тебя я врать не буду. - К удовольствию Труф, он взял свою тарелку, подхватил тарелку Эллиса и понес их на кухню. "В слаженном ансамбле имени гармонии нового зона произошел маленький раскол", - подумала Труф, когда оба мужчины ушли. Беседа прошла вполне дружески, юмор был естественным, на за всем этим осталось очень много невысказанного, и Труф хотелось бы знать, что именно не договорили Хиауорд и Эллис. Лайт тоже собрала свои тарелки и поднялась. - А ты что собираешься делать? - спросила ее Труф. - Останусь с тобой, - ответила девушка. Труф ничего не имела против этого, хотя Лайт ввиду своей неразговорчивости в качестве собеседника и товарища была не очень-то приемлема. Они прошли в библиотеку. Труф села за стол. Лайт высмотрела себе кресло, на которое падал яркий солнечный свет, удобно устроилась в нем, поджала под себя ноги и стала похожа на теплую домашнюю кошечку. Через минуту взгляд ее стал отсутствующим, и, когда Труф окликнула ее, она уже ничего не слышала. Труф посмотрела в ее широко раскрытые серебристые глаза и удивленно покачала головой. Казалось, что сознание Лайт витало где-то далеко. Труф не стала вторично звать ее. "Пусть бедная девочка побудет одна, возможно, ей удастся забыть все то зло, что причинили ей люди, пытаясь изменить ее". Труф удивилась, что продолжает относиться к Лайт, как к шаловливому ребенку, тогда как она совсем немногим моложе самой Труф. Сколько ей лет? Она дочь Торна Блэкберна, в этом не может быть никаких сомнений, следовательно, ей никак не меньше двадцати семи. Ведь ее мать Дебора Уинвуд, значит, она родилась не позже тридцатого апреля шестьдесят девятого года. Труф вспомнила о самоубийстве матери Лайт и поежилась. Смерть матери, какое страшное начало жизни ребенка. А что у нее было потом? Темнота и тени. Но тут в ее жизнь вошел Джулиан. Всякий раз, когда Труф пыталась посмотреть на него как на Наполеона современного преступного мира, в ее памяти немедленно всплывало все то добро, которое он сделал для Лайт, и криминальный образ тут же увядал. Джулиан, конечно, был далеко не ангел, но то, что он сделал для бедной девушки, перевешивало его недостатки с лихвой. Труф вздохнула и неохотно направилась к ящикам с папками. Дело Торна Блэкберна требовало изучения. В настоящее время это стало для Труф целью жизни, только она уже не могла считать его дьяволом во плоти. Мошенником, жуликом, фарисеем, кем угодно, но не хладнокровным убийцей, каким Труф считала его раньше. И оттого, что Торн восстал из мертвых, недостатков у него не уменьшилось. Он может сменить облик, но не изменить свою прошлую жизнь. Так думала Труф, в очередной раз приступая к жизнеописанию Блэкберна. Она начала читать письма, собранные и аккуратно, в хронологическом порядке разложенные Джулианом. Как оказалось, переписку Торн вел весьма обширную, причем не печатал письма, а только писал от руки. Почерк у него в ранних письмах - а Труф читала сейчас переписку 1959 года, - был очень плохой, неразборчивый. Разобрать некоторые письма было порой почти невозможно. К тому же и сам текст не слишком отличался от почерка. Вот какие проклятия посылал Торн из Нового Орлеана в адрес "туристического варианта" вуду и его исполнителей: "Иногда мне так хочется открыть врата смерти и вызвать в этот падший мир Мари Лаво. Но одного я боюсь, что не эти обожравшиеся кукурузными хлопьями "втиралы" отшатнутся от королевы ведьм, а она сама затрясется от страха, увидев этих подонков. С тех пор, как я был здесь в последний раз, тут столько переменилось..." Дальше Торн писал о том, что, когда он приезжал в Новый Орлеан раньше, город все еще продолжал находиться под французским влиянием. Сейчас же все неприятно переменилось. Письмо заканчивалось довольно вежливой, но настойчивой просьбой прислать денег. Был и постскриптум, написанный по-гречески. Не мудрствуя лукаво, Труф взялась за перевод. - "То не мертво, что может вечно лгать", - бормотала она. - А дальше-то что? Ага. "И с чем-то что-то, даже смерть может умереть". Ничего себе. Ай да я, - восторженно оценила свои переводческие попытки Труф. В 1959 году Блэкберн находился под очевидным влиянием магического искусства Говарда Лавкрафта, Жозефа Бальзамо и, несомненно, графа Калиостро, ведь Блэкберн утверждал, что ему уже более ста лет. - А папа мой - вампир Лестат, - произнесла Труф едким тоном. С течением времени письма становились все длиннее и длиннее. Лучше становился и почерк Торна. Труф внимательно читала написанные ровные строки детальных объяснений и описаний оккультных теорий, которые она совсем не понимала. Одно было ей ясно вполне, и это она усвоила с первых писем Блэкберна - между миром богов и миром людей есть некие врата, и открыть их можно с помощью магии. Позже в письмах стал появляться новый титул Блэкберна, он начал называть себя "старой кровью", потомком сидхе, будто бы он избран богами еще раз попробовать открыть заветные врата. Очень часто в своих письмах Торн упоминал войну. Сначала Труф подумала, что он имеет в виду Вьетнам, но после убедилась, что Торн говорит о второй мировой войне. Если Торну в момент смерти было лет тридцать, тогда выходило, что родился он где-то году в тридцать девятом и детство у него прошло в войну. Однако в письмах ссылки на его детство были не только очень туманны и расплывчаты, но и редки, как, например, вот эта: "...уже в самом начале войны всем тем, кто чувствовал пульсацию высшего порядка, стало ясно - мы приближаемся к концу эры. Кроули полагал, что установление нового зона завещано в 1904 году, но он не понял Айвасса. Он был просто провозвестником, который взывал: "В пустыне проложите путь!" "К счастью, великий зверь уже умер, - подумала Труф, глядя на дату. - Он бы не пережил такого понижения в должности. Потерять лавры Люцифера и опуститься до простого Иоанна Предтечи, вот так лишают людей земной славы". Но Кроули умер в 1947 году, то есть если его подпись на подаренной книге подлинна, то, значит, Торн знал его, еще будучи ребенком. Труф сделал себе еще одну пометку - проверить связь между Блэкберном и Кроули, что было сделать очень трудно. Последователи Кроули были ребята замкнутые и напуганные, да и было отчего. За все время их существования на них вылили достаточно грязи. Ну что ж, делать все равно надо... Корреспонденция Торна подходила к концу, папок оставалось совсем немного, и все они были тоненькими. После того как письма кончились, Труф принялась за ту самую подпольную газету. Очень странно, но, получив в руки газету, Торн стал и меньше писать писем. Газетку ему оплатил один из его последователей. Как, впрочем, и все другое: дом в Хайт-Эшбери, "таинственный школьный автобус" и, конечно, Врата Тени. Торн опустошал кошельки своих поклонников очень умело, он как бы ненароком говорил им: "Я не хочу жить на милостыню и не могу позволить себе зависеть от чьих-либо прихотей". В процессе своего исследования Труф натолкнулась на странную картину. Она выяснила, что Торн получал большие пожертвования, и решила узнать откуда. И тут она все поняла: последователями Торна Блэкберна были не просто молодые люди, а богатые и очень богатые, то есть те, кто умеет обращаться с деньгами и неохотно отдает их мошенникам. У Торна на таких богатеньких был отточенный нюх, он чуял их издалека и, нацелившись, разорял дотла. Ибо кроме нюха у него был и некий шарм, обезоруживающий человека и делающий его покорным. Полиция прекратила расследование дела о смерти Катрин и отпустила тех, кто в 1969 году проживал во Вратах Тени, совсем не из милосердия и не от избытка либерализма. Хиппи оказались на свободе потому, что они все были богаты. Вот на эту интересную деталь Труф и наткнулась. - Среди них не было никого беднее биржевого маклера, - сказала Труф вполголоса. - Торн явно не принадлежал к тем, кто считает, что рай может быть и в шалаше. На этот счет у него взгляды были несколько иные. Но еще неожиданней было другое. Нигде Труф не нашла и намека на то, что Торн, выманивая у своих поклонников деньги, клал их себе в карман. Стройная теория Труф, в которой ее отец стойко занимал место мошенника и вымогателя, набивающего собственную мошну, начала рушиться. Собственно говоря, она уже рухнула. Если Торн не наживался на полученных деньгах, какой же он, к черту, мошенник? Торн получал и наследства, хотя и не свои, но тратил все деньги на то, что называл работой. Было и несколько экстравагантных проектов, в частности отделка пола храма чистым серебром. Да, Блэкберн, оказывается, мог не только добывать деньги, но и расточать их. - Но несмотря ни на что, его намерения были чисты, - констатировала Труф со вздохом. - Да, папа, что же мне с тобой делать? Сейчас, в начале девяностых, когда все знают цену деньгам и ненавидят алчность, стоит Труф только сообщить о финансовых делах Торна Блэкберна, и его репутация будет сразу подмочена. Но хочет ли она делать это? Действительно, хочет? Все еще хочет? - Джулиан идет, - провозгласила Лайт. Услышав голос сестры, Труф чуть не подпрыгнула от неожиданности. Джулиан, одетый в тонкий свитер из шелка и твидовые слаксы, был похож на карточного шулера высокого пошиба, находящегося в отпуске. Он закрыл дверь и направился к Труф. - Я перебил тебя? - спросил он, заглядывая в бумаги. - Составление биографической справки в самом разгаре? Извини, я не знал. - Он взял одно из писем Торна. Внезапно Труф подумала о том, сколько же стоят все эти бесценные, невосполнимые и незаменимые письма? - Джулиан, а как... - Она замялась. - Прости, пожалуйста, но каким образом... Джулиан улыбнулся. - Ты хочешь спросить, сколько квартир я обокрал? Не стесняйся, я охотно отвечу - ни одной. Сегодня веселье Джулиана граничило с эйфорией. Таким беспечным Труф его еще не видела. - Вижу, что я разочаровал тебя, - сказал он со смехом, - но все значительно прозаичнее. Я давал объявления во все журналы, касающиеся магии, и мне приходили предложения. Так или иначе, но все здесь находящееся я купил. Одно плохо - Торн не хранил писем, написанных ему, так что в большинстве случаев это односторонняя переписка. Труф уже заметила это, только несколько самых тоненьких папочек содержали письма Торну. Конечно, это не значило, что писем не существовало вовсе. Где-то, может быть, они и были, но, если их не достал Джулиан, Труф могла бы попробовать сделать это. Если не деньги, то источники у нее были. - Ты вынуждаешь меня сказать, что есть вещи, которые нельзя купить, - сказала Труф. - Согласен, есть, но их очень-очень немного, - певучим голосом ответил Джулиан. Он едва сдерживал свою кипучую энергию и игривое настроение. - И как я успел заметить, эти вещи - самые главные в жизни. Ну а что у тебя? Удалось узнать что-нибудь интересное о Торне Блэкберне? - Не так много. Грошовые сведения о его магических турне, чуть больше о финансовых делах. - Труф не удержалась и спросила: - Джулиан, ты знаешь о Блэкберне больше всех. Где он родился? Как получилось, что он... ну, стал заниматься оккультизмом? - Отдаю должное вашему такту, мисс Джордмэйн. Я, право слово, ожидал, что вы скажете иначе. К примеру, "как это его угораздило заняться этим идиотизмом?". - Он выдвинул кресло и сел рядом с Труф. - Попытаюсь, насколько возможно, ответить на твой вопрос. - Он вытянул руки и стал внимательно разглядывать кончики своих пальцев, будто то, что он собирался сказать, было написано на них. - Насколько мне известно, Торн был англичанином или по крайней мере много времени провел в Англии. Прошлое его похоже на неоконченную историю, вначале которой лежит убийство. В ней много загадок и мало ответов. Рассказывать тебе легенды, а не конкретные факты мне не хочется, - говорил Джулиан, продолжая разглядывать ладони и хорошо отполированные овалы ногтей. Труф непроизвольно следила за ним. - По одной из версий, англичанкой была его мать. В конце войны, в сороковых годах, она вышла замуж за американца, тогда многие так делали. А возможно, что она переехала со своим мужем в Соединенные Штаты, что говорит о том, что Торн мог родиться и здесь, - рассказывал Джулиан. - Поговаривают также, что его родители умерли очень рано, и после их смерти Торн вернулся в Англию, к родителям своей матери. В свое время ФБР завело досье на него, и часть материалов мне удалось