похожего на наших коров и  лошадей,
но торговля ведется примерно одинаково.  Конечно,  моя  харизма  оказалась
весьма кстати, так что я здорово  сбивал  цену  -  еще  одно  преимущество
пришельца! Я мог выручить с перепродажи полудохлой клячи больше, чем  даже
сам старый Бирфейр, или купить чемпиона за бесценок. В  конце  концов  они
приняли меня как очень полезного для племени человека. Настоящего мужчину.
   Алиса решила, что ее кузен обладает качествами,  о  которых  она  и  не
подозревала и о которых предпочла бы не знать. Бедняга Джулиан поседел бы,
доведись ему услышать это:  английский  джентльмен,  сделавшийся  бродячим
барышником...
   - Правда, ближе к осени  я  досыта  наелся  этими  драными  лохмотьями,
грязью и голодом. Исиан тоже все это осточертело.  Тогда  мы  были  уже  в
Лаппинвейле, который находился под  властью  Таргии.  И  как-то  я  увидел
человека, которого давно искал.
   Алиса остановилась перевести дух. Он сочувственно посмотрел на нее.
   - Со мной все в порядке, - сказала она. - Что за человека?
   - Ты  можешь  подождать  здесь,  пока  я  схожу  пообщаюсь  с  мистером
Гудфеллоу.
   Она мотнула головой. Она не возражала бы передохнуть здесь,  не  кажись
Эдвард таким возмутительно свежим и бодрым. Он  повернулся  посмотреть  на
холм, потом оглянулся назад, но мыслями он был в другом мире. Он улыбнулся
чему-то своему.
   - Я никогда не видел его раньше, но много про  него  слышал.  В  горных
холодных вейлах  у  них  есть  скотина  для  верховой  езды,  которую  они
называют...  Ну,  у  них  несколько   разных   названий.   Это   настоящий
"роллс-ройс" Соседства. Огромный, ростом с  носорога.  На  самом  деле  он
ближе к млекопитающему, но выглядит как помесь стегозавра -  это  один  из
динозавров в "Затерянном мире" с рядом костяных пластин вдоль спины... Так
вот, он наполовину такой, а наполовину китайский дракон. У него чешуя,  но
он теплокровный. Он травоядный, и вообще это замечательные твари -  умные,
добрые, послушные. Единственные звери,  не  уступающие  земной  лошади.  Я
всегда думал о них как о драконах, так что пусть они так и  называются.  И
вот как-то раз я увидел целый табун на околице деревни, где мы  торговали.
Там стояли шатры, и я понял, что это лагерь  того  человека,  который  ими
торгует. Я подошел посмотреть поближе. Конечно, меня окликнули. Я  же  был
Лудильщик. У меня были крашеные волосы и голубые глаза, и одежда  состояла
больше из дырок, связанных веревкой. Одним  словом,  не  лорд,  а  пугало.
Табунщики попробовали отогнать меня, ведь я был вор без роду без  племени.
Почти все они носили маленькое золотое кольцо в левом ухе, и  все  были  в
черных тюрбанах. Это напомнило  мне  тот  наряд,  что  описывала  когда-то
Элиэль. Отдохнула?
   - Пожалуй. - Она двинулась дальше. Он пошел рядом с ней, толкая  каждой
рукой по велосипеду.
   - В общем, я отошел на безопасное  расстояние,  спрятался  в  кустах  и
принялся ждать. Через час или два из деревни вернулся в лагерь мужчина. Он
был очень высок и отличался огромной медной бородой.  Знаешь  легенду  про
моряка, у которого девушка в каждом порту? Так вот, у этого парня они были
в каждой деревне... Это я так решил, но вполне возможно, я и  несправедлив
к нему. Он мог быть там по делу. Хотя сомневаюсь. Как бы  то  ни  было,  я
перехватил его, прежде чем он дошел до шатров. Он выругался  и  попробовал
обойти меня.
   "Т'лин Драконоторговец? - сказал я. - Мы  уже  встречались  однажды..."
Это его  остановило.  Он  нахмурился  и  ответил...  пожалуй,  я  не  буду
повторять, что он ответил. Тогда я спросил его, как идут дела в Службе. Он
отступил на два шага и вылупился на меня так,  что  я  начал  бояться,  не
выпадут ли его глаза. Видишь ли, я знал, что  он  агент  Службы,  это  мне
рассказала Элиэль. Он местный, не  пришелец,  и  собирает  информацию  для
отдела политической разведки. Тогда он потребовал от меня  пароль,  что-то
вроде "трава мягче там, где дождь холоднее" или чего-то  в  этом  роде.  Я
сказал, что ужасно извиняюсь, но ответа не знаю, и сам задал ему  загадку,
которой меня обучили когда-то. Он узнал ее, хотя ответа тоже не знал - это
был пароль отдела религии, а он работал с политическими. В конце концов  я
сказал, что я - Д'вард Освободитель. Мне показалось, он лишится чувств. Мы
присели у кустов и поговорили как следует. Он  признал,  что  Служба  ищет
меня - до них тоже дошли слухи о падении Лемода, и они поняли, что я  жив.
Он знал также, что за мной охотятся и другие. Я попросил его доложить  обо
мне. Потом вспомнил Исиан и решил, что быть драконоторговцем, должно быть,
приятнее, чем Лудильщиком.  Поэтому  я  обрадовал  его  тем,  что  у  него
прибавятся еще  два  помощника.  Он  почти  не  спорил.  Он  очень  верный
почитатель Неделимого - славный парень, хотя и грубоват немного. Я  сходил
и забрал Исиан. Старый Бирфейр и вся его шайка опечалились расставанием, и
мне пришлось написать письмо Карзону, подтвердив в нем, что они  выполнили
все свои обязательства. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них  умел  читать,
но они были благодарны иметь хоть такую страховку. Потом мы отправились  в
лагерь к  Т'лину,  переоделись  попристойнее  и  стали  драконоторговцами.
Осторожно!
   Они сошли на обочину, пропуская несущуюся  вверх  по  дороге  машину  -
ярко-красный "родстер", окутавший  их  клубами  пыли  и  выхлопных  газов.
Водитель был в дорожных очках и спортивной кепочке.
   - Да вскипит  его  радиатор,  и  да  лопнут  все  его  четыре  шины!  -
ухмыльнулся Эдвард, выводя велосипеды обратно на дорогу. -  Разъезжать  на
машине такого цвета может  только  прощелыга.  Ладно,  мы  пошатались  еще
немного по Вейлам, а перезимовали в маленьком Мапвейле. К тому  времени  я
пробыл в Соседстве почти два года и слегка отчаялся, но до  весны  мы  все
равно не могли получить отзыв из Олимпа - весной открываются  перевалы.  И
потом мне нравились драконы.
   Некоторое время они шли молча.  Они  одолели  уже  худшую  часть  пути.
Ворота  должны  были  находиться  за  следующим  поворотом,  скорее  всего
утопленные в изгородь.
   - Ты встречался еще с Элиэль?
   - Нет, ни разу. Т'лин  изменил  свой  обычный  маршрут  и  ни  разу  не
пересекался с труппой с тех пор, как едва спасся от Жнеца в Суссвейле.  Он
полагал, что с ними все в порядке.
   - А Олимп?
   - Ага! Как-то утром, ранней весной, я объезжал пару самцов...  быков...
жеребцов? Как обозвать самцов  дракона  по-английски?  Так  или  иначе,  я
наткнулся на парня, ехавшего верхом на  прекрасной  молодой  самке  цвета,
который там называется осбийским  сланцем.  Ясное  дело,  мы  остановились
повосхищаться драконами, и, конечно же, я спросил, не хочет ли он  продать
или обменять свою. Это был долговязый,  поджарый  юнец  с  волосами  цвета
соломы  и  замечательно  длинным  носом.  Неплохо  одетый.  Он  согласился
обдумать мое предложение...
   Судя по ухмылке, надвигалась самая забавная часть рассказа.
   - Мы стояли там и торговались  добрых  два  часа.  Я  перепробовал  все
известные мне трюки. Мне действительно хотелось купить  эту  дракониху!  Я
использовал всю свою харизму. Я спорил и льстил. Я лоб себе расшиб, но  он
так и не сбавил цену ни на паршивый медяк. Я был совершенно озадачен. А  в
конце он протянул мне руку и обратился ко мне на чистейшем английском: "Не
думаю, старина, что я в самом деле  хочу  с  ней  расстаться.  Меня  зовут
Джамбо Уотсон. Я был другом вашего отца".
   Алиса невольно улыбнулась, глядя на довольное лицо Эдварда.
   - В самом деле неплохо.
   - О, не то слово! Мне хотелось растаять и просочиться  в  песок.  -  Он
рассмеялся. - Ты бы слышала, как  эту  историю  рассказывает  он  сам!  Он
ухитряется изобразить  этот  невообразимый  акцент  Лудильщиков,  хотя  мы
говорили по-джоалийски. Я сотню раз слышал, как  он  рассказывает  это  за
столом, и все равно каждый раз умирал со смеху. Но это Джамбо -  такой  уж
он человек.
   - Что не так?
   - Ничего. Я сразу же отправился с ним. Мы спешили,  как  на  пожар.  Мы
пустили своих драконов напрямик через горы, что в это время года не так уж
и безопасно, но он был абсолютно спокоен. Он был предельно вежлив с Исиан,
чего нельзя сказать о некоторых...  У  него  самый  замечательный  ледяной
юмор. В общем, мировой парень. Вот и все. Так  я  и  попал  в  Олимп.  Это
очаровательное место, очень живописное,  небольшая  долина,  схоронившаяся
между Товейлом, Наршвейлом и Рэндорвейлом. Правда, я оставался  там  около
двух месяцев. - Он снова  замолчал,  потом,  похоже,  передумал  говорить.
Улыбка сошла с его лица. - Я пробыл в Соседстве  уже  два  года  и  только
теперь узнал хоть какие-то новости из дома. Я пришел в  ужас,  узнав,  что
война  еще  продолжается,  и  одновременно  обрадовался   тому,   что   я,
оказывается, не пропустил ее и еще успею исполнить  свой  долг.  Несколько
дней я потратил на то, что выкладывал им все, что знал,  а  сам  при  этом
знакомился со Службой. Потом я вежливо спросил их, когда следующий пароход
на Родину. Тут все немного усложнилось.  Видишь  ли.  Служба  пребывает  в
расколе насчет "Завета" - с самого начала. Отец всегда был настроен против
него. Когда я попал в Олимп и узнал  все  обстоятельства  дела,  я  с  ним
согласился. Оборвать цепь - и все тут! Джамбо был, можно сказать,  лидером
фракции, выступающей за это. Убийство Зэца может  привести  только  к  еще
большим неприятностям. Я хотел вернуться домой и уйти на фронт. Так  вышло
- совершенно случайно, - что Крейтон принадлежал к группе,  выступающей  в
поддержку пророчества. Что бы он там ни говорил, он возвращался на Землю в
четырнадцатом году специально затем, чтобы  проследить,  что  я  попаду  в
Соседство строго  по  графику.  Очень  мило  с  его  стороны!  Короче,  их
оказалось большинство, так что они то под одним предлогом, то  под  другим
старались удержать меня там.
   Они почти дошли до вершины, и  Алиса  решила,  что  уже  вполне  сможет
дальше ехать. Прежде чем она успела сказать ему об этом, она заметила, что
Эдвард опять о чем-то задумался.
   - И что случилось дальше?
   - Что? Ах, да, я ведь вернулся, не так ли? В конце концов.  Вот  он  я,
здесь. Прекрасный день, я дома и хочу наслаждаться каждой минутой.
   Она почувствовала, что он не договаривает чего-то, - инстинкт, подумала
она.
   - Как, Эдвард? Как ты вернулся?
   Долгая пауза... Потом он пожал плечами:
   - Это тоже устроил Джамбо. Как-то раз  он  заглянул  в  общину,  где  я
обращал души язычников к Неделимому,  и  сказал  что-то  вроде:  "Если  ты
будешь ждать, пока эти типы  из  Комитета  разрешат  тебе  отчалить,  тебе
придется прождать еще тысячу лет. Я могу это для тебя устроить". Он  отвел
меня на другой узел и научил ключу, который мог бы перенести меня домой, и
пообещал, что с этой стороны меня будут ждать люди, готовые помочь.
   - Что? Ты хочешь сказать, он сознательно бросил тебя  в  пекло  боя  во
Фландрии? Так это он и есть тот  предатель,  о  котором  ты  говорил?  Это
Джамбо пытался убить тебя?
   Эдвард кивнул. Он смотрел на дорогу глазами холодными и  твердыми,  как
сапфиры. Вздрогнув, она вспомнила, что ее маленький  кузен  может  быть  и
опасным. Он - покоритель городов.
   - Теперь тебе понятно, почему мне надо связаться с ними?  И  все  может
оказаться еще хуже. Пять лет назад, когда явление Освободителя только  еще
ожидалось, Служба послала двух человек переговорить с отцом -  узнать,  не
изменил ли он свою точку зрения. Они хотели  повидаться  и  со  мной.  Мне
тогда было шестнадцать, и они надеялись, что им будет позволено поговорить
со мною лично. Отец не разрешил этого,  хотя  единственный,  кто  знал  об
этом, был Сопелка Маклин. Джамбо отправился прямиком в Англию.  Сопи  -  в
Африку.
   Она забрала у него свой велосипед.
   - И погиб в Ньягате?
   Эдвард опять кивнул:
   - Погубители подбили  браконьеров  из  Меру  на  смуту.  Но  кто  навел
Погубителей? Кто выдал им, где находится Камерон Экзетер? Мне кажется, это
тоже мог быть Джамбо. Мне кажется, он уже тогда работал на Палату. Он убил
наших...
   Она подняла глаза и увидела, на что он смотрит. Они подошли к  воротам.
Это были не обычные  ворота  крестьянского  пастбища.  Это  были  железные
ворота, запертые на висячий замок. На них красовались  надписи,  гласящие:
"Министерство  обороны"  и  "Вход  категорически  запрещен,   кроме   лиц,
состоящих на службе  Его  Величества",  и  прочие  суровые  вещи.  Недавно
вымощенная дорога вела от ворот на  вершину  холма  -  туда,  где  раньше,
наверное, росла дубовая роща и  стояли  те  самые  древние  камни.  Теперь
вершину окружала еще одна высокая ограда с будкой на въезде. Роща исчезла.
На ее месте уставилась стволами в  небо  зенитная  батарея  -  чудовищное,
непристойное нагромождение железных ангаров и устрашающих орудий.
   - Пэк! - в холодной ярости произнес Эдвард. - Они осквернили его  рощу!
Все пропало. Они выжили его отсюда.
   Сначала Стоунхендж, потом это. Еще одна из дорог, ведущих в  Соседство,
закрылась. Но его расстраивало  явно  не  это.  Просто  он  увидел  могилу
старого друга.
   Алиса судорожно искала слова утешения.
   - Он пережил свое время, Эдвард. Всему приходит конец.
   - Но это был такой славный старикан! Совершенно  безобидный!  Он  помог
мне - мальчишке, который ничего не значил для него, но попал  в  беду.  Он
ведь и мухи не обидел бы!
   - Напротив,  мистер  Экзетер,  -  послышался  голос  с  противоположной
стороны дороги, - он вмешался не в свои дела, за что и поплатился.



