ще были живы. Двое воинов предпочли самоубийство позору поражения, один умер от болезни по дороге назад в Хулинин Трелд. Говорили, что он просто утратил веру в жизнь. Четвертый покинул войско и теперь каждый день напивался до бесчувствия. Только Бреган остался воином. После смерти Сэврика он по собственному желанию отказался от приличествующего ему положения и от всех подарков, которые он заработал преданной службой. Теперь он находился на равном положении с молодыми воинами, только что вступившими в войско. Он начнет все снова, сказал он Этлону, чтобы вернуть былое уважение и честь. Вождь покачал головой. Он, конечно, понимал поступок Брегана, но это не могло помочь ему решить проблему. Все это время он медлил с выбором воеводы в надежде, что, может быть, Бреган примет его предложение. Сейчас же он был вынужден сделать выбор, и в очень короткий срок. Он убрал руки с плеч Брегана и вновь принялся шагать по залу. - У тебя есть какие-нибудь предложения? - спросил он. - Гутлак мог бы служить вам верой и правдой. - Он слишком молод. Губы Брегана тронула легкая улыбка: - Вы в его возрасте уже давно командовали войском. Этлон остановился и задумался. - Я и забыл об этом. - Он прекрасный воин, и к нему хорошо относятся. Он был бы просто великолепным наставником для молодых. - Он ведь твой кузен, не так ли? - внезапно спросил Этлон, нахмурив брови. Старый воин улыбнулся. Ситуация повторяется, они лишь поменялись ролями. - Я и забыл об этом, - ответил он в тон Этлону. Затем шагнул вперед: - Лорд, у вас есть кто-либо еще на примете? Этлон обернулся, удивленный. Бреган, показалось ему, собирается просить его о чем-то, но в его голосе проскользнула нотка нерешительности. - Разрешите мне сопровождать вас, - сказал воин, - я не уберег вашего отца, но, клянусь своей жизнью, я уберегу вас. Вам нужна охрана. Я могу быть одним из них. - Бреган, это путешествие затевается не ради удовольствия. Габрии предстоит встреча с магией лицом к лицу. - Я знаю. Леди Габрия тоже нуждается в защите, вы видите сами. - Хорошо, собирай вещи. - Спасибо, лорд. Бреган отдал честь вождю и ретировался, оставив Этлона наедине с хаосом мыслей. Молодой правитель расхаживал по залу в раздумье еще несколько минут, затем вышел наружу и направился по одной из тропинок на вершину холма, чтобы осмотреть лагерь. В верхней части склона, среди низкорослого кустарника, лежал большой, плоский камень. Это было любимым местом Этлона: отсюда открывался прекрасный вид, позволяющий осмотреть целиком весь лагерь. Он поплотнее запахнул плащ, спасаясь от ночного ветра, сел на камень, поднял голову, рассматривая темные облака и яркие скопления звезд меж ними, нарушавшие однообразие черного неба; полная луна стояла высоко над равнинами. Затем он перевел взгляд вниз, на лагерь. Черные шатры растворялись в темноте, но там и здесь, разрывая черноту ночи, горели костры. Это вид обыкновенно давал Этлону силу и утешение. Сегодня же он больше тревожил его. Обязанности и обязательства перед кланом всегда были его единственным долгом. Когда был жив отец и Этлон был всего-навсего воином, долг был прост и ясен: защищать клан и вождя силой своих мускулов и силой своего оружия. Сейчас вождем был он, и понятие долга значительно расширилось. Ему все так же предстояло охранять клан Хулинин, но теперь он должен был еще и мстить за смерть отца, защищать и поддерживать честь клана, сохранять мирные отношения с другими кланами равнин. А теперь дела осложнялись и тем, что он любил эту еретичку колдунью, любил больше жизни своей и опасался за ее безопасность. Этлон взмолился небесам даровать ему силы в принятии правильного решения. Он едет в Пра-Деш. Гутлак станет командующим на время его отсутствия. Этлон оставлял Хулинин на милость богов. Вождь горько усмехнулся и встал. Решение было принято: беспокойство ничему не поможет. Оставалось еще достаточно дел: проблемы, которые следует утрясти, планы, которые надо составить, и путешествие, которое пора начать. К добру иль к худу, но он едет в Пра-Деш вместе с Габрией. Спокойный теперь, он спустился с холма и вернулся в шатер в свои покои. Он хотел заглянуть к Пирсу, но ночь была глубока, а Габрия утомилась после долгого путешествия. Он решил подождать до утра: пусть она отдохнет. Он знал, что был недостаточно ласков и приветлив с ней сегодня - завтра утром он исправится, попросит у нее прощения. Зевая, Этлон отстегнул меч и положил его рядом с постелью. Через несколько мгновений он уже спал, убаюканный мечтами о Габрии. 4 Габрия была рада вернуться в шатер Пирса. Было так приятно растянуться на своем старом тюфяке и слушать доносившиеся снаружи знакомые звуки и голоса. Ее тело устало, а голова утомилась думать постоянно об одном и том же. Она хотела спать, но никак не могла заснуть. Странное беспокойство владело ее мыслями, заставляя ее ворочаться в постели. Девушка не могла понять причину своей тревоги. Казалось, она проистекала откуда-то извне. Это было какое-то смутное предчувствие, взывавшее из глубины сознания. Незадолго до рассвета задремавшая Габрия вдруг проснулась от резкой боли, охватившей низ живота. - Нэра! - сказала она вслух. "Габрия, - прозвучал ясный голос в ее мозгу, - пожалуйста, приходи. Время наступило". Девушка задержалась лишь на минуту - столько времени понадобилось ей, чтобы натянуть ботинки, застегнуть пояс и кинжал. Затем она выбежала из шатра и понеслась к пастбищам. Нэра ждала ее у реки. Габрия сразу поняла, что роды уже начались. Бока Нэры блестели от пота. Не говоря друг другу ни слова, двое вышли за пределы лагеря и направились к холмам. Они нашли надежное убежище на поляне, в низине лесной долины. Габрия растирала шею лошади и шептала ей на ухо ласковые слова. - Роды ранние, - сказала она ей немного погодя. Нэра тяжело перевела дыхание перед тем, как ответить: "Я думала, это случится, когда сменится луна. Мне не следовало бегать по горам". Долгая схватка сотрясла туловище лошади. Пальцы Габрии нежно перебирали гриву, пока конвульсии боли пробегали по телу. - Все в порядке? - спросила она. "Думаю, да". Они вновь замолчали, поглощенные процессом появления новой жизни. Как раз перед первыми лучами Нэра легла на землю. В отличие от первого случая, роды были совсем не тяжелые. Маленький черный жеребенок аккуратно выскользнул из утробы своей матери и лег на землю в своей мокрой рубашке. Габрия осторожно освободила его от оболочки, отрезала и перевязала пуповину. Нэра дотянулась до него и принялась неистово его вылизывать. Габрия отступила в сторону, слезы радости струились по ее лицу, когда она смотрела, как жеребенок пытается встать на ноги. Солнце поднялось над холмами, и его лучи пробились сквозь листву, согревая и лаская малыша хуннули. Он с трудом поднялся на ноги и подошел к матери, чтобы получить от нее свой первый завтрак. Габрия привела в порядок поляну и ушла, чтобы убрать последствия родов и дать Нэре побыть одной с малышом. Пока трудилась, она улыбалась, счастливая. Жеребенок был жив, и с Нэрой все в порядке! Все ее существо пело песню радости. Она и не представляла себе, как сильно было ее беспокойство, пока все это не кончилось. Довольная, она вернулась на поляну. Она была такой уставшей, что решила прилечь на минутку, и тут же заснула. В трелде, совсем рядом, протрубил рог, приветствуя солнечное утро. В клане начинался новый день. Этлон, облачившийся в лучшие одежды, направился к жилищу лекаря. Зазвенел маленький колокольчик, подвешенный у входа. - Входите! - крикнул Пирс. Лекарь вынул свежий горячий хлеб из формы, затем осторожно положил плоскую и тяжелую ковригу на деревянный поднос. Хлеб соскочил с подноса и шлепнулся на пол. Улыбаясь, Этлон поднял ковригу с ковра и вновь водрузил ее на блюдо. - Спасибо! - сказал Пирс и посмотрел на результат своего труда. - Взгляните на это. Этим можно сломать зубы. Я, наверное, никогда не овладею ремеслом пекаря. Этлон сел на табурет, все еще продолжая улыбаться. - Для этого нужна женщина. Лекарь скорчил гримасу: - Когда-то у меня была женщина. С ней было больше возни, чем с выпечкой хлеба. Молодой человек рассеянно кивнул, пока его глаза обшаривали шатер в поисках Габрии. Пирс взглянул на Этлона и понял, что визит его не случаен. Лекарь повернулся к вождю спиной и принялся перекладывать кашу на блюдо, стараясь выглядеть естественным. - Где она? - спросил вождь. Пирс беспокойно взглянул на него, затем нацедил две кружки эля, поставил блюдо с кашей на стол и сел, прежде чем ответить. - Я не знаю. Она ушла среди ночи. Этлон стукнул кулаком по столу: - Кое-кому, видимо, придется прибить ноги этой девчонки гвоздями. Пирс взял ложку и погрузил ее в кашу. - Ее вещи здесь. - Хорошо, может быть, она вернется, - сказал он, опустив взгляд в кружку с элем. Пирс поднял на него глаза: - Она всегда возвращается. - Хм. Я только хотел бы, чтобы она сообщала, куда уходит. Он сидел и угрюмо наблюдал, как Пирс завтракает. Его всегда очаровывали спокойные, почти ритуальные манеры лекаря за едой. Это да еще привычка держать себя - вот все, с чем Пирс не расставался, когда был изгнан из Пра-Деш одиннадцать лет назад. Этлон никогда не был в этом великом городе и чувствовал, что есть многое, чему следует поучиться, прежде чем отправиться туда. Пирс опять поднял голову, и их глаза встретились. Лекарь медленно положил ложку и расправил свои узкие плечи. - Я хотел бы просить об услуге, - сказал он, делая над собой усилие. - Я желаю отправиться с вами. Вождь был изумлен: - Ты клялся, и больше раз, чем волос в гриве у лошади, что никогда не вернешься в этот город. Пирс кивнул: - Я помню. Но боги, надеюсь, простят мне, если я переменю решение. Габрии может понадобиться моя помощь. Кроме того... - он отвел глаза, - она напомнила мне о некоторых давних событиях. Пора возвращаться. Этлон подался вперед, ошеломленный. Насколько он знал. Пирс никогда и никому, кроме, быть может, Сэврика, не говорил, почему он покинул Пра-Деш. Он появился в клане однажды летом и остался в Хулинин Трелд. Они были рады иметь профессионального лекаря и никогда не расспрашивали его о прошлом. - А как же клан? Им будет нужен лекарь, пока ты будешь в отлучке, - сказал Этлон. - Я попрошу лекаря из Дангари послать сюда одного из учеников. Этлон встал и задумчиво потер подбородок. - Хорошо. Можешь присоединиться к нам. - Он умолк. - Как ты узнал, что я еду? - Вы просто не могли поступить иначе. Этлон усмехнулся: - А что я оставляю клану, о мудрец? - С кланом все будет в порядке, - ответил Пирс. - На вашем месте я бы больше беспокоился о нас. Вождь рассмеялся невесело и шагнул к двери. - Мы уедем через пару дней, если Габрия вернется, конечно. Он повернулся и вышел. Пирс проводил его взглядом. Он очень тосковал по Сэврику, который был его другом. Хорошо, что Габрия нашла с Этлоном общий язык. Сейчас казалось, что они будут так же дружны с сыном, как некогда с отцом. Старый лекарь вздохнул. Он с трудом верил тому, что смел просить о путешествии в Пра-Деш. Даже по истечении одиннадцати лет он не был уверен, что сможет спокойно встретить свои старые воспоминания и страсти. Но, в конце концов, с ним же будут Габрия и Этлон. Лекарь чувствовал, что не вынес бы своего обычного одиночества. Он заставил себя отвлечься от возрастающих опасений и вышел, чтобы послать гонца с запиской в Дангари Трелд. Этлон же вернулся в шатер вождей: его ждали неотложные дела, связанные с предстоящим путешествием. Он встретился со старцами и воинами и сообщил им о своем решении. Некоторые из них беспокоились за жизнь вождя, но большинство понимало необходимость найти Бранта и отомстить за убийство лорда Сэврика. Несколько человек пожелали отправиться с ним. Он выбрал Брегана и еще троих в сопровождающие, остающимся же приказал подчиняться Гутлаку, которого назначил командующим. В продолжение встречи Этлон со старцами обсуждал проблемы клана. Они говорили о приближении сезона рождения, когда стадам предстоит растить молодняк, и о предстоящем отъезде Хулинина в Тир Самод. Гутлак сделал несколько метких замечаний во время беседы, и Этлон с облегчением заметил, что к речам нового командующего прислушивались с уважением. "По крайней мере, - подумал вождь, - я могу быть спокойным, передавая клан в надежные руки Гутлака". К вечеру о путешествии, Бранте