духе пахло чем-то кислым и прогорклым, человеческим потом и животными, и только лавки булочников и магазины специй дышали ароматами, и улица вокруг них превращалась в оазис. Вэлли уловил систему: белые, желтые, коричневые, оранжевые и красные. Зеленые и синие - это те, кто на самом верху, но пока что он никого из них не встретил. Очевидно, по чистой случайности. - Но почему именно так? - спросил Вэлли. - Теперь сюда, - сказал мальчик, сворачивая в еще один узкий переулок, такой же темный, грязный и шумный; - Просто так. Потому что так было всегда. Это - обычное объяснение всему. Одежда нищих была черна, часто ею служила просто старая, грязная тряпка. У многих такие же тряпки были и на голове... Чтобы не позорить свой цех? По знакам на лбу можно догадаться, чем человек занимается. Если впереди слышался шум и лязг, значит, близко кузница, а знаки кузнеца - конечно же, подковы. У человека, который толкает перед собой тележку с обувью, на лбу три ботинка. Но некоторые значки Вэлли не мог расшифровать - угол, ромб, полукруг. - Надо бы все это сжечь и построить заново, - ворчал Вэлли. - Так и происходит, примерно каждые пятьдесят лет, - ответил мальчик. Почти во всех домах на первом этаже были магазины, над входом висела вывеска, а иногда стоял и прилавок с товаром, - он бдительно охранялся, и от этого передвигаться по улице становилось еще труднее. Кое-где, как, например, в кузнице, было видно, как люди работают: одни ткали, другие шили или крутили гончарные круги. Знак гончаров кувшин. Вэлли замечал и следы болезни - слепоту, истощение, ужасную сыпь. Повсюду царила нищета, шли старухи, сгибаясь под вязанками дров, дети работали наравне со взрослыми. Ему это не нравилось. Он видел бедность и раньше - например, в Тиджуане, но там она казалась временным явлением. А этот город выглядел таким древним, таким вечным, что от его древности нищета становилась еще безысходнее. Мальчик все время кружил по переулкам, избегая центральных улиц. Они едва ли были намного шире, а идти по ним куда труднее из-за множества повозок и телег. - Ты хочешь меня запутать или боишься встретиться с кем-то? - спросил Вэлли. - Да, - ответил мальчик. Это был город лачуг, и редкие четырехэтажные дома казались какими-то нездоровыми образованиями. Вэлли заметил, что в канавах добывают себе пищу не только бездомные собаки, но и тощие свиньи. Свиньи, пожирающие все что угодно, даже фекалии, и были одним из источников этого ужасного запаха. - Как ты думаешь, понравились бы богине реки немытые туалеты? - спросил Вэлли. Мальчик остановился и гневно взглянул на него. - Не смей так шутить! Вэлли ущипнул себя за ухо - нет, он не спит. Как может этот недомерок разговаривать с ним в таком тоне, с ним, тем, кто запросто ловит муху, даже не глядя на нее? - Что-то не очень похоже не правду, - сказал он и засмеялся. Они стояли посреди узкой улочки, и спешащие прохожие огибали их с обеих сторон, стараясь держаться подальше от опасного воина. - Подойди сюда! - мальчик остановился около одного дома, где в дверях стояла широкая доска, на которой висели нити бус. Рядом на табуретке, поджав под себя ноги, сидела скорчившись морщинистая старуха. Мальчик прогнул руку и схватил-нитку бус. Женщина даже подпрыгнула от удивления, она начала лебезить перед благородным господином, который, впрочем, не обращал на нее никакого внимания. - Смотри! - мальчик скрутил нитку на одном пальце - зеленые глиняные бусины, собранные на нитку, замка у бус не было. - Они все одинаковые и чуть-чуть разные, нет ни начала, ни конца, они идут и в одну, и в другую сторону, нитка проходит насквозь. Так? Теперь пошли! Он пошел вперед Вэлли схватил его за плечо: - Но это не твое, Недомерок! - А какая разница? - спросил мальчик, опять показывая свою дырку в зубах. - Есть разница. Можно и вправду попасть в другой мир, можно видеть его в бреду, но к моральным нормам это отношения не имеет. - Вэлли смотрел на него сверху вниз, крепко держа своей большой рукой его слабенькое плечо. Старуха стала проявлять беспокойство, засунула пальцы в рот, но молчала. - Вот и еще одно, от чего тебе придется отвыкнуть, - сказал мальчик. - Но если поймешь про бусины, тебе будет легче, Вэлли Смит. Возьми, бабушка. Перекинув нитку в другую руку, он сунул ее старухе, но бусины, кажется, немного изменились. Теперь они светились, это была явно не глина. - Пошли! - резко бросил мальчик и нырнул в толпу, а Вэлли пошел следом за ним, пытаясь понять, что же произошло с бусами, и как это мальчишка вырвался и что значили все эти речи. Они пересекли какую-то улицу, протиснулись мимо повозки, потом им пришлось прижаться к дверям, когда мимо проезжала телега, которую тянуло животное, более похожее на лошадь, чем те длинные существа с мордами верблюдов. Наконец они выбрались на более просторное место, куда мог проникнуть луч солнца. Мальчик остановился. - Ах! Свежий воздух! - сказал Вэлли. - Хотя все относительно. Мальчик осматривал дальний конец двора; там огромным утесом поднималась стена. Тяжелые деревянные двери криво висели на массивных железных петлях. Они были широко распахнуты, и казалось, что их вообще нельзя закрыть, потому что тогда они развалились бы на куски. Дома подходили вплотную к самой стене. А с той стороны на ярко-зеленой траве и высоких деревьях играл солнечный свет. К воротам стекались узкие улочки, по ним шли люди и проходили через эти двери. - Это дорога в храм? - спросил Вэлли. Мальчик кивнул. - Стражники не обратят на тебя внимания. А Вэлли и не заметил стражников. Всего их было четверо, по двое с каждой стороны, это были молодые воины, трое в желтом и один в оранжевом. Двое прислонились к стене, другие двое стояли ссутулившись, засунув большие пальцы за ремень. Весьма неприглядная картина. Со скучающим видом они разглядывали паломников, а иногда обменивались замечаниями, в основном касающимися женщин. Мальчик неодобрительно посмотрел на Вэлли. - У тебя меч висит неровно! - сказал он. - Ручка тяжелая, - пожаловался Вэлли, поправляя меч. - Да, но надо научиться держать его прямо. Только новички все время дергают его. - Его голос звучал раздраженно. - Ну так я и есть новичок! - Никто не должен этого заметить! - Мальчик топнул ногой. И чего он разошелся? - Давай вообще оставим все это, и я вернусь назад к своей химии. Мальчик покачал головой. - Ты будешь жить здесь или умрешь здесь. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. Ну, давай, войди вместе вот с этими паломниками, и стражники тебя не заметят. Глупо. Они шли группами человек по десять, не больше, а таких высоких, как Вэлли, не было вообще. - Черта с два не заметят, - сказал он. - А какая разница? - спросил мальчик с победным видом. Вэлли пристально посмотрел на него. В самом деле? Слишком много было мелких деталей, подробностей; от холодной грязи, по которой ступали его босые ноги, до насекомых, кружившихся вокруг. В бреду так не бывает, да и солнечные лучи очень правдиво играли на рукоятках мечей стражников. - Все равно, это не имеет значения, - сказал мальчик. - Они должны поприветствовать тебя. Если ты не ответишь, им надо вызвать тебя на поединок. Но они не решатся. Испугаются Седьмого. - Их четверо, и они не решатся? - Но кто начнет? - усмехнулся мальчик. - Давай! Пошли. Вэлли присоединился к кучке паломников. Всего их было восемь - шестеро мужчин и две женщины: Пятый, четыре Четвертых и три Третьих. Они семенили через площадь, а он все время краем глаза посматривал на стражников и старался заглушить волнение. Вот они подошли к арке, стражники их оглядели, кто-то отпустил грязную шуточку в адрес беременной женщины, но на Вэлли они даже не взглянули, и он, избежав вызова на поединок, спокойно прошел на территорию храма. - Ты оказался прав, Недомерок, - сказал Вэлли и огляделся. Мальчик исчез. Он остался один. Следуя за паломниками, Вэлли неторопливо шел по гладкой, выложенной камнем дорожке. Он не переставал восхищаться тому, как разительно отличались эти бархатные лужайки, аккуратные клумбы под прохладой деревьев от грязи и запустения города. Как и лошади, здешние растения были очень похожи на земные - похожи и не похожи... В ботанике он ничего не понимал и поэтому не мог сказать, в чем именно разница. Колонны пальм ласкали ярко-синее небо. Немного поодаль, за акациями и эвкалиптами, виднелись огромные дома. Некоторые из них походили на простые общежития, некоторые же были украшены мрамором. Здесь обитала элита, не стыдящаяся выставлять напоказ свое могущество совсем рядом с нищетой города, здесь же жили и рабы, которые холили и лелеяли своих господ; Вэлли уже успел заметить этих маленьких смуглых людей в черных лохмотьях: они копались под деревьями, косили траву, несли какие-то узлы. Эта несправедливость вызывала все большее и большее отвращение, и Вэлли все труднее становилось напоминать себе, что все увиденное только порождение его собственного подсознания. Он поравнялся с двумя пожилыми женщинами в синем, мирно беседующими в стороне. Увидев его, они замолчали и принялись удивленно рассматривать гигантского воина. Вэлли прижал кулак к груди, но этому они, кажется, удивились еще больше. Несомненно, это были жрицы, и, конечно же, они поняли, кто перед ними. Значит, пойдет слух, что в храме появился воин седьмого ранга. А какая разница? Сам того не желая, он стал действовать так, как будто разница есть. Он прибавил шагу, чтобы обогнать группу паломников. Проходя мимо, он услышал их встревоженные возгласы. Дорожка, по которой он шел, петляла среди деревьев, огибала здания, пересекала лужайки - видимо, это была главная аллея. Впереди маячили фигуры паломников. Храм занимал куда больше места, чем город, шум водопада слышался здесь громче. Дорожка повернула, и он оказался перед храмом. Впереди расстилался огромный двор, похожий скорее на взлетную полосу аэропорта. Справа по его краю росли деревья, окружавшие широкую гладь воды, похожую на небольшое озеро. Слева высился храм. Чтобы увидеть вершину, Вэлли пришлось запрокинуть голову. У него перехватило дыхание. Ко входу вели широкие ступени, которые оканчивались у семи огромных арок, а над ними возвышались золотые шпили. На Земле, пожалуй, не найдется церкви или собора, равного этому по величине. Паломники направлялись вверх по ступенькам, их фигурки напоминали пузырьки воздуха, которые поднимаются в стакане с водой. Вэлли направился через двор. Подойдя к центральной арке, он резко развернулся и стал подниматься по ступенькам. Кто знает, почему он сделал именно так, а не иначе? То ли потому, что это положено его рангу, то ли потому, что в своих галлюцинациях он таким образом проявлял свою исключительность? Поднимаясь наверх, он заметил, что все паломники стоят на коленях, повернувшись лицом к храму. Он решил, что вставать на колени не будет, но что делать дальше, не знал. Может, поймать какого-нибудь жреца и спросить мистера Хонакуру? И что потом? Мальчик предупреждал, что впереди ждет ловушка, но ведь в самом храме ему не может угрожать смерть? Он уже почти добрался до верха, когда раздался колокольный звон, низкий, мощный, грозный, он заглушал рев водопада. Паломники сразу же поднялись и повернулись спиной к храму. Оттуда тоже выходили люди и вставали рядом с ними. Сначала он вообразил, что все вокруг смотрят на него, и обрадовался: ведь во сне именно так и бывает. Но вскоре он понял, что их внимание привлекает нечто другое. Он остановился и тоже обернулся. Вид был впечатляющий: двор, озеро, ущелье, белая стена водопада - и все это в обрамлении радуги. Он тут же подумал, как потрясла бы такая картина Недди - ему нравились водопады. Жаль, что нет с собой фотоаппарата. Всю свою жизнь Вэлли Смит носил очки, но сейчас он различал мельчайшие детали. Впрочем, такое типично для снов. Однако что все это значит? Может быть, кто-то собирается переплыть водопад в бочке? Не совсем. Примерно на середине водопада в воду вдавался небольшой, покрытый зеленью утес, и удивительно острый глаз Вэлли различал стоящих там людей. Один из них полетел вниз - сначала медленно, потом все быстрее - и вскоре исчез в облаке