Джон де Ченси. Автострада запредельности ----------------------------------------------------------------------- John De Chancie. Red Limit Freeway (1984) ("Skyway Trilogy" #2). OCR & spellcheck by HarryFan ----------------------------------------------------------------------- Памяти Джина де Ченси 1 Там они и были - Деревья на Краю Неба. Так их звала Винни. Остальные люди звали их по-разному: объекты Керра-Типлера, таможенные будки, некатастрофические единицы, портальные колонны... Я-то всегда звал их цилиндрами. Они и были цилиндрами, некоторые такие огромные - высотой до пяти километров. Они выстраивались по обеим сторонам дороги, словно невероятно крупные дорожные указатели, невозможно черного цвета, чернее, чем межзвездное пространство, которое они искривляли, искажали и склеивали по желанию своих создателей и для нашего блага. Все в них было невероятно. Говорили, что они вращаются с невероятной скоростью, хотя их гладкие поверхности не давали тому никакого подтверждения. На них провели несколько экспериментов, измеряя допплерову переменную входящих частиц и хокинсову радиацию исходящих. Но колониальные власти наложили почти постоянный запрет на публикацию данных и даже теоретических работ, которые касались порталов. У нас только ходили всякие слухи про них. А слухи были такими: результаты были невероятными и невозможными. Их скорость вращения оказалась больше, чем скорость света. Так не могло быть, но именно так и было. - Какая у нас скорость, Сэм? - О, вполне прилично плетемся вперед. Если подвинешь взгляд на пару миллиметров вправо, то и сам прочтешь все данные. - Ты же знаешь, я не могу считывать показания инструментов и вести тяжеловоз в одно и то же время. - Господи помилуй, а я-то собирался предложить тебе жевательной резинки... - Кончай молоть чушь, Сэм. - Ай-яй-яй, да разве так можно разговаривать с родным отцом? - Тут Сэм сочно фыркнул своим плавно-скрипучим голосом, если только можно так нелепо описать его голос. Это, к сожалению, единственный способ, каким я могу его описать, этот звук. Он никоим образом не напоминает голос моего покойного отца, разве что эмоциональной окраской и интонациями. У меня никогда не было времени записать голос Сэма, чтобы упорядочить схему звуковых волн после того, как я заказывал матрицу для компьютера. А Сэм продолжал: - Мы как раз на борозде. Забудь о цифрах. Я поставлю ее на постоянную скорость. Я посмотрел на показатели различных приборов, строки цифр, которые висели в воздухе у меня перед глазами по обе стороны от моей линии взгляда. Они были расположены так, что могли спрятаться за слепыми точками сетчатки, и на первый взгляд не мозолили глаз. Однако если посмотреть на них прямо, они становились хорошо видны. Обычно я их выключал. Если только чуть повернешь голову, они больше всего напоминали вредных светлячков, которые мельтешат перед глазами. - Ладно, замечательно. Все привязались? Роланд Йи был на сиденье стрелка. - Проверю, - сказал он. - Мне кажется, нам тут вполне безопасно, я имею в виду сзади, - доложил Джон Сукума-Тейлор. Я рискнул посмотреть назад. Сьюзен Дархангело и Дарья - Дарла Петровски, в девичестве Ванс, сидели в ремнях безопасности на заднем сиденье. Пятерых кабина вмещала без всякого неудобства. Я слышал крики и брань в кормовой кабине - там было маленькое жилое пространство, которое использовалось для длительных перегонов. - Эй, Карл! - проорал я. - Лори там привязана? - Пытаюсь скрутить ее, как свинку, которую тащат на базар... Да дай же ты мне свою чертову лапу!.. Такое ощущение, словно кошку связываешь! - Лори! - заорал я. - Будь хорошей девочкой! - Со мной-то все в порядке. Ради бога! Пустите меня... - Поймал! - Со мной все в порядке, говорю тебе! - Послушай, у тебя была контузия, - сказал ей Карл. - А теперь веди себя как следует, потому что останется только завернуть тебя в пеленки и перевезти с остатками груза там, в трейлере. - Пошел ты на... - А ты думаешь, я не знаю, что означает это старинное выражение? Тебе постыдиться надо такого языка, ведь ты девушка... - Долбала я тебя! - Ай-яй-яй, как нехорошо! И ведь такая хорошенькая. Я настоял на том, чтобы Лори привязали к моей койке, на время наших проскоков через портал. Она получила отвратительный удар по голове на Плеске, во время нашего бегства из морского чудовища Фионы. Я не хотел никак рисковать. Проскок через портал иногда бывает не самым приятным и легким, а пока что нам совсем не было ясно, насколько Лори в порядке. Она жаловалась на головные боли. Вполне нормально, но я хотел быть уверен в том, что происходит. За ней нужен был глаз да глаз. Как бы там ни было, нам надо было спешно удирать с Плеска, а следующая планета на дороге, Снежок, вполне оправдывала свое название. Никто и практически ничто там не могло жить. Теперь мы находились на планете, которую поэма путешественников, прочитанная Винни, называла Землей-где-не-на-что-смотреть. Так, по крайней мере, перевела эти слова Дарла. Ну что, Винни, очень метко. Планета - по крайней мере, эта ее часть - была очень похожа на старые фотографии Марса, над которыми я часами в детстве проводил время. Это была планета огромных равнин, забросанных булыжниками и галькой, между которыми был насыпан песок. И так бесконечные километры. Кроме того, что песок был зеленовато-серый, а не сочный, инопланетный красный, очень похоже на Марс. Но тут жили и люди. Наверное, люди, такие, как мы, если почтовые купола могут с точностью сказать, что тут проживают гомо сапиенс. Это была Консолидация Внешних Миров, лабиринт планет, связанных между собой Космострадой, но с них не было дороги обратно на земной лабиринт. Нет пути домой. Но я пока об этом не думал. Один из моих проклятых светлячковых приборов мигал желтым. - Это что еще за черт. Сэм? - А это проклятый левый передний роллер, Джейк. Каждый раз, когда мы переходим в режим прохода через портал, он упорно ведет себя не так, как надо. Так продолжается уже пару месяцев. Ты бы знал про это, если бы снизошел до того, чтобы время от времени посматривать на приборную панель. - Я этого не заметил. Ты прав, я слишком полагаюсь на свое везение. Как тебе кажется, нам надо останавливаться? - По книжкам - положено. Я посмотрел через иллюминатор на холодную и неприветливую равнину. - И что мы там будем делать? - Я только говорю тебе, как положено делать по книжкам. - Ну ладно, нам придется рискнуть. Пока что все получалось. - Замечательно. Но если колесо завиляет и сомнется, как пончик с кремом, пока мы летим через портал, не говори, что я... - ...не предупреждал, - закончил за него я. - Правильно, Сэм, у тебя есть алиби. - Мне-то все равно, как ты понимаешь. Я уже помер. Дорога впереди стала черной лентой, ведущей прямо через цилиндры. Они возвышались впереди, их верхушки были увенчаны облаками на зеленоватом фоне неба. Они были черными, абсолютно черными, их поверхности совершенно лишены были света. Становилось почти больно, если смотреть на них прямо. Больно не физически, а философски. Смотреть на Абсолют всегда неприятно. Мы слишком привыкли уклоняться от прямоты, искать убежища в щелях между вопросами, вещами и оттенками значений. Нам хорошо, если мы видим вселенную в оттенках серого. В категорической тьме можно увидеть всякие страшные возможности, если только остановиться и смотреть, и думать. Одно хорошо: никому не хочется останавливаться и философски рассматривать портал. Тогда ты можешь слиться в абсолютном и весьма неприятном единстве со своим объектом философских мыслей. - Дарла, как Винни описывает следующую планету на пути? - М-м-м... Земля-как-дом-но-не-совсем-похоже. По-моему, так. - Это что означает? Джунгли? Ну ладно, наверное, нет смысла ее расспрашивать, - ответил я наполовину сам себе. - Просто хотелось бы, чтобы там была хоть какая цивилизация. Мне хотелось бы, чтобы Лори прошла медицинское обследование. - А Лори что-нибудь знает про эту часть внешних миров? - спросил Джон. - Нет, - ответила Дарла. - Она сказала мне, что она мало что видела, кроме своей родной планеты и Плеска. - Ну ладно, - сказал я. - У нее не будет никаких хлопот с тем, чтобы добраться на Плеск, если она сама того захочет. Разве что это тоже неизвестный портал. - Я посмотрел на монитор заднего обзора. За нами все еще было дорожное движение. - Но я не могу поверить, что все эти люди следуют за нами в неизвестность. Портал должен куда-то вести. - Нам всем приходится принимать решение насчет того, куда мы направляемся, - сказал Джон. - Стоит только остановиться... - Если впереди есть обочина, куда можно съехать, я обязательно это сделаю, чтобы мы могли обговорить наши дальнейшие планы. - Я бы просто мечтала выйти и размять ноги, - простонала Сьюзен. - Мне кажется, что мы вот так едем целые века. - А это просто были необыкновенно длинные перегоны между порталами, - сказал я. - Интересно, почему? - Судя по силе тяжести, - вставил Роланд, - и очевидному расстоянию до горизонта, я бы сказал, что Снежок и эта планета, куда мы едем, миры с низкой плотностью. Может быть, порталы должны быть расположены так, чтобы уравновешивать массу планеты, - он пожал плечами, посмотрел на меня. - Просто догадка. - Может быть, - согласился я. - Мы в последнее время довольно много думали о порталах, Сэм и я... Космострада, цилиндры, как работает вся эта система. Никогда раньше на самом деле об этом не задумывались. - Все принимают Космостраду, как должное, - сказал Джон. - Это просто часть ландшафта. - Нельзя нам быть такими самодовольными и спокойными, - сказал смущенно Роланд. - Правильно, - согласился я. - Если бы я никогда больше в жизни не увидела этой чертовой дороги... - пробормотала Сьюзен, покачивая головой. - Я этому полностью сочувствую, - сказал Джон. - Мне кажется, мы уже все устали от дороги, - он хохотнул. - Разве что кроме Джейка. А те, кто водят звездные тяжеловозы, когда-нибудь устают от путешествий? А, Джейк? - Еще бы! Но после нескольких лет словно немеешь внутри. Однако по большей части мне это нравится. Мне нравится дорога. Маркеры начала въезда уже появлялись на дороге. Тут они были сделаны в виде металлических столбов, покрашенных белым, по обе стороны Космострады. Строители Космострады не ставили их - это местное население решило таким образом отмаркировать, где именно начинается полоса, на которой опасно отклоняться от прямой линии или останавливаться. Там, дома, в земном лабиринте, да и в большей части лабиринтов, где мне приходилось бывать, маркеры были более тщательно выполнены - мигающие огни, голограммы и всякое такое. Я проверил инструменты и приборы слежения. Все выглядело так, как надо. Как раз в тот момент, когда я перевел глаза, чтобы посмотреть на тот сигнал, который мигал желтым, он внезапно замигал ярко-красным. - Джейк, - тихо сказал Сэм. - Вижу. Слишком поздно останавливаться. Черт... - Нашел время... - Что-нибудь случилось, Джейк? - спросил Джон. - Да так, мелочи. С нами все будет в порядке. Я на это честно и яростно надеялся. Красный огонек не означал, что колесо совсем отказывается слушаться - как мы говорим, засахаривается. Это означало бы, что с ним происходит мгновенная кристаллизация, которая превращает покрытие сверхмощного сцепления в белый плотный порошок. Однако это грозило нам в любой момент. Может быть, прямо сейчас. Может быть, через два дня. Невозможно было предсказать. Мы пролетели мимо маркеров въезда и мчались к первой паре цилиндров. Коридор безопасности, узкая полоса земли, обрамленная широкими белыми полосами, разворачивалась перед нами. Попробуй только пересеки одну из этих линий - и ты покойник. Тяжеловоз трясся и стонал, пойманный в тонко сбалансированные гравитационные паутины вокруг нас. - Держи ее ровнее, Джейк, держи машину! - предупредил Сэм. - Будь готов к тому, что резко занесет вправо. Тяжеловоз задрожал и подбросил нас на сиденьях. - Тяжелый портал, - откомментировал Сэм. - Просто нам так везет. Я почувствовал рывок невидимой руки, которая потащила тяжеловоз влево. Я поправил движение, вдруг рука отпустила нас, отправив по инерции резко в противоположную сторону. Но в этих вопросах я был ветераном. Я не стал преувеличенно реагировать, не поворачивал руль бессмысленно резко. Портал был немного суровым, но нам попадались