и о новом исчезновении Габрии знал уже весь клан. Жрец Талар, перебегая от группы к группе, пытался внушить людям, что зло, причиняемое Габрией, распространяется, и что она собирается уничтожить вождя. Но жреца не слушали. Всех больше занимал слух о встрече Габрии с Королем хуннули. Те, кто слышали этот рассказ днем раньше, распространяли его по лагерю, все более преувеличивая и приукрашивая в каждом новом варианте. Люди группами собирались на лугу, чтобы собственными глазами увидеть Эуруса, который спокойно щипал траву. Уже говорили, что Габрия вновь ушла на встречу с хуннули, чтобы на этот раз привести с собой целое стадо. Истина выяснилась позже и таким способом, какого никто не ожидал. В клане ничего не знали о беременности Нэры до ссылки Габрии и слишком мало видели кобылицу по ее возвращении, чтобы заметить ее раздутые бока. Известие о приходе Габрии и Нэры разнеслось по лагерю со скоростью света. Первым обо всем узнал Этлон. Он разговаривал с Пирсом о запасах для путешествия и вдруг замолк. - Эурус? - его глаза расширились, а мужественное лицо расплылось в улыбке. - Пирс! - радостно крикнул он. - Она вернулась, Эурус сообщил мне. Нэра родила. Двое мужчин побежали по лагерю, а навстречу им уже несся дозорный, выкрикивая новости. Все собрались на полях, все хотели видеть Габрию, Нэру и длинноногого жеребенка, спускавшихся с холмов и идущих по лугу. Никогда, сколько могли припомнить старейшие, Хулинин не видел малыша хуннули. Жеребенок взирал на мир широко открытыми глазами, его маленькие уши вздрагивали, хвостик подергивался. Он трусил впереди рядом с Эурусом. Жеребец заржал осторожно, малыш неуверенно ответил. Весь клан, затаив дыхание, наблюдал, как Габрия в окружении трех хуннули вошла в лагерь. Этлон ждал их поодаль. Он заключил Габрию в объятия и звучно поцеловал. - Никогда впредь не уходи, не сказав мне, куда идешь. Она прижалась к нему: - Доброго утра тебе! - И тебе тоже! - сказал вождь и повернулся к Эурусу: - Почему ты не сказал мне, где они? Жеребец мотнул головой: "Вы не спрашивали". Габрия засмеялась: - Этлон, ты уже утратил привычку общаться с хуннули. Вождь предпочел не обращать внимания на ее замечание. Он стоял рядом с Габрией; три хуннули направились к реке, и возбужденная толпа начала медленно расходиться. - Мы собираемся выехать на днях, - сказал Этлон чуть погодя. - Но достаточно ли силен жеребенок, чтобы вынести путешествие? Габрия хитро взглянула на него: - Мы? - Я еду с тобой. И Пирс тоже. - Пирс тоже? Да благословенна будет Амара! - она облегченно засмеялась. - Спасибо Этлон. А я уж думала, что поеду одна. - Ты уже достаточно долго была одна, - парировал Этлон. - Но что насчет летнего совета? - Если Брант и мэр не причинят слишком много хлопот, у нас будет достаточно времени, чтобы поспеть в Тир Самод. - Он помедлил, прижимая Габрию к себе покрепче. - Ты выйдешь за меня замуж до отъезда? Габрия ответила не сразу. Она так боялась этого вопроса. - Еще не время, Этлон. Я так люблю тебя. Но путешествие будет долгим и опасным. Пусть лучше наш брак начнется в более счастливых обстоятельствах. И потом я хочу, чтобы ты был уверенным в своем выборе. Ты - правитель сильнейшего клана равнин. Я - осужденная колдунья. Это путешествие даст тебе возможность понять, кто я на самом деле. - Габрия почувствовала, как дрожат ее пальцы, и крепко сцепила их за спиной Этлона. - Ты можешь перемениться ко мне еще до того, как мы доберемся до Пра-Деш. - Я знаю, кто ты, - запротестовал он. - А ты уверен, что сможешь всю жизнь провести бок о бок с магией и той ненавистью и подозрениями, которые она влечет за собой? - тихо спросила Габрия, ее лицо было бледным и грустным. Этлон медлил с ответом, и Габрия увидела тень сомнения в его глазах. Она ненавидела ждать, но теперь она обрадовалась, что приняла это решение. Он отвел глаза, боясь, что она заметила, что он колеблется. - Хорошо, - сказал он. - Я подожду. Но это только из-за тебя. Она обняла его, и они вместе зашагали к костру Пирса. - А как жеребенок? - спросил Этлон, когда они остановились у двери. - Я тоже беспокоюсь за него. Роды были преждевременными, но Нэра сказала, он вполне сможет быть вместе с твоими лошадьми харачан. Она настаивает на том, чтобы поехать со мной. Стараясь казаться естественным, Этлон спросил: - А как там Эурус? - О, он тоже едет, - сказала Габрия, пряча улыбку. - Хорошо. Он поможет в уходе за жеребенком. Новорожденному уже дали имя? - Еще нет. Нэра сказала, что он сам выберет себе имя, когда окрепнет. - Сын Борея, - сказал Этлон с гордой улыбкой. - Я не могу в это поверить. Девушка взглянула на его довольное лицо, ее рука выскользнула из его ладони. Они вошли в шатер Пирса, наступил час дневного отдыха. В тот день, когда Габрия и ее спутники покидали Хулинин Трелд, облака двигались с северо-запада и ветер был сердитым. Они собрались на поле, чтобы попрощаться с кланом. Хан'ди, верхом на гнедом жеребце, ехал первым, затем Пирс на своей любимой бурой кобылице и Габрия на Нэре в сопровождении двух хуннули. Вождь и четыре воина охраны ехали последними. Бреган, верхом на Стабсе, и Этлон, оседлавший для путешествия своего серого жеребца харачана, замыкали цепь. Одежда каждого всадника была скромной, безо всяких украшений и неприметного цвета. Хан'ди Кадоа, сознававший, как важно хранить все в тайне, сообщил вождю, что шпионам Правительницы не следует знать о путешествии Габрии в Пра-Деш. Этлон задумался: он знал, как быстро распространяются на равнинах новости. Даже золотой флаг, с которым вождь никогда не расставался в путешествиях, был оставлен дома, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда путешественники собрались, весь клан вышел проводить их. Бросалось в глаза только отсутствие Талара, в то время как жрец Сорса и жрица Амары пришли благословить уезжающих. Лорд Этлон выехал вперед и поднял руку, чтобы люди умолкли. В традиционной прощальной речи он напомнил им об убийце Сэврика и о своем сыновнем долге. Он не хотел тревожить людей, поэтому ни словом не обмолвился о магии, упомянув лишь о некоем городе, куда ему предстоит отправиться, и о приключениях, о которых он поведает им по возвращении. Ни намека не было сделано на Книгу Матры, так же как и на злодеяния Бранта. Кантрелл выступил навстречу Этлону и запел громкую песнь расставания, которую подхватил весь клан, по мере того как всадники покидали долину. Многие из клана сопровождали их верхом; но вот долина осталась позади, и последние провожающие вернулись назад. Вскоре путешественники миновали подножия холмов и выехали на открытые равнины. Начался легкий дождь. Группа устремилась Вперед, вытянувшись шеренгой; их плащи надежно защищали их от холода и ветра. Теплые прощания остались в прошлом, и каждый задумался о предстоящем путешествии. К полудню дождь почти перестал, и облака направились к югу. Пологие склоны холмов, покрытые сочной и густой травой, в которой тонули копыта лошадей, тянулись до горизонта. Всадники сбросили плащи и дали себе несколько минут отдыха, не покидая седел. Их путь лежал на северо-восток, сейчас же они следовали руслу реки Голдрин. Они рассчитывали ехать вдоль нее до того места, где Голдрин впадала в реку Айзин, затем повернуть на север и далее до Калы побережьем моря Танниса, дорогой древних караванов. Маршрут древних караванов тянулся с юга на север; история его уводила к тем давним дням, когда кланы, предки нынешних, еще скитались по равнинам. Дорогу эту проложила армия Орлов - тех самых воинов, что выстроили крепость Аб-Чакан. Дорога до сих пор связывает кланы долин - от земель Турика на юге до Пяти Королевств на севере. Самой северной точкой пути был блистательный город Пра-Деш. Габрия никогда не бывала в Пра-Деш, хотя и слышала об этом городе от отца, посетившего его однажды, и от Пирса. Девушка знала, что Пра-Деш являлся столицей Калы, одного из Пяти Королевств, входящих в Союз Алардариана, и что лицо, именуемое мэром, возглавляет правительство. Габрия знала и еще кое-что. Пирс рассказал ей однажды, что нынешний мэр - женщина, и она отравила своего мужа, обвинив в убийстве дочь Пирса. Девушка была подвергнута пыткам и казнена как колдунья. С кровоточащим сердцем Пирс поклялся навсегда покинуть Пра-Деш и Калу. С тех пор он не был на родине. Чувство бессильной ярости за свершившуюся несправедливость было глубоко скрыто под маской смиренной печали. Габрия изучала взглядом спину Пирса: он ехал впереди нее. Затем она пришпорила Нэру, чтобы догнать лошадь лекаря. Старая кобылица приветливо фыркнула Нэре, когда та поравнялась с ней. Пирс слабо улыбнулся Габрии. Он терпеть не мог дождь. - Я полагаю, теперь уже поздно менять свое решение не останавливаться. - Совсем нет, если только ты не имеешь в виду возвращение. Он взглянул на небо: полоса темных туч позади них, предвещавшая долгий дождь, не рассеялась. - Здесь все-таки суше. - Пока суше. - Габрия помедлила, разглядывая своего друга, потом спросила: - Пирс, что представляет собой город? Лицо его исказилось, он не ожидал этого вопроса. - Ты о Пра-Деш? - он жестом отослал ее к Хан'ди, едущему впереди. - Спроси его. В его голосе явственно звучали гнев и горе. Габрию испугала эта вспышка. - Ты знал его раньше? - спросила она. - Да, а он знал меня. - Пирс бросил взгляд на прямую спину всадника. - Он принадлежит к одной из самых знатных семей Пра-Деш. Он был придворным и лучшим моим другом в то время. Он хитер, честолюбив и умен. Он был выдвинут на должность придворного дегустатора, но в ту ночь, когда мэра отравили, Хан'ди притворился больным. Я не пошел на обед к мэру, я ухаживал за своим другом. - Пальцы Пирса сжали рукоять меча. - Я мог бы спасти мэра, если бы был там. - Он печально покачал головой: - Я никогда не мог понять, с какой целью он устроил этот спектакль. - Мне очень жаль, - сказала Габрия, понимая, как беспомощно это звучит. Лекарь встряхнулся и засмеялся: - Почему же? Это мне должно быть жаль. Я пустился в путешествие, чтобы взглянуть в лицо тем людям, вспомнить дочь, изгнать из сердца вражду и ненависть, - он умолк. Габрия подумала, что Пирс забыл о ее вопросе. Она уже собиралась задать его вновь, как тот вытащил маленькую флягу с вином и отхлебнул немного, затем водрузил на место пробку и поднял глаза на Габрию. Светло-серые зрачки сверкнули. - Кто спрашивал о Пра-Деш? - Его руки взметнулись в несколько театральном жесте. - Это жемчужина Востока. Нигде на земле больше нет такого места. Он огромен, это великолепный, величественный гигант. Город непередаваемой нищеты и баснословного богатства, город дворцов и трущоб, город ярмарок и базаров. Габрия взирала на него, удивленная внезапной экспрессией. Она редко видела Пирса в таком возбуждении. - Пра-Деш - центр всех ремесел и всей торговли Востока, - продолжал он. - Все дороги ведут в Пра-Деш. Там вы найдете все, когда-либо изобретенное в подлунном мире. Там есть школы, обучающие наукам, прекрасные библиотеки, академии искусств, театры. Это город философов, исследователей, торговцев, моряков, учителей, дворян и... рабов, крестьян и преступников, - Пирс засмеялся. - Габрия, поверь мне, ты никогда не видела ничего подобного. Габрия попыталась представить нарисованную Пирсом картину. - Это звучит так... глобально, - сказала она смущенно. - Тебе не с чем сравнить его, нет ничего, что могло бы помочь твоему воображению. Население всех 11 кланов преспокойно уместилось бы в старой части города. Габрия задумалась. Ей внезапно пришло в голову, что она направляется в пасть дракона, она просто ничего не сможет сделать в городе, который так велик. - Если там и вправду достаточно умных людей, почему же они посылают за мной? - спросила она раздраженно. - Спроси его, - ответил Пирс, вновь указав на торговца. - Он один из тех, кто хочет видеть тебя в Пра-Деш. - Хан'ди! - крикнула Габрия. Всадники обернулись на неожиданный окрик, но прадешианец сделал вид, что ничего не слышал. Лицо Пирса выражало досаду. - Прости меня. Это в обычаях Пра-Деш: когда женщина обращается к мужчине, она обязана произнести его полное имя, иначе она просто выказывает недостаток уважения. Габрия стиснула зубы: - Хан'ди Кадоа, не могли бы вы уделить мне минуту внимания? В ответ на это торговец слегка повернулся в ее сторону и с достоинством кивнул. Пока