        49

   Это был тот самый автомобилист,  которого  Эдвард  обозвал  прощелыгой.
Невысокого роста, толстый, он стоял в высокой траве на обочине, наполовину
скрытый кустами. Его пижонская кепочка, сдвинутая под залихватским  углом,
открывала голову, стриженную так коротко, что ее  можно  было  бы  назвать
бритой; его коричневый костюм из твида казался  до  нелепости  теплым  для
такого дня. Шоферские очки он снял. При всей округлости его фигуры  слабым
он не выглядел. Напротив, он производил впечатление крепыша, и  глаза  его
поражали необычным фиолетовым оттенком.
   Он улыбался, не вынимая рук из карманов, но Алису не покидало ощущение,
что он держит ее на мушке пистолета.
   - Мы с вами знакомы? - медленно процедил Эдвард.
   - Если вы считаете, что знаете своего противника. Я  очень  долго  ждал
этой встречи, Экзетер. Наконец-то вся мана пророчества иссякла.
   Стараясь  не  поддаваться  панике,  Алиса  удивилась,  почему  она   не
поворачивается лицом к угрозе. Она не сделала ни шага, и Эдвард тоже.  Они
оба стояли в  неудобных  позах,  вполоборота,  все  еще  держась  за  свои
велосипеды.
   - Вам нечего бояться пророчества,  -  спокойно  произнес  Эдвард.  -  Я
никогда  не  вернусь  туда.  Я  никогда  не  стану  Освободителем.  Можете
положиться на мое слово.
   - А! Слово английского джентльмена! - Прощелыга драматически  вздохнул.
В такой теплый день, в таком твидовом костюме  он  должен  был  не  просто
потеть - пот должен был  бить  из  него  фонтаном,  как  из  артезианского
колодца. Тем не менее его лицо  оставалось  сухим  и  бледным.  -  Значит,
теперь вы говорите так. Простите мое недоверие. Я предпочитаю не оставлять
возможности  для  сомнений.  -  Он  говорил  с  едва  уловимым   акцентом,
происхождение которого Алиса никак не могла определить.
   - Тогда позвольте уехать мисс Прескотт. Она тут ни при чем.
   - Мне кажется, надежнее включить в задуманное вас обоих. Будьте  добры,
разверните свои велосипеды и приготовьтесь сесть на них.
   Алиса послушно исполнила приказание,  и  Эдвард  тоже.  Почему  она  не
сопротивляется? Почему она просто не вскочила в седло и не унеслась прочь?
А Эдвард? Конечно, этот нагло-красный  "родстер"  стоит  где-то  здесь,  в
кустах, так что прощелыга без труда догонит их,  но  почему  они  даже  не
пытаются вырваться?
   Кролики, загипнотизированные змеей?
   Ох, ну и абсурд!
   Почему они не бегут? Почему не сматываются?
   - Что вы намерены делать? - спросила она  и  сама  неприятно  удивилась
визгливости своего голоса.
   - Совсем немного. - Прощелыга пожал широкими плечами. -  Собственно,  я
уже все сделал. Мне осталось только объяснить вам все и дать  знак.  Вверх
по дороге поднимается военный грузовик. Вы с  мистером  Экзетером  поедете
вниз. Вы будете крутить педали изо всех сил - оба. Когда вы доедете вон до
того поворота, вы срежете угол, выскочив при этом на встречную полосу.
   - Ублажим его, дорогая, - сказал Эдвард. - Он забавнее леди  Гамильтон,
но только по четвергам. Его наниматель отдыхает по пятницам.
   - Ах, этот восхитительно волевой рот! -  все  так  же  сухо  согласился
мужчина. - Tojours le sang-froid!  [всегда  хладнокровен  (фр.)]  По  моим
расчетам к моменту остановки вы разовьете скорость от  сорока  четырех  до
сорока семи миль в час. Этого вполне достаточно, чтобы  ваши  окостеневшие
остовы утратили значительную часть своей прочности, если вы простите  меня
за эвфемизм.
   - Ни за что, - ответил Эдвард. - Пожалуй, мне стоит  предупредить  вас.
Вы кое-что  проглядели.  "Завет"  -  из  тех  пророчеств,  что  сами  себя
исполняют.  Всякий  раз,  когда  кто-то  хочет  оборвать  цепь,  она  лишь
укрепляется!
   - Еще несколько минут, - как бы невзначай заметил прощелыга.
   -  Вы  мне  не  верите?  Тогда  подумайте  сами.  Если  бы  Зэц  просто
проигнорировал этот  проклятый  вздор,  ничего  бы  не  случилось.  Но  он
попытался убить моего отца,  чтобы  предотвратить  мое  рождение.  Попытка
потерпела неудачу, но привлекла внимание отца к  пророчеству.  Он  покинул
Соседство на случай, если Зэц сделает еще одну  попытку,  вследствие  чего
встретил в Новой Зеландии мою мать и  женился,  и  в  результате  на  свет
появился я. Если бы он остался в Соседстве, его сын, если бы  он  родился,
был бы местным и не представлял бы угрозы. Разве не ясно?
   - Любопытная теория. Но не слишком убедительная.
   "Бежать!" - подумала Алиса. Просто вскочить в седло и крутануть педали.
Набрать скорость под уклон, держась на безопасной левой стороне дороги,  и
весь этот безумный разговор растает, как лунный свет. Почему она не бежит?
   - Это повторяется снова и снова. -  Эдвард  говорил  спокойно,  но  уже
быстрее. - Резня в Ньягате должна была бы  убить  меня,  но  вместо  этого
убила моих родителей. Если бы мой отец остался жив, он  бы  все  рассказал
мне, и я ни за что бы не перешел в Соседство! Я послушался бы его  совета.
Я боготворил его и никогда не пошел бы против его воли. Так что  вы  снова
перехитрили самих себя. Потом вы попытались убить меня  в  Грейфрайерз,  в
результате чего я попал в Соседство, исполнив тем самым часть пророчества.
Если бы вы оставили меня  в  покое,  я  бы  ушел  добровольцем  и,  вполне
возможно, погиб бы в прошлом году при Сомме!
   С той самой минуты, когда Алиса  заметила  прощелыгу,  он  ни  разу  не
пошевелился, но теперь поднял руку, чтобы деликатно прикрыть зевок.
   - Прошу прощения, что приходится тянуть время вот  так.  Еще  минута  с
хвостиком, и вы сможете ехать.
   - Я вас предупреждаю! - Голос Эдварда окреп. - То же самое  повторилось
в Таргвейле. Зэц так хотел поймать меня, что позволил уйти всей армии -  и
мне тоже. Пытаясь оборвать цепь, вы только укрепляете ее.  Пожалуйста,  не
надо! Я на вашей стороне! Я хочу жить своей собственной жизнью. Мне  даром
не нужно это проклятое пророчество, обвившееся вокруг меня, как  змея.  Не
обращайте на него внимания, и от него  ничего  не  останется.  Оно  просто
канет в вечность. Я хочу остаться здесь, на Земле, и служить моему королю.
Я не хочу быть Освободителем!
   - И не будете. Мы об этом позаботились.
   - Тогда отпустите мисс Прескотт!
   Прощелыга усмехнулся, но  его  противные  фиолетовые  глаза  оставались
холодными.
   - Если вы верите в свою теорию, вам не нужно просить об этом.
   - Но от этого страдают невинные люди! Вот почему вы должны прислушаться
ко мне. Вы и сами можете попасть под удар - рикошетом. В  Ньягате  погибли
десятки людей, в Лемоде - тысячи. Я  остался  невредим,  а  расплачиваются
невинные люди!
   - На этот раз не останетесь, -  сказал  прощелыга.  -  Разгонитесь  как
можно быстрее и срежьте поворот. Не тормозить! Больно не будет.
   - Отпустите Алису! - крикнул Эдвард.
   - Поедете оба. Готовы? Пошли!
   Алиса вскочила в седло  и  завертела  педалями  так,  словно  от  этого
зависела ее  жизнь.  Она  все  еще  надеялась  обмануть  этого  типа.  Еще
несколько  минут,  и  она  прекратит  разгон  -  как  только  окажется  на
безопасном расстоянии.  Отсюда  они  доедут  под  уклон  почти  до  самого
Викарсдауна и, возможно, успеют выпить еще по чашке в чайной.
   Ее  обогнал  Эдвард  -  голова  опущена,  ноги  мелькают,  как  лопасти
пропеллера у аэроплана. Как он так  может?!  Тоже  пускает  дым  в  глаза,
хитрец! Она заставила свои ноги двигаться еще  быстрее.  Ветер  свистел  в
ушах. Она никогда не ощущала  скорость  так  явственно.  Изгороди  по  обе
стороны дороги слились  в  зеленые  ленты.  Ветер  сорвал  с  нее  шляпку.
Быстрее,  быстрее!  Сильнее,  сильнее!  Круче,  круче  склон!  Эдвард  все
продолжал набирать скорость  -  длинные  ноги  давали  ему  несправедливое
преимущество; пиджак развевался за спиной, как плащ Дракулы.
   Все,  быстрее  крутить  педали  она  больше   не   может.   Ее   волосы
растрепались. От ветра глаза слезились, и  она  почти  ничего  не  видела.
Велосипед трясло так сильно, что она с  трудом  удерживала  руль.  Поворот
стремительно приближался.
   Эдвард уже был там. Он свернул за угол, срезав  по  внутренней  стороне
дороги, и скрылся за изгородью. Она пыталась оставаться на своей полосе  -
и не могла на такой скорости. Несмотря на все ее усилия, она  поворачивала
абсолютно по той же траектории, которую только  что  описал  он.  Вдалеке,
прямо у них на пути, показался натужно взбиравшийся грузовик. Рядом с ним,
обгоняя его, мелькнул серебристо-серый "роллс-ройс". Эдварда не было видно
вообще, и она зажмурилась.