и похуже. Если только роллер нас не подведет. Цилиндры промаршировали мимо нас, словно процессия темных монументов. Между ними - я знал, но не мог посмотреть - вид всей равнины исказился, словно в зеркалах комнаты смеха. Это была работа гравитационных полей. Впереди был сам выход, расплывчатое пятно пустоты, которое сидело как бы верхом на дороге. Мы помчались прямо туда. 2 Мы проскочили. Больной роллер все еще не сделал нам пакости, был чист и нетронут, но красное предупредительное миганье осталось на панели управления по-прежнему. Я выключил приборы слежения. Потом сбросил скорость до пятидесяти километров в час, снял свои аварийный шлем с полки позади сиденья и надел его. Я редко надеваю его, хотя положено его носить. Эта штука нечто большее, чем просто шлем безопасности: там есть субмикронные микросхемы почти на все случаи жизни - компьютерные, коммуникаторные, даже телеоператорная энцефалоподпрограмма, хотя остальную начинку я так и не купил. Мне больше нравится управлять машиной, когда я могу руками ее чувствовать. Мысль о том, что можно сидеть и управлять машиной просто своим капризом или альфа-волнами, заставляет меня нервничать. Мы прибыли в мир, который совсем не был похож на родные джунгли дома у Винни, и мне стало казаться, что ее поэма путешествия содержит какие-то неточности, пока Космострада не вылетела с высокого плато, на котором мы были, и не стала вилять по сумасшедшим поворотам, снижаясь на равнину через горы. Я беспокоился насчет роллера, проходя повороты буквально на черепашьей скорости, мне не хотелось переключать сцепление роллеров с дорогой на большую величину, я все время помнил про то, что у нас неисправный роллер. На полной скорости и максимальном сцеплении с дорогой я пролетел бы туда с ревом на восьмидесяти километрах в час, но это означало бы, что у меня явно не все дома. Лес был роскошным, но не тропическим. Деревья немного напоминали земные, но на расстоянии, однако листва была радикально другой, а цвета варьировали от глубокого бирюзового цвета до яркого аквамарина, причем кое-где в них вплетались краски алые и розовые, поэтому глаза не знали, какую длину волны принимать первой, и можно было окосеть, просто глядя на все это великолепие. Однако у меня почти не было времени смотреть. Повороты становились все круче и забористее, и у меня были полные руки работы. Все остальные таращились из иллюминаторов, восторгаясь странной планетой необычных цветов. Я заметил, что деревья были огромные, толстые прямые стволы возносились к небесам почти на сто метров. - Замечательная страна для добычи древесины, - сказал Сэм. - Надеюсь, тут есть лесорубы, - сказала Сьюзен. - И еще я надеюсь, что у них есть рестораны, где можно поесть, и гостиница, где можно остановиться, с замечательными большими кроватями, и... - тут она остановилась и вздохнула. - Не обращайте на меня внимания. - Нам всем пригодился бы отдых, Сьюзен, - пожалел ее Джон. Лори завопила что-то сзади, из кабины. - Что такое, Лори? - позвал Джон. - Я сказала, что я хочу писать так отчаянно, что у меня задние зубы шатаются! - Эй, Карл, - начал я, потом сообразил. - Слушай, как твоя фамилия? - Чейпин. - А-а. Почему ты не отвяжешь Лори и не дашь ей пойти... О, черт! Сьюзи! Сьюзи стала отвязывать ремни безопасности. - Конечно. Я замедлил ход почти до полной остановки, пока Сьюзи отправилась назад, чтобы убедиться, что Лори не шарахнется снова головой обо что-нибудь по дороге в туалет. Чейпин вышел вперед из кабины, потому что там невозможно практически было уединиться. Он совсем недавно присоединился к нашей компании. Собственно говоря, прошлой ночью. С тех пор он вел себя отменно, но почти не общался с нами, потому что следил за Лори. Я понятия не имел, насколько остальные сообразили, кто он такой и почему он с нами. Да я и сам не совсем понимал, что тут происходит. Путешествие по Плеску заняло почти весь день, а дорога через Снежок и планету-на-которой-нечего-смотреть съела остальную часть времени. Все пытались время от времени поспать, и беседа как-то не клеилась. В тех разговорах, которые были, Карл почти не участвовал, за исключением самых общих замечаний. Все остальное время он переругивался с Лори. - Настало время официально представить вас всем остальным, Карл. Как вам кажется? Вы уже всех видели? - Вас-то я откуда-то знаю, - сказал он мне с усмешкой. Я улыбнулся. - А у меня сохранилось смутное воспоминание, что я спер вашу колымагу. - О господи, та самая машина, - вспомнил Джон, ударив себя по лбу и закатив глаза к небу. - Где вы, во имя господа, раздобыли такое чудовище? - А это Джон Сукума-Тейлор, - сказал я. - Джон, познакомься с Карлом Чейпином. - Как поживаете? Немного поздно задавать такие вопросы, но я все равно очень рад познакомиться. - Не вставайте. Я тоже рад познакомиться с вами, Джон. И... немного поздно говорить такое, но спасибо за то, как вы помогли нам прошлой ночью. - Ради бога, на здоровье. Но за то, что все так хорошо прошло, скорее надо благодарить Роланда. Роланд отстегнул ремни, встал и пожал Карлу руку. - Роланд Йи. Рад познакомиться. Где вы, черт побери, приобрели такую машину? Чейпин рассмеялся. - Мне постоянно задают такой вопрос. Я купил ее у человека, который делает такие штуки на заказ. - Это, наверное, не земная марка? - Угу. - А кто это делает такие машины? - спросил прямо Роланд. - Ну... - Технология просто фантастическая. Вы просто не могли получить такую штуку ни от одной известной расы на Космостраде. Тон Роланда был даже немного обвинительским. - Роланд, - сказал Джон, - мне кажется, ты немного того... - Простите, - быстро поправился Роланд. - Просто все дело в том, что наши приключения с вашей машиной были, мягко говоря... ну, неприятными. Джон кивнул. - Да, это еще мягко сказано. - Могу себе представить, - сказал Чейпин, - но вам не следует красть вещи, которые вам не принадлежат. - Я угнал машину, Карл, - сказал я. - А их тоже похитил. Чейпин поморщился и смутился. - О! Простите. - Довольно естественная ошибка, - сказал добродушно Джон. - Вы же не могли знать. Я отъехал на обочину дороги, остановился, чтобы подождать, пока Лори там управится, а все остальные решат наконец сесть и продолжат свою болтовню. Нам не хватало сиденья и привязного ремня для Чейпина, но он всунулся позади моего сиденья, присел на ящик с инструментом и крепко ухватился за ременную петлю для рук. Сьюзи даже сумела уговорить Лори снова лечь. Лори на сей раз не протестовала, по крайней мере, если и протестовала, то не так активно. Мне кое-что пришло в голову. - Где Винни? - я не видел ее уже несколько часов. Все стали кричать и звать ее. Вдруг мы услышали, как открывается дверь сауны. Винни вылезла на свет божий, потирая глаза кулаками, почесывая свои волосатый животик, одаряя нас всех своей уморительной гримасой-улыбкой. - Тут! Винни тут! - Это Винни! - сказал я Чейпину, обернувшись к нему. - Винни, это Карл. - Привет, Винни! - Пьивет! Пьивет! Чейпин протянул ей руку, и Винни ухватилась за нее, ее лапка с двумя большими пальцами крепко ухватила руку Карла. - Откуда ты, Винни? - спросил Карл. Винни показала большим пальцем себе за плечо, сделав универсальное движение, которое должно было означать "далеко-далеко". Все рассмеялись. Мы все приехали очень издалека. Винни уселась на колени Дарле, но как только она увидела, что Дарле трудновато будет держать на коленях ее вес, она перепрыгнула на колени Джону, прижавшись к нему. Маленький рост и хрупкость Винни были обманчивы. В ней было полно веса. - Значит, ты встречалась с Карлом? - спросил Джон Дарлу. - Да, мы с ним прошлой ночью разговаривали. Но я из него не много вытянула, - она улыбнулась Карлу. - И я тоже, - сказала Сьюзен, пристегиваясь. - Что-то мне сдается, он очень старался познакомиться с женщинами, - откомментировал я. - Я совсем не хотел показаться таким скрытным, - сказал Карл. Однако ничего больше не объяснил. - Ну вот, поехали, - объявил я и потихоньку стал набирать обороты мотора. Потом тяжеловоз сам тихонько покатился по крутому склону. Движение свистело мимо нас, два спортивных автомобиля с шиком проносились на поворотах, блея клаксонами свое возмущение огромным тяжеловозом, который оказался у них на дороге. Чуть дальше вниз повороты стали полегче, и у меня появилась возможность посмотреть на окружающие нас пейзажи. Небо было темным, по нему ползла толстая пелена зеленовато-лиловых облаков. Тут и там крупные крылатые существа взмывали над вершинами деревьев, время от времени опускаясь на высокие ветви кроны. Вокруг никаких более крупных форм жизни. Все это было очень красиво и абсолютно чужеродно. Дорога выпрямилась и пошла прямее, следуя длинным коридором, усаженным высокими деревьями по обеим сторонам. Между массивными черными стволами даже в смутном свете видно было, как рос обильный подлесок. И мне припомнились несколько строк... Леса прекрасны и темны, А мне не спать, не видеть сны: Я еду, мили так длинны, А грузы в кузове нужны Для всей планеты, всей страны... Если дорожные байки содержат хоть крупицы правды, ехать мне еще годы и годы. Световые. По какой-то необъяснимой и непостижимой причине я стал героем саман дикой и фантастической легенды на Космостраде. Я знал ее только в общих чертах, но никто не пересказал мне ее полностью. Это был рассказ о человеке, вашем покорном слуге, который преодолел Космостраду прямо до самого конца и вернулся обратно. Но, поступив таким образом, я парадоксально вернулся раньше, чем уехал. В этом было и нечто большее. Я стал обладателем артефакта, карты Космострады, которая ясно и на все времена описывала все гигантские сложности Космострады и открывала дорогу, ведущую к потерянной цивилизации строителей Космострады и тайнам их феноменальной технологии. И куда же вела Космострада, если я проехал по ней прямо до ее так называемого конца? Как будто у системы дорог, связанных между собой в разных местах, может быть конец... она вела, как гласили байки, "к самому началу вселенной". Не к концу, понимаете ли, в прямом смысле - не в физическом смысле пределу вселенной, не к ее финалу, а к началу ее существования. Когда я это услышал - от Джерри Спаркса, старого друга и бывшего члена Гильдии Звездных Толкачей, - я спросил у него, есть ли там хороший мотель. Начало вселенной. Ба-бах! Возьмите с собой солнечные очки. И еще не забудьте положить в чемодан кучу бутылок с лосьоном для загара. Первобытное солнце, пылая бешеным огнем, может вас прожечь прямо сквозь ваш новый пляжный костюмчик. Как бы невероятно это ни было, теперь у меня была причина верить во все это. Совершенно верно, у меня были только уверения Дарлы, что она встретила меня раньше - встреча, которую я не помню, - но я еще и оказался теперь владельцем весьма странного объекта, природа которого была не ясна даже Дарле, которая мне его отдала. У меня был черный куб. Это все, что представляла из себя карта - черный кубик размером в ладонь, черный, словно сердце самого дьявола, происхождение и назначение неизвестны. Это могла быть пресловутая карта дороги, а могла и не быть. Были и прочие доказательства. Там, на Голиафе, я осуществил свой побег из отделения милиции с очень своевременной помощью того, кого можно было посчитать только моим двойником во времени, моим парадоксальным "вторым я". Я был почти совершенно уверен в этом. Я его... то есть меня, видел. Верно, тоненькая ниточка сомнения все еще висела где-то на задворках моего сознания относительно того, видел ли я на самом деле лицо моего двойника, которое нависло надо мной, прежде чем я покинул камеру. Тогда я лежал в камере, а мне давали противоядие от эффектов ретикулянского жезла мечтаний... Я уселся поудобнее на своем сиденье. Откуда мой двойник раздобыл жезл, которым он свалил всех, кто был в отделении милиции? Я открыл ящичек под панелью управления. Там он и лежал, блестящий зеленый жезл с ярким металлическим кольцом вокруг одного конца. Конечно. Вот как "он" оказался владельцем такого жезла. Теперь он у меня! Я закрыл ящик снова. Господи, это было страшновато. Может быть, в конце концов не надо было ни в чем сомневаться. - Ура-а-а-а! Возле дороги знак. 6 КМ ДО "ХЛИВКОГО ШОРЬКА"!!!!!! ЕДА!!!! НАПЕЙСЯ ДО ПОТЕРИ СОЗНАНИЯ!!! МЫ ОТПРАВИМ ТЕБЯ ПО ПОЧТЕ ДОМОЙ. СОХРАНИМ ЗА ВАМИ ПОНРАВИВШУЮСЯ КОМНАТУ, КОТОРУЮ БУДЕМ КАК СЛЕДУЕТ УБИРАТЬ!!! СВЕРНУТЬ С КОСМОСТРАДЫ ЧЕРЕЗ 1 КМ И ЕХАТЬ ПО ДОРОГЕ N_22 НА ЗАПАД [Далее действие развертывается в мотеле, который стоит в местности, где писатель Льюис Кэррол стал чем-то вроде национального героя. Мотель носит название странного существа из баллады Белого Рыцаря, которую Кэррол поместил в книгу "Алиса в Зазеркалье". Точно так же бар называется "Стрижающий меч", а братство Буджума и сестричество Снарка названы в честь героев "Охоты на Снарка", огромной поэмы, включенной в одно из изданий "Алисы".] - О боже, постели... - сказала мечтательно Сьюзен. - Знак на английском, - сказал Джон. - О, а вот и на интерсистемном. Странно, на интерсистемном он звучит совсем не так дружески и приветливо. - Хливкий Шорек... - пробормотал Роланд. "Дорога N_22" - я едва не пропустил ее, даже двигаясь на черепашьей скорости - оказалась грунтовой тропкой, которая пересекла Космостраду, а потом уходила дальше в лес. Я свернул и поехал по ней, подскакивая на ухабах и выбоинах, камнях и поваленных деревьях километров этак двадцать, и ни одного хливкого шорька не встретил. Ничто не попадалось на глаза, кроме леса, который казался совершенно заколдованным, словно в живых картинах, которые показывают в музеях, когда хотят рассказать вам о верованиях ваших старинных предков. Вот только ничего искусственного и придуманного тут не было: все было совершенно настоящим, инопланетным. Но не было никакого сомнения, что тут были владения эльфов, дриад, нимф и единорогов - или их инопланетных соответствий, которые из-за своей инопланетности наверняка стали бы еще чуднее, чем наша привычная нечисть. Мы совершенно внезапно наткнулись на шорька. Это было крупное, приземистое здание в три этажа, которые были наставлены один на другой из огромных бревен и необработанных сырых досок, крытые дюжиной черепицы, а огромная веранда с навесом окружала все здание. На верхних этажах была масса маленьких окошек, и все сооружение, словно гвоздями, сбито десятком дымовых труб, которые кашляли тоненькими струйками черного дыма. Вырубка, сделанная в лесу, служила стоянкой для автомобилей, и вся она была заполнена необычными и странными машинами. Но, в общем, во всем этом была бездна очарования. В тот момент для нас и дырявая палатка, в которой не было даже пола, показалась бы нам уютным домом. В воздухе носились запахи жареной пищи - я как раз собирался проверить приборы на панели насчет того, можно ли дышать нам этим воздухом, когда увидел двух здоровенных парней, которые с непокрытыми головами, пошатываясь, вышли из здания и направились к своей маленькой симпатичной, но странной машинке, вроде лендровера. Я опустил стекло иллюминатора и понюхал воздух. Приятные запахи, какие-то из них даже невозможно назвать, некоторые - вполне знакомые. Мне эта планета начинала нравиться. - Кто-нибудь хочет есть? - спросил я. - Можно что угодно, - сказала Сьюзен, поспешно отстегивая ремни, - и даже не беспокойся, есть ли соль. Я и так уже устал от обедов в упаковках и лежалого провианта из холодильника Сэма. Мы мгновенно выскочили из тяжеловоза, не теряя времени. Скверный роллер выглядел весьма противно, на нем были, словно проказа, омерзительные белые пятна кристаллизации. С этого момента каждый метр, который он проедет, будет для него риском. Неважно, я был почти уверен, что неподалеку есть мастерская. Мы поставим запасной и не станем думать о том, каким плохим был прежний роллер. Я стоял на краю стоянки, проверяя, как нам отсюда в случае чего бежать. Привычка. Еще одна автострада пересекала здесь дорогу N_22, еще одна дорога, связанная с лесопилкой, а может быть, это просто была, судя по виду, кроличья тропа. Мне трудно было сказать, что это было на самом деле. У Сэма была дорога, по которой он смог бы выехать в случае внезапной необходимости, но только в том случае, если никто не встанет рядом, блокируя ему дорогу. Судя, однако, по внешнему виду всех этих машинок, ему не составит труда спихнуть какую-нибудь из них в сторону, если понадобится. Чтобы оценить, насколько крутой Сэм, надо видеть его рядом с вашей маленькой четырехколесной машинежкой. Я включил связь на ключе Сэма, продолговатой оранжевой коробочке, в которой есть радио среди всего прочего. - О'кей, Сэм, похоже, мы тут останемся на ночь. С тобой все будет в порядке? - Конечно, желаю хорошо провести время. И время от времени вызывайте меня. Оставь канал связи открытым. - Хорошо. Я потом поговорю с тобой, когда мы поедим и проглотим пару кружек чего-нибудь холодненького, нам надо очень о многом поговорить. - Отлично. Я выключил пока что радио. Возле меня была Сьюзен, которая покачивала головой и цокала языком. - Бедный Сэм, - сказала она. - Чего? - Он всегда остается на улице, ведь так? Это так грустно... Я снова включил радио. - Ты слышал, Сэм? Сьюзи думает, что тебе тут будет одиноко и скучно, если ты останешься один на улице. Она так беспокоится о тебе. - Хм! О господи, что ей за меня тревожиться! Сьюзен покраснела. - Я не хотела... я имела в виду... - У меня есть куча порнографических журналов, которые я еще не просмотрел, и еще... ну-ка, посмотрим... есть модель кораблика, которую я собираю в бутылке... надо еще написать благодарственные письма всем, кто прислал мне новые мыло и мочалку... надо бы и голову помыть... и, кроме того, я всегда могу заняться онанизмом... Сьюзен с мукой поморщилась. - Господи, вы оба совершенно невозможны! - она засмеялась и побежала прочь. - Добро пожаловать на Высокое Дерево! - Спасибо! - сказал я ширококостному крупному мужчине во фланелевой рубашке, который сидел у конторки в фойе. - Хорошее имя для этой планеты. Глаза его блеснули. - Мы целую ночь не спали, чтобы его придумать. Я осмотрел вестибюль. Огромное помещение высотой в два этажа, потолок с открытыми темными балками. Ковры были сделаны из сшитых вместе шкур животных, мебель казалась вся ручной работы. Все украшения были вроде как деревенского стиля, но с большим вкусом. - Шикарно вы тут все устроили, - сказал я. Он раздулся от гордости и широчайше мне ухмыльнулся. - Спасибо! Это моя гордость и радость. Построил большую часть того, что вы тут видите, своими руками. - Он подмигнул. - Конечно, мне немножечко помогли. - Что и говорить, вы здорово с этим справились. Я-то ожидал что-нибудь гораздо более примитивное на такой маленькой планетке, как эта. - Это одно из самых сложных бревенчатых строений на Высоком Дереве, - сказал он мне. Потом показал вверх. - Я придумал эти консольные балки сам. С местным деревом можно делать черт знает что, понимаете? Оно крепкое, как железо - высокая прочность на изгиб и разрушение. - Интересно. Постепенно вестибюль наполнялся людьми, по большей части это была молодежь. Ребята хохотали, шутили, орали и шутливо поддавали друг друга плечом. Они пили из глиняных кружек, выплескивая пиво на доски пола. Толпа показалась мне избытком людей из бара, которые не нашли себе там места и выплеснулись в фойе. Бар назывался "Стрижающий меч". - Я слышу, тут почти все говорят по-английски, - сказал я. - У нас тут по большей части и живут потомки англичане, - ответил он. - Англичане, канадцы, австралийцы, куча ирландцев и прочие английские породы. Вы сами будете из американцев? - Да, только уже так давно меня никто не называл американцем, и я сам отвык так думать о себе. Он кивнул. - Да, время идет вперед. Придет такой прекрасный день, и мы все станем "сабрами", как когда-то говорили в Израиле, то есть местными, аборигенами. Он развернул ко мне регистрационную книгу. - Как бы там ни было, я надеюсь, что вам понравится здесь, в "Хливком Шорьке". Если только распишетесь вот тут. Вы все вместе? Я подписал страничку. - Да. Какая тут местная промышленность? Глаза его снова засверкали. - Вас очень удивит, если я скажу, что лесная? - Вовсе нет, - я посмотрел назад, через плечо на группку плотных молодых людей, которые пили пиво. Они все казались вылитыми из одной крепкой формы, которая вполне соответствовала типу лесоруба. Мне отдали наши ключи от комнат. Они были сделаны из железа ручной поковки. Только два ключа: Винни и женщины в одной комнате, остальные в другой. Это была моя идея. Высокое Дерево было частью внешних миров, поэтому мои оставшиеся консоли были еще действительны, но я хотел сэкономить. У меня было небольшое количество золота, которое я мог обменять на свои деньги, поэтому надо было быть осторожным. Однако цены за комнаты были весьма ограничены и разумны. - Есть возможность получить что-нибудь поесть? - спросил я. - Еще слишком рано для нашей столовой, сэр. Наш повар за последнюю неделю преисполнился всяких фанаберий. Но у "Стрижающего меча" есть отдельная кухня, а там полным-полно еды. Большая часть тех, кто проживает в отеле, тут завтракают и обедают. Наверное, там сейчас полно народу. - Что это такое? - спросил я, перекрывая шум голосов. - Это кто-то устраивает обед? - Нет, сегодня праздник. Праздник Святого Чарльза Доджсона [настоящая фамилия Льюиса Кэррола]. - Он со знающим видом подмигнул мне. - Празднование началось довольно рано, дня три назад. - Праздник Святого Чарльза... - начал Джон, потом взорвался хохотом. Мы все расхохотались. На многообразных национально-религиозно этнических мирах Космострады никто не мог согласиться с тем, какие праздники следует отмечать. Там, в земном лабиринте, те, которые официально установили колониальные власти, встречали самое пренебрежительное отношение к себе, и их отмечали только чиновники, которые в такие дни не работали. Возникла традиция отмечать спонтанные праздники, которые возникали из ниоткуда, просто так, от дурашливого настроения. Людям просто нужен был предлог повалять дурака, и в таких случаях годится самый прозрачный, самый невероятный предлог. - Как только вы приведете себя в порядок, - продолжал парень за конторкой, - можете присоединиться к празднованиям, если хотите... Я смотрел на веселящихся, потом повернулся снова к клерку, который смотрел на регистрационную книгу, в которой я только что подписал свое имя. Он посмотрел на меня. - Это вас действительно так зовут? - Это то мое имя, которое я употребляю чаще всего. - Когда он не стал смеяться, я сказал: - Я просто пошутил. Естественно, меня именно так и зовут. - Вы Джейк Мак-Гроу? Тот самый Джейк Мак-Гроу? Снова моя необъяснимая слава расписалась в этом мотеле раньше, чем я в него приехал. - Я единственный Джейк Мак-Гроу, которого я знаю. - У вас есть бортовой компьютер по имени Сэм? - Угу. - Понятно, - сказал он, задумчиво кивая. Он повернулся, но продолжал смотреть на меня искоса, словно не был уверен в чем-то важном. Это была его проблема. А вот то, во что он в конце концов поверит - как бы не оказалось это моей проблемой. 