Нэра рысью догоняла всадника, Габрия думала, как бы ей произвести на него приятное впечатление. Она слишком мало о нем знала, но и то, что она знала, ей не очень нравилось. Он был среднего роста, со статной фигурой. Его тонкий рот окаймляли усы, а проницательные глаза почти терялись в складках красноватой кожи. Он был слишком учтив, чтобы показаться высокомерным, и производил впечатление человека, привыкшего выполнять приказы. Габрия не могла не терзаться мыслью, каковы же были истинные причины, заставившие его просить ее об услуге. Разработал ли он собственный план, полагаясь на свою власть и влияние, или же действительно желал благополучия и процветания своему городу? Конечно, какова бы ни была причина, Габрия бы не изменила принятого решения, но хорошо было бы знать, что, по крайней мере, можно ожидать от Хан'ди. Габрия не знала, как приветствуют послов, а кланяться, сидя в седле, было неудобно, поэтому она лишь немного наклонила голову. Хан'ди взглянул на колдунью и ее огромную черную лошадь и ответил на приветствие. Габрия откинула капюшон плаща, позволив ветру растрепать волосы. - Я только что разговаривала с Пирсом, - сказала она. - Он рассказал мне, как велик ваш город. - Это крупнейший город Пяти Королевств, а может быть, и мира, - гордо ответил Хан'ди. - Я слышал, правда, что Маккар больше, но это было лет десять назад, до того как их оловянные рудники иссякли. С тех пор их древнее ремесло стало приходить в упадок. Пра-Деш, конечно, расширил сферу своего влияния вплоть до моря Танниса. Наше купеческое сословие самое крупное и... Габрия тихо вздохнула, пока он продолжал рассказывать. Его голос она слышала во второй раз за четыре дня. Она улыбнулась и подняла руку: - Хан'ди Кадоа, прошу прощения, но то, о чем вы говорите, выходит за рамки моего опыта. Я совсем не много знаю о Пра-Деш. - О да, конечно. Извините меня. Может быть, вы хотите знать что-то особенное? - Меня кое-что смущает, - продолжала Габрия. - Почему в таком большом городе не нашлось никого, способного остановить Бранта? - Потому, - ответил Хан'ди, в словах его сквозила ирония, - что магия находится в Пра-Деш под запретом, как, впрочем, и в любой другой точке равнины. Мы не питаем ненависти к колдовству, но все же надежней и спокойней его запретить. Объявить практику такого рода вне закона - и все колдуны-чужаки будут обходить наш город стороной. Габрия изумленно посмотрела на него. - Чужаки? Разве среди ваших нет колдунов? - Нет. Только люди кланов владеют заклинаниями. Много мудрецов думали над этим, но ни один не раскрыл этой загадки, - он потер руки. - Если говорить начистоту, ты будешь единственной колдуньей. - Замечательно, - прошептала Габрия. - Прекрасно. Если я направляюсь в Пра-Деш как колдунья, кто может гарантировать мою безопасность? Я обезврежу Бранта лишь для того, чтобы оказаться в тюрьме? Хан'ди засунул руку в дорожный мешок и вытащил свиток с печатью и гербом своей семьи. Он бережно поднял его. - Мэр охраняет все дороги королевства, но в Пра-Деш я - предводитель мощного и независимого купеческого сословия и глава наиболее уважаемой фамилии города. Если тебя ждет удача, ты будешь щедро награждена из моей казны и с почестями препровождена к границам Калы. Даю тебе слово Кадоа. Габрия, однако не скрыла недоверия. - А как же ваш мэр? Не думаю, что потерять личного колдуна будет для нее большим удовольствием. Хан'ди засмеялся лающим коротким смехом. - Предоставь это мне. Габрия долго смотрела на него. Все-таки вполне возможно, что прадешианец толкает ее в ловушку. Если бы не опасения Короля хуннули, она бы не поверила доводам Хан'ди так быстро. Сейчас, глядя на его полное лицо и руки, сжимавшие поводья в сдерживаемом гневе, она подумала, что он, может быть, говорит правду, по крайней мере так, как он ее себе представляет. - Это необходимо совершить, - ответила она наконец. - Не забывайте о данном слове, - она выхватила свиток из его рук и поскакала прочь. Он посмотрел ей вслед, растянув губы в улыбке. Девушка неопытна, но отнюдь не глупа. Ему следовало бы быть с ней поосторожнее. И с ее хуннули. Хан'ди не мог бы поклясться, но, перед тем как черная кобылица повернулась, он увидел почти человеческое выражение тревоги в ее черных глазах. 5 В течении пяти дней группа ехала вдоль реки Голдрин, на северо-восток, затем повернула точно на восток, минуя пастбища Рамсарина и направляясь к слиянию рек Айзин и Голдрин. Не обращая внимания на пронизывающий ветер и холодный дождь, всадники ехали с восхода до заката, делая остановку лишь в полдень - чтобы поесть и дать лошадям отдых. Как и говорила Нэра, жеребенок не причинял им хлопот, помещенный среди других лошадей, и казалось, рос не по дням, а по часам, благодаря молоку своей матери и постоянным упражнениям. Медленно складывался особый быт - быт путешествия, люди привыкали друг к другу, а их мускулы - к долгим часам езды. Габрия проводила все свое время с Этлоном. Пирсом и Хан'ди. Она была почти равнодушна к прадешианцу, но он наслаждался каждым разговором с ней и, кроме тога, был для нее бездонным источником информации и советов. В то время как Пирс рассказывал ей об истории, культуре и обществе Пра-Деш, Хан'ди вводил ее в курс перемен, происшедших в правительстве, экономике и политике за последние несколько лет. - Королевство Кала управляется королем, - объяснил он ей однажды в полдень, - но столица Пра-Деш управляется мэром. - Король дал на это согласие? - спросила Габрия с удивлением. Хан'ди усмехнулся: - Зачастую у него просто нет выбора. Мэр держит под контролем приток и отток товаров, обширнейшую торговлю, поэтому он или она обладает большей властью и богатством, чем король. Ситуация, как видишь, непростая. Уже несколько поколений между королем и мэром продолжается смертельная вражда. - А где же сейчас ваш король? Между бровей дворянина залегла гневная морщина. - Около одиннадцати лет назад король умер при весьма сомнительных обстоятельствах, оставив после себя наследника, но он был слишком мал, чтобы управлять государством. Следом за этими трагическими событиями был отравлен мэр. Его тело еще не успело остыть, как его жена прибрала к рукам город и все королевство. Она до сих управляет всей страной - от имени молодого принца, разумеется. - Почему же принц не потребовал возвращения трона? - Никто даже не знает, где он. Она держала его узником несколько лет, но мы уже давно ничего о нем не слышали. Я боюсь, она уже избавилась от него. Дворянин умолк и долгое время ехал, не говоря ни слова, глаза его были холодны как лед. На следующий день он сообщил Габрии подробности относительно прибытия Бранта в Пра-Деш. - Он вел себя, как дурак, - сказал Хан'ди презрительно. - Он обосновался в большом доме, в одном из лучших кварталов города, и принялся щеголять собой и своими талантами в высшем обществе. Таким образом он сделал общеизвестными свои опыты в магии, но у него хватило ума не использовать свою власть в открытую. Затем начали происходить странные вещи. Из запертых сейфов пропало золото, исчезли грузы драгоценностей, приготовленные к отправке, а корабль затонул в гавани без видимой причины. Человек, осмелившийся гневаться на Бранта, потерпел полный финансовый крах, - Хан'ди покачал головой. - Когда наконец у кого-то хватило мозгов связать все неприятности с Брантом, было слишком поздно. Мэр послала отряд из своей личной гвардии, чтобы арестовать его, но у того было достаточно времени, чтобы подготовиться к обороне. Его дом был укреплен, а силу его сокрушить было невозможно. Он испепелил капитана гвардии неизвестным нам голубым пламенем. - Силой Трумиана, - тихо сказала Габрия. - Силой чего? - Эта сила проистекает из собственной энергии владеющего магией, - лицо Габрии скривилось. - Это влечет за собой смертельную опасность. Хан'ди кивнул: - Мы уже поняли. С этой помощью Брант вывел из строя целую армию вооруженных людей. - И как же мэру удалось взять его? - Тем же способом, каким она добилась остального - хитростью и обманом. Она сыграла на его тщеславии и заманила в свой дворец, соблазнив обещанием союзничать, - Хан'ди внезапно умолк и удивил Габрию, оглянувшись через плечо на Пирса, ехавшего сзади. На какую-то долю секунды ей показалось, что огонек сожаления и сочувствия мелькнул в его карих глазах. - Полагаю, лекарь рассказал тебе, - вновь заговорил Хан'ди, - что наша мэр - знаток ядов? - Он упоминал это, - ответила она осторожно. - Знаешь, она использовала яд особого состава и свойства, чтобы действия Бранта были ей подконтрольны. Он еще владеет магией, но книгу она у него отобрала и, кроме того, следит за малейшим его движением. Габрия побледнела. Она презирала Бранта, но так трудно было представить себе властного, надменного вождя в плену коварного яда. - Она может заставить его совершить что-нибудь? - Этот человек беспомощен, как узник. - Что с ним будет, если мы похитим его? Он сможет восстановить свои силы? - Я не знаю и не хочу знать. От тебя требуется лишь остановить или убить его. - Хан'ди закрутил ус - привычка, жест, говорящий, что он взволнован. - Мы должны убрать его из сферы влияния мэра, пока она не вторглась в Портейн. Если она попытается сделать это, распадется союз Алардариана. Пра-Деш будет разрушен! Я... Нэра вдруг повернула голову, прервав его: "Габрия, кто-то идет". Кобылица повернулась к холму, которой они только что миновали. Эурус тревожно заржал, спутники услышали, и вся группа, собравшись около Нэры и ее всадницы, остановилась. В этот момент на вершине холма показался одинокий всадник и направился к ним в заметно возбужденном состоянии. Узнать его было невозможно - он был слишком далеко, но все уже поняли, что он не принадлежит к кланам равнин. Он из рода кочевников Турика, из южных земель. Габрия кинула тревожный взгляд на Этлона, и охрана окружила лорда тесным кольцом, их руки покоились на рукоятках мечей. Лошадь приближалась к ним быстрым галопом, уши ее были прижаты к голове, а хвост развевался. Человек пришпорил лошадь перед собравшимися и приветствовал их поклоном. Полуденное солнце играло на ножнах его кривой сабли, а плащ развевался от ветра, как флаг. Человек откинул капюшон. - Колдунья! - крикнул он, устремив взгляд на Габрию. - Я всюду искал тебя! Габрия была удивлена настолько, что не могла произнести ни слова, лишь молча смотрела на него. Он был молод и строен, кожа его была темной, а глаза - карими, как у всех из рода Турика. Его черные волосы были собраны сзади в замысловатый узел. Линии его чисто выбритого лица были сильными и строгими: узкие скулы, волевой подбородок. Габрия не без смущения подумала, что он хорош собой, и он выдержал ее взгляд с истинно мужской твердостью. Не обращая внимания на мужчин, взиравших на него с беспокойством и удивлением, он соскочил на землю и подошел к Габрии. - Ты - Габрия из клана Корин, - начал он, глядя ей прямо в лицо. - Я знаю тебя. Я - Сайед Райд-Джа, седьмой сын Датлара из Шария. Я тоже владею магией. Я бы хотел путешествовать с тобой и обучиться искусству, которым ты владеешь. Габрия открыла рот от удивления. - Категорически запрещаю, - прогремел Этлон. - Почему же? - задал Сайед резонный вопрос, повернувшись наконец к вождю. - Простите меня, лорд Этлон. Я так обрадовался, что нашел Габрию, что забыл правила чести. Приветствую вас! Этлон сухо кивнул. Этот человек не понравился ему с первого взгляда, но более всего его раздражало то, как он смотрел на Габрию. - Добрый день, сын Датлара. Пожалуйста, оставь нас в покое. Пусть каждый из нас идет своей дорогой. - Это невозможно, - пробормотала Габрия. - Что? - в один голос спросили Сайед и Этлон. Габрия вышла из задумчивости и повернулась к страннику: - Как же ты можешь владеть магией? Этот талант достается лишь тем, в чьих жилах течет кровь кланов. Сайед улыбнулся ей: - Моя мать принадлежала клану Ферганан. Однажды зимой, у проруби, она была похищена моим отцом. В тот день он искал рабов на рынке, но получилось так, что он сам стал рабом своей жены и двенадцати детей. - Значит, ты лишь наполовину человек клана? - воскликнул Пирс. Хан'ди возразил: - Этого вполне достаточно. - Откуда же ты знаешь, что на самом деле владеешь магией? - надменно спросил Этлон. В глазах Сайеда заплясали озорные огоньки. Он нагнулся, поднял с земли несколько комьев грязи и подбросил их в воздух. Земля и камни взлетели высоко и там в воздухе превратились в облако голубых бабочек. Неожиданное трепетание голубых крыльев испугало лошадь Хан'ди. Она испуганно заржала и кинулась в сторону жеребца Этлона. Паника передалась всем лошадям харачан, и они загарцевали, рванулись, пытаясь спастись. - Заклинаю тебя всеми твоими глупостями, - закричал Этлон, пытаясь удержаться на спине своего взволнованного жеребца, - избавь нас от них! Сайед что-то произнес, и бабочки исчезли. Он стоял теперь с виноватым видом, пока всадники успокаивали лошадей. Он владеет магией, - сказала Нэра Габрии, - хотя и не знаю, насколько полезны голубые бабочки в борьбе с Брантом". - Хорошо, - сказала Габрия, еле сдерживая смех. - Ты тот, за кого себя выдаешь. Почему же ты хочешь сопровождать меня? Сайед широко развел руки и сказал с пафосом: - Чтобы учиться! У моего отца достаточно сыновей, чтобы о нем позаботиться, и я могу делать, что захочу. Я хочу, чтобы ты учила меня колдовать! - Мне кажется, ты знаешь уже достаточно, - сухо заметил Хан'ди. - То, что я знаю, - это сущие пустяки, выученные по случаю. Я хочу знать больше. - Нет, - сказала Габрия. Она была совершенно смущена. - Я не смогу учить тебя. Я сама едва ли знаю достаточно. - Тогда, может быть, я смогу тебе помочь. В Хулинин Трелд мне сказали, что ты собираешься сразиться с колдуном. Если ты не сможешь учить меня, возможно, я пригожусь тебе. - Я не думаю... - начала Габрия. - Разве Турик не запрещает магию? - прервал его Этлон с досадой. Сайед встретился взглядом с Этлоном и сказал: - Да. И с тех пор как я оказался вне закона, я решил, что умру, исполняя долг, ради которого был рожден. Эти слова и их простой, искренний смысл тронули сердце Габрии и привели в движение ее чувства. Король хуннули посоветовал ей взять с собой друзей. А почему бы не мага? Она помахала ему рукой: - Иди сюда, Сайед Райд-Джа. Если ты уверен в себе, может быть, я возьму тебя в помощники. - Нет! - зарычал Этлон, но его восклицание заглушил восторженный крик Сайеда, пожимающего руку Габрии. Нэра тронулась, и вся группа продолжала прерванное путешествие, оставив Этлона одного верхом на лошади. Он рванул поводья и вскоре поравнялся с Габрией. Сейчас, радостная, она казалась ему чертовски привлекательной. Казалось, что этот чужестранец из Турика прямо-таки приклеился к Габрии. Он покачивался на лошади позади Нэры и насвистывал что-то себе под нос. Этлон заскрежетал зубами. Сейчас он ничего не мог поделать, разве что вышибить противника из седла ударом меча. - Что это нашло на тебя вдруг, что ты позвала его за собой? - холодно спросил Этлон Габрию. - Тебе не нужна его помощь. А у нас нет времени на то, чтобы нежить безответственного мальчишку. Габрия была уязвлена. Ее глаза угрожающе вспыхнули, она наклонилась к Этлону и выпалила: - Король сказал мне привести с собой других. Я следую его совету. - Но почему ты выбрала его? Он из Турика. Он будет только нам мешать, - ответил Этлон зло. Габрия впилась в него взглядом, обиженная и разгневанная до глубины души. Во время этого путешествия ей так нужно было доверие и поддержка Этлона. Она не понимала, почему он так категоричен по отношению к незнакомцу. - Потому что он разыскал меня. Потому что ему не все равно, что он такое. Потому что он владеет магией, и мне понадобится его помощь, - ее последние слова звучали настолько резко, что, казалось, разрезали воздух. Этлон пристально смотрел на нее несколько минут, изучая взглядом завиток светлых волос около уха; маленький, слегка вздернутый носик; веснушки, которые ярко выступали на ее скулах, когда она сердилась. Она была так желанна и притягательна, она заставляла петь его душу и сердце, и в то же время иногда она становилась такой чужой и далекой ему, в такие минуты он не знал, как до нее достучаться. Все, что он мог сделать, - попытаться понять. Но, кажется, и этого недостаточно. Вождь глубоко вздохнул. - Возможно, ты права, - сказал он Габрии, но в голосе его все звенел металл. - Не все владеющие магией достаточно сильны, чтобы использовать свою власть. Кто-то из Турика может оказаться полезным. - У тебя тоже есть талант, Этлон, - сказала она тихо, - и ни малейшего желания им воспользоваться. Вождь переменил позу, рванул поводья и поскакал вперед. К полуденному отдыху он был далеко впереди от Габрии, Сайеда и остальных. Габрия и Этлон не имели возможности помириться в течение нескольких дней. Габрия чувствовала, что была права в споре о чужеземце, и не собиралась подходить к Этлону с извинениями или покаянием. Этлон, в свою очередь, почти не имел времени, чтобы поговорить с ней. Каждый раз, как он собирался это сделать, его прерывал Пирс или Хан'ди или отзывали воины. Сайед также не помогал положению. Юноша чувствовал себя в компании, как дома. Он шутил и смеялся с воинами - Сесеном, Кетом, Валаром; охотился с Бреганом; говорил о лекарствах с Пирсом, а с Хан'ди обсуждал достоинства южных пряностей и тканей. Но больше всего внимания он уделял Габрии. Он использовал малейшую возможность побыть около нее, был ли Этлон рядом или нет. Как-то днем девушка отдыхала, сидя на спине Нэры, пока та остановилась, чтобы напиться. Видя, что Габрия одна, Этлон отослал своих воинов и направился к ней. Она посмотрела на него с любопытством и опасением, так как ожидала новой ссоры. - Габрия, я... - начал он. Затем внезапно умолк, потому что вдруг понял, что не знает, что ей, собственно сказать. - Лорд Этлон! - закричал Бреган. - Сесен сигналит. Этлон выругался и посмотрел на воина, который ехал впереди. Сесен, находящийся почти на вершине дальнего холма, сигналил о приближении других всадников. Этлон оставил Габрию и поскакал, чтобы во всем разобраться. В сопровождении двух воинов он направился к Сесену. Тревога оказалась ложной, а Габрия тем временем присоединилась к Сайеду. Лицо вождя потемнело от гнева, когда он, обернувшись, увидел их вместе. Сайед нарвал небольшой букет ранних полевых цветов и теперь сооружал венок для Габрии. Они смеялись и болтали, как старые друзья, пока она закрепляла венок на голове. Этлон пришпорил лошадь и повернулся к ним спиной, чтобы они не видели его волнения и гнева. Вечером двенадцатого дня путешествия Габрия и ее товарищи достигли Тир Самод, где кланы Валериана собирались каждое лето уже несчетное количество времени. Они прибыли туда еще до заката и разбили лагерь в небольшой роще, около того места, где обычно располагались шатры совета. Луга казались им пустыми и странными без больших шатров, шумного лагеря, суетливого рынка, тронов для заседания, без людей, лошадей и собак, что создавали здесь веселую суматоху каждое лето. Сейчас это место было мирным и тихим. Впервые за много дней небо было безоблачно и солнце село, обещая ясный день. После ужина воины устроились вокруг костра, чтобы почистить оружие и пересмотреть вещи. Пирс исследовал запасы лекарств и трав на случай, если кто-нибудь пострадал от непрерывного дождя. Хан'ди сидел на подушке и чистил ногти щеточкой. Некоторое время Габрия смотрела на Нэру, резвящуюся с жеребенком на мелководье. Золотистый свет заката расцветил высокое каменное кольцо - святой остров богов на середине реки. Габрия скользнула взглядом по кольцу, по дальним берегам реки. Собираясь здесь каждый год, кланы привыкли обосновываться на своих постоянных местах. Клан Корин всегда разбивал лагерь на северной стороне, на просторной, травянистой поляне - излучине реки Айзин. Недолго думая, Габрия скинула обувь и вброд, преодолевая небольшие стремнины и пороги, перебралась на другой берег. Она взобралась на пологий откос и медленно направилась к деревьям, окаймлявшим, как граница, территорию ее клана. Как и в трелде, далеко на севере, здесь осталось слишком мало следов пребывания Корина: кострище, кучка мусора - ее наверняка сметет при будущем разливе, да несколько поваленных деревьев. Как и в разоренном трелде, здесь возвышался траурный холм. Он был оставлен на поляне кланом Хулинин, когда они расположились лагерем на земле Корина прошлым летом. Габрия подошла к холму, глядя на ростки молодой травы и шлем, до сих пор украшавший безмолвную могилу. Шуршание травы спугнуло ее мысли, и она обернулась, надеясь увидеть Этлона. - Это могила того, кто был вам знаком? - спросил Сайед. Девушка покачала головой и подавила разочарование. Она хотела, чтобы это был Этлон, но Сайед тоже был хорошим приятелем. За несколько дней она узнала его как преданного друга, с ним она чувствовала себя уютно и спокойно. Габрия скрестила на груди руки и сказала: - Нет, я не знаю о нем ничего, кроме имени. Это Позрик, он был правой рукой вождя Хулинина. Он был первой жертвой колдовства более чем за двести лет его существования. - Да? Я ничего о нем не знаю. Расскажите мне. - Лорд Медб убил его во время заседания совета вождей, здесь, прошлым летом. В первый раз лорд Медб продемонстрировал свою власть именно тогда. Сайед опустил взгляд на холмик. - Должно быть, это было ужасно, - сказал он, искренне переживая. Габрия отвернулась. Ее снова охватили воспоминания о том мучительном дне, наполненном страшными событиями - дне, - когда погиб Позрик, дне, когда Габрия призывала совет привлечь Медба к ответу; дне, когда Сэврик раскрыл секрет Медба. Горло Габрии сжалось, и она заморгала, пока солнечный свет переливался и слепил ее сквозь бегущие слезы. Сайед положил руку ей на талию. Он был невысок для людей Турика, а она была слишком рослой для девушки клана, и они оказались почти одного роста, и их глаза и губы оказались на одном уровне, когда он прижал ее крепче. Она почувствовала его сильные руки, теплоту его тела и начала успокаиваться. Скорбь ее постепенно рассеивалась, и она улыбнулась сквозь слезы. - Ты напомнил мне моего брата Габрэна. Сайед принужденно засмеялся, стараясь скрыть свое разочарование: - Твой брат был красивым? Она улыбнулась вновь: - Да, красивым и добрым, а также хитрым и сильным, как волк. Еще он умел рассмешить меня, - она тихонько вздохнула. - Я так любила его. Он крепко обнял ее. Они долго стояли молча, прижавшись друг к другу, пока серый свет сумерек не погасил последние золотистые лучи на западе. Со своего места у костра Этлон наблюдал за отдаленными фигурами двоих, и на сердце у него становилось все тяжелее. Этот чужеземец все глубже вторгался в жизнь Габрии. Они знакомы всего несколько дней, и он уже успел очаровать ее, этот человек из Турика, сам явно плененный ею. Этлона обуяла ревность, подкрепленная самолюбием и завистью. Больше всего расстраивала вождя его собственная нерешительность. Его отношения с Габрией еще не потеряли новизны и свежести - казалось, сами события мешают их чувствам развиться. А теперь меж ними встал третий, и Этлон не мог быть спокойным за их с Габрией будущее. И что было хуже всего, он совершенно не знал, что предпринять. Габрия умна, самолюбива и решительна. Она имела возможность доказать свою силу и храбрость уже десятки раз. И если сейчас она решит отдать свое сердце Сайеду вместо него, Этлона, он чувствовал, она имеет на это право. Габрия достаточно пережила, чтобы заставлять ее продолжать отношения, которых она не желает. Но это еще не значит, что Этлон так просто сдаст свои позиции. Он сунул в ножны меч, который чистил, и шагнул в темноту. Было так нетрудно сказать себе, что она свободна в выборе, но одна мысль о том, что он может потерять ее, заставила его задохнуться. Совершенно потерянный, он побрел к маленькому пастбищу, где паслись лошади. Там он стоял долго, вглядываясь в темноту и ища глазами знакомый силуэт старого друга Борея. Поиски были бесполезны, и он знал это. Борей пал в последний битве с Медбом прошлым летом. Но понять разумом - не значит принять сердцем. Так же, как и Нэра была близким другом и доверенным лицом Габрии, Борей был его товарищем и советником. Этлон тяжело вздохнул и уже собрался возвращаться в лагерь, как что-то в темноте привлекло его внимание. Это оказался хуннули, черный крупный жеребец, похожий на Борея. Сердце Этлона загорелось надеждой и страхом. Может, призрак Борея вернулся из царства мертвых, нашел его, когда он больше всего нуждался в его совете? Хуннули подошел ближе, но он не был длинноногим конем Этлона. Пара незнакомых черных глаз глядела на него со спокойствием и мудростью, и глубокий голос сказал: "Я не Борей, но я здесь". Человек благодарно прижался к большой лошади и погрузил руки в ее длинную, густую гриву. Так он и стоял, а мысли его неслись, возникали и таяли, одна быстрее другой, и он не поспевал за ними. Он так любил Габрию и не хотел ее потерять, но не знал, как вернуть ее. Следом робко пришла мысль: а может, не нужно возвращать ее? Она колдунья. Ей следует быть рядом с тем, кто тоже владеет магией, почему бы и не с Сайедом, он мог бы оценить и развить ее талант. Этлон был вождем самого большого и наиболее уважаемого клана долин Рамсарина. Даже если путешествие окончится удачно и вожди отменят законы, запрещающие магию, вместе с Габрией в его жизнь войдут ненависть и подозрение, всегда сопровождающие владеющих колдовством. Сейчас он не был уверен, что сможет принять и вынести все это. Но внезапно он вспомнил: он тоже имеет талант. Однако забыть слова Габрии было настолько легче - забыть и дать ей уйти, и спокойно жить, управляя кланом, как его отец и отец его отца. Пальцы Этлона все еще перебирали черную гриву. Он прекрасно знал, что никогда не сможет так поступить. Нет, вернуть сердце и любовь Габрии было очень важно; как-нибудь он смирится и со своим дарованием. Если бы только знать, что делать! Черный конь слегка толкнул Этлона в грудь. "Иногда сердце говорит правдивее, чем разум, лорд". Этлон нерадостно рассмеялся. - А иногда они немилосердно спорят. Он похлопал лошадь по черному боку и вернулся в лагерь. Перекинувшись словом с часовым, он вошел в свой маленький походный шатер. Для Этлона эта ночь была очень долгой. 