жи воздух, на сколько хватит сил. Когда я открыл глаза, напротив сидела Флетчер. - Как самочувствие, Джеймс? - Лучше. Но пока я не готов. Эйфория еще не прошла. - Справляешься отлично, - похвалила она. - Просто ты переоцениваешь ситуацию, а она весьма заурядная. Просто небольшой эксперимент, который никто всерьез не принимает. На кону практически ничего не стоит, понятно? - Да. - Вот и хорошо. Итак, ты съехал с катушек, Джим. Что бы там, снаружи, ни произошло, ты не справишься. Но мы все равно узнаем что-то новое. По сути, эксперимент успешно закончился - осталось только изучить результаты. - Хотелось бы верить. Флетчер пожала плечами. - А это не важно, веришь ты или нет. Факт остается фактом. Сам подумай: круг, который мы расчистили, был приглашением к встрече. Такое же приглашение они сделали тебе, Дьюку и Тирелли три недели назад, но тогда вы этого не поняли. Теперь мы можем пригласить их в любой момент, и они примут приглашение. Они ждут его. Самое трудное позади. - Она внимательно посмотрела на меня. - Ну, так что делать дальше? - Я пойду туда. - И... - И... - Я помолчал. - Я знаю правильный ответ, Флетч. По-прежнему функционирую в режиме обезьяны, но это ничего не меняет. Мне... страшно. - Я потерянно посмотрел на нее. - Как же я туда пойду? - Правильно. Поэтому отложим, Джеймс. Пока. Ты еще не готов встретиться с ними и поиграть, поскольку слишком занят собственными переживаниями. - И без всякого перехода вдруг попросила: - Расскажи черный анекдот. - Что? - Расскажи анекдот про хторранина. Любой. Не знаешь - придумай. - Зачем? - Рассказывай! - Гм... Хорошо. Как называют хторранина, сожравшего собственных детей? - Заботливым родителем. Расскажи такой, который я не слышала. - Что сказать хторранину, который ест верующего в Апокалипсис? - Сдаюсь. Что? - Жри его поскорее! Флетчер улыбнулась. - О'кей, теперь моя очередь. Как по-хторрански будет <лилипут>? - Не знаю. - Закуска. Что думает хторранин при виде человека, бегущего трусцой? - Вон жратва побежала. Это я уже слышал. - Ладно. Тогда другой: что получится, если скрестить хторранина с коровой? - Что? - Тигр с рогами. - Она взглянула на дисплей. - Как там мои дела? - Получше, - улыбнулась Флетчер. - Похоже, мы в конце концов выкарабкаемся. Я почувствовал, как внутри снова нарастает волна возбуждения, и сразу же попытался подавить ее. - А вот этого делать не надо, - посоветовала Флетчер. - Ты возбужден? Ну и пусть. Если бороться с этим, то возбуждение будет постоянно подпитываться. Пусть оно само пройдет. - Флетчер отложила дисплей и повернулась ко мне. - Теперь я хочу от тебя следующее: пройди в кабину, сядь в пилотское кресло и смотри на кроли-кособак до тех пор, пока не отупеешь. Вспомни себя в стаде. Наступит момент, когда ты почувствуешь, что в твоем восприятии кроликособак произошел сдвиг. Я не знаю, как это случится, но ты разберешься. Не двигайся, пока не поймешь, что полностью готов. Потихоньку встань, сними датчики, выходи наружу и делай все, что подскажет обстановка. Понимаешь, что это значит? Все ясно? Я кивнул. - Иди. Я скользнул в пилотское кресло и уставился на кроликособак. Их по- прежнему было только трое. Папа, мама и малыш. Наверное. Вспомнился совет Тэнджи слушать всем своим существом. Кроликособаки терпеливо сидели на кромке круга. Время от времени то одна, то другая почесывали себе за ухом. Малыш свернулся клубочком и заснул. Теперь он был похож на маленькую розовую подушку. Интересно! Значит, естественный окрас кроликособак розовый - даже без пыли. Я вспомнил уроки Флетчер: смотреть мимо того, на что ты смотришь, смотреть сквозь него. И заглядывать в себя, проверяя, как ты смотришь. Я начал понимать источник терпения кроликособак. Это не их круг. Это наш круг. Они ждали, потому что хотели посмотреть, какую игру мы им предложим. А мы... слишком напуганы, чтобы играть. Да и приглашаем, держа оружие за спиной. Достаточно шагнуть в круг - и игра началась. Вопрос втом, какая? Хотя нет. Вопрос был в том, какую игру мы могли придумать все вместе. Я смотрел на этих игрушечных крольчат и гадал: способны ли они играть в чувственные игры? Пришло время это проверить. Я встал. В вертушке никого не было. По-видимому, все ушли в командную машину полковника Андерсона и следили за мной на экранах. Дверь была открыта. Я остановился и снял ремни с датчиками. Теперь на мне осталась только набедренная, повязка и цепочка на шее с висящим на ней миниатюрным трехканальным передатчиком. Я выбрался из боевой машины, подошел к стенке купола и сквозь отверстие, завешенное маскировочной сеткой, вылез наружу. В. Что вы скажете хторранину, поедающему президента? О. Приятного аппетита. В. А что вы скажете ему, когда он закончит? О. Плати за удовольствие. 62 ПРИГЛАШЕНИЕ К ТАНЦУ Большинство людей живет, считая, что Бог их вообще не замечает. Соломон Краткий Завидев меня, кроликособаки приосанились. Я подошел к границе круга и сел на землю напротив зверьков, скрестив ноги. Надо дать им время освоиться. Две большие кроликособаки заверещали и закулдыка-ли. Малыш сел, зевнул, потянулся, почесался, огляделся и, увидев меня, от удивления подпрыгнул почти на метр. Глаза его округлились; испуганно, бочком, он подался за спину самой крупной кроликособаки, затем выглянул оттуда и моргнул. Я помахал ему рукой. Малыш быстро мотнул головой, снова исчезнув за спиной своего... отца? Нет, это чисто человеческая логика: самки вполне могут быть крупнее самцов. Взрослые кроликособаки перестали верещать; теперь их разговор сводился к попеременному воркованию и щебету. Они напомнили мне двух молодых женщин из стада. Девушки любили сидеть друг напротив друга, бормоча и выпевая бессмысленные слоги. Глухой или не владеющий языком мог подумать, что они действительно разговаривают. Со стороны казалось, что они поглощены женской болтовней; в каком-то смысле так оно и было, но звуки эти не несли никакой информации. Мог бы пришелец, не знающий языка людей, решить, что информация передается? Допустим, мог. Но если бы тот же пришелец повернулся и заметил две фигуры, наблюдавшие за стадом, - . меня иФлетчер, мог ли он заметить разницу между нашим разговором и бормотанием тех женщин? Пожалуй, непрерывное гудение показалось бы ему более информативным, чем наши отрывистые реплики. В этом и заключалась проблема. Передо мной сидели два существа и что-то лепетали. Как догадаться, разговаривают ли они или просто бессмысленно бормочут? На слух это воспринималось как язык, но и стадо звучало так же. Со склона припрыгали еще две кроликособаки и присоединились к сидящим. Они потыкались в рыльца папе, маме и малышу, похлопали друг друга по шерстке. Приветствие? Новая пара казалась постарше и вела себя более настороженно. Они уселись на кромке круга и тоже застыли в ожидании. Я почувствовал себя настоящим гуру - обнаженным, неторопливым, загадочным. Еще шесть кроликособак припрыгали к дежурившим. К кругу скакали и шли вперевалку новые кроликособаки. Еще больше их появилось на склоне. Многие просто сидели и смотрели, некоторые придвигались поближе. Я подождал, пока не соберутся все желающие. Они кулдыкали, приветствуя каждого вновь прибывшего: тыкались носами, прижимались рыльцами, иногда хлопали друг друга и даже обнимались, прежде чем сесть. Я поднялся с травы. Кроликособаки насторожились. Выйдя на середину круга, я физически ощущал их взгляды. Я находился в центре мира. На меня смотрели все кроликособаки и все люди. За каждым движением следили из вертушек, спрятанных под маскировочными куполами. Записывали, фотографировали, анализировали. Я остановился и замер, прислушиваясь к овевающему тело прохладному утреннему ветру, ароматам травы и хвои, к которым примешивался какой-то сладкий мятный дух. Запах кроликособак? Он бы им подошел. Зверьки внимательно разглядывали меня, но в круг никто не входил. Они явно ждали от меня каких-то действий. Я вспомнил, что сделали они сами в подобной ситуации. Они начали танцевать. Я дотронулся до передатчика на груди и тихо произнес: - Не знаю, что станцевать. Голос Флетчер так же тихо ответил: - Они еще никогда не видели танцующих обезьян. Что бы ты ни выкинул, все сойдет. - Ах да, конечно. Спасибо. Я набрал полную грудь воздуха. И начал танцевать. Я