гил, - и о том, что Нисандер-и- Азушра серьезно ранен. - Нисандер! - задохнулся Лейтеус, падая в кресло. - Клянусь Светом, кому могло понадобиться причинять вред этому достойному старцу? - Не могу сказать, - ответил Серегил; теперь его голос не выдавал и следа эмоций, обуревавших его недавно. - Он послал нас к тебе, хотя был слишком слаб, чтобы объяснить зачем. Магиана говорит, что он в последнее время много советовался с тобой по астрологическим вопросам. Может быть, это имеет какое-то отношение к нападению на Ореску. - Ты так думаешь? - Лейтеус взял с полки кипу звездных карт и стал поспешно их перебирать. - Если бы только он позволил мне составить для него гороскоп! Он был очень любезен, конечно, но... Ах, вот она! Он расстелил на полированном столе большую карту и наклонился над ней. - Он, видишь ли, интересовался движением Копья Рендела. - Это комета? - спросил Серегил. - Да. - Астролог показал на цепочку крошечных символов. - У нее синодический цикл в пятьдесят семь лет. В этом году она должна вернуться. Нисандер помогал мне вычислить дату ее появления. Серегил резко наклонился вперед: - И ты ее получил? Астролог снова сверился с пергаментом. - Дай сообразить. Основываясь на наблюдениях, упоминаемых в летописи Ириндаи, и наших собственных вычислениях, думаю, что Копье Рендела станет видно в пятнадцатую ночь литиона. - Значит, у нас есть чуть больше двух недель, - пробормотал Микам. - Конечно, после этого она будет оставаться на небе еще около недели, - добавил Лейтеус. Копье Рендела - одна из самых крупных комет, очень впечатляющее зрелище. Однако особый интерес и для меня, и для Нисандера представляет тот факт, что на этот раз появление кометы совпадает с солнечным затмением - оно произойдет в полдень восемнадцатого. Серегил бросил на Микама многозначительный взгляд, потом спросил: - Это и считается синодическим расположением? - Безусловно, и к тому же редкой разновидности, - ответил астролог. - Как я понимаю, именно поэтому Нисандер так заинтересовался. - Затмение - нехорошее предзнаменование, - заметил Микам. - Я знал человека, который после затмения ослеп. - Этот день будет вдвойне несчастливым - раз на небе покажется комета, - добавил Серегил, хотя Микаму показалось, что в его голосе звучит скорее удовлетворение, чем беспокойство. - Я слышал, что кометы называют "холерными звездами" - они несут неурожай, войну, мор. - Верно, благородный Серегил, - согласился Лейтеус. - Коллегия предсказателей уже послала предупреждение царице с советом прекратить в этот день всю торговлю. Людям лучше сидеть по домам, пока недоброе влияние не минует. Такого совпадения не случалось уже несколько столетий. - И когда же начнется опасный период? - Двенадцатого литиона. - Были ли еще какие-то сведения, которыми интересовался Нисандер? Астролог потер подбородок. - Ну, как я помню, он еще просил меня вычислить, бывали ли такие парады планет раньше. - И как, ты вычислил? Лейтеус улыбнулся: - На самом деле мне даже не нужно было этого делать. Любой астролог в Скале знает, что именно такое синодическое противостояние было предвестником начала Великой Войны шестьсот восемьдесят четыре года назад. Так что видишь, благородный Серегил, разговоры о "холерных звездах" имеют под собой определенную почву. Заверив астролога, что его будут извещать о здоровье Нисандера, Серегил и Микам возвратились в город. - Признаюсь, похоже, Нисандер прав, если считает, что Мардус намечает удар на момент совпадения затмения и появления кометы, - сказал Микам. - Он прав, я в этом уверен. Ты только подумай, Микам: между Скалой и Пленимаром уже двадцать лет не было особых стычек, и вдруг ни с того ни с сего пленимарцы решают напасть, совсем как это было в Великую Войну: и прежний Верховный Владыка, который был против войны, умирает в самый подходящий момент, уступая трон своему воинственному сыну; и затмение совпадает с появлением кометы. А нападение на Ореску? Ведь если они затеяли какой-то обряд или церемонию, касающуюся этого их Пожирателя Смерти, какой момент подойдет лучше, чем синодическое расположение светил? - Но ради чего все затевается? - проворчал Микам. - Все эти штуки, которые охранял Нисандер, для чего они Мардусу? Почему они так уж необходимы пленимарцам именно сейчас, когда война началась... - В этом-то как раз все дело. Нисандер говорит, что он не первый Хранитель. Его учитель, Аркониэль, был Хранителем до него, а еще раньше Хранителями были другие волшебники. Кто знает, как долго маги Орески прятали что-то в подвалах? Может быть, это тянется со времен Великой Войны. Ты слышал легенды о некромантах и сражающихся мертвецах, и всем известно, что именно волшебники наконец переломили ход войны. - Ты хочешь сказать, что пленимарцы собираются использовать эти реликвии, чтобы призвать на помощь злого бога? - Что-то вроде того. Некоторое время оба молчали. - Ну что ж, нам следует поторопиться, - сказал наконец Микам. - Если вы с Нисандером правы, то у нас всего около двух недель на поиски этого таинственного храма, если он вообще существует, а дорога туда не близкая. Нам ведь придется нанимать корабль. - Я попросил Магиану послать весточку Ралю сегодня утром. Надеюсь, мы сможем выйти в море завтра или послезавтра. Серегил пришпорил коня и галопом поскакал к городским воротам. Микам с мрачным видом последовал за ним. Возвратившись в Дом Орески, они нашли Магиану и Валериуса в рабочей комнате Нисандера. Серегил быстро пересказал им все, что они узнали от Лейтеуса. - Так что, как видите, - заключил он, - совершенно необходимо, чтобы мы все оказались в нужном месте к тому моменту. - Тащить Нисандера на корабль, который выйдет в море в сезон весенних бурь? Вы что, оба обезумели? - взорвался Валериус, гневно глядя на Серегила и Микама. - Это абсолютно невозможно! Я запрещаю! Стиснув кулаки, Серегил изо всех сил старался сохранить спокойствие; он взглядом попросил Магиану о поддержке. - Мы найдем способ устроить его удобно. Но Магиана решительно покачала головой: - Мне очень жаль, Серегил, но Валериус прав. Нисандеру нужен покой для того, чтобы поправиться. Такое путешествие в его теперешнем состоянии убьет его. - Уж не говоря о том обстоятельстве, что вы отправляетесь туда, где идут самые жаркие бои, - не унимался дризид. - Даже если он перенесет дорогу - хотя и вряд ли, - что, если корабль возьмут на абордаж или потопят? Потроха Билайри, Нисандер ведь еще не приходит в сознание больше чем на несколько минут! Серегил в отчаянии запустил пальцы в волосы. - Микам, поговори с ними. - Успокойся, - ответил ему Микам. - Если Валериус говорит, что Нисандер не перенесет путешествия, то и разговаривать больше не о чем. Но как насчет магического перемещения? Магиана снова покачала головой: - Он слишком слаб и не выживет. А даже если бы и выжил, все равно ничего не получится. После нападения в Ореске осталось всего три мага, включая меня, способных наложить такие чары. И пройдет еще некоторое время, пока хоть кто-нибудь из нас будет в силах это сделать. Серегил в отчаянии застонал, но Микам продолжал размышлять. - Ну, если предположить, что жрецы Иллиора не ошиблись со своими пророчествами, а астрологи правы насчет кометы, нам нет необходимости трогать Нисандера еще почти... - Две недели! - воскликнул Серегил. - Да будет благословенно Пламя, дарующее этим упрямым последователям Сакора здравый смысл! Микам, может быть, ты спас нас всех! Что скажешь на это, Валериус? Наберется Нисандер достаточно сил за две недели? - Учитывая его волю к жизни, это возможно, - неохотно признал дризид. - Что же касается его магической силы, только он сам сможет судить о ней. Серегил с надеждой взглянул на волшебницу. Магиана долго смотрела на собственные сложенные на коленях руки, потом тихо сказала: - К тому времени, да, я уже смогу помочь Нисандеру в перемещении на такое расстояние. Но решать должен будет он. Микам хлопнул рукой по столу и поднялся. - Ну, значит, договорились. Мы отплываем без Нисандера, а он, когда придет время, нас догонит. Серегил сунул руку в кошель на поясе и вынул маленький серебряный амулет, такой же, как тот, что он дал Ралю. - Он приведет вас к нашему кораблю, "Зеленой даме", - сказал он Магиане, передавая ей амулет. - Конечно, нет гарантии, что мы тогда еще будем на судне, но Раль сможет сказать, куда мы направились. Впрочем, подожди, есть еще один способ... Серегил взял с рабочего стола чистую тряпку, надрезал палец кинжалом, выдавил на лоскут несколько капель крови и завязал его узлом. - Благодаря этому вы всегда найдете меня, - сказал он Магиане. - Микаму лучше сделать то же самое - для большей надежности. А теперь простите меня, я хочу побыть с Нисандером. Серегил вышел в дверь, ведущую на лестницу; Магиана с отвращением взглянула на запятнанный кровью лоскут. - Я ненавижу магию на крови, - сказала она. - Да и Нисандер тоже. Ох, Микам, ты действительно думаешь, что все это совпало бы с намерениями Нисандера? Серегил ведь перенес столько ужасных ударов... - Не знаю, - тихо ответил Микам; все же он уколол палец и оставил кровавую метку на другом лоскуте. - Но что мне известно точно, так это что только смерть может остановить Серегила в его предприятии. Если Алек жив, может быть, и есть шанс его освободить и даже помешать тому, что затеяли пленимарцы. Если же он ошибается... - Микам безнадежно пожал плечами. - Но ведь не могу же я позволить ему кинуться очертя голову в пекло одному, правда? - А как насчет твоей собственной семьи? - спросил Валериус, когда Микам уже повернулся к двери. В первый раз за день Микам улыбнулся. - Кари не покинет Уотермид, разве только враг появится у самых ворот. Да и Варник дал мне слово, что присмотрит за ней до моего возвращения. Дризид улыбнулся сквозь растрепанную бороду: - Твоя жена - сильная и решительная женщина. Бека, старшая, пошла в нее. - Ох, Сакор! - простонал Микам. - Бека! Я же обещал Кари, что попрошу Нисандера посмотреть в магическом кристалле, все ли с ней в порядке. - Не беспокойся, Магиана, - остановил Валериус начавшую подниматься с кресла волшебницу. - Микам, дай мне руку и думай о дочери. Дризид стиснул в другой руке посох и закрыл глаза. Через несколько минут он объявил: - С ней все в порядке. Я вижу, как она скачет с верными товарищами - А Алек? - спросил Микам, все еще сжимая руку дризида. - Можешь ли ты увидеть его? Валериус сосредоточился. - Вижу только одно: его нет среди мертвых, - ответил он хмурясь. Глава 36. Черные дни Алека Зубы у Алека сгнили и выпали. Жгучая желчь клокотала в горле, и мерзкие змеи копошились в животе. Ему так хотелось свернуться в клубок, заслониться от этих непрерывных мучений, но железные острия, вогнанные в руки и ноги, держали его распятым. Слепой и беспомощный, он мог только лежать, ожидая единственного доступного облегчения - темных снов, где были лишь вздохи ветра и шум воды... Иногда во тьме возникали лица, выплывали из мути и издевались, исчезая из вида прежде, чем он мог вспомнить имена. Лихорадка усиливалась, охватывая пламенем кожу, сжигая любые воспоминания, пока не осталось ничего, кроме шума волн... Алек ощутил холод соленого ветра на своей обнаженной коже, но боли не было Тело его стало тяжелым, таким тяжелым, что сдвинуться с места оказалось невозможно; единственное, на что он нашел силы, - это провести языком по зубам; все они оказались на месте. Как может кошмарный сон обрести такую реальность, вяло удивился он, и лишить его сил и способности думать? Ледяной ветер помог его рассудку проясниться, но мир вокруг все еще качался; в этом было что-то смутно знакомое. Открыв глаза, Алек заморгал и уставился на большой квадратный парус, четко вырисовывающийся на фоне полуденного неба. И на двух пленимарских солдат. Алек с трудом встал на колени и начал шарить в поисках кинжала, но кто-то лишил его всей одежды, кроме набедренной повязки, оставив полностью беспомощным. Солдаты захохотали, и Алек узнал их: они были среди тех, кто издевался над ним в Вольде. - Не бойся, Алек! Юноша медленно поднялся на ноги, слишком потрясенный, чтобы ответить. Меньше чем в десяти футах от него к поручням небрежно прислонился князь Мардус. В тот