6 Габрия и Нэра стояли на краю крутого откоса, утопая по щиколотку в густой траве, и смотрели вниз, на зеленые равнины. Девушка, щурясь от полуденного солнца, вглядывалась в очертания дороги караванов, что вилась меж бескрайних лугов подобно змее. Путь этот совсем не был похож на каменистую тропу, проходящую близ крепости Аб-Чакан; маршрут древних караванов был не чем иным, как грязноватой дорогой, вытоптанной в земле за долгие годы. Тем не менее она была достаточно широкой и четкой, а копыта бесчисленных лошадей превратили ее поверхность в твердую массу, кое-где прорезанную глубокими колеями - следы фургонов и тележек, оставленные в дождливые дни. Подняв глаза к горизонту, Габрия заметила облако пыли, верно, вздымаемое далеким торговым караваном, направляющимся в Пра-Деш. Она перевела взгляд на юг. Высокие холмы постепенно скрылись за возвышенностью, по мере того как группа углублялась на восток, и жесткие травы и низкорослые кустарники уступили место сочным лугам, одиноким, но раскидистым деревьям и сверкающим на солнце ручейкам. Бреган тихо подошел к ней и присел рядом на плоский камень, вытянув ноги. - Красивый вид, - заметил он. - Мы, должно быть, уже на полдороги к Кале. - Так точно, - сказал Хан'ди, подошедший совсем незаметно. - Но мы едем довольно медленно. Нам необходимо быть в Пра-Деш самое большее через двадцать дней. - А ты уже устал? - спросил его Пирс ледяным тоном. Габрия неприязненно глянула на лекаря. Пирс и Хан'ди оставались друг к другу холодно вежливы, но их плохо скрываемая неприязнь начинала раздражать ее. Она вздохнула и нежно погладила гриву Пэры. После двадцати дней непрерывной езды им всем нужна перемена, в особенности Этлону. Габрия посмотрела на вождя. Было очевидно, что он чем-то очень обеспокоен. Он был холоден с ней и держался на расстоянии; с Сайедом разговаривал, только когда в этом была крайняя необходимость, и вообще был краток со всеми. Несколько раз Габрия пыталась с ним поговорить, но уединиться во время путешествия было очень трудно, а ночью, во время остановки, он, казалось, избегал ее. Это очень печалило Габрию. Куда легче ей было с Сайедом. Он всегда был рядом, приветлив и остроумен. Габрия не находила себе места при мысли, что Этлон решил отказаться от нее. Она сама дала ему время на размышление, но в глубине души надеялась, что в конце концов он примет ее такой, какая она есть. Теперь же она не была в этом уверена, хотя и старалась не терять надежды. Единственной приятной новостью за время путешествия была дружба Этлона с Эурусом. Мало-помалу Этлон проводил с ним все больше времени, ухаживал за ним, приносил лакомые кусочки или просто болтал с лошадью до поздней ночи. Та особая нить, связывающая хуннули и его седока, кажется, уже возникла. Габрия была очень рада за Этлона и решила ни во что не вмешиваться. Эурус знает, что делает. Она накинула плащ на плечи. Солнце светило ярко, но ранние весенние ветры были еще холодными и несли дыхание дождя. Далеко на северо-западе темно-серая линия облаков становилась все более отчетливой, предвещая бурю к наступлению ночи. Пирс посмотрел на тучи и присвистнул. Несмотря на все предосторожности, он все-таки простудился. - Если бы только у нас хватило времени добраться до Джеханан Трелд. Я бы предпочел иметь надежную крышу над головой, когда на нас обрушится дождь, - пробормотал он себе под нос. Подгоняя лошадей, вся компания спустилась с холма и соединилась с большим караваном, идущим на север. "Если нам будет сопутствовать удача, - подумала Габрия, - мы достигнем Пра-Деш за пятнадцать-двадцать дней". Несколько часов спустя группа пробиралась по дну узкого оврага, окаймленного с двух сторон, поверху, разросшимися деревьями, обнажившими корни в осыпающихся склонах. Внезапно Бреган, ехавший впереди, поднял руку и скомандовал всем остановиться. Этлон поскакал вперед, остальные подались назад, наблюдая, как Бреган показывал на верхушку отдаленного холма, где показалась группа всадников. Вождь отступил назад, впервые за много дней улыбаясь. - К нам гости, - сказал он всем весело. Бреган направил лошадь рысью, навстречу семерым, спускающимся галопом к дороге. Впереди всех скакал человек со знаменем красно-коричневого цвета. Это был вождь Джеханана Ша Умар. На дороге обе группы встретились. Ша Умар и Этлон приветствовали друг друга как старые друзья, пока воины Джеханана отсалютовали Хулинину и взирали теперь в немом изумлении на трех хуннули. Лорд Ша Умар улыбнулся в свою аккуратную бороду и приветливо поглядел на Габрию: - Добрый день, прекрасная леди! Я вижу, вы увеличили численность своих хуннули. Девушка улыбнулась ему в ответ. К вождю Джеханана она питала особую симпатию: он был одним из тех, кто поддержал ее на совете вождей после смерти Медба. Она заметила, что рука его, раненая во время битвы за крепость, все еще недостаточно гибка, но сильное, загорелое лицо его дышало здоровьем, а ясный, глубокий голос не оставлял сомнений в его силе и власти. - Этлон! - прогудел он. - Ты мог бы дать мне знать, что появишься! Когда дозорный доложил мне, что видел тебя на дороге, я не поверил ему. Мне пришлось выйти навстречу, чтобы увидеть все своими глазами. Этлон засмеялся: - Мои извинения, Ша Умар, но мы едем слишком быстро и не намеревались останавливаться. - По крайней мере, останьтесь на ночь. Трелд недалеко. Кроме того, - он посмотрел на небо, - кажется, будет буря. Вождь Хулинина взглянул на тучи, следуя жесту Ша Умара. - Я думаю, мы можем воспользоваться вашим гостеприимством. - Прекрасно! Сказано - сделано! - Ша Умар расплылся в улыбке. - У нас нет времени, чтобы устроить пир, но сытный ужин и сухую постель я вам обещаю. Идемте. Два вождя ехали рядом бок о бок, остальные следовали сзади. Ша Умар понизил голос, так что только Этлон мог его расслышать. - Вы едете быстро и без знамени. Дело, должно быть, очень важное. - Да, - сказал Этлон сухо. - Не имеет ли оно чего общего с Брантом? Этлон оценивающе посмотрел на друга, прежде чем ответить. - Возможно. Но мы не хотим, чтобы весть о нашем путешествии разлетелась по всем равнинам. - Это все, что я хотел узнать. Хорошо. Мы не можем оставить Бранта наедине с фолиантом Медба. Этлон кивнул: - Новой войны кланам не вынести. - Да, это так. Что вы собираетесь делать с проклятой книгой? - Что ты имеешь в виду? - спросил Этлон осторожно. Ша Умар хлопнул рукой по седлу. - Этот фолиант! От него не было ничего, кроме вреда, с того самого дня, как он появился на свет. Вы отберете его у Бранта, и что дальше? Кто-то другой наложит на него руку? - он смущенно замолк. - Что будет делать Габрия, когда завладеет им? Этлон похолодел. - На что ты намекаешь? - спросил он резко. - Магия развращает, Этлон. Такова уж человеческая натура. Власть ведет тех, кто ею обладает, к жадности, эгоизму, жестокости и тщеславию. Габрия контролирует свою власть, но что будет, когда книга попадет ей в руки? Как она поступит? - он посмотрел на друга. - И, что еще важнее, как поступишь ты? Этлон не отвечал долгое время. Когда наконец он заговорил, его голос дрожал от волнения: - Клянусь богами, я не знаю. - Сейчас тебе лучше подумать о тех препятствиях, которые ждут тебя на пути к Бранту, - сказал Ша Умар. Вождь Хулинина отвел взгляд. Двое, не говоря больше ни слова, свернули с тропы и повернули на восток, в сторону Джеханан Трелд. Зимний лагерь клана Джеханан располагался в широкой зеленой долине, совсем недалеко от моря Танниса. Клан Джеханан насчитывал несколько сотен человек. Хотя море было рядом и давало им достаточно пищи, они разводили мелкий скот и имели славу знатоков лошадей. Люди Джеханана были преданы своему вождю, дружны и гостеприимны. Они приветливо встретили Этлона и его спутников, а особенно Габрию, с которой были знакомы с прошлого лета. Они были так благодарны ей за свое спасение, что, пересилив страхи и подозрения, встретили ее с почестями, приличествующими леди из клана Корин. Ее поместили в лучший шатер и даже приставили к ней девушку для услуг. Подарком Нэре был целый ящик прекрасного овса. В трелде дивились черному жеребенку, сгрудившись вокруг него, правда, на безопасном расстоянии. Габрия убрала подальше оружие, надела юбку и выбралась из шатра, чтобы слиться с веселой толпой. В эту ночь путешественники пировали с Ша Умаром в шатре вождей - длинном и низком строении из камня и дерева. Вождь Джеханана все еще был холост, поэтому хозяйничали за столом его сестры. Для гостей на стол были выставлены лучшие яства и вино. Стояла ранняя весна, и вместо свежих овощей и фруктов пришлось основательно перетряхнуть запасы солений, засахаренных ягод, меда и грибов. Сыр, ласточкины гнезда, черепашьи яйца - Джеханан, казалось, призвал на помощь всю свою фантазию, чтобы удовлетворить малейшую прихоть гостей. Габрия чувствовала себя на седьмом небе. Она никогда - ни одна, ни с кланом - не бывала вблизи моря и не пробовала-его даров, поэтому сейчас она с удовольствием отведала устриц, крабов и черепашьих яиц и, в довершение ко всем этим деликатесам, выпила целый кубок прекрасного белого вина. Как только пиршество закончилось, зал наполнился людьми. Скамьи отодвинули к стенам, столы убрали, расчистив пространство в центре зала. Принесли флейты, барабаны, в светильники добавили масла, и начались танцы. Габрия наблюдала за танцующими, сидя в сторонке, и хлопала в ладоши в такт музыке. Впервые за долгие дни она чувствовала тепло и уют и была счастлива. Девушки обносили гостей вином и сушеными фруктами, и Габрия пила, не стесняясь, смакуя каждый глоток, и наслаждалась задорной, влекущей музыкой. А потом - она так и не поняла, как это произошло - Сайед вытащил ее из ее укромного уголка и закружил в бурном танце. Она лишь успела удивиться, откуда человеку из Турика известны танцы кланов, и потерялась в ритме музыки. Со своего места на возвышении подле Ша Умара Этлон, откинувшись на высокую спинку, наблюдал за парой, легко справляющейся со сложными фигурами танца. Он выпил уже изрядное количество самого крепкого вина Ша Умара и не подозревал, как ясно его лицо отражало охватившую его злобу и ревность. Ша Умар случайно глянул на друга и проследил направление его горящих глаз. Он увидел молодую девушку, веселящуюся меж танцующих пар. Весь вечер Этлон был молчалив и мрачен, и Ша Умар начал понимать, почему. - Ты так и не женился на ней, - сказал он Этлону напрямую. Этлон покачал головой и потянувшись к кувшину, чтобы подлить вина в опустевший кубок. - Сначала ее изгнали из клана на шесть месяцев. Когда она вернулась, мы отправились в Пра-Деш, - ответил он. Ша Умар тоже наполнил чашу. - Я слышал, ты подобрал по дороге этого щенка из