        50

   Сидя в углу на заднем сиденье, мисс Пимм  бросала  отрывистые  команды:
"Быстрее! Срезать угол! Еще быстрее!" Ее голос оставался мягким, но в  нем
слышалась  непререкаемая  властность  старшего   сержанта.   Стрингер   на
водительском месте подвывал от страха, но послушно исполнял все ее команды
- ни дать ни взять кукла на веревочках. Длинная машина  срезала  повороты,
едва не задевая крыльями ветки и кусты. Слава Богу, дорога  была  пуста...
пока.
   Смедли, забившийся в другой угол заднего сиденья, сжал руку в кулак так
сильно, что ногти впились в ладонь, а вторую, воображаемую, как раз  вовсе
и не чувствовал - не чувствовал именно тогда, когда это  было  бы  кстати.
Чистое безумие!  По  таким  сельским  дорогам  можно  ездить  максимум  на
двадцати милях в час, а они делали по меньшей  мере  семьдесят!  И  еще  в
гору! Мотор вскипит! Даже "роллс" на такой скорости начинал дребезжать.
   - Приготовьтесь к  обгону!  -  скомандовала  мисс  Пимм.  Она  казалась
абсолютно невозмутимой, удерживая на коленях свою громоздкую сумку. - Там,
впереди, грузовик.
   Боже правый! Что это вселилось в старую крысу? Всего  пятнадцать  минут
назад  она  была  совсем  нормальной.  А  потом...  они  пронеслись  через
Викарсдаун, как "Сопвич-Кэмел". Чудо еще,  что  при  этом  они  никого  не
укокошили. Когда он запротестовал, она пригрозила вставить ему кляп.
   - Поворот... Ну!
   Казалось, "роллс" встал на два колеса, огибая угол по  внешней  полосе.
Из  ниоткуда  прямо  перед  ними  возник   хвост   армейского   грузовика,
заполнивший всю дорогу от края до  края.  Стрингер  взвизгнул  и  каким-то
образом ухитрился протиснуть "роллс" в просвет  справа.  Ветки  трещали  и
хлестали по кузову.
   - Оставайтесь с этой стороны!
   Прямо по курсу! Велосипедист!
   - Берегись! - изо всех сил заорал Стрингер. Последовала ужасная секунда
неотвратимой катастрофы, потом громкий лязг металла  о  металл,  и  Эдвард
Экзетер оказался рядом с мистером  Стрингером  на  переднем  сиденье.  Еще
один! Снова лязг... что-то вроде колеса просвистело мимо окна...  и  между
Смедли и мисс Пимм оказалась Алиса Прескотт.
   - Оставайтесь на этой стороне! - повторила мисс Пимм.  Казалось,  прямо
им в ветровое стекло несся ярко-красный "родстер". В  последнее  мгновение
он вильнул, буквально на пару дюймов разошелся с  грузовиком  и  с  шумом,
напоминающим близкую артподготовку,  влетел  прямо  в  лес.  Смедли  успел
заметить, как он встал на нос, бесстыдно мелькнув  днищем  и  колесами,  и
размазался о дерево. Потом "роллс" свернул за поворот и понесся по отлогой
прямой дороге. Стоял все тот же тихий, мирный, солнечный осенний день.
   - Мне кажется, все прошло неплохо, не правда ли? - произнесла мисс Пимм
тоном игрока, провернувшего  рискованную  комбинацию  в  бридж.  -  Можете
вернуться на левую сторону, мистер Стрингер, и сбавить скорость.
   Алиса открыла глаза. Экзетер произнес что-то на резком незнакомом языке
и повернулся посмотреть на нее. Оба заметно раскраснелись и тяжело дышали.
Он посмотрел на Алису, потом на Смедли и, наконец, на мисс Пимм.
   - Разве правилами разрешается садиться в машину на  такой  скорости?  -
слабым голосом спросил Смедли. Сердце его колотилось со  скоростью  тысяча
ударов в минуту. Если он раньше и относился к магии скептически, теперь-то
уж он не мог не верить в  нее.  Эти  двое  только  что  были  снаружи,  на
велосипедах, и неслись прямо в лоб грузовику со  скоростью  артиллерийских
снарядов, и вот они спокойно сидят...
   - Почему вы тормозите, мистер Стрингер? - резко спросила мисс Пимм.
   - Я врач! Был несчастный случай. И потом полиция будет спрашивать...
   - Поезжайте дальше. Насчет закона не беспокойтесь. К  несчастью,  никто
не пострадал. Солдаты обнаружат, что во второй машине  не  было  водителя,
что бы им там ни показалось перед  аварией.  Они  не  смогут  объяснить  и
велосипедных обломков, но это уже не наша забота. Прошу вас, поезжайте.  -
Под ее диктовку воображаемый класс послушно склонился над тетрадками.
   - Я жива? - прошептала Алиса.
   - Пока что да! - ответила мисс Пимм. - Прошу прощения за  бесцеремонное
вторжение и не слишком изящные действия.
   Эдвард обернулся, встав коленями на сиденье, и перегнулся через спинку.
   - Я видел вас в Стаффлз!
   - В качестве дракона-хранителя? А теперь я "бог из машины".
   Его глаза засияли от удовольствия.
   - Скорее "богиня"? И "в машине", а не "из"?
   Он еще ухитряется шутить!  Алиса  все  не  могла  пошевелиться.  Смедли
только сейчас обнаружил, что прикусил язык.
   Мисс Пимм улыбнулась своей едва заметной холодной улыбкой.
   - В данный момент я выступаю под именем мисс Пимм.
   - Но когда я учился в  Фэллоу,  я  обращался  к  вам  как  к  Джонатану
Олдкастлу, эсквайру?
   - Совершенно верно! Молодец. - "Можешь пересесть на переднюю парту".  -
Не думаю, что ваш почерк заметно улучшился с тех пор. Ведь нет?
   Экзетер  сиял,  словно  весь   этот   бред   доставлял   ему   огромное
удовольствие.
   - Вряд ли. Полковник Крейтон сказал, что вы не одна, а целый комитет.
   На ее лице промелькнула тень раздражения.
   - Я была председательницей.
   - Все дело в почтовом ящике? Вы наложили на него чары?
   - Нет, Эдвард. Это ваш почерк. На следующем перекрестке налево,  мистер
Стрингер.
   - Вы читали мои дневники?
   - Нет. Они на редкость неинтересны.
   Экзетер нахмурился и посмотрел на Алису.
   - С тобой все в порядке?  -  Он  протянул  руку,  но  машина  оказалась
слишком длинной, и он не дотянулся.
   Она протяжно вздохнула:
   - Да, кажется. Я требую объяснений!
   - Теперь уже можно. У нас есть немного времени! - Мисс  Пимм  поправила
сумку на коленях. - Собственно,  вся  заслуга  принадлежит  брату  мистера
Стрингера, бригадному  генералу.  Он  узнал  Эдварда.  Он  сообразил,  что
происшествие, что бы за ним ни  стояло,  не  имеет  никакого  отношения  к
обычным военным процедурам, и очень  благородно  рискнул  переправить  его
домой, известив...
   - Предоставив расхлебывать все  мне!  -  буркнул  Стрингер,  сворачивая
влево на перекрестке. - Я его убью! Куда мы едем?
   "В Соседство! - думал Смедли. - В Олимп!"
   - Прямо, пока я не скажу  повернуть.  Я  узнала  о  возвращении  вашего
кузена, мисс Прескотт, как только он оказался в Англии. Много лет назад  я
поставила на него метку. Она не действует за пределами этого мира, и  даже
здесь радиус ее действия  ограничен.  Я  навела  справки.  Я  решила,  что
непосредственная опасность ему не грозит. Мне понадобилось несколько  дней
на предварительную подготовку...
   - Моя секретарша сбежала с каким-то моряком! - прорычал Стрингер.
   - Совершенно верно. Любовь с первого взгляда. На следующее  же  утро  я
приступила к новым обязанностям...
   - Простите, что перебиваю, -  мягко  произнес  Экзетер.  -  Но  чем  вы
занимаетесь, когда не нянчите меня?
   - Много чем. Я работаю  в  организации,  известной  вам  под  названием
"Штаб-Квартира".   Сферой   моей   деятельности   является   правительство
Британской Империи, за исключением правительства Индии. По большей части я
невидимой мышью шатаюсь по Уайтхоллу, устраивая то одно, то  другое.  Так,
например, я отвечала за назначение вашего отца  администратором  округа  в
Ньягату. Это было непростое дело - ему было всего двадцать пять лет,  хоть
он и обладал тридцатилетним опытом.
   Она снова улыбнулась  своей  учительской  улыбкой  -  Смедли  попытался
представить себе, сколько ей лет. В конце  концов  он  отказался  от  этой
затеи. Порой она казалась  довольно  молодой,  порой  -  довольно  старой.
Безвкусно одетая, непривлекательная, она все  же  с  легкостью  повелевала
ими. Харизма?
   - Нам хотелось проверить, сможем ли мы продемонстрировать  преимущества
ненасильственных  методов  совершенствования  социальных  систем  отсталых
сообществ. Но я отвлекаюсь. Как я уже говорила, как раз в то самое  первое
утро к нам вломился капитан Смедли.
   Эдвард покосился на Смедли и благодарно улыбнулся:
   - Благослови его Господь!
   - Своим вмешательством он спутал нам все карты, - язвительно продолжала
мисс Пимм. - Но он выбрал себе награду, что ж, посмотрим,  что  он  с  ней
сделает.
   Улыбка Экзетера стала еще шире.
   - Что он сделал не так?
   - Он втянул в это дело мисс Прескотт. Погубители пометили ее. Когда она
вдруг исчезла из Лондона, да еще в рабочий день, они подняли тревогу.  Все
остальное, полагаю, вы додумаете сами. Сейчас прямо, мистер Стрингер.
   - Вы еще не спросили, какой награды желаю я, - фыркнул хирург.
   - Мне видится образ меня самой на медленном  огне,  -  отозвалась  мисс
Пимм. - Так  что  я  лучше  не  буду  вникать  в  подробности.  Попробуйте
проникнуться всей прелестью нынешнего вашего уик-энда.
   - Нам, возможно, придется задержаться, чтобы заправиться.
   - Нет, не нужно. Нам предстоит еще  долгий  путь,  и  неприятель  скоро
пустится в погоню. Вы успели разглядеть их агента?
   Эдвард нахмурился:
   - Если вы имеете в виду этого шута на пожарной машине, то, пожалуй, да.
У него лиловые глаза.
   - Ага! Значит, это сам Шнейдер. Я так и думала.
   - Он мертв?
   - Конечно, нет. Тотчас  же,  как  только  в  поле  его  зрения  попадет
подходящая машина, он пустится по нашим следам. Возможно,  он  уже  вызвал
подкрепление. Вы слишком, часто уязвляли его тщеславие, Эдвард.
   - Я его предупреждал! - Эдвард посмотрел на Алису. - Ведь  это  еще  не
все, что я могу сделать, чтобы уязвить.
   - Нет, здесь вы не пришелец, так что у вас  мало  шансов  сделать  это.
Оставьте его нам. А теперь я обучу вас ключу от перехода...
   - Не так быстро! Ты хочешь туда, Смедли?
   -  Вы  отправитесь  туда  все  трое!  -  отрезала  мисс  Пимм.  -   Это
единственная возможность вырваться за пределы досягаемости Погубителей.  У
меня хватает дел, чтобы еще охранять вас двадцать  четыре  часа  в  сутки,
Эдвард.
   - Только не я! Мой долг - записаться в армию. Я не вернусь в Соседство.
   Глаза мисс Пимм опасно сузились, словно она  собиралась  приказать  ему
прополоскать рот с мылом.
   - Тогда за каким чертом вы поперлись на Харроу-Хилл?
   Экзетер и сам производил угрожающее впечатление - ну, по  меньшей  мере
ужасно упрямое.
   - Мне нужно передать сообщение, вот и все. В Олимпе сидит предатель, но
если туда отправляется Джулиан, он сможет передать это им от моего имени.
   - Кто? - спросила она.
   - Джамбо Уотсон!
   - Полный вздор! Я знаю мистера Уотсона... больше  лет,  чем  вы  можете
себе представить.
   Экзетер вздохнул и покачал головой:
   - Мне очень хотелось бы согласиться с вами,  мэм.  Мне  тоже  чертовски
нравится Джамбо. Но вспомните, ведь  он  был  здесь  в  двенадцатом  году.
Кто-то выдал Погубителям, где скрывается отец.
   - Нет, не он. Сопи Маклин  переходил  сюда  через  Долину  царей.  Этот
переход находился под их  наблюдением.  Позже  мы  сами  узнали  об  этом.
Единственный, кто пользовался этим переходом  с  тех  пор,  это  полковник
Крейтон, в четырнадцатом, но в то лето вообще было столько  суматохи,  что
он смог оторваться от соглядатаев.
   - Правда? - На лице Экзетера появилось непривычное умоляющее выражение.
   - Абсолютно точно. Джамбо был совершенно уверен, что ваш отец  все  еще
возражает против исполнения пророчества и  поэтому  не  позволит  вам  его
выполнить, - у него не было поводов убивать Камерона и Рону Экзетер. Более
того, Погубители явно поверили, что убили и  вас  во  время  резни.  После
этого они оставили вас в покое на целых два  года.  Джамбо  знал,  что  вы
учитесь в школе в Англии, хотя я и не говорила  ему,  где  именно.  Вы  не
можете обвинять Джамбо в ньягатском кошмаре, Эдвард.
   - Я рад! - вздохнул Экзетер. - Но именно он был тем, кто  швырнул  меня
под огонь в Бельгии. Это была целенаправленная попытка убить меня,  и  это
сделал именно Джамбо. Даже если  он  не  повинен  в  Ньягате,  он  виновен
сейчас.
   Мисс Пимм нахмурилась и прикусила губу.
   - Я не помню, чтобы кто-нибудь переходил  из  Соседства  в  Бельгию,  -
сказала она, подумав. - Там нет узлов с переходами, известных Службе.  Так
кто же сказал об этом Джамбо?
   - Подозреваю, что Зэц. Палата.
   - Разумеется. Можно чуть побыстрее, мистер  Стрингер?  Нам  еще  далеко
ехать.
   - Я скоро сделаюсь умственным калекой!
   - Вы станете еще и физическим, если попробуете спорить со мной.
   Экзетер поймал взгляд Смедли  и  ухмыльнулся.  Мисс  Пимм  была  весьма
грозной дамой.
   - Быстрее! - потребовала она. - Я не  сомневаюсь,  Эдвард,  что  именно
Палата сообщила Джамбо об этом переходе. Но как? У них наверняка  агент  в
Службе, только кто именно? Если Джамбо сейчас там, мы могли бы спросить  у
него, кто рассказал ему про переход. Мы можем  спросить,  кто  обучил  его
ключу и кто заверил  его,  что  узел  с  этой  стороны  контролируется,  -
насколько я понимаю, именно  так  он  вам  сказал?  Вас  обманул  человек,
которому вы доверяли, но, возможно, он тоже оказался обманут?
   Экзетер кивнул.
   -  Вы  выдвигаете  самые  серьезные  обвинения,  -  продолжала  она.  -
Несомненно, Служба предаст суду  того,  кто  в  этом  виновен,  и  вынесет
смертный приговор, если убедится, что это так.
   - Я бы выпил за это.
   - Но кто Джамбо - преступник или жертва? Капитан Смедли  -  человек,  в
Соседстве никому не известный. К тому же он -  простите  меня,  капитан  -
человек, только что прошедший тяжкие испытания. Если он без предупреждения
объявится в Олимпе, обвиняя в измене одного из старейших старших  офицеров
Службы, вряд ли к нему отнесутся  серьезно.  В  крайнем  случае  тот,  кто
действительно виновен, получит предупреждение, что ему пора  бежать.  Если
вы жаждете мести, Эдвард,  если  вы  хотите  добиться  справедливости,  вы
должны доставить это сообщение лично. Обвиняемый имеет  право  встретиться
со своими обвинителями.
   Ну, уж это его убедит, довольно подумал Смедли, глядя на  насупившегося
Экзетера.
   Алиса  улыбалась.  Когда   она   улыбалась,   она   становилась   очень
хорошенькой, совсем не узколицей.
   - Мой долг - идти на фронт, - тихо произнес Экзетер.
   По лицу мисс Пимм пробежала тень раздражения.
   - Сказано, как подобает истинному англичанину, - загадочно сказала она.
- Но поступить так - чистый идиотизм. Я не гарантирую, что смогу и  дальше
вытаскивать вас из неприятностей. Ладно, я сделаю вам предложение получше.
Вы знаете священную рощу Олипайн?
   - В Рэндорвейле? Я знаю, где она находится.
   - И вы можете добраться туда из Олимпа?
   - Это недалеко. Трех-четырехдневная прогулка.
   - Очень хорошо. Я научу вас ключу от нее.  Он  ведет  в  контролируемый
нами узел в Новой Зеландии. Собственно, через него  ваш  отец  вернулся  в
девяностом. Ваша мать родилась недалеко оттуда.
   Она  помолчала,  но  Эдвард  ждал  продолжения,  не  сводя  с  ее  лица
спокойного, уверенного взгляда.
   - Вы вернетесь в Олимп сегодня вечером, захватив с собой мисс  Прескотг
и капитана Смедли. Когда вы выдвинете обвинения и дадите все  показания  -
короче, когда ваша честь будет удовлетворена, а я знаю, что  целиком  могу
положиться на вас в этом, - вы сами доберетесь до  рощи  Олипайн.  Вам  не
нужно будет просить разрешения у Комитета - справедливо, не  так  ли?  Тот
ключ не требует второго барабанщика.  Вы  завербуетесь  в  армию  в  Новой
Зеландии. Вооруженные силы Доминиона  играют  не  последнюю  роль  в  этой
войне. Шансы быть узнанным на  их  театрах  военных  действий  минимальны.
Разумный компромисс, согласитесь.
   - У меня нет ни малейшего намерения, - ледяным тоном произнес  Экзетер,
- просидеть остаток войны, охраняя какую-нибудь чертову  овечью  ферму  на
другом конце...
   И тут  взорвался  Смедли.  После  того  как  он  описал  Галлиполийскую
кампанию    и     рассказал     о     репутации,     которую     завоевали
австрало-новозеландские силы на Западном фронте, он стих так же  внезапно,
как вспылил. Он извинился перед дамами. Он изрядно удивлялся сам себе,  но
еще больше поразил Экзетера.
   - Но я не знал! - поперхнулся Экзетер. - Мне еще  надо  переварить  все
это! Я приношу свои извинения. Я принимаю ваше предложение, мэм.
   - Значит, договорились!
   - Только не я! - Алиса - словно проснулась - выпрямилась и собралась  с
силами. - Я остаюсь здесь.
   - Алиса! - позвал Экзетер.
   Смедли хотелось сказать ему, что он просто дурак. Она держит у  себя  в
квартире мужской халат. У женщин есть  кое-кто  поважнее,  чем  кузены.  С
минуту все молчали.
   - Нет, Эдвард, - сказала наконец Алиса. - Я тебя предупреждала. У  меня
есть свои причины остаться, мисс Пимм.
   Мисс Пимм кивнула.
   - Алиса! - простонал Эдвард. - Прошу тебя! Погубители  могут  охотиться
за тобой!
   - Нет, Эдвард. Если они и используют меня в качестве козы-приманки, мне
кажется, я им нужнее живая, чем мертвая. Правильно, мисс Пимм?
   - Надеюсь, что так. Трудно сказать точно,  но  скорее  всего  это  так.
Гоните  быстрее,  мистер  Стрингер.  Я   предупрежу   вас,   если   замечу
какой-нибудь транспорт впереди.
   - За нами следует машина. Уже некоторое время. "Бентли",  кажется.  Это
опасно?
   На мгновение она зажмурилась.
   - Никого знакомого. Я послежу за ними. Поезжайте дальше. А вы не будьте
таким надоедливым, Эдвард. Ваша кузина достаточно взрослая,  чтобы  решать
сама за себя.
   - Но...
   - Никаких "но"! Слушайте меня внимательно, капитан Смедли. Все ключи от
переходов древние и очень сложные. Они  включают  в  себя  ритм,  слова  и
танец. Они пробуждают примитивные эмоции, чтобы привести разум в унисон  с
виртуальностью. Думайте об этом как о священнодействии.
   - Экзетер мне их описывал. - Смедли снова ощутил волнение. - Он говорил
про барабаны, хотя, боюсь, у меня теперь недостает пальцев.
   - Я не думаю, что это важно, если кто-то еще будет  отбивать  ритм  для
вас. Вам приходилось испытывать  ощущение  душевного  подъема  в  церквах,
когда звучит гимн?
   - Гм. Да, полагаю, да.
   - Надеюсь, вы не совсем лишены музыкального слуха? Вы умеете танцевать?
   - Нет и да - соответственно. - Его нога болела как черт знает  что,  но
двигать ею он мог.
   - Тогда я не вижу никаких препятствий.  Ваша  рука  зажила  достаточно,
чтобы не кровоточить, когда вы останетесь без повязок. Начнем со слов.



        51

   Омбай фала, инкутин,
   Инду мака, саса ду.
   Айба айба нопа ду,
   Айба риба мона кин.
   Хосагил!

   Эта белиберда звучала в голове Смедли снова и снова.  К  счастью,  этот
ключ требовал всего три строфы, каждая из которых кончалась одним и тем же
выкриком "Хосагил!". Ему казалось,  что  слова  он  помнит,  но  вот  ритм
оказался ужасно сложным, и, конечно же, с движениями  и  жестами  придется
подождать, пока они не приедут в Сент-Галл. Даже в  "роллсе"  недостаточно
места для танцев.
   Омбай фала... Будь проклят этот Хосагил, кем бы он ни был!
   Экзетеру пришлось тяжелее, поскольку ему предстояло выучить два  разных
ключа. Смедли даже представить себе не мог, как это ему  удастся  сделать,
ничего не спутав. Впрочем, Экзетер ни капельки не  изменился  со  школьных
времен - он был такой же спокойный,  тихий  и  сосредоточенный.  Ритмы  он
осваивал мгновенно - сказывалось детство, проведенное в  Африке,  да  и  к
языкам у него всегда был талант, что помогало  с  текстами.  Возможно,  он
опять окажется первым на экзамене. Прямо как  в  старые  времена!  Экзетер
вообще казался бы занудой-отличником, не будь он всегда таким  открытым  и
прямолинейным. Одним словом, молоток! Его невозможно было не любить.
   Небо потихоньку окрашивалось в пастельные  тона  -  приближался  вечер.
Стрингер мрачно цеплялся за руль, почти не участвуя  в  разговоре.  Должно
быть, его силы и терпение были на  исходе.  Они  даже  не  останавливались
выпить чаю.
   Теперь Экзетер выуживал из нее  информацию  -  казалось,  он  открывает
устрицы голыми руками.
   - А что такое Сент-Галл?
   - Церковь.
   - Очень старая, конечно?
   - Конечно. Там, - продолжала она, как о чем-то само собой разумеющемся,
- во дворе осталось два стоячих камня. Так  что,  вполне  возможно,  часть
ключей, которые мы используем, дошла до нас со времен мегалитических...
   - Вы часто пользуетесь этим переходом?
   -  Довольно   часто,   -   призналась   она   с   неохотой,   с   какой
преподавательница биологии отвечала бы на вопросы, связанные  с  функциями
репродуктивных органов.
   - Он ведет прямо в Олимп?
   - Да.
   - И обратно?
   Она вздохнула:
   - Да. Нам  известны  ключи  для  перехода  в  обоих  направлениях.  Это
редкость.
   - Тогда почему Погубители о нем не знают?
   - Они знают.
   - Они следят за узлом?
   - На узлах нет постоянных обитателей. Никаких ловушек, с которыми бы  я
не справилась. Само Соседство им по фигу, не забывайте.  Они  интересуются
этим исключительно потому, что Палата попросила их помочь уничтожить  вас.
Их больше интересуют те, кто приходит оттуда,  чем  те,  кто  направляется
туда. Любой прибывающий, не уходивший отсюда, так или иначе метится.
   - Этот тип, Шнейдер, догадывается, куда мы направляемся?
   - О да. Он мог предупредить других, чтобы нас перехватили.
   Приятная мысль!
   Машина спускалась с пологого холма. Стрингеру наконец  позволили  вести
ее с более привычной скоростью, ибо на  дороге  попадались  велосипедисты,
гужевые повозки и редкие автомобили. Со всеми этими  "омбай  фала"  Смедли
уже не следил, по какому графству они сейчас проезжают, но, судя по  цвету
камня, из которого были сложены дома, они были в Котсволде,  да  и  пейзаж
казался достаточно живописным. Сейчас бы еще большую тарелку рагу и  пинту
горького... Интересно, есть ли в Соседстве такая вещь, как пиво?
   Волны нереального...
   Временами он  верил.  Тогда  он  чувствовал  себя,  как  перед  большим
наступлением,  когда  артподготовка  начиналась  еще  до  рассвета.   Люди
смотрели на часы каждые полминуты и не знали, увидят ли они еще раз закат.
Ну, не так плохо, конечно, но его внутренности сжимались, а ладонь потела.
"Айба айба нопа ду..." Сегодня он может встретиться с подозреваемым Джамбо
Уотсоном лицом к лицу. Завтра поедет кататься на драконе.
   Были  минуты,  когда  он  не  мог  верить.  Тогда  все   это   казалось
фантастическим розыгрышем. "Айба, айба, хвать за нос!"  Шаманы,  факиры...
Колдовские танцы переносят людей в другие измерения? Что  за  дикий  бред!
Если такое возможно, за столетия должны были бы исчезнуть сотни людей.
   Но если они исчезли, какие доказательства этому могут быть?  Невозможно
доказать, что этого не было!
   Когда он в последний раз читал  про  обнаженных,  пребывающих  в  шоке,
ничего не понимающих иностранцев, найденных где-то  в  лесах,  которые  не
знали ни слова ни  на  одном  из  известных  языков?  Конечно,  это  легче
опровергнуть, ведь по крайней мере тут имеются вещественные доказательства
в виде тела. "Хабеас" этот чертов "корпус"!
   - В конце этой стены круто налево, мистер Стрингер, - скомандовала мисс
Пимм. - Там есть где оставить машину.
   Смедли вынырнул из  своих  размышлений,  сообразив,  что  торчавший  из
деревьев шпиль,  на  который  он  смотрит  уже  несколько  минут,  и  есть
Сент-Галл.
   - Викарий ждет нас. - Она не стала объяснять, откуда ей это известно. -
Но я попрошу вас следить за тем, что будете ему говорить.  "Тому,  кто  не
задает  вопросов,  не  отвечают  ложью"  или  "Язык  на  замке  -   меньше
взысканий", как любит  говорить  капитан  Смедли.  Это  маленький  приход,
далеко  не  богатый.  Служба   поддерживает   церковь   довольно   щедрыми
пожертвованиями. Викарию  известно,  что  мы  используем  его  здание  для
неортодоксальных целей, но для него спокойнее притворяться,  будто  бы  он
этого не замечает. Нынешний епископ отличается на редкость консервативными
взглядами.
   Экзетер снова обернулся к ней:
   - Вы хотите сказать, нам предстоит проделать все это  в  самой  церкви?
Танцы голышом?
   - А вы предпочли бы аудиторию? - фыркнула мисс Пимм. - В такой  славный
вечер, как сегодня, церковный сад - излюбленное место влюбленных парочек.
   - Слишком много могил на кладбище, - громко заметил  Стрингер.  Приятно
было узнать, что он еще не совсем лишился рассудка и сил.
   Она не обратила на его слова совершенно никакого внимания.
   - Узел охватывает все здание, даже выступает за его  пределы,  особенно
на западе, так что мы сможем провести всю церемонию и на открытом воздухе.
Как бы то ни было, центр  виртуальности  находится  прямо  перед  алтарем.
Именно  здесь  материализуются  вновь  прибывающие,  и  вам  будет   проще
переместиться именно оттуда.
   Последовала удивленная пауза. Алиса хихикнула первой.
   - Неужели они вываливаются во время воскресной службы?
   Старая карга даже не улыбнулась.
   - Разумеется, Олимп внимательно следит  за  часами,  назначая  переходы
только на ранние  утренние  часы.  Викарий  привык  принимать  неожиданных
гостей.
   Стрингер притормозил. Смедли успел заметить несколько домов в  полумиле
от них, потом машина свернула на узкую подъездную дорожку и замерла  перед
чугунными воротами в высокой каменной  стене.  Испустив  протяжный  вздох.
Стрингер обмяк, словно проколотая шина, и уронил голову на руль. Мисс Пимм
недоверчиво фыркнула. Смедли хотел сказать Экзетеру что-нибудь ободряющее,
но посмотрел на него, потом на Алису и промолчал. Вместо этого  он  открыл
дверцу и выбрался из машины.  Он  как-то  не  подумал,  что  им  предстоит
нелегкое прощание. Он терпеть не мог проявлений чувств на людях...  У  нее
дома мужской халат, черт возьми! Он поспешил открыть дверцу мисс Пимм.
   Кто-то опередил его. Поскольку этот кто-то был в сутане, вполне логично
было бы предположить, что это и есть  тот  самый  викарий  -  низенький  и
полный, пожилой и радушный, седой и румяный,  наверняка  не  пришелец,  но
туземец. Сердце у Смедли слегка подпрыгнуло при этой мысли. Это  означало,
что он действительно верит.
   Омбай фала, инкутин...
   Трясущейся рукой он полез в карман за сигаретами и спичками.
   Все пятеро вылезли из машины. Эдвард держался поближе к Алисе. Стрингер
потягивался и тер глаза. Мисс Пимм и викарий встречались явно не в  первый
раз. Они  обменялись  несколькими  вежливыми  словами  по  поводу  хорошей
погоды. Она не представила своих  спутников,  а  он  проигнорировал  их  -
довольно странное поведение для священнослужителя. Потом все  втянулись  в
ворота. Мисс Пимм с  викарием  шли  впереди.  Смедли  оказался  в  паре  с
хирургом. Шагов Алисы и Экзетера он не слышал.
   Церковный двор был темный и  немного  зловещий;  сверху  его  накрывали
кроны огромных тисов. Почти все пространство занимали надгробия,  половина
которых разрушилась  от  времени,  превратившись  в  бесформенные  валуны.
Большая часть валунов заросла рододендронами, а газон нуждался в  стрижке.
Кто-то уже принимался за это, но так и бросил, оставив косилку  стоять  на
лужайке. Обещанных влюбленных парочек в тени или в кустах видно  не  было,
но, возможно, это викарий с его неожиданным порывом заняться  садоводством
разрушил романтическую атмосферу осеннего вечера.
   Сама церковь оказалась маленькой  и  действительно  очень  древней,  по
крайней  мере  ее  западный  фасад,  поскольку   дверь   располагалась   в
полукруглой арке.
   - Норманнская, кажется, - предположил Смедли, исчерпав этим  замечанием
почти все свои архитектурные познания.
   Чего нельзя было сказать про Стрингера.
   - Скорее  саксонская.  Этот  трансепт  заметно  более  поздний.  Ранняя
готика.  Возможно,  середина   тринадцатого   века.   Шпиль   не   древнее
четырнадцатого.
   - А эта железнодорожная станция за дальней стеной? Поздневикторианская?
   - Возможно, это дом викария.
   "Да ну!"
   - Или сельская тюрьма.
   - Ах, да. Кстати, капитан,  я  поздравляю  вас  с  тем,  как  ловко  вы
выдернули своего друга из Стаффлз. Неплохо проделано! -  Сердечность  тона
хирурга немного портили рыбьи глаза, ласковые, как у барракуды. - В  среду
вы не хромали.
   - Я ободрал ногу, перелезая через стену.
   - Мы еще гадали, чья это кровь. Вы показывали ногу врачу?
   - Я надеюсь, что в Соседстве ее исцелит магия.
   Стрингер фыркнул. С минуту он шагал молча, потом вздохнул.
   - Кажется, мне необходим выходной.
   Верно, бой был жестокий, не так ли?
   Вчетвером они подошли к крыльцу. Алиса и Экзетер все топтались у ворот,
глядя друг другу в глаза и шепча что-то. Должно быть, он все еще  надеется
уговорить ее идти с ними. Ну как он  не  поймет,  что  ее  гораздо  больше
волнует тот, кто заворачивался в зеленый халат?
   - Побыстрее, пожалуйста! - окликнула мисс Пимм. - Святой отец, у нас не
было возможности поесть, а некоторым  из  нас  предстоит  долгая  поездка.
Найдутся ли в деревне еще открытые магазины,  чтобы  купить  что-нибудь  в
дорогу?
   Маленький человечек, похоже, пришел в сильное волнение от необходимости
принимать решение.
   - Магазины... нет.  У  меня  есть  немного  ветчины...  или  вы  можете
спросить в "Быке". Миссис Девентри может приготовить для вас сандвичи.
   Смедли отогнал от себя образ дородной дамы, перед  которой  возвышается
гора сандвичей. Должно быть, он голоднее, чем думал.  Он  жадно  затянулся
сигаретой.
   - Можете заехать за  мной  через  полчаса  или  минут  через  сорок,  -
сообщила мисс Пимм Стрингеру, сопроводив это выразительным взглядом.
   Стрингер нахмурился в  ответ  на  вежливый  приказ  уйти,  но,  похоже,
научился не спорить со своей новой секретаршей. Он протянул  Смедли  левую
руку:
   - Спасибо за несколько любопытных  дней,  капитан.  Заглядывайте,  если
будете в наших краях, ладно?
   - И вы тоже, - ответил Смедли.
   Рука об руку подошли Алиса с Эдвардом, старательно пряча глаза.
   - Я пошлю тебе открытку сразу же, как вернусь, - пообещал он.
   - Нет, не пошлете! - отрезала мисс Пимм. - Это будет с вашей стороны на
редкость неразумно. Я прослежу, чтобы она была в  курсе  ваших  дел.  Ради
всего святого, да поцелуйте ее и ступайте внутрь! Спасибо вам  за  помощь,
святой отец.
   - О, не стоит благодарности,  право  же,  мисс...  э-э...  Если  я  вам
понадоблюсь, я буду стричь газон.
   Вернее, пытаться стричь газон, подумал Смедли. Ба, да у  него  нервишки
гуляют! Он  чмокнул  Алису  в  щеку  и  вежливо  кивнул  викарию,  который
подпрыгнул и ответил ему нервной улыбкой.
   Он затоптал  сигарету,  повернулся  и  следом  за  мисс  Пимм  вошел  в
прохладный полумрак церкви. Эдвард вошел за  ними  и  захлопнул  за  собой
дверь. Эхо показалось Смедли похоронным звоном.



        52

   Смедли расстегнул рубаху. На полу  валялась  груда  одежды,  мужской  и
женской вперемешку. Еще там лежали два маленьких барабана. Он сел на  стул
и разулся. Пол был ледяной.
   Черт бы это все побрал! Что бы она там ни говорила, трусы он снимать не
будет! Во всяком случае, пока.
   Он вышел из ризницы в неф. Из-за стены  доносилось  слабое  стрекотание
газонокосилки. Мисс Пимм с барабаном, повешенным на шею, замерла на  одной
ноге, подняв левую руку и запрокинув  голову.  "Огта!  -  возгласила  она,
опустила руку на барабан и подняла другую. - Испал!" Она обучала  Экзетера
движениям ключа, который должен был доставить его  в  Новую  Зеландию.  Он
внимательно следил за ней  и,  казалось,  совершенно  не  стеснялся  своей
наготы.
   Борясь со смущением, Смедли прошмыгнул мимо них в проход.  Он  побродил
по церкви, изучая витражи и отбрасываемые ими цветные пятна на полу.  Арки
западной части нефа были округлыми, восточной - стрельчатыми. Да,  готика.
Или это расширяли первоначальную, маленькую церковь, или просто  сменилось
поколение строителей. На дубовых пюпитрах уже были  разложены  к  утренней
службе  молитвенники  и  сборники  гимнов.  Кафедра  была  современной   и
роскошной - возможно, как результат щедрых пожертвований  Службы.  Слишком
большая для такой церкви.
   Церковь действительно была очень маленькая.
   И все же это была церковь, место, где люди  молятся,  такая  же,  какие
можно встретить по всему миру. В англиканской общине  никогда  не  заходит
солнце. Его с детства учили почтению к таким вещам, он  принимал  это  как
единственную  реальность  и  уважал  всю  свою  жизнь.  Его  семья  каждое
воскресенье  ходила  в  церковь.  Они  никогда  не  обсуждали  религиозные
вопросы. Это просто всегда  было  с  ними  -  это  было  естественно,  как
дыхание.  Танцевать  нагишом  в  церкви  по  правилам  игры  не  положено.
Джентльмены вообще так не поступают, тем более в церкви.
   - Умбатон! - произнесла мисс Пимм где-то сзади.
   Ничего не получится. Все это  гигантское,  неслыханное  надувательство.
Безумие.
   _Омбай фала, инкутин_...
   Он не плакал вот уже несколько  дней.  Может,  он  просто  миновал  эту
стадию? Может,  он  погрузился  на  новый  уровень  безумия,  с  бредовыми
мечтаниями о полетах к другим мирам, где люди пересаживаются с велосипедов
на машины, не преодолевая при этом реального пространства? Может, он - что
бы там ни говорили ему его чувства - сидит сейчас в смирительной рубашке в
камере для буйнопомешанных?
   Он снова чувствовал свою правую руку.  Рука  не  очень  болела,  но  он
чувствовал ее. Он недоверчиво покосился на повязку и попытался  расслабить
невидимые  пальцы.  Он  стоял  уже  перед  самым  алтарем.   Самый   центр
виртуальности, говорила она. Вздор!
   Он вздрогнул.
   Он отвернулся от алтаря. Свежие  чайные  розы  и  хризантемы  в  медных
вазах. Здоровому человеку не положено разгуливать  по  церкви  в  раздетом
виде. Это неправильно! Что, ради всего святого, сказал бы на это отец? Или
мать, будь она еще жива, -  ее  бы  это  потрясло  до  глубины  души.  Или
тетушки, несметный легион тетушек?
   Остальные двое шли к нему по проходу.
   - Капитан Смедли! - Резкий голос мисс Пимм замечательно  резонировал  в
этой каменной гробнице. - Я же просила вас раздеться. Совсем.
   - После репетиции в одежде.
   - Нет, капитан, сейчас же! Вам не достичь необходимого настроя, если вы
будете отвлекаться по мелочам. Вам  потребуется  время  привыкнуть.  Трусы
долой!
   Свирепо посмотрев на  нее,  он  повернулся  к  ней  спиной.  Раздевшись
окончательно, он не знал, что делать дальше.  Не  оставлять  же  одежду  и
белье здесь, чтобы их нашли поутру прихожане? Он  оглянулся  через  плечо.
Мисс Пимм смотрела на него, сложив руки на груди. Он мог представить,  как
она постукивает носком туфли по полу.
   - Давайте сюда, - нетерпеливо сказала она. - Я  положу  их  в  ризницу,
когда буду уходить. Ох, капитан, право! В первый раз я увидела обнаженного
мужчину несколько сотен лет назад, и с тех пор ваши прелести не изменились
ничуть.
   Он передал ей сверток.
   - Спасибо. И ваши бинты. Тогда начнем.


   Наставница обучала их ритуальным движениям для "Омбай фала". Они прошли
все в замедленном ритме, жест за жестом, и чем дольше тянулся  этот  фарс,
тем хуже чувствовал себя Смедли.  Он  не  без  удовольствия  заметил,  что
Экзетер начал дрожать. Правда, перейдя на положенную скорость, они немного
согрелись. И все  равно  начал  дрожать  уже  и  он  сам.  Он  решил,  что
температура тут ни при чем. Нервы.
   Странное дело, мисс  Пимм,  казалось,  было  холоднее  всех,  хотя  она
единственная  осталась  полностью  одета.  Зато  свирепостью   своей   она
превосходила лисицу во время гона  -  она  кричала  на  них  при  малейшей
ошибке. Она то и дело косилась на часы.
   Хоть что-то, понял Смедли,  он  схватывает  быстрее  Эдварда  Экзетера.
Экзетер казался растерянным, даже жалким. Тоскует по Алисе? Только  сейчас
понял, что никогда больше не увидит ее?  Он  даже  не  сможет  послать  ей
открытку. Погубители не прекратят охоту за ним до  тех  пор,  пока  он  не
исполнит  пророчество  или  не  погибнет.  Или  ему  просто   не   хочется
переходить?
   Мисс Пимм удобно устроилась  в  первом  ряду  и  поставила  барабан  на
колени.
   - А теперь попробуем с музыкой. Стих первый. Готовы? Раз, два...
   - Омбай фала, - запел Смедли, отрывая от пола  левую  ногу  и  поднимая
обрубок руки над головой, - инкутин.
   Экзетер повторял его движения. Они двигались по кругу. Как ни  странно,
первый стих они прошли без ошибок - по крайней мере Смедли показалось, что
все вышло как надо, да и старший сержант Пимм не перебивала их.
   - Неплохо, - признала она, когда они выкрикнули завершающее "Хосагил!".
- Эдвард, вы пару  раз  забыли  слова,  не  так  ли?  Капитан,  вы  слегка
сбиваетесь с ритма. Может, это нога вам мешает?
   Шрам на запястье был багрово-красным, но  очень  аккуратным.  Заурядные
царапины на ноге казались куда страшнее. Он сравнил две свои руки,  думая,
не мешает ли ему здоровая.
   - Попробуем еще раз.  -  Мисс  Пимм  снова  покосилась  на  часы.  -  И
повнимательнее! Мне не хотелось бы прорываться отсюда с боем. Начнем прямо
сейчас и будем повторять, пока не получится. Готовы? О, чуть не  забыла...
Счастливого пути?
   Смедли в первый раз увидел на ее лице настоящую улыбку. Она сделала  ее
почти красивой, чего он уж никак не ожидал, но  он  был  не  в  настроении
обмениваться улыбками. Он то и дело ожидал, что она  разразится  смехом  и
закричит: "С первым апреля!"
   - Спасибо за пожелание, - холодно ответил он.
   - Спасибо за все, - сказал Экзетер, но и он не улыбался,  а  мисс  Пимм
отозвалась на это дробью пальцев по барабану.
   Смедли вздрогнул и стал ждать начала  ритма.  Неправильно  все  это!  В
детстве он относился к религии серьезно,  потому  что  так  поступали  его
родители. Вот оно... Дум-де, дум-де, дум-дум-дум... В Фэллоу он делал  то,
что делали все другие...
   - Омбай фала, инкутин, - пел он.
   В старших классах он пережил всеобщие  увлечения  буддизмом,  атеизмом,
агностицизмом   и   всеми   прочими   эзотерическими   -измами,    которые
подворачивались под руку.
   _Правая нога, левая рука_.
   Смедли так и не понял окончательно, какой из этих -измов ему понравился
больше других. Записываясь добровольцем в армию, он, не  особо  размышляя,
проставил в анкете в графе "религия" "англиканскую церковь".
   - Инду мака, саса ду.
   Он  всегда  участвовал  в  церковных  процессиях  по  воскресеньям.  Во
Фландрии  он  несколько  раз  молился  от  всего  сердца,  плача  и   моля
милосердного  бога,  любого  бога,  какого  угодно  бога.  В  окопах   нет
атеистов...
   _Скачок, наклон, скачок, наклон_...
   Когда опасность  проходила,  ему  всегда  становилось  стыдно  за  свою
трусость и чуть меньше - за веру неизвестно в кого. Какой милосердный  бог
мог позволить,  чтобы  началась  эта  война  -  и  зачем?  Чтобы  какие-то
перетрусившие сукины дети покаялись в своих грехах?
   - Айба айба нопа ду.
   Какие грехи он вообще успел совершить? У него и возможности-то такой не
было.
   Но даже так нельзя же осквернять  святое  место.  Даже  языческий  храм
заслуживает уважения. Даже если бы это была хижина, даже если бы хоть один
курчавый черномазый считал бы ее священной, нельзя было  бы  над  ней  так
издеваться.
   _Голова назад, локти наружу_.
   Сент-Галл - христианская церковь, место, где его предки молились  сотни
лет. Оно достойно лучшего, чем  эти  непристойные  позы,  эти  примитивные
вирши.
   _Эхо от древних стен_...
   Это место  святое.  Он  почти  чувствует  запах  этой  святости.  Здесь
молились норманны, а возможно, и англы, и саксы.
   - Айба риба мона кин.
   Это означает, что уже девять столетий смиренная паства преклоняет здесь
колена и прославляет Бога. Одна их вера уже делает это место  святым.  Эта
мысль вдруг напугала его. Блеснул свет. Он вскрикнул и упал лицом в траву.
   _Хосагил!_
   Ошеломленный, ничего не понимающий, он поднял голову, и глаза  заболели
от яркого света. Он лежал в  самом  центре  круглой  лужайки  размером  со
столовую в доме родителей, а окружающая поляну живая изгородь  была  цвета
голубой  ели  со  вкраплениями  чего-то  похожего  на  падуб.  Он  услышал
чириканье, свист и уханье. Он сморгнул слезы. За изгородью взмывал к  небу
самый неописуемый заснеженный пик, какой ему  только  приходилось  видеть,
сиявший оранжевым на фоне сине-золотого неба. Воздух был наполнен  запахом
древесного дыма. Стоял вечер или раннее утро.
   У него получилось! Получилось! Получилось! Да! Значит, все это  правда!
Он перенесся в другой мир. Трава. Странная, пахнущая мятой трава.  Дневной
свет. Война, Англия, отец, тетки,  медали,  мертвые,  увечные  -  все  это
позади. У него действительно получилось. И ему не придется идти во  дворец
за этими чертовыми побрякушками! У него получилось, правда получилось!
   Он прижался лицом к запястью и заплакал.



        53

   Он пришел в себя от холода и от неудобной позы - рассвет, он  лежит  на
росистой траве. Он сел и вытер  глаза  тыльной  стороной  ладони  и  почти
засмеялся. Он не плакал так с прошлой среды, с того самого ленча в "Черном
драконе". Ну что ж, благодаря этому ленчу мир  для  него  сделался  лучше.
Нет, два мира! Теперь ему нужно найти  какую-нибудь  одежду,  пока  он  не
заработал воспаление легких.
   Получилось! Получилось!
   За  его  спиной  стояла  маленькая  будочка  из  неокрашенного  дерева,
напоминавшая летнюю беседку. Рядом с ней находилась единственная  брешь  в
изгороди, через которую  виднелась  только  усыпанная  гравием  дорожка  и
другая изгородь чуть дальше. Если допустить, что это  место  -  не  чья-то
шутка, оно должно было представлять собой  отгороженный  от  мира  частный
аэродром  для  путешественников,  прибывающих  в  раздетом  виде,  -   это
напомнило ему о том, что в любую минуту  сюда  мог  свалиться  Экзетер,  а
самый центр круга пока занят.
   Мисс Пимм  вкратце  предупредила  его  о  побочных  эффектах  перехода,
особенно  при  первом   перемещении.   Судороги,   тошнота   и   состояние
подавленности, говорила она, и Экзетер мрачно  кивал,  соглашаясь.  Обычно
это продолжается всего несколько минут, но это непредсказуемо, как морская
болезнь. Со Смедли не случилось ничего, если не считать приступа плача. Он
чувствовал себя отлично.
   Поэтому он встал и дохромал до  беседки.  Оранжевое  сияние  над  горой
померкло, зато небо заметно  посветлело.  Вдали  виднелось  еще  несколько
бело-голубых горных вершин, достойных восхищения. Изгородь была достаточно
высока, чтобы скрывать все, кроме ленивого шлейфа белого дыма, - наверное,
от него в воздухе и стоял этот запах гари. Кто-то жег праздничный костер.
   Почему задерживается Экзетер? Кстати, приятно утереть ему нос хотя бы в
этом - а ведь для него это уже третье путешествие.
   В беседке  обнаружились  удобный  стул  с  лежавшей  на  нем  книгой  и
деревянный шкафчик. Примерно такой же, как в ризнице Сент-Галла. Наверное,
в  нем  тоже  лежит  самая  разная  одежда,  пригодная   для   разборчивых
путешественников. Книга была тяжелая,  в  кожаном  переплете,  написанная,
судя   по   всему,   на   древнегреческом,   но   на   незнакомом   Смедли
древнегреческом. Странно. Заглянув в шкафчик, он нашел там один  башмак  и
три носка. Он взял два из них и надел,  хотя  это  вряд  ли  сошло  бы  за
одежду, каким бы благоприятным ни был здешний климат.
   Несомненно, эта беседка служила  будкой  часового.  Кому-то  полагалось
сидеть здесь,  читать  книгу  и  приглядывать  за  падающими  из  ниоткуда
путешественниками.  Этот  разгильдяй  бросил  пост.  Возможно,   отлучился
позавтракать.
   Однако что на  земле  -  на  настоящей  Земле  -  могло  так  задержать
Экзетера? Может, то; что ему пришлось разучивать сразу два ключа, запутало
его? Или он так не хочет бросать Алису и  возвращаться  в  Соседство,  что
никак не может настроиться? Вот уж стыдно так стыдно!
   А что теперь делать бедняге Джулиану Смедли?
   Он подошел к просвету в изгороди и, стараясь не  слишком  высовываться,
выглянул. Он уставился прямо в лицо молодого мужчины, который делал то  же
самое, только с другой стороны.
   Незнакомец взвыл от страха. Оба отпрянули от изгороди.
   Смедли разразился хохотом.
   Незнакомец медленно показался из-за изгороди. Он был бос и одет  только
в набедренную повязку. Его борода  была  коротко  острижена,  зато  волосы
свисали  до  плеч,  как  у  женщины.  И  борода,   и   волосы   отличались
замечательным медно-рыжим цветом, а попытки очень светлой кожи загореть на
солнце закончились тем, что ее покрыло несколько  миллионов  веснушек.  Он
был покрыт веснушками с ног до головы. Судя по его виду, он мог  сорваться
с места и бежать при малейшей угрозе.
   Он произнес что-то, но единственное  слово,  которое  Смедли  разобрал,
было "Тайка?".
   - Извини, старина! Не говорю по-вашему. Английский знаешь?
   Незнакомец отчаянно закивал, держась все еще настороженно, но  все-таки
заметно спокойнее.
   - Я хорошо говорю по-английски. Тайка! - У него  был  забавный  певучий
выговор. - Меня зовут Домми Корзинщик, но раньше звали Домми Прислужником,
и я надеюсь снова стать им. - Он был не старше Смедли, но  ниже  ростом  и
шире в плечах.
   - А я капитан Смедли. Домми, говоришь? Послушай, не служил ли ты у... у
Тайки Экзетера?
   Широкая улыбка разделила лицо Домми  на  две  неравные  части,  обнажив
великолепные белые зубы.
   - Конечно! Я имел счастье служить его чести год назад, совсем  недолго.
Тайка Кисстер - самый лучший тайка, какому можно служить, самый милостивый
и благосклонный тайка из всех! Мне сказали, что его честь скоро  вернется,
вот я и надеялся получить его соизволение, чтобы я снова служил ему. - Его
радость внезапно сменилась непонятной подавленностью. - Но увы...
   - Ну, он должен прибыть с минуты на минуту. - Смедли  не  понимал,  как
информация попала в Олимп, опередив их. - И он прибудет таким же раздетым,
как и я. И я уже здорово замерз. Почему бы тебе не сбегать и  не  принести
нам два комплекта одежды - только поскорее?
   - Но... - Взгляд Домми скользнул по  Смедли,  отметив  и  отсутствующую
кисть, и ссадины на ноге. - Конечно, Тайка Каптаан! Я быстро, минуточку! -
Он повернулся и исчез. Шлепанье босых ног по гравию стихло  вдали.  Босых?
Уффф!
   Ну ладно, с одеждой разобрались.
   Нет, Экзетер задерживается просто возмутительно  долго!  За  это  время
можно было пройти весь ритуал раза два, не меньше.  Может,  он  передумал?
Увидев, что Смедли благополучно исчез, он решил доверить ему  разоблачение
предателя - будь то Джамбо  Уотсон  или  кто  другой?  Нет,  он  не  может
изменить слову, данному им мисс Пимм. Или в Сент-Галл явился-таки Шнейдер?
Говорила же она: "Мне не хотелось бы прорываться отсюда с боем".
   Смедли решил, что с этим все равно ничего уже не поделаешь. Он не  имел
ни малейшего представления об обратном ключе и не мог помочь в  бою,  если
там, конечно, шел бой. Он никогда  не  узнает,  что  случилось  после  его
исчезновения.
   Придется ему представиться Службе  самому,  не  дожидаясь  рекомендаций
Эдварда  Экзетера,  Освободителя.  Надо  было  захватить  с   собой   свой
curriculum vitae [послужной список]. Черт! Это может  оказаться  не  очень
приятным. Придется рассказывать о войне. Ладно, поживем - увидим...
   Надо  было  попросить  Домми  принести  чего-нибудь  поесть.  Его   рот
увлажнился. Он принюхался. Да, в запахе дыма явственно  угадывался  аромат
жареного мяса. Может, кто-то жарил на этом костре быка? Или коптил бекон?
   Любопытство опять подогнало его к бреши в изгороди. Он снова выглянул -
на этот раз лица снаружи, не оказалось. Как он и ожидал,  вторая  изгородь
была всего  лишь  ширмой  напротив  входа  на  узел,  закрывавшей  его  от
посторонних глаз. Гравийная дорожка  скрывалась  в  кустарнике  и  высоких
деревьях. Конечно, это не английские деревья, но деревья - везде  деревья.
Только цвет листвы другой.
   Он посмотрел в другую сторону.
   Футах в двадцати от него на дорожке вытянулось чье-то тело, и  не  было
никакого сомнения в том, что оно мертво. Его изрубили на куски. Цвет волос
и одежд был неразличим под запекшейся кровью, и он  не  мог  даже  понять,
мужчина это или  женщина.  Жужжание  насекомых  слышалось  даже  на  таком
расстоянии. Две мелкие твари, похожие на белок, глодали его.
   Он заглянул дальше. Дым поднимался от почернелых  развалин  -  останков
дома. Его чуть не стошнило при воспоминании о запахе, возбудившем аппетит.
На заднем плане, меж деревьев, дымились  другие  дома,  много  домов,  все
разрушенные. Черные пятна на земле могли быть другими телами.  Олимп  взят
неприятелем.
   Вдалеке виднелись бродившие меж руин люди,  но  даже  издалека  он  мог
разглядеть - они одеты не как англичане. Они одеты,  как  Домми,  то  есть
почти совсем не одеты. Туземцы восстали против тайков. Снова Ньягата.
   Значит, теперь дикари знают,  что  одного  тайку  они  упустили.  Домми
убежал вовсе не за одеждой, он побежал за своими друзьями с ассегаями  или
мачете, или чем они здесь убивают белых людей... то есть  тайков...  Домми
такой же белый, как Смедли, но только местный,  и  не  было  ни  малейшего
сомнения в том, что произошло здесь вчера или позавчера.
   Смедли был один, нагой, без гроша, без друзей - один в этом чужом мире,
где он не знал языка, и аборигены собирались убить его.
   Право же, ему следовало примириться с Чичестером.
   Ему нужно спрятаться в лесу, и быстрее.
   Но что, если Экзетер прибудет сразу же, как он уйдет?
   Как скоро вернутся Домми и его парни?
   Кто-то застонал, но Смедли точно знал, что это не он.



        54

   Эдвард Экзетер бился на траве в  центре  узла,  словно  выброшенная  на
берег рыба. Он стонал не переставая.
   Смедли подбежал к нему и упал рядом на колени,  пытаясь  уклониться  от
беспорядочно дергающихся рук и ног. Он несколько раз прикрикнул  на  него,
но это не помогло. Правда, минуты  через  две  приступы  немного  ослабли.
Экзетер  съежился,  лежа  на  траве  бесформенным  комком.  Он   бился   в
конвульсиях и вскрикивал.
   - Экзетер! Это я, Смедли. Я могу помочь чем-нибудь?
   "Я могу сделать что-нибудь, чтобы ты заткнулся?"
   Глаза Экзетера оставались закрытыми. Он явно старался не шевелиться.
   - Джулиан? - прошептал он. - Держи меня!
   Держать? Он же мужчина, черт возьми!  И  они  оба  совершенно  раздеты.
Смедли с отвращением лег на траву и попробовал обхватить его  рукой.  Все,
чего он добился, - это нового приступа судорог и криков боли.
   - Заткнись! - прошипел он. - Они тебя услышат!
   - Держи меня, черт возьми!
   Ну да, верно. Смедли привстал на колени, ухватил Экзетера за  волосы  и
рывком посадил. Экзетер вскрикнул. Смедли обхватил  его  обеими  руками  и
сжал так крепко, как мог.
   Приступ миновал. Экзетер закашлялся и уронил голову на плечо Смедли.
   - Спасибо! - прошептал он через минуту. - Не отпускай пока.
   Все это было очень мило, но банда охотников за головами  наверняка  уже
направлялась в их сторону. Правда,  объяснять  это  тоже  было  не  совсем
кстати.
   - Что тебя задержало?
   - Балда! - прошептал Экзетер. Его глаза оставались закрытыми, и он едва
дышал. - Никак не мог заставить ключ действовать.
   - Я уж думал, тебя сцапали Погубители.
   Экзетер мотнул головой, и от этого ничтожного движения ему снова  стало
плохо. Черт! Слишком уж громко он кричит. После этих судорог  у  него  все
тело будет болеть несколько дней. Он буквально узлом завязался.
   - Мне кажется, мы и здесь напоролись на неприятности, - сказал Смедли.
   Шаги по гравию! Он  испуганно  оглянулся,  ожидая  увидеть  кровожадную
толпу, но это был только Домми, один. Прихрамывая, он вышел на  лужайку  с
узлом в руках. Он был покрыт сажей, прорезанной ручейками пота, и  заметно
хромал.
   - Тайка Каптаан! - вскричал он. - Я спешил, как  только  мог.  И  Тайка
Кисстер! Какое счастье снова увидеть вашу честь,  даже  в  столь  скорбный
час. Я принес одежду, Тайка, но это все, что я нашел в доме Тайки Данлопа;
правда, одежда обгорела слегка или испачкана в золе. Это единственный дом,
куда я смог войти.
   Экзетер широко открыл глаза.
   - Замечательно, Домми! - хрипло произнес  Смедли.  -  Можешь  подержать
минутку Тайку Экзетера?
   Заботливо бормоча что-то, Домми опустился на колени и освободил  Смедли
от бремени. У Экзетера это вызвало новый приступ судорог, но на  этот  раз
он смог сдержать крик. Смедли отполз в сторону и разворошил узел,  который
принес Домми. Он нашел  стандартный  тропический  костюм:  шорты,  рубаху,
сандалии и длинные белые носки. Белья не было. Как и  предупреждал  Домми,
белая ткань местами обуглилась и перепачкалась сажей. Он начал одеваться.
   Всхлипывая, Домми рассказывал жуткую историю:
   - Это было большое безумие, Тайка! В шеяночь всю нашу деревню  охватило
большое безумие. Мы взяли факелы и все оружие, которое было под  рукой,  и
мы все вместе пошли в поселок тайков,  распевая  гимны  во  славу  святого
Карзона, которому наши предки давно уже не поклонялись, и мы хорошо знали,
что он демон Карзон, и все равно славили его этой ночью. - Он ревел в  три
ручья. - Это была ужасная бойня, Тайка, и мы  насиловали  энтаек,  и,  ох,
делали другие жуткие вещи. Все дома сожгли.  Я  не  могу  объяснить  этого
безумия, Тайка! Там были и другие, не из наших, не Морковки вроде  нас,  а
чужаки. Они были одеты в черное. Тайка, с головы до пят в черное! Я боюсь,
что это те самые страшные Жнецы, которыми пугали нас матери, когда мы были
совсем еще маленькими. Может, это они виноваты в этом нашем безумии, Тайка
Кисстер, правда? Ведь мы все. Морковки, так любили больших тайков, которые
так много сделали, чтобы просветить нас, и мы так благодарны  им  за  все,
что они сделали для нас.  Это,  должно  быть,  эти,  в  черных  балахонах,
подстрекали нас на это!
   Причиной его хромоты был чертовски здоровый ожог на ноге. Должно  быть,
он зашел в одну из дымящихся руин, чтобы найти там шмотки.
   - Там труп за оградой, - сказал Смедли. - Дома сожжены.
   Экзетер облизнул пересохшие губы.
   - Опять Зэц, - прошептал он. - Все кончилось?
   - Конечно,  да.  Тайка!  Мы,  Морковки,  ужасно  сожалеем  о  том,  что
наделали, но мы ничего не могли с собой поделать. Я сам тоже делал все эти
ужасные вещи. А теперь мы скорбим и хотим каяться. Но,  Тайка,  многие  из
тайков и энтаек и домашних Морковок убежали и спрятались в лесах. Мы потом
пытались сосчитать тела, но мы убивали  тогда  и  всех  Морковок,  которые
носили эти прекрасные ливреи, которые вы, тайки, так милостиво нам давали,
и теперь трудно сказать, кто мертв, а кто нет. Многие бежали, я надеюсь...
   Он захлебнулся новыми рыданиями.
   - Мы сожгли даже библиотеку. Тайка!
   Экзетер очень осторожно подвинулся и сел  сам.  Изо  рта  его  сочилась
кровь, пугающе алая на бледной коже.
   - Я уверен, что винить во всем надо Жнецов.
   - Были разговоры о том, что вы  должны  скоро  вернуться,  -  всхлипнул
Домми. - Как я рад, что ваша честь не вернулись раньше и  избежали  жуткой
смерти.
   Экзетер обхватил руками колени, слепо глядя в изгородь.
   - А дом Тайки Мургатройда? На него тоже напали?
   - Конечно, да, Тайка. Ни одного дома не осталось.
   - А слуги Энтайки Мургатройд? Исиан, кухарка?
   Домми закрыл лицо руками.
   - Ну? - прорычал Экзетер, не глядя на него.
   Исиан? Не так ли  звали  девушку,  которую  Экзетер  нашел  где-то  под
кроватью? Она-то как оказалась в Олимпе?
   - Нет, Тайка. Она не бежала. Я видел.
   - Как она погибла?
   - Не спрашивайте. Тайка!
   Глаза Экзетера сделались ледяными, но он все еще смотрел в  изгородь...
или сквозь нее.
   - Скажи мне, Домми. Пожалуйста, скажи. Я знаю, что это не ты виноват.
   - Тайка... там творились ужасные вещи. Пожалуйста, не надо спрашивать!
   Экзетер  пробормотал  что-то  бессмысленное,  прозвучавшее  вроде  "Ох,
Ласка!".
   - Что? - не понял Смедли.
   - Ничего. Передашь мне тот мешок, старина? - Двигаясь очень  осторожно,
он начал одеваться. - Домми, сходи собери Морковок.


   Долина была узкая, меньше мили в ширину. Склоны начинались от  равнины,
почти сразу же  переходя  в  отвесные  скалы.  В  долине  протекала  река,
окруженная лугами и разноцветными лесами. Два дня назад от ее вида, должно
быть, захватывало дух.
   Они шли мимо обугленных руин и затоптанных цветочных клумб,  многие  из
которых были усеяны растерзанными телами.  Ко  времени,  когда  они  вышли
из-под деревьев, Экзетер уже шел самостоятельно, только опираясь рукой  на
плечо Смедли. Они вышли к теннисным кортам,  на  которых  поджидала  толпа
перепуганных  туземцев,  человек  сорок  -  пятьдесят.  Мужчины,  женщины,
подростки,  все  огненно-рыжие.  Многие  захватили  с  собой  лопаты,  но,
казалось, не знали, что с ними делать или с чего начинать.  Все  выглядели
больными от чувства вины  и  страха.  Даже  Смедли,  закаленному  ветерану
Западного фронта, сделалось дурно от того, что он успел  увидеть,  а  ведь
это была только малая часть Олимпа. Столбы дыма все еще вздымались в  небо
над долиной.
   Экзетера встретили радостными возгласами и облегченным шепотом:  "Тайка
Кисстер!" Из-под деревьев выбегали все новые туземцы. Опираясь на  Смедли,
он подождал, пока собралась толпа. Он все еще дрожал  и  был  очень  слаб.
Переход дался ему тяжело.
   - Исполняет сам себя! - пробормотал он.
   - Что?
   - "Филобийский Завет". Похоже, пророчество исполняет само  себя.  Домми
сказал, что меня ждали из Товейла, откуда меня вызывал  Комитет,  но  я-то
попал во Фландрию! Если бы Зэц не послал меня туда, я бы вернулся как  раз
вовремя, чтобы погибнуть. А если бы он не сделал того, что сделал здесь, я
бы до сих пор собирался в Новую Зеландию.
   Смедли удивленно посмотрел на него:
   - А теперь не собираешься?
   - Если даже Зэц не может порвать цепь, куда уж мне? -  Экзетер  ослабил
свою  хватку  на  плече  Джулиана  и  выпрямился,   чтобы   обратиться   к
перепуганной толпе Морковок.
   - Это не ваша вина! - крикнул он. - Вас  заставили  сделать  это  демон
Карзон, демон Зэц! Святые не отвернутся от вас, ибо нет в этом вашей вины.
Неделимый знает правду и знает, кто виноват!
   Они откликнулись на это радостными криками, совсем как дети.
   - Но вы должны доказать свое раскаяние. Вы должны похоронить мертвых  с
честью. Женщины пойдут рыть  могилы  на  площадках  для  крикета,  большие
могилы. Мужчины соберут тела. Мы будем хоронить жителей одного дома вместе
- и тайков,  и  слуг.  Святые  и  Морковки,  которые  жили  вместе,  будут
покоиться вместе. Это должно быть сделано до заката!


   И это было сделано до заката, когда белые вершины Килиманджаро и  Нанга
Парбат окрасились алым. Точное число погибших так и осталось неизвестным -
многие  тела  сгорели  вместе  с  домами,  а  другие  были  изрублены   до
неузнаваемости. Так или иначе, было ясно,  что  Морковок  погибло  гораздо
больше, чем тайков, - большинство  пришельцев  использовали  для  спасения
свою ману, сказал Экзетер. Останки снесли в братские  могилы  и  засыпали.
Олимп превратился в поселок-призрак.
   Падая с ног от усталости, Смедли смотрел  на  то,  как  Эдвард  Экзетер
проводил над братскими могилами поминальную службу. Он  обращался  к  семи
сотням человек - возможно, всему населению деревни - и говорил на  местном
наречии, так  что  Смедли  не  понял  ни  слова,  он  видел  только  слезы
собравшихся Морковок. Что бы ни говорил Экзетер, начал он тихо, а закончил
громко и угрожающе, что  произвело  на  собравшихся  большое  впечатление.
Когда он замолчал, все взорвались радостными криками, что мало  напоминало
окончание похоронного ритуала.


   На следующий день  из  лесов,  окружающих  поселок,  начали  выбираться
выжившие тайки - голодные, перепуганные, изможденные. Начали  возвращаться
с маршрутов миссионеры. Все были удивлены тому, что бригады  Морковок  уже
разобрали руины, расчистили поселок и начали возводить  временные  жилища.
Они были еще больше удивлены  тем,  что  руководил  всем  этим  совершенно
незнакомый  молодой  человек,  офицер  Королевской  артиллерии,  известный
Морковкам как Тайка Каптаан. Да и сам паренек неплохо потрудился.
   Экзетер исчез. Он ушел ночью, один, и никто не знал куда.  Если  верить
Морковкам - а им, как правило, можно верить, - в своей речи  над  могилами
он открыл им, что он и  есть  тот  Освободитель,  о  котором  говорится  в
пророчестве.  Разумеется,  им  не  полагалось  знать  этого,  но  удержать
говоривших по-английски домашних Морковок от подслушивания и  сплетничанья
было невозможно, так что многие  уже  это  знали.  Однако  теперь  Экзетер
поклялся, что принесет смерть Смерти, исполнив тем самым пророчество.
   Это, сказал он, для него теперь дело чести.
   Он не сказал, куда собирается.
   Шли месяцы, а новостей  о  нем  все  не  было,  и  общественное  мнение
постепенно склонилось к тому, что или соглядатаи Зэца поймали его  еще  по
дороге с Олимпа, или он снова сделался одним из местных. В  общем,  о  нем
можно было спокойно забыть.
   Некоторые из пессимистов не верили в это, в особенности Джамбо  Уотсон.
Он предрекал, что Олимп еще увидит Эдварда Экзетера. При этом он  ссылался
на "Филобийский Завет" и в особенности на загадочный Стих 1098:
   "Страшен суд Освободителя; низко падут недостойные от слов  его.  Мягок
он и нескор на гнев. Подарки отложит он в сторону, а почести отвергнет.  И
станет Элиэль первым  искушением,  а  принц  -  вторым,  но  пробудят  его
мертвые".



        55

   47, Бэмлетт-роуд
   Лондон, B-1
   16 сентября 1917 г.

   Дорогая мисс Прескотт.
   С глубочайшим прискорбием вынуждена сообщить Вам, что мой брат, Д'Арси,
принес свою жизнь на Алтарь Отечества. Телеграмма от Министерства  обороны
известила нас сегодня, что он погиб смертью храбрых на поле  боя.  Никаких
подробностей пока не известно.
   Я была у них дома,  когда  пришла  телеграмма.  Моя  невестка,  как  Вы
понимаете,  весьма  расстроена,  равно  как  и  мы  все.  Только   сейчас,
вернувшись к себе, я смогла написать вам. Возможно, вы уже знаете об  этом
из вечерних газет.
   О службе,  посвященной  памяти  покойного,  будет  сообщено  в  обычном
порядке.
   Я уверена, что Вы  разделяете  нашу  скорбь,  даже  если  и  не  можете
выразить это на людях.
   Остаюсь искренне Ваша
   Аннабель Финчли (миссис)



        Приложение: ЛУНЫ

   Соседство  представляет  собой  вероятностный  вариант  Земли.  Звезды,
наблюдаемые с его поверхности, полностью аналогичны тем, что  мы  видим  с
Земли; Солнце также несомненно то же.
   Тем не  менее  у  Соседства  имеется  четыре  луны.  Теория  профессора
Роулинсона о том, что происхождением своим  они  обязаны  столкновением  с
одним или несколькими метеоритами, не лишена оснований. В его время широко
распространена была точка зрения,  согласно  которой  Тихий  океан  -  это
впадина, образовавшаяся, когда  Луна  откололась  от  Земли,  хотя  теперь
определенно известно,  что  она  образовалась  на  миллиарды  лет  раньше.
Столкнувшись с  Землей,  тело  должно  было  бы  иметь  размеры  небольшой
планеты,  во  всяком  случае,  значительно  больше  метеорита.  Однако   в
некоторых отношениях  Роулинсон  заметно  опередил  свое  время.  Особенно
дальновидным представляется его положение  о  хаотических  системах;  даже
ничтожная разница в размере, скорости или углах падения порождает огромные
различия в результатах столкновения. Это  может  выразиться  не  только  в
различном количестве лун, но и в легких расхождениях продолжительности дня
и года между Землей и Соседством.
   Только Трумб обладает достаточно крупным  диском,  способным  заслонять
солнце, создавая тем самым эффект солнечного затмения.  Это  происходит  в
любой точке  орбиты,  но  заметно  только  на  дневном  полушарии.  Другие
известные эффекты связаны с попаданием крупных лун в тень планеты,  с  так
называемыми лунными затмениями.
   Луна Эльтиана, наиболее удаленная от поверхности планеты, имеет  период
обращения, равный двадцати восьми суткам, очень  близкий  к  земной  Луне,
однако она гораздо менее заметна,  так  как  мало  отличается  от  обычной
звезды ярко-красного цвета. Ее экваториальная орбита служит причиной того,
что затмение Эльтианы происходит каждый месяц, хотя с поверхности  планеты
наблюдаются только ее полные затмения.
   Иш представляется  наблюдателю  маленьким  голубым  диском.  Период  ее
обращения равен четырнадцати суткам - благодаря этому основной календарной
единицей Соседства является не месяц, а две недели. Подобно  земной  Луне,
Иш имеет наклонную орбиту, благодаря чему участвует в затмениях только два
или три раза в год. Многие затмения  не  фиксируются  наблюдателями  из-за
плохой погоды или  дневного  времени  суток.  Наблюдаемое  затмение  Иш  -
большая редкость, считающаяся дурным знамением.
   Трумб, зеленая луна, представляется большим  диском.  Его  синодический
период равен 4,44 суткам, и  наклонение  орбиты  слишком  невелико,  чтобы
принимать его в расчет. Его  затмение  может  происходить  в  любой  точке
орбиты, хотя половина затмений происходит за линией горизонта.
   Маленькая желтая луна Кирб'л представляет собой  захваченный  астероид.
Он движется по эллиптической орбите с наклонением 15, что близко к  широте
Вейлов. Это осложняется тем, что его  орбита  может  быстро  меняться  под
воздействием  гравитационных  полей  других  лун,  и  сам   объект   имеет
асимметричную форму, обращаясь каждые два часа, что вызывает  изменения  в
альбедо. Его синодический период равен полутора суткам.
   В перигее он движется для наблюдателя с  запада  на  восток.  В  период
минимального наклонения это может  происходить  почти  в  зените  либо  же
практически невидимо за линией  горизонта.  Затмения  в  перигее  довольно
часты,  однако  в  апогее  затмения  Кирб'ла  не  происходят  никогда.   В
промежуточном положении он движется  на  север  или  на  юг  и  может  или
затмеваться, или не затмеваться.
   Жрецы-астрономы из Вейлов считают Кирб'л абсолютно непредсказуемым.