Н, репутацию самого активного члена американского представительства. А затем появилась Агнес. Не обнаружив ни мины, ни засады, немцы запустили своих подопечных на эскалатор, поставив предварительно охрану вверху и внизу. Хейстингз шагнул на верхнюю ступеньку, весело хмыкнул и обернулся к Седрику: - Мы встречались несколько раз на совещаниях, перебрасывались парой слов. Как-то вечером мы спускались с ней в одном лифте. К первому этажу твоя бабушка успела поведать мне, что она хочет ребенка, что она предпочитает естественное оплодотворение, что с виду я вполне устраиваю ее как любовник - и не желал бы я заключить детородный контракт. Господи, да как же у него глазенки-то выпучились! На ступеньку бы не упали. - И что вы ей ответили? - Я предложил обсудить условия контракта за выпивкой. Примерно через час мы зачали твоего отца. Ошеломленное молчание. Или через три часа. Или через десять... - К утру идея не утратила своей привлекательности. - Да, я тогда решил, что молоденькая девица обеспечит хоть какое-то разнообразие, будет чем-то вроде заслуженного отдыха от повседневных трудовых повинностей. - Мы согласились поручить юридическую тягомотину адвокатам, и я уехал во Францию - теперь это называется Неврополис. Они свернули в очередной бесконечный коридор. - И что? - прошептал Седрик. В серых глазах горело нестерпимое любопытство. - Через две недели я вернулся. К тому времени твоего отца извлекли пипеткой и поместили в инкубатор. Твоя бабушка сообщила мне, что контракта не будет. - _Не будет?_ - Она получила уже все, что хотела. О, я еще много раз появлялся с ней в свете. Ведь она - великолепная собеседница, великолепная напарница в любом деле. Все вокруг были уверены, что у нас с ней связь. Ничего подобного! Понимаешь, мальчик, никто об этом даже не подозревает по сию пору, но твоя бабка ни разу - после того вечера - не позволила мне затащить себя в постель. - Почему? С какой стати? Конфиденциальные подробности жизни одного из ведущих мировых лидеров окрасили лицо Седрика в густо-свекольный цвет. Потому что Агнес ловила кайф от совершенно иных видов деятельности. - Потому что она считала секс излишней, потенциально рискованной процедурой - так, во всяком случае, мне кажется. Она дала сыну свою фамилию и отказалась принимать от меня какую-либо поддержку. Она продемонстрировала мне генные карты. Отцом ребенка был я, тут уж не появлялось никаких сомнений. Но я почти не встречал Джона, пока он не вырос, и даже потом - очень редко. У Генерального Секретаря не было ровно ничего общего с этим ковбоем, страстным любителем родео. Но у Агнес имелась и вторая, менее очевидная цель. Как бы ни была развратна человеческая особь мужеского пола, она, эта самая особь, проявляет обычно некоторую заботу о благополучии своего потомства. Уиллоби не являлся исключением - ради мальчика он неустанно проталкивал Агнес вверх, делал для ее карьеры все возможное и невозможное. Они образовали нечто вроде неофициальной политической семьи, этакое общество взаимопомощи из двух членов (тьфу!). Малолетний Джон Хейстингз Хаббард являлся, сам того не зная, цементом, связующей силой самого, может быть, крепкого партнерства в истории. - А какой он был, сэр? - печально вопросил Седрик. - Он, мой папа. Хейстингза захлестнула волна жалости, сострадания, но Генеральный Секретарь был стоек, как утес, неподвластный всяким там волнам. Как захлестнула, так и схлынет. Нельзя поддаваться старческим слабостям, нельзя, чтобы чувства мешали делу. А этот желторотый сосунок имеет к делу самое прямое - хотя и непонятно, какое именно, - отношение. Во всяком случае, нельзя делать ничего, способного помешать планам Агнес. - Не такой высокий, как ты или я, но и не маленький. Среднего роста. Очень много разговаривал. Седрик открыл было рот, намереваясь задать очередной вопрос, но Хейстингз его опередил: - Нет, теперь моя очередь. Я ведь тоже несколько потрясен, нежданно-негаданно наткнувшись на двухметрового внука, о существовании которого даже не подозревал. Расскажи мне о себе. Где это и каким образом сумел ты вымахать до такой умопомрачительной длины? Коридор уперся в очередной, и очень обширный, холл. Сейчас холл представлял собой настоящую псарню - на всех стульях, креслах и диванах, даже на полу сидело с полусотни "немецких овчарок" в тридцати, не менее, различных униформах. Вся эта компания угрожающе вскочила на ноги; Хейстингз обреченно вздохнул, абсолютно уверенный, что сейчас каждый из охранников возжелает лично обыскать его и Седрика. Оставалось только стоять и ждать, пока стихнут визги и рычание. И что же это за чертовщину задумала сегодня Агнес - и при чем тут этот сосунок? И почему она, скажем, не попросила его причесаться? Он слушал вполуха, как этот невесть откуда взявшийся внучек, а может и не внучек, увлеченно расписывал свою жизнь в некоем месте под названием Мидоудейл. Питомник, похоже, но если и вправду питомник, то какой-то на редкость гуманный. Некоторые из этих заведений держат своих жертв от рождения до зрелости в клетке, словно зверей каких, да еще в жутком убожестве. А что, может, так оно и лучше - если учесть кошмарное будущее этих несчастных. 9. САМП, 7 АПРЕЛЯ Элия не чувствовала себя в Сампе чужестранкой, хотя и предпочитала другие городские комплексы, особенно - Нипполис. Не говоря уж о многих кратких поездках в гости, государственных визитах и попросту набегах на магазины, она целый семестр прожила в Новой Колумбии, в кампусе - слушала курс экологии кризисов. И даже застряла на две недели в Ноксвилле (это же надо выбрать такое местечко!), когда во время флоридской паники все средства передвижения, способные передвигаться, были мобилизованы в помощь эвакуаторам. Она испытывала жуткий страх перед бессчетными бюрократическими капканами, подстерегающими приезжего в каждом порту, - и была приятно удивлена. Сразу по посадке на борт гипера ворвалась целая дивизия институтских охранников - здоровенные громилы, одетые в красное и сплошь обвешанные оружием. Робко протестующих пассажиров отогнали от двери, затем Элию со товарищи эскортировали наружу и, безо всяких формальностей, усадили в бронированную "хонду" размером с хороший эсминец. Командиром ударной бригады оказалась женщина по имени Бренда Норт. Элия, думавшая с момента посадки по-английски, не совсем понимала, как же называется эта плотная, плечистая особа? Немец-женщина? Немка? А может, овчарка, раз уж в данном случае род подходит? Джетро обращался с ней то подобострастно, то официально, почти высокомерно; ни один из этих подходов не вызвал на лице охранницы (выразительном, как пластиковая одноразовая тарелка) никакой реакции. Элию он не представил, но так, похоже, и полагалось. Безопасность, наверное. Шпионско-детективные страсти. Она сидела в углу, до боли стиснув зубы, пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем запутавшемся, затуманенном и очень недовольном таким положением мозгу. Головокружение, смутное ощущение, что ты попала куда-то не туда, а нужно быть совсем в другом месте, мир расплывчатый и приглушенный, словно смотришь на него из аквариума, - все это нормальные симптомы смены часового пояса, так бывало и раньше. Пульсирующая боль в голове? Тоже ничего нового, это продолжается уже третий день. Голоса предков заглохли, прекратили свое неумолчное бормотание, как только взлетел самолет, - удовлетворились, видимо, тем, что все ее мысли сосредоточились на Кейнсвилле. Список рек пробудил их снова, но совсем ненадолго. А теперь Элия чувствовала приближение _сатори_ - совсем иного, хотя точно определить подобные вещи очень трудно. Ее охватывал страх перед какой-то близкой опасностью. Она делает какую-то ошибку. Засада? А какая тут может быть засада? "Хонда" прошла три контрольно-пропускных пункта и теперь снова тормозила. Это неправильно, очень неправильно. Элия повернулась к луноликой охраннице, чтобы попросить - нет, приказать! - изменить курс. - ...Знали, что леди захочет направиться в Кейнсвилл безо всяких задержек, - говорила овчарка. - Но если вы лично предпочтете остаться здесь, мы проводим леди на магнитный поезд... Вот что было неверно! - Нет! - сказала Элия. - Я хочу здесь задержаться. Я отправлюсь в Кейнсвилл попозже. Джетро недоуменно моргнул. - Хорошо, мадам, - нахмурилась Бренда. - Конечно же, я должна была вас спросить. Водитель, к восточным воротам. "Хонда" снова набрала скорость и проскочила мимо въезда на станцию трубы. Элия расслабилась, ощущение близкой опасности притупилось, почти исчезло. Джетро смотрел на нее с сомнением и недоверием. Странно, подумала Элия, почти невероятно. Просторные, надо признать, апартаменты были обставлены унылой и обшарпанной, чисто функциональной мебелью. Хуже, чем в средней руки отеле. Она ожидала увидеть здесь нарочитую, в глаза бьющую роскошь, нечто пропорциональное сказочным богатствам, скопившимся у Института за тридцать лет монопольного владения энергией звезд. С другой стороны, их тайная деятельность должна стоить огромных денег. Элия отказалась от помощи Моалы - иди, иди, я еще, слава Богу, не разучилась поворачивать краны. Затем она опустилась в горячую ванну и приготовилась к долгому, почти развратному блаженству. Однако впервые за всю ее жизнь горячая вода не смыла тяготы и волнения поездки, не принесла ожидаемого спокойствия. Нет, _сатори_ самым определенным образом изменилось... и Кейнсвилл перестал быть целью. Озабоченность нарастала с каждой минутой, с каждой секундой. Элия была близка к панике, близка, как никогда прежде. Господи, да сейчас-то что не так? Охваченная злостью и чем-то вроде обиды, она вышла из бесполезной ванны. В постель? Нет! Голая и мокрая, стоя посреди спальни с полотенцем в руках, она ощутила душный, клаустрофобный порыв бежать из тесной комнаты, бежать как можно скорее, сию же секунду. Стены наклонились внутрь, они нависли над Элией, глядели на нее с тупой, звериной ненавистью. Нечто подобное было однажды в Джакарте, перед небольшим землетрясением. Она торопливо накинула купальный халат и выскочила в центральную гостиную гостевых апартаментов. Мокрые волосы неприятно липли к спине. Ощущение угрозы несколько ослабло. Значит, не землетрясение. Элия остановилась, пытаясь обдумать ситуацию спокойно и рационально - будто кто-то когда-то мог найти у _буддхи_ хоть гран рациональности. В гостиной вроде бы все в порядке. Вместе с шестью примыкающими спальнями она могла бы вместить полтора десятка средних банзаракских семей. Грязноватая, безвкусная, но все это в конечном счете ерунда - Элия подолгу квартировала в убогих студенческих общежитиях и ничуть не тяготилась тамошней обстановкой. Крыша падать вроде бы не собирается. Дело в чем-то другом. Джетро был погружен в беседу, он изогнулся над охранницей и пристально смотрел ей в глаза. На лице невысокой, крепко скроенной Бренды застыло выражение мрачной решимости; судя по всему, мужское обаяние экзотического иностранца не производило на нее ровно никакого впечатления. Элия приказала себе не быть ехидной. Мужчина проявляет элементарную вежливость. Он, вероятно, только так и беседует с женщинами - со всеми женщинами. Ну а что напыщенный, так он и на это имеет право. На нем лежит большая ответственность. У него большое будущее. При последней мысли Элия непроизвольно поежилась. А теперь он вроде бы помрачнел. С чего бы это? - Так вы не знаете, когда директор сможет меня принять, совершенно не знаете? - Нет, - невозмутимо покачала головой Бренда. - Я получила указания обеспечить вашему превосходительству все возможное гостеприимство. В пределах первой зоны. И попросить, чтобы вы дождались окончания конференции. Элия насторожилась. Она так привыкла к своей головной боли, что почти перестала ее замечать, да и не была эта боль особенно острой - так, муторное состояние; однако сейчас в обоих висках отдались частые мучительные удары, словно кто-то, запертый внутри черепной коробки, отчаянно пытался привлечь к себе внимание. - Какая конференция? - громко спросила она. Только теперь Норт и Джетро заметили ее присутствие. - Директор Хаббард созвала пресс-конференцию, мадам, - откликнулась охранница. - Это - рядовое событие? Норт покачала головой, по бесстрастному лицу скользнула еле заметная тень улыбки. - Такого не случалось на памяти живых. Легкая судорога, начавшаяся где-то в области крестца, поднялась по позвоночнику, затем разошлась налево и направо, спустилась по внутренней стороне рук. Странное ощущение. Элия взглянула на неуверенно хмурившегося Джетро. - И что же там такое случилось? - Никто не знает, мадам. Если у этой женщины и есть какие-нибудь личные подозрения относительно темы пресс-конференции, она не поделится ими даже под угрозой порки - это абсолютно ясно. А может быть, я сама и есть эта тема? Видимо, та же самая мысль появилась и у Джетро. Он помрачнел еще больше, помолчал и решительно качнул головой: - Не думаю, чтобы все это имело какое-нибудь отношение к нам. - Черные, как сливы, глаза неуверенно скользнули по охраннице, вернулись к Элии. - Ни об одной из предыдущих попыток не оповещали публично. Не было даже некрологов... - Нет, нас это абсолютно не касается, - повторил Джетро. Но ведь касается, касается! - Я хочу там присутствовать, - сказала Элия. Боль в висках сразу ослабла - знак одобрения. Бренда Норт скептически поджала губы и взглянула на Джетро; тот помотал головой. - Я _должна_ присутствовать, - сказала Элия и почувствовала еще большее облегчение. - Я переоденусь в секунду - сколько там еще до начала? Времени мало, совсем мало, иначе стук в голове не был бы таким тревожным, настоятельным. Увидев, что Элия повернулась к двери, Джетро двинулся наперерез, словно намереваясь задержать ее силой: - Я бы предпочел сохранить ваше присутствие в тайне. - Тогда я уезжаю. - Нет. Поездка вас утомила. Поспите, отдохните - и не беспокойтесь о переговорах. Я прекрасно со всем справлюсь. Элия приняла царственную осанку и обратилась к Бренде, сохранявшей все это время каменную непроницаемость: - Позаботьтесь, пожалуйста, о транспорте. Я возвращаюсь в Банзарак. - Никуда вы не возвращаетесь, - отрезал Джетро и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Теперь Элию захлестнула искренняя, неподдельная ярость. - Я не останусь здесь ни на секунду - если меня не пустят на эту пресс-конференцию. - Вы можете посмотреть пресс-конференцию по телевизору. Я уверен, что ее будут транслировать. - Нет. Я должна присутствовать там лично. - Все выступления будут по-английски. Хватит ли вам знания языка? Впервые в своей жизни Элия убедилась, что "все покраснело в глазах" - не просто метафора. - Хватит ли? А за кого вы, собственно, меня принимаете? Да, я понимаю по-английски. Я обучалась у многих англоязычных преподавателей. Джетро растерянно моргнул. Господи, да ведь этот лентяй попросту не подготовился толком к поездке, он же, пожалуй, не знает обо мне ровно ничего, кроме имени и титула. - Я изучала политологию под руководством Чарлза Боземана. Экономику у Уиллса Стейвли. Теорию суперструн в Анкаре, у Гутельмана, он читал лекции то на английском языке, то на русском. Генетику в Сиднее, микологию в Неврополисе, в Великобритании. Да, доктор Джар, я говорю по-английски. И мое произношение гораздо лучше вашего. И я пойду на эту пресс-конференцию. - Ну почему это так обязательно? - Почему? - потрясенно переспросила Элия. - _Почему?_ - Стиснув кулаки, она перешла на крик: - И ты имеешь наглость спрашивать меня - _почему_? Спрашивать _меня_ - почему? Джетро попятился; она следовала за ним, не отставая ни на шаг, охваченная одним желанием - ударить эту гниду, убить, растоптать. Головная боль прошла окончательно, сменилась острым ледяным ликованием. Действие! Наконец-то она может что-то _сделать_! - И это _ты_ спрашиваешь меня, ты, говноед сраный, выблядок из припортовой канавы, ты, грошовый мудозвон? И это _ты_ спрашиваешь _меня_? Ощущение срочной, настоятельной необходимости не исчезло, оно только отступило в тень ближайшей, непосредственной задачи. Теперь Элия не имела ни малейших сомнений, что идти на пресс-конференцию - ее долг, ее предназначение. И она выполнит свой долг, что бы там ни делал этот слизняк, этот засранец. Так она ему и сказала - прокричала - на трех языках. А затем - повторила еще на двух. Она прижала Джетро к стенке, с трудом сдерживая желание вцепиться ему в глаза. - Ради этого бессчетные поколения моих предков посылали своих отпрысков на смерть. И _ты_ имеешь наглость усомниться в мудрости двух тысячелетий? _Ты_ взял на себя смелость спросить _меня_? Столетие демократии рассыпалось в прах перед тысячелетиями монархии. Крестьянин покорно сник перед принцессой. Джетро хватил воздух ртом и отчаянно замотал головой: - Нет, Ваше Величество! - Да? Несколько озадаченная такой быстрой капитуляцией, Элия с ужасом взглянула на свои скрюченные пальцы, тянущиеся к лицу министра, опустила руки и смущенно отвернулась. Из соседней двери испуганно выглядывала Моала, одетая в розовый купальный халатик, с полотенцем на мокрой голове. На лице Бренды Норт играла мрачноватая ухмылка. - До объявленного начала осталось десять минут, мадам. Но я не думаю, чтобы директор Хаббард пришла ко времени. Элия спрятала трясущиеся руки под мышки. - Хватит и пяти. Она повернулась, стараясь не смотреть на Джетро, и пошла в спальню. Ногти? Ты собиралась _царапаться_? И это - после стольких уроков карате? Бестолковая суета Моалы превратила пять минут в девять. Очень кстати пришелся костюм, купленный Элией в январе, во время последней поездки в Нипполис. Случайность? А может, предвидение. Золотой шелк обтягивал тело так туго, что невольно казалось: вдохни чуть поглубже - и он разлетится в клочья. Зато что делалось с мужчинами... Серебряные сандалии, серебряный пояс, волосы свободно рассыпаны по плечам (из-за этого пришлось выдержать целую битву с Моалой; горничная - не какой-нибудь там министр, ее царственным происхождением не проймешь), на голове - узкая серебряная ленточка; в таком виде можно покорить и весь Самп, и его ближайшие окрестности. Элия вышла в гостиную. Джетро тоже успел переодеться и стоял наготове, чтоб ему сдохнуть; масленые глазки словно шарили под японской тканью, на толстых губах застыла блудливая улыбочка. Он обтянулся светло-коричневым вельветом и выглядел вполне сносно. Для своего возраста. Чтоб ему дважды сдохнуть. Норт распахнула дверь, исчезла на секунду в коридоре (злоумышленников ищет!), затем появилась снова и махнула рукой. Элия внутренне усмехнулась, она нуждалась в охране не больше, чем рыба - в зонтике. Бок о бок с Джетро (и ведь никуда от него не денешься!) они двинулись по коридору. - Доктор Норт, а нельзя ли нам сохранить свое инкогнито? Не могли бы вы представить нас под вымышленными именами? Я с крайней неохотой... Инкогнито, как же! Вроде и не дурак, а несет такую чушь! - Могу, господин министр, но это было бы ошибкой. - Норт возглавляла процессию и теперь говорила через плечо. - Они обязательно проверят ваши личности. Если хоть одного из вас хоть однажды снимал репортер - пусть даже этот сюжет не попал на экраны, - его идентифицируют в первую же минуту. Обман только привлечет к вам дополнительное внимание. Джетро помрачнел. Он никогда не верил, что честность - лучшая политика. - А как же мы тогда объясним здесь свое присутствие? _Мое_ присутствие! - Грант Девлин, - по внезапному наитию сказала Элия, - я знакома с ним, познакомилась пару лет назад. Мы - его гости. Норт взглянула через плечо и кивнула: - Легенда вполне удовлетворительная, и он ее, конечно, поддержит. Однако, между нами девушками, от этого сильно пострадает ваша, мадам, репутация. - Скоро моя репутация не будет иметь ровно никакого значения, - горько усмехнулась Элия. - Я не хочу никаких вымышленных имен. - Надеюсь, вы хорошо понимаете возможные последствия своих поступков, - чуть не с ненавистью бросил Джетро. - Абсолютно не понимаю. Это обеспокоит его еще сильнее, и это - чистейшая правда. Однако Элия понимала, что Джетро начинает уже приходить в себя после недавнего - того, в гостиной - потрясения. Вторая его капитуляция станет, скорее всего, последней. Оставалась всего одна козырная карта. Повторная попытка шантажа не сулила ничего хорошего - посмотри Джетро на Элию чуть повнимательнее, он бы уже в тот раз понял, что сама мысль о возвращении в Банзарак вызывает у нее мучительную, непреодолимую тошноту. Нет, вся ее сила заключалась в том списке рек - семь названий, написанных карандашом, и восьмое, сверкающее божественным огнем. Только она видит это различие. В этом и состоит моя ценность. Они нуждаются в моем _буддхи_ - чтобы найти серебряную струну среди семи змей. Каждый из приглашенных на эпохальную пресс-конференцию явился в сопровождении собственной армии, теперь эти армии толкались в прихожей. Статус почетных гостей не производил на немцев ровно никакого впечатления, Элию и Джетро обыскали раз десять, а то и двадцать. Наибольшее подозрение вызывала Элия - охранники мужского пола ощупывали своими сканерами буквально каждый квадратный сантиметр золотого шелка. В конце концов терпение Бренды Норт лопнуло; взревев, как бульдозер, она силой пробилась к дверям и втолкнула своих подопечных в зал. После функциональной тоски прочих помещений Центра великолепие этого зала оказалось для Элии приятным сюрпризом. Большой и светлый, он чем-то напоминал Флоренцию - или Венецию, какой она была когда-то. Вот здесь вызывающая роскошь вполне соответствовала сказочным богатствам Института. Органы информации обладают огромной силой, их представителей везде принимают по-царски. Многие десятки мужчин и женщин сидели на старинной мебели, бродили по бесценным коврам среди произведений искусства. Живые официанты разносили шампанское, что показалось Элии странным - знаменательные события отмечают _после_, никак не _до_, когда еще неизвестно, что это будет за событие. Нет, иначе и быть не может - _после_ вся эта компания бросится на выход, торопясь объяснить миру, что именно он должен думать о происшедшем. Элия начала замечать знакомые лица. Впрочем, на каждую телезвезду здесь приходилось не меньше двух операторов - "филинов", как их прозвали за двухобъективные голографические камеры, укрепленные на лбу. Когда-то эту технику приходилось возить на грузовиках, теперь же она миниатюризовалась до размеров ювелирного украшения. Техника шла вперед, но все равно голографическая съемка оставалась скорее искусством, чем наукой. Удача или неудача клипа полностью зависела от филина, лучшим из них платили огромные деньги. Мужчины и женщины, широким полукругом оцепившие дверь, уставили на вошедших свои камеры, сильно напоминающие сдвинутые на лоб очки. "При моем появлении переполненный зал затих", - не всякая девушка может рассказать про себя такое. - Ее Высочество принцесса Элия, - объявил Джетро. - Сестра его королевского величества Кассан'ассана Четвертого, султана Банзарака. Упоминание Банзарака не вызвало ничего, кроме недоуменного переглядывания, - за пределами Борнео об этом королевстве не знал практически никто. Мужчины вставали с кресел и диванов. Присутствующие тянулись к Элии, как железные опилки - к магниту, за каждой звездой неотрывно следовал сопровождающий филин. Прекрасная принцесса - вид почти вымерший, хоть в красную книгу заноси; кроме того, хорошенькая девушка - лучшее украшение кадра. - А вы сами? - спросил кто-то. Джетро скромно потупил очи долу и представился: доктор Джар, министр по делам беженцев султаната Банзарак, в настоящий момент - просто адъютант Ее Высочества. - Что привело Ваше Высочество на пресс-конференцию директора Хаббард? Джетро разинул было пасть, однако Элия его опередила: - Праздное любопытство, не более. Я приехала в Центр с частным визитом, по любезному приглашению заместителя директора Девлина. На сегодня намечено какое-то важное заявление - вот мы и решили посмотреть. Господи, да отвяжитесь вы от меня наконец! Элия не боялась ни толпы, ни всеобщего внимания, любопытные глаза преследовали ее всю жизнь, но сейчас она начинала сомневаться - стоило ли сюда приходить, не вышло ли какой-нибудь ошибки с толкованием туманных намеков _буддхи_. Потребность куда-то спешить, нестись сломя голову, исчезла, так что вроде бы все сделано верно, но как вести себя дальше? Если верить Джетро - братья и сестры, выполнявшие подобную миссию, никогда не привлекали к себе внимания. Неопределенность приводила в замешательство, почти пугала. А вдруг произошла огромная, катастрофическая ошибка? Элии казалось, что тут не хватает чего-то очень важного, ей хотелось спрятаться ото всех, забиться в угол и смотреть и ждать, пока не появится... что? То, что должно появиться. Где там! Еще слава Богу, что молодость и титул обеспечивали ей определенное уважение и дистанцию - на прекрасных принцесс не прут, как на буфет; личности, возжелавшие сняться в ее компании, были предельно вежливы и предупредительны. Один за другим они выходили вперед и задавали, как попки, одни и те же вопросы. Элия повторяла одни и те же ответы и постепенно убедила всех, что абсолютно не осведомлена о цели предстоящей пресс-конференции и даже не очень этой целью интересуется. Крохотный, хоть в карман засунь, Ли Вок из "Сингапур Уитнесс" неожиданно кинул вопрос по-малайски. Элия ответила тоже по-малайски, после чего была вынуждена признаться, что бегло изъясняется на пяти языках, а еще на нескольких - с пятого на десятое. Этот дурацкий срыв оживил угаснувший было интерес к ее особе и продлил пытку. А что, если Кас смотрит сейчас телевизор? Он же в ужас придет, подумает, что у меня крыша съехала. Может, и вправду съехала? Пройдоха Джетро сразу сообразил, что любое его вмешательство только даст пищу дополнительным подозрениям. Он стоял в стороне, молчал и кисло улыбался. Элию спас Питер Квентин из 5СВС, считавший себя дуайеном мировой журналистики (с чем не соглашался ни один из его коллег). Седовласый, галантный и меланхолично-похотливый, он отвел ее в центр зала. Здесь, на мягких, подковой расставленных диванчиках, обменивались слухами и сплетнями главные знаменитости, искрились драгоценности, шампанское и шутки. Влиятельные люди не часто встречаются друг с другом во плоти, уже поэтому для многих из них сегодняшняя пресс-конференция являлась важным событием. Джетро остался в толпе - ему, безо всяких вроде бы внешних указаний, преградили путь филины. Элия прекрасно понимала, что каждое ее слово записывают, каждую ее реплику сканируют. Что каждый мужчина из этой группы, каждая женщина холодно прикидывает, каким образом можно использовать забавную, невесть откуда взявшуюся девочку для продвижения, хотя бы и малого, своей собственной карьеры. Но здесь можно было хотя бы удобно сидеть - не хуже, чем на собрании Банзаракской женской лиги помощи беженцам. Даже лучше - атмосфера тех собраний была гораздо скучнее. Через некоторое время она удивленно осознала, что получает искреннее, чистосердечное удовольствие. "Дон Периньон" щекотал в носу с бесцеремонной наглостью аристократического, всемирно известного напитка, и даже принцессе иногда хочется, чтобы с ней обращались как с принцессой. Элия буквально чувствовала озон предгрозового ожидания, наполнявший зал; изобилие лиц, известных чуть не каждому на Земле человеку, лучше всяких слов говорило о важности события. Под светом хрустальных люстр сверкали шедевры лучших модельеров мира, стоившие, в общей сложности, многие миллионы гекто. Здесь царили приглушенные, пастельные тона, и золотой костюм Элии выглядел излишне ярко. Последний писк на момент покупки, но ведь когда то было, целых три месяца назад. А эти сказочно прекрасные люди, вечно юные боги преходящей славы измеряют шествие моды минутами. Женские груди, безжалостно подтянутые кверху, мужские животы, туго стиснутые, превращенные в подобие стиральной доски, - и как они только умудряются в этой одежде дышать? Некоторые из костюмов явно скрывают под собой механические исхищрения - когда Джесон Гудсон поднял бокал с шампанским, его бицепс вздулся, как у кузнеца-молотобойца. Внутренний круг, куда допустили Элию, состоял из главных знаменитостей. Представители менее значительных агентств жадно взирали на них с внешней стороны подковы, дальше толпилась мелюзга, никому не известные журналисты и филины. Элию мало интересовали ведущие обозреватели таких органов, как "Правда" или "Голос Пекина": лучший язык для оперы - итальянский, для поэзии - японский, а для новостей, конечно же, английский. Зато она без труда узнала самоуверенную физиономию плотного, вызывающе облаченного в небесно-голубой шелк Франклина Фрэзера из WSHB. Великий человек оказался старше, чем она ожидала, и никакие портняжные исхищрения не могли скрыть чрезмерной ширины его зада. Бок о бок с ним нарочито грубый Билл Кроузер щеголял глубоким, чуть не до пупа, декольте, открывающим могучую, поросшую густым черным волосом грудь. А рядом, в бледно-розовом с серебром одеянии, - прекраснейшая из прекрасных, Пандора Пендор Экклес, ангел небесный, слетевший на грешную землю. Она выглядела моложе и привлекательнее, чем когда бы то ни было, - но держалась очень напряженно. Странно, очень странно. А может быть, чем черт не шутит, пресловутое соперничество между Пандорой и Фрэнки - истинный факт, а не просто рекламный трюк WSHB? Дружбой тут, во всяком случае, и не пахнет. Тем временем Пандора Экклес обрабатывала Элию. Она очаровательно улыбалась, хлопала невинными детскими глазками, мило щебетала - и клала вопросы прямо в цель, словно опытная метательница ножей. Разговаривала ли Элия сегодня с Грантом Девлином? Где он сейчас, в Сампе или Кейнсвилле? А когда ты приехала? А где ты с ним познакомилась? Элия изворачивалась, как могла, стараясь поменьше врать. Гранта Девлина она встретила два года назад, в Мекке, за коктейлями, и проговорила с ним ровно три минуты. Странно, чего это Пандора так интересуется Грантом? И чего она вся какая-то дерганая - вон, даже голос срывается. Зато Фрэнки Фрэзер прямо сиял благодушием. А затем, когда необязательность директора Хаббард была обсуждена - и осуждена - по сороковому уже разу, дверь открылась. Величественный, аристократичный Питер Квентин растерянно выдохнул: "_Мамочки!_", перепрыгнул через диван - нет, _сиганул_ через диван - и с заячьей резвостью помчался к вошедшим; туда же устремилось и все истомленное долгим ожиданием население зала. Сухое морщинистое лицо, узкий, как лезвие топора, нос и оттопыренные уши - этого старика узнал бы каждый обитатель Земли. Его спина согнулась под тяжестью лет, но ироничная улыбка осталась той же, что и прежде; приветственно помахав рукой, он прошел в центр зала, к трибуне, установленной посередине открытой стороны подковы. Уиллоби Хейстингз - вечный, как начинало уже казаться, Генеральный Секретарь ООН, политический гигант столетия - возвышался над всеми собравшимися как в переносном, так и в буквальном смысле слова. Аудитория дрожала от возбуждения, теперь уже никто не сомневался, что предстоит историческое событие. Какое? - Разум! - громко прошептал кто-то. - Первый контакт, ну точно первый контакт! - Или первый класс, - упрямо возразил другой голос. Институт отчитывался перед ООН, а потому в юридическом смысле Хейстингз являлся начальником Агнес Хаббард. Пригласить его на пресс-конференцию было все равно что позвать Господа Бога в свидетели. С Хейстингзом все ясно, но что это за молодой человек? Даже не молодой человек, а мальчик, при всем своем непомерном росте. Волосы - чистый кошмар, длинные и всклокоченные, а уж костюм... Чудовищный, невообразимый цвет резал глаза, дико контрастировал с мягкими пастельными тонами, преобладавшими в зале. Очаровательное издевательство, только над кем? Над публикой? Или над мальчишкой? Тощий, как глиста, с нервной, испуганной улыбкой на лице, он ни на полшага не удалялся от Хейстингза. Господи, да где же они его такого выкопали? Но сердце выбивало барабанную дробь. Элия ощутила острое, как удар электрическим током, прикосновение _сатори_. Вот чего, оказывается, не хватало - этой неуклюжей, лопушистой жердины. Этого подростка-переростка. Да кто он, собственно говоря, такой? И какое, на хрен, может он иметь ко мне отношение? Мальчишка горел - как то слово на мятой бумажке из кармана Джетро; его окружала яростная, пламенеющая аура. Он еще не видел Элию, даже не подозревал о ее существовании, но сомнений не было никаких: вот то, из-за чего она пришла на это сборище. Многие столетия мучительных смертей - и все, чтобы привести ее сюда, к этому нескладному, нелепому малолетке. Хейстингз остановился рядом с трибуной, положил на нее руку. Репортеры и филины, тесно набившись в подкову, чуть не скинули Элию с дивана; она встала и пробилась, безжалостно работая локтями, поближе. Великий Человек обвел жадную толпу глазами, все смолкли. - Так, значит, вы настоящие! Дружный подобострастный смех. - А я вот всегда считал, что большинство телевизионных обозревателей - просто компьютерные конструкты. Старик, совсем старик, на форму сохранил великолепную. В зале повисла звенящая тишина, муха пролети - услышишь. Что же мог он делать с аудиторией в те, давние годы, в полном расцвете сил? - Так вот, я пришел сюда совсем не за тем, чтобы воровать у директора Хаббард ее триумф. Она скоро придет и сама расскажет вам все, что собиралась рассказать. И даже не пытайтесь, - предостерегающий взмах длинного пальца, - спрашивать меня про политику, - все равно не отвечу. Но я должен сказать несколько слов в поддержку директора Хаббард - все-таки сегодня ее день. Театральная, точно рассчитанная пауза. - Я скажу следующее: обвинять женщин в непунктуальности - чистейшей воды предрассудок и сексуальный шовинизм. Однако, как показывает мой личный опыт, если делать это без лишних промедлений - они вас не услышат. Смех, гул голосов - и снова взмах пальцем. - Никаких вопросов! Зато я с благодарностью приму бокал шампанского, и если все вы согласны поговорить неофициально, без записи... - Ваш компаньон, сэр, кто он такой? Элия чувствовала, что он ждет этого вопроса, - не чувствовала, а _знала_. - Кто? - Хейстингз повернулся и взглянул на густо покрасневшего мальчишку. - Этот, что ли? - Снова пауза, легкая, заговорщицкая улыбка. - Так вот, уважаемые леди и джентльмены, я имею честь представить вам своего внука, Седрика Диксона Хаббарда! Мгновение тишины, а затем - рев, взрыв, словно все присутствующие старались перекричать друг друга. А ведь эта глиста зеленая интересовала не только меня. Хейстингз поднял руку, и все снова стихли, он полностью контролировал аудиторию. - Похоже, они хотят тебя о чем-то спросить. Ты согласен ответить на пару вопросов? В серых, широко расставленных глазах - панический ужас. Мальчишка яростно затряс головой, рыжие космы взметнулись в воздух. Пока зал хохотал, Элия протиснулась к другому дивану. Едва она успела привести себя в порядок, уложить сбившиеся волосы на место, как толпа расступилась, давая Генеральному Секретарю возможность сесть - на том же самом диване. А где же еще? Такие вещи делаются совсем просто. Взмах сухой, жилистой руки не позволил Элии встать; в пронзительных глазах старика поблескивал интерес - но ни малейшего удивления. Он знал! - Принцесса Элия! - Хейстингз склонился над ее рукой. - Наконец-то! Вы даже прекраснее, чем я ожидал. А где же ваш бородатый брат? Разговорчики на публику, все он прекрасно знает. Он знал о ее приезде и знал, почему она приехала. Уж ему ли не знать. Плести величайший в истории заговор так, чтобы о нем не узнал Уиллоби Хейстингз, - такое не под силу даже Матушке Хаббард. Генеральный Секретарь пересел поближе к Элии. Элию больше интересовал его внук, но тут вышла осечка. Не найдя свободного места, Седрик непринужденно устроился на полу у ног деда, этакое тебе двухметровое дитятко. Не замечая присутствия Элии, он скрестил зеленые мосластые ходули и выпучился на Пандору Экклес. Вот вам, пожалуйста, впал в транс! Ну и пусть его. Сам факт близости Седрика успокоил головную боль, исчезло и неприятное ощущение, что чего-то не хватает. К тому же Элия и сама не знала, о чем говорить с этим мальчишкой, а уж он-то и тем более. - Я и не знал, сэр, что у вас есть внук, - заметил Квентин. Хейстингз взглянул на него поверх бокала, обвел глазами остальную компанию: - Так никто ничего не записывает? Всемирная система средств массовой информации кисло подтвердила, что да, никто ничего не записывает; филины скромно отвернулись, некоторые из них даже сняли головные повязки с камерами. - Ну так вот... - Хейстингз сделал драматическую паузу, глубоко вздохнул и продолжил: - А я что, должен был вам докладывать? Полный восторг всех - за исключением Квентина. Однако старейшина (??) мировой журналистики быстро оправился, воздел седые кустистые брови и внимательно осмотрел мальчика. - А сколько тебе лет, Седрик? Тот с трудом отцепил взгляд от Пандоры: - Девятнадцать, сэр. Ровесник - искренне удивилась Элия. Она считала, что этот мальчик значительно младше, просто такой уж вымахал длинный. - И ты - сын Джона Хейстингза Хаббарда? - Да, сэр. И само собой, внук старушки Агнес! Это вполне объясняло интерес к нему журналистов - хотя и не объясняло предчувствия и тревоги Элии. В парне было что-то такое... но, конечно же, не в физическом смысле. Незрелый ребенок, нескладный и, скорее всего, не слишком умный. Абсолютно не ее тип. Откуда же эта только ей видимая аура? Остальные телевизионные акулы не вмешивались в проводимое Квентином интервью, однако пристально следили за реакцией Генерального Секретаря. После нескольких секунд молчания Седрик снова вперил обожающий взор в Пандору - и тут же, словно по сигналу, Квентин задал очередной вопрос: - Твои родители погибли при несчастном случае. Лопнула струна, так, кажется? - Да, сэр. - "Дуб". Мир с кодовым названием "Дуб". - И вы это помните? - Нет, - качнул головой Квентин. - На тебя есть досье. То самое, о чем Норт предупреждала Джетро; по Седрику успели собрать материалы. 5СВС располагает великолепной библиотекой, а у Квентина, конечно же, есть заушник. - И они шли с ночевкой? Стандартная техника перекрестного допроса, но мальчишка, разве же он это поймет? Вопросы сыпались один за другим, и каждый раз Седрик отвечал: "Да, сэр!" - Короче говоря, они, группа из шести человек, ночевали в мире второго класса с кодовым названием "Дуб", и следующее окно не появилось. И все, конец, возобновить контакт не удалось. У Седрика, похоже, шевельнулись какие-то подозрения: - Мне так рассказывали, сэр. Поздно, милый, поздно. Квентин уже готов захлопнуть ловушку. - Но что же делал в мире второго класса сельскохозяйственный рабочий? - Сельско... мой отец был разведчиком! - Нет, - сочувственно покачал головой Квентин. - В досье не может быть ошибок. - Дедушка! - взмолился Седрик. Ты бы головой-то крутил поосторожнее, съехидничала про себя Элия. А то вот бы мы сейчас картину увидели - цыпленок, сам себе свернувший шею. Хейстингз задумчиво играл пустым бокалом. - Джон был стажером, учился на разведчика. - Он слегка усмехнулся и взглянул на Квентина. - Эта молодежь ничего не помнит и не знает, но ты-то, Питер, должен бы. Трансмензор только-только появился на свет. И Институт - тоже. Тогда еще не было целой армии профессиональных разведчиков. Первый захват планеты осуществлен в двадцать втором году, к двадцать шестому мы еще не наловчились прыгать с планеты на планету, как с кочки на кочку, - не мы, конечно же, а подручные Агнес. Он снова обвел группу глазами. Седрик согласно кивал, то же делали и двое-трое журналистов, остальные застыли в напряженном ожидании. - Раз за разом мы находили эти маленькие уютные мирки - и каждый из них казался нам второй Землей. Вы, торопыги, объявляли о них в экстренных выпусках. Вот ты, Питер, когда ты в последний раз упоминал в передаче о каком-нибудь мире второго класса? Господи, они ж не слушают его, они ему _внимают_, как пророку. Специалист высочайшего класса! - Поэтому и занимались этой работой люди, которых сейчас бы не подпустили к ней и на пушечный выстрел. Мой сын был профессиональным ковбоем, участвовал в родео - ни одной неломаной кости во всем теле. Равно как и в черепе. А там были сплошные прерии, на этом Дубе, и какие-то животные, смахивавшие на лошадей. - Он помолчал. - И везде, буквально во всем - смертельная концентрация сурьмы. Но это мы выяснили потом, когда струна уже лопнула. Анализы задержались. - Но ты, Седрик, ты же ничего этого не помнишь? Молодец, Квентин! Рви добычу полегче, которая под силу. - Нет, сэр. Я был тогда младенцем. - Младенцем, говоришь? Несчастный случай произошел в двадцать шестом году. Двадцать четыре года назад. Кое-кто из слушателей удивился, но в большинстве своем они этого ждали. И снова голова Седрика повернулась к Хейстингзу, который только что принял от официанта полный бокал. - Да, Питер, так оно, пожалуй, и есть. - Он задумчиво посмотрел на искрящуюся жидкость, сделал небольшой глоток. - Это случилось как раз во время второй африканской заварушки - ну да, в двадцать шестом. - Но как же, дедушка... - Сейчас не время читать лекции про птичек и бабочек, - оборвал внука Хейстингз. - Спроси у своей бабушки - она лучше подкована в технических вопросах. Седрик отшатнулся, оглушенный всеобщим хохотом. Жестоко, очень жестоко! Ну как он может издеваться над собственным внуком? Внуком ли? Сходство, конечно же, есть, но далеко не такое сильное, как если бы подозрения этой компании были справедливы, а подозрения у них есть - вон как глазки-то блестят. Подпольное клонирование не только было серьезным преступлением, но и воспринималось обществом как нечто позорное - ну еще бы, ведь оно доступно только богатым из богатых. Оправдайся подозрения телевизионных шакалов, разразился бы огромный скандал, Хейстингз бы рухнул, а вместе с ним, пожалуй, и вся хрупкая структура ооновской гегемонии. Старик попросил сохранить эти разговорчики в тайне. Но вот Седрика самого он в тайне не сохранит, поздно уже, поздно. А значит, мальчик не клонированный, только сам-то он этого не знает - вон как побледнел. И тут вмешался лысый шут Франклин Фрэзер. - Да ты, парень, сплошная загадка. Тайна, покрытая мраком неизвестности. - Седрик настороженно повернулся. Вот-вот, учись жить с такими типами! - Раз уж все это неофициально - ты не мог бы сказать, где прятался все эти годы? В разных углах зала поднялся возмущенный ропот, но Седрик, похоже, этого не замечал. - В Мидоудейле, сэр. Это такое место на западе, в горах. Фрэзер понимающе кивнул: - А в каком штате? - Не знаю, сэр. Мы спрашивали, но они нам не говорили. На многих лицах появились многозначительные улыбочки, но Седрик снова ничего не заметил. Он взглянул на Пандору Экклес и чуть не расплылся в улыбке: - Доктор Экклес, а я ведь знаком с Глендой. Как она там? Пандора уронила канапе себе на колени. Поднялся переполох, официант побежал за салфеткой, Пандора трещала, как заведенная, о своей всегдашней неосторожности. Затем порядок был восстановлен. - ...Я такая впечатлительная и легковозбудимая, - продолжала Пандора. - Мне просто _не терпится_ узнать, что же такое сообщит нам сегодня... - Панда, милочка, - громко пропел Фрэзер, - ответь, пожалуйста, доктору Хаббарду: По наблюдениям Элии, он обращался к Пандоре впервые за все это время. - Что? - распушила перышки звезда голографического экрана. - Я хочу спросить Генерального Секретаря... - Седрик задал тебе вопрос. - Теперь Фрэзер говорил еще громче. - Вопрос о ком-то по имени - как там? - Гленда. - Гленда Гарфилд, - кивнул Седрик. - Двоюродная сестра доктора Экклес. Мы с ней очень... мы с ней дружили. - Он густо покраснел и с надеждой взглянул на Пандору. Пандора побледнела. В зале стало тихо, как в склепе. Напряженное молчание присутствующих не насторожило мальчика, разве что озадачило. - Она уехала с полгода назад. А на следующий день позвонила и сказала, что отправляется в круиз по всему миру. - Седрик резко смолк, а когда заговорил снова, его голос звучал тихо, жалко. - Так как она... как она там? Белая, как мел, Пандора молчала, на ее шее обозначились бледно-розовые, едва различимые шрамы. Франклин торжествующе улыбнулся и допил свое шампанское. - Полгода назад? Вот, значит, куда это ты испарилась, Панд очка. Я слышал краем уха, что ты взяла отпуск и уехала. Мы все за тебя радовались. И ты вернулась такой посвежевшей, помолодевшей, просто другая женщина. В гробовой тишине Пандора подняла дрожащие пальцы к щеке; сама она этого, похоже, не замечала. Элия содрогнулась от отвращения. Теперь побледнел и Седрик. - Ой... ой, Господи, - прошептал он. - _Питомник_. Господи ты Боже мой, _питомник_. Вот что это, значит, такое... Может быть, он смотрел в эти глаза. Целовал эти губы... Седрик издал странный захлебывающийся звук, казалось, еще секунда - и его вытошнит. Франклин Фрэзер благодушно улыбался. Дверь распахнулась, на пороге стояла Агнес Хаббард. Ее пепельно-серый костюм имел более свободный покрой, чем того требовала мода, но все же четко обрисовывал прекрасно сохранившуюся фигуру. Цвет лица - выше всяких похвал, а прическа словно только что вышла из-под руки высококлассного ювелира. О более чем почтенном возрасте Агнес свидетельствовала разве что некоторая скованность движений да высокомерная, почти вызывающая манера держать голову. Личность! Личность с большой буквы, сильная, почти гипнотическая, - и зал дружно поднялся ей навстречу. Элия много раз видела, как падают ниц перед Касом банзаракские фанатики-роялисты, но даже на нее произвел впечатление искренний, неподдельный трепет этой циничной, даже враждебной толпы перед директором Института. Седрик, это зеленое недоразумение, взметнулся с пола, нелепо размахивая не четырьмя, а словно сорока четырьмя конечностями, в три огромных (ни дать ни взять - испуганный жираф) прыжка достиг трибуны и выкрикнул чуть ли не прежде, чем остановился: - Уважаемые леди и джентльмены - директор Хаббард! Несчастный мальчишка натужно изобразил некое подобие улыбки, попытался ретироваться, но Агнес шагнула вперед, сделала рукой некий магический пасс, и он остановился, замер, окаменел. Ну словно ведьма из телевизионной сказки, завораживающая свою жертву! Хаббард говорила без бумажки и без экрана-суфлера, во всяком случае этого не было заметно. Она положила руки на трибуну, кивнула, и все сливки мировой журналистики послушно сели в ожидании Слова. - Леди и джентльмены из средств массовой информации. - В высоком голосе - легкая, почти незаметная язвительность. - Для начала я хочу поблагодарить всех вас, откликнувшихся на мое приглашение, сделанное в самую последнюю минуту. Дело в том, что я имела некоторые личные причины организовать эту конференцию именно сегодня, седьмого апреля. Все присутствующие застыли в напряженном внимании - все, кроме Седрика. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, хмуро поглядывал на аудиторию и - весьма запоздало - пытался расчесать свои огненные волосы пятерней. - Если вспомнить историю Международного института межзвездных исследований... В задних рядах кто-то страдальчески застонал. - ...Хотя теория суперструн была разработана как раздел физики элементарных частиц еще в восьмидесятых годах прошлого века... в две тысячи втором году работу, формулировавшую теорию трансмензора... классическая работа Пака Чу и Жан-Марка Ласки, опубликованная в "Физикл Ревью"... Ее профессиональная улыбка освещала зал, словно луч прожектора. Элия давно уже не слышала ничего, кроме мерного дыхания своего соседа, Уиллоби Хейстингза. - ...Возможность коммутировать любое из четырех измерений привычного нам пространства - времени с любым из дополнительных измерений суперпространства, не проявляющихся при обычных... Лекция тянулась и тянулась, вязко и утомительно. Кое-кто из сидящих сзади начал покашливать. Агнес Хаббард остановилась на полуслове и вздернула подбородок, словно строгая учительница младших классов; нарушители спокойствия испуганно стихли. Элия вспомнила первую свою поездку в Западную Африку, горячий ветер, называемый туземцами "харматтан". Ветер этот приносил столько статического электричества, что волосы ее поднялись дыбом и стали потрескивать. Вот и здесь нечто в этом роде - в зале неумолимо накапливался заряд. Информационные звезды не привыкли к такому обращению. Элия была уверена, что Хаббард намеренно издевается над своими слушателями, да и сами слушатели придерживались того же мнения. - ...Какой поднялся шум, когда Генеральная Ассамблея предоставила нам мандат. - Прожекторный луч улыбки скользнул над головами журналистов, высветил Уиллоби Хейстингза. - Это произошло в две тысячи двадцатом, так что через несколько месяцев наш Институт отметит свой тридцатилетний юбилей. Третьего июня резолюцию ратифицировали, и я стала директором. Хаббард сделала паузу, явно наслаждаясь озадаченными физиономиями журналистов. - А сегодня мне исполнилось семьдесят пять лет. Аплодисменты, жидкие, как снятое молоко. - Это очень подходящий момент, чтобы вспомнить все достигнутое, подумать о планах на будущее. _Нет!_ Если Хаббард объявит сейчас об отставке, изменится все будущее Элии. Она может так никогда и не узнать, что скрывается за тем пылающим словом. Она может так и остаться здесь... да нет, какая ерунда. _Сатори_ обязательно предупредило бы о близкой опасности, а раз этого не было, ожидаемая всем залом новость будет какой-то другой. - ...Не было ни одного катастрофического несчастного случая, ни одной вынужденной остановки. Комплекс непрерывно расширялся, теперь мы имеем сеть из двадцати четырех релейных спутников и снабжаем энергией всю Землю. Наш исследовательский филиал, Международный институт межзвездных исследований, идентифицировал свыше пятидесяти тысяч планетоподобных объектов. К настоящему моменту на тысяче пятистах двух ППО обнаружена та или иная форма жизни, девяносто из них обладают поверхностными условиями, настолько близкими к земным, что мы классифицировали их как миры второго класса. - Ну, ну, давай дальше! - прошептал кто-то сзади, но Хаббард и не собиралась торопиться. - При тщательном исследовании выяснилось, что ни один из этих девяноста не может поддерживать жизнь людей в течение сколько-нибудь продолжительного времени. Вы и сами прекрасно знаете все проблемы и разочарования, с которыми нам пришлось столкнуться, - загрязнение тяжелыми элементами, правые аминокислоты, вирулентные аллергены. Сколько раз я была почти уверена, что вскоре смогу оповестить мир о долгожданном, эпохальном открытии - и столько же раз лабораторные исследования выявляли какой-нибудь новый сатанинский трюк природы. А что было с Этной? Или с Вороном? Какие ужасы ожидали человека на Дарвине и Палтусе? - К примеру, мир, получивший название "Париж", познакомил нас с канцерогенной цветочной пыльцой. На Жирафе полностью отсутствовал такой необходимый микроэлемент, как цинк. Мы и сейчас не понимаем почему. Диккенс, невероятный мир, похожий даже не на Землю, а на рай самых смелых наших мечтаний, вращается вокруг крайне нестабильной звезды. Те; кто считает наши теперешние проблемы с ультрафиолетом серьезными, могут взглянуть на радиационные кривые Диккенса. Наше Солнце - миролюбивейшее из светил. А наши земные комары несравненно приятнее и дружелюбнее, чем смертоносные насекомые с Бобра. Постепенно начинало казаться, что какие-то дьявольские силы сговорились запереть человечество в этом крохотном мирке. Слушатели нетерпеливо заерзали - вот сейчас она перейдет к долгожданному известию. "Первый класс" - вразнобой прошептали десятки людей во всех углах зала. - Кроме того, - продолжила Хаббард, - сейчас самый подходящий момент вспомнить о восьмидесяти шести отважных мужчинах и женщинах, отдавших этим поискам жизнь. Среди них был и мой сын. Она повернулась к Седрику. Седрик туповато кивнул. А затем директор Хаббард заговорила совершенно о другом - и даже с другими интонациями. - Вам всем хорошо известна организационная структура Института; он состоит из четырех основных отделов, каждым из которых руководит один из моих заместителей. Доктор Уитлэнд занимается кадрами - нашим, как вы, конечно же, понимаете, драгоценнейшим достоянием. Доктор Мур - финансами, доктор Фиш - безопасностью, каждый из этих людей отдал Институту долгие годы верной, безупречной службы. Ей пришлось слегка возвысить голос, удивленное перешептывание истомившихся журналистов постепенно переходило в негодующий ропот. - Доктор Грант Девлин - относительно новичок, но и он великолепно показал себя на посту руководителя оперативного отдела. Однако мне неоднократно замечали, что Институт мог бы делать побольше для поддержания хороших отношении с вами, леди и джентльмены, - с информационным бизнесом, со средствами массовой информации. Некоторые недоброжелательные личности доходят до намеков, что в прошлом были эпизоды, когда я сама давала вам серьезные причины для обиды и раздражения. Этот пассаж был вознагражден ироническим смехом зала. Элия улыбнулась, вспомнив многочисленные легенды об остром и безжалостном языке бессменного директора Института. Агнес Хаббард сверкнула самодовольной улыбкой: - Вы пришли сюда, чтобы познакомиться с моим внуком, Седриком Диксоном Хаббард ом, которого я только что извлекла из совершенно не заслуженной им безвестности. Я хочу объявить, что отныне в Институте будет не четыре заместителя директора, а пять, что я назначила Седрика Диксона Хаббарда первым заместителем и возложила на него ответственность за связь со средствами массовой информации. Со всеми дальнейшими вопросами обращайтесь прямо к нему. Благодарю за внимание. Она повернулась и вышла из зала. 10. САМП, 7 АПРЕЛЯ Четырнадцатилетний мальчишка почти всегда может побить десятилетнего, даже если тот крупнее. Рост доставлял Седрику много неприятностей - старшим ребятам всегда хотелось "отмолотить этого длинного". Седрик никогда не лез в драку первым и даже не любил защищаться - его длинные грабки могли нанести противнику серьезные повреждения, а выбитые зубы или там сломанный нос вызывали у Бена и Мадж припадок не совсем понятной ярости - и все же, волей-неволей, он знал, что она такое, эта самая драка. В частности, он знал, что такое - получить по яйцам. И вот сейчас - в точности то же самое ощущение. Зал был парализован, оглушен. Затем пришло понимание. - Скажите этой шейле [собственно говоря, Шейла - женское имя; применяется к молодым девицам как пренебрежительная кличка (вроде русского "Машка")], что она перепутала, что сегодня седьмое апреля, а не первое! - хрипло заорал кто-то, первым оправившийся от шока. Судя по всему, Агнес Хаббард сама преподнесла себе подарочек на день рождения - за счет приглашенных. А затем поднялся полный бедлам; многие угрожающе потрясали кулаками. В инстинктивном желании хоть чем-то отгородиться от разъяренной толпы Седрик прошел, пошатываясь, к трибуне и намертво в нее вцепился. К горлу его подкатывала тошнота, голова кружилась, мысли разбегались. Ну как это бабушка могла такое сделать? Зачем она оскорбила всех этих важных людей? А главное - зачем она бросила _его_, Седрика, этим людям на растерзание? За что? Ведь он ей ничего плохого не сделал. Он поднял голову и увидел глаза. Десятки разъяренных глаз, сотни, а еще стеклянные глаза объективов - и все они смотрели на него. А за этими глазами - миллионы, нет - миллиарды глаз, глаза всей планеты. И все они смотрят на _него_. Он еще сильнее, до боли в пальцах, сжал край трибуны и заставил себя смотреть в зал. Ничего страшного не будет. Никто его не убьет - при миллиардах-то свидетелей. Это, давшееся с неимоверным трудом, умозаключение позволило Седрику вздохнуть чуть свободнее. И вдруг - совершенно неожиданная тишина, толпа раздалась, пропуская Хейстингза. Его лицо приобрело пепельно-серый оттенок, за эти минуты Генеральный Секретарь словно усох - и одряхлел. Он остановился рядом с трибуной и поднял на Седрика погасшие, совершенно старческие глаза. Зал затаил дыхание. - Уйдем отсюда, мальчик. Пошли со мной. Седрик безуспешно попытался проглотить застрявший в горле комок. Он смотрел в подернутые тусклой пленкой глаза и молчал. Серые, ну точно как у меня. А он и вправду мой дедушка? Неужели такой человек может не знать, что у него есть внук? А если не дедушка, тогда его клонировали, чтобы получился я, и он должен об этом знать. Опять непонятно. Все непонятно, абсолютно все. Седрик ожидал, что мир окажется более логичным местом. Подумав еще немного, он покачал головой. - У нее крыша съехала, - устало сказал Хейстингз. Теперь все объективы были устремлены на него. Эти слова слышали сотни миллионов, миллиарды услышат их чуть позднее. - От случившегося сегодня не может быть никакой пользы - ни ей самой, ни кому бы то ни было другому. Ей пора на пенсию. Она сошла с ума. Седрик продолжал молчать, скованный то ли жалостью к старику, то ли страхом. - Пошли со мной, - хрипло повторил Хейстингз. А ведь он ходит на протезах. По спине Седрика побежали мурашки. "Груда запасных частей в холодильнике", - так, кажется, говорил Бен. Предостерегал. Седрик не хотел расставаться со своими ногами, отдавать их кому бы то ни было. Пусть чересчур длинные, пусть тонкие, как спички, - все равно он предпочел бы их сохранить. Интересно, куда подевались собственные ноги Хейстингза и когда это было? Девятнадцать или там двадцать лет назад? Он покачал головой. - Клянусь, я и представления не имел... - Старик неуверенно смолк. - Понимаешь, дедушка, у меня тут еще дело. - Седрик тоже хрипел, со стороны могло бы показаться, что он передразнивает собеседника. - Спасибо, я пока останусь. Хейстингз медленно покачал головой и направился к двери. За ним потянулась и часть журналистов. - Дело, говоришь? - выкрикнул, пробиваясь к трибуне, Франклин Фрэзер. Свекольно-красное лицо над небесной голубизной костюма, агрессивно выпяченный подбородок. Он остановился прямо напротив Седрика; филины суетились, выискивая наилучший ракурс. - Так ты знал обо всем этом заранее? Седрик облизнул пересохшие губы. Он должен был понять. Доктор Багшо когда еще говорил, что живые телохранители положены только бабушке и ее заместителям. Система сказала, что у него допуск первого класса. Ведь мог же догадаться - и догадался бы, не будь идея такой бредовой. - Директор сказала, что я буду работать по связям со средствами массовой информации, но насчет заместителя директора - нет, я не знал. - Хорошо, сынок. Где ты получил свою докторскую степень? Седрик ощутил непреодолимое желание заплакать. - Нигде. - Ну а магистерскую? - Фрэзер не верил своим ушам. - Я не окончил даже начальной школы. Понимаете, там, откуда я... - Ладно, оставим. А вообще есть у тебя хоть какая-нибудь подготовка для этой работы? - Нет, - покачал головой Седрик, страстно надеясь жалкой своей беспомощностью хоть немного умерить ярость толпы. - А чего вы хотите? - добавил он - и сам удивился собственному голосу. - Чего вы все от меня хотите? Изумленная тишина взорвалась хохотом. - Мы хотим, чтобы ты причесался! - крикнул человек со странным акцентом. А почему это он назвал бабушку Шейлой? Она же Агнес. Хохот стал еще громче. - Мы хотим знать, почему! - проревел Франклин Фрэзер, поддержанный десятками голосов. - Почему она нас кинула? Трибуна - очень полезная вещь, слушатели задирают головы, а ты смотришь на них сверху вниз. Седрик поднял, подражая дедушке, руку; зал на мгновение стих. Будем считать, что это - какой-то бредовый тест. Выиграть схватку невозможно, но почему бы и не попробовать, что я теряю? - Кинула? Вы так думаете? А вы не помните случайно, это приглашение - оно было адресовано лично вам, каждому из вас? Имена в приглашениях были? Новый шквал возмущенных выкриков стих на удивление быстро. Неужели догадка верна? Сердце Седрика отчаянно колотилось в ребра, он заговорил еще увереннее, еще громче: - Произошла ошибка! Директор Хаббард совсем не хотела такого поворота событий. Она пыталась предложить вам свою дружбу. Она созвала представителей информационных агентств, чтобы сообщить им, что с этого дня будет человек, заместитель директора, ответственный за связи с ними. Вот и все - она совсем не ожидала увидеть здесь вас, влиятельных обозревателей. Зал гудел, как растревоженный улей. - А вы, безо всяких к тому оснований, ожидали услышать нечто сенсационное! - в отчаянии выкрикнул Седрик. Он очень хотел поверить своим собственным словам, но не мог - говоря о шампанском, бабушка явно предвкушала какой-то триумф. - Так что попытайтесь смириться со своей ошибкой... - теперь он почти умолял, - ...и скажите, что вам еще от меня надо. И снова ошарашенная тишина - но ненадолго. - Недолго же ты просидишь на этом месте, если будешь вешать нам на уши такую лапшу. Питер Квентин, утративший большую часть своего аристократического достоинства, таинственным образом оказался прямо перед трибуной и теперь нахально оттирал Фрэзера в сторону. - А зачем оно мне, это место? - пожал плечами Седрик. Нужно было развивать успех. - Так скажите все-таки, что вам надо? - Доступ к Системе, - прокричали с разных сторон. - Я спрошу, узнаю. А если нет, что тогда? - Тише вы! - поднял руку Квентин, но разбушевавшаяся толпа не смолкала, и ему пришлось кричать: - Ты что, серьезно? Ты и вправду считаешь себя заместителем директора? - Во всяком случае, я не имею никаких оснований в этом сомневаться. - Седрик словно смотрел на себя со стороны и удивлялся - откуда у этого парня берутся силы? - Я хочу сказать... Если мне поручают работу, я стараюсь с ней справиться. - Господи Боже, что за напыщенную чушь я несу! - Если бабушка не успела еще обнародовать нужную вам информацию, возможно, она позволит заняться этим мне. Завтра... Знаете, давайте соберемся снова утром, и вы подробно расскажете мне, что вам нужно. Ну так что, в десять? Шум стих, слушатели обменивались озадаченными взглядами, недоверчиво пожимая плечами. Этот мальчишка не вызывал у них гнева - только жалость и презрение; новые крики, новые протесты и требования только увеличили бы абсурдность ситуации. - Прекрасно, - сказал Квентин. - В десять так в десять. Я пришлю кого-нибудь. Хотя и не надеюсь ни на какие результаты. Он направился к двери. Зал начал быстро пустеть. Седрик так и не разжал пальцы, намертво вцепившись в трибуну; проходившие мимо журналисты бросали на него косые, враждебные взгляды, но он этого не замечал. Из холла доносились злобные голоса немцев, выяснявших, чей подопечный главнее, чей подопечный должен покинуть Институт раньше, - Седрик этого не слышал. Он свесил голову и глубоко, с шумом, дышал, чувствуя, как холодные капли пота скатываются по лбу, по носу и щекам, забираются под воротник. Не линчевали - ну и слава Богу. Неужели бабушка действительно хотела, чтобы он попробовал свои силы на этой работе? Для нее нужно иметь докторскую степень. Да теперь для любой работы нужна докторская степень. А без магистерской и в поварята не возьмут. Заместитель директора Института - ну разве под силу такой пост тупому деревенскому парню, который читает, шевеля губами, и пишет, прикусив кончик языка? Да нет, просто выставила меня, чтобы посильнее разозлить этих суперзвезд. Что я ни делай - все провалится и будет еще хуже. Ему хотелось быть разведчиком, не торчать на этой проклятой трибуне, а исследовать чужие миры. Дверь зала захлопнулась, теперь можно и расслабиться, отдохнуть. Седрик поднял голову и вытер лоб рукавом. В зале оставались еще люди, но не много, не больше десятка. И среди них - Пандора Пендор Экклес. Она стояла прямо перед трибуной, этакий розовый ангелочек, даром что без крылышек - и улыбалась Глендиной улыбкой. - Милый Седрик! Пушистые ресницы затрепетали, как крылья мотылька. И тут все прошло - и тошнота, и усталость, и отчаяние, остались только гнев и ненависть. - Доктор Экклес? - Наверное, вы будете сегодня смотреть голо. Ведь это тоже часть вашей работы, да? Вы будете во всех новостях, по всем каналам. - Тоже мне, большое дело. Даже пятнадцать минут назад Седрик и представить себе не смог бы, что осмелится разговаривать с великой Пандорой Экклес в таком тоне. Руки его дрожали от ярости. - Обязательно посмотрите WSHB, _обязательно_. У меня есть нечто особенное. То, чего нет ни у кого другого. - Да уж. Пандора сделала шаг вперед, чарующе улыбнулась и закинула голову: - Неужели ты не хочешь поцеловать меня на прощание? Она что, стерва, издевается? Пальцы Седрика болезненно напряглись, казалось, еще секунда - и трибуна сломается. - Что вы сделали с тем, что от нее осталось? Обиженно надутые губы. Глендины губы. - Сдала на хранение. В следующий раз я, пожалуй, использую ее груди. Отличные груди! Плотные, упругие - ты согласен? - Уходи. - Так уж сразу? - Пандора шаловливо погрозила розовым пальчиком. - А тебе известно, что моя собственность была повреждена? Она не была такой... ну скажем, идеальной, как следовало бы. Какой-то гадкий мальчишка все испортил - не ты ли случайно? А может, тебе еще кто-нибудь помогал? Седрик поднял кулак. У него были очень большие кулаки. - Уходи. - Голос его срывался. - Уходи по-хорошему. - Господи, Седрик! Да разве так обращаются со средствами массовой информации? Кулак с грохотом обрушился на ни в чем не повинную трибуну. - Уходи-отсюда. Сию-же-секунду! Пандора торжествующе фыркнула, повернулась и поплыла к выходу, соблазнительно покачивая бедрами. Там стояли двое охранников - Багшо и невысокая плотная женщина. Кто-то из них открыл дверь, закрыл - и Седрик снова позволил себе расслабиться. Несколько секунд он стоял плотно зажмурившись, с одной-единственной мыслью в голове: если от молитвы и вправду бывает какой-то толк - пусть это будет моей молитвой за Гленду. Тогда, когда Гленда уезжала, Мадж плакала. И это еще хуже. Мадж и Бен, они же знали, _что_ они выращивают в своем _питомнике_. Гленда... Гленда... Гленда... Так значит, он отличался от остальных... При прощании с ним Мадж не плакала. Джо... Брюс... Джейнис... Мег... Шон... Лиз... Убиты, разрублены, положены на хранение, пока не востребует заказчик. Потребовалось усилие, чтобы поднять тяжелую, чугунную голову. Теперь, после ухода гостей, зал выглядел уныло и неопрятно - пустые и полупустые стаканы и тарелки, на коврах - какой-то бумажный мусор. Официанты уже взялись за уборку. Еда! - Подождите! Седрик отнес огромный поднос, выхваченный у одного из официантов, к ближайшему креслу, положил его себе на колени и начал горстями запихивать в рот крохотные треугольные бутерброды. На подносе были еще маленькие колбаски и какие-то штуки, завернутые в ломтики бекона. Уйма, целые горы. И сыр. И крекеры. Он умирал от голода. - Когда вы ели в последний раз? Седрик поднял глаза. Рядом с ним на хрупком, опасно ненадежном стуле сидела девушка в золотом, как солнце, костюме. По ее спине струился черный, сверкающий водопад роскошных волос. Он торопливо дожевал, глотнул и обрел наконец способность говорить: - Прошлым вечером. Пиццу. - А перед этим? - рассмеялась девушка. Темная, цвета какао, кожа. Умопомрачительно гладкая - такую кожу хочется гладить, нежно и осторожно, кончиками пальцев. Черные, весело поблескивающие глаза, и волосы, тоже черные, длинные и густые. Красивая девушка. И ямочки на щеках. - Яблоко, утром, - улыбнулся Седрик. - Я очень торопился уехать. - Да вы продолжайте, продолжайте. Не обращайте на меня внимания. Девушка взяла с подноса ломтик персика, отщипнула от него кусочек, улыбнулась. За ее спиной стоял мужчина. Бежевый костюм, зеленый тюрбан, узкая, аккуратная бородка. Седрик ел, бросая осторожные взгляды на изящные руки и ноги девушки. Очень красивая. Хорошо, что у нее не выпирает спереди, как у тех женщин, которые по телевизору. Груди маленькие, заостренные, даже вот так видно, какие они упругие. Очень красиво. Ну прямо все как надо, ничего не хочется изменить. - Э-э... мадам? - напомнил о себе мужчина с бородкой. - Мне сказали, что директор уже готова с нами встретиться. - Хорошо, хорошо, - отмахнулась, не оборачиваясь, девушка. Ну чего она меня так разглядывает? - в отчаянии подумал Седрик. Чего? А чего я ее разглядывал? - Кто вы такая? - пробубнил он с набитым ртом. У девушки было веселое, круглое, но при этом очень тонко вылепленное лицо. Небольшой, идеальной формы нос, полные, часто улыбающиеся губы - и самые очаровательные ямочки на щеках, какие только можно себе представить. - Принцесса Элия Банзаракская. - Вот же, мать твою! - все так же неразборчиво пробубнил Седрик и густо залился краской. - Неужели вы - противник монархии? - с деланной тревогой осведомилась девушка; узкие брови поползли кверху. - Нет же, нет! Просто бабушка говорила, что тут будет какая-то принцесса и чтобы я... - Он наконец проглотил, вздохнул и запоздало поправился: - Вот же _как вышло_. Девушка снова рассмеялась, только как-то так получалось, что она вроде и не над ним смеется, а вместе с ним, но Седрик все равно чувствовал себя длинным, тощим и нескладным, этаким ребенком недоразвитым. И что лицо у него совсем красное - тоже чувствовал. - Ваше Высочество! - снова встрял бородатый. - Я сейчас, минутку. Можно, я буду называть тебя "Седрик"? - Ну конечно же, Ваше Королевское Величество! - Называй меня просто "Элия". - Есть, сэр! Девушка снова улыбнулась. То ли от ее улыбок, то ли от еды, но Седрик чувствовал себя значительно лучше, чем десять минут назад. Он сунул в рот очередной кусок, хотел было тоже улыбнуться, но вдруг скривился: - Ой! А чего это у них джем протухший? - Это не джем, а икра, - серьезно объяснила Элия. - Ты еще вот этих попробуй, это креветки. - А что, вкусно. - Когда-то их не разводили, а ловили в море. - А это что такое? - Папайя вроде. Теперь получалось что-то вроде урока - Седрик пробовал все подряд, а Элия называла незнакомые ему блюда. Седрик никогда не думал, что принцессы вот такие - простые и дружелюбные. И уж всяко эта девушка не ворует части чужого тела. Не нужно об этом думать. Кто-то протянул ему стакан апельсинового сока. Седрик удивленно оглянулся и увидел мрачное, непроницаемое лицо Багшо. А ведь правильно он, Багшо, догадался - после еды хочется пить. Седрик сказал "спасибо", выпил сок и снова оглянулся. Вокруг них с Элией стояли трое - Багшо, та самая охранница, что была у двери, и этот, бородатый, с узким, очень смуглым лицом - какой-нибудь, наверное, слуга принцессы. И все они смотрели на него, на Седрика, словно изучая его застольные манеры, - ну чего, спрашивается, смотрят, чего тут интересного. Официанты ушли, и теперь во всем огромном зале были только они пятеро. - Ты справился просто великолепно, - сказала принцесса. Заметив на лице Седрика недоверие, она повернулась к своему спутнику: - Джетро? - Да, Ваше Высочество? - Как бы ты оценил дебют доктора... мистера Хаббарда? - Мистер Хаббард меня просто поразил, - сказал бородатый. ("Вот он какой ловкий да лощеный, - печально подумал Седрик. - Не то что я, рохля".) - Я уже было ожидал, что эта толпа совсем взбесится и начнет швырять чем попало. А мистер Хаббард ни на секунду не утратил самообладания. Великолепно, просто великолепно. - А уж Джетро-то в таких вещах толк знает, - улыбнулась Элия. - Он же политик. Заводит толпу и тем зарабатывает себе на жизнь. Или ты, Джетро, не согласен? Джетро вздохнул и обреченно развел руками: - Ваше Высочество... - Но только прав ли был Седрик, говоря, что вся эта история - чистое недоразумение? - Теперь принцесса говорила совершенно серьезно. - Как ты думаешь? Ведь ты же - профессионал. - Принцесса! Неужели вы не понимаете, что каждое слово, произнесенное в этом здании, записывается? Директор давно... - Это, - резко оборвала его Элия, - очень важно. Джетро с сомнением взглянул на Седрика: - Важно? - Да, важно. Сомнение сменилось неприязнью. - Вы уверены? - переспросил он. - Я абсолютно уверена. Говори. Джетро поскреб подбородок, взглянул на охранников, на дверь и глубоко вздохнул. - Прекрасно. Нет, он был не прав. Доктор Хаббард - один из величайших умов нашего времени. Она не может сделать такую грубую ошибку. Она откровенно наслаждалась происходящим, разве вы не заметили? Все было спланировано заранее, все, до мельчайшей малости. Это была пощечина всем присутствующим - в том числе и Генеральному Секретарю, ее номинальному боссу и бывшему любовнику. Она плюнула в лицо всем средствам массовой информации, всему миру. Невероятно! Я бы никогда не поверил, что такое возможно. Скажите, заместитель директора, вы сами выбрали себе такой костюм? - Чего? - Вот этот зеленый кошмар - вы сами выбрали такой цвет? - Ну-у... да нет. - Да никак ты завидуешь? - сощурилась Элия. - Седрик не напрашивался на эту должность. И ему никто не сказал заранее - так ведь? - Ровно ничего, - кивнул Седрик, запихивая в рот очередной лист салата. Он поглощал салат с энтузиазмом гусеницы. Ему очень нравился салат. Даже больше, чем разложенные на листьях салата фрукты. - Так я и думал, - кивнул Джетро. - Волосы были, вероятно, подарком судьбы, ногти - тоже, а вот яркий зеленый цвет - тут чувствуется кисть мастера. Англоязычные культуры, Ваше Высочество, ассоциируют зеленый цвет с незрелостью. Вы, мистер Хаббард, являлись живым - и вполне преднамеренным - оскорблением залу. Седрик скосил глаза на свою руку. Ногти выглядели даже хуже обычного. Вот же черт! Девушки всегда замечают такие вещи. - Интересно все-таки, почему эти люди не разорвали вас в клочья? - В голосе Джетро звучало искреннее любопытство и даже нечто вроде уважения. - Ну ничего, они наверстают упущенное вечером, в выпусках новостей. - Почему?.. - спросила Элия. - Почему она так поступила? И снова Джетро с беспокойством взглянул на дверь: - Не имею представления. Я в таком же недоумении, как и вы. ЛУК давит на нее все сильнее и сильнее - так, во всяком случае, говорят. А Парламент желает полностью демонтировать ООН. Если Уиллоби Хейстингз и его ООН рухнут, за ними последует и Ми-квадрат. Вся власть перейдет к ЛУКу и Всемирному Парламенту. Агнес Хаббард будет счастливицей, если успеет живой добежать до тюрьмы. - Так чем же тут может помочь сегодняшнее? - Седрик недоуменно взглянул на Элию. - Зачем бабушка все это придумала? - Не понимаю. Не понимаю и даже не имею догадок, - пожал плечами бородатый. - Уж лучше бы она зарезала кого-нибудь при свидетелях - и то было бы безопаснее. Гранди будет плясать от восторга. До поры до времени Агнес Хаббард имела надежные тылы. Теоретически Генеральная Ассамблея - собрание достойнейших людей, представляющих свои государства, но на практике и делегаты, и их правительства находятся в полном подчинении Хейстингза - кого он подкупает, кому попросту руки выкручивает. Он - кукловод, а все они - марионетки. Так было до сегодняшнего дня - теперь же он стал всеобщим посмешищем. Джетро на секунду задумался. - Гранди мечтает подчинить Ми-квадрат коллективному руководству, в конечном счете - самому себе. Уже многие годы ЛУК подстрекает правительства сместить Агнес Хаббард с поста директора. Хейстингз защищает свою подружку - при помощи денег, которые они воруют у "Стеллар Пауэр". Так вот эта парочка и держится чуть не с начала века. Сегодняшний спектакль все в корне изменит - они не смогут больше противостоять давлению. Средства массовой информации потребуют ее крови, объявят, что доктор Хаббард то ли выжила из ума, то ли взбесилась. Хейстингз тоже получит свою долю комплиментов. - Вы думаете, Хейстингз в этом не участвовал? - удивилась Элия. - Нет, нет, ни в коем случае! Сообразив, что ловушка захлопнулась, он побледнел, как покойник. У белых все их чувства мгновенно отражаются на лице. Вы видели, на кого был похож Хейстингз - старый, сломленный человек. Нет, он даже не подозревал о ее замыслах. Хаббард кинула его сильнее, чем всех телевизионщиков вместе взятых. Он надеялся на что-то совершенно другое, на некое чудо, которое поможет ему выпутаться из теперешних неприятностей, а эта сумасшедшая и сама утонула, и его на дно утащила. Он печально покачал головой, однако было видно, как ему нравится выступать в роли оракула. - Откуда вы все это знаете? - восхитилась Элия. - Я смотрю телевизор, - пожал плечами Джетро. - Так же, как и вы. - Но обозреватели никогда не рассказывают ничего подобного! - Прислушивайтесь к тому, чего они не говорят, и следите за тем, чего они не показывают. - Великолепно! Я постараюсь запомнить. Ну а как же наше дело? - Думаю, у нее еще есть около недели. Столько она продержится, но вряд ли дольше. Нет никаких сомнений, что Гранди уже начал действовать. - Гранди - это ЛУК? - Седрик отчаянно старался не упустить нить разговора. Сведения казались интересными, но непосредственной пользы от них как-то не усматривалось. - Да, - кивнул Джетро. - Джулиан Вагнер Гранди. У него с твоей бабушкой давняя смертельная вражда. В Кейнсвилл не допускается ни один член ЛУКа ни под каким видом. - Но ведь ЛУК - обыкновенный профсоюз, - заметил Седрик, собирая с подноса последние крошки. - Как может профсоюз... - Гранди все может. Пять лет назад он лишил Италию всех ее технических специалистов. Прошла одна неделя, и целая страна погрузилась во мрак средневековья. Люди умирали на улицах. - Впервые слышу! - Об этом не сообщали - телевидению тоже не обойтись без инженеров и техников. С того времени ни одно правительство не решалось спорить с Гранди. Никто не может позволить себе такой роскоши. - А теперь он заставит их проголосовать против бабушки - и телевизионщики ему помогут? Джетро небрежно кивнул, словно говоря: "Ну стоит ли попусту мусолить такие очевидные вещи?" - Может, у нее и вправду крыша съехала? - тоскливо заметил Седрик. - Как-никак семьдесят пять лет. Семьдесят пять! Невероятный возраст. - Положитесь на нее! - Голос Элии звучал твердо и уверенно. - Мы должны положиться на директора Хаббард, она знает, что делает. Седрик не был особенно уверен, что сможет вот так вот взять и положиться на мудрость бабушки - после того, что она с ним сделала. - Тогда идемте и узнаем, чего она от нас хочет, - обрадовался Джетро. Элия встала и убрала с коленей Седрика пустой, как под метелку, поднос. - Ну и что же ты будешь теперь делать? - поинтересовалась она. - Спасибо, - неловко пробормотал Седрик и встал. Принцесса оказалась не такой высокой, как по первому впечатлению, но и далеко не маленькой. И красивая, очень красивая. Смущение, естественное в обществе такой высокой (это в переносном смысле, в буквальном смысле она _не такая высокая_) персоны, не помешало ему подумать, а что значит эта ее улыбка, может - тоже симпатию? Размечтался! - Не знаю. Попробую справиться с этой работой - и узнаю от бабушки, всерьез она или пошутила. Джетро направился было к двери, но увидел, что Элия за ним не Идет, и нерешительно остановился. - И с чего ты начнешь? - спросила она Седрика. - С Системы, наверное. А потом они все пошли, все, и Багшо, и коренастая охранница. Седрик пытался как-то спланировать эту непосильную, как снег на голову свалившуюся работу, но разве тут сосредоточишься, когда бок о бок с тобой идет такая восхитительная, ну прямо как из сказки, принцесса. Вот так, совсем рядом, даже локтем иногда касается. Затем они свернули в комнату с настенным терминалом. Этот самый бородатый в тюрбане, Джетро, проскочил было дверь, но тут же вернулся и прямо бросился к Элии. - Ваше Высочество! Директор Хаббард... - А в гробу я все это, - отмахнулась Элия. - Поговори с ней сам. Джетро глубоко вздохнул и заговорил медленно, с расстановкой, словно убеждая умственно отсталого ребенка: - У нее восемь вариантов. Вы должны выбрать один из них. - Да? Так я это уже знаю. И я знаю, какой нужно выбрать. - Знаете? Этот список? Но вы же говорили... - Я соврала. Принцесса не отводила глаз от Седрика, это было и приятно, и как-то очень беспокойно, все мысли в голове путались, так что лучше бы она этого не делала. Он закусил костяшку правого указательного пальца, раздумывая, с чего же начать. К завтра, к десяти утра, нужно, кровь из носа, что-нибудь приготовить. В крайнем случае - записку: "В смерти моей прошу никого..." А тут еще Пандора Экклес тонко намекала на какие-то толстые обстоятельства, об этой угрозе тоже нельзя забывать. - Если даже и так, - сказал Джетро, - элементарная вежливость требует... Седрик взглянул на Багшо: - А как сделать, чтобы она отвечала в соответствии с моим оперативным рангом? Почти все лицо немца было скрыто под пластиковым шлемом, да и остальное, что ниже шлема, блестело, как пластик. - Как только она даст отказ, скомандуй: "Отмена запрета". Только все, что ты сделаешь потом, будет доложено твоей бабушке. - А как, чтобы назад, чтобы отменить эту отмену? - Скомандуй: "Стандартный режим" - или подожди пять минут. Она возвращается в режим автоматически. Седрик кивнул и снова повернулся к Элии. Какие у нее хорошие ямочки, особенно когда улыбается. - Мне полагается играть роль хозяина дома. Не очень-то хорошо я с этим справляюсь. Элия снова улыбнулась: - А давно ты здесь? Седрик вопросительно взглянул на Багшо. - Около трех часов, - сказал немец. - Значит, мы приехали почти одновременно. Ты знаешь Институт ничуть не лучше моего. - Конечно. Но все равно... - Ваше Высочество! - отчаянно воззвал Джетро. - Да, - кивнула Элия. - Мне нужно идти. Затем она словно на что-то решилась и взяла Седрика за руку. - Видишь это? На левой, словно из золота отлитой, груди сверкала брошь - двойная спираль, выложенная драгоценными камнями. - Симпатичная, - с некоторым сомнением сказал Седрик. - На ДНК похоже. - Это... - Элия удивленно поперхнулась. - Слишком уж ты много знаешь - слишком много для человека, не окончившего начальной школы. - Я смотрел телевизор. Там очень много образовательных программ, нужно только их искать. Седрик почувствовал, как снова краснеет. Она же может подумать, что он старается выглядеть умным, а какой же он умный, совсем наоборот. - М-м-м. Так вот, это - национальный символ Банзарака, кобра и шелковая веревка. Седрик нагнулся, чтобы получше рассмотреть брошь. Про грудь он совсем позабыл, а потому нимало не задумывался, как выглядит эта сцена со стороны. Змея была выложена изумрудами, а веревка - бриллиантами. - Это - очень древний символ, - сказала Элия. - Он... - Ваше Высочество! - предостерегающе прорычал Джетро. - Этот секрет принадлежит не только вам. Вы не имеете права его разглашать. Элия помялась в нерешительности, но затем вздернула подбородок и обожгла министра негодующим взглядом. - Я считаю это важным, даже необходимым. - Она снова повернулась к Седрику: - Я хочу рассказать тебе о многовековой традиции нашей семьи. Когда принц или принцесса достигает совершеннолетия, а также когда трон пустеет, его или ее... - Ваше Высочество, прошу вас! - Джетро сделал шаг вперед, он почти угрожал. - Здесь же присутствуют и другие! Элия не обращала на него внимания. Она впилась в Седрика бездонными, загадочными глазами и торопливо продолжила: - Его представляют народу - первоначально представляли ее, но затем, с принятием ислама, обычай изменился. - Ислам? - В тысяча четыреста тринадцатом. Ладно, я не об этом. Берут два глиняных горшка... _Дзинь!_ В терминале появилась голографическая Агнес Хаббард. - Достаточно, принцесса! Голубой костюм сменился серым, более свободным. Агнес сидела, на вращающемся стуле спиной к пятиугольному, знакомому уже Седрику, столу. От ее лица веяло ледяным, космическим холодом. Элия вздрогнула, затем поднесла ладони к лицу и поклонилась: - Да пребудет с вами Господь, директор. - И с вами также, Ваше Высочество. Вы чуть не совершили крайне неразумный, опасный поступок. Седрика учили, что подсматривать некрасиво. Судя по всему, его бабушка придерживалась иного мнения. Элия опустила лицо, избегая пронзительного взгляда некоронованной царицы Института. - Мне казалось, что так надо. Леденящий взгляд переместился на Седрика. - Неужели? Вот уж чего я не ожидала. Никогда не нужно смешивать дело с развлечениями. Кроме того, здесь присутствуют и другие личности. Я абсолютно уверена в стопроцентной надежности как доктора Норт, так и доктора Багшо, да и Седрика, пожалуй, тоже - его непродолжительная карьера произвела на меня самое выгодное впечатление. Однако, Ваше Высочество, бывают секреты, обладать которыми опасно. - Да, директор. - Разглашение вашего секрета не пойдет на пользу никому, только во вред. - Извините, пожалуйста. В будущем я постараюсь быть осторожнее. - Вот и прекрасно, - удовлетворенно кивнула Агнес. Быстрый, как у ящерицы, кончик языка увлажнил бледные сухие губы и спрятался. - Седрик, ты управился с этими жлобами гораздо лучше, чем я могла предположить. - Ты надеялась, что они сожрут меня живьем? Взгляд голубых холодных глаз обжег Седрика, как пощечина. - Если не умеешь - или не хочешь - грести, всегда можно выплыть по-собачьи. - Прости, пожалуйста. - Ладно. Так что же ты теперь планируешь? - Они хотят получить доступ к Системе. Агнес Хаббард болезненно поморщилась: - Поговори с Лайлом. - С Лайлом? - Доктор Фиш. Это тот, чьему изображению ты пытался пожать руку, помнишь? Только допусти этих бездельников к Системе, они всю ее загадят вирусами. Но если Лайл знает способ избежать такой опасности - валяй. Сердце Седрика радостно подпрыгнуло. Здорово, как здорово! - И мне потребуются советы. Нет ли у тебя каких-нибудь консультантов?.. - С этим - в отдел кадров. Это значит - к толстой развратной негритянке, как там ее? К доктору Уитлэнд. Такая перспектива заставила Седрика зябко поежиться. И все же его радостное возбуждение не пропало. - А деньги? Сколько могу я... - Сколько угодно, только потом отчитайся, на что ты их потратил. У тебя теперь неограниченный кредит - и закажи, ради всего святого, какую-нибудь пристойную одежду. Наглая, преднамеренная несправедливость. - И постричься, наверное? - Если будешь двигаться побыстрее, успеешь к четырехчасовому поезду сделать и то и другое. - Поезд? - тупо переспросил Седрик. Что-то тут не так, она просто не дает времени подумать. - Ты поедешь в Кейнсвилл уже сегодня, чтобы успеть вернуться, - сам же созвал эту шушеру к десяти утра, никто тебя за язык не дергал. Принцесса Элия, я хочу, чтобы вы ознакомились с Рейном - окно будет в два ноль-ноль. Элия слегка поморщилась, искоса взглянула на Джетро. Тот безразлично молчал. - Доктор Хаббард, я не думаю, чтобы Рейн представлял для нас какой-нибудь интерес. Агнес Хаббард встала. Она была выше Элии. - Вы вполне уверены? Весьма многообещающий вариант. Элия нерешительно молчала. - Ставки, дитя мое, очень высокие. - Да, - обреченно кивнула Элия, - лучше уж увериться окончательно. Она взглянула на Седрика, хотела что-то сказать, но Агнес ее опередила: - Приходите ко мне в кабинет и обдумаем программу на ближайшие дни. Седрик, можешь делать все, что тебе заблагорассудится, но при первой же ошибке я вышвырну тебя, как ненужную тряпку. - С семнадцатого, например, этажа? - ощетинился Седрик. - Это было бы верхом гуманности, - холодно отпарировала Агнес. - Провали эту работу - и тебя ждет блестящая карьера донора. Кое-кому твои органы придутся очень кстати. - Дедушка... - Ветхая ржавая посудина. Ваше Высо... - А правда ли он мне дедушка? - перебил ее Седрик. - Как это вышло, что я родился через пять лет после смерти родителей? Невиданная в стенах Института наглость была вознаграждена презрительным, почти брезгливым взглядом. - Ко мне попало все наследство твоего папаши, состоявшее из шести грязных рубашек и замороженного эмбриона. Последнюю драгоценность я разморозила и поместила в искусственную матку - хотела посмотреть, что же такое из нее вырастет. Было это двадцать лет тому назад, и я все еще жду ответа. - А-а-а... - И это все? - Все? - А я вот думала, что у тебя возникнет желание поблагодарить бабушку за заботу. - Спасибо. Большое спасибо за все. Его сарказм прошел впустую. Агнес Хаббард сверкнула безжалостной, удовлетворенной улыбкой и повернулась к Элии: - Ваше Высочество, я приглашаю вас в свой кабинет. Нам нужно о многом поговорить. Элия молча сжала локоть Седрика и пошла к двери, за ней последовали охранники и бородатый Джетро. И тут Седрик вспомнил об еще одной проблеме: - Бабушка, там Пандора Экклес намекала, что у нее на сегодня что-то такое приготовлено. Не просто твоя пресс-конференция, а что-то особенное. - Да неужели? - фыркнула Агнес Хаббард. - Думаю, нам не стоит особенно волноваться на этот счет, во всяком случае - в ближайшее время. Администрация WSHB обязательно прогонит вопрос через Систему и получит ответ подождать до завтра - или даже дольше. Две бомбы в один день - это явный перебор. - Так ты знаешь, в чем там дело? - Догадываюсь. Я знала, что украден некий диск, но не имела никакой уверенности, кто его купил. Это ты тоже обсудишь с Фишем. Дверь закрылась. Теперь в комнате остались только Седрик и Багшо. - Бабушка? "Ну что там у тебя еще?" - только так можно было истолковать тяжелый вздох Агнес, но спросила она просто: - Да? - Зачем ты это сделала? Зачем ты выставила дураками и меня, и всех этих важных людей? Прошло несколько секунд. Седрику уже казалось, что бабушка не ответит, но она все-таки заговорила: - Нет, этого я не могу объяснить. Можешь, кстати, порадоваться - ты чуть было все не испортил. - Я? Как? - В тебе оказалось значительно больше мужского, чем я ожидала, - хмуро усмехнулась Агнес. - Я-то надеялась, что ты начнешь размазывать слезы и сопли. Будем надеяться, что больше ты меня так не подведешь. - Ты хотела, чтобы я провалился? Доктор Хаббард пожала плечами и исчезла. Экран погас, превратился в тускло-серый прямоугольник. - Вот же сука подлая! - скрежетнул зубами Седрик. - А ты что, только догадался? - спросил Багшо. - Да, - вздохнул Седрик. А затем вздохнул еще раз, по другому поводу - времени до поезда оставалось совсем мало, так что отдохнуть не придется. - Мне нужна одежда. - Еще бы, - кивнул немец. - Готовую на твой, коротышка, рост не найдешь, но ты можешь заказать. Выберешь сейчас ткань и стиль, отправишься в Кейнсвилл в чем есть, а там к приезду все будет готово. Багшо не шевелился, словно ожидая, что его подопечный сделает что-то еще. Ну конечно. - _Система_. - Седрик перешел на командные интонации. - _Есть в архиве моя ДНК?_ - Да, имеется - и хромосомная ДНК, и митохондриальная, - откликнулся гнусавый восточный голос. - _Имеется ли в архиве ДНК Уиллоби Хейстингза?_ - В каталоге есть три личности с таким именем. На этот раз голос звучал чуть-чуть ехидно. Эта Система обладала зачатками личности, куда там мидоудейлской примитивщине. - _Меня интересует Генеральный Секретарь_. - Конфиденциальная информация. Недоступна для низших рангов, по второй включительно, - гулко раскатилось в голове Седрика. На этот раз ответ пришел через заушник. Ничего, внутренне усмехнулся Седрик, у меня оперативный первый. - _Отмена запрета_. - Подтверждаю. - _Проанализируй его хромосомную ДНК и мою. Доложи, насколько они сходны_. - Подождите. В голосе - тоскливая обреченность. А как же иначе, ведь работа предстоит огромная. Седрик напряженно ждал. Если бабушка соврала - и если об этом запросе ей уже доложено, - она обязательно вмешается. Господи, ну что же это так долго? - ДНК - штука сложная, - заметил Багшо. - Быстро не просмотришь. - Сравнение закончено, - сказал бесплотный голос. - Анализы идентичны с точностью до третьей значащей цифры. Копия. Он - клонированная копия Уиллоби Хейстингза. Багшо не мог ничего слышать, но увидел, как изменилось лица Седрика. Увидел и поспешно отвернулся, чтобы скрыть улыбку. 11. САМП/КЕЙНСВИЛЛ, 7 АПРЕЛЯ Погруженная в свои мысли, Элия не видела ничего - ни стен коридора, ни ковровой дорожки под ногами, ни широкой, надежной спины Бренды Норт, ни шагающего рядом Джетро. И лишь тогда, когда эскалатор прервал монотонность пути, а заодно и размышления принцессы, заметила она выражение узкого смуглого лица. - Секс тут абсолютно ни при чем! - прошипела Элия с неожиданной для самой себя яростью. - О, простите, пожалуйста, Ваше Высочество! Аккуратные, как две черные зубные щетки, усики изогнулись в двусмысленной улыбке. Кобель проклятый! Вон как доволен собой, как уверен в своем - абсолютно ошибочном - предположении, и еще это отвратительное, невыносимое выражение снисходительного превосходства, ну так бы вот прямо взяла и... и тут Элия переключила свой гнев на саму себя. Ну кому, собственно, какое дело, что там думает этот нечистоплотный тип, этот грошовый поденщик? Пусть себе барахтается в своих предубеждениях, как свинья в грязной луже! Пусть себе считает, что каждая женщина - шлюха по своей природе, а я только и мечтаю, чтобы прыгнуть в постель Седрика Хаббарда, - и сделаю это при первой же возможности. Кому интересно, что он там думает и считает? Да, она фактически заигрывала с этим мальчишкой - улыбалась ему, заглядывала в глаза, за руку лапала. Да - ну и что? Если Джетро это не нравится, он, пожалуй, прекратит свои омерзительные ухаживания, одной головной болью станет меньше. Головная боль... В нормальной обстановке Элия нимало бы не озаботилась, что там булькает в узком, зашоренном умишке министра, но сейчас она готова была взвиться буквально по любому поводу. И не мудрено, ведь все один к одному - перемена часового пояса, дикая усталость и, главное, боль. Головная боль возвращалась, _буддхи_ снова вонзало в принцессу свои безжалостные когти. И каждый шаг, удалявший ее от Седрика Хаббарда, усиливал боль. Она чувствовала острое желание... Да нет, какой там, к чертовой матери, секс! Малограмотный мальчишка, неотесанный и страхолюдный, длинный, как жердина, и такой же тощий, ну вот точно говорят - "весь в ботву ушел". Элия совсем не была монахиней, она даже спланировала, что попробует еще двух-трех партнеров и только потом сделает окончательный выбор. Но любовь с этим малолетним нескладным верзилой?.. Можно себе представить, как он возьмется за дело, это будет почище сеанса вольной борьбы на арене, засыпанной тухлой рыбой. Желание дружбы? Тоже чушь, у них же нет ровно ничего общего. Элия была способна поддерживать беседу практически на любую тему - но о чем, скажите на милость, можно говорить с абсолютно невежественным мальчишкой? Седрик, конечно же, не виноват, что его вырастили взаперти, в клетке - но ведь и она, Элия, тоже в этом не виновата. Как бы там ни было, приятельские отношения тоже отпадают, отпадают полностью. О материнском инстинкте можно бы и вообще не вспоминать, разве что для полноты картины. Мальчишка буквально светится одиночеством и бесприютностью, ну прямо тебе ничейный котенок под дождем. (Ничего себе котеночек, два метра с гаком!) Ему нужен кто-нибудь, кто будет расчесывать его лохмы, утирать сопли, ободряюще похлопывать по спине и вообще направлять к цивилизации. Кто-нибудь, но только не я! Материнство, со всеми его несомненными беспокойствами и сомнительными радостями, может подождать. И даже не восхищение, хотя, нужно признать, неоперившийся птенец выказал сегодня поразительную отвагу, видел же, что эти звери лютые разорвать его хотят, - и ничего, выстоял, а они порычали-порычали, поджали хвосты и убрались. Прическа - чистый кошмар, костюм - вообще нечто невообразимое, и все равно желторотый внучек Уиллоби Хейстингза производит большее впечатление, чем дедушка, всемирно прославленный чародей политики. Он совершил сегодня подвиг невозможный для мальчишки, трудный даже для взрослого, сильного мужчины - и все же восхищение никак не может объяснить этой странной, непреодолимой тяги. Нет, конечно же, это _буддхи_. Вблизи от Седрика Элия получила передышку, теперь пытка началась снова. Чем-то он важен. И ничего тут не поделаешь. А затем Бренда открыла дверь, и леденящая, мурашки по спине, улыбка Агнес Хаббард заставила Элию забыть и о Седрике, и даже о своих муках. В большом пятиугольном кабинете не было ничего, кроме пятиугольного же стола и нескольких стульев. Две стены - два огромных, от пола до потолка, голографических экрана, угол кабинета словно нависает над морским берегом, берегом потрясающей, невероятной красоты. Высокие, царственные волны разбиваются о камни, накатывают на сверкающий песок. Пологая дуга пляжа тянется на многие километры, а может и десятки, сотни километров - оба конца теряются в полупрозрачном мареве. И звук прибоя, приглушенный, словно доносящийся сквозь толстое стекло; впечатление было удивительно правдоподобным, Элия почти ощутила на губах привкус морской соли. Свежий ветер раскачивает высокие, с перистыми листьями деревья, очень похожие на пальмы, однако небо за ними имеет странный сиреневатый оттенок. - Нравится, Ваше Высочество? Простой, естественный вопрос, но даже в нем чувствуется высокомерие, снисходительность. - Очень нравится. Но это, увы, не Земля. Классический, стабильный пляж, я такие видела только на картинках. Этот раунд мы, с Божьей помощью, выиграли. Элия села за стол с твердым намерением держаться уверенно и независимо. Ну _достаточно_ независимо. Она старалась не вспоминать, что директор Хаббард вполне способна съесть на завтрак какого-нибудь президента, в сыром виде, и закусить парочкой генералов. За столом собралось шесть человек, в том числе - Элия, Джетро и пара его прихлебателей, которые сидели не раскрывая ртов, как и положено таким пустышкам; Моалу оставили в приемной. Сперва единственной представительницей Института была сама Матушка Хаббард, но потом в кабинете появился доктор Грант Девлин. Всемирно известный (пресловутый!) Король Разведчиков низко склонился и щекотнул руку Элии своими роскошными усами. И _улы-ы-ы-ыбнулся_. И окинул Элию почти таким же задумчивым, анализирующим взглядом, как несколько раньше - Седрик. Только желание, светившееся в серых глазах Седрика, было бессознательным, до странности невинным и даже приятным, а вот сейчас... от ничем не прикрытой, _ликующей_ похотливости Девлина у Элии мурашки пошли по коже. Рядом с этим типом даже Джетро - стыдливая девственница, теперь понятно, почему Кас советовал его остерегаться