брызг. Человеческие жертвоприношения? Колокольный звон продолжался. Внизу у самой воды стояли какие-то люди, мужчины и несколько женщин. Со скалы полетело еще одно тело. Вот показался первый, он плыл лицом вниз и медленно поворачивался. Люди с длинными палками в руках пустились бежать по бревенчатому настилу, изо всех сил стараясь не замочить ноги. Они не смогли достать утопленника, тело ускользнуло, и Река понесла его прочь. Второе тело подплыло ближе. Его вытащили, осмотрели и опять бросили в воду. Вэлли стал свидетелем пяти таких убийств, и ни одна из жертв не выжила. Все пять тел унесла Река. Те, что оставались на зеленом утесе, скрылись из виду, и это, наверное, были воины. Хорошую же ты выбрал профессию, Вальтер Смит! Он содрогнулся от отвращения. Сначала рабство, а теперь - человеческие жертвы! Неужели он не мог придумать какой-нибудь мир получше? Но на его вопрос все равно нет ответа - если этот мир реален, то невозможно объяснить, как он попал сюда: этого не понимает ни он сам, ни те, кто живут здесь, потому что Хонакура и Джа были изумлены не меньше, чем Вэлли. Есть тут человеческие жертвы или нет, ему остается только верить, что все это происходит в его больном, воспаленном мозгу. Он стал быстро подниматься по ступеньками Паломники опять встали на колени и повернулись к нему спиной. Вскоре он смог различить свод храма, поднимавшийся огромным куполом. Никаких опор не было. Невозможным казался сам факт существования подобного сооружения, и Вэлли опять уверился, что все это - сок В дальнем конце храма он увидел идола. Так вот она, его цель! Он пойдет и поговорит с этой богиней о ее мире и обсудит некоторые необходимые нововведения. Он прошел между стоявшими на коленях паломниками. Двое воинов в коричневых юбках вскочили, увидев его, и вытащили мечи для приветствия. Он не обратил на них внимания, прошел через арку и вошел в неф. Путь его лежал прямо к идолу, стоящему у дальней стены этого невероятно огромного храма. Окна здесь украшали огромные витражи, на которых яркими, живыми красками горели чудесные цветы, животные, птицы. Возьмите все величайшие церкви, соборы и мечети Земли и соедините их в одно... Жрецы и паломники, прогуливающиеся неспешным шагом, в недоумении смотрели ему вслед, когда он проносился мимо. Несомненно, вскоре все узнают, что он здесь. Интересно посмотреть, кто отреагирует на это известие первым - старичок Хонакура или же этот темный, пользующийся дурной славой Хардуджу. Размеры храма обусловлены размерами идола Но это - вовсе не идол. Это было естественное горное образование, коническая колонна какого-то голубоватого оттенка, видимо, метафорического происхождения. Так, во всяком случае, пришло ему в голову, хотя в геологии он разбирался немногим лучше, чем в ботанике. В то же время в очертаниях этой глыбы можно различить фигуру сидящей женщины, закутанной в покрывало и обращенной лицом к водопаду. Человеческие руки над этой скульптурой не трудились: в ней не хватало симметрии. Следовательно, получается, что жертвы умирали во имя причудливого куска обнаженной породы. Пятеро в день, если подобные спектакли происходят ежедневно, - а всего двадцать семь тысяч лет... нужен калькулятор... сколько у них дней в году? Он подошел к серебряному возвышению и остановился. Молящиеся, которые стояли, преклонив колени, с беспокойством воззрились на него, жрецы нахмурились. Символом жрецов были волнистые линии. Вид идола, этого огромного обломка скалы, впечатлял, но постамент выглядел просто отвратительно. Вокруг него громоздились золотые сосуды с монетами - тут были и золото, и серебро, но больше всего - меди. Видимо, это приношения паломников. Такое еще можно понять, но дальше, за этими сосудами - горы других сокровищ: кубки, драгоценности, чаши, резное дерево, кинжалы и даже мечи, ценности всех сортов, слоновая кость и кожа, полированное дерево и яркие ткани, сумрачный блеск металла и сияние граненых самоцветов. Чем дальше от него, тем старее становились вещи. Сначала медь и бронза покрывались зеленью, потом чернело серебро и желтела слоновая кость, а у самого постамента ткани, кожа и дерево сгнили, и даже золото и хрусталь потускнели под слоем пыли. Богатство веков напоминало огромную мусорную кучу. В полном недоумении уставился Вэлли на эту невероятную картину. С таким кладом не могли сравняться все богатства фараонов, шахов, раджей и сынов небес. Выкуп Атауальпы - жалкая подачка... Сначала - вчерашнее пиршество, а теперь - эти неисчислимые запасы! Да, если уж бред, то бред на всю катушку, алчность без границ! Он подумал о той нищете, что царит в городе, и страданиях, облегчить которые могла бы лишь малая часть всего этого... Должно быть, Вэлли простоял так довольно долго. Оглянувшись вокруг, он обнаружил, что замкнут, окружен и изолирован от прочих богомольцев полукругом жрецов и жриц, молодых и старых, от Третьих до Седьмых, молчаливых, возмущенных и грозных. Сзади подходили новые жрецы, и во всей этой толпе не было ни одного сочувствующего взгляда. Что же теперь делать? А какое это имеет значение? Потом баррикада раскрылась, чтобы пропустить маленького Хонакуру, он был взволнован и тяжело дышал, в своем голубом одеянии он был похож на мунускул; смуглая лысина казалась еще более гладкой по сравнению с лицом, покрытым густой сетью морщин. Он посмотрел Вэлли в глаза - для того, несомненно, чтобы выяснить, кто перед ним - Шонсу или Вэллисмит. - Следует преклонить колени, светлейший, сказал он. Чары рухнули. - Преклонить колени? - взревел Вэлли. - Я не собираюсь преклонять колени перед куском скалы! Я видел, что происходит там, у водопада. Ты убийца, а твоя богиня - бессмысленный истукан! Толпа зашипела подобно клубку змей, и к богохульнику потянулись чьи-то руки. Хонакура в тревоге отпрянул. Вэлли уже открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но передумал. Бесполезно. Он не собирается затевать революцию на религиозной почве, по крайней мере здесь. Толпа опять расступилась, пропуская на этот раз воинов охраны. Толстяк впереди в замысловатой синей юбке с рубинами - не кто иной, как Хардуджу. На обращенном к Вэлли грубом, порочном лице светились радость и глубокое презрение. За ним шли три дюжих, мрачно ухмыляющихся Четвертых в оранжевом. Жрецы немного отступили, чтобы дать им дорогу, правитель самодовольно скалился и ждал. Видимо, Вэлли должен был заговорить первым. Он не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего. Рукоятка меча сползла куда-то за левое плечо. Хардуджу просиял еще больше. Неуловимым движением он выхватил меч и ловко засвистел им, выписывая острием сложную фигуру. - Я Хардуджу, воин седьмого ранга, правитель храма Богини в Ханне, и я благодарю Высочайшую за то, что Она позволила мне уверить тебя, что твое счастье и процветание всегда будут моим желанием и предметом моих молитв. Он вложил меч в ножны и стал ждать. Вэлли не успел даже подумать о том, что же ему сказать в ответ, как Хонакура вышел вперед и поднял хрупкую руку. - Светлейший правитель! - резко выкрикнул он. - Схватите этого богохульника! Хардуджу взглянул на Хонакуру и злорадно рассмеялся. - Я сделаю по-другому, священный. - Он подозвал своих людей. - Я объявляю этого человека самозванцем. Арестуйте его. Вэлли повернулся спиной к постаменту, прекрасно понимая, что это - ненадежная защита. Три молодых головореза, усмехаясь в предвкушении добычи, осторожно двинулись к нему с разных сторон. Возможно, они не были ни моложе, ни сильнее, чем он сам, но их было больше. Он понимал, что, если он вынет меч, - он мертвец, а они, видимо, не собирались доставать свои мечи первыми. Они хотели схватить его живым, а значит, живые в его ситуации завидуют мертвым... Он стал нащупывать меч, и тут они разом набросились на него. Левой рукой он отбросил одного из нападающих, потом чьи-то лапы стиснули ему правую руку, он получил мощный удар по голове, а затем последовал безотказный, старый как мир довод - удар ногой ниже пояса. И это имело значение. Еще как имело.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОИН ПОЛУЧАЕТ МЕЧ *  1 Тюрьма представляла собой узкое, длинное и очень, очень сырое помещение. Когда Вэлли немного пришел в себя и смог оглядеться вокруг, ему показалось, что это нечто среднее между открытой канализационной трубой и пустым плавательным бассейном. Деревянная крыша сгнила почти целиком, осталась лишь покрытая мхом решетка, и на яркой синеве небес темными пятнами выделялись свисающие клочья. Каменный пол и стены покрывала коричневая и желтовато-зеленая слизь. По обеим сторонам чернели ржавые решетки, но засовов на них не было. Обладая достаточной ловкостью, отсюда можно было выбраться через крышу. Вэлли не помнил, как попал сюда он сам, но потом у него появилась возможность посмотреть на эту процедуру со стороны. Если человек не потерял сознание и к тому же не был в достаточной степени покорным, его приводили в одно из этих состояний, раздевали и клали на пол. На ноги ему опускали большую каменную глыбу, в которой были сделаны специальные выемки для щиколоток. Таким вот образом. Потребовалось несколько часов, прежде чем Вэлли настолько пришел в себя, что смог сесть Израненное тело распухло и страшно болело, снаружи и изнутри он весь был покрыт рвотой и запекшейся кровью. Все сокровища храма Вэлли отдал бы теперь за стакан воды. Кроме того, он, похоже, лишился шести зубов. С трудом разлепив опухшие веки, он осмотрелся: посреди комнаты в ряд стояли каменные глыбы, около каждой сидел пленник. Кроме него тут было еще пятеро, он сидел последним в этом ряду. Сосед робко улыбнулся ему и попытался, насколько это возможно сделать сидя, изобразить приветствие старшему. Он назвался Иннулари, целителем пятого ранга. Вэлли потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. - Я Шонсу, воин седьмого ранга, светлейший, - сказал он. - Сожалею, что не могу ответить вам должным образом, но я в таком замешательстве, что забыл слова. Целитель был низенький, толстый, и Вэлли хорошо видел его обнаженное дряблое тело. У него было круглое брюшко и мягкие, похожие на женские, груди. Пучки волос торчали в разные стороны, на самой макушке сверкала лысина. Вид у него был отталкивающий, но в конце концов они все здесь хороши, а сам Вэлли, наверное, выглядел куда хуже остальных. - О, вы не должны называть меня так, светлейший, - целитель жеманно улыбнулся. - Людей моего ранга называют "господин". Точно, пять зубов, хмуро подумал Вэлли. - Извините меня, господин Иннулари. Мне бы хотелось попросить вас оказать мне профессиональную услугу, но боюсь, что я остался без средств. Маленький толстый человек посмотрел на него с интересом. - Сделайте так, - сказал он, поднимая руку, - теперь так... Вэлли подчинился, двигая руками, насколько это было возможно, когда ноги пригвождены к полу и каждое движение причиняет боль. - Видимо, сломано несколько ребер, - заявил целитель удовлетворенно. - Потеря крови небольшая, поэтому повреждения внутренние, вероятно, не слишком серьезные. Видна работа профессионалов: судя по вашему виду, можно было ожидать худшего. Вэлли вспомнил, какие наставления Хардуджу давал своим головорезам. - Им сказали, чтобы они не слишком снижали мою ценность, - объяснил он. - Правитель хочет получить за меня пять золотых. - Разоблачение? - спросил пораженный Иннулари. - О, простите, светлейший, это не мое дело. Вэлли, как мог, объяснил, что вчера его ударили по голове, после чего он потерял память и не сумел подобающим образом ответить на приветствие правителя. - И поэтому он решил, что вы - самозванец?! - в голосе маленького человечка было изумление и сочувствие. Видимо, сидеть рядом с Седьмым он почитал для себя большой честью и ему не хотелось считать своего соседа обманщиком. - Да, это, конечно, очень серьезно. Вы же понимаете: поскольку он объявил о разоблачении, то ему принадлежат и все права на раба. Вэлли кивнул и сразу же пожалел об этом. - А что они сделают с моими знаками? - Каленое железо, - с живостью объяснил Иннулари. - Возможно, они сразу же выжгут полосу раба, чтобы не тратить денег на