берут женские приоритеты, достигает упадка на самой ранней стадии развития. Общество, где мы с тобой находимся, сравнительно молодо, но я уже вижу в нем признаки деградации. Здесь и очень низкий уровень организованности, и отсутствие структурированности, безынициативность - все это прекрасно вписывается в общеизвестную формулу разложения. К тому же еще болезненная страсть к физическому комфорту в дополнение к безответственному и безалаберному отношению ко времени. Ты хочешь доказательств? Пожалуйста! Они рассуждают так: если тебе хорошо, комфортно, значит, ты доволен, тебе ничего не нужно и ты можешь, например, ждать сколько угодно. Разве ты будешь протестовать, если тебе приятно? - это их точка зрения. Им и в голову не приходит, что ты - специалист, ученый, которому время очень дорого. Конечно, в этом есть и еще что-то. Возможно, таким отношением ко времени они выражают презрение к ценностям Единого Сообщества и к нему самому. Их спор прервали вошедшие мужчина и женщина с чемоданами и сумками в руках. Когда они ушли, Цендри уже потеряла интерес к разговору, все аргументы Дала она слышала многократно на занятиях по курсу инопланетных культур, но Дал все продолжал развивать свои взгляды. - Есть много целей, которые надлежит преследовать такому молодому обществу, как это, они же отдают предпочтение ненужному физическому комфорту. Прежде всего, их основной задачей должно стать покорение, завоевание! Если нет врагов, с которыми можно вступить в войну, необходимо заняться покорением природы и климата. Заставь их работать на тебя. Потом следует заняться модификацией общества, выстроить иерархию, определить социальные задачи и заняться их выполнением. Общество, ставящее цели, которые важны только для женщин, никогда не станет жизнестойким и сильным. - Он победно улыбнулся. - Век такого общества недолог, так что изучай его, Цендри, пока оно еще существует, скоро его не будет. С такими невысокими запросами они не достигнут исторически и социально ценной стадии, они исчезнут много раньше. - Дал высокомерно посмотрел на жену. - Конечно, я знаю, Цендри, историческая перспектива тебя не особенно интересует. Женщины по природе своей больше склонны жить настоящим и в настоящем, но это им, разумеется, не только простительно, но, с биологической точки зрения, даже необходимо. Да и сами женщины никогда не считали это своим недостатком. "Интересно, - думала Цендри, - к какой категории он относит ученую даму Лаурину ди Вело, самого известного археолога в Едином Сообществе: к мужчинам или женщинам? Если к женщинам, то тогда выходит, что она тоже не способна видеть историческую перспективу?" Цендри решила все-таки не задавать Далу этот скользкий вопрос. - Ты слышал, что леди Миранда говорила мне о ситуации здесь? - спросила она и тут же горько пожалела о своей неосторожности. Этот вопрос вызвал у Дала мгновенное негодование. - Да как же я мог что-то слышать? - вскипел он. - Ты что, не помнишь, где я сидел? Не в салоне на подушках, а у чемоданов, между грязной сумкой и старой кикиморой шофером. - Ты лучше меня смог разглядеть город, - примирительно сказала Цендри, но Дала уже было трудно остановить. - Я приехал сюда не рассматривать городские сценки и пейзажи. Ну ладно, хватит об этом. - Разумеется, не за этим, - согласилась Цендри, - иначе ты бы не жаловался, что нас слишком долго заставили ждать, - заметила Цендри и в двух словах пересказала Далу все, что ей говорила Миранда. Дал внимательно слушал рассказ Цендри, особенно в той его части, которая касалась будущего Матриархата, точнее, возможного усиления контактов Матриархата с Единым Сообществом. - А каково отношение к Единому Сообществу у этого Проматриарха, в доме которой мы находимся? - нахмурившись, резко спросил Дал. - Не знаю. - Цендри пожала плечами. - Прямо спрашивать об этом мне показалось неудобным, но из того, что мне говорила леди Миранда, а сама она хотела бы учиться на Университете, ее мать не испытывает каких-либо особых предубеждений против Единого Сообщества. Однако точно я сказать не решаюсь. - Мне кажется, что это - первое, что тебе следовало бы выяснить, - процедил Дал и прибавил: - Ну почему женщины не способны сразу определить, что является существенным, а что нет? Ему удалось-таки вывести Цендри из себя. - Я не знаю, что женщины способны делать, а что не способны, - резко ответила она, - но я как-нибудь сама могу определить, что мне можно спрашивать в первый день приезда на чужую планету, а что нельзя. Пора тебе понять, что мы находимся в необычном мире и прежде всего следует выяснить формы обращения и здешние ограничения. И это я делать умею! - Не сомневаюсь, - пробормотал Дал. По его лицу было видно, что он недоволен. Цендри попыталась успокоить его. - Я не знаю политических взглядов Ванайи, но она сама настояла на том, чтобы мы поселились в ее доме, поскольку отсюда совсем близко до Руин, оставленных Строителями. Леди Миранда говорила, что их хорошо видно из окон второго этажа. Она подошла к окну и отдернула шторы. Внизу, прямо под их окном, раскинулся красивый сад, огороженный серо-зелеными кустами с яркими цветами. Вдали виднелась длинная узкая полоса песчаного побережья. Цендри видела, как частые невысокие волны набегали на желтый песок. Еще дальше виднелись крошечные домики рыбацкой деревушки. Они стояли небольшими группами на холме и у его подножия, а недалеко от деревушки виднелось высокое здание, старое и обветренное. Оно напоминало сторожевую башню или маяк. Еще дальше были видны холмы, на ближайшем из которых Цендри увидела нечто странное и таинственное. Это была группа величественных черных конусов, массивных, с отшлифованными гранями. Похожие на изваяния, выполненные руками человека, эти величественные мощные сооружения поражали своей одинаковой геометрической формой, расположением и пропорциями. Никогда Цендри не видела ничего более жуткого и в то же время завораживающего и удивительного. - Дал, - тихо позвала она мужа. - Подойди, посмотри вон туда. Это и есть Руины, возведение которых ученая дама ди Вело приписывает Строителям? Дал подошел к окну и сильной рукой отдернул все шторы разом. Некоторое время он молча, не отрываясь смотрел на могучие каменные иглы, и Цендри вдруг увидела, как внезапно на лице его появились глубокие морщины, взгляд стал тяжелым, а веки начали слегка подергиваться. - Да, - глухо произнес Дал. - Это они, Руины. Кто оставил их? Не знаю. Ученая дама ди Вело утверждает, что видела доказательства того, что это - творение Строителей, некогда заселивших галактику. Ей мало кто верит, но и не верить тоже нельзя. Во всяком случае, перед нами те самые Руины планеты Изида, ради которых мы с тобой и прилетели сюда. Он отпустил шторы, резко отвернулся, отошел от окна и, тяжело ступая, направился в уголок для развлечений. Словно в забытьи, он шел, ничего не видя перед собой. Зацепившись ногой за одну из перегородок, Дал сдвинул ее с места и трясущейся рукой поправил. Он добрел до уголка и упал лицом на пышные яркие подушки. "Зачем вообще здесь эти перегородки? - удивлялась Цендри. - Ведь на стенах есть шторы. Если в космопорту перегородки выполняют хотя бы какую-то функцию, разделяют большие помещения на комнаты, здесь-то они для чего? Или местные жительницы уже настолько привыкли к этим кургузым рамкам с примитивными крикливыми рисунками, что не представляют без них свои жилища?" Цендри чувствовала, что она концентрирует свое внимание на пустячных вопросах и делает это с единственной целью - отвлечься, забыть о Дале и его мучительных переживаниях, заглушить их. - Мне страшно подумать, - раздался его тихий голос, - что я не могу приблизиться к ним, разглядеть их. Все будешь делать ты, Цендри, ты, человек, которому это глубоко безразлично. А я даже не могу выйти отсюда. Зачем я сюда приехал? Нет, мне не нужно было приезжать... Первым желанием Цендри было броситься к Далу, заплакать, успокоить его, утешить, сказать, что ей вовсе не безразличны Руины, не безразлична его работа, но она не двинулась с места, она понимала, что Дал прав, в ее горячих, но пустых словах не будет искренности, они прозвучат издевательски. Цендри отвернулась, она понимала, что Дал никогда не простит ей того, что она видела его в такой момент. Она знала, что выше всего Дал ценит свою работу, и невозможность заниматься ею сводит его с ума. На фоне его отчаяния работа самой Цендри вдруг показалась ей абсолютно никому не нужным, бессмысленным делом, бездарным времяпровождением. Самое лучшее, что Цендри могла сделать сейчас для Дала, - это оставить его одного. Тихо ступая и мысленно благодаря жительниц Изиды за любовь к перегородкам, она направилась в дальний угол комнаты и начала распаковывать чемоданы. Прошло полчаса, и Цендри, увлекшись раскладкой и расстановкой вещей на полках и в ящиках, полностью погрузилась в свое занятие и начала понемногу забывать и о Дале, и о его страданиях. 3 Несколько часов спустя, когда уже стало совсем смеркаться, Цендри услышала идущий с первого этажа шум: чьи-то торопливые гулкие шаги, голоса и звук передвигаемых перегородок. Она поняла, что это вернулась Проматриарх Ванайя. "Значит, скоро нас позовут на торжественный обед", - подумала Цендри и заторопилась в ванную. После ванны она уложила свои длинные волосы в замысловатую прическу и надела строгое платье, в котором присутствовала на приемах на Университете. Цендри не знала, какая именно одежда принята здесь на официальных встречах, и надеялась выяснить это позже. Пока же из того, что она уже видела, ей показалось, что одежда здесь ничего не говорит об общественном положении ее владельца. Поправляя складки элегантного, плотно облегающего ее стройную фигуру платья, Цендри раздумывала над этим странным явлением. Она была уверена, что общество, где доминируют женщины, должно обращать на одежду повышенное внимание, поскольку интерес к одежде, забота о ней характерны и присущи женщинам. Дал пришел в себя и сидел за столом, просматривая привезенные с собой справочники и аппаратуру. Цендри украдкой смотрела на него и видела, что он полностью погружен в свои занятия. Ей страшно не хотелось отрывать его, но в конце концов, пересилив себя, она обратилась к мужу: - Ты уверен, что тебе не нужно идти со мной? - С чего ты взяла, что они пригласят меня, - ответил он раздраженно. - Если ты была наблюдательна, то, наверное, заметила их отношение к мужчинам. - Не глядя на Цендри, Дал продолжал увлеченно листать справочники. Резкость Дала была вполне оправданна, и Цендри сознавала, что винить его за это нельзя. - У меня такое предчувствие, - Цендри старалась говорить как можно мягче, - что тебя тоже пригласят. В конце концов, они ведь признали тебя, предоставив мне комнату с этим уголком. - Цендри помолчала и рассмеялась, но смех прозвучал неестественно. Ей была неприятна вымученная веселость и натянутость своего поведения, но подспудно она понимала, что или она заставит Дала относиться ко всему происходящему как к нелепой шутке, или пребывание на планете станет для нее невыносимым. - Миленькое названьице, - игриво произнесла Цендри и заставила себя рассмеяться. К ее радости, Дал не заметил в ее голосе фальши и тоже засмеялся. - Если мой пес будет себя хорошо вести, - продолжала говорить Цендри, заливаясь смехом, - я буду разрешать ему иногда спать со мной в этом уголке. Напряжение спало, Цендри заметила, что голос у Дала стал такой же спокойный, как и всегда, он сложил руки на груди и ласково посмотрел на нее. "Слава Богу, он хотя бы не винит меня". - Дал, я постараюсь доказать им, что ты - прекрасный ученый, - горячо сказала Цендри. - Они поймут меня, я не сомневаюсь. Улыбка Дала стала немного кислой. - Зачем? Не беспокойся по пустякам, иди и наслаждайся жизнью. В конце концов, женщины всегда говорят, что им не хватает признания. Они вечно жалуются, что ученых дам меньше, чем ученых-мужчин. Кстати, не исключено, что работа здесь - это твой единственный шанс получить ученую степень. Цендри немного покоробило от его слов. Какое право он имеет так говорить! Она давно была бы ученой дамой, если бы, выйдя замуж, продолжила научную работу. Но внезапно Цендри поняла, что имел в виду Дал. Он хотел сказать, что настоящий ученый никогда бы не поступил так, как поступила она, бросив