3 Наши комнаты на третьем этаже были примитивны, но опять же, в грубой обшивке стен, маленьких оригинальных лампах и ручной работы мебели было сплошное своеобразное очарование, отдающее стариной. То же самое можно было сказать про каждый предмет в этих комнатах - кровати, ночники, ширмы и стулья. Почему-то Сьюзен не понравилась ее кровать, хотя кровати в целом были просто очаровательны. На изголовьях были вырезаны цветочные мотивы. - Кровать вся в шишках, - жаловалась она, - и простыни серые. - Потерпи, принцесса, - дразнил ее Роланд. - Мы потом вытащим горошинку из-под матраса. - Почему-то все мои знакомые - комедианты. Пойдемте поедим. Все они спустились вниз. На обратной стороне двери в комнату было большое зеркало, и я остановился, чтобы осмотреть себя в зеркале. На мне было то, что в моем понимании вполне можно считать официальным платьем: моя кожаная куртка звездного снабженца замечательного покроя, с кантами по всем швам, с маленькими карманчиками, по которым пущены всюду, где можно, молнии. Обычно я одеваюсь в средней степени неаккуратно, но все мои обычные тряпки нам пришлось бросить на различных планетах. Эта куртка и рабочие штаны составляли практически весь мой гардероб, если не считать шорты и всякие такие штуки, которые человек обычно надевает на себя, только когда у него свободное время и он один. Куртка заставила меня почувствовать себя слегка не в своей тарелке, потому что придавала мне смешной пижонский вид. Я выглядел как кадет космической школы. Я прошел по узким ступеням к холлу, где вся остальная компания в полном сборе поджидала меня. Мы пошли в "Стрижающий меч". Теперь в холле было даже больше народу, чем раньше, они все пытались, но тщетно, пробраться внутрь бара. Как только мы присоединились к толпе, тот клерк, который сидел за конторкой, перехватил нас. - У нас для вас и вашей компании есть столик, мистер Мак-Гроу. Если вы соблаговолите пойти за мной... - Столик? - спросил я, не веря собственным ушам. - Там? - Да, сэр, прямо тут. Я повернулся к моим спутникам, но они совсем не были удивлены, поэтому мы послушно пошли за администратором, когда он прокладывал нам дорогу сквозь кучу людей, которые толпились вокруг входа в бар. Казалось, наш проводник знает все про тех людей, которых он или вежливо приветствовал и аккуратно отодвигал с дороги, или просто отталкивал, когда те, кого он просил посторониться, не слушались его немедленно. Его внушительные размеры, даже в сравнении с теми лесорубами, которых он отодвигал с дороги, давали ему все права, которые он мог потребовать, если бы даже он и не был в дополнение ко всему. "Стрижающий меч" был темным, дымным, шумным, он весь пропах пролитым пивом и кулинарным жиром. Огромный бар занимал всю стену. Сами стены были сложены из ошкуренных бревен, которые постарались сделать плоскими с внутренней стороны, чтобы они потеснее прилегали друг к другу, а потолочные балки были оструганы так, чтобы сделать их квадратными и гладкими. Столов и стульев было великое множество, но и людей было уж что-то чересчур много. В основном это были лесорубы. Интерьер был украшен соответственно стены были увешаны топорами, пилами, режущими инструментами всех мастей и сортов, парами альпинистских ботинок, ледорубами, веревками и прочим тому подобным барахлом. Место было весьма подходящее для глиняных кружек, запаха пота, кожи, место, которое омывается доброй дружбой и безобидным поддразниванием. Все пели, включая барменов, а они-то уж, поверьте мне, были очень и очень заняты. У администратора действительно был для нас столик, против входа у дальней стены около бара. Он примыкал к каменному очагу. Мы все сели, я поблагодарил администратора и спросил его, как его зовут, думая в то же время, надо ли мне дать ему на чай. Я сунул было руку в карман. - Зейк Мур, сэр. И оставьте чаевые для прислуги. Ешьте на здоровье. - Спасибо большое, Зейк. Уходя из зала, он подогнал к нам пухленькую официанточку, потом помахал нам рукой и ушел. - Эй, люди! Привет! А что вам сегодня подать? Остальные стали заказывать. Я обратил внимание на инопланетную структуру древесины. Она была почти правильной геометрической формы, странно пронизанная зелеными и лиловыми прожилками, но основной цвет дерева был темно-коричневый. Однако непохоже было, чтобы древесину протравливали морилкой, скорее всего, это был ее естественный цвет. Я постучал костяшками пальцев по стене. Чувство было такое, словно я ударил по металлу. Я повернулся и послушал, как поют в компании рядом. Странные стишата. Те, кто сидели у стола возле бара, пели, а остальные подхватывали припев, который был похож на что-то вроде: Не может лесоруб жениться - Один он, как в глазу зеница! Но лучший друг его - сосна, На кой же черт ему жена! Каждая новая строфа становилась все цветистее и непристойнее. В каждом новом стишке намекали на самые разнообразные извращения, на непристойности и прочее. Отдельные рифмоплеты вставали и пели свои собственные куплеты, каждый из которых стремился перещеголять предыдущий в непристойности. Толпа выла от хохота. После последнего очередного куплета все пели песню снова, прибавляя еще и последний услышанный. Я спросил барменшу, откуда появилась тут эта песня. Она не знала, но ответила, что она слышала ее на Высоком Дереве с той самой поры, как ребенком приехала сюда. Судя по ее внешности, это было не раньше прошлого четверга. Хотя, впрочем, черт возьми, может, просто я старею. Мы все слушали песню, пока ожидали, когда принесут то, что мы заказали. К тому времени, как появилось пиво, Джон и Сьюзен катались в корчах от хохота, а Роланд и Дарла улыбались, хотя и немножко неуверенно. Карлу тоже песня понравилась, даже очень. Винни и Лори пытались переговариваться через царящий вокруг гвалт и шум. Пиво было подано в английском стиле, темное, горькое, комнатной температуры, но высокое содержание алкоголя более чем возмещало безобразный способ его подавать. Я осушил свою кружку в несколько глотков и наполнил ее снова из глазурованного глиняного кувшина. Только когда появилась еда, я подумал относительно Винни. Она уж точно не могла есть всю эту бурду - поджаренные свиные ребрышки в панировке, жареная домашняя курица, жареная картошка и овощи, нарезанный теплый хлеб и груды масла, причем свежего. Барменша сказала, что на этой планете не встречается ничего, что можно было бы есть без серьезной переработки, поэтому все, что нам подавали, растили на фермах местные фермеры. Лори подошла ко мне и закричала мне в ухо: - Винни хочет выйти на улицу! Она говорит, что может найти себе что-нибудь поесть. - Тут? - я не должен был бы удивляться, однако все же удивился. - Ну ладно, хотя мне надо было бы пойти с вами. - С нами ничего не случится. Вы давайте ешьте, я не очень голодная. - Как твоя голова? Ты все еще чувствуешь головокружение? - Не-а, со мной все хорошо. - Ладно, только поосторожнее. Мне очень не хотелось отпускать их одних, и я на миг подумал, что, может, стоит попросить Роланда присмотреть за ними, но я знал, что Лори для своего возраста очень независима, причем свирепо защищает эту свою независимость, а Винни я все больше и больше считал равной взрослому человеческому существу, которое вполне наделено зрелостью и разумом. Может быть, во многих отношениях Винни даже превосходила человеческих взрослых особей. Лори прекрасно могла со всем справиться сама. Но все-таки мне хотелось, чтобы ее посмотрел какой-нибудь компетентный медик, если тут можно было такого найти. Это была не самая большая проблема. Самая большая состояла в том, что теперь, черт возьми, с ней делать. Если принять во внимание, что "Лапута" или потонула или досталась пиратам, то ей некуда было деваться, только разве если к своим приемным родителям. Это было на планете Шлагвассер, которая лежала на том же пути, который был описан в поэме Винни. К сожалению. Лори была не в очень хороших отношениях со своими приемными родителями, поэтому она сбежала от них, и все тут. Но то, что "Лапута" потонула и стала пиратской собственностью, еще не было точно установлено. Это, может быть, было хорошо для Лори... но не так хорошо для меня. По меньшей мере, три группы людей на этом судне жаждали увидеть, какого цвета у меня кровь. В отношении инопланетян это можно было бы понимать буквально. Ретикулянцы занимались ритуальной охотой в бандах, которые они сами называли "командами Ловушки", а потом кончали со своей добычей путем церемониальной вивисекции. Если Кори Уилкс, их человеческого рода союзник, все-таки выжил, он еще будет связан с ретикулянцами с целью вырвать у меня карту и ею завладеть. Кроме того, существовал еще капитан "Лапуты", Прендергаст, который был в сговоре с отцом Дарлы, доктором Ван Вик Вансом, ныне покойным, а заговор состоял в том, чтобы переправлять лекарства против старения на внешние миры. Тем, кто хотели бы оставить эти самые внешние миры, их консолидацию, в стороне от земного лабиринта и в независимости от колониальных властей, карта Космострады была прямой угрозой. Вне всякого сомнения, именно так к ней относился Прендергаст, но он все еще мог и не знать про предательство Уилкса. Уилкс хотел получить карту в свое единоличное владение, поскольку рассчитывал на то, что он отдаст ее властям в обмен на то, чтобы ему, среди прочего, предоставили бы и прощение за его участие в операции с нелегальными лекарствами. Прендергаст был не одинок в своем желании оставить внешние миры независимыми. Наверняка это желание объединяло его со всеми остальными жителями Консолидации Внешних Миров. В конце концов, каждый из тех, кто когда-то попал сюда, подвергся колоссальному риску, который состоял в том, что они пролетели через портал, ведущий в неизвестность. Существовал обратный путь в земной лабиринт по Космостраде. Вся проблема состояла в том, что он проходил по ретикулянскому лабиринту, куда очень немногие человеческие существа, разумеется, если им была дорога их шкура, осмеливались проезжать. Но, однако, существовала вероятность, что несколько храбрецов или, если хотите, дураков, которые осмелились проделать этот путь и выжили, могли рассказать, что находится по ту сторону портала, который находится на Космостраде Семи Солнц. Хотя это может быть всего лишь один из порталов, которые ведут на Консолидацию Внешних Миров. Результат моих размышлений: если "Лапута" осталась жива и невредима, исчезает проблема того, что делать с Лори. Но могу также исчезнуть и я. Проблемы, проблемы... Что теперь станут делать телеологисты - Джон, Сьюзен, Роланд, - теперь, когда мы преодолели очередной этап в наших приключениях? Именно этим мы и займемся по расписанию, после того, как поедим. Еда была потрясающей. Ребрышки пряные и поджаренные как раз так, как надо, домашняя птица с хрустящей корочкой, а внутри - вся совершенно сочная. Хлеб был золотисто-коричневый, нежный и пышный изнутри. Овощи были как раз кстати, чтобы провести время между заглатыванием закусок, причем кружка за кружкой пива провожали это все в желудки. Если это была та еда, которую подавали в баре, то я дивился тому, какие деликатесы предложила бы столовая-ресторан. Официантка продолжала приносить еще какие-то блюда - она говорила, что это заведение нас угощает и просит попробовать. Вместе с бесплатными кружками пива приходили миски порезанной маринованной свеклы, лука, маринованных яиц, огурчиков, салат из разных сортов бобовых, многочисленные сладости, горы хлеба с маслом. На нас таращилась вся комната. Не то, чтобы у нас были плохие манеры за столом - в этом отношении мы вполне подходили и соответствовали остальной части посетителей. Разошлись слухи, как мне показалось, относительно того, кто я такой. Это немедленно вызвало у меня вопрос, а кто я, собственно, черт побери, такой. Джейк Мак-Гроу. Что я, нечто вроде олимпийского бога, который отправился в поток времени, чтобы принести тайну строителей Космострады человечеству или всего-навсего человек, который удостоился того, чтобы вокруг его головы уселось облако темного слуха и сплетен? Или меня просто путают с кем-то другим? Нет, две последние возможности отпадали. Черный куб, парадокс Дарлы, остальные реалии весьма красноречиво говорили о том, что слухи эти правдивы. По крайней мере, какие-то из них. Это оставило меня в ситуации олимпийского героя. Эй, кто-нибудь, подайте фиговый листок, чтобы прикрыть античную наготу... Наконец пение прекратилось, и вся еда была сметена. Я нажрался до неприличия и был наполовину пьян. Мне не нравится делать что-нибудь наполовину, поэтому я заказал еще пива. - Господи, - выдохнул Джон, откинувшись назад и массируя свой живот, - не могу вспомнить, чтобы я столько ел за один раз. Надеюсь, мне... - тут он икнул и рыгнул, - ох-х-х... простите. - Ну-ка, еще раз, тогда мы решим путем голосования, прощать ли, - сказала Лори, возвращаясь с Винни. - Не могу поверить, что вы нашли ей пищу, - сказала Дарла. Винни улыбнулась и помахала горстью розовых плодов размером со сливу, которые все были покрыты голубыми крапинками. Лори бросила на стол кучу листьев и стеблей и уселась рядом с нами. - Лопайте, ребята. Все застонали. - Слушай, лапочка, я тебе тут приберегла немножко цыпленка, - сказала Сьюзен, пододвигая к ней тарелку. - Что-то маленькая для цыпленка птичка, но все-таки спасибо. - Это ручная дичь, Сьюзен, - поправил ее Роланд. - Ее просто вырастили в доме, как домашнюю курицу. - А, ладно, все равно, что это. - А откуда Винни знала?.. - Джон расплывчато обвел рукой гору растительности. - Откуда Винни вообще все знает? - ответил вопросом на вопрос Роланд. - Включая довольно точное описание планет, которые она никогда не посещала? - Придется поговорить с ней более подробно, - сказала задумчиво