профессиональное клеймение. Великолепно. В этот момент двое узников, сидящих следом за Иннулари, начали драться, ожесточенно молотя друг друга и выкрикивая непристойности. Через несколько минут по ступеням сбежал воин второго ранга, совсем еще мальчик. Он подошел к той стороне каменных глыб, откуда торчали пятки дерущихся, и один за другим драчуны вскрикнули и замолчали. Воин быстро вышел. - Как он это сделал? - удивленно спросил Вэлли. - Ударил их по ногам. Очень хорошо действует. - Иннулари удовлетворенно огляделся. - Вся эта система очень хорошо придумана. Не пытайтесь двигать камень. Возможно, вам удастся его оттолкнуть, но тогда он упадет на ступни и переломает вам все кости. Вэлли опять лег, приняв это второе, доступное ему теперь положение, и с удивлением обнаружил, что пол совсем мокрый. Запах здесь еще хуже, чем зловоние в городе. Он вспомнил о таинственном мальчишке и его словах насчет подобия ада... С одной стороны - казалось, что в речах малыша больше логики и смысла, чем во всем этом безумном мире, но с другой стороны, поверить ему было труднее всего. И этот фокус с бусами, и то, что сейчас... Целитель тоже лег. Он был самый настоящий болтун, как понял Вэлли, и значит, ко всем его страданиям добавлялось еще одно, но назойливый сосед мог стать и полезным источником информации. - Ваша потеря памяти - это любопытный случай для целителя, светлейший. Я никогда раньше не встречал таких симптомов, но о них упоминается в одной из наших сутр. - Он нахмурился. - Меня удивляет, почему жрецам не позволили провести изгнание, ведь лучшего лечения и не придумаешь. Несомненно, вами завладел демон. - Кажется, об этом и шла речь, - вздохнув, Вэлли стал объяснять. Он пытался припомнить тот спор, который разгорелся, когда его оттащили в одну из задних комнат; Хардуджу требовал, чтобы самозванца сделали рабом, Хонакура утверждал, что он - богохульник, а остальные жрецы, кажется, говорили о демонах. Тогда у него создалось впечатление, что этот спор - лишь звено в цепи многочисленных интриг, ведущихся между Хонакурой и Хардуджу. Целитель, обрадованный тем, что получил порцию храмовых сплетен, пояснил: - Если бы изгнание, проведенное священным Хонакурой, не достигло цели, это значило бы, что Богиня отвергла старого жреца, а такой исход - конец его карьере. Что, в свою очередь, вызовет существенные перемены в верхах. Еще лучше. - Ну, по крайней мере, они не позвали целителя, - сказал Иннулари. - Я бы, например, не стал этим заниматься - при всем моем уважении, светлейший. - Почему? - спросил Вэлли; боль не могла заглушить любопытства. - Потому что перспективы неутешительны, - он взмахнул рукой, показывая вокруг. - Именно так я и попал сюда. Я отказался от больного, но это была богатая семья, и они предлагали мне все больше и больше. В конце концов моя жадность победила, да простит меня Богиня! Вэлли осторожно повернул голову. - То есть если пациент умирает, то целитель попадает в тюрьму? - Да, если у родственников есть связи. - Иннулари вздохнул. - Мною овладела алчность. Но это была идея моей жены, так что ей самой приходится сейчас все расхлебывать. - И надолго ты здесь? Несмотря на удушающую жару, маленький человечек вздрогнул. - О, я думаю, до завтра. Я тут уже три дня, а суд принимает решения быстро. А что потом? Судилище, конечно. Вэлли опять приподнялся и посмотрел на тех людей, что сидели вокруг. Ни одного прекрасного юноши. Тогда это не человеческие жертвоприношения, а казнь. А те, кого сбросили в водопад, были, выходит, преступниками? В основном, пояснил целитель. Или, конечно, рабы, в которых уже не нуждаются. Иногда люди добровольно отправляются к Богине - очень больные или старые. - А кто-нибудь остается в живых? - задумчиво спросил Вэлли. - Я думаю, один из пятидесяти, - ответил целитель. - Один раз в две или три недели. Большинство же Она строго карает. Дальнейшие расспросы показали, что кара заключалась в том, что жертву избивали и калечили - практически не было случаев, чтобы кто-то остался невредим. Тем не менее о своем будущем целитель думал спокойно, убежденный, что его приступ жадности - небольшой грех и Богиня легко простит его. Вэлли не мог понять, на самом ли деле маленький человечек свято верит своему божеству или же он просто пытается сохранить присутствие духа. И то и другое казалось Вэлли просто невероятным. Некоторое время спустя привели еще одного - молодого раба, которого посадили рядом с Вэлли. Он с ужасом посмотрел на знаки воина и не произнес ни слова. В конце концов Вэлли решил, что перед ним врожденный идиот. День тянулся бесконечно долго, боль, жара и все возрастающая вонь становились просто невыносимыми; солнце превратило эту влажную клетку в настоящую парную. Толстый целитель продолжал свою бессмысленную болтовню: возбужденный встречей с Седьмым, он стремился пересказать историю всей своей жизни и описать каждого из своих детей. Потом он вернулся к вопросу о суде. Обвиняемый на нем не присутствовал - сама эта идея показалась Иннулари странной - и обычно узнавал о приговоре только тогда, когда его доставляли к месту казни. Да, случаи оправдания иногда бывают. - Конечно, в вашем положении этого ожидать не приходится, светлейший, - сказал он, - потому что вашему преступлению стали свидетелями несколько членов суда, например священный Хонакура. - Он задумался. - Но все же интересно было бы услышать, каково их решение: одержимый демоном, самозванец или богохульник? - добавил он задумчиво. - Я не могу ждать, - заявил Вэлли. Все же, будь у него выбор, он бы согласился на еще одно изгнание - уж если этим путем он оказался здесь, то, возможно, этим же путем он выберется и обратно. Но потом из замечаний Иннулари он понял, что повторное изгнание - это большая редкость. Упрямых демонов обычно отсылают к Богине. Стражники привели женщину. Она послушно разделась и села, заняв место рядом со слабоумным мальчиком-рабом. Это была женщина средних лет, начинающая седеть, кожа у нее была дряблая, обвисшая, но мальчик извернулся, уставился на свою соседку и в таком положении провел весь остаток дня. Но Вэлли эти проблемы уже не касались - а может быть, и никогда больше не коснутся. Он размышлял о том, что же Недомерок назвал подобием ада: Была ли это угроза, предвидение или счастливая догадка? Если определять рай как сексуальное возбуждение в паху, то ад, естественно, начался с невыносимой боли в том же месте. Итак, первый постулат: вся эта боль реальна. Фантазией может быть секс, но не такое. Следствие: этот мир реально существует. Он пришел к выводу, что возможны три объяснения. Первое - у Вэлли Смита энцефалит, и значит, этот Мир - сплошной бред. Но почему-то с течением времени это объяснение становилось все менее и менее убедительным. Второе - повреждение головы у Шонсу. Он Шонсу, а Вэлли Смит - это иллюзия. Он долго лежал на твердом, сыром камне, закрыв распухшие глаза, чтобы их не слепило солнце, и размышлял, но не мог убедить себя ни в чем. Его память хранила слишком много подробностей о жизни Вэлли Смита. Он, например, помнил тысячи технических терминов, хотя когда он пытался их произнести, получалось какое-то хрюканье. Он помнил свое детство, друзей, учебу. Музыку. Спорт. В его памяти земная жизнь не умирала. Оставалось только третье объяснение - реальны оба мира, и он попал не туда, куда надо. Солнце уже заходило, когда у входа в тюрьму послышался какой-то лязг. - Время уборки! - довольным голосом провозгласил Иннулари. - И питье, светлейший, вы этого хотели. В камеру хлынул поток воды. Перед Вэлли сидели еще пятеро, и когда вода донесла до него их грязь, его стошнило. Это вызвало страшные боли в его измученных брюшных мышцах; но поток становился все сильнее, вода была относительно чистой и приятно прохладной. Остальные узники лежали в этой воде, они смеялись, поднимали брызги... и пили. Уборка два раза в день - вот единственная вода, которую можно получить в тюрьме, так его заверил Иннулари. Суд приговаривает вас к неделе дизентерии и к двум неделям гангрены. Ваше дело вскоре будет рассмотрено. Когда вся вода вытекла через решетку, принесли корзину с объедками: в основном тут были заплесневелые фрукты, несколько высохших корок и обрезки мяса; Вэлли бы не притронулся к этому, даже если бы все зубы у него были на месте. Когда подошла его очередь, все лучшее из корзины было уже съедено. Неделя в этой тюрьме станет смертным приговором. Солнце скрылось быстро, как это бывает в тропиках; виолончельное гудение мух уступило место скрипкам комаров. Твердый оптимизм Иннулари тоже, казалось, пошатнулся, и он предался размышлениям. Вэлли попытался навести его на разговор о вере и услышал о той же самой идее перевоплощения, о которой говорила ему рабыня. - Конечно, это же очевидно, - говорил ему целитель; казалось, он убеждает не столько Вэлли, сколько себя самого. - Река - это Богиня. Река течет от одного города к другому, так же и наши души переходят от одной жизни к другой. - Но ты ведь не помнишь предыдущие жизни, так ведь? - Вэлли был настроен скептически. - Тогда что же такое душа, если это не твой разум? - Это совсем другое, - продолжал настаивать целитель. - Города - это жизни, а Река - это душа. Это аллегория, она указывает нам путь. Или возьмем бусины на нитке... - О черт! - тихо сказал Вэлли и прикусил язык. Город нельзя подвинуть к реке, но нитку можно развязать, перебрать бусы, а потом завязать опять. Свет угас, и небо озарилось невероятной красотой сияющих колец; луна, в сравнении с этими тонкими серебряными нитями, показалась бы не более романтичной, чем обыкновенная электрическая лампа. Он вспомнил и о сиянии водопада, который здесь называли Судилищем. Этот мир очень красив. Он плохо спал - не только из-за ран и боли. От судорог в ногах страдали все узники, и стоны слышались чаще, чем храп. Система колец, которую рабыня называла Богом Сна, оказалась хорошими часами. Вскоре после захода солнца на востоке поднялась темная тень - тень планеты, - и стала двигаться по небу. Он увидел, что к полуночи она прошла ровно половину своего пути, а к рассвету исчезла. Наступил еще один день, а он так и не вернулся к реальности. 2 Разгоралось ясное утро, обещающее, что день будет таким же жарким. Целитель Иннулари выглядел явно разочарованным и в конце концов признался, что в дождливые дни, когда Богиня не видит Судилища, казни не проводятся. Провели уборку. Среди узников чувствовалось какое-то беспокойство, люди нервно перешептывались. Потом по лестнице, морщась от вони, с шумом спустились двое жрецов, трое воинов и четверо рабов. - Иннулари, целитель пятого ранга, за нерадивость.. - Кинарагу, плотник третьего ранга, за воровство... - Наррин, раб, за непокорность... Жрец называл имена, а один из воинов указывал на жертву. Рабы поднимали камень и вытаскивали приговоренного. Когда онемевшие ноги сгибались, люди вскрикивали от боли и одного за другим их оттаскивали наружу. Так на казнь увели ближайших соседей Вэлли и еще одного человека, который сидел чуть дальше; после чего Отряд Смерти удалился. Опять появилась корзина с едой. Вэлли понял, что ему будет не хватать разговорчивого Иннулари. Спустя час или два он услышал колокольный звон. Вэлли подумал, что за целителя не мешало бы помолиться его богине, но потом не стал. Днем привели еще пятерых. Хотя места оставалось достаточно, но почему-то казалось, что тюрьма переполнена. У Вэлли появились двое новых соседей, которые пришли в восторг, увидев в тюрьме воина седьмого ранга. Они насмехались над ним, и когда он попытался вступить в разговор, отвечали непристойностями. Боль и недосыпание измучили его, но едва он забывался, как они начинали пихать его кулаками. Внезапно стало очень тихо. Видимо, Вэлли задремал, потому что он вдруг увидел правителя, который стоял с другой стороны каменных глыб и смотрел на него с удовлетворенным презрением. Обеими руками он держал бамбуковую трость и задумчиво ее сгибал; относительно того, кто станет его жертвой, не могло быть никаких сомнений. Вэлли в первую очередь решил, что ему не следует показывать свой страх. Это совсем не