науку. Дал намекнул ей, что мужчины относятся к получению ученой степени значительно серьезней женщин. Ну пусть так, она и с этим согласна. - Ну так давай докажем им, что ты - куда больший ученый, чем я, - предложила Цендри. Дал подошел к Цендри, поцеловал в шею и, поглаживая ее длинные мягкие волосы, весело произнес: - Неужели ты думаешь, что мне интересно их мнение? Я не задумывался об этом даже на тысячную долю секунды. А что-то доказывать, потрясать их жалкие устои я не собираюсь, пусть доживают в своей уверенности. "Как хорошо, что он опять смеется. И, разумеется, он прав. Доказывать? Кому? Этим недалеким тупым мужененавистницам, отгородившимся от цивилизации кургузыми шторами? Зачем?" Она не будет этим заниматься! Как ей только могла прийти такая дикая мысль?! Да это вообще бред какой-то - доказывать им ошибочность их поведения и всей жизни, убеждать в том, что настоящая жизнь - не здесь, а в Сообществе. Цендри искренне рассмеялась и подала мужу пояс. Он завязал его, и Цендри подошла к зеркалу. Осмотрев себя, она осталась вполне довольна. Глядя на ее прекрасное строгое платье, никто в целом Матриархате не посмеет сказать, что Цендри не хочет оказать уважения ее жителям, точнее жительницам. Дал был неотразим в своем костюме, на котором рядом с орденами, полученными им еще на Пионере, красовались многочисленные регалии Университета. Цендри с восхищением смотрела на мужа, таким он выглядел только на банкетах. Она гордилась Далом и любила его. Раздался стук в дверь, и вошла леди Миранда. Она поклонилась и, бросив на Дала стыдливый взгляд, произнесла: - Проматриарх просит ученую даму и ее спутника отобедать с ней сегодня вечером. Она также просила передать, что ее спутник, которого зовут Ру, будет рад познакомиться со спутником ученой дамы. "Слава Богу, - обрадовалась Цендри, - хоть кто-то вспомнил, что Дал существует. Но все-таки интересно, оказывается, мужчины здесь могут сидеть за одним столом с женщинами?" Это показалось Цендри более чем странным, она была уверена, что на Изиде-Золушке совместный прием пищи мужчинами и женщинами немыслим. В этом тоже не было бы ничего неожиданного, на некоторых мирах до сих пор считается, что женщина либо недостаточно чиста, либо просто недостойна того, чтобы разделять трапезу с мужчинами. Цендри полагала, что аналогичная традиция, только в отношении мужчин, должна действовать и в Матриархате. Леди Миранда была очаровательна. На ней не было уродливой широкополой шляпы, тщательно расчесанные волосы широкой темной волной ниспадали ей на спину, а нежно-голубое, свободного покроя платье, совершенно прозрачное, делало леди Миранду на удивление соблазнительной, несмотря на беременность. "По идее, она должна скоро родить", - подумала Цендри, глядя на ее большой живот. Несколько минут, в течение которых леди Миранда разглядывала Дала и его костюм, показались Цендри слишком долгими. Она внезапно почувствовала легкое раздражение. "Дал ей определенно понравился. Вот еще напасть, видимо, их собственные мужчины им недоступны. В таком случае мне придется быть настороже. Даже в своей беременности эта девочка весьма привлекательна. Если она всерьез попробует привлечь к себе Дала, мне придется нелегко". Они спустились вниз, где в большой комнате за низкими столиками сидело на подушках множество женщин и детей, среди которых было и несколько маленьких мальчиков. Мужчин за столами не было. Чувствуя на себе многочисленные удивленные взгляды, Цендри и Дал проследовали за Мирандой между столиков в небольшую нишу, где также стоял низкий столик, за которым сидели мужчина и женщина. Проходя по комнате, Цендри думала только об одном - полигамное это общество или нет? Сначала она подумала, что сидящий за столом единственный мужчина и есть отец всех этих детей, но, внимательно посмотрев на него, решила, что это не так. Мужчина был очень молод, значительно моложе Дала, смазлив и кокетлив. Цендри перевела взгляд на вставшую поприветствовать их женщину и невольно поразилась ее внешности. Проматриарх Ванайя, а это была именно она, оказалась высокой, полной женщиной преклонных лет с волевым, строгим лицом, испещренным тяжелыми складками. Ее курчавые желтые волосы, уложенные в пышную прическу, делали ее похожей на львицу. Хищный вид Ванайи дополнял длинный, с горбинкой, нос и глубоко посаженные, пронизывающие голубые глаза. Одета она была в фиолетовое шелковое платье, слишком вычурное для нее, многочисленными складками которого она пыталась скрыть полноту своей фигуры. Ванайя сложила руки у лица, показывая, что ей известно принятое в Сообществе приветствие. Когда она говорила, ее высокий голос, напоминающий сопрано, был слышен в любом конце комнаты. Дикция и манера выражать свои мысли выдавали в ней политического деятеля. - Мне доставляет неизъяснимое удовольствие приветствовать ученую даму Малок с Университета. От имени Верховного Матриарха Редзали я приветствую вас и всех ученых, которых вы представляете. В переливах голоса Ванайи ответное приветствие Цендри прозвучало детским писком. - Для меня этот прием служит знаком вашего расположения, - волнуясь, пролепетала Цендри. Ванайя улыбнулась, но улыбка сделала ее лицо, жесткое и напряженное, на редкость некрасивым, даже безобразным и отталкивающим. На нем появилось множество мелких старческих морщин и неприятных синих прожилок, и, если бы не искреннее дружелюбие ее взгляда, смотреть на Проматриарха можно было бы только преодолевая сильное чувство отвращения. - На этом давайте покончим с формальностями, ученая дама, - проговорила Проматриарх. - Садитесь возле меня. - Она указала Цендри на большую голубую подушку рядом с собой. "Миры различны, некоторые не могут обходиться без кресел и стульев, некоторые не знают об их существовании", - с горечью подумала Цендри и села, мысленно хваля себя за то, что в свое время много занималась спортом. Ванайя перевела пронизывающий взгляд на Дала, сложившего руки в приветствии. К удовольствию Цендри, Ванайя ответила ему. - Я могу узнать имя вашего спутника? - спросила Проматриарх. - Его зовут ученый магистр Даллард Малок, - ответила Цендри. Ванайя удивленно подняла брови. - Богиня моя, как длинно. А как оно называется покороче? Цендри передернуло. - Даллард, - улыбаясь, ответила она, - или просто Дал. - Дал? - повторила Ванайя и улыбнулась ласково и нежно. - Ру, ты должен развлечь Дала, пока я поговорю с ученой дамой, - обратилась она к сидевшему рядом с ней молодому мужчине. По комнате ходили женщины, ставили на стол тарелки с какими-то кушаньями и фруктами и тут же садились на подушки. Похоже, что слуг как таковых не было, а если они и были, то сидели рядом с остальными гостями, во всяком случае, отличить их ни по одежде, ни по манере поведения было невозможно. Леди Миранда села на подушку рядом с Цендри. - Позвольте мне поухаживать за вами, ученая дама, - тихо произнесла она и стала наполнять тарелку Цендри. - Надеюсь, вам понравились комнаты? - спросила Проматриарх. - Да, они просто шикарны, - ответила Цендри. - Я так и думала, что они будут вам по вкусу, - сказала Ванайя. - Я сама жила там со своим спутником, когда была помоложе. - Она улыбнулась. - Но сейчас мне такая роскошь уже не нужна, и я обычно предоставляю эти апартаменты почетным гостям Матриархата. Кстати, ваш спутник довольно привлекателен, - заметила Проматриарх. - Однако меня удивляет, что вы приехали без ассистентки. Как же вы собираетесь работать, ученая дама? Чувствуя на себе пристальный взгляд Дала, Цендри ответила: - Как я уже говорила, мой спутник, - Цендри на секунду запнулась, - является одновременно и моим помощником. Во время моих работ в Руинах он будет помогать мне во всем. - Вашим помощником будет мужчина? - В голосе Ванайи звучало изумление. - Весьма странно. Но почему? - Потому что Дал - известный ученый, - ответила Цендри. Ванайя улыбнулась и с сомнением посмотрела на Цендри. - Я могу понять, - заговорила она, - что на Университете много ученых-мужчин, но мы пригласили сюда именно ученую даму ди Вело. Мы не могли даже предположить, что женщина, серьезный ученый, может выбрать себе в качестве помощника мужчину. Цендри посмотрела на Проматриарха и поняла, что та считает себя обиженной. - Не кажется ли вам, уважаемая ученая дама, - продолжала она, - что подобная, с позволения сказать, помощь будет отвлекать вас от работы? Цендри беспомощно смотрела на Ванайю. "Какой кошмар", - подумала она и покраснела, хотя сознавала, что как раз краснеть-то ей сейчас и не стоило. Покраснев, она тем самым признавала, что на нее производят впечатления их ханжеские, идиотские запреты. Стараясь отогнать хлынувшую к щекам кровь, Цендри сильно закусила губу и ответила бесстрастным голосом: - Совсем нет. Мы умеем разделять работу и... - Она запнулась. В бедном языке Изиды не было такого словосочетания, как "брачные отношения". - ...Связь со спутником, - закончила мысль Цендри. При этих словах Миранда опустила глаза, а Ванайя брезгливо поморщилась. - Я горжусь широтой своих взглядов, - высокомерно проговорила она. - Я даже склонна считать, что образование не всегда портит мужскую особь. И даже более того, я иногда позволяю Ру говорить на очень серьезные темы. - Она нежно взглянула на своего юношу. - Но я имела в виду совсем другое. Вы приехали из мира, где доминируют мужчины и где научные степени в большинстве случаев даются им же. Вам следовало бы выбрать в качестве своего помощника женщину и тем самым помочь ей добиться получения научного звания, а вместо этого вы привозите мужчину, который получит степень и так, без вашей помощи. Я вполне понимаю, что с моей стороны невежливо критиковать вас, я даже понимаю вас. Вы хотите дотянуть спутника до своего уровня, чтобы всегда иметь его под рукой при работе далеко от дома, но было бы лучше, если бы вы привезли с собой помощницу-женщину. Мы и тогда не отказали бы в гостеприимстве вашему спутнику, мы только рады сделать ваше пребывание у нас как можно более комфортным. - Она понимающе улыбнулась. Миранда покраснела и, наклонившись к уху матери, стала что-то шептать ей. Цендри продумывала ответ. Вначале ее так и подмывало объявить, что это их разлюбезная ди Вело выбрала Дала в качестве своего ассистента. Еще Цендри хотела сказать, что именно она должна быть ассистентом Дала, а никак не наоборот. Вертелись у нее в голове и другие варианты ответов, но каждый из них звучал как попытка защитить свои устои и традиции и опровергнуть чужие, в данном случае те, что защищает Ванайя, а такого не может позволить себе ни один антрополог. Наконец Цендри решилась и ответила: - В пределах Сообщества, уважаемая леди, между мужчинами и женщинами нет конкуренции за получение престижных постов и званий. Единственным условием для получения ответственной работы является способность выполнять ее, пол никакого значения не имеет. У нас не принято обращать на него внимание, поэтому я никогда не думала, что в качестве помощника обязана брать только женщину, поскольку... - Цендри помолчала, вспомнив, что для обозначения мужчины местоимение "он" используется в языке Изиды только в одном случае - когда описывается половой акт, и закончила: - Мужская особь - это мужская особь. После недолгого размышления Ванайя сказала: - Вы, надеюсь, не будете отрицать тот общеизвестный факт, что мужчины по своим биологическим данным не способны к некоторым видам деятельности, и было бы просто негуманно заставлять их конкурировать с женщинами в этих областях. - Она посмотрела на Дала. - Разумеется, то, что я говорю, к вам не относится, но, дорогая ученая дама, неужели вы не понимаете, что излишнее образование подавляет в мужчинах их основную функцию? Цендри с любопытством отметила, что Ванайя, видимо щадя ее чувства, избегает употребления местоимения "оно". - Мужчины, - продолжала свои умственные упражнения Проматриарх, - это физически сильные создания, и, развивая в себе такие сугубо женские таланты, как музыкальность и понимание искусства, они делаются слабее. Во многих случаях у них даже исчезает способность к продолжению рода. Нет, - быстро поправилась она, - есть и исключения, но ответьте мне, ученая дама, остались ли в Едином Сообществе мужчины, сохранившие в себе способность быть приятными женщине? Цендри бросила взгляд на Дала, с презрительной улыбкой выслушивающего разглагольствования Проматриарха, и испугалась. "Он готов взорваться", - подумала она и умоляюще посмотрела ему в глаза. Дал понял молчаливую просьбу Цендри и еле заметно кивнул. - Уважаемая леди Ванайя, - заговорил он, - мужчины, отчасти разделяющие некоторые ваши взгляды, жили в моем родном мире, на планете Пионер, лет пятьсот назад. Они, как и вы, тоже думали, что духовное развитие ослабляет мужчину. Скажу вам, что у нас мужчины стали заниматься наукой и искусствами только в последние сто лет. Мой дед, например, считал в мужчине склонность к наукам крупным недостатком, даже поэты и музыканты вызывали у него куда меньше презрения, чем ученый. - То есть на Пионере сохранились некоторые черты матриархата? - спросила Ванайя вполне серьезно, и лицо Цендри помрачнело. - Не знаю, - ответил Дал, - с чего вы это взяли? Мне, по крайней мере, недостает моей учености, чтобы их обнаружить, - закончил Дал с грустной улыбкой, едва скрывающей его издевательский тон. "Черт подери! Что он говорит! - Цендри еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. - Но Проматриарх тоже хороша, это ж надо додуматься до такого. Черты матриархата на Пионере! Не матриархата, а патриархата, да и то все это уже в далеком прошлом. Но Дал ведет себя неправильно, Ванайя может понять, что он смеется над ней". Внезапно Цендри начала анализировать систему на Пионере. "Собственно, и патриархата как такового там не существовало, так как права женщин там никогда не ущемлялись. Просто в том мире, где жил Дал, и некоторых других мирах имело место некоторое преувеличение, доведение до абсурда некоторых общих тенденций, господствующих во всем Сообществе. И вполне естественно, что, когда деятельность мужчины ограничивается войной и вообще занятиями, требующими соревновательности, конкуренции, может возникнуть некоторое предубеждение против женщин. Естественно? Странно, ведь оно может и не возникать. Но возникает же! Тогда почему?" Снова перед Цендри встали вопросы, ответы на которые она не могла найти. Пребывание здесь начинало вносить в ее мысли сумятицу. Цендри решила отвлечься и занялась фруктами. Они имели странный, но очень приятный вкус. Как практически все на Университете, Цендри приучила себя есть практически все, что считалось съедобным, не только не испытывая при этом ни отвращения, ни неприязни, но даже пытаясь найти в неизвестных кушаньях свои достоинства. Сейчас она заметила, что большинство блюд здесь были приготовлены из круп, овощей и фруктов. "Интересно, - подумала Цендри, - как здесь относятся к мясу?" - Дорогая ученая дама... - Слушаю вас, леди Ванайя... - Простите меня, если я чем-то обидела вас, - сказала Проматриарх, - но мы здесь не любим формальностей. - Она посмотрела на Миранду. - Моя дочь изучала формы поведения и речи, принятые у вас, и говорила мне, что я должна следовать определенным правилам. Однако мне кажется, что на Университете, где переплетается множество культур, люди отказываются от излишней официальности в обращении. Я хотела бы узнать, как вас зовут, ученая дама, и можно ли мне называть вас по имени. - Меня зовут Цендри, и вы можете называть меня так. "Я с самого начала была права, они не переваривают официальности, - радовалась своей догадливости Цендри, - она попросту не вписывается в их жизнь. Все, что я видела: их безразличное отношение к одежде, бесшабашная планировка города - все говорит об их стремлении к простоте и естественности". Цендри как бы заново перелистывала учебник по общественным структурам, но теперь за его сухими догматическими формулировками стояла реальная жизнь. Цендри было радостно сознавать это, поскольку ее работа обретала определенный смысл. "Вот что нужно изучать, - с восторгом думала она, - их общество, их уклад, а не какие-то безжизненные Руины, оставленные мифическими Строителями, которых сейчас никто и не помнит". - Цендри, - улыбаясь, повторила Ванайя, - звучит красиво. На вашем языке ваше имя означает что-нибудь? - Да, - ответила Цендри. - В переводе с моего языка это - искра, отблеск пламени. - Она задумалась, ища нужный эквивалент. - Мое имя можно перевести и как "живое пламя". Ванайя мягко дотронулась до руки Цендри. - Я вижу вас, - тихо произнесла она. - Вы - женщина, такая же, как и мы, хотя образ жизни Сообщества оставил на вас отпечаток. Ожидая вас, мои дочери были уверены, что вы, пришелица из Сообщества, будете мягкотелой, податливой, - голос Ванайи стал твердым и сильным, - подавленной, или, наоборот, злой, раздраженной, забитой мужчинами и необходимостью соперничать с ними, противостоять им, но я чувствовала, знала, что вы будете не такой, и рада, что не ошиблась. Цендри понимала, что Ванайя говорит ей комплимент, но ее коробило от слов Проматриарха. Соперничать с мужчинами Цендри приходилось, но она не видела в этом большого несчастья для себя. - Благодарю вас, леди, - ответила она. - Но если я буду называть вас Цендри, тогда вы должны называть меня Ванайя. Впоследствии, когда узнаете меня получше, вы сможете называть меня дарительницей жизни. Так меня величают все в этом доме, даже те, кто не является моими дочерьми по плоти. Цендри немедленно схватилась за брошенную зацепку. - Значит, не все эти женщины являются вашими дочерьми? - спросила она. - Большинство их - дочери моего дома, а не тела, - ответила Ванайя и с видимым удовольствием начала объяснять: - Миранду вы уже знаете, она - младшая дочь моего тела и моя наследница. У меня есть еще три дочери тела. Одна из них вместе со своими детьми ушла в дом к своей подруге, вторая уехала по делам в город, а старшая дочь, Лиалла, - Ванайя показала на одну из женщин, - находится здесь вместе со своей подругой по имени Замила. Обе женщины стыдливо посмотрели на Цендри. Цендри заметила, что они сидят прижавшись друг к другу и по очереди кормят из ложки розовощекого малыша. Термин "подруга" не шокировал Цендри. "Значит, женщины здесь спариваются, - подумала она. - Но откуда же у них берутся дети? Искусственное осеменение? Очень похоже. Ну а где у них все мужчины? Если они прячут своих мужчин, - продолжала размышлять Цендри, - тогда неудивительно, что их приходится опасаться". Эти мысли настолько поразили Цендри, что она предпочла переключиться на другое - на имена. В них не было ничего особенно странного, если не считать того, что все они состояли только из трех слогов. Тем временем Ванайя продолжала перечисление: - У меня есть еще и несколько приемных дочерей, они живут здесь же со своими подругами. - Ванайя произнесла имена, но Цендри их сразу же забыла, для нее оказалось сложным запомнить сразу всех обитательниц дома Проматриарха. - Со мной живут и мои дальние родственницы, они присоединились к нам недавно, - увлеченно рассказывала Ванайя. - Мы вместе работаем в поле и по дому, часто совершаем прогулки по морю. Мой младший ребенок мужского пола, его зовут Лар, ушел в мужской дом почти пятнадцать солнечных циклов назад, так что, кроме моего дорогого спутника, мужчин в моем доме нет. - Она снова посмотрела на своего милого Ру - Моим троим внучатам нет еще и десяти. О, я чуть не забыла, с нами живет наша домашняя спрашивающая, ее зовут Маре. - Ванайя ткнула пальцем в непомерно толстую, неопрятную ярко-рыжую особу, сидевшую за соседним столиком. Она что-то мурлыкала, покачивая спящего на коленях малыша. - Маре - это женщина-нашей-милостью, оно родилось мужчиной и именовалось Мар, но уже много лет назад, вместе с привилегией носить женскую одежду и украшения, ей было даровано право приносить жертвы в святых местах и храмах, посвященных Богине. Тогда же она получила и новое имя Маре и с тех пор живет с нами как сестра. "Так вот почему мне иногда трудно отличить мужчину от женщины, - внезапно вспомнила свое замешательство Цендри. - Хотя, возможно, разница все-таки есть, только внешне для постороннего не очень заметная". Лишь внимательно разглядывая Маре, Цендри заметила отсутствие груди и до синевы выбритые и тщательно напудренные щеки. "Как они добиваются такого сходства? Кто это? Евнух, кастрат? Как проходит трансформация из мужчины в женщину-нашей-милостью, подавлением психики или хирургическим путем? И что это за функция такая - домашняя спрашивающая?" Цендри старалась не выдать охватившего ее чувства отвращения от вида бесформенного, обрюзгшего Маре, отвергшего свой пол и выбравшего уродство ради жизни с женщинами. "Следовало ожидать, - продолжала наблюдать за Маре Цендри, - что здесь поощряется стремление к женственности даже в мужчинах. Но какое мне, собственно, дело до их половых выкрутасов? Я - антрополог, в мои обязанности не входит делать выводы о правильности или неправильности их действий. Я просто устала, слишком много впечатлений для одного дня". - Ну, наверное, мне уже хватит рассказывать, вы сами многое поймете и увидите. - Очнувшись от своих мыслей, Цендри услышала голос Ванайи. - Миранда говорила мне, что Верховный Матриарх серьезно больна. - Цендри перевела разговор на нейтральную тему. Ванайя вздохнула. - Наша любимая дарительница жизни и жрица находится в коме и неизвестно, придет ли она в сознание. Мы все в тревоге, никому не известно, кто, я или Проматриарх Махала, унаследует кольцо и накидку, символы власти. - Она покачала головой. - Прискорбно видеть, в каком состоянии находится Верховный Матриарх, прослужившая Богине свыше восьмидесяти лет. Но я нисколько не жалею об этом, Цендри, ничуть, ведь это дает время, а оно нам крайне необходимо. - Я не совсем понимаю вас, - удивилась Цендри. - В последний раз, когда наша любимая дарительница жизни приходила в сознание, она просила меня принять вас и предоставить вам возможность работать в святом месте "Нам-указали-путь". С тех пор жрица находится без сознания. Если она умрет, не назвав своей преемницы, это будет катастрофа. О Махале и ее планах относительно места "Нам-указали-путь" мне и думать не хочется. - Ванайя содрогнулась, но уже через секунду заставила себя улыбнуться и посмотрела на Цендри. - Так что поторапливайтесь с исследованием Руин, милая Цендри, и докажите всем им, что их оставили Строители. Что касается нас, то мы это знаем наверняка, но получив доказательство от независимого ученого... Стараясь говорить как можно спокойнее, Цендри спросила: - Я так понимаю, что Проматриарх Махала была против исследования Руин? - Не обращайте на это внимания, дорогая, это наши внутренние политические распри, - ответила Ванайя, и, несмотря на ее улыбку, Цендри вдруг почудилось, что Проматриарх предупреждает ее: "Держись подальше от Руин". - Вы понимаете, дорогая Ванайя, что изучение Руин - процесс длительный. Пройдут месяцы, прежде чем можно будет прийти к определенным результатам, - сказала Цендри, вспоминая про себя, что Дал говорил даже о нескольких годах. - Археология не терпит скороспелых выводов, тем более здесь. Руины стоят миллионы лет, и полагать, что их можно изучить в короткие сроки, - неразумно. И сколько еще Верховный Матриарх будет оставаться в таком состоянии? - Наши хирурги не могут сказать ничего определенного. Правда, Лохара уверяет, что это может продлиться еще целый сезон. Конечно, существует вероятность, что Верховный Матриарх может прийти в сознание и назвать свою наследницу, и на этот случай, - она холодно усмехнулась, - у ее постели неотлучно находится моя спрашивающая. - Не исключено, что и Махала также держит у постели Верховного Матриарха свою спрашивающую, - вставил Ру. - Так оно и есть, - резко ответила Ванайя, - что еще можно ожидать от этой святотатствующей суки. Но тебе тоже следует воздержаться от политики. - Она строго посмотрела на своего молоденького любимца. - Гостям уже, наверное, надоели наши заботы. Миранда, - обратилась Ванайя к дочери, - спой нам, дитя мое. Миранда покорно подошла к окну, достала из стоящего около него ящика какой-то струнный инструмент, положила его на колени и запела. У девушки оказался удивительно чистый и хорошо поставленный голос, пела она очень неплохо, но непрофессионально. Миранда исполнила несколько песен, коротких и однообразно печальных. На вопрос Цендри, о чем она пела, Миранда мягким голосом, стесняясь, ответила, что это были песни работниц: ткачих, пастушек и рыбачек. - Вы не хотите, чтобы Ру спел для гостей? - спросила Миранда Ванайю. Ру шепотом запротестовал, но Ванайя требовательно посмотрела на него. - Не стесняйся, спой. - Я бы с большим удовольствием послушал пение леди Миранды, - ответил Ру, опуская глаза. - Миранда не должна перенапрягаться, - последовал не допускающий возражений резкий ответ Проматриарха. - Я не взял с собой лирик, - продолжал оправдываться Ру. - Возьми мой, - предложила Миранда, старательно отводя взгляд от мужчины. Ру посмотрел на Ванайю и, получив кивком разрешение, принял от Миранды инструмент. - Мне придется немного подтянуть струны, - слабо сопротивлялся Ру. - Леди Миранда сможет снова перестроить лирик? - Я не возражаю, - ответила девушка. - Пожалуйста, Ру, спой. - Ну если вы так просите, - пожимая плечами, сказал Ру и начал настраивать инструмент. "Странное название - лирик", - подумала Цендри, стараясь смотреть не на Ру, а на струны. Дневной опыт подсказывал ей, что, посмотрев на юношу, она совершит ошибку, если не нечто большее. Ру был молод, лет на пять моложе самой Цендри. На нем была легкая короткая накидка из голубой ткани с люрексом, оставлявшая открытыми его худые плечи. Его тонкая талия была перехвачена поясом, сделанным из серебряных пластинок. Длинные, тонкие ноги также оставались открытыми. Волосы Ру были завиты и уложены, а худое лицо, обрамленное небольшой курчавой бородкой, было удивительно печально. - Что мне спеть? - спросил он. - Что хочешь, дорогой, - ответила Ванайя, усаживаясь поудобнее. - Можешь спеть охотничью песню, мужчинам она нравится. Мягко перебирая струны, Ру затянул длинную балладу, смысл которой, насколько поняла Цендри, состоял в описании захватывающей погони за зверем, окончившейся триумфальной победой охотника, пронзившего животное своим метким копьем. Содержание песни Цендри не увлекло, хотя она и почерпнула из нее некоторые дополнительные сведения о характере и занятиях местных жителей. Цендри заворожил голос Ру, прекрасно поставленный баритон. Он то заполнял собою всю комнату, то опускался до трагического шепота. Несмотря на однообразную мелодию и нудное повторяющееся перечисление удовольствий, связанных с охотой, Цендри наслаждалась пением любимца Ванайи. Остальные тоже внимательно слушали прекрасный голос. Разговоры за столами прекратились, и даже когда где-то всхлипнул ребенок, держащая его женщина тут же шикнула на него, и он замолк. "Подобный голос принес бы его обладателю несомненную славу в любом из цивилизованных миров, но вместо этого Ру вынужден развлекать доморощенных ценителей пения на Изиде". Когда песня кончилась, Цендри сдержанно поблагодарила Ру за прекрасное исполнение. - Ученая дама очень любезна, - ответил он, - но хотел бы я, чтобы вы услышали мой голос до того, как он стал ломаться. У меня было чудное сопрано, - вздохнул Ру. - Да, - подтвердила Ванайя, - у Ру прекрасная техника, но она испорчена грубым мужским голосом. Дал в упор посмотрел на Ру. - Когда вам надоест жизнь приживала и вы захотите разбогатеть, отправляйтесь в любой мир Сообщества, и ваш голос принесет вам такую славу и состояние, о которых вы и понятия не имеете. Можете мне поверить. Ру вспыхнул как девушка. - Вы так добры ко мне, - прошептал он. - Чем я могу отблагодарить вас? - Спойте еще что-нибудь, - попросил Дал, и Ру снова вопросительно посмотрел на Ванайю. Та кивнула ему, и Ру, низко склонившись над своей лютней, тихо запел: - "Я - всего лишь мужчина, и нет мне места в раю. Лишь дважды я испытывал блаженство, и дважды меня прогоняли прочь. В первый раз это было, когда моя мать извергла меня из своего чрева. Во второй раз это было, когда меня изгнали из дома моей матери". Пальцы Ру едва касались струн, неизбывная тоска и грусть слышались в его прекрасном голосе, когда он заканчивал песню: - "О, как бы мне хотелось надеяться, что, когда я закончу свой земной путь, ты, Богиня, навсегда прижмешь меня к своей любвеобильной груди". Цендри почувствовала, что по ее щекам текут слезы, и виной этому были не печальные слова, а голос, в котором сквозили и боль и страдание. Дал тоже был потрясен. - Ох уж эти мужские песни, - махнула рукой Ванайя, - в них столько чувств, они так и хватают за душу, а эта особенно. Когда я ее слышу, мне хочется плакать, - небрежно произнесла она. - Мужчинам доставляет удовольствие упиваться своими страданиями, правда, милочка? - Она наклонилась к Цендри и захихикала. Пока Ру передавал инструмент Миранде, Ванайя наполнила вином бокал и поднесла его к губам своего любимца. - Пей, мой маленький, - сказала она. - Ру доставил нам удовольствие и заслуживает награды. Слащавое сюсюканье Ванайи, ее похотливая улыбка и горящие глаза, ее обращение с Ру - все вдруг показалось Цендри невыносимо отвратительным, и она брезгливо отвела глаза. В свое время она читала в учебниках, что при соприкосновении с иными, чуждыми культурами подобные чувства испытывает почти каждый ученый, для описания подобного явления существовал даже какой-то научный термин, но Цендри его забыла. "А может быть, я просто устала?" Поведение Цендри не ускользнуло от остреньких глазок Ванайи, она укоризненно посмотрела на нее и, четко выговаривая слова, произнесла: - Вы, я вижу, очень устали, Цендри. Длительное путешествие утомило вас. - Да. - Цендри согласно кивнула. - Тогда идите и отдыхайте. - Прежде чем мы оставим вас, могу ли я попросить разрешить нам начать исследование Руин? Ванайя сокрушенно вздохнула. - Увы, землетрясение принесло много разрушений, и мне придется несколько дней много работать. К сожалению, в ближайшее время я не смогу проводить вас. - Она многозначительно помолчала. - Возможно, чуть позже, когда освобожусь, я отведу вас туда. Это святое место, - пояснила Ванайя, - поэтому вас следует должным образом представить. Ну а после этого вы уже сможете начать работать там самостоятельно. Слушая Ванайю, Цендри догадалась, о чем ей хотела сказать Проматриарх. Вежливость вежливостью, но в Руины - ни ногой. "Но почему? Ах да, я совсем забыла, это же их самое святое место. Ну тогда вполне естественно. Нет, совершенно неестественно и абсолютно непонятно. Во всяком случае, неубедительно. А если предположить, что против исследования Руин выступает не Махала, а сама Ванайя? Тогда все становится понятным. Для чего, нам, собственно, нужна Ванайя? Вот теперь все стало на свои места". К такому мнению Цендри пришла, поднимаясь с Далом в свою комнату. Она без особого энтузиазма ожидала, что Дал разразится проклятиями по поводу отказа работать в Руинах, но, к ее удивлению, Дал был на редкость молчалив и задумчив. - Тебе доводилось слышать подобный голос? - спросил он Цендри, когда они вошли в свою комнату. - Доводилось, - устало ответила Цендри. - Однажды на Университет приезжал хор "Орфей", там был похожий баритон. - А эта старая мымра обращается с ним как с канарейкой. Меня так и подмывает устроить ему побег на Университет. Правда, это может повлечь за собой дипломатический кризис. - Он покачал головой. - Наверное, здесь существует наказание за оскорбление чувств Проматриарха. Да, кстати, что касается спутников... - Дал обнял Цендри. - Все зависит от твоего поведения, - перебила его Цендри. - Я могу позволить тебе спать со мной в уголке, а могу и не позволить. - Она засмеялась и обняла Дала. - Запомни, если мне что-нибудь не понравится, будешь ночами лежать у моих ног. Дал поднял смеющуюся Цендри на руки и понес в альков, где было много удобней, чем на узкой высокой кровати, на которой и спать-то было опасно. - Кажется, только в этом мире я тебе по-настоящему нужен, - тихо произнес Дал и стал целовать Цендри. - Как ты можешь говорить так, - прошептала она, прижимая к себе Дала. - Я думаю, что здесь у нас будет второй медовый месяц. В шутке Дала была доля горькой правды, такая большая, что Цендри его фраза совсем не показалась смешной. Цендри долго не спалось. Она встала, подошла к окну и посмотрела на то место, которое Проматриарх называла таким странным именем: "Нам-указали-путь". За спиной Цендри слышала ровное дыхание Дала, он спал, спокойный, умиротворенный. Сколько сил и терпения понадобится ей, чтобы помочь ему сохранять самообладание, не дать сойти с ума от происходящего? Она будет делать его работу, а ему придется исполнять роль покорного ассистента. Напрасно Цендри ввязалась в эту игру, не следовало бы ей идти на такой обман. Но Дал сам настоял на этом. Это он говорил, что любой ученый мечтает поработать на Руинах. Он, видимо, понимал, что, независимо от того, в каком качестве будет присутствовать здесь, на Университете его работа вызовет фурор. Возможно, но каково Цендри видеть, как его унижают? Об этом он подумал? Здесь, в этом неуютном мире, Далу придется оставить свою гордость и достоинство и добровольно принять на себя роль игрушки, двуногого домашнего животного, любимца типа Ру. "До какой же степени нужно унизить человека, убить в нем уважение к себе, растоптать достоинство, чтобы превратить талантливого мужчину в мальчика для престарелой похотливой бабы?" - подумала Цендри. В мирах Сообщества богатые женщины иногда брали на содержание молодых одаренных мужчин, но такие случаи были крайне редки и вызывали всеобщее возмущение и презрение. Цендри относилась к подобным фактам так же и, увидев отношение Ванайи к Ру, внутренне возмутилась. "А может быть, стоит относиться к этому поспокойнее? - размышляла она. - В конце концов, мое отношение можно считать просто предрассудком, ведь, с их точки зрения, в подобных взаимоотношениях нет ничего странного и предосудительного". Она посмотрела за окно. Лунный свет был так ярок, что Цендри отчетливо видела неровные тени домов, деревьев и кустарника. Она посмотрела на уже знакомые горы, затем перевела взгляд на Руины. Внимательно вглядываясь, Цендри внезапно увидела в самом их центре храм в виде космического корабля. Корабль был старой конструкции, на таких уже давно не летали. Неужели это тот самый корабль, на котором сюда прибыли первые поселенцы? - Цендри отвела глаза от храма, затем снова посмотрела на него. Может быть, мне просто показалось? - подумала она. Самый первый Матриархат, - вспоминала Цендри страницы учебника, - образовала группа историков, придерживавшаяся диковатой теории, согласно которой первые люди прилетели из мира, где всем заправляли женщины. Эти историки утверждали, что с той поры, когда в результате климатических изменений прекратилось поклонение Богине - дарительнице жизни, символизирующей некую планету-мать, - начался закат цивилизации. Именно тогда люди создали себе новых богов, бога дождя, бога солнца и других, управляющих силами природы и климатом. Но тогда получается, - размышляла Цендри, - что матриархат - это всего лишь форма религиозного фанатизма, и, не зная религиозных истоков, понять его невозможно. Матриархат привлекал многих женщин по всему Сообществу, и тогда приверженцы нового вероучения поселились на планете, которую они переименовали в Персефону. В течение жизни нескольких поколений они оставались частью Сообщества, причем далеко не самой бедной его частью. Персефона в то время процветала, и правители могли позволить себе приглашать ученых и платить им бешеные суммы в надежде получить научные доказательства своей гипотезы о том, что матриархат является самой первой формой жизни, жизни исключительно женской, где не существовало Y-хромосомы и, следовательно, мужчин. Проведенные исследования представляли несомненный интерес, искусственным путем были выведены женские особи, но они оказались не способны к самостоятельному воспроизведению потомства, и правители Матриархата решили сохранить у себя небольшое количество мужчин "на развод". В то же самое время правителями Матриархата была основана новая колония на планете Лабрис, но в результате страшной ошибки почти восемьдесят процентов населения ее было уничтожено. Однако правители Матриархата считали гибель своих последовательниц не результатом ошибки, а тщательно спланированным заговором. По одной из версий, обозлившись на Сообщество, они вышли из него, по второй же - Сообщество само отторгло Матриархат за нарушение Первого Принципа, согласно которому "все жители Сообщества равны между собой". Дело в том, что правители Персефоны требовали права самим определять, кого можно считать полноценным гражданином, а кого - нет. После отлучения от Сообщества о Матриархате долгое время не было ничего слышно, и постепенно о нем стали забывать. Оставшихся в живых безутешных поселенцев Лабриса переселили назад, на Персефону, и на этом все, пожалуй, и кончилось бы, но лет пятьдесят назад климат на планете стал стремительно меняться, и правители Персефоны, действуя в строгом соответствии с законами Сообщества, приобрели необитаемую планету под названием Золушка. Эта планета считалась не лучшим местом для проживания, земли, пригодной для обработки, на ней почти не было, но тем не менее за возможность поселиться на ней Сообщество запросило с поклонников матриархата сумму головокружительную. После продолжительных переговоров деньги были получены, и население Персефоны переправилось на Золушку. Они быстренько переименовали планету в Изиду, а через некоторое время прекратили все контакты с Сообществом. Самым горячим сторонником не пускать мужененавистниц на Золушку была ученая дама ди Вело. Она просто лютовала. Уже тогда, будучи совсем молодой, она интересовалась Строителями и заявляла, что "нужно быть полным придурком, чтобы отдать бесценные Руины в руки очумевших баб, интеллект которых находится на уровне ночного горшка". Она кинула клич среди археологов собрать необходимую сумму денег и выкупить Золушку, сделав ее археологическим заповедником, но опоздала. Узнав об этой инициативе, "очумевшие бабы" сломя голову бросились заселять планету. "Это - катастрофа, - прокомментировала передачу планеты ди Вело. - Это - величайшая трагедия всей моей жизни. Теперь на планете, которую можно считать сокровищницей археологической информации, установится первобытная культура, и ученым путь туда будет заказан навсегда". С ди Вело многие соглашались, но сделать что-либо было невозможно. Приверженцы матриархата действовали юридически правильно. Согласно законам Сообщества, никто не имеет права запрещать кому-либо селиться на необитаемой планете. Вот так Матриархат переехал на Изиду-Золушку, захлопнув двери перед носом Сообщества. Чем занимались жительницы Матриархата? Цендри где-то читала, что они в основном торговали полезными ископаемыми, которых на планете оказалось в достатке, и ювелирными изделиями. Основную прибыль давали планете именно они. Прекрасные, искусно сделанные украшения высоко ценились по всему Сообществу. Матриархат кое-что и ввозил, в основном платину, титан и фторосодержащие соединения. Цендри не знала, для чего они их ввозили, - для производства промышленных пластмасс или для нужд зубных протезистов, но этого никто не знал. Исследователей на планету не допускали. До того как Матриархат пригласил к себе ди Вело, на Изиду практически не ступала нога ни одного цивилизованного человека. Стоя у окна и поеживаясь от холода, Цендри уже подумывала вернуться на пышные подушки и прижаться к горячему телу Дала, как вдруг она увидела слабый свет. Город Ариадна был темен и мрачен. Иного Цендри и не ожидала. То, что называется "ночной жизнью", происходит в основном в районах, близких к космопорту, и заключается в продаже одиноким мужчинам любви и развлечений. "Любопытно, - подумала Цендри, - а кто и какие развлечения предлагает мужчинам здесь? Ведь где-то должны же развлекаться и мужчины?" Насколько Цендри могла понять, ничего похожего на брак в том виде, как она его понимала, здесь не существовало. Правда, в этом тоже не было ничего особенно странного, взгляды на брак во всех мирах неодинаковы. Один из студентов, с которым Цендри как-то подружилась на Университете, приехал из мира, где групповой брак считался нормой, а половые контакты в группах меньше четырех человек считались и неприличными и противозаконными. "Да, но дети у них есть, и много, поэтому половые связи, видимо, разрешены. Правда, совершенно необязательно при этом включать свет". Цендри пригляделась: приглушенный свет шел со вторых этажей тех домов, где эти этажи были. Огни появлялись и исчезали, они становились то ярче, то слабее, их таинственное мерцание в темноте привлекло внимание Цендри. Она подумала, что это, возможно, факелы ночных сторожей, охраняющих здания, ведь, несмотря на странное общественное устройство, здесь тоже могут быть преступники. Но огней было слишком много. Цендри отодвинула штору и выглянула из окна. Теперь она ясно увидела, что это было факельное шествие. В полной тишине процессия миновала дом Проматриарха и направилась к берегу. Цендри хотела знать, как здесь развлекаются по ночам? Теперь она знала это, хотя смысл шествия оставался ей неведом. "Какое-нибудь традиционное празднество при лунном свете? Очень может быть, тем более что на небе целые две луны, большие и яркие. Или обряд ночного купания? Какой-то религиозный праздник? Да что угодно, кстати, ответ может быть значительно прозаичнее, просто женщины идут на охоту или рыбачить, ужинать или собирать грибы, мало ли что им в голову взбредет ночью". Цендри пригляделась и во главе процессии увидела высокую крупную фигуру женщины. Ей показалось, что это сама Проматриарх Ванайя. Шествие удалялось, огни двигались уже вдоль побережья, там, где волны шурша разбегались по мягкому песку. Затем они двинулись дальше и, превратившись в маленькие мерцающие точки, вскоре исчезли. Затем они, уже едва заметные, снова возникли и медленно двинулись в самый центр Руин, которые Миранда называла "Нам-указали-путь". Цендри посмотрела туда и снова увидела старинный космический корабль. Она вспомнила случайно оброненную фразу Миранды о том, что жительницы Изиды общаются со Строителями, и поняла, что и фраза и процессия - все это части некоего религиозного культа, порожденного таинственностью Руин. "Не исключено, - пожала плечами Цендри, - что они отправились в Руины общаться с духами Строителей, просить их прощения за приезд гостей из другого мира. А у гостей на уме только одно - разгадать ваши тайны. Возможно, они хотят умилостивить духов". Зная, что любое идолопоклонство требует жертвоприношений, Цендри тут же представила, что вскоре холодные камни оросятся кровью, и по телу ее пробежала легкая дрожь. "Но, возможно, обходится и без жертв. А если не обходится, кого они приносят в жертву? - пронеслось в голове Цендри. - Что-то не похоже, чтобы они отличались кровожадностью, внешне все женщины здесь довольно миролюбивы, по-своему образованны, хоть как-то знакомы с современной техникой и технологией. Да, но религиозные культы - это продукт подсознания, они не имеют ничего общего с рационализмом". Задумавшись, Цендри потеряла из виду точки огней. Она начала пристально всматриваться в Руины и вскоре опять обнаружила их. Цендри увидела украшенный светящимися точками космический корабль и множество огоньков вокруг него. "Красивая гирлянда", - подумала Цендри и зевнула. Она устала и совсем замерзла, на Изиде не предусматривалось отопление, хотя, учитывая мягкий субтропический климат планеты, оно здесь было не особенно необходимо. Но сейчас, ночью, холод был основательный. Цендри захотелось вернуться на теплые подушки, обнять Дала и снова почувствовать себя окруженной любовью и заботой. Но Цендри продолжала стоять, завороженная мерцанием далеких огней, украсивших Руины. Так жители планеты Ригель-4 развешивают огоньки на священном дереве Ванни. Внезапно на самой вершине Руин зажглось и стало разгораться несколько огней, сейчас они напоминали отблеск громадных лун. Цендри уже не чувствовала холода, как зачарованная она смотрела на свет, ощущая во всем теле приятную истому и покой. Ей почудился голос, он шел в самое ее сердце, заполняя его добротой, теплом и любовью. Все существо Цендри потянулось навстречу таинственному свету, на минуту она представила себя ребенком, который, прижавшись к своей няне, спрятал лицо в ее мягких, ласковых руках. Цендри вдруг явственно вспомнила последние слова песни, которую пел Ру: "О, как бы мне хотелось надеяться, что, когда я закончу свой земной путь, ты, Богиня, навсегда прижмешь меня к своей любвеобильной груди". Цендри стояла не отрывая глаз от Руин. "Что со мной? Я не сплю?" Обе луны скрылись, свет на вершине Руин исчез, но Цендри продолжала видеть его отблеск, а в сердце ее продолжал звучать чей-то голос. "Мне не померещилось? Может быть, ничего этого не было?" - спрашивала себя Цендри, но сладостное тепло во всем теле убеждало ее, что это был не сон и не мираж. Однако Цендри была ученым и привыкла доверять только рассудку, а не восприятиям одного человека, даже если этим человеком была она сама. - Дал, - позвала она тихо. - Дал, проснись. Он приподнял голову и начал шарить рукой по подушкам. - Цендри, - произнес он, - где ты, Цендри? - Цендри, улыбаясь, смотрела на мужа. Ей казалось неразумным и эгоистичным со своей стороны лишать Дала сна, но стремление показать ему Руины пересилило ее жалость. - Дал, - настойчиво позвала она, - я здесь, у окна. Подойди ко мне. - Что случилось? - проворчал Дал. - И который сейчас час? - Он присел, тряхнул головой и, как был, нагишом, шлепая босыми ногами по полу, направился к Цендри. - Дал, посмотри вон туда. - Цендри показала пальцем в сторону Руин. Дал прищурился. - Свет, - ответил он, - там горит какой-то свет. Что это? - Это факельная процессия женщин, я видела, как они прошли туда несколько часов назад. Точное время не знаю, но луны еще светили. Процессия прошла в Руины. - Что в этом странного? - спросил Дал. - Почему бы им, собственно, и не пойти туда? Ванайя же говорила нам, что Руины считаются священным местом, вот женщины и отправились туда помолиться. Кстати, - недовольно пробурчал он, - изучать их - это твоя работа. Цендри понимала, что раздраженный тон Дала вполне оправдан, Цендри подняла его посмотреть на некий свет, который то ли был, то ли не был, Цендри и сама не знала. - Это не все, - произнесла она. - Я видела свет в самих Руинах, вон там, на вершине. Цендри казалось, что она не только видела его, но и продолжала ощущать сейчас, разговаривая с Далом. Она снова почувствовала, как ее охватывает восторг, почти экстаз. И тем не менее Цендри не была уверена, что она действительно что-то видела. Не исключено, что это были всего лишь галлюцинации, вызванные блеском отраженного лунного света. Цендри окончательно решила, что ей померещилось. Только если такое повторится, она сможет сделать окончательный вывод, а сейчас, несмотря ни на что, она считала происшедшее всего лишь своей фантазией. - Что-то там, конечно, мерцает, - проговорил Дал. - А ты уверена, что это не было отражением? Возможно, лунный свет попал на гладкую поверхность. Мы же не знаем, какие материалы могли использовать Строители. - Дал сладко зевнул и отвернулся от окна. - Тебе показалось, дорогая. В этом Цендри тоже не была уверена. Она не только видела, она ощутила этот свет, физически чувствовала его, и вместе с ним в нее вливалось тепло, безотчетная неописуемая радость, а потом вдруг все исчезло, луна зашла, и Цендри снова охватило холодом. - Я видела свет, - упрямо повторила она. - Да, видела, - охотно подтвердил Дал и снова зевнул. - Не исключено, что ты видела отблеск восходящего солнца. - Дал дотронулся до руки Цендри. - Дорогая, да ты вся дрожишь! Сколько времени ты стоишь тут? - с неожиданной заботой в голосе спросил Дал. - Ты что, всю ночь смотрела на процессии и считала огни факелов? Давай я тебя согрею. Словно в забытьи, Цендри обвила шею Дала и, закрыв глаза, прижалась к нему. Он поднял ее и понес на подушки. Там, в уголке, он заключил ее в свои объятия. Она всем телом прижалась к нему, обхватила его своими холодными ногами. - Дал, - прошептала она. - Когда ты смотрел на те огни, ощущал ли ты что-нибудь? - Цендри не видела, она чувствовала изумленный взгляд мужа. - Ощутил? Что именно? - удивленно переспросил ее Дал. - Цендри, ты же спишь, - с необычайной нежностью в голосе произнес он. - Я ощущаю только одно - необходимость побыстрее приступить к работам на Руинах. И спасибо тебе, что ты сказала этой старой лахудре, что я тоже ученый и тебе понадобится моя помощь. Я был почти уверен, что они не разрешат мне даже приблизиться к Руинам. - Дал, как ты мог так сомневаться во мне. - Но ты тоже женщина, они уважают тебя и могли убедить не брать меня с собой, а проделать всю работу самой. Цендри ужаснулась. "До какой же степени он мне не доверяет! Нет, дело не в степени, он не доверяет мне абсолютно. Может быть, именно поэтому в некоторых мирах мужчины так старательно подавляют волю женщин. Совершенно верно, мужчины делают это не из жестокости, а из трусости, они попросту нас боятся". - Дал, а Дал, а ведь я не могла ничего сделать без тебя. - Я так не думаю, - шептал он, прижимая к себе Цендри. Цендри почувствовала, что он делает это не из желания согреть ее, он пытается разубедить себя, заставить себя доверять ей. Цендри испугалась, она вдруг взглянула на Дала совсем иначе, чем глядела до сих пор. Для нее он всегда был образцом мужества и силы. А сейчас, кем он для нее является сейчас? - Цендри, ты думаешь, я не знаю, как ты отказывалась от звания ученой дамы, когда я еще не был ученым магистром? Если бы ты продолжила научную работу и получила ученую степень, я бы не винил тебя, я бы все понял, - бормотал он сквозь сон, и Цендри еще крепче прижала его к себе. Он угадывал ее мысли. В другом месте она бы обрадовалась его догадливости, но сейчас это ее тревожило. "Что со мной происходит? Неужели эта планета начинает искушать меня? Что стоит за вкрадчивыми речами Ванайи и других женщин? Попытка вселить в меня уверенность в свои выдающиеся возможности и способности? О Боже, зачем мы сюда приехали?" Цендри задрожала от страха. - Дал, милый, не отпускай меня, - взмолилась она. - Обними меня крепко-крепко и держи, не дай мне уйти. Дал, я боюсь, я очень боюсь! 4 В последние несколько дней Ванайя продолжала заниматься своими обязанностями, оставив гостей на попечение Миранды, чем Цендри была крайне довольна. Она радовалась предоставленной ей возможности получше изучить странный мир, в который их с Далом занесло. Цендри с гордостью делала первые записи, называя их отчетом, куда она заносила все увиденное в обществе, живущем без мужчин. Цендри полагала, что этот отчет позволит ей оправдать данную ей в долг степень ученой дамы. Свои записи она вела шифром, который сама изобрела, еще будучи маленькой девочкой. Ключом к шифру был ее родной язык, неизвестный даже Далу. Цендри боялась использовать звукозаписывающую аппаратуру, памятуя о том грубом ответе, который прислали правители Матриархата. Миранда относилась к Цендри очень внимательно и неоднократно приглашала принять участие в хозяйственных делах. Цендри уже видела и сад, и рабочие помещения: ткацкую комнату, комнату для вышивания, швейную и комнаты для детей. И все же Цендри понимала, что настоящая жизнь Матриархата пока ей совершенно неизвестна. Прежде всего ее интересовала частная жизнь обитательниц дома Ванайи. Ей казалось странным большое количество детей при полном отсутствии мужчин. Предыдущие мысли об искусственном осеменении она давно отбросила, для этого жительницы были слишком примитивны и чувственны. Наблюдая за ними, Цендри постепенно пришла к выводу, что женщины ведут активную половую жизнь, но не могла взять в толк, когда они этим успевают заниматься и где. Нигде и никогда ей не встретился ни один мужчина. Общаясь с Мирандой и видя ее расположение к себе, Цендри была уверена, что рано или поздно ей удастся заглянуть в самую суть Матриархата. Что касается Миранды, она без устали расспрашивала Цендри о жизни в Сообществе. Однажды, прохаживаясь по выложенным разноцветными плитками дорожкам сада, Миранда вдруг спросила: - А вы уже долго живете со своим спутником? Цендри подумала, перевела в уме временные сроки и ответила: - Около трети вашего долгого года. - Вы взяли его в качестве спутника на время пребывания здесь? Цендри улыбнулась. - Не только. Мы будем вместе столько, сколько захотим. Брак не обязательно должен длиться всю жизнь. - Цендри не нашла местного эквивалента слову "брак", его попросту не было, поэтому она выбрала термин "дружба". - Но мы пока не думаем расставаться. - Значит, ваш спутник одновременно является и вашей подругой? - удивленно спросила Миранда. - Это очень странно - мужчина в качестве подруги, неестественно и очень, - она наморщила лоб, тщательно подбирая нужное слово, - трудно в половом смысле. Я хочу сказать, что это очень утомительно. Теперь удивилась Цендри. Она сомневалась, что Миранда представляет себе сексуальные потребности мужчины. Похоже, она знала, что сексуальная потребность - понятие сугубо психологическое и во многом определяется обществом, но неужели Миранда действительно считает мужчин ненасытными? Цендри вспомнила, как в день ее прилета кто-то сказал, да, наверное, это была Миранда, что мужчин невозможно обучить чему-нибудь, поскольку они слишком подвержены половому влечению. "Откуда у этих женщин столько практичности во взглядах на мужчин, если они их и в глаза не видят?" - Я не нахожу это утомительным, - возразила Цендри с улыбкой, но вопрос Миранды тем не менее смутил ее. - Вы не чувствуете себя одинокой без женщин? Мне кажется неестественным, что женщина не поддерживает отношения с женщинами. К сочувствию Цендри уже привыкла на Университете, где групповой брак не был редкостью. Ее часто спрашивали, не чувствует ли она себя одиноко и неуютно, ложась ежедневно в постель с одним и тем же мужчиной. Некоторые даже жалели ее. Сейчас Цендри столкнулась с еще одной крайностью, ей сочувствовали в том, что с ней нет женщины. - У меня много приятельниц, - спокойно ответила Цендри. - А самое главное, Миранда, мы с Далом уверены, что один мужчина, одна женщина и их дети составляют ячейку общества. Мы не видим ничего странного в том, что в данном случае мужчина и женщина являются и друзьями и любовниками. - Но как вы можете считать женщину своим другом, если вы не делитесь с ней своими сокровенными мыслями, своими тайнами? - спросила Миранда. - Разве мужчина способен быть так же близок женщине, как ее подруга? Цендри посмотрела на девушку и улыбнулась. По-своему Миранда была неплохо образованна. У нее имелся всего лишь один недостаток - она никогда не покидала пределов Изиды, и только поэтому Цендри считала ее перезревшей провинциалкой, великовозрастной простушкой. - На Университете все живут так, как кому нравится. Мы с Далом думаем, что мужчина может быть для женщины более близким другом, чем любая женщина. - Но женщины все одинаковые, им легче понимать друг друга, - настаивала Миранда и задумчиво продолжила: - Я очень одинока, у меня была подруга, мы познакомились с ней еще в школе, но я тогда была еще маленькой и не могла сделать правильный выбор. В прошлом сезоне мы поссорились и расстались. Поэтому мне приходится одной ждать ребенка. Моя мать и сестры заботятся обо мне, но это все не то. - Она помолчала, что-то хотела добавить, но вместо этого вздохнула и опустила голову. - У вас нет детей? - Нет, - ответила Цендри. - Мы с Далом договорились подождать с рождением ребенка до тех пор, пока оба не станем учеными и не решим, где нам лучше жить, на Университете или в каком другом месте. Кроме того, мы можем и расстаться. - Удивительно, - поразилась Миранда, - вы вынуждены спрашивать какого-то мужчину разрешения иметь ребенка. Цендри рассмеялась. - Но Дал не какой-то мужчина, он, как вы говорите, мой друг или подруга, если это слово тебе больше нравится. Я не могу принимать серьезных решений, не посоветовавшись с ним. Но и он тоже советуется со мной. - Цендри посмотрела на недоверчиво разглядывающую ее Миранду. - Причем я совсем не обязана советоваться с ним, я могу поступить и так, как сама считаю нужным. - Очень, очень странно, - проговорила Миранда. - У нас все женщины, достигнув моего возраста, заводят себе подруг на всю жизнь и советуются только с ними, ведь все женщины одинаковые. - А твоя мать никогда не советуется со своим спутником? - спросила Цендри. - С кем? - поразилась Миранда. - Со спутником? Да нет, конечно. Ей достаточно лет, чтобы и держать спутника, и принимать самой решения. В моем возрасте спутника иметь еще рано. - Миранда нервно и невесело рассмеялась. - Наверное, вы видели много общественных укладов. - Да, - кивнула Цендри. - Если бы ты побывала на Университете, ты бы тоже многое увидела, но предпочла бы жить так, как тебя больше устраивает. А если говорить точнее, люди, становясь взрослыми, живут той половой жизнью, которую они видели в детстве, до наступления половой зрелости, и редко кто отступает от этого правила. Некоторые мои знакомые пробовали сменить образ жизни. Например, одна моя подруга - она жила на той же планете, что и я, - вступила в групповой брак. - Цендри замолчала, вспоминая ту трагедию. - Почти всегда смена сексуальной ориентации проходит трагически. - А что случилось с вашей подругой? - спросила Миранда. - Она покончила с собой. После продолжительного молчания Цендри снова заговорила: - Несколько десятилетий назад подобные попытки смешения культурных традиций приветствовались на Университете. Считалось, что они ведут к углублению взаимопонимания между разными народами, но после целой серии трагедий люди пришли к обратному мнению, и сейчас многие склонны запретить смешанные сексуальные связи. Это, конечно, тоже крайность, оптимальное решение находится где-то посредине. Миранда согласно кивнула. - Совершенно верно. Например, я считаю наш образ жизни единственно правильным и приемлемым. Мне кажется, что сама природа вписала свои законы в наши тела и сердца, в нашу плоть. И все потому, что мне внушали это с детства. Но тем не менее я могу представить, что постороннему человеку наша жизнь может показаться отвратительной. Ведь вы же считаете наш образ жизни омерзительным, ученая дама, ведь правда? - Я недостаточно хорошо знаю вашу жизнь, чтобы судить о ней, - чистосердечно ответила Цендри. Будучи ученым и пройдя неплохую практику, она была далека от того, чтобы относиться к чему-то предвзято. Меньше всего ей хотелось отвечать на вопросы Миранды. Скорее, ей самой хотелось засыпать девушку вопросами и побольше узнать о местных традициях и обычаях, но как это сделать, не возбудив ненужных подозрений? Цендри нужно было много узнать и об отношении женщин с мужчинами, но особенно о так называемой "дружбе". Включала ли она в себя сексуальные отношения? Цендри подозревала, что да, и это было для нее фактом диким, сексуальные отношения между лицами одного пола были неизвестны даже на Университете. Но как подойти ко всему этому, не нарушив неизвестные Цендри границы вежливости и пристойности? Они подошли к клумбе, Миранда нагнулась и сорвала бледно-голубой цветок. Теребя его, она посмотрела на Цендри. - Иногда мне хотелось бы, - она быстро поправилась, - вернее, меня интересует и другая жизнь, о которой наши женщины предпочитают молчать. Вы сказали, что ваш спутник является одновременно и вашей подругой на всю жизнь. Странно, ведь вы живете в Сообществе. Разве вы не принадлежите ему? Не могу понять, он что, ничем вас не держит? Цендри усмехнулась. - Для того, чтобы расстаться с ним, мне нужно всего лишь уведомить об этом Управление по гражданским делам Университета и подписать вместе с ним определенный документ, удостоверяющий, что мы расстаемся. Если один из нас не желает расставаться, могут возникнуть некоторые сложности, нам придется обратиться в суд, и он нас разведет. Если бы у нас были дети, тогда нам пришлось бы определить, кому следует платить за их воспитание и обучение, но в любом случае на Университете придерживаются той точки зрения, что брак не должен продолжаться, если одна из сторон его не желает. В противном случае, это будет не брак, а рабство. - И если он захочет уйти от вас, вы его просто так отпустите? - А разве есть на свете женщина, которая будет силой держать около себя мужчину, который ее не хочет? - парировала Цендри. - Советоваться с мужчиной? Поразительно, - произнесла Миранда и нахмурилась. - Я предполагала, что у вас все так же, как и здесь, но только наоборот. Я думала, что у вас мужчина является владельцем женщины и несет ответственность за все, что она делает. - Ничего подобного, - ответила Цендри. - Все это было очень-очень давно, например на Пионере. Сейчас того, о чем ты говоришь, нет нигде. Более того, в некоторых мирах мужчина обязан воспитывать и материально поддерживать всех своих детей, даже если они находятся далеко от него. - Как странно, что вы заставляете мужчину нести ответственность за детей, - проговорила Миранда. - А откуда мужчина может знать, что он - отец того или иного ребенка? Ведь если он не держит свою женщину взаперти, ребенок может быть и не его. Цендри показалось, что Миранда хочет сказать что-то очень важное, но сдерживает себя. Цендри уже почти решила затронуть интересующую ее тему, как вдруг Миранда снова заговорила: - Ответственность за ребенка должна нести женщина, это она его вынашивает. Хотя и в вашем подходе тоже есть свои, - она старательно выбирала нужные слова, - привлекательные стороны. - И по ее губам пробежала легкая улыбка. "Очень интересно было бы узнать, - подумала Цендри, - кто является отцом ее ребенка". - Но если бы вы ждали ребенка, - продолжала допытываться Миранда, - и разошлись со своим другом, что бы вы сделали? Ведь нужно, чтобы кто-то заботился о вас и о будущем младенце. Вы, наверное, вернулись бы в дом своей матери, как это сделала я? - Мне и в голову бы это не пришло, - рассмеялась Цендри и, спохватившись, прибавила в качестве оправдания: - Я бы подумала об этом, но не в первую очередь. Прежде всего потому, что я не знаю, где сейчас живет моя мать. Во-вторых, она уже в преклонном возрасте и наверняка хочет пожить спокойно, и это справедливо, у нее своя жизнь, и она не обязана нянчиться со мной. Кстати, я вообще не видела ее с семнадцати лет. Дело в том, что у нас не принято держать при себе детей, если они сами могут позаботиться о себе. - Какой ужас, - произнесла Миранда с брезгливой гримасой. - Так поступают рыбы. Женщины ведь и отличаются от животных тем, что воспитывают свое потомство. - Она рассмеялась. - И все-таки прекрасно, что кто-то отвергает идеи, которые я считаю единственно правильными. Мне очень нравится беседовать с вами, Цендри, и, наверное, не разонравится никогда, но поостерегитесь говорить так с другими женщинами нашего дома. Если бы они слышали сейчас наш разговор, они бы ужаснулись, вас они бы посчитали вконец испорченной, а мне запретили встречаться с вами. Вы можете пообещать мне, что ничего не расскажете им о наших беседах? Цендри кивнула. Глядя на нее, Миранда улыбнулась и внезапно потянула носом. - Так я и думала, - весело сказала она, - цветы на рыбных кустах уже расцвели. Они там, у южной стены, пойдемте наберем немного для наших кухарок, они будут очень рады. Рыбные цветы всегда собирают в тот период, когда их запах наиболее сильный. Потом их сушат и используют в качестве приправы к рыбе. Когда мы пойдем на море, так и сделаем. - И она повела Цендри за собой. Подойдя к кустам, Миранда и Цендри нарвали большой букет пахучих серо-красных цветов, после чего направились на кухню. - Ох, ну и запах от тебя, - наморщила нос одна из кухарок. - Миранда, ты пахнешь, как рыбный обед. Ты что, была на море? - Да, на самом дне, - рассмеялась Миранда. - Очень заметно? Вторая кухарка укоризненно посмотрела на девушку. - Ну разве можно так разговаривать в присутствии нашей почтенной гостьи, Миранда? - Это не я, - смеясь, оправдывалась Миранда, - а вы так разговариваете. И что в моих словах особенного? Мы же все женщины и знаем, что, если хочешь приправить рыбу рыбными цветами, будешь пахнуть морем. И мне нравится этот запах, он говорит, что приближается сезон хождения на берег моря. Ты что отвернулась, Замила, тебе уже не терпится пойти туда? - Миранда стала растирать цветы ладонями, и по кухне начал распространяться сильный запах. Кидая любопытные взгляды на Цендри, кухарки захихикали. Цендри не понимала причину их внезапного веселья, но почувствовала, что за словами Миранды о береге моря стоит что-то очень интересное. Когда Цендри поднялась наверх и вошла в комнату к Далу, тот тут же отвернулся и простонал: - Цендри, дорогая, в какой куче ты копалась? - Не в куче, а в кустах. Мы с Мирандой собирали цветы, которыми приправляют рыбу, - с отсутствующим видом ответила Цендри. "Что это за "хождение на берег моря"? Какой-то религиозный праздник? Подозреваю, что эти цветы используются именно там". Дал потянул носом. - Не думаю, что я их пробовал, но пахнут они неплохо, - заметил он. - Цендри, неужели тебе интересно проводить время с этим тупым бабьем? О чем с ними можно говорить? Разве, действительно, только бегать да собирать цветочки. - Дал, но ведь в этом и состоит моя работа. К тому же в основном я провожу время с Мирандой, а она такая славная. - Не слишком увлекайся ею, - мрачно заметил Дал. - Лично я с подозрением отношусь к женщинам, которые живут без мужчин. Любому нормальному человеку такой образ жизни покажется неестественным и аморальным. Мне неприятна мысль о том, что моя жена проводит время с женщинами сомнительных наклонностей. Миранда еще ничего тебе не предлагала? - Он внимательно посмотрел на Цендри. - Подумай, стоит ли доверять ей. Наступила гнетущая тишина. Цендри поняла, о чем хотел сказать Дал. - Твои намеки до того смешны и оскорбительны, что я даже не собираюсь на них отвечать, - резко сказала Цендри и пошла в ванную умывать руки. "Как только у Дала язык поворачивается говорить мне такие гадости", - думала она. И в то же время ситуация ей показалась действительно подозрительной. "Миранда одинока, в отличие от сестер у нее нет подруги. Она постоянно пытается выяснить мое отношение к их образу жизни. Нет, это просто смешно, Миранда знает, что я думаю о них. А кто, собственно, дал мне право решать, что нормально, а что - нет? И почему я обязана думать так, а не иначе? Если в обществе мужчин используют только как производителей потомства, а женщины проводят время в основном одни, то вполне естественно, что у них развивается и любовь, и привязанность друг к другу. К тому же, по их понятиям, невозможно любить того, кто считается агрессивным животным и просто собственностью, вещью. И, разумеется, там, где есть любовь и привязанность, могут возникнуть и сексуальные отношения. Гомосексуалистов я уже видела, так почему не может быть любви между женщинами? По какому праву я осуждаю и презираю их? Конечно, Далу их поведение внушает отвращение, но он и не антрополог, он не понимает особенностей их взаимоотношений. Ну и пусть не понимает, я его не виню за это, а наоборот, он достоин жалости". В равной степени Цендри жалела и тех женщин, которые не могли иметь спутников, не достигнув возраста Ванайи, и вынуждены заниматься любовью друг с другом. "Но почему вынуждены? - внезапно осенило Цендри. - Они предпочли это мужской любви. Нет, мои предубеждения и предрассудки слишком глубоки, как антрополог я должна быть либеральнее". Этим вечером обед прошел без Проматриарха. После неоднократных напоминаний Дала Цендри подошла к Миранде. - Как скоро мы сможем начать исследовать Развалины? - спросила она. Миранда опустила глаза. - Не знаю, Цендри, об этом лучше спрашивать Проматриарха. - Но иногда ты принимаешь за нее решения, - настаивала Цендри. - Это не тот случай, здесь я бессильна что-либо сделать. Я понимаю ваше настроение, но, кроме как ждать решения моей матери, ничего предложить не могу. Когда Цендри и Дал поднялись в свою комнату, Дала прорвало. - Сколько еще они собираются держать нас здесь? - кричал он, окончательно выйдя из себя. - Почему ты позволяешь ей отшвыривать себя? - Дал, я не могу сделать большего, Миранда сама чувствует себя очень неловко, когда я об этом спрашиваю. - Если бы ты ей почаще надоедала, она бы заставила Ванайю разрешить нам начать работу как можно скорее. - Задевая за перегородки и чертыхаясь, он раздраженно ходил по комнате. - Если в течение двух дней мы не услышим ничего определенного, нам следует обратиться к другому Проматриарху. Как там ее зовут, Махала, что ли? Нужно постараться вбить клин между ней и Ванайей. - Я думаю, Дал, что именно этого нам и не стоит делать, - возразила Цендри. - Мы превратим Ванайю в своего врага. - Проклятье, - горячился Дал. - Я понимаю, что ты занимаешься своей работой, изучаешь их, а я? Я торчу здесь без дела целыми днями! - Говори потише, - вспыхнула Цендри. - Если они услышат, это будет конец и моей и твоей работы. Дал перешел на трагический шепот: - Прежде всего, тебе следует думать не о своей, а о моей работе, не забывай, что ради нее мы и приехали сюда. Ее санкционировало и оплатило Сообщество, как тебе известно. - Ванайя помогает устранять последствия землетрясения, - слабо защищалась Цендри. - Детский лепет! Землетрясения здесь происходят так часто, что этой старухе хватит работы до гробовой доски. И я никогда не поверю, что она ползает по руинам и сама разбирает завалы. Нет, Цендри, ее поведению есть только одно разумное объяснение - не дать нам попасть на Руины как можно дольше. - Дал подошел к окну и стал угрюмо рассматривать Руины. - Ты не узнала, почему они называют это место "Нам-указали-путь"? - У меня не было возможности спросить об этом, - ответила Цендри. Дал удивленно посмотрел на жену. - Да ты что?! Я поражаюсь тебе, ты целыми днями таскаешься с этой Мирандой. Да о чем ты, собственно, с ней треплешься? - В общем-то, ни о чем. - Цендри вздохнула. - Во всяком случае, Дал, наши разговоры едва ли будут тебе интересны. Это было чистейшей и неприятной для Цендри правдой, Далу было безразлично все, что Цендри узнавала об этом мире. Все его стороны жизни не имели для Дала абсолютно никакого значения, и Цендри давно поняла это. Внезапно ее охватило такое сильное чувство негодования и ненависти к Далу, что она еле сдержалась, чтобы не запустить в него чем-нибудь. "Что он от меня хочет? Чтобы я умилялась и прыгала от восторга, глядя на эти чертовы Руины, а сам он будет презирать мою работу и унижать меня?" Дал направился в альков и лег. - Ты спать не собираешься? - спросил он. - Попозже, - ответила Цендри, отворачиваясь от него. Дал вскочил. - Это нечестно, Цендри! Мы приехали сюда не затем, чтобы изучать ископаемых! - Я понимаю, - вздохнула она. - Извини, Дал, завтра я попытаюсь встретиться с Ванайей и узнать, когда мы сможем начать работу на Руинах. И если она опять будет юлить, тогда мы обратимся за помощью к другому Проматриарху. - Верховный Матриарх еще не пришла в себя? - спросил Дал уже спокойней. - Нет, - ответила Цендри. - Боюсь, как бы нам не пришлось ждать, пока она не поправится или не умрет. - Еще лучше, - проворчал Дал. - А если к власти придут те, кто не хочет, чтобы Руины исследовались? Мне кажется, нам следует просто начать работу на свой страх и риск. Сообщество должно знать, кто оставил эти Руины, - Строители или какая иная цивилизация. - На это я не соглашусь, - возразила Цендри, убирая свои записи. Она не могла вести их, когда Дал стоял рядом и досаждал ей одним и тем же. "Похоже, есть только одно средство утешить его уязвленную гордость. Да, это единственное, что ему доступно, и нет ничего удивительного в том, что в постели он так старается. Он полагает, что, владея моим телом, он тем самым унижает этот мир". Но Цендри уже устала от любви мужа, она ей надоела, и чем назойливей становился Дал, тем противнее становилась Цендри его любовь. Она пыталась отстранить его от себя. "Но что мне, собственно, еще ожидать от него здесь?" Дал взял ее за руку, и она скрепя сердце, давя в себе отвращение, покорно пошла за ним. "Уголок развлечений, - подумала Цендри и криво усмехнулась. - Но чьих развлечений?" Ночью она внезапно проснулась от шума, показавшегося ей раскатами грома. Прислушиваясь к далеким звукам, она вдруг увидела, как качаются перегородки, и поднялась. Через несколько секунд послышался треск ломающихся перегородок и плач детей. "Опять землетрясение?" - подумала Цендри. Дал тоже проснулся и сел рядом с ней, прислушиваясь к звукам. Дом наполнился плачем детей, грохотом падающих перегородок и звоном бьющейся посуды. Раздался торопливый стук в дверь, и чей-то взволнованный голос произнес: - Вы в безопасности, ученая дама, не волнуйтесь, худшее уже позади, но прошу вас выйти из дома. Лучше немного побыть на улице, могут быть повторные толчки. Цендри накинула халат и бросилась вниз. Рядом с ней бежал Дал. Они слышали крики детей и голоса женщин, пытавшихся их успокоить. - Ваш спутник не поможет мне донести моего ребенка, он такой тяжелый. Дал принял малыша, успев шепнуть на ухо Цендри: - Помощи надо было просить раньше. Они выбежали на лужайку. Было еще очень темно, до рассвета оставалось часа два. Наполненный запахами цветов воздух обдавал холодом, ноги замерзали от выпавшей росы. Перепуганные, наспех одетые женщины сбились в несколько групп, тревожно озираясь. Спокойной оставалась только Ванайя, она переходила от одной группы к другой и успокаивала женщин тихим, но твердым голосом. Она ходила прямо, как на дипломатическом приеме на Университете, высоко держа голову, и легкий ветерок развевал гриву ее стоящих дыбом нечесаных волос. Ру, босой, в длинной белой рубашке, трясущийся и сонный, не отставал от нее ни на шаг. Ванайя неторопливо подошла к Цендри. - Вы в порядке? - спросила она, глядя, как Дал передает малыша матери. - Вот и прекрасно, - проговорила она, не дожидаясь ответа. - Нам нечего бояться, здесь никогда не бывает сильных землетрясений. Надеюсь, ваш спутник не испугался? - Она посмотрела на Дала. - Многие мужчины боятся спать на верхнем этаже. - Она повернулась к одной из рядом стоящих женщин. - Отправьте кого-нибудь в мужской дом и передайте, что им не о чем беспокоиться. Женщина ушла. Несмотря на внешнее спокойствие Ванайи, Цендри заметила, что ее что-то тревожит, - она беспрерывно переводила взгляд от группы к группе, явно надеясь кого-то увидеть. Цендри тоже оглядела лужайку. Казалось, что все женщины и дети были здесь. - Я не вижу Миранды, - услышала Цендри голос Ванайи. - Где она? Ру, ищи ее. Цендри, ты ее не видишь? Цендри поискала глазами, надеясь увидеть фигуру высокой полной девушки с длинными волосами, но не нашла ее. - Где Миранда? - продолжала спрашивать Ванайя женщин. - Где она? - Ванайя посмотрела на одну из женщин. - Комната Миранды находится рядом с твоей, ты не видела ее? - Нет, дарительница жизни, я думала, что она уже спустилась. - Храни нас, Богиня, - прошептала Ванайя дрожащим голосом и направилась к дому. - Миранда, Миранда! - звала она. В глазах у нее был ужас, голос дрожал. Ру, трясущийся от холода и страха, побежал за ней. Он нагнал свою владелицу у самых ступенек и схватил за руку. - Я пойду, разрешите мне пойти, - умолял он. - Вы не должны подвергать себя опасности, могут быть повторные толчки. - Ты?! - изумилась Ванайя. - Нет, Ру, тебе нечего там делать. Миранда моя дочь и наследница, поэтому должна идти я. К Ванайе подбежала ее старшая дочь, Лиалла, и схватила руки матери. - Нет, дарительница жизни, ты не должна рисковать собой, ты должна быть здесь. Пойду я и Замила, а ты успокойся, с Мирандой ничего не случилось, она просто крепко спит. - Лиалла посмотрела на Ру. - Держи ее и не давай входить в дом, - крикнула она и вслед за своей подругой взбежала по ступенькам лестницы. Ру попытался взять Ванайю за руки, он упрашивал ее сесть и успокоиться, но она так посмотрела на него, что тот отпрянул в сторону. Цендри увидела, как Ванайя снова двинулась к дому, подбежала к ней и преградила путь. - Я очень боюсь за нее. Ее могло ударить чем-нибудь, не исключено, что она лежит на лестнице и не может подняться, - шептала Проматриарх. - От испуга у нее могут начаться преждевременные роды. - Не беспокойтесь, - успокаивала ее Цендри. - Возможно, она просто спит. Я сама проснулась случайно, меня разбудили не толчки, а шум упавшей перегородки. - Нет, - возразила Ванайя, и в голосе ее послышалась страшная мука, - Миранда спит очень чутко. Хорошо, я пойду посмотрю, все ли здесь. - Она повернулась и медленно пошла к женщинам. - Я сам посмотрю, - остановил ее Ру и пошел к лужайке. Ванайя посмотрела на удаляющегося Ру, тяжело вздохнула и облокотилась о колонну. - Идти нужно было мне, но Ру можно доверять, оно умеет добросовестно исполнять поручения. Он вернулся через несколько минут. - Все здесь, - сказал он. - Все, за исключением Миранды. Ее еще не нашли? Ответ Ванайи потонул в истерических криках женщин. Цендри почувствовала, как колонны угрожающе зашатались. Не шевелясь от охватившего ее страха, Цендри смотрела, как с колонн сначала посыпалась штукатурка, после чего с невероятной быстротой на них стали появляться трещины. Дал подскочил к Цендри и, подхватив ее на руки, оттащил от дома. Ванайя попробовала отойти, но слабеющие ноги не держали ее, она споткнулась и упала. Изнутри дома послышался истошный крик и визги. Ванайя, поднявшись на колени, задыхаясь, хватала ртом воздух. - Это Миранда, - прохрипела она. Опершись руками о ступеньки, Ванайя пыталась встать на ноги. Она с силой оттолкнула руку, поданную ей Ру. Ванайе удалось подняться, она снова шагнула к дверям и упала на ступеньки. Ру пронесся мимо нее к двери и попытался открыть ее, но дверь не поддавалась, ее заклинило. Тогда Ру разбежался и ударил в нее плечом, потом еще раз и еще. В конце концов ему удалось сорвать дверь с петель и войти внутрь. Там стояла Лиалла и ее подруга. Между ними, поддерживаемая под руки, находилась Миранда. Увидев дочь, Ванайя закричала и поползла к ней. Опершись о колонну, она встала и, захлебываясь в рыданиях, пошла навстречу Миранде внутрь дома. - Нет, не нужно плакать, дарительница жизни, - кричала ей Миранда, - со мной ничего не произошло, не волнуйтесь. Просто я вывихнула лодыжку и потому спускалась очень медленно. - Она обняла мать и заплакала вместе с ней. - Я боялась упасть и шла очень тихо, у меня болит лодыжка, а больше ничего не случилось. Вскоре к ним с улицы вошел Ру. - Ущерб причинен не большой, - сказал он. - Рухнуло несколько колонн, больше никаких повреждений нет. А как чувствует себя леди Миранда? - Спасибо, - ответила Миранда и повернулась к матери. - Мы не смогли открыть дверь, и если бы не Ру и не его сильные руки... - Слава Богине, - произнесла Ванайя, держа дочь за руку. - Когда я увидела, что тебя нет с нами на лужайке, я подумала, что умру от страха. Ты уверена, что с ребенком ничего не случилось, Миранда? - спросила она, и на ее глазах выступили слезы. - Ну все равно, я пошлю за акушерками, пусть они проверят. Миранда засмеялась и положила руки на свой пухлый живот. - Она жива и здорова и говорит мне, что ей не нравится, когда я бегаю по лестнице, - ответила девушка. - Когда мы вернемся, мне придется перевязать лодыжку. - Она вздохнула. - Кажется, я не смогу ничем помочь вам по дому, по крайней мере до смены луны. Не волнуйся, дарительница жизни, все уже хорошо. Я испугалась только один раз, когда мы подошли к двери и не смогли открыть ее. Но тут появился Ру. - Она улыбнулась и кинула на него быстрый взгляд. Ру покраснел и отвел глаза. - Я рад, что смог услужить леди Миранде, - ответил он, поклонившись. Сильно прихрамывая, Миранда подошла к Цендри. - Полагаю, что ни вы, ни ваш спутник не испугались? Впрочем, мы здесь находимся в относительной безопасности, так близко от "Нам-указали-путь" земля трясется крайне редко. Убедитесь сами. - Она кивнула в сторону Руин. - Они окружают нас заботой и дарят свою любовь уже много веков, а сколько именно - вы скоро сами сможете узнать. Цендри ошеломленно посмотрела на Руины. "Действительно, почему с ними ничего не происходит? Неужели они построены так, что могут выдерживать землетрясения, или те, кто воздвигал их, специально выбрали место, где никогда не бывает колебаний земной коры? Но может ли быть подобное место в такой близости от города? Очень странно, ведь за последние десять дней город трясло уже дважды". - Посмотрите, - вскрикнула Лиалла, - землетрясение, кажется, было очень сильным. Там что-то горит. - Она показала рукой в сторону городской стены. Ванайя оторвала заботливый взгляд от Миранды, посмотрела на стену и, вспомнив о своих обязанностях, заторопилась. - Иди за машиной, - приказала она Ру. - Быстро! И позови шофера. Где Маре? Она определила эпицентр землетрясения? - Да, конечно. - Женщина подала Ванайе листок бумаги. - Эпицентр находится очень близко отсюда, но не в самом городе, чуть дальше. - Спасибо, дитя мое. - Ванайя погладила Маре по полной морщинистой руке. - Так и должно быть. - Она взглянула на бумагу. - Нам нечего бояться, после таких сильных землетрясений повторных толчков не бывает. К тому же, слава Богине, толчки произошли только на суше, а не в море, поэтому угрозы цунами тоже нет. Но я должна вас покинуть. Я направляюсь к Верховному Матриарху и к дарительницам жизни города. К Махале я тоже заеду. - Она посмотрела на Миранду. - Мне так не хочется оставлять тебя, ведь ты ранена. Миранда ответила матери теплой улыбкой. - Не беспокойтесь, дарительница жизни, мои сестры смогут обо мне позаботиться. Если не верите мне, спросите Маре, она вам скажет то же самое. Ванайя неуверенно спросила: - Маре, как чувствует себя моя дочь и наследница? Могу я оставить их? - Маре улыбнулась, но через секунду лицо ее начало терять очертания, взгляд больших голубых глаз стал отсутствующим, а все тело женщины-нашей-милостью обмякло. Глубоким, прерывающимся голосом она медленно произнесла: - Миранда чувствует себя хорошо, а ее дочь не пострадала. "Это, наверное, их прорицательница, - подумала Цендри, - если она, конечно, не шарлатанка. Теперь все ясно, шаманы иногда меняют свой пол". Цендри нагнулась, подняла с земли выпавший из рук Маре лист и посмотрела на него. На нем был нарисован сейсмографик, примитивный, выполненный инструментом, о котором в Сообществе все давно забыли. Цендри подивилась такому непонятному смешению науки и предрассудка. "Эта Маре у них одновременно и колдун и ученый". Миранда попробовала сделать шаг, но едва не упав, схватилась за первое, что попало ей под руку. Это оказалось плечо Дала. Почувствовав его, Миранда резко отдернула руку, и, если бы не подоспевшая на помощь Цендри, она непременно бы свалилась. Цендри помогла Миранде сесть. - Думаю, мне лучше не пытаться ходить, пока не наложат повязку, - произнесла она, ласково глядя в глаза Цендри. Ру бросился на землю, оторвал от своей накидки кусок ткани и стал перевязывать ногу Миранды. Девушка стыдливо отвела глаза. Увидев это, Ванайя кивнула одной из женщин, та ногой отшвырнула Ру в сторону, нагнулась и продолжила накладывать повязку. Закончив, она затянула на ноге Миранды крепкий узел и помогла девушке встать. - Так намного лучше, - сказала Миранда. - Спасибо тебе, Халайя. - На Ру она даже не взглянула. - Дарительница жизни, не переживайте и спокойно занимайтесь своими делами, я теперь даже смогу ходить без посторонней помощи. А вас уже ждет машина. Ванайя пожала дочери руки и с явной неохотой направилась к машине. - Мне ехать с вами? - спросил Ру. - Нет, дорогой, зачем? Позаботься лучше о себе. - Она засмеялась. - Оставайся здесь и займи спутника ученой дамы. Постарайся, чтобы он не путался у нее под ногами, - наставительным тоном произнесла Ванайя и захлопнула дверцу машины. Ру с видимым неудовольствием повернулся и направился к Цендри и Далу. Миранда, прихрамывая, подошла к женщинам и о чем-то заговорила с ними. Глядя на Ру, Цендри подумала, что, хотя Далу и понравилось пение любимца Ванайи, уважения к нему он не испытывал и мог невольно обидеть сладкоголосого нежного юношу. Миранда приказала женщинам отправляться спать и утром впредь до ее приказа не зажигать огня на кухне. Цендри слушала Миранду и восхищалась ее предусмотрительностью и хозяйственностью. Она всем нашла работу, одним приказала утром осмотреть дом, другим - приготовить холодный завтрак, третьим - присмотреть за детьми. Цендри посмотрела на Руины, вершины которых казались теперь бледно-розовыми, на окружающие горы и океан. Вода его начинала светлеть под лучами восходящего солнца. Цендри снова перевела взгляд на Руины. "Когда мы теперь попадем туда?" - подумала она. В связи с новым землетрясением Ванайя могла снова отложить исследование Руин. Это было печально, но что могла сделать Цендри? Просить Проматриарха бросить заниматься своими делами? Неразумно, да и невежливо. Положа руку на сердце, Цендри не очень жалела об очередной задержке, она была ей только рада. Так она могла лучше изучить Матриархат, но Дал... Цендри посмотрела на него и удивилась вниманию, с которым он слушал Ру. Разумеется, Ру принимал Дала за своего, за такого же спутника, занятием которого было развлекать и тешить знатную даму. "Надо будет спросить Дала об этом. Только ли аристократки могут иметь спутников? А что в таком случае делать остальным женщинам?" Дал был слишком хорошо воспитан, чтобы унижать Ру. Он понимал, что любое оскорбление, нанесенное спутнику Ванайи, могут расценить как невежливое отношение к Проматриарху, а такой поступок мог иметь нежелательные последствия. Он покорно выслушивал Ру и думал, что как только предст