увидеть. Проделал я это с помощью мощной магической атаки - обратился к властям и намекнул на то, что свобода доступа к любой информации гражданам США гарантирована конституцией. - Улыбаясь, Джулиан посмотрел на Труф, и она увидела его глаза, яркие и прозрачные, как Карибское море. Только взгляд их оставался по-прежнему пристальным, змеиным. - А больше они о нем ничего не знают? - спросила она. Труф чувствовала, что стоит ей заговорить, и невидимая паутина, которой продолжал опутывать ее Джулиан, тут же рвется. - Их больше интересовало, не с кем он ходил в школу, а с кем он встречался тогда, - задумчиво ответил Джулиан. - Очень недальновидно с их стороны, я считаю. Они не очень много насобирали, Торн был человеком крайне осторожным и подозрительным. Что касается меня, то я не старался выяснить его жизнь, мои интересы лежали совсем в другой плоскости. Подозреваю, и имею на это основания, что Торн не настоящее имя, а несколько измененная девичья фамилия его матери. Если бы я хотел выяснить его биографию, я бы начал с фамилии Торне. Настоящее его имя было Дуглас, а полностью - Дуглас Торне Блэкберн. - Как-то странно называть его Дуг, - заметила Труф. - Полагаю, что будет нелегко, но я попытаюсь найти какие-нибудь записи о браках американских военнослужащих. И начну я с северной части Англии. - Почему именно оттуда? - спросил Джулиан, и Труф не раздумывая ответила: - Он говорит с акцентом, ливерпульским или бирмингемским. - Она не сразу поняла, что проговорилась. А поняв, прикусила язык, но было уже поздно. Она попыталась увести разговор. - У жителей Южной Англии произношение другое. Если Торн жил со своими дедом и бабкой, он, конечно же, многое перенял от них в произношении, - неуверенно говорила Труф. - Акцент в голосе? - переспросил Джулиан. Труф ожидала продолжения. "А где же ты его слышала?" - должен был спросить он. Он действительно говорил с акцентом, но услышать его было очень непросто. Торн старательно избегал его, и только когда беседовал с друзьями, можно было услышать его. Во время концертов и выступлений уловить акцент было практически невозможно. На пленках речь звучит без акцента, а вот когда он говорил во Вратах Тени со своей дочерью, она его слышала отчетливо. Труф понимала свою оплошность, щеки ее покраснели, она опустила голову. Джулиан молча смотрел на нее, словно обо всем догадываясь. Или Труф казалось, что у него такой понимающий взгляд? - Я слушала записи и смотрела пленки, - произнесла она. - Отчетливо слышно, если прислушиваться. - Ее бесцветный голос звучал неубедительно. А что, если она расскажет все, что произошло, это прозвучит правдоподобней? Джулиан продолжал внимательно разглядывать Труф. - Да, - наконец произнес он. - Если Торн к кому-то из нас и придет, то только к тебе. Что Труф оставалось делать? Признаваться, что она, человек, который не верит в привидения, разговаривала со своим отцом? И это после того, как она шантажом заставила Джулиана согласиться на установку в доме различного оборудования для разгона духов? Прекрасно! Труф отвернулась и заметила, что Лайт куда-то исчезла. - Лайт, - сказала Труф. Она встала и оглядела комнату - девушки нигде не было. - Она была здесь, когда я входил, - безразличным голосом произнес Джулиан. - Должно быть, наши разговоры ей надоели, и она ушла. Не волнуйся, Труф, ты еще заметишь, что на своих мягких, как у кошки, лапках Лайт способна появляться так же неожиданно и незаметно, как и исчезать. Она уже не маленькая, ничего ей тут не грозит, пусть гуляет. Я нисколько не сомневаюсь, что к обеду она вернется. - Но... - попыталась протестовать Труф. - Не переживай, - твердо произнес Джулиан и положил свою руку на ладонь Труф. Она неохотно опустилась в кресло. Прикосновение теплой руки Джулиана вызвало в ней легкий трепет. Нравилось ей или нет, но в словах Джулиана была определенная правда - Лайт вполне самостоятельная, дееспособная девушка, и Труф должна либо признать это, либо отправлять Лайт в больницу. В такую, из которой ее вытащил Джулиан и последствия пребывания в которой она уже видела. - Да, ты прав, - ответила она, хотя все ее естество восставало против этих слов. Но не говорила ли в ней просто уязвленная гордость? Самоуверенность, чувство, которое Труф воспитывала в себе все эти годы, тоже может быть своего рода ловушкой? Труф никогда еще не чувствовала себя такой неуверенной. Она понимала, что ей нужно защищать Лайт, но не знала как. - Ну что ты так переживаешь? - тихим, почти интимным голосом произнес Джулиан. - Моя работа идет великолепно, твоя, судя по всему, тоже обещает принести некоторые плоды. Что еще нужно? Если ты считаешь, что поездка в Англию будет тебе полезной, я буду счастлив взять на себя все расходы. У меня достаточно широкие связи в определенных сферах. Тебе нужны рекомендации? Что тебя так тревожит? - Ты очень добр ко мне, Джулиан, - протянула Труф. - Моя цель в этом тоже просматривается, - поправил ее Джулиан. - Я не меньше тебя заинтересован в раскрытии некоторых тайн из прошлого Торна Блэкберна. Прежде всего, я хотел бы узнать, правда ли, что крестником Торна является Элайстер Кроули? Я слышал также, что дед Торна был членом ордена Золотого рассвета. Тоже было бы неплохо узнать. - Слова и манящая улыбка Джулиана возбудили интерес Труф. И не только научный. - И когда вообще Торн родился? Пока мы считаем, что в тридцать девятом году, но никаких фактов на этот счет нет, - прибавила Труф. - Война, по крайней мере для американцев, длилась с сорок первого по сорок пятый год. Если твоя теория верна, то Торн родился не раньше сорок второго года. - Это не исключено, - ответил Джулиан. - Тогда в шестьдесят девятом ему было двадцать семь лет. - Когда он умер, - бросила Труф. - Точнее, когда он исчез, - мягко поправил ее Джулиан. - И несмотря на то, что поисками Торна занимались лучшие сыщики полиции округа и штата Нью-Йорк, а также и ФБР, Торна они не нашли. Труф покачала головой, обдумывая сказанное. У нее не было ответов даже на самые простые вопросы о Торне Блэкберне, казалось, что не только вся его жизнь, но и смерть окутаны завесой мистики и самоуверенности. - А что, Труф, почему бы тебе не съездить в Англию? - Ей вдруг показалось, что он уговаривает ее. - Или поедем вместе. Как ты смотришь на то, чтобы провести Рождество в Париже? - Уж не соблазнить ли ты меня решил? - Труф всегда подводила манера сначала говорить, а потом уже думать. Она снова вспыхнула. - Извини, Джулиан, я совсем не то хотела сказать, - начала она оправдываться. - Ничего страшного не случилось. Но я действительно сделал робкую и очень галантную попытку к этому, а ты меня сразу раскусила. - Он засмеялся и, взяв руку Труф, посмотрел на ее ладонь. - Труф, ты очень восприимчива и совсем не наивна. Уверен, ты знаешь, что человек с такими возможностями, как у меня, почти ни в чем не нуждается. Я хочу попросить тебя, не согласишься ли ты пообедать со мной, но не во Вратах Тени, а в другом месте? Труф посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Она была так взволнованна, что не сразу сообразила, что он просит, а когда поняла, то оставалось только согласиться. Труф кивнула, как ей снова показалось, по чьей-то подсказке. Небольшая гостиница "Зеркало реки" находилась в часе езды от городка Убей Тень. Знаменита она была тем, что из ее окон открывался величественный вид на Гудзон, а еще своей изысканной кухней. И то, и другое можно было рассмотреть во всем их великолепии с застекленной со всех сторон террасы. Как только Джулиан подрулил на БМВ ко входу в "придорожный домик", Труф про себя горячо поблагодарила провидение - не за то, что оно толкнуло ее на покупку того самого платья из зеленого шелка, а за то, что надоумило надеть его. Труф была в нем сказочно красива. - Ты прекрасна, принцесса, - восхищенно сказал Джулиан и, обняв ее за плечи, легонько прижал к себе. Труф улыбнулась. Джулиан отдал гардеробщику свое пальто и накидку Труф. - Постарайся продержать меня до полуночи, иначе я снова превращусь в тыкву, - ответила она. Некогда "Зеркало реки" было провинциальным пансионом джазового века, разбогатевшим на нелегальной торговле канадским виски во время сухого закона. У причала, принадлежавшего хозяевам, частенько сгружали свой опасный товар местные контрабандисты. Много времени прошло с тех лет, и "Зеркало реки" много пережило. Удары судьбы, перемежающиеся с налетами полиции, сделали свое черное дело - гостиница постепенно приходила в упадок, пока в 1979 году ее не приобрели братья Рандольфы - Джулиан и Питер, оба выпускники ЦРУ, но только не того ЦРУ, что занимается разведкой, а того, что занимается образованием. Сокращение ЦРУ значит еще и "Центральный региональный университет", где кроме всего прочего есть факультет кулинарии и ресторанного дела. Вот его-то склонные к авантюрам братья и закончили. Почти двадцать лет тяжелой работы и постоянные расходы на рекламу в "Нью-Йорк мэгэзин" оправдались - настал момент, и "Зеркало реки" превратилось в одно из престижнейших мест округа, любимое место для свадеб. Сейчас для того, чтобы поужинать, посетителям приходилось записываться. - А ты знаешь, тут тоже водятся привидения, - прошептал Джулиан на ухо Труф, когда вальяжный метрдотель провожал их на террасу. - Не шути так, - улыбнулась Труф. Они сели за столик, и Труф посмотрела на реку. Вид очаровал ее. Хотя солнце уже село и на реку опустилась тьма, кусты, окаймлявшие дорожки, ведущие к Гудзону, стояли будто залитые тихим светом. Труф видела огни танкера, упорно плывущего вверх по реке. - Нет, - настаивал Джулиан. - Я нисколько не шучу. Подошел официант. Он был внимателен и услужлив, но в меру. Чувствовалось, он хорошо знает цену, и себе и этому месту. - Что будем пить? - спросил Джулиан. - Шампанское? Слишком банально, может быть, закажем коктейль? - Нет, лучше шампанского. - Труф подумала, что игристое вино, которое она всегда ассоциировала с именем, более безопасно, чем все другие. Даже если и возникнет соблазн выпить его побольше, никакими особыми неприятностями это не грозит. Ко всему прочему ей следует быть постоянно начеку и внимательно слушать все, что говорит Джулиан. Нужно дать ему возможность выговориться и посмотреть, под какой монастырь он себя подведет. "А зачем мне все это нужно? Ведь во Вратах Тени нет человека более открытого и бесхитростного, чем Джулиан. Какие такие страшные секреты собираюсь я из него вытягивать? Он же мне сам все охотно рассказывает". - Ты говорил о местном привидении, - напомнила Труф. Подошел официант. - Пожалуйста, Perrier-Juet, и если во льду, то только в мелком. А на десерт P-J grande cuvee урожая девятьсот восемьдесят второго года, - произнес Джулиан, и официант, поклонившись, удалился. - Да, относительно привидения, - согласно кивнул головой Джулиан. - Старый добрый Джозеф Педан, построивший это местечко, был обычным бандитом начала века в стиле Вильяма Рэндольфа Херста. Этот дом он строил с размахом, не один солидный британский особняк был обчищен в поисках подходящей лепнины, мебели, картин и других предметов искусства. Сейчас ничего из этого здесь нет, сломано или увезено при переделке в ресторан. Однако в лучшие дни этот дом больше походил на музей. Но старику не повезло, вместе с заказанной и полученной от одного почтенного английского джентльмена кое-какой обстановкой приплыло и привидение. Шампанское было принесено, открыто, попробовано и оценено по достоинству. Труф сначала отпила маленький глоток, затем сделала еще один, но уже побольше, и чуть не зажмурила глаза от удовольствия. Она не раз пробовала шампанское на вечеринках в Тагханском университете, но это вино отличалось от подаваемого в учебном заведении напитка как небо от земли. "Смотри, будь осторожна, Элли. Ты уже не в Канзасе". Труф медленно пила вино, слушая неторопливое повествование Джулиана. Она не очень вслушивалась, поскольку подозревала, что он рассказывает ей анекдот с длинной бородой о мультимиллионере и о призраке в библиотеке, часть местного фольклора. - ...