Дарла. - Видимо, в этой ее поэме гораздо больше информации, чем мне пока что удалось вытащить. - Может быть, поэма и карта и эти сведения, - предложил свое объяснение Джон, - вроде того, что, возможно, есть по дороге, и всякое такое. Может, это можно посчитать как... ну, как это можно назвать? Путеводитель для туристов? - Очень хорошо, Джон, - сказал Роланд. - Очень хорошо. - Ребята, ну и страшно же в этих лесах, ну и жутко, - говорила Лори, взяв полный рот курицы. - Все время мне так дико становилось... не знаю, как сказать, но такое ощущение... - А белых кроликов ты там не видела? - спросил Роланд. - Не-а, на самом деле ничего такого не видела. Ух ты, вкуснотища! - Тебе надо как следует поесть, лапушка, - сказала Сьюзен материнским тоном, - ты же в рот ничего не брала целый день. - Я ем, ем! - Извини, Лори, не хотела ничего наставительного говорить. - Ох, все в порядке, извини. Мы все смотрели на то, как Винни осторожно откусила кусочек плода, который держала в руке, покатала его на языке. Неплохо. Она стала деловито жевать и сунула остальной кусок в рот. Мы все посмотрели друг на друга и пожали плечами. Джон откинулся назад. - Ну что ж, - сказал он, чтобы начать беседу. - Да, вот именно, - повторил за ним Роланд. - Что вы, ребята, собираетесь теперь делать? - спросил я. - Я как раз думал, - начал было Джон. - Мне кажется, запахло горелым, - пробормотала Лори. Мне подумалось, что она решила про себя, что Джон - надутый гусак, что, в какой-то степени, так и было. Сьюзен хихикнула, а Роланд улыбнулся, прежде чем ответить: - Я стою за то, чтобы оставаться с Джейком. Мне кажется, что если ты проанализируешь все наши возможности, то окажется, что это самый лучший вариант. - Погодите-ка, - предостерег Джон, поднимая руку. - Почему нам не подумать про то, какие возможности у нас есть, а потом уже говорить? - Тут все связи, какие можно себе представить, - твердо заявил Роланд. - Как мне кажется, все идет так, как записано в Плане. - Я в этом не уверен. - Но это же вполне очевидно. - Боюсь, что для меня нет, - сказал мягко Джон. - Прости, Роланд. Роланд вздохнул. - Мне думается, что моя задача - показать тебе, как все задумано в Плане. - Я очень хочу поучиться у тебя, Роланд. Честное слово. Но... пожалуйста, давай поучимся друг у друга взаимно. Хорошо? Роланд кивнул. - Ты прав. А я в последнее время что-то стал слишком назидателен. - Он примирительно улыбнулся Джону. - Давай посмотрим, какой выбор у нас в такой ситуации есть. - Ну что ж, для начала... - Джон ударил ладонью по столу. - Мы можем попытаться найти планету, откуда рикксиане запускают свои корабли. Мы сможем тогда попасть в земной лабиринт именно таким образом. Еще один способ попасть обратно туда, откуда ты пришел, через портал, который, как полагают, ведет только в одну сторону: поехать туда через обычное пространство. Там, в земном лабиринте, никто об этом не знает, и рикксиане, вероятно, очень постарались, чтобы и дальше их тайна оставалась тайной, видимо, чтобы защитить свою монополию в торговле с внешними мирами, хотя у них могли быть и другие причины. Я не знаю никакой другой расы, которая трудилась бы над созданием межпланетных кораблей. Космострада сделала их совершенно лишними. Рикксиане, видимо, сохранили бы свою монополию в этой области, даже если бы все абсолютно знали, чем они тут занимаются. - Это стоило бы разведать, даже хотя бы просто для того, чтобы испробовать все варианты и устранить остатки сомнений, - вставил я, - но я не стал бы все равно возлагать на это какие-либо надежды. Сколько у вас денег? Джон бросил на меня кислый взгляд. - Джейк... - Прости. Просто хотел тем самым показать вам, что проезд на межпланетном корабле должен влететь в копеечку. Даже если они и берут пассажиров, в чем я начинаю сомневаться. Кроме того, если все-таки берут, очередь на эти корабли должна быть немалая. Из того немногого, что я знаю про строение космических кораблей, вес и пространство - это главные критерии. - А разве Уилкс не говорил, что собирается именно так уехать? - спросил Джон. - Я бы не стал принимать то, что говорит Уилкс, на веру, без не только крупицы соли, а целого вагона. Может, он врал, а может, и нет. Так что имейте это в виду. Он был, а если жив, то и остается, одним из самых влиятельных людей со связями, которых я знаю. Он мог вполне устроить себе особую сделку с кем-то из космонавтов. - Может быть... - Джон побарабанил пальцами по столу. - Хорошо, не знаю точно, как быть, может, мы могли бы найти работу и отработать деньги на проезд, обратиться к рикксианам и самим заключить с ними сделку. Попросить их справедливо рассудить наш особый случай. Кончики рта Сьюзен кисло опустились. - Да уж, у нас такая слезливая, страшно трогательная история. - Я просто перечисляю наши возможности, Сьюзен. - Да ну тебя, Джон. Ладно, не обращай на меня внимания. - Пожалуйста, потерпи меня. Теперь, если вернуться на Плеск... - Я бы не стал туда возвращаться, - вставил я. - Ну хорошо, не Плеск, какое-нибудь другое место. Например, тут. Всегда есть возможность поселиться здесь или же на такой планете, где мы сможем основать колонию. - Мы-то трое? - скептически сказал Роланд. - Трое, или двое, или даже один человек, Роланд. Разве не в этом заключается суть телеологического пантеизма? Роланд согласился с высказыванием, кивнув головой. Джон еще пару минут размышлял, потом продолжил: - Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы будем отрезаны от остальных. Никаких фондов, никакого общения, никакой связи с нашей группой на Хадидже или же с организацией на Земле. Будет трудно. - Весьма. Нет денег, нет непосредственных возможностей их получить, нет места, где можно было бы жить, кроме как вместе с Джейком. Нам нужны припасы еды и литература для центра чтения... Джон повернулся ко мне. - Мне кажется, мы уже говорили тебе, что в наши правила входит не обращать никого в нашу веру. Но в то же время одна из наших главных задач заключается в том, чтобы основать и поддерживать читальню и консультативный центр по вопросам нашей религии. Вот то, что мы собирались сделать, когда по несчастью связались с милицией там, на Голиафе. После того, как мы собирались посетить нашего друга в больнице, мы как раз хотели поехать в мэрию и поговорить о том, что хотели бы снять небольшой магазинчик с витриной в городе, чтобы там и основать читальню. Сьюзен о чем-то напряженно думала. - А как насчет того, чтобы отправить с космическим кораблем послание домой? Если бы только мы могли дать знать Стену или кому-нибудь из наших, что с нами случилось... - Да, - сказал Джон, эта мысль осенила его в первый раз. - Да, это замечательная мысль! Не знаю, почему я сам об этом не подумал! Мы просто должны попробовать каким-нибудь образом сообщить нашей общине, что произошло. Если мы только сможем сообщить нашему обществу, что здесь, по другую сторону портала, что-то есть... - Опять же, - сказал я, - вы можете попробовать, но я сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Похоже на то, что рикксиане не хотят, чтобы кто-нибудь узнал про внешние миры. Они, возможно, вполне охотно перевезут обратно Уилкса, но это может быть лишь потому, что он принимал такое активное участие в операциях с лекарствами. И, кроме того, я всерьез сомневаюсь, что они занимаются почтовыми перевозками. Джон и Сьюзен сразу обмякли и поникли. - Я не стал бы на вашем месте терять надежду, - поспешил я добавить. Мне не хотелось слишком нажимать на них, потому что я знал, что те слова, которые мне придется говорить им дальше, очень ударят по ним. - Мы же ничего точно не знаем. А самое главное - мы не уверены в том, что кто-нибудь из нас находится в безопасности во внешних мирах. Лицо Сьюзен резко побледнело. - Что ты хочешь этим сказать, Джейк? Хотя я почти был пьян, я все-таки думал над нашим положением. - Прежде всего, мы не знаем, что случилось с "Лапутой". - Я повернулся к Лори. - Что произошло бы, если бы пиратские акватерранцы захватили корабль? - Не знаю. Такого раньше никогда не случалось. - Ты не представляешь себе, что произошло бы в таком случае с пассажирами? - Нет, но я сказала бы, что от арфи можно ожидать в этом случае всего, чего угодно, даже самого ужасного. Некоторые из них вполне ничего, но есть и такие... - Но корабль раньше всегда отбивал эти атаки, верно? - Правильно. - Значит, - продолжал я, поворачиваясь снова к Джону и его собратьям по вере, - существует вполне обоснованная возможность того, что все, кто был на борту этого судна и жаждал моей крови, в добром здравии и благополучии, и продолжают свои кровожадные намерения воплощать в жизнь. Все вы в опасности, потому что вы связаны со мной. И это относится и к Лори... и Карлу. Джон медленно покачал головой, на лице его отразились усталость и бесконечное терпение. - Но ведь наверняка во внешних мирах существует место, где мы могли бы спрятаться. Я просто не могу поверить... - Спрятаться? От ретикулянцев? Трое телеологистов переглянулись, потом посмотрели на меня. - Мне очень не хотелось об этом говорить, - сказал я, - но мы должны исходить из предположения, что отныне мы все являемся священной добычей. Это на несколько минут совершенно прекратило наш разговор. Я припомнил, что пока не связывался с Сэмом. - Давно пора, - услышал я его голос. - Прости. Мы обсуждали, что нам делать. Мне кажется, что все согласны, что пока нам надо держаться всем вместе. - Хорошая мысль. - И еще мы должны узнать, что случилось с тем кораблем, с "Лапутой". Есть ли тут какой-нибудь эфир в смысле новостей? - Никаких коммерческих или правительственных станций. Но тут есть весьма неплохая развлекательная сеть и любительские радиостанции. Я все каналы прослушиваю. Насчет "Лапуты" пока ничего. - Ну что же, между этой планетой и Плеском довольно много общения и торговли, а паром выполнял жизненно важную задачу. Если бы он затонул или пропал без вести, наверняка это составило бы сенсацию. Что-нибудь да сказали бы... - Правильно. Я продолжу прослушивание. Оставь ключ на связи, ладно? - Конечно. - Я положил ключ на стол и включил микрокамеру, чтобы ему было на что смотреть. - Приятное местечко, - откликнулся Сэм. - Жратва приличная? - Роскошная, - ответила ему Дарла. Кто-то в толпе празднующих встал и держал речь. Он был как и все остальные: плотного сложения, растрепанные пышные волосы, фланелевая рубашка в клетку и джинсовые штаны. - Джентльмены, джентльмены! И леди, если можно так сказать, - он двусмысленно ухмыльнулся и погладил свою жесткую рыжую бороду. Неприличные звуки из толпы. - Хочу призвать это собрание объединенного братства Буджума и сестричества Снарка к порядку! Крики, возгласы, аплодисменты. - Порядок! А ну-ка, потише! Эй, сержант-секретарь, будьте любезны проследить, чтобы со всеми нарушениями регламента поступали согласно уставу этой организации! Что-то грузное и огромное в овчинном жилете встало и грозно обвело взглядом зал. Он не встретил сопротивления. Зал замолк. - Благодарю вас, брат Флаэрти. - Туша уселась, а рыжебородый как следует приложился к своей кружке, осушив ее до конца. - Бар закрыт! - объявил он, стукнув кружкой по столу. - Э-э-э-э!!! - Вразумись, старина! - Плевать нам на это! У нас три кувшина! Он не обратил внимания на выкрики. - Теперь приглашаю брата Финча прочесть отчет о последнем собрании. Еще один лесоруб, пошатываясь, поднялся на ноги. - Долбаное дурацкое собрание призвал к порядку председатель брат Фитцгор. Были зачитаны отчеты о последнем гребанем дурацком собрании. Ничего нового, ничего старого. Долбаное дурацкое собрание было отложено, и мы все напились как гребаные скунсы-вонючки. Брат Финч тяжело плюхнулся на место. - Благодарю брата Финча за этот четкий, деловой отчет и подведение итогов наиболее важных событий последнего собрания. Ставлю на голосование вопрос о том, чтобы принять отчет брата Финча без поправок и дополнений. - Поддерживаем! - Поддерживаем! - Предложение было поддержано, и таким образом постановляем занести отчет брата Финча в анналы общества без поправок. Могу ли я сделать это, не ставя вопрос на голосование? Кто-то встал. - Я возражаю против того, чтобы отчет о предыдущем собрании был точно таким, как и отчет о позапрошлом собрании, и вообще, чтобы отчеты были похожи, как близнецы! Собственно говоря, это вечно один и тот же отчет! Фитцгор угрожающе поднял бровь. - Вы ставите под сомнение точность отчета брата Финча? - Да нет, отчет вполне правильный по сути. Я только возражаю против его оригинальности и литературного стиля. - В обязанности брата Финча не входит быть оригинальным, ему вменяется в обязанность четко регистрировать факты без пристрастия! - проревел Фитцгор. - А что касается стиля, мне думается, что брат Финч в своей прозе почти сравнялся с Гомером по части применения эпитетов! - Почти с кем сравнялся? - Кто такой Эпитет? - Во всяком случае, - небрежно продолжал Фитцгор, - ваши возражения не принимаются во внимание. - Это вам не суд. Я требую, чтобы мои возражения занесли в протокол. - Пусть будет так, - согласился Фитцгор, - пусть наши протоколы отразят, что брат Маклэйрд возразил против литературного стиля брата Финча или отсутствия такового у брата Финча. - У меня куда-то пропал гребаный карандаш, - сказал брат Финч. Кто-то бросил в него карандашом. Финч аккуратно поймал его, разломил пальцами и бросил в того, кто ему швырнул орудие письма. - Кто, черт возьми, эти пугала? - спросил Сэм. - Есть новые вопросы на повестке? - спросил Фитцгор. - У меня нарыв на заднице! - Есть старые вопросы? - Тот самый нарыв у меня на заднице! Хохот и вой. - Предлагаю отложить собрание или закрыть его! - прокричал кто-то. - Поскольку никаких новых вопросов не было предложено членами общества, то я хотел бы предложить уважаемому собранию закрыть его, если уважаемое собрание ничего не имеет против. - В соответствии с правилами регламента, председатель всегда должен ставить на голосование вопрос о закрытии собрания, если предложение о закрытии поступило только от одного члена общества! - Только не тогда, - огрызнулся Фитцгор, - когда председатель может превратить задницу вышеуказанного члена общества в кровавую кашу в любой момент, когда ему будет удобно! - Ты превратишь и целый эскадрон береговой охраны? Тост в честь береговой охраны. - Эти вопросы могут быть улажены потом, но что касается насущных моментов... - Жду тебя снаружи через пять минут, Фитцгор. - Почту за честь, - признал Фитцгор. - Как я говорил... - Ну, только не снова-здорово. В прошлый раз они так надрались, что не видели друг друга, и толком замахнуться не могли. - Как я уже говорил!!! - проревел Фитцгор. Потом он прочистил горло и вытер пот со лба рукавом. - Братья и сестры! - сказал он тихо. - Не так уж часто... я хотел сказать, что для нас беспрецедентный случай, что среди нас есть гость... - он сделал паузу для вящего эффекта, видя, что головы присутствующих вертятся в поисках необыкновенной персоны, - ...нечасто среди нас появляется лицо такого эпического значения, но тем не менее оно здесь. - Кто? - спросил кто-то из присутствующих. Но все глаза устремились на меня. - Космострада, - продолжал Фитцгор гнусавым голосом, - изобилует легендами, мифами, фантастическими рассказами, апокрифами и прочей белибердой, большую часть из которых нельзя не то что принимать на веру, но даже близко подпускать к своим ушам. - У меня такое ощущение, что меня сейчас стошнит, - объявил Сэм по каналу связи. - Но редчайшим случаем является, когда человек получает почетную возможность восхитительного наслаждения встречи с героем одной из таких легенд во плоти. Как бы там ни было, такая честь постигла и нас с вами, братья и сестры. Могу ли осмелиться представить вам - и прошу, чтобы вы присоединились к моему тосту во здравие великого героя. - Ты же сам закрыл долбаный бар, ты, козел! Фитцгор наполнил свою кружку из ближайшего кувшина. - Тогда я открываю его снова. Все подняли кружки. - Присоединитесь ко мне во здравие этого гиганта из легенд, короля Космострады, человека, который провел машину сквозь бушующие огни нарождающейся вселенной, и выжил, чтобы рассказать вам поразительную повесть... Он повернулся ко мне лицом. - Леди и джентльмены, могу ли представить вам... ДЖЕЙКА МАК-ГРОУ! 4 Честно сказать, я не помню всего того, что творилось тогда, той ночью. Я знаю, что дикое количество алкоголя проникло каким-то образом в мой организм. События, в моем восприятии, стали, как бы сказать... расплывчатыми. Фитцгор и его соотечественники оказались замечательными собутыльниками. Просто восхитительными собутыльниками. Они поставили всем выпивку. Потом мы им всем поставили выпивку. Потом все купили всем по стаканчику. И тогда только началась серьезная пьянка. В какой-то момент я понял, что в моем поле зрения очутилась кружка пива высотой в три ладони. Они называли ее Громовой Чашей Бробдингнега [столица страны великанов в книге Даниэля Дефо "Робинзон Крузо"]. Я ее выпил. Это было уже довольно поздно - как мне кажется. А до этого мы все говорили и говорили. Они хотели знать все про меня, про карту Космострады, про все на свете. Я представил им Винни. Она и есть карта, сказал я им. Прекрасно, ответили мне они. Давайте-ка дадим ей карандаш и бумагу и посмотрим, что она может. Карандаш и бумага немедленно появились. Винни стала демонстрировать свое умение, при этом она очень походила на приготовишку в старшей группе детсадика, который только что учится писать. Розовый язычок ее торчал наружу, когда она заполняла страницу за страницей спиралями и прочими геометрическими фигурами, связанными между собой линиями. - Господи, - сказал Фитцгор, - это же местная группа звезд! Так оно и должно выглядеть! - Он погладил буйную безумную поросль своей рыжей бороды. - Черт побери, если бы у нас на этой планете была библиотека, мы могли бы достать книги, чтобы это проверить. - Он опрокинул в глотку свою пивную кружку. - Если бы у нас на этой планете были книжки... - Мне кажется, у меня есть несколько книг по астрономии в тяжеловозе, собственно говоря, там должен быть целый ящик. Правильно, Сэм? - Угу, наша накладная на груз говорит мне, что у нас на борту целый ящик книг-кассет. Но ведь не хочешь же ты вытаскивать их все сюда. - Естественно, хочу! - Боже, да оставь ты все эти вопросы в покое! - Джейк, - сказал Роланд, - может быть, попозже, когда мы все протрезвеем. Этот рисунок, должно быть, представляет местную группу звезд. Посмотри, вот Магеллановы Облака... и... посмотри... как раз тут должны были бы быть Андромеда и Мерсье-34... - А кто не трезв? - А эти две такие пушистые точки, вероятно. Лесс-2 и 1. Вон там галактики Скульптора и Форнакса... - Кому нужны всякие там книжки, - сказал беззубый лесоруб с сильным стриновским акцентом, - когда у тебя есть этот вот знайка? - Роланд сам по себе книга. - Спасибо, Сьюзи. А все эти линии, - продолжал Роланд, - это дороги Космострады. Но самый интересный вопрос сводится вот к чему. Что за крупная дорога, которая вливается вот отсюда и продолжается вот сюда? Кажется, это одна из главных артерий Космострады. - Очень может быть, - сказал Фитцгор. - Посмотрите на все эти штуки, которые нарисовала Винни. А могут ли все эти галактические группы быть соединены дорогой? - Я бы сказал, что так и должно быть, - ответил Роланд. - А вот эти рисунки, похожие на облака... - Метагруппы, - сказал я. - А это что за зверь такой? - спросил меня кто-то из толпы. - Группы групп. Супергруппы галактик, все они доступны с помощью единой дорожной системы. - И куда она идет, интересно? - вслух подумал один из лесорубов. - До самого предела, долбаного предела, парень. - Чего-чего? - Начала всех начал, - выдохнул Фитцгор. - Самая колыбель всего, что было рождено. - Это как же так получается? - Когда ты смотришь на вселенную, - читал ему лекцию Роланд, хотя и произносил слова что-то уж очень старательно, настолько он был пьян, - на слабые облака галактик, ты смотришь обратно сквозь время. Относительность, скорость света и все такое прочее. Когда ты смотришь действительно далеко-далеко, туда, куда самые изорщ... изрощ... извращ... словом, самые хитрые приборы могут достать... - он рыгнул. - Извините. Иными словами, если посмотреть в самый хитрый телескоп, то там особо много не увидишь. Ты просто смотришь в такие места, в такие времена, когда вселенная была совсем не такой, как раньше, когда она была радикально иной. До того еще, как сформировались галактики. Тебя словно отбрасывает к пределу видимой, постижимой вселенной, за тот предел, где все сдвинуто в красную сторону спектра настолько, что становится почти невидимым. Это и есть красный предел. - Тут я что-то за тобой не поспеваю. - Это азы космологии, - снизошел Роланд, причем его тон подразумевал, что любой шестилетний ребенок сочтет, что это просто мелочи и чепуха. - Да, разумеется, - сказал Фитцгор больше себе самому, чем обращаясь к кому-либо. - Стоит проскочить сквозь портал, и ты идешь как бы обратно через время. Если ты едешь по дороге, которая ведет в самые дальние просторы космоса, дорога, которая ведет тебя прыжками быстрее скорости света... - То в конце концов, - продолжил за него Роланд, - ты придешь к тому моменту, где начинается поток времени. - Тот самый большой взрыв, который породил Галактику, - сказал один из лесорубов. - Абсолютно верно, если Космострада простирается до такой степени. - А как такое может быть? - спросил кто-то. - Понятия не имею, - сказал Роланд, - но на Космостраде поговаривают, что как раз Джейк и обнаружит, как это оно делается. - Я никуда не еду, - сказал я. - Я слишком пьян, чтобы сесть за руль. Вообразите себе, как поднимается тесто для буханки хлеба в четырех измерениях, хлеба с изюмом. Вы этого не сможете сделать. Невозможно вообразить себе что-либо в четырех измерениях, но попробовать все-таки стоит. По мере того, как тесто поднимается, расстояние между изюминками увеличивается, поскольку увеличивается объем теста. Представьте себе, что каждая изюминка - это галактика, и у вас будет прекрасная иллюстрация к теории расширяющейся вселенной, которую в первый раз выдвинули века полтора назад. Теперь представьте себе, что в раздувающемся объеме теста чем дальше изюминки друг от друга, тем выше их скорость удаления друг от друга. Это просто срабатывает в геометрической прогрессии. В настоящей вселенной происходит так, что эти галактики или группы галактик могут находиться на таком удалении друг от друга, что их скорости относительно друг друга можно измерить в процентах от скорости света. Благодаря эффекту Допплера, свет от этих отдаленных объектов сдвинут в красную сторону спектра, что означает, что длина волны света от этих объектов уменьшилась в смысле частоты к красному концу спектра. То же самое происходит, когда мы слышим звуковые волны от проезжающего мимо гудка автомобиля. Вы слышите, как тон гудка повышается с приближением и понижается с удалением автомобиля. Он словно уменьшается по частоте. Свет тоже приходит к нам со своими частотами. Видимая часть спектра построена таким образом, что голубой - это самые высокие частоты, а красный - самые низкие. Удаляющиеся от нас галактические скопления постепенно, благодаря эффекту Допплера, смещаются в пределы красного света. Красный сдвиг. Чем дальше они от нас, тем больше свет от них смещается в красную сторону спектра. Как сказал Роланд, астрономы могут в наши дни заглянуть довольно далеко, используя нейтринную астрономию и гравитационное сканирование. Как только минуешь протогалактические ядерные объекты, которые традиционно называются квазарами, вообще почти ничего нельзя разглядеть. Все, что находится на таком расстоянии, становится удаляющимся красным призраком, который стремительно убегает из наших пределов почти со скоростью света. На этих расстояниях человек может заглянуть за красные пределы вселенной. Если можно представить себе, что у вселенной есть граница, то это она и есть. Но есть и что-то за этими пределами. Возьмите любую точку отсчета в сегодняшней вселенной, вообще любое место. Если оттуда начать путешествие в любую сторону - вот это надо все время помнить - на скорости, которая превышает скорость света - и вы начнете двигаться обратно во времени. Если достаточно далеко уехать, можно добраться до самого края. Если перевалить за предел - можно свалиться как раз в момент Создания Мира. Я тщательно вглядывался в карты Винни. Действительно, существовала крупная артерия, которая соединяла метагруппы. Роланд и я стали с