Майкл Гир. Воины Бога Паука ----------------------------------------------------------------------- Michael W.Gear. The Warriors of Spider (1988) ("Spider" #1). Пер. - С.Парижский. СПб., "Библиополис", 1993 (серия "Орион"). OCR & spellcheck by HarryFan, 9 August 2002 ----------------------------------------------------------------------- Посвящение Благодаря тебе я легче переносил часы зноя и жажды, холода и голода, испытаний и сожалений, боли и одиночества. Жаль тех, кто выбросил тебя из своей жизни. Они не знают, что утратили. Им неизвестно, что такое благородство. Им неизвестно, что такое смирение. Эта книга с благодарностью посвящается моему лучшему другу, шетландской овчарке Дж.Б.Саратоге Теди Бир 1 Все началось со случайности. Вереница газа, молекул и пыли, возрастом и биллионы лет, пробралась на траекторию полностью автоматизированного грузового корабля GCI. Масса пыли была небольшой - едва достаточной, чтобы сработали системы предупреждения. Мозг корабля начал падение из небытия сверхсветовых скоростей; гигантский транспортный корабль втиснулся во вселенную, которую люди считают реальной. Мозг корабля за мгновение изучил облако впереди, зафиксировал его состав и рассчитал, что оно не представляет угрозы для сверхсветового полета. Масса была, но не такой, чтобы вызвать озабоченность за безопасность корабля. Когда двигатели послали сверкающую полосу света сквозь черноту космоса, мозг уловил слабые сигналы, засомневался и заглушил адский огонь, ревущий в реакторах антивещества. Мозг настроил чувствительную антенну на слабый, с красным смещением, радиоисточник в клубящемся звездном тумане и вслушивался. Кибер-человеческие элементы выразили удивление, компьютеры бросились записывать все, что можно, от скудного сигнала. Решив, что с него достаточно, мозг корабля снова запустил двигатель и усилил защиту, в то время как GCI ушел в безумие сверхсветовых скоростей. Плохо освещенная комната, мерцающая небесно-голубым сиянием, окружала директора Скора Робинсона, легко плывущего над большим радужным пультом управления, который парил в воздухе. Директор был высок, худощав, с легким скелетом, характерным для родившихся на станции. Даже для его роста его выпуклая голова была гигантской и имела гротескные пропорции - как у большеголового эмбриона на недоразвитом, похожем на палку теле. Колпак - тускло-металлическое шлемообразное устройство для связи с компьютером - не мог скрыть шишковатый череп директора, он только подчеркивал его морфологическое отличие - человека-полумашины, - передавал его мысленные построения в Gi-сеть и физически охлаждал его мощный мозг, мозг в пять раз больше нормального человеческого. Только состояние невесомости в комнате управления позволяло хрупкой шее поддерживать такую голову. Пуповина из трубок питала тело, удаляла выделения и следила за обменом веществ, составом крови и самочувствием. Эта информация постоянно возвращалась обратной связью в мощный мозг и Gi-сеть, обеспечивая оптимальное функционирование его физической персоны. Не ощущая при нулевой гравитации тяжести головного устройства связи, Робинсон разбирал и анализировал информацию, поступающую из сети UBM Gi. Подготовленный еще до рождения, Робинсон был одним из горстки генетически перестроенных людей, которые могли взаимодействовать с гигантским компьютером... и с людским сообществом якобы тоже. Ежесекундно тысячи данных требовали его внимания. Увеличить производство кофе в мире Займана? Да, и в то же время сократить выработку кристаллов на станции Хеврон. С тенденциями к росту населения это была бы необходимая предосторожность в ближайшие пять лет. Одновременно другая часть его способностей взвешивала соотношение производства торона и его потенциального использования, если Окраинный сектор будет открыт для торговли. Решения неслись с быстротой мысли. Когда он отменил стимуляцию цен, которая открыла бы Окраину, его погруженное в транс лицо едва дернулось. Слишком большим был бы риск развития нестабильности, если бы он позволил людям такое далекое продвижение за границы Директората. Мир был чрезвычайно хрупким. Бразды правления человечеством так невероятно натянулись. Лишь небольшой дисбаланс в системе, и... катастрофа. Человечество тонкой паутиной ненадежно висело над хаосом. Контроль Робинсона был бы невозможен без огромных компьютеров UBM, заполнявших станцию вокруг него. Они обрабатывали массу информации, беспрерывно текущей в их банк данных. Они проводили в жизнь решения, принимавшиеся Скором Робинсоном и несколькими другими директорами. Контроль мог нарушиться в любую секунду. Небольшая странность в информации вдруг отразилась в одной из мыслей Робинсона. Ничего особенного, просто слабые радиосигналы, случайно подхваченные грузовым кораблем за Окраиной. Важно? Скор колебался. Внутреннее чувство сработало, и он направил запрос в феноменальную память UBM. Никаких колоний в этом направлении. Никаких исследовательских экспедиций туда тоже не посылали. Ничего. Чернота и звезды. И все же? Чувствуя странное беспокойство, Робинсон не мог больше раздумывать. Он направил доклад Семри Навтову в Управление населением, прежде чем зарыться в зерновой кризис Станции на Антенн-4. А что происходило на Сириусе? Почему там менялась социальная структура? Он хотел было привести в готовность Патруль, но передумал. Радио по ту сторону границы? Ничего особенного! Доктор Лита Добра закусила губу, уставилась на монитор и нахмурилась в ожидании. Производился анализ. Она закончила обработку последних образцов костей, прибывших в запечатанных контейнерах с одной из станций. Для того, чтобы заполучить какие-либо человеческие останки со станции, требовалось поистине божественное вмешательство. Большинство станций относилось к своим мертвецам с религиозным пылом. Такое поведение восходило к тем дням, когда любой органический материал высоко ценился. Грунт можно было выработать из астероидов или поднять с Луны; органика же сначала шла только с Земли. В свое время такие молекулы обнаружили свободно летающими в космосе. Прошло еще некоторое время, пока их не научились экономно собирать. Тогда народ на станциях ужасался при мысли, что тело, кости или экскременты могут выбраться из своих запотевших гидропонических резервуаров. Шестьсот лет - земного времени - прошлой тех пор, как была заселена первая орбитальная станция. Юлианский календарь продолжал давать народам вдали от родного мира точку отсчета, но, кроме этого, время было функцией массы и скорости. Она прервала размышления, разглядывая фигуры на мониторе. Homo sapiens ушел так далеко - чтобы так измениться. Человечество зачаровывало Литу. Этот биологический вид превращал себя в нечто другое. Люди жили на широко раскинувшихся станциях, разбросанных вокруг новых солнц, планет и астероидов. Они приспосабливались, подвергались воздействию новой среды и радиации, меняясь все больше с каждым поколением. Только привязанные к планетам имели большое сходство с нормальными земными людьми, но даже там можно было проследить статистические отличия. Она кивнула, когда появились результаты. Через головное устройство Лита сделала замечания и послала информацию в Gi-сеть, где она будет распространена - с одобрения Директората - заинтересованным сторонам. Она откинулась назад и потянулась, мышцы волнами перекатывались по ее рукам и ногам, принадлежащим женщине, рожденной на планете. Добра глубоко вздохнула и зевнула, встряхнув своими густыми светлыми волосами, раскинувшимися по плечам. Она осторожно поднялась и вставила головное устройство обратно в гнездо. Взглянув на хронометр, она проворчала: "Иду, Джефри, иду". Джефри Эстор уже ждет, и на его челе запечатлелось выражение раздражения и беспокойства. Как обычно, он будет сердиться на ее нерасторопность. Так много изменилось с того дня, как он получил вызов из отдела здоровья Директората. Исчезли его впечатлительность, его мечты, его желание расщепить галактику изобретениями в области субкосмической связи. Этот лихой, улыбчивый человек, каким был _ее_ Джефри, вернулся таким... другим. Он был красивым, бледным блондином, почти альбиносом, с худощавым для родившегося на планете телосложением. У нее промелькнула язвительная мысль, что рождение в гравитации было тем единственным, что у них было по-настоящему общего. В его светло-голубых глазах читалась несамостоятельность, и, хотя он дулся, под ее пристальным взглядом он, как правило, таял и смирялся. В то же время он был чувствительным и часто добрым. Блестящий ум, во всем что касалось трансдукционной коммуникации, он отстранялся от остального университетского общества. Он был не очень общительным, замыкался в себе. Он был стеснителен, отстранен и часто подавлен. Только... он не всегда был таким... во всяком случае до отдела здоровья. Она быстро оглядела комнату, проверяя, все ли на месте. Стеллажи с оборудованием в порядке. Счетчики сверкают. Она запечатала образцы костей в вакуумные камеры и расставила их. Не дай бог, доктор Чэм, руководитель отдела, обнаружит что-то неладное! Она уже достаточно натерпелась от него. Несмотря на то, что он был антропологом, это не мешало ему оставаться узколобым во многих других аспектах, к тому же он никогда не давал ей забыть о ее рождении на планете, и следовательно о ее, по меркам корабля, неряшливости. Жители станции дотошно следили за порядком во всем - еще один сдвиг, по мнению Литы. В прежние времена им не хватало места. Набитые в переполненные многоместные помещения, они придавали значение каждому лишнему дюйму - еще одна часть их догматического культурного багажа. Она закрыла и опечатала дверь, поставив свои отпечатки пальцев как ушедшая последней. Коридор, по которому она шла, имел тот постоянный уклон вверх, к которому привыкаешь на станциях. Спеша больше, чем она рассчитывала, наблюдая, как проносятся мимо освещенные двери, она перешла со своей пружинистой энергичной походки на пожирающий расстояние бег вприпрыжку. Она чуть не споткнулась, пытаясь затормозить перед транспортером. Инерция никуда не исчезала - какой бы ни была гравитация. По тому, как Лита понимала действительность, эту штуку следовало называть лифтом, а не транспортером. Он доставлял людей вверх или вниз или, может быть, внутрь и наружу, смотря как поглядеть. Она заказала нужный уровень и подождала одну из кабин. Когда дверь открылась, она чуть не налетела на выходившего человека, которого не успела разглядеть. Удержавшись, она засмеялась и отступила назад. - Торопимся? - спросил доктор Эммануэль Чэм, нахмурив брови. - Я опаздываю на свидание. Джефри уже ждет меня в... - Боюсь, что вам придется немного опоздать, - рассеянно сказал Чэм. Лита замолчала, рассматривая его. Его заросшее бородой лицо было напряженным и сосредоточенным. Она увидела нечто важное, скрывающееся за этими темно-карими глазами. Густые брови были сдвинуты и как бы напирали на длинный мясистый нос. Она видела крохотные сосуды под стареющей кожей. - Что-нибудь с образцами, которые я обрабатывала? - У Литы внутри все перевернулось. Она сделала все правильно! Анализ был превосходным - даже до субатомарного уровня. - Не могу представить... - Ладно. Это важнее, чем пара костей, голубушка. Чэм уже направился по коридору, раскачиваясь взад и вперед, пружинистой походкой, свойственной, кажется, всем людям станции. - Господи! - взорвалась Лита. - Мы проработали... _годы_, чтобы достать эти образцы! Станция Чанг невероятно далеко. Вы знаете, чего стоили эти образцы Директорату? - Пустяки, - пробормотал он через плечо. - Пожалуйста, я все объясню в своем кабинете. - Кофе! - прорычал Чэм, прочистив горло. Машина и углу выдвинула две чашки, когда они проходили мимо нее в огромный кабинет Чэма. - Доктор Чэм, я не... Он рассеянно отмахнулся от нее. Расстроенная, Лита отвлеклась. Кабинет Чэма был набит пленками, папками, катушками и рисунками. Он также питал склонность к антикварным книгам. Настоящим, из бумаги. На одной стене висел набор из десяти расчлененных скелетов, один с доисторической Земли, остальные были примерами различных остеологии современного человечества. Чэм возился с кофе, а Лита злилась на непредвиденную задержку и посматривала на скелеты. На верхних