- Сколько же смертей вы расследуете? Глаза ее казались бездонными и сверкали, как у кошки. Гаррет смотрел в них, околдованный. - Две. Похоже, оба убиты одним и тем же человеком. - Так и есть, инспектор, - спокойно сказала она. - Пожалуйста, в этот переулок. Как бы не так, подумал он, но ничего не смог сказать вслух. И не мог действовать в соответствии со своей мыслью. Ее глаза удерживали его, воля была парализована. Он шел шаг за шагом, как по приказу, пока не прижался спиной к стене. - Вы здесь один. - Она подняла руки, развязала галстук, расстегнула воротник рубашки. Ее прохладные руки коснулись его кожи. - Вы рассказывали кому-нибудь о моих маленьких любовных укусах? Да, подумал он, но вслух сказал правду. - Нет. - Ему не нужно этого говорить? Как-то ему стало все равно: он хотел только смотреть в сверкающие глубины ее глаз и слушать ее голос. - Я никому не говорил. - Хороший мальчик, - проворковала она и нежно поцеловала его в губы. Для этого ей пришлось нагнуть голову. - Очень хороший мальчик. - Она говорила теперь шепотом. - И никому не скажете. Он почти не слышал ее. Голос ее долетал с огромного расстояния, как и все другие ощущения: грубый кирпич за спиной, прохлада вечера, ее ускоряющееся дыхание. Где-то глубоко внутри шевельнулась тревога, но прислушиваться к ней казалось слишком утомительным. Легче просто стоять пассивно, давая ей возможность прижимать его голову к стене. Ее холодные губы касались его губ и щек, пальцами она щупала его горло. Под давлением его кровь запульсировала. - Прекрасная вена, - одобрительно прошептала она. Ее дыхание между поцелуями щекотало его. - Тебе понравится. Ты не почувствуешь боли. Ты не возражаешь против смерти. - Рот ее передвинулся к его шее. - Ты для меня немного маловат, будет неудобно, если станешь шевелиться. Стой спокойно. Что бы ни случилось, не двигайся. - Не буду, - выдохнул он. - Я люблю тебя, инспектор. Я люблю всех сильных мужчин. - Зубы ее прижались сильнее, передвигаясь к тому месту, где под ее пальцами бился его пульс. - У тебя нет денег или положения, как у других, но у тебя знание, знание, которое я не могу позволить распространить, знание, которое делает тебя сильнее других моих возлюбленных. Но я сильнее. У меня власть смерти, власть отнять у тебя твою силу. Мне это нравится. Она прикусила сильнее. Отдаленное ощущение подсказало ему, что она прокусила его кожу, но он не чувствовал боли, только легкое давление, когда она начала сосать. - Что... - начал он. Она прижала палец к его губам, приказывая молчать. Он подчинился. Всякое желание говорить исчезло. От того места, где его тела касался его рот, распространялась смешанная волна тепла и холода. Он вздрогнул от удовольствия и чуть придвинулся к ее рту. Да. Хорошо. Продолжай. Не останавливайся. Но сможет ли она продолжать? Он вдруг ослабел. Упадет, если не сядет. Колени его подогнулись, но она подхватила его под мышки и прижала к стене. Она, должно быть, очень сильна, вяло шевельнулась в нем мысль... гораздо сильнее, чем кажется: так легко удерживает человека его веса. Сонно он вспомнил Женщина сильна, точно как сказал мудрец. Но при этом воспоминании апатия исчезла. Страх поднялся в нем, как холодная волна. Двое мужчин, которых знала певица, умерли от потери крови. А теперь в его шее точно в том же месте отверстие, и он чувствует, как слабеет. С ужасом и отвращением он понял почему. Лейн Барбер пьет его кровь! Он вздрогнул и попытался освободиться, оттолкнуть ее руками. Тело вяло повиновалось; заметив его усилия, она прижалась сильнее, пришпилила его к стене. Стреляй, тупой коп! Но она легко удерживала его руки. Отказавшись от гордости, чтобы спастись, он открыл рот, хотел позвать на помощь. Она рукой закрыла ему рот, заставила молчать. У Гаррета от страха перехватило дыхание. У него нет сил, чтобы бороться с ней. Только ее вес удерживает его от падения. Она убивает его, как убила Адейра и Моссмана, неужели зубы человеческие так остры, что могут прокусить кожу и добраться до вены? Где она этому научилась? И он никак не может ее остановить. Он умирает, не в силах спастись. В отчаянии он укусил ее руку, чтобы она освободила его рот. Глубоко впился зубами, используя остатки уходящих сил. Кожа подалась. Ее кровь заполнила его рот, она жгла, как огнем. Конвульсивно он проглотил, обожгло горло, но... с этим укусом он почувствовал прилив новых сил. Лейн отдернула руку, но он цеплялся за нее, стараясь сделать ей как можно больнее. Еще кровь устремилась в его горло. Он умудрился поднять обе руки к ее плечам и оттолкнуть ее. Но силы появились слишком поздно. Она вырвала руку, оторвала рот от его горла. Он чувствовал, как ее зубы рвут его тело. Она попятилась, и он упал на землю. И почти не почувствовал боли от удара. Видел, не чувствовал, как кровь льется из его разорванного горла, образуя алую лужу у головы. Удушающий туман затягивал мир, гасил все чувства... осязание, слух, обоняние. - Прощай, любимый, - далекий насмешливый голос. - Покойся в мире. В темноте прозвучали ее шаги. Гаррет попытался двигаться, ползти к выходу из переулка, чтобы позвать на помощь, но свинцовая тяжесть прижимала его к земле, делала беспомощным. Он не мог двигаться, мог только смотреть на растущую остывающую лужу крови. Он проклинал свою глупость... пришел сюда один, никому не рассказал, что узнал, но больше всего - дыхание его слабело, сердцебиение смолкало - больше всего он проклинал себя за то, что недооценил ее... точно как предупреждал его "Я Чинг". Как он объяснит это Марти, когда они встретятся? Поглядите на этого идиота копа, горько думал он. Смотрите, как он истекает кровью... умирает в одиночестве в холодном и грязном переулке.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЕРЕХОД *  1 Покойся в мире. К дьяволу! Смерть не мир. Она ведет не к Марти, не на небо... даже не к забвению. Смерть не такова. Смерть - это ад. Она сны... кошмары удушья и боли, страшных неудобств, болей, которые невозможно облегчить, зуда, от которого не избавиться. Это галлюцинации, заполняющие пустоту перед полуоткрытыми глазами, которые невозможно сфокусировать... какие-то руки, шарят, ощупывают, потом огни, шаги, сирены, голоса. О, Боже! Позовите полицию... Я не убивал его, офицер! Я не связываюсь с копами. Да и как я мог это сделать? Я только взял его пистолет и пошарил в карманах. Разве я стал бы показывать, где тело, если бы сделал это?.. Гаррет?... Спокойней, Такананда. Гаррет! О, Боже, нет!.. Он умер совсем недавно, все еще теплый... Может, в этом районе бродячие собаки? Смерть - это ад, а ад - это сны, но в основном смерть - это страх... отчаянный панический страх. Неужели все мертвые испытывают это? И остаются такими вечно... лежат в темноте и кошмарах, горло горит от жажды, тело кричит об изменении позы, мозг бессильно мечется? Неужели Марти так лежит в своей могиле, сходя с ума от одиночества, моля о мире, моля о конце? Нет, не она... нет! Он не хочет отказываться от жизни, но признает, что в джунглях смерть - это плата за беззаботность, за ошибку, а он сильно ошибся. Отказаться от жизни, чтобы встретиться с Марти, это было бы радостью. Он приветствовал бы даже забвение. Но это... этот ад? Мысль о том, что придется выносить его вечно, приводила его в ужас. Он кричал... от самого себя, от Марти, от всех мертвецов, лишенных сна и мира, мучающихся в своих могилах. Он кричал, и крик этот был беззвучным, он бесконечно отдавался эхом в длинных темных одиноких коридорах его мозга. 2 Ужас усиливался. Простыня мешала смотреть; никакой разницы в температуре он не ощущал; он не дышал и поэтому ничего не обонял, но знал, что лежит в морге. Оказавшись там, он узнал его холодное эхо, чувствовал, как его укладывают в шкаф, слышал, как защелкнулась дверь. Бесконечно долго слышал он шум рефрижераторных моторов, видел кошмары, жалел, что Лейн и его не бросила в залив. Может, его вынесло бы в море. Лучше быть рыбьим кормом, чем лежать в ненавистном чистилище из холода и стали. Он молился, чтобы родители не дожили до того, чтобы увидеть его здесь. Потом он вспомнил о вскрытии. Его будут делать. Сердце его дрогнуло от страха. На что это будет похоже? Каково лежать обнаженным в бегущей воде на холодной стали, разрезанным от шеи до паха, вышелушенным, как гороховый стручок... Сердце! Он не мог перестать дышать, затаить дыхание, но мозг его ждал. Да, вот оно! Как отдаленный гул барабана, звучало сердце в груди. Сократилось. Теплая волна покатилась по артериям. Он ощущал каждый их дюйм. Много спустя барабан ударил снова, и еще. Он удивленно прислушивался. Если сердце бьется, он не может быть мертвым. Тело налито свинцом, оно неподвижно на какой-то поверхности, но молчаливый радостный крик разогнал внутреннюю тьму. Жив. Жив! Он попытался вздохнуть... медленный, болезненно медленный, но тем не менее это вздох. Он готов поклясться, что перед этим не дышал, что сердце его не билось. Он чувствовал - о, как он чувствовал! - тишину в своем теле. Что за чудо заставило снова действовать сердце и легкие? Он не мог этого понять, но в тот момент, переполненный радостью, причина казалась ему неважной. Но он по-прежнему в морге, заперт в холодильном шкафу. Если не сумеет выбраться, может снова умереть. Можно ли привлечь внимание стуком в дверцу шкафа? Он попытался, но слабость, которая много часов - сколько именно? - удерживала его в неподвижности, сохранилась. Он по-прежнему не может двигаться. Выживет ли он, пока за ним не придут для вскрытия? Холода шкафа он вообще не чувствует. Если сознание сохранится, он сможет бороться с переохлаждением. Но ему, однако, хотелось изменить позу. Все тело болело, от шеи до кончиков пальцев. Напрягаясь и сосредоточиваясь, он сумел шевельнуться. Подобно первым ударам сердца и первым вдохам, движения получались страшно медленными. Но он настойчиво пытался переместить центр тяжести и наконец лег на бок. Не очень помогло: по-прежнему неудобно, но по крайней мере боли переместились. Он снова попытался постучать в дверцу, но двигался так медленно, стучал так слабо, что ему самому звук был едва слышен. Придется ждать, пока не откроют дверцу. Он с трудом переместился на живот, чтобы еще раз сменить позу. Не спал. И не отдыхал, но, по-видимому, несколько раз начинал дремать, потому что удивился движению носилок. Он не слышал, как открыли дверцу. Простыню сняли, и его ослепил свет. - Что за шут положил его на живот? - послышался раздраженный голос. Если он сядет, они упадут в обморок? Гаррет хотел бы узнать это, но тяжесть придавливала его. Он не сопротивлялся, когда его уложили на подвижные носилки и прикрыли простыней. - Побыстрее. - Другой голос. - Это коп, и Турлоу хочет побыстрее произвести вскрытие. Гаррет медленно переместил руки к краю носилок и ухватился пальцами за резиновые бортики. Если он не сумеет сесть, если они не обратят внимания на медленные движения его груди, то уж это заметят. Носилки остановились. Его взяли за ноги и за руки и потянули... но Гаррет вцепился в носилки. - Что происходит? - раздраженный голос медика. - Не знаю, доктор Турлоу. Его руки были не так сложены, когда его уложили на носилки. Теперь, завладев их вниманием, Гаррет заставил себя открыть глаза. Вокруг послышалось с полдесятка возгласов. Он сосредоточил взгляд на докторе Эдмунде Турлоу. - Пожалуйста. - Звуки скрипели в горле, как крик души. - Заберите меня отсюда. 3 Почему доктора в дальнем конце палаты интенсивной терапии говорят так громко, удивился Гаррет. Он ясно слышал каждое слово. - Говорю вам, он был мертв, - настаивал Турлоу. - Я не обнаружил у него никаких признаков жизни, ни сердцебиения, ни дыхания, зрачки его были неподвижны и сужены. - Мне кажется очевидным, что он не был мертв, - возразил другой врач. - Но это сейчас уже неважно. Вопрос в том, сможем ли мы сохранить ему жизнь. У него фактически нет кровяного давления, к тому же брахикардия, пониженная температура и медленный темп дыхания. - Ну, он получает крови столько, сколько мы успеваем влить. Продолжим переливание и посмотрим, как он будет реагировать. Гаррет посмотрел на подвешенный пластиковый мешок с содержимым такого же темно-красного цвета, как волосы Лейн Барбер. Глаза его пробежали по красной трубке, ведущей к руке. От переливания ему стало лучше, но все же не очень хорошо. Он очень устал. Отчаянно хотел спать, но не мог принять удобную позу, как бы ни вертелся. - А как рана на горле? - Я считаю, что наложенных швов достаточно. Травма совсем не такая сильная, как вы описывали, доктор Турлоу. - Мы все сфотографировали. - Голос доктора Турлоу звучал оскорбленно. - И яремная вена, и сонная артерия почти совершенно разорваны в нескольких местах. Множественные повреждения трахеи и левой стерноклейдомастоидной мышцы. - И тем не менее двенадцать часов спустя оба сосуда кажутся нетронутыми. Мышца также заживает. Не могу поверить, что это недавняя травма. - Я и не делаю вида, что что-нибудь понимаю: знаю только, что видел, когда обследовал его в переулке. Они продолжали разговаривать, и Гаррет постарался не обращать на них внимание. Не изменяя положения руки, чтобы не выдернуть иглу, он снова пошевелился. Кардиографический монитор над постелью ответил на это усилие новым писком. Но перемещение оказалось бесполезным. Ничего не давало удобства. К тому же кровать стояла у окна, и ему сильно мешал яркий свет. Приблизились шаги. Если это сестра, он попросит чего-нибудь, чтобы уснуть. Потом слабо улыбнулся Гарри и лейтенанту Серрато, которые появились за занавеской. - Привет, - прошептал он. - Мик-сан, - хриплым голосом ответил Гарри. Он крепко сжал руку Гаррета. Серрато сказал: - Нам позволили задать вам несколько вопросов. - Да. Какого дьявола ты там делал? - сердито спросил Гарри. - Я твой партнер. Почему ничего не сказал мне? - Спокойней, Гарри, - сказал Серрато. Но Гаррет не обиделся. Он слышал лихорадочную тревогу за гневом Гарри и представлял себе, что почувствовал бы на его месте. - Прости. - Что случилось? - спросил Серрато. Говорить было больно. Гаррет постарался ответить покороче. Коснувшись плотной повязки вокруг горла, он прошептал: - Лейн Барбер укусила меня. Они смотрели на него. - Она укусила тебя? Она что, сильнее тебя? Как им объяснить паралич воли, когда он стоял неподвижно у стены, позволяя ей терзать его горло? Черт, как ярко! Он закрыл глаза. - Пожалуйста. Закройте занавес. Солнце слишком яркое. - Солнца нет, - удивленно сказал Гарри. - С полуночи навис густой туман. - Гаррет опять удивленно открыл глаза. Обычные голоса, которые звучат слишком громко, свет, от которого болят глаза... Потеря крови вызывает интересное похмелье. К его облегчению, Гарри закрыл занавес. Стало немного легче. - Лейн укусила Моссмана и Адейра, - с усилием сказал он. - Выпила их кровь. - Боже! - Гарри вздрогнул. - Официантка считала, что Барбер со странностями, но она на самом деле спятила. Официантка? Гаррет не спрашивал вслух, только вопросительно поднял бровь. Серрато объяснил: - Мы отправились в "Варвары сегодня". Гарри считал, что ты мог быть там. Официантка рассказала нам, о чем вы с ней говорили. Если это так, Гарри должен был сделать те же выводы, что и он сам. Гаррет вопросительно взглянул на Гарри. Тот вздохнул, покачал головой, давая знать, что Лейн не арестовали. - Сбежала, - сказал Серрато. - Объяснила менеджеру, что улетает к постели больной матери. Гарри добавил: - Что-то ее спугнуло. Придя на работу, она сказала менеджеру, что может неожиданно уехать. Даже договорилась с другой певицей о замене. Выйдя с тобой, она вернулась, вышла с номером еще раз, потом позвонила по телефону - семье, как она объяснила менеджеру, - и заявила, что должна лететь. Спугнуло ее посещение Гаррета. Она видела, что он записал номер машины. - Квартиру обыскали? Они кивнули. - Ничего, - сказал Серрато. - Ни личных бумаг на столе или в корзинке. Что-то сгорело в камине. В лаборатории пытаются что-нибудь восстановить. Холодильник и буфет пусты. Шкаф полон одежды, она мало что взяла с собой. Менеджер понятия не имеет, где живет ее мать. Сестра снова отдернула занавес. - Лейтенант, достаточно. - Серрато нахмурился, но она встала между ним и постелью и выпроводила лейтенанта и Гарри из палаты. Уходя, Гарри сказал: - Лин шлет привет. Она придет, как только разрешат. Когда они вышли, сестра вернулась к постели и стала подтыкать простыни. - Для такого тяжелораненого вы беспокойно спите. Впервые в жизни. - Мне неудобно. Можно попросить снотворное? - Нет. Нельзя угнетать функции организма. - Она склонилась к нему, поднимая покров. Ее запах заполнил его ноздри... приятная смесь мыла, промышленного смягчителя воды и чего-то еще, странного, но необыкновенно привлекательного, с металлическим соленым вкусом. - Немного позже пришлю массажистку. Это поможет. Массажистка хорошо поработала над ним, но и это не помогло. Простыни казались горячими, они липли к телу. Он напрасно вертелся в поисках прохладного места. Но хоть удобнее ему не становилось, с каждой порцией крови он чувствовал себя все лучше. Тело становилось легче, он двигался с меньшими усилиями. Жажда, мучившая его весь день, сменилась голодом, и он с нетерпением ждал ужина. Но он испытал разочарование, увидев жидкую похлебку, желатин и чай, которые ему принесли. - Я могу получить настоящую пищу? - Он с тоской вспомнил о жареном рисе и кисло-сладкой свинине Лин. - Мы не хотим, чтобы ваша циркуляция крови обслуживала еще и пищеварение. Может, мы не хотят, но он не возражал бы. А может, и возражал бы. После еды в желудке стало нехорошо, его чуть не вырвало. Гаррет лежал спокойно, борясь с тошнотой. Может, это следствие вечера? Или кулака Чиарелли? Наконец тошнота ослабла... и Гаррет понял, что ему гораздо лучше. Полный свежей крови и символической пищи, он чувствовал себя удивительно нормально. И хоть по-прежнему хотелось спать, боли стихли. Он пожалел, что в палате нет телевизора. Позже вечером появился врач, он представился как доктор Чарлз. Гаррет узнал один из голосов утренней группы. - Вы выглядите значительно лучше, инспектор. Ваше кровообращение мне очень нравится. Давайте кое-что проверим. Он пользовался стетоскопом, резиновым молоточком, зажимом для языка, Он слушал, смотрел, хлопал, испытывал. При этом он напевал. Иногда мелодия менялась, но Гаррет не знал, имеет ли это какое-то значение. Но он и у доктора отметил тот же металлически-соленый запах, что и у сестры. И если вспомнить, то и у массажистки он был. Неужели у них у всех одинаковый дезодорант? - О, ваши дела идут прекрасно. Теперь вам нужен хороший ночной сон, и если утром вам не станет хуже, мы вас переместим в обычную палату, - сказал врач. Но Гаррет совсем не хотел спать. Ему нужны телевизор или посетители. Но ни того, ни другого не было, оставалось лежать в постели и слушать, как попискивают различные мониторы в палате. Он закрыл глаза, но тут же открыл их: в мозгу сразу возникал кошмар в переулке. Где она научилась этому извращению? Почему палата интенсивной терапии так ярко освещается по ночам? Ему хватало света, чтобы читать. Как можно спать в таком блеске? Он все еще не спал, когда наступил рассвет, и тут, впервые за всю жизнь, при первых лучах солнца почувствовал непреодолимую сонливость. Но спать он не мог. Так же неожиданно возобновились вчерашние боли. Простыни стали горячими, и Гаррет опять безуспешно принялся искать удобную позу. И что еще хуже, когда принесли завтрак, желудок не принял его. Все тут же вышло обратно. Во время утреннего обхода доктор Чарлз серьезно нахмурился при этом известии. Гаррет рассказал ему о Чиарелли. - Завтра проведем анализ с помощью бария и посмотрим, что у вас с желудком. Тем временем его кормили внутривенно. Он лежал, в одну руку уходила трубка с прозрачной жидкостью, в другую - после утреннего происшествия решили, что нужно дополнительное переливание, - с красной. Когда его выпишут, подумал он, он будет выглядеть как наркоман. Воздух снова заполнился еще более сильным металлически-соленым запахом. Только никого из персонала поблизости не было. Принюхиваясь, Гаррет обнаружил, что источником запаха является тонкая трубка, по которой в его руку течет кровь. Волосы на шее у него встали дыбом. Значит вот что так пахнет, кровь? Он ощущает запах крови в людях? Но ведь раньше этого не было. Он беспокойно зашевелился. Странно. Что с ним происходит? Прежде чем он смог ответить на этот вопрос, появился Серрато со стенографисткой для официального опроса. Опрос продолжался, казалось, бесконечно, хотя Гаррет знал, что лейтенант делает все быстро. После ухода Серрато Гаррета перевели в отдельную палату и оставили спать. Но он не мог. Он чувствовал себя крайне истощенным, ему хотелось плакать от невозможности уснуть. Ленч Гаррет даже не пробовал есть. От одного запаха пищи его начинало тошнить. После полудня ненадолго зашла Лин. - Ты выглядишь ужасно, - сказала она, - но зато ты жив. Твоя мать звонила вчера утром. Она отчаянно волновалась. У Гаррета внутри напряглось. - Услышали обо мне в новостях? - Нет, сообщений еще не было. Она сказала, что твоей бабушке приснилось, будто тебя убили. Что Сатана разорвал тебе горло! - Лин помолчала. - Странно, не правда ли? Но характерно для бабушки Дойл. - К несчастью, тогда и мы считали тебя мертвым. Самый счастливый мой звонок, когда позже я сказала твоей маме, что ты все-таки жив. Она просила передать, что через пару дней навестит тебя. Это хорошо. Может, Джудит разрешит прихватить и Брайана. Лин говорила о своей работе, о классах искусства, он, довольный, что не нужно говорить самому, слушал. Она отвлекла его от неудобств, но когда ушла, снова началась борьба с раскаленными простынями и болями. К тому же без всякой причины заболело в верхней десне. Он посмотрел на мягкий стул у окна. Неплохая перемена, хороша любая перемена. Он отбросил одеяло и спустил ноги с кровати. Через два шага он упал, разбил себе нос и - это он заметил с ужасом - расшатал оба верхних клыка. Они шатались, когда он трогал их языком. Он пытался забраться обратно в кровать, когда появился санитар. Доктор Чарлз не стал тратить времени на вежливость или утешения. - Глупейший поступок. Прежде всего, инспектор, вам не следовало сходить с постели. Когда я решу - я, инспектор, - вам помогут встать. Ни при каких обстоятельствах вы не должны вставать сами. Как офицер полиции, вы понимаете, что такое приказ. Так вот, я вам даю приказ. Оставайтесь в постели. Ничего не делайте без разрешения. Ясно? Гаррет послушно ответил: - Да, сэр. - Хорошо. Завтра вас ждет бариевый анализ. И ваши зубы посмотрит дантист. - Он вышел. К вечеру Гаррет слегка вздремнул, хотя по-настоящему не спал и не отдыхал. С наступлением ночи, однако, как и накануне, он почувствовал себя лучше. Сонливость исчезла, хотя усталость осталась. Он повернулся к телевизору. Сестра, зашедшая проверить его жизненные показатели, выключила телевизор. - Доктор Чарлз хочет, чтобы вы спали. Как только она вышла, он снова включил его, уменьшил звук почти до предела, однако продолжал хорошо слышать. Казалось, слух его необычно обострился. Он к тому же слышал шаги сестер в коридоре, так что мог выключить телевизор, прежде чем его поймают. После полуночи по девятому каналу началась "Страшная ночь пятницы" - три фильма ужасов подряд. Гаррет после смерти Марти часто смотрел эту передачу. Фильмы, хоть и мелодраматичные, отвлекали его. Сегодняшняя программа началась с "Дракулы". Он вздохнул. Очень подходит. Вся его жизнь в последние дни сосредоточена на крови или ее отсутствии. В кино все беспокоились об ухудшающемся здоровье мисс Люси. Гаррет подумал, что единственный недостаток этих фильмов: все персонажи ходят по горло в доказательствах и ключах и никто не догадывается, что среди них действует оборотень или вампир. С другой стороны, вероятно, это разумно. В реальной жизни в аналогичной ситуации тоже никто не догадается. Будут искать рациональное объяснение и отвергать все другие. Как в случае с мисс Люси. Причину прокола в ее шее искали в броши, которой она закалывала шаль. В реальной жизни никто не подумает, что укус вампира... Его охватил паралич, как в морге, когда он лежал без дыхания и сердцебиения. Он не мог двигаться, невидящим взглядом смотрел на экран, мысли метались. Нет, это невозможно. Это безумие. Я схожу с ума, подумал он. Лейн Барбер, возможно, сумасшедшая, убийца, но она, несомненно, человек. Не больше и не меньше. Кем еще она может быть? Она спит весь день. Потому что работает по ночам. У нее никакой еды в холодильнике. Может, не любит готовить и питается в ресторанах. Она кусает в шею тех, с кем занимается любовью, и два человека после этого умерли. Но не в каждом же кровоподтеке такие отверстия. На экране мисс Люси дрожала от жажды крови, превращенная в вампира укусом Дракулы. Горло у Гаррета жгло, он невольно потянулся к повязке на шее. Нет! Он отдернул руку. Это невозможно! Если бы каждый укус вампира превращал жертву в вампира, мир был бы полон ими. Скольких людей укусила Лейн. Он решительно выключил телевизор. Потеря крови подействовала на его рассудок. Вампиры не существуют. Несмотря на жажду, на привлекательный запах крови, у него ведь нет желания наброситься на сестру? У него нет стремления набросить черный оперный плащ и превратиться в летучую мышь. Просто он себя лучше чувствует по ночам. Но по спине продолжало тянуть холодком, и внутри собирались узлы. В нем вспыхнул гнев. Вздор! Он кончит с этим раз и навсегда. Встав с кровати, придерживаясь за стены, он добрался до ванной и посмотрел в зеркало. На него смотрело лицо, которое он видит каждое утро за бритьем. Вот. Доволен? Все знают, что вампиры не отражаются в зеркалах. Больше того, если не считать некоторой худобы и бледности, лицо его выглядит как обычно. Клыки, хотя и расшатавшиеся после утреннего падения, не длиннее обычных. И тут он понял, что не включил свет. Он быстро щелкнул выключателем... и тут же пожалел об этом. Глаза, раньше нормально серые, теперь, как и у Лейн, отражали свет красным... огненно-красным, кроваво-красным, адски красным. Гаррет в панике выключил свет и, дрожа, схватился за край раковины, чтобы не упасть. Нет! Это безумие. Невозможно! И все же... Он сел на крышку унитаза. И все же почему это он, который всегда просыпался на рассвете, теперь лучше чувствует себя по ночам? Почему видит в темноте? Почему ощущает запах крови в живых людях и не принимает обычной пищи? С другой стороны, если он стал... Он не мог закончить мысль. Его охватил новый приступ паники. Беги! кричал внутренний голос. Беги! Он бросился к выходу из ванной, тяжело дыша, схватился за ручку двери. Надо отсюда выбраться. У всего есть логичное объяснение, но ему нужно подумать. Где-нибудь в спокойном месте. Здесь слишком пахнет кровью, в коридорах звучат голоса, все время подсматривают сестры и санитары. Но как отсюда уйти? Конечно, его не могут удерживать против воли, но если он потребует, чтобы его выпустили посреди ночи, это требование сочтут неразумным. А просто так, без одежды, он уйти не может. Но он должен уйти! Дрожа, он вернулся на кровать и потянул нить вызова. - Чем вам помочь? - спросил женский голос из микрофона. Вспыхнул сигнал вызова. - Мне нужно в ванну. Пришлите, пожалуйста, санитара. Но через несколько минут появился не санитар, а девушка-медсестра. Она принесла больничную утку. - Нет, - сказал Гаррет. - Это не нужно. Я хорошо себя чувствую. Я бы хотел воспользоваться ванной, если кто-нибудь проводит меня туда. - Сейчас посмотрю, - сказала сестра и вышла. Гаррет ждал, мысленно скрестив пальцы. Он разорвал простыню на полосы и обвязал ими руку под больничной пижамой. Когда дверь снова открылась, он облегченно улыбнулся, увидев рослого санитара. - Вы уверены, что хотите попытаться? - спросил санитар. Гаррет кивнул. Не было необходимости делать этот жест искренним. - Ну, ладно. - Обняв Гаррета за плечи, санитар помог ему встать и повел через комнату. Добродушие санитара вызвало у Гаррета чувство вины. Он утешал себя мыслью, что никому не причинит вреда. Санитар оставил его в ванной. Гаррет выждал несколько минут, спустил воду, потом сел на пол и позвал на помощь. Вбежал санитар. - Вы упали? Больно? - Помогите, пожалуйста. И когда санитар склонился к нему, Гаррет схватил его за шею и сжал. Санитар упал на пол. - Я тебе не причиню вреда, - сказал Гаррет, - но ты должен немедленно снять брюки и куртку, иначе будет очень больно. - Мистер Микаэлян, вы... - начал санитар. - Снимай штаны и куртку, - сказал Гаррет. Оба лежали на полу, совершить это было нелегко, но санитар сумел. Гаррет связал ему руки полосами простыни, заткнул рот и привязал его к трубам, так что он не мог дотянуться до кнопки вызова в туалете. Затем переоделся в одежду санитара, закатал брюки, которые оказались длинны. Сам снял с санитара носки и туфли. - Прости, но мне нужно уйти быстро, а доктора вряд ли разрешат. Трусы я тебе оставляю. А остальную одежду верну. Санитар вздохнул в смеси возмущения, гнева и удивления. Гаррет вышел, выключив свет и закрыв дверь ванной. Никто не обратил на него внимания в коридоре. Он спустился на лифте и вышел беспрепятственно из здания. На улице остановил такси. Решимость поддерживала его, но тут он почувствовал, что слабеет. Без сил рухнул на сидение. - Эй, приятель, ты в порядке? - спросил шофер Боже! От шофера тоже пахнет кровью, хотя запах пота и сигаретного дыма почти перебивает. Эта комбинация вызвала у Гаррета приступ тошноты. - Все в порядке. Пятнадцатиминутная поездка к дому казалась бесконечной. Попросив шофера подождать, он спрятанным запасным ключом открыл дверь и пошел переодеваться. Свитер с высоким воротником закрыл повязку на шее. Гаррет сунул за пояс запасной револьвер 38 калибра, бросил в карман спортивного пиджака запасные ключи от машины и банковскую карточку. Придется выдержать еще одну поездку в такси до автоматического банковского аппарата, а потом на стоянку, где он оставил свой ZX. С огромным облегчением он расплатился с таксистом, добавил еще денег и отдал одежду санитара. - Отвезите это санитару по имени Пеканек в Центральную больницу. И вот он свободен. Тронул машину. Но заколебался, выезжая со стоянки. Куда теперь? Свободен... пришло ему в голову. И одинок. Одинок. 4 Гаррет ехал, почти не глядя по сторонам. В каком-нибудь месте он почувствует себя лучше, там он остановится и подумает. Очевидно, ему удастся найти разумный ответ. Он его просто не заметил. И тогда испуганный ребенок в нем самом поймет, что бежать не нужно, нечего бояться. Он увидел, что находится на пустынной стоянке; подняв голову, узнал гору Дэвидсон. Над ним на вершине возвышался белый крест, странное ночное зрение позволяло ему видеть крест, освещенный ледяным огнем на фоне ночного неба. Вслед за удивлением последовали облегчение и торжество. Вот доказательство, что он все только вообразил себе. Как он мог прийти на такое место, если... изменился? Выбравшись из машины, он поднялся по склону к кресту. По-прежнему не чувствовал боли. Наоборот, с каждым шагом ему становилось лучше. Он сел на землю у основания креста и почувствовал, что ушли все боли, мучившие его последние дни. Гаррет вытянулся во всю длину и зарылся лицом в траву. Земля великолепна, она такая прохладная, чистая, так сладко пахнет. Интересно. Ребенком, в лагерях бойскаутов ему никогда не нравилось спать на земле, но теперь ему лучше, чем в постели, гораздо лучше, чем на мучительной койке в больнице. С радостью он хотел бы продолжать лежать, чтобы его засыпали землей и он мог спать вечно. Засыпали землей... Он с дрожью сел. О чем это ты думаешь, парень? Он на самом деле спятил. Лучше вернуться в больницу, пока сумасшествие не заставит его броситься на ничего не подозревающего прохожего. Но Гаррет не мог заставить себя пошевелиться, хотя вдруг почувствовал, что его присутствие оскверняет холм. Земля привлекала его. Она даже успокоила жажду, которая с каждым часом становилась все сильнее. Солнце, решил он. Он подождет восхода солнца. Если с ним тогда ничего не произойдет, значит вообще ничего не случилось: он всего лишь спятил и нуждается в сумасшедшем доме. А если... что ж, тогда по крайней мере никто не узнает, каким ужасным существом он стал. Гаррет скрестил ноги, сложил руки на коленях и принялся ждать. Небо постепенно светлело. Сердце его колотилось. Он насмехался над собой. Не будь дураком. Ничего не произойдет. Но сердце продолжало колотиться о стенки грудной клетки, а небо все светлело. В его больном жаждущем горле, в руках и ногах, на висках забились пульсы. Над горизонтом появился край солнечного диска. Гаррет напрягся. Луч света устремился с востока и осветил большой белый крест над ним. Гаррет боролся с желанием закрыть лицо руками и заставил себя поднять голову, чтобы встретить солнце. Он не почувствовал боли, огненного растворения. Но свет жег глаза, пульс в висках превратился в удары колокола. На него навалилась огромная тяжесть, истощая силы. Земля звала его, манила в сладкую прохладу, которая укроет от этого ослепляющего, сжигающего солнца... - Нет! - Он вскочил на ноги. - Будь ты проклято! - крикнул он солнцу. - Убей меня! Ты должно меня убить! Пожалуйста! Я хочу... этого! - Он кричал в ужасное кровавое небо рассвета. - Я не хочу существовать! Нет! Нет! НЕТ! - повторял он в ярости и отчаянии снова и снова. Гаррет не помнил, как сбежал с горы Дэвидсон, как отыскал в отделении для перчаток солнцезащитные очки, как вывел ZX со стоянки; он пришел в себя в машине, зеркальные стекла закрывали его глаза. Где он? Он замедлил скорость, пытаясь сориентироваться. Еще более замедлил, когда мимо в противоположном направлении прошла полицейская машина. Ведь у Гаррета нет с собой прав. Они вместе с содержимым его бумажника в комнате вещественных доказательств в полиции. Уличный знак наконец сказал ему, где он. И он понял, куда ведут его рефлексы... к Лин, она сохранила ему разум, когда мир обрушился вокруг. Гаррет остановил машину за углом квартала, так, чтобы Гарри не прошел мимо по пути на работу; по узкой тропе задними дворами он прошел к калитке Такананды. Перелез, устроился в тени большого дуба, спиной к стволу, и приготовился ждать. Из дома доносились утренние звуки: резкий звон электронного будильника, текущая вода, негромкие голоса. Прозвонил телефон. Слышен был голос Гарри. Несколько мгновений спустя хлопнула входная дверь, ожил мотор машины. На углу квартала скрипнули шины. Гаррет встал и прошел по дворику. Лин увидела его из кухни. Ее миндалевидные глаза удивленно распахнулись. - Гаррет! - Она выбежала из дома ему навстречу. - Что ты здесь делаешь? Он умудрился сухо усмехнуться. - Пришел в гости. Глаза ее сверкнули. - Не лги мне, Гаррет Дойл Микаэлян! Гарри только что звонили о тебе. Заходи и садись! Ты готов упасть прямо сейчас. Он с радостью последовал за ней и опустился на ближайший стул. Она села перед ним на пуфик, нахмурилась. Ее близость вызвала ощущение теплого талька, перекрывающее запах крови. - Почему ты убежал из больницы? Он ответил наполовину правдиво: - Не выдержал их пищи, не мог спать на их постели. Мне нужно было уйти. Она смотрела на него. - Ты в своем... - Она смолкла и продолжила более спокойно: - Гаррет, ты чуть не умер. Ты не в состоянии ходить. Тебе нужна медицинская помощь. Давай, я отвезу тебя в больницу. Она начала вставать. Гаррет схватил ее за руку. - Нет! Я не могу вернуться. Я... Я... - но слова застряли в горле. Он не может сказать ей, кем стал. Дьявол! Он даже про себя не может произнести это слово. Слава Богу, из-за очков она не видит звериного блеска его глаз. - Лин, я не мог спать с самого поступления в больницу. Позволь остаться у вас сегодня. Обещай, что никому не скажешь, даже Гарри. Пожалуйста! Она посмотрела на свое запястье и негромко сказала: - Гаррет, мне больно. Он выпустил ее руку, как ужаленный. Дьявольщина! - Прости. Лин потерла следы, оставленные на запястье его пальцами. - Не думала, что ты так силен. Гаррет... Как можно так забываться? Ведь он понял, как силен, когда связывал санитара. - Я не сознавал... не хотел... прости, - жалобно сказал он. - Гаррет! Он взглянул на нее. Она похлопала его по руке. - Можешь остаться, но с одним условием. Ты ничего не будешь делать, только отдыхать. Обещаешь? Он кивнул. Она улыбнулась. - К счастью, сегодня суббота, мне не нужно идти на работу, ты не останешься один. Гарри ушел без завтрака. Как тебе понравятся его вафли? Голова кружилась от голода, но сама мысль о вафлях вызвала тошноту. Он скорчил гримасу. - Я не голоден. Лин нахмурилась. - Гаррет... - начала она. Потом вздохнула. - Ну, ладно. Ложись в комнате для гостей. Постель. Он не сможет уснуть в постели. - Я предпочел бы поспать во дворе. - Во дворе! - с ужасом сказала она. - Здесь так холодно. - Пожалуйста. В доме нечем дышать. Должно быть, в голосе его слышалось отчаяние. Она нахмурилась, но не возразила, даже когда он миновал кресло и лег прямо на траву в тени дерева. Последнее сознательное ощущение: Лин чем-то укрывает его. 5 Он спал, но забвения не было. Ему снились сны... лихорадочные, ужасные сны... он в переулке, и Лейн разрывает ему горло... Он Джералд Моссман, и из него извлекают все внутренности на столе для вскрытия... он охотится на гуляющих в парке Золотых Ворот и рвет их горло, пьет их соленую кровь. Он бежал от убийц, бежал через парк к консерватории, но внутри она почему-то превратилась в библиотеку. С полок пульсировали красным названия книг: Дракула, Взлет и падение римских вампиров, Основание и вампиры, Вампиры наносят ответный удар [Тут пародируются названия известных американских фантастических книг и фильмов ужаса]. Отвернувшись в отвращении от полок, он обнаружил вокруг себя группу детей: они под руководством Лин рисовали летучих мышей и волков. Он начал пятиться, но Лин схватила его за руку, усадила в кресло, прижала голову к своей груди. - Тише, Гаррет, тише. - Она слегка раскачивалась, гладя его по голове, как делала после смерти Марти. - Сильный человек не сдается. Давай попробуем подумать спокойно. Смотри. - Она отпустила его и начала рисовать в своем альбоме. - Очевидно, не все, что говорят легенды о вампирах, правда. Да, тебе лучше спится на земле, ты чувствуешь запах крови, жаждешь ее, что-то случилось с твоими зубами. С другой стороны, дневной свет причиняет тебе неудобства, но не убивает. И никакой ерунды насчет зеркал. Это нарушало бы законы природы. Тема требует дальнейших исследований, но, вероятно, большая часть легенд ложна. Может, ты не перестал быть личностью, той личностью, которую любим мы с Гарри. Удовлетворив основные потребности в еде и сне, ты сможешь продолжать жить обычной, прежней жизнью. Понимаешь? Гаррет? - Голос ее становился все настойчивей. - Гаррет? Это настоящий голос, не сон. Гаррет раскрыл глаза, как всю жизнь, мгновенно переходя от сна к полному сознанию. Это по крайней мере не изменилось. Небо сквозь ветви дерева казалось красноватым, Лин склонялась к нему с выражением облегчения. - Никогда такого крепкого сна не видела, - сказала она. - Ты, кажется, за весь день не пошевельнулся. Мне казалось даже, что ты не дышишь. Время от времени я подходила, чтобы убедиться, что ты жив. - Она помолчала. - Ты знаешь, твой пульс почти невозможно услышать? И кожа у тебя холодная. Гаррет, пожалуйста, пожалуйста, позволь отвезти тебя в больницу. Он сел, пытаясь вспомнить сон. Языком ощутил отверстия на месте клыков. Может, Лин во сне была права? И он сможет жить прежней жизнью? - Гарри вернулся? - Он позвонил и сказал, что вернется поздно. Переворачивают город вверх дном, пытаясь отыскать тебя. Гаррет вспыхнул, почувствовав осуждение в ее голосе. - Спасибо, что не выдала. - Тебе нужно было отдохнуть. - Она встала. - Пойдем в дом. Холодно. Ему так не казалось. - Что тебе дать на ужин? Горло у него горело. Судорога сжала желудок. Он подождал, пока она пройдет. - Только чай, пожалуйста. Она резко повернулась. - Нелепость! Ты должен есть! Ты что, пытаешься заморить себя голодом? Может, так было бы лучше. Сны часто всего лишь сны. Ему не хотелось думать о еде. - Пожалуйста, Лин. Она налила чаю и стояла, сложив руки, смотрела, как он пьет. - Если не хочешь возвращаться в больницу, покажись по крайней мере на Брайант Стрит, чтобы знали, что ты жив, и могли искать людей, которые гораздо больше этого заслуживают. Ему не хотелось лгать. Но пришлось. - Хорошо. Сдамся на милость Гарри. - Не будь ребенком. Это совсем не весело, и ты знаешь. - Прости. - Чай не смягчил голода, не утолил жажды, но по крайней мере больше не было судорог. Гаррет встал, подвесил пистолет и надел пиджак. Лин проводила его до двери. - Будь осторожен. Он обнял ее. - Обещаю. Спасибо за все. Ты замечательная женщина. Выведя машину из тупика, он поехал в публичную библиотеку. Тема требовала исследования, сказала во сне Лин. Из книг, где говорилось о вампирах, он выбрал с полдесятка, просмотрел их и скопировал наиболее интересные страницы, чтобы изучить позже за многочисленными чашками чая в открытом всю ночь кафе. Все шло хорошо, пока он относился к этому только как к исследованию и не прилагал к себе лично. Но как только он вспоминал об этом, весь ужас возвращался ледяным потоком. Руки его начинали так дрожать, что он не мог удержать чашку или листок. Все это нелепо, кошмарно. Нужно проснуться. Или считать, что это иллюзия, порожденная травмой от укуса Лейн. Он успокоил себя этой мыслью и вернулся к чтению. Есть как будто два типа вампиров: такие, как Дракула, которые ходят и разговаривают, как обычные люди, и зомби, как мисс Люси, безмозглые, в земле и полуразложившейся одежде, их толкает только жажда крови. Люси укусил Дракула, но он, подобно Майне Харкер, проглотил, в свою очередь, кровь нападающего вампира. Но какая тут разница? Но никакое чтение не может дать ответ на вопрос, почему Лейн оставила его в живых. Она сломала шею Адейру и Моссману, чтобы разрушить их нервную систему, чтобы помешать им воскреснуть. Почему она не сделала с ним того же самого? - Инспектор Микаэлян? Он вздрогнул. Ему улыбался полицейский в форме. - Я увидел вашу машину. Мы вас ищем. Конечно, вопрос времени. Неторопливо двигаясь, Гаррет сложил листки и спрятал их во внутренний карман своего спортивного пиджака. - И что вы должны делать, найдя меня? - Мы уже позвонили лейтенанту Серрато в отдел по расследованию убийств. Гаррет встал. - Я арестован? Полицейский совсем молод. Глаза его негодующе расширились. - О, нет, инспектор. Просто установление местонахождения. Нам сказали, что вы нуждаетесь в медицинской помощи. - Не нуждаюсь, но врачи хотят быть всеведущими богами. Идем. Они на стоянке подождали Серрато. Тот приехал вместе с Гарри. Лейтенант не потрудился выйти из машины, только опустил стекло. - Отдайте ключи от машины полицейскому, Микаэлян. Отведите машину на Брайант Стрит, - приказал он одному из полицейских в форме. - Ключи оставьте на моем столе в отделе. Садитесь, Микаэлян. Гаррет подумывал о бегстве. Даже постясь, он легко перегонит их. Но могут возникнуть подозрения. - Садитесь, - стальным голосом повторил Серрато. Гаррет сел на заднее сидение, глядя на недействующую внутреннюю ручку. Его поймали! - Спасибо, - сказал Серрато полицейскому и, когда машина выруливала со стоянки, добавил: - Вы отняли много рабочих часов, Микаэлян. Гаррет съежился на сидении, виновато покраснел. - Не скажете ли, что все это значит? Стараясь не говорить, как защищающийся, Гаррет ответил: - Мне не нравится в больнице. Мне лучше дома, но мне не верят. - Правда? - спросил Гарри. - Лин звонила. Сказала, что весь день ты был чуть ли не в коме. - Я не вернусь в больницу. Серрато повернулся к нему лицом. - Мы можем обвинить вас в нападении и арестовать. Гаррет вонзил ногти в ладони. Спокойно, парень. Вампиры могут гипнотизировать. Он посмотрел Серрато прямо в глаза, пытаясь вспомнить, как это делала Лейн. - Я ведь не выгляжу больным? Серрато смотрел на него, глаза его расширились, потом невыразительным голосом он ответил: - Да. Что же вы хотите делать? Без одобрения врача вы не можете вернуться к обязанностям. - Знаю. Хочу просто посидеть несколько дней дома. Потом пройду проверку, пусть делают все тесты и прочее, - он продолжал смотреть в глаза Серрато. - Хорошо. У вас отпуск по болезни. - Да... и нельзя ли мне получить новое удостоверение личности, значок и временные права; это все в вещественных доказательствах. - Приходите за ними во вторник. Гаррет прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Сработало! - Почему бы тебе не побыть у нас? - спросил Гарри. - У нас есть комната для гостей. Нет, это не годится. - Я хочу побыть дома. Но Серрато уже отвернулся и вышел из-под влияния Гаррета. - Ночуете у Такананды, или мы обвиняем вас в нападении и силой отправляем в больницу. Гаррет заставил себя улыбнуться. - Да, сэр. 6 Гаррет на самом деле не спал. Спать ему не хотелось, и он хотел быть уверен, что не уснет, когда перед подъемом Гарри и Лин нужно будет вернуться в дом. Спать на открытом воздухе днем - это одно дело; но если они обнаружат, что даже в холодную ночь - пусть он не чувствует холода - он спит не в доме, то встревожатся. Но он отдыхал, вспоминал времена, когда бойскаутом жил в лагерях; теперь ему удобно и совсем не нужен надувной матрац. Отдыхая, он думал, как решить проблему сна. Гроб, разумеется, нелепость, но нужно какое-то вместилище для земли. Он сел, по-прежнему думая о бойскаутах. Может подойти надувной матрац. Как только будет возможно, он попытается. Утром он умудрился сделать вид, что ест яичницу с беконом, которую приготовила Лин. Выпил сладкого чая и проглотил витамины под ее присмотром. - Гарри сегодня работает, - сказала она. - Пойдешь со мной в церковь? На этот раз узел в животе образовался не из-за голода - голода он больше не чувствовал, только легкую эйфорию - он вспомнил, что Марти как-то сказала ему, что так обычно чувствуют себя во время голодания, - а из-за страха. Церковь! Ну, что ж, надо проверить, как это на него подействует. - Конечно, пойду. Лин повела машину. Гаррет сидел, засунув руки в карманы пиджака, пряча от нее и солнца глаза за темными очками. Он не помнил, когда в последний раз испытывал религиозное чувство, хотя, бывая дома, по-прежнему ходил с матерью и бабушкой в церковь. Ребенком он там бывал регулярно, зажатый вместе с Шейном между матерью и бабушкой Дойл; и если начинал слишком вертеться, бабушка костяшками пальцев стучала его по голове. Лин была католичкой, а его родные дома принадлежали к епископальной церкви. Гаррету казалось, что он не должен тут находиться, но, сидя рядом с Лин, он испытывал только чувство вины. Входя и выходя, Лин коснулась его святой водой: ничего, не жжет. А если бы он был католиком? Полутьма и ритм мессы давали спокойствие и что-то вроде мира. Гаррет чувствовал, что если бы высокий священник больше походил бы на отца Майкла, маленького, круглого, смешливого человека, приятно пахнущего трубочным табаком: он постоянно зажигал свою трубку за кофе после утренней службы, а в карманах его черного пальто были бесконечные залежи табака, - Гаррет испытывал бы искушения признаться в вампиризме и просить отпущения грехов. Или это средство излечения - тоже миф? Выходя, Лин спросила: - Не поесть ли нам в "Рыбацкой гавани"? Языком он нащупал острые концы новых растущих клыков. Его охватило желание остаться в одиночестве. - В другой раз, ладно? Мне хочется пойти домой и лечь. - Если она станет возражать, он готов был снять очки и использовать свою гипнотическую силу. Но хотя она тревожно наморщила лоб, возражать не стала. - Позвони, если что-нибудь понадобится. Он проводил ее до машины, потом на автобусе отправился в торговый центр, купил там надувной матрац и несколько мешков с землей в секции садоводства. Дома разрезал все отделения надувного матраца и набил его землей, получил слой в дюйм толщиной. Липкой лентой заклеил разрезы. Лег. Напряжение выходило, узлы развязывались. Неровная поверхность казалась удобнее самой мягкой постели. Он удовлетворенно вздохнул. Подействовало. Прежде чем лечь, Гаррет еще раз нащупал языком острые концы, пробивающиеся сквозь десны, и вздрогнул. Появление новых зубов каким-то образом обозначало водораздел, поворотный пункт, за которым нет возврата, нет сомнений в том, кем он стал. Холод этой мысли преследовал его и во сне. 7 Разбудил его голод, яростный, вызывающий судороги, от которых он вдвое согнулся в постели, и страшная жажда, которую больше переносить было невозможно. Гаррет потрогал языком новые зубы и обнаружил, что они совершенно выросли и были остры, как иглы, хотя, к его удивлению, оказались не длиннее остальных. Переход завершился, и теперь больше нельзя не думать о проблеме, мыслей о которой он старался избегать: о пище. Сегодня он должен найти решение. Гаррет с трудом добрался до ванной и склонился над раковиной, глотая воду. Но ни холодная, ни горячая вода не утоляли жажду; только судороги в желудке стали слабее, и он смог выпрямиться. Лицо, отраженное в зеркале, было осунувшимся, бледным и небритым. Гаррет заметил, что теряет вес, и горько усмехнулся. После всех этих бесполезных диет дьявольский способ похудеть... Он забыл о весе и смотрел на отражение своих зубов. Отвел зубы, и новые клыки, более узкие, чем предыдущие, выросли, вытянулись почти на полдюйма. Расслабился - клыки втянулись. Глядя на кровать в спальне, он подумал о Марти и впервые за все время обрадовался ее смерти. По крайней мере хоть она не увидит его таким! Длина щетины поразила его, пока он не решил включить телевизор и посмотреть время по программе: надо купить себе часы, прежних придется долго ждать. Сегодня вечер понедельника. Он проспал почти тридцать часов. Гаррет развязал повязку на шее. Без всякого удивления он обнаружил, что шрамы есть, но рана зажила. Значит, восстановительные способности вампиров не легенда. С помощью ножниц он разрезал и вытащил нити швов. Еще один свитер с высоким воротником скрыл алые шрамы. Подходящий ли наряд для охотящегося вампира? появилась мгновенная сардоническая мысль. Он надел пиджак и направился к двери. Гаррет обнаружил, что все еще не решил, что он собирается делать, как и где. Он позволил телу вести себя, руководствуясь новыми инстинктами. И обнаружил, что едет в автобусе на Северный Берег. Конечно... район Лейн, богатая охотничья территория. Он сидел, глядя в окно автобуса, и испытывал ненависть к себе. Как он может заставить себя поступить так по отношению к другому человеку? А если нет? Что произойдет с умирающим от голода вампиром? Он никогда не слыхал, чтобы они умирали от отсутствия пищи. Выйдя из автобуса на углу улиц Коламбус и Бродвея, он подумал о самоубийстве. Простое решение... может быть. Если вампиры могут совершать самоубийства. Вогнать себе в грудь деревянный кол или сломать самому себе шею - довольно трудный способ расчета с собой. Вокруг толпились люди. Гаррет ощущал не только запахи духов и пота, но и теплый металлически-соленый аромат крови, пульсирующей в их венах. В желудке опять начались судороги. Боже, не дай мне упасть и привлечь внимание! Близко прошла женщина с горячим сильным потоком крови, он повернулся в ее сторону, как стрелка компаса... и тут же отскочил в страхе. Как давно он не брал девушку? Со встречи с Марти. Он вспомнил, что в последние дни отвергал немало соблазнительных предложений. А теперь отказ - не только удар по самолюбию, это отказ от ужина. Но еще хуже, если она согласится с ним пойти. Что, если он убьет ее? Он не может. Просто... не может! В панике он свернул на боковую улицу и побежал прочь от Бродвея, прочь от запахов, разжигающих аппетит. И не останавливался до следующего угла. Тут он прислонился к стене здания, проклиная себя. Ну и вампир! Что же ему делать? Постепенно он понял, что из-за угла доносятся голоса, резкие, полные гнева и страха. - А Ричи говорит, что ты утаиваешь от него деньги. Ему это не нравится. - Нет, - ответила женщина. - Просто мало работы. Клиентам нужны молоденькие. Я стараюсь изо всех сил. Клянусь. Гаррет узнал голос Бархат. Пробравшись к углу, он выглянул. Проститутку прижимал к стене мужчина, размахивающий у нее перед носом ножом. - Ну, если не можешь убедить их, что тебе шестнадцать и ты девственница, найди что-нибудь другое, что им нравится. Ричи говорит, что ты на пределе. Ты не оправдываешь затрат. Или будешь работать лучше... или я так разрисую тебе лицо, что тебя никто вообще не возьмет. Добрый старый Ричи, подумал Гаррет. Он вышел из-за угла. Двумя длинными шагами оказался рядом с мужчиной и схватил его за руку в тот момент, как он начал поворачиваться. Гаррет согнул руку. Она подалась с болезненным щелчком. Гаррет выпустил руку, подхватил нож, а мужчина с криком упал на тротуар. Гаррет перешагнул через него и взял Бархат под руку. - Пошли, надо убираться отсюда. - И быстро повел ее назад к Бродвею. Она смотрела на него глазами размером с блюдца. - Зачем ты это сделал? Он в этот раз не собирался меня резать. Ричи рассердится по-настоящему. - Скажи Ричи, что парень сорвался и уже хотел пустить в ход нож, как подвернулся знакомый коп. А еще лучше дай на него показания, и мы упрячем его, пока он и в самом деле не изрезал тебе лицо. Она прикусила губу. - Может быть, потом. А пока - спасибо. - Она искоса взглянула на него. - Слушай, а что это за история с тобой? Вначале я услышала, что тебя нашли в переулке холодным, горло разорвано, потом говорят, ты сел во время вскрытия и вырвал скальпель из рук врача, а теперь бродишь тут и одной рукой ломаешь руки. И выглядишь ты моложе. Он сдержал гримасу. Пейте кровь, эликсир юности. - Все благодаря здоровому образу жизни и крепкому сердцу, - сказал он вслух. Кровь в ней горячая. Он чувствовал ее запах, смешанный с запахом страха, соленый, слышал почти неслышный бой ее сердца, только теперь оно начало успокаиваться после пережитого страха. Он глубоко вздохнул, сложил нож и положил в карман. Руки его дрожали от голода. Он увидел, что она смотрит на него и понимающе улыбается. Понял, что она уловила изменение ритма его дыхания и неправильно истолковала причину. - Эй, бэби. Может, тебе свидание нужно? Он покачал головой. - Не заставляй обвинять тебя в подкупе копа, Бархат. - А разве я говорила о деньгах? За счет заведения. Допустим, это благодарность. Пошли. - Она потрепала его волосы. - Покажу тебе, что умеют блондинки. Он собирался отказаться, но что-то в нем, что-то контролируемое страшной жаждой, заставило прикусить язык. - Ладно. Почему бы и нет? Она крепче взяла его за руку. - Это близко. Тебе понравится. Ему не понравилось. Не секс. Это как раз неплохо. Но потом... Запах крови заполнил его ноздри, голову, от жажды кружилась голова. Она посмотрела на него и сонно сказала: - А знаешь, Микаэлян, у тебя глаза светятся красным. Похожи на рубины. Голод одолел его. Он поцеловал ее в шею, исследуя, чувствуя, как выступили клыки. Она вздохнула с удовольствием, когда его губы нашли пульс под шелковой кожей. Этот звук вел его. Он укусил... и ничего! Только капля крови выделилась там, где кожу пронзил клык. Он не нашел вену. Крик раздражения прозвучал в его голове, что-то кричало на него, требуя, чтобы он разорвал ей горло и напился наконец крови. Гаррет отскочил от нее в ужасе. Нет! Чувство вины, которое он испытывал, идя сюда, побледнело перед отвращением. Он не хочет переставать быть человеком! Только посмотрите на этого кровавого зверя! Он начал одеваться, пытаясь убежать раньше, чем голод уничтожит последние остатки человеческого. Бархат сонно пошевелилась в постели. - Не торопись, бэби. Как объяснить ей? Невозможно. - Прости; мне нужно на работу. - Он застегнул пояс. Она раздраженно села. Он пристегнул пистолет, стараясь не смотреть на нее, дыша через рот, чтобы не ощущать запаха ее крови. - Прости, - повторил он. Для него самого прозвучало неудовлетворительно. - Копы! - фыркнула она. - Торопятся прийти, торопятся уйти. Он выбежал из комнаты, даже не надевая пиджака. кончил одеваться на улице и как можно быстрее пошел, глотая холодный ночной воздух, чтобы прояснилось в голове. Он продолжал идти, не обращая внимания на направление, стараясь как можно дальше уйти от толп и яркого света. Промахнулся! Он не мог в это поверить. Кто слышал о таком? Поглядите, вампир не нашел вену. Бедный голодный вампир. Надо было нанять лозоходца и потренироваться вначале. Сколько шей придется искалечить неовампиру, прежде чем он научится наносить удар быстро и безошибочно? Он не может этого сделать. Но как он тогда будет есть? Просигналила машина. Гаррет увернулся от нее. Только тут он заметил, куда идет... на восток, к пристани. Он остановился и стоял, глядя на причальные сооружения, забыв на время о своих проблемах и думая о стоящих здесь кораблях, о том, где они были и куда могут направиться, о различных экзотических местах. Он даже из штата никогда не выезжал. Мимо пробежал человек, рядом с ним легко совершал пробежку доберман. Они оставили за собой запах крови. Гаррет напрягся. Он повернулся и посмотрел на собаку. В ней тоже есть кровь. Может ли он жить на крови животных? Лейн пьет человеческую кровь, во всех книгах вампиры пьют кровь людей, но кровь всегда кровь. Однако ему не понравилась мысль об охоте на собак: это почти всегда чьи-то любимцы. Кошки тоже. К тому же он не знал, много ли крови они могут потерять, чтобы не умереть. Однако - глаза его устремились к причалу по ту сторону улицы - в городе есть еще один вид животных, их множество, никто не заметит их отсутствия, и против их убийства он не возражает. Вот там богатая охотничья местность. Мысль о том, что придется коснуться крысы, не говоря уже об укусе, вызвала у него отвращение. Но растущая слабость, судороги в желудке оказались достаточно убедительны, и он преодолел нежелание. Люди в случае необходимости научаются есть многое, даже других людей. Лучше крысы, чем люди. Он пересек улицу... ворота, ведущие на пристань, закрыты. Он в раздражении схватился за решетку. Что теперь? Единственные открытые ворота ведут к причалу, где идет работа. Он должен найти путь на пустой причал... Он с тоской смотрел на темные здания. Что-то двинулось в нем, судорога, свивающая внутренности, заболела голова, руки, ноги. Гаррет начал наклоняться к решетке для опоры, чтобы подождать, пока пройдет боль. И чуть не упал лицом вниз. Решетка перед ним исчезла. Оглянувшись, он, к своему удивлению, обнаружил, что она за ним. Еще одно подтвердилось. Вампиры могут проходить сквозь плотные тела. Он не заметил, как превратился в туман. Но как же он это проделал? Гаррет тут же перестал заботиться о как. Желудок заявил: охоться. Он посмотрел на длинное темное здание, темнота казалась его взгляду легкими сумерками. Напряг слух. Потрескивало здание. Снаружи доносился гул уличного движения, у причала и оснований плескалась вода. И тут среди других звуков он уловил топот маленьких когтистых лапок и высокий писк грызунов. Поворот головы точно указал направление. Он двинулся туда, перебравшись по дороге через таможенный барьер. В тени под стойкой таможенника шевельнулась маленькая фигура крысы. Должно быть, она услышала его, потому что вдруг застыла. Только голова ее поворачивалась, она посмотрела на него. Гаррет тоже застыл. Их глаза встретились. - Не шевелись, - сказал Гаррет. И тут ему в голову пришла новая мысль. - Иди сюда. Иди ко мне. - Он проверит, далеко ли простирается его контроль. Крыса продолжала смотреть на него. Гаррет сконцентрировался. - Иди сюда. Шаг за шагом, крыса повиновалась. Когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки, Гаррет присел на корточки. До него донесся запах крысы, резкий запах грызуна, сильный, но недостаточно, чтобы забить мучительно манящий запах крови. Гаррет заставил себя коснуться крысы. Кровь есть кровь. Он глубоко вдохнул запах крови... и схватил добычу. Шерсть крысы казалась грубой и колючей на ощупь. Он думал, что она будет сопротивляться, но крыса покорилась, вяло повисла у него в руке. Поворот руки сломает ей шею, одно движение - и она у рта. Но Гаррет колебался. Крысы переносят болезни. Действуют ли чума и бешенство на вампиров? Иммунны ли они? Или болезнетворные организмы уничтожаются в пищеварительном тракте? Крыса казалась здоровой, с яркими глазами, с гладкой кожей. Запах крови преодолел сомнения. Голод сводил с ума. Придется рискнуть. Гаррет вспомнил о ноже в своем кармане. Можно не кусать непосредственно крысу. Но как же тогда? Крыса продолжала висеть неподвижно. Гаррет встал, держа ее в руке, и оглянулся. Пить кровь из ладони - не только медленно, но и примитивно. Ему никогда не нравились ночевки на природе с их отсутствием комфорта: нужно копать туалет, кипятить воду, мыться в ведре. И теперь ему нужно что-нибудь более цивилизованное. Его взгляд упал на мусорную урну. Он пошел туда, неся крысу. На самом верху груды мусора лежала пластиковая чашка, какие используются при продаже кофе на вынос. На краю чашки помада, коричневая для его взгляда в темноте. Нужно будет приносить с собой чашку, решил он, может, складывающуюся посуду для лагеря, она незаметно скроется в кармане. Он поставил чашку на стойку, обеими руками сломал крысе шею и достал нож. Лезвие раскрылось с щелчком. Движение - горло крысы разрезано, Гаррет держал ее за задние лапы, кровь вытекала в чашку. Запах ее опять вызвал судороги в желудке, но Гаррет по-прежнему испытывал отвращение. Кровь есть кровь, напомнил он себе. Кровь - это жизнь. Когда кровь перестала капать, он решительно поднял чашку, губной помадой от себя. Первый же глоток вызвал дикое желание пить еще. В то же время Гаррет не испытал вкуса: он будто пил обычный томатный сок, а ожидал "кровавую Мэри". По коже поползли мурашки. Конечно, ему нужна настоящая человеческая кровь. Больше ты ничего не получишь, зверь. Он осушил чашку и принялся охотиться за следующей крысой. 8 - Мик-сан! - Гарри, широко улыбаясь, встал из-за стола. Со всей комнаты собрались детективы, окружили Гаррета, хлопали по спине. Из кабинета вышел Серрато. - Неужели за Фостером Грантсом наш Лазарь? Вы хорошо выглядите, Микаэлян. Были у врача? - Да, сэр. - Когда, по его мнению, мы сможете приступить к работе? - Я уже приступил. Правда, - добавил он, протягивая справку. Снял очки и спрятал их в карман пиджака. - Я уже проверился. Доступ без всяких ограничений. - Вернее, он "убедил" доктора считать его температуру, пульс и дыхание нормальными. Все удивились. Гарри выглядел встревоженным. - Через неделю после такой травмы? Ты бледен и, кажется, похудел. - Я на диете. Врач одобрил. Серрато прочел справку. - Он считает, что ваша рана зажила? Гаррет наклонил голову, чтобы показать шрамы на шее, все еще красные, но, очевидно, никакого риска, что они разойдутся. - Согласен, это невероятно, но моя родня со стороны матери - все быстро выздоравливали, и с самой субботы я ничего не делал, только спал, ел и пил травяной чай моей бабушки Дойл. По их выражению он видел, что они не очень верят в травяной чай, но в целом проглотили его ложь. Гаррет почувствовал угрызения совести. Но ведь он же не может сказать правду? Не может сказать, что днями спал, а ночами охотился на пристани, сокращая крысиное население и бросая маленькие тела на корм рыбам. Он самому себе не хотел в этом признаваться - это варварский, дикий способ добывать пропитание, и в последнюю ночь его чуть не увидел сторож. Пришлось сидеть, скорчившись и затаив дыхание, за грудой ящиков, пока сторож не прошел мимо. С каждой ночью шансы на то, что его увидят, увеличивались. Нужно найти способ охотиться не так часто. Серрато перечел справку. - Не знаю, - с сомнением сказал он. Лейтенант поднял голову, Гаррет пристально посмотрел ему в глаза. - Я здоров, говорит врач. Вы ведь ему верите? - Это уловка, совесть Гаррета была неспокойна, тем не менее он ее использовал. Он хотел начать работу. Серрато смотрел ему в глаза, потом вернул справку. - Ну, если доктор вас допустил, кто я, чтобы спорить? Ладно. Эй, вы все, прием окончен. За работу. - Он поманил Гаррета в свой кабинет. - Идемте. Вы тоже, Гарри. Как и ожидал Гарри, последовала короткая лекция, которую можно суммировать так: - Врачи могут считать, что вы пригодны для любых обязанностей, но я думаю, что вначале вам не нужно напрягаться. Последите за ним, Гарри. Вот ваш новый значок, удостоверение личности и пистолет. Проверьте, как он действует. Вот временные права. Вероятно, вы хотите знать, как дела с вашей рыжеволосой? - Да, сэр. - Мы ее не нашли, - сказал Гарри. - В компьютерах ничего о людях по фамилии Барбер и Александра Пфайфер. Странные псевдонимы, не правда ли? Но мне они кажутся более подходящими, чем стандартные англо-саксонские имена. - Тут много странного. Мы покрыли всю ее квартиру порошком, но все отпечатки принадлежит той самой Мадлейн Байбер, которой адресовано письмо, но она вовсе не Барбер, а шестидесятисемилетняя женщина, арестованная за нападение в 1941 году. Ее мы тоже не нашли. Гаррет прикусил язык: он чуть не сказал, что Лейн и Мадлейн Байбер - один и тот же человек. Если признать, что Лейн вампир, то ее истинный возраст не тот, о котором она говорит. Если он им расскажет и они поверят, то неизбежно поймут, кем он стал. И ему не хотелось знать, как они станут на это реагировать. Неудивительно, что Лейн охотится так успешно: у нее десятилетия практики. Он спросил: - Установили что-нибудь по сожженной бумаге? Серрато покачал головой. - Лаборатории удалось только частично восстановить штемпель, с двумя числами из номера почтовой зоны: 6 и 7. - А это не может помочь? Гарри вздохнул. - Могло бы, если бы мы знали, первые это две цифры номера или последние. Если номер зоны 67 и так далее, письмо пришло из центрального Канзаса. А если две цифры и 67, то оно могло прийти из любого из девяти штатов. Я проверил вероятность по указателю почтовых зон. - Он рассмеялся. - Разве не интересно быть детективом? - Покажите ему фотографию, Гарри, - сказал Серрато. Гарри принес ее со своего стола. Рассматривая фотографию, Гаррет увидел, что большая часть конверта сгорела. Виден был круг почтового штемпеля и две цифры внизу. Вверху круга части трех цифр и письменное М. Он узнал это письмо: то самое, что он видел в квартире Лейн. Жаль, что не смогли прочесть обратный адрес. Адресованное реальному человеку, оно написано тем, кто знает ее хорошо и давно. - А узнали что-нибудь полезное по правам и регистрационному номеру машины? - Только то, что права поддельные, - ответил Гарри. Серрато нахмурился. - Мы проверили все источники информации, даже сведения о разыскиваемых преступниках. Я знаю, она во многом замешана. И за что-нибудь ее разыскивают. Гаррет почувствовал удовлетворение оттого, что он не один так считает. - Вот и все, что у нас есть, - сказал Серрато. - Остальное - за вами. - Он внимательно посмотрел на Гаррета. - Вы сможете работать? Гаррет уверенно ответил: - Я себя прекрасно чувствую. Серрато взмахом отпустил их. - Почаще используйте кнут, Гарри. Гарри с улыбкой кивнул. Возвращаясь к своему столу, он сказал: - Я несколько раз звонил тебе, хотел узнать, как дела, но ты не отвечал. Гаррет сомневался, чтобы простой телефонный звонок мог разбудить его днем. - Я отключил телефон, не хотел, чтобы меня беспокоили. - Даже такая небольшая ложь тревожила его. - Лин так беспокоилась, что я чуть не поехал к тебе, чтобы проверить. Гаррет облегченно вздохнул, что этого не случилось. - Она сегодня в городе. Позвони ей, расскажи, что говорят врачи, и попроси приготовить столько кисло-сладкого, чтобы хватило на три вечера. Гаррет надеялся, что паническое сокращение сердца не отразилось на его лице. Больше ему никогда не есть кисло-сладкого и вообще не есть с Лин и Гарри. Ему не пришлось скрывать разочарования в голосе: - Хорошо бы, но... у меня свидание. Брови Гарри поднялись. - Сестра, с которой я познакомился на проверке у врача. Гарри хлопнул его по плечу. - Замечательно. У тебя с сестрами хорошо получается. Рад, что ты снова в игре. - Значит, со всеми парнями теперь будешь играть важную шишку? - спросила Эвелин Колб, подкачивая термос с чаем. Гаррет в это время надевал очки. - Что за острый язычок! Она улыбнулась. Он смотрел на термос. Вот что может сократить количество выходов на охоту. В конце концов способность сохранять пищу - одно из достижений цивилизации. Он подошел к ее столу и взял термос. - Сколько он вмещает? - Кварту. А что? - Наверно, буду приносить чай, как ты. Но ведь бывают и большие? - Конечно, но сколько же ты выпьешь за день? Он пожал плечами, с отчаянием заметив, как легко стал лгать и как часто лжет. Почему? Сейчас он не мог сказать, зачем ему нужен термос. Злой бежит туда, куда за ним не может последовать человек, печально подумал он. Гаррет поставил термос на стол. Термоса, полного крови, хватит ему на несколько дней. Но на пути к своему месту он понял недостаток своего замысла. Вне тела кровь свертывается. Мысль о крови все еще вызывала отвращение, а уж от свернутой крови все в животе перевернулось. Если нужно запасать кровь, придется использовать антикоагулянты. А где их раздобыть? Гарри сидел за своим столом и хмуро разглядывал фотографию почтового штемпеля. - Что бы значили эти буквы? Гаррет всмотрелся через его плечо. - В середине либо О, либо Г. Слева наклонная линия. Может быть А, К, К или Х. - А справа? Похоже на окончание прямой линии. - Да что угодно. - Он проверил по клавиатуре машинки. - Аб Рб Шб Лб Тб Ь или Р. - Тут ему в голову пришла мысль, как решить одновременно несколько проблем. - А нельзя ли попросить, чтобы в лаборатории сделали эти буквы поотчетливее? Гарри пожал плечами. - Попросить можно. Когда они пришли в криминалистическую лабораторию, Гаррет предоставил переговоры Гарри. Сам вставил одно-два слова, потом отошел и походил между рабочими столами, направляя туда, где техник работал с пятнами крови на куртке. Техник с улыбкой взглянул на него. - Рад снова видеть вас. Рад, что не пришлось давать показания о пятнах крови на вашей одежде на суде по обвинению в убийстве. У вас было два типа. - Два типа крови на одежде? Техник кивнул. - В основном А положительная, но немного и В положительной. Непринужденно Гаррет спросил: - Если вы хотите сохранить кровь свежей, как вы поступаете? Техник покачал головой. - Предпочитаю высохшую. Ее легче анализировать. Клетки разлагаются одинаково быстро и в жидкой и в свернувшейся крови. - Ну, а если нужно, чтобы кровь не свернулась? Используете гепарин? Техник рассматривал изображения на слайдах. - Гепарин? Вероятно, нет. Это одно из самых дорогих средств. Дешевле использовать оксолаты или цитраты. - Он поднял голову. - Я бы предпочел содовый цитрат. Недорого, есть почти в любой аптеке. И не наркотик, его не контролируют, как гепарин. - А сколько его нужно? - Гаррет скрестил пальцы, надеясь, что техник не спросит, почему он так интересуется антикоагулянтами. Кровь на одном из слайдов выглядела комком. Техник что-то записал, потом встал и потянулся за книгой на полке. - Сейчас посмотрим. Антикоагулянты... Вот они. Нужно десять миллиграммов на сто миллилитров крови. Я бы купил двух с половиной процентный раствор. Это дает двадцать пять миллиграммов на кубический сантиметр. Значит кубический сантиметр сохранит двести пятьдесят миллилитров. Это вам поможет? - Да. Спасибо. - Гаррет надеялся, что поможет. 9 Всю неделю до пятницы он испытывал ликование. Цитрат подействовал. Четыре кварты крови хранились в его холодильнике. Рыбы получили много обескровленных крысиных тушек, но дело того стоило. Теперь несколько дней ему не нужно охотиться. Крысиная кровь по-прежнему не удовлетворяла его; голод продолжал грызть, сколько бы он ее ни выпил, но по крайней мере смягчился. Так он сможет жить. Как-то Марти посадила его на бесхлебную диету, и он прекрасно справлялся, хотя не перестал тосковать о хлебе. Термос с чаем поможет держать аппетит под контролем в течение дня. Он также учился жить при дневном свете. Сон оказался пророческим: он сможет жить обычной жизнью, и никто не заподозрит происшедшей в нем перемены. Даже бесполезная встреча с агентом Лейн - нынешним агентом, про себя прибавил Гаррет; она, несомненно, меняет их вместе с переменой имени - не обескуражила его. - Она позвонила и попросила отменить все ее выступления на неопределенное время, - сказала женщина. - Сказала, что ее мать в критическом состоянии и она намерена оставаться с ней, пока кризис не минует. - А где это? - спросил Гарри. - Не знаю. Она мне никогда не говорила. Гарри нахмурился. - Вы хотите сказать, что у вас нет никакой информации об окружении клиентов? Агент тоже нахмурилась. - У Лейн десяток окружений, и, вероятно, все подложные. Послушайте, сержант, я нахожу ей работу, она платит мне десять процентов. Таково наше соглашение. Она не причиняет никаких неприятностей, не пьет, не обманывает, не ввязывается в драки и приносит небольшой, но постоянный доход. И я не роюсь в ее личной жизни. - Она помолчала. - Раза два я задавала ей личные вопросы, она всегда меняла тему. Выглядит горячим рыжим ребенком, но внутри она лед и сталь. Весьма проницательная леди, подумал Гаррет. Когда они ушли, Гарри спросил: - Где бы ты хотел поесть? Оптимизм Гаррета слегка поблек. - Я на диете, помнишь? Можем поесть, где хочешь, если я только смогу там выпить чашку чаю. Гарри улыбнулся. - На этот раз ты серьезно относишься к диете. - Конечно. - Как будто у него есть выбор. - На Северном Берегу есть итальянский квартал. Как насчет итальянской пищи? - Отлично. - Гаррету не нравится любой ресторан. Любая еда. Чай заполнял желудок, но не смягчал чувство голода, которое вызывали запахи пищи. Гаррет завидовал Гарри, который счастливо уплетал все, что Гаррет любил, но что больше не мог есть. Но в тот момент, как они вошли в ресторан, Гаррет утратил всякий интерес к итальянской пище. При первом же вдохе его легкие застыли. Его охватила паника: он пытался дышать и не мог. Лихорадочно схватился за галстук и воротник, рванул их. - Гаррет! Что случилось? - Гарри тряс его за плечи. Гаррет широко раскрыл рот, пытаясь вдохнуть, но с таким же успехом он мог пытаться вдыхать застывший бетон. - Гаррет! Он здесь задохнется! Таща за собой Гарри и в то же время поддерживаемый им, он выбрался на улицу. Наружный воздух показался холодной патокой. Гаррет шатался, пока не исчезли последние следы чеснока. Только тогда воздух стал нормальным. Гаррет прислонился к стене, жадно глотая воздух. - Гаррет, что случилось? - спрашивал Гарри. Гаррет не знал, что сказать. Любое упоминание о чесноке может вызвать опасное направление мыслей. - Все в порядке. - Пока избегает чеснока. Еще одна подробность легенд оказалась правдой. - Ничего. - Ничего? Нет, партнер, Лучше... В их машине затрещало радио. - Инспектора 55. Гарри заторопился к машине. Гаррет на подгибающихся ногах последовал за ним. - Номер 555-61-16, - сказал диспетчер. Гарри поднял бровь. - Знакомо? Гаррет покачал головой. Они подъехали к ближайшей телефонной будке, и Гарри набрал номер. Гаррет не слышал, что говорит Гарри, видел только, как двигаются его губы, но Гарри все более и более оживлялся. Он бегом вернулся в машину и сел за руль. - Эй, Мик-сан, нас все еще интересует Винк О'Хара? Гаррет выпрямился. - Шутишь? Его нашли? - Женщина - назвала себя сестрой Розеллы Хембрайт - говорит, что знает, где он. Похоже, девчонка ему надоела. Ее сестре это не нравится, она хочет, чтобы мы его упрятали. - Пойдем возьмем его, - сказал Гаррет. По пути они прихватили полицейских в форме. Гаррет осмотрел дом - двухэтажное строение, в которое бедность впиталась, как грязь, - когда они проезжали мимо. Винк предположительно находится на втором этаже. Со двора, пахнущего отбросами и неисправной канализацией, туда вела узкая голая лестница. Два окна выходили на улицу. Построенный непосредственно рядом с соседними, дом не имел боковых окон. Сзади два прогнивших пролета вели на узкую веранду с одним окном и задней дверью в квартиру; дверь состояла из небольших стеклянных панелей. Возмездие за грех - необходимость скрываться в грязных ямах, подумал Гаррет, обходя дом и идя за угол, где ждали Гарри и полицейские. Гарри расставил всех, один полицейский в форме спереди перекрывал окна, другой сзади - заднюю дверь. Третий пойдет спереди с Гарри, четвертый - сзади с Гарретом. - Ты уверен, что в порядке? - спросил Гарри. Гаррет снял очки и посмотрел ему прямо в глаза. - Да. Пошли. - Дадим ему возможность выйти. Если не выйдет, врывайся через заднюю дверь. Я в то же время пойду через переднюю. Задняя дверь и передняя под прямым углом друг к другу, так что мы не будем перекрывать линию огня, но ради Бога, будь все же осторожнее. Гаррет и его спутник в форме, ветеран с бочкообразной грудью, по имени Роудс, обошли дом и поднялись по лестнице, проверяя каждую ступеньку, чтобы не выдала их скрипом. Нагнувшись, они пересекли веранду и прижались к стене по обе стороны от двери. Гаррет слышал, как Гарри постучал в переднюю дверь и крикнул: - Винк О'Хара, полиция. В квартире ничего не пошевелилось. - Выходи, Винк. Внутри скрипнула половица. Внимательно прислушиваясь, Гаррет расслышал вкрадчивые шаги. Он взял пистолет в руку так, чтобы можно было рукоятью разбить стекло. Встретился взглядом с Роудсом. Полицейский кивком показал, что готов. Гаррет, разбив окно, ворвется сверху. Роудс нырнет. - О'Хара, открывай! Шаги внутри ближе. - Гаррет! Бери его! По крику Гарри Гаррет ударил рукоятью пистолета в стекло над ручкой. Стекло разлетелось, но тут его руку и все тело охватила страшная боль, одновременно внутри прозвучал выстрел, стекло в верху двери разлетелось от пули. Роудс выругался. Гаррет перехватил пистолет левой рукой, выставив его за край косяка, зажмурив глаз, чтобы выстрелить. Но палец не мог нажать на курок. Механизм пистолета, казалось, застыл. - Стреляй! - крикнул Роудс. Гаррет не мог. Огонь сжигал его. Что с пистолетом? Он с отчаянием вспомнил, что пистолет новый, он из него ни разу не стрелял. Черт побери! Однако это не объясняло боль. Мысли мгновенно проносились в голове. Есть одно объяснение и отказа пистолета, и боли, но он его не может принять. Нет, это всего лишь легенда! К тому же это убежище, а не жилище... просто убежище! Винк исчез за дверью кухни, последовали еще два выстрела и вслед за ними болезненный крик. Гаррет не мог сказать, чьи выстрелы: Винка или Гарри. - Гарри! Гарри! - Не стой на дороге! - крикнул Роудс. Полицейский в форме отшвырнул его в сторону. Прозвучал третий выстрел. Под ударом Роудса дверь отлетела. Он упал на пол и, продолжая поворачиваться, исчез за кухонной дверью. Охваченный болью, Гаррет не мог пройти внутрь. Квартиру заполнил металлически-соленый запах крови. - Гарри, что с тобой?! - Входите, Микаэлян! - послышался голос Роудса. Боль мгновенно исчезла. Гаррет, похолодев от страха, прошел вперед. Страх оказался оправданным. Посреди комнаты стонал Гарри, полицейский, пришедший с ним, старался остановить кровь, бившую из раны на груди. Гаррет увидел и Винка. Тот был ранен в плечо. Роудс грубо перехватил его руки наручниками за спиной. Гаррет подошел к Гарри и попробовал использовать свой носовой платок как компресс. Рука схватила его за воротник и оттащила в сторону. - Какого дьявола ты тут возишься? - спросил Роудс. - Если бы выстрелил, когда была возможность, ничего бы этого не было. Ты замер от страха. Подонок выстрелил в тебя, и ты струсил. - Я... - Гаррет смотрел на него. Он не мог сказать в свою защиту, что этот дом жилище, а вампир в первый раз не может зайти без приглашения. Похоже, даже пуля из его пистолета не может без приглашения проникнуть в дом. Роудс подтолкнул его к телефону. - Попробуй вызвать скорую. Если его быстро доставят в больницу, может, мы еще спасем жизнь твоему партнеру. Вспыхнув от его сарказма, Гаррет поднял трубку. Скорой потребовалась целая вечность. Все это время Гаррет держал на коленях голову Гарри и мысленно упрашивал его не умирать. Держись, Гарри. Боже, не дай ему умереть! Как будто он, нечестивое создание, имеет право о чем-то просить Бога. Жалобы Винка о том, что он умрет от потери крови, монотонный голос Роудса, перечислявший права задержанного, гневные взгляды четырех полицейских, направленные на того, кто их подвел... все это не трогало Гаррета, существовало вне его. Реален только Гарри, Гарри и злость на самого себя. Что он за дурак! Смотрите, какой забавный вампир: пытается действовать, как человек. Глупо было не проверить все легенды, все условия жизни вампиров. В джунглях плата за ошибку - смерть, только на этот раз за ошибку Гаррета платит Гарри. Держись, Гарри. Не дай мне убить тебя. Вместе с Гарри он поехал в больницу и сидел в комнате ожидания, ощущая запах крови повсюду. Лин дома не было. Он сообщил диспетчеру номер ее машины: может, патрульный увидит ее раньше, чем она услышит новость по телевизору или радио. - Микаэлян. Голос Серрато. Гаррет знал, что не сможет посмотреть в глаза лейтенанту, поэтому продолжал смотреть на дверь, за которой исчез Гарри. - Что произошло? - Голос звучал озабоченно, не гневно. Гаррет ответил невыразительно: - Говорят, я струсил. - А на самом деле? Он мог сказать нет. Сказать, что заело пистолет. Или ответить да и сослаться на психологический шок, на последствия своего недавнего испытания, на то, что слишком рано вернулся на работу. Но первое можно опровергнуть осмотром оружия, второе казалось слишком легким выходом. Не отрывая взгляда от двери, он сказал: - Я виноват в том, что Гарри подстрелили. Он почувствовал, как Серрато сел рядом... вдохнул смешанный запах мыла, крема после бриться и крови. - Чувствую, что меня игнорируют. Не знаю, что сказать капитану. Мне казалось, что прежде всего вы должны были связаться со мной. Почему Серрато всего лишь мягко иронизирует? Он должен был бы кричать. Гаррет и Гарри знали порядок. Почему они не следовали ему? Неужели стремление Гаррета схватить Винка убедило Гарри так же, как он убедил сначала врача, а потом Серрато разрешить ему вернуться на работу? Значит, все его вина? - Я увлекся и забыл позвонить. - А Гарри? Он сержант. Почему он не позвонил? Гаррет гневно выпрямился. - Гарри, может быть, умирает, а вы хотите обвинить его? Серрато вздохнул. - Я понимаю, что вы чувствуете, но... Гаррет встал. - Откуда вам знать, что я чувствую? - Он слышал нотки отчаяния в своем голосе, обостренного пониманием того, насколько справедлив его вопрос. Серрато не может знать. Ни один обычный, нормальный человек не может понять, что он чувствует. И тут, впервые по-настоящему осознав пропасть, отделяющую его от всех, кого он знал прежде, Гаррет увидел вбежавшую в комнату бледную Лин. Она остановилась перед ним. - Как он? Горло у Гаррета сжалось, он не мог говорить. Пожал плечами. Ответил Серрато. - Не знаем. - Как это произошло? - Прости, - Гаррет заставлял себя говорить. - Прости, что я его не уберег. Это моя вина. Она тоже разочаровала его: выглядела сочувственно, а не гневно. Вышел врач. Они повернулись к нему. Гаррет почувствовал, что у него даже сердце остановилось, ожидая слов врача. Тот развел руками. - Он жив. Пуля миновала сердце. Но травма обширная и кровотечение; мы его остановили, поправили поврежденные сосуды, теперь нужно ждать. С лицом, как китайская маска, Лин спросила: - Я могу его увидеть? - Боюсь, что нет. Боль жгла Гаррета. Если Гарри выживет, то не благодаря Гаррету Дойлу Микаэляну. И если выживет в этот раз, то что в следующий? Потому что будет и следующий раз, обязательно будет, Гаррет столкнется еще с одним непроходимым барьером и опять подведет. Приходится признать жестокую действительность: он не может дальше играть в полицейского по своим собственным правилам, отличным от тех, что применяются остальными. Гаррет нащупал во внутреннем кармане значок. Достал его, повернулся к Серрато и протянул руку. - Я не должен это носить. - Слова пронзали его как ножом. Серрато нахмурился. - Микаэлян... Лейтенант не взял значок, но Гаррет выпустил его, прежде чем решимость его не покинула. Значок упал на пол, чехол раскрылся. Лин, Серрато и врач смотрели на него. Казалось, значок тоже смотрит... семиконечная звезда, оставшаяся половина его души, сверкала на полу. - Микаэлян. - О, Гаррет. Голоса протянулись к нему, как нити паутины, хотели схватить его. Гаррет почувствовал себя в ловушке. Повернулся и бросился из комнаты. Бежал по коридору, а голоса гнались за ним. Санитар попытался схватить его, но он легко увернулся и сбежал в сумерки. Слезы ослепили его. Он сорвал очки и вытер глаза. Что же теперь делать? И нужно ли что-нибудь делать? Он не хочет жить. Ему не в радость жизнь, и он постоянно угрожает жизни других людей. Он пошел, рассуждая, как можно покончить с собой. Должно выглядеть как несчастный случай, нужно пожалеть родных. Это осложняло задачу. Он проклял изменения в себе, то, что произошло с ним. Если бы Лейн использовала свою силу, чтобы просто сломать ему шею, все было бы кончено. Будь проклята за то, что не сделала этого! Он застыл посреди улицы. Вокруг заскрипели тормоза, завыли сигналы. Из-за того, что сделала с ним Лейн, умирает Гарри. Косвенно она виновата в этом, в его неспособности взять Винка. Ему что-то гневно крикнули. Гаррет наконец услышал и сошел с проезжей части. Она разбила жизнь Гаррета, убила его партнера, отобрала у него работу, друзей. И не одну его жизнь она разрушила; он вспомнил семьи Адейра и Моссмана. Он не знал, сколько людей убила она за свою жизнь. Но счет должен быть велик. Столько жизней за все эти годы, и ведь она по-прежнему свободна - свободна убивать и разрушать, смеяться над законом, обходить правосудие. Вырастая рядом с полицейским-отцом, сам работая полицейским, Гаррет непоколебимо верил в закон и правосудие как основу цивилизации. Без них остаются только варварство и хаос. Гаррет глубоко вдохнул. Он знал, что нужно сделать... нужно выполнять ту же работу, что и раньше. До конца своей ненавистной жизни он должен выследить рыжеволосого вампира. Только вампир может поймать вампира. Он отыщет ее и заставит ответить за все, что она сделала с Адейром и Моссманом, с Гарри и с ним самим. Если потребуется дойти до края земли и времен, он все равно найдет ее.  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ОХОТНИК *  1 При свете лампы жидкость в хрустальном бокале приобрела богатый темный цвет бургундского. Отказавшись от обычной пищи, Гаррет привык глотать, чтобы как можно быстрее избавиться от неприятной необходимости. Сегодня, однако, он поворачивал в руках бокал, сардонически думая, что сказала бы тетя Марти Элизабет, если бы узнала, для чего используется ее свадебный подарок. Он прихлебывал кровь, играя ею, как ценитель вина. Этот крысиный-83 - отличный напиток, приятно смягчает небо... Гаррет кончил игру, залпом осушив бокал. Он понимал, что играет не ради забавы, а чтобы отложить, избежать обдумывания проблемы, поставленной им перед собой. Как он сможет найти Лейн Барбер в одиночку, если этого не смогли сделать усилия всей полиции? Снова наполнив бокал, он подумал, не является ли его мелодраматическая отставка преждевременной. Нет, выхода у него не было: нося значок, он постоянно подвергает опасности жизнь других полицейских. К тому же действуя независимо, он может все свое время посвятить одному делу. И так как он знает, кто такая на самом деле Лейн - это знание принадлежит исключительно ему, - он сможет придумать ходы, которые никогда не придут в голову невампирам. Может, он поймет, как она мыслит. Прозвонил телефон, Гаррет вздрогнул. Смотрел на телефон через комнату. Ответить? Не хотелось услышать, что Гарри умер. А если это родители, признаваться отцу в поражении. Телефон продолжал звонить. После девятого звонка Гаррет нагнулся и отсоединил провод, потом в наступившей тишине вернулся к столу и снова сел с бокалом крови. Первый вопрос: куда она могла деться? К несчастью, по-видимому, куда угодно. За больше чем сорок лет выступлений у нее образовалось множество связей. Несомненно, она может приехать в любой большой город страны или даже всего мира и благодаря своим связям найти новую работу. Но на новой работе она не будет Лейн Барбер; она может опять сменить личность; ей к этому не привыкать. Но привычки, знаменитый modus operandi [способ действия (лат.)], не меняются. Она питается посетителями того места, где работает, маленького интимного клуба, который дает хорошую возможность для встреч с клиентами. "Варвары сейчас" и несколько других клубов, названных агентом, в которых работала Лейн, все относились к такому типу. Сколько таких баров и клубов существует в Соединенных Штатах? Тысячи? Сотни тысяч? Гаррет вздохнул. Отыскать ее на Северном Берегу - простая задача по сравнению с тем, что ему предстояло теперь. У него, конечно, есть время - ее укус дал ему его, - но в другом смысле времени не было. Он должен найти ее до того, как у него кончатся деньги и ему придется найти работу. Он кое-что знает о ней, но, конечно, недостаточно, чтобы сузить возможные направления поиска. Вероятно, лучше всего начинать с места, где она сбрасывала все маски, - с дома. Он кончил ужин, вымыл бокал и оставил сохнуть в раковине, а сам надел куртку и вышел. Одно сомнение не оставляло его, когда он ехал к ее дому. Это ее жилище. Сможет ли он войти? Не смог. Ключа у него не было. Он попытался пройти сквозь двери, как произошло с решеткой пристани, но та же обжигающая боль, что удержала его у входа в убежище Винка, охватила и сейчас, как только он коснулся двери. Гаррет торопливо попятился и прислонился к перилам веранды, дожидаясь, пока боль ослабнет. То, что она вампир и он был приглашен до своей трансформации, не снимало ограничений. Что теперь? Он сомневался, что сможет убедить Серрато впустить его в квартиру. Он официально отстранен от дела, и его появление будет рассматриваться как насильственное вторжение, если вообще не поиск мести. А разве это не так? Нужно использовать кого-то другого. Он отыскал телефон-автомат и позвонил хозяйке Лейн. - Миссис Армор, это инспектор Микаэлян. - Отставка занимает время; официально он еще работник департамента полиции. - Мы встречались у вас дома на прошлой неделе. - О, да. Вы расспрашивали о мисс Барбер. - Она помолчала. - Другие полицейские сказали... она действительно пыталась убить вас? - Боюсь, что так, мэм. Я... нам нужно еще раз взглянуть на ее квартиру. Мне жаль вас тревожить сегодня вечером, но не могли ли бы вы встретить меня там с ключом? - Я уже отдала ключ прекрасно одетому лейтенанту, - удивленно сказала она. - Да, мэм, но с лейтенантом сегодня нельзя связаться, а ключ закрыт у него в столе. Я понимаю, что это затруднительно, но нам очень нужно. Послышался ее вздох. - Хорошо. Встретив его у обочины немного погодя, она сказала - Вы, детективы, работаете допоздна. - Протянула ему ключ. - Верните, пожалуйста, побыстрее. Это единственный ключ, который у меня остался от квартиры. Он посмотрел на ключ и прикусил губу. - Я был бы рад, если бы вы пошли со мной. Вы видели квартиру раньше и, думаю, сможете помочь мне. Она выглядела одновременно заинтересованной и сомневающейся. - А это надолго? Постарайся хоть на этот раз не лгать, парень. - Может быть. На пути к двери она негромко сокрушалась, но согласилась помочь. Открыв дверь, вошла и включила свет. Гаррет ждал на пороге, его снова охватила боль. Она оглянулась на него. - Входите: я не хочу провести тут весь вечер. Боль исчезла. Гаррет быстро вошел. - Посмотрите и скажите мне, что, по вашему мнению, отсутствует. То, что она взяла с собой, может подсказать, куда она отправилась. Миссис Армор, стоявшая посреди гостиной, обернулась. - У нее хорошие вещи, не правда ли? Собирала их со всего мира. И много денег на них тратила, решил Гаррет: работа в отделе грабежей научила его оценивать вещи. Он, конечно, не искусствовед, но качество полотен и небольших скульптур мог определить. Его внимание привлекли странные игрушки, стоявшие на полках с книгами... несколько необычно выглядевших кукол, миниатюрный чайный набор, игрушечная чугунная печь. Это ее, с детства? Он изучил висевший на стене поднос, его секции превращались в маленькие полочки, на которых было множество мелких предметов, напомнивших ему "сокровища", которые он собирал в жестяном ящике, когда был мальчишкой. Сломанного карманного ножа у нее не было, но был волчок - деревянный, не пластмассовый - и несколько шариков - таких красивых он в детстве не встречал, это он отметил с завистью - большой зуб, маленький череп грызуна и различные камни: цветные, похожие на кварц или содержащие окаменелости: раковины, листья. Впрочем, несколько предметов он узнать не смог. Самый большой из них он взял, чтобы рассмотреть внимательней. Внизу плоская поверхность, верх неровный, три острия, большее и два поменьше, как силуэт горного хребта. Темный и стеклоподобный, как обсидиан. Если не считать размеров, все предметы этой группы казались одинаковыми. - Зубы акулы, - сказала миссис Армор. Он мигнул. - Что? - Мисс Барбер сказала мне однажды, что это зубы акулы. Черные? Он пожал плечами. Очень хорошо. В его ящике никогда не было ничего такого экзотического. Гаррет положил зуб на место и обратил свое внимание на книги. Нехудожественные преобладали, но среди нескольких сотен томов, посвященных самым разнообразным темам, от внеземных пришельцев до медицинских тестов на вирусы, только музыка, танцы и фольклор были представлены значительным количеством названий. Он пролистал книги по фольклору. Во всех были разделы о вампирах. Самая ранняя дата публикации 1919 год. Несколько детских книг - с большими цветными гравюрами и черно-белыми иллюстрациями, без крупного шрифта и легкого словаря, какие он покупал для Брайана, - содержали надписи: "Мейде, Рождество 1920, папа и мама" и "Мейде, с днем рождения! 1921, мама и папа". Почерк казался странно знакомым. Он начал искать надписи на других книгах. Их было немало, разными почерками, с датами от двадцатых до середины семидесятых: "Мейде", "Делле", "Делейн", "Мейле". Некоторые были подписаны дарившим, но всегда только именем. Миссис Армор, заглядывая через его плечо, заметила: - Странно, что книги подарены разным людям. - Может, она купила их в магазине подержанных книг, - сказал Гаррет. И тут же удивился: зачем он покрывает Лейн. Чувство вины? Чтобы нормальный человек не смог узнать, кто такая на самом деле Лейн, кем стал и он сам? Он обыскал стол. Он не думал, что Гарри или парни из лаборатории пропустят что-нибудь важное, но хотел быть уверенным. Существовала слабая возможность, что они не заметили что-нибудь полезное, а он, с его особым знанием, заметит. Но он ничего не нашел, кроме стопки чистой бумаги... никаких чековых книжек, оплаченных чеков, кредитных записей или копий квитанций о налогах. Перейдя на кухню, он увидел ее такой же пустой, как описали Гарри и Серрато; спальня тоже не дала никакой информации, если не считать того факта, что одежду она покупала по всему миру и с большой разборчивостью. Он поджал губы, думая о том, какая цена стояла на ярлычках этих вещей. - Можете сказать, какая одежда отсутствует? - спросил он у миссис Армор. Она нахмурилась. - Но как я могу... ну... - она поправилась, увидев его поднятую бровь... кажется, я разок сюда заглядывала. Думаю, тут был голубой костюм от Диора и несколько английских шерстяных юбок, вот тут висели женские брюки. - И она подробно описала эти и другие вещи. Туалетный столик пуст. То же самое - прикроватный столик и шкафчик в ванной. - Может, в квартире было что-то такое, что сейчас отсутствует? - спросил он. У входа в спальню миссис Армор обдумывала вопрос. - Не знаю. Я ведь тут бывала не часто. - Пожалуйста, посмотрите внимательнее. Он понимал, почему Лейн уничтожила личные бумаги, но ему трудно было представить, что она просто бросит свои вещи, которые собирала на протяжении всех своих сменяющихся масок. Среди них должны быть и очень любимые. Он вернулся в гостиную. В ней было больше вещей, чем в других комнатах. В ней также находился стол. Он смотрел на него, привлекаемый каким-то магнетизмом, которого не мог объяснить. Когда он в первый раз увидел этот стол, на нем лежало письмо. Жаль, что он не успел рассмотреть его подробнее, прежде чем Лейн выключила свет. Он попытался мысленно представить себе конверт, своеобразный почерк. Остановился. Вот что напомнили ему надписи на детских книгах. Письмо от матери Лейн! Он возбужденно прижал язык к зубам. - Я кое-что вспомнила, - сказала миссис Армор. - На верху шкафа были две фотографии. Фотографии. Он обратил на нее все внимание. - Вы помните, что на них было? - На одной ее дедушка