помощью Винни соединять листы в одно целое. - Видишь, Джейк? Межгрупповая дорога вливается сюда на Андромеде и выходит обратно в том же месте. Давай назовем ее межгалактической сквозной Космострадой. - А если ты по ней едешь, - сказал я, - то едешь... полгодика. Местная группа соединена с другими галактическими скоплениями? Или мы просто едем своим собственным путем? - Не знаю. У нас масса времени, чтобы это проверить. Может оказаться и так, что внутригалактическая дорога и межгалактическая на этом отрезке становятся одной и тон же дорогой. - О'кей. Тогда, чем бы ни была эта большая дорога, мы должны поехать по трансгалактическому расширению на Андромеду, чтобы на нее выехать. По дороге мы проезжаем через эти маленькие шаровидные галактики. Ты не знаешь, как их называют? - Это просто номера в новом общем каталоге. Не могу запомнить, как их называют. - Неважно. Ладно, вот тут ты выезжаешь на Андромеду. Видимо, в этот момент ты можешь сделать выбор - поехать ли по местным дорогам в эти галактики или перепрыгнуть в следующие группы или метагруппы, какими бы они ни были. Роланд снова наполнил свою кружку. - Да, похоже на то, если посмотреть. Я откинулся назад и закурил большую глиняную трубку, которую кто-то мне протянул. Она была набита чем-то, но не табаком. - Так что все это означает? - Это означает, - сказал Роланд, - что, если ты путешествуешь по главной дороге между скоплениями галактик, то ты будешь скакать во времени назад прыжками в биллионы лет. - Угу. - Я затянулся и пустил клуб дыма из трубки. - Угу. Но можно ли быть в этом уверенным? - Нет. Но сложи вместе все то, что мы знаем о способах, какими действует Космострада, вместе с легендами, которые вокруг тебя сложились, и все это обретает свой смысл. - Роланд был еще пьянее, чем я думал. У него закружилась голова, и он помотал ею, чтобы прочистить мозги. - Но я же ни черта не знаю, - признался он жалобно заплетающимся языком. - Мне кажется, что во всем этом есть абсолютный смысл, - сказал Фитцгор. - И мне до чертиков хочется с вами поехать. - А куда я еду? - осведомился я. - К моменту сотворения мира, парень, - сказал один из лесорубов. Я кивнул на карту. - До конца этой дороги что-то уж больно долго. Один из листов я пододвинул Фитцгору и показал пальцем. - Посмотри на карту местной группы. На Андромеде надо выехать на большую дорогу. А вот отсюда это все должно означать, что надо выехать на галактическую опоясывающую Космостраду и проехать примерно 10000 световых лет до края Млечного пути. Сколько кликов дороги это должно занять? - А разве поэма-путеводитель Винни про это ничего не упоминает? - спросил Фитцгор. - Дарла все еще работает над переводом, - сказал я. - Как бы там ни было, вот отсюда надо выехать на трансгалактическое расширение вот до этой маленькой кляксы вон тут. Эй, Роланд! Как ты думаешь, что это может быть такое? - Э? - Проснись. Что такое вот это маленькое облачко? - А-а-а... это, скорее всего - ик! - неоткрытое галактическое звездное облако. Оно представляет собой миленький мостик для Андромеды. - Да, но даже с учетом этого, прыжок составит около миллиона световых лет. - Наверня... - ик! - ка... Дай-ка мне кувш-ш-шин, ладно? - Слушай, сосиска, ты сможешь все это выпить? - спросил лесоруб размером чуть не с гору. - Не называй меня сосиской, ты, лесоповальная балда. - Полегче, сынок. Я тебя не хотел обидеть. - Тогда заткнись... и дай мне этот... кувшин... а то я тебя научу застольным манерам... - Что ж, во мне ты найдешь весьма понятливого и усердного ученика, парень, в любой момент, когда ты найдешь время. - А по мне, - сказал Роланд, силясь подняться на ноги сейчас неплохое время... не хотите ли выйти со мной на воздух, сэр? - Куда, например? - Ой, а это рифмуется, - сказала Сьюзен, морща нос в улыбке. - "Выйти. Со мною, сэр - куда, например?.." - она словно пропела эти слова. - Ох, Роланд, - сказал Джон. - Сядь. Едва ли твоя честь была задета. Сьюзен рассмеялась. - Задета? - спросил я. - Интересно, почему говорят "задета", и не просто "побита"? - я затянулся из трубки и выдохнул дым. - Никогда не понимал такого высокого стиля. Роланд и лесоруб ушли. - Ну ладно, продолжим... В другой части бара кто-то упал или кого-то швырнули через стол. Фитцгор сказал: - Ты что-то начал говорить, Джейк? - А? А, конечно. Я хотел спросить - слышал ли кто-нибудь о портальном прыжке на такое расстояние? - Вряд ли. Но кто знает? - Кой черт сидит в этой траве, которой вы набиваете трубку? Если, конечно, можно спросить. - Травка путешествий, мы ее так называем. - Травка путешествий. Я такое дерьмо уже вдыхал. - Хорошая мысль. - Замечательное дерьмо, если быть точным. - Выпей еще пива, Джейк, - сказал Фитцгор, наливая пенистое пиво в мою кружку. - Не возражаю, спасибо, - я снова зажег трубку длинной кухонной спичкой. - Э-э-э... твой приятель-то... он, по крайней мере, на пять кило больше Роланда. - Лайем ему не причинит вреда. Он хороший парень, Джейк. Никогда еще никого не покалечил, насколько я знаю. - Ну ладно, тогда все в порядке, как мне кажется, - я как следует затянулся из трубки. Травка на свой лад была очень даже хороша. В горле от нее першило, но она доставляла удовольствие. Довольно, правда, перечного вкуса. Во всяком случае, я уже отправлялся от нее в путешествие. - Если вернуться к нашим вопросам, - продолжал я, - то мне кажется, что мы говорим о миллионах километров дороги, может быть, даже биллионах, чтобы добраться до большой Космострады - или как там можно ее назвать. Космострады красного предела. Глаза Фитцгора загорелись. - Замечательное для нее название! - тут он покачал головой. - Не так много, Джейк. Разумеется, это был бы долгий путь, наверняка, но мне сдается, что он зависит от расстояний, которые каждый раз будут покрываться прыжками по галактической опоясывающей трассе. - Он откинулся назад и подсунул большие пальцы под подтяжки. - Может быть, где-нибудь там есть и дороги покороче, чтобы срезать расстояние? Я кивнул. - Может, и так. И все же... - я вынул трубку изо рта и показал ею на один из рисунков Винни. - Как насчет самой Космострады красного предела? Сколько таких метаскоплений во вселенной? Фитцгор рассмеялся. - Космология - не моя епархия. Однако осмелюсь сказать, что считать эти галактики надо на биллионы. - Я слышал цифру в сто биллионов, - сказал я. - Где-то. Это было про галактики? Не знаю. Ну хорошо, скажем, двенадцать биллионов... сто биллионов. - Наверняка это заниженная цифра. - Да, ну скажем, сто гигагалактик. Пусть мы примем, что в составе такого скопления... - Ты имеешь в виду скопление или метаскопление? - Правильно, метаскопление. Ладно, решим, что в одном метаскоплении в среднем тысяча галактик. - Я понимаю, к чему ты клонишь, Джейк. Но рассмотри такую вещь. Космострада красного предела - это дорога обратно во времени, не обязательно дорога, которая соединяет все крупные структуры во вселенной. - А кто говорит, что она их не соединяет? - А кто говорит, что не может оказаться и какой-нибудь третий вариант? - вставил кто-то. - Хорошо сказано, - заметил я. Фитцгор выпустил дым из трубки и скрестил на груди свои мясистые лапы. - Ну что же, как дилетант, я полагаю, что все, что мы можем сделать - это строить гипотезы и контргипотезы, пока кто-нибудь, кто знает точно, не появится на нашем горизонте и не установит все, как есть. - Или пока Роланд не протрезвеет, - сказал я, - по-моему, он что-то про это знает. - А у него ученое образование? - Сьюзи, ты можешь ответить на этот вопрос? - Роланд знает все, - сказала Сьюзи. - Но мне кажется, он изучал в школе политическую что-то там... он член партии, понимаете. - Вот как? Интересно. Я так понял, что он где-то сменил свою политическую окраску по дороге. - Ага, - она хихикнула, - или, может быть, он шпион. Подсадная утка. Приманка. - Она снова хихикнула. - А может быть, и не птица он вовсе, а просто растение. - Эта собственная шутка ее тоже рассмешила. Потом она вдруг протрезвела, посерьезнела и сказала: - А тут можно даме курить трубку? - Прошу прощения, - сказал Фитцгор, снимая еще одну трубку из резной деревянной подставки и заряжая ее из стеклянного ящика. - Как грубо с моей стороны даже не предложить вам. Дарла, а тебе не хотелось бы?.. - Нет, спасибо, Шон. Дарла и Джон были необыкновенно тихими. Они оказались меланхоличными пьяницами. Карл болтал с Лори, которая все это время пила изрядное количество пива. Однако она оставалась практически трезвой и на ногах. Никто во всем баре, казалось, не заметил, что она еще не достигла совершеннолетия, и поэтому по закону пить не может. Винни все еще рисовала - не карту, а примитивные фигурки животных. Что же это было - пещерные фрески с помощью новых художественных средств? Сьюзен продолжала издеваться над Роландом. - Морковка, - сказала она, смеясь собственной шутке. Потом она заметила, что я гляжу на нее. - Роланд мой друг. Он мне нравится. Но иногда... - Понимаю, - ответил я. Она поморгала своими влажными карими глазами на меня и улыбнулась. - И ты мне тоже нравишься, Джейк. Под столом она взяла мою руку и пожала ее. Нежное пожатие убедило меня, что оно выражает нечто большее, чем дружбу. Я даже не знал, как мне к этому отнестись. Я попробовал выпить еще кружку пива, а потом попробовать еще раз, и узнать, как я к этому отношусь. Оказалось, пожатие Сьюзен мне очень нравится. Лайем вернулся, таща по полу Роланда, словно мешок с грязным бельем. - Он мог доставить мне массу неприятных минут, - сказал он. - Если бы был наполовину трезвее. Он мне и так хорошо врезал по ребрам, если уж на то пошло. Лайем поднял Роланда на ноги одной рукой и бросил его на стул, потом вылил на него полкувшина пива. Роланд поднял голову со стола, поморгал и сказал: - Дайте пива, кто-нибудь, - он протер глаза. - Пожалуйста. Лайем взял еще кувшин (на столе их скопилось с дюжину) и налил ему кружку. - Спасибо, - сказал Роланд. Эта травка путешествия в конечном итоге меня доконала. Если от пива вещи кругом стали расплывчатыми, то травка, когда день растаял в пиве и превратился в вечер, обратила вечер в палимпсест полузапомнившихся событий, записанных поверх еще каких-то происшествий. Я вообще не мог вспомнить три четверти того, что происходило. Я все еще пытался представить себе буханку хлеба с изюмом в четырех измерениях. Естественно, это у меня так и не получилось, но я подумал о конусе, трехмерном, где пространство было представлено двумя измерениями, параллельными друг другу и перпендикулярными основанию, а время бежало по вертикальной оси, причем настоящее занимало острие. В основании было начало времени, начало всего сущего, великий взрыв, который породил вселенную. Там все было пронизано блестящим светом. Чистая энергия. Постепенно она тускнела до темноты, по мере того, как время шло к острию конуса. Все темно. Неожиданно вспыхивают блистательные лучи - это квазары, бурные ядра новых молодых галактик, которые переживают гравитационный коллапс. Еще дальше они начинают приобретать свою привычную форму колеса. Вселенная расширяется и охлаждается. Энтропия взимает свою пошлину по мере того, как уменьшается плотность. Мы приходим к острию конуса и к сегодняшнему дню. Оглядываясь назад из этого замечательного момента, можно увидеть прошлое в виде расширяющегося туннеля, чей дальний конец слабо светится эхом создания мира. Если посмотреть в направлении, перпендикулярном оси времени, то ничего не увидишь. Относительность нам говорит, что мы не имеем Никакого представления о вселенной в настоящем, поскольку к тому времени, когда световые волны добираются до нас с информацией - она становится вчерашним днем. Но можно посмотреть назад во времени, даже до первых секунд блистающей вспышки творения. Дорожные сны... Я не вполне уверен, когда Сьюзен и я занимались любовью. Где-то в ходе вечера, мне кажется, прежде чем меня приняли в братство Буджума. Это произошло где-то около английского обеденного времени, шести часов, и бар немного очистился. Мы более или менее одновременно извинились, вставая из-за стола, более или менее тем же самым путем поднялись наверх и там перехватили друг друга. Опять же говорю: более или менее. Мы нашли кровать и занялись любовью - пьяно, на ощупь, тихонько и заплетаясь. Но это было очень хорошо, так по-дружески, пусть и немного неуклюже. Когда Сьюзи вырубилась, я тоже едва не уснул. Но почему-то триумфально все ж таки протопал вниз. Мне хотелось пить. Именно тогда, как мне помнится, Шон объявил, что меня должны принять в братство. Меня спросили, не хочу ли я вступить. Я сказал, что, разумеется, хочу! Потом последовала церемония, из которой я практически ничего не помню. В канделябрах потрескивали и шипели свечи, горели благовония, бормотали заклинания, напевы и прочее шарлатанство. Я что-то прочел наизусть, потом прочел что-то из того, что мне подсунули. Написано это, как мне кажется, было на пергаменте из овечьей шкуры. Но с тем же успехом это мог быть ролик сортирной бумаги. Что же касается содержания, по-моему, оно было полнейшей чушью, даже если бы я ее читал на трезвую голову. Потом меня снова свели с бробдингнегской громовой чашей. Велели мне ее выпить. Я выпил. Потом, как помню, мы оказались в тех самых странных лесах. Из темноты раздавались странные крики, шорохи и встряхивание. Над деревьями огромные летучие силуэты хлопали крыльями. Что-то или кто-то явно подсматривал за нами, глядя из темного нутра леса. Мы пришли к просеке, и тут мне дали меч. Мои товарищи куда-то пропали. Они оставили меня, чтобы я наедине встретился со страшным Буджумом, когда пройдет полночи. Мне надо было тогда издать вопль, что-то вроде "аукаху-у-у-у!". Я попытался раза два изобразить этот звук, издал нечто приблизительно подобное, потом прекратил всякие попытки. Я уселся на пенек и попытался думать про конус времени который в действительности надо было бы называть конусом света, по причинам, которые я не мог вспомнить. И про дорогу. Дорогу, которая пронизывает тьму до самого сердца, до истоков, до невероятной скорости бытия или пустоты. Вот до какой степени я был пьян. Когда человек начинает мысленно писать с большой буквы слова самого обычного содержания или же те, у которых содержание не поддается точному определению, ты либо какой-нибудь философ девятнадцатого столетия с дикими глазами из Германии и в пенсне, либо ты крепко пьян. А может, и то, и другое сразу. Понятия не имею, сколько я так сидел. Я думал про Сьюзен, потом про Дарлу, про то расстояние, которое теперь нас разделяло. Потом мне в голову снова пришел парадокс, как это часто бывало с той поры, как началась вся эта петрушка. Но я не так много времени провел за этим занятием. Мозговые клеточки визжали в предсмертной агонии. Алкоголь, это существо, которое всегда представляется тебе под контролем и на коротком поводке, снова набрасывался на меня. Вдруг что-то продралось сквозь подлесок и с грохотом вылетело на просеку. Мне показалось, что я увидел животное, какую-то помесь жирафа с кенгуру, с головой очень странной собаки. Оно не напоминало мне никакой инопланетной фауны, которую я видел в жизни. Ну да, голова собаки... ну хорошо, на самом деле не собаки. Уши у него были как рога по форме. Рога в смысле музыкальные инструменты, а не рога, как у коровы. Они торчали по обеим сторонам маленькой головы. Наверное, в нем было восемь или девять футов росту. На его желтой, точно пластиковой шкуре, были раскиданы пятна, розовые и лиловые. Животное это ходило на двух ногах, а передние лапы у него были хватательные и свисали впереди, качаясь, когда животное передвигалось. А вот дальше начинается нечто, в чем я не совсем уверен. Животное остановилось, как вкопанное, когда меня увидело. Оно как-то испуганно тявкнуло и сказало: - Ой! Господи, господи помилуй! Ой-ой-ой! Батюшки светы! Потом зверюга повернулась и удрала в лес. Я подумал про увиденное. Этот Буджум, решил я про себя, оказался на самом деле Снарком. Потом кто-то шарахнул меня по голове чем-то твердым и тяжелым. 5 Я проснулся и почувствовал, что где-то в недрах моей головы зарыт кусок раскаленного докрасна металла. Я лежал на низкой койке в маленькой хижине, в которой была только одна комнатка. Надо мной было крохотное окошко. Снаружи было темно. Я очень медленно повернул голову и увидел двух лесорубов, - тут, похоже, все мужчины одеваются одинаково, - которые вяло играли в карты на грубом деревянном столе посередине комнаты. Их сонные и скучающие лица были освещены чем-то вроде масляной лампы, которая стояла почти на середине стола. Один из них был тощий и высокий, с цинично вздернутыми темными бровями и прилизанными назад волосами. Он посмотрел на меня и прикупил карту. - Он пришел в себя. Второй был светлый, жирный, и вообще - полная противоположность первого, только еще хуже. Он посмотрел на меня. - Может, его привязать? - Не-а. Он и так полудохлый. Это верно. Я попытался подняться. Осколок раскаленного металла запульсировал в мозгу, и я со стоном повалился обратно. Тощий хохотнул. - Травка и алкоголь. Ай-яй-яй. Плохое сочетание, очень плохое. Я курил травку, напивался в течение всего вечера, и еще вдобавок меня угостили чем-то твердым по башке. Для такого сочетания есть только одно определение - смертельное. Мой рот... о боже, мой рот. В нем витали зловонные миазмы, которые исходили из какой-то медного вкуса гадости, накопившейся где-то в глотке. Огромный ком ваты занимал то место, где когда-то был мой язык. Я сглотнул слюну, и меня чуть не вырвало. - Одно могу про него сказать: хорошо держит в себе выпивку. - Счастливчик. Иначе задохнулся бы собственной блевотиной. Ничего, такой шанс у меня еще был. Это было не похмелье. Это была катастрофическая болезнь. Глаза мои вращались в глазницах словно на подшипниках. Казалось, они пощелкивали, когда я ими вертел. Я прикрыл веки, и мне показалось, что их внутреннюю сторону кто-то покрыл наждаком. Это, очевидно, был просто плохой сон. Это травка. Я не мог принять тот факт, что за одну неделю я раз в восьмидесятый становился пленником. Мне очень не нравится, когда такие вещи происходят в регулярные промежутки времени. В первый раз за очень долгое время я постепенно становился очень и очень злым. Черт побери, не настолько же я болен. Я со скрипом уселся и скинул ноги на пол. Горячий кусок металла в башке превратился в ацетиленовую горелку, которой производили выжигание в моем черепе. Я уперся головой в ладони, поставив локти на колени. Массируя лоб, я дождался, пока боль превратилась просто в адскую, но не больше, и посмотрел вокруг. Двое за столом рассматривали меня, как клинический случай. - Чем бы ни кончилось теперешнее положение, я вас обоих убью, - прохрипел я. - Полегче, - предостерег тощий. Пухленький блондин рассмеялся. - Плохо по утрам, а? Я посидел так какое-то время, опустив голову на руки. Постепенно из глубины моего существа поднималась тошнота, словно ехала на медленном грузовом лифте. Когда она стала доходить до уровня груди, у меня начался кашель. Это был такой кашель, который говорил, что сейчас из меня что-то вылетит, что уже не остановить. Высокий показывал куда-то вправо от меня. - Чтоб все - только в ведро. Хоть одна капля упадет на пол - языком подлизывать будешь. На полу стояло деревянное ведро возле ножки кровати. Я подтянул его к себе в самый последний момент. Вылетело из меня море пива вместе с остатками ленча, но этого оказалось мало, чтобы изгнать из меня демона. Начались сухие спазмы, которые уже не могли прополоскать меня и разве что мучительно выворачивали мне кишки. Хихиканье. - Все-таки выпивку в себе не удержал. Толстяк скорчил рожу. - Меня от него тошнит. - Погоди, а? - Что-то в этих звуках такое гадостное... понимаешь? Когда я слышу, как с кем-нибудь такое происходит, я... - Стоп! Меня по-прежнему тошнило, но я преувеличивал все это, не зная, каким образом, но пытаясь повлиять на толстяка, чтобы и его затошнило. Это был единственный козырь, который у меня был. - Господи! - застонал я. - Мое брюхо... как в огне... - Дай ему водички, - предложил толстяк. - Мы тут чего, в больницу красного креста играем? - Дайте воды, - умолял я. - Пожалуйста. Они еще поиграли в карты. Потом толстяк снова поглядел на меня. - Да ладно, Джофф, давай дадим ему воды. Я до тех пор имитировал тошноту, пока Джофф не сжалился. Толстяк встал и подошел к раковине возле противоположной стены. На ней была древняя помпа с длинной ручкой, которая страшно скрипела, пока он ее качал. Потом он прошел через комнату с металлической кружкой, полной воды. Он осторожно подошел ко мне, ожидая внезапного движения с моей стороны. Мне было не до неожиданных движений. Он поставил чашку с водой примерно в метре от меня и, пятясь, отошел назад. Я неуверенно поднялся на ноги, прошлепал вперед, нагнулся и поднял чашку. Когда я выпрямился, то увидел, что Джофф целится в меня из ствола. - Спасибо, - прохрипел я толстяку. - Не стоит благодарностей. Я уселся обратно на койку и выпил несколько глотков. Потом вылил немного воды в сложенные руки и плеснул себе в лицо. Ощущение было замечательное. Я осушил чашку и поставил ее на маленький столик возле кровати. - Ляг-ка снова, - сказал мне Джофф, все еще целясь в меня. - Тебе станет лучше. Кроме того, мне тогда не понадобится в тебе проделывать дырку. Я послушался. - Отлично, - сказал Джофф, положил пистолет на стол. - Так и лежи. Они продолжали играть, пока я лежал и думал. Мне постепенно становилось лучше, но я все еще прикидывался совсем больным. Минут через десять я сел. - Мне надо пописать, - объявил я. Последовал еще один спор. Джофф сказал, что ему плевать, если я напущу в штаны. Толстяк запротестовал, что это его койка и что ему совсем не хочется терять замечательный новый матрас. Они препирались и препирались. Наконец Джофф бросил колоду карт на стол. - Ну и ладно, если тебе хочется выступить в роли сиделки, то и выводи его. Толстяк поднялся из-за стола и вытащил из кармана маленький биолюмовый фонарик. - Погоди, - сказал Джофф. - Если он тебя попросит открыть ему сортир, ты, чего доброго, дашь ему пистолет, чтобы двумя руками поскорее открыть сортир. Он поднялся и направил на меня ствол. - Выйди из двери, встань на крыльце и дуй оттуда. - Мне надо побольше сделать, чем просто это, - ответил я. Джофф нахмурился, думая, как ему быть. Невозможно спорить с природой. - Ладно, - пробормотал он. Он взял фонарик у толстяка, подошел к двери, открыл ее и показал мне выходить жестом. - Марш, - сказал он. Я сделал вид, что мне страшно трудно подняться, что до определенной степени было правдой. Я прохромал к двери и вышел. За дверью Джофф фонариком осветил мне тропинку между деревьями. Я пошел по этой тропинке. Джофф шел буквально за мной по пятам, так что он шел даже слишком близко, что его и погубило. Тропинка кончалась в маленькой рощице, где стояли удобства того типа, который мне больше не попадался с тех пор, когда мы сломали такой же сортир на нашей ферме на Вишну. Этот образчик был еще примитивнее. Наш-то был построен так, чтобы накопившуюся биомассу было легко использовать и извлекать для удобрений. Я остановился, как вкопанный, притворяясь возмущенным. - И мне придется воспользоваться этим?! - Ах, извините, ваше королевское высочество, давай давай, двигай, - он толкнул меня дулом пистолета, потом пошел почти рядом со мной, держа пистолет на прицеле, по мере того, как мы все подходили к будке. Джофф был крутой парень, но не слишком умный. Собственно говоря, казалось, что он буквально нарочно облегчает мне мою задачу. Он встал под таким углом к двери, что... грех было не попробовать. Он держал дуло пистолета почти у моего виска. - Ну-ка, открой дверь пошире. Я схватился за грубую деревянную ручку и потянул на себя. Дверь легко открылась. - Хорошо, - сказал я и дернул дверь так, что она ударила его по другой руке и вышибла из нее фонарик. Отвлечь его на мгновение - это все, что мне было нужно. Я вытянул вперед левую руку, одновременно отскочив вправо, и выкрутил пистолет у него из руки, почти вырвав ему и указательный палец в придачу. К счастью, оружие не выстрелило. Не было даже потасовки за пистолет. За секунду-две я оказался владельцем пистолета, а Джофф стоял в полном обалдении, баюкая свой покрасневший указательный палец. Я остановился, поднял фонарик и направил свет ему на лицо. - Ну что, Джофф, на кого ты работаешь? Он ничего не сказал, только заслонял лицо. - Я хочу знать, на кого ты работаешь, а если ты мне не скажешь, то я тебя немедленно пристрелю. - Му