выделывал антраша. Скакал козлом. Вопил. Улюлюкал по-индейски, прикрывая рот ладонью. Сплясал джигу, чарльстон, рок-н-ролл, брейк. Я прыгал, кружился, трясся. Кроликособаки удивленно переглядывались. - Ну, валяйте же! - крикнул я. - Не хотите потанцевать? Несколько кроликособак попятились. Черт! Сейчас они уйдут. Я сделал кувырок, встал на колени, растянул пальцами рот, скосил глаза и, высунув кончик языка, закричал: - Улю-лю-лю! Две кроликособаки захихикали, а самая маленькая осторожно вошла в круг. Она остановилась передо мной и начала быстро покачивать головой вперед и назад. Ее отвисшие губы и язык двигались, как у примата. - Улю-лю-лю, - произнесла она писклявым голоском. В считанные секунды меня окружили кроликособаки, лепетавшие что-то невнятное. Они подпрыгивали и скакали, кувыркались и кланялись, визжали, бубнили и вскрикивали. Они кружились, судорожно подергиваясь, как паяцы. Мохнатые розовые тельца, скачущие к кругу, покрыли склон холма. Они тоже хотели присоединиться к веселью. Мы выиграли! Через гребень холма перевалил ярко-красный хторр. За ним следовали еще два, и еще два, и еще. Но меня это не волновало. Кроликособаки увидели их и громко, одобрительно закричали. Их звуки начинали все больше и больше напоминать язык. - Кажется, нам это удалось! - засмеялся я. - Удалось! Не знаю, что именно, но удалось! Теперь кроликособаки окружили меня, легонько похлопывая и поглаживая нежными пушистыми пальцами, приятно щекочущими кожу. Я опустился на колени. Кроликособаки придвинулись поближе, чтобы ощупать мое лицо. Крошечные лапки бегали по моим щекам, носу, губам. Их поражало отсутствие меха. Они удивленно гладили меня. Розовые, с огромными круглыми глазами - точь-в-точь игрушечные зверьки, с которыми малыши любят засыпать в обнимку. Однако, потявкивая, они оскаливали острые белые зубки. Впрочем, у щенков тоже есть зубы. Кроликособака взяла мою руку и принялась лизать пальцы. Сосредоточенно пососала средний палец, потом отпустила, посмотрела на меня и... захихикала. Я легонько потрепал ее по уху; при этом мы оба знали, что все идет отлично. Вновь прибывшие сразу же входили в круг, присоединяясь к своим любопытным сородичам. Всем хотелось протиснуться поближе ко мне. Я широко развел руки, стараясь потрогать как можно больше кроликособак. Щекотал их, похлопывал по головам, чесал за ухом. Это им очень нравилось. Я даже взял на руки одного малыша и, нежно прижав к груди, поцеловал. Кроликособаки восторженно завизжали. Запищал сигнал передатчика. Кроликособаки удивленно покосились; я поднес его поближе к ним - небольшой кругляшок на цепочке вокруг шеи. - Смотрите, здесь ничего нет, - объяснил я. - Он лишь испускает звуки. Ну-ка, пуговка, скажи что-нибудь. Пуговка сказала: - О великий и всемогущий повелитель маленьких розовых существ, оглянись поскорее. Кроликособаки заинтересовались. Один из детенышей понюхал передатчик, другой попытался засунуть его в рот. Я огляделся. Среди маленьких розовых тел возвышались хторране. Они окружали меня со всех сторон. Девять. Десять. Одиннадцать червей. Разного размера: от самого маленького, каких мне еще не доводилось видеть - примерно с сенбернара, - до трех огромных чудовищ величиной с междугородный автобус. - Привет, ребята... - . сказал я и поднялся на ноги. Только что подполз последний червь, которым управляли три маленькие энергичные Кроликособаки. Опять мне пришло в голову сравнение огромным реактивным лайнером, который ведет в ангар команда наземного обслуживания. Хорошо, допустим, Кроликособаки управляют червями. Вопрос: зачем? Для чего им нужны черви? Мы подошли к разгадке вплотную. В. Что случилось с хторранином, сожравшим Мэри Поп-пинс? О. Он заболел диабетом. В. А что произойдет с хторранином, если он сожрет Верховный суд? О. Отравится. 63 В ГОСТИ К ЧЕРВЯМ Услышим ли мы, если глу~ хой упадет в лесу? Соломон Краткий Одни черви изучали меня, другие лежали с закрытыми глазами словно в дреме. Но все оставались за границами круга. Почему? Что это означает? Большинство кроликособак не реагировали на хтор-ров. Они пришли сюда на детский утренник. Черви значили для них не больше, чем... мебель. Или охрана. Или... что-то еще? Я не мог ничего придумать. Кроликособаки повисли на мне - они хотели еще поиграть. Я не стал сопротивляться и, отвернувшись от червей, улыбался, хихикал, хохотал во все горло. Один из червей застрекотал. Несколько кроликособак повернулись к нему. Я тоже. Это был один из крупных - с лоснящейся красной шерстью, сквозь которую просвечивала пурпурная кожа, а по бокам шли светло-розовые, почти белые полосы. Три хторранина поменьше с такой же раскраской сидели на почтительном расстоянии от него. Верховный вождь? Старейшина? Отец семейства? Советник по связям с общественностью? Вожатый скаутов? Кто? Несколько кроликособак направились к хторранам. Они карабкались на огромных красных чудовищ, шлепали их по бокам и успокоительно кудахтали, гладили и терлись рыльцами об их шерсть. Даже самый большой червь был облеплен маленькими розовыми созданиями, похлопывающими и гладящими его по темно-пурпурному меху. Мерцающий мех менял цвет прямо на глазах, полосы переливались и словно плыли. Неожиданно я осознал, что остался в круге один. Неужели кроликособаки предали меня? Нет - одна схватила меня за руку и нетерпеливо затопала ногами. Она тянула меня за собой, а ее большие глаза-пуговицы смотрели с ожиданием. - Кажется, меня хотят представить червям, - произнес я вслух. - Представьтесь, - согласился передатчик. Большинство червей занимались своими маленькими наездниками. Только я не мог понять, кто за кем ухаживает: то ли кроликособаки ласкают своих хозяев, то ли черви нянчатся с забавными щенками? Что происходит? Может быть, кроликособаки приехали сюда на хторрах, как съезжаются ковбои на лошадях, чтобы потанцевать кадриль? Или черви вывезли на прогулку малышей, как няньки в Центральном парке? Меня подвели к самому крупному червю. Он изучающе взглянул на меня. Я судорожно сглотнул: откуда-то изнутри поднимался панический страх. - Спокойнее, Джим, - произнес я. Или кто-то? Снова голоса. Мое сознание затуманивалось. Я сидел на верхушке дерева. Все верно. Я - обезьяна. Кроликособаки, видно, хотели представить меня в самом выгодном свете и познакомить с... Я не мог подобрать нужного слова. Послышался шорох, Это моргнул большой червь, остальные развернули глаза, и теперь на меня уставились сразу все черви. Повернув голову, я обвел их взглядом. О чем они думают? Выглядели они мирно, как слоны, только двое задумчиво пощелкивали челюстями. Бр-р. Самый большой хторранин изучал меня, не проявляя никаких эмоций. Он перекатывал глаза то так, то эдак, под разными углами, словно никак не мог понять, что такое перед ним. Холодное любопытство - вот и вся реакция. В конце концов кроликособаки устали ждать и бросили меня. Подошли два других зверька, обнюхали пальцы моих рук и ног, пах. Одна коснулась набедренной повязки, потрогав сквозь материю половые органы. От неожиданности я вскрикнул, потом рассмеялся и оттолкнул кроликособаку. Она отошла. Хторранин все смотрел на меня. Некоторые кроликособаки не отрываясь глядели в большие глаза хторров. Вдруг одна похлопала червя по боку, он опустил руку, взял зверька и поднес к лицу. Неужели все так просто? Зрительный контакт? Я посмотрел на моего червя. Моего? Он скосил глаза - один выше другого, - что означало крайнюю степень хторранского удивления. Огромные глазные яблоки были, вероятно, не меньше тридцати сантиметров в диаметре. Их взгляд гипнотизировал. Я шагнул к червю. Его взгляд сделался напряженным. Он смотрел на меня в упор. Руки, сложенные на спине, шевельнулись. Собрав всю свою храбрость, я приблизился к хторру вплотную и застыл перед ним, пристально вглядываясь. Фантастическое существо! На какое-то мгновение мне показалось, что я читаю его мысли. Хторранин моргнул: спут-пфут. Странно: я чувствовал полное спокойствие, видя такое выражение в его глазах. Я поднял руки и развел в стороны. Червь развернул свои руки, сложенные, как крылья, по бокам мозговой коробки позади глаз. Руки вытянулись над глазами хтор-ра, потом повисли, напоминая скорпионьи хвосты. Червь раскрыл руки, копируя мой жест. - Он разумен, - сказал я. - Не знаю почему, но это так. Он слишком умен, чтобы быть просто домашним животным... Не опуская рук, я шагнул вперед. Червь скользнул навстречу мне. Наши пальцы встретились. Червь взял мою ладонь своей клешней и стал поворачивать, заинтересованно изучая ее. Втянул и закрыл глаза, по-видимому, перенастраиваясь на ближнее зрение. Он заметил, что меня заинтересовали движения его глаз, и глянул мне в лицо, потом снова переключился на мою руку. Закончив изучение, он отпустил руку и протянул мне собственную клешню - предложил взаимное обследование. Я взял клешню и поднес к своему лицу. Я поворачивал ее, разглядывая так же внимательно. Клешня состояла из трех растопыренных пальцев, каждый из которых имел три сустава. Я повернул клешню тыльной стороной. Червь мог использовать каждый палец как большой. Удобно, Отпустив руку червя и встретившись с ним взглядом, я сказал: - Спасибо. Червь, прищурившись, втянул глаза, что отчасти смахивало на жест благодарности, и издал утробный звук: - Ктрлп? - Добро пожаловать, - ответил я. Хторр протянул обе руки и дотронулся до моих плеч. Я вздрогнул, но, снова заглянув в глаза существа, сказал: - Все в порядке. Продолжай. Червь начал ощупывать меня, гладить, похлопывать, как делали это кроликособаки. Мое тело поразило его так же сильно, как и их. Пальцы червя осторожно дотронулись до передатчика. Приподняли цепочку, отпустили ее. Он удивлялся, зачем я ношу на себе столь очевидный продукт технологии. Затем подергал набедренную повязку. Я еще раздумывал, не стоит ли снять ее, когда он перерезал клешней завязки и аккуратно бросил повязку на землю. При виде половых органов он удивленно моргнул, дотронулся до моего пениса и мягко погладил его. Еще раз озадаченно моргнул, потом повернул меня и стал рассматривать сзади. За нами наблюдали остальные хторры. В их взглядах чувствовалось нечто большее, чем простое любопытство. Они чего-то ждали? Кроликособаки настолько увлеклись обихаживанием червей, что позабыли обо мне. Как это расценить? Может, они уже считают меня своим? Увлеченная игра зверьков с червями и между собой выглядела почти что сексуальной. Несколько кроликосо-бак, похоже, даже... спаривались? Хотя нет. Должно быть, я просто не понимал, что они делают. Воздух холодил тело. Червь тыкал меня в ягодицы. - Ты как врач на медосмотре, - сказал я ему. И тут же появилась другая мысль: - Как ветеринар. Точно так же мой дядюшка осматривал бычков, прежде чем.. . Из передатчика донесся голос Флетчер, очень тихий, но очень твердый: - Джим, не вноси это в круг. Внезапно червь схватил меня за ногу и, дернув, поднял вверх тормашками. Я все же сумел крикнуть: - Эй! Червь скосил на меня глаза, как бы спрашивая. И продолжил изучение. Он потрогал подошвы моих ног, погладил, а когда провел пальцем по мягкой коже в своде стопы, я не выдержал щекотки и захихикал. Червь взял мою руку и, подняв ее на уровень ноги, стал их сравнивать. - Он разумен! Он должен быть разумным! - просипел я, по-прежнему вися вниз головой. - Видите, что он делает? Внезапно червь отпустил меня. Я мешком свалился на траву, вскочил на ноги и улыбнулся. - Сначала надо было попросить разрешения, - сказал я хторру. Ждет ли он от меня каких-то действий? Хотел бы я знать. Червь мигнул. Нужно попробовать. Подойдя сбоку, я потянулся и... дотронулся до него. Червь перекатил глаза назад, наблюдая за мной. Я прислонился к нему. Мех покалывал тело. Я слышал... Нет, не сердцебиение, а ритм, непрерывный рокот, словно где-то в глубине тела работал огромный мощный мотор. Чувствовалась постоянная вибрация, темное далекое эхо ревущего в горне пламени, приглушенное гигантской плотью хторранина. Я похлопал его по плечу, как это делали кроликособа-ки. Он опустил руку, чтобы помочь мне подняться наверх. Помедлив, я поставил ногу на руку хторранина, и он сам - сам! - посадил меня на спину. Я лег плашмя, полностью сосредоточившись на покалывании, волнами омывающем мое обнаженное тело, плотью впитывая внутренний рокот, костями ощущая вибрацию. Очень... сексуально! Построить бы машину, дающую такие ощу-щения... Я сел на спине хторранина, как ковбой. Он развернул глаза назад и внимательно посмотрел на меня. - Но-о! - ляпнул я наобум, хотя это было глупо. Или не так уж глупо? Червь тронулся. Он повернулся и пополз вверх по склону к трем червям помельче, с такой же окраской. Я почувствовал, как перекатываются его мышцы, и вскрикнул от неожиданности. Меня охватило кошмарное чувство, что теперь я не смогу слезть с него до тех пор, пока он не доставит меня прямиком на продовольственный склад. Однако он остановился, чтобы на меня могли посмотреть его... партнеры? Я быстро соскользнул на землю. Червь, похоже, не возражал. Если меня куда-то приглашают, я предпочитал иметь свободу выбора. В следующий момент я оказался в окружении четырех хторран, с любопытством рассматривающих меня. Может, напрасно я слез?.. Большой червь хрюкнул. Или рыгнул. Звук был тихий и мог означать все, что угодно. Или ничего. Это был первый звук, которым он обменялся с членами своего семейства. Но те лишь вопросительно посмотрели на него. Хторранин издал другой звук - намеренно громкую отрыжку, - сопроводив ее короткой модулированной трелью, а потом повернулся и пополз прочь. Забыл, что ли, обо мне, или ему все равно? Три других червя последовали за ним, еще двух оседлали кроликособаки; другие зверьки быстро бежали сзади. Парочка их, пробегая мимо, дернула меня. - Они хотят, чтобы ты пошел с ними, - раздалось в моем ухе. - Вижу. - Следи, чтобы передатчик смотрел объективом вперед, Джим. - Хорошо. Кроликособаки ковыляли и прыгали, скрываясь за гребнем холма. Я поспешил за ними, гадая, куда это мы так торопимся, хотя ответ напрашивался сам собой. Рядом находилось гнездо, и мы направлялись туда, чтобы переждать самое жаркое время суток. - Слышите меня? - Будь обезьяной, Джимбо. - Тед? Тэнджи? Это ты? - Заткнись. - Йи-йи-йик! - издал я обезьяний клич. А потом мы - черви, Кроликособаки и я - оказались под деревьями. Не земными, а высокими, красными, с толстыми стволами. Они напоминали баньян или красные фикусы. Я вспомнил их. Вспомнил, как сидел на макушке одного из них. Стволы обвивали толстые клейкие лианы, исчезая высоко над нашими головами, словно алые сосуды, устремленные в светлое будущее. Лианы потемнее и мрачные с виду стлались по земле, змеились, ветвились и наконец исчезали в густом красном кустарнике, окружающем деревья, мощные ползучие корни которых изгибались, как драконьи хвосты. Листья древесных гигантов походили на слоновьи уши. Некоторые достигали размеров одеяла. Полог леса был столь плотен, что казалось, мы угодили в пещеру. Даже Кроликособаки притихли, когда солнечный свет остался позади. Ковер из голубой травы пружинил под ногами. Там и сям росли черные вьющиеся кустики, красные неоновые огоньки которых лишь подчеркивали угрюмость леса. В воздухе летали какие-то незнакомые маленькие существа. Пахло жимолостью, абрикосами и темно-красной гнилью. Запах не был приятным, но и неприятным его не назовешь, - просто он был другим. Червей, похоже, не заботило, иду ли я за ними. Может, они действительно принимают меня за своего? Или все же считают гостем? Или для них вообще не существует разницы между этими понятиями? Хторране двигались по лесу медленно, так что мы с кроликособаками не отставали. Не торопятся по доброте душевной? Или хторране быстро перемешаются только на поле битвы? В основном я видел их в боевой обстановке. А это, наверное, обычная скорость. Я задумался. В активном состоянии существа таких размеров должны выделять огромное количество тепла, но при таком соотношении поверхности и объема хторране не успевают излучать тепло в окружающее пространство. По-видимому, они вынуждены постоянно следить за температурой тела и соответственно вести себя. Может быть, отсюда эти волны - они как бы проветриваются. Интересно, довез бы меня червь до места? Наверное. Не возражали же остальные против седоков. Но я еще не готов к таким поездкам. Неожиданно земля резко пошла под уклон. Я едва удержался на ногах. Меня ничуть не удивило бы, окажись мы в подземном царстве, однако - нет, мы снова выбрались на свет. На красную с розовым лужайку, всего лишь чуть побольше обычной лесной поляны. В центре стояли тотемные столбы, несколько каких-то оплавленных штуковин с дырками - большими, маленькими, с зазубренными краями. Один из хторров подполз к тотемному столбу и начал жевать его-. Мне захотелось остановиться и понаблюдать. Я уже начал подозревать, что... - Большая дыра, три поменьше, - отрывисто произнес я. - Это, так сказать, лейтмотив - большой червь, три поменьше... - Неожиданно мысли побежали в дру- гом направлении: - Все понятно! Это то, что видит червь, его восприятие мира. Дырки символизируют то, с чем он имеет дело, - кроликособак, другие семьи... - Джимбо, заткнись! Немедленно прекрати анализировать. Ты - обезьяна. Слушай всем своим существом. - Й-и-и! - заверещал я. - Молодец. Мы миновали тотемные столбы, и я уже решил, что мы опять уйдем в лес, но поляна оказалась больше, чем я думал. В дальнем ее конце виднелось гнездо, группа гнезд мандала. Шесть куполов, расположенных на равном расстоянии друг от друга и от крупного купола в центре. И еше загоны. - Видите их расположение? Идеальный шестиугольник! Они начали новый круг. Загоны точно соответствуют следующему кольцу куполов. - Я осекся и снова заверещал: - Й~и-и, й-и-и. <Хорошая обезьяна, - уговаривал я себя. - Получишь банан, если будешь хорошо себя вести>. Хторране утратили интерес ко мне и уползли. Большая часть кроликособак тоже куда-то скрылась. Но те немногие, что опекали меня, пошли за большим червем, который первым... предъявил на меня права? Я отправился следом. В гнездо. Спиральный тоннель спускался все глубже, глубже и глубже. Его голубые, слегка фосфоресцирующие стены покрывал мех с приятным запахом. Неожиданно я вспомнил, какими голыми были стены гнезд, которые нам доводилось видеть до сих пор. Это гнездо было другим. На стенках прилепились толстенькие красные существа - пузыри размером с теннисный мяч. Некоторые из них светились, отбрасывая мягкий красный свет. Я видел розовых ершиков жирных мохнатых мипов, темных задумчивых вампиров, тысяченожек, прячущихся за кабелем - нет, лианами, очень на него похожими, только потолще. Они ветвились по полу, взбирались на стены, как артерии и вены. Казалось, я попал внутрь живого организма. Лианы были толще, чем на деревьях, но такие же яркие - пурпурные, черные, цвета червонного золота, темно-коричневые. Они тянулись повсюду, как кабели на телестудии, но лишь изредка пересекали центральную часть коридора, превращаясь в узкие плоские ленты. Любопытно! Очевидно, маленьким ножкам хторран необходима относительно ровная поверхность для передвижения. Черви исчезли в зловещем полумраке. Я держался за кроликособаками. Тоннель круто под уклон свернул налево; открылась створчатая дверь, и мы продолжили спуск... Кто-то двигался навстречу. Сначала я подумал, что собака. Потом - обезьяна. Или безголовый цыпленок, размером с ребенка. Затем отказался от дальнейших догадок. Появилось нечто совершенно незнакомое. Высоко поднятая грудь без головы медленно брела вверх по коридору. Гладкая, маслянисто блестевшая кожа желтовато-красного цвета покрывала существо. Половину этого двуногого слизня составлял хвост, другую половину - шея, которая заканчивалась... ртом. Нет, рылом. Ошейник из крошечных глазок опоясывал шею там, где она сходила на нет. Безголовое рыло, раскачиваясь, сопело, как пылесос. Оно ело, но с большим разбором. Существо принюхалось ко мне, провело хоботом по моей ноге вверх, потом вниз по другой ноге и двинулось дальше. Обнаружив на стене пузырь, оно втянуло его. По вздутию на шее было видно, что пузырь проскользнул до половины его длины, затем на мгновение застрял. Существо раскусило его и с глухим хрустом прожевало. Когда шея снова опустилась, изо рта закапали густые слюни. Существо слизало их и пошло дальше. - Уборщик? - предположил я. Кроликособаки уже ушли вперед. Одна из них, обернувшись, нетерпеливо затопала ногами. Я еще раз взглянул на уборщика - более отвратительной твари видеть не доводилось - и пошел вниз за кро-ликособаками. Хотел бы я знать, как глубоко мы опустились, если вообще оставались на Земле. В. Почему хторранин откусил у вице-президента только одну ногу? О. Чтобы тот мог стоять на другой. 64 <ПРИВЕТ, ДЕЙВ!> Сливки - не единственное, что плавает на поверхности. Соломон Краткий Столь хорошо обставленного гнезда нам еще не доводилось видеть. И такого обжитого. Оно представляло собой наиболее полный срез хторранской экокультуры. А я не имел ни малейшего представления, что здесь к чему. На стене виднелись гроздья каких-то штуковин, похожих на сливы. От них исходил сильный и вкусный запах. Еда? Или нет? Откуда мне знать? Здесь же росли кустики ягод. Зачем? Под потолком болталась сеть - то ли живая, то ли нет. Интересно, что подумал бы хторр о шелковых шторах моей мамули, кроме того, что их можно сожрать? Я направлял передатчик на все, что видел. Доктор Зимф и экологический отдел получат информацию для размышлений на много лет вперед. Жаль только, что этих лет у нас не будет. Интересно... смог бы я здесь жить, стать обитателем гнезда? Вот что нам действительно необходимо: кто-нибудь должен жить с хторранами. И это становилось реальностью. Ведь они пока не сожрали меня. Это <пока> тревожило. - Хрпл? Наверх из-за поворота выполз маленький червь. Я отступил в сторону. Он был всего величиной с собаку, но подвижен и любопытен. Уставившись на меня, он не отводил глаз. Так, с повернутыми назад глазами, и уполз за поворот. Очевидно, его послал отец. Или мать? Или кто там у них бывает? Проклятье! Слишком мало мы знаем, К тому же где-то на полпути я забыл, как быть обезьяной, и теперь не знал, кто я такой. Кроликособака потянула меня за собой. Я не стал упираться. Мы все шли и шли вниз, сворачивая то влево, то вправо, пока я окончательно не запутался. Под семью куполами располагался целый лабиринт. Кто - или что - выкопал его? Как он сумел? - Медальончик, видишь все это? - Отлично вижу. Ш-ш. Откуда-то донеслась песнь червей. Глубокая, ритмичная, успокаивающая, бесплотная, неземная, она отдавалась эхом в тоннеле. Сколько хторран пело ее? Четверо или больше? Боже, как это прекрасно! Ничего более захватывающего я в своей жизни не слышал. Я обогнал кроликособак, более не нуждаясь в их подсказках. Мне хотелось добраться до самого сердца песни. Увидеть поющих. Стать одним из них. Внимать звукам всей душой. Снова погрузиться в нее... Как в песню стада. Как... Кроликособаки увлекли меня в боковой тоннель; пение осталось позади. Наверх, за угол - и мы очутились в тускло освещенной комнате, полной маленьких кроли-кособак - в их гнезде. Они бормотали, взвизгивали, подпрыгивали, кувыркались и... Среди них оказались человеческие детеныши. Четырехлетний светловолосый малыш, еще не научившийся толком ходить, вышел вперевалку со счастливой улыбкой на неумытой мордашке. Несмотря на голенькое грязное тельце, выглядел он здоровым и упитанным. - Привет, Дейв! - обратился он ко мне. - Привет, Дейв! Остальные детишки остались сзади. Их было трое: совсем еще кроха, даже ползавшая с трудом, девочка лет семи и свернувшийся калачиком десятилетний мальчик. Он сосал большой палец, ни на что не реагируя и ничего не замечая. Девочка недоверчиво уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Ползунку было не до меня; он со счастливым видом ворковал сам с собой. - Вот дерьмо, - прошептал я. - Боже, нет. - И снова: - Вот дерьмо. Продолжать операцию? Выяснять, что еще есть в гнезде? Или спасать детей? Что важнее? Я колебался. Разрывался на части. Песнь червей. Дети. Передатчик. Задание. Вопросы. Все навалилось разом. В груди разгорался костер. - Маккарти, что случилось? - Я не могу оставить их здесь. - Ваше задание... - Плевал я на задание. Такого мы не предвидели. Тишина. - Маккарти, послушайте. Мы почти установили контакт с хторрами. Не губите все дело! - Если я оставлю их здесь, знаете, что с ними случится? - Вы не можете знать этого. - Я знаю. - Это совсем другое дело. - Как раз этого вы знать не можете. Снова тишина. - Маккарти? - К черту! Заткнитесь. Медальон заткнулся. Они были, конечно, правы. Но эта правота не имела ничего общего со справедливостью. Вокруг удивленно тараторили Кроликособаки, пытаясь тянуть меня то в одну, то в другую сторону. Я больше не понимал, чего от меня хотят. Проклятье! Ну почему это выпало на мою долю? - Привет, Дейв! Черт возьми, я знал, что сейчас сделаю! Почему я так дрожу? Я поднял малыша, крепко прижал к груди, потерся носом о его шейку, поцеловал и сказал: - Привет, засранец. Я взъерошил ему волосы, и он засмеялся. Пусть он обделан, я ведь тоже в дерьме. Все люди такие. Мы провоняли хторрами, красной гнилью, отчаянием и песнями червей. Раздвинув кроликособак, я шагнул к девочке. Присел на корточки, чтобы ее лицо оказалось на уровне моего, и сказал: - Здравствуй. Меня зовут Джим. Я пришел, чтобы отвести тебя домой. Хочешь домой? - Где моя мама? - Ты хочешь пойти домой? - повторил я. - Моя мама умерла. - Ты пойдешь со мной. - Где моя мама? <Ты ведешь себя глупо. Очнись, Джим! Она не слышит тебя*. Я повернулся, подобрал ползунка и положил его на руки девочке. - Ты понесешь ребенка, договорились? - твердо сказал я. И повторил как приказ: - Ты понесешь ребенка. Она кивнула. Отлично. Может, у нас есть шанс. Что подумают хторране о том, что я увожу детей из гнезда? Впрочем, какое мне дело? Я должен! И все же как они воспринимают наших детей? Как разновидность кроликособак? Или разновидность закуски? Коли на то пошло, не служат ли кроликособаки тоже закуской? Экологически чистая хторранская жратва - в каждую упаковку добавлен один ребенок. Тьфу, гадость. Я опустил малыша на землю, - он еще мог идти сам, - и повернулся к мальчику, свернувшемуся в позе эмбриона. Распрямил ему конечности; он не сопротивлялся. Возможно, он был без сознания. Не оставить ли его здесь? Как же. Не оставить ли здесь мое самоуважение? Я поднял пацана и взвалил на плечо, как вязанку дров. Взял детей за руки, и мы пошли вверх по тоннелю. Кроликособаки не пытались остановить нас. Тоннели выглядят иначе, когда поднимаешься наверх, - труднее идти. Я не был уверен, что этот путь выведет наружу, но понимал: если все время идти в гору... Я снова услышал песнь. Необходимо устоять перед ней. Но свернул не там - и мы оказались в комнате, куда попадать не следовало. Такой огромной комнаты я еще не видел. Ее заполняли черви. Нет. Ее заполнял червь. Один. Свет был тусклый, песнь червей подавляла, но все-таки я увидел... В комнате находились три папы-червя, - мы их называли <альфами>. Остальное пространство занимал один гигантский хторранин, напоминающий красный дирижабль в небе, до которого так отчаянно пытались дотянуться сородичи. Он был размером с грузовик, знаете, такой двадцати-шестиколесный? Даже еще больше. Габариты не позволяли ему двигаться. Он представлял собой просто красную волосатую запеканку. Глаза достигали метра в поперечнике. Они медленно повернулись ко мне, моргнули. Шорох отдался эхом: СССПППУУУТТТ-ПППФФФУУУТТТ. Урчание червя напоминало гул приближающегося землетрясения, отдаваясь в моих костях. Он пел. Звенящие струны пронизывали мой череп. Кто он? Папы-черви терялись на фоне громадины, но они тоже пели. Прижимались к нему, щебетали, хрипели... Я уже видел это. Тысячу лет назад. Войдя в гнездо, я увидел семью червей, которые сплелись и пели. Я дотронулся до них. Прижался к ним. Здесь было то же самое. Только в увеличенных размерах. <Альфы> были здесь младшими. Они составляли семью этого гигантского царя червей. - Боже мой! Неужели это и есть тот разум, который мы ищем? Нет, не может быть. Какую чудовищную шутку сыграла Вселенная с человеческой расой? Эта раздувшаяся обрюзгшая тварь казалась пародией. Она произнесла: - Блуф-ф! По комнате пронеслось эхо. Девочка захныкала. - Не бойся, малышка, все в порядке, - сказал я. И потом совершил самый храбрый поступок в своей жизни: начал отступать. Мы медленно пятились обратно в тоннель. - Сюда, - показал я подбородком. - Надо просто идти. Не останавливаться. Держи крепче малыша. Ну, пошли домой. Может быть, наверху нас ждут добрые сильные люди. Ты меня слышишь, медальон? Передатчик молчал. Дерьмо! Не переставая, я болтал с детьми. Обезьяне во мне больше нечего делать. Я должен заставить их быть людьми, отвести наверх. Впереди что-то зарокотало. Звук был пурпурный, поэтому я попятился с детьми в боковой ход. Створчатые двери распахнулись, и мы спрятались за ними, в то время как вниз по тоннелю проскользнули два, три, четыре больших хторранина, что-то бормоча на ходу. Не думаю, что это были <альфы>, но они вполне могли стать ими. - Все в порядке? Все готовы? Отлично, тогда в путь. Идти стало труднее. Мальчик на моем плече с каждой секундой становился все тяжелее, но не мог же я бросить его. Сердце стучало, как отбойный молоток. Мы упорно шли наверх. - Хорошая девочка, потерпи еще немного. - Сколько нам еще осталось? - Уже немного, вот увидишь... Мы посторонились, пропустив уборщика. На его золотистой спине сверкали ромбовидные красные и черные метки. Если бы у меня была возможность остановиться и поближе рассмотреть это создание! Я поправил мальчика на плече, и мы пошли дальше. Вверх, поворот, снова вверх, опять поворот... Впереди в тоннеле что-то было. Очень злое. Оно напоминало кроликособаку, только крупнее. Постройнее, поугловатей, мускулистое и бесшерстное. Тварь шипела. Что это, предупреждение? Приказ? У меня не было никакого оружия. - Не двигайтесь. - Я опустил мальчика на пол, прислонив его спиной к стене. Притянул к себе девочку и карапуза. - Не шевелитесь. Не делайте ничего. Оставайтесь здесь. А потом повернулся к шипящей твари. Пришло время сердитой обезьяны. Я скривил губы в злобной гримасе. Выпятил челюсть. Вытянул шею. Присел на корточки. Развел и выставил перед собой руки, скрючив пальцы. Потом присел еще ниже, тяжело топая ногами. Напряг горло. Из глубины вырвался рык - вопль ярости. Я пугал этого маленького ублюдка так свирепо, как только мог. И мои угрозы сработали. Тварь вздрогнула, взвизгнула и бросилась назад, оглашая тоннель воплями: <Ки-йи-йи-йи-йип>. Было прохладно, но пот с меня стекал ручьями. Хотелось лишь одного - поскорее выбраться. Я повернулся к детям. - Привет, Дейв! Я не знал, кто такой Дейв, но он в буквальном смысле был ангелом- хранителем. В. Что получит хторранин, если сожрет танк? О. Суточную норму железа. В. Что получит хторранин, если сожрет верующего в Апо- калипсис? О. Значок с американским флагом. В. Что получит хторранин, если сожрет Конгресс? О. Личную благодарность президента. 65 КОДА И ФУГА Последние два слова в гимне Соединенных Штатов отнюдь не <Подавай мяч!>. Соломон Краткий Мы выбрались. Не знаю, как мне это удалось. Я поднял мальчика и снова взвалил на плечо. Он казался мертвым. Может быть, он и впрямь умирал, но все равно ни один человек не должен умирать в одиночестве. Я взял карапуза за руку и снова пошел вперед и вверх. Девочка с ребенком тащилась следом - я строго-настрого приказал ей не отставать, однако она все время не прекращала спрашивать о своей маме. Я искал крутые подъемы с поворотами. Каждый раз, когда мы подходили к створчатым дверям, развилке или комнате, я искал поблизости подъем. Рано или поздно мы выберемся - ведь где-то должен быть выход. Все время я разговаривал с детьми: - Мы идем домой. Там нас ждут рубленые бифштексы с жареной картошкой, лимонад и мороженое. Мы будем смотреть наши любимые передачи по телевизору, а если захотим, пойдем в кино или на пляж. Мы навестим всех своих друзей. И залезем в ванну, полную мыльной пены, игрушечных корабликов и резиновых уток, А потом наденем чистые пижамы и ночные рубашки, ляжем в чистые теплые постели и заснем. И к каждому подойдет фея, поцелует и пожелает спокойной ночи. Мы разыщем своих родителей... Тут я запнулся. У меня никогда больше не будет мамы. Она отказалась от меня. Какое все-таки кругом дерьмо! - ... и мы снова станем людьми. Больше никаких обезьян. Никогда в жизни. Я заговорил с мальчиком, которого нес на плече: - Послушай, ты... Только не вздумай умереть на моем горбу. Я не собираюсь тащить труп. Я проделал длинный путь, прежде чем нашел тебя. Слышишь? Меня зовут Джим. Джим Маккарти. Я знаю, что ты выкарабкаешься, и мы подружимся. Я знаю, что ты испуган. Ты пережил много страшного, тут испугаться не зазорно. Но теперь пришло время поправиться. Пора приходить в себя, договорились? - Я поправил его тело на плече. - Договорились? - Договорились, - еле слышно повторил он. Лишь через несколько шагов я осознал, что он ответил мне и снова замолчал. Пацан лежал на плече совершенно неподвижно. Может, я действительно пробился к его сознанию? Или он повторял автоматически? Мне хотелось верить, что с ним все будет в порядке, и я верил. - Отлично, - сказал я. - Так держать! Просто слушай, а когда сможешь говорить, я услышу тебя. Хорошо? - Хорошо, - пробормотал он снова. Боже, какой он тяжелый! Как мне хотелось, чтобы он шел сам, но так было быстрее. И вдруг, внезапно, в глаза ударило розовое солнце, и со всех сторон сбежались любопытные кроликособаки. Не обращая на них внимания, я вышел из купола. Это оказался не тот купол, куда я вошел. Мы обогнули гнездо, пересекли лужайку и по склону направились к лесу, к расчищенному за ним кругу и замаскированным вертолетам. Мы шли домой. Три кроликособаки упорно преследовали нас. Путь был таким длинным, что я засомневался, донесу ли мальчишку. Спина разламывалась; мне необходимо было передохнуть, и детям тоже. Может быть, остановиться на несколько минут в лесу, под деревьями?.. - Держись, Джим. Ты прекрасно справляешься. Голос звучал ободряюще, только я совсем выбился из сил. - Ты выбрался из гнезда. Теперь дорога пойдет под гору. - Что случилось с вашими экранами? - прохрипел я. - Я поднимаюсь. - Поверь мне, Джим, ты идешь вниз. - Ну конечно... - начал я и осекся. Голос был прав, просто я не заметил. Жалея себя, незаметно перевалил через гребень и шел вниз, к лесу. - Ориентируйся на деревья, Джим. Мальчишка, которого я нес на плече, стал легче. Боль отпустила, и на какое-то мгновение показалось, будто я нахожусь на пикнике в лесу. А потом мы очутились в полумраке, и я чуть не упал, споткнувшись о корень. Осторожно положив мальчика на землю, я взял у серьезной маленькой девчушки младенца и покачал его на руках. - Садитесь, - сказал я. - Немного отдохнем и продолжим путь. Дети сели. Три кроликособаки тоже. - С кем ты разговариваешь? - спросила малышка. - С моей мамой? - Пока нет. Я говорил с одним хорошим человеком, который ждет нас на опушке. Понятно? - Понятно, - эхом откликнулся мальчик. - Привет, Дейв! - Привет. Младенец начал пускать пузыри. Я пощекотал ему животик. - Привет, Макс, - сказал я. - Вырастешь и станешь большим сильным солдатом. Ты будешь защищать меня. Я влюбился сразу во всех четверых. Голые, грязные, по-видимому, перенесшие сильную душевную травму, все они были людьми и нуждались в любви. Мне хотелось видеть их ухоженными, счастливыми, в безопасности. Они это заслужили. Мы все это заслужили. Но если я не мог рассчитывать на такое, то хотел, чтобы у других была иная судьба. Три кроликособаки, провожавшие нас, забормотали. Разговаривали? Едва ли. Может быть, у них была такая игра, а может быть, таким способом они согласовывали свои действия. Звуки не имели смысла, он заключался в процессе их бормотания. Хотя кого это волнует? Со мной что-то происходило. Еще утром я хотел разговаривать с червями, встретиться с ними на их территории и выяснить, могут ли люди и хторране - не важно, кто они в действительности, - вступить в переговоры. Вот каким я был утром. А потом я нашел в гнезде четырех детей. Теперь я знал: на самом деле мне хотелось совсем не того, чего, казалось, хотелось утром. Я хотел просто быть человеком. Что бы это ни означало. Я хотел выяснить, что такое быть человеком. И еще я хотел, чтобы мои дети тоже имели такую возможность. Может быть, мы и смогли бы вести диалог с червями, или кроликособаками, или что там еще подбросит их розово-малиновая экология, но если при этом придется поступиться гуманизмом, то цена чересчур велика. Вот кем я стал днем. Хотелось бы знать, что я почувствую к вечеру. Надеюсь, то же самое. Проклятье! Мне полагалось бы рассмеяться - я превращался вДьюка. А потом, неожиданно, чьи-то руки подняли меня и поставили на ноги. - С тобой все в порядке, Джим? Я заморгал в замешательстве. Даже не заметил, как они подошли, не слышал ни звука. Четверо, огромных и мускулистых, закамуфлированных с головы до пят. - Собирайся, надо идти. - А? - Ты молодчина. Мы должны спасти детей. Наконец я узнал их: морская пехота, подразделение которой прикрывало нашу экспедицию и держалось в стороне от научного персонала. Уж очень они здоровы! Каждый взял по ребенку и рысцой побежал в глубь красного леса. Тот, что нес карапуза <Привет, Дейв!>, схватил меня за руку. - Маккарти, что с тобой? Ты можешь двигаться? - А? Конечно. Просто вы захватили меня врасплох. Я побежал следом, изо всех сил стараясь не отстать. Кроликособаки сначала заверещали, а потом, подпрыгивая и бормоча, запрыгали вслед за нами. В. Что получит хторранин, если съест президента? О. Изжогу. В. А вице-президента? О. Наши глубочайшие соболезнования. 66 СПУТ-ПФУТ Знание законов природы не спасает от их воздействия. Соломон Краткий Мы вышли из леса, перевалили холм и спустились к пустому кругу и замаскированным боевым машинам, ожидающим нас. В круге виднелись обнаженные люди, рядом сидели Кроликособаки; люди играли с ними. Здесь был даже червь, неподвижно наблюдавший за происходящим. Очевидно, экспедиционный состав пытался самостоятельно завязать знакомство. Люди обернулись, глядя, как мы спускаемся по склону. Несколько кроликособак запрыгали к нам, несколько человек тоже бросились навстречу. Я узнал Джерри Ларсона, Роя Барнса и еще двоих из группы наблюдения. И Флетчер. Все были раздеты до нижнего белья и даже больше. Нам осталось еще чуть-чуть... Флетчер встретила меня на середине склона. Она была совершенно голой. Я машинально отметил, какие у нее потрясающие груди. - Спокойно, Джим. Ты - снова обезьяна. - Она силой остановила меня. - Все в полном порядке. Ты поступил правильно. Теперь присоединяйся к нам. Я не сводил глаз с моих ребятишек. Четверо десантников сбежали с ними с холма и завернули за купола, к проходу, прикрытому маскировочной сеткой. - Все в порядке, Джим. Дети были важнее. Мы все рады за тебя. План никуда не годился. - Как и я, - вырвалось у меня. - Нет, Джим. Операция еще не закончена! - Она повернула меня к себе. - Ты нужен нам. Я отрицательно замотал головой. - Без толку. Я больше не подчиняюсь приказам. После гнезда я не уверен, что захочу говорить с червями. Вверх по склону к нам бежали два морских пехотинца. - Вам нужна помощь, мэм? - Нет, - отрезала Флетчер. - Оставьте нас в покое. - Пехотинцы встали неподалеку. - Джим, мы тоже установили здесь что-то вроде контакта. Это только начало, за ним может последовать крупный прорыв! Ты нам нужен. - Не понимаю, почему именно я. - Потому что ты - центральная фигура контакта. Кроликособаки почему-то предпочитают тебя остальным. - Просто я разговариваю на их языке, мелю всякую чушь, - съязвил я, но все-таки позволил подвести себя к кругу. Вокруг тотчас же собралось несколько танцующих кроликособак. Что-то заставило меня обернуться - вероятно, блеск в глазах Флетчер, смотревшей на вершину холма. Оттуда вприпрыжку спускались новые Кроликособаки в сопровождении двух червей и нескольких голых кроликовидных тварей, одну из которых я видел в гнезде. Впрочем, они скорее напоминали крыс, а не кроликов, и казались голыми, потому что их тело лишь кое-где покрывали клочья редкой рыжей щетины. Потрясающе! Только гигантских плешивых крыс нам сейчас не хватало. Черви все прибывали. Пять, шесть, восемь хторран перевалили через гребень и ползли вниз по склону. - Танцуй, - шепнул я Флетчер и подтолкнул ее в крут. - Что? - Танцуй! - прошипел я и крикнул двум морским пехотинцам: - Не стойте как истуканы. Танцуйте! Компания снова в сборе, покажем им класс! <Просто ты не видишь иного выхода>. Я не знал, откуда пришла уверенность в том, что надо танцевать, но твердо знал это. Если мы хотим остаться в живых, то должны танцевать нагишом с большим розовым червем. Кроликособаки подпрыгивали, верещали, взвизгивали, смеялись. Как мы не догадались раньше?! Это же дети. А голые крысоподобные твари - взрослые особи. Неудивительно, что эти создания так игривы. И ничего странного в том, что черви так любопытны. Они тоже дети. Взрослые же черви напоминают огромный дирижабль, какой я видел в гнезде. Теперь понятно, почему черви ведут себя так неистово. Ведь все они сироты! Вылупившись из яйца - или откуда они там появляются, - они были лишены родителей, пока первый из них не вырастал. Боже мой. Неудивительно, что они чуть не сошли с ума, увидев в небе дирижабль. Он напомнил им маму! Дерьмо! Сколько еще ошибок мы сделали? Я прыгал в центре круга. Я танцевал. Скакал, как кенгуру, вращался вокруг своей оси, ухмылялся, топал ногами - делал все возможное, чтобы кроликособа-ки присоединились к нам. Только бы они не перестали смеяться, пока я не соображу, как нам выбраться отсюда. А влипли мы здорово. Хотя, может, и нет. - Всем танцевать! Не прекращайте веселья! Место для размышлений не самое подходящее, но другого нет, а мысль напрашивается сама собой. Что, если мы подружимся с кроликособаками и червями, пока они - еще дети? Какие взрослые вырастут из них в этом случае? И если здесь не место заниматься этой проблемой, то где оно? Я взглянул на склон. Девятнадцать. Двадцать. Двадцать три червя. Кошмар! Может быть, все же сейчас действительно не время и не место задаваться такими вопросами? Черви плавно двигались к кругу. Кстати, почему хторры так любят танцы кроликосо-бак? Что все это значит? До сих пор мы не поняли характера их отношений. И как голые крысы вписываются в картину? Я растянул губы в притворной улыбке и, подхватив кроликособаку, принялся тискать и щекотать ее. Нет, его. У маленького ублюдка началась эрекция. Может, это секс? Я зарылся в кучу кроликособак. Они визжали, прыгали, падали, ползали по мне, смеялись - словом, вели себя как дети. Казалось, они о чем-то просят. Они толкали меня и тихонько скулили. <Привет, Дейв!> <Где моя мама?> Неудивительно, что человеческие дети так привлекли червей - они казались им кроликособаками. Я пощекотал зверька под подбородком. Мы вместе рассмеялись и понарошку заворчали, Я слегка оттолкнул его, он покатился кувырком - счастливый пушистый шарик. И тут же опрометью вернулся обратно, требуя повторения. Понемногу продвигаясь к другим членам экспедиции, я тихо говорил: - Начинайте отходить к вертушкам. Не переставайте улыбаться, не прекращайте танцевать. Сматываем удочки. Теперь кроликособаки с любопытством ощупывали нас. Если сначала я щекотал их, то теперь щекотали они. Одна, фыркая и даже кусаясь, стаскивала с Ларсона шорты. Другая приподнялась и ткнула коротеньким пальцем в грудь Флетчер. Флетчер рассмеялась и присела на корточки, чтобы та могла подробно исследовать ее. И в свою очередь ощупывала тело кроликособаки. Стыду здесь не было места. - Они наверняка млекопитающие, - бросил я вскользь Флетчер. - Не спеши с выводами, - улыбнулась она. - С одним заключением я таки поспешу: пора сматываться, - озабоченно сказал я. Она тревожно оглянулась. Я тоже осмотрелся. Кроликособаки собрались кучками вокруг каждого из нас, что-то бормотали, трогали и гладили наши тела. Я посмотрел на червей; казалось, они скучали. Беда заключалась в том, что мы не имели ни малейшего понятия, как закончить танец. Веселье было прелюдией, но к чему? Раз уж мы установили, что можем танцевать вместе, может быть, построить на этом наши отношения? Может, мы даже смогли бы... дрессировать?.. Тренировать каким-то образом червей и кроликособак?., - Джим! - Это Флетчер. - Кроликособаки! Я сразу понял, что она имела в виду: кроликособаки успокаивались, замечая червей. А потом запели, От звуков мороз пробирал по коже, но голоса были высокие и мелодичные. Ни одна пара этих маленьких созданий не пела в унисон, каждое выводило свою ноту, но впечатление от множества воркующих и щебечущих голосов было потрясающее. Они сливались в хор с неземным и странно приятным звучанием. Я посмотрел на Ларсона, Флетчер и остальных. В их глазах светился восторг. Как и я, все были околдованы. - Стадо! - воскликнул я. - Я чувствую! - отозвалась Флетчер. - Они поют для червей! Это было прекрасно. Может быть, я снова ошибался. Может, это - ловушка?.. Проклятье! Больше я не желал ни о чем думать. Боже, как хочется верить этим существам! Кроликособаки начали кружиться, подпрыгивая. При этом они скулили, щебетали, бормотали, пели. Песня ширилась, захватывая и вовлекая всех на своем пути, кружилась волчком, как хохохущая слоноподобная балерина среди пьяных клоунов в невероятной буффонаде. Я закрутился в центре водоворота звуков, чтобы слиться с другими, кружился, словно был кроликособа-кой. Остальные тоже кружились. Движение увлекало и распространялось все шире и шире. Другие обезьяны, другие кроликособаки с восторгом и улыбками кружились вокруг меня. Звук стал ниже - в хор вступили обезьяны. Теперь кружились все. Мое вращение было отражением вращения всех, вращение всех было отражением моего. Именно этого пыталось достичь стадо. Маленькая частица Бога. Мы были колесиками и рычажками. Мандала Всевышнего. Я присоединился к хору - так же как в стаде. Голос был ниже, чем я мог вообразить. Он резонировал в теле. Обезьяны улыбнулись, когда он пронизал круг, и присоединились к нему. Это была песнь обезьян, песнь кроли-кособак, песнь червей. Песнь Бога. Песнь всех сразу. Кроликособаки смеялись. И пели. Звук завораживал, опьянял - словно мириады душ тянули на одной ноте: ооооммммммм... Мы кружились. Отдельные тела прибивало ко мне и уносило вдаль. Никакого порядка в движении не было, но во всем царила гармония единого организма. Чувство было такое, будто я погружаюсь в теплую пузырящуюся ванну. Будто я дома. Один из самых крупных червей медленно вплыл в круг. Я не мог сказать, тот ли это был червь, с которым мы общались, но похож. За ним последовали два больших хторра. Я сказал: - Пусть это идиотизм, пусть я противоречу себе, но я на самом деле начинаю проникаться... симпатией... к этим существам. Надо разобраться. Я приблизился к гиганту. Червь высоко воздел руки. Потянулся? Его пасть раскрылась прямо передо мной. Я опустился на колени и заглянул. Она была огромной. Темной. Изнутри исходил страшный смрад. Но я улыбался. Я был первым человеком на планете, добровольно пожелавшим заглянуть червю в пасть. Меня распирала гордость... И это спасло мне жизнь. Я оглянулся на замаскированные вертушки и собрался ляпнуть очередную глупость, как вдруг раздался визг кро-ликособаки - и тут же оборвался. Я повернулся и увидел... ... кроликособаку в пасти червя. Он с хрустом пережевывал ее. Я повернулся к своему червю. Он уже приготовился к атаке. Я наставил на него палец и сказал: - Нет! Потом, не отдавая себе отчета, заорал: - Это невежливо! Червь заколебался. - Лечь! - крикнул я и показал пальцем вниз. - Ложись! Червь опустился. Он выглядел растерянно. Начав потихоньку пятиться, я вполголоса скомандовал: - Приготовиться к бою! Кинув взгляд через плечо, я увидел, как Барнс присел в <позе кошки>. Остальные медленно пятились. Глаза Флетчер широко распахнулись; сейчас она сорвется сломя голову. - Спокойно! - приказал я. - Только не беги... Червь пополз следом за мной. Я выставил ладонь. - Нет! Стой! Он остановился. А потом... ... завизжала еще одна кроликособака. Второй червь утолял голод. Потом закричала еще одна, и еще - воздух наполнился визгом! Хторр зашевелился... Я рванул в сторону, одним махом подскочил к Флетчер и повалил ее на траву. Что-то пурпурное затрещало сзади, проревело над нашими головами и взорвалось! Нас подбросило, мы налетели на стену из меха. Флетчер судорожно хватала ртом воздух и пронзительно кричала. Я перекатил ее на живот и прикрыл собой. Еше взрывы - нас накрыло волной, стеной жара. Ларсон вопил, Барнс визжал: - Мама, мамочка! Пламя стояло стеной. Я поставил Флетч на ноги, и мы, спотыкаясь, побежали к вертушкам. Горел червь. Что-то маленькое, розовое, с горяшим хвостом, пронеслось мимо. Другой червь шел юзом, разворачиваясь за нами... Подорванные маскировочные купола уже разлетались на куски. Дверь вертушки была открыта, рядом лежал человек и стрелял. Я даже заметил трассу зажигательных пуль. Мы ввалились внутрь. Человек с винтовкой охнул, что-то схватило его... в следующее мгновение мы поднялись в воздух. Под открытым люком разверзся ад... В. Где обедает пятисоткилограммовый хторранин? О. Где захочет. 67 ХОРОШИЙ ХТОРР - МЕРТВЫЙ ХТОРР Жизнь никогда не бывает настолько плохой, чтобы не стать еще хуже. Соломон Краткий Мы смотрели вниз. Это было страшно. Нам оставалось только наблюдать, фотографировать и ужасаться. Если бы это была просто дикая оргия, ее еще можно было бы понять: стая акул осатанела и устроила кровавую баню. Но безумия не было. Шла спокойная размеренная жизнь. Кроликособаки не испугались. Они продолжали гладить и похлопывать червей, даже пытались спариваться с этими гигантами. Один из маленьких розовых зверьков даже взобрался на спину червя и расселся там, пока тот жевал детеныша. Детеныш не сопротивлялся. - Они словно под гипнозом, - заметила Флетчер. - Они не под гипнозом, - сказал я. Я знал это. Лиз готовила оружие. - Сейчас сожгу их к чертям, - пообещала она. - Нет, не надо. - Я схватил ее за руку. Она сбросила мою руку, но все-таки оставила в покое приборы и что-то коротко буркнула в микрофон. Две другие вертушки, отвалив, взмыли вверх, оставив нашу машину в одиночестве кружиться над кошмаром. - Ладно, Джим. Что здесь, по-твоему, происходит? - спросила она. Вероятно, меня выдал мой голос. - Мы ошиблись, - ответил я. - Страшно, непростительно ошиблись. Флетчер недоуменно уставилась на меня. Ее лицо было пепельно-серым. Я убежденно кивнул. - Мы настолько завязли в своем земном мышлении, что, попытавшись смоделировать иное восприятие - прости, Флетч, - не справились с задачей. Мы ошиблись, считая, что этим существам присуще нечто большее, чем мы видим. Они - то, что они есть. Я отвернулся от продолжавшейся внизу кровавой бойни. С меня достаточно. - Но методика сработала, - возразила Флетчер. - Ты же танцевал с ними. Бедная Флетч! Она так ничего и не поняла. - Нет. Как бы мне ни хотелось, она не сработала. - Я покачал головой. Мои доказательства умирали там, внизу. - Червям мы до лампочки, кроликособакам тоже. Мы для них пустое место. - А пение? - спросила Лиз. - Самое гнусное во всем этом деле. Пение - это... - Я не мог подобрать слова, - ... как бы сигнал, что еда готова и ее можно потреблять. - Боже! - ужаснулась Флетчер. - Стадо... - Именно стадо. - Меня замутило от того, что я понял. - Что бы ни ждало в будущем человечество, такие стада - один из возможных вариантов. Мы научимся, или превратимся, или мутируем в... добычу, которая не сопротивляется. - Я едва выговаривал слова. - А в награду черви гарантируют нашему виду выживание. Это суть их взаимоотношений с кроликособаками - как у нас с коровами, курами, овцами. - Пошел ты... - буркнула Лиз. - Никогда не стану овцой. Ее руки инстинктивно потянулись к приборам управления огнем. Внизу черви закончили трапезу. Несмотря на отвращение, я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на них. Каждый большой хторр сожрал по нескольку кроликосо-бак, более мелкие - по одной-две. Иерархия? Или аппетит? О, многого мы еще не знаем. Теперь кроликособаки отошли от червей и словно просыпались, приходили в себя, выглядели они... счастливыми. - Нет, - нарушила молчание Флетчер. - Все это догадки. - Хочешь, приземлимся и проверим? - У тебя нет доказательств, Джим. Это просто... приступ безумия. Но уверенности в ее голосе не чувствовалось. - Вот именно, - согласился я. - Только спятила жратва. Кроликособаки создали нечто вроде религиозного культа червей. Быть съеденными - для них почетно.. Они обожают червей. Лиз оторвалась от приборов и пристально взглянула на меня. - Откуда тебе это известно?  Я беспомощно пожал плечами. - Не знаю. Просто... чувствую. - Смотрите, - показала Флетчер. Черви собирались группами по трое или четверо. Они ползли круг за кругом, а потом накинулись друг на друга, сплетаясь в извивающуюся груду. Мы с Лиз видели это раньше. Спустя секунду сплелись и катались все черви. - Господи, - проговорила Флетчер. - Они ведут себя, как Счастливчик и Крошка. - Ты такого еще не видела, да? - еле слышно вымолвил я. Флетчер либо не расслышала, либо не захотела отвечать. Во всяком случае, никак не отреагировала. Черви начали успокаиваться. Они замерли на мгновение, потом расцепились, нашли новых партнеров - и все началось снова. - Похоже на змеиный клубок, - заметила Лиз. - Чем они занимаются? - Мы называем это общением, - пояснил я. - Так они обмениваются информацией. - Нет, - возразила Флетчер. - Это поведенческий танец встречи. Они исполняют его, когда... - Не нет, а да! Они исполняют его, когда хотят поговорить! - Я почти кричал. - Я не знаю его механизма. Научный отдел считает это невозможным. Но они занимаются именно этим! Флетчер сверкнула на меня глазами и отвернулась к окну, высматривая доказательства моей неправоты. Или правоты. - Впечатление такое, словно они спариваются, - заметила Лиз. - Спаривание и есть разновидность коммуникации, - машинально ответил я. И тут меня осенило. Общение. У них все было общением. Только мы смотрели на него с точки зрения передачи информации, вместо того чтобы взглянуть на него как на передачу чувств. Флетчер права и не права одновременно, а я оказался еще большим дураком. Я вошел в круг, веря, что нескольких обезьяньих воплей и банана в придачу достаточно для контакта с монстрами. Я быстро сказал: - Знаю, что происходит и почему мы потерпели неудачу. Мы настроились не на ту волну. - Что? - обернулась ко мне Флетчер. Я пояснил: - Нам никогда не удастся перевести ни одно человеческое слово на язык хторранских криков и трелей, потому что их язык состоит не из слов. Вернее, он лишь частично вербален - состоит наполовину из слов, наполовину из знаков. Мы пытались разгадать их язык, слыша одни только гласные и не слыша согласных. - Я показал вниз. - Вот их язык. Мы не можем контактировать с ними. И никогда не сможем. Лиз кружила над червями на минимальной высоте. Вертолет резко бросало то вверх, то вниз, мой желудок начал протестовать. Неожиданно я сообразил, что мы с Флетчер все еще голые. Впрочем, сейчас это не имело значения. Черви не обращали на нас внимания. Они были целиком поглощены друг другом. Кроликособаки снова ухаживали за ними, ели цветы, спали, свернувшись клубочком. Хторры продолжали скользить в сложном кружеве танца. Мой мозг работал на полных оборотах, одна идея рождалась за другой. - Обратите внимание, мы - существа, наделенные речью. Кроме гениталий, самая чувствительная часть нашего тела - рот. С его помощью мы выражаем свои сокровенные чувства. С его помощью обмениваемся информацией. А у хторран имеются нервы снаружи. Как они ощущают самих себя? Или свое место во Вселенной? - И сам же ответил: - Держу пари, они чувствуют себя теснее связанными с окружающим миром и друг с другом, чем мы. Мы только болтаем да проповедуем. А они занимаются любовью. Лиз нетерпеливо перебила меня: - Прибереги это для их некролога, Джим. Ты уже сказал то, что я хотела узнать. Она наклонилась вперед и снова занялась приборами управления огнем. - Хороший червь,.. Пушки вертолета взревели, заглушив последние слова. В. Как хторране называют гранату? О. Зубодробилка. 68 ГРАНАТА Мораль и польза должны быть конгруэнтны. Если они не совпадают, то с чем- то из них не все благополучно. Соломон Краткий Я пришел навестить Дьюка. Он выглядел лучше. И то же время - хуже. Теперь безысходность стала очевидной. Когда я присел рядом с его койкой, он отвернулся. Я сказал: - Дьюк, я кое-что принес. Он по-прежнему не смотрел на меня. Я подождал, пока сестра выйдет из палаты. - Не мое дело, как ты собираешься прятать ее, Дьюк, и где, но... Ладно, держи. - Я вложил гранату ему в руку. В оставшуюся руку. Граната была маленькая, но мощная. Такая не подведет. Дьюк не пошевелился. Граната лежала у него на ладони, как камень. Не сделал ли я очередную ошибку? Наверное, следует уйти. Дьюк повернул голову. Рука с гранатой поднялась, словно он зажал в кулаке свою жизнь. Рука как бы сама по себе с трудом поднесла ее к лицу, чтобы Дьюк мог ее рассмотреть. Глаза моргнули, приобрели осмысленное выражение и холодно посмотрели на гранату. Рука поворачивала ее то так, то эдак. Большой палец нащупал чеку. Рот Дьюка открылся. Он примерился, сможет ли вытащить чеку зубами. Неужели взорвет ее прямо сейчас? Нет. Зубы отпустили кольцо. Он просто попробовал его на вкус. По его лицу пробежало нечто вроде улыбки. А потом рука опустилась, и граната исчезла под простыней. Дьюк так и не посмотрел на меня. Я подождал, но он снова отвернулся к стене. Даже не сказал спасибо. Спустя секунду я встал и вышел. Больше я Дьюка не видел.