полках располагалась коллекция из примерно трехсот человеческих черепов, а также еще сотни две слепков с доисторических образцов, запрещенных к вывозу за пределы Земли: протогоминиды, предки человечества. Вид этих расчлененных костей - давно умерших мужчин и женщин - вначале задевал Литу. Теперь они успокаивали ее. В бытность свою любопытной студенткой она была ошеломлена этой комнатой. Кости увлекли ее в антропологию. Работа со скелетами была волшебной. Когда ее пальцы прикасались к костям, это затрагивало что-то у нее глубоко внутри - связывало прошлое с настоящим и давало надежды на будущее, в свете масштаба происшедших перемен и времени, которое человечеству уже удалось просуществовать. Волшебство никогда не исчезало. Через все студенческие годы, через жестокую враждебную среду аспирантуры и, наконец, научную работу она пронесла чувство благоговения перед костями. Не в пример сухим словам в специальных журналах, она могла вглядываться в пустые глазницы черепа, и это давало ей больше, чем сухие статьи в специальных журналах. Она раздумывала о том, что этот человек видел, чувствовал, любил, чего боялся. Какие чудеса составляли его мир? Что бы он подумал о ее мире? Холод, боль, горести и радости были настоящими нитями, связывающими их через века и расстояние. Чэм прервал течение ее мыслей, подав ей чашку кофе и устроившись на одном-из кабинетных диванов. Он показал на устройства связи и надел свое. Лита укрепила другое себе на лоб и вошла в систему. Прерывистый радиосигнал, казалось, был эхом глухих человеческих голосов. - За Окраиной - дальше любых известных человеческих поселений. Голос Чэма был сух. Когда все закончилось, она стянула с головы устройство связи и посмотрела на Чэма, шокированная, взволнованная, чувствующая свой учащенный пульс. - О Боже! Что... то есть кто они? - прошептала она ошарашенно. Ее взгляд упал на скелеты на стене. Приподняв бровь, Чэм гневно посмотрел на нее, как он всегда делал, когда она вела себя непрофессиональна. Он присовокупил к этому пронзительный взгляд, говоривший: "Я не верю, что вы могли такое сказать", - и добавил: - Я у вас хотел спросить об этом. Лита опустила глаза, она понимала, что Чэм ждет холодной научной проницательности. В конце концов, он был руководителем отдела. - Как раз эту работу и поручил нам помощник директора Навтов, - сухо продолжал Чэм, - я бы предложил вам порыться в исторической документации. Поищите все, что касается ранних экспедиций. Помощник директора информирует нас, что они проконсультировались в Отделах записей, архивов и истории. Ни астронавигация, ни торговля не зафиксировали ничего, посланного в том направлении. - Вы понимаете, - она сохраняла спокойствие в голосе, - что это может привести нас обратно к древней Земле. Ее пульс учащался. Возможно, эти неизвестные обладали теми же свойствами, что и мужчины старой Земли, например мужеством. Она пробежалась глазами по грубым чертам мужского черепа индейца пуэбло. Чэм кивнул. - Точно. Мы просто пс знаем, не так ли? Но я думаю, что мы ничего так и не узнаем, пока вы не приметесь за работу. Вы проверяете исторические данные. Я привлеку литературу по примитивным обществам. Лита грызла свой большой палец, глаза были прикованы к черепам наверху. - Думаете, они такие примитивные? У них есть радио. Доктор Чэм пожал плечами. - Это мы знаем. Мы также знаем, что никто другой их раньше не слышал. Они находятся в той области космоса, которая никогда не была заселена - или, по крайней мере, никогда не регистрировалась как заселенная. Чэм уставился в чашку, скривив губы на бородатом лице. - Патруль считает, что это солнечный фон... радиозвезда. Лита кивнула, сделала глоток кофе и взялась за изучение исторической литературы. Гудок был настойчивым. У Литы перехватило дыхание. - Джефри! - простонала она, и расстройство погасило ее взволнованность. Сделав нейтральное лицо, она вышла на связь. - Остались без ланча, - просто сказал он, глядя на нес из монитора. Его подбородок неуверенно подрагивал. Она отметила его высокую, ширококостную планетарную фигуру. Это во многом их сближало. Мужчины со станции испытывали отвращение к женщинам, которые могли нагнуться, не обливаясь потом. Она кивнула, чувствуя себя неуютно от рыбьего взгляда его светло-голубых глаз. Его образ был нескладным. Бледный человек на белом фоне. Возможно, и их отношения были такими же выцветшими, как и бесцветная комната, в которой они жили. Она перешла в наступление. - Послушай, Джефри, появилось нечто важное. Я не знаю, когда я вернусь. Может быть, даже придется провести ночь здесь, наверху. Я расскажу тебе об этом, когда мы разберемся с некоторыми подробностями. Тебе будет безумно интересно услышать... - Да. - Он кивнул, как будто понял, но она видела пустоту в его глазах. - Ты всегда так поступаешь со мной, Лита. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя... Я... Увидимся, когда придешь, - запнулся он, опустив глаза. - Поговорим об этом потом, - пообещала она, вдруг отягощенная виной. Она чуть было не добавила: "Я люблю тебя", - но прикусила язык. Стерильно. Все, что они делали, было стерильно. Ее глаза блуждали, пока монитор переключался опять на каталог. Черепа мерцали в мягком свете, хитро поглядывая на нее. - Если бы только еще существовали такие мужчины, как вы, - прошептала она глухо и едва слышно. А Джефри? Что с ним? Занудный, но умный, Джефри имел большое будущее в разработке субкосмической трансдукции. Почему он был так чертовски снисходителен - ворчливо терпя все ее выходки? Он не раз пытался понять ее работу и, по правде говоря, зря так утруждался. - Господи! - вздохнула Лита, разминая руки и уперевшись в пульт управления. - Где же вы, старые добрые деньки, когда Мид, Андерхилл и остальные могли видеть и разговаривать с предметами своего исследования, где моя "ежевичная зима"? ["Ежевичная зима" (Blackberry Winter) - название автобиографической книги знаменитого антрополога XX века Маргарет Мил (1901-1978)] О первых леди антропологии рассказывали всякое. История, далекое прошлое, а сплетни остались. Истории о связях с туземцами, о сильных телах, сверкающих в лунном свете, о любви, о первобытных браках, о разбитых сердцах после окончания полевого сезона. История о Маргарет Мид и всех ее мужьях вызнала улыбку на лице Литы. Грегори Бейтсон сменил Рео Форчуна, и Мид с Бейтсоном расстались большими друзьями, а также любовниками - история, которая по силе чувств может поспорить с Элоизой и Абеляром, Симоной де Бовуар и Сартром. - Так что, возвращайся к Джефри, - пробормотала она, чувствуя, как мускулы на ее лице напряглись. - Возвращайся, когда уже так устанешь, что не увидишь монитора. Мысль безвкусная, как этот кофе. Сколько часов прошло с тех пор, как она отправила компьютер прочесывать документацию почти за шестьсот лет? Лита уставилась на слова, пылающие на мониторе. - Чэм? - Да? - Чэм, лежавший на кабинетном диване, поднял глаза от стимулирующего средства, которое пил. Она подождала, пока он разделается с компьютером. - Даю фрагмент, - сообщила она ему, посылая изображения документов, которые читала. - Советский корабль-тюрьма "Николай Романан", запущен в 2095 году, считается пропавшим в секторе Гулаг. Чэм кивал головой, как будто сам себе. - Понятно, полный набор заключенных, американские и мексиканские либералы, все контрреволюционеры. Мало того, у них было большое число коренных американцев, гм, арапахо и сиу. Несколько шайенн. - Я помню, - добавила Лита удовлетворенно, - исследование Грошина! Он заметил, что коренные американцы остались нейтральными после того, как пришли Советы. Когда в резервациях ничего не менялось, они вполне успешно мстили. Грошин слишком хорошо зафиксировал недовольство, чтобы это понравилось партии. Они бросили его за это в тюрьму, прежде чем отправить в ссылку в Московский сектор. - Инакомыслящие, - пробормотал Чэм. - Превосходно. Для целей выживания не может быть ничего лучше. Инакомыслящие всегда новаторы. Подумай о... - Интересно, что произошло? - нахмурилась Лита. - Они направлялись на Сириус. Как они попали так далеко? Я не... - Давным-давно! Они потеряли много кораблей в самом начале. - Чэм остановился. - А почему вы так уверены, что это группа с "Николая Романана"? - Больше всего подходит, - пожала плечами она. - Подсчитайте максимальную способность воспроизводства этого народа. Официально там было пять тысяч транспортируемых. Предположим, что пленки и записи корабля уцелели. Предположим пять-шесть детей на одну женщину. Предположим неограниченные ресурсы и получаем население, готовое к экспансии в космос не позже, чем через пятьсот лет. Она остановилась. - Эммануэль, это были люди из технологически развитых стран, а не ссыльные из Индии или Африки. Они должны были унаследовать технологию. - Если ваши _предположения_ верны, - возразил он. - Есть ли другие варианты? - Один, - ее голос напрягся. Она послала ему данные. - Хм! - буркнул Чэм. - "Потемкин-9". Считается уничтоженным во время революции конфедератов. В последний раз его видели уходившим в сторону Окраины, сильно поврежденным. Боже! Чэм колебался. Голос его снизился до шепота. - Посмотрите на голографию! Надо думать, он сильно пострадал. Уже знакомая с развороченным остовом корабля, Лита стянула устройство связи и протерла глаза. Так устала. Прошло почти двенадцать часов после того, как Чэм поймал ее у лифта, а она пришла в лабораторию рано в тот день, чтобы обработать образцы костей. Лита зевнула. - Я думаю, больше смысла в том, что это "Николай Романан", если только это не одна из независимых станций, затерявшаяся там. Это возможно. Если только. Нет никаких свидетельств о всех, столь давних расколах. Почти бесполезно... - Пока достаточно, - зевнул Чэм в ответ. - Может быть, мы уж слишком хотим, чтобы это была затерявшаяся колония. Патруль думает, что это радиозвезда. Потерянная станция... кто знает? - Может, это и так, - согласилась Лита. Она встала и потянулась, зная, что Чэм смотрит на ее аккуратное тело. Ее мышцы всегда вызывали у него изумление. Бедняга, он всю свою жизнь провел на станции. Его кости были тонкими, с изящной мускулатурой - этого было достаточно при легкой гравитации углового ускорения. Она попрощалась с ним и толкнула дверь. Она медленно шла по коридору, впав в задумчивость. Возможно, Чэм был прав. Очередная потерянная станция. Она пошлет двух или трех аспирантов проделать предварительную работу по сбору материалов. Они выучат язык, войдут в культуру, создадут сеть связи с UBM Gi-сетью. Рутина. Это случалось уже четыре или пять раз за время ее пребывания в университете. Даже если так, то все равно необычным было то, что станция забралась так далеко. Они не могли превышать скорость света. _Потерянный звездолет!