Турика. Выглядит он вполне прилично. - Ха, - злобно усмехнулся Этлон, - полукровка. - Если он мешает тебе, - заметил Ша Умар, - тебе следует просто поставить его на место. - Это Габрия позволила ему сопровождать нас. - А, вот оно что! - Ша Умару все стало совершенно ясно, и он широко улыбнулся. - Этлон, как воину тебе нет равных среди всех кланов долин Рамсарина. Но как любовнику тебе еще многому предстоит учиться. Этлон пристально посмотрел на друга, брови его угрожающе сдвинулись: - Что это все значит? - Посмотри на нее! Разве это лицо девушки, безумно влюбленной в своего партнера? Да, он нравится ей, но она всю ночь ищет тебя глазами. Когда она смотрит на тебя, в ее душе можно читать, как в раскрытой книге. - Ша Умар наклонился и похлопал Этлона по плечу: - Не беспокойся, она молода, пусть танцует и веселится. Лучше давай побеседуем, пока у нас выдалась свободная минутка. А когда мы закончим, она будет только твоей. Вождь Хулинина испытующе посмотрел на старшего товарища. Слова Ша Умара имели смысл: может быть, его друг знает то, чего не знает он. Он был уже готов принять то, что говорил ему Ша Умар, но взгляд его упал на Сайеда, сжимавшего Габрию в объятиях. Улыбка и радость, которой светилось лицо Габрии, вновь пробудили все опасения Этлона. Но до того как он успел дать волю своему гневу, Ша Умар взял его под руку и увел в свои покои. Там они проговорили всю ночь напролет. Они еще не закончили обсуждать проблемы и планы предстоящего съезда в Тир Самод, когда музыка стихла и в зале все смолкло. В слабом свете угасающего очага Этлон заметил лишь нескольких воинов, спящих прямо на скамьях у стен. Пирс и несколько его сотрапезников, сидящих в дальнем углу, все еще были поглощены своими кубками да кувшином вина. Габрии же нигде не было видно. Обеспокоенный ее исчезновением Этлон вместе с Ша Умаром вышел из шатра и оглядел лагерь. Поднимался ветер, завывая меж шатров, и первые капли дождя упали на землю. Рука Ша Умара легла на плечо Этлона. - Я прикажу все подготовить к отбытию, чтобы вы могли отправиться с первыми лучами солнца. Этлон благодарно кивнул. Ша Умар пожелал ему спокойной ночи и вернулся в свои покои. Вождь Хулинина застегнул плащ и шагнул в ветер и дождь. Трелд был темен и тих. Только часовые да собаки могли находиться снаружи в такую ночь. Пряча голову от дождя, Этлон направился к шатру, где на ночь разместили гостей. Добравшись до входа, он помедлил: чувство радости вновь охватило его при виде Эуруса, Нэры и жеребенка, укрывшихся от дождя под навесом. Он уже было перешагнул через порог, но вдруг остановился, повернулся и зашагал к маленькому шатру, расставленному в стороне специально для Габрии. Стояла уже глубокая ночь, но сквозь неплотно закрытую дверь пробивалась полоска света. Может быть, он сможет поговорить с ней сейчас наедине. Этлон хотел позвать Габрию, ее имя чуть было не слетело с его губ, когда он услышал голос, звук которого повеял на него холодом и заморозил сердце. Это был голос Сайеда. Мужчина в покоях Габрии. Они говорили очень тихо, так тихо, что Этлон не мог расслышать ни слова, но ему сейчас это было и не нужно. Самой ситуации этого интимного шепота было достаточно, чтобы вдохнуть в любую картину, возникающую в воображении Этлона. Вождь сжал руки в кулаки. Ша Умар ошибался: Габрия действительно выбрала другого. Призвав на помощь все свое мужество, Этлон обошел шатер кругом и направился к себе. Будто скованный дыханием холода Этлон лег на постель и закрыл глаза. Он попытался уснуть, но память настойчиво возвращала его к голосам, шепчущим из глубины шатра. Ливень ударил сильнее. Габрия подняла голову и посмотрела на дверь шатра. - Ты ничего не слышал? Сайед шагнул в тень из круга света. - Это ветер да голоса пришедших из царства мертвых, - сказал он мрачным голосом. Девушка улыбнулась: - О, правда? Тогда это, наверное, люди Корина. Они любят гулять в такие ночи, как эта. Сайед засмеялся и покачал головой; затем встал и плотно закрыл дверь, чтобы ветер не проник в жилище. - Я и забыл. - Что? - Ты еще так молода, но ты уже сполна испытала горе и боль. Значит, в следующей своей жизни ты будешь счастлива. Габрия наморщила нос и присела на одну из подушек, разбросанных на полу. - Почему у вас в Турике так любят изводить себя разговорами о переселении души? У нас в кланах верят в рай, и это нравится мне куда больше. Уж лучше я после смерти отправлюсь в царство теней, где буду ездить на прекрасных лошадях и пировать с богами. Она наполнила чашку вином из фляги, осушила ее и наполнила вновь, прежде чем передать ее Сайеду. Голова ее кружилась от вина и музыки, а щеки еще не остыли после танцев. Вечер был так хорош, а Сайед так внимателен и ласков. Она не признавалась себе, что все больше и больше привыкала к нему; но хотя ее молодое тело тянулось к юноше из Турика, мысли ее были с Этлоном. Она весь вечер ждала, что он пригласит ее на танец, но он удалился куда-то с Ша Умаром. С ней рядом был только Сайед. Он, со своей стороны, прекрасно сознавал, какое впечатление производит на Габрию, и сердце его наполнялось надеждой. Улыбаясь, он сел напротив нее, и, потягивая вино, набрал в ладонь гладких камушков, которыми они обычно играли. - Переселение душ - достаточно трудная для понимания вещь, но мне она представляется совершенно ясной. Как еще душа может достичь совершенства? Одной человеческой жизни недостаточно, чтобы постигнуть красоту, величие и мудрость Бога. Габрия сделала глоток вина и откинулась на подушки. - А что говорит ваш Бог о колдовстве и колдунах? - Наши священники объявляют магию ересью, ты знаешь, почему, - сказал Сайед. - Магия и колдовство запрещены силой власти Бога. - Ты веришь в это? - Нет, хотя мой отец верит. Он изгнал меня. Сейчас я, как ты. У меня нет ни племени, ни семьи, - он скорбно воздел руки. - Только магия. Габрия переменила позу, чтобы видеть его лицо. Голова у нее слегка кружилась, и лицо Сайеда расплывалось. - Ты все еще хочешь учиться? - Я не могу лгать себе: пока я знаю, что мой талант может принести хоть какую-то пользу, я должен действовать. Я верю, что магия - это дар Бога, - он поднял палец, - или Богов, если это тебе приятнее. - Я тоже думаю, что это дар свыше, - ответила она шепотом. - Поэтому я и разыскал тебя. Ты единственная, кто может научить меня законам колдовства, - он взглянул на нее и поймал ее хмурый взгляд. - В чем дело, прекрасная леди? - спросил он, но она лишь покачала головой и отвела глаза. Он, удивившись, заметил слезы, блеснувшие в уголках ее глаз. Сайед быстро нагнулся к ней и повернул ее лицо, взяв в ладони так, чтобы заглянуть ей в глаза. Слезы потекли по ее щекам. Габрия провела пальцем по его подбородку и заставила себя улыбнуться. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но глаза ее затуманились, и, медленно опустившись на подушки, она погрузилась в царство сна, успев прошептать: - Сайед, я не могу... - и глаза ее закрылись. Юноша долго смотрел на нее, и желание вспыхнуло в нем с почти непреодолимой силой. Но он сумел подавить его. Он полюбил Габрию сразу, когда увидел ее впервые тем полуднем, сидящую в седле на своей великолепной хуннули. Потом он понял, что Габрия из тех женщин, которых невозможно покорить силой, их любовь нужно завоевать. Он также знал, что она все еще любит Этлона. Вождь Хулинина был связан с этой девушкой узами, которые не так-то легко порвать. Сайед вздохнул и встал на колени для молитвы. Он молил своего Бога, чтобы когда-нибудь - он согласен ждать - она сама выбрала его. Он поклялся вечно любить ее и оберегать - и он твердо знал, что сдержит слово, данное перед лицом Бога. Сайед встал с колен и подошел к спящей девушке. Он нежно и осторожно, боясь разбудить, отвел со лба непослушные локоны и провел по щеке кончиком, пальца. Кожа была теплой и нежной. Он накрыл ее теплым шерстяным одеялом и вышел из шатра. Ливень все продолжался, на земле уже образовались целые ручьи, ветер гудел и завывал в листве деревьев. Сайед нашел глазами шатер, где он собирался провести ночь, и покачал головой. Убежище, которое он собирался покинуть, было так уютно, а его собственную постель отделяли от него целые потоки. Сайед вернулся, отыскал второе одеяло и прилег на ковры, в стороне от Габрии. Засыпая, он подумал, а что бы сказал Этлон, если бы знал, кто был рядом с Габрией в эти ночные часы и разделил с ней кров? Юноша уснул с улыбкой на губах. Но спал он недолго. Странный звук заставил его резко вскочить. Рука его сразу потянулась к кинжалу. Он притаился, ожидая нового шума. Он повторился, это был крик, даже, скорее, стон, полный боли и скорби. - Габрия! - вскричал Сайед. Он метнулся к ней и положил ладонь ей на щеку. Щека была холодной как лед. Она опять застонала, и этот стон поразил его в самое сердце. Он принялся тормошить ее, пытаясь разбудить, но она, казалось, находилась в глубоком плену страшных видений. Лицо ее было искажено, а ладони сжали его руку со страшной силой. - Нет! - вдруг закричала она. - Ты не посмеешь! Не делай этого! - ее крик перерос в леденящий кровь вопль - столько в нем было ужаса. - Габрия! - закричал Сайед, не в силах больше вынести этого. Он тряс ее изо всех сил, но она извивалась и сопротивлялась, не просыпаясь. Тогда он начал хлопать ее по щекам, еще и еще, пока наконец вопли не стихли и она, всхлипывая, не затихла в его объятиях. Снаружи послышались голоса, и у входа столпились люди. Первым в шатер ворвался Этлон, его лицо было мертвенно-бледным. Он увидел все: Габрию на руках у Сайеда, смятые постели, пустой винный кувшин, и его ум затуманился. Он знал, что Габрии нужно помочь, но не мог заставить себя сделать ни шага. В этот момент сквозь толпу у входа в шатер пробрался Пирс. Он быстро огляделся, прежде чем поспешить к Габрии. Ее вид испугал его. Ее лицо было белым как бумага, ее трясло. Она вырвалась из рук Сайеда и спрятала лицо на груди своего старого друга. Ни один из них не заметил Этлона, стоявшего в тени входной двери с выражением ярости на лице. Габрия потихоньку успокоилась настолько, что смогла говорить и взгляд ее прояснился. - Во имя всех богов. Пирс, - сказала она срывающимся шепотом, - они и в самом деле попытались совершить это! - Кто? - спросил он смущенно. - Что совершить? Она вцепилась ему в руку. - Брант! И та женщина! Я видела их! В какой-то темной комнате Брант произносил заклинание над золоченой клеткой, в которой что-то возникло, всего на мгновение. Я видела это, Пирс! Это было ужасно! Габрия поднялась на ноги, лицо ее все еще было искажено. - Король хуннули был прав! Брант пытается совершить что-то кошмарное. Мы немедленно отправляемся. У дверей шатра послышалось ржание трех хуннули, как бы в ответ на страстные выкрики Габрии. Резкие звуки вывели Этлона из небытия. Он выступил вперед, сознавая необходимость что-то сделать. - Уже светает. Сайед, скажи нашим, чтобы седлали лошадей. Пирс, оставайся с Габрией, пока все не будет готово к отъезду. Я сообщу Ша Умару, что мы уезжаем. Испуг Габрии привел в движение всех, и каждый рванулся исполнять приказание Этлона. В какие-нибудь полчаса вся группа собрала имущество, оседлала лошадей и попрощалась с удивленным Ша Умаром. В темноте, под моросящим дождем, они торопили своих лошадей вслед за Нэрой, бежавшей легким галопом на северо-запад к дороге караванов. 