более веские основания, чем страх возмездия. Сейчас он совершенно не опасался Даллена - ведь тот никак не мог связать трагедию своей семьи с Мэтью. Джеральд вел себя крайне осторожно и, тщательно уничтожая все следы, не опасался, что начальство узнает об использовании имущества Метаправительства в личных целях. Он досконально продумал способ уничтожения памяти монитора и чувствовал себя в полной безопасности. Правда, досадный инцидент с Коной Даллен и ребенком чуть не пустил его усилия насмарку, но все обошлось. Это вышло случайно. Удача тогда явно отвернулась от них, собрав их вместе в самый критический момент. Джеральд поступил так, как должен был поступить, он действовал, защищая себя, не больше и не меньше. Прискорбно, конечно, что два человека пострадали, но это ведь совсем не убийство. Вместо двух потерянных человеческих личностей возникли две новые; таким образом равновесие в мире сохранилось. А потому Мэтью нет никакого резона обременять себя чрезмерным раскаянием. Если кто и заслуживает порицания, так это бессовестные химики и торговцы, которые заламывают несусветные цены за ничтожное количество... Он встал на ноги, запустил руку во внутренний карман. Чудесная ручка уцелела. Повернув колпачок, он накачал туда волшебных чернил, но вдруг замер и недовольно нахмурился. Неожиданно он сломал ручку пополам и зашвырнул ее далеко в траву, успев отвернуться, чтобы не видеть, куда упали обломки. Он со страхом ждал наступления панической реакции, но вместо нее тело наполнилось восхитительной легкостью, а на душу снизошел блаженный покой. - Может, я умер, - громко сказал он и потряс головой. Его жест настолько не соответствовал его представлению о самом себе, что казался навязанным извне. Неужели ему никогда больше не понадобится фелицитин? Новые ощущения требовали времени, чтобы их переварить. Он больше не наркоман! Чувство уверенности не пропало, даже когда Мэтью решил рассмотреть дело с точки зрения медицины. У каждого наркомана существует личный график приема доз, и Джеральд никогда не слышал об ослаблении тяги к фелицитину или об излечении без посторонней помощи. Любые планы на ближайшее и отдаленное будущее, сама судьба Мэтью были предопределены пристрастием к наркотику. И вдруг в один миг он избавился от зависимости. Шипение энергетической установки привлекло внимание Мэтью к разбросанным обломкам, и его вновь охватило изумление. Как он выжил? Должно быть, рельеф местности в точности повторял траекторию самолета, Мэтью получил секунды вместо микросекунд, а трава и почва, поглотив часть кинетической энергии, сохранили ему жизнь. Среди авиаторов ходили предания о таких маловероятных событиях. Мэтью остро ощущал сверхъестественность произошедшего. Будь он верующим, упал бы на колени и вознес благодарность Господу. Перед Мэтью, однако, стояли земные проблемы: сколько времени потратит он на возвращение в Мэдисон, чтобы продолжить там важное дело. Он был один. Вокруг расстилалось море зеленой растительности, бывшее некогда Алабамой. Ближайший населенный пункт, вероятно, и есть Мэдисон, до которого несколько сотен километров, поэтому бессмысленно удаляться от места катастрофы, пешком все равно не дойти. Кроме того, единая система управления полетами была связана с бортовыми компьютерами каждого летательного аппарата. Следовательно, компьютер транспортного департамента в Мэдисоне сразу зарегистрировал аварию и, по идее, спасательная команда уже в пути. Коротая ожидание, Мэтью решил размяться, прогуливаясь у подножия холма. Не успел он закончить второй круг, как его внимание привлекло пульсирующее пятнышко над самым горизонтом. С минуту Мэтью наблюдал за растущими очертаниями флайера, пока не понял, что это спасательный корабль. И тут его ошеломило новое открытие. Когда Мэтью очнулся и почувствовал себя относительно неплохо, он решил, что его лишь немного контузило. Но раз прибыли спасатели, значит, без сознания он провалялся около получаса. В этом случае, как следовало из его поверхностных медицинских познаний, у него должна быть невыносимая головная боль и тошнота. Мэтью ощупал голову, почти уверенный, что обнаружит не замеченную раньше опасную рану. Однако убедился в полной своей невредимости. Его размышления прервал рев двигателей. Флайер вдруг оказался прямо над местом катастрофы - неуклюжий, ощетинившийся подъемным краном и другими вспомогательными механизмами. Зависнув на пятидесятиметровой высоте, аппарат оперся на воющие реактивные струи и вертикально приземлился. Трава вокруг места посадки горела, пока двигатели не заглохли. В брюхе флайера открылся, скользнув в сторону, люк, из которого выпрыгнули четверо, один с носилками, и добежали в его сторону. Мэтью пошел навстречу спасателям, подавляя смех, потому что успел заметить их изумленно вытаращенные глаза и отвисшие челюсти. Мэтью не пил бренди уже несколько месяцев и сейчас нашел его необычайно приятным. По телу разливалось тепло, а тем временем внизу проплывала земля. Обследовав его ручным сканером и даже установив, что внутренних повреждений нет, медики настаивали, чтобы Мэтью лег в койку и не вставал весь обратный путь до Мэдисона. Однако он добился своего, и ему позволили занять пассажирское кресло в задней части кабины, где он и сидел сейчас в гордом одиночестве. Взгляды врачей и экспертов-спасателей свидетельствовали о том, что они еще не оправились от потрясения, обнаружив Мэтью живым. Расслабляющее действие бренди привело Мэтью в благодушное настроение, он развлекался, рисуя себе шок медиков, при известии о втором чуде. Прошел уже целый час, однако Джеральда не тянуло к фелицетину. Он знал, что излечился от наркомании, которая так нелепо исковеркала его жизнь, обрел свободу. Его больше не страшило будущее. Дверь кабины управления скользнула в сторону, и в салоне появился член экипажа с радиофоном. Когда Мэтью поднес трубку к уху, Брайсленд уже говорил. - ...главное, что с тобой все в порядке, Джеральд. Это само собой разумеется. Для всех нас большое облегчение, что ты не пострадал... А то здесь говорят... будто ты попал в аварию! - Верно говорят, Фрэнк, - ответил Мэтью, угадав истинную причину беспокойства мэра. - Самолета больше нет. - Но если ты почти не пострадал... - Я очень везучий, Фрэнк, а самолет превратился в металлическое конфетти. - В трубке слышалось тяжелое дыхание шефа. Мэтью выдержал паузу, представляя себе, как тот ловит ртом воздух, и решил расставить точки над "i". - Я рад, что все произошло именно так. - Само собой разумеется. Только... Не хотелось бы торопить события, Джеральд, но ко мне уже заглядывали ребята из департамента страхования... Виноваты приборы управления? - Нет. Я уснул. - Значит, автопилот вышел из строя. - Я его отключил. - О! - Последовала новая пауза. Когда Брайсленд заговорил, из трубки повеяло холодком. - Ты поступил не очень благоразумно. - Скажите уж: "глупо". Черт меня дернул. Чуть не отправился на тот свет. Брайсленд наконец обрел дар речи. - Джеральд, ты как будто веселишься? - А как же. - Мэтью отхлебнул бренди. - У меня тут бесплатная выпивка. Накачаюсь до беспамятства, чтобы забыть... - Надеюсь, твое поведение объясняется тем, что ты еще не пришел в себя после пережитого. - Нет, шеф, мне не дает покоя мысль о вас. Поэтому я и хочу забыться. Вам теперь придется топать в мэрию пешком, словно простому смертному. Я просто в отчаянии, Фрэнк, я схожу с ума. - Похоже, - зловеще сказал Брайсленд. - Ладно, может, со временем ты вернешься на службу, когда я подыщу тебе местечко, где не требуется ума. - Кто вам сказал, что я собираюсь вернуться? - Мэтью положил трубку, понимая, что фактически расплевался с мэром, но раскаяния не почувствовал. Недавно перспектива увольнения ужаснула бы его, но сейчас оставила совершенно равнодушным. Он больше не нуждался в работе и в возможности брать взятки, потому что больше не нуждался в фелицитине. Но ведь так бывало и раньше, он временно терял интерес к дозам. А вдруг сейчас тоже временно? Реакция на смертельную опасность. Очищение смертью. Вдруг через несколько часов начнется ломка? Вопрос был вполне уместный, и в какой-то момент Мэтью едва не охватила паника, но все прошло. Как будто язык колокола качнулся и тут же замер. "Ничто больше не держит меня на Земле, - подумал Мэтью. - Я больше не боюсь возвращения на Орбитсвиль". Мысль о возвращении на родину казалась странной, пожалуй, самой странной в череде превращений, которые претерпели в тот день его организм и внутренний мир. К тому же она казалась необыкновенно притягательной и привела Мэтью в состояние эйфории, словно доза фелицитина. Его жизнь на Земле повторяла в миниатюре историю всего человечества - историю бесполезных трат, неудач и тщетных усилий, которые завели его в тупик. Быть может, бегство на Оптима Туле означает для него то же самое, что для всей человеческой расы - возрождение, радикальный поворот, новый путь от тьмы к свету. Решение пришло мгновенно. Мэтью отставил стакан. Он собрался на Орбитсвиль, но это намерение сопряжено с определенными практическими трудностями. Благоразумнее было бы не портить отношения с мэром, а изящно обойти обычный порядок, требующий предупреждения за три месяца, и снять с банковского счета кругленькую сумму. Однако такой путь сейчас казался невыносимо долгим. Мысленно Мэтью уже расстался с Землей, ему хотелось немедленно покинуть ее, хотя до этого придется все хорошенько обдумать. Расслабившись в кресле, он рассеянно глядел на проплывающий внизу пейзаж. Какие возникают проблемы? Звездолеты отправлялись от Земли к Оптима Туле ежедневно, а уменьшение потока туристов ликвидировало недостаток пассажирских мест, так что трудность не в этом. У него мало наличных денег, а увольнение со службы лишило его не только заработка, но и транспортных льгот. Следовательно, билет влетит в копеечку. Кроме того, бывший шеф наверняка упрется и не захочет отпустить Мэтью до прибытия замены. Мэр не простит обиды, будет всячески вставлять палки в колеса, лишь бы хоть как-то отыграться, а корабли метаправительства в его власти. Значит, Джеральд должен придумать другой способ попасть на Орбитсвиль. Нужен человек, имеющий доступ на какой-нибудь корабль и чем-нибудь обязанный Джеральду. Года бюрократической деятельности научили его заводить полезные знакомства. Некоторые оставались шапочными, иные имели противозаконную основу, но владельцы или арендаторы межпланетных кораблей были все-таки редкостью. Однако кого-то он знал... Джеральду никак не удавалось выудить его имя из хранилищ памяти. Это... Мэтью удовлетворенно хрюкнул. Рик Ренард! Ботаник и плейбой, по слухам, связанный с легендарной семьей Линдстром. Учитывая это, Мэтью всегда был с Ренардом исключительно любезным. Власти сквозь пальцы смотрели на проделки Рика, на его роскошный "Роллак", ввезенный с нарушением целого ряда таможенных ограничений, на открытый захват государственного склада, который он приспособил под временное хранилище своих ботанических образцов. И Ренард вскоре собирался на Орбитсвиль. "Должно сработать, - подумал Мэтью, снимая трубку радиотелефона. Он не мог ждать, нужно немедленно обо всем договориться. - Наконец-то я попаду домой". 14 Только когда машина второй раз задела бордюр крылом, Даллен сообразил, что неплохо бы передохнуть. Притормозив, он свернул в тихую улочку Нортон-Хилла, заглушил двигатель и нащупал в кармане трубку. Каждое посещение дома Лондонов стоило ему немалых усилий, а последняя сцена вообще выбила его из колеи. Между тем кое-что настоятельно требовало самого серьезного обдумывания. "Сосредоточься, - приказал он себе. - Нужно найти во всем этом систему". На первый взгляд, задача казалась невыполнимой. Во всяком случае, сейчас, сидя в залитой солнцем прозрачной кабине, он мог только констатировать факты. Карал Лондон мертв. Или дискарнировал, что бы это ни означало. Успех его фантастического эксперимента способен перевернуть все религиозные и философские построения, хотя в чисто человеческом отношении результаты особенно удачными не назовешь. Лучшее тому подтверждение - реакция Сильвии. Смерть всегда останется смертью, и люди все равно, как тысячи лет назад, будут оплакивать умерших. Страх перед уходом из телесной оболочки сидит в подсознании, поэтому учению о сапионах будет не так-то просто победить его. Если это произойдет, если наступит Эра радостных погребений, тогда, конечно, Лондона восславят как мессию, превратившего похороны в веселый традиционный обряд. Джеральд Мэтью тоже мертв. А может, не мертв, просто дискарнировал. Что из этого следует? Поток фотонов в лаборатории Лондона мог точно так же донести весть о переходе Мэтью в "иную жизнь", возможно, теперь он будет существовать вечно, правда уже в виде некой эфирной субстанции. Значит, смертная казнь отныне потеряет смысл? Ведь наказание должно соответствовать преступлению, поэтому следовало бы пустить в дело "спешиал-луддит", взорвать мозг Мэтью, рассеять его сапионовую копию в глубинах мирового пространства. Но сейчас думать об этом поздно. Желание отомстить отошло на задний план, уступив место мыслям о Сильвии Лондон. Она тоже собирается на Орбитсвиль. Следовательно... В голове Даллена все перепуталось и, чтобы спастись от сумятицы, он попробовал обдумать возвращение на Большой О. Это, по крайней мере, вполне конкретная проблема, требующая практических действий. Можно, например, отправиться в мэрию, заказать билет на ближайший рейс до Орбитсвиля, а в ожидании корабля навести порядок в своем офисе. Конкретная цель - отличный способ занять ум и оттянуть момент, когда надо будет вернуться домой к грузу забот о Коне. Даллен обнаружил, что так и не зажег трубку. Он спрятал ее в карман, включил двигатель и медленно поехал в сторону центральной части Мэдисона. Тени высоких деревьев, чередуясь с яркими полосами света, бесшумно обрушивались на прозрачный аквариум кабины. В этот полуденный час движение на трассе почти замерло, поэтому путь до городского управления занял меньше десяти минут. Оставив машину у главного входа, он поднялся на второй этаж, прошел к своему кабинету и замер от неожиданности: на двери красовалась табличка с незнакомым именем. "М.К.Л.Байром". Даллен совсем забыл, что его сменил какой-то чиновник четвертого ранга, переведенный из Виннипега. Войдя, он был приятно удивлен: его старший заместитель Джим Мэллор работал в оперативном Центре контроля за обстановкой, а сейчас он в гордом одиночестве сидел в кабинете за большим пультом связи. - Гарри! - Радостно ухмыляясь, Мэллор пожал протянутую руку Даллена. - Какими судьбами? - Это мне у тебя следовало бы спросить. Повышение по службе? - Куда там! Никаких шансов. Я здесь временно - присматриваю за делами. - Ну, а я зашел сообщить, что бросаю работу и первым же подходящим рейсом отправляюсь домой. Будем считать, ты официально уведомлен. - Я догадывался, что рано или поздно ты придешь к такому решению. Но сдавать дела тебе придется Кону Байрому. - У меня нет времени на эту волокиту. Почему бы тебе не передать ему от моего имени такую приятную новость? - Ты знаешь порядок, Гарри. Кроме того, он сам хотел сказать тебе несколько слов. - О чем? - Кен любит, чтобы все делалось по инструкции. К тому же у него вызывает недоумение тот случай в Корделе, когда ты потерял оружие. Так что не вздумай улетать, пока не оформишь увольнение. - Передай, пусть... - Даллен осекся, пристально глядя на собеседника. - Надеюсь, ты не настучал ему о связи этого дела с бегством Бомона? - Я? - Мэллор покраснел от возмущения. - Я не стукач и никогда никого не закладывал. Ни единого раза. - Ты один из тех, кого мне будет недоставать, - проговорил Даллен, стиснув жилистое предплечье своего бывшего заместителя. - А теперь мне хотелось бы собрать некоторые документы... - Кен уже сделал это за тебя. - Мэллор достал объемистый конверт и вручил его Гарри. - Он надеется получить постоянное назначение в Мэдисон. - На здоровье. А кстати, где он? - Отправился с остальными на космодром поглядеть на Джеральда Мэтью. - Мэтью? - насторожился Даллен. - Ага. Ты знаешь, что с ним произошло? - Слышал. - Прямо чертовщина какая-то! Поэтому тут сейчас пусто, всем не терпится увидеть его своими глазами. В первое мгновение Гарри представил себе толпу людей, бегущих полюбоваться на окровавленные останки, упакованные в пластиковый мешок. Потом он сообразил, что Джим подразумевает нечто иное, хотя это казалось еще более неправдоподобным. Джеральд Мэтью жив? Все еще жив? Даллен почувствовал внезапный приступ дурноты. Стараясь скрыть свое состояние, он притворился, будто проверяет содержимое конверта. - Повезло в последний миг? - Ему хотелось верить, что вопрос прозвучал достаточно непринужденно. - Куда там повезло! - протестующе махнул рукой Мэллор. - Врезался в холм, самолет вдребезги, а Мэтью выбрался из-под обломков, отделавшись несколькими ссадинами. - Надо полагать, кабина уцелела, - процедил Даллен. - Н-да-а... Кабина, может, и уцелела, но все остальное... Слушай, Гарри, ты, надеюсь, не держишь на него зла? - Конечно, нет. А почему ты об этом спрашиваешь? - Да так, на всякий случай. Просто ты... - Я еще зайду к тебе, Джим, - поспешно проговорил Даллен, выходя из кабинета. Он немного постоял в коридоре, чтобы успокоиться. Все опять изменилось. Классический пример нерушимой связи между преследователем и жертвой, когда любая перемена в судьбе одного немедленно сказывается на поведении и планах другого. Пока Мэтью жив, Даллен не принадлежит себе, поэтому с возвращением на Орбитсвиль придется повременить. Самым благоразумным было бы взять назад заявление об отставке, но встречаться с Мэллором снова ему не хотелось. Хотя тот не отличался особой наблюдательностью, однако заметил ярость бывшего шефа при вести о счастливом спасении Мэтью. Да, здесь Даллен допустил промашку, впредь надо тщательнее следить за собой. Люди нелогичны, и небывалое везение может обеспечить Мэтью ореол героя. Слушая разговоры о нем, Гарри не должен выказывать ни тени враждебности, проявлять к этому мерзавцу лишнего интереса. Но тут важно не перегнуть, ведь подчеркнутое равнодушие тоже покажется странным... Или он слишком усложняет? Нахмурившись, Даллен вздохнул и зашагал к лифту, который быстро спустил его в центральный холл. Раньше Гарри сократил бы себе путь, воспользовавшись северным запасным выходом, он даже посвятил в этот маленький секрет Кону, а в результате она и Мики... Его грустные мысли прервал Бяк Констейн. Помощник мэра стремительно влетел в холл, едва не столкнувшись с Гарри. - О, виноват, виноват! - Несмотря на спешку, Вик извинялся со своей обычной вежливостью, хотя его бледное лицо казалось озабоченным, а на лысине блестели капли пота. - Вам нужно обзавестись тормозным двигателем, Вик, - заметил Даллен, - или, на худой конец, локатором ближнего обнаружения. Чиновник поморщился. - Избавьте меня от ваших острот, Гарри. Сегодняшний день - худший за все тридцать лет, что я здесь проторчал. - Фрэнк устроил вам веселую жизнь? - полюбопытствовал Даллен. - Все из-за перепалки между ним и потомком кровавого Бруммеля... - Кем-кем? - Сосунком Мэтью. Час назад у них разыгралась целая радиобитва, а я угодил в самый разгар. Работу же, черт ее подери, делать некому... Я полагаю, вы уже слышали последние новости о Мэтью? Даллен кивнул. - Неуязвимый Джерри, да? - Не в этом дело, - нетерпеливо отмахнулся Констейн. - Он вдруг уволился без всяких объяснений, и его работа свалилась на нас с Фрэнком. Фрэнк рвет и мечет. - Тогда понятно, - протянул Даллен, вновь ощущая прилив охотничьего азарта, зверь начал петлять. - И чем же он, интересно, хочет заняться? - Собирается в Орбитсвиль. Заявил, что вылетает туда немедленно каким-то спецрейсом. Вам доводилось когда-нибудь слышать о некоем Ренарде? - Ренарде? - Даллена захлестнуло пьянящее чувство злорадного ликования. Ему предстоит почти целую неделю провести рядом с Мэтью, да еще в условиях дальнего космического полета, на корабле, где всегда хватает непредсказуемых трудностей, где так легко застать человека врасплох... - Конечно, - спокойно ответил он. - Мы с Риком Ренардом - старые друзья. Как ни странно, я тоже подумывал вернуться домой на его корабле. 15 Космолет Ренарда снялся с орбитальной стоянки в Первой Полярной зоне и начал свой долгий путь в межзвездном пространстве. "Хоксбид", построенный почти полвека назад, представлял собой вместительный грузовоз эпохи расцвета космических технологий и соответствовал классической инженерной схеме "Старфлайта": три параллельные стальные сигары, соединенные поперечными консолями, центральный корпус выдвинут вперед почти на половину своей длины. В центральном размещались рубка управления, жилые палубы, грузовые отсеки, а в боковых - термоядерные двигатели, ионные насосы и генераторы отклоняющего поля. Сверхмощные магнитные поля симметрично расходились в стороны, словно крылья невидимой гигантской сети, отлавливающей в разреженной межзвездной среде космические частицы, которые становились топливом для реактора. Космолеты подобного типа назывались "фликервинги". "Хоксбид" покинул околоземную орбиту в самый благоприятный момент, когда через Солнечную систему шла лавина быстрых частиц, рожденных в недрах Галактики Она сулила магнитным ловушкам богатый улов, позволяющий без труда разогнать корабль до второй космической скорости. В первые столетия межзвездных путешествий выяснилось, что, разогнавшись до пятидесяти тысяч километров в секунду, корабли попадают в мир парадоксальной физики, где теряют силу пространственно-временные уравнения Эйнштейна, все события происходят здесь по законам новой теории, созданной канадским математиком Артуром, которая сделала мечту о дальних космических перелетах реальностью. Рейс Земля - Орбитсвиль длился всего четыре месяца и не сопровождался замедлением времени для людей на корабле. Но даже таких фантастических по прежним меркам результатов, оказалось недостаточно. Итогом совместных усилий экспериментаторов и теоретиков стало открытие тахионного движения - плода человеческого гения, усиленного компьютерами. Правда, один видный ученый окрестил тахионную механику "мошеннической бухгалтерией, примененной к преобразованиям массы и энергии". Однако теория подтвердилась практикой, что сократило среднее время перелета до шести суток. А времени-то немного, совсем немного... Эта мысль преследовала Даллена, когда он пришел в корабельную обсерваторию, чтобы посмотреть, как Земля с Луной исчезают вдали, превращаясь в подобие двойной звездочки. Значит, он должен торопиться, если хочет свести счеты с Мэтью. Последние дела в Мэдисоне не оставили Гарри времени на раздумья об условиях предстоящего полета. Будь у него такая возможность, он наверняка вообразил бы себе обстановку трансатлантического круиза на комфортабельном лайнере или что-нибудь в этом роде. Он представил бы Ренарда, во главе обеденного стола в кают-компании, и рядом с ним Сильвию Лондон. Старина Рик - самодовольный и важный, хозяин, платящий жалованье... Действительность оказалась совершенно иной. Как выяснилось, главным занятием Ренарда были ожесточенные споры с капитаном Ларсом Лессеном, желчным человеком лет под пятьдесят, в обязанности которого, помимо управления кораблем во время полета, входил также набор команды. Нынешнее положение дел на борту не вызывало у капитана ни малейшего энтузиазма. Три-четыре десятилетия назад "Хоксбид" без усилий домчался бы до Орбитсвиля, теперь же изношенные системы корабля требовали постоянного надзора, а нередко и ремонта. Соответственно возрастала плата членам экипажа, что сильно сокращало заработок капитана. Он отводил душу в партизанской войне с Ренардом, постоянно донимая его всякими мелкими проблемами. В конце концов Рик не выдержал и устранился от решения корабельных дел. Таким образом капитану удалось отстоять если не свою выгоду, то хотя бы престиж и право на верховную власть. На "Хоксбиде" имелась удобная, довольно просторная столовая, но экипаж считал ее своей собственностью и ревниво оберегал от вторжения пассажиров, которые вполне могут есть у себя в каютах, ведь в их распоряжении безотказные пищевые автоматы. Десятерым пассажирам волей-неволей пришлось смириться с подобной дискриминацией. Каюты находились на пятой палубе, вокруг шахты грузового лифта. Против ожидания, корабельный быт не способствовал знакомству и тесному общению, что явилось неприятным сюрпризом для попутчиков Даллена. Он же, напротив, был очень рад этому, поскольку в условиях космического путешествия Кона доставляла гораздо больше хлопот, чем на Земле. Первая истерика случилась с ней на орбитальном катере, теснота каюты тоже раздражала ее. Поэтому Гарри потчевал ее лошадиными дозами транквилизатора, в состав которого Рой Пиччано включил по настоянию Даллена препарат, ослабляющий половое влечение. Мики держался неплохо, все больше походя на обычного ребенка. Он подолгу возился со своими автомобилями и неподдельно радовался при виде отца. К своему огорчению, Даллен никак не мог преодолеть отчужденности, проклинал себя за черствость, но все равно у него было ощущение, будто перед ним не его ребенок, а какой-то суррогат, подброшенный ему судьбою. Слух о беде семьи Даллена вызвал всеобщее сочувствие. Несколько женщин из инженерной группы, добровольно приняв на себя обязанности нянек, окружили Микеля трогательной заботой. Представители сильного пола ограничились выражениями соболезнования. Теперь, получив немного свободного времени, Гарри мог уделить больше внимания своим попутчикам. Первая встреча с Джеральдом Мэтью произошла в прямом смысле слова на узкой дорожке - на огражденном переходе, отделявшем каюты от зияющей бездны корабельного трюма. Поблизости никого не было, и на долю секунды Даллена захлестнуло желание использовать подвернувшийся шанс, разом покончив с Мэтью и со всей этой ужасной историей. Одно движение, внезапный толчок, и его враг полетит в черную глубину стального колодца... Несчастный случай. Хотя, какой, к черту, несчастный случай! Металлические перила тянулись на уровне груди, и Даллен при всем желании не мог придумать ситуацию, в которой человек упал бы в шахту без посторонней помощи. Пока он размышлял, что-то повернулось у него в мозгу, мысли замерли, потом потекли в другом направлении. Теперь он оказался перед проблемой: как вести себя с тем, кого считаешь покойником, пусть двигающимся, говорящим, но все-таки трупом? - Привет, Джеральд, - с натянутой улыбкой проговорил Даллен. - Не желаете приобрести билет на участие в мятеже? Мэтью выдержал его взгляд. - Такие разговоры приводят на нок-рею, мистер Христиан. "Христиан? - смущенно подумал Даллен. - Почему Христиан? Это из какой-то книги, несмотря на просьбы Коны, я так и не начал их читать..." Мэтью свернул за угол и скрылся из вида. Высокая фигура, уверенная походка, безупречной чистоты комбинезон серебристо-серого цвета. Внешне он ничуть не изменился, и все же в его облике Гарри почудилось нечто новое. Может, выражение глаз? В них появилась какая-то отрешенная-невозмутимость. Скорее всего, результат действия фелицитина, однако не исключено, что сыграло свою роль и чудесное спасение. Такое событие не может не повлиять на характер человека. Неважно, твердил себе Даллен, это не имеет никакого значения. Он упорно гнал неотвязную мысль, что перед ним уже другой Мэтью, совсем другая личность. Вообще-то Гарри никогда не отличался терпимостью к преступникам, склонным к насилию. А уж те, на чьей совести неспровоцированное убийство невинных людей, и подавно не заслуживали ни малейшего снисхождения. Но самым возмутительным казалось Даллену то, что многие из этих выродков сразу же после ареста подавали просьбу о помиловании "ввиду глубокого раскаяния в содеянном" и в ожидании решения высоких инстанций коротали досуг, сочиняя книги и пьесы о святости человеческой жизни. Помня об этом, Гарри заранее отказывал Мэтью в праве ходатайствовать о смягчении своей участи. Существуют понятия, которые должны оставаться незыблемыми: жизнь и смерть, преступление и наказание, вина и расплата. Довольно с него и той неразберихи в мозгах, которая возникла из-за Карала Лондона с его открытиями. Как ни старался Даллен развести Лондона и Мэтью по разным углам сознания, разделить их образы, они все равно переплетались, наслаивались друг на друга. А интеллектуальное и нравственное потрясение, вызванное историей с Мэтью, было столь сильным, что временами затмевало даже собственную семейную трагедию. Допустим, смерти в традиционном понимании нет, она представляет собой лишь мгновенный переход к новой форме существования. Можно ли тогда считать-карой смертную казнь? Какое же это возмездие, если оно только ускоряет наступление очередной стадии в жизни злодея? Да и за что наказывать, если убийство не отнимает жизнь, а лишь дарует жертве вполне реальное бессмертие? "Демагогия, бесполезная казуистика", - мысленно отмахнулся Даллен, досадуя на свои колебания, вызванные встречей и коротким двусмысленным разговором с Мэтью. Он вернулся в каюту, достал небольшую дорожную сумку и в который раз изучил ее содержимое. Перед отъездом он набил в нее уйму всякой всячины, начиная от бритвенных лезвий и гибких проводов и кончая упаковками сильнодействующих медицинских препаратов. Эти разнородные предметы объединяло одно: каждый из них при подходящих обстоятельствах мог стать орудием убийства. Определенного плана у Даллена не было, но какое-то смутное предчувствие привлекло его внимание к небольшому аэрозольному баллончику, самому, пожалуй, безобидному на вид экспонату в этой коллекции средств умерщвления. Незадолго до отлета он прихватил его в мэдисонской автомастерской. Первое свидание на корабле с Сильвией Лондон оставило у него не менее тягостное впечатление. Они не виделись с того дня, когда Сильвия в исступлении разбила мозаику. В полете ее должны были сопровождать двое служащих фонда "Анима Мунди". Оба конвоира оказались женщинами, которые отлично справлялись со своим делом: перед стартом очень ловко отбили атаку журналистов, жаждавших взять интервью у их подопечной. Судя по всему, им предстояло подготовить Сильвию к выступлениям перед широкой аудиторией. А это, в свою очередь, свидетельствовало о предусмотрительности и трезвом расчете Карала Лондона. Сейчас, вспоминая слова Ренарда об отношениях между супругами, Даллен был уже не так уверен в его правоте. Поведение Сильвии после известия о дискарнации Лондона показывало, что она не столь примитивна, как пытался представить Ренард, и ее внутренний мир намного богаче внутреннего мира стандартной красотки. Даллен с радостью убедился в этом, но, как ни старался он подавить столь низменные мысли, куда больше его привлекала возможность стать первым мужчиной, который очутится в постели с этой великолепной, чувственной женщиной. Его смятение усугублялось неопределенностью ситуации, он не понимал безмолвного языка Сильвии и мог лишь гадать об истинном смысле происшедшего между ними. То ли ему впрямь улыбнулась удача, остается только протянуть руку за самым роскошным из плодов, то ли он, как прыщавый подросток, просто тешит себя иллюзиями. "В чем проблема, старина? Почему тебе не попытать счастья?" - мог бы спросить себя Ренард, не будь он сам частью проблемы. - Действительно, почему бы и нет, - сказал Даллен, поворачивая к пищеблоку на четвертой палубе. Издали он заметил черное платье Сильвии возле раздаточных автоматов. Но для этого нужны нормальные обстоятельства, где нет места ни внутренним конфликтам и терзаниям, ни чувству вины перед женой и сыном, ни планам уничтожения Джеральда Мэтью. Лучше не спешить, решил Даллен, все может оказаться притворством и игрой, победить в которой суждено не ему, а Ренарду. Как-никак деньги, власть и непрошибаемая самоуверенность дают ему солидное преимущество. Сильвия разговаривала с одной из своих спутниц. Выглядела она вполне нормально, и только нездоровая бледность напоминала об ужасном испытании, которое ей пришлось перенести. Даллен смотрел на прекрасное лицо с решительным подбородком и чувственным ртом, на высокую грудь, рельефно выступавшую над плоским спортивным животом, и, казалось, всей кожей ощущал, как погружается в поток спокойной силы и женственности. Где-то внутри его родилась боль из-за неспособности выразить свои чувства к ней. Он никогда не интересовался поэзией, а сейчас вдруг понял всю важность слов, всю степень своей беспомощности... Сильвия повернулась в его сторону, и он едва не рванулся к ней, с трудом овладев собой. Она безмятежно продолжала беседу, но ее глаза следили за ним все время, пока он шел к следующему ряду автоматов. Он улыбнулся ей, надеясь, что улыбка получилась такой же официальной, как при встрече с Мэтью, и демонстративно занялся механическим буфетчиком. Напряжение понемногу спало. Даллен, не торопясь, выбрал обед, а когда с подносом тронулся обратно, возле автоматов уже никого не было. В каюте на краешке своего ложа, сонно моргая, сидела Кона. Даллен начал расставлять на откидном столике судки и порционные упаковки со снедью. Тяжелый воздух в помещении отбил бы аппетит даже у человека в здравом рассудке. - Обе... - с трудом выговорила Кона. - Обе-е... - Очень хорошо, - похвалил Даллен, пытаясь изгнать из памяти образ Сильвии. - Скажи: обедать. О-бе-дать. - Обе! - громко закричала Кона. Ее вдруг охватило безумное веселье. Она встала, шагнула к столу, зажала в кулаке ложку и потянулась к шоколадному суфле. Даллен знал по опыту, что если он разрешит Коне полакомиться десертом, то потом легко уговорит ее съесть весь обед. Но одна мысль о такой дипломатии показалась ему нестерпимой. Не говоря ни слова, он обхватил ее руку и направил ложку к пластмассовой тарелке с салатом. В первый миг Кона опешила, потом стала яростно сопротивляться, и внезапно Даллена прорвало. Он грубо стиснул жену, свободной рукой прижал к себе ее голову и поднес ложку с салатом ко рту Коны. Вдруг что-то заставило его поднять глаза на противоположную зеркальную стену: торжествующий угнетатель навис над беспомощной жертвой. Два искаженных лица, на одном - мука, на другом - злобное торжество. Разжав руки, Гарри отпустил жену и повернулся к своему отражению. - Ублюдок, - прошептал он. - Ты за это заплатишь. 16 Прежде чем приступить к ликвидации Мэтью, Даллен занялся изучением его привычек. Каждый пассажир, он же гость Ренарда, свободный от вахт, отвечал за несколько стеллажей с рассадой, регулировал освещенность, имитирующую смену дня и ночи, ночью поливал растения. Полив отнимал много времени и сил, поскольку стеллажи были высотой примерно с шестиэтажный дом. Как выяснилось, Мэтью никогда не откладывал эту утомительную процедуру. Он забирался на вершину стеллажа, выключал световые панели и обрабатывал ярус за ярусом, постепенно спускаясь до уровня палубы. У каждого стеллажа имелась металлическая лестница, но поскольку они-стояли почти вплотную, это позволяло Мэтью ускорить работу, используя преимущества своего роста. Расправившись с одним ярусом, он перегибался через пролет и принимался за соседний стеллаж. Ренард не одобрял подобное новшество, хотя ограничился лишь напоминанием, что корабельная страховка распространяется только на членов экипажа. Даллен присутствовал при этом разговоре и остался доволен услышанным. Раз нет страховки, значит при несчастном случае дознание будет не особенно тщательным. Шли пятые сутки полета. Гарри проснулся очень рано и несколько минут лежал, не двигаясь. В другом конце каюты посапывала Кона, Микель тоже крепко спал. Как-то не верилось, что каюта находится внутри огромного стального трезубца, с невообразимой скоростью пронизывающего черноту пространства. Об этом напоминала только едва заметная вибрация, не будь ее, можно было представить себя под кровом какой-нибудь уединенной фермы на Земле или Орбитсвиле. Он вспомнил Сильвию, которая совсем рядом, всего в нескольких метрах... Хватит, решил он, отгоняя образ одинокой красавицы разметавшейся на постели. Предстоящий день потребует собранности и напряжения всех сил. Сегодня - казнь Джеральда Мэтью. Даллен бесшумно встал, на миг прислушался к себе, стараясь понять, тверда ли его решимость. Внутри таился страх за собственную безопасность, да еще холодная печаль. Но ни жалости, ни колебаний. Осторожно, чтобы не потревожить жену и сына, он прошел в кабину радиационного душа (эх, если бы это были настоящие водяные струи!), быстро оделся. Рубашка и брюки из мягкой ткани не стесняли движений. Порывшись в дорожной сумке, он достал баллончик с эмульсией, положил его в нагрудный карман и вышел из каюты. На пятой палубе не было ни души, и через несколько секунд лифт спустил его в грузовой трюм, сумрачный, влажный, с решетчатыми громадами стеллажей. Теплый, насыщенный испарениями воздух, мешанина ажурных конструкций, игра света и тени, создавали иллюзию тропических джунглей. Даллен огляделся. Трюм был таким же безлюдным, как и жилые палубы. Гарри прошел к стеллажам Мэтью и стал подниматься по лесенке. Наверху он вдруг похолодел: в нескольких метрах над ним нависал край кольцеобразной пятой палубы. Стоит кому-нибудь выйти из каюты, и его непременно заметят. Тщательно разработанный план показался ему безрассудной авантюрой, оставалось лишь надеяться на удачу. Он еще раз обвел взглядом палубное ограждение над головой, достал баллончик и нажал на распылитель. Нервы были напряжены до предела, и когда бесцветная суспензия наконец покрыла всю верхнюю перекладину лестницы, Даллен едва не потерял контроль над собой. С трудом уняв дрожь, он запихнул орудие убийства в карман и, минуя ступеньки, соскользнул вниз по боковой штанге. Зеленый полумрак трюма помог ему восстановить самообладание. Здесь по-прежнему царила тишина, которую нарушало только мерное падение капель. Даллен подбежал к лифту и никем не замеченный благополучно добрался до своей каюты. Вся операция заняла около трех минут. Кона и Микель спокойно спали. Присев к столу, он попытался представить себе дальнейший ход событий. Состав "Пьезошок" не поступал в широкую продажу, его применяли главным образом в авиации как средство "защиты от дурака". Нанесенный на любую твердую поверхность, он, высыхая, превращался в россыпь мельчайших кристаллов. Прикосновение хотя бы к одному из них вызывало ощущение, похожее на удар электрическим током. Чаще всего составом покрывали открытые трубопроводы с гелием. Дотронувшись до кристаллов, Мэтью отдернет руку и полетит вниз. Нервный шок не только сбросит его с лестницы, но помешает также уцепиться за стеллажи. Конечно, нет гарантии, что он разобьется насмерть, поэтому Даллен собирался встать где-нибудь неподалеку, чтобы первым успеть к месту происшествия и "оказать пострадавшему необходимую помощь". На это хватит двух-трех секунд, а потом под предлогом выяснения причин катастрофы останется только влезть наверх и тщательно стереть с перекладины кристаллы. Смоченная растворителем губка уже лежала в кармане. Совершив правосудие, Гарри сможет, наконец, вернуться к нормальной жизни. "Но что, собственно, означают эти слова?" Он нахмурился. До сих пор все его помыслы замыкались на казни Джеральда Мэтью, но сейчас он впервые задумался, какой станет его жизнь, когда возмездие свершится. Удастся ли совмещать службу с заботой о Коне, с бесконечными усилиями формировать человеческую психику в ее опустошенном мозгу? Может, правительство сжалится над ним, ему назначат пенсию или даже предоставят небольшой дом где-нибудь на окраине. Этакий форпост цивилизации среди уходящих за горизонт зеленых равнин. Тогда он сможет все свое время посвятить Коне. Интересно, какие радости ознаменуют их новую жизнь, какие события запомнятся? День, когда Кона самостоятельно спустит воду в туалете? Или первая связная фраза, которую она сумеет произнести? А может быть, первая ночь, когда у него не хватит сил прогнать ее из своей постели? Внезапно Даллен почувствовал, что задыхается. Сначала он приписал это волнению, но затем понял, что и вправду забыл сделать вдох. Он судорожно глотнул воздуха и вскочил со стула. Каюта сразу потеряла всякую привлекательность. Поглядев на табло электронных часов, Гарри убедился, что еще нет восьми. Позавтракать? Но одна мысль о еде вызвала тошноту. Горячий кофе показался более соблазнительным вариантом, к тому же, позволял надолго отвлечься от невеселых мыслей. Удостоверившись, что и Кона, и Мики продолжают спать, Даллен тихонько вышел из каюты и направился на четвертую палубу. Возле автоматов никого не было, но из столовой доносились голоса, какие-то ранние пташки уже завтракали. Налив себе крепкого черного кофе, Даллен подумал, не зайти ли туда поболтать, однако вспомнил куда более подходящее место. Он поднялся еще на один уровень и очутился в небольшой безлюдной галерее, где размещалась бортовая обсерватория "Хоксбида". Пока корабль шел на маршевой тяге, сюда, как правило, никто не заглядывал, поскольку смотреть было не на что. Неповторимая красота созвездий становилась видимой только в начале и конце путешествия, при маневрировании на небольших скоростях, а сейчас в локальном пространственно-временном коконе, визуальное наблюдение исключалось. Вселенная представала взгляду в виде двух световых пятен - ярко-синего впереди и красного за кормой. Только иногда в синем круге появлялась сверкающая белая точка, которая быстро росла, превращаясь в тончайшее ослепительное кольцо. Оно расширялось, пока на экранах не оставалась только часть огромной дуги, как будто по воле неведомого космического чародея пролетает сквозь обруч. В следующий миг кольцо возникало вновь, но уже на рубиновом фоне экрана заднего обзора, стремительно стягивалось в точку и пропадало. Значит, "Хоксбид" миновал окрестности какой-то звезды. Даллена устраивала полутьма и пустота галереи. Он сел в кресло и, потягивая кофе, продолжал размышлять о будущем. Назначенный час исполнения приговора над Мэтью как бы перевел казнь в разряд уже свершившихся событий, и перед Гарри открылись туманные горизонты унылого будущего. Вернее, оно было унылым без Сильвии Лондон, а еще точнее - без Сильвии и с Коной. "Но кто мешает мне все изменить?" - незаметно подкралась мысль. Для этого нужно всего лишь умерить упрямство и смириться с тем, о чем твердят доктора: историка и литератора Коны Даллен больше не существует. Следовательно, у Гарри больше нет перед нею никаких моральных обязательств. Договор аннулирован. Разумеется, тело, в котором обитала Кона, имеет право на заботливый уход, удобство и безопасность. Со временем в нем, возможно, разовьется новая, самостоятельная личность. Но кто сказал, что жизнь Гарри Даллена должна быть привязана к этому процессу? Он может позаботиться о новой Коне, не становясь сиделкой и нянькой. Какой смысл по собственной воле запирать себя в клетку? Пелена упала, и пора выйти на свободу... "Что и требовалось доказать. Добро пожаловать в ясный, прагматичный мир!" Бурная радость смыла последние сомнения. Оказывается, с помощью логики совсем несложно привести свою жизнь в порядок! Однако за подъемом немедленно пришла холодная, отрезвляющая мысль: с чего он взял, будто Сильвия Лондон разделяет его чувства? Не строит ли он замок из романтических грез? Когда произнесено несколько неопределенных фраз и брошено два-три загадочных взгляда, так легко принять желаемое за действительное. Нет, здесь нужна полная ясность, отчетливое "да" или "нет". А Даллен вел себя с Сильвией как косноязычная деревенщина... - Черт побери! - выругался он шепотом. Так хладнокровно подстроить гибель себе подобного и трусливо потеть при мысли о простом вопросе, который следует задать Сильвии. Рука с громким хрустом смяла стаканчик. На звук повернулась едва различимая женская фигура в противоположном конце галереи. Даллен узнал доктора Билли Глейстер, полную даму средних лет, служившую в Фонде. Они с Сильвией жили в одной каюте. - Привет, - сказал Гарри, подойдя к ней. - Тихо здесь, правда? - Да, - холодно ответила она. - Я прихожу сюда, когда хочу подумать без помех. - Намек понял. - Даллен изобразил заискивающий смешок. - Оставляю вас в желанном одиночестве. Не знаете, кстати, Сильвия у себя? - Скорее всего. А что? - Доктор Глейстер посмотрела на него уже не холодно, а враждебно. В голове Гарри пронеслась шальная мысль, уж не видит ли он перед собой еще одного соперника? Но он с радостью принял новый вызов и присел на корточки рядом с Билли. - Я хочу поговорить с ней. Надеюсь, визиты не возбраняются? - К ним не относятся нахальные вторжения. Сильвии и так хватает стрессов. - Как мило с вашей стороны, что вы дали ей передышку Даллен встал и, покинув обсерваторию, быстро зашагал к ближайшей лестнице. В нем бурлила уверенность в себе, тело стало легким, Даллен словно сбросил с себя колдовские чары, лишавшие его воли. Она открыла ему дверь, резко отвернулась, но, сделав шаг, остановилась. - Я думала, вы... Широко раскрытые глаза на фоне бледной кожи казались темнее обычного. Даллен еще не видел ее такой, застигнутой врасплох, домашней и чуть не задохнулся от волны желания. - Вы позволите? - спросил он. Сильвия покачала головой. - Вы слишком... Я еще не одета. - Я все равно войду. - Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь. - Мне нужно поговорить с вами. - О чем? - Сильвия, давайте перестанем играть в кошки-мышки. Я знаю, что ввалился к вам без приглашения, у меня плохие манеры, и время выбрано неудачно. Но мне необходимо точно знать... простой ответ на прямой вопрос: да или нет? - Вы спрашиваете так, будто речь идет о деловом соглашении. К Сильвии, видимо, вернулось самообладание. Даллен медленно сделал шаги очень медленно, оставляя Сильвии достаточно времени на то, чтобы отстраниться, положил руки ей на талию и мягко притянул к себе. Она покорно прижалась к нему бедрами и животом. У него от головы до пят пронеслась ударная волна, он крепче сжал ее в объятиях, нашел ее губы и не отрывался от них, пока хватило дыхания. - Я хочу услышать твой ответ, - прошептал он, теребя губами мочку ее уха. - Да или нет? - Это нечестно. - К дьяволу честность. Я так долго был честным, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Да или нет? - Да. - Сильвия обняла его с такой силой и страстью, что Гарри едва устоял на ногах. - ДА! Почувствовав, что ее халат распахнулся, он закрыл глаза, начал искать ее губы, но вдруг перед глазами возник изуродованный труп Джеральда Мэтью. - Я не думал заранее, - выдавил Даллен, - что делать дальше. Сильвия спокойно улыбнулась. - Запри дверь. - Удачная мысль. Он вдавил кнопку замка, а когда снова повернулся, халат лежал у ног Сильвии. Они лежали тесно прижавшись друг к другу. Но стоило Даллену закрыть глаза, как снова возникало мертвое лицо Мэтью и возбуждение разом смывало ледяной волной. Жизнь, посулив долгожданную награду, сыграла злую шутку. Не дожидаясь, пока Сильвия почувствует, что произошло, Гарри перевернулся на спину, потом встал с кровати и опустился перед Сильвией на колени. Она озадаченно посмотрела на него. - Со мной все в порядке, - криво усмехнувшись, сказал Даллен. Поняв, что нужно сделать, он успокоился. - Ты здесь ни при чем, Сильвия, просто мне не удалось быть единым в двух лицах. Однако она не собиралась его упрекать, интуитивно разобравшись, в чем дело. - Сколько тебе понадобится времени, чтобы снова стать одним человеком? Гарри благодарно погладил ее по руке. - Несколько минут. Ты подождешь меня? Никуда не уйдешь? - Я никуда не собиралась. - Хорошо. Даллен поднялся с колен. "Жизнь за жизнь", - подумал он, поражаясь простоте решения. Процесс возрождения не знает полумер, нельзя вступить в новую жизнь, оставаясь прежним. А пути назад нет. Значит, нужно пощадить Джеральда Мэтью. Все просто. Гарри последний раз взглянул на обнаженную Сильвию, с трудом оторвал взгляд и закрыл за собой дверь. Навстречу ему по дуге галереи, мимо пассажирских кают шли Ренард и капитан Лессен. Они, как водится, громко спорили, но, увидев Даллена, Рик оборвал разговор и направился прямо к нему. Его пухлая физиономия, увенчанная золотыми очками, приобрела торжественно-мрачное выражение. - Что ты там делал? - без обиняков спросил он. - Не рановато для визитов? Даллен пожал плечами. - Это зависит от того, насколько хорошо люди знакомы друг с другом. - Рассказывай кому-нибудь другому, - ухмыльнулся Ренард. Он подождал, пока Лессен протиснется мимо него и отойдет подальше. Его глаза шарили по лицу Даллена, и пренебрежительное дружелюбие сменилось недоверчивым подозрением, а затем разгорающейся яростью. - Прошу прощения, - произнес Гарри, - меня ждет работа. Он двинулся было к лифту, но Ренард, уперся ему ладонью в грудь. - Послушай, - злобно процедил Рик. - Если еще раз... - На сей раз вы послушайте меня, - перебил его Даллен. - Уберите свою лапу, или я дам вам в морду, и вас придется положить в лазарет, а то и в морг. Ренард попытался дать достойный ответ, но тут с лестницы, ведущей на четвертую палубу, нетерпеливо рявкнул капитан. Рик оглянулся, и Даллен пошел к лифту, положив конец стычке. В кабине Гарри усмехнулся, представив удивление Ренарда: Вселенная вдруг перестала давать ему то, чего он заслуживал. Когда лифт остановился, Даллен двинулся по проходу к стеллажам Мэтью, доставая на ходу из губку с растворителем. Послышался металлический звон, видимо, кто-то уже работал. Однако в этой части геометрических джунглей сейчас никого не должно быть. Даллен поднял голову. Когда он узнал Мэтью, тот уже потянулся к последней перекладине. Кричать было бесполезно. Застонав от отчаяния, Даллен ринулся к подножию трапа и, глядя вверх, напрягся всем телом. Сейчас последует падение Мэтью, затем удар, который в лучшем случае сделает обоих калеками... Мэтью, небрежно держась за перекладину, перегнулся к левому стеллажу и прицелился наконечником пластмассового шланга. - Что там стряслось? - крикнул он, заметив движение внизу. - Ничего, я просто поскользнулся, - успокоил его Гарри. В подтверждение своих слов он потер бок и прислонился к стояку. Мэтью сразу спустился. - Сильно ушиблись? - Ничего страшного, - выдавил Даллен. Он испытывал странное смятение: вот он, совсем рядом, человек, который перевернул всю его жизнь... - Надо бы убрать, наконец, эти чертовы лужи, пока кто-нибудь и впрямь не покалечился. - Он виновато улыбнулся, словно извиняясь за то, что не может сделать это сам. - Сейчас уберу, - недовольно проворчал Мэтью. - Кажется, возле лифта есть стенной шкаф с уборочным инвентарем. Даллен мигом взлетел до самой верхней перекладины. Даже при скудном освещении можно было без труда различить похожие на иней иголочки "пьезошока", торчащие по всей ширине дюралевой трубки. Значит, Мэтью должен был получить сильный удар. Однако Гарри собственными глазами видел, что он держался за перекладину как ни в чем не бывало! Неужели украденный в Мэдисоне баллончик оказался бракованным? Даллен на секунду забыл о своих намерениях, о том, что времени в обрез, и легонько щелкнул по перекладине ногтем. В тот же миг импульс мгновенно парализовал мышцы, ноги подкосились, и Гарри начал валиться в проход между стеллажами. Однако в последний момент он успел уцепиться за лестницу. Его спас ноготь: ороговевшая ткань частично погасила действие "пьезошока". "Мэтью может вернуться в любую секунду!" Справившись с собой, Даллен медленно подтянулся, помял губку, активизируя растворитель, тщательно протер всю перекладину. Едва он добрался до палубы, как ему навстречу вышел Мэтью со шваброй и ведром. - Восхищаюсь высоким уровнем технического оснащения космического корабля, - с наигранным весельем сказал тот, принимаясь за работу. Он напоминал звезду стереоэкрана, которая изображает горничную. Даллен молча кивнул. Его все еще била дрожь, мысли путались. По всем законам природы Мэтью должен был сорваться на палубу. Может, его правая рука - это искусно сделанный протез? Да нет, чепуха. Проще предположить плохое качество эмульсии. Наверное, кристаллы неравномерно распределились по перекладине, а Гарри щелкнул в то место, где все было в порядке. Мало похоже на правду, но... Ведь никто не способен выдержать контакта с "пьезошоком". - Подумать только, ради этого я бросил хорошую службу, - небрежно орудуя шваброй, хмыкнул Мэтью. - Наверное, помутнение рассудка. - Почему же вы смотали удочки? Повздорили с Брайслендом? - С Брайслендом? Помощником мэра? - В глазах Мэтью читалось равнодушное недоумение. - Нет, Гарри, просто пришло время попутешествовать. - Понимаю. Даллена вдруг снова затрясло. Если уж на то пошло, то отказ от немедленной казни вовсе не означал отказ от наказания, положенного за тягчайшие преступления. А вдруг его подвела самоуверенность, и теперь слишком поздно выдвигать обвинение? Какие у него доказательства? Кроме того, Мэтью совершенно переменился. Разницу уловить трудно, но она налицо. Раньше Джеральд Мэтью казался Гарри мотыльком, пустышкой, теперь же... "Что со мной? Зачем я снова копаюсь в этом дерьме? Почему не иду к Сильвии?" Он махнул Мэтью рукой и заторопился к лифту. Кабина поползла вверх мимо слоев миниатюрных травянистых лужаек, то попадая в тень, то выныривая под искусственный солнечный свет. Когда она замерла у кольцеобразной галереи, Даллен уже забыл о Мэтью. На палубе никого не было, команда "Хоксбида" практически все рабочее время находилась во внешних корпусах. К каюте Сильвии он летел на крыльях, обостренные чувства воспринимали даже неуловимую пульсацию воздуха, который гнали далекие насосы. Дверная ручка не поддалась. Даллен негромко стукнул и отступил, раздосадованный: на пороге возникла мужеподобная доктор Глейстер. - Сильвия не может выйти к вам, - победоносно объявила она. - Ведь вас не приглашали, насколько... - Все в порядке, Билли, - вмешалась Сильвия, появляясь рядом с ней. Пока Даллен отсутствовал, она зачесала волосы, надела черное платье. Выйдя из каюты, Сильвия закрыла за собой дверь, взяла Гарри под руку и повела к ближайшей лестнице. - Прости, Билли склонна к чрезмерной опеке. Но пришла она вовремя. Когда чуть-чуть остынешь, ты сам поймешь, что все к лучшему. Мне здесь не нравится, Гарри, мы выбрали неподходящее место, признай это. Даллен посмотрел на обшарпанные стены в ржавых потеках. - А по-моему, тут очень романтично, - буркнул он. Она рассмеялась и, неожиданно взяв его руку, поцеловала в ладонь. - Все образуется, Гарри. Дня через два мы будем уже на Оптима Туле, выгрузим траву и отправимся в Бичхэд-Сити. Там прекрасные гостиницы, мы будем вдвоем и сможем сколько угодно... обсуждать наши дальнейшие планы. Ради этого стоит потерпеть, правда? И Даллен, глядя в ее темные глаза, заставил себя улыбнуться. Через день космолет сбросил скорость, вышел в нормальное пространство-время, и наблюдатель уже мог воспринимать его как реальный объект. А это означало, что и людям, и приборам на борту корабля стала вновь доступна информация из нормального мира. Продолжая тормозить, "Хоксбид" сориентировался по орбитсвильским радиомаякам и скорректировал свой курс. Научная комиссия Оптима Туле по вполне понятным причинам назначила им для посадки захолустный 36-ой портал, окрестности которого никогда не осваивались, а потому прекрасно подходили для проведения широкомасштабных ботанических экспериментов по селекции новых культур. Астронавты-профессионалы в последней фазе полета к Орбитсвилю редко уделяли время визуальным наблюдениям: огромная непрозрачная оболочка на малых расстояниях заслоняла пол-Вселенной. Ее чернота обманывала глаз и смущала разум, создавая иллюзию абсолютной пустоты, поэтому, когда корабль, начал снижение над 36-м порталом, на посту прямого визуального наблюдения не было никого из членов экипажа. Никто не счел нужным бросить взгляд на галактический горизонт и не увидел изменившийся Орбитсвиль. Это открытие сделала только завсегдатай судовой обсерватории доктор Билли Глейстер. Загадочный материал оболочки - черный, непроницаемый, совершенно инертный идем, над загадкой которого ученые безрезультатно бились на протяжении двух веков, - пульсировал зеленым светом. 17 Переход к невесомости, хотя и происходил постепенно, дался Даллену нелегко. Кона сначала наслаждалась своими резко возросшими гимнастическими способностями, поэтому Даллену приходилось следить за ее буйными, но плохо скоординированными шалостями. Когда же главный двигатель "Хоксбида" почти остановился, а чувство чудесной легкости сменилось ощущением непрерывного падения. Кона испугалась. Она часами лежала, вцепившись в края койки, и все усилия Даллена обезопасить ее с помощью нуль-гравитационого пакета, принимала в штыки. Микель оказался более сговорчивым и покорно дал привязать себя. Собственные ощущения беспокоили мальчика куда меньше, чем новая способность игрушек неожиданно взлетать в воздух. Даллен как раз охотился за любимым грузовиком Микеля, когда мелодичная трель коммуникационной панели предупредила о переходе к полной невесомости. Кону начало тошнить. Превозмогая подступающую дурноту, Даллен вытащил из ниши трубу пылесоса и заметался по каюте в погоне за дрейфующими в воздухе жидкими шариками. Еще минут пять ушло на то, чтобы привести в порядок себя. К этому времени его мысли переключились с домашних проблем на более глобальные. Когда двигатель фликервинга остановился и защитное поле исчезло, "Хоксбид" получил возможность связаться с Орбитсвилем и узнать, чем объясняют на Большом О чудеса, происходящие с его оболочкой. Капитан Лессен, по всей видимости, уже получил информацию, но не сделал никакого сообщения пассажирам корабля. Этот факт очень встревожил Даллена. Как и все, кто родился на Орбитсвиле, Гарри жаждал узнать подробности. Невероятные зеленые сполохи, безбрежные, словно фосфоресцирующий океан, казались ему чем-то вроде землетрясения. Он вырос на Большом О, поэтому всю жизнь его не покидала вера в неизменность Орбитсвиля. Происходящее сейчас не укладывалось в голове. Время шло, а Лессен все молчал. С каждой минутой тревога и нетерпение усиливались; кончилось все тем, что Гарри достал из аптечки шприц с двойной дозой снотворного, положил пластиковую подушечку на большой палец и, сделав вид, что поправляет постель, прижал палец к запястью Коны. Он чувствовал себя преступником. Когда наркотик подействовал, он обмотал безвольное тело нуль-гравитационным бинтом, успокоил Микеля и вышел из каюты. Магнитные скобы, прилаженные к обуви, поначалу затрудняли ходьбу, но, приноровившись, Даллен стал двигаться увереннее. Лессена, Ренарда и нескольких офицеров он застал перед обзорными экранами, которые мерцали зеленым светом. - Посторонним здесь нельзя находиться, - выпятив грудь, объявил Лессен. - Бросьте, - ответил Даллен. - Какого черта там происходит? - Я вынужден настаивать на вашем... - Капитан, не мелите чепуху, - обернулся к Даллену Ренард. На его лице не было и следа былой враждебности. - Это действительно что-то невероятное, старина. Мы связались с Транспортным центром, и там сообщили, что часов пять назад засветилась вся поверхность оболочки, а перед этим по ней гонялось друг за другом множество зеленых меридианов. Теперь полная иллюминация. Замечаете пульсацию, старина?! Нам говорят, что она началась с пятисекундными интервалами, а теперь вспышки следуют каждую секунду. Ренард ухмыльнулся, кивнув в сторону зеленых экранов. "Все это части одного процесса", - подумал Даллен, вспомнив свой разговор с Питером Эззати. В противоположность легкомыслию Ренарда его тревога нарастала. - А как быть с посадкой? - спросил он. - Научная комиссия утверждает, что свечение ни на что не повлияло, во всяком случае, детекторы ничего не зарегистрировали. Поэтому можно попросту закрыть глаза на подобную чехарду и идти вперед на всех парах. Говорят, у тех, кто садился, все прошло нормально. - Не нравится мне это, - мрачно заметил Лессен. Ренард хлопнул его по плечу. - Ваши симпатии и антипатии не имеют значения, старина. Все, что от вас требуется, это управлять моим кораблем, посему смиритесь и не тратьте время попусту. Договорились? - Если вы не возражаете, - вмешался Даллен, - я хотел бы остаться здесь. - Будьте моим гостем, - радушно пригласил Рик. Лессен собрался было возразить, однако передумал и только пожал плечами. Он подошел к центральной панели, отстучал команду на компьютере, и через несколько секунд Даллен ощутил вибрацию палубы, а вскоре на экране возникло изображение 36-то портала. Сначала он казался крошечной черточкой на фоне зеленого зарева, потом она начала расти, превращаясь в эллипс, зияющий провалом на поверхности сферы. Даллен знал, какую картину предстоит увидеть, но, когда открылось немыслимо голубое летнее небо, сверкавшее внутри портала, по его спине пробежал озноб. На мгновение он представил, что чувствовал Вэнс Гарамонд. Отверстие тем временем превратилось в правильный тысячеметровый лазурный круг, в центре которого застыло солнце Орбитсвиля. "Мне следовало бы сейчас быть рядом с Сильвией, - подумал он. - Может, она на смотровой галерее третьей падубы?" - Мы тормозим, высота две тысячи метров, - сказал Лессен, взглянув на Даллена. - Начинаем спуск к станции. Тот дружелюбно улыбнулся в ответ, благодаря капитана за предложенное перемирие. Через четверть часа до поверхности оставалось не больше нескольких десятков метров. Из центрального корпуса "Хоксбида" выдвинулись захваты, готовые закрепить корабль на краю портала. В главных портах Орбитсвиля он просто соскользнул бы внутрь оболочки по огромным причальным направляющим, но здесь нужно было вставать на якорь. "Сейчас, - подумал Даллен, - из шлюза будет выдвинута соединительная труба, которую введут сквозь силовое поле удерживающей диафрагмы. Разгрузка рассады и семян займет весь день, а потом они с Сильвией будут свободны..." - Не нравится мне это, - снова заговорил Лессен. - Что-то здесь не так. И, словно в подтверждение слов капитана, на панели управления замигали индикаторы, зазвучала тоскливая трель тревоги. Два офицера бросились по местам, их пальцы забегали по клавиатуре. Ренард откашлялся. - Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Ведь я стал владельцем этой посудины совершенно случайно. - Толкатели продолжают работать, - спокойно ответил Лессен, - а корабль ни с места. - Значит... - Огненно-рыжие брови Ренарда сошлись на переносице. - Значит, толкателям что-то мешает, однако наши приборы не в состоянии определить, что именно. До оболочки двадцать восемь метров, перед кораблем нет никакой преграды, никакого силового поля, а мы не можем продвинуться ни на дюйм. Мне это очень не нравится, я собираюсь дать "малый назад". - Еще чего! - возмутился Ренард. - Поднажмите чуток, и дело с концом! - Признаков опасности не обнаружено, - доложил офицер от бокового экрана. - Неважно, - отозвался Лессен, прохаживаясь по рубке как нахохлившийся голубь. - Транспортный центр сообщил, что остальные порталы функционируют нормально, но за этот они не ручаются. Лучше причалить в другом месте. - Дьявол! - рявкнул Ренард. - На биостанции меня ждет бригада чертовски дорогих специалистов. Мы сядем здесь! - Хотите пари? - Лессен, словно демонстрируя свою власть на корабле, по-хозяйски погладил главную панель управления. Даллен, стоявший рядом, заметил, как глаза капитана сверкнули злорадным торжеством. Громче и настойчивее зазвучал сигнал тревоги. "Все это части одного процесса, - стучало в голове Даллена. - Орбитсвиль неспроста охвачен огнем..." - Стоим на месте, - констатировал офицер. - Вижу, - зарычал Лессен, брызгая слюной. У офицера отвисла челюсть. - Но... Его возражение потонуло в оглушительном вое сирены, которая для пущего эффекта имитировала древние сигналы тревоги. Когда она утихла, бесстрастный синтетический голос объявил: "ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! Нарушена герметичность корпуса. Всему личному составу немедленно надеть скафандры. ТРЕВОГА!" Сообщение повторялось, пока Лессен не вырубил динамики командной палубы, но предупреждение слышалось с нижних палуб. Даллен вяло наблюдал, как Лессен и остальные офицеры устремились к аварийным шкафам, где стояли скафандры. Ренард словно потерял способность двигаться. Скорее разъяренный, чем встревоженный, он замер, скрестив веснушчатые руки на груди, и мрачно глядел на людей, сражавшихся с аварийным облачением. - Это не учебная тревога! - бросил Даллену капитан. - Бегите в каюту, позаботьтесь о своих. В аварийном отсеке найдете два скафандра и герметичную детскую люльку. - Я не чувствую падения давления, - ответил Даллен. - Действительно, - встрял Ренард, - с чего это вы так запаниковали? Лессен, успевший влезть в скафандр, посмотрел на него, как на идиота. - Я не знаю, что случилось, но уверяю вас: тревога настоящая. Какая-то сила мешала нам приблизиться к причалу, но как только мы попытались отвалить, другая сила начала толкать нас обратно, вниз. Обе действуют до сих пор. Мы в тисках, и тиски эти сжимаются. Датчики сообщают о деформации корпуса. Обшивка уже дала трещину. - Почему вы не объяснили сразу? - накинулся на него Ренард. - По сигналу тревоги я привык первым делом надевать скафандр. Несмотря на создавшееся положение, Лессен не прекратил войну с Ренардом. Тот выругался и неуклюже затопал к лестнице. Магнитные скобы громко клацали по металлическому полу палубы. Даллен будто во сне побежал за ним. Внизу продолжали завывать сирены, еще больше подчеркивая нереальность происходящего. Лессен сказал о таинственных силах, которые сдавливали звездолет, грозили сплющить его. Но существуют ли они на самом деле? Ведь космос - обычный вакуум, а не вместилище таинственных сущностей, решивших поразвлечься с кораблем. Лучшие дни "Хоксбида" давно в прошлом, поэтому некоторые системы попросту вышли из строя. В конце концов, единственным сигналом опасности было сообщение бортового компьютера, а эта старая развалина запросто могла... Скрежет ломающегося металла Даллен услышал между четвертой и пятой палубами. За скрежетом последовало хлопанье металлических дверей, и тут же упало давление. У Гарри заложило уши. Опасность стала вполне реальной, заставив его испугаться по-настоящему. На пятой палубе люди помогали друг другу надевать скафандры. Криво улыбнувшись Сильвии, Даллен побежал в свою каюту. Микель, сжимая по машине в каждой руке, неуверенно посмотрел на него. Кона мирно похрапывала в своей кровати. - Все хорошо, малыш, - пробормотал Даллен. - Давай поиграем в новую игру. Не прерывая успокоительную болтовню, он распахнул красную дверцу шкафа и достал герметичную люльку, представлявшую собой прозрачную с одного конца капсулу. Трясущимися руками Даллен уложил в нее Микеля, который сначала со страхом глядел на него сквозь прозрачное окошко, потом заплакал. Плач слышался через переговорное устройство на приборной панели люльки. - Прости, малыш, прости, - сказал Даллен, - это ненадолго, обещаю тебе. Он вынул костюм и принялся за более сложную упаковку Коны; невесомость еще больше усложняла задачу. Через минуту Даллен взмок. Непрепрестанный вой сирены и рыдания Микеля мешали координации движений, а мозг сверлили два вопроса: Что происходит с кораблем? Что происходит с Орбитсвилем? Когда он наконец застегнул костюм и потянулся за шлемом. Кона неожиданно дернула головой, угодив ему в переносицу. Слезы ослепили его, из носа вылетели шарики крови. Но он все-таки справился со шлемом, и Кона ангельски улыбнувшись ему, снова заснула. Даллен почти влез в свой скафандр, когда терзавшая слух сирена внезапно смолкла. В повисшей тишине раздался голос Лессена. - Говорит капитан Лессен. Корабль получил серьезное повреждение. Корпус разгерметизирован. У нас нет выбора, корабль необходимо покинуть. Всем сохранять спокойствие. Экипажу и пассажирам немедленно собраться в главной шлюзовой камере на четвертой палубе. Повторяю: сохраняйте спокойствие. Нам предстоит преодолеть тридцать метров открытого космоса. Будут использованы страховочные тросы. Всем немедленно собраться в главной шлюзовой камере. Даллен застегнул скафандр, надел шлем, и тут же заработала система автономного снабжения кислородом и температурного контроля. Он пристегнул к поясу люльку, взял на буксир Кону и направился к выходу. Пассажиры уже покинули пятую палубу, некто-то из экипажа, заметив Даллена, поспешил ему на подмогу. - Спасибо, - коротко поблагодарил Даллен. - Я вынужден был дать ей успокоительное. - Приберегите и для меня, - откликнулся человек. Они добрались до шлюзовой камеры. Квадратное помещение было достаточно просторным, чтобы вместить всех находившихся на борту, и по гомону, раздававшемуся в наушниках, Гарри определил, что почти все уже в сборе. Дверь шлюзовой камеры наглухо закрылась, замигали красные огни, показывающие, что воздух из камеры спущен. Уровень шума в наушниках резко подскочил. Сквозь шум прорвался голос капитана, усиленный командирским передатчиком: - Тихо! Пожалуйста, тише! Радио в ваших скафандрах работает на общей частоте. Немедленно прекратите посторонние разговоры, иначе... Ладно, вы сами прекрасно понимаете, что это необходимо для быстрой и эффективной эвакуации. - Его голос потонул в новом всплеске шума, за которым наступило виноватое молчание. Даллен только сейчас почувствовал, как его обтягивает внутренняя оболочка скафандра. Прошло еще несколько секунд, и на внешней стене камеры вспыхнули новые сигналы. Однако пугающая новизна ощущений поблекла, когда внешняя дверь шлюзовой камеры отъехала в сторону, впустив столб солнечного света и слепящую небесную синеву. Даллен, представлявший себе корабль парящим над Орбитсвилем, теперь обнаружил, что смотрит вверх. Портал превратился в километровое черное озеро среди безбрежных просторов Большого О. А внизу, словно огромная субмарина, застыл "Хоксбид". Если орбитсвильцы хотят взглянуть на звезды, они должны смотреть себе под ноги. Когда дверь шлюзовой камеры открылась полностью, и стала видна часть оболочки Орбитсвиля, у всех вырвался вздох удивления. Поверхность сферы выглядела непривычно. Вместо непроницаемой тьмы в глаза лился бледно-зеленый свет, по яркости почти не уступавший небесной лазури. Он пульсировал, поэтому оболочка казалась живой. Потрясенный Даллен не мог отвести от нее глаз, его охватил благоговейный трепет. Толпа у выхода зашевелилась, и первая фигура в белом скафандре вылетела в направлении портала. Трос за спиной разматывался, за несколько секунд человек пересек открытое пространство, но промахнулся. Даллен видел, как он подпрыгнул на невидимой поверхности силовой диафрагмы, изогнулся, успев все-таки дотянуться до короткого трапа на краю портала. Появившиеся орбитсвильцы помогли путешественнику выбраться наверх. В наушниках прошелестел облегченный вздох. "Удалось! С первого раза, без неожиданностей. - Даллен был ошеломлен. Все так просто. - Неужели, в конце концов, обойдется?.." - Одного троса достаточно, - объявил Лессен. - Будем перехватывать руки. Сначала пассажиры. Кто первый? На поясе у каждого есть короткий ремень с карабином. Зацепите за трос. Не волнуйтесь, это не трудно. Ну, давай! Даллен прокладывал себе путь сквозь толпу, ему помогали чьи-то руки. Впереди стояли уже привязанные к тросу фигуры в скафандрах, кое-кто начал спуск. Капитан с красными отличительными треугольниками на плечах у самого выхода проверял, чтобы каждый пассажир был надежно пристегнут к тросу. Солнечный свет играл на прозрачных шлемах. Даллен узнал Сильвию в тот момент, когда она шагнула в пустоту, устремляясь к обетованной земле. Следом за нею прыгнул Ренард. Впереди шел Джеральд Мэтью. Пока проверяли страховку, он в упор смотрел на Даллена, но в глазах не мелькнуло даже тени узнавания, лицо врага было похоже на каменную маску. Не взглянув в звездную пропасть у своих ног, он ухватился за трос и медленно заскользил вверх. Даллен хотел привязать Кону, но Лессен остановил его. - Вам проще идти впереди и тащить ее за собой. Как она? - Спит. - Хорошо. Не волнуйтесь, доставим живой и невредимой. - Спасибо. С помощью капитана Даллен привязал к себе Кону, зацепил карабины за трос. Люлька создавала дополнительные трудности, но сыграла свою роль невесомость. Он обнаружил, что даже с такой ношей передвигается на удивление легко, только никак не мог отвлечься от холодной черноты и тревожного свечения оболочки. Ее яркость ослепляла, а частота пульсаций возросла до двух-трех раз в секунду. "Сияние скоро станет непрерывным. А что потом?" Даллен находился уже так близко к Орбитсвилю, что в мельчайших подробностях различал происходящее у кромки портала. Он видел, как Сильвия с Ренардом, подхваченные чьими-то руками, протиснулись сквозь диафрагму, встали на ноги, и Сильвия сразу же откинула шлем. Гарри увидел, как высоко поднялась ее грудь, когда она с наслаждением вдохнула чистый воздух Орбитсвиля. Стоя на самом краю, она с беспокойством поглядывала вниз. Даллен попробовал двигаться быстрее, но наткнулся на замершего Мэтью. Вцепившись в трос обеими руками, Джеральд висел на одном месте. - Какого дьявола? Даллен прижал шлем к шлему Мэтью, заглянул ему в лицо и тут же отпрянул. На него смотрели слепые глаза, лицо оскалилось в замороженной ухмылке. Общий гомон в наушниках перекрыл голос капитана: - В чем дело? Почему задержка? - Мэтью остановился, - ответил Даллен. - Кажется, он мертв. Или в столбняке. - Боже! Вы можете толкать его перед собой? - Попробую. Даллен схватил Мэтью за руку, попытался разжать его негнущиеся пальцы... И в то же мгновение задохнулся от ужаса. Свершилось невозможное. Вселенная раскололась надвое. Поблескивая в солнечных лучах, на фоне усыпанной звездами черной пропасти Галактики неясно вырисовывалась громада корабля. Внизу краснел прямоугольник шлюзовой камеры и ожидали своей очереди фигуры в скафандрах. Лессен, прикрыв глаза рукой, смотрел в сторону Даллена. А вверху нависала громада Орбитсвиля. На фоне полосато-голубого небосвода Гарри видел четкие силуэты Сильвии и других пассажиров. Все остальное пространство занимало леденящее душу зеленое сияние, охватившее оболочку Орбитсвиля. Оно пульсировало теперь с лихорадочной частотой. Две половины Вселенной разделяла узкая полоса абсолютной черноты, в которой едва поместились Даллен с семьей и Мэтью, но Даллен вдруг отчетливо понял: эта узкая полоска вмещает весь космос. Даже нечто большее, чем космос. Иное измерение. Более высокое. "Как?.. - Мысль ворочалась медленно, словно замороженная космическим холодом. - Почему я понимаю то, что не способен постичь?" Впереди что-то шевельнулось, совсем рядом, а может, где-то страшно далеко. Какая-то неестественно вытянутая тень, черный эскиз на черном фоне, стеклянный призрак на дне прозрачного озера. - Не бойся, Гарри Даллен. То был не голос. То была мысль. Она проникла в его мозг, облеченная в привычную форму слов, но не стесненная скудостью человеческой речи. - Я служу Жизни, Гарри Даллен, поэтому не причиню тебе вреда. Я принадлежу к расе, овладевшей пространством и временем. Мы высшее воплощение разума. В вашем языке нельзя найти подходящего сравнения, но, можно сказать, мы опередили человечество на пути эволюции на столько же, на сколько человечество ушло вперед, допустим, от трилобитов. У нас нет имени, однако ты можешь называть нас ультанами, грядущими. Я повторяю, ультаны - слуги Жизни, ты не должен бояться. "Я не могу, - подумал Даллен. - Я не могу не бояться. Я не готов". - Да. На твою долю выпала редкая, быть может, исключительная роль. Это продлится недолго, даже по вашим меркам. Несколько секунд, не больше. Все, что от тебя требуется - это не отцеплять Джеральда Мэтью от троса, не пытаться сдвинуть его в сторону объекта, известного вам под названием Орбитсвиля. "Почему? Что происходит?" Вопрос еще не успел оформиться в его голове, а Даллен уже понял, что в результате контакта с существом из иного измерения он сам странным образом изменился. Даже то, что он сохранил самообладание и способность здраво рассуждать, неоспоримо свидетельствовало: ему передались, не важно, надолго ли, нечеловеческие свойства обитателя черного нечто. Он осознал и то, что структура человеческого мышления вынуждала его воспринимать почти мгновенную передачу знания в форме последовательного диалога. - Ты наш брат по Жизни, - пришел ответ, - и этика требует, чтобы ты получил полную информацию, касающуюся твоего существования... - Берегись, Гарри Даллен! - вмешался другой голос. Даллен переключил внимание на вторую область зажавшего его с обеих сторон черного пласта. Когда этот голос вторгся в его мозг, там произошло легкое движение, словно черная жидкость в кромешной тьме перетекла из одного сосуда в другой. - Берегись получить ложную интерпретацию этики, - продолжал новый голос, - мы же должны отвергнуть ее и все, что из нее вытекает. - Подожди! Сейчас мы должны позволить человеку прийти к собственному заключению и действовать в соответствии с ним, - возразил первый ультан. - Я признаю, что в нашем безвыходном положении никакой иной путь невозможен, но этика требует, чтобы ты предоставил ему факты. Ты не вправе влиять на его решение. Даллен понял, что слушает непримиримых врагов. Похоже, эти существа давно вовлечены в какую-то борьбу, и теперь неохотно идут на соглашение. Пока их внимание было сосредоточено друг на друге, он снова вернулся мыслями к Мэтью, намертво вцепившемуся в трос, и его с новой силой ошеломило неправдоподобие происходящего. Первый ультан хочет помешать тому, чтобы Мэтью достиг Орбитсвиля. Но почему? - Гарри Даллен, соглашение достигнуто. Сознание Даллена вновь растворилось в личности первого существа. - Тебе будут разъяснены обстоятельства нашей встречи, и, располагая исчерпывающей информацией, ты должен подчиниться Этике. В качестве основания, на которое ты сможешь опереться, мы сообщаем тебе, что ваша Вселенная не единственная. Хотя, как я понимаю, ты уже сталкивался с идеями, проливающими свет на этот факт, поэтому мне будет проще объяснить. Ты должен знать, что в момент Великого События, известного вам как Большой Взрыв, образовалось четыре Вселенные. Ваша Вселенная - это Вселенная Первой Области. Так называют ее некоторые ваши философы. Она состоит из обычной, с вашей точки зрения, материи, и время в ней течет вперед. Эту Вселенную уравновешивает Вселенная Второй Области, которая, опять же с вашей точки зрения, состоит из антиматерии, и время в ней течет вспять. Вселенная Второй Области уходит для вас в прошлое, хотя ее обитатели, разумеется, считают свою материю нормальной, а ход времени положительным. Они никогда не смогут наблюдать вашу Вселенную, но, по их представлениям, она состоит из антиматерии и движется во времени назад. Существуют еще тахионная Вселенная Третьей Области, которая несется во времени вперед, опережая вашу Вселенную, а также антитахионная Вселенная Четвертой Области, мчащаяся в прошлое впереди Вселенной Второй Области. При нормальном положении вещей эти четыре Вселенные не должны столкнуться друг с другом, но в результате искривления пространственно-временного континуума они сойдутся в одной точке. Тогда произойдет еще один Большой Взрыв, и начнется новый цикл. В памяти Даллена вспыхнуло мимолетное видение фантастической стеклянной мозаики со сложными лепестками, стянутыми в единый клубок. "Я подтверждаю, что эти представления не новы для меня, хотя лично я не могу переварить концепцию о кривизне времени". - "Время" - средоточие твоей трудности, но тебе достаточно принять мое утверждение на веру. Мы, ультаны - обитатели Третьей Области, тахионного соседа вашего мира, и наша мобильность во времени и пространстве позволяет нам свободно обращаться с подобными представлениями. "Я запутался еще больше, - отозвался Даллен. - Вы ничего не объяснили". - Тебе нужен более обширный фундамент. Из сказанного мною следует, что Вселенные, образовавшиеся в результате Большого Взрыва, должны быть замкнутыми. Силы притяжения в каждой Вселенной должны быть достаточно велики, чтобы вернуть мириады ее галактик из предельных точек центробежного полета и, таким образом, вновь собрать воедино всю материю космоса для следующего Большого Взрыва. Если бы дела обстояли иным образом, то галактики продолжали бы бесконечно разлетаться. Постепенно они остыли бы и погибли, а космос погрузился бы в абсолютную тьму. В нем остались бы только зола и пепел, дрейфующие в холоде и мраке бесконечности. Пресеклись бы циклы космического обновления. Жизнь умерла бы навсегда. "Это мне ясно. - Даллен вдруг осознал, что его сын сосредоточенно смотрит на него из своей люльки. - Но это ничего мне не объясняет". - Тут и кроется причина нашего вмешательства. После бесконечного числа космических циклов произошло нарушение равновесия. Мы узнали, что Вторая Область не может сжаться. Ей суждено вечно расширяться, а без вклада ее материи природа следующего Большого Взрыва будет радикально иной. Мы предвидим катастрофическое нарушение цикла космического обновления. Даллен постарался ощутить тревогу за судьбу Антивселенной, которая ушла в прошлое на двадцать миллиардов лет и уходит все дальше и дальше. "Но как мог возникнуть такой дисбаланс? Ведь если масса Вселенной Второй Области равна массе нашей Вселенной, то ее гравитационная энергия должна быть..." - Гравитация - еще не все, Гарри Даллен. Есть другая, крайне необходимая, энергия, дополняющая гравитационную, способная проникать сквозь материю и одушевлять ее. Неожиданно для самого себя Даллен совершил головокружительный скачок. "Разум!" - Вот именно. Гравитоны и сапионы имеют очевидное структурное сходство, хотя это одно из явлений, не доступных твоему пониманию. Однако между ними существует также большое различие. Гравитация - неотъемлемое, универсальное и неизбежное свойство материи, тогда как разум возникает случайно, не везде и не всегда, а лишь там, где материя обладает достаточно сложной организацией, и лишь тогда, когда возникают благоприятные условия. Затем сапионы проникают сквозь галактические структуры, увеличивая вероятность возникновения разума повсюду и одновременно усиливая действие гравитации. - Большинство ваших философов полагает, что человечество - случайный элемент в космической системе. Это не так. Ваша раса вместе с миллионами других рас - это цемент, скрепляющий мироздание. Именно мыслитель, задумавшийся в тиши кабинета, оттягивает самые удаленные галактики от берегов ночи. "Значит, Карал Лондон был на верном пути!" Но Даллену не хватало времени на благоговение - информация продолжала поступать с безжалостной скоростью. - Верно. Условия в этом цикле ни разу не сложились благоприятно. Даже ультаны не могут сказать, почему, но вероятность возникновения разума во Второй Области была настолько низкой, что мы подозреваем чье-то злое вмешательство на ранней стадии истории Вселенной. - Протестую! - Шевельнулся в темноте второй ультан. - Я позволил вам сообщить человеку факты, не интерпретируя их. Применив определение "злой" к естественным силам мироздания, ты злоупотребил моей терпимостью. - Приношу свои извинения, на этой стадии очень важно, чтобы Гарри Даллен понял: мы никогда не считали ситуацию необратимой. Мы предприняли шаги, чтобы нормализовать ее. "Значит... - Сознание Даллена словно озарилось вспышкой сверхновой. - Орбитсвиль!" - Да. Орбитсвиль - это инструмент, предназначенный для того, чтобы сначала привлечь формы разумной жизни, а затем переправить их назад, сквозь время, во Вселенную Второй Области. И момент отправления близок. "Нет!" Связь между Далленом и ультаном начала слабеть, но он был все еще достаточно подчинен едва угадываемому в темноте пришельцу, и реакция его была скорее логической, чем эмоциональной. "Это не сработает! Одна сфера на целую Вселенную не сможет ничего изменить!" - Мы создали не одну сферу. Чтобы гарантировать пленение жизнеспособной расы, мы создали подобные объекты в каждой галактике вашей Вселенной. Каждая галактика, в зависимости от своих размеров, имеет от восьми до сорока сфер, и все они расположены в зонах, благоприятных для развития разумной жизни. Тот факт, что ваша раса обнаружила Орбитсвиль, вовсе не случаен. "Сто миллиардов..." Даллен оцепенел, пытаясь подсчитать число Орбитсвилей, разбросанных по Вселенной. - По человеческим масштабам число, быть может, и немалое, но во Вселенной Второй Области столько же галактик, сколько в этой, и их нужно заселить. Того требует Этика. - НЕПРАВДА! Мощная волна протеста, исходившая от второго ультана, встревожила и смутила Даллена, еще больше ослабив убедительность первого. Гарри на шаг приблизился к своему нормальному состоянию, и, когда эмоции начали бороться с разумом, мысли его вернулись к Сильвии Лондон. Она на Орбитсвиле! А Орбитсвиль, поверхность которого теперь пульсировала так быстро, что глаз воспринимал лишь бешеные удары по сетчатке, вот-вот должен кануть в прошлое... - Гарри Даллен, ты сам можешь судить об ошибочности такой интерпретации Этики. - Второй ультан вторгся в его мозг бушующим потоком черноты. - Я, как и многие мои собратья, осознаю, что ультаны не имеют права навязывать естественному порядку мироздания свою волю, свои неизбежно ограниченные представления. Неравновесие между Вселенными Первой и Второй Областей в настоящем цикле действительно предвещает коренные изменения, но это естественные перемены, благодаря которым появились и мы, и все остальное. Противиться им - ошибка. Мироздание должно эволюционировать. "Почему вы говорите со мной? - Психологическое давление становилось нестерпимым. - Я всего лишь человек, и у меня есть другие..." - Случай дал тебе уникальную возможность, Гарри Даллен. Мои сторонники в этой части Галактики находятся в невыгодном положении, поэтому мне пришлось действовать украдкой. Ты уже знаешь, что Орбитсвиль - инструмент. Чтобы нейтрализовать его, я создал другой инструмент, которому достаточно войти в контакт с оболочкой Орбитсвиля, и она поглотит его, изменит свои свойства, тем самым навсегда оставшись в континууме Первой Области. Этот инструмент имеет физическую форму существа, известного тебе под именем Джеральд Мэтью. Я выбрал его потому, что он хотел уничтожить собственную жизнь и потому, что положение, занимаемое им в вашем обществе, позволяло ему отправиться на Орбитсвиль и беспрепятственно приблизиться к оболочке. Когда он убил себя, намеренно разбив самолет, я воссоздал его, внес физические изменения, необходимые для моей цели, и направил его в эту точку. К несчастью, его приближение заметили, и приготовления к переносу этой сферы во Вселенную Второй Области были ускорены. Кроме того, тело Джеральда Мэтью встретило противодействие огромных сил. Они парализовали его. Теперь все зависит от тебя, Гарри Даллен. Ты должен склонить чашу весов в сторону одной из двух сил. Ни одна из сторон не имеет права оказывать на тебя давление. Только твой здравый смысл, твои воля и физическая сила могут решить космическую проблему. Осталось несколько секунд, прежде чем сфера исчезнет, но ты еще успеешь отцепить руки Джеральда Мэтью от троса, продвинуть его тело вперед, чтобы оно вошло в контакт с оболочкой. От имени Этики я возлагаю на тебя эту ответственность. Две половины космоса сомкнулись. Ощущения возвращались к нормальному состоянию медленно, хотя Даллен знал, что встреча с ультанами произошла за мгновение, отделяющее два удара сердца. Беспорядочные возгласы и испуганные крики в телефоне свидетельствовали о том, что люди на "Хоксбиде" до некоторой степени разделили его переживания. Три его спутника, находившиеся в центре событий, знали меньше всех - Кона пребывала в наркотическом забытье, глаза Микеля как-то странно поблескивали за прозрачным колпаком люльки, а Джеральд Мэтью, умерший, но не мертвый, примерз к тросу, уходящему вверх, к... У Даллена перехватило дыхание: оболочка горела ровным зеленым огнем. Вспышки настолько участились, что глаз уже не воспринимал их. Времени на раздумья не было. Сильвия стояла на краю портала, опасно склонившись над бездной, Ренард удерживал ее за талию. Гарри почти слышал ее шепот, ее глаза не отрывались от его лица. - Сильвия! - в отчаянии крикнул он, рванувшись вверх. Путь загородило окостеневшее тело Мэтью. Великая ответственность... Он должен протолкнуть инструмент через последние метры открытого космоса... Но время... Его уже нет... Оболочка горит, словно солнце... "Не хочу никакой справедливости! - хрипло выдохнул Даллен. - Это МОЕ!" Он освободился от троса, от Коны, от люльки сына, обогнул тело Мэтью и в безумной спешке ринулся вверх, к краю портала. Сильвия протянула руки... Орбитсвиль исчез. Не хватило краткого мгновения, доли секунды. Теперь Сильвия отделена от него пучиной времени, глубина которой равна двойному возрасту Вселенной. Даллен подтянул колени к подбородку, закрыл глаза и начал медленно падать в пустоту. 18 Штаб-квартира фонда "Анима Мунди" была расположена недалеко от Виннипега. Рядом находился Центральный клиринг метаправительства, опутанный транспортно-коммуникационными сетями. Сюда струился слабый транспортный поток с орбитальных станций. Луны и Террановы, единственной обитаемой планетки, открытой раньше Орбитсвиля и с годами ставшей никому не интересным захолустьем. Транспорта едва хватало, но он считался важным вспомогательным звеном процесса Возрождения, хотя требовалось еще немало времени, чтобы могли появиться резервные возможности и индустрия высокой технологии. Даллена расположение штаб-квартиры устраивало по личным причинам. Не последнюю роль играл и климат, столь похожий на климат родного Орбитсвиля. Бывали дни, когда с горных пастбищ на равнину стекал упругий, чистый воздух, который заставлял Даллена поднимать голову в надежде увидеть небо в бледно-голубую полоску. Даже в летнюю жару воздух оставался живительно-свежим. "Хорошее место, - думал он, ставя кофе на плиту, - самое подходящее для жизни и воспитания сына". Сегодняшний день 25 августа 2302 года был особенным. Прошло девять лет с тех пор, как Орбитсвиль отправился в другую Вселенную и два столетия, как первый разведывательный корабль вырвался из системы Земля-Луна в неведомый мир открытого космоса. И вот, оснащенный и полностью укомплектованный "Колумб", готов покинуть Первую Полярную зону, чтобы испробовать свои силы в усеянных звездами пространствах. Сегодняшний день навсегда останется в исторических летописях землян. Мысль о летописях вызвала у Даллена улыбку. Он распахнул дверь кабинета. Одну стену целиком занимал изготовленный по специальному заказу застекленный стеллаж розового дерева. Четыре сотни томов, первоиздания, раритеты. Гарри пробежал глазами по корешкам книг и, ощутив законную гордость, снова улыбнулся. Он прочел каждый том, от Чосера до наиболее значительных поэтов XXIII века. Память, натренированная техникой запоминания, без труда воссоздала обстоятельства, которые сопутствовали получению той рукописи... Несколько долгих минут после исчезновения Орбитсвиля люди, пытавшиеся попасть в 36-й портал, были слишком потрясены, чтобы мыслить, а тем более действовать. Даллен навсегда запомнил свое бесконечное падение по орбите вокруг осиротевшего солнца. Его разум, ставший ареной сражения чуждых концепций, раздавленный чувством личной утраты, потерял способность оценить собственное положение. Даллена мало заботило, погибнет он, или его спасут. Он удалился от "Хоксбида" почти на тысячу метров, когда один из членов команды, посланный Лессеном вдогонку, настиг его и при помощи индивидуального реактивного двигателя отбуксировал обратно. Герметичная оболочка корабля, внезапно выпущенная из незримых тисков, вновь сомкнула свои эластичные сочленения, недостаток воздуха перестал быть вопросом первостепенной важности. Даллен окунулся в работу. Сознание приняло невероятную правду, и перед людьми встала насущная практическая задача - возвращение на Землю. В момент исчезновения сферы ультанов на огромной орбите вокруг солнца Большого О осталось множество звездолетов от вместительных грузовозов до пассажирских судов. По той же орбите были разбросаны также многочисленные каботажные суда, предназначенные для полетов между порталами. Многие из них находились в пути, когда место их назначения перестало существовать. Несколько техников из персонала внешних сооружений космопортов, выброшенные в открытый космос, летели, вцепившись в отсеченные куски причальных конструкций. К счастью, все они остались на стационарной орбите, что облегчило проведение спасательных работ. Солнце давало необходимое тепло. Прежде всего подобрала тех, на ком был только скафандр. Затем корабли собрались в единый рой, и звездолеты взяли на борт каждого, кто остался в этой области пространства. Подготовку к возвращению отчасти усложнило прибытие двенадцати кораблей с Земли и одного с-Террановы. В момент исчезновения Орбитсвиля они были окружены защитными полями и не имели радиосвязи. Трудности возникли главным образом с людьми: прибывшие отказывались верить в случившееся, но постепенно им пришлось смириться с тем, что Орбитсвиля больше не существует. Флот формировали долго, поэтому Даллену хватило времени на основательные сборы. Он переправил свои пожитки с обреченного "Хоксбида" на старый вместительный пассажирский лайнер "Розетта", где получил отдельную семейную каюту. При упаковке имущества Даллен наткнулся на кисет, которым очень редко пользовался. В него был засунут сложенный список, составленный для мужа Коной. Он содержал четыреста названий самых, по ее мнению, значительных произведений мировой литературы, и Кона надеялась уговорить его прочесть эти книги. - Специально для новичков, - сказала она тогда с улыбкой. - Для тех, кто хочет получить первое представление о том, откуда он пришел и куда уйдет. Прежний Гарри Даллен не сделал попытки прочесть хотя бы одну из них, чем, наверное, сильно обидел Кону. Новый Гарри Даллен решил искупить свою вину. Теперь, стоя перед залитыми утренним солнцем полками, он с признательностью провел рукой по полированному дереву, считая книги интеллектуальным наследием погибшей жены. В теле, некогда принадлежавшем Коне Даллен, обитала теперь веселая молодая женщина с умственным развитием тринадцатилетнего подростка. Она жила рядом на ферме, принадлежащей Фонду. Запоздало приняв совет своего бывшего врача, Даллен переименовал ее в Кэрол и даже в мыслях не называл ее иначе. Раз в месяц он навещал Кэрол, время от времени они вместе ездили верхом. Его радовало, что Кэрол обращалась с ним, как со своим дядюшкой: то прыгала на шею, то не скрывала досады, когда его визит отрывал ее от любимых конюшен. Похудевшая, загорелая, она будто сбросила десяток лет и издалека совсем была непохожа на Кону. Кона Даллен здесь больше не живет. Он знал: горе когда-нибудь забудется. - Целых пять минут, - проворчал Даллен, услышав сигналы старомодного кофейника. Он приготовил завтрак на троих, вернулся в кабинет и сел за письменный стол. Компьютер выдал список дел на сегодня, но Даллен вдруг понял, что не может сосредоточиться. За окном полыхали пожаром цветы, а где-то "Колумб" готовился к выходу в глубокий космос. Даллен потянулся за трубкой. Гарри взял трубку и пока набивал ее, мысли свободно блуждали по ушедшим девяти годам. Даллен стал ведущим руководителем проекта "Рекап", учрежденного через несколько недель после исчезновения Орбитсвиля и возвращения людей на Землю. На первых порах в его команду вошел тридцать один человек, все они присутствовали при контакте с ультанами и подверглись влиянию чуждого разума. Каждый вносил уникальный вклада коллективную память, но каждый пережил телепатическое общение разумов по-своему, в соответствии с собственным интеллектом, кругозором и образованием. Голографическая запись события запечатлела смутные контуры черных существ, едва заметные во мраке, и доказала оставшемуся на Земле человечеству: что-то действительно произошло. Однако подозрения в массовой истерии уничтожила, как ни странно, не запись, а именно реакция участников общения. Все вспоминали его по-разному. Например, впечатления доктора Глейстер, признанного авторитета в области физики элементарных частиц, значительно отличались от воспоминаний Даллена, особенно в тех местах, где "диалог" коснулся связи между сапионами и гравитонами. Ее представление - "камея холодной логики, запечатленная в вечной мерзлоте черного льда вечности" - дало толчок всей земной науке, хотя лишь один из тысячи слуг этой капризной дамы избежал перемещения во Вторую Область. Нечто похожее, но в меньших масштабах, произошло с экспертами, техниками и инженерами "Хоксбида". Именно в результате их работы был создан "Колумб", корабль, способный развивать скорость, близкую к тахионной, и сделавший доступным для человечества центр Галактики. Другие члены группы, технократы, опираясь на материальную поддержку Террановы, сыграли важнейшую роль в Возрождении. Правда, не все последствия уникальной встречи оказались положительными. Три человека не смогли участвовать в проекте "Рекап". После контакта они впали в глубокий аутизм, не поддающийся излечению. Сам Даллен, главная мишень психологической энергии ультанов, несколько дней пребывал в тревожном состоянии. Его мучили кошмары, он потерял аппетит, периоды апатии сменялись приступами судорожной гиперактивности. Узнав, что его работа в Проекте предусматривает мысленный возврат к встрече, он сначала отказался от сотрудничества и лишь с годами ему удалось преодолеть свои страхи. Впрочем, Даллен до сих пор недоверчиво относился к самой сути проекта. Основная идея заключалась в то