а нее, потом повернулся и быстро вышел. Крис, стоя в дверях, наблюдала за священником. Когда он перешел через улицу, она вдруг поняла, что сегодня Каррас остался без обеда. Заметив, что он опускает закатанные рукава, Крис забеспокоилась, не холодно ли ему. На углу Проспект-стрит и П-стрит иезуит уронил книгу и резко остановился, чтобы поднять ее, потом обогнул угол и скрылся из виду. Глядя ему вслед, Крис почувствовала облегчение. Она не заметила, что в легковой машине, стоящей рядом с ее домом, сидит Киндерман. Крис закрыла дверь. Каррас принял душ, сел за письменный стол и обнаружил блок сигарет "Кэмел" без фильтра, а рядом с ним два ключа: один с отметкой "Лингафонная лаборатория", а другой -- "Холодильник столовой". Ко второму ключу была приложена записка: "Лучше это сделаешь ты, чем крысы". Каррас прочитал надпись и улыбнулся: "Леденцовый мальчик". Он отложил записку, снял часы и положил их перед собой на стол. Было 12 часов 28 минут ночи. Каррас начал читать. Фрейд. Маккасланд. "Сатана". Тщательные исследования Ойстраха. Чтение он закончил уже под утро. Глаза нестерпимо болели. Каррас взглянул на пепельницу, переполненную пеплом и смятыми окурками. Дым густой пеленой повис в воздухе. Он встал, медленно побрел к окну, открыл его, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и задумался. У Реганы выявились физические признаки одержимости. Он не сомневался в этом. Во всех приведенных случаях, независимо от эпохи и места нахождения больного, симптомы одержимости всегда были одни и те же. Некоторые из них, правда, у Реганы еще не проявились: пятна на теле, желание есть непригодную к употреблению пищу, нечувствительность к боли, громкая и продолжительная икота. Но остальные выявились в достаточной степени: непроизвольное мышечное возбуждение, зловонное дыхание, обложенный язык, раздутый живот, раздражение на коже и слизистых оболочках. Но, что более важно, налицо были основные симптомы, наличие которых Ойстрах относил к "истинной" одержимости: поразительные перемены в голосе и чертах лица в сочетании с появлением новой личности. Каррас поднял глаза и уставился в темноту. Через ветви деревьев ему померещились дом и большое окно в спальне Реганы. Когда одержимость добровольная, как у медиумов, новая личность часто бывает доброй. "Как Ция",-- отметил про себя Каррас. Дух женщины, который вселился в мужчину-скульптора. Приступы были непродолжительными, длились не более часа. Но в Регане находится не Ция. Эта вторая личность была злой. Типичный случай бесовской одержимости, когда новая личность пытается разрушить тело своего хозяина. И это ей часто удается. В задумчивости иезуит подошел к столу, взял пачку сигарет, закурил. Ну, хорошо. У нее синдром бесовской одержимости. А как это лечить? Все зависит от того, что вызвало одержимость. Священник присел на край стола. Задумался. Например, монахини в монастыре Лилль. Это случилось во Франции в начале семнадцатого века. Монахини признались на исповеди, что во время одержимости они часто посещали дьявольские оргии и занимались развратом с женщинами, с мужчинами, с домашними животными и с драконами. И с драконами!.. Иезуит покачал головой. Во многих случаях одержимости встречается смесь фантазии и мифомании. Одержимость может быть вызвана и психическими расстройствами: паранойей, шизофренией, неврастенией, психоастенией,-- в этом крылась основная причина того, что уже в течение многих лет церковь советовала священникам работать вместе с психиатрами и невропатологами. Однако не все случаи одержимости объяснялись так просто. Некоторые из них Ойстрах характеризовал как "отдельные случаи расстройства", не прибегая к психиатрическому термину "раздвоение личности", а заменяя его примерно такими же по смыслу оккультными понятиями "бес" или "дух усопшего". Записи, сделанные в Бэрринджере, свидетельствовали, по словам Крис, о том, что расстройство Реганы могло быть связано с внушением или с чем-то, вызвавшим истерию. Каррас тоже придерживался этого вывода. Он считал, что большинство изученных им случаев имели в своей основе эти причины. Во-первых, подобное почти всегда случается с женщинами. Во-вторых, вспомнить хотя бы вспышки эпидемий одержимости. И еще священников, занимавшихся изгнанием бесов... Каррас нахмурился. Они сами часто становились одержимыми. Он подумал о Лодане. Франция. Урсулинский женский монастырь. Из четырех священников, посланных туда во время эпидемии одержимости, трое -- отец Лукас, Лактанц и Транкуилл -- не только сами стали одержимы, но и вскоре умерли, вероятно, от нервного потрясения. Четвертый, Пьер Сурин, ставший одержимым в 33 года, сошел с ума и провел остальные 25 лет своей жизни в безумии. Если расстройство Реганы было истерического характера, если внушение есть причина одержимости, тогда на это могла повлиять прочитанная глава из книги о колдовстве. Глава об одержимости. Читала ли она ее? Иезуит пролистал несколько страниц. Может быть, здесь он найдет какое-то сходство описания припадков одержимости с поведением Реганы? Это было бы доказательством. Это могло бы помочь. Кое-где он нашел совпадения: "...случай с 8-летней девочкой, который описывали так: "Она ревела, как бык, тяжелым, низким басом". (И Регана также ревела). ...Случай с Элен Смит, которую лечил известный психолог Флауэрни. Психолог описывал, как с поразительной скоростью менялись черты ее лица и голос. (С Реганой было то же. Личность, которая разговаривала с британским акцентом. Быстрая перемена. Почти моментальная.) ...Случай в Южной Африке. Сведения получены от известного этнолога Юнода. Он рассказал о женщине, которая однажды ночью исчезла из дома. Ее нашли на следующее утро. Женщина была привязана к верхушке высокого дерева "широкими прочными лианами", а потом "сползла с дерева вниз головой, шипя и высовывая язык, как змея. Некоторое время она висела на дереве и говорила на языке, которого до сих пор никто из местных жителей не слышал". (Регана тоже ползала за Шарон, как змея. А ее бессмысленная речь? Что это -- попытка говорить на "неизвестном языке"?) ...Случай с Джозефом и Тибатом Бернерами. Им было соответственно 10 и 8 лет. Говорили, что они "вдруг начинали волчками вертеться с огромной скоростью". (Очень похоже на то, как дергается и крутится Регана.) Да, причины, чтобы подозревать внушение, имелись: в этой главе упоминалось об огромной силе, о сквернословии. Более того, в ней подробно описывалось течение одержимости по стадиям: "Первая -- заражение-- сюда входят нападение жертвы на предметы окружающей обстановки, шумы, запахи, перемещение предметов, вторая -- одержимость-- нападение на субъект с целью запугивания, нанесения увечий посредством ударов руками и ногами". Может быть, она все это и читала. Но Каррас не был убежден. И Крис тоже. Она сильно в этом сомневалась. Священник снова подошел к окну. Так где же ответ? Настоящая одержимость? Бес? Он опустил глаза и покачал головой. Нет. Это невероятно. Парапсихологические проявления? Конечно. Почему бы и нет? Сколько опытных наблюдателей описывало их. И терапевты, и психиатры. Например, Юнод. Но все дело в том, как ты преподнесешь эти проявления. Каррас опять вспомнил Ойстраха, его рассказ про шамана в горах Алтая. Шамана исследовали в больнице во время левитации. Незадолго до начала левитации его пульс участился сначала до ста, а потом до двухсот ударов в минуту. Заметно изменилась частота дыхания, поднялась температура. Его ненормальное состояние было тесно связано с физиологией. Оно было вызвано какой-то материальной силой или энергией. Но в качестве доказательства настоящей одержимости церковь требовала иные внешние проявления, которые... Каррас забыл формулировку и заглянул в книгу. Провел пальцем по странице и отыскал нужное место: "...достоверные внешние проявления, свидетельствующие о высшем вторжении в интеллект человека". "Есть ли это у Реганы?" -- спросил себя Каррас. Он прочитал строчки, которые отчеркнул для себя карандашом: "Изгоняющий бесов должен убедиться в том, что ни одно из проявлений не осталось незамеченным..." Священник зашагал по комнате, перечисляя в уме признаки расстройства Реганы и пытаясь по возможности объяснить их. Он перебирал один признак за другим: Невероятная перемена черт лица Реганы. Частично вследствие болезни. Частично в результате плохого питания и ухода. Но скорее всего, решил он, из-за того, что лицо должно отражать психическую конституцию. Невероятная перемена голоса. Иезуит ни разу не слышал ее нормального голоса. Но даже если он и был высоким, как утверждает мать, постоянный крик мог огрубить голосовые связки, и, следовательно, голос стал более низким. Дело было даже не в этом, а в удивительной громкости голоса, которая физиологически невозможна. И все же, подумал Каррас, в состоянии возбуждения и в патологии огромная сила и напряжение мышц считаются нормальным явлением. Не может ли это относиться и к голосовым связкам? Резкое увеличение словарного запаса и объема знаний. Криптомнезия: сохранившаяся и отложившаяся в глубине мозга информация, полученная с первого дня жизни. У сомнамбул, а иногда и у людей, находящихся при смерти, эта подсознательная информация пробивается наружу с поразительными подробностями. Она узнала, что я священник. Регана могла догадаться. Если она читала главу про одержимость, то могла ожидать, что к ней пришлют священника. Юнг утверждал, что подсознательная интуиция и чувствительность у истерических больных в десятки раз выше той, которую проявляют медиумы во время "чтения мыслей" и на сеансах спиритизма. Ведь "чтение мыслей" -- это не что иное, как вибрации, незаметное сотрясение воздуха, идущее от человеческих рук. Эти вибрации создают определенный рисунок, он-то и является условным кодом для разных букв или чисел. Регана, угадав его профессию, могла "прочитать" и мысли священника. Она ведь наблюдала за его манерами, руками, могла почувствовать запах церковного вина. Регана узнала, что у него умерла мать. Всего лишь логический домысел. Ему уже сорок шесть лет. "Помогите старому дьяцку..." Католичество признает телепатию как реальное и естественное явление. Раннее развитие интеллекта у Реганы. Психиатр Юнг, наблюдая однажды случай раздвоения личности, обладающей якобы оккультными способностями, сделал заключение, что истерический лунатизм не только обостряет чувственное восприятие, но и повышает интеллектуальные способности, так как новые, вторгающиеся личности оказываются намного умнее первой. "Но все же,-- удивился Каррас,-- может ли констатация факта объяснить его?" Внезапно священник застыл над столом. Его осенило, что намек Реганы на Ирода был гораздо тоньше, чем ему сначала показалось: когда фарисеи рассказали Христу об угрозах Ирода, Христос ответил им: "Идите и скажите этой лисе, что я изгоняю бесов..." Каррас взглянул на пленку с записью голоса и устало опустился на стул. Он прикурил еще одну сигарету... выпустил дым... и опять вспомнил братьев Бернеров и восьмилетнюю девочку со всеми признаками настоящей одержимости. Какую же книгу могла прочитать девочка, чтобы подсознательно так правдоподобно симулировать симптомы? И, может быть, одержимые в Китае каким-то образом связывались с одержимыми в Сибири, в Германии, в Африке, ведь симптомы всегда были одинаковы? "Кстати, твоя мать с нами здесь, Каррас..." Сигаретный дым поднимался вверх и возвращал Дэмьена в прошлое. Он откинулся назад, уставившись на нижний левый ящик стола, затем выдвинул ящик и вытащил из него старую школьную тетрадь, тетрадь своей матери. "Обучение взрослого населения". Дэмьен положил ее на стол и с трепетом пролистал. Алфавит, опять