четчик и,
вытянув вперед руки, выставил его  под дождь. Но тут же убрал  руки обратно,
будто его обожгло.
     --  Он теплый, дождь  теплый, -- взволнованно  вскрикнул он, интенсивно
стряхивая с рук капли, словно это была не дождевая вода, а кислота.
     -- Что это вы так разволновались? -- сказал Брайс. -- Счетчик ничего не
показывает. Все в порядке.
     -- Тогда  почему  дождь теплый? -- спросил Калвер у  Брайса. Тот  пожал
плечами.
     -- Кто знает, какие сдвиги произошли  в верхних слоях атмосферы.  Может
быть,  холодный  дождь  идет  сейчас где-нибудь  на экваторе.  --  Он  вдруг
заговорил раздраженно, обращаясь к  Калверу: -- Вы спрашиваете меня обо всем
таким тоном, будто я каким-то образом виноват в случившемся. Я всего-навсего
скромный винтик  в правительственном колесе.  От меня мало что зависит. Хотя
моей  задачей  всегда  была  защита  человеческих  жизней,  а  вовсе  не  их
истребление. Именно на этой почве у меня было гораздо  больше столкновений с
министрами из  Уайтхолла, чем  вы можете  себе  представить. Они  собирались
разогнать  силы  гражданской  обороны, и  нам пришлось  поднять общественное
мнение, чтобы предотвратить это. Возможно, вы тоже помните этот инцидент.
     Калвер не успел  ничего ответить,  потому что Фэрбенк, подойдя к мокрой
от дождя лестнице, сказал:
     -- Не  знаю, как  вам, а мне уже  просто не терпится взглянуть  на  это
своими глазами.
     Калвер криво улыбнулся, все еще не отводя взгляда от лица Брайса.
     -- Да. Фэрбенк,  вы правы. Мы  все разделяем ваше нетерпение, -- сказал
он и первым вышел под дождь.
     Дождь был приятным, теплым, ласковым. Калвер  поднял лицо вверх, закрыв
глаза,  будто хотел  смыть  с себя все то  страшное, через  что ему пришлось
пройти.  Мак-Ивен  сказал правду:  дождь был неестественно теплым  и  оттого
казался живым и каким-то ненастоящим. Калвер поднимался  вверх по  ступеням.
Остальные шли за  ним.  Дойдя до верхней ступеньки, он остановился, поджидая
своих  спутников.  Выстроившись  в  одну  шеренгу,  они  медленно огляделись
вокруг, и их лица побледнели еще сильнее. А теплый ласковый дождь все  шел и
шел. Это был единственный звук, который  они  слышали. Вокруг стояла мертвая
тишина.
     Брайс упал на колени и закричал:
     -- Нет, нет, нет!..
        <i>Глава 12</i>
     Много  лет  назад,  когда  Калвер  был  ребенком,  кто-то  показал  ему
фотографию, изображающую Боман-Хэмел, маленький  городок около Соммы. Старая
фотография была датирована  ноябрем 1916 года, время первой мировой войны, и
с той давней поры в его памяти навсегда запечатлелся этот образ.
     Бой,  по-видимому,  недавно  закончился.  Голые деревья,  без веток,  с
обгоревшими  вершинами,   ни   единой  травинки,  ни  одного   цветочка   на
развороченной земле. Ни одного дома, одни развалины. Ни одной птицы. Никакой
жизни.  Сплошное  опустошение,  абсолютное  и  бесконечное.  Ему  все  время
казалось, что, если бы он смог войти в эту картину, если бы оказался на этой
мертвой, выжженной земле, вдыхая обжигающий, зараженный  газом воздух, ничто
вокруг  не откликнулось  бы на  его появление. Это ощущение преследовало его
всю жизнь. И вот сейчас он переступил через рамку этой фотографии и оказался
в центре безжизненной пустыни.
     Город лежал перед ними уничтоженный и  растоптанный, нигде не ощущалось
никакого  движения.  Только  дождь,  которому,  казалось,  не  будет  конца.
Некоторые дома  превратились  в бесформенные развалины, другие, разрушенные,
словно   каменные   идолы,  торчали   среди   изуродованных,   покореженных,
перевернутых машин. Фонарные столбы напоминали  скорчившиеся от боли фигуры.
Некоторые,  вырванные из  своих  бетонных  оснований,  лежали  среди  других
обломков,  как  воины  на  поле  брани.  В  грудах  мусора валялись  мебель,
телевизоры,   домашняя  утварь,   разнообразное   конторское   оборудование.
Впечатление  было  такое,  что город вывернул  наизнанку  свои внутренности.
Может быть,  поэтому  от вида столь  безобидных и привычных  предметов спазм
перехватил горло.
     Все это,  открывшееся  взгляду на поверхности, потрясло их  так сильно,
что они уже почти  не обращали внимания на беспорядочно разбросанные повсюду
груды  изуродованных  человеческих тел,  к  виду которых  успели привыкнуть.
Трупы лежали повсюду: в автомобилях,  в перевернутых автобусах, среди мусора
и в развалинах, на дорогах и в дверных проемах не существующих уже домов.
     Мужчины  испытали  некоторое  облегчение, когда поняли,  что  благодаря
ливню насекомым пока не удалось добраться до разлагающихся трупов.
     Они  медленно продвигались  по  мертвому  городу, и каждый шаг  вызывал
новый  шок, и  лишь благодаря оцепеневшему  от  напряжения мозгу они еще  не
сошли с ума от ужасающих картин,  которые  постоянно представали перед ними,
сменяя одна другую и складываясь в страшную панораму погибшего города.
     Стоя  на улице в  центре разрушенной столицы, они видели  далекую линию
естественного  горизонта,  который  всегда  раньше  был  заслонен  бетонными
небоскребами.  Также  хорошо  просматривались   отсюда   и   отлогие  холмы,
окружающие   Лондон,  на  востоке  и  на   западе  виднелось  лишь  открытое
пространство, целые городские кварталы были стерты с лица земли.
     Это  было  ужасающее  зрелище.  И  каждый из  них  испытывал  гнету-шее
одиночество,  невыносимую  тоску по миру,  который  они  потеряли, по людям,
которые погибли. По  жизни, которая  никогда  уже не  возобновится. Над ними
висело темное низкое небо, их  окружал незнакомый серебристо-серый горизонт.
Теплый дождь  промочил  их до нитки, но  не смог смыть  ни  их слезы, ни  их
глубокую скорбь.
     Брайс  упал  на  колени,  положив  голову  на  грязный мокрый  тротуар.
Мак-Ивен плакал, и слезы, перемешавшись с дождем, текли по его лицу.
     Фэрбенк  неподвижно стоял, откинув голову  назад и закрыв глаза. Калвер
пытался сдерживать переполнявшие его чувства. Он еще раз обвел взглядом все,
что осталось  от города, и  на  востоке  разглядел развалины  собора Святого
Павла. Без купола он не сразу опознал его. Конечно,  когда они с Дили бежали
по этим улицам после  первого  взрыва, торопясь в убежище, у  него  не  было
времени смотреть по сторонам, но  все же кое-что он успел разглядеть тогда и
с уверенностью мог сказать, что разрушения не были такими катастрофическими.
Но это  было после  первого взрыва, а всего  на  город  сброшено пять  бомб.
Удивительно, что  после такого мощного удара все же кое-что  можно было  еще
узнать.  Ему  казалось, что на востоке  и  юго-западе  разрушения были  чуть
меньше, чем в других местах,  но  дождь  размывал всю картину, поэтому точно
нельзя было судить  ни о чем. Нижние этажи нескольких зданий, возле  которых
они остановились, были практически целы, хотя рядом высились груды обломков,
бывшие когда-то их верхними этажами.
     Вдали сквозь  пелену дождя он разглядел  красные отблески пламени. Там,
видно,  еще  что-то  догорало,  или это  уже очаги  новых  пожаров. И, будто
подтверждая его догадку, яркая вспышка осветила тусклое  небо на севере: там
что-то взорвалось. В  этом смысле дождь был спасением не только  потому, что
смывал  радиоактивную пыль, но  и потому, что не давал разбушеваться пожару.
Иначе  жалкие  руины  города превратились бы в бушующий  огненный ад. Калвер
подошел к Мак-Ивену и тронул его за плечо.
     -- Включите, пожалуйста, счетчик и проверьте, не повышена ли радиация.
     Мак-Ивен,  казалось, обрадовался, получив какое-то конкретное  задание.
Он  включил счетчик,  раздались щелчки,  и  стрелка  резко заколебалась. Все
напряженно ждали результата.
     --  Все  в порядке,  --  поспешил  успокоить их  Мак-Ивен.  --  Стрелка
остановилась. В  городе всегда  был  какой-то  радиационный  фон.  И  сейчас
счетчик показывает уровень в пределах нормы.
     Он провел ладонью по лицу, стирая слезы.
     Калвер  окликнул  стоящего  рядом  с  ним  Фэрбенка,  но  тот никак  не
отозвался. Он по-прежнему стоял с закрытыми глазами, а по лицу  его блуждала
странная улыбка.
     -- Фэрбенк, -- еще раз позвал его Калвер.
     Тот открыл глаза, посмотрел на Калвера, и того поразило выражение  лица
Фэрбенка:    вместе    со    скорбью   просматривалось   какое-то   странное
удовлетворение,  будто  он был  рад  тому,  что  получил подтверждение своим
догадкам.
     -- Ну, что будем делать дальше? -- спросил он почти так же бодро, как в
убежище.
     И Калвер подумал, что это тоже своеобразная защитная реакция.
     -- Давайте поднимем Брайса и попробуем привести его  в чувство. А затем
быстро оглядим ближайшие окрестности. Не забывайте,  что на весь маршрут нам
отведено не более двух часов.
     Они подняли Брайса,  но тот еще  какое-то время держался за них, прежде
чем   смог  обойтись  без   посторонней  помощи.  Физические  силы  медленно
возвращались  к нему, но  душевное равновесие, судя по всему,  было нарушено
надолго. Если не навсегда.
     -- Куда мы пойдем дальше? -- спросил Калвер, обращаясь ко всем. -- Есть
варианты? Брайс покачал головой:
     -- Нам некуда  идти. Здесь ничего не осталось. Ни одной живой души. Нам
не на что надеяться... Калвер резко прервал его:
     --  Не паникуйте, Брайс. Это даже не весь город, а только часть его. Мы
ничего не можем  сказать наверняка. Кроме того, Лондон не единственный город
в Великобритании. Так что еще не все потеряно. Есть какой-то шанс.
     Но Брайс, словно не слыша его, продолжал качать головой.
     -- Здесь рядом есть магазин, --  неестественно громким  голосом  сказал
Фэрбенк. Казалось, он хочет, чтобы его услышал еще кто-то, невидимый отсюда,
-- это "Вулворт".  Я ходил мимо него каждый день. Там есть продукты, одежда,
всякие хозяйственные мелочи. Короче, все это может нам пригодиться.
     -- В убежище пока достаточно запасов всего необходимого. Но посмотреть,
я думаю, стоит, -- согласился Калвер.
     -- Пожалуйста, оставьте  меня здесь, --  умоляюще  сказал Брайс.  --  Я
больше не могу ходить по этому некрополю.
     -- Нет, это исключено. Мы должны держаться все вместе.
     --  Но я  не смогу...  Я... Простите меня, но я  должен отдохнуть.  Мне
кажется, на нервной почве у меня отказали ноги -- я не могу сделать ни шагу.
     Калвер посмотрел  на Фэрбенка. Тот довольно равнодушно пожал плечами  и
сказал:
     -- Он только задержит нас. Пусть остается.
     --  Ну хорошо,  -- нехотя  согласился  Калвер.  --  Оставайтесь. Только
никуда не уходите. Мы  скоро вернемся и сразу же отправимся в обратный путь.
Помните, у нас есть всего два часа, нам некогда будет вас искать.
     -- Да, да, я понимаю, -- с готовностью отозвался Брайс. -- Я не двинусь
с места. Обещаю вам.
     -- Может быть, вам лучше спрятаться от дождя. Заберитесь в какую-нибудь
машину.  Старайтесь  не  терять  нас  из  виду,   чтобы  не  прозевать  наше
возвращение.
     Брайс  поспешно закивал, испытывая  невероятное  облегчение оттого, что
остался  один.  Какое-то  время  он  смотрел  на  удаляющиеся  фигуры  своих
спутников,  пробирающихся через развалины, которые  еще  совсем недавно были
одной  из  деловых  улиц Лондона. Он видел,  как они карабкаются через груды
мусора, протискиваются в узкие  проходы между завалами разбитого транспорта.
Но вскоре их скрыла  пелена дождя.  Они исчезли, и тогда  его пронзило такое
острое чувство одиночества,  что он чуть было не  бросился  за  ними. Брайсу
сделалось страшно, и он пожалел, что уговорил их оставить его одного.
     Он  знал,  что  его спутники  совсем  рядом, но  ему  казалось,  что он
последний  живой человек  на  этой  проклятой  планете.  Это  ощущение  было
невыносимо.  Все его существо кричало от жалости, от боли,  но сильнее всего
от отчаяния.
     Уцелело ли вообще человечество? И если да, то каким станет его будущее?
Все  прошедшее  канет  в  забвение?  Или  вырастет  новая  генерация уродов,
мутантов  и  дегенератов? Кто  сможет выжить на пораженной  чумой и  другими
болезнями земле, где даже  выращенный урожай  будет таить в себе смертельную
опасность?  Его буквально  раздирали вопросы, на которые не было ответа. Кто
знает, какая часть  планеты  оказалась  втянутой  в этот  конфликт? Есть  ли
неразрушенные страны и уцелевшие  народы? Кто мог ответить  на  эти вопросы,
если им даже не  дано узнать масштабов разрушения собственной  страны,  даже
одного города.
     Вопросы  стучали  у него  в  мозгу  беспрерывно, как бесчисленные капли
дождя по асфальту. Но ответов на них не было. Пока не было. И, возможно, для
этой маленькой кучки людей, переживших катастрофу, никогда и не будет.
     Брайс поднял воротник пиджака и прикрыл руками горло. Дождь был теплый,
но ему почему-то стало холодно,  его бил озноб.  Он решил укрыться от дождя.
Неподалеку стояла машина с распахнутой настежь дверцей. Похоже, что  хозяину
было  не  до  нее, по-видимому,  он  был застигнут взрывом  врасплох.  Брайс
подумал,  что  вряд ли кто-то  заботился о  безопасности собственной машины,
когда вокруг рушился  город. Переднее  стекло  этой машины  было разбито, и,
прежде  чем сесть,  он тщательно смахнул осколки с  сиденья,  с  облегчением
отметив, что там нет пятен  крови.  Он забрался внутрь и услышал, как  дождь
барабанит по металлической крыше  над головой. Брайс улыбнулся, подумав, как
ловко он  перехитрил  дождь. И  хоть брызги  долетали до него через разбитые
окна машины, он все равно чувствовал себя гораздо уютнее.
