дыкой он не имеет. Законным - возможно. Он не заслуживает сочувствия, сей невыразительный сибарит, мясистый рэндом, ибо нет сомнений, что он унаследовал древнее чудо, этот избалованный никчемный разгильдяй с псевдомозговым управлением, и даже если он каким-то образом честно его заслужил, ничего лучшего он не смог придумать, кроме как приспособить его в качестве плавучего борделя. Неправомочный поступок. А ведь смешно, учитывая обстоятельства... Чудесная старинная технология. Чудо, что она распространилась в нецивилизованной стране, возможно, с благородной некогда целью. В модели такой величины с комфортом могла бы разместиться группа из шести единиц - лесничих или, скажем, экологов - и не нарушить своей деятельностью ничего в окружающей среде. А теперь обрати внимание! Клоака дорогой безвкусицы. Толстые ковры, хрустальные люстры, шелковые простыни! Стены убраны кружевами и пурпурным бархатом, порнографические симы готовы устроить любой вообразимый разврат. Патетично, в самом деле Так бездумно проматывают свои жизни и ресурсы дикие расы, тупо гоняясь за преходящими плотскими усладами. Грустно. Декаданс. И ничего уже не поделаешь. Никаких, само собой, занудных приборных панелей в пределах видимости, дабы не нарушать декора гнездышка любви. Крохотные болотца, канальцы, ручейки - все тихо течет мимо внутри сима над хрустальным с позолотой столиком. Весь механизм поднимается и опускается в мягком чарующем движении. За последний час не было ни одного признака человечества. Время кончается. Прежде чем наступит вечер. Сновидец должен вернуться и забрать свой торч в рощице у Трансдельтовой трассы, а сие судно вожделении должно быть надежно затоплено в подходящем водоеме. Плоховато оно ему служило. Ему стоило стырить аппарат попроще и прочесать страну фруктовых деревьев на восток. Эта экскурсия по Дельте - достойная сожаления глупость. Подождите-ка! Тут что-то новенькое - пристань и кучка хибарок. Меняем курс и скорость... Убогая деревенька все ближе. Может быть, где-то рядом есть дичь - безмолвное чудище болотное выслеживает в ночи свою жертву. Это тринадцатая миссия, последняя. Через два дня сновидец должен отчитаться в Доггоце, обязанность, которую он не может не выполнить - после стольких-то попыток получить это задание! Рэндомы так сильно различаются по своим способностям, что разумный человек предположил бы, что им следует поощрять лучших, а кто лучший - определять по реальным заслугам. Но нет! С ума сойти! На Ульте в Патруль попадают исключительно избалованные отпрыски спейсеров. И тем не менее тот же самый разумный человек предположил бы, что космический Патруль, где почти ни у кого нет опыта работы в далеком космосе, приветствовал бы бывшего члена экипажа Q-корабля как подходящего новобранца. Ну, вряд ли. Только так. Только после двух лет подкупа да умасливания, да интриг, да низкопоклонства. Когда-то в Монаде учителя предостерегали: "Кумовство всегда должно оставаться исключительной слабостью сообществ рэндомов". Теперь учителя бы им гордились, братья гордились бы им. Пока он все делает хорошо. Интересно посмотреть, как отреагировали бы преподаватели из Доггоца на рекрута, щеголяющего звездочками космического странника на лацканах. С неудовольствием скорее всего. Но что ему общество каких-то простых, одержимых похотью рэндомов? Ага! Сиротливая фигурка неуверенно прокладывает путь по грязной дороге в дальнем конце деревушки. В ложной гамме инфракрасного диапазона она мерцает фиолетовым привидением. Можно ли рассчитывать, что сей одинокий пешеход окажется нужного пола и возраста? Он просит увеличить картинку. Да! Охотничий инстинкт заставляет его трепетать. Удача на стороне добродетели. Она - именно то, что ему нужно. Все просто. Через несколько минут он подрулил и посадил дрифтер на дорогу в двенадцати шагах впереди бредущей фигурки. Он надевает волшебные очки и гасит свет. Двери распахиваются с чуть слышным шорохом. Ему даже не приходится красться к жертве. Через несколько мгновений она резко останавливается перед ним, упершись во что-то твердое в тумане. Когда она неуверенно поднимает руку, чтобы пощупать препятствие, он ее подстреливает... Он прячет пистолет в кобуру и наклоняется, чтобы поднять ее. Не тяжела, но воняет. Дверь закрыта... свет выключен. Он оглядывается по сторонам и приходит к выводу, что использовать эту постель для данной цели было бы даже для него слишком цинично. Он раскладывает ее на столике так, что ноги свисают с одного конца, а голова с другого. Летательному аппарату он велит лететь прежним курсом, пока они не окажутся над водой, и чувствует приятную дрожь, когда торч отрывается от земли. Добыча чахлая, бледная, искусанная насекомыми; немногообещающий материал вообще-то. Может оказаться, что он только потратит на нее впустую время. Если бы у нее были чистые волосы, она была бы блондинкой. Ее единственная одежда - отвратительно грязное тряпье, настолько сгнившее, что разрывается на части, когда он задирает его - волосы на лобке темные, груди твердые и плоские. При лучшем питании и образе жизни была бы достаточно привлекательна... Кошмар! Что-то ожило у него в штанах. Пульс участился. Затруднилось дыхание, сперло в груди. Всего через каких-то два дня он должен представить отчет в Доггоце и начать превращение в рэндома. Сделать карьеру будет нетрудно - он наберет очков больше любого когда-либо существовавшего рэндома, если захочет. Быть принятым в обществе - дело другое. Хотя нормальное поведение мужчины дикой расы ему омерзительно в высшей степени, он рассмотрит, если надо будет, и такой вариант. Ради Братства. Поэтому он уже начал накачивать себя бустером, и сейчас вид этой убогой крестьянки вызвал требуемую реакцию. Не важно, что сознательно он отвергает эту искусанную блохами тушу с отвращением и испугом - зная, что ему предстоят годы этой мерзости, - в то же самое время он алчет ее. Дело прежде всего... если забыть о том, что брюки стали до боли тесны; ему приходится расстегнуть ширинку, и это незамысловатое действие, не наделенный особым значением жест, который он бесчисленное количество раз проделывал, не задумываясь, неожиданно эротично, грешно и волнующе. Возбуждение нарастает. Силясь не замечать его, он приносит оборудование и берется за работу. В тринадцатый раз, последний. Этика? Его все еще волнует этичность всего этого? Нет, конечно. Он - рука провидения, эволюции. Борьба за выживание любых живых форм - безжалостное, дикое соревнование, а он - всего лишь инструмент, уничтожающий брак хищник. А почему, в таком случае, у него трясутся руки? Раньше этого не было. Вводим зеркало... раздвигаем вагину... лапароскопия показывает, что признаков присутствия подлежащего выселению законного арендатора нет... катетер в шейку... Он шарит. Черт! Черт! Черт! Малейший промах может проколоть главную артерию. Он поднимается и рассматривает костлявую пациентку, все еще в забытьи. - Вот так! - говорит он вслух. - Ну, почти так. Желаю вам безопасного труда, граждане, и вместе мы можем запустить еще одну единицу Братства в многообещающую карьеру подрывной деятельности и завоеваний. Он задумчиво поглаживает ее бедро и уходит за шприцами. - Ты - тринадцатая, между прочим, - говорит он, просовывая иглу в первый пузырек, - последняя После тебя больше никого не может быть, поскольку у меня нет больше гормона. - Впрыскивает задумчиво дозу в мышцу ее бедра. - Надеюсь, ты оценила это, будущая мать Месяцы, ушедшие на то, чтобы расшифровать фармакопеи, разобраться в фармакологических справочниках, своровать в аптеках нужные препараты! - Второй укол в вену паха. - И все лишь для того, чтобы ты выработала corpus luteum, бесстыдница неблагодарная. Готово. Несмотря на то что осталось еще больше половины дозы. Он задумывается, рассматривает чахлые конечности, сморщенный живот. - Как насчет второй порции? Почему нет? Мне она совершенно ни к чему! Ты теперь - самая желанная. Осознавая, что дрожь в руках не выказывает никаких признаков ослабления, он вводит остатки препарата и бросает инструменты в сумку под столом. И снова начинает разглядывать отвратительное женское тело. - Таким образом, граждане, дело сделано. Как вы могли заметить, если бы обратили внимание, необходимо еще рассмотреть проблему удовольствий. Это не похоже на удовольствия. Это похоже на непреодолимое влечение. Содрогаясь, он расстегивает рубашку. - Пойми, мне необходима практика. Могу я довериться твоему благоразумию? В большей степени, чем чьему-либо еще, и когда-то же я должен начать. Одновременно он испытывает тошноту и воодушевление. Самое худшее - знание о том, что бустер воздействует в первую очередь на разум, заставляет его хотеть совокупить свою плоть с этим грязным голым животным. В этом не может быть вреда, ибо сорок восемь хромосом никогда не могут соединиться с двадцатью, даже если бы он обладал жизнеспособной спермой, что тесты отрицали. - Надеюсь, ты чувствуешь себя польщенной, - говорит он и снимает брюки. Он начал с колен девушки, раздвинул ее ноги, почувствовал неожиданную реакцию. Ее голова резко вздернулась, подбородок уперся в грудь, и она уставилась на него широко распахнутыми грязно-карими глазами. Зря, может быть, он ввел двойную дозу. Он чувствует себя в глупом положении - он тоже голый, как и она. Никогда до сих пор он не тревожился, будучи раздетым, а сейчас тревожится Мгновенным результатом явилось исчезновение всех следов горячего желания, еще секунду назад одолевавшего его. Что во всей Галактике было способно когда-либо одолеть его? Лишенный дара речи, он встает и вперяет в нее свой взор, соображая, что делать теперь. Парню, храпящему за кроватью, не удалось как следует рассмотреть захватчика, но пропажа дрифтера в конце концов будет обнаружена, и теперь есть свидетель, способный описать внешний вид вора. Хотя, может, и не нужно ее убивать. Ее вывалившийся язык и беспорядочные движения зрачков ясно указывают на галлюциноз. Парадоксально, что даже ее быстрое возвращение в сознание - признак того, что он переоценил размеры и массу цели. Полное выздоровление последует немного позже, если вообще когдалибо последует. Девушка вертит головой, осматривает комнату. Она родом из мира хижин из сплавного леса и высшей степени нищеты; никогда ей не увидеть ничего такого, как этот украшенный драгоценностями дворец, и она, должно быть, рассматривает его сквозь беспорядочную муть психического расстройства. Что она может подумать об этом месте? Затем ее нерешительный взор возвращается к нему, заставляя его гадать, что она думает о нем. Видела ли она когда-либо мужчин иных, нежели лохматые, заросшие слизни с Дельты? Ну, наверное. Наверняка через эти пустыри проезжало достаточное количество госслужащих, кожа угрей - хорошее экспортное сырье. Госслужащие для такой, как она, - важные шишки. Ну и что теперь? Предположить, что она настолько растерялась, что не может его вспомнить - рискованно, но убить ее к чертям как-то нечестно, и уничтожать результаты работы целого вечера он особого желания не испытывает. Она издает задыхающийся, сдавленный звук, голова свисает вниз. Он думает, что она ослабела, но она хватается руками за стол с двух сторон и поднимает колени. Он отскакивает с отвращением. - Нет! Она опять неуклюже поднимает голову, смотрит на него между двух своих костлявых бедер и пытается сказать размякшим и слюнявым языком. Ему показалось, что она сказала: - Господь? - Я не... Его настолько тошнит, что он не может говорить. Он указывает на дверь. - Уходи! Снова влажные звуки. Потом: - Уходить? - Да, уходи! Она принимается выть: - Я... я... я обидела Господа! Он трет лоб голой рукой. - Ты не обидела. Ты не понимаешь... Я... О Господи! Этой бессмысленной присказке он научился у диких на борту "Зеленых пастбищ". Следует долгая пауза, потом она с опаской и с невероятным трудом говорит: - Буду счастлива... выносить... ребенка для Твоей славы, Господи, если такова воля Твоя. Она не очень верит тому, что он ее не хочет. Абсурд! Но он вспоминает, что политический контроль рэндомов часто достигается при помощи государственно одобряемых суеверий. Очевидно, он натолкнулся на некую примитивную веру в воплощение, что прекрасно снимает все вопросы. - Боги не испытывают вожделения, подобно смертным. Ты уже носишь семя. Иди и вырасти мне сына, - указывает он на дверь. Девушка задыхается, свертывается в неуклюжий комок конечностей, падает со стола на колени и утыкается лицом в кучу лохмотьев. - Слава... - Иди! И одежду свою забери. Нелепость ее реакции терпеть невозможно. Он разражается беспомощным смехом и больше ничего добавить не может. Она воет и съеживается еще сильнее, ему становится еще смешнее. Рывком распахнув дверь, он выталкивает ее в ночь. Он забыл про инструкции, которые сам дал приборам, и в результате его и причудливую ковровую ванну заливает потоком грязной воды. Не причинив, впрочем, вреда - душ будет ей полезен, она уже встает на ноги, затопленная лишь до пояса. Дверь закрывается, погружая ее во тьму, и он выпаливает команду, в результате которой дрифтер легко, плавно, быстро и бесшумно уносится прочь. Сновидец ковыляет к креслу и рушится в него. Он хохочет, пока не начинают болеть ребра. Мысль о том, что он чуть не совершил, болезненна, но хочется послушать историю, которую ей придется рассказать по возвращении в деревню. Еще больше хочется, чтобы рядом с ним был кто-нибудь из его братьев, с которым можно было бы поделиться шуткой. Самое мерзкое в этой работе - одиночество. 