е стоял в чаше и смотрел на приманку этой ловушки. Существо, привязанное к столбу, оказалось вейнхимом. Как и юр-вайлы, вейнхимы были порождением демондимов и отличались от первых только серой кожей и небольшими размерами. Их безволосые тела имели длинные туловища и короткие, одинаковые по длине руки и ноги - поэтому они могли бегать на четырех конечностях так же ловко, как и ходить на двух. Остроконечные уши торчали почти на макушках лысых черепов, а узкие рты напоминали щели. При полном отсутствии глаз эти существа имели потрясающее обоняние. Посреди лица у них находились широкие ноздри, которые все время шевелились, улавливая запахи. Как и все создания демондимов, вайнхимы отличались умом и хитростью. Но после Ритуала Осквернения они, в отличие от своих черных сородичей, разорвали отношения с Лордом Фоулом. Ковенант слышал, что вейнхимы верно служили Стране. Но сам он встречал лишь одного из них в Ревелстоуне, когда Ясли Фоула пали и вейнхимы направили своего посланца рассказать Совету о силе Презирающего. Существо перед Ковенантом корчилось от ужасной боли. Его кожа покрылась волдырями. Темная кровь медленно стекала из десятков ран, оставленных хлыстом. Одна рука скорчилась, как в параличе. Левое ухо было отсечено. Но вейнхим сохранял сознание. Его ноздри тревожно дрожали, как бы следя за приближением Ковенанта. Когда тот остановился, размышляя над происходящим, существо потянулось к нему, словно молило о спасении. - Держись! - крикнул Ковенант, не зная, понимает его вейнхим или нет. - Сейчас я тебя отвяжу. Он принялся яростно разбрасывать горящие ветки, расчищая дорогу к столбу. Внезапно существо почуяло новый запах - запах кольца из белого золота. Оно забилось на столбе, хрипло выкрикивая гортанные фразы на своем языке. Похоже, вейнхим пытался что-то втолковать своему спасителю, но тот ничего не понимал. А потом Ковенант услышал слово, от которого у него по спине побежали мурашки. Вновь и вновь вейнхим повторял: - Некримах! "Кровь ада!" Существо пыталось дать Вейну какую-то команду. Ковенант не останавливался. Отчаяние существа передалось и ему. Расчистив путь к столбу, он выхватил из-за пояса железный нож гравелинга и принялся резать лианы, которыми вейнхим был привязан к столбу. Через несколько секунд существо оказалось на свободе. Перебравшись с помощью Ковенанта через кучу хвороста, оно вдруг обернулось к Вейну и обрушило на него поток слов, походивших на ругань. Потом схватило Ковенанта за руку и потянуло за собой, подальше от огня. На юг. - Нет! - Ковенант с трудом высвободил руку и, хотя вейнхим, похоже, не понимал его, попытался объяснить: - Мне нужно на север. Я иду в Ревелстоун. Существо издало приглушенный крик, словно узнало слово "Ревелстоун". С неожиданным проворством, никак не вязавшимся с его состоянием, вейнхим взбежал по склону холма и через миг исчез в темноте. Ковенант испугался еще больше. О чем ему пытался сказать вейнхим? Существо заразило его ощущением опасности. Но он не собирался делать даже шаг, который отдалил бы его от Линден. Надо было бежать, бежать как можно быстрее. Он повернулся спиной к Вейну и от удивления застыл на месте. По другую сторону костра стоял человек. Всклокоченная борода и безумные глаза совершенно не соответствовали той робкой улыбке, которая застыла на его губах. - Пусть уходит, - произнес мужчина, кивнув вслед убежавшему вейнхиму. - Нам он больше не нужен. Незнакомец медленно двинулся в обход костра, приближаясь к Ковенанту и Вейну. Несмотря на внешнее спокойствие, в его голосе звучали панические нотки. Он подходил все ближе и ближе. Ковенант судорожно вдохнул воздух сквозь зубы. Торс мужчины, обнаженный до пояса, был увешан саламандрами. Они торчали из тела, как наросты, и покачивались в такт его шагам. Маленькие красные глазки животных сияли в свете огня злыми точками. Челюсти тихо пощелкивали. Жертва Солнечного Яда! Вспомнив Марида, Ковенант замахал ножом. - Не подходи, - предупредил он дрожащим голосом. - Я не хочу наносить тебе вред. - Ты просто не сможешь сделать это. - Мужчина усмехнулся, как доброе, но голодное чудовище. - Я тоже не хочу вредить тебе. Он поднял руки к груди, словно держал в ладонях что-то драгоценное. - Мне хочется сделать тебе подарок. Ковенант искал причину для гнева, который помог бы ему одолеть леденящий страх. - Зачем ты издевался над вейнхимом? Зачем ты хотел сжечь его живьем? Разве не достаточно убийств в этом мире, чтобы добавлять к ним новые преступления? Человек не слушал его. Он смотрел на свои руки с выражением безумного восторга. - Это чудесный подарок. - Он двинулся вперед, как во сне. - Ни один человек, кроме тебя, не узнает об этом чуде. Ковенант попытался отступить, но его ноги будто вросли корнями в землю. В незнакомце было что-то ужасное и одновременно притягательное. Ковенант вдруг осознал, что тоже смотрит на его руки, словно в них действительно могло оказаться что-то чудесное. - Держи, - прошептал мужчина ласково, но настойчиво. Медленно и осторожно он протянул Ковенанту то, что держал в руках. На его ладони сидел небольшой, покрытый шерстью паук. Не успел Ковенант отпрянуть, как паук прыгнул и опустился на его шею. Смахивая с себя насекомое, Ковенант почувствовал слабый укол крошечного жала. В тот же миг на него нахлынуло ни с чем не сравнимое спокойствие. Он невозмутимо наблюдал, как незнакомец приближался к нему, словно плыл сквозь пламя. Потрескивание костра стало более отчетливым и звучным. Ковенант мельком заметил, что мужчина взял у него нож. А Вейн бесстрастно стоял и смотрел на происходящее. Земля качнулась и начала уплывать из-под ног. Сердце сделало громкий толчок, похожий на удар кузнечного молота. Весь мир разлетелся на куски. Летящие осколки боли дробили мысли. В мозгу отпечатались два огненных слова: "рецидив отравления". Затем сердце снова забилось, но Ковенант больше ничего не ощущал, кроме одного длинного надсадного вопля. Какое-то время он сиротливо блуждал в лабиринте боли. Но выхода не было - боль окружала его со всех сторон. Разум затуманился, и даже дыхание стало мукой. Звенящий пульс приумножал неописуемую боль, которая рождалась в правом предплечье. Руку жгло, словно кисть отрубили топором. Адская боль разрослась и вскоре охватила грудь, живот и голову. Ковенант кричал, но не слышал своего крика, потому что слух пронзал тягучий зов смерти. Боль стала демоном, лавиной, которая с головокружительной скоростью несла его в пропасть небытия. В ней было все, от чего Ковенант пытался освободиться, - все бесконечные муки, с которыми он боролся, чтобы обрести смысл жизни. Его несло сквозь волны безутешного горя, сквозь осознание вечной вины и жестокий гнев... И вдруг в сознании Ковенанта возникло небольшое чистое пространство. Уцепившись за тонувшие обломки разума, он открыл глаза. Бред затуманил зрение. В мозгу мелькали какие-то серые призраки, грозя уничтожить маленький островок сознания. Но Ковенант не сдавался. Сделав колоссальное усилие, он заставил себя проморгаться, и зрение вернулось. Он находился в лощине, привязанный к столбу. Вокруг лежали кучи хвороста. Пламя лизало края погребального костра. Вокруг танцевали какие-то фигуры, похожие на языки огня. Они скакали и прыгали рядом с Ковенантом, как кровожадные вурдалаки. Пронзительные крики отражались от обломков скал на склоне холма и звенели у него в ушах. Мужчины с выпуклыми глазами, как у хамелеонов, и длинными крючковатыми носами злобно таращились на свою жертву. Женщины с огромными когтями и змеями вместо грудей проносились мимо него, как фурии, и судачили, хихикая, о смерти пленника. Дети с уродливыми лицами и тигровыми полосами на животах извергали из себя лягушек и непристойную брань. От ужаса Ковенант едва не лишился рассудка. Он попробовал шевельнуть правой рукой, и это движение отозвалось в груди нестерпимой болью. На миг он почти потерял сознание. Но потом ему на глаза попался Вейн. Тот стоял спиной к равнине, наблюдая за бешеной пляской, как будто танцоры-чудовища затеяли ее исключительно ради его развлечения. Взгляд юр-вайла медленно скользил по участникам всей этой вакханалии, пока наконец не встретился со взглядом Ковенанта. - Вейн! - прохрипел Ковенант, словно захлебывался собственной кровью. - Помоги мне, Вейн! В ответ юр-вайл оскалился в язвительной усмешке. Увидев это, Ковенант прикусил губу. Крик ярости вырвался из груди, и вместе с этим криком его мозг озарила ослепительная вспышка, которая разорвала ночь на куски. Глава 15 "Потому что ты можешь видеть" Нет. Никогда. После того как Ковенант скрылся за гребнем холма, Линден Эвери уселась посреди каменной россыпи и попыталась разобраться в своих мыслях. Ее настроение стало мрачным, словно небо в грозу Как это часто случалось за последние годы, она вновь ощутила тщетность своей убогой жизни, в которой все ее усилия простить родителей не привели ни к чему, кроме глубокого отчаяния. Если бы сейчас Сандер или Холлиан заговорили с нею, она бы накричала на них и убежала прочь, куда глаза глядят. Принятое решение пробило брешь в линии ее обороны, которой она окружила себя, сопротивляясь странной силе Ковенанта. Она не поддалась на его уговоры и теперь столкнулась с горькими последствиями этого выбора. Череда мертвых холмов, протянувшаяся с юга на запад, напоминала ей о том, что вопреки рассудку и логике она избрала смерть, когда ей предлагали жизнь. О, как она была одинока. Сандер и Холлиан нашли поддержку друг в друге, поскольку оба не верили в целительную силу Анделейна. Их жизнь настолько зависела от Солнечного Яда, что они попросту боялись любых перемен. Сочная зелень Анделейна не являлась для них воплощением бодрости и здоровья. Впрочем, Линден понимала их чувства. Сандер и Холлиан не представляли себя без Солнечного Яда. А значит, ее отстраненность от них была вполне объяснима. Но разлука с Ковенантом тревожила Линден и не давала ей покоя. Она отказала ему в своей помощи, и он ушел, забрав с собой ее уверенность и лишив цели. Когда Ковенант переплывал Мифиль, лучи плодородного солнца плясали на поверхности воды и окружали его мириадами бликов, точно признавали в нем того, кому предстояло избавить Страну от проклятия. Линден могла бы скрасить его одиночество, но он предпочел уйти Он оставил ее ради холмов Анделейна. И в его жилах по-прежнему струился яд. Теперь, когда ее существование лишилось смысла, она больше не хотела оставаться одна. Однако Линден не сомневалась в своем решении. Ей пришлось пережить болезнь Ковенанта как свою собственную. И она знала, что не могла поступить иначе. Линден предпочла эту мертвую каменную пустошь сочному великолепию Анделейна, потому что понимала смерть лучше жизни и умела ограждать себя от ее влияния. Стараясь спасти Ковенанта, она поклялась, что никогда более не поддастся чувствам и не допустит, чтобы мягкость характера, приобретенная ею в Стране, возобладала над независимостью ее натуры. Линден еще могла хранить верность своей клятве, видя вокруг пустыню и мертвые скалы. Но она боялась расчувствоваться среди зеленых деревьев, вдохнув ароматы трав и вновь ощутив вкус щедрой алианты. Под гнетом смутной неуверенности она точно знала, что не устоит против такого соблазна. Погруженная в мрачные мысли, Линден забыла обо всем, словно сидела в доме с закрытыми ставнями и запертой дверью. Вот почему она не сразу услышала предупреждающий крик Сандера, а когда услышала, то было уже поздно. Откуда ни возьмись появились какие-то люди с ножами и дубинами. Они набросились на гравелинга, когда тот попытался вытащить кинжал, и до Линден донесся глухой звук удара. Нападавшие оглушили Сандера и связали руки Холлиан, не дав ей вытащить свой маленький нож. Линден тоже не успела ничего предпринять, потому что ее сбили с ног и, пока она лежала, судорожно хватая губами воздух, ей связали руки за спиной. Через минуту или две пленников поволокли от берега реки к лишенным растительности холмам. Подчиняясь грубому насилию, Линден враз позабыла о своей клятве. Ее до глубины души возмутила жестокая наглость этих людей, которые, как видно, находили удовольствие в том, что делали. Она инстинктивно