трудно, ведь лицо его настолько распухло, что на нем не может быть вообще никакого выражения. Надо ли что-то объяснять или лучше ничего не говорить? Он все еще раздумывал над этим, когда начался допрос. - В чем состоит первая сутра? - спросил Хардуджу. - Я не знаю, - ответил Вэлли спокойно. Он надеялся, что это прозвучит спокойно. - Я... Больше он ничего не успел сказать, потому что правитель ударил его тростью по левой ступне. Тяжело... Во-первых, боль от удара, а во-вторых - нога дернулась и камень содрал кожу на лодыжке. Хардуджу внимательно следил за ним и, кажется, остался доволен. - В чем состоит вторая сутра? - Теперь очередь правой ступни. Третья сутра - опять к левой. Сколько, интересно, их всего? Однако после шестой сутры садист перестал задавать вопросы и просто бил, с довольной улыбкой наблюдая за мучениями Вэлли, и его красное сияющее лицо было исполнено удовольствия. Он бил то по одной, то по другой ноге, а иногда только замахивался, чтобы посмотреть, как ступня дергается и ударяется о камень. Вэлли пытался что-то сказать, но его не стали слушать. Он пытался молчать и молчал до тех пор, пока не искусал себе язык и весь рот не наполнился кровью. Он пытался кричать. Он пытался умолять. Он рыдал. Он, должно быть, потерял сознание, потому что не помнил, когда мучитель ушел. Весь остаток этого дня застилал какой-то багровый туман, и время от времени из тумана выплывали бессвязные бредовые видения. Возможно, это и к лучшему, потому что в таком состоянии он не мог видеть своих искалеченных ступней. Солнце поднялось выше, на Вэлли упала тень от решетки, что служила крышей, и к ранам устремились мухи, но зато соседи больше не трогали его. Принесли корзину с едой - Вэлли пропустил ее мимо, не притронувшись ни к чему. Солнце уже зашло. Небо стало быстро темнеть, когда Вэлли вдруг почувствовал, что туман, застилающий его взор, рассеивается. Он с усилием поднялся, сел и посмотрел вокруг. Остальные узники, казалось, впали в какую-то странную апатию и лежали молча, бессмысленно уставясь в пространство. После очередного наводнения в воздухе висело плотное водяное марево; свет постепенно угасал, в камере собирались тени; стояла полная тишина. Рядом, опираясь на камень, примостился его старый знакомый - маленький загорелый мальчишка, он молчал и внимательно разглядывал Вэлли. Мальчик был все так же гол, все так же костляв и сжимал в руке все тот же прутик. Лицо его было спокойным и отрешенным. - Ну что, есть разница? - спросил он. - Да, есть, - ответил Вэлли. Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как ушел Хардуджу. Его ступни стали средоточием невыносимой боли, которая заглушала боль всех прочих ран и ушибов. Некоторое время мальчик молчал, разглядывая узника, потом заговорил. - Сейчас суд храма разбирает ваше дело, мистер Смит. Какое решение вы прикажете им принять? - Я? - переспросил Вэлли. - Как мое желание может повлиять на судей? - Он лежал на полу как бесчувственное полено, и сил его не хватало даже на то, чтобы рассердиться. Мальчик поднял бровь. - Все это происходит у тебя в голове - все это иллюзия. Ты сам так сказал. Так неужели ты не можешь определить их решение? - Я думаю, что воздействовать на суд храма мне не удастся, - сказал Вэлли, - но ты, наверное, мог бы... - А! - воскликнул мальчик. - Мы потихоньку продвигаемся. - Упершись ладонями в камень, он взобрался на него и теперь сидел, болтая ногами. - Кто ты? - спросил Вэлли. - Недомерок. - Мальчик не улыбнулся. - Извини! - вскричал Вэлли. - Я не знал! - он взглянул на своих соседей по камере. Никто не пошевелился. - Они ничего не замечают, - сказал мальчик. - Они видят только тебя. Ну ладно, давай вернемся к вопросу о вере, да? Несколько долгих секунд Вэлли собирался с мыслями. С этим надо разобраться, иначе он умрет. Или еще хуже. - Я верю, что этот мир существует. Но ведь и Земля тоже. Мальчик кивнул. - Я видел здесь лошадей, - продолжал Вэлли, - они похожи на наших, но не совсем такие. Я всегда верил в эволюцию, а не в акт творения, но здешний Народ... они просто люди. Они не принадлежат ни к одной из земных рас, но они люди. В двух разных мирах не могут эволюционным путем появиться одинаковые существа. В близких экологических условиях, вероятно, будут похожие организмы, но не до такой же степени. Я хочу сказать, что и птицы, и летучие мыши летают, но это не одно и то же. Вот носы и ушные раковины... Можно и без них, но у здешних людей они тоже есть. И поэтому, что бы там ни писали в фантастических романах, ни в каком другом мире не может быть двуногого разумного существа, неотличимого от Хомо сапиенс... Мальчик зевнул. - А боги! - быстро заговорил Вэлли. - Они должны быть, так ведь? Чтобы указать цель! Направить! Ты как раз говорил про бусины, да? "Каждая следующая - такая же, но немного другая", - ты так говорил. Много миров, вариации на одну и ту же тему. Возможно, копии какого-то идеального мира! - Очень хорошо! - мальчик одобрительно кивнул. - Продолжай. - Поэтому богиня это... Богиня. Это она вызвала меня сюда. - А кто ты? Это был самый главный вопрос, но теперь Вэлли думал, что знает ответ. - Я Вэлли Смит и я Шонсу... Воспоминания Вэлли Смита, а тело Шонсу. Душа... Про душу я ничего не знаю. - Ну тогда и не тревожься об этом, - сказал мальчик. - А Хардуджу? Что вы сейчас думаете о высшей мере наказания, мистер Смит? - Я ведь не говорил, что не верю в... - Но ты так думал! - Да, - признался Вэлли. - Вытащи меня отсюда и дай мне убить этого ублюдка, и я сделаю все, что ты хочешь, - все. - Ах, вот как!.. Сделаешь? - мальчик покачал головой. - Месть? Это не совсем то, чего от тебя ждут! - Но сейчас я верю в Богиню! - воскликнул Вэлли срывающимся голосом. - Я раскаиваюсь. Я буду молиться. Если Она позволит, я буду Ей служить. Я буду воином, если Она этого хочет. Я сделаю все! - Смотри-ка! - мальчик усмехнулся. - Какая неожиданная преданность! - Он замолчал, не спуская глаз с Вэлли, и у того возникло странное чувство - как будто мальчик заглянул ему в душу и с одного взгляда заметил все, что у него внутри. Так бухгалтер пробегает сверху донизу финансовый отчет. - Ваша вера очень невелика, мистер Смит. - Это все, что у меня есть, - сказал Вэлли, чуть не плача. - Это всего лишь маленькая трещинка сомнения в твоем неверии. Придется доказать. Этого-то он и боялся. - На Судилище? Мальчик поморщился. - Но ты ведь не хочешь стать рабом Хардуджу? Не думай, он не будет тебя продавать. Держать на цепи Седьмого - это же так здорово! Сколько всевозможных развлечений можно придумать - ты только представь!.. Так что мне сдается, что ты выберешь Судилище. - Первый раз за все это время он улыбнулся и показал свою дырку. - Фокус вот в чем - если будешь сопротивляться, получишь по голове и тебя просто сбросят вниз. Ты упадешь на скалы. Но если разбежаться и прыгнуть - то можно приземлиться там, где глубоко. Посмотрим, сколько у тебя веры. - Я не смогу бежать с такими ногами, - сказал Вэлли. - Посмотри, на что они похожи. Мальчик развернулся, чтобы взглянуть на его ноги, и пожал плечами. - На Поляне Милосердия можно помолиться. Молись, чтобы тебе даровали силу. - Темнело, и его фигурка все больше сливалась с окружающим мраком. - Я же тебе говорил, как это важно. Смертным редко дается такая возможность. - Я никогда не молился, - робко возразил Вэлли, - но я постараюсь. Я хотел помолиться за Иннулари. Это помогло бы ему? Мальчик взглянул на него с интересом. - Ему - нет, а тебе помогло бы. - Он помолчал. - Боги не должны дарить человеку веру. Я мог бы так сделать, но тогда ты стал бы орудием, а не активной силой. Смертные могут служить богам только по доброй воле, а добрая воля не приходит извне. Понимаешь? Но если у тебя есть вера, боги могут ее укрепить. Ты высек искру. Я ее раздую. Ты не забыл целителя, и вот что я сделаю тебе в награду. Он сорвал листок со своего прутика. Ноги Вэлли, до сих пор горящие в адском пламени, теперь словно окунулись в ледяную воду. Боль утихла, и стало значительно легче. - Это только до рассвета, - предупредил мальчик. Вэлли, заикаясь, пробормотал слова благодарности. - Я даже не знаю, как тебя называть, - сказал он. - Покамест зови меня Недомерком, - ответил мальчик. В восходящем свете Бога Сна ярко блеснула его улыбка. - Давно уже смертные не были такими наглыми. Это меня развлекает. Его глаза блеснули. - Когда-то ты играл в игру, которая называется шахматы, - ты помнишь, что бывает, когда пешка доходит до конца поля? Это была явная насмешка, но Вэлли быстро подавил свое возмущение. - Да, сэр, ее можно сделать любой фигурой, кроме короля. Мальчик усмехнулся. - Так вот, ты дошел до конца поля, и тебя превратили в другую фигуру. Все очень просто. Запомни, завтра ты должен прыгнуть изо всех сил, и мы опять встретимся. На камне никого не было. Вторую свою ночь в тюрьме Вэлли проспал крепко, но к утру он обнаружил, что сидит за столом. Воспоминание юности, но оно вернулось к нему так живо, что он чувствовал запах сигарет, слышал звуки джаза, доносящиеся из радиоприемника, стоящего в соседней комнате... зеленое сукно, на которое падает яркий свет; они играют в карты, кругом стаканы и пепельницы. Слева от него сидит Билл, справа - Джастин, а Джек ушел в сортир. Они играли в бридж, и он объявлял. Это была одна из тех игр, когда все уже пьяны и рассчитывать можно только на удачу. Козыри были крести, и у него в руках оставалась последняя, двойка. Вилл подкинул пиковую карту к одинокому тузу Вэлли, а потом любезно передвинул туза к нему. Джастин пошел в масть. Похоже, Вэлли придется играть с "болваном": как раз этого они и добивались. Он покрыл козырем своего собственного туза. Теперь можно пойти с семерки червей. Противники оказались в сложном положении - что бы они ни сбрасывали, он все мог принять. Он услышал свои торжествующие крики... шлем, взятка, двойная ставка, опять двойная ставка, партия и роббер. Он потянулся к доске. Он уже ощущал ее под рукой. Потом все исчезло, и вот он опять в тюрьме, и первые проблески рассвета озаряют небо на востоке. Он понял, что если веришь в богов, то начинаешь верить и в видения. Кто пошел не с той карты? Шахматы и бридж... может быть, боги тоже играют с людьми в игры, чтобы скоротать вечность? Игральные карты - это те же воины - может быть, Богиня покрыла своего собственного туза, Шонсу, самой маленькой козырной картой, двойкой треф, которой оказался Вэлли Смит? Солнце вставало, и боль вернулась опять. Но мальчик предупредил его об этом, и значит, можно верить, что сегодня Вэлли покинет тюрьму. Так сказал бог. 3 День выдался трудный. Отряду Смерти предстояло забрать шестерых узников, и первым в списке был "Шонсу, воин седьмого ранга, одержимый демоном". Следовательно, если верить Иннулари, Хонакура потерпел поражение в борьбе за власть. Вэлли втащили вверх по ступенькам, через комнату охраны вывели наружу, и он в изнеможении упал на твердую землю, уже нагретую жгучими лучами солнца. Он не закричал. Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь побороть подступавшую к горлу тошноту: ее вызвали страшная ломота в суставах и боль от ран; яркий свет мешал открыть глаза. Потом он попытался сесть; стражники уже вытаскивали остальных и бросали рядом с ним, приговоренные кричали или стонали. Вэлли бросил взгляд на свои ноги, отвел глаза и больше ни разу не посмотрел в ту сторону. Он оказался посреди широкого двора, огромного, как площадь для военных парадов. Горячий воздух накатывал волнами. Тюрьма была сзади, за спиной, а впереди слышался веселый говор Реки. С двух сторон это пространство ограничивали огромные здания, вдалеке над ними поднимались шпили. Здесь же начинался большой зеленый парк - настоящий райский уголок. Жрецы ушли: их работа была сделана. Видимо, теперь вся ответственность лежала на скучающем воине четвертого ранга. Он разглядывал жертвы и постукивал по сапогу кончиком кнутовища. - Десять минут, чтобы собраться с силами, объявил он. - Потом пройти через площадь и обратно. Или проползти, если хотите. - Он щелкнул хлыстом. Появился совсем молодой Второй в желтой юбке, он обошел всех приговоренных и сунул каждому черную тряпку. Увидев Вэлли, он нахмурился и посмотрел на своего начальника. - Для этого надо тележку, - сказал Четвертый. - Я воин, - громко ответил Вэлли, - я пойду сам. Он взял повязку, разорвал ее пополам и начал обматывать одну ногу. - Ты грязный самозванец, - рявкнул Четвертый. От второй половины Вэлли оторвал маленький лоскуток и завязал волосы на затылке. Стали видны его знаки на лбу. - А суд храма так не считает, воин. Видимо, он неправильно к нему обратился, потому что тот покрылся краской и угрожающе поднял свой кнут. - Ну, начинай, - оскалился Вэлли, - бери пример со своего правителя. Какое-то мгновение воин молча смотрел на него, потом схватил еще одну повязку и сунул ее Вэлли. Вэлли не был до конца уверен, что поступает правильно, но он должен был доказать свою веру и считал, что лучший способ для этого - доказать сперва свое мужество. Едва ли имеет большое значение, кому он будет доказывать - богам, воинам или самому себе. Надо было идти через площадь; двое из приговоренных поползли, их тут же настигли удары хлыста. Вэлли пошел. Он шел очень медленно, при каждом шаге задыхаясь от боли, но он первым дошел до конца и вернулся назад. И он не опустил головы. Потом всех шестерых сковали одной цепью и повели вдоль берега реки, мимо зданий, которые Вэлли не видел из-за слез, мимо бурных вод, которые, может быть, совсем скоро понесут его искалеченные кости; вскоре их привели к ступеням храма. Через некоторое время появилась жрица и пробормотала над обреченными слова благословения. Их охраняли девять воинов и четыре неповоротливых раба. Вэлли занял почетное место впереди колонны; цепь, которая сковывала его шею, нес за ним воин второго ранга. Каждый шаг был настоящей пыткой. Глаза застилала вода, и чего в ней было больше - слез или пота - он не знал, да и не хотел знать. Как они прошли весь парк и вышли через ворота, Вэлли плохо запомнил; процессия еще не успела углубиться в городские переулки, когда до него донесся детский голос: "Эй, смотрите! У них воин!" Вэлли протер глаза, чтобы лучше видеть, и обнаружил, что собирается толпа. Он никогда раньше не задумывался о том, как относятся жители города к этому ежедневному маршу смерти. Иннулари говорил, что большинство узников - это рабы или преступники из других городов, присылать их сюда по какому-то необъяснимому древнему обычаю считается достойной службой Богине, но кое-кто из пленников, вероятно, жители этого города, и, наверное, иногда совершаются попытки спасти осужденных. Поэтому, вероятно, требуется такая большая охрана, ведь когда шестерых закованных в цепи сторожат девять человек, это кажется излишним. Но на сей раз их спасать не будут. Из толпы то и дело доносились колкости и насмешки, следом за процессией бежали дети и подростки. На Судилище отправляется воин седьмого ранга, это большое развлечение. Суматоха росла, шум становился все громче, люди выглядывали из окон, прибегали с соседних улиц. Охранники начали злиться, прибавили шагу и раздраженно дернули цепь. Вэлли сжал зубы, но голову держал высоко и, пошатываясь, шел вперед. В него попал комок жидкой грязи, потом еще один, уже не такой мягкий. Все крики обращены были только к нему, благородному господину, доблестному воину. Ты что, проиграл битву? Где твой меч, воин? А эту штучку оставьте мне, светлейший!.. Один из охранников взялся за меч, и на мгновение показалось, что кровопролития не избежать, а с ним и настоящего мятежа, народного восстания. Но послали за подмогой. Появился еще один отряд воинов, вдвое больше, чем первый, и толпу быстро разогнали. Вэлли слишком изнемог от боли, он не чувствовал страха, но послание расшифровал - воины седьмого ранга не пользуются любовью народа. Если все они похожи на Хардуджу, то удивляться нечему. Тюрьма - это еще не ад, это только чистилище, настоящий ад начался только сейчас. Миллион раз Вэлли проклинал себя за то, что отказался от тележки, пусть это было бы недостойно, пусть еще сильнее заболели бы его раны. Он не помнил, как они вышли из города, не помнил, что было вокруг, он замечал только тропинку, поднимающуюся теперь круто вверх. Он содрогался при мысли о том, что может потерять сознание, потому что тогда его или поволокут по земле, или просто проткнут мечом и бросят в воду. Лохмотья на ногах пропитались кровью, боль и жара были просто невыносимы. Казалось, что кричит каждый его мускул, каждый сустав. Они обогнули скалу и подходили к водопаду, когда порыв свежего воздуха оживил Вэлли. С одной стороны над тропинкой поднималась прямая отвесная стена, с другой - нависал утес. Земля под ногами качалась, ветер взвихривал пелену холодных брызг, а в ушах гремел рев воды. Впереди стеной вставал водопад. Вытянув голову и посмотрев вниз, он увидел бушующую белую пену, скалы и кружащие в водовороте стволы деревьев. Его хрупкая вера пошатнулась - неужели возможно пройти через все это и не погибнуть? И даже если он сможет, где гарантия, что он не окажется опять в храме и не окончит там свои дни, потому что не знает, в чем состоит первая сутра? Но потом все эти мысли заглушила боль, в глубине его души бушевала ярость, ярость, вызванная несправедливостью и безнаказанной жестокостью; он весь был полон желания отомстить этому мучителю Хардуджу - и в то же время не мог без злости вспоминать и маленького мальчика, таинственного мальчика, творящего чудеса, которому Вэлли Смит служил забавной игрушкой. Он всем им покажет. Негодование на одного увеличивало ненависть к другому. Боль стала стихать, ноги оцепенели, и Вэлли уже почти не чувствовал их. Возможно, так подействовала на него прохлада воды, а может быть, он уже начал терять сознание или утратил чувствительность от страха перед предстоящим испытанием. Так или иначе, но он не переставая бормотал молитвы - невнятные и запутанные, такие, что даже он сам плохо понимал, что говорит, но надежда на то, что их поймет тот, к кому они обращены, не оставляла Вэлли. Ущелье кончилось, тропинка резко оборвалась, и они оказались на поросшем травой склоне, недалеко от вершины горной гряды. Пленников подтолкнули вперед, сняли с них цепи, и обессиленные люди повалились на траву. Один из рабов собрал набедренные повязки. У входа остались стоять двое охранников с обнаженными мечами, остальные, казалось, не обращали на узников особого внимания. Тропинка, уводящая в ущелье, была единственным выходом отсюда. Нет - единственным безопасным выходом. Вэлли старался побороть приступы тошноты. Он пытался думать не о будущем, а лишь о том, что ему удалось наконец сюда добраться. Мальчику это понравится. На самом верху стояло некое подобие храма, беседка из какого-то синего камня, скрывающая уменьшенный вариант статуи Богини. За ним поднималась голая отвесная скала. С одной стороны поляна обрывалась в пустое пространство, и вдалеке в облаке водяной пыли можно было различить противоположную стену каньона. В такой ужасающей близости водопад поистине прекрасен - он как река, которая мчится с небес в ад, безжалостная белая смерть, сотрясающая землю. Вэлли повернулся ко всем спиной и тихо сидел, не спуская глаз с храма, казавшегося огромным даже с такого расстояния. Прекрасное здание, похожее на драгоценный камень в оправе парка, это щедрая дань тому божеству, в честь которого он построен. Где-то там внизу - Хардуджу. Вэлли ему кое-что должен. Город было не видно, но он смог рассмотреть дорогу, огибающую стену, и даже различил крохотные пятнышки - домики паломников. Он вспомнил и нежную рабыню. Рожденная ни самой нижней ступени социальной лестницы, униженная, бесправная, обреченная продавать себя ради выгоды других, она одна в этом Мире подарила ему утешение и доброту. Если он выживет и благодаря вмешательству богов сможет действовать, то он заплатит еще один долг. Некоторое время ничего не происходило. Голые узники, охрана и рабы сидели на солнышке так, словно решили устроить перекур. Ветерок застенчиво вился вокруг, принося то ледяное касание смерти, то теплый запах влажной земли и тропических цветов. Люди не смотрели друг на друга. Разговаривать все равно было невозможно из-за рокота водопада. Воин четвертого ранга не спускал глаз с храма и, видимо, заметил сигнал, потому что вдруг закричал, что время пришло. Привилегия идти первым в цепи сразу же превратилась в привилегию умереть последним. Вэлли не испытывал большого желания оспаривать такой порядок. Воины подошли к одному из приговоренных, он завизжал и прижался к земле. Они прикрикнули на него и принялись пинать ногами; наконец он поднялся и побежал на вершину, он обвил руками статую. Примерно через полминуты один из охранников ударил его деревянной дубинкой, и его тело осело. Рабы отнесли его к краю, раскачали, швырнули в бездну, и если колокол в храме звонил и по нему, то рев водопада заглушил эти звук и. Узники пытались отползти от воинов, в отчаянии цепляясь за последние мгновения жизни. Но это не помогло. Один за другим они летели вниз. Наступила очередь Вэлли. К нему подошел один из Четвертых. Воину пришлось наклониться и кричать, чтобы его было слышно. - Вы шли сами, светлейший, как и подобает воину. Вы будете прыгать? Его взгляд говорил, что мужество достойно восхищения в каждом, будь это даже самозванец. Он всего лишь солдат, который исполняет свой долг; Вэлли нашел в себе силы улыбнуться. - Я буду прыгать, - сказал Вэлли. - Я бы хотел сначала помолиться, но когда будет пора, скажите мне. Я не хочу, чтобы меня сбросили. - Он надеялся, что его голос прозвучал достаточно спокойно. Он с трудом подошел к статуе и опустился на колени. Сильно смущаясь, Вэлли стал молиться вслух, он просил Богиню дать ему физическую силу, чтобы он смог бежать, и силу духа, чтобы этого захотеть. Ответа не было, и сказать больше было нечего. Вэлли чувствовал солнечные лучи на голой спине, видел в синем небе белые облака, храм внизу в долине, живописную стену воды, птиц, которые свободно кружились вокруг. Этот Мир такой прекрасный, а жить так хорошо... и почему все это должно было случиться именно с ним? - Пора, - сказал воин с дубинкой. Вэлли встал, повернулся и, прихрамывая, начал спускаться. С удивлением обнаружив, что ноги его слушаются, он попробовал бежать. Сзади послышались одобрительные выкрики. Уже у самого края он раскинул руки и прыгнул вперед, как будто ныряя. Завыл ветер, брызги ударили ему в лицо, потом все исчезло. 