то я взял с собой так мало бренди. Там, внизу, холодно, как в могиле. Собственно говоря, это и есть могила. И он, опустив факел, вошел в тоннель. Король в одиночестве уходил все дальше в тоннель. Усталость сказывалась все сильнее, и он ощущал тупую боль в груди, однако он слишком долго провалялся в постели наедине со своими собственными мыслями. Время от времени до него доносились приглушенные голоса товарищей, но вскоре изгиб коридора заглушил и их. Только под ногами бренчали обвалившиеся с потолка штольни обломки пористого камня, обнажавшие прогнившее крепежное дерево. Гробница Орима находилась где-то в этом коридоре - Гэйлон ощущал слабую эманацию неуправляемой энергии, подобную той, какую излучал Кингслэйер, и теперь она вела его. На полу штольни тем временем появился странный плотный туман, в который его ноги погружались до самых лодыжек. Туман словно жил самостоятельной жизнью; он волновался, клубился, выпускал вверх гибкие усы, которые словно принюхивались и снова исчезали в густой серой массе. По сторонам коридора то и дело мелькали другие тоннели, которые служили входами в небольшие склепы. В каждом таком склепе стояло по одному каменному саркофагу, покрытому пылью и ничем не украшенному. Король проверил все встретившиеся ему ответвления главного коридора и обнаружил, что некоторые из погребальных камер обрушились. - Милорд! - Я здесь, - отозвался Гэйлон через плечо. Вскоре его догнали отдувающиеся Керил и Ринн. Склонный к полноте рыжеватый Керил поднял ногу, и все увидели, как языки тумана потянулись за башмаком, неохотно выпуская свою добычу. - Что это такое? Чувствуешь себя так, словно идешь по тарелке с супом, - он чихнул. - И пахнет отвратительно. - В таком случае лучше не суй в него свой нос, дражайший кузен, - посоветовал Гэйлон. - И держись посередине коридора, пока ты не задел стену и не обрушил что-нибудь нам на головы. - Тут все равно ничего нет, - проворчал Керил. - Давайте вернемся. Король не обратил на него никакого внимания и снова пошел дальше, влекомый кромешным мраком, в котором таился дух Орима. В конце концов этот длинный коридор закончился, выведя их в усыпальницу, гораздо большую по размерам, чем все остальные, попавшиеся им по пути. Очутившись в ней, Гэйлон выпрямился во весь рост и шагнул в центр, к единственному каменному саркофагу. В свете факела саркофаг тускло заблестел, и Ринн с Керилом едва сдержали восхищенные восклицания. По всему периметру гроб был украшен высеченными в камне изображениями древних богов Виндланда - того самого края, который теперь назывался Виннамиром. Каждая фигура была инкрустирована кованым золотом. На крышке саркофага лежали высокая золотая корона и скипетр, тоже из чистого золота. Оба символа королевской власти были богато украшены драгоценными камнями. Подняв голову, Гэйлон посмотрел на сводчатый потолок усыпальницы. Он казался целым, единственная тонкая трещина, пересекавшая его, походила на зигзаг молнии и начиналась от самого входа. - Какое богатство! - прошептал Керил. От восхищение его голос прозвучал сипло. - Подумать только, тысячу лет оно пролежало здесь, и никто его не тронул! - Оно проклято, - отозвался Мартен, который тоже появился на пороге склепа вместе с Арлином. Ринн, до сих пор хранивший молчание, пробормотал: - Мой отец говорит, что все золото проклято. - Это потому, что у него нет своего, - насмешливо фыркнул Керил. Гэйлон тем временем навалился плечом на каменную крышку саркофага, но был еще слишком слаб, чтобы сдвинуть ее в сторону. - Не делайте этого, милорд! Гэйлон не прореагировал на отчаянный вопль Мартена. Он как раз пытался при вести в действие свой Колдовской Камень, однако перстень отзывался еле-еле. Очевидно, Гэйлон потратил слишком много сил, зажигая факелы. - Помогите же мне! - потребовал он. Его товарищи откликнулись медленно и не очень охотно. Несмотря на холодный воздух склепа, лицо Гэйлона было мокрым от пота. Объединенными усилиями они наконец сдвинули взвизгнувшую крышку в сторону, и король почувствовал внутри слабый отзвук ярости Орима, но то была всего лишь бессильная ярость мертвеца. Керил ошибся - кости короля-мага, белые и гладкие, вовсе не превратились в прах за прошедшую тысячу лет. - Почему у него все кости переломаны? - шепотом спросил Арлин, осторожно заглядывая в каменный ящик. Гэйлон пошатнулся и оперся на саркофаг, чтобы не упасть. - Я помню из своих уроков истории, что простые люди боялись его темного могущества. Ломая кости, они верили, что тогда Орим не сумеет нарастить на них новую плоть. - По всей видимости, это сработало, - заключил Керил. - Мартен? Мартен внезапно повернулся к саркофагу спиной. - Я видел, как там что-то шевельнулось! - глухо ответил он. - Это просто пламя факелов колеблется и отбрасывает такие тени, - попытался успокоить его Арлин. - Нет. Я видел какое-то движение. - Мартен! - резко позвал Гэйлон. Мартена словно что-то толкнуло в спину, и он, падая, ударился о стену возле входа. Удар был не сильным, но достаточным для того, чтобы слегка встряхнуть древнюю кладку. Раздался протяжный, нечеловеческий стон, а трещина на потолке стала расширяться, и от нее во все стороны побежали новые и новые трещины. На головы оцепеневшим юношам посыпались пыль и мелкие камни. - Сир! - закричал Арлин, бросившись на Гэйлона и увлекая его на пол. Крыша склепа обрушилась, и громкий стон перешел в глухой отдаленный гул. Порода просела, и на головы людей просыпался настоящий дождь из крупных булыжников, прогнивших деревяшек и холодной земли. Наконец грохот затих. Гэйлон лежал ничком, утопая лицом в странном вонючем тумане, а сверху его прижимала тяжесть тела Арлина. Факелы погасли, и вокруг воцарился холодный и сырой мрак. Южанин пошевелился. - Вы в порядке, милорд? - Если ты уберешь свой локоть, то я, может быть, останусь в живых, - проворчал король. Арлин послушно отодвинулся, и Гэйлон сел на полу, путаясь в складках плаща. - Мартен! Ринн! Керил! Ринн и Керил немедленно отозвались, только Мартен не ответил. - Кто-нибудь ранен? - спросил Гэйлон. Ответом ему были громкие жалобы Керила и сдавленные проклятья Ринна. С огромным трудом король расшевелил свой Камень и осветил призрачным синим светом всю комнату, заваленную обломками и мусором. В последний раз они видели Мартена у самого выхода из склепа, и Гэйлон стал пробираться туда через горы мусора. Арлин, запинаясь об обломки, последовал за ним. - Вот он, сир! - внезапно сказал он, наклонившись над огромным бревном, которое теперь торчало из стены под странным углом. Гэйлон тоже наклонился и стал сбрасывать мусор с лица эрла. - Мартен... Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Мартен пошевельнулся и хрипло вздохнул. Глаза его широко открылись. - Спокойно, - прошептал ему король. - Не двигайся. Тебе прижало ногу. Мы сейчас тебя освободим, но, боюсь, теперь я должен тебе новый плащ. Тот, который на тебе, больше никуда не годится. Мартен облизнул губы, и глаза его наполнились болью: - Разве ты не чувствуешь? Орим хочет твоей смерти. Он хочет, чтобы ты навсегда остался в этом подземелье вместе с ним... - Я чувствую, граф, но все его кости сломаны. Он не имеет надо мной власти... Ни надо мной и ни над кем из нас, - Гэйлон поднял голову и увидел, что к ним присоединились Керил и Ринн, исцарапанные, но живые. - Вам придется приподнять это бревно. Керил покачал головой: - Его нельзя трогать. Стена едва держится. Если мы сдвинем его с места, стена и потолок обрушатся на нас. Орим, безусловно, был где-то поблизости. Гэйлон чувствовал жестокую радость и ликование призрака. Любая смерть обрадовала бы эту хищную, влачившую жалкое существование душу, но гораздо сильнее притягивала ее пульсирующая энергия Колдовского Камня. Гэйлон уселся на кучу мусора и снова закашлялся. На этот раз его приступ длился гораздо дольше - видимо, сказывалась усталость. Было одно заклинание, которое он узнал, изучая "Книгу Камней". Оно могло помочь им сейчас, хотя Гэйлон ни разу им не пользовался и столкнулся с ним только однажды, когда старый посол Ксенары Фейдир попытался поймать его в свою колдовскую сеть. Тогда это был капкан, которого юному принцу Гэйлону Рейссону, еще не искушенному в колдовстве, с трудом удалось избегнуть. Король тяжело поднялся: - Я могу попробовать удержать стену при помощи Камня. Приготовьтесь к тому, чтобы оттащить Мартена в безопасное место, только вам придется проделывать это в темноте. - Сир, - Арлин тронул его за плечо. - Не отвлекайте меня, - раздраженно сказал Гэйлон, движением плеча сбрасывая его руку. - Будьте готовы. Король встал под аркой входа, которая продолжала держаться, несмотря на происшедший обвал, так как была высечена из целой гранитной плиты. Не доверяя скрепленным цементным раствором древним камням, Гэйлон оперся спиной о массивный косяк и попытался вызвать перед глазами необходимую страницу Книги, испещренную мелкими руническими символами. Мерцание его Камня поблекло и погасло - Гэйлон пытался найти ту силу, которой он мог бы воспользоваться сейчас. - Явись мне, голубой огонь, - пробормотал он неуверенно. - Снизойди на меня, голубая сила. Твой холодный пламень принадлежит мне. Колдовской Камень на его руке вспыхнул интенсивным внутренним светом, и Гэйлон начертил им первую светящуюся линию на стене коридора. - Я разбудил тебя, ты подчинись, в каждую строчку чтоб силы лились... - бормотал Гэйлон, продолжая при помощи Камня чертить на стене слабую паутину светящихся линий, закрепляя ее строками заклинания. - Ну, давай! - он в последний раз взмахнул Камнем, заставив тонкую паутину силовых линий навалиться на перекошенную стену и сдвинуть ее вес. Он сразу почувствовал, как контроль над могучими силами ускользает от него, и закричал: - Тащите его! Живо! Камень на его руке мигнул и погас, однако светящийся узор, сдерживавший стену, продержался еще несколько секунд. Гэйлон слышал, как его товарищи спотыкаются в темноте, как вскрикнул от боли Мартен. Потом светящаяся сеть на стене растаяла, и невидимая в темноте стена с грохотом обвалилась. Хватило ли им времени? Изможденный своим последним невероятным усилием, Гэйлон неожиданно почувствовал внезапное головокружение и необычайную легкость во всем теле. Перед его глазами из мрака возникло чернобородое, бледное лицо. - Дэрин? - шепнул Гэйлон, но сразу понял что ошибся. Незнакомец был только похож на Дэрина; у него были совсем другие, наполненные ненавистью и мрачным торжеством, глаза. Незнакомец развел в стороны руки, и Гэйлон вниз головой сорвался в объятия Орима. 