7 В темноте сырой кладовой дворца лорд Брант присел на табуретку и попытался зажечь фитиль лампы, стоящей перед ним на столе. Руки его дрожали так сильно, что пламя вспыхнуло только после третьей попытки. Брант подпер голову руками и задумался. Стоящая перед ним высокая худая женщина скрестила на груди руки и взглянула на него с гримасой презрения. - Идиот! - прошептала она. Заклинание не удалось, а они были так близки к цели. Начальный ритуал был проведен Брантом безупречно, и они даже смогли увидеть создание, начавшее было появляться в маленькой, специально оборудованной клетке. Все шло хорошо, но, произнося заключительные слова заклинания, Брант замешкался, и в этот роковой момент призрак исчез. Мэр в ярости расхаживала по комнате. Брант уже дюжину раз практиковался в заклинании. Он имел все необходимое для удачного опыта: масляную лампу, золоченую клетку, золотой ошейник - его нужно было надеть на шею чудовищу - и, несмотря на это, все провалилось. Глубоко посаженные глаза женщины сузились: а случаен ли был провал? В последнее время она стала замечать, что он начал освобождаться от власти наркотика. Однажды он попытался воспротивиться ее воле, в глазах его тогда блеснуло упрямство. Необходимо увеличить дозу, решила она, чтобы быть уверенной в том, что Брант остается послушным рабом. К несчастью, он выглядел слишком измученным, чтобы повторить заклинание. Ждать било выше ее сил, но мэр понимала, что заставлять Бранта повторить попытку бесполезно, пока он как следует не отдохнул и не восстановил силы. Женщина вспомнила об их творении и смягчилась. Горфлинги, как она их называла, были достаточно маленького роста и имели способность незаметно появляться и исчезать. Они были воплощением зла, и, согласно Книге Матры, их существование придавало колдунам большую силу, достаточную для того, чтобы вызвать человека из царства мертвых в мир живых. И, что для мэра было наиболее важно, горфлинги наделяли магической властью даже тех, кто не обладал к ней врожденным талантом. В своей книге Матра объясняла опасности, сопровождающие появление горфлингов, но мэр не обратила на это внимания. Опасности не будет, решила она, потому что в ее силах контролировать их действия. Мэр улыбнулась про себя. Как только горфлинг подчинится ее команде, она сможет перейти к следующему пункту своего плана. Она использует колдовство и армии Пра-Деш, чтобы подавить любой мятеж внутри страны и завоевать остальные четыре королевства Союза Алардариана. Это станет хорошей базой для вторжения в другие страны Востока и севера, и, когда весь Восток будет у нее под пятой, она обрушится на племена варваров и присоединит богатые Равнины Темной Лошади к своим владениям. Женщина мечтательно откинула голову и засмеялась. Империя будет ее - не просто город, но целый мир! Но взгляд, брошенный на изгнанника, безучастно глядящего в пол, отрезвил ее. После этой неудачи ей придется наблюдать за ним попристальнее. А когда горфлинг наконец будет ею заполучен, Брант отправится в глубокий колодец - подземную темницу, служившую хорошим средством избавиться от неудобных. Единственной угрозой себе мэр считала колдунью из другого клана. Один из ее шпионов донес до нее слух, что Хан'ди Кадоа тайно послал за колдуньей в надежде избавить город от Бранта. Женщина фыркнула. Она ожидала прибытия девушки, но еще не решила, что удобнее, убить ли ее сразу или захватить в плен. У нее еще есть время подумать над этим. Сейчас у нее задача поважнее: завладеть горфлингом. Мэр раздраженно убрала все принадлежности опыта, спрятала золоченую клетку и Книгу Матры в тайник, который она приказала соорудить в полу старой кладовой. В эту комнату под страхом смертной казни запретили заходить всем обитателям дворца. Когда Брант хорошенько отдохнет, они начнут снова. А до тех пор она может заняться подробной разработкой плана вторжения в Портейн, соседнее и ближайшее из пяти королевство к Кале. Движением руки она приказала Бранту лечь на соломенный тюфяк, служивший ему постелью. На стене, у которой он лежал, висела цепь. Он не обратил внимания на ее приказание, и она толкнула его так, что он упал на колени. На мгновение в его глазах вспыхнул огонек упрямства. - Брант, - сказала она ледяным голосом, - иди к стене. Взгляд мужчины потух. Он пошаркал к своему месту, как побитая собака. Цепь замкнулась вокруг его запястий. Женщина оставила ему немного воды и пищи и, выйдя, заперла тяжелую дверь на тяжелый замок. Мэр поднялась на третий этаж в свои покои. Все обитатели дворца уже спали. С довольным смешком она ступила на балкон своей спальни. Внизу раскинулся спящий Пра-Деш. Женщина нашла взглядом изгиб реки Серентайн, серебристо поблескивающей в лунном свете. Далеко на севере, по руслу реки, расстилались возделанные поля Калы. Далее река терялась в темноте, но мэр продолжила ее в своем воображении, миновала границы Калы и вступила в Портейн и в другие земли Пяти Королевств... - Скоро, - прошептала она, - очень скоро. - Габрия! - ее окликнули сзади, крик был громким, перекрывающим стук копыт. Девушка сделала вид, что ничего не слышала. Она знала, что этот крик значил: они ехали уже несколько часов, и люди хотели отдыха. Но видение так ярко отпечаталось в ее мозгу, что подгоняло ее вперед, все быстрее и быстрее. Она продолжала скакать. Ей нужно настичь Бранта, пока еще не слишком поздно. Крик повторился: - Габрия! "Габрия, этот путь коварен. Мы должны замедлить шаг, - сказала Нэра. - Другие не поспевают за нами". - Тогда пусть остаются. Мне никто из них не нужен, - крикнула девушка. Нэра продолжала бежать, но Габрия чувствовала, с какой неохотой она это делает. "Я знаю, наши мужчины - причина твоего смущения, но ты не можешь их оставить. Тебе нужны они все". Габрия склонилась к шее лошади. Голова ее болела от вина и от постоянных тяжелых мыслей о предстоящем поединке, о событиях прошедшей ночи, об Этлоне и Сайеде. Она была расстроена, смущена и не в состоянии рассуждать разумно. - Нет. Они не нужны мне. С ними я веду себя как дура. Нэра фыркнула, будто рассмеялась: "Я замечала. Но мы не можем больше бежать с такой скоростью. Мой сын этого не выдержит". Габрия повернулась назад и увидела вдалеке маленький черный силуэт. Жеребенок бежал по слякоти, изо всех сил стараясь догнать мать. Эурус скакал рядом, и далеко позади них - семеро мужчин и другие лошади. Габрия сказала: - Прости меня, Нэра. Хуннули сразу же замедлила шаг, и вскоре Эурус и жеребенок поравнялись с ними. На их черных спинах там и тут виднелись брызги красноватой грязи. Жеребенок был настолько уставшим, что у него не хватило сил даже облегченно фыркнуть. Вскоре их догнали мужчины. Лошади их тяжело дышали, и копыта их были в грязи. Пирс выглядел вконец измотанным. Этлон, который, казалось, менее других пострадал от бешеной скачки, хотел что-то сказать, но Габрия, кинув на него быстрый взгляд, повернулась спиной ко всей компании и продолжала путь, теперь уже в более щадящем темпе. Спутники переглянулись, но ни один не высказал вслух того, что было у всех на уме. Так, в полном молчании, и ехала группа на север, следуя за колдуньей Габрией. После полудня дождь наконец кончился, и теплый южный ветер разогнал облака, очистив высокое весеннее небо. К вечеру золотисто-зеленые холмы просохли под теплыми лучами, и с сырого востока потянуло свежими запахами трав и цветов. Уютное тепло весеннего солнца просушило плащи и капюшоны путешественников, их багаж и их лошадей и подняло их настроение. Габрия чувствовала, что напряжение и расстройство, владевшие ею, растаяли под жаркими лучами. И хотя ее сон все еще тревожил и торопил ее в Пра-Деш, она начинала понимать, что внутреннее смятение проистекало от другой причины - мужчин. С ними она чувствовала себя дурой. Она беспокоилась и нервничала, думая о конфронтации мэра с Брантом. Но сейчас мысли об этом отошли на задний план, оттесненные думами о двух мужчинах - двух ее друзьях. Она все еще любила Этлона, но он, казалось, был совсем равнодушен к ней. С другой стороны, было очевидно, что Сайед ее обожал, но она и сама не могла понять, нужен ли он ей. Она просто разрывалась на части. От остальных тоже не приходилось ждать помощи. Пирс, ее постоянная опора и поддержка, казался больным и уставшим то ли от долгого холода, то ли от долгих споров с Хан'ди. Торговец, со своей стороны, постоянно торопил группу, напоминая всем о необходимости добраться до Калы как можно скорее. Бреган никогда не выпускал лорда Этлона из поля зрения и не оставлял его одного надолго - Габрия просто не успевала с ним поговорить. Оставшиеся трое воинов вообще не говорили Габрии ни слова. Это путешествие истощит терпение Амары, подумала Габрия. Тем не менее она знала, что Нэра была права: ей нужна помощь их всех, чтобы добраться до Пра-Деш и найти Бранта. Без них она бы погибла. Девушка глубоко вздохнула. Если она станет изводить спутников своим дурным характером, в этом будет мало хорошего. Ей нужно взять себя в руки и самой разобраться в своих запутанных чувствах. Когда группа остановилась лагерем у небольшого озерца, Габрия, успокоившись, вела себя так, будто ничего не произошло. Ее прежнее смятение и гнев были похоронены и забыты. Она смеялась и шутила с Сайедом, болтала с Хан'ди и поддразнивала Брегана за его коротконогую приземистую лошадь. Она попыталась заговорить и с Этлоном, но без особого успеха. Весь вечер вождь был молчалив, а мысли его, видимо, витали за тысячу миль отсюда. Следующие несколько дней компания продолжала быстро продвигаться на север, следуя за Габрией и ее хуннули. Девушка заставляла их работать изо всех сил, потому что сознание необходимости поторопиться, пробужденное в ней видением, день ото дня становилось все сильнее. Они теряли драгоценное время. Им нужно во что бы то ни стало достичь Пра-Деш, пока Брант снова не попытался произнести заклинание. Нэра и Эурус старались бежать с той скоростью, которую мог вынести малыш хуннули, но тяжелое путешествие, непрерывное движение начинали сказываться на ослабевших лошадях. Как-то днем (они были уже в четырех днях езды от Джеханана) лошадь Брегана споткнулась, попав ногой в нору грызуна, и упала, тяжело придавив своего седока. Габрия, ехавшая позади воина, услышала громкий треск и увидела, как Брегана швырнуло о землю. Она соскользнула вниз и побежала к нему. Голова его была в крови, в глазах застыло выражение боли и изумления. Он попытался выбраться, но снова упал. Все остальные спешились и подбежали к ним. Пирс осмотрел раненого, затем поднял на Этлона глаза с видимым выражением облегчения. - Он расшибся, и рана сильно кровоточит. Возможно, придется наложить швы, но все будет в полном порядке. - Стабсу не выжить, - хмуро заметил один из мужчин. Они повернулись к жеребцу Брегана, все еще бившемуся на земле. Трое хуннули стояли рядом с раненой лошадью, приблизив свои морды к ее, будто успокаивая и утешая. Виднелись раздробленные, окровавленные остатки того, что раньше было ее передними ногами. Этлон выругался. Он знал, как Бреган любил свою лошадь. Он молча вынул меч и опустился на колени перед лошадью. - Нет! Подожди! - нечеловеческими усилиями Брегану удалось сесть, его лицо исказила гримаса боли. На лбу его была широкая рана, и по лицу стекали струйки крови. С трудом он повернулся в сторону своей лошади, и, когда он понял, что все кончено, кровь на его лице смешалась со слезами. Он медленно подполз к Стабсу и положил его голову себе на колени, словно баюкая. Жеребец тихо заржал и затих в руках Брегана. Не говоря ни слова, старый воин мягко запрокинул голову лошади назад, обнажив горло. Этлон, нацелясь, точно и быстро вонзил меч в шею. Стабс умер мгновенно. Бреган, весь в крови и в слезах, закрыл жеребцу глаза и отвернулся. Они сняли седло и узду и засыпали тело Стабса землей. Пирс и Сесен бережно подвели Брегана к кобыле лекаря и помогли взобраться в седло. Когда они продолжили путь, почти совсем стемнело, и вскоре они остановились на ночлег в укромной лесистой долине, всего в полудне езды от клана Рейдгар. Пока воины разбивали маленькие походные шатры, а Габрия разводила огонь для ужина. Пирс приступил к врачеванию ран Брегана. Воин пришел в себя и сыпал проклятиями сквозь стиснутые зубы, пока лекарь осторожно промывал рану на лбу. Покончив с этим. Пирс начал накладывать швы, пользуясь тонкой костяной иголкой и конским волосом. Этлон и Хан'ди подошли и сели поодаль. - Удар был очень серьезным, - сказал Пирс безо всяких предисловий. - Кажется, ему понадобится по меньшей мере день отдыха. Вождь вопросительно взглянул на Хан'ди. Дворянин закрутил ус и сказал: - У нас немного времени. Если мэр не отступит от своего плана, она вторгнется в Портейн через пятнадцать дней. - Мой лорд, я... Ох! - Бреган вздрогнул и уклонился от иглы Пирса. - Вот что бывает, когда ты дергаешься! Ты хуже ребенка, - вычитывал лекарь. Он развернул Брегана к свету, чтобы лучше видеть рану. - Если ты собирался сказать, что тебе не нужен отдых, - сказал Этлон воину, - забудь об этом. Мы все нуждаемся в отдыхе. - По лицу его пробежала тень мысли: казалось, он что-то вспомнил. - Правда, мы можем использовать несколько новых лошадей и медикаменты. Пирс проницательно взглянул на вождя: - Вы предполагаете остановиться в Рейдгар