот это удача! Ему не нужно было изображать радость. - Каждую неделю? У вас хорошая дочь! - Знаю. - И она пустилась в рассказы о знакомых, которым дети вообще не звонят и не пишут. Гаррет почти не слушал. Звонит каждую неделю. Разумно ли спрашивать, когда Лейн звонила в последний раз? Можно даже узнать город... С опозданием он понял, что миссис Байбер повторила имя Лейн. - Простите. О чем вы? - Я говорю, что девочкой Мейда была рослой и неуклюжей, а стала очень привлекательной женщиной. Она красива. Он мигнул. - Значит, вы с ней видитесь? И часто? - Неужели она где-то поблизости? - Каждый День благодарения или на Рождество, - гордо сказала миссис Байбер. - Она всегда приезжает домой в отпуск. Гаррет хотел закричать от счастья и обнять старуху. Лейн приезжает домой. Госпожа Удача, ты великодушна. Вместо того чтобы бегать по всему миру в поисках, нужно просто ждать... найти работу, подружиться с миссис Байбер, чтобы знать, когда ожидать Лейн... и позволить беглянке самой прийти к нему.  * ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПАУТИНА *  1 Секция объявлений в местной газете мало что дала Гаррету. ВСе предлагаемые работы были дневными. - Есть ли в городе места для работы ночью? - спросил он у дежурной гостиницы. Она поправила очки на носу. - Ну, есть заведения для автомобилистов, но там обычно подрабатывают школьники. Попытайтесь спросить в кафе "Пионер" выше по улице и в гриле на Мейн Стрит. Они работают поздно, до девяти, а в уик-энды даже до одиннадцати. Так поздно? Ну и ну! Вслух он сказал: - Спасибо. - И вышел из гостиницы. На улице он осмотрелся. Баумен - не Сан-Франциско. Он никогда не видел главную улицу с рельсами посредине. С двумя полосами движения в каждую сторону и двумя полосками для стоянки с диагональной разлиновкой противоположная сторона улицы казалась такой же далекой, как край города. Виднелись несколько магазинов. Подобно элеваторам, местные здания заинтересовали Гаррета. Все они: бары, жилые дома, магазины, школы, суды - были, казалось, построены из песчаника. Ему это понравилось: и из-за приятного цвета, и потому, что жилище людей как будто вырастало непосредственно из прерии. Гаррет направился вначале к кафе "Пионер". Вторая половина дня, он на улице почти в одиночестве. Магазины закрылись полчаса назад, улица пуста, на ней только оставленные машины. В окошке кассы театра "Дрисколл" рядом с гостиницей висел плакат: представления по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье. Гаррет прочел его, проходя мимо. Театр на уик-энды? А что эти люди делают в остальные вечера? Через три четверти квартала все мысли о развлечениях исчезли из его головы. Ветерок принес отвратительный запах, от него загорелся воздух в легких. Чеснок! Он побыстрее ушел. Прощай, "Пионер". Будет ли лучше на Мейн Стрит? Он скрестил пальцы. На противоположной стороне улицы он задержался у аптеки, которая одновременно служила газетным киоском, но газет из Сан-Франциско и вообще из Калифорнии не было. Через несколько дверей витрины универсального магазина. Среди других книг "Я Чинг", Библия, религиозные украшения - обычный набор. Книга вызвала припадок тоски по дому. Сдайся, говорил ему внутренний голос. Отправляйся домой и расскажи Серрато, где найти Лейн. Пусть он займется ею. Тебе здесь не место. Это предложение искушало его, но он упрямо покачал головой. Отыди от меня, сатана! Это мое дело! У поворота на Мейн Стрит он остановился, настороженно принюхиваясь. Воздух пах жиром, но не чесноком. Он вошел. Меню в держателе на середине стола предлагало большой выбор блюд: от завтраков и гамбургеров до жареных цыплят, но ничего итальянского. - Что закажете? - спросила официантка. - Я хотел бы поговорить с управляющим. - С владельцем? Верл, - обратилась она к человеку у гриля, - к тебе. Гаррет зашел за прилавок и представился. - Верл Гамильтон, - ответил плотный лысеющий человек. - Ты не тот парень, что ищет родичей? Слухи расходятся. Гаррет кивнул. - Чтобы продолжать поиски, мне нужна работа. У вас что-нибудь есть? Гамильтон осмотрел его. - Я люблю смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю. Гаррет снял очки. - Умеешь готовить? Гаррет подумал, не солгать ли, потом покачал головой. - Мороженые обеды, сосиски, жареные на открытом огне грибы - вот и все. Гамильтон вздохнул. - Мне нужен был бы вечерний повар. - Я быстро учусь. Восемь лет работал в полиции и научился быстро овладевать профессией: приходилось действовать под