и опять алфавит. Потом простые упражнения: Урок 4. Мой полный адрес. Между страницами она пыталась написать ему письмо: "Дорогой Димми, Я долго ждала тебя..." Еще одно письмо. Незаконченное. Дэмьен отвернулся. В окне привиделись ее глаза. В них застыла тоска. "Отец наш, я недостоин..." Глаза матери вдруг превратились в глаза Реганы. Они молили... Они. ждали... "Скажи хоть слово..." Священник взглянул на пленку с записью голоса Реганы. Он вышел из комнаты, прихватив с собой пленку, и направился в лабораторию. Отыскал свободный магнитофон. Сел. Заправил пленку. Надел наушники. Щелкнул выключателем. Подался поближе и приготовился слушать. Некоторое время было слышно только шипение пленки. Потом раздался щелчок включаемого аппарата, и сразу же какой-то шум, звуки возни. "Привет..." Потом, видимо, пленку остановили. Откуда-то издалека донесся приглушенный голос Крис Макнейл: "Не так близко к микрофону, малышка. Держи его чуть подальше". -- "Так?" -- "Нет, еще дальше". -- "Так?" -- "Да, вот так. Ну, давай. Говори дальше". Смех. Микрофон стучит по столу. Потом веселый голос Реганы Макнейл. "Привет, папа! Это я. М-м-м-м". Опять смех и шепот в сторону: "Я не знаю, что говорить!" "Ну, расскажи ему, как у тебя дела. Расскажи, чем ты занимаешься". Снова смех. "М-м-м... папа... ну, я... Ты меня хорошо слышишь? Я... м-м... ну вот... м-м-м... мы... нет, подожди, сначала, нет... мы сейчас живем в Вашингтоне, знаешь? Это где президент и этот дом... ты знаешь, папа, он такой... нет, подожди, я лучше начну сначала. Ну вот. В общем, здесь..." Остальное Каррас слышал неясно, звуки доносились издалека, в ушах шумело, в груди, где-то внутри, всколыхнулось предчувствие: существо, которое я видел в той комнате,-- не Регана! Он вернулся к себе. Произнес молитву, а когда поднимал гостию, пальцы его задрожали. Дэмьен вдруг ощутил надежду, о которой не смел даже думать; против этой надежды восставала вся его воля, каждая клеточка, каждый нерв. "Это мое тело..." -- прошептал он с трепетом. Нет, это хлеб! Это только хлеб! Дэмьен не осмеливался полюбить вновь и опять потерять свою любовь. Прежняя утрата была для него слишком тяжела. Священник опустил голову и проглотил гостию. Надежда растаяла, а хлеб больно оцарапал его пересохшее горло. После мессы Дэмьен позавтракал, набросал кое-какие заметки и отправился читать лекцию в медицинскую школу Джорджтаунского университета. С трудом давалась плохо подготовленная речь: "...и рассматривая симптомы маниакальных состояний, вы..." "Папа, это я... это я..." Но кто "Я"? Каррас отпустил студентов пораньше и вернулся домой. Он сразу же сел за стол и еще раз просмотрел главу о признаках одержимости: "...телепатия... естественное явление... движение предметов... теперь предполагается... тело может излучать некий флюид... наши предки... наука... в настоящее время надо быть более осторожным. Однако сверхнормальные явления не выдерживают критики..." Дэмьен начал читать медленней: "...нужно тщательнее анализировать все разговоры, которые ведутся с пациентом. Если в них сохраняется логико-грамматическая структура и та же система ассоциаций, что и в нормальном состоянии, то одержимость следует поставить под сомнение". Каррас тяжело задышал. Он сильно устал за это время. Неужели единственная надежда для Реганы -- это обряд изгнания? Неужели ему придется приподнять завесу прошлого? Нет, нужно еще раз проверить. Он должен знать правду. Но как ее узнать? "...разговоры с больными надо тщательно..." Ну да. Почему бы не попробовать? Если обнаружится, что структура речи Реганы и "беса" совпадает, то даже со сверхнормальными проявлениями, конечно же... Верно. Только резкое отличие докажет, что одержимость возможна! Священник нервно зашагал по комнате. Надо еще что-то срочно придумать. Она... Он остановился, уставившись в пол и сложив за спиной руки. Эта глава... Эта глава в книге по колдовству... Бесы всегда реагируют на священную гостию, она вводит их в ярость, как и другие реликвии... Святая вода! Вот то, что мне надо! Я приду к девочке и окроплю ее простой водопроводной водой, но скажу, что это святая вода! Если Регана среагирует на нее так, как должны реагировать на святую воду бесы, то будет ясно, что она не одержима... что причина во внушении... А если нет, то это... Настоящая одержимость? Может быть... Дрожа, как в лихорадке, Дэмьен пошел искать пузырек для святой воды. Уилли открыла священнику дверь. Еще из прихожей он взглянул на дверь спальни Реганы, откуда доносились крики. Кто-то ругался. Но это был уже не тот низкий громкоголосый бас. Голос отличался резкостью, в нем явственно слышался британский акцент... Когда Каррас видел Регану в последний раз, именно эта личность на секунду возникла перед ним. Каррас посмотрел на Уилли. с удивлением рассматривающую его рясу. -- Скажите, пожалуйста, где миссис Макнейл? -- обратился к служанке священник. Уилли указала наверх. -- Спасибо. Дэмьен поднялся по лестнице и увидел Крис. Она сидела рядом со спальней Реганы. Голова ее была опущена, руки сложены на груди. Когда иезуит подошел поближе, Крис услышала шорох его одежды и встала. -- Здравствуйте, святой отец. Под глазами мешки. Каррас нахмурился: -- Вы спасти? -- Немного. Он с упреком покачал головой. -- Я просто не могла,-- вздохнула Крис, кивком указывая на спальню. -- Это продолжается всю ночь. -- Она взяла священника за рукав, будто пыталась увести его в сторону. -- Пойдемте вниз, там мы сможем... -- Нет. Я хотел бы посмотреть на нее,-- перебил Каррас, не трогаясь с места. -- Прямо сейчас? Что-то неладно. Она напряжена. Чем-то напугана. -- А почему бы нет? -- поинтересовался он. Крис с опаской взглянула на дверь, ведущую в спальню. Оттуда доносился пронзительный мужской голос: -- Проклятый нацист! Нацистская свинья! Крис отвернулась, потом в отчаянии кивнула: -- Идите. Идите к ней. -- У вас есть магнитофон? Она метнула на него удивленный взгляд. -- Принесите его, пожалуйста, сюда и еще чистую ленту. Крис подозрительно нахмурилась: -- Зачем? Вы хотите записать? -- Да. Невоз... -- Святой отец, я не могу... -- Мне нужно сравнить структуру ее речи, -- резко перебил ее Каррас. -- И, пожалуйста, запомните: вы должны мне доверять! Из спальни выскочил Карл, вслед ему несся поток отборной ругани. Мрачное лицо швейцарца было землистого оттенка. В руках он сжимал пеленки и постельное белье. -- Ты их сменил. Карл? -- спросила Крис, как только слуга закрыл за собой дверь. -- Да, сменил,-- сухо отчеканил Карл и заспешил через холл к лестнице. Крис посмотрела ему вслед и повернулась к Каррасу. -- Хорошо. Хорошо. Его принесут сюда. -- Она неожиданно отвернулась и вышла из холла. Каррас следил за ней, ничего не понимая. Что произошло? Потом прислушался. В спальне было тихо. Но тишина взорвалась вдруг дьявольским смехом. Каррас нащупал в кармане пузырек с водой, открыл дверь и шагнул в спальню. Зловоние было еще сильнее, чем в прошлый раз. Священник прикрыл за собой дверь и уставился на кровать. Бес наблюдал за ним насмешливым взглядом. Глаза его были полны лукавства, ненависти и силы. -- Здравствуй, Каррас. -- Здравствуй, Дьявол. Как ты себя чувствуешь? -- В настоящий момент счастлив видеть тебя. Очень рад. -- Язык вывалился наружу, глаза нахально рассматривали Карраса. -- Теперь ты в своем обычном одеянии. Очень хорошо. Кстати, кто тебе сказал, что я -- Дьявол? -- Разве не так? -- Нет. Просто бедный разбуянившийся демонишка. Черт. Однако я не совсем забыт нашим папочкой, который сейчас обитает в аду. Кстати, ты ведь ему не расскажешь о моей непростительной оговорке, Каррас? Не расскажешь, когда его увидишь? -- Я увижу его? Он здесь? -- вздрогнул священник. -- В поросенке? Конечно, нет. Здесь только маленькая несчастная компания скитающихся душ, мой друг. Ты ведь не винишь нас за то, что мы здесь, правда? Дело в том, что нам деться-то некуда. Мы бездомные бродяги. -- И как долго ты собираешься здесь находиться? Голова дернулась, Регану перекосило от ярости, и она зарычала: -- Пока не подохнет поросенок! -- Неожиданно она откинулась назад и, пуская слюни, улыбнулась: -- Между прочим, какой сегодня прекрасный день! Как раз для изгнания, Каррас. Книга! Она прочитала это в книге! -- Ну начинай же. Побыстрее, пожалуйста. -- Разве тебе этого хочется? -- Безумно. -- Но это выгонит тебя из Реганы Закинув голову, бес дико расхоххотался. Потом смех резко оборвался. -- Это нас сплотит. -- Тебя и Регану? -- Тебя и нас, мой милый друг,-- заскрипел бас. -- Тебя и нас. Каррас замер. Он ясно почувствовал прикосновение к шее чьих-то рук. Будто кто-то дотронулся до него ледяными пальцами. Мгновением позже ощущение пропало. "Это от страха",-- успокоил себя иезуит. От страха. Страха перед чем? -- Ну да, ты присоединишься к нашей маленькой семейке, Каррас. Беда в том, моя крошка, что, хоть раз распознав знамение Бога и поверив в него, человек уже не имеет оправданий. Ты, наверное, заметил, как мало чудес происходит в последнее время? Не наша вина, Каррас, не обвиняй в этом нас. Мы стараемся. Каррас дернулся и повернул голову, услышав резкий громкий скрип. Ящик шкафа был выдвинут на всю длину. Священник увидел, как ящик сам собой задвинулся с тем же противным скрипом. Что это? Он тут же успокоился, и душа его освободилась от мелькнувших на мгновение сомнений, подобно дереву, сбросившему оковы состарившейся коры. Психокинез. Каррас услышал хохот. -- Как приятно поболтать с тобой, Каррас,-- оскалился бес. -- Я чувствую себя свободным. Как развратник. Я расправляю свои огромные крылья. Ведь даже то, что я просто рассказываю тебе об этом, должно удесятерить твои проклятия, мой доктор, мой бездарный лекарь. -- Это ты сделал? Ты двигал сейчас ящик? Но бес уже не слушал его. Он уставился на дверь. Кто-то приближался к спальне. Черты его лица опять изменились, и перед Каррасом явилось новое существо. -- Проклятый мерзавец! -- закричало оно с британским акцентом. -- Поганый лгун! Вошел Карл. Он быстро приблизился к кровати, держа в руках магнитофон, поставил его, отвернулся от Реганы и так же быстро вышел из комнаты. -- Прочь, Гиммлер! Прочь с моих глаз! Вали к своей косолапой дочке! Поднеси ей квашеной капустки и героинчику! Ей это придется по нраву, ей... Неожиданно существо успокоилось и мирно наблюдало, как Каррас заправляет в магнитофон пленку. -- О, что у нас там новенького в программе? -- радостно заверещало оно. -- Мы что-то собираемся увековечить, падре? Как здорово! Я люблю новые роли, ты же понимаешь! Просто обожаю! -- Я -- Дэмьен Каррас,-- начал священник, когда магнитофон заработал. -- А кто ты? -- Ты что же, меня не узнаешь? Ерунда какая-то. -- Существо захохотало. -- Кстати, где здесь дают выпить? А то у меня в горле пересохло. Священник аккуратно поставил микрофон на ночной столик. -- Если ты назовешь мне свое имя, то я, пожалуй, поищу что-нибудь. -- Ну да, конечно,-- хихикнуло существо. -- А потом, я полагаю, сам все и вылакаешь. Каррас нажал на кнопку "запись" и продолжал: -- Как тебя зовут? -- Задрюченный ворюга! -- заорало существо. И в тот же момент исчезло. Вместо него появился бес. -- А что мы сейчас делаем, Каррас? Записываем нашу милую трепотню? Каррас напрягся. Он посмотрел на беса, переставил стул поближе к кровати и сел. -- Ты не возражаешь? -- Вовсе нет,-- заскрипел бес. -- Мне всегда нравились эти адские механизмы. И вдруг новый сильный запах ударил в нос священнику, запах, похожий на... -- Квашеная капуста, Каррас. Ты заметил? Действительно, пахнет квашеной капустой. Потом запах исчез, и его сменило обычное зловоние. Каррас нахмурился. Неужели показалось? Самовнушение? Он