ется провести, уставившись в потолок. - Что... вы сделали? - запинаясь, пробормотал Нандор. - Когда я смогу освободиться? - Пока ваши друзья не снимут фрикционное поле, у вас нет никаких шансов, - заверил его Амальфи. - В чертежах, которые мы дали вам, есть одна особенность: ваш генератор работает только в обратном направлении. Вместо того, чтобы полностью раскрепостить валентность молекул, он затормаживает связи между ними в том положении, в котором они находились, и вызывает явление прилипания между всеми поверхностями. Если бы у вас была возможность запустить генератор на полную мощность, движение молекул остановилось бы вовсе, а все мы за какую-то долю секунды превратились бы в мертвые ледышки. Но на это ваших источников энергии не хватит. Внезапно Амальфи почувствовал резкую боль в ногах. Пластиковые мембраны, из которых были изготовлены его башмаки, с большой силой отталкивались от плоти, нещадно давили на кожу. Ужасная боль сковала и челюсти. Амальфи казалось, что еще немного - и зубы разойдутся в стороны - так велико было напряжение. Он с большим трудом разомкнул губы. Амальфи медленно и осторожно втянул воздух. Пиджак снова затрещал. Ребра прижались к грудине. Затем ткань внезапно поддалась, а пришитый к пиджаку серебряный ремень тесным кольцом охватил его грудь. Амальфи попытался сделать шаг вперед. Подошвы его башмаков тяжело ступили на окаменевший ковер, из ботинок с шипением начал выходить воздух. Он попробовал пошевелить руками и провел кистями рук по бедрам. Они двигались свободно. Только серебряный ремень сохранял неизменное положение, опоясывая его грудь, словно железный обод на бочонке. - До свидания, - сказал он. - Помните, лучше не двигаться. Через некоторое время полицейские освободят вас. Однако, Нандор не слышал его. Молча, с выпученными глазами, он наблюдал за тем, как кольца на его руках медленно, но неуклонно врезаются в плоть. Еще немного - и шесть его пальцев будут полностью ампутированы. Амальфи понимал, что в его распоряжении не более пятнадцати минут. После этого воздействие фрикционного поля будет иметь гораздо более серьезные последствия. Естественное прилипание молекул не подвергнется влиянию поля, и гомогенные объекты - камни, балки, доски - останутся такими же, но все, что сделано из составных частей, скоро поддастся давлению силы, стремящейся растащить эти части. Тогда все объекты, в которых силы сцепления отдельных частей слабее сил внутреннего сцепления молекул, начнут рассыпаться. Старые здания, такие, например, как Городской Центр, увеличатся в размерах, станут шире и выше, чем они есть на самом деле. Кирпичи в старинной кладке будут отталкиваться друг от друга, и в тот момент, когда поле будет снято, здания эти развалятся на части. Новые постройки и машины продержатся немногим дольше. От графства Горт полиции достанутся в наследство только груды обломков. Да и сами человеческие тела, составленные из тысяч трубок, туннелей, полостей и впадин, рассыпятся от невероятного напряжения. Лишь немногие из городских жителей имели при себе спасительные серебряные ремни. Времени не оставалось. Пыхтя, Амальфи продвигался вниз по лестнице, пробираясь между парализованными, застывшими в воздухе, полицейскими. Шум, напоминавший жужжание шмелей, действовал на нервы. На семнадцатом этаже он столкнулся с неожиданной проблемой: лампочки на пульте управления лифтом показывали, что кабина застряла в шахте. Вероятно, предохранительные устройства сработали после того как фрикционное поле перекосило направляющие. Не могло быть и речи о том, чтобы спускаться по лестнице. Даже в нормальных условиях Амальфи не приходилось преодолевать пешком семнадцать этажей, а сейчас его ноги словно ступали в толстый слой вязкой глины - ремень не мог полностью нейтрализовать действие поля на конечности. Амальфи осторожно прикоснулся к стене, но его тут же охватило тошнотворное сосущее чувство, и он отдернул руку. Гравитация... это самый быстрый путь вниз... Он вошел в ближайшую дверь, протиснувшись между телами четырех стонущих людей, и разбил стекло в окне. Открыть его, преодолев сопротивление поля, было совершенно невозможно: огромная сила на несколько дюймов увеличила его размеры и удерживала раму в оконном проеме. Амальфи выбрался наружу. Очевидно из-за эффекта невиданного поперечного напряжения стекла Амальфи не почувствовал боли от удара. До ближайшей посадочной площадки внизу было двадцать этажей. Амальфи приблизил ноги и руки к металлической стене и, наклонив к ней голову, заскользил вниз. Воздух шумел в его ушах, окна мелькали одно за другим. Ладони жгло; хотя он и не прикасался к металлу, сказывалось высвобождение энергии связи. Это была дань, которую приходилось платить за повышенное растяжение при трении. Приближаясь к площадке, Амальфи приник к стене всем телом. Удар о поверхность площадки был довольно ощутимым, но, к счастью, все-таки обошлось без переломов. Он доковылял до парапета и, ни секунды не раздумывая, перелез через него. Предстоял еще один длинный спуск. Амальфи спускался все ниже, воздух свистел в его ушах. Едва свалившись на бетон, Амальфи вскакивал на ноги и решительно бросался преодолевать следующий спуск. Руки и лоб были обожжены так, словно их окунули в кипящий котел, а ноги, обутые в тефлоновые башмаки, пузырились как масло на сковороде. Добравшись, наконец, до земли, Амальфи не мог сразу прийти в себя и потерял несколько драгоценных минут. Здание, по стене которого он только что спустился, издавало глубокий стонущий звук. На улице было полно людей, застывших в самых несуразных позах. Картина эта напомнила Амальфи первый круг ада. Амальфи поднялся на ноги и, преодолевая приступы надвигающейся тошноты, заковылял к башне управления. Шмелиное жужжание заполняло все вокруг. - Амальфи! Боже мой, что с тобой произошло... Кто-то взял его за руку. Жидкость, сочившаяся из огромного пузыря на лбу Амальфи, попала в глаза. - Марк... - Да, да. Что случилось? Как ты? - Взлетаем. Боль со всей силой обрушилась на него, и Амальфи провалился в звенящую темноту. Прошло немного времени. Амальфи очнулся, чувствуя что-то приятно-прохладное на лбу и руках. Прикосновения были очень нежными и успокаивающими. Он попробовал сделать вдох. - Тише, Джон. Тише. Джон... Его никто не называл по имени. Голос женский. Женские руки. - Тише. Амальфи издал неопределенный звук и произнес несколько невнятных слов. Руки ритмично скользили по его лбу, даря нежную прохладу. - Тише, Джон. Все в порядке. - Мы летим? - Да. - Кто это? Марк... - Нет, - ответил голос. Смех прозвучал, как музыка. - Это Ди, Джон. Девушка Хэзлтона. - Гамильтонианка? Он немного помолчал, наслаждаясь прохладой. Предстояло так много еще сделать. - А полицейские? Они завладели планетой? - Да. И нас чуть было не захватили. Не очень-то они держат свое слово. Они обвинили нас в помощи Утопии и приравняли это к государственной измене. - А что произошло? - Доктор Шлосс заставил работать машину-невидимку. Марк говорит, что машину, вероятно, повредили при перевозке, так что лиранцы все-таки не обманули вас. Он спрятал Шлосса в этой машине, - это была ваша идея? - но тому стало скучно, и он попытался узнать, что это за агрегат. Ну, и узнал. Поставил там какую-то перемычку и, пока она не сгорела, город почти полчаса был невидимым. - Невидимым? Или он просто затемнился? - Амальфи подумал, какую огромную пользу сможет извлечь из этого город. А ведь по его приказу Шлосса чуть было не уничтожили. - Если бы мы могли воспользоваться этим... - Уже воспользовались. Мы прошли прямо через полицейский кордон, а они нас даже не заметили. Сейчас мы на пути к следующей звездной системе. - Надо уходить дальше, - заметил Амальфи, поежившись. - Если они обвинили нас в измене, надо убираться ко всем чертям. Полицейские найдут нас, будут преследовать. Скажи Марку, что мы идем на Провал. - Что такое Провал, Джон? Амальфи замолчал, чувствуя полнейшую бесполезность любых объяснений. Ему показалось, что он снова падает в ту огромную яму, в которой мысленно оказался в ту ночь, когда Хэзлтон вернулся в город. Как можно объяснить этой девушке, которая кроме своей родной планеты и не видела ничего, что такое Провал? Как объяснить ей, что во вселенной есть место столь пустынное и мрачное, что даже бродягам оно снится в ужасных снах? - Провал - это самая настоящая дыра. Это место, где нет никаких звезд. Яснее я объяснить не могу. Скажи Марку, что мы отправляемся туда. Наступило продолжительное молчание. Девушка явно испугалась. Наконец, она сказала: - Провал. Я передам ему. - Он будет возражать. Скажи, это приказ. - Да, Джон. Провал. Это приказ. Девушка замолчала. Амальфи был удивлен: она со всем смирилась. Движение ее холодных рук по его лбу нагоняло сон. Что-то все-таки продолжало беспокоить его. - Ди? - Да, Джон? - Ты сказала: "мы направляемся"? - Да, Джон. - И ты тоже? Даже на Провал? Пальцы девушки исполнили на его лбу легкий танец. - И я тоже, - сказала она. - Даже на Провал. Гамильтонианка с Утопии. - Нет, - произнес Амальфи. Он вздохнул. - Больше ты не гамильтонианка, Ди. Теперь ты - Бродяга. Ответа не последовало. Пальцы девушки продолжали свою нежную работу. С пчелиным жужжанием город летел вверх в сырую ночь. 3. ПРОВАЛ Даже жители летающих городов испытывали перед Провалом необычайный ужас. Одиночество - вполне естественное состояние в бесконечном пространстве, и люди привыкли к нему. Плотность звезд в обычных по размерам скоплениях была иногда столь велика, что даже самыми опытными бродягами овладевала там клаустрофобия. Пустынность и одиночество, окружавшие Провал, были в своем роде уникальны. Насколько Амальфи знал, еще никому из людей, не говоря уже о городах-Бродягах, не доводилось пересекать границу этой звездной системы. Когда он спросил об этом Отцов Города, они подтвердили: действительно, на Провале еще не бывал никто. "Правильно ли мы поступаем, отправляясь туда первыми?" - подумал Амальфи. Впереди и позади мерцали стены Провала, звездная дымка, которая находилась слишком далеко, чтобы приборы могли выхватить из нее контуры отдельных планет. Стены мягко склонялись к звездному основанию, которое отстояло так далеко - на много парсеков "вниз" от гранитного киля города, - что казалось окутанным поднимающимся туманом звездной пыли. "Вверху" не было ничего - пустота, которая наступает, когда дверь захлопнули навсегда. Это был безжизненный и пустой океан космоса, плещущийся между галактиками. Провал по существу представлял собой огромную долину, вырубленную внутри галактики. В долине плавали несколько звезд, отстоящих друг от друга на тысячи световых лет. Они так и остались нетронутыми в процессе колонизации вселенной человеком. В дальнем конце этой долины явно находилась какая-нибудь необитаемая планета, а следовательно, и работа для города. В начале долины дежурили полицейские корабли. Это, слава богу, были не те ребята, которые наводили порядок на Утопии и в графстве Горт. Невозможно было себе представить, чтобы одинокий отряд полиции решил за столь незначительные нарушения преследовать город на такой огромной дистанции, преодолеть которую он мог бы только за три столетия. Тем не менее, нарушение закона было зафиксировано, и сведения об этом, не исключено, были переданы другим подразделениям. Но возвращаться город не собирался. Станут ли полицейские преследовать город до самого Провала, - этого Амальфи не знал. Ну что ж, им предстояла рискованная игра. Пересечь эту огромную пустыню небольшому кораблю было невероятно сложно, хотя бы потому, что он не имел возможности взять с собой достаточно запасов. Только город, имеющий возможность выращивать для себя еду, мог надеяться на успех такого путешествия. Амальфи сосредоточенно наблюдал за мрачной бездной, заполнившей все экраны. Съемки, как обычно, вели специальные телеракеты, выстроившиеся цепочкой по пути города. Ведущая ракета уже удалилась от города на несколько парсеков. Дальнюю стену долины все еще нельзя было отчетливо рассмотреть, лишь совсем недавно начала проступать ее зернистая структура, и появилась надежда, что скоро при максимальном увеличении удастся определить поверхностное строение отдельных звезд. - Надеюсь, с провиантом у нас все будет нормально, - пробормотал Амальфи. - Если мы успешно закончим этот переход, то завоюем себе славу, которой не знал ни один из городов-Бродяг. Нас будут называть покорителями Провала, и молва об этом разнесется по всем уголкам галактики. Хэзлтон сидел рядом с ним, слегка постукивая по подлокотнику кресла. - Если мы не пробьемся, нас окрестят самыми большими дураками из всех, кто когда-либо покидал Землю, - добавил он. - Но тогда нас это уже не будет волновать. Сейчас же мы, кажется, в очень хорошей форме, босс. Цистерны с нефтью почти полны, хлорелла растет прекрасно. Оба регенератора ядерного топлива работают устойчиво, так что проблем не должно быть. К тому же вероятность возникновения мутаций здесь очень мала - ведь действие свободного поля напрямую зависит от плотности звезд, не так ли? - Точно, - раздраженно ответил Амальфи. - Если все пойдет нормально, от голода мы не умрем. Он сделал паузу. Услышав за спиной какое-то движение, Амальфи повернулся. Это была Ди; Амальфи улыбнулся ей. В ней было нечто, неизменно действовавшее на него успокаивающе. Ди Хэзлтон провела в космическом полете еще не так много времени и не успела приобрести столь характерный для бродяг густой звездный загар. Она не переставала удивляться тому, что, по стандартам Утопии, сделалась теперь практически бессмертной, и выглядела свежо и беззаботно. Пройдет время, и постоянное напряжение, связанное с перелетами от звезды к звезде, с многочисленными кризисами, несомненно скажется на ней так же, как и на всех бродягах. Она потеряет страсть к путешествиям, а они - путешествия - возьмут с Ди свою дань. А может быть, Ди защитит присущая ей стойкость. Амальфи надеялся на это. - Продолжайте, - сказала девушка, - я - просто надоеда. Это слово, как и большая часть словаря Ди, было для Амальфи загадкой. Он усмехнулся и снова повернулся к Хэзлтону. - Если бы мы не решились на это рискованное путешествие, полиция захватила бы нас. Мы бы заплатили штраф за нарушение закона, да еще наверняка, чтобы другим было неповадно, нам бы устроили показательный суд за то, что мы проигнорировали обвинение в "государственной измене". Ну да ладно, Марк. Посмотри-ка на этот проклятый каньон. Нам еще никогда не приходилось совершать беспосадочный перелет длительностью более пятидесяти лет, а этот переход займет, как рассчитали Отцы Города, сто четыре года. Малейшая неисправность - и никто не сможет нам помочь: ни один корабль не доберется до нас. - Никаких неполадок не будет, - уверенно сказал Хэзлтон. - Распад ядерного топлива идет постоянно. Пожара у нас еще не было, но все когда-то случается впервые. А если спиндиззи на Двадцать третьей улице опять выйдет из строя? Тогда нам понадобится по крайней мере в два раза больше времени на переход... Внезапно он умолк. Ослепительно яркая вспышка пронзила глаза. Амальфи повернулся к экрану. Там отчетливо светилось пятно, оно перемещалось по экрану, то слегка затеняясь, то проясняясь вновь. - Посмотри. Что это? Скопление звезд? Вряд ли, слишком оно маленькое и четкое. Может быть, это одиночная звезда в свободном полете? До нее довольно близко. Амальфи схватился за телефон. - Дайте мне Астрономический отдел. Привет, Джейк. Можешь рассчитать расстояние до этой звезды от источника, передающего нам ее изображение по ультрафону? - Конечно, - прозвучал ответ. - Подождите, я настроюсь на ту же картинку, что у вас на экране. Ага, я вижу, о чем вы говорите. Какой-то объект движется по часовой стрелке; сейчас он на десятке, если представить пятно циферблатом... Пока не могу сказать, что это такое. Камеры расположены на ваших ракетах? Расстояние определяется по интенсивности излучения света. Астроном фыркнул, словно попугай, радующийся свежему корму. - Скажите мне, сколько ракет вы послали вперед и как далеко они... - Пять. На стандартном расстоянии друг от друга. - Хм... Тогда нужна значительная коррекция. Наступило длительное, щемящее молчание. Амальфи прекрасно знал характер Джейка: спешить он не будет. Когда город впервые покинул Землю, функции астронома выполнял другой человек, который стал жертвой обитателей планеты Рита после того, как имел неосторожность повторить, что Рита не является центром вселенной. Джейка заполучили из другого города в обмен на инженера по атомным установкам и двух специалистов по фотосинтезу согласно правилу "свободы выбора". Однако потом оказалось, что его интересы целиком лежат в области более отдаленных галактик. Никакими силами нельзя было заставить его думать о конкретной астрономической ситуации в окрестностях города. Ничто не могло изменить его убеждения, что локальные проблемы столь ничтожны, что недостойны его внимания. Обмен специалистами по правилу "свободы выбора" был одной из традиций городов-Бродяг, однако Амальфи никогда прежде не приходилось проводить подобную операцию. Этот случай вообще остался единственным в своем роде, так как Амальфи считал, что перемещение людей из одного города в другой помимо их воли сильно напоминает рабство. По словам Отцов Города, эта традиция возникла из практики продажи бейсболистов. Правда, это слово было для Амальфи пустым звуком. Это первое нарушение своих принципов Амальфи приписывал воле господней. - Амальфи? - Да. - Около десяти парсеков. Точность - четыре десятых. Это расстояние от ведущих съемку ракет, а не от нас. Мне кажется, ты нашел странствующую звезду, мой мальчик. - Благодарю. - Амальфи положил трубку и глубоко вздохнул. - Всего несколько лет полета. Какая удача! - На такой изолированной звезде мы вряд ли встретим колонистов, - несколько охладил его пыл Хэзлтон. - Не имеет значения. Главное, - можно сесть. Там, вероятно, есть топливо или даже еда. У большинства звезд есть свои планеты. А вдруг у этого чуда их целая дюжина. Постучи по дереву... Амальфи неотрывно, до боли в глазах вглядывался в маленькое солнце на экране. Звезда в центре Провала почти определенно - странствующая звезда, движущаяся со скоростью четырехсот-пятисот километров в секунду. Такие звезды обычно бывают белыми карликами, но эта, очевидно, относилась к другому классу. На глаз Амальфи отнес ее к классу F, что-то вроде Канопуса. Если на какой-то из планет этой звезды есть люди, то они, по-видимому, еще помнят тот миг, когда, прорвавшись через переднюю стену долины Провала, их планета опустилась в бесконечную пустоту. - Там, наверное, есть люди, - сказал он. - Интересно, ведь когда-то никаких звезд в Провале не было. Джейк объясняет все потрясающе просто. Он говорит, что естественное движение звезд привело одну из них сюда. Но как бы то ни было, это солнце явно оказалось здесь недавно. Судя по всему, звезда находится в жестких тисках, ведь она перемещается против общего направления движения в этом районе. Не исключено, что, когда звезда проходила через какое-нибудь населенное пространство, ее колонизировали. Блуждающие звезды часто собирают по пути множество различных преступников. - Возможно, - согласился Хэзлтон. - Хотя готов поспорить, что если эта звезда когда-то и находилась среди других, это было задолго до начала космических полетов. Между прочим, эта картинка поступает к нам с передовой ракеты и проходит через всю долину. Есть ли у нас шлюпки? Я бы распорядился, чтобы их послали. - Конечно, есть. Но я использую их только для мелких задач. Если мы пошлем их вглубь Провала, это будет просто самоубийством. - Знаю. Но там, где есть одна звезда, могут оказаться и другие, ближе к нам. - Если хочешь, давай проверим, - Амальфи пожал плечами. Он прикоснулся к панели управления. Задняя стена Провала исчезла с экрана, остался лишь не очень густой туман. В полосе наблюдения Провал представлял собой бесконечную пустоту, плавающую в звездной пыли. - С этой стороны ничего нет. Просто - ничего. Амальфи снова перевел выключатель. На экране - совсем вблизи - горел какой-то город. Все закончилось за несколько минут. Город корчился и разваливался в вихре огня. На его окраинах то тут, то там возникали вспышки выстрелов, но еще немного - и сами эти окраины прекратили свое существование. Целые районы откалывались и плавились, превращаясь в покрытые дымкой призрачные видения. Откуда-то из пылающего центра города вынырнули несколько кораблей, пытавшихся прорваться сквозь вражеские ряды. Нападавшие, кто бы они ни были, позволили им уйти: ни один мыслимый корабль не мог бы протянуть достаточно долго, чтобы выбраться за пределы Провала. Ди расплакалась. Амальфи включил систему связи, комната наполнилась треском микрофонов. Сквозь громовые раскаты взрывов послышался одинокий крик: "Повторяю на тот случай, если кто-нибудь слышит нас. Повторяю: у нас бестопливный двигатель. Мы эвакуируем пассажира и уничтожаем корабль. Если можете, подберите пассажира. Нас взорвали бандиты. Повторяю на тот случай..." От города не осталось ничего, только светящийся остов, постепенно испаряющийся и переходящий в темноту. Бледный свет поискового луча вражеской пушки продолжал рыскать по городу. По-прежнему невозможно было понять, кто же напал на него. Видеокамеры, расположенные на ракетах, автоматически компенсировали чрезмерную яркость, так что все объекты на экране светились приглушенным светом. Ужасающей силы пожар стихал; изображение звезд понемногу становилось ярче. Вспыхнула и погасла последняя искра. Тень снова накрыла звездную стену. Хэзлтон судорожно втянул в себя воздух. - На них напал _д_р_у_г_о_й_ город! Значит, некоторые из них все-таки стали бандитами! А мы-то думали, что первыми прорвались сюда! - Марк, - слабым голосом позвала Ди. - Марк, что такое бандит? - Разбойники, - ответил Хэзлтон, не сводя глаз с экрана. - Города, которые бросили тень на всех бродяг. Большинство городов-Бродяг - это истинные скитальцы. Они ищут работу и сами зарабатывают себе на жизнь. Бандиты живут за счет грабежей и убийств. В голосе его звучала горечь. Амальфи и сам чувствовал себя отвратительно. С мыслью, что один город решился уничтожить другой, трудно было смириться. Но еще печальнее было сознавать, что эти события произошли в глубокой древности. Ультраволновая связь проходила на скорости, превосходящей скорость света всего на двадцать пять процентов; в отличие от передатчиков Дирака, ультрафон ни в коем случае нельзя было назвать средством мгновенной связи. Таинственный город уничтожил своего противника много лет назад, и сейчас, наверняка, стал недосягаем. Даже опознать его было бы невозможно: приказ, посланный на ведущую телеуправляемую ракету, придет туда через несколько лет. - Некоторые экспедиции занялись пиратством, - сказал Амальфи. - Да, это так. Мне кажется, что в последнее время число их даже увеличивается. Почему, я не знаю, но это очевидно. Мы постоянно теряем из виду честные, законопослушные города. Они не отвечают на вызов во время сеансов связи, не прибывают на встречи. Может быть, теперь причина прояснилась. - Я это тоже заметил, - сказал Хэзлтон. - Но мне кажется, что столь многочисленные потери одним пиратством объяснить нельзя. Из того, что мы видели, можно предположить, что здесь находится орбитальный форт Веги. Они перехватывают всех, кого страсть к приключениям побуждает покидать обычные торговые трассы. - Я не знала, что у Веги есть летающие города, - проронила Ди. - А у нее их и нет, - с отсутствующим видом произнес Амальфи. Он собирался было рассказать ей о легендарном форте, но, немного подумав, решил не делать этого. - Когда-то Вега господствовала во всей галактике. Еще до того, как земляне вышли в космос. На пике своего могущества она владела большим числом планет, чем сейчас есть у землян. Но ее вытеснили уже очень давно... Меня волнует этот город-пират, Марк. Специалистам на Земле давно следовало бы изобрести компактный коммуникатор Дирака, чтобы его можно было установить на телеуправляемых ракетах. Это лучшее, что они могли бы сделать для нас. Хэзлтон без труда сообразил, куда клонит Амальфи: - Может быть, нам еще не поздно заняться ими? - Ни в коем случае. Мы не должны отклоняться от маршрута. - Я передам предупреждение по каналам связи, - предложил Хэзлтон. - Вполне возможно, что полицейские смогут прочесать нужный район Провала до того, как эти босяки уйдут отсюда. - Так мы поставим ловушку самим себе. Кроме того, бандиты не собираются покидать Провал, в этом я уверен. Они наверняка захотят сперва поймать вылетевший из города корабль. - Почему вы так думаете? - Вы слышали, что передавали о бестопливном двигателе? - Конечно, - нерешительно подтвердил Хэзлтон, - но человек, владеющий секретом двигателя, сейчас наверняка уже мертв, даже если он сумел спастись во время гибели города. - В этом у нас нет никакой уверенности. Бандиты захотят сами во всем убедиться. Если они сумеют завладеть двигателем, нам придется дорого заплатить за это; бандиты больше не будут редкостью. Мы не можем этого допустить. Иначе пиратство распространится по всей галактике. - Почему? - вставила Ди. - Ты совсем не знаешь истории, Ди. Думаю, что у вас на Утопии пиратов не было, зато на Земле их было полным-полно. Но когда тысячелетия назад на смену космопарусникам пришли корабли с двигательными установками, бандиты постепенно исчезли. Новые корабли были более быстрыми, чем парусники, но им трудно было сделаться пиратами, поскольку они вынуждены были регулярно заходить в порты для пополнения запасов топлива и продовольствия. Еду они еще как-то могли добыть на необитаемых островах, но за топливом им приходилось спускаться в обжитые места. Города-Бродяги сейчас находятся точно в таком же положении. Они по сути полностью зависят от пополнения запасов топлива. Но если бандиты присвоят секрет бестопливного двигателя, у них не будет нужды заходить в цивилизованные порты. Мы должны отобрать у них этот двигатель. Хэзлтон встал, нервно сцепив руки. - Это совершенно верно. Именно поэтому бандиты разобьются в лепешку, чтобы поймать эту шлюпку. Ты прав, Амальфи. На Провале есть только одно место, куда может отправиться беглец. Это - странствующая звезда. Так что бандиты наверняка там или находятся на пути туда. Хэзлтон еще раз внимательно посмотрел на экран, заполненный свечением неизвестных звезд. - Это все меняет. Послать предупреждение или нет? - Посылай. Закон требует этого. Но мне кажется, разобраться с пиратами нам надо самим. Мы часто сталкивались с незнакомыми культурами и прекрасно понимаем образ мыслей бродяг. А ведь эти бандиты - все-таки бродяги. Полиция, если доберется сюда вовремя, только все запутает. - Проверь курс. Мы будем двигаться, как намечено. - Обязательно. Управляющий не торопился уходить. - Босс, - сказал он, наконец, - бандиты здорово вооружены. Они могут спокойно разделаться с нами. - Марк, если бы я не знал, что ты попросту лентяй, я бы назвал тебя желторотым птенцом, - прохрипел Амальфи. Он вдруг замолчал и смерял Хэзлтона взглядом, остановившись на его длинном насмешливом лице. - Или ты что-то задумал? Хэзлтон улыбнулся, как мальчишка, которого застали, когда он тайком лопал варенье. - Да, у меня есть кое-что на уме. Я не люблю пиратов, особенно убийц. Не хочешь ли провернуть небольшую операцию? - Ага! - воскликнул Амальфи, начиная успокаиваться. - Так-то лучше. Что ж, послушаем. - Я думаю сделать ставку на женщин. Они - лучшая приманка для пиратов. - Это точно, - согласился Амальфи. - Но каких женщин ты хочешь использовать? Наших? Ну уж нет. - Нет, нет, - успокоил его Хэзлтон. - Вы же сами говорили, что около этой звезды должна быть какая-нибудь населенная планета. Понимаете, о чем я говорю? - Думаю, что да, - подтвердил Амальфи. - Возможно, я даже вижу дальше, чем ты. Странствующая звезда мчалась по долине Провала, придерживаясь курса, по которому ей предстояло еще по меньшей мере десять тысяч земных лет добираться до задней стены. Вместе с ней летели шесть планет, одна из которых отдаленно напоминала Землю. Задолго до того, как эта планета вырисовалась в виде отчетливого диска на экране, можно было наблюдать исходящее от нее характерное хлорофилловое свечение. Телеуправляемые ракеты были отозваны и сразу же начали возвращаться одна за другой, как рой пятиметровых футбольных мячей, окружая тот новый мир, к которому приближался город. Картина везде была одинаковой: первобытные тропики, охваченные агонией того геологического периода, который можно было сравнить с Каменноугольным периодом на Земле. Было ясно, что единственная пригодная для человека планета может стать только мимолетным пристанищем на пути города; никакой работы здесь получить не удастся. Ракеты начали передавать какие-то слабые радиосигналы. Язык этих сообщений был незнаком. Амальфи предложил разобраться с языком Отцам Города. Однако, выводя город на орбиту, он продолжал слушать вырывавшееся из динамиков странное бормотание. Течение речи напоминало ритуальное заклинание. Вскоре пришел ответ от Отцов Города: "ЭТОТ ЯЗЫК ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ОДИН ИЗ ДИАЛЕКТОВ, НА КОТОРОМ ГОВОРЯТ ГУМАНОИДЫ ГРУППЫ G, ОДНАКО СИТУАЦИЯ ЯВНО НЕОДНОЗНАЧНАЯ. ИЗ ОБЩИХ СООБРАЖЕНИЙ МЫ МОЖЕМ ЗАКЛЮЧИТЬ, ЧТО РАСА, КОТОРАЯ ГОВОРИТ НА НЕМ, МЕСТНАЯ. ЭТО ДОВОЛЬНО РЕДКИЙ СЛУЧАЙ, НО НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, ЧТО ЭТО СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНО. В ЯЗЫКЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ ПРИЗНАКИ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ, ЧТО НЕКОТОРЫЕ ЕГО ОБОРОТЫ ВОЗНИКЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ДЕГРАДАЦИИ АНГЛИЙСКОГО. ОДНАКО, СТОЛЬ ЖЕ ОЧЕВИДНЫ УКАЗАНИЯ НА ТО, ЧТО В ЯЗЫКЕ СМЕШАЛИСЬ ДИАЛЕКТЫ, СВОЙСТВЕННЫЕ ПЕРВОБЫТНЫМ ПЛЕМЕНАМ. ЭТОТ ФАКТ НЕ СОГЛАСУЕТСЯ С НАЛИЧИЕМ РАДИО, А ТАКЖЕ С ОДНООБРАЗИЕМ, ХАРАКТЕРНЫМ ДЛЯ ГРУППЫ G. УЧИТЫВАЯ ВЫШЕИЗЛОЖЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, МЫ ВЫНУЖДЕНЫ СО ВСЕЙ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬЮ ЗАЯВИТЬ О ЗАПРЕТЕ НА КАКИЕ-ЛИБО ПРЕДОСУДИТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ СО СТОРОНЫ МИСТЕРА ХЭЗЛТОНА НА ВСЕ ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ НА ЭТОЙ ПЛАНЕТЕ". - Советов-то я у них не просил, - обронил Амальфи. - И вообще, зачем нам в такой ситуации уроки этимологии? Марк, я все же советую тебе быть осторожнее... - "Помни о планете Тор Пять", - произнес Хэзлтон, очень похоже подражая покровительственному тону мэра. - Все в порядке. Ну что, мы спускаемся? Вместо ответа Амальфи повернул рычаг управления, и город начал опускаться на планету. На поверхности не было видно ни одного участка, пригодного для посадки, и мэр уже смирился с тем, что удобную площадку найти вряд ли удастся. Он осторожно опускал город, руководствуясь, главным образом, голосами, которые все громче и громче звучали в его наушниках. С высоты четырех тысяч метров он вдруг разглядел какие-то проблески среди темно-зеленых волн раскидистых деревьев. Камеры, медленно перемещаясь, поймали в поле зрения блестящий объект: на экране появилась крыша с расположенными на ней башенками. Затем показалась еще одна, еще и еще - уже отчетливо была видна целая дюжина зданий. Это был город. Не город-Бродяга, а настоящий, выросший на этой планете. Подобравшись ближе, камеры передали более крупное изображение: город был обнесен стеной, расположенной по внутренней границе лишенного всякой растительности кольца. Зелень между башнями, судя по всему, являлась просто маскировкой. Когда город-Бродяга достиг высоты трех тысяч метров, со стороны планеты, словно перепуганные птицы, взлетела стая маленьких кораблей, ощерившихся огненными перьями. - Артиллеристы! - заорал Хэзлтон в микрофон. - Отправьте им несколько посылок. Амальфи отрицательно покачал головой, опуская город все ближе к поверхности. Птицы с огненными хвостами крутились вокруг, сплетая причудливый орнамент из струек дыма. Глядя на них, Амальфи вспомнил когда-то давно виденную им незабываемую картину - брачный танец пчел, сопровождаемый мерным ровным жужжанием. Земных птиц и пчел Амальфи не приходилось видеть, наверно, уже добрую тысячу лет. Тем не менее, в сопровождающем их ощерившимся копьями кортеже он интуитивно почувствовал какое-то сходство с ритуальными церемониями из жизни этих милых существ. Он аккуратно вел город-Бродягу к его новой стоянке неподалеку от затерявшегося в джунглях поселения аборигенов, ненадолго зависая над верхушками гигантских растений. Затем, вместо того, чтобы, словно косой, выкосить мезотронными ружьями посадочную площадку, Амальфи произвел поляризацию экрана спиндиззи. Основание города-Бродяги и верхушки городских зданий погрузились в темноту. Что произошло с гигантскими папоротниками и хвощами, разглядеть было невозможно. Очевидно, все они за какую-то долю секунды превратились в единый спрессованный пласт. Те, что находились чуть подальше, за чертой опустившегося города, не устояв перед разыгравшейся бурей, сбросили листья и разваливались на части. Еще дальше находившийся внутри огромного круга и залитый солнцем лес наклонился в противоположную от города сторону, сотрясаясь под ударами грома. К несчастью, спиндиззи на Двадцать третьей улице взорвался, не выдержав огромного напряжения последней минуты посадки, и оставшиеся сто пятьдесят метров город находился практически в состоянии свободного падения. Удар о поверхность планеты оказался значительно сильнее, чем мог предполагать Амальфи. Хэзлтон, вцепившись в подлокотники кресла, дожидался, пока башня перестанет раскачиваться, а когда все успокоилось, принялся вытирать платком кровоточащий нос. - Довольно драматичное приземление, - пошутил он. - Пожалуй, стоит починить спиндиззи, так - на всякий случай. Босс, еще немного - и этот двигатель совсем сдохнет. Амальфи решительным жестом выключил устройство управления. - Если эти бандиты здесь появятся, - сказал он, - мне кажется, им будет не так просто доказать свое могущество. Ладно, Марк, принимайся за дело. Мэр протиснул свое грузное, напоминающее бочонок, тело в кабину лифта и, преодолевая фрикционное поле, заскользил вниз, на улицу. Такой способ передвижения он считал гораздо более быстрым и удобным, чем автоматические эскалаторы или скольжение по стенам зданий, когда в качестве тормозного башмака приходится использовать собственный лоб. Спустившись на улицу, он отметил про себя, что башня управления буквально сияет, освещенная яркими и горячими лучами солнца. - Городской Центр, - подумал Амальфи, - наверняка светится сейчас точно так же, и девиз города отчетливо виден во всей своей медной красе. Ему оставалось только надеяться, что никто из местных жителей не сможет прочитать этот девиз. Это могло бы принизить грандиозный эффект, которого они добились столь впечатляющим приземлением. Неожиданно Амальфи уловил, что непонятная речь, которая звучала в его наушниках во время посадки, накатывается со всех сторон. Спокойные будничные лица жителей города-Бродяги, обращенные в конец Авеню, постепенно приобретали удивленное выражение, смешанное с веселостью и безотчетной печалью. Амальфи повернулся. К нему направлялась странная процессия: группа детей, одетых в невероятные полосатые, красные с белым, одежды. Амальфи вспомнил, что однажды ему приходилось видеть древние мумии, облаченные в нечто подобное. Полосатая ткань покрывала плечи и грудь детей и ниспадала ниже пояса. На ногах - лоскуты многоцветной материи, вроде шелка, которые трепетали при каждом движении. Сделав очередной шаг, дети склонялись в низком поклоне, вытягивая в стороны руки и принимались махать ими, словно порхающие бабочки. При этом они безостановочно крутили головой, будто перекидывая ее с одного плеча на другое, и двигали ногами, переступая с носка на пятку и раскачиваясь. В такт их движениям мерно постукивали браслеты из сухих стручков; они охватывали детские запястья и голые лодыжки. Шествие сопровождалось мелодичным, словно журчание ручейка, пением. При виде этой странной процессии Амальфи удивился: почему Отцы Города так озадачены происхождением языка этой планеты. Вне всякого сомнения - это человеческие дети. Ничто в них не производило впечатления чего-то чужеродного. Следом за детьми двигалась толпа высоких черноволосых мужчин, которые вели себя более сдержанно. Через продолжительные, точно выверенные интервалы они принимались хором скандировать какое-то слово, которое громко перекатывалось под мерное постукивание, сопровождавшее танец детей. Их неподвижные, вытянутые вперед и повернутые ладонями вверх, руки имели по пять пальцев с совершенно нормальными ногтями. Бороды мужчин ничем не отличались от тех, что носят обыкновенные люди; в широких прорезях рубах были видны ключицы и ребра - такие, как и положено быть. На груди у каждого, словно символическая рана, виднелась нанесенная красным мелком полоса. Замыкали шествие женщины, выглядевшие не совсем обычно. Сгрудившись в огромной повозке, которую тащили ящеры, они, обнаженные и понурившиеся, ехали молча, обозревая окрестности воспаленными гноящимися глазами и не обращая ни малейшего внимания на город и его жителей. Вид их свидетельствовал о том, что в своем развитии они недалеко ушли от приматов. Время от времени то одна, то другая принимались чесаться, острыми когтями царапая собственное тело. Дети плотным кольцом окружили Амальфи, очевидно, посчитав его предводителем пришельцев. Это вполне можно было принять за доказательство человеческого мышления. Амальфи стоял неподвижно, а дети кружком уселись вокруг него, продолжая петь и трясти кистями рук. Мужчины тоже образовали круг, держась все время лицом к Амальфи и вытянув вперед руки. Последней подоспела зловонная повозка, которую пропустили внутрь двойного кольца прямо к ногам Амальфи. Двое мужчин-погонщиков отпрягли послушных ящеров и отпустили их на волю. Пение вдруг прекратилось. Самый высокий и представительный из мужчин вышел вперед и склонился перед Амальфи, постучав руками-крыльями по асфальту Авеню. Прежде чем Амальфи успел понять, что этот мужчина намеревается сделать, тот вытянулся, вложил ему в руку какой-то тяжелый предмет и отступил, громко прокричав то слово, которое мужчины скандировали по пути в город. Мужчины и дети ответили ему единодушным громким ужасным криком, а затем наступила тишина. Амальфи стоял рядом с повозкой, окруженный плотным двойным кольцом. Он перевел взгляд на оказавшийся в его руке предмет. Это был витиеватой формы сваренный из металла ключ. 4. ОН Мирамон нервно заерзал в кресле; огромное, черное, похожее на пилу перо, закрепленное в собранных в пучок волосах, закачалось. То, что он в конце концов все же опустился в кресло, выказывало его доверие к Амальфи: сначала Мирамон упрямо отказывался от этого, сидя на корточках - эта поза была обычной для жителей планеты. Кресла в их представлении являлись незавидной прерогативой богов. - Сам я в богов не верю, - объяснял он Амальфи, потрясая своим пером. - Любому человеку, сведущему в технике, ясно, что ваш город - это просто продукт общества, которое в техническом отношении превосходит наше. И сами вы - такие же люди, как мы. На нашей планете религия всегда была решающей силой. В таких условиях крайне недальновидно действовать против общественного мнения. Амальфи кивнул: "Судя по тому, что вы мне рассказали, в это нетрудно поверить. Ситуация на планете действительно уникальна, насколько я могу понять. Что произошло после падения вашей цивилизации?" - Мы не знаем, - Мирамон пожал плечами. - Это случилось более восьми тысяч лет назад. Сохранились только отрывочные легенды. В то время на планете была высокоразвитая культура; на этом сходятся все священники и ученые. Климат тогда был совсем другим. Каждый год на несколько месяцев приходили такие холода, что я не понимаю, каким образом люди могли выжить. Кроме того, звезд было гораздо больше. Древние наскальные рисунки свидетельствуют о наличии более тысячи звезд, хотя некоторые сведения в этих памятниках истории противоречивы. - Естественно, - сказал Амальфи. - Вы же не знаете, что ваше солнце движется с необычайно большой относительной скоростью? - Движется? - рассмеялся Мирамон. - Некоторые из наиболее мистически настроенных ученых тоже придерживаются этого мнения. Они утверждают, что раз перемещаются планеты, то и солнце не может оставаться неподвижным. Мне кажется, что это довольно надуманная аналогия: ведь во всех других отношениях поведение планет и солнц отличается друг от друга. Кроме того, если мы перемещаемся, то почему же до сих пор не вышли из этой пустоты? - Вы просто недооцениваете размеры Провала. На таком расстоянии параллакс обнаружить невозможно, хотя через несколько тысяч лет вы начнете верить в его наличие. Когда планета находилась среди других звезд, ваши предки легко могли заметить это движение, поскольку менялось положение всех ближайших солнц. Всем своим видом Мирамон выражал недоверие. - Я, конечно, отдаю должное вашим знаниям. Но будь что будет. Легенды сообщают о том, что боги бросили нас в эту беззвездную пустыню в наказание за какой-то грех, совершенный нашим народом. Они же изменили климат, обрушив на нас вечную жару. Поэтому наши священники и утверждают, что мы пребываем в аду. Чтобы снова оказаться среди прохладных звезд, нам необходимо искупить грехи. У нас отсутствуют небеса в том смысле, который вы вкладываете в это понятие. Мы умираем в проклятии, "спасение" мы должны завоевывать здесь, копаясь в грязи, еще при жизни. В наших условиях подобная доктрина очень привлекательна. Амальфи задумался. Ему было совершенно ясно, что произошло, но он не решился объяснить Мирамону суть событий, догадываясь, что вряд ли удастся поколебать в аборигене его убежденность. Ось планеты имела заметный уклон, а масса ее распределялась явно неравномерно. Это означало, что, подобно Земле, движение планеты подчинялось циклу Дрэйсона: периодически полюса и прилегающие к ним районы подвергались раскачиванию, после чего продолжали свое вращение уже под другим углом. Результатом этого могло стать катастрофическое изменение климата. На Земле подобное явление наблюдается один раз в двадцать пять тысяч лет. Когда это случилось впервые, появилось множество невероятно глупых легенд и суеверий, пожалуй, еще более нелепых, чем те, что культивируют сейчас ониане. Планете Он не повезло: завершение полного цикла Дрэйсона произошло почти одновременно с тем, как она начала путешествие по долине Провала. Это совпадение привело к краху высокоразвитой цивилизации, культура которой входила в стадию своего расцвета. Без какого-либо переходного периода эта цивилизация откатилась к эпохе взаимного истребления. Теперь планета Он являла собой странное смешение различных эпох. С политической точки зрения регресс едва ли не докатился до варварства - надвигающийся крах остановили высокие собрания и митинги жителей, столь многочисленные накануне катастрофы. Развитие городов возобновилось, и теперь планета пребывала на стадии войн между городами-государствами. В технологическом и научном отношении цивилизация была отброшена на целых восемь столетий, сейчас она медленно обрастала новыми открытиями, пожиная редкие плоды развития технической мысли. Из-за такого несоответствия города-государства вынуждены были воевать друг с другом не ракетами и химическими бомбами, а холодным оружием. Полеты были еще недостижимыми грезами, и даже в мечтах они связывались людьми скорее с птичьими крыльями, чем с реактивными двигателями. - А что бы произошло, если бы я открыл ту клетку на повозке? - неожиданно спросил Амальфи. На лице Мирамона появилось виноватое выражение. - Наверно, вас убили бы - по крайней мере, они попытались бы сделать это, - ответил он неохотно. - И тогда Дьявол опять завладел бы нами. Священники говорят, что грехи великой Эпохи связаны с женщинами. Кстати, города-бандиты отбросили этот первобытный предрассудок. По этой причине у нас так много дезертиров. Их влечет в эти города. Вы не можете себе представить, что это за жизнь, когда с женщинами разрешается встречаться только один раз в год - исключительно, чтобы выполнить свою обязанность по продолжению рода. Это просто сумасшествие! В голосе Мирамона отчетливо звучала горечь. - Поэтому так трудно объяснить людям, сколь самоубийственно поведение городов-бандитов. В нашем обществе все ужасно устали от борьбы с джунглями, от необходимости возрождать Великую Эру на пустом месте из обыкновенной грязи и того, что вынуждены подчиняться общественному укладу, который полностью игнорирует наличие джунглей. Но больше всего люди устали от служения в Храме Будущего. А в городах-бандитах живут обыкновенные чистые женщины, которые никого не царапают. - А что, города-бандиты не борются с джунглями? - спросил Амальфи. - Нет, они даже охотятся за теми, кто это делает. Жители совершенно забросили религию: первая забота восставших городов - это уничтожение священников. К сожалению, институт священников - основа нашей цивилизации. Мы должны также терпеть наших женщин. Священники утверждают, что нельзя посягать ни на один из устоев, иначе под сомнение будет поставлено и все остальное. Только священники поддерживают веру в то, что лучше быть людьми, чем копающимися в грязи варварами. Поэтому мы, технические специалисты, строго соблюдаем все ритуалы, даже совершенно бессмысленные, и считаем, что пока не может быть и речи о том, чтобы отбросить веру в богов. - Это вполне разумно, - признал Амальфи. Мирамон, судя по всему, обладал необычайной проницательностью. Если он действительно представитель господствующего среди ониан образа мышления, в этом диком затерянном мире еще многое можно будет сделать. - Меня поразило то, что вы восприняли этот ключ как символ доверия, - произнес Мирамон. - Это был совершенно правильный ход, но как вы догадались? - Это было нетрудно, - улыбнулся Амальфи. - Я знаю, как ведет себя человек, задумавший какой-то подвох. Ваш священник изо всех сил старался создать впечатление, что он собирается преподнести мне подарок, но сам-то не мог дождаться того момента, когда его миссия закончится. Это было очевидно. Кстати, некоторые из этих женщин выглядят вполне прилично после того, как Ди искупала их в ванне, и над ними поработала Медицинская служба. Не пугайтесь, священники об этом ничего не узнают. - Мне кажется, что с этого момента мы - приемные отцы планеты Он. - Здесь все считают, что вы - эмиссары из Великой Эры, - охотно согласился Мирамон. - Но вы пока не сообщили нам, кто вы такие на с_а_м_о_м_ деле. - Это так, - согласился Амальфи. - Вы используете мигрирующих рабочих? Об этом у вас много говорят, но я никак не могу понять... - Конечно, конечно. Это певцы, солдаты, сборщики фруктов. Они переходят из города в город, предлагая свои услуги за плату. И вдруг, гораздо быстрее, чем Амальфи мог предположить, Мирамон понял, куда нацелен вопрос. - Вы хотите... сказать... что ваши ресурсы предназначены _н_а п_р_о_д_а_ж_у_? _М_ы_ можем их купить? - Совершенно верно. - Но чем мы с вами расплатимся? - воскликнул Мирамон. - Всего, что мы называем богатством, всего, что у нас есть, не хватит, чтобы купить у вас кусок приличной материи! Амальфи задумался. Больше всего его волновало, насколько хорошо Мирамон осознавал реальную ситуацию. Похоже, до сих пор он серьезно недооценивал этого онианца. Амальфи решил применить сразу максимальную дозу горького лекарства в надежде, что удастся избежать летального исхода. - Дело обстоит следующим образом, - начал Амальфи. - В той культуре, к которой мы принадлежим, в качестве денег используется металл. На вашей планете огромные запасы этого металла, но его очень трудно обогащать. Уверен, что вам не удастся справиться с этой задачей. Одна из наших просьб - чтобы вы разрешили нам добывать этот металл. Недоумение Мирамона нашло довольно комичное выражение: выпучив глаза, он молча уставился на Амальфи. - Вы просите нашего разрешения? - переспросил он. - Послушайте, мэр Амальфи, неужели ваши этические законы такие же глупые, как и наши? Почему вы не можете добывать нужный вам металл без какого-либо разрешения? - Этого нам не позволят сделать ведомства Земли, стоящие на страже закона. Добыча ископаемых на вашей планете могла бы сделать нас богатыми, невероятно богатыми. Наши данные свидетельствуют о том, что на планете Он имеются огромные запасы не только германия. В ваших джунглях встречаются очень ценные вещества, из которых получают антинекротики. - Что вы хотите сказать, сэр? - Простите. Я имею в виду, что при правильном использовании эти лекарства могут на неограниченное время отодвинуть смерть. Мирамон с достоинством поднялся. - Вы смеетесь надо мной, - сказал он. - Я приду в другой раз, и тогда мы продолжим этот разговор. - Пожалуйста, садитесь, - извинился Амальфи. - Я забыл, что не везде старение считается нормальным явлением. Но с позиций науки этот процесс представляет собой просто снижение способности тела к самовоспроизведению, чего, если знать как, вполне можно избежать. Мы научились предотвращать старение уже очень давно, еще до того, как начались космические полеты. Однако, постоянно сказывается нехватка компонентов, необходимых для получения антинекротиков. И чем заметнее становилось распространение человека по галактике, тем ощутимее проявлялась эта нехватка. Лишь две тысячных доли процента населения в настоящее время охвачены лечением. В основном лекарство поступает к тем, кто более всего нуждается в продлении жизни, то есть к тем, чья жизнь связана с длительными путешествиями в космосе. В результате создалось такое положение, что ампула любого, даже наименее эффективного антинекротика - а космонавты иногда продают их - стоит столько, сколько за нее запрашивает продавец. Ни один из антинекротиков еще не удалось получить синтетическим путем. Так что, если бы мы могли собрать здесь урожай... - Достаточно, - прервал его Мирамон. - Мне больше не требуется ничего знать. - Он инстинктивно уселся на корточки, очевидно, отвергнув кресло как препятствие на пути рационального мышления. - Все, что вы сказали, заставляет меня усомниться в вашей принадлежности к Великой Эре. Это трудно понять с точки зрения здравого смысла. Почему ваша культура препятствует тому, чтобы вы стали богатыми? - Она не препятствует в том случае, если богатство накоплено честным путем. Мы должны будем доказать, что сами его заработали. Иначе нас будут подозревать в том, что мы торговали таблетками на черном рынке в ущерб жителям собственного города. Нам нужно письменное соглашение с вами. Разрешение. - Ясно, - ответил Мирамон. - Уверен, вы его получите, но никаких гарантий я лично дать не могу. Хотя предполагаю, чего священники потребуют от вас взамен. - И чего же? Это я хочу знать. Расскажите, пожалуйста. - Прежде всего, вас попросят раскрыть секрет этого лекарства против смерти. Они сами захотят воспользоваться им, причем в тайне от всех остальных. Возможно, это мудро. Иначе, наверняка, начались бы волнения. Но так или иначе, я уверен, что они потребуют от вас это лекарство. - Они его получат, но я думаю, мы позаботимся, чтобы секрет лекарства распространился в обществе. Отцы Города знают, как проводить терапию, а запасы исходных растений у вас столь огромны, что я не вижу никаких причин, препятствующих самому широкому использованию антинекротика. Амальфи не сказал об этом, но у него было еще одно соображение: если планета Он все-таки достигнет противоположной стороны Провала, имея значительные запасы антинекротика, чтобы распространить лекарство среди населения галактики, вполне могут возникнуть серьезные экономические неурядицы. - Что еще? - продолжал он. - Они попросят вас убрать джунгли. Амальфи в удивлении подался назад, потирая лысину. Убрать джунгли?! Ну что ж, нет ничего проще, чем превратить их в пустыню; можно даже дать онианам действенное средство, чтобы препятствовать появлению новых зарослей, но все равно, рано или поздно джунгли опять появятся на том же месте. Используемая для уничтожения джунглей техника в условиях постоянной влажности выйдет из строя, ониане не будут заботиться о ней должным образом, не смогут ремонтировать. Разве мог бы самый сообразительный грек починить разобранную рентгеновскую трубку, даже зная, в какой последовательности это следует делать? Приемлемой технологии не существует. Нет, джунгли обязательно вернутся. Когда полицейские, преследуя бандитов после передачи городом предупреждения, в конце концов доберутся до планеты Он, чтобы проверить, выполнил ли город-Бродяга свой контракт, они найдут планету в прежнем виде. "Да, - подумал Амальфи, - прощай богатство. При таком климате от джунглей избавиться не удастся. Джунгли будут господствовать на этой планете до тех пор, пока не произойдет следующая катастрофа в соответствии с циклом Дрэйсона. И поделать тут ничего нельзя". - Простите, - сказал Амальфи, протягивая руку к шлему, обеспечивающему связь. - Дайте мне Отцов Города, - произнес он в микрофон. - ГОВОРИТЕ. - Можете предложить какой-нибудь способ уничтожить джунгли? Наступило короткое молчание. - МОЖНО ПРИМЕНИТЬ ОПЫЛИВАНИЕ ФТОРСИЛИКАТОМ НАТРИЯ. ВО ВЛАЖНОМ КЛИМАТЕ ЭТО ПРИВЕДЕТ К НЕИЗБЕЖНОМУ ОПАДАНИЮ ЛИСТВЫ. САМЫЕ ПРОЧНЫЕ РАСТЕНИЯ ЛУЧШЕ ОПЫЛИТЬ СРЕДСТВОМ 2,4-Д. ДЖУНГЛИ, НЕСОМНЕННО, ПОТОМ ОПЯТЬ ВЕРНУТСЯ. - Вот и я так думаю. Неужели никак нельзя этому воспрепятствовать? - НИКАК - ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПЛАНЕТА ПОДЧИНЯЕТСЯ ЦИКЛУ ДРЭЙСОНА. - Что? - НЕТ, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПЛАНЕТА ПОДЧИНЯЕТСЯ ЦИКЛУ ДРЭЙСОНА. ПРАВДА, ЕЕ ОСИ МОЖНО ПРИДАТЬ ПРАВИЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. ТЕОРЕТИЧЕСКИ ЭТО ДОВОЛЬНО ПРОСТО, ХОТЯ НА ПРАКТИКЕ НЕ БЫЛО ПРЕДПРИНЯТО НИ ОДНОЙ ПОПЫТКИ. ВТОРОЙ СОВЕТ ВОСЕМЬЮДЕСЯТЬЮ ТРЕМЯ ГОЛОСАМИ ОТКЛОНИЛ БИЛЛЬ О ВЫПРАВЛЕНИИ ЗЕМНОЙ ОСИ, ЧТО МОЖНО ПРИПИСАТЬ ВЛИЯТЕЛЬНОЙ ОППОЗИЦИИ СО СТОРОНЫ КОНСЕРВАТИВНОГО ЛОББИ. - Город может провести подобную операцию? - НЕТ. СЛИШКОМ ВЕЛИКА БЫЛА БЫ ЦЕНА. МЭР АМАЛЬФИ, ВЫ ЧТО, СОБИРАЕТЕСЬ ВЛИЯТЬ НА ЖИЗНЬ ПЛАНЕТЫ? МЫ ЭТО ЗАПРЕЩАЕМ! ВСЕ ГОВОРИТ О ТОМ... Амальфи снял с головы шлем и швырнул его через комнату. Мирамон беспокойно вскочил. - Хэзлтон! Управляющий городом влетел в дверь с такой скоростью, словно его поставили на роликовые коньки и изо всех сил толкнули в спину. - Я здесь, босс. В чем дело? - Спустись вниз и отключи Отцов Города. Быстрее! Пока они что-нибудь не предприняли! Быстрее!.. Хэзлтон уже помчался. Шлем, валявшийся в противоположном углу, потрескивал всеми своими микрофонами. Отцы Города как всегда ровными, полными тревоги голосами продолжали выдавать информацию. Внезапно все смолкло. Хэзлтон отключил Отцов Города. Амальфи готовился привести в движение этот странный мир. Тот факт, что консультации Отцов Города были недоступны - впервые со времени событий на Эпохе пять веков назад, когда весь город остался без энергии, - серьезно усложнил задачу Амальфи и его помощников. Выправить положение планеты было делом не таким уж трудным. Спиндиззи города вполне справились бы с этим. Однако побочные эффекты, которые могли возникнуть в результате такого "лечения", предсказать было довольно трудно. Проблема лежала в области сейсмологии. Быстро вращающиеся планеты обычно очень плохо поддаются изменению их положения в пространстве. Если преодолеть эту энергию сопротивления, она обязательно проявится в какой-нибудь другой форме. Наиболее вероятный исход - многочисленные землетрясения. Весьма трудно было предугадать, какие проблемы возникнут из-за гравитации. Вращение планеты Он, как это обычно и бывает, сопровождалось возникновением сильного магнитного поля. Амальфи мог только догадываться о том, каким образом это поле, если его потревожить, поведет себя в деформированной пространственной решетке, и что произойдет с планетой Он, когда поле будет поляризовано спиндиззи. Пока продлится задуманный им "переезд", планета фактически будет лишена собственного магнитного поля. Поскольку компьютерные вычисления входили в компетенцию Отцов Города, в распоряжении Амальфи не осталось никакого способа определить, где может проявить себя эта энергия, в какой форме и с какой интенсивностью она возникнет вновь. С этим вопросом он обратился к Хэзлтону. - Если бы мы имели дело с рядовой проблемой, я бы сказал, что энергия проявится в виде скорости. В этом случае нам просто пришлось бы отправиться на незапланированный пикник. Но наш случай далеко не такой простой. Здесь речь идет о массе целой планеты. Этим все сказано. Что ты думаешь, Марк? - Не знаю, что и сказать, - озадачился Хэзлтон. - Математические уравнения дают только общие решения, к тому же они носят чисто количественный характер. Это классическая задача на расчет поля. Когда мы перемещаем город, мы меняем магнитный момент составляющих его электронов. Но город можно отнести к классу объектов с относительно небольшой массой, которые не вращаются вокруг какой-либо оси. У таких объектов величина магнитного момента сравнительно невелика. - Это меня и волнует. Вряд ли я разбираюсь в вероятности и тензорах лучше старого бедняги Эйнштейна. Насколько мне известно, никто всерьез и не пытался исследовать пробел, который существует между разработанной теорией воздействия спиндиззи на электрон и тем, что происходит в поле спиндиззи с телом, обладающим классической массой. - И все же мы могли бы управлять скоростью или даже просто игнорировать ее. Предположим, что вместо этого энергия будет выделяться в тепловом виде. Тогда от планеты Он не останется ничего, кроме облака газа. - Да что ты говоришь! Гироскопическое сопротивление может проявляться в виде тепловой энергии - это точно. Но магнитно-гравитационное поле - никогда. Мне кажется, самое вероятное превращение - в скорость, как это и бывает при обычном полете. Посмотрим, что можно получить из стандартного уравнения перехода. Хэзлтон склонился над логарифмической линейкой. Крупные капли пота проступили у него на лбу и над усами. Амальфи вполне мог понять столь страстное желание ониан избавиться от вечно сырых джунглей. С тех пор, как город опустился на эту планету, одежда на нем постоянно была пропитана потом. - Ну вот, - сказал, наконец, управляющий, - если я нигде не ошибся, вся планета полетит отсюда со скоростью, примерно в два раза превосходящей скорость света. Это не так уж плохо для нас. Наша крейсерская скорость гораздо выше. Мы успеем обернуться и вернем планету на ее орбиту. - Думаешь, сможем? Ты забыл, что мы не в состоянии управлять ею! Вектор возникнет автоматически, как только заработают спиндиззи. Кто определит заранее, куда он будет направлен? А вдруг планету бросит на солнце в первую же секунду? Как предсказать направление? - Оно, несомненно, будет совпадать с осью вращения, - объяснил Хэзлтон. - А перекос? А крутящий момент? - Никаких проблем. Хотя подожди... Все время забываю, что мы имеем дело с планетой, а не с электронами. Хэзлтон опять принялся гонять движок линейки. - Ничего не получается. Слишком много неизвестных. Без Отцов Города мы вовремя не справимся. Крутящий момент может существенно влиять на конечную скорость. Но это не будет иметь значения, если нам удастся найти способ управлять полетом. Когда эта планета потеряет массу, возникнут колебания других планет. Это не зависит от того, движется Он или нет. К счастью, на других планетах нет жизни. - Хорошо, Марк. Постарайся придумать систему управления. А я посмотрю геологические... Внезапно дверь распахнулась. Амальфи, не поворачиваясь, взглянул через плечо. Вошел сержант Андерсон. Обычно сержант, постоянно контролирующий дальние подступы к городу, спокойно относился к любым явлениям, если они не угрожали жителям. - В чем дело? - спросил встревоженный Амальфи. - Господин мэр, мы перехватили сообщение от неизвестной экспедиции. Они утверждают, что являются беженцами из какого-то города-Бродяги, разрушенного напавшими на него бандитами. Их корабль свалился на планету к северу от нас и попал в плен к одному из местных городов-бандитов. Сначала они сопротивлялись и звали на помощь, но потом связь прервалась. Я считаю, вам следует знать об этом. Амальфи мгновенно вскочил. - Вы засекли, откуда поступил сигнал? - Да, сэр. - Представьте информацию. Марк, пошли. Это та шлюпка из города с бестопливным двигателем. Нам нужны эти ребята. Амальфи и Хэзлтон на такси добрались до границы города. Оттуда они пешком отправились в город ониан через вылизанную сверхзвуковыми установками полосу чистого торфа, окружавшую городские стены. Поверхность торфа оказалась упругой, словно резина. Вероятно, грязь удерживалась простейшего вида фрикционным полем. Вдруг ноги начали проваливаться в медленно поддающуюся жижу - наверно, поле отключили. Амальфи ускорил шаг. Когда они прошли через городские ворота, охранники подали им какой-то странный зловонный аппарат, двигатель которого, очевидно, работал на сжигании углеводорода. Бродяги уселись в него и с ревом понеслись по улицам города планеты Он к резиденции Мирамона. Амальфи нервно поеживался, вцепившись руками в защитный ремень. Ему довольно редко приходилось путешествовать по поверхности, и мелькание в окне раздражало. - Как бы на этой птице нам не разбиться в лепешку. Он что, с ума сошел? - прокричал Хэзлтон. - Лихой водитель! Скорость, наверно, километров четыреста в час. - Рад, что ты чувствуешь себя так же, как и я. - Амальфи немного расслабился. - Готов поспорить, мы вряд ли едем быстрее двухсот. Просто создается впечатление... Водитель, который на самом деле, видя столь странное состояние представителей Великой Эры, не решался разогнать аппарат даже до пятидесяти километров, повернул за угол и остановился прямо у дверей Мирамона. Амальфи вышел, ощущая необычную дрожь в коленях. Раскрасневшийся Хэзлтон выскочил вслед за ним. - Надо мне, наконец, что-нибудь придумать, чтобы наши такси могли перемещаться вне города, - пробормотал он. - Каждый раз, когда мы приземляемся на новой планете, приходится ездить черт знает на чем: то нас сажают в запряженные быками повозки, то мы катаемся на кенгуру, на воздушных шарах, на паровых вертолетах или еще на чем-нибудь таком, что туземцы считают самым удобным средством передвижения. Мой желудок больше не способен этого вынести. Амальфи улыбнулся и поднял руку, приветствуя Мирамона, который вышел им навстречу, с трудом сдерживая смех. - Что привело вас ко мне? - спросил онианец. - Входите. Кресел у меня нет, но... - У нас очень мало времени, - оборвал Амальфи. - Слушайте внимательно. Дело довольно сложное, но я вынужден говорить кратко. Вы уже знаете, что наш город - не единственный в своем роде. Оказывается, не мы первые бродяги, которые пришли в долину Провала. До нас две экспедиции достигли этих мест. Одна из них - такие города мы называем бандитами - напала на другой город и разрушила его. Мы тогда находились еще очень далеко и не смогли помешать этому. Вы меня понимаете? - Думаю, что да, - ответил Мирамон. - Эти бандиты, очевидно, что-то вроде наших городов-разбойников. - Именно так. И насколько нам известно, бандиты все еще находятся где-то здесь, в Провале. В городе, который разрушили бандиты, была одна вещь, которая нас очень интересует. Мы должны завладеть ею до того, как это сделают бандиты. Нам сообщили, что из умирающего города вылетели какие-то шлюпки, и что одна из них только что приземлилась на вашей планете. Она попала в лапы одного из ваших городов-бандитов. Мы должны освободить этих людей. Судя по всему, спастись из всего города удалось только им, и нам необходимо опросить их. Важно узнать, что им известно об интересующем нас объекте - бестопливном двигателе, - а также, знают ли они, где сейчас находятся бандиты. - Понимаю, - задумчиво произнес Мирамон. - Вы думаете, что бандиты преследуют их и скоро появятся на планете Он? - Мы думаем - да. Они очень сильны. У них есть все то оружие, которым располагаем мы, и еще много другого. Прежде всего, необходимо освободить беглецов и разработать план, каким образом защитить себя и ваш народ от бандитов, когда они прибудут сюда. Самое главное - воспрепятствовать тому, чтобы секрет бестопливного двигателя стал известен бандитам! - Что я могу сделать? - храбро спросил Мирамон. - Можете определить местоположение города-бандита, захватившего беглецов? Наши данные не очень надежны. Если вы поможете нам узнать, где находятся бандиты, мы освободим пленников. Мирамон отправился в дом - как и все жилые помещения в городе, он скорее напоминал общежитие, в котором одновременно жили двадцать пять мужчин одной профессии, - и вскоре вернулся с картой. Картография на планете Он, очевидно, отличалась большим своеобразием, однако Хэзлтону вскоре удалось разобраться в странных символических изображениях. - Вот там находится ваш город, а здесь - наш, - он дважды ткнул в карту. - Правильно? А этот очищенный апельсин - координатная сетка. Я всегда считал, что такое изображение гораздо нагляднее плоских проекций, которые составляют наши географы, босс. - Так проще показать топологическую связь между объектами, - нетерпеливо согласился Амальфи. - При этом таблицы символов не мешают изучать рельеф. Хэзлтон, покажи Мирамону, откуда пришли перехваченные сигналы. - Вот оттуда, из этого места - вот, как крыло бабочки. Мирамон нахмурился. - Там есть только один город - Фабр-Суит. Это ужасное место, и очень неудобное в военном отношении. Но если вы настроены решительно, мы поможем вам. Знаете, что получится в результате? - Надеюсь, мы освободим друзей. А что еще? - Города-бандиты выступят против уничтожения джунглей. Джунгли - это их жизнь. - Тогда почему они терпели нас до сих пор? - спросил Хэзлтон. - Они что, боятся нас? - Нет, они ничего не боятся - мы думаем, бандиты принимают наркотики, которые лишают их чувства страха, - но они не знают, каким образом можно напасть на вас, избежав значительных потерь. А причина, по которой они готовятся к битве с вами, до сих пор не была такой веской, чтобы они пошли на риск. Но как только вы нападете на один из городов, причина станет для них очевидной. Ненависть среди бандитов вспыхивает мгновенно. - Не сомневаюсь, что мы управимся с ними, - холодно заметил Амальфи. - Я уверен, что вам это по силам, - согласился Мирамон, - но должен предупредить вас, что Фабр-Суит - главарь бандитов. Если этот город вступит с вами в сражение, к нему сразу же присоединятся остальные. - Попробуем, - Амальфи пожал плечами. - Другого выхода у нас нет: нам нужны эти люди. Может быть, удастся подавить сопротивление еще до того, как оно наберет силу. Мы поднимем наш город в воздух и отправимся навестить Фабр-Суит, если они не захотят отдать нам бродяг. - Босс... - Да? - А как вы собираетесь взлетать? Амальфи почувствовал, как покраснели его уши, и выругался. - Я забыл о спиндиззи на Двадцать третьей улице. Мирамон, нам понадобятся ваши ракеты. Хэзлтон, как будем действовать? Мы же не сможем разместить в онианских ракетах наши мощные установки. Двигатель там еще поместится, но фрикционная установка или мезотронная пушка морского калибра - уже нет. От огнестрельного оружия толку мало. Не обработать ли Фабр-Суит газом? - В онианских ракетах мы не сможем перевезти необходимое количество газа, так же как и достаточную команду, чтобы взять город бандитов штурмом. - Простите меня, - вмешался Мирамон, - но я не уверен, что священники позволят использовать наши ракеты против Фабр-Суита. Лучше всего сейчас же отправиться в Храм и попросить у них разрешения. - Ну что ж, пусть будет так! - воскликнул Амальфи. - Главное, быстрее. Бельсен и бибоп! - Это было самое старое ругательство его арсенала. Разговаривать друг с другом внутри маленькой ракеты было совершенно невозможно даже с помощью электронных средств. Машина гремела, словно гигантский тамтам и ужасно вибрировала. Амальфи угрюмо следил за тем, как Хэзлтон соединяет механизм в носовой части с двигательной установкой, проявляя чудеса ловкости, поскольку ракета, постоянно попадая в вихревые воздушные потоки, дергалась и металась, как сумасшедшая. Сам двигатель был предельно прост в управлении и состоял из небольшой, размером с кирпич, стеклянной емкости, заполненной чистой белой пеной: тяжелая вода, содержащая раствор гексафлорида урана-235, на поверхности которого плавали пузыри кадмиевого пара. Обширная сеть периферийных капилляров играла роль теплообменника. Амальфи без труда удалось уговорить священников предоставить в его распоряжение ракетное подразделение. Они с большой радостью встретили предложение посланцев Великой Эры преподать отступникам из города-бандита предметный урок. Вообще у Амальфи зародилось подозрение, что, хотя в непроницаемом лице Мирамона мало что можно было прочесть, их ответ был известен ему заранее, а необходимость получить разрешение он выдумал исключительно из желания еще раз усадить пришельцев-бродяг в вонючую таратайку и понаблюдать за их лицами по дороге к Храму. Так или иначе, неудобства от этой поездки показались Амальфи куда большими, чем во время первого переезда. Пилот нажал ногами на педали, палуба стала подниматься. Металлические руки обняли голову Амальфи, прижав к лицу дыхательную маску. Сквозь наполненный влажным туманом воздух он вглядывался в джунгли, под невероятным углом уходящие вдаль. Над деревьями промелькнул и исчез длинный и тонкий объект. Амальфи услышал пронзительный неимоверный визг, перекрывший даже шумное солирование ракеты. Ракета металась из стороны в сторону. Извиваясь и бешено вибрируя, она неслась над деревьями. Никогда в жизни Амальфи не чувствовал себя таким беспомощным, пение ракеты действовало ему на нервы. Появились новые, непонятного происхождения звуки. Где-то рядом прогремел взрыв. Амальфи отчетливо слышал этот характерный звук. Взрывы в городе были делом привычным - этого требовала работа по добыче ископаемых. Но следующий протяжный, повторяющийся звук оказался совершенно необычным. Он напоминал дребезжание бешено вибрирующего сверла: с совершенно невероятным жизнерадостным воплем в воздухе пронесся какой-то невидимый объект. Амальфи с удивлением заметил, что корпус ракеты вокруг него испещрен мелкими отверстиями. Врывающийся через них воздух свистел, как флейта. С ужасом он наконец осознал, что причудливые звуки - и дребезжание, и скрип, и странные визги - все это исходило от снарядов, которые изрешетили ракету, угрожая ему смертью. Кто-то тряс его за плечо. Амальфи опустился на колени, протирая, словно застывшие, глаза. - Амальфи! Амальфи! - голос, звучавший у самого уха, казалось, зародился где-то в парсеке от него. - Да соберись ты, быстро! Они сейчас собьют нас!.. Рядом прогремел еще один взрыв, отбросивший Амальфи на палубу. Демонстрируя невиданное упорство, он вскарабкался по стене и пробрался к смотровому окну. Через разбитое стекло он разглядывал мчащийся ему навстречу город. Внезапно Амальфи ощутил приближение тошноты: онианский город-бандит исчез, отгороженный паутиной слез. Немного оправившись, мэр снова уставился вниз. Город снова проплывал мимо; Амальфи пытался определить, какое из зданий защищено лучше других, а затем, решившись, указал на выбранный им объект. Ракета, разметав хвостовым оперением ближайшие облака, устремилась носом вниз. Амальфи повис, уцепившись за край выбитого окна. Из порезанных пальцев брызнула кровь; подхваченная потоками воздуха, она, словно туман, окутала его лицо. - Давай! Никто не услышал, только Хэзлтон заметил его жест. Волна чистейшего света прорвалась в накренившуюся вниз кабину через экран, отгораживающий ее от двигателя. Фиолетово-белый свет этого беззвучного взрыва едва не ослепил Амальфи, хотя он спрятал глаза, опустив голову. Он почувствовал световой удар, обрушившийся на плечи и грудь. Да, на этой планете он теперь точно не заболеет: каждая молекула гистамина в его крови в это мгновение прошла интенсивную детоксикацию. Ракета металась из стороны в сторону, пока, наконец, пилот не подчинил ее. Шум орудий затих, его словно отрезало в момент вспышки. Онианский город-Бандит ослеп. Шум двигателей также стих, и Амальфи, возможно впервые в жизни, ощутил, сколь болезненной и пустой может быть тишина. Ракета, сильно накренившись, скользила вниз; воздух вокруг нее угрюмо стонал. Прямо впереди резко нырнула вниз еще одна ракета, управлял которой Кэррел. Установленные на ней портативные мезотронные пушки открыли беспощадный огонь, выкосив в джунглях узкий проход - вокруг городов-Бандитов не было свободной от растительности полосы. Как только ракета остановилась, Амальфи с небольшим, наспех собранным из бродяг и ониан отрядом выскочил из нее и, увязая в грязи, направился к вражескому городу, из которого доносились слившиеся воедино бесчисленные человеческие крики. Жители Фабр-Суита, ошеломленные необъяснимой внезапной потерей зрения, вопили от ужаса, что ослепли, наверное, навсегда. Амальфи не сомневался, что некоторые из них действительно больше никогда не увидят солнечного света. Те, кто имел несчастье смотреть в небо в тот миг, когда вся мощь ракетного двигателя выделилась в виде света, вряд ли когда-нибудь прозреют. Настежь распахнутые городские ворота были покрыты толстым слоем многолетней ржавчины и опутаны буйной зеленой порослью. Ониане прокладывали себе путь, ловко орудуя острыми длинными ножами. Внутри города двигаться было так же трудно. Фабр-Суит наглядно демонстрировал губительные результаты безразличия и отчаяния, в котором пребывали его жители. Большинство зданий утопали в буйной растительности, дикие виноградники буквально опутали их со всех сторон. Многие строения были похожи на руины. Твердые, как железо, беспорядочные побеги растений пробивались между камнями, забирались в окна, под карнизы, водосточные и печные трубы. Ядовито-зеленые сочные листья жадно облепили практически все доступные поверхности, а в затененных местах торчали кроваво-красные гигантские поганки, от которых исходил тяжелый трупный запах, наполнявший воздух приторным болезненным дурманом. Даже из составлявших мостовую блоков вырывались побеги не знающей препятствий растительности, что, впрочем, было не удивительно, поскольку большинство дорожных блоков - особенно более поздней кладки - вырезали из зеленых деревьев. Крики горожан постепенно перешли в мерное хныканье; Амальфи старался не обращать на них внимания: не очень-то приятно видеть человека, только что навсегда, по его мнению, лишившегося зрения, даже если он и ошибается. И все же было невозможно не заметить разительное сочетание измазанных грязью роскошных одежд со сверкающей наготой. В городе, казалось, встретились два совершенно разных периода, словно сборище хрунтанских вельмож было странным образом смешано со знатными дикарями. Вероятно, люди, полностью подчинившиеся джунглям, забыли о непременном умывании. Если это так, то скоро, подобно многим животным, они станут валяться в лужах и постепенно утратят свой величественный облик. - Амальфи, вон они... Плохо скрываемая жалость, которую мэр испытывал к слепцам, совершенно испарилась, как только он увидел, что стало с пленными бродягами. Судя по всему, сначала их подвергли методичному избиению, после чего пленных истязали с невероятной жестокостью, свидетельствовавшей о полнейшей дикости и деградации бандитов. Одного из несчастных безжалостно задушили, видимо, в самом начале допроса на виду у его товарищей. Другого - "обрубок" без рук и ног - наверно, еще можно было спасти: речь его звучала довольно разумно. Однако бедняга так настойчиво умолял о смерти, что Амальфи в приступе неожиданной сентиментальности пристрелил его. Трое остальных сохранили способность говорить и передвигаться, но двое из них лишились рассудка, каждый по-своему. Кататоника унесли на носилках, а маньяка, связанного, с кляпом во рту, осторожно увели прочь. - Как вы нашли нас? - спросил у Амальфи единственный из всех сохранивший рассудок мужчина. Говорил он по-русски. Этот давно умерший язык когда-то господствовал на Земле. Пленник походил скорее на скелет, чем на живого человека, однако он словно излучал какую-то удивительную силу. Лишившись в ходе чудовищного допроса язык, он пытался изъясняться искусственным способом, что получалось у него совсем неплохо. - Как только дикари услышали звук ваших ракет, они пришли, чтобы убить нас, - так можно было понять по звукам и жестикуляции измученного пленника. - Затем произошла какая-то вспышка, и они все начали вопить. Приятно было это слышать, клянусь вам. - Не сомневаюсь, - подтвердил Амальфи. - Вы говорите на интерлинге? Русский я почти уже забыл. То, что вы называете "чем-то вроде вспышки", на самом деле представляло собой фотонный взрыв. Это единственный способ, который мы смогли придумать, чтобы отбить вас живыми. Сначала мы намеревались применить газ, но потом решили, что если у них есть защитные маски, они все равно убьют вас. - Масок я не видел, но не сомневаюсь, что они у них есть. В этой части планеты много перемещающихся облаков, содержащих вулканические газы. Наверняка они используют какой-нибудь абсорбент. Древесный уголь здесь широко распространен. Мы, к счастью, находились в подземелье, иначе тоже ослепли бы. Вы, наверно, инженеры? - Что-то вроде, - согласился Амальфи. - Если говорить точнее, мы - шахтеры и геологи-нефтяники, но с тех пор, как мы находимся в полете, как и многие бродяги, освоили и другие профессии. На Земле мы были портовым городом и занимались чем придется, но, когда ты летаешь, непременно приходится сосредоточиться на чем-то одном. Это наша ракета - забирайтесь. Она, конечно, ужасна, но все-таки летает. А кто вы? - Агрономы. Наш мэр думал, что на периферии галактики для нас будет много работы. Мы хотели обучить заброшенные колонии обрабатывать отравленную почву и получать урожаи, не имея подходящей техники. Кроме того, мы еще занимались вэксманами. - А это что такое? - спросил Амальфи, поправляя пристежные ремни. - Это антибиотики, которые получают из почвы. Именно их и хотели заполучить бандиты. Они добились этого, грязные свиньи. Они не утруждают себя тем, чтобы содержать свой город в чистоте. Им легче дождаться, пока начнется эпидемия, а потом ограбить какую-нибудь честную экспедицию, отобрав у нее все лекарства. Конечно, им нужен был и германий. Когда до них дошло, что его у нас нет, они просто взорвали наш город. Мы давно уже не интересовались германием, поскольку, оказавшись вдали от торговых путей, перешли на бартерную экономику. - А что с вашим пассажиром? - с показным безразличием спросил Амальфи. - Вы имеете в виду доктора Битла? На самом деле его зовут не так, но у него такое сложное имя, что я не мог выговорить его даже тогда, когда не потерял язык. Не думаю, что он жив. Мы даже в городе были вынуждены держать его в специальном контейнере, и мне кажется, он не мог выжить, выбравшись из города на шлюпке. Кстати, он был мирдианином. Это очень шустрый и смышленый народ. Взять хотя бы его бестопливный двигатель... Снаружи прогремел взрыв, и Амальфи вздрогнул от неожиданности. - Нам пора взлетать. Туземцы понемногу вновь обретают возможность видеть. Поговорим потом. Как дела, Хэзлтон? Есть ли какие-нибудь повреждения? - Ничего серьезного, босс? Вы закрепились? - Да, взлетай. Прозвучал еще один залп. Ракета, откашлявшись, взревела и приподнялась, опираясь на хвост. Амальфи глубоко вздохнул - от резкого ускорения у него слегка перехватило дыхание - и повернулся к рассудительному собеседнику. Обтянутый ремнями, он сидел совершенно неподвижно. Пуля с медным покрытием, пробив рядом с недавним пленником корпус ракеты, аккуратно срезала ему полчерепа. Получить какую-либо информацию от двух сумасшедших было весьма непростым и утомительным делом. Маньяк, после того как ему вернули способность мыслить более или менее здраво, оказался не в состоянии сообщить что-нибудь существенное. Он сказал, что шлюпка прилетела на планету Он не потому, что они услышали предупреждение, которое Хэзлтон передал по коммуникатору Дирака. Насколько можно было судить, ни на шлюпке, ни в самом сожженном городе-Бродяге никогда не было установок Дирака. Как и предсказывал Амальфи, шлюпка пришла на Он потому, что это было единственное пригодное для посадки место во всей долине Провала. Но, чтобы попасть на эту планету, беженцам пришлось прибегнуть к процедуре "глубокого засыпания" и до предела сократить свой рацион. - Вы больше не встречались с бандитами? - Нет, сэр. Если они слышали переданное вами предупреждение, то, вероятно, полагали, что полиция напала на их след, и предпочли поскорее убраться отсюда. А может быть, у них создалось впечатление, что на этой планете имеется мощная военная база или распространена передовая культура, намного обогнавшая их в развитии. - Это все ваши догадки, - грубовато отреагировал Амальфи. - А что произошло с доктором Битлом? - С этим мирдианцем в контейнере? Думаю, он взлетел на воздух вместе с городом. - А не могли его посадить в какую-нибудь другую шлюпку? - Мне это кажется маловероятным. Но я все-таки только пилот. Может быть, по какой-то причине его вывезли в шлюпке мэра? - Вам что-нибудь известно об изобретенном им бестопливном двигателе? - Впервые об этом слышу. Амальфи остался недоволен; он подозревал, что в памяти этого человека все-таки есть какая-то интересующая его информация, но добыть ее никак не удавалось, и Амальфи был вынужден смириться с этим фактом. Оставалась нерешенной еще одна задача - до сих пор было неясно, каким вооружением обладают бандиты. Экс-маньяк, судя по всему, ничего об этом не знал, но городской нейрофизиолог сообщил, что через месяц-другой появится возможность получить сведения от больного-кататоника, которого до сих пор не удалось привести в чувство. Амальфи понимал, что эта отдаленная перспектива - лучшее, на что оставалось надеяться. Однако, День Движения планеты Он все приближался, и мэр не мог себе позволить уделять внимание каким-то другим делам. Он уже решил, что самый простой способ предотвратить нежелательные вулканические явления, неизбежные при нарушении установившегося геофизического баланса, заключался в укреплении коры планеты. На поверхности планеты Он выбрали двести точек, в которых специальные бригады бурили глубокие наклонные скважины, продвигаясь все ближе и ближе к ядру. До сих пор бурение проходило довольно успешно, и с вулканами удалось справиться; лишь один из них вырвался на поверхность. Во всех других случаях лаву отвели в огромные подземные карманы, откуда она растекалась по многочисленным пересекающимся каналам и не выходила наружу. После затвердения расплавленных скальных пород забитые каналы снова рассверливали с помощью мезотронных пушек направленного действия, чтобы обеспечить наименьший выход лавы на поверхность. Шахты углубляли до уровня залегания спрессованной огромным давлением жидкой породы, но не внедряли в этот слой. План Амальфи состоял в том, чтобы завершить сверление одновременно во всех точках. По его мнению, в момент вскрытия скважин придут в движение сразу все вулканические области, изрешеченные пересекающимися каналами, и по направлению к коре из недр планеты гигантские силы выдавят железные заглушки, соединенные через боковые каналы надежными связками. Планета Он при этом оденется в жесткий корсет, гибкость которого окажется ничтожно малой благодаря наличию в породе значительного количества стали; сталь всегда присутствует даже в граните, если возраст его измеряется несколькими геологическими эпохами. Более серьезной представлялась Амальфи проблема отвода тепла. Мэр не был уверен, что и в этой области ему удалось найти верное решение. Неизбежное возникновение огромного структурного сопротивления предполагало появление очень высоких температур. Кроме того, непременно должны сформироваться поверхности сдвига, которые способны мгновенно срезать поперечные стяжки, связывающие каркас. Метод, предложенный Амальфи, мог привести к самым неожиданным последствиям. В целом, однако, реализовать его план было не так уж сложно: надо было только выполнить довольно большой объем трудоемкой, хотя и не очень квалифицированной работы. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов возможное сопротивление со стороны городов-бандитов. Но Амальфи никак не ожидал потерять в первый же месяц рейда на Фабр-Суит почти двадцать процентов своих людей. Весть о том, что последний из развернутых горожанами рабочих лагерей уничтожен, первым принес Мирамон. Амальфи восседал на смотровой площадке, устроенной на вершине высокого дерева, откуда можно было обозревать весь вражеский город, и наблюдал за перелетами мух-драконов, размышляя над проблемой передачи тепла в скальных породах. - Вы уверены в том, что они были надежно защищены? - спросил Мирамон. - Некоторые из наших насекомых... Амальфи восхищался красотой огромных насекомых и самих джунглей. Необходимость уничтожить их иногда по-настоящему расстраивала его. - Да, защита у них была, - коротко ответил он. - Местность, где мы разбиваем лагеря, подвергается обработке дикумарином и содержащими фтор жидкостями. Кроме того, разве среди ваших насекомых есть пользующиеся взрывчаткой? - Взрывчаткой?! Там что, применяли динамит? Я не обнаружил никаких доказательств... - Нет, динамита не было. Это меня и волнует. Очень мне не нравятся подрубленные деревья, о которых вы рассказываете. Это больше похоже не на динамит, а на ТДХ. Мы сами пользуемся этим средством, когда требуется произвести режущий взрыв - оно имеет характерное свойство: взрыв распространяется в одной плоскости. - Но это невозможно, - усмехнулся Мирамон. - Взрыв всегда идет во всех направлениях, на его пути нет непреодолимых препятствий. - Если в качестве взрывчатки используется пайпразогексанитрат, то это не так. Это вещество содержит поляризованные атомы углерода, которые перемещаются только под прямым углом к радиусу гравитационного поля. Вот об этом-то я и говорю. Вы просто не знаете, что такое ТДХ, ваши познания исчерпываются динамитом. Амальфи нахмурился. - Некоторые наши потери, несомненно, связаны с рейдами бандитов. В тех случаях нападающие применяли ракеты и обычные бомбы. Там наверняка действовали ваши друзья из Фабр-Суита и их союзники. Но вот в тех лагерях, где не осталось никаких следов взрывов... Амальфи умолк. Об убитых газом не стоило вспоминать. Думать о них было очень больно. Несомненно, на этой планете кто-то располагал газом, который обладал одновременно кожно-нарывным воздействием, вызывал рвоту и непреодолимый кашель. Люди, не выдерживая, срывали маски, которые были предназначены в основном для защиты от вулканических газов, их рвало; начиная конвульсивно чихать, они втягивали газ в органы дыхания и покрывались снаружи и изнутри водянистыми пузырями. Совершенно очевидно, что это был газ с мультибензольными кольцами - хаукесит. Подобное средство было весьма популярным во время войн между соперничающими "звездными империями", тогда по непонятной причине его называли "полибатрумфлуорином". Каким образом этот газ появился на планете Он? Ответ на этот вопрос мог быть только один. Странно, но поняв, в чем дело, Амальфи вздохнул свободнее - словно камень свалился с плеч. Со всех сторон джунгли вздыхали и покачивались, жужжащие тучи мелкой мошкары радугой опоясывали наполненные росой раковины гигантских листьев. Джунгли, обычно спокойные и тихонько нашептывающие свою бесконечную песню, никогда не казались Амальфи врагом, и сейчас он чувствовал, что интуиция не подвела его. Настоящий враг, наконец, заявил о себе. Заявил скрытно, по-воровски, но скрытность его казалась детской наивностью по сравнению с хитростью умудренных опытом веков джунглей. - Мирамон, - спокойно сказал Амальфи, - мы попали в весьма затруднительное положение. Преступный город, о котором я тебе рассказывал, опередил нас. Бандиты находятся здесь. Видимо, они опустились еще до того, как мы прилетели сюда, и успели надежно спрятаться. Скорее всего, они сели ночью в какой-то из запретных областей. Совершенно очевидно, что бандиты нашли общий язык с Фабр-Суитом. Мимо, широко раскинув двухметровые крылья, пролетел гигантский мотылек, на теле которого между блестящих крыльев, впившись присоской чуть выше нервного центра, висела серо-коричневая куколка. Амальфи пребывал в том расположении духа, когда человек склонен рассматривать все происходящее аллегорически. Куколка-паразит напомнила ему, как сильно он недооценил врага. Бандиты, несомненно, знали секрет этой новой культуры и, умело пользуясь им, манипулировали своими союзниками. Практичные бродяги никогда бы не решились при помощи лобовой атаки попытаться подавить незнакомую цивилизацию. Они всегда стремились по возможности ненавязчиво и незаметно направлять ее развитие, искусно изменять ход истории, не причиняя ей вреда и не добавляя ненужных трудностей. Для этого, правда, бродягам в критические моменты приходилось в какой-то мере уподобляться тиранам... Амальфи щелкнул расположенным на поясе переключателем ультрафона. - Хэзлтон? - Да, босс, - прозвучал голос управляющего на фоне невнятного бормотания бурильных установок. - Что случилось? - Пока еще ничего. У вас есть какие-нибудь неприятности с бандитами? - Нет. Думаю, что и не будет. У нас тут полно артиллерии. - Если бы так, - сказал Амальфи. - Бандиты уже здесь, Марк. И это удивительно. Последовало короткое молчание, были слышны только приглушенные крики людей из группы Хэзлтона. Управляющий заговорил снова, чеканя каждое слово. - Ты хочешь сказать, что, когда мы передавали свое сообщение по Дираку, бандиты уже находились на планете Он? Не уверен, босс, что наши потери нельзя объяснить как-нибудь проще. Твоей теории... не хватает... элегантности. Амальфи напряженно усмехнулся. - Эвристический критицизм, - попытался пошутить он. - Не будь самым отстающим учеником в классе, Марк, - обдумай-ка все еще раз. До сих пор они соображали куда лучше нас. У нас еще осталась возможность применить твой старый план в отношении женщин, но, чтобы он сработал, сначала надо каким-то образом выманить бандитов из укрытия. - Но как? - Здесь всем известно, что как только мы выполним задуманное, на планете произойдут огромные изменения, однако мы - единственные, кто точно знает, что именно случится. Бандиты наверняка постараются помешать нам независимо от того, удалось ли им заполучить доктора Битла или нет. Надо заставить их поторопиться. Я решил перенести День Движения на тысячу часов вперед. - Что?! Прости, босс, но это совершенно невозможно. Амальфи охватил довольно редкий для него приступ гнева. - Может быть, и так, - прорычал он. - Тем не менее, прошу тебя распространить эту информацию. Пусть ониане тоже услышат. И еще, Марк. Чтобы доказать, что я не шучу, я снова включаю Отцов Города через 1100 часов. Если к этому времени ты окажешься не готов к взлету, я думаю, они зададут тебе жару. Амальфи с недовольным видом еще раз щелкнул переключателем, прервав связь. Он бы предпочел, чтобы их разговор завершился чем-то по-настоящему окончательным - например, грохотом цимбал. Резко повернувшись, он обрушился на Мирамона. - А вы над чем хихикаете? Онианин, покраснев, проговорил: - Прошу прощения. Я хотел понять смысл ваших инструкций помощнику. Надеюсь быть вам полезным. Однако, вы изъясняетесь столь недоступными терминами, что ваша беседа напомнила мне теологический диспут. А я никогда не спорю на политические или религиозные темы. - Мирамон повернулся на каблуках и пошел прочь, пробираясь среди деревьев. Амальфи, постепенно остывая, смотрел ему вслед. Так поступать не следовало. Да, наверно, он стареет. Во время разговора с Хэзлтоном его не покидало чувство, что гнев берет верх над его разумом, и у него не хватает сил справиться с эмоциями. Если дело и дальше пойдет так же, Отцы Города скоро низложат его и назначат мэром кого-нибудь более надежного и молодого. Конечно, они выберут не Хэзлтона: им нужен человек, не склонный к поэтическим ассоциациям и руководствующийся только практическими соображениями. Тогда Амальфи уже не сможет даже в шутку никому угрожать расправой со стороны Отцов Города. Амальфи направился к раскинувшемуся на поверхности планеты городу, купавшемуся в лучах яркого солнца. Возраст Амальфи уже приближался к девятистам годам, плюс-минус пятьдесят лет. Физически мэр был силен как бык, мозг работал быстро и эффективно, организм исправно поддерживал гормональный баланс. Ни одно из двадцати восьми чувств Амальфи не притупилось, его психическая устойчивость и способность разбираться в окружающем мире не вызывали никаких сомнений. Мыслил он трезво и разумно, как и положено человеку, большую часть жизни посвятившему странствиям среди звезд. Антинекротики позволят ему сохранять отличную форму неограниченно долго. Это они могут. А вот что действительно неподвластно никаким лекарствам, так это способность человека сдерживать свои эмоции. Эту проблему еще никому не удалось решить. Чем старше человек, тем скорее он отыскивает выход из сложных ситуаций - сказывается накопленный жизненный опыт. При этом все менее и менее склонен он терпеть несообразительность своих коллег. Если человек мыслит разумно, то и ответы, которые он находит, решая свои проблемы, тоже разумны. Если его мышление нелогично - принимаемые решения не отличаются здравомыслием. Но суть не в этом. Самым главным обстоятельством человеку преклонного возраста начинает казаться быстрота, с которой решение может быть найдено. В конце концов и трезвомыслящий человек, и идиот в одинаковой степени становятся диктаторами, все меньше и меньше способными объяснить, почему одно решение они предпочли другому. Все это было довольно забавно: до того, как человечеству удалось отодвинуть смерть практически на неограниченное время, считалось, что память может превратить долголетие в данайский дар, потому что даже человеческий мозг не в силах запомнить практически бесконечное количество накопленных фактов. Однако, теперь никто особенно не утруждал себя тем, чтобы хранить в памяти отдельные факты и события. Для этого существовали Отцы Города и специальные машины. Именно они запоминали и классифицировали все накопленные данные. Сами же люди могли оставлять в своей памяти только более крупные элементы - целые процессы, - отбрасывая в ходе эволюции устарелые и заменяя их новыми, когда они возникали в результате каких-либо открытий. Если же людям были необходимы факты, они обращались к помощи машин. В некоторых случаях из памяти людей, чтобы освободить ее для других знаний, стирали даже процессы, если они на определенной стадии развития оказывались столь простыми, что появлялась возможность заменить их надежными машинами. Такая практика именовалась правилом скользящих знаний. Амальфи вдруг подумал о том, что в городе вряд ли остался хоть один человек, способный произвести в уме или на бумаге простейшие математические действия или определить уровень кислотности какого-то раствора. Мысль эта никогда не приходила ему в голову, и сейчас своей новизной и неожиданностью даже напугала. Наверно, точно так же древний астрофизик задумывался о том, есть ли среди его коллег хоть один человек, умеющий пользоваться счетами. Нет, память сама по себе тоже не представляла серьезной проблемы. Но проявлять терпение и выдержку было очень сложно даже по прошествии тысячи лет. В поле зрения Амальфи появилась нижняя часть переходного отсека, покрытая комьями налипшей на нее коричневой глины. Он перевел взгляд наверх. Корпус люка, встроенный прямо в огромный гранитный диск, являвшийся фундаментом, на котором покоился город, представлял собой укрепленный выход шахты метро, линия которого проходила через Манхэттен много веков назад. Сегодня люк использовался очень редко, поскольку располагался довольно далеко от двух центров управления городом - здания Эмпайр Стейт Билдинг и Городского Центра. До того места, где Амальфи собирался взойти на борт города-корабля, если двигаться по периметру, отсюда было далеко. Чувствуя себя первопроходцем, Амальфи вошел в переходный отсек. Перед ним открылся длинный коридор, в стенах которого дребезжало бесконечное эхо каких-то душераздирающих криков. Впечатление было такое, словно кто-то пытался освежевать живого динозавра или целое их стадо. К этому невероятному шуму примешивались еще звуки, похожие на шипение бьющей под давлением воды, да еще кто-то истерически хохотал. Амальфи взлетел по ступеням лестницы, шум становился все громче. Выбив своим бычьим плечом дверь, Амальфи бросился туда, откуда доносился рев скотобойни. Никогда еще ему не приходилось видеть в городе ничего подобного. Он оказался внутри большой, заполненной паром, комнаты, стены которой покрывали уложенные ровными рядами керамические плитки, покрытые застарелой слизью и грязью. Меньшие по размеру шестиугольные белые плитки бежали по полу бесконечно повторяющейся мозаикой, напомнившей Амальфи графическое изображение структурной формулы газа Хаукесита. По комнате беспорядочно метались обнаженные женщины, которые с криком молотили кулаками по стенам и катались по мозаичному полу. Тонкая струя воды, то и дело, попадала на тело какой-нибудь из них, отзываясь новыми сумасшедшими воплями. С потолка острыми иглами тумана стреляли расположенные рядами форсунки. Смех, который он расслышал еще в коридоре, зазвучал громче. Мэр, быстро наклонившись, скинул покрытые грязью башмаки и, цепляясь пальцами ног за скользкие плитки, направился в ту сторону, откуда доносился смех. Тяжелый столб воды метнулся к нему, а затем снова отклонился в сторону. - Джон! Ты хочешь принять ванну? Присоединяйся к нам! Это была Ди Хэзлтон, обнаженная, как и все ее жертвы. Она весело манипулировала огромным шлангом и выглядела очень привлекательно. Амальфи решительно отбросил легкомыслие... - Разве не забавно? Мы только что приняли новую группу. Марк подсоединил старый пожарный шла