единственный раз, когда Алек видел его раньше, Мардус сидел. Алек и предположить не мог, до чего же тот высок. Но красивое жестокое лицо, коротко подстриженная темная бородка, шрам на левой щеке - все это он хорошо запомнил. И еще улыбку, которая никогда не отражалась в глазах. - Надеюсь, ты хорошо выспался. - Одетый в безупречный наряд из кожи и бархата, Мардус смотрел на юношу со всей заботливостью гостеприимного хозяина. "Как я сюда попал?" - гадал Алек, все еще не находя слов. Постепенно к нему начали возвращаться отрывочные воспоминания: отчаянная скачка в Уотермид, рычащая собака, незажженные фонари, надежда найти Серегила дома. Кроме этого, в голове у него была лишь непроницаемая серая муть, в которой, однако, таился ужас. - Но тебе же холодно, - заметил Мардус. Он расстегнул золотую застежку, скреплявшую на плече его плащ, и сделал знак стражникам; те грубо подтолкнули Алека вперед и держали, пока Мардус закутывал тяжелой тканью его голые плечи. Вернув застежку на место одной затянутой в перчатку рукой, Мардус воткнул ее длинную иглу так, что конец ее коснулся горла Алека. Алек в ужасе старался не отрывать взгляда от пуговиц на бархатном камзоле Мардуса. Игла сильно уперлась в горло, но все-таки недостаточно сильно, чтобы поранить кожу; - Посмотри на меня, Алек из Керри. Ну же, не будь таким застенчивым! Голос Мардуса был обезоруживающе мягок. Против своего желания Алек взглянул в черные глаза. - Так-то лучше. - Все еще улыбаясь, Мардус защелкнул застежку. - Тебе не следует меня бояться. Под моей защитой тебе ничего не угрожает. Более того, я буду оберегать тебя, как лев. Алек почувствовал, что кто-то подошел к нему сзади. - Возможно, он еще не понимает, в каком положении оказался, и поэтому не испытывает должной благодарности. - Голос с сильным акцентом прошипел эти слова прямо ему в ухо. Говоривший прошел вперед и встал рядом с Мардусом; Алек узнал того молчаливого "дипломата", что сопровождал пленимарского посла в Вольде. - Наверное, так и есть, - легко согласился Мардус. - Алек, ты должен знать, что Варгул Ашназаи хотел поступить с тобой совсем иначе - выпотрошить, как рыбку, как только ты попал к нам в руки. Нельзя сказать, что такое желание было неоправданным, учитывая, сколько беспокойства ты со своим приятелем доставил нам за последние месяцы. Это я не позволил ему так с тобой обойтись. "Ну он же просто впечатлительный мальчик", - много раз говорил я ему, пока мы выслеживали вас в Римини. - Много раз, - подтвердил некромант с ядовитой улыбкой. - Иногда я опасаюсь, что сердечная доброта моего господина Мардуса не доведет его до добра. - И все же что еще мог я думать, видя, как такой умный и предприимчивый юноша связался с неподходящей компанией, - печально покачал головой Мардус. - Переметнувшийся ауренфэйский шпион, изгнанный из собственной страны и обласканный шлюхой-царицей развращенного народа; маг, которого даже его собственные сподвижники считают свихнувшимся дураком! "Нет, Варгул Ашназаи, - сказал я, - мы должны сначала выяснить, нельзя ли спасти бедного парня". - Мардус схватил Алека за плечи и притянул так близко к себе, что тот ощутил на лице дыхание пленимарца. Глаза Мардуса, казалось, потемнели еще больше, когда он спросил: - Как ты думаешь, Алек? Можно тебя спасти? Завороженный взглядом Мардуса, Алек молчал. Несмотря на скрытую за ласковыми словами угрозу, манеры, сама личность Мардуса таили в себе опасную привлекательность, перед которой юноша чувствовал себя бессильным. - У мальчишки упрямый характер, - сказал тот, кого Мардус назвал Варгулом Ашназаи. - Боюсь, он разочарует тебя. - Не следует выносить поспешных суждений, - ответил Мардус. - В конце концов, этот Серегил из Римини, возможно, имеет определенные права на его преданность. Ты же сам говорил, что, по твоему мнению, в жилах Алека течет ауренфэйская кровь. - Я уверен в этом, господин. - Может быть, это его и удерживает. По городу ходило так много противоречивых слухов. Скажи мне, Алек, он, случайно, не отец тебе? Или сводный брат? С этими ауренфэйе так трудно разобраться: возраст невозможно определить по виду, да и лживы они от природы. - Нет, - наконец выдавил из себя Алек; собственный голос показался ему тоненьким и детским. Мардус поднял бровь: - Нет? Ну что ж, тогда, значит, друг. Хоть он и называл тебя своим подмастерьем во время того несчастного маскарада в Вольде, ваша жизнь в Римини опровергает это. Значит, друг. Может быть, даже возлюбленный? Солдаты заржали, и Алек почувствовал, что краснеет. - Я отдаю должное твоей преданности, - продолжал Мардус. - Признаюсь, на меня она произвела впечатление: ты ведь еще так юн, и не важно, что слепую верность ты хранишь человеку, который тебя бросил. - Неправда! - прорычал Алек. Мардус обвел рукой корабль, окружающее его пустынное море. - Неправда? Ну что ж. Для меня несущественно, во что ты предпочитаешь верить. Однако тебе следовало бы подумать, почему этот твой преданный друг предпочел предоставить тебя твоей судьбе, хотя мог спасти. - Ты лжешь! - Алека затрясло. Он все еще не мог вспомнить ничего, что случилось после его прибытия в "Петух". - Ты в этом уверен? - В улыбке Мардуса сквозила жалость. - Что ж, мы поговорим снова, когда ты будешь не так возбужден. Варгул Ашназаи, будь добр, помоги Алеку своими успокоительными средствами. - Конечно, господин. Алек попытался уклониться, но стражники держали его крепко. Некромант прижал холодные сухие пальцы к щеке юноши. Секунду Алек задыхался от гнусного запаха тления, потом его поглотила тьма; он снова рухнул в пучину боли и лихорадки, преследуемый издевательским эхом давнего предостережения Серегила: "Если отстанешь, я брошу тебя... брошу тебя... брошу тебя..." Через некоторое время Алек проснулся в тесной полутемной каюте. Он сел на койке, все еще задыхаясь от воспоминаний об ужасе, пережитом во время навеянного некромантом транса, и попытался разглядеть, что его окружает. Лампы не было, но слабый свет, просачивающийся сквозь решетку в двери, освещал еще одну койку, у противоположной стены. Сквозь шум волн, бьющих в борт корабля, он слышал чей-то громкий плач. Откуда-то до Алека донесся запах наваристого супа, и он, несмотря на последствия злого колдовства, почувствовал, что ужасно голоден. Отбросив тонкое одеяло, он поднялся, но тут же замер на месте. Его глаза, привыкшие к слабому свету, разглядели, что на соседней койке кто-то лежит. Под одеялом вырисовывалась длинная фигура, лицо было скрыто в тени. Нервно откашлявшись. Алек коснулся плеча незнакомца. - Привет. Ты тоже?.. Из-под одеяла высунулась рука и сжала запястье юноши ледяными цепкими пальцами. Алек отшатнулся, но человек держал его крепко и сел, не давая Алеку высвободить руку. - Клянусь Светом! - ахнул юноша. - Теро! Молодой маг, как и Алек, был нагим, и голову его охватывали железные полосы: одна удерживала металлический кляп во рту, другая, проходящая между глаз, пересекалась с первой и имела отверстие для дыхания напротив ноздрей; все сооружение крепилось цепью под подбородком. Когда Теро попытался заговорить, из-за кляпа его почти невозможно было понять. Из углов рта текла слюна, склеивая его редкую бородку. Безумный взгляд заставил Алека предположить, что Теро или лишился рассудка, или смертельно испуган. - Алек? - наконец удалось ему выдавить. Теро все еще не отпускал юношу; другой рукой он коснулся его лица Алек увидел на запястьях Теро широкие железные браслеты, испещренные магическими символами. - Что ты здесь делаешь? - прошептал Алек, не веря собственным глазам. Теро что-то забормотал в отчаянии, потом, отпустив руку Алека, принялся колотить себя кулаками по голове, так что тому пришлось его удерживать. - Ну же, Теро! Прекрати это! Прекрати! - Алек грубо встряхнул его за плечи. Костлявая грудь Теро вздымалась, он отчаянно тряс головой и пытался вырваться. - Ты должен успокоиться и все мне рассказать, - прошипел Алек, разрываемый гневом и страхом. - Мы попались и должны помогать друг другу, чтобы выбраться. А теперь дай-ка мне попробовать снять с тебя эту штуку. Но полосы прочно удерживались цепью, а инструментов у Алека не было. Он обыскал каюту в тщетной надежде найти хоть что-нибудь - гвоздь или щепку, - чтобы использовать как отмычку. Он ничего не обнаружил, кроме миски с супом у двери. Как ни голоден был юноша, он не прикоснулся к еде, боясь, что в нее добавлен яд или наркотик. "Может быть. с Теро как раз это и случилось", - сказал он себе, не обращая внимания на бурчание в животе. Пускающее слюни существо на койке мало походило на сдержанного помощника Нисандера. Наконец прекратив поиски, Алек уселся рядом с Теро на койку. - Ничего нет. Ты должен рассказать мне все, что знаешь. Говори медленно, чтобы я мог тебя понять. Хотя глаза его все еще были безумны, Теро как будто понял, кивнул и медленно проговорил: - Нисандер мертв. - Что! - ахнул Алек, молясь в душе, чтобы это оказалось ошибкой. - Нисандер мертв. Мертв! - застонал Теро, раскачиваясь на койке от горя. - Я виноват! - Прекрати, - распорядился Алек, встряхнув Теро за плечи. - Теро, расскажи мне все. Что случилось с Нисандером? Ты сам видел, как его убили, или это тебе наговорил Мардус? - Они несли меня вниз, эти черные твари, сквозь стены, сквозь пол... - Теро обхватил себя за плечи и поежился. - Захватили Ореску... Нисандер упал, они заставили меня смотреть. Я виноват, я! - Почему это ты виноват? - потребовал ответа Алек, снова встряхнув Теро. - Что ты сделал? С тихим стоном Теро вырвался и забился в угол. На его спине и боку Алек увидел длинные царапины, а на плечах - полукруглые синяки. - Это из-за Илинестры, да? - спросил Алек. Его беспокоило какое-то смутное воспоминание. - Она что-то сделала? Или ты ей о чем-то рассказал? Теро молча кивнул, отводя взгляд. , Алек, вытаращив глаза, секунду смотрел на него, потом ярость взорвалась в его груди пылающим солнцем. Ухватив Теро за железную полосу на затылке, он рванул молодого мага к себе, вытащив из угла, и начал трясти, как крысу. - Слушай меня, Теро, и слушай внимательно! Если окажется, что ты нас предал и что из-за тебя погиб Нисандер, тогда, клянусь Четверкой, я убью тебя собственными руками, обещаю! Но пока я ни в чем не могу быть уверенным, да и ты тоже. Враги что-то сделали с твоим рассудком, ты должен бороться с этим! Бороться с их магией и рассказать мне, что ты натворил. И что натворила она! - Не знаю, - безнадежно прошептал Теро; из углов его губ снова потекла слюна. - Илинестра удерживала меня всю ночь. Когда пришли черные твари, она опутала меня чарами, потом поблагодарила и рассмеялась. Рассмеялась! С отвращением выпустив Теро, Алек прижал кулаки к глазам так сильно, что за веками затанцевали яркие звезды. - Теро, что они с тобой сделали? Почему ты не можешь использовать собственные магические силы? Теро протянул руку, показывая железный браслет. - Они мешают тебе творить заклинания? - Алек коснулся странно холодного темного металла. Его пальцы не нащупали никакого сочленения, шва или замка. - Я так думаю. - Теро неуклюже пошевелился и вытер бороду. - Не уверен. Столько всего случилось, кошмары, голоса! Я не смею, Алек, я не смею! - Ты хочешь сказать, что даже не пытался? - ахнул Алек. Он схватил Теро за руки так, что браслеты оказались у того перед лицом. - Ты должен сейчас же попробовать, безразлично что! Откуда мы знаем, что это всего лишь не трюк, не уловка, чтобы задурить тебе голову! Теро отпрянул, отчаянно тряся головой. - Ты должен, - настаивал Алек, чувствуя, как его снова охватывает отчаяние. - Мы должны сбежать от Мардуса. Есть много такого, чего ты не знаешь, но, поверь, Нисандер хотел бы, чтобы ты мне помог. Если ты намерен исправить причиненное тобой зло, ты должен по крайней мере попытаться! - Нисандер? - Грудь Теро снова начала вздыматься, он бессмысленным взглядом обвел каюту, словно ожидая увидеть в ней Нисандера. - Нисандер? Почувствовав просвет в том безумии, что охватило Теро, Алек ободряюще кивнул: - Да, Теро. Нисандер. Сосредоточься, вспомни его доброту, вспомни все годы, что ты провел в его башне. Ради того доверия, которое он всегда к тебе питал, ты должен попытаться. Пожалуйста. Теро стиснул в кулаках углы одеяла, из его безумных глаз хлынули слезы. - Может быть... может быть... прошептал он еле слышно, - Что-нибудь совсем небольшое, - поторопил его Алек. - Какое-нибудь совсем легкое волшебство. Как они называются? Теро медленно закивал, все еще сжимая в руках одеяло. - Иллюзии. - Вот-вот! Иллюзии! Попробуй создать самую простую, самую пустяковую иллюзию! Дрожа, Теро прикрыл глаза, готовясь произнести заклинание, но неожиданно внимательно взглянул на Алека. - Ты сказал, есть много такого, чего я не знаю, - сказал он с внезапным проблеском прежнего острого внимания. - Чего? Я его помощник; почему он ничего не говорил мне? - Не знаю, - признался Алек. - Он рассказал нам... он рассказал мне так мало, что я даже не уверен, о чем, собственно, он говорил. Но он взял с меня клятву хранить тайну. Мне, наверное, вообще не следовало об этом заговаривать. Может быть, потом, когда мы выпутаемся... - Алек умолк, внезапно насторожившись. Теро пристально смотрел на него, ловя каждое слово. - Поговорим об этом потом, ладно? Пожалуйста, попробуй произнести заклинание. - Сначала скажи! Это может помочь, - настаивал Теро. На сей раз ошибиться было невозможно: в его глазах светился острый ум. - Нет, - ответил Алек, медленно отодвигаясь, хотя в тесной каюте отодвинуться было некуда. - Я не могу тебе сказать. Он напрягся, ожидая чего-то вроде нападения, но вместо этого Теро боком повалился на койку, как тряпичная кукла. Алек услышал, как позади него открылась дверь каюты, и ощутил волну ужасного холода. В панике обернувшись, он увидел перед собой нечто ужасное. Ему потребовалась секунда, чтобы сообразить, что этот высохший остов был когда-то женщиной. Остались живыми лишь голубые глаза; они насмешливо смотрели на юношу с похожего на маску лица. - Это очень нехорошо с твоей стороны, мальчик, - прошелестел голос, и потрескавшиеся остатки губ раздвинулись, обнажив неровные желтые зубы. -Но я думаю, что мне ты скажешь. Глава 37. В тылу врага Растянувшись на животе, Бека и сержант Бракнил лежали на вершине холма; смахивая с лиц капли дождя, они всматривались в долину, где раскинулась маленькая деревушка. Рядом с ней были видны большие амбары и склады, стены которых еще белели свежим деревом Около просторного загона для лошадей стояло множество телег и повозок всех разновидностей. Это, в совокупности с отрядом кавалерии, расположившимся у деревянной стены, окружающей дома, говорило об одном: перед ними снабженческая база вражеской армии. - Похоже, ты была права, лейтенант, - прошептал Бракнил, хищно улыбаясь в бороду. Удовлетворенные результатами разведки, они скрытно вернулись в дубовую рощу, где их дожидались остальные конники - Что скажете? - поинтересовался Рилин. - Мы нашли гадюк, о которых говорила принцесса Клиа, - ответил Бракнил. - Довольно основательное змеиное гнездо, - добавила Бека. - Но только одно, и у нас ушло четыре дня на то, чтобы его обнаружить. Судя по виду, это лишь звено в цепи складов. - Ты считаешь, нам нужно поискать еще, прежде чем возвращаться? - спросил капрал Каллас. Он все еще оплакивал брата и явно был бы рад хорошей стычке. Бека оглядела грязные, но полные надежды лица. Их находка была важной, достаточно важной, чтобы вернуться и доложить о ней, тем более что припасы кончались, а погода окончательно испортилась. Бека переменила позу, чтобы облегчить нагрузку на ноющую ногу. Рана у нее на бедре воспалилась, и девушку лихорадило. Однако это, казалось, лишь обострило ее восприимчивость, как иногда случается при жаре, хотя ночами спала она плохо. - Мы сделаем большой круг и попытаемся выяснить, откуда приехали сюда телеги, - решила она наконец. Два дня они пробирались вдоль дороги, по которой пленимарским войскам поступали припасы, она уходила на юг в предгорья над перешейком полуострова. Бека вела своих конников по лесистым склонам, высылая разведчиков во все стороны. Они обнаружили два обоза, направлявшихся на запад, но оба слишком хорошо охранялись, чтобы на них можно было напасть. Рассвет седьмого дня после того, как отряд покинул лагерь, выдался холодным и туманным Остановив коня на обочине крутой тропы, Бека смотрела, как мимо нее проезжают ее солдаты: из-за тумана в тридцати футах уже ничего не было видно, и она опасалась, что кто-то может потеряться Тусклое освещение и тишина превращали всадников в призрачные бесплотные фигуры У всех уже подвело животы. Продовольствие почти кончилось, а дичи не попадалось. Благодаря дождю и часто встречающимся горным ручьям проблем с водой не было, но голод понемногу начал подтачивать силы воинов. Пожалуй, самое разумное - повернуть назад сегодня же. Как раз когда Бека собралась отдать приказ к возвращению, из тумана возник Бракнил, галопом прискакавший откуда-то сбоку. - Разведчики обнаружили вражеский привал, лейтенант. Они докладывают, что там четыре больших фургона, из которых выпряжены лошади, и совсем немного охраны, - тихо сообщил он Беке и добавил с заговорщицким видом: - С этой командой легко будет справиться, по-моему. Особенно в такую погоду, если ты понимаешь, о чем я говорю. - Пожалуй, понимаю, сержант. Передав команду Рилину, она последовала за Бракнилом к каменистой гряде, где оказался Мирн с несколькими лошадьми. - Чтобы их увидеть, нужно добраться до следующего поворота тропы, - сообщил он командирам. На лице юноши были написаны возбуждение и предвкушение схватки. Мирн со своими белокурыми волосами всегда немного напоминал Беке Алека, хотя был выше и шире в плечах. Двинувшись дальше пешком, Бека и Бракнил скоро обнаружили Стеба, наблюдающего за противником. - Теперь стало лучше видно, - доложил он, показывая на прогал в деревьях. - Поднялся ветер, он скоро разгонит туман. Оттуда, где они находились, Беке была видна дорога, извивающаяся по узкой лощине. Рядом с ней оказался придорожный приют - полуразвалившееся бревенчатое строение; однако конюшня и забор расположенного рядом загона были новыми, недавно построенными. Крутые скалистые склоны уходили вверх по обеим сторонам дороги, ограничивая возможности как нападения, так и бегства. - Я уже давно слежу за лагерем, - сказал Стеб. - Думаю, там не больше двух дюжин солдат и еще несколько возниц. Никто не приезжал и не уезжал с тех пор, как мы обнаружили этот привал час назад. Судя по тому, как суетились люди во дворе, Бека решила, что обоз готовился в дорогу, хотя ни сами возницы, ни их военный эскорт особо не торопились Солдаты все еще толпились у двери строения с мисками и кружками. Ветерок доносил до Беки дразнящий аромат горячего завтрака. Девушка прикинула, долго ли продержится туман, все еще скрывавший дорогу. - Если поторопимся, можем оказаться в двухстах футах от врага, прежде чем они нас обнаружат. - А если мы еще сделаем круг и появимся на дороге с востока, есть шанс, что нас примут за своих, - прошептал Бракнил. - Хорошая мысль. Пленимарская кавалерия обычно скачет быстро, по четыре в ряд. Мы построимся так же. Поставь в первые ряды тех, у кого трофейные пленимарские кони - может быть, часовые узнают сбрую. Сержант Бракнил поднял брови: изобретательность Беки произвела на него впечатление. - Кто научил тебя таким уловкам, лейтенант? - Друг семьи, - подмигнула Бека. Замысел Беки сработал. Пленимарцы лениво подняли глаза, продолжая завтракать, когда из тумана галопом вылетел отряд. Когда всадники обнажили клинки и кинулись в атаку, было уже слишком поздно. Бека скакала впереди нападающих; теперь уже ее солдаты орали и улюлюкали во все горло. Лишь немногие пленимарцы оказали сопротивление. Большинство разбежалось и кинулось искать укрытия в доме и в конюшне. Скаланцы на полном скаку обрушились на небольшую группу оказавшихся готовыми к бою врагов. Пленимарцы отчаянно защищались, но не могли устоять против сверкающих клинков и подкованных железом копыт боевых коней. Строй защитников был смят, и Бека выкрикнула новый приказ: ее конники разделились по декуриям. Бракнил занялся беглецами, попытавшимися спрятаться в конюшне. Его солдаты окружили низкое строение и побросали собственные фонари пленимарцев в солому, сваленную у стены. Через несколько секунд перепуганные лошади начали визжать, а задыхающиеся и ругающиеся люди, спотыкаясь, высыпали наружу; под угрозой оружия их отвели в загон для скота. Рилин и его декурия напали на сам приют. Великан-сержант прямо с седла прыгнул в дверь и распахнул ее как раз в тот момент, когда пленимарцы пытались задвинуть засов. Ему удалось обеспечить доступ в дом, но за свои старания он чуть не поплатился: вся декурия во главе с Калласом и Ариани кинулась ему на помощь и едва не затоптала своего командира. Вражеские солдаты и возницы тут же сдались. Бека с несколькими всадниками бросилась в погоню за теми пленимарцами, кто в первые же секунды боя пустился наутек. Пеших быстро догнали, но несколько человек успели вскочить на коней и теперь мчались по дороге на восток. Бека и ее люди стали их преследовать, но у тех было преимущество: свежие кони и знание местности. Ругаясь про себя, Бека повернула обратно. Пленники-пленимарцы находились под охраной в доме. - Я их пересчитал, лейтенант, - доложил Бракнил Беке, когда та спешилась. - Девятнадцать убито и пятнадцать захвачено в плен, считая возчиков и станционного смотрителя. Пленных сторожит сержант Рилин. Бека оглядела раскиданные по двору тела. - А потери с нашей стороны? - Ни царапины, - радостно сообщил сержант. - Твоя уловка сработала! - Прекрасно. - Бека надеялась, что испытанное ею облегчение не слишком заметно. - Только нам не следует повторять ту же ошибку этих наших приятелей. Выставь часовых на дороге. Капрал Никидес! - Здесь! - К Беке подъехал молодой воин. - Возьми себе в помощь несколько человек и посмотри, что в фургонах. Надеюсь, мы трудились не ради запасных подков и ведер для помоев. - Есть, лейтенант! - Ухмыляясь, он отсалютовал Беке и ускакал. Внутри здания пленные сбились в кучу в дальнем конце единственной узкой комнаты под бдительным оком Рилина и его людей. Шестеро из них оказались возчиками; остальные были в форменных туниках с белой эмблемой, изображающей замок. Рилин лихо отсалютовал Беке. - Мы обыскали пленных и помещение, лейтенант. Ничего существенного не обнаружено. Похоже, это обычный обоз. - Хорошо, сержант. Бека сняла шлем, и на плечо упала ее длинная рыжая коса. Увидев это, пленники начали переглядываться и перешептываться. Некоторые стали бросать на нее вызывающие взгляды, а кто-то плюнул на пол. Гилли двинулся на дерзкого, но Бека остановила его. - Кто здесь старший? - спросила она, не торопясь прятать в ножны рапиру. Пленники молча надменно смотрели на нее. - Кто-нибудь говорит по-скалански? Опять ответом было молчание. Презрение пленимарцев к женщинам- воительницам вошло в легенды, но Бека столкнулась с ним впервые. Все глаза были устремлены на нее; девушка почувствовала, как по спине побежала струйка пота. Тэйр, юный рыжеволосый сын аристократа, коренастый, как профессиональный борец, сделал шаг вперед и почтительно отдал Беке честь. - Разреши обратиться" лейтенант. Я немного говорю по-пленимарски. - Прекрасно, тогда переводи. Тэйр повернулся к пленникам и, запинаясь, что-то сказал. Кое-кто из них усмехнулся, но никто не ответил. "Ну вот, я поймала тигра за хвост, как говорится. Что, черт возьми, теперь делать?" - ломала голову Бека. На память ей пришла хитрая кривая улыбка Серегила, и девушка почерпнула в ней вдохновение. Небрежно пожав плечами, она бросила: - Ладно, шанс мы им дали. Сержант Рилин, проследи, чтобы пленники были как следует связаны. Сержант Бракнил, твоя декурия сейчас подожжет дом. Некоторые из скаланцев стали бросать на нее тревожные взгляды, но сержанты тут же начали выполнять приказ. Один из возчиков что-то возбужденно зашептал стоящему рядом воину- ветерану. Тот побагровел от гнева и прошипел в ответ ругательство. Возница неуклюже опустился на одно колено и обратился к Беке: - Подожди, лейтенант. Я знаю твой язык. - Его скаланский оказался вполне беглым. - Капитан Тератос говорит, что готов вести переговоры с твоим командиром, как только тот прибудет. Бека бросила на пленимарского капитана ледяной взгляд. - Скажи ему, возчик, во-первых, что командир здесь я; когда же прибудет остальной наш отряд с капитаном во главе, уж она не станет церемониться с пленными. Во-вторых, скажи ему, что скаланские офицеры не ведут переговоры с теми, кого победили. Я буду задавать вопросы. Он будет на них отвечать. Возница быстро перевел сказанное Бекой капитану-пленимарцу. Тот несколько секунд яростно смотрел на нее, потом смачно плюнул на пол. На этот раз Бека не стала останавливать Гилли, и тот плашмя ударил саблей пленника. - Мои люди не потерпят дерзости, возчик, - спокойно продолжала Бека. - Скажи ему также, что мы еще не завтракали, а жареное мясо врага вкуснее, чем свинина. Сержант Бракнил, принеси факелы. - Повернувшись на каблуке, Бека вышла из комнаты. Бракнил последовал за ней. - Ты же не собираешься на самом деле сжечь этих людей ? - Конечно, нет, но им знать об этом незачем. Дадим им время подумать. В этот момент к ним подбежала Сира, сжимая в руках кусок соленой рыбы и кружку пива. - Лейтенант, капрал Никидес приветствует тебя и посылает тебе завтрак, - сказала она, передавая еду Беке. - Там еще есть ячмень, а помойных ведер нет, велел он передать. Бека глотнула теплого пива. - До чего же приятно. Передай всем: каждый пусть возьмет столько припасов, сколько сможет увезти. Пиво, правда, придется оставить. Как только все запасутся продовольствием, остальное сожгите. Сержант Бракнил, пусть твои люди, как получат свою долю, сменят часовых при пленниках... Ее прервал стук копыт; по дороге с запада скакал всадник. Это оказался Мирн, который был в дозоре. - Приближается вражеский отряд! - крикнул он Беке. - Кавалерийский, по крайней мере четыре десятка солдат. - Проклятие! - Знаком велев всем замолчать, Бека внимательно прислушалась: пока приближения отряда слышно не было. Туман все еще скрывал скаланцев, но дым от горящей конюшни должен чувствоваться за милю. - Передай всем, Мирн: каждый берет запасного коня и еду, и скачем на восток. Если кто-нибудь окажется отрезан, пусть сделает крюк и присоединяется к полку: нужно сообщить, что мы обнаружили. Давай! Рилин вместе со своими людьми выбежал из дому. - Что делать с пленными? - Их мы оставим. Все по коням! - Стаккато, отбиваемое копытами приближающейся колонны, стало уже слышно. Бека вскочила в седло, галопом подскакала к одному из фургонов, схватила первый попавшийся мешок и развернула коня. Над ее головой пропела стрела, другая вонзилась в стенку фургона. Бека вылетела на ведущую на восток дорогу как раз в тот момент, когда из редеющего тумана вынырнули первые вражеские всадники. Надеясь, что горящие фургоны задержат хотя бы часть преследователей, Бека повела свой отряд глубже в пленимарские земли. Глава 38. "Зеленая дама" Под водой было темно и царило безмолвие. Серегил мог видеть блестящую серебряную поверхность, колышущуюся над ним; он изо всех сил боролся, но что-то держало его за лодыжку, не давая всплыть. Над ним высилась высокая черная фигура, искаженная преломлением света в воде. Она видела беспомощного Серегила и манила его. Последним отчаянным усилием Серегил сумел поднять голову над водой на краткий миг, чтобы наполнить воздухом разрывающиеся легкие. Одновременно он взглянул в склоненное над ним лицо. Губы шевельнулись, человек сказал Серегилу, что тот должен сделать. Серегил не мог понять слов, но все равно они наполнили его таким ужасом, что он с криком рванулся, вода хлынула ему в рот, и невидимое чудище снова утащило его в глубину. - Серегил! Проснись, черт побери! Хватая ртом воздух, Серегил увидел перед собой встревоженное лицо Микама, корабль, открытое море вокруг. Корабль. Открытое море. - Ох, опять... Что за дерьмо! - простонал он, прижимая пальцы к пульсирующей жилке на виске. Взглянув поверх могучего плеча друга, Серегил увидел собравшихся вокруг матросов, нервно вытягивающих шеи, чтобы взглянуть на него. - Я снова?.. Микам кивнул: - Тебя было слышно даже на корме. Третий раз подряд. - Четвертый. - За неделю плавания этот сон - хотя, просыпаясь, он и не мог его вспомнить - стал преследовать его чаще. И что еще хуже - он теперь стал вдруг засыпать днем, в самых неподходящих местах, как сейчас, при ярком свете дня, у трапа, ведущего на мостик. - Если кому нечего делать, у меня всегда найдется дополнительный наряд, - рявкнул капитан Раль; как только он появился на палубе, любопытствующие разбежались. Подойдя к Серегилу и Микаму, Раль прорычал: - Ты сказал после того раза, что будешь сидеть в своей каюте. Люди начинают шептаться. Что прикажешь мне им говорить? - Придумай что-нибудь, - ответил Микам, помогая Серегилу подняться. - Тем двоим, что были с тобой на "Стремительном", можно доверять? - спросил Серегил. - Я велел им держать рты на замке о тех временах, и они болтать не будут. - Раль помолчал, все еще хмурясь. - Но Скайвейк намекнул, что ты приносишь несчастье, накликаешь беду. Он не станет говорить этого прямо, но и другие уже начинают на тебя коситься. Серегил обреченно кивнул: - Постараюсь не попадаться никому на глаза. Микам двинулся следом, когда друг направился к трапу. - Клянусь Пламенем, ты добьешься, что нас выкинут за борт, если не возьмешь себя в руки, - пробормотал он. - Эти моряки еще хуже солдат, когда дело доходит до чего-то, похожего на дурное предзнаменование. Серегил провел рукой по волосам. - Что я говорил на этот раз? - То же, что и раньше: "Нет, не могу" - снова и снова, пока я до тебя не добежал и не встряхнул. Наверное, мне не следовало уходить, когда ты задремал. - Войдя в каюту, Микам уселся на койку. - Ты запомнил хоть что- нибудь на этот раз? - Не больше, чем раньше, - вздохнул Серегил, вытягиваясь на собственной койке и поднося к губам фляжку с элем. - Я тону и вижу кого- то, кто смотрит на меня сквозь воду. Я ни разу не смог вспомнить что- нибудь еще, но сон нагоняет на меня ужасный страх. Чем ближе мы к Пленимару, тем становится хуже. - Мне тоже не по себе, - ответил Микам, ухмыльнувшись. С тех пор как два дня назад они обогнули самую южную оконечность Скалы, им встретилось с полдюжины вражеских кораблей; от двух из них пришлось удирать. Это тоже раздражало команду: если не будет сражений, не будет и добычи. - Ты не думаешь, что через сон Нисандер пытается тебя о чем-то предупредить? - без особой надежды поинтересовался Микам. - Хотел бы я, чтобы это было так. Но первый такой сон я увидел еще до того, как он был ранен. И думаю, я почувствовал бы, если бы видение было послано Нисандером. - Он снова хлебнул эля и мрачно уставился в потолок каюты. - Клянусь Иллиором, единственное, что я чувствую, - так это неправильность того, что его здесь нет. И Алека тоже. Серегил сунул руку за пазуху и нащупал рукоять кинжала, коснулся мягкой пряди, все еще обернутой вокруг нее. Если они не успеют, если Алек погибнет, если он уже мертв... - Ты так ничего ему и не сказал, верно? - спросил Микам. - Нет, ничего. Его друг печально покачал головой: - Жаль. "Аура Элустри малреи, - мысленно молился Серегил, сжимая кинжал так, что пальцы заболели, - Аура Элустри, защити его и сохрани, пока я не сумею вонзить этот кинжал в сердца его врагов". Топот ног на палубе над головами разбудил их на рассвете следующего дня. - Вражеский корабль по левому борту! - прокричал впередсмотрящий. Схватив рапиры, Серегил и Микам кинулись на палубу. Стоящий у руля Раль показал на пятнышко на горизонте. Был уже виден черно-белый полосатый парус; судно находилось всего в нескольких милях позади "Зеленой дамы". - Эти паршивцы, должно быть, заметили нас прошлой ночью и пустились в погоню. - Сможем мы от них ускользнуть? - спросил Микам, присматриваясь к вражескому кораблю из-под руки. На этом расстоянии можно уже было разглядеть низкий корпус, легко рассекающий волны. - Судя по тому, какие у них паруса, не сказал бы. Похоже, на этот раз придется драться, - ответил Раль с мрачным удовлетворением. - Я знаю твое мнение на сей счет, Серегил, но будет лучше, если мы нападем первыми. Серегил ничего не ответил, внимательно рассматривая приближающийся корабль. - Паруса того судна мало отличаются от наших, не правда ли? - наконец спросил он. - Точно, у нас похожая оснастка. - Значит, мы могли бы плыть под теми парусами; Раль ухмыльнулся, поняв, к чему клонит Серегил. - В любом приличном флоте это сочли бы бесчестной уловкой. - Вот поэтому я и предпочитаю каперов, - ответил Серегил, тоже усмехнувшись. - Чем ближе мы к Пленимару, тем меньше внимания нам следует привлекать к себе, по крайней мере на расстоянии. - Клянусь Старым Мореходом, благородный Серегил, у тебя задатки великого пирата, - расхохотался Раль. - Беда только в том, что, если тебе нужны те паруса, мы не сможем использовать зажигательные снаряды. - Тогда оставь их как последнее средство и используй все, что можешь, чтобы захватить корабль. - Все по местам, готовься к бою! - рявкнул Раль, и его приказ боцман и офицеры повторили по всей палубе. Команда "Зеленой дамы" охотно заняла свои места согласно боевому расписанию. Рулевой развернул судно навстречу противнику. Крышки люков были откинуты, катапульты, расположенные вдоль палубы и на боевых платформах, заряжены и взведены, корзины с камнями, картечью и свинцовыми ядрами подняты из трюма. Лучники Раля заняли свои места, и каждый меч, каждая абордажная сабля были в последний раз проверены. - Они подняли боевой флаг, капитан, - прокричал впередсмотрящий, когда корабли сблизились. - Подними и наш, - приказал Раль. Микам в суматохе потерял Серегила, но тот вскоре появился с луком Алека в руках. - Держи, - сказал он Микаму, стараясь не встречаться с ним глазами. - Ты управляешься с ним лучше, чем я. Прежде чем Микам нашелся с ответом, Серегил поспешил к одной из катапульт и принялся помогать ее команде. Пленимарское судно ныряло в волнах, как скопа, и быстро приближалось. - Это военный корабль, капитан, и они готовятся обстрелять нас зажигательными снарядами, - крикнул остроглазый наблюдатель. - Откуда? - проорал в ответ Раль. - У них по две катапульты по каждому борту, на носу и на корме, и зажигательные снаряды у носовых. - Рулевой, держи курс на их нос! Когда корабли оказались в нескольких сотнях ярдов друг от друга, лучники начали целиться. Микам вместе со стрелками Раля расположился у левого борта; тетива Черного Рэдли Алека грозно пела, когда он посылал во врага стрелу за стрелой. Скоро на это пение откликнулись и пленимарцы. Их стрелы выли и жужжали, как сердитые шмели, преодолевая все сокращающееся пространство между судами. Велкен, впередсмотрящий, рухнул на палубу со стрелой в груди. Нитлса ранило в ногу, но он продолжал стрелять. Люди падали на палубы, и с обоих кораблей над водой разносились вопли. "Они не боятся расходовать боеприпасы", - подумал Микам, вытаскивая вражеские стрелы, вонзившиеся в палубу и поручни, и посылая их обратно. Раздался тяжелый гул: катапульты на обоих кораблях были приведены в действие. Пылающие шары пропитанной смолой пакли, известные как "огонь Сакора", полетели навстречу "Зеленой даме", едва не попав в ее передний парус. "Дама" ответила двойным залпом картечи; оснастке вражеского судна был нанесен заметный ущерб - один из парусов на грот- мачте повис, как сломанное крыло. Раздались полные паники крики: корабль заметно терял ход. - Лево руля и залп с другого борта! - приказал Раль. Скайвейк навалился на штурвал, и "Дама" опасно накренилась, разворачиваясь, чтобы новым залпом закрепить преимущество. Ядра из катапульт правого борта с воем врезались в такелаж пленимарского судна, и его фок-мачта рухнула и закачалась на волнах. Подобно раненому дракону, пленимарский корабль выдохнул новую порцию "огня Сакора" в "Зеленую даму". На этот раз снаряды попали в цель: передняя платформа заполыхала. Маслянистая пелена пламени поглотила катапульту и ее команду. Обожженные люди корчились на палубе или прыгали за борт. Но моряки, сорвав крышки с бочонков с песком, установленных вдоль борта, погасили пожар прежде, чем он смог распространиться. Задыхаясь от запаха горелой плоти, Серегил бросил ведро с картечью, которое нес, и кинулся к трапу, ведущему на платформу, чтобы помочь оттащить пострадавших. - А теперь что? - окликнул он Раля, заметив его рядом на палубе. - Право руля, спускай паруса! - проорал капитан. - На абордаж! Мейквел, Корис, готовьте абордажные крючья! Последний залп катапульт пленимарского корабля разнес в щепки грот- мачту "Зеленой дамы", когда она вплотную приблизилась к вражескому судну. Ныряя между падающими реями, абордажная команда забросила крючья и намертво скрепила корабли прежде, чем пленимарцы успели перерубить веревки. Как только оказалось возможно перепрыгнуть с борта на борт, воины Раля кинулись на отчаянно обороняющихся одетых в черную форму пленимарцев. С высоты платформы Серегил оглядел сражающихся, высматривая рыжую гриву Микама. Как он и ожидал, его друг был уже в самой гуще схватки. "Боги знали, что делали, когда выбрали тебя Воином", - подумал Серегил, сбегая по трапу и проталкиваясь к поручням. Он постарался не замечать пенящейся бездны, то распахивающейся, то закрывающейся под ногами, когда волны кидали два беспомощных корабля. Перепрыгнув на палубу пленимарского корабля с обнаженным клинком в руке, Серегил тут же схватился с вооруженным саблей вражеским матросом. Скоро битва распространилась уже на оба корабля. Каким-то образом в дыму и криках Серегил и Микам нашли друг друга и стали сражаться спина к спине на неустойчивой палубе. Казалось, сражение будет продолжаться без конца, но тут одному из матросов Раля удалось убить вражеского капитана. Почти в тот же момент Микам уложил командира пленимарских солдат. Уцелевшие противники растерялись и наконец сдались. Когда оставшиеся в живых пленимарцы с мрачной обреченностью побросали оружие, команда "Зеленой дамы" разразилась радостными криками и с триумфом занялась грабежом захваченного судна. Усталые Серегил и Микам предоставили им заниматься этим и перепрыгнули обратно на палубу "Дамы". - Клянусь Пламенем, хорошая была драка, - пропыхтел Микам; он отшвырнул ногой чью-то отрубленную руку и уселся на бухту каната. Серегил оглядел друга; тот отделался всего лишь ссадиной над глазом. Сам он заработал неглубокую рану на плече. Скинув тунику и рубашку, Серегил осмотрел порез и прижал к нему оторванный от полы лоскут, чтобы остановить кровотечение. - На мой вкус слишком уж врукопашную, - ответил он и тоже уселся, прислонившись к переборке. Из снующей по палубам толпы матросов вынырнул Раль и подошел к друзьям. - Ну вот, мы захватили тебе корабль, - сообщил он Серегилу, - но при этом оказались больше чем с двумя десятками пленников на руках. Я понимаю, лишний балласт нам ни к чему, но должен прямо тебе сказать: участвовать в казни побежденных я не намерен. - Как и я, - устало ответил Серегил. - Предлагаю вот что: взять с вражеского корабля все, что нам может пригодиться, забрать паруса, а потом оставить пленимарцев на их собственном судне с некоторым количеством пищи и воды. Сколько времени потребуется на починку такелажа "Дамы"? Раль потер подбородок и оценивающе оглядел повреждения. - Нам предстоит заново установить мачту и сменить паруса. Раньше, чем завтра к рассвету, не управимся. - А сколько дней нам еще плыть? Раль посмотрел на небо. - Если погода не испортится, три дня, может быть, четыре. Пленимарские паруса могут избавить нас от стычки-другой. Серегил взглянул на Микама, но тот лишь пожал плечами. - Тогда за дело, - сказал Серегил капитану. - И приставь к работе пленимарцев тоже. Глава 39. Пытка Руки, Касающиеся, ищущие, пытающие его руки... В темноте крошечной каюты Алек сжался в комок, обхватив колени руками, и постарался изгнать из памяти прикосновения; ему очень хотелось бы, чтобы Теро был рядом, но молодого мага он не видел с той первой ночи на борту "Кормадоса". Мардус и его приспешники были искусными палачами: за все бесконечное время, что прошло с момента его пленения, кожа Алека ни разу не была поцарапана, ни единая капля крови не была пролита. Но внутри у него все болело. О да. Очень болело. Дирмагнос, Иртук Бешар, это олицетворение кошмара, сжимала его своими иссохшими бедрами, гладила шелушащимися пальцами в гротескной пародии на страсть; она насиловала его разум, вырывая у него воспоминания. Потом, когда все кончилось, она поцеловала юношу, всунув меж его стиснутых губ свой похожий на обрывок истлевшей кожи язык. В этих пытках ей помогал некромант, Варгул Ашназаи, и Алек вскоре начал бояться его в глубине души больше, чем Иртук Бешар или Мардуса. Дирмагнос с жаром предавалась этим похожим на галлюцинации издевательствам, но стоило ей их прекратить, и Алек переставал для нее существовать. Понять Мардуса было труднее. Это он распоряжался пытками и задавал вопросы, глядя на Алека пустыми бездушными глазами; когда он называл очередную гнусность, которую надлежало выполнить его подручным, голос его оставался по-отечески ласковым. В остальное же время он обращался с Алеком со странной смесью отстраненности и сочувствия, почти любезностью. В моменты самых невыносимых страданий юноша ловил себя на том, что непроизвольно обращает взгляд на Мардуса в поисках спасения. Ашназаи был иным. В присутствии других некромант оставался бесстрастным, но стоило ему оказаться с Алеком наедине, и из него, как разъедающая кислота, выплескивалась ненависть. - Из-за тебя и твоего мерзкого сообщника в ту ночь в Вольде я лишился великих почестей, - шипел он в ухо Алеку, когда тот, дрожа, лежал в темноте после издевательств дирмагноса. - Сначала я мечтал лишь о том, чтобы убить тебя, но теперь Прекрасный даровал мне возможность более изобретательной мести. И действительно, он был изобретателен; при виде его Алек испытывал даже больший ужас, чем при появлении остальных. Ашназаи не оставлял следов, не проливал крови - вместо этого он использовал причиняющие невообразимые страдания заклинания, приправляя их подробными описаниями убийств в "Петухе", в которых он принимал участие. - Как жаль, что в ту ночь ты не вернулся пораньше, - шептал он. - Старуха не вымолвила ни слова, но как же выклянчивал жизнь ее сын! А девчонка! Держалась гордо, пока старой ведьме не отрубили голову, а потом начала визжать, так что огромные груди заколыхались. Ребята хотели позабавиться с ней прямо там, на залитом кровью полу... Безмолвный и неподвижный в магических путах, Алек мог лишь дрожать, когда Ашназаи холодной влажной рукой проводил по его груди. - Ты никогда не обладал ею прямо на полу, а, малыш? Нет? Ну что ж, там случились другие вещи. Чик-чик, и все головы украсили каминную доску. Должен сказать, твоя реакция была как раз такой, на какую я надеялся. Я тогда чуть не прибавил и твою голову к коллекции, но потом придумал более... как бы это сказать? - Некромант снова провел рукой вниз по груди Алека; на его лице было выражение мечтательного наслаждения. - Более удовлетворительную месть. Ты мне заплатишь за все хлопоты и к тому же еще и другим образом пригодишься. Намек был ясен. Вспоминая о телах, которые видели Микам и Серегил, с рассеченной грудью, ребрами, разведенными в стороны, словно крылья, Алек жалел, что его не убили той же ночью. Пытки все продолжались и продолжались, и когда через несколько дней палачи оставили его в покое, Алек наконец понял, почему Нисандер так мало сообщил им с Серегилом. Мучители вырвали у него все, что он знал, хотя это и оказался всего лишь обрывок пророчества. - Ну вот и все. Молодец, Алек, - улыбнулся ему Мардус, когда дирмагнос оставила юношу. - Но твой Хранитель мертв, эта таинственная четверка, о которой он говорил, разъединена, сломана. Бедняга Серегил. Хоть он и бросил тебя под конец, он, должно быть, все же испытывает угрызения совести из-за того, что принес своим друзьям столько несчастий. Лишенный даже проблеска надежды и остатков гордости, Алек мог лишь отвернуться и плакать. После того как пытки прекратились, ежедневным источником страданий Алека стали солдаты. Среди них особенно отличались капитан Тилдус и его головорезы, еще в Вольде издевавшиеся над юношей. Помня уроки Серегила. Алек попытался найти среди них слабое звено, человека, испытывающего хоть что-то похожее на сострадание, но Мардус старательно отобрал свою личную гвардию. Жестокие, лишенные всяких человеческих чувств, они собирались у двери и прислушивались, когда Алека пытали. Теперь они выволакивали его на палубу для ежедневной прогулки в соответствии с приказом Мардуса, стояли над ним, принося еду, насмехались, когда юноше приходилось просить ведро, чтобы облегчиться. Мало кто из них говорил по-скалански, но они умудрялись сделать свои грубые шутки и оскорбления понятными. Некоторые давали волю рукам и только хохотали, когда Алек начинал отбиваться. Хуже всех был волосатый звероподобный парень по имени Госсол. Во время короткой схватки в "Петухе" Алек ударил его рукоятью рапиры и выбил передние зубы. Госсол теперь держал на него зло и особенно издевался при каждой возможности. На утро шестого дня на борту пленимарского корабля Госсол явился за Алеком без напарника. Единственного взгляда на него юноше было довольно, чтобы приготовиться к неприятностям. - Пошел, человек-мальчишка, - приказал Госсол на ломаном скаланском. скаля пеньки зубов. Он поднял плащ, единственную одежду, кроме набедренной повязки, которую оставили Алеку. Алек понял. Головорез хотел, чтобы он потянулся за плащом. - Пошел быстро, сешка Мардус не любить ждать, - дразнил его Госсол. - Брось его мне, - сказал Алек, протягивая руку. Госсол зловеще улыбнулся. Прислонившись к двери, он игриво встряхнул плащом. - Нет. Ты пошел, человек-мальчишка. Быстро. Поднявшись на ноги, Алек осторожно потянулся за плащом. Госсол отдернул его и захохотал, когда Алек отпрыгнул назад. - Что? Боишься Госсол, человек-мальчишка? - Он снова протянул Алеку плащ и снова отдернул его, потом двинулся на юношу, оттесняя его в узкий промежуток между койкой и стеной. - Ты бойся, хорошо. Ты сломал рот Госсол. Шлюхи разве любят такой рот? А? Ты знаешь шлюх, я думаю. - Он сделал непристойный жест. - Шлюхи не любят сломанный рот. Может, ты любишь, а? С силой отшвырнув Алека к стене, он навалился на него всем телом и грубо поцеловал в губы. Алек отчаянно сопротивлялся, но Госсол крепко держал его одной рукой, а другой ухватил его за сосок и больно ущипнул. Зарычав от боли, Алек перестал бороться с тяжеловесом и вместо этого укусил его за губу. Госсол отшатнулся и занес кулак, но Алек опередил его. Как только его рука оказалась свободной, он ударил не ожидавшего этого стража в лицо и с радостью ощутил, как треснули кости сломанного носа. Разъяренный Госсол накинулся на Алека, швырнул его на жесткую койку и начал душить. Алек уже задыхался. когда кто-то ворвался в каюту, сыпля пленимарскими проклятиями. Тилдус оттащил ослепленного гневом солдата, сильно двинул ему в челюсть и толкнул в руки стражников, стоящих у двери. - Проклятие на тебя, мальчишка-дурак! - завопил он, увидев на лице и груди Алека кровь, потом бросил какой-то приказ солдату, ожидающему на трапе за дверью, и снова накинулся на Алека: - Если кровь твоя, ты сдохнешь так же, как Госсол! Пораненный ты не годишься. Мардус разделает тебя, как угря, и съест на ужин твою режари! Стражник принес ведро воды и тряпку, и Тилдус принялся отмывать юношу, внимательно высматривая, нет ли на нем ран. Пока грубые руки вертели его во все стороны, Алек размышлял над тем, о чем проговорился капитан: Мардусу нужно, чтобы его кожа не пострадала, чтобы кровь не пролилась. Это объясняло, почему его пытали такими изощренными способами, но для чего - оставалось неясным. Закончив, Тилдус толкнул Алека на койку и бросил ему плащ. - Тебе, недоносок, сегодня повезло. Никаких повреждений. - Действительно, повезло. - Подняв глаза, Алек увидел Мардуса, стоящего в двери; из-за его спины выглядывал Варгул Ашназаи. - Как я понимаю, тут произошла какая-то неприятность. - Мардус бросил на Тилдуса зловещий взгляд. Капитан Тилдус начал что-то быстро говорить по-пленимарски; Мардус коротко ответил ему на том же языке и сделал знак некроманту. Тот, мерзко улыбаясь, в свою очередь осмотрел пленника. - Мальчишка по-прежнему не имеет изъянов, господин. - Рад это слышать, - проговорил Мардус. - Было бы очень жаль довезти его почти до цели и теперь отправить в расход. Пойдем, Алек, прогуляемся. Есть кое-что, что, как мне кажется, доставит тебе удовольствие. Алек в этом очень сомневался, но выбора у него не было; приходилось подчиняться. Окруженный стражниками, он следом за Мардусом поднялся на палубу. День был таким прекрасным, что у Алека заныло сердце. Небо, как синяя чаша, простиралось над слегка волнующимся морем. Корабль разрезал белопенные гребни волн, в полосатых парусах пел свежий попутный ветер; морской воздух, казалось, хотя бы частично смыл с Алека вонь его тюремной каюты. К палубе как раз под передней боевой платформой был прибит большой квадрат белого полотна. В середине его в позе глубокой медитации стояла на коленях Иртук Бешар, сложив на груди иссохшие руки. Алек впервые заметил, что большинство матросов и солдат стараются держаться от нее подальше. Те, кому приходилось проходить мимо, ускоряли шаги и отводили глаза. До сих пор Алеку не приходилось видеть ее при обстоятельствах, при которых мучения не мешали бы восприятию. Как всегда, Иртук Бешар была в роскошных, расшитых драгоценностями одеждах, так ужасно контрастирующих с ее головой и руками мумии. Несколько прядей длинных черных волос все еще липло к черепу; поверх них была накинута сетка из тонких золотых цепочек и бусин. Стоя на коленях в ярком солнечном свете, она казалась хрупкой, как высохший кузнечик, но Алек по своему опыту знал, что это не так. В музее Орески он видел руки другого дирмагноса, тело которого разрубили на части и разбросали. Даже по прошествии столетия эти руки все еще двигались. Глядя на маленькую фигурку перед собой, Алек поежился, гадая, какова же ее истинная сила. Капитан Тилдус прокричал по-пленимарски приказ, и солдаты выстроились двумя рядами по бокам полотняного квадрата. Подошло и несколько моряков, но немного. Мардус кивнул стражникам, окружавшим Алека, и те поставили его слева впереди строя солдат. Варгул Ашназаи по другому трапу спустился вниз; пока он отсутствовал, охранники привели другого пленника и поставили его напротив Алека. Это был Теро. Облегчение, которое Алек испытал при виде молодого мага, длилось, однако, недолго. Лицо Теро под охватывающими его железными полосами было все таким же бессмысленным, в широко открытых глазах сверкало безумие. Вплотную к нему сзади стоял седой человек в серой одежде; еще один некромант, предположил Алек. Вернулся Ашназаи; следом за ним двое солдат несли на длинных шестах большой ящик. И ящик, и шесты были покрыты позолотой и украшены незнакомыми Алеку символами. Солдаты опустили свою ношу перед некромантом. Бормоча заклинание, Ашназаи открыл ящик и вынул из него хрустальную диадему, засверкавшую на солнце. - Узрите Корону! - с благоговением пропел некромант, опуская диадему на полотно перед Иртук Бешар. Вид короны заставил сердце Алека сжаться. Это был тот самый таинственный предмет, ради которого по поручению Нисандера Серегил рисковал жизнью. Затем Ашназаи вынул из ящика грубую чашу из обожженной глины и поместил ее внутрь короны. - Узрите Чашу! Последней из ящика появилась золотая проволока с нанизанными на нее деревянными дисками. - Узрите Очи Сериамайуса! Алек невольно судорожно вздохнул, когда дирмагнос начал, один за другим, класть диски в чашу. Мардус повернулся к юноше. - Ты их, без сомнения, узнаешь. Только подумай: не укради вы двое диск, ты и бедный Теро не стояли бы здесь сейчас. Столько потерянных жизней, столько несчастий, Алек, из-за единственного необдуманного поступка! Ах, впрочем, я забываю, что это Серегил совершил кражу как таковую. Так ты сказал Иртук Бешар: ты просто помогал ему. Но конец все равно один, не правда ли? Ты здесь, со мной, а он в безопасности в Римини и, наверное, считает, что ему очень повезло. Неужели ты останешься верен этому своему недостойному другу? - Да. - Алек твердо посмотрел в глаза Мардусу, хотя это была просто бравада. Его взгляд скользнул мимо Мардуса, мимо поручней: в безбрежном море на самом горизонте виднелась крошечная точка - остров; однако он был слишком далеко, чтобы послужить спасением. Совсем как Серегил. Алека окатила такая волна тоски по другу, что даже слезы навернулись на глаза. Проведенные вместе дни, когда Серегил всегда готов был прийти на помощь... воспоминание о них причиняло теперь, когда Алек стал пленником, окруженным врагами, ужасную боль. Дирмагнос возложила иссохшие руки на корону, потом что-то хрипло крикнула на своем языке. В трюме началась возня, потом раздался крик ужаса. Мгновением позже несколько солдат вытащили на палубу Госсола. Он был бос и обнажен до пояса; головорез растерянно озирался, переводя взгляд с одного на другого из собравшихся; наконец он взглянул на Иртук Бешар и побледнел, его мощная грудь стала вздыматься от безмолвного ужаса. - Мы обсуждали выбор жертвы, но ты избавил нас от этого утомительного занятия; теперь не придется тянуть жребий, - любезно сказал Мардус Алеку. - Это, конечно, всего лишь предварительное жертвоприношение. Кровь этого невежественного ничтожества не обладает ни силой, ни чистотой, скажем, крови наполовину ауренфэйе или волшебника из Орески, но для наших сегодняшних целей годится. - Так вот почему я все еще жив? - сумел выдавить из себя Алек, хотя его голос прозвучал как еле слышный шелест. - Безусловно, - заверил его Мардус, словно обещая ценный дар. - Вас с Теро мы бережем для самого важного события. Сила твоей крови, Алек, и долгие годы, принесенные Теро в жертву магии, - благодаря им ваша смерть будет чрезвычайно торжественным событием. Сейчас тебе следует внимательно следить за церемонией. Ваша смерть будет очень походить на нее. Госсола опрокинули на спину; четверо солдат, отличающихся от остальных белыми повязками на головах, держали его за руки и за ноги, а пятый всунул в рот жертве кляп. Дрожащий от страха Госсол вдруг поймал взгляд Алека, и лицо его исказилось от ненависти. У Алека сжалось сердце, и он поспешно отвел глаза, презирая себя за внезапно возникшее чувство вины. Пленимарцы затянули какое-то непонятное песнопение, и Алек стал смотреть на Теро, гадая, что происходит в затуманенном сознании мага. Теро стоял неподвижно; чары некромантов, по-видимому, лишили его способности говорить. Только судорожные движения пальцев, сжимавших полы плаща, говорили о том, что он воспринимает происходящее вокруг. Иртук Бешар заговорила снова, и второй некромант поднял что-то с полотна. Когда он передавал предмет Ашназаи, Алек разглядел, что это странный, похожий на топорик клинок. Тяжелое изогнутое лезвие из черного обсидиана оказалось вделано в железную рукоять. Хотя орудие, несомненно, было тяжелым, Варгул Ашназаи поднял его над головой с привычной легкостью. В тишине, нарушаемой лишь приглушенными воплями Госсола, клинок опустился, и черное острие рассекло грудь обреченного, как топор дровосека разрубает дубовый чурбак. Алек поспешно отвернулся и зажмурился так крепко, что у него заболела голова. Но не слышать он не мог. Вопли Госсола перешли в визг, потом сменились бульканьем. С сухим треском ломались кости, затем раздался влажный шлепок - труп распластали на полотне. Все еще не открывая глаз, Алек вспомнил прикосновение холодного пальца Ашназаи к своей груди. Он внезапно почувствовал себя удивительно легким. Открыв глаза, Алек с удивлением заметил, как к его лицу быстро приближаются начищенные песком доски палубы. Глава 40. Ургажи Разведчики Беки еще утром обнаружили несколько фургонов, направляющихся к югу сквозь прибрежные холмы. Их было десять, доложил Гилли, и охраняла их всего одна декурия: факт, подтвердивший предположение Беки о том, что ее отряд далеко углубился на вражескую территорию. Местность вокруг была гористой; конники пробирались сквозь густые леса. Бека приказала разведчикам следить за караваном, выжидая подходящего момента для нападения: фургоны рано или поздно остановятся на ночлег. Возчики выбрали для привала маленькую прогалину в лесу у ручья; солнце садилось. Бека оставила большую часть отряда в четверти мили от лагеря, выбрала себе в помощники самых лучших бегунов: Зира, Тобина и Джарила, а Рилину приказала напасть на врага сразу же, как только она выполнит задуманное. Сумерки сгустились, и пленимарцы разожгли костры, чтобы приготовить ужин. Охрана заняла посты на дороге. Бека и ее солдаты подкрались в темноте к фургонам; у всех были в руках горшки с зажигательными камнями, которые они захватили при нападении на другой караван двумя днями раньше. Добравшись до фургонов, Бека выглянула из-за ближайшего и увидела меньше чем в двадцати футах от себя ничего не подозревающих возниц, расположившихся у костра Оставив Зира на страже, остальные разбежались к разным фургонам и рассыпали камни по грузу - ящикам и бочкам Тут же вверх потянулись струйки дыма, но ветер помог Беке и ее солдатам - он уносил дым в сторону от лагеря Однако это был именно тот знак, которого дожидался Рилин Не успела команда Беки закончить работу, как стреноженные лошади пленимарцев отчаянно заржали: ухая и размахивая факелами, Рилин и его декурия погнали перепуганных животных на лагерь. Вражеские солдаты и возчики растерялись; запылавшие фургоны добавили переполоха. Прежде чем пленимарская стража успела опомниться, декурия Бракнила обрушила на нее град стрел, прикрывая отход Беки и ее людей; они выскользнули из лагеря и побежали по дороге туда, где Тила держала их коней. Вражеская стрела задела плечо Зира, когда он уже вскакивал в седло; Тобин упал, пораженный в сердце, не успев еще добежать до коней. Бека видела, как он зашатался, но ничем не могла помочь: ее долг был позаботиться о тех, кто остался в живых. - Отходим! Быстро, пока они не поймали своих коней! - крикнула она Вражеский воин напал на нее, но тут же ему в спину вонзилась скаланская стрела. Оставив пылающий лагерь позади, ее солдаты с победными криками помчались к своим по темной дороге. Бека, ехавшая последней, с удовлетворением прислушалась к гневным крикам врагов. - Знаете, как они нас называют? - на скаку со смехом крикнул Тэйр. - Ургажи - демоны-волки! Остальные тут же разразились визгом и волчьим воем. - Хорошо потрудилась турма ургажи, - засмеялась Бека, такая же возбужденная, как и остальные. - Скажу я вам, мы заслужили эту честь, - добавил сержант Бракнил. Действительно, отряд Беки напоминал теперь волков: они ехали ночами, нападали, подкравшись, на любую достаточно слабую добычу и исчезали в темноте прежде, чем враги успевали разглядеть, как мало их на самом деле. За последние две недели они участвовали в девяти стычках. уничтожая небольшие отряды, поджигая склады и придорожные гостиницы, отравляя воду в колодцах по пути к южному побережью. Их план состоял в том, чтобы добраться до берега и двинуться потом на север в надежде соединиться со скаланскими войсками. В чем Бека не была уверена - так это в том, как далеко на юг они забрались и где теперь проходит линия фронта. Как бы то ни было, чтобы вернуться к своим, им предстояло биться, как настоящим ургажи. - Это я, лейтенант! - Открыв глаза, Бека увидела длинное некрасивое лицо Рилина всего в нескольких дюймах от своего. - Солнце почти закатилось. Ты велела разбудить тебя. Бека села и потерла лицо. - Спасибо. Да я уже и не спала. Рилин протянул ей свой мех с водой, потом провел рукой по темной щетине, покрывающей подбородок. - Тебя не бьет ли снова лихорадка? - Нет, нога вполне зажила. - Бека напилась и вернула мех. Они разбили лагерь в буковой роще, и сейчас, глядя вверх сквозь ветки с начавшими распускаться почками, Бека видела первые золотые полосы заката. - Но кошмары все еще тебя преследуют? - спросил Рилин и пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Беки. - Ты последнее время мечешься во сне и что-то бормочешь. - Ну, тогда не скажешь ли, что я говорила во сне? - ответила Бека, надеясь, что в темноте не заметно, как она покраснела. - Я ведь ничегошеньки не помню, когда просыпаюсь. О Мирне или Гилли ничего не слышно? - Вот об этом я и пришел доложить. Каллас и Ариани вернулись ни с чем. Похоже, их захватили в плен. - Проклятие! - Насколько Беке было известно, пленимарцы не оставляли пленников в живых, а ее ургажи и так уже понесли значительные потери. Поднявшись на ноги, она оглядела лесную поляну, на которой они устроили привал. В декурии Бракнила остались только Каллас, Ариани, Арбелус и одноглазый Стеб. У Рилина были Никидес, Сира, Тила, Джарил, Тэйр. Мартен, Кайла и Зир, но в одной из схваток Тила получила сабельный удар и не могла теперь действовать левой рукой, полученные Зиром и Джарилом раны воспалились, а Стеб, все еще не оправившийся после потери глаза, страдал от сильного поноса. А теперь они лишились Мирна и Гилли. - Кого нет в лагере? - спросила Бека. - Сира стоит на часах, Арбелус и Стеб отправились на разведку. - Разбуди остальных и скажи, чтобы все быстро поели. Мы отправляемся, как только полностью стемнеет. Рилин быстро отсалютовал и отправился поднимать товарищей. Бека позволила себе огорченно вздохнуть. Она надеялась, что другие не замечают ее ночной борьбы. Ну, по крайней мере заговорил с ней об этом Рилин. Он, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, оказался хорошим сержантом. Его спокойная твердость, казалось, лишь укрепляется от напастей. И все же отряду, находящемуся в тылу противника, совсем не нужен командир, страдающий от ночных кошмаров. Закричав во сне, она вполне могла навлечь вражеское нападение. Бека снова протерла глаза и попыталась вспомнить, что же ей снилось, но сновидение ускользало от нее, оставляя лишь смутное ощущение тревоги. Сдавшись, девушка стала думать о повседневных делах. Она потянулась за своим мешком, захватила пригоршню размоченного ячменя, трофея одного из нападений на обоз, и принялась поспешно жевать. Грубые и перемешанные с шелухой зерна заставляли болеть и зубы, и желудок. Большую часть времени нельзя было рискнуть развести костер, чтобы сварить кашу; вместо этого приходилось смешивать в кожаном мешке крупу с водой и кусочками сушеной рыбы: через несколько часов получалась клейкая масса, которую Никидес называл "пудингом сломай-зуб". Отряд как раз седлал коней, когда в лагерь прискакал Стеб. - Мы нашли Мирна и Гилли, лейтенант! - доложил он Беке. - Слава Сакору! Где? - спросила Бека; остальные столпились вокруг, храня настороженное молчание. - Впереди, примерно в двух милях, остановилась на ночлег пленимарская колонна. Она большая, лейтенант, не меньше пятидесяти солдат. И еще вдвое больше закованных в цепи пленных. - Пленных? - поднял брови Рилин. - Раньше мы о таком не слышали. И ты уверен, что видел среди них Гилли и Мирна? Стеб кивнул. Его единственный глаз горел гневом и болью. - Эти сукины дети держат их на досках. Бракнил выругался и сердито сплюнул. - Как это - на досках? - удивилась Бека. - Это старый пленимарский трюк, лейтенант, - скривился сержант. - Они берут человека, кладут доску ему на плечи, а потом прибивают к ней его руки. Бека несколько секунд молчала, чувствуя, как в ее сердце разверзается черная бездна. До сих пор им везло, они сражались всего лишь с декурией- двумя, не считая перепуганных возчиков. И до сих пор они не бросали никого из своих, пока те оставались живы. Теперь все было иначе. Бека стиснула рукоять рапиры и прорычала: - Поедем посмотрим. Прихватив Бракнила и Калласа, Бека последовала за Стебом. "Каково-то ему?" - подумала она, бросая исподтишка взгляд на осунувшееся лицо юноши: она знала, какая тесная связь существует между Стебом и Мирном. Эти двое всегда были вместе, и у костра на привале, и в бою, когда они сражались бок о бок, словно две мстительные фурии. И в разведку они обычно отправлялись вместе. Что же случилось сегодня? Молодой воин оставался мрачным и молчаливым; он привел остальных к неглубокому оврагу на склоне холма, где прятался наблюдающий за пленимарцами Арбелис. Меньше чем в миле в темноте мерцали разбросанные огни лагеря. Дальше тянулась темная пустыня Внутреннего моря. в водах которого отражались первые звезды. Ветер дул с моря, и Бека уловила еле слышный странный звук. Через несколько секунд она поняла, что это всего лишь далекий гул прибоя, воющего, как собака, в узких расщелинах между скал. - Там есть старая дорога, идущая вдоль берега, - сказал ей Арбелус. - Они разбили лагерь около нее со стороны суши. - Ты уверен, что наши ребята еще живы? - спросила Бека, щурясь на огни костров. - На закате еще были живы. Я видел, как стража сгоняла их вместе с остальными пленниками в середину лагеря. Бека покусала губу. все еще глядя на вражеские костры. Наконец она повернулась к Бракнилу: - Это первый по-настоящему сильный отряд, который нам повстречался. Как ты думаешь, есть шанс вызволить Мирна и Гилли сегодня ночью? Бракнил поскреб бороду, тоже глядя на костры. - Не особенно большой, лейтенант. Они охраняют ров вокруг лагеря бдительнее, чем девственница свою добродетель. Даже если нам удастся проскользнуть внутрь, мы никогда не пробьемся обратно, стоит им на нас навалиться. Бека раздраженно вздохнула: - Да обрушит Сакор на них свой кулак! То они не берут пленных, то ведут куда-то две сотни. Откуда, черт возьми, взяли они так много пленников так далеко от собственных границ? Бракнил пожал плечами: - Это интересный вопрос. Арбелус удивленно взглянул на Беку: - Я как-то об этом не подумал. Но я скажу тебе еще более странную вещь. - И что же это? - Прежде чем они остановились на ночлег, они направлялись на север. - На север! - тихо воскликнула Бека. - Майсенская граница не больше чем в пятидесяти милях, и на север отсюда нет ни единого пленимарского города. Если уж они пошли на то, чтобы захватить так много пленных, то чего ради они не ведут их на юг, где их можно было бы использовать? Она опустила руку на напряженное плечо Стеба. - Что ж, это делает нашу задачу легче. Мы все равно намеревались повернуть вдоль берега на север. Вот мы и будем за ними следить и, клянусь богами, нападать и все время беспокоить, а тем временем высматривать возможность освободить Мирна и Гилли. Глава 41. Странное гостеприимство После жертвоприношения стражники стали обходиться с Алеком с суеверной осторожностью, хотя явно считали гибель своего "брата-солдата" его виной. Ашназаи тоже приходил теперь реже, хотя иногда являлся в самые глухие часы ночи. Разбуженный посреди очередного кошмара, Алек ловил в темноте мерзкий запах, потом его касались холодные пальцы, и мстительная магия некроманта в очередной раз погружала его в пучину страданий. Запертый в тесной и темной каюте, Алек все чаще испытывал безысходное отчаяние. Поиск путей к побегу - даже если это означало прыжок за борт - ничего не дал. Занять себя Алеку было нечем, и он подолгу спал, хотя сны его были полны кошмаров и недобрых предзнаменований, и все чаще - иногда дважды за ночь - снилась ему стрела без наконечника. Алеку было так плохо, что даже ежедневной прогулки по палубе в обществе Мардуса он теперь ждал с нетерпением. Несмотря на леденящее сообщение во время церемонии об ожидающей Алека участи, Мардус продолжал обращаться с юношей со странным сочувствием, словно находил его общество приятным. Каждое утро солдаты приносили Алеку плащ и отводили на палубу. Какова бы ни была погода, его там уже дожидался Мардус. Разговоры между ними касались самых разнообразных тем - того, что в данный момент занимало пленимарца. К изумлению Алека, Мардус оказался удивительно красноречивым и остроумным собеседником, с такими же широкими и разносторонними интересами, как и Серегил. То он обсуждал с Алеком особенности военной тактики Пленимара, то пускался в подробное сравнение пленимарской и скаланской музыки, хотя его высказывания часто имели темный подтекст. - Пытка - форма искусства, которую недооценивают, - рассуждал он, когда одним свежим утром они вместе с Ашназаи прогуливались по палубе. - Большинство считает, что достаточно причинить невыносимую боль - и ты добьешься своего. Хотя иногда это так и есть, я всегда считал, что примитивная жестокость часто приносит обратный результат. Вот возьми твой случай, Алек. Не пролив ни капли крови, мы сумели добиться от тебя всего, что ты только мог сообщить. - Некромантия - тонкое искусство, - с самодовольством перебил его Ашназаи. - Может быть, - сухо ответил Мардус, - хотя я едва ли назвал бы те обряды некромантов, которые мне случалось видеть, тонкими. Но вернемся к нашей теме. Уверяю тебя, если бы не запрет на пролитие крови, я получил бы тот же результат, не прибегая к такому количеству сложных магических манипуляций. Ядовито улыбнувшись Алеку, Ашназаи поинтересовался: - Удовлетвори мое любопытство, господин, к каким методам ты бы прибег? Мардус, заложив руки за спину, некоторое время обдумывал вопрос так бесстрастно, словно некромант спросил его мнение насчет цен на зерно в будущем году. - Я часто начинаю с половых органов. Хотя при этом потеря крови и невелика, боль и эмоциональные страдания оказываются весьма острыми. Как только боль доходит до определенного предела, от пленника обычно можно добиться чего угодно. Ну, в случае Алека я позаботился бы о том, чтобы он все еще ценился на невольничьем рынке. Только глупец без необходимости уничтожит столь привлекательное создание. Лишенный в своем заточении посреди моря иного общества, Алек почти пал духом. Днем он был игрушкой своих мучителей. По ночам приглушенные вопли, доносившиеся иногда из трюма, лишь усиливали чувство беспомощности. Те редкие случаи, когда ему снились прежние дни с отцом или с Серегилом, только ухудшали его настроение по пробуждении. Лежа в темноте, Алек старался припомнить, чем пахло в их комнатах в "Петухе" или какого цвета глаза Беки. Но больше всего он думал о Серегиле и проклинал Мардуса за те семена сомнения в друге, которые тот заронил. - Он не бросил меня! Не бросил! - шептал Алек в мрачные ночные часы, когда мужество совсем изменяло ему. Он заставлял себя вспоминать улыбку Серегила, когда тому удавалось научиться новому трюку, удовольствие, с которым его друг дразнил Теро, крепкую хватку руки, когда Серегил оттаскивал его от края утеса после нападения по дороге из Цирны. И еще он вспоминал, как выглядел Серегил той ночью на улице Огней. Алек неожиданно вспомнил то удовольствие пополам с чувством вины, которое испытывал, когда рука Серегила случайно ложилась ему на плечо или затылок... Алек жарко покраснел от воспоминаний об этих прикосновениях. Думать о них было больно - теперь, когда он никогда больше не испытает такого... - Прекрати? - громко прошипел Алек. - Он еще может прийти на помощь. Может быть, он приближается в этот самый момент! Но ведь даже Микам не сумеет выследить корабль в море. Чувствуя, что тонет в отчаянии, Алек закутался в тонкое одеяло и попытался вспомнить свои разговоры с Серегилом - просто чтобы утешиться голосом друга. Той ночью Серегил ему приснился; хотя, проснувшись, Алек и не смог вспомнить никаких подробностей, что-то все же осталось. Наутро Алек задумчиво жевал свой завтрак, перебирая в уме разнообразные уроки, которые Серегил преподал ему за долгие проведенные вместе месяцы. Все на борту корабля считают его беспомощным, просто пленником, единственная ценность которого - в той роли, которую Мардус отводит ему в будущем. Пора отбросить страх и начать внимательно присматриваться - по-настоящему внимательно - ко всему, что происходит вокруг, задавать вопросы - невинные поначалу, чтобы нащупать дно в быстром течении событий. В конце концов, от такой попытки раньше времени он не умрет. "Век живи, век учись", - одобрительно прошептал голос Серегила в глубине его души. Опаска, с которой теперь солдаты относились к Алеку, сделала разговоры с ними немного легче, хотя юноша быстро обнаружил, что на первом месте для них стоит безусловная преданность Мардусу; это обрекало на неудачу любые попытки чего-то от них добиться. Но все же Алеку удалось узнать, что целью путешествия является какой-то пункт на северо-западном побережье Пленимара. Тем же утром он попробовал казаться более разговорчивым во время прогулки с Мардусом, тем более что речь зашла о стрельбе из лука. На следующий день они оживленно беседовали о винах и ядах. Мардус был приятно удивлен и начал посылать за Алеком чаще На пятый день после жертвоприношения на закате Тилдус явился за Алеком. Бородатый капитан молчал, но юноше не понравилась его злорадная усмешка. Оказавшись на палубе, Алек с ужасом увидел, что ритуальное полотно снова расстелено. Выстроившиеся по бокам солдаты держали факелы, освещавшие склонившуюся над чашей и короной Иртук Бешар Рядом с ней наготове стоял Варгул Ашназаи с каменным топором в руках. Теро уже был на палубе, он стоял рядом с Мардусом все с таким же отсутствующим видом. Когда привели Алека, все взгляды обратились на него - О Иллиор! - хрипло прошептал он, чувствуя, как подгибаются ноги Мардус передумал, или его бог послал иное предзнаменование, или любопытство Алека показалось подозрительным. . Тилдус стиснул его руку и пробормотал: - Держись, человек-мальчишка! Еще не твой черед. - Добрый вечер, Алек, - приветствовал его Мардус, с улыбкой обводя рукой горизонт. - Взгляни, может быть, ты уже различишь вдали берег? - Да, - ответил юноша; предчувствие заставило его покрыться мурашками - Это Пленимар, куда мы и направляемся. Сериамайус в доброте своей даровал нам удачное плавание. А теперь настало время для второй части приготовлений. Со всевозрастающим ужасом Алек смотрел, как одетые в черное пленимарские солдаты выволокли из трюма десятерых мужчин и женщин Значит, это их рыдания и стоны он слышал по ночам. Эти чудовища все спланировали заранее. они запаслись будущими жертвами так же, как вином, маслом и мукой. Пленники были худыми и бледными - самые обычные люди, даже не захваченные вражеские солдаты; они растерянно моргали и плакали, когда их выстроили у борта. Большинство было в лохмотьях или рабочей одежде: невинные жертвы, догадался Алек, схваченные в темноте на улицах портов, в которые корабль заходил по пути в Римини. - О Иллиор, - прошептал Алек. не осознавая, что говорит вслух. - Не допусти! Только не это! Подошедший Мардус обнял его за плечи, шутливо встряхнул и промурлыкал: - Ах, но ты же должен наслаждаться этим! Разве ты не понимаешь, какую огромную роль сыграл во всем том, что теперь происходит? Алека замутило от отвращения, и он допустил ошибку, взглянув прямо в глаза Мардуса. Впервые он прочел в них всю глубину жестокости и в тот же момент осознал с полной уверенностью, что Мардус намеренно позволил маске соскользнуть, чтобы насладиться страхом и растерянностью юноши, как наслаждался бы первой лаской давно желанной возлюбленной. И наверное, самым страшным было для Алека убеждение, что Мардус ничуть не безумен. Некоторые из пленников смотрели на Алека, принимая его по ошибке за одного из своих палачей. Алек не мог этого вынести. Тилдус отошел, когда появился его господин, а солдаты столпились вокруг Ашназаи, ожидая начала обряда. Вырвавшись из рук Мардуса, Алек метнулся к поручням в инстинктивном порыве: он бросится в воду и поплывет к берегу, а уж если не хватит сил... Он не сделал и двух шагов, как его охватил ужасный холод, пронизавший до костей и заставивший бессильно упасть на колени. Какая-то сила заставила его повернуть голову: Варгул Ашназаи держал в руке маленький флакон, висящий на цепочке вокруг тощей шеи. - Прекрасно сделано, Варгул Ашназаи, - сказал Мардус. - Передвинь его так, чтобы он все видел. Алек не мог ни отвернуться, ни даже моргнуть; он был вынужден смотреть, как десятерых несчастных бросили на палубу к ногам Ашназаи. Десять раз клинок поднялся и опустился, и кровь из каждого сердца дирмагнос выжала в зловонную чашу. Теро стоял совсем рядом с Иртук Бешар. Сквозь собственные слезы гнева и бессилия Алек видел, как по щекам Теро медленно струятся слезы. Это было жуткое зрелище: словно плачет каменная статуя, но посреди кошмара, разворачивающегося перед его глазами, Алек вдруг ощутил трепет надежды. К тому времени, когда некромант разделался с последней жертвой, полотно из белого стало алым. И он, и дирмагнос были по локоть в крови, их одежда и волосы пропитались ею. Струйка крови потекла и по палубе, обагрив голые колени Алека. Знаком велев солдатам выбросить тела за борт, Мардус повел Теро вниз по трапу. Варгул Ашназаи подошел к Алеку и коснулся его головы окровавленной рукой, разрушая чары. Алек тут же согнулся пополам, и его вырвало. С возгласом отвращения некромант отдернул покрытый кровью подол своей мантии и пнул Алека ногой; тот растянулся в луже крови и рвоты. - Жду не дождусь, когда я и тебя вскрою! - издевательски прошипел Ашназаи. С трудом поднявшись на четвереньки. Алек бросил на него яростный взгляд. Некромант невольно сделал шаг назад и поднял руку. Алек напрягся, ожидая нового мучительного магического удара, но Ашназаи просто повернулся на каблуке и ушел, бросив капитану Тилдусу какой-то приказ. Алека ожидало новое унижение: двое солдат сорвали с него одежду и окатили его ведром холодной морской воды. Когда юноша стал чистым, они накинули на него мягкую мантию и передали Тилдусу; тот отвел Алека в просторную каюту на корме. Алек удивился, когда увидел там Мардуса, Ашназаи, Теро, Иртук Бешар и Тагмара, безмолвного седого некроманта, на мягких подушках вокруг низкого стола. Мальчик-слуга поставил на стол еще одну чашу и знаком пригласил Алека садиться. - Присоединяйся, Алек. - Мардус похлопал по свободной подушке между собой и дирмагносом. И он сам, и остальные успели переодеться и смыть с себя все следы убийств, в которых только что принимали участие. "Словно ничего не случилось", - ошеломленно подумал Алек; он был слишком потрясен, чтобы сопротивляться, когда Тилдус подвел его к столу и толкнул на подушку. Слева от Иртук Бешар сидел Теро. Та кивнула ему, и молодой маг механически поднес к губам чашу. Вино потекло по его бороде, глаза смотрели куда-то в пространство. Это зрелище наполнило Алека странным чувством вины, словно он подглядывал за чем-то непристойным. Юноша отвел глаза и стал смотреть, как слуга наливает в его чашу бледно-золотистое вино. - Ну же, милый мальчик, не смущайся, - ласково обратился к Алеку Мардус; маска благородного сочувствия снова вернулась на место. - Это превосходное вино. Может быть, оно вернет румянец на твои щеки. - Сильные чувства вредны для красоты молодого человека, - добавила Иртук Бешар; ее кокетливый тон так же чудовищно не соответствовал ее потрескавшемуся почерневшему лицу, как и роскошные одежды. Вся ситуация была такой нереальной и гротескной, что Алек с изумлением услышал свой голос: - Благодарю, мне не хочется, - как если бы благородный Алек из Айвиуэлла отвечал хозяину на пиру, куда оказался приглашен вместе с Серегилом. - Какие изысканные манеры, - заметил Ашназаи. - Я начинаю понимать тебя, господин. Будет жаль убить его, мальчишка украсил бы дом любого аристократа. Чувство, что все происходит во сне и его не касается, усиливалось в Алеке, пока он слушал этот вызывающий ужас разговор, продолжавшийся в изысканном салонном стиле. Если это начало безумия, то он готов был благодарить Иллиора за такой дар. Какова бы ни была причина, Алек ощутил, как его охватывает головокружительная легкость. Он испытывал нечто подобное и раньше, но никогда еще в такой сильной степени. Когда смерть твой единственный возможный выбор, начинаешь себя чувствовать удивительно свободно. - Господин, - обратился он к Мардусу, - какое значение имеет все это - деревянный диск, корона? Я знаю, что ты собираешься убить меня ради них, поэтому мне хотелось бы понять. Мардус одобрительно улыбнулся: - Я и не ожидал иного от столь разумного юноши. Как я уже говорил, ты и все твои заблуждающиеся друзья оказались исполнителями великого и священного замысла. Сначала даже я не понимал все значение этого, но Сериамайус открыл мне, что вы были всего лишь инструментами, необходимыми для осуществления его божественной воли. Мардус поднял чашу, предлагая издевательский тост за Алека. - Ты не можешь себе представить, от скольких трудов вы нас избавили, собрав вместе так много частей Шлема: мы смогли завладеть ими одним быстрым ударом, не говоря уже о том уроне, который при этом понесла Ореска. Ведь за одну ночь мы добились того, на что иначе могли бы уйти месяцы, даже годы. А такого времени - даже недель - у нас нет. - Шлем? - переспросил Алек, услышав новое слово. Мардус повернулся к остальным, качая головой. - Подумать только! Этот Нисандер, великий и добрый волшебник, даже не намекнул своим ближайшим друзьям, поручая им воровать священные предметы, во что он их вовлекает. А ведь он смотрел на Серегила, бедного юного Алека и Теро почти как на сыновей! Да, Алек, Шлем. Великий Шлем Сериамайуса. Диск, как ты забавно называешь его, Чаша и Корона - все они части великого целого. Когда они в должное время соединятся с остальными фрагментами, они образуют Шлем, явленный нашим предкам Сериамайусом больше шести столетий назад. - И это величайший атрибут власти некромантии, - добавила Иртук Бешар. - Тот, кто наденет его, станет Ватарной, живым воплощением Сериамайуса. - Легенды, сохранившиеся со времен Великой Войны, говорят об армиях восставших мертвецов, - тихо сказал Алек, думая о записях древнего воина, которые они с Серегилом нашли в библиотеке Орески. - Может быть, мы недооценивали этого юношу, - заметила дирмагнос, наклоняя голову, чтобы лучше видеть Алека. - Кажется, в нем есть глубины, куда мы еще не заглядывали. Алек поежился под ее пристальным жадным взглядом. - Однако эти легенды ничего не говорят о Шлеме, - продолжал Мардус. - Это меня не удивляет. В конце той войны нас предали. С помощью своих прислужников - ауренфэйских магов и банды оборванных дризидов - волшебникам из Второй Орески удалось захватить и разъединить Шлем прежде, чем настал момент его наибольшей силы. К счастью, они не смогли уничтожить его отдельные части. Нашим некромантам удалось вернуть некоторые из них; другие были рассеяны по миру и спрятаны. Шесть столетий мои предшественники охотились за ними, и постепенно, один за другим, они заняли свое место. - Так вот что вам было нужно в Вольде, - медленно проговорил Алек. - Это вы побывали в топях, в той деревне, которую Ми... - Микам Кавиш? - улыбнулся Мардус, когда Алек оборвал себя. - Не смущайся. Ты уже сообщил нам это имя, как и все остальные. Мардус помолчал, пока слуга обносил собравшихся блюдом с жареными голубями и овощами. - Попробуй что-нибудь съесть, - обратился он к Алеку, собственноручно наполняя его тарелку. Алек с изумлением обнаружил, что зверски голоден, и принялся за еду. - Так где я остановился? - продолжал Мардус, разрезая голубя. - Да, три фрагмента, которые хранил Нисандер, были последними; из них самой большой нашей удачей является Чаша. Об остальных мы знали - как выяснилось, их из-под самого нашего носа украл твой друг Серегил. Но все следы Чаши были потеряны, и только вы наконец навели нас на нее, когда похитили Око. И очень вовремя, должен я заметить. У нас для приготовлений к последнему ритуалу времени остается в обрез. - Жертво... жертвоприношению, хочешь ты сказать? - Да. - Мардус наклонился над следующим блюдом, принесенным слугой, - жареной свининой. - Каждая погибшая душа, каждое возлияние кровью сердца приближают нас к Сериамайусу, к его великой власти. Такую власть не способен вместить ни один человек, но благодаря Шлему мы надеемся обрести хотя бы небольшую часть ее. Говоря "небольшую часть", как ты понимаешь, я имею в виду относительную величину. Когда Шлем будет возрожден, его сила начнет расти с каждой поглощенной им жизнью, и его носитель сможет одной мыслью сровнять с землей города, повелевать тысячами. И ты, Алек, ты и Теро, мой дар для последней, заключительной церемонии восстановления Шлема. До вас в жертву будут принесены сто человек; вам будет дарована привилегия видеть все смерти до единой, пока не настанет ваша очередь. Вы - две последние, самые совершенные жертвы. Кровь по большей части лишь символ жизненной силы, впиваемой богом. Чем моложе жертва, чем больше лет ей не удастся прожить, тем богаче приношение. Иртук Бешар потрепала Алека и Теро по плечам. - Молодой маг из Орески и мальчик, наполовину ауренфэйе, - молодая надежда наших величайших врагов! Что может быть приятнее нашему богу? Алек поражение секунду смотрел на всех вокруг, пытаясь понять услышанное. "Нет, - подумал он, - нет, я не стану играть эту роль". - Спасибо, - сказал он наконец, - думаю, что я начал пон