Трелд? Вам нравится эта идея? - Нет. Но они близко, а у нас нет выбора. Хан'ди спросил: - А что такого с Рейдгаром? - С самим кланом ничего особенного, - сказал Пирс, завязывая узелок на лбу у Брегана. - Все дело в их вожде, лорде Каурусе. Он ненавидит магию и не доверяет богатству Хулинина и влиянию, которым он пользуется. Прошлым летом, когда Медб втянул кланы в войну, лорд Каурус не выступал на стороне Медба, но, однако, не был союзником лорда Сэврика. Его клан остался на своих землях, выжидая, как повернутся события. - Я не понимаю, чего он собирался ждать, - заметил Бреган. - Его клан никогда не вынес бы атаки Медба, если бы тот выиграл сражение у Аб-Чакана. Этлон усмехнулся: - Каурус до сих пор не верит, что мой отец и Габрия уничтожили Медба без чьей-либо помощи. - Он не очень-то нам обрадуется, - сказал Бреган, хмурясь. - Ему придется смириться с законами гостеприимства, - отрезал Этлон. - Мы получим необходимую помощь. Пирс закончил свою операцию и стал приводить инструменты в порядок. - Действие закона гостеприимства распространяется и на Габрию? - спросил он осторожно. Хан'ди разыскал глазами Габрию: она помогала Сайеду собирать ужин. - Она поедет с нами. Разве законы клана не проясняют этот вопрос? - Каурус может не обратить внимания на такие детали закона, но я не позволю ему этого сделать, - ответил Этлон. Бреган и Пирс обменялись взглядами, отмечая ледяную решимость в голосе вождя. - Надеюсь, ты прав, - сказал Пирс. - Габрии отдых нужен больше, чем кому-либо из нас. Повисла пауза. Вождь наклонился вперед и спросил: - Почему? - Думаю, что эта конфронтация Бранта потрясла ее гораздо больше, чем мы предполагали. Она не щадит себя. Этлон поднял брови. Его холодные темные глаза немного потеплели, и он кивнул головой. - Мы все не щадили ее, - сказал он тихо, похлопал Пирса по плечу и вернулся к работе. После ужина Этлон намекнул на предстоящую остановку в Рейдгар Трелд. Габрия помрачнела. Она не любила лорда Кауруса. Он казался ей самонадеянным, высокомерным и к тому же был весьма невежлив с теми, кто нарушал его спокойствие. Прошлым летом он также дал понять, что не выносит магию - и он внушал это своему клану. Пока мужчины укладывались на ночь, Габрия предприняла долгую прогулку вдоль речушки, что, извиваясь змейкой, бежала по дну долины. Она никого не взяла с собой - только свои раздумья. Она хотела найти утешение в одиночестве, но это ей так и не удалось. По дороге в лагерь, пересекая луг, где паслись кони, она вдруг заметила Этлона, стоящего рядом с Эурусом. Вождь задумчиво чистил щеткой черные бока хуннули. Некоторое время девушка наблюдала за ним, спрятавшись в тени. Она собиралась спросить его, что же происходит между ними, и, если хватит смелости, любит ли он ее еще. Но боязнь узнать правду сдерживала ее. Наконец она набралась решимости и вышла из тени деревьев. Когда она подошла к Эурусу, сердце ее бешено заколотилось. Большой конь приветственно заржал, и Этлон, обернувшись, прекратил свою работу. Затем, чтобы скрыть волнение и дрожь в руках, он принялся тщательно чистить щетку. К ним тихо подошла Нэра, и Габрия благодарно прислонилась к теплому боку кобылицы. - Этлон, я... Он, казалось, не услышал ее. Он снова принялся чистить Эуруса и сказал ей: - Я хочу, чтобы завтра, перед прибытием в лагерь Рейдгара, ты надела юбку. Сними и спрячь свой меч и не говори ни слова вслух. Габрия выпрямилась и почувствовала, что ее лицо начинает пылать. - Я так и собиралась поступить, - сказала она, слова ее дышали гневом. - Хорошо. Нам нужна поддержка Рейдгара. И еще, - продолжал он, - каждый из нас ждет от тебя слишком многого. Мы должны поэтому оберегать тебя. Этлон глянул на девушку. Было слишком темно, и он не разглядел ни ее лица, ни выражения обиды и смущения на нем. - Габрия, - сказал он, и щетка в его руке замелькала чаще, - я пустился в это путешествие, чтобы помочь тебе, а не для того, чтобы стоять у тебя на дороге. Отныне я ухожу в сторону и разрешаю тебе... Габрия, разъяренная вконец, накинулась на него. - Разрешаешь?! - закричала она, приближаясь к нему. - Не надо быть моим благодетелем, не надо говорить мне этих праведно-загадочных вещей, Этлон. Я такого не заслужила! - Она вперила в него глаза. - О чем таком ты болтаешь? Дни напролет Этлон размышлял, что он скажет Габрии наедине. Теперь они были вдвоем, но все вышло совсем не так, как он планировал. Он хотел обнять ее, вновь почувствовать ее любовь и теплоту. Но вместо этого перед глазами стояла все та же картина: ее сильное, стройное тело в объятиях Сайеда, и чем больше он думал об этом, тем сильнее играли в нем гнев и ярость. - Я говорю о Сайеде! - крикнул он. - Сайед? - воскликнула изумленная Габрия. - При чем здесь он? - При всем! Ты любишь его. Он был в твоем шатре прошлой ночью. Прекрасно! Если ты избрала его, будь верна себе. Я не понуждаю тебя хранить верность нашему обету. Габрия была шокирована. Она не знала, смеяться ли ей или плакать. В последние несколько дней так много мыслей посетило ее, но ей и не приходило в голову, что он может ревновать. Как она не догадалась? Она шагнула к нему, умоляюще вскинув руки: - Мой шатер! Да, он был... Но Этлон был разгневан сверх всякой меры. - Я слышал достаточно! Наша помолвка расторгнута, - он повернулся к ней спиной и быстро зашагал прочь, в темноту. Ветер махнул его плащом, словно в знак прощания, и он исчез. Габрия кинулась было за ним. - Этлон! Подожди! Ты ничего не понял, - она кричала и плакала, но было слишком поздно. Она сжала руки в кулаки. - Да поразят Боги этого мужчину! - крикнула она, уже не помня себя. На какую-то секунду вокруг ее ладоней вспыхнуло бледное голубое пламя и угасло. "Габрия", - позвала Нэра тихо. Габрия опустила глаза и увидела слабое мерцание - первый признак Силы Трумиана, возникшей в ней. Сила Трумиана воспламеняла и направляла всю энергию колдуна, собирая ее в один разрушительный удар. Она появлялась и исчезала внезапно, как реакция на особо сильные переживания. Габрия хорошо изучила ее губительное действие, когда она случайно убила одного человека и чуть не убила Этлона прошлым летом. Она обхватила себя руками и приказала страстям улечься. Голубая аура исчезла, и вместе с ней растаял ее гнев. Габрия покачала головой. Чем думать о том, как вернуть Этлона, лучше было бы подумать, что он устал и обеспокоен предстоящей остановкой в Рейдгар Трелд. Сейчас уже было поздно. В нем вспыхнула ярость, и он разорвал их помолвку. Габрия поежилась и поплотнее закуталась в плащ. Она взглянула в ту сторону, где исчез Этлон. Не годится продолжать в таком духе, в постоянном напряжении всех сил. Ради того чтобы выжить, ей следует упорядочить свою жизнь, сосредоточиться на путешествии и на Бранте, а об Этлоне и Сайеде будет время подумать и позже. Они оба так много значат для нее, и именно поэтому нельзя решать проблему в спешке. Им придется подождать. Может быть, позже - если она останется жива, - когда она наконец будет свободна, настанет время утрясти свои сердечные дела. До тех пор она будет избегать сближения с обоими. Иного выхода нет. Габрия в одиночестве побрела вдоль реки по узкой полоске песка. Мягкие ночные тени сгустились вокруг нее, словно окутывая черным надежным плащом. Пирс все еще не спал, сидя подле костра, когда Габрия вернулась с прогулки. Она знала, что лекарь дожидался ее, но в эту ночь ей ни с кем не хотелось разговаривать. Она нагнулась к нему, крепко поцеловав, пожелала спокойной ночи и удалилась в свой шатер. Пирс проводил ее взглядом. Он понимал опасности, с которыми она столкнулась, и неприятности, с которыми ей приходилось бороться. Он знал, какие страдания причиняет ей любовь к Этлону и дружба с Сайедом. Он хотел лишь, чтобы она поведала ему обо всем. Может быть, он бы не смог дать ей хороший совет - да и что можно советовать колдунье? Но он мог хотя бы выслушать ее. Он знал ее лучше, чем кто бы то ни было. Пирс покачал головой и принялся засыпать золой угли. Может быть, он поступил глупо, ожидая, когда она вернется в лагерь и все ему расскажет. Он знал о ней много, но еще больше он о ней не знал. В тот трудный для нее год, когда весь ее клан был перерезан, она научилась искусству молчания, она научилась принимать решения самостоятельно. Лекарь вздохнул и ушел к себе. Нет, решил он, ожидание сейчас - не пустая трата времени. То, что он ждал Габрию, сказало ей, что он будет рядом, когда нужно, и он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять: она благодарна ему за это. Назавтра, с первыми золотистыми лучами, лагерь исчез, и долина приняла свой обычный вид. По высокому голубому небу бежали белые облака, и легкий ветер шелестел уже высокими травами. Бреган провел бессонную ночь. Ноющая рана не давала воину заснуть, и даже сейчас, помогая навьючивать лошадей, он тихо ругался себе под нос, преследуемый головной болью; но старался не выглядеть хмурым, когда мужчины подводили седлать лошадей. Этлон, сидя на спине своего серого жеребца, был каменно неподвижен. Его глаза были обведены темными кругами - следствие бессонной ночи, а рот был плотно сжат, так что превратился в узкую полоску. Щетина на щеках и подбородке придавала ему вид совершенно изнуренного человека. Габрия смотрела на него с печалью и сожалением. Резкость его слов заставляла ныть ее сердце. Однако когда Сайед, прочитавший на ее лице все ее думы, подмигнул ей, она не могла не улыбнуться. Когда наконец они выехали, Габрия оглядела своих спутников. Вялые, утомленные, грязные, они больше были похожи на бродяг или разбойников, чем на дворян и представителей лучшего клана равнин. Габрия надеялась, что вождь Рейдгара будет в этот день в спокойном настроении. Она отогнала прочь свои тревоги. Путешественники оставили дорогу караванов и двинулись на северо-восток легким галопом. Если ничего не случится, они будут в Рейдгар Трелд к полудню. 8 К полудню солнце начало припекать сильнее; все кругом было охвачено буйным весенним цветением. Путешественники ехали цепочкой по узкой тропке; справа и слева расстилались владения Рейдгара. Здесь все было так же, как и на земле Джеханана: пологие скаты холмов, широкие луга, перелески, долины, богатые растительностью. Как и Джеханан, Рейдгар обосновался зимним лагерем у самого моря, но, в отличие от своего южного соседа, он все более утрачивал привычки кочевой жизни. Из года в год число их табунов все уменьшалось, все больше и больше людей предпочитало оставаться в трелде на лето, чтобы запастись дарами, которыми изобиловало море, или заняться разработкой меди - залежи ее были обнаружены в близлежащих холмах. Рейдгар в большей мере, чем какой-либо другой клан, забыл обычаи Валериана. Габрия никогда прежде не была в трелде клана Рейдгар, и поэтому, когда Нэра взобралась на вершину высокого холма, склон которого сбегал прямо к лагерю, разница бытовых привычек своего клана и клана Рейдгар поразила ее. Малочисленный Корин вел наиболее кочевой образ жизни среди двенадцати кланов равнин. Рейдгар был крупнее, насчитывал куда больше народу и глубоко пустил корни в землю, которую они именовали домом. На месте обычных шатров в трелде высились каменные постройки. Широкий, но мелкий ручей разрезал трелд пополам, вливаясь в море. Даже отсюда Габрия могла разглядеть множество рыбачьих лодок у берега и дальше в море и множество людей, толпившихся и снующих по белому песку пляжа. Вода сверкала на солнце, блеск ее резал глаза. - Неудивительно, что их клячи не похожи на лошадей, - высказался вслух Кет, воин, ехавший впереди Брегана. - Это не клан, а кучка рыболовов. - Они пока еще могут держать оружие в руках, поэтому придержи язык, - резко ответил Этлон. - Прошлым летом не смогли, однако, - пробормотал Кет себе под нос. Лорд Этлон промолчал. Рыболовы ли, нет ли, клан Рейдгара все еще оставался кланом по крови и по духу и, несмотря на отказ лорда Кауруса вступить в борьбу с Медбом в прошлое лето, заслуживал должного уважения остальных. Лорд Каурус был сильным воином, горячо преданным своим людям. Не трусость толкнула его выйти из их братства, лишь гордая, независимая натура и упрямое недоверие к клану Хулинин. Этлон кивнул спутникам, и группа направилась вниз, к шумному многолюдному трелду. Увидев их, дозорный вытащил рог и протрубил тревогу. Сигнал был услышан в