е насчет монстров? Нита покачала головой и направилась к дому. Глава пятая. ПЕСНЯ СИНЕГО КИТА - Съедобные моллюски, сами поедающие людей, - толковала Нита позже, когда они с Китом шли по уединенной тропинке Тайана Бич к берегу. - Гигантский кальмар... - Teuthoidea, - щегольнул латинским названием Кит. - Мне все равно, как ты их называешь, по мне, они остаются гигантскими кальмарами, и только. А кальмар, кстати, на суше становится кушаньем. Японским. Любимым. А мне это не по вкусу. - К счастью, как утверждает Карл, нам ни один из них не должен встретиться. - А еще какое счастье он нам пообещал? - Кроме того. Ниточка, даже ты сможешь убежать от моллюска... - Умник, - передернула плечами Нита. Они бросились в воду одновременно, и пока плыли, настороженно оглядывали пляж. Никого не было видно. Понча они оставили в дюнах в поисках пригодного места для закапывания останков его последней добычи - водяной крысы. - Посмотри, - сказала Нита, указывая на что-то пальцем. В нескольких сотнях ярдов впереди сверкнул сноп мелких брызг, и солнце заиграло на изогнутом дугой теле взлетевшего над волнами дельфина, словно блеснула выхваченная из ножен кривая сабля. И тут же до них донесся пересвист, пересмех дельфинов, их веселая, игривая и беззаботная болтовня и громкие всплески кувыркающихся морских акробатов. - Стремительный Стрелок, - сказал Кит. - Поплыли. От прибрежных волн они выплыли на ровный простор. Вода, как и прежде, оказалась удивительно теплой. Но на этот раз Нита не могла насладиться ею в полной мере. Мысль о подводных вулканах не давала ей покоя. Впрочем, она не умела долго задерживаться на мрачных мыслях, тем более что, плывя по-собачьи, она устала, приостановилась отдохнуть и тут же получила хороший толчок в спину. Позади нее хихикал дельфин. - Какой же ты противный, - притворно рассердилась Нита, протягивая руку, чтобы погладить скользящего рядом Ст'Ст. - Я не отплатила тебе еще за прошлый раз, когда ты проделал то же самое! - Сначала тебе придется догнать меня, - с издевкой свистнул Ст'Ст. И он был прав. Никто в Море, кроме, пожалуй, крупной акулы во время охоты, не был настолько быстрым и стремительным, чтобы догнать дельфина. - Где Ш'риии? - спросил Кит. - В глубоких водах, около Странных Скал. Ты, Х'Нииит, не можешь превращаться прямо здесь. Для этого требуется достаточная глубина. Да и тебе, К'ииит, больше подойдут те места. Держитесь, я потащу вас! Рыболовная платформа и причал снова были усеяны чайками, которые тут же поднялись в воздух и кричащим облаком закружились над Китом, Нитой и дельфином. - Встретимся позже, в море, - сказал Ст'Ст, оставляя их рядом со ржавой лестницей, спускавшейся с платформы прямо в воду. Кит и Нита выбрались по ней наверх и направились к противоположному краю платформы, откуда было отлично видно, как катается на волнах приближающаяся к ним Ш'риии. - Вы рано, - приветствовала их китиха, выставляя из воды верхнюю часть головы. - Это хорошо. Я чуть припоздала. Прошлой ночью глаз не сомкнула, созывала всех на Сбор. Но удалось собрать не многих. Поэтому сегодня остановимся около Самой Западной Мели. Вы называете это Песчаной Дугой. - Нью-Джерси? - удивилась Нита. - Как же мы пройдем весь путь туда и обратно до того, как... - Все будет в порядке, Х'Нииит, - успокоила ее Ш'риии. - Время под водой бежит иначе, чем над водой. Так говорит мне Море. Кроме того, с горбатой спиной плыть быстрее и легче. Что же касается К'ииита, то ему предстоит несколько изменений раз за разом. Тебе, Х'Нииит, будет гораздо легче. Поэтому лучше, если ты начнешь первой. Вот так раз! Просто удивительно! Очень долго Нита всюду была последней, и теперь, когда приходилось что-то делать первой, она ужасно нервничала. - Что я должна сделать? - спросила она. - Ты смотрела вчера вечером свою Книгу? - Угу. Я поняла почти все. Там очень подробно объяснено. И все же кое-что мне не ясно. - Вероятно, та часть, где говорится об изменении формы? - Верно. В Учебнике про это написано не так уж много, Ш'риии. Может, я что-то пропустила? - Ты думаешь? А что же там написано? - Только о силе воображения. - Нита была явно сбита с толку. - Послушай, Ш'риии, неужто не нужно произносить каких-нибудь слов или еще что-то делать? Специальное заклинание или особые предметы? - Для изменения формы? У тебя есть все, что необходимо. Слова будут только мешать, - сказала Ш'риии. - Все дело в тебе. Разве ты не знаешь, что притворяться довольно трудно, но зато если по-настоящему притворишься, то рано или поздно чем притворяешься, тем и СТАНОВИШЬСЯ. - Ну-ну, Ш'риии, - засмеялся Кит. - Если ты не волшебник, то хоть тысячу раз прыгай в воду и притворяйся китом, ничего у тебя не выйдет. - Совершенно верно, К'ииит. И все же волшебство - это не просто какое-то там заклинание. Единственная причина, почему оно действует, это то, что ты ЗНАЕШЬ о его существовании, ВЕРИШЬ в него и страстно ЖЕЛАЕШЬ, чтобы оно подействовало. Впрочем, и в вере на самом донышке всегда таится сомнение. Только знание по-настоящему заставляет волшебство действовать. Только знание изгоняет сомнение, а пока сомнение остается, никакое заклинание, даже самое могущественное, не поможет. "Волшебство не живет в нежелающем сердце", - говорит Море. Было бы гораздо больше волшебников, если бы многие могли изжить свои сомнения, избавить от них свою веру. Но суть, как и привычку, трудно отринуть. - Я долгое время наблюдал за собой и понял, что после того как весь уходил в желание, не колеблясь ни капли, тогда и ПРОИСХОДИЛО то, о чем я думал, творя заклинание, - задумчиво проговорил Кит, - Мне кажется, я все уяснил. - Тогда ты готов для превращения, - сказала Ш'риии. - Самое главное, чтобы ты искренне желал изменить свою форму и не притворялся, что не хочешь вернуть себе потом прошлое свое обличье. Тебе, Х'Нииит, как я и говорила, намного проще, потому что мы обменялись кровью. К тому же мы, млекопитающие, не так далеко ушли друг от друга. Первое, что тебе надо сделать, это спуститься в воду. Нита спрыгнула с платформы и закачалась на волнах. - А то, что обернуто вокруг тебя, надо снять, - продолжала Ш'риии, поглядывая на купальник Ниты. Нита бросила смущенный взгляд через плечо на свесившего с платформы ноги Кита. В первое мгновение он, не понимая, в чем дело, невинно глазел на нее. Потом, вдруг сообразив, быстро отвернулся. Нита поспешно стянула с себя купальник и окликнула Кита: - Пока ты там торчишь без дела, произнеси охранное заклинание для платформы. Я не хочу, чтобы чайки делали сам-знаешь-что на мой купальник, да и на твои плавки, пока нас не будет. - Она выкинула влажный комок купальника из воды. Он с сырым, сочным чмоком шлепнулся около Кита, который обернулся от неожиданности. - Мы можем продолжать? - обратилась Нита к Ш'риии. - Конечно, Х'Нииит! С тобой все в порядке? - Да. Прекрасно. Приступим! - в нетерпении воскликнула Нита. - Итак, начинаем! - промолвила Ш'риии. Она издала тихий, протяжный и мелодичный свист, словно бы вела какую-то неведомую, странную мелодию. Нита некоторое время крутилась в воде, чувствуя себя неуютно от того, что на ней не было купальника. Ей хотелось спросить: "А с чего НАЧНЕМ?" И Кит стоял на платформе, не зная, можно ли обернуться, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и выглядел от этого ужасно глупым и нелепым. Она решила не отвлекаться, продержалась несколько мгновений на воде неподвижно и уже было решила, что превратилась в кита. С отчаянием она обнаружила, что у нее нет ни малейшей самой ничтожной мыслишки, которая ей подсказала бы, что значит почувствовать себя китом. "Но я должна понять! Я должна суметь! Волшебница я, в конце концов, или нет?" - терзала она себя. И Нита поняла. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и медленно стала расслабляться, словно бы купаясь в звуках песни Ш'риии. Она вяло опустила вниз руки и стала погружаться с открытыми глазами в соленую прозелень. "Все хорошо, - думала она, - Воздух прямо надо мной, совсем рядом. Если он мне потребуется". Она повисла в прозрачной зеленой массе, ни о чем не думая. И чувствовала лишь приятную легкость и невесомость. Здесь, в воде, мелодия Ш'риии казалась громче, звучнее. Она вибрировала в ушах, скользила по коже, проникала в легкие, наполняя собою все ее существо. "Сестра моя, - обращалась к ней Ш'риии. - У нас общая кровь, - говорила она. - Вот почему тебе легко. Вспоминай не то, кем ты была, но кто ты есть сейчас и на самом деле. Просто позволь тому, что есть в тебе сейчас, ЗДЕСЬ, воплотиться... и оно случится, ПРЕВРАЩЕНИЕ. Легко и незаметно". Нита расслабилась. Она уже не думала о своем неумении, о невозможности перевоплотиться в кого-то. Она доверилась волшебной силе, которая таилась в ней самой, в ее сердце. "Волшебство не живет в нежелающем сердце", - вспомнила она. Но это не то желание, когда разум, вопреки чувству, не хочет верить, сомневается, остерегает и останавливает. Не то желание, на исполнение которого надо собрать всю, как говорится, "силу воли". Сила и воля не помогут, если есть хоть капля сомнений в своих возможностях... Но откуда я возьму уверенность, умение, веру? Нита помнила одно: не знать этого "откуда", не занимать разум и сердце сомнениями. Быть китом! Стать китом! Быть, быть, стать... Почувствовать легкость и невесомость в этой стихии - воде, как космонавт вживается в невесомость космоса. Это влажное, зеленое, тугое и нежное, теплое и струящееся пространство обнимало ее. Свобода и простор, где нет ни дверей, ни стен, ни оград, ни преград. Лишь песня воды... Ее руки слабели. Ее ноги казались лишними. Она чувствовала себя неуклюжей и неповоротливой, чуждой этой стихии. И все же что-то с ней и вокруг нее происходило... Но воздух! Ей не хватало воздуха! Значит, не подействовало? Все кончено? Что ж, она повторит попытку, она сделает это в следующий раз... Она рванулась к поверхности, проломила податливое стекло, отделяющее от нее небо, открыла глаза к свету, к знакомому и ясному миру... ...и поняла, что он изменился. Первое и самое странное - Нита попыталась недоверчиво покачать головой и не смогла, потому что неожиданно у нее не оказалось шеи. И мир был разрублен на две части, будто топором. Низ и верх. Все. И никаких других поворотов головы, движений. Она попыталась смотреть прямо, и это у нее получилось. Но все впереди было каким-то туманным, расплывчатым, будто закрытым тоненькой пленкой мерцающей воды. Зато то, что она прежде видела как бы уголком, краем глаз, стало отчетливым и ясным. Она смотрела вперед, а видела все сбоку так же хорошо, как если бы вертела беспрестанно головой. Она видела то, чему не знала названия, а то, что было прежде знакомо, исчезло. Мир перевернулся, к нему надо привыкать заново. Ните казалось, что у нее все еще есть руки, но пальцы почему-то стали невероятно длинными и вялыми, беспомощно свисающими вниз. Локти ее словно бы приклеились к бокам, ни двинуть, ни пошевельнуть. А сами бока раздались вширь, стали, казалось, необъятными. И ноги исчезли!.. Хвост и изящный хвостовой плавник - вот все, что у нее было теперь. Нос и вовсе оказался на самом верху головы, а рот разверзся на обе щеки. Она попыталась спросить у Ш'риии, но так, чтобы слышал и Кит, что случилось с ней, с частями ее тела, как она выглядит с тех сторон, которые недоступны ее глазам? - Ш'риии, - сказала Нита и удивилась, услышав, что звук наполняет ее голову, идет из самой ее середины, а вместо слов раздается какой-то мелодичный свист или пение. - К'ииит, это было совсем легко! - Молодец, Х'Нииит, - откликнулась Ш'риии, - ты справилась. Но запомни, настоящее волшебство не то, что свершилось, а то, что будет совершено тобою потом. Изумленная всем происшедшим, Нита попыталась лечь на спину, опустив голову наполовину в воду; Раньше она проделывала такие штуки, зная, что в воде звуки словно бы усиливаются, становятся богаче и чище, чем в воздухе. Она хотела услышать все мелодичное богатство речи Ш'риии. Но Нита и не предполагала, что, став китом, ты уже слушаешь всем телом, каждой порой кожи, ты вся превращаешься в отменный орган слуха. Звук внезапно стал осязаемым. Волны слов ударили в ее тело, ласковым прикосновением прокатились по всей его невероятной