Джеймс Блиш. Вернись домой, землянин --------------------------------------------------------------- Города в полете-3 --------------------------------------------------------------- Автор благодарен Роберту М. Амуссену, Вирджинии Кидд, Трумэну М. Тэлли и Генри Е. Состману - и, конечно же, человеку, которому посвящается эта книга - за помощь в редактуре. ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА Основа "Бегства городов" или "Городов в полете" явилась скетчем последних двух глав этого тома, в котором - и интуиция всегда со своей обыкновенно бесполезной четкостью - я намеревался отбросить концепцию Вагнерианских пропорций, сжав ее до размеров примерно в 10000 слов. Но внимательный редактор журнала, которому и посвящается книга ВЕРНИСЬ ДОМОЙ, ЗЕМЛЯНИН, не позволил мне проявить такую глупость. Он отказался от рассказа, прислав мне пространное письмо на четырех страницах, в котором он детально указал мне на многие вопросы, которые мне не удалось задать самому себе - и таким образом заставил меня работать над проектом, на который у меня, как я впоследствии понял, ушло пятнадцать лет. "Бегство Городов" теперь охватывает период примерно в 2000 лет. Эта книга, являющаяся третьей из четырех, изображает мои города-Бродяги в расцвете их собственной роли в этой истории. А как они пришли к этому, является предметом двух предшествующих томов - ОНИ ДОСТИГНУТ ЗВЕЗД и ЖИЗНЬ РАДИ ЗВЕЗД. Последний том ГРОМ ЦИМБАЛ (ТРИУМФ ВРЕМЕНИ), изображает как именно они воспользовались своей неограниченной свободой. Джеймс Блиш Эрроухед, Милфорд, Пенсильвания 1. УТОПИЯ Когда Джон Амальфи очутился на узком выступе из ободранного гранита с пыльной балюстрадой, его память споткнулась об один из тех коротких заторов вокруг смысла слова, которые когда-то раздражали его постоянно. Подобные моменты замешательства сейчас уже были довольно редки, но, тем не менее, все равно раздражали. На этот раз ему не удавалось определить, как следует называть то место, куда он сейчас направлялся: колокольня или капитанский мостик? Вопрос этот, конечно, относился только к области семантики, и ответ зависел, как говорили в прошлом, от точки зрения. Выступ опоясывал здание Городского Центра. А сам Город являлся космическим кораблем, большей частью которого можно было управлять из этого Центра. Амальфи уже привык, находясь здесь, изучать звездные моря, мимо которых проплывал корабль. Вот почему это место вполне можно было назвать корабельным мостиком. Но в то же время корабль был настоящим городом с тюрьмами и спортивными площадками, аллеями и снующими котами, а на самой колокольне все еще находился один колокол, хотя язык его давно куда-то пропал. Сам Город продолжал носить название Нью-Йорк, но, как показывали древние карты, это было не совсем точно: летающий город состоял из одного Манхэттена - округа Нью-Йорка. Перешагнув порог, Амальфи ступил на гранитную плиту. Возникшая дилемма не была новой: подобные мысли часто посещали его с тех пор, как Город поднялся в небо. Назначение многих городских объектов в ходе космического полета совершенно изменилось, и иногда было непросто решить, как правильнее их теперь называть. Трудность состояла в том, что, хотя колокольня Городского Центра выглядела сейчас совсем так же, как в 1850 году, она выполняла теперь функцию командного мостика космического корабля. Амальфи подумал о том, что ни старое, ни новое название не могут точно выразить понятие, соответствующее этому объекту в новых условиях. Он посмотрел вверх. Небо выглядело таким же, каким оно было ясной тихой ночью 1850 года. Экран спиндиззи, полностью окружавший летящий Город, был невидим. Пропуская только эллиптически поляризованный свет, экран был покрыт пятнами в тех местах, где находились видимые из космоса звезды. Их яркость поэтому уменьшалась на три порядка. Если не считать отдаленного и приглушенного жужжания самих спиндиззи - шум от них несомненно был меньше многоголосого грома уличного движения, которым был наполнен Город до того, как поднялся в воздух, - вряд ли можно было заметить хотя бы малейшие признаки того, что Город мчался в межзвездной пустоте. При желании Амальфи мог бы припомнить дни, когда он был мэром этого Города, - хотя период этот оказался весьма непродолжительным, - и Отцы Города решили, что пора уйти в космос. Это случилось в 3111 году, когда все основные города уже несколько десятилетий находились в полете, покинув Землю. Амальфи было в ту пору чуть больше ста лет. Функции управляющего Городом тогда выполнял человек по имени де Форд, который некоторое время разделял с Амальфи чувство приятной неопределенности относительно того, как именовать предметы, совершенно изменившиеся в ходе полета. Около 3300 года Отцы Города расстреляли де Форда за то, что он коварно нарушил условия контракта, заключенного Городом с планетой Эпоха; это бросило на Город несмываемое черное пятно - полицейские до сих пор не забыли об этом случае. Новым управляющим стал молодой человек - едва ли он достиг тогда 400-летнего возраста - Марк Хэзлтон. Отцы Города относились к нему столь же холодно, как и к де Форду, причем примерно по тем же причинам. Хэзлтон родился уже после отбытия Города с Земли, и поэтому не испытывал затруднений в подборе подходящих слов для обозначения городских сооружений. Амальфи иногда казалось, что сам он - последний человек на борту летящего корабля, кого иногда еще приводят в замешательство особенности старого земного мышления. Даже сама привязанность Амальфи к зданию Городского Центра как штабу управления Городом выдавала его приверженность былым земным порядкам. Городской Центр был старейшим зданием на борту, поэтому из него были видны только немногие из более поздних городских сооружений. Приземистое здание Центра со всех сторон окружали новые строения, однако Амальфи не обращал на них внимания. С колокольни, или мостика, - очевидно, так правильнее было его называть - он привык смотреть не по сторонам, а прямо вверх, откинув голову на мощной бычьей шее. Да и какой смысл смотреть на здания, окружавшие Бэттери-парк? Он и так уже нагляделся на них. Наверху, однако, сейчас находилось только солнце, окруженное черным полотном с пятнами звезд. Они уже приблизились к солнцу настолько, что можно было отчетливо различить его диск, медленно увеличивающийся в размерах. Амальфи наблюдал за ним, когда вдруг микрофон в его руке начал попискивать. - Для меня и этот вид вполне хорош, - произнес Амальфи, с неохотой склоняя лысую голову к микрофону. - Это звезда типа G или что-то в этом роде. Джейк из Астрономического отдела говорит, что в этой системе есть две планеты, похожие по условиям на Землю. Архивные данные свидетельствуют, что обе они заселены. Там есть люди, может быть, найдется и работа. Микрофон беспокойно трещал, звуки доносились из него отчетливо, однако ничего вразумительного Амальфи не уловил, хотя и продолжал внимательно слушать. - Политика, - сказал Амальфи. Он произнес это слово небрежно, словно набросал краткое примечание на полях рукописи. Микрофон смолк. Амальфи выключил его и направился назад, ступая по старым каменным ступеням, ведущим к колокольне (или мостику?). Хэзлтон ожидал его в кабинете, постукивая тонкими пальцами по столу. Управляющий был необычайно высок и как-то расхлябан в движениях. Он сидел в кресле, и его поза показалась Амальфи несобранной и ленивой. Если прилагать усилия ради поиска окольных путей - признак лени, Амальфи вполне мог назвать Хэзлтона самым ленивым человеком в городе. Но был ли он ленивее кого-либо за пределами Города, не имело никакого значения. Все, что происходило вне Города, не оказывало влияния на его внутреннюю жизнь. - Ну? - обронил Хэзлтон. - Все в порядке, - пробормотал Амальфи. - Это обычная желтая карликовая звезда со всеми своими атрибутами. - Конечно, - ответил Хэзлтон, криво усмехаясь. - Не понимаю, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы лично осмотреть каждую звезду, которая встречается на нашем пути. В моем кабинете есть экраны, а Отцы Города располагают всей необходимой информацией. Еще до того, как мы заметили эту звезду, мы знали, что она собой представляет. - Я предпочитаю посмотреть сам, - сказал Амальфи. - Не зря же я был мэром более шестисот лет. Пока я не увижу солнце собственными глазами, я не могу сказать о нем ничего определенного. Только осмотрев его, я могу прийти к какому-то выводу. Изображение на экране совершенно лишено подлинного содержания. Его невозможно по-настоящему прочувствовать. - Все это чушь, - беззлобно заметил Хэзлтон. - А что твои чувства говорят по поводу этой звезды? - Это хорошее солнце. Мне оно нравится. Мы опустимся здесь. - Ну хорошо. Может быть, рассказать тебе о том, что там происходит? - Я знаю, знаю, - заверил Амальфи. Нервным голосом, нарочито растягивая слова, он произнес обычную механическую сентенцию Отцов Города: "ПО-ЛИТИ-ЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ О-ЧЕНЬ ТРЕ-ВОЖНАЯ". Меня беспокоит положение с едой, в котором мы можем оказаться. - Да? А что, дела обстоят так уж плохо? - Пока еще нет, но если мы где-то не обоснуемся, то нам придется туго. В цистернах с хлореллой произошла еще одна мутация. Наверно, она началась, когда мы проходили через радиационные поля около Сигмы Дракона. Если говорить об урожае, то сейчас мы снимаем более двух тонн с одного акра. - Но это не так плохо. - Неплохо, но урожай неуклонно снижается. Если мы не победим вирус, примерно через год урожая не будет вовсе. К тому же у нас недостаточен запас сырой нефти, чтобы подойти к следующей из ближайших звезд. Мы просто свалимся на нее, пожирая друг друга. Хэзлтон пожал плечами. - Это еще спорный вопрос, босс, - сказал он. - Прежде мы не сталкивались с мутацией, которую не смогли бы победить. А на этих двух планетах очень опасно. - Они воюют друг с другом. Нам уже приходилось встречаться с такой ситуацией. Нет необходимости принимать чью-либо сторону. Мы спустимся на ту планету, которая нам больше подходит. - Если бы это была обычная межпланетная склока, это было бы полбеды. Но дело в том, что одна из этих планет - третья от солнца - нечто вроде самостоятельно развивающегося полипа Империи Хрунты, а вторая - из числа тех, что остались после краха гамильтонианцев. Они воюют уже около века и не поддерживают никаких контактов с Землей. А теперь земляне обнаруживают их. Представляете, что может произойти? - И что же? - спросил Амальфи. - Они сметут их обоих, - угрюмо произнес Хэзлтон. - Мы только что получили от полиции официальное предупреждение убраться отсюда ко всем чертям. Желтое солнце над Городом почти совсем исчезло. Метрополия Бродяг, удаляясь от двух теплых беспокойных миров, включив двигатели на четверть мощности, уверенно направлялась в укрытие холодной зеленовато-голубой тени одной из разрушенных планет этой системы. Квартет холодных маленьких лун застыл в па менуэта вокруг зигзагообразного излома аммиачных бурь, объявших газовый гигант. Амальфи пристально вглядывался в экраны. Маневрирование в ограниченном пространстве и балансирование Города между гравитационными полями было тонким делом, заниматься которым ему приходилось не часто. Обычно причаливали на предельной скорости. Свойственное ему ощущение пространственной ситуации сейчас нуждалось в помощи электронных систем. - Двадцать третья улица, слишком круто, - произнес он в микрофон. - Вы подошли близко к двухградусному выступу в вашем квадрате экрана. Подстройтесь. - Есть подстроиться, босс. Амальфи наблюдал на экране за гигантской планетой и ее оледеневшими спутниками. Слегка дрогнула игла прибора. - Отключение! Город вздрогнул и погрузился в безмолвие. Молчание это немного пугало: отдаленный шум спиндиззи стал для всех столь привычным, что казался неотъемлемой частью окружающего мира. Когда он стих, у Амальфи словно перехватило дыхание. Он непроизвольно зевнул, пытаясь противостоять воображаемой нехватке кислорода. Хэзлтон тоже зевнул, однако глаза его блестели. Амальфи чувствовал, что управляющий сейчас доволен собой: ведь это был его план, и он мог больше не беспокоиться по поводу того, что город находится в серьезной опасности. Теперь можно было расслабиться. Амальфи оставалось только надеяться, что Хэзлтон не перехитрил самого себя и заодно - весь город. Им уже приходилось попадать в сложное положение, осуществляя планы Хэзлтона. Взять хотя бы эпизод на планете Тор-5. Эта планета, наверно, была самой неудачной из всех планет заселенной части галактики, на которой городам-бродягам когда-либо приходилось обосновываться. Первым из таких городов, попавших на Тор-5, был загадочный объект, утративший собственное имя и называвший себя Главными Межзвездными Торговцами. К моменту, когда этот город покидал планету, за ним закрепилось еще одно имя - Бешеные Псы. Ненависть к бродягам была на Тор-5 наследственной, и по веским причинам... - Посидим здесь тихо с недельку, - сказал Хэзлтон, толкая туда-сюда приплюснутыми пальцами бегунок логарифмической линейки. - Еды нам хватит. Джейк вывел нас на весьма подходящую орбиту. Полицейские будут уверены, что мы собираемся уйти за пределы этой системы. Здесь их слишком мало, чтобы оцепить сразу обе планеты, да еще прочесывать пространство, разыскивая нас. - Будем надеяться. - По-моему, все логично, как ты думаешь? - спросил Хэзлтон, сверкая глазами. - Рано ли поздно - я думаю, это займет не более нескольких недель, - они определят, какая из двух планет сильнее, и сконцентрируют на ней все свои силы. Как только это произойдет, мы сразу же направимся на ту планету, где полицейских будет меньше. Вряд ли они смогут помешать нашей высадке, и тогда уж мы там поживимся. - На словах-то все хорошо. Но когда мы направимся на более слабую планету, наши намерения станут совершенно очевидными, и у полиции будет прекрасный повод разрушить Город. - Совсем не обязательно, - настаивал Хэзлтон. - Одного только нарушения закона недостаточно, чтобы они обрушились на нас. Если понадобится, мы потребуем суда и покажем, что законы, установленные для бродяг, совершенно негуманны. Им это известно так же хорошо, как и нам. А здесь, пока мы находимся среди их врагов, полиция не сможет применить к нам законы. Это напоминает мне положение с Уэбстером - нашим инженером-ядерщиком, который заявил о своем желании покинуть нас. Он один из тех, кто родился еще на Земле, а вы знаете, насколько ценны эти люди. Мне совсем не хотелось бы, чтобы он ушел. - Если он решил уйти, то добьется своего, - сказал Амальфи. - А что он выбрал? - Собирается выйти, когда мы остановимся в следующий раз. - Что ж, похоже что так. Нам придется... Зазвенел телефон внутренней связи на пульте управления полетом. Амальфи нажал кнопку. - Мистер мэр? - Да. - Говорит сержант Андерсон с наблюдательного пункта у Собора. В поле зрения появился большой корабль. Он приближается к нам из-за газового гиганта. Мы пытаемся вступить с ним в контакт. Это военный корабль. - Благодарю, - сказал Амальфи, бросив взгляд на Хэзлтона. - Подключите их к внутренней связи здесь, когда сможете установить связь с кораблем. Он принялся вращать рукоятку управления камерой, пока на экране кромка гигантской планеты не установилась напротив обозримой части Города. Амальфи заметил какой-то серебристый свет. Приближающийся корабль все еще освещался лучами солнечного света; он несомненно имел огромные размеры - иначе его невозможно было бы разглядеть с такого расстояния. Мэр в несколько раз увеличил масштаб изображения и сумел заметить какую-то трубу, которая на экране была размером с палец. - Он не пытается спрятаться, - прошептал Амальфи, - да и как можно спрятать такой гигантский корабль. Он никак не меньше тысячи футов в длину. Похоже, мы не смогли их обмануть. Хэзлтон наклонился и принялся рассматривать безобидного вида цилиндрическую трубу. - Мне кажется, это не полицейский корабль, - сказал он. - Полицейские корабли обычно продолговатые, на них много выпуклостей. На этом же - всего четыре башни, "выросшие" из корпуса - в древности такую конструкцию называли обтекаемой. Видите? Амальфи кивнул, в раздумье выпятив нижнюю губу. - Наверно, местная конструкция. Предназначена для быстрых перемещений в атмосфере. Архаичный аппарат, должно быть, с двигателями Муира. Снова раздались сигналы селекторной связи. - Есть портрет визитеров, сэр, - сообщил сержант Андерсон. Изображение корабля и зеленовато-голубой планеты исчезло с экрана, и на нем появилось молодое приятное мужское лицо. - Как поживаете? - официально поздоровался он. Вопрос этот, казалось, ничего не значил, да и тон подтверждал, что ответа не требуется. - Я говорю с командиром... летающей крепости? - Это так, - ответил Амальфи. - Я выполняю функции мэра, а этот человек - управляющий Городом. Каждый из нас отвечает за свою часть в командовании кораблем. Кто вы? - Капитан Сэвэдж Федерального Флота Утопии, - ответил молодой человек, не улыбнувшись. - Можем мы получить разрешение приблизиться к вашему форту или городу - как правильнее вас называть? Мы хотели бы послать к вам своего представителя. Амальфи выключил звук и посмотрел на Хэзлтона. - Что ты думаешь? - спросил он. Офицер Утопии вежливо отвел глаза, подчеркивая, что не считает нужным следить за губами говорящих. - Мне кажется, опасности нет. И все-таки, у них слишком большой корабль, пусть даже старый и похожий на музейный экспонат. Они вполне могут послать своего представителя в шлюпке. Амальфи снова включил звук. - В данных обстоятельствах мы даем свое разрешение при условии, что корабль останется на месте, - сказал Амальфи. - Уверен, капитан, вы поймете меня. Однако, вы, если хотите, можете послать к нам шлюпку. Мы примем вашего представителя. Или можем обменяться заложниками... Рука Сэвэджа пересекла экран, как бы отбрасывая это предложение. - В этом совсем нет нужды, сэр. Мы слышали, что межзвездный корабль сделал вам предупреждение о необходимости покинуть эти места. Нам показалось, что ваш враг мог бы сделать нас друзьями. Надеемся, что вы могли бы пролить свет на эту, в лучшем случае запутанную, ситуацию. - Возможно, - сказал Амальфи. - Если на данный момент это все... - Да, сэр. Конец связи. - Конец. Хэзлтон поднялся. - Предположим, я встречусь с посланцем. В вашем кабинете? - Хорошо. Управляющий Городом вышел, и Амальфи спустя несколько секунд последовал за ним, закрыв башню управления на ключ. Город находится на орбите и останется там до тех пор, пока не придет время опять отправиться в полет. Выйдя на улицу, Амальфи вызвал такси. От башни управления, расположенной на пересечении Тридцать Четвертой улицы и Авеню, до Городского Центра, находящегося в районе Боулинг Грин, было довольно далеко. Амальфи же задал Жестянке Кэбби еще более длинный маршрут. В старые, давно забытые времена, таксист мог бы заработать на такой поездке кучу денег. Амальфи уселся на заднее сиденье, закурил сигару (в Городе выращивали табак методом гидропоники) и попытался вспомнить все, что когда-либо слышал о гамильтонианцах. В первые годы космических путешествий они были чем-то вроде республиканской секты. Тогда был большой шум в обществе. Гамильтонианцы пытались расширить свои ряды... правительственное неодобрение, затем запрет... хм... Все это было так давно, что Амальфи даже не был уверен, что не перепутал эти события с какими-то другими эпизодами Земной истории. Но исход гамильтонианцев все же _и_м_е_л_ место. Отправляясь в переполненных кораблях колонизировать другие планеты, они пытались устроить там жизнь по своему образцу. Одна из наций, живших в то время на Земле, исповедовала разновидность гамильтонианизма, которая получила название тимократии. Просуществовала она недолго и вскоре исчезла, но не без следов. Почти все основные политические события после очередного космического полета отзывались где-то в населенной людьми части вселенной. Утопию, видимо, колонизировали одной из первых. Представители Хрунтанской Империи, прибудь _о_н_и_ сюда первыми, разумеется, разместили бы свои гарнизоны на обеих планетах. Воспоминания об Империи Хрунты были весьма отчетливыми, поскольку относились к более позднему времени. Однако и вспоминать о ней особенно было нечего. Когда жизнь на Земле начала окончательно разваливаться, в воздух ежедневно поднимались дюжины разных опереточных империй, отправлявшихся искать счастья в самых отдаленных уголках вселенной. Просто Алоиз Хрунтан оказался самым удачливым из всех самозваных императоров. Его владения расширялись со скоростью создания средств сообщения - только они сдерживали распространение абсолютной автократии. Но потом, незадолго до того как самого Хрунтана убили собственные сыновья, разделив его владения на отдельные княжества, империя стала загнивать. Со временем эти герцогства в свою очередь подпали под номинальную, хотя непреодолимую, власть Земли, оставив, точно так же, как и гамильтонианцы, наследство в виде нескольких заброшенных колоний - миры, где люди испытывали наслаждение от бесплодных мечтаний. Такси замедляло бег; в окне проплыл фасад Городского Центра. На стене его красовался когда-то отчеканенный золотом призыв: "ПОДСТРИЧЬ ВАШУ ЛУЖАЙКУ, ЛЕДИ?". В свете гигантской планеты буквы сами казались сейчас зелеными. Амальфи глубоко вздохнул. Все эти политические выскочки так глупы: всегда пытаются поднять шум, когда речь идет о том, чтобы просто добыть продовольствие. Первое, на что обратил внимание Амальфи, войдя в свой кабинет, было смущение Хэзлтона - явление крайне редкое. Амальфи не мог припомнить ничего подобного. Хэзлтон всегда был образцовым гражданином космоса: жизнерадостный, деятельный, ничему не удивляющийся и не поддающийся обману. В кабинете находилась девушка, которую Амальфи принял за одну из секретарш парламента, без которых в городе не обходилось ни одно дело. - Что случилось, Марк? Где представитель Утопии? - Это она, - ответил Хэзлтон, не указывая на девушку. Амальфи почти физически ощутил, как брови его поползли вверх. Повернувшись к гостье, он принялся разглядывать ее. Она оказалась довольно красивой: черные с голубым отливом волосы, серые, очень искренние и немного удивленные глаза, невысокая ладная крепкая фигура. Одета девушка была весьма странно, подобных одеяний Амальфи видеть не приходилось: сверху нечто вроде мешка с отверстиями для головы и рук, плотно стянутого на талии. Ноги от ягодиц и чуть ниже колен были обернуты в большую трубу из черной материи, перетянутую вверху ремнем. Ступни, словно футлярами, были покрыты подобием носков из тонких кружев. Мешок на теле украшали разноцветные пятна, а вокруг шеи было повязано что-то вроде шарфа. Впрочем, шарфом это вряд ли можно было назвать, скорее резиновой повязкой. У Амальфи мелькнула мысль, что даже де Форд едва ли смог бы припомнить название этой штуки. Вскоре девушке, похоже, надоело инспектирование. Амальфи отвернулся и направился к своему столу. За его спиной раздался ее тихий голос: "Я не собиралась произвести здесь фурор, сэр. Вы, вероятно, не предполагали увидеть на моем месте женщину?.." Акцент ее был столь же архаичен, как и ее одежда. По-видимому, то и другое было порождением планеты Элиот. Амальфи сел и попытался подытожить свои впечатления. - Да, такого мы не ожидали, - подтвердил он. - Хотя и у нас женщины занимают некоторые административные должности. Тут, скорее, дело в застарелом предрассудке, доставшемся нам в наследство от земных традиций: там не допускают участия женщин в решении военных вопросов. Так или иначе, мы рады видеть вас. Что мы можем для вас сделать? - Разрешите присесть? Благодарю вас. Прежде всего, мы хотели бы знать, откуда пришли сюда вражеские корабли. Судя по всему, там вас знают. - Не персонально, - сказал Амальфи. - Они знают, что такое города-Бродяг, вот и все. Это полиция Земли. Симпатичное лицо представительницы Утопии заметно потускнело. Видимо, она предполагала такой ответ, но все же надеялась услышать что-то другое, менее неприятное. - Они нам так и сказали, - произнесла она. - Но мы... мы не могли в это поверить. Почему же тогда они атакуют нас? - Рано или поздно это должно было случиться, - Амальфи старался смягчить впечатление от своих слов. - Земля стремится подчинить себе независимые планеты, такова ее политика. Ваши враги - хрунтане, также будут покорены. Мне кажется, мы не сможем убедительно объяснить вам причины их поведения. Они и нам не очень-то доверяют. - О! - воскликнула девушка. - Но тогда, может быть, вы поможете нам? У вас такая огромная крепость... - Прошу прощения, - печально улыбаясь, прервал ее Хэзлтон, - но наш Город вряд ли можно считать крепостью. У нас совсем немного оружия. Возможно, мы могли бы помочь вам каким-то другим способом. Поверьте, мы очень хотели бы заключить с вами сделку. Амальфи взглянул на него из-под прикрытых век. Это было весьма неосторожно и совсем не свойственно Хэзлтону - обсуждать вооруженность Города с официальным представителем чужого боевого корабля. - А что бы вы могли сделать, если бы вы могли объяснить нам, как летают эти полицейские корабли, и как ваш Город держится в воздухе? - спросила девушка. - У вас нет спиндиззи? - удивился Амальфи. - Но когда-то они у вас наверняка были, иначе вы не смогли бы добраться сюда с Земли. - Секрет межзвездных полетов был утерян почти сто лет назад. У нас в музее все еще хранится тот корабль, на котором сюда прилетели наши предки. Однако устройство его двигателя для нас загадка. Нам кажется, что он просто неработоспособен. Амальфи задумался: "Почти век? И предполагается, что это большой срок? Неужели у жителей Утопии нет и антинекротиков тоже? Но ведь считалось, что аскомицин был открыт более чем за полвека до исхода гамильтонианцев? Любопытно... Хэзлтон опять улыбнулся: - Мы готовы продемонстрировать вам возможности спиндиззи. Для нас это не секрет, мы готовы вам все объяснить. Нам же необходимы провиант и сырье. Прежде всего, нефть. Есть она у вас? Девушка кивнула. - Утопия очень богата нефтью. Самим нам она не нужна уже почти двадцать пять лет, с тех пор как мы заново открыли молярную валентность. Амальфи снова насторожился. Утопия потеряла секрет спиндиззи и антинекротиков - но в то же время они владели чем-то, названным молярной валентностью. Этот термин говорил сам за себя: если эти люди смогли преодолеть межмолекулярную связь и устранить влияние взаимного притяжения взаимодействующих поверхностей, то нужды в механических смазочных веществах типа масел у них больше не было. Жители Утопии считают, что они сделали открытие повторно - это даже к лучшему. - Мы, в свою очередь, примем все, что вы сможете дать нам, - продолжала девушка. Она вдруг поникла как-то, несмотря на цветущую молодость. - Всю жизнь мы сражаемся с этими хрунтанскими варварами и ждем, когда, наконец, придет помощь с Земли. И вот пришли земляне, и оказывается, что они собираются уничтожить и нас, и наших врагов! Видимо, произошли какие-то огромные перемены. - Дело тут не в изменениях, - спокойно вставил Хэзлтон, - а в том, что сами вы остались прежними. Улетев с Земли, мы словно отправились в путешествие во времени: расстояния планет от Земли вполне можно было бы откалибровать по годам. Звезды, удаленные от Земли, как ваша, являются историческими тихими заводями. И когда сталкиваются исторические периоды, как, например, ваша гамильтонианская эра и эра Хрунтанской Империи, возникают осложнения. Обе культуры как бы замораживают друг друга, на время конфликта их развитие прекращается. А когда история все же наверстывает свое, возникает естественный шок. - Я хочу затронуть практический вопрос, - сказал Амальфи. - Мы предпочли бы самостоятельно выбрать место приземления. Если возможно заранее отправить на вашу планету специалистов, они найдут для нас логово. - Логово? - Рудный участок. Я надеюсь, нам это будет разрешено? - Не знаю, - неопределенно произнесла девушка. - У нас не хватает металлов, особенно стали. Мы вынуждены использовать любой лом... - Железом и сталью мы практически не пользуемся, - заверил ее Амальфи. - Мы регенерируем все свои отходы, а кроме того, сталь служит очень долго. Нам нужен германий и некоторые другие редкоземельные металлы. Они используются в приборах. У вас, наверное, много этого сырья. Амальфи не стал упоминать о том, что германий служит основой современной универсальной валюты. Сказанное соответствовало действительности. В отношениях с другими планетами приходилось скрывать некоторые факты - пусть они станут известны после того, как город покинет планету. - Можно воспользоваться вашим телефоном? - попросила девушка. Амальфи отошел от стола, но, видя, как девушка беспомощно возится с ручками управления видеокамерой, вернулся, чтобы помочь ей. Спустя мгновение она коротко изложила суть беседы командиру с Утопии. "Понимают ли хрунтане английский?" - подумал Амальфи. Его не особенно волновало, что этот разговор будет подслушан. Да и вряд ли это возможно: гигантская планета сама по себе является прекрасным глушителем, ведь жители Утопии пользовались не ультрафонами или коммуникаторами Дирака, а обычным радио. А вот услышано ли и понято хрунтанами предупреждение, посланное городу Земной полицией, было исключительно важно - от этого зависела эффективность плана Хэзлтона. Это обстоятельство необходимо выяснить как можно ненавязчивее. Наверное, столь же разумно будет резко ограничить передачу технической информации из города. Вряд ли полиция будет довольна, если гамильтонианцы или хрунтане заимеют массу бластеров Бете, полевых бомб, чего-нибудь еще из современного арсенала (или того, что можно было считать современным, когда город имел возможность обновить информацию в последний раз, около столетия тому назад). У полицейских не возникнет сомнений в том, кого следует винить. Однако, приятно сознавать, что никто в Городе не знал, по крайней мере, как построить Прерыватель. Неожиданно перед мысленным взором Амальфи встала ужасающая картина: толпа хрунтанских варваров покидает эту звездную систему на кораблях со спиндиззи, расчищая дорогу для триумфа архаичной цивилизации, сметая на своем пути звезды и планеты. - Все согласовано, - сказала девушка. - Капитан Сэвэдж предложил вашим специалистам лететь в моей шлюпке: это позволит сэкономить время. У вас кто-нибудь разбирается в межзвездных двигателях? - Я сам поеду, - встрепенулся Хэзлтон. - Я знаком со спиндиззи не хуже любого специалиста. - Не может быть и речи, Марк. Ты мне нужен здесь. С этой задачей справится любой. Можем послать этого Уэбстера, дадим ему шанс покинуть Город еще до того, как сядем сами. Амальфи быстро сказал несколько слов в свободный микрофон. - Ну вот. Леди, наши люди будут ждать вас возле шлюпки. Если капитан Сэвэдж позвонит ровно через неделю, считая от сегодняшнего дня, и сообщит, где нам можно опуститься на Утопии, мы примем официальное предложение и отойдем от этой газовой планеты. После того, как посланница Утопии ушла, воцарилось долгое молчание. Наконец, Амальфи медленно произнес: - Марк, мне кажется, в нашем Городе вполне достаточно женщин. Хэзлтон густо покраснел. - Прошу прощения, босс. Слова вырвались у меня непроизвольно. И все же мне кажется, мы можем для них что-нибудь сделать. Хрунтанская Империя была довольно отвратительным государством, если память меня не обманывает. - Нас это не касается, - резко оборвал его Амальфи. Ему не хотелось применять к Хэзлтону всю полноту своей власти: управляющий городом был для Амальфи почти как сын. Собственного сына, находясь на посту мэра, он иметь не мог, поскольку законы городов-бродяг включали весьма сложные охранные статьи против возможности основания династии. Только Амальфи знал, как часто авантюрный ум молодого человека приводил того к опасной черте возможного смещения, а то и расстрела Отцами Города. И ситуация, подобная этой, являлась весьма важной для выживания города. - Послушай, Марк. Мы не можем позволить себе иметь симпатии. Мы же бродяги. Ну кто для нас эти гамильтонианцы? Они и сами-то не понимают, кто они такие. Минуту назад я подумал о том, какая катастрофа могла бы произойти, если бы хрунтане завладели прерывателем или другим подобным оружием и начали шантажировать всех, чтобы реанимировать старую империю. Но разве ты не видишь, что _с_е_г_о_д_н_я_ и возрождение гамильтонианизма - ничуть не лучше. Я признаю, внешне может казаться, что смириться с этим было бы, наверное, легче, чем с новой Хрунтанской тиранией, но с исторических позиций это имело бы одинаково катастрофические последствия. Эти планеты сражаются друг с другом, защищая идеи, которые утратили свое значение полтысячелетия назад. Сегодня они обе одинаково НЕПРИЕМЛЕМЫ. Амальфи перевел дух, извлек изо рта пережеванную сигару и принялся с удивлением рассматривать ее. - Я понял, что должен прочитать тебе нотацию, когда увидел, что эта девушка лишает тебя возможности правильно оценить события. Я всегда считал, что ты лучший морфолог из всех, с кем мне приходилось работать, а любой городской управляющий должен быть отличным морфологом. Если бы сексуальное влечение не ослепило тебя, ты наверняка заметил бы, что эти люди - просто жертвы псевдоморфоза. Их культуры мертвы и приближаются к распаду, хотя и те и другие считают это возрождением. - Полицейские, кажется, относятся к этому иначе, - безразлично произнес Хэзлтон. - А как же еще? Они не разделяют нашу точку зрения. Я же говорю с тобой не как полицейский. Я пытаюсь рассуждать как бродяга. Ну какой смысл тебе, бродяге, ввязываться в эту мелочную вражду из-за владений? Смотри, Марк, как бы тебе не оказаться на Земле или не лишиться жизни, что, впрочем, почти одно и то же. Амальфи снова замолчал. Красноречие было ему не свойственно, и чувствовалось, что он немного смущен. Он бросил на управляющего быстрый взгляд и увидел, что тот уже погрузился в обычную замкнутость. Не в первый раз Амальфи почувствовал, как на него накатывается привычное одиночество. Хэзлтон уже не слушал его. Когда город, наконец, направился на Утопию, сражение было в разгаре. Планета Хрунтан, пропитанная военным духом и подчиненная строгой воинской дисциплине, распространявшейся на мельчайшие детали повседневной жизни, не стала дожидаться, пока полиция Земли окружит ее. Корабли Хрунтана, хотя и имели примерно такую же конструкцию, как и корабли Утопии, сражались с отчаянной яростью; управляли ими опытные пилоты, которых мало заботили тонкие переживания о непреходящей ценности человеческой жизни. Вряд ли можно было сомневаться в том, за кем останется победа в этой войне. Полиция Земли не выражала по этому поводу особой радости. Из города сражения видно не было. Планета Хрунтан находилась в этот момент под углом почти в сорок градусов к Утопии. Постоянное увеличение расстояния между двумя планетами послужило основой для решения Хэзлтона сделать быструю посадку. Именно Хэзлтон распорядился выслать прокси - управляемые ракеты около пяти метров в длину, которые незамеченными повисли на окраинах поля битвы и наблюдали за ней алчными телевизионными глазами. Это был поучительный воздушный бой. Подразделения полицейских уже несколько десятилетий не принимали участия в крупных сражениях, да и вообще немногим землянам приходилось сталкиваться с чем-то более серьезным, лишь с мелкой перебранкой. Хрунтане, сильно отстававшие в технологии, имели богатый военный опыт и значительно преуспели в тактике. Они оттеснили противника в район минных полей и навязали ему сражение там - это напоминало свалку внутри раскаленного очага. Правда, хрунтане, установившие мины, знали в этом очаге самые горячие места. Потери их были велики - в соотношении почти пять к одному, но и численность войск была огромна. Естественно, что офицеры, не заботящиеся о собственной жизни, мало ценили жизни своих подчиненных. Прошло совсем немного времени, и Хэзлтону пришлось выключить экран и приказать О'Брайену отозвать прокси. Бойня носила столь жестокий характер, что даже наблюдать за ней было тяжело. Самый закоренелый убийца рехнулся бы, глядя, как люди пытались потушить пламя, бросаясь в него. Город направился к Утопии. Передовые наблюдатели полиции сразу же сообщили об этом, их сводки были слышны в городском коммуникационном центре. Можно было не сомневаться, что когда сражение закончится, полиция вытащит эту информацию на божий свет и должным образом отреагирует. Но сейчас, в разгар сражения, полицейским некогда было разбираться с городом. Оставалось только надеяться, что когда они, наконец, освободятся, город будет уже далеко. Вопрос, каким образом Утопии удавалось противостоять натиску Хрунтан в течение почти ста лет, оставался загадкой. После приземления Города на поверхность Утопии загадка эта стала еще более необъяснимой. Планета погибала от радиации. Никаких поселений на ней не было - только добела раскаленные озера на месте бывших городов. Один из материков вообще оказался безжизненным. В дневное время радиоактивность опускалась ниже опасного уровня, ночью же, когда обычное падение температуры воздуха приводило к естественному повышению содержания радона, - это явление было характерно для всех подобных Земле планет - дышать было опасно. Утопия на протяжении семидесяти лет подвергалась бомбардировке атомными бомбами и забрасывалась канистрами с радиоактивной пылью. Противостояние планет наблюдалось только раз в двенадцать лет, иначе к настоящему времени даже подземная жизнь стала бы невозможной. - Как вам удалось противостоять хрунтанам? - спросил Амальфи. - Эти ребята умеют воевать. Если они оказывают такое сопротивление полиции, вас-то они вообще должны были бы размазать по поверхности. Капитан Сэвэдж, не очень уверенно чувствующий себя на городской колокольне, щурясь от яркого солнца, попытался улыбнуться. - Нам известны все их уловки. Уверяю вас, они - прекрасные стратеги, но в некоторых отношениях совершенно лишены воображения. И это, я думаю, вполне закономерно: инициатива у них не поощряется. - Он беспокойно пошевелился. - Вы собираетесь оставить город здесь, на открытом месте? И ночью тоже? - Да. Сомневаюсь, что хрунтане нападут на нас. Они слишком заняты, а кроме того, наверное знают, что полиция нас не любит, и вряд ли сочтут нас своими врагами. Что касается воздуха, то мы будем поддерживать поле, образуемое спиндиззи, на уровне двух процентов от максимума. Никто его не заметит, но этого достаточно, чтобы противодействовать проникновению воздуха планеты в город. - Не могу сказать, что мне это понятно, - ответил Сэвэдж. - Однако, не сомневаюсь, что вам хорошо известны собственные возможности. Должен признаться, мэр Амальфи, что ваш город для нас полная загадка. Как он живет? Почему полиция против вас? Вы что, ссыльные? - Нет, - попытался разъяснить Амальфи. - И нельзя сказать, что полиция против именно нас. Просто мы находимся в самом низу социальной лестницы. Мы - рабочие-мигранты, межзвездные бродяги и кочевники. Полиция обязана защищать нас точно так же, как и всех остальных граждан. Однако, мобильность делает нас в их глазах потенциальными преступниками, потому-то они и наблюдают за нами. Суммарным комментарием Сэвэджа на все вышесказанное стала лишь одна печальная фраза, которую Амальфи начал воспринимать как лозунг Утопии. - Все так сильно изменилось, - произнес офицер. - Вам следовало бы положить эти слова на музыку, - пошутил Амальфи. - И все-таки мне не понятно, каким образом вы протянули так долго. Неужели они ни разу не нападали на вас? - Постоянно, - ответил Сэвэдж. В его мрачном голосе звучала гордость. - Но вы же видите, как мы живем. Каждый раз мы либо отбивались от них, либо, в крайнем случае, прятались так, что нас невозможно было найти. Да и сами хрунтане довели нашу планету до такого состояния, что жить здесь практически невозможно. Многие десанты стали жертвой последствий их собственных бомбардировок. - И все же... - Это психология толпы, - продолжал Сэвэдж. - И мы, и они изучаем эту науку, только у нас она развивается в другом направлении. Если сочетать ее с искусной хитростью, она может стать грозным оружием. До сих пор с помощью фиктивных объектов, создания искусственных погодных условий и областей мнимой радиоактивности нам удавалось вынудить хрунтан разбивать свои лагеря в тех местах, которые выбрали мы сами. Это что-то вроде шахмат: игрок заставляет противника занять такую позицию, в которой сам в полной безопасности, и с минимальными усилиями может победить его. Капитан заморгал, глядя на солнце и покусывая нижнюю губу. Затем он добавил: - Есть и еще один фактор. Это свобода. У нас она есть, а у хрунтан - нет. Они защищают систему, которая аскетична по своей природе, которая очень мало может предложить отдельному человеку, даже в случае своего торжества. Утопия же защищает такую систему, которая дает каждому из нас неоценимую награду - саму свободу. Именно в этом и состоит различие между нами. У нас гораздо больше стимулов сражаться. - О, свобода, - произнес Амальфи. - Да, думаю, это великая вещь. И все же это давняя проблема. Никто не свободен полностью. Наш город по существу республиканский, хотя на первый взгляд такое утверждение может показаться странным. В некотором смысле нас даже можно назвать последователями Гамильтона. Но мы не свободны и никогда не сможем освободиться от тех требований, которые предъявляет к нам то окружение, в котором мы находимся. Что же касается будто бы увеличения эффективности ведения боевых действий, то я в этом сильно сомневаюсь. Ваш народ никак нельзя назвать свободным. С политической точки зрения экономика военного времени имеет тенденцию переходить в диктатуру. Именно это и погубило Западную цивилизацию на Земле. Ваш народ сражается сегодня за тот кусок мяса, который будет иметь завтра. Но и хрунтане делают то же самое. Различие между вами существует лишь как некая потенциальная перспектива, но что же это за различие, если сегодня между вами фактически нет разницы. - Вас голыми руками не возьмешь, - сказал Сэвэдж, поднимаясь. - Думаю, теперь я понимаю, почему вы не можете понять этот аспект нашей истории. У вас нет никаких привязанностей, никакой веры. Ну что ж, придется вам извинить нас. Мы не можем себе позволить придерживаться строгой логики. Капитан начал спускаться по лестнице, неестественно расправив плечи. Амальфи с печальной улыбкой провожал его взглядом. Молодой человек казался ему персонажем исторической пьесы. Хотя даже самого странного героя театральной постановки все-таки можно понять. Но Сэвэдж имел несчастье быть совершенно реальным. Амальфи вспомнил вдруг о Хэзлтоне. Где он все это время находится? Прошло уже несколько часов с тех пор, как под прикрытием остроумного, но явно надуманного предлога он удалился куда-то с посланницей Утопии. Амальфи любил работать в одиночестве, но ведь существует и срочная работа, связанная с управлением городским хозяйством, которую мэр просто не может выполнять эффективно. Кроме того, Хэзлтон мог поставить город в невыгодное положение. Амальфи прошел в свой кабинет и связался с Коммуникационным центром. Хэзлтон ничего туда не сообщал. Амальфи, ворча, приступил к решению проблем жизни города, из-за которых, собственно, город и поднялся в воздух. Его волновало отсутствие официального рабочего контракта с Утопией, что противоречило правилам. Если Утопия повернется к ним спиной - а планеты, менталитет которых определялся устаревшими идеалами, поступали так довольно часто, - то воздействовать на нее на основе законов Земли будет делом совершенно бесполезным. Люди, жизнь которых подчинена какой-то высокой цели, быстро находили оправдание ее достижения любыми средствами. И город, являвшийся ничем иным, как средством, конкретным и видимым, давно уже научился сторониться коротких путей. Судя по всему, Хэзлтон предпринял попытку где-то опробовать подобный "короткий путь". Амальфи оставалось только надеяться, что и сам Хэзлтон, и город уцелеют. Полиция Земли, как и Амальфи, не стала дожидаться возвращения Хэзлтона сложа руки. Амальфи был немного удивлен тем, как быстро она сумела перегруппировать и укрепить свои силы. Несомненно, ее материально-техническое снабжение стало значительно эффективнее с тех пор, как жители города имели с ней дело в последний раз. В небе сверкали искры: корабли полиции один за другим отправлялись к планете Хрунтан. Плохо... Амальфи предполагал, что у города будет по крайней мере несколько месяцев на Утопии для пополнения запасов продовольствия, прежде чем, в соответствии с планом Хэзлтона, они направятся на планету Хрунтан. Становилось ясно, что к этому времени хрунтанский мир будет находиться в полной блокаде. Мэр немедленно подал сигнал предупредительной тревоги. Слабое сопротивление, оказываемое спиндиззи воздействию атмосферы Утопии, превратилось в сплошную непроницаемую стену. Спиндиззи завыли, переходя на максимальный режим, который могли выдерживать, не нарушая гравитационного поля между Городом и Утопией. По периметру этого еще недавно невидимого поля редкие вспышки поляризации перешли в сплошное свечение. Силовое поле делалось все сильнее, внутри него становилось темно: лишь невидимые для человеческого глаза лучи могли проникнуть сквозь него. Для наблюдателей Утопии город вдруг окрасился в темно-красный цвет и стал пугающе неразличимым. Немедленно начались звонки отовсюду, но Амальфи не обращал на них внимания. Пульт управления полетом в его кабинете - уменьшенный в размерах аналог главного пульта, расположенного в башне управления, - светился от беспрерывно поступающих сигналов тревоги; все динамики одновременно требовали объяснений. - Господин мэр, мы только что внедрились в большой пласт глины, в нем полно сланцев, пригодных для получения технического масла... - Укладывайте все, что успели достать и закрепите получше. - Амальфи! Как мы сможем получить торий из... - Возвращайтесь в город. Немедленно оставьте месторождение! - Коммуникационный центр. От мистера Хэзлтона по-прежнему никаких сведений... - Не прекращайте попыток. - Вызываем летающий город! У вас что-то случилось? Вызываем летающий... Амальфи вырубил все динамики, резким жестом ударив по выключателю. - Вы что, думаете, мы тут останемся навсегда? Приготовиться! Спиндиззи громко выли. Искры от кораблей, бросившихся на штурм планеты Хрунта, становились все ярче. Скоро захват этой планеты станет свершившимся фактом. - Эй, на Сорок второй улице, давайте поживее! Что вы там делаете? Чай кипятите? У вас осталось девяносто секунд, чтобы вывести двигатель на предстартовый уровень! - Старт? Господин мэр, на это требуется по крайней мере четыре минуты... - Вы смеетесь надо мной, как мне кажется. Мертвецы же - не смеются. Ш_е_в_е_л_и_т_е_с_ь_! - В_ы_з_ы_в_а_е_м _л_е_т_а_ю_щ_и_й _г_о_р_о_д_... Искры пылали по всему небу. Между ними, словно капля воды, металась светлой точкой планета Хрунтан. Подрагивая, она сливалась с общим свечением. Джейк из Астрономического отдела добавил свой голос к хору непрекращающихся жалоб. - Т_р_и_д_ц_а_т_ь _с_е_к_у_н_д_, - произнес Амальфи. Из громкоговорителя, непрерывно передающего запросы озадаченной и напуганной Утопии, холодно прозвучал голос Хэзлтона: - Амальфи, ты сошел с ума? - Нет, - ответил тот. - Это твой план, Марк. Я просто выполняю его. Д_в_а_д_ц_а_т_ь _п_я_т_ь _с_е_к_у_н_д_. - Я прошу не за себя. Мне здесь нравится. Я нашел здесь, как мне кажется то, чего у города нет. Городу это нужно... - Ты что, тоже хочешь уйти? - Нет, клянусь, нет, - ответил Хэзлтон. - Я не об этом прошу. Но если мне суждено покинуть вас, то я предпочитаю остаться здесь... Короткий приступ тошноты скрутил тело Амальфи. Ничего эмоционального - нет, ничего связанного с Хэзлтоном. Амальфи с трудом успел доковылять до маленького умывальника - и его вырвало. Вероятно, кто-то из операторов спиндиззи перестарался. Хэзлтон продолжал говорить, но Амальфи вряд ли мог услышать его. Время, словно смеясь над ним, летело вперед. - Д_е_с_я_т_ь _с_е_к_у_н_д_, - с запозданием выдохнул Амальфи. - Амальфи, выслушай меня! - Марк, - сказал Амальфи, борясь с удушьем, - Марк, у меня нет времени. Ты сделал свой выбор. Я... пять секунд... не могу ничего сделать. Если тебе там нравится, оставайся. Желаю тебе всего хорошего, поверь мне. Сейчас я должен думать о... Стрелки часов сплелись, словно благочестиво сложенные руки. - ...городе... - Амальфи... - В_з_л_е_т_а_е_м_! Город взмыл в небо. Искры бешено крутились вокруг него. 2. ГОРТ Обычно ходом полета управлял Хэзлтон. В его отсутствие - чего, правда, еще не случалось - эту функцию должен был выполнять молодой человек по имени Кэррел. Сам Амальфи редко брался за ручки управления. Исключение составляли ситуации, когда нельзя было полностью положиться на показания приборов. Пройти мимо кораблей землян, установивших блокаду планеты Хрунтан, было не так уж просто, особенно для такого неопытного пилота как Кэррел. Но Амальфи это не особенно заботило. Он сидел в своем кабинете, наблюдая за экранами. Вокруг все было окутано туманом, и Амальфи думал о том, когда же, наконец, опять потеплеет. Плиты, уложенные на полу комнаты, излучали тепло, но и это не помогало. Амальфи чувствовал себя замерзшим и опустошенным. - Вызываем город-Бродягу, - грубо рявкнул ультрафон. - Вы уже получили одно предупреждение. Платите штраф и убирайтесь отсюда, иначе мы займемся вами всерьез. Амальфи неохотно перебросил выключатель. - Мы не можем этого сделать, - безразлично произнес он. - Что? - спросил полицейский. - Меня не проведешь. Вы находитесь в зоне боевых действий и в нарушение приказа "Покинуть" уже побывали на Утопии. Платите штраф и убирайтесь, иначе пожалеете. - Мы не можем, - сказал Амальфи. - Разберемся... Что же вам мешает? - Мы подписали контракт с хрунтанами. Наступило продолжительное, гнетущее молчание. Наконец с полицейского корабля донеслось: - Ну и шустрые вы. Хорошо, предъявите контракт. Полагаю, вы догадываетесь, что мы скоро взорвем Хрунтан и от него останется лишь один туман. - Да. - Прекрасно. Ну что ж, плюхайтесь, если у вас есть контракт. Если вы действительно связались с ними, значит, вы еще глупее, чем мы думали. И смотрите, не улепетывайте раньше, чем кончится оговоренный срок. Если успеете взлететь до того, как мы уничтожим планету, не забудьте заплатить штраф. Не успеете - нам останется только поздравить вас с избавлением от страданий. Амальфи натянуто улыбнулся. - Благодарю, - произнес он, - мы вас тоже любим, вы такие милые простаки. Ультрафон потрещал еще немного и затих. В этом заключительном потрескивании Амальфи расслышал какое-то разочарование. Полиция Земли официально признает статус городов-бродяг, жители которых считались рабочими-мигрантами, хотя меж собой полицейские открыто именовали их не иначе как взломщиками, рвущимися во владения полиции. Возможность сокрушить один из городов представлялась полицейским не так часто и неизменно воспринималась ими как приятное развлечение. На сей раз перед ними неожиданно возникло препятствие - у города был контракт с Хрунтаном на добычу ванадия. Амальфи уже подумывал о том, как вести себя с властями Хрунтана. Предстояло реализовать предпоследнюю и наиболее тонкую часть плана Хэзлтона, но после того, как тот покинул город, Амальфи нужно было выполнять задуманное самому. Если на Утопии услышали сообщения о контракте с планетой, то Хэзлтон, наверно, сейчас в очень сложном положении. Амальфи старался не думать об этом. Первоначальный план не подразумевал подписания контракта ни с одной из планет. Не будучи связанными никакими официальными обязательствами, город в любой момент мог отказаться от работы и, улетев, по-прежнему пользоваться всей свободой безработных. Но сохранить такое положение не удалось. Быстрота, с которой полиция наращивала свои силы, исключала даже мысль о том, чтобы приблизиться к планете Хрунтан без какого-то надежного прикрытия. Пребывание города на Утопии позволило ему хотя бы частично решить основную задачу. Цистерны с маслом были заполнены по крайней мере наполовину, а запас валюты значительно увеличился, хотя и нельзя было сказать, что им удалось до отказа набить себе карманы. Оставалось еще позаботиться о запасах редкоземельных металлов и элементов, используемых в двигательных установках. Добыча и обогащение этих материалов требовали длительного цикла, а на Хрунтане для этого понадобится еще больше времени, чем на Утопии, поскольку, находясь дальше от солнца, эта планета имела меньшие запасы тяжелых элементов. Но делать было нечего. Оставаясь на Утопии в то время как полиция захватывала Хрунтан - или "объединяла", как официально это называлось на Земле, - город оказался бы полностью во власти земного воинства. Даже в самом лучшем случае все равно не удалось бы покинуть это созвездие, не заплатив штраф за нарушение законов, установленных для бродяг, а Амальфи ни при каких обстоятельствах не хотел расставаться с деньгами, заработанными с таким трудом. Даже сейчас, после того как запасы валюты были пополнены, это могло бы привести к банкротству, поскольку в последнее время работу удавалось найти крайне редко. Селектор внутренней связи уже давно звенел, пытаясь привлечь к себе внимание. Когда же, наконец, мэр ответил на вызов, он услышал: - Говорит сержант Андерсон. У нас еще посетители. - Да, - сказал Амальфи. - Это, наверно, делегация Хрунтана. Пошлите их сюда. Ожидая гостей и мрачно пожевывая сигару, Амальфи еще раз бегло просмотрел текст контракта. Он был довольно стандартным и предусматривал оплату германием или "эквивалентом" - по очень низкой цене, что способствовало его вызову и предотвращало хождение на Утопии. Контракт согласовали по ультрафону - обладание устройствами связи, основанными на принципе жестких лучей, само по себе ставило Хрунтан на современный уровень развития. Какую работу должен выполнить город - этот момент в контракте не был уточнен. В глубине души Амальфи надеялся, что когда дело дойдет до необходимости конкретизировать этот пункт, хрунтане пойдут на попятную. Звонок прозвучал еще раз, и Амальфи нажал кнопку, открывающую дверь. Но уже в следующее мгновение он усомнился, что поступил мудро: уж очень делегация Хрунтана походила на группу десантников, брошенных на захват противника. Сперва появилась дюжина солдат, одетых в обтягивающие кожаные бриджи, блестящие, с ярко-красной эмблемой, изображающей солнце, кирасы и ярко-красные шлемы. Разбившись на шестерки, они тут же встали на стражу у дверей с оружием наперевес; их ружья, по всей видимости, были сконструированы по аналогии с мезотронным ружьем Каммермана. Из-за рядов появился, словно высеченный из золота, гигант, сопровождаемый двумя рослыми и стройными, как пальмы, мужчинами. Одеяние пришельца украшали золотые полосы, и кираса, и шлем также сияли благородным блеском. Его лицо, покрытое глубоким бронзово-золотым загаром, украшали светлая золотистая борода и пышные ниспадающие усы. В целом вид гостя производил потрясающее впечатление. Он резко произнес какие-то два слова; солдаты застучали по полу каблуками тяжелых башмаков и прикладами ружей. Амальфи, вздрогнув от неожиданности, поднялся. - Мы, - произнес золотой гигант, - Маркграф Хазка, Вице-Регент Графства Горт, входящего во владения его Вечного Преосвященства Арпада Хрунтана, Императора Космоса. - О, - моргая, выдавил Амальфи. - Меня зовут Амальфи. Я - мэр города. Не хотите ли вы присесть? Маркграф выразил согласие и сел. Солдаты невозмутимо и вместе с тем напряженно следили за происходящим, а два спутника-гиганта, очевидно, представители местной знати, застыли в торжественных позах позади кресла Маркграфа. Амальфи, подавив вздох облегчения, устроился за своим столом. - Вы, вероятно, пришли обсудить условия контракта. - Именно так. Нам доложили, что вы общались с этим сбродом на второй планете. - Это была аварийная посадка, - парировал Амальфи. - Не сомневаюсь, - сухо заметил Маркграф. - Нас не интересует, что делают гамильтонианцы. Как только мы отобьемся от пришельцев с загнивающей Земли, население этой планеты пополнит число наших рабов. Но пока мы могли бы найти вам применение; все враги Земли должны быть нашими друзьями. - Логично, - сказал Амальфи. - Интересно, что мы можем сделать для вас? У нас есть различное оборудование... - Сначала обсудим условия оплаты, - прервал его Маркграф. Он встал и принялся огромными шагами ходить по комнате. Золотой плащ развевался за его спиной. - Германием мы платить не будем: все, что у нас есть, необходимо нам самим для изготовления транзисторов. В контракте сказано об оплате эквивалентным количеством других ресурсов. Что вы считаете эквивалентом германия? Удивительно, как быстро испарились царственные манеры гиганта, когда дело дошло до открытого торга. Амальфи осторожно спросил: - Может быть, вы позволите нам добывать германий самим?.. - Вы думаете, ресурсы нашей планеты беспредельны? Предложите какой-нибудь эквивалент, а не обходной маневр, чтобы не платить металлом! - Тогда, может быть, какое-то оборудование? - предложил Амальфи. - Или наши технологические достижения? О цене можно договориться. Например, что вы используете в качестве смазочных материалов? Большие глаза Маркграфа заблестели. - Ах! - тихо воскликнул он. - Значит, вы тоже раскрыли тайну фрикционных полей. Мы долго искали решение этой загадки, но пока не можем ничего сделать: механизмы по-прежнему плавятся. А землянам известен этот секрет? - Нет. - Так вы все узнали от гамильтонианцев? Ну что ж, прекрасно. Оба вельможи, сопровождавшие гиганта, злобно усмехнулись. - Тогда нечего тут больше рассуждать о взаимно приемлемых вариантах, - Маркграф сделал жест рукой в сторону своих солдат. Амальфи увидел, что те незамедлительно направили на него свои ружья. - В чем дело? - запротестовал он. - Вы окружены. - Хазка произнес эти слова с волчьей яростью. - Если каким-то чудом вы сбежите от нас, все равно среди землян вам долго не протянуть. Позовите своих специалистов и прикажите им подготовиться к демонстрации фрикционного механизма генератора. Кроме того, приготовьтесь к посадке. Конкретные инструкции получите от графа Нандора. Маркграф направился к двери, солдаты почтительно расступились. Едва Амальфи протянул руку, чтобы нажать кнопку и выпустить пришельца из кабинета, тот резко повернулся к нему и прорычал: "И не пытайтесь подать сигнал тревоги. В город уже высадилась дюжина десантных отрядов, к тому же на вас направлены орудия четырех крейсеров". - Вы полагаете, что сможете вырвать у нас техническую информацию силой? - спросил Амальфи. - Конечно, - ответил гигант, злобно сверкая глазами. - В этом деле у нас богатый опыт. Кэррел, протеже Хэзлтона, оказался очень хорошим лектором и чувствовал себя весьма уверенно в окружении варварского великолепия зала совещаний Маркграфа. К тому же здесь была прекрасная акустика. Он развесил схемы, прикрепив их к занавесям, пристроил доску на подлокотники огромного кресла, в котором, видимо, обычно восседал Маркграф. Рука выводила четкие символы, резко скрипел мел под сводами просторного помещения. Маркграф ушел раньше. Его терпения не хватило и на пять минут доклада. Граф Нандор пока еще держался. На лице его было написано страдание человека, которого принуждают заниматься какой-то грязной работой. Подобный вид имели и остальные четверо или пятеро вельмож. Трое из них без умолку болтали, отпуская приглушенные смешки, а то и прерывая рассказ Кэррела хриплым смехом. Еще несколько человек, разодетые словно павлины, видимо, занимали более низкое положение в иерархии Хрунтана. Они сидели молча, внимательно слушали, насупившись, и напоминали вдохновенных актеров, изображающих глубокомыслие. "Этого достаточно, чтобы уяснить аналогию между энергией связи в атомах и молекулах, - размеренно говорил Кэррел. - Гамильтонианцы, - он заметил, что это слово раздражает высокопарных слушателей, и частенько вставлял его, - гамильтонианцы показали, что энергия внутренней связи не только обуславливает такие явления как сцепление, прилипание и трение, но также подчиняется таким взаимосвязям, которые адекватны свойствам валентности". Изображение внимательности со стороны вельмож напоминало глупый фарс. "Явление молярной валентности, как метко назвали его гамильтонианцы, усиливается благодаря возникновению фрикционных полей, которые они научились использовать аналогично тому, как применяется эффект ионизации. Внешние слои молекул двух прилегающих друг к другу поверхностей в этом поле приходят в состояние динамического равновесия. Молекулы непрерывно и быстро перемещаются, не нарушая статус-кво. Между двумя грубыми, необработанными поверхностями как бы образуется идеально ровная плоскость. Очевидно, что подобное равновесное состояние ни в коем случае не устраняет действия упомянутых сил связывания, и что трение до некоторой степени сохраняется. Однако, величина силы сопротивления составляет не более десятой части от той, которую можно достичь даже в самых совершенных системах простой смазки". Вельможи дружно закивали. Амальфи больше не обращал на них внимания: его волновала реакция технических специалистов Хрунтана. Их была ровно дюжина. Маркграф, видимо, был сильно привержен к этому числу. Четверо из них казались робкими и застенчивыми. Они были явно напуганы и относились к Кэррелу с нескрываемым уважением. Они честно записывали каждое произнесенное слово, не пропуская даже шуток по поводу гамильтонианцев, которые Кэррел довольно часто позволял себе. Остальные, за исключением одного, были хорошо одеты и сидели с каменными лицами, не обращая внимания на вельмож. Никаких записей они не вели. Люди этого типа всегда составляли часть любого варварского общества: ученые-руководители, директора, абсолютно преданные режиму, совершенно уверенные, что успех зависит только от них, и уже зараженные аристократическим вирусом; всю грязную работу по проведению сложных лабораторных экспериментов они обычно сваливают на подчиненных. Несомненно, некоторые из них своими высокими постами были обязаны умению плести интриги не в меньшей степени, чем своим способностям к научной деятельности. Однако, один человек резко выделялся среди остальных. Он был высок ростом и худощав, редковолос. Лицо его, когда он слушал Кэррела, светилось неподдельным воодушевлением. Амальфи хорошо знал этот тип людей - цепкий, живой ум, абсолютное безразличие к политике. Таких людей совершенно не волнует, кто стоит у власти, лишь бы у них было необходимое научное оборудование и свобода действий. Правящий режим обычно терпел подобных чудаков, извлекая выгоды из их продуктивной работы и постоянно держа их под подозрением. Амальфи не сомневался, что только этот человек способен по сказанному Кэррелом догадаться, о чем тот умолчал. - Есть какие-нибудь вопросы? - спросил Кэррел. Специалисты задали ему несколько вопросов. В основном они были недостаточно четкими, чувствовалось, что поняли слушатели очень мало, "как вы делаете это, как подсоединяете то?" Проницательный человек вряд ли бы позволил ввести себя в заблуждение подобным образом. Кэррел подробно отвечал. Группа начальников с каменными лицами покинула помещение. За ними последовали вельможи - они просидели ровно столько, сколько было нужно, чтобы не выдать своей некомпетентности. Ученый, а Амальфи ни секунды не сомневался, что человек этот был высококлассным ученым, - остался и вступил с Кэррелом в жаркий спор по поводу его математических выкладок. Он, совершенно естественно и не допуская, что может быть как-то иначе, держался с Кэррелом на равных. Видя, что Кэррел порой попадает в затруднение, Амальфи отозвал его в угол. Задумчиво почесывая нос, ученый ушел, пряча в карман листок, на котором в ходе доклада сделал несколько пометок. Кэррел проводил его взглядом. - Этого парня, сэр, долго водить за нос мне не удастся, - сказал он. - Можете мне поверить, мозги у него на месте. Дайте ему пару дней, и он сам дойдет до всего. Я знаю таких: сегодня ночью он не заснет, будет обдумывать все, что услышал. - Не сомневаюсь, - ответил Амальфи. - Мне также хорошо известно, что здесь полно подслушивающих устройств, варвары без этого никогда не обходятся. Молись, чтобы эти твои слова не были услышаны. А сейчас пошли. Пока они не добрались до города и не сели в такси, Амальфи хранил молчание. Наконец, он сказал: - Кэррел, следует быть более осторожным в общении с чужаками. Тебе еще не хватает опыта. Вне города даже мне никогда не говори ничего такого, что свидетельствовало бы о твоей роли. Насчет же этого ученого я с тобой не согласен. Я наблюдал за ним. Увы, теперь вы знакомы, так что я не могу использовать тебя для его нейтрализации. Подумай, есть ли среди вашей группы кто-нибудь из тех, кто работал на Марка, но кто не выходил из города с тех пор, как мы сели в Горте? Нужен опытный человек. - Конечно, есть. Четверо, может быть, даже пятеро. Могу поручиться за любого из них. - Подбери крепкого мужика, который без особого грима сошел бы за разбойника, и отправь его в отдел Внушения: пусть пройдет курс гипнопедии. А тебе в это время придется еще раз встретиться с этим ученым. Раздобудь его фотографию, желательно объемную, если тут, конечно, они есть. Поговори с ним и ответь на все его вопросы. - На любые вопросы? - удивился Кэррел. - Да, на любые технические вопросы. Долго он с этими познаниями не проходит. Это будет для тебя, Кэррел, практическим занятием по курсу "Связи с общественностью". Находясь на чужой планете, надо извлекать максимальную выгоду из ее социального устройства. В такой ситуации, как здесь, где ведется суровая борьба за политическую власть, покушения - штука, наверняка, довольно привычная. Ставлю девять шансов против одного, что на планете существует нечто вроде гильдии наемных убийц или, по крайней мере, много наемников, действующих самостоятельно и всегда готовых работать на тех, кто им платит. - Вы собираетесь организовать покушение на доктора Шлосса? Потрясение на лице Кэррела внезапно повергло Амальфи в состояние глубокой усталости. Подготовка нового управляющего городом до такого уровня, что Отцы Города одобрят его избрание, была длительным и сложным делом. Слишком многое, чему приходилось учить, требовало огромной затраты душевных сил. Он же чувствовал себя слишком старым для такой работы, ему казалось, будто он что-то делает не так. Но отказаться от своей миссии Амальфи все равно не мог. - Да, сказал Амальфи, - постыдно, но ничего не поделаешь, избежать этого никак нельзя. При других обстоятельствах мы могли бы забрать этого человека в город - ему-то все равно, на кого работать, - но хрунтане будут его искать и обязательно найдут. Они успокоятся, только увидев его труп. Если возможно, лучше подсунуть им и "подозреваемого в убийстве", желательно из местных преступников. Наш агент пройдет курс балканского языка, на котором здесь говорят, и тогда сможет разузнать, какие склоки существуют среди ученых на Хрунтане. После он сможет попытаться свалить убийство на одного из руководителей лаборатории. Но, так или иначе, этого человека необходимо убить. Ради выживания города. Кэррел не стал спорить: заключительная формулировка Амальфи по логике бродяг была окончательной и не подлежала обсуждению. И все-таки он не смог скрыть досады по поводу сомнительности моральной стороны мероприятия. Амальфи подумал про себя: "Надо сделать так, чтобы Кэррел постоянно был чем-то занят. Это на какое-то время отвлечет его, по крайней мере, пока хрунтане не развернут работы по созданию собственной антифрикционной установки". Как бы там ни было, приближалось время, когда надо было еще раз оживить деятельность полиции. План, составленный Хэзлтоном, предписывал это, и, хотя Амальфи уже был вынужден отказаться от стратегии Хэзлтона (его график, например, предусматривал внезапную высадку войск Утопии на Горт и попытку со стороны гамильтонианцев передать планету Хрунтан в руки полиции Земли), пункт, касающийся вступления в союз с полицией против этой планеты, казалось, все еще мог принести очевидные выгоды. Отпустив Кэррела, Амальфи отправился в свой офис, где снял гибкий пластиковый чехол с прибора, пользоваться которым ему приходилось нечасто. Это был передатчик Дирака - единственный вид связи, действующий мгновенно на любое расстояние; такого не было у хрунтан и, конечно - у гамильтонианцев. Прибор этот не имел цены, даже целая империя не стоила того, чтобы расстаться с ним. С отрешенным видом Амальфи сунул в рот сигару и вызвал капитана полиции. Модель передатчика немного устарела, прибор не имел экрана, и эмоциональные оттенки голоса капитана отображались в графическом виде. - Если ты собираешься пудрить мне мозги насчет того, что полиция обязана защитить вас, потому что хрунтане нарушили условия контракта, - прохрипел полицейский, - то можешь не трудиться. Я и так уже почти решил, что мы взорвем эту планету. Скоро изменят законы, регулирующие жизнь бродяг, и тогда... - Взрывать планету вам не разрешается ни при каких обстоятельствах, - спокойно заметил Амальфи. - Взрывная волна может вызвать детонацию местного солнца и разрушить все созвездие. Тогда начальство снимет с тебя скальп. Я хочу избежать неприятностей для всех. Если тебя это интересует, сообщи свои условия. Полицейский рассмеялся. - Прекрасно, - сказал Амальфи, - смейся, смейся, болван. Не пройдет и нескольких месяцев, как тебя отзовут на Землю, и ты будешь наблюдать там за процессами в стратосфере. Работы там много: самолет пролетает каждые два года. Будешь там торчать и ныть, как несправедливо с тобой поступили. Как только в штабе узнают, что ты допустил объединение сил хрунтан и гамильтонианцев, и что неизбежная война будет стоить Земле два-три миллиарда долларов и продлится минимум двадцать пять лет... - Ты презренный лгун, бродяга, - прервал его полицейский. Смелость его казалась какой-то наигранной. - Они будут драться друг с другом еще сотню лет. - Времена меняются, - вставил Амальфи. - Союз в любом случае осуществится. Если тебя не интересует Графство Горт, я сделаю предложение Утопии. Если планеты сольют свои арсеналы, результат будет впечатляющим: у каждой из сторон есть оружие, отсутствующее у другой стороны. Кроме того, мы все равно не сможем скрыть все свои секреты, и чему-то они и от нас научатся. Однако... - Подожди минуту, - предусмотрительно произнес капитан. Амальфи не сомневался: полицейскому известно, что их беседу неизбежно зафиксируют сотни, а возможно, и тысячи коммуникаторов Дирака, размещенных во всех заселенных человеком уголках галактики, в том числе и в штабе полиции на Земле. В этом состоит главное свойство передачи информации по методу Дирака; вряд ли кто-нибудь смог бы со всей определенностью сказать, является оно преимуществом или недостатком - все зависит от того, для какой цели метод используется. - Ты готов поклясться, что выполнишь свои обещания? Чем ты докажешь, что сдержишь слово? - Ты ничем не рискуешь. Либо я вручу вам эту планету, либо нет. Я прошу только одного: аннулировать штраф, наложенный на город, стереть ленту, на которой зафиксировано нарушение нами закона и сопроводить нас за пределы этого созвездия. Если мы не выполним своих обещаний, считайте, что у вас нет никаких обязательств перед нами. - Хм... - Послышался какой-то приглушенный шепот. Видимо, капитан с кем-то советовался. - А какие гарантии вам нужны от нас? - Это мы еще обсудим, - сухо ответил Амальфи. - Если вы принимаете игру, то должны доказать, что выполните условия соглашения. - Ладно, шутки кончились. Вы нарушили законы и должны заплатить штраф. Это все. Амальфи был удовлетворен. Вряд ли можно было ожидать, что капитан публично по коммуникатору пообещает уничтожить ленту с доказательствами, но раз он возразил именно против этого пункта, значит, в целом соглашение принято. - Ну хорошо, пришлите мне только заверенное печатью охранное свидетельство. Я положу его в сейф Маркграфа Хазки. Когда получите планету, вы сможете взять его обратно. - Договорились, - ответил капитан после непродолжительной паузы. Амальфи услышал, как в микрофоне зашуршала перематываемая лента и прервал связь. Если задуманный грандиозный план сработает, очень скоро он станет легендой. Полиция, конечно, будет молчать, но города-бродяги разнесут слухи по всей галактике. Только отсутствие Хэзлтона немного омрачало отличное настроение мэра. Кто-то тряс его за плечо. Амальфи изо всех сил старался проснуться, но сон его был глубок, как сама смерть, и, казалось, ничто уже не сможет вытянуть его из этой пропасти. Перед ним мелькали какие-то лица, силуэты, а из темноты неумолимо приближались огромные стальные зубы... - Амальфи, проснитесь! Амальфи, это Марк... проснитесь... Челюсти с треском сомкнулись, хоровод лиц исчез. В глаза Амальфи бил голубоватый свет. - Кто? В чем дело? - Это я, - сказал Хэзлтон. Амальфи, глядя на него, непонимающе моргал. - Быстрее! Быстрее! Времени совсем нет. Амальфи медленно сел и посмотрел на управляющего. Он был словно оглушен и не мог определить что к чему. Кошмар сна все еще давил на него, хотя, что именно привиделось, Амальфи вспомнить не мог. - Рад тебе, - произнес, наконец, мэр. Странно, но слова прозвучали как-то неискренне. - Как ты пробрался через полицейский кордон? Я считал, что это совершенно невозможно. - Старый способ: силой и обманом. Потом расскажу. - Ты едва успел, - сказал Амальфи, чувствуя внезапный прилив энергии. - Сейчас еще ночь? Да, да. Взрыв должен произойти незадолго до полудня. Иначе бы я не спал. После этого ты бы здесь города уже не увидел. - До полудня? Это противоречит нашему графику. Ну ладно, до этого еще далеко. Вставайте, босс, у нас полно работы. Дверь в комнату Амальфи внезапно распахнулась: на пороге стояла посланница Утопии. На лице ее была тревога. Амальфи поспешно накинул пиджак. - Мы должны поспешить, Марк, - сказала девушка. - Капитан Сэвэдж говорит, что будет ждать не более пятнадцати минут. Можешь не сомневаться, он так и сделает. Он ненавидит тебя и будет рад оставить нас в руках варваров. - Сейчас, Ди, - бросил Хэзлтон, не оборачиваясь. Девушка скрылась. Амальфи пристально взглянул на управляющего. - Подожди-ка, - сказал он. - Объясни мне, что все это значит? Марк, я надеюсь, ты не продался ради того, чтобы лично тебя освободили? - Меня освободили? Нет, - усмехнулся Хэзлтон. - Мы вытащим отсюда весь город, причем точно по графику. Я хотел установить связь с тобой, чтобы подтвердить, что все идет по плану, но на Утопии нет коммуникаторов Дирака, и мне не хотелось давать лишнюю информацию полиции. Одевайся, я все расскажу по дороге. Гамильтонианцы работали, как дьяволы, установили спиндиззи на всех своих кораблях. Они уже собирались сдаться на милость полиции - у них все же больше общего с Землей, чем с Хрунтаном, - но когда я рассказал им о нашем плане и продемонстрировал, как действуют спиндиззи, у них открылось второе дыхание. - Они сразу тебе поверили? - Конечно, нет, - Хэзлтон пожал плечами. - Чтобы чувствовать себя в безопасности, гамильтонианцы собрали двадцать пять кораблей - это переделанные легкие крейсеры - на тот случай, если придется спасаться бегством. Сейчас корабли наготове и висят над городом. - Над городом? - Да. Я слышал по радио о том, как захватывали город. Ты, наверно, включил микрофон, чтобы обо всем узнала полиция, но на Утопии тоже было слышно прекрасно. Тогда я уговорил их объединить по времени свой план освобождения с нашим отлетом, чтобы вывести город под эскортом кораблей Утопии. Пришлось прибегнуть к хитрости: мне удалось убедить гамильтонианцев, что им будет легче выбраться за пределы созвездия, если полиции придется решать две задачи одновременно. И вот мы здесь, точно по графику. - Хэзлтон снова усмехнулся. - Полицейские не подозревали, что в окрестностях Хрунтана находятся корабли Утопии, и не были к этому готовы. Теперь, конечно, это известно, но пройдет еще некоторое время, прежде чем им удастся стянуть сюда свои силы. Пока они будут перегруппировываться, нас здесь уже не будет. - Марк, ты просто осел-романтик, - сказал Амальфи. - У них же всего двадцать пять крейсеров. Это беспомощные, устаревшие корабли, и никакие спиндиззи здесь не помогут! - В плане Сэвэджа все продумано, - заметил Хэзлтон. - Он ненавидит меня за то, что я увел у него Ди, но в военных делах он разбирается хорошо. Для Утопии этот шанс - единственная надежда на спасение не только их народа, но и самого гамильтонианизма. Как только на нас нападут, все двадцать пять кораблей устремятся в разные стороны. Они не будут вступать в общее сражение, а постараются свести дело к отдельным схваткам. В этом случае некоторым из них удастся выжить, а вместе с ними будет спасено их мировоззрение, да и сам город. - Я ожидал услышать от тебя нечто более толковое, чем избитые штампы, - сказал Амальфи. - Ты что, Наполеон? Это же чистый наполеонизм! Невзирая на опасность, молодой герой ведет преданный ему отряд в логово врага и вырывает своего любимого господина из лап разгневанных язычников! Тьфу! Теперь слушай меня: город останется здесь. Если хочешь, можешь уйти с этим отрядом самоубийц. - Амальфи, вы ничего не понимаете... - Ты недооцениваешь меня, - резко оборвал его Амальфи. Он быстро прошел по комнате, направляясь к балкону. Хэзлтон последовал за ним. - Не сомневаюсь, что здравомыслящие гамильтонианцы остались дома, и это вселяет надежду. То, что ты раскрыл им секрет спиндиззи, очень хорошая идея. Благодаря этому они смогли продержаться дольше и отвлекли внимание полиции, когда нам требовалось время. Но люди, которые пытаются прорваться на самый край галактики, - неизлечимы, это фанатики. Ты знаешь, чем они закончат? Ты должен это понимать и наверняка понял бы, если бы твои мозги не были настолько заняты этой женщиной. Когда там, на краю галактики, сменятся несколько поколений, никто уже не будет вспоминать о гамильтонианизме. Чтобы создать на необитаемой планете условия для нормальной жизни, необходимо послать туда всесторонне подготовленную, хорошо укомплектованную экспедицию. А эти люди - просто щенки, увлекаемые ледоходом, и ты хочешь, чтобы мы его остановили?! Нет уж, спасибо. Амальфи рывком распахнул дверь на балкон. Хэзлтон едва успел отскочить в сторону - и вышел. Стояла обычная для Горта ясная, очень холодная ночь. Звезды, разбросанные по всему небу, висели над ярко освещенным городом. Корабли Утопии, конечно, были не видны: они находились очень далеко от поверхности планеты. К тому же все научные достижения Утопии наверняка были использованы для того, чтобы сделать их невидимыми. - Я приложил много сил, чтобы объяснить все это хрунтанам, - в голосе Амальфи отчетливо слышался с трудом сдерживаемый гнев. - Я попытался убедить их, что гамильтонианцы хотят уничтожить нас прежде, чем мы осуществим планы, связанные с установкой для получения фрикционных полей. Для этого мне пришлось обратиться к хрунтанам за помощью. - Вы передали Хрунтану... - Конечно! - прервал Амальфи. - После того как мы подписали контракт, в нашем распоряжении остался этот единственный аргумент. Вероятность того, что силы Утопии высадятся здесь, исчезла в тот самый момент, когда мы попали в зависимость от полиции. А ты опять пытаешься использовать этот дохлый номер. Это может только усложнить наше положение. - Марк! - голос девушки, полный отчаяния и беспокойства, долетел до них из комнаты. - Марк! Где ты? - Давай, иди, - не поворачиваясь, сказал Амальфи. - Очень скоро у них уже не останется времени, чтобы лелеять свои ритуальные верования. Тебя ожидает прекрасная жизнь первопроходца с технологией на уровне сохи. А город остается. Завтра к полудню те утопианцы, которые не уйдут с вами, получат прекрасную возможность для заключения с землянами договора о своих правах; с Хрунтаном будет покончено, а мы отправимся своей дорогой. Девушка, заметив открытую дверь, вышла на балкон - и как раз в тот момент, когда Амальфи произносил последнюю фразу. - Марк! - воскликнула она. - О чем он говорит? Сэвэдж сказал... Хэзлтон глубоко вздохнул. - Сэвэдж - идиот, впрочем, так же как и я. Амальфи прав, я вел себя, как ребенок. Тебе, Ди, лучше отправиться с ними, пока еще не поздно. Ди подошла к перилам и взяла Хэзлтона за руку, глядя ему в глаза. На лице ее было такое удивление и такая боль, что Амальфи предпочел отвести взгляд. Вид девушки навевал на него воспоминания, которые он предпочитал не ворошить - некоторые из них были связаны с недавним прошлым. Он расслышал, как девушка сказала: - Ты хочешь... чтобы я ушла, Марк? Ты остаешься с Городом? - Да, - пробормотал Хэзлтон. - Я хотел сказать - нет. Кажется, я сам все так запутал... Не знаю, смогу ли я еще сделать что-то важное, но мне необходимо остаться. А тебе, Ди, наверно, лучше быть со своим народом... - Мэр Амальфи, - сказала девушка. Амальфи неохотно повернулся к ней. - Когда мы встретились с вами в первый раз, вы сказали, что в вашем городе хорошо относятся к женщинам. Помните? - Помню, - ответил Амальфи. - Но я уверен, что тебе не понравится наша политика. Это не гамильтонианское государство. Город стабилен и сосредоточен на своих делах; он словно бродяга в океане истории, перебивающийся случайной работой. Мы же бродяги. Это не очень приятное имя. - Может быть, так будет не всегда, - сказала девушка. - Боюсь, Ди, что ты ошибаешься. Даже люди у нас изменяются очень мало. Наверно, тебе еще никто об этом не говорил, но большинству жителей города далеко за сто лет. Мне, например, почти семьсот. Если ты присоединишься к нам, тебе тоже придется жить очень долго. Лицо девушки выражало удивление и недоверие. - Я остаюсь, - упрямо произнесла она. Небо уже начало светлеть. Все молчали. Звезды на небе становились все тусклее. Не было видно и следа кораблей, уходящих в глубины бесконечной Вселенной. Хэзлтон откашлялся. - Что мне делать, босс? - спросил он хриплым голосом. - Работы полно. Я старался использовать Кэррела, но хотя усердия ему не занимать, опыта пока явно не достает. Прежде всего, надо подготовиться к отлету: мы отправимся, как только предоставится возможность. Далее пошевели мозгами насчет того, как можно объяснить хрунтанам историю с флотом Утопии. Можешь ссылаться на то же, что я им уже говорил, или придумай что-нибудь свое. Это не имеет особого значения. К тому же в подобных делах ты гораздо изобретательнее меня. - А что должно произойти в полдень? Амальфи улыбнулся. Он снова чувствовал себя хорошо. Возвращение Хэзлтона было для него чем-то вроде обретения затерявшегося было алмаза. Алмаз имел изъян, который и теперь оставался при нем, но, несмотря на это, он оставался самым острым инструментом в доме. К тому же с ним были связаны определенные сентиментальные воспоминания. - Дела обстоят следующим образом. Кэррел пудрит хрунтанам мозги; они строят генератор фрикционных полей, мощности которого должно хватить на всю планету. Он сказал им, что генератор позволит сэкономить много энергии, потребляемой их машинами, или еще какую-то чепуху в том же роде. Однако, его проект позволит получить генератор, мощность которого по крайней мере вдвое превысит ту, которую он указал хрунтанам. Кроме того, он исключил почти все устройства управления. Генератор будет однонаправленным. На завтра в полдень назначен пробный пуск. - На Хрунтане есть один ученый, Шлосс, который способен догадаться об истинном назначении этой машины. Мы используем стандартный прием, чтобы убрать мудреца со сцены. Мне кажется, нам удастся закрутить там такую интригу, что ученым просто некогда будет интересоваться деятельностью Кэррела. Поскольку, судя по всему, все это может закончиться совершенно неожиданно, и нам, возможно, придется убираться так же оперативно, как и с Утопии, я в соответствии с твоим графиком пригласил полицию и получил от нее охранное свидетельство. Ну что, все просто? Пока Амальфи описывал создавшееся положение, Хэзлтон понемногу приходил в себя. Лицо его прояснялось все более, а когда мэр закончил свой рассказ, Хэзлтон откровенно рассмеялся. - Все это очень мило, - сказал он. - Теперь я понимаю, почему вы не слишком удовлетворены действиями Кэррела. Амальфи, когда вы научились так блефовать? Я-то не сообразил, почему вы так драматизировали мое желание уехать с Сэвэджем! А вы знаете, что ваш план все равно не сработает? - Почему, Марк? - спросила Ди. - Мне кажется, все продумано. - Да, все вроде умно, но все-таки проколов полно. Нужно смотреть на эти вещи глазами драматурга, сочиняющего пьесу. Есть золотое правило: кульминация, которая почти наступает, то есть, которая может произойти, но может и нет, - это не кульминация. Нам бы следовало... В спальне Амальфи мелодично запел его личный телефон, и через балконную дверь полился мягкий неоновый свет - автоматически загорелась лампа. Амальфи нахмурился и щелкнул переключателем, расположенным на перилах. - Господин мэр? - нервно спросил звонивший. - Прошу прощения, пришлось разбудить вас, но у нас неприятности. Во-первых, недавно над нами прошло около двадцати кораблей. Мы хотели сообщить вам об этом, но они тут же ушли. А сейчас к нам прибыл беженец с Хрунтана. Он называет себя доктором Шлоссом. Он заявил, что на Хрунтане его преследуют, и он хочет работать на нас. Может быть, послать его в психиатрический центр? Хотя, все это похоже на правду. - Конечно же, это правда, - сказал Хэзлтон. - Ну вот, Амальфи, это ваш первый прокол. Распутать историю доктора Шлосса оказалось непросто. Амальфи не имел возможности хорошо изучить этого человека. Агент Кэррела, видимо, достаточно потрудился, стараясь запутать политическую ситуацию на Хрунтане. Всякий раз, когда Город был заинтересован в чьей-нибудь смерти, предпочитался посторонний убийца. Представлялось, что в данном случае организовать это совсем несложно. В иерархии ученых на Горте явно выделялись четыре противоборствующих группы, которые с фанатическим упорством вредили друг другу, словно попутчики, плывущие на одном корабле и проделывающие дырки в корпусе. К тому же, когда началась открытая вражда, суд не выказал Шлоссу особого доверия, принимая то одну, то другую сторону. Казалось, будет очень просто привести в движение такие течения, которые скоро сметут доктора, но Шлосс не захотел смириться с такой участью. Как только он осознал реальность угрозы, тут же с ошеломляющей прямотой обратился к помощи города. - Дело в том, - сообщил Кэррел, - что он поздно понял, в каком направлении развиваются события. Шлосс мыслит очень здраво, и до тех пор, пока на него не набросились с ножом, не мог заподозрить, что за ним ведется охота. - Могу поспорить, что его насторожил суд, - кивнул Хэзлтон, - вряд ли они особенно скрывали, что пытаются расправиться с ним. - Все было именно так, сэр. - Это означает, что скоро здесь появится Неумытое Величество Хазка со своими бездельниками. Они будут его искать, - прорычал Амальфи. - Думаю, доктор Шлосс не особенно заботился о том, чтобы скрыть свои следы. Что ты собираешься делать, Марк? Нельзя рассчитывать на то, что генераторы антифрикционных полей будут запущены раньше, и мы сможем спокойно убраться отсюда. - Нет, не можем, - согласился Хэзлтон. - Кэррел, ваш агент еще не потерял связь с той группой, которая преследовала Шлосса и собиралась "прокомпостировать его билет"? - Конечно, нет. - Дайте агенту указание убрать лидера этой группы. Деликатные меры нас уже не спасут, слишком мало осталось времени. - А что это, по твоему мнению, нам даст? - спросил Амальфи. - Мы сможем выиграть время. Хазка наверняка подумает, что Шлосс отправился к нам, но большинство строящих козни ученых-интриганов будут считать его убитым. Смерть лидера одной из групп будет сильно походить на месть со стороны кого-нибудь из команды Шлосса. Он, конечно, не входил ни в одну из этих компаний, но наверняка существуют хоть несколько человек, которые считали, что и в их интересах защитить Шлосса и сохранить ему жизнь. Месть пойдет по кругу, начнется неразбериха. В нашей борьбе это самое главное. - Возможно, ты прав, - сказал Амальфи. - Я в таком случае сразу начал бы досаждать графу Нандору, обрушив на него обвинения и жалобы. Чем больше будет паники, тем больше времени мы выиграем. До полудня осталось всего четыре часа. А пока нам надо понадежнее спрятать Шлосса. Нельзя допустить, чтобы его продырявил какой-нибудь агент Хрунтана. Мне кажется, лучшее место - это машина-невидимка в старом туннеле метро в Вест-Сайде. Ты помнишь? Нам ее продали лиранцы, и до сих пор никакой работы у нее не было. - Из-за нее убили моего предшественника, - сообщил Хэзлтон. - Или я ошибаюсь, и причиной был тот провал на Эпохе? Я знаю, где находится машина. Мы сделаем так, чтобы эта штука вертелась и мерцала: хрунтанские солдаты ужасно боятся всяких машин. Они никогда не полезут внутрь работающей установки непонятного им назначения, даже если подумают, что беглец находится там. Но никаких подозрений у них не возникнет, я уверен. И еще... - хотел было продолжить Хэзлтон, но не смог. - Боже мой, что это?! - вздрогнул он. Раздался продолжительный ужасный металлический грохот, постепенно перешедший в приглушенный шепот, затихший вдали. Амальфи усмехнулся. - Гром, - сказал он. - Планеты обладают феноменом, называемым погодой. Ужасные явления, правда, Марк? Сейчас, наверно, начнется гроза. Хэзлтон поежился. - Мне захотелось спрятаться куда-нибудь под кровать. Ну ладно, примемся за работу. Он вышел. Ди последовала за ним. Амальфи, размышляя о том, что лучшая защита - это нападение, подозвал к балкону такси и распорядился поднять его на здание радиокорпорации. Он собирался приземлиться на крыше, однако был вынужден остановиться на первой же посадочной площадке: башни здания уже ощетинились мезотронными ружьями и счетверенными артиллерийскими установками. Граф Нандор не терял времени даром и старался исключить любую случайность. Лифтер не смог поднять Амальфи выше семнадцатого этажа - это было запрещено. Проклиная все на свете, он преодолел пешком последние пять пролетов лестницы. Когда Амальфи достиг башни на крыше здания, его переполняло негодование: на каждой посадочной площадке его обыскивали бездельничавшие солдаты. В башне звучала музыка; она плыла вместе с привычной для хрунтанских вельмож смесью запахов духов и давно не мытых тел. Нандор развалился в кресле, окруженный женщинами; вместе они слушали мелодичную, полную непристойностей балладу, которую под аккомпанемент арфы исполнял равнодушный дребезжащий голос. В руке, на каждом пальце которой красовалось бриллиантовое кольцо, он держал тяжелый бокал, наполовину заполненный пенящимся ригелианским вином - наверняка, хрунтане позаимствовали его из запасов Города, поскольку у них самих уже несколько веков не было никаких контактов с планетой Ригель. Граф водил бокалом около своего крупного носа, изысканно вдыхая аромат вина. Он поднял взгляд и поверх бокала посмотрел на вошедшего Амальфи, но даже не потрудился поприветствовать его. Амальфи почувствовал, как кровь стучит в его висках, как похолодели и онемели запястья. Он изо всех сил старался не утратить контроль над собой, понимая, что лучше не давать волю гневу. - Ну? - произнес, наконец, Нандор. - Понимаете ли вы, что только что чудом избежали перспективы быть превращенным в разреженный газ? - накинулся на него Амальфи. - О, дорогой мой друг, не хотите ли вы сказать, что сумели предотвратить попытку покушения на меня? - продекламировал Нандор. Английскому он, видимо, учился у ливерпульцев - только жители этого города-Бродяги обладали столь странным гортанным произношением. - Мне как-то трудно в это поверить. - Над городом прошли двадцать пять кораблей гамильтонианцев, - продолжал настаивать Амальфи. - Мы сумели отбиться от них, но это было непросто. Очевидно, эта схватка осталась незамеченной вами и вашими приближенными. Высоко же вы цените нас, если даже не удосужились встать на нашу защиту. Нандор выглядел встревоженным. Он вытащил микрофон, валявшийся среди подушек, и что-то затараторил в него на своем языке. Слов его собеседника Амальфи не слышал, но, закончив разговор, хрунтанин выглядел уже менее озабоченным, хотя лицо его по-прежнему было мрачным. - Что ты тут мне рассказываешь? - проворчал он. - Никакого сражения не было. Корабли не сбросили ни единой бомбы, не причинили никакого ущерба. Их отогнали туда, где стоит полицейское оцепление. - Глухой не способен принять никаких аргументов. Разве слепец может увидеть даже самый яркий блеск? Вы что думаете, если оружие не гремит на всю округу, значит, оно совершенно безвредно для врага? Можете полюбоваться на показания счетчиков: за какие-то полчаса сегодня на восходе солнца запас энергии уменьшился почти на миллион мегаватт. Может быть, энергия ушла на приготовление супа? - Это все ерунда, - пробормотал Нандор. - Показания счетчика можно фальсифицировать, к тому же существует столько способов растратить энергию. Может быть, все было иначе? А вдруг корабли, которые вы атаковали, высадили шпиона? И забрали из вашего города ученого, предавшего Империю Хрунты, в надежде доставить его на Утопию? Внезапно лицо его потемнело. - Ваши межзвездные похождения - просто ребячество и полнейший идиотизм. Не сомневаюсь, что гамильтонианский сброд хотел освободить ваш город, но их откинули наши воины. Шлосс либо улетел с ними, либо прячется где-нибудь в городе. Мы найдем ответ на этот вопрос. Он подал знак женщинам, которые молча наблюдали за происходящим, и они торопливо выбежали из комнаты через занавешенную дверь. - Не хотите ли сказать мне, где он? - Я не веду учет хрунтанам, - спокойно ответил Амальфи. - Копаться в хламе не входит в мои обязанности. Нандор точно рассчитанным жестом выплеснул ему в лицо остатки вина из своего бокала. Пенистая жидкость обожгла Амальфи глаза. Громко вскрикнув, он бросился вперед и вцепился в горло хрунтанина. На какое-то мгновение смех гиганта затих, но тут же своими тяжелыми лапами он заломил Амальфи руки за спину. - Хватит, - объявил Нандор. - Наша беседа затянулась. Как насчет того, чтобы подвесить вас за нос? Оглушительный раскат грома прервал его. На город обрушился сильнейший ливень - ничего подобного горожанам не приходилось видеть уже лет тридцать. Потоки воды с ревом, словно волны прилива, сбегали по стенам. Сквозь туман боли Амальфи сумел разглядеть яркий свет ламп, все остальное по-прежнему представлялось ему одним красным пятном. - Нет, думаю, будет лучше, если мы тебя пристрелим прямо сейчас. Слишком много болтаешь, мне надоело. Эй, капрал, - обратился он к одному из солдат, - дай-ка мне пистолет. В поле зрения Амальфи, которое постепенно становилось более четким, промелькнула длинная тень с узлом на конце - рука с пистолетом. - Хотите произнести последнее слово? - с деланной вежливостью произнес Нандор. - Нет? Так. Ну что ж, тогда... Внезапно в комнате закружили тысячи невесть откуда появившихся шмелей. Неведомая сила толкала тело Амальфи вверх. Странно, но никакой боли больше не было, а предметы вокруг него становились все более отчетливыми. Что это? Предсмертные видения? - Просзача! - Нандор вопил что-то непонятное на своем языке. - Егз пра страстичек Мария, до... Новые раскаты грома заглушили его голос. Один из солдат испуганно плакал. Перед неясным взором обожженных глаз Амальфи проплывали зависшие в воздухе люди и предметы. Распростертое тело Нандора застыло, немного приподнявшись над подушками. Одежда раздулась, словно стремясь оттолкнуться от него. Пистолет по-прежнему был направлен на Амальфи, но Нандор уже не держал его в руке. Оружие неподвижно зависло над ковром, в нескольких дюймах от оледеневших пальцев Нандора. Сам ковер оторвался от пола и висел, словно море из меха, каждый волосок которого устремился вверх. Картины слетели со стен и, казалось, были подвешены прямо в воздухе. Подушки, покрывавшие кресло гиганта, поднялись и, отодвинувшись друг от друга, остановились. Впечатление было такое, что это не реальная картина, а снимок стробоскопической камеры, зафиксировавший первую стадию мощнейшего взрыва. Кресло тоже приподнялось и застыло в дюйме от лежавшего под ним коврика. Книжная полка в углу комнаты рассыпалась, и коробочки с микрофильмами выстроились в воздухе ровными четкими рядами. Амальфи глубоко вздохнул. Его пиджак, который, как и одежда Нандора, надутый воздухом, словно шарик стремился оторваться от груди, слегка затрещал, но прочная эластичная материя все же выдержала напряжение и не поддалась. Нандор, заметив его движение, попытался дотянуться до пистолета. Но левое предплечье гиганта надежно застыло, и он не смог двинуть им. Кисть руки оставалась свободной, но когда Нандор пошевелил ею, пистолет, сохраняя все тот же зазор и словно отталкиваясь от руки, отплыл в сторону. Гигант слегка отодвинул руку, стараясь приготовиться к следующей попытке. Пистолет последовал за ней, соблюдая установившееся между ними расстояние. Вторая попытка оказалась еще менее успешной, чем первая. Рука Нандора коснулась подлокотника кресла и надежно приклеилась к нему, застыв все в том же дюйме от дерева. Амальфи расхохотался. - Я бы посоветовал вам не делать подобных движений, - сказал он. - Если, например, вы придвинете голову достаточно близко к какому-нибудь предмету, то, боюсь, оставшуюся часть жизни вам прид