     Под  ногами у него лежала сложенная  газета. Она  промокла  насквозь  и
взбухла  от влаги.  Брайс  наклонился, чтобы рассмотреть  текст  получше, но
газета размякла  до такой степени,  что  превратилась в мягкую кашицу. Брайс
выпрямился  и  с  грустью  подумал  о  том,  что  все  привычное,  вчерашнее
превратилось в такое же бесформенное, ни на  что не похожее месиво. Он снова
наклонился  над  газетой и,  приподняв верхние  расползшиеся  листы,  увидел
огромный заголовок на случайно уцелевшей странице: "Член парламента убеждает
-- будьте спокойны!" На  Брайса эти  слова подействовали  самым  неожиданным
образом, он расхохотался, громко, до слез,  до икоты. Он смеялся и никак  не
мог остановиться. Его плечи  содрогались. Все тело  дергалось от судорожного
смеха.
     Одна нога нажала на педаль. Машина дернулась, будто вот-вот сдвинется с
места.
     На заднем сиденье что-то зашевелилось. А Брайс продолжал смеяться...
        <i>Глава 13</i>
     Фэрбенк первым подошел к магазину. Вход был завален, и только  проход в
куче обломков давал  возможность пробиться к цели. Это было довольно опасно:
обломки бетона, кирпича, стекла  -- все  в любой момент  могло  обвалиться и
засыпать их. Но  они не обращали внимания на грозящую им опасность. Фэрбенка
вдохновляла мысль  полакомиться  деликатесами, которые наверняка  окажутся в
магазине. Ему надоел скучный, однообразный, хоть и обильный, рацион столовой
убежища.  Кроме того,  ему хотелось надеть новое  белье, новую рубашку.  Это
было довольно странное желание в такой ситуации, после пережитого только что
потрясения,  но  Фэрбенк был непреклонен, переубедить его не удалось, и даже
Калвер  был  вынужден  признать,  что  после  нескольких  недель сурового  и
вынужденного заточения идея Фэрбенка выглядела чертовски привлекательно.
     Однако Калвер все же  предупредил,  что продукты  и  одежда могут  быть
заражены. На Фэрбенка это не произвело никакого впечатления.
     --  Есть  только  один  способ убедиться  в  этом,  Калвер:  пощупать и
попробовать, -- ответил он, усмехаясь.
     По  его виду  можно  было  сказать,  что  он вполне  преодолел  недавно
пережитый эмоциональный шок. Более того, глядя на него, Калвер подумал,  что
это  достаточно  бездушный  человек, который испытывает  удовольствие,  даже
некоторый подъем, попадая в экстремальные ситуации. И  хотя бесчувственность
Фэрбенка  была  несимпатична   Кал-веру,  он   не   мог   не  признать,  что
приспособляемость    Фэрбенка   --    незаменимое   качество   в    подобных
обстоятельствах.
     Преодолев гору обломков, по которой  они карабкались  к  входу, Кал-вер
обернулся к Мак-Ивену:
     --  Подготовьте,  пожалуйста,  счетчик. Внутри  может  быть  повышенная
радиация.
     Мак-Ивен  нехотя  плелся  за  Калвером.  Он  явно  не  испытывал   того
нетерпения, что Фэрбенк. Похоже было, что ему вовсе  не  хочется  заходить в
этот магазин.
     А Фэрбенк меж тем уже спустился  вниз и светил фонарем во  все стороны,
отыскивая какую-нибудь лазейку в завале.
     -- Господи, ну и вонища! -- воскликнул он.
     --  Это  чувствуется  и  здесь,  --  сказал  Калвер. Они  с  Мак-Ивеном
спустились за Фэрбенком  и включили свои  фонари,  пытаясь  разглядеть  хоть
что-то сквозь тучи поднятой ими пыли.
     --  В потолке  выбоина, --  заметил Мак-Ивен  и посветил  фонарем в  ту
сторону, где заметил повреждение.
     -- Я уже это видел, -- небрежно бросил Фэрбенк. -- Но  тем не менее все
выглядит довольно безопасно. В его голосе слышались веселые нотки.
     -- Эй, -- крикнул он.  -- Идите сюда, я, кажется, что-то нашел. Луч его
фонаря выхватил из полумрака, царившего в помещении, разноцветные обертки, и
он в два прыжка  оказался у прилавка со сладостями.  Калвер не смог сдержать
улыбку.
     --  Смотрите не съешьте  все, обжора, а  то заболеете. В ответ раздался
радостный смех Фэрбенка.
     -- Господи, -- он захлебывался от  восторга, -- я умер и попал  в  рай:
шоколад с вафлями, фруктовый,  ореховый,  простой,  молочный,  глазированный
миндаль. -- Его голос вдруг прервался, похоже, он захлебнулся от радости.
     Калвер и Мак-Ивен тоже рассмеялись. Они  уже стояли рядом с Фэрбенком и
разглядывали яркие обертки, лишь  слегка припорошенные  пылью. Однако вскоре
они поняли, что голос Фэрбенка прервался вовсе не от радости.
     -- Кажется, их уже кто-то ел... -- запнувшись, сказал Мак-Ивен.  Калвер
подобрал пустую обертку  и,  словно наяву, увидел черных крыс, пробирающихся
через  прилавок   со  сладостями,  на  ходу   проглатывая  их  без   особого
удовольствия:  любимое лакомство  было впереди. От  этого видения  у Калвера
холодок пробежал по спине.
     --  Крысы?  --  отрывисто  спросил  Фэрбенк, глядя  на  Калвера  широко
раскрытыми глазами.
     -- Возможно, -- ответил Калвер и расстегнул кобуру.
     -- Мне кажется,  крысы здесь бы все перевернули, -- не слишком уверенно
предположил Мак-Ивен.
     -- Он прав, --  поспешно согласился Фэрбенк,  но  все  же  в его голосе
слышалась нервозность.
     Однако он не мог оторваться от прилавка со сладостями и предложил:
     -- Давайте заберем, сколько сможем унести, и уйдем отсюда.
     -- Кажется, вы хотели новую рубашку? -- насмешливо спросил Калвер.
     -- Я вполне могу обойтись без нее.
     Фэрбенк начал поспешно рассовывать по карманам плитки шоколада.
     -- Подождите, Фэрбенк, --  остановил его Калвер,  -- если это не крысы,
значит, тут что-то более серьезное.
     -- Вы хотите сказать, что здесь были люди?
     Калвер  ничего  не  ответил.  Он  освещал  фонарем  заваленное  мусором
помещение магазина.  Это был  длинный зал в  форме буквы "Г". Из пробоины  в
потолке  сюда не просачивался никакой свет. Удушливый запах, который стоял в
помещении, был  хорошо знаком им. За последний  час они надышались им  сверх
меры. И у Калвера не  было  ни  малейшего  желания идти  дальше.  Он слишком
хорошо представлял себе, что они  могут увидеть.  Однако совесть толкала его
вперед. Совесть и, быть может, нездоровое любопытство.
     Его  шаги  звучали  неестественно  громко  в  гулкой  тишине  магазина,
напоминающего огромную пещеру.
     Фэрбенк, пожав  плечами, нехотя пошел за ним, на ходу запихивая  в  уже
переполненные  карманы  какие-то  продукты  с  прилавков,  мимо  вторых  они
проходили.  Он разглядел полки, заваленные  сумками и чемоданами, и подумал,
что на обратном пути надо будет прихватить кейс.
     Мак-Ивен плелся следом  за  ними.  Ему  никуда не  хотелось идти,  но и
перспектива остаться одному в темном зале не вдохновляла его.
     Все вместе они дошли до  той части  магазина, где зал круто поворачивал
вправо.  Здесь когда-то  был отдел  электротоваров.  Впечатление создавалось
такое, что какой-то безумец отвел  душу,  разбросав и  поломав все, что было
возможно.  Розетки,  выключатели,  лампы  валялись под  ногами.  Разорванные
конверты от пластинок,  стереоприемники и другая радиоаппаратура -- все было
беспорядочно разбросано.
     Неожиданно чьи-то влажные пальцы вцепились в руку Калвера.  Он невольно
отшатнулся.  Фэрбенк и Мак-Ивен тоже отскочили назад.  Они  успели  заметить
какую-то ужасную фигуру. Калвер выдернул свою руку, поспешно отошел назад, к
ближайшему прилавку, но  человек, покачиваясь, двинулся за ним,  цепляясь за
его  одежду руками,  похожими на когтистые лапы.  Он  упал на  колени  перед
Калвером, цепко держась  за полы его кожаной  куртки, и  заговорил скрипучим
неестественным голосом:
     -- Помогите... нам...
     Калвер заставил себя посмотреть  на него. На голове у  человека торчало
несколько слипшихся прядей волос, вся  кожа  была покрыта язвами. Возле ушей
Калвер заметил тонкие полоски запекшейся крови. Губы  были покрыты глубокими
трещинами.  Широко  раскрытый рот обнажил  воспаленные десны  и  почерневшие
зубы. Это было  до  того ужасающее зрелище,  что страх вытеснил все чувства,
даже капли жалости не испытывал Калвер к этому человеку.
     Мужчина  застонал, но эти  звуки больше напоминали карканье вороны.  Он
вдруг  начал падать,  и,  превозмогая отвращение,  Калвер  подхватил  его  и
опустил на  пол. От рваной и  грязной  одежды  мужчины исходил омерзительный
запах экскрементов.
     --  Пожалуйста,   --  еле  слышно  проговорил  он  снова.  Видимо,  все
предшествующие действия потребовали от него такого напряжения, что последние
силы  явно  оставили  его.  И  все-таки, превозмогая  нечеловеческую боль  и
усталость, он умоляюще прошептал:
     -- Помогите... нам...
     -- Сколько человек осталось в живых? -- спросил его Калвер.
     -- Я...  не...  -- он  уронил  голову  набок  и снова  попытался что-то
сказать, -- я... не...
     -- Лучевая болезнь, -- сказал Калвер,  ни к кому не обращаясь,  -- этот
человек долго не протянет.  Включите  счетчик,  Мак-Ивен.  Посмотрите, какая
здесь радиация.
     Счетчик заработал так громко и стрелка дернулась с такой силой, что они
поняли, каков будет ответ Мак-Ивена.
     -- Здесь слишком высокая радиация, -- взволнованно сказал Мак-Ивен.
     -- Это очень опасно, надо немедленно уходить.
     -- Я уже ухожу, -- сказал Фэрбенк и направился к выходу.
     --  Подождите, -- вспылил Калвер.  -- Мы должны найти  остальных. Может
быть, нам удастся кого-то спасти.
     -- Вы что, смеетесь!  -- воскликнул Фэрбенк. -- О черт, они уже  ползут
сюда.
     Калвер и Мак-Ивен проследили за его взглядом и увидели странные фигуры,
возникающие из тьмы. Многие ползли на четвереньках, некоторые шли, шатаясь и
спотыкаясь на каждом шагу,  согнутые, скособоченные, они жалобно стонали, но
это  вызывало  желание бежать не навстречу  им, а от них. Не о спасении этих
людей  подумали все  трое,  а о  своем  собственном спасении. Эти  странные,
двигающиеся к ним фигуры  так мало  походили  на  нормальных людей,  которых
надеялись увидеть они, выбираясь на поверхность,  на тех несчастных, которым
не удалось  надежно  спрятаться  во время  взрыва,  с  которыми  хотели  они
установить  контакты  и,  может  быть,   с  их  помощью  выяснить  кое-какие
подробности  свершившейся катастрофы.  Нет,  эти  фигуры  скорее  напоминали
прокаженных, сбежавших  из лепрозория, страшных демонов, вынырнувших из недр
земли,  оживших покойников,  желающих  обнять  их,  нормальных живых  людей,
породниться с ними.
     Для  Фэрбенка  и  Мак-Ивена это  было  непереносимое зрелище, настоящая
психическая  травма,  пересилившая   все  впечатления   этого  дня,  полного
трагических событий. Они кинулись прочь. Хорошо различимые при свете фонарей
лица этих несчастных, которые  молили о  жалости, о сострадании,  о  помощи,
вызывали лишь дикий страх и одно желание: не видеть их.
     -- Калвер, --  окликнул его Фэрбенк, и в  голосе его слышалась такая же
мольба, -- их слишком много, Калвер, мы не сможем им ничем помочь.
     --  Мы не можем здесь дольше  оставаться,  -- донесся до  него издалека
голос  Мак-Ивена. -- Если мы сейчас же не уйдем  отсюда,  нас  ждет такой же
страшный конец!
     От движущейся  на  них группы отделилась  одна  фигура и, видимо собрав
последние силы, бросилась вперед и прижалась к Фэрбенку. Это была женщина.
     -- Пожа-а-а-а-луйста-а... -- умоляла она.
     Фэрбенк непроизвольно отшвырнул ее от  себя, и она упала на пол,  слабо
вскрикнув.  Фэрбенк шагнул  к ней, словно  ему стало  стыдно, и протянул  ей
руку.  Но приближающиеся со  всех  сторон стоны  снова заставили его  отойти
подальше.
     -- Это бесполезно, Калвер, -- сказал он с отчаянием. -- Мы не сможем им
помочь. Их слишком много.
     Он резко повернулся  и, не оглядываясь, побежал к выходу, на ходу роняя
плитки шоколада и сладости, которые рассовал по карманам.
     Чья-то рука коснулась лица Калвера. Он отшатнулся, но не смог вырваться
из цепких рук человека, который шептал ему прямо в ухо:
     -- Не... оставляйте нас...
     Калвер с трудом оторвал горячие дрожащие пальцы, обхватившие его шею, и
стиснул их в своих руках.
     -- Сейчас мы не  сможем ничего сделать для вас. -- Он старался говорить
спокойно, но сам чувствовал, сколь неубедительно звучат  его слова. -- Среди
нас есть доктор.  Если  она согласится,  мы  приведем  ее сюда.  У нее  есть
какие-то лекарства. Может быть, она сможет для вас что-нибудь сделать.
     -- Нет, нет, вы не можете...
     Человек неожиданно цепко ухватил Калвера за воротник свободной рукой. В
этот  момент кто-то сзади  упал  на Калвера. Он не удержался на ногах и тоже
свалился на бок, придавив  человека,  который, даже падая,  не отпустил его.