длине. Мало того, Ниту коснулось и эхо того, о чем говорили они друг другу. Возвращающийся звук с изумительной точностью описал ей все вокруг: размер и местоположение камней на дне, высоту, густоту и, казалось, запах водорослей, движение косяков рыб на расстоянии трех сотен миль отсюда. Ей не надо было видеть их. Она могла чувствовать их форму, величину и малейшее движение кожей, будто они дотрагивались до нее, касались то с одной, то с другой стороны. И она могла уже точно, точнее, чем взглядом, оценить разделяющее их расстояние. В восторге она сделала несколько кругов вокруг платформы, издавая нескончаемые свисты и обретая чувство окружающей территории, словно бы осваивая все это пространство разом. - Просто глазам не верю! - сказал кто-то над Нитой изумленным, ровным, без эха голосом. Вот, значит, как звучат люди в этом равнодушном воздухе? Нита поднялась на поверхность, чтобы поглядеть на Кита вначале одним глазом, потом другим. По-иному у нее не получалось. Он выглядел как обычно, но что-то в нем зацепило ее внимание. Ей стало смешно и весело, хотя поначалу она не могла объяснить себе отчего. И тут же сообразила. У него были ноги! - Ты следующий, К'ииит, - сказала Ш'риии. - Спускайся в воду. Нита всплыла так, чтобы вода не захлестывала глаза, и мгновение пристально глядела на Кита. Он молчал, но вдруг, поймав ее взгляд, ужасно покраснел и отвернулся всем телом разом. Он так покраснел, что она могла разглядеть это даже сквозь загар. Нита опустилась под воду, хохоча над этой пустой человеческой стеснительностью. Одежда, окутывающая тело, казалась ей теперь такой глупой затеей! Она хохотала, и вспененная звуками ее смеха вода, перемешанная с поднятым со дна илом, стала похожа на кипящую овсяную кашу. Нита почувствовала, как он, прыгнув в воду, окатил ее поднятую над поверхностью спину брызгами. Потом Кит плыл некоторое время рядом с ней, с любопытством ее разглядывая. - Ты облеплена ракушками, как корабль, - сказал он. - Так и должно быть, К'ииит, - рассмеялась Ш'риии. - Но посмотри, что я принесла тебе. Кит опустил голову под воду, чтобы посмотреть на то, о чем она говорила. И тут Нита заметила, что Ш'риии что-то осторожно зажала между челюстей. Это было похоже на обрывок гигантской тончайшей паутины. Тонкая, нежная, сложно сплетенная сеть, громадная, примерно в шесть квадратных футов. Переплетения, где собирались сразу несколько нитей, срастались не грубыми узлами, а круглыми выпуклостями наподобие луковицы. Сеть переливалась бело-зелеными скользящими бликами, словно по ней пробегали видимые глазу электрические волны. Казалось, она живет и нервно подрагивает, послушная безмолвному заклинанию. - Ты должен быть осторожен с этим, К'ииит, - остерегла Ш'риии. - Это Сеть Жизни кита. Ее можно сотворить только после того, как он умрет. В ней сокрыто все затраченное на нее волшебство. - Объясни, - не совсем понял Кит. - Сеть Жизни - это собранные воедино, сплетенные нервы, жизненная сила, свет разума кита. Это та энергия, которую возрождает к жизни заклинание. Сеть становится прообразом ушедшего кита. В нее вплетено и "волшебство изменения формы". Накинувший ее на себя, окутавшийся ею, примет облик умершего, а тот как бы становится донором вновь пришедшего в мир Моря. Ш'риии помотала по-собачьи головой, и зажатая во рту Сеть всколыхнулась, расправилась, переливаясь изумрудно-зеленым и пенно-белым, словно кисейная занавеска на ветру. - Это Сеть Жизни кашалота. Он, которого звали Айвааан, был Волшебником и работал в этих водах несколько тысяч полных лун тому назад. Он был отчасти пророком. Поэтому Айвааан завещал после его смерти, когда он будет полностью отдан Морю, сотворить Сеть его Жизни и хранить до той поры, когда в ней появится надобность. Приблизься. Примерь ее, К'ииит. Кит на мгновение замер. - Ш'риии... а этот, ну, тот, из которого... он здесь внутри? Я должен стать им? Я полностью превращусь в Айвааана? Ш'риии немного удивленно глянула на него. - Нет, с чего это ты взял? Здесь лишь его жизненная сила, его дыхание, сеть его сосудов, по которым потечет живая кровь. Здесь его ТЕЛО. Что же касается УМА Айвааана, его чувств, то их, увы, передать не удастся. Ты останешься самим собой, К'ииитом. Так говорит мне Море. Давай. Пора. - Что я должен с этим делать? - Просто накинь Сеть на себя и плотно завернись. Не бойся повредить или разорвать. Она гораздо прочнее, чем кажется. - Ш'риии отплыла от Сети, которая свободно легла на волны и словно бы обняла их, обрисовывая поднимающуюся, как бы дышащую грудь Моря. Кит сделал глубокий вдох, погрузился в воду и поднырнул под Сеть, окутав ею себя. - Отплыви, Х'Нииит, - приказала Ш'риии. Нита заскользила в воде, отплывая на расстояние, равное нескольким ростам Кита, и при этом не отводя от него взгляда. Он опускался постепенно. Сначала погрузились ноги, потом Сеть укрыла его, как плащ корсара. На лице Кита отразилось удивление, потому что Сеть вдруг ожила и стала буквально спеленывать его, прижимая руки к бокам, стягивая ноги. Встревоженный Кит попытался высвободиться, напрягся, но продолжал погружаться в воду. Мелкая цепочка пузырей потянулась из его рта к поверхности воды, когда он стремительно пошел вглубь. Он тщетно боролся, крутясь на месте, а Сеть все плотнее оборачивалась вокруг него, и внезапно Кит исчез в напитавшем воду слепящем свечении. Сеть Жизни излучала пляшущий в зеленых глубинах, волнами бегущий свет. Волшебное заклинание начало действовать. Нита в последний раз поймала взгляд Кита. Глаза его в испуге расширились, и он пропал в крутящемся вихре пылающей холодным огнем воды. - Ш'риии! - встревоженно позвала Нита. Раздался глухой грохот, изломанный в воде бич молнии хлестнул Ниту. Громадной силы удар, будто все Море обрушилось на нее, отбросил Ниту в сторону и завертел это громадное китовое тело, как игрушку. Она усиленно била хвостовым плавником, пытаясь вновь обрести равновесие, силясь сообразить, что происходит. Вода была перемешана с поднятым со дна и унесенным от берега песком, лохмотьями водорослей, маленькими рыбками, увлекаемыми силой течения. И вдруг появилась перед ней громадная туша, которой только что не было здесь. Нита видела, как огромная серая масса движется на нее, и теперь поняла, почему Ш'риии настаивала, чтобы превращение Кита происходило на глубине подальше от берега. Она еще не привыкла к непомерным размерам своего собственного тела, к изящному, но все же немалому взгорблению на спине. Но Кит был раза в два больше ее. В его движениях не было стремительной грации несущейся торпеды, как у кита-горбача, масса его тела не была столь обтекаемой и от того производящей впечатление легкости. Когда говорят о ките, люди обычно представляют себе громадного и немного неуклюжего кашалота, которого чаще всего видят в кино. Но кит - животное подвижное и ловкое. Нита поняла, что всю жизнь она тоже, как и все, судила о китах только по их внешнему виду. Теперь, сама оказавшись в шкуре кита, она знала, что все на самом деле совсем не так. Но вот подплыл ее друг, ставший кашалотом. Он медленно и поначалу неуверенно ударял своим громадным хвостом по воде. Но уже через секунду уверенность и спокойствие пришли к нему. Он глядел на нее крошечными на этой громадной куполообразной голове глазками и улыбался, обнажая невероятные зубы, которые могли раздробить, раскусить надвое целое китобойное судно. Нита даже не увидела, а почувствовала его величину, вес и некую опасность его близости, и независимо от нее движения ее стали уважительно-плавными и замедленными. Он изменился, но все же остался ее приятелем Китом. Он мрачно поглядел на Ш'риии, мощно двинул хвостом и стал подниматься к поверхности. Тело его буквально взорвало водную гладь. Тяжело и шумно он вдохнул воздух и поднял над головой толстую, словно стеклянный столб, струю воды. Раз. И два. Высоко. Еще выше. Как будто пробуя свою силу. Он, кажется, все еще не мог привыкнуть к громадности нового тела. - Надо было меня предупредить, - жалобно пропел он, обращаясь к застывшей поодаль Ш'риии. Голос его, грубее и глуше, чем тонкая, протяжная песня кита-горбача, звучал на низких вибрирующих нотах и был скорее похож на острое щелканье, перемежающееся толчками гула. Для кожи такой голос был не совсем приятен. - Я не могла, - ответила ему Ш'риии. - Вдруг, зная результат, ты стал бы сопротивляться сильнее и вырвался бы из Сети. А это для нас было бы сущей бедой. Если Сеть Жизни один раз отвергнет человека, она не станет больше работать на него. Но ты свыкнешься, поверь. Однако учти, что это и будет причиной новых трудностей, - загадочно добавила она. - Но хватит медлить. Отправляемся прямо сейчас. Глубоко вздохните, чтобы подольше не выныривать, и опускайтесь в глубину. Я хочу выбраться из бухты, не привлекая ничьего внимания. Они разом набрали воздух в легкие и скрылись под водой. Ш'риии вела их по линии юг-запад. Нита и Кит покорно следовали за ней. Окружающий мир - лениво качающиеся кусты водорослей, колонии ярких разноцветных полипов и анемонов, мраморные переливы толщи воды, прошиваемые серебряными вспышками пролетающих рыб, - все это восхищало Ниту. Но она не могла в полной мере насладиться зрелищем морского пейзажа: надо было на всякий случай молча сотворить заклинание, дарующее безопасность ей и Киту. Однако кожи ее коснулось эхо отраженных слов Языка. Посыл был явно неудачным. Может быть, еще не совсем усвоились символы изменения формы? Нита немного занервничала. - Эй! - крикнула она. - С вами все в порядке? Но исторгла лишь протяжный звук, похожий на продолжительный скорбный стон. В ответ Кит рассмеялся. Бурление воды вокруг его раскрытой пасти напомнило ей кипящую кашу: звук шипящей, булькающей воды и глухие выстрелы лопающихся пузырей. - Уже ничего, - ответил он. - А скоро, надеюсь, совсем обвыкну в новой шкуре. И к тебе мои глаза привыкнут... - Да, очень все странно. Но и приятно. Чувствовать вещи, которых не видишь и не слышишь... - Ага. И наоборот: голоса становятся как бы видимыми. Голос Ш'риии похож на вьющуюся веревочку... - Верно! А у твоего острые края... - А твой пушистый, как кролик... - Вот еще! - Да, да. Он мягкий и нежный. Не такой, как обычно... Нита не была уверена, можно ли это считать комплиментом? И оставила его реплику без ответа. Так уже случалось, когда Кит говорил ей что-либо до смущения, приятное. И это ее внезапное молчание позволяло ей собраться, прийти в себя. Хотя Кит, кажется, ничего и не замечал. Нита никак не могла привыкнуть к внезапным "нежностям" Кита, не знала, как себя вести, и это было, пожалуй, самым трудным в их отношениях. С мамой о таких вещах она говорить не решалась, а волшебный Учебник, увы, помалкивал. Молчал, как и Нита сейчас. Ее молчание уже могло показаться бесконечным, когда Ш'риии произнесла: - Голос - вот основной признак, по которому мы распознаем здесь друг друга. Вода не такая прозрачная, как воздух. Чтобы разглядеть встречного, надо каждый раз подплывать слишком близко, а такое небезопасно. Люди видят, а нам легче слышать. По голосу мы можем узнать, как далеко друг, как он себя чувствует и даже что думает. Хотя иногда трудно понять, что в голове даже у самого близкого друга. Нита непроизвольно начала что-то петь, но тут же оборвала себя. - Ну, К'ииит, - спросила Ш'риии, - ты полностью ВОПЛОТИЛСЯ? - Теперь да. У меня все время было странное чувство, будто во мне внутри что-то сопротивляется изменению. Разум противился, восставал. Но, кажется, смирился. - Только на мгновение, - сказала Ш'риии. - Запомни правило, такое же древнее, как и верное: нет волшебства, которое не надо было бы оплачивать, нет и безопасного волшебства. И ты, Х'Нииит, не должна забывать, что была человеком. Опасайся страстно желать во всем стать китом. Помни, что тебе придется возвращаться к людям в человеческом облике. Только ты сама можешь изменить форму, вернуть себе прежний облик. Сломать заклинание снаружи невозможно. Многие Волшебники пострадали от этого. Если ты вдруг начнешь осознавать, что тебе сложно вернуть память о своем человеческом естестве, значит, пришло время выбираться из оболочки кита, пока она не приросла к тебе. - Хорошо, - беспечно откликнулась Нита. Ее ничуть не обеспокоило предупреждение Ш'риии. Правда, она вовсе не собиралась всю жизнь провести в воде, но сейчас, честно говоря, Ните нравилось быть китом-горбачом. - У тебя иная проблема, К'ииит. Ты изменил форму не сам, собственным заклинанием, за тебя это сделала Сеть Жизни. И в этом таится опасность. Сеть настолько сильна, что поглощает не только тело, но и воздействует на разум. Тебе может показаться, будто ты всегда был таким, как сейчас. Это опасное чувство можно разрушить несколькими способами. Самый верный - помнить, что твой человеческий разум сильнее разума кита, и не давать Сети подавить его. - Понял, - сказал Кит. - Не все, К'ииит, - мягко возразила Ш'риии, всплывая, чтобы обогнуть обросший водорослями и ракушками обломок рыбацкой лодки. - Не все. Нужно еще и соразмерять силу своего разума, чтобы совсем не убить Сеть. Предположи, что мы, ну, скажем, в нескольких сотнях длин кита-горбача в Сокрушающей Тьме. Внезапно твое тело кита пытается повести себя как человеческое. Дышит, как человек, у него бьется человеческий пульс, оно мыслит и двигается, как человек, оно, как человек, начинает страдать от безмерного давления воды и низкой температуры... - Угу, - прогудел Кит, когда описанная ею картина целиком проникла в его сознание. - Итак, ты уяснил главную опасность? Провел слишком много времени в Сети, и часть твоего мозга начнет подавляться жизненной силой прежнего обладателя тела. И наоборот, Сеть мертвеет, перестает защищать твое дыхание. И тогда первое, что ты теряешь, это Язык, песню кита. Ты уже перестаешь понимать и принимать сигналы Х'Нииит. Если ты обнаружил это - немедленно ВСПЛЫВАЙ и освобождайся от Сети. Если же ты упустишь момент, то... Сеть Жизни уже нельзя будет передать другому. Она погибнет. Но это еще не самое страшное. Худшее... - она не договорила. Слова заменило беспокойство, угрожающе прозвучавшее в ее голосе. Некоторое время они молча плыли вперед на юго-запад. Молчание, вначале тревожащее Ниту и Кита, постепенно стало менее тяжелым и даже Приятным. Ш'риии, для которой эти места были так же хорошо знакомы, как для ребят улицы около их домов, спокойно плыла вперед, нисколько не интересуясь окружающим. Но Нита бесконечно восхищалась изумительным морским ландшафтом. Она видела, что и Кит осматривался кругом с тем восторгом, который охватывал его лишь при виде старого автомобиля или стоявшей у него дома модели железной дороги с изогнутой в форме буквы Z колеей. Нита редко задумывалась о том, как выглядит море вдали от берега. Когда она валялась на пляже, перед ней развертывалась лишь скучная и однообразная картинка песчаных волн. Стоило ей нырнуть, как перед глазами был все тот же песок, где изредка попадались раковины, качались жалкие кустики тощих водорослей. Даже фильмы о природе не могли раскрыть всю тайную красу и богатство подводного мира. Здесь все было по-другому. Кораллы, не такие яркие, как в тропических водах, поражали своими размерами. Перед ними вырастали рощи и леса кораллов, чьи белые, бежевые или желтые ветви скручивались, изгибались, переплетались в совершенно невероятные узоры. Раковины всех размеров, цветов и форм застыли в песке, плыли, ползли, передвигались резкими скачками - внутри них дышали невидимые глазу, скрывшиеся под этим необычным панцирем живые существа. Нита видела, как Кит с изумлением уставился, а потом опустился глубже, пытаясь рассмотреть раковину-гребешка, которая, отправляясь по своим делам, невозмутимо прыгала между плотными ветвями коралла. Они проплыли сквозь заросли водорослей, названий которых Нита не знала, и все же вдруг ей стало казаться, что они были знакомы ей всегда. Имена неведомых ранее водорослей всплыли сами собой: полисфония, ламинария, агар-агар. Их длинные темные листья змеились плоскими лентами, качались, послушные подводным токам, как пшеница в поле под ветром. А рыбы! Нита не очень их замечала вначале. Все они для нее были одинаковы - маленькие, серебристые. Просто мелькающие искорки. Но теперь что-то изменилось. Они как раз проплывали над опустившимися на дно и уже как бы сплавленными воедино кучами металла и другого мусора. Водоросли и кораллы окутали, облепили эти странной формы подводные холмы. И мелкая живность суетилась, паслась в этой неразберихе, переплетении водорослей и корявых коралловых ветвей. Крошечные креветки, криль, тысячи переливчатых, серебряно-голубых рыбок величиной с мизинец. А те, что покрупнее, сантиметров до тридцати, деловито пожирали весь этот мельтешащий карнавал. "Для некоторых, самых маленьких из них, завтра уже не наступит", - сама удивившись своему спокойствию и равнодушию, подумала Нита. Она лишь поняла, что голодна. - Рыбки! - выдохнула она на одной протяжной и счастливой ноте, затем нырнула в облако луфарей и криля, этого чудесного завтрака. Насытилась она скоро. Ей потребовалась лишь пара минут, чтобы привыкнуть к тому, как едят киты-горбачи. Процеживая воду сквозь похожие на решето пластины - китовый ус, - она глотала и глотала всех этих крошечных существ и мельчайших рыбок. Быстрые стрелки рыбок-луфарей, которые яростно метались во все стороны, тут же успокоились, стоило ей подняться вверх из этого кружащегося облака рыбок и поплыть назад к Ш'риии. Она чувствовала себя несколько смущенно и даже приготовилась оправдываться из-за того, что прервала их плавное движение, заставив остановиться и ждать. Однако никаких оправданий не потребовалось. Ш'риии, оказывается, тоже подкреплялась, а Кит, как сообразила Нита, с тех пор как они покинули Тайана Бич, уже не раз лакомился рыбкой. И понятно: кашалоты - одни из самых больших зубастых китов, и им требуется намного больше еды. Но ужасающие зубы его предназначались только для защиты. Рыбу он проглатывал целиком. Кит замешкался, чтобы проглотить десяток рыб покрупнее, затем вдруг остановился вовсе и опустился поближе ко дну, зависнув над кучей мелкого мусора и внушительными искореженными предметами, громоздившимися наклонно по краям кучи. - Нита, - позвал он, - взгляни на них. Это МАШИНЫ! Она нырнула следом за ним. Точно! Из громадного куста коралла высовывался нос "кадиллака" старой модели. Под плотно переплетенными белыми ветвями кораллового куста, словно под снежными сугробами, она различила капот, двигатель, двери, обломки осей и колеса, почти сплошь заросшие водорослями. Рыбки скользили сквозь разбитые окна машин, метались между провалившимися сиденьями. В пещерках разбитых фар укрылись крабы. - Это пристанище для рыб, - объяснила Ш'риии. - Люди завалили дно железным мусором, а растения и кораллы превратили эту гору в подводную скалу. Теперь большие рыбы приплывают сюда, чтобы съесть мелких рыбешек и криль, что живет на этом коралловом рифе. А люди на лодках приплывают, чтобы поймать больших рыб. Нам это поле еды тоже служит неплохо. И все же сейчас у нас есть дела поважнее обеда. Кроме того, Х'Нииит, не пора ли нам всплыть на поверхность? Нита и Кит недоуменно переглянулись и поспешили подняться вверх. Ш'риии не спеша следовала за ними. - Как долго мы были под водой? - прогудел Кит. Они все трое стремительно вылетели на поверхность моря и одновременно выдохнули три высоких струи воды. Только после этого Ш'риии удивленно глянула на Кита. Вопрос показался ей пустым и довольно глупым. - Достаточно долго, чтобы пришло время подняться наверх, - спокойно сказала она. - Смотри, Нита! - рыкнул Кит. Такой громоподобный рык кашалоты издают от удивления. Она мощно плеснула хвостом, чтобы чуть высунуться над волнами, и, пораженная, увидела полоску берега в полумиле, высящуюся над ним кирпичную башню с остроконечной, зеленой от дождей бронзовой крышей и мерцающий на вершине башни красный огонек. - Неужто уже Джонс Бич? - не поверила она своим глазам. - Это же мили и мили от Тайана Бич... - Да, мы проделали немалый путь, - вмешалась Ш'риии, - и все же нам нужно поторапливаться. Расслабим хвосты и опустимся. Я не хочу, чтобы Синий ждал нас. И они продолжили свое путешествие. Вид маяка Джонс Бич навел Ниту на мысль, что они приближаются к Нью-Йорку, а возрастающий, усиленный многократно плотной толщей воды шум окончательно убедил ее в этом. Там, у Тайана Бич воду наполняли лишь тонкий, скорбный звук сирены Шиннекока и слабые, отдаленные позвякивания колокольчиков на буйках. Здесь же, совсем близко от Нью-йоркской гавани мирный подводный пересвист и равномерный гул океана превратился в невообразимый, непрекращающийся, резкий и режущий кожу шум. Звонки, гудки, сирены, гонги визжали, рыкали, гудели и словно бы тяжелым молотом били и били по воде. Не успевала она вырваться из-под болезненного удара одного звука, как тут же ее накрывал другой, еще более пронзительный и тяжелый, терзая ее исполосованную грохотом кожу. Болезненно пересвистываясь, они буквально продирались сквозь частокол отвратительных звуков. Но когда подплыли ко входу в гавань, стало еще хуже. К грохоту и лязгу добавился равномерный, невыносимый гул работающих механизмов. Путь к Песчаной Дуге лежал, к несчастью, сквозь все три рейда Нью-йоркской гавани. И на всех трех стояли большие корабли, приплывали одни, уплывали, наполняя пульсирующей дрожью воду, другие. Маленькие суденышки скользили с ввинчивающимся в глубину дребезжащим завыванием, которое напоминало Ните терзающий уши звук газонокосилки или циркулярной пилы. Трое плывущих китов часто поднимались на поверхность моря, чтобы отдохнуть от давящих звуков. Однако Ш'риии вскоре велела им нырнуть поглубже, чтобы пройти под плотной стеной кораблей, образовавших словно бы длинный тоннель. Им уже не хватало воздуха, когда Ш'риии снова разрешила подняться. Они выдохнули струю воды, набрали в свои просторные китовые легкие свежего воздуха и огляделись. Неподалеку высилось на четырех стальных ногах огромное черное здание с идущими по фасаду белыми буквами. Непонятное сооружение было водружено на платформу, а рядом с ним высилась красная башня с мигающими огоньками. Сирена на платформе пела одну прерывистую ноту, словно бы заикалась: коротко-длинно, коротко-длинно! Вновь и вновь. - Маяк Амброуз! - узнал Кит. - Да, Говорящая Башня, - подтвердила Ш'риии. - Когда минуем ее, будет поспокойнее. Между этим местом и Песчаной Дугой меньше скоплений больших лодок. Но послушайте! Слышите? Голос друга! Нита опустилась под воду, чтобы вслушаться в ее звучание, и ей наконец удалось уловить в неразберихе подводного шума далекую веселую болтовню дельфинов. Она вновь поднялась на поверхность, присоединилась к остальным и увидела, как выпрыгнул из воды и блеснул на солнце, словно стальное копье, дельфин Ст'Ст. Достигнув плавучего маяка Амброуз, он снова высоко взлетел над водой выгнутой радугой и ударился о волны с громким плеском, который пронзил, продырявил гудящую стену гудков и звонков равнодушных механизмов. - Клянусь Морем, мы слышим тебя! - пропела Ш'риии и добавила недовольно: - Он такой проказник! - Все дельфины таковы, - неожиданно для себя ворчливо подтвердил Кит, хотя понять не мог, откуда он это знает. - И то правда. Но он один из лучших все же. Молодой Волшебник и удивительный песнопевец. Я его нежно люблю. Но у него одна радость - стремительно скользить в просторах Моря. Просто не понимаю, как он при такой скорости не теряет самого себя. Легкомыслие... - Она вдруг умолкла, потому что Ст'Ст уже был рядом. - Ты нашел его? - обратилась она к дельфину. - Он завтракает там, за Песчаной Дугой, - сказал Ст'Ст, стрелой налетая на них и в последний момент делая невероятный кульбит. При этом он был настолько серьезен и деловит, что Нита засомневалась в словах Ш'риии о легкомыслии дельфина. А тот продолжал: - Он чем-то обеспокоен. Впрочем, из него звука не вытянешь. Сказал только, что сам бы отправился вас искать, если бы вы не явились. Теперь уже вчетвером они двинулись дальше. Нита поначалу удивилась тому, что этот громадина Синий Кит ожидал их помощи. Но вдруг сообразила, нет, просто почувствовала, как откровение Моря, что Синие Киты не ДЕЙСТВУЮТ. Они просто СУЩЕСТВУЮТ. Действие - удел других, более быстрых и подвижных. Зато в Песне Двенадцати без Синего Кита не обойтись. Мало того, Песня могла преобразить и даже изменить поющего... А Том утверждал, что изменения могут произойти и до того, как первые ноты выльются в Море. Да, Синий Кит - сила, с которой никто не мог не считаться. - Ты готов к Клятве? - спрашивала тем временем Ш'риии у дельфина, - Никаких посторонних, отвлекающих мыслей? - Только о Песне, как всегда, - спокойно ответил Ст'Ст. - Это будет такая же Песня, как и прежние. Тебе такое впервой, но не волнуйся. Положись на меня. Я помогу. Нита подумала, что для молодого Волшебника это чересчур хвастливое заявление. Даже мысль о том, что так можно разговаривать с Советником или, того больше, с Верховным Волшебником, с Томом например, приводила ее в смущение. Однако она не проронила ни слова, понимая, что у дельфина и Ш'риии давние и не понятные ей отношения. - А как наша Малышка себя чувствует? - спросил Ст'Ст, делая стремительные круги перед самым носом у Ниты и присвистывая. - Привыкла к плавникам и хвосту? - Все отлично, - ответила Нита. Ст'Ст сделал последнюю петлю вокруг нее и метнулся в сторону Кита. - А ты, Недотепа-аааах! Огромные челюсти кашалота внезапно распахнулись и прихватили дельфина прежде, чем он успел прыснуть в сторону. Дельфин замер, зажатый в страшных зубах кашалота. Тот аккуратно передвинул его к углу пасти. Глаза Кита, то есть кашалота, сердито посверкивали. Звук его голоса сиплым свистом отдавался в глубине. - Ст'Ст, - пропел он, не разжимая челюстей, - я тоже, кажется, годен для Песни. Но и без Песни я остаюсь кашалотом. Помни об этом и не искушай судьбу. Ст'Ст ничего не ответил. Кашалот проплыл еще несколько длин своего тела и выпустил дельфина невредимым. Тот устремился в сторону. - Эй, - окликнул его кашалот - чтобы никаких обид! - Конечно, нет, К'ииит, - откликнулся дельфин, как всегда, весело и беззаботно. Однако Нита заметила, что он теперь держался на безопасном расстоянии от громадных челюстей. - И запомни, сам ты недотепа! - сердито добавил кашалот. Во время этой незлобивой перепалки они все четверо продолжали плыть вперед, не останавливаясь. Нита подплыла поближе к кашалоту и пропела тихо, так, чтобы остальные ее не услышали: - Что с тобой случилось. Кит? За что ты его так? - Сам не знаю. - Теперь голос Кита звучал неуверенно. Он явно был ошарашен своим поступком. - Ш'риии, наверное, была права, когда предупреждала, что не все теперь во мне управляется человеческой волей. - Айвааан откликается в тебе, да? - Его воспоминания. Но и у тела тоже есть свои собственные воспоминания. Оно знает, что значит быть кашалотом! Оно помнит! - Он замолчал, еще более ошеломленный своей догадкой. - Нита... не дай мне потеряться, измениться, пропасть! - О чем ты? - Я не могу и не хочу звереть. - Но ты накинулся на него, как злобный зверь. - Нет. Я просто как бы прижал его к стене и попугал, что сделал бы и с обидчиком на суше. Но я НЕ собирался причинять ему зло! Нита, я стал волшебником, потому что НЕ хотел, чтобы другие люди так поступали со МНОЙ! А теперь... - Я буду следить за тобой, - сказала Нита. В этот момент они буквально наткнулись на низкий, рокочущий звук сирены. Что это? Корабль подает сигнал в тумане? Нет, что-то странное было в этой невероятно низкой ноте. Вот что! Она была слишком НИЗКОЙ, чтобы ее могло уловить человеческое ухо! Гудящий призыв прозвучал еще раз, и Нита обратила в сторону Кита удивленный взгляд. Вода вокруг нее гудела на этой низкой ноте, и даже воздух в легких завибрировал в ответ на этот зов. Одна-единственная нота, самая низкая, какую она только могла вообразить, держалась и держалась, звучала беспрерывно и так долго, что ни одно человеческое горло не могло бы держать и тянуть эту ноту столько времени... Но вот она перешла в еще более низкую, и та тут же поглотилась другой, такой невероятно низкой, гудящей, что вода всколыхнулась и задрожала, как от протяжных перекатов грома. Ш'риии замедлила движение и ответила на зов точно такой же мелодией, но на несколько октав выше. Это было обычное ответное приветствие повстречавшихся в пути китов. Возникла пауза. И вновь прозвучала своеобразная подводная мелодия. Это было изящное пение кита-горбача, похожее на низкий баритон. - Поплыли, - поторопила их Ш'риии и опустилась на глубину. Воды вокруг Песчаной Дуги кипели крилем весной и летом. Ночью каждое движение плавника, струя воды, чиркнувшая по острой поверхности валуна, обнималось зелено-голубым свечением, словно бы фосфоресцировало. А днем под крадущимся по воде солнцем вся эта масса миллионов крошечных тел кипела на волнах коричневой пленкой, сквозь которую солнечные лучи проникали в глубину, клубясь, будто в пыльной комнате. Когда четверка пловцов нырнула вглубь, они смогли различить совсем недалеко огромную темную фигуру в облачной воде, передвигающуюся так медленно, что ленивые помахивания ее плавников были почти незаметны. Наконец коричневатая пелена разорвалась нахлынувшим водяным буруном, и в этом крутящемся потоке Нита увидела первого в своей жизни Синего Кита. В этом рассеянном подводном свете он был даже не синим, а скорее синевато-серым с темно-бордовым отливом там, где сквозь толщу коричневой воды все же проникали широкими клиньями солнечные лучи. Слабо окрашенные пятна по бокам кита в этом полусвете почти не были заметны. И все же не цвет его поразил Ниту. И не величина, хотя синие киты и считаются самыми крупными из китов. Встречный был длиной не менее ста двадцати футов от носа до хвоста. Впрочем, Кит, или, как теперь ей привычнее было называть его, К'ииит, довольно крупный для обычного кашалота, не уступал ему по размерам. Ее поразил голос, величественный, свободный, спокойный и в то же время печальный, - голос, который звучал густо и грустно, словно далекий ветер в предвестии бури. И это почему-то было важно и понятно ей. Поразили ее и глаза, крошечные на такой громадной голове, не более теннисного мячика каждый. Но смотрели они мудро, в них светилось понимание, терпимость и опять же печаль, накопленная опытом долгой жизни. Эти долгие годы жизни наложили свою печать на все: хвостовые плавники Синего Кита были обтрепаны и по краям свисали бахромой, его основные, рулевые плавники сплошь покрывали шрамы, напоминавшие о безрассудстве голодных акул. В самом основании хвоста торчало сломанное древко гарпуна. Дерево уже сгнило, металл покрылся ржавчиной. Но несмотря на отвратительный обломок, хвост двигался легко и мощно. Громадное существо, пережившее и боль, и смертельную опасность, прожило долго, познало печаль и, может быть, страх, но это не ожесточило его, не сделало ни злобным, ни слабым. Нита обратила внимание, что ее спутники чуть замедлили движение. Даже Ст'Ст не торопился приблизиться к синей громаде. - Старейший Синий у Ворот, - пропела Ш'риии, издавая более церемонные и протяжные звуки, чем обычно, - я приветствую тебя. - Верховная Волшебница Вод у Ворот, - медленно, с достоинством прогудел Синий Кит своим глубоким и ясным голосом, - я приветствую тебя также. - Ты все слышал, Ар'ооон. - Я слышал, что Море забрало Аэ'мхнууу в свое Сердце, - сказал Синий. - Он ушел, оставив тебя Верховной в этих водах и своим уходом причинив немало горя в то время, когда и так горя достаточно. И теперь тебе, именно тебе надо собрать всех, чтобы пропеть Песню Двенадцати. - Это так. - Тогда тебе лучше поторопиться, - продолжал Синий, - пока еще осталось время для Песни, а дно под нами еще неколебимо и твердо. И все же вначале поведай мне, кто прибыл сюда с тобой. Я вижу Неугомонного Непоседу. Его я знаю... Ст'Ст коротко свистнул, будто поперхнулся глотком воды. Звук этот Нита могла бы определить как смущенное покашливание. Она улыбнулась про себя: вот как, оказывается, можно поддразнивать дельфина, если он станет слишком уж досаждать. - Остальные - пришельцы с суши, Ар'ооон, - сказала Ш'риии. - Х'Нииит... - Нита не знала, как ей вести себя, и потому просто наклонила в воде переднюю часть своего тела, как бы изображая поклон, - ...и К'ииит. - Кит проделал то же, что и Нита. - Это те, кто были в Пронзающих Небо после ТЬМЫ, УКРАВШЕЙ СВЕТ. К удивлению Ниты, Ар'ооон тоже наклонил свое громоздкое тело, а вдобавок и убрал под себя хвостовые плавники. Она внезапно осознала, что это и есть жест приветствия. - Они еще детеныши, - добавила Ш'риии, как будто не желая ничего скрыть или упустить. - При всем должном уважении к тебе, Верховная, не соглашусь. Они не дети, - сказал Ар'ооон. - Они ВЕРНУЛИСЬ из того места. Это не детское деяние. Многие старше их не вернулись назад... Вы будете с нами петь? Знаете свои партии? - Я еще не знаю, позволят ли мне, - сказал Кит. - Это станет ясно, когда соберутся все. Если все соберутся, - добавил он. - Я пою за Молчаливую Повелительницу, - уверенно ответила Нита. - Что ж, - Ар'ооон глядел на нее несколько долгих мгновений, - что ж, - повторил он задумчиво, - у тебя подходящий возраст. И ты, надеюсь, разучила Песню? - Большую часть я познала из моего Учебника, - сказала Нита. Вчера вечером она действительно до полуночи заучивала строку за строкой. Однако все же не так долго и упорно, как Кит. Свежий, соленый морской воздух утомлял ее, и она решила остальное узнать позже, уже на месте. - Море даст мне остальное, когда мы начнем. Так говорит Ш'риии, - осторожно добавила она. - Так и будет. Но я советую тебе быть внимательной, когда станешь исполнять свою партию, юная Х'Нииит. - Ар'ооон подвинулся чуть ближе, и его маленькие мудрые глазки внимательно и пристально разглядывали ее. - И будь настороже. По вашему следу, твоему и твоего друга, будто по запаху крови в воде, идет давняя вражда. Одинокая Сила наверняка знает ваши имена. Она не забыла ту дурную услугу, которую вы оказали ей недавно. И вы очень рискуете вновь привлечь ее внимание. Даже Сердце Моря, или, как вы это называете, Сердцевина Времени, не ограждает наверняка того, кто навлек на себя гнев Одинокой Силы. Остерегайтесь не довершить того, что делаете. И делайте то, что пообещали. Нарушенное слово образует пустоту, в которую и проникает Одинокая Сила. - Я буду осторожна, - заверила Нита, ощутив, однако, нервную дрожь во всем теле. - Это хорошо, - Ар'ооон повернул глаза к Киту. - Это Сеть Жизни, не так ли? - Да, - тихо подтвердил Кит тем уважительным тоном, каким, как слышала Нита, он всегда обращался к отцу. - Следи за собой. И в особенности в те моменты, когда дойдешь до самых воинственных нот Песни, - сказал Ар'ооон. - Кашалоты до того, как стать Певцами, были воинами. И хотя их Песни самые прекрасные в Море, боевая кровь волной ударяет в сердце и глушит эти Песни. Пусть твои челюсти будут сжаты. Так будет лучше, и с тобой ничего не случится. - Спасибо, - тихо откликнулся кашалот, - нижайше благодарю за совет. - Нижайше? - В голосе Синего зазвучали сварливые нотки. - Запомни, юный Волшебник, ты почти такой же величины и длины, как и я. Здесь мы равны с тобой. Что же касается длины лет, дыши глубоко и свободно, и когда-нибудь и в этом ты сравняешься со мной... Ш'риии, ты теперь путешествуешь больше, чем я, и потому спрашиваю. Скажи, сотрясение в глубинах сильнее, чем обычно в это время года? И только ли Круг Луны причиной тому? - Все гораздо хуже, Старейший. Именно поэтому Аэ'мхнууу хотел созвать всех на Песню. Но не уверена, успела бы Песня спасти рыб, живущих у восточного и северного побережий Нантакет и Рейсез. Горячая вода подошла слишком близко к этим местам и уже стремится дальше на восток и юг. Шельф меняется. - Тогда надо начинать, - прогудел Ар'ооон. - Я полагаю, вы приплыли сюда, чтобы попросить меня созвать Посвященных? - Да, Ар'ооон. Если сможешь. Хотя, как и требует обряд, я сама завтра посещу Бледного. Вместе с Х'Нииит и К'ииитом. Место встречи для сотворения Песни - десять тысяч длин к северо-северо-востоку от песчаных отмелей в Барнегат через три дня. Быстрая спевка - и затем вниз по каналу, через Ворота Моря в назначенное место. - Понятно. Теперь прими у меня Клятву Посвященных, Верховная, чтобы я мог с полным правом призывать остальных. - Хорошо, - Ш'риии подплыла ближе к Ар'ооону, выровнялась бок о бок с ним так, что могла смотреть правым своим глазом прямо в его левый глаз. Она начала протяжное пение Клятвы, и пение это было еще более осторожным и церемонным, чем во время приветствия. - Ар'ооон, у-аоо-у-оор, - тянула она. - Те, кто собираются петь эту Песню, которая есть и позор Моря, и слава Моря, призывают тебя. Скажи, чтобы я услышала, согласен ли ты с Песней? - Я согласен, - прогудел Синий на такой глубокой ноте, что ближний коралл треснул, ударился о камень и рассыпался на мелкие кусочки, - я готов сплетать мой голос и мою волю, и мою кровь, если потребуется, с теми, кто поет... - Я спрашиваю во второй раз, чтобы те, кто со мной, и те, кто под твоей Властью, и те, кого здесь нет, могли слышать. Ты согласен с Песней? - Я согласен. И пусть мое волшебство и моя Власть покинут меня, если откажусь от той доли и той ноши, какую беру на себя ради служения Песне. - В третий, и в последний, раз я спрашиваю, чтобы Море и Сердце Моря слышали. Ты согласен с Песней? - Я даю свободное согласие, - пел Ар'ооон в спокойной уверенности, - и пусть я не найду места в Сердце Моря и вечно буду скитаться среди исчезнувших и потерянных, если откажусь от Песни или от того блага, которое она несет всем живущим. - Тогда я нарекаю тебя Посвященным Песне, о Синий, последний в роду спасителей, - торжественно произнесла Ш'риии. - И хотя те, кто плавает, быстро забывают, ибо память их текуча, как вода, Море не забывает ни Песни, ни певца. - Она повернулась, взглянула на Ст'Ст. - И ты можешь сейчас дать Клятву. - Я готов, - откликнулся дельфин. Он, сдерживая себя с огромным трудом, замер на месте, как бы опровергая обидное прозвище Неугомонного Непоседы. Дельфин прошел обряд Клятвы намного скорее Синего Кита. Он произносил ее торопливой скороговоркой существа, которое озабочено только теми делами, что предстоят ему потом, их-то и считая самыми важными. Ш'риии обернулась к Ните. - Мы все еще не можем взять Клятву с К'ииита, - сказала она. - Еще рано, потому что мы пока не знаем, кем он станет. - А не мог бы я просто дать ее на потом, ну, на тот случай, если... Короче, я мог бы произнести Клятву как бы на будущее, - попросил Кит. Уж очень он любил всяческие торжественные церемонии. - Нет, К'ииит! - оборвала его Ш'риии и обратилась к Ните: - Х'Нииит, ты знаешь слова Клятвы? - Море знает, - неожиданно для себя ответила Нита и обнаружила, что это так и есть. А Ш'риии уже начала задавать ритуальные вопросы. Нита искала ответ и находила его в себе словно бы готовым. - Да, я согласна, я буду сплетать мой голос и мою волю и кровь мою, если потребуется, с теми, кто поет. - Было просто удивительно, как много смысла и значений можно вложить всего в несколько нот голоса. Да и сама музыка Клятвы была восхитительной. Торжественная и даже чуть мрачная, но пронизанная тонкими нитями радости. И Нита буквально окунулась в последние звуки мелодии Клятвы. - И пусть я не найду места в Сердце Моря и буду вечно скитаться среди исчезнувших и потерянных, если откажусь от Песни или от того блага, которое она несет всем, кто живет. - Тогда и тебя принимаю как Посвященного и как Молчаливую и последнюю в ряду спасителей. И хотя те, кто плавает, быстро забывают. Море не забывает ни Песни, ни певца. - Ш'риии поглядела на Ниту своими чуть выпуклыми голубыми глазами, и в них светилась радость и облегчение. Точно так же она глядела на них, на Ниту и Кита, в тот момент, когда они согласились прийти на помощь. Ните стало даже как-то не по себе от этого проникающего внутрь взгляда, она пересилила себя и улыбнулась. Все же приятно быть кому-то нужным и чувствовать его благодарность. - Вот и отлично, - медленно сказал Ар'ооон. - Теперь, Ш'риии, назови мне имена, чтобы я знал, кого звать. И Ш'риии запела. Голос ее плыл, повторяя изгибы волн, прерываясь на мгновение и снова мелодично сплетаясь с потоком воды. Нита поняла, что она произносит имена пяти китов. Ни один из них, конечно, не был знаком Ните. Однако ее почти осязаемая связь с морем подсказывала, рисовала не только облик, но и позволяла понять положение этих китов в ряду Волшебников Моря. Ар'ооон согласно прогудел: - Я услышал. А теперь поскорее отплывайте отсюда, чтобы я мог призывать во весь голос. - Хорошо. Постарайся завершить свой Призыв до того, как Луна станет полной, Ар'ооон. Х'Нииит! К'ииит! Нам пора. - До того, как Луна станет по-оолной, - гудел вслед им Ар'ооон. Они поплыли сквозь темнеющую воду. Ш'риии все увеличивала и увеличивала скорость. - Почему нам надо убираться отсюда в такой спешке? - спросил Кит. - Призыв - вот самое мощное волшебство Моря, - говорила Ш'риии, продолжая уводить их за собой. - Имя каждого кита вплетает Синий в свое заклинание. И каждый услышит его. А тех, кто согласится стать частью Песни, волшебство приведет в назначенное место и в назначенный час. Нам уже не нужно попадать в круг Призыва. Наши имена известны. - И можно лишь пением имен призвать тех, кто нужен? - Да, К'ииит, этого достаточно. Разве ты не откликаешься, когда кто-то зовет тебя по имени? Твое имя - ЧАСТЬ ТЕБЯ. В нем то, что ты тайно думаешь о себе, то, о чем ты говоришь только с самим собой. Зная, что значит для живого его имя, зная, кем он себя ощущает, ты получаешь незримую власть над ним. Вот это тайное тайных и поет Ар'ооон. Эти слова заставили Ниту задуматься. Как она думает сама о себе? И означает ли это, что люди, которые знают, о чем она думает, как бы получают над ней незримую власть? Нет, такое ей не по нраву... И первая нота Призыва всколыхнула воду позади них. Нита резко остановилась, почувствовав, как сила упругой волны переворачивает ее. - Осторожнее, Х'Нииит! - остерегла ее Ш'риии, издав резкий предупреждающий звук. Нита вся напряглась, - Не разрушай его круг, Х'Нииит... Нита огляделась. Вода вокруг них становилась темнее, и от этого еще яснее стало свечение криля - мягкий, мерцающий, неопределенный зелено-голубой свет, который наполнял море и преображал его. Свет в глубине становился ярче с каждым мгновением. Но еще ослепительнее он вспыхивал на поверхности моря, где катились волны, сменяя друг друга с равномерностью дыхания и как бы переливая несомый ими текучий свет мерными всплесками. И все же здесь, в глубине, самым ярким был след, оставляемый Ар'оооном. Облако холодного огня вздымалось и бурлило позади него при каждом величавом ударе хвоста. А впереди Синего Кита невидимой спиралью вился поток его заклинания, охваченный цепью пузырьков и холодным сиянием. Он завершил один круг, объявляя в нем самого себя и заключая песню протяжным "оооон". Затем начал следующую медленную фигуру, и вода загорелась позади него светящимся потоком. Песня Синего Кита, казалось, впитывалась в кровь, в мозг, в самую сердцевинку костей, и ее нельзя было вытолкнуть из себя, как и жизнь... - Х'Нииит, пора, - сказала Ш'риии. - Ведь ты говорила, что вам надо вернуться... Нита ошеломленно огляделась вокруг. - Ш'риии, когда же успело так стемнеть? Моих родителей хватит удар! - Разве я не говорила, что время под водой идет не так, как ВВЕРХУ? - Да, но я думал... - Кит-кашалот вдруг замолчал и неожиданно вытолкнул из себя грубое ругательство на китовом языке. - Ох, простите, - одернул он сам себя, - я просто предполагал, что оно идет медленнее, чем на суше. - Наоборот, оно идет быстрее, - охнула Нита. - Что же нам делать, Кит? Ш'риии, сколько времени занимает Песня? - Немного, - ответила китиха. Она была несколько удивлена и озадачена волнением Ниты, - Пару светов, как это считается там, ВВЕРХУ. - Два дня! - Беда! - сказал Кит. - Да, беды не миновать, если мы сейчас же не вернемся домой. Ш'риии, они нас не отпустят в другой раз. Она повернулась и поплыла туда, где, как подсказывало ей китовое чувство, был их дом. Жаль было выходить из этого восхитительного, сильного, грациозного тела и возвращаться в свое собственное, маленькое, нелепое, с этими неизвестно зачем висящими руками и ногами... А дома поджидала Дайрин, готовая извести ее по возвращении своими иезуитскими шуточками. И мать с отцом наградят подозрительными молчаливыми взглядами или, хуже того, станут приставать с расспросами. Они могут даже вызвать отца Кита, а тот уж наверняка увезет его отсюда. Эта мысль просто обожгла ее. Они шли домой быстрым шагом. Просто счастье, что отец Ниты так устал на рыбалке, которая, кстати, была удачной, что не очень сильно возмущался по поводу их позднего возвращения. Мама чистила на кухне пойманную рыбу, слишком раздражаясь на этот всюду проникающий рыбий запах, чтобы обращать внимание еще на что-нибудь или на кого-нибудь. Что же касается Дайрин, то она так углубилась в "УЧЕБНИК ОПЕРАТОРОВ КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ", что лишь мимолетным взглядом стрельнула в проходившую мимо Ниту и снова вся ушла в чтение. Но, даже нырнув в постель и укрывшись с головой одеялом, Нита не почувствовала облегчения. Ее одолевали беспокойные мысли о чем-то недоделанном, неоконченном, о том, что позже вернется и пойдет вовсе не так, как ей хотелось бы. - Волшебство... - уже засыпая, произнесла она, Глава шестая. ПЕСНЯ ЭД'РУМА - Нита, - позвала мама, стоя к ней спиной у раковины, - у тебя есть пара минут? Нита подняла голову, оторвавшись от завтрака: - А что случилось? Мама секунду молчала, будто раздумывая, с чего начать разговор. - Ты и Кит, - сказала она, как бы осторожно подбирая слова, - вы поздновато стали приходить домой. Мы с отцом и вовсе вас не видим. - А мне помнится, папа радовался, что вот, мол, хоть на каникулах дети не будут приставать к нему и дадут пожить спокойно, - буркнула Нита. - Не приставали бы, верно, но не исчезали совершенно из нашей жизни. Мы ведь беспокоимся, когда вы пропадаете так надолго. - Мамочка, но мы же не пропали, мы вот они! Все в порядке. - Но мне интересно... Я хотела бы знать, что вы с утра до вечера делаете на улице? - Ой, мама, да ничего! Мама повернулась к ней и свела брови, изображая доктора Спока. Нита чуть покраснела. Это была одна из их семейных шуток. Когда Нита была совсем маленькой и говорила "ничего!", она непременно попадала в какую-нибудь историю. С тех пор ей и досаждали насмешливой гримасой, стоило только произнести это слово, чтобы отделаться от вопросов родителей. - Ма, - нетерпеливо сказала Нита, - иногда слово "ничего" и в самом деле означает - ни-че-го! Мы шатаемся по пляжу, болтаем, занимаемся всякой чепухой. Вот и все. - Какой чепухой? - Ну, какая разница, ма? Просто че-пу-хой. - Разница есть. - Мама пристально посмотрела на Ниту. - Есть детская чепуха, а бывает чепуха взрослая... Нита насторожилась. Пожалуй, дело, которым они занимались, никак нельзя было назвать детскими играми. Мама продолжала, не отрываясь, глядеть на нее, ожидая, что дочь первой нарушит молчание. - Я не стану ходить вокруг да около, - сказала она наконец. - Нита, ты и Кит... вы... не перешла ли ваша дружба в слишком близкие отношения? - Какие? - не поняла Нита. - Физические... - Мама спрятала глаза. Нита оторопело глядела на нее. - Ма! - взревела она. - Ты имеешь в виду секс? Нет! - Вот и ладно, - облегченно вздохнула мама, - не будем больше об этом. В кухне повисла тишина. Мама снова отвернулась к раковине, а Нита, казалось, слышала не высказанное, но повисшее в воздухе сомнение: "Если это правда..." Эта недосказанность беспокоила Ниту больше, чем перспектива разговора о таких вещах вслух. - Ма, - неуверенно, запинаясь, начала она, - если я соберусь сделать что-нибудь в этом роде, я сначала поговорю об этом с тобой. - Она чувствовала, как краска заливает лицо. Толковать об этом с кем-нибудь, а тем более рассказывать матери? И все же она знала, что сейчас сказала правду. - Послушай, ма, ты знаешь меня. Я же цыпленок и всегда прибегаю спросить совета прежде, чем сделать что-нибудь. - Даже об этом? - В особенности об этом! - Тогда чем же вы занимаетесь? - Теперь в голосе матери слышалось недоумение. Она искренне не могла понять, - Иногда ты отвечаешь: играем. Но я не знаю, что нынешние дети имеют в виду, говоря "играем". Когда я была маленькой, это были "классики", скакалки через веревочку, игры в песочке, в конце концов. Теперь же, когда я спрашиваю Дайрин, что она делает, слышу в ответ "играю" и вхожу к ней, то вижу, что она решает квадратные уравнения... или пробует мои щипцы для завивки, волос на соседском рыжем сеттере. И это называется играть? Я не знаю, чего ожидать от вас. Нита пожала плечами. - Кит и я немного плаваем... и ныряем, - сказала она. - Вы, надеюсь, осторожны? - Ага. - Нита была благодарна матери, что та не стала упоминать о спасателях, организованных пляжах и тому подобной чепухе. "Просто беда с этими родителями, - подумала она. - Надо бы спросить Тома и Карла, как они отговаривались, когда начинали?.." Но мама все же ждала подробностей и более разумного объяснения. Что ей сказать? - Мы разговариваем, - Нита задумалась. - Мы глядим на проходящих людей... Обсуждаем... Нита умолкла, понимая, что все ее объяснения жалки и бесполезны. Даже отношения с Китом нельзя объяснить так, чтобы мама СМОГЛА понять. - Он просто мой друг, - наконец вытолкнула из себя Нита, хотя слово "друг" не вместило бы всего, что было между ними. И снова ее бросило в жар при мысли о том, какой смысл вкладывала мама в это слово. - Ма, с нами все в порядке. Правда-правда. - Надеюсь, что так, - медленно сказала мама. - Впрочем, - спохватилась она, - я и в мыслях не держу, что ты что-то недоговариваешь. Я верю тебе, Нита. Доверяю... и все же немного беспокоюсь. Нита понимающе кивнула. - Можно мне теперь идти, ма? - Конечно. Только возвращайтесь до того, как стемнеет, - улыбнулась мама, и Нита, глубоко вздохнув, направилась к двери. Но не было у нее ни чувства облегчения, ни ощущения, что все утряслось и начисто забыто, как это обычно бывает, когда семейные размолвки и недоразумения исчерпаны и выяснены, к всеобщему удовлетворению. Нита знала, что мама теперь настороже. Ей непременно захочется выяснить все. Но ведь никакого повода для беспокойства они не давали, размышляла Нита, шагая по пляжу. Вспомнив, что Кит давно уже ждет ее, она припустила бегом. Да, повода они не давали, но причины-то были! Это Нита знала, и потому чувство вины угнездилось в ней так глубоко, что никакая морская вода в мире не могла бы вымыть ее. Она нашла Кита на дальнем конце пляжа. Он стоял на краешке мола. В руках у него было растянуто что-то неуловимо мерцающее. Сеть Жизни! - Ты опаздываешь, - хмуро сказал он, когда Нита вскарабкалась на мол. - Ш'риии ждет... - Он повернулся к ней, и нахмуренные брови его взлетели вверх. - Случилось что-нибудь? - Кит вглядывался в ее лицо. - Все в порядке? - Ага. Но мама становится слишком подозрительной. Нам надо возвратиться дотемна, иначе будут неприятности. Кит пробормотал под нос что-то сердитое на своем родном испанском. - О-ла-ла! - передразнила его Нита, изобразив пляску тореадора перед быком. Кит рассмеялся. - Все в порядке, - сказала она. - Поплыли. - Лучше оставить плавки здесь, - сказал Кит. Нита кивнула и, отвернувшись, начала раздеваться. Кит, скинув плавки, сполз по камням вниз. Нита бросила рядом свой купальник и стала спускаться с мола по другую его сторону. На этот раз Ните было гораздо проще, чем вчера, обрести тело кита. Она сразу же пошла в глубину, увлекая за собой Кита, который уже обернулся в Сеть. Его превращение свершилось тоже быстро и с меньшими усилиями, хотя вода при этом всколыхнулась и забурлила так, будто взорвалась торпеда. И тут же появилась Ш'риии. Они поприветствовали ее и последовали за ней на восток, огибая залив Шиннекок. - Некоторые отклики на Призыв Ар'ооона уже долетели, - сказала Ш'риии. - К'ииит, похоже, нам не потребуется, чтобы и ты пел. Но все же надеюсь, ты в любом случае присоединишься к Песне. - Ну да, - весело прогудел кашалот, - кто-то же должен помочь Ните с ее слабеньким голоском! Нита издала звук, который выражает у китов-горбачей крайнюю степень негодования. Но она вдруг почувствовала, как ей передалась нервная дрожь в голосе Ш'риии. - Где сейчас дельфин? - спросила она, вспомнив о Ст'Ст. - Созывает своих сородичей для охраны Ворот. Кроме того, я не уверена, что он подходит для того, что мы будем делать сегодня... - Ш'риии, - Кит, кажется, тоже уловил беспокойство в ее пении, - что случилось? Мы же просто плывем на встречу с другим Волшебником, я правильно понял? - О нет, - возразила она. - Бледный не волшебник. Ему предстоит петь одну из партий Двенадцати, но он единственный, кто не владеет волшебством... - Ну и что? Нас же трое Волшебников. Даже акула не посмеет... - К'ииит, - сказала Ш'риии, - тебе-то просто. Ты кашалот, и, что верно, то верно, ни одна акула средних размеров не посмеет на тебя напасть. Но мы собираемся навестить не средненькую акулу. Эта акула не играет роль Властелина. И по-настоящему может стать Бледным Убийцей. К тому же существуют такие Силы, с которыми с трудом равняется даже самое глубокое волшебство. Позже ты поймешь это. - Голос ее стал тише. - Мы подплываем. Если собираетесь остаться в живых хотя бы еще некоторое время, следите за тем, что говорите, когда появится Бледный. И, ради Моря, если вас что-то рассердит или расстроит, не показывайте виду! Они продолжали плыть по направлению к Монтаук Пойнт, длинной отмели, которая тянулась вдоль юго-восточного края Лонг-Айленда. Дно постепенно стало меняться. От желтого, шелковистого песка Южного Берега с его уютным мельканием рыбок, усеянными покинутыми раковинами устричными отмелями и мягким колыханием водорослей к царству темных теней, серовато-коричневых и густых, почти черных. Дно стало каменистым, покрытым острыми обломками разрушенных скал. Море тоже изменилось, обычный тихий плеск и шипение струящейся воды превратилось в грохочущий рев, возраставший с такой скоростью и силой, что Нита уже не могла услышать не только течение мыслей плывущих с нею рядом, но и ток собственных мыслей. Вода помутнела и сгустилась до того, что трудно было хоть что-то увидеть сквозь нее. Над ними, на поверхности гуляли грозные белые барашки, солнечный свет истаивал, растворялся в воде, отчего все вокруг становилось мертвенно-бледным, бело-серым, без теней. Очертания окружающих предметов - камней, скал, водорослей - скрадывались, и все становилось призрачным, нереальным. - Будьте внимательны, - тихо пропела Ш'риии, - здесь вокруг полно острых камней. Одно неловкое движение, глубокая царапина, и можно незаметно истечь кровью. Они один раз ненадолго всплыли на поверхность около Монтаук Принт, чтобы глотнуть воздуха. Нита мельком успела взглянуть на высокий восьмиугольный маяк, маленький домик смотрителя по соседству и группы отдыхающих и туристов рядом с резко наклонившимся к морю утесом. Нита взметнула в воздух эффектный фонтан и усмехнулась про себя, увидев, как люди на берегу показывают пальцами, кричат друг другу, фотографируют ее. Она даже немного подержалась у поверхности, чтобы они успели сделать несколько хороших кадров, а затем снова погрузилась в воду и догнала Кита и Ш'риии. Непроницаемая, тусклая масса воды затрудняла поиск пути. Приходилось издавать короткие звуки и ждать отраженного эха, чтобы понять очертания дна и не напороться на острый край подводной скалы. Но свисты, издаваемые Ш'риии, были уж настолько отрывистыми и короткими, что, казалось, у нее их такой малый запас, что приходится беречь. Что с ней происходит? Нита недоуменно поглядывала на китиху. Такие короткие звуки ведь не достигнут дна! И в самом деле, стоило только Ните подумать об этом, как Ш'риии чуть не налетела на громадный камень, лишь ловким изворотом хвоста спасшись от столкновения. Словно бы сжавшись, Ш'риии продолжала плыть вперед. Рев воды на Мелководье продолжал нарастать, поглощая их голоса, как бы обесцвечивая все звуки. Ш'риии изменила направление, теперь она повернула на север, постепенно замедляя движение, почти прекращая его. Кит, чтобы не перегнать ее, едва шевелил хвостом и плавниками и словно бы застыл над медленно проплывавшим под ним дном. Нита глянула на его огромную темную фигуру, кажущуюся еще тяжелее и неуклюжее на фоне переливающейся светом пленки поверхности воды. Вдруг ей показалось, что тело его дернулось, от него пронеслась волна мгновенного испуга. - Нита! Она поглядела вперед и увидела то, что видел он. Молочная вода перед ними клубилась облаком крови. Это облако кружилось, растягивалось, рвалось пронизывающими его, исчезающими в этих кровавых клубах тенями быстрых продолговатых тел. У Ниты вырвался мгновенный, похожий на визг, вскрик. Но она заставила себя замолчать и подождать отклика, эха. И звук не замедлил вернуться, подсказав, что в кровавом месиве, в этой крутящейся красной тьме, трепещущей и дико рвущейся, пребывает что-то большое, размером не меньше, чем тело Кита. Нита уперлась плавниками в воду, чтобы зависнуть на одном месте, и глянула вверх, на плывущего над ней Кита. Он опускался и что-то тихо гудел, пел, обращаясь к ней. Она все поняла и вгляделась в кровавое облако. Из него, оставляя за собой красно-бурые ленты перемешанной с кровью воды, выпадали объедки, огрызки тел тунцов - головы, хвосты, искромсанные до неузнаваемости. Кружась, словно осенние листья, останки как бы нехотя тянулись на дно, где крабы, морские сомы и более мелкие побирушки поспешно рвали, глотали, дергали их, жадно насыщаясь, но так и не в состоянии насытиться до конца. Нита не желала привлекать внимание к себе, но ей так хотелось услышать хоть звук утешения от Кита! Да, место это, куда привела их Ш'риии, без сомнения, было заражено сейчас "охотничьим безумием" акул, когда охотник уже начинает пожирать не только жертву, но все, что попадается ему на пути, безостановочно, бессмысленно, пока не наестся настолько, что уже не в состоянии двигаться. А в самой середине кровавого облака, отнесенного течением на Мелководье, что-то двигалось стремительно, с неуловимыми резкими разворотами и рывками. Нет, нет, это невозможно! Вот первая реакция Ниты на появление из кровавой пелены этой вращающейся вокруг самой себя тени. Она вдруг перестала кружить и дергаться, а медленно и неудержимо заскользила вверх, к Ните, Киту и Ш'риии. Докатившийся до Ниты отзвук предупредил ее об огромности существа. Но нет, никакая рыба не могла быть таких невообразимых размеров! И все же вот она, перед ними! Нита замерла. С медленной, спокойной, смертельной грацией морской исполин, ритмично изгибаясь, приближался к ним. Теперь Нита поняла, почему Ш'риии прочила это существо на роль Властелина акул. Может быть, подлинный Властелин, живший десять тысяч лет назад, и был больше. Но тогда и все остальное было больших размеров! Бледный Убийца был в длину почти таким же, как Кит, - не менее девяноста футов от тупого носа до конца хвостового плавника. И глаза! Они были такими же тусклыми, ничего не выражающими черными точками, как у тех, из жуткого фильма "Челюсти". Но одно дело видеть эти глаза на экране телика, а другое - когда они, холодные, спокойные и голодные, жестоко глядят на тебя. Бледная фигура, скользя почти беззвучно, приближалась. Кит так близко притерся к Ните, что она чувствовала удары его большого сердца. Подплывающая акула была похожа на большую белуху, во всяком случае, именно такую по форме видела Нита в "Челюстях". Но на этом сходство, однако, кончалось. Верхняя часть тела больших белых акул на самом деле была бледно-голубой и лишь живот белый. Повелитель акул был весь целиком белый, цвета слоновой кости, казалось, кожа его с годами обесцветилась, вымылась струями соленой морской воды. Ну а что касается размеров, так он вполне мог проглотить акулу из "Челюстей" на завтрак, а потом закусить и Нитой, сожрав ее за один присест на десерт. Его ужасная ненасытная утроба, лишь раздразненная кровавыми кусками разорванных тунцов, была не менее шестнадцати футов и казалась необъятной. Разверстые челюсти чуть двигались размеренно и равнодушно. Белый ужас приближался. Ш'риии выдвинулась вперед. Она немного склонилась в воде под углом ко дну и, направив свое тело в сторону подплывающей акулы, запела. Но в голосе ее чувствовались странные какие-то хрипы: - Эд'Ахррумрашш, ты, Неуправляемый, я приветствую тебя в этих водах. Бледный устремился прямо к Ш'риии. Его пустые глаза нацелились на китиху, но та не шелохнулась, не отстранилась. А Бледный неслышно скользил в зеленой глыбе воды с полуоткрытой пастью. В последний момент он свернул в сторону и стал описывать большой круг, словно бы накидывая на всех троих невидимую петлю. Три раза обогнул он неподвижную троицу в полном молчании. Нита чувствовала, как рядом с нею содрогается всем телом Кит. Повелитель акул кружил и пристально глядел на них, по-прежнему не произнося ни звука. И так продолжалось, пока он не замкнул последний, третий круг. Когда он наконец заговорил, в голосе его не было ни той теплоты и глубины, ни богатства переливов, которое было так приятно Ните в пении китов. Голос этот был... да, да, сухим! Скребущим по коже, ровным и бесстрастным. В этом режущем голосе не было живой, клокочущей злобы, а слышался лишь хруст равнодушного ножа, рассекающего мертвую плоть. Вот! Голос был мертвым! Нита и представить себе не могла, что именно так звучит акулий голос. Она могла предположить неистовую злобу, но не это мертвенное спокойствие и холод. - Молодая волшебница, - любезно и холодно произнес Бледный, - приятно встретиться. Он вдруг встал в воде почти вертикально и прочертил быструю и четкую арку, проскользнув над Ш'риии и оказавшись совсем рядом с Нитой и Китом. Нита ясно видела грубую, шершавую, словно наждачная бумага, кожу. Большая акула притиснулась к ней вплотную и чуть ли не чиркнула боком о ее голову. - Мои сородичи, - скрипнул, обращаясь к Ш'риии, - поведали мне, что встретились с тобой позавчера вечером. И неплохо поели. - Это уже наглость! - прогудел Кит, даже и не пытаясь приглушить свой мощный голос. Он рванулся вперед, но испуганная Нита сильно двинула его в бок и преградила дорогу. Но он был, кажется, так возбужден, что продолжал теснить ее, устремляясь к белому чудовищу. - Попридержи язык, - быстро шепнула ему Нита. - Это существо может съесть всех нас. Проглотит и не подавится! Если захочет, оно... - ОН! И если захочет, - проскрипел Бледный, продолжая глядеть на Ниту пристально, не мигая. - Успокойтесь, юные смельчаки. Через мгновение мы разберемся и с вами. Вита застыла, чувствуя себя птичкой перед пастью змеи. - Далее мне рассказали, - продолжал Бледный, делая ленивые круги вокруг Ш'риии, - что, пока мои сородичи насыщались, чье-то волшебство нелюбезно связало их и отбросило... - Но потом освободило... - Ага, значит, вся эта история правдива! - Да, Неуправляемый, все правда - произнесла Ш'риии, так и не шелохнувшись за все это время. - Но я знаю и больше. Аэ'мхнууу - вот цена этого жестокого безрассудства. Я знала, что буду говорить с тобой сегодня, я знала и то, что в любом случае нам придется столкнуться позже... Но может быть, пока забудем об этом? Мне многое нужно обсудить с тобой. - Я слышал Призыв этой ночью и понял, что ты появишься, Ш'риии, - сказал Бледный, не прекращая с медленной грацией скользить вокруг китихи. Нита видела, как движется его усеянная кривыми зубами короткая нижняя челюсть. - Вы мудро поступили, не повредив тем, кто находится под моей властью. А твои раны, надеюсь, зажили? Твоя боль ушла? - Отвечу "да" и "да" сразу на оба вопроса, Бледный. - Тогда у меня нет к тебе больше вопросов, Ш'риии, - проскрипел Повелитель акул. Нита боком почувствовала, как Кит двинулся на акулу, и поняла по резкости его движения, что он полон гнева. Очевидно, Кит ожидал, что Бледный станет извиняться перед Ш'риии за своих кровожадных сородичей. Однако Неуправляемый был невозмутим, и, что самое странное, Ш'риии, казалось, воспринимала все как должное. - Хорошо, - пропела Ш'риии, делая мягкое движение, чтобы вырваться из круга, описываемого Бледным. - Давайте займемся нашим делом. Акула развернулась и приблизилась к ней. - Поскольку ты слышал Призыв, - продолжала Ш'риии, - тебе понятно, почему и зачем я здесь. - Да. Чтобы попросить меня быть Двенадцатым в Песне, - откликнулся Бледный. - Разве я когда-нибудь отказывался? Позже, когда мы все обсудим, я произнесу Клятву. Но сначала ты должна мне сказать, кто же будет петь за Молчаливую? - Она здесь, - сказала Ш'риии, непринужденно перекатываясь на спину. Нита, наверное, никогда бы не осмелилась открыть этому монстру с холодными глазами свой беззащитный живот. А Ш'риии, спокойно перевернувшись еще раз, указала на Ниту одним из длинных передних плавников. Первым движением Ниты было укрыться за мощное тело кашалота, но что-то, может быть Море, подсказало ей, что этого делать не следует. С трудом пересилив себя, она проскользнула мимо Кита и оказалась между Ш'риии и громадной белой акулой. Она ни в чем не была уверена, но твердо знала одно - нельзя показывать свой страх. - Это я, - сказала она, не склоняясь телом в поклоне, а глядя прямо в эти застывшие глаза. - Я - Х'Нииит. - Юная волшебница, - прошелестел Бледный холодным сухим голосом, - ты испугана. Нита растерялась. Но в тоне акулы не было ни намека на издевку. Бледный по-прежнему был холоден и равнодушен. - Властелин акул, - Нита постаралась произнести этот титул со спокойным достоинством, - пугливых съедают. Но испуг еще не значит страх и покорность. Бледный издал булькающий звук, похожий на смех. И в звуке этом смешались сдерживаемая ярость и холодное превосходство. - Отлично сказано, Х'Нииит, - подавив смех, прохрипел Бледный. - Ты достаточно мудра, чтобы не лгать акуле... и решиться сказать правду. В конце концов, страх - это путь к гибели. А я стою у края этого пути... Это моя жизнь и моя работа. Поэтому будь осторожна. Я рад встрече с тобой, но остерегайся столкнуться со мной, когда вокруг тебя клубится кровь. Кто твой друг? Представь его мне. Нита повернулась и, сделав два длинных удара хвоста, подплыла к Киту. Она подтолкнула его к белой акуле, едва коснувшись плавниками. В этом прикосновении была и ласка и подбадривание. - Это К'ииит, - сказала она. - Он будет... или не будет петь с нами. - Сеть Жизни? - оглядел Кита Бледный. - Да, - грубовато откликнулся Кит, и в тоне его не слышалось ни малейшего намека на почтение. Нита с опаской глядела на друга, не понимая, что с ним происходит. Но Кит с разверстой огромной пастью, где рядами светились громадные зубы, медленно подплывал к акуле. Бледный сделал большой круг, лениво огибая Кита, как проделал это только что, дразня Ш'риии. - Х'Нииит не так испугана, как кажется, и уж во всяком случае меньше, чем ты, К'ииит, - сказал он. - Прежде чем бросать вызов своим телом, освойся с ним, почувствуй себя в нем. Я слышал, что у кашалотов есть свои достоинства, и все же кашалоты мне не соперники. - Он говорил спокойно, будто беседуя о сущих пустяках. - Я, конечно, не перекушу тебя в три приема, как Х'Нииит. Но я схвачу сначала и раздроблю твою зубастую челюсть, потом вцеплюсь в твой толстый язык и не отпущу, пока не вырву его и не проглочу. Акулы и помельче меня легко проделывали это с кашалотами. Язык кашалота, замечу вам, настоящий деликатес. Властелин отплыл от Кита. Медленно и почти не шевеля телом. Кит скользил за ним. - Бледный, - прогудел он, и в голосе его звучал не испуг, но смиренная покорность, - я пришел сюда не драться. Я считал, что мы будем вместе. Но запугивание не совсем то, что годится при встрече союзников. Ведь мы собираемся петь одну и ту же Песню. - Я никого не собирался пугать, - откликнулся Повелитель акул. - Страх рождается внутри испуганного тела. Он в тебе. И в ней. Изгоните страх, и вас никто не сможет испугать. Я знаю, вы пытаетесь сделать это, К'ииит и Х'Нииит. А мое имя Эд'Ахррумрашш. - В этом имени слышится хруст зубов, - сказала Нита. Бледный кинул на нее заинтересованный взгляд. - Это так, - скрипнул он. - Ты умеешь слышать. Может быть, ты не Молчаливая, а Слушатель? - Слушатель еще не выбран. Бледный, - вмешалась Ш'риии. - А нота Молчаливой должна исторгаться из глотки Волшебника опытного, который уже испытан в борьбе с Одинокой Силой, и все же достаточно молодого, чтобы удержать долгий звук и длинную ноту. Х'Нииит именно такая Волшебница. - Значит, это и есть те двое, кто поднялись против Одинокой Силы там, на острие Пронзающих Небо? Кажется, люди зовут их Манхэттен, - Властелин устремил свой неподвижный холодный взгляд на Кита. - О, не гуди так удивленно, К'ииит! Я достаточно хорошо знаю человеческие слова и названия. В конце концов, вы те, кого мы едим. Нита задохнулась. - Ну, ну! - Теперь уже Ниту смерили своим темным, каменным взглядом. - Умерь свой страх, юная Х'Нииит. Твои сородичи, люди, говорят, что я "Убивающая Машина". Мне нравится это имя. Я именно такой. - Ужасный смех вновь зашипел в пузырящейся воде, - Но я машина, наделенная разумом, и не уничтожаю без цели. Те, кого я ем, человек ли, кит или рыба, дают мне жизнь... Но не будем об этом. Я рад, что ты привела их, Ш'риии. Если Сердце Моря, о котором постоянно толкуют Волшебники, существует, тогда эти двое, пожалуй, могут проникнуть в него. Это нам необходимо. Впервые с начала разговора Ш'риии вдруг выказала легкое раздражение. - Оно существует, Бледный. Сколько раз ты исторгал вместе с нами ноту Двенадцатой и до сих пор не уверился... - Много, много нот, много больше, чем ты, молодая китиха, - фыркнул Властелин, - но потребуется еще и еще, чтобы убедить меня в том, что не видно никому, кроме вас, Волшебников. Покажи мне Сердце Моря, эту Сердцевину Времени, о которой вы толкуете, и я соглашусь, что оно существует. - И ты отрицаешь, что там, именно там рождается волшебство, оттуда оно исходит и черпается? - Голос Ш'риии звучал крайне раздраженно. - Возможно, - сказал Властелин - это и так. Не взъяряйся без причины, Ш'риии. Вы, теплокровные, такие горячие. Но лишь мы, акулы, обладаем холодным разумом. Вы верите даже в то, что не видели. Я верю в то, что ем или вижу своими глазами. Да, я не отрицаю вашей силы. Я видел действие ее. Просто я не знаю еще, откуда она к вам приходит. Зато я знаю одно - где-то в глубине наших вод таится беда. Эта беда для всех нас, и потому мне стоит присоединиться к Песне, к вашим волшебным нотам-заклинаниям, откуда бы они ни прилетали. А теперь слушайте меня, услышьте то, что ведомо мне. Если все будет продолжаться и идти к тому, к чему стремится, то Высокий и Сухой вскоре станет Низким и Влажным, а те, кто мне подвластны, будут уничтожены... Глава седьмая. ПЕСНЯ БИТВ - Да, - повторил Бледный, - те, кто подвластны мне, уничтожат тех, кто в моей власти... - Кто это? - спросил Кит. - Неужто кальмары? Эд'Ахррумрашш глянул на Кита и принялся медленно, словно бы рассеянно кружить перед ним. - Ты угадал, - сказал Властелин акул. - Что ж, для человека ты достаточно осведомлен о нашем мире. - Я знаю и то, что гигантские кальмары выводят потомство в этом году, - прогудел кашалот. - Они крупнее обычных. Нам говорили о них наши Верховные Волшебники. В глубинах моря они могут достигать размера кита или даже подводной лодки. - От них-то и собирался я вас остеречь, - сказал Бледный. - Мои сородичи нередко страдают от этих коварных жителей Дна. Однако акула, не умеющая сама защитить себя, не имеет права на покровительство Властелина. Знаю, вы, теплокровные, защищаетесь сообща. И все же я предостерегаю вас в благодарность за ту любезность, которую вы оказали моим сородичам в тот раз. - Спасибо, - ответила Ш'риии и, не останавливая свой ровный ход, чуть наклонилась всем телом. - Странно, - вслух размышлял Бледный, - очень странно, что в Море осталось так мало Волшебников Высокого Уровня, что приходится приводить сюда людей. - Это не странно, а страшно, Бледный, - ответила Ш'риии. - Советники и Верховные Волшебники в последнее время погибали чуть ли не чаще, чем съедобные моллюски на Мелководье. - Будто кто-то не хочет допустить, чтобы Песня прозвучала, - согласился Властелин, и голос его вдруг стал тише и слабее. - Я вспоминаю о Песне, что текла... да, точно, сто тридцать тысяч лун тому назад. Тогда Дно содрогалось, как и теперь, а Одинокая Сила проиграла Битву Деревьев. Волшебники опускались вниз через Ворота Моря, и один из них был смертельно ранен и погребен под обвалом камней. А когда они все-таки начали Песню, то сначала Убивающий, а потом и сам Синий Кит в самый важный момент захлебнулись собственными заклинаниями. А ты ведь знаешь, Ш'риии: когда Песня дробится между поющими и каждый стремится петь на свой лад... Эд'Ахррумрашш умолк. И все четверо продолжали плыть некоторое время в молчании. - Эд... Эд...ах...ррум... - Нита смешалась, не в состоянии выговорить длинное и такое трудное для кита-горбача имя, в котором звучит скрежет зубов. - Послушай, можно я буду звать тебя просто Эд'рум?.. Холодный, пустой взгляд обратился на нее. - Ну, я хочу сказать, - пролепетала Нита, - что уж коли мы собираемся петь вместе, то, может, стоит быть друг с другом попроще... - Как ты произнесла? Эд'рум? Этот обрывок имени годится разве что для коротенькой кильки, - сухо откликнулся Властелин. - Кличка для малька, а не для меня. Властелина. - Он испустил короткий, сухой смешок. - Ладно. Тогда ты Килька, а я Эд'рум. - И он снова хмыкнул. Нита еще никогда не слышала, чтобы смех звучал так устрашающе. - Отлично, - сказала она, стараясь быть спокойной. - Итак, Эд'рум, что же произошло потом? Ну, в той Песне, когда все пошло не так, как надо, и кто-то из поющих пострадал? - Поющие были внутри круга-заклинания и надежно защищены... Сломать круг невозможно... если, конечно, Песня не расстроится или не умолкнет один из поющих. Песня требует полной отдачи. Стоит одному ослабить усилия, и Одинокая Сила, которую пытаются окружить заклинанием, высвобождается. А в результате дно Моря на сотни миль вокруг бывает неузнаваемо разворочено и разрушено. Оживают вулканы, бушуют землетрясения... Тогда, сто тридцать тысяч лун тому назад, здесь была суша, большой остров в самом центре вод. Вы знаете, должны знать об этой стране, потому что именем ее назван людьми океан. Тот остров утонул. На нем были люди. Они исчезли вместе с погрузившимся под воду островом. Зато, - вдруг снова издал он жутковатый смешок, - моим сородичам досталось много еды. Все, находящиеся под моим владычеством, процветали... - Сто тридцать тысяч лун назад... - выдохнул Кит. - Это десять тысяч лет! - Атлантида! - догадалась Пита. - Аф-фа-лон, - подтвердила Ш'риии, называя страну на своем китовом языке. - Там были Верховные Волшебники и Советники, - печально добавила она. - Очень много. Но, даже объединив свои усилия, они не смогли остановить того, что произошло. Землетрясения начались одновременно с потоплением Аффалон. Они были такими ужасными, что разорвали крепкую Сушу-под-Морем, которую двуногие, кажется, называют Земной Корой. Аффалон рассыпалась на кусочки и ушла прямо в пылающую Бездну Земли. Она исчезла. Но ваша Суша поколебалась. Плоскости континентов с тех пор медленно перемещались, словно бы пытаясь укрыть подводную могилу острова. Но и после гибели Аффалон беды не кончились. Еще много лет воздух был плотным и серым от пепла, выброшенного вулканами. Наступили холода, и все живое на земле вымерло, потому что не хватало еды. Прошли тысячи лун, прежде чем все стало вновь оживать. Вот почему сегодня так нужна Песня. Помните слова: "Чтобы Море не стало Сушей, чтобы Суша не стала Морем..." - А кальмары размножаются... - вставил вдруг Бледный, - Ладно. Забудем пока. Я же поплыву сейчас к Северному Разрезу. Чую сладкий запах беды... "Кто еще из живых существ может услышать запах чужой беды на расстоянии двухсот миль и порадоваться этому?" - с неприязнью подумала Нита. - Остерегайся, Килька, - сказал Эд'рум. - Только мертвая акула не может услышать ЭТОЙ твоей мысли! Если ты хочешь сблизиться со мной без опаски, опасайся показывать мне свои недружественные чувства. Думай лучше о том, что соединит нас. Не то узнаешь меня настолько близко и так скоро, как и не ожидаешь... Челюсти акулы работали ровно и грозно. Бледный вдруг снова холодно усмехнулся. - ...Не пугайся. Все течет пока как надо. Увидимся позже... Становится темно и... - Темно! - Нита и Кит одновременно огляделись вокруг. Вода, поначалу мутно-зеленая, разбеленная облаком света, теперь была почти черной. - Солнце заходит, - с тоской проговорил Кит. - Вот-вот сядет. Нита согласно присвистнула. - Властелин акул, - сказала она, пытаясь скрыть волнение, - нам надо возвращаться, э-эээ, в наши дома, туда, где мы питаемся. И как можно скорее. Наши родители ждут нас до наступления темноты. Эд'рум равнодушно посмотрел на Ниту своим тусклым черным глазом. - Как знаете, - откликнулся он и ускорил свой и без того стремительный ход. - Но мы сможем оказаться под Голубым Сводом лишь после того, как выплывет множество звезд и появится Луна. - Я знаю, - прошептала Нита. Внутри ее все трепетало, и трудно было сохранять беззаботный тон. - Может быть, ты поплывешь вперед и успокоишь их? - обратилась она к Киту. - Скажешь, что я уже иду... - Нет, - прогудел Кит, тоже стараясь не выдать своего беспокойства. - Я тебя не оставлю. Или вместе, или... - Эй, Килька, - пренебрежительно фыркнул Эд'рум, - очень странно, что ваши родители в чем-то ограничивают вас, когда вы творите волшебство такого уровня. - Они не знают, что мы Волшебники, - тихо пояснил Кит. Ш'риии была так удивлена этому, что тут же заработала плавниками, отгребла назад, словно отшатнулась, и застыла на одном месте. Эд'рум, которого, казалось, ничто не могло поразить, продолжал описывать вокруг плывущих рядышком Ниты и Кита большие ровные круги. - Они! Не! Знают! - отрывисто присвистывала Ш'риии. - Но как же тогда вы готовитесь к превращению и творите заклинания? Я уж не говорю, что пение Песни без поддержки людей, которые вас окружают, почти невозможно. К тому же ты собираешься заменить Молчаливую! Это самое трудное... Что-то о поддержке действительно было в Учебнике. Но Ните довольно было поддержки Кита. Теперь она стала сомневаться. Том! Надо звонить Тому!.. - Я все поняла, - сказала она вслух. - Ш'риии, поплывем быстрее. Мы уже и так слишком опаздываем. И они все четверо снова устремились на запад. - Тот, наш мир не похож на этот, где Волшебников уважают и все понимают важность их высокого дела, - проговорил Кит. - Там, наверху, на Суше за это людей сжигали. За колдовство. Теперь... ну, теперь не так, но лучше скрывать то, чем занимаешься. Попробуй только скажи, что ты Волшебник, и люди посчитают тебя сумасшедшим. Большинство людей не верит в волшебство. - Во ЧТО же они верят? - забеспокоилась Ш'риии. - В разное, - растерянно ответила Нита. - Ох, Ш'риии, это все слишком сложно. Во всяком случае, вершить волшебство в тайне ото всех очень трудно. - Я не волшебник, - откликнулся Эд'рум, - но и я утверждаю, что только глупец будет пытаться отрицать важность и полезность волшебства. Какой, должно быть, кривой и искалеченной жизнью живете вы, люди, там наверху без волшебства. Без того, что понять нельзя, а нужно только принимать. То есть без веры! Нита, забыв о том, что она опаздывает домой, приостановилась и с иронией глянула на Эд'рума. - Вера? И это говоришь ты, не желающий верить, что Сердцевина Времени существует? - Килька, - просипел Эд'рум, - если Сердцевина существует на самом деле, разве она исчезнет от моего неверия? А понимать, что это такое... Нет, мне это не нужно! Зачем мне, скажем, выяснять, почему вода мокрая? Я по-другому стану дышать или плавать?.. Эй, осторожно! Предупреждение прозвучало неожиданно и так вплелось в ровную речь Властелина, что Ните потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что случилось. Море вокруг было черным и почти непроницаемым. Но и в этой черноте угадывались еще более темные, крадущиеся тени. Одна из них, извиваясь, протягивала к ним длинные щупальца. Нита коротко вскрикнула. Эхо прилетело почти мгновенно и обожгло кожу. Нита почувствовала то, что не могла увидеть глазами. Длинное тело в форме торпеды. Извивающиеся, как змеи, скользкие щупальца. Длинный злобный клык-клюв, спрятанный в мякоти тела. Она отчаянно закрутила плавниками, рванувшись назад. Длинные щупальца с крючковатыми присосками протянулись к ней. Звук, всколыхнувший воду вокруг, застал кальмаров, да и ее тоже врасплох. Нита никогда не слышала боевого клича разъяренного кашалота, этого начинающегося на самой высокой ноте, почти неразличимого для человеческого уха пронзительного, режущего скрипа, очень быстро переходящего в грубый рев, от которого, казалось, всколыхнулось все море. Он прекратился так же неожиданно, как и возник. Нита не могла видеть, что происходит, и продолжала тонко и протяжно петь и ловить эхо, превращающее все ее тело в один большой глаз. Она теперь ясно ощущала, нет, видела Кита в Сети Жизни кашалота, устремившегося к гигантскому кальмару. Пасть кашалота была распахнута, обнажая страшные зубы. И весь он, всей своей непомерно громадной тушей был настоящим воплощением гнева и устрашающей, неудержимой силы. Навстречу ему протянулись толстые, как канаты, щупальца, в кожу впились с противным чмоканьем острые и кривые, как абордажные крюки, присоски. Кальмар-гигант издал особый звук, напомнивший Ните отвратительный скрежет железа по стеклу. Не успев даже осознать, что делает, Нита отплыла назад, чтобы набрать скорости, и ринулась прямо на кальмара-гиганта. Она пела на одной протяжной ноте, чтобы поймать эхо и прицелиться точно в то место, где страшные жилистые щупальца соединяются с хищным костяным клювом. Она оборвала пение в тот момент, когда врезалась в кальмара. Длинный пористый хребет чудовища затрещал и сломался. Перекатываясь, помогая себе ударами хвоста, она отплыла назад. Длинные и толстые, как корабельные канаты, щупальца в последней судороге сжали Кита и отвалились, повиснув в воде безжизненно, словно перерубленные стволы гигантских водорослей. Кит разинул свою кашалотскую пасть и сомкнул челюсти на голове поверженного кальмара. Он мял, грыз, с хрустом ломал свою добычу. Потом мощным рывком устремился вверх и дугой прорезал воду. Он торжественно гудел, победно пел, мешая Ните слышать другие звуки. - Кит! - позвала она, но единственным ответом был боевой клич кашалота. Ночная вода сгустилась чернильной чернотой, в которую добавлялись и клубы защитных завес, выбрасываемые кальмарами. Взболтанный придонный песок царапал кожу, отдаваясь во всем теле скрежещущим болезненным звуком. И в этой кромешной тьме мелькало с бешеной скоростью мертвенно-бледное неуловимо-стремительное тело. Светлая эта тень делала суживающиеся круги около темной массы с извивающимися щупальцами и вдруг кидалась бледной молнией в самую гущу. Скрежет, визг, кровавые обрубки щупалец, рев бурлящей воды окутывали место побоища. Эд'рум вертелся среди этого месива, челюсти его беспрерывно, словно на пружинах, смыкались и размыкались. Искромсанные тела кальмаров, медленно кружась, опускались на дно. И вдруг все стихло. Эд'рум вынырнул из облака крови и чернильных полос, и Нита на миг увидела равнодушный холодный глаз Властелина акул, поблескивающий в этой мутной воде. Грациозный и спокойный. Бледный Убийца, словно молчаливый призрак, скользил по кругу в поисках следующей жертвы. Нита замерла, не издала ни звука, пока Эд'рум проплывал мимо. А Ш'риии таранила точно таким же приемом, как и Нита, другого кальмара. Но еще один, не замеченный, приближался, подкрадывался к ней сзади. Из темноты возник громадной тенью Кит, издающий свой боевой клич. Он сомкнул челюсти на теле кальмара и мотал его в воде, как .бульдог, из стороны в сторону. А над ними Эд'рум обходил кругами третьего кальмара. Тот панически молотил воду гибкими щупальцами, стараясь обнять и задушить его. Клюв кальмара готов был впиться в тело акулы. Но все его усилия были тщетны. Когда Нита обернулась к четвертому, заплывавшему сбоку кальмару, она видела, как Эд'рум перестал проделывать свои смертельные круги, замер на долю секунды, метнулся, впился в тело кальмара, рванул его плоть и тут же стремительно ушел в сторону. Вновь и вновь повторял он свой жуткий маневр, вновь и вновь зубы его терзали обезумевшего от боли кальмара, пока тот не превратился в разодранный в лохмотья кричащий ком крови, чернильных облаков и подрагивающих, бессильно извивающихся щупалец. По-прежнему как бы безучастный и спокойный, с пустыми глазами, Эд'рум парил над телом обреченной жертвы. Когда его челюсти захлопнулись с лязгом, как ножницы, растерзанное тело или, вернее, то, что от него осталось, тяжело погрузилось в глубину. Нита успела подумать, что этот кальмар был не меньше, чем железнодорожный вагон. Последний уцелевший кальмар, судорожно сжимаясь, заглатывая воду и выпуская ее сквозь свое реактивное отверстие, позорно улепетывал, оставляя за собой спасительную чернильную завесу. Нита даже и не пыталась его преследовать. Она облегченно вздохнула и стала подниматься к поверхности, чувствуя, как ее ласкает согретая за день вода в верхних слоях Моря. Но бледная тень спиралью вонзилась в глубину, промелькнула под Нитой и пропала в чернильной тьме.