- Ты  уже  служишь  ему,  служишь  прямо  сейчас,  Д'Лелан.  Завтра  на
рассвете, после ночи проведенной в борьбе с наводнением,  обрушившимся  на
долину Нижнего Вейлса, армия Виннамира столкнется с  непобедимой,  могучей
силой, - кончиком сандалии Тек пнул Арлина в лодыжку. - Обещаю  тебе,  что
ты увидишь конец короля-мага своими собственными глазами.  Тебе  оставлено
место в самом первом  ряду.  После  этого  я  своими  собственными  руками
принесу тебя в жертву Мезону, чтобы твоя  душа  могла  служить  ему  целую
вечность.
   Арлин почувствовал, как от страха сердце отчаянно забилось в его груди.
Закрыв глаза, он приказал себе забыть о физической боли. Он был  связан  и
беспомощен - он ничего не мог.
   Когда  Тек  повернулся,  чтобы  уйти,  на  Арлина   снизошло   странное
спокойствие. Открыв глаза, он сказал, холодно улыбаясь:
   - Ты очень хорошо все продумал, жрец, но лучше всего сходи  и  помолись
еще раз своему богу, чтобы он  защитил  тебя.  Может  оказаться  так,  что
завтра твоя душа отправится в путь, чтобы служить ему целую вечность.
   Может быть, это была игра света, может быть, бред  воспаленного  мозга,
но  Арлину  показалось,  что  верховный  жрец  вздрогнул  и  по  лицу  его
пронеслась тень сомнения.


   Они ехали весь день, так как Гэйлон внезапно разволновался и  хотел  во
что бы то ни стало поскорее достичь Нижнего Вейлса. К тому времени,  когда
сгустилась ночная тьма, до лагеря оставалось не больше трех лиг.  На  небо
поднялась яркая ущербная луна, и ее свет освещал им дорогу, так что Король
и его герцог продолжали мчаться вперед, почти не сбавляя скорости.  Легкий
ужин, который они предприняли, не слезая  с  седел,  состоял  из  хлеба  и
сушеных фруктов.
   Северные долины были теперь необитаемы, и  фермы,  выстроившиеся  вдоль
дороги, стояли темными и покинутыми. Гэйлон  направил  коня  сквозь  узкое
ущелье в прибрежных горах, которое и вывело их  в  третью,  самую  большую
долину Нижнего Вейлса.  Оказавшись  там,  они  сразу  поняли,  что  что-то
неладно: ночной ветерок донес до них  слова  далеких  команд,  а  в  полях
мелькали  огни  факелов  и  фонарей.  В  лагере  царило  слишком   большое
оживление.
   Прошло несколько мгновений,  прежде  чем  король  догадался,  что  свет
фонарей отражается от воды, покрывшей землю.
   - Там везде вода, сир, - растерянно сказал за его спиной Дэви.  -  Поля
затопило. Что же случилось?
   - Сейчас выясним, - проворчал Гэйлон и снова послал уставшую  лошадь  в
галоп.
   Дэви изо всех сил поспешил следом, но его  сдерживала  вьючная  лошадь,
которой очень не хотелось  мчаться  во  всю  прыть  по  скользкой  дороге.
Впрочем, вскоре им пришлось перейти на быструю рысь, так как чем глубже  в
долину проникали они, тем чаще дорогу им преграждали глубокие  лужи  воды,
которая заливала самые низкие участки дороги  и  продолжала  прибывать.  В
суматохе их никто не заметил и не попытался остановить, пока сами  они  не
встали перед четверкой взмыленных лошадей, которые  пытались  вытащить  на
дорогу увязший в грязи фургон.
   - Эй, кто там?! - позвал король.
   Возница не удостоил их ответа, однако вспотевший,  забрызганный  грязью
человек, который тянул лошадей за поводья, на секунду оторвался от  своего
занятия и взглянул на них.
   - Сир! - воскликнул он и неуклюже поклонился, не выпуская при  этом  из
руки мокрого ременного повода.
   - Откуда вся эта вода? - спросил Гэйлон.
   - Из водоводов, милорд. Эрл послал  отряд,  чтобы  сломать  мельницы  и
лишить врага воды, но никто не догадался, что вся вода, которая продолжает
прибывать с гор, пойдет на поля.
   Дэви расхохотался, но король и  солдат  молча  воззрились  на  него,  и
герцог умолк.
   - Есть ли какой-нибудь способ остановить наводнение?  -  снова  спросил
Гэйлон.
   - Никто не знает, сир. По правде говоря, у нас не было времени об  этом
подумать.
   - Где находится палатка Мартена Пелсона?
   - Вам вон в ту сторону, сир,  -  солдат  ткнул  пальцем  куда-то  через
плечо. - Она с самого начала стояла на пригорке, поэтому его светлости  не
понадобилось переезжать.
   Гэйлон кивнул и, свернув с дороги в воду, объехал накренившийся в грязи
фургон.
   Шатер Мартена Пелсона был воздвигнут на пригорке, с которого  эрлу  был
виден весь лагерь. Теперь он был  близок  к  тому,  чтобы  превратиться  в
остров, окруженный пока еще неглубокой водой.  Въехав  на  холм  вслед  за
Гэйлоном, Дэви привязал лошадей к нижним ветвям горной ольхи.  Король  же,
первым достигнув суши, уже входил в палатку.
   Вычерченные на овечьей шкуре карты устилали низкий,  грубо  сколоченный
стол и утоптанную землю, которая служила в палатке полом. В глубине  шатра
к парусиновой стене были прислонены свернутые постельные принадлежности  и
оружие, а с потолка свисала единственная масляная лампа, дававшая тусклый,
колеблющийся желтый свет.  Мартен  и  Арлин,  деливший  палатку  со  своим
другом, жили не  лучше  чем  большинство  солдат,  не  считая  единственно
выгодного местоположения на пригорке.
   - Пожалуй, нам нет смысла разворачивать собственный шатер, -  улыбнулся
юный герцог. - Даже если мы найдем клочок суши...
   - Для четверых  здесь  будет,  пожалуй,  тесновато,  но  как-нибудь  мы
поместимся,  -  согласился   король,   мельком   взглянув   на   старинный
обоюдоострый меч, свисавший с пояса Дэви.
   Сначала ему  было  немного  тревожно  от  того,  что  оружие  постоянно
находится в пределах досягаемости герцога и его самого, он постоянно видел
его и ощущал его присутствие.  Однако  Дэви  обращался  с  Кингслэйером  с
предельной осторожностью. Все эти долгие годы Гэйлон постоянно  боролся  с
желанием взять меч в руки и снова ощутить исходящее  от  него  невероятное
могущество и власть, однако теперь, когда он отдал Кингслэйер на  хранение
герцогу,  его  желание  прибегнуть  к  Наследию  Орима  странным   образом
притупилось. Кингслэйер потерял часть своей власти над Рыжим Королем.
   - Как сильно ты устал, друг мой? - спросил Гэйлон у Дэви.
   - Не слишком, сир.
   Услышав эту ложь, произнесенную спокойным голосом и с серьезным  лицом,
король улыбнулся:
   - Тогда отыщи Мартена или Арлина. Нам  нужно  срочно  решить  возникшую
проблему, или придется пересаживать армию в лодки.  Меч  можешь  оставить,
пока он не утопил тебя где-нибудь в полях.
   - Милорд, прошу вас, - быстро сказал Дэви с тенью тревоги в голосе. - Я
совсем не чувствую его веса, честное благородное слово.
   - Ну ладно, ступай. И возвращайся скорее.
   Однако в этот самый момент в палатку,  пригибаясь,  вошел  Мартен.  Его
лицо было красно от недавних усилий, а брюки  были  насквозь  мокры  и  до
колен облеплены грязью.
   - Милорд, - задыхаясь произнес он и  поклонился.  -  Я  узнал  о  вашем
прибытии и поспешил...
   - Мартен, - рассмеялся Гэйлон. - Что ты наделал?
   - Это был глупый просчет с моей стороны, сир. Вся вина лежит на мне.
   - Пожалуй, хотя скорее это не вина, а заслуга. Несколько дней без воды,
и наши враги вынуждены будут  скатать  палатки  и  убраться  восвояси,  не
говоря уже о том, что ты  оставил  без  воды  Занкос  и  Катай,  -  Гэйлон
приподнял бровь. - А  теперь  расскажи,  нашел  ли  ты  способ  спасти  от
наводнения нашу собственную армию?
   Мартен кивнул, хотя жалкое выражение на его лице сохранилось.
   - Когда ксенарские рабы строили водоводы, они возвели в истоках  Южного
рукава дамбу, чтобы направить воду к ветряным насосам. Сейчас  я  отправил
Керила и Ринна с отрядом солдат к мельницам, чтобы они разобрали дамбу.  К
сожалению, им потребуется на это почти вся ночь... - Он  устало  опустился
на ближайший стул. - С моей  стороны  было  непростительно  не  предвидеть
последствия своих собственных приказов.
   - Не важно, - Гэйлон наклонился вперед и дружески  хлопнул  Мартена  по
мокрому колену. - Может так случиться, что ты предотвратил войну, а за это
я готов простить тебе все, что угодно. Кстати, где  Арлин?  Он  что,  ушел
вместе с отрядом землекопов?
   Реакция Мартена заставила Гэйлона похолодеть. Эрл уставился в  земляной
пол и стремительно побледнел.
   - Сир... сегодня после полудня Арлин  ушел  в  лагерь  ксенарцев  и  не
вернулся оттуда. Боюсь, что он мертв, милорд.
   Сам того не осознавая,  Гэйлон  поднялся  на  ноги.  Палатка  озарилась
голубым сиянием Камня, но он не замечал этого.
   - Милорд, нет! - невзирая на опасность, Мартен заступил дорогу  королю,
уперевшись плечом в грудь более высокого, чем он, Гэйлона.
   Король неожиданно сильно ударил его локтем по голове, и Мартен  отлетел
в сторону, запутавшись в парусиновой стене палатки. Дэви что-то закричал и
вскочил на ноги.  Его  пальцы  с  неожиданной  силой  вцепились  в  правое
запястье Гэйлона, но король без труда стряхнул и его. Казалось, разум  его
помутился. Обнаружив под деревом свою кобылу, которая почему-то  была  еще
не расседлана, он вскочил на нее верхом и стремительным галопом  унесся  в
темноту, направляясь к Морскому проходу.
   "Арлин исчез. Арлин мертв. И все это время, - упрекал себя Гэйлон, -  я
ничего не чувствовал, кроме боли во  всем  теле  и  усталости  от  долгого
пути". Нет, он не верил, что Арлин мог снова уйти из жизни, а он бы  этого
не почувствовал даже на расстоянии. Этого просто не могло быть!
   Усталая  кобыла  оскальзывалась  и  спотыкалась  под  Гэйлоном,  но  он
безжалостно гнал ее вперед и вперед,  не  снижая  темпа  даже  на  опасной
каменистой горной тропе.
   - Стой! Кто идет?! - крикнул кто-то сверху. - Немедленно остановись!
   Гэйлон продолжал безрассудно мчаться вперед, но услышал сзади еще  один
крик:
   - Не стреляйте! Это король! Король!
   Это Дэви непрошеным и незваным последовал за Гэйлоном на тропу.
   Со стороны моря наползал редкий пока  туман.  Холодный  влажный  воздух
остудил пылающий лоб Гэйлона, и он пришел в себя настолько, что осознал  -
он мчится уже по той части тропы, которая, понижаясь, выходит на  равнину.
Кобыла, совершенно обезумевшая от скачки, не слушалась поводьев, но Гэйлон
чудом с ней справился и медленным шагом направил обратно в горы.
   Герцог Госнийский поджидал его на гребне тропы, едва различимый в свете
крупных звезд. Туман сгущался даже здесь. Гэйлон молча остановился рядом с
юношей,  прислушиваясь  к  тяжелому   дыханию   обоих   лошадей.   Должно,
обязательно должно было быть что-то такое,  что  мог  сделать  король-маг,
чтобы спасти друга, чтобы выиграть эту войну.
   - Смотрите, сир, - заговорил Дэви. Его голос странно звучал  в  плотном
тумане. - Там...
   Король повернулся в ту сторону, куда указывал еле различимый  в  тумане
силуэт руки герцога. На северо-западе в  небе  разливалось  яркое  голубое
свечение. Затем из  облака  света  вырвался  яркий  голубой  луч,  который
метнулся к ним и погас.
   - Что это было? - с трепетом в голосе спросил Дэви. - Падающая звезда?
   Гэйлон соскочил с седла и  медленно  побрел  по  едва  заметной  тропе,
уходящей вниз и  в  сторону.  Хрустя  башмаками  по  камням,  он  даже  не
обернулся посмотреть, следует ли за ним Дэви. На голом скальном  обнажении
он, однако, остановился.  С  этой  высоты  была  хорошо  видна  Ксенарская
равнина, на которой  было  огней  больше,  чем  звезд  наверху.  Откуда-то
налетел резкий порыв ветра, который толкнул его в  грудь,  но  Гэйлон  уже
знал, что за этим последует.
   Когда все успокоилось, из тени под скалой выступил хихикающий Сезран.
   - Ты выбрал неплохой наблюдательный пункт, Гэйлон Рейссон. Отсюда  твой
враг производит внушительное впечатление, если не сказать больше.
   - Убирайся отсюда, старик.
   - Не дерзи мне, мальчишка. Я пришел помочь  тебе  завоевать  весь  мир.
Помнишь, ты когда-то просил меня об этом?
   - У меня больше нет желания завоевывать ни этот, ни  какой-либо  другой
мир.
   - Ты передумаешь, стоит тебе только взять в руки Кингслэйер.
   Гэйлон открыл было рот, чтобы возразить  волшебнику,  но  почувствовал,
как его решимость снова куда-то уходит. Он отвернулся и снова посмотрел на
равнину.
   - Они схватили его. Жрецы Мезона схватили Арлина.
   - Того самого, которого ты оживил? Тогда,  скорее  всего,  от  тебя  не
понадобится другой жертвы. Завтра день летнего солнцестояния.
   - Какой жертвы? - подал голос Дэви со скалы наверху.  Завидев  Сезрана,
он остановился. - Кто это тут с вами, милорд?
   - Попридержи язык, старик, -  сердито  предупредил  Сезрана  король,  в
котором довольный смешок мага вызвал сильное раздражение. - Возвращайся  к
лошадям, Дэви, и жди меня там.
   Герцог продолжал спускаться, спотыкаясь всякий раз, когда под его ногой
осыпались камни. Стоило ему приблизиться на расстояние  нескольких  шагов,
как Сезран уставился на него широко  раскрытыми  глазами,  а  его  Камень,
свисающий с шеи на толстой золотой цепи, засиял голубым светом.
   - Что это у тебя на поясе, мальчик? -  спросил  он  и,  когда  Дэви  из
предосторожности отступил, снова повернулся к Гэйлону, криво  улыбаясь:  -
Ты дал меч мальчишке, чтобы он носил его за тобой? Ты еще больший  глупец,
чем я думал, Гэйлон Рейссон. Дай-ка его мне, парень. Живо!
   Дэви проворно отступил еще дальше вверх по склону, держась  так,  чтобы
телом прикрывать от Сезрана свисающий с бедра меч.
   - Стой! - приказал ему король. - Отдай меч.
   - Сир!
   - Делай как я сказал.
   Действуя, как всегда, осторожно,  Дэви  отцепил  меч  от  пояса,  держа
оружие исключительно за ножны. Сезран же издал радостный кудахчущий звук и
схватил Кингслэйер за рукоятку. Меч вспыхнул золотисто-голубым пламенем, и
Сезран взвизгнул. Кингслэйер, лязгнув, упал на камни, снова  превратившись
в безобразную старинную железяку.
   - Я же говорил тебе, что заколдовал клинок, - мрачно усмехнулся  Гэйлон
- Мое могущество намного больше твоего, старик.
   - Но Мезон сильнее тебя, - Сезран выпрямился, придерживая  пострадавшую
руку здоровой. Он был в ярости. - И все же я буду добр к тебе, Гэйлон.  На
рассвете враг атакует. Они запасли достаточно воды, чтобы добиться победы.
Им не понадобится много времени, потому что  твои  воины  утомлены  долгим
переходом и бессонной ночью. Все это мне  известно,  несмотря  на  то  что
жрецы хорошо охраняют свои секреты. - Сезран посмотрел  на  Дэви,  который
осторожно подобрался к мечу и снова прицепил его к  поясу.  -  Если  Арлин
Д'Лелан мертв, тогда твой долг уплачен. Если же  нет,  то  его  используют
против тебя, и ты все равно будешь вынужден пожертвовать им, а может быть,
и кем-то еще.
   - Я уйду в Сон и отправлюсь в их лагерь. Найду Арлина...
   Король снова посмотрел на огни внизу.
   - Давай. Сделай это. Жрецы очень  надеются,  что  ты  совершишь  именно
такой глупый шаг. Выслушай меня. Рыжий  Король.  Их  магия  отличается  от
нашей, они черпают свои силы из другого источника, но это не  значит,  что
они слабее. Чем меньше мы знаем об их возможностях, тем  они  опаснее  для
нас.
   Снова подул сильный  упругий  ветер,  и  черные  полы  накидки  Сезрана
взметнулись вверх, закрыв собой звезды.
   - Ты просил моей помощи, - прогремел маг, - и я дал ее тебе, хотя  лишь
потому, что хотел доставить себе удовольствие. Я буду здесь завтра,  чтобы
видеть как ты страдаешь. Я буду здесь и увижу, как ты уничтожишь все,  что
любишь и ценишь! И в конце концов,  когда  Кингслэйер  доберется  до  тебя
самого, я приду и возьму то, что принадлежит мне по праву!
   - Ты не получишь ничего... - резко возразил король, но Сезрана  уже  не
было на скале. - Ты не сможешь им  воспользоваться!  -  прокричал  молодой
король в пустое темное небо.
   Дэви скрючившись сидел под скалой, страшный меч лежал поперек, прижатый
к его телу согнутыми коленями. Почувствовав на себе взгляд  Гэйлона,  Дэви
поднял голову:
   - О какой жертве он говорил, милорд?
   - Это не  твоя  забота,  -  проворчал  Гэйлон,  обходя  герцога.  Начав
карабкаться вверх по тропе, он обернулся: - Поспешим. Если война  начнется
на рассвете, мы должны быть готовы.


   Когда пиршество наконец закончилось, огни погасли, а гости - разошлись,
Арлин сделал еще одну, более серьезную попытку освободиться. Задача  перед
ним  стояла  невыполнимая.  Ему  удалось  нащупать  узлы  веревки,  однако
поскольку осязание изменило  ему,  нечего  было  и  думать  развязать  их.
Сколько он не дергал их, он не мог понять, ослабли они или нет. К тому  же
пальцы его стали скользкими, и Арлин твердил себе, что это пот, хотя  знал
что это не так. То была кровь, хотя боли  он  не  чувствовал.  Наконец  он
ослабел и сдался, оставив свои безнадежные попытки. И  снова  сон  овладел
им.
   Неизвестно, сколько прошло времени,  когда  несколько  одетых  в  белое
жрецов  разбудили  его  светом  фонарей  и  легкими  прикосновениями.  Они
разрезали веревки, которыми он был привязан  к  столбу,  затем  освободили
ноги и запястья. Когда же они схватили его за плечи и за ноги  и  понесли,
Арлин предпринял слабую попытку высвободиться.
   - Я пойду сам, вы, мерзавцы!
   Но они не обратили на него никакого внимания и  отнесли  его  в  другой
павильон, внутри которого мерцал слабый свет. Внутри Арлин увидел  толстые
ковры на полу и низкие столы и стулья из твердых  пород  дерева,  покрытые
искусной резьбой. Уложив его  на  пол,  жрецы  запели  какую-то  странную,
монотонную, но очень красивую песню без слов, которая повергла их пленника
в  какое-то  странное  забытье,  полусон-полуявь,  совершенно  лишив   его
способности и желания сопротивляться.
   Под звуки той же песни  его  раздели  и,  словно  ребенка,  выкупали  в
прохладной воде. Даже его слипшиеся от пота и грязи  волосы  были  вымыты.
Арлин пытался слабо уворачиваться от мыльных губок, но двое жрецов  крепко
удерживали его, пока остальные смывали с его тела засохшую кровь и грязь.
   Запястья и лодыжки, протертые до мяса грубыми веревками, смазали желтой
целебной мазью. Все еще прислушиваясь к пению, Арлин взглянул на свое тело
и обнаружил на ребрах, в том месте, куда пришелся удар дикаря  из  племени
Нороу, багрово-красный кровоподтек. Бок болел, но не сильно.
   Тем временем принесли длинные  одежды  из  грубой  небеленой  холстины.
Арлин снова забился в руках  жрецов,  но  безрезультатно.  Жрецы  насильно
надели на него одежду послушника.
   - Значит, ваш бог принимает только чистых  и  опрятных?  -  резюмировал
Арлин, радуясь тому, что, по крайней мере, его язык повинуется как надо. -
Эй вы, холощеные мерины, пожиратели дерьма,  это  вы  окажетесь  жертвами,
когда Гэйлон Рейссон возьмет в руки Кингслэйер!
   Четверо жрецов осторожно подняли его и перенесли на деревянные  носилки
без сиденья, которые стояли в тени у дальней стены шатра. Здесь его руки и
ноги привязали к четырем углам платформы. Свет  погас,  и  пение  затихло.
Тюремщики Арлина один за другим выходили из палатки. Оставшись один, Арлин
тупо вглядывался в темноту, крайне досадуя  на  себя  за  беспомощность  и
глупость.


   В Каслкипе Джессмин  проснулась  от  страшного  сна  с  первыми  лучами
солнца. Ей приснилось,  что  Гэйлон  стоит  объятый  языками  пламени  под
высоким летним небом.  Ее  безутешные  рыдания  привлекли  внимание  Миск,
которая попыталась утешить Джессмин, присев на краешек ее постели,  однако
сновидение было таким подробным и  реалистичным,  что  на  этот  раз  даже
мудрая Миск не сумела утешить королеву.



        17

   Еще прежде, чем начало светать, ксенарская армия и отряды их  союзников
пришли в движение. Несколько месяцев они ждали этого  момента,  и  теперь,
несмотря на то, что ночь прошла бурно и празднично, к утру  каждый  солдат
был на своем месте, во всеоружии и готовый к бою. Тек, стоя перед входом в
свой павильон, наблюдал за этим поспешным, но упорядоченным  движением,  с
наслаждением прислушиваясь к грозному топоту множества обутых  в  сандалии
ног и копыт.
   Войска шли отрядами по тысяче человек,  каждым  из  которых  командовал
капитан. Впереди  выступали  полки  ксенарцев  и  тарвианцев,  за  ними  -
бенджарцы и шалтиане, наемники и дикари из племен Нороу. Замыкали  колонну
не столь многочисленные отряды из Ригара, Фелвина и Тесайка. Жрецы  Мезона
выстроились возле своих белых шатров, ожидая команды Тека.
   Ночной ветер уже стих, и над лагерем поднималась высоко в небо огромная
туча пыли, чуть тронутая розовыми лучами все еще  скрытого  за  горизонтом
солнца.  Тек  милостиво  улыбался  марширующим  мимо  войскам.   В   такой
прекрасный летний день он ожидал только победы и славы Мезону.
   В  войсках,  подошедших   к   почтовой   дороге,   произошло   какое-то
замешательство, и Тек посмотрел туда. На  входе  в  ущелье  и  на  высоких
скалах по обеим сторонам от  него  стояли,  ощетинившись  остриями  копий,
воины Виннамира, четко выделяясь  на  фоне  глубоких  еще  теней  Морского
прохода. Итак, застать виннамирцев врасплох не удалось.
   Тек не был особенно огорчен  этим  обстоятельством.  Глядя  на  воинов,
преграждавших путь его армии, он испытал нечто похожее на  удовлетворение.
Пусть себе стоят, пусть даже пытаются сопротивляться - все равно их жалкая
горстка против многочисленной и  дисциплинированной  армии.  Долго  им  не
продержаться.
   Где-то в самой середине идущей на приступ армии  Тек  разглядел  короля
Роффо, округлое тело которого было втиснуто в тесные позолоченные доспехи.
Король был верхом на крупной белой лошади,  которую  вели  под  уздцы  два
коновода. Слева и справа от короля, также верхами, ехали  два  знаменосца,
готовые отразить удары, направленные на его величество. В  их  обязанности
также входило держать знамена как можно выше, чтобы  можно  было  подавать
сигналы капитанам-тысячникам. Сразу за Роффо верхом на великолепном  сером
жеребце ехал Тидус Доренсон в заметных даже издалека алых одеяниях.
   Закинув голову назад, король Роффо прокричал вызов солдатам противника.
Знаменосцы наклонили вымпелы вперед, указывая ими  на  горловину  Морского
прохода. Повинуясь приказу,  передовой  батальон  с  кровожадными  криками
ринулся вперед.
   И кровь пролилась. Виннамирская армия ответила дружным боевым кличем, и
в  воздух  взвились   тысячи   стрел,   сверкающих   на   солнце   острыми
наконечниками. Оперенные древки запели песню  смерти,  поражая  одного  за
другим воинов Роффо. Бессвязные вопли умирающих подсказали королю и  Теку,
насколько точны были засевшие в скалах стрелки. Солдаты и кони  падали  на
камни, обливаясь кровью, а сверху следовал залп за залпом.
   Король отдал приказ своим  лучникам,  но  большая  часть  из  стрел  не
достигала цели. Видя тщетность всех их усилий. Тек в  конце  концов  отдал
приказ  своим  воинственным  жрецам.   Зазвучали   первые   слова   песни,
призывающей Божественный Огонь. Зеленое облако пламени укрыло армию  Роффо
от стрел противника, и следующий  залп,  пришедшийся  прямо  в  изумрудное
сияние, не достиг цели, ибо стрелы  еще  в  полете  превращались  в  яркие
искры, которые гасли еще до того, как достигали земли.
   Однако виннамирские стрелки  немедленно  изменили  тактику,  целясь  то
выше, то ниже облака, продолжая наносить своим врагам такой же  урон.  Тек
сердито крикнул жрецам новый приказ, и их пение убыстрилось, став  громче.
Зеленый огонь поплыл дальше по тропе, поднимаясь все выше по склону  горы.
Противник преграждал путь  до  самой  последней  минуты,  затем  его  ряды
смешались, и солдаты отступили глубже в ущелье.
   С криками ярости армия ксенарцев ринулась  вперед,  быстро  преодолевая
повороты петляющей по склону дороги, и верховный жрец жестом послал  своих
монахов вслед за воинами, а затем велел своим восьмерым помощникам вынести
из павильона носилки.
   Привязанный к  носилкам  Арлин  Д'Лелан  заморгал  от  яркого  света  и
отвернул голову. Мертвые и умирающие солдаты были  разбросаны  повсюду  на
соленом песке, и их было слишком много, чтобы  сосчитать.  Правда,  стрелы
виннамирцев поражали в  основном  лошадей  и  оруженосцев,  не  защищенных
доспехами, однако урон все равно был существенным, и бледный от  усталости
Арлин расхохотался. Его несколько истеричный,  но  довольный  смех  привел
Тека в ярость. Он схватил Арлина за нижнюю челюсть, и смех сразу затих.
   - Молчи  и  считай  мгновения  своей  жизни,  Д'Лелан.  Каждое  из  них
драгоценно, ибо их осталось совсем немного, - этими словами  он  сразу  же
обратил на себя все внимание пленника. - Но  и  смерть  не  принесет  тебе
свободы. Во всяком случае, не теперь. Впереди у тебя  целая  вечность,  на
протяжении которой ты будешь  неизмеримо  страдать,  служа  жестокому,  но
справедливому богу.
   Арлин Д'Лелан следил за жрецом мрачными темными глазами.
   - Может быть,  мне  следует  молить  Мезона  о  прощении?  -  губы  его
скривились. - Но  я  не  стану.  Оглянись  вокруг,  священник.  Твой  бог,
вылепленный из коровьего  дерьма,  не  интересуется  ни  тобой,  ни  твоей
армией. Ему нужны только смерть и кровь,  которую  ты  проливаешь  во  имя
него. Он использует тебя, а когда ты станешь бесполезен, твоя судьба будет
ничем не лучше моей.
   Тек крепче сжал пальцы, нашарив второй рукой висевший у  пояса  кинжал.
Гнев охватил его, и он не раздумывая занес над Арлином сверкающий  клинок.
Глаза Дослана слегка расширились, но он насмешливо улыбнулся.  Только  это
слегка охладило ярость жреца.
   - Ты не посмеешь, - поддразнил его Арлин.  -  Верховный  жрец  помойной
ямы, который служит божеству-стервятнику.
   - Умен, - пробормотал Тек и увидел, как улыбка Арлина гаснет. - Ты  был
посвящен Мезону и будешь принесен в жертву по его велению, а не  по  моему
капризу.
   Он отвернулся и сел в стоявший неподалеку паланкин  с  тентом  наверху.
Затем верховный жрец щелкнул пальцами, и его помощники подхватили и те,  и
другие носилки. Они двигались вслед за армией далеко позади нее. Навстречу
им попадалось много других носилок - раненых сносили в определенные места,
чтобы на телегах отправить в госпитальные палатки, а мертвых укладывали  в
кучи для погребальных костров.
   Сверху  продолжали  нестись  яростные  крики,  хотя  расстояние   почти
заглушило песнь жрецов. Солнце над головой поднималось все выше и набирало
силу. В лагерях нетерпеливо ждал своей очереди второй  ксенарский  легион.
Солдаты опасались, что война закончится без них и они останутся без  славы
и без добычи. Впрочем по плану  они  должны  были  вступить  в  бой  после
полудня вне зависимости от того, нужна ли  будет  их  помощь  или  нет.  В
резерве же оставались третий и четвертый легионы.
   Тидус Доренсон рассказал Теку все, что ему было известно о виннамирской
армии, указав на сильные и слабые стороны,  а  также  почти  точно  указав
количество солдат. Сколько времени потребуется, чтобы  истребить  три  или
четыре тысячи плохо обученных крестьян  и  поставить  Гэйлона  Рейссона  в
безвыходное положение? Станет ли он применять Колдовской Камень  или  нет?
Возьмет ли он в руки Кингслэйер? Молодой король  однажды  уже  испытал  на
своей шкуре силу гнева Мезона, однако наготове у Тека были вещи еще  более
страшные. Гэйлону придется куда хуже, чем в первый раз.


   Гэйлон Рейссон в плетеной кольчуге и легких доспехах следил с  коня  за
продвижением Божественного Огня. Вокруг него торопливо сновали  в  поисках
укрытия виннамирские солдаты.
   - Милорд! - донесся сквозь шум и лязг голос Дэви.
   Конь герцога был уже повернут в обратную сторону, а сам герцог выглядел
обеспокоенным. Он тоже был в кольчуге, в шлеме и в кирасе.
   Те из солдат, кто из-за ранения не мог двигаться проворнее, и  те,  кто
оступился в суматохе и упал, поглощались  наползающим  зеленым  огнем.  Их
мучительные крики быстро затихали, а тропа в тех местах,  где  облако  уже
прошло,  была  завалена  обугленными  скорченными  телами.  То  же   самое
происходило и со стрелками,  которые  оставались  на  уступах  высоко  над
дорогой и не могли быстро покинуть свои позиции.
   Гэйлон в отчаянье смотрел на свой Колдовской  Камень,  и  он  отозвался
собственным голубым огнем. Пламя против пламени. Но тогда погибнут те, кто
окажется буквально между двух этих  огней.  Должны  ли  умереть  немногие,
чтобы спасти большинство?
   Гэйлон неожиданно соскочил с коня  и  принялся  проталкиваться  вперед,
навстречу беспорядочному  потоку  людей  и  лошадей.  За  спиной  раздался
панический вопль герцога:
   - Куда вы, сир?! Подождите!!!
   - Назад! - прокричал в ответ Гэйлон. - Держись подальше.
   Божественный Огонь бездумно  наползал,  облизывая  камни  и  затекая  в
трещины. Король глубоко вдохнул воздух  и  задержал  его  в  груди,  когда
обжигающее зеленое свечение обволокло его. В тот же миг Колдовской  Камень
в его перстне выбросил во все стороны лучи голубого света,  которые  сразу
превратились во встречный поток синего огня. Синее пламя пожирало  зеленое
до тех пор, пока ни от того, ни от другого не осталось  ни  следа.  Солнце
еще не поднялось достаточно высоко, чтобы осветить ущелье, но  в  молочном
дымном полумраке Гэйлон разглядел останки своих воинов и  передовой  отряд
ксенарской пехоты, который как раз вступал в устье Морского прохода.
   Стоя в одиночестве на тропе, Гэйлон поднял над головой сжатые кулаки  и
вызвал в  себе  тот  самый  гнев,  с  которым  ему  приходилось  постоянно
сражаться. Теперь  же  он  дал  себе  волю,  и  Камень  откликнулся  почти
мгновенно. Тогда Гэйлон раскрыл ладони, направив их вперед.
   Перед ним в воздухе появилось маленькое синее солнце. В ту же  секунду,
раскалившись чуть не добела,  оно  ринулось  вперед.  Песня  жрецов  стала
громче, и, совершенно так же, как минуту назад Гэйлон победил Божественный
Огонь, теперь бог победил его голубое солнце. В бессильной  ярости  Гэйлон
пробовал снова  и  снова,  но  каждый  раз  на  пути  его  огненных  шаров
изумрудной стеной вставало пламя Мезона.
   Удачно пущенная стрела ударилась в его кирасу, а  вторая  царапнула  по
наголеннику.
   - К королю! К королю! - эхом  отдался  от  каменных  стен  воинственный
клич.
   Дэви первым подоспел к Гэйлону,  таща  в  поводу  его  лошадь.  За  ним
подошел  отряд  меченосцев  Керила  и  конные  копейщики  Мартена.  Герцог
Госнийский  размахивал  собственным  обнаженным  мечом,  в  то  время  как
Кингслэйер был надежно пристегнут к передней луке его седла. Гнедая кобыла
неспокойно перебирала ногами и вся дрожала, пока король садился в седло  и
вытаскивал из ножен меч.
   Наконец на самой середине тропы две армии сошлись лицом к  лицу.  Когда
вокруг Гэйлона закипела ожесточенная битва,  он  повернулся  к  герцогу  и
приказал:
   - Возвращайся к Ринну. Оставайся с лучниками.
   - Нет, милорд,  -  возразил  Дэви  и  быстрым,  как  молния,  ударом  в
незащищенную шею поверг на  землю  ксенарского  солдата,  который  на  его
глазах пронзил насквозь одного из нижневейльских крестьян. Клинок Дэви  до
кости развалил плоть солдата, но тот лишь зажал страшную рану, из  которой
текла кровь, закованной в броневую перчатку рукой.  Умирая,  он  все  свои
силы вложил в удар, направленный в живот герцогу, и Гэйлон завершил работу
Дэви страшным ударом, который отделил голову солдата  от  тела.  Кровь  из
перерезанных артерий ударила фонтаном и окатила герцога и короля.
   -  Немедленно  подчинись,  -  стискивая  зубы,   прорычал   Гэйлон.   -
Отправляйся к Ринну.
   - Только если вы поедете со мной! - Дэви взмахнул мечом и воскликнул: -
Сзади, сир!
   Гэйлон, чье поле зрения было сужено шлемом,  лишь  краем  глаза  увидел
острие вражеской пики, направленной в него снизу  вверх.  Ее  острие  было
достаточно тонким, чтобы проникнуть сквозь стальную кольчугу, прикрывавшую
его бока. Герцог уже ринулся на выручку  своему  королю,  но  его  жеребец
внезапно шарахнулся в сторону и толкнул корпусом гнедую короля, которая  в
свою очередь попятилась и подмяла под себя  вражеского  солдата  с  пикой.
Двое виннамирских солдат при этом также были сбиты с ног.
   В гуще сражения появился Мартен верхом  на  заметной  рыжей  лошади.  В
руках он сжимал окровавленное копье.
   - Выходите из боя, сир! - прокричал он. - Вы не имеете права подвергать
себя опасности!
   Лицо Дэви озарилось торжествующей улыбкой, когда он услышал, как Мартен
отчитывает короля. Гэйлон только зубами заскрежетал.
   - Я выйду из боя, только когда эта битва будет выиграна! - крикнул он в
ответ. - Не раньше!
   Мартен в гневе повернул коня и  атаковал  небольшую  группу  ксенарских
воинов, которые сомкнув ряды прорубались к Гэйлону.
   Король принял на щит удар меча и тут же  ответил.  Это  было  настоящим
безумием  -  сражаться  в  таком  тесном  пространстве,  где  некуда  было
уклониться и нельзя было передохнуть.  Времени  на  размышления  противник
тоже не оставлял. Фаланга  шла  на  фалангу,  враги  теснили  друг  друга,
сражаясь за каждую пядь тропы. Пока что ни одной,  ни  другой  стороне  не
удалось продвинуться вперед. Дэви сражался рядом  с  королем  с  юношеским
задором  и  нешуточным  мастерством.  Теперь  отослать  его  в  тыл   было
невозможно, даже если бы он согласился. Войска Виннамира сомкнулись вокруг
своего короля, чтобы защитить его, одновременно отрезав всякую возможность
отхода.
   Но Гэйлон и не думал отходить,  ему  хотелось  лишь  одного  -  мстить.
Ксенарцы захватили Арлина, и им придется за  это  заплатить.  Кровь  текла
рекой, и Гэйлон перестал сдерживать ту ненависть и ярость,  с  которой  он
боролся всю свою жизнь. Теперь он только радовался охватившей его страсти.
Даже будучи маленьким мальчиком,  он  никогда  не  стыдился  той  радости,
которую приносили ему разрушение и смерть.
   Здесь на узкой  тропе,  зажатой  каменистыми  и  неприступными  стенами
ущелья, острый как бритва и тяжелый как рука судьбы меч стал  продолжением
его кисти и плеча, которое обладало своим  собственным  осязанием.  Каждая
смерть приносила ему экстатическое наслаждение, а  реки  крови  заставляли
распаляться еще сильнее. Именно эта темная сторона его  характера  и  была
той самой причиной, по которой он и хотел взять в руки Кингслэйер,  и  так
этого боялся. Забытье убийства, овладевавшее им, могло привести  к  гибели
всех, в том числе и его самого.
   Герцог Госнийский сражался рядом, щедро сея смерть  направо  и  налево.
Его  гнедой  прижимался  боком  к  кобыле  Гэйлона,  но  был  развернут  в
противоположном  направлении.  Лицо  юноши  выглядело   так,   словно   он
наслаждался сражением не меньше короля. Это на минуту обеспокоило Гэйлона,
но ему некогда было задумываться. Всякий раз, когда под его  ударом  падал
очередной ксенарец и король  получал  передышку,  он  оглядывал  вражеские
войска, пытаясь разглядеть белые одежды жрецов  Мезона,  но  не  видел  ни
одного. Их пение тоже затихло - как и когда он не обратил  внимания,  -  и
это было тревожным признаком.
   Солнце стояло почти в зените, и его лучи теперь освещали тропу.  Вскоре
жара стала невыносимой для воинов,  закованных  в  металлические  доспехи.
Король, отирая с лица пот, заметил своего  кузена,  который  сражался  без
шлема в пешем строю. Его морковно-рыжие волосы были хорошо заметны в толпе
сражающихся.
   На юге раздался пронзительный рев боевой  трубы,  возвещавший  какую-то
перемену. Гэйлон подумал, что если что-то изменится, то, скорее всего,  не
в пользу виннамирцев. Тем временем  каждый  из  сражавшихся  на  мгновение
замер и прислушался, а затем вернулся к  своей  главной,  весьма  нелегкой
задаче - остаться в живых.
   Крики гнева, отчаянья, боли были внезапно  заглушены  одним  дружным  и
мощным криком. Верхом и пешком  в  горловину  ущелья  ворвалась  еще  одна
группа ксенарцев. Северяне пытались противостоять напору  свежих  сил,  но
под  давлением  напирающего  врага  вынуждены  были   отступать.   Гэйлон,
пытавшийся справиться со своей испуганной  лошадью,  на  несколько  секунд
потерял врага из виду, а потом оказалось слишком поздно.
   Когда он увидел острый наконечник тяжелого копья, направленного  ему  в
грудь, он уже не мог закрыться щитом. Не раздумывая, он  потянул  на  себя
вожжи, и гнедая попятилась, а потом взвилась на дыбы. Копье угодило  ей  в
грудь, и несчастное животное тяжело  опустилось,  ударив  врага  передними
копытами. Она еще сумела сделать один маленький шаг,  а  потом  колени  ее
подогнулись, и она рухнула, увлекая Гэйлона за собой. Король  чудом  успел
выдернуть ноги из стремян, чтобы не оказаться придавленным лошадью.
   Увидев протянувшуюся к нему руку без оружия, король был готов взмахнуть
мечом и только потом сообразил, что это рука Дэви. Юноша кричал что-то, но
за шумом схватки его голоса было не разобрать. Вокруг них отступали  воины
Виннамира. Гэйлон подхватил с земли  свой  окровавленный  меч  и,  стиснув
кольчужной перчаткой  запястье  Дэви,  уселся  на  его  коня  сзади.  Дэви
пришпорил своего усталого скакуна.
   Свежие силы противника смяли своей массой передние ряды обороняющихся и
начали  их  систематическое  избиение.  Ничто  уже  не  могло   остановить
ксенарцев. Битва была почти проиграна, и армия Виннамира стала отступать в
долины, оставив на камнях тропы своих убитых и раненых.  Гэйлон  и  герцог
Госнийский возглавляли отход.


   Между тем сын  портного  Ринн  не  сидел  сложа  руки.  Многие  лучники
обращались с мечом так же хорошо, как и с луком, поэтому, отложив на время
свое дальнобойное оружие, они присоединились к войскам  короля  на  тропе.
Остальные, численностью больше  пятисот  человек,  разошлись  по  сторонам
дороги и укрылись в поросших лесом  предгорьях.  Ринн  не  только  обладал
острым зрением, но и даром  предвидения,  поэтому  его  лучники  все  утро
оставались на своих постах. В рукопашном  сражении  в  теснине  ущелья  их
умение было бесполезно.
   Со своего наблюдательного пункта, расположенного  высоко  над  северной
оконечностью Морского прохода, Ринн почти не видел самой битвы, скрытой от
него изгибом ущелья, однако догадаться, кто одержит  верх  было  нетрудно.
Один раз он заметил короля, на шлеме которого развевался алый шарф, однако
потоком людей его утянуло глубже, и он пропал из виду.
   Полдень принес с собой катастрофу, которую Ринн предвидел и которой так
боялся. Сначала до него донесся зов трубы, и по этому сигналу новый  отряд
армии Роффо вошел в ущелье. Ему было ясно, что армия Виннамира не выдержит
их напора и начнет отступать.
   К одной из стрел Ринна был заранее привязан свисток из тростника, и вот
эту стрелу Ринн запустил высоко в воздух. Его пронзительный свист  означал
сигнал приготовиться  всем  лучникам,  которые  укрылись  за  деревьями  и
камнями по обеим сторонам дороги. С замиранием  сердца  стрелки  смотрели,
как мимо них быстро шли или едва ковыляли их друзья  и  вчерашние  соседи,
опережая врага всего лишь на  несколько  десятков  шагов.  Король  и  Дэви
проскакали по дороге верхом  на  одном  жеребце,  который  спотыкался  под
двойной ношей. За ними следом появились Керил и Мартен, и  Ринн  некоторое
время шептал благодарственные молитвы за спасение своих друзей.
   Лишь только из створа  ущелья  показались  первые  ксенарские  солдаты,
виннамирские лучники открыли огонь, счастливые оттого, что могут отомстить
за  своих  товарищей.  Утром  они  уже  положили  несколько  тысяч  солдат
противника и теперь повторили свой успех. Под перекрестным огнем оказались
десятки  и  сотни  коней,  всадников  и   пеших   солдат.   О   жестокости
происходящего никто не подумал, хотя урон, нанесенный противнику, был даже
большим, чем  на  Ксенарской  равнине.  Пятьсот  ожесточившихся  стрелков,
засевших в укрытиях над дорогой, сумели  сначала  остановить,  а  потом  и
обратить в бегство превосходящие  силы  противника.  Пусть  на  время,  но
страшная угроза миновала. Жрецов же Мезона по-прежнему не было слышно.
   Поняв, что врага  удалось  пока  задержать,  Ринн  пешком  спустился  в
долину. Еще ночью  им  удалось  перенести  лагерь  на  возвышенное  место,
поросшее деревьями, и хотя воды на полях больше не было, они  превратились
в вязкое болото. Полотно дороги было усыпано телами. Многие умерли от ран,
так и не успев добраться до палаток, и Ринн попытался справиться со  своей
печалью. Важнее было сосчитать живых, а не мертвых.
   Сбоку от  дороги  он  обнаружил  Мартена,  стоявшего  на  коленях.  Его
взмыленный рыжий конь пасся неподалеку. Лицо Мартена было в крови, которая
сочилась из рассеченной брови. Оружие Мартен  отложил  в  сторону,  а  сам
склонился над лежавшим в грязи юношей. Этот молодой копейщик потерял  руку
и каким-то  образом  умудрился  дойти  досюда  с  тропы.  Зеленовато-белый
оттенок его лица лучше всяких слов рассказал Ринну о том, какая судьба его
ждет.
   Эрл поднял голову:
   - Найди скорее врача.
   Но уже  было  поздно.  Копейщик  умер,  и  Мартен,  сыпля  проклятьями,
поднялся.
   - Он был не солдатом, а земледельцем. Мы вместе выросли.
   - Вам необходимо передохнуть, милорд, - негромко сказал  Ринн.  -  Пока
еще есть такая возможность.
   - Где король?
   - Я еще не нашел его.
   - Нужно отговорить его от участия в битве, -  Мартен  положил  руку  на
плечо Ринна. - Он подвергает себя сумасшедшему риску.
   - И воодушевляет наших солдат. Ты не увидишь  старину  Роффо  во  главе
своих воинов, - сын портного посмотрел на распростертые  на  дороге  тела.
Кровь стекала в кюветы и впитывалась в землю. - Единственное,  о  чем  нам
надо поговорить с Гэйлоном, это об использовании Наследия Орима.
   - Он не станет. Мы не можем требовать этого от него.
   - Как по-твоему, сколько еще мы сможем их сдерживать? - сурово  спросил
Ринн. - У нас слишком мало стрел,  чтобы  остановить  еще  одно  такое  же
массированное наступление. Того, что у нас есть,  надолго  не  хватит.  По
зрелому размышлению мне кажется, что  пока  мы  неплохо  справились.  Наши
солдаты уничтожили почти три четверти того  отряда,  который  враг  послал
против нас. Но у Ксенары еще много сил. Сколько воинов осталось у нас?
   - Не знаю, - Мартен потер рукой глаза. - Мы потеряли  по  меньшей  мере
половину.
   Ринн вздохнул:
   - Вы и я, милорд, очень скоро умрем... или вынуждены  будем  присягнуть
на верность новому королю, когда к нашим глоткам приставят острия мечей.
   - Я умру, - стиснув зубы, ответил Мартен.
   - А вот я не хочу ни того,  ни  другого.  Именно  поэтому  я  собираюсь
сделать все, что в моих силах, чтобы уговорить его величество использовать
Кингслэйер. Пойдем, отыщем твою палатку, чтобы ты отдохнул.
   - Мы не можем оставить его... - Мартен посмотрел на мертвого солдата.
   - Мы должны, по крайней мере,  пока.  В  проходе  мы  оставили  гораздо
больше людей, - Ринн повесил на плечо лук и колчан со  стрелами.  -  Идем.
Герцог и король наверняка уже в твоей палатке.
   К счастью, идти было недалеко, потому что Мартен останавливался,  чтобы
подбодрить или перекинуться хотя бы парой слов с  каждой  группой  солдат,
которая встречалась им по  дороге.  Ринн  брел  за  другом,  и  мысли  его
блуждали где-то далеко. Взглянув наверх, он  увидел  прекрасное  и  чистое
летнее небо, под которым кланялись сухому горячему ветру вершины деревьев.
На мгновение война отдалилась куда-то, но это продолжалось лишь  несколько
мгновений, до тех пор пока он не опустил голову и не увидел залитую кровью
землю.


   Король осторожно сполз с  крупа  гнедого  жеребца  Дэви  возле  палатки
Мартена. Герцог перекинул ногу через седло и соскочил на землю. Гэйлон уже
снимал с себя кирасу и кольчугу, торопясь  подставить  прохладному  ветру,
дувшему под деревьями, разгоряченное, мокрое от пота тело. Ему  необходимо
было срочно почесаться по меньшей  мере  в  сотне  мест.  Дэви,  напротив,
действовал очень медленно, сняв  сначала  одну,  потом  другую  кольчужную
перчатку.
   - Давай помогу, - коротко сказал король и принялся расстегивать кирасу,
затем опустился на колени, чтобы развязать ремни, удерживавшие наголенники
на ногах герцога.
   Правый доспех был в крови.
   - Тебя ранили!
   Герцог Госнийский проигнорировал упрек.
   - Удар копьем, - пояснил  он.  -  Пробило  кольчужный  чулок,  но  рана
неглубокая.
   - Для неглубокой раны из нее слишком сильно течет кровь. Снимай-ка все,
чтобы я мог взглянуть на нее поближе.
   Разорванные звенья кольчуги были забиты сгустками свернувшейся крови, и
Гэйлон приказал Дэви сесть на валун, который торчал  из  травы.  Затем  он
разорвал штанину снизу вверх, до самой раны на бедре герцога.
   - Это ты называешь неглубокой раной? - проворчал король. -  Разве  тебе
не известно, что от потери крови ты можешь умереть?
   - Крови всегда кажется больше, чем на самом деле, -  спокойно  возразил
Дэви.
   - Если это все, что ты можешь сказать в свое оправдание,  я  немедленно
отправлю тебя к врачам.
   - Нет, - твердо сказал Дэви.
   - Что - нет? - любопытно спросил Керил, устало взбираясь на пригорок  и
с грохотом роняя в траву доспехи, которые он неловко  нес  перед  собой  в
обеих руках. Оглядев ногу Дэви, он сплюнул. - Скверная рана. Лучше  будет,
если ты о ней позаботишься.
   Королевский кузен наклонился и подхватил флягу с водой, стоявшую в тени
возле палатки. Не переставая громко пить воду, он уселся в траву.
   - Здесь где-то были бинты, - Дэви встал с камня. - Я могу перебинтовать
себе ногу лучше всех богом проклятых лекарей.
   Из-за плеча герцога возникли на соседнем пригорке две знакомые  фигуры,
которые  сопровождала  унылая  рыжая  лошадь.  Керил,  несмотря  на   свою
усталость, проворно вскочил на ноги и ринулся навстречу друзьям.
   - Ринн! Мартен!
   Ринн и Мартен приблизились.
   - Отличная засада! - похвалил Ринна Керил, слегка хлопнув его по плечу.
- Уверен, что это была твоя идея.
   Ринн растроганно кивнул. Мартен молча взялся за флягу и, сделав хороший
глоток, принялся сдирать с себя доспехи.
   Король, чье внимание мгновенно переключилось с  нахального  герцога  на
Ринна, согласился с Керилом.
   - Твой хитрый  замысел  предотвратил  катастрофу,  Ринн,  первый  барон
Гринвудский. И не вздумай снова отказаться.
   - Я слишком устал, чтобы перечить вам, сир,  -  светловолосый  и  худой
Ринн уселся на примятую траву. - И я не предотвратил катастрофу, я  только
отсрочил ее наступление. К тому же не на  много.  Наш  запас  стрел  почти
вышел. После этого...
   - После этого Вейлс превратится в поле битвы, - негромко сказал Мартен,
усаживаясь рядом.
   На поляне возле палатки появился пожилой солдат, который принес  горшок
с тушеной олениной. Горшок он поставил прямо на землю рядом с  королем  и,
поклонившись, ушел. Гэйлон поднял голову. На противоположном конце  поляны
Дэви с решительным видом бинтовал ногу.
   - Не затягивай слишком туго, - посоветовал ему Гэйлон  и,  обращаясь  к
остальным, добавил:  -  Мы  должны  поесть,  иначе  у  нас  не  будет  сил
сражаться.
   Но никто не пошевелился. Сил не осталось  даже  на  то,  чтобы  жевать.
Вокруг них,  под  деревьями,  что  обрамляли  долину,  потрескивая  дымили
костры, а утомленные воины кучками сидели возле своих  палаток,  и  король
наконец тоже позволил себе эту роскошь и присел. Глядя  на  своих  друзей,
собравшихся здесь, он еще острее ощутил отсутствие Арлина.
   - Мы с самого начала знали, что у нас почти нет  шансов,  -  проговорил
Гэйлон, словно ни к кому не  обращаясь.  -  Это  настоящее  чудо,  что  мы
продержались столько времени.
   Оглядев усталые лица собравшихся, он спросил:
   - Может быть, у кого-нибудь есть предложения, как нам  лучше  встретить
следующую атаку?
   Ринн поднял голову:
   - Наследием Орима, сир.
   Страшный меч все еще свисал  с  седла  лошади  герцога.  Гэйлон  мрачно
посмотрел на него.
   - Если я сделаю это,  -  начал  король,  -  то  произойдет  еще  немало
смертей... Вы никак не хотите понять, что Орим истребил  не  только  своих
врагов, но  и  собственную  армию  тоже.  Я  ощутил  его  безумие,  навеки
сохраненное Кингслэйером.  И  не  хочу,  чтобы  оно  складывалось  с  моим
собственным безумием.
   - Но если эта война уже  проиграна  нами,  то  пусть  в  ней  не  будет
победителя, - настаивал Ринн.
   - Ты соображаешь, что говоришь? - перебил его Мартен. - Если бы у  тебя
был Колдовской Камень, Ринн, разве пожелал бы ты погубить столь многих?
   - Перестаньте! - король закрыл свои красные, усталые глаза. - У кого из
вас еще остались силы чтобы собрать людей?
   - У меня, - немедленно откликнулся Дэви.
   - Только не ты, тебе надо поберечь твою ногу.
   Керил с трудом поднялся:
   - Я пойду.


   Роффо, король Ксенары, был в ярости. Солнце раскалило  его  доспехи,  и
король медленно варился внутри них в собственном поту. К тому же  со  всех
сторон его окружали некомпетентность и тупость. Уйму времени  он  потратил
на то, чтобы отыскать в этой беспорядочной суете верховного жреца, а когда
нашел, то оказалось, что Тек ухитрился отыскать единственное на всем южном
склоне чахлое деревце и устроиться в его тени,  отказываясь  сдвинуться  с
места даже ради своего короля. Роффо вместе  со  своей  свитой  и  Тидусом
Доренсоном остались поджариваться на солнцепеке. Единственным утешением им
могло служить то, что на этой высоте солнце было не таким беспощадным, как
на равнине.
   - Где те страшные заклятья, которые обещал  ваш  бог?  -  требовательно
спросил король.
   Рослый белый конь под ним переступил с ноги на ногу, и  его  чешуйчатая
броня встопорщилась в дюжине мест с металлическим лязгом.
   - Мы должны были уже истребить виннамирцев всех до одного. Вместо этого
мы не только не добились  победы,  но  и  потеряли  около  тридцати  тысяч
солдат. Объясни мне. Тек, как три  тысячи  человек  могут  убить  тридцать
тысяч.
   - Не волнуйтесь, ваше величество, - отозвался жрец. -  Мезон  не  забыл
нас.
   - Тогда почему его жрецы-воители укрылись здесь? Они должны сражаться!
   - Сначала Гэйлон Рейссон должен взять в руки Наследие Орима. Бог сможет
уничтожить его при посредстве его собственного оружия.
   Роффо бросил взгляд на носилки, выставленные на солнце.  Арлин  Д'Лелан
лежал закрыв глаза, его смуглое лицо вытянулось и побледнело. Свалявшиеся,
мокрые от пота волосы липли ко лбу. Губы короля скривились от  отвращения.
При помощи этого жалкого существа Тек собирался победить Рыжего Короля.
   - Так пусть это произойдет скорее, - заявил он.
   - Бог сам определит нужный момент... - был ответ.
   Бог то, бог се! Роффо уже устал слышать это.
   - Если мне будет позволено сделать маленькое предложение, - начал Тидус
Доренсон.
   Он страдал не меньше  Роффо  в  своих  пышных  и  тяжелых  одеяниях,  с
которыми никак не хотел расстаться. Впрочем, его величественная  осанка  и
важный вид нисколько не изменились не смотря на жару.
   - Если бы ваше величество послало свой третий батальон в ущелье,  чтобы
противник исчерпал на нем свой запас стрел...
   Роффо раздраженно глянул на изменника:
   - Если мое величество  и  примет  такое  решение,  то  третий  батальон
поведешь ты лично!
   Доренсон испуганно замолк, и король  снова  обратил  свое  внимание  на
Тека.
   - Скажи, лорд Тек, если Кингслэйер -  такое  могучее  оружие...  почему
Гэйлон Рейссон до сих пор не применил его?
   - У Рыжего Короля есть совесть и здравый смысл, сир, - Тек улыбнулся. -
Это и станет причиной его поражения.



        18

   Керил, одетый в плотно облегающую его тело длинную  стальную  кольчугу,
надел  тяжелую,  испачканную   засохшей   кровью   окровавленную   кирасу,
закрывавшую его грудь, и попытался на ощупь затянуть  ремни  и  застегнуть
застежки. У него  ничего  не  получалось,  и  Мартен,  уже  облачившись  в
собственные доспехи, пришел ему на помощь. Каким-то чудом всем им  удалось
обнаружить в себе небольшой запас нерастраченных сил и энергии,  хотя  это
произошло вовсе не так скоро, как им  хотелось.  Над  предгорьями  повисла
зловещая тишина.  Невидимые  среди  камней  и  деревьев  отважные  лучники
готовились с толком использовать оставшиеся у них  стрелы.  Но  эта  линия
обороны не могла продержаться долго.
   Стараясь скрыть хромоту, Дэви подошел к своему  коню  и  снял  с  седла
большой двуручный меч в побитых ножнах. Он  навесил  его  на  пояс  поверх
того, который уже болтался у  него  на  бедре,  только  с  противоположной
стороны. Добавочный вес мешал  ему,  однако  теперь  меч  не  задевал  его
раненой ноги.
   - Зачем ты все время таскаешь за собой эту рухлядь?  -  поинтересовался
Керил и огляделся по сторонам, заметив  устремленные  на  него  любопытные
взгляды товарищей. - Что я такого сказал? - удивился он.
   - Может ли быть так, - задумчиво проговорил Ринн, - что  он  ничего  не
знает?
   - Должен знать, - отозвался Мартен застегивая последнюю  пряжку  кирасы
Керила. - Он же тоже потомок Рыжих Королей.
   - Знать о чем?
   - Перед тобой - Наследие Орима, шут гороховый, - раздраженно сказал сын
портного. Он сменил свой лук со стрелами на меч и теперь с сосредоточенным
видом водил по лезвию точильным бруском. -  Как  может  королевский  кузен
быть столь царственно ограничен и туп?
   Керил  ничуть  не  обиделся.  Наклонившись  вперед,  он   с   интересом
рассматривал оружие.
   - Я просто думал, что Дэви возит с собой старый отцовский клинок. А это
Наследие вовсе не выглядит таким зловещим, как о нем говорят.
   - Эй, поехали! - крикнул им Гэйлон, который уже  спустился  с  холма  и
теперь ждал их на дороге внизу.
   В поводу он держал существо, которое лишь с большой натяжкой можно было
назвать лошадью. Тем не менее оно было оседлано и стояло, перебирая худыми
ногами с вывернутыми коленями. Длинные уши  существа  торчали  в  стороны,
словно у кролика.
   - Пошевеливайтесь, - поторопил остальных и Мартен, беря в руки  длинное
древко с вымпелом наверху, которое поручил ему нести Гэйлон.
   Керил нахлобучил на свои спутанные рыжие волосы  шлем  и  жизнерадостно
подмигнул Ринну.
   - Ну что, на нас ни царапины, портняжка? Боги улыбаются нам.
   - Только не Мезон, - проворчал Мартен.
   Затем соратники Гэйлона вскочили в  седла  и  направили  своих  усталых
коней вниз по склону, торопясь присоединиться к своему сюзерену. На дороге
уже выстраивались кавалеристы и пешие ратники, однако единственным звуком,
нарушавшим тишину, было звяканье оружия и храп лошадей.
   Гэйлон, по бокам которого скакали  Дэви  и  Мартен,  повел  потрепанную
армию Виннамира к южной  оконечности  долины,  чтобы  встретить  врага  на
выходе из ущелья. Лучники, у которых почти вышел запас стрел, спустились с
предгорий и присоединились к своим товарищам.  Каждый  из  них  вооружился
пикой или мечом, и теперь в  распоряжении  короля  было  около  пятнадцати
сотен бойцов, объединившихся под белым  вымпелом,  который  Мартен  поднял
высоко вверх, зажав древко между стременем и седлом. Полоска  белой  ткани
развевалась и хлопала на горячем полуденном ветре.
   Армия Роффо атаковала еще большим количеством, внезапно  вырвавшись  из
прохода. На сей  раз,  впрочем,  ее  ряды  выглядели  более  упорядочение.
Передние шеренги наступали уверенным, неторопливым шагом, не сомневаясь  в
победе, но и не желая нести  чрезмерные  потери.  Среди  ксенарцев  теперь
появились также отряды тарвианцев и бенджарцев, которых Гэйлон  без  труда
узнал по их одеждам и щитам. Были здесь и воины Нороу - мужчины и женщины,
- чьи длинные волосы были одинаково заплетены в косы. Закутавшись в  меха,
они  мчались  в  авангарде  армии  на  мускулистых  и  стройных  пустынных
скакунах. Остальных чужестранцев,  которые  также  виднелись  среди  массы
атакующих, Гэйлон не знал.
   При виде белого вымпела на древке армия Роффо замедлила шаг, а потом  и
вовсе остановилась. Передняя  фаланга  расступилась,  и  вперед  выступила
небольшая группа жрецов-мезонитов. Они двигались слаженно и точно,  словно
все это было заранее спланировано. Гэйлон, осознав вдруг, что над войсками
повисла недобрая тишина, поднял вверх руку, чтобы остановить своих людей.
   - Не хочешь ли ты вступить в переговоры, Рыжий Король? - прокричал один
из жрецов.
   Гэйлон тщательно обдумал ответ и крикнул в ответ:
   - Нет! Я пришел сюда не для переговоров. Я хочу предупредить - Наследие
Орима со мной, и его мощь служит мне.  Вас  не  спасет  волшебство  вашего
бога! Убирайтесь прочь вместе со  своей  армией,  или  вас  ждет  жестокая
гибель!
   Тот же самый жрец сделал кому-то знак, и четверо других жрецов  вынесли
вперед носилки.  Затем  носилки  были  поставлены  вертикально,  и  король
увидел, что к ним привязан за руки и за ноги человек в белом балахоне. Его
лицо он узнал мгновенно.
   - Арлин! - воскликнул Гэйлон и пришпорил свою лошадь.
   Дэви едва успел схватить животное за уздечку и  сдержать  его  безумный
прыжок.
   Солнечный свет ярко блеснул на лезвии ножа, появившегося в руках жреца.
   - Слушай меня, Гэйлон Рейссон! Мой господин, верховный жрец Тек,  велел
передать тебе следующее: этот человек, Арлин Д'Лелан, был посвящен  Мезону
и будет принесен в жертву ради нашей победы. Если  ты  хочешь  спасти  его
жизнь, ты должен предложить вместо него себя. Принеси нам  меч  и  сдайся,
иначе ты увидишь, как он умрет!
   Дэви не дал королю принять  решение.  Прежде  чем  кто-либо  успел  ему
помешать, он выехал вперед на своем усталом гнедом и схватился за рукоятку
Кингслэйера. Действуя левой рукой, он выдернул из ножен волшебный клинок.
   Кингслэйер отозвался немедленно, хотя и не с такой ослепительно-голубой
вспышкой, которую исторгало из него взаимодействие  с  Колдовским  Камнем.
Грозная песнь меча звучала приглушенно, но Гэйлон  все  равно  слышал  ее,
видел, какое влияние оказал на  юношу  меч.  Вся  усталость  Дэви  куда-то
пропала, и он, высоко подняв клинок и запрокинув назад голову, издал дикий
вопль, в котором смешались злобная радость и ненависть. Как ни  боялся  за
него Гэйлон, однако и он в тот же миг возжелал стать столь же всемогущим.
   Король, Мартен, Керил и Ринн дружно сорвались с места и поскакали вслед
герцогу  Госнийскому.  Виннамирская  армия  шла   по   пятам   за   своими
полководцами. Воины Роффо, однако, успели сомкнуться вокруг  жрецов  и  их
пленника,  и  Дэви  на  всем  скаку  врезался  в  первую  шеренгу   солдат
противника, опрокинув одного вместе с  конем  и  пронзив  волшебным  мечом
второго.
   - Дэви! - громко позвал Гэйлон.
   Однако  неистовая  ярость  Кингслэйера  уже   захлестнула   Дэви,   как
захлестывает и несет утлую лодочку бурный поток. Герцог убивал  направо  и
налево, не останавливаясь ни на секунду, словно твердо решил пробить  себе
дорогу сквозь живую стену из человеческих тел,  которая  отделяла  его  от
Арлина. Гэйлон увидел, как растерянные и испуганные  враги  отступают  под
натиском юноши, и последовал за ним вместе со своими войсками, которые без
труда опрокинули переднюю фалангу и удвоили урон, уже нанесенный ксенарцам
Кингслэйером.
   Решающая битва началась.
   Жрецы с носилками, к которым был  привязан  Арлин,  двигались  в  самой
середине боевых порядков своей армии, и Дэви преследовал их,  стараясь  не
отстать. Гэйлон ринулся за ним, стараясь поскорее настичь юношу и  вырвать
меч из его пальцев. Он слишком поздно заметил опасность.  Жрецы  намеренно
использовали  Арлина,  чтобы  выманить  предводителей  виннамирской  армии
вперед и отрезать их от основной массы солдат. Гэйлон понял  этот  маневр,
лишь  когда  ряды  ксенарских  воинов  сомкнулись  вокруг  него,  а  Дэви,
по-прежнему  не  глядя  по  сторонам,  методически  истреблял  всех,   кто
попадался ему под руку чуть впереди, сея  вокруг  себя  смерть.  Никто  из
противников  не  мог  даже  дотронуться  до  него  -  такими  сильными   и
неожиданными были его удары.
   Между Гэйлоном и Дэви возник на мгновение жрец в белой кирасе,  который
прокричал что-то на ксенарском. В следующий  момент  король  почувствовал,
как что-то сильно потянуло его за ногу. Он бросил быстрый  взгляд  вниз  и
увидел, как одна рука в кольчужной перчатке схватила  его  за  лодыжку,  а
вторая - за икру. Что-то  укололо  его  под  коленом,  свободно  проникнув
сквозь звенья кольчуги-чулка. Потом он почувствовал укол еще дважды.
   Гэйлон взмахнул своим мечом, и ближайший к нему солдат с  воплем  упал.
Обе его руки оказались отрублены у локтя, но на его месте тут же  возникли
новые враги. Они схватили короля за руки и за  ноги  и  потащили  с  коня.
Кто-то ударил его тупым концом пики по голове, кто-то вырвал из руки  меч.
В страхе Гэйлон попытался привести в действие свой Колдовской Камень.
   Но Камень не ответил ему. Вместо этого Гэйлона обволокло  уже  знакомое
ему сонливое безразличие - точно такое же, как мерзкая мезонитская  магия,
которой пытался воспользоваться барон Седвин Д'Лоран. Он  был  беспомощен.
Тем временем десятки солдат, окружившие его, опрокинули на землю, и короля
и его лопоухую нескладную лошадь.
   - К королю! - раздался далекий крик. - Все к королю!
   Гэйлон уже лежал на земле, и чьи-то руки торопливо срывали  перчатку  с
его правой руки. Невидимые пальцы осторожно ощупали перстень, стараясь  не
соприкоснуться с Камнем, и попытались его снять.  Когда  это  не  удалось,
маленькое острое лезвие принялось кромсать его палец,  и  Гэйлон  нашел  в
себе силы, чтобы сжать руку в кулак.  Раздался  крик  боли  -  это  Камень
коснулся-таки незащищенной руки жреца. А его слабость уже отступала.
   - К королю!
   На этот раз тревожный крик раздался совсем близко, и Гэйлон узнал голос
Керила. Кузен короля, не задумываясь о собственной безопасности,  подоспел
вовремя и пронзил своим мечом троих врагов  подряд.  Остальные  отступили,
оставив Гэйлона распростертым на земле. Король  еще  боролся  с  остатками
оцепенения, вызванного к жизни магией мезонитов.
   - Сир! - воскликнул Керил, задыхаясь от волнения и усталости.  Все  его
внимание было приковано к окружавшим из врагам.
   - Надеюсь, вы не ранены? - на  мгновение  он  повернулся  к  Гэйлону  и
протянул ему руку, чтобы  король  встал.  Внезапно  Керил  как-то  странно
напрягся, а его взгляд устремился куда-то сквозь Гэйлона. - Милорд...
   Это последнее слово он прошептал едва  слышно,  неожиданно  побелевшими
губами. Затем Керил упал на колени и  опрокинулся  вперед.  Гэйлон  увидел
торчащее из спины друга копье.
   - Керил!!!
   Наконец подоспели Мартен и Ринн. Эрл, привстав на  стременах,  чуть  не
надвое  рассек  копейщика-бенджарца,  а  Ринн  набросился  на   двух   его
товарищей-земляков в бело-голубых солдатских юбочках. Гэйлон,  не  обращая
внимания на закипевшую вокруг него свалку, обнял Керила и прижал к  груди,
чувствуя себя совершенно беспомощным и слабым. На губах  Керила  появилась
ярко-красная пена.
   - На нас... ни... царапины, - с трудом прошептал Керил.
   Слабая улыбка тронула его губы, и он тихо умер.
   - Нет!.. - простонал Гэйлон. Слезы горя и ярости душили его, жгли глаза
и застилали все вокруг.
   - Сир! - закричал ему Ринн, отмахиваясь от  наседавшего  противника.  -
Найдите свой меч, пока не поздно!
   Клинок валялся тут же на земле, наполовину скрытый телом Керила.
   - Где Дэви? - спросил король,  ловко  вскакивая  на  ноги  и  взмахивая
мечом. Его злосчастная лошадь куда-то пропала.
   - Вон там, - указал Мартен.
   Гэйлон повернулся в указанном направлении  и  увидел,  как  чуть  не  в
середине поля битвы отчаянно рубится с врагом герцог Госнийский, уничтожая
каждого, кто попадался ему под руку. Он заставил своего  усталого  гнедого
кружить на одном месте, в то время как сам Дэви, высоко  подняв  в  воздух
Кингслэйер, выискивал врага. Но теперь даже виннамирские солдаты старались
держаться от него подальше,  опасаясь  овладевшего  герцогом  безумия.  Ни
Арлина, ни жрецов Мезона нигде не было видно.
   Оставив безжизненное тело  Керила  лежать  на  земле,  Гэйлон  бросился
вперед, отчаянно работая мечом, чтобы проложить себе путь к Дэви.  Ринн  и
Мартен двинулись за королем, прикрывая его сзади.


   Кингслэйер как будто намертво прирос к  его  ладони,  но  Дэви  это  не
занимало. Он полностью подчинился злой воле заколдованного  меча  и  готов
был заплатить любую цену за то могущество, которым  было  переполнено  все
его тело - за  стократ  убыстрившиеся  рефлексы,  за  невероятную  силу  и
обострившиеся чувства.
   И за горячую  липкую  кровь,  которая  свободно  текла  по  его  рукам,
проникая сквозь кольчужные перчатки.
   Заколдованный меч был ненасытен и продолжал жаждать крови. Дэви  взялся
за Наследие Орима, чтобы  спасти  Арлина,  однако  все  его  побудительные
мотивы вскоре отступили, исчезли  перед  свирепой  жаждой  новой  и  новой
крови, которая объединила его с мечом. Герцог  развернул  коня,  выискивая
очередную жертву, но солдаты противника и свои бежали перед ним по  трупам
своих павших товарищей. Их страх только разъярил герцога еще больше.
   - Псы! - крикнул он им. - Грязные трусы!
   В круге  смерти  появилась  чья-то  фигура.  Знакомый,  высокий  силуэт
приближался к нему, и смутные воспоминания о Рыжем Короле  заставили  Дэви
заколебаться.
   - Отдай мне меч, - с невероятным  спокойствием  проговорил  рыжебородый
король.
   Дэви покачал головой:
   - Нет. Я ему нужен.
   - Ты нужен мне, мой герцог!
   Кингслэйер ревниво загудел громче, стараясь заглушить голос  Гэйлона  и
снова подчинить своей воле герцога - потомка Черных  Королей.  Его  песня,
требующая пролить кровь и этого человека, заполнила разум  Дэви.  И  когда
Гэйлон Рейссон протянул руку за  Наследием  Орима,  юный  герцог  внезапно
взмахнул мечом.
   Что-то ужалило его в правое плечо с такой  силой,  что  он  вылетел  из
седла. Вся рука выше локтя была словно объята пламенем.
   Дэви так сильно ударился о землю, что воздух с шумом  вырвался  из  его
легких, а пальцы непроизвольно разжались, и меч выпал. Лишь только контакт
человека с мечом был нарушен, на Дэви нахлынуло ощущение страшной потери и
мучительного ужаса от сознания того, что он наделал. Сквозь пелену  жгучей
боли Дэви увидел Ринна с арбалетом в руке.
   - Простите меня, сир, -  прохрипел  Дэви,  когда  Гэйлон  опустился  на
колени рядом с ним. - Я мог убить вас.
   На лице короля смешались вместе сожаление, страх и гнев. Ринн и  Мартен
подошли и встали рядом,  защищая  короля  от  нападения.  По  щекам  Ринна
почему-то текли слезы. Никто не нападал на них. Это был своего рода  "глаз
бури" - островок спокойствия посреди урагана, во  всяком  случае  -  пока.
Дэви неловко поежился.
   - Лежи  смирно,  -  приказал  король  и  принялся  расстегивать  кирасу
герцога. Мартен подобрал Кингслэйер, опасливо держа его за лезвие.
   - Вы видели, что выделывал этим мечом  наш  юный  герцог?  Он  разрубал
врагов напополам вместе с доспехами!
   Король, склонившись над Дэви, никак не отреагировал на это  исполненное
благоговения заявление, однако в груди герцога сердце забилось быстрее,  и
боль стала острее.
   - Насколько скверно? - спросил Ринн, вручая королю  короткий  кинжал  с
острым тонким лезвием.
   - Жить будет, - мрачно ответил Гэйлон. - Подержите его, пока я  выдерну
стрелу.
   - Я не могу оставить вас, сир, - пробормотал Дэви, чувствуя,  как  Ринн
железной хваткой стискивает его руки. - Я  должен  был  попытаться  спасти
Арлина. Я... - Острая боль заставила его прикусить язык.
   Солнце медленно клонилось к  закату,  и  в  предгорьях  залегли  первые
вечерние тени. Сквозь лязг мечей и треск доспехов стала слышна  мелодия  -
не низкий и грозный вибрирующий гул Кингслэйера, а согласный хор множества
голосов, выводивший высокие, гармоничные  звуки.  Это  была  песнь  жрецов
Мезона. Заслышав этот звук, Гэйлон  замер,  приподняв  руки,  перемазанные
кровью герцога.
   - Это там, сир, - Ринн указал на юг, где находилась тропа.
   В небо медленно поднималось  еще  одно  зеленое  облако.  На  этот  раз
изумрудный  огонь  плыл  в  воздухе  гораздо  выше,  чем  раньше.   Гэйлон
чувствовал, что на этот раз Божественный Огонь не таил в  себе  опасности;
это был вызов, маяк, на свет которого  он  должен  спешить,  как  мотылек,
который торопится сгинуть в пламени свечи. Гэйлон чувствовал, что на земле
под этим зеленым облаком он найдет Арлина и встретит что-то еще...
   Он резко встал и быстро подошел ко взмыленному гнедому Дэви, поймав его
за волочащийся повод.
   -  Защищайте  герцога,  -  коротко  бросил  он  двум  своим  товарищам,
вскакивая в седло и протягивая руку к Мартену.
   Эрл подал ему меч, но на лице его отражалось сомнение.
   - Милорд, прошу вас... Наша главная обязанность - ваша безопасность.
   - Ваша главная и единственная обязанность - подчиняться мне! -  отрезал
Гэйлон, принимая меч левой рукой,  чтобы  не  дать  ему  соприкоснуться  с
Камнем и подчинить себя злой воле Орима... пока.
   - Что бы ни случилось, пусть Дэви останется цел  и  невредим.  Отвезите
его обратно в Каслкип к Джессмин.
   - Нет! - сумел крикнуть Дэви и, побелев от боли, встал на ноги. - Вы не
можете отправить меня, сир!
   Ринн подхватил его под локоть, так  как  Дэви  покачнулся.  Гэйлон,  не
слушая мольбу Дэви, дал шпоры гнедому. Усталый конь повиновался  неохотно,
однако король умелой рукой направил его на  юг,  используя  все  свободные
места, какие ему только удавалось отыскать  среди  сражающихся.  Несколько
раз он прибег к Наследию Орима, обороняясь от солдат противника, но всякий
раз он держал Кингслэйер в левой руке.
   Самые ожесточенные схватки кипели на ровном  пространстве  дороги  и  в
непосредственной близости от нее, и король направил коня к подножьям  гор,
так как именно там ему было проехать легче всего. Взбираясь по тропе, он в
первый раз получил возможность увидеть всю битву целиком.
   В истоптанной,  пожелтевшей  от  солнца  траве,  размахивая  сверкающим
оружием, кружили вокруг друг друга группы людей, то и дело сходясь в  бою.
Их яростные крики и предсмертный хрип  звучали  странным  контрапунктом  к
мелодичной песне жрецов. Тела павших устилали землю. Ксенарцы и виннамирцы
были грудами навалены друг на друга в местах особенно яростных схваток,  а
остальные плавали в больших кровавых лужах, слабо шевелясь в агонии.
   Зрелище смерти и страданий заставило Гэйлона вздрогнуть от  отвращения.
Это он стал причиной гибели стольких людей,  и  кровавая  бойня  была  еще
далека от завершения. Колдовской Камень горел на его пальце  ровным  синим
огнем, в то время как зеленое пламя Мезона звало  его  в  ущелье  Морского
прохода, где царили почти мертвая тишина и покой.
   Тишина  была  действительно  мертвой.  В  узком  каменном  каньоне   не
шевелилось ничто живое. Мертвые  тела  в  лужах  свернувшейся  крови  были
беспорядочно разбросаны по всей ширине каменистой тропы,  на  которую  уже
легла густая тень. Конь Гэйлона, вынужденный то и дело  переступать  через
изрубленные или  обожженные  трупы,  всякий  раз  пугался  и  шарахался  в
сторону, но король безжалостно пришпоривал его, торопясь поскорее  достичь
южного конца Морского прохода, ибо он уже видел там ожидающего его  короля
Роффо верхом на белом коне и в блестящих доспехах, но без шлема.  Рядом  с
ним стояли на земле носилки, к которым был привязан Арлин.
   Жрецы Мезона тоже были на месте. Они стояли полукругом за спиной Роффо,
негромко  выпевая  свой  волшебный  мотив,  и  облако   изумрудно-зеленого
Божественного Огня как  привязанное  трепетало  высоко  над  их  головами.
Старшего жреца, который обнаружил Гэйлона в храме, среди них не было.
   - Эй, Рыжий Король! - прогудел Роффо. Его глубокий и зычный голос  эхом
отразился от стен ущелья, разом заглушив и звуки битвы, которая кипела  за
спиной Гэйлона, и пение жрецов.
   - Роффо!
   Гэйлон  остановил  гнедого  немного  не  доезжая  до  короля   Ксенары.
Кингслэйер он положил поперек на луку седла.
   Обнаженный меч и не слишком вежливое приветствие не понравились старому
королю. Он ухмыльнулся и сказал:
   - Что-то нас не слишком радушно встречают в этот кровавый день.
   - Я что-то не вижу на вас крови, сир.
   - Давай-давай, - неожиданно резким тоном заговорил Роффо. - Покончим  с
этим сейчас. Внизу на равнине ожидает еще один огромный отряд. Твоя  армия
отчаянно сражалась, но война проиграна. Сложи оружие и сдавайся  -  только
этим ты спасешь тех из виннамирцев, что еще остаются в живых.
   - Почему я?
   Гэйлон  заметил,  что  лицо  Роффо  покрылось  крупными  каплями  пота,
несмотря на то что в тени, где он стоял,  было  весьма  прохладно,  в  том
числе и из-за подувшего с моря прохладного ветра.
   - Не будь глупцом, мальчишка! За сколько еще смертей  ты  хочешь  нести
ответственность? Если ты  возьмешь  в  руки  Наследие  Орима,  то  будущие
поколения проклянут тебя во сто крат сильнее, чем Черного Короля, -  Роффо
вздернул свои многочисленные подбородки. - Кроме  того,  на  оружии  также
лежит проклятье. В любом случае твоя гибель неизбежна. Предай  же  себя  в
руки милостивых жрецов Мезона и позволь им  завершить  твои  страдания  ко
всеобщему благу.
   На губах Гэйлона возникла кривая улыбка.
   - Разве можно отказаться от такого любезного предложения?
   Привязанный к носилкам Арлин Д'Лелан медленно открыл глаза  и  повернул
голову. Старый король услышал, что пленник пошевельнулся, и глянул  в  его
сторону.
   - Его ты тоже спасешь. Я готов поклясться в этом.
   - Нет, - с трудом проговорил Арлин хриплым голосом. - Он лжет, сир.
   - Ни минуты в этом не сомневался, - заметил Гэйлон.
   Роффо налился пунцовой краской, однако не попытался опровергнуть  столь
дерзкого обвинения. По сторонам его округлого лица пот тек уже  настоящими
ручьями. Гэйлон с тяжелым сердцем обернулся к Арлину:
   - Что я сделал с тобой, друг мой?! Что я сделал с Виннамиром...
   - Покончите с этим сейчас,  милорд...  Возьмите  в  руки  Кингслэйер  и
прикончите нас всех... - молодой южанин истратил все свои силы и замолчал.
   Лицо Роффо стало белым, как полотно:
   - Этот человек бредит. Сам не знает что говорит...
   - Знает, - Гэйлон посмотрел на жрецов, которые продолжали петь, стоя за
спиной Роффо. - Где твой верховный жрец, старик? Я уверен, ему  тоже  есть
что сказать.
   Толстые щеки и подбородок Роффо заходили ходуном, и он в испуге закатил
глаза.
   - Тек обещал мне... что не будет никакой опасности, пока я стою рядом с
Д'Леланом...
   - Но сам Тек при этом предпочел стоять в другом месте, - заметил Гэйлон
сходя с коня. - Но от Кингслэйера не может спрятаться даже он.
   Рыжий Король осторожно обвил пальцами  рукоять  старинного  меча.  Лишь
только его перстень коснулся  оружия,  в  середине  гарды  вспыхнул  ярким
светом Звездный камень и во все стороны брызнули острые разноцветные лучи.
Древний меч пробудился к жизни, и Колдовской Камень  Гэйлона  засверкал  в
ответ ослепительно-ярким голубым огнем.
   За спиной Гэйлона раздался вскрик, и король узнал голос Дэви. Но это не
имело больше никакого значения. Кингслэйер завибрировал,  загудел,  и  это
была уже не песнь, а  симфония  невиданной  мощи,  в  которой  растворился
король. Музыка звезд звучала все громче, окутывая его снаружи  и  заполняя
изнутри.
   Перед глазами Гэйлона возникла мерцающая фигура чернобородого  человека
в темных длинных  одеждах.  На  спутанных  черных  кудрях  лежала  тяжелая
золотая корона. Безумный  Орим.  Призрак  поднял  вытянутую  руку,  пальцы
которой заканчивались отросшими, загнутыми ногтями.
   - Используй мое знание! Позволь мне помочь! -  воззвал  Черный  Король,
заглушая музыку Кингслэйера. - Я прошу только одно - дай мне снова ожить в
тебе! Вместе мы сумеем победить этот мир и сделаем его нашим!
   За спиной Орима ветвилась темень, и в  ней  Гэйлон  разглядел  картины,
которым было без малого тысяча  лет  -  Виннамир  в  огне.  Леса  гибли  в
пожарищах, города лежали в  руинах,  жители  гибли  сотнями.  Такова  была
власть,  которую  сулил  Орим,  однако  древняя  локальная  катастрофа  не
произвела на Гэйлона впечатления. Он отвернулся.
   - Выслушай меня, - вторгался  в  уши  навязчивый,  тревожный  голос.  -
Кингелэйер должен убить своего хозяина. Только мне по силам  спасти  тебя.
Только я могу помочь тебе избежать судьбы, которая постигла меня самого.
   - Сгинь, старый дурак! - Гэйлон пустил в свое тело энергию меча, и  она
запульсировала в нем могучим потоком. - У тебя нет ничего из того,  что  я
хочу!
   Меч рванулся в его руках, и лицо  Орима,  искаженное  судорогой  гнева,
исчезло.
   Невидящим взглядом Гэйлон уставился туда, где  заканчивалось  ущелье  и
тени уступали яркому еще свету долгого дня. Почему он так долго  отказывал
себе в том, чтобы взять  меч  в  руки?  Почему?  Его  внутреннее  видение,
получив неожиданную свободу, заработало в полную силу, и многие вещи стали
видны отчетливо и предельно ясно. Он понял, как  ничтожно  человечество  и
как велика Вселенная. Он понял, что каждая секунда в потоке времени значит
столь же мало, сколь мало значат многие и  многие  жизни  по  сравнению  с
вечностью. По велению судьбы Камень и Меч стали одним целым,  и  он  знал,
что иначе просто не могло быть.
   А симфония Кингслэйера не затихала ни на минуту.  Его  мелодия  звучала
так пронзительно, что уши короля заболели, однако он не замечал этой боли.
Время остановило свой бег, и разум Гэйлона заполнили бесчисленные варианты
возможного будущего. Он видел голые и безлесные  холмы  Виннамира,  но  не
пожар был тому причиной. Деревья были вырублены людьми, и в долинах  вдоль
рек вознеслись огромные города.  Цивилизация  проникала  во  все  укромные
уголки его страны, и повсюду земля умирала, а воздух становился  дымным  и
спертым.
   Затем перед внутренним взором Гэйлона возникла иная  картина.  Каменные
города сменили деревянные  постройки,  а  по  каменным  дорогам  понеслись
машины. Машины побольше летали в небе между облаками. Ослепительный  белый
огонь сравнивал с землей горы и города, а с неба сыпался и  сыпался  белый
как снег раскаленный пепел, навсегда укрывая собой мертвую землю.
   Гэйлон медленно плыл высоко над землей,  но  он  был  не  один  в  этой
вышине. Люди научились строить свои города среди звезд в ночном небе, и их
дома свободно висели в пустоте.  В  черном  холодном  пространстве  лениво
вращались серебристо-серые, сверкающие огнями гигантские колеса и бочки, в
которых жили животные и люди, и в их медленном танце  были  достоинство  и
красота.
   Одна за другой  проносились  перед  глазами  Гэйлона  подобные  картины
вероятного будущего, однако все они заканчивались грандиозной катастрофой,
либо природной, либо такой, причиной которой послужил сам человек.  Гэйлон
уже знал, что в грядущих столетиях появится оружие даже более мощное,  чем
Кингслэйер, однако сейчас в его руках был именно легендарный меч, и он мог
использовать его так, как ему заблагорассудится.
   Усилием воли  король  подчинил  себе  Кингслэйер,  и  картины  будущего
пропали. По сверкающему лезвию меча метнулся голубой огонь; ярко  вспыхнув
на острие клинка, он вернулся обратно к рукояти. Пронзительный голос  меча
превратился  в  низкое  и  мощное  гудение,  и  тело  Гэйлона   отозвалось
восторженной дрожью.
   Только однажды, в подземелье своего замка, довелось  Гэйлону  выпустить
на волю могучую  силу  меча.  Теперь  поток  энергии,  подобно  извилистой
голубой молнии ударил прямо в небо и немедленно вернулся к  земле.  Меч  в
руках Гэйлона вторил разряду оглушительным треском, а  он  снова  направил
его вверх. На этот раз молния прошила изумрудно-зеленую тучу Божественного
Огня, которая все еще висела над головами жрецов.
   Жаркое пламя пролилось  сверху  на  мезонитов.  Гэйлон  с  бесстрастным
интересом наблюдал за тем, как жрецы бросились  врассыпную.  Белая  лошадь
короля Роффо испуганно попятилась назад, а потом резко прыгнула в сторону,
оставив седока в тяжелых доспехах  беспомощно  барахтаться  на  каменистой
тропе. Привязанный к носилкам Арлин не мог  укрыться  и  только  закричал,
когда на него посыпался горящий мусор.
   Гэйлон нахмурился. На мгновение его озаботили страдания, которые он мог
причинить южанину, однако это была слабость, которая сразу прошла.  Он  не
знал ни жалости, ни сострадания.  В  длинный  день  летнего  солнцестояния
светило склонялось к западу безумно  медленно,  а  пустота  разума  сулила
великие откровения. Гэйлон Рейссон стоял выше законов, начертанных  богами
и выдуманных людьми!
   За  гудением  Кингслэйера,  за   ощущением   безграничного   могущества
продолжал что-то нашептывать  Орим.  Его  жестокая,  застрявшая  в  памяти
поколений сущность вечно будет цепляться  за  меч,  обретя  таким  образом
подобие бессмертия. И Кингслэйер пел Гэйлону  так,  как  когда-то  он  пел
Черному Королю.
   Горячий сухой ветер принес далекий удар  грома,  слово  тысячи  голосов
крикнули что-то  недружно  и  рассогласование.  Снова  зазвучала  мелодия,
негромкая, но приятная и немного таинственная. Мезониты  присоединились  к
последнему отряду войск Роффо, и теперь  эта  армия  ринулась  к  Морскому
проходу по склонам Серых гор, чтобы привести в исполнение волю Мезона.
   Исполненная жажды крови скороговорка Орима вдруг затихла.


   Арлин, страдая от боли, беспомощно смотрел на Гэйлона.  Что  бы  он  ни
воображал себе о возможностях легендарного  Кингслэйера,  действительность
во много раз превосходила самые безумные предположения и фантазии. Гэйлон,
преобразившийся и окруженный золотисто-голубой  аурой  света,  держал  меч
Орима высоко над головой, и пульсация сверхмогучих энергий сотрясала скалы
до самого основания.
   - Помогите! - прохныкал совсем рядом Роффо.
   В своих полированных блестящих доспехах король Ксенары был  беспомощен,
как перевернутая черепаха. Белая лошадь умчалась от него  так  же  быстро,
как и жрецы.
   За спиной Гэйлона на тропе появились солдаты, шедшие со стороны Нижнего
Вейлса. В этой толпе смешались и друзья и  враги,  привлеченные  вспышками
голубого света и биением энергии колдовского меча. Впереди всех верхом  на
взмыленной лошади, добытой у ксенарского копейщика,  мчался  Дэви  -  юный
герцог Госнийский. Он соскочил с седла еще до того, как конь  остановился,
и пробежал остававшиеся несколько шагов нетвердой рысью.
   - Нет! - закричал Арлин во всю силу  своих  легких,  но  его  никто  не
услышал.
   Дэви схватил Гэйлона за запястье, но  король  посмотрел  на  него  так,
словно видел впервые. Герцог потянул короля за руку, и Гэйлон одним резким
движением отшвырнул юношу далеко в сторону. Мимо Гэйлона с  ножом  в  руке
промчался Ринн, направляясь к Арлину.
   - Назад! Дурак! Назад! - прохрипел Арлин, но  Ринн  то  ли  не  услышал
предупреждения, то ли не обратил на него внимания.
   Тонкое короткое лезвие рассекло  веревки  сперва  на  лодыжках  Арлина,
затем на запястьях. Арлин успел увидеть, как Дэви пытается встать на  ноги
за спиной Гэйлона, когда Рыжий  Король  широко  взмахнул  мечом,  направив
острие к южному концу ущелья,  куда  вливались  первые  шеренги  последних
батальонов Роффо. Ринн попытался помочь Арлину  встать,  но  было  слишком
поздно.
   - Мой храбрый, неразумный друг... - успел  прошептать  Арлин  Ринну  за
мгновение до того, как Гэйлон нанес первый удар Кингслэйером.
   Раздался жуткий грохот. Казалось,  земля  содрогнулась  и  ушла  у  них
из-под ног. Затем волна золотисто-голубого раскаленного  пламени  ринулась
вперед, сметая все на своем пути. Арлину показалось, что последний приступ
мучительной боли длится целую вечность и никак не закончится.



        19

   Из кончика меча выплеснулся тяжелый жидкий огонь, плотный и сверкающий,
словно   пламя,   из   которого   сделаны   звезды.   Стремительная   река
расплавленного света ринулась вдоль ущелья к его южному концу, и все, кого
коснулись волны бушующего пламени, умирали  с  отчаянными  воплями.  Плоть
человеческих тел плавилась как воск и стекала с костей.
   Рыжий Король видел, как огненная стихия смела Роффо, поглотила Арлина и
Ринна, но не чувствовал ничего - ни  радости,  ни  сожаления.  Даже  голос
Орима затих. Осталась  лишь  симфония  меча,  в  которой  Камень  исполнял
заглавную партию. Шелковистое пламя, словно вырвавшееся  из  недр  солнца,
плескалось  у  каменных  стен  ущелья,  облизывало  и  плавило   камни   и
возвращалось обратно в главный поток.
   Ксенарские войска обратились в бегство, однако они оказались заперты  в
ущелье теми, кто шел сзади. Золотисто-голубой  искрящийся  поток  поглотил
их, и громкий вопль ужаса и мучительной боли, исторгшийся одновременно  из
многих глоток, поколебал внутреннее безмятежное  спокойствие  Гэйлона.  Он
очнулся  и  резко  отступил  назад,  пытаясь  вернуть  себе  контроль  над
Кингслэйером.
   Напоенный сразу  множеством  смертей  Кингслэйер  подчинился.  Он  стал
тяжелым, и Гэйлон опустил его острием  вниз.  Сходная  тяжесть  сковала  и
члены Рыжего Короля, однако безумный огонь все  еще  кипел  в  его  крови.
Языки света в последний раз мигнули и погасли, огненная  река  исчезла,  и
король  ясным  и  трезвым  взглядом  окинул  поле  битвы.  Скелет   короля
возглавлял  армию  скелетов,  разбросанных  в  разных   позах   по   всему
пространству тропы. Все мясо с костей было сорвано, а все доспехи и оружие
застывали на камнях лужицами расплавленного металла.
   Меч - Наследие Орима - успокоение гудел в его руках,  ожидая  пока  его
господин не разбудит его снова. "Скоро! - пообещал мечу  Гэйлон.  -  Очень
скоро!"
   И почувствовал, как в  его  сознание  снова  вторглась  неистовая  душа
Орима. На Ксенарской равнине было еще немало солдат Роффо, и многие из них
должны будут встретить смерть, прежде чем король остановится.
   - Сир...
   Гэйлон медленно повернулся  и  еще  медленнее  сосредоточился  на  лице
герцога Госнийского, на котором смешались вместе слезы и кровь.
   - Вы победили, милорд. Виннамир спасен. Люди Роффо бегут.  -  Дрожащие,
осторожные пальцы юноши легко коснулись  запястья  короля.  Голос  герцога
вкрадчиво произнес: - Позвольте мне взять  меч,  сир.  Он  вам  больше  не
пригодится. Я сумею надежно сохранить Наследие.
   Раздавшийся внезапно громкий, невеселый смех  эхом  отразился  от  стен
ущелья и так же резко оборвался.
   - Оставь его, парень!
   Дэви оглядел каменные уступы у себя над головой  и  заметил  высоко  на
восточной стене маленького старика в черно-синей свободной  накидке.  Дэви
сразу узнал острый подбородок,  высокие  скулы  и  длинные  седые  волосы,
которые трепетали на  ветру,  -  Сезран,  брат-близнец  Миск  и  создатель
Кингслэйера.
   - Оставь его, не трогай. Он далеко еще не закончил! -  снова  выкрикнул
маг.
   - Нет! - крикнул в ответ Дэви, так неловко  повернувшись,  что  рана  в
плече снова заболела. И  снова  он  попытался  привлечь  к  себе  внимание
Гэйлона, умоляя его: - Милорд, прошу вас, вы уже все сделали. Отдайте  мне
меч.
   - Он ни за что не расстанется с подобным могуществом, - снова крикнул с
высоты Сезран. - Ты слишком многого от него хочешь, Дэвин Дэринсон. Гэйлон
уже принес свои жертвы задолго до того, как село сегодняшнее солнце. Беги,
парень, спасайся,  пока  можешь.  Найди  какой-нибудь  укромный  уголок  и
укройся там. Заройся в землю и не выглядывай, потому что  очень  скоро  от
этого мира не останется камня на камне.
   Запрокинув голову, Дэви посмотрел на мага:
   - Ты хочешь, чтобы он умер. Ты хочешь забрать Кингслэйер  себе,  но  ты
никогда его не получишь. Никогда!
   Гэйлон пошевельнулся, и Кингслэйер в его руке ожил, загудев  громче.  В
отчаянье Дэви схватился обеими руками за поперечину гарды и потянул.
   Король ударил его локтем в ухо. В глазах Дэви потемнело,  и  он  тяжело
упал на землю, ударившись о камни раненым плечом.  Острая  боль  заставила
его на мгновение потерять сознание.  Очнувшись,  он  услышал  сквозь  боль
тяжелые шаги Гэйлона по камням. Смех Сезрана наверху оборвался,  и  юноша,
осознав, что Гэйлон ушел, заплакал в бессильном отчаянии.
   - У тебя снова открылась рана. - Ласковый, но исполненный  глубочайшего
сожаления  голос  Мартена,  заставил  Дэви  взять   себя   в   руки.   Эрл
Нижневейлсский присел рядом с ним на корточки и положил руку ему на плечо.
-  Пожалуй,  нам  лучше  последовать  совету  старого  мага,  Дэви.  Давай
выбираться отсюда.
   Тяжесть на сердце перевесила боль в плече.
   - Я не могу оставить его одного.
   - Он не помнит, не узнает  тебя.  Он  прикончит  нас  с  тобой  так  же
бездумно, как убил Арлина и Ринна. Из  ближайших  друзей  короля  остались
только мы с тобой, Дэви... - Эрл помолчал. - Все ушли. Ксенарские  солдаты
рассыпались по всему Нижнему Вейлсу.  Наша  храбрая  маленькая  армия  так
просила короля поскорее взять в руки Кингслэйер, а теперь наши воины  тоже
бегут сломя голову, чтобы скрыться от реальности.
   Он фыркнул.
   - Куда пошел король? - спросил Дэви, вытирая слезы с лица.
   - На юг, - обеспокоенно сказал Мартен. -  Боюсь,  что  у  нас  остается
слишком мало времени. Ты сумеешь встать? Я мог бы нести тебя, но...
   Герцог с трудом поднялся и  понял,  почему  голос  Мартена  звучал  так
неуверенно. Четырнадцатый эрл Нижнего Вейлса получил удар мечом  в  плечо.
Кольчуга спасла его, не уступив острому лезвию, но сила удара была такова,
что кость не выдержала и сломанная рука бессильно повисла.
   - Сначала нога, теперь рука, и все с одной стороны,  -  мрачно  заметил
Мартен. - Впрочем, моя главная, правая, рука еще  действует.  Может  быть,
нам удастся, помогая друг другу, добрести до Арбор-хауса.
   - Иди один. Мартен, - отказался Дэви. - Я приду за  тобой,  как  только
смогу.
   - Не делай этого! - Мартен схватил его  за  локоть.  -  Гэйлон  утратил
разум. Он предупреждал нас, что это произойдет и каковы будут последствия.
Я не хочу быть последним человеком, оставшимся в живых.
   - Тогда идем вместе.
   - Боги! - прорычал Мартен и выпрямился. - Остается надеяться,  что  это
будет менее болезненно, чем если мы  прямо  сейчас  перережем  друг  другу
глотки.
   Дэви проигнорировал это  замечание.  Он  уже  пошел  на  юг,  с  трудом
прокладывая себе путь среди останков. Кости Роффо можно было легко  узнать
по слиткам серебра и железа, в то время как кости Арлина  и  Ринна  лежали
безымянной грудой. Дальше проход загромождали обугленные кости по  меньшей
мере тысячи  воинов.  Обходного  пути  не  было,  и  Дэви  шагнул  вперед,
чувствуя, как хрустят под ногами  тонкие  кости  скелетов.  Мартен,  сыпля
проклятиями, шел следом.
   - Куда же он пошел? - проворчал эрл.
   Дэви внезапно догадался. Гэйлону необходима была позиция где-нибудь  на
возвышенности, откуда он  бы  мог  вызвать  большие  разрушения.  Наследие
жаждало крови, а на Ксенарской равнине  наверняка  еще  оставалось  немало
солдат.
   - Сюда! - показал Дэви и заторопился  вперед  неровной,  подпрыгивающей
походкой.
   Пока  он  спускался  по  крутой  каменистой   тропе,   также   усеянной
обугленными костями, усталость и боль чуть не доконали его. И  все  же  он
оказался на скальном обнажении, на котором впервые увидел Сезрана.  Отсюда
прекрасно просматривалась вся Ксенарская  равнина.  И  все  это  время  он
слышал  гудение  Кингслэйера  -  низкое,  угрожающее.  Вибрацию  скал   он
улавливал даже  через  подошвы  башмаков.  Откуда-то  издалека  доносилось
мелодичное пение жрецов Мезона.
   - Дэви! Подожди...
   Зов Мартена был заглушен нечеловеческим воплем, высоким  воем  рвущейся
на свободу энергии, который сотряс всю  землю.  Герцог  упал  на  спину  и
съехал вниз по крутому склону; не имея возможности  уклониться  от  острых
камней, он только зажимал рукой рану в плече.
   Гэйлон,  оказавшись  на  месте,   снова   собрался   с   силами.   Лучи
склонившегося к горизонту  солнца  коснулись  его,  осветив  огненно-рыжую
бороду и соломенные волосы. По лезвию меча метались сполохи голубого огня.
Как зачарованный Дэви смотрел, как Рыжий Король  снова  поднимает  клинок.
Словно нанося сильный удар, взмахнул Гэйлон тяжелым Кингслэйером, рассекая
надвое пространство перед собой.
   Перепуганные солдаты - остатки великой армии Роффо - удирали по равнине
к Занкосу, кто пешком, а кто -  верхом  на  лошади.  На  месте  оставались
только жрецы Мезона, и солнце золотило их белые одежды. Рядом с ними сидел
в седле еще один человек, седой и невысокий, в знакомом пурпурном плаще  -
это Тидус Доренсон искал спасения под защитой магии  жрецов.  Впрочем,  их
ряды тоже  заметно  поредели.  Даже  на  большом  расстоянии  юный  герцог
разглядел их поднятые подбородки и напряженно раскрытые рты, однако  песня
их было полностью поглощена гудением Кингслэйера.
   На этот раз над их головами не появилось никакой тучи  -  магия  жрецов
теперь имела  вид  плотного  огненного  шара  изумрудного  цвета,  который
ринулся на Гэйлона как раз в тот момент, когда Кингслэйер  разразился  еще
одним потоком солнечного пламени. Две силы столкнулись в воздухе, и  Дэви,
находившийся в дюжине шагов от Гэйлона, был  брошен  обратно  на  каменную
стену горы. Золотисто-голубое пламя и зеленый огонь, отразившись  друг  от
друга, изменили направление: пламя Мезона взлетело высоко вверх и  ударило
в вершину горы, а огненная река Гэйлона хлынула на землю.
   Дэви с трудом оторвал взгляд от скалистого пика, объятого  пламенем,  и
посмотрел вниз, на равнину. Огненная река Кингслэйера поглотила  мезонитов
и  теперь  растекалась  во  всех  направлениях,  становясь  все  глубже  и
полноводнее. Соленый песок равнины быстро исчезал под волнами  пламени,  и
все живое, к чему они прикасались, немедленно гибло в  страшных  мучениях.
Даже несмотря на огромное расстояние, Дэви видел,  как  крошечные  фигурки
людей и лошадей чернели и корчились в огне, а горячий ветер донес  до  его
слуха их страшные крики. Обширный лагерь со всеми палатками  и  коновязями
исчез, испарился, а вырвавшаяся на свободу энергия продолжала бушевать  на
пустынной равнине.
   Почувствовав приступ тошноты, Дэви посмотрел на своего  короля.  Гэйлон
Рейссон стоял на скале, упираясь ногами в землю и держа  Кингслэйер  перед
собой на вытянутых, прямых руках. Между тем огненная мощь меча  дотянулась
даже до Занкоса,  едва  видимого  на  горизонте.  Пламя  пожаров  охватило
высокие строения города  и  бушевало  над  горизонтом  до  тех  пор,  пока
огненная река не  достигла  Внутреннего  моря.  Тогда  в  воздух  взвились
огромные облака перегретого пара, которые закрыли собой южную часть неба.
   Только после этого Гэйлон Рейссон снова подчинил меч  своей  воле.  Это
далось ему нелегко, и лицо Рыжего  Короля  исказила  напряженная  гримаса.
Острие меча снова опустилось вниз, и бурлящий на равнине ад погас.  Только
вдали догорал Занкос, и столб жирного черного дыма кланялся  ветру  высоко
над горизонтом. Крики затихли, и в воздухе сильно пахло горелым мясом.
   Дэви не то судорожно всхлипнул, не то  вздохнул.  Рыдания  душили  его.
Подоспевший Мартен увлек  его  глубже  в  расселину  скалы  под  прикрытие
валунов, но Дэви все же высвободился  и  снова  уставился  вниз.  В  самой
середине оплавленной, засыпанной  шлаком  и  обгоревшими  костями  равнины
стоял человек, целый и невредимый. Его белые с золотом  накидки  трепетали
на ветру. Человек поднял руки над головой, затем развел широко в  стороны,
и ветер поднял его в воздух. Верховный  жрец  взмывал  все  выше  и  выше,
приближаясь к уступу на скале, на котором  стоял  Гэйлон.  До  слуха  Дэви
донесся его звучный, красивый голос:
   - Я - сам Мезон, воплощение бога на земле! - распевал он, и  слова  его
песни завораживали и гипнотизировали наблюдавших за ним.
   Зеленая аура окружила его тело,  а  лицо  излучало  такую  божественную
силу, что Дэви невольно вздрогнул.  Между  тем  жрец  обращался  только  к
Гэйлону:
   - Каждая жизнь,  которую  ты  отнял  сегодня,  доставила  мне  огромное
наслаждение, Гэйлон. Все, что ты сделал, было сделано по моей воле.  Ты  -
мой! И меч тоже мой. Приди же ко мне. Рыжий Король!
   Гэйлон повернул к нему спокойное лицо  с  пустыми  глазами  и  бездумно
шагнул к краю скалы. Меч тихонько урчал у него в руке.
   - Нет! - выкрикнул Дэви пронзительно.
   Его вопль эхом повторил Сезран. Старый  маг  отыскал  подходящий  уступ
выше по склону  горы,  откуда  он  мог  смотреть  и  где  мог  выжидать  в
относительной безопасности.
   - Это мой меч! Мой!!! - завопил старик, однако  не  двинулся  с  места,
чтобы помешать Гэйлону или попытаться бросить вызов Теку.
   - Милорд! - снова вскричал Дэви.
   Расстояние было слишком велико, чтобы он или Мартен успели  перехватить
короля, и тогда герцог схватил острый камень и изо всех сил швырнул его  в
Гэйлона. Камень попал Гэйлону в скулу. Потрясенный король дернул  головой,
стряхивая с себя наваждение. Его безмятежное  спокойствие  превратилось  в
ярость.  Навевающее  дрему  монотонное  гудение  Кингслэйера  переросло  в
пронзительный вой.
   Существо, назвавшееся Мезоном, тоже  преобразилось.  Человеческое  тело
взорвалось, и с неба посыпались кости, клочья кожи и окровавленной  ткани.
То, что теперь парило в воздухе, не было ни божественным, ни прекрасным, и
Дэви услышал, как рядом с ним Мартен вскрикнул от  страха.  В  отличие  от
своей статуи в храме настоящий Мезон имел широкие кожистые крылья и мощное
тело, лишь отдаленно напоминающее человеческое.
   Слишком огромный, чтобы скрываться в обычном теле человека. Мезон  имел
в высоту больше трех ростов  человека.  Его  кожа  была  покрыта  толстыми
серо-зелеными чешуйчатыми пластинами, да и те виднелись лишь местами, там,
где исполинская туша не была прикрыта тусклыми  металлическими  доспехами.
От пояса до колен  тело  бога  также  было  защищено  подобием  солдатской
юбочки, сделанной из тех же толстых металлических пластин, которые гремели
и лязгали при каждом движении чудовища. В  когтистых  лапах  Мезон  сжимал
тяжелый меч, но хуже всего были его глаза -  огромные,  черные,  лучащиеся
смертельной ненавистью.
   Тварь немедленно распахнула крылья и взмыла  над  равниной,  увлекаемая
вверх потоками нагретого воздуха. Оттуда, с высоты. Мезон круто спикировал
на Гэйлона, занеся меч для удара.  Дэви  испуганно  закричал,  потрясенный
столь страшным видением, однако в ответ чудовищу уже загремел  меч  Орима.
Мезон легко парировал устремленную ему в  грудь  голубую  молнию,  отразив
поток энергии обратно в скалу,  и  из-под  ног  Гэйлона  брызнули  во  все
стороны раскаленные до красна камни.
   Не дожидаясь, пока скала под ним обрушится, Гэйлон отскочил в  сторону,
однако Мезон преследовал его, размахивая тяжелым мечом. Король едва  успел
поднять меч, чтобы отразить выпад врага.
   Клинки столкнулись, и в месте их соприкосновения вспыхнул  тошнотворный
сине-зеленый огонь. Внезапно Мезон протянул свою чешуйчатую руку и схватил
Кингслэйер прямо за лезвие возле самой рукоятки. Яростно  взревев,  Гэйлон
попытался высвободить оружие.
   Но бог лишь расхохотался, поднимая в воздух и меч,  и  Гэйлона.  Взмахи
мощных крыльев запорошили глаза Дэви песком  и  пеплом,  но  герцог  успел
разглядеть, как король  правой  рукой  выпустил  рукоять  меча  и  быстрым
движением  ткнул  своим  Колдовским  Камнем  в  лоб   чудовищу.   Вспыхнул
ослепительный яркий свет. Мезон взревел и выронил свою добычу.
   Гэйлон ловко приземлился и побежал, но Мезон снова прижал его к  склону
горы. Когда чудовище снова набросилось на него,  король  Виннамира  высоко
поднял меч Орима над головой, но совсем не  для  того,  чтобы  защищаться.
Вместо этого он неожиданно повернулся и плашмя ударил клинком по валунам с
невероятной силой. Кингслэйер сбился с тона и издал высокий  визг.  Вокруг
полетели яркие искры, но Гэйлон ударил по валуну с еще большей  силой.  На
этот  раз  закаленная  сталь  разлетелась  вдребезги.   Ничем   более   не
сдерживаемый и не управляемый огненный океан захлестнул Мезона  и  короля.
Кожаные крылья бога запылали, но  он  продолжал  бешено  размахивать  ими,
пытаясь подняться над разверзшимся огненным адом, однако  вокруг  его  ног
уже обернулись добела раскаленные языки. Мезон в  последний  раз  отчаянно
взревел, и его затянуло в огненный смерч.
   Земля под ногами Дэви раскачивалась и  тряслась  так  сильно,  что  ему
показалось, будто вся гора вот-вот  разрушится.  За  грохотом  беснующейся
совсем рядом огненной бури он почти ничего  не  слышал,  однако  отчаянные
вопли Сезрана, разъяренного  гибелью  своего  меча,  каким-то  чудом  были
слышны даже за этой какофонией громких звуков.
   - Закрой глаза! - прокричал ему на  ухо  Мартен,  когда  земля  наконец
перестала трястись. - Не смотри в огонь!
   Но герцог не послушал его совета. Стоя на коленях за кучей валунов,  он
смотрел, как огненный ад разрастается, набирает силу и становится все ярче
и ярче. Его жар опалил щеки и лицо Дэви, а  одежда  на  груди  задымилась.
Глубоко  внутри  огненной  бури,  в  ее  мерцающих  расплавленным  янтарем
глубинах,  герцог  видел  одну   крошечную   фигуру,   окруженную   слабым
голубоватым нимбом. Странная уверенность в том, что Гэйлон жив,  заполнила
сердце юноши. От Мезона же не осталось и следа,  и  Дэви  только  молился,
чтобы чудовище оказалось побежденным.
   Тем временем огненный шар становился меньше и  одновременно  плотнее  и
горячей, пока внезапная  ослепительная  вспышка,  сопровождавшаяся  мощным
взрывом, не бросила Дэви на Мартена. Вместе они упали на землю,  скрывшись
за спасительными валунами.
   Неизвестно, сколько времени прошло, когда юный герцог  очнулся.  Вокруг
царила приятная прохлада. Наступила ночь, такая непроницаемо-черная, что в
небе не видно было ни единой звезды. Рядом зашевелился и застонал Мартен.
   - Милорд? - позвал Дэви. - Сир?
   - Я вижу его, - отозвался Мартен. Его голос был искажен болью.
   - Видишь? - Дэви потер глаза дрожащими пальцами,  внезапно  поняв,  что
ослеп. Вытянув руку, он коснулся кольчужного рукава Мартена. - Он жив?
   Мартен долго не отвечал. Наконец он отозвался:
   - Твои глаза, Дэви...
   - Отведи меня к нему, пожалуйста!
   Каждый камень заставлял Дэви спотыкаться, с каждым шагом он все  больше
поддавался панике. В конце концов Мартен помог ему опуститься  на  коленях
рядом с неподвижным телом Гэйлона. Дэви, не видя ничего  вокруг,  коснулся
короля обожженными руками. Вместе они сняли с  Гэйлона  кирасу,  и  герцог
приложил ухо к груди короля. Сердце не билось,  и  в  легкие  не  поступал
воздух.
   - Он мертв, Дэви.
   - Нет, этого не может быть. Где маг? - ровным голосом  спросил  Дэви  и
поднял голову. - Сезран! Помоги нам!
   - Он тоже исчез, - безразлично пробормотал Мартен.
   - Нет,  -  Дэви  едва  не  задохнулся  от  страха.  -  Он  должен  быть
поблизости.
   - Здесь больше никого нет, - простонал Мартен.  -  На  мили  вокруг  не
осталось ни одного живого существа, кроме нас с тобой. Ты просто не видишь
- такое впечатление, что весь мир  был  предан  огню.  Ночное  небо  стало
красным от пожаров...
   Эрл помолчал и добавил гораздо спокойнее:
   -  Нам  нужно  торопиться,  Дэви.  Давай  я  помогу  тебе...   -   Дэви
почувствовал его ладонь на своем локте. - Доберемся до Арбор-хауса, а  там
найдем помощь и вернемся  за  Гэйлоном.  Ему  нужен  погребальный  костер,
достойный великого короля-мага.
   Герцог упрямо потряс головой. Никакого погребального костра для Гэйлона
Рейссона.
   - Он возвращается в Каслкип! - твердо сказал Дэви.
   - Но это безумие. Сейчас лето. Тело начнет... разлагаться. Кроме  того,
ты ничего не видишь, а у меня только одна здоровая рука. Как мы справимся?
   Ожоги на руках и на лице Дэви начинали болеть так сильно, что он  почти
перестал чувствовать остальные свои раны. Усталость и  жажда  немилосердно
терзали обоих, но сейчас это не имело значения. Герцог  Госнийский  обязан
был исполнить свой последний долг перед королем.
   - Я не знаю. Просто мы должны.



        20

   Если бы не беременность, Джессмин давно бы сдалась.  Ради  ребенка  она
съедала все, что ей приносили, и совершала утренние и вечерние прогулки по
саду, хотя от травянистых лужаек и ц