Калвер  застонал от  охватившего  его отчаяния,  почти как от боли, и  начал
бороться с ними, стряхивая этот  груз с плеч, отрывая чьи-то руки  от своего
пиджака. Однако кто-то держал его за  руку так крепко, что у него не хватало
сил  освободиться.  И в  этот  момент безумная  мысль пришла  ему  в голову.
Свободной рукой он потянулся к кобуре и,  словно в оправдание того поступка,
который хотел совершить, подумал, что это означало бы освобождение не только
для него, но и для  этих несчастных, которым предстоит тяжелая, мученическая
смерть.
     Но он не мог себя заставить сделать это. Пока не мог.
     Он  изо всех сил  стиснул чью-то кисть,  словно клещами  сжимавшую  его
руку.  Человек  застонал от  боли, и его  пальцы  медленно разжались. Калвер
вскочил на ноги и чуть снова не  упал, наткнувшись на человека, возникшего у
него  за спиной.  Однако на сей раз  ему удалось увернуться от протянутых  к
нему рук, и он помчался прочь, догоняя своих спутников.
     -- Простите! -- прокричал он издалека.
     Им владело одно желание: поскорее  выбраться из этого темного страшного
преддверия ада,  чтобы  никогда  больше  не  видеть  этих  несчастных,  чьим
единственным спасением была смерть.
     Он  бежал  и слышал  у  себя  за  спиной их  жалобные крики.  Ему  даже
казалось,  что он слышит их шаги и что чьи-то  руки вот-вот снова вцепятся в
него. Но он бежал не оглядываясь, пока не оказался возле горы мусора у входа
в  магазин. Его спутники  уже стояли наверху. Но  Фэрбенк поспешно спустился
вниз, чтобы помочь ему. На лице  у  него  было смешанное  выражение  стыда и
страха.
     Какое-то  безумие,  подумал  Калвер.  Чего  они  так  испугались,  трое
здоровых мужчин?  Ведь  это же  люди, раненые  и изуродованные  болезнью. Не
прокаженные,  не  злые духи.  И  абсолютно  безобидные.  Почему  же  они так
поспешно  убежали,  словно  вырвались  из  объятий  Сатаны?  Он оглянулся  и
разглядел в  полумраке магазина  людей, с мольбой протягивающих к  ним руки.
Они были  воплощением  человеческого несчастья,  невинными  жертвами ужасной
катастрофы, олицетворением трагедии, которая вторглась в их жизнь.
     А  кому  хочется  встречаться  лицом к лицу с собственной  трагедией  и
кошмаром?
     Калвер  прыгнул на  груду  мусора, Фэрбенк  протянул  ему руку  и помог
вскарабкаться  наверх.  Они  вышли под  дождь,  и  их  снова  окружил  серый
безжизненный день и развалины пустого, казалось, вымершего города. Но теперь
они  знали,  что это не так. Там, за их  спиной,  в магазине остались  люди,
которых они малодушно бросили, даже не попытавшись им помочь.
     Некоторое время они шли  молча,  быстрым  шагом,  словно  боялись,  что
кошмар, который они только что видели, может настигнуть их. Наконец  Фэрбенк
прервал молчание и, хлопнув Калвера по плечу, сказал:
     -- Все же, Калвер, это было уж слишком, правда?
     --  Да,  слишком. Но  мы к ним  обязательно  вернемся. Доктор Рейнольдс
может  дать им  какие-то лекарства  или  хотя  бы  наркотики,  чтобы  как-то
облегчить их страдания.
     -- Да, да, конечно, -- с готовностью подхватил Фэрбенк.
     --  Может быть, кто-нибудь  из  них  все-таки выживет.  Фэрбенк  провел
руками по лицу, стряхивая капли дождя, и сплюнул в грязную жижу под ногами.
     --  Поскорее  бы уж вернуться в убежище, -- сказал  он и пошел, оставив
Калвера, который все еще не мог оторвать взгляда от входа в магазин, вернее,
от бывшего входа в бывший магазин, который  теперь превратился в гробницу, у
нее  даже было имя:  четыре буквы,  оставшиеся от прежнего названия магазина
"ВОРТ".
     Калвер  догнал  Фэрбенка  и Мак-Ивена, когда  те  протискивались  между
некогда  красным автобусом с выбитыми  стеклами и перевернутым набок голубым
грузовиком,   покрывшимся   ржавчиной.  Калвер   старался  не  смотреть   на
полуразложившийся  труп  водителя  автобуса, все еще сжимавшего  свой  руль,
словно собирался отвезти пассажиров прямо к вратам вечности. Калвер старался
не смотреть, но  глаза помимо его воли с каким-то  болезненным любопытством,
которого  он  прежде не  замечал  за  собой, рассматривал  труп,  пронзенный
осколками  стекла,  которые  сверкали,  как  бриллианты,  украшающие  костюм
рок-музыканта.  Самый большой  осколок вонзился в лицо человека, как бы деля
его на две  половины.  Калвер почувствовал,  что внизу живота  у него что-то
перевернулось и тошнота подступила к горлу. Он заставил себя сосредоточиться
на спинах Фэрбенка и Мак-Ивена, идущих впереди.
     Мак-Ивен  шел  неуверенно,  то  и  дело  цепляясь  за  капоты  и  крыши
автомобилей. Казалось, он вот-вот упадет. Счетчик Гейгера болтался у него на
боку, промокшая от дождя спина  сгорбилась. У Фэрбенка, оглянувшегося, чтобы
посмотреть, идет ли за ним Калвер, лицо было неестественно  белым,  глубокие
складки залегли на лбу и щеках,  придавая ему  измученный  вид. Его с трудом
можно  было   узнать.  Он  хотел  что-то  сказать,  но  неожиданный  грохот,
раздавшийся поблизости, заставил их оглянуться.
     Меньше чем  в  полумиле  от  них рухнули развалины  частично уцелевшего
здания. Перекрытия между этажами падали одно на другое, как карты в  колоде.
На миг все заволокло облаком пыли, но дождь быстро рассеял ее, и они увидели
еще одну  груду обломков и мусора.  Все что угодно могло послужить  причиной
этого разрушения: разрыв скрученного и перегруженного металла, износ бетона,
не выдержавшего  давления. Грохот и дребезг разбитого стекла, сопровождавшие
разрушение, напоминали похоронный звон.
     Желание как можно скорее попасть в убежище подстегивало каждого. Сейчас
им казалось, что это единственная возможность выжить в этом аду. Лишь теперь
они это осознали вполне.
     Обогнув  место  столкновения пяти машин, перекореженные остовы  которых
напоминали металлическую  скульптуру,  они вскарабкались  на  очередной холм
мусора  и все как  один испытали облегчение, увидев надпись  "Чансери-лейн".
Это была их станция метро.
     --  Не слишком  уютный,  но  все  же теперь  это  наш дом, -- попытался
пошутить Фэрбенк. Ему хотелось сбросить с себя душившее его отчаяние.
     -- Кто-нибудь видит Брайса? -- спросил Калвер, пристально вглядываясь в
стоящие поблизости машины.
     Сквозь  пелену  дождя  трудно  было что-либо разглядеть.  Фэрбенк  тоже
огляделся и отрицательно покачал головой.
     -- Я его не вижу, но он должен быть где-то здесь. Вряд ли он мог далеко
уйти: ведь он еле стоял на ногах, когда мы его оставили.
     Мак-Ивен ни на что  не реагировал. Он весь дрожал и смотрел прямо перед
собой ничего не видящим взглядом.
     -- Вы не хотите поискать Брайса? -- осторожно спросил его Калвер.
     -- Я хочу только поскорее уйти  отсюда, больше ничего. Я больше не могу
видеть это бесконечное кладбище.
     --  Да,  вы правы,  --  подхватил Фэрбенк, --  тем  более что здесь нет
никакого порядка, мертвецы разбросаны повсюду.
     Калвер  подумал,  что  черный юмор  Фэрбенка, неуклюжий  и  безвкусный,
служил  ему  какой-то  формой защиты.  В конце  концов,  каждый справлялся с
ситуацией по-своему, и в принципе это не имело никакого значения -- главное,
не сломаться.
     -- Мне кажется, что  я его вижу, -- сказал Фэрбенк. -- По крайней мере,
я думаю, что это Брайс.
     Они пошли  за Фэрбенком. Теперь Калвер  тоже  видел Брайса. Он  стоял у
входа в пустой двухэтажный автобус в какой-то странной, неестественной позе.
Подойдя ближе,  они  увидели,  что Брайс  стоит,  согнувшись,  с прижатыми к
животу руками, будто прячет что-то или пытается унять боль.
     Мак-Ивен стоял поодаль от них и смотрел в другую сторону. Вдруг впервые
за этот страшный  день улыбка осветила его лицо. Неподалеку от станции метро
в  дверном  проеме какого-то полуразрушенного  дома  он  увидел  собаку. Она
что-то жадно  ела, дрожа то ли от нетерпения, то ли от дождя, поливающего ее
грязную шерсть.
     Дворняга  выглядела жалкой,  заброшенной и слабой.  Шерсть  ее  свисала
грязными клочьями, и  невозможно было определить ее  цвет.  Сквозь натянутую
кожу виднелись  ребра. Слюна лилась из ее пасти, падая на и без того  мокрую
пищу, которую  она ухитрилась где-то раздобыть. Сердце Мак-Ивена было готово
разорваться  от жалости  к  этому  несчастному, всклокоченному  созданию. Он
пережил сегодня  такие потрясения,  был свидетелем запредельных человеческих
страданий,  и  было  странно, что  эта собака вызвала в  нем  такой  сильный
эмоциональный всплеск, на который, казалось, уже не было сил. Но люди хоть в
какой-то степени несли ответственность  за то, что произошло.  Каждый из них
имел право  голоса и мог  попытаться остановить  надвигающуюся катастрофу. А
это существо было невинной жертвой, и участь ее оказалась такой же страшной.
     Мак-Ивен  протиснулся  между  двумя машинами  и  направился  к  собаке.
Подойдя поближе,  он увидел, что собака  жадно заглатывает  сырое  мясо. Она
была настолько поглощена процессом, что не заметила  приблизившегося  к  ней
человека.  Мак-Ивен  смотрел  на  нее  чуть  не  плача.  Бедная  собака  так
радовалась раздобытой пище, не понимая, что обречена на страшные мучения. Он
смотрел, как она быстро заглатывает что-то похожее  на сосиски,  придерживая
их передними лапами. Мак-Ивен с удивлением подумал, где ей удалось раздобыть
такое свежее мясо. Но он был рад за нее.
     --  Умница,  -- сказал  он, медленно  приближаясь  к  собаке, чтобы  не
спугнуть ее. -- Хорошая собака, -- говорил он ласково.
     Собака подняла морду и посмотрела на него.
        <i>Глава 14</i>
     Брайс  корчился  от  боли. Он  стонал  и раскачивался  взад  и  вперед,
прижимая к животу руки, будто убаюкивая свою боль.
     Подойдя  поближе,  Калвер  и  Фэрбенк  увидели  у него  на шее глубокие
царапины и рваные раны,  из  которых сочилась кровь. Они  бросились  к нему.
Калвер схватил его за плечи, пытаясь поднять.
     -- Что случилось, Брайс? -- спросил  он. -- Где вы  так  поранились? Вы
упали?
     Фэрбенк тоже склонился над Брайсом,  разглядывая его раны. Брайс поднял
голову и посмотрел на них, явно  не узнавая.  В его  глазах бился страх. Они
помутнели от боли. И все же наконец он понял, кто перед ним.
     -- Слава Богу, слава Богу, -- простонал он, и это был стон облегчения.
     Увидев его лицо, они пришли в ужас. От  шеи  к щекам тянулись  глубокие
царапины, переходящие в  кровоточащие  раны. По переносице  тянулась  тонкая
полоска крови. Одно веко было порвано и глаз залит кровью.
     -- Отведите меня  в убежище, -- взмолился он.  --  Пожалуйста, поскорее
отведите меня в убежище.
     -- Кто  это сделал, Брайс?  -- спросил Калвер, доставая носовой платок,
чтобы стереть сочащуюся по его лицу кровь.
     -- Пожалуйста, отведите меня в убежище. Мне нужна срочная помощь.
     -- Калвер, у него что-то с рукой.
     Фэрбенк попытался посмотреть, но Брайс неожиданно воспротивился.
     -- Брайс, на вас напали крысы? -- снова спросил Калвер. -- Господи, как
мы  об этом  не  подумали!  С какой стати мы  решили, что вы  будете здесь в
безопасности?
     -- Нет, нет! -- закричал Брайс, и этот крик был вызван не только болью,
но и каким-то непонятным им страхом. -- Пожалуйста, отведите меня поскорее в
убежище!
     -- Что у вас с руками? Покажите.
     Калвер и Фэрбенк вместе попробовали разжать его руки, но Брайс изо всех
сил сцепил их. Однако они все же пересилили его и увидели пропитанную кровью
одежду в том месте, где он прижимал к  себе руки. А когда им удалось разжать
его  правую руку, они чуть не потеряли сознание -- на ней  не было ни одного
пальца. Фэрбенк резко  отвернулся от окровавленной культи и прижался лбом  к
холодной   металлической   обшивке   автобуса.   Калвер,   осторожно   держа
изуродованную руку Брайса, перевязал ее промокшим от дождя носовым платком.
     --  Прижимайте платок,  Брайс,  это немного  уменьшит  кровотечение.  А
теперь согните ее в локте и поднимите вверх.
     Калвер показал Брайсу, в каком положении надо держать раненую руку.
     -- Старайтесь по  возможности  не  шевелить ею. Калвер  быстро осмотрел
многочисленные раны Брайса, но слишком серьезных, как ему показалось,  среди
них не было.
     --  Где крысы? Откуда они на  вас напали? -- как  можно  более спокойно
спросил он.
     -- Это не крысы, -- с трудом проговорил Брайс. -- Это  собака.  Бешеная
собака... в машине. Бешеная... Теперь вам понятно, почему мне надо как можно
скорее попасть в убежище?!
     Калвер  понял,  но,  несмотря  на  всю  серьезность  ситуации,  испытал
облегчение.  На Брайса напала бродячая  собака. Это не  крысы!  Не проклятые
зловещие  крысы-мутанты, а заблудившаяся,  возможно, просто голодная собака.
Но если она бешеная, как утверждает Брайс, тогда это очень серьезно. И  надо
попытаться как можно  скорее  доставить  его  в  убежище.  Чем скорее доктор
Рейнольдс сделает ему прививку от  бешенства,  тем больше  шансов спасти ему
жизнь. Здесь каждая минута  смерти  подобна. Прошло и так немало  времени, и
если  на  обратном  пути  возникнут  какие-то  препятствия,  прививка  может
оказаться бесполезной и Брайс через несколько дней умрет.
     -- Вы сможете идти? -- спросил он Брайса.
     -- Да... я думаю, что смогу... Только помогите мне подняться.
     Фэрбенк поспешил на помощь Калверу, и  они  вдвоем  подняли раненого на
ноги.
     --  Постарайтесь успокоиться. Брайс, -- сказал Калвер. --  Мы сейчас же
идем  назад.   В  аптеке  доктора  Рейнольдс  наверняка  есть  лекарства  от
бешенства. Чем скорее мы доберемся туда, тем лучше для вас.
     -- Да, да, это очень серьезно. Надо, чтобы  меня начали лечить до того,
как появятся первые симптомы болезни. Вы понимаете?
     Брайс был вне себя от волнения.
     --  Да, конечно,  я  все  понимаю.  Но  сейчас многое  зависит от  вас.
Постарайтесь взять себя в руки.
     Несмотря на боль, Брайс вспомнил  горькую  иронию известного заголовка,
который  он успел прочитать в  машине до того, как бешеная собака  вцепилась
зубами  ему  в шею. Сохраняйте  спокойствие -- это  всего  лишь  уничтожение
стучится  в вашу  дверь.  Сохраняйте спокойствие  -- это  всего лишь  смерть
коснулась  вашего плеча.  Он  разрыдался,  и  не  только  от  ни на  миг  не
прекращающейся  пульсирующей боли, но и от  какой-то  безысходности, которую
невозможно было вынести.
     Брайс почти совсем не мог идти. Калвер и Фэрбенк чуть ли не несли его к
метро.  При  этом  они внимательно смотрели по  сторонам, чтобы не прозевать
собаку,  покусавшую Брайса. Им  надо  было  во что бы то  ни  стало избежать
возможного  нападения бешеной собаки, иначе  они все  пропадут. Поэтому  они
старались  не  проходить  мимо  машин  с  открытыми дверцами,  если это было
возможно. А если избежать этого не удавалось, то сначала захлопывали дверцы.
Все  трое были сильно  напряжены, и  Калвер, несмотря на теплый дождь, вдруг
почувствовал,  что  холод  пробирает  его  до  костей.  Город, куда они  так
стремились всего каких-нибудь два  часа назад, встретил их еще более сурово,
чем  они ожидали. Он был не только изуродован и разрушен, он был  враждебен:
здесь их на каждом шагу поджидала смертельная опасность.
     Калвер и Фэрбенк одновременно увидели  Мак-Ивена. Он сидел на корточках
перед каким-то дверным  проемом, вытянув вперед руку,  будто пытался достать
что-то. Но что это было, они не могли разглядеть за спиной Мак-Ивена.
     А Мак-Ивен улыбался собаке, пытаясь выманить ее из дверей.
     --  Иди сюда,  иди,  никто тебя  не  обидит.  Доедай свой  обед,  и  мы
подумаем, что нам делать с тобой дальше. Может, ты будешь у нас крысоловом.
     Собака тихо, но зло зарычала. Она все  еще продолжала есть, но  глазами
неотрывно следила за Мак-Ивеном, недружелюбно и недоверчиво.
     --  Да,  я  знаю,  что  ты  голодная,  -- ласково говорил  он. --  Я не
собираюсь у тебя ничего отбирать. Ешь спокойно, потом поговорим.
     Она как будто поняла его и стала поспешно доедать  остатки  своей пищи.
Когда она ухватила зубами  последний  кусок, Мак-Ивен вдруг  заметил, что он
похож  на палец. Собака быстро проглотила этот кусочек, но  Мак-Ивен мог  бы
поклясться, что заметил даже ноготь.
     Рука  Мак-Ивена,  протянутая  к  собаке,  застыла в  воздухе.  Он вдруг
засомневался,  нужно  ли гладить  эту собаку. Она выглядела как-то диковато.
Вся  дрожала. И вовсе не была такой симпатичной, как ему показалось сначала.
Да и  рычание ее  было  каким-то  зловещим.  Теперь  он  ясно видел,  что из
собачьей пасти  течет белая  пенистая жидкость с каплями крови. Мак-Ивен все
понял.
     -- Мак-Ивен!
     Он  повернул  голову  и  увидел  Калвера,  бегущего  к  нему,  на  ходу
расстегивая  кобуру.   Мак-Ивен   продолжал  сидеть   на  корточках   и  все
происходящее воспринимал как в  замедленной съемке -- мужчину с пистолетом в
руках, напрягшуюся собаку, присевшую на задние лапы, клочья мокрой  шерсти и
широко раскрытую пасть, полную крови и слюны.
     Калвер остановился  и  прицелился,  моля  Бога, чтобы  не промахнуться.
Заметив его, собака приготовилась к  прыжку, но у нее были повреждены задние
лапы. Однако  бешенство  гнало  ее  вперед, и она все же взвилась в  воздух,
ощерив пасть с  желтыми  зубами,  готовыми  впиться в протянутую к ней  руку
человека.
     Калвер выстрелил, и бешеная собака,  перевернувшись в  воздухе, упала у
самых ног Мак-Ивена, визжа  и завывая. Мак-Ивен вскочил на ноги,  но тут же,
споткнувшись о груду мусора, упал на спину.
     Смертельно раненное животное ползком пыталось добраться до него, тихо и
злобно воя.
     Калвер снова прицелился и выстрелил в голову собаке. Она задергалась, и
он выстрелил еще несколько раз.
     Тело собаки напряглось и обмякло.
     Калвер облегченно вздохнул и спрятал пистолет в кобуру.
     Мак-Ивен  медленно поднимался  на ноги. Когда Калвер  подбежал к  нему,
Мак-Ивен смотрел на него с недоумением, растерянностью и страхом.
     -- Она вас укусила? -- спросил Калвер.
     -- Нет, нет, она до меня не дотронулась. Но я все же не совсем понимаю,
что случилось...
     -- Это бешеная собака, она искусала Брайса.
     -- О черт! -- воскликнул Мак-Ивен, и по его лицу пробежала судорога.
     --  Успокойтесь.  Слава  Богу,  пронесло.   Пошли,  нам  надо  поскорее
доставить Брайса в убежище.
     Калвер повернулся и пошел назад к Фэрбенку и Брайсу. А Мак-Ивен смотрел
на  распростертое перед ним неподвижное тело  собаки и  думал о том, что сам
шел  навстречу своей  смерти:  он был в полушаге от  нее,  он  звал ее.  Ему
захотелось  назад в убежище. Здесь, в этом  перевернутом мире, ничему нельзя
доверять. Все обычное, привычное потеряло свой первоначальный смысл.  Бедная
голодная дворняга, которую он пожалел, таила в себе смертельную опасность. И
все это было результатом катастрофы.
     Его охватил страх, от которого невозможно  было избавиться.  Он побежал
за своими спутниками, стараясь больше ни о чем не думать.

     Они спускались  вниз  по  лестнице и словно погружались  в  сладковатый
тошнотворный запах.  Им приходилось пересиливать внутреннее сопротивление: с
одной  стороны,   каждый  из  них  мечтал   поскорее  очутиться  в  убежище,
относительная,  быть  может,  даже  обманная  безопасность  которого  сейчас
казалась  надежным  оплотом,   с  другой  стороны,  им  совсем  не  хотелось
погружаться   в   это   смрадное   подземелье   с  разлагающимися   трупами,
омерзительными  насекомыми  и  притаившимися где-то  в  его  недрах  черными
зловещими  монстрами, одна только мысль о встрече с  которыми приводила их в
трепет. Однако Брайс непрерывно стонал от боли, и это неотвратимо толкало их
вперед. У них было  такое чувство, что они спускаются  в ад и путь их устлан
трупами тех, кто  хотел попасть из подземного царства в рай земной.  Но  мир
рухнул,  и  где  ад, где рай  -- уже  было не  разобрать. У четверых мужчин,
шагающих через  трупы,  завалившие эскалатор, было нереальное ощущение,  что
они совершают переход из преисподней в преисподнюю.
     Фэрбенк  и Брайс  споткнулись  и чуть  не были сметены лавиной  трупов,
падающих вниз. Калвер ухватился за перила и ценой невероятных усилий удержал
всех от неизбежного  падения,  чреватого  самыми трагическими последствиями.
Этот  эпизод выбил их из  колеи, и они какое-то время стояли, не  двигаясь с
места. Физическое  и  нервное истощение, вызванное этой вылазкой,  к которой
каждый из них так стремился, достигло предела.
     Тем  не менее слишком  долго задерживаться на эскалаторе ни у  кого  не
было  желания.  Лестница, заваленная  изуродованными  трупами,  напоминала о
грозящей опасности. Они двинулись вперед,  чтобы  поскорее  преодолеть этот,
казалось,  самый  опасный участок пути.  Мак-Ивен прокладывал  путь, освещая
лестницу  фонарем, а  Калвер  и  Фэрбенк осторожно  шли  следом, поддерживая
Брайса.
     Какой-то  незнакомый  шум  они  услышали  прежде,   чем  спустились  на
платформу. Звук  доносился  из  сводчатого  прохода, ведущего  на  восточную
платформу.  Мак-Ивен  поспешил вперед,  чтобы  поскорее  выяснить,  что  там
происходит.
     По мере приближения  к туннелю шум усиливался,  перерастая в грохочущий
рев. Мак-Ивен стоял на краю платформы,  направив луч  фонаря вниз. Подойдя к
нему,  остальные сделали то  же самое  и увидели бурный  мутный поток  воды,
несущейся из туннеля.
     -- Лопнули  канализационные  трубы,  -- прокричал Мак-Ивен, пересиливая
шум воды. -- Этот чертов дождь!
     --  Конечно, наверху  все стоки завалены мусором.  Напор  воды оказался
слишком сильным, -- сказал Фэрбенк.
     -- Мы все равно должны дойти до убежища! -- прокричал Брайс, и в голосе
его слышались панические нотки.
     -- Не беспокойтесь, Брайс, мы дойдем. -- Калвер осветил  фонарем вход в
туннель. -- Здесь не очень глубоко, я думаю, по пояс. Мы сможем пройти вдоль
стены, держась за стойки и кабели.
     -- А  Брайс? --  спросил  Фэрбенк. -- Одна  рука у него  не  действует.
Боюсь, что у него не хватит сил справиться с течением.
     -- Мы проведем его. Один  пойдет впереди, двое сзади. Таким  образом мы
поможем ему.
     Фэрбенк с некоторым сомнением пожал плечами:
     -- Ну, если вы так считаете...
     Калвер понимал,  что их  ждут новые испытания, и попытался взять себя в
руки. Необходимо успокоиться и поддержать своих спутников.
     -- Мак-Ивен, вы пойдете за Фэрбенком и будете вместе с ним поддерживать
Брайса,  а  я  пойду  впереди  и  буду  освещать  дорогу.  Другими  фонарями
пользоваться не  будем: нужно, чтобы  руки у вас были свободны. Ну что,  все
готовы?
     Фэрбенк и  Мак-Ивен молча кивнули. Брайс никак не отреагировал.  Калвер
понимал его состояние и,  поколебавшись  несколько секунд, первым прыгнул  в
воду.
     Она оказалась ледяной, и у него на мгновение перехватило дыхание. Поток
был  очень  сильным, устоять  на ногах без опоры  невозможно,  а идти против
течения  будет   и  того  тяжелее.  Все   оказалось  гораздо  хуже,  чем  он
предполагал,  стоя  на  краю  платформы.  Держась  одной  рукой  за  стойки,
поддерживающие  свод туннеля, он сделал несколько шагов. Удержать равновесие
ему  удавалось  с трудом, мешал  фонарь, который  он держал в  правой  руке.
Прижавшись спиной к  стене туннеля, Калвер обернулся  к своим спутникам. Они
уже  спускались с  платформы,  и он  хотел предупредить  их,  что вода очень
холодная, но  не  Сумел этого  сделать  -- во-первых, в холодной  воде  было
по-прежнему трудно дышать и, во-вторых, ему просто не удалось бы перекричать
шум воды, несмотря на то, что их разделяло всего несколько шагов.
     Когда Фэрбенк, Мак-Ивен  и Брайс подошли к  нему, с  трудом преодолевая
течение, Калвер сказал, обращаясь к Брайсу:
     -- Возьмите меня под руку, -- и подставил ему  согнутую в локте  правую
руку, в которой держал фонарь.
     Мысленно подбадривая себя, Калвер подумал, что если они с Брайсом будут
прижиматься спинами к стене туннеля, а  свободной рукой  он,  Калвер,  будет
цепляться за любые  опоры, выступы  и  кабели,  то,  может  быть  не слишком
быстро, им  все же удастся  преодолеть  этот путь. Главное,  чтобы  у Брайса
хватило сил.
     Однако чем  дальше они углублялись в  туннель, тем сильнее  становилось
течение.  И  вскоре  выяснилось, что Калверу  не  удастся одновременно нести
фонарь  и поддерживать  Брайса: его  рука не выдерживала такой  нагрузки. Он
остановился и прокричал:
     --  Мак-Ивен,  вам  придется воспользоваться своим  фонарем.  Причем вы
должны попытаться освещать нам путь.
     Мак-Ивен включил фонарь, а  Калвер,  засунув свой за пояс джинсов, взял
Брайса под руку.
     Пройдя несколько  шагов, он  почувствовал, что пот градом льется по его
телу, несмотря  на то,  что ноги онемели от холода. Видимо, слишком огромное
усилие   прилагал   он   для   того,  чтобы,  преодолевая  поток,   помогать
передвигаться раненому Брайсу. Он вспомнил,  в который  уж  раз, свое первое
путешествие по этому  туннелю: гулкую тишину,  эхом разносящую любой  шорох,
изуродованные   трупы,   которые   он   впервые   увидел   здесь,   огромных
крыс-мутантов, пожирающих человеческую плоть, и окаменевшую от ужаса девушку
в нише туннеля.  Кэт! Он ни разу не подумал о ней за эти два часа  сплошного
кошмара. А сейчас вдруг понял, что соскучился и хочет поскорее увидеть ее.
     Брайс неожиданно начал медленно падать.
     -- Помогите мне, Фэрбенк, -- крикнул Калвер,  удерживая Брайса. Фэрбенк
подхватил  Брайса, помог ему  стать на ноги и  прислонил его к стене.  Брайс
задыхался. Он попытался что-то сказать, но не смог.
     -- Он не дойдет, -- прокричал Фэрбенк Калверу.
