я. Она никогда не противилась ему до сих пор; во всяком случае, он такого не помнил. Она с энтузиазмом делала все, что он предлагал, - то есть все, о чем он когда-либо слышал или что мог выдумать... Она поднялась, и свет мелькнул снова, когда она скрылась за шторой, но окно осталось открытым. Он просунул руку под раму и поднял ее. Спустя мгновение он откинул штору и зажмурился от сияния свечей на комоде. Она стояла посреди комнаты спиной к нему, одетая в розовую ночную рубашку - цвет ей совершенно не шел. Зато ее восхитительные волосы ниспадали почти до талии; достойный Тициана водопад, возбуждавший его не меньше, чем просвечивавшая через прозрачную ткань белая кожа. Он положил здоровую руку ей на одно плечо, а обрубок на другое и попытался повернуть ее. Она упрямо отстранилась. Он сдержался. - Что я такого сделал? - Интересно, был ли хоть один мужчина со времен Адама, которому не приходилось когда-либо задавать этот вопрос? - Ничего, правда ничего. Только не сегодня, милый, ладно? Когда ты вернешься из Джоалвейла. - Отлично! - согласился он, хотя все было уж никак не отлично. - Сядь вон туда, а я сяду сюда, и ты объяснишь мне, в чем дело. - Он отвернулся и шагнул к креслу. Хотелось бы ему разбираться в женщинах получше. Она опустилась на край кровати, съежившись, обхватив руками грудь, опустив лицо. Игры света на ее волосах уже хватало, чтобы взорвать его изнутри, но была ведь еще и грудь, просвечивающая сквозь рубашку бледными клубничинами, и коричневатая тень внизу живота... Его сердце прыгало, как на скачках на Национальный Кубок со всеми их барьерами. Он одернул халат, чтобы скрыть предательскую выпуклость. - А теперь Венди может сказать капитану Крюку, в чем дело. Некоторое время она продолжала сидеть молча, давясь всхлипами. У него почти не было опыта общения с женщинами. Ольга затащила его к себе в постель всего через несколько дней после его появления в Олимпе - один-единственный раз. Этого раза ей хватило, чтобы удовлетворить свое любопытство. Этого раза ей хватило, чтобы произвести сокрушительное впечатление на увечного, контуженного, почти сведенного с ума войной двадцатиоднолетнего девственника. Несколько месяцев он никак не реагировал на различные намеки, да и потом не рисковал поддаваться на них до того самого дня, когда отправился погулять в холмы и совершенно случайно встретился там с Юфимией. Одно за другим... короче, в конце концов они оказались лежащими на измятых диких цветах в чем мать родила. С тех пор никого другого у него не было. Она обладала всем, что он надеялся найти в женщине. Ее никак нельзя было назвать леди. Ее отец торговал рыбой в Донегале. Остальные женщины смотрели на нее свысока. Билл Маккей отправился в отпуск на Родину, и вернулся с этой простолюдинкой, и... Одному Богу известно, сколько лет прошло с тех пор. Об этом не спрашивают. У себя на Родине Джулиан вряд ли обратил бы на нее внимание. Гвардия его чудовищных тетушек в Челтенхеме подняла бы истошный визг, введи он в дом женщину вроде Юфимии Маккей. Он попытался представить ее себе в опере или на церковном пикнике - и тут же бросил это занятие. Но это был Олимп, а не Челтенхем, и она была его подругой. Его, а не Пинки! - Я слишком жадничала, - прошептала она. - О чем это ты? - Я была слишком жадной. - Она на мгновение подняла покрасневшие глаза, потом снова уставилась в пол. - Мне не надо было так удерживать тебя у себя. - Шмыг, шмыг! - Ты не ответила, милая. - Неужели ты не понимаешь? Моя очередь уже прошла. Они все хотят тебя! Ты молод, правда молод, а не как пришелец. Ты красивый, и замечательный, и не старше чем кажешься, и такой невинный, и Ольга им всем нарассказала... какой ты как мужчина... и ты ведь герой, настоящий герой! Значит, ты должен уделить всем себя, и... У Джулиана вырвалось словцо, которого он не использовал с тех пор, как был на Западном фронте. Он встал и заходил по комнате. Ему хотелось сесть с ней рядом, но что будет в случае, если он коснулся бы ее руками... рукой... в его теперешнем состоянии, он не знал. Точнее, что будет - знал, но не знал как. - Это совершенная... - Он использовал еще одно выражение, которого не положено знать леди, хотя Юфимия наверняка знала. - Я им что, племенной жеребец? Они что, думают, что могут передавать меня из рук в руки словно интересную книгу? Я уже не могу выбирать, с кем спать? Черта с два, женщина, я хочу тебя и никого другого! И к черту Ольгу вместе со всеми остальными... - Он поперхнулся и нервно засмеялся. - Я хочу сказать, мне они на... в общем, не нужны. К черту их, вот и все! - Пусть их скучают. Впрочем, мысль о том, что к нему так относятся, льстила, хоть он и не верил в это. Неужели правда? Надо же! Ответа не последовало, если не считать шмыганья носом. - Что тебе сказал Пинки? Она не то всхлипнула, не то закашлялась, но взгляда не подняла. - Ну? - Ты уезжаешь завтра в Джоалленд. - Ну и что? Я вернусь. Я с радостью возьму тебя, если ты поедешь. - Это может вызвать скандал, но если ей все равно, то и ему тоже. - С Урсулой Ньютон. Джулиан застыл. - Я думал, я поеду с Джамбо. - Да, но никто ведь не говорил этого. Он сам так решил. Юфимия мотнула головой, отчего занавесь ее волос качнулась. Он не видел ее лица. - С Урсулой! - Милая, но это не мой выбор! И если ты считаешь, что между мною и ей что-то... - Он пожал плечами, ни капельки не лукавя. Урсула? Ни за что! Эта женщина-кузнец? Она лупила по теннисному мячу сильнее, чем любой мужчина в поселке. Мужеподобные женщины отталкивали его. - Уж скорее я окажусь в постели с Ревуном. - Думаешь, кого-то интересует, как ты к этому относишься? - неожиданно громко спросила она. - Она здесь дольше любой из нас! - Да, но... О чем это ты? - О том, что никто не знает, каких таких чудес от нее можно ждать, вот о чем! - Стараясь не встречаться с ним взглядом, Юфимия обращалась исключительно к нарсианским коврам. Но он-то знал - когда она волнуется, ее чудовищное ирландское произношение становится заметнее. Вот и сейчас оно выдало ее. - У нее поди маны больше, чем у любого другого тут, и если она тебя захочет - а она хочет, я знаю, - она тебя получит, и ты слова поперек не скажешь. Силы небесные! Это же будет форменное изнасилование! Впрочем, черт с этим; дело пахло еще худшим... - Почему они посылают Урсулу? - Остановить мистера Экзетера, - прошептала она. Джулиан снова пожал плечами. Его посылают, чтобы он доставил Урсулу Ньютон к Экзетеру - уж она-то легко справится с Эдвардом. Иуда! Он сел на кровать рядом с Юфимией и обнял ее, чтобы успокоить. На самом-то деле это он нуждался в ее ласке и утешении, но она отодвинулась, не поняв его. Во рту стоял неприятный привкус. Прежде чем начинать думать о проблеме Экзетера, ему необходимо разобраться с Юфимией. Он откашлялся. - Что еще наговорил тебе Пинки сегодня? Молчание. - Тогда что ты сказала Пинки? Снова молчание; потом она заговорила негромко: - Уходи, милый. Не задавай "вопросов. Я не хочу делать тебе больно. - Ты не можешь сделать мне больнее, чем сейчас. Она шмыгнула носом и вытерла глаза тыльной стороной руки. - Могу. - Попробуй. Я хочу знать правду, Юфимия, всю правду. Шмыг! Она вытерла нос. - Они хотят послать кого-то на Родину найти Алису Прескотт, попросить ее о помощи. Совсем ненадолго - туда и обратно. Он ждал, ничего не понимая. Он снова попытался обнять ее, и снова она отвела его руку. Он заметил, что его халат больше не оттопыривается. - Нам с Уильямом ждать еще несколько месяцев. Есть кое-кто... о ком я ничего не знаю с самого начала войны. Ни слова. Я просила Пепперов, но они могли и забыть... им столько надавали поручений. Мне всего-то на несколько минут к телефону, всего один звонок... - Этот грязный дьявол шантажирует тебя? Я ему... - Нет, нет! - Она вздрогнула и зажала ему рот рукой. - Он сказал только, что им нужно выбрать кого-то для этого короткого визита на Родину. И еще сказал, что всегда спит с открытым окном. Вот и все. Этого было вполне достаточно. Джулиан почти слышал, как Пинки говорит это, по обыкновению хитро жмурясь. - Этот грязный ублюдок! Я... - Нет! Пожалуйста, не надо, а то он не пустит меня! Ведь куча народу ждет такой возможности, но он сказал, что может устроить... Он убрал руку. - Еще бы не устроить! За такую цену он может устроить все что угодно, не так ли? - Ох, Джулиан, ведь это не конец света, правда? Я делала это и раньше. - Что? С Пинки? Нет! - Да! - крикнула она. - Ты же говорила, что он тебя никогда не интересовал! Ее смех прозвучал горько-горько. - Ох ты, идиот маленький! Они почти все меня интересовали в разное время. Ты что, еще не догадался об этом? Или ты считаешь, что получил меня девственницей? Что ж, никто не просил его спрашивать. - Это ничего не меняет. - Меняет, и еще как. Он пожалел, что она сказала об этом. Сколько? Кто? Все этим занимались, все время. Он совсем еще ребенок. - О ком это тебе так не терпится узнать? - О... о родственнике. - Каком еще родственнике? - Он дернул ее за руку. - Отвечай! - Ну ладно, ты сам напросился! - крикнула она. - Я скажу тебе, хоть ты и пожалеешь об этом. Это Тим - Тимоти Вуд, мой сын! - Сын? Ему всегда казалось, что она младше его. Умом он понимал, что этого не может быть, однако эмоционально он доверял больше внешности и поведению. На вид ей трудно было дать больше восемнадцати. Однако сейчас, когда она смотрела на него глазами, полными слез, раскрасневшись, с пылающим на скулах сердитым румянцем, она выглядела на все тридцать. А то и сорок. - Он старше тебя, Джулиан Смедли. - Твой сын? Твой, не Уильяма? Она покачала головой, вглядываясь ему в лицо. - Он давно уже здоровый парень. Волосы рыжие. Как у его матери. Он все прочитал в ее глазах. "Не надо, - думал он, - пожалуйста, не говори этого!" Но она не услышала этой мольбы. - И как у его отца. Она занималась этим с Морковками. Мир рушился вокруг Джулиана. И вовсе не из-за того, что Морковки были туземцами. По крайней мере они были белыми. Конечно, они необразованны, отсталы... Но миссис Маккей и сама из рабочих, не так ли? Нет, все дело только в том, что Морковки - смертны, а роман между смертным и бессмертным просто невозможен. Непростителен. Экзетер уже узнал это на собственной шкуре. - Теперь ты понял, почему ты должен уйти, Джулиан? Ступай и отдыхай в Джоалвейле с милой Урсулой, а я пойду и буду милой со славным Пинки. Он все еще колебался. Она толкнула его к окну. - Убирайся же! Я хотела поберечь тебя - такой ты невинный, - но теперь ты знаешь: я плодила ублюдков-Морковок еще до твоего рождения, мой мальчик. Так что убирайся. Он все смотрел на нее. Сколько ей лет? Сколько дюжин или сотен мужчин побывали здесь до него? Лицо ее в свете свечи показалось ему вдруг зловещим... - Ну, если ты так хочешь... - Джентльмен не может оставаться в спальне у леди, если его не желают. Он подошел к окну, выбрался на улицу и пошел домой, ощущая себя тысячелетним старцем. 14 Столичный город Юрг только-только просыпался, когда Элиэль Певица, прихрамывая, шла по Рыночной улице, петляя между телегами, сталкиваясь с заспанными подмастерьями, направлявшимися на работу, и служанками, вышедшими купить свежего хлеба на стол господам. Несколько проспавших свое время петухов все еще горланили во дворах. Она сгибалась под тяжестью мешка, в котором лежали все ее пожитки: одежда, три книги, две запасных пары обуви, несколько дорогих подарков. Ушибы болели, хотя лицо, к счастью, не пострадало. Как бы в утешение ее переполняло странное возбуждение, уверенность в том, что жизнь ее вот-вот сделает новый поворот. Солнце, казалось, светит особенно ярко, день был полон свежих ароматов. Циничный внутренний голос шептал ей, что голова ее просто идет кругом от недосыпа, ибо рассвет обыкновенно означал для нее конец рабочего дня, а не время вставать. Ничего, все это уже позади. Она теперь совсем другая женщина. Новая жизнь манила ее. Она уволилась, а точнее, бежала от прошлого. Вчера вечером она вышла погулять и опоздала к своему выходу - нечто, чего она еще никогда себе не позволяла. Тигурб*л Трактирщик разозлился не на шутку - вовсе не следовало так горячиться. Он не стал бить ее сам, но у него и без того имелось в запасе достаточно способов наказания - послал в ее гримерную самых грубых посетителей. После второго она собрала свои пожитки и сбежала через окно. Вот оно, место, которое она искала. Крикливая вывеска в форме книги свисала с крюка над окнами: "Балвон Печатник, изготовитель образовательных книг, текстов и трактатов". Входная дверь была распахнута настежь, так что она зашла. До сих пор ей еще ни разу не доводилось бывать в печатной мастерской. Мастерская оказалась неожиданно большой, и в ней занимались какой-то работой семь или восемь человек. Массивная медная штуковина посередине - должно быть, пресс. В воздухе запах пыли и краски. Она озиралась по сторонам, пытаясь понять, чем заняты все эти люди за столами и на скамьях у стен. Два человека, судя по всему, набирали текст, выуживая буквы из маленьких ящичков. Один подмастерье разводил краску, другой тащил только что отпечатанные листы на просушку, третий разрезал высохшие листы на страницы. Старик подметал пол метлой. Трое мужчин сшивали страницы, а еще один, с деревянным молотком, разглаживал на скамье кусок кожи. С ума сойти! Столько возни ради каких-то маленьких дурацких книжек? Дородный мужчина выступил вперед встретить ее. По его надменным манерам и высокомерно поднятым бровям она поняла, что это и есть Балвон Печатник собственной персоной. Она сжалась под его изучающим взглядом. Вчера она смыла с себя все краски и духи, которые могли бы выдать ее прежний род занятий. Она снова стала уважаемой женщиной и не позволит этому жалкому мастеришке запугивать ее. Что из того, что она сама несет свои вещи? Ее плащ во много раз дороже его перепачканного краской передника, пусть даже у него на тюрбане и блестел драгоценный камень. Он поклонился ей - надменно, но поклонился. - Чем могу быть полезен госпоже? Неплохо! Она наслаждалась почтением. Потом спохватилась: уж не подозрение ли сквозит в его взгляде? Не один ли он из завсегдатаев "Цветущей вишни"? Может, он узнал ее? Может, это вообще один из ее поклонников? Она не помнила его лица. Такой возможности она не предусмотрела. Ей надо играть роль дочери знатного землевладельца, покровительницы искусств... Она напустила на себя подобающий, властный вид. - Доброе утро, милейший. Прости за то, что отвлекаю тебя. Мне всего лишь хотелось переговорить с... Старик с метлой смотрел на нее с испугом. Прежде чем Покровительница Искусств совладала с собой, у нее вырвался вовсе не господский смех. - Пиол! - Она спохватилась. - Мне нужно поговорить со старым другом. - Заметив, как жирное лицо Балвона неодобрительно скривилось, она надменно подняла брови и согнала с лица улыбку. - Я ненадолго оторву его от работы, хозяин. Уж вряд ли время твоего уборщика столь ценно, что мне придется купить целую библиотеку ради возможности провести с ним минуту, нет? - Для ухода фраза была вполне подходящая, так что она повернулась и вышла. Пиол последовал за ней, так и не выпуская из рук свою метлу, скорбно щурясь на ярком солнце. - Доброе утро, Пиол! - Она так и не смогла скрыть смеха в голосе. На дневном свете он казался еще более хрупким, чем при свечах позавчера вечером. Его седая шевелюра была растрепана, кожа пожелтела, как старый пергамент, морщины - глубже каньона Суссуотера. Ветхая одежда была покрыта пылью. И он был бос. - Доброе утро, Элиэль. - Теперь мы квиты - оба знаем тайны друг друга, верно? Он кивнул, вяло улыбнувшись. - Боюсь, так. - Он сделал несколько нерешительных взмахов метлой, словно вышел только затем, чтобы подмести порог. - О, Пиол! - И откуда только взялся этот ком в горле? Он оглянулся; возможно, он боялся, что хозяин стоит за его спиной, подглядывая за ним. - Что у тебя, Элиэль? Только быстрее, пожалуйста. На мгновение она забыла, зачем пришла. Старый Пиол Поэт, завоевывавший розу за лучшую пьесу на Празднествах Тиона целых двенадцать раз! Пиол Поэт - метет полы! - Я хочу, чтобы ты отправился со мной. - Что? Куда? Пойми, Элиэль, это не ах какая работа, но даже старику надо есть. Мне и нужно-то всего ничего - сухое, теплое место для ночлега. - Ты его получишь! - торопливо проговорила она. - Пиол, я отправляюсь навстречу новой жизни! Джоал зовет! Я собираюсь совершенствовать свое искусство в столице искусств Вейлов! Он неуверенно улыбнулся. - Ну... ну, это замечательные новости, дорогая! Я уверен, тебе там повезет. Джоалийцы ценят талант. - Но мне нужен спутник для путешествия. Ты. Его беззубая челюсть отвисла, и он уставился на нее так, словно лишился рассудка или решил, будто с ума сошла она. - Я направляюсь в Джоал, Пиол. Мне подсказало это твое упоминание об Освободителе. Было бы просто здорово снова повидаться с Д*вардом, так что постараемся найти его там. Но мне нужен спутник, а доверять я могу только тебе. И потом, мне кажется, для успешной карьеры мной надо руководить. Пошли со мной! - Освободитель? - Он недоверчиво покачал головой, потом попробовал расправить свои сутулые плечи. - Но это ведь не обязательно! Освободитель идет сюда. Все, что тебе необходимо, - это просто подождать здесь, в Юргвейле. Он придет сам. Совершенно не обязательно для этого идти в Джоалвейл. Собственно, его, возможно, там уже нету. На нее нахлынула волна неодолимого, необъяснимого страха. - Нет? Ты же сам говорил, что он в Джоалвейле! - Он был там. С тех пор он мог уйти оттуда. И что тебе пользы от меня? Я стар. Я не совсем здоров, Элиэль... - Ничего такого, что бы не вылечил сытный обед или два сытных обеда! Если Д*вард не в Джоалвейле, где он тогда? И откуда ты это знаешь? - Из пророчества, конечно. Он направляется сюда, я уверен. Так дело не пойдет. - Тогда мы отправимся ему навстречу, в Фионвейл. Глаза Пиола сузились. - Я сомневаюсь, что он пойдет этим путем. Я совершенно уверен - он движется кружным путем, через Ниолвейл. Тебе так не терпится покинуть Юрг, да, Элиэль? Она засмеялась и беспокойно огляделась по сторонам. Мордовороты Тигурб*ла редко занимались делом в такой ранний час, но сам он наверняка уже рвет и мечет. Она должна спешить. - Ты как всегда прав, старый плутишка! Верно, мне кажется, перемена декораций мне не помешала бы. Давай тогда отправимся в Ниолвейл. Там тоже есть кое-какие возможности для артистического таланта. Мне совершенно необходим наставник - теперь-то я вижу, в чем допустила ошибку. Кстати, откуда ты знаешь, что Д*вард пойдет именно этим путем? Пиол на мгновение зажмурился. - Стих шестьсот шестьдесят третий: "В тени Ниола, у серебряных струй, сойдутся толпы слушать его, и прольют острые мечи кровь на песок, утолив жажду. И сотрутся со временем следы Д*варда, но кости молодых мужчин останутся лежать". О! - Ну, ни ты, ни я не похожи на молодых мужчин, верно? Пожалуйста, Пиол! У меня с собой уйма денег. Мне нужен спутник, а кому еще я могу доверять? - Только не мне! Что ты задумала, Элиэль? Кто заставил тебя идти? Она-то рассчитывала, что он, бросив все, откликнется на ее предложение, а он готов спрятаться обратно в свою клетку... - Я могу довериться только тебе! Я все объясню по дороге. - По крайней мере отчасти... - Ты мне нужен, Пиол. И это будет хоть немного похоже на старые, добрые времена. Купеческие караваны отправляются в полдень с... Пиол замотал головой. - Я не могу, Элиэль, - прошептал он. - Не можешь? Почему? Он снова оглянулся, по-стариковски повернувшись всем телом. Потом опять посмотрел на нее; лицо его покраснело от стыда. - Издать книгу стоит денег. Боюсь, я до сих пор должен. Она сунула руку под плащ за кошельком. - Сколько? - Я не могу взять твоих денег! - Он отпрянул от нее. - Пиол! Что ты хочешь этим сказать! Уж не намекаешь ли ты на то, что в моих деньгах есть что-то постыдное? Я заработала их своим пением. Он продолжал нерешительно трясти головой. - Сколько? У меня куча денег! Мне нужен спутник для далекого путешествия. Возвращайся туда, сунь эту метлу в горло этому старому Балвону и собери свои шмотки! Встретимся вон в той булочной напротив. Позавтракаем свежими горячими булками и обсудим план путешествия. Ну, Пиол? В булочной было жарко и довольно темно. Она была битком набита слугами и хозяйками, спешившими накупить хлеба на день, но все же в ней нашлось несколько шатких столиков и стульев. Элиэль уселась в углу и принялась ждать. Она заказала горячих булок и немного слабого сладковатого пива, которое юргиане пьют по утрам, хотя ей не хотелось ни есть, ни пить. Эту ночь она провела в очень хорошей, дорогой гостинице, так что с утра уже плотно позавтракала. Она не принадлежала Тигурб*лу, хоть он и держал себя так, словно она - его вещь. Более того, за несколько минут до того, как навсегда покинуть его заведение, она сумела устроить в своей гримерной совершенно замечательный погром - просто удивительно, чего можно достигнуть с помощью острого ножа. И главное - в полной тишине! Эти ублюдки, конечно, сделают все, что в их силах, чтобы вернуть ее. Нет, самое время для перемены декораций. И потом, славно будет снова повидаться с Д*вардом. Возможно, он сумеет объяснить свое бегство от нее в Суссе. Не стоит судить его, не выслушав. Она подавила зевок. Ей удалось поспать совсем немного - выспаться ей не дали странные сны: незнакомый ей поклонник, потрясающе красивый молодой мужчина с усами. Странное дело, она не могла вспомнить ни его имени, ни вообще чего-то, кроме лица и очень волосатой груди. Наконец появился Пиол, согнувшийся под тяжестью мешка. Он был одет в какое-то штопаное-перештопаное тряпье, давно потерявшее свой первоначальный цвет. На голову он повязал белый тюрбан - такие носили в Ниолленде, но и в Юргленде они не были редкостью. Он показался ей таким крошечным, но по крайней мере отсутствием аппетита он не страдал. Он с жадностью впился остатками зубов в мягкие, намазанные маслом булочки так, словно не ел по меньшей мере две недели. Ее замысел не вызвал у него душевного подъема - видимо, все силы у Пиола ушли на еду. - Тебе надо любой ценой попытать счастья в Джоале, дорогая моя. Я буду рад помочь тебе чем смогу. Возможно, у меня еще остались друзья среди тамошней артистии, а равной ей, как ты и говорила, в Вейлах нет. Но вот Д*вард... Зря я упомянул о нем. Мне кажется, тебе лучше не сыпать соль на старые рань). Что так беспокоит старого балду? - Ох, что было, то прошло. Будет приятно снова повидаться с ним. - Ты думала иначе, когда я рассказал тебе о нем. - Ерунда! Я просто удивилась. Скажи лучше, почему ты решил, что он направляется сюда? - Ему ведь, - пробормотал он с набитым ртом, - нужно в Таргленд, так? Так говорится в "Завете". Очень просто вычислить все по названным там местам. - Расскажи. Он покосился на свой мешок. - У меня есть с собой экземпляр... но, пожалуй, я и так вспомню. Ты сама выстроишь их в правильном порядке... Стих тысяча первый: "Во гневе сойдет Освободитель в Таргленд. Боги да бегут от него; склонят они головы свои пред ним, падут ниц у ног его". Храм Зэца расположен в Таргленде, там же, где храм Карзона, значит, там его и должен искать Д*вард. - Но если он в Джоалвейле, ему гораздо ближе будет через Нагвейл и Лемодвейл. - Он идет не самым коротким путем! - Пиол, похоже, хорошо изучил "Завет". Каким бы старым и больным он ни казался, голова его оставалась ясной. - Стих двести двадцатый: "На Носокслоупе придут они к Д*варду сотнями, даже Предатель". Она заставила себя не отвести взгляд. - Кто такой Предатель? - Не знаю. - Он тоже хотел бы знать это. Она неловко пожала плечами. - Значит, идем в Носоквейл. Что там дальше? - Тот стих насчет Ниола, острых мечей и молодых мужчин, чьи кости останутся там. Она не думала, что это подходит к ней. И острых мечей у нее тоже не было. - Но Ниол не приблизит его к Таргленду. - Тогда стих пятьдесят шестой: "И приветствует Освободитель Свободных в Юргленде". Там еще много всего насчет того, что он принесет смерть Смерти и что его восславят толпы. Но вот этот должен идти следующим. Стих про короля Рэндорленда и еще один, про голод в Товейле. Элиэль откусила от булки большой кусок и принялась с ожесточением жевать, чтобы лицо не выдало ее мыслей. - Пророчества не неизбежны, правда? Пиол вздохнул и отпил еще пива. - Нет. Если тебе удастся оборвать хоть одно звено в цепи, рухнет и все остальное. Если бы я был Карзоном, я постарался бы убить Д*варда прежде, чем он убьет меня. - Он внимательно смотрел на нее, ожидая реакции. Она беззаботно рассмеялась: - На мой взгляд, ты не слишком похож на бога. - Ты знаешь, на что похожи боги, Элиэль? - Ну да, конечно... То есть нет. Только так, в общем. И при чем здесь Карзон? Разве там сказано, что Д*вард убьет Карзона? Только Смерть, а Зэц - всего лишь одна из ипостасей Мужа. Конечно, я не знаю, на что похожи боги, разве что на сцене. - Откуда у тебя столько денег, Элиэль? - Заработала, разумеется. - По крайней мере так ей казалось. При своем поспешном бегстве она опустошила все свои маленькие тайники, и когда пересчитала все сегодня утром, оказалось, что в ее поясе денег раза в четыре больше, чем она ожидала. Странно, конечно, но лучше уж так, чем наоборот. На эти деньги она могла бы прожить целый год. - Ладно, если ты прав, мне не надо тащиться всю дорогу в Джоалвейл. Нам достаточно перейти через Лоспасс в Ниолленд. Если его там еще нет, мы пойдем в Ринувейл. - Мне казалось, ты собираешься в Джоалвейл, а Освободитель - это так, попутно? - Ну... Будет славно повидаться с ним. Старик согласно кивнул, отчего складки кожи на его шее хлопнули, как флаги. - Если ты так хочешь... У тебя хватит денег на то, чтобы купить телегу и ленивца? - Зачем это мне телега? Или ленивец? В первый раз за весь разговор он улыбнулся. - Если у тебя есть деньги, Элиэль, у тебя есть и повод для беспокойства. Если у тебя нет защитников надежнее меня, у тебя серьезный повод для беспокойства! Тебе необходимо остерегаться молодых и жадных. Нам лучше купить ленивца и телегу и нагрузить ее дерьмоягодами. - Эк! На этот раз он даже усмехнулся, совсем как в старые добрые времена. - Вот именно! Никто не будет копаться в дерьмоягодах в поисках золота. Никто даже на несколько шагов не подойдет к нам! И потом, это выгодный груз - мы можем даже заработать на этом, а это лучше, чем платить за место в караване и за охрану, которой мы все равно не сможем доверять. Ей вдруг стало легко-легко. Она наклонилась вперед и сжала его руку. - Гениально! Вот теперь ты - тот Пиол, которого я знала! Ты пишешь пьесу, играть которую мы будем вдвоем. Две трагических фигуры? Ты будешь старым благородным воином, вновь призванным, чтобы постоять за правое дело! А я тогда буду твоей дочкой, ладно? Забытая дева, отправившаяся на поиски мужчины, который предал ее, но которого она в глубине души еще... Последовала одна из тех затянувшихся пауз, какие бывают, когда кто-то забывает свою реплику. На лицо Пиола Поэта словно упала тень. - Я с удовольствием напишу тебе такую роль, Элиэль, если ты сыграешь ее. 15 Небо над головой окрасилось в ярко-синий цвет, хотя солнце не поднялось еще над горными вершинами. Холодное утро казалось симфонией жемчужного света. Тронутая заморозком трава хрустела под ногами. Джулиан ежился от холода даже в своих мехах и в теплых башмаках. Настроение к спору не располагало, однако он понимал, что - хочет он этого или нет - спора не избежать. Глаза слипались. Он спал совсем немного, больше ворочался в постели, раздумывая о Юфимии, продающей свое тело Пинки за возможность сделать один-единственный телефонный звонок. Он чувствовал себя таким неполноценным - надо же, мужчина, который не способен защитить свою женщину! Собственно, все дело было не в ритуале - она знала по крайней мере один ключ не хуже чем Пинки, - дело было в расчете времени. Портал Олимпа вел в церковь Сент-Галла в Уилтшире, на кладбище в Эдинбурге и еще в ряд мест на Земле. Для перехода надо знать, какой час дня или ночи сейчас на родной планете и ждут ли тебя там помощники из Штаб-Квартиры; в противном случае можно оказаться в очень и очень неприятной ситуации. Комитет хранил всю информацию такого рода за семью замками. Ладно, все уже позади. Пинки получил уже свое вознаграждение. Теперь Джулиану предстояли неприятности другого рода. За ним по пятам следовал Домми, согнувшийся под тяжестью мешка раза в два больше его самого. Замыкали процессию Пинд*л и Остиан, младшие помощники Домми, с остальным багажом. Мороз колол кожу остриями мечей, и все же на них были только тонкие ливреи; Домми шагал с непокрытой головой, хотя остальная часть его тела была закутана в побитые молью меха. Загон для драконов располагался в стороне от поселка, выше по течению реки - на достаточном расстоянии, чтобы в поселке не слышно было непристойного рыгания этих тварей. Несколько мужчин, включая двоих в черных тюрбанах, грузили поклажу на четырех драконов. Уже простая арифметика наводила на неприятные мысли. Тюрбаны - головные уборы Ниолийского королевства; черный цвет - цвет Зэца, его ни с чем не спутаешь. Черные тюрбаны могли носить только Т*лин и его помощники. Эта своего рода форменная принадлежность осталась с тех времен, когда он еще не обратился в веру Неделимого. Джулиан пребывал в раздражении - Домми ожидал, что Тайка Каптаан сдержит свое слово. Единственным местом, где Домми мог достать свои меха, была деревня Морковок - значит, вся долина уже знает, что он отправляется с Тайкой Каптааном в Джоалвейл. Домми разбудил Джулиана еще засветло, успев приготовить самую теплую одежду Тайке, нагреть бадью воды, уложить вещи, вызвать носильщиков и приготовить горячий завтрак. Но два и два получается четыре - в каком бы мире дело ни происходило, - а в загоне стояло только четыре дракона. У Олимпа было три своих собственных, но чаще всего они находились за пределами долины, как и сейчас. Большая часть этих полуодетых рыжих мужчин, хлопотавших вокруг них, была конюхами... или полировщиками... или как еще точнее назвать тех, кто чистит драконью чешую, однако сами драконы принадлежали агенту Семьдесят Семь, то бишь Т*лину Драконоторговцу. И оба типа в черных тюрбанах вооружены! О такой возможности Джулиан и не подумал. Самого драконоторговца он худо-бедно убедить сможет; однако надо справиться еще и с Урсулой, а это нелегко, особенно в это время суток, после двух бессонных ночей. Черт бы побрал Эдварда Экзетера и его проклятые пророчества! Однако слово есть слово, его надо держать. - Домми? - прохрипел он. Домми в два шага догнал его и вытянул шею, выглядывая из-под мешка. - Тайка? - Ты умеешь обращаться с мечом? Честное веснушчатое лицо Домми тревожно нахмурилось. - Очень жаль. Тайка, но я вообще не умею обращаться с оружием, только с луком для охоты на птиц и... - Не спорь. Ты умеешь обращаться с мечом. - Как будет угодно Тайке. На первый взгляд пожирающие сено драконы казались чудищами из страшного сна, помесью носорога и лох-несского монстра, однако на деле это были кроткие и весьма полезные твари - единственные животные, способные перебираться из вейла в вейл, минуя обычные перевалы. Экзетер как-то назвал дракона "роллс-ройсом" Соседства, и Джулиану не терпелось прокатиться на такой машине. В сопровождении своей свиты он прошел прямо в центр собравшихся. В толпе легко одетых веснушчатых Морковок Урсула в белых мехах казалась эскимосом. Вид у нее был не дружелюбнее бешеного бульдога, да и у Т*лина ненамного добрее. Их явно насторожило одеяние Домми. - Доброе утро всем! - радостно объявил Джулиан и тут же подскочил, когда двое юнцов брякнули на землю свои тюки, отчего содрогнулась, наверное, вся долина. Домми положил свой более аккуратно. - Вы сегодня просто очаровательны, миссис Ньютон, прямо-таки мечта эскимоса. Все готово к выходу, Драконоторговец? Т*лин поднял руки в знаке Неделимого. - Для нас честь служить Тайке. - Правда? Ну что ж, ловлю на слове! Давайте грузить этот хлам - и в путь, верно? - Капитан, - буркнула Урсула, - что означает вот это? - Она говорила по-английски, указывая пальцем на Домми. - Что? Вы имеете в виду Домми? О, мне же необходим слуга. Вы же понимаете, самому мне не справиться с пуговицами и всем таким. - Джулиан помахал правой рукой, похлопав пустыми пальцами перчатки. Ее лицо заметно потемнело. - Я уверена, Драконоторговец не почтет за труд помогать вам одеваться, капитан. - Уж не намекает ли она на то, что раздеваться ему будет помогать она сама? Храни Господь от ведьм, и призраков, и длинноногих созданий... - Вздор! Домми - прекрасный повар, и я уверен, он сможет помочь нам с животными - верно, Домми? - Конечно, Тайка! - с готовностью откликнулся Домми. - Мальцом я все время крутился здесь, в загоне, помогал управляться с драконами. - Вот видите! Значит, решено. - Джулиан отвернулся. - Нет! - рявкнула Урсула. - Это вам не пикник воскресной школы, капитан Смедли. У нас всего четыре дракона. Губер Погонщик отлично владеет мечом. Само собой. Семьдесят Седьмой тоже, но лишний воин нам пригодится. Нам не нужны с собой мальчишки-слуги. Окружавшие их Морковки, услышав ее тон, высоко подняли рыжие брови, хотя вряд ли многие поняли смысл слов. - Домми тоже владеет мечом - верно, Домми? Домми одарил Урсулу ослепительно невинной улыбкой. - Совершенно верно, Энтайка Ньютон. В молодые годы я трижды был чемпионом деревни, и мой отец посылал меня в Рэндорвейл в обучение известному мастеру боя на... Она фыркнула так оглушительно, что даже драконы вздрогнули. - Рассказывай сказки кому угодно другому, парень! Мы едем в Джоалвейл. Ты возвращаешься к себе на кухню. А теперь, Драконотор... - В Джоалвейл, Энтайка? - удивленно вскричал Домми. - Но Тайка Каптаан говорил мне, что вы направляетесь в Ниолвейл, как и ясно из пророчеств. Тайка Каптаан не говорил ничего подобного и надеялся только, что вид у него не такой же пораженный, как у Урсулы. Домми переводил взгляд с одной на другого, явно обеспокоенный, не выболтал ли он тайны. - Пророчеств? - переспросила она. - Каких еще пророчеств? - Ох, валяй, Домми, - вздохнул окончательно сбитый с толку Джулиан. - Скажи ей. Домми снова расцвел по-детски невинной улыбкой и выложил все: - Тайка Каптаан объяснил мне, Энтайка, как по словам "Филобийского Завета" можно определить, каким путем пойдет Освободитель, чтобы осуществить предначертанное в Таргвейле, Энтайка, куда он должен попасть, если целью его является убийство Зэца, как известно нам всем, так ведь? Точно так же Тайка Каптаан объяснил мне, что в "Завете" есть восемь упоминаний Освободителя и двенадцать - Д*варда, о котором нам известно, что он и есть Тайка Кисстер, а также Освободитель, и это не считая нескольких мест, которые тоже могут относиться к нему, хотя он и не называется в них по имени, так? И из этих двадцати в пятнадцати упоминается то или иное место - так говорил Тайка Каптаан. Джулиану показалось, что он еще не проснулся и видит все это во сне. Но если так, почему Урсула открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба? - Неоспоримо также то, - продолжал Домми, покрасневший от волнения так, что его веснушки почти слились с румянцем, - что многие из этих упоминающих различные места стихов можно расположить в таком порядке, что по ним можно определить путь, которым пойдет Тайка Кисстер, и хотя трудно сказать, покинул ли он уже Джоалленд, где его видели около недели назад, Тайка Каптаан особо отметил то, что его шансы перехватить Освободителя будут значительно выше, если он будет следовать по этим указанным в "Завете" местам в обратном порядке, так что в данный момент разумнее всего было бы направляться непосредственно в Ниолвейл или даже в Юргвейл, с тем чтобы оттуда следовать ему навстречу. Урсула в ужасе посмотрела на Джулиана. - Разрази меня гром! Вы хотите сказать, он не просто позволяет пророчествам исполниться, он собирается исполнять их намеренно, чтобы доказать, что он и есть этот чертов Освободитель? - Но ведь это так очевидно, старушка. - Джулиан прекрасно понимал, что его повар обдумал это уже давно и со всех сторон. Экий, оказывается, он неисчерпаемый, этот Домми, - настоящий джентльмен настоящего джентльмена. Разумеется, Экзетер постарается исполнить все связанные с ним пророчества до одного - что толку от половины обещанного Освободителя? И конечно же, ему придется делать это в каком-то географическом порядке, и вообще, какого черта Морковки дошли до этого раньше, чем тайки? В глазах Урсулы мелькнуло подозрение. - Почему же вы не сказали все это вчера вечером? Джулиан пожал плечами: - Я подумал, вы это и сами видите не хуже меня, старушка. - Ни слова неправды. - В Ниолвейл или в Джоалвейл - куда бы мы ни поехали, у нас всего четыре дракона. Не доверяя своему джоалийскому, Джулиан перешел на рэндорианский - Т*лин, он знал это точно, говорил на нем - и громко отчеканил: - Мы едем в Ниолленд. Домми, грузи наши вещи. - Торжествующие Морковки под предводительством Домми тут же бросились грузить багаж Джулиана и Домми на драконов. - Я уверен, Драконоторговец, что завтра или послезавтра кто-нибудь объявится с одним из наших драконов, и тогда твой человек сможет догнать нас. Кстати, - добавил он, прежде чем кто-нибудь успел возразить, - скажи Губерту, пусть отдаст Домми свой меч, ладно? Нет смысла брать с собой первоклассного воина, не вооружив его мечом. 16 В том, что Дош задержался, не было его вины - он продержался бы верхом еще несколько часов и почти наверняка успел бы благополучно убраться из Носоквейла. Его подвел проклятый моа. Как раз когда Рагпасс наконец расширился и дорога пошла по холмам Носокслоупа, эта гадина начала шататься и спотыкаться на ровном месте. В конце концов он неохотно свернул с дороги и укрылся в лесу. Там, расседлав и стреножив глупую тварь, он растянулся под кустом и уснул. Когда он проснулся, уже рассвело. Решив, что сражаться с упрямой скотиной лучше на полный желудок, он доел жалкие остатки припасов. Ласточка вообще не выказывала ни малейшего желания продолжить путешествие. Вернувшись на дорогу, он сразу заметил, что по ней совсем недавно проехал целый отряд всадников на моа. В том, что это были джоалийские кавалеристы, он был уверен так же, как и в том, что он не девственник. Он подумал, не вернуться ли ему назад, и решил, что не стоит - у него не осталось ни крошки еды, он проголодался, и главное - ему совершенно не хотелось снова натыкаться на Д*варда и его оборванцев. Более того, если командир отряда хорошо знал свое дело, он не мог не предусмотреть такой возможности и не выставить охрану на перевале. Поэтому Дош отправился дальше и доехал до Рагби - жалкого подобия деревушки. Носоквейл вообще вряд ли можно было назвать процветающей страной. Когда-то она была богатой и плодородной, о чем свидетельствовало обилие руин - собственно, их здесь было гораздо больше, чем обитаемых строений, - однако Носоквейлу не повезло с местоположением: он находился слишком близко от Джоалвейла. Клика высосала из него все соки, изгнав большую часть населения и поделив землю на обширные скотоводческие фермы. Аморгуш, например, владела уймой земли в Носоквейле. Бедный Дош не знал ведущих из страны запасных ходов, и ему ничего не оставалось, кроме как направиться на восток, к Лампассу, со всей скоростью, какой только мог добиться от Ласточки, а эта тварь все меньше оправдывала свое имя. Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы заезжать в саму Рагби, поскольку военные наверняка наобещали деревенским уйму денег за его голову, но голод заставил его задержаться на отдаленном хуторе и купить себе еды. То ли проживавшая на нем пожилая пара выдала его, то ли его просто заметили издалека - Носокфлэт представляет собой одну зеленую скатерть, почти лишенную естественных укрытий, - но к полудню Дош понял, что за ним следят. Он видел одиночных всадников, маячивших на расстоянии, - возможно, это были пастухи. Никто не подъезжал к нему близко, но никто и не мешал им сообщить о нем джоалийцам. Интересно, подумал он, только ли правосудие смертных охотится за ним - не навлекло ли убийство Краанарда на него гнев Владычицы? Когда эта слежка превратится в погоню, у него не останется никаких шансов. У его преследователей моа измождены не меньше, чем Ласточка, - измождены, но не все. Так что у них хватит сил догнать его. Он неохотно повернул моа и поехал в обратную сторону. Словно напоминая ему о вчерашнем дне, насмешница судьба подстроила все так, что он въехал в Рагпасс почти в то же время, что и накануне, только с другой стороны, совершенно точно зная, что по его следу идут те же самые охотники. По мере того как дорога, петляя между холмами Носокслоупа, поднималась все выше и выше, он обгонял все больше и больше людей, маленькими группами направлявшихся в ту же сторону, что и он. Они наверняка не рассчитывали переходить Рагпасс сегодня, ибо солнце уже клонилось к иззубренной стене Носокволла. По большей части это были местные крестьяне, такие же, как те, которых Д*вард привел с собой из Джоалленда, даже, пожалуй, еще оборваннее. Одни ехали верхом на ламах или кроликах, другие важно восседали в повозках. Не иначе слух о прибытии Освободителя опередил его, и местная знать тоже захотела взглянуть на такое чудо. Хорошо бы еще встретить кого-нибудь верхом на моа - так бы, глядишь, и он не вызвал бы подозрения. Однако - увы! Он поднимался с толпой, которая, смешиваясь с остатками тянущихся из Джоалвейла самозваных Свободных, сворачивала в боковое ущелье. Наверное, там разбили свой новый лагерь Д*вард и его последователи. В сумерках мерцали костры. Соблазнительные запахи поднимались преимущественно от костров, горевших у телег, экипажей и стреноженных животных. Должно быть, здесь остановились носокианцы, захватившие провизию с собой, хотя кое-где предприимчивые крестьяне торговали обедами с телег. Как питались те, у кого нет денег? Возможно, никак. Здесь не росло ягод - здесь вообще не росло ничего, кроме травы, и только изредка попадались чахлые деревца. Дош слышал детский плач; впрочем, дети всегда плачут. Вскоре он подъехал к подножию холма, загораживающего въезд в маленькую долину. Со стороны разрушенных стен какой-то древней постройки доносилось пение множества голосов. Если они пели, чтобы получить ужин, то ради пропитания им следовало бы делать это погромче. Настроение у него улучшилось. Действительно, среди трех или четырех сотен паломников затеряться гораздо проще. Он мог купить себе еды и подцепить на удочку своего обаяния какого-нибудь почтенного гражданина. Если после этого не обнаружится несколько братьев, готовых на время поручиться за него, это можно будет устроить с помощью денег - при условии, что награда за его голову не слишком высока. Главное теперь - не попасться на глаза Освободителю и его... - Дош! Поздно. К нему бежали трое с копьями и круглыми нагианскими щитами. В первом здоровяке легко можно было узнать Прат*ана Горшечника, а за ним следовали Гопенум Мясник и Тьелан Торговец - все трое из Соналби, все трое - ветераны таргианской кампании. Дош рявкнул Ласточке, чтобы та легла, и она буквально рухнула под ним на землю. Он соскочил с седла, у него не было сил, чтобы стреножить или привязать ее - эта тварь выдохлась настолько, что даже не попыталась укусить его. Не чувствуя от усталости ног, он прислонился к ее боку и стал ждать воинов. Непривычное чувство поражения окутывало его как саван. За свою жизнь он не раз оказывался припертым к стене, но редко терял веру в свою способность выпутаться из отчаянного положения. Теперь он слишком устал, чтобы бежать и укрыться от них. Эти люди всегда презирали его; теперь они могли выдать его солдатам, стоит лишь тем показаться. Ну что за жизнь! Сейчас у него больше денег, чем когда бы то ни было, а его поймали идиоты, слишком тупые, чтобы их можно было подкупить. Прат ан подбежал первым, остальные двое - сразу за ним. Они опустили копья. - Привет! - сказал здоровяк. Дош ожидал издевки. Странное дело, он ее не слышал. - Привет и вам, - осторожно проговорил он. - Освободитель сказал, что ты вернешься, - усмехнулся Тьелан. - Давненько не виделись, Дош! - Торговец был невысок, но крепок. Он всегда напоминал большого ребенка. Однако даже он, похоже, не глумился над Дошем. Он шагнул вперед и сжал плечо Доша в традиционном нагианском приветствии. Прат*ан и Гопенум поспешно повторили этот жест, словно их уличили в плохих манерах. Дош неуверенно ответил тем же. Ну и ну! Снова лучшие друзья? - Судя по твоему виду, день у тебя выдался не из легких. - Прат*ан бросил взгляд на моа и нахмурился. - Ты загнал эту бедную скотину чуть не до смерти! - Так уж сложилось: или я, или она. - Солдаты явились вскоре после того, как ты уехал вчера вечером, - сообщил Гопенум. - Я удивляюсь, как это они тебя не поймали. Ну и рад, конечно, этому, - добавил он с некоторым сомнением в голосе. За минувших четыре года он отяжелел, и волос на его груди было теперь заметно больше, чем на голове. - Вы, конечно, сказали им, в какую сторону я поехал? Трое переглянулись. Прат*ан пожал плечами: - Ты отверг приглашение Освободителя. Дош ждал продолжения, но и они тоже ждали. - И что будет, если они нагрянут сегодня ночью? Вы скажете им, что я здесь? - Мы надеемся, Дош, что ты передумаешь. - Врете! Д*вард - тот, может, и надеется, но не вы, ни один из вас. Присоединиться к вам? С какой стати мне доверять вам? - Потому, что мы готовы доверять тебе, конечно. - Вы или Д*вард? Прат*ан оперся на копье так, словно приготовился стоять здесь долго. - Нам довольно того, что желает Д*вард. Он сказал нам, чтобы мы ждали тебя и пригласили к нам, если ты хочешь вступить в ряды Свободных. Дош недоверчиво фыркнул: - Я пообещаю вам быть всегда пай-мальчиком, и вы примете меня как блудного брата, так? Это вы-то? Здоровяк оскалил зубы в улыбке: - Я постараюсь. Честно, постараюсь. Ты был нашим другом когда-то. Что-то у него с памятью, наверное. Другом? Никогда. После взятия Лемода они перестали плевать в сторону Доша Педераста, но и только. - Ты хочешь сказать, вы защитите меня от солдат? Вы соврете им? Вы будете драться за меня? - Дош рассмеялся. Трое остальных нахмурились. По крайней мере Прат*ан сделал такую попытку, наморщив лоб. - Ради друга мы пойдем и на это - конечно, я хотел сказать, ради брата. Д*вард говорит, ты вовсе не был таргианским шпионом тогда, в... - Ха! А ведь я был шпионом. Об этом он что, не говорил? - Говорил. Но он посоветовал нам помнить, как ты проявил себя при взятии Лемода, как ты поднялся с ним на стену в ту ночь. Он говорит, если ты хочешь присоединиться к Свободным, ты докажешь это. - Как докажу? - подозрительно спросил удивленный Дош. - Этого он нам не сказал. - Он сказал, это решать Прат*ану, - поправил его Тьелан. - Вот ты его и убеди. Валяй начинай убеждать. Уверен, зрелище будет что надо. - Я тоже жду - не дождусь, - хихикнул Гопенум. - Дела говорят громче слов, так считает Освободитель. Ублюдки явно забавлялись. Дош огляделся по сторонам - неужели никакого выхода? В долине почти стемнело, так что рассыпанные по ней костры горели ярче. Пение прекратилось, толпа у развалин молчала, внимая кому-то - Д*варду, наверное, но обрывки слов, которые доносил ветер, были слишком неразборчивы. Издалека доносился стук топоров: последние деревья рубили на дрова. От моа больше никакого толку; если он попробует уйти пешком, его догонят без труда. Нагианцы знают, что он здесь, и выдадут его солдатам. Значит, ему остается или присоединиться к ним, или погибнуть. Он дрожал - от холода и усталости, но эти увальни наверняка считают, что от страха. Может, они и правы. Придется присоединяться к этим Свободным, хоть до утра. Присоединяться? Как? - Вы собираетесь принести смерть Смерти? - Попробуем, - ответил Прат*ан. - Мы ведь не идиоты, Дош. Мы понимаем, что это опасно. Кто-то из нас может погибнуть. Мы все можем погибнуть. Мы считаем, что риск оправдан: подумай только, никаких больше Жнецов! - Если боишься, никто тебя не заставляет, конечно, - добавил Тьелан. У него оставался только один выход, но все его существо содрогалось от этого. - Допустим, я соглашусь сейчас, а завтра передумаю? Прат*ан пожевал губу. Ему приходилось _думать_, что за ним наблюдалось не так уж часто. - Наверное, ты будешь волен уйти. Любой волен уйти. Некоторые из наших вернулись домой. Сказали, по женам скучают. Гопенум шумно встряхнулся. - Ты что, здесь всю ночь собираешься торчать? Давай доказывай! Дош еще раз обдумал свое положение и пришел к тем же выводам. Он вздохнул. - Скажи, ты все еще мясник? - Был до прошлого месяца. А что? - Тут у вас сегодня полно голодного народа. Мне ведь не нужен будет моа, если я пойду с вами, верно? Бери его - режь, разделывай, дели. Седло можно пустить на обувь детям. Гопенум и Тьелан вопросительно посмотрели на Прат*ана. - Слабенькое доказательство, Дош. Моа выдает тебя, и потом, он и так почти сдох. - Я еще не закончил! - огрызнулся Дош, хоть и надеялся на обратное. - Даже так он стоит сотню звезд! Вот, у меня еще тут кое-какие деньги. - Он достал свой кошелек, жалея, что положил все деньги в одно место. - Не нужно нам твое грязное золото! - буркнул Тьелан. И это торговец! - Не тебе, говнюк! Этим голодным. Пошли, и смотри в оба! С трудом веря в то, что сам позволяет ободрать себя как липку, он, шатаясь, побрел к ближнему костру. Прат*ан с Тьеланом пошли за ним; Гопенум остался с Ласточкой, и Дош услышал ее короткий вскрик как раз тогда, когда совал первую монету какому-то удивленному ребенку. Вокруг него тут же столпились дети; он раздал им серебро. Он переходил от костра к костру, выбирая те, на которых ничего не готовили. Он бросал монеты матерям, клал их рядом со спящими детьми. Он слышал свой собственный визгливый смех при виде изумления на лицах взрослых. Потом кошель опустел. Он повернулся к нагианцам: - Ну? Теперь убедил? Тьелан улыбнулся и открыл рот... - Зачем останавливаться? - хмуро спросил Прат*ан. - Костюмчик на вид не из дешевых. Что там у тебя в карманах? - Ничего, бык тупой! - Ну, реку наполовину не перейдешь - это так Д*вард говорит. Начал, так уж доведи до конца, Дош. Валяй. Бормоча про себя проклятия, Дош разделся. Он отдал куртку, башмаки, даже свой драгоценный пояс с ножом. Свои новые холщовые штаны он обменял на драную набедренную повязку у какого-то удивленного нищего. Он повернулся к Прат*ану: - Ну? Шкуру мою тоже отдать? Больше у меня все равно ничего не осталось. Может, хотите, чтобы я выдернул свои ногти, вы... вы... - Ему хотелось плакать. Вместо ответа Прат*ан с оглушительным радостным ревом стиснул его в своих медвежьих объятиях так, что у него затрещали ребра. - Отлично сделано, Дош! Право, отлично! Говорил же Д*вард, что ты себя покажешь, а никто из нас еще ему не верил! Потом настала очередь Тьелана. Он не только обнял Доша, но еще и чмокнул его в щеку. - Добро пожаловать, брат! Пошли, поздороваешься с остальными, брат Дош! Они отвели его туда, где Гопенум раздавал толпе куски дымящегося мяса. Из темноты то там, то здесь возникали знакомые Дошу лица. Услышав про то, что он сделал, все обнимали его, поздравляя со вступлением в ряды Свободных. Все улыбались так, словно действительно верили в это, хоть он и не мог разглядеть их глаз. Впрочем, им-то что? Не им пришлось выбросить целое состояние на ветер - только для того, чтобы вступить в сумасшедший дом. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Итак, вот, о монахи, благородная истина избавления от боли: избавление от страстей; воздержание, пост, освобождение, свобода от привязанностей. Будда 17 Был февраль. Уже почти стемнело. Шел дождь. Впрочем, сказать, что дождь шел, значило бы не сказать ничего - вода неслась сплошным потоком чуть не параллельно земле, над насквозь отсыревшими равнинами Норфолка, как бы специально для того, чтобы слепить Алисе глаза, затекать под капюшон плаща, заливаться за голенища сапог, колоть ледяными каплями шею и запястья. Ветер раздувал полы плаща, который был ей слишком велик и сохранился если не с Тюдоровских, то по крайней мере с Георгианских времен. Она нашла его на гвозде в доме среди хлама. Забытого или ненужного тем, кто забрал все остальное. Неудивительно, что англичане покорили весь мир - нация, закаленная такой погодой, может одолеть все. Руки и лицо ломило от холода. Она сваляла дурака, выйдя прогуляться, и еще большего дурака, направившись против ветра. Теперь ветер дул ей в лицо, мешая идти. Ей хотелось свежего воздуха, но не столько же - спасибо, не надо! Она до сих пор была так слаба, что ветер дважды буквально сдувал ее, так что она была теперь ненамного чище дороги. И винить ей в случае, если она простудится, было некого, кроме самой себя, - доктор предупреждал ее, чтобы она не переутомлялась, но о возможности переохлаждения он как-то не подумал. Держаться на ногах ей помогала лишь мысль о дымящейся чашке горячего чая... нет, одной чашкой тут не обойдешься. Однако она уже почти пришла. Она свернула на дорожку, ведущую к крыльцу. Разросшиеся кусты прикрыли ее от ветра. Надо наполнить ведерко углем, пока она еще одета. В свое время она не ценила ни газовую плиту, ни крышу, которая не протекает. Даже утомительная работа в офисе представала теперь перед ней в некоем ностальгическом свете. Непостоянство имя тебе, Алиса! Нет, она уже все решила. Сегодня она доделает потолок, даже если это ее угробит. Она начала красить его четыре дня назад и до сих пор видела больше плесени, чем свежей краски. Стоило ей выйти из-под прикрытия кустов, как ветер налетел на нее, чуть не сбив с ног. Она чуть не врезалась в какую-то машину. Откуда здесь машина? Она удивленно остановилась, пытаясь смахнуть воду с глаз. Это была очень большая машина, и стояла она прямо перед ее крыльцом. Большая и черная. На какое-то мгновение она напомнила ей старый "воксхолл" Д*Арси. Дикая, сумасшедшая мысль... "Все это была ужасная ошибка, милая. Я сидел в немецком концлагере..." Нет, это безумие. Она сама видела "воксхолл", разбитый немецкими бомбами в Гринвиче, восемнадцать месяцев назад, в те сумасшедшие дни, когда Эдвард возвращался из своей сказочной страны. И сразу же следующая, такая же безумная мысль: это вернулся Терри... "Нет, любовь моя, я вовсе не утонул..." Это было бы совсем невероятно. Если бы Терри и вернулся с того света, то уж никак не на такой машине. Но у кого из ее знакомых есть машина и блат с горючим? Ни у кого. С окончания войны прошло слишком мало времени, чтобы такие излишества появились снова. И потом, никто из ее знакомых даже не знает, где ее искать. Она еще не разослала писем - руки не доходили, не до того было. Заглянул поболтать сосед? Или оставить визитную карточку? Вот уж чего она никак не ожидала от местных - так это того, что они могут оставлять визитные карточки. Слишком глухое место. Впрочем, она ожидала, что рано или поздно к ней кто-нибудь да заглянет, чтобы познакомиться с новым человеком. Но не может ведь машина приехать сама по себе, а эта явно была пуста. Она нащупала в кармане большой ключ. Она совершенно точно помнила, что уходя запирала дверь, хотя, возможно, с точки зрения местных здесь так и не принято. В радиусе мили от нее не было ни одного дома, и телефона у нее тоже не было. До сих пор это мало ее тревожило. Она не позволит, чтобы что-нибудь изменилось. Но где же водитель? На крыльце? В сарае за домом? Укрываться в любом из этих мест - бессмысленно, в машине все равно удобнее. Если гость явился к ней с недобрыми намерениями, еще бессмысленнее ждать ее где-то, оставив машину на виду. Она медленно подошла к двери. Оба маленьких окна выходили на эту сторону, да и размер их не дал бы взрослому человеку забраться внутрь. Оба окна были целы; во всяком случае, никаких признаков взлома она не видела. Трава под ними не тронута. Очень осторожно она повернула ручку. Дверь заперта. Вздохнув с облегчением, она сунула ключ в скважину и услышала, как щелкнул древний замок. Ветер втолкнул ее в дом вместе с облаком водяных брызг. Она захлопнула за собой дверь и задвинула щеколду. Дрожа от волнения, она постояла на месте, слушая, как вода и грязь стекают с нее на газеты, валявшиеся на полу у двери, наслаждаясь уже тем, что дождь остался за стеной, и не видя ничего, кроме мерцания огня в печке. Принести еще угля? Уголь подождет. Если ее неизвестный гость просто отошел по нужде, она услышит, как он залезает обратно в машину. Она стянула плащ. Ее тошнило от запаха скипидара. Постепенно она начала различать комнату: раковину и тумбочку в углу, стремянку, банки с краской, парафиновую лампу, диван и кресло в чехлах, словно в траурных вуалях. Всю остальную мебель она сдвинула в спальню. Женщина на диване пила чай. Взвизгнув от неожиданности, Алиса отпрыгнула назад и врезалась спиной в дверь. Гостья нахмурилась и поставила чашку на блюдце, которое держала в другой руке. - Добрый вечер, мисс Прескотт. Простите, если напугала вас. - Она сидела, чопорно выпрямившись. В коричневом твидовом пальто с меховым воротником она выглядела очень солидно. Объемистый саквояж лежал на диване рядом с ней. Ее блестящие глаза и угловатые черты странно напоминали птицу. С минуту Алиса не могла произнести ни слова - она вся дрожала. - Вы моложе! - наконец выдавила она. Гостья подняла аккуратно подведенные брови, как бы обдумывая, не оскорбительно ли подобное замечание. - Моложе чего? Великой Хартии? - Чем были, когда я встречалась с вами в прошлый раз. И вы все еще мисс Пимм? Она была совершенно сухой - от шляпы до крепких башмаков с квадратными носками, хотя дорожка у крыльца вся раскисла от дождя. Даже на воротнике не было видно ни капельки. - Полагаю, мисс Прескотт, сойдет и это имя. Шок от неожиданности прошел, уступив место злости. - А моя фамилия теперь Пирсон. - Одеревеневшими пальцами Алиса пыталась справиться с пуговицами пальто. Ведьма покосилась на палец без кольца и с минуту обдумывала новую информацию. - Однако вы живете одна, миссис Пирсон. Могу ли я выразить вам свое соболезнование? Объяснение было бы гораздо уместнее. Запертая дверь ни при чем. Дверь она могла еще понять: кто как не мисс Пимм как-то раз выдернул Алису с велосипеда и усадил на заднее сиденье автомобиля - это при том, что два этих транспортных средства сближались друг с другом со скоростью сто миль в час? Но вот зачем ей нарушать одиночество, выстраданное Алисой по праву? Неужели она не понимает, что видит перед собой отшельницу? Потом до нее наконец дошло. - Эдвард? У вас новости про Эдварда? - Он жив и здоров. По крайней мере был две недели назад. Но разумеется, причина моего вторжения - это он. Это ведь уже не в первый раз, не правда ли? - Мисс Пимм чуть раздраженно покачала головой. - Должно быть, там, где дело касается этого молодого человека, у меня пробуждается материнский инстинкт. - Он вернулся? - Нет. Он все еще в Соседстве. Что бы он ни обещал, он ни разу не был на Земле с тех пор. Я, несомненно, поставила бы вас в известность, если бы узнала о нем что-нибудь. Это первые достоверные сведения о нем, которые я получила. И первые, которые получила Алиса за без малого два года. Она повесила плащ и грязное пальто на гвоздь у двери. - Значит, недостоверные до вас все-таки доходили? - Я получила сообщение, что он объявил о своем намерении исполнить пророчество и после этого ушел из Олимпа. Подробности этого были столь туманны и неправдоподобны, что я не стала беспокоить вас. Алиса растерла замерзшие руки, потом стянула сапоги. - А что достоверного на этот раз? - Всему свое время. Я подогрела чай. - Ну да, конечно. Заварной чайник в стеганом чехле стоял на стремянке, на ступеньку выше молочника, сахарницы и пустой чашки. Мисс Пимм явно не теряла времени зря - ведь Алисы не было дома от силы минут двадцать. - Очень мило с вашей стороны ехать в такую глушь, чтобы дать мне знать. - Она, взяв чашку, благодарно улыбнулась. Не было нужды спрашивать у старой ведьмы, как та выследила ее. - Вы болели. - Что, это так заметно? - Нет. Обычному человеку - нет. - У меня была испанка. - Что ж, вам досталось. Должно быть, вам здесь одиноко после Лондона? - Я выбрала это сама. - Ее руки дрожали от злости, когда она наливала себе чай. За тот месяц, что она прожила здесь, к ней не заходил никто. Если не считать торговцев, молочника, зеленщика и почтальона... Ни одного соседа. Она хотела одиночества - она его получила. В избытке. До сегодняшнего дня. Сегодня ее одиночество нарушили, и нарушили грубо. Она уселась на закутанное в чехол кресло и приготовилась к бесцеремонному допросу со стороны мисс Пимм. - Как дела у Штаб-Квартиры? Мисс Пимм надула губы. - Зализываем раны. - Но вы ведь победили, разве не так? - Скажем так - ничья. Мы победили на Западе. Мы потеряли Россию, и мы серьезно обеспокоены ходом Генуэзской конференции. Борьба со злом продолжается; Погубители лишь произвели перегруппировку. Они обошли нас с этой испанкой. - Неужели это - тоже их рук дело? - Разумеется, их - обыкновенно грипп не настолько опасен. Это была попытка помешать американцам вступить в войну. Вы ведь знаете, болезнь началась в Америке и за считанные минуты охватила все сорок восемь штатов. От нее уже умерло больше людей, чем погибло на войне. И возможно, она еще не стихла. Неужели это напоминает вам обычный грипп? Подобная история показалась бы невероятной, не услышь ее Алиса от мисс Пимм. - Чума! Четвертый всадник на коне бледном? - Вот именно. Правда, в конечном счете это ударило по ним самим. Грипп ослабил немецкую армию и прекратил войну. - Слабая, злорадная улыбка мелькнула на ее лице и тут же исчезла. - Но ведь это неправда! - Во всяком случае, так говорит генерал Людендорф. - Называя имя немецкого главнокомандующего, мисс Пимм пожала плечами. - Впрочем, все окончилось для нас не так плохо. За окошком быстро смеркалось. На стенах играли причудливые тени. Самая большая из них принадлежала гостье и была похожа на какую-то хищную птицу. - Почему Норфолк? - спросила она. - Я получила этот дом в наследство. Он принадлежал многим поколениям семьи Пирсон. - Это-то при чем здесь? Алиса сделала еще глоток чая, с наслаждением ощущая, как его тепло разливается по телу. Мисс Пимм с кислым видом изучала потолок. - Они явно не доверяли краске. Так с чего это вы вдруг бросили свою работу в Лондоне и похоронили себя в этих болотах? Это совершенно ее не касалось, однако отвечать так мисс Пимм определенно не стоило. - Не знаю. Война закончилась. Мне нужно было начать все сначала... Открыть новую страницу... Или это просто была депрессия после гриппа. Ладно, так что нового об Эдварде? Мисс Пимм оживленно кивнула, словно тоже обрадовалась тому, что время пустой болтовни истекло и можно переходить к делу. - Судя по всему, он решил, что он Иисус Христос. - А вам не кажется, что эта шутка не слишком удачна? - Ну тогда Моисей. Или Петр Отшельник [проповедник Первого крестового похода]. Он пытается исполнить Филобийское пророчество. - Возможно, мисс Пимм и скинула эдак лет тридцать, но властности пришельца у нее явно не убавилось. - Он же клялся, что никогда не сделает этого. - Судя по всему, он передумал. - Что ж, это его право, - осторожно сказала Алиса. - Нет - если его прихоть угрожает другим. У нас гостит посланница Службы, миссис Юфимия Маккей. Она говорит, что ваш кузен открыто провозгласил себя Освободителем из пророчества. Он разгуливает из края в край, призывая к религиозной революции. - Эдвард? - Похоже, что он. - Ну, полагаю, у него были на это причины. - В воспоминаниях Алисы ее кузен был совсем еще мальчишкой, хотя в семнадцатом году она видела его весьма волевым молодым человеком. Он не сделал бы ничего необдуманного. Мисс Пимм вздохнула. - Я уверена, причины были, и должна признаться, мое присутствие здесь продиктовано по большей части простым любопытством. Мне интересно было бы узнать, что это за причины. Его отец был глубоко убежден, что ввязаться в эту игру было бы чудовищной ошибкой, и из того, что мне известно, я склонна с ним согласиться. Это совершенно неразумно. Миссис Маккей послана сюда, поскольку Служба серьезно обеспокоена. То, что делает Эдвард, может закончиться для всех катастрофой. - Каким образом? - поинтересовалась Алиса. И почему это должно волновать ее? Более того, почему это должно волновать Эдварда? Служба не сделала для него ничего, только похитила в Соседство, а затем изо всех сил мешала ему вернуться домой. Она не понимала, почему у пего должны быть какие-то обязательства перед Службой. У нее, во всяком случае, - никаких. - Мне кажется, больше всего они боятся того, что он потерпит крах, - задумчиво проговорила мисс Пимм. - В этом случае все, что они проделали до сих пор, будет дискредитировано. Это вполне обоснованная точка зрения. Я могла бы назвать и менее приятные последствия. Алиса решила не продолжать эту тему. Ей не нравилось то, какой оборот принимает их беседа. - Я рада, что он жив. Очень мило с вашей стороны лично сообщить мне эти новости. Спасибо. И снова улыбка мисс Пимм была почти незаметной, но от этого не менее зловещей. - Миссис Маккей прибыла в наш мир специально для того, чтобы попросить вас о помощи. - Меня? Но как? Написать письмо... Нет, это ведь невозможно, верно? Моей помощи... чтобы я помогла Эдварду или попыталась остановить его? - Второе. - Но почему я? Не понимаю, какое отношение то, что он задумал, имеет ко мне. - Или ко мне. Признаюсь, меня несколько раздражает то, что Служба постоянно взывает к нашей помощи в этом деле. Мы же избегали втягивать их в нашу борьбу с Погубителями. Это замечание было настолько неуместно, что Алиса пропустила его мимо ушей. - Он уже взрослый человек. Я доверяю ему. - Я тоже. Именно поэтому мне так любопытно. - Это признание прозвучало трогательно. Мисс Пимм показалась почти... почти человеком... обычным человеком. С минуту обе молчали. Разумеется, первой отвернулась Алиса. Она обнаружила, что ее чашка пуста, однако дойти до чайника, чтобы снова наполнить ее, было выше ее сил. - Это совершенно абсурдное предположение. Чтобы я вмешивалась в его дела, пыталась повлиять на него, когда он знает ситуацию, да и весь этот мир гораздо лучше меня... Это совершенно невозможно. Я отказываюсь. Пожалуйста, объясните этой миссис Маккей... кстати, где она, миссис Маккей? - Алиса с опаской покосилась на дверь спальни. - Я оставила ее лежащей на кровати в "Быке", в Норвиче. Она страдает от недосыпа, так как время суток в Вейлах не совпадает с нашим. Кроме того, она хотела позвонить по телефону. Значит, вы хотите, чтобы я передала Службе ваши извинения? "Интересно, - подумала Алиса, - может ли хоть что-нибудь смутить эту грозную леди?" - Передайте, что всем им место на живодерне. Выражение лица василиска не изменилось. - Эмоциональная реакция, если так можно выразиться, - именно та, которую я и ожидала. Снова последовала пауза, на этот раз дольше. Мисс Пимм, казалось, чего-то ждала, хотя Алиса не могла понять, чего именно. Во всяком случае, она ни за что не позволит тащить себя куда-то... да что там говорить - она и пальцем не пошевелит ради каких-то пришельцев. Даже если бы она знала все обстоятельства - чего уж точно никогда не случится - и если бы не одобряла действий Эдварда - почему бы и нет? - она все равно не стала бы вмешиваться. О чем тут еще говорить? - Какие у вас планы на сегодняшний вечер? - спокойно поинтересовалась мисс Пимм. Попробовать докрасить при свете парафиновой лампы потолок и полки. Потом вскрыть банку сардин или чего-нибудь в этом роде - что бы это ни было, еда все равно будет пахнуть скипидаром. Потом завалиться в постель со свечой и "Грозовым перевалом" в руках. Она не могла даже завести граммофон - он был погребен под кроватью за стопками книг, картин и прочего хлама. Собственно, если подумать, сама кровать тоже оставалась пока под кухонным столом, прикрытая сверху ковром. - Ничего особенного, - призналась Алиса. - Тогда вы можете поужинать с нами в "Быке". Я могу отвезти вас потом домой, если захотите. А разве может быть иначе? - При нашей последней встрече вы не водили машину. - "Не водила" или "не хотела" - не одно и то же, - холодно заметила мисс Пимм. Она встала и потянулась к чайнику. - Ступайте переоденьтесь. Алиса открыла рот и закрыла его. Она понимала, что спорить с пришельцем бессмысленно. И потом, нормальный ужин в культурном обществе - такого она себе давно не могла позволить. Она оторвалась наконец от кресла и поставила чашку с блюдцем в таз для грязной посуды. - Не надевайте, - добавила мисс Пимм, - ничего такого, чего вам будет жалко. На случай, если передумаете. Алиса резко обернулась; чего в ней больше - страха или злости, - она не знала. - Уж не собираетесь ли вы похитить меня? Не на это ли вы намекаете? То, что... - Разумеется, нет. Если бы я собиралась похитить вас, миссис Пирсон, я бы не тратила столько времени на разговоры. 18 - Миссис Маккей - миссис Пирсон, - представила их мисс Пимм. Поначалу Алиса держалась с опаской, не зная, как себя вести. "Надеюсь, путешествие прошло приятно?" было бы слишком банальным вопросом, чтобы задавать его пришельцу из другого мира. Однако загадочная Юфимия оказалась до необычного обычной. Она разочаровывала. Безвкусное платье, бесхитростные манеры и простонародное ирландское произношение. Если она и страдала от усталости, то успела прийти в себя и теперь излучала веселье, открыто подшучивая над мисс Пимм и отпуская довольно-таки легкомысленные замечания по поводу заполнивших бар "Быка" молоденьких солдатиков. На вид ей было чуть больше двадцати, хотя держала она себя с уверенностью зрелой женщины. - Что, хорошие новости? - насмешливо спросила мисс Пимм. - О, отличные! - воскликнула миссис Маккей. - Говорят, с ним все просто замечательно. Ну и штука эти телефоны! Правда ведь? Втроем они проследовали в обеденный зал. Он был темный, с низким потолком, зато здесь было тепло и не пахло скипидаром. В этот ранний час они оказались в нем чуть ли не единственными посетителями, так что заняли стол поближе к камину. Их обслуживал древний, глухой как пень официант. Стоило им усесться, как мисс Пимм самоустранилась от беседы, ведя себя так, словно волшебные чары сделали ее невидимой. Миссис Маккей, напротив, беззаботно болтала о побочных эффектах оккультных перемещений, о том, как замечательно снова побывать в родной Англии, пусть даже совсем ненадолго, о том, какая мерзкая стоит погода, о тех изменениях, которые она успела увидеть, и о том, как не повезло какой-то семейной паре по фамилии Пеппер - первыми после войны они вытянули жребий, чтобы провести отпуск на Родине, и свалились от гриппа сразу же по прибытии на Землю. Вряд ли Олимп послал бы на Землю некомпетентного посла, и очень скоро Алиса начала понимать, что первое впечатление, произведенное на нее Юфимией, оказалось обманчивым. Она была по-своему привлекательна и не лишена своеобразного юношеского остроумия. Если бы она постриглась помоднее, если бы на ней было поменьше пудры, не такое жуткое бурое платье и совершенно не идущие к волосам румяна, она была бы настоящей красавицей. Впрочем, даже так она вполне могла сводить мужчин с ума своей шевелюрой потрясающего рыжего цвета, да и фигура у нее была что надо. И если уж на то пошло, и одежда, и макияж, возможно, принадлежали другим людям - ничего своего она из Соседства захватить не могла. К тому же кто такая Алиса, чтобы критиковать ее, если у нее самой все волосы в краске? Еда оказалась гораздо лучше той, которую мог предложить послевоенный Лондон, хотя из овощей в это время года не было ничего, кроме репы и водянистой картошки. Алиса налегала на жареную свинину, запивая ее превосходным белым вином. Потребность в последнем появилась после поездки в одном автомобиле с мисс Пимм - из того, что старая ведьма умела заглядывать за поворот, совсем не следовало, что она это делала. Алиса слишком поздно сообразила, что с учетом обстоятельств ей не стоило бы так злоупотреблять алкоголем. К своему удивлению, она обнаружила, что такого удовольствия не испытывала уже много месяцев. Разумеется, в конце концов миссис Маккей перешла к делу. Она подтвердила все, что мисс Пимм рассказала об Эдварде: он вернулся в Соседство в 1917-м, потом ушел из Олимпа и исчез. Почти два года о нем ничего не было слышно. Теперь же, согласно заслуживающим доверия источникам, он открыто воззвал к туземцам в какой-то стране под названием Джоалвейл, провозгласив себя предсказанным Освободителем. - Он ужасно рискует, - протянула она, хотя прозвучало это как "ужжясно рыскует". - Ума не приложу, как это Зэц и вся его шайка не укокошили его сразу же. А теперь уже поздно. Поздно - для чего? Зеленые глаза расширились - право же, ей стоило бы попробовать наложить тушь на эти ресницы. - Вы знакомы с пророчествами, миссис Пирсон? - Немного. Пожалуйста, зовите меня Алисой. - А вы тогда меня - Юфимией! - Юфимия отхлебнула вина и с заговорщическим видом подалась вперед. - Вы понимаете, то, что он делает, может привести к серьезным последствиям для бедных туземцев. Чьи это слова? Не ее, это уж точно. - Насколько мне известно, Эдвард уверял, что он не будет делать того, что - по вашим словам - делает сейчас. Если он передумал, у него должна быть на то весомая причина. Он захватил кого-нибудь с собой, уходя из Олимпа? - Говорил ведь он что-то про девушку, Исиан, она еще стала чьей-то там кухаркой... - О нет. Ну, по крайней мере мне так кажется. - Миссис Маккей или никогда не думала о такой возможности, или ее в это не посвящали. - Конечно, все было тогда так запутано... Этот вопрос сбил ее с толку, и Алиса не упустила возможности закрепить свои позиции. - Запутано? Что может запутать компанию чародеев? - Что? - Застигнутая врасплох, Юфимия схватила бокал с вином, сделала несколько глотков и наконец-то заговорила нормально, а не по выученной наизусть шпаргалке. - Какие мы чародеи? Палата напала на Олимп, пока Эдварда не было, и он первым попал туда после того, что там случилось. Просто жуть что такое! Все дома пожгли! Нам только вот сейчас удалось навести хоть какой-то порядок. И потом, были ведь убитые! Не все успели убежать. Некоторых так и не нашли до сих пор, и один из них - так нам сдается - был ихним шпионом и сбежал с убийцами, но как знать, может, кто из других и ушел с Эдвардом... А чего вы спрашиваете? С минуту Алиса жевала молча, пытаясь придумать, как бы ей потактичнее выведать про возможное увлечение Эдварда. В голову, как назло, не приходило ничего подходящего. - Должно быть, для него это был настоящий удар - перенестись туда и оказаться среди такого... А для капитана Смедли - и того тяжелее. - Она и забыла спросить, как там Джулиан. - Еще бы! Они организовали Морковок, чтоб те похоронили всех убитых. - Всех убитых? Неужели их было так много? - Десятки! Ну, правда, наших, пришельцев, только четверо. - И туземцы, конечно, не в счет? - Для меня - в счет! Боже! - Ради Бога, извините меня! Это непростительно с моей стороны. Для меня тоже в счет, и для Эдварда... Вы знаете, мы с ним оба росли в Африке... - Пытаясь оправиться от смущения, Алиса все же заметила - миссис Маккей покраснела так, что даже румяна на ее щеках поблекли; впрочем, она не сомневалась, что и сама покраснела не меньше. Как только она могла ляпнуть такое? "Слишком много выпила, Алиса!" К счастью, появился официант, и разговор на время прервался сам собой. Когда старикан исчез, оставив на столе щедро сдобренный шерри бисквит, Алиса сделала еще одну попытку: - Разве не говорилось в одном из этих пророчеств, что мертвые пробудят его? Я имею в виду Освободителя. Два года назад я думала, что это относится к тем мертвым, которых он увидел во Фландрии, но может быть, имелись в виду мертвые в Олимпе? Миссис Маккей вяло пожала плечами: - О, я даже не делаю вида, что разбираюсь в этих ихних пророчествах. Интересно, "мертвые" - имеется ли в виду множественное число, убитые Морковки? Или одна мертвая Исиан? Задавать этот вопрос рыжей болтушке - пустая трата времени; так или иначе, но что-то пробудило Эдварда. В обеденном зале появились еще две компании. Юфимия, похоже, забыла о выполнении своей миссии или решила отложить это на потом - как подозревала Алиса, благодаря так и оставшимся неизвестными хорошим новостям, которые она узнала перед обедом. Она не ограничивала себя в вине, словно отмечая нечто большее, чем свой быстротечный визит в Англию. Впрочем, и Алиса от нее не отставала. Во время войны на спиртное смотрели косо, но теперь все снова встало на свои места. - Так здорово снова побывать дома, пусть даже так недолго. Что, жуткая была война? - Да. - Алисе казалось, что за нее отвечает кто-то другой. - Очень страшная. Миллионы погибли. И под конец разразилась испанка, унесшая жизни еще миллионов. Тяжело было даже здесь, в Англии: нехватка продовольствия, бомбы, ежедневные списки погибших, женщины, работающие на заводах, социальные потрясения. - Но теперь лучше? - спросила Юфимия. - Мужчины возвращаются? Все снова становится как было? - Как было не будет больше никогда. - Алиса начала описывать бомбежки, непрекращающуюся экономию, а теперь еще и забастовки, разочарования, вечные распри в газетах, из-за которых поневоле задумаешься, ради чего сражались и погибали все эти четыре года. Юфимия слушала, широко раскрыв зеленые глаза и время от времени сочувственно вздыхая. - Война коснулась и вас? - Коснулась. Очень близко. - Мне сказали найти мисс Прескотт. Ясное дело, если вы не хотите рассказывать... - Рассказывать почти нечего, - горько призналась Алиса. - Я была замужем меньше недели. А до этого мой очень близкий друг погиб во Фландрии. Его убили как раз в тот день, когда Эдвард вернулся в Соседство. Я вышла за Терри почти случайно - один из этих безумных романов военного времени. Вы не поймете. Он был так молод, так храбр, так боялся... Они все так спешили жить, так боялись, что каждый новый день может стать последним. Они были все так крепки и одновременно так хрупки... - Вино развязало ей язык. - Наверное, это ужасно так говорить, но может, так даже... Нет, я не то говорю. Это было ужасно, и я, конечно, оплакиваю его. Я хочу сказать только, что наш брак был глупостью - один из этих быстротечных военных романов, который мог обернуться ошибкой... Она стиснула зубы - так натягивают вожжи, пытаясь остановить понесшего коня. Она так изголодалась по обществу, что язык готов был выставить ее на посмешище, если она даст ему хоть малейшее послабление. Столько всего случилось за два года, которые прошли с того дня, как мисс Пимм спасла их с Эдвардом своим волшебством... Сначала Д*Арси, потом Терри... Она до сих пор чаще вспоминала Д*Арси. Терри был быстро прошедшим безумием. Единственное, что их объединяло, - это отсутствие семьи. Улыбка, аура уязвимости, молнией вспыхнувшая страсть, свадьба, пять безумных, полных любви ночей, отчаянное прощание, телеграмма... И дом. - От него мне остался в наследство дом. Это все, чем он владел, дом его деда. Его корабль ушел через шесть дней после нашей свадьбы. Подлодка. Я получаю небольшую пенсию... - Она чувствовала себя виноватой каждый раз, когда ей приходилось тратить хоть пенни из этой пенсии. Она опустила взгляд на пустую тарелку и прикусила губу так сильно, что от боли на глаза навернулись слезы. Потом выпила еще вина. Ее тарелку унесли. На столе появились кофе, сыр и бисквиты. В обеденном зале стоял гул разговоров - давно забытый звук. - Мне очень, очень жаль, - вздохнула Юфимия. - Все наши тревоги должны казаться вам такой мелочью. - Нет. Вовсе нет. Расскажите мне лучше про Олимп. Эдвард почти ничего нам про него не рассказывал - не успел. - Олимп? Обезьянник, вот и все! - То" есть как? - не поняла Алиса. Юфимия немного подумала. - Ну, понимаете - аванпост Империи и все такое. Отшельники в джунглях, отшельники, сходящие с ума от скуки. Там нет других постов, чтобы ходить в гости, никаких там шикарных Порт-Саида или Сингапура. Погода такая, что нет нужды отчаливать в холмы в жаркий сезон. Мужчины не могут ходить охотиться на зверя, там и оружия-то всего - лук и стрелы. И писем из дому нет. - И "Таймс" не приносят? - Во-во. Олимп хуже какого одинокого маяка. Ясное дело, сами мы в этом ни за что не признаемся, да только порой все от скуки рехнуться готовы. Ну, Служба и разрешает своим женщинам идти в миссионеры, милая. Оставьте бедную женщину взаперти в четырех стенах, так она свихнется. Мы скучаем, мы сплетничаем, мы собачимся. Мы... - Юфимия немного поколебалась. - Одним словом, обезьяны в обезьяннике, - горько договорила она и допила свою рюмку. - О! - Видите ли, правила-то там не действуют. Мы не стареем. Огонь не угасает. С возрастом мы не успокаиваемся. Алиса почувствовала, что эта откровенность смущает ее. А ей-то казалось, она идет в ногу со временем и прогрессом. - Этого Эдвард точно не говорил. - Ха! Ну, он-то и впрямь совсем другой. Ясное дело, он пробыл у нас не то чтобы долго, но уж он единственный, кто не поддался Ольге Олафсон. - Я не удивлена, - горячо заявила Алиса, - самое твердое у него - его мораль. Юфимия нашла это замечание двусмысленным, и Алиса посмеялась вместе с ней. - За целомудрие! - воскликнула Юфимия, высоко подняв оказавшуюся снова полной рюмку. - Но в меру! - Алиса чокнулась с ней. Они выпили. - А как живется в Олимпе капитану Смедли? - О! Гм... Он в порядке. Как раз отправился посмотреть, чем помочь мистеру Экзетеру. Его любят... - И без того раскрасневшееся лицо Юфимии порозовело еще сильнее. - Знаете, а его рука отрастает заново. - Нет! Правда? - В волшебство верилось с трудом, хоть Алиса и повидала его уже достаточно, чтобы убедиться - оно существует. Но чудеса и такой практичный человек, как Джулиан Смедли, - такое у нее не укладывалось в голове. - Разумеется! - негромко проговорила мисс Пимм. Обе женщины подпрыгнули - они уже успели забыть о ней. - А вы сомневались, что так будет, миссис Пирсон? - Да. - Надо больше верить! Пришелец всегда может исцелить сам себя. Или сама себя. - Она пронзила Алису неприятным взглядом. Она действительно выросла за этот вечер, или это Алисе только кажется? - Что... Что вы хотите сказать? - Я хочу сказать, что вам не помешает небольшой отдых в тропиках. - Мне? - Вам. Не только солдаты страдают от военных потрясений. От военных потрясений весь мир страдает. Вы пережили две потери за восемнадцать месяцев. Незадолго до этого вы потеряли своего дядю и, вам казалось, своего кузена тоже. Подозреваю, испанка едва не стоила вам жизни. Ваше решение спрятаться от мира в Норфолке, возможно, не лишено смысла - но отдых, который предлагаю вам я, пошел бы вам на пользу. Военные потрясения? Контузия? Алиса никогда не пыталась применить эти зловещие слова к себе самой. Впрочем, то, что испытала она, не шло ни в какое сравнение с тем адом, который пережили мужчины в окопах. - Мы обыкновенно называем это "нервным срывом". - Название ничего не меняет, - отчеканила мисс Пимм. - "Эмоциональное истощение" тоже подошло бы, да и физически вы не в лучшей форме. Так что почему бы вам не отправиться в отпуск - все расходы оплачены? Несколько недель экзотики? Возможно, и не настолько комфортабельно, как круиз по Средиземноморью, но в это время года, пожалуй, даже приятнее. В Вейлах сейчас осень, но погода мягкая. - Уж куда лучше этой, - радостно согласилась Юфимия. Алиса попыталась обдумать идею отдыха в другом мире. Мысли скользили - она не могла сосредоточиться. Алисе казалось, что ее, словно слепого щенка, бросили на тонкий лед. - Это очень полезно для выздоравливающих, - продолжала мисс Пимм. - Разумеется, если вы все-таки решите отправиться повидаться с Эдвардом, путешествие может оказаться нелегким. Конечно, Вейлы - это не Англия, так что наивно утверждать, будто там вам ничего не грозит, но уж, во всяком случае, риска не больше, чем в сафари где-нибудь в Кении или, уж если на то пошло, в прогулках на яхте в открытом море. В это время года вам придется перемещаться верхом на драконе. И потом, возможность повидать своего единственного оставшегося родственника? - Но я отказываюсь... - Я не верю, что приглашение Службы таит в себе какой-то обман. В любом случае вы можете сразу же прояснить ситуацию, отказавшись принять чью-либо сторону в этом споре. Я не ошибаюсь, миссис Маккей? Юфимия покачала было головой, потом неуверенно кивнула. - Вот и отлично! - сказала мисс Пимм так, словно речь шла о решенном вопросе. - И если вы согласитесь отправиться повидать своего кузена, вы сможете объяснить ему свою точку зрения. Я уверена, он согласится с ней и будет рад снова встретить вас. Обеденный зал поплыл у нее перед глазами. Даже слушать рассказы Эдварда про переход из одного мира в другой было делом непростым. Думать о том, что этот переход предстоит совершить ей самой, казалось полным безумием. Алиса подозрительно покосилась на Юфимию - та, похоже, была уже не в силах поддерживать разговор. - А какие гарантии того, что мне будет позволено вернуться? Мисс Пимм прикусила губу. - Гарантии здесь даю я. Теперь, когда война закончилась, персоналу Службы не терпится в отпуск на Землю. Для этого им нужна наша помощь. Если вы не вернетесь, скажем, через месяц или около того - или какой срок вы назначите сами, - я могу устроить им серьезные неприятности. Ну, например, взять заложников. Мы можем договориться о пароле, который вы пошлете мне, если захотите задержаться подольше. Вздор! Алиса подумала про свой дом: темный, сырой, холодный и мрачный. Никому нет дела до того, закончит она покраску сейчас, или через несколько месяцев, или вообще никогда. Работы никакой. Друзья не заметят ее отсутствия, если только оно не слишком затянется. Почему бы ей не согласиться на такое невероятное предложение? Мисс Пимм нахмурилась. - Я действительно не верю, чтобы Служба чинила вам какие-либо препятствия. Как правило, они весьма достойные люди, хотя сейчас, возможно, и несколько не в своей тарелке. - Ха! - воскликнула Юфимия и осушила рюмку. Алиса допила кофе. На улице дождь, одиночество, грязь и голые деревья. Увидеть жаркие тропики! Сколько лет у нее не было нормального отпуска? Она вообще не помнила ни одного. Поездки на неделю или на две к теткам в Борнмут. Тайно проведенные с Д*Арси выходные перед войной. Огонь в камине шипел и дымил. - Молочник, - пробормотала она. - Мясник... - Ваши счета оплачены? По дороге мы можем проехать мимо вашего дома. Оставите на двери записку, пусть пока приостановят доставку. - Приглашение для взломщиков? - Я могу сделать дом неприступным. Ну что, решено? Алиса с сомнением посмотрела на Юфимию: - Имейте в виду - я верю Эдварду. Я не предам его. 19 "Омбай фала, инкутин..." Они вышли из дома Алисы, пересекли Норвич и понеслись на запад в направлении Кембриджа. Чувство реальности окончательно изменило Алисе. Неужели она потеряла рассудок? Или это выветрились винные пары? Она съежилась на заднем сиденье рядом с Юфимией Маккей, а мисс Пимм с маниакальным упорством гнала автомобиль сквозь ночь. Ливень заливал ветровое стекло как бы в насмешку над жалкими попытками дворников справиться с ним; чудо техники - электрические фары не высвечивали впереди ничего, кроме серебристой водяной стены. "Инду мака, саса ду". Стуча зубами, отбивая ритм ладонями по коленям, Юфимия пыталась обучить Алису словам ключа - древней как мир песни, которая должна была отворить портал в Сент-Галле и перенести их в другой мир. Алиса помнила такую же поездку полтора года назад - тогда мисс Пимм учила Эдварда и Джулиана этой же самой белиберде. Слова из незапамятных времен, сложный, будоражащий ритм. Только тогда стоял солнечный летний полдень, а машину вел солидный, здравомыслящий мистер Стрингер. Он-то не гнал машину по извилистой дороге в холмах в кромешной тьме и не срезал повороты по встречной полосе. - Хосагил! - торжествующе вскричала Юфимия. - Конец первого куплета. Хотите попробовать сначала? Нет, Алиса не хотела попробовать. Алиса хотела домой, к своему одиночеству, хотела броситься в свою постель, натянув одеяло на голову. Она хотела, чтобы это безумие прекратилось. Ну же! Пожалуйста! Должно быть, вино ударило ей в голову, иначе она ни за что бы не согласилась на этот бред. Отпуск в другом мире? Ни у кого из них пет с собой багажа. Они несутся в никуда. Это невозможно. Это какой-то чудовищный розыгрыш. Теперь, когда действие вина ослабло, она понимала это. - Давайте лучше я буду повторять за вами по одной строке. - Верно! - радостно взвизгнула Юфимия. - Омбай фала, инкутин... "Омбай фала, инкутин". В Кембридже им предстояло захватить с собой Билла и Бетси Пепперов, ту самую пару, которая прибыла сюда из Соседства провести отпуск и ухитрилась подцепить испанку, продолжавшую еще вспыхивать то там, то здесь по всей Англии. Юфимия уже рассказала ей, что, не успев вернуться вовремя в Олимп, бедолаги Пепперы весьма и весьма подпортили себе репутацию. Пропади они пропадом, эти несчастные Пепперы! Почему, ну почему Алиса позволила вовлечь себя во все это? "Айба риба мона кин. Хосагил!" - Теперь второй куплет... - Минуточку. Можно я поупражняюсь с ритмом? - О, это гораздо проще, вы справитесь. И мисс Пимм побарабанит для нас. Верно, мисс Пимм? Не сбавляя хода, машина свернула за поворот и несколько секунд шла боком, прежде чем набрать скорость и снова вонзиться в непроглядную, насквозь пропитанную водой мглу. Алиса даже взвизгнуть не успела. Она поняла, что пока, слава Богу, жива, и слегка перевела дух. - Неужели необходимо так нестись? - Необходимо! - отрезала мисс Пимм. - Нам еще далеко. Нужно успеть сделать дело, а мне еще и убраться оттуда, прежде чем местные проснутся и заметят, что там творятся странные вещи. _Странные_ вещи? Первобытное шаманство в наше время? В церкви? - Викарий должен успеть приготовиться к заутрене, - добавила мисс Пимм, словно это все объясняло. - Сент-Галл до сих пор используется, - беззаботно пояснила Юфимия. - Центр узла находится прямо перед алтарем, хотя стоячие камни остались на дворе. Это место было святым вот уже тысячи... - Я знаю. Я там была. - Ах да. Вы говорили. Алиса сама видела, как Эдвард и Джулиан вошли в эту церковь. И насколько ей было известно, они больше не выходили оттуда. Это, кажется, где-то в Котсволде. Противоположный конец Англии: Кембридж, потом скорее всего через Нортгемптон и Оксфорд. Уилтшир? Да, это не один час ехать. - Дайте мне разобраться. Мы поем и пляшем, и потом появляется волшебство, и мы оказываемся прямо в Соседстве? Прямо так? - Прямо так. Только что вы были в Сент-Галле, и вот вы уже на узле в Олимпе. На лужайке с зеленой изгородью. А скорее всего в психушке Колни-Хэтч, в смирительной рубашке. - Нас будет четверо, - все так же беззаботно продолжала Юфимия. - В компании гораздо легче. Вот когда я одна сюда переходила, мне было жуть как тяжело. Поди, двадцать минут прошло, покуда я настроилась как надо. Я как собака вымоталась с этим танцем... Ладно, второй куплет... - Еще минуточку! Если мисс Пимм будет бить в барабан, что помешает ей перенестись вместе с нами? - Такие случаи бывали, - откликнулась мисс Пимм с переднего сиденья. - Я имею в виду перенос не тех людей. - Машина вильнула, чудом избежав столкновения с одиноким велосипедистом-самоубийцей, без единого огня спешившего куда-то сквозь ночь, дождь и ветер. - Но я буду держаться подальше от центра узла и не буду ни петь, ни танцевать. Языческие оргии в почтенной сельской церкви? - И потом, - добавила Юфимия дрожащим от волнения голосом, как бы заранее предупреждая о том, что им предстоит не совсем обычное дело, - мисс Пимм будет одета. - Что? Вы хотите сказать, что мы... в такую погоду? - О да. Так что давайте лучше разучим как следует слова - все пройдет быстрее, и мы не замерзнем. - Совсем раздеты? - До нитки. Но там почти темно. И не берите в голову Билла. Он столько раз проделывал все это, так что насмотрелся - будь здоровчик! Ладно, первый куплет... 20 Ночи, казалось, не будет конца; она тянулась вне пределов реальности или человеческих сил, превратившись в конце концов в абсолютное безумие. Где-то под утро Алиса оказалась скачущей в обществе еще трех психов перед алтарем почтенной маленькой сельской церквушки - старинного места поклонения многих поколений верующих. По всей Англии таких мест тысячи. Первые лучи зари расцветили обращенные к востоку витражи; шипящая ацетиленовая лампа отбрасывала на дубовые панели, камни и памятные плиты причудливые тени. И это всего лишь репетиция в одежде! Алиса как могла бормотала эту белиберду и повторяла за другими прыжки, наклоны и пируэты между кафедрой и первым рядом скамей. Мисс Пимм сидела поодаль, отбивая замысловатый ритм на маленьком барабане. Похоже, никто не сознавал всей абсурдности происходящего. Никто не видел в этом никакого святотатства. Алиса никогда не считала себя религиозной. Она не помнила, во что верили ее родители. Дядя Кам и тетя Рона были достойными, высоконравственными людьми, но не принадлежали ни к одной церкви. Они учили ее тому, что дела важнее слов, что любовь и долг значат больше любого ритуала или символов веры. Подобно Эдварду она испытывала отвращение к узколобым догмам, которые пытался внушить им дядя Роланд. За много лет она была в церкви лишь однажды, и то только потому, что Терри хотел венчаться по христианскому обряду. Смерть его она оплакивала без помощи священника. Как бы то ни было, Сент-Галл была настоящей церковью - местом, которое на протяжении столетий освящалось искренней верой простых, честных людей. Осквернять ее подобным мумбо-юмбо было не просто неуважением, а каким-то чудовищным извращением. Она не в силах больше переносить это кощунство! Только она собралась оборвать танец и высказать им наконец все, что она думает, как мисс Пимм прекратила бить в барабан. - Так сойдет. Попробуем. - Но... - воскликнула Алиса, и тут храбрость изменила ей. Она молча последовала за остальными в ризницу по длинному темному нефу, освещенному только фонариком в руке Юфимии. Первым вошел Билл Пеппер, а она с остальными женщинами ждала его у дверей. Когда он вышел без одежды, она отвернулась. Она продолжала убеждать себя в том, что с нее довольно, что она не собирается играть больше в эту дурацкую игру, но тем не менее вошла в ризницу вместе с Юфимией и Бетси - та до сих пор надрывно кашляла, так что уж ей-то совсем не стоило раздеваться в нетопленой церкви этой холодной, дождливой февральской ночью. Обзывая саму себя дурой и легковерной маньячкой, Алиса вместе с остальными разделась и вернулась к алтарю, ежась от морозного воздуха и ледяных камней под ногами. Если до сих пор все было так плохо, то что же ее ожидает в будущем! - Готовы? - громко спросила мисс Пимм и, не дожидаясь ответа, забила в барабан. "Омбай фала, инкутин". Прыжок, наклон, взмах руками... "Инду мака, саса ду". Мистер Пеппер был высоким, узкогрудым человеком, но голос у него оказался неожиданно зычный и низкий. Что, если какой-нибудь ранний прохожий увидит сквозь цветной витраж свет лампы или услышит барабанный бой и эти чудовищные слова? Прежде чем они опомнятся, сюда вломится полиция. Желтая пресса с ума сойдет, трубя на весь мир про сатанинские оргии. Голые торсы бледными призраками мелькали в темноте. Неправильно все это! Это святотатство! Это неприлично! Совершенно неожиданно темнота разорвалась, словно лоскут темной ткани. Прямо над головой появился разлом. Он стремительно удлинялся - через кафедру, через пол, разделив весь мир надвое. Земля ушла у Алисы из-под ног, и она упала прямо в жаркий день, покатившись по траве. Яркий свет ослепил ее. Боль, отчаяние... Потом кто-то завернул ее в одеяло и крепко обнял. - Все в порядке, Энтайка, - произнес ей на ухо резкий женский голос. - Я держу тебя, сейчас все пройдет. ЧАСТЬ ПЯТАЯ Где демоны? Где те, кто поклоняется демонам? Где то место, в котором собираются демоны? Где то место, куда спешат полчища демонов? Зенд-Авеста: Вендодбд, Фаргард VII, 8 21 Дош не бывал в Ринувейле с самого детства. Съежившись под ударами ветра, он стоял в том месте, где дорога через Лампасс начинала спускаться по Ринуслоупу. Он с отвращением смотрел вниз, на равнину, и она показалась ему еще тоскливее, чем раньше, - маленькая, скучная низина в окружении зазубренных гор. Стиснутая этими жуткими белыми клыками, страна была почти лишена зелени - пастбища и поля из последних сил сопротивлялись наступлению отвалов шлака, которые рано или поздно неизбежно поглотят все. Крыши редких лачуг казались зернышками перца; от действующих шахт тянулись шлейфы пыли. Ни деревца! А ведь они точно были! Единственные цветные пятна - крапинки ярко-красных или бордовых отравленных прудов на месте брошенных шахт. В дымке на горизонте угадывались какие-то домишки. Должно быть, это было единственное поселение в вейле, самопровозглашенный город Рину, откуда правил страной ниолийский военный губернатор. Впрочем, до города - или, скорее, деревни - было еще далеко. Сейчас его больше тревожили отблески солнца на бронзовых доспехах солдат - отряд маячил в полумиле перед ними, у основания пологого спуска. Они выстроились, перегораживая дорогу, так что право Освободителя на свободный проход, похоже, подвергалось сомнению. Это обещало быть любопытным. Пустит ли Д*вард на них свою Нагианскую Сотню, пойдет на переговоры или повернет назад? Поскольку у Доша теперь не осталось никакого оружия, кроме собственных ногтей, он не горел желанием участвовать во всем этом, но поглядеть был не прочь. Он отвернулся, моргая слезящимися глазами и жалея, что у него нет другой одежды, кроме этой драной повязки. Дважды за свою жизнь он вляпывался в приключения из-за Д*варда Освободителя и дважды оставался в результате гол как сокол. Бывают все-таки мастера наступать на грабли дважды. Слева от него на вершине небольшого возвышения Сотня остановилась и построилась вокруг своего вождя. Похоже, это стало основной задачей воинов - удерживать толпу на расстоянии от Д*варда, когда тому хотелось немного покоя. Все остальное время его окружали нетерпеливые паломники. Дош не разговаривал с Д*вардом с того самого дня, как присоединился к Свободным. Он просто плелся вместе со всеми, пытаясь понять смысл всего этого безумия. Во время проповедей Д*варда - тот обращался к тол