4 Она была с ним, он чувствовал ее любовь даже более отчетливо и явственно, чем дикую ярость Орима, от которой его выворачивало наизнанку. Прохладные пальцы коснулись его лба, и Гэйлон стал бороться, чтобы прийти в себя. Первое, что он почувствовал, - это мягкую перину под ним и тяжесть нескольких одеял сверху. - Я удивлен, что лихорадка не вернулась, - проговорил кто-то тихим голосом совсем рядом. - Однако не исключено, что приступ еще повторится. Король открыл глаза и увидел до боли знакомые гобелены, которые украшали стены его покоев. Рядом с его кроватью стоял Гиркан, а Джессмин сидела на одеялах в ногах его ложа. Тем не менее на ее прекрасном лице не было никакого выражения. - Я очень недовольна вами, Гэйлон Рейссон, - произнесла она голосом таким же бесстрастным, каким было выражение ее лица. Этот упрек вызвал в груди Гэйлона боль сожаления и раскаянья. Бросив взгляд на свои руки, лежавшие поверх одеяла, он прошептал: - Другие... Как они? - Достаточно хорошо, милорд, - вступил в разговор Гиркан, но Джессмин перебила его. - У Мартена Пелсона сломана нога, так что, к счастью для себя, он не сможет в ближайшее время принимать участия в ваших проделках. Твоему безмозглому кузену пришлось слегка подштопать голову, чтобы он не растерял последний разум. Что касается Арлина и Ринна, то они исцарапаны с ног до головы, однако живы и в добром здравии, - Джессмин сложила руки на коленях. - Наш отважный ксенарский лорд, как мне сказали, тащил тебя на собственном горбу от самого кладбища. - Я всегда подозревал, - с наигранной легкостью заметил Гэйлон, - что наш Арлин - герой от природы. Как нам вознаградить его за этот подвиг? Может быть, дать ему медаль? Или земельный надел? Его слабая попытка рассмешить королеву осталась неоцененной. Джессмин выпятила вперед подбородок и прищурила свои нефритовые глаза. - Лучше всего отослать его назад в Занкос, где он будет в безопасности. Гэйлон не сумел сдержаться и рассмеялся. Джессмин нанесла свой ядовитый укол безукоризненно уместно и точно. Запруженные всяким сбродом узкие улочки портового города Занкоса отнюдь не могли считаться безопасными. Смех его, однако, быстро сменился новым приступом кашля, который напомнил Гэйлону о его действительном состоянии. Королева встала и сделала знак Гиркану. - Сейчас тебе принесут чай из пастушьей сумки и мяты, - сказала она Гэйлону. - Будь добр, выпей его и постарайся отдохнуть. - Хорошо, моя госпожа, - пробормотал Гэйлон, глядя, как Джессмин и Гиркан выходят из его покоев. Снова он остался один, глядя на полинявшие и выцветшие гобелены, на которых худые охотничьи псы мчались за упитанными оленями, а в отдалении маячили всадники на чистокровных изящных конях. И олени, и собаки, и лошади навечно застыли на полушаге, и Гэйлон знал, что псы никогда не настигнут дичь, а охотники не догонят собак. От этого ему стало тоскливо, и он зарылся лицом в подушку, поглаживая золотой перстень и находя некоторое успокоение в шершавой поверхности своего Колдовского Камня. Краем глаза он заметил какое-то движение, какой-то красноватый проблеск. Гэйлон стиснул зубы и повернулся к дверям. - Ваше величество?.. - А, Тидус... Входи. Пожилой советник улыбнулся и неуклюже поклонился, чувствуя себя неловко в своих малиново-красных официальных одеяниях. В руках он что-то держал. - Еще один подарок? - с надеждой спросил король. Улыбка Тидуса потускнела: - Прошу прощения, милорд, но в моих ушах все еще звучат горькие упреки, которые обрушила на мою бедную голову ваша супруга, и все из-за того пустякового подарка, который я преподнес вам в последний раз. На сей раз я прихватил с собой кое-что, находящееся в пределах благоразумия... - Я бы предпочел что-нибудь безумное, - вздохнул Гэйлон. - Сир... - Председатель королевского Совета опустил свой груз на край широкой кровати Гэйлона. - Позвольте мне помочь вам, если ваше величество соизволит... Я тщательно обдумал эту проблему и пришел к заключению, что вы относитесь к людям, которые питают отвращение ко всяческой несвободе. Поэтому наиболее разумно было бы вести себя таким образом, чтобы до минимума сократить этот период несвободы. Гэйлон с сомнением рассматривал кожаный футляр и тряпочные мешочки. Тидус Доренсон иногда бывал столь же невыносимо велеречив и занудлив, как Гиркан, и так же, как лекарь, любил тянуть кота за хвост. - Позвольте мне перейти к сути, сир. - Прошу вас, Тидус, - нетерпеливо произнес Гэйлон, впрочем, не питая особых надежд. - Ваше окончательное выздоровление зависит только от вас, милорд. Небольшая эскапада, которую вы позволили себе утром, только отбросила вас назад на пути к выздоровлению. Позвольте же дать вам совет. Как-никак, это моя обязанность, которую я исполняю при дворе Виннамира. К сожалению, вы не часто прислушивались к ним... Тидус сделал паузу, чтобы продемонстрировать свою глубокую обиду и искреннюю заботу. - Прислушаетесь ли вы к моим словам на этот раз? - Безусловно, - Гэйлон снова принялся крутить на пальце кольцо. - Благодарю вас, сир, - Тидус буквально расцвел, затем снова стал серьезным. - Вы были весьма непослушным пациентом, милорд, и я впредь рекомендую вам без жалоб принимать все лекарства и снадобья, которые пропишет вам наш сведущий доктор. К ним я хотел бы прибавить средства, которые достались мне от моей покойной матушки... - Он вывалил на простыни содержимое одного из мешков. - Свежие фрукты, яблоки и зимние груши... Гиркан жалуется на ваш плохой аппетит, но вы просто обязаны заставить себя есть хоть понемногу, но часто. Еще вам нужно пить много воды. Моя матушка считала, что это очень важно. Пока же ваше тело отдыхает и набирается сил, я принес вещи, которые помогут вам занять ваш разум. Тидус открыл кожаный футляр. - Я организовал свой рабочий день таким образом, чтобы иметь возможность проводить время с вами, милорд. Гэйлон мысленно застонал, увидев, как советник достает из футляра деревянный ящичек и раскладывает его на одеяле. Это была доска для игры в нарды со стаканчиками для костей из толстой кожи и с коричневыми и черными деревянными фишками. - Эта игра развивает стратегическое мышление, сир. Самая подходящая забава для короля. - Нет! - отказался Гэйлон. - Только не нарды! Главный советник быстро мигнул. - Ох. Конечно, нет. Как это глупо с моей стороны - такая детская игра. - Он сложил доску и отложил ее в сторону. - Тогда, может быть, рейстик? Заинтригованный Гэйлон смотрел на крошечные, вырезанные из кости фигурки, которые Тидус доставал из того же кожаного саквояжа. - Сейчас эта игра очень популярна в Ксенаре, - со счастливой улыбкой на лице принялся объяснять королю седой председатель Совета. - Ее привезли откуда-то с востока купцы. На языке бербири "рейстик" означает "вызов". Очень интересная игра, в ней приходится нападать и защищаться. Несомненно, ваше величество, вы скоро будете превосходным игроком. Позвольте мне только показать вам, как надо играть... хотя столь простодушный малый, как я, вряд ли может быть достойным противником для такого великого короля, как вы. Гэйлон снова вздохнул. Ему было очевидно, что Тидус затевает какую-то другую игру. Кроме того, советник был далеко не так прост и наивен, каким хотел казаться. Под его мудрым руководством страна продолжала жить очень неплохо, несмотря на то что на троне ее находился довольно нерадивый и невнимательный монарх. Тем временем на столике рядом с кроватью появилась клетчатая деревянная доска, на которой Тидус принялся расставлять ровными рядами черные и белые фигуры. На мгновение он поднял голову, и Гэйлон перехватил его взгляд. - Как бы там ни было, Тидус, ты должен играть в полную силу, - предупредил его король, и на губах его появилась сдержанная, сухая улыбка. На следующее утро после своего появления в домике Миск Дэви проснулся незадолго перед рассветом. Он лежал у очага на соломенном матрасе. Джими, уже одетый, склонился над очагом и старательно раздувал угли, пытаясь снова разжечь огонь и подкармливая робкие язычки пламени сухими щепками. Когда это ему удалось, гигант выпрямился и пошел к двери. Когда он вышел, Дэви вскочил и, на ходу застегивая одежду, побежал за ним следом. На дворе лежал глубокий снег, и мальчику пришлось прыгать, чтобы попасть в огромные следы Джими. Гигант уже скрылся в каменном коровнике, а Дэви все никак не мог удалиться от крыльца. Он еще чувствовал во всем теле сильную усталость. Миск до самого позднего вечера рассказывала ему совершенно фантастические истории о его отце, но большинство из этих рассказов только смутили и испугали мальчика. Вспоминая то, что он услышал вчера из уст сумасшедшей хозяйки, Дэви никак не мог разобраться, что из услышанного было правдой, а что - вымыслом и бредом больного мозга. Рассвет вставал над лесом неяркий и холодный, но снегопад прекратился еще ночью. Дэви успел основательно продрогнуть, прежде чем добрался до двери коровника и вошел внутрь. Вдоль левой стены стояло шесть серовато-коричневых коров. Все они погрузили свои головы в кормушки и сосредоточенно жевали душистое сено. За хрустом и хрупаньем мальчик расслышал шипение струек молока, ударявшихся в дно подойника. Здесь, в коровнике, было влажно и тепло, и остро пахло кислым молоком и навозом. - Джими? - Я здесь, парень. Дэви пошел на голос и увидел Джими, присевшего на низенькую скамейку у дальней в ряду коровы. Огромные руки уходили куда-то вниз, под брюхо равнодушно жующего животного. В том же углу, чуть подальше, наслаждалась овсом Кэти. На приход своего хозяина своенравная кобыла никак не отреагировала. - Мне нужно домой, - сказал Дэви. - Ма будет очень волноваться. Джими покачал головой: - Миск говорит, что ты должен узнать еще много всего, парень. Дэви открыл было рот, но Джими жестом остановил его. - Возьми подойник и помоги мне доить. - Я никогда не доил. - Это нетрудно. Гляди, как я это делаю. Дэви покорно уселся на корточки у следующей коровы и, придерживая вымя левой рукой, провел сжатыми указательным и большим пальцем сверху вниз по соску. Затем он проделал то же самое пальцами левой руки. Молоко из соска брызнуло в сторону и намочило ему брюки. Слегка усмехаясь, Джими подставил ему короткий обрезок толстого бревна, на который мальчик мог бы присесть. Лишь только поза Дэви стала устойчивой, дело сразу пошло на лад. Однако это продолжалось не долго - до тех пор пока корова, заподозрив неладное, не обернулась и не обнаружила возле себя не Джими, а кого-то постороннего. Дэви едва спас подойник от ее заднего копыта, и Джими пришлось заканчивать вместо него. Следующая корова, на которой мальчик попробовал свое мастерство, стояла спокойно и не шаркала ногами, однако ее облепленный навозом хвост находился в постоянном движении. Раз за разом этот хвост взлетал в воздух и с силой обрушивался на ухо Дэви или хлестал по его щеке. К счастью для Дэви, он был настолько поглощен своим занятием, что у него не было времени по-настоящему рассердиться и пнуть несговорчивое животное. Когда утренняя дойка была закончена, Дэви помог Джими перелить молоко в высокие деревянные чаны, где оно должно было отсепарироваться. Затем они задали корм цыплятам и убрали в стойле у теленка, так что Дэви вернулся в дом с ног до головы облепленный свежим навозом и всяким мусором. У Миск уже был готов завтрак. Увидев Дэви, она сморщила нос и вручила ему кусок мыла и тазик теплой воды, прежде чем пустить его за стол, на котором уже стояли две тарелки с овсянкой. В доме к Дэви вернулась значительная часть его беспокойства и страхов, хотя Миск выглядела гораздо менее таинственной и пугающей, чем вчера, хотя она по-прежнему двигалась столь стремительно, что за ней было нелегко уследить взглядом. Стоило Дэви моргнуть, как Миск неизменно оказывалась на противоположном конце комнаты. - А вы сами ели, мадам? - вежливо спросил Дэви, усаживаясь на скамью. - Да, - Миск на мгновение остановилась, прижав к груди заварной чайник. Ее брови опустились к самой переносице. - Я так думаю. Нет, я просто уверена... Но она вовсе не выглядела уверенной. Джими подтолкнул к мальчику небольшой горшочек с медом, а кувшин со сливками уже стоял рядом с ним, однако Дэви только потряс головой. Его мать отнюдь не баловала его, сберегая на черный день каждый лишний грош, и поэтому мальчик всегда завтракал пустой кашей. - Мне придется уехать домой, - сказал он негромко. - Я не могу оставить ма без всякой помощи. Миск налила ему чаю. - Она никогда не нанимает помощников? - Только иногда, когда гостиница переполнена. Тогда ей помогает Коби Сандорсен, да и то только день или два. - В таком случае Хэбби может обойтись без своего сына еще немного. - Вы меня не поняли, мадам, - пробормотал Дэви с набитым ртом. - Коби приходится платить, а мы не можем себе этого позволить. - Герцог может позволить себе любую помощь, которая ему понадобится. Во всяком случае, мне так кажется. Эти слова Миск заставили Дэви вздрогнуть. - Но Миск, даже если то, что вы говорите, - правда, никто в это не поверит. Этому нет никаких подтверждений! - Они есть, - спокойно сказала Миск. - Герцог дал твоей матери бумагу, в которой черным по белому написано, кто является его законным наследником. Но даже если бы он не сделал этого, королю Виннамира достаточно было бы одного взгляда на твое лицо, чтобы поверить в это. - Нет, - пробормотал Дэви. - Я не хочу больше этого слышать. - Почему же? - строго спросила Миск. Джими положил себе еще каши. - Мальчик боится. - Чего? - Вас! - откровенно признался Дэви. - Я боюсь королей и всяких колдунов. И действительно, за всю свою недолгую жизнь он ни разу не сталкивался ни с волшебством, ни с особами королевской крови. - Дитя мое, - Миск погладила его по щеке. - Ты можешь вернуться домой и тоже стать трактирщиком. Жизнь твоя будет гораздо проще. Однако ты родился для того, чтобы совершать великие дела. В жилах Дэрина текла кровь Черных Королей, и от него ты тоже унаследовал способность к магии. - Орим... - Дэви невольно отшатнулся. Это известие вовсе не обрадовало его. Черные Короли были великими волшебниками и безумными убийцами. - Я... никогда не чувствовал в себе ничего волшебного. - Ты только способен к магии, - продолжала Миск. - Может быть, ты никогда не отыщешь своего собственного Колдовского Камня, но ты должен понять, что Камень - это только мост, который поможет тебе дотянуться до твоих особых способностей. Он лишь усиливает то, что в тебе уже есть... - Миск смотрела на мальчугана блестящими глазами. - Но существуют способы воспользоваться своей внутренней силой и без всякого Камня! - И вы... можете научить меня? - спросил Дэви, потрясенный своим собственным вопросом. - Я могла бы, но не стану этого делать. Будущее таит в себе немало опасностей. Пока ты должен отправиться в Каслкип и занять свое место рядом с Рыжим Королем. Дэви посмотрел в свою тарелку. - Моя ма ни за что не отпустит меня. - Ты уже почти вырос... Во всяком случае, тебе уже достаточно лет, чтобы самому принимать решения. Эти последние слова Миск прозвучали странно, как будто их тут же повторило близкое эхо. Дэви поднял голову. Миск исчезала, таяла у него на глазах совершенно так же, как прошлой ночью. От нее оставался один лишь силуэт, очерченный в воздухе слабо светящейся нечеткой линией. Перепуганный мальчик протянул руку, стараясь дотронуться до ее пальцев, но его пальцы не встретили никакой материальной преграды. Призрак в последний раз замерцал и исчез. Колдовство. Это было уже слишком. Страх Дэви превратился в ужас, и он ринулся к двери, надеясь обнаружить за ней привычную реальность, которая продолжала жить по своим зимним законам. Джими перехватил его в самой середине комнаты. Огромная рука схватила его за пояс и потянула обратно. - Спокойно, парень, спокойно. - Я хочу домой! К своему величайшему стыду Дэви почувствовал, как по щекам его текут горячие слезы. Карие глаза гиганта наполнились жалостью: - Конечно... Барон Седвин Д'Лоран въехал в заснеженный двор замка Каслкип после полудня. Его сопровождали двое солдат верхами и три вьючные лошади. И люди, и животные были утомлены, ибо барон был весьма нетерпеливым молодым человеком, который никогда не медлил и не откладывал, если перед ним стояла какая-то задача. Все, что он делал, он делал со свойственным всем Д'Лоранам рвением и напористостью. Едва только соскочив с седла, он швырнул поводья своего черного магеранского жеребца одному из трех мальчишек-подручных в голубых ливреях и повернулся к старшему конюху. - Найди место для моих людей и лошадей, - повелительно приказал он, отбрасывая на спину капюшон своего плотного плаща и приглаживая рукой свои длинные каштановые волосы. - И доложи его величеству, что прибыл барон Седвин Д'Лоран с подарками от короля Роффо по случаю праздника Зимнего Солнцестояния. Меня должны были ждать. Седовласый конюх величественно кивнул, и один из мальчишек-подручных сорвался с места и стремглав понесся в замок. Седвин последовал за ним по хорошо утоптанной тропинке. На его полных, чувственных губах то появлялась, то исчезала легкая улыбка. Примерно две недели тому назад он получил распоряжения от Тека, верховного жреца бога Мезона в Занкосе. Несколько часов спустя после этого визита он преданно целовал жирные пальцы короля Роффо, получив от него прямо противоположные указания. Но это не имело никакого значения. Седвин все равно собирался поступить по-своему, однако был уверен, что и король, и жрец не будут разочарованы. И уж, конечно, не будет разочарован он сам. Высокие двойные двери широко распахнулись, пропуская его в огромный вестибюль. Слуги бросились к нему, чтобы принять плащ, перчатки и толстую шерстяную накидку, которую барон надел под плащ. Ему предложили и чашку горячего вина, чтобы подкрепить силы. Барон пил и оглядывался по сторонам. Каменные стены были грубыми и шершавыми, в вестибюле было холодно и неприбрано, а слуги были одеты кое-как. В роскошном дворце короля Ксенары все было по-другому, но Седрик и ожидал увидеть нечто подобное. Виннамир был широко известен своим грубым, примитивным очарованием. Барон не сомневался, что даже в покоях короля нет водопровода, и мельком подумал, что ему не хотелось бы жить такой жизнью. Оглядевшись по сторонам, он решил, что, в конце концов, необходимые переделки всегда можно успеть сделать. Из мрачного коридора появилось несколько человек, и барон застыл на месте, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Молодая женщина слева могла быть только Джессмин! Ее мать, королева Ярадт, передала дочери свою изящную красоту и янтарно-желтого цвета волосы. Королева Виннамира, однако, была одета в платье лишь немногим лучшее, чем то, которое было на сопровождавшей ее престарелой няньке. - Милорд... - сказала ее величество. При ближайшем рассмотрении Седрик увидел, что Джессмин намного превосходит мать своей сияющей красой. С трепетом он поклонился и взял ее руку в свою для поцелуя. - Ваше величество... Королева слегка покраснела и отвела в сторону свои зеленоватые глаза. - Как любезно с вашей стороны приехать к нам на праздник Солнцестояния, барон Д'Лоран. - Кузина, - сказал ей Седвин на ксенарском наречии, не отводя взгляда от лица королевы, - я сражен вашей красотой. Старая бонна нахмурилась, а Джессмин покраснела еще сильнее. - Ваше лицо кажется мне знакомым, - пробормотала она на языке Виннамира, - хотя я уверена, что мы никогда не встречались. - Вероятно, вы помните моего старшего брата, Рорика Д'Лорана, который был бароном передо мной. - Увы, нет. Седвин не стал вдаваться в подробности. Это было бы не слишком приятное воспоминание для Джессмин - воспоминание о госте, который погиб от яда при дворе прежнего короля Люсьена много лет тому назад. - Это не важно, - сказал барон и снова прикоснулся губами к ее руке, наслаждаясь возникшим в нем изысканным томлением. - Мой лорд, король болен, - смущенно проговорила Джессмин. - Врач сказал, что мы сможем навестить его позже, если не станем слишком утомлять его. - Разумеется, - тепло улыбнулся барон. По тону молодой женщины он понял, что она не слишком беспокоится о муже. Значит, его болезнь не из тяжелых. Жаль, однако любую болезнь барон был готов обратить себе на пользу. Его задание оказалось выполнить гораздо проще, чем он думал с самого начала. С сожалением он выпустил руку Джессмин и снова низко поклонился, прежде чем слуги повели его прочь. Из-за выпавшего глубокого снега обратный путь занял гораздо больше времени, и Кэти, которая тащилась за ними на вожжах, совершенно выбилась из сил к концу путешествия. Уже начинало темнеть, когда Джими и Дэви достигли коновязи у задней стены гостиницы. - Тебе лучше переночевать у нас, - предложил Дэви. В ответ гигант только пожал своими широкими плечами: - Я хорошо знаю дорогу, парень. Протянув руки, он помог Дэви спрыгнуть на утоптанный снег. - Заходи в гости, если надумаешь. "Никогда!" - подумал Дэви, глядя как Джими и его лошадь медленно удаляются. Кэти потянула его к стойлу. Она хотела поскорей очутиться в своем уютном вольере и приступить к ужину. Мальчик отвел ее в конюшню, где уже стояло около полудюжины коней посетителей, и снял с нее упряжь, надев ей на голову лишь короткий кожаный недоуздок. Пока Кэти ела, мальчик расседлал ее и расчесал. В стойле было чисто, не иначе как здесь поработала Коби. Неизбежное нельзя было откладывать дольше, и Дэви поднялся на ступеньку, ведшую в кухню, и очутился в крошечных сенях, где лежали аккуратной поленницей дрова для плиты. Коби позаботилась и об этом. В кухне слышны были стук тарелок и грубый смех посетителей, доносившиеся сюда из главной залы. Между тем дверь в кухню широко распахнулась и вошла Хэбби с охапкой грязных тарелок в руках. Ее черные волосы, чуть тронутые сединой на висках и прихваченные тонким серебряным обручем, кое-где выбивались из-под него и липли ко взмокшему лбу. Увидев Дэви, Хэбби остановилась, и ее зеленые глаза широко раскрылись. Она едва сдержала вздох облегчения, но глаза ее тут же потемнели от гнева. Хэбби прошла в угол кухни и опустила свою ношу в таз с мыльной водой. - Пора перевернуть поленья в большом очаге, - резко приказала она. - Потом натаскай в кухню воды, пока еще не совсем стемнело. - Мне очень жаль, ма... - Позже поговорим. После того как таверна закроется. А сейчас - за работу! Дэви помчался исполнять то, что было ему приказано, однако привычная работа вызывала в нем странное неудовольствие. Сегодня ночью в гостинице было всего несколько постояльцев: несколько лесорубов из лагеря к югу от города да четверо солдат-наемников, которые щипали молоденькую служанку и расплескивали на пол свой эль. Все они рано поднялись наверх, в свои комнаты, и Дэви тоже поднялся на второй этаж вскоре после того, как Хэбби закончила возиться в кухне. Ни разу в жизни Дэви не входил в комнату матери без разрешения, однако сегодня он лишь мгновение колебался, а потом отодвинул щеколду и вошел. В комнате было темно, но масляная лампа, горевшая в коридоре, давала достаточно света. Мебели в комнате было немного: узкая кровать, комод с несколькими ящиками и стол у окна. Дэви знал, что под кроватью стоит деревянная шкатулка, в которой Хэбби хранила все гостиничные книги и бумаги, которые она считала важными. Опустившись на колени, Дэви протянул руку и, отодвинув в сторону ниспадающее покрывало, вытащил из-под кровати ларец. Бумаги, которые в нем хранились, были совершенно разными, некоторые были сложены и смяты, некоторые - разорваны. В основном это были счета за поставку продуктов и дров в гостиницу "Веселая Речка". Все они были оплачены. Только на самом дне сундучка Дэви обнаружил смятый пожелтевший свиток, перевязанный обрывком бечевки. Комната внезапно осветилась ярким желтым светом. - Ты не мог немного подождать? Дэви со смятением и стыдом повернулся на голос матери: - Прости, ма, но я должен был знать. - Ты узнал бы правду после моей смерти, но теперь уже все равно. Разверни свиток. Дрожащими пальцами Дэви развязал бечевку и развернул бумажный лист. Затем он поднес его к свету. Чернила выцвели, однако аккуратные и четкие буквы было легко читать даже при дрожащем свете лампы. Все было сказано предельно просто и ясно, никаких сомнений быть не могло. - Значит, я действительно сын герцога! - Нет. Теперь ты герцог, - негромко сказала Хэбби. - Но ты и мой сын тоже. Дэви вспомнил, как он боялся ее гнева. Тихая печаль на ее лице была во сто крат хуже. - Но это же означает богатство и землю, ма. Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться. - Единственное, в чем я когда-либо нуждалась, это в сыне, Дэви. Здесь у нас есть все, в чем мы нуждаемся. Не уходи... Не оставляй меня. Дэви стиснул в руках бумагу. - Госни рождаются на свет, чтобы служить Рыжим Королям... - Тебе нечего предложить Гэйлону Рейссону, кроме своей жизни, - возразила Хэбби, и в ее голосе прозвучали горькие нотки. - Как мне остановить тебя? Как удержать тебя здесь? Дэви посмотрел на свои руки, на тонкие пальцы, сделанные из плоти и костей. Это не были руки мужчины, но это не были и руки ребенка. Мысль о том, чтобы уехать из Ривербенда, одновременно и пугала, и манила его. Он поднял на Хэбби взгляд: - Ты не сможешь. Ужин барону подали прямо в покои, но это не обрадовало его. В комнате было промозгло и сыро, еда была едва теплой, а дымоход был так плохо вычищен, что чем ближе он садился к огню, тем сильнее потом пахло горьким дымом от его волос и одежды. Седвин привык к более теплому климату, и зима в Виннамире нисколько его не привлекала. Иное дело - королева... Д'Лоран отпил глоток вина из кружки и принялся глядеть на пляшущие в очаге языки пламени. Джессмин была замужем вот уже почти восемь лет, но до сих пор не произвела на свет наследника. Возможно, она бесплодна, что было бы весьма не кстати, но, может быть, она просто ложилась в постель с неподходящим мужчиной. Седвин в свое время посвятил немало времени изучению того, кто может стать преемником Гэйлона на троне Виннамира. У него не было иных наследников, кроме дальних-предальних троюродных братьев. Пока жива Джессмин, их притязания на трон оставались несерьезными. Ее брачный договор с Гэйлоном был составлен таким образом, что она становилась не просто супругой короля, но соправительницей Виннамира. Через нее и только через нее Седвин мог бы получить если не титул, то реальную королевскую власть. Его имущество доставили в покои