о поверить, что Багшо оттолкнулся от колеса и бросился вперед еще прежде, чем погас свет, - это ему, скорее всего, просто показалось. Однако не подлежит никакому сомнению, что к тому времени, когда громыхнули шумовые гранаты, он - единственный из нескольких сотен охранников - уже бежал. Массивное тело не мешало ему развивать вполне приличную скорость, инерциальный компас, вмонтированный в приклад бластера, помогал сохранять верное направление. Хотя Багшо и знал про гранаты заранее, оглушительный грохот заставил его на мгновение сбиться с ритма. _Девять... десять... одиннадцать..._ и - словно кувалдой по голове. Оставалось надеяться, что луковские охранники оглушены еще сильнее, да и парламентские - тоже. Чену потребуется какое-то время, чтобы успокоить своих героев, а уж как поступят золотые - это одному Богу известно. Могут побросать оружие, а могут и броситься в бой, чтобы отомстить за хозяина, хотя бы и ценой собственной жизни. По последней, перед самым началом действий, оценке Системы таких и таких будет примерно поровну. _Восемнадцать... девятнадцать..._ Очень это паскудно, когда темнота вокруг - хоть глаз выколи, а ты должен нестись со всех ног; Багшо не принимал участия в подобных забавах с незапамятных времен начальной боевой подготовки. Его заложенные уши не улавливали сухого треска парализующих гранат, зато ноздри получили полную меру едкого дыма; мучительно заболела голова. Вены Багшо горели от постепенно просачивающегося в них КРп. Гости тоже запаслись этим стандартным антидотом, кто бы сомневался, но они же не изготовились заранее, не вогнали себе дозу в первую же долю секунды. Для них все началось в тот момент, когда свет внезапно потух. Несколько секунд, чтобы найти шприц. Несколько секунд, пока КРп подействует - свои-то ребята, предупрежденные, и те едва уложатся, а уж о противниках и говорить нечего. Вырубятся, как миленькие, минуты на три-четыре. _Двадцать восемь..._ А некоторые из них перепутают шприц либо намеренно ширанутся каким-нибудь обострителем ночного зрения - джи-девятым или изофотом - и только потом поймут обстановочку. От одного-то КРп голова раскалывается, а если подмешать в кровь всю эту прочую отраву - тут и вообще ляжешь и будешь кричать "мама!". Найдутся даже такие, что полезут включать инфракрасную оптику - зря угробят время и... _Тридцать..._ Багшо зажмурился. Плотно сжатые веки умерили ослепительную вспышку, окрасили ее в нежно-розовый цвет. И тепло на лице, как от костра или жарко натопленной печки. Вся незаэкранированная инфракрасная оптика накрылась известным органом, а как знать, не потребуется ли она чуть позже? Несчастные придурки, вколовшие себе джи-девятый, ослепли минимум на неделю. А ведь еще совсем не вечер, игры только еще начинаются. Адель... "Еще не вечер" - одна из любимых ее поговорок. Адель не вернется, но эти сволочи не ушли безнаказанными. Мальчонка сделал их обоих. Сперва Девлина, а теперь - Гранди. Остается только спасти мальчонку. _Сорок_. Если встанет выбор между мальчонкой и этой старой ведьмой, его бабкой, придется плюнуть на ранги и вытаскивать мальчонку. Из благодарности. И самой элементарной справедливости. Страшно подумать, что может сделать такая мощная штука, как парализующий дым, с немолодой женщиной. Тем более что сам же он, Багшо, и спланировал концентрацию, близкую к летальной. Старуха может умереть, не дождавшись укола КРп, но ведь она пошла на такой риск с открытыми глазами, по своему собственному желанию. Каждый удар пульса отдавался в голове оглушительной болью. Третья вспышка. Ну все, сейчас будет нормальное освещение; Багшо открыл глаза и увидел ярко-белые, медленно колышущиеся холмы. Он находился в низине этого неземного, фантастического ландшафта, но даже и здесь дым доходил почти до подбородка. Мелькнуло несколько красных фигур (золотых и зеленых не замечалось), затем волна дыма накрыла его с головой, чтобы через секунду схлынуть. Багшо сориентировался по потолочным прожекторам, слегка изменил направление и снова нырнул в плотную, как вата, белизну. Он задержал дыхание на вдохе и продолжал бежать... _Пятьдесят два... пятьдесят три..._ Долгий, с хрипом и свистом, вдох... Ну вот, не стоило и бояться - ни рези в горле, ни онемения, так что КРп работает. Еще бы не работал - это же он по башке долбит. А звон в ушах - это проклятые шумовые гранаты. Да, кстати, я же так, с заткнутыми ушами, ничего не услышу. Багшо убрал протекторы. Бластер напоминал в его руках скорее дубину, чем сверхмощное ультрасовременное оружие. Бежать в дыму было получше, чем в темноте, - какая ни на есть, а видимость. Метр, наверное, ну разве чуть поменьше. Можно будет хоть немного сориентироваться, когда все мы сойдемся... _Шестьдесят!_ Где-то здесь. Багшо чуть не перелетел через кресло. Ничего не видно, дым этот проклятый... ладно, пошарим на ощупь. А это что за фигура? Красный, кто-то из наших. Да куда же они все, к черту, подевались? Ну что же я делаю, ищу посередине - они же, трое живых, должны были отбежать от трупа, так что искать надо подальше. А ведь все эта, мать ее, долбежка в голове, от нее все мысли путаются, вот и делаешь такие глупости, а тут еще звон в ушах... - Глушение закончено, - сказала Система. Ну вот и заушник заработал, а то без Системы как-то непривычно. Одиноко и неуютно. Ничего, побегали немного без связи, зато теперь можно надеяться, что мощное, в широком спектре, глушение изувечило всю криотронику этих, золотых и зеленых. И тут он чуть не споткнулся о присевшего на корточки человека... красного. - Да помоги ты мне, - заорала Люси Смит; голос Люси едва пробивался сквозь колокольный звон в ушах, но все же Багшо ее узнал. А эта кишка, которую Люси пытается поднять с пола, это же... - Ты сделала укол? Багшо закинул бластер за спину и наклонился к Седрику. Дурацкий вопрос, Люси знает свое дело. Будем считать, что она ничего не слышала. - Я возьму его! Сколько же это он дыма наглотался?! - думал Багшо, поднимая Седрика. Надолго, наверное, вырубился - на несколько часов. А вот и драчка началась - люди орут, лазеры шипят, все сорок четыре удовольствия. С помощью Люси Багшо взвалил Седрика на свободное плечо, и тут выяснилось, что парень весит значительно больше, чем можно бы с виду подумать. И штаны он обмочил, значит, и правда в глубокой отключке. Люси повернулась и побежала рысцой, Багшо едва за ней поспевал. За кого она меня, интересно, считает? - со злостью думал он. За Самсона? Или за грузовик? - Друг на два часа. Друг на девять часов. Системе-то хорошо, ей на радаре все видно. Красный на два часа появился на мгновение и снова утонул в дыму, другой, тот, что слева, вообще никак себя не проявил. Господи, ну куда же деваться от этой проклятой головной боли?! Вот если бы ввести КРп заранее - но уже здесь, в ангаре, каждый из отрядов проводил медицинскую проверку двух других, а такой препарат ничем не замаскируешь. - Гость на десять. Получив, по всей видимости, то же самое сообщение, Люси крутнулась влево - и очень вовремя. Точно с указанного Системой направления выплыла огромная - в тумане всегда так кажется - золотая фигура; _П-ш-ш!_ - прошипел бластер, выкидывая красный расплывчатый луч. Мужик взвыл, как зарезанный, и пропал, даже не пытаясь отстреливаться. А ведь что с ним такого могло случиться? Ну, ожог небольшой, волдырь будет - вот и все. В дыму лазеры малоэффективны, даже на близкой дистанции. - Изменение курса, тридцать градусов влево, - приказала Система. Багшо послушно свернул. Люси пропала из виду, и мало удивительного - дым загустел, он был уже не белый, а темно-серый, как бетон. Снова - непонятно, с какой стороны - донеслись крики, перемежаемые резким змеиным шипением. Длинное тело, сосиской висящее на правом плече Багшо, пошевелилось и застонало. И чего это парень такой тяжелый? Ну ведь точно сначала был легче! Висеть вверх тормашками - вряд ли это полезно его голове. Да какая разница, хуже этой голове не будет - хуже некуда. Голова самого Багшо явно намеревалась взорваться на манер той шумовой гранаты - а ведь он ввел себе КРп _до_ дыма. Принятая _после_, эта зараза лупит еще в сто раз сильнее. Багшо чуть не врезался во что-то черное, размером с хороший грузовик. Ну да, шасси "Боинга". А Система эта тоже стерва еще та, могла бы и предупредить. Шатаясь от усталости, он залез в узкий, похожий на пещеру просвет между колесами. Сойдет. Тело, свинцовым грузом оттягивающее плечо, стонало все громче и даже слегка брыкалось. Багшо усадил Седрика на пол, привалил спиной к огромному колесу, опустился рядом на колени и начал шумно хватать ртом воздух, а точнее - дым. Вот уж верно, что старость - не радость. Колокольный звон почти стих, но голова все еще не оставила гнусного намерения взорваться. Трудно думать взрывающимся мозгом, очень трудно. А эта хрень чего на мне висит? Багшо скинул бластер на пол: - Ну как ты, Шпрот? Живой? Седрик дернулся, пробормотал что-то невнятное - и вдруг разразился длинной тирадой, состоящей из множества непристойных слов и одного пристойного: - ...Голова! А затем вцепился в упомянутую голову обеими руками и добавил: - Нет, не живой. - Понятно. Это все от антидота. Поболит немного и пройдет. - Поболит? Ты называешь это - _поболит_? Вот же сучий потрох! - Стихни. Главное - ты в безопасности. Может быть... Багшо хотел было включить наручный микрофон, вызвать подкрепление, но передумал - у этих, золотых-зеленых, наверняка есть подслушивающее оборудование. Кстати о зеленых - интересно, сумел уже Чен отозвать своих ребят? - Ты снова уделал мой нос! - Это звучало как "дыдобаудебаб бойдос!" Седрик поднял голову - двумя руками, как некий предмет, не имеющий прямого отношения к его телу. - А что там было? - Маленькая драчка. Я вытащил тебя. Другие вытащили твою бабушку и Чена. Я надеюсь; что вытащили. Я надеюсь, что вытащившие были одеты в красное. Седрик застонал и что-то пробормотал. Затем наступила тишина. Ну вот, начинается, обреченно подумал Багшо. С белого, как мел, лица смотрели расширившиеся от ужаса глаза: - Я убил его! Я сломал ему шею! Господи Боже ты мой! - Ты его не убивал. - Убил! Я ударил ребром ладони по горлу! Вот - и рука болит... Седрик уставился на свою правую ладонь - сильно распухшую, Багшо видел это даже в полумраке. - Его убила твоя бабушка. Это она нажала на спуск. А ты - просто оружие. Господи, да что это с мальчонкой, чего он так скрючился? Ну вот, наблевал. От КРп такого вроде бы не бывает. От боли, наверное, - или от воспоминаний. Или крови из носа наглотался. Седрик распрямился, вытер рот левой, целой, рукой и застонал: - Я убил его. Я слышал, как хрустнула шея! - Нет. От тебя здесь ничего не зависело. Его убила твоя бабушка. Или я. - Чего? - Ты что, в приюте, что ли, научился этому удару? Нет, Шпрот, ты его не убивал, скорее уж я. - Ты? - Я. Это я его убил, если тебе уж так хочется. Только не ты. Ты тут ни в чем не виноват. Туман сильно приглушал звуки, однако было понятно, что бой разгорается - шипение лазеров и вопли доносились все чаще, последнее время к ним примешивались и резкие выкрики команд. Сориентировались противнички, организуются. И чего это Система не присылает подкрепление? Затем загромыхал чей-то усиленный мегафоном голос. За шумом боя и стуком в собственной голове Багшо не смог разобрать ни слова, оставалось надеяться, что это Чен отзывает зеленых. Если не удастся быстро разоружить золотых, если эти ребята на сто процентов уверятся, что их подзащитный откинул копыта, тут же такое начнется - не приведи Господь... Некоторые немцы позволяют себя закодировать на самурайский кодекс чести, после смерти начальничка они превращаются в безумных фанатиков. Кодируют их точно так же, как Седрика, только Седрика-то подцепили обманом. А эти ублюдки глядят на перекрестье добровольно - все равно что душу продают. - Почему я это сделал? - Седрик еле ворочал языком, слова звучали глухо и неразборчиво. - Ничего ты не делал. От тебя тут ровно ничего не зависело. - Да не крути ты, мать твою! - заорал Седрик. - Расскажи все как есть. _Трах!_ Стальные плиты покрытия вздрогнули, голову Багшо пронзила горячая вспышка боли. А это что еще за хрень? Программа не предусматривала никаких таких хлопушек. И все же кто-то начал ими швыряться. Веселенькие, долби их в корень, дела. А что, если золотые ребята задумали отправиться прямиком на тот свет, прихватив за компанию и всех остальных? Похоже, очень похоже. _Трах!_ Раздались звуки рвущегося металла и падающих обломков - словно все во вселенной кухонные горшки разом обрушились на бетонный пол. - Вставай, Шпрот. Мотать нужно отсюда на хрен. Мальчонка даже не пошевелился - так и сидел, вытянув свои ходули; лицо - белая лепешка, а глаза сверкают, как бешеные. - Так ты расскажи, почему я это сделал? - Потом, на досуге. - Сейчас! Сейчас! Сейчас! А не всадить ли ему укол, чтобы стих? Да нет, рисково. Шок - штука хитрая, а тут еще парень чуть не пополам ломается под грузом несуществующей вины. - Я проверял твою сетчатку, помнишь? И не мог поверить своей удаче, когда ты так вот сразу взял и согласился. Глупый сосунок, ничего, кроме своей фермы, в жизни не видевший. - А в Центре чего-то не проверяли, - пробубнил Седрик. - Вот именно. Сканеры сетчатки вышли из употребления. Только и остались, что в старых телепостановках. А в реальном мире - ни-ни, слишком уж они опасны. Стробоскопический гипноз. - А? - Слушай, красавец, нам нужно бежать. Подуло холодом. Последний бабах - это ж они точно ворота снесли, вон как дым вихрится. А когда совсем рассеется... - Я тебя закодировал. Ты сфокусировал глаза на перекрестье сканера и через пару секунд отключился. Глубокий транс. Когда человек в таком состоянии, закодировать его - проще простого. Ну а потом бабушка дала сигнал, и ты, помимо своей воли, бросился в атаку. Седрик пробормотал нечто неразборчивое, но - судя по интонации - крайне нелестное. Багшо не вслушивался. Зачем? Он и сам крыл себя последними словами - словами, которых Седрик, пожалуй, и не слышал-то никогда. Отомстить было необходимо, убийцы получили по заслугам, будь воля Багшо, он бы их вообще... Ладно, замнем. И все же - и все же. Никогда еще прежде не чувствовал он себя стопроцентным, патентованным, пробы негде ставить, говном. А ведь этот олух, небось, думает, что у него, значит, совесть есть, а все остальные и не знают, с чем эту штуку едят. - Я превратил тебя в безотказное оружие. Устоять перед стробером невозможно. Правда, я знаю одного мальчонку, который _почти_ устоял. - Срань позорная! Да ты... - Да, и срань, и многое другое. Но сейчас я хочу тебе помочь. С минуты на минуту здесь могут появиться луковские бандиты, так что надо мотать, и по-быстрому. Не заставляй принцессу ждать. Да идем же, что ты как неживой. Багшо дернул Седрика за руку, но тот и не думал подниматься. - В гостинице. Вот, значит, почему мы проторчали там три часа. - Да. А теперь - пошли. Только эта операция не должна была растянуться на три часа - или даже на пять минут. Багшо обратился за помощью к Системе, та посоветовала один укол, другой, третий, но воля Седрика так и оставалась несломленной. Парень уходил в транс все глубже и глубже - и все равно орал, и отказывался, и пытался сопротивляться. Крепкий орешек - что, собственно, и предсказывал анализ его ДНК. Система не нашла в архивах ни одного случая, чтобы кто-нибудь выстоял перед стробером хотя бы пять минут, а здесь счет шел на часы. И только тогда, когда Седрик окончательно вымотался, почти перестал дышать, утратил последние остатки воли, только тогда удалось наконец вбить в его беззащитное подсознание кодировку. Единственная надежда, единственное светлое пятно в этой грязной истории - крепкий, как стальной трос, парень _должен_ справиться со своим чувством вины. Но пока что Багшо тащил этого стального парня из щели между колесами, а тот равнодушно ехал на заднице, не желая принимать никакого участия в собственном спасении. - Шпрот! Седрик! Да очнись ты, и пошли! Я отведу тебя к Элии. Ты можешь уйти с ней на Тибр! Она тебя ждет! Седрик пробормотал нечто неразборчивое, по всей видимости - отказ. Ледяной ветер крутил вихри. Стало заметно светлее - наверху, под крышей, сквозь пелену дыма проступали расплывчатые пятна прожекторов. Орали мегафоны - не один, как прежде, а два или даже три. Багшо нагнулся, чтобы снова перекинуть двухметровое, раскисшее, как кисель, тело через плечо, получил прямой в голову и чуть не упал. Противно хрустнул сломанный зуб, во рту появился вкус крови. Это ж надо - схлопотать такое от полубессознательного фраера, прилипшего задницей к полу! - Ты что, хочешь попасть к луковским ребятам в лапы? Да они же с тебя живьем шкуру сдерут! Пошли! - Иди ты на хрен. А меня оставь в покое. Для убедительности Седрик перекатился на живот. Парень был в шоке: отравленный дым, антидот и чувство вины - все эти радости начисто лишили его способности думать. - Трус! - сказал Багшо, осторожно трогая расшибленные губы. От дыма не осталось уже почти ничего. - Чего? - Да из тебя разведчик, как из говна - повидло. А эта косоглазая пигалица, шлюшка черножопая, которую ты натягивал... Седрик громко выругался, снова перекатился на спину, подтянул колени к груди, вскочил на ноги, но тут же заорал не своим голосом, покачнулся и упал в заботливые объятия Багшо. При сильной головной боли лучше особенно не прыгать. - Вот так и стойте, - сказал чей-то голос. Багшо повернул голову. Сперва он увидел шесть дульных линз шести бластеров и только потом - шестерых мужиков в синем. Колени Седрика подломились, Багшо сжал его покрепче и быстро оценил обстановку - крайне безрадостную обстановку. Выломанные ворота ангара, прямо за ними, в свете занимающегося дня, - транспортный самолет. Из распахнутых люков так и сыплются фигурки в синем; сбиваясь в небольшие группы, они бегом направляются к воротам. Весь ангар усыпан телами - красными и синими, зелеными и золотыми. В вертикальном положении считай одни синие, а если не синие - есть и такие, хотя очень, очень немного, - то с поднятыми руками. Так это что же, полный провал? И добро бы взял верх кто порядочный, а то эта мелкая шпана... У них и формы-то толком нет, вон все в чем - в старых джинсах да латаных комбинезонах, покрасили в темно-синий и считают, что вроде формы. Ну точно как уличная шпана. А шлемы - грубый, грошовый непальский хлам... Но тут кто-то подошел к Багшо сзади и всадил ему в спину зомбер. 25. КЕЙНСВИЛЛ, 11 АПРЕЛЯ Вселенная Седрика состояла по преимуществу из страданий. В центре ее находилось огромное, красное, медленно пульсирующее солнце - головная боль; люди, вещи - все это вращалось где-то на периферии. Когда Багшо вырубился и упал, Седрик упал тоже, сверху. Ударившись о стальное покрытие ангара, сломанная кисть послала красному солнцу сигнал, и то взорвалось. Седрик на время ослеп, он лежал не шевелясь и старался не думать о _хруп!_ _Хруп!_ - с таким звуком сломалась шея. Громкое, сочное, раскатистое _хруп_. Затем кто-то (двое мужчин?) поднял Седрика на ноги, красное солнце засверкало еще ярче; от солнца в направлении желудка катились мощные, почти штормовые волны - позывы к рвоте. Какой-то голос что-то кричал, Седрик вслушался, и оказалось, что кто-то хочет знать его имя. Он попытался заглянуть за красное солнце боли, рассмотреть лицо спрашивающего, но не смог. Не смог, так не смог. Он попытался назвать свое имя и тоже не смог - плохо двигались язык и губы. А вот все остальное - все остальное его тело - двигалось. Его била дрожь. Пальцы и запястья, и локти, и колени, и ступни, и подбородок - все это дергалось в каких попало направлениях, и Седрику было стыдно. А еще было холодно, очень холодно. - Так что, - спросил голос, - зомбируем этого? - Разве что малость... Не, не стоит. Загнется еще, видишь, в каком он виде? - А вы не боитесь, сэр? На вид этот человек очень опасен. Они громко расхохотались, звук отозвался в голове частыми, режущими ударами боли. Почему синие? Это не ооновский синий цвет, дедушкины охранники были одеты в светло-синюю, пожалуй, даже в голубую форму, а здесь - темная, как у моряков. И серебряная эмблема, только не разглядеть какая, глаза чего-то плохо видят... Кто-то задал ему вопрос, но он не разобрал слова и не ответил, а только выпустил изо рта немножко скопившейся слюны. Потом человек - очень низенький и широкий, как комод - ударил Седрика по лицу. Красное солнце взорвалось, послало в желудок уже не волну, а всесокрушающий девятый вал, и Седрика вырвало еще сильнее, чем раньше. Низенький человек отскочил и разразился ругательствами, кто-то сдавленно хохотнул. Было холодно, весь мир превратился в лед. Ладони и ступни превратились в лед. Седрик дрожал. - Что это у вас тут такое? Новый голос. Подошел еще один человек - крупный, с резкими манерами. А за ним - чуть не целый полк синих. - Это - внук старой карги, сэр. Тот самый парень, который убил Гранди. - А на вид - так ему и комара не прихлопнуть. Ладно, прихватите его с собой. Пока что - заложником, а потом - вместе с остальными, под суд. Мучительная попытка понять эти слова кончилась безрезультатно. Затем Седрик услышал, как Багшо скомандовали встать, а потом сказали, чтобы он шел туда, куда указывала темно-синяя рука, и Багшо поплелся в этом направлении без малейшего протеста - и без непременного своего бластера. Очень на него не похоже. Смысл происходящего был настолько страшен, что сумел даже просочиться через красный сверкающий шар боли. _Зомби_, вот что это такое. Багшо превратился в покорную, лишенную воли и разума марионетку на много дней - или месяцев - или навсегда, все зависит от впрыснутой дозы. А эмблемы на плечах вроде двойного кольца. Затем Седрика погнали к целому становищу тележек. Каждый шаг вызывал новый всплеск боли. Седрику хотелось умереть; из головы не шел этот звук: _хруп_. Теперь он - убийца. Возможно, эти люди отвезут его куда-нибудь и повесят. Хорошо, если бы повесили, уж всяко лучше, чем просидеть остаток жизни за решеткой, или куда уж там сажают заключенных. А почему двойное кольцо? Элию он больше не увидит. Он бы и сам не посмел взглянуть ей в лицо. Ну что может быть общего у принцессы - с убийцей? Кто-то приказал ему сесть в тележку справа. Сидеть было хорошо, лучше, чем шагать. Что-то холодное обхватило его запястье и громко щелкнуло. Седрик сделал усилие, отозвавшееся новой вспышкой боли, и сфокусировал глаза. Левую - здоровую - его руку приковали к поручню. - Ну и вонища от тебя! - Темно-синий, севший на свободное место, брезгливо отодвинулся к самому борту тележки. - Да вот, - смущенно пробормотал Седрик, - траванул я тут. - Это я знаю! - Ну и вроде бы штаны намочил. - Хорошо, если только намочил. Голос звучал совсем молодо. Превозмогая боль, Седрик сощурил глаза и кое-как получил мутное, но все же разборчивое изображение. Тощий, совсем молодой парень. А как же иначе, кому же еще поручат охрану абсолютно бессильного и безмерно вонючего пленника, как не самому младшему в отряде? Тележка рванулась вперед, а голова Седрика мотнулась назад, взрыв красной боли грозил взломать черепную коробку, в клочья разнести мозг, расшвырять его ошметки по сторонам. _Хруп?_ Да нет, шея вроде цела. А жаль, пусть бы сломалась - и дело с концом. Колонна тележек проскочила сквозь ворота и помчалась по тускло освещенному тоннелю. На повороте двухтонную голову снова занесло - с теми же, что и в первый раз, последствиями. Седрик проглотил подступившую к горлу рвоту. - Это что, - спросил он, - Система? Это она, что ли, вам помогает? - А то! - хохотнул тощий парень. Ну почему бы Системе не порасшибать все эти тележки в хлам? Так нет же, она ведет их, пособничает врагам. А кто они, кстати, такие, эти враги? Седрик сощурился на правое плечо ближайшего из врагов. Нет, это не просто двойное кольцо, а земной шар, опоясанный линией с зубчиками, на манер шестеренки. Все равно не понятно. Туман в глазах малость рассеялся, но внешность и одежда парня ровно ничего не говорили. Латаные джинсы, синий, тоже латаный, свитер, блестящий шлем с поднятым визором. Ну и что? - А кто вы, ребята, такие? - осторожно поинтересовался Седрик. - Мы - Комитет защиты Земли, - с детской гордостью сообщил охранник. Изоляционисты. И не шестеренка, а крепостная стена. Еще один поворот, еще один взрыв нестерпимой боли, и колонна влетела в широкий, ярко освещенный тоннель, вдоль обеих сторон которого тянулись ряды погрузочных площадок. - И чем вы занимаетесь? Честно говоря, Седрика больше интересовал другой вопрос - как бы удержать себя в неподвижном положении, чтобы голова на поворотах не болталась? Положить бы ее на подголовник, так рост не позволяет. И ногами, онемевшими в тесноте, толком не упрешься. А левой, прикованной к поручню, рукой и подавно не удержишься, ее бы хоть ко рту-то поднести, чтобы микрофоном воспользоваться, так и того нельзя... Микрофон? Да какой тебе, придурку, микрофон, его же немцы отобрали, при первом еще обыске. Седрик осторожно пошевелил правой кистью - отдельным, самостоятельным источником боли. Придя к выводу, что тут, скорее всего, сломана кость-другая, он все-таки сумел поднять свободную руку и отодрал пленку, наклеенную поверх заушника. Мог бы и не стараться - глухо, как в танке. - Вы, институтские ублюдки, загрязняете мир, а мы стараемся вас остановить! И остановим! - Загрязняем? Звездная энергия ничего не загрязняет. - Не загрязняете, так заражаете. Внеземной заразой. Мы сохраним энергию, но положим конец изучению чужих миров! Поигрались, и хватит! Парень завелся почти до истерики. Фанатик. Багшо изоляционистов и в грош не ставит. Седрик не стал любопытствовать, как они проникли в Кейнсвилл - с таким вопросом могла справиться даже его раскалывающаяся от боли голова. Имелся некий предатель, скорее всего - Девлии. Уговорами или угрозами Гранди вызнал у Девлина коды высокого уровня, позволяющие свободно распоряжаться Системой, а затем пригнал сюда изоляционистов - для подстраховки. На случай, если бабушка выкинет на переговорах какой-нибудь неожиданный номер, сумеет перехитрить его - что она, конечно же, и сделала. И вот теперь Гранди разыгрывает свой последний козырь посмертно - или этот козырь сам себя разыгрывает. А в результате - полный бардак, ничего не понять. Седрик убил Гранди, Багшо превратился в зомби, а бабушка... да куда она, к черту, подевалась, эта бабушка? Еще один резкий поворот, еще один проглоченный вскрик. Но на этот раз боль не показалась такой уж оглушительной - может, она и вправду стихала? Или Седрик привык к боли? - привыкнуть можно к чему угодно. Или он вспомнил об Элии и Тибре? - И что вы собираетесь сделать? - спросил Седрик. - Захватить это клопиное гнездо - все, полностью, - прохрипел" малец. - Взорвать все купола - кроме Прометея. Отдать преступников под суд, а затем - повесить. Прикрыть Ми-квадрат, пока он не выпустил в мир чего-нибудь похуже прежнего. Глаза у него были дикие - глаза сильно уторчавшегося наркомана. - А что там такое было - "прежнее"? - Ну, скажем, мексиканская лихорадка. Или синяя оспа. _Хрень собачья!_ Эти болезни не имели никакого отношения к Институту. Просто слишком уж большие толпы нездоровых, голодных людей попадали в тесные, антисанитарные условия лагерей для беженцев. В этих рассадниках болезней накапливалось слишком уж много микробов, а когда кому-нибудь из этих микробов приходило в голову мутировать, у него под рукой оказывалась великолепная питательная среда, готовая снабжать его потомков всем необходимым, разносить их все шире и шире - пока наконец какая-нибудь лаборатория не находила подходящее лекарство. После чего все начиналось по новой. Обвинять в этих болезнях Институт - чистый бред. Седрик видел специальный выпуск, там Пандора Экклес говорила как раз об... Нет, не надо. Подумаем лучше об Элии. Элия! Седрик содрогнулся от ужаса. Ушла она или не ушла? Если нет, нужно предупредить ее, сказать ей, что в Кейнсвилле появились эти психи. Дитятко малое, неразумное, раскисло в кисель, сидит и хныкает, что у него, видите ли, головка бо-бо. Ну вот точно говорил Багшо: из тебя разведчик, как из говна - повидло. Взять себя в руки! Седрик до боли стиснул зубы. Левая кисть была прикована. Малец сидел слева. В тележке наручный микрофон не нужен - здесь есть коммуникатор. Седрик глубоко вздохнул: - _Код араб_. - Принято к исполнению, - прозвучало в голове. И как же приятно было услышать этот знакомый гнусавый говорок! Однако ничего примечательного не произошло - разве что юный изоляционист громко выругался, повернулся и заткнул рот Седрика ладонью. - Малолетний ублюдок! - дико взвизгнул он. (Сам-то, небось, еще младше.) - Что ты, бля, делаешь? Что это значит? - М-м-м! - сказал Седрик - в том смысле, что он не может говорить носом. И даже дышать не может. - Пидор институтский! - Парнишка был явно напуган. - Я те, сука, поговорю, ты у меня вообще говорить разучишься! Правой рукой он ухватил Седрика за волосы, а левой саданул поддых. Делалось все это медленно и неуклюже - Седрик не только успел глотнуть воздуха, но и напряг брюшной пресс. Животу было больно, но руке изоляционистского героя еще больнее - он взвыл и плюхнулся на скамейку. А больнее всего было больной голове, Седрик окончательно вышел из себя. Охранник согнулся пополам и засунул костяшки пальцев в рот, визор он - по расхлябанности - так и не опустил. Седрик ударил левой. Если бы не цепь, он мог бы сломать себе локоть. А так все обошлось спокойнее - охранник с воплем отшатнулся, и в тележке стало два разбитых в кровь носа. В этот момент коридор расширился. Получив пространство для маневра, тележка резко вильнула, выскочила из колонны и помчалась вперед. В спину летели крики, сперва удивленные, а затем и злые - противники заметили драку, некоторые из них рвали с плеча оружие. Седрик никогда еще не дрался без рук против двух рук, однако был почти уверен, что самая лучшая в таком положении стратегия - не терять времени, выдать все, на что ты способен, в первый возможный момент. Он вскочил, развернулся и прижался спиной к переднему поручню; левая, закованная рука тянула его вниз, правая болталась бесполезной плетью. Затем он поднял правую ногу и аккуратно припечатал физиономию парня, не совсем еще оправившегося после удара в нос. Седрик покачнулся, упер для равновесия правую ногу в живот своей жертвы, поднял левую, прицелился в подбородок и сильно нажал каблуком. Тележка вильнула, и он чуть не упал, всю нагрузку принимала на себя левая рука. Парень отчаянно царапал ноги Седрика, пытался достать повыше, но никак не мог... А затем он потянулся за бластером. Вот же мать твою! Седрик плотно зажмурился и распрямил левую ногу. _Хруп!_ По правде говоря, он не слышал этого звука - но знал, что снова сломал человеку шею. Собрав последние остатки сил, Седрик кое-как взгромоздился на скамейку рядом с обмякшим телом. Он боялся потерять сознание - голова болит, рука болит, все вокруг залито кровью из многострадального носа. Еще одно убийство. И на этот раз - безо всяких там гипнозов, просто ради сбережения собственной шкуры. Я - убийца. Так и привыкнуть недолго. Тележка с диким воем миновала голову колонны и помчалась дальше. Вводя экстренные коды, Седрик предусмотрел все, даже самые немыслимые ситуации, и позаботился о максимальном преодолении запретов Системы. _Код араб_ обозначал: "Доставь меня к принцессе Элии как можно скорее". "Араб" - это потому, что в Мидоудейле был арабский жеребец-производитель. Прежде Седрику казалось, что это - хорошая шутка, а теперь не казалось. Так значит, Элия еще в Кейнсвилле! Тележка на полной скорости свернула направо. Ее сильно занесло, дико взвизгнули покрышки, но все обошлось - только труп начал переваливаться через поручни. Седрик инстинктивно попытался его удержать, но было поздно, мелькнули обтянутые синими джинсами ноги, и мертвый охранник исчез. Хорошо еще, что удалось зацепить ногой бластер, а то и оружие бы пропало. Пролетая поворот, Седрик заметил на левой стене какие-то вспышки и дымки и только потом, когда они остались позади, понял, в чем дело. Изоляционисты решили его если не догнать, то подстрелить. Он пригнулся, а затем осторожно высунул голову. Никто из преследователей не успел еще обогнуть угол, но впереди тянулся длинный прямой участок. Сзади в тележке уже что-то дымилось. Вот пробьют покрышку - и все, аварийная остановка, и плевать хотела Система на все твои запреты и преодоление запретов. А эти герои уже видели труп, через пару секунд они вылетят из-за угла, взывая о крови. О твоей крови. Чемпиону Пасполиса по стендовой стрельбе из лазера (2048 г., юниоры) придется тряхнуть стариной. Полный боевой скафандр непроницаем для лазерных лучей, он все к чертям отражает, но тут не замечалось ни одного человека в полной броне. Ругаясь и постанывая, Седрик подобрал с полу бластер. Правая кисть раздулась, как соска, прикрученная к водопроводному крану. Беда была в том, что для лазерной стрельбы необходимы твердые руки - и ничего больше, как любил говорить Бен; ни тебе поправок на ветер, ни отдачи, однако, к сожалению, все существующие лазеры чересчур маломощны, чтобы толком покурочить мишень меньше чем за секунду-две - кроме, конечно же, случая, когда стреляешь противнику в глаз. Иначе говоря, перекрестие лазера нужно держать на цели секунду-две, как бы там ни мельтешилась тем временем цель. Седрик знал, куда прыгнет попавший под выстрел суслик и куда - сорока, однажды он даже сумел прожечь дырку в койоте - везение, конечно, но все-таки. Стандартную тарелочку нужно было удерживать в прицеле полторы секунды, раньше они не взрывались. На что же можно рассчитывать сейчас, когда одна рука твоя прикована; а другая ни на что не способна, когда нужно, несмотря на эту прикованную руку, извернуться и стрелять назад - стрелять с бешено несущейся, подпрыгивающей тележки? Седрик не был даже уверен, что сумеет нажать на спуск. А бластер - "Винчестер Тор четвертый", он не то что не стрелял из таких прежде, но даже их не видел. И все же - и все же... Он развернулся, стараясь не слишком поднимать голову; левая рука до предела натянула цепь, правая легла на подголовник. Теперь снять бластер с предохранителя (Господи, до чего же больно!) и прицелиться вдоль коридора. Седрик набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание. Первая тележка вылетела из-за угла на двух правых колесах. Похоже, эти герои тоже умеют снимать запреты Системы, иначе откуда бы такая бешеная скорость? Как только поворот закончился, двое сидящих в тележке парней вскочили на ноги и прицелились. И ведь даже не почесались опустить визоры! Седрик различал в прицеле глаза, соблазн был непреодолим. Редчайший шанс - одним плавным движением ствола выжечь правому правый глаз, а левому - левый. Поразить глаз можно и за пару миллисекунд. Так Седрик и сделал - не успев даже сообразить, что его распухший палец нажал на спуск. Парни заорали, закачались и вывалились из тележки, та проехала еще несколько метров и резко затормозила. Затем показалась вторая тележка. Единственный ее пассажир встал во весь рост заранее и теперь целился. У этого визор был опущен, однако Седрик заметил чуть ниже шлема крохотное пятнышко голой кожи и выстрелил. Опасные забавы - луч мог отразиться от визора и попасть в глаза, однако прицел был верным, парень - очень удобно - плюхнулся на скамейку, через секунду его горло украсилось аккуратным черным пятнышком, взвилась полупрозрачная струйка дыма. Ну вот, будешь в новую дырку свистеть, еще спасибо скажешь. Тележка вильнула, чтобы не наехать на тела, и будущий свистун вывалился на мостовую. Неплохо, чемпион мира и его окрестностей, совсем неплохо! Третья тележка предоставила возможность выжечь глаз еще одному преследователю, затем дистанция стала слишком большой, но и погоня притормозила - коридор был забит тележками и судорожно бьющимися телами, от визга покрышек и отчаянных криков закладывало в ушах. Тут-то и поймешь, почему Багшо этих изоляционистов и в грош не ставит. Тележка снова свернула, крики за спиной стихли. Вперед, конечно же, вперед - даже если бы Элия была позади. Позади - ну чего там позади хорошего? Ни проехать, ни пройти, тела какие-то разбросаны... Ну что, повеселился? Два трупа, трое слепых, один раненый... Желудок поднимался к самому горлу, Седрик строго велел ему вести себя прилично. Но преследование, конечно же, не кончилось - теперь эти ребята горят жаждой мести. Кое-кто из них догадается приказать Системе, чтобы та доставила их к Седрику Диксону Хаббарду - точно так же, как он сам приказал доставить себя к принцессе. А могут и просто так, по следу - к прежнему дыму, поднимавшемуся над задней частью тележки, прибавился новый; дым этот, более плотный и обильный, сочился из вентиляционных решеток отчаянно визжащего двигателя. Может, не надо к Элии? Еще наведешь на нее какую-нибудь беду. А может, поговорить с Системой? Неужели до тупой ее башки ничего не доходит? - _Чьей властью подчиняешься ты приказам визитеров?_ Тележка обогнула очередной угол, чуть не вывалив Седрика на пол. И очень чувствительно напомнила ему о его исторически важной, эпохальной головной боли. - Данные конфиденциальны. - На мгновение Седрику показалось, что эта сучья железяка ехидно подмигнула. - _Отмена запрета_. - Данные конфиденциальны. Вот так вот. Вразумишь ее, как же. Судя по всему, власть настоящих заместителей директора далеко превосходит вшивый первый ранг, присвоенный Седрику. Ну и конечно же, предатель неизбежно должен был стоять на высокой административной ступеньке. Девлин, тут и к бабке не ходить - а где, кстати сказать, бабка? Затем тележка проскочила сквозь не до конца еще раскрывшуюся дверь и загромыхала вниз по лестнице. Седрик взвыл - поприутихшая было головная боль вернулась во всей своей красе. К счастью, лестница оказалась невысокой, тележка побежала по ровному полу, мозги стали мало-помалу возвращаться на место. Интересно, а насколько буквально понимает Система приказы? Доставить к Элии - а если та как раз отмокает в ванной? - _Свяжи меня с доктором Фишем_. - В настоящий момент доктор Фиш не отвечает на звонки. - _Знает ли он о вторжении изоляционистов?_ - Данные конфиденциальны. - _Я должен доложить о чрезвычайных обстоятельствах_. - Сообщения по чрезвычайным обстоятельствам не принимаются. - _Почему?_ - По причине чрезвычайных обстоятельств. - _Тьфу, мать твою!_ - Непонятное сообщение. Затем он снова заорал и вцепился в поручни - резко свернув, тележка начала петлять по каким-то помещениям, разделенным круглыми, настежь распахнутыми люками. Седрик не верил своим глазам. Стерилизационная камера - ну точно, стерилизационная камера, и как он только не узнал сразу? И как их тут много! И тут тележка остановилась, чуть не выбросив его со скамейки. (Ну прямо как испуганная лошадь, разве что на дыбы не встала!) Впереди распахивался очередной тяжелый бронированный люк - _а я без пузырькового скафандра!_ Как же так, неужели я мог своей властью отменить стандартные карантинные процедуры? Да этого вроде и бабушка сделать не может! Дымя мотором, как подбитый истребитель из какой-нибудь исторической теледрамы, тележка бросилась вперед - в полутьму огромного трансмензорного купола. Она включила фары - не для себя, конечно же, а чтобы люди под колеса не лезли - и отважно полетела вниз по склону. Нет, не прямо вниз - вон как вправо забирает. Глухо стукнул закрывшийся люк. Ну вот, понятно, почему тут на карантин плюют - этим куполом никто не пользуется. Ни кранов тут нет, ни машин. Подумав еще секунду, Седрик догадался, что попал в купол Беринга - все остальные трансмензорные купола он уже видел если не своими глазами, то хотя бы по голо. И только потом он заметил людей - уйму людей, сотни людей, увидел, что вся середина площадки исполосована брезентовыми загородками, устелена матрасами и тряпками. Фары привлекли внимание. Люди поднимались на ноги, бежали навстречу тележке. Они прыгали и приплясывали, как дети... почему "как", здесь и вправду много детей. Тележка поехала медленнее и сердито загудела, чем привлекла к себе еще большее внимание. Люди что-то кричали, некоторые из них показывали на валящий из мотора дым. Где-то здесь должна быть и Элия. - Мистер, вы горите! - раскатывалось по все прибывающей толпе зевак. Тележка поехала еще медленнее, содрогнулась, печально вздохнула и замерла. Пару секунд что-то в ней шипело и потрескивало, затем фары потухли, и наступила тишина. Дым повалил еще гуще. - _Система, подтверди связь_. Молчание. Тощий старик, облаченный в белую простыню и зеленый тюрбан, указал на дым и взволнованно заговорил на совершенно непонятном языке. - Да, я знаю, - кивнул Седрик. - У вас тут не найдется ведра воды? Он поднял левую руку и побренчал цепью - пусть посмотрят, а то не понимают, наверное, почему я не слезаю с этой штуки и не бегу от нее куда подальше. Люди начали оживленно переговариваться; они обступили горящую тележку плотным кругом, опасаясь, однако, к ней приближаться. Тележки бегают на энергии, запасенной в бешено вращающихся маховиках; если такой маховик сорвется, он здесь все в капусту перекрошит. Седрик глотнул черного удушливого дыма и закашлялся. Элия. Где же Элия? - Седрик! К тележке бежал толстый невысокий мальчик. На желтом - _очень_ знакомом - лице сверкала радостная улыбка. - Ты же горишь! - Мальчишка повел носом и поморщился. - Ну и вонь же от тебя! - Гэвин! Гэвин Вон! - У Седрика отпала челюсть. Ну конечно же, Гэвин, кто же еще так улыбается. _Гэвин!_ Генетический двойник Чена! - А тебя-то как сюда занесло? - Седрик, ты хоть понимаешь, что тележка горит? - Да. И я к ней прикован. Гэвин подошел к тележке вплотную и сосредоточенно нахмурился. - Ну, это мы мигом, - сказал он, начиная откручивать один из барашков, закрепляющих концы поручня. - О! - Седрик почувствовал себя полным идиотом. - Так расскажи, как ты сюда попал? И где остальные? Голова как болела, так и продолжала болеть. Ответить Гэвину не удалось - его заглушил целый хор голосов. - Седрик! Седрик! Седрик! Лу, и Джеки, и Тим, и Бев - они выскакивали из толпы, как суслики из нор; те, что поменьше, даже проталкивались между ног взрослых. Дети орали и хохотали, прыгали и скакали, все они хотели обнять Седрика - и все они, подойдя поближе, приходили к одному мнению: от тебя плохо пахнет. Затем Гэвин снял поручень, и Седрик обрел свободу; слезая с тележки, он не забыл прихватить винчестер. Затем он крикнул, чтобы все отошли подальше, и начал здороваться - трепать по головам малышню, пожимать руки подросткам. Коричневолицые, завернутые в белые простыни взрослые что-то бормотали и отходили, освобождая место все прибывающим детям. В горле Седрика застрял комок, глаза наполнились слезами - от дыма, наверное. Мидоудейл вычищен! Детишек никто не убьет! - А Бен здесь? - спросил он. - И Мадж? Нет, ответил ему нестройный хор, их здесь нет - ребята все, а из взрослых - никого. Ну и слава Богу. А заправляют ими, скорее всего, старшие - Шейла, и Сью, и Роджер; тут, кстати, появилась Сью собственной персоной. На каждой руке девушки было по визжащему младенцу, лицо ее выражало крайнее облегчение. - На следующий день, как ты уехал, - крикнула она, стараясь перекрыть радостные вопли малышни, - на нас устроили налет. Окружили и всех похватали. - Кто устроил? Кричать было очень больно. - Люди в красном. Охранники Ми-квадрата. _Бабушка!_ Вот, значит, что имел в виду Чен, когда... Большой рост - большое преимущество. Через многие головы Седрик заметил движение в толпе, узнал знакомые высоко взбитые черные волосы и бросился навстречу. Люди поспешно расступались. - Элия! - Милый! - Подожди! - Он предупреждающе поднял ладонь. - Я в довольно антисанитарном состоянии. - Ну и что? - Лицо Элии сияло. - А от меня воняет младенцами! Она переложила одного из упомянутых младенцев с руки на руку, чмокнула Седрика в губы, но не смогла сдержаться - наморщила нос и попятилась. - Здесь этих короедов десятки, _сотни_... - В глазах принцессы стояло полное недоумение. - Ты ужасно выглядишь! Бледный как смерть. Что-нибудь не так? - Все. - Седрик покачнулся; неожиданно выяснилось, что у него болит не только голова, ну и там рука, но и каждая косточка, каждая мышца. - Но зато здесь все мидоудейлские ребята! Судя по радостной, торжествующей улыбке, Элия полностью разделяла его чувства. - И не только мидоудейлские - здесь есть ребята из многих других мест. По крайней мере две группы из Неврополиса, уйма коричневых лиц - с ними я еще не разобралась. Самим нужно было догадаться - ну как же иначе смогла бы твоя бабушка угрожать разоблачениями? Их бы всех... - Элия осеклась, вспомнив о присутствии большой детской аудитории. - Иначе она спровоцировала бы именно то, что хотела предотвратить. Седрик кивнул - ну конечно, собрали бы недозрелый урожай, и все шито-крыто. - Вот она и послала свою армию и всех их захватила! - торжествующе добавила Элия. А что, может, бабушка и не такая уж плохая. Нужно будет обдумать это потом, когда голова придет в порядок. Сейчас же ему отчаянно хотелось обнять Элию, да где там... Вокруг Седрика образовалось открытое пространство шириной метра в два - ясное свидетельство того, насколько располагал он сейчас к близкому общению. А еще - и даже больше - ему хотелось лечь и уснуть. Уснуть, скажем, на месяц... - Так что, - сказала Элия, - в тот момент, когда она выставляла тебя шутом гороховым на пресс-конференции, войска уже выдвигались на исходные позиции - по всему миру. Она готовилась к этому много лет - иначе откуда бы такая скорость реакции! - А остальные? - Седрик обвел рукой персонажей в простынях. - Беженцы. Из Банзарака и вроде бы Заира. И из Бангладеш. Седрик утратил уже всякий интерес к беженцам. Он смотрел на двух подростков, протолкавшихся к Элии сквозь толпу. Одному лет, наверное, шестнадцать, другой младше года так на два. У обоих встрепанные рыжие космы, оба тощие и - для своего возраста - длинные. И оба они смотрели на Седрика - смотрели очень неприязненно. Элия заметила игру в гляделки и закусила губу. - Это - Освальд. А это - Альфред. Где-то там измывается над гитарой Гарольд, ему около семнадцати. Ну а это... - она неуверенно улыбнулась и указала на младенца, - это - Берт. Полное имя вроде бы Эгберт, но это для него слишком большая роскошь, хватит и Берта. Он очень похож на всех вас. Ребята, а это - Седрик. Это было уже слишком. Несколько секунд, показавшихся часами, мозг Седрика не соображал ровно ничего - только регистрировал перегрузку. Копии! Зачем Хейстингзу столько копий? Но чем больше он смотрел на ребят - на самого себя, чудом помолодевшего и размножившегося, - тем понятнее становилось, что они совсем не похожи на Уиллоби Хейстингза. У старика очень примечательные уши - здоровые и развесистые, как лопухи. У мальчишек - ничего подобного. Вот и Багшо про уши говорил. - Может, есть и другие, - голос Элии звучал почти виновато. - Я еще не успела... Откуда-то вынырнул тощий рыжий мальчишка лет восьми. Он пораженно переводил глаза с Альфреда на Освальда, на Седрика... - Зачем? - прошептал Седрик. - Зачем это все? И кто я такой? И вдруг стало очень светло. Люди поворачивались, и Седрик тоже повернулся, чтобы посмотреть, в чем там дело. Люк, захлопнувшийся за его спиной пятнадцать минут назад, снова открылся; одна за другой сквозь него катились тележки, но посветлело вокруг совсем не от их фар, а от вспыхнувших под потолком прожекторов. Изоляционисты установили контроль над куполом. С Гэвином, и мидоудейлскими ребятами, и Элией, и всеми этими рыжими Седрик вчистую забыл про погоню. - Быстро! - заорал он. - Твой микрофон! Дай мне твой микрофон! - У меня нет микрофона, - удивленно нахмурилась Элия. - Потому я и сижу здесь, как в ловушке, второй, наверное, час. Седрику хотелось сжать от отчаяния кулаки, только очень уж болела правая рука. - Мне нужен коммуникатор! - Седрик, милый, а кто это такие? Немцы? Синие? Колонна тележек, все еще вливавшаяся в купол, катила прямиком к Седрику - возможно, по чистой случайности. Прожекторы заливали площадку ярким, безжалостным светом. - Это - изоляционисты. Они выбросили десант, перебили институтских немцев и остальных тоже... да ты же ничего не знаешь. А сейчас охотятся на меня! - Что? Почему? - Я убил одного из них. А еще четверых ранил. Кроме того, я убил президента ЛУКа. Пусть мне дадут микрофон! - Ты что, думаешь, кто-нибудь тебе отказал бы? - печально вздохнула Элия. - Здесь ни у кого нет микрофона. Есть коммуникаторы, почти у каждого люка, только они не работают, я пробовала. Я ожидала, что Бейкер сам со мной свяжется, но он чего-то молчит. Седрик упал на колени, чтобы поменьше выпячиваться. Не хотелось умирать таким юным. - А коммуникатор твоей тележки? - удивилась Элия. - Сдох. Вместе с тележкой. - О! - Элия переложила младенца с руки на руку и бросила взгляд на сияющие фарами тележки изоляционистов. - Вон где уйма микрофонов. - Да они же меня сразу пристрелят! - отчаянно заорал Седрик. - Почему ты такая бесчувственная? Ни вот на столько обо мне не беспокоишься! - Я совсем не... - вздрогнула Элия. - Седрик, тебе что, что-нибудь угрожает? - Угрожает? Несколько сотен мужиков преследуют меня по пятам, жаждут моей крови, а ты еще спрашиваешь, не угрожает ли мне что-нибудь! Элия растерянно покачала головой: - Я долго мучилась от предчувствий, а за несколько минут до твоего появления все прошло. Милый, я была уверена, что ты для меня важен! Не очень-то легко отвечать гордо и с достоинством, когда ты стоишь на коленях, воняет от тебя так, что чуть самого не выворачивает, и к тому же все твое тело болит, словно его пропустили через мясорубку. Но Седрик попробовал. - Я важен для самого себя! - Да я совсем не про то! Я хотела сказать, почему я не испытываю за тебя беспокойства. - На лице Элии светилась блаженная, почти идиотская улыбка. - А ты о чем-нибудь сейчас беспокоишься? - Нет! - И как же я раньше об этом не подумала! - Я _должна_ беспокоиться - но не беспокоюсь. Ну да, конечно же, разве ж Элию обеспокоит что-нибудь, кроме этой долбаной ее интуиции - а та молчит себе в тряпочку. Толпа зашевелилась, люди пятились все дальше и дальше. Сделав над собой героическое усилие, Седрик поднялся с коленей; купол угрожающе покачнулся и начал вращаться. Низко пригнувшись, он посмотрел в просвет между черными курчавыми головами. Тележки развернулись шеренгой и медленно наезжали на толпу. Если пойдет стрельба, пострадают женщины и дети. Нужно сдаваться, иначе будет море крови. - Элия! - Голос казался каким-то слишком уж знакомым. - Что тут происходит? Седрик обернулся - и словно посмотрел в зеркало. Несколько странное зеркало - на груди у отражения болталась гитара. Парень широко раскрыл глаза и - конечно же - уронил нижнюю челюсть чуть не на колени. - Это - Седрик, - объяснила Элия. - Милый, это - Гарольд. - Убери башку! - отчаянно завопил Седрик. Гарольд послушно пригнулся, а заодно и вернул челюсть на положенное челюсти место, однако глаза его так и остались круглыми, как пуговицы. Седрик снова взглянул на изоляционистов. Они медленно и методично прижимали толпу к центральному ограждению. Ловушка, из которой не вырвешься. А всего-то ведь и надо, что микрофон - ну скажем, микрофон любой из ихних тележек. Черта с два - не успеет он подобраться на нужное расстояние, как эти герои исполосуют его своими стрелялками. Толпа пятилась все быстрее, люди сшибали перегородки, топтали нехитрый скарб. Плакали дети, визжали женщины, взволнованно перекрикивались мужчины. Бедлам. - Милый? - Ну вот, наконец-то хоть какое-то внимание в голосе. - Что же нам делать? - Вот если бы микрофон! Я же завел коды! - Скажи их мне! - Нахалюга Берт начал извиваться ужом, пришлось перехватить его покрепче. - Я-то могу приблизиться к тележкам! - Не выйдет. Ты тут не годишься. Ну кто мешал тебе, идиоту, ввести обычные, без активации по голосу, коды? Повыпендриваться решил. Да и какой из кодов мог бы тебя спасти? Код на выключение света? Но у синих есть фары, к тому же поднимется паника, люди перетопчут друг друга. Код на вызов Франклина Фрэзера. Вот-вот, и о чем я, спрашивается, думал, заводя эту команду? Вызов Фиша - но Фиш не отвечает на вызовы. И еще... - Тибр! - оглушительно завопил Седрик; Элия чуть не выронила Эгберта. - Окно еще открыто? - Думаю, да. - И там - первый класс? - Да! Да! Все это очень мило, но теперь мы возвращаемся к прежнему вопросу. - Будь у меня микрофон, я отправил бы нас на Тибр. А может, и нет. Слишком уж это дело такое хитрое и ответственное... - Ну так вот и скажи код мне! - Элия ничего не понимала и начинала злиться. - У тебя не выйдет - нужен мой голос. - Твой голос? - Она повернулась к шестнадцати-примерно-летнему варианту Седрика. - Освальд! Ты же выполнишь задание, правда? - Какое еще задание? - неуверенно спросил мальчик. - Вот оно! - заорал Седрик так громко, что боль в голове вспыхнула с новой силой. Толпа остановилась. Вожак изоляционистов что-то кричал, но за общим гомоном нельзя было разобрать ни слова. - Протиснись вперед, как можно ближе к тележкам. И просто крикни: "Код жеребец!" - вот и все. Система решит, что ты - это я! Понятно? Мальчик кивнул и улыбнулся Седрику. Седриковой улыбкой. - Код жеребец? - Он исчез в толпе. Освальд и младше меня, и ниже, успокаивал свою совесть Седрик. И одет совсем по-другому, ну что там может ему угрожать? - Так я тоже? - спросил Гарольд. - Давайте я тоже сбегаю. - Нет, ты слишком длинный. Седрик с ужасом обнаружил, что за всеми этими разговорами забыл об осторожности, что голова его торчит высоко над толпой, и снова пригнулся. - А может, я? - звонко пропищал Альфред. - Нет! - хором откликнулись Элия и Седрик. Винтовочный выстрел, визгливое пение срикошетившей пули. И - полная тишина, толпа затаила дыхание. - Хаббард! - загремел усиленный мегафоном голос. - Выходи, Хаббард! Тишина. Седрик виновато оглянулся. Дети... Это каким же нужно быть трусом, чтобы прятаться за спинами детей? - Хаббард! Мы знаем, что ты здесь! Выходи, или мы начнем стрелять! И тут же Седрик услышал свой собственный голос: - _Код жеребец!_ И ничего. Система не реагировала. Седрик обреченно поник. Значит - все, он выложил на стол последнюю карту. _Код жеребец_ обозначал команду: "Доставь меня на Тибр, как можно скорее". Но Седрик не очень-то верил, что его власти хватит на управление трансмензором. А может - окно уже закрылось. Или оно открыто в другом куполе. В последнем случае неизбежна небольшая задержка, пока Система закроет одно окно и откроет другое, здесь, в Беринге... Что и произошло. Оглушительный, чуть не рвущий барабанные перепонки хлопок, и давление воздуха в куполе уравнялось с давлением на Тибре. Из колодца сверкнул столб дневного света, искрящимся фонтаном закружились золотые осенние листья и радужные бабочки, за перилами ограждения закачались верхушки деревьев. Возникла паника. Вся толпа развернулась, чтобы посмотреть на нежданное чудо, а Седрик Хаббард вскочил и помчался, низко пригибаясь, к колодцу; он распихивал людей локтями и корпусом, иногда даже сбивал с ног и бежал дальше, _не извиняясь_ - церемонии оставим до другого раза. Упав грудью на перила, Седрик увидел прямо под собой мирную лесную речушку. Глубина? Глубина вроде бы приличная, а падать придется всего два, от силы три метра. Перевалившись через перила, Седрик плюхнулся в новый мир, громко и с уймой брызг. 26. ТИБР, ДЕНЬ ВОСЬМОЙ Рим - такое имя получил поселок - будет столицей мира. Если не навсегда, то хотя бы на то время, пока держится струна, а та не проявляла ни малейших признаков усталости - каждое новое окно оказывалось длиннее предыдущего. Если только - тьфу, тьфу! - в дело не впутается какая-нибудь блудливая звезда, эта струна может установить рекорд долгожительства. Тогда Тибр будет самым большим успехом Института за все тридцать лет его существования. А пока что гордая столица мира являла собой унылое скопище палаток и полуцилиндрических алюминиевых сараев, беспорядочно разбросанных по "культивированному" участку долины. Культивированному - то есть полностью расчищенному от роскошной девственной растительности, а потому улицы поселка покрывала либо мелкая въедливая пыль, либо липкая грязь, либо и то и другое вперемешку. И всюду - недовыкорчеванные корни деревьев. Канавокопатель торопливо прокладывал канализацию и водопровод. Подальше от реки жилые постройки сменялись конюшнями, коровниками и штабелями бревен, на самой окраине располагались пастбища, огороженные колючей проволокой, а также взлетные полосы и склады доставленных с Земли припасов. Даже сейчас, всего после трех окон, склады были огромны. Для каждого очередного окна подготавливалась новая расчищенная площадка. Когда-нибудь, ухмыльнулся Абель, на этом месте возведут монумент. Или позумент. Солнце садилось, Римом овладевало дремотное спокойствие. Работа кончалась, оседали последние клубы пыли, один за другим загорались между палаток костры, легкий ветер трепал и уносил прочь полупрозрачные струйки дыма. Двадцативосьмичасовые сутки мало чем отличались от двадцатичетырехчасовых, разве что рабочий день был на четыре часа длиннее. Люди, конечно же, уставали, у них мгновенно выработалась привычка ложиться спать с курами (каковых здесь не было). Заметив, что уже смеркается, Абель оторвался от письменного стола и вышел наружу посмотреть на закат и подышать свежим воздухом. Алюминиевый сарай, вмещавший его дом и кабинет, располагался на отшибе от прочих, рядом с зоной контакта. Какой-то непочтительный хулиган намалевал на одной стене этого единственного в Риме административного учреждения - "Президентский дворец", а на противоположной - "Шишка на заднем месте". Все считали, что неизвестный хулиган - не кто иной, как сам Абель. И ничуть не ошибались. Абель был выжат насухо, можно и на веревку не вешать, а сразу утюгом гладить. Глаза у него болели, словно засыпанные песком, горло - еще сильнее. Он принимал сотни решений в сутки, беседовал с десятками людей, питался всухомятку, на бегу. Эмили считала, что такого, как сейчас, счастья он не испытывал еще никогда, но у Абеля как-то все не находилось времени подумать о справедливости - или несправедливости - такового мнения. Калеченая нога сильно ныла, на Земле это было к сухой погоде, а как здесь? Неподалеку от президентского сарая сохранилась рощица дерева так в три с половиной. И как это они устояли перед победной поступью Человека? Сохранившись сами, деревья сохранили крошечную лужайку тибрской вроде бы травы. Заповедник. Слонов разводить будем... Абель сел на траву, привалился к серому, глянцевитому стволу. Нужно бы втиснуть в накладные первоочередных поставок комплект садовой мебели, но только куда ж его втиснешь?.. Огненным цветком пролетела мимо крупная, пунцовая с фиолетовым бабочка - солнце садится, пора и домой, спать. Тени стали длинными, небо сияло радостным многоцветием. Тибр оказался великолепной планетой, пока что не преподнесшей поселенцам ни одного печального сюрприза, за исключением пустяка - повального поноса, но ведь это - стандартная реакция человеческого (и медвежьего, говорят, тоже) организма на резкое изменение обстановки. Двадцать три года, и уже - царь вселенной? Нет, конечно же, Эмили права, он никогда еще не испытывал такого счастья. Абсолютная власть - это кайф, чистый кайф. И власть эта не успеет его развратить, продлится совсем недолго... Как ни жаль. Вот и отдых этот, блаженный покой, тоже слишком хорош, чтобы долго продлиться - на президентскую лужайку угрожающе наползала длинная узкая тень. - Привет, - сказал Седрик Хаббард. - Сам ты такое слово, - сказал Абель. - Садитесь, пожалуйста, в кресло. Седрик опустился на колени и протянул для рукопожатия здоровенную мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще - умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела на удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и форме. Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось - хватит, значит; хорошенького - понемножку. Абель видел иногда Седрика, но все издали, случая поговорить как-то не представлялось. - Ну и как относится к тебе мир? - вопросил он. - Я хотел сказать - _этот_ мир. - Прекрасно. Абель предпочел бы услышать побольше энтузиазма в голосе. - А как принцесса, в порядке? - Да! Да, у нее все прекрасно. По лицу Седрика расплылась очень глупая улыбка. Вот и Эмили тоже - смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о Седрике. А как улыбалась Адель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся Барнуэлл К.Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди. - Все, говоришь, прекрасно? И никто в тебя больше не стреляет? Седрик чуть надулся и помотал головой. На правой его щеке все еще пламенел ожог - бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили, однако не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не возникало сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне доброкачественным убийством, не сшиби Элия Седрика с ног примерно за миллисекунду до выстрела. Мрачное молчание явно нуждалось в разрядке. - Ты бы не хотел выпить пива? - любезно предложил Абель. - Да, пожалуйста! - Вот и я бы хотел, - печально вздохнул Абель. Седрик окинул его неприязненным взглядом, а затем устроился поудобнее, скрестил свои метровые ходули. - Ну и что ты намерен с ними делать? С изоляционистами. - Загоним на Дьявольский остров, пущай себе изолируются. Собственно говоря, большую часть этой шпаны мы уже перевезли, только наврали им, что остров - _Райский_. - А как в действительности? Ну вот, наконец-то хоть раз этот гад улыбнулся. - Да нет, - отмахнулся Абель, - "дьявольский" - это так, для хохмы, а вообще-то там все в порядке: вода, трава, деревья - не хуже и не лучше, чем здесь. Чуть побольше Ирландии, так что мы избавим себя от их бандитского общества лет на сто, а может, и на триста. - Он долго, взахлеб, зевнул. - И мы обещали господам изоляционистам привезти их семьи, подкинуть чего из жратвы и вещичек, хотя они того совсем не заслуживают. - Пожалуй. Абель хмуро всмотрелся в Седрика: - Да не угрызайся ты, не мучай себя, ни в чем ты не виноват. Ты сработал просто великолепно. Я вот лично жалею об одном - что ты не перестрелял их побольше. Видя, что Седрик все так же мрачно смотрит в землю, он добавил: - Мы потеряли гораздо больше парней, чем они. То, что сделал ты, - еще очень малое им наказание. В Кейнсвилле тебя возвели в ранг национального героя. Может, и памятник поставят. - А как там Барни? - С ним все о'кей. Малость подлечат, и будет как новенький. Вранье, честно говоря, но мальчонка, слава Богу, этого не заметил. И тут окаймленные недельной щетиной губы разъехались в широкой ухмылке: - Да, здорово это я их сделал, этих изоляционистов. Представляю себе, какие были у них морды, когда они врубились, что я открыл окно и домой им уже не вернуться! Только ведь не Седрик открыл окно, а Абель, на пару с Лайлом Фишем. С другой стороны, разве удалось бы им загнать всех синезадых агрессоров в один купол, не выруби Седрик вожаков, после чего сам он превратился в ищущую убежища лису, а изоляционисты - в озверевшую свору гончих? Фиш великолепно - профессионал, он и есть профессионал - воспользовался неожиданным поворотом событий. С помощью кодов самого высокого уровня он увел в сторону тележки, в которых находились Матушка Хаббард и Чен, остальных же пустил в погоню за Седриком. Только зачем тому знать все это? Пускай себе считает, что Система ему повиновалась. Но Седрик снова помрачнел. Если раньше национальный герой пялился в землю, то теперь он ковырял ее каким-то сучком. - О чем мы задумались? - очаровательно улыбнулся Абель. - Мы с Элией... мы бы, значит, хотели... мы тут подумали, что хорошо бы было исследовать перевал - ну, значит, тот, что на снимках с орбиты. - Взмахом несусветно длинной руки Седрик указал на запад, на далекие снежные вершины, феерически раскрашенные закатом в розовые и бледно-оранжевые тона. - Хорошее ведь дело, как думаешь? В его голосе звучала озабоченность. Инициатором была, конечно же, Элия, а Элии эту идею ненавязчиво подкинул сам Абель. - Вот даже и не знаю... - Абель задумчиво потер подбородок, тоже покрытый щетиной, но не какой-нибудь там клочкастой, а вполне пристойной и даже обильной. - Она же прямо лингвистический гений, переводит как никто. Зря мы назвали нашу помойку Римом, тут же чистый Вавилон, а будет и того почище. В следующий раз закинут сикхов и бразильцев - ну куда же мы без нее? - Ты что, серьезно? - вскинулся Седрик. - Мы же с ней - отличная поисковая группа, она и опасность чувствует, и всю эту научную мутотень знает. А я хорошо управляюсь с пони. - И еще ты - лучший в мире стрелок. - Ну, научили меня, - равнодушно пожал плечами Седрик. - Так это ж любого научить можно. Хрен там любого! Лазерному снайперу необходимы железные, _стальные_ нервы. А этот мальчонка непоколебим, как гранитный утес, и нервы у него как арматурные прутья - только сам он того не знает. Да и пресловутая банзаракская интуиция относится к Седрику серьезно, с уважением - иначе как бы смогла Элия спасти его от этого партизана недорезанного? Принцесса клянется и божится, что подобное предупреждение об опасности, угрожающей _другому_ человеку, - вещь неслыханная, а раз так, то Седрик критически важен для ее будущего и - скорее всего - для будущего всей колонии. К тому же Седрик - лучший в мире охотник-турист-альпинист-скалолаз-байдарочник - вставьте пропущенные слова. Нравится это вам или не нравится, он неизбежно, как поезд, идущий по расписанию, достигнет предельных высот на любом избранном поприще - станет либо главным демократом, либо главным конокрадом, либо вождем каннибальского племени. Выбор, предоставляемый новым миром, весьма скуден. Абель несколько минут внимательно изучал фантастически красивый закат, наслаждался изумительным вечерним воздухом - и делал вид, что обдумывает неожиданную просьбу. - Значит, вы уйдете. И на сколько? Недели ведь на три, не меньше, так? Ну ладно бы Элия, а вот как мы обойдемся без тебя? - Без меня? Да кому я тут нужен? - Ну а вдруг у нас кончатся колья для палаток? - Ну а вдруг я сломаю тебе челюсть? - Хорошо бы, - мечтательно вздохнул Абель. - Тогда я стану серьезным и молчаливым, а то ведь и не президент у вас, а так, трепло какое-то. Он расхохотался и хлопнул Седрика по плечу: - Слушай, а ведь и вправду хорошая мысль. Так и сяк нам придется еще до наступления зимы перекинуть половину народа к побережью, и лучше бы они проделали путь собственными ножками. Такая прогулка по свежему воздуху сильно оздоровит их психологию - ты же слышал про Исход? А про Долгий Поход? [Долгий Поход (1846-1848 гг.) - переселение мормонов из старой их столицы (г.Нову, штат Иллинойс) на индейскую территорию Юта (будущий штат Юта), где они основали новую столицу Солт-Лейк-Сити; переселение было вызвано резкой враждебностью к мормонам иллинойских фермеров] Ну вот, тогда и объяснять нечего. Ты разведаешь маршрут, радируешь нам, мы пошлем за тобой самолет, а потом ты же и поведешь мигрантов. Банзаракцы охотно последуют за своей принцессой, так что политическая база Джетро Джара сместится на ха-арошее расстояние от складов. Влияние самого Абеля Бейкера базировалось именно на припасах, поставляемых Институтом; когда струна лопнет, ситуация несколько изменится, тут нужно будет глядеть в оба и действовать шустро - кто зацапает в свои ручки шаловливые технику, тот и будет править миром. Абель, унаследовавший мощные политические гены и от папы, и от мамы, ничуть не сомневался, что легко переиграет и Джетро Джара, и всех прочих джетро джаров. А ведь этот двухметровый красавчик совсем не рвется в вожаки - или хотя бы поводыри - народных масс, вон как нахмурился. Абель представил себе Седрика с длинной седой бородой и посохом и еле сдержал улыбку - пророк получался великолепный, хоть картину рисуй. Главное же - ему очень полезно погулять пару недель подальше от лагеря. Перестанет терзать себя мыслями про убийства, не будет поминутно натыкаться на своих двойников (каковых имелось шесть штук), а тем временем можно будет переловить последних изоляционистов, закинуть их на Дьявольский остров и спокойно вздохнуть. К тому же парень заработал себе медовый месяц. Любая новобрачная парочка хочет остаться в полном одиночестве, чтобы лизаться безо всяких внешних помех. Так уж они, люди, устроены. Семеро Седриков! Скоро они собьются в шайку, тут уж и к бабке не ходить. А этот станет их вожаком, кто же не знает, что он - герой. - И когда вы уходите? - Завтра! - Седрик расплылся широкой, от уха до уха, улыбкой. - Прямо на рассвете и тронемся. - М-м-м... - неопределенно промычал Абель. - А окно около полудня. Седрик хмыкнул, отвернулся и начал внимательно изучать закатные облака. - Я тут перекинулся словом с разведчиком, - заметил он. - С одним из тех, что были на западе. Говорит, здешний океан - это и вправду что-то. Медузы с парусами, огромные, как яхты. А еще, говорит, такие звери вроде тюленей - лежат на камнях и поют. - Расчесывая попутно длинные нежные пряди своих белокурых волос? Она про тебя спрашивает все время. - Ну и пускай спрашивает. Седрик встал и потянулся. Глядя на него снизу вверх, Абель почувствовал себя гномом. - Неужели тебе так трудно попрощаться по-человечески? Что тут такого ужасного? - Задирать голову вверх было очень неудобно. - Ты что, Девлина и Пандору забыть не можешь? Старушка играла очень жестко, кто бы в этом сомневался, - так иначе тебя бы здесь попросту не было. - Да, конечно. Ну хорошо, обо всем вроде бы поговорили. Как только доберемся до океана, я тебе сразу радирую. Седрик повернулся и сделал шаг. - Да подожди ты на хрен! Садись! - Не-а, надо идти. Меня ждет дама. Абель тяжело вздохнул и встал, однако толку от этого было немного - если раньше он задирал на Седрика голову, то теперь приходилось препираться с его ключицами. - Так вот, не будете ли вы добры, в качестве личного мне одолжения, задержаться завтра до окна и попрощаться с Агнес Хаббард? Я вас очень об этом прошу. - Нет. Дальше говорить было вроде бы нечего. Седрик стоял, сложив руки на груди, и смотрел в долину, на огоньки костров, мирно мерцающие между палаток. - А ты видишь, - заметил он в конце концов, - это свечение, чуть повыше горизонта, на западе? Элия говорит, что там расположен центр галактики. А зимой, говорит, когда эта штука поднимется повыше, картинка будет такая, что закачаешься, никакого фейерверка не надо. - Ты это что, из-за клона? Из-за этих ребят? - спросил Абель. А действительно, каково это ему - здороваться с самим собой по шесть раз на дню? В серых глазах, смотревших в запрокинутое лицо Абеля, появился ледяной блеск: - Так мне можно идти, сэр? - Нет. - Хорошо, - хрипло прорычал Седрик. - Да, совершенно верно, все дело в клоне. Кто я такой? У меня нет родителей - ты можешь себе представить, что это такое - не иметь родителей? Я возомнил себя копией Хейстингза, но даже здесь, похоже, ошибся. Я не человек! Я - никто! Откуда я взялся? Зачем? Я хочу это узнать - и не могу! Вот как? Абель ожидал совсем иного. - Спроси у бабушки. - Спросить? Да если она скажет, что небо голубое, я усомнюсь даже в этом! - Какое же оно голубое? Оно уже почти черное. Нет, ты не копия Хейстингза. - _А почему же Система говорит, что копия?_ - Голос Седрика срывался. Вот оно как! - Говорит? А как, интересно бы знать, ты формулировал вопрос? - Не помню точно... - Седрик громко поскреб щетину на подбородке. - Но я поручил ей сравнить наши ДНК. - По какому признаку? Последовательность аминокислот? Не всю, смею надеяться, а только активные участки? Господи, да неужели этот болван заказал обычный химический анализ? - Не помню. - Да ты, - хмыкнул Абель, - попросту задал не тот вопрос. Если бы ты попросил Систему сравнить твою ДНК и ДНК шимпанзе, они совпали бы на девяносто девять процентов как минимум. Кулаки Седрика угрожающе сжались. - То же самое относится и к моей! - торопливо уточнил Абель. - ДНК человека и шимпанзе очень похожи, я говорю вполне серьезно! И нужно учитывать, что генетически активная часть ДНК составляет не более одного процента - ты хоть это-то знаешь? Седрик несколько расслабился, вместо ярости на его лице появилось недоверие. - Ничего я не знаю, вообще ничего. - Не знаешь, так учись. Совершенно ясно, что два человека более сходны друг с другом, чем человек и обезьяна, так что твоя ДНК почти полностью совпадает с ДНК Уиллоби Хейстингза. Вот если бы ты поручил Системе оценить степень вашего родства, она бы перебрала все совпадающие аллели и получила бы цифру двадцать пять процентов. Дело в том, Седрик, что ты и вправду его внук. Пару секунд Седрик молчал. - А с чего это я должен тебе верить? - спросил он в конце концов. - Если ты назовешь меня лжецом, я разберу тебя на составные части, на рост свой можешь не надеяться, не поможет. Ну так как? Мгновение шло за мгновением, Абель начал уже укорять себя за излишнюю запальчивость. Затем Седрик опустил глаза и пробубнил: - Прости, пожалуйста. - О'кей. Более того, именно ты и есть первоначальный, настоящий Седрик Диксон Хаббард. - Да? - судорожно вздохнул Седрик. - Да. У тебя есть клон из шести копий, сейчас все они здесь, на Тибре, но они - именно копии, а фирменный продукт - ты, клянусь чем угодно! - Интересные дела! - сказал Седрик, а затем снова опустил глаза и еле слышно добавил: - Спасибо. - А так как у тебя... - Абель ткнул Седрика пальцем в живот, - все еще остались некоторые вопросы и сомнения, я объясню. Да, я прекрасно знаю, о чем говорю. Три последних года именно я имел дело с питомниками, в качестве представителя Агнес. Именно для этого проекта и потребовалось столько Седриков. Она работала над ним двадцать лет. Копии давали ей доступ в питомники. Как только Агнес отдавала копию на выращивание, она становилась членом шайки, ей начинали верить. Ты это понимаешь? Седрик нехотя кивнул. - Понимаешь ли... - теперь Абель говорил осторожно, тщательно выбирая слова, - ты, в общем-то, имеешь некоторое сходство с Уиллоби. А в возрасте трех-четырех недель ты был ну прямо вылитый Генеральный Секретарь. - Это сходство попортило мне немало нервов. Так что же, в питомниках думали, что бабушка работает на Хейстингза? - Конечно. И охотно шли ей навстречу. Агнес подключила к операции и других людей - ты видел, скажем, девочек Искандер? Четыре штуки, смешные такие. Есть тут и еще пара клонов. Как бы там ни было, Агнес понимала, что в таком возрасте с ней могут случиться любые неприятности и потому перепоручила дела мне, на всякий пожарный случай. Я потихоньку за вами приглядывал - и вы мне нравились. - Шпион проклятый! - Да, - невозмутимо кивнул Абель. Какие ж тут обиды - мальчонке нужно время, чтобы привыкнуть к новым реалиям. - Я рад был услышать, что ты тоже отправишься на этот пикник. _Возможно_, отправишься - ведь она хотела сперва использовать тебя с несколько иными целями и... - Ну да, - раздраженно фыркнул Седрик, - цель оправдывает средства! Из чего совсем не следует, что средства обязаны быть в полном восторге от цели. - Может, и нет, - пожал плечами Абель. Он сделал уже все, что было в его силах. - И если Агнес с самого начала именно так планировала, почему же она сказала Элии, что не отпустит меня? - Не знаю. Возможно, она не хотела, чтобы чувства мешали интуиции. Ты не можешь себе представить, как взбесилась Агнес, узнав, что Элия вылезла на люди. И все равно она - самая настоящая твоя бабушка, а ты - сын Джона Хейстингза Хаббарда и Риты Фосслер Диксон, в полном соответствии с ее словами. Единственный сын. Настоящий Маккой ["Настоящий Маккой" - нечто оригинальное, в отличие от подражаний и копий; американская поговорка, возникшая из-за того, что знаменитого боксера Кида Маккоя иногда путали с другим, второразрядным боксером, его однофамильцем]. Bona очень fide [bona fide (лат.) - заслуживающий доверия, самый настоящий; нужно бы "очень bona fide", но тут то ли Абель выдрючивается, то ли автор в латыни не тверд]. Зачатый in utero [в матке (лат.) (в отличие от "in vitro" - в стекле, в пробирке)]. А все остальные - копии. Седрик издал неопределенный звук, выражающий, похоже, удовлетворение и полную капитуляцию. - Хорошо. Спасибо, Эйб. Спасибо, что рассказал. Из благодарности тебе - _только_ из благодарности тебе - я подожду окна и попрощаюсь со старой каргой. Пускай поблагодарит меня за спасение Кейнсвилла, если ей уж так приспичило. Может, я даже и сам скажу ей спасибо за разгром питомников. Но я не буду говорить ни о какой любви. Или что я простил ее за то, как она меня использовала, - врать не хочется. - Она бы все равно не поверила. - Пожалуй, да. Но поговорить я с ней поговорю. Кроме всего прочего, мне хотелось бы ее кое о чем спросить. Спокойной ночи. Седрик повернулся и пошел прочь, в густую уже темноту. - _Ну это ж надо!_ - И что бы мог этот вопль значить? Седрик остановился, задумчиво потирая подбородок: - Н-ну... Я вроде примерно разобрался в ее махинациях. Она вывела меня на эту пресс-конференцию как нелепое чудище, как теленка о двух головах, но для разных людей это зрелище имело разный смысл - так Элия говорит. Я выглядел сельским дурачком, да и она - немногим лучше: впавшая в глубокий маразм старуха, опекающая дебильного внука. Эта - первая - уловка довела до бешенства телевизионщиков, но было и другое. С моей помощью она засвечивала питомники, намекала на клонированных двойников, причем делала это при миллионах зрителей, одним словом - угрожала сотням влиятельнейших людей. В-третьих - или в-девятых, я уже сбился со счета... Так вот, последним номером программы она закидывала удочку на убийц. Капсула с ядом была наживкой, я - согнутой булавкой, оставалось только подождать, пока они это добро проглотят, а тогда - дергать леску. - И что же дальше? - осторожно поинтересовался Абель. (И как это Элия, человек со стороны, сумела во всем этом безошибочно разобраться?) - И чем большим идиотом я бы себя выставил, чем глубже уселся бы в лужу, чем хуже справился бы с бабушкиным заданием, тем, с ее точки зрения, было бы лучше, верно? - Пожалуй. - Девлин ни в жизнь не отправился бы на Нил без меня. И без тебя - ведь он знал, что вся будущая колонизация Тибра держится на тебе. Девлин знал не только это. - Спасибо, - кивнул Абель. - Я вот только никак не могу понять, - негромко добавил Седрик, - с чего это Агнес присвоила мне оперативный первый ранг? В конце, в схватке с изоляционистами он пришелся очень кстати, но уж такого-то поворота событий даже бабушка не могла предвидеть! - Хм-м. - И вообще это не в ее характере. - Седрик неуверенно смолк. - Ладно, спрошу у нее самой завтра. Спокойной ночи, ваше величество. А задумываться о подобных проблемах совсем не в характере Седрика, это все Элия мальчонку подзуживает. Что не имеет ровно никакого значения - ведь мысль уже в его голове. - Подожди, - сказал Абель. А какая, собственно, разница - теперь-то, когда Кейнсвилл остался на Земле и - в прошлом? К тому же честность - лучшая политика. В случае, когда никакая иная политика не приносит желаемых результатов. - Знаешь, Седрик, лучше бы ты не поднимал этот вопрос в разговоре с бабушкой. Не нужно, ладно? - Почему? - ощетинился Седрик. Нахальство и самоуверенность этого парня росли прямо как на дрожжах. Общение с такой девушкой, как Элия, неизбежно поднимает мужчину в его собственных глазах. Либо опускает - это уж как получится. - Потому, - обреченно вздохнул Абель, - что Матушка Хаббард не знает об этом ровно ничего. Она поставила тебе сплошные девятки - и личный класс, и оперативный. - А кто же тогда... - По-честному? Только чтобы никому ни слова. - Хорошо. Ну, Элии-то я, конечно, скажу. - Не сомневаюсь. Так вот, это сделал я. - Что? Почему? Каким образом? - Седрик захлебнулся, пробубнил что-то неразборчивое и добавил: - Когда? - Когда? Да тогда еще, когда вы с Багшо летели на вертолете. Каким образом? Тоже мне, проблема. Я же вырос в Кейнсвилле и самповском Центре. Никто - ни одна живая душа! - этого не знает, но я взломал мастер-код Системы еще в самом нежном возрасте, в тринадцать лет. - Брешешь, - уверенно отмахнулся Седрик. - Нет. - Это невозможно - ну как ты мог такое сделать? - Спрятался под кроватью и подслушал несколько паролей самого высокого ранга. Седрик недоверчиво хмыкнул. - Нет, - уточнил Абель, - я далеко не всесилен. В ту, скажем, ночь, когда Агнес утащила тебя на переговоры с Гранди и Ченом, мне не удалось узнать, где вы находитесь, - но по большей части Система меня слушается. Он вспомнил свое детство и непроизвольно ухмыльнулся. Система, созданная с несколько иными целями, оказалась великолепным инструментом для подглядывания, обмана, хулиганских шуточек, бездонным кладезем развлечений... Да уж, повеселились мы вволю! - Тогда, утром, я видел тебя в постели Элии. Ты лежал на животе, натянув простыню на голову. - Ублюдок! - Что-то не слышу я в твоем голосе благодарности. - Н-ну... Это что же, так она, значит, даже и не знает... - Седрик начал было смеяться, но тут же смолк. - А почему ты так сделал? Ты что, так вот и раздаешь первый класс направо и налево, всем своим дружкам? - А-а, ты вот про что... Чтобы выиграть хоть немного времени, Абель потянулся и зевнул. Вопрос был на засыпку. С какой это стати передал он почти полный контроль над Кейнсвиллом в руки двухметрового деревенского недотепы? Хохмы ради? Хохмы хохмами, но это уж малость чересчур. Бешенство? Да, возможно. За всю свою прежнюю жизнь Абель Бейкер вышел из себя всего дважды, однако тем вечером, когда он наблюдал сцену, разыгрывавшуюся в "Президент Линкольн-Отеле", - наблюдали, собственно, Агнес Хаббард и Фиш, а он подключился к их каналу, - его охватила неудержимая, до тошноты и головокружения, ярость. И сам стробогипноз, и бесчеловечная жестокость, с которой он применялся, и побои потом (сильные эмоции сразу по выходе из гипноза способствуют закреплению внушения, это хорошо известно, однако побои - они и есть побои, чем их ни объясняй) - все это привело Абеля в бешенство. Ну а Седрик завоевал его искреннее восхищение. Зевать можно долго, но не бесконечно; Абель закрыл рот и еще раз потянулся: - Не знаю. Да какая, собственно, разница. Главное, что в конце первый класс тебе очень пригодился, ты же сам говоришь. А может, я тоже ясновидящий, как твоя принцесса. Седрик скептически хмыкнул, но спорить не стал и заговорил совсем о другом: - Я и не знал, что ты вырос в Кейнсвилле! В его голосе слышались обида и что-то очень близкое к зависти. - Будь моя воля, я предпочел бы Мидоудейл. Любой ребенок предпочел бы. - Питомник? - презрительно ухмыльнулся Седрик. - Да разве это место для нормальных людей? Это только для клонированных копий. - Да какого хрена ты несешь? Ну что, спрашивается, плохого в клонированных двойниках? Чем они тебе не угодили? То ли голос Абеля звучал излишне темпераментно, то ли сообразительность Элии передавалась при контакте, на манер заразной болезни, но Седрик произнес всего одно слово: - Рассказывай. - Ты сперва садись. - Нет. Рассказывай. Абель вздохнул и прислонился к дереву, чтобы разгрузить калеченую ногу. - О'кей. Твоя, парень, бабушка - очень странная женщина. Она, видите ли, не любит неудач, ни в чем. А мать из нее получилась совсем никакая, тут уж была не неудача, а полный провал. Они с Джоном цапались двадцать пять часов в сутки, восемь дней в неделю. Она давила, он бунтовал. Он смылся из дома лет в семнадцать, затерялся в мире на много лет. Агнес искала пропавшего сыночка и не могла найти - пока тот не стал чемпионом мира по родео. - А, вот оно что! - Голос Седрика давал все основания подумать, что его осенило божественное вдохновение. - Он выбрал себе профессию, максимально ненавистную для Агнес! - Очень на то похоже. Она пыталась помириться. Предложила ему целую планету - ему и его невесте. - Дуб? - Дуб. И планета его убила. Мягкое дыхание ветра принесло из поселка запах стряпни. Над долиной плыли ликующие звуки благодарственной молитвы, звенели детские голоса. - И? - тихо спросил Седрик. - Я же сказал - Агнес не любит поражений. - А потому сделала вторую попытку. - Да, она сделала вторую попытку. У нее имелся образец ткани. Она клонировала своего сына. Голова Седрика, ставшая в темноте расплывчатым пятном, кивнула: - Вот, значит, почему Девлин хотел, чтобы ты сопровождал его на Нил. Для страховки. - Думаю, да. - В таком случае... В таком случае Уиллоби Хейстингз - твой биологический отец. И что же он говорит? - А он ничего не знает. Агнес его ни во что не посвятила. Я узнал про себя от Системы, но рассказать не мог ничего и никому, даже Хейстингзу - иначе они начали бы выискивать источник моей неожиданной информированности. Когда Агнес раскрыла мне свою страшную тайну - не очень, кстати, давно это и была, - я решил ничего ему не передавать. Уиллоби слишком стар, чтобы проявить искренний интерес, к тому же он был еще худшим отцом, чем она - матерью. - Бред какой-то! Как же мог он не заметить тебя по телевизору? Экспедиция на Хризантему. Или на Сарыч. Я - я же и то тебя сразу узнал, твое лицо знакомо каждому! - Старый он, - вздохнул Абель, - и совершенно не интересуется новыми мирами. К тому же он почти не был знаком со своим сыном - с Джоном, с первоначальной версией. Взрослого Джона он и вообще видел то ли раз, то ли два... Тот еще папаша. Так что ты - не единственный сирота в семействе. - И бабушки у меня тоже считай что не было, - уныло заметил Седрик. - Не годится Агнес для таких дел, это даже на расстоянии чувствовалось. Не представляю себе, как это она воспитала сына. - Я тоже брыкался - хотя и не так, наверное, отчаянно, как Джон. Да мне и полегче было, печальный опыт кое-чему ее научил. Думаю, лучшей моей защитой было чувство юмора. У Агнес вкусы тонкие, от моих незамысловатых шуточек она на стенку лезла. Минуту они молчали. - Но... - неуверенно начал Седрик. - Что "но"? - Но если Дуб убил Джона, как же она позволила тебе возглавить колонизацию Тибра? Мамочки! Ну и нюх же у этого паршивца, прямо собачий! - Вот доживешь, сынок, до моего преклонного возраста и узнаешь, что женщины способны на любые, самые неожиданные поступки. - Неожиданные, говоришь? - издевательски переспросил Седрик. - А не потому ли бабушка была вынуждена послать на Тибр тебя, что анализ предстоящей операции проводила Система? И как-то уж так вышло, что ни один из прочих кандидатов не удовлетворял полному набору требований - по мнению Системы. И выбирать было практически не из кого, оставался один ты - по мнению Системы. - Вряд ли, вряд ли. - А я вот, - негромко рассмеялся Седрик, - пожалуй, знаю, кто сидел за кулисами и дергал ниточки. Ну что ж... - Он протянул руку. - Спокойной ночи... э-э... отец. - Спокойной ночи... э-э... сын, - передразнил Абель. - Увидимся утром. - Ага. - И передай Элии мою искреннейшую любовь. - А вот это уж хрен, ей бы с моей-то справиться! Седрик Хаббард удалился в темноту, мурлыкая что-то себе под нос (заживший) и - вне всяких сомнений - с той самой придурочной улыбочкой на лице.