хочет  поехать.  Еще  раз  взглянуть  на
северные горы, повидать напоследок родные места. Он препоручил  подготовку
новобранцев Друиму и Юнишу. С нами поедут еще три стража  на  тот  случай,
если   нам   вдруг   придется   выбираться   с   боем   из   какого-нибудь
затруднительного положения. Римир, Коррари и Дармид. Они  сами  вызвались.
Видели, как ты сражаешься - были  с  тобой  на  крепостной  стене.  Итого,
получается, девять. Вполне достаточно, я так считаю. А ты что думаешь?
   -  Пожалуй,  -  ответил  Ривен  уклончиво,  хотя  сам  весь  дрожал  от
нетерпения. - Как насчет лошадей?
   - Раз уж нам важна скорость, мы отберем лучших в  Доле,  плюс  еще  два
вьючных мула под провизию и снаряжение. Зимнее снаряжение уже готовят,  но
все равно это будет нелегкое путешествие - при такой-то паршивой погоде.
   Ривен кивнул. Отблески пламени плясали  на  стенах  комнаты,  на  улице
завывал ветер, швыряя снегом в оконное стекло.  Снежная  пелена  затмевала
свет дня. Ратаган сидел, развалясь на стуле, и, скрестив руки,  не  сводил
глаз с огня.
   Байклин пихнул его локтем.
   - Что-то ты подозрительно тих, не приболел ли ты, мой друг?
   - Я заранее уже скорблю. - Отозвался  тот.  -  Ибо  предвижу  в  дороге
нехватку  медвяного  эля,  которого  мне  не  придется  прикончить.  -  Он
специально гундосил, и вышло: "схватку с медведем, которого мне и придется
прикончить".
   Байклин усмехнулся.
   - Не торопись предаваться печали.  Путь  наш  лежит  через  крепости  и
города,  кои  славны  лучшими  пивными  в  стране,  и  хотя  мы  не  можем
задерживаться там надолго, я уверен, мы выкроим время, чтоб утолить жажду,
вызванную тяжкой дорогой через снега и льды.
   Ратаган тут же расцвел.
   - А я про то и забыл, в дремучем своем невежестве. Значит, не так все и
плохо! - Он встал, едва не ударившись  головой  о  притолоку.  -  Я  буду,
конечно,  скучать  по  горящим  каминам,  теплым  постелям  и  приветливым
девицам... но лишать человека пива - это по-настоящему тяжкое испытание. -
Он дружески треснул Байклина по спине, тот  аж  покачнулся.  Потом  гигант
повернулся к Ривену. - Голова твоя выдержит?
   - Выдержит. - И тут Ривен задал вопрос, который не давал ему покоя  уже
целый день: - А Мертах?
   Ратаган помрачнел.
   - Он останется в Раларте или в Карнахе, куда собирается после Рингилла.
Он не поедет с нами.
   - Он все еще сомневается, куда ставить лапы?
   - Что-то вроде того, - ответил ему Ратаган.  -  Мертах  вообще  человек
скрытный. Его трудно понять. Он  всегда  полагается  лишь  на  себя  и  не
слушает никого. Он считает, что ты ничего не найдешь в горах, кроме  камня
и снега, и хочет, чтоб ты вернулся обратно в свой мир.
   - А вы? - Рыжебородый верзила внимательно поглядел на него.
   - Я уже как-то раз говорил тебе, Майкл Ривен, во что я верю. Я  верю  в
мужскую дружбу. Если б ты был убежден,  что  сумеешь  помочь  этому  миру,
встав на голову, то я подержал бы тебя за  ноги.  Я  считаю,  что  ты  уже
заслужил наше доверие... в то время, как Мертах...
   - Считает тебя ненадежным, - закончил Байклин.
   - И ему всегда... нравилась... Мадра, - добавил Ратаган.
   Байклин поднялся.
   - Мы пойдем. Тебе нужно поспать. Для этой поездки тебе понадобятся  все
силы, которые ты только сумеешь собрать.
   Байклин вышел, а Ратаган на минуту задержался.
   - Люди иной раз совершают глупости,  -  сказал  он  тихо,  -  вовсе  не
полагая их таковыми. И тут вряд ли чем можно помочь. Когда-нибудь  мы  все
равно набиваем шишки, Ривен. Это довольно смешно и  забавно  до  тех  пор,
пока сам не нарвешься. Я-то знаю. Жалеешь потом... но  раскаяние  -  желчь
жизни. - Он  усмехнулся.  -  Мертах  никогда  по-настоящему  не  ушибался,
поэтому он и не знает, что это такое. - С тем он и  ушел,  пожелав  Ривену
спокойной ночи и утра, которое было бы добрее ночи.
   Они выехали через два дня - с площади перед Дворцом. В воздухе все  еще
чувствовался запах  гари.  Черные  остовы  выгоревших  домов  застыли  под
покрывалом  снега.  В  развалинах  копошились  люди.  Они  работали  здесь
беспрестанно, - едва отгремела битва,  -  перебирали  головешки,  стараясь
спасти то немногое, что осталось от их достояния. Куда ни глянь, на камнях
мостовой  валялись  обгоревшие  деревяшки  и   закопченные   металлические
обломки.
   Это я виноват, беспомощно терзался Ривен. Где бы он ни появлялся в этой
стране, за ним по пятам следовало разрушение. Может быть, Брагад был прав.
Быть может, действительно именно он, Ривен,  погубит  Мингниш.  Но  Брагад
мертв. А Хью, интересно, по-прежнему сидит у себя в кабинете, наблюдает  в
окно за проезжающими машинами и курит свои вонючие сигареты?  Почувствовал
ли он хоть что-либо,  когда  здесь  убили  его  двойника?  Нет,  лучше  не
зацикливаться на этом.
   Снег перестал. Небеса прояснились, но студеный, промозглый ветер так  и
гулял по Долу, и отъезжающие попрятали лица в теплые зимние шарфы.  Лошади
сосредоточенно нюхали землю, ожидая команды к выезду.
   Ривен искал взглядом Мадру в толпе провожающих. Он  не  видел  ее  весь
день и очень хотел попрощаться. Однако ее что-то не  было  видно.  Варбутт
даже не спустился во двор, чтобы пожелать сыну  доброго  пути,  и  Байклин
сидел в седле молчаливый и мрачный, пряча лицо в высоко поднятом воротнике
плаща, а дыхание его замерзало кристалликами льда на ткани.
   Ратаган походил на большого медведя. Под седлом у него было  могучее  и
огромное животное - этакая ломовая лошадь. Борода гиганта покрылась  инеем
и стала белой, как старческая седина.
   Все остальные всадники из отряда -  мирканы  и  стражи,  -  одеты  были
одинаково: укутаны в шерсть и  овечьи  шкуры,  сверху  -  зимние  плащи  с
двойной подкладкой, за спиной на седлах - переметные сумки. Двое  стражей,
Дармид и Коррари, вели двух вьючных мулов.
   Где-то в этих тюках лежала и одежда, в которой Ривен пришел в  Мингниш;
но о том, что он взял ее с собой, знал только Байклин.
   Гвилламон вышел на крыльцо Дворца. В холоде дня он  казался  мрачным  и
раздраженным, но голубые глаза его были ярче и теплее, чем  хмурое  зимнее
небо. Юдайн тоже вышел на площадь. Он выглядел сегодня моложе своего сына.
Его супруга, Этирра, которую он держал под руку,  походила  на  замерзшего
скворца. Ее глаза покраснели, - должно быть,  от  слез,  -  но  губы  были
сжаты. Ратаган старался не встречаться с ней взглядом.
   Вышла и Мира; Она одиноко стояла посреди заснеженного двора,  не  сводя
глаз с Байклина, который вновь оставлял ее. Прежде чем сесть на  коня,  он
обнял ее и прошептал  на  ухо  несколько  слов,  которые  никто  не  сумел
расслышать. Теперь она смотрела так, точно прощалась с ним навсегда.
   - Погода вроде стала получше, - сказал Гвилламон,  глядя  на  небо.  Он
критически осмотрел отъезжающих. - Ничего не забыли?
   - На три недели нам хватит, - ответил Байклин. - Три недели нам как раз
и понадобятся, чтобы добраться до городов, а там мы уж подкупим себе  все,
что нужно. Надеюсь, мы без особого труда одолеем дорогу, если нам  повезет
с погодой.
   Гвилламон повернулся к Ривену и протянул ему руку.  Ривен  молча  пожал
ее.
   - Надеюсь, ты обретешь покой, - вот  и  все,  что  сказал  ему  старец,
прежде чем вынуть руку из его ладони. - Благословение земли да пребудет  с
вами. Пусть путь ваш будет гладок, а в  конце  его  обретете  вы  то,  что
надеетесь обрести. В добрый путь. - Он вскинул руку в прощальном жесте,  и
все домочадцы последовали его примеру. В толпе Ривен разглядел Кольбана, -
тот растерянно улыбался, - Данана, Орда и многих других, кого знал в лицо.
Но  Мадры  там  не  было.  С  чувством  обиды,  к  которому  примешивалось
раздражение, он пришпорил коня и поскакал следом за  Байклином  к  воротам
Рорима. Когда всадники выехали на открытое пространство,  не  загороженное
домами, студеный ветер ударил им в лица. И вот они уже за пределами  Круга
- перед ними простирался Дол в бесконечной сверкающей белизне. С  верхушек
холмов ветер  сдувал  облака  сухого,  легкого  снега.  Ривен  смотрел  на
скованные льдом вершины, вспоминая иные  горы.  Он  гнался  за  тенью,  но
теперь он хотя бы имел представление, куда она уводит его.
   Байклин посовещался с Таганом относительно их маршрута на  север.  Они,
похоже,   сошлись   во   мнениях,   и   Таган   присоединился   к    своим
товарищам-стражам. Байклин скакал впереди, за ним - Ратаган и Ривен,  Айса
и Льюб, потом - Таган и Римир. Колонну замыкали Дармид с Коррари,  ведущие
за собой вьючных мулов. Всадники уткнулись носами в шарфы. Кони  брели  по
колено в снегу, ветер трепал их гривы. Вскоре  они,  взяв  направление  на
север, начали долгий  подъем  в  предгорья.  Копыта  коней  переворачивали
камни, сокрытые под снегом, и на участках  покруче  всадникам  приходилось
проявлять осторожность и иногда вести коней в поводу. Ривен попытался было
отыскать тропу, но не сумел ничего разглядеть среди снега  и  обледеневших
валунов.
   Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер. Прозрачная мантия льда
покрывала скалы, с каменистых уступов свисали серые наледи. Под утесами  и
у валунов намело сугробы. Снег  вился  по  склонам,  точно  дым,  укутывал
всадников и лошадей белым покрывалом, одевая  брови  их  изморозью.  Ривен
пошевелил внутри сапог пальцами ног, чтобы они не окоченели от холода.
   Наконец, путники выбрались на гребень  плоскогорья.  Местность  немного
выровнялась. Перед ними открылся вид на  безграничный  простор  сверкающей
белизны, простирающейся до самого северного горизонта - белое пространство
невысоких холмов, подобных замерзшей  в  движении  океанской  зыби.  Ветер
трепал их плащи. Лошади шли, полузакрыв глаза. Еще  и  дня  не  прошло,  а
Ривен уже начал тосковать о пляшущем пламени очага  и  о  мягкой  постели.
Копыта коней поднимали облачка снега; ветер тут же подхватывал их и уносил
прочь.
   Где-то около полудня они ненадолго остановились, чтобы  дать  отдохнуть
лошадям. Морды животных покрылись ледяной коркой. Укрывшись с подветренной
стороны невысокого холма, всадники  попытались  хоть  как-то  растереть  и
укрыть своих лошадей, чтобы те  не  замерзли  совсем.  Пообедали  мясом  и
хлебом, который затвердел от мороза. Байклин  запретил  своим  людям  есть
снег. Вода, которую они взяли с собой, не замерзла, потому  что  хранилась
она в бурдюках, прикрепленных к лукам седел, и тепло, исходившее от коней,
не давало ей превратиться в лед. Огня разжечь не смогли, и Ратаган  мрачно
предрек, что их ночная  стоянка  обещает  быть  вовсе  нерадостной.  Долго
задерживаться путники не стали - на таком жутком холоде! -  и  отправились
дальше в путь. Неужели так  оно  и  будет  все  шесть  недель?  -  не  без
содрогания подумал Ривен и вытер нос, размышляя  о  темноволосой  девушке,
которая, возможно, бродит, босая, среди  снегов.  Но  когда  он  попытался
вспомнить ее лицо, перед мысленным взором  его  возникло  лицо  Мадры.  Ее
застенчивые глаза под черными бровями.
   День  близился  к  вечеру,  и  Таган  поехал  вперед,  чтобы  подыскать
подходящее место для ночлега. Он не раз уезжал вперед  в  течение  дня,  а
также в стороны, хотя Ривен даже представить себе не мог, что кто-то будет
преследовать их в такую погоду. Наконец, всадники остановились у скопления
валунов, в чахлых зарослях терновника. Крутой склон холма  укрывал  рощицу
от ветра. Пока Ратаган, чертыхаясь и матерясь,  пытался  развести  костер,
все остальные принялись растирать  лошадей  и  собирать  хворост.  Наконец
язычок пламени соскочил с трута, и огонь охватил  сухие  завитки  вереска.
Когда пламя как следует разгорелось, в дело пошел  и  отсыревший  хворост.
Костер запылал на славу, к несказанному облегчению путников,  сгрудившихся
вокруг огня. Они расстелили свои  дорожные  пледы  на  земле  и  расселись
вокруг  огня.  Не  повезло  только  Римиру,  которому  досталось   первому
заступать в караул.
   - Так сколько мы прошли сегодня? - спросил Ратаган, зевая во весь рот.
   - Маловато. - Байклин подбросил в огонь хворосту.  -  Дальше  местность
уже ровнее, так что завтра пойдем побыстрее, а послезавтра  уже  выберемся
на равнину.
   - А потом? - спросил Ривен.
   - Потом спустимся в Большой Дол и пойдем вдоль Великой реки  вплоть  до
самого Талскера.
   - Далековато. - Ратаган снова зевнул. - Таган говорит, кто-то  за  нами
идет. - Все уставились на Ратагана, потом  -  на  Тагана,  который  сидел,
закутавшись в овечьи шкуры, и  только  пощипывал  бороду  своей  загорелой
рукой.
   - Кто или что? - спросил Коррари. Отблески пламени сверкали в его рыжих
волосах.
   Таган пожал плечами.
   - Не могу сказать наверняка. Но что-то там есть, в вересковых пустошах.
За нами следят - это точно. Я чувствую чей-то взгляд.
   - Может быть, стоит вернуться и устроить засаду,  -  предложил  Дармид,
такой же огненно-рыжий, как и его брат.
