я по сторонам. Должно быть что-то... Да, вон в углу, где он сидел во время совета, возвышается груда железного лома. Если он оттолкнется ногами, он может опрокинуть стул на спинку. Тогда он переломает себе руки. Нет, придумаем что-нибудь другое. Если он перенесет вес на ноги, то он сможет перемещаться по комнате подобно улитке, таскающей свою раковину на себе. Ему оставили немного свободы движений в плечах, и если он качнет стул чуть-чуть назад, а потом резко рванется вперед, он сможет раскачать его достаточно, чтобы... - Прекрати! - послышался голос. Он послушно прекратил. Рядом с ним стояла девушка с увесистым деревянным обломком в руке. - Стукни его по голове с силой, достаточной, чтобы разбить глиняный горшок, - так мне сказал Д'вард. - И стукнешь? - спросил он. - Да. - Тогда, пожалуй, мне лучше вести себя хорошо. До сих пор он встречался с Исиан только два или три раза, а разговаривал и того меньше. Ему вполне хватало и Ангуан, а для разнообразия были подружки куда безопаснее, чем Исиан Яблочница, - хозяйка Д'варда выше любых посягательств. Что-то было в ней новое... волосы. У нее были потрясающие каштановые волосы, которые она обычно собирала на затылке в огромный пучок. Он часто пытался представить себе, как она выглядит с распущенными волосами и каково, должно быть, играть с ними. Теперь она обрезала их. Преступница! От этого она казалась еще моложе. От этого она казалась мальчишкой, ибо роста она была невысокого, а сложения худого. У нее был маленький, покрытый веснушками носик. Она носила длинное платье из какого-то темного материала - едва заметная тень в надвигающихся сумерках. Впрочем, он достаточно хорошо видел ее, чтобы заметить твердо сжатые губы, так что он решил, что она вполне способна выполнить свою угрозу. Огонек в ее глазах позволял предположить - она выполнит ее не без удовольствия. Мальчишка, да и только. - Присаживайся, - сказал он. - Я никуда не убегу. С минуту Исиан серьезно думала, потом села на штабель досок, где раньше сидел Д'вард, не сводя с Доша глаз и продолжая сжимать в руке свою дубину. - Нам придется провести некоторое время вместе, - заметил он. - Наверное. - Расскажи мне о себе. Она продолжала смотреть на него, как на пустое место. - Что тут рассказывать? Это был мой дом. Когда его забрал Д'вард, он получил вместе с ним и меня. - Что случилось с твоей семьей? Довольно долго она не отвечала, но когда заговорила, голос ее звучал все так же ровно. - Мои дядя и тетя скрываются где-то в лесах. Мой двоюродный брат погиб в бою за город. Как всегда, Д'вард оказался прав. Партизаны держали женщин в курсе событий; женщины, влюбившиеся в своих новых господ, передавали эти новости им. Исиан не могла не стать одной из таких предательниц. Перед обаянием Освободителя не устояли даже воины в два раза старше ее. У юной хозяйки не было никаких шансов. - Прости, - вздохнул Дош. - Нет, правда, мне жаль. Не я начал эту войну. Я даже не воин. - Я знаю. Ты был игрушкой другого принца. Он удержался от замечания о том, что она точно такая же игрушка, только Д'варда. - Ты неплохо осведомлена. - Мы, женщины, любим болтать. Он так и не понял, что это, шутка или просто цинизм. Какую часть своей жизни поведал он Ангуан, и сколько она выболтала другим лемодианкам? Исиан мало изменилась за это время. Она была совсем еще ребенком, но каким-то образом он ощущал, что имеет дело с очень проницательной женщиной. - Что еще тебе известно обо мне? - Что ты лжец. - Все мужчины лжецы! Она не ответила. Надо признать, его позиция была весьма невыгодной, но еще больше его раздражало то, что она и в разговоре берет над ним верх. - Я никогда не лгал Д'варду. - Нет, лгал! - вскинулась она. - Он просил тебя найти экземпляр "Филобийского Завета", и ты ответил, что в городе нет ни одного. А я знаю, что были. Ты выбросил их в реку! - Это неправда! - Я сама видела. Я следила за тобой. Он оскалился. - Он поверил в это? - Я рассказала ему про книги, но было уже поздно. Ты нашел их все. Он сказал, что не удивлен. Он сказал, что тебя послали шпионить за ним и что ты именно для этого нанялся в услужение к принцу прошлым летом. Он сказал, что имеется какое-то пророчество про него и принца и что ты ни разу не упомянул о нем, так что он знает, что тебе нельзя доверять. Он считает, что ты из тех людей, которые сами не хотят, но лгут постоянно. Что ж, возможно, так оно и есть. Говорить правду всегда немного рискованнее. С другой стороны, он врет теперь скорее по привычке. Он был настолько верен Д'варду, насколько это позволяла ему верность другому господину, но объяснить этого он не мог. - Это ты сказала Д'варду про перевал Моггпасс? Она не стала отрицать этого, только сидела и смотрела на него, как на пирожок на жаровне. - Если он не доверяет мне, как может он доверять тебе? Ты предала свой народ, променяв его на вождя армии - армии, убившей твоего двоюродного брата. Почему? Что же за женщина способна на это? - Он знает, что может мне верить. - Но ты не можешь верить ему! - фыркнул Дош. - Я полностью доверяю ему! - Ее убежденность казалась совершенно детской и возмутительно непоколебимой. Почему-то ему отчаянно захотелось пробить ее, уязвить. - Но он взял этот город! Он убил твою семью! И ты считаешь, что можешь доверять ему? Что за безумие? Он ведь собирается бросить тебя сегодня! Что сделают ваши люди с теми, кто помогал врагу? - Я иду с вами. Я буду вашей провожатой. - Но он приказал командирам, чтобы они не брали с собой женщин. - Кроме меня. - Но он не возьмет свою женщину, заставив при этом людей бросить своих. Не такой он вождь! - Впрочем, зачем она тогда обрезала волосы? Исиан пожала плечами - первый ее жест, который он увидел за все это время. - Я выросла на южном берегу. Я знаю Моггпасс. Я могу помочь. - Но ты хоть понимаешь, что он врет тебе? - Нет! Ага! Начинает пахнуть жареным. Он с сожалением вздохнул: - Влюбленные женщины редко способны трезво оценивать своих любимых, Исиан Яблочница. Она оскалилась на него. Он усмехнулся, представив ее в качестве партнера по борьбе. Обычно он предпочитал мальчиков покрепче, а девочек понежнее, но не отказался бы побороться и с этим зверенышем. - С чего это ты взял, что я влюбилась, Дош Вестовой? - спросила она. - Ха! Он же Освободитель. Никто не устоит перед этим человеком! Я-то видел, он вертел матерыми воинами так, как хотел, - тридцатью разом. Даже я стараюсь угодить ему - насколько могу. Ни одной, женщине не устоять перед ним и минуты! Исиан тряхнула головой, возможно, забыв, что обрезала волосы. - Ты завидуешь мне, Прислужник! Завидуешь тому, что я живу с Д'вардом! Он дернулся, сначала - услышав свое прежнее имя, потом - от внезапного озарения... - Чего это ты смеешься? - крикнула она. - Мне нет нужды завидовать тебе, девчонка! С какой стати? Чему тут завидовать? Она вспыхнула, подтвердив его догадку. Похоже, она и впрямь готова была огреть его своей дубиной, и почему-то от этого он рассмеялся еще громче. - У нас с тобой больше общего, чем я думал! - ухмыльнулся он. - Есть ведь и другой способ завоевать преданность женщины, не так ли? Только Д'вард мог бы додуматься до такого. 34 Злабориб стоял рядом с Колганом на городской стене, глядя вниз, на реку. Ему было стыдно за себя. Уровень воды упал почти вдвое по сравнению с тем, каким был, когда они впервые подступили к Лемоду, а он ни разу не заметил этого. Оба берега усеивали обломки, в русле виднелись отмели и камни; некоторые зазоры между ними - те, что поуже, - были запружены древесными стволами и льдом. Ловкий мужчина дойдет до середины. А дальше... широкий участок, самая стремнина... что ж, на то и существуют друзья. Берега были вертикальными в одних местах и почти вертикальными в других. Интересно, кто прячется вон в том лесу, наблюдая за городом? Он заговорил в первый раз после того, как они вышли из мастерской Каретника: - Клянусь пятью богами, он снова прав! Это выход, и единственный выход! Он увидел его, а мы нет. - Хотелось бы мне знать, - буркнул Колган, - как он делает это? Злабориб уже как-то спрашивал об этом Освободителя, но услышал в ответ что-то насчет стоящего где-то храма знаний, чего не понял. - Ты где попробовал бы переправиться? - Вон там вроде место ничего, - пробормотал джоалиец, - вот только как туда подобраться? Они почти час расхаживали вдоль парапета, пока каждый не выбрал себе подходящего места. Нагианцы будут переправляться ниже по течению, джоалийцы - выше. Командующим придется вести своих людей, полагаясь только на память. - Как ты думаешь, получится? - мрачно спросил Злабориб. - Переправиться? Некоторым из нас удастся. - Рослый джоалиец покосился на далекие утесы и задумчиво потеребил рыжую бороду. - Но вторгаться в Таргвейл без кавалерии, без внезапности, имея впереди и позади армию сильнее нашей, готовую отрезать нам отступление... ты хоть понимаешь, что это безумие? Альтернатива была еще хуже. - Тебе приходилось бывать в Таргленде? Колган пожал плечами: - Приходилось однажды. В молодости я сопровождал своего дядю с посольством в Тарг. Не могу сказать, чтобы это произвело на меня слишком большое впечатление. - Ты же джоалиец. Тебя бы не удивило, даже если бы они сорили золотыми слитками. - Я бы посоветовал им тогда обратиться к опытному монетчику. Злабориб усмехнулся, но это был вежливый смешок, не слишком искренний. - Сегодня река. Завтра партизаны, лес и перевал. Ничего не поделаешь, будем жить одним днем и радоваться уже тому, что живы сегодня. - Воистину так! - кисло согласился Колган. - И даже если мы пробьемся домой, ваше величество, наши сложности на этом не закончатся. Ваш братец, должно быть, уже хорошо освоился на вашем троне, создал свою армию, а мои недруги в Клике уже строят планы моих похорон. Так не пойдет. Вожди сами должны хранить боевой дух, если хотят поддерживать его у своих воинов. Злабориб расправил плечи - насколько они вообще расправлялись. - Посмотри на это с другой стороны. Как бы все это ни начиналось, теперь это больше не какая-нибудь заурядная распря из-за земли. Мы вовлечены в распри богов. Множество пророчеств говорят об Освободителе, некоторые - ясно, некоторые - туманно. Многие пророчества касаются человека по имени Д'вард, и теперь мы знаем, что Д'вард и Освободитель - одно лицо. Наиболее известно пророчество, согласно которому Освободитель принесет смерть Смерти. И если бы ты хотел найти Смерть, Колган Адъютант, куда бы ты пошел искать ее? Колган поднял взгляд на далекие южные вершины гор и угрожающе сдвинул свои рыжие брови. - Уж не предполагаешь ли ты, что он собирается повести нас на сам город? - Что толку от пророчества, если оно не сбудется? Насколько я помню, чтобы попасть в Тарг, нам даже не придется особенно и уклоняться-то с дороги. - Ну да, так путь будет даже ближе, ибо мы никогда не вернемся. Верно! Злабориб признался себе, что и сам не питает особых надежд увидеть Наг хотя бы еще раз. - Когда ты был в Тарге, ты заходил в двойной храм? - Я видел его, правда, он не был еще достроен. Даже не все колонны воздвигли. К'симбр Скульптор еще работал над изваянием Мужа Творца. Но я смотрел в лицо Смерти. - Он с омерзением сплюнул. - Никто, кроме таргианцев, не додумался бы возвеличить подобную гнусность! - Немного помолчав, он добавил: - И от их стряпни у тебя с языка кожа сойдет. Прежде чем Злабориб успел ответить, по стене к ним подошел Д'вард. Похоже, он восстановил свои силы, хотя лицо его оставалось усталым. - Ну как, возможно? - спросил он. - Будут потери, - буркнул Колган. - Но не слишком большие. Освободитель кивнул и облокотился на парапет. - Поставьте как можно больше людей на доставку материалов. Канаты, доски... провиант для марша, конечно. Бурдюки и бочки для понтонов. Бочки придется опускать с утесов в сетках, но примите все меры, чтобы скрыть приготовления до наступления темноты. Пловец не продержится в такой ледяной воде больше двух минут. Да... я не сказал вам еще, с нами пойдет Исиан. Она хорошо знакома с местностью. Злабориб и Колган переглянулись. Когда лемодианцы вернутся, они не будут церемониться с предателями. Колган не одобрял этого. - Господин, это будет нелегкий марш даже для закаленных в боях воинов. Но девушка... - Он не стал договаривать. Д'вард посмотрел на реку. - Тебе известно, когда