_ Она заскрипела зубами: - Только бы это было так! Открыв дверь в свою комнату, она обрадовалась тому, что Джефри спал. Она прыгнула к стенке, избегая его теплого тела. Пока она уплывала в сон, ее сознание заполнялось образом человека. Дикий, сильный, с развевающимися по ветру волосами, он стоял перед ней и улыбался, протягивая ей мозолистую руку. Джон Смит Железный Глаз склонился в седле, чтобы рассмотреть серую пыльную землю. Во рту у него пересохло. Лошадь, его любимая вороная кобыла, нервно перебирала ногами под ним. - Хоша, мы в безопасности, - прошептал он, видя, что размер следов, отпечатавшихся на почве, опровергает его слова. Чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом, Железный Глаз осторожно слез и ощутил землю своими ногами, обутыми в сапоги с тонкой подошвой. У него было плоское широкое лицо, с черными проницательными глазами, широко расставленными по обе стороны его тонкого изогнутого носа. Его твердая безбородая челюсть переходила в длинный широкогубый рот. Он двигался с почти кошачьей грацией, играя мощными мускулами под одеждой из мягкой, прокопченной кожи. Он упрямо стоял на тропе, две черные косы свешивались на спину. Он был одет в рыжевато-коричневую кожу, на плотно подпоясанной у тонкой талии охотничьей рубашке был изображен восьминогий паук. Рукава снизу были отделаны бахромой, а по верху шел цветастый геометрический и звериный орнамент, символизирующий его род и Великий Дух. Его кожаные штаны были так же украшены и отделаны бахромой. В одной руке он держал длинное однозарядное ружье с бронзовыми патронами, торчащими вдоль ствола, чтобы ружье можно было быстро перезарядить. К поясу были прикреплены патронная сумка, длинный боевой нож и черные блестящие трофеи - скальпы человеческих врагов Железного Глаза, врагов, убитых им на войне. Трофеи - знак истинного воина Паука - были гордостью Джона Смита Железный Глаз. Трофеи с голов еретиков сантос. Ни один воин на Мире - паук или сантос - не имел их столько, привязанных к своему поясу или охотничьей рубашке. Устрашающие трофеи отличали Джона Смита Железный Глаз - отмечали его как самого беспощадного среди народа Паука. Железный Глаз тщательно осмотрел склоны по обеим сторонам пыльной тропы. В тусклом свете все было неподвижным. Прикосновение приклада ружья к толстым пальцам придавало ему уверенность. Мало кто уходил так далеко от поселений Мира. Он должен снова стать могущественным. Выбора не было. Исследование было свойственно народу. Людям было свойственно испытывать себя. Он хотел большего, нуждался в большем. Уже четыре раза он ходил к горе молиться Великому Духу. Каждый раз он получал искомое предсказание. В этот раз он пойдет дальше большинства людей. Он излечит себя от яда в сердце. Он пойдет даже дальше воспоминаний о _ней_. Пра-пра-прадедушка его отца, Луис Смит Андохар видел огромное восточное море. Он вернулся с многоцветной раковиной из того моря и поместил ее в Зал предков. Ее почитали так же, как имя рода и Луиса Смита Андохара. И так же будут почитать и его: Джона Смита Железный Глаз! Позади остались только Дженни и боль. Здесь, глубоко в Медвежьих горах, была смерть. Следы на тропе доказывали это. Медведь был здесь. Кобыла позади него вздрогнула. Медведь не был похож на тех существ, которые были на картинках со старой Земли. Коренное животное Мира, медведь охотился на людей. Большое, чешуйчатое, с присосками на двух длинных щупальцах, росших из двух его хребтов, чтобы кормить брюзгливый слюнявый рот, который мог захватить взрослую лошадь, существо это было свирепым двухвостым хищником. Медведи нападали на стада лошадей и скота. Чтобы не подпускать их близко, было выделено много людей с радио. Большие орудия могли убивать их на расстоянии. Во времена дедов медведи были по-настоящему опасны... тогда, в те времена, когда народ еще не сделал большое орудие. Тогда людям приходилось рассчитывать только на ружья и мужество... и на пророков. Многие погибали. Только радио и пророки давали им какое-то преимущество. Теперь медведи не приближались к лошадям и скоту. Они были умные убийцы и быстро научились остерегаться больших орудий. Они оставались здесь, в Медвежьих Горах, вдалеке от поселений, питаясь зелеными хавестерами, трехрогими жабами и еще меньшими существами. Железный Глаз отвел кобылу в относительно безопасное место на вершине скалистой гряды. Медведь, следы которого он видел в долине, не придет сюда. Он был далеко впереди, по крайней мере Железный Глаз на это надеялся. Привязав поводья лошади к своему поясу, он стянул накидку и закутался в нее, держа нож и ружье под рукой. Третья луна едва пересекла черные гряды, отмечающие горизонт Мира. Вглядываясь в восходящий диск, Железный Глаз пытался заглушить свои воспоминания. Дженни Гарсиа Смит осталась в поселении. Этой ночью она мирно спала в доме своего отца. Железный Глаз зажмурился. Нахлынувшее чувство пылало в груди. Нужно было уйти далеко, так далеко, чтобы излечиться от пагубной запретной любви. Она принадлежала к роду Смит. Формально - его сестра. Дочь сестры его отца. Она была табу - кровосмешение. Смит не мог жениться на другой Смит. Предки сказали, что это так. Закон рода установил это. А самое главное - таково было пророчество Паука людям. Закон Паука! Закон _Бога_! Бог принял форму паука и умер на кресте, чтобы люди были свободными. Паук дал им правила, по которым люди должны жить, чтобы оставаться свободными. Каждый год род Гарсиа брал молодого человека, который заранее готовил себя. Его одевали как паука и пригвождали к кресту на холме, и роды Паука танцевали перед солнцем, обновляющим Мир, четыре дня в священной палатке. Путь Паука, путь Бога... а Джон Смит Железный Глаз чуть не совершил самое страшное преступление. Он влюбился в женщину, которая была его сестрой. Если бы он взял тогда Дженни... Нет, и думать нечего! Несмываемый позор. _Паук заповедал!_ У него все сжалось внутри от горя. Она никогда не будет его - что бы ни случилось. Он подумывал о том, чтобы тайно бежать. Он мог это сделать - так как им никогда не был нужен никто другой. Наказанием, если бы их поймали, была бы смерть. А за пределами поселений были только медведи... и бандиты сантос. Воспоминания нахлынули на него. Сдерживая слезы, он перебирал свое прошлое, жестокость, с какой он обрушивал свой гнев на банды сантос, пыл, с каким он искал Паука и Великого Духа. В чем он согрешил, что должен так сильно любить Дженни? Он сделал что-то не то, за что злой дух-хранитель наградил его такой неблагодатной любовью. Что? В который раз Железный Глаз думал о всех предпринятых предосторожностях. Тем не менее сердце подвело его, несмотря на всю его доблесть в войне. Он праздно перебирал волосы скальпов, свешивавшихся с его пояса. Он посмотрел вверх и увидел, как третья луна поднимается все выше на небе. Она была красноватого цвета. Первая луна была с желтым оттенком, вторая - почти белой. Все вместе они так ярко освещали ночное небо, что все было видно почти как днем. В этом было преимущество Мира. В старом мире, на Земле, была только одна луна. Здесь духи были ближе из-за трех лун. Так говорили предки, те, кто пришел с неба, спасаясь от собетов, захвативших старый мир и отрезавших от него по кусочку, чтобы насыщать свою Красную Звезду, - они говорили, что Паук ближе к людям здесь. Предки перенесли ужасные времена. Были голод и смерть. Род Гарсиа обесчестил себя, поедая человеческую плоть, чтобы выжить. Именно поэтому они пригвождали паука к кресту - чтобы искупить тот ужасный грех. Кроме того, были бандиты сантос. Они жили в глубине материка, на севере. Сантос становились все более многочисленными, более могущественными, чем пауки. У них было несколько деревень. Остальные жили в разрозненных маленьких бандах, которые не были могущественными и болтались на окраинах территорий сантос и пауков. Вся молодежь мечтала о том, чтобы поехать и ограбить стада сантос или похитить одну из их женщин. А сантос отвечали тем же. Вначале сантос изгнали из народа за их еретическую веру в то, что Бога зовут Хейсус и что он был распят, как человек. Сантос ни на что не годились. Это были не люди. У них был ложный Бог, не было мужества и чести. Именно такие люди предали предков, когда собеты завладели небом и отдали его Красной Звезде. Но даже если это было так, все равно каждый род имел тот или иной грех, который нужно было искупать. Смиты уничтожили компьютерные передатчики, чтобы не было никакой связи с людьми, которые могли спастись от космических демонов советов. Первые Смиты боялись, что собеты выследят их на этом новом Мире. Все роды были одинаковыми. Все что-то скрывали и хотели, чтобы другие об этом забыли. Эта вина была полезна, так как таким образом люди могли оставаться людьми. У них могли быть слабости, и не надо было все время прятать лицо от стыда. Когда паук был распят и стал Богом, он простил людей за их прегрешения. Бог простит и Джона Смита Железный Глаз, если тот будет молиться, ходить в парильню и жертвовать достаточно, чтобы Паук или его духи-помощники увидели его и его тяжелое состояние. Если бы он только успел попросить помощи пророка! Он сжал зубы. Совершив потенциально смертельную ошибку, он уехал, не заручившись поддержкой пророка. Джон Смит Железный Глаз вздрогнул. Одна только мысль о пророках пронизывала его ледяным страхом. Не очень-то приятно разговаривать с человеком, который смотрит в будущее и предвидит твои неудачи... и время и обстоятельства твоей смерти. Тревожный сон пришел к нему. День за днем он пробирался на восток. Чем дальше, тем подъем становился круче и труднее. Он взбирался пс горным ущельям, где ветер угрожал сорвать накидку с его тела, трепал длинные черные волосы скальпов, как пучки травы в бурю. Воющий ветер визжал и ревел в ущельях из розового гранита, проносясь к изрезанным равнинам внизу. Стало не хватать пищи для Железного Глаза и его терпеливой черной кобылы. Он все-таки пробивался дальше, говоря себе, что, слава Богу, медведи не водятся так высоко. В основном он вел теперь лошадь за собой. Изможденному животному так было легче, особенно когда камни стали ранить и скалывать его копыта. Одним холодным утром он, наконец, достиг вершины. Запыхавшись и хватая ртом разреженный воздух, он остановился, чтобы дать кобыле пощипать скудную траву, пока он будет осматривать Новый мир. Земля расстилалась перед ним ровной травянистой равниной, отмеченной кое-где карликовыми деревьями и колючим кустарником. Это был потрясающий вид, низина клонилась к юго-востоку, просматриваемая до самого горизонта. К северу равнина была изрезана здесь и там заросшими оврагами, а серо-голубые островки острой травы расстилались перед ним как подушечки для иголок. Джон Смит Железный Глаз смотрел снова на запад и видел неровную местность, уходящую вниз к морю и поселению. Это была извилистая холмистая долина, которую он пересек, чтобы достичь горной цепи. Рассказывали, что его прославленный предок пересек дикую горную страну и достиг восточного моря. В этой легенде ничего не говорилось о широкой равнине. Джон обернулся на рассеченную каньонами местность, отделявшую его от Дженни, и вздохнул. Вдалеке, далеко за изогнутыми скалистыми грядами, выступавшими треснутым гранитом, едва виднелись луга, которые он прошел. Она была там, вне видимости, за горизонтом. Он посмотрел назад на едва заметную тропу хавестера, которую тот использовал, чтобы забраться по ущелью, и похолодел. Там, под ним, может быть пятью милями ниже, три всадника ехали на лошадях по тому же следу. Сантос? Джон улыбнулся при этой мысли. Какое дело было до бандитов человеку, которому незачем было жить? Да и, кроме того, это мог быть кто-нибудь из народа, но тогда, кто именно? Кто мог уйти так далеко от поселений? Он почувствовал странное облегчение, готовясь к войне, смерти и крови. Железный Глаз караулил на морозном воздухе. Весь день они взбирались по неровной тропе на гребень холма. Джон терпеливо ждал, лежа в небольшом углублении за камнями. Морозный воздух окутывал его. Тяжелое ружье покоилось на его сумке. Он увидел, как первый всадник выехал на гребень, плотно закутавшись в накидку от ледяного пронизывающего ветра. Джон тщательно прицелился человеку в грудь, совместив мушку с разрезом прицела. Очутившись на одно движение пальца от смерти, человек повернулся и встретился с горящим взглядом Железного Глаза. - Честер! Железный Глаз облегченно вздохнул. Он медленно сел и, сложив руки рупором, закричал: - Честер Армихо Гарсиа! Ты-то что здесь делаешь? Смеясь, Железный Глаз встал на ноги. Филип Смит Железный Глаз и какой-то старик вышли вслед за Честером из ущелья на ровное место. Все-таки было неясно, что делали здесь его солидные, сосредоточенные на себе двоюродные братья? Они всегда были странными, всегда себе на уме. Услышав его зов, старик повернулся в его направлении. Сердце Железного Глаза колотилось в груди. Нет! Не может быть... Старик, знающий будущее, кивнул, поняв непроизнесенные слова Железного Глаза. Железный Глаз попытался проглотить слюну, чувствуя, как кровь в жилах стынет от страха. Он не мог сделать ни одного вздоха. Холодный пот выступил на лбу. "Почему пророк пришел за ним сюда?" 2 Лейтенант Рита Сарса сохраняла свою профессиональную улыбку, не обращая внимания на шум голосов вокруг. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на этих скучных академиках, чтобы не воскрешать в памяти свой перелет с линейного патрульного корабля "Пуля" на Арктур, в университет. Воспоминание о пилотировании скоростного транспортного корабля нежно отзывалось в ее душе, подобно любовному прикосновению. Ей никогда не приходилось испытывать такого сильного возбуждения. Ощущение собственного тела, утопающего в командирском кресле при перегрузке, доводило ее до экстаза. Свобода и контроль принадлежали ей. На короткое время она полностью обретала себя и власть над своей судьбой. Чувство это стало угасать и исчезло, как только она уткнулась носом в причал университета и передала управление постоянному капитану корабля. Повторится ли когда-нибудь еще это чувство распоряжения собственной судьбой? Пустота и ноющая боль ворошили пепел памяти, напоминая ей о смерти мужа. "...Нет! Не думай об этом!" Эммануэль Чэм бормотал что-то у нее под ухом, представляя очередного ученого или администратора, студента или коллегу. Ради Бога, почему ее командир полковник Дэймен Ри выбрал именно ее для выполнения этого безумного задания? - Похоже, придется послать экспедицию, - проговорил он тогда, как обычно глотая слова и слегка опустив свою вытянутую, как пуля, голову. Мрачная улыбка на его губах не коснулась жестких, пронизывающих глаз. - Ради радиозвезды? - протестовала Рита. Ри всегда смущал ее. Это плотное, мускулистое тело напоминало ей сильно сжатую пружину - всегда готовую распрямиться и удерживаемую лишь его железной волей и характером. - Да, - прохрипел он. - Совершенно идиотское поручение! Приказ, лейтенант, есть приказ. Директорат приказывает... мы подчиняемся. Оторви свою задницу и отправляйся на Арктур. Затем огонек загорелся в его хищных глазах. - Получай удовольствие. Напивайся. Отдавайся. Хорошо ешь. Веселись как сумасшедшая, пока мы не вызовем тебя обратно к этой... рутине. Мужчина без войны, когда жажда столкновений была у него такой же врожденной, как черты лица или группа крови. Рита часто удивлялась, как ему удастся изо дня в день... гладиатор в мирный век, чьей единственной функцией было гонять свой огромный, потенциально смертоносный корабль взад и вперед вдоль ненарушаемой и больше никуда не продвигающейся границы. Она отозвалась, скривив губы: - Да, сэр! - и быстро отдала честь. Плаксивый голос резко прервал течение ее мыслей. Она обернулась через плечо и увидела, как высокий, худощавый человек тянет за руку доктора Добра. - Джефри, - протестовала светловолосый антрополог, - это не важно! Сколько раз тебе можно говорить... - _Говорить мне?_ - зашипел он в ответ. - Кто специалист в субкосмической трансдукции? Ты ничего там не найдешь! Это пустые выдумки Патруля, чтобы получить больше средств на свои... Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы встретиться с горящим взглядом Риты. Она повернулась к нему лицом, чувствуя, как мышцы, обычно эластичные при легкой гравитации, вдруг напряглись, когда она встала, сама того не заметив, в боевую стойку. В Директорате поговаривали, что Патруль больше не нужен. - Продолжайте. Вы говорили, что... Лейтенант Сарса едва уловила отчаянное смущение доктора Добра, ее лицо залила краска. Человек, которого звали Джефри, слегка нагнул голову, глотая слюну. - Я... Я имел в виду, ну... знаете... в настоящий момент все так туманно. Просто, нет ничего... - Может и нет, - оборвала Рита, сама себе удивляясь. - Ну а все-таки, вы бы ведь хотели, чтобы Патруль был оснащен? Он избегал ее взгляда. Когда он, наконец, заговорил, это было робкое "да". Он повернулся и, вырвавшись от Добры, с мертвенно-бледным лицом убежал. - Простите меня, доктор, - холодно отчеканила Рита. Лита Добра смотрела на нее с дрожащими губами, пытаясь побороть смешанные чувства гнева и стыда. - Н-нет, - нетвердо ответила она, - это я виновата. Он... мы... мне не следовало его приводить. Она слабо и устало улыбнулась, казалось, что она пришла к какому-то решению. - Он раньше таким не был. Вы... вам просто не повезло - это была последняя капля. - Это ваша проблема, доктор, - сказала Рита отрывисто, чувствуя себя неуютно от смущения этой женщины. Что Добра нашла в нем? Как будто читая Ритины мысли, антрополог прохладно добавила: - Прошу прощения, лейтенант. Рита кивнула, думая, вспоминая, как черты лица ее мужа исказились, перед тем как он... Она сражалась с памятью, загоняя ее в углы сознания, отгораживаясь от нее. В этот момент Чэм схватил ее за локоть и провел через комнату, беспрерывно болтая о борьбе за бюджет и время Gi-сети с другими отделами. Не обращая на него внимания, Рита Сарса продолжала удивляться выражению лица Литы Добра. Но что же она все-таки нашла в этом... этом _существе_? - В этом нет никакого смысла, понимаешь, - сгорбившись на скамейке тренажера, Джефри уронил голову на руки, - ты нацеливаешься так далеко - ради чего? Какого-то искаженного радиосигнала? Черт возьми, может, он идет откуда-нибудь со звезды; были же уже случаи, когда странные шумы казались человеческими голосами. Почему ты... - _Потому что это может быть потерянная колония!_ - Лита повернулась и тряхнула головой, пытаясь смахнуть пот с глаз. Ее кожа блестела и резком свете гимнастического зала. У нее перед глазами все еще стоял взгляд Риты Сарса. Он выражал брезгливость и презрение. Как Лита ни пыталась, она не могла освободиться от властного осуждения этих холодных зеленых глаз. Джефри продолжал возмущаться: - Радио - это так... так ПРИМИТИВНО! Люди бы просто не стали его использовать. Она горячо возразила: - Было время, когда люди не знали о нолях, трансзвуке, тахионах или йота-рега-частицах! Супространственной трансдукции всего шестьсот лет! Его глаза беспокойно блуждали по комнате, ни разу не остановившись на Лите. После долгого молчания он добавил: - Кто будет использовать радио, когда трансдукция настолько проста, что даже ребенок мог бы... - _Иди ты к черту_, - взорвалась Лита, зарядившись адреналином от накопившейся злости, - ты никогда меня не слушаешь! Можешь не сомневаться, я изучала трансдукцию! Я делала это для _тебя_... для нас! Я знаю трансдукцию как свои пять пальцев! Но чему ты... скажи... чему ты хоть раз научился у меня? Ты даже ни разу не потрудился... - Мне не это от тебя нужно, Лита, - прервал он. - Кто будет зарабатывать нам на жизнь? - Он скрестил руки и многозначительно поднял голову. - Ты? Занимаясь атлетикой? Большие деньги в погонях за радиосигналами? И ты думаешь, Директорат одобрит экспедицию, которая... Он запнулся, поймав ее взгляд. Лита отвлеклась от борьбы с тренажером: - Черт возьми, я по крайней мере буду в форме! - огрызнулась она. Не прозвучала ли в ее голосе легкая дрожь поражения? Мысль о проницательных зеленых глазах Риты Сарса снова ужалила ее. Лита еще настойчивее попыталась сломить сопротивление тренажера, чувствуя, как перекатываются мышцы живота. Она позволила себе размякнуть. Последние три недели она проходила стимуляцию во сне. Клубок проводов стимулировал ее мышцы всю ночь, что отнюдь не улучшало настроения Джефри. По правде говоря, и ее тоже. Но все-таки теперь, когда она сгибалась, она чувствовала сталь там, где всего неделю назад была дряблость. - Я просмотрел записи. - Джефри сделал каменное лицо, стараясь быть миролюбивым. - Если языковой перевод точен, то сигнал означает: "Сантос в поселении. Все пауки, возвращайтесь к своим семьям для _ку_. Доложите что-то, - они не смогли определить, что, - расположение радара". - Да, именно так это слышалось и нам, - согласилась Лита. Он даже не посмотрел на нес. Она наблюдала за тем, как он встает, чувствуя полуторную гравитацию. - _Радар и пауки, и что такое - во имя всего святого - это "ку"?_ Может, ваши компьютеры способны составлять бессмыслицу из беспорядочных помех? После долгого молчания он покачал головой. - Ты ведешь себя глупо, Лита. Я не хочу, чтобы ты летела. Я пс отпущу тебя. Вот и все. Я... С меня достаточно. Мне надоело, что ты играешь мной. Теперь решать буду я. Слышишь? Я. Оставайся со мной, или... или убирайся! Его светлые глаза блестели, когда он поднялся, зубы были стиснуты, челюсть выдвинута вперед. - Что случилось с тобой, Джефри? - простонала она, вглядываясь в его лицо в поисках понимания. - Что сделал с тобой в тот день отдел здоровья? Куда делся прежний мечтатель, которого я любила? Его лицо было непроницаемым и сердитым. Уголки тонкого рта дрожали. Голос был холодным и бесстрастным. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Она промолчала, вспомнив, что она испытала под взглядом лейтенанта Риты Сарса. - Я опаздываю на встречу в "Домашний уют". Сообщи мне туда о своем решении, - он повернулся и задумчиво посмотрел на нее. Лита уставилась на него; у нее возникло странное ощущение пустоты в желудке. Он опустил глаза, выпрямился и скованной походкой пошел к двери. Все так ходили при сильной гравитации. Все передвигались очень осмотрительно. Даже простое падение грозило переломом. Он был прав, это было действительно чертовски рискованное предприятие. Даже Чэм считал так. Не глупо ли это? Дрожащей рукой Лита смахнула бусинки пота, стекающие на лоб. Пот тек ничуть не хуже при полуторной гравитации. И наоборот, в невесомости он просто прилипал к тебе и накапливался, никуда не деваясь: застаивался - как и ее жизнь. А если это все-таки был человеческий сигнал? Стареющий Чэм, связанный фактом своего рождения на станции, никогда не ступит на планету. Она была единственной среди своих коллег, родившейся на планете. Она прожила большую часть жизни на границе с ее полуторной гравитацией. Она обладала всеми возможностями. Оставалось только привести себя в форму. Мышечный тонус - это еще не все. Существовала опасность микротравм костей, от которых помогала только гравитационная тренировка. Когда мышцы становятся сильнее, то кость должна поспевать за ними. Системы, подумала она. Все человеческое тело состояло из систем. Кровь, кости, мышцы, органы, кожные покровы, нервы, мозг - все зависело друг от друга. Это то, чего они никак не могли понять в ранние годы космических полетов. Ощущая дрожь мышц живота, она медленно встала и заставила себя быстро пройтись по комнате, чувствуя теплоту не слишком перетренированных мышц. Если бы только... она обращалась к стерильным белым стенам с горькой усмешкой, надеясь, умоляя, чувствуя, как растет боль. Звезды? Или Джефри? Приключение или прозябание? Ей выбирать. Лицо Сарса всплыло в памяти, спокойная, рассудительная, лейтенант была чертовски способной. Как ни странно, мерцающий череп из кабинета Чэма преследовал ее, смеясь над ее мечтами. Мечты? Ее сердце сжалось. Отказаться от мечты ради Джефри? Это отрезвило ее. Раньше он не потребовал бы этого от нее. Она пыталась представить человека, которому мог бы принадлежать блестящий череп. Гордый, независимый, он качал головой, и осуждение - как и у Сарса - ярко горело в его глазах. Она поднялась на транспортере к душам, выскользнула из тренировочного костюма второго класса и расстегнула гравитационный лифчик. Вода щипала холодом ее разгоряченную кожу, приятно покалывая, подготавливая ее к встрече с Джефри. Что она ему скажет? Она пришла в замешательство. Это пугало ее, нарушало хрупкое душевное равновесие и кружило ей голову. "Неужели я заслужила такие страдания?" - подумала она. Холодная вода ручьями стекала по лицу, смешиваясь с горячими потоками слез. - Мне нужен мой прежний Джефри, - обращалась она к ниспадающим струям воды. А он не вернется. Уверенность в этом переполняла ее. Так что это свершившийся факт, решила она, его больше нет, он теперь другой: незнакомый. Чувство пустоты росло в ее сердце с неотвратимостью смерти. Усталая, но посвежевшая, Лита оделась в свой обычный костюм и посмотрела на себя в зеркало, стараясь вернуть себе самообладание. "Это ваша проблема, доктор", - вспомнился ей твердый голос Риты Сарса. Надо было добавить: "Вы ее и решайте". Голубые глаза на классическом лице человека белой расы. Высокий лоб, острые скулы, твердый подбородок, прямой нос. Она несколько раз слышала, как люди называли ее хорошенькой, а однажды даже красивой. Ее тело теперь было крепким, грудь высокой и полной. Не так уж и плохо, признала она, совсем неплохо. Чувствуя себя получше, она накинула на плечи халат и направилась в "Уют". "Сама и разбирайся", - невесело пробормотала она. Народу было много. Преподавательский состав зарезервировал этот маленький клуб в основном для себя, отправляя студентов в более шумные места. Здесь околачивались инженеры и математики. Кори Мэнкэмп и Вельд Арстонг сидели в углу