заранее, и теперь он достал из сумки прямоугольную металлическую коробку и открыл ее. В коробке лежала пара тонких перчаток для верховой езды, сделанных из кожи козленка, и плеть - короткая нагайка, сплетенная из тонких кожаных полос с ременной петлей, в которую можно было продевать запястье. У плетки было три хвоста, каждый из которых заканчивался побитым серебряным наконечником. Если хлестнуть такой плетью коня, то он, безусловно, почувствует жгучую боль, однако эта плеть предназначалась вовсе не для животных. Ее вручил своему гонцу верховный жрец Тек. Даже сейчас барон не мог вспомнить это свидание без дрожи. Тек, одетый в белый полотняный хитон с золотой каймой, встретил его во внутреннем помещении храма. Д'Лоран никогда не был приверженцем религии, но то место, в которое он попал, заставило его затрепетать. Особенно сильное впечатление произвели на него массивный алтарь, запятнанный свежей кровью, и густой запах благовоний, повисший в воздухе. - Ты должен трижды ударить короля Виннамира этой плетью, чтобы показалась кровь, - сказал жрец. - Иначе заклятье не сработает. Это было, однако, больше похоже не на магию, а на фокусы с ядом, на которые жрецы были великие мастера. И Седвин не взял отвратительный предмет из протянутых рук Тека. - Я прекрасно владею многими способами убийства, ваше преподобие. Яд не приносит удовлетворения и не делает чести тому, кто его применит. Жрец рассмеялся: - Воткнуть нож в спину, конечно, гораздо более достойно. Глупец! Это не яд, и это не подействует ни на кого другого, кроме мага. Можешь воспользоваться ножом, петлей, ядом - чем угодно, что тебе больше по душе, но только после того, как король станет беспомощен. В противном случае он убьет тебя. Ну, бери же! Барон неохотно принял плеть, и Тек довольно кивнул. - Ударишь ею три раза, не больше и не меньше. После этого ты должен действовать быстро и убить его. Заклятье действует всего лишь несколько мгновений, однако на протяжении этого времени Гэйлон не сможет воспользоваться своим Колдовским Камнем. Кто-то негромко постучал в дверь, и Седвин, опомнившись, быстро спрятал плеть в металлический ящик. - Входите. Вошел мальчик-слуга. Неловко поклонившись, он одернул свою не по росту большую голубую ливрею, весь перед которой был в сомнительных жирных пятнах. - Королева просит вас зайти к ней, милорд. - Разумеется, - барон грациозно поднялся. Он надел парадные панталоны зеленого шелка и зеленый камзол, в котором собирался приветствовать короля Гэйлона. Несмотря на то что под камзолом была самая теплая его рубашка, он почувствовал, как от холода все тело его покрылось "гусиной кожей". Чтобы хоть как-то защититься от холода, барон набросил на плечи теплый охотничий плащ и только после этого последовал за слугой. Было бы полезно расспросить этого мальчишку, но Седвин справился с искушением. Может быть, королевский двор Виннамира и был провинциальным, однако, скорее всего, слуги здесь были такими же сплетниками, как и везде, если не хуже. В молчании они прошли длинным коридором. По дороге им попалась пиршественная зала, и барон был неприятно поражен тем, насколько тихо и пусто там было. Пол был засыпан мусором, а мебель заросла паутиной. Он невольно поежился. Что за мрачное и неприютное место! Где музыка и веселье, где песни и танцы, где беззаботный смех и легкие интриги? Должно быть, Джессмин бывает очень одиноко в этом мрачном, запущенном замке. Они свернули в еще один длинный, полутемный коридор, и слуга наконец подвел Седвина к тяжелой дубовой двери. Здесь подросток остановился и негромко постучал. Затем он распахнул дверь, пропуская барона внутрь. Королева сидела у очага в кресле-качалке и была совершенно одна. Рядом с ней не было даже престарелой дуэньи. Барон улыбнулся и закрыл дверь за слугой, затем опустился на одно колено. - Ваше величество. - Король ждет нас, барон, - проговорила Джессмин, не поднимая взгляда. - Прошу вас, кузина, подарите мне еще несколько мгновений наедине с вами, - взмолился Седвин, намеренно прибегнув к родному языку Ксенары. Это был и ее родной язык. - Мы же с вами все-таки родственники по отцовской линии, хотя и дальние. Джессмин вспыхнула и со смехом ответила: - По отцовской линии я состою в родстве с половиной Ксенарского королевства. Она ответила ему на том же языке, который, несмотря на легкий виннамирский акцент, звучал в ее устах сладкой музыкой. По случаю официального визита к королю Джессмин была одета в одно из лучших своих платьев из голубого бархата, с высоким лифом, расшитым бисером и отороченным атласной лентой. Такие платья вышли из моды в Занкосе очень давно, однако на Джессмин оно смотрелось безупречно и свежо. - Простите меня, королева, - пробормотал барон, глядя прямо в лицо Джессмин. - Я понимаю, что вам не терпится увидеть супруга. Должно быть, вам пришлось нелегко - из-за его болезни вы столько долгих ночей не разделяли с ним ложе... Выражение лица Джессмин рассказало ему все. Он несколько растерялся, догадавшись, что король и королева не спят вместе, однако это обстоятельство только подстегнуло его желания. Он подумал о том, что Гэйлон Рейссон, пожалуй, еще больший глупец, однако сразу вспомнил, что в Виннамире настоящим мужчиной считался тот, кто способен победить свои природные инстинкты и плотские желания. В Ксенаре все было совершенно иначе, чуть ли не наоборот, а в каждом движении и жесте Джессмин он видел признаки чувственности, которые лишний раз подчеркивали ее южное происхождение. Седвин взял ее руку в свою точно так же, как он сделал при первой встрече, только на этот раз он повернул ее и с жадностью поцеловал ладонь Джессмин. Почувствовав прикосновение его губ, Джессмин вся затрепетала. Наконец барон отнял губы и поднялся, увлекая ее за собой. - Идемте, - сказал барон. - Отведите меня к своему господину... к вашему королю-магу. Джессмин позволила барону-южанину подать плащ, который она небрежно накинула на плечи. Его сильная ладонь скользнула по ее плечу, и он, взяв Джессмин под локоть, повел ее к дверям. То, как он вел себя, было совершенно необычным для Виннамира, но Джессмин не могла считать себя оскорбленной. Все в нем смущало ее, все сбивало с толку. Барон был смуглолиц и темноволос, однако бороды не носил и был гладко выбрит, как и Арлин Д'Лелан, а Джессмин привыкла к тому, что большинство мужчин в замке отращивали пышные бороды. Кроме того все барон носил в левом ухе золотую серьгу, и крупный рубин ярко вспыхивал при каждом движении его головы. Каждый его взгляд, каждое слово волновали и тревожили ее, а его рука, поддерживавшая ее под локоть, заставляла ее дрожать какой-то незнакомой дрожью. Перед дверью в королевские покои она попыталась высвободить руку, но Седвин только крепче сжал ее локоть. Свободной рукой барон постучал в дверь. Когда Гэйлон отозвался, барон распахнул дверь и пропустил Джессмин вперед. Первое, что она увидела, была опустевшая постель короля. Гэйлон сидел возле очага в походном кожаном кресле и был одет и обут. - Мой господин, - с легким упреком сказала Джессмин. - Вам нельзя вставать. Гэйлон улыбнулся: - Я стараюсь справиться со своей привычкой встречать гостей в ночной рубашке. - Ваше величество... - барон согнулся в глубоком поклоне. - Насколько мне известно, в последнее время у вас появилась привычка и вовсе пренебрегать посланниками из Ксенары. На мгновение в комнате воцарилась неловкая тишина, потом улыбка Гэйлона стала шире. - Это верно. В большинстве своем все гости попадают в лапы Тидуса Доренсона. Но коль скоро вы прибыли с подарками, а не с политическими претензиями, для вас было сделано исключение. Хотите бренди? Джессмин сердито покосилась на короля, однако барон снова поклонился: - Благодарю, милорд. Позвольте мне помочь вам. - В этом нет необходимости, барон. Но Седвин уже шел вперед по вытертому ковру. Не задавая вопросов, он стал наливать напиток в три невысоких бокала, которые стояли на каминной полке рядом с Гэйлоном. - Леди Джессмин пьет только вино, - заметил Гэйлон. - Да и то редко. - Леди Джессмин выпьет немного бренди, - вмешалась королева. Ей внезапно захотелось чем-то уязвить Гэйлона, и она приняла из рук Седвина бокал, грациозно опустившись с ним на деревянный стул. Гэйлон нахмурился. Джессмин отпила маленький глоток и обнаружила, что ни отвратительный вкус бренди, ни жжение в горле не доставляют ей никакого удовольствия. - Итак, как вы добрались, барон? - начал Гэйлон светскую беседу. - Без происшествий, - ответил Седвин. - Однако было очень холодно. Надеюсь, что ваше величество простит меня, однако, кроме подарков, я все же привез жалобу от моего короля Роффо. Гэйлон с отвращением посмотрел на Седвина, и тот поспешно продолжил: - Это отнюдь не политические претензии, как вы сейчас убедитесь. Мне поручено передать вам, что отец соскучился по своей дочери. Король Роффо просил меня сопроводить ее величество в Ксенару, когда мои дела здесь будут закончены, для того чтобы Джессмин могла повидаться со своей семьей. Услышав эти слова, Джессмин вздрогнула, и вовсе не от того, что ей предстояло длительное путешествие в обществе столь галантного кавалера. Она попала в Виннамир совсем маленькой девочкой и совершенно не помнила ни Ксенару, ни своих многочисленных родственников. Все, что она знала, - она знала от леди Герры, которая напичкала свою воспитанницу многочисленными рассказами о далекой южной земле, о богатстве и великолепии королевского дворца в Занкосе. Восемь лет назад юная королева встретилась со своими родителями, но эта встреча была краткой и неловкой. Король Роффо совершил длительную поездку на север для того, чтобы присутствовать на свадьбе своей дочери с королем Люсьеном, но обнаружил вместо него Гэйлона, воскресшего из мертвых. Снова свидеться с Роффо и его домочадцами... Джессмин посмотрела на лицо Гэйлона и поняла по его выражению, что эта идея пришлась ему вовсе не по вкусу. - Я вижу, вы играете в рейстик, - Седвин с интересом разглядывал клетчатую доску возле кровати Гэйлона. - А вы играете? - вопросом на вопрос ответил король. - Играю?.. Нет, я играю в игры, а рейстик - нечто большее, чем игра. Очень часто партия в рейстик превращается в настоящую битву... бескровную битву. - Может быть, мы могли бы... Барон склонил голову. - Безусловно, когда ваше величество отдохнет, - он посмотрел на Гэйлона. - Должен вас предупредить, милорд, что я никому не делаю поблажек, даже особам королевской крови. - Превосходно! - Глаза Гэйлона засияли, несмотря даже на то, что под ними по-прежнему сохранялись черные круги. - Тогда - завтра! - Завтра - праздник Зимы, милорд, - напомнил ему Седвин. - Завтра праздник и всякие торжества. Вам потребуется немало сил, и я думаю - после всей этой суматохи вам будет не до рейстика. Джессмин отпила из своего бокала еще один крошечный глоток. - Здесь не будет никакого празднования, барон. Не здесь. В городе - может быть, но в замке уже довольно давно никто ничего не празднует. - Вот как... - барон приподнял темную бровь. - Тем не менее я надеюсь, что праздник Зимнего Солнцестояния еще чтят при дворе Виннамира, ибо я привел двух вьючных лошадей, нагруженных превосходными подарками от короля и королевы Ксенары, предназначенными для их дочери и названного сына. Это-то должно вас хоть как-то обрадовать! Гэйлон налил себе еще бренди и мрачно уставился на свой бокал. 5 Покои короля были завалены обрывками ярких тканей, шелком и атласом, а также тесьмой, которой были перевязаны тщательно упакованные подарки к празднику Зимнего Солнцестояния. Неяркий зимний свет проникал в комнату сквозь узкие стрельчатые окна, но свечи и масляные лампы были зажжены, и их желтоватый свет помогал рассеять сумрачную полутень комнат. Джессмин и леди Герра только что вышли в сопровождении слуги, нагруженного подарками короля Роффо. Барон Д'Лоран внимательно рассматривал фигуры на доске для рейстика и вспоминал детский восторг, появившийся на лице королевы, когда она развернула предназначавшиеся ей свертки. В одном из них было зеркальце в золотой оправе, в другом - коробочки с краской для век и баночки с краской для губ и лица. Кроме этого были еще штуки материи для платьев, щетка для волос из кабаньей щетины с рукояткой из кости, украшения из драгоценных камней и хитроумная музыкальная шкатулка из Дерраги. Джессмин немедленно приоткрыла крышку и звонко рассмеялась при первых тактах торжественно-печальной мелодии, а Седвин почувствовал, как его сердце сбилось с ритма и пропустило удар. После долгого размышления король наконец двинул одного из своих маленьких костяных воинов на одну клетку вперед. Предназначавшиеся ему подарки тоже были распакованы и в беспорядке валялись на одеяле - охотничий нож, украшенный бриллиантами, коробочка для нюхательного табака, перчатки и много других мелочей. Было очевидно, что королю все это вовсе не интересно, и барон только гадал, что же могло приковать к себе интерес короля или хотя бы вызвать в нем любопытство. Когда Гэйлон Рейссон впервые надел на свою голову королевскую корону, весь цивилизованный мир содрогнулся от ужаса. На престол маленького королевства взошел могучий король-маг, который, как предполагалось, имел власть над Наследием Орима. Однако за все годы своего царствования он так и не предпринял никаких агрессивных действий. Барона подослали затем, чтобы остановить опасного безумца, а он обнаружил вместо него довольно спокойного, склонного к задумчивости молодого лорда, который предпочел бутылку с бренди своему королевству и красавице-жене. Седвин сделал ответный ход, двинув вперед свою черную пешку-пехотинца. - Она показалась мне довольно одинокой, милорд... - Кто? - рассеянно переспросил Гэйлон, шевеля пальцами над головой своего белого офицера, замершего на краю доски. - Ваша супруга, королева Виннамира. - Барон снова наполнил бокал Гэйлона янтарной жидкостью. - У нее нет друзей, и ей нечем занять свое свободное время. Я не хочу вас ничем обидеть, ваше величество, однако ваш Каслкип представляется мне довольно постылым местом, навевающим меланхолические мысли. - Он мне нравится таким, каков он есть. Король двинул в атаку конника и обиженно заморгал, когда Седвин побил его при помощи простой пешки. - Конечно, вам он нравится, милорд. Этот холодный край - ваша родина, однако ее величество родилась в менее суровой стране. Кстати, были ли вы когда-нибудь в Занкосе? - Нет. - В это время года там долгие ночи и прохладные дни, однако воздух по-прежнему напоен ароматом цветов и деревьев. Ветви цитрусовых деревьев сгибаются под тяжестью плодов, а в гавани каждый день швартуются корабли, нагруженные великолепными товарами из далеких и еще более щедрых земель. Это поистине чудесное место, ваше величество. - Я все это знаю, барон Д'Лоран, - раздраженно отрезал король. - Я наслышан о величии Ксенары и о том, что вы, барон, владея огромным торговым флотом, гораздо богаче короля второсортного маленького королевства... - Милорд, я вовсе не это имел в виду! - Тогда, клянусь черной бородой Орима, давайте вернемся к игре. - Хорошо, милорд. Ваш ход. После долгого размышления король укрепил свою решимость порцией бренди и послал пехотинца еще на одну клетку вперед, уводя его все дальше от белого короля с королевой, которые пока оставались на первом поле доски. Седвин тронул своего офицера и снял с доски второго белого всадника, думая о том, что внимание короля слишком легко отвлечь. Вряд ли он смог бы оказать искушенному в этой игре ксенарцу серьезное сопротивление. Гэйлон сделал из своей кружки еще один добрый глоток и проворчал: - Похоже, мне придется прислушаться к советам Тидуса и начать брать у него уроки. - Ваше величество неплохо справляется для новичка. Гэйлон лишь проворчал что-то неразборчивое и взял своим офицером офицера Седвина. Барон нахмурился. Должно быть, он чересчур уверовал в свои силы и в неопытность Гэйлона. Следующий его ход был гораздо более осторожным. - Милорд, - снова заговорил он, убирая из-под удара своего всадника, - позволите ли вы мне сопровождать ее величество на юг, в Занкос? - Нет. - Но, ваше величество... Король Роффо строго-настрого запретил мне возвращаться без своей дочери. - Тогда я боюсь, что вам придется полюбить мой холодный и меланхоличный замок, по крайней мере на время, - король внезапно атаковал второго черного всадника. - Прошу прощения, милорд, но так не ходят. Гэйлон ухмыльнулся: - Я просто хотел проверить следите ли вы за доской или нет. Он поставил фигуры на место. - Знакомо ли вам семейство Д'Леланов, барон? Седвин сумел сохранить на лице беспристрастное выражение. - На протяжении нескольких столетий наши семьи соперничают друг с другом в торговых делах. - Арлин Д'Лелан сказал мне, что вы прибыли на прекрасном черном коне - на чистокровном магеранском жеребце. - Это так, милорд, моя семья занимается разведением этой породы. - Это некрупные животные, однако они славятся выносливостью и быстротой. - Совершенно верно, милорд, - кивнул Седвин, почувствовав, как внутри него шевельнулось предчувствие. - Мои приятели и я время от времени устраиваем скачки по пересеченной местности, - Гэйлон поднял взгляд от доски. - Похоже, мне еще не по силам тягаться с вами в рейстике, но, может быть, вы дадите мне шанс побить вас в скачках. - Вряд ли это будет справедливо, ваше величество. Против магеранца ваши кони почти не имеют шансов. - Не спешите считать победы, барон. У меня есть одна гнедая кобыла, которая быстра как ветер, к тому же у нас больше опыта в скачках по снегу. Разумеется, в этих состязаниях предусмотрены призовые деньги, но мы с вами могли бы одновременно поставить на кон что-нибудь свое. Что бы вы могли посчитать достойным внимания, барон? Седвин позволил себе тонко улыбнуться: - Существует только одна вещь, за которую я готов выйти на старт. - Что же это за вещь? - Общество королевы Джессмин на пути в Занкос. Впервые за все время барон почувствовал опасность. Лицо Гэйлона стало неподвижным, а в сером камне, вставленном в золотой перстень, мелькнула синеватая искра. Но это продолжалось всего несколько мгновений. - Согласен, - кивнул король. - Однако окончательное решение должно остаться за Джессмин. - Безусловно, милорд, - пробормотал барон и указал на доску. - Снова ваш ход, ваше величество. - Вы хотели видеть меня, мой господин? - спросила Джессмин, стараясь спрятать свое беспричинное, как ей казалось, раздражение. Король сидел в своей спальне один, низко склонившись над доской для рейстика, установленной на маленьком столике возле очага. Пустые тарелки на подносе свидетельствовали, что наконец-то у него появился хоть какой-то аппетит. - Да, моя леди, - Гэйлон медленно повернулся к ней. Джессмин нахмурилась. - Что это ты сделал с собой? - Я сбрил бороду... - Гэйлон потер подбородок тыльной стороной руки. - Я носил бороду довольно долгое время. Очень долгое. Гладко выбритое лицо сделало его снова похожим на мальчишку, каким он когда-то был. Джессмин вспомнила свое детство, вспомнила свет, смех, цветы... - Тебе... очень идет, - негромко сказала Джессмин. - Все леди на юге думают приблизительно так же, во всяком случае, так мне сказал барон, - Гэйлон вскочил с кресла и пошел ей навстречу через комнату. - Барон совершенно очаровал тебя. Джессмин в тревоге сделала крошечный шаг обратно к дверям. - Он очень обходителен. - Джессмин... тебе было нелегко здесь. - Гэйлон приближался. - Я... я был не очень хорошим мужем. Может быть, мне удастся это как-то исправить. Он протянул руку чтобы коснуться ее щеки, и Джессмин едва совладала с приступом паники. Она постоянно чувствовала его любовь, но он так редко прикасался к ней и так редко выражал свои чувства открыто, несмотря на то что Джессмин жаждала этого. Теперь же его близость отчего-то испугала королеву и рассердила ее. - Может быть, проведем эту ночь вместе? - прошептал Гэйлон и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она почувствовала идущий от него крепкий запах бренди и отпрянула. Он не был так нежен в тот первый, единственный раз. Тогда он просто взял что хотел и оставил ее одну. Джессмин догадывалась, что у него были свои причины вести себя подобным образом. Не иначе как стремительный барон-южанин вызвал в сердце Гэйлона эту резкую перемену, и горечь, прозвучавшая в ее коротком ответе, удивила саму Джессмин. - Нет. - Нет?! - Я ваша жена, милорд, но вам потребуется приложить немало усилий, чтобы снова сделать меня вашей любовницей, - Джессмин отвечала, не поднимая на него глаз. - Кроме того, вам необходимо отдохнуть, чтобы выиграть ваши скачки. Джессмин отошла к самым дверям и добавила, взявшись за ручку: - Впрочем, я уже решила. Если барон выиграет, я поеду с ним в Занкос. Гэйлон ничего не ответил, и Джессмин вышла в коридор, оставив своего супруга в одиночестве. В последние два дня король был в прескверном расположении духа, и его приятели старались держаться от него подальше. Арлин увидел короля в длинном проходе между стойлами, где Гэйлон расхаживал по засыпанному соломой полу и выговаривал главному конюху Луке. - Ее надо было подковать на прошлой неделе, - ворчал Гэйлон. - Если она захромает, кто поможет мне... Конюх ответил ему гримасой, обнажив свои зубы, некогда острые и ровные, а теперь изрядно сточившиеся. - Почему бы не поставить под седло серого в яблоках, сир? Он довольно силен. - И неуклюж, как буйвол. Мне нужна эта гнедая кобыла. Лука. Немедленно распорядись, чтобы ее заново подковали. Немедленно. - Слушаюсь, милорд, - Лука низко поклонился, по обычаю своего народа прижимая к животу узловатые руки. - Я сам присмотреть, чтобы кузнец не спилить лишнего. Но Гэйлон уже вышел из конюшни. - Все в порядке, Лука, - негромко сказал старому лошаднику Арлин. - Эта гнедая даже не иметь никакой кличка, да, - с сильным акцентом пробормотал седой конюх. Он был из племен Нороу, но много лет назад его захватили в плен наемники из Ксенары. Долгое время он был рабом, и рабом попал в Виннамир ко двору Люсьена, после смерти которого разбежавшиеся наемники и вельможи просто позабыли о нем, и он остался в конюшнях Гэйлона. - Простите меня, милорд, но короля интересовать ничего, кроме ее быстрота. - Так оно и есть. Лука. - Его величество был болеть. Я не знать, что так скоро скачка... - Старый конюх снял со стены ременный недоуздок и вошел в стойло к гнедой. - Но она быть готова, бедняжка. Да, милорд может быть уверен. Арлин заговорщически улыбнулся ему: - Пожалей нашего короля. Лука. Насколько мне известно, она дважды лягала его и один раз сбросила. - Она сбросить король? - глаза старика вспыхнули. - Да, эта девчонка иметь характер. Молодой южанин отступил назад, выпуская конюха с лошадью в поводу из стойла. Лука повел гнедую по проходу к высоким крепким дверям, за которыми располагалась тренировочная арена. Кобыла внезапно шарахнулась влево, и Арлин услыхал высокий протяжный визг. Затем из самого дальнего стойла донеслись до него громкие удары. - Эй! - закричал конюх. - Пошел прочь, ублюдок! Магеранский жеребец прижался носом к стальным прутьям решетки, раздувал ноздри и прядал ушами, а кобыла пританцовывала на месте и соблазнительно помахивала хвостом. Лука дернул ее за недоуздок, затем распахнул одну из дверей и повел кобылу по снегу к кузнечной мастерской. Арлин задержался перед стойлом, в котором был заперт вороной жеребец барона. Из предосторожности он даже отступил на шаг назад. Животное с подозрением рассматривало его налитым глазом сквозь прутья вольера, из которых была сделана верхняя часть стены. Это был очень красивый, сказочный конь с могучей шеей, перевитой упругими канатами мышц, с широкой грудью и иссиня-черной шерстью. Туловище у него было коренастое и мускулистое, но ноги были тонкие, почти изящные, с длинными, похожими на перья щетками [щетка - волосы за копытом у лошади], которые ниспадали на широкие и крепкие копыта. - Да это настоящий урод, ублюдок! - заявил Керил, незаметно подошедший к Арлину сзади. - Ничего подобного, - ответил Арлин оборачиваясь. - И он стоит столько золота, сколько весит сам. Рыжеватый кузен короля фыркнул: - Только не для меня. Кроме того, мне вовсе не хочется состязаться с ним. Ему вовсе не обязательно бежать быстро, он просто убьет каждого, кто попытается его перегнать. - Магеранские жеребцы действительно гораздо злобнее многих, - признал Д'Лелан. - Однако ими довольно легко управлять, когда они под седлом и в подходящей упряжи. - Насколько мне известно, в битве они столь же смертоносны, как мечи их хозяев... Тем временем жеребец пришел к выводу, что и Керил ему ничуть не интересен, и он выразил свое презрение тем, что