4 Грозный рев урагана... Темнота... Беспомощно, как тряпка, он повис на деревянной балке. Все вокруг ревело так, что одна только сила звука могла сдвинуть его с места, подхватить и кружить как щепку; тонкий луч света падал лишь на эту деревянную балку, которая вклинивалась в стену острых скал; внизу поднимались волны. Вэлли крепко обхватил колени руками, и в ту же секунду вода настигла его, подхватила и закружила. Волна жадно подхватывала человеческое тело, потом бросала его, и он ждал следующего удара. В полном отчаянии, задыхаясь, Вэлли все же стал карабкаться вверх по этой балке, а тем временем вода внизу опять поднималась. Из последних сил он рванулся к скале, зацепился, подтянулся и обхватил камень руками и ногами. Теперь вода поднялась только до пояса. Пальцы Вэлли заскользили по камню. Темнота и страшный грохот. Все равно его никто не услышит, но еще одну волну он не переживет. Вэлли попытался закричать, но вышел какой-то напряженный хрип: "Недомерок! Помоги!" Внезапно все стихло. Волн больше не было. Вэлли решил, что оглох или уже умер. Боль в груди была просто невыносима. Он сползал по скале все ниже и ниже. Тьма вокруг рассеивалась. Вэлли уже мог различить скалы, деревянную балку внизу, опять крутые каменные склоны, валуны, огромные, как дом, и совсем маленькие, не больше булыжника. Везде валялись какие-то обломки: балка, которая оказалась частью корабельной мачты, доски, стволы деревьев; здесь царил полнейший хаос. Вся эта гора была похожа на какую-то мусорную кучу, устроенную великанами, а Вэлли сидел на ней, как муха. Боль в груди стала невыносимой. Каждый, даже самый слабый вздох казался Вэлли последним. Свет падал непонятно откуда, но он сверкал все ярче и ярче, как снег под солнцем. В его лучах мерцал камень и зеркально светилось дерево. Сверху нависали скалы. Внизу сияло застывшее великолепие хрусталя и серебра, переливающиеся всеми цветами радуги острые льдины. Ужасные волны, бушевавшие почти под ногами, застыли и образовали глубокие ущелья темного зеленовато-синего обсидиана, деревянные обломки переливались ярко-голубым, а вдалеке темнели и становились совсем черными. В воздухе мерцали мириады светящихся точек, как будто алмазная дымка. Вэлли находился в самом сердце водопада, под водой: он стал свидетелем чуда. Но сейчас он не мог оценить это чудо. Увидев ровный участок, он попытался забраться на него, но не хватило сил. Изо рта, причиняя невыносимую боль, хлынул поток воды. Его стошнило. Потом он лег и затих, время от времени шумно вдыхая полной грудью. Постепенно Вэлли пришел в себя. Боль отпустила, и он поднял голову, осматривая этот безмолвный хрустальный собор, ледяную пещеру, которая светилась, как дворец Снежной Королевы. Скала под ним круто обрывалась вниз. Повсюду вздымались огромные окаменевшие волны - как злые великаны, рассерженные тем, что им не дали поймать добычу. - Ну вот ты и добрался, - раздался голос мальчика. - Жив, хотя и не совсем здоров. Он сидел, поджав под себя ноги. Его камень, казалось, был выше, ровнее и удобнее, чем тот, на котором сидел Вэлли. В руке он держал все тот же прутик. В насмешливой улыбке опять показалась дырка между его зубов. - Похоже, я умираю, - слабым голосом сказал Вэлли. Ему было все равно. Каждому человеку положен свой предел, а он подошел уже к самому краю. Пусть боги играют с кем-нибудь другим. - Ну, это можно поправить, - сказал мальчик. - Встань. Поколебавшись, Вэлли подчинился. Он с трудом поднялся на свои израненные, кровоточащие ноги, выпрямиться он был еще не в силах. - Да! Ну и потрепало тебя! - Мальчик взглянул на Вэлли и оборвал листок со своего прутика. Вэлли почувствовал, что наступает исцеление. Все его тело окатила теплая волна. Сначала она унесла тяжелый молот, который стучал в голове, потом с глаз упала пелена, все зубы опять твердо сидели на своих местах, сломанные ребра срослись, растянутые связки перестали болеть, порезы закрылись, раны зажили, а распухшие яички опять сократились до своих нормальных размеров. Чудо окатило его с головы до ног и ушло в землю. Вэлли окинул себя взглядом, потом сел и стал рассматривать ноги. Гораздо лучше, но все же до полного выздоровления еще далеко. Такими же опухшими остались глаза, а ушибы, хотя и не болели так сильно, как прежде, но все же чувствовались. Внутри все пришло в норму, но снаружи он до сих пор представлял собой ужасное зрелище, и идти, пожалуй, будет тяжеловато. - Давай еще разок! - потребовал он. - Ты выдохся на полдороге. Мальчик нахмурился. - Ад помог вам гораздо больше, чем рай, мистер Смит. Кое-какие памятки я все же оставлю. Спорить с этим было бесполезно. Вэлли новыми глазами посмотрел на внезапно остекленевший водопад. Он попал сюда и остался жив благодаря чуду. Потребуется еще одно, чтобы выбраться отсюда. Интересно, откуда падает этот свет? Впрочем, боль все еще чувствовалась, а теперь к ней прибавились и гнев, и возмущение. - Ты доказал свою веру, - произнес мальчик. Упираясь в острые колени тонкими, как тростинки, руками, он задумчиво смотрел на Вэлли. - Ты говорил, что вера - это попытка оправдать страдание существованием некоего высшего предназначения. Ты все еще так думаешь? - А мне казалось, тебя это забавляет, - язвительно ответил Вэлли. - Будь осторожен! - Теперь в его хмуром взгляде была угроза. - Извини, - пробормотал Вэлли, не чувствуя себя слишком виноватым. - Ты что, устроил мне проверку? - Я доказывал, что ты годен. Ты сам это доказал. У тебя крепкое тело, но настоящая крепость - это не только мышцы и кости. - Он усмехнулся. Богине не нужен воин, который будет собирать совет, когда угрожает опасность. А ты продемонстрировал большое мужество и упорство. - Получается, что три дня назад я на это был не способен? - Вэлли исследовал камень, пытаясь найти гладкое место, чтобы встать на колени. Он решил, что должен стоять на коленях. - Конечно, способен, - ответил бог. - Но ты этого не знал. А теперь знаешь. Но хватит об этом! Итак, ты доказал свою веру и согласился выполнить задание, так? Наградой будет все, что пожелаешь, - власть, богатство, физическое совершенство, долгая жизнь, счастье... Твои молитвы будут услышаны. Если выполнишь задание. В противном случае - смерть или нечто, что хуже смерти. Вэлли вздрогнул, хотя и не почувствовал холода. - Кнут и пряник, да? - Точно. Теперь ты знаком и с тем, и с другим. Впредь тебе придется самому зарабатывать свои награды. - Кто ты? Малыш улыбнулся, вскочил на ноги и поклонился, взмахнув прутиком, как придворный - украшенной перьями шляпой. Но перед Вэлли был всего лишь костлявый голый мальчик. - Я - полубог, младшее божество, архангел - как тебе больше нравится. Если хочешь, зови меня "господин", но мое настоящее имя тебе знать нельзя. - Он опять сел. - Мне нравится именно такое обличье, оно смешное и не напугает тебя. Это не произвело на Вэлли никакого впечатления. - Хватит играть со мной в игры. Я бы скорее поверил в тебя, если бы ты больше походил на бога, если бы у тебя был нимб... Он зашел слишком далеко. Мальчик рассердился. - Как хочешь, - сказал он. - Вот тебе нимб. Здесь и раньше было светло. Теперь же пещера засияла так ослепительно, словно в ней зажглась звезда. Мальчик так и остался мальчиком, но на мгновение просияла его божественная сила, и этого было достаточно, чтобы внушить любому из смертных низкий животный ужас. В этом волшебном свете Вэлли увидел существо, чей возраст трудно себе представить: поднимаясь из глубины времен, тех что предшествовали образованию галактик, он уходит далеко вперед, туда, где уже не различить мерцания этих кратких фейерверков; разум, коэффициент умственного развития которого исчисляется триллионами, он знает каждую мысль каждого живого существа во вселенной; силу, которая одним движением пальца способна уничтожить целую планету; благородство и чистоту, рядом с которыми человечество превращалось в звериное стадо; холодный рассудок, который ничто не в силах побороть; жалость, незнакомую людям, он знает все страдания смертных и их причины, но эти страдания неизбежны, они вызваны самой сутью человеческого существа, и поэтому их невозможно предотвратить. Потом Вэлли почувствовал что-то еще - что-то, что глубже глубины и тяжелее тяжести, для чего не найти слов; то, что для смертного - лишь скука и смирение, а на самом деле это - оборотная сторона бессмертия, груз всезнания, бесконечность лежащего впереди будущего, когда ничто не может удивить и нет конца, даже когда кончится время, никогда, никогда, никогда... Вэлли обнаружил, что лежит, распростершись на камне, в страхе бормоча слова раскаяния и умоляя о милосердии, о прощении. Ноги и руки дрожали. Ему хотелось спрятаться, умереть, зарыться в землю. Он пробежал бы бегом всю дорогу обратно до тюрьмы, если бы это помогло ему избавиться от воспоминаний об увиденном величии. Прошло много времени, прежде чем он пришел в себя. Когда зрение вернулось к Вэлли и он смог подняться на колени, маленький мальчик сидел на том же месте, но теперь его внимание было обращено на стену сверкающего хрусталя, которая когда-то была водопадом. Повинуясь движениям его руки, глыбы отделялись и выстраивались в бесконечную решетку, которая завораживала ум многомерностью пространства. Скульптура божества... Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы голова у Вэлли закружилась. Он быстро отвернулся. - Господин! - прошептал он. - А! - Удовлетворенно улыбаясь, костлявый мальчик повернулся к нему. Он не стал ждать извинений. - Я вижу, ты уже пришел в себя. Смотри, ты опять содрал кожу. Ну вот, теперь, когда мы разобрались с твоей душой, более или менее подлечили тело, выяснили твою философскую позицию, может быть, пора заняться делом? - Да! - "Да"... А дальше?.. - Да, господин, - сказал Вэлли смиренно, как только мог. Боги явно не благоволят к смертным, если те наглы и самоуверенны. Упершись локтем в коленку, мальчик взмахнул рукой, как будто собираясь начать рассказ. - Так вот, Шонсу был очень сильным воином. Сейчас в Мире, пожалуй, нет никого сильнее, чем он, - полубог замолчал, как будто размышляя. - Возможно, есть еще один такой же. Трудно сказать, увидим. - Он хитро усмехнулся. - У Шонсу было задание, миссия. Он не сумел ее выполнить, и наказанием стала смерть. Вэлли уже открыл рот, но мальчик заговорил опять: - Ты не должен сомневаться в справедливости богов! - Это было сказано таким голосом, что у Вэлли пропало всякое желание возражать. - Да, господин. - Богиня хочет, чтобы ты сделал то, чего не смог сделать Шонсу. Интересно, какие вопросы можно ему задавать? - Господин, но почему я? Как я попал сюда и зачем? Как могу я победить там, где величайший... Мальчик поднял руку. - Ты ждешь объяснений? - резко сказал он. - Ты не понял даже того, что происходит в храме, не говоря уже о том, что творится здесь. Я остановил время, чтобы мы могли поговорить, но для тебя оно идет по-прежнему, и если я начну сейчас объяснять, то ты умрешь от старости, так и не выбравшись отсюда. - Он вздохнул. - Правда - это как драгоценный камень, мистер Смит, у нее множество граней. Если я покажу тебе только одну грань, будет ли тебе этого достаточно и сможешь ли ты всегда помнить, что это - только одна и что существует еще множество других? - Я попробую, господин, - ответил Вэлли. Он наконец-то удобно устроился на камне и сидел, свесив ноги над бездной. Мальчик посмотрел на него задумчиво. - Ты понимаешь, - начал он, - что жизнь - хорошая вещь, и в то же время ты осознаешь неизбежность смерти. Ты знаешь, что электрон - это и частица, и волна одновременно. Ты знаешь, что человеком движут любовь и желание, это - самое прекрасное, что у него есть. Они почти всегда нераздельны. Ты умеешь согласовывать несовместимые истины, да? Вэлли молча кивнул. - Ну что ж... Я намекал тебе пару раз. - Шахматы и игра в бридж? Боги тоже играют в игры? - Вэлли не хотелось в это верить: ведь тогда получится, что вся история человечества лишь развлечение богов!.. - Я показал только одну грань камня, - сказал мальчик. - Пусть это будет аллегорией. Кто-то пошел с плохой карты, как у тебя во сне. Но нет такого закона, по которому нельзя выиграть, если пошел не с той карты! Видишь ли, в делах богов не бывает случайных совпадений и неожиданностей, но иногда бывает необычное. Ты - это необычное. Вот поэтому и стало возможным заполучить тебя. Это все, что я могу тебе сказать. В его взгляде была неприязнь. - Не пытайся создать новую религию - для тех, с кем говорят боги, всегда существует такая опасность. Видишь ли, если на одной грани определенные... силы... противостоят друг другу, то на других гранях камня они могут быть союзниками. Тяжело понять, да? - Вэлли кивнул. Тяжело - это не то слово. - Может быть, существует множество граней, для которых все это вообще не важно. Так что не думай, что ты - всего лишь песчинка. Вспомни свой прошлый мир: когда закованные в броню воины с квадратными подбородками начинали играть в войну, была ли это только игра? - И да, и нет, господин, - Вэлли улыбнулся. Казалось, мальчику это понравилось. - Ну, хорошо. Давай пойдем дальше. Разобраться во всем - это не главное. Ты доказал свое мужество. У тебя есть тело Шонсу, есть его язык, но тебе дадут и его умение. Достоин ли ты такой участи? Вэлли подумал, что это, наверное, самое странное собеседование за всю историю галактики - какая бы галактика это ни была. Голый мальчик задает вопросы голому мужчине, они сидят на скале внутри застывшего водопада. - Я лучше, чем Хардуджу. А больше мне сравнивать не с кем. Мальчик пробормотал в адрес Хардуджу что-то непонятное. - У каждого цеха есть свои сутры, - сказал он. - Как правило, первая из них содержит свод законов. Когда мальчик становится воином, он клянется выполнять эти законы воинов. Слушай! Он одним духом выпалил длинный список обещаний. Вэлли слушал в смятении, и скептицизм его возрастал. Воины - это, похоже, нечто среднее между храмовниками и бойскаутами. Ни один смертный никогда не сможет во всем следовать этим заповедям... Вэлли Смит уж точно не сможет. Заповедь Я вечно буду верен воле Богини, воинским сутрам и законам Народа. Я буду сильным с сильными, добрым со слабыми, щедрым к беднякам и безжалостным к злодеям. Я не совершу ни одного постыдного поступка и никогда не пройду мимо дела чести. Я всегда буду справедлив к людям. А для себя мне большего и не надо. Я буду доблестным в несчастье И смиренным - в благоденствии. Жить я буду с радостью. Умру - достойно. - Я дам такую клятву, - сказал Вэлли осторожно. - Надеюсь, я смогу всему этому следовать, если такое вообще возможно для человека Но все-таки это скорее заповеди богов, чем простых смертных. - Воины вообще склонны к суровым клятвам, - зловеще сказал мальчик и долгим, неотрывным взглядом вперился в лицо Вэлли, так, что тот в конце концов задрожал. - Да, - сказал он наконец, - тебе придется очень и очень постараться. Ты - Седьмой, ты - на самом верху, и значит, ты не сможешь привыкать ко всему постепенно, как юнец, начинающий с младших ступеней. Опыт твоей прошлой жизни вряд ли здесь пригодится. Ты должен понять, что в борьбе со злом могут потребоваться самые жесткие меры, спокойных доводов разума будет явно недостаточно. - Ну, об этом у меня есть кое-какие представления, - возразил Вэлли. - Мой отец был полицейским. Маленький бог откинулся на своих тонких ручках назад и рассмеялся длинным, по-детски звонким смехом, причину которого Вэлли никак не мог понять. Хрустальные горы отозвались эхом, и вся пещера зазвенела. - Вы продвигаетесь, мистер Смит! Ну что ж, хорошо. Значит, первое, что ты должен сделать, - это вернуться в храм и убить Хардуджу. Но это еще не задание! Это - твой долг перед Богиней и знак Ее милости к тебе. Правитель храмовой стражи совершенно невыносим. Конечно, Богиня без труда смогла бы избавиться от него, - сердечный приступ или яд, - но на его примере следует поучить остальных. Можно поразить его молнией, но это - слишком помпезно. Чудеса должны быть мягкие и ненавязчивые. А в том, что появится более сильный воин и казнит его открытой казнью, есть своя справедливость. Ну что, справишься ты с этим? - Это будет для меня удовольствием, - ответил Вэлли, удивляясь самому себе; но жирное красное лицо с выражением злобной радости так и стояло у него перед глазами. - Мне потребуется какое-то оружие, желательно, напалм. Мальчик улыбнулся и покачал головой. - У тебя будет вот это оружие, - провозгласил он, отрывая еще один листочек со своего прутика. Рядом с Вэлли на камне лежал меч. Серебряный эфес был украшен золотом, гарда представляла собой какого-то геральдического зверя, выполненного так искусно, что виден был каждый мускул, каждый волосок. В когтях зверя синим солнцем светился огромный драгоценный камень. Зрелище было просто изумительным. Вэлли с благоговением взял меч и вынул его из ножен. Клинок - это полоса лунного света, по которой тянутся картины, изображающие сражения героев с чудовищами. Он вспыхивал и сиял ярче, чем хрустальная пещера. Это был поистине шедевр, такой же, как работы Рембрандта или да Винчи. Нет, Челлини: одна из жемчужин в короне мировой империи. Вэлли не мог точно сказать, что потрясло его больше - красота этого чуда или его возможная стоимость Он поднял голову и изумленно сказал: - Это великолепно! Никогда в жизни я не видел ничего прекраснее. - За такие вещи приходится платить, вот увидишь, - усмехнулся мальчик. - Стоит тебе пройти мимо, и каждый жулик начнет точить нож. Каждый воин захочет вызвать тебя на поединок, чтобы его заполучить. Такая перспектива радовала мало, особенно если учесть, что воины выполняют обязанности полицейских. - Да, конечно, - осторожно сказал Вэлли. Интересно, что боги сделают с ним, если меч украдут? - Первый же претендент его и получит. Я лучше обращаюсь с бильярдным кием, чем с таким оружием. Я ведь не воин, господин. - Я обещал, что у тебя будет искусство Шонсу, - ответил мальчик и оторвал еще один листок. Вэлли ничего не сделал, но меч оказался у него в руке. Он так и остался произведением искусства, но, кроме того, теперь он превратился в непревзойденный инструмент - не только да Винчи, но и Страдивари. Он стал на удивление легким. Вэлли вскочил на ноги и взмахнул мечом. Стойка... Выпад... Парирование... Ответный удар! Вэлли твердо держал меч в руке. В этом оружии гармонично сочетались и гибкость, дающая силу, и прочность, благодаря которой клинок оставался острым. Таким мечом можно бриться, но Вэлли это уже не понадобится. Невероятное совершенство конструкции, исполнения и материала; он примерно на палец длиннее, чем обычные мечи, и таким образом достигается равновесие между клинком и изысканно украшенным эфесом. Большая длина не портит оружия, потому что металл, из которого оно сделано, очень прочный. У Вэлли длинные руки, ему легко будет вынимать меч из ножен, и благодаря этому Шонсу станет еще более опасным противником. Сами собой на ум ему пришли слова из четвертой сутры, которая называется "О том, как обращаться с мечом": "В мече заключена жизнь воина и смерть его недругов". Вэлли замер и в удивлении уставился на мальчика, который сидел на скале, скрестив ноги. Всего существует тысяча сто сорок четыре сутры, и он теперь может процитировать любую. В них содержалось все, что ему необходимо было знать... Он стал воином седьмого ранга. - Господин мой, но это - великое чудо. Малыш, как и полагается малышу, захихикал. - Да, такой шанс выпадает редко. Но я тебя предупреждаю - этот меч не вечен. Он не наделен волшебной силой. Его можно сломать или потерять, он, как и ты, смертен. Я дал тебе искусство и знания Шонсу, но не более того. Кто-то может оказаться сильнее. Вэлли пристегнул ножны, точным движением вложил в них меч и закрепил все пряжки. Доспехи сидели великолепно. По всему телу разлилась спокойная уверенность, и он вдруг понял, что сможет наслаждаться этой необычной, но замечательной новой молодостью, силой и своим искусством. Его страх перед божеством исчез, осталось только настороженное уважение. В первый раз за все это время, с тех пор, как он проснулся в маленьком домике, Вэлли думал о будущем с удовольствием. У него появились даже кое-какие соображения относительно семи мечей на лбу - это примерно то же самое, что герцог в средние века. Ему предстояло насладиться этим Миром. Неудивительно, что бог спросил его, сможет ли он справиться с такой властью. Любая власть развращает! Жители города показали свое отношение к воинам седьмого ранга. - Господин, позвольте принести вам эту клятву! - сказал Вэлли, возбужденный такими мыслями. - Эту клятву приносят не мне! - резко оборвал его мальчик и вскочил на ноги. - Но я могу ее засвидетельствовать. Начинай. И вот Вэлли опять достал меч. Он поднял его над головой и поклялся во всем следовать заповедям воинов. Эти древние строки внушали ему глубокое почтение и, вложив клинок в ножны, он почувствовал какое-то новое удовлетворение. Теперь ему не надо постоянно думать о том, правильно ли висит меч, - помогут рефлексы Шонсу. - В чем мое задание, господин? - спросил он. Мальчик опять уселся на камень, свесив ноги над бездной внизу. Какое-то время он молчал, пристально глядя на Вэлли. Потом заговорил: Брата своего найди - И мудрее стань в пути. Верь - сильные падут, Если войско будет тут. Это станет всем уроком, Всем, которые придут. Меч верни, ведь он не твой, - Так предсказано судьбой. Некоторое время оба молчали. - Но... - Вэлли не успел закончить. Мальчик рассмеялся. - А ты думал, тебе прикажут убить дракона или подавить восстание, или еще что-нибудь в этом роде, да? Твое задание гораздо важнее. - Но, господин, я не понимаю! - Конечно нет! Я как дельфийский оракул, такая у богов традиция. Вэлли опустил глаза; вся его недавняя радость увяла. Почему, если даешь человеку задание, не сказать, в чем именно оно состоит? Вэлли видел только одну возможную причину - бог не доверяет ему. Но в чем он сомневается - в его мужестве или честности? Дернув шеей, Вэлли поднял голову и посмотрел в смеющиеся глаза мальчика, который стоял немного выше, чем он сам. - Это то же самое, что вера, - сказал мальчик мягко. - Ты будешь делать выбор самостоятельно. Богам дороже великое деяние, совершенное по собственной воле, чем то, что сделано по приказу. Для Вэлли это прозвучало не очень убедительно; словно одно из правил игры, в которую он еще не научился играть. Мальчик прочел его мысль, нахмурился, а затем рассмеялся. - Иди и будь воином, Шонсу! Будь честным и доблестным. Наслаждайся жизнью, ибо Мир открыт для тебя. Задание ты узнаешь. В свое время ты разгадаешь мою загадку. - Я должен быть правителем храма, как хотел того жрец? - В храме давно пора хранить овощи, - фыркнул мальчик. - Такие, как Шонсу, там не нужны. - Его взгляд, казалось, проник в самую душу Вэлли. - Это все равно, что сделать Наполеона Бонапарта королем Эльбы. - Но вы говорили о брате, - возразил Вэлли. - У меня есть искусство и язык, господин, а как же все остальное? Дом, семья? Я не знаю, с чего начать, и не знаю даже, как выглядит мой брат. Я буду все время ошибаться, делать не то, что нужно, неправильно вести себя за столом... Мальчик опять залился звонким смехом. - Кто посмеет упрекнуть Седьмого в том, что он не умеет вести себя за столом? Если бы я дал тебе все, что было у Шонсу, ты стал бы Шонсу и совершил бы те же самые ошибки. У тебя другой образ мыслей, и мне это нравится. Дорогу тебе покажут. У Вэлли отлегло от сердца. - Значит, надо ждать новых чудес? - Не забывай того, что я говорил о чудесах, - мальчик нахмурился. - Боги совершают чудеса, когда захотят, очень редко, когда их просят, и никогда - по требованию. Хонакура - хороший человек, ему можешь доверять Пусть он расскажет тебе историю из семнадцатой сутры. Это как раз для тебя. - Он улыбнулся своим мыслям, а Вэлли подумал о том, что сейчас, возможно, совершилось чудо и в этой сутре появилось что-то новое. Но спрашивать он не собирался. - Да, господин. Мальчик оглядел его и опять нахмурился. - Ты все еще похож не на героя, а на того, кто пал его жертвой. Меч - это дар Богини, а вот что дарю тебе я. Он отломил хрусталик и бросил его вниз. Вэлли поймал. В его руке сверкал серебряный зажим для волос, украшенный таким же огромным сапфиром, что и эфес меча, мерцающим и переливающимся ярким синим светом. Вэлли опять услышал, как за спиной точатся воровские ножи, но поблагодарил бога, откинул волосы назад и скрепил их зажимом. - Вот так лучше! - заметил мальчик. - Когда мы шли через город, Мир не произвел на тебя впечатления. А как теперь? - Теперь все по-другому, господин, - Вэлли говорил быстро и искренно. - На Земле есть точно такая же бедность, но там это меня не трогало. Еще не так давно воров карали смертью и мучили узников. В некоторых местах и теперь остались такие обычаи. Я не осмелюсь больше учить Богиню, как править Ее Миром. Мальчик кивнул. - Дело идет на лад. Да ты и выглядишь теперь как воин. Но тебе предстоят и затраты. Он оторвал еще один листок. Ничего не случилось, по крайней мере так показалось Вэлли. Бог посмотрел на него долгим взглядом. - Зверь на эфесе меча - грифон, у него тело льва и голова орла. Подходящий символ, не так ли? - Что касается тела, здесь все ясно, - ответил Вэлли. - А орел - я буду мыслить, как орел. На этот раз бог не улыбнулся. - Орлы видят дальше, чем львы, - сказал он. - Изображения грифона очень любят мелкие царьки. А для Народа он означает мудрую власть. Помни это, Шонсу, и ты избежишь ошибок! При этих словах Вэлли вздрогнул. Мальчик поднялся. - А теперь пришел срок, когда время должно продолжить свой бег. Ты оставался здесь всего лишь несколько мгновений. Жрецы все еще ждут у водопада. - Он обвел рукой прозрачные голубые горы. - Иди и выполняй свой долг, светлейший Шонсу. Прыгай! Вэлли взглянул вниз, в темный хаос острых скал. Он обернулся и в ужасе посмотрел на маленького мальчика. Ответом ему стала насмешливая улыбка - конечно, еще одно испытание мужества и веры. Он обнажил меч в приветственном движении. Убрав его в ножны, он шагнул к краю скалы, сделал два глубоких вдоха и закрыл глаза. Тело его взметнулось в воздух. 