с Джефри. Она протиснулась через толпу, чувствуя легкость в ногах и тяжесть на душе. Джефри освободил для нее место за столиком. - Говорят, ты убеждена в существовании группы людей за Окраиной, - ухмыльнулся Кори, его пухлое лицо раскраснелось. - У нее есть искаженный радиосигнал. Бессмыслица, составленная компьютерами из разрозненных звездных излучений. Вот и все, - добавил Джефри, деланно и самонадеянно улыбаясь. Литу задела и обеспокоила его вызывающая манера поведения. Уязвленная, Лита кивнула Кори, пытаясь улыбнуться. Сила осуждения, заполнявшая глаза Риты Сарса, пришпоривала ее, придавала ей уверенность. Если Сарса могла быть такой хладнокровной, то и она сможет. Забыв о Джефри, она вмешалась: - Еще ничего не понятно. Нам известно о двух кораблях, ушедших в том направлении. Трудно предположить, что независимая станция могла так далеко забраться. Даже если так, то прошло шестьсот лет исследований. А мы знаем так мало. Легко ли звездолету затеряться где-нибудь там за последние шестьсот лет? Широкое лицо Арстонга выражало понимание: - Я бы сказал, что очень легко. Тогда, когда были пираты, и войны, и торговцы, этого можно было ожидать. Помните? В старой Конфедерации было рабство. Это сейчас немыслимо. Спасибо Арстонгу. Лита с благодарностью улыбнулась ему, чувствуя на себе злой взгляд Джефри. Но Арстонг оживил разговор. Джефри был уязвлен и уничтожен, в то время как другие чувствовали ее воодушевление. - Слушайте, мне жаль, но я не могу остаться. Я совершенно вымоталась, - призналась Лита, - я иду домой, чтобы поспать несколько часов. Она медленно встала, чувствуя свои набухшие мышцы, и посмотрела на Джефри. Сейчас или никогда. - Ну я тоже пойду, - промямлил Джефри, - завтра рано вставать. Она предложила ему руку. Большую часть пути они прошли молча. - Ну? - спросил он наконец, повернув ее лицом к себе. - Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и прекратила эту ерунду. Ты настолько увлеклась своими _потерянными_ человеческими призраками, что у меня не было случая сказать тебе об этом. Я подал заявление на место в центре связи Директората на Рейндже. Они готовы меня взять, осталось только собеседование, и можно отправляться. Лита закрыла глаза. - Я не могу, Джефри, - она попыталась проглотить слюну, во рту вдруг пересохло. - Рейндж? Ты знаешь, какие они все там провинциальные. Если мы не поженимся, это помешает твоей карьере. Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть его остекленевший взгляд. - Ты... ты не выйдешь за меня замуж? Не поедешь... со мной? - его голос натянулся и оборвался, а пальцы впились ей в руки. - Когда мы встретились, я была жалкой аспиранткой, - сказала она ему тихо, - а ты мечтал о том, чтобы обновить трансдукцию - обновить способ связи между планетами и станциями, может быть, даже позволить человечеству превзойти Gi-сеть! Она кусала губы, глядя на него. Грустно. - Куда... куда делись мечты, Джефри? - _Я кормил тебя!_ - закричал он. - Приютил тебя! Любил тебя! Чувство вины заполнило ее, но тут же было подавлено гневом. Она вырвалась из его рук. - Да, черт возьми! Да! - Она шагнула в сторону в смятении. - А я заботилась о тебе! Составляла тебе компанию! Я слушала тебя. Решала твои дурацкие проблемы и следила, чтобы твоя жизнь была устроенной! Но у нас было не только это! Разве ты не помнишь? Помнишь ночь перед моими экзаменами? Помнишь, как ты обнимал меня? Говорил мне, что все будет хорошо? Помнишь вечеринку по случаю Дня основания у Вельда? Почему ты не можешь больше быть таким? Что произошло с тобой? Он зашевелил губами, пытаясь что-то выговорить. В его глазах была нерешительность. - Я... ты _нужна_ мне, Лита! Я... Она глубоко вдохнула и выдохнула через нос. - Я знаю, Джефри. - Она пробежала рукой по щеке, пытаясь найти нужные слова в наступившем молчании. - Ты был нужен мне тогда, но не сейчас. - Она умоляюще посмотрела на него. - Сейчас я тебе просто как мать! Я пыталась быть ею, но мне нужна была возможность самой почувствовать, что я не создана для этого. Мы не разговариваем, не делимся ничем. Теперь мне нужно освободиться - или все, ради чего я до сих пор работала, было зря. Я не могу предать свои мечты, как ты предал свои. Он сжал кулаки и переступил с ноги на ногу. - Как твои воображаемые дикари? - Он покачал головой и сжал зубы. - Ты живешь как во сне, Лита. Твой романтизм смешон. Там нет никакого героя. - Он понизил голос. - Ну позволь мне увести тебя на Рейндж. Будь моей женой и матерью моих детей. Там просторно и чистый воздух... - Нет! - она повернулась и пошла по коридору. - Лита! - гремел его голос. - Вернись ко мне! Иначе, клянусь, _я сделаю так, что ты никогда этого не сможешь забыть_! Полковник Дэймен Ри из Патруля Директората наблюдал прием сигнала и щурился. Зонд опять был в нормальном пространстве. Как было заложено в его программе, он должен был перескакивать туда и обратно каждую секунду. На самом деле, даже каждую микросекунду, но требовалось время на обработку сигнала. Время странно вело себя, когда что-то перескакивало туда и обратно между сверхсветовой скоростью и тем, что люди считали реальностью. - Вот, полковник! - позвал связист Энтони. - На этот раз ничего. Сейчас опять ушел. Экран погас и снова зажегся. На этот раз связист ничего не сказал. Ри подумал, что малый, наверное, разговаривает сам с собой, чтобы не заснуть или разогнать скуку. - Вот опять, - монотонно говорил тот. Он повернулся и взял чашку кофе с подноса. Слава Богу, есть кофе в ночную смену. Он неторопливо пил, пока связист продолжал свою болтовню. Его служба не была такой уж плохой. Если бы только было, что _делать_. Раз в два месяца проводить тренировку подсознания. Наблюдать за самым спокойным сектором, который выпало патрулировать его кораблю "Пуля". Изредка проводить экстренные спасательные операции на какой-нибудь станции. Работы совсем немного. От этого у него и ехала крыша, как и у парнишки, который разговаривал с монитором зонда. Ри расхаживал по палубе, попутно отмечая, что стальная обшивка, должно быть, вся уже изборождена. За должность командира "Пули" была отчаянная борьба. Но никто из претендентов не мог поспорить с его напористостью и способностями. Он был одет в плотно облегающую форму Патруля: белый космический комбинезон с широким нагрудником, который подчеркивал его широкие плечи и остро сужался над форменным ремнем. Он мягко ступал в вакуумных ботинках с прилипающими подошвами. Лицо его было угловатым, может быть некрасивым, но выразительным, с широкими скулами, коротким толстым носом и тяжелой челюстью. Рот был подвижным, упрямо сжатым, широким, а углы его были четко очерчены. Мощный лоб поднимался к скошенной линии коричневых, коротко остриженных волос. Его темные глаза не могли не привлечь внимания. Живые, настороженные, они выдавали проницательный ум, напористость, силу полковника Дэймена Ри, командира "Пули". Ри был лидером, который не терпел постороннего вмешательства, человеком вызывающим, бескомпромиссным, проникнутым духом состязательности. "А теперь куда? - подумал Ри, ударяя костистым кулаком по своей мозолистой ладони. - Что теперь делать? Где я найду противника, достойного моих усилий?" Он засмеялся про себя. Неопробованный меч - все равно что тупое оружие. Полковник - это было высшее воинское звание в Патруле. Ну конечно, был и адмирал - но кто мог подумать, что он собирается подсидеть старину Кимианжуи. Ходить взад и вперед, пересматривать бюджет, выбивать оборудование и наблюдать из-за письменного стола на Арктуре, как все пропадает к чертовой матери! Его взгляд упал на мониторы и кабине управления. Где-то там было что-то, требующее от Патруля активных действий, придающее смысл их работе. Угроза? Недруги? Где? Наблюдение за зондом сводило их всех с ума. Это, возможно, были лишь излучения звезды, испускающей свои термоядерные вихри где-нибудь там. Радиопараметры всех местных звезд были, конечно, занесены на карту; но все же они выкидывали иногда страшные шутки, в зависимости от того, чем питались их атомные тонки. Какой удачей было бы найти там что-нибудь устрашающее! Что-нибудь, реально угрожающее дистрофичным головастым директорам! - Мечтать не вредно, - едва слышно пробормотал Ри, раздражаясь от сверкания приборов, за которыми следил Энтони. Кроме того, кто мог быть полностью уверен, что это не были причуды самого получеловеческого-полукомпьютерного мозга транспортного корабля GCI? Ри поежился. Сигнал на экране появился и исчез; каждое появление означало для зонда два дня "снаружи". Два дня, которые пролетали за одно мгновение в реальной вселенной. Ну еще пара таких деньков, и зонд вернут обратно. Затем пройдет еще неделя, и на этом все кончится. Еще одна пустая трата времени и рабочей силы. - Вот опять есть, - твердил скучающий голос Энтони, - а потопить... Он резко распрямился, в голосе почувствовалось волнение. - Стойте! Он все еще здесь, сэр! Полковник Ри потягивал кофе, заглядывая связисту через плечо. - Как это выглядит? Фоновый шум? - Курс на 788694, сэр. Связист проверил ввод. Экран снопа мигнул. - Короче скачок. Курс на 632399. Есть триангуляция! Теперь молодой человек улыбался. Он поднял глаза: - Может быть, зонд и улавливает там шум, но он точно на него настроился и... - Минутку, сэр, - связист предвосхитил приказ, мысленно затребовав из компьютера голографическую звездную карту. - Вот она, - показал он на маленькую желтую звезду и увеличил ее. - Черт! - плюнул Ри. - Эта несчастная даже не была внесена в каталог! Он между тем заметил, как майор Антония Рири входит в люк кабины управления, чтобы сменить его. - За все годы нашего пребывания в космосе мы внесли в каталог менее пяти процентов известных звезд, - пожал плечами связист. - Что это? - спросил Ри, увидев мигание на мониторе зонда. Подошла майор Рири, которой с ее ростом все было видно. - Радиопередача, сэр, - радист снова наклонился над панелью, - и в ней что-то не то, - его губы беззвучно двигались, пока он отправлял в компьютер мысленные команды, - не случайный ряд. Зонд сейчас примерно на том же расстоянии, на котором был GCI, когда тот уловил сигналы. Учитывая красное смещение, помехи и расстояние, нам повезло, что мы хоть что-то получили. Зонд находился в реальном пространстве, "внутри", как говорили космические специалисты. Сейчас он сбрасывал скорость, ориентируясь на источник радиоволн. Ри выпил еще кофе. Хотя его смена закончилась, он не хотел передавать командование другому, пока не получит ответ. - Так, что, - бесстрастно заметила Рири, - зонд что-то обнаружил? Ри распрямился, кивая головой. Как всегда, Рири была сдержанна. Она была единственной угрозой его продолжительному управлению "Пулей". Как он сам постоянно бросал вызов своему предшественнику, так и она постоянно бросала вызов ему. Может и порочная, эта система держала их всех в тонусе. Но она взращивала группу хищников, воинов, соперников, у которых не было другого приложения своих способностей и своей агрессии, кроме как к себе подобным. Связист с торжествующим видом поднял глаза, выводя их из затруднительного положения: - Хотите послушать? Ри кивнул, и динамик затараторил. Словесное бормотание не имело никакого смысла, но одно было понятно всем в кабине управления "Пулей". Это не были звездные помехи - это были звуки человеческих голосов. - Идет перевод, сэр, - предвосхитил связист, - компьютер обрабатывает языковые пленки, полученные из Gi-сети. Динамик затрещал, как в старом кино или голо. "...