чувствовала, что ее собирались убить и сейчас тащили туда, где хотели исполнить это намерение. Тот же инстинкт подсказывал ей, что нападавшие служили пагубной силе, которая превратила эту местность в пустыню. Линден торопливо упрятала свои чувства подальше и постаралась не думать о том, что ожидало ее впереди. Пленников ввели по узкому ущелью в каньон, где находилось настволье Каменной Мощи. Линден еще никогда не бывала в настволье, и вид деревни неприятно поразил ее. Уродливые дома, неряшливые люди и кровожадная стерва, управляющая делами настволья, - все это абсолютно не совпадало с представлениями Линден о жителях Страны, таких как Сандер и Холлиан. Однако новые впечатления разом померкли, когда она увидела зловещий зеленый камень, приводящий местную гравелингу в безумный восторг. Камень источал Зло, и от этого Зла слепило в глазах и перехватывало дыхание, как от пахучей ядовитой кислоты. Мощь камня превосходила любую силу, с которой ей приходилось сталкиваться, и только могущество Солнечного Яда соизмерялось с ним. Ей стало понятно, почему деревня выглядела такой убогой и запущенной и почему так неряшливы и беспечны ее жители. Маленький осколок изумрудного камня разрушал красоту природы и души. На глаза Линден навернулись слезы. Но она не заплакала - даже когда им объявили, что их казнь назначена на следующее утро. Ей не хотелось доставлять удовольствие садистке - гравелинге. После вынесения приговора пленников затолкали в хижину на сваях и оставили там ожидать своей смерти. Линден не сопротивлялась. Она уже не могла сопротивляться. Близость Каменной Мощи лишала ее эманации камня, словно голодные пиявки проникали в ее сердце и высасывали остатки решимости. Прислонившись спиной к стене, она в помрачении убеждала себя, что еще жива и обладает собственной независимой личностью. "Нет, - сказала она себе. - Никогда. Никогда и ни за что!" Она повторяла эти слова как молитву, словно они могли защитить ее от злобной мощи камня. Линден мучили вопросы о Джоан и яде, об Опустошителе и безымянной силе Каменной Мощи. Но единственный ответ, который она находила, заставлял ее замыкаться в себе, как это делали ее родители, не умевшие жить и боявшиеся смерти. На рассвете дверь хижины открыли. Но за ними пришли не гравелинга и не какой-нибудь там житель настволья. Дверь открыл Всадник Верных: мужчина, облаченный в красную мантию, которая пламенела огнем под лучами плодородного солнца. Он имел высокомерный и самоуверенный вид, в руках Всадник держал черный рукх с треугольником на конце. - Выходите, - сказал он тоном, не допускающим возражений. - Я Сантонин на-Морэм-ин. Отныне вы мои пленники. В ответ на сердитый взгляд Сандера и стон Холлиан он улыбнулся, изогнув губы наподобие лезвия кривой сабли. Когда Всадник вышел, на улице послышался недружный хор голосов: жители деревни, окружившие хижину, о чем-то униженно просили его, стеная и кланяясь. Гравелинга упала на колени, но Сантонин оттолкнул ее от себя. Тогда она, рыдая, протянула Всаднику свою бесценную Каменную Мощь. Другой человек отдал ему ножи, Солнечный Камень и лианар - все то, что принадлежало пленникам. Наблюдая за происходящим, Линден думала только о том, что Ковенант вернется к реке и не найдет своих спутников там, где оставил. На миг ей в голову пришла безумная идея: а не рассказать ли Всаднику о Ковенанте - она не могла допустить, чтобы тот снова попал в руки деревенских жителей. Но Сандер и Холлиан молчали, и их безмолвие напомнило Линден о том, что Верные приговорили Ковенанта к смерти. Собрав остатки воли, она постаралась принять бесстрастный вид. А потом воля покинула ее вообще. Под злобными лучами солнца хмурый Сантонин раскалил свой рукх до алой красноты, и Линден, взглянув на луч силы, превратилась в послушную живую куклу. Всадник приказал ей залезть на Рысака, и она безропотно подчинилась, краем глаза машинально заметив, что Сандер и Холлиан последовали ее примеру. Когда все пленники разместились на спине животного. Всадник присоединился к ним и помчался прочь от настволья, направляясь в Ревелстоун. Его принуждение имело магическую силу, которой Линден не могла противостоять. Несколько дней подряд она обдумывала план побега или внезапного нападения, но была не в состоянии даже поднять руку и убрать волосы с лица - для каждого действия ей требовался четкий приказ Сантонина. Всякий раз, глядя в застывшие глаза Линден, Всадник улыбался, наслаждаясь ее механическим послушанием. Иногда он бормотал названия мест, которые для нее ничего не означали: Виндскаур, Житницы Тэйны, Анделейнсайон. Казалось, он насмехался над своими пленниками, но в остальном вел себя весьма пристойно. А может, иного Линден и не замечала. Только однажды его величие пало. На рассвете первого дня пустынного солнца, через восемь суток после их отъезда из настволья Каменной Мощи, безмолвный крик неожиданно всколыхнул воздух и заставил вздрогнуть сердце Линден. Сантониновы чары опали с пленников, как ветхое платье. Словно пробудившись от долгой спячки, Сандер и Холлиан схватили рукх. Линден вцепилась в Сантонина и, повиснув на нем, повалила его на землю, а затем бросилась бежать на юго-восток, туда, откуда донесся крик. Но через несколько секунд она вдруг обнаружила, что бредет назад, к стоянке Всадника. Сандер и Холлиан собирали пожитки и готовились в путь. На лице Сантонина сияла свирепая усмешка. Треугольник рукха излучал кровавое сияние, и через несколько минут Всадник снова уже вез своих пленников в Ревелстоун. Они не могли ему сопротивляться. Линден ни о чем не думала, ничего не понимала и не имела никакого выбора. Всадник обращался с ней, как с незатейливой вещью. Она не ответила бы ему отказом, даже если бы он вздумал удовлетворить с ней свое желание. Но он не отвлекался на такие дела. У него была ясная цель. Только злобное предвкушение, порой мелькавшее в его глазах, говорило о том, что эта цель недобрая. После нескольких дней такого "растительного" бытия Линден обрадовалась бы любому событию, которое могло бы вернуть ей собственное "я". Она больше не тосковала о Томасе Ковенанте, как будто его вообще не существовало на свете. Возможно, он действительно перестал существовать. А может быть, она придумала его в бреду или увидела во сне. Все стало таким двусмысленным и иллюзорным, что она даже пищу клала в рот только по приказу Сантонина. Вид Главной Башни на-Морэма, которая поднималась из джунглей, как огромный корабль из волн морских, не вызвал у нее никакого оживления. Сознание Линден лишь равнодушно фиксировало то, что видели глаза. Ворота распахнулись, впуская Всадника, и закрылись за его Рысаком. Но это ничего не означало. Сантонина встретили трое или четверо Верных - таких же, как он сам. Однако они приветствовали его с почтением, признавая главным среди них. Они говорили ему слова, которых Линден не понимала. Побеседовав с ними. Всадник приказал пленникам спуститься на землю. Линден, Сандер и Холлиан подчинились. Их ввели в огромный, плохо освещенный зал, откуда они, вслед за Сантонином, отправились в путь по длинным переходам Ревелстоуна. Комнаты, лестницы, коридоры - все это не запечатлелось в сознании Линден. Она двигалась как во сне. Цель Сантонина не имела для нее значения, а время теряло смысл и меру. Наконец Всадник привел пленников в огромный зал, похожий на горшок. Его покатые стены, сложенные из грубо обтесанного камня, покрывали пятна и копоть. Посреди зала стоял человек в черной мантии и темно-красной ризе. В руках он сжимал длинный железный крозир, на конце которого поблескивал треугольник, повернутый основанием вверх. Капюшон был откинут, и лицо мужчины в неверном свете факела казалось таким же грубым и испятнанным, как стены. При виде его маленькую часть прежней Линден, скрывающуюся в недрах нынешней, безразличной ко всему женщины, пронзило насквозь словно горячим клинком. Горячие слезы потекли по ее бесстрастному лицу. Перед ней стоял Опустошитель. - Три дурака, - холодно произнес он. - Я надеялся, что их будет четверо. Сантонин сказал ему пару фраз на незнакомом языке, затем достал Каменную Мощь и протянул ее Опустошителю. В глазах того отразилось по изумруду, губы вытянулись в довольной улыбке. Он сжал в кулаке осколок, и тот заиграл всеми оттенками зеленого цвета. Слезы Линден иссякли, как иссякает источник в безжизненных песках. Всадник отошел в сторону, и Опустошитель осмотрел каждого на пленников. Он приблизил к Линден злобное лицо и взглянул ей прямо в глаза, выискивая остатки ее "я", оценивая их и насмехаясь над малостью. - Я не могу тебя уничтожить, - сказал он с сожалением. - Ты останешься невредимой, но испытаешь все муки, какие я придумаю для тебя. Он отвел взгляд от Линден, как будто она больше не заслуживала его внимания. - Но эти предатели - другое дело. Он повернулся к Сандеру и Холлиан: - Никто не будет против, если они сломаются прежде, чем прольется их кровь. Опустошитель прижал Каменную Мощь к груди. Энергия осколка, клубясь, поднималась к его лицу. Расширив ноздри, он жадно вдохнул испарения силы, словно редкостный наркотик или адское благовоние. - Где Томас Ковенант? Сандер и Холлиан не пошевелились. Линден тоже не двигалась, но сердце ее сжалось от ужаса. Опустошитель сделал едва заметный жест, и Сантонин забормотал над рукхом заклинание. Внезапно наваждение, сдерживавшее Сандера и Холлиан, исчезло. Они неуклюже отступили на шаг, словно забыли, как управлять своими членами. Однако через миг эг-бренд и гравелинг с дрожью выпрямились и прижались друг к другу. Страх светился в глазах Сандера, словно он смотрел на ужасную купель и владыку своего существования. Холлиан закрыла лицо руками, как испуганный ребенок. - Где Томас Ковенант? Охваченные безумным страхом, несчастные развернулись и попытались убежать. Не обращая внимания на Холлиан, Опустошитель вытянул руку, и та, питаясь колдовскими чарами Каменной Мощи, стала удлиняться, пока не схватила Сандера за шею. Почувствовав, что задыхается, тот упал на колени. Лишившись товарища, Холлиан остановилась и повернулась лицом к Опустошителю. Ее черные волосы разметались по плечам. Опустошитель ткнул зеленым осколком Сандеру в горло. - Где Томас Ковенант? Сандер уставился на мучителя невидящим взором. Его глаза едва не выпадали из орбит. Но он промолчал, сжав челюсти от боли. Пальцы Опустошителя напряглись. - Говори. Сандер стиснул зубы изо всех сил, как будто хотел сломать их и навсегда лишиться голоса. На щеках его двигались желваки. Вены на шее набрякли, словно он испытывал удушье. Казалось невероятным, что можно так сжимать зубы, не сломав при этом челюстей. Однако он молчал. По его лицу струился пот, но рот оставался закрытым. Опустошитель нахмурился, и на его лице отразилось недовольство. - Ты будешь говорить, - прошипел он. - Если понадобится, я вырву слова вместе с твоей глоткой. Его рука сжимала горло Сандера все сильнее и сильнее. - Где Томас Ковенант? - Он мертв! - закричала Холлиан каким-то чужим надтреснутым голосом. Линден почувствовала привкус лжи в ее беспомощности. - Он исчез. Опустошитель по-прежнему смотрел на Сандера и сжимал его горло. - Это каким же образом? - Он ушел в Анделейн, - прошептала эг-бренд. - Мы ждали его, но он не вернулся. Она притворно застонала: - Прости меня, Сандер. - А белое кольцо? - Я не знаю. Оно потеряно. Полурукий не вернулся. Опустошитель не удостоил ее и взглядом. Тем не менее он слегка ослабил хватку на шее гравелинга. - То, что ты отказываешься говорить, - прошептал он, - свидетельствует о том, что Томас Ковенант не умер. Если Полурукий действительно пропал, почему ты хочешь, чтобы я поверил тебе, будто он жив? Линден молча молила Сандера поддержать ложь Холлиан - ради него самого и ради Ковенанта. Гравелинг с трудом разжал челюсти, и мутный взор его немного прояснился. Сглотнув комок в горле, он прохрипел: - Я хотел напугать тебя. Зловещая улыбка коснулась губ Опустошителя. Но, как и Сантонина, его сдерживала уверенность в своей цели. - Отведи их в темницу, - приказал он Всаднику. Линден так и не поняла, поверил ли он в ложь Холлиан. Но ей было ясно, что Опустошитель задумал какую-то дьявольскую