развернулся и с грохотом ударил обоими задними копытами в нижнюю, дощатую часть стены. Арлин и Керил поспешно отступили. - Не стоит участвовать в скачках, если тебе не хочется, - сказал Керилу Арлин. - Мы в Ксенаре то прощаем друг друга, то начинаем интриговать и строить зловещие планы, но никогда не делаем этого без достаточных причин. В этом есть какое-то чувство чести, что ли... - он пожал плечами. - Лично я считаю Д'Лоранов довольно мерзким кланом, который имеет обыкновение наносить подлые удары ножом в спину, однако Седвин ничего от этого не выигрывает. Моя смерть будет ему совершенно бесполезна, так как я лишен наследства. Керил хлопнул друга по спине: - Тебя лишили наследства, Арлин, потому что ты оказался недостаточно хорошим ксенарцем. Твой ум недостаточно изощрен и коварен. - Он чувствительно поддал Арлина локтем в ребра и побежал к выходу. - Барон прибыл сюда не только для того, чтобы доставить подарки к празднику Солнцестояния, попомни мои слова. А теперь ступай за мной. Гэйлон хочет проложить маршрут для завтрашнего состязания. Арлин поспешил за ним, чувствуя непонятную тревогу. Этим утром солнце отчего-то решило подняться на чистом небосводе, однако его свет был по-зимнему холоден и далек. На дороге у стен замка собрались пятеро всадников. Лошади под ними приплясывали, ощущая в себе лихорадочное нетерпение и готовую выплеснуться наружу энергию, но всадники сдерживали их. Только жеребец барона вел себя внешне спокойно, и Гэйлон кивнул остальным: - Запомните: миновав город, надо двигаться по почтовой дороге на север до столба, который обозначает дистанцию в одну лигу. Оттуда повернете на запад, вверх по склону холма до вершины гряды. Там обогнете пастушескую хижину и можете возвращаться. Если не хотите, чтобы пострадала ваша честь, не вздумайте жульничать. - Считается ли жульничеством магия, ваше величество? - спросил барон, выглядевший просто великолепно в ярко-алом кожаном костюме. С запястья его руки свисала короткая плеть с серебряными грузилами на хвостах, а вороной жеребец стоял как вкопанный, изогнув шею и прижимая подбородок. При взгляде на красавца-южанина Гэйлон почувствовал приступ раздражения, однако принудил себя улыбнуться: - Барон имеет в виду заклинание, которое снабдило бы мою лошадь крыльями? Не бойтесь. Большая часть маршрута проходит под деревьями, так что крылья подходящего размера, способные поднять в воздух эту кобылу вместе с седоком окажутся попросту бесполезны среди ветвей. К тому же мне никогда не удавалось отрастить у лошади перья. Ринн хихикнул, а Керил с шумом выпустил воздух и похлопал своего скакуна по шее. Кузен короля выбрал себе смешного пегого мерина, который был очень похож на своего седока - оба состояли в основном из торчащих в разные стороны локтей и коленей. Вместо ответа Седвин лишь крепко сжал челюсти и собрал все четыре повода в пальцы обеих рук. Для того чтобы магеранский жеребец лучше слушался, он воспользовался сбруей с двойными удилами - один трензель был сделан из тонкой скрученной проволоки, а второй снабжен цепью с шипами, которая проходила под нижней губой скакуна. Повернувшись к Ринну, барон внезапно сказал: - Я протестую против того, чтобы вместе с нами в скачках участвовал простолюдин. Посмотрите только на его клячу, она должна тянуть плуг, а не ходить под седлом. Длинное и добродушное лицо Ринна покраснело, однако Гэйлон только подмигнул ему. - Что касается коня, - сказал его величество, - то он уже доказал свое право участвовать наравне с нами в подобных состязаниях. Сам же Ринн настолько горд тем, что является сыном лучшего портного, что отказался от баронского титула, который я ему предложил. Простолюдин он или нет, но он участвует в скачках - и точка. - Поступайте как вам угодно, - мягким голосом проговорил Седвин Д'Лоран, и на лице его появилось довольное выражение. - Только держись от меня подальше, храбрый портняжка. От реки донесся порыв холодного ветра, и Гэйлон пожалел о сбритой бороде. Все участники состязаний были одеты лишь в тонкие кожаные костюмы, оставив в замке теплые плащи, которые бы сковывали движения и цеплялись за ветки. Арлин, подвязавший свои длинные волосы точно так же, как они были подвязаны у барона, слегка наклонился, чтобы поправить кожаный ремень стремени под правым бедром. Его гнедой жеребец, почувствовав движение седока, попытался рвануться вперед, но Арлин успокоил его ласковыми словами и похлопыванием по шее. Обернувшись на Гэйлона, он вопросительно приподнял бровь. Пора было начинать. - Последнее предупреждение, милорды, - сказал Гэйлон. - Я надеюсь, что все вы будете по возможности стремиться не наехать конем ни на кого из жителей города. Все они были предупреждены, однако один или двое беззаботных зевак всегда могут оказаться на вашем пути на главной улице. Будьте осторожны. На узкой дороге, на которой они стояли, едва хватало места для того, чтобы всем стартовать с одной линии и скакать бок о бок. Тем не менее Гэйлон заставил свою гнедую кобылу спуститься с дороги в глубокий снег и встать в ряд на противоположной стороне от барона. Керил оказался рядом с вороным, и это ему очень не понравилось. - Начнем, когда камень ударится о землю! - прокричал Гэйлон, вынимая из кармана булыжник размером с кулак. Камень взвился высоко вверх и упал на утоптанный снег дороги неподалеку от всадников. Кобыла попятилась и рванулась вперед на долю секунды позже остальных. В морозном воздухе не раздавалось никаких звуков, кроме топота копыт по утоптанному снегу, пока лошади отталкивали друг друга плечами, стараясь вырваться вперед. Мосластый черный конь Ринна сумел пробиться в передний ряд, и из-под его копыт в лицо преследователям полетела злая ледяная крошка. Кобыла под Гэйлоном несколько раз оскальзывалась, стараясь обогнать соперников. Она любила скачки и терпеть не могла быть где-то еще, кроме как впереди. Именно благодаря соперничеству лошадей кавалькада всадников появилась на улицах Киптауна на убийственной скорости. Возглавлял гонку по-прежнему Ринн, барон на магеранце наступал ему на пятки. Гэйлон тем временем обогнал Керила и успел заметить на лице троюродного брата сосредоточенную гримасу. Арлин не сдерживал своего гнедого, предоставив тому бежать как ему нравится. Для молодого южанина конь значил гораздо больше, чем сама гонка, однако он не раз выигрывал, в последний момент вырвавшись из-за спин лидеров. Для этого ему нужно было всего лишь не отстать слишком сильно от ведущей группы, выжидая, пока соперники выдохнутся. Гэйлон чувствовал, что щеки его онемели от холодного встречного ветра, однако, вырвавшись на улочки городка, он испытал несказанную радость. Разумеется, были тут и зеваки, которые благоразумно теснились к стенам домов. Кто-то подбадривал всадников, кто-то отпускал ехидные замечания. Подняв на мгновение голову, Гэйлон увидел, как один из мужчин, краснолицый толстяк, стоявший в толпе зевак, бросил под ноги коня Арлина свой алый берет. Скакун испуганно шарахнулся влево, чуть не сбросив с себя седока, однако молодой южанин удержался в седле и продолжил гонку. Король, не снижая убийственного темпа, сумел сосредоточиться на своем Колдовском Камне, вызвав в нем крошечную голубую искорку. В следующую секунду с покатой крыши здания съехал изрядный пласт снега, накрыв собой злокозненного толстяка и компанию его друзей. Громко хохоча, довольный Гэйлон проскакал мимо них, намереваясь нагнать Арлина на обледенелом мосту. Эта незначительная проделка, однако, вызвала в нем сильное искушение. Было бы так просто опрокинуть барона и оставить его где-нибудь в сугробе, пока его великолепный скакун заканчивает гонку без всадника. Тогда Джессмин останется. "Нет, - решил он про себя, - нужно выиграть эту гонку либо честно, либо никак". Между тем всадники распределились по маршруту следующим образом: впереди скакали Ринн и барон, за ними - Гэйлон, за ним - Керил и Арлин. Гэйлон подумал о том, как неприятно будет удивлен барон Д'Лоран, если Ринн на своей кляче обскачет его. Эта мысль заставила молодого короля снова расхохотаться, и но его смех вместе с вырвавшимися изо рта клубами пара был унесен назад встречным порывом ветра. Коленями Гэйлон чувствовал, как при каждом прыжке его лошадь втягивает в себя огромные порции холодного воздуха. Она все время оставалась для него загадкой, неуправляемой и своевольной скакуньей, однако ее выносливости и мужеству мог позавидовать любой конь из всех, которых он когда-либо видел. Сейчас он чувствовал, что она, поддавшись азарту стремительной гонки, готова загнать себя насмерть, если он от нее этого потребует. Это ощущение, однако, заставило его слегка натянуть поводья, чтобы немного замедлить ее быстрый галоп. Барон впереди тоже немного придержал своего жеребца, скорее всего, в преддверии затяжного подъема, и мерин Ринна продолжил весело бежать вперед в одиночестве. Гэйлон обернулся. Арлин приблизился к нему, а рядом с ним, весело потряхивая гривой, бежало пегое животное без седока. Гэйлон непроизвольно натянул поводья еще сильней и почувствовал сопротивление своей гнедой. Арлин помахал ему рукой и прокричал: - Не останавливайся, скачи! Керил снова свалился, но с ним все в порядке! Вскоре они достигли каменного обелиска из серого гранита, который обозначал, что они удалились от города на одну лигу. Сын портного Ринн первым повернул своего коня на запад и заставил его подниматься по засыпанному снегом склону, следуя извилистой тропке между деревьями. Отсюда всадники могли двигаться к пастушьей хижине как им больше нравилось, хотя снег под деревьями был более глубоким, и под ним могли скрываться различные препятствия вроде коварных ям и поваленных деревьев. То, что казалось более коротким путем, могло привести к падению или к увечью всадника или коня, поэтому благоразумнее всего было поступить так, как поступил Ринн, - последовать по той тропе, которую накануне проложили здесь Гэйлон и его спутники. Магеранский жеребец барона взбирался на склон без видимых усилий, и его местоположение можно было без труда определить по мелькающему среди деревьев ярко-красному костюму седока. Гэйлон предоставил кобыле самой выбирать путь, и она перешла на быстрый шаг, пробираясь под елями, дубами и миртовыми деревьями. Это был самый сложный участок маршрута, но гнедая ни разу не споткнулась и не замедлила шага. Уши ее были направлены вперед, и она вся дрожала от желания поскорее нагнать ушедших вперед всадников. Тропа зигзагами вилась по склону, иногда круто карабкаясь вверх, иногда чуть ли не спускаясь вниз. В конце концов где-то высоко наверху раздались вопли Ринна, который понукал своего одра скакать быстрее. Седвина, напротив, вовсе не было слышно, и только иногда между стволами деревьев мелькал его красный камзол. - Не думайте, что вы уже выиграли гонку, пижоны! - донесся снизу крик Арлина. Без сомнения, молодой южанин пытался спровоцировать опередивших его всадников на то, чтобы они заставили своих скакунов бежать быстрее вверх, и тем самым вымотать их. Тем временем гнедая кобыла Гэйлона вырвалась из-под сумрачной тени густых елей на простор горного луга. Солнце так ослепительно сверкало, отражаясь от искрящейся снежной равнины, что глаза Гэйлона заслезились. Мимо него пронесся Ринн, который уже успел обогнуть хижину пастухов и теперь возвращался. Его нескладный конь был весь в мыле, а от его взмокшей шкуры шел пар. За ним показался вороной магеранец барона, который бежал неторопливой, уверенной рысью. - Ваше величество... - на ходу кивнул ему Седвин, однако улыбка барона была уверенной и язвительной. Гэйлон впервые тронул свою кобылу шпорами, и она отозвалась на это понукание как-то не слишком энергично. Белая равнина, на которой лишь кое-где виднелись редкие дубовые и осиновые рощицы, простиралась чуть не до самого горизонта, и засыпанная снегом хижина пастухов казалась на этом фоне небольшим темным пятном. Часто моргая от яркого света, отражаемого снегом, Гэйлон направил свою кобылу вокруг хижины, разворачиваясь в обратном направлении. По дороге ему встретился Арлин, который все еще двигался вверх по склону. Его гнедой конь выглядел довольно свежим, но ему еще нужно было добраться до хижины и развернуться. - Не держись так далеко, - крикнул ему на скаку Гэйлон, - иначе ты никогда нас не догонишь! Арлин ухмыльнулся через плечо: - Вашему величеству самому нужно догонять и догонять! Король снова вонзил шпоры в бока гнедой, послав ее в галоп вниз по склону, по извилистой лесной тропинке. Спускаться вниз было еще тяжелее, чем подниматься, и это относилось не только к коню, но и ко всаднику: одному было нелегко бежать вниз, второму едва удавалось сохранить равновесие. Падение на этом участке означало сломанные ноги или сломанные шеи. На самых крутых участках Гэйлону приходилось так сильно отклоняться назад, что он буквально ложился на круп кобылы, при этом его ноги поднимались чуть ли не до ее плеч. К тому времени, когда они спустились на дорогу, бока лошади были исцарапаны и кровоточили, но Гэйлон снова пустил в ход шпоры и заставил ее бежать. Далеко впереди виднелся Ринн, но он двигался медленно, так как его скакун почти выдохся. Когда Гэйлон обгонял его, Ринн крикнул королю вслед что-то ободряющее. За следующим поворотом дороги король увидел мост и красный камзол Седвина Д'Лорана. Гэйлон плотнее прильнул к шее гнедой. Он должен был выиграть эту гонку. Джессмин сердилась на него, и он понимал, что у нее было достаточно причин для этого. Мелкая ревность не к лицу королю, и Гэйлон решил, что, выиграв скачки, он великодушно позволит Джессмин отправиться в Занкос, чтобы повидаться с ее родными. Мысль о том, что Джессмин может не захотеть вернуться, причинила ему острую боль. Но что он сделал за все это время, чтобы завоевать ее любовь и терпение? Ничего. Вернув себе трон Виннамира, Гэйлон изо всех сил старался придерживаться двух главных правил: не сближаться с теми, кого любил, и не любить тех, с кем был близок, ибо смерть и несчастья обрушивались на тех, кто был рядом с королем-магом. Только в своих отношениях с Джессмин и с Арлином он позволил себе немного отступить от этих двух принципов, и теперь его снедала постоянная тревога. Перед ним на дороге возник еще один всадник, который сидел в седле совершенно неподвижно, как раз в том месте где дорога разветвлялась, сворачивая к Киптауну. Это не был ни один из участников скачек, так как лошадь под ним была совсем маленькая, не больше пони, и ярко-рыжей масти. Всадник с ног до головы завернулся в плотный грубый плащ, широкий капюшон которого скрывал его лицо. Всадник смотрел на приближавшихся к нему барона и короля. - Прочь с дороги! - крикнул Гэйлон, наконец-то поравнявшись со скачущим во весь опор Седвином. Неизвестный всадник посторонился, пропуская бешено мчащихся лошадей. Жеребец барона стал выказывать первые признаки того, что и ему приходится нелегко. Клочья пены капали с его губ, облепляя широкую грудь и могучие плечи вороного. Бок о бок две лошади влетели на мост и загремели копытами по промороженным бревнам. Где-то в середине моста жеребец внезапно громко заржал и, по-змеиному изогнув шею, вонзил длинные желтые зубы в горло гнедой. - Эй! - закричал Гэйлон и увидел, как Седвин взмахнул своей короткой плетью, чтобы заставить животных перестать кусаться. В последний момент, однако, плеть изменила свое направление, и Гэйлон почувствовал, как удар ожег его щеку. Плеть поднялась и с быстротой молнии опустилась на его лицо еще два раза, а жеребец толкнул корпусом более легкую кобылу на перила моста, и она споткнулась. Яркий солнечный свет блеснул на лезвии кинжала, который сжимал в руке барон, но Гэйлон как раз в этот момент ударился о перила моста и перевалился через них, лишь в последний момент взмахнув рукой, чтобы уцепиться за что-нибудь. Все окружающее вокруг него внезапно потускнело, замедлилось, словно его разум отделился от его тела. В растерянности Гэйлон попытался сконцентрироваться на своем Колдовском Камне, попытался найти в себе ярость и гнев, которые, несомненно, должны были пробудиться в нем под влиянием столь коварного нападения, но внутри было пусто. Не было даже страха. Откуда-то донеслись сердитые, гневные возгласы. Они звучали приглушенно, но были странно знакомыми. Арлин. На мост въезжал еще один южанин. "Помоги мне", - подумал Гэйлон, не в силах вымолвить ни слова. Гэйлон видел, как внизу неслась холодная и глубокая река, а его рука в перчатке, вцепившаяся в деревянную перекладину перил, была единственным, что удерживало его от падения вниз. Тем временем вороной магеранец развернулся и обоими задними копытами нанес гнедому Арлина страшный удар. Гэйлон беспомощно смотрел, как его друг вылетел из седла и ударился о перила моста с другой стороны. Последовал еще один яростный удар задними ногами, скакун Арлина навалился всем телом на перила, перила затрещали, и оба - всадник и его конь - полетели вниз. До слуха Гэйлона донесся громкий плеск. "Нет, - беззвучно застонал Гэйлон и бросил взгляд вниз, чтобы увидеть, как течение потащило обоих вниз по реке. - Только не это!" Седвин тем временем снова развернул жеребца и подъехал ближе к королю. Узкая полоска стали все еще блестела в его руках, но странное оцепенение уже почти прошло, и его место заняли ненависть и ярость. Гэйлон схватился за перила левой рукой, а правую сжал в кулак. Контроль над энергией Камня еще не вернулся к нему, и яростное синее пламя, вырвавшееся из перстня, охватило и коня, и всадника. Нестерпимый жар окатил Гэйлона, и он почувствовал резкий запах сожженных волос и горящей плоти. В беззвучной агонии магеранский жеребец сделал не сколько шагов и рухнул. Седвин Д'Лоран обгорел уже до неузнаваемости и походил теперь на черную, скорченную головешку, намертво прикипевшую к головне побольше. Гэйлон подтянулся на руках, втащил свое тело на полотно моста и перебрался через лежащую на боку кобылу. Она слабо пошевелилась, приподняв голову из лужи черной крови, но Гэйлон, хотя и знал, что она умирает, не остановился. Для сожаления не было времени, и он побежал по мосту, затем спустился с дороги и, поскользнувшись, съехал по склону к самому берегу реки. - Арлин! - закричал он, прыгая по обледеневшим валунам. - Сюда, милорд! - откликнулся чей-то голос. - Скорее! У самой кромки воды высились заросли вечнозеленых кустарников. Гэйлон продрался сквозь них и обнаружил уже знакомого ему огненно-рыжего пони, который смирно стоял на каменистом берегу. Чуть поодаль от него скорчился на полузатопленном бревне давешний всадник. Крепко обхватив ногами ствол упавшего дерева, он вцепился руками в какой-то мокрый тюк. Гэйлон не раздумывая бросился в реку, но вода была столь холодна, что он непроизвольно рванулся обратно, а ниже пояса у него все онемело. Осторожно переступая по могучему стволу, он приблизился к незнакомцу, и вдвоем они сумели вытащить из воды на берег неподвижное тело Арлина Д'Лелана. Гэйлон обнял тело друга дрожащими руками, но губы его оставались синюшными, а лицо - серым. - Я слишком поздно подоспел, - пробормотал незнакомец со слабой надеждой в голосе. Капюшон плаща все так же скрывал его лицо, но голос был молодым, почти детским. - Нет! - резко отозвался Гэйлон, не в силах заглянуть правде в лицо. Подняв тело Арлина, он пошел между деревьев, неловко оскальзываясь на камнях и упавших ветках. - Возьмите моего пони, милорд! - незнакомец поспешил за ним, волоча за повод упирающееся животное. Гэйлон осторожно положил Арлина на седло и взял поводья из рук человека в плаще. Что-то в облике и манере поведения крошечной лошади пробудило в нем далекие воспоминания, однако он спешил, и ему некогда было рыться у себя в памяти. На дороге их встретил Ринн с совершенно белым лицом. - Сир! Что случилось? - он соскочил с седла, не отрывая взгляда от неподвижного Арлина, свисавшего со спины пони. За спиной его поднимался к небу голубовато-белый дымок - то дымились на мосту обугленные останки барона и его жеребца. - Передай его мне, - приказал король, вскакивая на усталого мерина Ринна. Ринн послушно снял тело Арлина со спины пони и посмотрел снизу вверх на Гэйлона. По щекам его текли слезы. - Он мертв, милорд. - ПЕРЕДАЙ ЕГО МНЕ!!! Ринн устроил Арлина на коленях короля. Гэйлон развернул мокрого от пота скакуна и вонзил шпоры в его истерзанные бока. Усталое животное небыстрым галопом поскакало через мост к замку. 6 Гэйлон не позволил никому прикоснуться к телу Арлина - ни старшему конюху, ни грумам. Он сам нес его на руках от конюшен до самого внутреннего двора замка. Там он колотил по двери мокрым башмаком до тех пор, пока ему не открыли. Молодой слуга, увидев короля с его страшной ношей, испуганно отступил назад, не проронив ни единого слова, однако одна из служанок, также подбежавшая к дверям на настойчивый стук Гэйлона, завыла в голос и принялась громко всхлипывать. Все служанки зам ка очень любили молодого веселого южанина. - Заткнись! - прорычал Гэйлон, отказываясь от помощи мальчика-слуги. - Гиркана сюда! Немедленно! Скажите ему, что Арлин утонул. Нет, пусть сразу идет в его покои! - Он у королевы, милорд. - Тогда бегом туда! Скажи ему, чтобы дожидался меня там. Я принесу его в покои королевы. Его не волновало, что может подумать или сказать Джессмин, не волновало, разгневается ли она или опечалится. Важно было скорее найти Гиркана. Служанка снова принялась причитать, когда Гэйлон направился к юго-восточному крылу замка. За ним на полу оставались темные мокрые следы, лужи воды и комья тающего снега. Только здесь, в замке, ноги его вновь обрели чувствительность, но вместе с ней пришла обжигающая боль. Кисти рук и ступни все еще ничего не чувствовали. Король прижимал холодное и мокрое тело Арлина к груди, не чувствуя его веса и собственной усталости. Он не верил, что уже поздно и поправить ничего нельзя. Этого просто не могло быть. Искорка жизни, пусть слабая, должна была еще теплиться где-то в глубине этого тела, и Гэйлон отказывался думать о чем-то другом. - Сир! - Гиркан мчался навстречу ему со всей возможной скоростью, какую позволяли ему развить его короткие толстые ноги. - О, нет, боги мои! Он остановился возле Гэйлона и, схватив Арлина за запястье, на секунду прижал к нему свои пухлые пальцы. Нахмурившись, лекарь покачал головой и попытался нащупать пульс на шее Арлина. Медленно опуская руку он пробормотал: - Мне очень жаль, милорд, но он мертв. Гэйлон почувствовал приступ настоящего бешенства и с трудом справился с пробудившимся Камнем. - Похоже, мне нужен другой врач, старик. - Даже тысяча врачей скажут вам то же самое, сир. - На лице Гиркана отразились сожаление и понимание. - Арлин был превосходным молодым человеком, но его больше нет, милорд. Это тяжелая потеря для всех нас. Гиркан пристально посмотрел на Гэйлона. - Позвольте мне заняться живыми, милорд. Вам срочно необходима теплая и сухая одежда и горячий настой из трав, иначе вы снова сляжете на неделю. Из уст короля вырвалось грубое ругательство, и он, повернувшись спиной к бесполезному врачу, направился со своей ношей к дверям библиотеки. Он не отдаст Арлина в руки смерти без борьбы. Он должен найти совет на страницах "Книги Камней". Очутившись в библиотеке, Гэйлон положил Арлина на стол и запер за собой дверь. Потревоженные книги и свитки посыпались на протертый до нитей основы ковер, но Гэйлон не обратил на них внимания. В его памяти ожили горькие воспоминания о том, как он однажды точно так же укладывал своего друга на другом столе, опасаясь самого худшего. Арлин не подавал никаких признаков жизни, не шевелился и не открывал глаз. В библиотеке было холодно, сырой воздух пах пылью и старыми книгами, переплетным клеем и чернилами, а стены были заставлены высокими, под потолок, шкафами. Гэйлон осторожно положил на остывшую золу очага несколько щепок, но потом передумал. Пожалуй, еще не пора согревать комнату. Стянув с рук намокшие перчатки, он уселся на стуле, положив перед собой огромный том, переплетенный в кожу и дерево. Этот экземпляр "Книги Камней" когда-то принадлежал Фейдиру Д'Салэнгу. При помощи мысли Гэйлон зажег свечу, и перед ним запрыгало на столе дрожащее пятно света. Мокрая одежда продолжала мешать ему, но Гэйлон открыл книгу и попытался сосредоточиться на своей задаче. На страницах "Книги Камней" почти не было свободного пространства - так плотно были исписаны они крошечными руническими символами. Слова соединялись в предложения без интервалов и без всяких знаков препинания, и очень скоро одинаковые строки поплыли перед усталыми глазами короля. Где-то среди этих ненумерованных страниц было скрыто заклинание, которое он искал, но "Книга", казалось, жила своей собственной жизнью. Гэйлон знал, что, если она не захочет подарить ему свое сокровенное знание, он может провести недели и месяцы, перелистывая одну страницу за другой - и ничего не найти. Да и в любом случае тогда будет уже поздно. За время, пока Гэйлон продолжал поиски, к дверям библиотеки дважды подходил Керил, прося впустить его. Гэйлону показалось, что он даже слышал голос Ринна, однако он никому не открыл. Негнущимися от холода пальцами он продолжал переворачивать страницы, а его Колдовской Камень мерцал голубым огнем, помогая ему вникнуть в значения рунических символов. Тем не менее безнадежность потихоньку вползала в его сердце, и Гэйлон начинал отчаиваться. Когда его отчаяние стало невыносимо глубоким, Гэйлон оторвался от книги и, закрыв руками лицо, пробормотал: - Молю тебя, пожалуйста, яви мне то, что мне нужно. - Может быть, это тебе поможет. Знакомый мелодичный голос заставил его вздрогнуть. Он отнял от лица руки и увидел, как страницы "Книги" замелькали словно под ветром. Пожелтевшие листы переворачивались один за другим, затем вдруг остановились. В глаза Гэйлону бросилась одна-единственная строчка, ничем не отличающаяся от остальных: "Чтобы изгнать смерть, следует..." Холодный страх вытеснил из его сердца и разума отчаяние и безнадежность, и Гэйлон резко повернулся на стуле. Красивый и стройный мужчина в одежде из тонкой замши стоял возле тела Арлина. Нет... не мужчина и вообще не человек. Это было нечто совершенно иное - дух, которого Гэйлон встречал лишь однажды, когда только-только нашел свой Колдовской Камень и еще не умел с ним как следует обращаться. Существо попыталось поймать взгляд Гэйлона своими прозрачными и бездонными голубыми глазами, но король быстро отвернулся. - Ты не хочешь смотреть на меня? - негромко спросил дух. - Нет. - Чего ты боишься? Ты стал сильным, много сильнее, чем был, ты стал великим магом. Мощь Камня принадлежит тебе... и я тоже. Приказывай, я обязан подчиниться. Несмотря на вкрадчивый тон существа, Гэйлон прекрасно помнил, как Дэрин однажды предупредил его о том, что иметь дело с духом может оказаться чревато многими неожиданными опасностями и ловушками. Король сосредоточился на теле Арлина, который лежал на столе неподвижно и безучастно. Вода собиралась на столешнице в маленькие лужицы и тяжелыми каплями просачивалась сквозь щели вниз. Звук падения этих капель, однако, глохнул в ковре. - Проси меня, я обязан подчиниться. - Верни мне его, - сказал король не раздумывая. - Мне это по силам, и я с радостью исполню этот приказ, - пробормотал дух, и голос его зажурчал, как трель жаворонка или песня весеннего ручья. - Но вы должны знать одно, милорд. В мире существует равновесие между жизнью и смертью, и поэтому любая магия подобного рода очень дорого обходится. - Какова же цена? - спросил Гэйлон, снова почувствовав укол страха. - Цена велика, и даже король должен быть готов уплатить ее. Чтобы вернуть в царство живых этого любимого вами человека, вы должны будете выбрать кого-то другого, кто займет его место, кто отправится за пределы вместо него. Вот, прочтите об этом здесь, на странице "Книги"... - Нет, скажи мне сам, - перебил его король. Дух легко поклонился: - Вы сами, своею собственной рукой, должны принести другого человека в жертву. Кого-то другого, кто так же дорог вам, как и ваш друг. Пусть это будет завтра, послезавтра или когда-нибудь потом, но смерть эта должна обязательно состояться до того, как наступит летнее солнцестояние. Чем дольше вы ждете, милорд, тем труднее вам будет это исполнить. - Должен быть какой-то иной способ. - Иного способа нет, милорд. - А что, если я не сумею никого выбрать? - спросил Гэйлон, мучимый отчаяньем и страхом. - В таком случае жертва будет принесена за вас, но она будет много ужаснее, чем просто одна жизнь. Лучше всего, милорд, было бы отказаться от этой затеи. Пытаясь бросить вызов природе, вы обрекаете себя и свою страну на ужасные испытания, которые могут стать следствием вашего опрометчивого решения. - Какова бы ни была цена, я хочу вернуть его. Покажи мне, как надо начинать. - Я обязан подчиниться. Вам нужно только посмотреть мне в глаза. Гэйлон неохотно поднял взгляд и по смотрел в глаза призрака. Дэви взбирался по крутой дороге, таща Кэти за собой. Смерть и разрушения приветствовали его приход. И колдовство. Черные, обугленные тела на мосту лишний раз подтвердили это. Даже жители Киптауна в страхе позапирали двери и позакрывали ставни. Дорога становилась все круче, а лес по ее сторонам - гуще. Когда мальчик одолел последний холм, вдали показался замок, окруженный высокими, замшелыми стенами, сложенными из грубых серых камней неправильной формы, скрепленных между собой повыкрошившимся раствором. Тем не менее камни эти были так удачно подогнаны друг к другу, что, казалось, стены могли бы продержаться вообще без всякого раствора еще одну тысячу лет. На башнях замка лежали белые снеговые шапки, а за ним вздымались отвесные, неприступные скалы, утыкаясь своими острыми вершинами в бледное зимнее небо. Это был королевский замок, но мальчику он показался слишком мрачным, отмеченным печатью отчаяния. На его приближение никто не обратил внимания. Единственным свидетелем того, как новоиспеченный герцог Госнийский вступил в замок своего суверена, был худой мальчишка-слуга в полинялой голубой ливрее. Он вел через двор к конюшне двух лошадей, умудряясь одновременно ковырять в носу. Кроме конюшни, поблизости громоздились еще какие-то строения, но все они носили отпечаток почтенного возраста и всеобщего упадка. Кэти сильно дернула повод и потянула Дэви в стойло, откуда вкусно пахло свежим сеном и другими лошадьми. За последние несколько дней пони утратили свой упитанный вид, к тому же сейчас они проголодалась и очень устали. - Привет! - обратился Дэви к подростку, который вел за собой лошадей. - Не мог бы ты позаботиться о моей кобыле? - А деньги у тебя есть? - спросил слуга слегка высокомерно. - Есть немного. - Тогда веди ее сюда. Сделка совершилась тут же, во дворе, и Дэви расстался с одним из медяков достоинством в десять пенни. Забросив на плечо свою кожаную сумку, он пересек грязный, утоптанный снег двора и постучал в высокие дубовые двери в глухой стене замка. В конце концов дверь ему отворил слуга постарше, но тоже в линялом голубом одеянии. - Что надо? - спросил он нелюбезно, быстро оценив не слишком богатый, а кое-где откровенно поношенный наряд мальчика. - Я пришел, чтобы увидеть короля. - Убирайся. Дверь стала закрываться, но Дэви уже проскользнул внутрь. - Эй, парень, сюда нельзя! Дэви откинул со своего лица капюшон плаща и продолжал настаивать на своем: - Я должен увидеть короля. - Пропусти его! - крикнул кто-то из дальнего конца вестибюля. Это был Ринн, сын портного, которого Дэви повстречал у моста. Слуга что-то проворчал и, заперев дверь, удалился. Внутри замка жизнь была заметна гораздо сильнее, чем снаружи. Дэви с любопытством огляделся по сторонам. Множество слуг и служанок, молодых и старых в растерянности сновали туда и сюда по холодному, сумеречно освещенному помещению. Многие женщины были заплаканы. Сын портного стоял возле массивного каменного стола в обществе еще двоих вельмож: молодого человека с яркими рыжеватыми волосами и второго - статного седовласого господина в дорогом костюме из малиново-красного бархата. - Арлин Д'Лелан мертв, - резким голосом сказал пожилой. - Король заперся в библиотеке вместе с телом. Он не слушает меня, и вряд ли он послушается кого-то из вас. Ринн покачал головой: - Мы пытались. Лучше оставить его там, лорд Тидус. Пусть спокойно оплакивает своего друга. - Спокойно?! - проворчал тот, которого назвали Тидусом, а его красивое лицо слегка покраснело от гнева. - Сколько еще человек из вашей компании должно погибнуть, прежде чем остальные придут в себя? Это вы во всем виноваты, вы со всех сторон кричите о своем одобрении и поддерживаете короля во всех его безумных планах. Его острый взгляд остановился на Дэви: - А ты кто такой? Мальчик приложил немало усилий, чтобы спокойно выдержать его взгляд. - Мое имя Дэви Дэринсон, милорд. Я приехал сюда, чтобы служить Рыжему Королю. - У нас хватает слуг, - отрезал Тидус. - Дэринсон? - эхом отозвался рыжеволосый, который до сих пор хранил молчание. Затем он обменялся взглядом с Ринном, который тоже казался растерянным. - Имеешь ли ты отношение к Дэрину, герцогу Госнийскому? - Это был мой отец, - ответил Дэви и почувствовал, как странно прозвучали эти слова, впервые произнесенные им. - Невероятно! - Пожилой вельможа поправил свое платье. - Госни не оставил наследников. - У меня есть бумага. Он... - Неумелая подделка, я в этом не сомневаюсь. Дэви выпрямился, упрямо сжав челюсти. - Позвольте мне встретиться с королем. Он поймет, что я говорю правду. - Забирай свою бумажку вместе со своей ложью и проваливай, юный бандит! - сердито вскричал Тидус, и его лицо потемнело. - Иначе ты очень скоро окажешься в темнице вместо роскошных апартаментов герцога. - Погодите, - пробормотал рыжий, дернув Тидуса за рукав. - Если он действительно Госни, то, может быть, ему удастся урезонить Гэйлона Рейссона. - Невероятно, - снова проворчал Тидус. - Никому не будет хуже, если он попытается. Сердитое выражение на лице Тидуса сменилось задумчивостью. - Хорошо, Керил, - сказал он наконец, - но только пусть его сначала вымоют и прилично оденут. А потом доставьте мальчишку ко мне. - Прилично одеть? - Керил нахмурился. - Его величеству все равно не будет видно, во что он одет. Ему глубоко плевать на это. - Зато мне не плевать, - ответил на это Тидус и пошел прочь, сразу свернув в мрачный, плохо освещенный коридор. Тидусу пора было заняться своими прямыми обязанностями, и именно с этим намерением он направился к комнатам барона Д'Лорана. Там, среди его бумаг, должно было найтись хоть какое-то объяснение, хоть что-то, что могло бы пролить свет на мрачные события сегодняшнего утра. Советник чувствовал внутри себя гнев и одновременно предвкушал какое-то важное открытие. Никто из оставшихся в живых не мог знать, что произошло сегодня на мосту. Никто, за исключением Гэйлона Рейссона, но Тидус кое о чем догадывался. Вряд ли это был просто несчастный случай. Дверь в покои барона, однако, уже была отперта и стояла полуприкрытой. Советник осторожно толкнул тяжелое, сырое дерево и заглянул внутрь. В кресле у очага неподвижно сидела королева Виннамира. Одинокая свеча едва освещала листок бумаги в ее руках и несколько вскрытых конвертов на коленях. Услышав шорох, королева подняла голову, и Тидус удивился бледности ее лица. - Что это значит? - спросила королева, протягивая ему сложенный лист. Тидус вежливо взял документ в руки и быстро пробежал глазами четко выписанные строки. Последняя фраза привлекла его внимание, и он прочел ее вслух: - "...и после того, как все вышеперечисленное будет исполнено, а Гэйлон Рейссон - мертв, мы обещаем наградить барона Седвина Д'Лорана титулом губернатора земли Виннамира и назначить его консортом вдовствующей королевы, нашей дочери Джессмин". Бумага была подписана "Роффо, глава дома Герриков и король всей Ксенары", а в красном воске в самом низу была оттиснута затейливая королевская печать. - Скажите же мне, что все это значит, - снова потребовала Джессмин. - Все достаточно прозрачно, миледи, - глава королевского Совета слегка откашлялся. - Барон был подослан для того, чтобы убить короля Гэйлона. - И жениться на его овдовевшей супруге, - сердито добавила Джессмин. - Как мой отец мог пойти на это? Почему? - Логику политических замыслов не всегда бывает легко объяснить, ваше величество, но вам не стоит упрекать вашего отца в коварстве. - Вы хотели сказать - в алчности, - с горечью проговорила Джессмин. - Мой отец давно зарится на лес и воду Виннамира, но мы все это время щедро делились с ним нашими богатствами. Зачем понадобилось убивать моего мужа? Тидус заставил себя улыбнуться ей тепло и сочувственно. Ее величество, как оказалось, разбиралась в политике куда лучше, чем ему казалось. - Миледи, ваш отец опасается Кингслэйера и короля-мага, который может повелевать им. - Но это же совершенно бессмысленно! За все эти годы Гэйлон не сделал ничего такого... - она опустила глаза.