Дэйв Дункан. Красно-розовый город ----------------------------------------------------------------------- Dave Duncan. A Rose-Red City (1987). Пер. - Н.Кудряшов. М., "АСТ", 1997 (серия "Век Дракона"). OCR & spellcheck by HarryFan, 21 March 2002 ----------------------------------------------------------------------- Эта книга посвящается Дженет, без ободрения, поддержки и помощи которой она никогда не была бы написана Красно-розовый город - лишь вдвое младше самого времени. Дж.У.Бергон, "Петра". 1 Опасность пришла к Джерри Говарду в разгар безоблачного летнего дня в самое сонное, послеполуденное время. Она пришла без предупреждения, и принес ее друг. Джерри работал у себя в переплетной мастерской, окруженный привычными инструментами - клещами, прессами, листами золота - и прекрасным ароматом кожи и клея. Подняв голову, он сквозь двустворчатую дверь мог видеть свою библиотеку, а за библиотекой - за ее большими окнами - прохожих, спешивших по нагретым солнцем камням Тропы Рыболова. На другой стороне улицы с таким славным названием сидели на парапете чайки - где еще найдешь больших морских чаек, как не на парапете набережной? За парапетом куском зеленого стекла сиял под фарфорово-голубым небом порт. С моря дул ветерок - легкий и нежный, как первый поцелуй. Казалось, нет на земле места приятнее и безопаснее. ЖЕНИТЬ... он достал из ячейки изящную литеру "Б" и аккуратно оттиснул на кожаной обложке следующую букву. В такую погоду грех сидеть дома, но он давно уже отлынивал от работы. Взять хотя бы сегодняшнее утро - он провел его на рыбалке с отцом Юлиусом, продираясь сквозь мокрую траву и заросли ивняка и неся смерть ничего не подозревающей форели в быстрых ручьях. ЖЕНИТЬБА... он потянулся за "Ф". Да и накануне он тоже не работал: весь день давил виноград - что само по себе уже достаточно веселое занятие - в обществе молодоженов Пьетро и Марии и дюжины общих друзей, а вечер завершил посиделками у пылающего костра и - к некоторому взаимному удивлению - прихватил с собой домой на ночь Хуаниту. ФИ... что, черт возьми, делает "Х" в ячейке для "Г"? Так что лучше уж поработать, тем более под рукой полным-полно книг, давно уже нуждающихся в новых переплетах - хватит до вечера и на весь завтрашний день. И потом, в медовой бочке его счастья ощущалась маленькая капелька дегтя. Завтра Тиг собирался на вепря. Его тоже пригласили. Он и сам очень хотел поохотиться - до тех пор, пока совершенно случайно не обнаружил, что в этом участвует также и Киллер, причем, возможно, в качестве главного вдохновителя. Любое предприятие, в котором принимал участие Киллер, гарантированно становилось настолько некомфортабельным, опасным, буйным, затянутым и вообще настолько малоприятным во всех отношениях, насколько это было возможно. Это значит, им предстоят бесконечные марш-броски по непроходимой местности, кровавые схватки со свирепыми, жаждущими человеческой крови животными, причем с несоответствующим оружием в руках - будь на то воля Киллера, они охотились бы и на львов, - а также ночевки на снегу или в болоте, по возможности в ураган, милые шуточки и приколы, и в довершение всего дикие оргии того или иного рода. Не было еще случая, чтобы такие вылазки кончались без ущерба для здоровья кого-либо из участников; случись иначе. Киллер наверняка бы счел мероприятие безнадежно провалившимся. ФИГ... Сам Джерри Говард считал, что давно уже доказал способность владеть собой в подобных садомазохистских развлечениях, так что необходимости подтверждать это с риском для здоровья нет. В отличие от Киллера он не питал особой страсти к таким занятиям. Поэтому он решительно отклонил приглашение. Весьма разумное решение! Еще "А"... И еще одна маленькая капля дегтя: Хуанита. Нет, не сама Хуанита. Их короткий роман закончился давным-давно. Прошедшая ночь оказалась приятной для обоих, но это была всего одна ночь, не более того, а увлечения на одну ночь - не в его вкусе. Почему, подумал он, он не может подобно Пьетро установить серьезные, прочные отношения с женщиной и вести размеренную семейную жизнь, как и пристало солидному и уравновешенному человеку? Вопрос в том, можно ли его назвать солидным. Только честно? Разве не жалеет он втайне от себя, что не идет на охоту? Разве не ощущает он слабую, едва ощутимую скуку? Потом он наконец осознал, на что смотрит невидящим взглядом. "ЖЕНИТЬБА ФИГА" - на мгновение у него мелькнул соблазн поставить книгу с незаконченным названием на полку и посмотреть, кто возьмет ее. Прежде чем он поборол искушение, дверь в библиотеку отворилась, пропуская... друга. Жервез был одним из закадычных парижских дружков Бенджамина Франклина, причем очень похожим на него внешне. Их поколение считало, что лучшим показателем того, что джентльмен ведет приятный образ жизни, является тучность, поэтому Жервез появился в библиотеке, выпятив брюшко, опираясь на резную дубовую трость. Разумеется, он пребывал в добром здравии, исцелившись от камней и подагры, которые так мучили его во времена Франклина, а теперь частенько служили темой их бесед. Его голова сияла безупречно розовой лысиной, чуть тронутой по краям пучками бледно-голубых волос, а широкий желтый плащ-накидка заканчивался чуть ниже талии (каковая в данном случае была понятием относительным), выставляя на обозрение широченные, на первый взгляд напоминавшие длинную ночную рубаху штаны цвета индиго. Короткая накидка и свободные штаны вообще были обычным одеянием в Мере, так что одежда Жервеза отличалась только количеством пошедшего на ее пошив материала, но так или иначе он являл собой приятное для глаз зрелище. Оказавшись в помещении, он снял синюю шляпу с пером и отвесил галантный поклон. Джерри уже узнал стук трости по ковру и обошел стол, не выпуская из рук несчастной "ЖЕНИТЬБЫ ФИГА". Он использовал книгу при поклоне так же, как Жервез - свою шляпу, хотя добиться подобных высот в искусстве кланяться Джерри пока не удалось. Жервез раскраснелся и слегка запыхался, словно только что бежал. - Джерри, дорогой мой! - Он перевел дыхание. - Как я счастлив застать вас дома... - Жервез, дорогой, - отвечал Джерри, ненавязчиво выкладывая "ЖЕНИТЬБУ ФИГА" на большой библиотечный стол. - Напротив, это я счастлив видеть вас. Не окажете ли вы мне честь продегустировать любопытного "Амонтильядо", что я получил от Рикардо... только... вчера... Жервез держал в руках жезл. Он склонил голову, вежливо принимая предложение, и пробормотал, что будет счастлив попробовать капельку "Амонтильядо", но он видел, что взгляд Джерри прикован к жезлу, и его глаза хитро поблескивали. Джерри усадил его в красное кожаное кресло у камина, но сам уже не думал ни о чем, кроме жезла. _Вылазка!.._ Жервез утонул в кресле, положив трость к ногам, а жезл на колени, притворяясь, будто изучает большую комнату - можно подумать, он плохо с ней знаком, будучи постоянным посетителем, партнером по шахматам и по бесчисленным философским спорам, которые он вел, сидя в этом самом кресле, и которые частенько растягивались на всю ночь. Джерри наконец отвлекся от жезла и подошел к буфету, где хранились вина и хрусталь. Вот вам и охота на вепря! Вылазка! И если гражданин Говард в самом деле дожил до того, что начинает скучать, вылазка взбодрит его куда лучше, чем охота на вепря, даже охота на вепря, организованная Киллером. Кроме того, вылазка может оказаться значительно опаснее. Он разлил вино, стараясь не выказывать нетерпения, однако сердце у него билось учащенно, а во рту пересохло. - Сколько томов? - поинтересовался Жервез. - Последний раз, когда я считал, три тысячи, - ответил Джерри не оборачиваясь, - но это было много лет назад. Слава Богу, не меньше трети их все время на руках, а то бы мне пришлось складывать их штабелями, как дрова. Комната была достойна восхищения - высокая, просторная, с четырьмя светлыми окнами в частых переплетах, выходившими на булыжную мостовую Тропы Рыболова, и с высокими альковами, забитыми книгами, большинство которых было заботливо переплетено лично Джерри в сафьян. Но Жервез пришел не затем, чтобы восхищаться городской библиотекой. Он пришел с жезлом. - Я должен вернуть вам "Божественную комедию", - произнес Жервез. - О, благодарю вас! Вы очень добры. Ваше здоровье, гражданин... и удачи вам. Джерри облокотился на камин и тоже поднял свой бокал. - Долгой жизни вам, гражданин, - улыбнулся он. Не будет он спрашивать первым. Черт, не будет он спрашивать первым! - Я тут читал высокоученого епископа Беркли, - возгласил Жервез. - Да, Джерри, вино и впрямь восхитительно... надо поговорить с сеньором Рикардо. Так вот, касательно Дерева, что падает, когда его никто не слышит, - производит ли оно шум? Вы знакомы с этой задачей? Черт бы побрал старого притворщика! - Разумеется, - ответил Джерри. - Я подумал: что, если при падении дерева присутствуют два человека? Один видит и слышит. Второй глух и стоит, повернувшись к дереву спиной. Как вы полагаете, считается ли это как падение половины дерева? - Его глаза снова хитро блеснули. - Или как падение дерева наполовину? - предположил Джерри, стараясь, чтобы его поза у камина выглядела безмятежной. Жервез хихикнул и посерьезнел. - Я к вам, само собой, от Оракула, - сказал он. - Мне поручено передать вам жезл... я послание. Джерри принял жезл - трехфутовый стержень цвета слоновой кости с обработкой, напоминавшей токарную. По всей его длине с некоторым шагом были нарезаны кольца для более удобной хватки; на концах - по маленькому шарику. Жезл казался невинной и совершенно бесполезной безделушкой, однако, взяв его в руку, Джерри ощутил в пальцах и ладони знакомое уже покалывание скрытой энергии. Как всегда, его поразили тяжесть и холод жезла, как всегда, он подумал, не сделан ли он из камня. Алебастр? Или мрамор? Для каменного жезл слишком изящен и, следовательно, хрупок; тем не менее Джерри доводилось видеть, как таким жезлом отбивали удар двуручного меча, а сам он однажды размозжил таким череп волку. Он молча смотрел на жезл, стараясь скрыть возбуждение. Жервез потягивал вино, пока в конце концов не встретился с Джерри взглядом. - Очень короткое послание, - сказал он. - Возьмите повозку, надежного друга и одежду на одного. - Это все? - Это, как вы справедливо заметили, все, - согласился Жервез. Спасательная операция! Не просто вылазка, но спасательная операция! Значит, он теперь играет в Высшей лиге! - Одежду мужскую или женскую? - Не сказано. Впрочем, в Мере это почти не имело значения: половина женщин носили штаны, а многие мужчины - туники или юбки. До сих пор Джерри получал жезл только дважды, и оба раза поручения были самые заурядные, но ему доводилось сопровождать на вылазки других, когда тем требовались помощники. Три такие вылазки были связаны со спасательными операциями. Он поспешно отогнал воспоминания, в особенности одно: широко распахнутую перед его лицом зубастую пасть, бешеные глаза, демоническим светом горящие над клыками, и серебряное острие копья Киллера, выскользнувшее из-за его плеча и вонзившееся в эту пасть... - А надежный друг? - спросил Жервез, нарушив затянувшееся молчание. - Киллер, - автоматически ответил Джерри. Он задумчиво осушил свой бокал. Поразительно короткое послание... Обыкновенно Оракул более конкретен в своих поручениях. И зачем одежда? Таких деталей до сих пор еще не было. - Ах да. - Жервез относился к Киллеру с прохладцей. - По дороге к вам я видел, как он заходит к Свену. - Он наверняка не видел вас... по крайней мере того, что вы несете. - Э-э... нет. - Толстяк замялся и слегка порозовел. - Надеюсь, его можно отвлечь от того, чем он... занимается у Свена? Джерри рассмеялся и потянулся за графином. - Разумеется! Он учит Свена греко-римской борьбе. А вы думали, он занимается совсем другой борьбой? Жервез обожал сплетни, как деревенская кумушка, хотя утверждал обратное. Он покраснел чуть сильнее и начал негромко похрюкивать. - Все это давно в прошлом, - сказал Джерри. - Киллер просто собирает скальпы, вот и все. Время не имело особого значения. Он может подождать и до завтра. Он может даже сначала сходить на вепря. Но Джерри понимал - он не уснет, пока не отправится на вылазку. - Друг мой, надеюсь, вы простите меня, если я займусь поручением Оракула? - Он поставил графин перед Жервезом, выслушав заверения в том, что он, разумеется, должен заниматься делом, не обращая внимания на ничтожного гостя, который тотчас же уйдет, чтобы не мешать. Жервез выпьет половину "Амонтильядо" и отправится домой по Тропе Рыболова неверным шагом. И уж точно ничто в ближайшие десять тысяч лет не заставит Жервеза покинуть стены Меры. Джерри заставил себя побриться опасной бритвой - это способствовало твердости в руках. Он принял душ, чтобы убедить себя в том, что не спешит, и старательно расчесал гребнем свою соломенную шевелюру. По спиральной лесенке взбежал в мансарду, служившую ему спальней и убежищем в тех редких случаях, когда библиотека казалась ему слишком людной. Спальня тоже была просторной; из мансардных окон открывался красивый вид на порт и на половину города. В отличие от библиотеки Джерри обставил ее без оглядки на стиль: средневековое ложе с балдахином соседствовало здесь с концертным роялем красного дерева двадцатого века и самыми разными креслами - от колониальной Америки до Людовика Пятнадцатого. Редких посетителей, допускавшихся в это сугубо интимное помещение, восхищала прежде всего коллекция касок, выложенных на рояле, - восемь экземпляров, от Египта времен Пятой Династии и до Пруссии, все отполированные до блеска и все абсолютно подлинные. Пять подарил ему Киллер, остальные он достал сам. Бросив жезл на кровать, Джерри порылся в викторианском платяном шкафу и извлек оттуда одежду для вылазок: штаны цвета хаки, значительно короче и теснее остальных его штанов, и соответствующую накидку. Заплечный мешок уже лежал наготове. Он надел зеленую шапку и осмотрел себя в зеркале; как обычно этот наряд превращал его в долговязого Робин Гуда. Только теперь у глаз собралось больше озабоченных морщин, и это ему не понравилось: вдруг Киллер и остальные заметят? Он залихватски сдвинул шапку и изобразил на лице обаятельную улыбку... Нет, так не пойдет. Улыбка придавала ему напуганный вид. Не исключено, что он может и отказаться от поручения, хотя и не слышал о таких случаях. Как знать, что случится... возможно, ничего, возможно - самое худшее. Надо бы спросить у старожилов, не было ли таких прецедентов; скорее всего Оракул дает поручения только тогда, когда не сомневается в повиновении. Уловил ли он то, что Джерри Говард начинает скучать? Для чего вообще все это - инъекция адреналина для поднятия духа? Кой черт он должен рисковать так, помогая кому-то, кого ни разу в жизни не видел, и кто весьма вероятно откажется от того, что он ему предложит? Зачем, в то время как граждан вроде Жервеза оставили в покое? Вот и откажись, трус несчастный. Он подобрал жезл и, мягко ступая войлочными башмаками, сбежал вниз по лестнице. Жервез с бокалом в руке стоял у стола, перелистывая "Женитьбу Фигаро". Он невозмутимо поднял глаза. - Что "Бестиарий" Мандевилля - на руках? Джерри на минуту нырнул в мастерскую. - Мадам Буоно, кажется... или Джульямо - посмотрите в книге выдачи. Он вернулся, закрыл двойную дверь и повесил на нее записку: ОТЛУЧИЛСЯ ВО ВНЕШНИЙ МИР. БУДЬТЕ КАК ДОМА. ДЖЕРРИ. - Спасибо, Жервез. - Он задержался в дверях. - Если я через пару дней не появлюсь, последите, чтобы книги ставили на полки, ладно? - Он терпеть не мог возвращаться и обнаруживать на столе сотни бездомных книг. - Ну разумеется, мой мальчик, - кивнул Жервез. - Буду рад. И удачи вам. - Он поморгал, сгоняя улыбку и озабоченно нахмурился вслед сбегающему с крыльца Джерри. Дом Свена представлял собой одну, похожую на амбар залу, еле освещаемую маленькими оконцами у потолка, в которой всегда пахло дымом от горевшего в огромном очаге огня. Зала была уставлена длинными столами и скамьями для пиршеств; коллекция мечей, щитов и боевых топоров почти полностью покрывала стены. Огромные охотничьи псы блаженно храпели по углам, а на полках у стен всегда стояли блюда с едой на случай внезапного приступа голода - в общем, самая настоящая Валгалла. Когда глаза Джерри попривыкли к полумраку, он увидел, что столы сдвинуты в сторону. Двое огромных, обнаженных, намасленных мужчин стояли, обхватив друг друга, и напряженно пыхтели, словно озвученное монументальное изваяние - Свен и Маркус. Их окружало еще человек шесть-семь - подбадривающих, подшучивающих, оживленно комментирующих поединок; кто - в одежде, кто - без. Урок греко-римской борьбы был в разгаре. Тем более странным казалось то, что Киллер стоял полностью одетый. Тут вошедшего наконец заметили. - Жезл! - выкрикнул кто-то. Свен кувырнулся в воздухе и с грохотом обрушился на пол; Маркус торжествующе взвыл; остальные бросились к Джерри и окружили его. Разумеется, первым оказался Киллер, и какое-то мгновение он стоял на цыпочках, разведя руки, с сияющими глазами, готовый схватить жезл. Потом он заметил боевое одеяние Джерри и заплечный мешок - жезл предназначался не ему. Он мгновенно справился с волнением и приобрел свой обычный вид: словно его вытесали из камня те же люди, что строили Стоунхендж. Киллер отличался широкой и массивной фигурой - из присутствующих здесь он был самым низкорослым и младшим по возрасту. Курчавая черная шевелюра обрамляла мальчишески гладкое лицо с голубой дымкой щетины и багровым шрамом на правом виске. В настоящий момент его отличали также подбитый глаз и сломанный нос. Он сложил руки, демонстрируя спокойствие - запястья, покоившиеся под заколкой плаща, были толстыми как небольшие бревна, - и сурово улыбнулся, продемонстрировав полный рот сломанных, отсутствующих и еще не выросших зубов. - Сколько? - спросил он. - Один, - осторожно ответил Джерри. - Ты вроде хромаешь. Он ощутил пробежавшее по окружившим его мужчинам разочарование, но заметил также и загоревшуюся в глазах Киллера надежду. - Лодыжку потянул, - ответил Киллер. - Я ведь первый подошел к тебе, правда? - Непривычно было видеть Киллера в роли просителя. Конечно же, он подбежал первым - впрочем, он стоял лицом к двери, к тому же, каким бы сомнениям ни подвергались его моральные, этические и умственные качества, в скорости его рефлексов не сомневался никто. Джерри пристально вглядывался в остальные лица, безуспешно пытаясь прочитать мысли, потом снова сосредоточил внимание на Киллере. - Очень короткое поручение, - сказал он. - Взять повозку, надежного друга и одежду на одного. - Ну? - спросил Киллер. Остальные молчали. Младший по возрасту, самый низкорослый из всех - какая разница? Лидерство его никто не оспаривал. Джерри принял окончательное решение (можно подумать, он сомневался в этом) и пожал плечами. - Ты не против? - спросил он. Киллер высоко подпрыгнул, отчего развешанное по стенам оружие залязгало, сграбастал его в медвежьи объятия и поцеловал. От Киллера всегда можно ожидать подобных выходок. Остальные высвободили полузадохнувшегося Джерри и стали по очереди от всей души трясти его руку ладонями, шершавыми от песка, который античные греки используют при борьбе. От них пахло потом и маслом и чуть-чуть разочарованием, и все же их забота и добрые пожелания были искренними, хотя избыток внимания и заставил непривычного к этому Джерри поежиться. Киллер тоже пожал огромную, волосатую, намасленную лапу Свена. - Отложишь забаву до моего возвращения? Свен кивнул и ухмыльнулся, раздвинув свою пышную рыже-золотую бороду. Из-за громадного роста он казался куда опаснее и свирепее, чем Киллер, но на деле его свирепость наполовину была показной. - Тогда и договоримся, - добавил он. Киллер хлопнул Джерри по плечу. - Мы тут собрались поиграть в Увечье, - пояснил он. - Хочу, чтобы ты был в моей команде. Джерри постарался унять дрожь и сосущую пустоту в желудке. - Идет, - сказал он и заметил оживление Киллера. - Впрочем, не будем загадывать, - добавил он. Маркус и Тиг рассмеялись. Скорее всего игру в Увечье никто особенно не любил, кроме самого Киллера, но отказаться означало бы вычеркнуть себя из списка его друзей. По сравнению с игрой в Увечье охота на вепря казалась детской забавой. - Иван? - обернулся Киллер. - Скажешь Виллу и Аку, что я отлучился. Справишься с фехтованием, Свен? Да, Тиг, оставь мне парочку клыков. Белозубая улыбка Тиглата сверкнула в середине самой большой и темной копны волос в Мере; обыкновенно из этих ниневийских джунглей виднелись только черные, как пулевые отверстия, глаза и крючковатый нос. - Сам добудешь, - отозвался он. Киллер расхохотался и снова повернулся к Джерри: - Пошли! - Тебе не надо зайти домой? - спросил Джерри. - Захватить что-нибудь? Киллер отрицательно мотнул головой. Джерри мог бы уже и знать: при необходимости Киллер побреется и кинжалом, а за неимением зубной щетки либо позаимствует ее у Джерри, либо использует для этого веточку. Одежду он всегда носил походную, так что в любой момент был готов выступить налегке. - А твоя жена? - хрипло спросил Маркус. Киллер только пожал плечами. - Кто-нибудь из вас скажет ей, - бросил он и шагнул к двери. 2 Прогулка по Мере обычно превращалась в ряд непрерывных встреч и бесед. Почти все улицы представляли собой мощенные красным гранитом пешеходные дорожки с ненавязчиво расставленными тут и там в тени деревьев скамейками. Дорожки извивались как заблагорассудится между домов, магазинчиков и уличных кафе, меж стен из того же гранита, или красного кирпича, или розового мрамора. Они сбегали вниз или поднимались вверх лесенками и всегда обещали обилие знакомых лиц - так горный поток выносит в долину бревна. Хотя Киллер был почти на голову ниже Джерри, он развил убийственный темп, очевидно, демонстрируя, что с его лодыжкой все в порядке, так что все встречные, видя жезл в руке Джерри и пот, выступивший от боли на лице Киллера, ограничивались короткими приветствиями. Они кивали или улыбались Джерри, ухмылялись или хмурились на Киллера. При ярком солнечном свете кудри Киллера приобрели темно-синий цвет полуночного неба. Использовать его в качестве помощника, как оказалось, было все равно что использовать смерч для прочистки дымоходов. Он относительно пристойно вел себя у галантерейщиц и не мешал Джерри, получившему у изящной, словоохотливой мадам Чи комплект одежды среднего размера. Нет, Джерри он не мешал, он только зажал в углу помощницу мадам Чи, хрупкую хеттскую девушку с непроизносимым именем, и вогнал ее в краску, громогласно объявив, чем именно они с ней занимались три ночи назад, вытянув из нее в конце концов обещание повторить это по его возвращении. Дальше путь их лежал по Ювелирной к конюшням у Восточных ворот. Киллер начал с того, что завербовал в свою Увечную команду кузнеца и двух конюхов, оставив конюшню бесхозной на несколько дней. С возмущением, выразившемся в потоке непечатных выражений, он отверг одного за другим предложенных старшим конюхом по имени Ват меринов под предлогом, что те уже сегодня утром перетрудились. Затем, не посоветовавшись с Джерри, потребовал, чтобы ему показали любимую гнедую кобылку Вата. - Она уже занята, - поспешно заявил Ват. Киллер только усмехнулся. Ват оглянулся в тщетной надежде получить поддержку от своих помощников. - Ты хоть следи за ней хорошенько, - буркнул он. Поговаривали, будто Киллер продержал его как-то раз под водой чуть ли не пятнадцать минут. Киллер приказал, чтобы Реб-конюший вывел кобылу и осмотрел ее так же тщательно, как эксперт-искусствовед осматривает картину, приписываемую кисти Леонардо, - с зубов до кончика хвоста, с ушей до подков, закончив внимательным ощупыванием ног; походя он ощупал также ноги Реба. В конце концов он возгласил, что кобыла ничего и что он берет ее сейчас, а Реба потом, по возвращении. Реб ухмыльнулся так, будто ему оказали честь. Вслед за этим Киллер озадачился выбором экипажа, проигнорировав предложение Джерри, доведя несчастного Вата до апоплексического удара и почти серьезно пытаясь убедить Джерри в том, что римская колесница вполне сойдет за телегу. В конце концов Джерри оставалось только прыгнуть на повозку, когда Киллер выезжал из конюшни под напутственные возгласы конюхов. Всю дорогу по идущей вдоль городской стены улице прохожие шарахались у них из-под копыт. Следующей остановкой был Арсенал. - Ты бери ружья, я разберусь с железом, - заявил Киллер. - Чего ждешь? - Он искренне ненавидел огнестрельное оружие, что, впрочем, не мешало ему быть лучшим стрелком в Мере. Джерри сидел в повозке, облокотясь на спинку и придерживая рукой шапку. - Ты эксперт. Рядом с тобой я ощущаю себя зеленым новичком. Киллер нахмурился и покачал головой: - Это твоя война, дружище. Оракул ведь выбрал тебя. Кстати, знаешь почему? - Наверное, мое столетие, - предположил Джерри. - А может, потому, что я говорю по-английски. - Возможно, - кивнул Киллер, правя между двумя поспешно порскнувшими в стороны пожилыми леди. - Но знаешь, чего я хотел, когда приглашал тебя в спутники? - Тебе нужен был человек, который говорит по-гречески? - И это тоже, - согласился Киллер. - Но по большей части я приглашал тебя потому, что мне не хватало мозгов. Свен, Аку и другие, и я тоже, мы все простые, крепкие ребята. Ты - мыслитель. Ты читаешь книги. Ты общаешься с философами. Так что как знать, может. Оракулу на этот раз понадобились мозги? Еще раз спрашиваю: мы ничего не забыли? Похвала Киллера, в любое другое время заставившая бы его загордиться, не вызвала у него радости по одной причине - погрузившись в самоанализ, прерываемый отчаянными скачками повозки, он и думать забыл о насущных нуждах вплоть до момента, когда их повозка, скрипнув, остановилась у дверей Арсенала. - Вроде только оружие осталось, - ответил он. Оружейник, ведавший огнестрельным оружием, принадлежал к тем немногим людям в Мере, кого Джерри не любил - устрашающий, загадочный, замкнутый человек откуда-то из будущего относительно родного времени Джерри. Он нахмурился, выслушав неопределенные распоряжения Оракула, и выдал Джерри два "ли-энфилда". По его словам, британская армия заполонила этими винтовками весь мир, так что кое-где ими пользовались больше ста лет - они подойдут почти для любого случая почти в любую эпоху. Не убежденный и не удовлетворенный, Джерри отнес оружие в повозку. Киллер накрывал брезентом груду мечей, луков, стрел, дротиков, щитов и кинжалов, однако при виде "ли-энфилдов" взорвался. Эти чертовы пукалки весят больше, чем он сам, заявил он, и не убьют завалящего дракона с десяти шагов, а патроны какие? Что, они не дали ему этих своих новых разрывных серебряных пуль? Подожди здесь, приказал он и скрылся в дверях огнестрельного отдела Арсенала. Джерри вскарабкался на козлы и приготовился к роли третьего лишнего, но тут его окликнула Грейс Ивенс, увидевшая жезл и попросившая разрешения потрогать его, так как до сих пор ей ни разу не доводилось держать такие в руках. Потом подошли пожелать удачи Джо Лефарж и Гэри, потом другие... Когда Джерри отделался от последнего, прошло уже двадцать минут, и он уже было решил проверить, как там дела у его напарника. В эту минуту из дверей Арсенала показался Киллер и вывалил в повозку два лазерных пистолета, два штурмовых автомата "узи", пулемет системы Гатлинга и несколько коробок боеприпасов - немалую ношу для одной пары рук. Злосчастные винтовки Киллер намеревался выбросить в сточную канаву, но передумал, завязал брезент и вскарабкался на козлы рядом с другом. Он вытер лоб краем накидки и облизнул окровавленные костяшки пальцев. - Загрузились, - сказал Киллер, положил ногу на борт повозки и закатал штанину. Лодыжка покраснела и распухла, как огромный багровый гриб, - как это он еще ухитрялся ходить? - Тебе лучше бы найти другого помощника, Джерри, - сообщил он. Джерри оцепенел. - Когда это ты так? - Сегодня утром, - ответил Киллер. - Пришлось выходить в окно. Конечно, это мог быть разгневанный муж, загораживающий выход, хотя вряд ли - мужья тоже относились к развлечениям. Другая возможность - разъяренная жена, но скорее Киллер просто хотел перекинуться парой слов с кем-то проходившим мимо и при этом позабыл о лестнице. Сегодня утром? - Но это значит, что Оракул знал, - сказал Джерри. - Если бы он сказал, осторожного друга или заботливого... но он сказал: надежного, так что знал, что я приглашу тебя. Киллер улыбнулся неловкой мальчишеской улыбкой: - Я надеялся, что справлюсь, но вижу, что я не совсем в форме, Джерри. - Что с оружейником? Киллер ухмыльнулся и еще раз облизнул пальцы. - Ничего страшного, - невинно ответил он. - Но я не успел сцапать его, он добежал до стойки со штыками. Пришлось обезоруживать. Потому и задержался, Джерри. Джерри испытал невольное сочувствие к человеку, которому не посчастливилось встать на пути у Киллера, когда тому не терпелось испытать себя. Вполне возможно, оружейник получил увечья, которые оставили бы его инвалидом где угодно, кроме Меры. - Если нам предстоит биться, - предположил Джерри, - Оракул вряд ли послал бы меня, даже точно не меня, а кого-нибудь другого. И одного. Так что если ты рискнешь, рискну и я. Киллер похлопал его по колену. - Я притягиваю опасности, Джерри. Темные силы давно уже имеют на меня зуб. У меня с ними свои счеты; я слишком часто побеждал, так что они хорошо знают мой запах и слетаются на него. У тебя гораздо больше шансов без лишнего шума вынырнуть во Внешний Мир и обратно, если меня с тобой не будет. Вот это новость, и новость не из приятных. Однако нельзя оставлять Киллера в таком настроении. Ему наверняка нелегко далось это признание, но еще тяжелее будет, если он сумеет убедить Джерри. Оракул наверняка знал про лодыжку. Имелась, конечно, одна загвоздочка насчет Киллера... впрочем, ему не стоит навязывать условия, так что с этим можно и подождать. Джерри уже готов был бросить короткое "поехали", но вспомнил, что греки любят торжественные речи, поэтому сказал: - Я готов скорее встретиться лицом к лицу с самим Астерием и всеми силами Ада, если рядом со мной будешь ты, Ахиллес, сын Криона, чем с каким-нибудь одним завалящим демоном, но без тебя. А теперь убирай отсюда свою пухлую задницу. Киллер неловко улыбнулся и замялся, потом тряхнул головой. - Мне не стоило и пытаться, - произнес он. - Я только хотел убедиться, что ты снаряжен как надо. Поехали, пригласишь Свена... или Али? Джерри удивился, но решил сделать еще одну попытку. Если Киллер уверился в собственной недееспособности, его не переубедить. Но если он просто боится подвести еще более осторожного друга, есть одно нехитрое средство. - Да, я понимаю, - задумчиво сказал он. - Вылазка во Внешний Мир с таким дилетантом, как я, должна страшить... - Пшелвжопу! - взревел Киллер, и повозка резко рванула вперед. Отлично! С этим разобрались. Теперь вторая проблема. - Киллер? - Да, Джерри? - Веди себя платонически. Киллер оскалился в беззубой улыбке и убрал руку с колена Джерри. - Гадом буду! - пообещал он. Они прогрохотали через Северные ворота, и сразу же стук копыт и шум колес Затерялись в мягкой траве. Прямо от ворот начинался широкий луг, плавно повышающийся и снова понижающийся к разбросанным тут и там рощицам. Киллер правил прямо вперед, зная, что рано или поздно найдет дорогу. Кобылка прижала уши и бежала словно щенок на прогулке. Киллер пробормотал короткую молитву Гермесу. Из Меры вели четыре дороги. Северная - к опасности; Оракул мог не уточнять. Джерри обернулся полюбоваться на зрелище: розовые гранитные стены и красно-розовый городок, карабкающийся вверх по склону холма к дому Оракула на самой вершине. Странное и на первый взгляд неестественное смешение зданий всех эпох и стилей из дерева, красного кирпича и теплого камня, с крышами из яркой меди или матово-красной черепицы каким-то образом сочеталось в уютное и красивое целое. На западе - там, где солнце собиралось на выход, чтобы делать свое дело где-то в других местах, - небо окрасилось золотом. Джерри бросил бесполезный башмак Киллера в хвост повозки и нашел у себя в мешке моток бечевки. Склонившись, он привязал жезл к лодыжке Киллера, и тот пробормотал что-то в знак благодарности. Повозка обогнула одну рощицу, проехала низиной между двумя другими, и скоро под колесами мелькнула голая земля - они ехали по узкой дороге, вьющейся меж деревьев. - Хочешь править? - предложил Киллер. Сдурел он, что ли? В отличие от Джерри Киллер знал лошадей вдоль и поперек. Значит, это просто намек: Киллер отчаянно старается играть непривычную для него роль послушного подчиненного, а не отдавать приказы. Джерри и сам бы мог догадаться. - Нет, - ответил он и перебрался через спинку на заднюю скамью, сев спиной по ходу движения. Дорога повернула - а может, это искривилось пространство, - и солнце оказалось справа от них. Роща становилась все гуще и вскоре превратилась в густой ельник, мрачный, как траур. Толстый слой хвои глушил звуки, и воздух, сгустившийся от смоляного запаха, стал холодным, сырым и темным. Джерри вытащил один из "узи" и вставил в него магазин, снаряженный изготовленными в Мере пулями в серебряной рубашке. Сам он не особенно полагался на серебро, однако Киллер, да и многие другие верили в действенность серебряных пуль. Местность незаметно менялась, а с ней менялось и освещение. Сделалось прохладнее; деревья неожиданно кончились. Джерри обнаружил, что цепляется за спинку так, словно повозку отчаянно трясет, а голова его непрестанно поворачивается из стороны в сторону. Гравий под колесами, степь со всех сторон... - Утро или вечер? - спросил он, надеясь, что голос его дрожит единственно из-за тряски. Хоть бы утро! - Мне кажется, вечер. - Киллер встряхнул поводьями, и они покатили чуть быстрее. - Вечер и непогода. Гравийная дорога слегка извивалась по степи - они могли оказаться где угодно, в любой эпохе, хотя нет: такое количество гравия могли насыпать только с самосвалов - значит, они в двадцатом столетии или позже. Ни изгородей, ни деревьев - ничего, кроме травы и низких кустов, гнущихся под порывами усиливающегося ветра. Мрачные тучи нависали низко над землей. Местность была не совсем ровной, и дорога шла все время по низине, не давая хорошего обзора. У Джерри началась легкая клаустрофобия. Ну почему это не могло оказаться славным ясным утром? - Джерри? - обернулся Киллер. - Тебе вовсе не обязательно играть с нами, если не хочешь. - Я знаю, - осторожно ответил Джерри. - Ты можешь быть судьей. Джерри рассмеялся: ловушка для новичка. - Ни за что! Я буду драться за тебя и надеяться на быструю победу. Киллер хихикнул и не ответил. Джерри достал второй "узи" и зарядил его, потом нашел дротики - он надеялся, что эта предосторожность окажется лишней, однако за холмами вполне могли таиться полчища демонов. Все больше он осознавал, каким дилетантом оставался по этой части. Киллер - вот это специалист, а компания, собиравшаяся у Свена, служила его регулярной армией. Люди вроде него, Джерри, привлекались только время от времени, для специальных заданий. Почему же на этот раз Оракул послал жезл ему? Пейзаж был невыразительный, неприветливый и даже зловещий. Киллер весело насвистывал. Да, это, конечно, был вечер: последний светлый кусок небосклона на западе быстро гас, и небо чернело на глазах. Ветер крепчал. Пыль с дороги летела прямо в глаза, и накидка неприятно хлопала на ветру. Надо было захватить что-нибудь потеплее; это только Киллеру дискомфортные условия доставляют удовольствие. Упали первые дождевые капли... - Белый, - сообщил Киллер. - Хотя еще пощипывает. Джерри покосился на затылок Киллера, но освещение было слишком слабым, чтобы увидеть, синего ли еще цвета его шевелюра. В Мере не существовало ни белого, ни черного цветов: окрасившийся в белый цвет жезл - первый признак того, что они во Внешнем Мире. - Как нога? Киллер сказал, что лучше, хотя даже жезлу требовалось больше времени, чтобы исцелить ее. Снова тряска... Потом дорога выровнялась. - Приехали, - сказал Киллер ему в правое ухо, и Джерри повернулся посмотреть. Местность наконец сделалась плоской, как ледяной каток, но было уже слишком темно, чтобы определить расстояние. Прямо перед ними у дороги горел одинокий огонь. Никаких других источников света не было - один-единственный огонек в мире тьмы. Джерри перебрался назад - на место хвостового стрелка. Потом Киллер натянул поводья, останавливая повозку. Наступила тишина, только ветер завывал. До источника света оставалось минут десять пешего ходу. Теперь уже можно было разглядеть, что это бело-голубой плафон на высоком столбе - что-то вроде ламп дневного света из времени чуть позже, чем то, откуда был родом Джерри, - освещающий небольшой коттедж и конюшню, окруженные изгородью. Дорога вела прямо к воротам - сомневаться в направлении не приходилось, - и Киллер, отвязав жезл от ноги, покорно ожидал дальнейших распоряжений. Во дворе дорога упиралась в конюшню; по левую руку от нее располагался коттедж, а между коттеджем и конюшней - маленький сарайчик. Двор был ярко освещен, но в окнах не горело ни огонька. Даже в такой ветер скрип их колес, несомненно, должен быть слышен издалека, так что они - идеальная мишень для тех, кто может сидеть в коттедже. Ступени, ведущие на крыльцо, означали высокий пол и хороший обзор выше уровня изгороди. Они могли бы выйти из повозки и подойти пешком - только не с распухшей лодыжкой, как у Киллера. Он мог бы подобраться к дверям, пока его прикрывает из-за изгороди Киллер, но привязать кобылу было некуда, разве что к фонарному столбу. К тому же кобыла наверняка не приучена к ружейной стрельбе, а на такой плоской как блин местности это означает, что они могут никогда не найти ее. Киллер вернул ему жезл, продолжавший слегка покалывать ладонь. Джерри достал лазерный пистолет и проверил аккумулятор - индикатор не загорелся. Значит, они находятся самое позднее в начале двадцать первого века, а электрический свет - гарантия того, что ружьями пользоваться можно. Это хорошо: с мечами слишком много возни. - Куда править, босс? - спросил Киллер. - Куда? Прямо им в глотку, - ответил Джерри. У самых ворот он соскочил на землю, распахнул створки и отступил, пропуская повозку. Киллер, как заправский возница, пролетел мимо дверей коттеджа и круто развернул повозку, оказавшись снова лицом к крыльцу. До сих пор по ним никто не стрелял... Джерри поднялся на крыльцо и ударил жезлом в дверь, стоя сбоку - как его учили. Он ждал, чувствуя, как напряглись все нервы. На крыльце возвышалась небольшая поленница, и еще несколько штабелей дров выстроилось у стены. Осторожно вытянув руку, он повернул ручку и толкнул дверь - дверь со скрипом отворилась в пустоту. - Эй, есть кто дома? В мешке лежал фонарик, которым можно было бы посветить, если только батарейки не сели, но мешок он оставил в повозке. Он сунул руку в дверной проем, пошарил по стене и наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет. В помещении никого не было. Он рывком пересек комнату и распахнул по очереди две выходящие в нее двери - за ними оказались спальни. Если только под кроватями не прятались пожилые леди, коттедж был пуст. Он вернулся на крыльцо и позвал Киллера - тот спрыгнул с повозки, оступился, чертыхнулся, скривившись, и на одной ноге запрыгал проверить сарай и конюшню. По крыльцу забарабанили капли дождя. Что оказалось для Джерри полным сюрпризом, так это пианино, старенький инструмент орехового дерева. Он не видел пианино вот уже... больше лет, чем ему хотелось бы думать. Дом представлял собой скорее дачный коттедж, чем постоянное жилье. Половину его занимала гостиная - она же кухня. Другая половина делилась на две спальни - побольше и поменьше, в каждой - кровать и тумбочка. В гостиной стояли пианино, стол с четырьмя стульями, диван и кресло у большой железной печки, служившей и для обогрева, и для готовки. Комната освещалась электрической лампочкой без абажура, но две керосиновые лампы на столе позволяли усомниться в надежности электроснабжения. Интересно, откуда здесь электричество, подумал Джерри: подъезжая к дому он не заметил цепочки ведущих к нему столбов. Дождь стучал все громче; надо бы помочь Киллеру. В холодильнике лежали три здоровых бифштекса, полдюжины яиц, около фунта бекона, молоко... Предполагается, что они не задержатся здесь надолго. Повозка подкатила к крыльцу. Джерри выскочил наружу, крикнул Киллеру, чтобы тот стоял где стоит, и принялся разгружать оружие. Киллер пробрался назад и передавал ему мечи и дротики. Джерри втащил их внутрь и свалил на диван. Потом вернулся на крыльцо, и Киллер сунул ему мокрый комок - не иначе собственную одежду, поскольку сам скакал под дождем нагишом. Потом передал "ли-энфильды" и "узи"; пулемет Гатлинга и лазеры остались лежать. Подумав, Джерри захватил и пулемет - в отличие от лазеров, эпоха которых еще не наступила, он был вполне годен к бою, так что оставлять его на конюшне было бы опасно. Пустую повозку Киллер отогнал на конюшню. Джерри начал перетаскивать на крыльцо дрова. Меранские одежды защищали его от дождя. Киллер разделся вовсе не для того, чтобы сохранить одежду сухой, - просто ему нравился холодный душ, а потом, как настоящий грек, он никогда не ощущал себя комфортно в одежде. Да и эксгибиционизм был ему не чужд. Джерри вернулся в коттедж и обследовал его внимательнее. Мебель носила следы длительного использования - исцарапанное дерево, потертая обивка из линялого ситца в цветочек, продавленный диван. Одна из кроватей, судя по всему, ожидала того, кого они должны были встретить и кому предназначался третий бифштекс. Вторая... ну, они с Киллером скорее всего будут поочередно дежурить, хотя при необходимости он ляжет и на диван, не помрет. Обе спальни запирались изнутри на надежные задвижки. Он прикоснулся к клавишам - пианино оказалось настроенным. Еще он нашел ведро, небольшой жестяной таз и три больших полотенца - значит, Оракул предвидел и дождь. Когда Киллер, хромая, зашел в дом, Джерри возился с печкой и только махнул в сторону полотенец. Киллер дрожал от холода, но мотнул головой и взял ведро. - Я наберу, - запротестовал Джерри. - Где колодец? - Но Киллер уже ушел. Он вернулся с полным ведром, запер за собой входную дверь и, обсыхая, еще раз обследовал комнату. Дождь уже барабанил вовсю; с желобов стекали ручьи. Черт знает что, а не ночь. Прежде чем одеться, Киллер сам устроил еще один обыск дома, по сравнению с которым предпринятая Джерри проверка казалась торопливым взглядом поверху. Он залезал под кровати. Он заглядывал в холодильник, за него и под него. Он залез во все тумбочки и шкафы, а также под ковры. Он подозрительно покосился на пианино и спросил, что это за чертовщина такая. Джерри сказал ему, и он скривился - Киллер не любил ничего сложнее блок-флейты. Он понюхал канистру с керосином и поболтал ее - много ли осталось; он перепробовал все выключатели, радостно скалясь, когда свет гас и вспыхивал снова. Потом нахмурился на маленький ящик, стоявший на полке над столом вместе с лампами, спичками, мыльницей и двумя пустыми кастрюлями. - Это рация! - сказал Джерри, не замечавший ее до сих пор. Он повернул ручку, и рация, к его удивлению, ожила, хотя он не поймал ничего, кроме атмосферных помех. Киллер ухмыльнулся, взял со стола жезл и отошел в дальний угол. Шум в рации сделался тише. - Как ты догадался? - спросил Джерри. Киллер хохотнул, довольный тем, что утер нос Джерри в его же собственном времени. - Я видел такие раньше, только поменьше. И потом, жезлы могут сбить с толку многие ваши технические штучки. Разумеется, Киллер бывал во Внешнем Мире сотни раз, не то что Джерри, у которого насчитывалось всего полдюжины вылазок. Покрутив ручку настройки, Джерри удалось поймать искаженный помехами голос, тараторивший что-то насчет послания президента конгрессу. Значит, это не рация, а просто приемник; зато теперь Джерри знал, на каком континенте находится. Он выключил приемник. Киллер натянул штаны. - Это все фальшивка, - как бы невзначай заметил он. - На этой конюшне никогда не держали лошадей. Я точно знаю: я даже пол лизнул, чтобы удостовериться. Выгребную яму не использовали ни разу. И потом, ни во дворе, ни под домом нет старого хлама, а даже в мое время крестьяне берегли его. В вашем столетии они просто тряслись над ним. Это место создано специально для нас. Комната казалась обжитой, а мебель - старой, но нигде ни пылинки. Джерри и сам мог бы это заметить. По спине пробежал неприятный холодок. Значит, они - в пограничье. Техника действует, если только ее уже изобрели, но и магия действует тоже, по крайней мере вблизи жезла. Джерри неоднократно обсуждал такую ситуацию с Жервезом и другими философами, и никто из них не знал, чего можно ожидать. Возможно, это жезлы создавали вокруг себя поля магии в реальности Внешнего Мира, или же таковы условия перехода к реальности на дальних пределах влияния Меры. Точный ответ знает только Оракул, но он никогда и никому его не скажет. Худшее из обоих миров, гремучая смесь. Неприятель может явиться во плоти, вооруженный автоматами или когтями и клыками; ружья могут сдержать его, если врагов будет не слишком много. Жезл продолжал покалывать кожу, а это значит, что он обладает силой против бестелесных легионов Ада, если те явятся, - опять же, если их будет не слишком много и если они будут не слишком сильны или хитры. Кого им ждать - самого Астерия или его полномочных посланников? Джерри почти жалел, что он сейчас находится не в Мере, развлекаясь славной игрой в Увечье. - Ну? - спросил он. - Мы готовы встретить гостей? Я ничего не забыл? Киллер натянул через голову накидку и в последний раз с ожесточением потер голову полотенцем. - Как выключается свет во дворе? Джерри задумался, потом оглянулся на выключатель. Тот относился только к комнатной лампочке. - Его не выключить. - Значит, в случае необходимости придется расстрелять его, - пожал плечами Киллер. - Правда, пока нам выгоднее, чтобы он горел. Занеси в дом побольше дров. Задерни занавески. Подвинь диван сюда, а кресло - сюда. Окна вроде надежные и крепкие. Дыр в ограде я не нашел, и по верху пропущена колючка. Ворота видны из этого окна. Убери оружие с вида, но так, чтобы его легко было достать. Керосина хватит, чтобы держать одну лампу зажженной все время, на всякий случай. Мы поставим ее в этот угол, так что в комнате будет достаточно темно, чтобы мы могли выглядывать в окно... - Киллер нахмурился. - Чему это ты улыбаешься, Джереми из рода Говарда? Джерри улыбался, глядя на происшедшую с Киллером перемену. Самого его нервировало холодное ощущение уязвимой наготы - стресс натягивал кожу его лица так, что хотелось поморщиться. Возможно, он и морщился - непроизвольно. Но у Киллера стресс проявлялся совсем по-другому - он отражался в холодном профессионализме, куда более взрослом взгляде на мир, чем юношеская бравада, отличавшая его в Мере. Сейчас любой вербовщик отдал бы все, чтобы заполучить такого рекрута - двадцатилетнего парня с четырехсотлетним боевым опытом. Впрочем, сам принцип оценки человека по продолжительности его службы был совершенно чужд мышлению Киллера, так что объяснить ему это Джерри и не пытался. - Я просто думал, Ахиллес, сын Криона, - произнес Джерри, - что я горд считать себя твоим другом. Мера сделалась бы скучной без тебя... но смертным ты мне нравишься даже больше. Где-то далеко в степи, едва различимый сквозь шум дождя, раздался чей-то одинокий вой. 3 - Мы уже почти приехали? - спросила Лейси. - Ради Бога! - взорвалась Ариадна. - Ты спрашиваешь меня об этом в девятьсот девяносто девятый раз! Потом пробормотала про себя "Господи, дай мне силы", сделала глубокий вдох и сказала вслух: - Извини, дорогая. Я думаю, мы уже почти приехали, и прости меня за то, что я накричала на тебя. Усталость - понятие, и вполовину не Отражавшее ее состояния... она вообще не находила подходящего названия для этой рези в глазах или бетонной тяжести в руках. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть лет этак на несколько (спасибо, мне и в холодной машине вполне удобно); но с ней были Лейси и Алан, а метрономы перед ней - вовсе не метрономы, а дворники, и ей никак нельзя спать. Она вела машину уже четырнадцать часов. Лейси всхлипывала, пытаясь делать это бесшумно, что было еще хуже яростного рева, который издавал Алан пока не отключился. - Скоро уже, дорогая, - повторила Ариадна. - Помнишь, я показала тебе указатель у поворота? Там было написано: "Надежда". Мы едем в место под названием Надежда. Хорошее название, правда? Лейси хлюпнула носом и, возможно, кивнула в темноте. Вот только никакой Надежды пока не было видно. Она уже смирилась с тем, что не пересечет границу сегодня ночью - кофе ни капельки не помог, а от гамбургеров Алана укачало в третий раз, отчего вонь в машине усилилась. О'кей, возможно, кофе и помог ей минут на десять, но потом глаза снова начали слипаться, дождь усилился, и постепенно в ее сознание просочился холодный факт: она не пересечет границу сегодня ночью. Потом придорожный указатель пообещал ей Надежду за следующим поворотом, и это показалось ей как бы указанием свыше, и она свернула с магистрали. И ведь видела она огни этой Надежды, черт возьми, огни в дождливой ночи, всего в миле от шоссе, а может, и меньше. Она ехала по дороге, не сворачивая, минут двадцать или больше. Надежды не было! До сих пор все шло хорошо. Никто из них не верил, что она способна на это: снять деньги со счета без ведома Грэма, оставаться трезвой целых три месяца, заново привыкнуть к детям, приучить их доверять ей, купить машину, возобновить водительскую лицензию, забрать Лейси из школы, а Алана из детского сада, дождавшись, пока Мейзи ушла в парикмахерскую. И все спланировано ею самой, так что никому и в голову не пришло, что она задумала. Она родилась в Канаде, поэтому может объявить себя канадской гражданкой; стоит ей пересечь границу с детьми - черта с два они их у нее отнимут, даже если найдут. Она проделала все вполне успешно, и только этот чертов дождь помешал ей доехать до границы, нигде не задерживаясь. Скорее всего они до сих пор прочесывают мотели в радиусе сотни миль от дома, когда она уже здесь, вне пределов их досягаемости. _Свиш-сваш... свиш-сваш..._ Даже на предельной скорости дворники уже не справлялись с дождем. Дождь заполнил лучи фар серебряными искрами и одел асфальт в серебряный туман, и если бы не этот дождь, она была бы уже в сотне миль отсюда, по ту сторону границы, в безопасности. Но Надежда растворилась в дожде - ее как смыло. Последний прогноз, который она слышала, обещал солнце и жару все три следующих дня. Ну почему она никогда не принимает в расчет неожиданных осложнений? Черт, такому дождю место где-нибудь в тропиках, в сезон муссонов, не в этой занюханной Северной Дакоте... или Миннесоте - главное, уже не в Манитобе. Радио теперь молчало - после тринадцати часов верчения рукояток, нажимания на кнопки и перепрыгивания с одной визжащей рок-программы на другую, с кантри на вестерн и обратно. Хоть какая-то радость от этого дождя: он в конце концов просочился в антенну или куда-то там еще, и все, что они теперь могли поймать, - это помехи. Странные, завывающие помехи, даже Лейси не желала их слушать. Ал заснул на заднем сиденье - после четырнадцати часов рева и тошноты, и это само по себе было уже немалым облегчением. Лейси съежилась в углу и тоже скоро заснет. Тогда она сможет ехать дальше; возможно, даже доберется до границы, если та еще открыта в этот час - кстати, сколько сейчас времени? Электронные часы на приборной панели, похоже, тоже взбесились, отсчитывая время в обратную сторону. Если дождь будет и дальше так продолжаться, вся эта чертова машина проржавеет и застрянет здесь навеки. Или она сама ее здесь угробит. Даже слушать болтовню Лейси лучше, чем загнать машину в кювет. Правда, местность настолько плоская, что здесь и кюветы почти безобидные... трудно сказать наверняка; все что она видела - это светящийся туман в лучах фар. - Когда мы доберемся до Надежды, детка, мы устроимся на ночлег в уютном мотеле, - сказала Ариадна. - В теплом-теплом, с мягкими постелями. Здорово будет, правда? Лейси, возможно, кивнула. - Поговори с мамой, детка. Помоги мне не заснуть. - Что ты хочешь, чтобы я говорила, мамочка? - Что захочешь. Совершенно неожиданно дорога начала петлять после тысячи миль прямого, как линейка, шоссе, и она сбавила ход, боясь слететь с асфальта. Дурацкие какие-то у них в этом штате дороги. Кому понадобилось делать их извилистыми на такой плоской равнине? Может, они здесь просто не умеют строить прямых дорог? Сколько времени прошло с тех пор, как они последний раз видели другую машину? - Мамочка, куда мы едем? - Я же говорила тебе, детка: мы едем в Канаду. Мы будем жить там в замечательном месте - ты, Алан и я. Мама будет давать уроки на фортепьяно. - А папа будет приходить к нам в гости? "Ни за что, пока это в моей власти". - Не знаю, детка. - А Мейзи будет приходить к нам в гости? "Только через мой труп!" - Нет, милая, Мейзи не будет. _Бух!_ Машина подпрыгнула. Бац и еще раз - Бац!.. - асфальт кончился, и она вела машину по гравию. Все ясно, она заблудилась. - А Пегги будет приходить к нам в гости? - Нет, дорогая, но мы, возможно, найдем себе другого пони. Требуется: квартира с двумя спальнями неподалеку от конюшни с пони. Желателен большой балкон. Она заблудилась. Она не знала, в какой стороне север, запад, восток, и не имела никаких ориентиров. Она стояла на перекрестке, и все четыре дороги казались под дождем совершенно одинаковыми - ни огонька вокруг. Она добралась до края света. Раз так, поехали прямо. - Не хочу другого пони. Хочу Пегги! - Снова сдавленное всхлипывание; ребенок умотался не меньше, чем она сама. И вдруг появился свет - одинокая звезда в залитом водой ветровом стекле. Звезда Надежды? Если так, то очень маленькой Надежды. Скорее всего одинокая ферма; вся эта чернота вокруг-могла быть полями одной из этих огромных механизированных ферм, о которых пишут в журналах. Наверное, поэтому и фонарь здесь только один. - Видишь свет, детка? Вон там? Я сейчас подъеду туда и спрошу, где мы, так как мне кажется, мы не... - Мы что, заблудились, мамочка? - Паника! - Нет, детка. Мама просто могла повернуть не там, вот я и остановлюсь спросить тетю с фермы. Свет горел в сотне ярдов от дороги, и она осторожно притормозила - гравия под колесами больше не было, одна грязь - и так же осторожно свернула на ведущую к нему грунтовку. Машина продолжала разворачиваться и тогда, когда она вывернула руль обратно, а потом, как бы извиняясь, скользнула задними колесами с дороги и окончательно застыла. Ариадна перебрала в уме все самые сочные выражения, какие только знала. Она передвинула рычаг на первую передачу и дала газ. Колеса издали "Ммммм!", и задняя часть машины заметно просела. Она попробовала задний ход - машина просела еще сильнее. Она выключила мотор, потом фары, и не осталось ничего, кроме темного грохота дождя по крыше. Она потянулась, протерла глаза, посмотрела назад. Алан все еще спал мертвым сном - мраморный херувимчик под пледом, с пальцем во рту, обнимающий плюшевого мишку. В панике она вдруг сообразила, что в машине тишина, и посмотрела на Лейси - та тоже спала; ее лицо белело в темноте. Должно быть, отключилась в последнюю минуту, перед тем как они вляпались в эту чертову лужу. Дождь не стихал. Ну, если только в доме у этого фонаря никого не окажется... Ариадна посмотрела на часы - всего девять. Детям, пожалуй, еще рано спать, да и вряд ли она вела машину больше четырнадцати часов, хотя она была почти уверена, что в той забегаловке с кофе часы показывали уже больше девяти. Ладно, Бог с ними. Посмеет ли она оставить детей одних? Если они проснутся, пока ее нет, они испугаются. Но будить их и тащить под дождем по этой раскисшей дороге - не менее жестоко. У нее есть с собой плащ, где-то в багажнике, но из детских вещей почти ничего, кроме того, что на них надето... и еще, слава Богу, обязательный Аланов мишка. Ей надо оставить их, быстро сходить туда и обратно и надеяться, что они не проснутся. Алан лежал удобно, и даже Лейси свернулась в уголке не в самом неудобном положении. Первым делом надо достать из багажника плащ и подходящие ботинки, потом добежать до того дома и попросить у них трактор. Даже если это обойдется ей в полсотни баксов, оно того стоит. Она осторожно открыла дверцу, и тут же ее окатило холодной водой - она и забыла про ветер. Она поставила ногу на землю, погрузилась по щиколотку в грязь и выдернула ногу обратно уже без туфли. К тому времени она уже наполовину промокла и начала дрожать. Уууу - какой холодный дождь! Бумажник? Деньги? На дороге никого не было, поэтому она просто сунула бумажник под сиденье. Она по возможности тихо прикрыла дверь, потеряла вторую туфлю и отказалась от идеи найти плащ. Быстро пошла но дороге к фонарю, прикрываясь рукой от ветра и радуясь про себя, что земля под ногами достаточно мягкая и можно идти босиком. Где-то на соседнем поле завыл койот. Выбраться из провонявшей машины оказалось даже приятно, а холодный душ взбодрил ее. Однако то, что она увидела, никак не походило на автоматизированную суперферму - только конюшня и маленький дом; может, у них тут все на транзисторах? Двор был наполовину залит водой, и лужи отсвечивали серебром в свете ртутного фонаря, издававшего неприятный высокий свист. Лужи оказались такими глубокими, что у нее захватило дух. Свет в окнах не горел. Ладно, если в доме никого не окажется, она вломится в хлев и переночует с детьми там. Она поднялась по ступенькам на небольшое крыльцо; навес укрыл ее от дождя. В окнах гостеприимно вспыхнул свет. Дверь распахнулась, прежде чем она успела до нее дотронуться. В проеме стоял мужчина. - Вы случайно не полотенце одолжить? Эти слова она услышала одновременно с тем, как поняла, что именно он ей протягивает. А потом она была уже внутри, в ярком электрическом свете, у старой железной печки, от которой исходило восхитительное тепло, и вытирала лицо сухим полотенцем. Она поняла, что промокла насквозь, и с нее на пол уже натекло, но полотенце было большое и мягкое. - Я только что заварил чай, - сказал мужчина. - Хотите чаю? - Обожаю горячий чай, - ответила она. - Если у вас есть, с сахаром и сливками, но если нет - сойдет и так. - Она огляделась. Теперь она видела, что это вообще не фермерский дом, а просто дачный коттедж, обставленный старой мебелью. Этакая ночлежка, но успокоительно уютная, да и мужчина казался безобидным и симпатичным: на вид ее ровесник, высокий и крепкий, с выражением дружелюбного участия-на лице аскета. У него были волосы цвета соломы, и он зачесывал их назад, необычно коротко обрезав с боков, но одет он был неплохо: зеленые слаксы, рубаха в шашечку и зеленый вязаный свитер. Он напоминал скорее инженера или клерка, чем фермера. Она почувствовала, как отпускает напряжение - он никак не походил на "насильник-маньяк - см. стр. 4". Вполне цивилизованный вид, потенциальная помощь. Потом из соседней комнаты вышел, прихрамывая, второй мужчина, проковылял к двери и задвинул засов. И сразу ее бросило в дрожь, ибо если кто и напоминал насильника-маньяка, так именно он. Парень не из тех, кого приятно встретить в пустом вагоне метро. У него был сломанный нос, под глазом фонарь, костяшки пальцев ободраны. Драчун. Одет он был, правда, нормально: в джинсах и рубахе, но половину пуговиц на рубахе он не потрудился застегнуть, а рукава закатал до локтя. Чуть выше ее, с бычьей шеей, массивный, возможно, из этих уродов, занимающихся бодибилдингом. Он улыбнулся, продемонстрировав отсутствие половины зубов. Она попятилась и чуть не выбила чашку из рук высокого мужчины. - Ах! - спохватился он. - Прошу прощения... меня зовут Говард, Джерри Говард. - Ариадна Гиллис, - сказала она и протянула ему руку. Он казался слегка удивленным, но руку пожал. Мягкая рука - никак не фермер. Он вдруг засмущался, и до нее дошло, что ее блузка промокла и облепила тело. Прозрачная блузка, не рассчитанная на то, чтобы прилипать к телу. При желании он-мог прочитать имя изготовителя на лямке лифчика. Он со смущенной улыбкой протянул ей чашку. - Добро пожаловать... мисс?.. Гиллис. Не лучшую ночь вы выбрали для визита. Она стояла спиной ко второму парню. Когда этот Говард сделал ему знак глазами, она обернулась. - Это мой друг Ахиллес, сын Криона. Правда, сам он предпочитает, чтобы его звали Киллером. Пусть его внешность вас не пугает... он собирается завязывать с привычками - вот уже несколько недель никого не убивал. - Добро пожаловать к нам, - сказал парень, стоя слишком близко от нее. Он взял ее руку и сжал ее... сжал ее... и посмотрел на нее в упор. Тяжелый взгляд - призывный, требующий, настойчивый... Боже! Вот это совсем некстати. Мечта нимфоманки, суперчлен - к вашим услугам. Она почувствовала, что краснеет под его взглядом, и уловила его удовлетворение. Киллер? Убийца? Убийца баб? Она отняла руку, опустила взгляд на чашку и сделала глоток горячего, сладкого чая. Парень не шелохнулся, поэтому отступила она сама, снова повернувшись к старшему. - Послушайте, - сказала она. - Я бросила свою машину в луже у поворота к вашему дому. Я понимаю, что ночь кошмарная, но если у вас есть трактор, не могли бы вы... Говард покачал головой - он тоже пил чай. - Никакого трактора. - А может, телефон? - спросила она, вновь падая духом. Сейчас он предложит ей остаться на ночь. - Телефона у нас тоже нет. У нас есть лошадь, но я не стал бы и пытаться вытаскивать машину лошадью в такую погоду. - Он, похоже, чувствовал себя так же неловко, как и она. - У нас есть свободная комната, мисс Гиллис, и она запирается изнутри на крепкий засов. Удобства здесь самые примитивные, конечно, но мы с Киллером как раз собирались жарить мясо, и у нас есть еще один бифштекс... - Нет, я не могу... - выдавила она. Она ни за что не проведет ночь по соседству с насильником-маньяком - казалось, она ощущает на шее его горячее дыхание. И если это ей только казалось, то уж во всяком случае именно это было у него на уме. Говард ободряюще улыбнулся ей - его улыбка и впрямь ободряла настолько, насколько улыбка его приятеля выводила из себя. - Идите-ка сюда, - позвал он, поставив свою чашку на плиту. Он подвел ее к двери: за дверью была комната с кроватью, на которой лежала одежда: джинсы, рубашка, бюстгальтер, серый свитер, ярко-желтый дождевик с капюшоном, носки и кроссовки... Что?.. Как?.. Говард пощелкал задвижкой. - Надежная, - сказал он. - Но я не могу вас так стеснять, - запротестовала она. Он бросил на нее странный взгляд, покраснел и неуверенно произнес: - Я же сказал, эта комната свободна. Мы с Киллером спим в соседней. Она не поверила. Киллер посылал ей сигналы, и этот человек тоже, хотя не так настойчиво и откровенно. Они реагировали на нее не как пара голубых. Они проявили к ней интерес - в случае с Киллером это звучало как "Хочу! И немедленно!". Этот Джерри врал, говоря, что она не стеснит их. - Вы очень добры, Джерри, - ответила она. - Но со мной дети, там, в машине... - _Дети!_ - Он воззрился на нее так, словно за ней по пятам следовала вся Красная Армия, переглянулся с парнем, и тот мрачно улыбнулся, снова показав беззубый рот. - Дети? - повторил старший так же удивленно. - Да, дети, - Ариадна начинала выходить из себя. - Вам, наверное, приходилось видеть - они как маленькие люди. Их еще аисты приносят. Говарду, похоже, удалось справиться с собой. - Тогда нам лучше принести их сюда, - сказал он. - Сколько их, мисс... миссис Гиллис? - Ох, ради Бога, зовите меня просто Ариадной. - Интересно, он всегда так официален? Слишком застенчив? - Только двое. Лейси семь лет, а Алану - почти три. Они спали, когда я ушла... - Неожиданно ее пробрала дрожь. Говард в два прыжка оказался у кресла, схватил большое полотенце и двумя же прыжками вернулся к ней. - Переоденьтесь, пока не заработали воспаление легких, - сказал он. - Потом пойдем и заберем ваших детей. - Он решительно подтолкнул ее в спальню и закрыл за ней дверь, прежде чем она успела возразить. Разумный мужик, подумала она, стягивая с себя одежду и растираясь полотенцем. Примитивная, но по-своему уютная комнатка с дощатыми стенами; кровать и тумбочка занимали ее почти целиком, но зато на полу лежал мягкий коврик. Она услышала голоса - дверь была прикрыта неплотно. Она всегда отличалась острым слухом... - ...слышал когда-нибудь, чтобы спасательную экспедицию снаряжали за детьми? Парень засмеялся: - Нет. Но я предупреждал тебя, что Оракулу нужны мозги. Идеи есть? Спасательная экспедиция? Оракул? Она кончила вытираться и осмотрела одежду на постели. Джинсы подошли ей тютелька в тютельку. В кармане нашелся гребень, но одежда была новая, ненадеванная. Что здесь творится? Оракул, говорите? Бюстгальтер тоже подошел. Может, за этим стоит Грэм? Он не может, да и не в его это стиле... И все же казалось, будто ее здесь ждали. И разговор за дверью тоже... - Она не пойдет без детей, это точно. "Куда не пойдет?" - Тогда бери их тоже. - Но нам было сказано взять одежду на одного. Как ее могли ждать? Она сама не знала, где окажется, да и сейчас, оказавшись здесь, понятия не имела о своем местонахождении. Должно быть, они спутали ее с кем-то еще... С женщиной одного с ней размера? Голоса отдалились, и шум дождя почти заглушил их; она поняла только, что они спорили. Потом Говард сказал: "...а ты прикроешь нас отсюда", - и на этом спор закончился. Хорошо еще, что главный здесь он, а не второй. Кроссовки тоже были ее размера - а мало кто из женщин носит четвертый; кроме того, обнаружились еще сапоги. Не слабая, однако, подготовка. Она шагнула обратно в гостиную, и там ее уже поджидал Говард в таком же желтом дождевике, только больше, и в сапогах. В руке он держал керосиновую лампу. - С какой стороны границы я нахожусь? - спросила она. На лице его появилось забавное выражение. - А какая сторона вам нужна? - Я направлялась в Канаду. Он кивнул и обменялся со своим компаньоном многозначительным взглядом. - Тогда вы в безопасном месте, - сказал он. - Вы ведь скрываетесь от кого-то, верно? Она кивнула, не подумав. - А что, это так заметно? Он снова улыбнулся этой симпатичной застенчивой улыбкой. - Нас с Киллером послали сюда помочь кому-то попавшему в беду. Вы похожи на того, кто нам нужен... Ариадна. Пожалуйста, считайте нас своими друзьями, стоящими на вашей стороне, что бы там ни было. Ладно? - Но... но ведь я попала сюда совершенно случайно... Он согласно кивнул: - Я знаю. Я все объясню потом. Давайте-ка пока перенесем ваших детенышей в ковчег. Далеко идти? - До поворота с шоссе. - Какого... да, конечно. - Он повернулся к двери, и парень ухмыльнулся каким-то собственным мыслям. Говард открыл дверь. _Ууууааааааууууууу!.._ Он обернулся и посмотрел ей в глаза. - Они еще далеко отсюда, - сказал он таким тоном, будто ожидал, что она забьется в истерике, потом перевел взгляд на парня, устроившегося у окна. - Они могут напугать Ала, - сказала она, - но Лейси к ним привыкла. Все же давайте скорее... Он не двинулся с места, загораживая выход. - Привыкла к чему? - спросил он, сузив глаза (от напряжения?). - К койотам, - ответила она. - Каким, к черту, койотам? - удивился он и снова покосился на компаньона. Она повернулась вовремя, чтобы заметить, как тот пожал плечами. Двое взрослых мужчин в самом центре континента, и не знают, кто такие койоты? Она вежливо улыбнулась шутке, но это была не шутка. - Диким собакам, - объяснила она. - Что-то среднее между лисой и волком. Они воют довольно страшно, но так совсем безобидны. Мне даже нравится их вой - такой дикий, одинокий... Странно, что вы не слыхали про койотов, Джерри. - Мы с Киллером в этих краях чужие, - ответил он, откровенно смутившись. - Насколько безобидна эта их безобидность? - Абсолютно безобидна, - ответила она. - Если только они не взбесятся, полагаю. И еще они охотятся на собак: если попадутся. - Давайте полагать, что они бешеные, - кивнул он. - Пойдемте-ка за Аланом и Лейси. 4 Здесь творились странные дела - в этом не было сомнения. Она надеялась, что это просто смертельная усталость, слабость, обволакивающая ее словно надетый на голову полиэтиленовый пакет. Она надеялась, что это только усталость, а не надвигающийся приступ белой горячки. Ради Бога, только не это - она ведь держалась целых три месяца! Во-первых, дорога: она была уверена, что посадила машину сразу у поворота, но когда они добрались до нее - а машина оказалась гораздо дальше, чем ей представлялось, - она не обнаружила и намека на перекресток. Грунтовая дорога тянулась дальше и уходила в лес. Эти деревья - ели или сосны... их она тоже не помнила. Может, она засыпала за рулем, и проехала их во сне? Она смутно помнила какие-то ограды, но деревья... Теперь же здесь были деревья и никаких оград - самый настоящий лес; во всяком случае, в свете керосиновой лампы это казалось лесом. Лейси и Алан, слава Богу, еще спали. Когда их разбудили, оба захныкали. Накрыть их плащами не было никакой возможности, так что пока они с Джерри дотащили детей до дома, те промокли, замерзли и плакали уже в голос. И вой заметно приблизился. Койоты это или нет, но при этом звуке волосы у нее встали дыбом, так что она была рада ступить на крыльцо. Даже зловещая ухмылка Киллера показалась ей приветливой. Потом - одежда. Она отвела детей в спальню, раздела обоих и завернула в теплые полотенца. Она была уверена, что, войдя, бросила дождевик в угол, но, когда оглянулась, дождевик исчез. Она не помнила, как скидывала сапоги, но и сапоги исчезли тоже. Надо же, устать до такой степени. Потом Джерри постучал в дверь и протянул ей пару зеленых пончо - они оказались в самый раз, и Лейси рассмеялась, глядя на Алана в пончо, и Алан тоже рассмеялся за ней, сам не зная почему. Одежда... Когда она вернулась в большую комнату, Джерри хлопотал у печки с обедом. Он снял свитер и рубашку и надел белую футболку. Заметив ее удивление, он сильно покраснел, и, хотя она начала уже доверять ему, сомнения отчасти вернулись к ней. Что это, разновидность растянутого по времени стриптиза? Или просто у печки так жарко - хотя в комнате свежо? Потом она увидела, что Киллер тоже переоделся, только он нашел одну из этих штук без рукавов, которые называют спортивными майками - раньше такой на нем точно не было. Впрочем, майка ему шла. Киллер заметил, что она на него смотрит, бросил на нее свой сонный, искушающий взгляд и ухмыльнулся, когда она отвела глаза. Да, здесь творились странные дела, но она не чувствовала себя так, как при белой горячке, только до невозможности усталой и слабой, слишком усталой, чтобы беспокоиться. Она в полной власти этих людей, так что ей ничего не остается, кроме как довериться им. Все равно она не может ничего сделать, разве что кричать - зная, что ее никто не услышит, - при том, что мужчины кажутся вполне симпатичными и готовыми помочь. - Извините, что не могу предложить вам выпить - у нас здесь нет ни капли. - Джерри резал лук огромным тесаком, а на плите уже кипела кастрюля с картошкой. Она вздохнула с облегчением - если уж здесь нечего пить, об этом можно не заботиться. - Может, дети хотят молока? - предложил он. Конечно, хотят. Как странно расставлена мебель, подумала она: диван перед входной дверью, а кресло обращено к дверям спален. Кому нравится сидеть, глядя на дверь? Потом Киллер поставил у плиты деревянный стул и разместился на нем, усадив на одно колено Лейси, а на другое - Алана; дети в своих зеленых пончо казались маленькими эльфами. До сих пор ей не приходилось видеть, чтобы ее дети так быстро сходились с кем-то. Во всяком случае, не Алан, который всегда был подозрительным маленьким дьяволенком. Киллер с Лейси болтали так, будто знакомы уже много лет, а Алан обеими руками стиснул кружку с молоком, украсив молочными усами свою мордашку. - Почему у тебя такой смешной нос? - спрашивала Лейси. - По нему стукнули, - ответил Киллер. Он обращался к ней как ко взрослой, и Лейси отвечала соответственно. - Но скоро он выправится. - Кто стукнул? - допытывалась она, нахмурившись. - Один мой друг. Мы играли большими дубинками. Он стукнул меня по носу, а я его - по башке. Я стукнул сильнее. Лейси обдумала это. - А что ты сделал потом? - спросила она. Джерри перехватил взгляд Ариадны и улыбнулся. - Я закинул его на плечо и отнес его в больницу, - ответил Киллер. - Он поправился, и мы выписались, и устроили большую пирушку. - Ты плохой дядя? - спросил Алан. - Очень плохой, - состроил рожу Киллер. - Гррррр! - Гллллллллл! - в восторге откликнулся Алан, выплескивая на Киллера остаток молока. Ариадна громко чертыхнулась и схватила с полки полотенце. - Нет проблем, - мягко сообщил Киллер. - Я водонепроницаемый. - Он вытер майку тыльной стороной ладони, и несколько последних капель скатились по джинсам и упали на пол. Она села, совершенно озадаченная. Водонепроницаемое белье? Лейси не сводила с Киллера глаз. - Скажи, зубная фея дала тебе деньги за все зубы, что ты потерял? - Нет, - покачал головой Киллер. - А тебе зубная фея заплатила за один потерянный зубик? - Она дала мне четвертак. Джерри хихикнул и смахнул с глаз слезы от лука. - Лейси, если бы зубная фея платила Киллеру за каждый потерянный им зуб, у нее не осталось бы денег на хороших детей вроде тебя. Он слишком мало заботится о своих зубах, этот Киллер. - Он помолчал. - Киллер? Покажи-ка свою улыбку. Посмотрите, Ариадна. Киллер распахнул беззубую пасть, и Джерри, используя в качестве указки свой тесак, начал перечислять: - Видите здесь? И здесь, и здесь? Новые зубы растут на месте выбитых. А это видите? Зуб обломан, но излом уже округлился - он отрастает. Эти два совсем иззубрены, поскольку он сломал их только вчера. Они все придут в норму через пару дней - если только он сначала не получит еще по зубам, что он обычно и ухитряется сделать. Но это же невозможно! Она недоверчиво покосилась на зубы, избегая хитрого взгляда Киллера, и повернулась к Джерри. - Он... его зубы заживают? Джерри кивнул и вернулся к готовке. - Его нос выпрямится как по линейке за неделю. Мне не хотелось бы, чтобы он слышал это, но у него достаточно симпатичный нос, когда ему только дают шанс побыть таким. Она передернула плечами, подвинула свой стул поближе к печке, но подальше от Киллера, и уставилась на огонь. Отрастающие зубы? Возможно, это не у нее белая горячка. Лейси ощупала зубы Киллера, и он зарычал и сделал вид, что кусает ее пальцы. - А вот шрам не меняется, - продолжал Джерри. - Я так и не знаю, почему. Почему, Киллер? Почему именно этот шрам? Киллер пожал плечами: - Понятия не имею. Он у меня столько, сколько я себя помню. Возможно, с рождения. Загадочный он, этот Киллер. Он казался почти мальчишкой, но теперь она ощущала в нем какую-то основательность, далеко не мальчишескую. Она удивилась, услышав свой собственный голос: - И когда это было, Ахиллес? Когда вы родились? Он нахмурился, и она подняла брови - на этот раз вызов бросила она. И он принял вызов, кинув на нее забавный взгляд. - Не знаю точно, - негромко сказал он. - В шестьдесят девятую Олимпиаду. Что? Джерри имел совершенно серьезный вид. Похоже, ему понравилось, как она вытащила из его друга секрет. - В Феспиях, верно? - спросил он. Киллер помялся, но кивнул. - В городе, славном своим святилищем Эроса? - не отпускал его Джерри. Киллер покосился на детей, потом сказал: "Чертовски верно", - с улыбкой, дающей понять, что "чертовски" - не совсем то слово, которое он имел в виду. - И вдобавок славном своими бойцами? Лицо Киллера неожиданно сделалось пунцовым, и высокий мужчина сразу же встревоженно нахмурился. - Извини. Мне не стоило спрашивать. Это ведь больше не имеет значения. Киллер. Что - не имеет значения? Эти двое толковали на своей собственной волне. - Для меня - имеет, - буркнул Киллер и снова включил свою улыбку для Лейси - ну их, этих взрослых. - Спеть тебе песенку, Лейси? - предложил он. - О чем? - спросила она и беззаботно протянула матери свою пустую кружку. - О том месте, где я живу, - ответил Киллер. - Это замечательное место. Оно называется Мера. Это место, где всегда солнечно, где всегда есть чем интересным заняться, и всегда есть с кем этим заняться, и где никто и никогда не болеет и не стареет. Идет? - Идет, - кивнула Лейси. И Киллер запел неожиданно сочным баритоном: Приди со мною в Меру, в цветенье вешних дней, В зеленые леса, где птицы меж ветвей, Где ирисы и маки на пастбищах цветут И облачка ромашек белеют там и тут. Где в полдень ястреб в небе над нивами кружит, Где солнца луч в лесах густых златым столбом стоит, Где ягоды со сливками да с ключевой водой На солнечной поляне насытят нас с тобой. И вечером, когда мы соберемся по домам, Дорога сквозь сады приятна будет нам. И, сидя у камина, у жаркого огня Обсудим развлечения для завтрашнего дня. Наступила тишина. Возможно, этого паренька все-таки не так страшно встретить ночью в метро. Возможно, он страшен только для других кривляк. Не за этим ли он здесь? - Здорово, Киллер, - сказал Джерри. - Чья это песня? - Клио, - ответил Киллер, не поднимая головы. - Видишь, Лейси? Мера - это страна, где сбываются все мечты. Что бы тебе хотелось, если бы ты жила в Мере? - Пегги, - сказала Лейси. - Это мой пони. - Пегги? Разве так зовут не девочек? - Он мальчик! - запротестовала Лейси. - Это сокращенное от Пегаса - Пегас это такая лошадка с крыльями, а у Пегги нет крыльев, но мы играем, будто есть понарошку. Вот бы у него были настоящие крылья! - А у меня тоже сколо будет пони! - объявил Алан. - Мне папа сказал, когда мне будет тли годика! Киллер изобразил на лице сомнение. - А ты не слишком маленький, чтобы ездить верхом? - Я взлослый! - Алан повернулся, чтобы апеллировать к высшему руководству. - Мама! Скажи Киллелу, что я ездю лучше, чем Лейси! Она не слышала об этом обещании, но оно казалось вполне логичным, а до дня его рождения осталось всего несколько недель. С ее деньгами и без алиментов единственное, на чем сможет кататься мальчик - это на автобусах. - Он правда хорошо сидит в седле, - кивнула она. - И ни капельки не боится. Он у меня вообще бесстрашный. - Слысись? - обрадовался Алан. - Хорошо, - согласился Киллер. - Крыльев я, пожалуй, вам не обещаю, но, если вы попадете в Меру, у вас у обоих будут пони и куча зеленых лужаек, чтобы кататься верхом. - Он повернулся к Ариадне, и вид у него снова сделался сонно-томным. - А что захочет мама? Разумеется, он и раньше говорил только для нее. Джерри наблюдал за ней. - Тишины и покоя, - ответила она. - Но там же столько замечательных занятий и славных людей, с которыми можно ими заниматься, - сказал Киллер. - Вы обязательно должны позволить мне показать вам все это! "Это вряд ли!" - А как добираться до этой Меры? - спросила Ариадна. - Какие компании летают туда? - Обед готов! - решительно объявил Джерри. На самом, деле обед не совсем был готов, но он заставил их придвинуть стулья к столу, а Киллер осторожно отнес Алана в спальню и уложил на кровать - тот уже совсем спал. Лейси тоже клевала носом, но заявила, что тоже хочет кусочек бифштекса, и уселась поближе к Киллеру. Ариадна почувствовала себя неожиданно лучше - возможно, благодаря чаю или кофе, который Джерри поставил на стол, а может, это было странное чувство облегчения. Она действительно проголодалась, и бифштекс прожарился превосходно. Она добралась... - Так вы сказали, что это Канада? - спросила она. Джерри замялся. - Я не знаю, - признался он. - Я сказал только, что вы попали в безопасное место, и что вы среди друзей... Если честно, я не уверен, что здесь так уж безопасно. Вой послышался снова, ближе - настоящий волчий вой, не то "яп-яп-юююю", что обычно издают койоты. Но конечно же, койоты тоже умеют выть. Джерри и Киллер переглянулись, не в силах скрыть напряжение. Они не знают койотов, они не знают, по какую сторону границы находятся, и умеют отращивать выбитые зубы?.. До конца обеда никто не проронил ни слова. Джерри сложил тарелки в таз и объявил, что они могут подождать до утра. Потом посмотрел на Ариадну и спросил: - Не хотите сыграть нам что-нибудь? - Да, мамочка! - обрадовалась Лейси, не упуская повода не ложиться спать. Ариадна задумчиво посмотрела на Джерри: - С чего вы взяли, что я играю? - А вы играете? - Да. - Хорошо? Она пожала плечами. - Да. Когда-то играла хорошо. - Нет нужды ковырять старые раны. Он загадочно улыбнулся: - Должна же быть причина тому, что в доме стоит это пианино. Мы с Киллером появились здесь примерно за час до вашего прихода. Мы ведь тоже здесь впервые. - Он кивнул в сторону сонной Лейси. - Но, может, вы все-таки сыграете? Оно хорошо настроено. Она покачала головой. - Я слишком устала. - "Он говорит, что пианино настроено..." - Сыграйте что-нибудь сами. Он улыбнулся и подвинул стул к инструменту. - Пойду посмотрю, как там кобыла, - объявил Киллер и захромал к двери. Он не стал искать плащ, а так и вышел в джинсах и майке. Интересно, куда делись плащи, подумала она - ни вешалки, ни гардероба не видно, только два маленьких шкафчика у печки. Джерри оглянулся и засмеялся. - Он не переносит нашего гармонического ряда, - объяснил он. - Все, что сложнее октавы, режет ему слух. Ариадна, не давайте ему запугать себя. Он понимает, когда ему говорят "нет". Значит, это серьезный разговор, так? - Ну-ка, юная леди, марш в постель, - скомандовала она. - Мамочка сейчас придет и поцелует тебя перед сном. Смотри не разбуди Алана. Лейси понуро поплелась в спальню, хлопнув за собой дверью. Джерри явно колебался, и беспокойство отражалось на его лице. - Это довольно сложно... Я собираюсь рассказать вам очень странную историю. Возможно, вы решите, что я сошел с ума. Только поверьте, что я не буду буйствовать, ладно? Я стопроцентно безобиден. В это она верила. - А ваш друг? - Киллер? - переспросил Джерри и закусил губу. - Да. Он неразборчив, как козел, он развратник олимпийского класса и гордится этим, но он понимает, когда ему отказывают. Он не будет принуждать вас силой - он уверен, что вы и сами к нему прибежите. Поэтому просто твердо скажите ему "нет". Вам придется повторять это время от времени, но это действует. - Вы смотрели на него так, словно он предпочел бы вас. Он покраснел. - Он был бы рад поиметь любого из нас, а еще лучше обоих. Он грек, так что унаследовал все худшие привычки античной Греции, отточенные четырехсотлетней практикой. Сейчас он не подходит к этому серьезно, так как выполняет задание. Вы еще увидите, как он занимается этим всерьез. Мне приходится говорить ему "нет" не меньше раза в неделю вот уже сорок лет. Вот оно: четыреста лет, сорок лет - они оба несут какую-то чушь. Она не нашлась что сказать на подобное безумие. Джерри, уловив напряжение, вдруг улыбнулся. - Разумеется, вы можете ответить "да" и посмотреть, что случится. После этого он не будет к вам приставать - во всяком случае, довольно долго. - Нет уж, спасибо, - решительно ответила она. - Он для меня слишком молод... или слишком стар. Он хохотнул. - Одна моя знакомая леди утверждает, что опыт общения с Киллером уникален. Она говорит, это все равно что попасть под товарный поезд, пересчитав каждое его колесо. Дождь, не стихая, колотил по крыше. Она облокотилась на спинку дивана. - Шестьдесят девятая Олимпиада? - спросила она. Он нахмурился. - Я не могу утверждать этого наверняка; между прочим, раньше он не был так точен. Но если перевести это на наше летоисчисление, Ариадна, получится, что Киллер родился в пятисотом году до Рождества Христова. Она смотрела на него молча: что еще ответить на такое? Он пожал плечами. - О'кей, я ведь предупреждал вас! Я не хочу этим сказать, что ему две тысячи пятьсот лет. Время в Мере не подчиняется законам Внешнего Мира, но если верить его подсчетам, он живет там уже около четырехсот лет. Я родился в 1914 году. Я прожил в Мере что-то около сорока лет, значит, мне около семидесяти. Я не знаю, какой год у вас здесь сейчас, но подозреваю, что здесь прошло ненамного больше времени... но это простое совпадение. В вылазках во Внешний Мир я бывал и в более ранних эпохах. - Вы выглядите на пару лет моложе, - заметила она насколько могла спокойно. Он вздохнул. - Сломанные ноги срастались у меня в Мере за три дня, и разумеется... если вы верите нам, конечно, мы не стареем. Вы же видели зубы Киллера, Ариадна; если это подделка, нам пришлось бы потратить уйму сил для того, чтобы обмануть вас, правда? Она мотнула головой, слишком ошеломленная, чтобы думать. - Кстати, когда вы подъезжали сюда, видели вы деревья у дороги? - спросил он. - Мы приехали сюда на закате, и нигде поблизости не было ни дерева, только изгороди. Теперь здесь нет изгородей, зато есть лес. Это действует магия. Так оно и есть, Ариадна. - У меня голова идет кругом, - сказала она. - Я провела за рулем целый день, а теперь это... Мысли путаются. Он сочувственно кивнул. - Тогда ложитесь спать. Заприте дверь. Не открывайте окно. Не отдергивайте даже занавесок, если что... кто-то постучит в стекло. Мы с Киллером будем здесь, так что выбирайте любую комнату - хотите вместе с детьми, хотите отдельно. Не бойтесь беспокоить нас, если вам что-нибудь понадобится, - мы не будем спать. Предупредите Лейси насчет окна. Горшки под кроватями. Боюсь, выходить сейчас небезопасно. - Почему? - удивилась она. - Из-за койотов? Джерри покачал головой. - Это все действие Меры. Видите ли, существуют... так сказать, враждебные силы. Они не могут напасть на саму Меру - по крайней мере до сих пор не нападали, - но пытаются помешать любому попасть в нее. Мы посланы помочь вам - на "спасательную операцию", как это у нас называется. Вы сами признались, что скрываетесь от кого-то... - Да. Он кивнул. - И мы должны дать вам шанс вернуться с нами. Если вы согласитесь, вам будет предоставлена возможность остаться в Мере. Вы можете отказаться. Никто не в силах принудить вас - ни здесь, ни в Мере. Но наш неприятель не хочет давать вам такого шанса. К тому же они будут рады наложить когти на нас с Киллером - особенно на Киллера. Если это койоты, то они воют более по-волчьи, чем сами волки. А ближе к рассвету будет хуже. Так что "смотрите в стену, дорогая". Слушать этого рассудительного, спокойного с виду маньяка было почему-то даже приятно. А может, это усталость затуманила ей рассудок. - Киплинг, - сказала она. - "Смотрите в стену, дорогая, коль мимо джентльмен идет". Он улыбнулся, удивленный и польщенный. - Молодец, - сказал он. - Возьмите конфетку. Или отгадайте вот это: Там, где ни града, ни дождя, ни снега, Ни даже ветра буйного, лежит она В лугах веселых, в ласковых садах, Меж сонных волн, июлем утомленных... Она кивнула: Теннисон, "На смерть короля Артура", отплытие в Авалон. - Что, король Артур держит свой двор при Мере? - спросила она. Он воспринял этот вопрос совершенно серьезно. - Был один человек, который вполне мог послужить основой для легенд, вождь из Британии шестого столетия. Он занимался с Киллером. - Был? Он что, умер? Лицо Джерри сделалось еще серьезнее. - Он отправился во Внешний Мир на спасательную операцию - вроде этой вот - и не вернулся. Наши недруги одолели его. Она рассмеялась. - Наверное, и впрямь пора спать, мистер Говард, раз вы рассказываете мне сказки. Сыграйте мне что-нибудь напоследок. Он поднял крышку пианино. - Я играю неважно. Я не практиковался несколько месяцев, так что это может быть ужасно... Это оказалось вовсе не ужасно; для любителя он играл совсем неплохо, хотя необходимой ловкости в пальцах у него не было. Потом до нее дошла мелодия... Он оборвал игру фальшивой нотой и сдавленно чертыхнулся. - Простите. Не уверен, что помню следующий кусок. И как вам? "Как ей?" - Но это же замечательно! Неописуемо! Что это? Он удивился ее восхищению, потом его лицо просветлело. - Это как зубы Киллера - еще одно доказательство. Это написал один из моих друзей. Мы сидели как-то раз у меня большой компанией, и он играл для нас - фрагменты из Сибелиуса, Вагнера, Копленда. А потом он сыграл нам из того, что пишет сейчас, используя сложную ритмику двадцать третьего века, и я попросил его сыграть нам что-нибудь из того, что он писал до того, как его спасли, доставив в Меру. И он не стал вспоминать, а сымпровизировал. А на следующий день записал мне на память. - Кто? - спросила она, чувствуя, как руки ее начинают дрожать. В глазах его появилось понимание - он видел, как она борется с ужасной догадкой. - Вы узнали бы его при встрече. - Нет! - но она узнала эту музыку, такую же характерную, как почерк. Музыку, каждая следующая нота которой казалась подсказанной самим Господом... И ведь это не из известных его вещей... - Нет! - повторила она, вставая. Джерри тоже вскочил на ноги с торжествующей улыбкой. - Да! Вот он, Ариадна! Ключ! Всегда находится что-нибудь для убеждения того, кого спасают. Вот зачем здесь пианино... ведь музыка убедила вас, правда? - Нет! Нет! - Да! Его спасли из Венских трущоб. Вы ведь наверняка слышали историю про безымянную могилу, про похороны, на которые никто не пришел? Какой это был год, Ариадна Гиллис? - Скажите сами, - прошептала она. - Тысяча семьсот девяносто первый, - сказал он. - Верно? - улыбнулся он ей. Значит, это была правда. Этот человек знал мелодию, которую мог написать только Моцарт, но которой Моцарт не писал - посмертное сочинение? Комната закружилась вокруг нее, потом замедлила вращение... Зеленые слаксы и футболка Джерри Говарда куда-то исчезли. На нем были теперь очень свободные серо-зеленые штаны, того же цвета, что пончо Лейси; он был обнажен до пояса, а в руке держал длинный белый стержень. Ее собственный наряд превратился в накидку и такие же, как у него, свободные штаны. Она пошатнулась, и он подхватил ее. В вихре ветра и брызг в дверь ввалился Киллер. Его джинсы тоже превратились в хлопающие штаны - странное дело, они остались совершенно сухими, хотя по его обнаженной груди стекала вода. - Ну? - вопросил он, хромая к дивану и переводя взгляд с одного на другую. - Она нам верит, - ответил Джерри, отпуская ее. Киллер ухмыльнулся и снова оказался в опасной близости от нее. - Приди со мною в Меру, - повторил он строку из своей песни. - Поезжайте со мною в Меру, прекрасная леди. Она покачала головой. Четырехсотлетний юный хулиган? - Я еще не уверена... Джерри взял ее за руку и усадил в кресло. - Вера - не из тех вещей, которые вы принимаете сознательно, - сказал он. - Она или есть, или ее нет. Вы поверили. Это не означает, что вы поедете туда с нами или останетесь там. Но по крайней мере мы можем говорить об этом серьезно. Должно быть, там хороший климат, механически подумала она: у них обоих красивый загар. Это хорошо для детей? Вне досягаемости Грэма... это будет идеальным убежищем. - Авалон? - прошептала она. - Авалон, - кивнул Джерри, опускаясь на колени у кресла. - Острова Блаженных, Шангри-Ла, Элизиум, Бразилия, Тир-нан-Ог, Край Вечной Юности... - о ней известно с незапамятных времен. Она во всех легендах всех времен и народов. Место, где сбываются мечты. И они возьмут ее с собой туда? Она бежала в Канаду, похитив своих детей, которых отняли у нее так бессердечно, в поисках свободы, мира и жизни без страха. И он предлагает ей все это и бессмертие в придачу? Она, должно быть, сошла с ума. Белая горячка, опять! И все же... такое открытое лицо... он переживает за нее... нет, это ей точно привиделось. - Что случилось с вашими футболками? Джерри выглядел удивленным. - Мы отдали наши накидки детям. Я не знаю, какими вы их увидели. Это меранские одежды. Они способны к мимикрии. - Но на вас были рубашки, потом футболки, а теперь вообще ничего! - запротестовала она. Он улыбнулся. - Я все время видел Киллера или в накидке, или с голой грудью. Футболки? Наверное, это лучшее, что могут изобразить наши штаны без накидок. Вы теперь верите, так что видите их такими, какие они на самом деле. - Сыграйте эту мелодию еще, - потребовала она. Музыка казалась последней соломинкой, удерживающей ее во всем этом безумии. Он улыбнулся, вернулся к пианино, положил свою белую штуковину на колени и сыграл все снова, оборвав мелодию на том же самом месте. Она встала и подошла к нему. Он уступил ей место. Она повторила ее... снова соль-диез... первую тему левой рукой, да? Вторую тему, но наоборот? - Нет, - сказала она. - Слишком сложно. Он написал это позже? Он снова слегка покраснел. - А я еще пытался произвести на вас впечатление! - вздохнул он. - Вы профессионал! Она подавила детскую радость от похвалы. - Теперь я мать... - Но вы играете первоклассно! - не сдавался он. - Концертировали? Она развела руками. - У меня слабая растяжка, Джерри. Я бы никогда не достигла высшего класса. - Во время беременности она просто не могла дотянуться до клавиш. - Я думаю, у вас бы все получилось, - возразил он. - Приезжайте в Меру, и я сделаю вам подарок - голографическую партитуру руки Моцарта. Она улыбнулась и раскрыла рот, чтобы ответить, но тут дверь спальни дернулась от порыва ветра. Возле двери возник извергающий проклятия Киллер с автоматом в руке - и откуда только этот автомат взялся, разве что лежал между креслом и диваном? Он налег на дверь мощным плечом - дверь была заперта. Он отступил на шаг и ударил с размаху, ухитрившись сохранить равновесие, когда дверь, вырвав задвижку с мясом, распахнулась. Следом за ним в комнату ворвались они с Джерри. Окно было распахнуто настежь; дети исчезли. 5 Секунду никто не трогался с места; все только думали. Окно было распахнуто в ночь и дождь, занавеска развевалась как белый флаг, постельное белье скомкано, мокрые детские вещи так и висели в ногах кровати, плюшевый мишка валялся на полу у тумбочки. Весь разгром освещался голой лампочкой, раскачивавшейся на проводе. Потом Киллер вытолкал остальных в гостиную и захлопнул дверь - их слишком хорошо было видно в окно. Джерри скривился от досады. Ему полагалось бы услышать что-нибудь, но он так увлекся, убеждая Ариадну, что не слушал. Первый раз ему поручают спасательную операцию, и он все испортил. Или нет? Ему ведь было сказано захватить одежду на одного, не для матери с двумя детьми - возможно, это и ожидалось. Неужели Оракул предполагал, что Ариадна бросит детей, чтобы попасть в Меру? Какая женщина пойдет на это? Он не думал, чтобы она относилась к таким, значит, операция обречена на провал, если дети в самом деле пропали. Только теперь до него начало доходить, как сильно он хотел, чтобы Ариадна согласилась отправиться в Меру; ему хотелось показать ей город, познакомить ее со своими друзьями, кататься с ней верхом, плавать с ней и делать миллион других вещей, которые мужчина с женщиной... и это тоже. Возможно, это была всего только жалость, а если это начиналась любовь? Он сошел с ума. Он знаком с ней каких-то два часа, и только этим утром признавался сам себе, что не готов к серьезным отношениям с женщиной. Может, он тогда просто не нашел еще нужной женщины? Но кто - или что - забрал детей? Киллер? Его не было довольно долго - он ходил проверить лошадь. Он мог обойти дом и... Но зачем? Из-за того, что он тоже видел в детях помеху операции, нарушение плана? И имитировал похищение? Нет, Киллер клокотал от ярости, шрам над глазом налился кровью. Киллер тоже сплоховал - он находился снаружи и тоже мог услышать или увидеть что-нибудь. Киллер не принял поражение просто так. Киллер вообще не принимал поражения, никогда и ни при каких условиях. От ярости он лишился дара речи. Преследование врага неизвестного происхождения в ночной темноте фактически равнялось самоубийству: кто угодно или что угодно могло заманить их в западню, используя детей в качестве наживки. Риск был просто безумный, и принимать решение предстояло ему, Джерри, - ведь у него в руке жезл. - Чего стоишь? Пошли! - бросил он. Он увидел, как на лице Киллера мелькают, сменяя друг друга, эмоции: удивление, сомнение и, наконец, дикий восторг - и Киллер, забыв про лодыжку, перепрыгнул через диван и вывалился в дверь. Джерри схватил с полки у печки второй "узи". - Оставайтесь здесь! - крикнул он. - Они могут стрелять. Сядьте на пол или ложитесь, но не выходите! Потом он рванул вниз с крыльца и, мгновенно промокнув до нитки, оказался под лиловым светом высокого шипящего фонаря - идеальная мишень для мало-мальски приличного стрелка. Он бросился по размокшей дороге, сунув жезл за пояс наподобие меча, чтобы освободить обе руки для автомата. Повсюду блестели лужи - какие уж тут следы, - но дорога была наиболее вероятным путем отступления похитителей. Потом он увидел впереди два огромных красных глаза и слабый белый отсвет на далеких деревьях - машина, заводящая мотор. До нее оставалось не меньше четверти мили, шансов догнать ее у него не было никаких, да и стрелять с такого расстояния не имело смысла. Учитывая то, что там дети, он не осмелился... Куда делся Киллер? Он продолжал бежать. Догнать автомобиль? Безнадежно. И тут Киллер обогнал его, разбрызгивая грязь и воду. В слабом свете блеснули белым глаз и зубы охваченной ужасом кобылы, на спине которой сидел без седла полуголый человек. Каких-то четыре века упражнений в сумасбродствах любого рода... Он использовал автомат в качестве хлыста. Лошадь с всадником исчезли в темноте, изредка появляясь черной тенью на фоне стоп-сигналов. Джерри бежал. Он давно уже выбежал за границу света от фонаря во дворе и бежал, поскальзываясь и спотыкаясь, по незнакомой дороге, ориентируясь только по своей неясной тени перед ногами и удаляющимся красным огням. Он увидел, как высветилась и снова исчезла увязшая машина Ариадны, когда вторая машина проезжала мимо нее. Что собирается делать Киллер? Даже по такой грязи автомобиль обгонит лошадь. Если он спешится, кобыла убежит - и как он спешится с поврежденной лодыжкой? Стрелять на скаку он тоже наверняка не посмеет... БА-БАХ! Посмел. Хвостовые огни исчезли, зато неожиданно высветились деревья с одной стороны дороги. Высветились и тут же исчезли снова; до Джерри донесся характерный грохот разбивающейся машины. Потом наступила тишина. Джерри продолжал бежать. Бежать под холодным дождем оказалось не так тяжело, но когда он добежал до машины, перепрыгнувшей неглубокий кювет и уткнувшейся разбитым радиатором в дерево, он запыхался и сбавил темп почти до трусцы. Машина была даже больше, чем та, на ко