маской. И работа мне нужна. Официантка сказала: - Верл, я подменю за грилем, а он пусть обслуживает столики. Гамильтон поджал губы, потянул себя за ухо, потом кивнул: - Попробуем. Гаррет улыбнулся. - Когда начинать? - Завтра. Приходи к трем. - Верл, завтра четверг, - сказала официантка. - Черт возьми, - Верл нахмурился. - А что если начнешь прямо сейчас? Всего часа на два, но успеешь присмотреться. Завтра скажешь номер своей страховки. - А при чем тут четверг? - спросил Гаррет. Ответила официантка. - Магазины работают поздно. В городе полно покупателей, они часто заходят перекусить. Это не время для перерывов. И вот Гаррет в нарукавниках сидит за столиком с Шарон Хейджорн, официанткой, кивает, а она объясняет нумерацию столиков и порядок записи заказов. Они все повторили дважды, и она предоставила ему свободу действий. Работа казалась легкой, если не считать утомительного воздействия солнечного света. Но в этом помог закат. Тарелки полегчали, походка ускорилась. Новизна, однако, скоро выветрилась. Гаррет увидел, что ему предстоит работа - средство заработать деньги. И не больше. Незадолго до закрытия под хор возгласов Гамильтона и Шарон: - Привет, Нат, - вошел полицейский. Гаррет видел снаружи его машину: мощный темно-коричневый комбинированный автомобиль с полицейскими огнями наверху. Мундир у полицейского был того же цвета, что и машина: рубашка с нашивками и ярлычком-табличкой и брюки. Коп - его имя, по табличке, Тоувз - сел у стойки, поглядывая на Гаррета. - Новенький? Гаррет кивнул. - Кофе? - Со сливками. Мне как обычно, Шарон, - сказал он официантке у гриля, потом поставил на стойку свое радио, уменьшив звук, так чтобы только он мог слышать. Пригладил усы - рыжие, как и бачки, хотя волосы у него темные, - и еще раз с ног до головы оглядел Гаррета. - Твой ZX с калифорнийским номером перед "Дрисколлом"? Ты тот, что ищет родственников. Гаррет кивнул и налил ему кофе. Он очень хотел присесть к полицейскому и поговорить. Встреча с ним - все равно что встреча с братом в чужой стране, но резкость голоса Тоувза сдержала его. Гамильтон взял деньги у последнего посетителя и закрыл за ним дверь. - Это Гаррет Микаэлян, Нат. Он был копом. Гаррет мигнул. Он чувствовал себя так, будто показал свой значок полицейскому в незнакомом городе, чтобы его не оштрафовали. Тоувз немедленно оттаял. - Правда? Меня зовут Натан Тоувз. - Он произнес "Теувз". - А где ты работал? - В Сан-Франциско. Отдел по расследованию убийств. Тоувз поднял бровь. Непроизнесенный вопрос очевиден: - Почему ушел? Гаррет чувствовал себя обязанным ответить. - Моего партнера тяжело ранили, и по моей вине. Это меня потрясло. - Заказывай, - сказала Шарон. Гаррет выбрал чизбургер и жаркое. Тоувз полил мясо кетчупом. - Жаль, что ты проездом. Мы потеряли офицера, и Бог знает, когда найдем замену. Гамильтон фыркнул из-за кассы, где считал чеки. - Латта - это не потеря. Он заслужил увольнение: разбил стекло полицейской машины и утверждал, что в него стреляли. Гаррет долго смотрел на Тоувза, потом встряхнулся. Забудь об этом, парень. Но он не забыл о словах полицейского. Постоянная работа помогла бы ему объяснить задержку здесь, а официальное положение - арестовать Лейн. - А какая работа? Тоувз пожал плечами. - Колотят в двери, нарушают правила движения, ссорятся, дерутся. По уик-эндам в основном подбираем пьяных. Но это не ответило на главный вопрос: справится ли Гаррет с этой работой? Насколько помешают его особенности другим полицейским, не подвергнут ли их опасности? И учитывая обстоятельства, при которых он ушел в отставку дома, захотят ли его здесь? По пути в гостиницу он продолжал думать об этом, думал и надевая костюм для "разминки". Он двинулся по главной улице на север. Вскоре она с четырех полос сузилась до двух по обе стороны железнодорожной колеи, проходила мимо железнодорожной станции с загонами для скота, торговым павильоном и каруселью, потом пересекала реку Салина и поворачивала на запад уже как окружная дорога 16. Местность, которая вокруг Баумена опускалась к речной долине, снова поднялась холмистым плато; пастбища ярко освещала убывающая луна; их изредка перегораживали ограды из колючей проволоки. Везде множество скота, крупного черного, рыжего, белого. И все животные меньше, он заметил, того бегемота, из которого он пил в первую ночь. Подобно тому гиганту, черный бык, к которому он наконец подошел, послушался, и Гаррет поел. Он думал, что нужно найти способ хранить термос в холодильнике. Тогда бы он смог принести его сюда и наполнить. Потрепав в знак благодарности быка по голове, Гаррет почувствовал, что рядом есть еще кто-то. Он повернулся и увидел пару горящих глаз. Животное маленькое, меньше немецкой овчарки. Койот? Животное смотрело на него и неподвижного быка. Гаррет покачал головой. - Нет. Не беспокой его. Глаза койота жгли. Гаррет смотрел в них, пока хищник не встал. Уходя, Гаррет с удивлением заметил, что койот последовал за ним, он шел сбоку в десяти футах. Гаррет побежал, койот тоже. Он следовал, как тень, не угрожая, решил Гаррет, который видел любопытство в глазах хищника. Удивлен нечеловеческим запахом? Гаррет побежал к городу. Минуя станцию, он заметил сзади машину. Обернувшись, увидел полицейские огни и поднял руку в приветствии. Двигатель взревел. Машина проскочила мимо него, развернулась поперек улицы и остановилась со скрипом шин. В глаза ему ударил фонарик. Гаррет закрыл глаза рукой. - Торопишься? - спросил голос из-за света. Черт возьми! - У меня пробежка. - Гаррет указал на свой костюм. - Среди ночи? Конечно. Иди сюда. Положи руки на машину и расставь ноги! Что? Гаррет раскрыл рот, собираясь протестовать, и захлопнул его. Сопротивление приведет только к худшему. Рассерженный, он распластался у машины. Фонарик погас. Подойдя сзади, коп начал его обыскивать. Гаррет заметил пояс, начищенный до блеска. Сладость жидкости после бритья скрывала запах крови. - Ты это проделал, как человек с опытом, приятель, - сказал коп. А вот о копе Гаррет бы этого не сказал. Почти любой хулиган на улице Сан-Франциско мог повернуться и в мгновение справиться с ним. Да и обыскивал он так, что не трогал места, в которых удобнее всего спрятать оружие. Гаррет спокойно объяснил, кто он. - А, бывший коп, которого встретил Нат. Неудивительно, что знаешь порядки. - Полицейский отступил. - Меня зовут Эд Дункан. Прости, что обыскал, но, понимаешь, мы должны быть осторожны с незнакомцами. Большое движение в штате. Не обижаешься? Гаррет сообразил, что Дункан соскучился и использовал первую же возможность что-нибудь сделать. Ему не понравилось, что он стал объектом этой деятельность. - Нет. Обернувшись, он заметил, что Дункан слегка напоминает Роберта Редфорда. По тому, как он ходил, как носил мундир, ясно было, что Дункан тоже об этом знает. Ожило радио в машине. Дункан через окно взял микрофон. - 505, как всегда, на месте, куколка. Чего хочешь? Кто-то сообщил о воровстве. Дункан закатил глаза. - Наверно, опять собака Хааса, но я проверю. Глядя, как Дункан отъезжает, напевая песенку, Гаррет снова вспомнил слова Тоувза. Если здесь может выжить такой беззаботный человек, как Дункан, может, ограничения его самого не опасны. Утром, решил он, нужно больше узнать об этой работе. 2 В свои сорок лет начальник полиции Кеннет Данциг был сложен, как экс-футболист, и хотя талии его почти не уступала плечам по ширине, похоже, он без труда прорвется сквозь защитные линии или запертую дверь. Кровь его пахла тепло и сильно. Сидя в своем кабинете, который делил с сейфом для вещественных доказательств, он делал комнату еще меньше, чем на самом деле. Шеф держал в руках заявление Гаррета. - Значит, пожалели об отставке? - Да, сэр. - Гаррет достаточно откровенно рассказал о фактах, связанных со своей отставкой. Хотел бы он знать, о чем думает шеф. Но на том, хоть он и полицейский из маленького городка, профессиональная маска невозмутимости. - Защита закона - моя жизнь. Это единственная работа, которая мне нравится. На лице Данцига ничего не дрогнуло. - А почему у нас? Почему не попроситься снова в Сан-Франциско? Гаррет предвидел этот вопрос. Ответил он полуправдой. - Мне нужна перемена, а здесь мне понравилось. И с каждым днем нравится все больше. Данциг откинулся в кресле. - Думаете работать в маленьком городке легко? И больше не придется стоять перед выбором "стрелять - не стрелять"? Помните убийства Каттера в "Хладнокровном"? Это в Канзасе. Убийцы Йорк и Латем тоже отсюда. Их только что судили в Расселле. Тут у нас проходит дорога по сбыту наркотиков, и убийства случаются ежегодно. И к тому же тут ты один, подкрепление часто не вызовешь. Данциг старался показать, что работа тут так же опасна, как в любом другом городе. Гаррет глубоко вдохнул. - Я не жду легкой работы. Конечно, надеюсь, что мне никогда не придется извлекать пистолет - да и кто на это не надеется? - но я не уклонюсь от этой возможности. Только постараюсь не стучать в двер