четыре ***** на северной гряде. ***** похоже, ранены. Сантос ***** обратно. ***** мертвы". Другой голос. "Идите ***** сюда вниз. ***** огонь на полях. Томас Руис Кармела будет петь ***** молиться. У него есть много целебного из прошлого". Первый голос. "****** присылаем мальчиков с ними. Знак медведя ***** весеннем лагере. ***** время решительных действий. _Эскизин ананхе хопо хукаея_". Говорящий замолчал. - Что было это последнее? - спросил Ри, поглаживая рукой щетинистые волосы. Рири задумалась, не отрывая глаз от монитора, где положение зонда было показано огоньком. - Послушайте меня, сэр. Точно, что среди наших пленок с переводами, которые есть на корабле, такой пленки нет. Теперь я пошлю это в университет и в Gi-сеть, сэр. - Предупредите лейтенанта Сарса, - Ри позволил себе улыбнуться, допив остатки кофе. Да, может они и вправду разгонят скуку. Люди? Так далеко? И что это были за люди? Дикари? Пираты? Возможно, Патруль снова займет свои ведущие позиции. Он решил не прятать свою улыбку. Когда он обернулся, майор Рири разглядывала его, полузакрыв глаза и поглаживая свой длинный подбородок. Жизнь Честера Армихо Гарсиа резко изменилась с тех пор, как сны стали преследовать его. Впервые со времени своего детства он с трудом различал сон и реальность. Однажды ему приснилось, как старик Уотти корчился на земле, кровь хлестала у него из ноги, а Тедор Гарсиа Желтая Нога уводил свою жену прочь, схватив ее за руку, а в другой руке держа дымящееся ружье. На следующий день Честер наблюдал ту же самую сцену. Уотти был ранен пулей в ногу, и Тедор не обернулся. Его поступок был справедливым возмездием за попытку изнасилования его жены. Испугавшись, Честер поделился со своим лучшим другом Филипом Смитом Железный Глаз. Но оказалось, что тот тоже страдал от снов. Они так долго дружили, имели общие идеи, схожие мысли, желали быть воинами и способствовать успеху и славе Паука. Они были похожи как две капли воды, играя в одни и те же игры, понимая друг друга с полуслова. А теперь все так пугающе изменилось. Честер проглотил слюну, вспоминая старика. В снах опять было предупреждение для них обоих. Они знали, что седой старик поднимет завесу палатки и пристально уставится на них, свет от костра отразится в его черных глазах. - Пошли, - скомандовал его надтреснутый голос, - время пришло. Сердца их сжались от страха, когда они поднялись и вышли вслед за пророком из палатки, оседлали своих лошадей и поехали на восток в горы, в указанном им направлении. По телу Честера пробежала дрожь. Человек вспоминал каждое мгновение своей жизни, находясь в обществе пророка. - Старик? - дрожащим голосом спросил Джон Смит Железный Глаз, прервав размышления Честера. - Пошли, - прошептал пророк и повел их под прикрытие скал на краю равнины. Отблеск страха в глазах Джона чуть не заставил Честера закричать. Да, даже Джон Смит Железный Глаз боялся пророка. Железный Глаз устроился рядом со стариком, послушно уставившись в землю, лицо воина было напряженным. - Ты шел за мной? - спросил наконец Железный Глаз глухим шепотом. Старик рассеянно вертел в руках стебель колючей травы. - Я шел за тобой, - звук его голоса был похож на звук сухой травы на ветру, - или... может быть, ты шел за мной, воин? Железный Глаз не мог скрыть потрясения. Честеру захотелось чего-нибудь выпить, чтобы смочить пересохшее горло. - Я... Я пришел за предсказанием, дед, - Железный Глаз использовал вежливое обращение. - Я пришел излечиться. Я не преследовал... - _Инцест!_ - закричал старик, указывая скрюченным пальцем. - _Нет!_ - умолял Железный Глаз, его отчаянный взгляд перебегал с Честера на Филипа, который, закусив губу, мучительно уставился в землю. Конечно, они знали о Железном Глазе и Дженни и их запретной любви. И когда Железный Глаз отдал себя войне и скитаниям, народ уважительно отнесся к его решению. Может быть, пророк знал еще что-то? Честер отгонял страх, сопереживая своему другу, как будто он мог помочь Железному Глазу в его несчастье. - Нет? - тихо укорял старик. Он поднял сморщенное от старости лицо, глаза его сверкали. Его голос, как осколок стекла, ранил душу Железного Глаза. - Я вижу тебя насквозь, воин. Мы связаны одной цепью. Железный Глаз пытался сдержать дрожь, как хавестер, схваченный медведем. - Я... я пришел спасти себя, - прошептал Железный Глаз, - пришел искать предсказания, чтобы... - Спасти народ, - закончил пророк ледяным голосом. Его морщинистое лицо исказилось ужасом и страстью. Свистящим шепотом он добавил: - Спасти народ - _или уничтожить его, Железный Глаз_? - Спасти, - возразил Джон срывающимся голосом и прикрывая глаза от страдания. Честер едва удержался от того, чтобы подбежать к страдающему другу. Сердце его было переполнено сочувствием к Железному Глазу. Он удержал свою дрожащую руку, подавшись назад. - Завтра будет видно. - Старик кивнул себе и встал. - Готовься, Железный Глаз. Завтра тебе решать. Ты докажешь свою преданность Пауку... или обретешь смерть. Это хорошее место. До утра медведь не придет. - Медведь? - Железный Глаз посмотрел на него. - Я не понимаю, дед. - О, ты все поймешь, мой мальчик. Завтра ты убьешь медведя... или медведь убьет тебя. Я не могу предвидеть исхода. Все зависит от твоей силы - твоего решения - и решения народа. Готовься, Железный Глаз. Выбирай. Твоя жизнь? Или народ? - и старик ушел вслед за ветром. Честер онемело смотрел на своего двоюродного брата. Молчание продолжалось несколько томительных минут, в течение которых Железный Глаз пытался вернуть самообладание. С перекосившимся лицом он выдохнул: - _Что это?_ Филип беспомощно ответил: - Я не знаю. Это связано со снами. Я... я вижу тебя, Джон Смит. Я вижу медведя... и пустоту, - Филип закрыл газа и глубоко вздохнул. Честер кивнул как бы самому себе. Из сумки он достал кремень и огниво - запалы были слишком драгоценными, чтобы разводить костер, - и начал разжигать огонь. - У меня был такой же сон, как и у Филипа, - добавил он тихо. - Я тоже не вижу конца схватки, дружище. Извини. Извини, что все это происходит, брат! _Если бы я мог тебе помочь!_ - Это испытание, - говорил Филип. - Я вижу это. Сны... - Сны? - спросил Железный Глаз, а Честер не мог оторвать глаз от Филипа, глаза которого выражали силу, подобную той, что была у старика. В его груди вновь зашевелился страх. В кого превращался его старинный друг? - Ты, - продолжал Филип, - должен быть воином народа, Железный Глаз. Филип прикрыл глаза, смирившись с судьбой: - Одного из нас - Честера или меня - Паук призовет к звездам. - Что это? - повторил Железный Глаз. Он был бледен, как будто лошадь лягнула его в живот. - Я чувствую твой страх, брат, - сказал Честер, ободряюще положив руку на плечо Железного Глаза. Сухая трава потрескивала в костре. - Все будет в порядке. Паук... - Только он тонет в твоем собственном, - ответил Филип. Перед его глазами все еще стоял образ приговоренного бандита. - Это верно, - благоразумно отозвался Честер. Желая чем-нибудь заняться, он взял ружье и стал разбирать затвор, чтобы почистить его. Он протирал тряпочкой детали, украдкой поглядывая на застывшую фигуру Джона Смита. - Завтра тебе нужно убить медведя, может, тебе следует проверить свое ружье? Железный Глаз оцепенело кивнул и поднял свое ружье, испуганно вглядываясь в темноту, туда, где исчез старик. - Почисти ружье, Железный Глаз, - задумчиво прошептал Филип. - Мы видели старика. Он умеет обращаться с медведями. Приготовь свою душу для Паука. Покажи, что ты что-то понял; твоя судьба в Его руках. Честер поднялся и пошел проверить лошадей, так как чувствовал, что Железный Глаз хочет побыть один. Он занимался привязью и путами, но слова Филипа не выходили у него из головы. Испытание? Почему я? Он видел едва различимую фигуру пророка, наблюдавшего из сгущавшейся темноты. Покачивая головой, Честер разговаривал с лошадьми, чувствуя себя счастливым в их обществе, ощущая свою близость с животными, с Миром и с народом Паука. Пускай Филип будет пророком. Он всегда был страстным и сильным духом. Нет, жизнь и так была прекрасна. Честер вдыхал холодный ночной воздух и чувствовал, как душа наполняется радостью жизни. Пускай другие забивают себе голову будущим. Здесь, в ночном воздухе, когда душа его парила и сплеталась с душами лошадей, он чувствовал таинственное присутствие Паука. Жизнь была прекрасна. Жить было прекрасно. В нем крепло понимание этого, исходившее от самой почвы под его ногами. Он поднял глаза к небу и отмечал знакомые звезды. - Паук, - шептал он, - я благословенная часть Твоего творения. Мне достаточно простых вещей. Дай Железному Глазу силу. Филип будет удивительным пророком. Он из огня и камня, тогда как я из воздуха и ветра - друг лошадей, ценитель мира. Возьми его... но благослови эту минуту для меня, ибо я поистине недостоин. И все-таки сны пришли в ту ночь. В своей смешанной реальности Честер поднялся из Мира и гулял среди звезд, ощущая мирное присутствие Паука. Он там встретил людей, странных людей, совсем не таких людей, плывущих в стальных коробках в темноте, холоде и пустоте. Он заглянул в один из них, увидев себя раздетым, лежащим на столе, в то время как люди кусочками металла резали его выбритый скальп и вскрывали сам череп. С нарастающим ужасом Честер наблюдал, как они начинают что-то проделывать с его мозгом, подключая к разным местам электричество. Остальные следили за коробками, в которых играли полосы света. - Паук, спаси меня! - услышал он свой крик в черноту и пустоту. На столе его члены дергались и извивались, душераздирающие вопли вырывались из его горла. Схватившись руками за живот, едва не теряя сознание, парализованный страхом, он страдал всем своим дергающимся телом, пока члены его не успокоились. Женщины и мужчины с зондами пожали плечами, заметив роковой скачок огней в коробках, и отключили их. Не веря своим глазам, Честер продолжал наблюдать, не в силах оторвать взгляд от своего мозга, который они разрезали на куски, пока не остался пустой череп. - Твоя смерть, - сказал ему скрипучий голос. С лицом, залитым потом, Честер сел в знакомой темноте Мира. - Смерть? - вымолвил он, дрожа от липкого страха. - Ты готов жить с этим? - спросил пророк. - Что, если именно такую цену потребует Паук? Честер отвернулся от дряхлого лица, преследуемый убежденностью в этих лучистых глазах. Жестокая дрожь сотрясала его окаменевшее тело. Нет! Это было слишком ужасно! Если бы он только мог еще раз прикоснуться к теплому присутствию Паука, ощутить жизнь... но была только темнота, холод и ужас. Он еще раз увидел будущее. _Свое будущее_. 3 Расставшись с Джефри много часов назад, Лита вдруг оказалась около причалов. Все это время она бесцельно бродила по бесконечным белым коридорам, пытаясь победить бурлящие эмоции. Ощущая боль в ногах и чувствуя себя несчастной, она, наконец, забрела в одно из непритязательных заведений. В тусклом инфернально-красном свете видеотуман демонстрировал сумрачные обнаженные фигуры в непристойном голографическом танце. Хромированные медные эротических форм стойки окружали бары-автоматы, у которых толпились клиенты. Из колонок над столиками и кабинками доносились приглушенные звуки, услаждая сидевших музыкой. В глубине сидели в обнимку два мужчины, страстно целуясь. На нее устремились ищущие, оценивающие, манящие, классифицирующие взгляды. Избегая их, она поторопилась найти свободный столик, ни на кого не обращая внимания. Гравитационное кресло дало долгожданный покой ее уставшим ногам. Заказ с местным солодовым виски и красным элем на потом поднялся с бара-автомата по ее команде. Лита съежилась над своими напитками, задумавшись и пытаясь найти во всем этом какой-то смысл. - Ты одна, конфетка? - спросил грудной тенор, и она смутно почувствовала, как грузное тело опустилось в антигравитационное кресло рядом с ней. Подняв глаза, Лита увидела тупое лицо с подведенными куриной лапой глазами. Его тело попахивало, а пухлые губы пытались выдать ухмылку за улыбку. - Да, - холодно ответила она. - И меня это устраивает. Он кивнул, подключив глаза к невозмутимой улыбке. - Ну, в таком случае, конфетка, я попытаюсь переубедить тебя. Сколько ты берешь за ночь? Десять кредиток? Пятнадцать? Назови цену, покажи, что ты стоишь этого, и я хорошо заплачу. Может, еще накину кое-что, а? Он потянулся к ней, увидев что она встает. Лита высвободилась из его цепких пальцев, но рукой он молниеносно обхватил ее за талию и привлек к себе. - Выпей со мной, - хрипло приказал он, и она почувствовала, что от него пахнет алкоголем. - Нет, перес... - Нет, ты выпьешь! - с наслаждением в глазах скомандовал он. - Я считаю, что не совсем красиво смываться, когда я предлагаю выпить. Его усмешка стала сальной, и он провел рукой но ее бедру. - Нет, я... - Выпей, девочка! - его глаза стали насмешливыми, а рука смелее. Лита не могла выговорить ни слова. Она покорно пригубила кружку с элем, заставив его победно рассмеяться. Ее мышцы дрожали под его грубой рукой, а от страха все внутри опустилось. Почувствовав себя нехорошо, она поставила кружку. - Хватит, теперь отпустите меня, пожалуйста, - она услышала мольбу в голосе - и ненавидела себя за это. - О да! - воскликнул он. - Мы сегодня хорошо повеселимся! Для человека, проведшего в дальнем космосе столько, сколько я, я поймал неплохую рыбку! Его пальцы шарили по ее туго застегнутому животу. Лита, прислушиваясь к испуганному биению сердца в груди, не заметила, как он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Забившись, она вскрикнула, увидев веселые лица за другими столиками, поглядывавшие в ее направлении. От его теплого рта на шее ее чуть не вырвало. Она пнула его, стараясь выбиться из его сильных рук. - Отпусти ее, _быстро_! - прозвучал голос неожиданно для них обоих. Негромкое контральто врезалось со спокойной командной уверенностью. Лита быстро оглянулась. Лейтенант Рита Сарса, все еще в форме, стояла подбоченясь. - Слушайте, я не собираюсь спорить с Патрулем, - неуверенно огрызнулся астронавт. - Мы тут с малышкой занимаемся своими делами. Своими делами, ничего особенного. - Отпусти ее, - Рита Сарса медленно подняла голову. - Я не хочу с тобой связываться, - угрюмо пробормотал астронавт, - я просто... Сарса согнулась, застыла в странной стойке, медленно описывая руками в воздухе замысловатые фигуры. - Риггер, ты хочешь увидеть свои внутренности на полу? - тонкие губы Риты язвительно скривились. - _Может быть_, медкоманда тебя соберет. Астронавт затряс головой: - Эй, я хотел... Лита освободилась так неожиданно, что потеряла равновесие и чуть не упала с гравитационного кресла. Когда она снова посмотрела на своего мучителя, то увидела только его спину, направлявшуюся к двери. Ухватившись за стойку бара-автомата, она закрыла глаза, облегченно вздохнув. Это было нужно, чтобы успокоить ее дрожащее сердце. Сарса опустилась в антигравитационное кресло и тряхнула головой, уронив прядь рыжих локонов на широкое мускулистое плечо. - Вы всегда ищете таких приключений, док? Это место... гм... вам не очень подходит. Смех Литы был почти истеричным. - Нет... нет, я просто... хотела развеяться. Только что распрощалась с Джефри и... О черт, вся жизнь вверх дном. Она покачала головой и потянулась за солодовым виски, выпив его залпом. Смех Риты был сухим и почти безучастным. - Док, что бы ни внушали вам головастые директора, на свете есть только один человек, который может управлять вашей жизнью, и это, дорогая, вы сами! Лита сдержала раздражение. - Откуда вы знаете? - получилось не зло, но достаточно угрюмо. Сарса смерила ее насмешливым взглядом. Слова были простыми и убедительными. - Знаю, док. Я испытала это. Лита оглядела ее, отметив жесткий блеск в глазах, зафиксировав ее высокомерную позу, мозоли на веснушчатых руках и то, как спокойно и уверенно она двигалась. Почувствовав необычную уверенность, Лита снова набралась мужества. - Ну, может, и испытали, лейтенант, - согласилась Лита с вызывающей надменной улыбкой. - Ага, - задумчиво проворчала в ответ Сарса, - может быть, все в конце концов устроится. Лита взяла еще выпить. - Нянек у меня нет, так? - Совершенно верно. Напиток Сарса появился из автомата. "Звездный туман на скалах". Признак большого кредита. Лита пробежала пальцами по растрепавшимся волосам, опустошенная, душевно и физически уставшая. - Даже не знаю, что случилось с Джефри. Он изменился. Его мечты об улучшении трансдукции испарились. С ним все было хорошо. И вдруг он стал другим, чужим. Сарса многозначительно подняла голову. - Трансдукция? - ее глаза сузились. - Каким другим? Лита вздохнула. Чувствуя боль, она смотрела в кружку с элем. - Он как будто потерял искру своего таланта. Я не знаю. Он был на проверке в отделе здоровья. Какие-то изменения. После этого его невозможно было узнать. - Гм, - с усилием проговорила Сарса. Лита уловила натянутость на ее лице, когда она говорила: - В нашем обществе с людьми это случается. Танцуют под дудочку. Не выступают. Не задавай вопросов, а то в один прекрасный день и ты изменишься. Она попивала "Звездный туман", и Лита заметила, что лицо лейтенанта покраснело, а глаза остекленели. - Вы почти пьяны, лейтенант! - воскликнула Лита, не обратив внимания на странные слова Сарса. - Да, черт возьми! - загадочно улыбнулась Сарса. - И мне это чертовски нравится! Давно я не выпивала так хорошо, с тех пор как мне дали лея. - Лея? - Лита закинула ногу и откинулась в кресле. - Лейтенанта, док, - пожала плечами Сарса. - Да, похоже, мне крупно повезло. Интересно, сколько я еще просачкую на этом дипломатическом задании? Я возьму от жизни все, что можно, прежде, чем они утащат меня обратно на "Пулю". Сарса выразительно похлопала себя по животу, снова ухмыльнулась и громко рыгнула. - Как там у вас? - поинтересовалась Лита, уперевшись подбородком в коленку и лениво следя за прыгающими голографиями обнаженных мужчин и женщин, кувыркающихся над баром-автоматом. Сарса засмеялась над благоговейным тоном ее вопроса. - Чертовски скучно, док. - Лейтенант пренебрежительно махнула рукой. - Патруль - это сточная канава. - Да? - взорвалась Лита выпрямившись. - Лейтенант, вы же не можете в самом деле... - Да, черт возьми! - рот Сарса исказился гримасой. - Ты думаешь, мы там чем-нибудь занимаемся? Да клянусь задницей директора, мы болтаемся с одного конца Окраинного сектора на другой - и обратно. Мы проходим психотренинг, протираем оборудование, устраиваем ложные тревоги, - голос Сарса опустился до шепота, - и делаем это снова... и снова... и снова. - Но сточная канава? - Лита подняла голову, заметив отвращение на лице Риты. Сарса грубо фыркнула. - Вы антрополог, - раздраженно покачала головой Рита, - вот вы мне и скажите, что происходит с цивилизацией, которая контролирует всю информацию? Не основала ни одной новой колонии за восемьдесят лет? Не провела ни одного нововведения в обществе? Не имела уже столько времени споров о границе или торговле? Вы знаете, за последние тридцать лет "Пуля" сократила область патрулирования на десять процентов? Десять процентов! Это потому, что границы сужаются! Вы слышите? _Сужаются, к чертовой матери!_ Лита проглотила слюну, поглядывая вокруг, не услышал ли кто-нибудь, беспокоясь за тон представительницы Патруля. - Это плата за социальную стабильность - но сточная канава? - _Социальная стабильность?_ - саркастически зарычала Сарса. - Великолепно, док. Социальная стабильность? - она подняла рыжую бровь, ее бледная кожа на изящном лице натянулась. - Дерьмо собачье! Пропаганда Директората - вот как я это называю. Пауза. - Так что скажите мне, куда, при всей вашей "стабильности", вы посылаете тех, кто немного чудаковат, немного резок, немного неотесан? Речь не идет, заметьте, о тех, кто нуждается в психиатрическом лечении, а просто о тех, кто слегка не вписывается в "стабильность". Теперь пришла очередь Литы демонстрировать холодность. Ирония лейтенанта отдавала предательством или, по крайней мере, моральным разложением. Лита едва удержалась от того, чтобы уйти, но любопытство пересилило. - Куда, лейтенант? Сарса наклонилась, дыша дорогим виски в лицо Литы. - В Патруль, док. Во куда, - Сарса кивнула, приблизив свое лицо к лицу Литы. - Спускают их в сточную канаву. Убирают их от греха подальше. Запихивают их в корабль и отправляют подальше, чтобы они чего-нибудь не натворили. Она откинулась и хмуро уставилась на рюмку, пока ее не пробрала икота. В наступившем молчании Лита начала это обдумывать. Они не разговаривали. Сарса прикончила свой виски. - Все прогнило, - добавила Сарса. - Подобно твоему Джефри, все люди превратились в размазни. Никакого пороху не осталось. Все под контролем. Никакого огня не осталось у вида... никакого вызова, - Сарса заказала еще выпить, добавив: - Понятно? Череп индейца пуэбло тысячелетней давности улыбался Лите. - Да, - пробормотала она, отпив еще эля. - Мне кажется... мне кажется, я давно это знала, - Лита нервно потирала руки. - У меня... у меня всегда была мечта. Знаете, я стала антропологом во многом потому, что мне были интересны люди. Знаете, те, которые жили раньше... чьи скелеты мы изучаем. Подумайте, какой сильный у них был характер! У них не было всех этих компьютеров, всех надежных прикрытий цивилизации. Разве вы не понимаете, они были свободными! Настоящие люди, рассчитывающие только на свою силу. Где вы найдете таких сегодня? Мы все стерильные, одомашненные. Господи, что бы я дала, чтобы узнать, какими были те люди на самом деле! Она наполнила легкие и шумно выдохнула. Рита Сарса задумчиво кивнула. Она пила, все больше щурясь под действием алкоголя. - Домашние. Как овцы! - Она сплюнула. Говоря, Лита изучала черты этой женщины. Ее лицо было правильным; прямой нос и твердый подбородок подчеркивали сверкающие зеленые глаза. Высокий лоб выдавал умственные способности, а уголки тонкого рта - чувство юмора. Огненно-рыжие волосы волнами спадали на плечи. Талия Риты была узкой, живот плоским, бедра округлыми и ноги мускулистыми. Ее грудь была твердой, пропорциональной и высокой. Плечи были, пожалуй, широковаты, но мускулистые руки скрывали это. Двигалась Сарса с изяществом пумы. Любой мужчина обернулся бы на лейтенанта. Когда Лита закончила, Сарса, нахмурившись, разглядывала янтарную жидкость в своей рюмке. - Жаль, что нельзя перевернуть весь этот чертов бардак, всех этих болванов. Лита задумалась об этом, со свойственным ей увлечением сравнивая прошлое и будущее. Никаких новых колоний за восемьдесят лет? Границы сужаются? Почему это происходит в такой открытой экономической системе, как космос? С момента истощения ресурсов на Земле обществам удавалось... и тогда это было из-за расточительного использования ресурсов и недостаточного перераспределения товаров. - Вы думаете, виноват Директорат? - Лита поглаживала подбородок, все сильнее хмурясь. Сарса кивнула, глубоко задумавшись. Но при наличии Gi-сети, как могло быть недостаточным перераспределение? Как могло не хватить ресурсов станции для всех ее нужд, если атомное изобилие буквально рекой текло в термоядерные реакторы? Астероиды, солнца и любой нужный человечеству физический элемент был под рукой. - Я не уверена, - прибавила Лита. Рита Сарса приподнялась на локте, ее холодные зеленые глаза пытались сосредоточиться. - Вы черпаете материал из прошлого, так? - Конечно, это часть того, чем антропо... - А как это соотносится с сегодняшним материалом? - Сарса покачивалась. - Скажите мне. Вы видите сегодня какие-нибудь проблески в человечестве? Или они все, как ваш Джефри? Лита сдержалась, чтобы не нагрубить. Женщина пьяна - но, если подумать, она во многом права. Череп в ее подсознании подтверждал это. - Две женщины в баре не могут совершить революцию в обществе, - напомнила Лита. - Может быть, док, - Рита кисло улыбнулась, пытаясь смотреть прямо, - но никогда не известно, куда Бог тебя заведет. Меня ублюдок забросил на край космоса. Всегда было интересно, случайно ли он на меня взъелся? - она поморщилась. - Давно я об этом не думала... Она ущипнула себя, заставив открыть глаза, и встряхнула головой. - Нет... не думай об этом. Нет... Рита, большая девочка, - она с трудом проглотила слюну. - С вами все в порядке? - спросила Лита. - Хотите отрезвляющую пилюлю? - Угу, - выдавила Сарса, качая головой, - не почувствовала, как перебрала. Лита заказала пилюлю, проследила, чтобы Сарса ее проглотила, взяла ее под руку и отвела к транспортеру, который должен был отвезти их в административный квартал. - Две женщины не делают революцию в обществе? - чуть слышно бормотала Сарса, когда они входили в шикарную комнату. - Чтоб им всем провалиться, если я в это поверю! Джон Смит Железный Глаз ворочался в одеяле; в животе урчало и бурлило. Неужели это все из-за того, что он страстно желал Дженни? Неужели это правильно? Чем он заслужил это? Он всегда ходил в парильню, всегда молился и всегда посвящал свои амулеты Богу Пауку. Почему его тропа стала такой тернистой? Мог ли он отказаться от схватки с медведем? Ни один нормальный человек _никогда_ не отказывал пророку! После череды кошмаров голос старика вырвал Джона Смита Железный Глаз из мучительного сна. - Медведь идет, - прошептал высокий голос. Джон Смит Железный Глаз отшвырнул одеяло и вскочил. Он заморгал при виде неуклюжей фигуры. Лошадей не было. Его двоюродные братья сидели на вершине скал, на вполне безопасном расстоянии. Как они так незаметно встали? Честер был похож на мертвеца. Медведь, нетвердо переваливаясь, продвигался вперед, шаря присосками. Джон инстинктивно схватился за ружье. - Твое ружье тебе не поможет, воин, - заскрежетал сухой голос в морозном утреннем воздухе. Железный Глаз прицелился в точку, где у медведя был мозг. Глубоко спрятанный в груди животного, он покоился между двух толстых лопаток, закрытый мощным хрящом. - Твое оружие не выстрелит, - тихо сказал старик. Железный Глаз не обращал на него внимания. Он довел курок до предела и подпрыгнул, когда сработал механизм. Он в бешенстве открыл затвор и увидел пустой ствол. - Ты должен убить Медведя своим ножом, Джон Смит Железный Глаз! - весело захихикал старик, держа между пальцев длинные патроны. - Если ты этого не сделаешь, я умру с тобой. Жизнь пророка в твоих руках, Железный Глаз. Смотри, используй ее хорошо. - Верь! Джон Смит, Паук даст тебе силу! Медведь становился все больше, подобравшись еще ближе. - Отойди! - Железный Глаз повернулся, отпихнув назад старика. Он в неистовстве выхватил длинный боевой нож и согнулся приготовившись. Он понял, что Филип и Честер не собираются вмешиваться. Он зло выругался в их адрес. Проклятый безумный старый дурак! Почему он это все сделал? Медведь уже был огромным. Пророку было не спастись. В отчаянии Джон Смит побежал вперед, стараясь увлечь чудовище прочь от этого хрупкого старого тела. Гигантская присоска выстрелила с поразительной силой. Джон бросился на землю, покатился, едва избежав диска с лиловой кожей. Медведь зарычал, брызжа зловонной слюной. Маленькие капельки шипели, попадая на его тело. - Верь! - раздался певучий голос пророка. - Верь, и ты восторжествуешь! _Отдай свое сердце и душу Пауку!_ Слова горели в мозгу Железного Глаза, когда он нырнул под гигантское тело и перекатился на спину, нанося удары вверх длинным ножом. Он с ужасом ощущал присутствие похожих на колонны ног, бившихся вокруг его тела. Медведь снова зарычал, когда нож прошел сквозь тонкую чешую на его животе. Горячая жидкость потоками текла вниз, пока большое животное крутилось над ним. Пытаясь удержать в руках нож, он увернулся от одного из двух хвостов, которыми медведь рассек воздух над его головой. Зверь поворачивался, заглядывая своими стебельковыми глазами под брюхо, ища добычу. Джон вскарабкался на ноги, поскальзываясь на пенистой черной крови. Он уже зашел сзади. Медведь выпрямился и, к ужасу Джона, устремился прямо на пророка. Для народа четверо стариков были силой, законом, справедливостью. Они могли видеть будущее, исцелять больных, лишить человека жизни одним словом. Они были благословенны Богом, ибо Паук говорил с ними. Если старик сейчас умрет, вся ответственность падет на Джона. Хуже, его будут презирать, избегать, не будут упоминать даже его имя. На его род падет такой позор, что их могут изгнать из народа. Никто не позволил раньше умереть ни одному из четырех стариков. Если он умрет, защищая старика, его род будет чист от позора. Если он умрет первым, он поступит достойно. Другого пути не было. Это свершится. Его двоюродные братья смогут вернуться и поведать народу о славе - о жертве. Дженни Гарсиа Смит будет гордиться! Отчаяние подсказало ему невозможный выбор. С воинственным кличем Джон Смит Железный Глаз бросился вперед и ухватился за пластинчатую кожу на хвосте медведя. Он лихорадочно подтянулся и забрался на спину животного. Медведь остановился, фыркнул и быстро закружился, глупо тараща глаза, пытаясь увидеть то, что было на спине. Железный Глаз карабкался вверх. Один из маленьких телескопических глаз вытянулся на спину твари, вычислив наконец, где был человек. Держась за одну из костяных пластинок, выступающих из двух хребтов животного, Джон наносил удары ножом, доверившись Пауку и распевая свою боевую песню. Удача или судьба? Глаз оборвался и повис на тонкой ниточке ткани в том месте, где он перерезал стебелек почти пополам. Подоспел второй глаз, на этот раз ближе, и присоски нацелились в его направлении. Усевшись между двух костяных пластин, Джон ожесточенно рубил в сторону глаза. Снова и снова длинный нож не достигал цели, а присоски приближались. Левая дернулась к нему. Угол атаки неправильный. Животное двигалось. Для глубины зрения оставался только один глаз. Джон выдернул ногу в последнюю секунду, и присоска впилась в твердую чешую на спине животного. Джон вложил весь свой вес в нож, пытаясь отпилить щупальце. Слишком поздно, второе попало ему в другую ногу. Боль белым пламенем взметнулась в мозг. Он тяжело дышал, пока медведь отрывал его от спины. Нож Джона исчез. Беспомощный, он услышал свой вопль, когда рассвирепевший медведь тащил его в свой отравленный рот. Закрыв глаза от ужаса, Джон Смит Железный Глаз приготовился умереть. Он старательно стал петь свою ритуальную песню: Смерть идет Смерть возьмет меня туда, где Бог Имя Бога Паук Народ знает Бога Смерть идет Смотри она тихо идет по холмам Она идет взять этого человека Смерть идет Смерть идет. Он пел на древнем языке, как учили пророки. Странная безмятежность наполнила его, заглушая воспаленный мозг. Смерть была не так уж плоха. Паук ждал, чтобы вернуть себе его душу, узнать то, что он узнал. Не понимая, что происходит, он шлепнулся на твердую землю, дыхание с силой вырывалось у него из груди. Пораженный, он дрожал от потрясения, чувствуя жесткий гравий под расцарапанной щекой. В его ушах жарко шумело урчание. Мутными от боли глазами, он посмотрел на возвышающуюся массу твари, покачивавшейся на уже нетвердых, похожих на колонны ногах. С земли Джону была видна груда внутренностей, вывалившихся из распоротого ножом брюха. Кольца кишок цеплялись за ноги и вытягивали за собой еще. Животное вдруг повалилось на бок. Не устояв на трех ногах, все остальное присоединилось к груде внутренностей. Боль в ноге уменьшилась, после того как присоска ослабла и вздрогнула, встряхнув его как травинку, протащив по окровавленной траве и камням. - Имя Бога - Паук, - голос Джона был хриплым, когда он пел молитву. Старик медленно подошел, давая знак Честеру Армихо Гарсиа и Филипу Смиту Железный Глаз спуститься со скалы. - Медведь умирает, - сказал старик, - нам нужен ты. Древний голос стал тише. - Ты, воин, тот, кто спасет народ. Будущее не ясно, но твой выбор уже сделан. Предстоит преодолеть еще много острых вершин. - Слушай меня, Джон Смит Железный Глаз, я расскажу тебе историю нашего народа. Уже три раза мы стояли перед концом народа. Это четвертый. Они идут. На этот раз они идут со звезд. В первый раз пришли белые люди. Они привели с собой лошадей, на которых мы теперь ездим. Они убивали народ и отравляли его. Пророки все... умерли, и никто не мог видеть будущее. Народ почти потерял себя. Они много переняли у белых и забыли песнь трубки. Это было плохое время. Пророки предсказывали время, когда машины будут летать по воздуху. Они видели машины, которые будут возить людей по земле. Они видели, как народ окрепнет. Мы не знаем, предвидели ли древние пророки приход советов. Это был второй раз. Они пришли и снова отобрали нашу землю, заставив народ работать как рабов. Это было неугодно Пауку. Мы снова боролись, как и раньше. Они сражались лучше нас. Они посадили нас на корабли и увезли к звездам. Там собеты пытались убить нас. Народ сражался в звездолете; тот самый звездолет лежит теперь у поселения. Это был третий раз. В тот раз мы победили, но звездолет был сильно поврежден. Мы заставили корабль приземлиться здесь, в этом мире. Мы не знали, где мы находимся. Устройства связи были уничтожены твоими предками, чтобы собеты не нашли нас снова. Другие идут сейчас. Четвертый раз. Священное число Паука. Они захотят прийти сюда и взять нашу землю. Они слабые. Мы сильные. Мы видим будущее. Они нет. Мы видим, что может произойти. Все может пойти хорошо... или может пойти плохо. Народу нужен ты. Им нужно твое заступничество... Ты должен верить. Ты должен следовать пути. Это четвертый раз. Число четыре священно. Это последний раз. Ты воин. Один из этих двоих - пророк, - он указал на Филипа и Честера. - Или мы сейчас выживем - или мы умрем. Я сказал. Старик безучастно повернулся, следуя своему внутреннему взору, и пошел прочь. Джон Смит Железный Глаз заморгал, пытаясь сбросить пелену с глаз, пытаясь вспомнить слова пророка. Могло ли это быть на самом деле? Его пальцы зарылись в гравий, когда он, цепляясь усталыми руками, старался освободиться от медвежьей присоски. Филип Смит Железный Глаз собрался с духом и оторвал присоску от ноги Джона. Боль пронизала его: это был не сон. 4 Доктор Лита Добра приподняла свою растрепанную голову. Протирая пальцами глаза, она никак не могла проснуться. После разрыва с Джефри прошла скверная неделя. Маленькая квартира, в которую она переехала, была тесной. Антропология не давала таких заработков, как инженерно-конструкторская работа. Теперь она поняла, насколько она привыкла жить просторно. Оцепенело стоя под душем, она сомневалась, течет ли вообще в ее жилах кровь, как вдруг комнатный компьютер просигнализировал вызов. Она повернулась к терминалу в ванной и подключилась. На нее смотрело старое седое лицо Чэма. - Ты вся мокрая! - рассеянно промямлил он. - Ах да, конечно. Душ. Извини, что побеспокоил. Мне кажется тебе надо сюда подойти. Это важно, - Чэм уже повернулся, чтобы уйти, когда экран погас. - Что? - заорала она, зная что может твориться в голове у Чэма, особенно, если он озабочен. Сообщая все необходимое, в эту минуту он не обращал внимание ни на что другое. "Чтоб он провалился!" - шипела она про себя, вытираясь и натягивая белый, по фигуре, дюралоновый костюм. Она критически посмотрела на свое отражение и улыбнулась. Теперь, когда Джефри ушел из ее жизни, она стала обращать больше внимания на себя. Приглашения на обеды, дивные вечеринки и другие светские мероприятия льстили ей. Прихватив плащ, она выскочила из двери, едва расслышав щелчок за собой. По коридору она почти бежала. Невоспитанно, по крайней мере! Черт! Что-то случилось. Это было видно по Чэму. Казалось, транспортер отнял целую вечность. Хрупкие типы, родившиеся на станции, не могли выносить перегрузок. Для натренированных же мышц Литы начало движения и остановка были практически неразличимы. Она вломилась в дверь Чэма и уставилась на старого профессора. Он лежал на диване, прикрыв глаза, сосредоточившись на информации, поступавшей из его головного устройства. Лита сокрушенно закатила глаза и стянула со стены головное устройство. Она вошла в систему и нашла Чэма. Он параллельно подключился к ее файлу. Она с любопытством вошла в него и откинулась - раскрасневшаяся и взволнованная. Едва начав разбираться в информации, она заметила настойчивый призыв Чэма. Вместо того, чтобы встретиться с ним в системе, она сняла головное устройство и ждала. Он снял свой блок связи, потирая лоб. - Что вы думаете? - его губы искривились слабой улыбкой; взъерошенные, со стальной сединой волосы торчали во все стороны. - Это все, что "Пуля" получила? Жаль. Я послала копию того, что полковник Ри счел искажениями в отдел лингвистики. Бьюсь об заклад, что это старый язык коренных американцев. - Она одарила его дерзкой улыбкой. - Похоже, я окончательно в этом убедилась. Чэм кивнул, задумавшись над данными. - Вы видели распоряжение. Директор поручает нам руководить контактом. Пока что все как обычно. Единственное, чего мы не знаем, - планетного они типа или со станции. Помехи, отмеченные зондом, казалось бы, указывают на то, что сигнал... - ...проходит через атмосферу, - она кивнула; это было совершенно ясно. Может, она все-таки не впустую потратила время с Джефри. А что, он даже как-то научил ее собирать трансдуктор. - Что дальше? - спросила она. Чэм, все еще размышляя, потирал старческие веснушчатые руки. - Как вы думаете, вы сможете подменить меня на занятиях, пока меня не будет? - Пока вас не будет?.. - она чуть не поперхнулась от неожиданности. Чэм бросил на нее слегка раздраженный взгляд. - Конечно! Неужели вы думаете, что я пошлю аспирантов? Это может оказаться слишком важным