решил, что пора доставать пузырек. Хотя нет, еще рано. Надо записать побольше. -- С кем я говорил перед этим? -- спросил Каррас. -- С одним из нашей компании, Каррас. -- С демоном? -- Ты ему льстишь. -- Каким образом? -- Слово "демон" означает "мудрый", а он придурок. Иезуит встрепенулся. -- А на каком языке "демон" означает "мудрый"? -- На греческом. -- Ты говоришь по-гречески? -- Совершенно свободно. Один из признаков! Она говорит на незнакомом языке. На подобное священник даже не рассчитывал. -- Pos egnokas hoti presbyteros eimi? -- быстро задал он вопрос на классическом греческом языке. -- Я не в духе, Каррас. -- А-а-а. Тогда не умеешь... -- Я не в духе! Каррас почувствовал разочарование. -- Это ты выдвигал ящик стола? -- поинтересовался он. -- Да, уверяю тебя. -- Очень эффектно. -- Каррас кивнул. -- Ты действительно очень сильный демон. Интересно, а можешь повторить? -- В свое время повторю. -- Сделай, пожалуйста, сейчас, мне очень хочется посмотреть. -- В свое время. -- Почему не сейчас? -- Надо же оставить тебе сомнения,-- прорычал бес. -- Некоторые сомнения. Чтобы таким образом обеспечить правильный исход событий. -- Он откинул голову и злобно рассмеялся. -- Как нехарактерно для меня брать в союзницы истину и выигрывать с ее помощью! Как это заводит! Ледяные пальцы вновь дотронулись до шеи. Каррас окаменел. Опять страх? Страх? Но страх ли это? -- Нет, не страх,-- возразил бес, ухмыльнувшись. -- Это я сделал. Ощущение прикосновения пропало. Каррас нахмурился Еще одно проявление. Телепатия? Проверить Немедленно проверить. -- Ты можешь сказать, о чем я сейчас думаю? -- Твои мысли слишком скучно читать. -- Значит, ты не умеешь читать мысли. -- Думай, как хочешь... Попробовать святую воду? Сейчас? Каррас слышал, как поскрипывает мотор магнитофона. Н е т. Еще не время. Надо еще немного записать. -- Ты очаровательное создание,-- начал Каррас. Регана ухмыльнулась. -- Нет-нет, в самом деле,-- продолжал Каррас. -- Я бы с удовольствием послушал подробности о твоем прошлом. Ну, например, ты никогда не говорил мне, кто ты такой. -- Я -- черт,-- представился бес. -- Да, знаю, но какой именно черт? Как тебя зовут? -- Какая разница, Каррас? Зови меня Гауди. -- Да-да, капитан Гауди. -- Каррас кивнул. -- Друг Реганы. -- Очень близкий друг. -- Правда? -- В самом деле. -- Тогда почему ты мучаешь ее? -- Потому что я ее друг. Поросенку это нравится. -- Нравится? -- Она без ума от этого. -- Но почему? -- Спроси ее! -- И ты разрешишь ей ответить? -- Нет. -- Тогда какой смысл спрашивать? -- Никакого! -- В глазах беса заблестела ярость. -- С кем я говорил раньше? -- выпытывал Каррас. -- Ты уже спрашивал об этом. -- Я знаю, но ты мне так и не ответил. -- Еще один хороший приятель нашего сладкого поросеночка, дорогой Каррас. -- Можно мне поговорить с ним? -- Нет. Им сейчас занимается твоя мамаша. -- Бес тихо загоготал и добавил: -- Прекрасный язычок у твоей мамаши. И ротик замечательный. Он хитро и выжидающе уставился на Карраса. Священник почувствовал резкий прилив ярости, но понял, что она относится не к Регане, а к бесу. Бес! Что случилось с тобой, Каррас? Он попробовал успокоиться, глубоко вздохнул, достал из кармана рубашки пузырек и откупорил пробку. Демон насторожился: -- Что это? -- А ты разве не знаешь? -- удивился Каррас, слегка прикрывая большим пальцем горлышко пузырька и разбрызгивая содержимое на Регану. -- Это святая вода, черт. В то же мгновение бес съежился и начал корчиться, в ужасе выкрикивая: -- Она жжет! Она меня жжет! А-а-а! Прекрати это! Остановись, мерзкий святоша! Прекрати! Каррас хладнокровно закрыл пузырек. Истерия. Внушение. Она все же читала эту книгу. Он посмотрел на магнитофон. Зачем тогда записывать? Заметив, что Регана затихла, Каррас взглянул на нее и нахмурился. В чем дело? Что происходит? Черты лица изменились, они лишь отдаленно напоминали только что виденную Каррасом страшную маску. Регана что-то бормотала. Очень медленно. Какой-то бред. Каррас подошел к кровати, нагнулся и стал вслушиваться. Что это? Набор звуков. И все же... Здесь прослеживается определенный ритм... Похоже на непонятный язык. Возможно ли это? Не будь дураком! И все-таки... Каррас проверил уровень записи на магнитофоне. Слишком тихо. Он добавил громкость и стал прислушиваться, пригнув свою голову к губам девочки. Бред тем временем прекратился, слышно было только глубокое хриплое дыхание. Каррас выпрямился. -- Кто ты? -- обратился он к Регане. -- Откъиньай,-- выдохнула она. Стон. Потом шепот. Девочка говорила с надрывом, казалось, каждое слово вызывало у нее сильную боль. Веки задрожали. -- Откъиньай. -- Это твое имя? -- нахмурился Каррас. Губы зашевелились. Девочка лихорадочно произносила непонятные слоги. Что-то совсем неразборчивое. Внезапно прекратился и этот шепот. -- Ты понимаешь меня? Тишина. Приглушенное глубокое дыхание. "Странный звук,-- подумал Каррас. -- Так дышат больные люди, когда спят в кислородной камере". Иезуит ждал, надеясь услышать еще что-нибудь. Тишина. Каррас перемотал пленку и, прихватив кассету, поднял магнитофон. Последний раз взглянул на Регану. В нерешительности задержался, уставившись на ослабшие ремни, потом вышел из комнаты и спустился вниз. Крис и Шарон пили на кухне кофе. Заметив священника, они впились в него напряженными взглядами. Крис обратилась к Шарон: -- Иди проверь Регану. Хорошо? Шарон отпила маленький глоток кофе, кивнула Каррасу и вышла. Священник устало опустился на стул. -- Ну как там? -- спросила Крис, ловя его взгляд. Каррас собрался было ответить, но в этот момент вошел Карл, вознамерившийся вычистить над раковиной кастрюли. Крис проследила за взглядом священника. -- Все нормально,-- тихо успокоила она его. -- Говорите. Как там дела? -- Появились две новые личности. Вернее, одна появлялась в прошлый раз, она говорит с британским акцентом. Это ваш знакомый? -- А это так важно? -- переспросила Крис. -- Да, важно. Крис опустила глаза и кивнула: -- Я его знаю. -- Кто это? -- Бэрк Дэннингс. -- Режиссер? -- Да... -- Режиссер, который... -- Да,-- быстро вставила Крис. Некоторое время иезуит молчал, обдумывая услышанное. Он заметил, как нервно подергиваются его пальцы. -- Вы не хотите выпить кофе? -- предложила Крис. Каррас покачал головой: -- Нет, спасибо. -- Он облокотился на стол. -- Регана была с ним знакома? -- Да. -- И... Раздался звон падающей посуды. Крис вздрогнула, резко повернулась и увидела, что Карл уронил па пол сковородку. -- В чем дело, Карл? -- Извините, мадам. -- Выйди отсюда. Сходи в кино или еще куда-нибудь. Нельзя же нам всем сидеть в этом доме, как в тюрьме. -- Крис повернулась к Каррасу, взяла пачку сигарет и, услышав, как он запротестовал, хлопнула ею по столу. -- Нет, я лучше посмотрю за... -- Карл, я не шучу! -- не оборачиваясь, нервно вскричала Крис. -- Убирайся! Уйди из дома, ну хоть ненадолго! Нам всем надо выходить отсюда. Иди! -- Да-да, иди! -- поддержала вошедшая на кухню Уилли и отобрала у Карла сковородку. Карл взглянул на Крис и Карраса и вышел. -- Извините, святой отец,-- смущенно пробормотала Крис. -- Ему так много пришлось пережить в последнее время. -- Вы правы,-- мягко начал Каррас. -- Все должны стараться понемногу выходить из дома. И вы в том числе. -- Так что говорил Бэрк? -- поинтересовалась Крис. -- Он ругался,-- пожал плечами Каррас. -- И это все? Священник заметил, что голос ее дрогнул. -- Разве этого недостаточно? -- Он заговорил тише. -- Кстати, у Карла есть дочь? -- Дочь? Нет, я ничего не знаю. Если и есть, то он о ней никогда не говорил. Уилли чистила кастрюли у раковины, и Крис обернулась к ней. -- Разве у вас есть дочь, Уилли? -- Она умерла, мадам. Очень давно. -- Извини меня. Крис повернулась к Каррасу. -- Я сама об этом первый раз слышу,-- прошептала она. -- А почему вы спросили? Откуда вы узнали? -- Регана говорила о ней,-- ответил Каррас. Крис молча уставилась на него. -- А вы никогда не замечали у нее сверхчувствительного восприятия? -- спросил священник. -- Я имею в виду, до болезни. -- Ну... -- Крис запнулась. -- Даже не знаю. Я не уверена. То есть, бывало, что наши мысли совпадали, но мне кажется, это часто происходит с близкими людьми. Каррас кивнул и задумался. -- А вторая личность, о которой я говорил,-- начал он,-- это она появлялась во время гипнотического сеанса? -- Та, которая бредит? -- Да. Кто это? -- Я не знаю. -- Она вам совсем незнакома? -- Нет. -- А вы посылали за медицинскими отчетами? -- Да, их привезут сегодня и сразу же передадут вам. -- Крис отпила глоток кофе. -- Мне это стоило большого труда. -- Я знал, что вы столкнетесь с трудностями. -- Трудности были, но тем не менее документы вам принесут. Так как же насчет изгнания беса, святой отец? Каррас опустил глаза и вздохнул: -- Я не совсем уверен, что епископ одобрит это изгнание. -- Что значит "не совсем уверен"? -- Крис поставила чашку на стол и нетерпеливо взглянула на священника. Иезуит сунул руку в карман и вынул оттуда пузырек. -- Вы видите это? Крис кивнула. -- Я сказал девочке, что это святая вода,-- объяснил Каррас. -- И когда начал разбрызгивать ее, Регана реагировала очень бурно. -- Ну и что? -- Это не святая вода. Это обыкновенная водопроводная вода. -- Может быть, некоторые бесы просто не знают разницы? -- Вы действительно верите, что в ней сидит бес? -- Я верю, что Реганой завладел тот, кто хочет ее убить, отец Каррас. А может ли он отличить мочу от воды, по-моему, не так уж и важно. Разве я не права? Извините, конечно, но вы хотели знать мое мнение! Какая разница между святой водой и водопроводной? -- Святую воду освящают. -- Великолепно, отец Каррас, я так счастлива, что узнала об этом! Значит, вы говорите, об изгнании не может быть и речи? -- Нет, я только начал разбираться в этом деле,-- горячо возразил Каррас. -- Но у церкви свои критерии, и с ними надо считаться. Нельзя без разбора верить во все предрассудки и рассказы о левитирующих священниках или плачущих статуях святой девы Марии. Я не хочу стоять в одном ряду с такими рассказчиками. -- Вы не хотите принять либриум, святой отец? -- Извините, но вы хотели знать мое мнение. -- И я узнала его. Каррас полез за сигаретами. -- Дайте и мне тоже,-- попросила Крис. Иезуит протянул ей пачку, поднес спичку и прикурил сам. Они шумно выдохнули дым и тяжело откинулись на спинки стульев. -- Извините,-- мягко проговорил священник. -- Такие крепкие сигареты вас погубят. Он повертел в руках пачку, шелестя целлофаном. -- У нас есть все необходимые церкви признаки. Ваша дочь говорит на языке, который никогда прежде не знала и не изучала. Я все записал на пленку. Потом ее ясновидение. Правда, современные взгляды на телепатию и сверхчувствительное восприятие несколько иные, чем в средние века, и церковь может не принять их как доказательство одержимости. -- А вы сами-то верите в эту чепуху? -- Крис нахмурилась. Каррас посмотрел на нее и продолжил: -- И последнее -- ее сила. Она не соответствует ни ее возрасту, ни ее состоянию. Это уже ближе к мистике. -- А стук в стенах? -- Сам по себе он ничего не значит. -- А то, как она подпрыгивала на кровати? -- И этого недостаточно. -- А чертовщина на коже? -- Что такое? -- Разве я вам не рассказывала? -- О чем? -- О, это было в больнице,-- объяснила Крис. -- Там были... -- Она провела пальцем по груди. -- Ну, как надпись. Просто буквы. Они появились у нее на груди, а потом исчезли. Каррас нахмурился. -- Вы сказали "буквы", а не целые слова? -- Нет, не слова. Сначала один или два раза появлялась буква "М", потом "П". -- Вы это видели? -- спросил Каррас. -- Нет, мне рассказывали. -- Кто? -- Врачи из больницы. Все записано в истории болезни. -- Я вам верю. Но опять же повторяю: это естественное явление. Оно встречается довольно часто. -- Где? В Трансильвании? -- недоверчиво поинтересовалась Крис. Каррас покачал головой. -- Нет, я читал об этом в журнале. Мне запомнился один случай. Тюремный психиатр сообщил, будто один из заключенных мог по своему желанию впадать в транс, и в этом состоянии у него на груди появлялись знаки Зодиака. -- Иезуит провел рукой по груди. -- Он заставлял кожу на груди приподниматься в определенных местах. -- Пожалуй, вы не очень-то верите в чудеса. -- Однажды был проведен такой эксперимент,-- спокойно объяснил Каррас. -- Пациента загипнотизировали, ввели в транс и на каждой руке сделали надрезы. Ему сказали, что левая рука будет кровоточить, а правая -- нет. И действительно, кровь пошла только из левой руки. Сила мозга удерживала ток крови. Мы не знаем, как это происходит, но факты налицо. То же самое и со знаками у заключенного, то же самое и у Реганы: подсознание контролирует скорость течения крови и посылает ее увеличенное количество туда, где кожа должна вздуться. Таким образом появляются рисунки, буквы или что угодно. Это, конечно, таинственно, но вряд ли сверхъестественно. -- С вами очень трудно, святой отец. Каррас прикусил ноготь большого пальца. -- Я попробую вам объяснить,-- начал он. -- Церковь -- заметьте, не я, а церковь,-- издала однажды предупреждение для священников, занимающихся изгнанием бесов. Я читал его вчера вечером. Там было сказано, что большинство людей, считающих себя одержимыми,-- я цитирую,-- "гораздо больше нуждаются в помощи врача, нежели священника". Как вы думаете, в каком году было издано это предупреждение? -- В каком же? -- В тысяча пятьсот восемьдесят третьем. Крис удивленно взглянула на него и задумалась. Потом она услышала, что священник встает со стула. -- Разрешите, я подожду, когда принесут больничные записи, и просмотрю их? Крис кивнула. -- А пока что,-- продолжал иезуит,-- я выберу из пленок нужные места и отвезу их в Институт лингвистики. Может быть, это бессмысленное бормотание все-таки имеет отношение к какому-нибудь языку. Хоть я и сомневаюсь в этом, но все может быть. Там выявят еще и структуру речи. Если она окажется постоянной, вы можете быть уверены, что девочка не одержима. -- И что тогда? -- заволновалась Крис. Священник пристально посмотрел на нее. Крис была обеспокоена. Беспокоится, что ее дочь не одержима! Он вспомнил Дэннингса. Что-то здесь не то. Совсем не то. -- Мне очень неудобно просить вас, но не могли бы вы одолжить мне на некоторое время свою машину? -- На некоторое время я могу вам одолжить хоть собственную жизнь,-- пробормотала Крис. -- Только верните машину к четвергу, вдруг она мне понадобится. С болью смотрел Каррас на эту беззащитную, поникшую женщину. Ему так хотелось взять ее за руку и успокоить, сказав, что все уладится. Но как это сделать? -- Подождите, я дам вам ключи,-- заговорила она Получив ключи, Каррас прошел в комнату, взял пленку с записью голоса Реганы и возвратился на стоянку, где была припаркована машина Крис. Садясь в машину, он услышал с крыльца оклик Карла. -- Отец Каррас! Каррас обернулся. Карл бежал к нему, натягивая на ходу куртку, и махал рукой. -- Отец Каррас! Подождите минутку! Каррас опустил стекло, и Карл просунул в окно голову. -- Вы в какую сторону едете, отец Каррас? -- На круг Дюпон. -- Это здорово. Вы меня туда не подбросите, святой отец? Можно? -- Рад буду помочь. Садитесь. -- Каррас завел мотор. -- Сделаю доброе дело, если вывезу вас отсюда на. некоторое время. -- Да, я пойду в кино. Идет хороший фильм. Каррас включил скорость, и машина тронулась. Некоторое время они ехали молча. Каррас был занят своими мыслями. Одержимость Невозможно. Святая вода. И все-таки... -- Карл, вы ведь хорошо знали мистера Дэннингса? Карл уставился на ветровое стекло, потом кивнул: -- Да, я его знал. -- Когда Регана... когда она пытается изобразить Дэннингса, вам не кажется, что она действительно на него похожа? Молчание. Потом короткий сухой ответ: -- Да. Больше они не разговаривали. Выехав на круг Дюпон, машина затормозила перед светофором. -- Я сойду, отец Каррас.-- сказал Карл, открывая дверь. -- Здесь можно пересесть на автобус. Большое спасибо, вы меня очень выручили. Швейцарец стоял посреди улицы и ждал, когда загорится зеленый свет. Он улыбнулся, помахал священнику рукой и следил за машиной, пока она не скрылась за поворотом на Массачусетс авеню. Потом побежал к автобусу и сел в него. Проехав несколько остановок, Карл сделал пересадку, доехал до северо-западного жилого района и зашагал к полуразрушившемуся старому зданию. Он остановился около мрачной лестницы и задумался. Из кухни несло кислятиной. Где-то в квартире надрывался ребенок. Швейцарец опустил голову. Из-под плинтуса выполз таракан и заспешил к лестнице. Карл вцепился в перила и хотел было вернуться, но потом покачал головой и пошел наверх. На третьем этаже он свернул в темный закуток и остановился перед дверью. Постоял так некоторое время, положив руку на дверную ручку, и нажал на кнопку звонка. Из глубины квартиры донесся скрип пружин. Кто-то раздраженно выругался. Послышались неровные шаги, как будто человек шел в ортопедической обуви. Дверь неожиданно приоткрылась, гремя, натянулась дверная цепочка, и в образовавшейся щели показалась женщина в одной комбинации. Из уголка рта торчала сигарета. -- А, это ты,-- мрачно произнесла она и сняла цепочку. Карл наткнулся на ее жесткий взгляд. Эти глаза, похожие на два переполненных болью колодца, обвиняли его. Он разглядел печальный изгиб рта на опустошенном лице молодой девушки, похоронившей свою юность и красоту в дешевых гостиничных номерах, ночами тоскующей по несостоявшейся жизни. -- Скажи там, чтобы побыстрее проваливали! -- донесся из глубины квартиры мужской голос. Девушка грубо отрезала: -- Не трепыхайся, это мой папаша! Потом повернулась к Карлу: -- Пап, он пьяный. Ты лучше туда не ходи. Карл кивнул. Равнодушные глаза молча следили за его руками. Карл достал из заднего кармана брюк бумажник. -- Как мама? -- поинтересовалась девушка, затягиваясь сигаретным дымом и не сводя глаз с бумажника. Карл вынул деньги и отсчитывал десятидолларовые купюры. -- Она чувствует себя хорошо. -- Он кивнул. -- Мама чувствует себя хорошо. Девушка судорожно закашлялась и прикрыла рот рукой. -- Проклятые сигареты,-- прохрипела она. Карл заметил у нее на руке следы от уколов. -- Спасибо, пап. Он почувствовал, как она вытягивает у него из пальцев деньги. -- О Боже, нельзя там побыстрей? -- заорал мужчина из комнаты. -- Слушай, пап, давай поскорей, а? Ты же его знаешь! -- Эльвира!.. -- Карл неожиданно сделал шаг вперед и схватил ее за руку. -- Сейчас в Нью-Йорке открылась больница! -- почти умоляя, прошептал он. Дочь скорчилась и попыталась вырвать руку. -- Ну хватит! -- Я пошлю тебя туда! Они помогут! Тебя не посадят в тюрьму! Это... -- О Боже мой, ну хватит, па! -- хрипло воскликнула девушка, высвободив, наконец, руку. -- Нет, прошу тебя! Это... Она захлопнула перед ним дверь. Карл горестно опустил голову -- последняя его надежда рухнула. Из квартиры раздались приглушенные голоса, послышался циничный женский смех, перешедший в кашель. Карл повернулся и застыл на месте. Перед ним стоял лейтенант Киндерман. -- Может быть, мы поговорим, мистер Энгстром? -- засопел детектив. Он стоял, засунув руки в карманы, и грустно смотрел на Карла. -- Я думаю, теперь мы можем поговорить. Глава вторая В кабинете директора Института лингвистики Каррас вставил в магнитофон кассету. Он выбрал на пленке нужные места и переписал их на отдельную кассету. Сейчас Каррас собирался прослушать первую запись. Он включил магнитофон и отошел от стола. Каррас и директор молча слушали лихорадочное и невнятное бормотание Реганы. Потом Каррас повернулся к директору. -- Что это, Фрэнк? Это язык? Директор -- полный седеющий мужчина -- сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление. -- Какая-то дикость. Где вы это взяли? Каррас остановил магнитофон. -- Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу. -- Понятно. -- Ну, и что вы думаете? Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу. -- Нет, лично я такого языка никогда не слышал. Однако...-- Он нахмурился. И опять взглянул на Карра-са. -- Можно еще раз прокрутить? Каррас быстро перемотал пленку и запустил ее еще раз. -- Ну, теперь ваше мнение не изменилось? -- Ритм, характерный для языков вообще, здесь присутствует. -- Да, мне тоже так показалось,-- согласился Каррас. -- Но язык мне незнаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете? -- Не знаю. -- Оставьте пленку у меня. Я попрошу ребят, и они проверят. -- Фрэнк, а вы не могли бы переписать ее? Я должен оставить оригинал у себя. -- Да-да, конечно. -- Но это еще не все. У вас есть время? -- Да. Что там у вас? -- Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу? -- Думаю, что смогу. -- Каким образом? -- Здесь можно применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи. -- А можно ли положиться на такой вывод? -- Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем "индексом разнообразия". Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает. -- Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на пленки, которые Каррас держал в руках. -- Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей. -- Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той же личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому же лицу. Я буду вам очень обязан. -- Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту. -- Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем -- чтобы это сделали именно вы и как можно скорее. Это очень важно. Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул. -- Хорошо-хорошо, я займусь этим. Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что история болезни уже доставлена. Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт. "...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим..." Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Реганы? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Реганы сверхактивная кожа, и она сама могла это делать, проводя по груди пальцем незадолго до появления букв. Обычная дерматография. Она сама это делала. Каррас был убежден в этом. Как только Регане стянули ремнями руки, таинственные буквы больше ни разу не появлялись. Обман. Сознательный или подсознательный, но все равно обман. Священник поднял глаза и взглянул на телефон. Может, позвонить Фрэнку? Он снял трубку. Абонент не отвечал, и Каррас продиктовал автоответчику, чтобы Фрэнк ему перезвонил. Измученный и уставший, он медленно поднялся и побрел в ванну. "...Изгоняющий дьявола должен убедиться в том, что не осталось признаков..." Дэмьен глянул на свое отражение в зеркале. Может быть, он что-то упустил? Что? Запах квашеной капусты. Каррас повернулся, снял с вешалки полотенце и вытер лицо. Самовнушение, вспомнил он. К тому же люди с психическими заболеваниями так умеют переделывать свой организм, что от тела начинают исходить самые различные запахи. Удары... Ящик, открывающийся и закрывающийся сам по себе. Телекинез? Но может ли это быть? "Неужели вы верите в эту чепуху?" Мысли путались и разбегались. Слишком устал. Тем не менее Каррас продолжал думать о Регане. Он вышел из здания и направился в университетскую библиотеку, нашел нужный журнал и прочитал статью немецкого психиатра Ганса Бендера об исследовании явлений парапсихологии. Сомнений нет, решил Каррас, закончив чтение: психокинез существует, в его пользу говорят авторитетные документы, случаи, которые удалось заснять на пленку, и случаи в психиатрических клиниках. Но ни в одном из них даже не упоминалось об одержимости бесами. Предполагалось, что телекинез достигается за счет энергии мозга, высвобожденной подсознательно и (что особенно произвело на Карраса впечатление) встречающейся у подростков в моменты "чрезвычайно высокого внутреннего напряжения, расстройства или озлобленности". Каррас протер усталые глаза, еще раз просмотрел выдержки с описанием симптомов, тщательно обдумывая каждый из них. "Что же пропущено?-- удивлялся он. -- Ч т о?" И тут же с отчаянием осознал, что ответом было жестокое слово: "НИЧЕГО". Каррас вернул журнал и направился к дому миссис Макнейл. Уилли открыла ему дверь и провела в кабинет. Крис, облокотившись на стойку бара и подперев руками голову, стояла спиной к священнику. -- Здравствуйте, святой отец. В ее голосе сквозило отчаяние. Обеспокоенный священник подошел к актрисе. -- Вам плохо? -- тихо спросил он. -- Нет, мне хорошо. Эту фразу она почти выдавила из себя. Каррас нахмурился. Крис закрыла лицо руками. Руки дрожали. -- Что вы делали? -- спросила Крис. -- Я читал больничные записи. -- Каррас подождал. Она не отвечала. Тогда он заговорил снова: -- Я считаю... Поймите, лично мое мнение таково, что Регане сейчас помогут психиатры и соответствующее лечение. Крис медленно покачивала головой. -- Где ее отец? -- спросил священник. -- В Европе,-- чуть слышно прошептала Крис. -- Вы сообщили ему, что случилось? Крис столько раз порывалась рассказать ему обо всем. Может быть, это несчастье снова их сблизило бы. Но Говард и священники... Это невозможно. Ради Реганы Крис решила ничего ему не говорить. -- Нет,-- тихо ответила она. -- Мне кажется, будет лучше, если он приедет сюда. -- Послушайте, нет ничего лучше, чем то, что далеко от нас! -- неожиданно взорвалась Крис. -- И нет никого лучше, чем тот, кто убирается от нас ко всем чертям! -- Я думаю, стоит послать за ним. -- Зачем? -- Это может... -- Я просила вас выгнать дьявола, а не тащить сюда еще одного! -- истерично закричала Крис. Лицо ее исказилось от страданий. -- Что же вдруг случилось со всеми священниками? -- Послушайте... -- На кой черт мне здесь Говард? -- Мы можем поговорить об этом... -- Так поговорите об этом сейчас! На кой черт здесь нужен Говард? Какой от него толк? -- Есть сильные подозрения, что расстройство Реганы как раз началось с ее чувства вины по поводу... -- По поводу чего? -- Это может быть... -- Развод? Этот бред я уже слышала от психиатров! -- Видите ли... -- Регана виновата, потому что она убила Бэрка Дэннингса!-- завизжала Крис, со всей силой сдавив руками виски. -- Она убила его! Регана убила его, и теперь ее пытаются убрать! Ее посадят в тюрьму! О Боже мой. Боже мой... Крис зарыдала и пошатнулась. Каррас подхватил ее и проводил до дивана. -- Успокойтесь,-- тихо повторял он,-- успокойтесь. -- Нет, они все равно ее уберут! -- всхлипывала женщина. -- Все равно... они... ее... О-о-о! Боже мой!.. Боже мой! -- Ну, успокойтесь. Каррас усадил Крис на диван, помог лечь, а сам присел на край дивана и взял ее ладони в свои руки. Он думал о Киндермане. О Дэннингсе. Об этих слезах. Нет, все это нереально. -- Успокойтесь, все в порядке... не переживайте... так... успокойтесь... Вскоре всхлипывания прекратились, и Крис, приподнявшись, села. Каррас принес ей воды и пачку бумажных салфеток, найденных им на полке в баре. Потом снова присел рядом с Крис. -- Я рада,-- проговорила она, сморкаясь. -- Боже, как я рада, что наконец-то рассказала об этом. Карраса одолело смятение. Чем спокойней становилась Крис, тем сильнее он сам начинал волноваться. Необъяснимая и гнетущая тяжесть навалилась на священника. Он весь напрягся изнутри! Нет! Молчи! Не говори больше ничего! -- Может быть, вы хотите мне еще что-то сказать? -- тихо вымолвил Каррас. Крис кивнула, глубоко вздохнула и вытерла глаза. Очень сбивчиво и отрывочно она рассказала о Киндермане, о книге, о своей уверенности в том, что Дэннингс заходил к Регане в спальню, о невероятной силе Реганы и о том, как она увидела повернувшееся к ней на 180° лицо Дэннингса. Крис замолчала. Теперь она ждала, что скажет священник. Некоторое время Каррас обдумывал услышанное. Наконец тихо проговорил: -- Вы же не знаете, что это сделала она. -- Но голова повернулась и уставилась на меня,-- воскликнула Крис. -- Вы сами довольно сильно ударились головой о стену,-- возразил Каррас. -- К тому же находились в шоковом состоянии. Вам это показалось. -- Она сама сказала мне об этом,-- настаивала Крис безжизненным голосом. Молчание. -- А Регана не рассказала вам, как именно она это проделала? -- поинтересовался Каррас. Крис отрицательно покачала головой. -- Нет, не говорила. -- Тогда ее слова ничего не значат,-- заверил Каррас. -- Это все ерунда, раз Регана не рассказала вам все подробности, знать которые может только убийца. Крис с сомнением пожала плечами. -- Я не знаю,-- промолвила она. -- Не знаю, правильно ли я поступила. Я считаю, что это сделала Регана и что она может убить еще кого-нибудь. Я не знаю... -- Крис замолчала. -- Святой отец, что же мне делать? Ощущение тяжести, обрушившейся на него, становилось все отчетливей и острей, и Каррас внезапно осознал, что эта тяжесть никогда больше его не оставит. Он уперся локтями в колени и прикрыл глаза. -- Вы правильно поступили, что рассказали мне обо всем,-- спокойно начал Каррас. -- А сейчас перестаньте думать об этом и положитесь на меня. Священник почувствовал ее взгляд и обернулся. -- Вам лучше? Крис кивнула. -- Вы не сделаете мне одолжения -- Что такое? -- Сходите в кино. Она вытерла ладонью глаза и улыбнулась: -- Я терпеть не могу кино. -- Тогда сходите в гости к друзьям. Крис положила руки на колени и тепло взглянула и Карраса. -- Мой друг сидит передо мной,-- произнесла она. Иезуит улыбнулся. -- Отдохните-ка лучше,-- посоветовал он. -- Ладно. Каррас снова задумался. -- Вы считаете, что это Дэннингс отнес книгу наверх? Или она уже была там? -- Я думаю, что она уже была там,-- ответила Крис. Священник обдумал ее ответ. Встал. -- Ну, хорошо. Вам нужна сейчас машина? -- Нет, можете пока оставить ее у себя. -- Отлично. Я к вам зайду попозже. -- До свидания, святой отец. -- До свидания. Дэмьен в полном смятении вышел на улицу. В голове все перемешалось. Регана. Дэннингс. Невозможно! Нет! И все же... Крис, впав в истерику, почти убедила его. Вот в том-то и дело: истеричное воображение. И все же... он перебирал ее варианты и искал, искал ответ. Вернувшись к себе, иезуит позвонил в институт. Но Фрэнка там не оказалось. Дэмьен положил трубку. Святая вода. И водопроводная вода. Что-то здесь не так. Он открыл "Инструкцию для изгоняющих дьявола": "злые духи... неверные ответы... таким образом может показаться, что данная личность не одержима..." Каррас задумался. Черт возьми! Какие еще "злые духи"? Он с треском захлопнул книгу, взгляд его упал на медицинские записи. Дэмьен перечитал их, отыскивая места, которые можно было упомянуть в разговоре с епископом. Вот. Нет подозрения на истерию. Это уже кое-что. Но мало. Нужно еще. Смутно припоминалось какое-то несоответствие. Но какое? Дэмьен отчаянно пытался вспомнить. И вдруг его осенило. Он поднял трубку, набрал номер и услышал сонный голос Крис: -- Это вы, святой отец? -- Вы спали? Извините. -- Ничего. -- Крис, где этот доктор... -- Каррас заглянул в свои записи. -- Доктор Кляйн? -- В Росслине. -- В больнице? -- Да. -- Позвоните ему и передайте, что к нему зайдет доктор Каррас, который желает посмотреть ЭЭГ Реганы. Скажите, доктор Каррас. Вы меня поняли? -- Поняла. -- А с вами я поговорю попозже. Повесив трубку, Каррас быстро переоделся в свитер и брюки цвета хаки. Сверху он надел черный плащ и застегнул его на все пуговицы. Посмотрев на себя в зеркало, он нахмурился. Так выглядят только священники и полицейские. В их одежде всегда найдется какая-нибудь деталь, сразу указывающая на профессию. Каррас расстегнул плащ, снял черные ботинки и надел белые теннисные тапочки. Он сел в машину Крис и поехал в Росслин. Остановившись у светофора перед мостом, Дэмьен выглянул из окна и обомлел. Из черной полицейской машины на 35-й улице перед винным магазином Дикси выходил Карл. За рулем машины сидел Киндерман. Загорелся зеленый свет. Каррас дал полный ход и вырвался вперед. Он въехал на мост и глянул в зеркальце заднего вида. Видели они его или нет? Вряд ли. Но почему они были вместе? Что это: чистая случайность? Или тоже связано с Реганой? Забудь об этом! Нельзя все время думать об одном и том же. Каррас припарковал машину у больницы и принялся разыскивать кабинет Кляйна. Доктор был занят, но медсестра передала Каррасу электроэнцефалограмму. В отдельном кабинете Дэмьен, пропуская между пальцев длинную узкую полоску бумаги, изучал результат ЭЭГ. Вскоре к нему присоединился Кляйн. -- Доктор Каррас? -- Да. Рад с вами познакомиться. -- Я -- доктор Кляйн. Как дела у девочки? -- Ей лучше. -- Рад слышать. Каррас вернулся к изучению рисунка. Кляйн водил пальцем по зигзагообразной линии. -- Видите? Волны очень ритмичные. Никаких отклонений. -- Да, вижу,-- Каррас нахмурился. -- Очень любопытно. -- Любопытно? Если учитывать, что мы имеем дело с истерией... -- Я полагаю, что это пока малоизвестно,-- пробормотал Каррас, продолжая рассматривать ленту. -- Бельгиец Айтека обнаружил, что при истерии наблюдаются довольно странные колебания волн на рисунке. Очень незначительные, но постоянные изменения. Я искал их здесь, но пока не смог найти. Кляйн ухмыльнулся: -- Ну и что? Каррас посмотрел в его сторону: -- Но все-таки, когда вы делали ЭЭГ, у нее было расстройство? -- Да, было. Я бы сказал, что было. То есть, конечно же, было. -- Неужели вас не поразило то, что результаты получились идеальные? Даже в нормальном состоянии субъекты способны менять рисунок волн в пределах допустимого, а у Реганы было расстройство. Можно было логически предположить, что на ЭЭГ появятся колебания. Если... -- Доктор, миссис Симмонс нервничает,-- перебила его медсестра, открывая дверь. -- Да-да, иду,-- вздохнул Кляйн. Медсестра поспешно удалилась. Кляйн шагнул к выходу и обернулся: -- Кстати, об истерии,-- сухо вставил он. -- Извините, мне надо бежать. Кляйн закрыл за собой дверь. Каррас услышал его торопливые шаги. Потом стало слышно, как в приемной открылась дверь, и оттуда донесся голос: -- Ну, как мы себя сегодня чувствуем, миссис?.. Дверь закрылась. Каррас вернулся к бумажной ленте, досмотрел ее, свернул, перевязал и вернул медсестре в приемной. Что-то есть. Об этом он мог упомянуть в разговоре с епископом. Каррас мог утверждать, что у Реганы не истерия, а значит, она, возможно, одержима. С другой стороны, ЭЭГ порождала еще одну загадку: почему на ней не было отклонений? Совсем никаких?! Священник возвращаются к дому Крис, но у дорожного знака на углу 35-й улицы и Проспект-стрит сердце его екнуло: между знаком и домом иезуитов стояла машина Киндермана. Детектив сидел в машине один, высунув из окна локоть и уставившись прямо перед собой. Каррас нашел свободное место, припарковал машину и запер ее. Неужели он наблюдает за домом? Призрак Дэннингса вновь отчетливо встал перед его глазами. Неужели Киндерман думает, что Регана... Спокойно. Не спеши. Спокойно. Священник подошел к машине и нагнулся к окошку: -- Здравствуйте, лейтенант. Детектив быстро обернулся, удивленно посмотрел на него, а потом расплылся в улыбке: -- А, отец Каррас. Успокойся! Каррас почувствовал, что ладони у него увлажнились и похолодели. Спокойней. Не показывай ему, что ты волнуешься! Спокойней! -- С вас сейчас штраф возьмут, вы это знаете? По будням с 4 до 6 здесь запрещена остановка. -- Не важно,-- засопел Киндерман. -- Я ведь разговариваю со священником. А здесь все полицейские набожные. -- Как у вас дела? -- Говоря откровенно, отец Каррас, так себе. А у вас? -- Не могу пожаловаться. Вы так и не раскрыли то дело? -- Какое дело? -- Смерть режиссера. -- А, это... -- Детектив махнул рукой. -- Лучше не спрашивайте. Послушайте, а что вы делаете сегодня вечером? Вы не заняты? У меня есть пропуск в "Крэст". Там сейчас идет "Отелло". -- А кто играет? -- Дездемону -- Молли Пайкон, а Отелло -- Лео Фукс. Вы довольны? Это же Шекспир! Какая разница, кто играет! Так вы идете? -- Боюсь, что нет. У меня очень много работы. -- Вижу. Извините, но выглядите вы отвратительно. Засиживаетесь допоздна? -- Я всегда выгляжу отвратительно. -- А сейчас хуже обычного. Бросьте свои дела! Один вечер можно и отдохнуть. Пойдемте! Каррас решил проверить Киндермана: -- А вы уверены, что именно эти актеры в главных ролях? Мне помнится, что сейчас на экранах идет картина с участием Крис Макнейл. Детектив не отреагировал: -- Нет, я уверен. Там идет "Отелло". -- Кстати, что вас привело в наши места? -- Я приезжал специально из-за вас, хотел пригласить в кино. -- Да, конечно, гораздо проще приехать, чем позвонить по телефону,-- съязвил Каррас. Детектив невинно поднял брови и развел руками. -- Ваш номер был занят. Иезуит молча уставился на него. -- Что случилось? -- спустя мгновение поинтересовался Киндерман. Каррас с мрачным видом просунул внутрь машины руку и приподнял Киндерману веко. Осмотрел глаз. -- Не знаю. Вы ужасно выглядите. У вас может развиться мифомания. -- Я не знаю, что это такое,-- проговорил Киндерман, когда Каррас убрал руку. -- Это серьезно? -- Не смертельно. -- Но что это? Я умираю от любопытства. -- Загляните в справочник,-- посоветовал Каррас. -- Не будьте злюкой. Я некоторым образом на страже закона и могу вас задержать. Вы это понимаете? -- А за что? -- Психиатр не должен заставлять людей волноваться. Вы эпатируете публику, святой отец. Нет, я серьезно, эта публика не прочь от вас отделаться. Что же это за экстравагантный священник, расхаживающий в свитере и тапочках? Чуть заметно улыбнувшись, Каррас кивнул. -- Мне пора. Будьте осторожны. -- Прощаясь, Дэмьен дважды постучал по окошку, потом повернулся и медленно побрел к дому. -- Сходите к психоаналитику! -- хрипло крикнул вслед детектив. Проезжая мимо Карраса, он посигналил и махнул ему рукой. Каррас помахал в ответ, остановился на тротуаре и дрожащей рукой осторожно провел по лбу. Неужели она могла это сделать? Неужели Регана так чудовищно разделалась с Бэрком Дэннингсом? Дэмьен поднял голову и взглянул на окно Реганы. Что же там, в этом доме? И сколько уже времени Киндерман идет по следу Реганы? Может быть, он видел кого-то, похожего на Дэннингса? Или слышал голос этого человека? Сколько времени будет мучиться Регана? Или она умрет? Он должен переговорить с высшим духовенством. Священник торопливо перешел улицу и направился к дому Крис. Надавил на кнопку звонка. Дверь открыла Уилли. -- Миссис прилегла отдохнуть,-- заявила она. Каррас кивнул. -- Хорошо. Очень хорошо. -- Он прошел мимо служанки и поднялся наверх. Ему срочно понадобились неопровержимые доказательства. Священник вошел в спальню Реганы и увидел Карла. Тот сидел у окна, сложив руки и уставившись на девочку. Своей солидностью и спокойствием швейцарец гармонировал с добротной темной мебелью комнаты. Каррас подошел к кровати и посмотрел на Регану. Глаза ее закатились, слышалось невнятное бормотание, похожее на какое-то неземное заклинание. Каррас перевел взгляд на Карла. Потом не спеша нагнулся и начал развязывать ремни, стягивающие руки Реганы. -- Святой отец, не надо! Карл подскочил к кровати и резко оттолкнул руку священника. -- Не надо, святой отец! Она сильная! Очень сильная! Оставьте эти ремни! В глазах его без труда читался неподдельный страх, и Каррас понял, что разговоры о силе Реганы не были пустой болтовней. Она могла это сделать, могла свернуть шею Дэннингсу. О боже, Каррас! Спеши! Отыщи доказательства! Думай! Спеши, или... -- Ich mochte Sie etwas fragen, Engstrom!/ Я хочу вас кое о чем спросить, Энгстром! (нем.)/ Горячей волной в кровати нахлынула надежда. Каррас вздрогнул и посмотрел на кровать. Бес издевательски ухмылялся, обращаясь к Карлу: -- Tanzt Ihre Tochter gern?/ Ваша дочь любит танцевать? (нем.)/ Немецкий! Бес спрашивает, любит ли дочь Карла танцевать! Сердце Карраса забилось, он повернулся и увидел, что у слуги щеки стали пунцовыми. Карл весь затрясся, в глазах сверкнула ярость. -- Карл, вам лучше выйти,-- посоветовал Каррас. Швейцарец отрицательно замотал головой и только крепче сжал кулаки. -- Нет, я останусь. -- Вы уйдете отсюда. Я прошу вас,-- твердым голосом произнес иезуит, глядя прямо в глаза Карлу. После некоторого замешательства Карл уступил и вышел из комнаты. Смех прекратился. Каррас оглянулся. Бес с довольным видом наблюдал за священником. -- Итак, ты вернулся,-- пробасил он. -- Я удивлен. Я считал, что неудача со святой водой навсегда отобьет у тебя охоту появляться здесь. Но я совсем забыл, что у священников нет совести. Каррас изо всех сил пытался сдержаться и ждал, что будет дальше. Ему необходимо было сосредоточиться и оценить все трезво. Он знал, что языковая проверка требует разговора, ведь отдельно произнесенные фразы могли оказаться подсознательно запомнившимися. Спокойно! Ты помнишь ту девочку? Служанку-подростка? Она была одержима и в бреду разговаривала на каком-то языке, который в конце концов оказался древнесирийским. Каррас представил себе, как это поразило всех, когда выяснилось, что девочка одно время работала в доме, где одним из квартирантов был студент, изучающий теологию. Накануне экзаменов он шагал по комнате, поднимался по лестнице и на ходу читал вслух древнесирийские тексты. Девочка все это слышала. Спокойно! -- Sprechen sie deutsch?/ Говорите ли вы по-немецки? (нем.)/ -- тихо спросил Каррас. -- Если хочешь поразвлекаться? -- Sprechen sie deutsch? -- повторил он и почувствовал, как сердце в надежде застучало еще быстрей. -- Naturlich, /Конечно, (нем.) /-- злобно усмехнулся бес. -- Mirabile dictu / Отличное произношение, (лат.)/ не правда ли? Сердце иезуита замерло. Не только немецкий, но и латынь! Да еще разговорная! -- Quod nomen mihi est? -- быстро спросил Каррас. (Как меня зовут?) -- Каррас. Священник возбужденно продолжал: -- Ubi sum? (Где я?) -- In cubiculo. (В комнате.) -- Et ubi est cubiculum? (А где комната?) -- In domo. (В доме.) -- Ubi est Dennings? (Где Бэрк Дэннингс?) -- Mortuus. (Он умер.) -- Quornodo mortuus est? (Как он умер?) -- Inventus est capite reverso. (Его нашли со свернутой головой.) -- Quis occidit eum? (Кто его убил?) -- Регана. -- Quornodo еа occidit ilium? Die mihi exacte! (Как она убила его? Расскажи мне подробно!) -- Ну ладно, пока и этого вполне достаточно,-- сказал бес, оскалившись. -- Достаточно. И вообще хватит. Хотя, конечно, тебе и в голову не пришло, как я полагаю, что, пока ты задавал свои вопросы на латыни, ты в уме сам же проговаривал и ответы на латыни. -- Он рассмеялся. -- Разумеется, подсознательно. И что бы мы вообще делали без этого подсознания? Ты понимаешь, на что я намекаю, Каррас? Я совсем не умею говорить по-латыни. Я читаю твои мысли. Я просто нашел ответы в твоей голове. Каррасу стало страшно. Уверенность его была поколеблена, постоянно мучили сомнения, глубоко засевшие в его мозгу. Демон усмехнулся и продолжал: -- Да, я знал, что до тебя это дойдет, Каррас. За это ты мне и нравишься. За это я уважаю всех разумных людей. -- Голова его откинулась, и он захохотал. Мозг священника лихорадочно работал. Он пытался найти такой вопрос, на который можно было бы дать несколько ответов. Но, может быть, я буду думать обо всех ответах? Ладно. Тогда можно задать вопрос, на который сам не знаешь ответа! А правильность его можно будет определить позже. Он подождал, пока смех прекратится, и спросил: -- Quam profundus est imus Oceanus Indicus? (Какова глубина Индийского океана в самом глубоком месте?) Глаза беса засветились. -- La plume de mа tante,/ Ручка моей тетушки, (фр.) /-- злобно произнес он. -- Responde Latine./ Отвечай на латыни, (лат.)/ -- Bon jour! Bonne nuit!/ Добрый день! Доброй ночи! (фр.)/ -- Quam... Каррас не договорил. Глаза беса закатились, и появилось существо, бормочущее на неизвестном языке. Каррас с нетерпением потребовал: -- Я хочу говорить с бесом! Ответа не было. Только дыхание. -- Quis es tu? (Кто ты?) -- резко спросил он. Голос его звучал раздраженно. Молчание. -- Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом! Существо начало икать. -- Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!!! Икота продолжалась с равномерными промежутками. Каррас покачал головой. Затем подошел к стулу и сел на самый край. Сгорбившись, он принялся ждать... Время шло. Каррас начал дремать. Вдруг он резко вскинул голову и посмотрел на Регану. Тишина, икота прекратилась. Спит? Он подошел к кровати и посмотрел на девочку. Глаза закрыты. Дыхание глубокое. Он нагнулся и нащупал пульс, потом тщательно осмотрел ее губы. Они были сухими и растрескавшимися. Каррас выпрямился, подождал еще немного, затем вышел из комнаты. Он спустился в кухню в надежде найти Шарон. Шарон сидела за столом и ела суп. В руке у нее был бутерброд. -- Вам что-нибудь приготовить поесть, отец Каррас? -- спросила она. -- Вы, наверное, голодны. -- Спасибо, не надо. Я не хочу,-- ответил Дэмьен и взял со стола блокнот Шарон. Достал ручку. -- Ее мучила икота. У вас есть компазин? -- Да, осталось еще немного. Каррас писал что-то на листке и, не поднимая головы, сказал: -- Сегодня вечером поставьте половину 25-миллиграммовой свечки. -- Хорошо. -- У нее началось обезвоживание организма,-- продолжал он. -- Поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Первым делом позвоните в магазин медицинского оборудования и скажите, чтобы сюда доставили вот это. Он протянул ей исписанный листок. -- Она спит, поэтому сейчас можно установить сустагенное питание. -- Хорошо,-- кивнула Шарон. Я все сделаю. Выгребая ложкой остатки супа, она придвинула к себе листок и проглядела список. Каррас молча наблюдал за ней. -- Вы ее учительница? -- Да. -- Не учили ли вы ее латыни? Она удивилась: -- Нет. -- А немецкому? -- Только французскому. И довольно серьезно. -- Но ни немецкому, ни латыни? -- Да нет же! -- А Энгстромы, они между собой иногда говорят по-немецки? -- Конечно. -- Регана могла это слышать? Шарон пожала плечами. -- Наверное. -- Она встала и понесла тарелки в раковину. -- Да, я даже уверена в этом. -- А вы сами никогда не изучали латынь? -- Никогда. -- Но могли бы отличить ее на слух? -- Да, конечно. -- Она никогда не разговаривала по-латыни в вашем присутствии? -- Регана? -- С тех пор, как заболела. -- Нет, никогда. -- А на каком-нибудь другом языке? -- пытался дознаться Каррас. Шарон закрутила кран и задумалась. -- Может быть, мне это показалось, но... -- Что? -- Ну, мне показалось... -- Она нахмурилась. -- Я готова поклясться, что она разговаривала по-русски. Каррас внимательно посмотрел на нее. -- А вы сами говорите по-русски? -- спросил священник. В горле у него пересохло. Шарон пожала плечами. -- Чуть-чуть. -- Она сложила кухонное полотенце. -- Я изучала его в колледже, вот и все. Каррас обмяк. Она выбирала латинские слова из моей головы. Он сидел, опустив голову на руки и ничего не видя вокруг. Его терзали и сомнения. и факты. Телепатия часто встречается в состоянии сильного напряжения. Человек начинает говорить на языке, знакомом кому-нибудь из присутствующих. Что же делать? Надо немного отдохнуть. А потом еще раз попробовать... еще раз... еще раз... еще раз... Он встал. Шарон, прислонившись к раковине и сложив руки, задумчиво наблюдала за ним. -- Я пойду к себе,-- сказал Дэмьен. -- Как только Регана проснется, позвоните мне. -- Хорошо, я позвоню. -- И насчет компазина,-- напомнил он. -- Не забудьте. Она кивнула: -- Конечно, не забуду. Я все сейчас сделаю. Каррас пытался припомнить, не забыл ли он что-то еще сказать Шарон. Так всегда: когда надо сделать очень многое, обязательно о чем-то забываешь. -- Святой отец, что происходит? -- спросила Шарон. -- Что же это? Что случилось с Реганой? Он поднял свои поблекшие от горя и слез глаза. -- Я не знаю. Затем повернулся и вышел из кухни. Проходя через зал, Каррас услышал шаги. Кто-то торопливо догонял его. -- Отец Каррас! Он оглянулся. Карл нес его свитер. -- Извините,-- сказал слуга, протягивая свитер священнику. -- Я хотел это сделать раньше, но совсем забыл. Пятна были выведены, и от свитера приятно пахло. -- Большое спасибо. Карл,-- ласково сказал священник. -- Вы очень заботливы. -- Спасибо вам, отец Каррас. Спасибо за помощь мисс Регане. -- Карл повернулся и с достоинством удалился. Каррас смотрел ему вслед и вспоминал о том, как встретил его в машине Киндермана. Еще одна тайна... Он с трудом открыл дверь. Было уже темно. С чувством отчаяния Дэмьен шагнул вперед -- из одного мрака в другой. Он перешел улицу и заспешил навстречу близкому отдыху, но, войдя в комнату, увидел на полу у двери записку. Записка была от Фрэнка. Насчет пленок. Домашний телефон и "пожалуйста, позвоните..." Дэмьен набрал номер и замер в ожидании. Руки его подрагивали. -- Алло? -- зазвучал в трубке писклявый мальчишеский голос. -- Можно мне поговорить с твоим папой? -- Да. Подождите, пожалуйста. -- Трубку положили и тут же снова подняли. Опять мальчик: -- А кто это? -- Отец Каррас. -- Отец Каритц? Сердце Дэмьена бешено стучало, но он спокойно поправил мальчика: -- Каррас. Отец Каррас. Трубку опять положили, и через несколько секунд раздался голос: -- Отец Каррас? -- Да. Здравствуйте, Фрэнк. Я тщетно пытался дозвониться вам. -- О, извините. Я занимался дома нашими пленками. -- Уже закончили? -- Да. Это какая-то чертовщина. -- Я и сам знаю. -- Каррас пытался говорить ровным голосом. -- Так что же там, Фрэнк? Что вы обнаружили? -- Начнем с частности.. -- Ну?.. -- Здесь недостаточно примеров, чтобы сказать наверняка, вы понимаете, но выводы сделать можно. Эти два голоса на пленках, возможно, принадлежат разным людям. -- Возможно? -- Под присягой я не стал бы на этом настаивать, но ошибка почти исключена. -- Почти исключена... -- автоматически повторил Каррас. Опять сомнения... -- А что насчет бреда? -- спросил он безнадежно. -- Это какой-нибудь язык? Фрэнк рассмеялся. -- Что тут смешного? -- Это что, психологический тест, святой отец? -- Я вас не понимаю, Фрэнк. -- Или вы перепутали пленки, или я уж не знаю.. -- Фрэнк, это язык или нет? -- перебил Каррас. -- Я бы сказал, что это язык. Да, именно язык. Каррас напрягся: -- Вы шутите? -- Вовсе нет. -- И что это за язык? -- Английский. Несколько секунд Каррас молчал, а потом изо всех сил закричал: -- Фрэнк, или я вас не расслышал, или вы решили надо мной подшутить? -- У вас есть магнитофон? -- спросил Фэнк. Магнитофон стоял на письменном столе. -- Да, есть. -- Там есть кнопка реверса? -- А в чем дело? -- Есть или нет? -- Подождите. -- Каррас раздраженно положил трубку на стол и снял с магнитофона крышку. -- Такая кнопка есть. Но что все это значит? -- Поставьте пленку и проиграйте ее в обратную сторону. -- Что?! -- Там какие-то злые гномы. -- Фрэнк рассмеялся. -- В общем, вы прослушайте, а завтра побеседуем. Спокойной ночи, святой отец. -- Спокойной ночи, Фрэнк. -- Желаю вам хорошенько развлечься. Каррас повесил трубку, разыскал нужную ленту и вставил ее в магнитофон. Сначала он просто прослушал ее. Покачал головой. Ошибки быть не могло: бред -- и все. Дэмьен промотал пленку до конца и включил ее в обратную сторону. Он услышал свой голос, произносящий слова наоборот. А потом голос Реганы -- или еще кого-то -- говорящий... по-английски! ..Marin, Marin, Karras, be us let us.../ ...Мэррин, Мэррин, Каррас, жить нам дай... (англ.)/ Английский. Какая-то чепуха, но на аглийском! К а к она это делает, черт возьми! Он прослушал пленку, перемотал ее и поставил снова. Потом еще раз. Итолько после этого осознал, что слова тоже шли в обратном порядке! Взяв бумагу и карандаш, Дэмьен сел за стол и начал записывать транскрипцию слов. Он работал увлеченно, то и дело щелкая выключателем магнитофона. Когда с этим было покончено, на другом листке бумаги он записал те же слова, только меняя их порядок в предложениях. Наконец откинулся на спинку стула и прочитал все, что у него получилось. ...опасность. Но не совсем, (неразборчиво) умрет. Мало времени. Теперь (неразборчиво). Пусть она умрет. Нет, нет так хорошо! Так хорошо в этом теле! Я чувствую! Здесь (неразборчиво). Лучше (неразборчиво), чем пустота. Я боюсь священника. Дай нам время. Бойся священника! Он (неразборчиво). Нет, не этот, а тот, который (неразборчиво). Он болен. Ах, эта кровь, почувствуй кровь, как она (поет?). На этом месте Каррас спросил: "Кто ты?" и ответом было: "Я никто, я никто". Тогда Каррас спросил: "Это твое имя?" -- "У меня нет имени. Я никто. Нас много. Дай нам жить. Дай нам согреться в теле. Не (неразборчиво) из тела в пустоту, в (неразборчиво). Оставь нас, оставь нас. Дай нам жить. Каррас. (Мэррин? Мэррин?)... Он вновь и вновь перечитывал написанное. Его пугали эти слова, казалось, что здесь говорят несколько людей сразу. В конце концов от многократного перечитывания текст превратился в бессмысленный набор слов. Каррас отложил листок и закрыл лицо руками. Это не неизвестный язык. Писать слова наоборот не считалось сумасшествием, и такое явление часто встречалось, но говорить! Переделывать произношение так, чтобы при проигрывании назад слова звучали фонетически верно. Это было не под силу даже чрезмерно возбужденному интеллекту. Может, это и есть ускоренное развитие подсознания, на которое ссылается Юнг? Нет. Здесь что-то другое... Каррас подошел к полкам, отыскивая книгу Юнга "Психология и патология так называемых оккультных явлений", и нашел нужную страницу: "Отчет об эксперименте относительно автоматического написания слов". Субъект подсознательно отвечал на все вопросы анаграммами. Анаграммы! Он положил открытую книгу на стол, склонился над ней и прочитал часть отчета: "3-й день. -- Что такое человек?-- ... -- Это анаграмма? -- Да. -- Сколько в ней слов? -- Пять. -- Какое первое слово? -- Смотри. -- Какое второе слово? -- И-и-и-и. -- Смотри? Я должен разгадать его сам? -- Попробуй. Решение анаграммы субъектом было найдено: (Жизнь в меньшей степени может.) Он сам был удивлен. Это доказывало, что в его мозгу существует интеллект совершенно от него независимый. Поэтому он продолжая задавать вопросы: -- Кто ты? -- Клелия. -- Ты женщина? -- Да. -- Ты жила на земле? -- Нет. -- Ты будешь жить? -- Да. -- Когда? -- Через шесть лет. -- Почему ты разговариваешь со мной? -- ... Субъект расшифровал и эту анаграмму: ( Я Клелию чувствую.) 4-й день. -- Это я отвечаю на вопросы? -- Да. -- Клелия здесь? -- Нет. -- Тогда кто здесь? -- Никого. -- Клелия существует? -- Нет. -- Тогда с кем я разговаривал вчера? -- Ни с кем". Каррас перестал читать. Покачал головой. Ничего сверхнормального здесь не было: просто неограниченные возможности интеллекта. Он достал сигарету, потом снова сел и закурил: "Я никто. Нас много". Жутко. Откуда она могла это взять? "Ни с кем". Может быть, и Клелия появилась так же? Неожиданно возникающие личности? "Мэррин ... Мэррин..." "Ах, эта кровь..." "Он болен"... Утомленный взгляд Дэмьена упал на книгу "Сатана". Он вспомнил первые строки: "Не дай дьяволу увести меня...". Каррас выпустил дым, закрыл глаза и закашлялся. Горло саднило. Глаза слезились от дыма. Он встал, повесил на дверь табличку "Прошу не беспокоить", выключил свет, задернул занавески, сбросил ботинки и рухнул на кровать. В голове мелькали обрывки мыслей. Регана, Дэннингс, Киндерман. Что делать? Он должен помочь, но как? Поговорить с епископом, имея лишь то немногое, что у него есть? Нет, рано. Пока еще он не может отстаивать свою правоту до конца. Каррас подумал о том, что неплохо было бы раздеться и забраться под одеяло. Но он слишком устал. Тяжесть событий давила на него, а он хотел быть свободным. "...Дай нам жить!" "Дай мне жить!" -- ответил он на это. Тяжелый глубокий сон постепенно окутал его. Дэмьен проснулся от телефонного звонка. Слабой рукой он потянулся к выключателю. Интересно, сколько сейчас времени? Он снял трубку. Звонила Шарон и просила его прийти прямо сейчас. Каррас снова почувствовал себя затравленным и измученным. Он прошел в ванную, умылся холодной водой, натянул свитер и вышел из дома. Было еще темно. Несколько кошек в испуге шарахнулись в разные стороны. Шарон встретила его внизу. Она была в кофте и куталась в одеяло. Вид у нее был перепуганный. -- Извините, святой отец,-- прошептала Шарон,-- но я подумала, что вы должны это видеть. -- Что? -- Сейчас увидите. Только тише. Я не хочу будить Крис. -- Она кивком пригласила Карраса следовать за ней. Войдя в спальню Реганы, священник ощутил ледяной холод. Он нахмурился и недоуменно посмотрел на Шарон. -- Отопление включено на полную мощность,-- прошептала она и взглянула на Регану, на страшные белки ее глаз, сверкающие при свете ночника. Казалось, Регана находится в бессознательном состоянии. Дыхание тяжелое, полная неподвижность. Трубка -- на месте, сустаген медленно вливается через нос в горло ребенка. Шарон осторожно подошла к кровати, наклонилась и медленно расстегнула Регане воротник пижамы. Каррас с болью наблюдал за тем, как обнажается исхудалое тело девочки. По выступившим ребрам, казалось, можно было сосчитать остаток ее дней на этой земле. Он почувствовал, что Шарон смотрит на него. -- Я не знаю, святой отец, может быть, это уже прекратилось,-- прошептала она. -- Но вы посмотрите на грудь. Брови Карраса поползли вверх. Он заметил, что кожа Реганы начала краснеть, но не на всей груди, а только местами. -- Вот, начинается,-- шепнула Шарон. По телу Карраса поползли мурашки, но не от холода, а от того, что он увидел на груди Реганы. Ярко-красными рельефными буквами на коже четко проступили два слова: ПОМОГИТЕ МНЕ -- Это ее почерк,-- прошептала Шарон. В 9 часов утра священник Дэмьен Каррас явился к президенту Джоджтаунского университета и попросил предварительного разрешения на проведение ритуала изгнания дьявола. Получив его, он отправился к епископу епархии. Тот серьезно выслушал рассказ Карраса. -- Вы уверены, что это настоящая одержимость? -- спросил епископ. -- Я могу утверждать, что все признаки, описанные в "Ритуале", сходятся,-- уклончиво ответил Каррас. Он все еще не осмеливался поверить в случившееся. Не разум, а сердце заставило его прийти сюда. Жалость и надежда, что внушение поможет излечить девочку. -- Вы хотели бы провести изгнание сами? -- спросил епископ. Дэмьен почувствовал в себе прилив сил. Ему захотелось сбросить с себя тяжкий груз и избавиться от надоедливого призрака собственного неверия. -- Да, конечно,-- ответил он. -- Как ваше здоровье? -- В порядке. -- Вам когда-нибудь приходилось делать что-нибудь подобное? -- Никогда. -- Хорошо, мы примем решение. Конечно, в таких делах лучше всего иметь человека с опытом. Их, конечно, немного, но, возможно, кто-нибудь вернулся из заграничной миссии. Дайте мне время подумать. Когда что-нибудь прояснится, я сразу же поставлю вас в известность. После того как Каррас ушел, епископ связался с президентом Джорджтаунского университета, и они поговорили о Дэмьене, уже второй раз за этот день. -- Да, он знает всю историю болезни,-- заметил в разговоре президент. -- Я думаю, не будет вреда, если взять его в качестве помощника. В любом случае необходимо присутствие психиатра. -- А кого пригласить для изгнания? У вас есть какие-нибудь предложения? Я ума не приложу. -- Здесь сейчас Ланкэстер Мэррин. -- Мэррин? Мне казалось, что он сейчас в Ираке. По-моему, я читал, что он работает на раскопках где-то в Ниневии. -- Да, рядом с Мосулом. Все правильно, только он уже закончил работу и три или четыре месяца назад вернулся. Он в Вудстоке. -- Преподает? -- Нет, работает над очередной книгой. -- Бог да поможет нам! Вам, однако, не кажется, что он слишком стар? Как его здоровье? -- Наверное, неплохо, иначе он не стал бы заниматься раскопками, не так ли? -- Думаю, вы правы. -- Кроме того, у него есть опыт, Майкл. -- Я этого не знал. -- По крайней мере так говорят. -- Когда это было? -- Мне кажется, 10 или 12 лет назад, по-моему, в Африке. Изгнание длилось несколько месяцев, он сам чуть не погиб. -- В таком случае я сомневаюсь, чтобы он захотел это повторить. -- Мы делаем то, что нам говорят, Майкл. Среди нас, священнослужителей, мятежников нет. -- Спасибо за напоминание. -- Ну и что же вы думаете? -- Я полагаюсь на вас и на архиепископа. Этим же вечером молодой человек, готовящийся стать священником, бродил по Вудстокской семинарии штата Мэриленд. Он искал худого седовласого иезуита и нашел его, когда тот в раздумье прогуливался по аллеям семинарии. Юноша вручил ему телеграмму. Пожилой человек поблагодарил его, тепло посмотрел на юношу, затем повернулся и продолжал свои размышления. Он шел и любовался природой; иногда останавливался, прислушиваясь к пению малиновки и наблюдая за поздними бабочками. Он не вскрыл телеграмму и не прочитал ее, так как уже знал, что в ней написано. Он прочитал ее в пыльных храмах Ниневии. Он был готов, поэтому и продолжал свою прощальную прогулку.  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *  "Да приидет вопль мой пред лице твое.." "Тот, кто остается верным любви, остается верным Богу, а Бог -- ему..." СВЯТОЙ ПАВЕЛ. Глава первая Киндерман сидел за столом в полумраке своего тихого кабинета. Свет от настольной лампы падал на ворох документов. Рапорты полицейских и отчеты из лабораторий, вещественные доказательства и служебные записки. В задумчивости он медленно разложил их в виде лепестков цветка, чтобы сгладить то мерзкое заключение, к которому они его привели и которые он никак не мог принять. Энгстром был невиновен. Во время гибели Дэннингса он был у своей дочери -- снабжал ее деньгами для покупки наркотиков. Он солгал в первый раз, чтобы не выдать ее и чтобы мать, считавшая дочь умершей, ничего не узнала. Когда Киндерман рассказал Эльвире, что ее отец подозревается в соучастии убийства Дэннингса, она согласилась все рассказать. Нашлись и свидетели, которые подтвердили рассказ. Энгстром был невиновен. Невиновен и молчалив. От него нельзя было узнать, что происходит в доме у Крис. Киндерман нахмурился, рассматривая свой "цветок": что-то ему не понравилось. Он передвинул один "лепесток" немного ниже и правее и еще раз проанализировал все факты. Киндерман уставился в самую середину своей бумажной розы, где лежала старая выцветшая обложка популярного журнала. С фотографии на него смотрели Крис и Регана. Он пригляделся к девочке: симпатичное, веснушчатое лицо, волосы завязаны в "хвостики", не хватает переднего зуба. Киндерман посмотрел в окно. На улице было темно. Моросил надоедливый дождик. Он пошел в гараж, сел в черный автомобиль и поехал по блестящим, мокрым от дождя улицам в сторону Джорджтауна. Припарковавшись на восточной стороне Проспект-стрит, он просидел в машине около четверти часа, глядя на окно комнаты Реганы. Может быть, нужно постучаться и потребовать, чтобы ему ее показали? Он опустил голову и потер лоб рукой. Уильям В. Киндерман! Вы больны! Идите домой! Примите лекарство и ложитесь спать! Он опять посмотрел на окно и задумчиво покачал головой. Нет. Неумолимая логика руководила его поступками. К дому подкатил автомобиль. Детектив насторожился, повернул ключ зажигания и включил дворники. Из такси вышел высокий пожилой человек. На нем были черный плащ и шляпа, в руках он держал видавший виды чемоданчик. Старик заплатил шоферу и остановился, осматривая дом с улицы. Такси тронулось и повернуло на 36-ю улицу. Киндерман поехал за ним. Поворачивая за угол, он заметил, что пожилой человек так и не двинулся с места; он стоял в туманном свете уличного фонаря, как памятник путнику: полный спокойствия и застывший на века. Детектив посигналил фарами таксисту. В это время Шарон делала Регане укол либриума, а Каррас и Карл держали девочку за руки. За последние два часа доза была увеличена до четырехсот миллиграммов. Это было очень много, но после временного затишья, длившегося много часов, бес неожиданно проснулся в таком приступе ярости, что ослабевший организм Реганы не смог бы долго продержаться. Каррас измотался. После визита к представителю высшего духовенства он вернулся к Крис, чтобы рассказать ей о результатах. Потом помог наладить для Реганы внутреннее питание, вернулся домой и сразу же рухнул в кровать. Однако уже через полтора часа его разбудил телефонный звонок. Звонила Шарон. Регана все еще была без сознания, и ее пульс постепенно замедлялся. Каррас сразу же бросился на помощь, захватив чемоданчик с медикаментами. Он уколол Регану в ахиллесово сухожилие, чтобы посмотреть на ее реакцию. Реакции не было. Он с силой надавил на ноготь. То же самое. Священник забеспокоился. Хотя он знал, что при истерии и в состоянии транса иногда наблюдается невосприимчивость к боли, в данном случае он опасался наступления комы, которая легко могла закончиться смертью. Каррас измерил давление: девяносто на шестьдесят, пульс -- шестьдесят. Он оставался в комнате и делал повторные измерения через каждые пятнадцать минут в течение полутора часа, пока не убедился в том, что Регана была не в состоянии шока, а в оцепенении. Шарон получила инструкцию продолжать измерять пульс каждый час. После этого Дэмьен вернулся к себе, чтобы поспать. Но его снова разбудил телефон. Ему сообщили, что "изгоняющим дьявола" назначен Ланкастер Мэррин, а помощником -- он, Каррас. Новость потрясла его. Мэррин! Философ-палеонтолог, человек, обладающий удивительным, тонким умом! Его книги всякий раз приводили в волнение церковь, потому что в них вера объяснялась с точки зрения науки, постоянно развивающейся материи, судьба которой -- стать субстанцией духовной и присоединиться к Богу. Каррас тут же позвонил Крис, чтобы передать новость, и узнал, что епископ уже сообщил ей об этом лично. -- Я ответила епископу, что Мэррин может остановиться у нас,-- сказала Крис. -- Это займет день или два, верно? -- Я не знаю,-- ответил Каррас. Подождав еще немного он продолжал: -- Вы не должны слишком многого ждать от него. -- Я хотела сказать, если это поможет. -- Голос Крис звучал подавленно. -- Я и не думал убеждать вас в том, что это не подействует,-- подбодрил ее Каррас. -- Просто на это, возможно, понадобится время. -- Сколько времени? -- Бывает по-разному. Он знал, что изгнание дьявола часто затягивалось на недели, а то и на месяцы. Знал, что часто оно вообще не помогало. Предчувствовал, что бремя лечения свалится на него очередным и на сей раз последним грузом. -- Это занимает несколько дней или недель,-- сказал он Крис. После разговора Каррас почувствовал себя до предела усталым и измученным. Вытянувшись на кровати, он думал о Мэррине. Волнение и сомнения овладели им. Дэмьен считал себя вполне подходящим кандидатом для проведения ритуала, однако епископ выбрал не его. Почему? Из-за того, что Мэррину раньше уже приходилось делать это? Он закрыл глаза и вспомнил, что для изгнания бесов выбирают тех, "кто набожен" и обладает "высокими душевными качествами". Ему припомнился отрывок из Евангелия, когда ученики спросили Христа, почему они не могут изгонять бесов, и он ответил им: "Потому что вера ваша слаба". Архиепископ знал о его проблеме, знал об этом и президент. Может быть, один из них и рассказал епископу? Каррас повернулся на кровати и почувствовал себя недостойным, неумеющим, отвергнутым. Эта мысль больно ужалила его. В таком подавленном настроении он все же заснул, и сон постепенно заполнил все трещины и пустоты в его сердце. Но и на этот раз он проснулся от телефонного звонка. Рыдающая Крис сообщила, что у Реганы опять приступ. Дэмьен поспешил к ним и проверил у девочки пульс. Сердце бешено колотилось. Он ввел ей либриум, потом еще раз. И еще раз. После этого Каррас отправился на кухню и сел рядом с Крис за стол, чтобы выпить чашечку кофе. Крис просматривала одну из книг Мэррина, которые по ее просьбе были доставлены на дом. -- Мне это недоступно,-- тихо сказала она. Однако по ее виду можно было догадаться, что книга ей очень понравилась. Она перелистала назад несколько страниц, нашла отмеченное место и передала книгу Каррасу. Он прочитал: "...У нас есть установившееся мнение относительно порядка, постоянства и обновления материального мира, окружающего нас. Хотя каждая часть его преходяща и все элементы его движутся, все же он связан законом постоянства, и хотя он постепенно умирает, он так же постоянно и возрождается. Исчезновение одного только лишь дает рождение другим, и смерть -- это появление тысячи новых жизней. Каждый час бытия свидетельствует о том, как преходяще и как одновременно с этим твердо и велико сие грандиозное существование единства. Оно подобно отражению в воде: всегда одно и то же, хотя вода течет. Солнце заходит, чтобы снова взойти, ночь поглощает день, чтобы он снова родился из нее, такой же ясный, словно никогда и не угасал. Весна становится летом, а потом, пройдя лето и осень,-- зимою, но тем яснее и ближе становится ее возвращение, которое все равно восторжествует над холодом, хотя к холоду весна стремится уже с самого первого своего мгновения. Мы горюем о майских цветах, потому что они непременно завянут, но мы знаем, что однажды май непременно возьмет верх над ноябрем, и этот круговорот никогда не остановится. Это учит нас надеяться и никогда ни в чем не отчаиваться..." -- Да, это красиво,-- тихо сказал Каррас, не отрывая взгляда от книги. Сверху послышался крик беса: -- Негодяй! Подонок! Набожный лицемер!.. -- Она всегда клала мне розу на тарелку... утром... перед тем, как мне уходить на работу. Каррас вопросительно посмотрел на Крис. -- Регана,-- пояснила она и опустила глаза. -- Я совсем забыла, что вы ее раньше никогда не видели. -- Крис высморкалась и коснулась пальцами век. -- Вам налить немного бренди в кофе, отец Каррас? -- спросила она, силясь придать голосу бодрость. -- Спасибо, не нужно. -- А для меня просто кофе не подходит,-- прошептала она. -- Я налью себе бренди, если вы не возражаете. Крис вышла из кухни. Оставшись один, Каррас мелкими глотками допил свой кофе. Ему было тепло в свитере, надетом под рясу. То, что он не смог успокоить Крис, слегка расстроило его. Он вдруг вспомнил свое детство, и ему стало грустно. У него жила собачонка Джинджер, простая дворняга, которая однажды заболела и лежала в ящике прямо в его комнате. Ее все время лихорадило и рвало, и Каррас укрывал ее полотенцами, заставлял пить теплое молоко. Потом пришел сосед и сказал, что собака больна чумой. Он покачал головой и