хитрость. Произнеся над рукхом несколько слов. Сантонин вновь вверг Сандера и Холлиан в состояние прострации. Двигаясь как марионетки, пленники последовали за ним к выходу из каменного горшка. Они снова пересекали безликие залы и переступали через пороги, которые, казалось, существовали лишь для того, чтобы о них можно было забыть. Сантонин подвел их к двустворчатой железной двери и, распахнув ее, протолкнул двух женщин и Сандера в темницу. Длинный и мрачный коридор ощерился дверьми с зарешеченными окнами. Однако Линден не увидела через них ни одного заключенного. Сантонин сначала запер Сандера, потом Холлиан, после чего, миновав несколько камер, затолкал в узкий карцер напуганную Линден. Беспомощная и растерянная, она остановилась у отвратительного соломенного тюфяка, ежась под пристальным взглядом Всадника. Внезапно он погасил свой рукх и протянул к ней руку. Обезумев от страха, Линден рухнула на тюфяк и сжалась в дрожащий комочек. Стало тихо. Через несколько секунд камеру заполнил торжествующий смех Сантонина. Дверь с визгом закрылась, и засовы встали на свои места. Линден осталась одна посреди черных и холодных каменных стен. Она неподвижно лежала на соломе, пока бесстрастное время текло над ней и гранитным колоссом Ревелстоуна. Она ощущала себя разбитой бутылью и не могла наполнить свою душу заново. Ее мучил страх - отвратительный животный страх. Она боялась что-либо предпринять, боялась даже подумать о каком-то усилии. Ей ничего не хотелось, кроме тишины, покоя и забвения. Но она не находила всего этого. Попав в преддверие ада, она блуждала в пустоте и ждала, чем кончится эта мука, которая разрывала ее на части. Охранники приносили ей гнилую пищу и тухлую воду, но она не замечала их, отрешившись от всего. Линден не слышала лязга железной двери, звучавшего всякий раз, когда появлялись охранники; когда приводили новых заключенных и уводили на казнь. Этот звук ничего не означал. В тюрьме никто не говорил. Она тосковала по голосам. Она искала какой-нибудь образ, чтобы сохранить рассудок, - какое-нибудь имя или слово, чтобы вернуть свое потерянное "я". Но Линден позабыла все имена и образы. А слов ей никто не говорил. И все же как-то раз послышался голос - вернее, крик, как будто какой-то заключенный вырвался на свободу. Услышав его, она стряхнула с себя оцепенение. Преодолевая слабость, появившуюся от неподвижности и постоянного недоедания, Линден, словно калека, поползла к двери. Монотонный голос был незнакомым, однако Линден чувствовала к нему такую благодарность, что поначалу с трудом разбирала слова. Она прильнула к прутьям решетки и прислушалась. - Я приветствую тебя, юр-Лорд, - говорил чей-то голос. - Томас Ковенант! Неверящий и Обладатель белого золота! Тебя помнят среди харучаев. Говоривший произносил слова твердо и отчетливо. - Я Бринн. Ты пришел, чтобы выпустить нас на свободу? Ковенант! Линден хотела прокричать это имя, но из пересохшего горла не вырвалось и звука. В следующий миг она услышала звук удара по телу. Ковенант! Тело упало на каменный пол. Вокруг него собрались охранники. Линден поднялась на цыпочки и, прижавшись лицом к прутьям, попыталась что-нибудь увидеть, но в поле ее зрения никого не оказалось. Через несколько секунд послышались грузные шаги людей, обремененных тяжелой ношей. Дверь тюрьмы отворилась и захлопнулась. Несчастную Линден вновь объяла тишина. Ей хотелось зарыдать, но она знала, что слезами горю не поможешь. Линден услышала имя, которое заполнило пустоту ее души. Ковенант! Беспомощность и надежда. Ковенант жив. Он здесь. Он спасет ее. Вот только как он узнает, что ее надо спасать из застенков Верных? Какое-то время, ужасно долгое и мучительное, она сидела у двери и беззвучно плакала. В ее памяти возник образ Ковенанта. Он улыбался Джоан. Несмотря на свою беззащитность, он казался неуязвимым и чертовски сильным. А что, если охранники убили его? Наверное, убили. Но нет! Они не могли его убить! Ковенант пробудил в ней надежду. Она по крупицам собирала прежнюю Линден, чтобы снова стать такой, какой была во время их первой встречи. Когда слезы иссякли, она подползла к чаше с водой, осушила ее и съела, сколько смогла, зловонной тюремной пищи. Опустившись на соломенный тюфяк, Линден закрыла глаза и тут же заснула. Ее разбудил лязг железа: кто-то отодвигал запоры на железной двери. Линден скатилась с тюфяка и вскочила на ноги. Ее сердце бешено заколотилось в груди. Ковенант... Дверь открылась, и в камеру вошел Опустошитель. Там, где мантия обнажала его тело, она видела лишь темную пустоту. От него исходило такое мощное излучение Зла, что Линден не ощущала его физической сущности. Зло заполнило все пространство между ними и прижало ее спиной к стене. От Опустошителя воняло Маридом и кровожадностью пчел. От него несло безумием Джоан. Зловонное дыхание пропитало воздух запахом гниющей плоти, рвотной массы и кучи свежего дерьма. Даже от его голоса несло тошнотворной смрадной гнилью. - Оказалось, что твои спутники лгали, - сказал Опустошитель. - Я удивлен. До сих пор я думал, что люди Страны трусливы, как дети. Впрочем, это не имеет значения. Убийство трусов и детей не приносит мне большого удовольствия. Я предпочитаю иметь дело с безрассудной смелостью. К счастью, Неверящий не попытался освободить тебя. Опустошитель презрительно усмехнулся: - Он еще не знает о твоем бедственном положении. Линден вжалась в стену, будто хотела скрыться за обтесанным гранитом. Это инстинктивное движение не ушло от внимания злодея. Она испуганно смотрела ему в глаза. Его взгляд впивался в нее, сжимал леденящей хваткой сердце и опалял истерзанную душу огнем лютой злобы. - Но и он не имеет для меня никакого значения, - продолжал Опустошитель, и от его голоса веяло могильной сыростью. - Важно только его кольцо. У него нет иного выбора, как только отдать его мне. Он уже принес себя в жертву ради продажной сучки, и отныне ни одна сила под Аркой Времени не сможет помочь ему. Нет, Линден Эвери. Оставь все мысли о Томасе Ковенанте, ибо основное проклятие Страны ляжет на твои плечи! Нет! Линден не могла защититься от таких сильных чар. Тьма, клубившаяся вокруг нее, казалась густой и тяжкой, как боль ребенка, потерявшего родителей. Нет! Ни за что на свете! - Ты избрана для особого осквернения. Ты будешь главенствовать в Стране, как главенствует железо, превращая землю в руины. Его слова марали душу Линден, словно липкая грязь. - Тебя избрали, Линден Эвери, потому что ты можешь видеть. Тебе доступно то, что не замечает никто другой. Ты открыта для Зла и поэтому будешь первой. Твои глаза, уши и руки помогут совершать то, что потребует от тебя Презирающий. Разрушение станет делом твоей жизни. Я постараюсь, чтобы ты нашла вкус в этом веселом занятии. Но хочу тебя предостеречь. Теперь ты знаешь свое предназначение, и тебе не удастся от него уклоняться. Любое твое сопротивление обречено на провал. Лорд Фоул уже выиграл эту битву. "Нет. Я тебе не верю!" Линден была врачом. Никто не мог заставить ее служить разрушению и смерти. Ни одна сила, ни одна хитрость, никакое внушение не могли превратить разумного человека в монстра. "Нет! Никогда!" Поток слов захлестнул ее и вырвался наружу. - Вы больны, - прошептала она. - Это болезнь, которая называется манией. Ваш разум гибнет от физиологического сумасшествия. Химический дисбаланс в коре головного мозга. Вы просто не знаете, о чем говорите. Я не верю в Зло! - Не веришь в Зло? Опустошитель немного смутился. - Вот уж, воистину! Ну, эту-то ложь я могу опровергнуть. Он приблизился к ней, и от него повеяло дыханием смерти. - О-о! Да ты убила человека! Разве это не Зло? Опустошитель сделал движение, словно хотел ее обнять. Но он не имел ни рук, ни лица. Сверкающее нечто в рукавах его мантии протянулось к Линден и погладило ее по щеке. Ужас от этого прикосновения всколыхнул сонную одурь в ее душе. Зло опалило холодом лицо и сковало чувства, как будто то, чего она так боялась, исполнилось. Зло выжгло дотла ее надежды и стало истиной - истиной презрения. Оно стирало ее черты и глодало красоту, разъедая все, чем она была. По коже разлился губительный Солнечный Яд, от которого гибли животные и стонали деревья. Линден захотелось завыть от страха, но яд лишил ее голоса. И она убежала. Убежала внутрь себя, поскольку не имела иной защиты. Она стала глухой, слепой и немой, закрыла каждую пору кожи и захлопнула дверцу разума. "Нет!" Ужас придал ей силы. "Никогда!" Отрешившись от всего, Линден погрузилась во тьму, которая отделяла смерть от жизни. Ни за что на свете! Глава 16 Судьба вейнхимов "Я не могу!" Ковенант попытался сесть, сбросив с себя одеяло и вырываясь из рук, которые удерживали его. "Я не сдамся!" Он упорно старался освободиться, но слабость приковывала его к ложу. Правую руку пронзило воспоминание о прежней боли. "Что вы делаете со мной? Пустите!" Внезапно Ковенант почуял аромат травы, на которой он лежал, - нежный и умиротворяющий запах. Его руки расслабились сами собой. Во тьме возник чей-то смутный силуэт, и над Ковенантом склонилось лицо человека. - Отдыхай, обладатель кольца, - ласково сказал незнакомец. - В этом святилище никто не причинит тебе зла. Поправляйся, а дела твои никуда не денутся. Голос притупил его отчаяние. Воздух наполнился благоуханием травы. Ковенанта охватила дрема, и, пробормотав, что ему необходимо отыскать Линден, он погрузился в забытье. Проснувшись, Ковенант не сразу пришел в себя и долго лежал, ощущая, как к нему возвращались чувства. Он открыл глаза и уставился на гладкий каменный свод. "Это подземелье", - подумал Ковенант, и даже то, что он лежал на свежей траве, не поколебало его в этой мысли. Окон в просторном помещении не было. Свет исходил от светильников, стоящих в каждом углу. Вошел человек, лицо которого было Ковенанту уже знакомо. Он улыбнулся больному и помог принять сидячую позу. - Побереги себя, владелец кольца. Ты смертельно болен. Эта слабость не скоро пройдет. Человек подал Ковенанту чашу с темной жидкостью и кивнул, предлагая выпить. Жидкость обладала затхлым незнакомым вкусом, но действие ее оказалось успокаивающим. Подкрепившись, Ковенант принялся осматривать свое обиталище. Его постель стояла в центре комнаты на возвышении и походила на катафалк. Природный камень стен и невысокого, в рост человека, свода был тщательно обтесан и отшлифован. В одной из стен виднелось несколько низких проемов. Светильники, стоящие на железных треножниках, были сделаны из серого камня и наполнены густой черной жидкостью, которая горела без дыма. Повернув голову, Ковенант увидел Вейна. Тот стоял у кровати, слегка согнув руки. На губах его застыла привычная улыбка, а черные глаза без зрачков и белков казались глазами слепца. Ковенанта затрясло от отвращения. - Убери его... - Горло казалось дыркой в пересохшей глине. - Убери его отсюда! Хозяин подземного жилища обнял Ковенанта за плечи. - Наверное, это как-то можно сделать, - сказал он, криво усмехнувшись. - Но мне пришлось бы приложить немало сил и смекалки. Ты его боишься? Почему? - Он... - Ковенант вздрогнул, вспомнив танцующие жертвы Солнечного Яда и усмешку Вейна. - Этот ублюдок не захотел мне помочь, - произнес он с трудом. - Избавься от него. - О владелец кольца, - нахмурившись, сказал человек. - Такую просьбу не так-то легко выполнить. Я многое должен - и хочу - рассказать тебе. Он взглянул на Ковенанта, и тот впервые внимательно оглядел своего спасителя. Темноволосый и коренастый, он походил на жителя подкаменья и не носил ничего, кроме широкой кожаной набедренной повязки. В кротких карих глазах светилось доброе участие. Чувствовалось, что этот человек многое пережил, ибо лицо его покрывала густая сетка страдальческих морщин, а рот то и дело подергивался, словно от горьких воспоминаний. Кожа имела бледный оттенок, характерный для человека, который прежде был очень загорелым. Ковенант почувствовал к нему огромную симпатию. - Я Хэмако, - сказал мужчина. - Мое прежнее имя вейнхимы не могли произнести, и мне пришлось его изменить. Они называют тебя владельцем кольца.., и как таковой ты им хорошо известен. Но я с радостью буду называть тебя так, как ты того захочешь. Ковенант с натугой сглотнул и еще немного отпил из чаши. - Ковенант, - хрипло произнес он. - Меня зовут Томас Ковенант. Хэмако кивнул: - Рад встрече с тобой, Ковенант. Мужчина снова вернулся к разговору о Вейне: - В течение двух дней, пока ты лежал в бреду, вейнхимы пытались разгадать это существо. Они поняли, что Вейн не является носителем Зла, и очень удивились, поскольку создали его юр-вайлы, а им вейнхимы не доверяют. И он не знает ничего такого, что не было бы известно и вейнхимам. Их смутило только одно... Хэмако замолчал, словно не решался напомнить Ковенанту о пережитом ужасе. - Когда ты спас дхрагу-вейнхима из огня и тем самым подверг опасности свою жизнь, дхрага дал команду этому юр-вайлу. Вейн должен был защищать тебя. Почему он не подчинился? Темная жидкость смягчила горло Ковенанта, но говорил он по-прежнему хрипло: - Я уже использовал эту команду, и он убил шестерых людей. - О-о! - только и выговорил Хэмако. Он отвернулся от Ковенанта и что-то крикнул в один из проемов на странном лающем языке. Почти сразу же в помещение вошел вейнхим. Он с любопытством понюхал воздух, обратив незрячее лицо в сторону Ковенанта, и быстро заговорил о чем-то с Хэмако. Гортанные звуки резали Ковенанту слух - слишком много неприятных воспоминаний было у него связано с юр-вайлами, - но он подавил раздражение, стараясь не думать о зловещем Вейне. Вскоре вейнхим засеменил к выходу, всем своим видом показывая, что получил важную информацию. А Хэмако снова обратился к Ковенанту: - Значит, ты не наткнулся на Вейна случайно? - В глазах его светился интерес. - Он следует за тобой по какой-то причине? Ковенант кивнул. - Он дан тебе, - продолжал Хэмако, - дан теми, кто знал о его предназначении. А сам-то ты понял его? - Нет. То есть, я хочу сказать, да, он дан мне. Мне сказали, как командовать им. Мне сказали, что я могу доверять ему. - Ковенант нахмурился, будто вдруг засомневался в этом. - Но больше мне не говорили ничего. Хэмако помялся: - Могу я спросить.., кто дал его тебе? Ковенант почувствовал смущение. Ему не хотелось давать прямой ответ. Он не сомневался в порядочности Хэмако, но не желал рассказывать ему о своей встрече с Мертвыми. - Я был в Анделейне, - уклончиво ответил он. - О, холмы Анделейна, - прошептал Хэмако. - Ты говоришь о Мертвых. Он кивнул с пониманием, но по-прежнему выглядел нерешительным. Внезапно Ковенанта осенило: - Ты знаешь, какова его цель. - Он часто слышал о мудрости вейнхимов. - Но ты не можешь сказать мне об этом. Губы Хэмако нервно задергались. - Ковенант, - сказал он, стараясь говорить убедительно. - Мертвые были твоими друзьями, не так ли? Они всегда заботились о тебе и предостерегали от опасностей. Это правда.., вейнхимы знают о многом и догадываются о еще большем. Без сомнения, есть множество вопросов, на которые они могли бы ответить тебе. Но... Ковенант перебил его: - Ты знаешь, как одолеть Солнечный Яд, однако и этого мне не скажешь? Хэмако вздрогнул: - Конечно, твои Мертвые подарили тебе то, о чем следовало бы рассказать. О Томас Ковенант! Я очень хочу поделиться с тобой тем, что знаю от вейнхимов. Но они строго-настрого запретили мне делать это. По многим причинам. Они никогда ничего не рассказывают, если не могут проверить, как используется полученное знание. Правда, для владельца кольца они, может, и сделают исключение. Но вейнхимы не могут видеть Мертвых и боятся силы их даров. Это парадокс - знание легче хранить, чем делиться им, ведь его могут использовать не по назначению. Мне позволено сказать только одно: если я открою тебе, в чем состоит цель Вейна, он не сможет выполнить свое предназначение. - На лице Хэмако было написано: "Пожалуйста, пойми меня". - А он должен это сделать. Непременно должен! "Потому что этого хотят юр-вайлы, - язвительно подумал Ковенант. Он был разочарован. - А может быть, вейнхимы такие же подлые, как и юр-вайлы?" Он опустошил чашу и попытался встать на ноги, но Хэмако удержал его. Глаза Ковенанта злобно сверкнули. - Я обязан вейнхимам жизнью, - сурово промолвил Хэмако. - И многим другим. И я не предам их доверия, чтобы ублаготворить тебя, хоть ты и владелец кольца. Ковенант рванулся, но Хэмако держал его крепко. После нескольких тщетных попыток Ковенант обессиленно рухнул на травяное ложе. - Ты сказал - два дня, - прошептал он. - Еще два дня! Мне нужно идти. Я и так уже опаздываю! - Да ты чуть жив! - ответил Хэмако. - И попросту не устоишь на ногах. Неужели дело такое срочное? Ковенант хотел съязвить в ответ, но вовремя спохватился. Он не мог осуждать Хэмако за отказ отвечать на важный вопрос. Он и сам поступил бы так же. Немного поостыв, он сказал: - Всадник схватил троих моих друзей. Их сейчас везут в Ревелстоун. Если я опоздаю, они погибнут. - Ах вот оно что! Хэмако немного подумал и вновь окликнул вейнхима. Между ними состоялся еще один краткий разговор: человек пытался в чем-то убедить своего собеседника, но тот не соглашался. Наконец Хэмако, похоже, сумел уломать упрямца. Вейнхим кивнул и быстро исчез. Хэмако обернулся к Ковенанту: - Даризитар будет советоваться с Судьбой вейнхимов, и я не сомневаюсь, что тебе помогут. Они благодарные существа и добра не забывают. Им известно, что ты спас дхрагу и что тебя пытались заманить в западню. Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Риш поможет тебе догнать твоих друзей. - Но как? "Да что они могут сделать?" - Вейнхимы способны на многое, - ответил Хэмако, заставляя Ковенанта лечь. - Можешь мне поверить. А пока отдыхай. Тебе нужно набраться сил, а то, когда придет время действовать, ты будешь ни на что не годен. Ковенант подчинился. Одурманенный чудесным напитком, он вдыхал аромат травы и ощущал, как тело наливается свинцовой тяжестью, а тревожные мысли тают, тают... Хэмако встал. - Скажи хотя бы, как я здесь оказался, - произнес Ковенант, едва ворочая языком. - Последнее, что я помню... - Он старался не смотреть на Вейна. - Я умирал на столбе посреди костра. Как вы спасли меня? Хэмако сел на край постели. - Об этом я могу рассказать. Но, видишь ли... - Он смущенно пожал пленами. - На самом деле не мы тебя спасли. Ковенант рывком поднял голову: - Не вы? - Полегче. - Хэмако легонько ткнул его в лоб. - В этом просто не было необходимости. Ковенант схватил Хэмако за руки: - Но как, черт возьми, я остался жив? - Послушай, друг, - с мягким укором произнес мужчина. - Как я могу тебе что-то рассказывать, если ты так взвинчен? Ковенант медленно разжал пальцы: - Ладно. Темные пятна поплыли у него перед глазами, но он заставил себя сосредоточиться. - Рассказывай. - А было это так, - начал Хэмако. - Когда дхрага-вейнхим освободился с твоей помощью и понял, что Вейн не подчиняется команде, он хотел, чтобы ты убежал вместе с ним. Но ты не понял его. И тогда он побежал один. Побежал, несмотря на все свои раны. Он хотел поскорее рассказать в рише о том, что ты попал в беду. Дхрага был приманкой в ловушке. И эта ловушка... Ковенант перебил его: - Что такое "риш"? - Ах, извини меня. За двадцать оборотов луны я не слышал человеческого голоса, если не считать тех людей, кто был наказан Солнечным Ядом. Я забыл, что ты не говоришь на языке вейнхимов. В нашей речи слово "риш" означает нечто вроде фермы. Это ячейка общественной структуры вейнхимов. В Стране много тысяч вейнхимов, и все они живут в ришах, по двадцать-сорок обитателей. Каждый риш живет сам по себе - хотя я должен сказать, что между ними существует тесное общение. В великой войне около сорока веков назад пять ришей сражались вместе против юр-вайлов Презирающего. Но такое содружество случается очень редко. Каждый риш держится сам по себе и по-своему толкует Судьбу. Наш риш живет здесь очень долго, и у нас имеются собственные взгляды на то, что происходит в Стране. Ковенант хотел спросить, что такое "Судьба", но он не решился перебивать Хэмако. - Узнав, что ты попал в беду, мы сразу же поспешили к тебе на помощь. Однако ты был слишком далеко. Когда схватили дхрагу - того самого, которого ты спас, - мы решили ничего не предпринимать, хотя для риша нет ничего хуже, чем оставить в беде кого-то из своих. Тем не менее у нас были основания бояться западни: мы долгое время живем бок о бок с теми, кто пострадал от Солнечного Яда. На глаза Хэмако навернулись слезы. - Эти злые существа, поймавшие тебя, не раз хотели уничтожить вейнхимов. Вот почему мы боялись, что ловушка предназначена для нас. Мы не хотели убивать, но и умирать нам тоже не хотелось. Риш оставил дхрагу на волю его судьбы. Ковенанта поразило, что Хэмако отождествлял себя с сообществом вейнхимов и в то же время так по-человечески жалел несчастных людей, которые стали жертвами Солнечного Яда. Однако он не смел его перебить. - К тому же, - сказал Хэмако, справившись с чувствами, - за три дня пустынного солнца до того, как ты попал в западню, вейнхимы вынюхали след Опустошителя. "След Опустошителя?" Ковенант застонал. Теперь он знал, почему появилась ловушка и откуда взялся паук. - Мы очень боялись западни. Но, узнав, что человек, попавший в беду, - владелец кольца, вейнхимы бросились к тебе на помощь. Однако расстояние было слишком велико, - повторил Хэмако. - Мы оказались там в тот момент, когда ты сам освободил себя с помощью дикой магии. "Освободил... - У Ковенанта заныло сердце. - О нет!" - Твоя рука выглядело ужасно черной, а белое кольцо на пальце излучало серебристый огонь. Веревки сами упали с тебя, и горящие сучья разлетелись в стороны. Отмеченные Солнечным Ядом разбежались в ужасе, как трусливые тараканы. Края ложбины крошились и плавились. И только Вейн стоял посреди огня как ни в чем не бывало. Напор силы свалил тебя наземь. Догадавшись, что ты отравлен ядом, мы принесли тебя сюда, и вейнхимы заботились о тебе - а умения им не занимать, - пока смерть не отступила. Теперь ты в безопасности. Хэмако замолчал. Взглянув на Ковенанта, он встал и направился к дверному проему. - Значит, Опустошитель? - прошептал Ковенант. - След его уже исчез, - тихо ответил Хэмако. - Боюсь, что он выполнил свою задачу. "Или ты боишься за меня, - с грустью подумал Ковенант. Он не заметил, как Хэмако ушел. Его одолевали невеселые мысли. - Проклятие! Сначала Марид, потом пчелы, а теперь еще и это. Каждая атака все затейливее. И всякий раз в деле присутствует Опустошитель. Ад и кровь! Почему?" Ковенант почувствовал досаду. А как же иначе? Лорд Фоул не желал его смерти и не хотел, чтобы кольцо попало к Опустошителю. Презирающий хотел иного. Ему было нужно, чтобы Ковенант отступился, сам, добровольно, отказался от попытки спасти Страну. Следовательно, цель этих атак состояла в том, чтобы вытянуть из него силу или побудить к насилию, когда он находился в невменяемом состоянии и не соображал, что делает. "Не соображал, что делает!" Неужели Презирающий хотел запугать его, чтобы заставить отдать кольцо? "Гореть ему в аду!" Ковенант всегда боялся своей силы. В прошлом он смирялся с своим странным могуществом только потому, что с его помощью сумел нанести поражение Лорду Фоулу. Однако тогда он не воспользовался им до конца, не прикончил Презирающего, и тот, окрепнув, снова стал угрожать Стране. Ковенант поступил так намеренно, сознательно взял на себя вину за все будущие проделки Лорда Фоула - ибо это было меньшее из двух зол. "В каждом человеке живет свой Лорд Фоул, - думал Ковенант, - и в бесприютном изгнаннике, сетующем на злосчастную судьбу, и в прокаженном, проклинающем свою болезнь. Единственная возможность избавиться от такой напасти - самоограничение. Нельзя давать себе воли, нельзя поступать безрассудно". Не сдержи тогда Ковенант свою силу, отдайся он во власть дикой магии - и результат был бы плачевен: в душе родился бы его собственный Лорд Фоул. Но Ковенанта образумила та часть его "я", которая трезво смотрела на происходящее и предвидела исход битвы. Безграничная сила и слепая ярость помешали бы одержать победу, и он в один миг превратился бы из жертвы в мучителя. Уж кто-кто, а он прекрасно знал, как легко происходит такое превращение. Поэтому в глубине души он боялся дикой магии, а вернее, своей способности порождать жестокую силу. И именно этот его непонятный дар не давал покоя Презирающему. Яд заставлял его мощь вырываться наружу, усиливал ее стократ, и Ковенант был не в состоянии сопротивляться этому. В подкаменье Мифиль ему с трудом удалось осветить оркрест Сандера, а через два дня он уже мог разрушить камни. Без своей на то воли. И он по-прежнему не знал, почему так происходит. Возможно, спасая Джоан, он продал свою душу и уже не властен над собой. Но даже если так, он все равно не желал сдаваться. Ведь с каждым разом его сила росла, а вместе с ней росли шансы вновь взять верх над Презирающим. Опасность заключалась в яде, в потере контроля над собой. Но если Ковенант постарается избегать дальнейших рецидивов и научится владеть собой... Он был прокаженным, и вся его жизнь подчинялась строжайшей дисциплине. Пусть Лорд Фоул считает, что Ковенант полагается лишь на счастливый случай. Размышляя таким образом, Ковенант понемногу успокаивался. И так же медленно тело его наливалось здоровьем и бодростью. Дивный запах травы приглушал физическую боль. Вскоре Ковенант уснул. x x x Разбудил его толчок Хэмако. Ковенант похлопал глазами спросонья и попытался сообразить, сколько же он спал. Похоже, долго. Вокруг ничего не изменилось, но Ковенант был уверен, что времени прошло немало. Тяжело вздохнув, он сел на постели. - Сколько дней я уже потерял? Хэмако подал Ковенанту большую чашу с темной вязкой жидкостью. - Ты пробыл среди нас три дня чумного солнца, - ответил он. - Рассветет еще не скоро, но я разбудил тебя, потому что многое хочу показать и рассказать перед твоим уходом. Пей. "Три дня! О ужас!" Ковенант с мрачным видом отхлебнул из чаши. И после первого же глотка ощутил прилив бодрости; пальцы, держащие чашу, сразу окрепли. Ковенант взглянул на Хэмако: - Что это такое? - Витрим. Хэмако улыбнулся: больной преобразился на глазах. - По свойствам он напоминает алианту, но это не сок из нее. Этот напиток вейнхимы делают по собственному рецепту. Ковенант единым духом осушил чашу и, отдав ее Хэмако, встал. - Когда я могу уйти? Мне уже нечем оправдывать свою бездеятельность. - Не сейчас, - ответил Хэмако. - Ты должен остаться. Ненадолго. Уверяю тебя, ты не даром проведешь здесь время. Он передал чашу вейнхиму, стоящему рядом, и взял у него кожаный мех, который протянул Ковенанту. - Витрим, - сказал он. - Если пить его понемногу, можно обойтись без пищи целых три дня. Ковенант благодарно кивнул Хэмако и привязал мех к поясу. - Томас Ковенант, - сказал Хэмако, - мне жаль, что мы отказались ответить на твои вопросы. Поэтому я хочу, чтобы перед уходом ты узнал о Судьбе вейнхимов. Тогда, возможно, ты поймешь, почему я сказал, что их мудрости можно доверять. Только вот захочешь ли ты это понять? Ковенант глянул на Хэмако и печально улыбнулся. - Хэмако, ты спас мне жизнь. Я могу быть полным идиотом, но все же в состоянии оценить то, что ты для меня сделал. Я попытаюсь понять все, что ты мне расскажешь. - Он помолчал и добавил: - Только не трать на объяснения слишком много времени. Если я не выручу своих друзей, то уже не смогу жить в мире с самим собою. - Тогда идем, - ответил Хэмако и направился к выходу. Ковенант задержался немного, заправляя рубашку в брюки, и последовал за ним. Шагнув за порог, он с неприязнью заметил, что Вейн снова идет за ним. Ковенант вышел в коридор, аккуратно вырубленный в монолитной скале, где он едва мог выпрямиться. Проход был длинным и освещался небольшими лампадами, висящими на стенах на одинаковом расстоянии друг от друга. В них жарко горела все та же бездымная темная жидкость. Через некоторое время проход разветвился и превратился в сеть туннелей. По пути Ковенанту и Хэмако начали встречаться вейнхимы. Одни молча проходили мимо, другие обменивались с Хэмако парой фраз на своем лающем языке, но все без исключения учтиво кланялись владельцу кольца. Наконец туннель привел их в пещеру, где было светло как днем от костров, полыхающих в чанах с темной жидкостью. Пещера казалась огромной: футов сто высотой и примерно триста в поперечнике. В этом каменном зале находилось около двадцати вейнхимов, которые были заняты какой-то работой. Осмотревшись, Ковенант с удивлением обнаружил, что перед ним не что иное, как сад. Пол пещеры покрывала густая трава. Повсюду были разбиты клумбы, окруженные кустами. Деревья: золотни, дубы, персиковые, платаны, вязы, яблони, чакаранды, ели и множество других - тянули ветви к своду потолка. По стенам змеились лоза и лианы. За растениями ухаживали вейнхимы. Они сновали под деревьями, что-то напевая и ловко орудуя короткими железными жезлами. Из металла сочилась темная жидкость, которая орошала цветы, кусты и лозу и, как видно, питала их корни. Эффект был поразительным. На поверхности Страны Солнечный Яд разрушал все законы природы: ничто не росло согласно закону собственного бытия, ничто не умирало собственной смертью. Но здесь, где отсутствовали солнечный свет и вольный ветер, где не было насекомых-опылителей и природной почвы, сад вейнхимов цвел и благоухал, и казалось, что не может быть ничего более естественного, чем растения, приносящие плоды под каменным небом. Ковенант с изумлением взирал на все это великолепие, но когда он открыл рот, собираясь о чем-то спросить Хэмако, тот поднял руку, призывая его молчать, и повел Ковенанта дальше. Они медленно шли среди цветов и деревьев. Вейнхимы по-прежнему что-то напевали, но никто из них не заговаривал друг с другом или с Хэмако - они были поглощены работой. "Да, нелегко им приходится, - подумал Ковенант. - Чтобы вырастить такой сад под землей, нужно быть фанатиком своего дела и обладать недюжинными знаниями". Но Хэмако хотел показать ему еще кое-что. Он повел Ковенанта и Вейна к дальнему концу пещеры, а оттуда по новой череде коридоров. Теперь они вели вверх, и, поднимаясь, Ковенант почуял запах животных. Он уже догадывался, что ему предстояло увидеть, когда Хэмако вошел в другую огромную пещеру, хотя и не такую высокую, как та, где был сад. Это был зоопарк. Здесь вейнхимы выращивали сотни разных животных. В небольших загонах, устроенных наподобие естественных обиталищ, жили пары барсуков, лис, собак, обезьянок, кротов, енотов, выдр, кроликов, рысей и ондатр. Многие из них были еще детенышами. В отличие от сада зоопарк выглядел менее впечатляюще. Животные, лишенные привычной среды обитания, утратили часть присущих им повадок. Но это был пустяк по сравнению с тем потрясающим фактом, что эти существа вообще сохранились, тогда как на поверхности, под Солнечным Ядом, не мог выжить ни один зверь. Вейнхимы спасли эти виды от полного исчезновения. И вновь Хэмако промолчал в ответ на вопросы Ковенанта. Они покинули пещеру и продолжали подниматься вверх. В этих туннелях вейнхимы им уже не встречались. Вскоре подъем стал настолько крут, что Ковенант поразился: как же глубоко в земле он проспал эти три дня. И тут же устыдился своей бесчувственности - раньше ему не приходило в голову задуматься об этом, так же как не хотелось расспросить подробнее об удивительном витриме и поговорить по душам с теми, кто помогал ему. И тут он с тоской подумал о Линден. Линден... Она бы точно знала, можно ли доверять Вейну. Коридор уткнулся в винтовую лестницу, которая привела их в небольшое круглое помещение, откуда, на первый взгляд, не было выхода. Но Хэмако положил руки на один из каменных блоков стены и, пролаяв несколько слов на языке вейнхимов, нажал этот потайной рычаг. Стена, не имеющая видимых трещин, раскололась надвое, и блок отошел в сторону. Ковенант вышел в образовавшийся пролом и увидел над головой тускнеющие звезды. На востоке, где небо над горизонтом немного побледнело, занималась заря. От этого зрелища у Ковенанта захватило дух, и он вдруг почувствовал, что не хочет покидать чудесную и безопасную обитель вейнхимов. Но не успел он укрепиться в своем желании, как услышал грохот каменного блока за спиной, закрывшего вход в подземелье. Едва заметный в темноте, Хэмако провел Ковенанта меж черных приземистых силуэтов с неясными очертаниями, вышел на открытое пространство и уселся на землю, обернувшись лицом к востоку. Ковенант последовал его примеру и только тут обнаружил, что сидит на плоском выступе скалы, который являлся защитой от первых солнечных лучей, напоенных Солнечным Ядом. Вейн стоял поодаль, будто не знал о необходимости подобного ритуала или не испытывал в нем потребности. - Теперь я буду говорить, - сказал Хэмако. Его голос тихо звучал в ночи. - Не надо бояться проклятых Солнечным Ядом, которые хотели тебя погубить. Они больше не придут сюда. На то у них достанет ума и страха. Судя по всему, это место было для него чем-то вроде личного святилища. Ковенант устроился поудобнее и приготовился слушать. После долгого молчания Хэмако наконец снова заговорил: - Огромная бездна лежит между существами рожденными и сотворенными. Рожденных, таких как мы, не мучает факт собственного физического бытия. Возможно, тебе хотелось бы иметь более острое зрение и больше силы в руках, но само наличие рук и глаз не приносит тебе страданий. Ты родился по Закону, таким, каким должен был родиться. Только сумасшедшие ненавидят свое естество. С вейнхимами дело обстоит по-другому. Они сотворены - как и юр-вайлы - в результате намеренного акта в питомниках демондимов. Но и сами демондимы - порождение знания, а не плоти и крови вайлов, которые пришли прежде них. Таким образом, вейнхимы не являются детьми Закона. Она абсолютно чужды этому миру. И неестественно долго живут. Некоторые из нашего риша помнят Лордов и древнюю славу Ревелстоуна и рассказывают о пяти ришах, которые сражались перед воротами Ревелстоуна во время великой осады, и о Голубом Лорде, который обратился к ним за помощью. Но все это осталось в прошлом. Число вейнхимов пополняется единственным путем: юр-вайлы продолжают труд своих творцов-демондимов. Много пород уже сделано в недрах земли: некоторые из них - юр-вайлы, некоторые - вейнхимы, а некоторые вообще новые, чья плоть создана фантазией, знанием и силой. Один из таких следует за тобой. Специально созданный для выполнения особой миссии. Небо на востоке медленно светлело. Блекли последние звезды. Темные силуэты вокруг Ковенанта и Хэмако приобретали все более ясные очертания, обнаруживая свою принадлежность тем или иным предметам. - Вот Судьба всего отродья демондимов. Каждый вейнхим и юр-вайл осознает себя и не видит смысла быть тем, кем он является. Это результат выбора, которого он не делал. Но натуры вейнхимов и юр-вайлов совершенно разные. Вдохновленные хронической ненавистью к собственным формам, юр-вайлы испытывают неукротимую страсть к совершенству, жажду творить то, чем они не являются. И при этом они ни с чем не считаются. Они оказывают Презирающему любые услуги, а тот вознаграждает их знанием и снабжает материалом для сотворения новых созданий. Таких, например, как твой спутник. Потому-то вейнхимы и удивились, не обнаружив в нем носителя Зла. При его создании юр-вайлы как будто отринули свое ожесточение и достигли идеального совершенства. Он - Судьба добродетели юр-вайлов... Но больше я ничего не могу говорить о нем. Однако сущность вейнхимов абсолютно иная. Они не безрассудны в оценке сил; благодаря Великому Осквернению, которому Кевин-Расточитель и Лорд Фоул подвергли Страну, они узнали, чем грозит такая страсть. Они хорошо понимали, какую цену придется заплатить юр-вайлам и какую они уже платят - это ненависть к себе. Вот почему вейнхимы избрали другой путь. Разделив с юр-вайлами Судьбу, они относятся к ней по-другому. Они ищут самооправдания. Хэмако передвинулся, чтобы смотреть прямо на восток. - Смысл слова "Судьба" в языке вейнхимов неоднозначен. Это и наша предопределенность, и наш выбор; а еще это слово означает совет и выработку общих решений. Судьба и выбор кажутся парой противоречивых терминов. Человеку предначертано судьбой умереть, но ни одна судьба не может определить, умрет ли он трусом или храбрецом. Вейнхимы выбрали путь, на котором они могут с достоинством встретить свое проклятие. Только они одни решили служить Закону, к которому не имели отношения. Каждый риш возложил на себя