е такое живое и теплое - оставалось холодным и неподвижным. - Это больно? - спросил Тейн. - Смерть - это больно? - Нет, - ответил из-за его плеча король, и сердце мальчика замерло от неожиданности. - Смерть приносит истинный покой, мой мальчик. И я даю тебе слово, что Робин уже не страдает... так, как мы. - Рука короля обвила его плечи. - Папа, поехали домой, - дрожащим голосом произнес принц. - Все они здесь нас ненавидят. Давай возьмем маму и Лилит и вернемся домой в Виннамир. Я больше не хочу быть королем в стране, где убивают маленьких детей. Я хочу назад в Каслкип. Чувство острой тоски по дому охватило его, но глаза оставались сухими. Король крепко обнял его. - Я думаю, мы сделаем это, но только не сейчас, после всего, что произошло. Люди меняются и государства тоже. И все это прекратится когда-нибудь, если твоя мама останется на троне, а ты сменишь ее как мудрый и справедливый правитель. - Нет, - прошептал принц, глядя на бледное неподвижное лицо Робина. - Ты уже нашел того, кто это сделал? - Еще нет, - буркнул отец. - Но подземелья полны. Тейн поднял на отца глаза - боль и гнев переполняли его. - Ты должен убить их всех и снова разрушить город. Это ужасные люди, они не достойны того, чтобы жить. Это утверждение потрясло короля, но следующий вопрос принца сделал ему больно. - Если твой Камень действительно обладает властью вернуть Робина, тебе следовало бы сделать это. Ради мамы. - Но теперь твой брат вне пределов досягаемости моего могущества. - Горечь в словах короля не укрылась от Тейна. - За воскрешение надо платить слишком дорогой ценой. Твоя мать сейчас в слишком большом горе и забыла условия такого волшебства. Для всех нас будет лучше, если ты никогда больше не будешь об этом говорить. - Он положил руку сыну на плечо. - А что касается того, чтобы снова разрушить Занкос... Ты заставил меня задуматься. Погрузившись в свое горе, я превысил мою власть. Я не могу арестовать весь город за одно преступление, каким бы тяжелым оно не было. Здесь не все плохие люди, сын. И они не должны страдать из-за нескольких мерзавцев, которые это сделали. Король не отрывал взгляда от маленького гробика в центре зала. - А теперь - ступай к маме. Скоро начнутся похороны, и сейчас ты - это все, что у нее есть. Я пошлю солдат освободить несправедливо заключенных. - Он пошел было прочь, затем остановился: - Пожалуйста, Тейн, не повторяй моих ошибок! Принц проводил взглядом высокую фигуру отца и подумал, что ему никогда не быть таким правителем, как папа. Стать королем Виннамира и Ксенары - казалось перспективой невозможной и пугающей. Его сердце сжалось, и к горлу подкатил комок. Мир вокруг него рушился. Теперь никогда уже не будет так хорошо без Робина. Навязчивый аромат цветов вывел его из оцепенения. Он повернулся и бросился бежать прочь через запутанные коридоры и переходы дворца - туда, где была его мама. Джессмин лежала на низенькой кушетке в своих апартаментах, пока Нильс Хэлдрик массировал ей руки. Его прикосновения успокаивали ее мятущийся разум, по крайней мере, на какое-то время. Королева выпила валериановый настой, который ей подали, но от еды отказалась. Глаза ее постоянно были на мокром месте, и королева могла расплакаться в любую минуту, несмотря на то что она не переносила слез и считала плач проявлением слабости, простительной для других, но не для царствующей королевы. Однако в последние два дня ей с трудом удавалось сдерживать свои чувства. В то время матерям приходилось волноваться из-за своих детей по самым различным поводам. Болезни и несчастные случаи каждый год уносили по многу молодых жизней. Виннамирские крестьяне имели большие семьи не только для того, чтобы было кому помогать на ферме, - каждая семья с неизбежностью теряла нескольких из своих детей. Такова была суровая действительность, главной особенностью которой были недостаток лекарств и опытных, знающих врачей. Отчасти и поэтому сознание того, что твой ребенок был убит, делало потерю еще более горькой. Убит. Были ли дети у самого убийцы? Если да, то как он мог любить и защищать их, с одной стороны, а с другой - хладнокровно и безжалостно расправиться с беззащитным малышом, почти младенцем? В этом не было никакого смысла. Впрочем, теперь для Джессмин все перестало иметь смысл. Чуткие пальцы врача поднялись выше по руке королевы к шее и плечам, глубоко вдавливая и разминая мышцы, затем переместились на подбородок. Джессмин не обращала на это внимания, ей все время чудился знакомый тонкий голосок, зовущий свою маму. Надежда, что Гэйлон уступит и применит свое искусство некромантии, до сих пор не оставила ее. Скоро начнутся похороны. В жарком ксенарском климате мертвецов старались похоронить как можно скорее, но Джессмин все откладывала и откладывала траурную церемонию. Теперь откладывать было больше нельзя. Великий посланник был слишком стар, к тому же недомогание приковало его к постели, но Роза, Катина и Сандаал в траурных платьях уже ждали. Тейн, чье лицо застыло и превратилось в ничего не выражающую маску, выхаживал по галерее из стороны в сторону. Гэйлон и Дэви - последние двое, кто должен был участвовать в скромных похоронах, отправились в темницы, чтобы выпустить оттуда узников. Джессмин не в силах была понять, что заставило Гэйлона так резко изменить свое решение. Среди тех, кого он собирался выпустить, мог оказаться человек или даже несколько, которые убили его маленького сына. При мысли об этом Джессмин почувствовала гнев, причиной которого был и отказ Гэйлона оживить Робина. Она понимала, что король не мог поступить иначе и что это решение причиняет Гэйлону страдания еще большие, чем ей, но сердце Джессмин отказывалось с этим согласиться, и гнев, который она испытывала, помогал ей легче пережить потерю. В саду за стенами дворца печально протрубила труба. В покои королевы вошел герцог Госнийский; вдвоем с Нильсом они помогли Джессмин подняться с кушетки. Голова у нее слегка закружилась, и Дэви поддержал Джессмин под локоть. - Миледи? - спросил он. - Как вы себя чувствуете? Джессмин молча кивнула, боясь, что снова заплачет. - Вы должны помочь ей добраться до кареты, - шепнул Нильс Хэлдрик герцогу. - Мама? - Тейн неуклюже взял королеву за второй локоть, хотя ему приходилось тянуться вверх. После этого все смешалось в памяти. Джессмин смутно помнила карету, в которой она сидела в окружении фрейлин и прижимала к груди Лилит. Тейн сидел напротив нее, а в безоблачном высоком небе повисло неподвижное солнце. Убранный цветами гроб с тельцем Робина двигался впереди процессии, а Джессмин жадным взглядом обшаривала лица людей, которые в угрюмом молчании столпились по обочинам улиц Занкоса. Взгляд королевы как будто спрашивал: "Это ты убил моего сына? Или ты?" Джессмин, однако, была удивлена и растрогана тем, что в глазах многих ксенарцев она увидела настоящие, искренние слезы. Ей казалось странным, что кому-то в этой чужой стране окажется небезразличной смерть младшего принца, которого большинство из жителей города видели один раз мельком или не видели вообще. К тому же для них он был сыном женщины, которую большинство из ксенарцев не желали видеть своей королевой. Однако многие женщины плакали совершенно открыто, а холодок на щеках подсказал королеве, что из ее собственных глаз не переставая текут слезы. В какой-то момент Джессмин обернулась назад и увидела, что Гэйлон и Дэви следуют за ними верхом на лошадях, оба одетые в черное и с волосами, подвязанными черными лентами, как требовал ксенарский похоронный обряд. Те, кто узнал Рыжего Короля, разглядывали его кто с любопытством, кто со страхом, но большинство старались сохранить на лице нейтральное выражение. Похороны не были подходящим местом для проявления враждебных чувств, и ксенарцы старались уважать горе королевской четы. Довольно много народа последовало за процессией из города на равнину. Здесь был сложен небольшой погребальный костер, на вершину которого положили крошечный гробик Робина. Король поджег костер при помощи факела, не прибегая к своему Камню, и отступил на шаг назад, глядя на то, как языки пламени пожирают тело его сына. Сандаал стояла подле Джессмин и держала ее под руку - для того чтобы поддержать королеву и одновременно пресечь любую ее попытку броситься вперед. Джессмин, однако, стояла совершенно неподвижно. Теперь она вынуждена была окончательно смириться с потерей своего смешного огненно-рыжего мальчугана, который так любил хвататься за ее платье цепкими пальчиками и чьи объятия и мокрые поцелуи доставляли ей столько радости. - Нет, - прошептала Джессмин и рухнула как подкошенная прямо на руки леди Д'Лелан. Герцог Госнийский крепко прижал Тейна к своей груди. Он присел перед мальчиком на корточки в углу двора, где был накрыт скромный поминальный обед. Лорды и леди Ксенары проходили мимо них с сочувственным выражением лиц, которое у многих было напускным, но у многих - искренним. Принц не отпускал Дэви довольно долго, спрятав лицо на его плече. Он не плакал, просто он отчаянно нуждался в опоре, в чем-то надежном и прочном, ибо мир вокруг него вдруг оказался хрупким и подверженным самым неожиданным переменам. Герцог без труда улавливал эти настроения мальчика, как, впрочем, и всегда в последнее время. В этот момент принц пытался найти в себе силы и вести себя, как подобает мужчине и будущему королю, сражаясь со своим безутешным детским горем, растерянностью и чувством вины. Что бы ни сказал ему сейчас Дэви, вряд ли это могло помочь. Одно лишь время способно было притупить боль утраты, однако сознание собственной беспомощности угнетало герцога. Джессмин, держа в руках маленькую тарелочку с холодной закуской, подошла к ним. После того как она потеряла сознание на похоронах, королеве каким-то чудом удалось вновь овладеть собой. Безусловно в пламени погребального костра было что-то бесповоротное и окончательное, что помогло ей хотя бы отчасти вновь обрести себя, распрощавшись с тщетной надеждой. Грациозная и величественная - настоящая королева страны - она своими руками подавала блюда ксенарским аристократам. Ее походка тоже ничем не выдавала ее внутреннего состояния, разве что стала чуть более медленной. - Не хотите ли что-нибудь съесть, милорд? - спросила Джессмин негромким, но ясным голосом. - Благодарю вас, - отозвался герцог. Объятия Тейна немного ослабли, и Дэви потянулся за тарелкой. Королева положила руку на голову старшего сына. - Ты не голоден, Тейн? - Нет, мама, - ответил мальчик, наконец оторвавшись от герцога. - Ты должен поесть, дорогой. - Обязательно. Только попозже. Я обещаю, ма. Джессмин кивнула. Взгляд ее снова стал рассеянным, обращенным внутрь себя. Она двинулась дальше и заговорила с группой прекрасно одетых леди; ни одну из них Дэви не знал. - Я хочу поехать на Соджи, - внезапно сказал Тейн. - Я хочу оседлать ее и умчаться прочь, чтобы никогда не возвращаться назад. Герцог поставил свою тарелку на ближайший низенький столик. - И куда же ты поедешь? - Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда. - Куда бы ты ни уехал. Тейн, ничего не изменится, - негромко сказал ему герцог. - Робина нельзя вернуть. А твои родители потеряют еще одного сына. Мне кажется, ты не хотел бы причинить им подобное горе. - Нет, - вздохнул принц, совершенно обессилев от горя. - Почему бы тебе не прилечь на одной из кушеток? Я думаю, никто не станет возражать. Тейн механически кивнул головой и пересек широкий двор, направляясь к стоявшим у стены мягким скамьям. Дэви проследил за ним взглядом и заметил Гэйлона, который сидел в укромном уголке двора. Рядом с ним в кресле расположилась Сандаал. Наклонившись друг к Другу, они о чем-то негромко беседовали, и леди Д'Лелан прикоснулась к руке короля своими легкими пальцами. Дэви внезапно почувствовал укол ревности, хотя и понимал, что фрейлина королевы просто пытается немного утешить супруга госпожи. Он знал, что ревность не приносит ничего, кроме мук и взаимного недоверия, и усилием воли подавил в себе это чувство. В конце концов, между ним и Сандаал почти ничего не было с тех пор, как они прибыли в Занкос. Возле стола Дэви заметил Ларго Менсена, который накладывал на свою тарелку все, до чего мог дотянуться. Даже если полнотелый купец и не был в восторге от общества, однако, судя по всему, еде он отдавал должное. Повинуясь