5 О том, чтобы плыть, думать не приходилось его подхватило и закружило как песчинку, потянуло вниз, в темноту, голова, казалось, была готова лопнуть, но в этот момент он вновь выбрался на поверхность, к спасительному воздуху. Это путешествие получилось намного короче, чем первое. Потом течение замедлилось, и Вэлли обнаружил, что находится в заводи у храма. Меч ему совсем не мешал. Вэлли поплыл баттерфляем, работая руками изо всех сил. Он направился прямо к величественному зданию храма, не переставая удивляться, какие огромные возможности заложены в его новых плечах. Потом он встал на ноги и тут же вспомнил, что они все еще сильно болят; прихрамывая, Вэлли выбрался из воды и ступил на нагретую ярким тропическим солнцем гальку. Его не тревожила собственная нагота, он чувствовал себя Колумбом, ступающим на берег этого нового незнакомого мира. Он стал воином! Не будет больше тюрем и издевательств! Но все же Хардуджу остается серьезной опасностью, им следует заняться в первую очередь, нет времени подумать ни о еде, ни об одежде, ни о чем другом. Все необходимые воину знания прочно сидели у него в голове. Он прекрасно знал то, что нужно знать; в прошлой жизни с такой же легкостью можно было достать книгу с полки. Как и приказывал бог, он должен всего лишь вызвать противника на поединок. Никто из воинов не имеет права ему отказать. Но у дуэлянта должен быть секундант - это не обязательно, но весьма желательно. Еще не успели ноги Вэлли ступить на твердую землю, а он уже присматривался к людям, стоящим на берегу. Там было человек десять, и все они в немом удивлении уставились на него. Очень редко случалось, чтобы кто-либо выходил из Судилища невредимым, а уж найти под водой меч - это и вовсе уникальный случай. Поэтому они и не знали, что делать - приветствовать его или же спасаться бегством. В основном тут столпились пожилые жрецы и жрицы, один или два целителя и воин. Вэлли хотел найти какого-нибудь Третьего или даже выше, а ему достался лишь тощий долговязый подросток второго ранга, но выбирать не приходилось. У этого мальчика была светлая кожа и удивительно рыжие, почти медные, волосы. На его лице читались те же удивление и испуг, что и у остальных, но когда все начали отступать, он остался на месте. Это хороший знак. Прихрамывая, Вэлли подошел к нему и остановился, тяжело дыша. Посмотрев на знаки Шонсу, мальчик судорожно сглотнул. Если бы это был призрак, поднявшийся из Реки, то на нем бы не было ничего, кроме меча и сапфира, но знаки на лбу - это уже важнее. Он вынул свой меч и тихим низким голосом начал приветствие старшему: - Я Нанджи, воин второго ранга, всем своим смиренным сердцем я страстно желаю, чтобы Сама Богиня даровала тебе счастье и долгую жизнь и побудила тебя принять мою скромную, но добросердечную помощь, которая может быть полезна в твоих благородных делах. Его меч походил на насмешку над боевым оружием - тупая железная чушка, им невозможно было бы остановить даже нападающего кролика, но юноша уверенно держал его в руке. Для ответа Вэлли вынул свой чудесный клинок. - Я Шонсу, воин седьмого ранга, и я с радостью принимаю твою беззаветную службу. Мечи исчезли в ножнах, и к воинам уже направлялись жрецы, их лица сияли, а руки были подняты для приветствий. Вэлли сделал движение, обозначающее вызов на поединок. Мальчик вздрогнул, краска отхлынула от его лица, а светлая кожа стала совсем белой. Когда Седьмой вызывает на смертный бой Второго, это уже не поединок, а казнь. Но юноша торопливо показал знаками, что подчиняется. Все эти сигналы знакомы только воинам - тем, что уже миновали первый ранг, - и поэтому счастливо улыбающиеся наблюдатели ничего не поняли. Таким образом можно сделать вызов, а потом отменить его без ущерба для своей чести. Старший из жрецов пытался поймать взгляд Вэлли, чтобы начать свое собственное приветствие. Не обращая на него внимания, Вэлли продолжал смотреть на молодого воина. - Первую клятву, - приказал он. Юноша опять метнул взгляд на эфес меча Вэлли и нехотя вынул свой собственный. - Я Нанджи, воин второго ранга, клянусь исполнять все твои приказания и быть верным тебе, но не забывать о своей чести. Во имя Богини. Наступила полная тишина. Все присутствующие почувствовали: тут что-то не так. Вэлли понял, что первая клятва недостаточно крепка; к ней обычно прибегают, чтобы произвести впечатление на мирных горожан, когда, скажем, какой-нибудь градоначальник хочет использовать наемную силу, чтобы разорить гнездо разбойников. Но в данной ситуации это всего лишь признание младшим превосходства Вэлли. Честь того, кто клянется, остается неприкосновенной, а за этим может стоять многое. - Теперь вторую. Это уже значительно серьезнее: клятва об опеке. Нанджи выпучил глаза, словно хотел еще раз пересчитать знаки на лице пришельца. Он медленно опустился на колени, держа меч обеими руками, напряженно нахмурился... - Но я уже принес такую клятву, светлейший. Вэлли в этом и не сомневался и знал, что его требование - смертельное оскорбление наставнику Нанджи, каким бы ни был его ранг, а значит, оно приведет к кровопролитию. Со стороны Нанджи такая клятва станет предательством, хотя мало кто решится спорить с Седьмым. Вэлли постарался придать лицу Шонсу суровое выражение, с беспокойством думая, что получается, наверное, просто устрашающая гримаса. - Какой ранг у твоего наставника? - Четвертый, светлейший. Вэлли вынул меч; невдалеке громко зашуршала галька: значит, жрецы и целители уходят. - Он не сможет даже отомстить тебе. Клянись! Мальчик уже взялся за меч, но потом опять опустил его. Глазами, полными муки, он смотрел на Вэлли. Его меч - убожество, желтая юбка застирана до дыр, на ботинках - заплаты, но губы его сжаты с безнадежной решимостью. Вэлли был озадачен. Он хотел всего лишь найти себе секунданта для дуэли, а ему попался идеалист, который скорее умрет, чем совершит нечестный поступок. Какой-то молокосос перечит Седьмому? Такое глупое упрямство неожиданно вывело его из себя. Вспыхнула неудержимая ярость. Он услышал злобный рев... рука рванулась.. Он остановился как раз вовремя - меч был уже у самого горла Нанджи. Тот закрыл глаза, ожидая удара. Вэлли пришел в ужас. Что же случилось? Он чуть было не отрубил ребенку голову. Только за то, что тот показал свое мужество. Вэлли поспешно убрал клинок на безопасное расстояние. Нанджи, обнаружив, что все еще жив, осторожно приоткрыл глаза. Но противостояние осталось. Даже внезапное возвращение к жизни не стерло с лица юноши выражение угрюмого упрямства, а светлейший Шонсу седьмого ранга, конечно же, не мог отменить свое требование. Быть высокопоставленным воином совсем не так просто, как обещал ему бог. Вэлли торопливо перебирал в памяти все то, что знал о воинах, и наконец нашел выход. - Хорошо! - И он произнес боевой призыв: - Кровь прольется! В чем твоя преданность? - Третью клятву, светлейший? - Глаза юноши широко распахнулись. - Помнишь слова? Нанджи энергично кивнул. Он не стал задавать никаких вопросов, хотя и имел такое право. Он спасет себе жизнь, и его честь останется незапятнанной. - Да, светлейший, - сказал он с готовностью. Положив меч у ног Вэлли, он распростерся на земле. - Я, Нанджи, клянусь своей бессмертной душой во всем быть верным тебе, Шонсу, мой повелитель, служить твоим целям, подчиняться твоим приказам, проливать свою кровь по твоей воле, умереть рядом с тобой, делить твои несчастья, до конца моих дней быть верным тебе одному во имя всех богов. И он поцеловал Вэлли ногу. "Что же это такое, если не рабство?" - подумал Вэлли. Бог был прав, когда сказал, что воины любят страшные клятвы. - Нанджи, ты будешь моим вассалом и преданным слугой во имя всех богов, - ответил Вэлли. Нанджи издал громкий вздох облегчения и, приподнявшись, встал на колени. Обеими руками он поднял меч и выжидательно посмотрел на Вэлли. - Теперь вы можете приказать мне принести вам вторую клятву, светлейший. Вэлли чуть было не рассмеялся. Ему предстояло начать битву не на жизнь, а на смерть, а этот ребенок задерживает его своими иезуитскими софизмами. И все же лучше, если не останется никаких двусмысленностей. - Вассал, - сказал он торжественно, - принеси мне вторую клятву. Не спуская с Вэлли своих светлых глаз, юноша заговорил: - Я, Нанджи, воин второго ранга, признаю тебя, Шонсу, воина седьмого ранга, за моего господина и наставника, клянусь быть верным, послушным и смиренным, клянусь выполнять твои приказы, заботиться о твоей чести, брать с тебя пример, во имя Богини. Положив руку на меч, Вэлли произнес официальные слова ответа: - Я, Шонсу, воин седьмого ранга, принимаю тебя, Нанджи, воина второго ранга, как моего ученика и подопечного, я буду лелеять и защищать тебя, направлять по пути чести, открывать тайны нашего мастерства во имя Богини. Хорошо, - добавил он весело и помог юноше подняться. Теперь у него есть и меч, и ученик. Если раздобыть еще и одежду, то он станет настоящим воином. Вокруг не было никого, кроме двух дюжих рабов, которые наблюдали за происходящим с бесстрастными и непроницаемыми лицами. Рабы - это собственность, и поэтому им лично не может угрожать опасность. - Спасибо, све... мой повелитель. - Нанджи был похож на человека, который, встав с постели, обнаруживает, что вокруг полно змей Он сунул свой жалкий меч в ножны, поморгал глазами и расправил плечи, силясь принять какое-то решение. Он только что поменял наставника, что само по себе уже большое событие, к тому же он стал вассалом - а это огромное потрясение для воина любого ранга. Третья клятва - это большая редкость, ее приносят только накануне битвы, и значит, от второго ранга она обычно не требуется. Новички обычно в этом не участвуют. Возможно, раньше эту клятву вообще никогда не приносили за пределами храма. Юноша не спускал с Вэлли восторженных глаз. Скучное однообразие его дней было нарушено, и он подошел к самому краю, оказался на волосок от смерти - по крайней мере ему так казалось, - а потом вдруг начались приключения. А этот опасный человек, что стоит сейчас напротив, если только его знаки не обман, стал его грозным защитником. - Мой повелитель, - повторил он еще раз, привыкая к новому слову. Вэлли дал ему время прийти в себя. - Так! - обратился он к юноше. - Нанджи, скоро прольется кровь. Ты будешь моим секундантом. Ни при каких обстоятельствах ты не должен вынимать меча. Если на тебя нападут, ты сдашься. В этом случае я отказываюсь от права мести. - Если все пойдет не так, незачем им умирать обоим. - Ты знаешь обязанности секунданта? - Да, мой повелитель! - Нанджи просиял. Настоящая удача - воины второго ранга еще не изучают тех сутр, где эти обязанности изложены. - Ты не должен ничего предлагать и ни на что соглашаться. При этих словах глаза Нанджи округлились, но он опять сказал "да". Вэлли удовлетворенно кивнул. - Так, а где сейчас правитель? - спросил он. - Я полагаю, в храме, мой повелитель. Он смотрел на суд. Ну конечно! Конечно, смотрел. Вэлли окинул взглядом огромный двор, над которым висела дымка раскаленного воздуха, и большие ступени храма. Оттуда пестрая толпа наблюдала за неожиданно развернувшимся представлением. Где-то там, должно быть, Хардуджу ломает себе голову, пытаясь понять, что происходит. Вэлли задумался, составляя в уме вызов на поединок. - Скажи, ученик, кто сейчас может находиться рядом с ним? Нанджи наморщил свой курносый нос. - Я видел его сегодня утром, мой повелитель, с ним были достопочтенный Тарру и двое Пятых. - Сейчас ты пойдешь к нему, - приказал Вэлли. - Ты не должен его приветствовать! Скажешь так: "Светлейший Шонсу послал меня к тебе". Правую руку сожми в кулак, выстави вперед правую ногу, а левую ладонь прижми к груди. Ну-ка, попробуй!.. Сосредоточенно хмурясь, Нанджи выполнил все, как было сказано. Не поприветствовать старшего - это необходимое оскорбление, все остальное - вызов на поединок Пятог