   Таган покачал головой.
   - Еще ничего не известно. У  меня  просто  такое  чувство...  Охотничье
чутье. Дайте мне сначала удостовериться, а потом уже можно и возвращаться.
А то все же жалко проделанного пути.
   - Мудрая речь, - отозвался Байклин. - Мне бы совсем не хотелось  терять
понапрасну время, если можно этого избежать. - Он  подвинул  котелок,  над
которым поднимался пар, поближе к огню. - Даже если все ныне здравствующие
Снежные Исполины идут за мной по пятам, я все равно с места  не  сдвинусь,
потому что мне необходимо поесть горячего, иначе я просто заледенею.
   Они разделили между собой густую похлебку и принялись есть, макая в нее
хлеб и облизывая пальцы. Ривен уже начал чувствовать  уши  и  пальцы  ног,
которые постепенно отогревались.
   - И это называется лето, - пробормотал он себе под нос.
   Покончив  с  ужином,  они  разлеглись  у  огня,  но  заснуть  никак  не
удавалось. Все же они согрелись и лежали теперь в затишке, слушая скорбные
песни ветра. Лошади постоянно переминались с ноги на ногу. Кустарник, шумя
ветвями, гнулся под ветром. Холод, исходивший от мерзлой земли, потихоньку
просачивался сквозь плед, служивший Ривену постелью. Спина замерзла, и  он
подвинулся ближе к огню, мучась ноющей болью в костях и прикидывая,  через
сколько часов ему заступать на дежурство. Он устал, но сон никак  не  шел.
Должно быть, это подкрадывающийся сзади холод его  отгонял,  хотя  жар  от
костра опалял Ривену лицо.
   Но сон все же пришел - незаметно. Льюб разбудил его, сообщив, что  пора
заступать в караул и что потом  будет  очередь  Коррари.  Ривен  с  трудом
выбрался из-под пледа, и холод тут же вцепился  в  него.  Весь  дрожа,  он
нацепил меч и занял свой пост. Одиночество и студеная тьма  угнетали  его.
Ветер поутих, и в вышине показались звезды.
   Вслушиваясь  в  тишину  снежных  просторов,   Ривен   принялся   ходить
взад-вперед в круге света, льющегося от костра.
   И вдруг он услышался хруст снежного наста во тьме.
   Не волки. На этот раз - нет.
   Зябко  ежась,  к  нему  приблизилась  невысокая  человеческая   фигура.
Закутанная в шкуры и обутая в высокие сапоги. Ривен вынул из ножен  меч  и
наблюдал за ее приближением. Человек этот еле шел, и  в  нем  было  что-то
знакомое. В тени блеснули глаза. Потом  капюшон  упал,  открывая  лицо,  и
Ривен увидел, что это -  женщина  с  посиневшими  от  холода  губами.  Она
рванулась к Ривену и упала ему на руки. Меч его соскользнул на землю.
   - Матерь Божья! Мадра, что ты здесь делаешь?
   Ее била неудержимая дрожь. Он помог ей присесть у костра и закутал ее в
свой плед. Она не отпускала Ривена, вцепившись в него обеими руками.
   - Обними меня,  -  прошептала  она.  Он  попытался  согреть  ее,  чтобы
остановить эту жуткую дрожь. Она так и не разжала своих объятий, но теперь
они уже не были такими отчаянными. Дрожь утихла. Он глядел на нее в  свете
костра. Никто не проснулся.
   - Ты пошла за нами, - сказал он тихим шепотом.
   Она кивнула.
   - Я взяла тайком лошадь и кое-что из  снаряжения,  и  шла  за  вами  на
расстоянии.
   - Но почему?
   - Я хотела быть рядом с тобой, поехать с тобой в горы.
   - Ты с ума сошла. Из-за тебя нам придется теперь возвращаться в Рорим.
   - Нет. - Лицо ее так и пылало,  но  голос  был  тих.  -  Обратно  я  не
вернусь. Все равно я сбегу еще раз, и еще... пока ты не позволишь  поехать
с тобой.
   - Я ничего не решаю - надо спросить у Байклина. Ты вообще представляешь
себе, сколько нам ехать?
   - А ты? Ты же вообще ничего тут не знаешь.
   Он замолчал, отступив перед ее упорством, может быть, и потому еще, что
его поразила ее любовь.
   - Где твоя лошадь? - спросил он наконец.
   - Там, за холмом. Мне, пожалуй, надо бы привести ее. А то  она  у  меня
захромала, а здесь могут быть волки.
   - Нет, ты сиди. Я сейчас разбужу Коррари. Он все сделает. А ты грейся у
костра.
   - Я уже согрелась, - при этом слабая улыбка мелькнула на ее губах.
   Утром, когда Байклин узнал о неожиданном прибавлении к их компании,  он
пришел в самое мрачное  расположение  духа.  И  рассердился  ужасно.  Зато
Ратаган был очень доволен. Они даже поспорили. Таган обрадовался, что  его
подозрения нашли такое мирное разрешение.  Мирканы  хранили  непроницаемое
молчание, стражи сомневались. Но когда они снова отправились  в  путь,  их
уже было десять - не девять, - и у Ривена  появилась  попутчица,  скачущая
рядом с ним. Байклин продолжал хмуриться и что-то тихонько  бормотал  себе
под нос, но в тот день они продвигались гораздо быстрее.  Ветра  не  было,
солнце даже припекало. Теперь всадники больше не кутали  лица  в  шарфы  и
могли  наслаждаться  чудесными  видами.  В  пронизанном  солнечным  светом
воздухе от лошадей валил пар.
   Ратаган поднял лицо к солнцу.
   - Вот это уже похоже на добрую погоду. Хорошо, если бы она продолжалась
подольше.
   - Завтра начнем спуск в Большой Дол, - крикнул спереди Байклин.  -  Там
уже будет потеплее, а если нам повезет, то и дорога полегче.
   - И, может быть,  попадется  пивная...  дабы  приятнее  было  ехать,  -
добавил Ратаган и принялся что-то мурлыкать себе под нос.
   Нападение случилось так неожиданно, что  Ривен  даже  толком  не  успел
испугаться. Сердце екнуло - серые твари ринулись  на  всадников,  выскочив
из-за прикрытия валунов. Лошадь Байклина попятилась, и он крикнул:
   - Гриффеши!
   В одно мгновение все смешалось. Злобные звери окружили лошадей. Объятые
ужасом животные взбрыкивали и ржали. Все силы Ривена уходили теперь на то,
чтоб удержаться в седле. Первыми спешились Льюб и Айса,  и  Ривен  услышал
знакомый свист и  треск  посохов  мирканов.  Мадра  вцепилась  в  поводья,
пытаясь не выронить их. Ее волосы разметались по  плечам.  А  потом  перед
Ривеном возникла разверстая пасть - словно какой-то ночной кошмар.  Второй
уже раз он оказался лицом к лицу с гриффешем. Одним  мощным  ударом  клыка
зверь вспорол его штанину. Лошадь бешено завертелась на месте, но  гриффеш
вцепился крепко - когти одной его лапы рвали кожу седла, вторая  вонзилась
в икру Ривена. Он попытался дотянуться до меча, но не  смог.  Глаза  зверя
сверкнули, и Ривен почувствовал, как его острые зубы впились ему  в  ногу.
Он уже начал терять сознание, но тут откуда ни возьмись  появился  Лиса  и
размозжил разъяренной  твари  голову.  Та  лишь  пронзительно  взвизгнула;
тяжелое серое тело упало на землю  и  перевернулось  под  копытами  лошади
Ривена. Почти все всадники уже спешились и  отчаянно  сражались  со  стаей
зверей. Ривен соскочил с седла и едва при этом не упал, но наконец-то  ему
удалось вытащить меч из ножен. Айса был тут же, рядом, и крушил все вокруг
боевым посохом,  давая  выход  своей  ярости.  Вцепившись  левой  рукой  в
поводья, Ривен махал мечом, нанеся несколько сильных и точных ударов.
   Внезапно твари обратились в бегство и исчезли так же стремительно,  как
и появились. Стая рассеялась и растворилась в лабиринте валунов и расселин
чуть выше по склону. Камни из-под их лап с грохотом сыпались вниз. На поле
сражения осталось около дюжины трупов гриффешей.
   Всадники кое-как успокоили лошадей. На боках и животах у  некоторых  из
них зияли глубокие царапины. Ривен осмотрел свою ногу. Сапог был  разорван
полностью, словно он был сшит из тонкой бумаги, икра лишь поцарапана.  Ему
стало как-то не по себе, когда он  вспомнил  этих  мерзкий  тварей...  так
близко... Его замутило.
   Байклин сел в седло. Стражи тут же последовали его примеру.
   - Поторапливайтесь! - крикнул он. - Они  скоро  вернутся,  и  их  будет
больше. Мы должны спешить, чтобы спуститься в долину засветло.
   Все тут же расселись по коням и, не теряя времени, двинулись следом  за
ним. Вниз по склону, - галопом, - туда, где  холмы  расступались  и  среди
снега виднелись проталины. Лошадям,  как  и  всадникам  их,  не  терпелось
скорее убраться подальше от места схватки. Снег так и летел из-под копыт.
   - Посмотрите туда, на вершины по левую руку! - крикнул Коррари.
   Там что-то двигалось среди  скал.  Какая-то  серая  колышущаяся  масса.
Всадники пришпорили лошадей.
   Пошел снег, опускаясь белыми хлопьями  на  землю,  ложась  на  ресницы.
Всадники спешились и повели лошадей под уздцы. Льюб с Ратаганом прикрывали
тылы. Местность здесь была поровнее, валунов - меньше.  Байклин  прикинул,
что от места нападения зверей их теперь отделяли примерно  три  мили.  Его
раненый гриффешем конь припадал на одну ногу, и Байклин объявил привал.
   - Разобьем лагерь  здесь,  -  устало  вымолвил  он.  -  Нужно  поберечь
лошадей, иначе нам не на чем будет ехать. Таган, Дармид, Коррари. Обойдите
тут вокруг, осмотритесь. - Бородатый страж кивнул и ушел вместе со  своими
юными товарищами. Все остальные принялись расседлывать лошадей и разводить
огонь. Снова поднялся ветер. Его завывания  разносились  по  всей  округе.
Ривен попытался хоть как-то зашить свой сапог  и  штанину.  Льюб  и  Римир
распаковали кусок парусины,  пропитанный  воском,  и  принялись  сооружать
что-то похожее на навес, чтоб защититься от снегопада. Байклин обрабатывал
раны у лошадей какой-то сильно  пахнущей  мазью,  которую  выковыривал  из
деревянной  коробочки  и  втирал   в   кровоточащие   царапины.   Животные
вздрагивали под его прикосновениями, но Айса крепко  держал  и  поглаживал
их, что-то ласково нашептывая им на ухо.
   Мадра помогала Ратагану разводить огонь. Когда Ривен закончил  возиться
со своей изодранной одеждой, - вышло довольно посредственно, хотя  сделать
лучше в этих условиях было трудно,  -  он  тоже  принялся  бродить  вокруг
лагеря, собирая хворост. Неподалеку от  лагеря  он  набрел  на  пересохшее
русло речки.  Вдоль  его  берегов  поднимались  потемневшие  остовы  давно
высохших деревьев. Ривен наломал добрую охапку  ветвей  и  притащил  ее  в
лагерь, свалив у костра. Мадра с Айсой присоединились к нему, и втроем они
натаскали целую кучу сухих сучьев.  Над  землей  сгущались  сумерки.  Снег
повалил сплошной пеленой, погода ухудшилась. Когда они вернулись в  лагерь
с последней охапкой, Байклин сказал, чтобы больше они никуда не ходили,  и
втянул носом воздух. Он беспокоился - разведчики  уже  давно  должны  были
вернуться. В этот раз развели костер побольше, чтобы во  тьме  указать  им
дорогу назад к лагерю. И еще для того, - подумал Ривен про  себя,  -  чтоб
отпугнуть стаи гриффешей, которые, вполне вероятно,  преследуют  их.  Даже
если вероятность  нападения  была  невелика,  все  равно  следует  принять
меры...
   Вскоре в лагерь вернулись Таган и двое его товарищей - все в снегу. Они
отряхнулись перед огнем и укрылись под навесом.
   - К югу отсюда есть следы, - сообщил Таган, растирая руки. -  Но  из-за
снега мы не смогли пройти по ним так далеко, как  хотелось  бы.  Небольшая
стая. Голов, может быть, восемь. Но не те, с  которыми  мы  сражались.  По
крайней мере еще одна  стая  шла  по  нашему  следу.  Этот  буран,  вполне
вероятно, их остановит, но  все  равно  сегодня  ночью  нам  следует  быть
начеку.
   Байклин кивнул.
   - Дежурить будем по двое. Сейчас  поужинаем  и  тогда  уже  распределим
караулы.
   Навес удерживал тепло костра. Стреноженные лошади, как и костер, давали
путникам защиту от холодного ветра и  излучали  тепло.  Под  навесом  было
несколько тесновато, но зато теплее. Пока  они  расстилали  свои  плащи  и
пледы, Ратаган и Айса доставали съестные припасы для всего  отряда.  Мадра
легла рядом с Ривеном, и он не стал возражать, когда она укутала их  обоих
одним пледом и теснее прижалась к нему.
   С наступлением темноты снег повалил еще гуще, наметая сугробы вокруг их
убежища и шипя на огне. Первыми  в  караул  заступили  Ратаган  с  Льюбом.
Остальные лежали, прислушиваясь к шуму ветра, хлопающего парусиной.  Мысли
о стаях гриффешей, рыщущих где-то поблизости, не  давали  уснуть.  Ратаган
стоял, протянув руки к огню, - отблески  пламени  плясали  на  лезвии  его
топора, - и глядел куда-то в даль, где во тьме кружилась метель.
   - Нелегкая будет ночка, - объявил он. - До  рассвета  далеко.  Надо  бы
скрасить  досуг.  Как  насчет  доброй  истории?  У  кого-нибудь  наверняка
отыщется в запасе история, чтобы потешить честную компанию.
   Никто не ответил. Гигант наклонился и подбросил в костер полено.
   - Жалкие людишки.
   - У меня есть история, - вызвался вдруг Льюб. В неверном  свете  костра
лицо его, изборожденное морщинами, оставалось абсолютно непроницаемым.
   - Это история о мирканах. О тех временах, когда они  впервые  пришли  в
Мингниш, чтобы служить людям  Большого  и  малых  Долов.  -  Он  умолк  на
мгновение,  вперив  взгляд  в  огонь.  -  Мирканы,  созданные  из   камня,
вытесанного гномами и расколотого Исполином,  поселились  в  широком  доле
Глен-аррика, в том самом месте, которое потом получило название Меркадол и
называется так до сих пор. По всему Долу вплоть до границ той  земли,  что
теперь именуют Дринаном, выстроили мирканы свои дома, и главным их городом
стал Дан Меркадол. Там они и жили,  и  жили  в  достатке,  но  одолело  их
беспокойство, ибо сказано было, что сотворил Всевышний мирканов и  наделил
их жизнью неспроста, но с определенной целью. И цель эта, говорили, как-то
связана с самим сотворением их. С тем, как оно произошло. А были они  -  и
есть - люди отважные, энергичные и бесстрашные. Но не для  того  они  были
созданы, чтобы пахать землю. Не стали они и великими охотниками. Лишь одно
дело спорилось в их руках. Лишь одно славно у них выходило -  убийство.  И
вот порешили они, что пойдут они войском, и завоюют  всю  землю,  и  будут
править ею; и  в  том  усмотрели  они  свою  миссию  в  мире.  Но  кое-кто
усомнился, и один из  них,  Рол  -  великий  воин  и  вождь  -  отверг  то
предубеждение, что толкало мирканов на кровавые тропы войны, ибо устал  он
от убийств и больше не хотел убивать. И вот он ушел в  горы  -  к  гномам,
хранителям древней мудрости, чтоб поучиться у них уму-разуму.
   И пришел Рол в Гресхорн, и бродил по ущельям, и поднимался к  вершинам,
и силы его были уже на исходе. Когда же стало ему совсем тяжко, лег  он  в
снег и приготовился к смерти, ибо гномов он  не  отыскал,  а  возвращаться
обратно к той жизни, которую вел когда-то, - жизни насилия и крови, -  Рол
не хотел. Однако случилось так, что гномы сами нашли его, привели  в  свои
жилища, согрели и накормили, и спросили потом, зачем он пришел, ибо  никто
из смертных равнины не заходил еще так далеко в сердце  гор.  И  тогда  он
спросил их, для чего были созданы мирканы, а гномы в ответ рассмеялись.
   - Если бы мы это знали, мы бы узнали тогда и то, для чего сами живем на
свете, и раскрыли бы тайну, что стоит за самой жизнью, - так сказали  они.
- Но никому из живущих на земле не дано это знать.
   Тогда в отчаянии Рол спросил, что может сделать  он  для  людей,  кроме
того, чтобы убивать.
   И вновь рассмеялись они.
   - Не нам отвечать на вопрос твой. Ибо ты уже знаешь ответ. К чему  было
так далеко ходить, чтобы его получить? Загляни лучше в себя. Посмотри, что
тебе было дано, и воспользуйся даром сим мудро.
   С тем они и оставили его.
   И пошел он назад к своему народу, и немало трудностей  встретил  он  на
своем пути. А когда пришел он в Меркадол, то  сказал  мирканам,  чтобы  те
больше не убивали людей, что не стоит пытаться сорвать тот плод, которой и
так уже в их руках. И сказал он им, чтобы  шли  они  к  людям  Мингниша  и
предложили им службу свою, дабы хранить его, а не покорять; ибо человеку и
нужно всего-то земли, что с могильный  холм.  Мирканы  послушали  Рола.  И
пошли они по земле предлагать службу свою  -  защищать  Мингниш  от  лютых
зверей и шаек разбойников, что бесчинствовали иной раз на дорогах.
   Встретили их сперва с подозрением и враждебностью. И не раз пришлось им
доказывать силой оружия, что  они  в  самом  деле  желают  служить,  а  не
править, защищать, а не губить. А кое-кто из баронов пытался и  употребить
их стремление во зло, заставляя их воевать за чужие земли и грабить добро.
Но мирканы убили тех баронов и  взамен  прежних  нашли  других  -  лучших.
Многие потеряли веру, прежде чем люди поверили им, что пришли они с миром,
и лишь спустя годы, - в течение которых никто из мирканов не  поднял  меча
супротив справедливых баронов и не попытался силой своей захватить  власть
над Большим и малыми Долами, - приняли их наконец. Было это  спустя  много
лет после смерти Рола. Так стали  мирканы  стражами  земли  и  грозой  для
любого, кто попытается ей навредить, и каждое новое поколение их  покидало
родной Меркадол, дабы занять место тех, кто пал за  Мингниш.  Так  мирканы
нашли свое предназначение.
   Костер затрещал. Ветер шуршал полотнищем навеса. Ривен чувствовал рядом
тихое дыхание Мадры. Льюб закончил свою историю.
   И не история вовсе. Какая-то проповедь.
   Вскоре Ривен  задремал  и  спал  без  сновидений.  Перед  рассветом  он
тихонько освободился от теплых объятий Мадры и заступил в караул вместе  с
Байклином. К утру снегопад прекратился, небо начало проясняться. Над белым
безмолвным пейзажем неясно очерченных  холмов  и  лощин  разлился  дневной
свет. Звезды померкли.
   - Вопреки опасениям, ночь выдалась  спокойной,  -  сказал  Байклин,  не
сводя глаз с пологой широкой долины, по которой струилась река. -  Сегодня
мы уже выберемся из холмов и пойдем по местам, где живут люди.
   - А гриффеши не пойдут за нами?
   Смуглолицый покачал головой.
   - Они, скорее всего, потеряли наш след во вчерашнем буране. Вот если бы
нас преследовали Снежные Исполины, тогда  нам  действительно  пришлось  бы
туго. Такая погода как раз по ним. Гриффеши, как и люди,  обычно  прячутся
по своим берлогам, чтоб переждать непогоду.
   Первый солнечный луч, скользнув по снежной равнине, прогнал тени  с  их
лиц.
   - Еще столько идти, -  пробормотал  Ривен  себе  под  нос.  Но  Байклин
услышал его.
   - Ты же вроде сам туда рвался? Что, пропало желание?
   - Не знаю. Желание было.
   - Быть может, не только мирканы ищут свое предназначение.
   Ривен безрадостно рассмеялся и вспомнил  прощальные  слова  Гвилламона.
"Надеюсь, ты обретешь покой". - Я ничего не ищу, ничего мне  не  нужно,  -
сказал он, может быть, слишком резко, хотя теперь уже не был уверен в том,
что сказал правду. Он отогнал мысль о девушке, что спала под навесом.
   Они снова пустились в путь.  Солнце  слепило  глаза.  Лошади  вроде  бы
пришли в себя, но всадники все же пока не торопили их - снег  был  слишком
глубок. Стало почти тепло, и Ривен даже снял плащ. Куда ни глянь  -  везде
расстилался однообразный равнинный пейзаж вересковых пустошей и  лугов,  и
Ривен полностью  отдался  во  власть  заведенному  распорядку  попеременно
сменяющих друг друга езды, отдыха, трапез и сна.
   Прошло три дня. Не было никаких признаков погони.  Ноги  и  поясница  у
Ривена больше уже не болели от долгого сидения в седле,  и  он  без  труда
засыпал на жесткой земле. Таган разведал всю округу к северу, но никого не
нашел: ни людей, ни зверей. То и дело дорогу  им  перебегали  зайцы,  двух
проводник подстрелил на жаркое. Иногда доносились вскрики канюков.  Вот  и
вся живность.
   Они проехали мимо пределов Рорима Карнаха. Один раз  Таган  даже  видел
издалека их дозор, но те не заметили всадников. Здесь уже не  было  снега,
лед не сковывал ручейки, попадавшиеся у них на пути.  Здесь,  на  равнине,
эта неестественная зима отступила.
   С тех пор, как отряд покинул Рорим Раларта,  прошло  уже  десять  дней.
Впереди показалась сверкающая расплавленным серебром лента реки.  Байклин,
довольный, приложил козырьком руку к глазам и придержал коня,  вглядываясь
в пейзаж, простирающийся на север.
   - Великая река. Мы продвигались с хорошею скоростью. К вечеру выйдем  к
ней и уже  завтра  направимся  вдоль  берега  на  север.  -  Он  улыбнулся
Ратагану. - И скоро твой красный нос почует запах пивных, мой истомившийся
жаждой Друг.
   - Ну, наконец! - отозвался гигант. - А то моя бедная  утроба  никак  не
хочет мириться с таким нищенским прозябанием.
   До них доносилось журчание бегущей воды.  На  южных  склонах  пригорков
даже зеленела трава, и Ривен однажды слышал пение жаворонков, заливающихся
высоко в поднебесье.
   - Похоже, зиму мы миновали, - Таган обернулся в седле, окинул  взглядом
белые безмолвные холмы, с которых они спустились, и покачал головой.  -  В
странные времена мы живем.
   - Когда придет настоящая зима, тут уж настанут не странные  времена,  а
постные. - Коррари сплюнул через плечо.
   Вечером путники разбили лагерь на берегу реки.  Снега  здесь  не  было.
Лучи заходящего  солнца  поблескивали  на  воде,  пока  оно,  наконец,  не
опустилось в алое нагромождение облаков. Льюб долго смотрел на закат.
   - Завтра будет хороший день. Снега не будет. Нам, похоже, вернули лето.
- Он бросил задумчивый взгляд  на  Ривена  и  принялся  расседлывать  свою
лошадь.
   - Чему я несказанно рад, - объявил Ратаган. - Снег хорош для ребятишек,
но в моем возрасте уже он далеко не так привлекателен.
   - Да ты и сам далеко не милашка, - рассмеялся Байклин.
   - От урода слышу, - пробурчал тот.
   Река - шириной почти в полмили  -  быстро  и  ровно  несла  свои  воды,
обтекая острова, кишащие птицей. Расстилая плащи и  пледы,  Ривен  мельком
заметил голубой росчерк полета зимородка и  на  секунду  вернулся  в  тот,
другой мир. Воспоминание о  креслах-каталках  и  одетых  в  белое  фигурах
отозвалось в его душе болью.
   Даже в  сумерках  было  еще  светло.  Последний  луч  солнца  помедлил,
запутавшись в облаках у самой кромки горизонта, не желая гаснуть.  Путники
расселись вокруг костра, отпустив лошадей пастись под присмотром Римира  и
Дармида. Под треск костра и бульканье котелка они  слушали  пение  птиц  в
камышах, узкой лентой тянущихся вдоль берегов реки. Небо оставалось ясным.
От реки поднимался туман. Мирканы привели лошадей и стреножили их, а Ривен
и Ратаган принесли  хворосту  для  костра.  Потом  все  разлеглись  вокруг
костра, точно спицы вокруг ступицы колеса, и молча  лежали,  слушая  плеск
воды и голоса птиц, пока сон не сморил их.
   Проснувшись  утром,  Ривен  долго  лежал  в  полудреме,  закрыв  глаза,
вслушиваясь в журчание речной струи, и на мгновение ему показалось, что он
слышит тихий плеск волн за стенами домика на  морском  берегу.  Он  открыл
глаза. Первые лучи солнца ослепили его. Байклин и мирканы уже проснулись и
готовили завтрак. Под меховым пледом было тепло, даже жарко.  Мадра  сняла
почти все из своей зимней одежды, и Ривен теперь ощущал плавные  линии  ее
тела. Он прикоснулся рукой к ее груди под тканью  платья,  нашел  сосок  и
принялся ласково гладить его, пока тот не затвердел, а она не зашевелилась
во сне. Пристыженный, Ривен выбрался из постели и пошел к воде - туда, где
среди прибрежных камышей был широкий просвет. Он долго смотрел на неспешно
текущую воду. Зеркало реки отражало его бородатое лицо. Он встал на колени
и окунул голову. Ледяная вода обожгла лицо.
   Они  снова  отправились  в  путь.  Теперь  -  вдоль  реки.  Над  землей
разгоралось утро. Птицы  вспархивали  в  воздух  из-под  лошадиных  копыт.
Великая река неспешно несла свои воды через луга, расцвеченные лютиками  и
подснежниками, испещренные в распадках грязными пятнами талого снега.  Там
и сям вдоль берегов реки стали появляться  рощицы  -  ольха  и  береза,  -
стволы деревьев утопали в зарослях папоротника и  шиповника.  Роса  на  их
листьях искрилась под  солнцем.  Под  кронами  пролегли  тени.  В  воздухе
кружила мошкара.
   - Смотрите-ка! - Коррари вдруг вскинул руку в указующем жесте.  Взгляды
всех  обратились   к   черной   точке   на   глади   воды.   Прищурившись,
путешественники смогли различить  очертания  баржи  посередине  реки.  Она
приближалась. Широкая баржа с низкой палубой. Два ряда гребцов  по  бортам
двигали ее вверх по течению мимо островов. На таком расстоянии  их  голоса
были едва различимы. Но зато стало отчетливо видно, что они машут  руками,
заметив всадников. Высокий смуглый мужчина ходил  по  палубе  взад-вперед,
отдавая команды гребцам и рулевому.  Баржа  повернула  к  берегу.  Байклин
резко натянул поводья. Остальные тут же последовали его  примеру.  Мирканы
достали свои боевые посохи.
   - Речные торговцы, - сказал Ратаган. -  Не  пираты.  Наверное,  идут  в
Талскер.
   Весла поблескивали на солнце, им вторили  солнечные  зайчики  на  воде.
Баржа причалила к берегу,  глухо  ударившись  о  прибрежную  отмель.  Люди
повыскакивали на песок, чтобы закрепить ее.  Человек  в  высоких  сапогах,
отдававший команды, перепрыгнул через борт в серебряном всплеске брызг, за
ним последовали еще двое. В приветственном жесте  он  поднял  над  головой
раскрытую ладонь.
   - Приветствую вас, попутчики! Приятно встретить людей в дороге в  такой
замечательный день. Финнан мое имя. А это  -  моя  команда,  мое  судно  и
товары. - Он учтиво поклонился. Высокий, выше Ратагана, хотя и  вдвое  уже
его в плечах. Золотистые, коротко постриженные волосы - солнце окрасило их
в цвет пламени. Чуть темнее волос - тонкие усы над верхней губой. Видавшее
виды кожаное одеяние, расшитое алой и желтой  нитью.  На  бедре  -  тонкая
шпага. Двое молодцов у него за спиной. Загорелые, коротко постриженные. Их
обнаженные руки покраснели от солнца, к мокрым босым ногам прилипла речная
грязь. Они пристально осмотрели отряд, взгляды их на мгновение задержались
на суровых лицах мирканов.
   - Мы направляемся в Талскер, везем груз шкур и зерна,  которое  удалось
спасти после того, как погода сыграла с нами такую злую шутку. Да не груз,
а одно название. - Его открытая улыбка внушала доверие. Ривену  он  чем-то
напомнил Байклина, когда тот впервые явился в домик у моря.
   Байклин не слез с коня. Он лишь наклонился в седле и кивнул кормчему.
   - Смотрю, снаряжение  у  вас  для  далекого  путешествия,  -  продолжал
Финнан, - вот я и подумал, а вы, часом, не направляетесь ли туда же?
   - А у вас что,  есть  какие-то  предложения?  -  уклончиво  осведомился
Байклин.
   Финнан рассмеялся.
   - Ну да, конечно. Мы можем помочь друг другу, если на то есть  желание.
Пассажиры пришлись бы мне весьма кстати, а то этот рейс выходит в  убыток.
И вам хорошо: по реке будет быстрее, да и лошадей побережете. До  Талскера
путь далек. А время сейчас тревожное.  На  реке  все  же  поменьше  хищных
зверей, чем на суше. Что скажете?
   - И сколько же ты берешь за провоз? - полюбопытствовал Ратаган.
   - Немного. Я человек не жадный. Скажем, с каждого -  по  куску  серебра
размером с мизинец.
   - И вправду, не жадный, - согласился Байклин. - Это щедрое предложение.
Но с чего бы такая щедрость?
   Финнан пожал плечами.
   - Мне надоело уже толкать эту посудину по реке, рассказывая одни  и  те
же истории и выслушивая  их  в  ответ.  Команда  будет  довольна  -  давно
хотелось послушать новости из Долов.
   - В самом деле? - взгляд Байклина вдруг сделался пристальным. - А  что,
за последнее время к вам сюда не поступало никаких новостей?
   - Новостей много, да только все больше слухи. С вами, я вижу, стражи  и
мирканы. А кое-кто с виду - ну точно  барон,  однако  сразу  заметно:  вам
выпал нелегкий путь. И кони у  вас  все  в  рубцах.  Я  кое-что  слышал  о
схватке, в которой миркан сражался с мирканом, и  о  больших  переменах  в
Роримах на юге, и мне страсть как хочется узнать обо всем  этом  побольше.
Для меня это даже дороже серебра. Я много думаю о положении дел в стране в
эти странные времена, когда снег выпадает в разгаре лета и Исполины бродят
среди холмов.
   - И вы надеетесь, что мы сумеем удовлетворить ваше любопытство?
   Финнан улыбнулся.
   - Уверен в этом. У нас с собой есть пиво. Хорошо, знаете ли,  скоротать
вечерок за приятной беседой и кружкой доброго пива, когда все дневные дела
закончены. Кое-кто говорит, это, мол, моя слабость. Но я бы скорее  назвал
это маленькой причудой, на которую всякий имеет право.
   Ратаган громко расхохотался.
   -  Хорошо  сказано,  приятель.  Что  думаешь,  Байклин?  Принимаем   мы
предложение Финнана или пусть наши кони и дальше изнашивают копыта?
   Байклин  долго  с  затаенным  недоверием  смотрел  на  Финнана.   Потом
повернулся, чтобы справиться о мнении остальных.
   - Кто-нибудь против?
   Ответа не последовало, и он кивнул.
   - Отлично, Финнан. Спускай трап, мы введем на борт лошадей. Ты получишь
свое серебро и новости в обмен на то, что провезешь нас по реке до  речных
ворот Талскера. - Он протянул правую  ладонь,  и  Финнан,  шагнув  вперед,
хлопнул по ней рукой.
   - Выгодная сделка и добрый пример для всех. Добро пожаловать на  баржу,
друзья мои.



        13

   Баржа была шириной в сорок футов и,  как  минимум,  вдвое  длиннее.  На
корме баржи располагалась большая приземистая будка в три стены, на  крыше
которой в шарнире был закреплен рычаг руля. Лошадей поместили  в  открытый
трюм, наполовину заваленный тюками заготовленных шкур и мешками с зерном и
покрытый сверху парусиновым навесом, чтоб защитить груз от дождя и  снега.
Под этим укрытием и спало большинство команды. Пассажиры  Финнана  сложили
большую часть своего имущества в трюме.  Стражи  устроились  тут  же.  Для
остальных нашлось место в будке, потолок которой был настолько низок,  что
они постоянно ударялись о него головой.  Команда  состояла  из  двенадцати
человек, которые в две смены гнули спину с рассвета  до  сумерек,  приводя
неповоротливое суденышко в движение - толкали его против течения  веслами,
а на мелководье - шестами.
   Финнан остался верен своему  слову,  и  как  только  стемнело  и  баржа
пристала к берегу, а пассажиры вывели на берег лошадей и разложили костры,
они получили обещанное пиво. Этим вечером в первый раз вдалеке - в Большом
Доле - показались огни поселений, и  Финнан  принялся  перечислять  их  во
время ужина.
   - Корриад, Бемнор, Драм-Ларад  и,  самый  большой  среди  них,  Конуэр.
Когда-то это был славный город. Охотники с холмов приносили  туда  добытые
шкуры зверей. Теперь торговля сошла на нет, как и все  остальное.  Тяжелые
времена наступили в стране, даже здесь, в Большом Доле. И до весны  станет
еще тяжелее, если  она  придет,  когда  следует.  А  если  все  будет  так
продолжаться и дальше, как в  этом  году,  то,  верно,  среди  зимы  будет
засуха, а снег выпадет, лишь когда подоспеет время  снимать  урожай.  Чего
угодно теперь можно ждать.
   - Ты давно плаваешь по реке? - спросил его рыжий Дармид.
   - Да уж порядочно. Так и земли всякие повидаешь, и  не  станешь  притом
кривоногим, как всадник, и не заработаешь себе плоскостопие, как  пешеход.
Река здесь спокойна. Тут, на своем долгом  пути  к  морю,  она  становится
тихой и неторопливой, как  будто  не  хочет  покидать  страну,  в  которой
родилась и где собирала свои воды. У реки есть чему поучиться.
   Байклин подался вперед, вертя в руках кружку.
   - А как прошел здесь этот год, в Большом Доле? А то я тут  не  был  уже
много месяцев.
   Финнан не отрываясь глядел на Мадру, и Ривен подметил, что и  она  тоже
глядит на него, подняв брови,  ничуть  не  смущаясь  под  его  напряженным
взглядом. Купец усмехнулся и повернулся к Байклину.
   - Деревни вниз по реке остались почти нетронутыми, но  многие  фермы  у
предгорий сейчас брошены, а их хозяева бежали,  спасаясь  от  гриффешей  и
Исполинов, которые спускаются с гор, совсем обнаглев. Не во  всех  городах
есть  стражи,  некому  защищать  округу,  так  что  фермерам  и   пастухам
приходится самим о себе заботиться, и, как я  уже  говорил,  охота  теперь
пришла в полный упадок. Многие охотники убиты, те же, кто еще  не  оставил
своего ремесла, выходят на промысел большими отрядами, что означает плохую
охоту... хотя и больше шансов остаться в живых.
   - В Долах дела хуже, - заметил Ратаган. - Там дикие твари  рыщут  прямо
под стенами крепостей и даже нападают на горожан.
   Финнан уставился в свою кружку.
   - Я слышал об этом. И даже больше. Не знаю только, что из этого правда.
- Он бросил быстрый взгляд на двух хранящих молчание мирканов, но ни Айса,
ни Льюб этого не заметили. Или сделали вид, что не заметили.
   - Были некоторые разногласия, - нахмурившись, признался Байклин. - Были
и столкновения, но теперь все улажено.
   - Было сражение?
   - Да. Погибло немало людей. Тремя  западными  Долами  теперь  управляет
один властитель.
   - Уж не тот ли, кого величают Варбуттом? - вскользь спросил Финнан.
   Байклин пожал плечами.
   - Может быть.
   Финнан задумался.
   - Великий правитель, если только молва правдива.
   Байклин бросил на купца недоверчивый взгляд.
   - Я слышал, так говорили о нем, - он встал. - Пойду посмотрю,  как  там
лошади. - И он скрылся в темноте, где Римир и Коррари несли караул  вместе
с двумя матросами Финнана. Купец посмотрел ему вслед.
   - Если не ошибаюсь, на плечах  этого  человека  лежит  порядочный  груз
ответственности. Иначе как же тогда объяснить, что  он  даже  не  замечает
такую прелестную женщину? - С тем он поднял тост за Мадру и, не отрываясь,
осушил свою кружку. - С такой попутчицей всякий путь будет  легким.  -  Он
встал и потянулся. - Тоже пойду посмотрю, как там мой конь. - Он  удалился
в сторону реки, где у самого берега темнела баржа.
   Ривен влил в себя остатки пива.
   Не мое дело. Я никому ничего не должен.
   Он посмотрел на Мадру. Она глядела в огонь, не замечая его.
   На следующий день утро выдалось ясным  и  теплым.  Лучи  поднимающегося
солнца рассеяли туман над водой. Ривен сидел на носу  баржи  и  глядел  на
сверкающую воду. Неспешное движение наводило на мысли о вечном. Сверкающие
весла и шесты были  похожи  на  ножки  какого-то  корчащегося  насекомого.
Кое-где к реке выходили дома, сложенные из камня и  укрытые  дерном.  Иной
раз им встречались лодки. Теперь баржа плыла мимо длинной каменной  стены,
словно бы уходящей в бесконечность. Этот мир был реальным.  И  он,  Ривен,
вчера держал этот мир в объятиях. И магия этого мира проникла в него.  Вот
опять это слово - магия. Ривен криво усмехнулся.  Что  ж,  слово  не  хуже
любого другого. Итак, он - волшебник. В каком-то смысле. Он заставил  лето
смениться зимой и привел в этот мир двойников тех людей, которых он знал в
том мире. Но было кое-что еще. Мингниш тоже заключал в себе магию.  Отсюда
и темноволосая девушка, которая не узнала его. Та, что бродила по  Скаю  и
Мингнишу и искала чего-то. И если Ривен вообразил  Джиннет,  то  сама  эта
земля создала еще одно воплощение Дженни. Две женщины. Но сколько в каждой
из них от Дженни - его жены?
   И здесь - препятствие,  глухая  стена,  пред  которой  он  застывает  в
растерянности. На самом ли деле Дженни умерла? Обрела ли  она  покой,  или
какая-то  часть  ее  и  сейчас  еще  бродит  по   Мингнишу?   Невыносимая,
неразрешимая мысль...
   Итак, он едет на север, в горы. И если он не  разыщет  там  гномов,  то
поднимется на Сгарр  Диг,  а  после  этого  вернется  домой.  Может  быть,
попытается придумать счастливый конец истории  -  для  этого  мира  и  его
людей. Быть может, для них - если не для него самого - эта выдумка  станет
реальностью. Но прежде всего ему нужно позаботиться о том, чтобы жена  его
упокоилась с миром.
   А пока принимай все, как есть. Наслаждайся поездкой.
   Взгляд его невольно обратился к Мадре. Она сидела на крыше будки вместе
с Финнаном, Байклином и Ратаганом. Лицо ее озарялось улыбкой. Кажется, она
стала чаще улыбаться за эти последние дни?
   Он заставил  себя  отвести  взгляд  и  уставился  на  спины  работающих
матросов. Дармид и Коррари тоже взялись за шесты и  старались  теперь  изо
всех сил. Кольчуги стражей были свалены в кучу на нижней палубе.
   Три дня они уже провели  на  реке.  Тихие  дни  -  теплые,  ясные  -  и
прохладные ночи. Костры на берегу. Дозоры ночью. Ни разу  не  остановились
они, чтоб перемолвиться словом с матросами проходящих мимо судов, хотя  их
баржа привлекала к себе любопытные взгляды. Очевидно, мирканов  и  стражей
редко можно было повстречать в этих краях.
   Вдоль реки, по обоим ее берегам, одна за другой тянулись деревни. Возле
каждого дома лежали лодки и были развешены рыбацкие сети - для починки или
просушки. Великая река служила торной дорогой  и  кормилицей  для  здешних
городов и деревень.
   Лошади наилучшим образом использовали время отдыха. Раны их затянулись.
Они вновь раздобрели, резвясь у реки, когда их выводили на берег пастись.
   Вечером четвертого дня баржа  причалила  к  берегу,  заросшему  кустами
ивняка и лещины, среди которых белели березы. Из болотистой почвы сочилась
вода, на возвышениях росла густая трава. Путешественники выпустили лошадей
пастись под присмотром Римира, Айсы и  еще  двух  человек  Финнана,  потом
нашли более или менее сухой участок земли и разбили лагерь  -  теперь  это
стало привычным делом.  Весело  запылали  костры,  котелки  забурлили  над
огнем. Никто не сидел без дела: кто  собирал  хворост,  кто  таскал  воду.
Только Ривен бесцельно бродил меж деревьев неподалеку от лагеря.
   - Я далеко не уйду, - покачал он головой на вопросительный взгляд Айсы.
- Мне нужно побыть одному.
   Он погладил теплую морду лошади, когда та  потянулась,  чтобы  обнюхать
его, и  почесал  у  нее  за  ушами.  Потом  углубился  в  рощицу.  Сумерки
потихоньку сгущались. В просветах ветвей  уже  показались  первые  звезды.
Ривен сел, прислонившись спиной к белому стволу березы, и подтянул  колени
к груди.
   Просто я здесь слишком долго. И мне уже не хочется отсюда уходить,  вот
в чем проблема.
   Позади зашелестела листва. И как бы ему ни хотелось побыть  одному,  он
все равно улыбнулся, когда Мадра подсела к нему.
   - Славная ночь, - проговорила она. - Скоро взойдет луна, а утром  будет
туман. - Она положила голову  ему  на  плечо,  и  даже  от  этого  легкого
прикосновения в теле его шевельнулось желание -  такое  уже  знакомое.  Он
чуть отодвинулся от нее, и ей пришлось поднять голову.
   - Почему? - глухо спросила она.
   Почему? Потому что есть женщина, которую  я  люблю,  и  которая,  может
быть, где-то здесь, и сердце ее еще бьется.
   Он ничего не сказал ей.
   - Финнан спрашивал, невеста я тебе или нет. - В первый раз он  взглянул
на нее и увидел слезы на щеках, блестевшие в свете звезд. Он  обнял  ее  и
притянул к себе.
   Хорош герой.
   - Я не понимаю, чего ты хочешь.
   Он закрыл глаза и прислонился лбом к холодному древесному стволу.
   - Я больше уже ничего не хочу. Прости меня, Мадра. Не  надо  тебе  было
связываться со мной. Я не хозяин себе.
   - Разве мы не должны быть вместе?
   - Нет, если хочешь, чтобы твой мир уцелел.
   - Ты то удерживаешь меня, то вдруг отталкиваешь.
   Он мысленно обругал себя последними словами.
   - Я  всего  лишь  никудышный  дурак,  нерешительный  и  ни  на  что  не
способный, который не в состоянии  сделать  то,  что  сделать  необходимо.
Прости меня.
   - А что ты будешь делать в горах? Кого ты надеешься там встретить?
   - Не знаю. Гномов. Мою... мою жену, может быть.
   Она замерла и прошептала.