и когда ты увидишь женщину в прекрасном бальном платье, можешь говорить с ней о чем угодно, только не спрашивай, какой сейчас час, - закончил Джулиан. Предполагалось, что, услышав рассказ, Труф должна рассмеяться, что она добросовестно и сделала. Снова подплыл официант, держа в руках меню. - Если ты не возражаешь, я попрошу Питера принести нам что-нибудь на его вкус, - сказал Джулиан и вопросительно посмотрел на Труф. Неторопливость происходящего, какая-то даже пассивность вышибла Труф из колеи. Она чувствовала, что закопалась во множестве вопросов и магических загадок, но, разгадав последнюю в этом ряду, получит утвердительные ответы на все предыдущие. "Он что-то собирается объявить, и очень хотелось бы знать, что именно. Кажется, я ничем не заслужила, чтобы он так старательно пудрил мне мозги. Все, что я могу предложить ему, он может получить где угодно со значительно меньшими затратами", - думала она. Однако долго сохранять такой цинизм перед лицом обаяния, щедро расточаемого Джулианом в этот очаровательный вечер, было попросту невозможно. В конце концов Труф растаяла, все тревоги дней, прожитых во Вратах Тени, постепенно улетучились, и она ощутила себя гостем в царстве голливудской нереальности. - Уверяю тебя, что здесь мы находимся не просто так. На это у меня есть несколько причин, - говорил Джулиан. Официант принес и поставил перед ними тарелки с холодной закуской, нежнейшей, почти воздушной. - Ты мне нравишься, - произнес Джулиан, стыдливо опустив голову. - Я постоянно казню себя, что на днях слишком грубо разговаривал с тобой. Мне не хотелось бы, чтобы ты думала обо мне плохо. Можешь считать, что сегодня я пытаюсь загладить свою вину. - Да. - Труф покачала головой и нахмурилась. - Ты ведешь себя настолько ужасно, что я даже не могу вспомнить, что, собственно, произошло на тех днях, о которых ты говоришь. Она взяла вилку и попробовала закуску. Она просто таяла во рту. Труф мысленно представила себе предполагаемый счет за ужин и еле удержалась, чтобы не чертыхнуться. Но если богатые ведут такой образ жизни и Джулиан тоже, Труф согласна с этим смириться. А разве не это предлагает ей Джулиан? Причем очень настойчиво. Охвативший ее внезапный холод был настолько силен, что Труф поперхнулась. Джулиан не просто так привел ее сюда, он собирается что-то предложить ей. Но что? - Извини, Джулиан, я не расслышала. О чем ты говорил? - Ничего страшного. Я хочу сказать, что ты неправа, если думаешь, что я не хочу дать вам исследовать Врата Тени. После нашего разговора я подумал и решил вот что. В ноябре я уезжаю, и, если твои друзья захотят побегать по поместью со своей аппаратурой, я могу предупредить Хоскинса, они заедут к нему и возьмут ключ. Я, конечно, могу попросить Хоскинса побыть в поместье, если так будет лучше. - Это будет прекрасно, - сказала Труф. "Но слишком поздно. То, что здесь затевается, произойдет на следующей неделе". - Я поговорила с Диланом, то есть с доктором Палмером, это наш тагханский ловец призраков, он очень заинтересовался твоим домом. "Ну не идиотка ли я?" - подумала Труф, продолжая: - Он пообещал прислать некоторое оборудование заранее. Полагаю, что оно скоро должно прийти. Ты не возражаешь? Труф бесстрастно отметила, что она ведет себя так же отвратительно, как и любой человек, спекулирующий на хорошем отношении к себе. Ни эта манера, ни такие люди ей не нравились, но, когда самой ей что-нибудь было нужно, Труф моментально становилась такой же. Ну как Джулиан может сейчас быть против? Да он будет выглядеть идиотом в собственных глазах. - Если тебе это так нужно, я нисколько не возражаю, - ответил он. - Единственно, что меня беспокоит, и ты, надеюсь, понимаешь причину моей тревоги, так это сохранение всего в тайне. Я не хотел бы, чтобы имя Торна смешивали с грязью. Полагаю, ты уже неплохо изучила нас и понимаешь, что меньше всего мы стремимся оказаться в центре внимания. Никому и ни о чем - ни слова. "Изучила вас? Нет, Джулиан, я совершенно не знаю ни тебя, ни остальных". - Торн очень любил создавать вокруг себя шумиху, - вставила Труф, заметив, что закуска неожиданно исчезла. Появился официант и унес пустые тарелки. - Все это было очень давно и совсем в другой стране, - произнес Джулиан и криво усмехнулся. - Сейчас подобная открытость неуместна. В сущности, Торн был человеком невинным и наивным. Снова явился официант, неся поднос с большими тарелками. Джулиан наполнил бокалы шампанским. "Невинным? - размышляла Труф. - Едва ли. Искренним, возможно, но..." Да, его можно считать искренним и зараженным идеализмом того времени. Только вера привела его к оккультизму. Подобно всему тогдашнему поколению, Торн хотел наполнить планету миром и любовью, но странным способом. Он возжелал вернуть на землю золотой век. Но его не интересовало, насколько это правильно. - Как угодно, - Труф пожала плечами. - Тем не менее дать полную характеристику Торну сможет только его биограф, да и то после тщательного изучения всех имеющихся материалов. - Touche, - произнес Джулиан и поднял свой бокал. - Я пью за девушку, чей внутренний мир так же прекрасен, как и она сама. Казалось, что Торн Блэкберн незримо присутствовал в продолжение всего обеда. Не замечая робких попыток Труф перевести разговор на него самого или делая вид, что не замечает их, Джулиан усиленно рассказывал ей о Торне Блэкберне: о его житии в Сан-Франциско, о "таинственном школьном автобусе" и путешествии в нем через всю страну, а также о восьмимесячном пребывании Торна в Мексике, когда у него возникла идея, несколько позже переросшая в решимость, выполнить ритуалы, которые затем и составили "Страдающую Венеру". Труф уже не пыталась задавать Джулиану вопросы. Ее подмывало рассказать о своем разговоре с Торном во Вратах Тени, но она подумала, что если он действительно разгуливает по поместью, то Джулиан его также должен был видеть. Или она рехнулась, и у нее начались галлюцинации. Труф была ученым и подобной возможности также не исключала. - Я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы узнать, где эта книга находится сейчас, - продолжал говорить Джулиан. Неслышно подошел официант и унес тарелки. - "Страдающая Венера" хранилась во Вратах Тени, это мы знаем точно. До самого последнего дня Торн работал над ней, то изменяя некоторые ритуалы, то дополняя их. Полиция искала книгу, но не нашла. Я тоже пытался это сделать, перерыл весь дом, но безуспешно. Книги нет. - Зачем полиции понадобилась эта книжонка? - спросила Труф, чувствуя себя крайне неловко. Разговор принимал довольно неожиданный и острый оборот. Интересно посмотреть, каким было бы лицо Джулиана, если сказать, что милая его сердцу книга уже несколько дней находится рядом с ним. В частности, сейчас она находилась в багажнике автомашины Труф. Труф не умела, да ей никогда и не нравилось хранить секреты, ни свои, ни чужие. Джулиан не подозревал, что книга находится у нее, нет, скорее он тешил себя надеждой. Еще немного, и Труф скажет ему о книге." Но тихий внутренний голос - может быть, это голос самосохранения? - предупредил, что она должна молчать. Об этом ее просила тетушка Кэролайн. Труф смолчала. Джулиан искал все, что когда-то принадлежало Торну Блэкберну, и Кэролайн Джордмэйн явно не выпала из его поля зрения. Он наверняка нашел ее и разговаривал с ней. Раз она не отдала книгу, значит, и Труф тоже не должна этого делать. Иногда Труф казалось, что она нащупывает неясный след, ухватывается за невидимую веревочку, еще чуть-чуть, и она сделает какое-то невероятно важное открытие. Но стоило Джулиану снова начать говорить, как непонятно откуда возникающее ощущение близкой разгадки тотчас исчезало. - Дело в том, что против Торна возбудили уголовное дело и искали все, что могло бы свидетельствовать против него. Чего они хотели увидеть в "Страдающей Венере", мне неясно, но тем не менее книгу искали. В кругах, связанных с магией, о "Страдающей Венере" хорошо знали, в своих дневниках и статьях Торн часто говорил о ней, - задумчиво произнес Джулиан. Сколько раз Труф говорила себе, что ей необходимо читать не только письма Торна, но и его книгу. Конечно, в ней ничего не понятно, но нужно заставить себя. А может быть, имеет смысл попросить Торна восстать из мертвых и объяснить ей кое-какие непонятные места? Труф чуть не прыснула, настолько ей понравилась ее легкомысленная шутка. - Я полагала, что тебе не нужен этот молитвослов, - прервала она свои размышления. - Ты же занимаешься этим... как его... - Труф проделала руками несколько неопределенных пассов, изображая то, чем, по ее мнению, увлекался Джулиан. - Наш круг действительно проделывает ритуал открытия пути, он называется еще и открытием врат, - пояснил Джулиан. - Но без книги. Труф показалось, что он поддразнивает ее, разговаривает с некоторым вызовом. - И поскольку вот уже полчаса, как я говорю не закрывая рта, позволь объяснить тебе, что открытие пути - это заключительная часть из серии ритуалов, выполняемых в течение почти десяти дней. Ключевым ритуалом является древо жизни, но рассказывать о нем я не буду, поскольку это то же самое, что пересказывать Каббалу. Потребуется много лет. Если ограничить курс сегодняшним вечером, то скажу, что первая часть открытия пути имеется, причем в самых различных вариантах. Она часто публиковалась, поскольку составляет стержень работы Блэкберна. И в том, что мы делаем сейчас, она также занимает центральное место. Девять ритуалов, входящих в нее, называются прокладыванием пути и сами по себе являются отдельной работой. Торн предписывал выполнять ритуал прокладывания пути несколько раз для того, чтобы добиться слаженности действий круга. Труф поражалась связности и даже логичности объяснения. Если магия и взаправду не является инструментом для разработки и культивирования заблуждений, тогда что это? Для чего вся эта упорядоченность и выведение закономерностей? - И его-то у вас и нет, - сказала Труф, пытаясь снова вернуть разговор в то русло, где она чувствовала себя уверенней. - Когда-то его и у Торна тоже не было, - энергично возразил Джулиан. - Извини за резкость, но я просто устал выслушивать подобные аргументы от Айрин и Эллиса. Да, у меня нет ритуала открытия пути в том виде, в каком он описан в "Страдающей Венере". Но есть Айрин, она несколько раз участвовала в ритуале еще с Блэкберном, и есть еще... - Он замолчал. - Ну ладно, не стоит больше испытывать твое благородство и тактичность, давай перейдем на что-нибудь другое. Что происходит в нашем странном доме, на оборотной стороне науки, тебя мало интересует. Эту фразу Макларена любил повторять Дилан, а Торн в свое время был знаком с профессором. Труф посмотрела на Джулиана и удивилась. Красавец, умница, человек вполне нормальный и к тому же богат. Ей так хотелось расспросить его о связях Торна с Маклареном, а затем сказать ему о... О Торне и о книге. Признаться, что шедевр века лежит преспокойно у нее в багажнике. Отдать ее, чтобы он не изводил себя воссозданием необходимого ему ритуала. И тогда... - Как ты думаешь, что шеф-повар приготовил нам на десерт? - спросила Труф, стряхивая наваждение. Десерт поразил воображение Труф. Он состоял из мороженого со свежими фруктами, слегка политых ликером, в маленьких сахарных вазочках. - Такое произведение кулинарного искусства даже есть не хочется, - улыбнулась Труф. - Тогда оно просто растает, - возразил Джулиан. Труф облегченно вздохнула. Джулиан, похоже, не собирался больше говорить ни о Торне Блэкберне, ни об исстрадавшейся Венере. Он снова стал тем же, кем впервые явился перед Труф - богатым и неглупым человеком. Немного, правда, хитроватым, но ему это даже шло. Официант убрал посуду и принес вино в покрытой капельками росы бутылке. Стоявшее на столе серебряное ведерко с искристым мелким льдом было унесено. - Ваше шампанское, сэр, - послышался голос официанта. - К сожалению, у нас не нашлось белого grande cuvee урожая восемьдесят второго года, разрешите предложить вам двойное cuvee урожая восемьдесят пятого. Смею надеяться, что вы останетесь им довольны. - Он наклонил голову, ожидая решения Джулиана. Каким странным кажется мир, где не только произносят такие фразы, но где сам смысл их является крайне существенным. Это мир больших денег и немалых привилегий, в нем все отшлифовано и выверено, здесь любая самая мелкая неточность или шероховатость воспринимается как трагедия. - Ничего страшного, - произнес Джулиан. - Ограничимся розовым, Труф? - спросил он. Как впоследствии объяснил Джулиан, cuvee - это сладкое десертное шампанское. Вино в бокалах было похоже на внутреннюю сторону раковины, оно было таким же нежно-розовым. Труф пила сладкое вино и не ощущала этого, ей казалось, что оно совсем не касается ее горла, а легко скользит по нему, подобно немного густоватому запаху роз. Вино ошеломляло, делало Труф безрассудной и безответственной. И какая-то часть ее сознания радовалась этому. "Но если я совершу какой-нибудь невероятный поступок, то только в одном случае - если захочу это сделать, а не в ослеплении блеском денег". - Тебе нравится? - послышался голос Джулиана. - Очаровательно, - ответила Труф. - Только мы, сухие архивные академики, ничего не понимаем в этой роскоши. Я, по правде говоря, к такому не привыкла. - Ну что ж, будем адаптироваться. Вы танцуете, мисс? - шутливо спросил Джулиан. Если бы Труф сказали, что в наше время еще сохранились рестораны с отдельными залами для танцев, она бы никогда не поверила, поспорила на деньги и проиграла бы. Джулиан нашел такое место, а вернее, целых три, ибо, потанцевав немного под оркестр в гостинице "Зеркало реки", они посетили еще два подобных танцевальных зала. Когда Джулиан подвел свой БМВ к дверям Врат Тени, было уже очень поздно. - Можешь выйти здесь, а я поеду поставлю машину в гараж, - сказал Джулиан. - И если не увидишь свою машину, не волнуйся, ее сегодня днем отвел в гараж Гарет. Я приказал ему сделать это еще утром. Начинаются дожди, так что машины не стоит ставить на улице. - А как же он вел ее? - спросила удивленная Труф. - Ключи у меня, я их ему не отдавала. "И не отдам до тех пор, пока не спрячу "Страдающую Венеру" в место ненадежнее. Еще уезжая с Джулианом, Труф проверила сумочку, чтобы еще раз убедиться в том, что она лежит там. - Да? Ну, значит, тогда он оставил машину здесь. Не возмущайся, если он зайдет за ними завтра утром. Желаю тебе спокойной ночи, дорогая. Труф обрадовалась. Значит, продолжения не будет и не придется противостоять нежным или не очень ласкам. Она не хотела создавать себе дополнительных сложностей, и Джулиан почувствовал это. Довольная, Труф вышла из машины. - И тебе того же, - произнесла она и, посмотрев на Джулиана, послала ему воздушный поцелуй. Поскольку в этом жесте есть некоторая доля сознательного самоунижения, Труф посчитала, что Джулиан не обидится. Уже подходя к двери, она услышала звук отъехавшей машины. От выпитого вина и музыки голова Труф шла кругом, но сознание работало четко. Как только Джулиан уехал, Труф метнулась к своей машине. Она стояла там же, где Труф оставила ее, вернувшись из города. Труф быстро открыла багажник. Книга была там. К шампанскому и музыке прибавилось расслабляющее чувство облегчения, и Труф улыбнулась. Послышался тихий звук закрываемой двери машины, значит, скоро появится Джулиан. Если Труф не хочет логического, как в магии, но нежелательного продолжения вечера, то нужно быстрее уходить. Труф торопливо зашагала к дому. Стоило только Труф войти в свою комнату, как к ней вернулось уже давно покинувшее ее чувство спокойствия и уверенности. Теперь комната не казалась Труф такой неуютной и опасной. Она стала вполне надежным и уютным убежищем. Труф понимала, что произошло. Теперь она чувствовала присутствие Торна Блэкберна, а он не сделает ей ничего плохого. Она верила в это так же, как верит доверчивый ребенок, бессознательно. Почему? Да потому, что исчез тот груз ненависти к Торну, который она носила в своем сердце столько лет. "Знание истины делает тебя свободным". Труф было уже все равно, мертв ли Торн или вернулся в этот мир. Жизнь его и поступки еще оставались для нее загадкой, таинственной, а порой неприятной, но в одном Труф была уверена вполне - ни случайно, ни нарочно Торн Блэкберн не будет причинять зла своей дочери. Когда-то он очень любил ее. Он любит ее и сейчас. С этим чувством в глубине Труф Джордмэйн какая-то ее часть, доселе робкая и забитая, начала подниматься и расправлять крылья. - Слышен глас шампанского, - пробормотала Труф вслух, поразившись тональности своих раздумий. Она со стоном рухнула на кровать и сбросила туфли. Свои новые прекрасные туфли, которые она в первый раз надела и уже успела натанцеваться. Столько впечатлений. Лежа на спине, Труф хмурилась, уставясь в потолок. Любовь - это все, конечно, очень хорошо, но для возвращения из иного мира и ее явно недостаточно. Если бы дело было в одних только привязанностях, тысячи и миллионы вернулись бы в этот мир, чтобы утешить всех своих близких, плачущих по ним. Присутствие Торна Блэкберна не объясняется одной лишь любовью. Если он в самом деле здесь. Но тогда Труф можно считать полноценной сумасшедшей, вполне созревшей для интенсивного лечения в психушке. Саму ее личную убежденность в чокнутости можно считать симптомом болезни. Чем она может доказать, что видела Торна здесь? Труф попыталась вспомнить, о чем говорил и что делал Торн в ее комнате. "Да, точно, он просил меня вернуть ему драгоценности. Они в машине, рядом со "Страдающей Венерой". Нужно завтра взять их и положить где-нибудь в доме". - Труф услышала свои мысли как бы со стороны. Но не исключено, что самым опасным и пугающим как раз является ее категорическая, безусловная вера в реальность существования Торна. 12. ИСТИННАЯ ЛОЖЬ Когда клянешься мне, что ты вся сплошь Служить достойна правды образцом, Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь... Уильям Шекспир "В ту ночь тетушка Кэролайн унесла "Страдающую Венеру" с собой. Только она могла сделать это, но что ее заставило? Скажи мне, что?" Откуда-то издалека донесся топот и шум. Труф казалось, что она слышит дробный стук копыт приближающихся коней. "Ты умная девочка, Труф, и ты все понимаешь. Все факты у тебя есть. И книга тоже у тебя. Теперь решай сама". Нет, это не лошади. "Но как же тогда..." Труф попыталась протестовать, но тут вздрогнула и проснулась. Труф осмотрелась и увидела, что лежит на кровати. Ошеломленная ото сна, она подозрительно осматривала комнату. Громкий стук в дверь вернул ее в реальный мир. - Дверь, - прошептала Труф. Голова у нее кружилась и немного побаливала. - Подождите, сейчас открою, - крикнула она и посмотрела на часы: было почти девять. "Вы с ума сошли, сейчас только девять часов утра!" - возмущенно кричало сознание Труф. Она спала всего четыре часа, неудивительно, что никак не может сориентироваться. - Труф! - услышала он голос Гарета. - Там приехал какой-то грузовик, привез шесть контейнеров. Водитель говорит, что это тебе прислали из университета. Минут через десять Труф, наскоро одевшись, но окончательно не проснувшись, стояла внизу, в прихожей, и с любопытством рассматривала в окно белый грузовик. Рядом с ним на белой гравиевой дорожке стояли четыре полутораметровых контейнера. На всех было написано "Не кантовать", "Осторожно, стекло" и "Институт имени Маргарет Бидни". Дилан не забыл своего обещания и прислал Труф оборудование, которое она у него просила. - Вы Руф Джордмэйн? - К ней подошел водитель и протянул квитанцию. - Вам нужно расписаться в получении груза. Вот здесь. - Он ткнул пальцем в листок. Труф узнала его, она сама часто пользовалась услугами отдела доставки института. Она ожидала увидеть самого Дилана и очень обрадовалась, не заметив его среди приехавших. А что бы она сказала ему, если бы он тоже появился? "Привет, Дилан, как некстати прибыл твой чертов грузовик, я как раз болтала со своим покойным папочкой"? - Меня зовут Труф Джордмэйн, - поправила она водителя и потянулась к ручке. - Доброе утро, - сказал подошедший Джулиан. В отличие от Труф он не затруднил себя одеванием. На нем была пижама, поверх которой Джулиан накинул шелковый халат. Пряди непричесанных черных волос падали ему на лоб непокорными, вызывающими запятыми. Прищурившись от яркого утреннего солнца, он с интересом рассматривал Труф. - Это из института, - пояснила Труф бодрым тоном, но фраза прозвучала фальшиво. - Они прислали мне то самое оборудование, о котором я как-то говорила. Грузчик и водитель поднесли оставшийся пятый контейнер. - Очень своевременно, - ответил Джулиан, слегка повысив голос. - Ваш институт обладает поразительно развитым чувством - присылать свои цацки в самый подходящий момент, словно все предвидя заранее. Ну что ж, вносите. Откроем контейнеры в более подходящее время, - сказал Джулиан. - Эй, приятель, - подал голос водитель. - Обычно мы доставляем ящики и тут же сматываемся. Нас ни о чем не предупредили, - аргументирование закончил он свою речь. Джулиан молча смотрел на него. - Ну и ну, - раздался мягкий голос Гарета. Труф посмотрела на Джулиана и испугалась. Не нужно было быть сильным физиономистом, чтобы понять, что он чувствовал в эту минуту. Напряжение нарастало, Труф уже начала клясть себя за то, что связалась и с Диланом, и с его проклятым оборудованием. Что ей оставалось делать? Только просительно смотреть на Джулиана. Джулиан сделал несколько шагов вперед. Он прошел мимо Труф, и в наступившей тишине она услышала, как звякнул его браслет. Утреннее солнце блеснуло в его волосах, Труф показалось, что она снова видит над головой Джулиана нимб, черный как вороново крыло. - Думаю, что вы не будете возражать, если я попрошу вас внести контейнеры внутрь, - обратился он к водителю. - Не позволите же вы заниматься этим миссис Джордмэйн, - произнес он ровным, спокойным голосом, и, хотя никаких пугающих ноток в нем не слышалось, Труф затрясло от страха. Она посмотрела на Гарета. Юноша стоял не шевелясь с выражением крайнего испуга на лице. В то же время в словах Джулиана не было ничего угрожающего. - Послушайте, мистер, - дрожащим голосом произнес Гарет. - Я и не думал вас обидеть. Просто попросил внести контейнеры, за дополнительную оплату, конечно. - Разумеется, я оплачу все дополнительные усилия, - подтвердил Джулиан, улыбаясь. Его улыбка совсем не успокоила Труф. Она поискала глазами Гарета, но тот уже куда-то исчез. - Вот и прекрасно, - сказал Джулиан, снова улыбаясь. - Хоть какое-то развлечение. Он посмотрел на взволнованную Труф. Сдерживая зевок, Джулиан позвал: - Гарет, найдется там место? - Джулиан, казалось, только сейчас заметил, что юноша куда-то исчез. Труф снова почувствовала, как в прихожей сгущается напряжение. - Может быть, они отнесут контейнеры в библиотеку? - торопливо спросила Труф. - Все равно некоторое оборудование будет устанавливаться там. - Ну хорошо, несите туда, - согласился Джулиан. Труф смотрела, как водитель и сопровождающий подхватили первый из шести контейнеров и поволокли его по лестнице наверх. Труф шла впереди, показывая дорогу, Джулиан остался внизу. Без портрета, с которого Торн отеческим оком оглядывал комнату, библиотека выглядела сиротливо и уныло. Труф подумала, что ей как виновнице следует вечером поинтересоваться у Джулиана, что он собирается делать с поврежденной картиной. Контейнеры были внесены, Труф приказала поставить их в центре комнаты, для чего понадобилось сдвигать к стенке столы, что и было добросовестно исполнено. Труф надоело стоять в библиотеке и смотреть, как водитель и сопровождающий затаскивают контейнеры. Она вышла в коридор и тут же увидела Гарета. Он, опустив голову, медленно подходил к Джулиану. Когда юноша приблизился, Джулиан, все с той же ласковой улыбкой на лице, влепил ему сильную пощечину. Шлепок прозвучал как окончательный и жестокий приговор. Труф инстинктивно отшатнулась, а затем юркнула в библиотеку. Стоя там, она погладила себя по щеке, представляя, как больно было Гарету, и сочувствуя ему. Зачем Джулиан это сделал? Ведь Гарет, пожалуй, самое безобидное существо во Вратах Тени. Рабочие, тихо чертыхаясь, продолжали возиться с громоздкими, тяжелыми ящиками. Громыхая ботинками, они то спускались вниз, и тогда их неприязненные выражения становились слышнее, то волокли наверх очередной контейнер. Труф снова выглянула в коридор и нос к носу столкнулась с Джулианом. Он внимательно посмотрел на Труф, как ей показалось, удивленным взглядом, и тут впервые Труф почувствовала, как ее начинает захлестывать стремительный водоворот дремлющего во Вратах Тени разума. Он пытается подхватить и унести ее куда-то, у него есть своя цель, и он стремится к ней. Но не исключено, что все ею увиденное является частью той самой работы Блэкберна. Впрочем, если Гарету не нравилось бы, как с ним здесь обходятся, он бы уехал. Как Труф заметила, здесь никто никого не держал, все вольны перемещаться в любом направлении. А может быть, ей просто показалось и ничего не произошло? Джулиан подошел к ней. - Ты выглядишь очень усталой, - сказал он, обнимая Труф за плечи. Сквозь тонкую ткань легкого халата Труф сразу ощутила волнующую близость и теплоту тела Джулиана. Она чувствовала смешанный запах его кожи и одеколона. - Я не принадлежу к ранним пташкам, - трепетным голосом ответила Труф. Прикосновение Джулиана сводило ее с ума, охватившее поначалу смущение начало исчезать и уступило место желанию. Она мучительно пыталась избавиться от желания прильнуть к Джулиану, ответить на его мягкий и нежный призыв. Труф почувствовала облегчение, когда в комнату, сгибаясь под тяжестью контейнера, вошли рабочие. Звуки голосов и грохот разбудили весь дом, и к тому моменту, когда последний контейнер оказался в библиотеке, обитатели Врат Тени были уже на ногах, и только тогда Труф внезапно поняла, почему водитель и сопровождающий так не хотели входить в дом. - Не хотите ли чашку кофе на дорогу? - предложила Труф рабочим, чувствуя за собой некоторую вину перед ними. - Единственно, что мы хотим, так это побыстрее убраться отсюда. Так что распишитесь, пожалуйста, - отрезал сопровождающий и снова протянул бланк. Труф взяла его и приготовилась расписываться. - Может быть, имеет смысл открыть контейнеры и посмотреть, все ли там в сохранности? - невозмутимо произнес Джулиан с угрожающей мягкостью в голосе. Стоящий позади него Карадок хрюкнул. Джулиан стоял облокотившись о косяк, в руке у него была чашка дымящегося кофе. Пока рабочие бились с грузом, он успел переодеться, теперь на нем вместо халата был великолепный костюм и рубашка с открытым воротом. Водитель посмотрел на Джулиана с плохо скрытой враждебностью, так собака смотрит на загнавшего ее в угол леопарда. - Я уверена, что с оборудованием все в порядке, - решила вступиться Труф. - Да даже если там что-нибудь и сломано, на взгляд это все равно не определишь. - Она торопливо расписалась и отдала бланк. Рабочие неестественно быстро устремились вниз. - Счастливого пути, - весело крикнул им вслед Джулиан. - Зачем ты так, Джулиан? - умоляюще произнесла Труф. - Это просто жестоко. - Труф пыталась упрекнуть его, но не могла избавиться от чувства восхищения его ледяным спокойствием и находчивостью. Одновременно она злилась на себя за свою податливость и доступность. - Хочу признаться, - ответил Джулиан, сделав несколько глотков. - Есть у меня одна слабость - я ненавижу жуликов. А особенно туповатых. - Каких жуликов? - удивленно спросила Труф. Она ожидала, что Джулиан скажет "хвастунов". - Сопровождающий не желал делать того, что ты вправе от него ожидать. Он затребовал дополнительную оплату за труд, который входит в его обязанность. В чистом виде вымогательство. Труф показалось такое объяснение абсолютно логичным. - Да, ты, наверное, прав, - согласилась она, хотя и не очень охотно. - Мужчина имеет право делать все то, на что он способен, - произнес Карадок. - Так нас учит Блэкберн. - Но... - попыталась возразить Труф и тут же запнулась. Начинать философский спор с утра, да еще на голодный желудок было глупо. - Следуя вашей логике, можно сказать, что с таким же успехом рабочие имели право обмануть меня. - Если бы они смогли сделать это, тогда - пожалуйста. Но они же не смогли. - Завтрак подан, - провозгласил Карадок, приглашая всех в зал. Он ушел, оставив Труф и Джулиана наедине. Джулиан улыбнулся. - Хватит упражняться э софистике, оставим это для иезуитов. Пойдем позавтракаем. Утешимся тем, что мы, слава Богу, проснулись и живы-здоровы. Погода прекрасная, утро у меня совершенно свободно. А чем ты собираешься заняться? - спросил Джулиан, и в голосе его Труф почувствовала приглашение. Труф вздохнула и многозначительно оглядела стоящие контейнеры. - Меня призывает долг, - ответила она со смехом. - Хочешь не хочешь, а придется разбирать аппаратуру. - Ну по крайней мере ты позавтракаешь со мной? Наш кладезь кулинарной премудрости мусью Хоскинс снова блеснул своими выдающимися способностями, - весело сказал Джулиан. - Да, и еще - отдай Гарету ключи, он поставит машину в гараж. - Не стоит затрудняться, я сама сделаю это после завтрака. - Труф показалось, что она подозрительно быстро ответила. - Мне кое-что нужно взять оттуда. "Нужно поторапливаться, только так я смогу все узнать". - Прекрасно, - сказал Джулиан. Улыбка на его лице показывала, что он доволен происходящим. - После завтрака Гарет покажет тебе, куда поставить машину. Труф полагала, что четырех часов сна окажется вполне достаточным для непродолжительной, но продуктивной работы. Завтрак тоже не будет лишним, он поможет снять усталость. Джулиан, видимо, был поклонником завтраков обстоятельных. Усадив Труф за стол, он ушел на кухню и вскоре вернулся с двумя полными тарелками в руках. Труф заметила, что за столом нет Карадока, хотя именно он так рвался на завтрак и приглашал остальных. "Интересно, куда это он улизнул с утра?" - подумала Труф. Ей также было любопытно посмотреть на Гарета, точнее, на его щеку. Увидит ли она царапины или другие следы рукоприкладства? - А вот и мы, - бодро воскликнул Джулиан, ставя на стол тарелки. - Кое-кто из нас на завтрак не ходит никогда, но упорный мистер Хоскинс готовит даже больше, чем требуется. - Кому ты принес все это, Джулиан? - испуганно попятилась Труф. - Я в жизни никогда столько не ела на завтрак. Она покачала головой, рассматривая тарелку. Омлет, ветчина, фрукты и сдобные булочки. - Все когда-то приходится начинать, - огорченно произнес Джулиан, беря вилку. - Тело человека - это машина, как и все другие нуждающаяся в горючем. - У тебя есть поразительный талант все упрощать, - воскликнула Труф. - А разве ты сама занимаешься не тем же? Как там называется твоя мудреная наука, статистическая парапсихология, что ли? Все зависит от того, что ты знаешь. "Я знаю, что я почти ничего не знаю. Точнее, не слишком много", - подумала Труф. Карадок и Гарет вошли вместе. Гарет сразу направился на кухню и через несколько минут вернулся с тарелкой, в которой горкой лежали бутерброды с ветчиной и маслом, намазанные джемом булочки и пирожные. Он уплетал все, непринужденно разговаривая с Карадоком. Труф восхитилась его самообладанием. Она посмотрела на его щеку, но никаких следов пощечины не увидела. - Когда народ встанет, - сообщил он Труф, прожевывая бутерброды, - я соберу всех, и мы поможем тебе распаковать контейнеры. - Народ, - пояснил Карадок, - это мы с Гаретом, Хиауорд и Доннер. Эллис не в счет, он сегодня, мягко говоря, не будет иметь возможности оказаться вам полезным. - С Эллисом все нормально, - добродушно возразил Гарет, защищая своего отсутствующего друга. - Кстати, если вы хотите загнать в гараж свою машину... - начал было он и осекся. - Мисс Джордмэйн хочет не этого, - прервал Гарета Джулиан. - Она желает противопоставить оккультизму холодную парапсихологию. Труф с обожанием смотрела на Джулиана, ей понравилось, как он пытается втянуть Гарета в разговор. - Я бы очень хотел узнать, что это за чудодейственные приборы ей прислали, - закончил Джулиан. - Честно говоря, я не очень большой специалист в этом, - сказала Труф. - Моя ипостась - обработка уже полученных данных, выяснение возможностей, подсчет вероятностей и все такое прочее. Как-то я даже составляла статистические данные о непредвиденных, случайных повреждениях инфракрасной пленки в процессе работы, то есть определяла, насколько можно верить полученному снимку. Случалось, что то, что считалось фотографией призрака, на поверку оказывалось всего лишь дефектом пленки. - Свидетельства очевидцев, ты, разумеется, в расчет не принимала, - уверенно произнес Джулиан. - Свидетельства такого рода не слишком надежны, - откликнулась Труф. Она обрадовалась появившейся возможности объяснить обитателям Врат Тени суть своей работы. - Человеческий глаз и чувства легко обмануть, машина же всегда будет объективна. - Какое счастье, - проговорил Джулиан, - верить в то, что машину невозможно обмануть. Труф почувствовала в его словах легкое раздражение. - Я согласна, наши инструменты несовершенны, но это все, что у нас есть. Можно сколько угодно говорить о том, как бы сделать их лучшими, но если не работать с ними сейчас, мы вообще никуда не продвинемся, - резко возразила она. - Совершенно справедливо, - согласился Джулиан. - Именно из этого следует, что необходимо в равной степени доверять и человеку, и машине. - Джулиан намазал булочку маслом и принялся жевать. - Меня всегда удивляло, что скептики, высмеивающие очевидцев появления призраков или пришельцев, никогда не задаются простым вопросом - почему эти люди видят все это? Труф была вынуждена признать, что аргумент вполне резонный. - У меня нет таких данных, но может быть, и задаются, - парировала она. Пристальный взгляд Джулиана не помешал Труф всерьез заняться омлетом. - Нам следует согласиться с сэром Исааком Ньютоном, говорившим, что мы стоим у края безбрежного океана абсолютных знаний и подбираем разноцветные раковинки, которые волны выбрасывают к нашим ногам, - сказал Джулиан. "Возможно, он и прав. - Труф мысленно согласилась с ним. - Но не думаю, что человек будет долго довольствоваться этими подачками. А гадать, что было, если б море да закипело и кабы у свиней были крылья, тоже не самый научный метод". - Поскольку ты не хочешь, чтобы я присоединился к вам при установке машин для отлова призраков, я удаляюсь к себе, - сказал Джулиан после завтрака. - Пойду читать письма. Если тебе потребуется моя помощь, не стесняйся, заходи. - Обещаю тебе это, - ответила Труф. Не доев завтрак, она пошла в свою комнату за ключами от машины. Уже спускаясь вниз, она напряженно думала, куда бы спрятать "Страдающую Венеру". Бестактные вторжения Фионы показали, что комната перестала быть безопасным местом для хранения книги. Даже если незатейливая девушка больше не припрется, то есть еще полдюжины других кандидатов, способных совершить непрошеный визит. Книгу можно спрятать в комнате Лайт. Неожиданно пришедшая мысль показалась Труф разумной в своей невероятности. Кто, в самом деле, будет обшаривать комнату бессловесного дитя, будучи абсолютно уверенным, что ей просто нечего прятать. Когда Труф была в комнате у Лайт, она заметила в ней множество шкафчиков и полочек. Не осматривает же их Лайт? Если она не будет знать, что книга находится у нее в комнате, то и не подумает ее искать. Да и обнаружив, Лайт вряд ли побежит отдавать ее Джулиану. Правда, если Торн существует в реальности, а не является плодом ее воображения, то он защитит и Лайт. Как-никак она тоже его дочь. Поеживаясь от утреннего холода, Труф шла к своей машине. Она стояла там же, где ее и оставила Труф. Придирчиво осмотрев машину и убедившись, что в нее никто не залезал, Труф открыла багажник. Перстень, ожерелье и книга были на месте. Труф осмотрелась, быстрыми движениями засунула "Венеру" и драгоценности в сумочку и тут же закрыла ее. Вслед за этим она захлопнула багажник. Все шло превосходно, кроме одного - Труф не знала, где находится гараж. Она с сожалением подумала, что напрасно не приняла помощь Гарета. "Тоже мне, героиня готического романа из жизни частных детективов", - ухмыльнулась она. Вскоре тайна гаража была успешно раскрыта. Его местонахождение Труф выяснила очень просто - она вспомнила, куда ночью поехал Джулиан, пошла по узкой, посыпанной гравием дорожке, завернула за дом и вскоре уткнулась в невысокий дом, некогда служивший, вероятнее всего, конюшней. Двери гаража оказались открытыми, и Труф увидела стоящий там импозантный БМВ Джулиана, белый потрепанный "вольво" и сверкающий черной краской тяжелый мотоцикл с серебряными звездами на бензобаке. Труф подумала, что он принадлежит, скорее всего, Хиауорду, поскольку только он был похож на человека, способного гонять на такой сногсшибательной машине. "С какого это времени ты начала считать мотоцикл сногсшибательной машиной?" - спросила себя Труф. В последнее время ей постоянно казалось, что всю жизнь она провела в полусне и теперь, когда проснулась, многое увидела как бы заново. У Труф совершенно неожиданно появлялись новые симпатии и антипатии, о наличии которых она даже не подозревала. Да и ее ли они на самом деле? В кого она здесь превращается? Кем она становится? Труф вздохнула. Задача у нее было простецкая - любыми средствами дожить до ближайшей пятницы. В понедельник, то есть в хэллоуин, Джулиан намечает проводить свои ритуалы. Которые, как и следует ожидать, кончатся ничем... "Ничем? Один из этих ритуалов убил твою мать". Ее убил не ритуал и не магия, а наркотики. Торн невиновен. "И ты в этом уверена? Признайся честно". Торн не убил бы Катрин Джордмэйн, он любил ее. "Какое невероятное благородство, - шептал коварный внутренний голос. - А приходила ли тебе в голову такая интересная мысль, что твой невинный, великий Блэкберн был поражен случившимся не меньше остальных?" "Об этом его нужно непременно спросить, - решила Труф. - Когда я увижу его, обязательно задам ему этот вопрос". Теперь, когда Труф знала, куда ей нужно отправиться, она быстро поставила в гараж свой "сатурн" и пошла к дому. Потяжелевшая, перекинутая через плечо сумка стучала ей по бедру, но Труф не замечала этого. Глядя на Врата Тени, было трудно поверить, что этот безмятежно стоящий дом какой век считается средоточием безумия и потустороннего мрака. Все проведенные Труф исследования неопровержимо это доказывали. Илия Чеддоу зарубил всю свою семью в 1872-м, более века назад. Смерть Катрин Джордмэйн и исчезновение Торна Блэкберна - события более свежие - произошли всего двадцать шесть лет назад. Здесь, возле дома, невозможно было поверить и в то, что и сама Труф всего каких-то пару дней назад чуть не замерзла в библиотеке. Невероятной казалась и способность Лайт говорить от имени Торна. Однако Труф и это слышала. Подойдя к дому, Труф увидела, что дверь открыта. Она остановилась и спряталась за ближайшие деревья. Труф не понимала, почему она вдруг решила затаиться, но вскоре поблагодарила судьбу за это наитие. Сначала на пороге дома появился Майкл. Одет он был как обычно, то есть в строгий костюм-тройку и галстук, подчеркивающий официальность канонической одежды, если Майкл и вправду принадлежал к какому-нибудь братству. Он немного постоял, затем повернулся и протянул руку, и тут Труф увидела, как из двери дома выходит Лайт. Труф едва не остолбенела от неожиданности, увидев ее. Если бы Труф сказали, что у девушки есть такая одежда, она бы ни за что не поверила. На Лайт был прекрасно сшитый, элегантный темный костюм. Волосы девушки были тщательно уложены и заколоты. Лицо ее поразило Труф отсутствием дурашливой улыбки, оно было на удивление серьезным и совсем не детским. Даже наоборот, это было лицо зрелой, умной и красивой женщины. Труф открыла рот от изумления. Куда девалась эта маска простодушного, великовозрастного ребенка с отсутствующим взглядом? На какое-то мгновение Труф подумала, что это не Лайт, но, присмотревшись повнимательней, она убедилась в обратном. Из дома, улыбаясь, выходила ее сестра. Но тогда к чему эта комедия масок? И что за всеми этими превращениями стоит? Майк обнял Лайт за плечи, и они пошли по дорожке к воротам. Труф показалось, что фигуры их светятся в лучах яркого солнца. Майкл улыбнулся Лайт, она легонько шлепнула его по щеке. Труф смотрела, как они удаляются. "Может быть, он увозит ее? Ну и слава Богу, это даже к лучшему", - подумала Труф. Труф потерла лоб, потрясенная увиденным. Внезапно у нее начала побаливать голова, видимо, недосыпание давало о себе знать. Труф подумала, что это место ужасающе действует на нее, давит, выводит из себя своими странностями. Честно говоря, она хотела, чтобы Майкл увозил Лайт из поместья, а не от нее. Но как раз этого-то Майкл и не собирался делать. Но удивлялась Труф недолго, вскоре к ней вернулась ее обычная холодная практичность. - Во всем есть свои положительные стороны. Утешимся тем, что в комнате Лайт сейчас никого нет, - пробормотала Труф. Дом позволил Труф найти комнату Лайт без приключений. Подумав об этом, Труф горько усмехнулась: время для того, чтобы скатиться к антропоморфизму, то есть одушевлению неодушевленных предметов, было выбрано самое подходящее. Дома не живут. Они не действуют, не хотят, да им это и не нужно. Действуют только обитатели домов, вот они могут кое-что подстроить. А на что нацелились жители Врат Тени? Продолжая ломать голову над своим неожиданным вопросом, Труф открыла комнату Лайт и вошла в нее. Что, собственно, у них у всех на уме? Что они затеяли? И на что они готовы пойти ради достижения своей цели? У самого окна, под подоконником, Труф разглядела встроенный в стену небольшой шкаф и решила, что он мог бы быть подходящим местом для хранения "Страдающей Венеры". Она открыла его. В шкафу лежали запыленные листы бумаги и какое-то тряпье. Было похоже, сюда редко кто заглядывал. Труф засунула книгу на самое дно и закрыла дверцу. Убежище было не совсем надежным, абсолютной гарантии, что никто сюда не сунется, никто дать не мог, но Труф сочла, что уж лучше прятать книгу здесь, чем у себя. Затем она вытащила из сумки ожерелье и с тоской взвесила его на руке. И его, и перстень тоже нужно было спрятать где-нибудь здесь. Тот, кто найдет их, успокоится и не будет дальше обыскивать комнату. Или наоборот. Найдя перстень или ожерелье, он посчитает, что впереди его ждут более интересные открытия, устроит повальный обыск и найдет книгу. Печально. "Что делать. Платите деньги и выбирайте", - процитировала Труф. После непродолжительных раздумий она сунула ожерелье в тот же ящик, откуда достала его несколько дней назад. "Хочешь получить свое ожерелье, отец? Приходи и забирай его". С этой мыслью Труф покинула комнату, решив перстень спрятать в другом месте. Но где? Нужно найти такое, где бы и она, и Торн могли бы его легко найти. Вооруженная столь успокаивающей мыслью, Труф стала рассматривать все возможности. Где во Вратах Тени можно было скрыть пасхальное яйцо в виде перстня таким образом, чтобы он одновременно был и на виду, и в то же время никто бы не подумал туда сунуться. Труф перебирала в уме все имеющиеся варианты, но ни один из них не отвечал поставленным требованиям. Из некоторых мест перстень было невозможно взять в случае необходимости, другие казались не очень подходящими, слишком много народа имело к ним доступ. Наконец Труф пришло в голову спрятать его у себя в ванной комнате, положить на дно недавно купленной банки с солями для ванн. Эта мысль пришлась Труф по вкусу, она вошла в свою комнату, прошла в ванную и спрятала перстень в банку. Оставалось сделать самое главное - разобраться с присланной аппаратурой. Ровно в четыре часа дня Труф поняла, что ей всерьез следует задуматься о смене профессии. Пока четверо мужчин - Карадок, Хиауорд, Доннер и Гарет, пыхтя, таскали контейнеры, Труф выгружала и с любопытством рассматривала содержимое. Сейчас, вертя в руках хитрые инструменты, не зная, как ими пользоваться, Труф поняла, что затея не так легко выполнима, как казалось раньше. И это было только начало. Разгрузка контейнеров продолжалась до самого вечера. Перед ленчем добровольные помощники Труф закончили работу и унесли контейнеры в один из чуланов. Труф принялась изучать инструменты. У нее оказались три автоматические фотокамеры, способные каждый час делать несколько снимков кряду. Две из них, заряженные высокочувствительной пленкой, были способны делать вполне сносные снимки в полной темноте. В третьей находилась инфракрасная пленка, чувствительная не к свету, а к температуре. Запасных кассет с пленкой Дилан почему-то не прислал. Кроме того в руках Труф оказался прекрасный студийный магнитофон с запасными катушками пленки. Прислал Дилан и микрофоны, способные улавливать мельчайшие шорохи, вплоть до плеска воды в проходящей под домом канализационной трубе. Хотя Труф ожидала один, ей прислали даже два полибарометра. Это была разработка института имени Бидни, барометры могли записывать одновременно колебания температуры, давления, а также отголоски землетрясений. Теперь любое привидение Труф могла встретить во всеоружии. Заботливая рука Дилана уложила и комплект батареек, так что у Труф было все. Кроме тщательно выработанного плана. Расстановка оборудования не обещала особенных сложностей, все оно, за исключением малотранспортабельного магнитофона, имело небольшие колесики, и Труф вполне могла в одиночку расставить аппаратуру везде где нужно. Но где? Труф решила пока не ломать над этим голову, а почитать инструкции. Она отпустила своих помощников и засела за изучение описаний и приведение аппаратуры в действие. Не больше чем через четверть часа она уже считала себя если не тупой, то по крайней мере невосприимчивой к техническим знаниям. Труф углубилась в чтение записки, которую Дилан ей прислал вместе с инструментами. Эффект был тот же самый, что и от чтения инструкций. Чем сильнее Труф пыталась вникнуть в принцип действия инструментов, тем меньше понимала его. В обратной же пропорции в ней росла и уверенность в том, что практическая работа - занятие не для нее. К двум часам пополудни Труф впала в отчаяние и твердо решила немедленно звонить Дилану. Заодно неплохо было проверить и ее новенький спутниковый телефон. Оказалось, что его уже подключили. - Труф, это ты? - послышался в трубке жизнерадостный голос Мег. - Ну как дела? - Все нормально, Мег, - ответила Труф. Да и что она могла еще сказать? - Там поблизости Дилана нет? Дилана не оказалось, и все, что Труф оставалось сделать, - это оставить номер своего телефона. Тоже не лучший вариант, звонок у аппарата до того тихий, что, если не привязать его к голове у самого уха и не ходить так, пользы от него ровным счетом никакой. Труф никогда еще не ощущала себя столь беспомощной. Теперь, когда она получила все, что так энергично требовала, вставал другой вопрос - куда, в какие места ставить оборудование? Об этом следовало бы подумать заранее. Наиболее подходящим местом казалась библиотека, ведь именно здесь случилось то невероятное событие. Труф решила поставить здесь одну фотокамеру и полибарометр. Интересно, что из этого получится. Засекут ли инструменты что-нибудь? Другое место Труф определила как самое надежное - это ее спальня. Там следует установить две фотокамеры и магнитофон. Торн уже приходил к Труф и, полагала она, придет еще хотя бы раз. И когда он появится, аппаратура сразу сработает. Но, установив приборы у себя в комнате, Труф тем самым открыто признает, что видит Торна, а этого ей не хотелось бы. Из научных ли соображений или из каких других Труф полагала, что ей не стоит привлекать к себе излишнее внимание окопавшегося во Вратах Тени таинственного круга истины с Джулианом во главе. Труф решила действовать иначе. Второй полибарометр она установит в храме. Ближе к вечеру в библиотеку робко заглянул Джулиан. Он пришел поинтересоваться успехами Труф. Когда она поделилась с ним своей идеей установки оборудования в храме, он сказал, что не имеет ничего против полибарометров, но против фотокамеры и магнитофона возражал категорически. - Ритуалы являются нашим секретом, - аргументировал он свой отказ. - Прошу меня понять правильно, Труф. И хотя я уверен, что со временем ты поймешь, что лучше оказаться под покровом, чем вне его, и присоединишься к нам, сейчас никакой записывающей аппаратуры в храме устанавливать не нужно. Никаких фотографий и пленок в храме, - отрезал он. Устав от мыслей и сомнений, Труф решила поставить две фотокамеры в библиотеке, друг против друга, чтобы охватить всю комнату. Прикрывшись необходимостью записывать исходящие из библиотеки звуки, она получила возможность оттащить магнитофон в свою комнату. "Пусть они думают, что я не хочу, чтобы он мешался здесь", - убеждала себя Труф, надеясь, что ей удастся получить искомые доказательства, не возбуждая ничьих подозрений. Но что она будет делать с этими доказательствами? Было уже почти шесть часов, когда Труф удалось наконец затащить тяжелый магнитофон в свою комнату. Теперь ей оставалось только подключить оборудование и ждать результатов, если, конечно, аппаратура что-нибудь зарегистрирует. Труф выглянула в окно. Солнце уже село, и на горизонте появилась тонкая голубая полоска. На территории поместья зажглись фонари, освещая часть сада и лабиринт. После дня, проведенного в доме, прогулка по свежему воздуху показалась Труф очень заманчивой. Лето святого Мартина - непродолжительный теплый период после первых морозов - пока не наступило, еще чувствовалась прохлада. Труф шла по дорожке и с удовольствием вдыхала слегка морозный, пьянящий вечерний воздух. Она обернулась и посмотрела на дом. Почти во всех его окнах горел свет. Только в одном окне, угловом, там, где находилась комната Лайт, было темно. "Интересно, куда это она сегодня направилась с Майклом?" Труф снова совершенно неожиданно начала думать о будущем. После того как она закончит свою деятельность во Вратах Тени, она увезет Лайт с собой. В квартире у нее две спальни, так что особых неудобств появление Лайт не принесет, нужно будет только перенести стол и книги из второй спальни в свою. Лайт сможет гулять по парку, по всей территории Тагханского университета так же свободно, как и здесь. А Труф будет... Дальше этого момента воображение не шло. Труф не имела представления, что она станет делать. Знала точно одно - жить так, как раньше, она уже не сможет. А что, если принять предложение Джулиана и махнуть с ним в Европу? Но что тогда делать с Лайт? "Можно взять ее с собой". Труф понимала, что Лайт не подготовлена к подобной поездке. "Но она может и не поехать, остаться у меня. Пусть сама решает", - подумала Труф, внезапно почувствовав безразличие к Лайт. Возникшее желание помечтать о будущем исчезло, и Труф увидела, что направляется к лабиринту. В раздумье она остановилась у входа. Первым желанием было войти в него. Если лабиринт не переделывали и он остался таким же, что и на карте, Труф легко выберется из него. И даже если переделывали, в таком маленьком лабиринте очень трудно заблудиться. Но как только Труф ступила внутрь и высокие кусты скрыли от нее свет фонарей, Труф сразу почувствовала, что совершила ошибку, затеяв эту дурацкую прогулку. Лабиринт был уже не тот, каким она видела его на карте. Он неузнаваемо изменился. Если бы Труф находилась в Калифорнии или в Нью-Йорке, она бы посчитала, что произошло землетрясение. Только оно дает это непередаваемое чувство потерянности в пространстве. Оно накатывает на человека и ввергает его в панику. Человек начинает метаться в лихорадочных поисках выхода из руин, его охватывает ужас. Если это ощущение не остановить, то можно сойти с ума. Труф показалось, что, войдя в лабиринт, она переступила через невидимую черту, которой раньше здесь не было. Вдруг она почувствовала запах дыма, услышала треск и увидела клубы пламени. Она обернулась. Кусты, которые только что стеной окружали ее, исчезли, перед Труф открылась широкая чистая поляна и объятый пламенем дом. Труф рванулась вперед, но что-то удержало ее на месте. Сознание неестественности происходящего? Такое пламя не могло возникнуть в течение каких-то пяти минут! Нет, Труф остановило другое - она поняла, что горит дом, которого она никогда не видела и которого не было здесь уже много лет. В огне полыхало длинное белое приземистое здание с конусообразной крышей и длинными узкими окнами под самой крышей. Раздавались хлопки, трещали и валились бревна. Сквозь раскрытые окна Труф видела сверкающее золотом пламя. Теперь она вспомнила, когда случился этот пожар - в 1872 году, сто двадцать три года назад. У Труф внезапно проснулась способность к ясновидению. Она широко раскрытыми глазами смотрела на огонь и видела сквозь него. Будто кадры старинной кинохроники, перед ней разворачивалась картина давно ушедшей трагедии. Труф увидела оштукатуренные белые спальни, залитые огнем. Но ярче огня была кровь - на стенах, на полу, стекающая с кроватей. Казалось, пламя обходило ее стороной, боялось коснуться ее. Посреди одной из спален стоял мужчина. Его мокрое лицо блестело в пламени разыгравшегося пожара, рубашка намокла от пота и пропиталась кровью. Сжимая в руке топор, мужчина рыдал. Труф видела его слезы и слышала громкие всхлипывания. Мужчина поднимал и опускал топор, хотя его жертвы уже давно не подавали признаков жизни. Илия Чеддоу, тот самый, что зарубил всю свою семью, а после исчез. Предполагали, что он, возможно, сгорел в пожаре, который сам же и разжег. И никто не знал мотивов его поступка. Труф начинала догадываться, что она знает их. Часть крыши дома упала, и пламя, разбрасывая искры, вырвалось наружу. Вверх устремился огненный столб. Где-то вдалеке били в колокол, в страхе просыпались жители городка Убей Тень и, изумленные, смотрели на слабо виднеющийся в тумане огонь. Несмотря на весь ужас, увиденная Труф сцена не напугала ее, она не чувствовала никакого волнения. Будто весь тот кошмар, свидетелем которого стала Труф, - это всего лишь прелюдия к другому, более страшному событию, что-то вроде эпиграфа. - "Я знаю берег, где растет дикое время", - услышала Труф знакомый голос за спиной. "Нет, нет, не оглядывайся", - послышалось предупреждение. Труф отвела глаза от пожара и посмотрела вбок, вслушиваясь в слова Торна. Видение горящего дома исчезло, она снова ощутила легкое дуновение прохладного ветерка, и вокруг опять появились высокие кусты. - Здравствуй, - произнесла Труф. - Здравствуй, отец. Глядя на ужасную картину пожара, Труф не ощущала страха, но сейчас он вдруг напал на нее. Однако она испугалась не Торна - Труф боялась потерять свое здравомыслие. Только сейчас она поняла справедливость слов Майкла о том, как беспомощен человек, оставшийся один на один с неведомым. Как он был прав, уговаривая ее уехать, пока она еще не потеряла убежденность в правильности своего видения мира. - Я бы очень хотел, чтобы ты прошла к своей машине, села в нее и уехала. Немедленно, - услышала она голос Торна. - За вещами ты можешь прислать кого-нибудь потом. Да и если ты не возьмешь их, что с того? Ты и без них выглядишь как картинка. - В голосе Блэкберна неожиданно зазвучала горечь. - Почему я должна уехать? - заставила себя спросить Труф. - "Сейчас, когда я наконец-то начинаю узнавать себя, понимать, кто я есть?" Труф смотрела на стену окружающих ее деревьев. Впереди она увидела неясный свет, это был вход в лабиринт. Значит, она ушла не так далеко. Картина пожарища бесследно исчезла. Но что она видела? Прошлое или будущее? - Потому что тебе следует всегда быть уверенной во всем, включая и свой разум, - ответил Торн. - Ты не похожа на других, ты - моя дочь. Ты даже не понимаешь, что это такое, быть моей дочерью. "Разве? Прекрасно понимаю, это зов крови". Труф резко обернулась - за ее спиной никого не было. Она удивленно осмотрелась. Если бы кто-нибудь стоял за ней, она бы увидела его. Труф потрогала листья деревьев. - Нет никакой необходимости остерегаться, я уже чокнулась, - произнесла она вслух. - Я много читала о галлюцинациях, но все, что со мной происходит, - это совсем не то. Нормальные люди не видят того, чего нет, и не разговаривают с несуществующими людьми. Ну хорошо, я уеду, а как тогда быть с Лайт? - спросила она, но ответа не последовало. - Торн! - позвала Труф требовательным тоном. Ей уже не казалось идиотизмом упрекать призрак в отсутствии отцовской заботы. - Торн! - повторила она. - А как ты мне посоветуешь поступить с Лайт? Что произойдет с ней после того, как я уеду? Ведь она тоже твоя дочь, часть нашей крови. Что будет с ней? "Я здесь, в тени кустов". - Труф не услышала, она почувствовала ответ. - Торн! Отец! Пожалуйста, ответь мне. - Свет и истина проложат нам путь, - ответил Торн Блэкберн. Труф никак не могла определить, откуда идет голос, хотя слышала его настолько ясно, что даже уловила легкие нотки самодовольства. - И это будет путь Пилигрима. Ты все время говоришь о том, что к тебе взывает кровь, дочь моя. Но бойся, если она будет выбирать, а не ты. Берегись. - Голос стал затихать, конец своего монолога Торн произнес эффектным театральным шепотом. - О Господи, Иисусе Христе! Сколько можно! - простонала Труф. Ее начала бить нервная дрожь. Еще одно столь же многозначительное, сколь и мелодраматическое предупреждение. Труф так долго думала об этой встрече, хотела так много сказать Торну Блэкберну и вдруг замолчала, все они показались мелкими, недостойными разговора с отцом, не важно, живым или мертвым. "Все, я определенно сошла с ума. Мои аргументы совершенно детские, а ведь я взрослый человек. И отец уже давно умер. Но разве это что-нибудь меняет?" Труф глубоко вздохнула и торопливо зашагала к дому. Неясно, куда Майкл и Лайт ходили, но вернулись они вовремя. Когда Труф вошла в зал, то сразу увидела их за столом. Фиона тоже решила почтить всех своим присутствием. Она села подальше и предусмотрительно не глядела в сторону Труф. Джулиан сидел во главе стола, как древний божок, рассматривая своих расшалившихся детишек. Одного он бранил, другого хвалил, но ко всем был милостив и дружелюбен. Труф он одарил улыбкой особой лучезарности. Труф вдруг почувствовала исходящее от Джулиана тепло, подобно тому, которое она ощутила возле камина в своей спальне. Только позже Труф поняла, что улыбка Джулиана должна была бы вызвать в ней ассоциативные воспоминания о пожаре во Вратах Тени, но не вызвала. И Труф поняла почему. Потому что это было воспоминание высшего порядка, их не всколыхнет земная, низменная реальность. Вслушиваясь в возбужденный разговор обитателей Врат Тени, Труф почувствовала, что они ожидают чего-то. Скорее всего, круг будет работать сегодня ночью, начнет серию ритуалов, которые закончатся открытием пути. Теперь ежедневно по шесть часов, с полуночи до рассвета, в течение целой недели, круг будет проводить в священном театре. В ночь на хэллоуин начнется самый ответственный ритуал, вершина работы Торна, основная литургия, каковая должна закончиться воссоединением мира богов и человеков. И что же наступит потом? Хотя Труф гостила во Вратах Тени всего несколько дней, сколоченный Джулианом круг ей в общем-то нравился. Ей импонировал спокойный, чуточку беззаботный Доннер, остроумный Хиауорд, Эллис, способный посмеяться над самим собой, Карадок, гордый от своей сопричастности великой неведомой тайне, Гарет, безнадежно влюбленный и так стремящийся быть всем полезным. Это были не старцы с безумными глазами, рехнувшиеся от видений, не полудурки, чокнувшиеся на оккультизме, не персонажи "страшненьких рассказов", а вполне нормальные люди. Но ненормальным было их стремление к гибели - так безумцы заигрывали с судьбой, покуривая на пороховой бочке. Но что заставляет ее так думать? И чем дольше Труф пыталась найти ответ на этот вопрос, тем больше ее охватывало беспокойство. Она не только чувствовала необходимость ответить на него, но и сделать это как можно быстрей. Торн постоянно делал ударение на том, что она именно его дочь. Он словно пытался дать ей понять, что из-за этого она подвергается большей опасности, чем остальные. Труф попыталась проанализировать, что же принесло ей время пребывания во Вратах Тени, и пришла к неутешительному выводу - вопросов становилось все больше, а ответов - меньше. Сразу после обеда все те, кто составлял круг, извинившись, ушли. Труф поняла, что они пошли делать необходимые приготовления. Она поднялась из-за стола и в сопровождении Джулиана прошла в гостиную. Тускло светили лампы, поленья в камине догорели и превратились в угли. На столах блестели бокалы, приготовленные для коктейля. Сегодня они оказались не нужны. Труф подошла к камину и посмотрела на тлеющие угольки. Кем же был Торн Блэкберн и кем должна ощущать себя его дочь? Джулиан подошел к ней и обнял. Его горячая ладонь легла Труф на плечо. Она почувствовала пульсацию, словно неведомый насос накачивал тело Джулиана силой. - Завтра у тебя будут интересные данные, - произнес он. - Надеюсь, - ответила Труф задумчиво. От размышлений о своей судьбе и неотвратимо надвигавшейся катастрофе ее не могла отвлечь даже мысль о получении графиков колебания энергии, генерируемой оккультной ложей. - Скажи мне, что ты присоединишься к нам, - произнес Джулиан. - Согласись, что не дать крови Торна увидеть день его триумфа, - это преступление. - Там будет Лайт, - холодно ответила Труф не раздумывая. - Да, - согласился Джулиан. - Но присутствовать должны все дети Блэкберна. - Хорошо, я подумаю, - отозвалась Труф так же уклончиво, как и раньше. - Честно говоря, я пытаюсь завлечь тебя не только поэтому. Если ты не будешь работать с нами, через неделю мы расстанемся, - прибавил он. - Маги все такие корыстные? - попробовала пошутить Труф. - Присоединись к нам, и ты увидишь, какие бывают маги, - масленым, многообещающим голосом сказал Джулиан. Труф усмехнулась, и Джулиан, стараясь обратить свое предложение в шутку, засмеялся и, нежно поцеловав Труф в лоб, ушел. Как только шаги Джулиана затихли, Труф почти пожалела, что не пошла с ним. Никогда раньше она не замечала, как пуст дом по ночам. Без Джулиана он казался Труф театром без актеров. Она посмотрела на часы, было почти половина девятого. Хватит разыгрывать из себя богатого бездельника, утомленного ночной жизнью, пора спать. Труф зевнула и покачала головой, вспомнив о регулярном недосыпании. Ничего, она ляжет сейчас и наконец выспится по-человечески. Она прошла в свою комнату. Постель была уже разобрана, это, наверное, Айрин постаралась. Трудно представить, что подобную заботу о Труф проявила Фиона. Она, скорее всего, и себе-то постель не разбирает. Труф посмотрела на кровать, ее ночная рубашка была также предусмотрительно выложена. Оставалось занести в дневник события прошедшего дня и - спать. Труф переоделась, но перед тем, как ложиться, включила магнитофон. Дилан всегда говорил, что если попытка записать какое-то явление терпит провал, это значит, что просто магнитофон не работал. Труф не хотела совершать ошибок, особенно сейчас, во Вратах Тени. Зная, что повторения не будет, она тщательно проверила машину - все, чему следовало работать, работало. Вращались громадные катушки, покачивались стрелки индикаторов. Магнитофон работал бесшумно, даже легкий гул микрофонов едва ли был слышен за пару футов от дверей комнаты. Пленки хватит на двенадцать часов работы, магнитофон отключится завтра в половине десятого. Труф проверила соединения, засунула провода подальше под кровать, чтобы не наступить на них спросонья и не прервать запись. Учитывая специфику, ни один из инструментов, разработанных институтом, не работал от сети, каждый подключался к аккумулятору, заряда которого хватало на неделю беспрерывной работы. Как раз этот срок Труф и нужен. Она проверила зарядку аккумулятора, нажав кнопку "тест". На дисплее высветились цифры "87", значит, аккумулятор заряжен на 87 процентов. Этого должно хватить с избытком. Проверяя аккумулятор, Труф вспомнила предупреждение Джулиана. Он как-то говорил ей, что батарейки во Вратах Тени долго не работают. Решив проверить, Труф схватила спутниковый телефон, набрала домашний номер и с облегчением услышала гудки. В случае чего оставалось надеяться только на телефон. Труф еле удержалась, чтобы не позвонить Дилану, но в конце концов решила не делать этого. Она устала, да и что сообщать ему? Оборудование работает, и слава Богу. Труф залезла под одеяло, взяла дневник и стала записывать свои дневные события и впечатления. Заканчивая, Труф чувствовала, что совсем засыпает. Тем не менее она встала и еще раз проверила магнитофон. Он не работал. Труф несколько секунд, ничего не понимая, смотрела на застывшие катушки. Что случилось? Каких-то пятнадцать минут назад все было в полном порядке, сейчас же сигнальная лампочка погасла, а стрелки индикаторов мирно покоились у цифры "О". Что случилось? Повредились контакты? Этого быть не может. Труф снова нажала кнопку "тест" и тогда все поняла - аккумулятор разрядился. Очень странно, ведь он только что был почти полностью заряжен. Можно было бы включить магнитофон в розетку. Идея заманчивая, но подача электричества здесь крайне ненадежная, если электричество отключат, а потом снова дадут, предохранители могут не выдержать и сгорят. А с ними может сгореть и что-нибудь внутри магнитофона. Значит, опять спать не придется. Вздыхая, Труф полезла за шнуром и включила магнитофон в розетку. Стрелки индикаторов колыхнулись. Но что с другими приборами? Труф накинула халат, сунула ноги в тапочки и отправилась вниз. В библиотеке стояли три фотокамеры и полибарометр. Батарейка в одной из камер села, во всех остальных оставалось меньше половины заряда. Труф покачала головой; аккумуляторы были совершенно нормальными, когда она днем проверяла и устанавливала оборудование. Таймеры тоже сбились. Не зная, когда что-нибудь может здесь возникнуть, Труф запрограммировала фотокамеры на съемку нескольких кадров каждый час. Поразительно, но одна из камер уже отщелкала всю пленку. Труф поморщилась, вспомнив, во сколько она обошлась Дилану. Еще непонятнее вела себя другая фотокамера: таймер на ней был установлен на съемку одного кадра каждые шесть часов. Это уже слишком! Третья камера перестроилась сама на фотографирование вручную. "Можно просто уверить себя в том, что кто-то решил подшутить надо мной", - подумала Труф и попыталась так и сделать, но вскоре эту мысль пришлось отбросить. Джулиану все ее приготовления были безразличны, он не будет дотрагиваться до инструментов. Остальные? Они ничего не знали. Труф просидела здесь до вечера, и никто сюда не заходил. Труф решила включить аппаратуру в сеть, но нашла только две розетки. Она включила две фотокамеры. По крайней мере сейчас у нее было в руках доказательство правильности слов Джулиана о том, что батарейки здесь долго не работают. К тому времени, когда она закончила возиться с аппаратурой в библиотеке, Труф меньше всего хотелось спать. Урчание в желудке подсказало Труф, как можно с пользой провести ближайшее время. - Чашечка какао, как любит говорить Айрин, залечивает все раны. Проверим, - прошептала Труф и отправилась вниз. Тонкая полоска света под дверью подсказала ей, что на кухне кто-то есть. Труф предположила, что это может быть только Майкл, и не ошиблась, хотя видеть его у плиты с кофейником было довольно странно. Его пиджак и жилетка висели на стуле, рукава белой рубашки закатаны выше локтей, а верхняя пуговица была расстегнута. Иными словами, Майкл был без доспехов, коими ему служила одежда. Из кофейника шел вкусный запах шоколада. Майкл увлеченно помешивал приготавливаемое какао. - Похоже, что нам начинают приходить одни и те же мысли, - удовлетворенно произнесла Труф, внезапно появившись позади Майкла. Хотя на ней был только халат и пижама, ей не было стыдно за свой вид. Посмотрели бы ее коллеги, что это за халат. Да он даст сто очков вперед любому прогулочному костюму! К тому же Майкл - мужчина не в ее вкусе, он едва ли подходит на роль объекта страсти. Уж слишком он какой-то... чужой. "Странно, но Лайт он нравится". - Тоже захотелось какао? - спросил Майкл и улыбнулся, повернувшись к Труф. - На двоих нам вполне хватит. - Он утвердительно кивнул. Труф пожала плечами, взяла одно из оставшихся после обеда пирожных и села за стол. Майкл снял с газа кофейник и поставил его на стол. Достав две маленькие чашки, он осторожно разлил приготовленный напиток. - Джулиан хочет в ноябре уехать, - попыталась Труф завязать разговор. - Полагаю, что он мог бы это сделать, - ответил Майкл. "Мог бы? Странно". - Вы не верите ему? - спросила Труф напрямик. Майкл посмотрел в глаза Труф, и она вновь почувствовала тревогу. - Думаю, что Джулиан не считает для себя возможным планировать что-нибудь после тридцать первого октября, - осторожно произнес Майкл. - Это день выполнения последнего ритуала, - вспомнила Труф. Майкл наклонил голову в знак согласия. Что Майкл хочет сказать? Он намекает, что Джулиан сумасшедший? А можно ли считать Майкла надежным источником информации, когда дело касается здравомыслия? - И что, по вашему мнению, случится, когда... "...когда он убедится в том, что потерпел фиаско?" - так и подмывало спросить Труф, но у нее язык не поворачивался сказать это. - Ответьте сначала на мой вопрос. Представьте, что у него получился ритуал открытия пути и варварские боги вновь ступили на землю. Что, по вашему мнению, Джулиан будет делать с той силой, которую получит? - Торн Блэкберн говорил, что с открытием пути наступит новый золотой век, - медленно ответила Труф. - Не представляется ли вам это обещание несколько туманным? - спросил Майкл, зловеще улыбаясь. - Вы считаете, что Джулиан действует не в интересах человечества? "Вот чего мне так не хватало, теплой беседы с еще одним чокнутым. Единственная отрада, что приходится разговаривать с живым человеком, а не с привидением". - Ну а вы сами что думаете по этому поводу? - ответил Майкл. - Взвесьте все, и поймете, что альтруизм в чистом виде такое же редчайшее явление, как и бескорыстная доброта. - Я предполагала, что вы друг Джулиана. - Труф почувствовала раздражение. Эти нравоучительные сентенции Майкла начинали ей надоедать. Ее чувства к Джулиану постоянно подвергались проверке и испытаниям, но она никогда не думала, что Майкл тоже будет устраивать ей подобный экзамен. - Да, это так, - подтвердил Майкл. - Возможно, единственный, кого он сам оставил и в ком больше всех нуждается. - Не слишком ли наш разговор утомителен для нас обоих? - отрезала Труф. Она допила свою чашку и поднялась. - Попытайтесь ответить на один вопрос, Майкл. Вы ненавидите магию, вы не верите в возможность и необходимость изучения непознанного, вы считаете Джулиана сумасшедшим. Тогда что вы здесь делаете? Она посмотрела ему в глаза и увидела в них ярость и одновременно отчаяние. Труф почувствовала себя так неловко, словно она насмехалась над человеком, страдающим от невыносимых моральных мук. - Я обязан быть здесь, - тихо ответил Майкл. - Добро всегда должно соседствовать со злом, только так оно может проявить себя. И выбор у меня не такой богатый, как у Джулиана. - Вы могли бы говорить со мной более понятным мне языком? - Труф буквально взмолилась. - Ну скажите мне наконец всю правду. - "Пилат сказал ему: что есть истина?" - процитировал Майкл. - Ну хорошо, вот вам правда: оставаясь здесь, вы подвергаете свою бессмертную душу большой опасности. Не исключено, что вам предложат возможность отказаться от своего места в раю. Еще более вероятно, что вы согласитесь. Этот отказ будет стоить вам многого, Труф. Вы никогда больше не увидите света и остаток дней своих проведете среди теней. - Вы... бредите, - сочувственно глядя на Майкла, произнесла Труф. - Вы просили меня сказать вам правду? Теперь вы ее знаете, - печально произнес Майкл. - Но вы ее не поняли. Из этого я делаю вывод - очень скоро вы лишитесь способности выбирать. - Я уже говорила вам, что не верю в... вашу религию, - ответила Труф с вызовом. - Она была, есть и будет вне зависимости от того, верите вы в нее или нет, - отозвался Майкл. - Потому что она - сама истина. Труф больше не хотелось разговаривать с Майклом, он казался ей отвратительней всех остальных. "Очень печально", - подумала она. Вера Майкла делала мир таким, каким он ей был нужен, отвергая его реалии. О чем ей еще разговаривать с Майклом? - Спокойной ночи, - сказала Труф и отправилась мыть чашку. - Приятных сновидений, - отозвался Майкл Архангел. По пути к себе Труф прошла мимо комнаты Лайт. Она открыла дверь комнаты и посмотрела внутрь. Там никого не было, девушка, видимо, уже спустилась в храм. Труф проверила, на месте ли "Страдающая Венера". Книга лежала там, где Труф и спрятала ее. Ей оставалось лежать там еще девять дней. 13. ЧАС ИСТИНЫ Рассудит время споры королей, Сорвет с них маски, и тогда Увидим мы, где фальшь была, Где - правда. Уильям Шекспир Тридцатого октября было воскресенье. Труф провела этот день точно так же, как и все предыдущие, - в библиотеке Врат Тени за исследованием блэкбернианы. Теперь у нее был не только практически весь материал для книги, но даже название глав. В общих чертах была готова и сама книга. Труф решила разбить ее на несколько частей. В первой она напишет о ранних годах жизни Торна, во второй будет говорить о его карьере, третью посвятит последователям Торна и их работе после смерти великого учителя. Гвоздем книги станут, разумеется, скандалы, связанные с вызывающим поведением Торна Блэкберна. Правда, по мере работы над книгой Труф уже не считала поступки Торна такими уж эксцентричными, какими их пытались представить. Труф старалась быть объективной, она не прислушивалась к внутреннему голосу, говорившему ей, что ничего странного или чрезмерного в высказываниях и делах Торна не было, он ничем не отличался от своих современник