22 - Нет! Нет! Нет! Ваун проснулся с криком, мечущийся в кривом кресле душного, тесного торча. Приступ боли в запястье, которым он ударился о приборную доску, полностью вернул его в реальность. Он вытер вспотевшее лицо и ошалело осмотрелся. Бешено колотилось сердце. Сны! Ему всегда снились сны, когда у него не было девочки. Этот был самым худшим. - Местонахождение? - спросил он, чувствуя кислый привкус во рту. - По пути между Аджултоном и Бесайрбом. Начинаем спуск примерно через семнадцать минут. Он фыркнул. Расчетное время прибытия давало ему еще почти целый час пребывания в этой аэроконуре. Чувствуя себя грязным и отупевшим от сна, он устроился поудобнее и стал думать о гражданке Фейрн и ее веснушках. Он пообещал себе, что снов теперь не будет очень-очень долго. Аджултон был тем местом, где дали знаменитое сражение, в результате которого пала Йипарианская Империя. А в Бесайрбе находилось модное имение Мэви. Название он забыл. Он забыл о Мэви! Он забыл о Мэви, о долгих годах ее предательства - ночью она служила ему, а днем Рокеру. Шпионка! Лучше думать о Фейрн. Рокер непременно в скором времени даст о себе знать Болвану пришлось, наверное, немало попотеть с этим Q-кораблем. Мысль о Рокере, пытающемся перехитрить Братство, была нелепа. В последний раз Рокер победил исключительно благодаря тому, что Приор был приговорен судьбою к цепи жутких несчастий, кульминацией которых стало то, что невежественный деревенский мужик вляпался в лапы Тэма и Йецера, двоих из очень небольшого числа тех спейсеров, что превосходили сообразительностью мечущего икру угря. 23 - Она не виновата, - сказал Нивел, вытирая Вауну слезы. - До той ночи с ней все было хорошо. Он крепко обнимает Вауна, он остановил кровь, но не может остановить поток слез... Он крепко прижимает Вауна к своей дурно пахнущей рубахе, но не может удержать его слезы. - Никто из нас не поверил ей, - сказал он в другой раз, скорее всего позже, когда Ваун стал постарше - Потому что девчонки осмотрели ее и не нашли признаков... А потом у нее начал расти живот. Чужой. Какой-нибудь парень из правительства. А в другой раз - это было скорее всего намного раньше: - Да, Бог заставляет твою мамочку говорить такие вещи... Это, конечно, не означает, что это правда. Когда другие дети нападали на него, он всегда бежал к Нивелу. Радж сказал: - Он помещал детей в хорошие дома для воспитания. Но... "У нее начал расти живот". Кто-то врал. Ваун много думал, поскольку просто нечего было больше делать. Клетка достаточно длинна, чтобы можно было вытянуться во весь рост. Свет никогда не гаснет. Тут есть одна полая штука, на которой можно сидеть, а когда закрываешь крышку, она уничтожает все, что в ней находится. Тут есть еда, поступающая через люк. Но здесь не с кем поговорить. У него нет одежды. Комната хороша для того, чтобы в ней сидеть, свернувшись узлом, но недостаточно тепла, чтобы можно было поспать. Он не знает, сколько времени он уже здесь провел. А вот спейсер вернулся, тот, у которого нос кнопкой и кучерявые волосы. Офицер связи Тэм, как он себя называет. Прислонился к стене и с любопытством изучает Вауна. - Так и не желаешь поговорить? - спрашивает он. Ваун обнимает колени, отвечает взглядом на взгляд и ничего не говорит. Его ссадины по большей части зажили, и лицо спейсера тоже выглядит лучше. Ваун сожалеет, что ударил этого парня, у него приятный дружелюбный голос и, похоже, добрые намерения. - Даже не назовешься? Ваун лишь смотрит. Он не предаст Раджа и Дайса, свою родню, своих братьев. Он не предаст Приора. Радж сказал, что если надо будет, он умрет за Вауна. - Это, знаешь ли, не слишком-то разумно. Люди сходят с ума, если слишком надолго остаются в одиночестве. Сколько уже? Судя по щетине на лице, несколько дней, наверное, но он не знает, как быстро растут волосы. На бедре у спейсера пустая кобура. Заметив, что Ваун смотрит на нее, он смеется: - Я не такой тупой, чтобы приходить к заключенному с заряженным пистолетом. В тебе смотреть не на что, но драку ты затеял ничего себе. Йецер раза в два тебя тяжелее, а ты ему, понимаешь, челюсть разбил. Это хорошо. Спейсер вздыхает. - Ты крепкий орешек. Четыре дня в одиночестве - и ни звука. Мы можем быть намного более жестокими. Ваун не предаст братьев. Он не знает, то ли он зашел не в тот торч, то ли Приора поймали раньше, и двое спейсеров ждали, кто придет с ним встречаться. Ему безумно хочется знать, пойманы Радж и Дайс или нет, но он не может спросить, не начав говорить, а говорить он не намерен. Спейсер вздыхает и оставляет стену в покое. - Хорошо. Ты победил, Ваун. Да, мы знаем, как тебя зовут. Мы много знаем. Пойдем. Он стучит в дверь. Похоже, кто-то подсматривал сквозь потайную щелочку, потому что дверь открылась в ту же секунду. На пол шлепается узел. - Одевайся, - говорит спейсер, раздраженно швыряя Вауну одежду. - Потом выходи, и мы кое-что тебе покажем. С рубашкой все в порядке, а брюки такие огромные, что их приходится поддерживать. Из-за этого одна рука оказывается занятой. Он выходит босиком по холодному полу, Тэм ждет в коридоре один. Ни слова не промолвив, он показывает дорогу. Рывком открывает дверь, отходит в сторону. Ваун осторожно проходит в большую темную комнату. Около дюжины стульев расставлены вокруг некоего механизма, похожего на усложненный стол, и все... если не считать еще одного спейсера, того, которого зовут Йецер, сидящего в дальнем конце. Он здоровенный и мясистый, темный и неприветливый, а нижняя часть лица у него сильно распухла. В его глазах нет ни малейшего дружелюбия. - Черт возьми, Тэм, - бормочет он. - Я уже одурел от всего этого. - Садись, парень, - говорит Тэм, закрывая дверь. - Где хочешь. А ты, Йец, потерпи. Он крепкий парень, и стыдно было бы мучить его. - А я бы рад помучить его. Тэм тоже садится, притягивает к себе приборную доску. - Дай мне полчаса. Если по их истечении он не запоет, я предоставлю его в твое распоряжение. Хотя не забывай... Возможно, он не разумнее мха, но скорее всего он будет посообразительнее нас с тобой. Йецер хмыкает, не веря. - Смотри, Ваун, - говорит Тэм. Он что-то делает с кнопками, и кажется, что воздух над механизмом темнеет. Затем в нем возникает туманная фигура, меньше, чем настоящая, и дрожащая, как кукла под водой - мутной водой. - Дрянное качество, - говорит офицер связи. Ваун знает, что это ком. Он знает, что чужеродные чудища, которых он видел по общественному кому, - фальсификация, стало быть, и это может быть фальсификацией. Но не смотреть он не может. Фигура становится яснее, темная во мраке. Это очень худой мальчик, одетый в лохмотья, сидящий со скрещенными ногами, - обросший бородой дикарь. Он поднимает руку. Ваун дрожит от узнавания даже того, как образ говорит - скрипучим, ненатуральным голосом: - Если люди разбежались на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря - десять тысяч элуев, так? Сим растворяется, в комнате светлеет. Ваун испуганно смотрит на Тэма, ожидая объяснений. Спейсер смотрит открыто и сильно, пугающе проницательно. - Преподаватель имеет двухдорожечный... Он может не только показывать, но и записывать. Понимаешь? Это сделано для того, чтобы выявлять всех исключительных студентов. Содружество... правительство... большинство стран обладает оборудованием подобного рода. Просто они, похоже, никак не могут взяться и что-нибудь сделать с этой информацией, только и всего. Но пока ты учился, все о тебе записывалось в точности так, как было. Он улыбается, а Ваун чувствует приступ злобы из-за того, что не понимает. - Так тебя нашел Приор, Ваун, - нежно говорит Тэм. - Точно так же он нашел Тонга, Дайса и Прози. На это ушло много времени, и, конечно, он хорошо все распространил, ты понимаешь... Не все его усилия были успешны, и ему приходилось определять, какие были, а какие нет. Мы знаем, что он получил доступ к таким записям обучения во многих странах. Ваун ничего не слышал о Прози, который, наверное, был еще одним братом. Но они ничего не знают о Радже! Тэм внимательно изучает Вауна, а потом говорит: - Итак, нам известно твое имя, твоя деревня и то, что ты исчез оттуда двадцать пять дней назад, прямо после сцены, которую мы тебе только что показали. Кто пришел, Ваун? Дайс? Тонг? Ваун молчит. Тэм с минуту смотрит на него, а потом говорит: - Хорошо, оставим пока. Посмотри вот это. Он, хмурясь, манипулирует кнопками. - Черт возьми, Тэм! - рявкает здоровый парень в дальнем углу, стонет и прижимает руку к ушибленной челюсти. - Мы впустую тратим время! - бормочет он. - У меня наверху есть такая штука, которая железоникелевый астероид разговорит. - Терпение, Йец, терпение. Ваун, известно ли тебе, что ком работает на радиоволнах? Над планетой жужжат миллионы посланий, как и над всеми прочими заселенными мирами. Иногда можно заглянуть в комы других людей, если повезет или если ты подлец. Уловил? Ваун кивает, прежде чем успевает понять, что кивание - это тоже разговор, а он пообещал себе не говорить ни за что. - Теоретически мы должны были бы иметь возможность общаться со всеми прочими мирами Империи - Пузыря. А практически это никогда не получается. Тэм заканчивает наладку прибора, держит палец на кнопке, продолжая говорить с Вауном, в то время как другой мужчина смотрит волком и молчит. - Слишком много болтовни, да еще все Q-корабли, существующие среди миллионов планет, вносят помехи. А радио отнимает время. Нужны годы, чтобы сообщение дошло из одного мира в другой. Предполагается, что Патруль поддерживает контакт. Ультийское главнокомандование обязано сообщать... - Тэм! - рычит тот, кого звать Йецер. Тэм не обращает на него внимания, внимательно наблюдая за Вауном, как будто его ресницы могут выдать сигналы. - Я собираюсь показать тебе кусочек сигнала, перехваченный нами пару лет назад. Он пришел с планеты под названием Авалон... Слышал о такой? Нет? Уверен? Ну, не важно. Авалон в четырех элуях отсюда, то есть все, что видно, происходило шесть или семь лет назад, когда ты был совсем еще ребенком. Он прикасается к кнопке, ревет звук, заставляя Вауна закрыть руками уши и отпрянуть. Неясный блеск заполняет комнату, полностью скрывая дальнюю стену и другого спейсера, и стулья позади него, будто здание разрубили пополам. Изображение в тысячу раз лучше, чем на общественном коме, - он посреди залитой солнцем улицы, заполненной дымом. Ревут моторы, грохочут взрывы, раздаются крики... и поверх всего этого девчонка выкрикивает слова, которые он не может разобрать. Деревья взрываются парами пламени, рушатся здания, кажется, что сама земля качается и качается. Нечто, напоминающее гигантского жука, неясно вырисовывается в дыму, рушит стены, давит маленькие машины. Там и здесь что-то вспыхивает. Ничто, кажется, не имеет никакого смысла, а трясет так, что Вауну становится плохо. Он озадаченно смотрит на офицера Тэма, который все еще смотрит не на дисплей, а на него. - Это, очевидно, война, - кричит Тэм сквозь шум. - Мы не знаем, кто с кем воюет. Мы вообще ничего не знаем, только то, что была какая-то битва. Тем не менее мы подозреваем, что в части этих больших машин за рулем - спейсеры. А теперь посмотри вот этот кусок. Сцена передвигается, как будто Ваун сам бежит, приближаясь к одному из разрушенных зданий, пылающему столь неистово, что ему кажется, он может почувствовать жар. Он приближается к выбитому окну, в проеме появляется человек - парень с обнаженной грудью пытается выбраться, пока не изжарился; его волосы горят, он визжит, его лицо взрывается малиновым цветком. Он опрокидывается назад и исчезает из поля зрения. Дым милостиво скрывает все, сим исчезает, комната погружается во тьму и суровую реальность. Ваун ошеломлен, у него звенит в ушах. Тэм откидывается в кресле, задумчиво разглядывая его. Сердце мощно отстукивает ход времени. - Мы не понимаем, что говорится в комментарии. Грамматика машинам не по зубам, но им кажется, что к нескольким словам удалось подобрать ключ. Улей - одно из них. Другое - Братство. Ваун надеется, что то, что он хочет сказать, отражается на его лице, - а он ничего вообще не хочет говорить. Сколько он способен выдержать? Как долго способен он переносить пытки, если они начнут их? Ему бы хотелось понять, что скрывает Тэм за ненавистной бодрой улыбкой. - А этот парень в окне? Ты узнал его? Думаю, ты узнал, Ваун. Я знаю - ты узнал! Когда я в первый раз его увидел, это лицо мне показалось непостижимым образом знакомым - как может быть, чтобы я узнал парня, погибшего много лет назад за много световых лет отсюда? Не понимаю. Я бы не рискнул ни с кем делиться такой сумасшедшей идеей. Но был настолько взволнован, что в конце концов запустил патрульные компьютеры определить, кто это такой. Ваун догадывается, каким был ответ. Улыбка Тэма исчезает во тьме. - Выяснилось, что это - Приор, коммодор ультийского главнокомандования, приписанный к штабу адмиралиссимуса. Ваун продолжает молчать. Очевидно, ему просто довелось увидеть еще одного из братьев. Умирающего. Тэм кладет ногу на ногу и отваливается назад в кресле, не спуская с пленника глаз. - И мне известно, что из всех ультийских спейсеров лишь четверо родились в других мирах - экипажи Q-кораблей обычно пролетают мимо или находят какуюнибудь работу на суше, но четверо присоединились к ультийскому главнокомандованию в разное время за последнее столетие. Один из них - коммодор Приор, прибывший с Авалона на "Зеленых пастбищах". Но вряд ли это он. Даже если радиоперехват был просто заново транслируемой старой историей, это не мог быть он - ведь когда он покинул Авалон, он был совсем еще ребенком... не говоря даже о том, что парень на этих кадрах явно погиб. А компьютеры утверждали, что это он! - И тогда офицер связи пришел ко мне, - проворчал тот, которого звали Йецер, - и мы начали проверять коммодора Приора. Тайком. Ваун положил руки на колени и пристально уставился на допрашивающих. Холодные капельки нота струились по его ребрам. - Мы обнаружили, что он выполнял очень любопытные для офицера Патруля задания, - мягко проговорил Тэм. - А когда мы прокатились по тем местам, которые он посещал, стали вырисовываться очень любопытные схемы. Воцарилась тишина. "Он помещал детей на воспитание в хорошие дома?" Ваун смотрит вопросительно, но Тэм помалкивает. От этой тишины и разглядывания хочется закричать. После четырех дней мучений голос Вауна прозвучал неприятно даже для него самого, а подбородок задрожал: - Какие, сэр? Тэм одобрительно кивает, триумф загорается в его глазах. - Изнасилование, Ваун. Знаешь, что значит изнасиловать? Чувствуя себя неважно, Ваун кивает. - Закон не принимает во внимание, пользовался он своим членом или, скажем, трубкой, Ваун. И с этической точки зрения это тоже роли не играет, как мне представляется. А ты думаешь, это имеет значение? Ваун отрицательно качает головой. "До той ночи с ней все было в порядке?" Тэм делает лицо. - Даже если это до сих пор было тебе неизвестно, теперь ты можешь догадаться, Ваун. Яйцеклетка человека крайне мала, практически невидимо. Пару дюжин в специальной упаковке, в которой они заморожены, скрыть очень легко. Он взошел на борт Q-корабля в качестве космонавта-стажера Патруля. Остальные члены экипажа и пассажиры действовали легально. Он был единственным... таким... на борту. Это же очевидно, что целая бригада одинаковых парней нас бы заинтересовала, посему он прибыл в полном одиночестве. Мы думаем, что и среди обычных людей у него тоже не было сообщников. Эти кадры битвы, которые я только что тебе показал - они говорят о том, что люди типа Приора не пользуются безусловной популярностью на Авалоне, не так ли? Ваун кивает. Радж пару раз упоминал улей - здесь, на Ульте. Но он не говорил, где это, и казалось, что это просто тайное место. Где-то далеко. - Таким образом Приор тайно провез с собой на борту груз, а на Q-корабле члену экипажа что-то спрятать - это очень легко. Он привез с Авалона замороженные яйцеклетки, одной из которых был ты. Он тайно провез их на Ульт на шаттле. Но пронести с собой деньги он не мог, потому что на каждой планете - более того, в каждой стране - пользуются своей валютой. Он мог бы попытаться пронести драгоценные камни или золото, но они могли вызвать вопросы. Поэтому денег у него было немного, скорее всего их хватало лишь на то, чтобы арендовать холодильник, где можно было бы хранить тебя и твоих братьев. Ваун вздрогнул. Тэм подождал немного, пока он заговорит, но, не дождавшись, продолжил. - Но деньги он заработал очень быстро. Он невероятно умен. Я сужу об этом по его карьере, поскольку все медицинские данные о нем исчезли. И как только он мог позволить себе немного попутешествовать, Ваун... Искусственное оплодотворение - занятие дорогостоящее; возникнут вопросы, свидетели. Он прибег к дешевому, простому методу. К изнасилованию, Ваун. Он нападал на женщин по ночам, Ваун. Он помещал яйцеклетки в живые инкубаторы. - Кукушка, - ядовито изрек Йецер. - Ты не единственный, кто нам известен! - Тэм потягивается - он крайне непоседлив. - У нас есть их фотографии, сделанные до того, как они покинули родной дом. Так же внезапно, как и ты. Нет смысла их тебе показывать - разница лишь в одежде и прическе. Не думаю, чтобы все имплантаты процветали, но о некоторых из них мы знаем. О тебе и... - Хватит, Тэм, - рявкает Йецер и морщится. Тэм, как обычно, не обращает на него внимания. - Мы установили, что около трех лет тому назад коммодор Приор начал путешествовать на летательных аппаратах большего размера, чем одноместные торчи, которыми он пользовался до этого. Четыре дня назад он вылетел в Кешеликс. Никаких официальных причин для приезда сюда не имея. Мы сели ему на хвост. В какой-то момент нам показалось, что мы обнаружили его торч... - И я вошел к вам, - бормочет Ваун, позабыв про обещание. Глаза Тэма блещут. - Да, ты вошел. Не думаю, что ты и впрямь являешься частью заговора, приятель. Мне кажется, что тебя купили за горшок сладкой брехни некие скользкие типы. Часть того, чем тебя напичкали эти пройдохи, я уверен, правда. Но ведь они не рассказали тебе всего, верно? - Верно, сэр. - А сам-то ты не делал ничего дурного, так? - Мне так кажется, сэр. Голос Тэма резко теряет в нежности. - Я знаю, что случилось с твоей матерью, Ваун. Я догадываюсь, что произошло в ту ночь семнадцать лет назад, - на нее напали, изнасиловали и свели с ума. И сделал это Приор, Ваун! Это был в высшей степени омерзительный и жестокий поступок, которому не может быть оправданий! Ничто не может! Мы знаем других, но мы так до сих пор и не выяснили, сколько вас всего. Так обстоит дело, и вам, господин Ваун, предстоит принять решение - будете ли вы сотрудничать со мной и справедливостью или я отдам вас офицеру Йецеру, который отведет вас в лабораторию. Теперь отвечай, на чьей ты стороне? Ваун закрывает глаза, чтобы преградить дорогу слезам. Радж! Дайс! Это казалось прекрасным сном. Теперь его отправят назад в деревню или в тюрьму. Принадлежащего... но чему принадлежащего? Если все началось с изнасилования, то к чему это приведет в конце? Каким человеком была его мать до той ночи? И все ужасы жизни придурка в деревне... Все это - дело рук Приора! Его страдания и то, что случилось с Глорой... Во всем виноват Приор! Все это сделал он. Он слышит вздох Тэма. - О'кей, Йец. Забирай его. Ваун быстро открывает глаза. - Я готов помочь вам, чем смогу, сэр. Ему стыдно, что его голос дрожит. Тэм улыбается продолжительной улыбкой и говорит: - Молодец! Йецер рявкает, будто бы он разочарован: - Что теперь? - Теперь, - не переставая улыбаться, говорит Тэм, - настало, я полагаю, время отправиться в Вэлхэл и рассказать обо всем Рокеру. 24 Место парковки в Вэлхэле - окруженная деревьями полянка - организовано далеко от дома, чтобы приглушить грохот транспортных средств. Даже гаражи тщательно спрятаны, чтобы не портить достоинства леса. Как здорово быть дома! После дней и ночей, проведенных в воздухе, Ваун спрыгнул на асфальтированную дорожку, будто бы вышел из темницы. Он жмурится на горячем солнечном свете... потягивается, почесывается и вдыхает полные легкие уникального вэлхэловского воздуха, безошибочно узнаваемой смеси моря и цветов, леса и гор. Нигде больше на Ульте не пахнет так. Он бросает влюбленный взгляд на вздымающееся к небесам великолепие Вендора. Служба безопасности перед ним, но не в режиме общенародного пристойного Дживса. Сим не наделен ни мужским полом, ни хилостью, и в одежде его нет никаких изъянов, поскольку оной не имеется вовсе. Представитель службы безопасности сообщил Вауну, что он может говорить спокойно. Вместо противной кайлбранской гнусавости, в голосе сима звучат хриплые, обольстительные интонации, идеально соответствующие его чувственной внешности. - Добро пожаловать домой, адмирал. Подбросить? Ваун чувствовал себя напряженным и помятым после долгого полета. Еще сидеть - это именно то, чего ему хотелось бы избежать. Он согнул поврежденное колено и пришел к выводу, что рана несмертельна. - Нет, я хочу пробежаться. Отправьте этот драндулет на родную базу. Гражданка Фейрн уже прибыла? И он потрусил, не дожидаясь ответа, а сим побежал рядом, бесчестно босой, очаровательно подпрыгивая. Бриз реалистично развевал его волосы. - На парковочную площадку тридцать три минуты назад, сэр. Достигла передней террасы семнадцать минут назад. На скалах - пиподы. Будут разогнаны примерно через одиннадцать минут. - Я побегу через чащу. Он покинул парковочную площадку, срезал в узкий проход в подлеске, сим за ним. Затекшее колено мало-помалу разработалось. - Отведите ей Жемчужный Люкс. - Я догадывалась, что вы так решите, сэр. А ее сопровождающего куда? - Что? Ваун замер. С легкостью, невозможной ни для какого материального объекта, сим мгновенно встал снова прямо перед ним, чарующе улыбаясь. - Лейтенант Клинок из космического Патруля, сэр. - Что-то я не помню, чтобы я его приглашал! - Ваун почувствовал прилив ярости. Тот щенок, что был на вечеринке? Что это еще за представление? Гость, конечно, вправе считать, что приглашение подразумевает и любовника, но ему казалось, что у Фейрн иные намерения. - Почему ты спрашиваешь? - Они запросили раздельные комнаты, сэр. - Да? Это было как-то странно, но Ваун не стал спорить. - Предоставьте ему комнатку у залива. Он потрусил дальше, фыркнув от смеха: какой степени прозрачности намек понадобится лейтенанту Клинку, чтобы он догадался о необязательности своего присутствия? Ничего более прозрачного, чем комнатка у залива, не бывает. Сим был все еще перед ним, покачивая сладостными бедрами. Повернул голову, сообщил: - Поступил звонок, сэр. Из планетарного главнокомандования. Адмиралиссимус Рокер. - Сообщите, что я отвечу, как только будет возможно. Сим в конце концов исчез, тропинка круто пошла вверх, Ваун замахал руками, чтобы не потерять равновесие. Густой лес вокруг был просто празднеством ярких цветов, обрамляющих блики бирюзового океана далеко внизу, где солнечный свет блестел на снежном прибое и разноцветных пятнах морских цветков. Беспечно припустив по склону, он вдруг осознал, что на острове в это время находились три человека. В Вэлхэле редко когда бывало столь немноголюдно. Кроме тех случаев, когда Ваун сам разъезжал по гостям, в среднем присутствовала сотня приглашенных. Сегодня - всего двое, а к ночи будет один, ибо лейтенант Клинок, вне всяких сомнений, отчалит до наступления темноты, пусть даже Вауну придется послать его в Доггоц за штопором. А что касается Рокера... Будь он у себя в Дэнкере или по делам в Хайпорте - он на расстоянии в полмира отсюда, и можно насладиться прекрасным и столь необходимым сном. - Слуга! Сим снова возник перед ним, бегущий и поглядывающий через гладкое округлое плечо. - Адмирал? - Есть изменения в прогнозах касательно поведения Q-корабля? - Нет, сэр. Ладно, Ваун перезвонит Рокеру после того, как уведомит общественность о происходящем - и еще после того, как просмотрит загадочный файл Особой Информации Тэма. - Когда, - спросил он, уже начиная пыхтеть, - я принял проект твоего дизайна? - Семнадцать лет и один день назад. Сколько?! Ваун испугался, чуть даже не упал. - Изменения. Волосы слишком рыжие. Сделай их, как у Фейрн. - Вот так, сэр? - Так намного лучше. Веснушек побольше. А теперь вали отсюда, я занят. Нематериальная попутчица опять исчезла, а Ваун как раз сделал резкий поворот: тропинка сменила направление, теперь она была вся покрыта скользкой морской галькой. Чуть оступись, страшная боль поразит лодыжку или даже случится падение в стратегически расположенный колючий папоротник-многорядник. Тропинка сквозь чащу была проложена неким хитрецом за много веков до появления тут Вауна, но все последующие владельцы сохраняли ее. Ее извилистый путь взлетал и падал по половине острова, не упуская ни одного интересного места. Пробежать весь круг за один день было большим искусством и вызовом, которого не мог не принять ни один достойный своего бустера парень, но мало кому удавалось справиться с этим и остаться невредимым. Вскоре он опустился до уровня моря, похромал вдоль скал. Было время прилива, но водяная пыль еще не забрызгала гладкий камень. Уже прошло лучшее время фиолетовых цветков морской исканции, но желтые были прекрасны... Они были относительно в новинку для Вэлхэла; стоило бы узнать их названия. Потом началась длинная смертоносная петля-убийца, прозванная Холмом Разбитых Сердец. Фейрн ждала - он гнал себя на пределе возможностей. Стая багряных шриллов панически взметнулась и воздух, когда он показался из леса, в том месте, где начинался узкий висячий мост. Он потрусил высоко над Ущельем Дракона, не останавливаясь, чтобы взглянуть на битву. Вэлхэл кишел лучшими промысловыми животными на Ульте, большинство из которых было импортировано, немногие были ультийскими, некоторые - искусственными. Искусственными, как он сам. Воспоминание: "Вы хотите сказать, что это не был просто сим, сэр?" Когда Ваун в первый раз прибыл в Вэлхэл, Тэм тайно провел его этим же путем, чтобы познакомить с Рокером, и их карт чуть не врезался в бегемота. 25 - Вы хотите сказать, что это был не просто сим, сэр? Ваун смотрит широко раскрытыми глазами, прислушивается к треску, доносящемуся из леса. Тэм усмехается. - Нет. А случается кое-что и похуже. Не волнуйся, все под присмотром. - У кого, сэр? Ваун вглядывается в душную тьму джунглей - он не представлял себе, что может быть столько деревьев. - У службы безопасности. - Но что может сим сделать со зверем такой величины... сэр? - Симы - это только видимая часть, парень. Служба безопасности в таком поместье, как это, - мощная сеть со всеми разновидностями средств агрессии. Может во что - или в кого - или куда угодно запустить баллистическую острогу меньше, чем за секунду. И запускала! Если ты не охотишься, конечно. Тогда система дает возможность честного поединка, и ты предоставлен самому себе! Рокер время от времени теряет какого-нибудь гостя. От этого интереснее! - Но... что это было? - Понятия не имею. Это что-то не с Ульта, к нам много растений и животных привозят поселенцы... развившихся в других мирах или искусственных, созданных в лабораториях. Как я. Ваун старается об этом не думать. Он почти привык к этой мысли, пока был с Раджем и Дайсом, поскольку они, совершенно очевидно, принимали свое происхождение. Теперь он снова с нормальными людьми и чувствует себя еще более придурочным, чем когда-либо. Маленький карт, качаясь и подпрыгивая, движется по тропинке, явно совершенно не приспособленной для транспортных средств. Вауну жарко, он измучен и голоден. Он никогда за всю жизнь столько не разговаривал, сколько по пути в Кешеликс. Теперь Йецер отправился вперед отчитаться перед Рокером, кем бы ни был этот Рокер, а Тэм сказал симу на стоянке, что Вауна никто больше не должен видеть, что и привело к этой зубодробительной поездке. Третий, лейтенант Хариз, вел торч, пока Тэм с Йецером допрашивали Вауна. Когда они прибыли, Хариз был отправлен в Хайпорт и теперь уже улетел. По крайней мере Тэм перестал задавать вопросы. Ваун чувствовал себя выжатым как лимон. Даже хандра улетучилась; в нем ничего не осталось. Он может мстить Приору и матери, но что сделали Радж с Дайсом, чтобы заслужить такое предательство? - Смотри! Карт проносится, набирая скорость на ровном участке, по травянистой долине, и Тэм что-то показывает ему. - Видишь эти развалины? Очень старые, доиндустриальные. Предполагается, что это место первой высадки с Эглица. Некие университетские типы хотели тут копать, но Рокер выволок их за уши. Карт снова вползает в заросли, прежде чем Вауну удается понять, что он должен видеть. - Сэр, кто такой Рокер? И это все принадлежит ему? Тэм снова хихикает. Он изнурен, но теперь дружелюбен. - Адмирал Рокер - мой босс, один из старших офицеров Патруля. Когда спейсеры получают свои флажки - звание коммодора - им предоставляются в пользование поместья. Те, кто продвигается, могут выбирать себе следующее, еще лучше, если хотят. Это основное средство мотивации в Патруле. Рокер либо умен, либо удачлив, потому что Вэлхэл считается самым лучшим. У самой Фрисд, адмиралиссимуса, имение хуже. Ваун не все понимает. Пока он думает, задавать еще вопросы или не стоит, рядом с картом появляется опрятный, плавно скачущий сим. Ни один реальный мужик не смог бы трусить столь непринужденно в такой военной форме. - Сэр, адмирал просит, чтобы вы прибыли в Кримплевую Беседку как можно скорее. - Останови тогда эту дурацкую тарахтелку. Карт со свистом останавливается, и Тэм шаловливо улыбается Вауну. - На своих доберемся быстрее. Я видел, как ты преподнес Йецеру урок бесчинства. Каков ты в беге? - Хорош, - осторожно говорит Ваун. Он, наверное, неплох, ведь немалую часть своей жизни он провел, удирая от преследователей. - Продемонстрируй! Зубы Тэма блещут с вызовом. - Можно снять ботинки? Прежде чем они покинули Кешеликс, Вауну дали наспех помыться и выдали хорошую одежду, но ботинки - это нечто новое и не особо приятное. Спейсер удивлен. - Конечно. И соревнования будут честными, ладно? Не поддавайся, чтобы сделать мне приятное. Ваун пожимает плечами и кивает. Победит ли он или проиграет сейчас, в конце концов он проиграет наверняка. Он стаскивает ботинки и вылезает из карта. - Мы пойдем пешком, - говорит Тэм симу, вылезая, в свою очередь, из карта. - Проследи, чтобы ни один из нас не заблудился. Готов, парнишка? Понеслись! Ваун припускает по тропе. В голове туманные мысли о чудовищах, но сзади он слышит поступь спейсера, и ему кажется, что быть скормленным какому-нибудь жуткому чужеродному артефакту - не самая вероятная перспектива для него в настоящий момент. Потом, может быть. О "потом" он не думает, как и о унизительном возвращении в деревню. Или в лагеря. На каменистых участках он сбавляет бег, а когда тропинка становится мягче - набирает скорость, петляет в высоком кустарнике, гнущемся под сочными малиновыми и белыми цветками. Запахов столько, что кружится голова... сияющий зелено-голубой морской пейзаж прекраснее, чем он когда-либо мог себе вообразить... плавучие бугорки растительности покрыты красными и розоватолиловыми цветами... скалистые пики гор поднимаются из джунглей. Он не слышит больше погони и оглядывается - никого в поле зрения. Скорее всего это искусная шутка, а Тэм комфортно едет сзади на карте, и от смеха у него отваливается высокообразованная голова. Ну, а Вауну больше нравится бежать и быть самому по себе. Он достигает развилки, там стоит сим, указывающий направо. Ваун минует его, и он исчезает. Хорошо поупражняться после четырех дней пребывания взаперти. Бустер - плохая замена естественным вещам. Подъем становится круче, Ваун дышит тяжелее, рубашка и шорты липнут к телу... и он на финише. Он замирает перед странным зданием на прогалине, похожим на клетку, - фундамент и крыша, а стен почти нет, только колонны - прекрасный вид на залив и серебристый водопад, но кому может понадобиться здание ради одного только прекрасного вида? Внутри, развалившись в креслах перед каменным столом, едят офицер службы безопасности Йецер и еще какой-то мужчина. Больший стол позади них завален таким количеством еды, которого хватило бы на целую деревню. Они смотрят на него - Йецер с нескрываемой неприязнью, а второй - открыв от изумления рот. Ваун, задыхаясь, указывает назад, туда, откуда он прибежал: - Просто он... - Да, мы знаем, - говорит тот, кто и есть, наверное, адмирал Рокер. - Служба безопасности нам доложила. Ваун видит, что Рокер еще здоровее Йецера, то есть он поистине огромен. Это видно, поскольку на нем лишь яркие плавки и полотенце через плечо. На нем столько же волос, сколько на любом деревенском парне, и его волосы светлее, но он не слизняк с Дельты. У него неправильной формы лицо, выдающийся нос, очень длинная верхняя губа, и потом - мальчишек в деревне не кормят так, чтобы у них выросли такие мышцы. Однако в его взгляде есть нечто от Олмина, достаточно неприятное: упоение причиняемой болью. Поразительно голубые глаза. Вауну не предложили сесть, и он стоит, дышит и истекает потом. Хочется пить. Рокер приходит в себя. Не отводя глаз от Вауна, он сгребает что-то серебряной вилкой и заталкивает это в рот. - Потрясающе! - Жевок. - Похожи, как два пипода. Этот, конечно, моложе. - Жевок. - Ну, может быть, в вашем рассказе что-то и есть, охранник. Он кривит верхнюю губу в некоем подобии улыбки, демонстрируя лошадиные зубы. У него странный гнусавый выговор. Он не нравится Вауну. Йецер мрачно улыбается, не скрывая облегчения. Очевидно, появление Вауна сделало их разговор дружелюбнее. - Та авалонская война? Не так давно прибыл корабль с Авалона. - "Карина", сэр. В прошлом году. Блондин отрывает ломоть от рулета и говорит с Забитым ртом. - Не помню никаких разговоров о войне. Йецер снова приходит в замешательство. - Четырнадцать с половиной лет, сэр. На самом деле, мне кажется, что "Карине" понадобилось около пятнадцати. Может быть, когда она отправилась, война еще не началась. Люди тоже за это время забыли и, возможно, не догадываются, что мы можем этим заняться... Рокер смотрит волком. - Поэтому мы и проводим допросы, охранник! Вы просматривали записи "Карины"? - Не детально, сэр. Там, естественно, упоминаются беспорядки. Без этого не бывает. И упоминаются противоправные биологические эксперименты, но, как обычно, никто толком ничего не знает. Это наверняка расследовалось, согласен, и мы можем выследить иммигрантов и еще раз с ними поработать... Адмирал неодобрительно хрюкает. - Только мы трое, сэр! Внешние расследования всегда секретны - ни одно слово не достигнет ушей подозреваемых. Никаких номеров дел для дополнительного машинного времени... - Это меняет дело, - снисходительно бурчит Рокер. Мощный корпус Йецера снова расслабляется. Он трогает пальцами подбородок, как будто он у него болит. Адмирал, отправив очередной груз в свою пасть, откладывает вилку в сторону. Он откидывается в кресле, чешет волосатое пузо, изучая Вауна, и бормочет: - Снимай рубашку. Ваун смущенно подчиняется. Обремененный жеванием, Рокер знаком велит, чтобы он снял и штаны. - М-м. Выглядит вполне по-человечески. И у Приора тоже не было волос на груди. Интересно, почему? Потому что волосы на груди - это дурацкое жабо, - думает Ваун, но ему кажется, что говорить это Рокеру в глаза не было бы разумно. - Но у него ведь есть соски! - Рокер снова кривит на Вауна губу. - Зачем тебе соски, парень? - Не знаю, сэр. А вам зачем? Голубые глаза угрожающе прищуриваются. - Я - продукт эволюции. Эволюция движется вперед за счет проб и ошибок, а не по плану, верно, Йецер? - Верно, сэр. Она улучшает то, с чем ей приходится работать. Не выбирает простых путей. - Но если этот... мальчик? Оно? Он? Я полагаю, что мы будем называть его человеком? Если этот парень был выращен в бутылке, то тот, кто его проектировал, мог бы и опустить столь необязательные вещи, как соски. Верно? - Полагаю, что так, сэр. Когда инспекция закончилась, Ваун стал одеваться. Он содрогнулся от липкого прикосновения сырой одежды. Вокруг как-то неприятно пахнет, но, похоже, это не от него. Он думает, что этот запах исходит от деревьев. - Это щетина или грязь у него на подбородке? Рокер снова обращается с вопросом к Вауну. Бедные люди с Дельты предложили бы гостю стул и воду, но перед спейсерами крестьянин должен стоять. - Щетина, сэр. - Бороды тоже не имеют никакого смысла, а, Йецер? - Лишь вторичные половые признаки, сэр, полагаю. - Какова половая жизнь искусственной конструкции? Они трахают пробирки? А яйца зачем? - Трудно сказать, сэр, ведь их воспроизводство, должно быть, агамное. Рокер бросает на Йецера злобный взгляд, и тот краснеет. - Простите. Бесполое, вот так. Я читал об этом, нахватался жаргона. Яички, я думаю, нужны для получения гормонов. Рокер хмыкает. - У Приора потрясающая репутация. - Возможно, дело в "закрепителе", сэр. - М-м. - Рокер некоторое время продолжает есть, злобно глядя на Вауна. - Можно проверить, что он принимал. Так это камуфляж? Соски и борода... мужской подбородок и плечи. Не чисто функционально - это сделано, чтобы они могли сойти за людей? - Мы так считаем, сэр. Длинная резиновая верхняя губа снова искривляется в ухмылке. - И что это говорит нам об их намерениях? Шлепанье ботинок по грязи, и тяжелой поступью появляется Тэм. Он весь раскраснелся и задыхается. Он дарит Вауну поздравительную улыбку, потом вытягивается по стойке смирно и отдает полуголому адмиралу честь. Здоровяк в качестве приветствия слегка скалится. - Входите, связист, садитесь. Ну, похоже, вам нужно попить. Он создан для скорости, да? Тэм жадно глотает, потом вытирает рот. - Создан просто-таки для всего, мне кажется, сэр. - Как Приор. Помнишь тот вечер, когда мы затеяли соревнования по армрестлингу? Ты был там? - Кажется, да, сэр. Вечер - туманно, но свое плечо на следующее утро помню. - Вы были абсолютным чемпионом, сэр, - быстро сказал Йецер. - Вы подтирали нами пол. Мускулистый кивает, ухмыляясь. - Но Приор поддался мне - я понял это по его глазам. Он снова задумчиво смотрит на Вауна, как будто готовясь вызвать его. Потом он вроде бы передумывает. - Ну, ты здорово поработал, Тэм. Намного перекрыл твои обычные обязанности. - Спасибо, сэр. Офицер безопасности Йецер... - Конечно. - Рокер машет вилкой в сторону стола с едой. - Ешь все, что вздумется. Итак, в нашем гнезде завелись кукушата. Как вы предполагаете, что замышлял Приор, м-м? Собирался построить завод по выпуску младенцев? Как вы это назвали - "улей"? Он засовывает в рот кусочек мяса, живот Вауна издает громкое бурчанье. Обычно мрачный Йецер становится чуть ли не жизнерадостным. - Мы смотрим на это так, сэр Эта технология здесь недоступна. Для людей она полностью запрещена, и даже с животными сейчас работают редко. Этим немного занимаются страваки, и, насколько нам известно, это все. - В Килбре есть черный рынок по улучшению детей. Вот что я знаю. - О, штопку генов вы найдете повсюду, сэр, и большая часть - всего лишь кухонное шарлатанство. Мы не запрашивали Центральную Базу Данных, но, насколько нам с Харизом удалось установить собственными силами, сэр, ноу-хау производства подобных вещей... - он тыкает пальцем в сторону Вауна, - никогда не было ни на Ульте, ни на каких-либо других мирах. Искусственные животные, несомненно - гнукони, йимяки, ангоразебы, - но пока никому не удалось разработать работоспособную модель человеческого мозга. Получались только слабоумные уродцы. Рокер одновременно кривит губу, жует и говорит. - Он мог привезти ноу-хау с собой. Йецер теряет уверенность, будто бы спорить с адмиралом - дело опасное. - Возможно, сэр, конечно... но все-таки сомнительно. Даже самые лучшие средства уменьшения не способны сделать такой объем данных невидимым, а тех поселенцев проверяли детально. Ему пришлось хорошо постараться, даже чтобы пронести яйцеклетки... а это только одна из проблем. У него четыре взрослых кукушонка, о которых нам известно, и возможно, что где-то прячутся еще, и ни один из них не является по специальности молекулярным биологом. Даже если бы такой был, он не смог бы достать оборудование, материалы и безопасное место. Это, конечно, возможно, но если он планировал такое, зачем тогда становиться спейсером? Зачем семнадцать лет служить в Патруле? Ваун не понимает, а Рокер задумчиво хмыкает и кивает. Тэм бесцельно бродит со стаканом в руке. - Мы, конечно, всегда можем спросить экс-коммодора Приора. Спросить, что у него на уме. Хихикнув, он, не глядя, протягивает Вауну стакан и отправляется назад к еде. Ваун жадно пьет. Рокер фыркает: - Он, естественно, убежал далеко? - Неизвестно, - говорит Йецер, вновь перехватывая инициативу, прежде чем успевает заговорить Тэм. - Он должен вернуться завтра за рабочий стол. Похоже, что в данных обстоятельствах звонить ему нецелесообразно. Вилка Рокера стучит по тарелке. - У Приора не тараканьи мозги! Говорю вам, мы больше никогда его не увидим! Йецер вздрагивает и нервно смотрит на Тэма. - Возможно, - равнодушно говорит Тэм на заднем плане. Адмирал поворачивается в кресле. Он явно больше уважает мнение Тэма. - Откуда сомнения? - Посмотрите на происходящее с его точки зрения, сэр. У него жуткая полоса неудач. - С тарелкой в руке Тэм завершает инспекцию выставленного на столе и делает выбор. Он начерпывает на тарелку что-то белое и комковатое. - Сначала были новости с Авалона, если это они. Чистая случайность! - Это внесено в ЦентроБазу, конечно? - Нет, не внесено. - Тэм усмехается, поедая что-то тягучее. - В любом случае, если он лазил в файл с Авалоном, я его следов не нашел. - Он обливает белую массу апельсиновым соком. - Во-вторых, он не знал, что мы у него на хвосте, иначе он ни за что бы не бросил свой торч пустым на месте встречи, верно? - Теперь коричневая масса. - В-третьих, он застрял в религиозной процессии. Мы тут ни при чем, но его возвращение задержалось. Хариз чуть его не потерял. Недружелюбный взгляд Рокера с удивлением возвращается обратно к Вауну. - Ты хочешь сказать, он не знает, что у нас есть вот это? Тэм добавляет в перегруженную тарелку пару рулетов. - Откуда? Хариз клянется, что Приора не было три или четыре минуты после того, как мы... - Он смотрит на Вауна с улыбкой. - ...после того, как мы умыкнули оттуда свидетельства. Следующий кукушонок прибыл через пять минут. Так что, если мы с Йецером не забыли внутри свои бумажники, Приор понятия не имеет, что случилось с... с гражданином Вауном. - И мы скрылись, - добавляет Йецер. - Я связался с Кешеликсским департаментом, и нам сделали аварию со смертельным исходом на имя этого парнишки. - К тому моменту он был уже вполне похож на задавленного, - говорит Тэм, направляясь к столу. Рокер постукивает пальцами по ручке кресла. - А прочие родственники не наводили справок? Тэм и Йецер перемигиваются за его спиной. - Нет, сэр. Но вчера неизвестный нелегально лазил в файл. Рокер опять хмыкает: - Так он должен предположить, что парень заблудился и был задавлен? - Точно. - Тэм садится, с оживлением глядя в свою переполненную тарелку. - Это логичное предположение. Спорим, что он будет вести себя, как будто ничего не случилось! Полагаю, что мы тоже - просто заляжем и будем за ним наблюдать. Только мы трое и Хариз знаем об этом. Больше никто. Вауну хотелось бы, чтобы и он был учтен в этом списке. У него слюнки текут, как вода в Путре, когда он смотрит, как Тэм смакует первый кусок. - Вы надеетесь, что он выведет нас к своему гнезду? - скептически кривит губу Рокер. Двое других в унисон говорят: - Да, сэр. Адмирал окидывает Вауна холодным, неодобрительным взглядом голубых глаз. - А как поступить с ренегатом? - С патриотом, сэр, - бормочет Тэм, и теперь все втроем изучают Вауна, как ему кажется, довольно долго. Очевидно, Тэм с Йецером собираются полностью возложить решение на плечи босса. Предатель Приор - вот кто нужен им, а малышкукушонок с Дельты представляет мало интереса теперь, после того, как он отпел им свою песню. Холодная жидкость, которую глотал Ваун, будто становится ледяной, пока он ждет ответа о своей судьбе. Можно придумать самые разные спасительные варианты. Почему бы просто не скормить его чудовищам и не устранить свидетеля? Врачи и ученые, наверное, заинтересовались бы им, ведь он помнит, что Тэм говорил, что файлы Приора пропали. А еще одна удачная идея, которую он сам предлагать не будет, - отослать его в лабораторию для вивисекции. Он - уникальный экземпляр, и, изучив его, они смогут что-нибудь узнать о своих врагах, о Братстве. Ваун сохраняет бесстрастное выражение лица и сжимает колени, чтобы они, не дай Бог, не начали дрожать. Он надеется, что ему позволят умереть с полным желудком. Вдруг Рокер улыбается. - Конечно, с патриотом. Он поднимает свое тело из кресла с угрожающей легкостью и босиком шагает к Вауну. Он вымощен мускулами и почти на голову выше. Он обхватывает мясистой рукой плечо Вауна. Дружелюбно. Как жгутом. Он сияет. Глаза Вауна находятся примерно на уровне золотистых зарослей на груди. Физическая близость пугающа. Улыбка жутко напоминает ухмылки Олмина. - Так ты предан Ульту и человеческой расе, а, парень? Ваун видит радостный блеск голубых глаз и не доверяет им всеми фибрами души. - Да, сэр. - А не своим братьям по пробирке? - Я... Я хорошо ладил с ними, сэр. Они показались мне отличными парнями. Гигант хмурит косматые золотистые брови. - Но мне не нравится то, что сделали с моей матерью и с другими девушками. И они лгали мне, сэр. Он вспоминает Раджа и Дайса, их ласковые улыбки и неизменное чувство юмора. Ему бы просто хотелось, чтобы адмирал Рокер был хоть чуточку симпатичнее. Ваун скрывает презрение под широкой светской улыбкой. Адмирал наелся лука. - Ну, гражданин Ваун... - Голос Рокера снова становится жизнерадостным. - У меня есть предложение. Даже если коммодор Приор - предатель, я признаю, что он - один из самых, черт возьми, лучших офицеров Патруля. Мы его потеряли, но я не против того, чтобы найти замену. Тебе бы хотелось стать спейсером? - Мне, сэр? - недоверчиво переспрашивает Ваун. Уголком глаза он замечает, как Тэм с Йецером улыбаются друг другу, и мысль, что они знают о сделанном предложении нечто такое, что неизвестно ему, ему не по душе. - Да, тебе. - Рокер немного разворачивает Вауна и обводит толстой рукой пейзаж. - Все, что ты видишь, - мое, потому что Патруль отдал это мне. Это будет моим, пока я жив. Не все мы живем настолько хорошо, но по большей части у нас все в порядке. Не так ли, парни? - Да, сэр, - отвечают Йецер и Тэм. - Прекрасные дома, уважение, девчонки... - Рокер вцепляется голубым взглядом в глаза Вауна. Голос стихает. - Забыл! Не интересуешься девчонками? Злоба вспыхивает у Вауна в горле, и он забывает про осторожность. - Нисколько! Рокер соболезнующе улыбается. - Это мы очень скоро поправим. Не волнуйся. Волноваться? По правде сказать, когда-то в деревне Ваун волновался, но Дайс достаточно охотно все объяснил на корабле, когда был задан вопрос: "Нет, мы не хотим девчонок. Нам не нужны девчонки. Желания и нужды - это слабость. Не нуждаться в девчонках и не хотеть их - одно из наших преимуществ перед рэндомами". Зачем Вауну желать иметь желание? Он наблюдал, как это желание поражает мальчиков в деревне, когда они достигают зрелости, видел лихорадочное томление, сжигающее их мысли и их жизни, лишающее их покоя, не оставляющее драгоценного времени для чего-либо еще. Кому нужна такая нужда? Зачем нужны абсурдные мускулы адмирала, кроме как ради того, чтобы производить впечатление на девчонок? Верзила пожимает плечами и отпускает руку Вауна, но только чтобы схватить его за плечо, невинно докапываясь до болевой точки на ключицы. - Ну, все, чего бы ты ни пожелал, - у Патруля это есть. И все, что в тебе есть, Патруль выявит. Это лучший шанс из возможных для парня твоего возраста. Это прекрасное предложение. Вауну бы прыгать от радости. Почему он не прыгает? - Но я всего лишь крестьянин! Рокер-хмурится, под золотистыми бровями вспыхивают голубые глаза. - Это означает "нет"? Ваун в отчаянии смотрит на Тэма. Тэму становится его жалко, он смеется, подходит ближе, и его присутствие разряжает обстановку. - Вам это не напоминает Приора, сэр? Такая же осторожность! Ваун, адмирал делает тебе очень хорошее предложение, совершенно искреннее, я уверен. Здесь есть еще одно не упомянутое им преимущество - безопасность. Новобранцы отправляются в спецшколу в Доггоце, а в Доггоце ты будешь огражден от своих прежних приятелей, что может быть полезно для твоего здоровья, а мы пока всех их изловим. Ты будешь хорошо спрятан. Там уже не будет никого, кто помнил бы Приора, а если кто-то и помнит, то это не имеет значения. Ты можешь вполне честно сказать, что ты его брат. Там каждый - чей-нибудь сын, племянник и так далее. Ваун видел по общественному кому представления, в которых герой или героиня отправлялись в Доггоц - судя по всему, крутое местечко. Он не боялся. Он сможет справиться со всем, с чем может справиться другой новобранец, но мало ли что еще может случиться с ним в Доггоце? У Патруля, возможно, там есть свои собственные лаборатории. В Доггоце Ваун окажется исключительно по милости Рокера... У Рокера есть хоть немного милости?.. Если есть, он пока ее не проявлял. - Так что ты будешь вне поля зрения, - продолжает Тэм. - Кроме того, это фантастическая возможность для любого человека твоего происхождения, необычайно щедрая награда за ту помощь, что ты нам оказал. Думаю, у тебя хватит мудрости согласиться. И больше ничего. Никакого тебе выбора. Ваун долго изучает дружескую улыбку Тэма и в конце концов смотрит на Рокера и говорит: - Спасибо, сэр. Я согласен. Но на самом деле он обращается к Тэму. В мире должен быть хоть кто-то, кому он мог бы доверять. 26 Неохотно признаваясь самому себе в том, что бежать с подвернутым коленом мог только упрямый идиот - а сие вышеупомянутое колено стало теперь огненным шаром безумной боли, - Ваун свернул с дорожки на неприметную боковую тропу, выводящую к малоизвестному входу через подвал. Он не видел смысла идти в собственные апартаменты или в какие-либо другие часто посещаемые части дома. Принял душ, подсушился, оделся, не снижая темпа... кроме того момента, когда он вставлял себя в шорты - этот процесс так и не усовершенствован наукой с доисторических времен. Ваун сделал небольшую паузу, чтобы оскалиться своему отражению в зеркале, и пришел к выводу, что выглядит еще более удручающе, чем он думал. Меньше, чем через три минуты после того, как он вошел в здание, он спустился по лестнице на террасу. Новый рекорд. Ему следовало бы, конечно, пойти и принять пропущенную утром порцию бустера, но врачи бы добавили какого-нибудь обезболивающего, а Ваун извращенно полагал, что заслужил еще немного страданий за свою глупость. Еще часок-другой без бустера вреда не причинит. В незастегнутой рубашке, на ходу вытирая волосы, задыхаясь от ходьбы, он приостановился в дверном проеме, чтобы полюбоваться видом. Залив, Триумфальные Склоны, Западная Оконечность, ледяной шпиль Бэндора... он давно все это знал. Сегодня туристы тянулись в Вэлхэл не за этим... Ее голову обрамляли золотым огнем солнечные лучи. Фейрн стояла, облокотившись о балюстраду, на цыпочках и всматривалась во что-то внизу. Ваун не видел, что привлекло к себе ее интерес - скорее всего заросли спектральных орхидоформ, переживавших сейчас свое лучшее время, бахвалясь своим самодовольством на всех лужайках, - но он видел длинные стройные ноги, тонкие белые шорты, туго обтягивавшие аккуратную попку, столь же прекрасную, сколь и все прочие из тех, какими он в своей жизни восхищался. Рядом располагался мужской зад в убранстве военной формы спейсера, и долговязому лейтенанту не приходилось вставать на цыпочки, чтобы смотреть. Этому придется уйти. Удивляясь, что его пульс не снижается, Ваун отбросил полотенце. А как бы он реагировал на нее, если бы принял свою обычную дозу "закрепителя"? Такие размышления приводили в трепет. "Вероятность - девяносто девять процентов!" Сунув руки в карманы, не застегивая рубашку, он захромал босиком по запекаемому солнцем камню-плитняку. Ни Клинок, ни Фейрн не услышали его приближения. Он облокотился о покрытый лишайником камень рядом с ней. О, эти веснушки! По всему видимому пространству - на руках, ногах, плечах. Логично предположить, что они есть и по всему невидимому пространству. Он пересчитает их все, даже если на это уйдет целый год. - Очень рад, что ты приехала, - нежно сказал он. Лейтенант Клинок, как разжатая пружина, судорожно принял вертикальное положение, щелкнул каблуками и отдал честь. Фейрн подпрыгнула и повернулась. - Адмирал! Вы застигли меня врасплох. Она попыталась улыбнуться, но в то же время странная бледность покрыла ее полупрозрачную кожу, окрасив лицо в цвет мела и превратив все веснушки в крупный песок на фарфоровой тарелке. Ваун в изумлении схватил ее руки. Тонкие холодные руки. Он редко видел глаза столь бледно-голубые, как небо над морем. Он понимал, что его взгляды должны выдавать страсть. - Вы бы желали быть застигнутой бурей? Фейрн облизнула губы, ей понадобилось какое-то время, чтобы обрести дар речи. - Ведь для этого и нужны герои, правда? Она огляделась, будто пытаясь апеллировать к партнеру, но лейтенант Клинок торчал сзади - неподвижная мраморная статуя. Даже не моргал. Ваун смутился. Она была еще меньше ростом, чем он себе представлял, а сейчас она казалось такой испуганной и... ранимой. - Фейрн? Что-то случилось? Она вздрогнула и быстро взглянула на дом. - Нет! Нет, конечно, нет! Я счастлива, что попала сюда. Я всегда мечтала съездить в Вэлхэл, а что это за роскошные штуки там в траве? - Орхидоформы. У них брачные танцы. - Растения или животные? У нее тряслись руки. Он опустил их, не отпуская, восхищенный великолепными медными бровями и мистическим эффектом почти что невидимых ресниц. Но почему эта дрожь? Да и об орхидоформах все знают. - И то, и другое. И - ни то, ни другое. В это время года, скорее, животные. К зиме они пускают корни. - О, они милые, здесь все так мило. - Ты останешься надолго? Он хотел схватить ее в объятия и сжать. Это было объяснимо, если не считать того, что сейчас он чувствовал себя, скорее, защитником, нежели развратником, что, естественно, не являлось его нормальной реакцией на рыжих. Она вновь облизнула губы. - Это божественное место! - Это самое прекрасное место на планете, а с появлением Фейрн оно стало еще прекраснее... Какое милое имя! Я хочу, чтобы ты осталась в Вэлхэле и насладилась жизнью. Я хочу показать тебе все, день за днем, каждый уголок, и я смогу все увидеть заново твоими глазами. А эти глаза, как заметил Ваун, снова бросили быстрый взгляд по сторонам, озадачив его. - Скажи, что ты останешься надолго. Она быстро кивнула несколько раз. - Надеюсь... Я буду рада посмотреть Вэлхэл, и, я была бы польщена, если бы вы показали мне все сами, адмирал. "Веснушку за веснушкой". - Ваун. - Ваун. Он оценивающе осмотрел окаменевшую фигуру лейтенанта Клинка и решил, что это пока может обождать. Он поднес руки Фейрн к губам и поцеловал первую веснушку, но, подняв глаза, он успел заметить, что ее внимание по-прежнему не здесь. Там, куда она смотрела, ничего не было, кроме дома, а дом был пуст. Если бы она привела с собой кого-нибудь еще, служба безопасности ему бы доложила. Еще немного, и он почувствует, что им пренебрегают. Он хотел увидеть, как она улыбается. Он импульсивно решил дать ей это интервью. Не важно, что она сможет обратиться к очень небольшой аудитории - заявление адмирала Вауна о конце света взорвется бомбой крупного калибра вне зависимости от того, кто ее бросит, и все станции во всех странах тут же подхватят ее. По сути дела, было странно, что брошенная им фраза на вечеринке у Мэви до сих пор не гремит в новостях, но если бы ему позвонили с телевидения, Дживс бы доложил. - Мы займемся нашим делом, как только будет возм... - Бэндор! - быстро сказала она. - Эта гора - Бэндор, да? Она великолепна. А море такое голубое, и эти деревья! Наверное, таким и был когда-то мир. Он озадаченно проговорил: - Ты действительно работаешь в... "Посмотри-На-Все", да? - "Покажи-Нам-Все"! Это лучшая программа новостей, но давайте не будем о делах, Ваун. Вы пригласили меня, и вот я здесь, и это все, о чем я когда-либо мечтала, - пролепетала она пепельно-серыми губами. Да что же с ней случилось? - Прости. "Покажи-Нам-Все". Боюсь, что редко смотрю общественный ком. Но я обещаю, что этим ты их ошеломишь. По-прежнему взволнованная, Фейрн повернула голову, будто бы собралась чтото сказать лейтенанту Клинку, но он, разумеется, все еще пребывал в состоянии остановленного героя мультфильма в ожидании адмиральского волеизъявления. Когда Фейрн повернулась к Вауну, она была еще более встревожена, чем прежде. Ее пальцы были ледяными. Тень подозрения затмила солнечный свет. Ваун осмотрел террасу с цветами, кустами и резными скамейками. Он не увидел ничего, что могло бы встревожить Фейрн или его самого. Большие окна и стеклянные двери были затенены от солнца, огромный дом заселен исключительно машинами. Ближайший вход вел в его апартаменты, соседние с ее Жемчужным Люксом. На вид все было нормально. - Все кажется до жути новым, - сказала она. Ее смех прозвучал чуть ли не визгом. - Но это не важно. Я пошла на работу лишь потому, что мне стало скучно, когда Клинок уехал в Доггоц, а Пелти - мамин друг, и я подумала, что это было бы забавно. Я не весть какой работник, понимаешь? У меня не выходит получать нужные ответы, потому что я смущаюсь, когда мне возражают... - Ну, мы вместе спланируем вопросы, - сказал он, подумав, что есть много других вещей, которые ему бы хотелось проделать с ней вместе. - Начнем с Q-кораблей вообще... - О, не надо ничего скучного, адмирал! Уверена, что вы дали в сотни раз больше интервью, чем я взяла, и знаете все классные вещи, которые я могла бы у вас спросить. Жизнь всемирно известной фигуры... любимый вид спорта и... Либо эта маленькая мисс была буйно помешанной, либо она пыталась его отвлечь - но зачем? Из-за Клинка? - Скажите мне лучше вы, Фейрн, какой у вас любимый вид спорта. У нас здесь есть все - охота, рыбалка, дельтапланеризм, серфинг, лыжи, стрельба из лука, прыжки на банги, соколиная охота, шахматы, коньки, гольф, бридж для двоих, чехарда... Сработало. По мере перечисления ее улыбка становилась все шире, пока она не рассмеялась, и ее смех был открытой радостью любви и детства, музыки и поэзии, и самой жизни. - О, я вряд ли знаю хоть что-нибудь одно из этого! Вы меня научите. Он помолчал минуту, а затем сказал: - Буду счастлив тебя учить. Она закрыла глаза и сказала: - О да! - с нескрываемым облегчением. Теперь он был окончательно сбит с толку. Она посылала совершенно противоречащие друг другу сигналы. Вауну нужно было время на размышление, и он обратил свое внимание на застывшего лейтенанта Клинка, который, отдав честь, не повел с тех пор и бровью. Его розовато-лиловые глаза говорили о том, что среди его предков были умбарианцы, но они смотрели с костлявого лица, неподвижного, как стекло. Ваун Клинка осмотрел и не нашел в его внешнем виде предмета для критики. Он неохотно признал, что этот выдержал бы инспекцию самого вредного младшего офицера в Доггоце. Даже в День Адмиральского Парада. - Вольно, лейтенант, - сказал Ваун, стараясь придать своему голосу вину за забывчивость. Клинок изменил позу, но по-прежнему камень показался бы рядом с ним дряблым - типичный робот доггоцевского производства. - Расслабься, парень! Мы здесь не на церемонии. - Спасибо, сэр, - вежливо ответил Клинок и впервые встретился глазами с Вауном, но ниже шеи он не двинул ничем. Очевидно, его спина была всегда несгибаемой, как трость, и было сложно вообразить хотя бы след улыбки на этом напряженном лице. - Моим гостям не обязательно называть меня "сэр". Розовато-лиловые глаза нервно блеснули. - Допустимо ли "адмирал"? - Почему бы не "Ваун"? - спросил Ваун, но это было все равно что истязать гриб. Он подумал, сколько нужно времени, чтобы лейтенанта Клинка откомандировали на какую-нибудь льдодобывающую станцию в Облаке Оорта. Скорее всего, пока придут распоряжения, пройдет часа четыре, что кажется слишком долгим временем в данных обстоятельствах. - При всем уважении, сэ... - Казалось, что чистосердечие льется из розовато-голубых глаз через край. - При всем уважении, я так восхищался вами всю свою жизнь, что я не чувствую себя достойным обращаться к вам, как к равному, адмирал. Если это намеренная наглость, то она исполнена блестяще. А если это искренне, то еще противнее. Ваун вспомнил ядовитую неприязнь к лейтенанту Клинку со стороны Мэви, и теперь она показалась ему в высшей степени понятной. "Всю свою жизнь?" Сколько лет... месяцев... этому долговязому выскочке? - Когда вы покинули Доггоц, Клинок? - Десять недель назад, адмирал. Ваун обернулся к Фейрн и был раздражен удовольствием в ее бриллиантово-голубых глазах. - За такой срок большинство людей уже начинают выказывать признаки выздоровления, - заметил он. Огонек исчез, и Фейрн бросила еще один беспокойный взгляд на окна. - Я попросила Клинка привезти меня сюда, Ваун, - сказала она. - Он собирался уехать, но... - Фейрн, - сказал Клинок. - Но? - потребовал Ваун, и шипы подозрения вернулись, еще более острые. Выражение лица Клинка было непогрешимо чисто и невинно, но девчонка поняла посланное им сообщение, и ее тревога вернулась к ней. - У Клинка есть давнишняя мечта поохотиться на стрилеров, - быстро сказала она, - а Вэлхэл, конечно, одно из немногих мест... - Конечно! Ничего нет проще, но тебе нужно заняться этим до еды, парень. Обслуга! Мгновенно вырисовался неотесанный Дживс. - Адмирал? - Лейтенант Клинок желает пойти погарпунить стрилеров. Они все еще нерестятся? - Да, адмирал. - Сим задумчиво скривил нижнюю губу. - Сейчас в заливе есть небольшой косяк. Кроме того, есть гаспоны. Гнусавый кайлбранский акцент делал голос похожим на звучание струны арфы. Робкое хихиканье со стороны Фейрн показывало, что она поняла, с кого сделана карикатура. Клинок то понял, ибо чуть-чуть помрачнел - первая выказанная им эмоция. Ваун проигнорировал эту реакцию. - Тогда полный вперед, лейтенант! Вы раньше катались на гаспоне? - Нет, адмирал, - холодно сказал Клинок. Ваун повернулся к симу. - Найди для него подходящий наряд, покажи путь к пристани и убедись, что он знаком с техникой спасения на тот случай, если его унесет в открытое море. - Да, адмирал! - Дживс превращается в двух одинаковых Дживсов. - Пойдемте со мной, сэр, - говорит один из них. Вауну нравились парни, которые понимали, когда проигрывают. Если Клинок и почувствовал злобу или возмущение, он их не выказал. Если он и в самом деле мечтал попробовать самый крутой, самый трудный вид спорта на Ульте, то он не выказал и этого. - Это невероятно мило с вашей стороны, адмирал, - сказал он искренне. С почти неуловимым кивком, который чем-то напоминал резкий армейский салют, он развернулся и зашагал вслед за симом, размахивая руками. Ваун обратился к другому симу: - Подбери самого смирного гаспона и дай мне знать, прежде чем пустишь паром. Сим с легкой ухмылкой исчез. Фейрн смотрела на Клинка. Потом она ощутила на себе взгляд Вауна и с озадаченной усмешкой, стилетом вины воткнувшейся под его ребра, повернулась к нему. - Я надеюсь, он умеет плавать? - спросил он. - Как угорь. - Тогда он в безопасности. Впрочем, не совсем. Она понимающе улыбнулась. - Он всегда в безопасности, кроме опасности спровоцировать свое убийство. Он многих людей заставил скрежетать зубами. - А тебя... - спросил Ваун, не успев вовремя остановиться. Фейрн быстро посмотрела на дом. - Я доверяю ему, - мягко сказала она. Но это было намного меньше, чем чуть раньше успели сказать ее глаза, и Ваун снова почувствовал себя сраженным этой желанной озорницей. Среди женщин-рэндомов не являлось редкостью стравливать между собою конкурентов-любовников и наблюдать за конфликтом, но выставлять лейтенанта против адмирала было абсурдно. Что же у нее на уме? - А ты, Фейрн? Чего ты хочешь? На самом деле. - Сначала мне, правда, хотелось бы посмотреть картины, наверное, и... - Хватит! - он схватил ее за плечи, затрепетал от холодной гладкости ее кожи. - Не унижай нас обоих притворством. Я знаю, что мне нужно от тебя, и я не пытался это скрыть. Ты обязана самой себе и мне быть столь же честной. Он увидел, как заволокло опять веснушки малиновым багрянцем, и желание забилось в нем, словно лихорадка. Она долго рассматривала его широко раскрытыми голубыми глазами. - Я слышала, что Вэлхэл нуждается в хозяйке, - прошептала она. Значит, Дживс был прав! - Да? - Всю свою жизнь я мечтала стать хозяйкой в Вэлхэле для адмирала Вауна. Это мечта моей жизни? Я понимаю, что я молода, но... Теперь он понял свои глупые поползновения на оборону. - Фейрн! Сколько тебе лет? - Почти семнадцать, - прошептала она, опустив глаза, потом подняла их, пытаясь набраться уверенности. - Но я училась изо всех сил! Мама научила меня всему! Я знаю, как разговаривать с епископом, как судить о вине, как менять тему, когда разговор касается опасных вещей и... Шестнадцать! Но достаточно взрослая! Он сжал ее плечи сильнее, соображая, может ли она почувствовать, что у него потные ладони. Он понимал, что и сам покраснел. Дрожащее неопытное дитя, мечтающее стать утехой вселенского героя... Всего шестнадцать - почему его так взволновала эта новость? - Дай мне шанс попробовать! - сказала она. - Как ты считаешь, я смогла бы стать хорошей хозяйкой? Я считаю, что было бы действительно сладко тебя трахнуть, - подумал он. Управлять поместьем всемирно известной знаменитости в шестнадцать лет? Нелепо. - Быть хозяйкой - это немного больше, чем уметь трепаться, - хрипло сказал он. Она помолчала долю секунды, а потом кивнула с торжественным согласием. - Разумеется! Лейтенант Клинок вернется не очень скоро. - Теперь! - потребовал Ваун, крепче прижимая ее к себе. Девяносто девять процентов увеличиваются до ста... Она обхватила руками его шею. Она была теплой, живой и громоподобно возбуждающей. Он попытался ее поцеловать. Она увильнула от поцелуя и прижалась щекой к его щеке. Он, скорее, почувствовал, нежели услышал ее шепот в своем ухе: - У вас гости. Его парализовало шоком. Она из-за этого все время волновалась? Она пыталась сказать ему, а Клинок ее заткнул... Им, конечно, было приказано не говорить. Никто не мог проникнуть в Вэлхэл без ведома Вауна - кроме высших чинов Патруля, которые могли перепрыгнуть через его службу безопасности. Отважиться на это был способен только один. Вожделение сменилось яростью. Уверенность пришла холодным дыханием надвигающейся лавины - плюс инсайт, судя по которому Ваун подсознательно этого ждал. Истерия повторяется. Как уже было однажды, адмирал Рокер собственной персоной пришел вербовать Вауна, чтобы выслать его на бой с Братством. 27 Сезон дождей в Доггоце - лето, потому что все остальное время идет снег. Хотя бы один раз за лето учеников посылают совершить восхождение на Бладрактор и установить на вершине флаги. Беспрестанный ураган мгновенно срывает эти флаги, но главное, по словам инструкторов, - дух. Предполагается, что на дорогу туда и обратно должно уйти пять дней, но меньше десяти не бывает никогда, что означает скудное питание по дороге туда и никакого - на пути обратно. Как правило, это роли не играет. Ваун уже совершал восхождение восемь раз, а стало быть, видел вершину Бладрактора больше раз, чем кто-либо на планете. Девятый поход проходил не хуже, чем все предыдущие. Фактически, неистовство ночи снаружи по Доггоцевским стандартам - чуть ли не удовольствие, и значит, есть вероятность, что палатку не сорвет до утра, парень может выбежать на несколько минут наружу, и его не разобьет градом всмятку. От этого в палатке приятнее, чем когда-либо, ведь это очень маленькая палатка для восьми взрослых с полной экипировкой, семь из которых больны дизентерией. Он лежит в темноте на спине в промокшей одежде и слушает, как бурчат семь животов и стонут трое мальчиков. Четыре девочки по определенным причинам ни разу даже не пискнули. Он думает, что это восхождение на Бладрактор будет последним. На следующее лето он покинет Доггоц живым или мертвым. Приближается Q-корабль. Все, кроме новичков, знают, что для прогулок на Бладрактор в пищу что-то подмешивают, но правила запрещают ее выбрасывать, да и немногие люди способны отказаться от еды после двух или трех дней напряженной деятельности на голодный желудок. Бладракторская Рысь, как ее называют, святая доггоцевская традиция. Стоит заразиться одному в палатке - заражаются все. Кроме слизняка. Он - никогда, поскольку его желудок, похоже, имеет иммунитет к самым ужасным инфекциям, которые только способны напустить гномы из лабораторий. Это все потому, что он вырос в Дельте. Повезло. Ваун не уверен, чего ему больше хочется в этой палатке - быть больным или здоровым. Его ближайший сосед мечется в полубреду, а кто-то другой борется, пытаясь перелезть через двоих или троих и добраться до выхода, пока не поздно. Потом в завывании шторма слышится шум мотора, и девчонка, сражающаяся с пологом палатки, говорит: - Что за дерьмо? Через несколько минут резкий свет прорывается в дверной проем, и мужской голос ревет: - О Джошуаль К.Кранц! Скот вы мерзкий, вот вы кто! Матрос Ваун? Ваун садится, сердце колотится от волнения. - Сэр! - Выволакивайся отсюда, мистер. Тебя ждут на базе. - Сэр! Ваун принимается собирать вещи. Остальные стонут от зависти. Вот оно! Испытание закончено, и он покинет Доггоц. Живым или мертвым. Когда он добирается до торча, его помещают в пластиковый мешок и завязывают вокруг шеи так, что торчит одна голова. Он не пытается объяснять, что является безопасным грузом - от него пахнет, как от палатки, и этого достаточно. Его вволакивают в кабину и швыряют на пол. Торч взмывает в мрачное безумство ночи. Пять лет. Теперь ему двадцать два, и в анналах Доггоца нет ничего о ком-либо, прожившем в Доггоце так долго, как он. Он понял, что увидели Тэм и Йецер в предложении Рокера, за первые же три дня. В Доггоце он стал пленником самой надежной на Ульте тюрьмы. В Доггоце гномы имели к нему свободный доступ, чтобы изучить все, что возможно, о биологии Братства, а инструкторам определенно дали задание выяснить пределы его возможностей. Благодаря Вауну начальство Патруля теперь знает, с чем им предстоит бороться. Он надеется, что эти сведения сделали их всех счастливыми. Однако он все-таки учился. Он поднаторел во всех видах патрульных операций - связь, навигация, контроль сингулярностей... во всех. Он - весь экипаж Q-корабля в одном лице. И из учебных курсов, и из слухов он узнал достаточно, чтобы определить свое место в общей схеме. Он знает, что в настоящее время к Ульту приближаются три Q-корабля, и один из них - с Авалона. Об этом Рокер знал с самого начала, но молчал. А корабль прибудет через несколько коротких недель. У Вауна больше нет времени размышлять о своем будущем. На дорогу сюда ушло четыре дня, четыре дня смертоносного трудного пути по щебню и топям, а торч привозит его обратно за несколько минут... Еще несколько минут - и он, содрогаясь, вбегает внутрь, насквозь мокрый и полуослепший от яркого света. Офицеры со всех сторон орут ему приказания с неистовым нетерпением. С плеча на бегу стаскивают сумку и ружье, двери распахиваются сами собой, последний дверной проем обрамлен двумя вооруженными гигантами, которые не задают вопросов. Он проносится мимо них в еще более жаркий и ослепительный свет. Он замирает по стойке "смирно" и отдает честь, а двери захлопываются за его спиной. Он сдерживает дыхание в соответствии с нормативами, смотрит прямо перед собой на осыпающуюся с бетонной стены краску и думает, кому достанется честь убирать с пола то, что натворили его ботинки. Но не смотрит на сидящего перед ним за столом Рокера - самого Рокера при полном параде, с двумя типами столь же головокружительных званий по бокам. Эти двое громко вздыхают от изумления, узнав лицо пришедшего. Тот, кто закрыл за его спиной дверь, остался возле нее. Рокер еще несколько минут продолжает изучать бумаги. Потом он поднимает злые глаза и откатывается в кресле назад. - Фью! Я так понял, что к Бладракторской Рыси у тебя иммунитет, матрос? - Да, сэр. - А у твоих товарищей по палатке его не было. Грубость Рокера вызывает уважительные пофыркивания двух его компаньонов. Ваун изучает отколупывающуюся краску на стене. Она зеленая, под ней слой побледнее, старая тень того же зеленого цвета. - Ты изменился с тех пор, как мы познакомились в моем саду, матрос. - Сэр. А Рокер нет. Боковым зрением Ваун видит те же золотые брови, длинный нос, унылую ухмылку. Тот же гнусавый кайлбранский акцент. - Тогда ты был совершенно обалдевшим крестьянским мальчиком. Теперь ты - самый квалифицированный мужчина в Патруле, по крайней мере на бумаге. - Спасибо, сэр. Шел бы ты к черту, сэр! - Мм, - задумчиво говорит Рокер. - У тебя даже исчез путрийский акцент. Знаешь, сколько ты набрал в тестах Ай-Кью? - Нет, сэр. - Но я уверен, что теперь ты понимаешь, зачем я послал тебя в Доггоц? - Думаю, да, сэр. Отшелушивается и ползет маленький кусочек старой краски, обнаруживая под собою голубой. - Тогда мы обязаны ввести тебя в курс дела. Что ты слышал о коммодоре Приоре за последние несколько лет, а? Опасно! - Я так понял, что он все еще в Патруле, сэр. - Больше нет. Два дня назад он был взят под стражу в Хай порте. Молчание. В конце концов Ваун говорит: - Сэр. - И трое его кукушат. Мы полагаем, что это Тонг, Радж и Прози, а Дайса мы пока не нашли. Точно мы не знаем, они не говорят, но я полагаю, что это не важно. Они взаимозаменяемы, как газетные вырезки. Ваун рассматривает голубую краску. Пусть его жгут на огне целую вечность, если он бровью шевельнет ради Рокера. - Вольно, матрос. Теперь Ваун встречается с бледным ненавидящим взором. - Ваун, это потрясающе! Ни один из нас до сих пор не читал такого отчета. - Спасибо, сэр. Ни один из вас никогда не прочитает ничего на моем лице. Адмирал прищуривается. - Я помню доггоцевскую систему добычи информации, и у тебя было достаточно времени, чтобы в ней разобраться. Помнишь тот день, когда мы встретились? Мы размышляли о стратегии Братства, а? Ну, что ты думаешь о ней сейчас? Доггоцевская информационная система очень эффективна. Ваун знает, что Тэма повысили в звание коммодора, а также начкома четыре с половиной года назад. Офицер безопасности Йецер теперь капитан Йецер. Он знает также, что адмиралиссимусу Фрисд далеко за триста, что в верхних эшелонах считают дни, когда же она самоустранится, и что одним из основных претендентов на ее пост является адмирал Астин Линк Рокер Нев Спурц. В Патруле кипят политические страсти. Но ни о чем этом он упоминать не собирается. - Я подозреваю, что у них есть несколько альтернативных планов, сэр. - Продолжай. Мне нужны твои мысли об этом. Значит, матрос второго класса будет читать лекцию трем адмиралам, так что ли? Матрос второго класса будет делать то, что ему сказали. Матрос второго класса предупрежден о том, что искусственные конструкты типа него посажены в данный момент за решетку, и если он хочет, чтобы для него сделали исключение, то это случится, только если он сможет правильно себя вести. - Сэр. Основной целью является построить здесь на Ульте улей и произвести еще братьев. Я допускаю, что на Авалоне - до отъезда Приора, сэр - они не могли быть уверены, что это будет возможно, но это для них - самый простой путь. Второй... - Самый простой путь к чему? - спрашивает тот, что слева. Ваун в первый раз смотрит на него и видит еще одного кайлбранца-блондина, миниатюрную версию Рокера, но все-таки превышающую размерами Вауна. - Захватить планету, сэр. Слушатели обмениваются взглядами. Рокер кривит от отвращения губу, но говорит третий, тот, что справа. Темноволосый, он выглядит проницательным и сведущим. У Рокера была репутация искусного собирателя хороших помощников и эксплуататора их способностей. - Ты не упомянул об этой цели во время задержания, матрос. Кто-нибудь из двоих кукушат говорил тебе, что это - их конечная цель? Ваун обращается к Рокеру. - Нет, сэр. Я подозреваю, что они и сами не знали, сэр. Может быть, Приор им не объяснял. Но сейчас я уверен, сэр. - Почему ты уверен? - спрашивает адмирал справа. - Я докладывал, как они называют... нормальных людей, сэр? Рокер трясет головой. - Они называют вас "дикая раса", сэр. Снова обмен взглядами. Ярость и напряжение усиливаются. - Продолжай! - рявкает Рокер. - Кстати, пока ты прав. Они пытались. Именно там мы подобрали трех кукушат... на заброшенной фабрике краски, набитой биооборудованием. И конечно, битва на Авалоне наверняка - атака на подобный секретный улей. Второе? - Во-вторых, они выслали в качестве подкрепления Q-корабль. Ваун размышляет, до какой степени ему нужно объяснять. В некоторых местах электромагнитного спектра Q-корабль ярче звезды. Каждый Q-корабль обнаруживается и по прибытии изучается вплоть до бактерии. Всеми шаттлами распоряжается Патруль. Корабль, набитый одинаковыми людьми, не может прибыть на Ульт, не взбудоражив охрану. Межзвездные вторжения и войны - фантазии общественного кома, абсолютно невозможные в реальности. Это-то, конечно, очевидно? Даже тупой человек-мускул должен это понимать. - В том случае, если Приор понимает, что он не способен в одиночку организовать улей, его вторым заданием становится проникновение в Патруль. - До какой степени? - рычит Рокер. - Я представляю себе, что он надеется организовать все так, чтобы по достижении кораблем орбиты он бы командовал пилотируемым судном. Он явно попал в десятку. Адмирал слева бормочет еле уловимые проклятия. Рокер оценивает реакцию компаньонов, после кивает. - Отличная работа, мистер. Ты прекрасно подтвердил данные официального анализа. Теперь... Да, Малгров? Маленький кайлбранец изучает лицо Вауна. - Думаю, у матроса Вауна есть еще кое-какие соображения, которыми он мог бы поделиться, сэр. - В-третьих? - уточняет Ваун. Они правда, что ли, такие тупые? Они не понимают, как пользоваться компьютерами? - В-третьих? - лает Рокер. - Они могли бы привезти на Q-корабле шаттлы, сэр. - Матерь звездная, - говорит тот, кого назвали Малгровом. - Как на исследовательском корабле? - ухмыляется Рокер. - Уэджери? Сведущий адмирал откашливается. - Для перевозки хотя бы одного атмосферного летательного аппарата, защищенного от радиации, необходимы глобальные изменения стандартного дизайна. Туннельный эффект таких масштабов значительно ослабляет прочность материалов и невероятно увеличивает стоимость. Да, они именно такие тупые. Кого волнует стоимость, когда на карту поставлены планеты? Эти спейсеры не способны мыслить, как братья! Может быть, Ваун способен? Его мысли - единственная монета, на которую он может купить себе выход из Доггоца, а когда он выплатит все до последнего гроша, Рокер, вероятно, заберет все себе, скажет, что этого мало и ничего не даст взамен. Но если Ваун хоть что-нибудь скроет, он будет объявлен врагом. Это война без пощады. Он предлагает еще одну монетку из своего тощего кошелька. - Защита от радиации им не требуется, сэр. Глаза Рокера отсылают это замечание сведущему Уэджери, тот вспыхивает. - После пятнадцати лет обстрелов шаровыми молниями, матрос, этот летательный аппарат будет приговорен. Ваун молчит. Матросы с адмиралами не спорят. Рокер полуулыбается, полускалится. - Ну, чего мы не понимаем? - Братья репродуцируются химическим путем, Сэр, а не за счет тканей собственных тел. Радиация намного менее вредна для них. - Дерьмо Кранцево! - говорит блондин Малгров и хихикает. - А ведь он прав! Многие из них, наверное, умрут от рака через несколько лет, но это вряд ли значит для них так много, как значило бы для нас. Матерь Всемогущая, он, видимо, прав! - Они набросятся на нас, как рой саранчи! - мычит Уэджери. Рокер злобно смотрит из-под косматых золотых бровей. Ваун много раз пересматривал свое мнение о Космическом Патруле с тех пор, как ошеломленным подростком попал в Доггоц пять лет назад, и каждый раз оно становилось все хуже. Эти адмиралы с куриными мозгами сейчас не сделали ничего, чтобы его улучшить. Рокер некоторое время барабанит пальцами по столу. - Есть ли "в-четвертых"? - Да, сэр. - Расскажи нам. - Если в выпущенном навстречу корабле будет не коммодор Приор, они уничтожат экипаж. - Мы думали об этом, - замечает Малгров. Его, похоже, беседа забавляет, а вот Уэджери явно злится. - Они смогут убить шестерых или десятерых, а мы-таки разнесем их в клочья. Ваун не стал бы закладывать на это судьбу планеты. Очевидно, Рокер тоже не стал бы. - Шести или семи квалифицированных техников было бы достаточно. - Он не сводит с Вауна бледно-голубых глаз. - Плюс необходимое оборудование. Мы боремся с инфекцией, с заразой. Дай ей внедриться, и она распространится, как копытная гниль. Продолжай. - Что, если кукушата спрятали где-то топливо для шаттла, сэр? Шаттл может самостоятельно вернуться на орбиту, без помощи пусковых устройств Хайпорта. Они сконструированы так на тот случай, если вдруг потребуется совершить непредвиденную посадку... Но это адмиралам известно. Рокер скатывает губу, обнажая клыки. - Значит, "в-четвертых" состоит в этом? Именно так бы поступил Ваун, если бы он этим занимался. - Есть ли "в-пятых"? - Нет, сэр. Хмык. - Отлично, матрос. Отличная работа! Спасибо. - Удивительны не только слова - в интонациях чуть ли не любезность. Потом огромный человек обнажает в улыбке огромные зубы. - Я принял мудрое решение, завербовав тебя, Ваун. Патрулю нужны такие ребята, как ты. Я намерен дать тебе место в моем кабинете. Ваун не хочет, чтобы Рокер исправился. Он хочет ненавидеть его всей душой, без малейших колебаний. Когда-нибудь он убьет Рокера за то, что тот похоронил его на пять лет в этом аду, но сейчас он не хочет об этом думать, чтобы эмоции не замутили разум. Он ему нужен чистым... и вот следующий удар. - Пять лет назад я спросил гражданина Вауна, чему он предан. Теперь я спрашиваю тебя, спейсер. Ваун коченеет. - Империи и Патрулю, сэр, в соответствии с моей присягой. Любой другой ответ - и его бросят в соседнюю с Приором клетку. На этот раз кажется, что взгляд Рокера длится целый ледниковый период. В конце концов он говорит: - Предатель Приор не был так склонен с сотрудничеству. Мы серьезно подумывали об одной вещи - о выкачке мозгов. Ты слышал этот термин? - Сэр. Выкачка мозгов - это что-то типа крайнего средства для получения информации, а больше Ваун ничего не знает. Что бы это собой ни представляло, это - единственный шанс выбраться из Доггоца и не попасть в тюрьму. - Это срабатывает лучше, когда донор и реципиент генетически совместимы. В твоем случае это должно быть впечатляюще эффективно. А в случае любого другого - безнадежно, если в качестве жертвы выбран Приор, ибо брат и рэндом несовместимы настолько, насколько это в принципе возможно. Ваун впервые начинает обретать надежду. Он им нужен! Рокер продолжает: - Это будет неприятно, но безвредно - для тебя. Ты согласен сделать это для нас? Какой у Вауна выбор? Он говорит лишь: - Сэр! Рокер делает паузу, чтобы подумать: - Ну, джентльмены? Эти двое поспешно соглашаются. - Очень хорошо, Ваун. А теперь тебе присвоено звание, лейтенант Ваун. И ты на первом рубеже спасения человечества на этой планете. Если он ждал благодарственной речи, он ошибался. - Сэр! Адмирал снова скручивает губу, показывая зубы. - Это по-прежнему совершенно секретно. Штаб я организовал в Вэлхэле, так что мы перевезем тебя туда, для начала по-крайней мере. Но то, что ты непробиваем для Бладракторской Рыси, не означает, что остальные, тоже. Доложись доктору Цоанди в медицинском отделе. Ваун щелкает каблуками, отдает честь и разворачивается. Быстро выходит парень, распахивающий перед ним дверь, - это Тэм в форме коммодора. Он бросает приветственную улыбку, когда Ваун проходит мимо него. У него пистолет. 28 - Что случилось? Фейрн отстраняется от Вауна и отступает на шаг, она выглядит обеспокоенной. Он дрожит от ярости. - Так не получится! - бормочет он. Его язык распух. Он поворачивается, облокачивается о балюстраду и устремляет взор в сторону невидимого залива. Он чувствует себя изнасилованным. Рокер проник в его дом и обманул охрану - и с отъявленной наглостью приказал законным гостям не говорить о его присутствии. Возможно, если бы Ваун прошел через главный вход, он