ир, я бы ни за что не поверил, что такая армия может существовать на самом деле. Палатки расставлены по всей Ксенарской равнине... - Сколько в ней воинов? - перебил его лорд Элдердейл. - Не смею даже предположить... - Там было восемь отдельных лагерей, - вмешался Арлин, который налегал в основном на вино, а не на хлеб с сыром. - Мне удалось опознать гербы на некоторых шатрах. На южной части равнины стоят армии Шалты и Тарвии, на восточной - армия Бенджарии. Потом, разумеется, войска короля Роффо и большой лагерь наемников. Остальные три эмблемы были мне незнакомы. Южанин протянул Дэви свой опустевший кубок и, дождавшись, пока герцог снова наполнит его, продолжил: - Учитывая количество шатров и палаток, которые я сосчитал, могу предположить, что в каждом лагере может находиться по десять тысяч воинов, только в лагере наемников - чуть меньше. Однако похоже на то, что они ожидают прибытия новых сил - на равнине оставлено несколько свободных мест, одно из которых, ближайшее к тропе, несомненно, оставлено для жрецов Мезона. Мартен посмотрел на приятеля с уважением. Сам он ни за что не запомнил бы таких подробностей. Честно говоря, это даже не пришло бы ему в голову. - Все страны, которые я перечислил, славятся своими отважными воинами, - добавил Арлин, - но хуже всех - бенджарцы, безжалостные и свирепые. Они - противник более серьезный, чем даже сами ксенарцы или дикари из племен Нороу. Говорят, что их враги предпочитают сами покончить с собой, лишь бы не подвергаться страшным пыткам. Бельцер Грэймаунт приходился дядей тому самому Редмонду, который погиб много месяцев тому назад во время одной из необузданных королевских охот. Теперь он посмотрел на молодого южанина с нескрываемым неодобрением. - Ты говоришь о ксенарцах так, как будто ты - не один из них. - Он не ксенарец! - резко возразил ему Мартен, который был слишком утомлен чтобы сдерживаться. - Он виннамирец, и получше, чем некоторые... - Тихо, тихо! - Гэйлон хлопнул по столу ладонью и строго взглянул на Грэймаунта. - Нам нельзя ссориться друг с другом. Арлин Д'Лелан пользуется полным моим доверием, господа, и мне бы хотелось, чтобы вы тоже доверяли ему в той же степени. - Сир... - Бельцер в знак покорности наклонил голову. - Что там с Вейлсом, Мартен? - спросил Гэйлон, мгновенно позабыв про неприятный инцидент. - К нашему приходу все будет готово. В прошлые годы мы собрали богатые урожаи, поэтому если мы потеряем урожай этого года - не беда. Я думаю, трудностей это не вызовет. - Три тысячи человек будут топтать ваши поля и поедать все, что попадется, - возразил Гэйлон. - Так что трудностей не миновать. - На протяжении веков, сир. Нижний Вейлс встречал и кормил множество Рыжих Королей вместе с их могучими армиями. Было бы гораздо хуже, если бы мы остались без защитников. Король вымученно улыбнулся. - Все же каким-нибудь образом мы попытаемся возместить ваши убытки. Это я обещаю... - он перевел взгляд на Арлина, который начинал клевать носом, то и дело роняя на руки щетинистый подбородок. - Мне кажется, что двоим из нас не дождаться ужина, поэтому я задам еще один, последний вопрос. Я никогда не забирался по почтовому тракту так далеко на юг. Сколько времени потребуется нашей небольшой армии, чтобы оказаться в долинах? - Можно послать вперед эскадрон кавалерии, - предложил Мартен, минуту поразмыслив. - Если только вам кажется это необходимым, милорд. Пешим солдатам вместе с обозами потребуется порядка четырех недель. Если, конечно, не пройдут дожди и дорога не раскиснет. Между прочим, ее не ремонтировали довольно давно, и если мы хотим протащить по ней тяжелые фургоны, это придется сделать в срочном порядке. Король уставился в бумаги, которые прижимал к столу локтем. - В таком случае я предлагаю заняться этим как можно скорее. Роффо нежился в тени небольшой беседки во дворе огороженного высокими стенами храма Мезона. В этот жаркий полдень Тек стоял рядом с ним, и вместе они наблюдали за тем, как две сотни жрецов и монахов одновременно совершают странные, замысловатые телодвижения. Солнечный свет, падая на их белоснежные туники, слепил глаза и играл на золотых от загара обнаженных руках и ногах жрецов, которые выглядели довольно мускулистыми, несмотря на свои изящные хрупкие фигуры. Король Ксенары впервые удостоился чести наблюдать один из ритуалов жрецов внутреннего храма Мезона. Движения их были грациозны и даже красивы, однако Роффо никак не удавалось представить себе никаких земных причин, которые заставляли бы жрецов совершать столь странные взмахи изогнутыми под невероятным углом руками или двигаться таким нарочито медленным шагом. - Почему они танцуют? - наконец поинтересовался король. - Вы что, хотите, чтобы враг помер со скуки? Или от смеха? Улыбка на лице Тека осталась снисходительно-добродушной. - Этот танец, сир, предназначен для того, чтобы человек учился полному контролю над своим разумом, телом и душой. И то, и другое, и третье является оружием бога. Жрецы Мезона смертельно опасны даже с пустыми руками, а не только когда они вооружены луком или мечом. - Гхм-м, - Роффо громко недоверчиво хрюкнул и откинулся на мягкие подушки всем своим тучнеющим телом. - Быстрее, - приказал он мальчику-слуге, который стоял позади него с опахалом. Нахмурившись, он покосился на Тека. - Не могли бы твои люди продемонстрировать что-нибудь любопытное? Что-нибудь такое... особенное? Верховный жрец хлопнул в ладоши, и жрецы попадали на колени, прижимаясь лбами к красным изразцам пола. - Ваше величество, - произнес Тек с бесконечным неодобрением в голосе, - мы здесь для того, чтобы доставить удовольствие нашему богу, а не вам. - Ну, пожалуйста, - капризным голосом попросил король. - Мезон знает, что я не хотел проявить неуважение к нему. Ты же сам все время говорил мне, что богу нравится, когда его жрецы время от времени устраивают маленькие представления и демонстрации. Почему бы вам не устроить представление перед своим королем? - И он улыбнулся, глядя снизу вверх в суровое лицо Тека. - Ах, как я жалею, что меня не было здесь, когда вы обратили в бегство этого молодого колдуна Гэйлона! Упоминание об этом происшествии заставило губы жреца слегка изогнуться в усмешке. - Я уверен, что это было для него болезненным переживанием. Ну хорошо, милорд... небольшая демонстрация силы бога не оскорбит его. И он снова хлопнул в ладоши. - Дети Мезона, попросите бога явить свой гнев! Жрецы остались в том же коленопреклоненном положении, однако воздух стал наполняться низким гулом, который едва можно было услышать, но от которого сама земля завибрировала. Роффо поудобнее устроился на ложе. Это было больше похоже на проявление божественной силы, чем странные танцы. Тем временем в воздухе над молящимися жрецами что-то сверкнуло. Там плыла и дрожала корчащаяся мутная тень, полупрозрачный силуэт чего-то невообразимого, чуть подсвеченный изнутри зеленоватым сиянием. Тень росла и распрямлялась. Даже в тени беседки король ощутил на своем лице сильный, обжигающий, словно дыхание ветра в пустыне, жар. Ощущать его было крайне неприятно. Тек взирал на происходящее словно в полном забытьи. Сомнения Роффо переросли в страх, но тут жрецы подняли вверх головы и дружно, как один, выкрикнули какое-то короткое, непонятное, звенящее, как сталь, слово. В наступившей за этим мертвой тишине палящая туча, повисшая над двором, взорвалась языками изумрудно-зеленого пламени, которые метнулись ввысь и растворились в прозрачном голубом небе. Король Роффо промокнул покрытый испариной лоб чистым носовым платком и ткнул дрожащим пальцем мальчишку с опахалом. Могущество Мезона действительно было велико, а бог обещал многое. Предчувствия наполнили грудь короля. Скоро, очень скоро король-маг будет повержен. Мезон получит свою жертву и богатые дары, а он, Роффо, получит Виннамир - богатый естественными ресурсами край, за который постоянно сражались его предки, но который им так и не покорился. Нужно будет построить новые акведуки, которые будут доставлять еще больше чистой горной воды к побережью Внутреннего моря. Для строительства новых городов и новых кораблей ему очень пригодится виннамирский лес. Все это позволит Ксенаре еще больше разбогатеть, и тогда Роффо сможет провозгласить себя императором, а не просто королем. Во всяком случае. Тек намекнул ему на это. Да, жизнь, оказывается, может быть прекрасной! Последний свой привал перед возвращением в Каслкип Керил и Ринн сделали на берегу Великой реки. В это время года название "Великая" не очень подходило к ней. Самая большая река Виннамира обмелела и лениво петляла меж обнажившихся песчаных отмелей и огромных валунов, покрытых побуревшей от солнца речной травой. Так, однако, было не всегда. Королевский кузен помнил, как плоты и связки бревен плыли вниз по реке до самого залива Полной Луны на протяжении всего лета, однако после того, как были построены водоводы короля Роффо, сплав прекратился, так как слишком много воды из южного притока Великой уходило теперь в Ксенару. Возвращение домой оказалось не очень трудным. Граница Ласонии находилась в шестидесяти лигах от Каслкипа, но Керил не торопился. Король крайне нуждался в его сообщении, а он не спешил его доставить. Гораздо приятнее было сидеть у лагерного костра и смотреть в огонь, вспоминая далекое, счастливое детство, проведенное в Оукхевене. Именно за этим занятием сон и настиг брата короля. На следующее утро он и Ринн проснулись с первыми лучами солнца и сразу отправились дальше, стараясь покрыть оставшийся до замка небольшой отрезок пути еще до наступления изнуряющего полуденного зноя. К середине утра они уже достигли Киптауна, и Ринн заехал навестить семью, а Керил в одиночестве продолжил свой путь к замку. За время его отсутствия армейский лагерь над рекой разросся еще сильнее, а шум и резкие запахи, которые доносились из него, стали слышны чуть не за несколько миль. Небольшой отряд усердно тренировался на поляне в обращении с оружием под командой строгого капитана, и в клубах пыли, которые они подняли, этих фермеров и крестьян можно было по ошибке принять за солдат. В конюшне его встретил старший конюх Лука. Свистком вызвав грума, он провел Керила вместе с его почтовой сумкой прямо в тронный зал, где король устраивал очередной прием. Но даже теперь Керил не спешил. Не обращая внимания на суету вокруг, он невозмутимо шагал по коридорам, и даже нетерпеливое приплясывание Луки не в силах было заставить его ускорить шаги. В тронном зале царил слегка упорядоченный хаос. Торговцы и ремесленники всеми доступными средствами пытались привлечь к себе внимание, размахивая в воздухе счетами за услуги или за отпущенные товары. Рядом со входом Дэви разговаривал о чем-то с пожилым купцом, не обращая внимания на наседавшую толпу. Сидевший на троне Гэйлон мгновенно заметил Керила. - Господа! - громко объявил он, разом перекрывая шум. - Прошу простить меня, однако дело государственной важности незамедлительно требует нашего королевского внимания! Поднявшись с тяжелого дубового кресла, король сделал Керилу знак следовать за собой в комнату заседаний Совета, которая располагалась за тронным возвышением. Дэви последовал за ними, захватив для Керила кружку вина. - Благодарю, - пробормотал Керил, глядя, как герцог Госнийский молча подходит к королю и становится за спинкой его кресла во главе длинного стола. - Добро пожаловать домой, братец, - улыбаясь, приветствовал его Гэйлон. - А где Ринн? - Он в городе, заехал к отцу. - Хорошо. Расскажи же мне, как поживает прекрасная Ласония? - Прекрасно поживает, сир, - мрачно отвечал Керил. - Это красивая страна. Почти такая же красивая, как Виннамир. - Какой же ответ ты привез? Нетерпение и беспокойство короля были очевидны, и его рыжеволосый брат вытащил из сумки небольшой свиток пергамента. Отложив сумку, он протянул письмо королю. - Прочти нам его, - приказал Гэйлон. Керил разорвал желтую ленточку и развернул пергамент. - Нашему брату по королевской крови, Рыжему Королю, правителю Виннамира Гэйлону Рейссону с приветствиями от Сорека Неле, короля всей Ласонии и... Гэйлон раздраженно махнул рукой. - Я совсем забыл, какой он словоблуд, этот старый ублюдок Сорек. Каков его ответ? Он пришлет нам на помощь свои войска? - Нет, ваше величество. Ваша просьба была отвергнута, хотя я