свой собственный долг. Например, сад и животные. Противодействуя Солнечному Яду и Злу Презирающего, этот риш желает сохранить то, что рождается по Закону из природного семени, в той форме, в какой оно появилось на свет. И если Солнечный Яд когда-нибудь сгинет, будущее Страны должно быть обеспечено ее природной жизнью. Ковенант слушал, и в горле у него стоял комок. Как велико то, что делали вейнхимы, и как ничтожно! Ему вдруг отчаянно захотелось что-то предпринять, как-то помочь им. На тысячах и тысячах квадратных лиг пространства, подвергающегося опустошительному действию Солнечного Яда, пещера с нормальными растениями была такой маленькой. Но результаты, которых добились вейнхимы, их истовая вера в Закон превращали ее в нечто грандиозное. Ковенант хотел высказаться на сей счет, но не нашел слов. Солнечный Яд должен был исчезнуть с лица земли, хотя бы ради вейнхимов, доказавших, что они достойны того будущего, которому служили. Ковенант закрыл лицо руками и с ужасом подумал о том, что их самоотверженность может оказаться напрасной. Когда он поднял голову, солнце уже всходило. Оно пришло в ореоле бледно-коричневой дымки - пустынное солнце. По мере того как угасала ночь, из тьмы проступали черты Страны. Осмотревшись вокруг, Ковенант вдруг обнаружил, что сидит в центре разрушенного подкаменья. Дома лежали в руинах. Кое-где сиротливо стояли уцелевшие стены. Балки валялись, как трупы, а окна в упавших каменных плитах смотрели в небо невидящим взором. Поначалу Ковенант подумал, что деревню разрушило землетрясение, но, когда утренний свет стал ярче, он увидел новые детали. Развалины были покрыты рваными дырами размером в ладонь, как будто железный град пал на деревню, изрешетил крыши, иссек стены и превратил территорию деревни в плотно утрамбованную площадку. Почву усеивали выбоины, будто ее разъело кислотой. Ближние скалы раскололись, изломались и каменным крошевом осыпались наземь. - Огонь ада! - чуть слышно прошептал Ковенант. - Что здесь произошло? Хэмако не пошевелился и лишь едва заметно кивнул. Судя по всему, это место было ему хорошо знакомо. - Об этом я тоже хочу тебе рассказать, - со вздохом ответил он. - Поэтому и привел тебя сюда. Внезапно скала у него за спиной треснула и разверзлась, обнаружив помещение, откуда совсем недавно вышли они с Ковенантом. В пролом один за другим выбрались восемь вейнхимов, и проход вновь закрылся. Но Хэмако, казалось, не обратил на них внимания. - Это подкаменье Дюринга - деревня, где жили те отмеченные Солнечным Ядом, которые пытались тебя убить. Они из моего народа. Вейнхимы окружили Хэмако и Ковенанта. Взглянув на них, Ковенант вновь устремил взгляд на Хэмако. Он хотел услышать то, что намеревался рассказать ему этот человек. - О, мой народ, - повторил бывший житель подкаменья. - Гордый народ... Двадцать оборотов луны тому назад мы были здоровыми и смелыми. Гордыми. Мы очень гордились тем, что избрали открытое неповиновение Верным. Наверное, ты слышал, для чего Верным требуется кровь. Все послушны их воле, как были послушны и мы в течение многих поколений. Но это слепое подчинение стало ненавистно нам, и однажды мы взбунтовались. О, гордость! Когда Всадник покинул нас, на подкаменье Дюринга пал Мрак на-Морэма. Его голос задрожал. - Возможно, ты не знаешь, что это такое. В тот день в небе стояло плодородное солнце. Мы, как всегда, вышли в поле и занялись обычной работой, не имея ни малейшего представления о грозившей нам опасности. Внезапно зеленое солнце заволокла зловещая тьма, и со стороны Ревелстоуна против ветра на деревню двинулось черное облако. Хэмако закрыл лицо руками и сдавил лоб, словно воспоминания причиняли ему боль. - Те, кто остались в своих домах - дети, матери, больные и слабые, - погибли, как погибло наше подкаменье, в страшных мучениях. Остальные стали бездомными. Казалось, описываемые события стояли у него перед глазами, но он не позволил себе отдаться чувствам и, сделав над собой усилие, продолжал: - И тогда мы впали в отчаяние. Весь день и всю ночь мы бродили среди развалин, ни на что не обращая внимания. У нас отняли цель, ради которой мы жили. И поутру, застав моих соплеменников вне защиты. Солнечный Яд сделал свое дело - они стали такими, какими ты их видел. Спасся я один. Перед рассветом, оплакивая смерть жены и дочери, я вышел из деревни и случайно наткнулся на трех вейнхимов. Те, видимо, почувствовали мое состояние и затащили меня в укрытие. Хэмако поднял голову, стараясь справиться с нахлынувшими слезами. - С тех пор я живу и работаю вместе с ришем. Я научился языку вейнхимов, овладел их знанием и разделил с ними их Судьбу. В душе я стал одним из них, насколько это возможно для человека. Но если бы я хотел просто рассказать тебе свою историю... - он пристально посмотрел на Ковенанта, - я не стал бы этого делать. У меня иная цель. Он быстро встал и осмотрел собравшихся вейнхимов. Глядя на него, Ковенант тоже поднялся. - Томас Ковенант, - сказал Хэмако, - я говорю тебе, что считаю себя вейнхимом. Они приняли меня в свое общество. Более того, моя потеря стала частью их Судьбы. Отмеченные Солнечным Ядом живут ужасной жизнью, совершая всевозможные злодеяния, пока не умирают. Ради меня мой риш взял на себя ответственность за них. За этими несчастными присматривают и оберегают их, пытаясь отвратить от мести за перенесенные страдания. Ради меня вейнхимы держат столько животных, сколько могут. Вот почему многие из моих соплеменников остались живы до сих пор. Вот почему риш не попытался освободить дхрагу. И вот почему... - он посмотрел Ковенанту прямо в глаза, - ..риш и я виновны в том, что ты чуть не погиб. - Нет, - запротестовал Ковенант. - Это не ваша вина. Вы не должны обвинять себя в том, чего не могли предвидеть. Хэмако решительным жестом отверг это возражение: - Вейнхимы не могли предвидеть свое сотворение. Однако Судьба осталась. Он вымученно улыбнулся: - О Ковенант, я не собираюсь каяться. Но мне нужно, чтобы ты понял меня. Он повел вокруг себя рукой: - Вейнхимы пришли, чтобы предложить свою помощь в поисках твоих друзей. Я хочу, чтобы ты знал, почему они так поступают, и принял эту помощь такой, какой ее тебе предлагают. Прости нас за то, что мы многое утаили от тебя. Ковенанта переполняло чувство благодарности. Не находя от смущения слов, он ответил так, как учила его Этиаран: - Я благодарен вам за все. Принятие этого дара - честь для меня. И, принимая его, я возвращаю эту честь дающим. - Помолчав, он тихо добавил: - Вы ее заслужили. Напряженность медленно сходила с лица Хэмако. Не спуская с Ковенанта глаз, он что-то сказал вейнхимам, и те ответили, согласно покивав головами. Потом один из них выступил вперед и положил в протянутую руку Хэмако какой-то предмет. Это был каменный нож. Ковенант вздрогнул. Заметив его замешательство, Хэмако доброжелательно улыбнулся и сказал: - Не бойся. Я не причиню тебе зла. Дай мне руку. С трудом осилив дрожь, Ковенант протянул правую руку ладонью вниз. Хэмако крепко обхватил запястье, осмотрел шрамы, оставленные ногтями Джоан, и резко полоснул ножом по венам. Ковенант вздрогнул, но Хэмако цепко держал его, не позволяя сделать шаг назад. Тревога Ковенанта сменилась удивлением, когда он увидел, что порез не кровоточит. Края ранки раскрылись, но оттуда не показалось ни капли крови. К ним приблизился дхрага. Его сломанная рука висела в лубке, но остальные раны уже зажили. Он протянул Хэмако здоровую руку. Тот осторожно сделал надрез на ладони вейнхима. Через несколько мгновений черная кровь, брызнувшая из раны, уже струилась по руке и капала с локтя на землю. Недолго думая, вейнхим протянул руку и прижал ладонь к ранке Ковенанта. Горячая кровь окрасила руку человека в черный цвет. И в тот же миг Ковенант как будто в первый раз увидел других вейнхимов, которые стояли вокруг него в лучах рассветного солнца и что-то тихо напевали. Сила, проникшая в руку, наполнила сердце необъяснимым восторгом. Ковенант как будто вырос и почувствовал себя могучим. Зрение стало зорким, словно у орла. Теперь он мог без труда высвободиться из рук Хэмако. Но он не стал этого делать. Вейнхим разжал пальцы и поднял руку. Кровотечение остановилось. Остатки черной крови быстро всосались назад, и рана заросла. Дхрага отошел. Хэмако передал нож даризитару и, пока тот резал свою ладонь, сказал: - Скоро тебе покажется, что сила переполняет тебя, но, прошу, потерпи. Стой смирно, пока все вейнхимы не исполнят ритуал. Полученной силы должно хватить тебе надолго. Даризитар приложил надрезанную ладонь к ране Ковенанта. Тот ощутил новый прилив силы. Голова у него закружилась, но теперь он мог свернуть горы. Рана на его кисти жадно поглощала кровь даризитара. Когда вейнхим отошел, Ковенант едва не сорвался с места, но сдержался и подставил руку очередному донору. После третьей порции он понял, что получает нечто большее, чем силу. Дхрагу он узнал по ранам.., но как он узнал даризитара? Ведь он никогда не приглядывался к этому вейнхиму и знал его лишь по рангу, так же как третьего - дхубху и четвертого - врайта. Новое ощущение наполнило его душу ликованием. Пятым подошел драми, шестым - гохритсар. Ковенант приплясывал на месте, не в силах сдерживать бушевавшую в нем энергию. Пальцы Хэмако побелели, но его хватка была для Ковенанта не более чем легким прикосновением. Ему хотелось вырваться и по-дикарски запрыгать среди развалин. В ушах шумело, и он с трудом различал слова, произнесенные Хэмако: - Помни о своих друзьях. Не жалей этой силы. Пока она остается, да не остановит тебя ни ночь, ни рок. Подошел грамин. Ковенант почувствовал себя огромным, как Грейвин Френдор, и могучим, как Огненные Львы. Ему казалось, что он мог ломать руками камни, задушить любого Опустошителя в своих объятиях. Подошел дхурнг - восьмой и последний. Хэмако отдернул руки, словно сила Ковенанта обожгла его. - А теперь иди! - крикнул он. - Иди ради Страны и Закона, и пусть ни одно проклятие не одержит над тобой победы! Ковенант гордо вскинул голову и издал крик, который эхом разнесся на несколько лиг: - Линден! Обернувшись на северо-запад, Ковенант дал выход силе, дарованной ему кровью вейнхимов, и, когда она хлынула потоком наружу, он помчался к Ревелстоуну - быстрый, как молния. Глава 17 Кровь и скорость Из-за горизонта медленно вставало подернутое коричневой дымкой солнце. Его злые лучи жадно высасывали из Страны влагу жизни. В воздухе повисло густое знойное марево. Голая земля пропеклась и стала твердой, как известковый туф. Грязь превратилась в пыль, а пыль вздымалась к небу от любого движения. Казалось, сама земля источала ядовитые испарения. На горизонте, будто воплощение Солнечного Яда, трепетали миражи. Гибельное светило стирало характерные черты Центральной Равнины, превращая ее в безжизненную пустыню. Но в венах Ковенанта бурлила кровь вейнхимов. Он бежал быстро и легко. Он не мог остановиться, даже если бы захотел. В его мышцах играла сила, сердце ритмично и весело стучало в груди. Не уставая восхищаться собственной скоростью, он бежал, как быстроногий ранихин. На бегу он сверялся с картой, которую хранил в памяти. Через широкую Виндскаурскую пустошь - одиннадцать лиг. Через пологие холмы Кураш Фестиллин - три лиги. К полудню Ковенант перешел на быстрый шаг; казалось, он изголодался по долгому пути и никак не мог насытиться. Витрим и сила вейнхимов сделали его неутомимым. Вейн, как обычно, следовал за ним по пятам. Ему была нипочем любая скорость. Он легко одолевал лигу за лигой, будто земля сама бежала у него под ногами. Вдоль Житниц Тэйны, где в древние времена выращивали прекрасные урожаи зерновых - десять лиг. Вверх по длинному каменистому Гришанскому склону на высокогорье - две лиги. Вокруг сухой впадины Прозрачного озера в центр Анделейнсайона, где прежде в Стране торговали фруктами, - пять лиг. Ковенант двигался, как во сне, не ощущая времени и расстояния, мерой которому служили пот и усилия. Вейнхимы заплатили за него эту цену, и ему осталось лишь бежать и бежать. Он мчался до тех пор, пока не стемнело и дорога под ногами не утонула в сгустившихся сумерках. Ковенант испугался, что ему придется сбавить