   - Ты же мне говорил, что она умерла.
   - Да, в моем мире, - проговорил Ривен медленно, безнадежно.  -  Но  она
здесь, в Мингнише. Я видел ее... здесь.
   Мадра отпрянула.
   - Как такое вообще может быть? Как она может здесь оказаться?
   Руки Ривена упали, коснувшись прелой листвы, устилающей землю.
   - Не знаю. Я не знаю, как все это происходит. Я этого не хотел.
   - Как и я. - Голос ее звучал тихо, спокойно.
   Долгое время они молчали. При  свете  луны  ее  глаза  казались  совсем
черными. Волосы - как капюшон, под которым лицо ее было сокрыто в тени.
   - А какая она была, твоя жена?
   Вроде бы кто-то уже задавал ему этот  вопрос  -  тысячу  лет  назад,  в
другом мире.
   - Она была... в чем-то очень похожей на тебя. - Он наконец признал это.
- Может быть, более дерзкой. Она ничего не боялась.  -  Именно  это  ее  и
убило. И еще - перетершийся трос, который он не удосужился заменить.
   Мадра коснулась его лица, провела рукой по старым шрамам на лбу.
   - Она умерла на твоих глазах?
   "Майкл!"
   - Да.
   Она притянула его к себе и прижала к груди, целуя его нахмуренное лицо.
Так целуют ребенка. Они просто лежали. Не шевелясь. Далеко у  реки  громко
заржала лошадь. Потом вновь стало тихо.
   Послышался шорох осторожных шагов в листве, негромкий, как стук  капель
дождя по опавшей листве. Ривен сел  и  тут  же  вскочил  на  ноги,  увидев
мерцание глаз и тени, скользящие за деревьями. Схватив Мадру за  руку,  он
рывком поднял ее на ноги.
   - Бежим!
   Они бросились к лагерю. Ноги скользили по прелой листве.  Топот  погони
раздавался все ближе и ближе, мешаясь с пронзительным визгом. Они  петляли
между древесных стволов - темные силуэты гриффешей стремительно неслись им
вслед. Им уже не хватало дыхания.
   Мадра споткнулась и упала лицом в перегной. И буквально через мгновение
ее настигли преследователи. Один из них прыгнул. Вскрикнув,  она  исчезла,
погребенная под серой тушей. Ривен издал какой-то невнятный вопль и рывком
выхватил меч из ножен. Он вонзил клинок в спину твари, и та, огрызнувшись,
отскочила от Мадры. Но тут вдруг что-то  тяжелое  навалилось  на  него  со
спины, сбив его с ног, и Ривен ощутил у  себя  на  лице  смрадное  дыхание
зверя. Он перевернулся - острые когти полоснули его по ребрам. Он сжал меч
обеими руками и направил свой удар вверх. Горячая темная жидкость брызнула
на него. Он выбрался из-под корчащейся в предсмертных конвульсиях  туши  и
бросился к Мадре, распугав тварей, рвущих когтями распростертую  на  земле
девушку. С какой-то маниакальной силой взмахнул он мечом и  разрубил  двух
гриффешей одним ударом. Но другие тут  же  заняли  место  погибших.  Ривен
пришел в отчаяние - все бесполезно! - и закричал, призывая на помощь.  Его
клинок со свистом обрушивался на кровожадных тварей, с  треском  перерубая
кости. Но гриффешей было слишком много, а под рубашкой - он чувствовал это
- струилась кровь.
   Среди деревьев показались люди. Где-то с полдюжины человек. Они спешили
к нему на подмогу. И вот уже их клинки засверкали  в  свете  луны.  Посохи
мирканов крушили черепа зверей. Ривен услышал голос Байклина.
   - Отходим к барже, их слишком много!. - Двое подняли  Мадру  и  понесли
ее, пока  остальные,  отступая,  отбивали  наскоки  взбешенных  гриффешей.
Одолеть их было невозможно. Их становилось все больше и больше  -  тварей,
визжащих от злобы, боли и ярости.
   Они выбрались, наконец, из  зарослей,  и  Ривен  увидел,  что  открытое
пространство, отделявшее кустарник от воды, так  и  кишит  отвратительными
хвостатыми, покрытыми серой шерстью  зверями  с  горящими  холодным  огнем
глазами. Точно вши, расползлись они по всему лагерю. Сражение теперь шло у
самой баржи: несколько  человек  пытались  столкнуть  ее  с  отмели,  пока
остальные сдерживали натиск тварей, стоя по колено  в  воде.  Лунный  свет
разбивался серебристыми брызгами о поднятую ими пену. У носа баржи плавали
трупы, некоторых уже медленно относило вниз по течению. И среди  них  были
не только гриффеши.
   Круша все на своем пути, отряд Ривена прорубал себе дорогу к  реке.  Но
звери так разъярились, что и не думали защищаться: они бросались прямо  на
мечи, тесня людей своей массой, пытаясь сбить их с ног. Внезапно  рядом  с
Ривеном образовалось пустое пространство. Кто-то - в пылу схватки Ривен не
увидел, кто, - вскрикнул вдруг и упал. Больше он не поднялся.
   Поднимая ногами брызги,  они  побежали  по  отмели  к  барже,  медленно
отходившей от берега. Длинные шесты погружались  в  темную  воду,  пытаясь
удержать ее на месте.  Теперь  вода  доходила  им  до  пояса.  Приходилось
барахтаться  едва  ли  не  на  плаву.  Ривен  приподнял  голову  Мадры   и
поддерживал ее над водой. Некоторые гриффеши бросились  в  воду  за  ними.
Глаза Ривену залила кровь и вода, и он почти ничего не видел. Но вот  борт
баржи приблизился, и Ривен приподнял Мадру из воды. Чьи-то руки подхватили
ее, а сам он вцепился в борт. У него уже не было сил забраться  на  палубу
самому.
   Острые зубы вонзились ему в ногу  и  рывком  утащили  под  воду.  Ривен
задохнулся. Вода залилась ему в уши. Зубы зверя впились  еще  глубже.  Его
руки наткнулись на  покрытое  шерстью  тело.  Когтистые  лапы  остервенело
терзали его. Ривен извернулся и пальцами обеих рук ткнул  зверю  в  глаза.
Грудь  ожгло  красным  пламенем  боли,  но   он   услышал   отвратительный
захлебывающийся визг. Клыки зверя  отпустили  его,  и  он,  вырвавшись  на
поверхность, принялся жадно хватать ртом воздух.  Кто-то  схватил  его  за
воротник и потащил вверх.  Ривен  пытался  освободиться,  но  сил  уже  не
осталось. Его вытащили из воды  на  палубу.  Он  лежал,  заходясь  хриплым
кашлем; над ним склонилось лицо Айсы - непроницаемое, как всегда.
   Финнан выкрикивал приказания. Двое матросов шестами отводили  баржу  на
середину  реки,  а  все  остальные  мечами  крушили   тварей,   пытавшихся
вскарабкаться на борт. Ривен потерял свой меч в воде, но, схватив один  из
шестов с острым концом, принялся орудовать им как  пикой.  Гриффешей  было
много. Они выскакивали из воды, лезли  на  палубу  с  проворством  крыс  и
набрасывались на людей. Словно сбитый жук, баржа медленно поплыла вниз  по
течению, в то время как  ее  экипаж  вел  на  палубе  смертный  бой.  Люди
валились с ног под тяжестью рвущих их тварей.  Тот,  кто  падал  за  борт,
находил свою смерть в водоворотах пенящейся воды. Ривену удалось  вытащить
нож из руки мертвого матроса. Он встал между  Айсой  и  Дармидом,  которые
отчаянно сражались, чтобы не дать наседавшим на них  тварям  добраться  до
Мадры, лежащей без движения на  палубе.  Посох  миркана  перебивал  кости,
дробил черепа и отбрасывал остервеневших гриффешей в реку, вертясь с такой
быстротой, что его невозможно было разглядеть.  Меч  Дармида  тоже  сбирал
свою кровавую жатву. Ривен наносил удары ножом, но ножа в этой битве  было
явно недостаточно. Он  отступил  назад  и  бросил,  взгляд  на  Мадру.  Ее
изодранное платье пропиталось кровью, глаза были закрыты.
   Дармид упал с разорванным горлом, погребенный под телом вцепившегося  в
него гриффеша. Ривен с размаху вонзил свой нож за ухо твари, и та  застыла
без движения.  Он  поднял  меч  Дармида  и  встретил  следующего  гриффеша
отчаянным ударом, выпустив ему кишки. Теперь тварей стало поменьше,  баржу
вынесло на середину реки, и течение уносило ее вместе с  плывущими  следом
гриффешами. Положение защищавшихся теперь было уже не  таким  безнадежным.
Они медленно продвигались по палубе, тесня гриффешей,  пока  те  не  стали
бросаться на стены будки, пытаясь забраться на крышу. На крыше  Байклин  с
Финнаном прикончили последнего гриффеша.  С  громким  всплеском  его  тело
упало в воду, и река поглотила его. Сражение закончилось.
   На палубе, в кормовой будке и в трюме валялись  груды  тел.  Вся  баржа
была  залита  кровью.  Раненые   тихо   стонали,   покалеченный   гриффеш,
пронзительно визжа, корчился, пока один из матросов  не  добил  его  и  не
столкнул в  воду.  Ривен  склонился  над  Мадрой,  не  зная,  что  делать.
Беспомощно он посмотрел на Айсу. Лицо миркана исказилось от душевной боли.
   Перешагивая через тела, к ним подошел Ратаган  в  изодранной  в  клочья
одежде.
   - Она жива?
   Ривен кивнул, не в состоянии ничего  говорить.  Он  снял  свою  залитую
кровью рубашку и завернул в нее девушку, убрав волосы с ее лица.
   Судно внезапно обо что-то ударилось и накренилось. Со стороны  кормы  и
левого борта донесся скрежет. Потом все стихло.  Они  подошли  к  борту  и
увидели, что баржу занесло на отмель  у  островка  посреди  реки.  Течение
здесь было быстрым, и засели они крепко.
   - Я потерял половину команды, - сообщил Финнан. Отсветы костра  мерцали
на его суровом лице. Все с тем  же  каменным  выражением  лица  он  поднял
прутик и переломил его. - Я даже не знаю,  хватит  ли  теперь  мне  людей,
чтобы поднять баржу вверх по течению.
   - Мы поможем, - сказал Байклин, - хотя наши люди  тоже  пострадали.  Мы
потеряли троих - Дармида, Римира и Тагана. Девушка серьезно ранена.  Итого
получается шесть, плюс твои восемь. Должно хватить.
   - Потеряна  большая  часть  снаряжения.  И  все  ваши  лошади  тоже,  -
продолжал Финнан, как будто не слыша его. - Я вот только никак не пойму, с
чего было им нападать на нас в таком количестве и с  такой  яростью.  Даже
вода их не остановила. С чего бы это?
   Байклин пожал плечами, незаметно бросив взгляд  на  Ривена.  Тот  сидел
рядом с Мадрой, лежавшей  на  жалких  остатках  того,  что  когда-то  было
пледом. Раны ей перевязали кусками разорванного на полосы плаща. По другую
сторону от нее с озабоченным видом сидел Ратаган. Мадра пришла в себя,  но
говорить не могла из-за глубокой  раны  на  горле.  Она  молча  улыбнулась
Ривену. Для него ее улыбка была мучительна, как прощение предательства. Он
молча сжал ее руку. Он не мог сейчас говорить.  Ни  с  нею,  ни  с  кем-то
другим. Ощущение было такое, словно ему дали в руки лопату, чтобы он вырыл
себе могилу. Так, наверное, и было.
   - Далеко еще до Талскера? - спросил Финнана Байклин.
   - Чуть больше недели пути. А теперь, может  быть,  и  дольше.  Учитывая
обстоятельства.
   - Слишком долго, - Байклин  остановил  свой  взгляд  на  пламени,  едва
сдерживая ярость.
   Они похоронили всех тех, кто полег на барже; но тех, кто погиб на  суше
или в воде,  пришлось  оставить,  поскольку  по  берегу  все  еще  рыскали
гриффеши. Теперь всем из отряда  Байклина  пришлось  взяться  за  шесты  и
весла. Нелегкая это была работа - толкать баржу вверх по  течению.  А  для
Ривена она вообще обернулась пыткой. Все тело ломило  от  боли,  казалось,
все его кости были перебиты. По вечерам, когда они приставали к берегу, он
быстро ел, потом проводил время у изголовья Мадры и, как правило, тут  же,
рядом с ней, засыпал.
   Они обычно бросали якорь у ближайшего из островков, которых было  много
на реке. Они больше  уже  не  решались  высадиться  и  разбить  лагерь  на
западном берегу, где напали на них гриффеши. Восточный берег Великой  реки
теперь не проявлял  никаких  признаков  жизни,  но  густые  заросли  леса,
протянувшегося вдоль воды, могли таить в  себе  любые  сюрпризы.  Впрочем,
Байклину и Льюбу все равно приходилось высаживаться на  восточном  берегу,
чтобы охотой пополнить запасы провизии. Все  чаще  и  чаще  им  попадались
оставленные дома, иногда - целые  деревни.  Заброшенные,  обезлюдевшие.  В
окрестных полях валялись гниющие туши задранного скота. Страна опустела  -
как вымерла; даже стервятники не кружились в небе.
   Так миновала неделя. Окружающие пейзажи ни капельки не изменились. Раны
Мадры потихоньку заживали, но она все еще не могла говорить. Оставшиеся от
команды Финнана и отряда Ривена все так же  упорно  налегали  на  весла  и
шесты, и все эти дни тишину нарушали только плеск воды  да  вскрики  диких
птиц на островах. Стало теплее, и комары, вьющиеся над водой, беспрестанно
им досаждали. Они разводили дымовые костры,  чтобы  хоть  как-то  отогнать
мошкару, но все равно все чесались от укусов.
   На десятый  день  плавания  вдалеке  сквозь  туманную  дымку  показался
Талскер. Река, широко петляя, текла по Большому Долу. Поля, ее окружавшие,
были обнесены изгородями. На высоком холме в излучине реки стоял  город  -
нагромождение стен и зданий, лабиринт улиц; у  подножия  холма  изгибалась
река, и волны ее плескались у высоких крепостных стен.  На  самой  вершине
холма  устремилась  ввысь  белая  башня,  солнечные  блики  играли  на  ее
металлических шпилях и бастионах. Реку у городских стен бороздили лодки  с
людьми, заваленные всевозможным товаром. Даже на таком  расстоянии  слышен
был шум торжища. По ветру плыл едва различимый смешанный запах жилья.
   - Вот мы и на месте, - объявил Финнан. От прежней его веселости  теперь
не осталось и следа. - Это - речной рынок. Там можно купить все, что  душе
угодно, - от  куска  хлеба  до  жизни.  Свои  обязательства  по  сделке  я
выполнил, хотя и не думал, что мне это  так  дорого  обойдется.  Сразу  за
рынком - Речные ворота. Мы пройдем  через  них  прямо  к  пристани.  -  Он
поглядел на спящую Мадру. - А с ней вы что собираетесь делать?
   - Нужно найти ей хорошего лекаря, - сказал Байклин. - В  таком  большом
городе это, должно быть, несложно.
   - Я знаю тут одного, - предложил Финнан, - если  хотите,  могу  отвести
вас к нему.
   Вскоре они уже плыли мимо причаленных к берегу лодок и барж, на которых
толклись люди. Множество лодок,  уйма  народу.  Суда  соединялись  друг  с
другом канатами, образуя запутанный лабиринт из палуб и мостиков, - словно
еще один город вырос на воде в тени Талскера. Горы товара, гул  голосов...
пьяные ссоры волной перекатывались от лодки  к  лодке,  заканчиваясь,  как
правило, всплеском  в  мутной  воде.  Повсюду  мелькали  ярко  накрашенные
женщины, чью наготу прикрывал лишь переливающийся тонкий, прозрачный шелк.
Приглашения и угрозы, голоса торгующихся и  ругань  вырывались  из  глоток
мужчин, женщин и оборванных ребятишек, смешиваясь  с  лаем  собак,  писком
цыплят и криком мулов. На поверхности воды плавали клочки одежды,  огрызки
фруктов, гнилых овощей  и  другие  остатки  людской  жизнедеятельности.  В
воздухе висел густой запах несвежего мяса, немытых  тел  и  тонкий  аромат
жгучих специй. Проглотить все это за раз - все  равно  что  выпить  залпом
слишком крепкого вина.  Насмотревшись  на  рыночную  толчею,  Ривен  вновь
повернулся к Мадре и отогнал от нее мух.
   Каким-то  неведомым  образом  Финнану  удалось   разобраться   в   этом
запутанном лабиринте и провести свое судно по узким проходам  в  скоплении
лодок к освещенной солнцем скале у городской стены. Рядом с громадой  этой
величественной скалы  и  стены  речной  рынок  казался  муравейником,  где
копошились в бессмысленной суете мелкие насекомые.
   Перед ними открылась огромная темная арка над бухтой, и баржа  вошла  в
ее тень. Под гулкими сводами арки плеск воды отдавался испуганным эхом,  а
блики света играли на стенах, словно шелк на ветру. Всплески от  их  весел
эхом отскакивали от стен, а если кто произносил  слово,  то  оно  рокотало
многократным отражением. В свалках  у  воды  кишели  крысы.  Их  негромкое
повизгивание,  словно  насмешливое  напоминание  о  гриффешах,  заставляло
вздрагивать путников.
   А потом вода впереди зажглась бликами солнца - резкий свет ослепил  их.
Они вошли в широкий канал, что вел  прямо  к  пристаням.  Городские  крыши
поднимались высокими шпилями по обеим  сторонам  канала,  бросая  на  воду
длинные тени. Здесь  стояли  крупные  суда.  Их  уже  можно  было  назвать
кораблями. Канаты и тросы оплетали их мачты спутанной паутиной, и за  них,
как пауки, цеплялись фигурки людей.  На  каменных  причалах  были  сложены
грузы. Вновь  донесся  до  их  палубы  сильный  запах  незнакомых  специй.
Раздавались крики чаек, что дрались за рыбу на набережной  и  кружили  над
мачтами  кораблей,  испещряя  палубы  пометом.  -  Финнан  быстро  отыскал
свободное место  у  причальной  стенки,  и  ралартцы  помогли  ослабленной
команде Финнана поставить у нее баржу. Потом путники собрали то  немногое,
что осталось от их имущества. Льюб сошел на берег с  Мадрой  на  руках,  и
стоял в ожидании остальных.  Двое  из  команды  остались  приглядывать  за
скудным грузом, с остальными же Финнан расплатился тем  серебром,  которое
Байклин отдал ему в уплату за проезд.  Матросы  разошлись  по  набережной,
обмениваясь приветствиями и шлепками по спине со  старыми  знакомыми.  Под
многочисленными удивленными взглядами Финнан повел  всю  честную  компанию
туда, где кончался  порт  и  начинался  крутой  подъем  к  центру  города.
Мощенные камнем узкие улицы давно не видали метлы.  Кюветы  были  завалены
доверху  дурно  пахнущими  отбросами.  То  и   дело   где-нибудь   наверху
распахивалось окно, и прямо на улицу  выплескивалось  содержимое  помойных
ведер. Путь по городу, таким  образом,  превращался  в  довольно  рисковое
предприятие. Не раз они наблюдали картину, как облитый  с  головы  до  ног
прохожий выкрикивал ругательства и угрозы в какое-нибудь открытое окно.
   Город представлял собой лабиринт узких улочек,  вдоль  которых  повсюду
теснились пивные, лавки, кузнечные мастерские, публичные  дома  и  конторы
ростовщиков. На перекрестках им часто попадались группы вооруженных людей.
И каждый раз повторялось одно и тоже: они начинали было  подтрунивать  над
разношерстной компанией новоприбывших, но как-то сразу  смолкали,  заметив
кушаки стражей и посохи мирканов, и  принимались  перешептываться  друг  с
другом.
   - Наемный сброд,  -  презрительно  проговорил  Финнан.  -  Их  нанимают
гуртом, чтоб охранять Нижний город.
   Теперь они забрались еще выше. Здесь улицы были пошире и почище.  Среди
деревянных  домов  появлялись  уже  и   каменные.   Помои   сверху   здесь
выплескивали  реже.  Показались  таверны  с  намалеванными   над   дверьми
вывесками и магазины с товарами, выставленными в витринах. Люди здесь были
одеты получше, чем в Нижнем городе, но не менее любопытны. Наконец, Финнан
остановился перед высоким каменным домом с  вывеской  над  дверьми:  змея,
обвивающая посох.
   Он глянул на Мадру. Она спала. Финнан повернулся к Байклину.
   - Нам сюда. Фриний  -  мой  друг.  -  Он  как-то  слишком  уж  нарочито
подчеркнул последние слова. - Кое-кто в  этом  городе,  скажем  так,  косо
поглядывает на него. Говорят, что он - из Горнего народа... вроде,  маг...
в   общем,   большинство   его   недолюбливает.   Однажды   я    остановил
разбушевавшихся не на шутку соседей. Они пытались поджечь его дом. Так что
он мне кое-чем обязан. Не знаю, что там у вас люди думают о таких, как он,
но он ни разу не сделал еще ничего плохого ни единой живой  душе.  Я  могу
поручиться, он сделает все, от него зависящее, чтобы помочь девушке.
   - Не все боятся Горнего народа, - тихо сказал Байклин. - И у  меня  нет
причин сомневаться в тебе и в твоем друге.
   Финнан кивнул, улыбнувшись, и постучал кулаком в дверь.
   - Открывай, седобородый папаша. Это я,  твой  речной  разбойник,  решил
тебя навестить!
   По прошествии какого-то времени  послышался  скрежет  засова,  и  дверь
приотворилась.  В  щели  появился  блестящий  черный  глаз.  Потом   дверь
распахнулась, и перед ними предстал  смуглый  старик  невысокого  роста  с
заостренной седой бородкой и  черными,  точно  влажные  агатовые  камушки,
глазами. Он широко улыбнулся, увидев Финнана, тоже расплывшегося в улыбке,
и показал розовые, без единого зуба, десны.
   - Мальчик мой, как я рад  тебя  видеть!  Давай  же,  входи!  -  Тут  он
прищурился,  разглядев  остальных.  -  Да   ты   не   один?   Какие-нибудь
неприятности, Финнан?
   - Можно и так сказать, - вздохнул речной купец. - Нужна твоя помощь. Ты
же врачуешь раны. У нас тут для тебя пациент.
   Старичок отступил назад.
   - Тем и живу. Проходи, и друзья твои пусть проходят.
   Они вошли внутрь и направились  следом  за  Фринием  через  обшарпанную
прихожую и еще одну дверь в большую комнату, ставни которой были  прикрыты
от солнца. В Воздухе явственно ощущался запах аммиака и  серы.  В  жаровне
горел огонь. Вдоль стен тянулись полки с запыленными книгами. Стол завален
бумагами и всякими банками-склянками. Поистершийся ковер покрывал каменный
пол, в углу скалился человеческий череп.  Ривен  уже  приготовился  узреть
крокодила, подвешенного к потолку, но с балок свисали  лишь  косы  луковиц
чеснока да пучки трав, названия которых он  не  знал.  Их  запах  наполнял
комнату, смешиваясь с запахами химикатов. У Ривена даже глаза заслезились.
Он обвел взглядом ряды банок под книгами: в одной из  них  -  человеческий
глаз, который, казалось, пристально смотрел на Ривена, в другой  -  что-то
похожее на человеческий эмбрион.
   Льюб положил Мадру на выцветшую красную кушетку.  Она  проснулась  и  в
изумлении огляделась по сторонам. Ривен сел рядом и взял ее за руку,  пока
Финнан представлял хозяину пришедших и рассказывал о приключениях, которые
выпали на их долю во время последнего рейса.
   Старик покачал головой.
   - Ну и времечко наступило! То ли еще будет! - Шаркая ногами, он подошел
к Мадре. Прогнав Ривена, уселся на его место  и  принялся  ощупывать  тело
девушки своими тонкими руками, покрытыми старческими пятнами. Один раз она
вздрогнула, от боли, но не проронила ни звука. Ни на кого не глядя, старик
проговорил с неожиданной властностью в голосе:
   - Финнан, нагрей воды и нарви повязок. Посмотри  там,  на  кухне.  Всем
остальным  надо  выйти.  Нечего  вам  здесь  толкаться.  Давайте   отсюда.
Займитесь  чем-нибудь  дельным.  Пропустите  по  рюмочке,  почистите  свое
снаряжение. Ну!
   Они вышли покорно, как стадо баранов, и направились следом за  Финнаном
в крошечную грязную кухню, где он вешал уже над очагом  наполненный  водой
котелок.
   - Забавный старый козел, - сказал купец, - но зато очень добрый, добрее
всех в этом городе, вместе взятых. Так что вы  не  волнуйтесь.  Больная  в
хороших руках.
   - Вот и отлично, - отозвался Байклин. - Я тебе верю. Стало быть,  будем
ждать. - Он осмотрелся кругом. Внезапно рассмеялся. - Но только не  здесь.
Здесь и затылок-то почесать - не развернешься.
   - Пива, - вдруг произнес Ратаган. - Пива! Ради всего святого. Я и забыл
почти, что мы наконец-то добрались до места, где продается  пиво.  Никаких
мучений больше. Мы пойдем сейчас и промочим пересохшие глотки. А то она  у
меня без смазки совсем растрескалась.
   - Вниз по улице есть таверна. "Черный дрозд", - сказал  Финнан.  -  Там
очень даже приличный эль, и кабатчик еще ни разу меня не надул.
   - Тогда мы пошли, - объявил Байклин.
   - Я тут побуду, - тихо вымолвил Льюб.
   Все остальные выбрались из сумрачного дома лекаря  на  залитую  солнцем
улицу, радуясь возможности глотнуть уличного воздуха и  ощутить  дуновение
ветерка на лице. Они едва ли-не бегом ринулись к кабаку, привлекая к  себе
изумленные взгляды прохожих. Но им  было  уже  наплевать.  Главное  -  они
наконец-то покинули баржу и больше их не  преследовал  запах  смерти,  что
держался на палубе со дня столкновения с гриффешами. Даже Ривен хохотал за
компанию с остальными, когда они шумной толпой ввалились в таверну,  -  ту
самую, что им посоветовал Финнан, - и Ратаган  пожелал  кабатчику  доброго
дня таким зычным басом, что заколыхались занавески на  окнах.  Вскоре  они
уже пинали стойку ногами, уткнувшись усами в холодное пиво.  Лишь  Коррари
по-прежнему оставался подавлен,  вспоминая  своего  брата,  который  лежит
теперь в вырытой наскоро могиле на речном берегу,  так  далеко  от  своего
Рорима. Меч Дармида он отдал Ривену взамен потерянного.
   После первой кружки они заказали по  второй  и  принялись  разглядывать
помещение. На удивление тихое место, хотя, может быть,  их  прибытие  было
слишком уж шумным. Местные  завсегдатаи,  сидящие,  в  основном,  порознь,
молча глазели на них. Кабатчик нервно тер полотенцем какую-то посудину.
   Ратаган икнул и поднял свою кружку, приветствуя посетителей, знакомых и
незнакомых. Айса - единственный, кто не пил. Он  стоял  рядом  с  Ривеном,
задумчиво перебирая пальцами свой посох.
   - Ну, вот мы и в Талскере, - объявил Ратаган,  -  в  самом  большом  из
северных городов и последнем на пути в горы. Что теперь, Байклин?
   Смуглолицый отпил немного  пива  и  провел  пальцем  по  влажному  боку
кружки.
   - Теперь начинается самая трудная часть пути.
   - Горы, - пробормотал Ривен.
   - А лошадей у нас нет, - добавил Коррари.
   - Это не самое страшное. Все равно  в  горы  Гресхорна  особенно-то  не
поднимешься верхом, - успокоил его Байклин.
   - И куда мы пойдем? - спросил Ривен.
   - К Стэйру. Примерно три недели пути, если повезет с погодой. Во всяком
случае, столько времени потребовалось мне,  когда  я  ходил  туда  прошлой
весной. Придется, правда, идти в обход, чтоб обогнуть самую  крутую  часть
хребта. Сейчас там не пройти. Стало быть, выйдем из города через  северные
ворота и пересечем феод Армишира. Бароном там Квиринус. Он меня знает. Год
назад я помогал в службе его мирканам. Там, если что, нам окажут помощь...
- он нахмурился. - Хотя, несомненно, Квиринус  начнет  расспрашивать,  что
нам понадобилось в Гресхорне. Ум у него острый, что клинок меча, у  барона
Армишира.
   Знакомые имена проносились в мозгу Ривена, пока он пытался  сообразить,
что здесь, в Мингнише, было реальным, своим, а что - вымыслом из его книг.
Квиринус... имя звенело у него в голове. И тут он вспомнил  красное  вино,
роскошные платья, лысую голову и  глаза  цвета  гранита,  омытого  дождем.
Резкий смех. Квиринус.
   - Здесь много мирканов, в Талскере, - сказал он, то ли спрашивая, то ли
утверждая.
   Байклин посмотрел на него удивленно, потом кивнул.