безотчетному импульсу, Дэви снова взял в руки свою тарелку и подошел к нему. Ларго посмотрел на него и проворчал: - А-а, герцог Госнийский. Как ваши дела, милорд? Как поживаете? - Как будто ничего, мастер Менсен. А как вы? - Спасибо, хорошо. Довольно хорошо, милорд. - Ларго огляделся по сторонам и слегка понизил голос: - Хотя для всех сейчас не самые веселые времена. - Это так, - согласился Дэви, лениво собирая пальцами пишу с тарелки и отправляя ее в рот. - Могу я спросить вас кое о чем, мастер Менсен? Торговцу это явно не понравилось. - О чем? - спросил он настороженно. - Супруг ее величества уже расспрашивал меня об этом деле несколько раз. Я мирно спал в своей постели вместе с женой, когда бедный мальчик был убит. Я не несу никакой ответственности за то, что случилось. - Конечно же нет, - заверил его герцог. - Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы невиновны, однако мне вдруг подумалось, что вы могли бы помочь мне найти того, кто нанял убийцу. - Но как? Я простой торговец и почти не имею дел с аристократией. С аристократией? Дэви насторожился. - Но вы, должно быть, знаете какие-то слухи, слышали, о чем люди говорят между собой. Я имею в виду те сведения, которые известны многим, но которыми ксенарцы неохотно делятся с королем Виннамира. - Мне известно очень мало, - торговец пожал плечами. - Есть кое-какие подозрения, не больше. - Не согласились бы вы поделиться этими подозрениями со мной? - Для того чтобы Рыжий Король смог отомстить? Не согласился бы. Кто бы это ни был, он совершил неслыханное злодеяние, однако я не хочу, чтобы головы моих соотечественников летели с плеч под топором палача. Дэви стиснул зубы. - Гэйлон Рейссон не ищет мести, только справедливости. Никто, кроме виновника, не будет наказан. - Это вы так говорите, лорд Госни. Однако лично у меня нет никаких причин любить вашего Рыжего Короля или доверять ему. - Вы можете не сомневаться, мастер Менсен, что о вашем нежелании помочь станет известно королеве, - спокойно сказал герцог. - И я уверен, что она непременно учтет это, когда в следующий раз будет созван Совет. Лицо Ларго стало красным. - В этом нет нужды. Снова оглядевшись по сторонам, он пробормотал: - Для того чтобы найти ответы на свои вопросы, присмотритесь к тем, кто окружает их величества во дворце. - Но кто? - Этого я не знаю. А теперь, с вашего позволения... - и торговец перенес свою тяжело нагруженную тарелку на другой столик, однако его аппетит отчего-то ослаб. "Искать среди тех, кто окружает их величества во дворце", - мысленно повторил Дэви, чувствуя, как внутри у него все холодеет. Но кто? Можно ли доверять толстяку? Скорее всего - нет, но Дэви решил начать свои поиски именно здесь, внутри дворцовых стен. Когда он снова посмотрел через двор, он увидел, что Гэйлон и Сандаал все еще продолжают свою беседу в уединенном уголке. Впрочем, через мгновение Гэйлон поднялся и скрылся в одном из коридоров, которые подобно лучам уходили в глубины дворца от ведущих со двора дверей. Леди Д'Лелан посидела еще немного и последовала за королем внутрь. Гэйлон давно решил про себя, что сочувствие Сандаал было не слишком уместным и успешным, однако ее нежный голос помешал ему закончить их разговор раньше. Леди Д'Лелан оказалась довольно непростой девушкой, умной, образованной и способной, не говоря уже о ее внешней привлекательности, однако он никак не мог понять, почему она так себя ведет. Джессмин обладала теми же качествами, но и ее поступки порой озадачивали Гэйлона в не меньшей степени. На протяжении стольких лет Гэйлон опирался на ее внутренние силы и присутствие духа, и это помогло ему остаться в живых. Ее любовь и поддержка помогали ему в самых сложных ситуациях, которые только случались в его жизни. Однако после смерти Робина он почувствовал, что не может больше опираться на Джессмин. Даже когда Джессмин стояла на расстоянии вытянутой руки от него, Гэйлону казалось, что их разделяют десятки лиг. Никакие аргументы не в силах были изменить ни того, что маленький сын Джессмин ушел навсегда, ни того, что Гэйлон все же обладал достаточным могуществом, чтобы спасти его. Король быстро шагал по затемненным коридорам дворца, никуда особенно не направляясь, ему просто хотелось убежать от своего горя и своей тоски, оставив их далеко позади. Несмотря на то что всех их ждало нечто ужасное в случае, если бы Гэйлон с помощью духа Камня вырвал Робина из объятий смерти, он все равно считал себя виновным в смерти сына. Эта вина никогда не оставит его, до самых последних дней его собственной жизни. И Гэйлон шагал по извилистым коридорам дворца, не задумываясь, сворачивая то налево, то направо. Торопливые скользящие шаги за спиной заставили короля обернуться. Леди Д'Лелан, оказывается, последовала за ним. Король остановился в крайнем раздражении. - Милорд, простите меня, - сказала молодая леди сокрушенно. Гэйлон вздохнул: - Не нужно извиняться, но я хотел бы, чтобы меня на время оставили одного. - Прошу вас, ваше величество! - Сандаал посмотрела на кончики своих черных шелковых туфель. - Ваши боль и тоска так сильны, что вы не должны оставаться в одиночестве. Позвольте мне помочь вам... - Никто не может мне помочь, миледи. Уходите. Возвращайтесь во двор и утешайте Дэви, если у вас есть такая охота. Он любит вас. Безмятежное выражение на лице леди Д'Лелан омрачилось гневом, а темные глаза заблистали. - Больше всего на свете он любит свой Колдовской Камень, так же как и вы, Гэйлон Рейссон. Мне жаль вашу королеву, которая вместо мужчины получила в мужья колдуна. Но если мне дадут возможность, я попытаюсь помочь вам сделать выбор. Тон, каким она разговаривала с ним разъярил Гэйлона больше, чем оскорбительный смысл ее слов. Он схватил ее за запястья и с силой дернул на себя, однако лишь только она оказалась рядом, его намерения странным образом изменились. По-прежнему сжимая пальцами ее податливые руки, Гэйлон впился в ее губы поцелуем. Он никогда не целовал никакой другой женщины, кроме Джессмин, и сейчас чувство опасности и вины подстегивало его. Сандаал не сопротивлялась, хотя поцелуй короля был грубым, почти жестоким. Она лишь обняла его за шею. Ее сладкие как мед губы жадно льнули к губам Гэйлона, и король почувствовал, как все глубже и глубже проваливается в западню. Леди явно обладала способностью к колдовству, способностью привораживать окружавших ее мужчин. Гэйлон же сам поддался ее чарам, прибегнув к утешению там, где оно было доступнее всего. Звук тяжелых шагов по каменным плитам коридора заставил Гэйлона прервать поцелуй и отстраниться. В коридоре стоял Дэви, и лицо его было неподвижно. - Прошу прощения, милорд, - проговорил он и повернулся, чтобы уйти. - Дэви, подожди! - крикнул ему вслед Гэйлон, но герцог уже свернул за угол и исчез. Король беспомощно выругался и снял руки Сандаал со своей шеи. Девушка улыбалась так, как будто была очень довольна собой. Гэйлон, рассердившись, оттолкнул ее. - Уходите, леди Д'Лелан... и впредь держитесь от меня подальше. У меня есть жена, которую я люблю, и близкий друг, который любит вас. У всех нас на данный момент достаточно огорчений, и я не хочу причинить своей семье больше вреда, чем я уже принес. - Конечно, ваше величество, - Сандаал присела в реверансе, не переставая улыбаться. - Однако вы не можете запретить мне любить вас. Существуют вещи, против которых даже вы бессильны вместе с вашим колдовским могуществом. В ее голосе прозвучала все та же вызывающая дерзость, которая заставила Гэйлона потерять голову с самого начала. Когда же она снова потянулась к нему, король воззвал к своему Камню. Между ними возникла в воздухе ярко мерцающая голубая занавесь, и леди Д'Лелан испуганно попятилась. Глаза ее от удивления округлились. - Какие бы чувства вы ни питали ко мне, миледи, я уверен, что это не любовь, - сказал Гэйлон почти спокойно. - Я нанес вам страшный и непоправимый вред, отняв у вас все, что вы имели, и всех, кого вы любили. Я не могу заставить вас понять, какие страдания это принесло мне самому, - с тех пор я не знал покоя ни днем ни ночью. Арлина я любил как брата. У меня никогда не было друга столь близкого и внимательного, и уже никогда не будет... Гэйлон помолчал, и голубая стена света меж ними заколыхалась. - Если вы не в состоянии простить меня, Сандаал, я не смею осуждать вас за это. Я сам не нахожу себе оправданий. Но только не надо играть в эти опасные игры. Никогда больше не говорите, что любите меня... - Но я люблю! Люблю, клянусь всеми богами! Печальная безнадежность овладела Гэйлоном. - В этом случае я вынужден снова причинить вам боль. Я не смогу ответить на вашу любовь ни сейчас, ни потом. Самое грустное во всем этом - это та боль, которую мы причиним Дэви. Или вам все равно? Легкая тень, промелькнувшая в глазах Сандаал, подсказала Гэйлону, что Дэви ей не так уж безразличен, однако лицо Сандаал снова застыло. Побудительные причины, лежавшие в основе большинства поступков ксенарцев, казались ему, королю северного Виннамира, совершенно необъяснимыми и непостижимыми. Сандаал же и вовсе поставила его в тупик. Хорошо хоть он выяснил, что ей не наплевать на герцога. - Уходите! - снова приказал Гэйлон сердито. - Оставьте меня. Губы Сандаал приоткрылись и вытянулись так, как будто она хотела что-то сказать, но король не дал ей вымолвить ни слова. - Ну?! Сандаал Д'Лелан повернулась и медленно пошла по коридору в направлении залы Совета, куда должны были переместиться поминки по Робину. Голубое сияние Камня постепенно погасло, и король бросил взгляд за окно террасы, на город, который виднелся за дворцовыми стенами. Незаметно наступили сумерки, и в темноте перемигивались огни ламп и уличных фонарей, однако сегодня в Занкосе было необычайно тихо. До слуха Гэйлона не доносились ни крики подвыпивших моряков, ни дробь копыт по мостовым, ни скрип колес фургонов. Простые горожане горевали вместе со своей королевой. Гэйлон понял, что ему необходимо найти Дэви. Надо было попытаться объяснить герцогу неловкую сцену, свидетелем которой он невольно стал. В противном случае между ними могла образоваться трещина, которая с неизбежностью будет расти. Да, Сандаал выбрала самое подходящее время. Что может быть хуже сложной проблемы, которую неловкое вмешательство запутывает еще больше? Или это не было случайностью? Может быть, Сандаал ловко воспользовалась представившейся ей возможностью? В конце концов король решил, что, объясняясь с герцогом, он должен приложить все усилия к тому, чтобы репутация леди Д'Лелан не пострадала в глазах Дэви. И король с озабоченным видом пошел в зал Совета. Раф Д'Гулар очень скоро обнаружил, что горе королевы не приносит ему столько радости, как он ожидал. Может быть, это произошло потому, что трое его младших братьев погибли от болезней и несчастных случаев. Горе его собственной матери с годами вовсе не стало меньше. Легкая поминальная трапеза не обманула его ожиданий. Несмотря на свою изящную фигуру, Раф отличался отменным аппетитом, который мог соперничать с аппетитом его старшего брата Кила. Его отец, Хэррен Д'Гулар, который обычно тоже не прочь был основательно подкрепиться, сегодня обходил столы с едой стороной, возможно, из-за того, что он не мог больше поглощать пищу с былой грацией. Он уже несколько дней не носил сломанную руку на перевязи, однако она все еще была туго перевязана и почти ни на что не годилась. Раф старался держаться подальше от отца из опасения получить незаслуженную выволочку на глазах всего почтенного собрания. Кила, к его великому неудовольствию, оставили дома, но Раф пообещал ему принести целый мешок вкусных вещей и тем подсластить его горькую участь. Оглядывая собравшихся, Раф обратил внимание на то, что среди приглашенных аристократов и богатых купцов было немало простолюдинов, принадлежавших к среднему сословию, чего король Роффо никогда бы не допустил. Иными словами, новая королева правила так, как не правил до нее никто, и только время могло помочь разобраться, насколько она подходит для этой роли. До сих пор младший Д'Гулар высоко оценивал ее несколько непривычные, но эффективные приемы управления, хотя, если говорить честно, то, не имея ничего, он и не рисковал ничего потерять. В отличие, например, от своего отца. Возле одного из столиков неподалеку от Рафа появились сестры Д'Ял. Обе были в темных траурных платьях, и от этого их нежная кожа казалась особенно бледной и бескровной. К тому же глаза младшей. Розы, покраснели от слез и слегка припухли. Д'Гулар рассматривал обеих. Катина не плакала. Из них двоих она обладала более сильным характером, и Раф подумал, что, скорее всего, именно она шпионила за Рейссоном для Хэррена Д'Гулара. Несколько поразмыслив над этой проблемой, Раф решил, что ошибся. Ни у той, ни у другой из сестер не достало бы интеллекта для столь непростого задания. Оглядывая толпу в поисках Сандаал, Раф увидел королеву. За ее руку цеплялся принц Тейн, глаза которого влажно блестели. Горе оставило на прекрасном лице Джессмин свою печать, и Рафу показалось, что за прошедшие дни королева состарилась на несколько лет. Рядом с ней стоял сутулый старик - Великий посланник, которого годы и болезнь уже почти превратили в беспомощного калеку. Он как мог утешал королеву, однако Гэйлона поблизости не оказалось. Раф поискал глазами высокую, на полголовы выше любого из присутствующих, фигуру Гэйлона Рейссона и увидел его на противоположной стороне площадки. Рядом с ним сидела в кресле... Сандаал Д'Лелан. Девушка наклонилась к королю и положила ладонь на его руку. Раф увидел эту картину сквозь брешь, внезапно образовавшуюся между двумя группами гостей. В следующий момент король и Сандаал снова оказались закрыты от него чьими-то спинами. Когда же и эти мешавшие ему люди отошли в сторону, Раф обнаружил, что король и молодая леди исчезли. Чувствуя, как в нем оживает жгучее любопытство, молодой Д'Гулар устремился следом, не слишком вежливо расталкивая тех, кто попадался на его пути. Впрочем, уже вечерело, и собрание вот-вот должно было переместиться в зал Совета, где стоял королевский трон. Коридор вел его внутрь дворца. Оказавшись на развилке, Раф задумался, но потом выбрал путь, который вывел бы его к королевским покоям. Ему казалось маловероятным, что Гэйлон направился на дворцовую кухню или в помещение для слуг. Выбрав направление, он пошел быстрее. Негромкий гул собравшихся в саду гостей постепенно стихал, но зато теперь он слышал впереди уверенные шаги короля и негромкий шорох мягких туфель. Д'Гулар последовал за леди на почтительном расстоянии, стараясь не обнаружить себя и в то же время не пропустить ничего из назревающих событий. Сандаал так спешила нагнать короля, что следовавший за ней по пятам Раф чуть было не попался, когда за поворотом коридора, выводившим его на одну из застекленных террас дворца, чуть было не столкнулся с королем Виннамира, который остановился, чтобы поглядеть на город внизу. Здесь его и нагнала леди Д'Лелан. Раф сделал два бесшумных шага назад и прижался к стене, стараясь успокоить дыхание. Король и леди спорили о каких-то странных вещах. Затем наступила долгая тишина, и Раф осмелился выглянуть. Гэйлон Рейссон и Сандаал Д'Лелан целовались, и руки фрейлины были обвиты вокруг шеи короля Виннамира. За спиной Рафа раздались еще чьи-то шаги, и он поспешно скрылся в густую тень возле утопленной в стену двери. Мимо него прошел герцог Госнийский. Он не заметил Рафа, хотя остановился буквально напротив него. Д'Гулар заметил, что бледное лицо Госни стало еще бледнее. - Прошу прощения, милорд, - сказал Госни бесстрастно и, резко повернувшись, быстро пошел в обратном направлении. Раф услышал, как король крикнул вслед своему герцогу: "Дэви! Подожди!", но молодой лорд уже исчез. Раф ухмыльнулся. Каковы бы ни были отношения Дэви с леди Д'Лелан, он только что сделал пренеприятнейшее для себя открытие. И причиной тому оказался не кто иной, как Гэйлон Рейссон, обожаемый монарх, которому Госни верно служил. Как удивительно все запуталось и усложнилось! Тем временем голоса на террасе затихли. Раф осмелился еще раз выглянуть из своего укрытия, чтобы лучше слышать, о чем будут говорить король и леди. Они некоторое время спорили, но слишком тихо, чтобы Раф сумел уловить что-то членораздельное, а затем Сандаал неожиданно громко заявила о своей любви к Гэйлону. В первое мгновение Д'Гулар почувствовал себя уязвленным, однако в следующую секунду он уже жмурился от удовольствия. Ему не нужно было иных доказательств ее двуличия и коварства. За все те годы, на протяжении которых Раф Д'Гулар знал Сандаал, она никогда и ни к кому не питала никаких чувств. Сиротское детство, наполненное болью потери родных и пренебрежением прежних знакомых и друзей, ожесточило ее сердце. Все это время она оставалась холодной, расчетливой и черствой женщиной. Рафа всегда влекло к ней, одно время он просто не давал ей прохода, преследуя ее без всякого стыда, однако леди не позволяла себе роскоши иметь даже близких друзей, не говоря уже о любовниках. У нее вполне хватало сил, чтобы защитить себя самой. Таким образом, Сандаал стала его единственной неудачей на любовном поприще, и это ранило его, хотя он и не хотел себе в этом признаваться. Между тем король Виннамира сделал свой выбор. Его жена и семья были для него намного важнее мимолетного романтического увлечения, и он как можно доступнее изложил это молоденькой женщине. Раф, скорчившись в тени под дверью, пожалел, что не может видеть ее лица в этот момент, - наконец-то и ее отвергли. Однако Гэйлон уже шел в его сторону. Король направлялся по коридору в залу Совета, куда, должно быть, уже переместились все гости. Сандаал пошла следом, держась от короля на изрядном расстоянии. Раф пропустил ее на несколько шагов вперед и покинул свою нишу в стене. Его разум уже пытался анализировать неожиданный поворот событий. В зале Совета было ничуть не оживленней, чем во дворике, хотя гости пытались поддерживать видимость беседы. Слуги сновали по всему помещению, разнося вино и собирая пустые тарелки. Молодой Д'Гулар выбрал себе кубок с золотистым ксенарским вином и стал медленно пить, ища глазами королеву. Она стояла в окружении небольшой группы торговцев у подножья тронного возвышения. Раф отставил опустевший кубок и, взяв еще один, стал медленно пробираться сквозь толпу к Джессмин Д'Геррик. Он услышал, как королева твердо сказала: - Прошу простить меня, господа, но я не стану обсуждать политические проблемы сейчас. Через три дня по нашему плану состоится заседание Совета. Я рекомендую вам обратиться ко мне с этими вопросами на заседании. Я буду рада, если нам удастся найти взаимоприемлемое решение... Торговцы раскланялись с ней и отошли с разочарованным видом. Раф от отвращения поморщился - надо же было выбрать именно сегодняшний день для своих мелких проблем! Сделав несколько быстрых шагов, он оказался рядом с королевой и протянул ей кубок с вином. Джессмин удивленно посмотрела на него, но приняла чашу. - Великий посланник предупредил меня, чтобы я не ела и не пила ничего, кроме того, что предварительно будет проверено. - Джессмин задумчиво смерила его взглядом: - Не хотите ли вы отравить меня, лорд Д'Гулар? - Есть только один способ узнать наверняка, - улыбнулся Раф. Взяв вино из рук королевы, он отпил глоток и вернул ей кубок. - Все еще жив, - сказал он через мгновение и улыбнулся. - Да разве смог бы я причинить вред столь красивой женщине? На губах Джессмин тоже появилась легкая улыбка, однако глаза ее оставались тусклыми. Она задумчиво отпила вино, и Раф расправил плечи. - Я искренне соболезную вам, миледи. Наши семьи могут враждовать между собой, но мы-то с вами можем быть друзьями. Кстати, не отыскался ли тот, кто виновен в... убийстве? Улыбка Джессмин поблекла. - Нет. Я стараюсь не думать об этом сейчас, и... - Я понимаю, миледи, - сочувственным голосом произнес Раф, внимательно присматриваясь к группкам людей, медленно дрейфующим из угла в угол залы. - Мне очень жаль, что мне приходится поднимать этот вопрос, и я был бы рад помочь вам, будь это в моих силах. Однако принадлежность к одному из семейств, которые противостоят вашему величеству, дает мне возможность собирать определенного рода сведения. В Ксенаре, видите ли, информация тоже является оружием, и притом - одним из самых эффективных. - Ваша недостаточная лояльность по отношению к собственному семейству заставляет меня сомневаться в искренности ваших слов, милорд. - Королева отпила еще один глоток. - Как насчет вашего отца и брата? Д'Гулар отвернулся. - Я имею достаточно веских причин, чтобы ненавидеть своего отца, а Кил... он просто пешка, орудие, марионетка Хэррена. Я хотел бы быть честным с вами, мадам. - В самом деле? А что вы потребуете взамен? - Ваше расположение, госпожа. И ничего большего. На губах королевы снова появилась улыбка. - Ничего больше? Вы становитесь все меньше и меньше похожи на ксенарца. - Услышь вас мой отец, он бы полностью согласился с вами. - А как поступят остальные, если узнают, что вы шпионите для Джессмин Д'Геррик? - Они убьют меня, - молодой человек снова посмотрел в сторону. - У меня уже есть кое-какие сведения, которые я готов передать вашему величеству в подтверждение искренности моих намерений. Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы их выслушать? - Ваши сведения столь неприятны? - Увы, да. Столь неприятны, что могут превратиться в серьезное испытание для нашего с вами только что образовавшегося союза. Джессмин непроизвольно стиснула в руке чашу. - Говорите же. - Некоторое время назад, прогуливаясь по коридорам дворца, я случайно столкнулся с королем Гэйлоном Рейссоном, вашим уважаемым супругом. Это было на балконной террасе северного крыла. Гэйлон был в объятиях Сандаал Д'Лелан. Они целовались, ваше величество. Глаза Джессмин затуманились, заполнившись болью и стыдом. Затем в них промелькнул гнев. - Не слишком ли вы жестоки ко мне, милорд? - Нет, ваше величество. Конечно, добавить к вашему горю еще и это может показаться кому-то жестоким, однако вам просто необходимо об этом знать. Мне же остается только желать, чтобы этого вовсе не произошло. - Если это правда, - твердо сказала королева, - то я надеюсь, что эти сведения, равно как и все остальные, касающиеся королевской семьи, дальше вас не пойдут. Я ясно выражаюсь? Раф поклонился: - Конечно, ваше величество. Если вам понадобятся мои услуги, вам достаточно просто послать за мной. С этими словами он повернулся и отошел со всей поспешностью, какая только была возможна в данных обстоятельствах. Гнев королевы мог быть небезопасным. Однако его подстерегали и другие опасности. Из небольшой группы гостей высунулась чья-то рука и схватила Рафа за плечо. Хватка была такой крепкой, что Раф почувствовал резкую боль. Его отец, словно огромный медведь, навис над ним и потащил в сторону, прочь от остальных. - Похоже, ты стал наушником королевы, щенок? Что ты там наговорил ей про меня? Раф попытался вырваться, но тщетно. - Мы говорили, - сказал он, скрипнув зубами от боли, - лишь о самых простых вещах - о похоронах и о том, как всем нам жаль малыша. Твоего имени никто не упоминал. - Смотри, чтобы это было действительно так, - прорычал Хэррен Д'Гулар. - Если я обнаружу хоть малейший намек на то, что мои дела известны королеве, пеняй на себя, Раф. Клянусь, тебе придется очень несладко. - Я ничего не знаю о твоих делах, - осмелился огрызнуться Раф. - Ты же не пускаешь меня на свои секретные совещания с остальными. - Потому что я не доверяю тебе, мальчишка! Ты озабочен только своим собственным благополучием. А на будущее - мой тебе совет: держись подальше от ее величества и от Кила тоже, иначе испытаешь силу моего гнева на своей шкуре. Считай, что я тебе предупредил. - Да, отец, - негромко ответил Раф опустив глаза, чтобы скрыть свою ярость. - Я повинуюсь. Удовлетворившись этим, Хэррен выпустил руку сына. На время позабыв о нем, он вернулся к своим оставленным собеседникам, а молодой человек протолкался сквозь толпы собравшихся к ведущим прочь из зала дверям. Он был в ярости. У одного из столов он, впрочем, задержался. Первое, что он сделает, когда вернется домой, - это навестит Кила и отдаст ему обещанные печенья и сладости. Даже такой ничтожный вызов отцовской воле немного усмирил его гнев. 16 Дэви вернулся в свои покои, чувствуя, что он не в состоянии видеть сейчас ни королеву, ни собравшихся в зале Совета гостей, приглашенных на поминки Робина. Первоначальная ярость его прошла, и теперь им овладели странное спокойствие и апатия. Он уже придумал несколько оправданий для двух людей, которых он любил больше всего на свете. Было ли что-нибудь ужасное в том, что леди Сандаал потянуло к королю Виннамира? Наверное, нет. Да и Гэйлон, каким бы могучим магом он ни слыл, в конце концов, был просто мужчиной, а ни один мужчина не смог бы устоять перед чарами такой женщины, как Сандаал Д'Лелан. Поцелуй - это всего лишь поцелуй. Однако боль предательства оставалась настолько острой, что еще немного, и она могла бы задушить герцога. Он был слишком ослеплен своей любовью, слишком погружен в изучение своей "Книги Камней", и даже не задумывался о том, что между Гэйлоном и леди Сандаал может возникнуть какое-то чувство. Глупец! Но что же будет с Джессмин? Если она узнает об этом, ее сердце будет разбито. Чего бы это ему ни стоило, Джессмин не должна узнать о минутной слабости своего мужа. Стук в дверь заставил Дэви очнуться от своих мыслей. Герцог хотел было не отзываться, однако стук повторился, и прозвучал он теперь настойчивей и громче. - Дэви, пожалуйста, впусти меня! При звуке голоса Сандаал сердце в груди Дэви подпрыгнуло, однако он медленно поднялся и медленно пошел открывать. Леди Д'Лелан уже занесла руку, чтобы постучать в третий раз, когда Дэви наконец открыл. Волнистые темные волосы спускались до самого пояса девушки, а черные глаза были искусно подведены. Траурное платье леди было сшито из тончайшего шелка, который в несколько слоев облегал стройную фигуру. При виде ее Дэви, однако, почувствовал лишь новый приступ боли. - Дэви, ты должен дать мне объяснить... - заговорила Д'Лелан, делая шаг через порог. - В этом нет нужды, - глухим голосом отозвался герцог. - Я вполне способен понять то, что произошло... Но что будет с королевой? Задумались ли вы о тех страданиях, которые уже выпали на ее долю? - Я и не думала никому причинять страданий, милорд, - Сандаал отыскала подходящее сиденье и опустилась на него. - Это был минутный порыв, Дэви, просто импульс... И ничего сверх того. Я чувствовала его горе, его растерянность и боль потери. Мне так сильно захотелось утешить его, что я не сумела с собой справиться. Она посмотрела прямо в глаза герцогу: - Король в своем несчастье просто ответил на мой порыв. Ты не должен обвинять его, Дэви, особенно после того, как он потерял сына. Дэви отчаянно желал верить ей. Почему ему самому не пришло на ум столь простое объяснение? Внешне ее логика выглядела безупречно. И он почувствовал, как сердечная боль слегка отпустила его. - Верьте мне, милорд, - продолжала леди Д'Лелан. - Неужели вы подумали, что это было наше не первое тайное свидание? Мы никогда не встречались раньше и никогда не будем встречаться. Во всем мире для меня нет человека дороже, чем ты, Дэви! Надежда и смущение обожгли сердце герцога. - Это правда? - спросил он. - Правда. - Тогда почему ты ни разу не дала мне знать? Ты спрятала свои чувства слишком глубоко. - Потому, - с горечью ответила Сандаал, - потому что в твоей жизни есть иные и гораздо более важные вещи. Это твой король и твоя магия. Кроме того, есть некоторые обстоятельства, которые касаются меня, но о которых я никогда не смогу тебе рассказать. Как это ни грустно, Дэви, но наша любовь была невозможна с самого начала. - Но почему? Ведь именно твоей любви я желал с той самой первой ночи, когда мы встретились. Я многое знаю о том, что ты пережила в детстве, знаю о твоих страданиях. Неужели ты думаешь, что твое прошлое может смутить меня, если ты согласишься разделить со мной будущее? Магия не помешала Гэйлону Рейссону стать мужем и отцом. - Но она не сделала его счастливым, нет, - прошептала леди Д'Лелан. - Я никогда не думала о том, чтобы полюбить тебя... и не должна была позволить, чтобы ты влюбился в меня... В ее голосе Дэви послышалось отчаяние, и он на мгновение задумался, в чем же тут дело. Между тем взгляд Сандаал устремился в бесконечность. - Теперь это не имеет никакого значения, ибо я скоро уйду... - Уйдешь? - эхом повторил Дэви. - Куда? Почему? Ты не можешь уйти, я не пущу! Леди Д'Лелан встала, печально улыбаясь: - Ты не сможешь остановить меня, не сможешь даже при помощи своего Колдовского Камня. И ты не сможешь последовать за мной... - Рука Сандаал уже нащупывала защелку на двери. - Прощай, Дэви, сын Дэрина. С этими словами она выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь. Дэви стоял неподвижно, как парализованный, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой, не в силах сделать самый маленький шаг чтобы последовать за ней. В ее словах было что-то окончательное и бесповоротное, что тяжестью повисло на его членах, а единственным, что он мог чувствовать в эти минуты, был гнев. "Любит, не любит, плюнет, поцелует..." - пробормотал Дэви. Детские стишки бесконечно кружились у него в голове, которая, как казалось Дэви, готова была расколоться. Никакого смысла в том, что только что наговорила ему леди Д'Лелан, он не видел. Как жестоко было с ее стороны признаться ему в любви и тут же отнять эту любовь снова. Воспоминание о том, как ее губы прижимались к губам Гэйлона, только усугубило его страдания. Герцогу не досталось даже этого. Однако его досада вскоре сменилась гневом на самого себя: неискушенный и неопытный в ухаживании, он не сумел предпринять ничего такого, что помогло бы ему завоевать сердце гордой красавицы. И во всем громадном дворце не было никого, с кем Дэви мог бы посоветоваться. Каким-то образом ему необходимо было вернуть ее, несмотря на все ее слова, доказать, что он достоин ее любви. И он обратился к единственному источнику, из которого он все еще мог черпать успокоение, - к "Книге Камней". Гости еще не разошлись, даже когда стало уже совсем темно, но королева оставалась на троне, принимая прощальные заверения в сочувствии от последних из лордов и торговцев. Она смертельно устала. Вино на поминках лилось рекой, и многие из присутствовавших под конец еле держались на ногах. Гэйлон уже давно вернулся в зал Совета, но все время держался среди приглашенных. Один или два раза Джессмин перехватила его осторожный взгляд, брошенный в ее сторону, но всякий раз король Виннамира быстро отводил глаза и срочно отыскивал очередную чашу с вином, которую ему необходимо было опустошить. Леди Роза и Катина держались поблизости, стараясь исполнить все желания ее величества, одновременно ухаживая за Лилит. Тейн, которого давно уже слегка тошнило от всего происходящего, тихо сидел у подножия тронного возвышения, так что Джессмин могла за ним присматривать. В конце концов, когда Лилит раскапризничалась и никак не хотела успокаиваться, королева вызвала четырех стражников и приказала им сопроводить принца и принцессу в детскую. Роза должна была отправиться вместе с ними, и королева передала маленькую дочь молодой леди. Прежде чем уйти. Тейн взбежал по ступенькам тронного возвышения и крепко обнял Джессмин за шею. - Не волнуйся, мама. С нами все будет хорошо. - Безусловно, - согласилась Джессмин, все еще испытывая беспричинную тревогу. Еще долго она смотрела, как он уходит, - маленький принц в черных штанах и такой же изящной курточке, окруженный четырьмя рослыми стражниками. Его всклокоченные рыжие волосы и веснушки на носу были совсем такими же, как у Робина, хотя во всем остальном братья были отличны, как небо и земля. Почти с самого рождения Тейн был лишен детства, даже, пожалуй, младенчества. Он постоянно держался со спокойным достоинством, приличествующим наследному принцу, будущему королю. Робин же, наоборот, позволял Джессмин ласкать и баловать себя, сосредоточив на нем все проявления своей материнской любви, которая на самом деле принадлежала обоим братьям поровну. Перед глазами Джессмин снова все расплылось, и она почувствовала в груди подступающие рыдания. Немедленно рядом с ней оказалась Катина со свежим носовым платком. Королева смахнула с ресниц слезы и обратилась к фрейлине: - Кэт, будь так добра, найди моего мужа. Я должна кое-что с ним обсудить. - Да, миледи, - молодая леди послушно кивнула и спустилась вниз по ступеням. Джессмин подумала, что обсуждать с Гэйлоном возникшую проблему уместнее всего было бы в уединении ее кабинета или спальни. Может быть, об этом вообще нельзя было говорить. Раф был сыном их злейшего врага, хотя общеизвестно было и то, что сын с отцом не ладят. Джессмин судорожно вздохнула. Хитрая улыбка молодого Д'Гулара могла означать слишком многое. Между ней и Гэйлоном всегда были открытые, честные отношения, даже в самые тяжелые времена. Раф мог просто неправильно интерпретировать то, что он видел и слышал, и только Гэйлон мог расставить вещи по местам. Катина нашла Гэйлона в дальнем углу зала. Это было довольно легко, так как его светло-рыжая шевелюра на полголовы возвышалась над всеми присутствующими. Слегка покачиваясь, Гэйлон приблизился к тронному возвышению. Катина следовала за ним, но по дороге ее остановил кто-то из родственников. Гэйлон не без труда одолел несколько ступенек и остановился, держась за спинку трона. - Мой господин, - негромко сказала Джессмин, незамедлительно обратив внимание на то, что, хотя Гэйлон глядел в ее сторону, взгляд его ореховых глаз был направлен на что-то за ее плечом. - Я как раз собиралась уйти. Мне кажется, я достаточно много времени провела с гостями. Не хотите ли пойти отдохнуть вместе со мной? Гэйлон кивнул: - Конечно, моя госпожа. Его голос, его поза, каждое его движение выглядели неловкими, фальшивыми. Значит, Раф не солгал и не ошибся. Гэйлон, каким бы могучим волшебником он ни был, совсем не умел притворяться. - Значит, это правда, - спокойно сказала Джессмин, стараясь изгнать из своего голоса холодность и горечь. - Что именно? - Гэйлон быстро взглянул на нее, но сразу отвел глаза. - То, что я слышала о тебе и леди Д'Лелан. Король побледнел. - С каких это пор ты питаешься слухами, Джесс? - С тех пор, как твои действия начали соответствовать тому, что о тебе говорят. - И какую же сказку тебе рассказали на этот раз? - с напускной небрежностью спросил Гэйлон. - Сказку о поцелуях украдкой в безлюдных коридорах. - Там было не так уж безлюдно. Это Дэви сказал тебе? - Гэйлон сжал в кулак правую руку, и его Колдовской Камень угрожающе мигнул синим светом. - Все годы, что мы женаты, я ни разу не изменил тебе. Почему же ты сомневаешься во мне теперь? - Потому что мне кажется, что твоя любовь ко мне иссякла, Гэйлон Рейссон! - королева вспыхнула, а затем услышала, как ее губы произносят непростительно резкие слова упрека: - Ты любишь меня недостаточно сильно, раз не согласился вернуть мне Робина. Лицо Гэйлона исказилось, но не от гнева, а от раскаянья и муки. - Гэйлон, погоди! - воскликнула Джессмин, но Гэйлон уже спустился по ступеням и быстро шагал через зал, грубо расталкивая плечом собравшихся. Жестокость собственного поступка причинила самой Джессмин страшную боль. Нельзя было винить Гэйлона в том, в чем он был бессилен, в чем виновата была сама природа магического искусства. Она уже пришла к этой мысли и думала, что теперь ей станет легче, однако оказалось, что внутри нее еще продолжали жить надежда и горькая обида. Слезы снова полились из глаз Джессмин, а все эмоции и чувства, которые она с таким трудом подчинила своей воле, вдруг вырвались из-под ее контроля. Ее душераздирающие вопли разнеслись так далеко, что Нильс Хэлдрик бегом примчался в зал. В следующую секунду рядом с королевой оказались Катина и Великий посланник, однако Джессмин не видела и не слышала их. Лекарь легко поднял ее на руки и понес прочь из зала. Дэви сказал Джессмин. Его предали со всех сторон. С этими мыслями король шагал среди апельсиновых деревьев, высаженных возле северной стены дворца. Над самой его головой проносились в воздухе летучие мыши - черные силуэты на фоне черного неба. Город за дворцовыми стенами потихоньку возвращался к своей шумной ночной жизни. По ксенарским обычаям траур по покойнику должен был продолжаться две недели, но Занкос был торговым городом и портом, переполненным чужестранцами и моряками, жаждущими отдыха и развлечений в перерывах между рейсами. От Робина ничего не осталось, кроме воспоминаний да черных траурных повязок на головах его ближайших родственников и их приверженцев. Когда Гэйлон зашел в детскую, чтобы пожелать Тейну спокойной ночи, он тщательно спрятал свой гнев после разговора с Джессмин, однако вид пустой лежанки рядом с двумя другими поразил его в самое сердце. Еще хуже были сомнения, которые пришли вместе с горем и гневом. Может быть, в этот раз ему удалось бы вернуть Робина и избежать страшной расплаты? Вот только о том, как это можно сделать, у него до сих пор не было ни малейшего представления. Слишком уж хрупким и неустойчивым было равновесие между жизнью и смертью. Ценой жизни могла быть только другая жизнь - жизнь столь же близкого и дорогого человека. Гэйлон готов был дорого заплатить, лишь бы снова не оказаться перед выбором. И вот он шагал между деревьев с их спутанными ветвями и блестящими глянцевитыми листочками. Теплый воздух был пропитан ароматом цветущего жасмина. Он никогда не любил Джессмин сильнее, чем сейчас, но как убедить ее в этом, особенно после свидания с Сандаал Д'Лелан, каким бы нечаянным и нежеланным оно ни было? Милостивые боги, как же он ненавидел эту землю! Он ничего от нее не хотел, и ничто не держало его здесь, кроме семьи, вернее, того, что от нее осталось. Детей он мог бы отослать обратно в Виннамир, но даже там они не были в безопасности. Заговор богатых и могущественных ксенарцев с одинаковым успехом мог настигнуть их и там и тут. Эти люди, нет - эти твари - стремились сбросить Джессмин с трона и посадить на него кого-то из своих. Должно быть, именно теперь Джессмин должна особенно ясно увидеть тщетность своих попыток управлять этой трижды проклятой страной. Стоит только позволить им посадить на трон своего короля, и Тейн будет свободен от всех обязательств, которые взвалили на него еще его деды. Но нет. Кровь Роффо всегда будет стремиться править этим королевством и, что хуже всего - будет иметь на это законное право, а стало быть - будет представлять угрозу для тех, кто взойдет на трон Ксенары благодаря интригам и подтасовкам. Гэйлон в бессильной ярости ударил кулаком по ближайшей ветке, и острые шипы немедленно впились в мякоть ладони. Он обрадовался этой боли, хотя это было слишком легкое наказание за то, что он подвел Джессмин как раз в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Их раны сможет до конца залечить только время, если оно у них будет. Сейчас же, расколотая непониманием, свалившейся на них бедой и внутренним смятением, королевская семья была слаба как никогда. Враги могут попытаться этим воспользоваться, и Гэйлону необходимо быть начеку каждый час и каждую минуту. Утомившись, он остановился и оперся спиной на высокую стену дворца, которая окружала сад и постройки, заперев их всех, словно в ловушке. Сегодня король будет спать в своих покоях. Лучше всего оставить Джессмин одну, чтобы у нее было время оправиться, подумать, вспомнить ту любовь, которую они питали друг к другу с раннего детства. Потом он должен объяснить ей, что же на самом деле произошло между ним и леди Д'Лелан. Но сначала ему необходимо найти Дэви. Должно быть, его мир тоже рушится в эти минуты. Хотя на самом деле ничего страшного не случилось, Сандаал хотела этого. Она намеренно отвергала любовь Дэви на каждом шагу, и этой жестокости Гэйлон не мог ей простить. В глазах герцога он, должно быть, будет выглядеть после этого как бесчувственный болван. О боги, как же все безнадежно запуталось и усложнилось! У северных дверей дворца его окликнули стражники. Узнав короля, они отсалютовали ему и пропустили его внутрь. В зале Совета остались только слуги и рабы, которые убирали посуду и протирали влажными тряпками затоптанный кафельный пол. В коридорах ему то и дело попадались отряды гвардейцев, которые дозором обходили дворец. В королевских покоях он столкнулся с Катиной, которая сидела в кресле у дверей спальни Джессмин. - Как госпожа? - отрывисто бросил Гэйлон. Глаза фрейлины припухли и покраснели от слез. - Ее величество отдыхает. Мастер Хэлдрик дал ей сильное снотворное снадобье... она будет спать всю ночь и весь день. Что... - она не договорила и потупилась. - Что "что"? - подбодрил ее Гэйлон. - После разговора с вами у миледи началась истерика. Могу ли я узнать, что вы ей сказали? - Нет! - резко ответил Гэйлон и зашагал прочь, чувствуя, как в нем снова нарастает гнев. Сколько он ни стучал в дверь покоев герцога Госнийского, ему никто не открывал. Тогда он вошел, но в покоях никого не было. На столе мигал огарок толстой свечи, а рядом лежала раскрытая "Книга Камней". Расплавленный воск, словно мутные слезы, капал с подсвечника. Король протянул руку к Книге, и Колдовской Камень в его перстне замерцал. Должно быть, Дэви до недавнего времени был здесь, ища утешения на страницах магического тома. Слишком усталый чтобы дожидаться возвращения молодого лорда, король вышел из покоев герцога и направился в свои апартаменты. Около дверей он, однако, задержался, озаренный внезапной догадкой, однако внутри его встретили лишь темнота и прохладный, свежий воздух, пахнущий жасмином. Камень в его перстне мигнул и засветился, озаряя все вокруг неярким синим светом. Его собственная "Книга Камней" лежала на столе. Король вздохнул и поспешил к шкафу, чтобы переодеться. Оставшись в одних штанах и чулках, король принялся разыскивать ночную рубашку. В последнее время во дворце царили суматоха и суета, и слуги, выбитые из колеи многочисленными неприятными происшествиями, стали неорганизованны и рассеянны. Внезапно Гэйлон ощутил на лице легкое дуновение и снова почувствовал запах жасмина. Король застыл. - Кто здесь? - Милорд, - донесся до него из спальни негромкий шепот. Гэйлон узнал голос Сандаал. Подняв руку с перстнем высоко вверх, король заставил свой Камень светиться ярче, и яркий свет высветил даже самые темные углы комнаты. На пороге его спальни возникла Сандаал Д'Лелан. Ее смуглая кожа в голубом свете камня казалась серой. На леди не было никакой одежды, кроме давешних мягких туфель. Некоторое время взгляд Гэйлона блуждал по ее гладкому телу, по округлости полной груди и чарующему изгибу бедер и тонкой талии. Ее красота заворожила его, и он не мог оторвать взгляда от обнаженной леди Д'Лелан. В свете камня ее иссиня-черные волосы блестели и переливались, лаская податливое тело. Гэйлон ощутил в низу живота внезапную острую боль, которая заставила его заскрипеть зубами и помогла ему несколько прийти в себя. - Уходите отсюда! Немедленно. - Нет, милорд. - По бархатной щеке скатилась одинокая слеза. - Я не могу уйти, не вкусив вашей любви. Если вы откажете мне, то используйте ваш Колдовской Камень, убейте меня сразу и прекратите мои страдания. Ее слова звучали убедительно и искренне, во всяком случае, так показалось Гэйлону. Король почувствовал ее страстное желание и надежду, ее влечение, которое вопреки его собственной воле передалось и ему самому. Он шагнул к Сандаал и прижал ее к себе. Сандаал схватила его за запястье правой руки и принялась целовать кончики его пальцев. Страсть и плотское желание внезапно вспыхнули в Гэйлоне с такой силой, что весь мир вокруг него померк и он совершенно позабыл о жене, детях, о своих недавних бедах и огорчениях. Для него ничего больше не существовало, кроме желанных ласковых рук, которые настойчиво подталкивали его в спальню, и там, возле кровати, их губы встретились. Сандаал сама направила его руку и прижала ее к своей теплой груди. Где-то в глубине его души крошечный уголок сознания попытался поднять тревогу, но запах ее тела, податливая теплая плоть под руками сделали его глухим к голосу разума. Сандаал легко толкнула его в грудь и заставила улечься на кровать. Сама она уселась на него верхом, и Гэйлон как бы со стороны наблюдал за тем, как она осторожно берет его правую руку с перстнем и кладет ее на маленький столик в изголовье кровати. Затем... - Нет! - выкрикнул кто-то, и этот голос разрушил чары. Гэйлон рефлекторно убрал руку со столика. Как раз вовремя! Лезвие меча ударило в полированную крышку из твердого дерева с такой силой, какой вполне хватило бы, чтобы разрубить пополам даже более массивный предмет мебели. От треска и грохота гибнущей мебели Гэйлон почти совершенно пришел в себя. Сандаал снова взмахнула мечом, целясь королю в голову, но Гэйлон успел ударить в нее при помощи Камня. Ослепительно-голубое пламя брызнуло из его перстня, но на полдороги неожиданно столкнулось со столь же интенсивным бело-голубым сиянием. Две силы ударились одна в другую, и Сандаал отлетела на другой конец комнаты. Гэйлон скатился с кровати и упал на четвереньки. Голубое сияние потухло, и король, приподнявшись на коленях, увидел в дверях Дэви. Его Колдовской Камень мерцал грозным синим огнем. - Мерзкая тварь, - сквозь зубы процедил Гэйлон, обращаясь к Сандаал. - За что? Сандаал вскарабкалась на ноги. Она все еще была без одежды. Обхватив обожженные плечи руками, леди Д'Лелан с вызовом посмотрела на короля, но промолчала. - Как лучше всего прикончить мага? - ответил за нее Дэви. - Она планировала сначала отделить твою руку от тела, а Камень - от тебя. Затем, когда ты оказался бы совершенно подавленным и беспомощным, тебя можно было бы живьем разрезать на части, не так ли, любимая? Леди упрямо молчала. - Это ты убила Келли, это ты столкнула Тейна с башни, - голос герцога становился все более мрачным, по мере того как он произносил эти обвинения. - И это ты убила Робина. - Нет, - неожиданно твердо сказала Сандаал. - Да! - прорычал Гэйлон. Его гнев снова стал нарастать, а Колдовской Камень угрожающе запульсировал. - За это тебя ждет страшная смерть! - Погодите, милорд! - торопливо воскликнул Дэви, увидев поднятую руку Гэйлона. - Оставьте ее ксенарскому правосудию. - Но это моей семье она причинила столько страданий, - возразил Гэйлон. - На ее руках кровь моего сына. Леди Д'Лелан наконец поняла, что ее судьба целиком находится в руках этих двух мужчин. Она подобрала с пола простыню и обернулась ею, в то время как взгляд леди Д'Лелан в тревоге перескакивал с короля на герцога и обратно. Дэви покачал головой: - Будьте благоразумны, милорд. Леди Д'Лелан - всего лишь орудие в чьих-то руках, просто грязный наемный убийца. Ей заплатили, чтобы ее руками оборвать последнюю ветвь рода короля Роффо. Отправьте ее в темницу, и пусть ее соотечественники применят на ней самые сильные ксенарские пытки. Может быть, им удастся получить от нее ответ на вопрос, на который она так упорно не хочет отвечать нам. Подумайте, сир. Не применяйте вашего могущества. Гэйлон растерялся. Его собственное бездумное влечение чуть было не стоило ему жизни. Это было постыдно само по себе, не говоря уже о том, что в случае его гибели его семья оставалась без всякой защиты. Его безумная ярость немного улеглась, и теперь ему даже было немного не по себе при мысли о том, чтобы убить женщину, каким бы изощренным и коварным убийцей она ни была. - Пусть будет, как ты говоришь, - устало сказал король. - Пусть эта грубая и жестокая страна сама расправится со своими преступниками. Пусть за смерть моего Робина ваши страдания длятся вечно, леди Д'Лелан. - Я не убивала его, - прошептала Сандаал одними губами, затем подняла голову и сказала громче: - Я не убивала. Мне нужна была только твоя жизнь, Гэйлон Рейссон. Я должна была отомстить тебе за брата, за мою мать, за всех моих сестер и братьев, которых ты убил. Но я никогда бы не причинила вреда ребенку. Никогда и ни за что! - Побереги свое красноречие для главного палача подземелья, женщина. Дэви, позови стражу. Скоро мы узнаем всю подноготную этого дела, и тогда вместе с Сандаал Д'Лелан погибнет еще не одно семейство этой проклятой страны. Сандаал снова почувствовала гнев, а вместе с ним к ней вернулись силы и самообладание. - Может быть, мне будет позволено сначала одеться? - холодно спросила она. Не дождавшись ответа, она сняла свое траурное платье со спинки кресла и принялась одеваться. Пока она облачалась, Гэйлон неожиданно подумал о том, что, должно быть, переживал в эти минуты его герцог. Зеленые глаза Дэви с жадностью следили за каждым движением ее прекрасного тела, а когда темный шелк с шуршанием прикрыл ее безупречную кожу, на лице его отразились сожаление и тоска. Король понял, что герцогу нелегко будет похоронить свою любовь. Это чувство могло пережить не только самые страшные предательства, но даже смерть, и именно такую любовь Гэйлон увидел на лице и в глазах Дэви. Несмотря на это, он крепко, даже немного грубо взял ее за руку. - Сегодня вам придется переночевать в новых покоях, миледи, - холодно сказал он. - Они больше подходят к вашему характеру. - Дэви... я клянусь тебе... - Тише, миледи, не тратьте слов понапрасну. Они больше не имеют надо мной силы... и никогда больше не будут иметь. Когда они вышли, Гэйлон устало опустился на кровать. Он был обеспокоен и растерян. Меч Сандаал все еще лежал на полу рядом с обломками злосчастного столика. Сегодняшней ночью она чуть было не достигла своей цели. Мысль об этом заставила его содрогнуться. 17 Отряд из десяти гвардейцев дворцовой стражи сопровождал их сквозь ворота в трепещущем свете множества факелов. Один из них, капитан, схватил Сандаал за другое плечо своими железными пальцами. Сандаал, почти исчерпавшая запас своих душевных сил, все еще пыталась идти с высоко поднятой головой, с ничего не выражающим лицом. Герцог Госнийский по-прежнему держал ее за другую руку, и хотя его пальцы не впивались так глубоко, его прикосновение тоже нельзя было назвать нежным. Она потерпела полное поражение. Долгие годы, на протяжении которых она вынашивала и обдумывала свои мстительные планы, ни к чему не привели. Все закончилось неудачей. От жалости к самой себе ее шаги стали неуклюжими и тяжелыми. Клятва отомстить за мертвого брата оказалась непосильной тяжестью для двадцатилетней девушки... хотя именно она помогла ей выжить, давая ей опору и цель в жизни в моменты, когда все остальное переставало иметь для нее значение. Наконец они приблизились к темницам. Это были подземные катакомбы, вырытые в склоне холма неподалеку от того места, где когда-то стоял храм Мезона. Портал входа был высечен из серого гранита и выглядел совершенно обыкновенно, словно за ним не начинались страшные сырые коридоры подземных темниц. Впрочем, Сандаал приходилось кое-что слышать о том, что происходило с теми, кто попадал в сырые казематы в толще холма, и она невольно отшатнулась, когда перед ней разверзлась темная бездна, в которую вели узкие каменные ступеньки. Это ее движение, конечно, ни к чему не привело, кроме того, что она получила от капитана стражников хлесткий удар в лицо. Когда стражник попытался ударить ее снова, Дэви перехватил его запястье свободной рукой. Колдовской Камень у него на груди вспыхнул, и лицо офицера исказилось от боли. - Не вздумайте позволять себе вольности с этой леди, - строго предупредил его Дэви. Он говорил спокойным, негромким голосом, но в нем явно слышалась смертельная угроза. Когда Дэви выпустил руку офицера, зловещее сияние Колдовского Камня погасло. На лице капитана Сандаал увидела гнев, однако там были и уважение, и страх. Теперь дворцовая стража будет обращаться с ней куда осторожнее, и за это леди была благодарна герцогу. В смертельных политических играх, столь распространенных в Ксенаре, проигравший не мог надеяться на справедливость, а только на быстрый конец. Тем временем ее ввели под низкую каменную арку входа, и от зловония, поднимающегося из темниц, Сандаал затошнило. Герцог выпустил ее руку. - Я вернусь через некоторое время вместе с Великим посланником, - объявил он капитану. Сандаал внезапно осознала, что ее ждет, и ощутила в груди ледяной комок страха. - Нет, милорд! Прошу вас! Не оставляйте меня в этом месте! - У меня нет выбора, - ответил Дэви, и Сандаал показалось, что глядящие на нее глаза герцога выточены из зеленоватого океанского льда. В панике леди Д'Лелан схватила герцога Госнийского за рукав: - Умоляю тебя, Дэви. Отпусти меня. Я исчезну и никогда больше не вернусь. Никто никогда больше не услышит обо мне, как будто я умерла. - Ты и так скоро умрешь, - не без удовольствия проворчал капитан. - Заткнись, - резко оборвал его Госни, не отрывая взгляда от Сандаал. - Для меня, миледи, ваша измена значит очень мало. Я мог бы даже простить вам ваши шпионские происки и покушение на их величества... Но вы убили двоих детей, одного из них - еще не рожденным, в утробе матери, и покушались убить третьего. Не сомневаюсь, что следующей жертвой была бы Лилит. - Нет! Дэви, выслушай меня. Как я могла совершить все это? Я любила Робина. Я всегда любила детей и хотела отомстить лишь королю Виннамира. - Леди Д'Лелан судорожно вздохнула: - Меня можно обвинить только в покушении на жизнь короля Виннамира и ни в чем больше. По законам Ксенары за одно лишь это меня приговорят к смерти, но я не хочу умирать и знать, что ты считаешь меня виновной в совершении таких злодеяний, как убийства детей! Я не делала этого... не могла сделать! Дэвин Дэринсон покачал головой: - Слова... ты всегда умела красиво говорить, но на этот раз твое красноречие тебя подвело. Как лучше всего отомстить человеку, который убил твою семью? Конечно же, надо убить его собственных детей! Сандаал разрыдалась, но герцог лишь горько усмехнулся: - Вы напрасно тратите наше время, миледи. Ваше холодное и безжалостное сердце предало вас. Затем Дэви отозвал в сторону офицера и быстро пошептался с ним о чем-то. Потом он ушел, оставив ее наедине с отрядом солдат, которые ни капли - она чувствовала это - ей не сочувствовали. Капитан толкнул ее в спину в направлении узких каменных ступеней, исчезающих во тьме. На сквозняке свет факелов метался из стороны в сторону, а слезы застилали глаза Сандаал, и поэтому, спускаясь по лестнице, она постоянно оступалась и чуть не падала. Впрочем, ступени были настолько круты, что по ним нелегко было бы спуститься и при нормальном освещении. Мысль о смерти и пугала, и сердила ее. Если она умрет, это будет означать, что с домом Леланов покончено и что сделал это не кто иной, как ненавистный Гэйлон Рейссон. Все ее тщательно взлелеянные и продуманные планы ни к чему не привели. На лестничных пролетах внезапно сильно запахло горелым мясом; а откуда-то снизу донеслись отчаянные вопли. Сандаал огляделась по сторонам широко открытыми от ужаса глазами и увидела глумливые усмешки на лицах солдат. Они продолжали гнать ее вниз по ступеням, в страшное подземелье. Наконец она оказалась в огромной и темной комнате, посреди которой в огромной жаровне тлела целая гора раскаленных углей. В их красном свете возле тяжелого стола быстро двигались какие-то темные тени. Вопли, которые она слышала, превратились в жалобное хныканье. - А это еще кто такая? - спросил кто-то сиплым жутким голосом. - Преступница. Она пыталась прикончить короля Виннамира, - со смешком отозвался капитан. - Ну-ну! Говоривший приблизился так, что на него упал свет факела и Сандаал увидела голого по пояс мужчину. Его широкие плечи и налитые мускулы рук лоснились от пота. - Вот уже много лет к нам не попадали такие милашки да еще столь богато одетые. Добро пожаловать в темницы Джейка, миледи. У нас самые лучшие инструменты во всей стране, госпожа. - Несмотря на свои устрашающие размеры, Джейк поклонился на удивление грациозно. - Нужно отдать должное требованиям закона, но я не стану пытать вас за попытку убить Гэйлона Рейссона... о, нет. Мы станем мучить вас лишь за то, что ваша попытка не удалась. Запрокинув назад голову, он оглушительно расхохотался. Дворцовая стража дружно вторила его смеху. - Давайте-ка ее сюда, - приказал наконец Джейк, и Сандаал почувствовала, что ее снова схватили грубые сильные руки. Солдаты поволокли ее вслед за палачом. Джейк долго гремел цепями на стеллажах, выбирая подходящие. - Вот эти, мне кажется, подойдут, - проворчал он. - Они достаточно маленькие. Сандаал тупо смотрела, как он застегивает замки ручных кандалов вокруг ее запястий. Наручники были соединены такой толстой и тяжелой цепью, что руки ее непроизвольно опустились под этим немалым весом. Своим концом цепь доставала до земли. - Отведи ее в номер третий, дружище, - Джейк бросил одному из солдат звякнувшее кольцо с ключами. На столе возле жаровни кто-то громко застонал, и Джейк обернулся. - Не беспокойся, голубчик, никто про тебя не забыл, - проворчал он почти ласково. Стражник повел Сандаал по узкому коридору. Запах мочи и испражнений едва чувствовался, заглушенный запахом гниющей плоти. Вскоре они остановились возле глухой дубовой двери, в самом верху которой было выпилено крошечное квадратное окошко. Молодой солдат отпер дверь ключом и широко распахнул ее внутрь камеры. Затем он повернулся к Сандаал. Они были одни в коридоре, освещенном лишь тусклым светом факела на стене. Солдат плотоядно облизнулся и притянул леди к себе. Сандаал почувствовала, как рука в грубой перчатке ласкает ее тело сквозь шелк платья. Оттолкнув солдата, Сандаал круто развернулась, раскручивая тяжелую цепь. Как ни слабы были ее усилия, но цепь успела набрать скорость и высоту и с лязгом ударила солдата по уху. Тот отшатнулся, ударившись спиной о стену. Его громкий вопль боли и ярости немедленно привлек внимание остальных, и они толпой ринулись к нему на выручку. В их присутствии незадачливый стражник не осмелился отомстить Сандаал, он только держался за голову и громко стонал. Увидев текущую из-под его руки кровь, Джейк лишь довольно хмыкнул. - Ого! Я чувствую, что нам предстоит немало веселых минут, - проворчал он, заталкивая Сандаал в камеру. - Сломать тебя, моя дорогая, и заставить говорить - это будет редкое удовольствие. Траурная тишина огромного дворца была нарушена криками и топотом множества ног в коридорах. Джессмин, погруженная в искусственно вызванный снотворными сон, попыталась проснуться, но это удалось ей не сразу. Лишь когда она поняла, что совсем рядом с ней раздается чей-то безутешный плач, она предприняла еще одну отчаянную попытку открыть глаза. В комнате горела одна-единственная масляная лампа. Рыдания доносились от изголовья ее постели, и королева протянула руку, хотя это тоже оказалось нелегко. "Это Катина", - поняла Джессмин. - Что случилось, моя дорогая? - невнятно прошептала Джессмин, все еще сражаясь с действием снотворного зелья, которое поднес ей Нильс Хэлдрик. - Сандаал... - пробормотала Катина и зарыдала еще громче. - Они арестовали ее за то, что она покушалась убить короля... и за убийство Робина. Катина Д'Ял продолжала горько плакать, и Джессмин попыталась разобраться в том, что она только что услышала. Получалась какая-то бессмыслица. Снотворное мастера Хэлдрика, однако, притупило ее чувства настолько, что ей не только не хотелось плакать самой, но и нелегко было слышать чей-то плач рядом. - Ну-ка, прекрати! - резко приказала ее величество. - Вытри слезы и рассказывай, что тут произошло. Кэт громко высморкалась в шелковый носовой платок, затем промокнула глаза. - Я знаю очень мало, миледи. Это Роза узнала, что... - Что? - нетерпеливо поторопила Джессмин, не в силах скрыть свое раздражение и тревогу. - Что такого узнала Роза? - Что Сандаал отправилась ночью в покои короля Гэйлона... В этом месте Катина замялась. - Она пошла туда, чтобы соблазнить и убить вашего супруга, миледи. Она убила бы его, не подоспей вовремя герцог Госнийский. Король хотел уничтожить Сандаал с помощью своего Камня, но Дэви спас ее, тоже при помощи магии. В результате вся спальня короля обгорела, вся мебель разбита... Джессмин громко застонала. Что за безумие?! Сандаал примирилась с Гэйлоном много месяцев назад, к тому же, чтобы напасть на мага, нужно быть совершенно свихнувшимся человеком. За то время, что Сандаал была при королеве, они сблизились настолько, насколько Сандаал вообще позволяла себе сближаться с чужими людьми. И все же королева успела убедиться, что леди Д'Лелан одновременно и умна и рассудительна. Это тоже никак не вязалось с тем, что рассказывала Катина. Между тем старшая Д'Ял продолжала тихонько плакать: - Сандаал наняли чтобы шпионить за вами, ваше величество, чтобы собирать сведения для тех кланов, которые не хотят вашего владычества. И это она столкнула с башни Тейна и убила Робина... - Нет! - Смущение и растерянность Джессмин нарастали. - Леди Д'Лелан любит детей. Она никогда не сможет сделать ничего такого, что причинило бы им вред. Гнев и раздражение овладели ей совершенно, и она спросила строгим голосом: - На основании каких улик леди Д'Лелан обвинили во всех этих преступлениях? - Роза... - Катина зарыдала с новой силой, так что ее бессвязную речь стало почти невозможно понять. - Роза нашла письмо... договор... в комнате Сандаал. И шкатулку с золотыми монетами. Это ее вознаграждение за службу, хотя мы еще не знаем, кто ее нанял. Молодая женщина закрыла лицо руками. - Она всегда вела себя немного странно, но мы считали, что это от того, что ей нелегко пришлось в детстве. Что же она натворила теперь? Вы доверяли ей, ваше величество, а она предала вас. Ох, Робин, наш маленький, прелестный мальчуган... - Рыдания сдавили ей горло с такой силой, что Катина не смогла больше ничего сказать. - Немедленно прекрати! - прикрикнула Джессмин, боясь, что иначе она не выдержит и снова погрузится в свое безысходное горе. - Где леди Д'Лелан сейчас? - Они отправили ее в темницу, госпожа. - В темницу? Боги мои! - королева села на кровати. - Перестань рыдать, Катина. Мне немедленно нужен лист бумаги, чернила и стило. Возьми все это в моем кабинете на столе. И поторопись. - З-зачем? В довершение всего на леди Д'Ял напала икота, а руки затряслись. Королева смерила ее холодным взглядом и встала. В одной ночной рубашке она прошла в кабинет. От снотворного Хэлдрика голова немного кружилась, а руки и ноги казались тяжелыми и непослушными. Все же Джесс уселась за письменным столом и нашла необходимые письменные принадлежности. Однако написать нужные слова ей никак не удавалось. Строчки выходили неровными, да и сам текст приказа оказался наполовину на ксенарском, наполовину на виннамирском языке. Содержание его едва можно было понять, но Джессмин решила, что лучше ей все равно сейчас не написать, и потянулась за палочкой красного воска и королевской печатью. Покушение на жизнь короля было тяжким преступлением, но Джессмин не могла осуждать леди Д'Лелан после того, как Арлин и вся ее семья погибли от рук Гэйлона. Даже сам король, будь у него достаточно времени, мог бы понять и простить Сандаал. К несчастью, времени у них было в обрез. Имея в качестве доказательства клочок бумаги и шкатулку с монетами, ксенарцы ничтоже сумняшеся возложат на плечи Сандаал и смерть Робина, и покушение на принца, и потребуют немедленной публичной экзекуции. Королеве же казалось, что она знает леди Д'Лелан достаточно долго и хорошо, чтобы понять, что вряд ли смерть маленького принца - дело ее рук. Катина, вошедшая в кабинет вслед за королевой, осторожно заглянула в бумагу через плечо Джессмин. - Старший дознаватель темниц вряд ли обратит внимание на этот приказ, миледи. Король намеревался предать Сандаал казни завтра утром, а до того времени приказал держать ее в катакомбах. - В самом деле? - с иронией переспросила Джессмин. - Может быть, он и король Виннамира, но я - королева Ксенары, и мне решать, как и что делать. Я хочу одеться... немедленно. Королева встала из-за стола, но покачнулась и тяжело осела на стул. Леди Д'Ял торопливо бросилась к ней, чтобы поддержать ее под локоть. - Ваше величество, вам необходимо отдохнуть. Мастер Хэлдрик дал вам слишком сильное лекарство. Он надеялся, что вы проспите всю ночь и весь день. Он очень сильно беспокоится о вашем здоровье. Мне не следовало бы будить вас сегодня... - А когда бы я проснулась, все было бы закончено, а Сандаал мертва! - сказала Джессмин спокойно, хотя ее гнев усилился. - Как он смел сделать такое со мной - захватить власть в моей стране, пока я сплю! - Ваше величество, я не думаю, чтобы милорд Гэйлон хотел сделать что-либо в этом роде, просто... - Я хочу, чтобы ты помогла мне одеться, Катина. И пошли кого-нибудь, чтобы мне с кухни принесли горячего какао - мне необходимо что-то, чтобы справиться с этим снотворным снадобьем Нильса. Мы сами пойдем в катакомбы и вытащим оттуда Сандаал. Катина Д'Ял вздрогнула, но возразить не посмела. Джессмин продолжала развивать свою мысль: - Я чувствую, что кто-то очень хочет обвинить Сандаал Д'Лелан в том, чего она не делала, обвинить ее во всем, что случилось, вне зависимости от того, виновна она или нет. Но я не позволю, чтобы из нее сделали козла отпущения! Катина выглядела весьма озадаченной и встревоженной. - Но, миледи... Улики кажутся мне неопровержимыми. Сандаал виновна. Так пусть же другие занимаются этим грязным делом. Вы и так пережили слишком многое. - Ни слова больше! - твердо сказала Джессмин. - Если ты хочешь оставаться моей фрейлиной, ты сделаешь то, что я приказываю. И быстро... Катина с несчастным видом помогла госпоже добраться до туалетной комнаты и стала выбирать в комоде подходящее платье. Джессмин, стоя перед зеркалом, внезапно задумалась о причинах такого упрямства старшей сестры Д'Ял. Катина, безусловно, любила Робина, но она также провела в обществе Сандаал Д'Лелан несколько месяцев - довольно длительный срок если не для дружбы, то для товарищеской солидарности. А что же Дэви? Неужели и он так быстро отвернулся от своей возлюбленной? Каковы бы ни были улики, королева желала сама выслушать объяснения молодой леди. Джессмин как раз надевала сандалии, когда принесли горячее какао. - Благодарю, - кивнула Джессмин и только потом заметила, что не Катина, а Нильс Хэлдрик подносит ей чашку с напитком. - Не планируете ли вы часом выбраться из постели этой ночью? - строго поинтересовался лекарь. Джессмин сердито покосилась на свою фрейлину. - Болтушка, - проворчала она и повернулась к Нильсу: - Как вы, должно быть, заметили, я уже сделала это. И буду проделывать это каждую ночь, если моих фрейлин будут заточать в темницах. - И что же вы собираетесь достичь своим походом в катакомбы? - поинтересовался Нильс. - Кроме, естественно, новых осложнений вашей болезни? - А что вы предлагаете? - парировала Джессмин. - Куда вы задевали свой королевский скипетр, миледи? Это ваша страна. Поговорите для начала со своим мужем. Объясните ему, что леди будут судить по ксенарским законам и что именно ваше слово будет на этом суде решающим. Джесс закусила губу. Гэйлон, улучив момент, попытался взять управление Ксенарой в свои руки, чего как раз и опасались главы самых влиятельных семейств в стране. Она истратила столько недель труда и приложила неимоверные усилия, чтобы доказать ксенарцам, что она - их подлинная королева. Теперь настало время доказать это собственному мужу. - Отличное предложение, мастер Хэлдрик, - признала королева. - Но сначала я хотела бы поговорить с Великим посланником. - Лорд Д'Ар уже давно в постели и спит, миледи. Из-за своего возраста он в большей, чем вы, степени подвержен хворям и слабостям. - Тогда пусть остается в постели, - Джессмин встала со скамьи. - Я приду к нему в покои и поговорю с ним там. Не обращая внимания на нахмурившегося врача, Джессмин вышла из туалетной комнаты. Катина последовала за ней. Дэви вернулся в королевские покои. Коридоры дворца по-прежнему кишели стражниками, которые разыскивали коварного врага. Сам же этот коварный и страшный враг - молоденькая и привлекательная аристократка - уже с час находилась в заточении в катакомбах Занкоса. Герцог скрипнул зубами, стараясь не думать о том, что он натворил. Тошнотворный запах подземелий впитался в волосы, в кожу, в одежду. Ванна могла помочь ему смыть запах, но как отделаться от ощущения вины и непоправимой ошибки? Когда он проходил мимо дверей в детскую, его остановила Роза. Она бросилась к нему на шею и спрятала заплаканное лицо на его плече. Дэви немного поколебался, но все-таки обнял леди и прижал к себе. От ее волос пахло розовым маслом. - Что случилось? - спросил он и погладил Розу по горячей мокрой щеке. - Этого не может быть, милорд. Просто не может быть! - Что? Чего не может быть? Но Роза продолжала всхлипывать так, словно не слышала его. - Мне нужно было только забрать свой платок... тот, который она брала поносить... А там эта коробочка... шкатулка. Она выпала из шкафчика, и все монеты рассыпались. Больше ста золотых деций... Одно золото, - рыдала она. - Там еще была бумага. Я отдала ее королю. - Какое золото? Чье? Что за бумага? - в отчаянии выкрикнул Дэви. - Я ничего не могу понять. Роза! - Золото Сандаал, - тупо ответила младшая Д'Ял. - Ее золото и ее бумага. Контракт, чтобы убить маленького Робина. Но я просто не могу поверить... - и она снова залилась слезами. Черный гнев снова закипел в груди герцога. - Кто еще подписал эту бумагу? - Это было оторвано... в углу страницы. - И ты нашла эти вещи в комнате Сандаал? - Да, милорд. Хотя мне так хотелось бы, чтобы это все было страшным сном. Боги свидетели, мне так хотелось!.. - Роза крепче прижалась к Дэви. - Мне так жаль, милорд. Я знаю, как вы ее любили. Герцог вырвался из ее объятий. - Король и королева страдали гораздо больше, чем я. Оставь свою жалость для них. Что с Тейном и Лилит? - Спят... - Столь быстрая смена темы разговора смутила Розу, но не надолго, и она продолжала в том же русле: - Может быть, милорд позволит мне немного утешить его? Дайте мне только шанс, и я сумею сделать вас счастливым. - Может быть... когда-нибудь, - отозвался герцог, обуздав свой гнев. И он быстро пошел дальше по коридору, направляясь к королевским апартаментам. Дверь в гостиную Гэйлона оказалась широко открытой. Кроме самого короля Виннамира, в этой просторной комнате оказалось еще четверо или пятеро капитанов стражи. Гэйлон, лихорадочно блестя глазами, отдал им последние инструкции и отослал их. Затем он повернулся к столу и наполнил свой хрустальный бокал янтарным бренди. - Куда они пошли? - спросил Дэви, налив и себе вина. - Одни - в город, допрашивать глав оппозиционных кланов. Другие вернутся в комнату Сандаал, чтобы продолжить обыск. - Тебе не достаточно золота и письма? - Ты уже знаешь? Дэви кивнул. - От Розы, - в его голосе была горечь. - Как удобно, должно быть, для кого-то, чтобы она нашла доказательства именно сейчас. - Не все ли равно - когда? Леди Д'Лелан громоздила ложь на ложь, обман на обман. Теперь ее постройка рухнула, так что предоставим Сандаал ее судьбе, - отрезал Гэйлон, но тут же пожалел своего герцога. - Никто не может избежать своей судьбы, Дэви. Даже король-маг. - Я знаю... - Улики, которые обнаружила Роза, просто сделали картину еще более ясной, во всяком случае, для меня. Я принял верное решение, единственное в данных обстоятельствах. Однако мне необходимо знать имя того, кто ее нанял, если это возможно. - Король задумчиво смерил Дэви взглядом. - Ты передал капитану, что нам нужно от нее узнать? Герцог снова скрипнул зубами. - Передал. - Хорошо. Но только умоляю тебя, Дэви, сдержи себя. Ты нужен мне сейчас как никогда. Мне необходимы твоя мудрость и твоя сила. То, что ты любишь Сандаал, не должно мешать тебе, хотя это будет нелегко. Просто ты должен понять, почему я сделал то, что я сделал. Ты понимаешь? - и Гэйлон попытался встретиться взглядом со своим герцогом. - Слишком хорошо понимаю, милорд. Будь у меня такая возможность, я мог бы отдать жизнь за Сандаал Дослан, но она заставила меня выбирать между ней и Рыжими Королями. - Он опять почувствовал внутри нарастающий гнев. - Я только хотел бы, чтобы все закончилось как можно скорее, ради нее и ради нас тоже. - Милорды... Старческий, скрипучий голос, раздавшийся в королевских покоях, заставил обоих вздрогнуть и резко повернуться к дверям. На пороге стоял Эовин Д'Ар, Великий посланник, одетый в желтую атласную накидку. Нильс Хэлдрик поддерживал его под руку. Рядом с ним Гэйлон увидел Джессмин и нахмурился. - Что это вы все делаете здесь в столь поздний час? Почему вы не спите? - спросил он резко. - Ее величество пришла, чтобы поговорить с вами, милорд, - объяснил посланник. - Дело крайне важное и касается Сандаал Д'Лелан. - Не стоило беспокоить королеву. - При взгляде на Джессмин выражение его лица смягчилось. - Я обо всем позаботился. - В этом-то как раз и заключается проблема, милорд. - Эовин слегка откашлялся и продолжил: - Королева Ксенары считает, что этот вопрос должен быть отнесен к ее ведению. - Ничего подобного, - возразил Гэйлон, поворачиваясь к Джессмин. - Тебе нет никакой необходимости этим заниматься. На твою долю и без того выпало слишком много страданий и забот. Губы Джессмин слегка изогнулись. - Еще большие страдания причиняет мне сознание того, что мой муж узурпировал полномочия королевы Ксенары и собирается распоряжаться моей страной. - Но это не так! - вспыхнул Гэйлон, и на его пальце немедленно сверкнул голубой искрой Колдовской Камень. - Как ты только могла подумать обо мне такое, Джесс? - А как я могла не подумать? Гэйлон быстро шагнул к ней по толстому ковру. - Это дело не имеет к Ксенаре никакого отношения. Именно на меня напал убийца, и я имею право наказать его... или ее. - Но только я в этой стране имею право вершить правосудие, - холодно ответила Джессмин. - Только я могу налагать наказания, после того как выслушаю показания свидетелей и рассмотрю улики. - Но что хорошего это принесет? - требовательно спросил Гэйлон. - Кроме потери времени, мы лишь продлим наши собственные страдания. Королева упрямо стиснула зубы: - Я вовсе не уверена в вине леди Д'Лелан. - Не уверена?! Спроси Дэви. Он был там. Если бы не он, она бы убила меня! - Но почему? - негромко спросила Джессмин. - Что ты такого ей сделал, чтобы она стремилась отомстить? Гэйлон не нашелся, что ответить, и Дэви понял по его глазам, что король сдался. Джессмин тем временем высоко подняла голову. - Я не верю в то, что Сандаал могла убить ребенка. Я считаю, что ее единственное преступление - это покушение на жизнь короля. В любой стране это тяжкое преступление. Но, поскольку мы - виннамирцы, которых почитают слабыми за нашу человечность и глупыми - за нашу тягу к простой и скромной жизни, мы также можем позволить себе еще один недостаток - милосердие. - Я очень сильно в этом сомневаюсь, - неожиданно заговорил молчавший до сих пор Нильс Хэлдрик. - Подумайте хорошенько, ваше величество. Если вы проявите снисхождение, вы потеряете уважение и авторитет. Здешние жители жестоки, и это хуже всего. Здесь, в Ксенаре, публичные казни считаются лучшим развлечением. Никто не скажет вам спасибо за то, что вы спасете леди Д'Лелан... скорее, наоборот. - Я не хочу, чтобы она умирала, - упрямо возразила Джессмин. - Она многие месяцы верно служила нам... - Потому что это входило в ее планы, - вступил Гэйлон. - Мы никогда больше не сможем доверять Сандаал, как бы это все ни закончилось. Я не желаю, чтобы она была где-то поблизости, выжидая еще одного удобного случая. - Тогда мы отправим ее в изгнание, - поспешно предложила королева. - Куда-нибудь подальше. Гэйлон в поисках поддержки посмотрел на Нильса, а Дэви вдруг увидел в глазах Джессмин тень сомнения. Даже члены королевской семьи обязаны соблюдать законы страны, которой они правят. Этот жестокий, неумолимый факт неожиданно стал окончательно ясен королеве. - Покушение на жизнь короля, - мрачно подтвердил лекарь, - является тягчайшим преступлением. - Он выпустил локоть посланника и подошел к королеве, несмело взяв ее узкие ладони в свои. - Вы очень многое сделали, миледи, чтобы завоевать симпатии самых авторитетных домов и кланов страны. Так не разрушайте же того, что досталось вам с таким трудом, не выбивайте почву у себя из-под ног. Если после всего этого вы покажете себя глупой и сентиментальной женщиной, все пойдет прахом. Последняя из королев, которая правила Ксенарой, сделала точно такую же вещь, какую вы намереваетесь совершить, и ее правление окончилось катастрофой. Потрясенное выражение, появившееся на лице Джессмин, заставило Дэви испытать острую сердечную муку, хотя он еще не до конца осознал неизбежность казни Сандаал. Все эти тонкости, о которых шла речь, мало его трогали: он только представлял себе тело Сандаал - такое же холодное и безжизненное, как тело маленького Робина. Это видение заставило его содрогнуться. Он и думать не осмеливался о том, что ее прекрасные черные глаза закроются навсегда. Все недолгое время их знакомства Сандаал постоянно ставила его в тупик, заставляя гадать, каковы же ее истинные чувства и побудительные причины. То она была задумчива и добра, то вдруг становилась холодной до жестокости, и все же мысль о том, что он может ее потерять, доставляла герцогу такие муки, что переносить их было почти не под силу. Великий посланник наконец тоже заговорил. Его голос был слабым, но слова он выговаривал отчетливо: - Совет во главе с королевой должен собраться утром. Мы не можем терять ни одной минуты, поскольку к настоящему времени весь город уже знает, что произошло во дворце. И за нами будут наблюдать особенно пристально, ожидая, какова окажется наша реакция, не проявим ли мы слабости, не заколеблемся ли. - Мы... - с горечью произнесла Джессмин. Ее лицо вытянулось и побледнело. Только она могла принять решение, и тяжесть вины ложилась на ее плечи. - Пусть, по крайней мере, леди Д'Лелан переведут из темницы во дворец. - Это невозможно, миледи, - объяснил Эовин. - Есть... сведения, которые мы должны узнать. Королева отлично поняла, на что намекал посланник. Если бы это было возможно, она, наверное, побледнела бы еще сильнее. Дэви же ощутил страх. Почувствовав на себе взгляд королевы, он поднял на нее глаза. Джессмин ничего не сказала, но от ее взгляда герцогу Госни стало еще тяжелее. - Спокойной ночи, милорды, - с горькой иронией произнесла Джессмин и величественно пошла по коридору прочь. По пятам за ней следовала верная Катина. В отсутствие света все чувства Сандаал до предела обострились. Звуки и запахи навалились на нее. Сквозь толстую дубовую дверь просачивались в ее камеру тихие мучительные стоны, а временами из большой залы доносились отчаянные вопли. От этих звуков на лбу Сандаал, несмотря на холод и промозглую сырость, выступили капли холодного пота. В ноздри заползала терпкая вонь, такая плотная, что она почти задыхалась. Сандаал лежала в углу на подстилке из мерзкой гнилой соломы, которая давно стала убежищем для насекомых. Вот по ее ноге поползло что-то крошечное и многоногое, и Сандаал, вскрикнув, вскочила так быстро, как только позволяли ей тяжелые цепи на руках. Но от насекомых некуда было деться. Она сделала всего лишь несколько шагов, и ее остановила сырая скользкая стена, и Сандаал опустилась возле нее на корточки, чувствуя в горле рыдания, которые никак не могли вырваться наружу. Она, впрочем, понимала, что слезы ей не помогут. При мысли об этом она почувствовала гнев, который вытеснил из ее сердца жалость к себе. Она сама сделала выбор и, думая о последствиях, припасла склянку с быстродействующим ядом. Даже если бы ее попытка удалась и Гэйлон Рейссон пал от ее руки, у нее было слишком мало шансов на спасение. Она знала, что смерть является высшей, конечной целью всего живущего, и все же предпочитала быструю, благородную смерть от меча стражника возможности очутиться под ножом на столе палача. Склянка с ядом хранилась в ее комнате и была компромиссным вариантом между этими двумя наиболее вероятными исходами, средством с достоинством отступить после убийства Гэйлона, но увы - она была вне пределов ее досягаемости. В крошечном оконце, прорезанном в двери камеры, замерцал тусклый свет. В замке загремел и повернулся ключ, дверь отворилась, и в свете факела закачалась странная уродливая тень. Человек, державший факел, неуклюже заковылял к ней, загребая ногами солому на полу. Сандаал показалось, что его левая нога намного короче правой и поэтому он ходит, выбрасывая здоровую ногу далеко в сторону. Как и Джейк, этот человек был без рубахи, а его торс и руки выглядели огромными и мускулистыми, какова бы ни была причина его хромоты. - Пошли, крошка. - Сильные пальцы сомкнулись на закованном в железо запястье Сандаал. - Джейк зовет тебя. Чувствуя, как паника охватывает ее, Сандаал попыталась бороться, но сразу сдалась. И хотя она больше не сопротивлялась, напротив - шла почти охотно, колченогий тюремщик, казалось, испытывал особое удовольствие, постоянно дергая ее за руку. Когда же она внезапно споткнулась и упала, он несколько шагов волок ее за собой по полу, не давая подняться. - Эй, Робет, будь добрым малым, - прорычал Джейк от жаровни с углями. Робет потащил ее за собой тем же манером, и Джейк понимающе усмехнулся. Теперь Сандаал лучше рассмотрела его. Он по-прежнему был без рубахи, как и его помощник, но весил, должно быть, вдвое больше калеки. Его обнаженные руки и грудь блестели, но на этот раз не от пота, а от свежей крови. Не в силах справиться с собой, леди Д'Лелан бросила взгляд на стол. Последняя жертва мастера-дознавателя все еще лежала на тяжелой дубовой крышке, но человек был мертв. Сначала они отрезали ему руки и ступни, которые валялись тут же на полу вместе с вырванным языком и глазами. Кровь стекала со стола по специальным желобам и капала в подставленные ведра. Оба ведра были почти полны. От страха и отвращения Сандаал затошнило. - Я... я скажу вам все, что вы хотите, - пробормотала она, не сводя глаз с окровавленного тела. - Конечно, миледи, - ответил Джейк. - Я в этом даже не сомневаюсь. На этот раз Джейк и Робет захихикали вдвоем. Затем дознаватель столкнул со стола мертвеца и отволок его в сторону, зацепив ржавым металлическим крюком. Робет же схватил Сандаал за цепь, сковывавшую ее руки, и рывком подтащил к столу. Сандаал, чья сила почти удвоилась от ужаса, вырвалась от него. Цепь на руках была ее единственным оружием, и она хлестнула ей по лицу Робета. Калека взвыл и упал на спину, но ее победа оказалась недолговечной. Джейк схватил Сандаал сзади за ее длинные волосы и сильно дернул, так что она наклонилась к столу. Не дав ей опомниться, он ударил ее по голове над ухом своим тяжелым, точно железным кулаком, и Сандаал опрокинулась на пол. В глазах у нее вспыхнуло багровое солнце, а потом все окружающее ненадолго погрузилось во тьму. Когда способность видеть снова вернулась к Сандаал, она обнаружила, что лежит на столе и что запястья и лодыжки ее крепко пристегнуты ремнями к его четырем углам. Робет наклонился над ней и ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. Багровый рубец поперек его лица сочился каплями крови. - Что, сначала глазик вынем? - спросил он. Рядом с ним появился Джейк с маленьким, изогнутым кинжалом в руке. - Я думаю, правильней будет начать с языка. 18 Не в силах уснуть, Дэви в беспокойстве блуждал по коридорам. Обыск дворца оказался безрезультатным: ни малейшей улики не было найдено для раскрытия преступного заговора. Вооруженная мечами и копьями стража охраняла все входы и выходы дворца, чтобы не допустить еще одного преступления сегодняшней ночью. Герцог молча прошествовал сквозь строй солдат, слишком усталый и измученный, чтобы отвечать на дружеские приветствия, к тому же сердце его болезненно ныло. Он прижал Камень к груди, кончиками пальцев ощущая его шероховатую поверхность и чувствуя, как сила и мощь передаются ему. После сражения Гэйлона Рейссона с Черным Королем призрак Орима больше не тревожил его. Скорее всего, это древнее чудовище наконец-то уничтожено, но сейчас Дэви не ощущал радости. В тишине пустынного зала послышался звук шагов. Дэви остановился на мгновение, затем продолжил путь. Звук повторился, легкий шелест ткани по каменным плитам. Дэви завернул за угол и прижался к стене, правой ладонью сжимая рукоятку кинжала. Хотя залы и переходы замка были переполнены солдатами и охраной, ни единой душе нельзя было доверять. Следовало всегда быть начеку. Некоторое время спустя тихий звук осторожных шагов возобновился, но когда неизвестный завернул за угол, пальцы Дэви схватили воздух. Последовала короткая напряженная борьба, и Дэви, пальцы которого запутались в медных кудрях незнакомца, почувствовал укол ножа над коленом. - Как ты смеешь! - с негодованием вскричал его противник, но, подняв голову вверх, изумленно выдохнул: - Дэви? Герцог узнал мальчика. - Милорд принц, вы считаете, что ваша мама страдает недостаточно? Сейчас не время и не место для игр! - Это не игры! Я... - Тейн замялся, воинственно глядя на герцога. - Я хочу освободить леди Д'Лелан из подземелья. - Что?! - Я не верю, что ты мог послать ее на смерть! Она верила тебе. Она любит тебя. - Она хотела убить твоего отца, Тейн. Ни ты, ни я теперь ничем не можем ей помочь. - Но я могу! - властно воскликнул Тейн. Дэви покачал головой: - Нет. Ты сейчас вернешься в постель. У нас и так хватает забот. Дэви наклонился, чтобы взять мальчика за руку, но тот больно ударил его по колену и бросился бежать вниз по коридору. Прихрамывая, Дэви следовал за ним. Когда они выбежали на большую темную террасу, Дэви потерял принца из вида. Ветер доносил музыку из таверны и цокот лошадиных копыт по мостовой, и эти звуки ночного города заглушили шаги мальчика. Все равно Дэви направился ко входу в подземелье. Больше всего Дэви поражало то, что леди Д'Лелан, безжалостный убийца, смогла внушить такое доверие тем, кого она послана была уничтожить. Причем на себя Дэви злился более, чем на кого-либо еще. Сердито Дэви продолжал идти по направлению к подземелью, размышляя о то