им  будет  покончено.  Нам  необходимо
именно сейчас думать о том, что будет дальше.
   - Правильно, - кивнул Джэйс. - Вот я и подумаю, - хладнокровно закончил
он. От его волнения не осталось и следа.
   Дэна поразило изменение в Джэйсе. Всего несколько секунд назад его чуть
ли не трясло, сейчас же он был совершенно спокоен.
   - Я поговорю об этом с Манкрифом, - сказал Дэн. - На  моей  идее  можно
сделать целое состояние.
   - Прежде всего не нужно ни о чем разговаривать  с  Манкрифом.  -  Джэйс
поднял ладонь. - Он может подумать, что мы забросили его долбаный  бейсбол
и занялись чем-то другим. Сначала необходимо все обдумать и подготовить.
   - Но...
   - Никаких "но", - отрезал Джэйс. - И вообще, по какому недоразумению  я
должен заботиться о том, чтобы Манкриф разбогател еще больше?  Ты  знаешь,
сколько он огребет со своего "КиберМира"? - зашипел Джэйс.  -  А  с  такой
идеей мы хоть сейчас можем запросто уйти отсюда и начать свое дело.
   Дэн был ошарашен, он никогда  не  думал,  что  Джэйс  способен  всерьез
интересоваться чем-нибудь, кроме своих игр,  а  тем  более  деньгами.  Дэн
удивленно разглядывал своего друга.
   - Но мы и здесь неплохо получаем, - проговорил он.
   - Заткнись! - рявкнул Джэйс. - Ради Бога, хотя бы  на  время  забудь  о
том, что ты мне сказал.
   Дэн ничего не понимал. Чтобы сам  Джэйс  заставлял  его  не  заниматься
воплощением какой-нибудь идеи? Такого  в  практике  их  отношений  еще  не
бывало.
   Джэйс поставил на стол острые локти, нагнулся  к  самому  лицу  Дэна  и
продолжал шипеть:
   -  А  теперь  скажи-ка,  что  ты  делаешь  для  Манкрифа?   Зачем   ему
понадобилось гонять тебя сюда по воскресеньям?
   Больше всего Дэну хотелось сейчас уйти, оказаться далеко от Джэйса,  не
слышать и не видеть его.
   - Ничего особенного, - сухо ответил он и отодвинулся. -  Что  тебя  это
так волнует?
   Дэн вытащил сэндвич  и  начал  есть.  Вкус  у  засохшего  сэндвича  был
неважный, обычно Сьюзен делала их лучше.
   - Значит, не скажешь?
   - Забудь об этом. Пока, - язвительно ответил Дэн.
   - Я хочу услышать ответ на мой вопрос, - угрожающе проговорил Джэйс.
   Дэну не нравилось, когда на него начинали давить. Он почувствовал,  как
в груди его начинает закипать злость.
   - Послушай, Джэйс, -  Дэн  пытался  говорить  как  можно  спокойней.  -
Манкриф просил меня ничего не говорить тебе об этом. Он не хочет, чтобы ты
отвлекался от бейсбола.
   - Я умоляю тебя. Ради Бога, скажи, что это за работа.
   На душе Дэна было противно.
   - Я обещал Манкрифу, что никому ничего не скажу, - ответил он.
   - Даже мне? - изумился Джэйс.
   - Даже тебе.
   - И ты не собираешься мне ничего говорить?
   - Не могу, Джэйс. Я обещал.
   Глаза Джэйса сверкали яростью:
   - Ты действительно не собираешься отвечать мне?
   Дэн не ответил. Внутри у него все кипело, но он продолжал спокойно есть
сэндвич,  стараясь,  чтобы  крошки  от  него  падали  не  на  пол,  а   на
разостланный на столе пакет. Джэйс был в бешенстве.  Он  трясущейся  рукой
схватил со стола банку с кофе, вскочил и бросился к двери. Но,  не  доходя
до нее, обернулся.
   - Молчи, если хочешь, - дрожащим голосом сказал он. - Но  только  знай,
что и у меня есть кое-какие тайны. И тебе их никогда не узнать.
   Дэн оглядел остатки сэндвича.
   Внезапно Джэйс заорал:
   - Я тоже делаю работу для Манкрифа! Она тоже требует  времени,  поэтому
мне приходится работать вечерами и по выходным.
   - Я знаю, - ответил Дэн.
   - И если бы ты узнал, чем я занимаюсь, у тебя бы глаза на лоб  полезли!
- Джэйс уже не кричал, он визжал. - И... - Он недоговорил.  Рывком  открыв
дверь кафетерия, Джэйс вылетел в коридор.
   Дэн слышал, как гремели его ботинки.


   Дэн очень удивился, услышав стук в дверь. Он  поднял  голову  и  увидел
улыбающееся лицо Гари Чана.
   - Что это вы здесь делаете в воскресенье?  -  спросил  Гари,  заходя  в
кабинет. Юноша был одет, как и всегда, - белая рубашка и темные слаксы.  -
Извините, я к вам на минутку. Можно?
   Выпроводить Гари Дэн не мог, хотя времени на болтовню у него не было.
   - Конечно, заходи, - сказал Дэн и  улыбнулся.  -  Похоже,  ты  закончил
"Прогулку по Луне".
   - Да, - радостно ответил Гари. - Хотите посмотреть?
   - Сейчас? Нет, видишь ли, я очень занят. Извини, Гари...
   - Да нет, это вы меня извините, - виноватым голосом произнес юноша. - Я
помешал вам. - Он потянулся к дверной ручке.
   - Постой, Гари, - окликнул его Дэн. - Ладно, давай посмотрим.  На  пару
минут оторваться можно.
   "Вежливость и застенчивость азиатов -  это  просто  уловка,  с  помощью
которой они подчиняют себе остальных", - думал Дэн, вставая из-за стола.
   Спустя пять минут они уже стояли на пыльной поверхности Луны.
   - Пришлось делать кучу расчетов, - послышался в наушниках голос Чана. -
Но вы подсказали мне прекрасную идею. Спасибо.
   - Не за что, - ответил Дэн.
   На них были объемные костюмы, ботинки на толстой металлической подошве,
на голове - шлемы размером с хороший аквариум. Когда  Дэн  и  Чан  шли,  с
поверхности поднималась пыль и тут же оседала обратно. Дэн посмотрел  вниз
и увидел четкие отпечатки подошв.  На  темной  поверхности  они  выглядели
большими светлыми пятнами. На  много  миль  вокруг  расстилалась  пустыня,
усеянная кратерами. Дэну казалось, что четкая линия горизонта, разрываемая
вершинами древних гор, находится совсем рядом, достаточно только протянуть
руку и можно коснуться ее.  В  черноте  неба  ослепительным  белым  светом
блестели звезды.
   - Внешне все нормально, - сказал Дэн.
   - А теперь подпрыгни, - предложил Гари.
   Дэн кивнул, сделал несколько шагов и прыгнул в сторону валуна, стоящего
метрах в пятидесяти от него.
   - Святая  корова!  -  воскликнул  Дэн,  пролетев  половину  расстояния.
Приземляясь, он споткнулся и едва не упал.
   - Ну и как ощущения? - спросил Гари.
   - Потрясающе! - ответил Дэн.
   Дэн неуклюже развернулся и прыгнул  обратно,  испытывая  ни  с  чем  не
сравнимое чувство полета.
   - Здорово, да? - гордо сказал Гари. - Как  вы  посоветовали,  так  я  и
сделал. И вот что получилось. Тело ведет себя так, словно оно находится на
Луне. Весит в шесть раз меньше обычного.
   - Отлично, Гари. Просто отлично.
   - Теперь можно тот же самый эффект применить и для "Прогулки по Марсу".
   - Ты хорошо поработал, - похвалил его Дэн.
   - Хотите побывать на Марсе? - осторожно и очень вежливо спросил Гари.
   Дэн  подумал  о  своей  работе,  о  том,  что  он  поступает  нечестно,
прохлаждаясь здесь с Гари, и отказался.
   - Это было бы очень неплохо, Гари, но давай оставим Марс на  потом.  На
меня в самом деле навалили много работы.
   Дэн услышал тихий вздох.
   - Понимаю вас, - уныло ответил Гари. - Простите за то, что оторвал  вас
от работы. Я не хотел этого делать,  хотел  просто  поблагодарить  вас  за
помощь. Вы здорово меня выручили, Дэн. Если  вам  что-нибудь  потребуется,
пожалуйста, сразу же обращайтесь ко мне.  Поверьте  мне,  я  все  для  вас
сделаю, вы только попросите.
   "Тогда отстань от меня со своими прогулками, дай заняться  работой",  -
раздраженно подумал Дэн.
   - Хорошо, хорошо, Гари, - ответил Дэн.


   "Слава Богу, что этот дом совсем новый, -  подумала  Сьюзен,  заправляя
простыни. - Хотя бы не нужно думать о ремонте. Не то что в Дэйтоне, где то
и  дело   приходилось   что-нибудь   чинить.   Это,   конечно,   серьезное
преимущество. Иначе  без  Дэна  не  обойтись.  А  так...  Пусть  работает,
разобраться я и без него могу. Тяжелой работы почти нет".
   Сьюзен  была  права,  ее  жизнь  с  переездом  в  Орландо   существенно
облегчилась. Самым изнурительным ручным трудом по дому  оставались  уборка
постелей и загрузка посуды в моечную машину  с  ее  последующим  удалением
оттуда. Не считая, конечно, приготовления  пищи.  Этим,  под  руководством
Сьюзен, занималась полностью автоматизированная электрическая  кухня.  Дэн
давно наладил ее, и теперь Сьюзен не нужно было ничего  включать,  а  лишь
произносить команды. Пылесос тоже ездил по дому сам, убирал в  комнатах  и
возвращался на свое место. Следила за ним только Анжела, после того как он
съел одну из ее игрушек.
   Но все-таки отсутствие Дэна сказывалось, правда, не на домашних  делах,
а на посещении Сьюзен магазинов. Для себя Сьюзен выработала такой график -
оставлять Дэна дома с детьми, а самой отправляться за  покупками.  Теперь,
когда Дэн работал семь дней в неделю, ей приходилось брать с собой Энжи  и
Филипа, а бродить с ними по супермаркетам было слишком хлопотно.
   Сьюзен закончила убирать постели и  пошла  в  детскую  одевать  малыша.
Филип прыгал и резвился в манеже. Сьюзен перенесла его на кровать и начала
надевать ему носки. Это было  трудным  делом,  мальчик  дергал  ножками  и
смеялся. Обычно Сьюзен играла с ним, но сейчас ей было не до игр.
   В комнату вошла Анжела и присела на краешек кровати.
   - Убрала постель? - спросила Сьюзен дочь.
   - У-гу, - промычала Анжела мрачно.
   - Что ты такая хмурая, ангелочек?
   Анжела выдавила из себя улыбку.
   - Что случилось, золотко?
   Анжела  поморщилась  и  начала  разглядывать  Филипа.  Малыш   смеялся,
показывая два зуба.
   - Папа любит Филипа больше меня, - недовольно сообщила Анжела.
   - Да что ты, дорогая. Он тебя очень любит.
   - А Филипа все равно больше.
   - Некоторые мужчины поначалу очень любят сыновей, - призналась  Сьюзен.
- Но наш папа любит тебя, Анжела, не меньше, чем Филипа, и ты это знаешь.
   - Да, - мрачно произнесла девочка.
   - Со временем отцы сближаются с дочерьми, - говорила Сьюзен,  вспоминая
своего отца. - А с сыновьями начинают ссориться.
   Анжела хмуро молчала, слова матери, казалось, ее не убедили.
   Сьюзен с сомнением посмотрела на лицо дочери, раздумывая о  том,  можно
ли с ней быть откровеннее. О том, что Дэн в самом деле привязан  к  Филипу
больше. Или об их ссорах с Дэном, когда Сьюзен была беременна Анжелой.  "А
может быть, она подсознательно чувствует, что Дэн  был  недоволен,  что  у
него первой родилась дочь?" - предположила Сьюзен.
   Послышалась трель звонка.
   - Анжела, надень Филипу носочек, - попросила Сьюзен и  пошла  открывать
дверь.
   "Анжела недовольна тем, что Дэн почти не уделяет ей времени, - подумала
она. - Да  и  я  мало  разговариваю  с  ней".  Сьюзен  решила  сегодня  же
поговорить с Анжелой по  душам.  Порасспросить  ее  о  делах  в  школе,  о
подругах и друзьях. И только после  этого,  да  и  то  если  разговора  не
получится, направить ее к школьному психологу. Сьюзен с  каждым  днем  все
больше  уставала.  Теперь,  когда  Дэн  работал  почти  круглосуточно,  ей
приходилось буквально разрываться между уборкой, Филипом и Анжелой.
   Снова пропел звонок.
   Чувствуя себя немножко виноватой  перед  Анжелой,  Сьюзен  вздохнула  и
открыла дверь.
   Она увидела Кайла  Манкрифа,  как  всегда  жизнерадостного,  с  немного
застенчивой  улыбкой  на  губах.  Выглядел  он  так,  словно  приготовился
участвовать в конкурсе на звание "Мистер Флорида". На нем были слаксы  без
единой морщинки и  белоснежная  рубашка  с  короткими  рукавами  и  сильно
накрахмаленным воротником.
   - Привет, Сьюзен, - сказал он.
   - Это ты, Кайл? - Сьюзен отошла в сторону, показывая, что  гость  может
войти.
   Манкриф замялся:
   - Я подумал... что, может быть,  после  того  как...  я  попросил  Дэна
поработать по выходным, - неуверенно проговорил он, кашлянул и  продолжил:
- ...может быть, я подумал, тебе нужна помощь.
   Сьюзен изумленно уставилась на него.
   - Проходи, проходи, Кайл, - пробормотала она.
   - В общем-то Дэн  торчит  в  лаборатории  по  моей  вине,  -  продолжал
лепетать Кайл. - Вот я и решил съездить к тебе, узнать, не могу ли я  тебе
чем-нибудь помочь.
   - Честно говоря, - Сьюзен закрыла дверь и направилась  в  комнату,  где
смеялся и отбивался от Анжелы Филип, - мне нужно бы поездить по магазинам.
   - Тогда я мог бы посидеть тут, с детьми,  -  предложил  Манкриф.  -  Я,
конечно, не профессиональная няня, но  кое-что  знаю.  Видел,  по  крайней
мере.
   - Анжела, посмотри, кто к нам пришел! -  воскликнула  Сьюзен,  входя  в
детскую.
   -  Дядя  Кайл,  -  обрадованно  проговорила  девочка  и  улыбнулась.  -
Здравствуйте.
   - Приветик, - ответил Манкриф.
   - Энжи, пока я буду ездить по магазинам,  дядя  Кайл  останется  тут  и
посидит с вами, - заговорила Сьюзен. - А ты посмотришь за Филипом. Ладно?
   - Хорошо, - ответила девочка, не отводя взгляда от Манкрифа.
   - Отнеси его в манеж, пусть он там играет. Хорошо, Анжела?  Только  дай
ему игрушек.
   Через десять минут малыш уже резвился в  большом  манеже  -  вцепившись
руками в длинную красочную погремушку, он подпрыгивал и  радостно  визжал.
Анжела села на софу, недалеко  от  брата.  Манкриф,  положив  рядом  пульт
дистанционного  управления  телевизора,  расположился  на  противоположном
краю.
   - Я вернусь через час или чуть попозже,  -  сказала  Сьюзен,  собираясь
выходить из комнаты.
   - Можешь не торопиться, - ответил  Манкриф.  -  У  нас  тут  все  будет
нормально. Правда, Анжела?
   - Точно.
   Направляясь к недавно купленной "субару", Сьюзен подумала,  что  Анжела
вполне сможет присмотреть за Филипом, тем более в присутствии взрослого.
   Усевшись  на  ковер  рядом  с  манежем,  Анжела  смотрела,  как   малыш
развлекается. Иногда она оборачивалась и посматривала на Кайла.
   - Что молчишь? - спросил он. - Кошка язык откусила?
   - Чего, чего? - не поняла Анжела.
   - Ни  разу  не  слышала?  Так  говорят  молчунам,  -  объяснил  Кайл  и
рассмеялся. - Не хочешь поговорить со мной?
   Анжела пожала плечиками.
   - А можно я посмотрю телевизор? - спросила она.
   - Конечно. А поговорить со мной не хочешь?
   - Не знаю.
   - Я тебе не нравлюсь? - спросил Кайл.
   - Ну почему?
   - Тебе нравится ездить в школу на моем "ягуаре"?
   - Нравится. Только когда я не езжу  в  школу  с  моими  подругами,  они
дразнят меня.
   - И тебя это беспокоит?
   - А я видела, как вы дирижировали оркестром.
   - Да? - удивился Кайл.
   - Папа говорит, что я все выдумываю, но  я  точно  вас  там  видела.  -
Анжела тряхнула кудрявой головкой. - Ничего я не выдумываю.
   - А кого еще ты видела в программах? - спросил Манкриф.
   Сердце у Анжелы сжалось. В ее памяти всплыло первое путешествие по  дну
океана, печальный город и ее папа, лежащий в гробу.
   - Мне показалось, что я видела папу, - медленно проговорила она.
   Манкриф уловил дрожь в голосе Анжелы.
   - Знаешь что, - весело воскликнул он, - давай-ка в самом деле посмотрим
телевизор! Садись сюда. - Манкриф похлопал рядом с собой по дивану.
   Анжеле внезапно захотелось, чтобы ее подруга Аманда очутилась в кармане
джинсов. Она встала и  села  на  диван,  на  самый  краешек,  подальше  от
Манкрифа. Он взял в руки пульт, но телевизор почему-то не включал.
   - А у тебя есть друзья среди мальчиков? - спросил Кайл.
   Анжела отрицательно покачала головой.
   - Совсем нет? - улыбаясь, переспросил Манкриф.  -  У  красивых  девочек
всегда есть приятели.
   - Ну, - задумчиво отвечала Анжела, - у нас в классе есть Гари Русик. Он
симпатичный, но он не мой приятель.
   - Тогда давай я буду твоим приятелем, - предложил Манкриф.
   - Но вы же старый, дядя Кайл, - ответила Анжела очень серьезным тоном.
   Лицо Манкрифа вдруг вспыхнуло. Пытаясь скрыть разочарование и волнение,
он откинулся на спинку дивана.
   Дэн лежал на диване и сквозь  полудрему  слушал  диктора.  Приближалось
время сводки погоды, и Дэн не хотел пропустить ее. "Хотя что ее слушать, -
подумал он, - что бы ни происходило на улице, передают всегда одно и то же
- яркое солнце, без осадков. Да, Флорида - жаркое место".
   Сьюзен сказала Дэну, что днем заходил Кайл и сидел с детьми,  пока  она
ездила по магазинам. Дэн ничего не ответил. "Сукин сын.  Шел  бы  лучше  и
работал. Со своими детьми я и сам могу поиграть", - злобно подумал он.
   -  Ну  и  как  у  тебя   продвигается   твое   секретное   задание?   -
поинтересовалась Сьюзен. Она сидела за столом и просматривала свои бумаги.
   - Идет, - ответил Дэн и вздохнул. - Работы много, но  ничего  сложного.
Ладно, поднажму и к первому февраля сделаю.
   - Почему именно к первому февраля?
   - Понятия не имею, - ответил Дэн.
   - А что это за человек, с которым ты работаешь? Ты его хорошо знаешь?
   - Почти не знаю, - Дэн зевнул. "Даже если бы и знал,  то  предпочел  бы
никому об этом не рассказывать, - подумал он. - Действительно,  почему  он
так уперся в первое февраля? Этот Смит  из  Вашингтона  работает  в  Белом
доме. То есть  из  окружения  президента.  И  что  такого  важного  должно
случиться в этот день?" На экране появился спортивный комментатор,  и  Дэн
понял, что прослушал прогноз.
   - Сьюзен, что они там сказали про погоду?
   - Ты же смотришь прямо на экран, - удивилась Сьюзен.
   - Да я задумался.
   - Яркое солнце, тепло, - проговорила Сьюзен и, улыбаясь,  прибавила:  -
Если, конечно, не будет дождя.
   - Спасибо.
   - А что тебя так волнует погода? Ты  разве  не  собираешься  торчать  в
лаборатории весь день?
   Дэн посмотрел на жену. Выражение лица у нее было незлое,  но  в  голосе
слышалось сильное недовольство.
   Прежде чем Дэн ответил, раздался телефонный звонок. Потом  еще  и  еще.
Телефон продолжал звонить.
   - Черт подери. Кому это понадобилось  звонить  в  такую  позднятину?  -
раздраженно произнес Дэн, вставая с дивана.
   - Джэйсу, кому ж еще, - предположила Сьюзен.
   - Или одному из твоих потребителей информации, - возразил Дэн. Он надел
шлепанцы и пошел на кухню.
   - Ни у одного из клиентов нет моего  домашнего  телефона,  -  возразила
Сьюзен.  -  Они  все  звонят  по  моему  бизнес-телефону,  а   там   стоит
автоответчик. Кстати, проверь, пока ты там, включен он или нет.
   Дэн подошел к телефону и снял трубку.
   - Дэн, извини, что звоню так поздно. Это я, Эпплтон.
   По звучащей в его голосе тревоге Дэн сразу понял, что у доктора большие
неприятности.
   - Что-нибудь стряслось, доктор? - спросил он.
   - Да. На этот раз Ральф. Он в реанимации.
   Телефонная трубка задрожала в руке Дэна.
   - Ральф Мартинес? - воскликнул он.
   - Вчера он испытывал  ту  самую  программу,  которую  сделал  Джэйс,  и
получил  обширный  инсульт.  Левая  часть  тела  парализована.   Он   едва
говорит... - Эпплтон умолк.
   - Боже милостивый, - прошептал Дэн.
   - Дэн, приезжай, пожалуйста. Я  очень  прошу  тебя.  Приезжай,  с  этой
программой что-то не так...
   - Хорошо, я приеду.  Сейчас  же  закажу  билет  на  первый  самолет  до
Дэйтона.
   - Не нужно ничего заказывать, я пришлю за тобой военный самолет.
   - Ладно. Тогда позвоните утром, и мы все обговорим.
   - Спасибо тебе, Дэн.
   - Не волнуйтесь, я прилечу.
   Дэн положил трубку, повернулся и увидел, что Сьюзен стоит рядом с ним.
   - Ральф Мартинес, - прошептал Дэн. - Он испытывал программу  и  получил
инфаркт. Прямо в кабине имитатора.
   - Но разве ты виноват в этом? - спросила Сьюзен. - Ведь нет  же?  Тогда
это их проблемы.
   - Я полечу туда завтра и посмотрю, в чем там дело, - сказал Дэн.
   - Опять к этой сучке? - воскликнула  Сьюзен,  и  губы  ее  побелели  от
злости. - Нет! Ты никуда не полетишь!


   Даже высадка на территории базы "Райт-Паттерсон" вражеского десанта  не
вызвала  бы  такой  шок,  как  появление  там  девятнадцатилетней   Дороти
Агильеры,  экзотической  жгучей  латиноамериканки  с  вызывающей  улыбкой,
светло-шоколадной кожей и манящим взглядом. Ее появление свело с ума  всех
-  и  мужчин  и  женщин.  Первые  при  виде  покачивающихся  бедер  Дороти
столбенели, вторые - группировались и продумывали план ответных действий.
   Женщин немного успокаивало  то,  что  Дороти  была  еще  несмышленышем,
неискушенным в интригах, что оставляло некоторую надежду выжить ее с  базы
в кратчайшее время. Однако шли недели, и  юная  "латино"  с  темными,  как
ночь, волосами и томным взглядом прекрасных глаз показала себя  прекрасным
работником,  способным  печатать  со  скоростью  электрического  пулемета.
Женщины приуныли и опустили руки.
   Начав как помощница одной из пожилых машинисток, Дороти уже через месяц
стала  личной  секретаршей  доктора  Эпплтона.  Когда  Дороти  села  возле
кабинета доктора, сотрудники лаборатории схватились за голову и втихомолку
отпускали по адресу престарелого доктора довольно многозначительные шутки.
Многие знали, что Эпплтон не  только  был  равнодушен  к  женщинам,  но  и
счастлив со своей женой, высокой полногрудой  матроной,  которая  души  не
чаяла в своем ученом супруге.
   Собственно, никто и не ошибался - Эпплтон взял Дороти  под  свою  опеку
исключительно из этических  соображений.  Все  скоро  поняли,  что  доктор
просто пытался оградить молодую девушку от наскоков местных плейбоев.  Они
вереницами ходили взад  и  вперед  мимо  столика,  где  сидела  Дороти,  и
наперебой спрашивали ее, не любит ли она кататься  в  вечерней  тишине  на
лодке.
   Как только все поняли, что ничего, кроме обычной заботы  о  ближнем,  в
действиях Эпплтона нет, лаборатория успокоилась, и слухи стихли. Но вскоре
общественное мнение взбудоражила новая мысль - а не имеет ли  сама  Дороти
видов на доктора? Страсти снова закипели, но вскоре успокоились  -  Дороти
вела себя по отношению к Эпплтону вполне невинно. "Но  какова  степень  ее
невинности вообще?" - не успокаивались  сотрудницы  лаборатории  и  начали
проводить расследование. С одной стороны, вела себя Дороти очень прилично,
но с другой - она одевалась так, что мужчины то  и  дело  стреляли  в  нее
нескромными взглядами. На длинноногой Дороти всегда была  облегающая  юбка
минимально допустимой длины и такая же облегающая кофточка с  обязательным
вырезом. Одним словом, глядя на Дороти, женщины  зеленели  от  зависти,  а
мужчины трепетали от страсти.
   Поскольку расспросы ни к чему не  привели,  расследование  было  решено
продолжить практически. Через некоторое время Дороти пригласила в ресторан
пара прожженных ловеласов, но никакой ценной информации в лабораторию  они
не принесли. Свидания с Дороти  оканчивались  одним  и  тем  же  -  теплым
прощанием у дверей дома, где она снимала скромную однокомнатную квартирку.
   - Знаю я таких красоток, - недовольно ворчал один из ее поклонников.  -
Танцуют с тобой, а сами то и дело смотрят на других.
   - Это точно, - вторили ему. - С ними лучше не связываться, только время
потеряешь. И деньги.
   В то  время  Ральф  Мартинес  был  неженатым  майором  и  прославленным
ветераном, пользующимся всеобщим уважением. Он понял и оценил  благородный
порыв Эпплтона защитить не только очень красивую, но и  работящую  девушку
от назойливых поклонников.  Мартинес  знал,  что  "чертовы  янки"  считают
женщин из Латинской Америки шлюхами, и  ему  нравилось,  что  в  случае  с
Дороти они сильно ошибаются.
   К тому времени  Дэн  Санторини  уже  пять  лет  работал  в  лаборатории
Эпплтона, и причем постоянно  в  паре  с  Джэйсом  Лоури.  Год  назад  Дэн
женился, и Сьюзен все дни проводила в доме своих родителей,  с  матерью  и
тремя сестрами. Сьюзен была беременна, и все в доме окружили  ее  заботой,
радостно готовясь встретить прибавление в семействе.
   Дом этот находился в часе езды от базы  "Райт-Паттерсон",  и  в  плохую
погоду, да еще при интенсивном движении, добираться до него было  сплошным
мучением. Имелся у Дэна со Сьюзен и  собственный  дом,  но  стоял  он  еще
дальше от базы, чем дом родителей. Дэн  с  удовольствием  жил  бы  в  доме
родителей Сьюзен, ему опостылело таскаться каждый  день  по  полтора  часа
туда и обратно. Но он безропотно делал это.
   Он знал, что Сьюзен побаивается родов, да и всего того, что происходило
внутри нее. Сам он старался ни о  чем  не  думать.  Проблема  деторождения
сводилась у него к двум понятиям - Сьюзен чувствует себя хорошо или Сьюзен
чувствует  себя   неважно.   Последнее,   по   прошествии   двух   месяцев
беременности, случалось чаще.  Как  только  у  Сьюзен  начинались  боли  в
животе, она сразу же хваталась за телефон, вызывала  к  себе  мать,  и  та
увозила Сью с собой. После чего одна из сестер звонила Дэну в  лабораторию
и сообщала об этом. Дэну было  немного  неприятно,  что  никогда  в  такие
моменты с ним не разговаривала сама Сью.
   Это произошло осенним вечером. Режущий ветер хлестал в  лицо.  Прижимая
одной рукой шляпу, а другой нашаривая в кармане плаща  ключи,  Дэн  шел  к
своей машине. Огней светофора почти не было видно, их залепил снег. Машины
еле тащились, и Дэн подумал, что ему понадобится  не  меньше  часа,  чтобы
только выехать на шоссе. Джэйс,  добиравшийся  до  работы  на  велосипеде,
остался в лаборатории, решив переждать обрушившийся снегопад.
   - Дождусь, пока не перестанет мести и  не  растает  или  пока  снег  не
превратится в лед, - сказал он на прощание Дэну.
   Дэн не удивился странному желанию Джэйса провести ночь  в  лаборатории,
самого его ждал почти такой же неприютный ночлег - жесткий  диван,  пустой
дом и ужин всухомятку. Внезапно он  увидел,  что  около  одной  из  машин,
открыв крышку капота, стоит высокая женщина в белом пальто с накинутым  на
голову капюшоном. В вечерней темноте он не узнал ее.
   - Какие проблемы? - спросил Дэн, подходя к машине. Женщина  обернулась,
и он увидел Дороти.
   - Не заводится, - сказала она упавшим голосом.
   Первое, что Дэну пришло на ум, был старый анекдот про  латиноамериканца
и его машину. Дэн встал рядом с Дороти и посмотрел на двигатель, словно от
одного взгляда Дэна он должен был заработать.
   - Попробуй еще раз, -  сказал  Дэн,  подергав  за  провода  и  покрутив
шланги. - Если не получится, у меня  есть  провода,  заведешься  от  моего
аккумулятора.
   Но, как оказалось, дело было не в аккумуляторе. С  полчаса  на  ледяном
ветру Дэн копался в моторе, пытаясь выискать неполадку, но так и  не  смог
ничего сделать.  Когда  пальцы  у  него  окончательно  окоченели,  а  уши,
казалось, уже готовы были отвалиться, он произнес:
   - Пойдем к моей машине, я отвезу тебя домой.
   - А мою оставим здесь? - испуганно проговорила девушка.
   - Ты боишься, что ее кто-нибудь угонит? Не волнуйся, - успокоил ее Дэн.
   Девушка с сомнением смотрела на Дэна.
   - И ремонтировать ее в такой собачий холод тоже  никто  не  приедет,  -
произнес Дэн.
   Дороти села на заднее сиденье его "форда-тауруса" и  начала  показывать
дорогу. Несмотря на то что в машине было холодно  -  печка,  пока  они  не
выехали на широкое шоссе, работала очень слабо, - Дэн явственно чувствовал
волнующий запах духов Дороти. Он перебивал все остальные запахи в машине.
   Доехав до дома, Дороти вышла и направилась к подъезду. Дэн проводил  ее
взглядом и отъехал только тогда, когда убедился, что девушка вошла в  дом.
Дэн  был  настолько  взволнован,  что  едва  не  столкнулся   с   внезапно
вынырнувшим  впереди   мотоциклистом.   Дэн   резко   вывернул   руль   и,
чертыхнувшись, снова выехал на шоссе.
   Ни на следующий день, ни позже Дэну не удалось встретиться с Дороти. Он
был слишком занят в ангаре или  в  кабинете  Джэйса,  больше  напоминавшем
крысиную нору, и не заходил в тихие коридоры, где  располагались  кабинеты
руководства, в том числе и доктора Эпплтона.
   Дороти сама пришла к нему. Она появилась в дверях кабинета перед  самым
обедом, когда Дэн только начал разворачивать пакет с сэндвичами. На Дороти
были голубые слаксы и свитер, полностью скрадывающий  чарующие  изгибы  ее
фигуры.
   - Я хотела еще раз поблагодарить тебя, - сказала Дороти и улыбнулась. -
Ты меня очень выручил.
   Дэн никак не ожидал снова увидеть Дороти так близко.
   - Да что ты... Это... нормально, не... стоит волноваться,  -  залепетал
он.
   - Ты знаешь, мою машину никто не угнал, - радостно сообщила Дороти.
   - Что с ней случилось? - Дэн изобразил интерес.
   Дороти пожала плечами. Высокая грудь под свитером волнующе колыхнулась.
   - Не знаю, - томно произнесла Дороти.  -  Пришел  какой-то  мужчина  из
гаража и все исправил. Не помню, он  что-то  говорил  про  распределитель,
кажется.
   Дэн сочувственно кивнул.
   - А ты обедаешь здесь? - спросила Дороти. - Не в кафетерии?
   Дэн снова кивнул.
   - Ну ладно. Спасибо тебе за рыцарский поступок,  -  сказала  Дороти  и,
прежде чем Дэн смог что-нибудь ответить, вышла из  кабинета.  Дэн  опустил
голову и задумался. Он вспомнил о своем потрепанном двухдверном "таурусе",
поцарапанном и старом, мало  напоминающем  сверкающие  рыцарские  доспехи.
Потянувшись к сэндвичу, Дэн вдруг обнаружил, что руки у него трясутся.  Со
следующего дня он перестал готовить себе на работу сэндвичи и стал  ходить
в кафетерий.
   А еще через несколько дней они с Дороти уже садились  за  один  столик.
Видя, как настойчиво Дэн стремился на обед в кафетерий,  Джэйс  удивлялся.
Если раньше Дэн никогда не отказывался от общества Джэйса,  то  сейчас,  в
обед, как бы они ни были заняты, Дэн просто бросал своего друга и уходил.
   - Почему ты не хочешь, чтобы я готовила тебе  сэндвичи?  -  недоумевала
Сьюзен.
   - Зачем? - отвечал Дэн. - У нас есть  неплохой  кафетерий,  там  вполне
можно чего-нибудь перекусить.
   Постепенно игра захватила его настолько,  что  Дэн  начинал  мечтать  и
видел себя в постели с Дороти, хотя твердо  знал,  что  этого  никогда  не
случится, потому что он просто не отважится предложить ей переспать с ним.
   Сьюзен обижалась на Дэна.
   - Дорогой, давай я буду готовить тебе сэндвичи, - каждый день  говорила
она Дэну. - Не такая уж я беспомощная, как ты думаешь.
   Но Дэн постоянно отказывался.
   Сьюзен все больше округлялась, и тем чаще в их дом приезжала ее мать. В
конце концов, когда ей надоело мотаться каждый день, она поселилась у  них
и стала для Сьюзен чем-то вроде няньки. Как и  каждый  зять,  Дэн  вначале
противился появлению тещи.
   Впоследствии Дэн понял, что мог бы избежать того, что случилось, но оно
тем не менее случилось. Утром Сьюзен в сопровождении матери направилась на
очередное обследование к  врачу,  а  днем  позвонила  доктору  Эпплтону  и
попросила его передать Дэну, что она снова уезжает к маме. Правда,  самого
доктора Эпплтона на месте не оказалось, Сьюзен говорила с его секретаршей.
   Дороти пришла в холодный, забитый оборудованием ангар, где Джэйс и  Дэн
устанавливали имитационную кабину и подключали ее к пульту управления. Они
были наверху, под самым потолком, а внизу стоял майор Мартинес  и,  словно
погонщик, гонял вверх-вниз группу механиков в голубой форме ВВС.  Механики
несли Джэйсу и Дэну какой-нибудь прибор, помогали монтировать  его,  затем
спускались вниз и, схватив следующий,  снова  лезли  наверх.  В  раскрытые
настежь  ворота  ангара  въезжал  грузовик  с  кабиной  от  сверхзвукового
истребителя "Ф-22". Был обычный рабочий  день,  не  по-зимнему  солнечный.
Если  бы  не  сильный  холодный  ветер,  погоду  можно  было  бы   назвать
прекрасной.
   - Ну и глотка у этого  Мартинеса,  -  проговорил  Джэйс,  которому  уже
надоело копаться на холоде. - Ни хрена не отдохнешь, он так и  гонит  сюда
своих дураков. Вот черт, и не замерзнет же.
   Дэну было теплее, - предвидя работу в ангаре, под куртку он надел еще и
толстый свитер. Тем не менее пальцы у него уже начинали здорово замерзать.
Дэн посмотрел на Джэйса, тот  висел  на  балке  в  кроссовках,  неизменной
футболке и тонкой спортивной курточке с капюшоном.
   Внезапно он увидел, как в ангар вбежала Дороти. В мини-юбке и  кофточке
ей было явно очень холодно. Обхватив себя руками,  она  полезла  наверх  и
вскоре очутилась рядом с Дэном. Дэн  посмотрел  на  трясущуюся  от  холода
Дороти, и ему показалось, что он слышит  лязг  ее  зубов.  Дрожащей  рукой
Дороти подала Дэну записку.
   Дэн прочитал ее и почувствовал, как от злости у него  сжались  челюсти.
Постоянные отъезды Сью "к маме" раздражали, а иногда просто злили его.  Он
не имел ничего против мамы Эмерсон, женщины заботливой и щедрой. Дэну  она
даже нравилась. Ему не нравилось, что Сью забыла, где теперь ее  настоящий
дом. А ведь он приложил столько труда, чтобы купить его.
   Дороти не уходила. Трясясь от холода, она  стояла  рядом  с  Дэном.  Он
посмотрел на нее и снял куртку.
   - Надень, а то  совсем  окоченеешь,  -  сказал  он,  протягивая  куртку
Дороти.
   Девушка замялась. Тогда Дэн сам накинул куртку на плечи Дороти.
   - А ты? - спросила девушка. - Тут же страшный холод.
   - Не беспокойся, мне замерзать некогда, - улыбнулся Дэн.  -  И  быстрей
иди отсюда к себе в теплый кабинет, к нормальным людям.  А  за  курткой  я
зайду в конце дня.
   - Спасибо, - пробормотала Дороти и,  повернувшись,  заторопилась  вниз.
Куртка ей была велика, но даже эта мешковато сидевшая  на  ней  одежда  не
могла скрыть покачивающихся бедер Дороти.
   Дэн проводил ее взглядом.
   - Да, парень, - произнес Джэйс, ухмыляясь. - Да  у  тебя  просто  слюни
текут.
   Незадолго до окончания рабочего дна Дэн пошел к Дороти за  курткой.  Он
намеревался  взять  ее  и  тут  же  уйти  в  лабораторию.  Они  с  Джэйсом
договорились  ненадолго  остаться  и   поработать.   Улыбнувшись,   Дороти
протянула Дэну куртку.
   - Спасибо, - сказала девушка.
   - Да не за что, - проговорил Дэн и уже собирался было уходить, но вдруг
заметил, что в кабинете нет плаща Эпплтона. "Доктор уже ушел",  -  подумал
Дэн и внезапно услышал свой голос:
   - Может быть, заедем куда-нибудь?
   Дороти слегка покраснела.
   - Хорошо, - ответила она. - Но только с одним условием -  платить  буду
я.
   Дэн удивленно заморгал.
   - С какой стати? - недоуменно спросил он.
   - Я - твоя должница, - объяснила Дороти. - Ты  дважды  спасал  меня  от
холода, сегодня и на прошлой неделе.
   Дэн улыбнулся. Он понимал, что улыбка у него получается  глупой,  но  с
аргументами Дороти согласился. По дороге  на  стоянку  Дэн  думал.  Прежде
всего ему не хотелось бы, чтобы Дороти платила, потому что тогда она может
посчитать, что ничем больше Дэну не обязана и закончить их легкий флирт  в
любое время. "Хитрая девочка", - размышлял Дэн.
   Дэн предложил поехать в "Стратосферу", небольшой  ресторанчик  недалеко
от базы, где частенько собирались гражданские служащие. Может быть, именно
поэтому Дороти сразу предложила другое место, недалеко от ее дома.
   - В "Стратосфере" слишком шумно, я не люблю такие  места,  -  объяснила
она.
   Дороти ехала впереди,  показывая  дорогу.  Подъехав  к  ресторану,  она
припарковала  машину  возле  небольшого  парка,  Дэн  остановился  немного
позади.  Он  никогда  не   был   в   этом   районе,   тихом,   застроенном
преимущественно  пяти-шестиэтажными  гостиничными  зданиями  и  населенном
людьми скромного достатка.  Дэн  увидел  небольшую,  со  вкусом  сделанную
вывеску ресторана и прочитал: "Зеленый бор".
   Дороти оказалась права, ресторан понравился Дэну. В нем  было  тепло  и
уютно, как в домашней гостиной.  Посетителей  было  очень  немного,  всего
несколько человек. По большей части  это  были  местные  жильцы,  вышедшие
пообедать. "Основная публика, - подумал Дэн, - соберется попозже.  Соседи,
приятели приедут сюда поболтать и пропустить по стаканчику". Из встроенных
в потолок громкоговорителей лилась  тихая  приятная  музыка,  недалеко  от
бармена стоял телевизор, возле которого лежала газета с  программой  и  со
свежими финансовыми новостями.
   - Никакого сравнения со "Стратосферой", правда? - спросила Дороти.
   Дэн вспомнил прокуренный зал и звон кружек, лужи пива на  полу,  гвалт,
громкий смех, взрывы рока из динамиков и согласно кивнул.
   Они сели за столик.
   - Я никогда не был в этом районе, - натянуто произнес Дэн.
   - Отсюда всего два квартала до моего дома, - ответила Дороти.
   - Ты часто здесь бываешь? - спросил Дэн и сразу понял, что  вопрос  его
звучит немного неприлично.
   - Хожу иногда, - невозмутимо ответила Дороти, пожимая плечами.
   Подошла официантка, немолодая, в скромном черном  платье.  Дэн  заказал
себе бурбон с содовой, Дороти - белого вина.
   - Я думал, что ты возьмешь "Маргариту".
   - По эту сторону от Санта-Фе невозможно отыскать приличной "Маргариты",
- усмехнулась Дороти и покачала головой.
   - Так ты оттуда? - спросил Дэн. - Из Техаса?
   Дороти рассмеялась и  сказала,  что  она  не  оттуда.  Она  родилась  в
Лос-Анджелесе. Снова подошла официантка, на  этот  раз  с  напитками.  Дэн
поинтересовался у Дороти, не  испытывает  ли  она  к  себе  неприязненного
отношения со стороны других, ведь она латиноамериканка. Дороти  уклонилась
от  прямого  ответа.  Затем  Дэн  рассказал  о  себе,  о  своем   детстве.
Пожаловался,  что  очень  плохо  болеть  астмой,  быть  самым   слабым   и
одновременно самым лучшим учеником в классе.  Дороти  ответила,  что  быть
красивой девушкой еще хуже.
   - Ты даже не представляешь, как много развелось фотографов, которые так
и мечтают сделать из  тебя  суперфотомодель,  -  с  презрительной  улыбкой
произнесла она.
   Официантка появилась сразу же,  как  только  их  бокалы  опустели.  Дэн
заказал еще бурбон и вина. Дороти выслушала заказ,  но,  когда  официантка
отошла, спросила:
   - А твоя жена не будет волноваться, если ты не приедешь к ужину?
   - Она уехала к матери, - резко ответил Дэн. - К тому же  она  привыкла,
что я поздно возвращаюсь.
   Когда они вышли из ресторана, Дороти сказала, что о  машинах  можно  не
беспокоиться, до восьми утра здесь парковаться можно. Дэн проводил  Дороти
до дома.
   - Может быть, поужинаем? -  застенчиво  спросил  он,  останавливаясь  у
знакомого подъезда. Ему не хотелось, чтобы вечер закончился так скоро.
   Дороти отвела взгляд. Дэн видел, что она пристально смотрит на тротуар,
словно ищет что-то. Или кого-то. Себя, например.
   - Пойдем, - ответила Дороти так тихо, что Дэн едва  услышал  ее.  -  Не
помню, но, кажется, в холодильнике что-то есть. - И прибавила уверенней: -
Между прочим, я умею неплохо готовить.
   Ужина не получилось. Они очутились  в  постели  через  несколько  минут
после того, как вошли в квартиру Дороти. Забыв  обо  всем,  они  буквально
впились  друг  в  друга.  Отбросив  все  условности,  поражаясь   внезапно
нахлынувшей на него нежности к Дороти, Дэн делал только  то,  к  чему  его
призывали гормоны. Дэн чувствовал, что юная красавица хочет его не меньше,
чем он ее, и это еще больше возбуждало его.
   Потом его охватил стыд и сознание вины.  Он  что-то  лепетал  о  плохой
дороге, о том, как долго ему ехать до  своего  дома.  Старательно  избегая
взгляда Дороти, Дэн оделся и, не зашнуровав ботинки, выскользнул за дверь.
Обнаженная Дороти  лежала  на  кровати  и,  хитро  улыбаясь,  разглядывала
суетящегося Дэна.
   На следующее утро чувство стыда было еще острее. Дэн всячески  старался
не попадаться на глаза Дороти, обходил стороной кабинет доктора  Эпплтона,
но совсем избежать встречи с горячей латиноамериканкой ему не удалось.  За
обедом, сидя за  столиком  кафетерия,  Дэн  шепотом  принялся  извиняться.
Выслушав Дэна, Дороти слегка кивнула.
   - Не переживай так сильно, - спокойно сказала она. - Во  всем  виновата
только я. Потому что я сама захотела, чтобы это произошло.
   - Что? - спросил Дэн и обалдело посмотрел на Дороти.
   Девушка опустила глаза.
   - Ну да, - ответила она. - Все случилось так, как я хотела.
   Дэн не знал, что и сказать. Он промолчал, да он и не  мог  говорить,  в
нем снова закипала страсть. Бешеное, неудержимое желание.
   Последующие дни Дэн провел в состоянии кошмара. Терзаемый  бесконечными
угрызениями совести, униженный и счастливый, он метался среди своих чувств
и с каждым  днем  запутывался  в  них  все  больше.  В  сознании  его  все
перемешалось  -  он  попеременно  чувствовал  себя  то  счастливейшим   из
смертных, то отпетым негодяем. Восторг обладания Дороти сменялся ощущением
гадливости. Дэн ненавидел себя, он не мог думать о себе без отвращения.
   Иными словами, Дэн познал суть наркомании - привыкание.  Он  знал,  что
поступает плохо, но не мог найти сил поступать иначе. Он отдавался  Дороти
со всей пылкостью юноши,  впервые  обнаружившего  прелесть  секса.  Дороти
платила Дэну такой же неутолимой страстью. Иногда днем,  вспоминая  бурные
встречи с Дороти, Дэн ужасался, кусал губы, краснел, а вечером снова  ехал
к ней. Сью почти перестала показываться дома. Она предпочитала жить в доме
своей матери, окруженная заботой многочисленных родственниц.
   Пока Дэн страдал, Дороти только веселилась.
   - Ты знаешь, как меня называли в Лос-Анджелесе? - спрашивала она  Дэна.
- Переспелая вишенка. Как только  у  меня  начало  округляться  все,  чему
следует округлиться, парни бегали за мной стаями. Как голодные  собаки.  И
тогда я выбирала вожака, и он оберегал меня от остальных.
   - Ну а чем я заслужил такое счастье? - мрачно спросил Дэн,  уставившись
в потолок. - Я не вожак.
   - Ты - самый лучший из всех мужчин, с  которыми  я  знакома,  -  просто
ответила Дороти.
   - Но я ведь женат, - вздыхал Дэн.
   - Вот это-то и хорошо, - захихикала Дороти и объяснила: -  Это  значит,
что с тобой можно заниматься сексом, не боясь нежелательных последствий.
   - Понятно. Выходит, я тоже защищаю тебя, - проговорил Дэн. - Неудачного
ты выбрала защитника.
   - Ты меня вполне устраиваешь, - ответила Дороти.  -  На  базе  уже  все
догадываются, чем мы с тобой занимаемся, и поэтому ко мне никто не лезет.
   "Слава Богу, Сью пока ничего не известно", - подумал Дэн.
   - А тебе еще не приходило в голову закончить  наш  роман?  -  спрашивал
Дэн. - Выйти замуж...
   - Замуж я, конечно, выйду, - соглашалась Дороти. - Но только не сейчас.
Нет, - подумав, ответила она, - пока мне замуж не хочется.
   - Но так не может продолжаться до бесконечности, - вяло проговорил Дэн.
   - Ты имеешь в виду нашу связь? - спросила Дороти. -  Конечно,  нет.  Но
некоторое время вполне может. - Дороти взяла руку Дэна и  положила  ее  на
свою грудь. Затем ниже и еще ниже...
   Последним об их связи узнал, разумеется,  доктор  Эпплтон.  Однажды  он
позвал к себе Дэна, закрыл дверь, запер ее  и  сел  за  стол.  По  тяжелым
морщинам на лбу доктора, по его задумчивому  лицу  Дэн  сразу  понял,  что
сейчас произойдет, и приготовился к атаке. Однако монолог Эпплтона начался
совсем не с упреков. Во всяком случае, не так, как предполагал Дэн.
   - Дэн, мне не хотелось бы вмешиваться в  твою  личную  жизнь,  -  начал
Эпплтон. - Но мне кажется, что ты попал в большую беду.
   От неожиданности Дэн не знал, что сказать.
   - Ты догадываешься, о чем я говорю? - спросил Эпплтон.
   - О Дороти.
   - Что ты собираешься делать?
   - Представления не имею, - честно признался Дэн.
   - Я так и думал, - кивнул  Эпплтон.  -  Тогда  я  тебе  подскажу,  если
позволишь. Прекрати этот роман сейчас же.
   - Я бы с удовольствием сделал это, если бы мог.
   - Вспомни, что у тебя есть жена. Ты  скоро  станешь  отцом.  Ты  обязан
заботиться о семье.
   - Я знаю, - с грустью в голосе сказал Дэн.
   Эпплтон посмотрел на Дэна. Не только без злобы или тени недовольства, а
с сожалением.
   - Ты знаешь, сынок, мы все прошли через это.  Все,  -  внезапно  сказал
доктор.
   У Дэна округлились глаза.
   - Да, - кивнул Эпплтон. - И я тоже. Вот поэтому послушай моего совета -
брось ее. Вам же обоим будет от этого только лучше.
   Эпплтон не стучал кулаком по  столу,  не  кричал,  не  вскакивал  и  не
показывал Дэну на дверь. Он разговаривал с Дэном так же, как  расстроенный
родитель  говорит  со  своим  расшалившимся  сыном.  И  это   было   самым
унизительным. Если бы Эпплтон вел себя как босс, как  патрон,  Дэн  просто
развернулся бы и ушел, но тот вел себя как взволнованный отец.
   Дэн вышел из лаборатории вечером. Стояла ранняя весна,  страна  перешла
на  летнее  время,  поэтому,  несмотря  на  поздний  час,  на  улице  было
неожиданно светло и солнечно.
   Дэн приехал в "Зеленый бор". Дороти ждала его за тем  же  столиком,  за
которым они сидели в тот первый раз.
   Мысли в голове  Дэна  разбегались,  язык  не  поворачивался  произнести
заранее подготовленную прощальную речь. Дэн заказал напитки и уже  решился
начать, как вдруг Дороти спросила его:
   - Сьюзен, наверное, скоро должна родить?
   - Да, - ответил Дэн. - Она здорово устала, но старается держаться.
   - Слава Богу, - прошептала Дороти по-испански.
   - Что? - переспросил Дэн.
   Дороти дотронулась до его руки пальцами с длинными ногтями, и  по  руке
Дэна словно прошел электрический разряд. Он поднял глаза на  Дороти.  Лицо
ее было серьезным и мрачным.
   - Пора, Дэн, - произнесла Дороти, опуская глаза.
   - Что пора?
   - Пора все заканчивать, - пояснила Дороти. -  Эта  связь  начинает  нас
тяготить. Я не хочу разбивать твою семью, особенно сейчас,  когда  у  тебя
должен появиться ребенок.
   Дэн скривился:
   - Значит, Эпплтон и с тобой успел поболтать?
   Дороти искренне удивилась.
   - Эпплтон? - Она посмотрела на Дэна. - Нет, он мне ничего  не  говорил.
Ни единого слова.
   - Тогда почему? -  пробормотал  Дэн.  Ему  стало  странно,  что  Дороти
заговорила о разрыве первой.
   -  Закончить  нужно  именно  сейчас,  пока  я  не  влюбилась   в   тебя
окончательно. А когда это произойдет, тебе придется выбирать между мной  и
Сьюзен. Ты выберешь ее, потому что она - мать  твоего  ребенка.  -  Дороти
говорила быстро, словно боялась, что если она остановится,  то  продолжить
не сможет. - Поэтому, пока еще не поздно, давай закончим наш роман.
   Дэн открыл рот, но Дороти не дала ему ничего возразить.
   - Ты сам знаешь, что так будет лучше.
   - Да, - тихо проговорил Дэн. - Я знаю. Но все равно...
   - Ты любишь меня? - спросила Дороти.
   - Да, - уверенно ответил Дэн.
   Дороти печально улыбнулась и покачала головой:
   - Нет, Дэн. Ты любишь свою жену. И  ты  полюбишь  своего  ребенка.  Так
всегда случается.
   - Я и тебя люблю, - слабо запротестовал Дэн.
   - Это не та любовь, - сказала Дороти. - Не на всю жизнь, а на несколько
месяцев. И они кончились. Все, прошли.
   Дэн понимал, что Дороти абсолютно права, но идея разрыва ему была не по
душе. Очень скоро Дороти стала встречаться с Мартинесом,  и  Дэн  подумал,
что она делает это только для того,  чтобы  у  него  не  было  возможности
начать все сначала. Дэн злился, страшно ревновал и в душе благодарил своих
коллег за то, что те делали  вид,  будто  ничего  не  замечают.  Но  такой
вежливостью отличались не все. Джэйс не скрывал ничего.
   - Придурок, - твердил он. - Чего ты  переживаешь?  Неужели  ты  еще  не
понял, что она просто использовала тебя? Ее с  самого  начала  интересовал
только наш Ральфик, но он тупорылый солдафон и не замечал ее задницы.  Вот
она и начала вертеть ею с тобой, потому что только  так  эта  сучка  могла
привлечь к себе внимание. И своего добилась. Блин, это же все элементарно!
   Во время этих монологов Дэн едва сдерживался, чтобы не убить Джэйса.
   - Ты ничего не понимаешь, - злобно шипел он. - Заткнись, сволочь.
   - Может быть, я и сволочь, - охотно соглашался Джэйс, - но дурак из нас
двоих только ты, - беззлобно отвечал он и усмехался своей хищной улыбкой.
   Затем родилась Анжела, и Дэн стал заботливым отцом. Он пытался поскорее
забыть и о Дороти, и о своей подлой измене, оскорблявшей  его  не  меньше,
чем любящую, милую Сью. В душе Дэн  поклялся  до  гробовой  доски  хранить
верность своей жене и ни под каким видом не смотреть на других  женщин.  И
еще он молился, чтобы Сьюзен никогда не узнала о Дороти.
   Но она узнала о ней от одного из многочисленных доброхотов, жены своего
коллеги. Причем на свадьбе Дороти с Мартинесом.
   Дэн не любил вспоминать о том, что было потом. Достаточно сказать,  что
он никогда раньше не видел Сьюзен такой  взбешенной.  Несколько  дней  она
бурлила и устраивала погром, затем схватила трехмесячную Анжелу и скрылась
у своей матери. Дэн пытался поговорить со Сьюзен, но она  не  подходила  к
телефону. Дэн писал длинные письма, в которых  каялся  и  просил  простить
его, но не получал ответов. Он попытался оправдать свое поведение,  но  не
находил оправданий и в конце  концов  пришел  к  выводу,  что  справедливо
заслужил свое наказание и начал подумывать о разводе.
   Примирить супругов вызвался Эпплтон. Миссия его заняла четыре месяца, в
продолжение которых доктор в  качестве  парламентера  даже  несколько  раз
посетил бастион Эмерсонов и провел длительные  переговоры  со  Сьюзен,  ее
матерью и сестрами. В конце концов доктор приехал  к  Дэну  и  привез  ему
устное сообщение о помиловании, снабдив его следующими словами:
   - Я должен был сделать это, Дэн. Это я вас познакомил и поэтому несу за
вас ответственность перед своей совестью и Богом.
   Недовольно ворча, Сьюзен вернулась домой и  вместе  с  Дэном  принялась
восстанавливать семейный очаг. Иногда Дэн думал, что, если бы  не  Анжела,
Сьюзен никогда бы не простила его.
   Дороти стала женой Мартинеса и никогда не разговаривала с Дэном,  разве
что только при посторонних.



        23

   Впервые  за  несколько  лет  Дэн  лег  спать   в   пижаме,   а   Сьюзен
демонстративно натянула на себя  рубашку.  Ночь  они  провели  в  холодном
молчании, стараясь даже случайно не коснуться друг  друга.  В  шесть  утра
снова позвонил Эпплтон и сообщил, что выслал  за  Дэном  самолет,  который
прибудет в аэропорт Киссими  ровно  в  восемь.  Завтрак  прошел  в  полном
молчании, нарушаемом хлопаньем дверей и стуком с силой задвигаемых ящиков.
   - Я позвоню тебе сразу же, как прилечу на базу, - сухо произнес  Дэн  и
встал из-за стола.
   - На работу звонить не собираешься? -  язвительно  спросила  Сьюзен.  -
Может быть, стоило бы сообщить Кайлу, что ты не придешь?
   - Позвони сама, пожалуйста, - попросил Дэн. - Я опаздываю на самолет.
   -  Хорошо,  -  согласилась  Сьюзен,  вспомнив,  что  в  такую  рань   в
"Парареальности" никого, кроме ночного сторожа, еще нет.
   - А Джэйсу сообщить что-нибудь?
   - Он едва ли заметит мое отсутствие, - махнул рукой Дэн, направляясь  к
дверям. - Да и какое ему дело, куда я уехал.
   "Не уехал, а улетел. Как ураган", - недовольно подумала Сьюзен.
   - Если не будет Кайла, поговори с Вики, - предложил Дэн. - Если  ее  не
будет - ничего страшного, у нее стоит автоответчик.
   "Ну уж, только не ей", - решила Сьюзен.
   Дэн вышел на улицу и сел в "хонду".  В  этот  ранний  час  и  опрятные,
свежевыкрашенные в одинаковые пастельные флоридские тона дома  с  красными
черепичными крышами, и чистенькая улица выглядели частью декорации. Сьюзен
пренебрежительно    разглядывала    идеально    подстриженные     лужайки,
бледно-розовые и красные кустики тропического гибискуса и олеандры.  Стоял
ноябрь. Стерильность и нереальность картины подчеркивали деревья,  недавно
высаженные на одинаковом расстоянии друг от  друга.  Издали  они  казались
нарисованными. На улице не было ни души. "Хонда" Дэна выехала на дорогу  и
вскоре исчезла за поворотом. Сьюзен продолжала стоять.  В  этой  стерильно
чистой,  будто  посыпанной  антисептиком  местности,  больше  напоминавшей
лунное поселение, она чувствовала себя не в своей тарелке.
   Сьюзен вздохнула. Все, что она видела перед собой в течение  последнего
времени, казалось ей ненастоящим, нереальным. Реальность осталась дома,  в
Дэйтоне, там, где  дома  имели  "нормальный",  по  мнению  Сьюзен,  вид  -
разноцветные заборчики, балконы и крыши, на которых стояли каминные трубы.
"И растительность в Дэйтоне тоже настоящая, летом деревья и кусты, как  им
и положено, зеленые и большие, а осенью и  зимой  -  голые.  Или  покрытые
пушистым снегом, не то что эти чертовы пальмы  и  сосны,  все  одинаковые,
похожие на большие бутылки". Сьюзен вспоминала Дэйтон, его  тротуары,  где
она знала каждого жителя своей улицы и все знали ее и приветливо махали ей
рукой. "Нет, это не дом, а  рекламный  ролик,  -  решила  Сьюзен.  -  Весь
Пайн-Лейк-Гарденс - реклама".
   Внезапно  она  увидела  машину,  старую,   с   выцветшей   краской,   и
заинтересовалась ею. Машина остановилась неподалеку. "Странно, -  подумала
Сьюзен. - Кто это  приехал  в  такую  рань?  Позвонить  в  полицию,  пусть
проверят, кто это сюда притащился?"
   Машина Дэна скрылась за поворотом. "Я должна  верить  ему,  -  убеждала
себя Сьюзен. - И я ему верю. Не стоило так на него  набрасываться,  он  не
виноват в том, что доктор вызвал его". Но как ни успокаивала себя  Сьюзен,
она продолжала злиться, правда, не на Дэна, а на Дороти.
   Она вспомнила тот единственный  и  последний  раз,  когда  ей  довелось
поговорить с Дороти. Это было как раз на ее свадьбе с Ральфом  Мартинесом,
накануне Рождества. В доме  было  полно  гостей,  все  порядком  выпили  и
шумели, стараясь перекричать  один  другого.  Сьюзен  издали  смотрела  на
радостную Дороти и на улыбающегося Мартинеса, не желая даже рядом стоять с
"этой сучкой". Доктор Эпплтон, казалось, радовался больше всех и то и дело
бегал на кухню. Оттуда он, как правило, возвращался с очередным  подносом,
уставленным бутылками и разной снедью. Под предлогом помочь Эпплтону, а на
самом деле, чтобы лишний раз не  встречаться  взглядом  с  Дороти,  Сьюзен
выскользнула на кухню и подошла к окну.
   Спустя несколько минут на кухне появилась  Дороти.  Она  была  в  таком
облегающем платье, что если бы не его ярко-красный цвет,  то  казалась  бы
абсолютно голой.
   - О, ты здесь? - удивилась Дороти, и,  как  показалось  Сьюзен,  вполне
искренне.
   - С Рождеством тебя, - холодно сказала Сьюзен первое, что ей  пришло  в
голову.
   - Feliz Novidad! [С Новым годом! (исп.)] - томно  произнесла  Дороти  и
подошла к раковине. - Ты не знаешь, где у доктора стоят бокалы? - спросила
она.
   Отвернувшись, Сьюзен молчала, решив, что ей лучше не раскрывать рта.
   - Ты напрасно  на  меня  сердишься,  -  сказала  Дороти  проникновенным
голосом. - Извини меня, если можешь. Тебе покажется странным, но  я  очень
рада, что вы с Дэном снова вместе.
   - Вот уж большое спасибо, - зло бросила Сьюзен.
   Дороти не смутилась, она продолжала спокойно рассматривать Сьюзен.
   - Буду молить Бога, чтобы ты  когда-нибудь  столкнулась  с  тем  же,  -
проговорила Сьюзен. - Может быть, поймешь что-нибудь.
   - Я-то пойму, но вот ты, Сьюзен, похоже, так ничего и не поняла.
   - Пошла ты.
   - Нет, нет, ты вскоре убедишься сама, что я спасла ваш  брак,  -  мягко
проговорила Дороти.
   Сьюзен так и подмывало схватить первую попавшуюся бутылку и  размозжить
голову вульгарной, нахальной девице.
   - Я видела, что Дэн был в отчаянии, и пожалела его. А когда он вошел  в
норму, я отослала его к вам, - простодушно заявила Дороти.
   - Могла бы и  не  отсылать,  -  заявила  Сьюзен.  -  Я  не  нуждаюсь  в
милостынях.
   - Но я же видела, что он все время думает о тебе. Меня  он  никогда  не
любил. Для него наша... связь  была  всего  лишь  маленьким  приключением,
фантазией.
   - Ну ты и сучка, - прошипела Сьюзен.
   Дороти невозмутимо продолжала:
   - Что же  ты  обижаешься  на  меня,  если  получила  его  в  целости  и
сохранности? Ведь ты сама  довела  его  до  крайности.  Он  мог  совершить
большую глупость, сделать что-нибудь такое, что поправить было  бы  просто
невозможно.
   Сьюзен ошарашенно смотрела на Дороти. Внезапно она  почувствовала,  что
еще секунда - и она уже не сможет сдержаться. Она стремительно вылетела из
кухни.
   "И вот теперь он снова уехал туда, где живет эта стерва,  -  возмущенно
подумала Сьюзен, разглядывая соседние дома.  Словно  пытаясь  стряхнуть  с
себя мрачные мысли, она покачала головой. - Прошло уже  больше  двенадцати
лет. Мы стали старше и, надеюсь, хоть  немножко  умнее,  -  убеждала  себя
Сьюзен. - Я обязана  верить  Дэну".  Ей  удалось  наконец  уговорить  себя
доверять Дэну, но вот заставить поверить Дороти она ни  тогда,  ни  сейчас
так и не смогла.
   Она вошла на  кухню.  Дети  уже  проснулись,  Анжела  встала  и  начала
собираться в школу. Сьюзен  направилась  в  детскую,  переодела  Филипа  и
отнесла его в манеж. Начинался обычный рабочий день.
   Прежде всего она позвонила Кайлу.
   - Что? - закричал он. - Куда он уехал?
   Сьюзен неприятно поразилась - ей всегда казалось, что вечно улыбающийся
Кайл не способен орать. Однако сейчас он именно орал.
   - Улетел в Дэйтон? Какого черта ему там делать?
   - Его срочно  вызвали  туда,  -  начала  было  оправдываться  Сьюзен  и
внезапно осеклась, не зная, стоит ли  говорить  Кайлу  о  причине  отъезда
Дэна.
   - Что это еще за срочность?
   Она собралась с мыслями и ответила:
   - Дэн сказал, что это  может  отразиться  на  всем,  что  он  делает  в
"Парареальности". Что-то случилось с одной из программ, разработанных  для
ВВС, и Дэн беспокоится, что такое же может произойти и у вас.
   Манкриф тут же замолчал. Сьюзен слышала его дыхание.
   - Ничего не понимаю, - сказал он уже спокойнее. - А что там стряслось с
этой программой?
   - Не знаю, можно ли говорить тебе, - замялась Сьюзен. - Там  у  них  на
базе "Райт-Паттерсон" сплошные секреты.
   - Но если ты, гражданское лицо, знаешь об этом, почему бы  не  знать  и
мне? - спросил Кайл. Она была вынуждена признать, что  в  словах  Манкрифа
есть  логика.  "Действительно",  -  подумала   она   и   неохотно   начала
рассказывать.
   - Дело в том, что во время испытания программы один из пилотов  получил
инсульт.
   - Инсульт? - удивился Кайл.
   - Да. Прямо в имитационной кабине.
   - Совпадение, - ответил Кайл.
   - Нет, - возразила  Сьюзен.  -  Во  время  испытания  одной  и  той  же
программы инсульт получили два пилота, и один из них умер.
   Сьюзен почудилось, что она физически ощущает работу мозга Кайла.
   - Послушай, Сьюзен, как только Дэн позвонит тебе, скажи ему,  чтобы  он
сразу же связался со  мной,  -  наконец  произнес  Манкриф.  -  Понимаешь?
Немедленно! -  снова  выкрикнул  он.  -  Я  не  хочу,  чтобы  нашей  фирме
предъявляли претензии. Как только Дэн объявится, пусть сразу  звонит  мне.
Жду.
   - Я все ему передам, - ответила она.
   - Пожалуйста, - проговорил Кайл.


   Дэн уже успел забыть, что ноябрь - не самый жаркий месяц в Дэйтоне. Как
только он открыл дверь  самолета,  в  него  сразу  ударил  порыв  сильного
промозглого ветра. Внизу стоял молодой, коротко остриженный офицер в форме
лейтенанта ВВС. Дэн посмотрел на лейтенанта, увидел, что на нем  нет  даже
плаща, и  поежился.  Стоило  Дэну  выйти  на  улицу,  как  по  его  легкой
флоридской курточке застучали капли дождя и ледяная крошка.
   Дэн быстро сел в ожидающую его машину. Шофер вырулил с летного  поля  и
вскоре направил машину к серому, знакомому Дэну  зданию  лаборатории  базы
ВВС "Райт-Паттерсон". Дэн с интересом оглядывал родные места,  вдыхал  уже
забытые запахи, и тысячи воспоминаний всплывали в его мозгу.
   "Представляю, в каком состоянии сейчас Дороти, - вдруг подумал  Дэн.  -
Что, собственно,  представлять?  Она,  конечно,  в  шоке".  Дэн  прекрасно
понимал, что, несмотря  на  все  уверения,  данные  Сьюзен,  ему  придется
увидеться с Дороти. "Но это будет почти официальная встреча, -  успокаивал
он себя. - Наверняка  и  еще  кто-нибудь  будет  присутствовать.  Я  скажу
Дороти, что очень сожалею о случившемся. Что еще? А  если  вскроется,  что
Ральф погиб по моей вине? Нет, этого не может быть.  А  вдруг?  Тогда  все
будут считать, что  я  все  подстроил.  Да  нет,  не  подстроил,  а  убил.
Хладнокровно и расчетливо убил подполковника ВВС Ральфа Мартинеса".
   Увидев Эпплтона,  Дэн  ужаснулся.  Ему  показалось,  что  за  несколько
месяцев доктор постарел на несколько лет. Ожидая Дэна, он стоял  у  дверей
своего кабинета. Дэн шел по  коридору,  по  которому  ходил  столько  лет.
Доктор Эпплтон улыбнулся, протянул Дэну руку и долго тряс ее.
   - Спасибо, Дэн. Я очень рад, что ты  нашел  время  приехать,  -  сказал
доктор.
   Дэн рассматривал лицо Эпплтона  и  не  узнавал  его.  Тяжелые  складки,
пожелтевшая кожа и впалые, покрасневшие глаза.
   - Я сочувствую вам, доктор, - произнес Дэн. - Постараюсь вам помочь.
   За столом, где раньше  сидела  Дороти,  Дэн  увидел  новую  секретаршу,
дородную средних лет женщину с выкрашенными перекисью волосами.
   - Мистер Санторини, вам звонила ваша жена, - сказала секретарша. -  Она
просила передать вам, чтобы вы позвонили ей сразу же, как только появитесь
здесь.
   - Да, благодарю вас, - ответил Дэн и повернулся к доктору  Эпплтону:  -
Можно воспользоваться вашим телефоном?
   - Конечно, Дэн, о чем ты спрашиваешь!
   Доктор махнул рукой и провел его в свой кабинет.
   - Выход в город через девятку. - Доктор слабо  улыбнулся.  -  Не  забыл
еще?
   Дэн кивнул, снял трубку и начал набирать номер. Аппарат был все тот же,
старенький, с потертыми клавишами. Эпплтон стоял, давая  Дэну  возможность
сесть на стул, откуда набирать было удобней,  но  он  посчитал  невежливым
садиться на место доктора.
   Сьюзен ответила почти сразу же и, судя по голосу,  очень  обрадовалась.
"Слава Богу, отошла  немного",  -  подумал  Дэн.  Она  рассказала  мужу  о
разговоре с Манкрифом.
   - Дэн, ты знаешь, он просил тебя немедленно связаться с ним.
   - Зачем? - удивился Дэн.
   - Видишь ли, - Сьюзен замялась,  -  мне  пришлось  рассказать  Кайлу  о
причине твоего отлета.
   - Зачем? - крикнул Дэн. - Кто тебя просил?
   - Но он так кричал, Дэн, - ответила Сьюзен.  -  Сначала  он  был  очень
недоволен, но когда я сказала, что твоя поездка имеет  отношение  к  тому,
что вы делаете на фирме, он успокоился.
   - А, ну ладно, - Дэн успокоился так же быстро, как и разозлился.  -  Но
только ты все равно напрасно все рассказала ему. Это все-таки ВВС, кое-кто
может быть очень недоволен.
   - Неужели ты думаешь,  что  Манкриф  способен  разболтать  эту  историю
репортерам? - удивилась  Сьюзен.  -  Ему-то  что  от  того,  что  в  ваших
имитаторах летчики получают инфаркты?
   - Все, дорогая, я тебя понял. Извини, я просто  не  подумал.  Сейчас  я
свяжусь с Манкрифом, и вот еще что - пришли мне сюда мой плащ, тут  адский
холод.
   - Ой, как же я сразу об этом не подумала! - едва не застонала Сьюзен. -
Дэн, ты не заболеешь? - взволнованно спросила она.
   - Ну, нарочно я этого делать не собираюсь. Но плащ на всякий случай все
же пришли.
   - Не волнуйся, Дэн, я сейчас же вызову машину экспресс-почты.
   - Я бы посоветовал сначала найти сам плащ, - рассмеялся Дэн.
   - Он в старом шкафу, в гараже, - немедленно ответила Сьюзен. - Вспомни,
мы засунули туда все свои зимние вещи.
   Дэн не стал напрягать память, а просто ответил:
   - Вот и отлично. Сью, я позвоню тебе вечером из  офицерской  гостиницы,
надеюсь, мне там забронировали номер.
   - Я буду ждать, - ответила она и прибавила немного  нерешительно:  -  Я
люблю тебя.
   Дэн заслонил рукой трубку.
   - Дорогая, я тоже люблю тебя. У меня в целом  мире  нет  никого  родней
тебя.
   - Я знаю, - прошептала Сьюзен.
   - Как только все закончится, я сразу же вылетаю, - твердо сказал Дэн.
   - Позвони мне. Обязательно, - попросила Сьюзен. - Слышишь?
   - Конечно, - ответил Дэн.
   Дэн положил трубку. Увидев это, доктор Эпплтон вошел в кабинет.
   - Нужно еще позвонить боссу, - сказал Дэн. - Он чуть с  ума  не  сошел,
когда узнал, что я уехал к вам.
   - Представляю, - согласился  Эпплтон,  садясь  на  стул.  -  Звони,  не
стесняйся.
   - Доктор, Сью рассказала моему боссу о причине моего отлета.
   Эпплтон схватился за щеки и покачал головой.
   - А вот этого ей не стоило бы делать, вся информация засекречена.
   - Я так и предполагал, - подавленным тоном произнес Дэн.
   - И не предупредил Сьюзен?
   Дэн жалко улыбнулся, и доктор Эпплтон сразу все понял. Если бы  Дэн  не
рассказал Сью все как на духу, она ни за что не отпустила бы его в Дэйтон.
   -  Но  ведь  когда  я   ушел   из   лаборатории,   на   меня   перестал
распространяться приказ о сохранении государственной  тайны,  -  попытался
оправдаться Дэн.
   - Ладно, чего уж там, - хмуро произнес Эпплтон. - Черт  с  ним.  Только
попроси своего босса, чтобы тот держал язык за зубами. Иначе ему  придется
очень хреново. Да, да, прямо так и передай. И еще сообщи,  что  если  наши
узнают, что Сьюзен ему сообщила о делах на базе, ФБР сразу же бросится его
проверять.
   Дэн снял трубку и произнес: "Орландо, "Парареальность", Манкриф",  -  и
рассмеялся, вспомнив, что на базе "Райт-Паттерсон"  еще  нет  телефонов  с
определителем голоса.
   Дэн набрал номер  и  тут  же  услышал  безжизненный  голос  компьютера:
"Парареальность".
   -  Говорит  Дэн  Санторини,  -  произнес  Дэн.  -  Соедините  с  Кайлом
Манкрифом.
   Компьютер переключил его на телефон Кайла.
   - Дэн? Ты? - послышался голос Манкрифа. - Что там стряслось?
   Дэн, не вдаваясь в детали, объяснил причину  своего  отъезда,  то  есть
повторил все то, что Кайл узнал от Сьюзен.
   - Все это может иметь прямое отношение к тому,  чем  мы  занимаемся,  -
заключил он.
   Некоторое время Манкриф молчал.
   - Ерунда собачья, Дэн. Ты меня обманываешь.
   - Ерунда это или нет, Кайл, я пока  не  знаю,  но  проверить  нужно,  и
крайне тщательно.
   - Стало быть, пока ты перед своими  военно-воздушными  дружками  будешь
разыгрывать из себя Шерлока Холмса, мы должны сидеть? - спросил Кайл.
   - А ты хочешь, чтобы посетители "КиберМира" падали замертво?
   Послышалось недовольное ворчание.
   - Работы у меня будет немного, - продолжил Дэн. - Посмотрю,  нет  ли  в
программах инородных вкраплений, и все.
   - И сколько времени тебе потребуется на это?
   - Не знаю. Возможно, несколько дней. Максимум неделя.
   - Неделя? - взвился Манкриф.
   - Знаешь, Кайл, я могу ничего больше не говорить тебе, ведь твоя  линия
может прослушиваться. Кстати, вся информация по этому делу секретна.
   - Это я уже понял.
   -  Надеюсь.  Только  сразу  хочу  предупредить,  что  если  фэбээровцам
покажется, что ты ненадежен, они станут тебя проверять.
   Кайл молчал долго, подозрительно долго.
   - Не волнуйся, я никому ничего не скажу, - хрипло  произнес  он.  -  Ни
единого слова. Только давай побыстрее возвращайся. Ты здесь очень нужен  и
сам знаешь почему.
   - Знаешь, Кайл, я хочу уехать отсюда больше вас всех, вместе взятых.
   Но в душе Дэн  чувствовал  совсем  другое.  Он  понимал,  что  дом  его
находится именно здесь, в этом  кабинете,  в  этой  лаборатории,  а  не  в
Пайн-Лейк-Гарденс или в здании "Парареальности".



        24

   - Они заявляют, что мы слабы, - продолжал говорить Патрик Генри [Патрик
Генри (1736-1799),  американский  политик  и  оратор,  основной  противник
господства Англии, известный борец  за  независимость  США],  и  лицо  его
горело от возмущения. - Они уверяют нас, что мы не способны  справиться  с
такой грандиозной задачей. Но я  хочу  спросить  вас,  господа,  когда  мы
станем сильнее? На будущей неделе или в  будущем  году?  Может  быть,  это
произойдет, когда мы полностью разоружимся, а в каждом доме  будут  стоять
английские солдаты?
   Анжела никогда не видела, чтобы какой-нибудь человек так  волновался  и
говорил  так  страстно.  Все  слушали  его  как  зачарованные,  застыв  на
скамейках. Патрик Генри был невысок, ниже, чем  ее  папа.  "Какая  на  нем
смешная одежда, - подумала Анжела. - Брюки только до  колен,  зато  пиджак
такой длинный. На голове - парик с  буклями.  А  сам  -  рыжий-рыжий".  Но
остальные мужчины были одеты точно так же.
   Помещение, в котором очутилась Анжела, очень напоминало церковь, только
в высоких узких окнах были не витражи, а белое стекло.  Анжела  вспомнила,
что она находится в прошлом - в Вирджинии, 23 марта 1775 года.
   - Звон наших цепей слышен даже в Бостоне, - горячо продолжал оратор.  -
Мы - рабы, и потому война неизбежна. Так пусть же она разразится, господа!
Я повторяю - пусть она разразится.
   Анжела огляделась. Повсюду сидели мужчины с серьезными лицами, в сильно
напудренных париках и шелковых сюртуках, расшитых  золотом.  Женщин  среди
присутствующих тоже было очень много, но сидели они в основном недалеко от
Анжелы, вверху, на балконах.  Среди  присутствующих  Анжела  узнала  своих
одноклассников. Миссис О'Коннел предупреждала, что это - специальный урок,
рассчитанный на шестерых, и все они смогут увидеть и себя, и других.
   Сначала Анжела хотела махнуть рукой  Джонни  Ландсфорду  и  Мэри  Маки,
своим лучшим друзьям в классе,  или  толкнуть  сидевшую  неподалеку  Сонни
Соския, но потом передумала и решила сидеть спокойно и  слушать  пламенную
речь.
   Анжела ожидала, что Патрик Генри будет похож на  дядю  Кайла,  которого
она уже привыкла видеть во всех своих уроках и  играх.  Она  предположила,
что в течение речи лицо Патрика хотя бы ненадолго превратится в лицо  дяди
Кайла и он подмигнет или улыбнется Анжеле, в общем как-то даст знать,  что
он видит ее и рад ей.
   Но Патрик Генри, похоже, менять внешность не собирался. Оставаясь самим
собой,  он  все   продолжал   будоражить   аудиторию   своими   речами   о
независимости. "Наверное, он  говорит  что-то  очень  важное,  -  подумала
Анжела, - поэтому дядя Кайл и не хочет ему мешать. Может быть,  дядя  Кайл
как раз хочет, чтобы я не отвлекалась, а внимательно слушала этого Генри?"
Анжела начала вслушиваться.
   - Неужто вам настолько дорога жизнь и мир,  что  вы  готовы  купить  их
ценой рабства? Вам не надоели  цепи?  Боже  всемилостивый!  -  вскричал  с
трибуны Генри. - Прости меня, но я не желаю жить в цепях.  Лучше  дай  мне
смерть! Или свободу!
   Слушателям передался восторг Патрика Генри. В помещении сделалось тихо,
казалось, что все  боятся  даже  пошевелиться.  Великий  оратор  застыл  с
поднятыми к небу руками, лицо  его  светилось  радостью  и  благоговением.
Выдержав паузу, Патрик Генри медленно опустил руки на трибуну и  посмотрел
в зал. Аудитория взревела, слушатели повскакали со своих мест,  засвистели
и захлопали в ладоши. Пол закачался от  топота.  Анжела  тоже  вскочила  и
начала протискиваться вперед, ей хотелось посмотреть на того старика, кто,
как ей казалось, вел это собрание. Она увидела его, старик стучал молотком
по столу и кричал: "Леди и джентльмены, я призываю вас соблюдать порядок!"
   Шум стал стихать, а вскоре и вся картинка перед глазами Анжелы исчезла.
Однако, прежде чем Анжела поняла, что находится в темной кабинке в классе,
она увидела себя у деревянного дома  старинной  постройки.  Стояло  теплое
весеннее утро.
   - Девятнадцатое апреля тысяча семьсот семьдесят пятого года, -  объявил
бесполый голос. - Это Лексингтон, штат Массачусетс. Идет собрание  местной
милиции, так называемых минитменов.
   Недалеко  от  того  места,  где  находилась  Анжела,  у  грязной  улицы
собралось человек тридцать мужчин. Одеты они были не так вычурно, как  те,
которых Анжела только что видела. Не было на них ни коротеньких, до колен,
штанишек, ни расшитых сюртуков, зато на плече  у  каждого  Анжела  увидела
длинноствольное ружье, а у одного  из  присутствующих  на  боку  болталась
шпага.
   Анжела начала с интересом разглядывать стоящие вдоль  улицы  дома  и  в
некоторых окнах снова увидела своих одноклассников. Вообще  эта  программа
понравилась Анжеле, она напоминала игру, в которой в мешанине линий  нужно
было  найти  лицо.  Вот  Анжела  увидела  довольную   физиономию   Дэвида,
спрятавшегося в кустах. "А вон Луиза, -  прошептала  Анжела.  -  За  домом
стоит, ухмыляется".
   Минитмены выстроились в  шеренги  по  обеим  сторонам  пыльной  дороги,
ведущей в поселок. Затем раздалась отрывистая команда, затрещал барабан, и
милиционеры пошли вперед.  Анжела  услышала  приближающийся  топот  сапог.
Минитмены шли мимо Анжелы, и она хорошо видела их лица.  Многие  шутили  и
смеялись, но большинство шли молча, угрюмо осматривая дорогу под ногами  и
расстилающуюся впереди равнину.
   - Держи шаг! - крикнул командир, шагающий впереди  колонны.  -  Первыми
огонь не открывать. Попробуем договориться миром.  Ну  а  если  они  хотят
повоевать, тогда покажем, на что мы способны. Если суждено быть войне,  то
начнется она здесь.
   Затем Анжела увидела английских солдат, одетых в ярко-красные камзолы и
белые брюки. Ровными рядами, держа наперевес ружья с длинными  сверкающими
на солнце штыками, они шли на минитменов.  Впереди  англичан  на  холеной,
лоснящейся, прекрасной коричневой лошади  скакал  офицер.  Издали  шеренги
солдат показались Анжеле многоногой живой машиной. Остановившись  всего  в
нескольких десятках метров  от  минитменов,  британский  офицер  развернул
лошадь и скомандовал: "Рота! Стой!"
   Затем он пришпорил  лошадь  и  подскакал  к  американцам.  Над  поляной
повисла такая тишина, что Анжела даже слышала стук подков скачущей лошади.
   Если бы не легкий ветерок, Анжеле было бы жарко стоять на солнце.
   -  Именем  ее  королевского  величества  приказываю  вам  разойтись,  -
обратился офицер к минитменам. - Распустите своих людей!  -  Офицер  ткнул
рукой в стоящего впереди американца со шпагой.
   - Я не сделаю этого,  -  ответил  американец.  Он  выпрямился  и  гордо
посмотрел в лицо англичанину. - В свою очередь я прошу вас уйти отсюда. Мы
- свободные люди, горожане и сельские жители - обойдемся без вас.  Уходите
в свой Бостон.
   - Убирайтесь к себе в Лондон! - раздался чей-то крик. -  Прочь  отсюда,
"раковые шейки"!
   "А, это они их  так  зовут  за  цвет  мундира",  -  догадалась  Анжела.
Послышались  выстрелы,  но  Анжела  могла  поклясться,  что  стреляли   не
минитмены и не англичане. Офицер поскакал прочь,  одновременно  выкрикивая
команды:
   - Рота! Целься!
   Британские солдаты первой  шеренги  как  подкошенные  присели  на  одно
колено и взяли ружья  на  изготовку.  Вторая  шеренга  тоже  приготовилась
стрелять в минитменов, но стоя. Солдаты прицелились.
   Офицер отскакал в сторону, выхватил шашку и, поднявшись  на  стременах,
зычно крикнул:
   - Огонь! - И махнул шпагой.
   Анжела успела зажать уши, поэтому  грохот  выстрелов  оказался  намного
слабее. Над поляной взвилось большое облако серого дыма.  Когда  он  начал
понемногу рассеиваться, Анжела увидела минитменов. Пригибаясь к земле, они
бежали с поляны.
   Сидящий на лошади офицер расхохотался.
   - Солдаты! - крикнул он. - Вперед! На  Конкорд!  [Конкорд  -  город  на
северо-востоке штата Массачусетс, одно из нескольких мест, где в 1775 году
началась Война за независимость  США]  -  Он  дернул  поводья,  и  лошадь,
вырывая подковами комья травы и глины, помчалась вперед. Вскоре  англичане
вышли на дорогу и плотными рядами направились к цитадели восстания, городу
Конкорду.
   - Ничего, там мы вам покажем, где раки зимуют!  -  Анжела  услышала  за
своей спиной шепот и обернулась.  Совсем  рядом,  за  кустом,  пригибаясь,
стоял юноша, почти мальчик. "Как же я не заметила  его  здесь  раньше?"  -
удивилась Анжела.
   - Пошли, здесь опасно оставаться, -  сказал  юноша,  протягивая  Анжеле
руку. Анжела подала руку, и он повел ее за дом, к одной из конюшен. Внутри
конюшни было прохладно, пахло сеном и  лошадьми.  Мальчик,  как  прикинула
Анжела, не намного старше ее самой,  подошел  к  одной  из  стен  и  начал
разгребать сено.
   - А как тебя зовут? - спросила Анжела.
   - Сегодня это неважно, -  ответил  он.  Голос  мальчика,  отрывистый  и
грубоватый, был совсем не похож на детский. - Главное, у нас есть вот что.
- Мальчик вытянул из стога длинный черный мушкет.
   - Но ты еще совсем маленький, - возразила Анжела, - и  не  можешь  быть
солдатом.
   - Могу, -  возразил  мальчик.  -  Я  ненавижу,  когда  "раковые  шейки"
стреляют и убивают нас. Поэтому я ухожу в Конкорд, там принимают  всех,  у
кого есть ружье.
   - И как же ты туда доберешься? - поинтересовалась Анжела.
   Мальчик поморщился и пожал плечами:
   - А чего тут добираться? До Конкорда всего несколько  миль.  Я  прибегу
туда намного раньше, чем англичане. Они пойдут по дороге, а я - лесом.
   Анжела во все глаза смотрела на смелого мальчишку, собиравшегося  стать
повстанцем - освободителем Соединенных Штатов. Но больше всего ее удивляла
твердая, почти безжалостная настойчивость, с какой мальчик хотел  добиться
своей цели.
   Он бросился к дверям, но вдруг обернулся, быстро подошел  к  Анжеле  и,
крепко обняв ее за талию, прижал к себе и поцеловал в губы.
   - Увидимся в Конкорде, -  бросил  он  через  плечо  Анжеле,  выходя  из
конюшни.
   У Анжелы перехватило  дыхание,  лицо  вспыхнуло.  Она  подняла  руку  и
помахала вслед уходящему мальчишке. Когда  программа  закончилась,  Анжела
продолжала еще несколько секунд не шевелясь сидеть в  кабинке.  Сердце  ее
учащенно билось, из глаз текли ручейки слез. Анжеле  нестерпимо  хотелось,
чтобы  следующий  урок  по  американской  истории   начался   сейчас   же,
немедленно.


   - И все-таки мне не нравится эта затея, - говорил Джэйс, расхаживая  по
кабинету. - Чует мое сердце, добром она  не  кончится.  И  мне  все  время
кажется, что за моей спиной кто-то стоит.  -  Он  испуганно  посмотрел  на
босса.
   Кайл Манкриф откинулся на спинку шикарного кожаного кресла.
   - Мне тоже не нравится, что Дэн полетел на базу. Он должен быть  здесь,
а не шататься по Дэйтону.
   - Да не о том я говорю! - взмахнув руками, завизжал Джэйс. - Я  имею  в
виду то, что ты делаешь с его девчонкой.
   - Не я, а ты, - поправил Манкриф.
   - Но по твоей просьбе, - ответил Джэйс.
   - Мало ли о чем я могу попросить, - скривил губы Манкриф. - Да и что  в
этих программах ужасного? Никакого вреда они не  приносят...  Кстати,  эти
игры ей начинают нравиться.
   - Да, - угрюмо ответил Джэйс. - Но почему ты выбрал именно дочь Дэна?
   - Потому, что она очень похожа на... - Кайл осекся.  -  На  тот  идеал,
который мне нужен, - закончил он.
   Кайл видел, что Джэйса его ответ не убедил. Он продолжал нервно  бегать
по кабинету.
   - Меня  больше  беспокоит  то,  что  сейчас  происходит  в  Дэйтоне,  -
проговорил Манкриф.
   - Да ничего там не происходит, - отмахнулся Джэйс.  -  Какой-то  старый
пердило получил инфаркт. Тоже мне событие. - Джэйс покачал головой.  -  Да
хрен с ним.
   - Ты знаешь этого парня? - прищурился Манкриф.
   - Некто Мартинес. Тупица. Так ему и надо. Он это заслужил.
   - Но почему Дэн понесся туда  как  оглашенный?  Ему  что,  нечем  здесь
заниматься?
   Джэйс остановился и посмотрел на Манкрифа.
   - А, вспомнил! - воскликнул он. - Ну-ка, давай рассказывай, что это еще
за секретная работа, которую ты подсунул Дэну.
   - Тебе это неинтересно.
   - Слушай, - Джэйс угрожающе ткнул пальцем в Кайла, - мне  не  нравится,
когда за моей спиной начинают заводить шашни. Смотри!
   Манкрифу стоило больших усилий, чтобы не показать свой испуг.
   - Никто ничего за твоей  спиной  не  делает.  Дэн  выполняет  секретную
работу, которая не имеет к тебе никакого отношения. Была бы она посложнее,
я бы поручил ее тебе, но она очень простая. Дэн вполне  с  ней  справится,
пусть поработает.
   - Но почему вы ничего не говорите о ней мне?  -  продолжал  возмущаться
Джэйс.
   - Люди, которые мне ее заказали, не желают утечки информации. А у  тебя
язык как помело, и ты это прекрасно знаешь. Поэтому Дэн и занимается  этой
работой.
   Джэйс долго смотрел в глаза Манкрифу, потом вдруг подскочил к  столу  и
сел в одно из кресел.
   - Слушай, а ты знаешь, как здорово записывать реакции на  раздражители?
Ощущаешь себя электронным вампиром. - Джэйс ухмыльнулся.
   - Закончим скоро? - спросил Кайл.
   - Откуда я знаю, - скривил губы Джэйс. - Нужно посмотреть, может  быть,
имеющегося вполне достаточно.
   На лбу Манкрифа выступила испарина. Он провел по лицу ладонью  и  глухо
сказал:
   - Посмотрю  сегодня  вечером  диски.  Если  все  реакции,  которые  мне
требуются, есть, можно заканчивать.
   - А если нет? - ухмыльнулся Джэйс.
   Манкриф неуверенно пожал плечами:
   - Тогда еще пару раз встряхнем девочку. Это ей не  повредит.  Ведь  она
начинает получать удовольствие от игр, правда?
   - Ох и достанется же  тебе,  если  Дэн  узнает  о  твоих  проделках,  -
проговорил Джэйс, покачивая головой.
   - Он не узнает. Откуда ему узнать? - затараторил Манкриф.
   - Ты его очень плохо знаешь. Если он разойдется, черта  с  два  ты  его
чем-нибудь остановишь...
   - Он не узнает, - глухо повторил Манкриф. - Сказать ему о том,  что  мы
делаем, может лишь один человек - ты.
   - А Вики?
   - Она только подозревает, но конкретно ей ничего не известно.
   Джэйс расхохотался.
   - Ну ты и придурок. Чтобы  эта  курва  да  ничего  не  понимала?  -  Он
наклонился к Манкрифу:  -  Да  она  задницей  все  чувствует  и  прекрасно
понимает, почему ты все время трешься возле дома Дэна.
   - Хватит! - Манкриф хлопнул  по  столу.  -  О  Вики  я  сам  как-нибудь
позабочусь.
   - Ну, вот и прекрасно. А я возьму на себя Дэна.


   В тот вечер Сью сочла, что ей следовало бы чем-нибудь  заняться,  тогда
ожидание звонка Дэна не будет таким  утомительным.  Она  выкупала  Филипа,
положила малыша в корзинку и стала одевать. Вскоре  к  ней  присоединилась
Анжела. Она села рядом с матерью и начала разглядывать лежащего на  спинке
братика.
   - Дочка, принеси мне подгузник, - попросила Сьюзен.
   Анжела пошла к шкафу, взяла подгузник и, вернувшись, подала его матери.
Сьюзен не успела надеть его на сына - из его маленького  пениса  вырвалась
тоненькая струйка и ударила ему же в грудь. Покрасневшими от бани  ручками
малыш застучал по мокрому животику. Сьюзен вздохнула,  а  Анжела  тихонько
захихикала.
   Сьюзен снова окунула малыша в ванну и опять положила в корзинку. Анжела
подала новый подгузник.
   - Какой он у него смешной, - проговорила Анжела.
   - Как у всех, - ответила Сьюзен. - Я  тебе  уже  все  объясняла,  зачем
повторяться?
   - Им делают детей, - проговорила Анжела.
   - Совершенно верно, - согласилась Сьюзен.
   - Миссис О'Коннел запретила нам в школе говорить о сексе. Она  сказала,
что нам обо всем должны рассказывать родители.
   На одном из школьных собраний Сьюзен предложила ввести в школе  половое
обучение.  Вспомнив,  как  от  нее  шарахнулись  остальные  родители,  она
вздохнула.
   - А о чем ты хотела бы спросить меня? - обреченно проговорила Сьюзен.
   - Да ни о чем, собственно.
   Ровно год  назад  Анжела  задала  матери  тот  сакраментальный  вопрос,
которого та постоянно ожидала от  дочери.  Точнее,  это  была  констатация
факта.
   - У мужчины есть кое-что, чего он засовывает  в  женщину,  -  загадочно
промолвила Анжела. - Но как это происходит?
   Сьюзен на мгновение  застыла,  затем  медленно  и  монотонно,  стараясь
выбирать  слова  поскромнее,  так,  чтобы  не  возбудить   дополнительного
любопытства, начала описывать процесс.
   Анжела долго слушала, кидая на мать недоверчивые взгляды, а  потом  как
рассмеется:
   - Туда-сюда, уть-уть, - проговорила она, качнув худенькими бедрами. - И
всего-то?
   Сьюзен не поняла, почему это вдруг дочь охватил  приступ  истерического
веселья. "Может быть, стоило рассказать немного покрасочней? - раздумывала
Сьюзен впоследствии. - "Уть-уть". Посмотрела бы она, что у нас на  кровати
творится во время этого уть-утя", -  посмеивалась  она.  Спустя  несколько
дней после напряженных  раздумий  Сьюзен  уже  почти  решилась  предложить
Анжеле посмотреть на процесс деторождения в исполнении ее, Сьюзен, и Дэна,
но другие заботы отвлекли ее.
   А через несколько месяцев у Анжелы начались месячные, и девочка  ни  на
шаг не отходила от матери, засыпая ее всевозможными вопросами  о  сексе  и
материнстве. Сьюзен отвечала просто и коротко, как врач, выдавая только ту
информацию, которая была нужна в определенный момент. Ее  объяснения,  как
поняла Сьюзен, удовлетворили Анжелу, и она вскоре перестала интересоваться
вопросами пола. Так, по крайней мере, решила Сьюзен.
   И вот они снова всплыли.
   - Марта Рандольф говорила мне, что уже спала с четырьмя  мальчиками,  -
сообщила Анжела, глядя как Сьюзен пеленает Филипа.
   Сердце в груди Сьюзен екнуло, но она продолжала заниматься с сыном.
   - И ты считаешь, что она говорит правду? -  спросила  Сьюзен,  стараясь
говорить ровным голосом.
   - Конечно, - уверенно произнесла Анжела.
   - Думаю, что она поступает неправильно.
   - Я говорила ей, что она может забеременеть или заболеть СПИДом. А  она
рассмеялась и говорит: "Да плевать я хотела на твой СПИД". И  еще  назвала
меня трусихой.
   - Не обращай внимания. Ты - умная красивая девочка, а Марта или лгунья,
или просто шлюха.
   - Она сказала, что мальчикам нравится засовывать их штуку в рот.
   "Господи, помилуй! - мысленно ужаснулась  Сьюзен.  Руки  у  нее  начали
трястись, она отвернулась и стала суетливо разыскивать пижаму Филипа.
   - Это правда? - напирала Анжела.
   - Энжи, девочка моя,  если  ты  любишь  мужчину,  если  ты  собираешься
строить с ним семью и рожать от него детей, то можно делать все, чтобы  он
остался доволен. Но только при одном условии - все, что ты делаешь, должно
приносить удовольствие и тебе самой.
   Анжела насупила брови, немного помолчала и спросила:
   - А папе ты это делаешь?
   Сьюзен почувствовала, что если ей сейчас  на  лицо  поставить  холодный
чайник, то он сразу же закипит.
   - Знаешь, дорогая, - ответила она, - чем занимаются супруги в постели -
это их личное дело.
   - Знаю, - ответила Анжела. - А все-таки?
   "Чего это она все про это выспрашивает?" - подумала Сьюзен  и  внезапно
ее осенило. Она повернулась к дочери:
   - Анжела, скажи, а тебя  кто-нибудь  из  мальчиков  приглашал  заняться
сексом?
   - Нет, - равнодушно ответила Анжела. - Они все бегают за Мартой  да  за
Кристи Келли. Девочек со скобками на зубах мальчики не любят.
   - Ты не права, - покачала головой Сьюзен. - Они не бегают за  тобой  не
из-за скобок, а потому  что  уважают  тебя.  Они  считают  тебя  приличной
девочкой, а этих, - у Сьюзен  едва  не  вырвалось  "сук",  но  она  успела
прикусить язык, - Марту и Кристи - доступными прорвами.
   - Я думаю, что да, - мрачно проговорила Анжела.
   Сьюзен закончила одевать Филипа и подсела к дочери.
   - Ты же не хочешь сказать, что мальчики не разговаривают  с  тобой  или
там... ну вообще...
   Анжела не заметила неловкости Сьюзен.
   - Нет, - радостно сказала она. - Мы разговариваем и в школьном автобусе
и на переменах - мальчики иногда просят меня поиграть с ними  в  волейбол,
помочь им с уроками... Гари Русик, например. Он очень симпатичный.
   У Сьюзен едва не вырвался облегченный вздох.
   - Ну вот видишь? - обрадовалась она. - Для того чтобы иметь  приятелей,
не обязательно ложиться со всеми подряд.
   Анжела с легкой усмешкой кивнула.
   - Знаешь что, приведи-ка сюда своих друзей, поиграй, а я потом их  всех
развезу по домам, - предложила Сьюзен.
   - Ты серьезно? - спросила Анжела, и глаза ее блеснули.
   - Конечно, - ответила Сьюзен.
   - А завтра можно?
   Сьюзен мгновенно подсчитала в уме потери и широко улыбнулась.
   - Пожалуйста, - ответила она.
   - Ну, будет чума! - воскликнула Анжела.
   Сьюзен обняла дочь за плечи и  прижала  к  себе.  "Слава  Богу,  допрос
закончился", -  думала  она.  Они  долго  сидели  обнявшись,  рассматривая
Филипа. Во сне малыш чмокал губами, шевелился и кряхтел.
   - Мама, - внезапно спросила Анжела, - а что такое Глубокое Горло?


   Кайл Манкриф, как затравленный, бродил  по  своему  дому,  выстроенному
лучшим  архитектором  Орландо  и  обставленному  местной  знаменитостью  в
области дизайна. В доме было все, о чем только можно было мечтать,  в  нем
Манкриф буквально утопал в роскоши и в то же время не находил себе  места.
Дом, от которого другие бы остолбенели  от  зависти,  вызывал  у  Манкрифа
омерзение, он напоминал ему могилу. Манкриф  едва  не  выл  от  одуряющего
одиночества.
   Стрелки часов перевалили  за  полночь,  но  спать  Кайлу  не  хотелось.
Снотворное давно перестало помогать, а увеличивать дозу Манкриф боялся. Он
с детства  панически  боялся  привыкания.  Обычно  он  оставался  в  своем
кабинете допоздна, просматривая диски, записанные для него Джэйсом. То  же
самое Манкриф делал и сегодня. Он  вернулся  совсем  недавно,  думая,  что
уснет, но сон не шел к нему. Из головы не выходила маленькая Анжела.
   Манкриф остановился посреди комнаты и  с  отвращением  огляделся.  Вики
Кессель зашла к нему сегодня и сообщила, что из Вашингтона  пришел  первый
платеж. Вид у Вики был просто праздничный. Она победно оглядела  Манкрифа,
помахала  пальчиками  и,  произнеся  на  прощание:  "Теперь  поток  пойдет
бесперебойно", заторопилась к выходу.
   "Поток... поток... - прошептал Манкриф и презрительно фыркнул. - Это не
поток, а петля. И эта гадина все понимает". - Он  схватился  за  голову  и
застонал.
   Манкриф  подошел  к  окну,  перед  которым   был   небольшой   бассейн.
Потянувшись к кнопке, он  включил  над  бассейном  свет.  Тихо  плескалась
зеленоватая вода, стоящие рядом  деревья  отбрасывали  на  ее  поверхность
рваные  тени.  Они  казались  призраками,  перебегающими  с  одного  конца
бассейна на другой.
   "КиберМир" должен открыться вовремя. Иначе хоть топись, - размышлял он.
- Если парк не откроется, Тошимура вместе с "Сони" сожрет меня. Он  и  так
спит и видит, как бы прибрать к рукам то, что я с  таким  трудом  создавал
все эти годы. Господи, что делать? Ведь они больше мне ни цента не  дадут.
Сволочи, они знали, что мне не хватит денег, и  ждали...  Ждали,  когда  я
свалюсь. Чтобы, как стая  шакалов,  наброситься  на  меня  и  разорвать...
Надеяться можно только на одного Гласса, но если начнется  большая  драка,
он  не  полезет  защищать  меня.  -  Внезапно  глаза  Манкрифа  загорелись
решимостью загнанной в угол крысы. - Не-е-ет, - прошипел он. - Я так легко
не дамся. Черт подери, еще этот Дэн уехал разыгрывать из  себя  детектива.
Он нужен здесь как воздух. Только на него вся моя  надежда.  Он  работяга,
все вытянет... За каким дьяволом он уехал? И как раз в  такое  напряженное
время. Нет, просто так он не  сорвется.  Значит,  там,  в  этом  проклятом
Огайо, стряслось что-то серьезное. Кто-то получил инфаркт от программы? Да
ну, чушь собачья, не может  такого  быть.  -  Вспотевшей  ладонью  Манкриф
пригладил волосы. - Наверное, я слишком далеко зашел. Поэтому и  свалилось
столько неприятностей сразу. Да, риск велик. Велик? - он усмехнулся. - Да,
я поставил на карту все ради нее, моей  Кристал.  И  только  она  остается
верна мне, остальные жаждут моей крови. Они все, все против меня. Если б я
только знал, где моя Кристал, если б только знал!" - застонал Манкриф.
   Он откинул голову и облизал пересохшие губы. Внезапно Манкриф  собрался
и, выключив над бассейном свет, бросился к мраморному столику, где  лежали
ключи от машины, и схватил их. "Она ушла, моей Кристал больше  нет.  Но  я
сделаю себе  другую  Кристал,  ею  станет  Анжела.  Маленький  ангел,  мой
ангелочек, - дрожащим голосом шептал Манкриф. - Ты будешь делать то, что я
хотел получить от Кристал. Джэйс заставит тебя повиноваться мне. Но  нужно
быть очень осторожным, очень-очень осторожным. Смит мешает,  крутится  под
ногами. Ничего, он улетит, первого февраля  его  здесь  уже  не  будет.  А
деньги из Вашингтона станут поступать регулярно. Это хорошо, это может нас
спасти. Только нужно, чтобы здесь обязательно был Дэн, он -  единственный,
кто справится с заданием Смита до первого февраля. -  Не  выпуская  ключи,
Манкриф прижал руки к лицу. - Боже праведный, скажи, ну  за  что  они  так
ненавидят меня? Что я им сделал плохого?" - выкрикнул Манкриф и бросился к
гаражу. Он завел свой "ягуар",  вылетел  на  улицу  и  понесся  к  себе  в
кабинет. К дискам, которые сделал для него Джэйс...



        25

   Весь день Дэн провел в кабине имитатора, стоящего на холодном  бетонном
полу ангара, и все это время доктор Эпплтон ни на шаг не отходил от  него.
Прежде всего Дэн осмотрел и проверил проводку, для  чего  подключил  ее  к
пульту управления. С того дня, как Дэн покинул базу, в  ангаре  ничего  не
изменилось, если не считать расположения  нагревателей.  Раньше,  наполняя
воздух ангара тихим гулом, они  стояли  у  пульта  управления,  теперь  же
кольцом располагались вокруг кабины.
   - Пожалуй, мне будет полезно посмотреть на Ральфа, - произнес Дэн.
   Эпплтон угрюмо кивнул.
   Все, кто работал на базе "Райт-Паттерсон", в один голос  заявляли,  что
не видели госпиталя лучше, чем здесь. Дэн думал  иначе.  Не  изменило  его
мнения  и  теперешнее  посещение  госпиталя.  Кроме  множества  этажей   и
лабиринта длинных коридоров, Дэн не нашел в  нем  ничего  примечательного.
Сотрудники госпиталя не отличались от медперсонала по всей стране -  такие
же накрахмаленные белоснежные халаты на сестрах,  хмурые  взгляды  врачей,
мелькающие штаны санитаров и тихое постукивание колес каталок  по  полу  -
никакого отличия от любой другой больницы. Может быть, местный медперсонал
отличался от своих гражданских коллег быстротой передвижения по  коридорам
и большей задумчивостью. Со стороны казалось, что всем  медикам  госпиталя
известна какая-то страшная тайна, которую никто из них ни под какой пыткой
не выдаст врагу. Даже на лицах пожилых  нянечек  была  написана  решимость
стоять до конца. Дэн равнодушно рассматривал  стерильно  чистые  переходы,
пропахшие антисептиком и всеми известными в природе лекарствами. Но был  в
воздухе еще какой-то странный запах, и шел он не  от  медикаментов,  а  от
чего-то такого, что нельзя увидеть и потрогать, а только ощутить.
   Увидев Мартинеса, Дэн сразу догадался, что еще  носилось  в  больничном
воздухе, - страх и боль.
   Дэн стоял у стекла, отделяющего палату реанимации от  остального  мира.
Расположенные кругом кровати были связаны с жизнью через пульт  врачебного
контроля, за которым двадцать четыре часа  в  сутки,  переводя  взгляд  от
пациентов на приборы, сидели врач и две медсестры.
   В палате находились четыре человека, одним из них был Мартинес.
   Подполковник лежал в  маске,  но  даже  через  желтоватый  пластик  Дэн
увидел,  что  лицо  пилота  сильно  перекошено.  Вся   левая   часть   его
представляла собой злую гримасу, угол рта ушел едва ли не  к  самому  уху,
обнажив зубы. Дэну  показалось,  что  он  видит  не  человека,  а  хищного
человекоподобного зверя. Левый глаз Мартинеса был закрыт, а налитый кровью
правый, в котором, казалось, застыла мука, смотрел на  Дэна.  Правая  рука
лежала на одеяле. Дэн видел, как пальцы то сжимаются,  то  разжимаются,  и
понял,  какие  боли  сейчас  испытывает  Мартинес.  От   жуткого   зрелища
надвигающейся смерти Дэн поежился.
   - Он может говорить? - спросил Дэн, кивая в сторону Мартинеса.
   Стоящий рядом  с  Эпплтоном  терапевт-индус  Нарликар  Чандра  печально
вздохнул и отрицательно замотал головой.
   - Он не говорит, -  ответил  врач.  -  И  никогда  не  сможет.  Речевая
способность потеряна.
   - Но она же восстанавливается, - умоляющим голосом произнес Эпплтон.
   - В данном случае это крайне сомнительно, - сказал индус.  -  Состояние
подполковника ухудшается, - он посмотрел на  Эпплтона  жалобным  взглядом,
словно извиняясь за  сказанное.  -  Возможно,  эта  ночь  будет  для  него
последней.
   - Господи, - прошептал Дэн.
   - Если бы он только мог сказать, что там с ним случилось,  -  простонал
Эпплтон. - Адер тоже умер, не приходя в сознание. Хотя бы одно слово, один
намек... Что же происходит с ними в этом сучьем имитаторе?
   Дэн положил ладонь на плечо Эпплтона и почувствовал, что оно дрожит.
   - Пойдемте, доктор, - сказал он. - Нам здесь нечего делать.
   Эпплтон понуро кивнул.
   - Пойдем, - ответил он. - Я отвезу тебя в гостиницу.
   Дэн никогда прежде не был в офицерской гостинице, в которой в  основном
жили неженатые сотрудники базы, как военные, так и гражданские. На  первый
взгляд  она  оказалась  обычным  каменным  спальным   мешком   с   большим
количеством крошечных комнатушек. Обстановка в них  была  спартанской,  но
вполне приемлемой. Во всяком случае, посетитель или  посетительница  могли
не бояться, что среди ночи заденут за что-нибудь или свалят на пол вазу  с
цветами. Лучшие комнаты  с  хорошей  мебелью  доставались  обычно  заезжим
гостям из Вашингтона. Для авиационных знаменитостей заказывался  настоящий
отель в городе. Поскольку Дэн не принадлежал к этим двум  категориям,  ему
предоставили комнатушку с тесноватым туалетом и душем и с узкой, сиротской
постелькой, возле которой на тумбочке стоял телефон и маленький телевизор.
   Дэн присел на кровать и сразу же стал звонить Сьюзен.
   - Какой у тебя усталый голос, - удивилась она.
   - Пришлось повозиться, - ответил Дэн.
   - Что с Мартинесом?
   Дэн подумал, говорить ли Сьюзен правду или нет, и решил сказать:
   - Доктор не уверен, доживет ли он до утра.
   В трубке раздался тихий вздох Сьюзен.
   - Боже милосердный, - прошептала она.
   - Честно говоря, я даже не  знаю,  чем  я  тут  могу  им  помочь,  -  с
сомнением проговорил Дэн, снимая туфли и ставя ноги на потертый  ковер.  -
Если завтра ничего не найду, можно будет уезжать.
   - В десять тридцать твой плащ будет уже в кабинете доктора Эпплтона,  -
сказала Сьюзен.
   - Отлично. Без него тут жить невозможно, - попробовал пошутить Дэн.
   - Тебе еще что-нибудь нужно? - спросила Сьюзен.
   Дэн хотел сказать "нет", но вдруг у него появилась странная мысль.
   - Ты не могла бы поискать для меня информацию по нейрофизиологии.  Хотя
бы основы.
   - Тебя интересует нейрофизиология? - изумилась Сьюзен.
   Дэна самого удивило, что в  такую  минуту  он  способен  интересоваться
чем-нибудь, кроме состояния Ральфа Мартинеса.
   - Помнишь наш разговор с Энжи? Мы обсуждали с ней,  как  можно  создать
программу обучения игре на музыкальных инструментах...
   - Ах, это! Конечно, помню, - воскликнула Сьюзен.
   - Мне хотелось бы выяснить, каким образом можно  натренировать  нервную
систему и какими упражнениями.
   Прежде чем ответить, Сьюзен долго молчала.
   - Честно говоря, не знаю, с чего и начать поиски.
   - Попробуй со спорта,  -  предложил  Дэн,  вспоминая  свой  разговор  с
Джэйсом.   -   Поищи   информацию   о   подготовке   олимпийских   команд,
профессиональных  бейсболистов  и  все  такое.  Я  уверен,  что   там   ты
обязательно что-нибудь найдешь.
   - Хорошо, - ответила Сьюзен. - Это тебе нужно для "Парареальности"?
   В памяти Дэна всплыла данная им Вики подписка о неразглашении служебной
тайны.
   - Да, - мрачно ответил он. - Для "Парареальности".
   - Жаль, - сочувственно отозвалась Сьюзен.
   Дэн сразу догадался, о чем она подумала, и попытался пошутить.
   - Да, денег с этого ты не  получишь,  -  сказал  он.  Шутка  получилась
натянутой, никто из супругов даже не улыбнулся.
   - Ладно, постарайся выспаться, - произнесла Сьюзен.
   - Взаимно, - ответил Дэн.
   - Я люблю тебя, - Дэн услышал шепот Сьюзен и почти механически ответил:
   - Я тоже тебя люблю.
   Дэн  повесил  трубку  и  начал  распаковывать  вещи.  Слаксы  и  легкую
спортивную куртку он повесил в шкаф, а  рубашки,  носки  и  все  остальное
перекочевало из пластиковой сумки в ящики комода.  Пройдя  в  ванную,  Дэн
положил возле раковины бритвенные  принадлежности,  зубную  щетку,  пасту,
расческу и снова пошел в комнату. Больше ему ничего не оставалось  делать,
кроме как немного посмотреть телевизор и уснуть.
   Дэн заметил пульт дистанционного управления и с удовольствием  подумал,
что ему не придется вставать с  кровати,  чтобы  выключить  телевизор.  Не
раздеваясь, Дэн присел на кровать, включил программу новостей  Си-эн-эн  и
посмотрел на телефон. Отложив пульт управления, Дэн снял трубку  и  набрал
номер.
   В трубке зазвучал бесстрастный голос компьютера.
   -  Телефонный  номер  Мартинеса,  -  произнес  Дэн  и   поправился:   -
Подполковника Ральфа Мартинеса.
   Компьютер проскрипел номер, и Дэн сразу набрал его.
   - В данную минуту в доме никого нет, - сообщил автоответчик  скрипучим,
отрывистым голосом Ральфа. - Пожалуйста, оставьте свой телефон и  назовите
время, когда вы бываете на месте, чтобы  мистер  Ральф  Мартинес  или  его
супруга смогли...
   Дэн бросил трубку. "Разумеется, Дороти включила автоответчик, - подумал
он. - Да и  скорее  всего  она  уехала  к  родственникам,  к  друзьям  или
отправилась в госпиталь". Дэн терялся в догадках и очень  сожалел,  что  у
него нет машины. Иначе он бы обязательно  поехал  к  Дороти.  Просто  так,
удостовериться, что с ней все в порядке.
   Дэн разделся и лег, но заснуть не мог. Некоторое время он  ворочался  с
боку на бок,  затем  принялся  переключать  телевизор  с  одной  идиотской
развлекательной программы на другую.  Дэн  очень  хотел,  чтобы  усталость
навалилась на него, сломила и заставила  уснуть,  но  стоило  ему  закрыть
глаза, как перед Дэном снова возникало перекошенное лицо  Мартинеса.  А  с
ним всплывали и воспоминания о Дороти.
   Спал Дэн очень плохо. Ему снилось, что  его  убили,  но  он  так  и  не
запомнил кто - то ли Джэйс, то ли Ральф Мартинес.


   - Джэйс, ты должен помочь мне, - сказала Сьюзен.
   Несмотря на то что  Джэйс  прекрасно  знал,  когда  Санторини  ужинают,
пришел он намного позже. Было почти девять часов, и Сьюзен уже  укладывала
детей спать.
   - Ничего не осталось? - спросил Джэйс, появляясь в дверях.  В  вечерней
тьме  он  напоминал  улыбающийся  скелет,  которым  отпугивают  чертей   в
Хэллоуин. Сьюзен посмотрела на Джэйса и едва не вскрикнула  от  удивления.
На нем красовались малопоношенные джинсы  и  чистая  футболка  с  надписью
"Рожденный кромсать". Но удивительнее всего было  то,  что  Джэйс  казался
вымытым, по крайней мере, волосы у него были чистыми и увязанными в  хвост
прозрачной пластиковой лентой. Сьюзен была  одета  в  свободную  блузку  с
зелеными  и  белыми  полосами,  очень  идущую  к  ее  светлым  волосам,  и
светло-зеленые слаксы. Сьюзен оделась так совсем  не  для  Джэйса,  а  для
себя, точнее, для удобства. Ей было абсолютно все равно, что мог  подумать
Джэйс. К тому же Сьюзен знала, что Джэйс просто не замечает ни  того,  что
носит сам, ни того, что надето на других.
   Когда Анжела и Филип  уснули,  а  подогретый  ужин  был  съеден,  Джэйс
откинулся на спинку кресла и, довольно рыгнув, промычал:
   - Передайте мои поздравления повару, жратва сготовлена неплохо.
   - Я польщена, - пробормотала Сьюзен. Она не стала  говорить,  что  весь
ужин  был  приготовлен  задолго  до  того,  как  она   принесла   его   из
супермаркета. Благодаря микроволновой печи Сьюзен могла больше  не  стоять
возле плиты.
   Она поднялась и, собрав со стола посуду, понесла ее в моечную машину.
   Джэйс долго рассматривал ее, а затем спросил:
   - Так какой же вид помощи тебе от меня требуется?
   - Разреши мне иногда заходить в лабораторию, - сказала она,  пристально
глядя в глаза Джэйса. Ее просьба его не удивила, а скорее насмешила.
   - И зачем это тебе нужно? - спросил Джэйс с улыбкой.
   -  Просто  для  того,  чтобы  показать,  что  я  не  зря   получаю   от
"Парареальности"  деньги,  -  соврала  Сьюзен.  Истинную   причину   своих
посещений она открывать Джэйсу не хотела. - Я же теперь консультант  вашей
фирмы. - Сьюзен улыбнулась. - Ты ведь наверняка знаешь,  что  Дэн  устроил
меня к вам.
   - Да, он что-то говорил об этом, - равнодушно ответил Джэйс,  почесывая
щетину на подбородке.
   - Вот я и хочу хотя бы сделать вид, что отрабатываю свою зарплату.
   - И какую информацию  ты  собираешься  искать?  Что,  собственно,  тебя
интересует?
   - Нейрофизиология, - ответила Сьюзен,  гремя  посудой.  -  Дэн  недавно
звонил и попросил меня достать ему кое-какие сведения.
   - Из области нейрофизиологии?
   - Да, - ответила Сьюзен. - Дэн считает, что мне  следует  покопаться  в
материалах по подготовке спортсме...
   Джэйс не дал ей договорить.
   - Бред сивой кобылы! - воскликнул он. - Даже и не думай лезть туда!
   От неожиданности Сьюзен едва не выронила тарелку.
   - И передай Дэну, чтобы он перестал заниматься глупостями,  -  прибавил
Джэйс, нахмурившись. - В спортивной медицине нет ничего, чем бы  м