     Калвер тоже отдыхал, прислонившись спиной к стене туннеля, и обдумывал,
что  делать  дальше. Он  наклонился  к  Брайсу и  сказал громко,  чтобы  тот
расслышал его слова:
     -- Брайс,  до убежища уже недалеко. Нам осталось пройти совсем немного.
Мы обязательно дойдем, но вы должны помочь нам.
     Брайс  покачал  головой.  Глаза  его  были  закрыты,  и  казалось,  что
последние силы покинули его.
     Калвер  снял  с плеча  кобуру  с пистолетом,  выбросил в воду  фонарь и
вместо  него  засунул  за  пояс  пистолет.  Интуиция  подсказывала ему,  что
пистолет  может пригодиться  скорее,  чем  фонарь.  Затем ремнем  от  кобуры
привязал неповрежденную руку Брайса к своей.
     -- Вы должны помочь мне, Брайс, -- крикнул он. --  Один я не справлюсь.
Опирайтесь на  меня изо всех сил, чтобы  течение не  сносило  вас.  Фэрбенк,
держитесь ближе, черт побери.
     --  Не  беспокойтесь,  я ни  на  шаг не отстану  от  вас,  -- отозвался
Фэрбенк, как всегда некстати улыбнувшись.
     Все  это  напоминало подъем в гору, когда ветер валит  с ног, а тяжелый
груз тянет  назад, но  дюйм за  дюймом, фут  за футом, стон  за  стоном  они
продвигались вперед.  Через  некоторое время они  заметили,  что поверхность
воды покрыта пеной и вода поднялась еще выше.
     -- Мы  должны  перейти к  противоположной  стене,  -- прокричал Калвер,
мысленно  проклиная себя за то, что  не  подумал  об этом раньше, когда идти
было легче.
     Поток несся с оглушительным ревом им навстречу, и Калвер не был уверен,
что они услышали его слова. Он махнул рукой, и Фэрбенк кивнул в ответ.
     Калвер отпустил кабель, за который держался, и, сделав глубокий вдох на
случай, если упадет в воду, шагнул  поперек  потока. Его сразу  же  чуть  не
сбило   с  ног  сильным  течением,  он  покачнулся,  но  Фэрбенк  помог  ему
удержаться.
     -- Давайте  я  пойду первым,  --  прокричал  Фэрбенк,  --  мы  образуем
цепочку:   я,  потом  Брайс,  потом   вы.   Так   мы  сможем  дотянуться  до
противоположной  стены.  Мак-Ивен  пойдет  сзади и  будет  страховать  вас с
Брайсом.
     Калвер шагнул назад и снова ухватился за кабели.
     -- Идите, Фэрбенк.
     Держась  за кисть поврежденной руки  Брайса, Фэрбенк преодолел половину
расстояния от  стены до стены, стараясь не  наступить  на скрытые под  водой
рельсы.  Брайс, одной рукой  привязанный к  Кал-веру,  шел  за  ним. Фэрбенк
остановился, борясь с потоком и стараясь сохранить равновесие. Ему казалось,
что чьи-то ледяные  руки схватили его за ноги и тащат назад. Он  понял, что,
если хочет перебраться  на другую сторону, ему  понадобятся  все его  силы и
ловкость. И еще он понял, что ему придется оставить Брайса.
     -- Держите  его, -- крикнул  он  и  бросился к  противоположной  стене,
подпрыгивая так, что вода захлестывала грудь.
     Фэрбенк не  сразу  нашел,  за  что можно ухватиться,  и его  отнесло на
несколько ярдов в сторону.  Но все он же разглядел какой-то маленький выступ
в стене, до которого ему удалось дотянуться. Немного отдохнув и отдышавшись,
он посмотрел  на  своих  спутников, едва  различимых в  слабом  свете фонаря
Мак-Ивена. Брайс все еще стоял в середине потока, но Фэрбенк понял, что  тот
сейчас  упадет.  Нашарив одной рукой кабели, он  крепко  ухватился за них  и
попытался дотянуться  до Брайса,  держась  на вытянутой руке.  Но между ними
оставалось расстояние в несколько футов.
     --  Мак-Ивен,  хватайтесь за мою руку  и попытайтесь  перебраться сюда,
чтобы помочь Брайсу, -- сказал  Фэрбенк. --  Если я смогу вас всех удержать,
то, выстроившись  в  цепочку поперек потока, вы  один за другим перейдете на
эту сторону.
     Мак-Ивен двинулся  вперед, вытянув  руку.  Коснувшись кончиками пальцев
ладони Фэрбенка,  он  попытался  ухватиться  за нее,  но  ему  мешал фонарь,
который он держал в этой же руке.
     -- Отдайте мне фонарь,  --  сказал Фэрбенк, --  иначе  у  нас ничего не
получится.
     Мак-Ивен медленно,  боясь выпустить руку  Фэрбенка, передал ему фонарь.
Поток  буквально валил  его с  ног, почти ничего не  было видно,  и Мак-Ивен
боялся, что потеряет равновесие и уже не сумеет подняться.
     Оставшись  один  у  противоположной  стены,  Калвер  удерживал  Брайса,
который слабел с каждой минутой.
     -- Поторопитесь, Мак-Ивен, -- прокричал он, -- Брайс вот-вот упадет.
     Уцепившись  за  ладонь  Фэрбенка,  Мак-Ивен  схватил  покалеченную руку
Брайса, стараясь не глядеть на обгрызенные собакой пальцы, с  которых  давно
соскочила повязка. Он думал только  о  том, что  ему  нужно как можно скорее
подтянуть Брайса к себе. Калвер тоже сделал шаг  поперек потока, задел ногой
рельсы и чуть не упал,  но все-таки  сумел удержать равновесие и, согнувшись
под  углом  к потоку,  чтобы легче  было  устоять, медленно двинулся вперед,
подталкивая  локтем Брайса.  Он  отпустил кабель,  за  который  держался,  и
почувствовал чудовищное давление потока воды, доходившей ему до пояса.
     Фэрбенк слегка потянул их на себя, Калвер  подтолкнул вперед Брайса,  и
так шаг  за шагом  они дошли бы до противоположной стены, но  тут неожиданно
вскрикнул и дернулся Мак-Ивен. Поток вынес на него какой-то предмет, который
с  силой ударил Мак-Ивена  в живот, а  затем,  развернувшись, стал толкать и
всех остальных, так как они служили ему преградой.
     Мак-Ивен попытался разглядеть,  что это такое, и увидел лицо покойника,
оскаленное  в усмешке,  с безжизненными глазами, в  которых  навсегда застыл
ужас. Казалось, чего  только не пережили они за эти  несколько часов, а  тут
вдруг Мак-Ивен почувствовал,  что у него  внутри  что-то сломалось. Он снова
вскрикнул и разжал обе руки.
     Уже  в  следующее  мгновенье,  поняв,  что  совершил  непоправимое,  он
попытался  восстановить равновесие, но безжалостный поток,  воспользовавшись
моментом, подхватил его и понес, не давая опомниться.
     Брайс, потерявший опору с той стороны, где стоял  Мак-Ивен, всем  своим
весом навалился на Калвера, у  которого не хватило сил удержать их  обоих, и
они рухнули в воду.
     Фэрбенк,  прижавшись к  стене, с отчаянием  смотрел,  как его  спутники
неслись в бешеном  потоке. Еще какое-то  время луч его фонаря  выхватывал их
головы,  торчавшие над поверхностью  воды, но вскоре  он уже потерял  их  из
виду, и только крики Мак-Ивена доносились до него сквозь рев потока. Фэрбенк
закрыл глаза и шептал безостановочно:
     -- О Господи, о Господи, о Господи...
     Калвер  ушел  под  воду,  его  закрутило  потоком,  и он никак  не  мог
вынырнуть,  что-то тянуло его вниз,  словно камень. Это  был Брайс. Калвер с
отчаянием вспомнил, что сам привязал  руку Брайса к своей. По-видимому,  тот
потерял сознание или  был в шоке  --  этого Калвер не знал. Но то, что Брайс
никак  не сопротивлялся, не пытался преодолеть течение, помочь ему, Калверу,
вытащить  их на поверхность, он чувствовал с каждой минутой все сильнее.  Он
наглотался воды так, что  она уже заполнила легкие.  С усилием  выныривая на
бурлящую  пенистую  поверхность  потока,   Калвер  судорожно   откашливался,
отплевывался  и  старался  сделать  как можно  более  глубокий  вдох,  чтобы
подольше продержаться под водой.
     На миг  мелькнула предательская, но  навязчивая мысль: если  бы он смог
освободиться от Брайса, у него хватило бы сил выплыть. Он гнал  от  себя эту
мысль, но  она  неотступно  преследовала его. Вынырнув в  очередной  раз, он
попытался  вытащить на поверхность обмякшее тело Брайса. Это было неимоверно
трудно,  но  все  же  ему  удалось, и голова  Брайса оказалась  рядом  с его
головой. Брайс дергался и судорожно ловил ртом воду.
     Калвер  почувствовал, что кожаные ремешки, стягивающие их руки, ослабли
и поток относит  Брайса в сторону. Соблазн  снова овладел Калвером: это было
бы  наилучшим  исходом. У самого  Калвера,  не  обремененного никакой ношей,
хватило   бы  сил   выбраться.  Но  воспоминания  из   прошлого   неожиданно
всколыхнулись в нем, и подспудное  ощущение вины, долгие годы не оставлявшее
его, подстегнуло Калвера к решительным действиям.
     Он  схватил Брайса  под мышки, при этом ему  удалось встать на ноги, и,
вонзая  каблуки в землю, как крюки при восхождении в гору,  он медленно стал
продвигаться  к  стене   туннеля.  Их  подхватило   потоком,  несколько  раз
перевернуло, они врезались в стену, и Калверу удалось ухватиться одной рукой
за какую-то опору,  а  другой рукой он мертвой хваткой удерживал  Брайса  на
поверхности  воды, не давая ему захлебнуться. Калвер ужасно устал, никак  не
мог  восстановить  дыхание  и  молил  Бога  о  том,  чтобы  вода  больше  не
поднималась.
     Немного придя в себя, он позвал Мак-Ивена, но ответа не  было. Конечно,
может  быть,  его  отнесло  течением так  далеко,  что он  просто не  слышит
Калвера. Кроме того,  возможно, ему  удалось выплыть и найти какую-то  опору
гораздо раньше,  чем  Калверу,  --  ведь  ему никто  не  мешал.  Хуже,  если
Мак-Ивена пронесло потоком дальше, за пределы туннеля, потому что на станции
стены гладкие и не за что ухватиться. Тогда у Мак-Ивена был только один шанс
-- выбраться на платформу, иначе его смыло потоком в другой туннель, и тогда
ему уже не спастись.
     Неожиданно он увидел луч фонаря над поверхностью воды. Фэрбенк! Фэрбенк
идет им навстречу! Он громко  окликнул  Фэрбенка, но,  видимо, тот не слышал
его. В  этот момент  зашевелился Брайс, и Калвер, приблизившись к  его лицу,
спросил:
     -- Вы можете двигаться, Брайс?  Нам  надо быстрее  вернуться в туннель.
Вода может подняться еще выше,  и тогда у нас  не будет  шансов добраться до
убежища.
     Вдруг  Калвера пронзила страшная догадка.  Он тут же отогнал эту мысль,
заставляя себя думать об одном,  только об одном: им нужно как можно быстрее
доставить Брайса в убежище.
     Брайс,  будто  вопрос  Калвера дошел  до  него  с некоторым  опозданием
попытался  что-то ответить,  но голос его был настолько  слаб, что Калвер не
разобрал ни одного слова.
     Крепко держа Брайса за руку, Калвер отправился в обратный путь, ц глубь
туннеля. Мимо них проплывали трупы, один за другим, почти все  они лежали на
спине лицом вверх,  и в слабом свете фонаря, освещавшем поверхность воды, их
лица  выглядели как маска  --  одна  страшная  маска  смерти. "О Господи, --
подумал Калвер,  -- по всему городу люди искали убежище на станциях метро, в
туннелях, возможно даже в  канализационных  трубах, и теперь  их  всех смыло
потоком.  Вся эта система  стала общей  могилой  для тех, кто  пытался найти
здесь спасение".
     Свет фонаря приблизился к ним, и Калвер  понял,  что Фэрбенк уже где-то
совсем рядом. Это придало ему силы, и он начал  продвигаться быстрее. Брайс,
будто тоже осознав что-то, немного ожил и даже стал помогать Калверу.
     Фэрбенку было легче  -- он  шел  по течению,  и,  когда луч  его фонаря
выхватил   из  темноты  Калвера,  поддерживающего  Брайса,  он  бросился  им
навстречу.
     -- Слава Богу, вы живы! -- закричал он вне себя от радости. -- Я думал,
что уже больше никогда вас не увижу. А где Мак-Ивен?
     Калвер молчал.
     Фэрбенк стал освещать фонарем ту часть  туннеля, откуда пришли Калвер и
Брайс. Он высвечивал  поверхность воды и  стены в надежде увидеть пропавшего
Мак-Ивена.  Но это  были тщетные усилия, только трупы  проплывали мимо -- их
несло вниз по течению, и Мак-Ивена среди них быть не могло.
     Наконец Фэрбенк  обернулся  к Калверу.  Они обменялись взглядами и  без
слов поняли друг друга.
     -- Ну что -- делаем еще одну попытку  добраться до убежища? --  спросил
Фэрбенк.
     -- А вы считаете, что  у  нас есть выбор? -- вопросом на вопрос ответил
Калвер.
     -- Нет, у нас есть только один путь.
     -- Тогда не будем  терять  времени. Если вода  начнет прибывать, нам не
дойти. Да и Брайс совсем плох.
     Фэрбенк повернулся и  двинулся в  обратном направлении, против течения,
туда, где ждала их заветная дверь, ведущая в убежище. Как рвались они оттуда
на волю! Казалось, с тех пор прошла вечность.
     --  Фэрбенк,  подождите, --  окликнул  его Калвер.  -- Знаете,  о чем я
подумал  несколько минут  назад?  Что  будет, если мы не  сможем  попасть  в
убежище? Вдруг его тоже затопило водой?
     -- Это невозможно, Калвер, разве вы не заметили, что дверь обеспечивает
полную герметичность.  Все предусмотрено,  она должна выдержать любой  напор
воды.
     -- Ну хорошо, пусть  так, -- с сомнением  продолжал Калвер.  -- Но  для
того, чтобы впустить нас, им придется открыть дверь. Что будет тогда?
     Некоторое  время Фэрбенк  молчал, озадаченный вопросом  Калвера,  затем
прокричал:
     -- Мы  уже  решили, что  выбора у нас  нет: надо добраться  до убежища.
Больше идти некуда.
     Фэрбенк шел  впереди, Калвер  -- сзади, а  Брайс, поддерживаемый  ими с
двух сторон, -- посередине. Это был долгий, очень долгий и трудный путь, они
медленно  продвигались, с трудом преодолевая напор  воды. С каждым шагом сил
становилось все  меньше и меньше. К счастью, течение не стало сильнее, а все
остальное  не имело  значения.  Они не замечали проплывающие мимо  трупы, не
чувствовали обжигающего холода воды и совершенно забыли о черных  чудовищах,
которые, возможно, были где-то здесь, поблизости.
     Они  шли и шли, и  уже казалось, этому не будет конца, но вдруг Фэрбенк
закричал:
     -- Дверь! Я вижу дверь!
     Собрав последние силы, они бросились в нишу, окружающую вход в убежище.
Здесь напор воды был гораздо слабее, чем в туннеле.  Они  перевели дыхание и
даже  на  какое-то короткое мгновение почувствовали прилив  сил  -- это  был
эмоциональный всплеск:  радость, облегчение,  спасение! Калвер подумал,  что
ему  снова удалось  выжить, в который уже раз за эти последние недели он был
на волоске. И  все же жив! Он вспомнил,  как они  с Дили радовались, впервые
дойдя до  убежища. Тогда это  спасло их  от мчащегося  по туннелю  огненного
шара,  испепеляющего все на своем пути, сейчас -- от разбушевавшегося потока
воды, унесшего  многие человеческие жизни, поглотившего Мак-Ивена и готового
утопить их в своей пучине.
     Фэрбенк барабанил фонарем по металлической обшивке двери.
     --  Открывайте,  вы,  ублюдки!  --  яростно кричал  он. -- Откройте эту
проклятую дверь! Вы что, оглохли, дерьмо собачье!
     Он  стучал  и кричал, подстегиваемый яростью. А  Калвер чувствовал, что
Брайс  еле стоит  на ногах, да и  сам он теряет силы и долго  не выдержит --
упадет и не сумеет удержать  Брайса, которого они с таким трудом дотащили до
этой  чертовой  двери.  Неимоверным  усилием  воли  Калвер   заставлял  себя
держаться на  ногах и не выпускать  Брайса,  который  буквально ускользал от
него. Напряжение достигло предела. Калвер прошептал:
     -- Все, больше не могу... Хватит...
     В этот  момент дверь  открылась,  и  всех  троих потоком  воды внесло в
убежище.
     Внизу их подхватили чьи-то руки.
     Калвер лежал  между  сейфом и бетонной стеной и,  как  в тумане,  видел
людей, пытающихся закрыть дверь убежища, чтобы преградить путь  потоку воды,
хлынувшей из  туннеля.  Вода  с  ревом  врывалась на  лестницу  и  водопадом
обрушивалась  вниз, грозя  затопить  станцию. Все кто находился  поблизости,
бросились к  двери.  Это  было трудное сражение, но все  же  на сей раз люди
перебороли стихию.
     Калвер  увидел  Дили,  тот  стоял  в  стороне и не  принимал  участие в
операции, однако был явно обеспокоен происходящим, так как вода уже доходила
до щиколоток. Усталый мозг Калвера с трудом воспринимал происходящее,  и все
же он  уловил что-то  странное и в поведении Дили, и  в  том,  как вели себя
некоторые другие обитатели убежища.  Он не мог понять, что настораживало его
в  их  действиях, пока  не  увидел  в  руках одного  из  работников  станции
пистолет,  дуло  которого было направлено на Дили. И тут же заметил инженера
Эллисона, который держал под прицелом его, Калвера.
        <i>Глава 15</i>
     -- Черт побери, кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь происходит?!
-- в который уже раз спросил Калвер.
     Кэт  молча подала ему  чашку с горячим  кофе. Он нетерпеливо отхлебнул,
обжигая губы и  язык,  и приятное  тепло разлилось  внутри, слегка  согревая
озябшее тело. Он  все еще был  в мокрой одежде, ему почему-то  не  разрешили
переодеться.  Лица  людей,  окруживших  его,  не  были  ни  враждебными,  ни
дружелюбными. Скорее на них можно было прочитать настороженное любопытство.
     -- Что случилось с Мак-Ивеном? -- прокурорским  тоном спросил  Стрэчен,
один из сотрудников станции.
     Он, как и другие,  словно  не слышал вопроса, который уже несколько раз
повторил Калвер.
     Стрэчен  сидел на  месте, которое  раньше занимал  Алекс  Дили,  и  это
несомненно свидетельствовало о том, что за время их отсутствия власть здесь,
в убежище, переменилась. Сейчас  ни у кого в руках не было  пистолетов, но и
без того было ясно, на чьей стороне сила.
     -- Мы его потеряли, -- устало ответил Калвер.
     Он  был  измучен  до предела,  глаза  сами собой закрывались, а  голова
отказывалась что-либо воспринимать. Его  мозг был перенасыщен  информацией и
безумными впечатлениями. Калвер хотел только покоя -- отдохнуть, отключиться
от всего, снять мокрую одежду и выспаться.
     -- Как это случилось? -- бесстрастно и холодно спросил Стрэчен.
     Это было похоже на допрос.
     -- В туннеле. Его  смыло потоком воды. --  Калвер отвечал односложно, у
него не  было  ни  сил, ни  желания  говорить. --  Возможно,  ему удалось за
что-нибудь зацепиться. Тогда есть шанс,  что  он выжил и сможет добраться до
убежища.
     Он отпил еще кофе и снова задал свой вопрос:
     -- Может быть, все-таки кто-нибудь расскажет мне, что  здесь произошло,
пока нас не было?
     -- У нас теперь демократия, -- сказал Стрэчен.
     -- Не демократия, а сумасбродство, -- немедленно откликнулся сидевший у
стены Дили.
     Калвер  почувствовал,  что  тот  весь  кипит  от  бешенства  и  вот-вот
взорвется.
     -- Вы  не совсем правы, Алекс. Может  быть, в подобных  обстоятельствах
надо вести себя именно так, как они предлагают.
     К удивлению Калвера, эти слова произнес Фарадей. Он тоже сидел у стены,
прислонившись  спиной к карте.  Калвер посмотрел  на  него повнимательнее  и
понял,  почему  не  сразу узнал Фарадея.  Прежде  всегда  подтянутый, гладко
выбритый, тщательно одетый, с туго повязанным галстуком  -- он  отличался от
других  обитателей убежища своей подчеркнутой, даже, может  быть,  нарочитой
аккуратностью, --  теперь  он был  без пиджака,  рукава рубашки закатаны  до
локтя, воротничок расстегнут, а небрежно сбитый набок галстук болтался.
     -- Все это ерунда, Фарадей. Чушь! --  сказал Дили. -- Всегда  и во всем
должен быть какой-то порядок. И какая-то власть...
     --  Какая-то  власть?  --  перебил его Стрэчен, улыбнувшись неприятной,
кривой улыбкой.
     -- Подождите,  подождите, -- прервал их перепалку Калвер.  -- Вы хотите
сказать, Стрэчен, что взяли власть в свои руки?
     --  Ничего подобного.  Просто  любые  решения  теперь  принимаются всем
коллективом, большинством голосов. И  никакого волевого давления. К чему нас
привела  твердая власть, мы все видим -- к катастрофе. Даже если они сошли с
ума, это не может служить им оправданием.
     -- Если я  вас правильно понял, вы создали нечто подобное правительству
согласия?  -- Дили говорил ледяным тоном,  и  по лицу  его  бродила странная
улыбка, которая так же не  понравилась Калверу, как и улыбка Стрэчена. -- Но
такой прецедент  у  нас уже  был. И  что  из этого  вышло --  всем прекрасно
известно.
     Дили повернулся к Калверу:
     -- Прежде  чем впустить  вас в убежище,  они тоже  провели голосование.
Боялись, что убежище затопит водой,  если откроют  дверь. Вашу судьбу решило
только то, что им нужна информация, которую вы собрали.
     Калвер допил свой  кофе и обвел взглядом всех собравшихся в комнате. Он
уже давно  заметил,  что его  пистолет, который  он засунул за пояс,  исчез,
однако не мог  с  уверенностью сказать, что оружие  забрали  у него здесь, в
убежище, вполне возможно, что он потерял его в туннеле, борясь с потоком.
     Стрэчен заговорил, быть может, резче, чем ему хотелось бы, явно выдавая
свое раздражение:
     --  Отныне  все будет решаться в интересах коллектива. Если для вас это
звучит как марксистская  или  троцкистская  фразеология,  что ж -- это  лишь
свидетельствует об  ограниченности  вашего  мировоззрения, Дили.  Нас  здесь
слишком мало, чтобы устанавливать и поддерживать привычную для вас иерархию,
тем  более  создавать  правительство, состоящее из нескольких  дураков.  Эти
времена  кончились,  не  без  вашего, кстати, участия.  Чем  скорее  вы  это
поймете, тем будет лучше для вас.
     -- Вы угрожаете мне? -- запальчиво спросил Дили.
     --  Вовсе нет.  И  не собираюсь. Я  просто  объясняю ситуацию,  которая
сложилась на сегодняшний день.
     -- Послушайте, Стрэчен, -- снова вмешался в их спор Калвер. -- Не могли
бы вы мне рассказать, что намерены предпринять?
     -- Прежде всего соблюдать независимость...
     --  Я  не об этом,  -- нетерпеливо перебил его  Калвер.  -- Это меня не
интересует. Я хочу знать, есть ли у вас какой-то конкретный план действий  в
ситуации, которая, как вы говорите, сложилась на сегодняшний день?
     Некоторое время все молчали. Потом заговорил Эллисон:
     --  Прежде всего  мы  решили покинуть  убежище...  Калвер  откинулся на
спинку стула и тяжело вздохнул.
     -- Это не самое лучшее решение, уверяю вас, -- сказал он.
     --  Объясните  почему, --  потребовал Фарадей. Калвер  не  успел ничего
сказать в разговор вмешался молчавший до сих пор Фэрбенк:
     --  Потому  что  это  безумие:  наверху  ничего  не   осталось.  Только
разрушение и смерть.
     Снова  воцарилось  тяжелое молчание.  Затем  Стрэчен  сказал,  стараясь
сохранять хладнокровие:
     -- Мы  уже приняли решение,  поэтому хотим подробно знать обо всем, что
вы видели наверху. Для этого мы и впустили вас сюда.
     --  Ах, вы уже все решили, -- язвительно  сказал Фэрбенк. -- А  как  же
ваша демократия, вы не учли наши голоса: мой и Калвера.
     --   Ваши  голоса  ничего  не   изменят.  Решение  принято  подавляющим
большинством.
     -- Без учета  других мнений и, что  самое главное, без всякого  анализа
конкретной обстановки, -- все тем же резким тоном сказал Дили.
     -- Вы ошибаетесь,  Алекс, -- вызывающе ответил ему Стрэчен. -- Для  нас
самым главным является тот факт, что большинство хочет уйти из убежища.
     -- Первое, что  вы  должны знать:  опасность поджидает вас сразу же  за
порогом  убежища. И каждый  шаг может  оказаться  последним. Причин  слишком
много. Я попробую рассказать вам обо всем, с чем нам пришлось столкнуться за
время  нашей  вылазки.  Но полагаю,  что  это  лишь малая  часть  того,  что
подстерегает человека, который выйдет отсюда.
     Калвер говорил долго, превозмогая усталость и стресс, он слишком хорошо
понимал, что  люди должны  как можно подробнее узнать обо всем, что пришлось
увидеть и пережить их группе.
     Его  голос  звучал  в  полной тишине, казалось, все  перестали  дышать.
Каждый был погружен в себя, в безысходность собственного отчаяния.
     Когда Калвер  замолчал,  все та же  тишина  тяжелым  облаком  висела  в
комнате.
     Первым пришел в себя Стрэчен. Слегка прокашлявшись, он сказал:
     -- Все,  что  вы  рассказали,  страшно.  Но  это ничего  не  меняет.  У
большинства  из нас в городе  остались  семьи, мы хотим  разыскать их.  Если
верить вам, то в Лондоне мало кто уцелел по той или иной  причине, хотя вы и
не видели весь город. Но у многих дома в пригороде, даже в других графствах.
Мы попробуем  добраться туда, разыскать  своих  близких, и, может  быть, нам
удастся спасти кого-нибудь.
     Калвер  сидел неподвижно, слегка наклонившись вперед и положив руки  на
колени. Ему нечего было возразить Стрэчену.
     --  Конечно, принимать решение каждый  должен  сам,  -- сказал  Кал-вер
спокойно. -- Я только хочу, чтоб вы помнили: там бродят бешеные собаки;  вам
могут встретиться люди,  которые умирают в страшных муках и молят  о помощи,
но их слишком много, чтобы им можно было помочь; там рушатся дома, и в любой
момент можно оказаться погребенным под обломками. Там, наверху, все рушится,
разлагается, гибнет. А дождь лишь усугубляет обстановку.
     Он попросил Кэт налить ему еще кофе и продолжал:
     -- Вскоре  неизбежно  вспыхнут и  будут распространяться тиф, холера  и
другие  болезни,  о  которых  говорила  доктор  Рейнольдс.  Тучи  насекомых,
роящихся над  разлагающимися трупами, будут разносить их с места на место, и
от  этого  не   будет  спасения.  И  наконец,   самое  страшное   --  черные
крысы-мутанты, бродящие по туннелям, а сейчас, может быть, даже и  по земле.
Мы  видели их трупы на станции  метро  и видели изуродованных, покалеченных,
заживо обглоданных  ими людей,  их  огромное множество. Если на  вас нападет
несколько крыс -- шансов выжить не будет. Даже одна крыса может убить вас.
     --  Слушайте,  слушайте его внимательно, -- почти торжествующе вскричал
Дили. --  Вы не  хотели верить мне как  представителю  властей, но Калвер --
нейтрал, а говорит то же самое. Я предупреждал вас обо всех этих опасностях,
но вы...
     -- Замолчите, Дили, -- оборвал его Калвер.
     От неожиданности Дили закрыл рот и уставился на  Калвера, будто впервые
видел  его. Калвер  тоже  смотрел  на него, пытаясь  взглядом  внушить,  что
ситуация здесь,  в убежище, гораздо серьезнее, чем это  представляется Дили.
Несмотря на  предельную  усталость,  Калвер чувствовал,  как  во  время  его
рассказа нарастало  нервное напряжение, и сейчас оно  достигло пика. В любой
момент мог  произойти срыв, последствия которого  были  непредсказуемы,  тем
более что многие люди вооружены.
     Калвер понимал,  что именно попытки Дили любой ценой  удержать  власть,
его желание заставить всех  подчиниться приказам сверху, то есть действовать
по его указке, привели к тому, что люди взялись за  оружие. Он спровоцировал
их  на это, не в состоянии  смириться  с  тем,  что ни  закона, ни  порядка,
которым он привык поклоняться и слепо следовать,  больше не существует. Даже
бывшие союзники Дили поняли это и отступились, приняв новую ситуацию.
     Упорствовал лишь  один Дили. Он не желал сдавать свои позиции, это было
видно по нездоровому блеску его глаз. Впрочем, так же лихорадочно блестели и
глаза Стрэчена.
     Калвер понимал, что главное сейчас -- не допустить нового столкновения.
     --  О,  как у  вас  здесь уютно, --  сказала,  войдя  в  комнату.  Клер
Рейнольдс.
     Калвер  подумал,  что Клер появилась  как  нельзя более кстати.  Он  не
представлял, каким образом можно разрядить обстановку.
     -- Я думаю, вы  не откажетесь от коньяка? -- спросила Клер, обращаясь к
Калверу  и  Фэрбенку. -- В  любом  случае предписываю  вам  выпить  это  как
лекарство.
     Она поставила перед ними бутылку.
     -- Вам  обоим надо  немедленно переодеться,  не то у  меня  будет много
хлопот с вами. --  Она говорила очень бодро, хотя вид у нее был усталый.  --
За  Брайса не беспокойтесь. Я  обработала все его раны и сделала прививки от
бешенства. Но  все же  болезнь  может  протекать очень  тяжело, кроме  того,
неизвестно,  сколько  продлится инкубационный период: десять дней, месяц,  а
может быть, год или два. Этого никто не знает.
     Клер налила  им  коньяк  в  кофейные  чашки  и,  повернувшись  ко  всем
остальным, весело спросила:
     -- Ну, как ваша революция?
     --  Не  острите,  Клер, --  сказал  Стрэчен.  --  Вам  точно так же  не
нравились порядки, насаждаемые Дили, как и нам.
     -- Мне не нравится высокомерие Дили. Но в его целях был какой-то смысл,
все  его предложения  были  продиктованы  какой-то логикой. А  вы действуете
исключительно  с  позиции силы. Это мне противнее  всего. -- На сей раз  она
говорила совершенно серьезно, без тени улыбки.
     -- Мы не применяли силу, -- парировал Эллисон.
     -- Вы взяли в руки  оружие. Это  ли  не значит применить силу? Не-ужели
жизнь ничему не научила вас?
     --  Главное,  что мы поняли: больше нельзя слушать  таких выродков, как
он. -- Эллисон ткнул пальцем в сторону Дили.
     Доктор Рейнольдс устало вздохнула. Она знала,  что продолжать этот спор
бесполезно. Никакие  ее призывы к благоразумию не возымели  результата -- ни
до путча, ни после него.
     Она снова повернулась к Калверу.
     -- Брайс немного рассказал мне о том, что происходит наверху. Есть ли у
вас силы рассказать поподробнее?
     Калвер повторил все, о чем только что поведал собравшимся в комнате. Он
понимал,  что Клер интересуют  многие детали, которые ускользали от внимания
других, поэтому, превозмогая себя, он как  можно подробнее описал их встречу
с несчастными жертвами лучевой болезни.
     --  На мой взгляд, все,  что вы рассказали, существенно меняет дело, --
твердо  сказала она, молча  выслушав его.  -- Мы ни в коеу случае  не должны
покидать убежище. Очевидно, что  за его пределами каждого  из  нас поджидает
смерть.
     -- Это не так, -- поспешно возразил Стрэчен. -- Вода спадет, как только
прекратится дождь, а он не  будет лить вечно. Кроме того, не  исключено, что
этот  поток смоет всех крыс,  разрушит  их  норы,  они погибнут  в  нем, как
погибли многие люди.
     --  Не будьте так наивны, Стрэчен,  -- сказала  доктор Рейнольдс. --  В
отличие от многих людей эти твари прекрасно плавают.
     --  Но  не в  таких условиях. Это все же бурный  поток,  а  не какая-то
сточная канава.
     --  Не  исключено  и  то,  что вода  затопила  не все туннели  и  крысы
спасаются там, -- упрямо выдвинула еще один довод доктор Рейнольдс.
     --  Клер  права.  Во  многих  туннелях  и  канализационных трубах  есть
специальные заслонки, которые могли оказаться закрытыми после взрыва.
     --   Еще   одна   предосторожность   правительства,   придуманная   для
собственного  спасения,  --  язвительно сказал Стрэчен.  Но Дили не  обратил
внимание на его слова и сказал:
     --  Кроме  того,  многие   туннели   просто   расположены  выше  уровня
канализации, и потому их не должно затопить.
     Клер закурила и сказала:
     -- Я думаю, что нам не мешало бы побольше  знать об этих черных крысах.
Встретилась ли вам в этот раз хоть одна живая тварь, Стив?
     -- Нет,  слава Богу,  живых  крыс  мы не  видели. Только  дохлых.  Клер
пристально посмотрела на Дили.
     -- Ну что,  Алекс, мне кажется,  пришло время  рассказать все, что  вам
известно об  этих монстрах. Только  не говорите, что правительство не  имело
представления об этом. Я нашла  в  аптечке убежища  яды,  которые используют
только против крыс, а  также противоядие, которое я ввела вам и Стиву, когда
вы  появились здесь.  Это лекарство  применяют  лишь  при  лечении  болезни,
распространяемой черными крысами. Все это говорит о том, что об этой  угрозе
знали  и  предпринимали меры  предосторожности. Значит,  правительству  было
известно, что эта проблема не решена, что крысы-мутанты  по-прежнему живут и
размножаются в канализационных трубах и туннелях?
     -- Я был простым служащим, доктор Рейнольдс. Министры не посвящали меня
в свои секреты.
     Дили говорил, ни на кого не глядя, и слова его звучали неубедительно.
     -- Однако вы работали  в отделе, который занимался убежищами. Не  может
быть, чтобы вы ничего не знали  об этом. Сейчас не время для секретов, Дили,
мы  все  оказались  в  экстремальной  ситуации,  и от  того, что  вы  сейчас
расскажете, очень  многое зависит. Может быть, узнав всю правду,  даже самую
страшную, люди успокоятся. По крайней мере, они поймут, что ни в коем случае
не должны выходить из убежища. Таким образом вы спасете их от верной смерти,
Дили.
     Пока Клер говорила, Калвер наблюдал за  Дили и  с некоторым  удивлением
заметил, что тот выглядит скорее раздраженным, чем испуганным или виноватым.
     -- Хорошо, я расскажу все,  что мне известно, --  нехотя согласился он.
--  Но я  мало что добавлю к  рассказу  Калвера, и вряд ли это сможет как-то
повлиять на ваше решение. Повторяю -- я занимал не слишком высокое положение
в министерстве.
     Он немного помолчал, беспокойно ерзая на стуле, будто сидел в неудобной
позе.  Калвер понимал, что Алексу трудно  начать этот разговор. Но у него не
было  выбора,  отступать  было некуда. Все  взгляды  устремились  на него  в
напряженном ожидании.
     -- Я уверен, что большинство из вас в той или иной мере информировано о
первой лондонской вспышке -- так называли первое нашествие на столицу черных
крыс. А началось все  с того,  что некий  зоолог  Шиллер скрестил нормальных
черных   крыс  с  мутантами,   которые  подвергались  воздействию  радиации.
Выведенный им новый  вид Шиллер привез в Лондон с островов Новой Гвинеи, эти
животные размножались с  невероятной быстротой и вскоре  распространились по
всему  городу.  Новый  вид  сильно  отличался  от обыкновенных  крыс --  они
сильнее,  умнее, если так можно  сказать про крыс,  выносливее, но и гораздо
более  опасны  для  человека. Наверное,  их можно назвать крысами-людоедами.
Тогда была предпринята большая  акция по истреблению этих животных, но крысы
успели натворить немало бед.
     -- Вы хотите сказать, что  они уничтожили очень много людей? -- спросил
Стрэчен.
     Дили продолжал:
     -- Тогда считали, что удалось истребить всех мутантов, но, по-видимому,
некоторым из них удалось  спастись.  Новая вспышка произошла через несколько
лет в северо-восточной части города.
     --  Да, я помню, нам в то время  говорили, что  эта  проблема полностью
решена, -- рассеянно, будто сама себе, сказала доктор Рейнольдс.
     --  Тогда  все  считали,  что  так   оно  и   есть.  И  данные  отчетов
свидетельствовали о том же.
     -- Чем  же тогда объяснить ту страшную трагедию, которая произошла там,
за стенами убежища? Если бы  вы только видели эти горы изуродованных крысами
человеческих тел! О каком  истреблении  вы  говорите,  о каких  отчетах?! --
Голос    Фэрбенка    дрожал,    глаза    злобно    сузились,    а     обычно
насмешливо-добродушное лицо было перекошено от гнева.
     --  Я уже  сказал, что, очевидно, некоторым  мутантам  удалось избежать
капканов,   они  нашли  какие-то  надежные   укрытия  и  продолжали  жить  и
размножаться в городе. Но об этом никто не знал.
     -- Тогда почему,  скажите, пожалуйста, жителей города не предупредили о
грозящей им опасности?! -- тоже едва сдерживая негодование, спросил Стрэчен.
     -- Господи! Я же  объясняю вам -- об этом  никто ничего  не знал! После
первой  вспышки практически никаких  больше  сведений  о крысах-мутантах  не
было.
     -- Тогда  откуда  в  аптечке эти  яды  и  противоядия? Кто  и для  чего
приготовил  их?  А специальный ультразвуковой прибор  на складе?  -- холодно
спросила доктор Рейнольдс.
     --   Это   всего   лишь  меры   предосторожности  в   общем   комплексе
подготовительных мероприятий, -- не слишком уверенно ответил Дили.
     Калвер  заметил,  что  эти  вопросы  выводят  Дили из себя, ему явно не
терпелось поскорее закончить разговор на эту тему.
     Эллисон ударил кулаком по столу:
     -- Вы думаете, что мы идиоты? Нет, мы прекрасно понимаем, что вы просто
боитесь рассказать нам всю  правду.  Но вам придется.  Мы  заставим  вас это
сделать.
     Дили растерялся от такого напора.
     -- Да мне больше нечего добавить. Ходили  какие-то слухи, кто-то что-то
видел, ничего определенного и достоверного...
     -- Ничего определенного? -- Стрэчен рассвирепел, так же, впрочем, как и
все в комнате.
     --  Ничего определенного, -- упрямо  повторил  Дили.  -- Никакие случаи
нападений  на   рабочих  в  туннелях  и  канализационных  трубах  официально
зарегистрированы не были.
     -- А исчезновений рабочих тоже не было? -- сдержанно спросил Калвер.
     Дили  довольно  долго молчал, а Калвер  маленькими глотками пил кофе  с
коньяком. Ему не хотелось, чтобы обстановка снова  накалилась,  но  выяснить
всю правду было  необходимо.  Это важно  для всех, в  том числе и для самого
Дили.
     Дили явно колебался, не зная, как ответить на вопрос Калвера.
     -- Да, я слышал  об одном  или двух таких  случаях. Но  в этом не  было
ничего  особенного. В канализационных каналах  после  ливней бывали довольно
сильные течения, случались какие-то  аварии  в туннелях: взрывы,  обвалы. Да
мало ли что...
     -- Сколько известно случаев исчезновения рабочих в туннелях? -- уточнил
Калвер,  вспомнив  слова  Брайса о том,  что Дили наверняка  знает  все  эти
подробности.
     -- Господи,  мне неизвестны точные данные. Наш отдел не занимался  этой
статистикой.
     --  Но  вы  занимались  строительством  новых  убежищ  и реконструкцией
старых. Неужели у вас нет никаких сведений о  людях, погибших во время  этих
работ?
     --  При подземных  работах довольно часто происходят несчастные случаи.
Люди получают различные травмы и даже погибают...
     -- Мы вас не об этом спрашиваем,  Дили.  Почему  вы  все  время юлите и
пытаетесь уйти от ответа? Мы хотим знать о случаях исчезновения рабочих.  Вы
прекрасно понимаете, что мы имеем  в виду, Алекс, -- с присущей ей  прямотой
обратилась к  Дили Клер Рейнольдс. -- Вы хотите что-то скрыть от нас? Но это
же бессмысленно.
     -- Я ничего  не собираюсь скрывать. Просто не понимаю, чего вы  от меня
хотите. Конечно, в течение нескольких лет в туннелях пропадали рабочие. Но я
уже  говорил  вам  --  в  этом  нет  ничего странного. Такие случаи бывали и
прежде.
     -- А тела пропавших были найдены? -- спросил Калвер.
     -- Не все, но некоторых удалось обнаружить.
     -- Ну и как они выглядели?
     --  Странный  вопрос. Как,  по-вашему, может выглядеть труп,  найденный
через несколько недель или месяцев?
     -- Вы понимаете, о чем я спрашиваю: были ли они обглоданы крысами?
     -- Вполне возможно. Ни для кого  не секрет, что под землей живут крысы,
и они могли полакомиться  трупами.  --  Дили  раздраженно фыркнул. -- Но это
обыкновенные крысы, а не мутанты. Никаких других случаев я не знаю.
     --  Вы все  же рассказали о нескольких фактах, свидетельствующих о том,
что люди были съедены заживо, загрызены.
     --  Да, только ведь это могли  быть одичавшие  кошки,  бродячие собаки.
Вполне возможно, что и крысы. Но не мутанты.
     Клер  Рейнольдс докурила свою сигарету до конца, до самого фильтра -- у
нее почти  уже  не  было  запаса, и она  не  представляла  себе, как  сможет
обходиться без курения: это хоть  как-то помогало ей  расслабиться и держать
себя в руках.
     -- Я думаю, что даже  по  нескольким эпизодам, о которых вы рассказали,
нетрудно  было  догадаться  о  существовании  крыс-мутантов. Ведь вскрытие и
какое-то исследование трупов наверняка производилось, -- сказала Клер.
     -- Вполне возможно. Но я об этом ничего не знаю. У меня не было доступа
к такой информации. -- Дили явно не желал сдаваться.
     -- Это вы  сейчас  так говорите,  чтобы заморочить  нам головы, -- груб
оборвал его Эллисон.
     -- Да зачем мне это нужно, черт побери, -- в тон ему  ответил Дили.  --
Какой мне прок лгать вам?
     -- Чтобы защитить себя.
     -- От чего, Господи?! От чего защитить?
     -- Послушайте, Алекс, -- четко выговаривая каждое слово, сказала доктор
Рейнольдс. -- Нам всем, и вам  в том числе, наверняка придется столкнуться с
этими  тварями.  Поэтому  мы  должны  как  можно  больше  знать о них, чтобы
предпринять  какие-то  меры предосторожности, наиболее  эффективные в  наших
условиях.
     -- Но клянусь  вам, Клер, больше я ничего не знаю, -- сказал Дили вяло,
у него уже не было сил вести этот бесконечный разговор.
     Клер  видела,  в  каком  он состоянии,  поэтому  говорила  медленно, но
твердо:
     --  Имеете  ли  вы  хоть  какое-нибудь  представление  о  том,  сколько
крыс-мутантов обитает в туннелях?
     -- Нет, точно я не знаю. Но думаю, что их не слишком много, иначе бы их
гораздо чаще видели, и, быть может, не только рабочие.
     -- Вы не в своем  уме,  Дили, если  полагаете,  что эти  горы трупов --
результат  нападения  всего нескольких  крыс,  -- вмешался  Фэрбенк.  Доктор
Рейнольдс спросила:
     --  Известно  ли кому-нибудь из присутствующих  хоть что-то о  том, как
размножаются эти крысы?
     Невысокий мужчина, небритый и такой бледный, что цвет его лица сливался
с цветом халата, нервно поднял руку. Клер удивилась, она знала, что это один
из ремонтных рабочих убежища.
     --  Вам известны какие-то подробности  о черных крысах? -- переспросила
доктор Рейнольдс.
     -- Да нет, пожалуй, нет. Правда, в мои  обязанности входило истребление
всякой  живности и  здесь, в  убежище, и в  его окрестностях --  в туннеле и
ближайших канализационных трубах. Там было немало крыс,  но таких, о которых
вы говорите, я не встречал ни разу. Но я знал, что они существуют, и поэтому
кое-что читал о них. Все-таки было страшновато встретиться с таким чудовищем
один на один. -- Он нервно хихикнул.
     Все  напряженно  молчали, пытаясь понять,  для чего он поднял руку, что
хотел рассказать. Ведь доктор Рейнольдс задала вполне конкретный вопрос.
     -- Ну, я знаю, что крысы могут рожать пять  раз в год и даже больше. --
Он волновался, как школьник, отвечающий урок. -- Они могут приносить за один
раз по двенадцать детенышей.
     -- Это касается обыкновенных  крыс, -- перебил его Дили. -- Я  полагаю,
что  у мутантов  способность к  размножению несколько снижена,  ее  подавили
другие уникальные свойства, которые присущи этим животным.
     -- Верно, -- заметил кто-то из присутствующих. -- Иначе канализационные
трубы были бы забиты этими монстрами еще несколько лет назад. И уж тогда  их
невозможно было бы не заметить.
     Все   заговорили  разом,  чтобы  как-то  снять  напряжение.   И  доктор
Рейнольдс, перекрывая шум голосов, снова обратилась к рабочему:
     --  Вы  действительно  ни разу за  все эти годы не  видели  в  туннелях
больших черных крыс?
     Тот неопределенно пожал плечами.
     -- Не могу точно сказать. Я убил несколько штук какого-то другого вида.
Но они не очень похожи  на  тех, о  которых тут  говорят. Может, это были их
детеныши  -- все равно здесь, в  этом месте,  они  встречались редко.  -- Он
задумчиво  почесал нос и добавил: --  Это довольно странно, если подумать  о
том, насколько они  плодовиты. Вероятно, все  же яд оказывал свое  действие.
Думаю, что большинство из них погибло от яда.
     -- А  вы сами когда-нибудь применяли  ядовитый газ? -- спросила  доктор
Рейнольдс.
     Но на ее вопрос ответил Фарадей:
     -- Это было  запрещено инструкцией. Поблизости  всегда  работали  люди.
Кроме того, газ обычно используют в канализационных трубах.
     Клер  хотелось  закурить,  но  она  теперь  строго  ограничивала  себя,
распределяя оставшиеся сигареты, а норму этого часа она уже выкурила.
     -- Дело в том, что я нашла на складе  порошок, который под воздействием
влаги превращается в ядовитый газ.
     -- Не думаю, что этот порошок может нам пригодиться, -- сказал Эллисон.
-- Когда мы выйдем из убежища, мы возьмем с собой оружие и будем защищаться.
     Доктор Рейнольдс с сомнением покачала головой.
     -- Вы  в самом деле думаете,  что оружие  поможет, если на  вас нападут
полчища крыс или  даже несколько бешеных собак? Если  это  так, то вы просто
идиот, Эллисон, -- сказала она без всякого выражения.
     Взбешенный Эллисон вскочил на ноги, отшвырнул стул и заорал:
     -- Послушайте, вы... только потому, что вы доктор...  Калвер  поднялся,
пересиливая усталость и сильную мышечную боль.
     -- Я хочу, чтобы каждый  из вас  ясно представил себе последствия  того
шага, который, как вам кажется, вы готовы совершить. -- Он старался говорить
спокойно,  чтобы не возбуждать и без того взбудораженных людей.  -- Не  буду
скрывать: я не одобряю принятое вами  решение, поэтому постарался как  можно
подробнее рассказать  обо  всем,  с  чем нам пришлось столкнуться за стенами
убежища  и  здесь,  в  метро, --  в туннелях и  на станции, и  наверху --  в
разрушенном городе. Каждый имеет  право сам решить  свою судьбу. Но,  честно
говоря, я не понимаю вашего непоколебимого стремления покинуть убежище после
того, что нам стало известно. Продолжать  разговор дальше  бессмысленно.  Вы
взрослые люди, и я не намерен ни переубеждать, ни уговаривать вас.
     Он  направился  к  двери,  Фэрбенк  пошел  следом,  давая  понять,  что
полностью согласен с Калвером. На пороге комнаты Калвер обернулся
     -- Когда вы говорили о трупах,  найденных в канализации за эти годы,  я
вспомнил  одну  вещь. Я не  знаю,  как  это  объяснить,  но  там на лестнице
эскалатора, я обнаружил одну странную закономерность..
     Кэт  Гарнер,  пребывавшая  в шоке  от  того, что  рассказал  Калвер, по
чувствовала  озноб,  пробежавший  по  всему  телу,   и  сердце  сжалось   от
предчувствия  чего-то  ужасного. Хотя что  может  быть  страшнее  только что
услышанного? Никакая самая изощренная фантазия не подсказала бы ничего более
кошмарного. Однако слова Калвера повергли всех в глубочайшее отчаяние.
     -- У большинства трупов были выедены мозги...
        <i>Глава 16</i>
     Кто-то  настойчиво   звал  его.  Калвер  слышал  свое  имя,  долетавшее
откуда-то издалека. Оно приближалось, проникая в сон, но  он  никак  не  мог
понять, чей это голос, откуда.
     -- Стив, проснитесь, ради Бога! Проснитесь же наконец!
     Калвер  оттолкнул  руки,  пытавшиеся выхватить его из  теплого, мягкого
забытья,  где  было спокойно и тихо.  Но  какая-то  часть его  сознания  уже
просыпалась, растревоженная этим голосом. Перевернувшись на  другой  бок, он
попытался  избавиться от непрошенного  вторжения в спасительный сон, который
еще обволакивал его.
     Он с трудом открыл  глаза, увидел, что лежит одетый  на  узкой кровати,
вспомнил, что у него не было сил не только переодеться, но даже снять с себя
мокрую одежду.  Они  с  Фэрбенком рухнули от  усталости, едва  добравшись до
кроватей.
     --  Стив,  вставайте  скорее! -- Чьи-то  руки снова  затрясли  его.  Он
наконец понял, что это Кэт. Ее лицо склонилось над ним, и он увидел, что она
не на шутку встревожена.
     -- Что случилось, Кэт?
     Через  открытую дверь  комнаты он услышал  крики, вопли и шум,  слишком
знакомый ему шум бурлящего потока воды. На соседней койке проснулся Фэрбенк,
он озирался вокруг, не понимая, что происходит. Калвер же все понял до того,
как Кэт ответила на его вопрос.
     -- Убежище заливает!
     Он  вскочил   на  ноги  и,  почувствовав  ледяную  воду,  доходящую  до
щиколоток, окончательно проснулся.
     -- Откуда,  черт  возьми, она  прорвалась?  --  прокричал  он,  надевая
ботинки -- единственное, что успел снять, прежде чем провалиться в сон.
     Фэрбенк проделал то же самое.
     -- Через артезианский колодец, -- сказала Кэт.
     Калвер  не стал  выяснять,  как это  могло случиться. Какое  это  имело
значение, когда все, что было создано руками человека, разрушено. Втроем они
вышли в коридор.
     --  Подождите!  -- Кэт схватила его  за руку. --  Случилось еще кое-что
похуже...
     Но он уже сам увидел это.
     Вода стремительно  неслась им навстречу  из  отверстия  в дальнем конце
коридора. Люди барахтались, сбитые с  ног бурным потоком, пытаясь перебороть
течение. Но  в этой грязной воде ясно  были видны и гладкие черные тела. Они
неслись как снаряды, держа головы над водой и выискивая новые жертвы.
     Калвер  замер  в оцепенении, глядя, как одна крыса  настигла  какого-то
человека и, вонзив зубы в  ногу несчастного, начала когтями  рвать его тело.
Человек пытался бороться с крысой, сбросить ее с себя, но  силы были слишком
неравные.  Да  к  тому  же  жертва  едва  держалась  на  ногах  под  напором
прибывающего потока воды. Калвер увидел, как крысиная морда добралась до шеи
мужчины,  брызнула  струя  крови,  человек  упал и вода вокруг  окрасилась в
красный цвет.
     Кэт и Фэрбенк шли за Калвером. Девушка прижалась к нему, он чувствовал,
что она дрожит от страха.
     -- Как  они попали сюда? -- крикнул Фэрбенк. -- Через колодец или через
трубопроводы?
     Кто-то  оттолкнул Калвера.  Это были мужчина и  обезумевшая  от  страха
женщина. С трудом продвигаясь  в воде, они направлялись в конец  коридора, а
что-то черное  неотступно следовало за ними. Калвер, Кэт и Фэрбенк бросились
назад, в спальню, и  увидели несколько  крыс, плывущих в  ту  же  сторону. В
дальнем конце коридора раздались выстрелы.
     -- Я  думал,  такие  убежища  полностью герметичны, --  сказал  Кал-вер
Фэрбенку.
     -- Но это  ведь не только  убежище,  но  и центр  связи. Поэтому полную
герметичность обеспечить нельзя. Кэт дернула Калвера за рукав.
     -- Стив, вода поднимается. Нам нужно выбраться отсюда.
     -- Я думаю, все будет в порядке, -- сказал Фэрбенк. -- Вряд ли  убежище
зальет полностью.
     -- Хотите остаться и проверить, так ли это? -- спросил Калвер.
     Он слегка приоткрыл дверь в коридор, поток казался очень мощным. Калвер
быстро захлопнул  дверь. В это время  свет в комнате почти погас. В  течение
нескольких секунд свет то пропадал совсем, то снова вспыхивал,  пока наконец
освещение не восстановилось.
     Фэрбенк выругался.
     --  Если полетит генератор,  тогда мы действительно пропали.  Не бу-дет
работать даже аварийное освещение.
     Калвер притянул Кэт к себе.
     -- Где были Дили и все остальные, когда это случилось? Где вы их видели
последний раз?
     -- В центре управления. Они все еще продолжали свой бесконечный спор.
     -- Отлично. Вот туда мы сейчас и пойдем.
     -- Зачем туда-то, мать твою! -- воскликнул Фэрбенк. -- Давайте поскорее
выбираться из убежища.
     --  Затем, что нам нужно  оружие. Без него у нас мало шансов выжить. Мы
должны во что бы то ни стало добраться туда.
     Фэрбенк кивнул головой.
     -- Пожалуй, вы правы. Пошли.
     Он  открыл  металлический  шкаф  и достал  фонарь  --  фонари  и  лампы
хранились во всех помещениях убежища на тот случай, если откажет генератор.
     --  Фонарь  тоже  может  нам  пригодиться, -- сказал Фэрбенк.  Выходя в
коридор,  Калвер  держался  одной  рукой  за  стену,  стараясь  не  потерять
равновесие. Вода уже поднялась выше колен и сбивала с  ног. Другой  рукой он
обнимал Кэт. Фэрбенк старался не отставать  от  них ни на шаг. Он  постоянно
оглядывался, проверяя, не плывут ли за ними крысы. Что-то твердое  коснулось
его  ноги,  он подпрыгнул, но тут же облегченно  вздохнул, увидев,  что  это
всего-навсего чей-то ботинок.
     Они  проходили  мимо стойки с  приборами  в  тот  момент,  когда оттуда
посыпались искры.
     -- Господи, -- закричал  Фэрбенк,  -- так нас всех убьет  током. Калвер
ничего  не ответил,  но  подумал  о  том  же.  Кругом столько воды,  и  если
произойдет короткое замыкание... Однако Калвер все-таки надеялся, что кто-то
из инженеров догадается обесточить все  ненужное оборудование.  Они как  раз
протискивались между двумя приборными стойками. Кэт держалась за его руку, а
Фэрбенк  постоянно  оглядывался.  В противоположном конце узкого прохода, по
которому они пробирались, метались какие-то люди.
     --  По-моему,  они  бегут  к  выходу из  убежища, -- прокричал Фэрбенк,
стараясь, чтобы Калвер и Кэт услышали его.
     -- Да, похоже,  дела хуже некуда, -- сказал Калвер. Фэрбенк  понял, что
он имеет  в  виду. Поток  в  туннеле наверняка стал еще мощнее.  Их  охватил
страх: другого выхода из  убежища не было. Калвер по  привычке,  которая уже
выработалась  у  него за  последнее  время,  когда  он  оказывался  в разных
экстремальных  ситуациях, старался сосредоточиться только  на одной  главной
задаче. Сейчас  такая  задача --  обзавестись оружием. Все  остальное потом.
Оружие хоть как-то защитит их от крыс, правда,  лишь в  том случае, если тех
будет не слишком много. Возможно,  им придется забраться куда-нибудь повыше,
на какую-нибудь приборную стойку, к  примеру. Это была бы удобная позиция во
всех отношениях: во-первых, вода вряд ли поднимется так высоко и, во-вторых,
сверху  им будет  видно  любую крысу,  которая попытается  добраться до них.
Калвер  знал, что в  убежище  вели  еще  два  входа,  но о