   - Талскер не так уж далеко от Меркадола,  и  к  тому  же  -  это  самый
крупный город в Мингнише. В городском гарнизоне сейчас числится  пятьдесят
мирканов под командованием Одхара, и в  два  раза  больше  -  в  окрестных
поместьях. Талскеру есть чем похвалиться. У них тут, по меньшей мере, пять
сотен стражей.
   - В таком большом городе у них немало работы,  -  предположил  Коррари,
однако, похоже,  слова  Байклина  произвели  на  него  впечатление.  Ривен
заметил, как тот безотчетно коснулся своего кушака. Страж теперь был  одет
в простую кожаную куртку, почти все доспехи он потерял во время  битвы,  и
сейчас они, верно, покоились на дне реки или ржавели среди трупов павших в
сражении. Отряд походил теперь на группу затравленных  беженцев,  усталых,
покрытых дорожной пылью. Только синие кушаки стражей да оружие,  что  было
при них, отличали отряд от простого люда, бежавшего от мародеров. Да еще -
присутствие мирканов.
   - А кто здесь правитель? - спросил Коррари. - Я совсем ничего  не  знаю
об этой стране, кроме того, что говорится в этих сказках про горы.
   Байклин сделал хороший глоток пива.
   -  Городской  Совет  возглавляет  герцог   Годомар.   Последнее   слово
практически всегда остается за ним, когда дело касается управления, хотя в
Совете заседают люди не менее могущественные: Саффарак, Валентир и другие.
Они возглавляют городские цеха и контролируют торговлю.  Так  что  герцогу
порой приходится идти с ними на компромисс, чтобы сохранить  свою  власть.
Впрочем, у него более чем достаточно мирканов и стражей, чтобы  держать  в
страхе своих сюзеренов из городских вождей. Так  что  они  тут  худо-бедно
поддерживают относительный мир.
   - Неплохо тут все устроено, я смотрю, - задумчиво  проговорил  Ратаган,
отхлебнув пива.
   Среди посетителей вновь завязались разговоры, хотя двое из  сидевших  в
зале потихоньку поднялись и вышли, пока ралартцы беседовали промеж  собой.
Хозяин, однако, по-прежнему держался скованно и вид у него был испуганный,
а когда Ратаган, скаля зубы, грохнул кружкой о стойку и  потребовал  снова
наполнить ее, бедняга совсем разволновался.
   - Какой-то ты нервный, друг мой, - обратился к нему ралартский верзила.
- Зачем так волноваться? Мы не бандиты какие-нибудь. Просто люди,  которые
знают толк в добром пиве, и радуются, когда оно попадает в глотку.
   Хозяин наполнил кружку из бочонка под  стойкой.  Когда  он  выпрямился,
что-то отдаленно похожее на решимость появилось на багровом его лице.
   - Вы ведь наемники, верно, сударь? И пришли сюда, чтобы  присоединиться
к Сергиусу?
   Лицо Ратагана помрачнело, но Байклин положил руку ему на плечо.
   - Ты когда-нибудь видел наемника-миркана? - спросил он,  указав  кивком
на хмурящегося Айсу.
   Хозяин с трудом сглотнул слюну.
   - Я не  хотел  оскорбить  вас,  сударь.  Поверьте.  Просто  в  такие-то
времена...
   - Какие еще времена? - не сдержался  Ривен.  Внезапно  он  почувствовал
себя бесконечно усталым. Пиво ударило ему в голову, заставив  вспомнить  о
Мадре, которую они оставили в доме лекаря, и о долгом пути через горы, что
ждал их впереди. Больше ему не хотелось уже никаких приключений.
   Хозяин бросил взгляд на покрытые грязью остатки  эмблемы  Сказителя  на
груди у Ривена.
   - Простите меня. Я вижу, вы пришли  издалека,  господа.  -  Голос  его,
наконец,  перестал  дрожать.  -  Просто  мы  с  недоверием   относимся   к
чужестранцам в эти тревожные дни, когда  столько  народу  ищет  убежища  в
стенах Талскера, и столько... наемников собираются под  знамена  Сергиуса,
нравится это нашему герцогу или нет. Сейчас их так много в городе, а вы, я
смотрю, вооружены... - он опять прикусил язык.
   Байклин вздохнул и бросил на стойку несколько монет.
   - Интриги. Политика. У нас и без этого много забот.
   - Поговаривают, Горний народ спустился в Долы и напал на южные  Роримы.
А с ними пришли хищные горные твари, - доверительно прошептал кабатчик.  -
Ходят слухи, что Роримы захвачены.
   Байклин и Ратаган склонились над стойкой. Интересные слухи.
   - И кто говорит? - спросил Байклин.
   Кабатчик не на шутку струхнул.
   - Просто слухи, сударь... не более того. Какие-то люди, бежавшие с юга,
принесли эту весть.
   - Какие люди? - рявкнул Ратаган. Его рыжая борода  топорщилась  во  все
стороны.
   - Не знаю. Благородные люди. Барон или леди.  Ходят  слухи,  у  герцога
новая фаворитка... дама с юга. Я - человек маленький, я не знаю.
   - Джиннет, - криво усмехнулся Байклин.
   - Может быть, совпадение? - предположил Ратаган, но Смуглолицый покачал
головой.
   - Это она. Я уверен. Так что не стоит  нам  задерживаться  в  Талскере.
Здесь для нас небезопасно. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше.
   Джиннет. Здесь. Ривен почему-то чувствовал, что все идет как надо.  Что
это  важно  для  судьбы  Мингниша  -  то,  что  подобие  Дженни  оказалось
нежданно-негаданно там же, где и они. Он вспомнил  черный  дым  ее  волос,
карие глаза, плечи цвета слоновой кости.  Вспомнил  и  поморщился.  Такие,
мысли ни к чему хорошему не приведут.
   Новая фаворитка.
   Как ни странно, но эта мысль все еще задевала его, - мысль о  том,  что
другие мужчины пользуются ее  телом.  Телом,  которое  он  любил,  которое
принадлежало только ему. Что здесь покупается и продается то, что когда-то
было отдано ему, Ривену, в дар. Бесценный дар.
   Пусть здесь - другое...
   Но неприятная мысль эта все равно не давала ему покоя.
   Дверь таверны широко распахнулась, и в зал  ввалилась  группа  людей  в
блестевших от дождя стальных шлемах и кольчугах под тяжелыми плащами.  Они
вели себя здесь как дома. Были  небриты,  многие  -  с  бородой.  Одеты  в
кожаные или же шерстяные  штаны  с  выступающими  рубцами  швов,  закрытых
тонкими полосками сыромятной кожи. Повылезший мех украшал отвороты  плащей
и края шлемов. У каждого - повязка из черной с белой  полосой  материи  на
рукаве, вокруг шлема либо - вокруг рукояти меча.
   - Вольная Братия, - шепнул кабатчик.
   Вновь пришедшие разбрелись по  таверне.  Посетители  шарахались,  спеша
убраться с их дороги. Никто пока  еще  не  проронил  ни  слова,  но  Ривен
заметил их откровенные оценивающие взгляды. Они словно прикидывали расклад
сил. Могучие формы Ратагана, жилистую фигуру Байклина, длинный меч Коррари
и посох Айсы. С минуту две группы пялились друг на  друга  -  все  так  же
молча. Наконец, один из солдат Вольной Братии шагнул  вперед.  Его  черные
волосы вились кудрями, выбиваясь из-под шлема и падая на глаза. Во рту  не
хватало переднего зуба.
   - Кто вы и откуда будете? - хриплый голос  его  звучал  резко.  Ратаган
весь напрягся, Айса с едва уловимой мрачной улыбкой приподнял свой  посох,
готовый отразить нападение.
   Ответил Байклин:
   - А кого это интересует?
   Беззубый наемник нахмурился.
   - Вопросы здесь задаю я. А ваше дело - отвечать. Еще раз спрашиваю, кто
вы и откуда?
   - А кто, интересно, дал тебе право докучать честным людям, мирно пьющим
свое пиво? - рассудительно проговорил Ратаган, сжимая  стальную  кружку  в
кулаке и скаля зубы. - Не лучше ли будет и  вам  пропустить  по  кружечке,
согреть нутро, а там уже и потолкуем.  По-дружески.  Познакомимся,  вместе
выпьем. По-моему, так будет лучше, верно? - Внезапно он  стиснул  кулак  и
смял кружку как мягкую глину. Кабатчик попятился,  стараясь  убраться  как
можно дальше, насколько это вообще позволяла длина стойки.
   Ривен начал, понемногу выходить из себя. Мать твою, ну впрямь  -  Дикий
Запад.
   - Мы с юга, - сказал  он,  нарушая  напряженную  тишину.  -  Бежали  от
нашествия горных тварей. Сюда пришли искать убежища.
   Предводитель наемников не сводил глаз с Ратагана.
   - Откуда с юга?
   Ривен переглянулся с Байклином. Смуглолицый едва заметно пожал плечами.
   - Рорим Раларта.
   Беззубый мрачно кивнул.
   - Тогда вы-пойдете с нами.
   - Куда?
   - Туда, куда мы поведем.
   Ратаган швырнул смятую кружку ему под ноги. Та со  звоном  ударилась  о
каменный пол. Наемники отскочили. Гигант все еще улыбался, но в глазах его
не было смеха.
   - Как-то не слишком учтиво здесь  встречают  гостей,  в  вашем  городе.
Почему бы вот не объяснить, с какой такой радости мы должны идти  с  вами,
куда и тому подобное. Растолковали бы нам, что да как, может быть, мы бы и
договорились. Мы же все-таки  приличные  люди,  не  разбойники  с  большой
дороги, вот и надо вести себя соответственно.
   - Мы состоим на службе  у  городского  Совета,  -  сказал  предводитель
наемников сдавленным голосом. - Мы следим за порядком в городе и проверяем
всех подозрительных чужеземцев... и особенно тех, кто с юга, тем  более  -
из южных Роримов. Чтобы знать, кто такие - откуда и зачем явились. Такое у
нас предписание. Удовлетворены вы теперь?
   - Почти целиком и полностью, -  отозвался  Байклин.  -  Теперь  вы  уже
знаете, кто мы такие, так что можете идти. А мы останемся здесь  и  допьем
свое пиво.
   - Вы пойдете с нами.
   Смуглолицый улыбнулся.
   - Это вряд ли.
   Наемник обвел их взглядом с головы до ног, увидел  угрожающий  блеск  в
глазах Айсы, потом оглянулся на своих людей. Их было пятеро и им,  похоже,
вовсе не нравилась перспектива схватки  с  мирканом  и  с  этим  притворно
миролюбивым гигантом.
   - Я вернусь, - прорычал разъяренный наемник. - И тогда мы посмотрим.  -
Он развернулся и вышел из зала, чеканя шаг. Его люди последовали  за  ним,
не проронив ни слова.
   Байклин вздохнул.
   - Жизнь и так штука тяжелая, а тут еще пристают какие-то наемники...  -
Он обратился к компании. - Пора  сматываться.  Вернемся  туда...  где  все
наши. В сложившейся ситуации нам лучше не разделяться.
   - Согласен. Похоже, на данный момент  Талскер  -  не  самое  подходящее
место для таких, как мы, - отозвался Ратаган.
   - И нам, как мне кажется, стоит  потолковать  с  этим  лекарем,  другом
Финнана, - сказал Байклин. - Пошли. - Он поднялся и вышел без лишних слов.
Остальные встали и пошли за ним.
   На улице было полно народу, и чтобы пройти, им приходилось расталкивать
прохожих. В толпе кричали и размахивали руками, родители  поднимали  детей
на плечи, чтобы их  не  задавили,  кулаки  молотили  воздух,  ремесленники
размахивали своим инструментом, как будто оружием.
   Им пришлось остановиться -  стало  совсем  уже  невозможно  продираться
сквозь эту давку. Они стояли, зажатые со всех сторон, вытягивая шеи,  чтоб
разглядеть, что послужило причиной такого столпотворения. Ратаган с высоты
своего роста первым увидел все. Глаза его налились яростью.
   - Что там? - спросил Ривен.
   Ратаган глухо зарычал.
   - Нечто  такое,  с  чем,  как  я  думал,  люди  этой  страны  покончили
давным-давно. Скоро увидишь.
   Освобождая проход, люди прижались  к  стенам  домов.  Люди  в  доспехах
расталкивали зевак древками своих копий. То были наемники Вольной Братии с
повязками из черной ткани с белой полосой. С ними - три  стража  в  полном
боевом облачении. Они, похоже, тут были за старших. Препоясанные черными с
белым кушаками. С обнаженными мечами в руках.
   Оборванная, еле волочащая  ноги  процессия  двигалась  вниз  по  улице.
Голоса толпы слились в единый гул. Полетели тухлые  яйца,  плевки  орошали
камни мостовой. Наемники пытались сдержать напирающую толпу.  Ривен  встал
на цыпочки, пытаясь разглядеть, что же там происходит.
   По улице вели  группу  людей.  Даже  не  вели  -  гнали.  Древки  копий
наемников подгоняли несчастных, чья одежда была изодрана в клочья, руки  и
ноги - в крови. Когда кто-то из них спотыкался, древки копий тыкались  ему
в ребра.
   Среди них были мужчины и женщины. Женщины, полураздетые,  хватались  за
оставшиеся лохмотья, тщетно стараясь прикрыться. Скалящийся наемник сорвал
жалкие остатки одежды с одной молоденькой девушки и пинком сбил ее с  ног.
Толпа пришла в восторг, и наемникам вновь пришлось  оттеснять  назад  тех,
кто пытался нагнуться и дернуть ее за волосы. Она с  трудом  поднялась  на
ноги и, рыдая, пошла дальше, закрывая руками грудь.
   - Что это?! - спросил пораженный Ривен.
   Ратаган даже не посмотрел на него.
   - Чистка, - его голос дрожал от гнева.  -  Снова  выискали  кого-то  из
Горнего народа и теперь выдворяют их из города.
   Ривен помотал головой. Мир его книг был совсем не таким. Это  -  не  та
страна, которую он создал. Что-то здесь было не так. Не  так,  как  должно
быть. Ратаган весь дрожал от желания броситься  в  драку.  Глаза  под  его
топорщащимися бровями  горели  яростью.  Руки  судорожно  сжимали  рукоять
топора.
   - Ратаган, - предостерегающим тоном проговорил Байклин и  положил  руку
ему на плечо.
   Светловолосая  девушка,  споткнувшись,  натолкнулась   на   одного   из
наемников. Тот пихнул ее так, что она покатилась по  мостовой.  Голова  ее
ударилась о камни. Наемник грязно выругался и занес уже ногу, чтобы  пнуть
девушку. Ривен невольно вздрогнул. Что-то в ее облике было знакомое.
   - Ратаган! - предостерегающе закричал Байклин, но рыжебородый, рыча  от
гнева, уже бросился вперед.
   Черт! Теперь мы действительно вляпались.