темп, но тревога оказалась напрасной. На черном небосводе одна за другой загорались яркие звезды, а вскоре над горизонтом взошла луна и залила землю серебристым светом. Ковенант приободрился и, чтобы развлечься, стал выкрикивать в темноту названия мест, которые оставлял за спиной. Через Сердце Пустоши - четырнадцать лиг. Вниз по Полям Изобилия, погубленным Солнечным Ядом, - шесть лиг. Вверх, через зубчатые гребни Утробы Эмакримма - три лиги. Вдоль Тоскливых Камней, каменной россыпи, похожей на остатки землетрясения, - десять лиг. Ночь распростерлась над землей, как орифламма. Она долго скалила зубы-звезды над равниной, но наконец закрыла свою пасть, и Ковенант продолжал путь уже в серой утренней дымке. Обогнав луну и звезды, он настиг рассвет в пересохшем русле Соулсиз - почти в ста лигах от настволья Каменной Мощи. Дар вейнхимов воистину не имел цены. Не обращая внимания на Вейна, топающего за спиной, Ковенант подкрепился витримом и вскоре оставил за спиной Центральную Равнину, упрямо пробираясь на северо-запад, к Ревелстоуну. По открытой низине Речного Луга - пять лиг. Через болота Серых Прокосов, которые пустынное солнце сделало проходимыми, - девять лиг. Вверх по скалам Приграничной Полосы - три лиги. Солнце уже стояло в зените, когда Ковенант волей-неволей умерил свою прыть. Нет, его сверхъестественная сила не исчерпалась, но он ощутил, что начинает слабеть. Это чувство пришло к нему внезапно и ошарашило, как удар кулаком. Ковенант ускорил шаг, упрямо стараясь выжать из исчезающего дара вейнхимов все, что только можно. Через Холмистые Просторы - двенадцать лиг. А сила все таяла, и сохранять скорость становилось все трудней. В горле саднило от пыли. Через пологие холмы Священного Раздела - семь лиг. Когда последние лучи заката коснулись края Западных Гор, Ковенант еще шагал по холмам, но уже задыхаясь и спотыкаясь, - чудесная сила иссякла. Он снова стал смертным. Его бедное сердце опять колотилось, как бешеное, и легким не хватало воздуха. Ковенант без сил повалился на землю и долго лежал, пытаясь отдышаться. Он молча смотрел на Вейна, стараясь отыскать в нем хоть какие-то признаки усталости, но черная фигура, смутно темнеющая на фоне вечернего неба, по-прежнему их не выказывала. Придя наконец в себя, Ковенант сделал пару глотков витрима из пустеющего меха и вновь отправился в путь. Он понятия не имел, сколько времени сэкономил в пути. Как долго ему еще идти? Два дня? А может, три? Но, сколько бы ни было, он очень надеялся, что за это время с его друзьями ничего не случится. Если только ему опять что-нибудь не помешает... Он вознамерился идти всю ночь. Вообще-то неплохо было бы поспать, но Ковенант устал гораздо меньше, чем уставал обычно, одолев лиг пять. Даже ноги не болели. Сила и витрим вейнхимов оказали ему неоценимую помощь. И, несмотря на то что запасы напитка подошли к концу, Ковенант рассчитывал покрыть какое-то расстояние, прежде чем выдохнется окончательно. Пройдя примерно лигу, он вдруг увидел блеснувший слева огонек костра. Костер горел далеко, и поначалу Ковенант решил пройти мимо. Но через несколько мгновений он передумал и, пожав плечами, направился к нему: Ковенанту вдруг подумалось, что у огня могли сидеть те, кого он так долго искал. И даже если впереди его ждала опасность, он не мог оставить ее за спиной, не выяснив, что она собой представляла. Ковенант крадучись приблизился к костру, лег на жесткую землю и стал наблюдать. То была большая куча хвороста, объятая ярким пламенем. Неподалеку лежало еще несколько вязанок и три больших, туго набитых мешка. У огня сидела одинокая фигура в ярко-красной мантии. Откинутый капюшон открывал морщинистое лицо немолодой женщины и крашенные в рыжий цвет волосы. Что-то черное прикрывало ее шею. В душе Ковенанта шевельнулось смутное воспоминание. Прежде он видел кого-то похожего на нее, но никак не мог вспомнить, где и когда. Женщина сделала какое-то движение, и он увидел у нее в руке короткий железный жезл с треугольником на конце. "Проклятие", - сквозь зубы прошептал Ковенант. Он узнал в ней Всадницу по тому описанию, которое Линден дала ему после бегства из подкаменья Кристалла. Стараясь двигаться бесшумно, Ковенант стал потихоньку отползать прочь. Эта женщина была ему не нужна. Гравелинга настволья Каменной Мощи сказала, что похитителя Линден зовут Сантонин на-Морэм-ин. Значит, тот был мужчиной. А коли так, то и рисковать не следовало. Внезапно Ковенант услышал негромкое сопение. Огромная фигура выпрыгнула из темноты и отрезала ему путь к отступлению. Угрожающе рыча, она надвигалась на Ковенанта. Тишину ночи прорезал голос: - Дин! Всадница. Она стояла и смотрела на Ковенанта, Вейна и рычащую тварь. - Дин, - скомандовала она. - Приведи их ко мне! Существо постепенно приближалось к Ковенанту, заставляя его пятиться к костру. Вступив в круг света, он наконец разглядел своего преследователя. Это было огромное животное. Голова твари походила на голову саблезубого тигра, но телом существо напоминало лошадь - этакий "конь" высотой в полтора человеческих роста, с длинной лохматой шерстью и широченной спиной, где могли бы уместиться пять-шесть всадников. На ногах, оканчивающихся копытами, росли острые длинные шпоры. Поводя налившимися кровью глазами, животное снова угрожающе зарычало. Ковенант поспешно отступил еще на шаг, стараясь, однако, не слишком приближаться к Всаднице. Вейн спокойно следовал за своим хозяином, беспечно повернувшись спиной к животному. - Полурукий! - ошеломленно вскрикнула Всадница. - Мне велели дожидаться тебя, но я не думала, что ты придешь так скоро. - Она помолчала и добавила: - Не бойся Дина. Верно говорят, что Рысаки - порождение Солнечного Яда. Но именно поэтому они не едят мяса. Их с детства воспитывают в послушании. Без моего приказа Дин не обратит против тебя своих клыков и шпор. Ковенант разглядывал Всадницу, стоящую по другую сторону костра. У нее были приземистая фигура, широкий нос и упрямый подбородок. Волосы, собранные в небрежный пучок, спускались на шею. Похоже, эту женщину совершенно не заботила ее внешность. Концы черной накидки, наброшенной на плечи, спускались почти до земли. Единственным, что казалось примечательным в ее внешности, был взгляд - пронзительный и цепкий. Ковенант не верил ей абсолютно. Но он решил, что лучше иметь дело с ней, чем с ее Рысаком. - Докажи свои слова. - Ковенант с досадой отметил, что голос его звучал нетвердо. - Пусть животное уйдет. Она взглянула на него сквозь пламя. - Как пожелаешь. Не спуская с Ковенанта взгляда. Всадница крикнула: - Дин! Убирайся прочь! Но следи за ним и будь готов ко всему! Животное разочарованно рыкнуло, затем повернулось и потрусило в ночь. - Теперь ты доволен? - бесстрастно спросила она. Ковенант неопределенно пожал плечами: - Зверь слушается тебя. - Он ни на секунду не терял бдительности. - А ты довольна, что дождалась меня? Всадница испуганно взглянула на Ковенанта, словно имела причину бояться его, но не хотела этого показывать. - Ты не понял меня, Полурукий. По-моему, я больше, чем ты, имею оснований опасаться. - Как ты узнала обо мне? - хрипло осведомился Ковенант. - Из-за тебя Сивит на-Морэм-вист лишился законной добычи в подкаменье Кристалла и чуть было не погиб. Поэтому запомни... - Ее голос дрогнул. - Я Мемла на-Морэм-ин. Если ты попробуешь навредить мне, тебе придется плохо. Она судорожно сжала рукх, но поднять его не решилась. - Отсюда до подкаменья Кристалла около ста пятидесяти лиг, - недоверчиво сказал Ковенант. - Как ты могла узнать о том, что там произошло? Мемла ответила не сразу. - Когда ты расплавил жезл, Сивит стал беспомощным. Но в Ревелстоуне известно все, что происходит с каждым рукхом. На помощь Сивиту немедля был послан другой Всадник. Он-то и поведал нам эту историю, когда общался с Ревелстоуном посредством своего жезла. И меня послали сюда дожидаться тебя. - Послали? - изумленно спросил Ковенант. "Будь осторожен, - шепнул он себе. - Всему свое время". - Но зачем? Откуда вы знали, что я приду? - А куда еще, как не в Ревелстоун, отправится Полурукий с белым кольцом? - ответила она спокойно. - Ты бежал из подкаменья Мифиль на юг и вновь объявился в подкаменье Кристалла. Твоя цель ясна. Вот почему меня отправили сюда.., и не только меня. Семь Верных патрулируют окрестности Ревелстоуна, так что тебе не пробраться в Башню незамеченным. Нам велено сопровождать тебя, если ты придешь как друг. А если намерения твои враждебны, то мы должны сообщить об этом в Ревелстоун. Больше Ковенант не стал себя сдерживать. - Не лги мне! - воскликнул он. - Тебя послали убить меня. И то же самое должны сделать жители любой деревни, как только я там появлюсь. Верные думают, что я представляю для них какую-то угрозу. Всадница взглянула на него сквозь пляшущие языки костра: - А разве это не так? - Все зависит от того, кому вы служите. Стране или Лорду Фоулу. - Лорд Фоул? Это имя мне неизвестно. - Вы называете его а-Джеротом семи кругов ада. Мемла остолбенела: - Ты спрашиваешь, служу ли я а-Джероту?! Ты так долго путешествовал по Стране и не понял, что Верные призваны бороться с Солнечным Ядом? Чтобы обвинить нас... Ковенант не дал ей договорить: - Докажи это. - Он указал пальцем на ее рукх: - Отложи его в сторону. Не сообщай им о моем приходе. Она застыла в нерешительности. - Если ты действительно служишь Стране, - продолжал Ковенант, - ты не должна бояться меня. А вот у меня нет причин доверять тебе. Черт возьми! Я знаю, что ты попытаешься убить меня. И мне плевать, насколько ты круче Сивита. - Он кивнул на кольцо, надеясь, что она не знает о том, что сила его исчерпана. - Я разорву тебя на куски - если только ты не дашь мне повода отказаться от этого намерения. Плечи Всадницы медленно опустились. - Хорошо, - последовал еле слышный ответ. Ухватив жезл за треугольник, Мемла протянула его над костром Ковенанту. Тот взял его левой рукой, стараясь не прикасаться к источнику силы своим кольцом. Волна облегчения прокатилась по всему его телу. Он сунул жезл за пояс, потом дернул себя за бороду, чтобы не поддаться эйфории, и призадумался над тем, что делать дальше. Но не успел он и слова произнести, как Мемла заговорила: - Теперь я в твоих руках. Ты можешь сделать со мной что хочешь. Но, прежде чем ты придумаешь, какой смерти меня предать, я хочу тебе объяснить, что движет Верными. Несколько поколений подряд Читающие Истину предсказывали появление Полурукого с белым кольцом. Они видели в этом кольце знак погибели всего клана Верных, которую могла предотвратить только смерть его владельца. Полурукий, мы - последний бастион силы в Стране. Все остальное уже погублено Солнечным Ядом. Лишь благодаря нашей неусыпной бдительности в Стране еще существует жизнь. Если нас не станет, ей придет конец. Вот почему мы искали твоей смерти. Однако Гиббон на-Морэм узрел в случае с Сивитом великий смысл. Твоя сила впервые открылась Верным. На-Морэм созвал совет, который заседал несколько дней, и его члены решили принять вызов нашей судьбы. Совет посчитал, что такая сила, как твоя, - чудесный и редкий дар. Ее надо использовать во благо, а не для сопротивления Верным. Гиббон на-Морэм сказал, что лучше оказать тебе помощь, рискуя тем самым исполнить предсказание Читающих Истину, чем смотреть, как ты попусту растрачиваешь свою мощь. Вот почему я не желаю тебе зла, как Сивит, который за это и поплатился. Ковенант внимательно слушал и гадал о том, говорит Мемла правду или лжет. Сандер и Холлиан научили его не доверять Верным. Но ему требовалось добраться до Ревелстоуна и сделать это так, чтобы лишний раз не подвергнуть опасности своих друзей. Он решил поладить с Всадницей. - Ладно, - сказал он, стараясь говорить как можно мягче. - На этот раз я поверю тебе. Но мне хочется, чтобы ты поняла меня правильно. Я бы пальцем не тронул Сивита, если бы он не напал на меня. Он не помнил, что произошло в подкаменье Кристалла, но по вполне разумным причинам не желал сознаваться в этом. Побуждаемый чувством безопасности, Ковенант продолжал: - Он заставил меня прибегнуть к насилию. Мне нужна была только эг-бренд. Он думал, что Мемла спросит его, зачем ему понадобилась эг-бренд. Но того, что сказала Всадница, он никак не ожидал. - Сивит сообщил, что ты выглядел очень больным. По спине Ковенанта побежали мурашки. "Осторожно, - предупредил он себя. - Будь с ней очень осторожен". - Меня одолел приступ лихорадки, вызванный Солнечным Ядом. - Он изо всех сил старался говорить убедительно. - Но в тот момент я уже почти поправился. - Еще Сивит сообщил, - продолжала она, - что тебя сопровождали мужчина и женщина. Мужчина был жителем подкаменья, но женщина.., женщина выглядела чужестранкой. Контролируя каждое слово, Ковенант решил рискнуть. - Их взял в плен Сантонин на-Морэм-ин, - сознался он. - Я иду за ними уже несколько дней. Он рассчитывал, что такая откровенность удивит Мемлу, но та нахмурилась, точно уличила его во лжи. - Сантонин? Его нет в Ревелстоуне уже много дней.., но я не думаю, чтобы за это время он захватил каких-то пленников. - Тем не менее он забрал троих моих друзей! - закричал Ковенант. - Еще пара дней - и я их догоню. Подумав немного, она покачала головой: - Нет. Если бы он схватил твоих спутников, то с помощью рукха сообщил бы об этом остальным Всадникам. Я - на-Морэм-ин. Такая важная новость не прошла бы мимо меня. Ковенанта охватило чувство безысходного отчаяния. Кто же ему лгал? Гравелинга из настволья? Мемла? Или Сантонин, потому что решил оставить у себя обломок Камня Иллеарт? Где же правда? У Ковенанта закружилась голова. Но он постарался сохранить безразличное выражение лица. - Значит, ты считаешь, что я все это выдумал? Мемла была либо хитрой, либо очень смелой женщиной. Спокойно взглянув Ковенанту в глаза, она сказала: - Я считаю, что ты не захочешь рассказать мне о своем спутнике. Всадница кивнула в сторону Вейна. Тот стоял у костра, застыв на месте. - Мы с ним заключили договор, - язвительно ответил Ковенант. - Я ничего не говорю о нем, а он ничего не говорит обо мне. Всадница прищурилась: - Ты сплошная загадка, Полурукий. Ты пришел в подкаменье Кристалла с двумя спутниками. Похитил у Сивита эг-бренд. Показал свою силу и исчез. Совершенно неожиданно появился вновь - уже без трех спутников, но зато с этим черным таинственным истуканом. И потом ты хочешь, чтобы тебе доверяли. Неужели сила твоего кольца делает тебя таким самонадеянным? "Ах, самонадеянным? - злобно подумал Ковенант. - То же самое я могу сказать и о тебе". Он выхватил из-за пояса рукх и швырнул его Мемле под ноги. - Хорошо, - прорычал он. - Говори с Ревелстоуном! Скажи им, что я пришел. Скажи, что любой, кто обидит моих друзей, будет иметь дело с Обладателем белого золота! Всадница удивилась и испугалась одновременно. Она нерешительно посмотрела на жезл и снова воззрилась на Ковенанта. Похоже, она не знала, как поступить. Но Мемла вскоре приняла решение: она сунула рукх под мантию и, поправив накидку, сказала со вздохом: - Как хочешь. - Ее взгляд стал жестким. - Если твоих друзей действительно доставят в Ревелстоун, я позабочусь об их безопасности. Ковенант немного смягчился. Но его тревога и подозрительность не улеглись. - Еще одно, - сказал он уже спокойнее. - Если ты не повстречала Сантонина по дороге сюда, значит, вы разминулись. - Наверное, - ответила она, устало пожав плечами. - Страна велика, а я всего лишь женщина. Всадники знают только о месте нахождения и состоянии каждого рукха. И хоть окрестности Ревелстоуна патрулируют еще семеро наших. Сантонин мог при желании прошмыгнуть мимо них незамеченным. Да, видно, напрасно я доверилась Дину: любой Всадник может приказать ему молчать, и мне об этом не будет ничего известно. Если ты думаешь, что намерения Сантонина нечисты, я не сумею разубедить тебя. Она помолчала и добавила: - Прости меня, но я немолода и уже устала с тобой спорить. Мне надо отдохнуть. По-старчески сгорбившись, она замерла у костра. - Если ты не Глуп, то тоже отдохни. До Ревелстоуна целых шестьдесят лиг, а езда на Рысаке - занятие не из легких. Ковенант пристально посмотрел на нее, обдумывая сложившуюся ситуацию. Меньше всего ему сейчас хотелось отдыхать - слова Всадницы встревожили его не на шутку. Тем не менее он собирался остаться с Мемлой: лучше ехать на Рысаке, чем шлепать пешком. По крайней мере, так будет быстрее. Правду она говорила или нет, он мог узнать об этом только в Ревелстоуне. Подумав немного, Ковенант уселся у костра, рассеянно отвязал от пояса мех с витримом и сделал небольшой глоток. - Ты, наверное, хочешь есть и пить? - спросила Всадница. - У меня есть и то и другое. Она указала на мешки. Ковенант покачал головой: - У меня хватит своих запасов еще на день. - Не доверяешь, значит. Она вытащила из мешка одеяло и расстелила его на земле. Повернувшись к Ковенанту спиной. Всадница легла, завернулась в одеяло, будто защищаясь от его подозрений, и в скором времени заснула. Ковенант наблюдал за ней сквозь пламя догорающего костра. Его сотрясал озноб, не имеющий к ночной прохладе никакого отношения. Ну и задала же ему загадок эта Мемла! Его не волновало недоверие Всадницы - тут они были квиты. И как отнесутся Верные к тому, что он узнал о Солнечном Яде, тоже не вызывало сомнений. Но его озадачил тот факт, что Мемла так яро защищала Сантонина. Неужели он был единственным злодеем среди Верных? А вдруг это еще одна попытка Лорда Фоула наложить лапы на его кольцо? Еще одна попытка сделать его одержимым, как Джоан? Вопросы роились в голове, а ответов на них не возникало. Ковенант застонал от отчаяния. Он понимал, что, если Линден не окажется в Ревелстоуне, ему поневоле придется просить помощи у Верных. Без них он не отыщет Сантонина. Но за помощь полагается платить. Что же мог предложить им Ковенант? Только ответную помощь и всяческую поддержку. Он дергал себя за бороду, стараясь додуматься до чего-нибудь путного. Глядя на спину Мемлы, он ждал прозрения, но испытывал только страх. Ковенант боялся, что его действительно могут заставить отказаться от кольца. "Нет. Только не это! - Он стиснул зубы, стараясь унять пробирающую его дрожь. - Что же ожидает меня в будущем?" Этот вечный вопрос прокаженного мучил Ковенанта неотступно. Он вновь и вновь осознавал, что ответ крылся в погоне за целью, в четком понимании своих нужд в настоящем времени. Но Ковенант знал, что ему никогда не достичь такой целеустремленности и никогда не избавиться от тяжести внутренних противоречий. Наконец он задремал. Беспокойные сны сменяли друг друга. Ночь наполнилась кошмарами, видениями самоубийства, в которых он узнавал факты из собственной судьбы. Во сне он с ужасом вспомнил, что отказался от себя ради Джоан, - а ведь это тоже было самоубийством. Всякий раз, просыпаясь, Ковенант пытался выбросить из головы увиденное во сне, но едва сон снова охватывал его, кошмары возвращались. Мемла поднялась перед самым рассветом. Кряхтя и проклиная боль в суставах, она развела костер и повесила над огнем глиняный горшок с водой. Пока вода грелась. Всадница опустилась на колени, обратилась лицом к Ревелстоуну и, ткнувшись лбом в пыль, зашептала молитвы на незнакомом языке. Вейн, по-прежнему невозмутимый, не обращал на нее внимания. Вскоре вода вскипела, и Мемла принялась за утренний туалет. Вымыв руки, лицо и шею, она предложила остатки чистой воды Ковенанту. Тот не отказался. Ему хотелось смыть с себя остатки ночных кошмаров. Пока он, фыркая, плескался над водой. Всадница достала из мешка съестное и приготовила завтрак. На всякий случай Ковенант отказался от еды. Возможно, у Мемлы и не было ничего плохого на уме, но она служила на-Морэму. Ковенант решил не рисковать. К тому же у него еще оставалось немного витрима. А еще ему хотелось напомнить ей, что он не доверял ни Всадникам, ни прочим Верным. Хотя, разумеется, он был признателен ей за вчерашнюю искренность... Услышав отказ, Мемла пожала плечами. - А ты не очень-то вежлив, - сказала она. - Отсюда до Ревелстоуна четыре дня пути. Может, ты собираешься питаться воздухом и пылью, когда жидкость в твоем мехе закончится? - Я собираюсь доверять тебе ровно настолько, насколько придется, и не больше, - четко и раздельно произнес Ковенант. Услыхав такой ответ, Мемла нахмурилась, но ничего не сказала. Близился рассвет. Всадница принялась собирать свои пожитки. Увязав мешки и вязанки хвороста, она подняла голову и крикнула: - Дин! Ковенант услышал топот копыт. Через несколько секунд у костра появился Рысак. Всадница заставила зверя опуститься на живот. Судя по тому, как подчинялся ей огромный Дин, он знал свою хозяйку уже много лет. Мемла принялась грузить вещи, перекидывая связанные мешки и вязанки через широкую спину животного. Потом ухватилась за длинную шерсть и ловко вскарабкалась на холку Рысака. Ковенант не сразу отважился последовать ее примеру. Он всегда побаивался ездить на лошадях - отчасти из-за их силы, отчасти из-за того, что панически страшился высоты. А Рысак был выше и сильнее любого коня. Однако выбора у него не оставалось. Когда Мемла с раздраженным видом обернулась к нему, Ковенант набрался смелости и, взгромоздившись на животного, уселся у нее за спиной. Дин поднялся на ноги. Ковенант тут же ощутил привычный приступ головокружения и судорожно вцепился в лохматую шерсть. Мемла развернула Рысака мордой к восходящему солнцу, и в этот момент мир завертелся в глазах Ковенанта, как в калейдоскопе. Из-за горизонта выкатилось солнце в коричневом ореоле. Над землей повисло знойное марево, искажающее вид местности. Вспомнив о своей недавней силе, дарованной вейнхимами, Ковенант преодолел тошноту и удивленно уставился на Мемлу: похоже, она не испытывала никаких неприятных ощущений. Всадница будто услышала его немой вопрос. - Дин - порождение Солнечного Яда, - сказала она. - Его тело защищает нас, как тот же камень. Дернув за косматую шерсть, она направила животное в сторону Ревелстоуна. Галоп Дина оказался неожиданно плавным. Намотав на руки длинные пряди, Ковенант понемногу расслабился. Земля по-прежнему была далеко внизу, но он уже не боялся свалиться со спины Рысака. Мемла же вообще не чувствовала во время езды каких-либо неудобств. Она сидела, скрестив ноги, у самых плеч животного и лишь изредка придерживалась за загривок, когда теряла равновесие. Вейну на Рысаке места не нашлось. Очевидно, Всадница решила не обращать на него внимания - точно так же, как он игнорировал ее. Однако Вейн и не нуждался в подобной заботе. Он легко бежал за Дином, и выражение его лица оставалось рассеянным и бесстрастным. Ковенант все утро хранил молчание и только изредка, когда жара становилась невыносимой, отхлебывал глоток витрима. Но после краткого полуденного привала, вновь разместившись на спине Дина, он вдруг почувствовал желание поговорить со своей спутницей. Ему нужна была информация. Он больше не мог находиться в состоянии неведения. Ковенант робко попросил Мемлу объяснить ему, что такое Заповеди Верных. - Заповеди! - воскликнула она через плечо. - Полурукий, время, что мы проведем в пути, исчисляется днями, а не оборотами луны. - А ты в двух словах, - пошутил он. - Если не хочешь, чтобы я погиб, помоги. Мне нужно знать, с чем придется иметь дело. Она молчала. - Значит, ты попросту лгала мне! - крикнул Ковенант, желая поддеть ее. Мемла резко пригнулась, откашлялась и сплюнула на землю. - Заповеди, - заговорила она бесстрастно, - это древнее и великое знание Верных о Стране и о том, как уцелеть под Солнечным Ядом. Всадники обязаны щедро делиться им, иначе жителям настволий и подкамений просто не выжить. "А вместо этого вы похищаете людей и используете их кровь для обретения силы", - подумал Ковенант. - Но тебе может быть интересна лишь малая часть Заповедей, - продолжала Всадница. - Ведь ты неуязвим для Солнечного Яда. Какой же смысл пересказывать тебе каждый из священных текстов? Хотя твое желание понятно. Тебе, как Обладателю белого кольца, необходимо понять только один вопрос. Вопрос о треугольнике. Она вытащила из-под мантии рукх и помахала им. - Три угла Истины. То, на чем зиждется наше служение. В такт топоту копыт огромного Рысака, она запела: Три дня злодействует Солнечный Яд. Три Заповеди у правды. Три слова сказал на-Морэм: Три угла у Истины. Когда она замолчала, Ковенант спросил: