сть полностью окружена драугами, и Миркъяртан никогда не допустит, чтобы вы ускользнули от него. И меч, и сердце - слишком большое для него искушение. Похоже, для вас нет иной возможности выбраться отсюда, как только убив Миркъяртана. У тебя есть меч и сердце. Ты можешь сделать это, Бран. Хьердис подала знак, громко позвав Тюркелля, и внешние двери с грохотом распахнулись настежь. В залу хлынули Призрачные Всадники, увлекая за собой толпу доккальвов, которые мечами и топорами защищались от слуг Миркъяртана, рубя их шлемы и щиты. В один миг Хьердис оказалась окруженной тесным кольцом доккальвов, готовых умереть, защищая ее от шайки скалящихся Всадников. Другие Всадники приплясывали около Брана и его друзей, но, видя меч в его руках, предусмотрительно держались подальше и лишь осыпали врагов угрозами, размахивая оружием. Затем в этот шум и гам ворвался Миркъяртан, и мгновенно воцарилась тишина. Черный плащ с алым подбоем вился и плескался вокруг чародея на ледяном ветру, который вместе с ним прорвался в залу. Увидев Брана и меч, чернокнижник замер, и тень удивления промелькнула на его лице. - Ну что ж, Хьердис, - приятным голосом произнес он, - полагаю, ты устроила для меня ловушку, и весьма хитроумную. Глупцом я был, когда поверил, что ты желаешь примирения, как утверждал твой гонец. Придется мне признать, что ты достойна уважения - и это тогда, когда я уже счел тебя совершенно разгромленной. Жестокий смех был ему ответом. - Твоя ошибка, Миркъяртан, будет стоить тебе жизни! Я подарила меч скиплингу и обещала отпустить его, как только будут уничтожены ты и твои злосчастные драуги. Я пробужу Ингвольд от зачарованного сна среди голубого пламени, и скиплинг сможет забрать ее с собой - после того, как уничтожит тебя. Миркъяртан снова перевел взгляд на Брана. - Мне следовало бы убить тебя уже давно, когда у меня была такая возможность. Я и тогда это чувствовал, но ты был так толст, безвреден и глуп, что я не мог поверить, будто ты когда-нибудь сумеешь навредить мне. Теперь-то я знаю, как ужасно ошибался. Ты изменился и убить тебя будет потруднее. - И он отбросил полу плаща, чтобы обнажить свой меч. - Потруднее! - засмеялась Хьердис. - Скажи лучше - невозможно. У него есть помощь Рибху, а теперь еще и меч. Он убьет тебя, Миркъяртан. Бран изучал взглядом своего противника. В сравнении с ним Миркъяртан напоминал обглоданную старую кость рядом с мощной рукой викинга, привычной и к топору, и к веслу. Бран колебался, пропуская мимо ушей советы, которые нашептывали с двух сторон Пер и Кольссинир, и не обращая внимания на ободряющие тычки и похлопывания Скальга, который вертелся вокруг, взволнованно заглядывая ему в лицо. Знакомые черно-красные видения подступили к нему со всех сторон, когда кто-то пошевелил угли в очаге, чтобы яркое пламя осветило сцену поединка. - Ты готов? - Миркъяртан вложил меч ножны и крепче сжал свой посох. Бран медленно кивнул. Меч Дирстигга медленно лег в его руку, точно так было всегда. - Да. Да, я готов... Дирстигг. - Он отвечал скорее себе самому, чем своему противнику - словно прислушивался к отдаленному внутреннему голосу; глаза его расширились и блестели. Он сделал два шага вперед и нанес молниеносный удар Миркъяртану - тот едва успел вскинуть посох, чтобы отразить его, и поспешно отступил назад, как-то сразу потеряв свой самодовольный вид; ближайшие Призрачные Всадники с визгом бросились прочь от него. Бран пробился через толпу Всадников вслед за Миркъяртаном, по пути опрокинув несколько скамей и стол, даже не глянув на них. Меч был точно живой в его руке, и каждый его удар пылал местью Дирстигга. Заклинания Миркъяртана не вредили Брану - и ледяные молнии отражались от клинка или рассыпались о пол, покуда весь он не покрылся скользкой влагой от растаявшего льда. Кольссинир кружил вокруг дерущихся, прекращая все попытки Всадников предательски вмешаться в поединок ударами огненных молний, отчего вся зала скоро наполнилась дымом и грохотом, а Призрачные Всадники, ослепнув, рассыпались в поисках укрытия. Его посох засиял, разогнав тьму в тот же самый миг, когда Миркъяртан заклинанием погасил все лампы и очаг, и этот яркий свет метался по зале вослед за противниками. Миркъяртан отшвырнул посох и выхватил меч, но его ловкости было не сравниться с яростью Дирстиггова отмщения. Несколько раз Бран легко ранил чародея и видел, как пот струями течет по лицу противника. У него самого глаза жгло от соленой влаги, и мускулы честно предупреждали, что силы его на исходе. Коварным ударом Бран вышиб меч из руки Миркъяртана и отбросил в толпу Всадников через весь зал. Не колеблясь, ринулся он на Миркъяртана, готовый прикончить его, но каждый удар меча встречал только взмах полы плаща, а сам Миркъяртан всякий раз ускользал, живой и невредимый, хотя Бран был уверен, что уж этот удар непременно настигнет чародея. Наконец Брану удалось припереть Миркъяртана к стене и нанести ему решающий удар. Клинок скользнул по плоти и кости, и Миркъяртан рухнул, взревев от боли. Бран вскинул меч, чтобы завершить бой, безжалостно нанес удар - но клинок врубился лишь в деревянную обшивку пола, а Миркъяртан растаял в воздухе со словами заклятья бегства на губах, и уже из пустоты донесся насмешливый хохот. - Трус! Ничтожество! Вернись и закончи битву! - рычал Бран, разъяренный такой недостойной уловкой. Он выдернул из дерева острие меча и бросился на крадущихся Всадников, которые только рады были удрать. Он ощущал, что сила его истаяла, когда ярость Дирстигга, пылавшая в крови, погасла, и с отчаяньем сознавал, что потерял случай убить Миркъяртана и что Ингвольд останется в своем заточении, покуда Миркъяртан не умрет. С болезненной отчетливостью предстало перед ним все гнусное коварство притворной уступки Хьердис. Он осел в полном изнеможении под радостным натиском Пера и Скальга, а Кольссинир тем временем одним прыжком оказался у двери и заложил засов, не впустив ни одного доккальва, кроме Тюркелля, который проскользнул внутрь, точно ласка, и с дерзким видом стоял возле Хьердис. - Отлично, Бран, отлично! - просипел Кольссинир и без сил опустился на скамью, чтобы отереть пот с лица и перевести дух. - Мы едва не прикончили его! - восклицал Скальг. - Он был прижат к стене и погиб бы, если бы не заклятье бегства. Трус! Ни один уважающий себя маг не бежит от честного поединка. Бран сердито помотал головой и высвободился. - Но я не убил его. Почему я не убил его? Он должен был умереть. - Все дело в плаще, - угрюмо отозвалась из своего угла Хьердис. - Плащ защищает своего владельца от гибели. Если хочешь получить Ингвольд, позаботься о том, чтобы удача покинула Миркъяртана. С мечом и драконьим сердцем тебе это когда-нибудь да удастся. Бран прожег ее взглядом. - Это ведь ты устроила так, чтобы он пришел сюда и я с ним сразился? Ты сказала ему, что желаешь переговоров, ты вложила меч в мои руки, чтобы убить его. Ты обманом принуждаешь меня помогать тебе, Хьердис - хочу я того или нет, но что бы я не свершил ради освобождения Ингвольд, все будет тебе во благо. - Да, я умно это задумала, - отвечала Хьердис. - Объединив усилия, мы очень скоро смастерим из Миркъяртана такой же трофей, в какие он превращает своих побежденных врагов. Удача покинет его, и мы его одолеем. В следующий раз, когда мы встретимся с Миркъяртаном, попроси помощи у своих Рибху. - Если только дело дойдет до следующего раза, - сказал Бран. - Слышишь ты, какой шум снаружи? Похоже, драуги штурмуют стены. Если твои доккальвы не удержат их - как бы нам не присоединиться к Миркъяртанову собранию живых черепов. - Он говорил мрачно, прислушиваясь к лязгу мечей о щиты за главными воротами горного форта. С шумом битвы смешивался волчий вой. Скальг в небывалой радости хлопал себя по бокам. - Слушайте только, как они рвут друг друга в клочья! Миркъяртан, должно быть, вне себя от ярости. Так я и думал, что он истолкует в дурную сторону твою невинную попытку его прикончить. - Он необдуманно хихикнул, и Тюркелль нацелился лягнуть его посильнее; глазки доккальва горели красным огнем. Бран тотчас же шагнул вперед, и Тюркелль попятился, заняв оборонительную позицию за спиной Хьердис. Глаза его, устремленные на Брана, мерцали, точно две багровые искры во тьме. - Не знаю, - сказал он, - как теперь нам удастся убить Миркъяртана, если уж он знает, что мы намерены сделать это. Он не позволит нам подобраться поближе. А что хуже всего - как мы вообще узнаем, где он обретается? Он исчез внутри этих стен и, насколько мы можем судить, все еще где-то здесь. Может быть, он ищет Ингвольд. Кольссинир выступил вперед, хмурясь и покусывая губы. - Скорее всего, так оно и есть... Либо он замыслил месть, либо - и это вероятнее - он, как и все мы отлично знает, что стоит только убрать Ингвольд из Хьердисборга, и Хьердис потеряет над Браном всякую власть. Хьердис и Бран продолжали мерить друг друга взглядом. - Стало быть, - сказала Хьердис, - Миркъяртана нужно найти. Если он все еще рыскает в крепости, нельзя допустить, чтобы он оказался вблизи Ингвольд. Я знаю, он где-то неподалеку - или переоделся доккальвом, или превратился в блоху, если у него хватило на это ума. Он ждет подходящего случая, чтобы уничтожить меня и заполучить Ингвольд, но уж я сама позабочусь о том, чтобы он, пытаясь похитить ее, сам сунул голову в петлю. - Громко кряхтя и вздыхая, она поднялась на ноги. - Как видите, я не гожусь больше для того, чтобы вести в бой свои войска и защищать Хьердисборг. Проклятие... впрочем, не стоит объяснять. Довольно и того, что Дирстигг, где бы он ни был, торжествует. Тюркелль, видишь ли ты этого скиплинга? - Тюркелль отозвался рычанием и зубовным скрежетом. - Отныне ты во всем должен повиноваться ему, как прежде повиновался мне, хоть меня и не будет рядом. Я велю тебе следовать за ним и служить ему, а также передать этот приказ моим воинам и военачальникам. Наказание для тех, кто не подчинится, будет весьма суровым. Тюркелль затравленно переводил взгляд с Брана на Хьердис. - Если ты так велишь, - прорычал он, - я повинуюсь, как бы отвратительно мне это ни было. Если хочешь, чтобы я подчинялся скиплингу - пусть будет так. - Хорошо. Тогда - прощайте. Не думаю, чтобы кто-нибудь еще раз увидел меня по эту сторону двери. - Хьердис указала на дверь, что вела к усыпальницам. Затем она, сильно хромая, с усилием побрела к своим покоям, наваливаясь плечом на стену, чтобы удержать равновесие. Бран метнулся было за ней. - Погоди! Я не желаю повелевать Тюркеллем или любым другим доккальвом! - крикнул он и заколебался, столкнувшись с пристальным взглядом ее жутких, нечеловечески горящих глаз. Затем королева отвернулась и скрылась во тьме. Брану вспомнился раненый медведь, который уползает в свою берлогу, чтобы умереть, и потому он не решился идти дальше за Хьердис. Она захлопнула дверь, а он вернулся к тусклому свету очага. Тюркелль встретил его взглядом, в котором смешались ярость и безнадежность. - Что велит сделать наш вождь, дабы отогнать от стен Миркъяртана? - проворчал он, так и сверля Брана раскосыми красными глазками. Бран спокойно встретил его вызывающий взгляд. - Будем искать его. Поставить у двери в усыпальницы двойную стражу, чтобы он не мог проникнуть к Ингвольд. Укрепить ворота и стены на случай, если драуги предпримут атаку. Я думаю, неумно распространять весть, что Хьердис умирает, не то, чего доброго, вожди решат, что дело совсем гиблое, и разбегутся по домам. Скажем, что она просто больна или что-то вроде того. А между тем мы перевернем верх дном всю крепость и будем искать Миркъяртана днем и ночью - пока он не обнаружит себя. Тюркелль, я поручаю тебе выбрать подходящих солдат для поисков. Пусть не сводят глаз ни с одного дома внутри крепости, ни с одной конюшни - если уж Миркъяртан и впрямь такой хитрец, как говорила Хьердис. Главное - отыскать Миркъяртана прежде, чем он отыщет Ингвольд. - Как только могла Хьердис оставить нас в такую минуту? - пробормотал Пер, немного дико озираясь вокруг. - У нас нет даже оружия - оно осталось в Хьялмкнипе. А Миркъяртан может затаиться в каждой щели и свернуть нам шеи, едва отвернемся. Не знаю даже, как мы сумеем сомкнуть хоть на миг глаза, пока он где-то здесь, в крепости. - Он подошел ближе к Брану и понизил голос, чтобы никто другой не мог их услышать. - Бран, теперь, когда у нас меч, мы можем уйти отсюда хоть сейчас, и ни один доккальв не посмеет задержать нас. Не думаешь ли ты, что... твоя сумасшедшая привязанность к Ингвольд только усложняет дело? Неужели тебе никогда... ни разу не хотелось прост оставить ее здесь и отправиться исполнять то, чего ждут от тебя Рибху? - Нет. Никогда. Пер был первым, кто отвел глаза. - Ладно, извини, что я это сказал. Мы останемся здесь, с тобой, пока Ингвольд не обретет свободу - верно, Скальг? - И он сильно ткнул локтем в бок старого негодяя. - Конечно, конечно, - слабым голосом отозвался тот. - Не знаю только, как нам удастся усмирить голубой огонь, если Хьердис сама не сделает это или если помрет, так и не открыв нам тайны. Бран с сомнением поглядел на дальний конец залы, терявшийся в темноте. - Я выбью из нее эту тайну, прежде чем она испустит дух, - сказал он и отправил пышущего злобой Тюркелля укрепить горный форт и начать поиски Миркъяртана. Доккальвы с величайшей опаской три дня обшаривали все кругом, подпрыгивая от страха, едва шевельнется тень или треснет ветка в огне. Пришлось обыскать не только дома, конюшни и амбары, выстроенные на поверхности земли - Бран узнал о существовании бесчисленных подземных туннелей, которые вели к заброшенным копям, множества кладовых и потайных выходов на поверхность. Миркъяртан мог затаиться где угодно, и этому весьма благоприятствовали склонность доккальвов к темноте, потайным укрытиям, да и вся их подозрительная и скрытная натура, выражавшая себя в потребности строить бесконечные туннели, подземные и тайные ходы. Другим источником беспокойства была Хьердис. Находясь в зале, Бран частенько слышал, как она бродит по своим покоям - оттуда доносились удары и частый грохот, сопровождаемые стонами и бормотанием. Три придворных лекаря дневали и ночевали под дверью покоев, но королева наотрез отказалась от их помощи. Говорила она только с Браном или Тюркеллем - через закрытую дверь и лишь покуда кто-то из них не начинал уговаривать ее показаться лекарям. Она как-будто смирилась со своей участью и со стоическим спокойствием выслушивала сообщения о бесплодных поисках. Минуло еще десять дней - и ничего. Прочесали каждый дюйм горного форта и наверху, и под землей, повторили это трижды - и наконец доккальвы пришли к выводу, что Миркъяртана нет в Хьердисборге. Они начали ворчать, что попусту лишают себя удовольствия участвовать в ночных вылазках против драугов, которые плотной стеной окружили Хьердисборг и, казалось, ожидали, пока доккальвы сделают первый шаг. Или же, как предположила через дверь Хьердис, драуги не знали, что им делать, потому что с ними не было Миркъяртана. - Я бы сам взялся за поиски, - предложил Пер как-то морозным утром, беспокойно расхаживая по зале. С приближением зимы дни становились все короче и сумрачнее, и снаружи было уже достаточно темно, чтобы доккальвы начали подавать признаки жизни. Он разбудил семерых рослых доккальвов, которые должны были охранять дверь в усыпальницы, и за это они наградили его ворчанием и злобными взглядами, точно бодрствовать для них было каторжным занятием. Тюркелль, который был злее и угрюмей обычного, со вздохом покачал головой. - Миркъяртана нет в Хьердисборге, а потому сколько не искать и не рыскать - его не обнаружишь. Чем тратить время понапрасну, уж лучше рубить в капусту драугов. - Он сказал это таким обычным тоном, точно и впрямь собирался рубить капусту. - Ну-ка, ну-ка, старый ты бес, пройдемся вместе по затхлым вашим туннелям, - сказал Пер, дернув за плащ к себе Тюркелля, и попутно потряс Скальга. - И ты тоже ступай с нами, старина - что проку сидеть тут без дела и толстеть. У тебя и костей-то уже не видно, да и вид чересчур здоровый и упитанный. Тебя следует немного попугать - ради твоей же пользы. Скальг огрызнулся в ответ, но все же принялся собираться на поиски, и этот шум отвлек Брана от мрачных размышлений о том, как Хьердис в последний раз отказалась говорить с ним о заклятии, наложенном на Ингвольд. Королева говорила все меньше и меньше, и ему самому все чаще приходилось отдавать приказы Тюркеллю - а тот с каждым приказом становился все колючее и злее. Общество Тюркелля отнюдь не доставляло Брану удовольствия, но он рад был любому занятию, только бы отвлечься от мрачных мыслей; уж лучше бродить, скрючившись пополам, в сырых и темных доккальвийских туннелях, чем гадать, что может случиться с ним и его друзьями, когда Хьердис наконец умрет. Кольссинир присоединился к ним, напоследок пригрозив семерым угрюмым стражникам, что если вернется и застанет их спящими - уши отрежет. - Не то чтобы они так уж испугались, что теперь не заснут, - заметил он мрачно, - но на большее я и не рассчитываю. Ты, Бран, можешь хотя бы расхаживать среди доккальвов с волшебным и грозным мечом на поясе и наводить трепет своим видом, а вот магов они повидали немало. Несколько часов бродили они по старым туннелям, освещая себе путь посохом Кольссинира, пока все настолько не упали духом от сырости и темноты, что предвкушали уже возвращение в пещерный чертог Хьердис. Когда наконец они вышли из прохода в склоне горы, морозный ветер засыпал их снегом и мгновенно выбелил плащи. Картина внутреннего двора крепости почти взбодрила их - сквозь снежную тьму ночи мерцали теплом огни в сложенных из торфа домах, и можно было принять этот форт за поселение скиплингов, если бы вокруг то и дело не шныряли, исчезая во тьме, длинноногие силуэты черных волков. - Надеюсь, теперь-то вы довольны, - ворчал Тюркелль, когда они брели по свежевыпавшему снегу. - Мы заглянули в каждый туннель, обшарили каждый уголок форта, а Миркъяртана не было и нет. Хотел бы я знать, что ты еще придумаешь. - Он покосился на Брана и постучал в двери чертога. Поскольку их немедля не распахнули, Тюркелль с яростью замолотил по дверям ногой, бормоча что-то о стражниках, которые, верно, заснули, запершись изнутри. Дверь подалась под его ударами и слегка приотворилась. - Что за напасть? Они заперли за нами дверь, - пробормотал Кольссинир, предусмотрительно поднимая посох. Тюркелль выхватил меч и нанес по двери такой удар, что она распахнулась шире. С руганью он отпрянул, отчего прочие рассыпались, готовясь отразить врага, по обе стороны дверного проема. Бран опустился на колени и вгляделся в полумрак чертога. В свете угасающего огня в центральном очаге лежали семеро стражников, сжимая в руках оружие, незрячие глаза тупо глядели в никуда. За их телами виднелась распахнутая настежь дверь в усыпальницы, из проема дышало убийственным холодом, а на стенах плясал слабый отсвет голубого огня. Дверь в покои Хьердис на дальнем конце залы тоже была распахнута и, разбитая, повисла на искореженных петлях. Тюркелль испустил придушенный вопль. - Миркъяртан здесь был! Он здесь был, и он убил Хьердис! - А теперь этот злодей спустился в усыпальницы, - сказал Пер, сжимая топор. - Что мы будем делать теперь? - Он перевел взгляд с распахнутой двери на Брана и Кольссинира. - Пойдем за ним, - не колеблясь, ответил Бран. 20 Тюркелля послали за подкреплением. Бран был рад избавиться хоть ненадолго от его общества. Он сжевал клочок драконьего сердца и мысленно попросил Рибху указать им дорогу. Успел он уловить лишь краткую уверенность и несколько беспорядочных видений - пропасть, спиралью уходящая вниз, Миркъяртан и еще что-то, чего он не понял; затем вернулся Тюркелль, ведя за собой десяток беспокойных с виду доккальвов. - Всего лишь десять? - воскликнул Кольссинир. - Мы гонимся за самим Миркъяртаном, а ты приводишь на подмогу всего десятерых. Тюркелль оскалился. - А что я еще мог сделать? Все остальные на стенах или за стенами, сражаются с доккальвами. Они вдруг пошли в наступление, и теперь у всех забот по горло. Десять солдат - это все, что мне смогли дать. - Это безумие, - сказал Пер, когда они входили в стылую черноту подземелья. - Миркъяртан может быть где угодно, затаится за любой колонной и поджидает нас. - Он содрогнулся, озираясь на примитивно вытесанные из камня колонны и галереи, которые едва освещал беглый свет Кольссинирова посоха. - Он внизу, - сказал Бран, едва глянув по сторонам. - Он идет к Ингвольд. Голубой огонь гортанно ревел внизу, когда они спускались вслед за Кольссиниром, и доккальвы теснились сзади, подозрительно заглядывая в каждую усыпальницу, прежде чем от нее поспешно перебежать к следующей - точно всякий раз ожидали обнаружить там залегшего в засаду Миркъяртана. Когда они были уже где-то на середине склона гигантского провала, Бран внезапно остановился у входа в боковой туннель, где рудокопы в свое время пробились почти к самому сердцу горы, но так ничего и не отыскали. Драконье сердце все же оказало на него обычное, хотя и запоздалое воздействие: колени у него подогнулись от слабости, и в горле запылало знакомое жжение. Обличья Кольссинира и доккальвов расплылись перед глазами, сливаясь в один сгусток тьмы, любопытно глазевшей на него дюжинами глаз. Он едва не упал, но вовремя привалился спиной к скале и закрыл глаза. Открыв их, Бран воззрился в непроницаемую черноту бокового туннеля, терпеливо ожидая, когда пройдет головокружение и дурнота, и проклиная себя самого и драконье сердце. Мрак туннеля, казалось, обвился вокруг него, стягиваясь в массивный черный силуэт, который безмолвно завис над Браном, дожидаясь, пока он уйдет прочь. Озадаченный, Бран пристальнее вгляделся во тьму, понимая, что ему почудилось нечто попросту невозможное. Что бы это ни было, оно подступило совсем близко, и когда Бран поглядел вверх, где должна была быть голова, он увидел пару красных глазок, мерцавших в темноте, точно искры. Бран поспешно отступил назад, вцепился в руку Кольссинира и, не отрывая взгляда от неведомой твари, указал на нее; но когда Кольссинир своим светящимся посохом разогнал темноту в боковом туннеле, там никого не оказалось. - Ничего, кроме скал, - сказал он. - Скалы и камни. Если тебе лучше, можно двигаться дальше. Они успели спуститься не слишком далеко вниз, когда луч слепящего огня хлестнул по скальным стенам, и слой льда с громким хрустом и грохотом развалился на куски. Льдины и камни, ярус за ярусом, рушились в море голубого пламени. Скарнхравн скрипучим хохотом приветствовал их с высоты утеса, на котором он восседал, и сорвался в воздух, шумно хлопая лохмотьями своего истрепанного одеяния. Он приземлился на более удобное местечко и оттуда снова хлестнул по отряду лучом золотого пламени. Лавина льда обрушилась в голубое пламя, которое прянуло вверх, точно радуясь такой пище, и заревело громче в своей гигантской чаше. Доккальвы забились в раскрытую усыпальницу. Кольссинир затолкал за ними Пера, Брана и Скальга, и сам притаился у самого выхода, за горкой обломков. Огненный взгляд Скарнхравна скользнул над ними, едва не завалив их кусками падавшего сверху льда. С безумным хохотом и карканьем Скарнхравн перелетел повыше и устроился на грубом контрфорсе неподалеку от туннеля, где Брана настигли ужасные видения. Бран был не из тех, кто подвержен предчувствиям, но что-то подтолкнуло его, оттерев в сторону Скальга, выглянуть из усыпальницы и посмотреть вверх, где восседал Скарнхравн, прихорашиваясь - неземной свет, излучаемый шлемом, омывал его целиком. Даже с такого расстояния Бран различил массивную тень, которая возникла за спиной драуга, на миг зависла и примерилась, нанося удар. Скарнхравн, ничего не подозревая, в этот самый миг взмыл в воздух и, точно гигантская летучая мышь, величаво воспарил к своему излюбленному насесту. - Видел ты это? - шепнул Бран Кольссиниру, едва веря собственным глазам. Кольссинир звал доккальвов за собой: - Ему покуда надоело над нами измываться. Ну же, болваны, идем, он не сможет добраться до нас, если мы будем держаться подальше от края. - Там что-то есть, и оно следует за нами, - вполголоса сказал ему Бран. - Мне кажется, Рибху предупреждают меня об этом. Кольссинир несколько мгновений смотрел вверх, затем перевел взгляд на Скарнхравна, восседавшего на утесе, и на голубой огонь, ярившийся далеко внизу. - Там нас поджидает Миркъяртан, и ему уже, быть может, удалось снять с Ингвольд чары Хьердис. Кто бы ни таился в верхних ярусах - он или оно ждет, пока мы покончим с Миркъяртаном. Когда они подошли к последним грубым подобиям ступеней, что вели на самое дно, Бран увидел на фоне голубого пламени очертания фигуры Миркъяртана и отстранил Кольссинира. - Мой долг - вызвать его на поединок, так что первым теперь пойду я. Я должен завершить бой, который начался в чертоге Хьердис. - Я бы мог поразить его молнией, - предложил Кольссинир, неохотно меняясь местами с Браном. - Вдвоем мы бы с ним справились. Вряд ли магия этого плаща выдержит наши объединенные силы. Бран лишь упрямо покачал головой. - Я спущусь туда один и хочу, чтобы вы все оставались здесь, в безопасности. Если я погибну, набросьтесь на Миркъяртана и не дайте ему завладеть мечом и сердцем. Пер, я надеюсь, что в случае моей смерти, ты заменишь меня и вызволишь Ингвольд из темницы. Обещаешь? - Ну... - Пер запнулся, - я, конечно, постараюсь... но лучше бы ты не позволил себя убить, потому что, думается мне, мне не достает твоей храбрости, Бран. И подумать только, что я когда то считал тебя трусом! Ты ведь побережешься и не погибнешь, правда? - Да, - прибавил Скальг, - мы не хотим потом объяснять Ингвольд, как все это вышло. - Мы станем так, чтобы наверняка суметь защитить тебя, если понадобится, - сурово заверил Кольссинир, сверля взглядом доккальвов - судя по их виду, никакая в мире сила не могла бы заставить их сделать еще один шаг к Миркъяртану и источнику голубого огня. Спасаясь от холода, они замотали лица, и в узких щелях блестели только их глаза. Бран спускался один, осторожно ступая по ледяным уступам. Скарнхравн отмечал его продвижение хихиканьем и бормотал что-то, обращаясь то к себе, то к Миркъяртану, а один раз метнул вверх свой огненный взгляд, и в голубое пламя опять обрушилась лавина камней и льда. - Миркъяртан! - голос Брана отдался эхом в пустоте древней шахты. Чародей приветственно вскинул посох, его плащ раздували леденящие порывы голубого огня. - Это ты, скиплинг, да еще один? Ты явился завершить поединок, который мы начали в чертогах Хьердис? - Да. До исхода ночи один из нас станет пищей голубого огня. - Непростительная расточительность! Умнее было бы спуститься ниже и выслушать, что я хочу сказать тебе. Ни у одного из нас не достанет мощи пройти через пламя и добраться до Ингвольд, так не лучше ли попытаться придумать что-то вместе? Бран дошел уже до самого нижнего уровня, где из расселины в скале выбивались языки голубого огня, выбеляя камень инеем немыслимого холода. Он не снимал ладонь с рукояти меча, но Миркъяртан по-прежнему держался мирно. - Хьердис была умна, - сказал он, когда Бран остановился на безопасном расстоянии от него. - Она одна поняла истинную ценность Ингвольд - темной лошадки, за которой скрывались ты и драконье сердце. Кто владеет Ингвольд, тот управляет обладателем меча и сердца. Опасная слабость, друг мой, но твоей верностью можно только восторгаться. Будь Хьердис посообразительней, держи она Ингвольд в более недоступном месте - и она могла бы пользоваться твоим могуществом долгие счастливые годы убийств, разора и абсолютной власти. Но, должно быть, проклятье Дирстигга добралось до ее мозгов, и она ослабела. Что ж, тем лучше - одним алчным врагом меньше. - Так ты не знаешь, где Хьердис? - спросил Бран, и на миг ему стало дурно, когда он вспомнил разбитую дверь в королевские покои. - Говорят, умирает, - раздраженно отвечал Миркъяртан. - Однако, я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой здоровье Хьердис. Мы с тобой должны достичь согласия. Как я уже говорил, ни один из нас не обладает такой Силой, чтобы пройти невредимым через голубое пламя или обуздать его. Мы оба хотим вырвать Ингвольд из темницы, окруженной стеной огня, верно? - Не думаю, чтобы ты мог спасти ее, - сказал Бран. - Твоей Силе подвластен лишь прах, и твое дело - трупы. Без войска драугов ты немного стоишь, Миркъяртан. Если бы не плащ, который, кстати говоря, принадлежит Дирстиггу, я легко бы убил тебя, и ты это знаешь. - Конечно, конечно, однако плащ у меня, а с ним и все положенные ему свойства, - отвечал Миркъяртан. - И я к тому же придумал, как вызволить оттуда Ингвольд. Он поднял глаза и громко позвал: - Скарнхравн! Спускайся сюда! Что ты медлишь? В ответ послышался отдаленный хохоток и грохот льда и камней - это Скарнхравн провел по скалам своим огненным взглядом. Когда шум затих, донесся раскатистый голос драуга: - В этой унылой дыре найдется еще кое-что, кроме старых мертвых костей и голубого огня, Миркъяртан. Кое-кто еще, скиплингов, горстки перепуганных насмерть доккальвов и старого пыльного драуга! - Эта мысль как будто пробудила в нем подобие чувства юмора - если оно вообще есть у драуга - и он закатился сиплым гоготом. - Быстро вниз, Скарнхравн! - раздраженно приказал Миркъяртан. - Если хочешь подняться в моих глазах, спускайся, и немедленно! Бран неверяще воззрился на чародея: - Ты думаешь, что Скарнхравн может слететь вниз и вынести Ингвольд из усыпальницы? Пламя убьет ее. И если даже твой замысел удастся - как насчет заклятия сна, которое наложила на нее Хьердис? Миркъяртан пожал плечами. - Такие чары снимаются запросто, что бы там не наболтала тебе Хьердис. Она лгала тебе, чтобы ты не убил ее, едва возьмешь в руки меч. Скарнхравн! Чего ты ждешь, олух? Победа почти за нами - стоит только руку протянуть! Бран обнажил меч и отшвырнул прочь свой плащ. - Ты забыл посоветоваться со мной, Миркъяртан, насчет твоей якобы победы. Я не желаю и слышать о твоих замыслах. Мне до глубины души обрыдло запутываться в самой сердцевине чьих-то черных замыслов, будь то ты или Хьердис - похоже, вы оба считаете меня пешкой, которую можно двигать по своему разумению. Я пришел сюда, чтобы закончить начатую битву - поединок, с которого ты так трусливо сбежал. Защищайся Миркъяртан, если ты еще не полное ничтожество! - Он двинулся вперед, едва чувствуя леденящее дыхание пламени - так согрела его кровь месть Дирстигга. Миркъяртан обнажил свой меч. - Ты не оставляешь себе иного выхода, кроме смерти. Что ж, быть может, второй скиплинг окажется посговорчивее. Скарнхравн! Не допусти, чтобы его дружки сбежали! Они прячутся в щелях стены над нами, точно крысы. Скарнхравн! Повелеваю тебе помочь мне, или я разорву тебя в клочья! Со своего насеста Скарнхравн отозвался скрипучим хохотом, и принялся безрассудно чертить по стенам огнем, обрушивая все новые груды льда, которые пролетали мимо доккальвов и усыпали ледяной крошкой подножие спуска. Миркъяртан не дрогнул и не отвел глаз от Брана и меча в его руке. - Скарнхравн! - грозно прогремел он. - Спускайся немедля! Я приказываю! В ответ на верхние уступы обрушился еще один камнепад. Скарнхравн хлестал огненным взглядом по верхним ярусам, разбивая в куски лед и камни. Воспользовавшись случаем, Бран бросился в атаку. Миркъяртан защищался яростно, но стоило ему лишь на миг выскользнуть из зоны досягаемости, он задирал голову к Скарнхравну и осыпал его проклятиями, получая в ответ новые потоки ледяного и каменного крошева. Скарнхравн бушевал в галереях где-то посреди подъема, затем вдруг взмыл в воздух с обычным для Призрачного Всадника душераздирающим воплем, едва не сгинув во взметнувшемся языке голубого огня. Продолжая испускать жуткие вопли, хлопая обрывками савана, черный силуэт кругами взлетал все выше и растворился во тьме. - Скарнхравн! Дезертир! Ничтожество! - яростно рычал Миркъяртан, бросаясь на Брана с таким бешенством, что едва не ранил его, несмотря на меч Дирстигга. - Удрал! - ликующе хохотал наверху Скальг. - Даже драуги могут отличить верное дело от безнадежного. Теперь заклятье бегства не поможет тебе, Миркъяртан! Бей его, Бран! Они продолжали ожесточенную схватку, и в минуту затишья вдруг все услышали стук камней, которые сыпались сверху, цокая и подпрыгивая на уступах. Что-то тяжело заскрежетало, словно один большой валун подталкивал другой. Нечто упорно прокладывало себе дорогу вниз, сокрушая камни. Кольссинир выступил из своего укрытия за скальным выступом. - Полагаю, лучше прекратить поединок, пока не выяснится, что именно производит такой шум. Миркъяртан оперся на меч и прислушался. Далеко вверху Скарнхравн заливался сиплым хохотом и вопил: - Эгей, Миркъяртан! Лучше следуй моему примеру и улетай отсюда подобру-поздорову! В этом жутком месте даже скалы - живые, и у них есть глаза, клыки и когти! Я с ними не справлюсь - они ползут себе мимо, и все тут! - Что такое?! - Кольссинир взглянул на Миркъяртана, и оба разом пожали плечами. - Может быть, это простой камнепад. Однако, Скарнхравн, без сомнения, увидел нечто из ряда вон выходящее. Миркъяртан потряс головой, тяжело и часто дыша. - Этот драуг совершенно спятил. Впрочем, у него и при жизни мозгов не хватало. Зря я отдал ему Дирстиггов шлем. Радуясь возможности перевести дух, Бран прислушивался к приближающемуся скрежету камней. Этот звук чередовался с минутами безмолвия, когда слышно было, как бормочет что-то далеко вверху Скарнхравн. Кольссинир велел нескольким доккальвам отправится на разведку - едва ли не под угрозой немедленной смерти. Покуда всеобщее внимание было приковано к доккальвам, Миркъяртан вдруг вскинул меч и бросился на Брана. Тот не был застигнут врасплох и сумел отразить почти наверняка смертельный удар, но отступил и споткнулся, не сумев удержаться на покрытых скользким инеем камнях. Падая, он успел увидеть в темноте за спиной Миркъяртана два багрово сверкнувших глаза. Огромный сгусток тьмы с нечеловеческим воплем возник за чародеем и подобно лавине обрушился с уступа в самую сердцевину голубого огня. На миг все окутал мрак - это лед и камни почти загасили пламя, но затем оно вспыхнуло еще ярче прежнего. Бран вскочил на ноги и метнулся в укрытие. Над ним выросла черная в свете пламени громада. Он слышал, как меч Миркъяртана непрерывно бьет по камню. Затем тварь, испустив жуткое злобное рычание, сгребла чародея в чудовищные медвежьи объятия. Бран моргнул, едва не ослепленный яркой вспышкой огненной молнии, которую метнул Кольссинир, и на миг различил неуклюжую громадину, в толстых лапах крепко сжимавшую Миркъяртана. Он даже не пытался вырваться - то ли потерял сознание, то ли был мертв. Кольссинир и Пер повели доккальвов на чудовище, по пути споткнувшись о Брана. Ревя и рыча, тварь отшвырнула нападавших с такой легкостью, точно это были надоедливые мухи. Багровые глазки бешено горели, когда она потрясала зажатым в зубах безвольным телом Миркъяртана. Бран метнулся вперед с мечом, ударил - и от сотрясения у него едва не вырвало руку из суставов, брызнули искры, точно он ударил по булыжнику. Тварь, шипя и рыча, развернулась и отбила меч массивной черной лапой, усаженной крепкими когтями. Шум суматохи перекрыл пронзительный визг Скальга: то бросился в атаку на чудовище и отлетел, скуля. Он визжал непрерывно, и к вызову и жуткому торжеству в этом визге прибавился ужас. Покуда Пер, Бран, Кольссинир и доккальвы со всей силой напирали на неуязвимую тварь, Скальг прыжками носился вокруг и едва не сходил с ума от возбуждения, когда они пытались выдернуть добычу из цепкой хватки чудовища. - Плащ! Плащ! Заберите плащ! - безостановочно вопил Скальг, предусмотрительно держась на безопасном расстоянии. Тварь трясла телом Миркъяртана, точно охапкой тряпья, вызывающе ревя, когда мечи врагов лязгали по ее чешуе, не причиняя ей ни малейшего вреда. Отбиваясь от них, чудовище хлестало воздух коротким массивным хвостом; Скальг перепрыгнул через него и вскарабкался на спину твари, вопя и топая ногами. Чудище перестало терзать Миркъяртана и безуспешно огрызалось на Скальга, вскидывая задом, чтобы стряхнуть его. Воспользовавшись случаем, Бран метнулся вперед, ухватил Миркъяртана за ноги и, с силой дернув, выдернул его из объятий твари. Та тотчас развернулась, и в нее ударил огненный шар, пущенный Кольссиниром, не нанеся видимых увечий. Тварь отступила на шаг, и Скальг скатился с ее спины, удрав так быстро и согнувшись в такой немыслимый узел, что никто не мог признать его, пока он не задержался на миг, чтобы сдернуть с Миркъяртана плащ, и умчался прочь, прижимая его к груди обеими руками. Бран хотел оттащить тело чародея в безопасное место, но чудовище разгадало его намерения и двинулось на него с таким диким рычанием, что он предпочел отступить к Перу и Скальгу. Кольссинир тоже отступал, швыряя один огненный шар за другим - они взрывались, не причиняя вреда, на чешуйчатой груди чудовища. Они медленно отступали, а тварь приближалась, покуда не загнала их к подножию тропы, что вела наверх. Там чудовище остановилось, пожирая их злобным взглядом, громогласно зарычало, точно предостерегая врагов, и пренебрежительно удалилось, не обратив внимания на груду тряпья - безжизненное тело Миркъяртана. Кольссинир вытер пот, обильно струившийся по лицу, а Бран обнаружил, что у него дрожат колени. - Нет, - сказал Кольссинир, - так не годится. Если Миркъяртан мертв, его тело надлежит со всеми предосторожностями сжечь, а пепел развеять, чтобы он никогда не стал драугом. Мертвый Миркъяртан будет вдесятеро сильнее живого. - Но ведь мы заполучили плащ! - воскликнул Скальг. - Давайте бросим чернокнижника на милость этого чудища. Запрем как следует верхнюю дверь, и пусть себе развлекают друг друга на веки вечные. - Согласен! - горячо поддержал его Тюркелль. - Ничто уже не удержит моих солдат от того, чтобы удрать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Миркъяртан мертв и Хьердис мертва, так что на том и покончим - унесем отсюда ноги, пока живы. В эту минуту все были с ним согласны, кроме Брана. - А как же Ингвольд? - с горечью спросил он. - Неужели мы бросим ее здесь? - Оставайся с ней, если хочешь замерзнуть насмерть, - бросил через плечо Тюркелль. - А мы уходим! И доккальвы, не оглядываясь, идет ли кто за ними, поспешно исчезли в темноте - врожденные свойства помогали им находить дорогу и без света факелов. - Идем, Бран, - сказал Кольссинир, - мы уже ничего не можем сейчас для нее сделать. Вернемся в залу и решим, как быть дальше. С величайшей неохотой Бран позволил увести себя от пропасти и пылавшего в ней огня. Он часто останавливался и оглядывался на тварь - она скорчилась у огня, не обращая внимания на его обжигающий холод. Казалось, тварь глядит ему вслед, соглашаясь с его молчаливой клятвой вернуться сюда - и очень скоро. Скарнхравн предпочитал напоминать им о своем существовании, хлеща по галереям огненными плетьми. Доккальвы осыпали его стрелами и камнями и загнали на привычный насест - утес над усыпальницей Ингвольд. Оттуда он глядел им вслед с нескрываемой злобой и метал огнем в восседавшую внизу тварь - она отвечала сердитым ревом и воем, и скоро под сводами подземелья прокатывалось жуткое эхо, которому вторили издевательские вопли Скарнхравна. Скальг вдруг заразился всеобщим напряжением. Он прыгал, потрясая кулаками, приплясывал в безумном танце и вопил: - Ты следующий, Скарнхравн! Мешок могильного праха, гогочущий болван, гнусный ворюга... - Скальг вопил бы и дальше, но Пер повалил его и заткнул рот Миркъяртановым плащом, бормоча, что если старый негодяй не уймется, то сжует этот плащ целиком и не подавится. Они добрались до безопасности и уюта верхней залы, и Скальг долго еще пребывал в состоянии безумного торжества, словно это он лично прикончил Миркъяртана и Хьердис, и громко строил планы, как бы сорвать шлем с головы Скарнхравна собственными руками. Бран был слишком поглощен тревогой за Ингвольд, чтобы обращать внимание на старого попрошайку, который самолично набросил плащ на плечи Брана и отступил на шаг, дабы полюбоваться этой картиной. Тюркелль и прочие доккальвы впечатлились должным образом и бродили по зале с весьма почтительным видом. Минули два дня, прежде чем Бран уговорил Кольссинира, Пера и Скальга снова спуститься в логово чудовища. Пер в особенности не желал возобновлять свое знакомство с тварью, и пришлось долго убеждать его, прежде чем он согласился присоединиться к отряду. Они обнаружили, что внизу ничего не изменилось, вот только Скарнхравн избрал себе насест ближе ко дну пещеры. Он хлестал пришельцев обжигающими взглядами, оглушительно визжал и вопил и, казалось, нарочно сбрасывал огромные куски льда прямиком в огонь. - Тварь достойным образом извещена о нашем появлении, - мрачно проговорил Кольссинир, когда они скорчились под защитой груды камней. Когда Скарнхравну надоело развлекаться, он перелетел на прежнее место и там удовлетворенно хихикал, обозревая дно пропасти. Брану нестерпимо было видеть, как Призрачный Всадник восседает над усыпальницей Ингвольд, точно омерзительный стервятник. - Скиплинг! - позвал драуг. - Эгей, скиплинг! - Что тебе нужно, Скарнхравн? - настороженно отозвался Бран. - Поговорить. Поторговаться. Убраться отсюда. - На дне шахты шевельнулись камни, и драуг нервно хохотнул. - За стенами тысячи драугов и у них нет вождя, потому что Миркъяртан уже не в счет. Драуги, если к ним привыкнуть, совсем неплохая компания, а когда ты поближе узнаешь Призрачных Всадников, то обнаружишь, что народ это веселый и обаятельный. Я могу вынести Ингвольд из усыпальницы, об этом и спорить нечего. Мне нужен лишь тот, кого я мог бы назвать Господином, кто повел бы за собой драугов и Всадников. Мы сумеем сокрушить этих дерзких доккальвов, если ты будешь вести, а я - следовать за тобой. Славное было бы дельце, а, скиплинг? - Доставь мне Ингвольд невредимой, тогда и потолкуем, - отвечал Бран. - Как ты полагаешь пронести ее сквозь огонь так, чтоб он ее не коснулся? Драуг не чувствует ни жары, ни холода, но живое существо погибнет от этого пламени. Скарнхравн хрипло захохотал и постучал себя по груди, с гулким пустым звуком. - Я сделаю это, Господин. Ты станешь вождем тысяч драугов. И прости, если когда-нибудь я оговорюсь и назову тебя Миркъяртаном. В этом плаще ты на него весьма похож. - Скарнхравн! - раздраженно начал Бран. - Я не Миркъяртан и не собираюсь стать Миркъяртаном. Эти вещи принадлежат Дирстиггу. Миркъяртан и Хьердис мертвы, умерла и вражда между ними. Тебе же надлежит отдать добровольно шлем Дирстигга и освободить Ингвольд. Тогда со всей этой войной будет покончено, и все мы мирно вернемся домой. - Мертвы! - злорадно захихикал Скарнхравн. - О нет, не мертвы! Вовсе не мертвы! Ты ведь не был здесь, ничего не видел и не слышал, так ведь? Нет, конечно же, нет. Иначе ты бы знал, что не бывает мертвых - истинно мертвых. Всякого можно воскресить, как меня воскресил Миркъяртан. Нет ничего мертвого в том, чтобы быть мертвым, надо только к этому привыкнуть. - Знаешь, он совсем спятил, - с отвращением заметил Пер, постукивая зубами. - Сколько ты еще собираешься здесь болтаться? Разве ты увидел недостаточно? Бран прислушивался к скрежету камней, который доносился снизу, от огня. - Недостаточно. Прежде всего, я хочу убедиться, что Миркъяртан действительно мертв. Мы должны сжечь его, если получиться. - А может, хватит и того, что его сожрало чудище размером с гору? - с надеждой осведомился Пер. - Идем! - отрезал Кольссинир, подталкивая его. Скальг на миг замешкался, через пропасть глядя на Скарнхравна: - Ты следующий, овод-переросток! Мы разорвем тебя в клочья! Мы истолчем тебя в пыль! У тебя прав на шлем не больше, чем у того вон чудища! Запомни это, Скарнхравн: очень скоро ты прекратишь свое ничтожное существование. Когда они осторожно сползали вниз по уступам, между ними и голубым огнем поднялась громадная черная тень и уставилась на них маленькими горящими глазками. Остановившись, они ответили ей таким же пристальным взглядом. Тогда тварь подняла массивную лапу и точно поманила их к себе. Видя, что никто не двинулся с места, она повторила свой жест, несомненно, приглашая их подойти поближе. - Я бы сказал, что это какое-то животное, - заметил Кольссинир, бесстрашно выпрямляясь, чтобы лучше разглядеть тварь. Она была вдвое выше человеческого роста и вдесятеро шире. В свете огня она казалось сложенной из грубо отесанных камней и могла стоять как на задних лапах, как теперь, так и на четвереньках. - Вероятно, горный тролль, - продолжал Кольссинир. - Быть может, ручное животное Хьердис. Эти зверюшки очень милы в нежном возрасте, но имеют непростительную склонность расти... и вырастать. Горный тролль шагнул ближе, тяжело скрежеща каменной чешуей. Кольссинир тотчас прекратил свои научные наблюдения и живо нырнул за скалу. Тварь начала шипеть и рычать, точно прочищая горло, чтобы зареветь как следует. Однако вместо рева прозвучал негромкий голос: - Не бойтесь. Я не причиню вам зла. Я хочу подойти поближе, чтобы вы могли услышать меня. - Голос был слабый и хриплый. Бран обнажил меч Дирстигга и рискнул подойти на шаг ближе. За его спиной Скальг впал в какое-то странное состояние - он хихикал, обхватив себя за плечи и раскачиваясь вперед и назад, точно не мог удержаться на месте. Не обращая внимание на постыдное поведение своего приятеля, Бран смотрел на гигантскую тварь, которая высилась над ним, как живая стена из камня. - Кто ты и что хочешь сказать нам? - резко спросил он. - Ты едва не уничтожила нас и убила Миркъяртана. За эту услугу мы тебе благодарны, но все же хотели бы знать, что ты здесь делаешь. Ты надоела Хьердис, и она поместила тебя сюда? Взгляд горящих глаз твари остановился на нем. - Я и не ожидала, Бран, что ты признаешь меня в этом отвратительном обличье, но уж голос-то мой ты мог бы узнать. Я - Хьердис. То, что ты видишь перед собою - итог Дирстиггова проклятья. Страх Брана перетек в причудливую смесь ужаса и отвращения. - Хьердис! Едва могу поверить в это... но, впрочем, превращение совершалось у нас на глазах. Да, теперь я понимаю, что ты говоришь правду. Ты вышла из своих покоев и последовала за Миркъяртаном в усыпальницы. Мы проходили мимо тебя на середине спуска - ты пряталась в боковом туннеле. Неужели в тебе ничего не осталось от... от тебя прежней? - Нет, ничего. Ты, конечно же, разочарован тем, что я все еще жива? Ты надеялся покончить с войной против льесальвов после того, как отнимешь у Скарнхравна шлем. Надо сказать, Миркъяртанов плащ тебе очень к лицу. Достойный вид для полководца, который приведет доккальвов к победе над льесальвами. - Та сказала, что освободишь Ингвольд, когда Миркъяртан будет мертв. Ты сама позаботилась о том, чтобы он умер, и теперь я напоминаю тебе о твоем обещании. Готова ты исполнить его, Хьердис? - Бран говорил это, ощущая на губах горечь умирающей надежды - он знал, что бесполезно даже спрашивать. - Я исполню его в тот день, когда больше не буду нуждаться в твоей службе. Когда льесальвы сгинут с лица земли, и солнце не будет сверкать в небе так горячо и бесстыдно, когда не с кем больше будет воевать - тогда ты и Ингвольд получите свободу. - Что за дело мне до твоих обещаний! Ты никогда и не думала исполнять их. Лучше уж сию же минуту уничтожить сердце в пламени! - Он потянулся к медальону и швырнул бы его в огонь, если б Скальг, метнувшись к нему, не вцепился в его руку. - Не спеши! - воскликнул он, повисая, как пиявка, на Бране, который без особых церемоний пытался стряхнуть его. - Порой на деле все оборачивается не так худо, как на словах... и не тянется так долго. Наберись терпения, дай срок - и привыкнешь к этой мысли. Вот увидишь, ты еще придумаешь, как ее обойти, и этот выход будет получше, чем бездумно уничтожать драконье сердце. - Ну конечно, - подхватила Хьердис, - будь благоразумен. Тебя ждет и могущество, и почет среди доккальвов - не говоря уже о богатстве. Как видишь, я не совсем гожусь для того, чтобы восседать на троне правителя, так что ты будешь и моим голосом, и моей правой рукой. У тебя будет почти неограниченная власть над тысячами доккальвов, пещеры, битком набитые сказочными сокровищами, и столько владений, что ты не будешь даже знать, где они начинаются и кончаются. Доккальвы будут вечно благодарны тебе за то, что ты привел их к такому торжеству и величию. Ничего подобного ты никогда бы не достиг в мире скиплингов, даже если б не был всего лишь рабом. Ты получишь все, о чем только можно мечтать. Ингвольд останется здесь, где никто не сможет до нее добраться, и ты сможешь глядеть на нее всякий раз, как только пожелаешь - в моем зрячем шаре. Она никогда не состарится и не одряхлеет, пока над ней властвуют мои чары. Бран взглянул на покрытую льдом усыпальницу, в которой покоилась Ингвольд. - Лучше бы ей умереть, чем провести бессчетные годы в зачарованном сне, - с горечью проговорил он. - Ну-ну, не торопись, - вмешался Скальг. - Дай себе время привыкнуть к этой мысли, и поймешь, что вовсе незачем очертя голову принимать необдуманные решения. Ингвольд вовсе не повредит немного выспаться. - Если ты докажешь мне свою преданность, - сказала Хьердис, - я освобожу ее даже прежде, чем будут уничтожены все льесальвы до единого - конечно, если ты по-прежнему останешься у меня на службе. Как видишь, я рассудительна, несмотря на мой пугающий облик. И я буду честна с тобой, если ты будешь мне верен. - Только не отвечай, что прежде умрешь, - прошептал Скальг, взволнованно толкая Брана, чтобы привлечь его внимание. - Ни тебе, ни кому другому не будет прока от твоей смерти. А пока ты жив, неважно, какой - больной и нищий или богатый и могущественный - ты всегда найдешь случай одолеть ее. Тебе, может, придется пасть низко... если ты согласишься на время принять сторону доккальвов, но льесальвам большого вреда от этого не будет. Они воюют с доккальвами с начала времен, с тех самых пор, когда личинки из мяса Имира стали гномами и доккальвами, и посейчас ни одна сторона не одержала решающей победы. Помни лишь одно: пока ты жив, хоть на йоту, ты всегда можешь мстить, мстить, мстить! - Он так разгорячился, что голос у него дрожал, и глаза лихорадочно блестели. Горная троллиха угрожающе заворчала и замахнулась на него огромной лапой: - Кто это мне будет мстить? Уж не ты ли, козявка? Запомни, больше я не потерплю твоего вида. Ты слишком напоминаешь мне давнего моего врага, которого я благополучно уничтожила. Будь ты немного поупитаннее да почище, ты бы еще больше походил на него. - Ее красные глазки презрительно блестели. - Да существует ли тот, кто сумеет меня уничтожить? Даже Рибху теперь это не под силу. Бран взглянул на меч в своей руке, решая, не испробовать ли его еще раз на твердой, как кремень, чешуе троллихи. Хьердис хохотнула: - Давай, попробуй, если хочется. Я-то знаю, что ты не можешь убить меня... во всяком случае, не сейчас. Не тогда, когда Скарнхравн порхает вокруг с твоим шлемом на голове. Пожалуй, я сохраню шлем подальше от тебя - так, на всякий случай. Без шлема ты не обретешь всю полноту могущества, а мне и того, что есть, будет довольно. Ну как, готов ты дать мне ответ? 21 Бран с неприкрытой головой смотрел на чудовище. В этой твари воплотились вдруг все невзгоды и разочарования, которые ему выпали в жизни, начиная с того, что он родился рабом, и кончая отказом Рибху уничтожить отвратительное, неправедное существо по имени Хьердис, чье существование само по себе - несмываемое оскорбление для мира. С яростью бросился он на троллиху, с такой силой замолотив мечом по ее каменному черепу, что густо брызнули искры. Он работал клинком пока руки не онемели, а чудовище лишь припало к земле под его ударами, терпеливо ожидая, когда его силы истощатся настолько, что он и меча не сможет в руках удержать. Затем Хьердис выпрямилась в полный рост, нависнув над Браном. Пер испуганно вскрикнул, и, метнувшись к Брану, схватил его в охапку и оттащил, сопротивляющегося, на безопасное расстояние. Хьердис не мешала ему и не делала угрожающих движений - просто наблюдала с презрительным равнодушием. - Видишь теперь, как бесполезно пытаться убить меня? Дирстигг оказал мне немалую услугу, превратив меня в горного тролля. Благодаря его проклятию я буду жить вечно. - Нет! - завопил Скальг и выскочил из своего укрытия, потрясая кулаками. - Месть, месть, месть! Кольссинир утихомирил его ударом посоха. - Как судья в этом деле, я велю тебе, Скальг, замолчать и убираться с глаз долой. Хьердис, мы еще не готовы дать тебе ответ - дай нам время подумать. Бран вырвался из удерживавших его рук и снова встал перед Хьердис. - Нет, мой ответ готов... - начал он, приняв вызывающую позу, но Кольссинир дал ему закончить. - Не сейчас. Как судья в этом деле, я запрещаю тебе говорить. Мы вернемся с советом позднее - после того, как хорошенько обсудим его. Здесь сокрыто гораздо больше, чем бросается в глаза. - Он сурово глянул на Бранна, и тот неохотно вложил меч в ножны и отступил. - Десять дней, - сказала Хьердис. - Раньше, чем через десять дней, я никого не желаю вас видеть, не зависимо от того каков будет ваш ответ. - Она тяжеловесно повернулась к ним спиной, давая понять, что разговор окончен, и побрела через пламя к своему логову рядом с усыпальницей Ингвольд. Десять дней выдались на редкость хлопотными. Взбунтовались чародеи Хьердис, и пришлось Кольссиниру весьма сурово их усмирять. Уцелевшие мятежники удрали с горного форта, предпочитая скорее попытать счастья в бою с драугами, чем присоединиться к своим дружкам в темнице. Драуги обнаружили и захватили главный спасательный ход из-под горы, после чего боевой дух гарнизона Хьердисборга сильно упал. Доккальвы в волчьем облике каждую ночь разрывали в клочья сотню драугов, но упыри не ослабляли натиска и все прибывали, числом отвоевывая победу. Даже Кольссинир был потрясен небывалым количеством драугов и изумился до глубины души, когда сам Тюркелль явился униженно просить Брана повести доккальвов в бой против драугов, чтобы разгромить их раз и навсегда. Бран куда более был склонен позволить драугам захватить Хьердисборг, но Кольссинир, Пер и Скальг были убеждены, что им это не поможет, не говоря уже об Ингвольд. Наконец Бран сдался и вывел доккальвов в битву - после того, как несколько раз пытался и не смог получить совета у Рибху. К его горчайшему разочарованию, даже Гулль-скегги как будто отвернулся от него, и Брану оставалось лишь гадать, чем он заслужил такое суровое обращение. Доккальвы были на верху блаженства, наголову разбив воинство драугов изломанными останками врага была завалена вся округа на много миль от Хьердисборга. Бран не ощутил никакой поддержки от Рибху, но от одного его вида с мечом, плащом и драконьим сердцем воинственные доккальвы воспламенились небывалой яростью, и еще много дней спустя после битвы с драугами ни о чем другом не говорили, как только о следующем штурме Микльборга и о том какой победой он обернется на сей раз. Останки драугов на несколько дней дали доккальвам приятное занятие: грузить их на возки и тележки и завозить их в горный форт в качестве топлива. Однако сражение с драугами было далеко не закончено. Небольшие шайки упырей частенько нападали на повозки, а отряды покрупнее скрывались в горах. Приподнятое настроение Тюркелля изрядно поубавилось, когда он, как и все прочие, осознал, что от хлопот с драугами не так-то легко избавиться. Бран обнаружил, возня с войском упырей хорошо отвлекает его от тревоги за Ингвольд, и десять дней пролетели куда быстрее, чем он ожидал вначале. Да и ответ, который дала Хьердис, тоже сильно отличался от того, который Бран считал единственно возможным десять дней назад. Скальг и Кольссинир на два голоса втолковывали ему, что время может изменить положение в их пользу, и что он не сможет справиться с Хьердис без той добавочной силы, которую даст ему только шлем. Покорясь судьбе, Бран обещал набраться терпения и удержаться от бездумных героических порывов, которые могут помешать спасти им в будущем Ингвольд. И вот почему, когда Бран снова увиделся с Хьердис в ее логове на дне пещеры, он сказал: - Мы решили остаться. Мы согласимся исполнить твои требования... с одним условием. - Условием? - Хьердис выпрямилась, презрительно и злобно и злобно взирая на него сверху вниз. - Я еще должна выслушивать какие-то условия? С каждым днем я все больше убеждаюсь, что мощь моя безгранична. Быть может доккальвы все же согласятся признать меня своей правительницей. Я могла бы пригодиться, чтобы разрушать стены фортов. Впрочем, ладно - говори свое условие, а я обдумаю его. - Какая наглость, - сквозь зубы пробормотал Бран Кольссиниру. Затем он снова обратился к троллихе: - Мы послужим твоему делу, чем сможем, во всем, кроме одного. Мы не станем поднимать оружия против льесальвов. Когда придет час проливать кровь - пускай весь позор достанется на долю твоих доккальвов. - Неважно, - фыркнула Хьердис. - Если ты будешь полководцем доккальвов, большая часть позора так или иначе придется на твою долю. Как бы то ни было, я рада, что в тебе проснулось благоразумие. Будь уверен, ты об этом не пожалеешь. Во время разговора Скарнхравн, восседавший на утесе, развлекал себя тем, что бормотал себе под нос и замогильно хихикал. - Будь уверен, ты об этом не пожалеешь! - передразнил он. - Скиплинг уверен лишь в одном: его ждет предательская гибель, если он вздумает полагаться на твои уверения. Он скорее предпочтет уйти отсюда и называться Господином среди драугов, чем стать твоим рабом. Эй, скиплинг, запомни - я вынесу Ингвольд из усыпальницы, как только ты этого пожелаешь. - Ах ты, безмозглый кусок падали! - прорычала Хьердис. - Дай мне только до тебя дотянуться, и я превращу тебя в горку праха. Чего стоит шайка пересохших драугов перед доккальвами? Пошел прочь с глаз моих! - Она замахнулась на Скарнхравна, и он взмыл в воздух, ускользая от ее удара. Скальг, который настоял на том, что будет сопровождать Брана, дав клятвенное обещание не попадаться на глаза Хьердис, выбрался из своего укрытия и разглядывал Скарнхравна и Хьердис горящими от ненависти глазами. - Скарнхравн! Ты уже побежден. Даже если б Бран и захотел стать повелителем драугов - их уже не осталось. Доккальвы уничтожили всех до единого! Скарнхравн отозвался на эту весть ужасным воплем, завыл, застонал и вырвал из бороды несколько клочьев волос, перемешанных с торфом - огонь внизу пожрал эту пищу, разбрызгав сверкающие искры. Затем драуг принялся хлестать Хьердис огнем, покуда ее чешуя не раскалилась докрасна. Хьердис, однако, не сдавалась и, ревя, пыталась сбить на землю драуга, когда он пролетал над ее головой. - Уничтожили! Уничтожили! Годы и годы трудов Господина! - пронзительно вопил Скарнхравн. - Я отомщу тебе, Хьердис! Все погибли, все дивные драуги и великолепные Всадники!.. - Еще не все, - хитро заметил Скальг. - Осталось еще достаточно драугов, чтобы победить Хьердис, если у них будет достойный вождь. Какая бы это была чудесная месть - вырвать Ингвольд из когтей Хьердис! Бран, с оружием Дирстигга, само собой, последовал бы за тобой... Троллиха взревела так страшно, что он, не закончив фразы, поспешно метнулся прочь. - Ты! Ты и никто другой! - гремела Хьердис, бросаясь на Скальга, которому удалось взбежать на уступ и ускользнуть от нее. Вместо желанной добычи Хьердис поймала лишь изрядную груду камней, а наглец тем временем уселся повыше и продолжал раздувать в Скарнхравне мстительное безумие. Драуг обдавал Хьердис струями огня, пока ее чешуя не раскалилась как железо в кузне. Троллиха ревела и безуспешно пыталась сбить ударом лапы кружившего над ней противника. Кольссинир схватил Брана за руку и втащил его на уступ. Пера и не нужно было подгонять. Он мчался вверх по пятам за Скальгом, увертываясь от потоков ледяного крошева, который обрушивал то и дело огненный взгляд Скарнхравна. Первым убежищем, что попалось им на пути, была полуразрушенная усыпальница, и они без колебаний в нее забились. По счастью, оттуда открывался великолепный вид на схватку Скарнхравна и Хьердис. - Проклятый олух! - злился Кольссинир. - На кой тебе сдалось стравливать их друг с другом? Ты же всех нас едва не прикончил! Скальг вместо ответа захватил в горсть полу Миркъяртанова плаща, и похлопывая по ткани, некстати разразился веселым хихиканьем: - Ну, разве он не прекрасен? Невыносимо прекрасен! Это уж слишком... Как бы я хотел... - Но тут он закашлялся, так и не сказав, что именно хотел, да никого это особенно и не интересовало. Огонь Скарнхравна все реже обрушивался на Хьердис, точно драуг наконец осознал, как бесполезно пытаться пробить ее непроницаемую броню. Нанеся последний удар вполсилы, Скарнхравн ретировался на свой излюбленный утес и взирал с высоты на свою противницу. Хьердис не сводила с него настороженных глаз, ожидая нового нападения. Скарнхравн хрипло захохотал: - Скиплинг, ты еще здесь? Я спасу твою Ингвольд, и ты станешь господином драугов и Призрачных всадников. Миркъяртан подал мне мысль, как извлечь ее оттуда, и нет ничего дурного в том, чтобы применить эту мысль в пользу нового Господина. Ты слышишь, скиплинг? Бран выбрался из усыпальницы. - Скарнхравн, ты уверен, что сможешь не причинить вреда Ингвольд? Драуг радостно взвизгнул: - Дело простое, проще некуда, Господин мой скиплинг! И никакого вреда девице. Ответный рык горной троллихи помешал Брану согласиться с этим. Скарнхравн слетел с утеса и поднялся выше, хлеща по скалам своим огненным взглядом. Глыбы льда срывались с оснований, увлекая за собой осколки поменьше и камни, отчего скоро обвал превратился в настоящую лавину. Бран, испуганно вскрикнув, нырнул назад в усыпальницу. Грохот лавины заполнил всю пещеру, раскатясь звучным эхом, пока не обрушилась, казалось, вся шахта. Насколько мог разглядеть Бран сквозь завесу мельчайшей ледяной и каменной пыли, весь лед с галерей, утесов и скал обвалился в голубое пламя, которое разгорелось ярче и поднялось еще выше. Затем огонь стал опадать, гаснуть, и вот вся пещера погрузилась во тьму. Последняя глыба льда ухнула на дно шахты - и наступила мертвая тишина. Кольссинир засветил свой посох. Они осторожно подползли к краю своего яруса и заглянули вниз, в бездонную темноту. Кольссинир сотворил несколько огненных шаров, чтобы осветить дно шахты, чудовищно изменившееся под грудами камня и глыбами льда. Лавина погребла под собой и голубой огонь, и, по всей вероятности, горную троллиху. Усыпальница Ингвольд, судя по всему, осталась неповрежденной - утес прикрыл ее от обвала. Сверху донеся хохот Скарнхравна: прорезая тьму огненными лучами глаз, драуг плавно, точно гигантский клок пепла, опускался к усыпальнице Ингвольд, торжествуя победу над врагом. Кольссинир с величайшей осторожностью первым спускался вниз, нащупывая ногами неверную тропинку по неплотно лежащим камням и обломкам льда. Бран едва осмеливался надеяться, что горного тролля так легко было одолеть. Он торопился, пропуская мимо ушей предостережения Кольссинира, легкомысленно перепрыгивая через завалы льда и наконец добрался до дна. Скарнхравн перестал приплясывать и глумиться и приветствовал его. Когда Бран дошел до усыпальницы, между камнями начали пробиваться слабые и блеклые язычки голубого пламени. Он вцепился в камни, которыми была замурована усыпальница - и обнаружил, что они намертво схвачены льдом. Бран позвал Скарнхравна, который поднял забрало и одним взглядом растопил лед. Не успели камни остыть настолько, чтобы до них можно было дотронуться, а Бран уже принялся выворачивать их, подбадриваемый хихиканьем Скарнхравна, который нависал за его спиной. Пламя между тем поднималось все выше и пробивалось уже во многих местах. Кольссинир выкрикивал сердитые предостережения, спускаясь по каменной осыпи с более умеренной скоростью, а Скальг тоже что-то кричал - о шлеме, как будто, но Бран не прислушивался к его словам, зная, что добудет шлем без особых трудностей после того, как вызволит Ингвольд. Однако камни, замуровывавшие вход ее усыпальницы, упорно сопротивлялись его усилиям, а отсветы пламени, наполнявшие пещеру, становились все ярче. Скарнхравн обеспокоено кружил над головой Брана, а Кольссинир шагал к нему, перепрыгивая через ростки голубого пламени. - Бран, уходи отсюда, пока не поднялось пламя, иначе попадешь в западню! - прорычал он. - Эти камни скреплены магией, и ты не в силах их вывернуть! Бран выхватил меч и с бессильной яростью накинулся на камни. Кольссинир хотел было выволочь его в безопасное место, пока не поздно, но тут Скарнхравн сорвался со своего насеста и угрожающе замахнулся на мага своим ржавым топором. Кольссинир в изумление отпрянул, а Скарнхравн погнался за ним, рыча: - Убирайся отсюда, не лезь не в свои дела! Пусть себе попадает в ловушку и издыхает в огне, если ему так хочется! Я сам продолжу дело Миркъяртана, когда завладею оружием Дирстигга, и никакие скиплинги и альвийские девицы не будут мне помехой! Разве сможет проклятый меч Дирстигга навредить _м_н_е_? - Он засмеялся безумным, леденящим душу смехом и снова замахнулся на Кольссинира. Бран перестал терзать неуступчивые камни, злясь не столько на коварство Скарнхравна, сколько на собственную доверчивость. Он напал с мечом на драуга, отгоняя его от Кольссинира. Скарнхравн на миг замер, насмешливо захохотав, и преградил Брану путь к спасению. В этот миг почти у самых ног Брана тяжело всколыхнулись лед и камни. Из-под лавины, стряхнув с себя глыбы льда, точно хлебные крошки, поднялась с ревом горная троллиха и в безумной ярости зашагала через огонь, который морозным инеем выбеливал ее чешую. Она точно не заметила Брана, и он воспользовался случаем отбежать в укрытие вместе с Кольссиниром, перепрыгивая через языки пламени и увертываясь от столбов голубого огня, понемногу набиравшего силу. Между тем троллиха отвесила Скарнхравну и его колдовскому скакуну такую увесистую затрещину, что они закувыркались и с визгом ужаса едва взлетели, причем Скарнхравн повис, едва цепляясь за коня. Какой урон нанес скакуну удар троллихи, стало ясно, когда несчастная тварь распалась на куски прямо в руках Скарнхравна. Конь и его чудовищный всадник разом рухнули в самое сердце возродившегося пламени и вспыхнули с громким треском, точно жир на раскаленной плите. Пламя безумными толчками подбрасывало их, точно наслаждаясь последним кусочком особенно изысканного блюда; а затем останки коня и драуга медленно опали вниз хлопьями черного инея. Клочок инея приземлился на плаще Скальга, и старый маг поспешил стряхнуть его с нескрываемым ужасом. Троллиха внимательно следила, как опадают обгоревшие останки Скарнхравна, и отметила место, где со звоном покатился по камням шлем. Не обращая внимания на пламя, покрывавшее чешую смертоносным инеем, она проковыляла вначале к усыпальнице Ингвольд, чтобы осмотреть разрушения, и вернувшись, воззрилась на Брана кроваво мерцающими сквозь пластины намерзшего льда глазками. Они долго и понимающе смотрели друг на друга. Затем Хьердис порылась в останках Скарнхравна и извлекла шлем, побелевший от инея. Хьердис неловко сжала его в своих огромных лапах. - Надеюсь, этот случай послужит тебе хорошим уроком. Я неуничтожима. Тебе никак не избавиться от моей власти, разве что ты предпочтешь, чтобы Ингвольд умерла - а так оно и будет, если тебя не окажется рядом, чтобы защитить ее. Меня опечалило твое предательства и сговор со Скарнхравном, однако оно пошло лишь мне во благо. Я добыла шлем, и притом небольшой ценой. Ну, не гляди так удрученно - в один прекрасный день шлем, возможно, станет твоим, если ты заслужишь мое доверие. Можешь сообщить моим доккальвам, что Скарнхравн сгинул, а я жива и сильнее прежнего. Без сомненья, неисправимый болтун Скальг будет только рад разносить повсюду сплетни о моем воскрешении. Скальг настороженно выглянул из своего убежища. - Я бы еще осмелился добавить, что длительное пребывание в естественной для тебя среде - подземной тьме - весьма благоприятно подействовало на твое здоровье и что ты вернешься ко своим влюбленным подданным, едва только обретешь прежнюю силу. Хьердис злобно расхохоталась. - Хорошо звучит, даже если это исходит от тебя. А теперь, мой доблестный меченосец, слушай мои приказания. Бран поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Его привычное стоическое спокойствие взяло верх над яростью разочарования, и теперь он мог сохранять хотя бы внешнее бесстрастие. Он бросил меч в ножны, и сложил руки на груди под плащом, ожидая ее приказаний. Пер все не мог оторвать глаз от его лица - в нем была твердость кремня, и казалось оно отчего-то старше, чем привычное лицо прежнего Брана, с которым выезжали они из Торстенова подворья. Бран определенно в ярости, подумал Пер, и удивился тому, как это он мог упустить такую крутую перемену в своем старом приятеле. Хьердис мгновение помолчала, собираясь с мыслями. - Я хочу, чтобы до наступления весны ты уничтожил Микльборг. Вышли гонцов ко всем вождям, которые связаны со мной договором, и созови их в Хьердисборг для совета. Пускай гонцы разнесут повсюду весть, что я отныне владею всеми волшебными вещами Дирстигга и что Миркъяртан и Скарнхравн не страшны больше доккальвам. Когда все вожди соберутся здесь, ты можешь вернуться ко мне и испросить дальнейших указаний. Мне больше нечего сказать тебе, ока ты не исполнишь все то, что я приказала. - Тогда я сделаю все возможное, - сказал Бран, бросая последний взгляд на усыпальницу, в которой покоилась Ингвольд. Суров был его голос, и также сурово и непреклонно держался он, когда они вернулись в чертоги Хьердис. Как велела королева, Бран разослал гонцов и объявил о гибели Миркъяртана и Скарнхравна. Он объявил также, что покуда Хьердис не вернется, он будет ее наместником, что нимало не пришлось по вкусу Тюркеллю. Он становился все мрачнее и все настойчивее шнырял вокруг, стараясь уловить каждое слово из разговоров Брана и его советников. Не слишком охотно, но с должным почтением доккальвы приняли своего нового полководца, и в Хьердисборг начали прибывать вожди из близлежащих горных фортов. Ни о чем другом не толковали, как только о новом походе на Микльборг. Коротким сумеречным дням начала зимы скоро предстояло перейти в месяцы почти полной темноты, когда могущество и властолюбие доккальвов, как и прочих творений тьмы, достигнут наивысшего подъема. Чем больше дни превращались в сумерки, тем сильнее Бран падал духом, и вид у него становился все угрюмей и грознее. В самых тайных своих мыслях он обдумывал отчаянные пути спасения, надеясь, что суровые вожди доккальвов не сумеют прочесть этих его мыслей. Они взирали на него с той смесью гнева и презрения, какой удостаивается всякий двурушник, но старательно скрывали свое мнение за взъерошенными черными бородами и низко надвинутыми капюшонами. Приближался роковой день падения Микльборга, и доккальвы изо всех вассальных крепостей Хьердис, стекались в Хьердисборг, что свидетельствовало в пользу умения Брана убеждать, хотя сам он не находил в том никакой радости. Хьердис рассказала ему о слабых сторонах каждого из вождей, как управлять ими с помощью искусных угроз и ложных посулов от имени Хьердис - Брану тошно становилось от своего положения. Все мрачнея и мрачнея следил он за тем, как удлиняются ночи и как доккальвы без устали упражняются и лелеют свои честолюбивые замыслы. В первый же день, когда сумрак не будет нарушен даже мгновенным появлением солнца и наступит бесконечная ночь, доккальвы обрушатся на Микльборг и будут неустанно сражаться до тех пор, покуда форт не превратится в безглазые руины, а его обитатели не будут пленены или убиты. А Рибху так и не подали Брану никакого знака. Все его попытки обратиться к ним заканчивались лишь дурнотой и жжением в горле, а видения просто мучили его полуясными образами и бессмысленными советами. - Зря ты себя этим мучаешь, вот что, - наставительно говорил Скальг, наблюдавший за Браном. - Да ведь если бы Рибху хотели бы дать тебе понять, что ты должен оставаться там, где сейчас находишься, какой бы еще способ могли бы они избрать, кроме как не обращать на тебя вовсе никакого внимания? Поверь, они помогут тебе, когда наступит надлежащее время. К чему эта угрюмость, это уныние? Еще никто не умер, еще не пущена в ход ни одна стрела, ни одно заклинание, и все мы здесь, в сытости и безопасности. Мы, конечно, не почием на груди наших близких друзей и союзников, и все же положение наше гораздо лучше, нежели в иные времена, о которых я мог бы упомянуть. - Скальг весьма раздобрел, оттого, что при каждой возможности наедался до отвала, а в новой одежде в нем почти невозможно было признать оборванного старого плута, который клянчил ужин у костра как-то ночью южнее Ведьмина Кургана. Не менялись только его длинный нос любителя удобств и жадные глазки, хотя тощая бороденка отросла до вполне приличной длины. Бран ничего не ответил на его рассуждения. Он лишь вздохнул и покачал головой, продолжая расхаживать вперед и назад по зале, точно узник ожидающий казни. Скальг тоже вздохнул и придвинулся поближе к Брану, приспосабливаясь к его шагам. - Всякой доброй цели свое время, - серьезно проговорил он. - Не пытайся торопить его. Поверь мне, все эти задержки и отсрочки раздражают меня не меньше, чем тебя. - Зато ты ими пользуешься гораздо ловчее, - заметил Бран, шутливо ущипнув Скальга под ребром, чтобы показать сколько там наросло жира. Его собственные тягостные мысли об Ингвольд и Микльборге согнали с его костей остатки жира, как солнце сгоняет снег с отрогов гранитной горы. - Впрочем, я тебя не виню. Всех нас давно не было бы здесь, если бы не моя упрямая привязанность к Ингвольд. Не знаю, может быть, мне следует отослать вас отсюда, покуда не случилась какая-нибудь беда - вдруг Хьердис надоест мучить меня, используя Ингвольд? Пер устало повторил свой всем уже надоевший довод: - Если бы ты позволил, я отправился в Микльборг за подмогой. Я уже сто раз предлагал это. - Ну так получи свой сто первый отказ и успокойся, - раздражительно отозвался Кольссинир. - Что, по-твоему, они должны сделать - напасть на Хьердисборг и приблизить час своей Гибели? Если хочешь быть хоть чем-то полезным, подумай лучше, как добыть у Хьердис шлем. Тогда мы могли бы отправиться на поиски Дирстигга, а уж он бы уложил это чудище и освободил Ингвольд. Брак только покачал головой. Они не в первый раз говорили уже об этом, и он знал, что никогда не согласится оставить надолго Ингвольд, даже для того, чтобы отыскать Дирстигга. Вначале все они, как один, прилагали яростные усилия, чтобы найти способ убить Хьердис и бежать, освободив Ингвольд. Однако каждая новая встреча с троллихой в ее подземном логове все яснее доказывала, бесплодность таких замыслов. Троллиха, казалось, с каждым днем становилась больше и прочнее, и атаковать ее можно было с таким же успехом, как гранитную скалу. Мгновенная гибель Скарнхравна доказывала убийственную быстроту и силу чудовища, не говоря уже о губительной мощи голубого пламени. Они как-то обсуждали возможность спустить кого-нибудь на веревке в усыпальницу Ингвольд, но это был бы слишком медленный и громоздкий способ, к тому же много времени должно было уйти на то, чтобы сколоть лед с камней, замуровавших Ингвольд. - Лавина не раздавит Хьердис, - сказал Бран. - Меч не тронет ее. Огонь не сожжет. Кольссинир, неужели у тебя нет заклятья против горных троллей? - Тысячный раз отвечаю - нет. Разве я не объяснял тебе, что мы, маги несовершенны? - А горные тролли? - осведомился Пер. Кольссинир с отвращением покосился на свой посох и суму. - Трудно найти что-то более совершенное, нежели камень, так-то, дружок. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким бесполезным. Скальг сочувственно толкнул Брана локтем в бок. - Не падай духом, просто наберись терпения. Нам нужен только шлем Дирстигга, и тогда Рибху не обратят на нас внимания. Бран почти не слушал его. - Пора спускаться вниз, чтобы повидать Хьердис, скажите кто-нибудь, этой скотине Тюркеллю, чтобы охранял залу во время нашего отсутствия. Извивы спуска на дно шахты неизменно вызывали у них трепет. Бран шел, размышляя о Дирстигге и гадая, сколько на самом деле знает о нем старый Скальг и придет ли когда-нибудь помощь от этого непредсказуемого мага. Скальг ничем не мог здесь помочь - он только повторял, что Дирстигг все еще далеко отсюда. Бран коснулся медальона, в котором хранилось драконье сердце. В последнее время он оставил попытки воззвать к Рибху, поскольку уже дважды горько разочаровался, когда никто не смотрел в его сторону, он оторвал ломтик мяса и начал его жевать. Когда они дошли до логовища Хьердис, у Брана уже ослабли колени, и во рту горело. Он молча подошел к Хьердис и заглянул в ее багрово горящие глазки, точно это была пар зрячих шаров. Хьердис посмотрела на него с подозрением и явной опаской. - Снова понадобился шар, я полагаю, - сказала она вместо приветствия. При каждой встрече Бран просил показать ему Ингвольд, мирно спящую в своей усыпальнице. Огромные лапы горной троллихи протягивали ему стеклянный шар, и всякий раз Бран глядел в него, покуда Хьердис не отнимала его, потеряв терпение. Всякий раз он боялся, что хрупкий шар вот-вот хрустнет в ее гранитной лапе, но она неизменно возвращала шар на высокий выступ в камне - целым и невредимым. Бран глядел в шар, усилием воли сдерживая дрожь в коленях и помутнение в глазах. Если он сумеет увидеть Ингвольд и одновременно воззвать к Рибху, может быть, они отзовутся на его мольбу и помогут ему. Туман в шаре рассеялся, и перед Браном предстала тесная каменная келья с каменным же ложем для отдыха - но на нем не было спящей Ингвольд. В углу кельи угрюмо скорчился кто-то, Глядя на Брана с безумной яростью и ненавистью лисы, попавшей одной лапой в силок. Оборванный узник с бешенством прянул вперед, крича неслышные проклятья и сверкая глазами, но рухнул навзничь, потеряв равновесие от рывка натянутой цепи. Он вскочил снова, мечась и рыча, но тут его скрыл туман, и огромные черные когти Хьердис вырвали шар у Брана. - Вот видишь, с ней все в порядке, - проворчала Хьердис. - Когда она проснется - зависит лишь от тебя. Надеюсь, это произойдет достаточно скоро? Бран моргнул - перед глазами у него все еще стояло видение из шара. - Да, скоро, - услышал он свой ответ, долетевший из немыслимого далека. Он был уверен, что старик в лохмотьях, рвавшийся с цепи, был либо он сам в грядущем, либо Миркъяртан - живой и в заточении у Хьердис. 22 - Миркъяртан еще жив? - недоверчивым шепотом переспросил Кольссинир, когда они вернулись в залу. - Но это же невозможно - после всего, чему мы были свидетелями. С какой целью Хьердис оставила его в живых? - Живой, он пригодится ей куда больше, - заметил Скальг. - Или же ей доставляет наслаждение держать его на цепи точно пленного волка. - Если только это в самом деле Миркъяртан, - обеспокоенно добавил Пер. - А если Бран увидел, как он сам будет выглядеть через много лет... вряд ли подобная перемена пойдет на пользу и мне - будущему хозяину Торстенова Подворья. Мой отец никогда не узнает о горестной участи своего наследника. Бран расхаживал вперед и назад, поглядывая то на плащ и меч, лежавшие на столе, то на медальон с драконьим сердцем, который он сжимал в ладони. Он знал, что туннели под Хьердисборгом битком набиты доккальвами, которые только и ждут начала штурма Микльборга. До первой ночи без дня осталось лишь около полудюжины последних робких появлений умирающего солнца; оно лишь ненадолго всходило на небо около полудня и поспешно заходило, погружаясь в забытье. Доккальвы разбивали лагеря и форпосты, готовясь к штурму и почти не обращая внимания на слабый свет ничтожного солнца. Оставалось сделать лишь одно - он должен был появиться в плаще и с мечом у пояса, тогда доккальвы хлынут в бой, одержимые жаждой мести и разрушения. Даже если бы Бран отказался вести их - они оставались могучим войском, вполне способным наголову разбить, защитников Микльборга, которые наверняка не так хорошо подготовились к сражению, хотя и не могли не знать о том, что в Хьердисборг стекаются отряды из окрестных доккальвийских поселений. Бран проводил последние дни, без устали расхаживая по зале и терзая себя невеселыми размышлениями, или с отчаянием следил, как умирает солнце. Когда наконец настал день, когда оно так и не появилось над горизонтом, он понял, что время пришло. С восторженным шумом и гамом доккальвы седлали коней и выезжали на свои позиции. Бран и его друзья медлили, с ними неотлучно находился и вечно хмурый Тюркелль, который за минувшие шесть дней по меньшей мере десять раз точил все свое оружие. Тюркелль нетерпеливо ворчал, глядя, как Бран угрюмо размышляет о своих тяготах и смотрит на длинные черные ряды всадников, пехотинцев и волков-доккальвов, принявших фюльгью - они уходили прочь под льдистым сверканием ярких зимних звезд. - Пора выходить, - сказал наконец Тюркелль. - Наши кони давно уже заседланы, а вожди, которые должны были выехать с тобой, потеряли терпение и уехали сами, так что когда ты наконец решишь трогаться с места, свита у тебя будет небольшая. Только мы пятеро, - фыркнув, добавил он. - Надеюсь только, никто не вздумает болтать, что ты трусишь. Бран поднялся, нетерпеливо всплеснув полами плаща. - Я спущусь вниз повидать Хьердис, - сказал он. - Вы все можете выезжать без меня, а я нагоню вас позднее, после того, как поговорю с Хьердис. - Для чего тебе понадобилось видеть Хьердис? - нахмурился Кольссинир. - За последние шесть дней мы спускались в усыпальницы почти ежедневно. Мы уже сотню раз, не меньше обсудили ее замыслы, и все доккальвы в Хьердисборге, от военачальников до последних поварят, ощетинясь стрелами, мечами и копьями, ждут снаружи. Что еще ты можешь ей сказать? Бран не ответил, лишь нахмурился еще сильнее. Скальг подхватил свой плащ и поспешно застегнул его, нагоняя Брана, который уже шагал к двери в усыпальницы. - Ты же хочешь еще раз попросить у нее шлем, верно? Бран, я в восторге от твоей настойчивости, только вряд ли Хьердис передумала. - Передумала? - воскликнул Пер. - Как бы не так! Когда в прошлый раз ты завел речь о шлеме, она просто взбесилась. Не будь дураком, Бран. Я бы и за целое состояние не согласился еще раз попросить у нее шлем. Ты ведь не собираешься тащить нас всех за собой вниз? Каждая встреча с Хьердис на два дня выбивает меня из колеи, а это неподходящее настроение для боя. - Я пойду с тобой, - заявил Скальг. - Хьердис в ярости - зрелище весьма увлекательное. - Я иду один, - сказал Бран. - И я хочу, чтобы вы все выехали вперед, не дожидаясь меня. Я нагоню вас на Бальдкнипе. Солнце больше не взойдет, так что лишние несколько часов проволочки ничего не изменят в исполнении наших замыслов. Ты, Тюркелль, можешь проехать дальше Бальдкнипа и известить войска, что я уже в пути - со шлемом или без него. Кольссинир, я хочу, чтобы именно ты позаботился о том, чтобы Пер и Скальг оставались в стороне от битвы. Бальдкнип для вас самое безопасное место, и ведь надо же откуда-то наблюдать, как победоносные войска доккальвов штурмуют Микльборг. - Я останусь с тобой, - не отставал Скальг, косясь на Тюркелля, который с угрюмым удовлетворением обвешивал свою дородную фигуру оружием, ножнами и колчанами. - Бран, нельзя тебе спускаться одному в это гиблое место! Вдруг ты сломаешь ногу или... Тюркелль ухватил его за шиворот и пинком отправил к дверям наружу. - Да какой от тебя может быть прок, старый ты сучок? Собирай лучше свое оружие, если ты вообще осмеливаешься его носить, и мы будем наслаждаться обществом друг друга до самого Бальдкнипа. Кольссинир оделся потеплее и пристроил свое оружие на поясе, все это время не сводя с Брана беспокойного взгляда. - Только не задерживайся, хорошо? Если ты не вернешься через три часа, я вернусь за тобой. - Да хватит вам болтать, - грубо проворчал Тюркелль, почти волоком таща за собой Скальга. - Когда пора в бой нет места дурацким разговорам. Если б вы все не были такими олухами, то живо бы сообразили, что он попросту желает бросить последний взгляд на свою бесценную Ингвольд, прежде чем отправиться на битву. Может, это прибавит ему смелости... во всяком случае я на это надеюсь. Бран стремительно обернулся, кладя ладонь на рукоять меча, но Тюркелль мигом сообразил, что ему грозит, и ускользнул от опасности, нырнув в распахнутую дверь - этот нырок дал возможность Перу насмехаться над ним, покуда они скакали прочь, браня Тюркелля за глупость. Бран запер за ним дверь и сел у стола, глядя на сальный огонек лампы. Он медленно пережевывал клочок драконьего мяса. Если Рибху не хотят, чтобы Микльборг был уничтожен, у них есть последняя возможность помочь ему. Он смотрел на огонь, и вот в глазах у него помутилось, и он увидел шлем Дирстигга - тот покоился, как всегда, среди голубого пламени, на каменной пирамидке, которую возвела Хьердис для самой себя - в память о Скарнхравне и его бесславной гибели. Пламя лизало шлем, покрывая его инеистым узором, и плясало в прорези забрала, хранившего некогда неистовый огонь Скарнхравнова взгляда. Что пользы от шлема в схватке с Хьердис, раздраженно подумал Бран, ведь его колдовская сила не может пробить ее каменную чешую - даже если бы он, Бран, обладал огненным взглядом Скарнхравна, а уж этого никак не может быть. Возможно, само собой, что ему быть может, удастся как-то сорвать шлем с его обледеневшего постамента и даже надеть его... Бран потряс головой и протер глаза, пытаясь изгнать из них образ шлема. Когда он снова поднял взгляд, то увидел напротив, у стола темную фигуру, которую принял вначале за одного из слуг Хьердис - они наводили порядок в чертогах королевы, дожидаясь ее обещанного возвращения. - Сегодня ночью здесь больше нечего делать, - сказал он. - Ступай на стены - все уже там, смотрят, как уходят в поход войска. - Бран прятал глаза, не желая, чтобы слуга увидал, как странно они выглядят под воздействием драконьего мяса. - Но я не хочу оставлять тебя сегодня одного, - отвечал знакомый голос, и Гулль-скегги присел на край стола, глядя на Брана сквозь дымное свечение сальной лампы. - Где же ты был? - вопросил Бран, наполовину смеясь, наполовину гневаясь, одновременно со злостью и облегчением. - Ты представить себе не можешь, как я ждал и искал тебя, как гадал, есть ли способ как-нибудь вправить этот вывих злой судьбы. Но... но почему же ты не появился раньше? Для Микльборга уже все кончено, и Хьердис... Гулль-скегги вскинул руку и мягко покачал головой: - Я всегда был тут, поблизости от тебя, в старом плаще похожий на одного из здешних слуг. Когда ты расхаживал здесь и мучился сомнениями, я подбрасывал хворост в огонь или кормил твоего коня. Я следил за тобой с великим вниманием и должен признать, что ты чудесным образом переменился. В сущности, ты совсем не нуждаешься в моей помощи, только сам еще не осознал это. - В самом деле? - с изумленьем и гневом осведомился Бран. - И что же тогда мне делать с Хьердис? Огонь не жжет ее, никакая тяжесть не сокрушит, меч сломается на каменной чешуе - да я думаю, даже Рибху не смогли бы сотворить нечто более совершенное. Ты как будто все знаешь, так скажи мне - что нужно, чтобы убить Хьердис и освободить Ингвольд? - Знаю и скажу, - кивнул Гулль-скегги, - но ведь ты и сам уже это знаешь. Ты владеешь всеми вещами Дирстигга - кроме одной. - Шлем? Да что мне в нем проку? Я же не могу метать огонь взглядами - я не обладаю могуществом, которым когда-то обладал Скарнхравн. - Бран поднялся и принялся расхаживать по зале. - Но ведь то, что у тебя нет шлема, гнетет твою душу? Ты ведь ощущаешь себя без шлема каким-то несовершенным? Каким бы бесполезным он тебе не казался, ты знаешь, что должен пойти за ним и как-то отнять его у Хьердис - а иначе разве мешкал бы ты здесь, набираясь мужества, чтобы встать с ней лицом к лицу и еще раз потребовать у нее шлем? Бран с мрачным видом опустился на скамью. - Я сам себя убеждал, что хочу только попрощаться с Ингвольд. В этом больше смысла, чем еще раз приводить в ярость Хьердис. Я уже дважды просил у нее шлем и она отказала. Если я сейчас спущусь в усыпальницы и попробую отнять у нее шлем, она меня наверняка прикончит, и это, может быть, к лучшему. Мне только жаль добрых альвийских воинов, которые погибнут, защищая Микльборг... и еще мне жаль Ингвольд. Может быть она... может быть скоро мы будем вместе - как только Хьердис поймет, что нет больше смысла оставлять ее в живых. - Вместе в смерти? Я бы предпочел видеть вас вместе в жизни, - промолвил Гулль-скегги, вздыхая и качая головой. - Ну так сделай что-нибудь! - вспыхнул Бран. - Если тебе в самом деле дороги мы, Микльборг и альвы, скажи мне, как убить Хьердис! Гулль-скегги умоляюще развел руки. - Я не могу сказать тебе того, что ты и так уже знаешь, того, что ты должен знать - или все наши тщательные замыслы завершатся ничем. Рибху совершат ужасную ошибку - а Рибху не ошибаются, попросту не могут ошибиться. У вас, скиплингов, есть занятное качество - бороться с собственным знанием, и оттого все это предприятие оказалось для нас таким сложным и рискованным. Ты и представить себе не можешь, сколько ты нам причинил беспокойства. Альв знает, что должен делать, и делает это, как бы бессмысленно не казалось ему его дело, и все кончается хорошо, независимо от того, сколько времени займет разместить все последствия в разумном порядке. Вы же, скиплинги, упрямы и опрометчивы. Вы точно камни, которые преграждают путь ровному течению реки, да еще и уверены при этом, что ваша судьба никак не связана с судьбой других. У вас такое могучее и возвышенное ощущение собственной важности, что вас и с места-то не сдвинешь. А теперь решай, Бран - выжидать ли дальше или делать то, что подсказывает тебе совесть. - Это все равно бессмысленно, но я попытаюсь добыть шлем. Вернее, так: я добуду шлем, и ты сам убедишься, что от него никакого прока, - с горечью добавил он. Гулль-скегги без единого слова принял вызов и последовал за Браном сквозь ледяную мглу, гибель и распад бесконечных усыпальниц, арки и галереи древних копий и бессмертный отсвет негаснущего голубого пламени. Бран не один раз оглянулся на Гулль-скегги, пока они не достигли дна шахты. Когда Хьердис услыхала их шаги, она выползла из своего логова и выпрямилась у огня в полный рост, скрежеща и похрустывая своей тяжеловесной чешуей. Бран с иронической усмешкой оглянулся на Гулль-скегги, желая убедиться, что Рибху осознал всю безнадежность предстоящего ему дела. Гулль-скегги окинул серьезным взглядом Хьердис и знаком велел Брану не останавливаться - и сам шагал вслед за ним, отмечая каждый шаг глухим ударом своего посоха. Когда они подошли ближе и увидели шлем Скарнхравна, возлежавший на каменной пирамидке, Гулль-скегги остановился. - Дальше я не пойду с тобой, - сказал он, - поскольку ты уже пришел сюда, помощь тебе не понадобится. - Надеюсь, - пробормотал Бран, стараясь не упускать из вида ни Хьердис, ни шлем Скарнхравна на постаменте. Он уже знал, как быстро при желании может двигаться троллиха, и гадал, вызовет ли его внезапный бросок к шлему у нее такое замешательство, что это даст ему время унести ноги и шлем. - Я так и думала, что ты вернешься, - проворчала Хьердис. - Ты пришел снова клянчить у меня шлем? - Нет. Я пришел забрать его у тебя. - Бран не двигался, неотрывно глядя на Хьердис. - Я не отдам тебе шлем. Ни сейчас, ни, скорее всего, никогда. - Ты боишься того, что может случиться, если я получу его? - Бран шагнул поближе к пирамидке, и Хьердис тоже, скрежеща чешуей придвинулась к нему. Пирамидка высилась между ними, чуть-чуть ближе к Брану. Он сделал еще один шаг, и то же сделала Хьердис; лед тяжело хрустел под ее ногами. - Ты не Скарнхравн, - сказала она. - Твой взгляд не будет опалять огнем. И ты знаешь, что огонь мне нипочем. Не надейся, что станешь сильнее. - Не надеюсь, - Бран шагнул вперед. - Значит, Рибху что-то открыл тебе. Какой ничтожной козявкой ты был бы без их поддержки! Сам бы ты ничего не мог сделать. Где ты их запрятал? - Она обвела взглядом пещеру, но не заметила Гулль-скегги, который затаился в тени, совсем близко. - Ну что, никого не разглядела? - Бран подошел ближе, почти к подножию постамента. Однако дотянуться до шлема он не мог. Пришлось бы еще немного вскарабкаться по пирамидке. - Погоди! Я полагала, что у тебя хватит ума удовольствоваться своей властью над доккальвами. Ты хочешь еще власти? Могущества? Я могла бы обучить тебя доккальвийской магии. Есть заклинания, которые продлевают жизнь. Ты мог бы жить вечно, если пожелаешь, а не состариться и умереть, как в обычае у вас, скиплингов. Бран покачал головой. - Не хочу я больше твоих обещаний. Каждый твой посул оборачивается ложью. Я видел несчастного узника, прикованного цепью к стене, и не важно я это или нет - я не желаю больше подчиняться твоему владычеству. Хьердис ответила яростным ревом и прыгнула на него, сокрушительно замахнувшись смертоносной массивной лапой. Бран увернулся, прячась за пирамидку, и быстро вскарабкался на верх по скользким булыжникам, из которых она была сложена. Острием меча подцепил с постамента шлем, отчетливо сознавая, что голубое пламя лижет, выбеляя смертоносным инеем, плащ Дирстигга. Когда он спрыгнул с пирамидки, Хьердис ударом лапы сшибла шлем, и он с оглушительным звоном запрыгал по камням и льду. Бран опять увернулся от троллихи и бросился к шлему. Ему даже удалось схватить шлем, но тот обжег его руки таким смертоносным холодом, что Бран поспешно отшвырнул его, точно раскаленную болванку. Хьердис уже ковыляла следом, и он с силой лягнул шлем, выбив его из пределов ее досягаемости - а заодно и отвлек троллиху от нового, предназначенного ему удара. Хьердис с торжествующим ревом ухватила наконец шлем когтями, но Бран нагнал ее и, подражая уловке Скальга, взбежал по ее спине, точно по склону горы. Он успел лишь нанести один удар - меч так и зазвенел о камень - а потом Хьердис стряхнула его с себя и рывком развернулась. Бран вышиб шлем из ее когтей; на миг казалось, что здесь ему и конец, когда Хьердис, метнувшись за шлемом, едва не придавила его к скале. Однако он проворно взобрался по ее чешуе, легко хватаясь за неровные камни, составлявшие каменные латы троллихи. Хьердис бешено заревела, пытаясь стряхнуть наглеца или раздавить о скалы, но Бран проворно сполз по другому ее боку и снова вышиб шлем из когтей Хьердис. Та пришла в такую ярость, что в погоне за Браном, казалось, на время позабыла о шлеме. Она мчалась вдогонку, хлеща себя по бокам массивным хвостом, чтобы не дать Брану снова вскарабкаться ей на спину. В ярком свете пламени Бран увидел, что на "плече" троллихи расползается черное пятно, да и его руки были влажны. На миг он решил, что ранен, но тут же тревога сменилась неистовым торжеством. Он нашел-таки слабое место в казалось бы непробиваемой броне троллихи, и это место где-то на спине, в основании шеи. Его подозрения только укрепила та решимость, с которой Хьердис теперь яростно защищала от него спину, двигаясь боком, чтобы все время оказываться спиной к огню или скале. Троллиха зашипела и зарычала, захлебываясь злобой, точно поняла, что Бран угадал ее слабое место. Шлем был совсем забыт - он валялся, случайно отброшенный с дороги могучим ударом ее хвоста. Хьердис могла бы отступить прямо в огонь, где Бран не смог бы до нее добраться, но ему удалось загнать ее в небольшую тупиковую галерею и отрезать ей отступление к логову. Несколькими краткими бросками Хьердис проверила его решимость не отступать, и всякий раз, когда она припадала на передние лапы, готовясь к прыжку, она волей-неволей открывала спину для нападения. Дважды Бран ухитрился забраться наверх и нанести удар в сочленение затылка с шеей - один из этих ударов достиг цели. Вопль Хьердис эхом раскатился в скалах и галереях высоко над головой, и конвульсивный толчок отшвырнул Брана, точно букашку. Он отполз в безопасное место и мгновенье следил, как троллиха корчится и рвет когтями камень, не в силах подняться. Уловив подходящий момент, Бран снова бросился вперед и ловко увернулся от ее острых когтей. Он перепрыгнул через хвост, который уже только слабо подергивался, взобрался на спину троллихе, оскальзываясь на крови, и вогнал меч между ложившихся внахлест чешуек на ее шее - но на сей раз клинок погрузился в живую плоть, а не зазвенел о камень. Всего лишь одна каменная чешуйка легла в этом месте неплотно, образовав ничтожно малую прореху в непробиваемой броне - но этого оказалось довольно, чтобы Хьердис была обречена. Она бессильно осела наземь, судорожно хватая ртом воздух и уставясь на Брана своими красными глазками. Они тускнели, и голубое пламя начало опадать. - Хьердис! Ты не можешь, не смеешь умереть, не сказав мне, как освободить Ингвольд от твоих чар! - Бран подобрался, насколько осмелился, близко, к ее лицу. - Хьердис! Можешь ты говорить? Глаза ее блеснули, и она с усилием просипела: - Я была последней из нашего рода. Пламя умрет вместе со мной. Затем огонь в ее глазах расплылся и медленно угас. Бран умел безошибочно различать смерть. Он обернулся, чтобы взглянуть на Гулль-скегги, который спускался по тропе, неся в руке светящийся посох. К тому времени, когда они сошлись, голубое пламя превратилось уже в горстку бледных углей, едва мерцавших среди инея. Гулль-скегги поднял повыше посох, чтобы оглядеть Хьердис, но Бран уже нетерпеливо подталкивал его к усыпальнице, где была заключена Ингвольд. Он с жаром набросился на камни, замуровывавшие вход, и они с неохотой поддавались его натиску. Бран не успел еще разобрать вход, когда с той стороны каменной стены донесся слабый крик. - Ингвольд! - закричал он изо всех сил, и эхо, пробудившись, насмешливо откликнулось ему. - Позволь, я помогу тебе, - сказал Гулль-скегги, втыкая посох в расселину. Он засучил вышитые рукава и вместе с Браном ворочал и растаскивал камни, пока не образовалось отверстие - а с той стороны к ним изо всех сил пробивалась Ингвольд. Смеясь, плача и сотрясаясь крупной дрожью, она протиснулась в дыру и бросилась к Брану, обвив руками его шею и жарко целуя его - хотя он все никак не мог поверить, что это ему не привиделось. - Верный Бран! - восклицала она. - Я знала, что ты придешь! Ведь ты настоящий, правда? Ты мне не снишься? - Разве что в кошмарном сне, - отвечал он, вспомнив, что весь покрыт кровью Хьердис и измазался в грязи, когда открывал усыпальницу. - Да ты вся дрожишь; Хьердис даже не похоронила тебя одетой как должно - в плаще и теплых сапогах. Я бы оскорбился, если бы она не была мертва... совершенно мертва. - Он в