я был ближе всего к смерти в эту кампанию, а. Адъютант? - Полагаю, когда вы пробирались в город, господин. - Нет! - Он ухмыльнулся. - На следующее утро, когда я впервые встретился с Исиан. Она чуть не изрубила меня на кусочки большим кухонным ножом. Мужчины посмеялись, как и положено, когда шутит начальство. - Но вы приручили ее, господин. - Или она меня. Ладно, что-нибудь еще? - Что с Дошем Вестовым? - поинтересовался Злабориб. - Мне казалось, вы доверяете ему во всем? Д'вард едва заметно улыбнулся. - Почти во всем. У него есть господин повыше нас, о котором вам лучше не знать. Дош идет с нами. Насчет него можно будет не беспокоиться, как только мы переправимся. Он посмотрел наверх, на хмурые тучи. - Молитесь, чтобы пошел дождь, - сказал он. - Чем сильнее, тем лучше. За несколько минут до того, как окончательно стемнело, Злабориб пристегнул на пояс меч. Он послал передовой отряд спуститься с утеса и закрепить веревочные лестницы. Сам он спустился в зияющее черное безумие со следующей группой. За ними к воде осторожно спускались люди с канатами, деревом и всем, что может плавать. Через час или около того, избитый, исцарапанный и замерзший до костей, он стоял на южном берегу. Ему повезло. Все шли, привязавшись, и каждого удерживали двое, но тех, кто поскользнулся и упал в воду, обычно разбивало о камни, прежде чем его успевали вытащить обратно. Доски срывались с креплений, бочки тонули, канаты рвались, льдины белыми чудищами выныривали из темноты. Люди исчезали, не договорив слова, и больше их никто не видел. Рев воды не позволял переговариваться. Течение приносило тела мертвых джоалийцев с верхней переправы. Как только к Злаборибу присоединилось десятка два солдат, они закрепили канаты, дав возможность переправляться другим. Потом он приказал передовому отряду следовать за ним и полез вверх по утесу. Как только лемодианцы поймут, что происходит, они начнут сбрасывать на атакующих камни. Склон был крутой - глина, камни, сочившаяся вода. Он понял, что добрался до верха, когда ударился головой о древесный корень. Он перевалился через край и, шатаясь, поднялся на ноги. Темнота стояла абсолютная, но что-то насторожило его. Он пригнулся. Над головой свистнул клинок. Он выхватил меч и ткнул в темноту. Он ощутил неприятно мягкий удар, услышал крик и понял, что пролил чью-то кровь. Он быстро отступил за древесный ствол и стоял, беспомощно оглядываясь и прислушиваясь. Его жертва всхлипывала и бормотала молитвы где-то на земле. Снова какое-то шестое чувство подсказало Злаборибу о движении рядом, и он сделал мечом выпад в темноту. Теперь он был настоящим бойцом, убийцей. Рядом с собой и за спиной он слышал шаги своих людей. - Берегись! - крикнул он, вслепую отбивая удар. Его лезвие с лязгом столкнулось с чужим. Он резко пригнулся и ударил еще - на уровне колен. Человек вскрикнул и с треском упал в кусты. Отличить своего от чужого можно было по голосу - окликнуть, и если тот отвечал с незнакомым выговором, убить его. Ну а если он просто пытается убить тебя, ответа можно и не ждать. Впрочем, сопротивление оказалось на удивление слабым и вскоре было сломлено окончательно. Овладев плацдармом на лесистом берегу и закрепившись на нем, Злабориб захватил с собой небольшой отряд и отправился на встречу с Колганом. Они поспели как раз в самый тяжелый для джоалийцев момент. Там тоже произошла стычка в подлеске, и снова обороняющиеся бежали. Вскоре нагианцы втягивали джоалийцев наверх и закрепляли канаты для тех, кто поднимался следом. Самого Колгана не было видно. Злабориб вернулся к своей колонне и был сильно раздосадован, увидев в боевых порядках меньше сотни воинов. Он выждал немного, не предпримут ли лемодианцы контратаки. Ничего не произошло; лес молчал. Он спустился к реке. Войско переправлялось, но такими темпами это заняло бы, казалось, несколько дней. Он перебрался обратно на северный берег - это путешествие оказалось еще страшнее первого, так как ему то и дело приходилось расходиться с ползущим навстречу человеком, державшимся за тот же канат или камень. Он обратился к воинам, толпившимся на берегу. Он заверил их, что их товарищи переправились благополучно и не нашли смерть в пучине. Он приказал навести еще канаты - новые дороги через каменистый лабиринт. С трудом одолевая дождь гальки и грязи, он вскарабкался обратно на северный утес и каким-то образом даже одолел веревочную лестницу, поднимающуюся на городскую стену. - Шевелитесь быстрее! - командовал он. - Живее! Он отправился на поиски Д'варда и обнаружил его, наблюдавшего за обороной ворот, - лемодианцы сообразили, что происходит. Правда, даже после этого они атаковали как-то странно вяло, вполсилы. Злабориб доложил, Д'вард выслушал и приказал ему возвращаться на южный берег. Он пустился через реку в третий раз. И с облегчением увидел, что исход из города набирает скорость. Лун на небе не было. К полуночи дождь превратился в ливень, сделав темноту абсолютной. Несомненно, множество людей нашли смерть от рук своих же товарищей, когда канат или настил не выдерживал, и слишком много солдат боролись за место на одном и том же пятачке. Сотни утонули, замерзли или погибли, разбившись о камни. На рассвете Злабориб обнаружил, что командует армией, собравшейся в садах на южном берегу. Колган сорвался с утеса, сломав при этом плечо. Его, перекошенного от боли, несли на носилках. Река была усеяна мертвыми, а берег - ранеными. Продолжал идти проливной дождь. Река поднималась на глазах. Лемод снова находился в руках своих законных владельцев; в нескольких местах горели пожары, зажженные, чтобы задержать их возвращение. Признаков преследования все не было. Хвала богам! Дош Вестовой объявился в самом начале серого дня в сопровождении юноши, со второго взгляда оказавшегося Исиан в мужской одежде. При виде ее посинелых губ Злабориб спохватился и дал команду разжечь костры. Два лагеря слились в один, и он выставил охрану по периметру - целый частокол людей. Лемодианцы все не нападали и даже отказались от партизанщины. Почему? Все с ног до головы измазались в глине. Половина уцелевших или хромала, или слепо уставилась взглядом в пространство в полнейшем шоке. Какой-то костлявый юнец не мог идти сам, и его тащили под руки двое друзей. Он отцепился от них и встал, поджав одну ногу и цепляясь за ветку. - Сколько? - рявкнул он, и до Злабориба дошло, что у парня синие глаза. - Потери? Кажется, четыре или пять сотен. Грязное пугало вздрогнуло и пошатнулось. - Сопротивление? - Почти не было. Сколько ваших осталось там? - Чертовски мало, - сказал Д'вард. - Сколько не могут ходить? Злабориб пожал плечами: - Там, на пляже, еще по меньшей мере полсотни. Здесь... Не знаю. Еще пятьдесят? Освободитель застонал и провел рукой по лицу. Оно осталось почти таким же грязным. - С вами все в порядке? - Немного устал. А вы, господин? Усмешка. Еще один стон. - Ногу подвернул, только и всего. - Освободитель опустил больную ногу на землю и оскалился. - Мой первый бой, - пробормотал он. Злабориб увидел слезы на его глазах и ощутил странный приступ сочувствия. Как и он, Д'вард не был прирожденным солдатом и не зачерствел душой от ответственности за жизни подчиненных. Большинство вождей на его месте сияли бы от счастья, ликуя по поводу блестяще осуществленного бегства из-под самого носа противника. Вот уже второй раз Д'вард осуществлял головокружительную перестановку сил; второй раз заставлял гениальное руководство армией казаться детской игрой, и все, что его заботит, - это цена. - Река взяла свою долю жертв, но все же это не та резня, какую учинили бы таргианцы. - Мы еще должны постараться, чтобы они не получили такого шанса. - Д'вард устало опустился на землю. - Созови сотников. - Подошла Исиан и опустилась рядом с ним на колени. Она попыталась вытереть ему лицо влажной тряпкой, но он раздраженно отмахнулся от нее. Вскоре собрались командиры - оборванные, обессилевшие, едва половина тех, кому полагалось бы быть здесь. Д'вард назначил временных заместителей и послал за ними - на нормальные выборы нет времени, сказал он. Казалось, он помнил имя и способности каждого солдата, будь то нагианец или джоалиец. Так и не вставая из грязи, опершись спиной о дерево, он обрисовал ту картину, которая уже была понятна всем, но мысль о которой пока гнали прочь. Они избежали одной западни, но могут оказаться в другой, более опасной. Таргианцы могут переправиться обратно на южный берег и попытаться перехватить их, прежде чем они достигнут перевала. Или они направятся на запад к Толфорду и перекроют дорогу обратно в Нагвейл. В самом Таргленде наверняка еще больше вооруженных людей. Расплата только откладывалась. - А теперь мы должны выступать, - сказал он. - Всем, кто не может идти, придется остаться. Стройтесь. Люди валились с ног от усталости, но выбирать не приходилось. Оставшихся ждали смерть или рабство. Сотники переглянулись, но возражать не стали. Д'вард рывком поднялся на ноги. С полдюжины человек бросились помочь ему, но он отказался от помощи. Хромая, кусая губы от боли, он поплелся вперед. Через полминуты кто-то предложил ему только что срезанный посох, и он принял его. Он подавал личный пример, и это все, что он мог сейчас сделать. Появился Колган, он все еще находился в шоке от боли, так что толку от него было немного. Дивясь странной судьбе, уготованной ему непостоянными богами - и находя в этом даже некоторое циничное удовольствие, - Злабориб принял командование и отдал необходимые распоряжения. Одна женщина и меньше чем пять тысяч мужчин отправились в путь - покорять и спасаться. Холодный дождь сулил и мучения, и надежду. Стоны и мольбы раненых за спиной слабели, по мере того как армия удалялась от них, и наконец стихли совсем. 35 - Таргвейл прекрасен, - сказал Экзетер. - Нет, правда. Это очень плодородная страна, климат в ней умеренный, и правят ею аристократы. - Какое отношение имеет аристократия к красоте? - сонно спросил Смедли. Миссис Боджли загнала своих гостей в гостиную и усадила в кресла. Единственная керосиновая лампа бросала мягкий свет на четыре лица; два мотылька без устали колотились о стеклянную колбу. К счастью, кресла были на редкость неудобными, а то Смедли ни за что бы не удалось высидеть весь вечер, не заснув. Алиса неохотно уступила просьбам сыграть, ссылаясь на то, что давно уже не практиковалась. Она исполнила по памяти пару этюдов Шопена. Насколько он мог судить, очень и очень неплохо. А потом они снова вернулись к Соседству. - О, право же, капитан! - Судя по тону хозяйки, он выказал полное непонимание совершенно очевидных вещей. - Это же просто вопрос ухода! Единственные, кто может следить за землей как следует, это те, кто рассчитывает передать ее своим детям и внукам. Отец Гилберта посадил дубовую аллею, зная, что сам он никогда не увидит эти дубы во всем их великолепии. Это было пятьдесят лет назад, и им потребуется еще по меньшей мере сто. Сам Гилберт категорически отказался санкционировать какие-либо разработки полезных ископаемых в нашем поместье в Мидленде. Дело только в этом. Люди, не загадывающие дальше своего жизненного срока, эксплуатируют землю. Те, кто думает о своих семьях, ухаживают за ней. Не стесняйтесь, берите еще сигару, если хотите, - добавила она, словно извиняясь за свою горячность. Смедли поблагодарил ее и с еще большей признательностью выбрался из кресла. Он пошел в столовую. Не осталось больше ни одного Боджли, чтобы любоваться дубовой аллеей во всей ее красе. Род Боджли оборвался с убийством Тимоти. Не осталось никого, кто докурил бы эти сигары. Глаза Алисы поблескивали в мягком свете лампы. - Но это можно довести и до абсурда - как и все остальное. Вильгельм Завоеватель выселял целые страны, чтобы на освободившихся землях разбивать леса с благородными оленями. У людей тоже есть права. Миссис Боджли обдумала эту точку зрения и, похоже, пришла к выводу, что это опасная ересь. - Не обязательно. Люди приходят и уходят, земля остается. Экзетер подмигнул Смедли, когда тот вернулся в свое кресло. - Не кажется ли вам, что склонность аристократов постоянно затевать войны является лишь формой контроля за численностью населения, прополкой ничтожных крестьян? Леди клюнула незамедлительно. - Возможно! Разве не гуманнее проткнуть некоторую часть мужчин копьями, чем позволять голодать женщинам с детьми, не так ли? - Мне кажется, это зависит от того, с какого конца копья смотреть. Но земля и война, похоже, неразлучны. Таргианская каста военных ничуть не лучше прусских юнкеров. Словно псы войны взвыли в ночи. - Шрамы от дуэлей? - спросил Смедли. - Нет, не думаю, чтобы они дошли до этого. - Похож Таргвейл на Англию? - поинтересовалась Алиса. - Ну, у него такой же ухоженный вид. Растительность заметно отличается. Таргианские деревья разноцветные. У нас вся листва зеленая. Там есть и синие, и золотые, и красные, и масса других оттенков. Но большие поместья очень красивы. Сельские угодья - один большой сад. Дикие места тоже красивы - и да, там есть парки с оленями. Правда, там нет живописных маленьких деревушек или, если и есть, их очень мало. Бараки рабов стараются строить так, чтобы они не бросались в глаза. - Спарта? - пробормотала миссис Боджли. - Что-то вроде того, - согласился Экзетер. - В первые дни я ничего этого не видел. Отчасти из-за проливных дождей, отчасти потому, что при бегстве из Лемода подвернул ногу и все мои силы уходили только на то, чтобы идти. Переправа через реку оказалась рисковым делом. Старина Злабориб показал себя с самой лучшей стороны - он все организовал и вел армию. Нам повезло с погодой. Вода начала подниматься, так что таргианская армия не посмела выступить в погоню. Лемодийские партизаны оставили нас в покое. На второй день мы достигли перевала Моггпасс. Таргианцы оставили за собой проложенную дорогу - навели переправы через ручьи, расчистили завалы и все такое, и это здорово облегчило нам жизнь. Кажется, на четвертый день мы из последних сил дотащились до Таргвейла и смогли наконец перейти к грабежам. Конечно, мы опоздали на полгода, но именно таковы были изначальные цели кампании. Все позабавились на славу. - Кроме тебя? - спросила Алиса. - Ну, по правде говоря, я выздоровел довольно быстро. Войска, сами о том не подозревая, питали меня маной. Не то чтобы я особенно заслужил этого, но это ничего не меняло. Смедли подавил зевок. Часы на камине показывали около одиннадцати. Сейчас он докурит сигару, извинится и отправится спать. Эта маленькая война Экзетера, конечно, любопытна, но ему еще лет сто не захочется слушать ничего про войну. Алиса как-то опасно улыбалась. - Значит, Исиан провела вас к перевалу, верно? А потом вернулась к своему народу? Очень ровным голосом Эдвард ответил: - Да, она провела нас к перевалу. Она не могла вернуться к своей семье, хотя мы проходили совсем недалеко от ее дома. Они посчитали бы ее предательницей, несмотря на то что она была еще совсем ребенком. - Ясно. Извини. Глупый вопрос. Миссис Боджли громко сглотнула. - Э-э... что эти ваши таргианские юнкера говорили насчет грабежа и мародерства? Грабеж и мародерство не входили в кодекс чести Фэллоу. - То-то и оно, что почти ничего! Это было действительно очень странно! Их кавалерия на моа следовала за нами. Мы постоянно видели их издали, но они никогда не приближались. Они вырезали отставших и разведывательные патрули, но только джоалийцев. Они не пролили ни капли нагианской крови. - Странно? - Очень! Понятно, что это стало вызывать распри. Злабориб убедил всех, что неприятель пытается внести раскол в ряды союзников, поссорить нагианцев с джоалийцами. И ему удалось более или менее восстановить мир - он все-таки был настоящее чудо, этот принц! Через пару дней, когда эта тактика сделалась явной, он предложил, чтобы нагианцы и джоалийцы поменялись снаряжением: шлемы на щиты, копья на мечи. Мы попробовали их, и теперь даже сами солдаты затруднялись сказать, кто есть кто. Тогда таргианцы вообще прекратили нападения. Мы продолжали продвижение. Форсированным маршем, по тридцать миль в день. Это была настоящая гонка. Перевал Моггпасс нас немного задержал. Зато после него нам оставался только прямой переход через Таргвейл и - через Сальторпасский перевал - домой. Как вы понимаете, таргианские дороги превосходны. Чтобы отрезать нас, их основным силам пришлось бы пересечь весь Лемодфлэт, а я уже говорил, на что это похоже. - Конечно же, вы победили в этой гонке, иначе вас не было бы здесь. Экзетер потер глаза. - Нет. Мы проиграли. Ну, не совсем. Наши карты снова спутала Большая Игра. Нет, право, уже чертовски поздно! Мы же почти не спали прошлой ночью... Вам не кажется, что мы могли бы продолжить эту эпическую сагу завтра утром? - Разумеется! - согласилась миссис Боджли. - Но вы ведь не оставите нас в полном неведении! Объясните хоть немного. Что вы имеете в виду под Большой Игрой? - Пентатеон, Пятерку. Я уже говорил вам, как Кробидиркин втянул меня в джоалийскую кампанию, да и Тион, возможно, тоже стоял за этим. Я до сих пор не знаю многих деталей. Игра настолько сложна и запутанна, что даже сами игроки не могут уследить за правилами, и к тому же у каждого свой способ подсчета очков. Во всяком случае, когда Зэц прознал, что врата Лемода отворились в ночь слияния четырех светил, он понял, где именно находится Освободитель. Поэтому он положился на помощь Карзона, то есть Мужа, который является одновременно богом-покровителем Таргленда. Вот почему таргианцы не убивали нас - жрецы в Тарге получили прямое распоряжение Карзона. - Что-то я запуталась, - призналась Алиса. - Зэц хотел, чтобы меня взяли живым. - Живым? - Чтобы он был абсолютно уверен в том, что я мертв, разумеется. На этот раз он собирался умертвить меня собственноручно, проследив, чтобы не было ошибки. 36 Вечернее солнце освещало пыльную дорогу. На юге гор вообще не было видно - это казалось Дошу совершенно неестественным, словно недоставало какой-то необходимой части мира. Таргвейл очень велик, а их армия очень мала. Рассеяв по рощам, низинам и живым изгородям разведывательные патрули и отряды фуражиров, пять тысяч человек почти растворились. Шагая по дороге рядом с Исиан, Дош с трудом верил в наличие этих пяти тысяч. Иллюзия, оптический обман. На самом деле отряд Талбы шел перед ними, скрытый за вершиной холма. Прячась за живыми изгородями, патрули охраняли с обеих сторон войско на марше. Гос'вла со своим кавалерийским эскадроном следовал, к сожалению, прямо за ними. После Лемода кавалеристы, как и все остальные, шли пешком. Они держались достаточно близко, чтобы Дош мог услышать их двусмысленные шуточки о непостоянстве извращенца, ухаживающего за наложницей полководца. Как только они вышли из городских стен, Дош снова перестал быть своим парнем. Напуганным мужчинам нужна разрядка, и он был идеальной мишенью. - Эй, Погинк Улан? - ревел один. - Ну, Колдфад Улан? - рычал в ответ другой. - Скажи мне, Погинк Улан, почему у Доша нет копья? - Не знаю, Колдфад Улан. Почему у Доша нет копья? Ответ был предсказуемо непристоен. Кавалерийский юмор никогда не отличался особым изяществом; низведенные до уровня простых смертных, к тому же пеших, они его не улучшили. Новые мозоли, усталость, голод, опасность и прочие лишения, возможно, и шли на пользу душам, но явно не могли отвлечь примитивные умы от чувственных фантазий. Дош шел безоружным, потому что Д'вард по-прежнему использовал его как бегуна-посыльного. За день он проходил вдвое больше, чем все остальное войско. Обыкновенно он не обращал внимания на насмешки и поэтому не понимал, почему сейчас чувствовал себя таким уязвленным. - Эй, Колдфад Улан? - Да, Погинк Улан? - Что ты думаешь о том, как движутся эти бедра? - Чьими бедрами ты любуешься, Погинк Улан? - Тебе не обязательно оставаться здесь и все это слушать, - негромко заметила Исиан. Дош покосился на нее и встретил удивленный взгляд больших чистых глаз - глаз ребенка. Она уже некоторое время хромала рядом с ним, казалось, обращая на шутников не больше внимания, чем он... уделяя, надо признать, очень мало внимания и ему самому. Мешок, который она несла, не уступал размером мужскому; ее мальчишеская фигура почти вдвое сложилась под его тяжестью. Любой в войске был раза в полтора выше и сильнее ее, но она держалась. Она никогда не жаловалась - во всяком случае, Дош не слышал ее жалоб. Он отыскивал ее и шел рядом, когда был свободен от поручений, но они почти не разговаривали. Единственное, что объединяло их, - это то, что оба они чужаки. Посыльный не может даже нести мешок. Исиан делилась с ним своей трапезой. - Они наглеют, - пробормотал он и тут же подумал, поняла ли она, что он имел в виду. Судя по всему, поняла. - Эта экспедиция за чужим добром и женщинами дала им не слишком много того и другого, верно? И они не так чувствительны, как ты. - Не позволяй им раздражать тебя. У Д'варда были свои причины взять тебя с собой. Это их не касается. Хочешь, понесу пока мешок? Исиан мотнула головой, подбросила мешок повыше на плечи и захромала дальше. Д'вард, как обычно, шел в арьергарде. Он поставил перед собой задачу ободрять отстающих, раненых и ослабевших, хотя каждый день все новые бойцы валились с ног и их оставляли на сомнительную милость таргианцев. Злабориб шел впереди, возглавляя марш. Страна была опустошена. Таргианцы сжигали дома и угоняли скот. Не было ни женщин, чтобы их насиловать, ни добра, чтобы его грабить, но это ничего не меняло - у войска не было вьючных животных, чтобы перевозить награбленное. Если усталым солдатам удавалось поймать зебу или зубра, зверь попадал прямиком в котел. Запасы продовольствия, захваченные из Лемода, истощились; весенние поля были пусты. Еще несколько таких дней, и голод поставит армию на колени. Таргволл на севере сиял льдами и свежим весенним снегом. Где-то за ним передвигалась таргианская армия. На востоке тоже вырастали горы, приближаясь с каждым днем. Где-то там лежал Сальторпасский перевал, дорога домой, но усталые, изголодавшиеся воины даже не надеялись одолеть его, а потом и перевал Сиопасс. Кампания грозила войти в историю Вейлов как одно из величайших военных поражений. Благодаря Д'варду Джоалия захватила и разграбила Лемод, но во всех остальных отношениях все, чего она добилась, - заставила таргианцев разорять собственную страну. Дош находил это слишком слабым утешением. Вместе с пиками Таргволла впереди их ждали бойня и плен, даже раньше, чем они достигнут перевала. Выжившие отправятся на серебряные рудники. Двое чужаков не могли рассчитывать ни на что большее. Дош служил своему богу, и умереть за Тиона означало, что он навечно займет место среди созвездий. Но девушке-то какой смысл оставаться здесь? Она была полезна в качестве проводника по Лемодвейлу - почему Д'вард оставил ее здесь? Неужели он настолько неблагодарен? Дош почему-то думал об Освободителе не так плохо. Насколько он помнил, в "Филобийском Завете" не было ни слова про Исиан. Это ничего не значило; пророчества вообще очень туманны. Они поднялись на холм; теперь Талба и его люди отчетливо просматривались впереди. Он огляделся по сторонам - как всегда, ожидая увидеть движущуюся на них вторую таргианскую армию. Далекие точки означали разведчиков - уланов верхом на моа. Они описывали круги около отступающей армии, всевидящие, как ястребы, надоедливые, как москиты, и тем не менее они вообще прекратили нападать. Храм! Купа деревьев и несколько древних каменных построек стояли на отшибе, посреди пастбища, - понятно, любому поселению здесь не место, значит, это мог быть только храм. Весенняя листва на деревьях переливалась золотом, и такой же отблеск имел просвечивающий сквозь нее купол, а золотой цвет говорил: "Тион". Дош не мог противиться призыву. Он хотел, он рвался услужить своему господину. - Посмотрю, не нужен ли я Д'варду? - пробормотал он и шагнул на обочину. Гос'вла и его люди прошли мимо; он сам подставился им, и они выкрикивали ему непристойности. Стоило им пройти, как он нырнул за живую изгородь. Он сидел в зелени и ждал, пока пройдет арьергард. Последний отряд промаршировал четким строем, с разухабистой песней, а это значит, что Д'вард идет с ними, подбадривая и воодушевляя воинов так, как мог только он. Дош немного подождал, потом вскочил на ноги и бегом бросился через поле. 37 Далекие шлейфы пыли подсказали Дошу, что таргианцы где-то поблизости. Они могли перехватить его, прежде чем он успеет догнать своих. Он не был ни нагианцем, ни джоалийцем, так что не знал, как к нему отнесутся. Он предпочитал не загадывать последствий. Собственно, какая разница - ведь он должен сообщить своему господину новости. С неделю назад Д'вард задал ему вопрос, до сих пор не дававший ему покоя: зачем богу шпионы, собирающие для него сведения? Дош долго ломал голову, но в конце концов нашел ответ. Богу не нужно ничего. Боги всеведущи. Важны не сведения, а сам факт служения богу, и важен он только самому Дошу. Как охотничьего кота натаскивают искать дичь, так и его обучили служить, чтобы душа его смогла удостоиться места на небесах. Жертва ценна для молящегося, не для бога. И чем мучительнее жертва, тем лучше, будь то заклание тощего цыпленка или какая-либо услуга. Дош не нужен Тиону, но Тион отчаянно нужен Дошу. Подойдя поближе, он решил, что поселение представляло собой святую обитель. Возможно, женскую, хотя для Тиона или кого-то из его аватар мужской монастырь подходил бы более. Задыхаясь от бега, он ворвался в ворота и перешел на почтительный шаг, подобающий святому месту. Здания были очень старые, покрытые толстым слоем мха, - пять домов хоронились под деревьями, еще один стоял на открытом месте. Судя по размеру окон, там размещалось хранилище свитков. Вряд ли орден велик - не более дюжины монахов, и Дош подумал, каково-то им жить здесь, в холмах, вдали от остального мира. Одинокая фигура в сутане склонилась над грядками, но больше он никого не видел. На веревке сушилось самое обыкновенное белье. Храм отличался от остальных построек куполом и располагался в центре. Пропотевшая рубаха липла к ребрам, когда Дош поднимался по ступеням. Одна дверная створка была распахнута, и он шагнул в прохладный полумрак. Небольшая молельня - ни скамеек, ни алтаря. Внутри - только изображение бога, освещенное бьющим в прорези на куполе солнцем. Оно изображало одну из ипостасей Юноши - грубое, далекое от совершенства изваяние из мрамора с прожилками. Традиционную наготу частично скрывал длинный свиток, который бог держал вертикально обеими руками. Дош знал специальный ритуал, призывающий его господина. Боги всегда выдумывают подобные штуки, чтобы их не беспокоили по ошибке. В данном случае ритуал требовал, чтобы Дош снял всю одежду, для чего он нуждался в уединении. Он стоял на одной ноге, стаскивая башмак, и чуть не упал, когда из тени выплыла высокая фигура. Откуда он... ну да, вон, в углу дверь. Монах был немолод, но его спина оставалась прямой, а бритые лицо и голова не позволяли точно определить его возраст. Фигура сохранила пропорциональное сложение; должно быть, в молодости он был вполне достоин служить богу красоты. Его желтое облачение светлело в полумраке храма; его сандалии негромко шаркали по каменному полу. Сверкающая цепочка, свисавшая до пояса, позволяла предположить, что это сам настоятель. Он хмурился. - Ты пришел воздать почести святому Прилису, сын мой? К счастью, долгими зимними ночами, болтая в постели с Ангуан, Дош научился понимать лемодийский язык, а лемодийский не так уж и отличался от этого жуткого таргианского карканья. Он понял, о чем его спрашивают, хотя, возможно, только приблизительно. Прилис считался богом знаний - вот откуда свиток. Святой отец явно не одобрял пропотевших насквозь почитателей, являющихся в храм запыхавшимися, в рубахе нараспашку и грязных башмаках. Возможно, он ожидал, что Дош падет на колени и поцелует его цепь, после чего он сможет отослать этого наглеца в пруд вымыться, прежде чем тот явится пред очи бога. Дош сделал знак Тиона, но левой рукой, скрестив одновременно два пальца правой. Возможно, это был условный сигнал одного из культов Тиона, хотя в само таинство Доша никогда не посвящали. Он даже не помнил, когда и где обучился этому знаку. Возможно, его обучил сам бог. Главное - действовало это безотказно. Подействовало и сейчас. Старый жрец низко поклонился. Не поднимая головы, он посмотрел на нежданного гостя. - Я прослежу, чтобы тебя не беспокоили, сын мой, - тихо сказал он и вышел, торопливо шаркая сандалиями по камням. Хлопнув, за ним закрылась входная дверь, и в молельне стало еще темнее. Вот так-то лучше. Дош разделся, дрожа от сырости и холода. Последовательность поз и жестов, которые ему предстояло воспроизвести, показалась бы любому нормальному человеку дерзким богохульством, тем более в храме, но одной из ипостасей Юноши был, как известно, Кирб'л, Шутник. Дош поклонился изваянию, повернулся спиной, нагнулся... _Какого черта ты здесь делаешь?_ Он взвизгнул, подскочил и обернулся. В храме никого не было. В ярости он позабыл о своей наготе, ринулся к дверце в углу и распахнул ее. За дверцей открылась маленькая каморка, в которой стоял заваленный книгами стол. Больше там ничего не было - ни другой мебели, ни другой двери. Значит, голос исходил не отсюда. Дрожа, он вернулся к статуе и простерся на каменном полу. _Ну?_ - прогремел тот же утробный голос. - _Ты не ответил на мой вопрос_. - Боже, я только исполнял ритуал, которому ты меня обучил. _О!_ - Теперь уже не осталось ни малейших сомнений в том, что голос исходил от статуи. - _Ты хотел сказать, Тион обучил?_ Дош замялся. - Но разве ты не святой Тион, Боже? Бог издал странный звук, напоминавший хихиканье. _Ну, не всегда. Во всяком случае, не сейчас. Что ему от тебя нужно? Откуда у тебя эти шрамы на лице? Расскажи-ка ты мне все с самого начала._ Но... Дош исполнял свой ритуал несколько раз, в храмах и маленьких молельнях, и каждый раз на него откликался сам Бог Красоты. Конечно, на этот раз он не завершил ритуала, он едва его начал. Но разве аватары Тиона - не сам Тион? Разве не так говорят жрецы? Тогда почему этот упоминает Бога Красоты как кого-то постороннего? Впрочем, для расспросов время и место были неподходящие. - Боже, я следовал за Освободителем, как ты мне... Да? - Как ты... мне казалось, ты приказал мне это. Я не помню! - Он начинал паниковать. - Мне нужно было доносить тебе все, что делает Освободитель, разве не так? Тебе нужно было... _Когда это началось?_ - спросил голос. Теперь он утратил свою устрашающую гулкость и звучал почти мягко. - _Ты случайно не выигрывал золотую розу на его... Я хотел сказать - на наших празднествах?_ - Да! Да! _В каком году?_ - На шестьсот девяносто седьмых празднествах, Боже. _И что случилось потом?_ - Я... - Дош застонал. Его била дрожь. Он чувствовал, что вот-вот лишится чувств. - Я не помню! Я стоял на помосте с розой в волосах, раздавая призы победителям. Потом... потом не помню! - На следующий день он отправился в Наг, во дворец, и попросился на службу к принцу Тариону, и его сразу же приняли. Это было почти год назад... Но это же не сходится! - Четыре года? Те празднества были четыре года назад, верно? _Да, четыре года. Ты бы оделся, парень_. - Голос бога окончательно лишился божественной мощи и сделался почти задушевным. - _Я вижу, ты мерзнешь. Не горюй об утраченных годах. Тебе будет гораздо легче, если ты не будешь их помнить, не сомневаюсь. Рассказывай же. Ты хочешь сказать, что Освободитель здесь, в Таргвейле?_ Дош подтвердил это, дрожа в мокрой одежде. Три года! Три года его жизни украдены! _Это очень серьезно! Я бы сказал, это опасно! Неужели это Служба послала его сюда, так скоро?_ - Кто послал, Боже? _Служба! Церковь Неделимого, если тебе так больше нравится. Гм! Ты, похоже, совсем не знаешь про них. Мой гос... моя старшая ипостась не очень-то любезно обошлась с тобой. Ну что ж, все это очень даже любопытно, не так ли? Хи-хи! Мне нужно повидаться с Освободителем. Ступай и приведи его._ Дош испуганно поперхнулся. Д'вард и его армия, должно быть, ушли уже на несколько миль. Да и как сможет он, Дош, уговорить Освободителя повернуть войско? Еще менее вероятно то, что он согласится вернуться сюда один, - таргианская кавалерия рыщет по окрестностям. Но ослушаться прямого приказа бога - немыслимо. Это может обречь его еще на несколько лет... чего? Проклятие! Три года его жизни украдены! Злость и горечь обожгли ему горло. Он повернулся и в упор посмотрел на неподвижное изваяние. Это совсем другой бог. Он не должен позволять своему внезапному гневу обрушиваться на Прилиса. Он не должен спорить с богом знаний, подарившим ему просветление. И Освободитель... Д'вард сделал для него гораздо больше, чем Тион. Как может он теперь повести Д'варда на смерть? - Боже, как мне уговорить Освободителя прийти? Это опасно! _Гм!.. Что ж, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ладно, твое новое познание убедит его, и... да... Мы найдем кого-нибудь в помощь тебе. Ступай._ Озадаченный пуще прежнего, Дош поклонился богу и, спотыкаясь, двинулся к выходу. Он шагнул в ослепительный солнечный свет. Чья-то рука схватила его за волосы и швырнула вперед. Он слетел со ступеней и растянулся на гравии. Сквозь слезы боли он увидел окружавшие его со всех сторон начищенные башмаки. - ...не нагианец! - услышал он чей-то хриплый голос. - Да, волосы не того цвета, - согласился другой. - Ну что ж, этого можно в расход. - Верно, скормить его червям. - Святотатство! - проблеял третий. - Вы нарушаете святость этого места! - Тогда тащи его за ворота, - предложил первый. Дош услышал странное поскуливание и сообразил, что это он сам. Грубые руки ухватили его под локти и рывком поставили на ноги. Его окружали восемь или девять таргианских уланов - грубых мускулистых мужиков, чисто выбритых по таргианскому обычаю, в черно-зеленых костюмах для верховой езды, бронзовых шлемах. Он попытался сказать что-то, но не смог внятно произнести ни слова. За спинами солдат суетился настоятель - он размахивал руками и возмущался святотатством: насилие на ступенях храма, моа нагадили в саду, полное неуважение. Ну да, от почитателей Карзона вряд ли можно ожидать особого уважения к служителю Прилиса. Во всяком случае, эти вояки явно не собирались создавать подобный прецедент. - А ну шевелись, дерьмо! - приказал старший. Доша подтолкнули, и тут двери храма за его спиной с грохотом распахнулись настежь. _Стойте!_ - прогрохотал громовой голос. Его отпустили. Он пошатнулся и чуть не упал. _Идите сюда, все!_ - Ни один смертный не мог бы говорить так громко. Изваяние оставалось мраморным, и все же это была живая плоть. Свиток казался почти пергаментным - Прилис все еще держал его перед собой. Самыми живыми были его глаза - они сияли синим светом, как у Д'варда. Волосы приобрели золотистый оттенок. Аббат и таргианцы пали ниц. Вошедший за ними Дош почтительно преклонил колена, потом, не веря своим глазам, посмотрел на изваяние. Эта поза... вертикальный свиток - это же совершенно неприлично! Как он раньше этого не заметил? Новое дознание, говорил бог... Шутник издевается над своими почитателями! Громовой голос прокатился по молельне. _Варвары! Скажите, почему бы нам не стереть вас в порошок за ваше святотатство?_ Уланы стенали и что-то бормотали. - Боже! - хрипло взмолился старший. - Мы выполняли приказы. Нам было сказано, что святой Карзон... _Это место не принадлежит Карзону! Ты, Ксаргик Капитан, ясное дело, принадлежишь к мерзкой секте Крови и Молота. И ты тоже, Цуггиг Улан, и ты, Твайкирг Улан... И Прогъюрг Улан тоже. Дикари! А ну, откажитесь от своей присяги!_ Солдаты взвыли. _Повинуйтесь или умрите, и будете прокляты навеки!_ - проревел бог еще громче прежнего. Дрожащими голосами четверо мужчин отреклись от своих обетов Крови и Молоту - судя по всему, какой-то воинской секте почитателей Карзона. Дош решил, что подобный поворот судьбы ему, пожалуй, даже нравится. Понукаемые божественным ревом, мужланы отказались от Мужа и поклялись никогда больше не искать его покровительства. Штаны у всех были мокрые от страха. Приятно все-таки иметь влиятельных друзей. _А теперь поклянитесь вечно повиноваться нам! Все вы! Поклянитесь, что до конца жизни будете чтить Юношу превыше остальных богов._ Уж не забавляется ли сам бог подобным образом? В его громовом голосе слышался странный оттенок, который у смертного означал бы бахвальство. Интересно, как часто второстепенное, непритязательное божество вроде Прилиса позволяет себе быть столь самоуверенным? Вояки с видимым облегчением принесли обеты Тиону; некоторые из них почти плакали. Дош подозревал, что отступники попадут на небеса довольно скоро, стоит только Карзону узнать о такой смене покровителя - впрочем, не обязательно Карзону. Достаточно и их товарищей. _Так вот_, - объявил бог чуть тише, - _в мире царит большое Зло, и вы призваны сразиться с ним._ - Так скажи нам его имя, о Боже! - вскричал капитан с явным одушевлением. _Имя ему - Зэц!_ Вояки испуганно переглянулись. _Вам поручается оказать всю посильную помощь нашему доверенному слуге, Дошу Вестовому, которого вы хотели предать смерти. Вы будете выполнять его приказы беспрекословно и без колебаний, а если потребуется - ценой своей жизни. До тех пор, пока он не освободит вас. Встань, Дош Вестовой._ Дош поднялся. Один за другим таргианские уланы становились перед ним на колени и клялись ему в беспрекословном повиновении. Да, это ему решительно нравилось! Да и потом будет нравиться. Вот этот. Молоденький... Прогъюрг, кажется? Да, Прогъюрг Улан - очень даже смазливый паренек... Повиноваться беспрекословно и без колебаний, м-м? Совершенно неожиданно Дош подумал про Д'варда. Тарион совершенно определенно не видел ничего зазорного в том, чтобы использовать высокое положение для удовлетворения личных капризов. Сам Прогъюрг наверняка не стал бы возражать, ибо таргианцы ставят повиновение старшему офицеру превыше всего, но Д'вард не одобрил бы подобного. Дош чувствовал, что не одобрил бы, хотя не знал почему и откуда он это знает. Ладно, он обдумает нравственный аспект ситуации, прежде чем определит Прогьюрга на выполнение специальных поручений. _Святой отец?_ - прогрохотал бог. Старик продолжал лежать. - Да, Боже? _Дошу Вестовому понадобится и твоя помощь. Помоги ему. Гм. Кажется, все, так? Хи-хи! Ну что ж, теперь вы все наши слуги, так что мы дарим вам свое благословение._ Изваяние снова сделалось мраморным. Бедный Прогъюрг Улан без чувств грохнулся на пол. 38 Армия разбила бивак на развалинах большой усадьбы. От главного здания остались только дымящиеся руины, но некоторые из вспомогательных построек сохранились. Вместе с каменными оградами они помогали спастись от ледяного ветра, усилившегося к вечеру, и скрывали от неприятеля маленькие походные костры. Красный глаз Эльтианы смотрел с темного неба; понемногу высыпали звезды. Отряд из Соналби собрался в маленьком дворике. Исиан сразу же нашла Прат'ана и начала пробираться к нему, перешагивая через вытянутые ноги. Нагианцы приняли ее быстрее и лучше, чем джоалийцы. Она была женщиной Д'варда, и если Д'вард решил захватить свою наложницу с собой, запретив делать это всем остальным, - что ж, его право, он вождь, и не их дело вмешиваться. Они лишились бы дара речи, если бы узнали, что Д'вард еще ни разу даже не поцеловал ее. Дош Вестовой об этом догадывался, но Дош вообще был омерзительно проницательным типом. Соналбийский отряд в особенности считал Освободителя своим, поэтому они одобряли его выбор и теперь приветствовали Исиан веселыми воплями и грубоватыми шутками на своем неразборчивом нагианском диалекте. Во всяком случае, они не относились к ней как к малолетней сестренке, что само по себе уже приятно. Разумеется, когда она сказала, что ищет Д'варда, шутники заорали, что ей не стоит утомлять беднягу, пусть подождет хотя бы до ночи, и тому подобное. Остальные смеялись и согласно кивали. Она успела привыкнуть к этому. За неделю, проведенную в армии, она узнала о мужчинах гораздо больше, чем за всю свою прошлую жизнь, и главное, что она узнала, - это то, что мужчины редко думают о чем-то еще, кроме секса. Их однобокость мышления прямо-таки поражала. Огромный, плечистый Прат'ан сидел, согнувшись, у одного из костров и жарил что-то, насаженное на палку. Он прикрикнул на шутников, и те угомонились. Потом оскалился в улыбке. - Полководец уехал на разведку с ребятами из Тойд'лби, госпожа. Они хотели посмотреть, смогут ли они забраться на ту разрушенную башню. Должны скоро вернуться. Побудь с нами. Мы соскучились по женскому голосу. - Остальные закричали что-то в знак согласия. Исиан немного опасалась такого количества мужчин вокруг себя - странное ощущение, и нельзя сказать, чтобы неприятное. Их внимание льстило. Но она пришла узнать, поможет ли ей Прат'ан освободить Доша, а теперь поняла, что не может просить его об этом на людях. Отношения между нагианцами и джоалийцами были неважными. Она знала, что Д'варда это беспокоит, значит, она не должна делать ничего, чтобы ухудшить положение дел. Прат'ан тоже наверняка знал об этом, так что он может отказаться ввязываться в это дело. Или, напротив, в это ввяжется слишком много народа, и окажется, что из-за нее случился мятеж. Осторожнее! - Право же, Сотник, я не могу остаться с вами. Мне жаль. Может, в другой раз. Прат'ан согласился, что да, жаль. Мужчины нуждаются в обществе красивых женщин для поддержания духа. Потом он протянул ей импровизированный вертел. Соналбийцам, объяснил он, сегодня повезло - они нашли болотистый пруд, полный жирных ящериц. Их хвосты - большое лакомство, так что она непременно должна отведать вот этот, пока он еще горячий. Он гордо улыбался. Она взяла палку, стараясь не смотреть на дымящийся обрубок. Она бы не стала есть ящерицу, даже умирая с голода, но сейчас ящерица могла оказаться очень кстати в том, что ей предстояло сделать. - Очень мило с вашей стороны, - улыбнулась она. - Как вкусно пахнет! Вы не обидитесь, если я возьму это с собой, нет? - Увы! Ты разбиваешь нам сердца. Куда это ты так торопишься? - О... - Исиан уже пробиралась через частокол ног обратно к выходу. - Мне нужно помочь одному другу. Надо сделать что-то, пока Д'вард не пришел. Разумеется, они поняли ее превратно, но от их грубоватого юмора ее не защитили бы никакие слова. Она нырнула в темноту, а в ушах еще звенели двусмысленные пожелания. Ее отец никогда не говорил так. Д'вард никогда не говорил так. Д'вард вообще отличался от всех. Пожалуй, она не возражала бы, если бы он отличался чуть меньше. Она подумала, что он одобрил бы задуманное ею, - она знала, что он ненавидит жестокость так же, как ненавидит ее она. Впрочем, она настолько рассвирепела, что не особенно заботилась, одобрит он ее или нет. Она обогнула обугленные остатки конюшни, от которых разило гарью, и подошла к нужному ей сараю. Дверь была приоткрыта, и из-за нее пробивался луч света от лампы. Жуткие звуки прекратились. Не обращая внимания на неприятную пустоту в желудке, она ударом ноги распахнула дверь и шагнула внутрь. Сарай оказался больше, чем казалось снаружи, - пустой, если не считать рабочей лавки у одной из стен. Судя по запаху, в сезон стрижки здесь хранили шерсть. Двое джоалийцев сидели, вытянув ноги, на лавке. Двое других прислонились к стене, слившись со своими тенями. Дош лежал, скорчившись, на полу, связанный по рукам и ногам. Старые шрамы на его лице скрылись под слоем свежей крови и новых порезов; ноги были в синяках и царапинах. Из-под разодранной рубахи виднелись ссадины на ребрах, хорошо заметные на бледной коже. - Ба! - Один из сидевших на лавке джоалийцев оторвался от облизывания разбитого в кровь кулака. - Принесла нам обед, да? - Принесла, да не вам! - Исиан даже не оглянулась на него. Она опустилась на колени рядом с Дошем и вытащила нож. Д'вард дал ей его, когда они уходили из Лемода, посоветовав всегда держать под рукой. - Эй! - крикнул джоалиец. - Что это ты делаешь? - Он не может есть со связанными руками, Сотник. - Она перерезала веревку, стягивающую запястья пленника. Веревка глубоко врезалась в плоть, и его руки сильно покраснели. Дош удивленно покосился на нее и закашлялся, когда веревка наконец упала. Джоалийский командир оторвался от скамейки, и его тяжелые башмаки застучали по камням. Он был огромен, смугл и с крючковатым носом. Его тень на стене росла по мере приближения к фонарю, делаясь все страшнее. - Кто тебе это позволил? И с каких это пор предателей кормят прежде, чем честных людей? Каким бы отвратительным ни казался ей кусок мяса на палке, все четверо джоалийцев жадно смотрели на него. - Он не предатель, пока этого не сказал Полководец! Вот! - Она протянула свой тошнотворный трофей Дошу, который пытался сесть. - Погоди минутку, - пробормотал он, растирая руки. - Давай сюда! - Джоалиец наклонился, чтобы вырвать палку с мясом у нее из рук. Исиан, не глядя, отмахнулась ею. - Пойди и ищи себе еду сам! Это для Доша Вестового. - Она попробовала смерить его свирепым взглядом, однако сделать это, стоя на коленях, оказалось не так-то просто. - Доша Предателя, ты хочешь сказать? То, что ты шлюха нашего полководца, не дает тебе права командовать мною, девка! - Он снова попробовал вырвать у нее мясо. - У тебя нет его разрешения делать это! - Нет, есть, - произнес Д'вард, входя в сарай. Огромная туша Злабориба Воеводы заполнила дверь за его спиной. Исиан с облегчением перевела дух. Ей уже начинало казаться, что события принимают нежелательный оборот. Дош улыбнулся ей - его десны тоже были разбиты в кровь. Она сунула ему в руку палку. Он взял ее разбитыми пальцами, но есть даже и не пытался. Джоалийцы застыли по стойке "смирно". Высокий, с горящими голубыми глазами, Д'вард окинул их взглядом, потом еще более пронзительно посмотрел на Доша. Он старался скрыть свой гнев, и тот наполнял сарай зимним холодом. Он заговорил сначала с Исиан: - Что ты здесь делаешь, Л'ска? - Принесла Дошу Вестовому поесть. - Зачем? - Я надеялась, что они перестанут мучить его, пока я здесь. Д'вард вздохнул и смерил ее тем самым раздраженным взглядом, который каждый раз несказанно расстраивал ее. - Ладно, тогда уж развяжи и ноги. А теперь, Диббер Сотник, я хочу объяснений. Докладывай! - Господин! Я видел, как этот человек якшается с врагами, господин! - Джоалиец замолчал, словно больше говорить было не о чем. Когда никто ничего не добавил, он заговорил снова, на этот раз уже не так уверенно: - Сегодня днем вы приказали найти его, господин. Его не нашли, господин, так ведь? На закате, господин, мы увидели его в стороне с отрядом таргианцев. Мы следили за тем, как он пытался незаметно проникнуть в лагерь... арестовали его... все, господин... Глаза Д'варда сверкнули синей сталью. - Ты не доложил об этом Колгану Адъютанту или Злаборибу Воеводе? - Э-э... мы ждали вас, господин... - Значит, вы допрашивали его сами? - Э-э... да, господин. - Лицо сотника блестело от пота. Боится! Так ему и надо! - Он сказал тебе что-нибудь? - Только врал, будто действует по вашему приказу, господин. - А ты знал, что это не так, да? Ночное насекомое устремилось на свет и ударилось о фонарь. В наступившей жуткой тишине это прозвучало барабанным ударом. Когда Д'вард снова заговорил, голос его звучал еще тише, но от этого еще страшнее. - Дош Вестовой, пытался ли кто-нибудь из них остановить происходящее? - Насколько я слышал, нет. - Странное дело, но он уже жевал хвост ящерицы. С учетом полученных им побоев он выглядел очень даже бодро. Д'вард объявил свой вердикт: - Диббер, ты превысил полномочия. Возвращайся в свой отряд. Передай им, что ты снят, - пусть выберут тебе замену. Новый Сотник должен незамедлительно доложиться Злаборибу Военачальнику и дать свои предложения, как тебя наказать. Это относится ко всем вам. Идите! Принц посторонился, пропуская их, и четверо мужчин понуро исчезли в темноте. Злабориб шагнул в сарай и закрыл за собой дверь. Он улыбался, но вид у него был недовольный. Исиан встала, собираясь оставить их втроем - пусть себе разбираются. То, за чем она пришла, она исполнила. Правда, ей казалось, что она заслужила чуть больше благодарности. - Тебе лучше остаться, Л'ска. - Д'вард устало опустился на лавку и вытянул ноги. Он брезгливо посмотрел на Доша. - Эй, ты! Во что вляпался на этот раз? - У меня для тебя послание, - отозвался Дош, не прекращая жевать. Судя по всему, эта гадость ему нравилась. Правда, он мог просто проголодаться. Удивленная и одновременно польщенная тем, что ее пригласили остаться, Исиан отступила к стене. Она встретилась взглядом с принцем. Он кивнул ей и улыбнулся, и этого она тоже не понимала. Ей нравился тучный военачальник. Он всегда обращался к ней, как к благородной даме. - От кого? - спросил Д'вард. Дош с опаской оглянулся на Исиан и Злабориба. - От друга моего друга. Слуги моего бывшего господина. Того, о котором ты догадался. - Ага! Теперь ты можешь говорить о нем? Дош кивнул. - Слуга отменил... приказы господина. - Он поперхнулся. - Этот ублюдок! Эта свинья! Он украл три года моей жизни! Он сделал попытку встать. Злабориб наклонился помочь ему, и он, шатаясь, поднялся на ноги. - С этой ипостасью все в порядке, мне кажется. Он желает видеть тебя. Д'вард вскинул бровь. Злабориб не удержался и вмешался: - Подожди-ка! Скажи сначала, где ты был и как вернулся. И что с таргианцами? Дош схватился обеими руками за спинку скамьи. Должно быть, он испытывал сильную боль, хотя старался не показывать этого. - Освободитель... - Не называй меня так! И говори, не стесняясь. Я полностью доверяю этим людям. Они имеют право знать, что за тайну они хранят. Выкладывай! - Правда? - с наглым видом спросил Дош. Он никогда не выказывал Освободителю такого почтения, как другие. - Ладно. Я отправился в храм доложиться Тиону. Там я встретил его аватару, Прилиса - бога знаний. Я рассказал ему все, но... Ну, он не Тион! - Разумеется, не Тион. Они все разные лю... боги. Что еще? - Он хочет, чтобы ты пришел к нему. Он сказал, это очень важно. Меня провожали несколько таргианцев. Прилис приказал им слушаться меня. Им пришлось принести мне присягу! - Дош попробовал засмеяться, вздрогнул и с искаженным лицом потер ребра. Исиан и Злабориб снова переглянулись. Он хмурился, но почему-то выглядел не таким удивленным, как она ожидала. Возможно, Д'вард рассказал ему кое-что из тех странных вещей, которые он рассказывал ей, - вещей, которые потрясли бы ее родителей, вещей, которые она сочла бы наистрашнейшей ересью, услышь она их от кого угодно, кроме Д'варда. - Я видел этот храм, - снова вмешался Злабориб. - Если ты был там, то как же ты нас догнал? Дош скривил свои разбитые губы в жалком подобии улыбки: - Я вернулся верхом на моа. - Но это невозможно! - Я тоже так думал, но это возможно. Возможно, если ехать вдвоем. Этому ублюдку это не понравилось, но он все же довез меня. - Придется поверить тебе, - вздохнул Д'вард, немного помолчав. - Что этот тип, Прилис, хочет от меня? - Балда. У богов не спрашивают. - Возможно, стоило спросить. - Некоторое время Д'вард молча смотрел на свои колени. - Далеко отсюда до этого твоего храма? Дош пожал плечами, вытирая рот рукой. - Миль десять. Мои уланы нас довезут. Ты вернешься к утру. - Но, Полководец! - вскричал Злабориб. - Вы ведь не собираетесь всерьез... Однако Д'вард, похоже, собирался. Как может он довериться этому Дошу Вестовому? Исиан не любила Доша. Д'вард говорил ей, за что его не любили остальные мужчины, но это ее мало волновало. Все же было в нем что-то неправильное - правда, не настолько неправильное, чтобы оправдать то, что сделали с ним только что. - Придется рискнуть, ваше величество, - сказал Д'вард. - Возможно, это и в самом деле очень важно. Если я до рассвета не вернусь, ведите армию к перевалу и не останавливайтесь, ясно? Ни в коем случае не ждите меня и уж тем более не ищите! - Полководец... - Не могу же я упустить шанс заполучить в союзники бога, верно? Советуйтесь с Колганом, но право принимать решения - за вами, за исключением тех приказов, которые отдал вам я. Я его извещу. - Он повернулся к Дошу, пытавшемуся скрыть свое удовольствие от того, как верит ему Освободитель. - Ты тоже едешь? Ты выдержишь это - в твоем-то состоянии? - Ублюдка крепче меня в этой армии нет! - Знаю. Отлично. Сейчас я закончу обход, а ты пока умойся. Никто не должен знать, что я уехал, а не то за мной увяжется половина нагианцев - что бы я им ни приказал! Сразу же, как... - Я тоже! - заявила Исиан. Она не позволит, чтобы ее оставляли, как маленькую! Трое мужчин разом обернулись к ней; она напряженно пыталась выдумать хоть какую-нибудь убедительную причину, по которой ее нельзя оставлять, как маленькую. - Но, госпожа! - не выдержал Злабориб. - Эта поездка не для... - Я тоже! Д'вард, ты сам говорил мне, где безопаснее всего! Безопаснее всего - рядом с ним, говорил он, ибо "Филобийский Завет" предсказывал множество вещей, которые ему предстояло сделать, прежде чем он умрет. И потом, если войску удастся благополучно добраться до Нагвейла и Джоалвейла, что будет с ней, с лемодийской предательницей? Даже если она вернется когда-нибудь в Лемод, ни один уважающий себя мужчина не возьмет ее в жены. И потом она сама хотела быть только рядом с Д'вардом. Она никогда не говорила ему этого, но если он попросит... Он ухмыльнулся: - Ты уверена, Л'ска? Это означает нелегкую дорогу и бессонную ночь. - Уверена! - Таргианские патрули могут перехватить нас и убить. - Ты сам не веришь в это, иначе бы ты не поехал! Он усмехнулся и одарил ее одной из своих редких замечательных улыбок, от которых мир становился светлее. - Тогда пошли. - Он махнул рукой Дошу. - Поможешь этому ходячему ужасу привести себя в порядок, ладно, Л'ска? - Он вскочил со скамейки и исчез в дверях, оставив двоих мужчин ошалело смотреть ему вслед. - Что означает этот "Л'ска", которым он тебя обзывает? - спросил Дош. - Так, прозвище. Злабориб пожал плечами: - На классическом джоалийском "ляска" означает "отвага". - О... - только и сказал Дош. Исиан этого не знала, но ей это понравилось. Д'вард говорил, что так называется маленькое животное с бурой шерстью, но ее-то волосы были вовсе не бурыми. Они были темно-каштановыми. 39 Когда они осторожно выбрались из лагеря, Д'вард взял Исиан за руку. "Ну вот, так лучше", - подумала она. Потом решила, что он просто снова опекает ее, успокаивая, как маленькую. До сих пор единственный раз, когда он прикасался к ней, - это в ночь переправы через Лемодуотер, в ночь бегства из города. Тогда ее поразила его физическая сила, хотя она всегда считала, что совершенно не обязательно более уверенно двигаться в темноте только потому, что ты мужчина. И потом эту прогулку вряд ли можно было назвать романтической, ибо взошел Трумб и от его зловещего зеленого света люди казались покойниками - какая уж тут романтика! Для влюбленных больше подошло бы розовое сияние Эльтианы. Кроме того, с ними был Дош - он шел впереди, показывая дорогу. Он шел, как покойник, ну, во всяком случае, как полуживой человек, - ему вообще лучше было бы отлежаться. Так что никакой романтики. Гораздо больше гусиной кожи и страха. Как бы то ни было, она не отнимала руки, время от времени легонько сжимая его пальцы. Они выбрались из лагеря, так и не замеченные часовыми, что изрядно огорчило Д'варда. Потом Дош сказал, что он лучше пойдет вперед во избежание неприятностей, и наконец-то она осталась с Д'вардом наедине. - Это ты нежничаешь или просто снова успокаиваешь меня, как младшую сестру? Он отнял руку. - Прости. - За что? Нет, с тобой правда с ума сойдешь! Его глаза и зубы ярко блеснули в лунном свете. - Ну, что такого я наделал? - Нет, меня бесит не то, что ты делаешь, а то, чего ты не делаешь! Как по-твоему, какая женщина потерпит, когда на нее не обращают внимания как раз тогда, когда она совершенно откровенно дает понять, чего хочет! - Ты имеешь в виду, с ножом? О, я вполне понял послание. В жизни так не пугался! - Это было до того, как я тебя узнала. Почему ты даже не целуешь меня? Он вздохнул. - Я же говорил тебе, Исиан. Я дал слово другой. Ты славная девочка, и... - Я не девочка! - И не славная? - Еще какая славная. Ты только попробуй. - Чего я хочу - так это разложить тебя на коленке и выдрать как следует. - Обещаешь сначала снять с меня штаны? - Исиан! Постыдилась бы! - Я и стыжусь. Чего я только не перепробовала... - На этих словах она споткнулась и чуть не упала. Д'вард даже не попытался ее подхватить. Это было унизительно. Минут через двадцать они вышли к мосту через ручей. - Пароль? - послышался грубый голос из кустов. - Цветок стыда, - отозвался Дош. - Капитан Ксаргик? - Да, господин. - Нас трое. Ты возьмешь этого человека. И э-э... мальчик может ехать за Цуггигом. Я поеду с Прогьюргом. - Его скакуну всего пять лет, господин. Лучше... - Это приказ! - Как угодно, господин. Исиан усмехнулась, гадая, заметил ли Д'вард, как упивается Дош возможностью покомандовать; таргианец-то наверняка заметил. Поездка на моа представлялась ей замечательным приключением. Моа оказались большими - она никогда не думала, что они такие большие. Все новые таргианцы выводили своих скакунов из темноты. Длинные шеи, казалось, поднимались на половину высоты до Трумба, а седла располагались выше головы взрослого мужчины, даже Д'варда! Как она заберется туда? И, что еще более важно, как она оттуда слезет? Уланы потянули поводья вниз - некоторые даже отрывались от земли и повисали на них. Моа недовольно зачирикали, но все же сложили свои здоровые ножищи и сели. - Готов, парень? - спросил капитан у Исиан. - Тогда держись, если жизнь дорога, ну! - Э-э... это вы мне? Готов к чему? Ближайший к ней улан взлетел в седло, и в то же мгновение Ксаргик Капитан и другой человек оторвали Исиан от земли и почти швырнули ее ему на спину. Она только успела обхватить его руками, как моа взбесился. Он взвился прямо в небо, в то время как остальные проворно убрались с дороги. Он упал вниз и снова взмыл вверх. Он визжал и кричал, он лягался и брыкался. Она отчаянно цеплялась за наездника, крепко прижавшись лицом к его грубой кожаной куртке. Она цеплялась так крепко, что не была уверена, может ли он дышать, и все же седло высоко подбрасывало ее на протяжении, казалось, нескольких часов. Иногда она шлепалась на мохнатый круп моа, иногда на край седла - это было больнее всего. Ноги мотались вверх-вниз, как крылья. Цуггиг орал гнусавые таргианские ругательства, которых она не понимала, а моа игнорировал. Несколько раз она слышала, как Дош кричит от боли - нет, право, ему не стоило этого делать в его-то нынешнем состоянии! Д'варда не было слышно, но вскоре вся ночь, казалось, заполнилась бешено брыкающимися моа. Ох, бедняга Дош! Все девять моа артачились, когда на них садились, но трое, несущие еще и пассажиров, вели себя хуже всех. Остальные шестеро успокоились после нескольких демонстративных скачков. Ее наезднику последнему удалось заставить своего скакуна слушаться - возможно, потому, что этот моа был самый крупный, возможно, потому, что и Дош, и Д'вард весили гораздо больше, чем она. Когда моа наконец немного пришел в себя, устав от собственных выкрутасов, седоку вручили копье, которое до поры держал один из его товарищей. Потом Ксаргик Капитан выкрикнул команду, и отряд помчался по ночной дороге. Нет, он не помчался - он полетел над дорогой! Никогда еще в жизни Исиан не путешествовала так быстро. За один скачок моа покрывал восемь или десять футов, но его бег был при этом поразительно плавным. Деревья и кусты неслись мимо, сливаясь в одну темную полосу. Встречный ветер холодил лицо, и хотя седло было мало для двоих, она вскоре решила, что ей нравится. Тучи почти совсем закрыли зеленую луну, когда усталые моа вбежали в ворота монастыря. У дверей храма их ждали два пожилых монаха с фонарями в руках; на груди одного поблескивала золотая цепь, так что это скорее всего был настоятель. Ксаргик Капитан остановил своего моа у крыльца и ловко соскочил на землю. Он мягко приземлился и отдал честь настоятелю. Второй улан спешился рядом и подхватил у него поводья. Исиан задумчиво посмотрела вниз, на далекую землю. Цуггиг Улан обернулся и взглянул на нее. Он оказался старше, чем ей казалось, - чисто выбрит по таргианскому обычаю, но при этом вовсе не урод. - Ты не мальчик! - А ей уж стало казаться, что он немой. - До сих пор не была. Он издал рычащий звук, потом усмехнулся. - Ну, если и была мальчиком, когда садилась в седло, то сейчас на него уже не похожа. Но ты держалась молодцом. Я рад. Слезешь без помощи? - Конечно. - Исиан перекинула ноги на одну сторону, оттолкнулась и скользнула вниз... вниз... Ноги ее подогнулись от удара, и она упала на спину, стукнувшись головой о гравий. Берегись! Моа капризно заверещал и задрал подкованную ногу, словно собираясь лягнуться. Она отползла, вскочила и отбежала на безопасное расстояние, стряхивая с себя пыль. Ее непривычно шатало. Земля казалась теперь слишком близкой, словно ее ноги укоротились, а большая часть тела чувствовала себя так, словно ее высекли розгами. Д'вард уже спешился и поспешил помочь Дошу. Она поймала на себе тяжелый, неприветливый взгляд старика настоятеля и решила, что он не одобрит присутствия женщины в своем монастыре. Лучше ей пока оставаться мальчиком. Они вступили в храм вчетвером, ибо Дош с трудом держался на ногах, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти. Он отдал настоятелю распоряжения приглядеть за "его людьми", потом приказал Прогъюргу Улану спешиться и помочь ему идти. Дош проковылял внутрь, закинув одну руку на плечо таргианца, другую - на плечо Д'варда. Исиан вошла следом. Ведь никто не говорил, что ей нельзя. За свою жизнь ей не удалось повидать много храмов. Этот был маленький и темный, самая обыкновенная голая каменная коробка, холодная и пропахшая пылью. От него даже дух захватывало. Нет, он даже хуже храма Эт'ль в Лемоде. Когда улан поднял лампу повыше, из темноты возникло изваяние бога. Как воплощение Юноши, Прилис был изображен нагим, но на опасном месте он держал свиток знаний. Прогъюрг и Д'вард опустили Доша на колени. - Умница, - пробормотал Дош. - Оставь свет здесь. - Слушаюсь, господин! - Кавалерист вышел. Это был симпатичный паренек, ненамного старше ее самой, решила Исиан. Не такой симпатичный, как Д'вард, конечно. Хлопнула дверь. Она опустилась на колени и удивилась, увидев, что Д'вард остался стоять. Он сложил руки на груди и, казалось, дрожал. В храме было прохладно, но не настолько же. - Святой Прилис! - объявил Дош. - Я сделал все, как ты велел. Тишина. Огонь в лампаде плясал. На блестящей мраморной поверхности статуи играли блики, но ничего больше не происходило. - Я Освободитель, - произнес Д'вард. - Ты звал меня? Снова тишина. - Может, он спит? - предположил Д'вард. - Боги не спят! - возмутилась Исиан. - Еще как спят! - Обидно! - продолжал Д'вард, но она видела, что он не столько расстроен, сколько зол. - У меня армия, за которой надо приглядывать, и война, с которой надо что-то делать. Нам надо вернуться до рассвета. Как бы ты будил бога, Дош? - Укусить его за ухо? - Зубы поломаю. Лучше мыслей нет? Что за этой дверью? - Маленькая комната со столом. Ничего больше. Из нее нет другого выхода. - Прилис! - крикнул Д'вард. - Мы пришли! Опять тишина. - Что, если ты попробуешь свой ритуал?.. Нет, пожалуй, не надо. - Ни за что! - Дош застонал и сел. - Похоже, нам придется ждать до утра. - Черта с два я... Ага! - Д'вард подошел к угловой дверце. Он открыл ее, вошел. Закрыл за собой... и снова наступила тишина. Прошло около минуты. - Пойди, посмотри, как он там, Л'ска. - Меня зовут по-другому! Только Д'вард называет меня так! - Тогда, госпожа Исиан, не сходите ли вы и не посмотрите - пожалуйста? Она поднялась и подошла к таинственной двери в углу. За дверью было темно. Она вернулась к Дошу и взяла лампаду. На стенах заплясали тени. Как Дош и говорил, там была маленькая комнатка со столом, заваленным книгами. Больше там не было никого и ничего - ни другой двери, ни окна, ни Д'варда. Исиан и Дош ждали. Через полчаса или чуть больше она поняла, что глаза ее слипаются, а он и вовсе уснул или потерял сознание - по крайней мере, когда она попыталась разбудить его, он только застонал. Поэтому она вышла и попросила настоятеля послать монахов, чтобы те вынесли Доша - ему нужны постель и уход, объяснила она. Она сказала Ксаргику Капитану, что он и его люди могут спешиться; она очень вежливо спросила настоятеля, не найдется ли ей чего-нибудь поесть и места для сна. Она решила, что до утра ничего больше не произойдет. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ОБМЕН ФИГУРАМИ 40 Смедли спустился к завтраку поздно. Голова слегка гудела, во рту стоял неприятный кислый привкус, и, бреясь, он дважды порезался. Что еще хуже, белье, которое он выстирал перед сном, не высохло за ночь. Слуги он нанять не сможет по меньшей мере до конца войны. Из более неотложных потребностей оставались пристойная одежда и несколько бычков. За огромным викторианским обеденным столом могла разместиться по меньшей мере дюжина человек. Экзетер сидел за ним в одиночестве, листая толстую книгу, уложенную среди грязных тарелок. Он нехотя оторвался от нее. - Доброе утро, - буркнул Смедли. - Доброе утро! Прекрасное утро! Еще более приятное в твоем присутствии, разумеется. - Дарю его тебе. Осталось что-нибудь в чайнике? Ухмыляясь, Экзетер снял чехол и подвинул к себе чайник. Заглянув в него, он скривился: - Там еще много, но мне кажется, кто-то полоскал в нем обувь. - То, что нужно! - сказал Смедли и сел. Экзетер налил чай. - Дамы отправились в магазин, а заодно и поговорить с эрудитом Натаниэлом Глоссопом. Там есть еще пара остывших яиц и немного окаменелого бекона. Я разогрею тебе - тут, похоже, ввели законы, запрещающие не использовать пищевые отходы... - Мне хватит чаю, спасибо. Слава Богу, некоторое время Экзетер молчал. Он закрыл свою книгу и унес ее. Правда, когда он вернулся, он все еще был возмутительно радостный. - Искал что-нибудь про Прилиса. Не про того, с которым встречался. Смедли оторвался от созерцания груды пережаренных тостов. - Прилиса? - Того самого, что изобрел деревянного коня. Правда, он не взял патент, и Одиссей украл у него идею. Но этот говорил по-гречески куда лучше того, с которым я встречался. Ты уверен, что не хочешь яичницы с беконом? - Совершенно уверен. - Нам обоим надо погладить рубашки. Я бы погладил, только не знаю, как. - Я тоже, - соврал Смедли. - Расскажи лучше про Олимп, - предложил он, чтобы избежать дальнейшей пустой болтовни. Экзетер закинул ногу на ногу и обхватил колено руками. С минуту он молча смотрел на Смедли своими невозможно синими глазами. - Я уже говорил, старина. Это очень похоже на станцию где-нибудь в колониях, форпост цивилизации в буше. Тайки и энтайки живут в уютных домах, туземцы им прислуживают. Вроде Кении, Индии или всех прочих подобных мест. Основное отличие заключается в том, что туземцы такие же белые, как мы сами. В основном рыжие. Тайки довольно разнообразны, но большинство их родом из Англии. Их завербовали здесь. Есть и из других мест. Двое так вовсе из других миров. Некоторые живут в Соседстве с незапамятных времен, но сама Служба появилась сравнительно недавно. Отец был одним из ее основателей. - Но чем они занимаются? - Спорят. Строят планы. Ссорятся. Выезжают на миссионерскую работу. - Экзетер продолжал смотреть на Смедли так, словно наблюдал, как напрягаются его мозговые клетки. Его собственное лицо оставалось непроницаемым, как у Сфинкса. - Одна группа продолжает работать над Истинным Учением. Другие заняты разведывательной деятельностью, отслеживая, что происходит - как в политике, так и в теологии. Их интересует все, что может подорвать позиции Пентатеона. Этот спокойный взгляд начал понемногу раздражать Смедли. - Судя по твоему тону, ты не очень-то одобряешь это. - О, это замечательная идея. Достойное дело. Эти пришельцы - совершенные паразиты. Некоторые хоть что-то хорошее делают мимоходом - вроде Тиона с его празднествами. Зато большинство других... в общем, кошмар. Смедли налил себе еще чашку мутной жидкости. - Мне кажется, если ты живешь вечно, ты не спешишь прыгать через барьеры? - Он поднял взгляд - синие глаза продолжали сверлить его. - Если это такая прекрасная идея, с чего ты так язвительно о ней отзываешься? Экзетер вздохнул, опустил ногу на пол и повернулся к окну. - Не так все просто, старина. Это не то что доктор Ливингстон и туземные колдуны. Это не христиане, сжигающие рощи друидов. Эти типы обладают властью! Настоящей властью. Попробуй побогохульствовать в храме, и ты вполне можешь упасть замертво. Нет ничего лучше поражающей молнии, чтобы произвести впечатление на массы, а приток маны с лихвой возмещает потраченную. - Так предложите новую религию, хорошую! Ты говорил о Церкви Неделимого. За ней стоит Служба? - Это и есть Служба. Вся сложность только в том, что старые боги закрепились на рынке. Скажем, ты нашел себе узел - есть еще неплохие узлы - и сажаешь на него нового бога. Первое, о чем тебя спросят: богом чего он является? Все мало-мальски важное уже имеет своего бога, и он или она находятся в подчинении у одного из Пяти. Пентатеон держит фишки на всех полях. Даже Неделимого то и дело ассоциируют с Висеком, Прародителем, так что мана перепадает и ему... или ей? Висек в некотором роде бесполый... Висек еще не принял ничьей стороны. Мне кажется, от Службы ему больше пользы, чем вреда. Возможно, больше пользы, чем хотелось бы. Время дня решительно не подходило для игры в загадки, но Смедли сам это затеял. И он хотел знать больше об Олимпе и Службе. Если он не узнает этого от Экзетера сейчас, другого шанса у него, возможно, никогда уже не будет. Кто устоит перед возможностью узнать что-то об альтернативном мире? Или он просто ищет повод? - Ты говорил, что некоторые из богов - то есть пришельцев, - что некоторые из них вполне ничего? - Таких мало. - Экзетер вертел в руках ложку, бесцельно чертя ею по скатерти. - Некоторые тайно поддерживают Службу. По большей части ни то ни се. Сторонние наблюдатели. Один или два обратились, но мало кто после этого выжил. - Обратились? - Гм. Вроде ирландской богини Бригг, которая стала святой Бригитой. В средние века многие языческие боги сделались христианскими святыми. Но в Вейлах они все вассалы Пяти. И если, скажем, Тион поймает одного из своих миньонов за сотрудничеством с врагом, он здорово рассердится. - Если христианство сделало это в Европе, почему бы не попробовать христианство в Соседстве? Экзетер улыбнулся: - А где Иерусалим? Кто такие римляне? А Египет? Красное море? Эта идея уже выдвигалась, и я участвовал в спорах на эту тему. И мне отвечали, что огромным преимуществом христианства перед язычеством было то, что оно обладает реальной исторической базой, а не просто основано на мифе. Но это в нашем мире. В Соседстве такого нет. - Тогда что такое эта Церковь Неделимого? - Сборная солянка. Унитарное соединение различных школ этики и философии: христианства, учения Сократа, буддизма и так далее - Золотые Заповеди плюс единый бог, слишком святой, чтобы называть его по имени. Последнее - попытка обойти Висека. Но, как я уже говорил, пока это не особенно хорошо работает. Пугающе стерильная религия. Никакой страсти, понимаешь? Смедли потянулся за тостом и маслом. - Так ты говоришь, что ничего не можешь сделать, верно? Экзетер вздохнул. - Я и в самом деле ничего не могу поделать. Меня провозгласили Освободителем, и все, что бы я ни сделал, каким-то образом привязывается к пророчеству и ведет к убийству Зэца. А это несет с собой катастрофу. - Почему? Экзетер тоже начинал раздражаться. - Ты и сам поймешь, как только задумаешься над тем, как это осуществить. Чтобы убить Зэца, потребуется огромное количество маны. Как я соберу ее? И в кого превращусь? Да, Джулиан и сам бы мог догадаться. И если Экзетер и сочинил все это, он должен был провести уйму времени, обдумывая детали. Это было логичным, как молчание. - Ты хочешь сказать, тебе пришлось бы играть по их правилам? - Играть в их игру. Вот почему я никогда туда не вернусь. Что же до того, есть ли там дело для тебя, старина... хочешь попробовать? Смедли еще не был готов к этому вопросу, но пульс его заметно участился. - Я спрашивал, может ли сделать что-нибудь Служба. - Продолжает попытки и надеется на успех. - Глаза Экзетера странно поблескивали. Может, он насмехается над Службой? Или над Смедли - за то, что тот верит в его фантазии? Или просто принижает свой энтузиазм? Как знать? - Но не молится? Кстати, как верующему молиться безымянному богу? - Вся суть в том, что они этого не делают. Они просят апостолов, чтобы те замолвили за них словечко, ибо только апостолы могут говорить с богом. Сами апостолы не боги, ведь он Неделимый; они просто Избранные. Пришельцы из Олимпа, само собой. - Экзетер криво усмехнулся. - У Службы слишком мало людей, чтобы посадить в каждую дыру по миссионеру, но они стараются делать так, чтобы кто-нибудь заглядывал примерно раз в месяц. Догадываешься, почему им приходится поступать таким образом? - Чтобы все получили свою долю маны? И как, срабатывает? - Кое-как. Цыпленок, принесенный в жертву Неделимому, скажем, в Джоале, даст Службе сущие пустяки в сравнении с той маной, которую он даст Астине, если примет смерть во имя ее в ее же храме. Мана передается от узла к узлу, но утечки слишком велики. А другая причина? - Он вопросительно приподнял бровь и стал ждать. Смедли показалось, что он запутался. - У тебя опыт больше, и еще слишком раннее утро. Эдвард рассмеялся, сжалившись над ним: - Тоже правильно! Настоящая трудность, мой мальчик, заключается в том, что все мы люди. Смысл того, что апостолы собраны в некоторое подобие безымянного божественного комитета, заключается в том, что, как сказала Алиса вчера вечером, власть разлагает. У Службы бывали агенты, переметнувшиеся на ту сторону. Они обнаружили, что могут делать, обладая маной, и им это понравилось. Посади парня в отведенную ему молельню, и очень скоро ему уже кажется, что это его собственная молельня и его люди. Рано или поздно кто-нибудь из Пяти посылает к нему своих прихвостней. Некоторые из наших продаются. Был, например, итальянец по имени Джованни, который стал Дованн Карзоном, богом извозчиков. Все лучшие места заняты, но место для новичка всегда найдется. Знаешь ли ты, что у древних римлян была богиня-покровительница Светильника-В-Комнате-Где-Рожает-Женщина? - Нет, - ворчливо ответил Смедли, подумав про себя, что и не хочет этого знать. Намазав тост маслом, он вдруг понял, что теперь ему придется есть эту гадость. - Ты считаешь, это безнадежно? - Нет. В самых общих чертах я считаю вот как: это может сработать! Они могут свергнуть Пентатеон. Они не дураки, они преданы идее и имеют самые добрые намерения, все они. Но это будет долгая, очень долгая война. Две или три сотни лет - по меньшей мере. Христианство завоевывало позиции дольше. Ислам - быстрее, но более жестокими методами. Если считать ману чем-то вроде денег, то Пятеро безумно богаты и продолжают богатеть. А Неделимый подбирает крохи... У двери звякнул колокольчик. Они переглянулись. Потом Экзетер отодвинул стул, выпрямился во весь рост, поправил галстук и одернул пиджак. - Возможно, это местная женская организация собирает средства на церковный праздник. Или еще кто-нибудь. - Он вышел, прикрыв за собой дверь. Смедли продолжал мусолить несчастный тост. Почему его так завораживает идея этого Олимпа? Может, он просто надеется убежать от реальности - от войны, увечья, погибших друзей, изменившейся Англии? Если он лелеет тайные надежды на волшебство, которое вернет ему руку, у него с головой действительно не все в порядке. Холодная логика подсказывала, что он не должен принимать никаких решений - еще слишком рано. С другой стороны, нервы его действительно окрепли. Он не плакал ни разу с тех пор, как они удрали из Стаффлз. Мечты об Олимпе и фантазии Экзетера, возможно, действуют на него куда благотворнее, чем мрачные мысли о суровой реальности. Он всегда отличался избыточной склонностью к самоанализу. Он услышал голоса в прихожей, и дверь в столовую приоткрылась. - Тогда я поставлю чайник. Вы пока проходите. В комнату вошел Джинджер Джонс, пытавшийся одновременно протирать пенсне шелковым платком и удерживать пару велосипедных перчаток. Он был взволнован. - Доброе утро, капитан! - Доброе утро, сэр. Есть новости? Джинджер наконец водрузил пенсне на нос, положил платок в один карман, а велосипедные перчатки - в другой. - Нет. О... мне показалось, вам не помешает вот это. - Из третьего кармана он достал пару пачек "Плейерз". Сердце Смедли блаженно потеплело. - Да осчастливят вас небеса множеством сыновей, и да умножатся стада ваши! - Он пошарил по карманам в поисках спичек. - Боже, как я объясню все это Старшему? - Джинджер присел усмехаясь. - Подумал, что могу заглянуть и послушать продолжение саги про Экзетера-В-Зазеркалье. - Он поднял взгляд: вернулся вышеупомянутый Экзетер. - Я опустил ваше письмо. Успел к вечерней почте. - Значит, оно придет к адресату сегодня, - сказал Смедли, - если вообще придет. Экзетер сел. - Если оно может найти адресата, оно уже пришло. Оно даже не успело долететь до дна почтового ящика. Оно упало прямо кому-то на стол. Остальные молчали. - Уж вы объясните, пожалуйста, - не выдержал Джинджер. - Не могу. Магия могла и исчезнуть, поскольку от нее в последнее время мало толку, а могла и остаться. Но когда я учился в Фэллоу, а Штаб-Квартира присматривала за мной, письма, которые я бросал в этот ящик, попадали прямо к ним. Я надеюсь, что магия срабатывала на адрес, написанный моей рукой. Но, возможно, я и ошибаюсь - хранитель мог просто жить где-то поблизости, а сейчас он или она скорее всего уехали. Мне кажется, Крейтон предупредил бы меня, если бы это было не так, но точно я не знаю. Я же говорил, это не самый надежный способ. - Он пожал плечами. - Разумеется! - пробормотал Джинджер. - Я все пытаюсь вспомнить, слышал ли я, как письмо упало. Смедли предпочитал верить. - Это напоминает идею перехода через узлы - два пространства, соприкасающиеся в одной точке. - Возможно, ману можно использовать и для искривления пространства, - сказал Экзетер, - особенно на узлах. Внутри шатер Кробидиркина был гораздо больше, чем снаружи. - Отличная идея с точки зрения компактности багажа. - Или многоквартирных жилых домов. - Он ухмыльнулся. - Представьте себе доходы! Помните эти фокусы с длинной бумажной лентой, которую надо перекрутить, а потом склеить? - Лента Мебиуса? - Кажется. Вроде да. Старина Флора-Дора потратил полчетверти, пытаясь вбить эту идею в мою голову. Все, что я запомнил, - это то, что по ней можно идти, и если сделаешь полный круг, ты оказываешься на другой стороне. От этого меня мучили кошмары. Так вот, у этого парня, Прилиса, о котором я рассказывал вчера ночью, была библиотека - коридор, уставленный книжными полками. Дойдя до конца, вы поворачиваете направо, и там еще коридор с полками. В конце его - снова направо. Вы так и ходите по кругу - точнее, по квадрату - и никогда не возвращаетесь туда, откуда начали. И все окна обращены на север. Все это располагалось за храмом, но на улице ничего не было. - Я не думал о почтовом ящике в Фэллоу в таком свете, - признался Джинджер. - Как вы считаете, нет смысла разобрать его, чтобы посмотреть? - Никакого. Вопрос в том, - добавил Экзетер, - если, конечно, он действует так, как я думаю, на чей стол он ведет? В Штаб-Квартиру или к Погубителям? Предупреждаю: сегодня может выдаться на редкость интересный день. 41 Злабориб вывел армию на рассвете. Ему не хотелось этого делать, но приказ Освободителя был совершенно недвусмысленным. Никто не спросил его, почему ведет войско он один; в пятитысячном войске отсутствие командующего замечают не сразу. Сам Злабориб шел в авангарде рядом с Колганом. Правая, боевая рука рыжего гиганта лежала в лубке, лицо перекосила гримаса боли. Если боги будут благосклонны и армия благополучно прорвется домой в Джоал, ему скорее всего грозит трибунал Народной Ассамблеи. В содержании вердикта и приговора можно не сомневаться. Теперь в бороде его было больше белых волос, чем рыжих. Положение с провизией становилось критическим. Хорошо мародерствовать осенью, когда урожай собран и хранится в амбарах, к тому же ни одно пешее войско в здравом уме не выступит без поддержки кавалерии. Даже Злабориб понимал это. Шлейфы пыли у горизонта показывали таргианских разведчиков, следивших за продвижением вторгшейся армии. Враг превосходил их подвижностью - стоило джоалийцам свернуть с дороги для пополнения провианта, они заставали разоренную усадьбу. Скот был угнан, а припасы уничтожены задолго до того, как пешие фуражиры успевали добраться до них. - Почему они не нападают? - уже не в первый раз спросил Колган. Казалось, ничего другое его уже не беспокоит. - Почему нас не трогают? Не уничтожают патрули? Почему они позволяют нам идти? На эту загадку не было ответа. Поначалу враг отлавливал всех джоалийцев, не трогая при этом нагианцев. Теперь они игнорировали и джоалийцев, не связываясь даже с маленькими группами. Все, что они делали, - это разоряли собственную страну, после чего отступали, позволяя пройти захватчикам. Никто и никогда не вел себя подобным образом, и уж тем более гордые и воинственные таргианцы. Ближе к полудню дорога поднялась на возвышенность. Злабориб остановился оглянуться на тянущееся за ним оборванное воинство. - Уже заметно, - пробормотал он. - Что заметно? - не понял Колган. - Вчера они шагали с песнями. Сегодня - молча. Они уже не маршируют, а бредут кое-как. - Они голодны. - Колган отвернулся. Злабориб посмотрел еще немного, потом зашагал дальше. Да, отсутствие продовольствия оставалось главной проблемой, но отсутствие Д'варда сказывалось еще болезненнее. Армия, возможно, еще и не осознала, что его нет с ними, но уже отреагировала на это. Теперь дорога спускалась в просторную долину, но вместо того чтобы пересекать реку, она сворачивала на север и направлялась прямиком на Таргволл. Сверившись на ходу с картой, Злабориб пришел к выводу, что река, должно быть, Сальторуотер, а заметная брешь в частоколе горных вершин и есть сам Сальторпасский перевал. Если войско одолеет его и снова вступит в Лемодвейл, у них появится слабая надежда, что им на помощь придут джоалийские подкрепления. Если только его скользкий братец не переметнулся на другую сторону, Джоалия должна еще удерживать Нагвейл и, возможно, перевал Сиопасс. Но Сальторпасс представлял собой куда более неотложную проблему; к тому же он - идеальное место для засады. Таргии проще перебрасывать подкрепления, чем Джоалии. Если бы Злабориб командовал таргианскими войсками, он бы позволил вторгшейся армии втянуться в ущелье, а потом заблокировал бы его с обеих сторон. Несколько дней голода - и армия сдастся без сопротивления, что означает богатый урожай рабов. Впрочем, таргианской армией командовал не Злабориб, а люди, возможно, предпочитающие более насильственное завершение войны, такое, чтобы Сальторуотер покраснела от крови. Так более по-таргиански, традиционнее. Долина была широкая, и по обочинам не росло почти никаких деревьев; поля отделялись друг от друга оградами сухой каменной кладки. Здесь и там еще дымились разрушенные фермы, но люди и скот исчезли. Единственное, что хоть как-то утешало Злабориба, - это то, что правый фланг его теперь защищали бурные воды реки. Он отозвал патрули с этой стороны и усилил охрану с другой, но все равно чувствовал, как захлопывается западня. Такого голода он не испытывал еще ни разу в жизни. Где бы ни был сейчас Д'вард, он не сможет нагнать армию до наступления темноты. Он сказал, что вернется, и собирался сдержать свое слово, но Злабориб не мог отделаться от мысли, что Освободитель уехал, чтобы встретить уготованное ему судьбой где-то далеко отсюда. В полдень дозорные доложили о передвижениях противника на севере. Вскоре они заметили концентрацию сил неприятеля на возвышенности к западу. Да и на юге горизонт затянуло пылью. Герольд появился ближе к вечеру, и прискакал он с юга. К этому времени каждый в армии уже знал - они окружены. Они обрадовались герольду и позволили беспрепятственно проехать к командирам. Переговоры по крайней мере откладывали начало битвы. Верхом на белом моа, под белым флагом, ехал он вдоль колонны усталых солдат, сопровождаемый лишь обидными выкриками, не камнями. Несомненно, он оценивал численность войска и его состояние. Вряд ли этот хромающий, оборванный сброд произвел на него устрашающее впечатление. Джоалийцы утратили свой обычный блеск; нагианцы больше не казались раскрашенными дикарями. И те, и другие слились в единую голодную, отчаявшуюся толпу. Предупрежденный о прибытии парламентера, Злабориб поспешно вызвал командиров ближних к нему отрядов, чтобы те создали хоть какое-то подобие свиты. Отсутствие Освободителя сделалось уже очевидным. На его отказ объяснить, что произошло, они возроптали. Объяснять было некогда, да и нечего. Колган понуро держался в стороне, даже не пытаясь помочь ему. Д'вард оставил командовать армией Злабориба, и Колган знал это, но для джоалийцев верность - понятие относительное. Таргианцы будут настаивать на переговорах с джоалийцем, так что к концу переговоров главнокомандующим снова скорее всего станет Колган. Впрочем, о чем вообще будут переговоры? Шогби? Несколько веков назад - если верить легенде, которую таргианцы упорно объявляли пустой болтовней, - они окружили под Шогби рандорианскую армию и предложили ей свои условия. Если одна четверть войска сложит оружие и добровольно пойдет в рабство на серебряные рудники, говорили они, оставшейся части позволят уйти беспрепятственно. После долгих споров рандорианцы приняли условия, бросив жребий, кому принести себя в жертву ра