   На лице Байклина появилось какое-то  отчаянное  выражение.  Глаза  Айсы
горели от гнева, как прежде горели глаза Ратагана. Миркан выхватил посох и
вскинул его, зажав в кулаке. Лицо Коррари было  мертвенно  бледным,  глаза
сверкали.
   С ужасающим ревом рыжебородый  гигант  устремился  вперед,  расшвыривая
людей у себя на пути, точно тряпичных кукол.  Наемники  еще  и  не  поняли
толком, что происходит, а Ратаган уже набросился на них.
   Началась свалка. Толпа отпрянула, вопя и толкаясь. Ривена чуть не сбили
с ног, но Айса его удержал. Воздух наполнился криками. Ривен  с  Байклином
принялись яростно проталкиваться вперед. Айса и  Коррари  расчищали  перед
ними путь.
   Они едва ли не прошлись по телу наемника - шея его  была  свернута  под
каким-то невообразимым углом - и тут увидели Ратагана. Как могучая  башня,
возвышался гигант над конвоирами. В одном кулаке он сжимал свой  топор,  в
другом - меч наемника. Сверкая, как серебряные нити, оба клинка плели сеть
кровавого опустошения. Тела поверженных наемников уже  покрывали  землю  у
ног Ратагана,  но  головорезы  из  Вольной  Братии  все  напирали,  и  ему
приходилось отступать. Глаза гиганта так  и  горели  бешеной  яростью,  но
теперь было во взгляде его и другое - понимание того, что такую  силу  ему
не одолеть.
   Два стража - неповоротливые в своих доспехах, -  с  трудом  продирались
сквозь толпу, чтобы присоединиться к схватке на стороне наемников. Байклин
выругался и выдернул из ножен свой меч.
   - Ратаган! - Он рванулся вперед, выкрикнув имя друга как боевой клич.
   Вскинув свой посох, Айса ринулся следом за  ним.  К  своему  изумлению,
Ривен вдруг осознал - задним числом, - что и он тоже бежит им  вдогонку  с
обнаженным мечом Дармида в руке.
   Стражи обернулись, чтобы встретить новых врагов, но клинок Байклина уже
полоснул по горлу одного из них, а посох Айсы раскроил череп другого,  как
гнилой орех. Оба, гремя доспехами, повалились на землю.
   Наемники,  сообразив,  что  их  атакуют  с  тыла,  сочли  благоразумным
ретироваться. Ратаган ринулся следом, не давая им передышки. Ривен немного
замешкался. Байклин, Коррари и Айса набросились на отступающих  наемников.
Толпа в страхе рванулась в подворотни, подальше от места  схватки.  Многие
из тех, кого вели конвоиры, просто исчезли из  виду,  поглощенные  людской
волной. Светловолосая девушка неподвижно лежала на  земле.  Струйка  крови
стекала с ее виска.
   Схватка  уже  закончилась.  Последние  из  наемников  позорно   бежали,
побросав на ходу оружие. По  крайней  мере,  с  полдюжины  их  сотоварищей
остались лежать на земле.
   Первым заговорил Байклин. Глаза его полыхали гневом.
   - Ты, чертов дурак!  -  кричал  он  на  Ратагана.  -  Теперь  нам  надо
немедленно убираться отсюда! Через пару минут сюда сбегутся  все  наемники
города! - Он замолчал на мгновение, чтобы перевести дыхание.  -  Где  твоя
выдержка!
   Ратаган ничего не ответил на это, хотя огонь все еще  горел  в  глубине
его глаз. Он отшвырнул меч наемника, засунул топор за пояс и,  склонившись
над лежащей в беспамятстве девушкой, поднял ее на руки.
   - Тогда пошли, - спокойно сказал  он  и  неспешно  направился  вниз  по
залитой кровью улице. Люди из оставшейся еще толпы глядели на него, как на
какое-нибудь привидение. Никто не посмел его остановить.
   Остальные последовали за ним. Досада и гнев искажали лицо  Байклина.  В
Верхнем городе надрывались рожки, сигналя тревогу. Но ни один  из  них  не
обернулся.



        14

   Даже на лице Льюба - обычно  бесстрастном  -  теперь  проявилось  нечто
похожее на сомнение, когда они возвратились  в  дом  Фриния  с  еще  одной
раненой девушкой. Тяжело дыша, они один за другим  ввалились  через  узкий
дверной проем, и Коррари вздохнул с облегчением, когда дверь закрылась  за
ними, отрезая их от любопытных взглядов,  что  преследовали  компанию  всю
дорогу от места схватки.  Однако  взгляд  Байклина  по-прежнему  оставался
серьезен, в нем ясно читалась тревога.
   - Выследить нас им не составит труда. У нас мало времени. Отнеси  ее  к
старику. Айса, Коррари, присмотрите пока за дверью.
   Они вошли в темный, пропахший химикатами  кабинет  Фриния;  там  Финнан
кормил Мадру супом  из  котелка.  Старик-лекарь  сидел  в  углу  и  что-то
бормотал себе под нос, склонившись над толстым фолиантом. Мадра улыбнулась
Ривену, но у того не было сил улыбнуться в ответ. Он злился на себя за тот
внезапный приступ ревности, который пронзил его  острой  болью,  когда  он
увидел здесь Финнана.
   Привычное насмешливое выражение тут же стерлось  с  лица  купца,  когда
Ратаган  наклонился,  чтобы  положить  светловолосую  девушку  на  толстый
истертый ковер у жаровни. Взгляд гиганта на мгновение задержался на ней, и
он убрал слипшиеся от крови волосы с ее лица. Только теперь  Ривен  понял,
почему это лицо показалось ему знакомым, когда он увидел его в первый раз.
Девушка была так похожа на жену Ратагана, что они  с  ней  могли  бы  быть
сестрами.
   Фриний захлопнул книгу и подошел к ним.
   - Мы навлекли на твой  дом  беду,  Фриний,  -  сказал  ему  Байклин.  -
Произошла небольшая стычка. Мы прикончили  нескольких  местных  наемников.
Другим не составит труда нас выследить.
   Финнан выругался.
   - Какого черта вам было нужно...
   Но Фриний оборвал его.
   - Ты знаешь, что делать, Финнан.  И  знаешь,  что  мне  потребуется.  -
Тяжело дыша и кряхтя, старик опустился на колени  и  принялся  осматривать
рану на голове девушки. Мадра попыталась встать и помочь Финнану на кухне,
но старик остановил ее сердитым взглядом. - Ты пока еще у меня пациент,  а
не сиделка, так что лежи, где  лежишь.  -  И  она  опустилась  обратно  на
кушетку.
   Было слышно, как в  кухне  ругался,  гремя  котелками,  Финнан.  Никто,
впрочем, не обращал на него внимания. Фриния, казалось, ничуть не заботила
мысль о том, что в любую минуту  к  нему  в  дом  может  вломиться  дюжина
наемников. Похоже, спокойствие старика раздражало Байклина.
   - Ты слышал, что я сказал? - спросил он. - В любое мгновение сюда может
сбежаться весь город.
   Фриний невозмутимо взглянул на него, его темные глаза мерцали.
   - Я слышал тебя. Но я знаю три вещи: во-первых, люди этой части  города
не станут помогать наемникам в их поисках. Их здесь не любят, наемников. И
стараются по возможности им насолить.  Во-вторых,  уже  не  первый  раз  я
укрываю у себя людей, которые спасаются от солдатни Сергиуса. Горний народ
в этом городе знает меня. - Его старое морщинистое лицо стало еще суровее.
- Также здесь всем  известно,  что  когда-то  я  был  личным  врачевателем
местных герцогов. Дело давнее... но кое-какой вес имеет. До сих  пор  еще.
И, в-третьих, из этого дома есть тайный выход, о котором эти мерзавцы даже
не подозревают. Так что сядь и дай мне спокойно заняться делом.
   Резкий тон Фриния никак не вязался с его наружностью. Этот беспомощный,
пользующийся дурной репутацией старик оказался вдруг человеком, облеченным
властью, вселяющей трепет. Не проронив ни  слова,  Байклин  послушно  сел.
Ривен последовал его примеру. Ратаган так и остался стоять подле лежащей в
беспамятстве девушки, сжимая огромными своими  лапищами  ее  тонкую  руку,
пока Фриний не велел ему отойти.
   Финнан вернулся с тазом воды,  от  которой  поднимался  пар,  и  старый
лекарь принялся обмывать кровь с лица своей  новой  пациентки.  В  комнате
стояла напряженная тишина. Ривен бросил взгляд на Байклина, и  понял,  что
тот ожидает, как с минуты на минуту наемники примутся ломать дверь.
   - И сколько все это уже продолжается? - вдруг нарушил молчание Ратаган.
   - Ты, как я понимаю, имеешь в виду эту чистку. Слухи о ней  ходили  уже
не одну неделю. Народ волновался. Впрочем, этого  и  следовало  ожидать  с
такой странной  сменой  времен  года  и  повсеместными  нападениями  диких
зверей. Я вообще никак в толк не возьму, зачем снова все  это  затевать...
Как только оно началось,  Горний  народ  стал  понемногу  покидать  город.
Теперь же, сдается мне, - он указал на девушку, распростертую на ковре,  -
у них больше нет выбора. - Он умолк на мгновение, а когда снова заговорил,
голос его зазвучал с неподдельным гневом: - А все  из-за  этой  волчицы  с
юга, этой леди Джиннет. Она пленила сердце  герцога.  Он  никогда  не  был
сильным человеком, но на него, по крайней мере,  оказывали  влияние  более
благоразумные члены его Совета. Теперь... -  старик  пожал  своими  худыми
плечами. - Теперь он сам себя загубил за какие-то считанные недели. Сейчас
на улицах чаще увидишь людей Сергиуса, чем стражников и мирканов из войска
герцога. Поговаривают, будто мирканов вообще не выпускают из их  казарм...
и вправду, в последнее время их что-то не видно в  городе...  мол,  засели
там и решают, что им предпринять. - Тут лекарь бросил пронзительный взгляд
на седобородого Льюба, в молчании стоящего  рядом  с  ним.  -  Твой  народ
всегда славился тем, что люди у вас прежде  обдумывают  моральную  сторону
вещей и только потом уже  действуют.  Теперь  лишь  остается  дождаться  и
поглядеть, чью сторону вы изберете.
   Миркан промолчал. Девушка на полу зашевелилась.  Ее  пальцы  сжались  в
руке Ратагана, и она открыла глаза - в глубине  их  таился  страх.  Фриний
ласково и мягко ее успокоил. Эта мягкость, такая  же  странная  на  первый
взгляд, как и язвительная его властность, тоже  была  неотъемлемой  чертой
его натуры.
   - Не бойся нас, мы друзья, - тихо сказал он ей. - Я - Фриний. Я тоже из
твоего народа.
   - Что случилась? - В глазах ее заблестели слезы. - Где все остальные?
   - Мы спасли тебя, - Ратаган отпустил ее руку. Он, казалось, смутился. -
Отбили тебя у наемников. Думаю, остальным удалось бежать. Они смешались  с
толпой.
   Девушка подняла на него глаза - бездонные, карие с красноватым  отливом
глаза под бровями цвета меди.
   - Вы спасли меня? Почему?
   - Ты мне напомнила кое-кого,  -  пробормотал  гигант  и  обвел  комнату
сердитым взглядом: мол, пусть только кто слово скажет. -  И,  кроме  того,
мне не нравится, когда вооруженные мужчины пинают женщин.
   Рука девушки поднялась было к голове, но Фриний  успел  перехватить  ее
своими костлявыми пальцами.
   - Не трогай. Мне еще надо кое-что сделать. У тебя  крепкая  голова,  но
камни мостовой еще крепче.
   - Ты - тот самый лекарь, который  прежде  служил  при  дворе,  -  вдруг
сказала девушка. - Отец мне рассказывал о тебе.
   Фриний улыбнулся, обнажив беззубые десны.
   - Верно, он самый. И тот еще, кто... - Он умолк на  середине  фразы,  а
потом ласково спросил у нее: - А кто твой отец?
   - Маннир, аптекарь.
   - Я его знаю. В своем время я обращался к  нему.  Я  у  него  заказывал
настойки.
   Девушка заплакала.
   - Не знаю, куда его увели. И маму тоже.  Их  обоих  забрали.  Грозились
выкинуть их из города на съедение диким зверям.
   Мадра встала и обняла плачущую девушку. Кровь из ее раны  капала  Мадре
на платье.
   - А ты, стало быть, Мерет, - сказал Фриний, и  девушка  кивнула  сквозь
слезы. Старик помрачнел. - Но ведь твой отец - никакой не колдун.  Похоже,
Вольная Братия начала косить всех без  разбору.  Если  так  все  пойдет  и
дальше, если они будут вышвыривать за городскую  черту  всякого  лекаря  и
аптекаря, то скоро в Талскере вообще не останется порядочных работников. И
кого ж тогда будут они шпынять?  Сумасшедший  дом.  Гораздо  хуже,  чем  в
прошлый раз.
   - Охота на ведьм, - буркнул Ривен себе под нос. Но  вот  кто  настоящая
ведьма, так это та, что делит теперь ложе с  герцогом.  При  одной  только
мысли о ней Ривен ощутил приступ дикого гнева. Она  сказала,  что  мы  еще
встретимся.
   Ну уж нет. Я сделаю все, чтобы этого не случилось.
   И тут до него дошел смысл сказанного Фринием.
   - Стало быть, ты еще и волшебник? - спросил  он.  Старик  на  Мгновение
задумался, прекратив бинтовать голову Мерет. Повязка  была  вся  пропитана
каким-то желтым снадобьем с сильным запахом антисептика.
   - А что такое волшебник? - Фриний так посмотрел  на  Ривена,  что  тому
даже стало как-то не по себе под взглядом этих пронзительных  глаз.  -  Ты
сам - тот, кто носит на груди знак Сказителя, но  говорит  так  мало  и  с
таким странным акцентом - ты волшебник? Речь твоя мне незнакома. Ты пришел
из страны, о которой я даже и не слыхал.
   - Ты знаешь магию? - не отставал Ривен.
   - А что есть магия? - отозвался старик. - Если под моими  руками  кости
срастаются  лучше,  а  раны  заживают  быстрее,  чем  под  руками   других
врачевателей; если я могу излечить хворь внутри  тела  простым  наложением
рук... Это ли магия? Если да, то она никому не причиняет  вреда.  А  взять
отца Мерет. Он лечит снадобьями, но в снадобьях его  нету  магии,  а  есть
просто  знание,  которому  он  научился.  А  результат  одинаков.  Болезнь
отступает. И какова благодарность? - Старик весь кипел от негодования.  Но
уже через секунду он спокойно вернулся к своей работе. Ривен приумолк.
   Следующим заговорил Финнан: