ения, - пояснил Мирн. - Каждый, вечер на закате приходили солдаты, и все пленники старались как могли спрятаться, чтобы выбрали не их. Мы по большей части оказывались на другом конце лагеря от того места, где творилось это непотребство, но слышно было всем: этих бедолаг резали на куски живьем... - Он умолк, содрогнувшись. - А потом другой колдун, человек, вызывал призрака, чтобы тот забрал тела. На следующий день мы проходили по тому самому месту, где все это творилось, так там и капли крови не оставалось, клянусь. - Черный призрак? - со страхом пробормотал кто-то из воинов. - Да защитит нас Пламя! - воскликнул Тэйр. - Вы думаете, это он завывал в лесу прошлой ночью? - Продолжайте, - поторопила раненых Бека, не обращая внимания на остальных. - Чего я никак не мог понять - это почему они не тронули нас, - простонал Гилли, и голос его задрожал. - Мы ведь были вражескими лазутчиками. Они прибили нас к доскам, да, но тем все и кончилось. Все остальные пленники не были воинами: моряки, захваченные вербовщиками, скаланцы, майсенцы. Там были и женщины с детьми - эти по большей части из Пленимара. Их собственный народ! Оба раненых умолкли, потом Мирн вздохнул: - Мне жаль, лейтенант, но больше нам рассказать нечего. Бека покачала головой: - Что тут извиняться! Вы отдохните теперь. Поднявшись на ноги, она оглядела своих воинов. - Как я понимаю, мы не можем быть дальше чем в четырех-пяти днях пути от Майсены. А если повезло, скаланские отряды сейчас уже продвинулись на юг. Ариани, я посылаю тебя к нашим с устным донесением. Возьми двух лучших коней и скачи во всю мочь. Сообщи принцессе Клиа обо всем, что мы видели. Ариани с гордостью отсалютовала: - Слушаюсь, лейтенант! - Капрал Никидес, ты будешь сопровождать раненых. Мы сейчас соорудим для них волокуши. Стеб, ты тоже отправишься с ними. А мы, остальные, еще несколько дней последим за колонной. Стеб посмотрел на Мирна, явно разрываясь между привязанностью к другу и долгом. - Ты прости, лейтенант, но вас ведь останется всего двенадцать. А я стреляю и орудую мечом с одним глазом не хуже, чем с двумя. - Поэтому ты и нужен, чтобы в случае чего защитить раненых, - ответила Бека и прочла облегчение на лице воина. - Это относится и к тебе, Никидес, - добавила она, заметив, что капрал тоже собрался возражать. - Держите путь на север, двигайтесь так быстро, как только сможете. Вы тоже будете курьерами, на случай, если Ариани не доберется. А мы, остальные, остаемся шпионить, а не сражаться. Поручив Бракнилу распоряжаться, Бека объехала окрестности стоянки и наконец остановила коня на краю смотрящего на запад обрыва. Отсюда она слышала, как переговариваются ее воины. Те, кто отправлялся на север, не хотели оставлять остальных в опасности; другие гадали, что еще можно узнать о намерениях врага. Бека тяжело вздохнула. Ей и так все время приходилось бороться с собой: от турмы осталось так мало... Никто из ее начальников не мог бы винить ее, реши Бека повернуть назад. А вот что они сказали бы насчет ее решения остаться? Глаза Беки скользнули по береговой линии, и она снова испытала странное ощущение, которое охватило ее в ту ночь, когда она впервые увидела комету: что-то было в этом знакомое, такое, как и должно быть... Кто бы ни был этот Мардус и что бы он ни затеял со своими некромантами и этим странным походом в никуда, обострившийся инстинкт говорил Беке: она слишком близко подобралась к его секрету, чтобы повернуть теперь назад. Глава 47. Олень в темном лесу Когда Алек помчался по поляне, сзади раздались крики. Голоса Человека и Другого на секунду смешались, потом стихли. Алека охватило смутное беспокойство, но инстинкты животного гнали его прочь, глубже в лес, подальше от этого мерзкого запаха падали. Он чуял всюду вокруг в лесу других Людей, но остаться не замеченным ими было легко... В первый раз, когда Нисандер произнес заклинание истинной сущности - все эти долгие месяцы назад, в безопасности садов Орески, - сознание Алека было настолько подавлено инстинктами испуганного оленя, что старому волшебнику пришлось поспешно произвести обратное превращение, прежде чем охваченное паникой животное причинило вред себе или окружающим. Теперь все было так же, и именно присущий зверю инстинкт самосохранения, несомненно, спас Алеку жизнь. Он мчался по темному лесу, и ветер доносил до него множество разнообразных запахов. Благодаря чуткому носу Алек легко обнаруживал пленимарских часовых; оленьи ноги с легкостью переносили его через заросли кустов, промоины и завалы. Пока Алек бежал, разум его медленно преодолевал шок от превращения; натура человека и оленя, сливаясь, делала его более восприимчивым, чем это было бы доступно животному и человеку порознь. Выскочив из чащи деревьев на нависший над морем утес, Алек остановился; морда его была покрыта пеной. У подножия утеса ревел прибой, фонтаны брызг взлетали высоко вверх. На небе ярко горела комета, и вид ее вызвал новый прилив паники. Каждый мускул подрагивал, каждый инстинкт зверя вопил: беги! Но Алек остался на месте, насторожив длинные чуткие уши и раздувая ноздри. Постепенно кровь человека-оленя перестала кипеть, и его острые чувства уловили что-то новое. Ударив по скале копытом, Алек жалобно затрубил, потом замер, прислушиваясь. Ответ прозвучал в его уме, как еле слышный шепот. Это не был голос, запах, образ - просто что-то, говорившее скорее инстинкту, чем разуму. "На север, все еще на север. Доверься и иди". Подобно птице, после первых заморозков неожиданно вспоминающей путь, ведущий на юг, Алек последовал за этим путеводным проблеском; сознание его было еще слишком затуманено оленьей природой, чтобы задавать вопросы или сомневаться. Он повернулся навстречу ветру, издал еще один низкий рев и поскакал на север. Алек бежал и бежал, лунные блики скользили по его широкой спине, и разум человека постепенно начал исследовать способности этого поразительного нового тела. Алек чувствовал, как напрягаются мощные мышцы, как ровно бьется могучее сердце, как оттягивают голову тяжелые рога - украшение, вызывающее у оленя не большее удивление, чем у человека - шапка на голове. Знакомые запахи моря и леса обрели новое богатство, какого человек не мог бы и вообразить. Остановившись у источника, чтобы утолить жажду, Алек не смог устоять перед ароматом молодых побегов просвирника, выросшего около воды. Их влажный зеленый вкус наполнил его рот, напомнив вкус меда из сотов. Когда Алек снова двинулся в путь, дорогу ему пересекла маленькая серая сова, тихо прошелестев крыльями. По мере того как он бежал на север, местность становилась все более суровой; вдали на фоне звезд стал вырисовываться одинокий высокий пик. Уступы на скалах сделались шире, берег - более изрезанным. Камень с темными прожилками был покрыт глубокими трещинами, а там, где голые утесы уступали место травянистым склонам, сладко пахли вороника и лишайники. Отлив заставил море медленно отступать, обнажая дно и оставляя озерца, которые блестели в лунном свете, как черные зеркала. Луна опускалась в море, звезды начинали бледнеть. Ветер переменился, ночные запахи стали развеиваться, и тут Алек учуял лошадей и их всадников. Осторожно спустившись в небольшой овраг, он замер на месте и стоял, принюхиваясь, пока они не скрылись в северном направлении. Алек почувствовал приближение рассвета задолго до того, как первые его лучи окрасили небо. За горами засиял ясный свет зари; флотилии чаек и уток, качавшиеся на волнах за линией прибоя, пробудились. Первые проблески рассвета о чем-то смутно напомнили Алеку, но он был так полон стремлением вперед под действием непреодолимого инстинкта и тихого зова, что не смог вспомнить, в чем дело. Первый луч солнца упал на Алека, когда он перепрыгивал через расселину в скале. Олень словно растворился в воздухе, оставив вместо себя худого голого юношу. Инерция прыжка перенесла его на другую сторону. Алек неловко приземлился, ободрав локти и колени. Трансформация вызвала головокружение, и Алек растянулся на спине, глядя в золотое небо и вяло гадая, где это он и как здесь очутился. Волны начавшегося прилива, пенясь, начали заполнять расселину, через которую он только что перепрыгнул, и окатили его сверкающими брызгами. Холодная вода на голой коже заставила Алека встать на колени; при этом он обнаружил, что все еще носит на шее сосуд из слоновой кости, снятый с Варгула Ашназаи. Юноша открыл его и вытряхнул на ладонь содержимое - несколько стружек потемневшего дерева. Память вернулась к Алеку ослепительной вспышкой: Ашназаи, поигрывающий сосудом во время пыток на борту "Кормадоса"; выражение удовлетворения на его лице, когда он перерезал горло Серегилу; последний отчаянный вопль Теро, смешавшийся с воем той твари, что была послана по их следам после побега. Со сдавленным рыданием Алек швырнул стружки в море. Но даже горе не могло заглушить ведший его до сих пор призыв. Шепот стал еще тише, но все же оставался ясным: "На север". Первые пленимарские разведчики достигли окрестностей храма сразу после рассвета. Микам, стоявший на часах, вовремя услышал их приближение и спрятался в кустах у дороги. Он дождался, пока они миновали его, направляясь к белому камню, потом поспешил к сосне, чтобы предупредить остальных. - Они приближаются, - прошептал он, забираясь под нависшие ветви. - Двое пленимарских разведчиков только что проехали мимо, направляясь на север. - Удачно, что они не сворачивают с дороги, - пробормотал Нисандер, рассеянно поглаживая подбородок. - Почему? - поинтересовался Серегил. Нисандер тяжело вздохнул и посмотрел на своих двух товарищей. - Алек тоже идет сюда. Он держится берега, поэтому хорошо, что пленимарцы едут по дороге. - Алек идет сюда?! - ахнул Микам, не веря своим ушам. - Откуда ты знаешь? Давно узнал? Серегил ничего не сказал, но Микам почувствовал, как тот напрягся, заметил яркие пятна, проступившие на его впалых щеках. - Я ощутил его сущность около полуночи, - ответил Нисандер. - Ты знал, что он свободен и направляется сюда, но ничего нам не сказал? - прошипел Серегил. - Ради Иллиора, Нисандер, почему? - Ты кинулся бы в темноту без всякой надежды сделать что-нибудь полезное и только повредил бы себе и ему. Он был слишком далеко, чтобы ты смог добраться туда пешком. Похоже, к его освобождению приложил руку Теро... - Этот подонок, этот предатель! - Глаза Серегила опасно сузились. - Прекрати, Серегил! - приказал Нисандер, впервые дав волю собственному гневу. Он отразился на его лице, неожиданный, словно молния с ясного неба. - Что бы Теро ни совершил в прошлом, по-видимому, именно он своей магией помог Алеку освободиться, весьма возможно, ценой собственной жизни. Алек сейчас один. Заклинание Теро помогло ему оказаться ближе к нам, чем это сумели бы сделать вы с Микамом, не говоря об опасности погибнуть самим. Если разведчики Мардуса уже здесь, значит, и он сам недалеко. Серегил открыл рот, чтобы возразить, но Микам опередил его. - Мне это тоже не нравится, но Нисандер прав, и мы оба должны признать его правоту, - ворчливо проговорил он. - Ладно, но что делать теперь? - спросил Серегил, все еще кипя. - Не можем же мы сидеть на месте, рассчитывая, что он найдет нас просто благодаря везению! Потроха Билайри, Нисандер, если тебе известно, где он сейчас, перенеси Алека сюда! - Ты же знаешь, я не могу тратить так много сил. Но я сумел направить его и к тому же обеспечить некоторую защиту. Мардус не найдет его при помощи колдовства. Серегил потянулся за сапогами и перевязью с рапирой. - Но ты же узнал о нем прошлой ночью, - нахмурился Микам. - Как тебе это удалось, если не при помощи магии? - Мне ничего не понадобилось делать. Знание просто пришло ко мне - Тогда почему мы с Микамом ничего не почувствовали? - потребовал ответа Серегил. - Кто знает? А теперь отправляйся и помоги ему. Он к югу отсюда. - Ах, ведь верно: я же Проводник, это одна из моих обязанностей, - прорычал Серегил, продираясь сквозь густые ветви приютившего их дерева. Микам сделал движение, чтобы последовать за ним, но Нисандер положил руку ему на плечо. - Пусть идет один. Серегил нетерпеливо прыгал с камня на камень; гнев его скоро сменился недоверчивой радостью. За бесконечные дни, проведенные на борту "Дамы", надежда стала всего лишь упрямым отказом представить себе худшее. Теперь же, повидимому. вера Нисандера в пророчество оказалась не напрасной. Против всякого вероятия, их четверка окажется снова вместе на этом негостеприимном берегу. Прилив только начинался, и лужи и кучи водорослей на берегу блестели в лучах утреннего солнца. Высокие зеленые волны одна за другой накатывались на скалы и пенились между ними. Усиливающийся ветер нес водяную пыль на берег; Серегил подставил лицо брызгам и почувствовал на губах вкус соли. Алек жив. Все остальное не имеет значения. Серегил на ходу внимательно присматривался к деревьям вдоль дороги. Один патруль уже появился, будут и другие. Примерно через час Серегил заметил блеск солнечного луча на металле. Спрятавшись между скалами, Серегил переждал, пока пленимарцы проедут. Всадники скакали галопом на север; судя по топоту копыт, их было не меньше дюжины. Когда все звуки стихли, Серегил двинулся дальше. Прошел еще час, и он уже начал беспокоиться, что они с Алеком каким- то образом разминулись. Алек мог спрятаться, как прятался он сам, среди утесов или в лесу. Или с ним что-то случилось, а может быть, его снова схватили. Прогнав эти черные мысли, Серегил опустился на влажный от брызг камень, чтобы отдышаться. Он потревожил небольшую колонию полосатых литорин; раковины со стуком скатились в оставленную отливом лужицу у ног Серегила. - Я найду его, - вздохнул он, опуская голову на руки. - Он где-то здесь, и я его найду. Сидевшая неподалеку чайка скептически посмотрела на него одним желтым глазом и улетела с насмешливым криком. Повернув голову в ее сторону, Серегил замер, не веря своим глазам. С уступа утеса не более чем в двадцати футах на него смотрел бледный измученный призрак. - Алек! Тощий, покрытый синяками, голый, Алек покачнулся, словно колеблемый ветром, однако, несмотря на полное изнеможение, явно приготовился обратиться в бегство. - Алек, это же я, - мягко сказал Серегил, глядя, как в потемневших прищуренных глазах надежда борется со страхом. Чем вызвано это глубокое недоверие? - Что не так, тали? - Что ты здесь делаешь? - прохрипел юноша, и настороженность в голосе друга поразила Серегила, как удар ножа. - Разыскиваю тебя. Нисандер тоже здесь, и Микам. Они там, откуда я пришел. - Нисандер мертв, - сказал Алек, делая шаг назад. - Нет, он чуть не умер, но все-таки выжил, уверяю тебя. И мы теперь знаем, что затевает Мардус. Мы были правы, Алек: мы - Четверка, ты, я, Нисандер и Микам. И мы все здесь, чтобы остановить Мардуса. Ветер бросил волосы в бледное лицо Алека, и юноша жалко поежился. - Откуда я знаю, что это на самом деле ты? - тихо пробормотал он. - О чем ты говоришь? - с растущим удивлением спросил Серегил. - Что они сделали с тобой, тали? Это же я! Я сейчас подойду к тебе. ладно? Не бойся. К его изумлению, Алек повернулся и побежал. Торопливо карабкаясь по скалам, Серегил кинулся за ним, схватил и крепко прижал к себе, несмотря на сопротивление. - Да успокойся же! Что случилось? - Он чувствовал, как отчаянно колотится сердце юноши. Задыхаясь, Алек извернулся и одной рукой схватил Серегила за лицо. Борясь с собственным неожиданным страхом, тот ослабил хватку. Алек осторожно коснулся его волос, плеча, руки; выражение его лица стало почти диким: на нем были написаны настороженность и недоверчивость. Через несколько секунд, однако, они сменились таким облегчением, какого Серегил никогда раньше ни у одного человека не видел. - О Иллиор, это действительно ты... Ты жив, - ахнул Алек, и из глаз его хлынули слезы. - Этот ублюдок! Я должен был догадаться, но кровь, и твой голос, и все... Ты жив! - Дрожа. Алек сжал Серегила в объятиях. - По крайней мере был, когда в последний раз проверял, - выдавил Серегил; у него перехватило горло. Он прижал юношу к себе и почувствовал, как того трясет. Отстранившись, он снял плащ и накинул его на голые плечи Алека, потом помог ему спуститься на песок у подножия скалы и крепко обнял, дав юноше выплакаться. - Я думал, что ты умер, - хрипло прошептал Алек, цепляясь за Серегила, словно боясь, что тот исчезнет. - Это все Варгул Ашназаи. Он заставил меня считать, что ты явился мне на выручку, а он убил... - Алек наполовину всхлипнул, наполовину засмеялся. - Но я этого сукина сына точно убил! Рассказ его был бессвязным и путаным, но Серегилу удалось понять достаточно, чтобы догадаться, какого рода пыткам подвергался Алек. Слезы бессильного гнева жгли его собственные глаза; Серегил гладил волосы Алека, тихо что-то бормоча по-ауренфэйски. Досказав все до конца, Алек устало опустил голову на плечо Серегила и снова глубоко вздохнул. - Самое ужасное... Когда Ашназаи убил тебя... заставил меня поверить, что ты убит... он тогда говорил... - Алек крепко зажмурился. - Я тогда думал, что ты умер, считая меня предателем. Серегил откинул прядь волос со лба юноши и поцеловал его. - Теперь все в порядке, тали. Если бы то на самом деле был я, я бы ему не поверил. Я слишком хорошо тебя знаю. - И я никогда не говорил тебе... - Бледное лицо Алека залилось краской. - Я сам не понимаю, но я... Он умолк, когда Серегил привлек его ближе к себе. - Я знаю, тали. Я знаю. Алек поцеловал его в губы. Первой реакцией Серегила было недоверие. Однако Алек был настойчив, неуклюж, но решителен. Он длился мгновение и целую вечность, этот неумелый поцелуй, и так много говорил о сбитой с толку неопытности юноши... Этот бесценный момент не нуждался в словах. "Он совсем без сил и запутался. Его пытали, так ужасно пытали", - говорил себе Серегил, но на этот раз сомнения не нашли почвы. "Отец, брат, друг". " Возлюбленный". Серегил закрыл глаза, зная, что чувства, которое соединило их, им хватит навсегда. Алек первым нарушил молчание. Вытерев лицо углом плаща, он сказал: - Нам лучше двигаться. Если я сейчас усну, тебе не удастся меня разбудить. Мардус ведь приближается. - Тебе нужно во что-нибудь одеться. - Серегил встал и начал стягивать с себя тунику; при этом он нащупал черный кинжал, который носил на груди. - Чуть не забыл. Это я сохранил для тебя. Серегил развернул шарф, которым обмотал кинжал. Секунду он смотрел на лезвие - символ своего поражения и одновременно надежды в бесконечные дни их разлуки. Наконец он потянул за прядь волос, обвивавшую рукоять, и позволил ветру унести золотой локон в море. Глава 48. Круг сужается Иртук Бешар направила коня вперед и поехала во главе колонны рядом с Мардусом. Капитан Динарин, командир отряда, встречавшего их на берегу, придержал лошадь, еле сумев скрыть дрожь ужаса. Мардус приветствовал колдунью любезным поклоном. - Доброе утро, почтеннейшая. - И тебе того же, благородный Мардус. Твои разведчики вернулись? - Да. Они не обнаружили никаких препятствий. Мы сегодня вечером разобьем лагерь, а завтра будем уже на месте, готовые к последней церемонии. - Благословение Сериамайуса почиет на тебе, как всегда, господин. - Иртук бросила взгляд на темный чеканный профиль. - Должна сказать, что ты кажешься удивительно уверенным в успехе, несмотря на смерть Варгула Ашназаи и побег узников прошлой ночью. Мардус выразительно пожал плечами. - Ашназаи сам навлек на себя смерть, несмотря на все мои предостережения. Потерять Алека, конечно, жалко. Что за замечательный юноша! - Но другие пленники? - Отправленные по следам солдаты говорят, что их освободил скаланский отряд, в котором не больше дюжины всадников, бежавший потом на восток. Нет, Шлем будет восстановлен, и я послужу Сериамайусу как Ватарна. - Холодная улыбка Мардуса стала шире. - Не такое уж малое достижение для побочного сына, не признанного Верховным Владыкой, а? - Я предвидела, что такой день наступит, - ласково сказала дирмагнос, - еще когда ребенком качала тебя на коленях. Даже и теперь еще молодой Верховный Владыка ничего не подозревает. Когда придет время, ему ничего не останется, как уступить место тебе, своему преданному брату. Когда ты увенчаешься Шлемом и рука Сериамайуса будет простерта над тобой, никто не сможет оспаривать твое право на трон. - А как поживает сегодня утром юный Теро? Иртук Бешар засмеялась сухим шелестящим смехом: - Он подавлен. В высшей степени подавлен. Второй патруль, отправленный на разведку, был гораздо многочисленнее первого. Наблюдая за ним из-за нескольких больших валунов, Микам насчитал дюжину пленимарцев; они ехали по дороге в сторону храма. Прокравшись обратно к сосне, он обнаружил, что Нисандер спокойно прислушивается к голосам солдат, рассыпавшихся между деревьями у берега. - Что они говорят? - прошептал Микам. - Похоже, они ищут место, где бы можно разбить лагерь. Вскоре пленимарцы вернулись на лужайку в четверти мили не доезжая храма. Микам и старый волшебник осторожно последовали за ними. - Они как будто решили остановиться здесь, - сказал Микам, глядя, как солдаты принялись валить деревья на опушке. - И как раз там, где должен возвращаться Серегил. С этой лужайки далеко просматриваются уступы скал. - Он должен увидеть их раньше, чем они его, - ответил Нисандер, поворачивая обратно к своему убежищу. - Будем надеяться, - пробормотал Микам. - Мне не очень понравилось, как он помчался отсюда. Может быть, мне стоит пойти ему навстречу? Тебе ничего не будет здесь грозить? - Со стороны этих ребят? - улыбнулся маг. - Нет, конечно. Отправляйся спокойно. Прячась за кустами, росшими вдоль дороги, Микам миновал пленимарский лагерь; никто его не заметил. Притаившись за упавшим деревом, он пересчитал солдат. На поляне их оказалось десять. Двоих видно не было. Когда Микам отошел от лагеря на порядочное расстояние, он вышел на берег и двинулся на юг, высматривая какие-нибудь признаки движения. Нисандер не уточнил, далеко ли от их убежища был Алек. Глянув на солнце, Микам решил, что Серегил отправился в путь немногим больше часа назад. Волны прилива грохотали, ударяясь о берег; прошел еще час, прежде чем Микам наконец заметил вдали две фигуры, движущиеся ему навстречу. Хотя до них было еще слишком далеко, чтобы рассмотреть детали, он разглядел, что Серегил поддерживает Алека и они с трудом преодолевают каменистый склон. Увидев его, Серегил выхватил клинок, но тут же сунул его в ножны, когда узнал Микама. - Клянусь Пламенем, ты все-таки нашелся! - радостно воскликнул Микам. Он обнял Алека и приветственно встряхнул, потом помог юноше сесть на ствол плавника. У Алека от изнеможения запали глаза; одет он был в сапоги, тунику и плащ Серегила. - С тобой все в порядке? А где Теро? - Убит или снова схвачен, - ответил Алек, и Микам услышал нотку напряжения в его голосе. Серегил бросил Микаму быстрый предостерегающий взгляд. - Теро помог ему скрыться. Парню несладко пришлось в эти последние недели. Но нам еще далеко идти, Алек. Хочешь отдохнуть, прежде чем мы двинемся дальше? - Нет, лучше будем идти без остановок, - ответил Алек. - А где Нисандер? - Не беспокойся о нем. Он в безопасности. И клянусь Пламенем, теперь и ты тоже! - тепло сказал Микам, стискивая плечо юноши. - Потроха Билайри, Алек, я уж боялся, что мы тебя потеряли. - Второй отряд разведчиков уже добрался до места? - спросил Серегил. - Два часа назад. Они разбили лагерь недалеко от храма. Я не хотел, чтобы вы нечаянно наткнулись на них, поэтому и отправился встречать. - Спасибо. Ты будешь нужен, чтобы помочь Алеку пройти остаток пути. - Серегил с беспокойством посмотрел на друга. - У него совсем не осталось сил. Я удивляюсь, как нам удалось столько пройти. - Со мной все будет в порядке, - заявил Алек, но покачнулся, поднимаясь на ноги. - Нам лучше идти лесом, - предложил Микам, подхватывая Алека под руку. - Здесь слишком открытая местность, и я не знаю, где они выставили часовых. На сколько, по твоим оценкам, отстает от разведчиков отряд Мардуса? - За прошлую ночь я потерял всякое представление о расстоянии, - признался Алек. - Если разведчики уже добрались до места, он едва ли больше чем в половине дня пути. - Насколько силен его отряд? - Я не уверен, но думаю, что у Мардуса по крайней мере сорок солдат; они к тому же ведут с собой пленников - наверное, с сотню. И еще с ними некромант и дирмагнос. Микам обеспокоенно широко раскрыл глаза. - Проклятие! С ним одна из этих тварей! А зачем пленники? - Думаю, что для воссоздания этого их Шлема требуется много крови, - с горечью сказал Серегил. - Алек рассказывает, что на корабле они все время приносили жертвы, а с тех пор как высадились на берег и встретились с другим отрядом - еще больше. Толпу пленников привели как раз встречавшие их пленимарцы. - И мы вчетвером здесь для того, чтобы их остановить? - покачал головой Микам. Путники поднялись по склону и лесом двинулись обратно к храму. С помощью Серегила и Микама Алеку наконец удалось дойти до убежища под сосной. - Наконец-то ты с нами, милый мальчик! - прошептал Нисандер, обнимая его. Юноша без сил опустился на ковер из сухих игл. - Я знал, что тебе это удастся. И как раз вовремя! - Серегил рассказал мне о том, что завтра будет затмение, - ответил Алек, зевая и устраиваясь поудобнее. - Я понимаю, каким усталым ты должен быть, но нужно, чтобы ты рассказал мне обо всем, что тебе удалось узнать. Потом - обещаю тебе - ты сможешь отдохнуть. И обязательно поесть! Серегил протянул Алеку сухарь, кусок сыра и бурдюк со свежей водой. Прежде чем начать рассказ, Алек сделал большой глоток. - Вы оба были правы, - виновато сказал он Микаму и Серегилу. - Той ночью мне следовало остаться в Уотермиде, но я беспокоился за Серегила. Когда я вернулся в "Петух"... Он умолк, снова смахивая слезы. - Они знают об этом, - сказал Серегил, придвигаясь к юноше. - Я вернулся на рассвете и все увидел. Что случилось потом? - Они накинулись на меня, как только я вошел, - Ашназаи и его люди. Мне удалось ранить двоих, прежде чем они меня скрутили. - Варгул Ашназаи! - воскликнул Нисандер. - О да, я о нем слышал. Алек горько улыбнулся: - Больше не услышишь. Прошлой ночью я убил этого выродка. Поэтому- то нам с Теро и удалось бежать. По крайней мере мне удалось. - Юноша умоляюще посмотрел на других. - Теро спас мне жизнь. Что бы он ни натворил, он спас меня и, возможно, заплатил за это собственной жизнью. Сначала он использовал магию, чтобы мы могли бежать, а потом превратил меня в оленя - как ты раньше, Нисандер. - Подбородок Алека задрожал, но он пересилил себя. - Я... я убежал. Теро прогнал меня, и я убежал. Я все еще словно слышу... Старый волшебник стиснул руки Алека. - Я не стану говорить тебе, милый мальчик, чтобы ты его не оплакивал, однако винить себя тебе не следует. Пожалуйста, рассказывай дальше. Ты говорил о том, что произошло в гостинице. Алек вытер слезы грязной рукой. - Я мало что помню после того, как меня схватили. Когда я проснулся, я был уже на корабле. Там оказались Мардус, Ашназаи, еще один некромант, которого я потом редко видел, и дирмагнос - женщина по имени Иртук Бешар. - Собравшись с силами, Алек поведал о том, как его пытали на борту "Кормадоса". Нисандер молча слушал, пока Алек не начал рассказывать о кошмарном ужине у Мардуса. - Мардус сам сказал тебе, что Шлему для обретения силы нужны жизни жертв? Ты в этом уверен? Алек мрачно кивнул: - Он говорил, что чем моложе жертва, тем больше могущества Сериамайусу дает ее смерть. Он задумал отомстить нам: мы с Теро должны были оказаться последними жертвами на главной церемонии. Серегил пристально взглянул на него. - Это ключ ко всему! Если мы нанесем удар быстро, прежде чем они успеют закончить жертвоприношение, может быть, у нас и появится шанс победить. - Возможно, но не следует недооценивать изначальную мощь Шлема, - предостерег Нисандер. - Он может обладать могуществом сразу же, как только все его части соединятся. Очень даже может. Но продолжай, Алек. Алек слишком устал, чтобы красочно описывать те ужасы, что еженощно обрушивал на него Варгул Ашназаи; поэтому он лишь кратко описал свое путешествие по суше. Серегил побледнел, услышав о явлении Силлы и тех обвинениях, что она выкрикивала. - Это был фантом, всего лишь иллюзия, созданная тем ужасным человеком, - заверил Алека Нисандер. - Его заклинания обратили против тебя твои же собственные страхи и сожаления. - Но что насчет появления Серегила? - спросил Алек. - Он ведь был настоящий. Я его касался, чувствовал на себе его кровь. Кровь была на моих руках и на следующий день. - Тоже иллюзия, - ответил Нисандер. - Он использовал какого-то несчастного пленника, чтобы смерть выглядела убедительной. Кто-то действительно умер у тебя на глазах той ночью. Думаю, Ашназаи рассчитывал окончательно сломить твой дух. Алек виновато посмотрел на Микама: - Я наслаждался, убивая его. Я знаю, это дурно, но все равно я наслаждался. - Не переживай, - сказал ему Микам с мрачной улыбкой. - Я бы на твоем месте чувствовал то же самое. Нет бесчестья в том, чтобы убить бешеное животное. - Надеюсь, убивая Мардуса, получить не меньшее удовольствие, - хмыкнул Серегил. - Нашей целью является не месть, - решительно напомнил им Нисандер. - Не позволяйте себе забыть, что их бог способен использовать против нас наши собственные чувства и слабости. А теперь дайте Алеку закончить рассказ, чтобы он смог отдохнуть. - Осталось не так уж много. Когда мы достаточно удалились от лагеря, Теро использовал то же заклинание, что и ты в тот день, когда превращал нас в животных. Я не знал, что он задумал, пока не оказалось уже слишком поздно возражать. Как только он превратил меня в оленя, я побежал. Будь у меня шанс, может быть, я и сумел бы помочь ему, но с моим разумом что-то случилось, как и в первый раз. - Ты ничего не смог бы сделать с тварью, вызванной Иртук Бешар, - сказал Нисандер. - Теро принял мудрое и благородное решение. - Насколько я понимаю, главный вопрос - как нам добраться до Шлема, - перебил Микам. - Алек говорит, у Мардуса по крайней мере четыре десятка воинов. Они же не будут стоять на месте, пока мы проделаем свои трюки. - Посмотрим, как они расположатся завтра, - сказал Серегил и потянулся за своим мешком. - Если предположить, что Мардус не обманывал Алека, то во время церемонии пленники должны быть у них под рукой. Если нам удастся их освободить, они отвлекут солдат. - Повернувшись к Алеку, он вручил юноше футляр с луком и рапиру. - Ты их привез! - воскликнул Алек, вытаскивая части Черного Рэдли и собирая лук. - И твой колчан тоже, - сказал ему Серегил. - Если Нисандер правильно понял пророчество, все это тебе потребуется. - Место, где находится храм, окружено каменистыми возвышенностями, - заметил Микам. - Алек может застрелить нескольких стражников, охраняющих пленников, и устроить панику. Если пленники не совсем пали духом, они кинутся бежать или полезут в драку. В любом случае это даст нам, остальным, шанс нанести удар во время переполоха. - Тут всего два десятка стрел, - сказал Алек, открывая колчан и проверяя его содержимое. - Даже если каждая стрела попадет в цель, все равно останется слишком много воинов. Мы ведь будем иметь дело с обученными пленимарскими солдатами. - Работы нам хватит, это точно, но я сомневаюсь, что нам придется иметь дело с ними со всеми разом, - сказал Микам. - Мне думается, Мардус выставит часовых и оставит часть солдат охранять лагерь. Больше всего меня беспокоит дирмагнос. Расскажи нам о ней побольше. - Она - само зло, - с горечью ответил Алек. - Что она делала со мной и с Теро... я даже не знаю, как вам об этом рассказать. К тому времени, когда она закончила заниматься мной, я рассказал ей все до капельки. Нисандер был прав, когда старался ничего нам не говорить. Когда она взялась за меня, я ничего не мог сделать ей наперекор. - Этого я и боялся, - пробормотал старый волшебник. - Когда в конце концов нам удалось бежать, она послала что-то по нашим следам. Я не видел, что это было, но слышал достаточно, чтобы кровь застыла в жилах. - Это все замечательные новости! - воскликнул Нисандер, довольно потирая руки. - Все эти жертвоприношения, заклинания, которыми она мучила Алека и Теро, ужасная тварь... Судя по всему, ей не приходилось особенно отдыхать с тех пор, как она напала на меня в Ореске. Никто, даже дирмагнос, не способен затратить так много сил в такое короткое время без последствий для себя! А уж когда она закончит восстанавливать Шлем, она наверняка будет обессилена. Если мы в этот момент нападем на нее, может быть, мы сумеем выполнить нашу миссию. А теперь, Алек, поспи, сколько удастся. Всех нас ждет впереди самое великое испытание в жизни. - Уж это точно, - пробурчал Микам. - Четверо против сорока. Пойду-ка я к дороге, присмотрю за Мардусом. Но Алек не терзался предчувствиями, когда растянулся на хвое под плащом Серегила. Что бы ни случилось, ничего хуже уже испытанного им быть не могло. Микам выбрал скалу, с которой была видна прибрежная дорога, и устроился на ней, чтобы дождаться появления отряда Мардуса. Погода оставалась ясной; солнце пригревало спину Микаму, в лесу пели птицы. Глядя поверх деревьев, росших вдоль дороги, он мог видеть бесконечную процессию зеленых волн Внутреннего моря и стаи уток, качающиеся на воде. Та небольшая часть Пленимара, которую повидал Микам, не так уж отличалась от Скалы. Это была прекрасная страна - прекрасная всем, кроме обычаев населяющего ее народа. Солнце поднялось в зенит, когда до него донеслись первые неясные голоса и стук копыт. Галопом проскакал авангард, вскоре за ним проследовала колонна солдат; впереди шагом ехали несколько всадников. Микам прошлой осенью достаточно хорошо разглядел в Вольде Мардуса, чтобы узнать его сейчас. Пленимарец был одет в латы, и то, как он сидел в седле, выдавало человека, привыкшего командовать. Рядом с ним ехала женщина в роскошном наряде, и ее присутствие удивляло Микама, пока он не увидел ее лица и не догадался, кто она такая. Он вжался в камень и еле дышал, пока дирмагнос не проехала мимо. Среди солдат, следовавших за Мардусом, Микам узнал несколько знакомых лиц. Капитан Тилдус и солдаты, которые были с ним в Вольде. С бесстрастным спокойствием, которое сохранило его невредимым в стольких битвах, Микам стал намечать своих будущих противников. За отрядом ехало несколько повозок, в том числе тележка с клеткой, которую описывал Алек. Когда она приблизилась к тому месту, где прятался Микам, он разглядел худого полуголого человека, лежащего ничком на дне. Лица его видно не было, но Микам предположил, что это Теро. Еще одна повозка была полна небольших деревянных клеток, и к ее задку оказался привязан огромный черный бык. , Затем потянулись скованные цепями пленники. Мужчины, женщины, дети - некоторые не старше, чем Иллия, - брели в безнадежном молчании, охраняемые стражниками на лошадях. Позади них подпрыгивали на ухабах фургоны обоза, слуги гнали скот. Когда колонна миновала его, Микам с тяжелым сердцем понял: Алек ошибся, солдат было около сотни. "Клянусь Пламенем, - подумал он, - ну и работка выпала нам на этот раз". После ухода Микама Серегил некоторое время наблюдал за лагерем разведчиков, потом вернулся узнать, как себя чувствует Алек. Тот все еще спал, свернувшись в клубок под плащом. Лоб его был нахмурен, пальцы подергивались: юноше снова снился какой-то кошмар. Серегил опустился с ним рядом и нежно гладил волосы Алека, пока лицо его не прояснилось. Нисандер сидел, положив на колени несколько стрел из колчана Алека. Маг достал из своего мешка маленькую баночку с краской и тонкую кисточку и теперь рисовал на древках какие-то символы. Наклонившись над Алеком и внимательно присмотревшись к нему, Серегил озабоченно покачал головой. - Ты думаешь, он сможет завтра сражаться? - Он молод и не так уж сильно пострадал, - заверил его волшебник, не отрываясь от работы. - Отдых - это все, в чем он нуждается. Серегил рассеянно потер грудь. Остатки струпа отваливались, и шрам чесался. Когда пальцы Серегила коснулись его, он нащупал крошечные выпуклые символы - отпечаток диска. Ощущение было иным, чем раньше. Порывшись в мешке Микама, Серегил вытащил зеркальце, перед которым его друг брился, и посмотрел на шрам. Круглый ободок и квадратное пятно, оставленное дыркой в середине, блестели на розовой коже, но сам рисунок изменился. То, что раньше было загадочным переплетением линий и завитушек, каким-то образом преобразилось в изображение стилизованных кинжалов, глаз и зловещих рун. - Нисандер, взгляни-ка сюда! - Серегил шире распахнул ворот туники. Кустистые седые брови Нисандера высоко поднялись от изумления. - Помнишь, ты говорил, что рисунок на деревянном диске на самом деле скрывает другой? Теперь видно, что это сигла Пустого бога. - Серегил еще раз взглянул в зеркало. - И я могу их прочесть. Руны, хочу я сказать. Они идут по кругу вокруг всего диска. Я не подумал раньше, но ведь раз это печать, то отпечаток на мне в зеркальном отражении виден наоборот. Нисандер задумчиво подергал себя за бороду. - Если сигла не просто символ, но имеет и внутреннюю магическую силу, такая полная перемена должна сильно отразиться на ее свойствах. Может быть, она даже защитила тебя от действия короны. - Нисандер виновато улыбнулся. - Я должен был догадаться раньше, наверное, но я отнес то, что ты тогда выжил, за счет твоей неспособности к магии. Очень может быть, что твой шрам играет теперь благотворную роль. Серегил лукаво покачал головой и растянулся на хвое рядом с Алеком. - Я назвал бы такое незаконнорожденным везением, но, пожалуй, в нашем положении не следует привередничать. Будем надеяться, эта штука поможет нам завтра. Нисандер снова взялся за кисточку. - Я тоже, милый мальчик. Глава 49. Под черным солнцем Алек проспал всю ночь; остальные прислушивались к тому, как пленимарцы готовят к обряду храм. Потом ветер донес из лагеря пение, а за ним последовали вопли и стоны. Микам хотел пойти посмотреть, что там происходит, но волшебник запретил. - Мы и так хорошо знаем, чем они занимаются, - мрачно сказал он. - Во время таких церемоний дирмагнос представляет наибольшую опасность. Если бы не моя защитная магия, она нас уже учуяла бы. Сейчас мы в безопасности, но раньше утра двигаться с места не следует. Ты бы отдохнул, пока можешь. Боюсь, что завтра такой возможности уже не представится. Нисандер начертил круг на земле вокруг сосны, сел, прислонившись к стволу, и закрыл глаза. На следующее утро Алек проснулся перед рассветом и с удивлением почувствовал, как хорошо отдохнул. После дальнего пути накануне остались, конечно, царапины и мускулы болели, но юноша почти не замечал этого. Рядом с ним спал Серегил, подложив руку под голову, а другую вытянув к Алеку. Его лицо раскраснелось, в длинных темных волосах запутались сосновые иглы, но это только подчеркивало его странную красоту. "Я поцеловал его!" - с внезапным острым смущением вспомнил Алек. После всех ужасов, которые на них обрушились, зная, что их ожидает сегодня, он поцеловал Серегила! Своего учителя. Своего друга. Своего... кого? И даже больше: не сиди Нисандер всего в нескольких футах от них, Алек мог бы не устоять перед искушением сделать это снова. "Я не должен думать об этом сейчас!" - простонал он в душе. Он вовсе не жалел о случившемся. Просто он сам еще не знал, что это значило и чего он хотел бы в будущем. Приподнявшись, Алек увидел, что Микам уже ушел. Нисандер сидел с другой стороны ствола; он не пошевелился и не открыл глаз, когда Алек потянулся к груде мешков. Среди вещей Серегила он нашел запасные штаны и низкие сапожки, оделся и занялся своим луком. Натянув тетиву, он провел пальцами по ней, проверяя, нет ли повреждений или слабых мест. После стольких недель, когда луком никто не пользовался, тетиву требовалось натереть воском. В колчане у него был мешочек с необходимым, но сейчас, доставая лук, Алек не обнаружил своего колчана. Оглядевшись, он увидел его на земле рядом с Нисандером. Внутри вместе с его стрелами, оперенными красным, оказались еще четыре с белыми лебедиными перьями. Коснувшись упругой белоснежной бородки пальцем, Алек почувствовал резкий магический удар. Он отдернул руку, потом осторожно вытащил стрелу из колчана, чтобы получше рассмотреть. Все древко было покрыто крошечными сложными символами, нарисованными синими чернилами. - Никакое заклинание не способно увеличить силу твоей руки и точность прицела, - пробормотал Нисандер, не открывая глаз, - но эти четыре стрелы заколдованы: они могут поразить дирмагноса. Она - твоя первая цель после того, как Шлем будет воссоздан. Ни на кого больше не смотри, ни в кого больше не целься, пока одна из этих стрел не попадет в колдунью. Даже моя магия не способна ее убить, но она по крайней мере ослабит ее на то время, что нужно нам для удара. Пронзи ее сердце, если сумеешь. - Можешь не сомневаться, - решительно ответил Алек. Того мальчика, чья рука дрожала, когда он целился в человека, давно уже не существовало. Он коснулся древка, предощущая, как он спустит тетиву и отправит стрелу в полет. "Надеюсь, мне удастся увидеть ее лицо, когда стрела попадет в цель". Серегил сел и вытряхнул сосновые иглы из волос. - Наши соседи подают признаки жизни? - Уже некоторое время все тихо, - сказал Нисандер, открывая глаза и потягиваясь. - Микам недавно отправился взглянуть на их лагерь. Серегил раздвинул ветви сосны. - Пожалуй, и мне хочется снова посмотреть на храм, пока там не слишком много народа. Что скажешь, Алек, насчет прогулки перед завтраком? Внимательно приглядываясь и прислушиваясь, чтобы не наткнуться на часовых, Серегил и Алек спустились к северной оконечности бухты. - Так вот для чего эти дыры, - пробормотал Серегил, рассматривая из кустов храм. В загадочные отверстия оказались вогнаны толстые столбы, которые теперь окружали сухую впадину, к которой сходились трещины в камне. Несколько человек все еще убирали оттуда ветки и мусор. - Над храмом сколько угодно удобных мест для стрельбы, но держу пари, они поставят там стражу, - прошептал Алек. - Что-нибудь придумаем. Бешар наверняка будет в центре, за этими столбами. Присмотри себе позицию, с которой тебе удобнее всего будет в нее стрелять. - Не беспокойся. В эту суку я попаду откуда угодно. Серегил удивленно взглянул на Алека и прочел на его лице суровость, которой никогда раньше не было. Скоро к храму из лагеря подошли еще несколько человек, и Серегил и Алек поспешили обратно в свое убежище. Микам оказался там раньше их. Он прижал палец к губам и показал на Нисандера, стоящего на коленях в центре круга, образованного танцующими белыми искрами. Круг был очищен от хвои, и на утоптанной земле Нисандер начертил сложные переплетающиеся символы. Прикрыв глаза, маг спокойно чертил в воздухе сияющие магические знаки. Он разделся до пояса, его руки, грудь и лицо тоже были покрыты выписанными синими чернилами знаками. Горизонтальная черта, проведенная черной краской по лицу, словно повязка на глазах, придавала волшебнику несвойственный ему варварский вид. Перед Нисандером лежал лук Алека и колчан со стрелами, окруженные чашами, палочками из слоновой кости, свитками пергамента. Алек и Серегил замерли на границе сверкающего круга, но Нисандер знаком поманил всех внутрь. Оказавшись за чертой, они ощутили запах магии, мешающийся с сосновым ароматом, словно еле заметный экзотический запах специй из буфета, где они когда-то хранились. - Затмение скоро начнется, - сказал Нисандер и потянулся за кисточкой и чашей с черной краской. - Черта на лице и вокруг глаз спасет вас от слепоты, даже когда солнце совсем исчезнет. Если пленимарцы не примут таких же предосторожностей, это может оказаться нам на руку. Нисандер провел широкую полосу на лицах всех троих и отставил чашу. - А теперь дайте мне ваше оружие. Используя разные краски, Нисандер нарисовал на каждом клинке несколько маленьких символов. Дольше всего он трудился над рапирой Серегила, покрыв ее волшебными знаками от острия до рукояти; как только рисунок был закончен, он вспыхнул ярким светом и стал невидимым. - Для чего это все? - спросил Микам, разглядывая свой клинок. - Необходимая магическая предосторожность. Дирмагнос - не единственная, кто будет защищен колдовством. Встаньте на колени рядом и протяните руки. Поставив всех тесным кружком, Нисандер нарисовал на ладонях Серегила, Микама, Алека и собственных концентрические круги черной, красной, коричневой и синей краской, потом велел поднять руки и прижать ладони к ладоням соседей. Серегил оказался справа от волшебника, Алек слева, Микам замкнул цепь. В тот момент, когда руки сомкнулись, четверка внезапно ощутила жар и покалывание во всем теле; волосы встали дыбом, глаза заслезились. Всех одновременно охватил озноб, потом странные ощущения прекратились. Нисандер первым опустил руки. - Сделано. Краска на ладонях исчезла. На ее месте оказался сложный рисунок красных и золотых линий. - Великая сигла Ауры, - пробормотал Серегил, касаясь своей левой ладони. - Что это, какое-то защитное колдовство? - спросил Микам. - От ран оно тебя не защитит. Зато охранит твою душу, - объяснил Нисандер. - Если кто-то из нас будет сегодня убит, он не достанется Пожирателю Смерти. Знак на ладони со временем исчезнет, но защита останется навсегда. Серегил с кривой улыбкой разглядывал свои ладони. - Что ж, об одном по крайней мере мы теперь можем не беспокоиться. В этот момент меньше чем в двух милях от них Бека Кавиш, привязывая своего коня там же, где были привязаны остальные, ощутила резкий озноб во всем теле. - С тобой все в порядке, лейтенант? - спросил Рилин, вместе с которым она только что вернулась из разведки. - Должно быть, через мою тень проползла змея. - Странное чувство прошло так же быстро, как и возникло, оставив после себя лишь легкое покалывание в руках. Разминая пальцы, Бека двинулась туда, где, спрятавшись в овраге, ее ждали Бракнил и остальные. За час до полудня еле заметная изогнутая темная тень легла на нижний край солнечного диска. - Начинается, - прошептал Серегил. Они с Микамом, спрятавшись в густых кустах, наблюдали за храмом. Сухая впадина на берегу бухты была освобождена от плавника и сухих водорослей и расписана белыми символами, которых Серегил и Микам никогда раньше не видели. Магические знаки виднелись и между четырнадцатью столбами, вставленными в отверстия в камне; весь храм охватывал огромный нарисованный на земле краской квадрат. Жертвы будущего жертвоприношения, окруженные стражниками, сгрудились на скалах выше по склону. Чуть в стороне от толпы под присмотром двоих солдат Тилдуса стоял Теро. Он был в мантии мага, но под широкими рукавами на запястьях узника Серегил заметил блеск металла. - Что ж, он жив, но снова во власти врагов. - Жаль, - пробормотал Микам. - Нам бы его помощь пришлась кстати. Впереди пленников выстроились двадцать солдат с незажженными факелами в руках. Рядом стояла жаровня, и от нее вился благовонный дымок. На белом валуне сидел, изучая старинный пергамент, Мардус, одетый ради торжественного обряда с невероятной пышностью; под развевающимся черным плащом золотой насечкой сверкали латы. Серегил и Микам увидели, как из-за деревьев появилась дирмагнос. Меркнущий солнечный свет засверкал на драгоценных камнях, которыми было расшито ее одеяние. - Что за славная парочка! - Микам снова взглянул на солнце. - Нисандер говорил, что затмение продлится около часа. И похоже, ты был прав: прилив совпадает с ним по времени. Вода уже достигла вчерашнего уровня и продолжает прибывать. - Тогда пошли. Время заняться последними приготовлениями. Иртук Бешар опустила иссохшую руку на плечо Мардуса. - Противостояние началось, господин. Мардус поднял глаза от документа, который изучал. - Ах да. Тилдус! - Здесь, господин! - Бородатый капитан старался всегда оказаться рядом с хозяином в нужный момент. - Сообщи всем: затмение началось. Напомни людям, что нельзя смотреть на солнце, особенно когда затмение станет полным. Тилдус поспешно отдал честь и направился к своим солдатам. Прилив медленно гнал волны все выше, постепенно подбираясь к впадине, и вместе с ним прилетел теплый ветерок, пахнущий водорослями и солью. Скоро он запахнет кровью, с удовлетворением подумал Мардус. Когда все пленимарцы заняли отведенные им места, Мардус поднялся и вошел в храм; черный плащ зловеще развевался у него за плечами. Волны теперь уже совсем почти достигли сухого бассейна, впереди них по расщелинам, покрытым изнутри резьбой, тянулись полосы пены. Мардус обошел всю впадину, потом встал с дальней от моря стороны и поднял руку. Горнисты, выстроившиеся на склоне, громко затрубили. Из-за деревьев появилась маленькая процессия с Иртук Бешар во главе. За ней шел молчаливый Тагмар Иордун; он нес резной ларец с частями Шлема. Следом солдаты вели четырех белоснежных телок с эмблемой Далны на лбу и четырех черных бычков со знаком Сакора и несли клетки с четырьмя чайками и четырьмя большими совами - символами Астеллуса и Иллиора. Тагмар благоговейно опустил ларец на край впадины. Животных разделили: каждую разновидность поместили в угол огромного квадрата. Иртук Бешар медленно переходила от одной к другой, возлагая руки на головы жертв. Животные от ее прикосновения падали замертво, им тут же рассекали грудь и сваливали в груды, источавшие миазмы смерти. Иртук Бешар воздела руки к небу, откинула голову и на древнем языке некромантов воскликнула: - Агрош марг вену Куй гри бара кон Сериами! Ика Ватарна пракот! Языки призрачного пламени вырвались из наваленных по углам квадрата туш животных. Выстроенные сбоку солдаты при виде этого разразились приветственными криками. Теперь уже от солнечного диска остался лишь тонкий полумесяц; небо обрело мрачный пурпурный оттенок. Над горизонтом длинным мазком сияла комета, похожая на зловещий прищуренный глаз. В тусклом свете тени слились воедино, а земля стала казаться странно плоской. Птицы, вовсю распевавшие с рассвета, умолкли, и лишь изредка раздавался удивленный крик горлицы или карканье одинокого ворона. Вода поднялась по узким расселинам и хлынула в каменный бассейн. Мардус подал сигнал стражникам, окружавшим пленников. Те выволокли вперед десяток испуганных мужчин, сорвали с них одежду и привязали к столбам. Под тихие заклинания шедшей за ним следом Иртук Бешар Мардус быстро перерезал каждому горло кинжалом. Эти первые жертвы умерли быстро, их кровь вытекла в бурлящую воду, заполнившую впадину. Когда последний краешек, оставшийся от солнечного диска, стал тонким, как волосок, внезапно со всех сторон раздалось громкое карканье. Из сгустившихся сумерек появилась огромная стая воронов. Под хриплые крики и шум черных крыльев они тучей опустились на деревья, скалы и. верхушки столбов. В тот же момент из воды поднялась сплошная масса крабов всех форм и размеров. Карабкаясь по камням, они сплошь накрыли трупы животных и тела жертв; началось жадное пиршество. Среди уцелевших пленников раздались вопли ужаса. Тилдус пролаял приказ, и солдаты зажгли факелы от тлеющего в жаровне огня. Вся жуткая сцена приобрела гнусную отчетливость. Никто, даже дирмагнос, не заметил, как трое часовых на северной возвышенности, дернувшись, исчезли. Если они и успели вскрикнуть, все звуки утонули в раздававшихся снизу воплях. "Пожиратели падали, пожиратели смерти", - думал Серегил; тела убитых солдат они с Алеком и Микамом спрятали в кустах. Черные полосы у них на лицах придавали им устрашающий мрачный вид; все трое на животах подползли к краю утеса, где на часах оставался Нисандер. Луна полностью закрыла солнце, и вокруг него засияла призрачная корона. Черный диск висел в небе, окруженный языками пламени, словно вытаращенный ужасный глаз. Горящий полукруг холерной звезды, отчетливо видный на потемневшем небе, располагался как раз под ним. С каждой волной прилива каменный бассейн у ног Иртук Бешар все больше заполнялся водой. По знаку Мардуса солдаты перерезали веревки, удерживавшие трупы жертв на столбах, и швырнули тела на груды падали. Их место у столбов заняли десять женщин, и снова кинжал Мардуса, сверкнув, положил конец их жалобным причитаниям. Серегил сморщился. Наблюдать это и ничего не предпринимать было мучительно. Рядом с ним Алек судорожно сжал свой лук, с ужасом глядя на происходящее широко раскрытыми глазами. - Разве можем мы просто лежать здесь и смотреть, как они умирают! - прошипел он. Нисандер находился рядом с Алеком, и Серегил увидел, как тот сжал руку юноши. - Подумай о том, сколько людей погибнет, если нам не удастся выполнить свою задачу, - напомнил он Алеку. - Будь сильным, мой мальчик. Не позволяй ничему отвлечь себя. Иртук Бешар снова подняла руки и начала читать заклинание; ее похожий на шелест сухих листьев голос поднялся над шумом моря. Стражники приволокли к краю впадины новых пленников, обезглавили их и бросили на камни так, чтобы кровь из разрубленных шей стекала в воду. Мардус открыл ларец и вынул хрустальную корону. Иртук Бешар взяла ее у него, подняла к небу, а потом бросила в бурлящие волны. Затем то же она проделала с простым железным кольцом и с грубо вылепленной глиняной чашей. - Пора, - прошептал Нисандер. Серегил стиснул плечо Алека. - Целься точно, тали. Алек прижал к губам стрелу с белым оперением. - Непременно, тали, - прошептал он в ответ. Синие глаза, окруженные черной краской, яростно сверкнули. С его образом в сердце Серегил поспешил за остальными. Алек стиснул стрелу в кулаке, ощущая бьющуюся в ней силу. Шум моря был теперь тем монотонным гулом, который преследовал его в кошмарах, но на этот раз у стрелы было острие. Взглянув вниз, он увидел, как дирмагнос высыпала в воду пригоршню деревянных дисков. Когда погрузился последний, поверхность воды в бассейне стала неподвижной и гладкой, как стекло. У его кромки все еще грохотал прилив, но власть дирмагноса не давала больше воде вливаться в выемку, полную до краев. Как темное зеркало, поверхность отражала черный глаз солнца. Дирмагнос простерла руки над водой и начала новое заклинание. Солдаты подтащили к ней одного из пленников и повалили на спину, держа за руки и за ноги. К жертве Приблизился Тагмар с черным топором в руках. Алеку отчаянно хотелось не видеть, как будет рассечена грудь несчастного, но он знал, что не должен отводить взгляд ни на секунду. Тагмар вырвал еще бьющееся сердце и швырнул его в воду. По ней пробежала быстрая рябь, словно стайка птиц пролетела над поверхностью, и тут же стихла. Еще одно сердце было брошено в воду, и снова появились маленькие жадные волны, на этот раз более многочисленные. Алек ощутил беззвучную дрожь камня, на котором лежал. Топор поднимался и падал, и дрожь становилась все более явственной, словно где- то в глубине забилось мощное сердце. Вода в бассейне стала черной и непрозрачной, как деготь. Над ней поднялись струйки тумана, и отовсюду стали доноситься тихие бесплотные стенания. Серегил узнал эти призрачные голоса. Он вспомнил, как стоял над хрустальной короной, а его кровь капала и капала на лед под завораживающий шепот. Скорчившись вместе с Микамом и Нисандером за стволом упавшего дерева на берегу, он видел колеблющиеся, постоянно меняющие форму тени, выползающие из темноты за рядом факелов и тянущиеся к клочкам тумана над водой. Черная жидкость начала вращаться, образуя воронку, словно перемешанная гигантской ложкой. Голоса призраков стали громче, можно уже было разобрать пение и крики. Духи щипались, тянули за одежду и оружие людей, дергали за волосы. Воздух словно загустел, гася даже те жалкие лучи света, что еще достигали земли. Нисандер быстро начертил в воздухе магический знак, и тени отступили. Серегил, Микам и Нисандер пробрались обратно в лес и двинулись вдоль дороги к берегу залива; никто из часовых ничего не заметил. - Будьте готовы, - прошептал волшебник. - Время вот-вот наступит. Что-то холодное скользнуло по спине Алека под туникой. Плавающие в воздухе фигуры становились все более угрожающими. бесплотные, но слишком настойчивые, чтобы на них можно было не обращать внимания. Призраков можно было увидеть лишь краем глаза, они касались лица Алека, легкие, как паутина, но исчезали, как только он пытался посмотреть на них прямо. Факелы теперь горели зеленым пламенем и разбрасывали искры, которые как крысы мельтешили по краю бассейна, прежде чем их поглощала призрачная колонна тумана, вставшая над водой. Она росла все выше и выше, эта извивающаяся серая масса, освещенная вырывающимися изнутри языками пламени на фоне словно обугленного неба. Колонна на долгое мгновение неподвижно замерла над бассейном, а духи метались вокруг и сквозь нее; потом с утробным ревом единственная бело-голубая молния пронизала ее насквозь, словно взорвав поверхность воды и разбросав клочья тумана и осколки камней. Солдаты попадали на колени, в ужасе закрыв лица руками. Вороны взвились скрежещущей тучей, шум стал оглушительным. Со стороны дороги донесся визг взбесившихся лошадей и треск повозок, увлекаемых обезумевшими животными. Туман медленно рассеялся, обнажив там, где только что был бассейн с водой, черную дымящуюся дыру. С победным криком Иртук Бешар спустилась в нее и выудила что-то из мешанины мусора. Выпрямившись, она обеими руками подняла над головой Шлем. Округлое заостренное навершие и наносник были сделаны из темного железа, а по околышу тянулась широкая полоса червонного золота. В нее оказались вделаны восемь тусклых синих камней, над которыми высилась корона из восьми изогнутых черных рогов. Черная кольчужная сетка спадала сзади Шлема; руки скелета с длинными когтями на пальцах образовывали нащечники. Выбравшись на край выемки, Иртук Бешар протянула Шлем Мардусу и затянула монотонный напев. Хотя Алек не понимал языка, два слова он узнал: Сериамайус и Ватарна. Алек натянул тетиву так, что рука коснулась уха. Но прежде чем он успел послать стрелу, из леса на юге донеслись крики. Все глаза обратились туда: над верхушками деревьев - там, где находился лагерь, - взвились яркие языки пламени. Мардус выхватил меч и прокричал приказ, отправив половину своих солдат туда, откуда доносился шум. Все еще сжимая Шлем, Иртук Бешар начала что-то быстро ему говорить. Для Алека время замедлилось, словно во сне. Он поднялся во весь рост и прицелился в дирмагноса. Призрачные фигуры заметались между ним и его целью, крутясь и толкая юношу, но он, не обращая на них внимания, сосредоточился на выстреле. "Целься точно, тали". - Аура Элустри малрейл, - пробормотал Алек. Черный лук напрягся в его руках, словно живое существо. собрав воедино всю силу, заложенную в него мастером Рэдли. Когда стрела оказалась у уха Алека, он спустил тетиву. Оперение царапнуло его щеку и унесло на себе каплю крови юноши. Стрела нашла свою цель так же уверенно и точно, как при учебных тренировках; когда она впилась в грудь Иртук Бешар, раздался звук, похожий на раскат летнего грома. Удар развернул колдунью, как тряпичную куклу. Шлем выпал из ее рук и скатился вниз, в развороченную выемку в камне. - А эта тебе, подонок! - крикнул Алек, целясь в изумленного Мардуса. Рядом с его головой свистнула стрела, заставив его промахнуться. Другая едва не задела Алека, и он нырнул за дерево, а внизу на берегу моря раздались дикие вопли. Все еще сжимая в руках лук, Алек подполз к краю скалы, чтобы увидеть, что происходит. Со всех сторон летели стрелы; большинство из них находило жертв среди пленимарцев. В колеблющемся свете попадавших на землю факелов Алек с трудом разглядел маленькую группу лучников на противоположном от него склоне. Они стреляли вниз, поражая солдат, которым негде было скрыться. В суматохе из-за скал метнулись Серегил и Микам с обнаженными клинками, пробиваясь к дирмагносу. Мардуса нигде не было видно, и Алек решил заняться солдатами. Он застрелил двух подряд, но тут его на мгновение ослепила яркая вспышка света там, где сгрудились пленники. Когда его зрение восстановилось, он увидел Теро, склонившегося над обугленными телами нескольких стражников. Молодой маг не замечал вражеских солдат, приближающихся к нему сзади. Рана, нанесенная дирмагносу, должно быть, ослабила хватку колдуньи и дала Теро некоторую свободу, подумал Алек. - Берегись! - прошептал он, быстро посылая стрелу с красным оперением в ближайшего к Теро врага. Солдат упал, а Теро заслонили другие пленники, кинувшиеся вперед в ярости и панике. - Попал в нее с первой же попытки! - тихо воскликнул Серегил, увидев, как Иртук Бешар внезапно дернулась, вцепившись обеими руками в древко, торчащее из ее груди. Шлем покатился обратно в ту дыру, откуда колдунья его извлекла, и Мардус рванулся за ним следом. Не обращая внимания на дождь стрел, Серегил с Микамом кинулись вниз, оставив Нисандера в безопасности среди скал. Заклятия Иртук Бешар уже рассеивались, и вода вновь хлынула в каменную выемку, неся с собой тела жертв; бурный поток подхватил Шлем и швырнул его в черную дыру, прочь от протянутой руки Мардуса. Моля Сакора, чтобы Нисандер оказался прав и силы дирмагноса были ослаблены раной, Микам кинулся на Иртук Бешар. Раненая колдунья заметила его и подняла одну высохшую руку. Микам взмахнул мечом и отсек ее по локоть, потом нанес новый удар - в плечо. Тело дирмагноса рассыпалось, как пересохшая тыква. Иртук Бешар выкрикнула проклятие, но в этот момент Микам отрубил ей голову и вторую руку. Забыв о предостережениях Серегила и Нисандера, Микам на миг заколебался, с ужасом глядя, как отсеченные члены извиваются на земле у его ног. Но тут он углом глаза заметил какое-то движение и обернулся как раз вовремя, чтобы отразить меч Тилдуса. "Сакор сегодня смотрит на меня с улыбкой", - сказал он себе, уклоняясь еще от одного удара и нанося пленимарскому капитану смертельную рану в шею. На него кинулись солдаты Тилдуса, чтобы отомстить за смерть предводителя. Микам ранил двоих и убил третьего. Четвертый занес меч. но упал прежде, чем Микам успел обернуться к нему: из спины солдата торчала стрела. Микам едва успел подумать, что оперение на ней не такое, как на стрелах Алека: на него снова напали пленимарцы. Он решительно отражал напор, слыша, как позади звенят клинки, но слишком занятый своими собственными противниками, чтобы посмотреть назад. Как они и надеялись, восстание пленников, вместе с загадочным пожаром в лагере, отвлекло солдат. Микам быстро разделался с теми немногими, кто остался у храма. Он начал озираться в поисках Серегила, когда обжигающая боль пронзила его правое бедро. Микам пошатнулся и, обернувшись назад, увидел вцепившуюся в него Иртук Бешар: с горящими как у дикой кошки глазами она терзала его тело зубами н ногтями. Слишком поздно Микам понял свою ошибку: тело дирмагноса снова было целым. Разорванное одеяние свалилось с колдуньи, и Микаму были видны серо- синие неровные линии там, где соединились разрубленные части, и все еще торчащие между иссохшими сосками обломки стрелы. Ноги колдуньи, черные и тонкие, как конечности сожженного трупа, судорожно дернулись, когда она снова вонзила зубы в тело Микама. Смертельный холод начал расползаться от нанесенных ею ран. Микам неуклюже ударил ее мечом. Одна мумифицированная нога отлетела, потом ему удалось разрубить колдунью пополам. Полный решимости не повторять прежней ошибки, Микам ухватил нижнюю часть туловища за уцелевшую ногу и изо всех сил швырнул ее в море, потом отбросил вторую ногу в темноту. Но Иртук Бешар все еще была кошмарно живой. Она вцепилась в Микама как проклятие. От ее укуса холод охватывал его тело все больше и больше, лишая слуха, застилая тьмой глаза, заставляя неметь пальцы. Меч выпал из руки Микама. Из последних сил он рванул с себя впившееся в него чудовище. Высохшие кости крошились под его кулаком, клочья пыльной кожи расползались, как истлевшая ткань, но Иртук все еще не разжимала зубов, вливая в кровь Микама свой яд. Омертвевшая нога Микама подогнулась, и он почувствовал, как хватка дирмагноса медленно перемещается; чудовище подползало к груди. Микам слышал голос Серегила где-то рядом. Он напрягся, пытаясь позвать друга, но из горла не вылетело ни звука. Мстительная ненависть дирмагноса душила его. У Алека не осталось стрел, кроме трех оперенных белым, когда он увидел Микама, извивающегося на земле рядом с краем бассейна. Юноша ощутил ледяной комок в животе, когда понял, что представляет собой кошмарная тварь, вцепившаяся в Микама. Стрелять в нее оттуда, где он находился, было бесполезно: невозможно было бы попасть в дирмагноса, не поразив при этом Микама. Сжав стрелу в руке, как кинжал, Алек кинулся вниз по скалам, моля богов, чтобы его помощь не опоздала. Оглянувшись через плечо, Бека убедилась, что декурия Бракнила сумела поджечь лагерь пленимарцев. По этому сигналу она вместе с воинами Рилина начала осыпать стрелами солдат, метавшихся в естественном амфитеатре внизу. Скаланцы заняли позицию высоко на склоне; отсюда можно было расстреливать врагов, как свиней в загоне. Но первыми начали стрелять не они, сообразила Бека. Выпуская стрелу за стрелой, она гадала, как удалось Бракнилу так быстро сюда добраться и как его воины оказались на противоположном склоне. Один из лучников умудрился поразить колдунью даже прежде, чем Бека отдала приказ стрелять. Как бы то ни было, пленники вырвались на свободу, как она и надеялась. - Это их расшевелило, - прорычала Бека, оборачиваясь к своим воинам. - Поехали, ургажи, теперь они сами справятся. - Подожди, лейтенант, - прошептал Рилин. - Мне кажется, что не только мы заинтересовались этим пленимарским отрядом. Отчаявшиеся пленники гнали своих мучителей к скалистым обрывам, но у берега несколько человек все еще упорно сражались. Свет факелов плясал на стали клинков; тени окружали естественную выемку, зажатую между двумя крутыми склонами. Генерала Мардуса нигде не было видно, но пленимарская колдунья все еще оставалась жива и боролась с высоким воином. Сердце Беки замерло. - Не может быть! - ахнула она. Потом из-за скал выпрыгнул Алек и помчался, разбрызгивая воду, к борющимся - не вооруженный ничем, кроме зажатой в руке стрелы. Бросив лук, Бека поспешно стала спускаться по крутому утесу. - Что ты делаешь! - воскликнул Рилин, хватая ее за руку. Бека высвободилась так резко, что чуть не столкнула изумленного воина со скалы. - Там мой отец! - бросила она через плечо, продолжая спускаться. - Солдаты, - рявкнул позади нее голос Рилина, - за лейтенантом! В атаку! Микам все еще слабо сопротивлялся хватке дирмагноса, когда к ним подбежал Алек. Схватив Иртук Бешар за остатки волос, он вонзил стрелу ей в горло. Раздался взрыв, опрокинувший юношу на спину и оглушивший его. С диким визгом Иртук Бешар выпустила Микама, подползла к Алеку и схватила его за лодыжку. - Все-таки ты мне достанешься, - прохрипела она; подтягиваясь обеими руками, колдунья начала ползти по его ноге, как чудовищная ящерица. В ее глазах Алек прочел смерть. Торопясь помочь Микаму. последние две стрелы с белым оперением он оставил вместе с луком. - Аура Элустри! - выдохнул он, пытаясь вытащить из ножен рапиру: упав, он придавил ее своим телом. Но прежде чем это ему удалось, сверкнул другой клинок, и голова дирмагноса, крутясь, полетела в волны. Стряхнув все еще цепляющиеся за него руки, Алек, шатаясь, поднялся с земли и вытаращил глаза, не веря себе: перед ним Бека Кавиш яростно рубила извивающиеся останки Иртук Бешар. - Держись от нее подальше! - предостерег он девушку. - Ты все равно не сможешь убить дирмагноса. - Что вы здесь делаете? - спросила Бека и попятилась от дергающихся конечностей. - Сейчас нет времени на разговоры. Где Микам? Посмотри, что с ним. Бека нашла отца лежащим неподвижно там, где он упал. Глаза его были закрыты, он судорожно втягивал в себя воздух. Пот струйками тек по лицу Микама, промывая светлые дорожки в черной краске вокруг глаз. - Отец, это и правда ты! - воскликнула Бека. Она опустилась на колени рядом с Микамом и стала разглядывать ужасную рану на ноге воина. Дирмагнос в ярости разорвала зубами кожу и мышцы. Кровоточащая плоть уже принимала зловещий темный оттенок. - Бека? - прошептал Микам, открывая глаза. - Расшвыряй куски, расшвыряй - она не умирает. - Этим занимается Алек, - заверила его девушка. Бека стянула перчатки и взяла отца за руку; при этом она впервые заметила странный рисунок, каким-то образом появившийся у нее на ладонях. На руках отца виднелись такие же знаки. - Надо же! Сначала я обнаруживаю здесь вас, а теперь еще и это! - изумленно воскликнула Бека. - Что, во имя Сакора, тут происходит? Микам сравнил символы у них на ладонях. - Значит, ты тоже Воин. Все так странно совпало, Бека. Ты и половины всего не знаешь. - Микам снова закрыл глаза и судорожно втянул воздух. Бека распахнула его тунику и приложила ухо к груди. Сердце Микама колотилось слишком быстро, а кожа была слишком холодной. Бека оглянулась в поисках помощи. К ней спешили Алек и Рилин, поддерживая кого-то третьего. Это был молодой еще, но совершенно изможденный человек со спутанными черными волосами и густой щетиной на щеках; его лицо было Беке смутно знакомо. Он тоже был ранен: кровь текла по лицу, сабельный удар рассек, хоть и неглубоко, его бок. Но зеленые глаза незнакомца, которого Алек и Рилин опустили на землю рядом с Микамом, смотрели остро и властно. - Помоги ему. Теро. Должно же быть что-то, что ты можешь сделать, - умоляюще сказал Алек. - Мне нужно найти Серегила! Кто-нибудь видел его? Или Нисандера? - Я здесь, милый мальчик, - раздался глубокий голос из темноты под нависшей скалой. Глава 50. Ватарна Мардус, пригнувшись, стоял напротив Серегила на неровном камне впадины; волны прилива кипели вокруг ног обоих противников. Они кружили в ледяной воде, подбираясь к Шлему, который лежал между ними, наполовину выступая на поверхность. Пробудившееся сияние синих камней- глаз заставляло воду вокруг Шлема слабо фосфоресцировать. Удар молнии, сопровождавший возрождение Шлема, сделал из ровной впадины широкую дыру с неровным дном; кое-где глубина ее превышала рост каждого из бойцов. Усеянная телами жертв, освещаемая лишь мертвенным светом короны вокруг солнца - затмение еще продолжалось, - выемка напоминала нечто, приснившееся в ужасном сне. - Мне следовало убить твоего щенка, пока была возможность, - прорычал Мардус. - Да, следовало бы, - ответил Серегил сквозь стиснутые зубы, примериваясь к противнику. Мардус был не таким уж умелым фехтовальщиком, но его защищали латы. - Да и с Нисандером ты оплошал, знаешь ли. Он жив, так что Четверка остается полной. - И все равно вы проиграли, - злорадно усмехнулся Мардус, показывая зажатым в левой руке кинжалом на Шлем. - Я - Ватарна, избранник Сериамайуса. Неужели ты думаешь, что выстоишь против меня? - Но ведь и я избранник, ты, сын безвестного отца и шлюхи. - Серегил одной рукой рванул ворот туники и показал Мардусу обращенный символ, пульсирующий на его груди. - И убью я тебя за то, что ты сделал с моими друзьями в "Петухе", за то, как ты мучил Алека, за всех тех несчастных ползунов и нищих, которых ты использовал, а потом предал, за тех невинных мучеников, что были принесены в жертву по твоему приказу. Ад и все его дьяволы, да я убью тебя просто ради удовольствия! Ну же, благородный пожиратель падали, иди сюда! Пора с этим кончать! Он сделал выпад, и клинки противников столкнулись с такой силой, что руки их на мгновение онемели. Серегил обманным движением отвлек внимание Мардуса и попытался нанести удар ниже лат, однако поскользнулся. Острие его рапиры отскочило от металла, но задело левую руку Мардуса. Свежая кровь замутила воду, но оба противника были слишком заняты поединком, чтобы заметить, как вспыхнул тусклый свет камней Шлема. Отчаянно нащупывая опору для ног на неровных камнях дна, Серегил скоро понял, что проигрывает. На ровной земле его быстрота позволила бы ему уравнять шансы, но здесь, в этой полузатопленной дыре, он мог лишь защищаться, отражая могучие удары более высокого Мардуса. Противнику удалось отбить рапиру в сторону и задеть левое плечо Серегила, но тот тут же отплатил ему ударом в правое предплечье. Впервые за все время Серегилу пришла мысль о том, что предписанная ему пророчеством роль сыграна, что теперь он может и погибнуть. Почувствовав его колебание, Мардус кинулся в новую атаку и сумел слегка задеть бедро Серегила. Новая порция крови пролилась в воду; Шлем сиял все ярче, набирая силу и от этого, и от каждой новой смерти на берегу: сражение там продолжалось. Первым это заметил и понял значение сверкания Шлема Мардус. Удвоив усилия, он оттеснил Серегила к скалам берега. Оказавшись в почти безвыходном положении на скользких камнях, Серегил решился на отчаянный шаг: отпрыгнув от Мардуса, он бросился к Шлему. Но не сделал Серегил и двух шагов, как нога его застряла в незаметной трещине дна, и Серегил упал, больно ударившись коленом. Мардус ударил его в спину, но был слишком далеко, чтобы тяжело ранить; когда же он замахнулся для смертельного удара, во впадину хлынула высокая волна, сбила его с ног и отшвырнула обоих противников, полуослепших от брызг и пены, на утесы. И снова Мардус опомнился первым. Все еще сжимая в руке меч, он оглянулся, высматривая Серегила. Тот, безоружный и оглушенный, растянулся на камнях. Из раны на лбу текла кровь, заливая один закрытый глаз. На лице Мардуса мелькнуло выражение мрачного триумфа. Он сделал шаг к противнику, преодолевая сопротивление воды. Из своего долгого опыта он хорошо знал, куда нанести удар, чтобы изувечить жертву и заставить ее умирать долго и мучительно. Однако сверкание камней-глаз Шлема отвлекло Мардуса. Волна отхлынула, и он обнаружил сияющий сквозь мелкую воду Шлем у своих ног. - Похоже, я в конце концов все же буду иметь удовольствие принести тебя в жертву Прекрасному, - торжествующе воскликнул Мардус. - Раненый или нет, ты все равно для него желанный дар. Схватив Шлем за один из изогнутых рогов, Мардус поднял его над головой. - Адрат Ватарна, фромут... Серегил дождался своего момента. Открыв глаза, он сунул руку в скрытый водой сапог, вытащил кинжал и метнул его. Мардус замер, все еще держа над головой Шлем и удивленно глядя на клинок, вонзившийся ему между ребер как раз там, где кончалась кираса. - Тебе следовало убить меня, пока была возможность, - прорычал Серегил. Оставляя за собой кровавый след, он подошел к противнику. - До сих пор ты играл свою игру блестяще, но всегда следует сначала прикончить врага, а потом уже хватать добычу. Гордыня, благородный господин, это ведь смертный грех. К тому же он делает твои поступки предсказуемыми. Губы Мардуса растянулись в пародии на улыбку. - Фокусы. Вечные твои фокусы, - прошептал он. Сжимая в одной руке Шлем, в другой меч, он с трудом повернулся и шагнул к краю бассейна. Серегил двинулся следом и загородил ему дорогу. Мардус умирал, но взглянул на врага с прежним холодным презрением. - Пожиратель Смерти... - начал он невнятно; изо рта его на подбородок вытекла струйка крови. - ...Пожрет сегодня твое сердце, а не мое, - докончил за него Серегил, глядя в темные глаза Мардуса. Он схватился за рукоять кинжала и поворачивал его в ране, рассекая мышцы и сухожилия, пока длинное лезвие не уперлось в кость. Горячий яркий фонтан крови брызнул ему на руку. Мардус выронил Шлем и рухнул навзничь в мелкую воду. От его носа и рта тянулась цепочка окрашенных алым пузырьков, потом она исчезла. Глаза, уже затуманенные смертью, отразили первый маленький яркий краешек солнца, выглянувший из-за тени луны. Серегил плюнул в воду. Маленькая волна плеснула через край впадины, скрыв на мгновение Мардуса под покрывалом пены. Когда она снова схлынула, на фигуру Мардуса наложилось отражение другого высокого человека. Серегил поднял глаза и увидел стоящего над ним на краю бассейна Нисандера. До них издали все еще доносились звуки сражения. - Ты хорошо справился, - торжественно сказал маг. - Теперь нужно навсегда уничтожить Шлем. Подай мне его, а потом найди свой клинок. Серегил наклонился и схватил Шлем за два черных рога - так же, как он схватил хрустальные острия короны месяцы назад. И так же, как тогда, зазвучали голоса невидимых существ, бесплотные духи окружили его, пытаясь помешать. Синие камни-глаза были теперь живыми; они повернулись в своих глазницах без век и грозно уставились на Серегила, когда тот протянул Шлем Нисандеру. Старый маг завернул Шлем в полу своего плаща, так что он стал не виден. - Найди свою рапиру, - повторил волшебник мягко, но решительно. - Мне нужна твоя помощь, Серегил. Ты единственный, кто может мне помочь. Почти не ощущая ран, Серегил побрел через бассейн, разыскивая свой клинок. - Нашел! - крикнул он. - Но что... Слова замерли у него на устах. Пена очередной волны шипела вокруг его ног, и над ним поднималась высокая фигура из его кошмаров. Но на этот раз Серегил знал, какое лицо скрывается под устрашающим рогатым Шлемом. Лицо Нисандера. Руки скелета, образовывавшие нащечники, вцепились в него; когти вонзились в щеки, образовав чудовищные ямочки. Колдовские синие глаза горели ярким огнем, бросая вокруг лучи света. Нисандер стоял неподвижно, словно чего-то ожидая. - Нисандер, зачем?.. - выдохнул Серегил. Кожа у него на груди, там, где был отпечаток диска, стала чесаться и гореть; потом жар охватил и его правую руку. С дужек гарды начали слетать искры, клинок рапиры засиял. Но Серегил не видел ничего, кроме печальной решимости в глазах Нисандера. Нисандер... самый старый друг, мудрый учитель, второй отец... Какая-то здравомыслящая часть рассудка кричала Серегилу, чтобы он немедленно выбросил рапиру в море, но он не в силах был пошевелиться или отвести глаза. - Нисандер, я не могу! - умоляюще прошептал Серегил; его шепот прозвучал как эхо его ночных кошмаров. - Ты должен. - Голос Нисандера стал тонким и напряженным. - Я добровольно взвалил на себя эту ношу. "Первым будет Хранитель, сосуд света в темноте. Затем Древко и Воин, которые потерпят неудачу и все же не потерпят, если Проводник, Невидимый, сделает то, что должен. И под конец снова будет Хранитель, чья участь горька, словно желчь". Теперь ты должен нанести удар, милый мальчик. Слишком много крови пролилось, я не смогу удерживать эту силу долго. Если ты потерпишь неудачу, я сделаюсь их Ватарной, проклятием всех живущих. Нанеси удар, Серегил! Другого пути нет и никогда не было. Тело Серегила, казалось, теперь ничего не весило; он медленно вскарабкался на утес с обнаженным клинком в руке. "Спрятать глубоко печаль, - прошептал голос в его сердце. - Спрятать боль, и страх, и отвращение, и жалость... Я понимаю. О да!" Глаза на Шлеме устремили на него свой взор; Серегил встал прямо перед Нисандером. Удар, который он должен нанести, нельзя нанести сзади. Жалобные стоны духов раздавались всюду вокруг, мешаясь с криками живых. Серегил поднял клинок. Какая-то часть его рассудка узнала среди других голос Алека, но он не обернулся. Нисандер покачнулся и опустился на колени, широко раскинув руки. На каждой его ладони горели огненные шары, освещая все еще видимые символы. "...Защитят ваши души..." Огненные шары начали гаснуть, а сияние Шлема усилилось. Еще и теперь Серегил мог бы усомниться, если бы Нисандер не поднял голову и не взглянул на него глазами, в которых начал разгораться тот же жуткий огонь, что лился из камней-глаз Шлема. Что-то сломалось в Серегиле, когда эти чужие глаза глянули на него с такого знакомого, такого любимого лица... Обеими руками подняв клинок, он изо всех сил опустил его на голову, увенчанную Шлемом. Символы, которые Нисандер нарисовал на лезвии, вспыхнули ярко, как молния. Удар расколол великий Шлем Сериамайуса на тысячу осколков железа и золота, тут же превратившихся в клочья тумана и растаявших в лучах возвращающегося солнца. Резкий порыв ветра, полного стенаний, налетел ниоткуда, заставив волны хлынуть на утесы. Отбросив погнувшийся почерневший клинок, Серегил упал на колени и бережно обнял мертвого Нисандера. Еще одна волна разбилась о скалы, обдав пеной Серегила, и едва не унесла тело мага в море. "Ты знал, - думал Серегил, глядя в лицо, которому смерть вернула достоинство и доброту. - Ты знал. С самого начала ты знал... ты знал... ты знал..." - Ты знал! - выкрикнул он беснующемуся ветру, не замечая собравшихся вокруг пораженных неожиданным открытием друзей. Склонившись над безжизненным телом Нисандера, Серегил ждал следующей волны - волны, которая унесет их обоих со скал в бездонные глубины моря. Глава 51. Прощания Серегил следил, как дым погребального костра Нисандера поднимается к золоту и пурпуру заката, и гадал, почему он не способен плакать. Рядом с ним тихо всхлипывал Алек, Микам, поддерживаемый Бекой, закрыл лицо руками. Немного в стороне от них стоял Теро; по его ввалившимся щекам текли слезы, поблескивая в отсветах пламени старательно собранного сушняка. Серегил так хотел бы присоединиться к ним... Но его горе было сухим острым камнем, тяжело лежащим на сердце, из-за которого он с трудом мог дышать. Моряки Раля и солдаты Беки в почтительном молчании стояли с другой стороны от костра. "Зеленая дама" добросовестно патрулировала морские подступы к бухте, и Раль, увидев дым пожара в лагере пленимарцев, счел его за условный сигнал. Не обращая внимания на кипящие у скал волны, он с двадцатью моряками высадился на берег - как раз вовремя, чтобы помочь воинам Беки разделаться с последними вражескими солдатами. Впрочем, как только разнеслась весть о смерти Мардуса, большинство пленимарцев предпочло просто скрыться в покрывающих предгорья лесах. Бека и Раль объединили силы и занялись похоронами погибших и устранением всех следов мрачной церемонии. Когда берег был очищен от скверны, на склоне рядом с впадиной из сухих бревен сложили погребальный костер. Серегил и Теро бережно перенесли тело Нисандера на ложе из политых маслом ветвей и благовонных трав. И теперь, стоя у костра и глядя сухими глазами на пламя, пожирающее свою добычу, Серегил заставил себя вспомнить, как старый волшебник, опустившись на колени среди свитков пергамента и начертанных на земле магических символов, говорил им - Серегилу, Микаму и Алеку - слова ободрения. Но слезы так и не пролились. На потемневшем небе проглянули первые звезды и между ними - комета, лишенная теперь своего зловещего значения. Дрова костра начали оседать, и тело Нисандера исчезло в вихре искр. Несколько человек из команды Раля подбросили веток и плеснули масла, и языки пламени вновь взметнулись ввысь, а жар заставил людей отступить подальше. Траурный круг распался, и все постепенно стали расходиться. Огню предстояло гореть еще долго, пока человеческая плоть и кости, равно как и дерево, не превратятся в легкий пепел, который развеет ветер и унесет прилив. Серегил отвернулся от костра, хромая, медленно подошел к белому камню и сел на него, ожидая, когда же наступит облегчение. Но оно так и не приходило; с того момента, как он принял на себя последнее поручение Нисандера, его окружила пустота, отрезавшая от всех его омертвелую душу. С того места, где он сидел, Серегил мог видеть Алека и остальных, окруживших Микама, разделявших друг с другом горе и находивших в этом утешение. Ему следовало бы быть с ними, он знал это, но что-то мешало ему двинуться с места. Опустив голову на руки, Серегил оставался в одиночестве - там, где всего несколько часов назад стоял Нисандер, ожидая решительного момента. Потом Серегил услышал чьи-то шаги. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что это Теро. Усталый и покрытый синяками, в одежде с чужого плеча, он мало походил на того напыщенного молодого мага, с которым Серегил препирался многие годы. Остановившись рядом, Теро некоторое время смотрел на погребальный костер, прежде чем заговорить. - Я так много лет потерял зря из-за своей ревности к тебе, - сказал он наконец, все еще не глядя на Серегила. - Наши нелады причиняли ему боль, и я забрал бы это все назад, если бы мог. Серегил медленно кивнул, чувствуя, что им еще многое нужно сказать друг другу, но не зная, как начать. Вместо этого он спросил: - С Микамом будет все в порядке? - Думаю, мне удалось удалить большую часть яда, - ответил Теро; говорить о практических вещах ему явно было легче. - Но все равно: даже если Микам и не лишится ноги, вряд ли она будет служить ему, как прежде. - Ему повезло вообще остаться в живых. А что с дирмагносом? - С ней покончено. Об этом позаботился Алек. - Я рад. Снова повисла гулкая тишина, и Теро повернулся, собираясь уходить. - Спасибо тебе, - выдавил Серегил напряженным хриплым голосом. - За помощь Алеку и за все остальное. Коротко кивнув, Теро исчез в тенях, уже ложившихся на дорогу. Микам заметил, как Теро отошел от Серегила. - Пойди к нему, - прохрипел он, взглянув на Алека блестящими от лихорадки глазами. - Отец прав, - сказала и Бека, поднося к губам Микама чашу с вином, куда был добавлен отвар целебных трав. - Не годится ему сейчас быть одному. - Я знаю. Я думал об этом весь день, - прошептал Алек. - Но я не представляю, что нужно сделать, что ему сказать. Мы все любили Нисандера, но не так, как он. И надо же так случиться, что именно ему пришлось... Микам потянулся и положил сухую горячую ладонь на руку Алека. - Его сердце разбито, Алек. Слушайся того, что подскажет тебе твое собственное. Алек тяжело вздохнул и кивнул. Поднявшись по склону, он подошел к камню, на котором все еще сидел Серегил, скрытый вечерними тенями. - Холодает. Я подумал, что это может тебе пригодиться, - сказал Алек, снимая плащ и набрасывая его на плечи друга. Серегил пробормотал слова благодарности, но не пошевелился. Чувствуя себя ужасно неловко, Алек коснулся руки Серегила, потом обнял его. Он почти ожидал, что Серегил оттолкнет его или наконец заплачет, но вместо этого ощутил черную волну пустоты. Что-то, составлявшее всегда внутреннюю сущность Серегила, покинуло его или умерло. Коснуться его было все равно что коснуться статуи или тряпичного пугала. Слезы снова побежали по щекам Алека, но он не изменил позы, просто остался рядом, надеясь, что его близость вызовет какой-то прилив жизненной силы. Казалось, у него язык прилип к гортани. Слова, как сухие листья, застряли в горле. Что мог он сказать? Подул ночной ветер, вздохнув среди ветвей деревьев у них за спиной; звук смешался с ритмичным гулом прибоя. Совсем рядом пролетела сова - так близко, что Алек расслышал шорох ее крыльев. Потом из тьмы донесся протяжный крик птицы. Так они сидели некоторое время, прежде чем Серегил наконец заговорил. Голос его был еле слышен. - Прости меня, Алек. Прости за все. - Никто не винит тебя. Ты сделал то, что должен был сделать, как и все мы. Короткий злой смешок Серегила заставил Алека вздрогнуть. - Разве у меня был выбор? На следующее утро они отплыли из бухты, держа курс на север. Все еще под позаимствованными парусами, "Зеленая дама" без приключений пересекла вражеские воды, хотя и послужила причиной некоторого переполоха в Нанте, пока Раль не предъявил свои бумаги. Корабль два дня простоял на якоре, пока команда меняла паруса и запасалась провизией. Бека нашла дризида, который взялся лечить раны Микама и Серегила, после чего занялась приготовлениями к отбытию. Вместе со своими конниками она должна была отыскать свой полк. К вечеру второго дня Бракнил и Рилин раздобыли достаточно коней и припасов в дорогу; к тому же им удалось выяснить, что полк их находится в нескольких днях пути на север от Нанты. Раль уступил свою каюту выжившим членам четверки Нисандера; Микам лежал там на узкой койке с ногой, забинтованной чистыми полосками льняной ткани. Усевшись рядом с ним, Бека откинула на спину длинную косу. - По городу ходят слухи, что пленимарцев отогнали далеко за прежние границы, - сообщила она отцу. - Мы отправимся отсюда на северо-восток, пока не повстречаем скаланские войска, а уж от них узнаем последние новости. Микам стиснул ее руку. - Будь осторожна, моя девочка. Война еще далеко не кончена. Бека кивнула; волнение сжало ей горло. - Клянусь Пламенем, отец, мне очень не хочется оставлять вас, но я должна вернуться. Я отправила некоторых своих конников вперед еще до того, как мы повстречались, и теперь должна удостовериться, что они благополучно добрались. Микам с улыбкой отмахнулся от ее тревог. - Я тут поговорил с твоим сержантом Бракнилом и еще кое с кем. По их словам, ты храбрый командир и хороший боец. Я тобой горжусь. Бека крепко обняла Микама, почувствовав знакомую шершавость его щеки. - Ну, мне ведь повезло с учителями, разве не так? Я только хотела бы... - Чего? Бека отодвинулась и провела рукой по глазам. - Я всегда надеялась... ну, что, когда я наберусь немножко опыта, Нисандер найдет мне дело вроде тех, что поручает вам с Серегилом. - Ну, об этом ты не беспокойся. В мире всегда достаточно тревог, чтобы люди вроде нас не сидели без дела. Смерть Нисандера тут ничего не отменила. Однако, сказать по правде, Серегил меня беспокоит. Бека кивнула: - И Алек тоже. Ведь видно же, как бедняга переживает из-за того, что Серегил стал таким молчаливым и нелюдимым. Что произошло между ними? Микам со вздохом откинулся на подушку. - Бедный Алек. Он и так не знает, что ему делать со своей любовью к Серегилу, а теперь еще и это. Серегил так ушел в себя, что я ума не приложу, чем кто-нибудь из нас может ему помочь. - Может быть, он должен помочь себе сам. - Бека неохотно поднялась. - Как доберешься, позови Валериуса взглянуть на твою ногу. Мне все же не нравится, как выглядит рана. И передай маме и девочкам, что я их люблю. Пошли мне весточку, когда родится маленький братец. - Позаботься о том, чтобы вернуться в целости и сохранности, слышишь! Бека последний раз поцеловала отца и поспешила на палубу. Там у поручней в одиночестве стоял Серегил. Они пожали друг другу руки; Серегил повернул ладони девушки к свету и провел пальцем по еще видным на них символам. - У тебя не только волосы такие же, как у отца, но и сердце, - сказал он с намеком на свою прежнюю улыбку. - Всегда можно положиться на то, что вы явитесь, когда меньше всего ждешь и когда больше всего в вас нуждаешься. Да улыбнется тебе удача в сумерках, Бека Кавиш, и при свете дня тоже. - И тебе я желаю удачи, Серегил. и да исцелит тебя Создатель, - тепло ответила Бека, испытывая облегчение даже от этого слабого проявления интереса к жизни. Серегил почти не раскрывал рта за все время плавания. - Благополучно доставь отца домой. Алек ждал ее у лодки. Бека крепко обняла юношу и почувствовала ответную ласку. - Отвези их обоих в Уотермид, - прошептала она, прижавшись щекой к его щеке. - И оставайся там, сколько сможешь. Бедный Нисандер... Не могу поверить, что он хотел бы, чтобы так все обернулось. - Я тоже. - Алек сделал шаг назад, не выпуская ее рук. "Он кажется теперь много старше", - подумала Бека, заметив печаль в глубине его глаз. Когда Нанта скрылась за горизонтом, Алек спустился в каюту. Серегил сидел на краю койки Микама. - Я нашел для тебя кое-что в Нанте, пока мы там стояли, - сказал ему Алек, протягивая какой-то завернутый в ткань предмет. Это оказалась маленькая арфа, такая же, как была у Серегила в Вольде. - Она, конечно, не сравнится с твоей, я знаю, - быстро продолжал Алек, когда друг развернул подарок и коснулся струн, - но мне подумалось... Ну, Микам все еще страдает от раны, и если ты будешь ему играть, ему станет полегче. Это, возможно, была ложь во спасение, но Алек добился желаемого. Микам одобрительно подмигнул юноше, когда Серегил пристроил арфу на колене и взял несколько аккордов. - Замечательный инструмент. Спасибо, - сказал он, не поднимая глаз. Серегил сыграл еще несколько нот, подбирая мелодию, потом провел пальцами по струнам, заставив их нежно зазвенеть. Теро пришел, чтобы сменить Микаму повязку, и остался слушать. Серегил не стал петь, но играл одну мелодию за другой - печальные, но смягчающие боль. Под эту музыку Микам задремал. Алек тихо сидел в углу, следя за лицом Серегила; тот играл почти весь день. Лицо его оставалось бесстрастным. Занавес молчания так и остался между ними. Настроение Серегила как будто несколько улучшалось по мере приближения к Римини. Он стал чуть более разговорчив. хотя никогда не упоминал ни Нисандера, ни Шлем, гулял по палубе с Алеком или Теро, ел то. что ему подавали, без жалоб, но и без похвал и часами играл на арфе, находя облегчение собственным страданиям в том успокоении, которое музыка приносила Микаму. Микам и Теро радовались этим переменам, но Алек, деливший с Серегилом матрац на полу каюты Раля, видел, как дрожит и стонет во сне его друг каждую ночь. Предчувствие, пугающе похожее на то, что привело его в "Петух" той ужасной ночью, заставляло юношу по возможности не оставлять Серегила одного. Тот человек, которого он узнал за последние месяцы, исчез; на его месте теперь оказался молчаливый незнакомец с отсутствующим взглядом. На пятый день пути, когда Алек вошел в каюту Микама, тот дремал; его лицо было бледным и осунувшимся. В ногах лежала арфа: Серегил оставил ее там, когда тихая музыка усыпила раненого. Неустанные заботы Теро не давали пока развиться гангрене, но в маленькой каюте было душно, ее наполнял тяжелый запах больной плоти. Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить спящего, Алек открыл окно и дверь, подперев ее мешком. Как раз когда он уже собрался прокрасться обратно на палубу, Микам открыл глаза. - Что-то у тебя сегодня унылое лицо, - хрипло прошептал он, жестом приглашая Алека сесть рядом с собой. - Ну-ка выкладывай. В чем дело? Алек безнадежно пожал плечами: - Да все Серегил. Он стал похож на тень. Не разговаривает, не улыбается. Такое впечатление, что его здесь нет на самом деле. И я не знаю, чем ему помочь. - Думаю, ты ведешь себя правильно: просто будь с ним рядом, как тогда, во время его болезни из-за деревянного диска. Это ведь его и спасло. Он сам мне так говорил. - Тогда дело было в магии, и он боролся с ней. Но убив Нисандера... - Алек начал вертеть в пальцах угол одеяла, не находя нужных слов. - Словно он убил часть самого себя. - Так и есть. Мы должны дать ему время разобраться с тем, что осталось. - Наверное. - Но в душе Алек боялся, что чем дольше они будут ждать, тем больше друг погрузится в черную пучину. Когда "Зеленая дама" вошла в гавань, на причале ждала Магиана. В одиночестве, без слуг стояла она на берегу; ее серебряные волосы были скрыты черным траурным покрывалом. Серегил протянул ей маленький узелок с личными вещами Нисандера. Когда он попытался заговорить, голос ему изменил. - Я все знаю, дорогой мой, - прошептала волшебница, обнимая его. - Мы простились с Нисандером в тот день, когда я перенесла его туда к вам. Он подозревал, что не вернется, и просил меня сказать тебе: не печалься о нем, но попробуй его простить, если сможешь. - Простить его? - ахнул Теро, стоявший рядом с носилками Микама. - Что же нужно ему прощать? Магиана ничего не ответила и снова взглянула на отвернувшегося Серегила. Алек на мгновение поймал ее взгляд, но этого мгновения им хватило, чтобы почувствовать глубокое взаимное понимание. - Нисандер также хотел, Теро, - обратилась волшебница к молодому магу, - чтобы ты закончил свое обучение под моим руководством. Кровь отхлынула с впалых щек Теро, и он опустился на колени перед старой женщиной. - Я не могу вернуться в Ореску после всего, что случилось той ночью. Нападение, победа пленимарцев - это все моя вина. Если бы я не рассказал Илинестре о ночных бдениях Нисандера, о его заботах... я же не знал! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, к чему вели все ее вопросы, но тогда... я просто не знал! Совет никогда не позволит мне вернуться. Магиана положила руку на его склоненную голову. - Ты забываешь, что и я тоже являюсь членом Совета, как был им Нисандер. Он разговаривал с другими магами до того, как отбыл. Нет никаких препятствий для твоего возвращения. Его последние слова, обращенные ко мне, были: он надеется, я прослежу, чтобы ты успешно завершил так хорошо начатое ученичество. Коснувшись подбородка Теро, Магиана ласково приподняла его голову; на лице молодого мага было написано страдание. - Я сочту за честь, если ты примешь меня как свою наставницу, Теро. По правде говоря, для меня станет большим утешением видеть, что образование последнего ученика моего друга должным образом завершено. И это было бы проявлением величайшего уважения к его памяти. Теро поднялся с колен и поклонился Магиане: - Я в твоем распоряжении, приказывай, госпожа. Магиана мягко улыбнулась: - Ты скоро поймешь, что, как и Нисандер, я редко приказываю. Надеюсь, вы все воспользуетесь сегодня моим гостеприимством? - Благодарю тебя, Магиана, только мне кажется... - начал Серегил, но оборвал себя, не выдержав ее взгляда. - Я все понимаю. - Она коснулась его щеки. - Что ж, увидимся позднее. Скажи мне, где вы думаете остановиться, и я пришлю Валериуса взглянуть на рану Микама. - Сегодня мы переночуем на улице Колеса, а завтра отправимся в Уотермид. - Я позабочусь о том, чтобы Валериус сразу же повидался с вами. Аура Элустри малреис, Серегил тали. Пожав руку Алеку и попрощавшись с ним, Магиана наклонилась над лежащим на носилках Микамом. - Послать ли, мне весточку Кари? Микам пристально взглянул на нее и взял волшебницу за руку. - Не лучше ли подождать, пока меня осмотрит Валериус, а? Магиана сжала его пальцы. - Что ж, хорошо. Да пошлет Дална тебе скорейшее выздоровление и да дарует успокоение вашим сердцам. - В сопровождении Теро она двинулась по набережной к ожидающему их экипажу. - Если корабль вам больше не нужен, мои