упрашивал, улещивал и уговаривал его целых две недели. Он боится. Правда, он обещал не нападать на нас, но это все... - Керил отвел взгляд. - Король Ласонии также отказал в убежище нашей королеве. Он также сообщил, что не примет на своей земле герцога Госни. С этими словами он бросил на Дэви быстрый взгляд. При упоминании своего титула Дэви перевел глаза с Керила на короля, и выражение его лица чуть заметно изменилось. Бессильный гнев охватил Гэйлона. - Мой брат по королевской крови откажет в убежище женщине с ребенком и мальчику? Почему он их боится? - Милорд, Сорек хотел бы сохранить нейтралитет, дабы не навлечь на себя гнев бога Мезона и его жрецов. Он сказал... - Керил на мгновение опустил взгляд. - Он сказал, что после вашей смерти начнутся погромы, как это произошло после гибели Орима. И, если хоть кто-то из ваших родственников окажется в Ласонии, жрецы воинственного божества последуют за ними и туда, сея смерть и разрушения. - Тогда где? - Гэйлон с силой сжал подлокотники кресла. - Где мне укрыть их, чтобы они были в безопасности? Герцог Госнийский на один шаг отступил от кресла своего повелителя. - Я пойду с вами, сир, - объявил он решительно. - Ты отправишься туда, куда я тебе прикажу, - прорычал Гэйлон. - Почему ты решил, что неловкий юнец может быть мне чем-то полезен в бою? Дэви! Герцог отошел к двери и скрылся за портьерами, и Гэйлон почувствовал, как все напряжение последних дней оставило его. - Вот заварил я кашу! - проговорил он. - Королевскую... - Да... - устало согласился с ним Керил. - Ладно. Спасибо тебе... - Дэви усиленно готовился к войне, милорд, а теперь вы заявили ему, что он не умеет сражаться. Вы назвали его неуклюжим. Жестокость всегда давалась вам быстро и легко, кузен... - Спасибо тебе еще раз, Керил. Неужели ты не можешь придумать ничего лучшего, чем упрекать своего повелителя и короля? Керил поскреб бородку: - Конечно, я бы с большим удовольствием принял ванну, поел и отдохнул. В конце концов, я всего этого заслуживаю. - Тогда ступай. Только не рассчитывай, что сможешь отдыхать слишком долго. Армия отправляется в поход завтра перед рассветом, и ты должен отправиться с ней. Вряд ли это известие обрадовало Керила, однако он лишь наклонил голову в знак покорности. - И еще одно, братец, - мягко сказал ему вслед Гэйлон. - Ответь мне на один маленький вопрос... Керил повернулся: - Слушаю вас, милорд? - Сколько раз ты упал с лошади за все время путешествия? Керил слишком устал, чтобы сердиться или обижаться. В ответ он только хихикнул и вышел из комнаты. Прошедшие несколько недель не принесли Тидусу ничего, кроме разочарований. Всю свою жизнь он считал себя умным и находчивым вельможей, однако внезапно обнаружилось, что для такого простого дела, как убийство, он малопригоден. К тому же в эти дни король редко оставался один, а по ночам он разделял ложе с королевой. Использование яда тоже оказалось невозможным - Дэви и Джессмин пробовали всю еду и напитки, которые подавались королю, проделывая это по большей части без ведома его величества. Тидус же вовсе не хотел погубить невинных людей из окружения Гэйлона ради того, чтобы добиться своей цели. Главный советник короля совсем недавно узнал, что армия отправляется в поход завтра на рассвете, а это означало, что он должен либо убить короля в оставшиеся часы, либо вовсе отказаться от задуманного. Подстегиваемый возбуждением и страхом, пожилой советник незаметно следовал по пятам за своей жертвой большую часть дня, но ничего не смог предпринять. К счастью для него, в суете и сутолоке никто не обратил никакого внимания на ставшего в последнее время совершенно бесполезным старого советника - уже давно никто не советовался с ним и не интересовался его мнением. Для человека, не обладающего никакой волшебной силой, единственной возможностью убить мага было застать последнего врасплох, лучше всего - во сне. Преисполнившись отчаянной решимости, Тидус некоторое время провел у дверей тронного зала, слушая, как торговцы и ремесленники умоляют короля уплатить им за поставки товаров и продовольствия армии. Затем кузен короля Керил, вернувшийся с депешей из Ласонии, уединился в комнате Совета с Гэйлоном и Дэви. Не прошло и нескольких минут, как герцог Госнийский снова появился в зале. Сохраняя на лице каменное выражение, он вышел в коридор и исчез, видимо, отправившись с поручением. Следом за ним ушел и Керил. Он тоже не заметил Тидуса, внимательно наблюдавшего за обоими. Гэйлон Рейссон тем временем продолжил аудиенцию, пытаясь всячески успокоить и увещевать торговый люд, который ожидал оплаты. Осторожно взывая к патриотическим чувствам и обещая в будущем кое-какие льготы, обнищавший король в конце концов в основном рассеял неуверенность и страхи кредиторов. К вечеру последние из просителей покинули тронный зал. Остававшийся все это время в коридоре Тидус осторожно приоткрыл двери и заглянул в щелку. Гэйлон, снявши корону, работал с бумагой и стилом за столиком герцога Госни. Прошло немного времени и он, до крайности утомленный, склонил голову на стол. Король был в зале один. Наконец-то! Но надолго ли? Крепко сжимая под одеждой рукоятку кинжала, Тидус собрал все свое мужество. Дверь бесшумно распахнулась под его руками. Мягкие замшевые туфли даже не шуршали по каменным плитам пола. Король сидел неподвижно, и голова его все так же покоилась на сложенных на столе руках. Он ничего не слышал и не подозревал, однако нужно было спешить. Только сделав свое черное дело, Тидус сможет отшвырнуть кинжал и с криком промчаться по коридорам, плача и стеная, умоляя позвать врачей к своему мертвому господину. Никто ничего не заподозрит. Сдерживая дыхание, Тидус бесшумно поднялся по ступенькам тронного возвышения. Гэйлон не шевелился, словно он был уже мертв. Тидус сделал еще шаг и зашел сзади, готовясь нанести удар в незащищенную шею или в спину. В любом случае кровь короля испортит его белоснежный камзол, но тут уж ничего нельзя поделать. Со смертью этого человека умирала главная мечта и надежда Тидуса, но зарождалась другая. И он взмахнул кинжалом, чувствуя, как гнев и страх придают ему нечеловеческие силы. Чьи-то руки внезапно вцепились в его запястье. Громкий вскрик на мгновение заставил Тидуса растеряться, но он тут же овладел собой. Это был не кто иной, как Дэви, который неожиданно бросился вперед, чтобы остановить убийцу. Тидус, увидев перед собой соперника, которого он считал слабым, лишь преисполнился отчаянной решимости довести дело до конца. Высвободившись из захвата, он нанес резкий колющий удар. Король как раз поворачивался к Тидусу лицом, и Дэви ничего не оставалось, кроме как броситься между ними. Советник почувствовал, как клинок на что-то наткнулся, и с ужасом увидел, как длинное лезвие вонзается в шею герцога. Гэйлон, потрясенный, подхватил падающего на пол герцога. Тидус, взвыв от отчаянья, бросил кинжал на пол и рухнул на колени, обняв ноги короля. Рыдания сотрясали его плечи. Он знал, что одной лишь силой мысли Гэйлон способен обрушить на него огненное возмездие Камня. Однако ничего не происходило. Гэйлон пальцами зажимал страшную рану на шее герцога, из которой фонтаном хлестала кровь. - Беги за помощью! - резко приказал он, широко раскрыв глаза. - Что я натворил, милорд! - простонал Тидус. - Скорее! Найди Миск или Гиркана, только поспеши. Сделай это, и я клянусь, что отпущу тебя невредимым. Ты будешь свободен, Тидус, только поторопись! Доренсон выбежал из зала и помчался по коридору - горько плача, стеная и призывая на помощь. Ярко-алая кровь продолжала струиться из-под пальцев Гэйлона, несмотря на то, что он напрягал все свои силы, зажимая рану. Веки юного герцога дрогнули, но глаз он не открывал, как ни умолял его Гэйлон прийти в себя. В конце концов Гэйлон скорчился на полу, крепко прижимая Дэви к груди. Приступы горя и гнева сменяли друг друга, пятна крови покрывали обоих, а секунды тянулись невыразимо медленно. Он мало задумывался о причинах, которые побудили Тидуса Доренсона совершить этот поступок. Дэви, герцог Госнийский, принял на себя удар, предназначавшийся его Рыжему Королю. Именно этого самопожертвования Гэйлон так боялся и поэтому отказывался принять, однако теперь он убедился, что подобное бескорыстие и благородство отвергать нельзя. И он отвел прядь черных волос с бледного лица юноши свободной рукой. - Не умирай! Пожалуйста, не умирай! - пробормотал Гэйлон и сразу вспомнил, что такие же слова он говорил другому герцогу Госнийскому много лет назад. - О Миск! Неужели ты не видела этого? Почему тебя нет рядом?! - Я здесь, - негромко произнесла за спиной Гэйлона маленькая женщина. Затем ее голос стал громче и ближе: - Я не могу влиять на все, что вижу, Гэйлон. Иногда события должны произойти так, как они должны... - Скажи мне, он будет жить? - спросил король, когда Миск опустилась на колени рядом с ним. - Может быть, если мы не станем мешкать. Миск положила на пол нечто завернутое в промасленную ткань и развернула. Внутри оказались странные изогнутые иглы с продетыми в них нитями и какие-то инструменты, похожие на маленькие ножницы. Напевая незнакомую монотонную песню, Миск прижала палец к виску Дэви, и Гэйлон почувствовал, как мгновенно ослабел поток крови, сочившейся из раны. - Прижми пальцем вот здесь, как я, - сказала Миск. - И воспользуйся своим Камнем. Сделай так, чтобы сердце билось помедленнее. - Его сердце и так едва бьется! - испуганно возразил Гэйлон. - Оно может остановиться совсем. - У нас нет времени для ненужного беспокойства, - строго сказала Миск. - Делай, как я велю, или он наверняка умрет. Гэйлон подчинился и стал смотреть, как Миск работает, хотя ее руки двигались так быстро, что уследить за ними было нелегко. Рана на шее оставалась открытой, пока Миск при помощи своих игл сшивала рассеченные артерии и вены и завязывала нитки микроскопическими узелками. В тронный зал вбежал запыхавшийся Гиркан и всхлипывающий Тидус в сопровождении двух стражников. - Что она делает?! - ужаснулся лекарь, вскарабкавшись по ступенькам тронного возвышения. - Или это магия? - Нет, не магия, - объяснила Миск. - Ваши потомки научатся этому... когда-нибудь, если Гэйлон Рейссон исполнит то, что назначено ему судьбой, и сыграет свою роль в истории этого мира. С этими словами она достала из свертка с инструментами маленький бумажный пакетик. - Целебный корень "Золотая печать". Кое-какие природные лекарства обладают могучей силой, которую можно использовать во все времена. И она припорошила открытую рану золотистым порошком. - Я не могу обеспечить стерильность в этих условиях, но инфекцию можно победить и другими способами, - пояснила она. - Что такое стерильность? - Гиркан наклонился ниже, чтобы лучше видеть. - И что будет с нитками, которые остаются в теле человека? - Со временем они растворятся. Они сделаны из кошачьих кишок, - Миск принялась стягивать края раны. - Струны лютни вместо нитей? - Гиркан фыркнул и покачал головой. - Да одного этого хватит, чтобы началось заражение. Миск похлопала Гэйлона по плечу окровавленными пальцами. - Можешь отпустить. Гэйлон убрал палец и глубоко вздохнул. Пока Миск работала, его собственное сердце тоже чуть не остановилось от волнения и теперь бешено стучало в груди. Дэви был все так же бледен и не приходил в себя. - Некоторое время он будет чувствовать слабость от кровопотери, - негромко сказала Миск. - Пусть побольше спит. Позаботься о том, чтобы ему было тепло. Я буду готовить специальные травяные настои... - Сир, - один из стражников шагнул вперед. - Лорд Доренсон во всем признался. Какие будут приказания? - Отпустите его, - с трудом проговорил король. - Милорд?.. - Отпустите его, - повторил Гэйлон, глядя на советника. - Герцог будет жить, и я сдержу свое слово. Возьми с собой те вещи, которые сможешь унести, Тидус, и убирайся из Виннамира. Но помни, что моя милость имеет границы. Если ты хоть раз попадешься на моем пути, наказание за измену настигнет тебя. Говоря это, Гэйлон сжал руку в кулак, и его Камень полыхнул ярким голубым огнем. Тидус, вытирая припухшие, покрасневшие глаза, со щеками все еще мокрыми от слез, отшатнулся. - Сопроводите лорда Доренсона в его покои, - приказал стражникам король. - Помогите ему собраться, но не вздумайте дурно с ним обращаться. 14 Болезненные ощущения, вызванные раной, были вполне переносимы, и Дэви иногда и вовсе забывал о них, полностью отвлекаясь на другие события. Утро следующего дня он встретил, сидя на дюжине мягких подушек и старательно наклоняя голову набок, пока Гиркан осматривал рану на шее. Через окно спальни лился свет поднявшегося высоко над горизонтом солнца, а это означало, что армия Виннамира давно выступила в поход, направляясь под командой Гэйлона в долины Нижнего Вейлса. Выступила в поход без герцога Госнийского. - Вам удивительно повезло, мой юный друг, - заметил лекарь, осторожно прикасаясь толстыми пальцами к аккуратным стежкам. Дэви зашипел от боли и оттолкнул его руку. - Я себя что-то не чувствую счастливчиком. - Но Тидус мог перерезать вам горло. В этом случае даже Миск с ее искусным шитьем не смогла бы вам помочь. Я непременно должен забинтовать вам шею, герцог. - Миск сказала не надо, - Дэвин снова оттолкнул руки Гиркана. - Она говорит, что доступ воздуха поможет ране скорее залечиться. Это высказывание заставило доктора раздраженно проворчать: - Тогда не обвиняйте меня, молодой человек, если ваша рана воспалится. Я сделал все, что мог. Я старался... - Гиркан, дорогой, - сказал Дэви как можно ласковее. - Уходи. Пожалуйста. Оскорбленный в лучших чувствах толстяк-доктор принялся собирать свои снадобья, разложенные на столике у кровати. - Разумеется, милорд. Как вам будет угодно. Он вышел из покоев, высоко подняв двойной подбородок. Скрестив на груди руки, герцог Госни посмотрел в окно. Снаружи начинался жаркий летний день. Миск сказала, что он поправится через неделю. Целую неделю ему придется оставаться в постели, не прикасаясь ни к ране, ни к стежкам, как бы они ни чесались. Разумеется, стоило герцогу подумать об этом, как рана немедленно начала немилосердно зудеть. Этот зуд оказалось переносить гораздо труднее, чем боль в поврежденных мышцах и сосудах, хотя, поразмыслив, герцог пришел к заключению, что это была всего лишь еще одна из тех бед, которые свалились на него. Рыжий Король еще раз отверг своего герцога. А почему бы и нет? Что может предложить могучему королю-магу зеленый юнец? Кроме того, Гэйлон ясно дал Дэви понять, что если сам он погибнет в этой войне, то его сын и наследник должен быть воспитан герцогом Госнийским, как некогда был воспитан Дэрином Госни сам Гэйлон. Такова была логика слов и поступков короля, но, даже поняв ее, Дэви не чувствовал себя менее несчастным. Погруженный в эти невеселые размышления, Дэви не обратил внимания на негромкое царапанье в дверь, однако последовавший за ним резкий стук вывел его из состояния мрачной задумчивости. - Войдите, кто там? - сердито откликнулся Дэви, все еще подавленный своими невзгодами. Он ожидал появления слуги с обедом, есть который ему не хотелось. - Вы что-то особенно приветливы сегодня, ваша светлость, - заметил с порога Гэйлон. - Может быть, мне зайти попозже? - Нет, - быстро ответил Дэви и добавил: - сир... Король был одет довольно просто - в кожаный камзол без рукавов и такие же штаны, подпоясанные шнуром. Кожа была грубой, ничем не украшенной, и потому костюм короля весьма походил на одежду, которую носили беднейшие из крестьян королевства. В руках король держал длинный предмет, завернутый в толстую шершавую мешковину. - Ты уже не так бледен, как прошлой ночью, - заметил Гэйлон, улыбаясь. Дэви, однако, обратил внимание на то, что под глазами Гэйлона появились темные круги. - Как твои дела? - Гораздо лучше, чем несколько минут назад, - искренне ответил Дэви, с любопытством поглядывая на таинственный сверток, который король положил поверх одеяла. - Почему ваше величество еще здесь? И где наша армия? - Армия отправилась в поход рано утром, как и было задумано. Войско возглавил Мартен, а Ринн, Арлин и Керил помогут ему. Я догоню их позднее. Дэви шумно вздохнул: - А я? - Нет, дружище. В отношении тебя ничего не изменилось. Я не могу рисковать тобой в битве. - Мартен считает, что в обращении с мечом я ничуть не хуже других, - заспорил было Дэви. - И я достаточно взрослый. Барни, сыну бакалейщика, всего шестнадцать, а он лучник. Кроме него есть еще несколько таких же молодых парней. А мне исполнится шестнадцать в день летнего солнцестояния. Гэйлон нахмурился: - Тебе так хочется начать проливать кровь? - Нет, милорд, - быстро ответил Дэви. - Мне хочется сделать все, чтобы не пролилась ваша. - Мне кажется, я не должен больше рассчитывать на твою отвагу и героизм, Дэви, особенно после прошлой ночи. - Защищать вас - моя обязанность и долг. - А мой долг - защищать тебя... - король покачал головой. - Мы обсудим это позже. Пока же тебя, как представителя рода Госни, ждет другая обязанность. Я хочу, чтобы ты сохранил для меня вот это... Он потянул за край свертка, и из буро-коричневой ткани выкатился на колени Дэви старинный обоюдоострый меч. Дэви во все глаза смотрел на потрескавшиеся от времени кожаные ножны и чувствовал странное отвращение, нарастающее в нем. Один только вес оружия заставил его внутренне содрогнуться. - Мой отец, - пояснил Гэйлон, - дал эту вещь твоему отцу, чтобы он передал ее мне. Теперь обязанность хранить этот меч ложится на твои плечи. Однажды ты передашь его моему сыну. Догадка осенила Дэви, и он еще раз вздрогнул от страха. - Это Кингслэйер... - Да. Чувствуя, как его влечет какая-то новая, доселе неведомая ему сила, Дэви протянул руку, чтобы схватиться за уродливую, покрытую треснувшей глазурью рукоять. Мгновенно руку его закололи тысячи невидимых иголок, а пламень и лед рванулись по руке к плечу. Перед глазами заплясали неясные размытые образы, а в сознании всплыли мрачные, всепоглощающие инстинкты: ярость, ненависть, плотское желание. Он словно заглянул во мрак бесконечной ночи, в которой даже звезды напоминали пойманных в капканы зверьков. - Дэви! Меч сверкнул золотым огнем и завел какую-то отдаленно звучащую песнь о могуществе и власти, но в этот момент Гэйлон вырвал меч из крепкой ладони своего герцога. Дэви ощутил внутри щемящую пустоту, голова потяжелела и запрокинулась, а боль в ране стала нестерпимой. Это, однако, помогло ему прийти в себя. - О боги... - прошептал король, - ты унаследовал от своего отца больше, чем я предполагал. Может быть, у тебя случайно и Колдовской Камень есть? - Нет, - в этом коротком ответе прозвучало явное сожаление. Юноша собрался с силами и снова сел, упираясь спиной в подушки. - И все же ты каким-то образом разбудил меч, - Гэйлон задумчиво нахмурился. - Или почти разбудил. А я не могу этого сделать без помощи Камня. Пристально глядя на юношу, он продолжил: - Ты знаешь, что в жилах Дэрина текла кровь Черных Королей. И в твоих она тоже есть. Наверное, Кингслэйер каким-то образом чувствует это. Что ты почувствовал, когда взялся за рукоятку? Дэви снова вздрогнул: - Смертельную ярость, безумие, только... только эти чувства казались далекими, как бы существующими отдельно от меня. - Ну что же, мой герцог, благодари свою судьбу. Как бы и мне хотелось того же... - Король почти любовно погладил кожаные ножны. - Когда меч пробуждается в моей руке, я ощущаю непреодолимую жажду сеять смерть и разрушения. Чем бы ни было когда-то это волшебное оружие, темные силы Орима навеки завладели им... и завладеют любым, кто стремится им воспользоваться. - Так вот почему вы отказываетесь прибегнуть к Наследию, милорд? Гэйлон рассеянно кивнул: - Теперь, когда я вижу, как на тебя влияет меч, я сомневаюсь, разумно ли будет поручить тебе хранить его. - Я должен, - поспешно проговорил юноша, боясь потерять ощущение того волшебства, которым он владел. - Хорошо, - согласился король, но в его голосе еще звучало сомнение. - Но ты должен пообещать, что будешь осторожен. Храни эту вещь завернутой в ткань и держи только за ножны. Как только ты поправишься, ты должен будешь спрятать меч. Прячь хорошо, чтобы даже я не мог его найти. Чем ближе мы к войне, тем слабее становится моя решимость. - Сир, - герцог Госнийский выпрямился на постели. - Наследие Орима должно отправиться вместе с вами на юг. Неужели вы думаете разгромить врага без него? - Нет, - сердито возразил Гэйлон. - Я никого не собираюсь громить. Наша задача - остановить противника в Морском проходе или задержать его до первых снегопадов. Мы уже тысячу лет успешно обороняемся таким способом. Ксенара не сможет кормить такую армию столько времени. В конце концов союзники Роффо устанут ждать и разойдутся по домам. - Но... Арлин сказал, что они сметут нас. Он считает, что нам не выстоять против такого количества и что только Кингслэйер может спасти нас. - В самом деле? - фыркнул Гэйлон. - Послушай меня, Дэви. У Кингслэйера не может быть друзей, только враги. У него только одна цель - убивать. Никто не может чувствовать себя в безопасности - ни солдаты Роффо, ни наши. Ты понял? Герцог посмотрел долгим взглядом на древнее оружие, лежащее у его ног, потом на Гэйлона. - Я понимаю, чего вы боитесь, ваше величество, - сказал он, и Гэйлон непроизвольно сжал челюсти. - Но я уверен, что Арлин прав и что в любом случае нас ждет большая резня. Возьмите Кингслэйер с собой, сир, и воспользуйтесь им, когда падет наша оборона. - О боги! Пятнадцатилетний герцог приказывает своему монарху! Где это видано?! - взорвался Гэйлон. - Твой отец тоже настаивал, чтобы я взял в руки этот меч, да и Миск твердит о том же. - Тогда, скорее всего, вам этого не избежать. Меч тысячу лет ждал Рыжего Короля, который в конце концов сумеет завладеть им полностью и сможет управлять им. Мы все читали легенду, записанную во всех исторических книгах. Там говорится о Рыжем Короле, который сумеет поправить все зло, которое Орим причинил своим оружием. - Очень может быть так, что я причиню этим оружием еще больше зла, чем Орим, - Гэйлон мрачно улыбнулся. - Или превращусь в груду костей, с которых сорвано мясо, как это произошло с самим Черным Королем... и с Люсьеном. Меч справедливо назван Кингслэйером - Убийцей королей. Или ты позабыл эту часть легенды? По мере того как король говорил, возбуждение покидало герцога. Гэйлон это заметил. - Но все равно, Дэви, ты выиграл наш спор. Наследие отправится со мной в Ксенару. - А я? - На этот вопрос я тебе уже ответил. Дэви почувствовал нарастающее внутри разочарование и бессильный гнев. - Если вы оставите меня здесь, сир, я клянусь, что последую за вами в любом случае! Камень в перстне Гэйлона сверкнул голубым огнем и погас. Вместо гнева Дэви с удивлением увидел печаль на лице короля. - Твой отец был таким же упрямым, - пробормотал Гэйлон. - Ну что ж, пусть будет по-твоему. Поедем вместе, если ты должен. Дэви услышал в голосе короля такую покорность судьбе, что в животе его шевельнулся ледяной комок страха. Сидя перед зеркалом из полированной бронзы, королева прикоснулась к своим длинным, желтым, как мед, волосам мягкой щетинистой щеткой и провела сверху вниз, потом еще раз, вполголоса считая разы. Она проделывала это совершенно бессознательно, так как разум ее был занят совсем иными вещами. Король останется с ней еще на пару недель, пока Дэви не поправится. Для нее это было как отсрочка смертного приговора, которая лишь продлит мучения. Джессмин уже попрощалась с Гэйлоном, а теперь все повторится. Внутри нее что-то затрепетало, и она в испуге прижала ладони к округлившемуся животу. Шевеление повторилось. Эрин, главная кухарка замка, которая становилась матерью уже пять раз, говорила ей, что ребенку еще рано шевелиться, но Джессмин была уверена, что это крошечная пятка или кулачок стучится в ее лоно изнутри. Ее печаль и радость смешались в груди странным образом, и на щеку Джессмин выкатилась одинокая слеза. Сильная, мозолистая рука легла на ее обнаженное плечо, и Джессмин запрокинула назад голову, чтобы взглянуть в лицо короля, который неслышно вошел в ее покои. Гэйлон поймал ее слезу на кончик пальца и поднес ее к губам, затем наклонился и легко поцеловал королеву в лоб. - Моя госпожа, - ласково прошептал он, опускаясь на колени на ковер рядом с ее креслом. - Теперь, когда армия ушла, у меня слишком много свободного времени. Давай проведем его вместе? - Это будет честь для меня, господин мой, - Джессмин взяла его правую руку и приложила к животу. Нерожденный младенец снова забарахтался в своей мягкой темнице, и Гэйлон судорожно вздохнул. На лице его появилось мечтательно-любопытное выражение. Затем, хотя продолжалось это меньше секунды, Джессмин разглядела в глубине его глаз так хорошо ей знакомое мрачное, озабоченное выражение. Впрочем, она знала способ отвлечь короля от этих мыслей. Она прижалась губами к его рту, и в середине этого долгого и сладкого до головокружения поцелуя его рука прижалась к нежной, слегка уже набухшей груди Джессмин. - Я всегда буду любить тебя, - прошептал Гэйлон, обнимая ее. Ринн прискакал в голову колонны поздно утром. Его светлые волосы и плечи были покрыты толстым слоем пыли, а на лице подсыхала грязная маска из грязи, смешанной с потом. Даже бока его черного жеребца оделись дорожной пылью. Арлин попытался притвориться, что не замечает всего этого, однако не выдержал и улыбнулся. - Попробуй сам не испачкаться, когда едешь позади армии, которая растянулась на две лиги и пылит, словно стадо баранов, - проворчал Ринн, пуская своего коня шагом. - Как там успевают фургоны? - поинтересовался Мартен, который рассматривал разложенную на луке седла карту, нарисованную на тонкой овчине. - Лайль заехал в глубокую рытвину, и у его фургона сломалась ось. Они нагонят, как только поставят новую. - Не мешало бы им поторопиться, - заметил Арлин. Лайль и его отряд сопровождали огромный трехосный фургон с запасом стрел для лучников и арбалетчиков. - Что там впереди? - спросил он у Мартена. - Есть ли подходящее место для лагеря? - Через пять лиг будут две узкие горные долины. Там будет довольно тесно, но нам надо протиснуться... - Мартен покосился на Ринна. - Поезжай назад, Ринн, и найди мне по меньшей мере две дюжины добровольцев - верховых лучников. Нам нужно отправить два или три охотничьих отряда, которые поедут впереди нас, чтобы вечером нам было чем поужинать. - Почему бы тебе не послать Арлина? - возмутился сын портного. - Или Керила? Кстати, где этот королевский родственничек? - Он отправился вперед разведывать дорогу, - объяснил Мартен. - А теперь делай что я сказал, или потом получишь нагоняй от короля. Ринн развернул своего пыльного жеребца и, ударив его пятками, заставил его поскакать неуклюжим галопом в обратном направлении. Длинная колонна пеших солдат, которые шагали неровными рядами, растянулась довольно далеко, но в армии царило товарищество, и часто раздавался смех. Люди были утомлены, но предстоящие приключения возбуждали и подстегивали их. Сомнения и страх придут позже. Арлин приподнял голову и посмотрел в высокое голубое небо. К дороге вплотную подступали склоны лесистых холмов, и по ним сбегали вниз звенящие ручьи. Если бы не тень этих деревьев и не прохладный, насыщенный влагой ветерок, этот переход был бы намного трудней. И не только из-за пыли. Рядом с ним снова зашуршал своей картой Мартен. Он часто и подолгу изучал ее, словно надеялся в этом причудливом переплетении линий отыскать нечто такое, что могло бы помочь крошечной армии, словно ждал, что вот-вот ему в голову придет блестящий победный план, но все его усилия ни к чему не приводили. Напротив, с каждым днем безнадежность их положения становилась все очевиднее. И Мартен, и Арлин понимали, что большая часть этих отважных людей, которые маршировали по пыльной дороге, идут навстречу своей смерти. Кингслэйер мог бы быть их единственной надеждой остаться в живых, но король был непреклонен: Наследие Орима не будет использовано ни при каких, даже самых грозных обстоятельствах. Солдаты, правда, не были в это посвящены. Их вера в короля не должна колебаться. - Может быть, - негромко сказал Мартен, не отрывая взгляда от карты, - может быть, ты подумаешь, стоит ли тебе оставаться с нами? В обоих случаях ты можешь погибнуть, но если будешь на стороне победителей, твоя семья сможет тобой гордиться. Южанин пожал плечами и потер кончики бесчувственных пальцев: - Если бы победа была мне важна, я бы подумал. - Предпочитаешь быть с теми, на чьей стороне правда? - Как утверждает история, прав всегда победитель. - Тогда почему? - удивился эрл. - Сначала скажи мне, почему ты не хочешь оставить это безнадежное дело? - возразил Арлин. - Из-за короля... Нет, из-за Гэйлона Рейссона. Мартен понял, что ответил за обоих, и криво улыбнулся другу. Шатры воинов Мезона сверкали снежной белизной под жарким полуденным солнцем. Король Роффо, освободившись от своих душных доспехов, растянулся в тени полотняного павильона Тека, передний полог которого был поднят. Он не сводил глаз с широкого и голого склона горы, который вел вверх, к Морскому проходу в Серых горах. Наконец-то задул свежий, упругий ветер, который хлопал плотной тканью и отгонял назойливых насекомых, однако поднятые им тучи пыли и соленого песка были настоящим проклятьем. Юный послушник принес ему вина со льдом, и король с благодарностью принял чашу. Откуда жрецы доставали лед в такую, жару оставалось тайной даже для него, но Роффо не особенно стремился об этом узнать. Он отпил глоток, прислушиваясь к топоту множества ног и лязгу стали за стенами павильона. Как ни стар он был, однако самый вид и звуки этого огромного военного лагеря заставляли его кровь быстрее течь по жилам. Вскоре в шатер вошел Тек. Его длинная накидка трепетала на ветру. Верховный жрец поклонился и, отыскав походное складное кресло, уселся в него. Немедленно появилась еще одна чаша с вином. - Сколько еще ждать? - спросил король. Тек сделал из чаши большой глоток и ответил: - Бог явил мне армию наших врагов. Она движется на юг. Я думаю, что они подойдут через неделю. - Почему нам не захватить тропу сейчас? - проворчал Роффо. - Мы уже давно готовы. Мы могли бы поставить Виннамир на колени, не дожидаясь, пока подойдет эта армия. - У Мезона иные планы, и мы должны подчиниться его воле, не спрашивая, почему и зачем, - Тек отпил еще вина. - К тому же, как вам кажется, не лучше ли вести войну на тропе, чем топтать плодородные земли Нижнего Вейлса? Роффо потянул себя за усы. - Нам известно, что кровь - превосходное удобрение. - Даже если это твоя собственная кровь? - реакция Роффо заставила жреца негромко рассмеяться. - Будьте терпеливы, сир. Мезон на нашей стороне. Пока Дэви выздоровел, прошло две недели. За это короткое время аккуратные лужайки Каслкипа снова заросли и успели высохнуть под палящим летним солнцем. Садовник и его подручные присоединились к королевским копейщикам и теперь вместе с армией находились по пути на юг. Розовые кусты в саду изнемогали под тяжестью многочисленных цветов, так как некому было их срезать и делать букеты, которые украшали покои королевы. Оранжевая календула и хмельник, однако, умудрились вырасти, даже несмотря на засилье буйно разросшихся сорняков, и радовали глаз своими яркими красками на клумбах вокруг фонтанов. Гэйлон еще раз оглядел сад, пытаясь запомнить эту картину и надолго удержать ее в памяти. Замок купался в потоках яркого утреннего света и не выглядел больше мрачным и угрюмым. Молодая женщина, стоявшая подле его коня, тоже была освещена лучами солнца, и в глазах ее дрожали слезы. Несмотря на это, Джессмин улыбалась. Миск, поддерживавшая ее под локоть, протянула Гэйлону кожаный мешок с травами. - Это для Дэви, - пояснила она, - но и ты должен пить эти настои. Они помогут тебе расслабляться и отдыхать. Будь осторожен, Гэйлон Рейссон. Слушайся своего сердца и не слушай моего брата. Сезран в конце концов присоединится к твоей армии, но он сделает это лишь ради себя. Сказав это, Миск неожиданно резко повернулась и ушла. Гэйлон перегнулся с седла, чтобы поцеловать Джессмин, но она отвернулась. - Как ты считаешь, - спросила она, - женщины везде на прощанье целуют своих уходящих на войну мужей? - Скорее всего, да, моя госпожа. - А знают ли они, что, может быть, они целуют их в самый последний раз? Гэйлон не нашелся что ответить. Гнедая кобыла под ним переступила с ноги на ногу и шаркнула копытом. - Когда мне было два года, - продолжила Джессмин, встречаясь с Гэйлоном взглядом, - ты имел обыкновение приводить меня на середину газона и убегать. - Как, я уже тогда был чудовищем? - невесело удивился Гэйлон. - У тебя долгая память, женушка. - Я помню это только потому, что я сильно пугалась. Мне казалось, что ты больше никогда не вернешься, - Джессмин протянула руки, обняла склонившегося Гэйлона за шею и крепко прижала к себе. - Обещай мне, что не умрешь. Обещай мне вернуться. Гэйлон почувствовал на своем лице ее горячие слезы. - Я обещаю, моя госпожа, - прошептал он ей на ухо. - Обещаю, что всегда буду с тобой. - Поехали! - раздался сзади них чей-то голос. Король осторожно высвободился из объятий Джессмин и выпрямился. Дэви шагом ехал через лужайку, таща за собой их вьючную лошадь. С его широкого пояса свисал старинный обоюдоострый меч. Улыбаясь, он остановился рядом с ними, затем заметил мокрые щеки Джессмин. - Не беспокойтесь, миледи, - бодро объявил он, - я сберегу его для вас. - Я знаю. Джессмин знаком велела ему наклониться к ней и внезапно поцеловала его прямо в губы. Бледное лицо герцога Госнийского стало малиново-алым, и Гэйлон расхохотался, отчего юноша смутился еще больше. - А где же мой поцелуй?! - возмутился Гэйлон. - Ваш, милорд, - отвечала со слабой улыбкой Джессмин, - будет ждать вашего возвращения. - Тогда мне придется поторопиться, - Гэйлон развернул кобылу, чтобы скрыть боль, причиненную ему словами Джессмин. Выезжая со двора и на дороге к городу, он слышал позади стук копыт обоих лошадей Дэви, но ни разу не обернулся. Шум лагеря и крики мужчин, упражняющихся с оружием, больше не оглашали окрестности замка. Солнце карабкалось все выше над притихшей пустынной землей, и знойный летний день быстро вступал в свои права. В зарослях звенели цикады. Смерть и война казались очень далеко, хотя на самом деле они ждали всего в ста двадцати пяти лигах к югу. 15 Король и его юный герцог по пути на юг ненадолго остановились в Ривербенде. Проезжая по улицам городка, они видели лишь женщин и детей, даже пожилые мужчины попадались им редко, и Дэви не без тревоги направил гнедого ко двору гостиницы "Веселая Речка". Здесь, в тени древнего раскидистого дуба, росшего у заднего крыльца гостиницы, он остановился. Постоялый двор с его облупившимися стенами и перекошенными ставнями совсем не изменился, и Дэви это казалось тем более странным после всех перемен, которые произошли в его жизни. Гэйлон остановил свою кобылу рядом с юношей. - Мы могли бы задержаться здесь на денек, если хочешь. - Нет, - ответил Дэви после секундного размышления. - Мы даже не будем заходить, просто проедем мимо. В этот момент дверь распахнулась, и из полутемных сеней показалась какая-то фигура. На секунду Хэбби задержалась на крыльце вглядываясь в лицо сына, а потом в глазах ее сверкнула радость. - Дэви! Дэви был поражен. Его мать никогда не была склонна выставлять напоказ свои сильные чувства, и видеть ее столь счастливой было ему непривычно. Справившись с собой, он перегнулся с седла, чтобы обнять ее и подставить щеки для поцелуев. - Входи же. - Хэбби узнала Гэйлона, и ее радость сразу погасла. - Входите оба... - Мы торопимся присоединиться к нашей армии в Нижнем Вейлсе, мам, - объяснил Дэви. - Мне очень жаль, но мы не можем... - Да-да, конечно. Я понимаю, - Хэбби кивнула и с трудом улыбнулась: - Ты так вырос, Дэви! И одет как настоящий герцог и солдат - я еле узнала тебя. Мне показалось, что в мой двор заехали два знатных господина, вот я и... Дэви неловко разглядывал зажатые в руке поводья. - Как ты тут жила, ма? Все ли благополучно? - Какое может быть благополучие, если родной сын едет на войну? - Хэбби снова посмотрела на Гэйлона, на этот раз со странным вниманием. - Прошу вас, милорд, берегите его. Он еще мальчик. Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, заставило юного герцога с трудом сглотнуть, однако ответ короля оказался еще более обескураживающим: - Как бы вы ни думали, мадам, но его жизнью я дорожу куда больше, чем своей собственной. Я потерял его отца и не хочу потерять сына. Хэбби наклонила голову. - Когда-то я желала вам зла, Гэйлон Рейссон, да и сейчас не питаю к вам особой любви. Я стану молиться за победу Рыжего Короля только ради Дэви и ради Виннамира. - Тогда пусть боги Виннамира услышат ваши молитвы. - Король кивнул Дэви: - Я поеду вперед, если тебе нужно немного... - Нет, - перебил Дэви поспешно. - Времени нет. Прощай, ма. Хэбби подняла было руки, чтобы обнять сына, но не дотянулась и бессильно уронила их вниз. Дэви развернул своего коня. Выезжая на дорогу, он все еще чувствовал на себе ее взгляд. Виннамирская армия пришла в Нижний Вейлс чуть позже запланированного времени, что объяснялось в основном частыми поломками фургонов. Несколько беспорядочно, зато без всякого промедления солдаты разбивали палатки и обустраивали свои стоянки. Зреющий урожай почти везде погиб под ногами и копытами, однако этого и следовало ожидать. Фермеры, от чьих полей ничего не осталось, вливались в ряды солдат, и численность маленькой армии увеличилась до четырех тысяч человек. Мартен, выйдя из палатки и оглядывая поля, решил, что их шансы, пожалуй, увеличились. Над головой нависало тяжелое серое небо, а в низинах и балках скапливался туман. На таком расстоянии от морского побережья ранний утренний туман был одновременно и благословением, и проклятьем. Уже сейчас морская влага превратила жирную плодородную почву долины в вязкую тяжелую грязь, которая липла к башмакам солдат и копытам коней, а фургоны и повозки то и дело соскальзывали в ирригационные канавы или вязли в колеях. В палатке за спиной Мартена продолжал спать Арлин. В последнее время молодой южанин отчего-то быстро утомлялся, а его аппетит ухудшился. Впрочем, напряжение последних дней могло воздействовать на различных людей по-разному. Сам Мартен почти не мог спать и поэтому немного завидовал своему спящему другу. Вдали на трехглавом холме высилась усадьба Мартена. Она была пуста. Леди Вайла с детьми, так же как и семьи фермеров, уехали на север, в Ривербенд и другие поселки. Скоро прибудет король, и тогда начнутся военные действия. За горами, на широкой южной равнине ждал их могучий враг. Мартен мрачно улыбнулся. Накануне он послал Ринна и Керила вместе с двумя лучниками из числа здешних жителей к водоводам, надеясь что им удастся доставить врагу небольшое неудобство. Если счастье будет на их стороне, то вместо мелких неудобств армию противника ждет крупная неприятность. - Пригнись! - громко предостерег Керила Ринн, когда кузен короля безрассудно выпрямился, чтобы посмотреть вперед поверх зарослей кизила, в которых укрывались разведчики. Ветки этого кустарника были усыпаны мелкими белыми цветами, и от движения Керила от потревоженных растений поплыл сладкий аромат пыльцы. Редкие листья этого кустарника почти не скрывали маленький отряд, однако лежать в любом случае было безопасней. Керил послушно упал на влажную мягкую землю, едва не задев свой арбалет. - Чего от нас хочет Мартен? Что мы должны сделать? Им не было нужды говорить тихо. Скрежет и стук ветряных насосов способен был заглушить и более громкие звуки. Шум водяного потока и завывание ветра, который почти постоянно дул в этом ущелье, приводили к тому, что человек почти немедленно получал здесь сильную головную боль, от которой потом было нелегко избавиться. Сын портного с любопытством разглядывал ветряки Роффо. Четыре огромные постройки были выше, чем самые высокие дома, которые Ринн когда-либо видел. Широкие лопасти, сделанные из парусины, натянутой на деревянные рамы, действовали как паруса, улавливая ветер и вращая механизм, который качал воду почти вертикально вверх по сложенным из камня колодцам, диаметр которых был больше человеческого роста. Отец как-то рассказывал Ринну, что тысячи ксенарских рабов трудились здесь больше десятка лет, возводя эти колодцы и прорубая тоннели в скалах. Теперь драгоценная виннамирская вода поднималась насосами до этих тоннелей и под давлением шла сквозь гору, выходя на поверхность лишь на южных склонах Серых гор. Оттуда она текла по акведукам в Занкос и Катай. - Чего от нас хочет Мартен? - снова спросил Керил. Он тоже повысил голос, очевидно полагая, что Ринн не расслышал его. - Я думаю, - печально сказал Ринн, - что Мартен был бы доволен, если бы мы сломали эти чудесные машины. - Но как? Ты только посмотри, какие они огромные. Ринн теребил себя за подбородок, заросший соломенного цвета щетиной. Затем он обернулся на двух молодых фермеров, которые залегли в кустарнике чуть позади. - Мне кажется, что конструкция этих насосов мало чем отличается от мельниц, на которых мелют муку, или от тех, что приводят в движение пильные станки на лесопилках. - Но они гораздо больше, - возразил Керил. - И сложнее, как мне кажется. Однако именно их размер и может оказаться их слабым местом. Нам нужно только посмотреть на них поближе. - Для этого нам понадобится гораздо большее количество воинов, - проворчал Керил. - Я насчитал десять ксенарских солдат. - Двенадцать. Ты не обратил внимания на двоих, которые охраняют вход в тоннель, - Ринн показал куда-то вверх и вправо. - К тому же ты не сосчитал двух жрецов Мезона, которые засели сразу за насосами. - Где? - А вон там. Видишь непонятные фигуры в тени на другой стороне ущелья? Это торчат локти и колени. Они ни разу не пошевелились с тех пор, как мы появились здесь. Керил изрыгнул одно из своих самых цветистых богохульств. - Я вовсе не собирался здесь умирать, - закончил он. - Я вообще не собираюсь этого делать, однако когда-то это все же должно случиться. Но только не сейчас и не здесь. - Заткнись и дай мне подумать. И прекрати размахивать руками - если мы видим жрецов, то и они могут нас заметить. Пока Ринн думал, Керил оставался совершенно неподвижным. Охранников необходимо было убить, всех до одного, и Ринн взялся за свой арбалет. Это было смертоносное и точное оружие, но не очень дальнобойное. Охранников наверху у тоннеля могли снять лишь фермеры со своими длинными луками. Мартен выбрал этих двоих в спутники Керилу и Ринну потому, что оба были превосходными стрелками, и оставалось только надеяться, что эрл Нижневейлсский не ошибся в них. Остальных ксенарских солдат нужно было каким-то способом выманить на открытое пространство и перебить всех вместе. Тогда остаются только жрецы. Только жрецы... Эти бесполые существа, должно быть, и были той самой причиной, по которой водонапорные станции так легко охранялись. Ринн тихонько выругался про себя, однако постарался победить свое беспокойство. Шансы на успех у них все-таки были. Ринн потряс Керила за плечо, чтобы привлечь его внимание. - Мне нужно, чтобы ты упал с лошади. - Что?! - Ты должен будешь упасть с лошади, прямо здесь. - Ты что, с ума сошел? Меня же убьют! - Не убьют, если будут считать тебя мертвым. Ты должен будешь воспользоваться стрелой, вот так... - Ринн выдернул стрелу из колчана одного из лучников и зажал ее под мышкой. - Смотри, если ты будешь держать ее таким образом, то со стороны будет казаться, будто тебя прострелили насквозь. - Вот ты займись этим. - Послушай, Керил, я стреляю из арбалета лучше тебя. А ты превосходно падаешь с лошади. У тебя это получается очень естественно. Рыжеволосый родственник короля гневно взглянул на Ринна: - Мартен сказал, что мы можем вернуться за подмогой, если окажется, что водоводы очень хорошо охраняются. - Если мы вернемся сюда с целым войском, то нам не удастся застать их врасплох, а тогда мы наверняка понесем потери. - Керил все еще не выглядел убежденным, и Ринн продолжал наседать: - Подумай, в конце концов, о славе. Подумай о тех песнях и балладах, которые о нас сложат. Наверняка одну из них напишет сам Мартен. - Но мы никогда ее не услышим, если он только не придет спеть ее на наших могилах. Ринн вздохнул: - Ну, хорошо. Я упаду с лошади. А ты используй оба арбалета и держи стрелы под руками, чтобы быстрее перезаряжать. Наши друзья-фермеры возьмут на себя солдат в устье тоннеля, а ты постарайся как можно скорее прикончить жрецов. Это важно. Затем вы трое должны... - Нет уж, - проворчал Керил, отдавая свой самострел Ринну. - Ты не сумеешь упасть с лошади так убедительно, как я, ты слишком хороший наездник. А у меня не такое хорошее зрение и твердая рука. - Ты будешь героем и прославишься! - Ринн от избытка чувств хлопнул друга по спине. - Меня просто убьют, вот и все. Молодой крестьянин со шрамом над бровью вызвался сходить за лошадью Керила. Ринн уже успел позабыть имена своих спутников и проводников. Это было и не важно - они были братьями-близнецами и различить их можно было лишь по шраму у одного, и по крупным, как у кролика, передним зубам у другого. Кузен короля, мрачный и сосредоточенный в предвиденье злой судьбы, молча сел и смотрел прямо перед собой до тех пор, пока Ринн не похлопал его по плечу и не отвел к ожидающей лошади. - Пригнись за шеей лошади, - посоветовал сын портного. - Тогда они увидят лишь древко стрелы. Когда упадешь, лежи на том боку, с какой стороны будет стрела. И ради всего святого - не шевелись. Остальное - не твоя забота. Затем Ринн повернулся к лучникам: - Не спускайте глаз с тоннеля - первыми надо убить засевших там солдат, потому что им удобнее всего стрелять по нам. Договоритесь, кто в кого будет целиться, чтобы не поразить двумя стрелами одного. Лучник со шрамом показал на себя. - Беру правого. - А я - левого, - кивнул второй. - Превосходно, - подвел итог Ринн. - Пусть то же самое относится и к остальным солдатам, которые выбегут из-за мельниц. К тому времени мне надо будет уложить как минимум двоих. - А как быть со жрецами? - с легкой тревогой в голосе спросил лучник с кроличьими зубами. - Я о них позабочусь, - Ринн покосился на Керила. - От меня ничего не ждите, - кисло ответил королевский брат. - Я буду мертвее мертвого. - Тогда нам придется с этим примириться. Все еще ворча, Керил вскарабкался в седло и приладил стрелу. Однако когда он попробовал наклониться, наконечник царапнул его мерина по плечу, и конь подпрыгнул. - Осторожнее! - вырвалось у Ринна. Усталость и беспокойство подействовали даже на него. Крепко схватив лошадь под уздцы, он повел ее через кустарник, затем махнул рукой лучникам, чтобы те занимали свои места. - Пошел! - прошипел Ринн. Керил пришпорил коня и поскакал вниз по склону, а затем вывернул на поляну. Тут же из тоннеля наверху раздался предупреждающий крик, и двое солдат выступили из-за прикрытия, натягивая луки. Однако они не стали стрелять, увидев, как всадник медленно сползает с седла и безвольно падает на траву и листья. Стрела, которая огорчала" из его тела, шевелилась, но противник, похоже, этого не видел. Ринн удостоил своего товарища лишь одного короткого взгляда, сосредоточившись на воине, который показался из-за ближайшего ветряка. Ксенарец что-то крикнул солдатам наверху. - Пора! - воскликнул Ринн. Три стрелы были выпущены одновременно и мгновение спустя поразили цели. Один из засевших наверху солдат закувыркался вниз по склону, второй упал назад. Стрела Ринна тоже попала в цель, и он торопливо схватил второй арбалет, чтобы выстрелить во второго солдата, который появился на площадке внизу и подхватил своего тяжело раненного товарища. Оба они умерли одновременно. Над ухом Ринна зазвенела тетива - это братья выстрелили во второй раз. Сам он, уперев самострелы в землю, прижал их ногой и натянул снова, зацепив жилу за крючок. Затем он вложил в пазы стрелы. Все это время он не сводил взгляда со жрецов. Последние вышли из своей тени на свет, и теперь стало ясно видно, что в руках у них нет никакого оружия, а лица обоих - спокойны и безмятежны. Следующая стрела Ринна отскочила от выкрашенной в белый цвет кирасы одного из жрецов и отлетела в сторону. Его ушей достиг какой-то смущающий душу напев, и над поляной появилось мерцающее зеленое свечение. Один раз увидев его, Ринн не мог больше оторвать от него своих глаз, совершенно загипнотизированный. Между тем зеленое свечение становилось все ярче и больше, превратившись в огненный шар, такой горячий, что жар его Ринн чувствовал даже на большом расстоянии. Керил вскочил на ноги и что-то беззвучно кричал, но его слова были заглушены громким гимном жрецов Мезона. Поняв, что его не слышат, Керил со всех ног бросился бежать к своим товарищам. Шар изумрудно-зеленого пламени колыхался в воздухе высоко над головами жрецов. Острый приступ страха, который вдруг испытал Ринн, помог ему справиться с гипнозом, и он схватил второй, заряженный арбалет как раз в тот момент, когда к нему подбежал запыхавшийся Керил. Над ними занялись и с треском запылали ветви ели, а зеленый шар, набирая скорость, заскользил по воздуху к Ринну и его товарищам, оставляя за собой хвост дыма. Ринн опустился на колено и, быстро, но тщательно прицелившись, выстрелил. Один из жрецов завертелся волчком и упал, из его левого глаза торчал короткий и толстый черенок оперенной стрелы. Огненный шар рухнул в заросли кизила, и Керил, вскрикнув, закрыл руками обожженное лицо. Ринн успел только закрыть глаза. Наступила тишина. Казалось, что даже огромные мельницы на секунду остановились. Остальные чувства, однако, подсказали Ринну, что он все еще жив. Огонь и жар исчезли вместе со смертью священника, но гортанный выкрик ксенарского офицера напомнил Ринну, что еще не все кончилось. Лучники-крестьяне возобновили стрельбу, а Ринн открыл глаза и сунул арбалет в дрожащие ладони Керила. Прошло совсем немного времени, и четверо разведчиков обнаружили, что им не в кого больше стрелять. Мертвые и умирающие противники были разбросаны повсюду, и двое братьев, ни слова не говоря, вынули кинжалы и отправились добивать тех, кто еще дышал. - У нас - ни единой царапины, - прошептал Керил с удивлением в голосе. - Взгляни, чего мы тут понаделали... и ни единой царапины. Ринн посмотрел и почувствовал подступающую к горлу тошноту. Они не могли бы позаботиться о раненых воинах противника, не говоря уже о том, чтобы взять их с собой в долины, чтобы там им была оказана помощь, так что то, что делали братья, было скорее актом милосердия, нежели жестокостью. Почему же ему тогда так скверно? Один из братьев, тот, что был со шрамом, вернулся первым и подошел к Ринну. - Все мертвы кроме одного, - доложил он. Лицо его при этом не выражало ни радости, ни сожаления. - Нигде не видно второго жреца. Один все-таки спасся. Теперь этот воин-монах пробирается где-нибудь в чаще леса, торопясь оказаться подальше от этой поляны. - Догнать его? - Нет, - резко возразил Ринн. - Нам нельзя терять время. С этими словами он пошел к ближайшему насосу, двигаясь по краю водного потока, который несся по желобу из накопительного резервуара. На пороге мельницы лежало тело солдата, и Ринн аккуратно перешагнул его, стараясь не наступить в кровавые лужицы на каменных ступенях. Изнутри постройки доносился грохот огромных шестеренок, и деревянный настил под ногами Ринна слегка дрожал. - Невероятно! - закричал Керил, перекрывая шум воды и работающих механизмов. Кузен короля стоял, разинув рот и запрокинув назад голову, чтобы лучше разглядеть длинный стальной вал, который спускался откуда-то с потолка постройки и уходил вниз, к механизму. Но это было больше чем невероятно. Трудолюбиво вращающийся вал был толщиной со ствол молодого кедра, таким же высоким и прямым. В Виннамире еще не умели выковывать такие большие металлические предметы. Передаточные шестерни, которые вращались внизу, тоже были огромными - размером с самое большое тележное колесо, какое когда-либо приходилось видеть Ринну. - Принеси мне гаечный ключ, - приказал Ринн лучнику с кроличьими зубами. - Вон он лежит - большой железный инструмент с развилкой на конце. Ему подали ключ, и Ринн после краткого раздумья накинул его на огромную гайку, которая удерживала в зацеплении две шестерни разного размера. Однако сколько он ни дергал, как ни налегал на рукоятку ключа, гайка не поддавалась. - Ну-ка, помогите! - прокричал Ринн. - Мы должны расцепить эту муфту. Керил налег на ключ всей своей тяжестью. - Откуда ты столько знаешь о ветряных мельницах? - спросил он. - Я работал на лесопилке в заливе Полной Луны, когда мне было двенадцать лет. Она была очень похожа на эту мельницу, только там вал вращался потоком воды, а здесь он приводится в движение ветром. Оттого что ему постоянно приходилось кричать, Ринн почти охрип и поэтому не стал объяснять, как в двенадцать лет сын портного решил, что ему не хочется быть портным. Его отец поступил довольно мудро, подыскав сыну работу на лесопилке: хватило трех месяцев тяжелого труда, чтобы Ринн изменил свое мнение. Тем временем к ним на помощь пришел один из братьев, и гайка подалась со ржавым скрежетом. Ринн продолжал орудовать ключом до тех пор, пока гайка не соскочила с резьбы и не откатилась в сторону. Тогда он схватил тяжелый деревянный молоток на длинной рукоятке и несколькими ударами вывел большую шестерню из зацепления с малой, а затем сшиб ее с вала. Как только зубцы передачи прекратили цепляться друг за друга, механизм внизу остановился. Только стальной вал продолжал крутиться вхолостую, стремительно наращивая обороты. Теперь, когда лязг металла затих, стало слышно, как высоко над их головами гремят лопасти крыльев мельницы. - Превосходно! - заорал Керил, но Ринн покачал головой. - Нет, все это очень легко починить. - А это что такое? - встревожился фермер со шрамом. Раздался грозный гул, и вся постройка содрогнулась. Механизм насоса под их ногами снова начал вращаться, но уже в обратную сторону. - Торопитесь! - вскричал Ринн и с трудом приподнял тяжелую шестерню, которую он снял. - Это вода из колодцев и тоннеля пошла обратно и давит на крыльчатку насоса. Если мы скинем эту шестерню в работающий механизм, мы надолго выведем его из строя. Совместными усилиями шестеренку подкатили к провалу в дощатом настиле и сбросили вниз. В механизме что-то страшно заскрежетало, и в воздух взлетел фонтан горячих искр. Затем еще раз, и еще, и Ринн скинул туда же гайку. С душераздирающим скрежетом и лязгом механизм снова остановился, и его стало заливать быстро прибывающей водой. - Уф-ф! - выдохнул Керил не без удовольствия. - Вот теперь-то, наверное, все. Мы сделали это! - Теперь нам осталось только повторить все с самого начала, - устало сказал Ринн. - Еще три раза. Один из братьев выглянул в узкое окно и повернул к ним бесстрастное лицо. - Если мы не поспешим, - заметил он ровным голосом, - нам придется выбираться отсюда вплавь. И верно. Вся вода, которая должна была быть поднята наверх тем ветряным насосом, который они остановили, теперь растекалась по поляне. Конь Керила, флегматичный и хорошо обученный, покорно стоял в воде уже по самые бабки. Увидев эту картину, Керил снова прибег к богохульству. - Если мы не поторопимся, моя лошадь утонет! - прорычал он. И они заторопились. Арлин и Мартен галопом мчались вдоль подножья гор, направляясь к Морскому проходу. Утренний туман уже почти исчез под лучами солнца, и только в складках рельефа всадников и коней опутывали его молочно-белые, соленые языки. Казалось, даже лошади рады возможности поразмять ноги. Серый жеребец Мартена то и дело взмахивал хвостом и издавал короткое радостное ржание. Как только армия прибыла на место, Мартен немедленно послал отряд солдат, чтобы усилить охрану тропы. Теперь, как ему казалось, пришло время своими глазами взглянуть на армию противника. На самом деле он решил предпринять эту вылазку ради Арлина. Беспокойному молодому южанину было бы полезно отвлечься, да и сам Мартен, не в силах сложа руки дожидаться возвращения отряда Керила и Ринна или прибытия короля, решил предпринять эту маленькую вылазку. Эрл, впрочем, настоял на том, чтобы оба надели легкие доспехи - шлемы и кирасы - и захватили с собой арбалеты и мечи. Отлогие, поросшие травой предгорья постепенно сменились крутыми, источенными ветром скалами. В этом месте высокие Серые горы потихоньку становились ниже, сбегая в море и превращаясь в небольшие, лишенные растительности необитаемые островки, которые грядой уходили далеко от побережья. Здешние утесы были не так высоки, как те, что формировали главный Виннамирский хребет, и до слуха двух всадников доносились крики морских птиц, которые отважно ныряли за добычей в холодные воды Западного моря. Вскоре сквозь остатки тумана показалось и само море - неприветливое, серо-зеленое, неспокойное. Оно находилось теперь гораздо ниже тропы, по которой ехали Мартен и Арлин. На каменистой горной дороге Мартен придержал коня, и Арлин последовал его примеру. Никто не ждал их появления, и Мартен остановился около одной заставы, выговаривая пожилому командиру отряда за невнимательность. Пока еще ни один неприятель не нашел обходного пути, чтобы провести свои войска через горы, однако Мартен знал, что когда-нибудь все случается в первый раз. - Привет, Марта! - донесся крик откуда-то сверху, и Мартен, задрав голову, помахал рукой знакомому стражнику, который смотрел на него сверху вниз с какого-то каменного уступа. Затем оба поехали дальше по тропе. - Давай снова проберемся на ту же самую скалу, - предложил Арлин. - Оттуда открывается потрясающий вид. Мартен покачал в ответ головой: - Нет, впереди есть одно местечко, которое послужит нам ничуть не хуже. Может быть, оттуда открывается не такая красивая панорама, зато оно гораздо лучше защищено. Достигнув дальнего конца узкого ущелья с крутыми скалистыми стенами, по дну которого шла дорога, они спешились и спрятали коней в зарослях колючих вечнозеленых кустарников, которым посчастливилось найти немного земли, чтобы пустить корни. Затем Мартен провел своего спутника по разрушенной непогодой тропе, которая огибала восточную стену, а затем спустился по крутому склону, оканчивающемуся каменистой площадкой. Там возвышалась целая груда крупных валунов. Укрывшись за ними, можно было наблюдать за дорогой, а заодно видеть почти всю равнину. - Боги мои! - пробормотал Мартен, чье внимание немедленно было приковано раскинувшимся на равнине лагерем. Далеко, насколько хватало глаз, по всему плато были расставлены палатки и шатры армии Роффо. Теперь их было гораздо больше, чем в первый раз, примерно месяц назад. Теперь палатки стояли много плотнее друг к другу - все, кроме аккуратных белых павильонов, которые появились на самых подступах к Морскому проходу. Повсюду между палатками суетились тысячи людей, которые с этого расстояния походили на муравьев. Арлин пристально следил за движением солдат внизу. - Как ты думаешь, - спросил он внезапно, - добьются ли чего-нибудь Керил и Ринн? - Не хотелось бы чрезмерно на это рассчитывать, однако армию, которая страдает от нехватки воды, победить гораздо легче. - Может быть, нам следовало поехать с ними? Мартен пожал плечами. - Кто знает? - в его голосе прозвучали сожаление и сомнение. - У нас были другие неотложные дела. К тому же, если им понадобится помощь, они вернутся. - Только не эти два безрассудных храбреца. Мартен обдумал слова Арлина, стараясь избавиться от чувства вины. Четырнадцатый эрл Нижнего Вейлса родился, чтобы командовать. Это пришло к нему как дыхание, непринужденно и легко, однако он понимал, что унаследованный им титул не сделает его автоматически превосходным полководцем. Он был неопытен и молод, и только время могло окончательно определить, на что годен Мартен Пелсон. С равнины внизу донесся протяжный, переливчатый свист, и Арлин неожиданно для самого себя поднялся во весь рост и ответил таким же свистком. - Что ты делаешь? - переполошился Мартен, мертвой хваткой вцепившись в кисть руки друга и пытаясь заставить его снова присесть за валунами. - Немедленно укройся! Темноволосый лорд-южанин высвободился из его захвата. - Это мой брат! - объяснил он, возбужденно дыша и указывая на установленные внизу палатки. Там, размахивая клочком белой ткани, привязанным к шесту, двигалась какая-то фигура. - Маркайм! - крикнул Арлин и снова свистнул. - Братишка! - заорал ксенарский солдат, быстрым шагом миновав белые палатки служителей бога Мезона. Теперь он стоял один у самого подножья скалы. - Спускайся вниз! - Нет! - строго приказал Мартен, увидев, как Арлин оглядывает склон в поисках удобной для спуска тропы. - Он мой брат. - Он твой враг. Не будь глупцом! - Тебе не причинят вреда! - крикнул снизу Маркайм. - Я обещаю тебе безопасность. Захвати с собой своего друга, если желаешь. У меня есть еда, добрый эль и тысяча новостей из дома. Давай мирно посидим напоследок - ты и я, - прежде чем сойтись в битве. - Я иду! - крикнул в ответ молодой лорд. Не обращая внимания на сердитые увещевания Мартена, он выступил из-за валунов. - Ступай вдоль скалы справа от себя, Арлин! - подсказал снизу брат. - Там есть тропа, по ней и спускайся. Это самый простой путь. - Не смей, - отчетливо повторил Мартен. Арлин заколебался было, даже оглянулся назад. - Я должен поговорить с ним, но я вернусь. Дождись меня... я прошу тебя. Мартен подумал о том, что, должно быть, горячий сухой воздух равнины, блестящее на далеком горизонте Внутреннее море и голос Маркайма сыграли с Арлином злую шутку, вызвав этот приступ тоски по дому, о существовании которой молодой лорд даже не подозревал. Он должен понять друга. Арлин как-то говорил ему, что внутри клана Д'Леланов всегда существовало соперничество, однако на этот раз доверие и любовь пересилили все остальные соображения. Арлин полагался на слово брата. Тем временем младший Д'Лелан прошел вдоль края скалы и, следуя указанием Маркайма, стал спускаться по указанной ему тропе. В одном месте ему пришлось даже немного подниматься, он потерял брата из вида. В конце концов он, однако, оказался на тропе. Дорога эта была высечена в сером камне и много петляла, спускаясь по склону - в противном случае ни одна конная упряжка ни за что не смогла бы поднять на крутизну груженые повозки и фургоны. То же самое, впрочем, относилось и к движению сверху вниз. Арлин быстро шагал по этой каменистой дороге, но на половине пути его стали одолевать сомнения. Для Ксенары Арлин Д'Лелан был навеки проклятым изменником, и он боялся, что если о его встрече с братом узнают, то у Маркайма могут быть большие неприятности. - Арлин! Маркайм появился из-за поворота дороги, слегка запыхавшись после пусть и не крутого, но быстрого подъема. Арлин увидел, что брат протягивает ему навстречу пустые руки. Даже на поясе у него болтались пустые ножны. При виде его радостной улыбки все сомнения покинули Арлина. Он бросился бегом, и братья крепко обнялись. Физически они были совсем не похожи друг на друга. Маркайм был на десять лет старше Арлина и пошел в мать, в чьем роду мужчины были низкорослыми, с широкой, хорошо развитой грудью и крепкими руками, очень сильные и вспыльчивые. Несмотря на последнее обстоятельство, Арлин всегда любил своего брата и старался ему подражать. - Мой маленький братишка! - пробормотал Маркайм и слегка отстранился. - Клянусь Мезоном, я рад тебя видеть. Арлин снял с головы шлем и улыбнулся: - Я думал, мы никогда больше с тобой не встретимся. Во всяком, случае в этой жизни. - Но жизнь полна сюрпризов. Нам необходимо скорее добраться до моей палатки и потолковать, - Маркайм развернулся и подтолкнул Арлина вниз по дороге. - И подкрепиться. У меня есть кунжутное печенье и сладкие свежие финики. Клянусь чем хочешь, ты в жизни не пробовал ничего подобного. - За прошедшие восемь долгих лет - точно, - рассмеялся Арлин. Затем он вдруг помрачнел. - Отец умер? Маркайм посмотрел на равнину, над которой ветер кружил столбы мелкой белой пыли. - Да. Он умер, повторяя твое имя. Я хотел бы, чтобы ты знал это. Последовало молчание, и Арлин ощутил боль потери, сожалея о том, что их расставание не было ни сердечным, ни даже дружеским. Понимая, что тут он бессилен что-либо поправить, Арлин переключил свое внимания на равнину, гладкую и плоскую, которая простиралась во всех направлениях почти до горизонта. Белые шатры жрецов Мезона трепетали и хлопали на ветру, однако никого из людей поблизости не было видно. Сразу за ними, однако, начинался лагерь ксенарцев. Там стояло несколько солдат, лениво наблюдая за приближением братьев. Арлин непроизвольно прикоснулся к рукояти своего меча, чувствуя, как струйки пота побежали по спине под кирасой. Маркайм был одет в короткую солдатскую юбочку, камзол без рукавов и сандалии. - Ну, вот мы и пришли, - объявил Маркайм, отводя в сторону входной клапан большого шелкового шатра круглой формы, увенчанного высоким конусом с ксенарским флагом на вершине. Внутри пол был устлан дорогими толстыми коврами, по которым были разбросаны вышитые атласные подушки. Единственным предметом мебели был длинный приземистый стол и два складных стула. На матрасе у самой стены были аккуратно разложены оружие и доспехи. Сразу за ними вошел мальчик-слуга. Опустив взгляд, он спросил: - Что желает милорд? - Еды и вина, Райе. Только быстро. - Ты богато живешь, Маркайм, - заметил Арлин, рассматривая немногочисленное, но дорогое и роскошное имущество брата. - У меня свой большой отряд, братишка. Целая тысяча солдат, - он приглашающе махнул рукой в сторону стола. - Присаживайся. Сейчас нам подадут напитки и еду. Арлин отцепил от пояса меч и сел, положив меч рядом с собой на подушку. Затем он расстегнул кирасу и отложил ее в сторону вместе со шлемом. Судя по всему, на службе короля Роффо Маркайм Д'Лелан процветал. Кроме того, ему отошло все имущество Д'Леланов. - Я не могу остаться надолго, - предупредил Арлин, вспомнив, что Мартен остался один на скале обозревать окрестности. Маркайм усмехнулся: - Ты, конечно, простишь меня, если я попытаюсь тебя переубедить. Он налил в миску воду из серебряного кувшина, и они вымыли руки. Тем временем слуги принесли вино и закуски, после чего Маркайм их немедленно изгнал. На тарелках лежала горячая жареная оленина, завернутая в распаренные виноградные листья; не забыто было и печенье с финиками. В огромных кружках пенился холодный сладкий эль. Арлин успел позабыть, что когда ешь руками, пища приобретает совершенно особенный вкус, однако на этот раз приторно-сладкая подлива насторожила его. Подняв голову, он перехватил напряженный взгляд Маркайма. - Тебе не нравится? - спросил он. - Хорошая еда... просто превосходная. Просто в последнее время я что-то потерял аппетит. - Это не удивительно. Как не потерять аппетит, если восемь лет подряд питаться пресной виннамирской пищей, - с тенью раздражения в голосе заметил Маркайм. - Почему все-таки ты оставил нас и поселился на севере? Мать очень скучала по тебе, Арлин. Кусок печенья вдруг стал горьким во рту, и Арлин положил его обратно. - Я думал, что ты позвал меня к себе, потому что все еще любишь, а ты хочешь, чтобы я оправдывался. - Нет-нет, ты здесь совсем не за этим, - торопливо сказал Маркайм, но отвел взгляд. - Да, я был безответственным и неуправляемым, - признал Арлин. - Я компрометировал семью при дворе. Теперь я об этом искренне сожалею, но именно отец дал мне ясно понять, что я не могу больше оставаться в родном доме. Каково мне было после этого оставаться в Занкосе? У меня там не было будущего. Я был недисциплинирован, а твой военный образ мышления тоже мне не давался. - Зато теперь, похоже, ты наверстал упущенное. И поднял оружие против собственного народа... против своей семьи. Ты пошел за Рыжим Королем и опозорил всех нас. - Я пошел за другом. Конечно, кроме всего прочего, он и король, и маг, но самое главное - и я чувствую это - это человек, отмеченный судьбой. Виннамир стал моим домом, а его народ - моей семьей. Мы не просили об этой войне - нам ее навязали. Так что в своем позоре будете виноваты вы сами. - Ну, хватит об этом, - Маркайм взялся за свою кружку. - Давай не будем ссориться, ведь нам осталось так мало времени. Ешь. Арлин уставился в тарелку. По привычке он попытался потереть кончики бесчувственных пальцев, но ему это не удалось. Он чувствовал себя морально опустошенным. - Как умер отец? - негромко спросил он. - От рук жрецов Мезона. Арлин был потрясен. - Но почему? Он был верующим человеком, был всегда. Он любил своего бога. - Это так, но он отказался исполнить требования верховного жреца, - Маркайм сделал большой глоток эля. - Я же, напротив, охотно ему подчинился. Арлин нахмурился: - Я не понимаю. - Поймешь. Отец умер призывая тебя. Не меня... тебя. Ты ешь, а то будет поздно. Арлин неохотно откусил еще немного печенья и вдруг заметил, что пища на тарелке брата остается нетронутой. За его спиной захлопал на ветру полог палатки, и Арлин обернулся. Внутрь вошел высокий и худой человек в одежде верховного жреца. Арлин, исполненный дурных предчувствий, даже вспомнил его имя. Тек. Следом за ним вошел полный седой и весьма представительный вельможа. Тидус Доренсон. При виде бывшего главы Совета Арлин испытал нарастающий гнев. - Он съел очень мало, - извиняющимся тоном сказал Маркайм. - Но достаточно, чтобы послужить нашим целям, я полагаю, - ответил ему жрец. - Наше снадобье должно сделать его покорным. - Теперь вы верите мне, Маркайм Д'Лелан? - спросил Тидус. - Да. - В этом единственном слове брата Арлин услышал горечь и ярость. - Мой брат умер. Это очень хитрое существо, которое умело пользуется воспоминаниями Арлина, однако это может быть только демон. Клянусь Мезоном, что Гэйлон Рейссон дорого заплатит за свою черную магию? В сумятице собственных мыслей Арлин едва слышал их разговор. Снадобье, черная магия, Гэйлон... - Что ты наделал?! - спросил он и обнаружил, что язык с трудом ворочается во рту. - Ты обещал мне безопасность. - Демоны лживы и хитры, поэтому человеку невозможно победить демона без помощи ответной хитрости. - Нет, Маркайм, это Тидус хитрит и лжет. Я не демон, я твой брат. - Довольно изворачиваться и лгать, - перебил его Доренсон, и на губах его появилась тонкая улыбка. - Я был там и видел все своими собственными глазами. - Ты ничего не мог видеть, старый предатель, - Арлин посмотрел на Тека. - Поверьте ему, и однажды он воткнет вам нож в спину. - Я не верю никому, кроме бога, - Тек усмехнулся и трижды хлопнул в ладоши. В палатку вошли еще двое жрецов. Они были в солдатских юбках и в доспехах белого цвета. Каждый держал в руке обнаженный меч. Арлин нашарил на полу свое оружие и неуклюже выдернул его из ножен, но Маркайм успел перехватить его за запястье. - Дай мне этот маленький шанс, прежде чем я умру, - взмолился Арлин. - Они не хотят твоей смерти. Мертвый ты им не нужен. И Маркайм вырвал меч из бесчувственных пальцев брата, но Арлин собрал все свои силы и ударил его кулаком в лицо. Маркайм опрокинулся на пол, а жрецы ринулись на Арлина. Страх и ярость помогли Арлину превозмочь дурманящее действие наркотика. Он снова схватил свой меч, затем развернулся и рассек заднюю стену палатки. Клинок проделал в шелке широкое отверстие, в которое Арлин нырнул головой вперед. Яркое солнце, отраженное от миллиардов песчинок и кристаллов соли, на мгновение ослепило его, но потом он увидел близкие стенки соседних палаток и кучки ксенарских солдат. - Схватить его! - прокричал сзади него Тек. - Он нужен мне живым! Арлин неловко вскочил на ноги и, пригнувшись к земле, метнулся вправо, в проход между палаток. Ему казалось, что земля медленно раскачивается под его ногами, а далекий горизонт вообще отплясывал какой-то бешеный танец. Кто-то из солдат заступил ему дорогу, и в солнечном свете серебром сверкнуло лезвие длинного меча. Арлин взмахнул своим оружием и вонзил его в незащищенный живот противника, прежде чем тот успел замахнуться. Пронзительный вопль умирающего заставил всех повернуться к Арлину. Зубчатая стена Серых гор, нависших над Ксенарской равниной, означала для Арлина свободу и безопасность. Там ждал его Мартен, но здесь, в клубах удушливой пыли, Арлин один на один сражался с целой армией, которая преграждала ему путь к спасительным горам. Оглядев ряды надвигающихся на него солдат, Арлин, чувствуя лишь слабое сожаление, набросился на ближайшего. Его сверкающий меч чуть было не прорубил ему дорогу, но врагов было слишком много и стояли они слишком близко друг к другу. Никто не мог уклониться от яростных ударов южанина, и те солдаты, что стояли к нему ближе всех, изрядно пострадали, прежде чем Арлина удалось скрутить. Когда из его руки вырвали оружие, Арлин продолжал сражаться зубами и коленями. Он боролся даже тогда, когда его повалили на землю. Ему связали руки за спиной, связали лодыжки, но бесчувственные конечности не ощущали боли, одно лишь давление веревок. В конце концов Арлина, изо рта и из носа которого текла кровь, отнесли к белым павильонам жрецов и привязали там к столбу перед самой большой палаткой. Там они оставили его наедине с пылью, жарой и стыдом. К счастью для Арлина, начало сказываться действие наркотика. Арлин обмяк, глаза его закрылись сами собой, а голова склонилась на грудь. Этот сон спас его от тревоги и страха перед тем, что готовит ему ближайшее будущее. Мартен терпеливо ждал на скале, разглядывая лагерь. Он заметил переполох, заметил толпы солдат и расслышал сердитые крики, однако в чем там дело не разобрал. Шло время, день поблек, и над равниной стали сгущаться сумерки, но Мартен все еще надеялся и ждал. К вечеру он, впрочем, уже был уверен, что именно Арлин был причиной поднявшейся в лагере тревоги. Когда стемнело настолько, что едва можно было разглядеть обратный путь, Мартен наконец покинул свой пост. Вскочив на коня, он отправился в обратный путь в лагерь, ведя за собой в поводу коня Арлина. Он казнил себя, но это мало помогало. Настоящий друг не должен был позволять Арлину идти. Настоящий друг пошел бы вместе с ним. Он не сделал ни того, ни другого, и теперь несчастный и беспомощный возвращался в лагерь один. 16 Керил и Ринн прибыли в лагерь вскоре после возвращения Мартена. Оба были с ног до головы забрызганы грязью, исцарапаны и в крови, однако лица их сияли. Они ввалились в палатку Мартена, хохоча и перебивая друг друга, торопясь поделиться с ним славой, а заодно и грязью, так как каждый считал своим долгом обнять Мартена или хлопнуть его по плечу. - Ну, спроси нас, - настаивал Керил. - Спроси! Мартен нашарил походный стул и устало опустился на него. Радость товарищей, казалось, не произвела на него никакого впечатления. - Ну, хорошо. Что там у вас? - Мы сделали это! - немедленно завопил Керил. - Мы разрушили ветряные насосы! - Старина Роффо проснется завтра от сильной жажды, - поддакнул Ринн. - Вот погодите! - Керил исполнил при свете масляных ламп какой-то бесшабашный танец. - Это войдет в легенды и станет достоянием потомков. Четверо против двадцати... - Четырнадцати, - поправил его Ринн. - Но двое из них были жрецами Мезона. Каждый из них может считаться за трех обычных воинов. Мы были просто великолепны. Мартен. Я мчался на коне со стрелой в груди... то есть это так казалось, что со стрелой. А потом я упал с коня - на этот раз нарочно, - и они все сбежались посмотреть. Тут-то мы их всех и убили. А потом был еще этот зеленый огненный шар, который... Ринн, который не спускал с Мартена глаз, вытянул руку, призывая Керила помолчать. - Что случилось. Мартен? Четырнадцатый эрл Нижнего Вейлса крепко зажмурился. - Арлин пошел... - Куда? - перебил Керил. - На равнину. И исчез там. Сегодня, после полудня. Ринн сел. - Ты хочешь сказать, что он вернулся в Ксенару? - Нет... не совсем. Его брат пригласил его к себе погостить. Он обещал Арлину безопасный вход и выход из лагеря, и Арлин поверил ему. Но он так и не вернулся. - Почему ты не остановил его? - удивился Керил. - Я пытался... - Должно быть, ты не очень старался! - кузен короля стиснул зубы. - Оставь его, - оборвал Керила Ринн. - Боги мои, что нам делать? Как нам спасти его? - Никак, - пробормотал Мартен и закрыл руками лицо. - Наверное, он уже мертв. - Кто скажет королю?! - простонал Керил. - Я не смогу... - Оставь это, - Ринн сочувственно положил руку на плечо Мартена. - Милорд эрл, боюсь, перед нами встает еще одна проблема. - Что еще? - Вода, которая текла в долину, чтобы попасть в водоводы Роффо, теперь никуда не уходит. Мартен испуганно посмотрел на Ринна, и тот продолжил: - Поля, расположенные ниже прочих, уже заливает водой, и наше положение будет ухудшаться. Мне кажется, что есть смысл передвинуть королевских копейщиков на площадку повыше, где-нибудь в предгорьях. Керил вздрогнул. - Да-а, - протянул он. - Похоже, что после этого вряд ли кому-нибудь захочется воспеть наши подвиги в балладах и песнях. И все трое встревоженно переглянулись. - На мой взгляд, в нем нет ничего демонического, - сказал чей-то голос, показавшийся Арлину знакомым. Звук его спугнул остатки зачарованного сна, и Арлин очнулся. Чья-то рука взяла его за подбородок и слегка приподняла голову. - Если бы это был демон, разве его можно было бы так легко изловить и держать в плену? - Какое это имеет значение, человек ли он, демон ли или еще что-нибудь? - зазвучал раздраженный голос Тека. - Мезон уже нашел для него применение. Арлин разлепил ресницы и попытался сфокусировать взгляд на неясных, расплывчатых фигурах, которые колыхались перед ним. На равнину спустилась темная, ветреная ночь. Полное, усатое лицо придвинулось к Арлину почти вплотную, и он узнал короля Роффо. - Ты хотел изменить Ксенаре, и будет только справедливо, если теперь ты поможешь победить Рыжего Короля, - в подтверждение своих слов Роффо грубо оттолкнул голову Арлина, затем выпрямился. Арлин слышал, как под тяжестью грузного тела суставы старого короля хрустнули. - Я проголодался, жрец. Где же то чудное угощение, которое ты обещал нам сегодняшним вечером? Король шагнул в сторону и пропал из поля зрения Арлина. За спиной молодого лорда кто-то хлопнул в ладоши. Затем прозвучал гонг, и его одинокий вибрирующий звук разнесся далеко над палатками лагеря. Из темноты возникло десятка два молчаливых слуг, которые несли тарелки с едой в хорошо освещенный изнутри павильон за спиной Арлина. Запах кушаний был таким соблазнительным, что он сразу ощутил волчий голод, но еще сильнее ему хотелось пить. Между тем для участия в застолье стали прибывать гости - кто пешком, кто верхом, - но все они носили форму высокопоставленных ксенарских военачальников. Были среди них и предводители других народов, одетые в пышные, диковинные наряды. Большинство из них не обращали на Арлина никакого внимания, даже Маркайм, появившийся позже всех в богатой тунике голубого шелка, ни разу не взглянул на брата. Арлин, привязанный к столбу так, что не видел ничего, кроме темноты за павильоном, снова уронил голову на грудь и начал дремать, но звон посуды и громкие взрывы смеха всякий раз заставляли его вздрагивать. - Как сладко он спит. На этот раз его разбудил женский голос, который говорил на ломаном ксенарском языке с сильным акцентом. Чьи-то пальцы погладили его по щеке, но бесчувственная плоть не подарила ему никаких ощущений. Женщине ответил грубый мужской голос, говоривший на чужом языке. Арлин открыл глаза и рассмотрел темнокожую женщину в одежде кочевников. Закутанная в меха женщина улыбнулась ему, обнажая острые зубы, которым в соответствии с обычаями кочевников была придана треугольная форма. Это была женщина-воительница из племен Нороу. Значит, даже восточные племена подняли оружие против Виннамира. Тем временем женщина повернулась к своему спутнику. - А он ничего... Пожалуй, я куплю его. - Слишком тощий, слишком мало мяса, - отозвался мужчина-кочевник на ксенарском. Арлин облизнул губы сухим языком. Это была жестокая шутка примитивных дикарей - вот почему они говорили на языке, который был ему понятен. Собравшись с силами, он ответил им единственной фразой на языке Нороу, которую он знал. Этому ругательству, которое красочно и метафорично живописало брачные ритуалы Нороу, он научился у Луки, старшего конюха Каслкипа. Выпад достиг цели. Женщина плюнула на него, а мужчина изо всех сил ударил его в бок босой, но твердой, как доска, ногой. От сильной боли Арлин задохнулся, а когда плавающие перед глазами яркие пятна погасли, его мучителей уже не было поблизости. Тем временем пирушка в павильоне продолжалась, и слуги сновали туда и обратно, подавая к столу все новые и новые экзотические блюда. Арлин прислушался к голосам толмачей, которые переводили застольную беседу военачальников, обменивавшихся тактическими соображениями. И все же это был праздник победы, который предшествовал самой битве. Арлин изо всех сил старался запомнить детали. Во-первых, это помогало ему забыть о боли и жажде. Во-вторых, эти сведения могли бы помочь Гэйлону... "Нет, не могли, потому что их некому доставить", - в отчаянии подумал Арлин и подергал руками, пытаясь ослабить узлы веревок на запястьях. Веревки были завязаны крепко, умело, и сколько бы он не трудился, ему не удастся освободить рук. Некоторое время спустя послышались шаги, и Арлин открыл глаза и приподнял голову. - Маленький братик, - слегка заплетающимся языком пробормотал Маркайм, очевидно, слегка захмелев от обильного угощения и выпивки. Присев на корточки возле Арлина, он заговорил, стараясь чтобы голос его звучал негромко: - Пойми, братишка, если они желают называть тебя демоном, то не мне им противоречить. Я подчиняюсь своим начальникам, и в этом мой долг, - он икнул. - На, попей, - привстав, Маркайм поднес к губам Арлина чашку прохладной воды и дал ему напиться. - Спасибо, брат, - Арлин поймал взгляд Маркайма. - Тек сказал, что Мезон хочет меня как-то использовать. Можешь ты рассказать мне об этом? - Лучше бы тебе этого не знать... - Если они хотят использовать меня, чтобы погубить Гэйлона Рейссона, я остановлю их. - Как это? - проворчал Маркайм. - С твоей помощью. Прошу тебя, - умоляющим голосом сказал Арлин, - перережь эти веревки и дай мне твой кинжал. - Что ты собираешься сделать? Тебе некуда бежать отсюда. - Я не собираюсь никуда бежать, - прошептал Арлин, и его брат невольно опустил взгляд. Из темноты за палаткой донесся грохот копыт лошади, мчащейся во весь опор. Всадник приближался с востока, но туча пыли, поднятая копытами, опередила его, подгоняемая сильным ветром. - Маркайм! - негромко попросил Арлин еще раз, но брат коротко качнул головой и отвернулся. Ксенарский солдат прокладывал себе путь в павильон, грубо расталкивая замешкавшихся в проходе слуг. - Ваше величество! Ужинавшие аристократы затихли, и раздался голос короля, который попытался неуклюже сострить: - Каким тебя принесло ветром, что ты так бесцеремонно врываешься в павильон своего господина? - Меня послал лорд Кедри, сир. Он просил известить вас, что вода перестала поступать в каналы. В водоводах нет ни капли воды, а ветряные насосы разрушены так, что их невозможно починить. Некоторое время Роффо сыпал проклятьями, а Арлин почувствовал гордость за своих отважных друзей. Впрочем, его радость была недолгой. - Передай лорду Кедри, - сказал престарелый король, - что его старание оценено и будет вознаграждено. Теперь же ступай и дай нам поесть спокойно. Гонец вышел из павильона к своей лошади, удостоив пленника у столба лишь беглого взгляда. Праздничный пир в павильоне возобновился. Маркайм куда-то пропал, а Арлин задумался, чем могло быть вызвано столь равнодушное отношение к полученному сообщению. Такая огромная армия, оставшаяся без воды на этой пересохшей, знойной равнине, давала немало поводов для самой настоящей паники. Если только они не считают, что война уже выиграна. Слева раздались тяжелые шаги, и южанин изогнул шею, всматриваясь в темноту. Он узнал белую одежду Тека и приземистую фигуру короля Роффо, которые остановились в темноте подальше от яркого света масляных ламп. Возможно, они просто вышли подышать свежим воздухом, но Арлин на всякий случай прислушался. - Будь они прокляты, эти грязные виннамирцы, - проворчал король. - Зачем надо было ломать мои ветряные насосы? Тек пристально всматривался в темноту. - Насосы ничего не значат. - Для тебя, возможно, и нет, - возразил Роффо. - На то, чтобы их спроектировать и построить, ушло два десятка лет. Не говоря уже о деньгах, ибо казне это обошлось в кругленькую сумму золотом. Что теперь станет с моими доходами от торговли водой? - Ваше величество мудры, - ответил Тек, пристально глядя на Арлина. - Я не сомневаюсь, что можно будет починить один или два насоса, используя детали остальных. Что касается вашего дохода, то чем меньше воды, тем она дороже. Или я ошибаюсь? - Нет, - проворчал король. - Возвращайтесь к гостям, сир. Веселитесь, но не забывайте о деле. Нужно удостовериться, что каждый народ знает свою задачу, свою часть общего плана. Завтра мы наконец начнем войну. Король ушел, а Тек подошел к Арлину. Южанин, чувствуя, как сильно разболелась у него голова, снова уронил подбородок на грудь. - Ты знаешь, что случается с руками человека, если его запястья слишком долго остаются перетянутыми веревками? - спросил Тек. Арлин не отвечал, прислушиваясь к тому, как шелестит под ветром белая накидка верховного жреца, хлеща его по лодыжкам. - Руки чернеют и начинают заживо гнить, - продолжал Тек. - Страдания ужасны и длятся достаточно долго. Если не ампутировать сгнившие конечности, все это кончается смертью. Но ты не должен беспокоиться - Мезон милостив - по-своему. - Тек помолчал. - Если хочешь обвинить кого-то в своем несчастье, обвини короля Виннамира. По своей природе человек смертей, ему дается только одна жизнь. Твоя вторая жизнь, которую дал тебе Гэйлон, - это оскорбление и вызов богу. Ты будешь жить лишь до тех пор, пока твоя вторая жизнь будет посвящена Мезону. - Тогда убей меня сейчас, - процедил Арлин сквозь зубы. - Я никогда не буду служить Мезону. Верховный жрец засмеялся, но его звонкий искренний смех странно противоречил его словам: