а? -- В Департамент. -- Зачем? -- Надо поговорить. Блейду, уже привыкшему к изысканному убранству этого зала, ехать никуда не хотелось, но здесь выбирал не он. Машина ждала их на улице, так что он смог еще раз оценить мрачное величие правительственного дворца. Огромный черный куб возвышался над городом, теряясь в затянутом белесыми облаками небе; символ могущества и власти -- такой же, как Белый Дом, Кремль или Букингемский дворец в его родном мире. * * * Блейд впервые увидел личный кабинет Джеббела. Комната была обставлена просто, но и достаточно неординарно, словно показывая, что ее хозяин не последний человек в своем ведомстве. Что касается цветовой гаммы, то Джеббел предпочитал темно-зеленые оттенки. Теперь их роли поменялись: Блейд сидел, утонув в мягком, покрытом ковровой тканью кресле, Джеббел же расхаживал перед ним стремительными шагами уверенного в себе человека и вещал. В основном -- о важности предстоящей миссии. -- Что вам конкретно от меня надо, Дайн? -- во время одной из пауз успел вставить странник. -- Или вы не хотите говорить? -- Почему же... ведь мы -- союзники! Просто я хочу вначале выслушать ваши предложения, Союзники! Вот как! Блейд имел собственное мнение на сей счет. Дайн Джеббел принадлежал к тем людям, которые с одинаковой легкостью отправляют в мир иной и врагов, и друзей. -- Даже если предположить, что все сказанное вами правда, то почему вы не разберетесь с этой Юго-Западной Директорией самостоятельно? -- заявил странник. -- Вы можете прихлопнуть их -- вместе с этим транслятором массы. Дайн Джеббел повел плечами и недовольно нахмурился. -- Не так все просто... Планета находится на грани кризиса, способного перерасти в межконтинентальную войну. Нам нужны услуги профессионала... а вы -- единственный профессионал в таких вопросах на всей Эрде. Поэтому так ценна ваша помощь. Прибедняется, решил Блейд, а вслух сказал: -- Неужели вы так беспомощны? А ваша агентурная сеть? Там что, не хватает профессионалов? -- Разве это агенты... судя по тому, что вы рассказали под наркозом о ваших службах! -- Джеббел не скупился на лесть. -- Когда вас вывозили из Юго-Западной Директории, погибло шесть человек. Впрочем, он не уточнил, с чьей стороны. Блейд задумался. Стоит ли доверять тому, кто так навязчиво предлагает свою дружбу? Выгодна ли сделка? Для Департамента Перевозок -- безусловно; во-первых, он, Блейд, отличная подсадка для шпиков с Юго-Запада, а во-вторых, -- и в самом деле, кто лучше него справится с подобной работой? Он -- профессиональный разведчик, диверсант, убийца... еще неделя, он вспомнит все, восстановит навыки и будет в отличной форме! К тому же, в случае провала Джеббел умоет руки -- формально он не имеет к пришельцу из другого мира никакого отношения. С другой стороны, ему окажут помощь... предоставят информацию, необходимые средства... деньги, оружие, транспорт... Этим не стоило пренебрегать! Он поморщился; рассудок говорил одно, сердце -- другое; почему-то душа не лежала к работе на непрошенного союзника. -- Служба безопасности Юго-Запада ищет меня, -- произнес Блейд. -- Если я начну работать на вас, они насторожатся... Но у Джеббела, казалось, на все был готов ответ: -- Это-то и хорошо! Таким образом они сами выведут вас на транслятор массы! Похоже, выбора не оставалось, и Блейд дал согласие. Теперь он мог ставить свои условия, и Джеббел, казалось, готов был вывернуться наизнанку, выполняя любые его прихоти. Он добыл для него все, что требовалось -- справочники, карты, секретные материалы, видеокассеты. Он даже удалил из соседней квартиры своего соглядатая -- правда, в довольно резкой форме потребовав, чтобы Блейд, выходя из дома, брал с собой переносной коммуникатор -- небольшую коробочку на ремне. Странник не сомневался, что в ней был и радиомаяк. Каждый вечер Дайн Джеббел уделял гостю минут десять своего драгоценного времени, чтобы осведомиться о его нуждах, его здоровье, и рассказать последние новости. Иногда он даже сам появлялся в небольшой квартирке Блейда. Тогда начинались долгие беседы, истинной целью которых было выведать как можно больше о родном мире пришельца. Но тут Блейд был настороже. Он либо ссылался на непорядок с памятью, либо, чтобы не возбуждать подозрений, выдумывал всякие басни, не особенно противоречащие тому, что он рассказал на первом допросе. Так, Земля оказалась населенной множеством чудовищ и монстров, с которыми вели борьбу целые армии, ее постоянно сотрясали катаклизмы и извержения вулканов, заливали волны цунами, над ней проносились торнадо, сметающие целые города... По сравнению с этим жизнь на Эрде казалась тихой и спокойной, как в раю. Вдобавок все земляне отличались на редкость склочным характером (что почти соответствовало действительности); они либо воевали друг с другом, либо строили козни, интриги и диверсии, запуская в стан противника целые орды шпионов. Наслушавшись таких устрашающих сказок, Джеббел как-то обронил: -- Ну, теперь я понимаю, почему вам так нравится убивать... Достойного ответа у Блейда не нашлось. Через неделю он получил примерное представление о своей цели. Юго-Западная Директория занимала два острова размером с Ирландию в умеренном поясе южного полушария. Исторических материалов Джеббел, как ни старался, найти не смог; похоже, их действительно изъяли еще в незапамятные времена, и чиновнику удалось разыскать лишь списки Председателей Директории за последние четыреста лет. Уже в ту эпоху, когда на Земле Колумб втыкал в прибрежный песок Кубы штандарт Фердинанда и Изабеллы, Юго-Западная Директория подчинялась центральному правительству Эрде. И не помышляла ни о каком суверенитете! Как ни искал Блейд причины, подтолкнувшие нынешние власти на авантюру, найти их так и не смог. Правда, в одном из статистических справочников он обнаружил напечатанную мелким шрифтом таблицу, из коей явствовало, что добыча нефти на Эрде неуклонно снижается -- лишь в последние два десятилетия ее удалось как-то стабилизировать. Директория Юго-Запада, находившаяся далее всех от Столицы и обладавшая самыми крупными нефтяными месторождениями, явно вела политику саботажа решений центрального правительства -- видно, не хотела делиться черным золотом. Теперь, похоже, она была готова пойти на прямой разрыв. Вероятно, думал Блейд, там надеялись, что транслятор массы поможет разрушить монополию Департамента Государственных Перевозок. Кроме того, транслятор являлся идеальным средством для доставки любого вида оружия -- если он будет действовать в пределах Эрде. Пока что эта установка работала не совсем в правильном направлении, пересылая транспортируемые объекты в иные миры -- в точности, как лейтоновский компьютер. Что ж, оставалось только уничтожить это коварное изобретение, пока его не довели до ума. Джеббел почему-то полагал, что транслятор не будут восстанавливать; причиной своей уверенности он, однако, с Блейдом не делился. И это казалось весьма странным. * * * К концу второй недели, прошедшей после знаменательного вечера у Лейн, Блейд мог считаться одним из самых информированных экспертов в вопросах внутренней политики Директории. Правда, это ни на йоту не приблизило его к цели, зато помогало сразу замечать пути, ведущие в тупик. И вот в это-то время с ним и связалась Лейн. Похоже, после той ночи она не обиделась на него -- скорее даже, восприняла эту историю как своего рода приключение, без которого жизнь кажется слегка пресноватой. Во всяком случае, страннику было предложено нанести визит в любой свободный вечер. Он не испытывал к Лейн особо теплых чувств; на своем веку он знавал многих женщин, которые были привлекательнее, умнее, лучше его подруги с Эрде. Однако он жаждал расслабиться, а иных вариантов пока не подворачивалось. Вновь, помимо его воли, перед взором странника всплыло лицо Гвен Маккаллох, потом его сменили черты Мод Синглер. Сейчас он не мог бы их различить. Он был уверен, что никогда не влюбился бы в женщину из-за цвета ее волос или собственных ностальгических воспоминаний, однако... Однако мысль о лжеплемяннице Норриса, оставшейся на Земле среди великого множества более молодых мужчин, на миг заставила его сердце сжаться от тоски. Возможно, то было истинной причиной, по которой он решил встретиться с Эрлин Лейн. Клин вышибают клином! * * * Лейн встретила его на крыльце -- по своему обыкновению в узких брючках и кофточке, плотно облегавшей небольшие груди. От внимания гостя не ускользнули морщинки в уголках рта и темные круги вокруг глаз; похоже, последние две недели она провела не очень весело. Что ж, решил Блейд, долг джентльмена -- доставить леди немного счастья. Но судьба распорядилась по-иному. Входя в дом, он еще не знал, что ждет его там; он лишь послушно следовал за Лейн в глубины просторной виллы, удивляясь, что до сих пор не изучил до конца все ее коридоры и тупички. На сей раз его принимали в гостиной первого этажа. Комната, задрапированная темно-красной тканью, выглядела зловеще; обивка мебели цвета заходящего солнца была как будто облита кровью. Он перешагнул порог, отбросив занавес на двери, опустился в кресло -- низкое, как и вся мебель в этом мире. Лейн с ногами забралась в другое, оказавшись отделенной от гостя вычурным столиком, на котором покачивались дымчатые круглые бокалы без ножек. От зоркого взгляда Блейда, большого знатока женской души (разумеется, и тела), не ускользнуло, что молодой врач чемто озабочена. Он, правда, не придал этому значения, списав чувства Лейн за счет предстоящих развлечений в постели. Тем временем бокалы уже были полны и тихо звенели, покачиваясь и ударяясь друг о друга. Женщина молчала, и Блейд решил первым нарушить тишину. -- Знаешь, дорогая, в моем мире перед выпивкой принято высказывать какое-нибудь желание... это называется "тост". Так что я хочу выпить этот бокал за твою удачу, Лейн... -- Он слегка лукавил; с гораздо большим энтузиазмом он выпил бы сейчас за успех своего задания и за легкую дорогу домой. -- Эгван, расскажи мне о своем мире, -- шепнула женщина. Ну разве мог он отказать ей в этом?! Его история была пространна и несколько сбивчива, так что слушательница вряд ли поняла хотя бы половину. Но сейчас Блейд и не стремился к четкости, стараясь разложить в голове части той головоломки, что была его собственной жизнью. Он говорил об Англии, описывал ее города и леса, горы Шотландии и холмы Уэльса, перемежая рассказ фрагментами собственной биографии. Иногда ему приходилось пускаться в долгие объяснения: Лейн не могла понять, почему различные народы Земли воюют друг с другом. Проблема заключалась в том, что и сам Блейд весьма смутно представлял ответ на этот вопрос; вероятно, такова природа землян, думал он про себя. -- Почему война, о которой ты говоришь, называлась Мировой? -- спросила Лейн, -- Ваша планета воевала с какимнибудь другим миром?.. Ее слова удивили Блейда; ему понадобилось с минуту, чтобы подобрать объяснения. -- Нет, дорогая. Обычно два государства воюют друг с другом, Мировой же называется война, в которой участвую почти все страны. Та, о которой я рассказывал, была второй в нашей истории. -- Из-за чего она началась? Блейд хмыкнул; "простые" вопросы Лейн невольно заставляли задуматься. -- Я полагаю, из-за амбиций нескольких людей, властвовавших над державой, которая развязала войну. Один из них был фанатиком... -- Фанатиком? -- Ну, ненормальным человеком... Если бы он вовремя обратился к психиатру, может, ничего бы и не произошло. -- В чем же выражалось его сумасшествие? -- в глазах Лейн зажглась искорка профессионального интереса. -- Он считал, что только его народ может быть воистину свободным, великим и процветающим. Остальным предоставлялась роль слуг или рабов. Естественно, прочие страны не собирались этого терпеть, и как только вождь-фанатик напал на одну из них, пришли ей на помощь. -- А почему же они ждали нападения, а не начали войну первыми? Блейд раздраженно пожал плечами; Лейн, кажется, не понимала очевидных вещей. -- Наши государства не могли напасть первыми, -- начал он, -- потому что... не могли! Ведь если бы мы это сделали, то оказались ничем не лучше этого ненормального! Мы же, в конце концов, сражались за свободу... Кроме того, моя страна была еще не совсем готова к войне. -- А что такое "свобода"? Блейд сначала опешил, потом ему припомнилось, что в языке Эрде нет такого отвлеченного понятия. Можно было сказать "свободное место" или "свободное время" -- в смысле "ничем не занятое". Теперь он понял причину затруднений Лейн, но не смог найти правильного эквивалента земной абстракции. Пришлось пуститься в долгие объяснения: -- Понимаешь, мы придерживаемся той точки зрения, что каждый человек может делать все, что ему угодно, если это не нарушает интересов других. Поэтому мы не могли помешать фанатику, пока он соблюдал договора и не нападал на нас... Лейн перебила его: -- Может быть, это и называется "свободой", но, по-моему, ждать, пока на тебя нападет сумасшедший, не мешая ему готовиться к атаке -- просто глупость! В этом философском диспуте Блейд неожиданно почувствовал себя близким к поражению; пожалуй, самая большая глупость -- объяснять необъяснимое, особенно человеку другого мира. Он улыбнутся и решил перевести разговор на менее щекотливую тему. И в самом деле, для дискуссий существуют менее привлекательные компаньоны, чем молодая и хорошенькая женщина. Лейн правильно восприняла его улыбку и выскользнула из комнаты. Через пять минут она явилась в новом туалете -- в совсем коротеньком, едва прикрывавшем бедра платье с декольте чуть ли не до пояса. Блейд восхищенно закатил глаза, наполнил бокалы и поинтересовался: -- У вас есть что-нибудь вроде танцев? -- такая тема для разговора нравилась ему куда больше. -- Что-что? -- Ну, это когда женщина и мужчина двигаются ритмично под музыку... Лейн хихикнула. Сообразив, что его поняли неправильно, Блейд уже было раскрыл рот, но потом махнул рукой: лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. -- Поставь какую-нибудь музыку на "три четверти". -- Как это? -- Ну, примерно вот так... -- и он постарался отбить одной рукой три удара, другой -- четыре. Лейн кивнула в ответ и подошла к массивному ящику в углу гостиной. Как ни странно, это оказался проигрыватель. Рядом с ним на полке стояли в ряд несколько десятков длинных пестрых цилиндров, которые Блейд счел украшением. Теперь было ясно, что на Эрде эти предметы, похожие на валики эдисоновского фонографа, заменяли пластинки. Встав с кресла и подойдя ближе, он заметил, что под тонким футляром поверхность цилиндра покрыта чем-то весьма напоминающим магнитный слой -- так что приспособление, воспроизводившее звук, было бы правильней назвать не проигрывателем, а магнитофоном. Блейд приблизился к женщине, уже вложившей валик в аппарат, и обнял ее за плечи. И в этот момент зазвучала музыка... Похоже, Лейн обладала хорошим чувством ритма, поскольку сразу поняла, что нужно. Музыка оказалась немножко замедленной, но была совсем неплоха. Взяв одну руку Лейн в большую ладонь, а другую положив себе на плечо, он кружил женщину по комнате -- неторопливо, насколько позволяла мелодия. Раз-два-три... раз-два-три... раз-два-три... -- Этот танец называется "вальс"... -- последнее слово Блейд произнес на английском. -- Ну, попробуй повторить. -- В-валз... -- с трудом, запинаясь, произнесла Лейн. -- Мягче, детка, мягче: вальс, вальс, вальс... -- Валс-с... -- Уже лучше! Еще несколько раз, и ты будешь произносить правильно! Красные стены комнаты, освещенные багровым светом заходящего солнца, сливались перед глазами странника в сплошной поток, который нес, кружил их, прижимая друг к другу, заставляя чувствовать дыхание, ощущать на лице волосы партнера... Под тонкой тканью, скорее подчеркивавшей, а не скрывавшей, Блейд ощущал покорное тело женщины, и то, что не могли рассмотреть глаза, услужливо дорисовывала фантазия. Да, он не забыл, что она шпионила за ним! Даже эту встречу, она, возможно организовала по заданию Департамента, чтобы под вино и постельные утехи вытащить побольше информации о его родном мире... Все это он помнил и сознавал, не собираясь, однако, лишать себя удовольствия. Дыхание Лейн становилось все более учащенным, голос -- хриплым; она что-то говорила, но Блейд не пытался понять смысла ее слов. Как всегда, когда он давал ей уроки, Лейн училась чрезвычайно быстро. Она уже не путала движения, и, как оказалось, прекрасно подчинялась музыкальному ритму. Опасаясь, как бы усталость не помешала им продолжить так отлично начавшийся вечер, Блейд попытался ее остановить, но куда там! Она продолжала кружить и кружить его по комнате, незаметно перехватив инициативу, Вдруг музыка без всякого предупреждения сменилась; теперь вместо аналога классического вальса звучало нечто совсем уж непонятное, и Блейд взбунтовался: -- Если это ваш рок-н-ролл, детка, то это не для меня! Он несильно оттолкнул женщину. Она, впрочем, и не думала сопротивляться, сразу повалившись на диван. Секунду помедлив, странник оказался рядом. Чувствуя возле своего уха частое дыхание Лейн, он понял, что пора ковать железо -- ибо горячее, чем сейчас, оно уже быть не могло. Падая, Лейн подмяла под себя коротенькую юбочку, и теперь она не скрывала ни стройных бедер, ни округлых ягодиц. Блейд быстро перекатился так, чтобы лицо молодой женщины оказалось прямо перед ним, и осторожно провел языком по ее губам. Алый бутон тут же раскрылся, колечком охватывая рот странника, пока его язык проникал все глубже и глубже, щекоча небо, лаская ее язычок, сплетаясь с ним. Руки Блейда при этом тоже не оставались без дела -- под аккомпанемент адской музыки он раздвинул женщине бедра, поглаживая нежную кожу. Вскоре пришел сигнал, что его усилия достигли цели: тело Лейн прогнулось дугой, дыхание стало горячим и влажным. Пора было переходить к завершающей стадии. Он сбросил одежду, чувствуя разворачивающийся стержень жаждущей плоти; потом руки его двинулись по телу женщины вверх. Он слышал треск рвущейся ткани, но не обратил на него внимания. Под платьем, как и следовало ожидать, Лейн была совершенно нагой: только бархатная кожа, покрытая терпким потом страсти. Блейд вошел -- резко, уже не сдерживая всей своей грубой силы. Впрочем, стоны его партнерши свидетельствовали скорее об удовольствии, нежели о боли; он обучил ее весьма многому. Платье, запутавшись, обмотало их головы, но не помешало сражению: ноги Лейн намертво сплелись на спине Блейда, пальцы гладили жесткие волосы, она стонала так, что варварского подобия рок-н-ролла уже не было слышно. Странник погружался во влажное тепло, в теплую влагу, захватившую его в плен, окружившую непроницаемой багровой мглой. В тот момент, когда село солнце, Лейн достигла высшей точки наслаждения -- почти одновременно с Блейдом. Она изогнулась всем телом, вскрикнула, потом задрожала и обмякла. Но странник этого уже не почувствовал; как только наступило облегчение в его чреслах, черная пелена небытия окутала его с головой. * * * Пришел он в себя от острого ощущения чужого взгляда. Интуиция и долгий опыт полномочного посланца лорда Лейтона в иных мирах заставляли его чутко реагировать на подобные раздражители, хотя, пожалуй, физиологический механизм такого явления не смог бы объяснить ни один врач. Впрочем, Блейд никогда и не пытался добиться таких объяснений; он просто следовал не только здравому велению рассудка, но и туманным намекам инстинкта. И сейчас, чуть приоткрыв глаза, странник внимательно, но незаметно осмотрел окрестности. Память, на которую он уже не мог пожаловаться, услужливо напомнила обо всем случившемся до потери сознания; внутренние часы сразу же подсказали, что по другую сторону яви он пребывал не более десяти минут. Под ним по-прежнему находилось смятое покрывало. Солнце село; по небу разливался стынущий розовый кисель закатной зари. Лейн в комнате вроде бы не было. Теперь предстояло прислушаться к собственным ощущениям, весьма неприятным, если не сказать больше. У него адски болела голова! Бригада усердных тружеников под черепом взламывала асфальт пневматическими молотками и тут же укладывала новый. Сколько будут продолжаться эти дорожные работы и что послужило их причиной? Слишком близкое общение с Лейн? Это его не порадовало. Если такое будет продолжаться каждый раз, то можно лезть головой в петлю... Правильно говорил доктор Хэмпсфорд -- пора бросать! Боковым зрением он внезапно уловил что-то движущееся и, скосив глаза, увидел Лейн. Она сидела на постели, попрежнему нагая, кожа ее лоснилась от пота. Напряжение в глазах и головная боль заставили его застонать; этого было достаточно, чтобы женщина поняла -- гость приходит в себя. Голова Блейда тотчас оказалась у нее на коленях, пальцы нежно зарылись в его волосы. Странник готов был уже, расслабившись, полностью отдаться во власть этих рук, как вдруг что-то заставило его насторожиться. Снова предчувствие опасности, древний звериный инстинкт, спас ему жизнь. В угасающем свете что-то блеснуло металлом в руке женщины -- тонкая стальная игла приближалась к шее Блейда. Превозмогая боль в голове и ломоту в суставах, он поднялся -- резко, рывком. Не ожидавшая этого Лейн почти не сопротивлялась. Как и две недели назад, сильные пальцы странника стиснули ее шею, другой рукой он перехватил тонкое запястье; после недолгой борьбы кусочек острой стали оказался у него на ладони. Чтобы удержать вырывающуюся женщину, он придавил ей коленом живот, нисколько не заботясь об ощущениях Лейн и проклиная только вновь поднимавшееся желание; оно заставляло рабочих греметь молотками еще ожесточеннее, застилало взор багровой пеленой. Пальцы левой руки сжали подбородок женщины, правая приблизила иглу к ее шее -- точно туда, где она должна была бы проткнуть его собственную кожу. Лейн в ужасе выгнулась дугой. -- Не нравится? -- сквозь зубы выдавил Блейд. -- Что это? Ну, говори! -- Лекарство... снотворное... -- Не лги, если хочешь остаться живой! Игла придвинулась ближе. -- Это... яд... сильнодействующий яд... -- еле выговорила она. Лейн, похоже, отказалась от сопротивления, и странник слегка ослабил хватку, чтобы дать ей вздохнуть. -- Меня... меня заставили... -- Кто? -- Меня заставили, -- повторила она. -- Кто? Кто, я спрашиваю? И в этот момент Блейд почувствовал шаги -- именно почувствовал, а не услышал. Еще не до конца понимая, в чем дело, он скатился с женского тела, нырнув за диван. Портьеры, скрывающие дверь, раздвинулись, Лейн приподнялась на локтях, и тут он услышал знакомый свист. Когда тот прекратился, Блейд выглянул из своего укрытия. Все было кончено. Лейн медленно оседала на кровать; вместо живота и груди у нее было кровавое месиво. Кровь заливала все вокруг, но была почти незаметна -- красная на красном... -- Кто велел меня убить? -- он приблизил ухо к ее губам. Женщина застонала. -- Нет... не могу... нет... -- Кто велел меня убить? -- медленно и раздельно повторил Блейд. Бледные губы Эрлин Лейн шевельнулись: -- Я так больше не могу... Власть... Эгван... Не могу... Заря погасла. День кончился. * * * Стараясь не испачкаться в крови, Блейд сорвал с карниза тяжелую гардину и укрыл ею нагое тело женщины. Он не удержался и провел рукой по ее щеке: жизнь вместе с кровью покинула плоть, сделав кожу восковой и нечеловечески бледной; Лейн ухе начала холодеть. Рядом с ее растрепавшимися короткими волосами странник нашел и иглу -- маленький кусочек стали с тяжелой головкой на конце. Подумав немного, он решил забрать ее с собой. Пригодится. Потом он кое-как добрался до ванной и, смывая кровь, начал прикидывать, чью же дорогу перебежал на сей раз. Эрлин Лейн не скрывала, что работает на ведомство Джеббела; кроме того, этот факт самое подтвердил журналист, Гаген Торн. Плохо, что она так и не смогла ответить, кто же распорядился разделаться с гостем из иного мира... кому он помешал. Но Лейн, собираясь лишить его жизни, пусть и нечаянно, но спасла его, защитив своим телом от смертоносного оружия. Странник почти не сомневался, что неведомый убийца приходил именно по его душу, и только полутьма в комнате заставила его выстрелить по первому попавшемуся телу. Удивительно, что он даже не подошел проверить результаты своей работы! Да, прав Дайн Джеббел: профессиональное искусство тайных агентов Эрде оставляет желать лучшего... Еще Блейд думал о том, что если бы ему удалось захватить убийцу, появился бы дальнейший след, но... Но что предаваться пустым сожалениям? Он не мог преследовать таинственного преступника -- не только без оружия, но и без одежды. Риск был слишком велик. Постепенно вода смыла с его кожи кровь, потом пот; наконец, ушло и напряжение. Вытеревшись найденным халатом Лейн, он вернулся в комнату, где разыгралась кровавая драма, и осмотрел свою одежду. Она, вроде, была не испачкана. Стараясь оставить ее чистой, Блейд осторожно вышел в коридор и там натянул рубаху, брюки и башмаки. Оглядев пол, он не обнаружил следов; хотя покушение оказалось неудачным, о собственной безопасности убийца побеспокоился. Вероятно, решил Блейд, все произошедшее -- дело рук Джеббела либо агентов с Юго-Запада. Удобный повод исчезнуть, скрыться и от одного, и от других! Сейчас он гораздо лучше ориентировался в местных условиях, чем две недели назад, так что побег не грозил скорым провалом. Кроме того, он полагал, что, возвратившись в Столицу, просто подпишет себе смертный приговор без отсрочки исполнения. Обдумав несколько вариантов, странник спустился в гараж, оставил там свой персональный коммуникатор, потом выпустил из бака машины побольше горючего, намочил в нем тряпку, отошел подальше и поджег. В дальнейших результатах он мог не сомневаться -- поскольку, в отличие от местных агентов, был настоящим профессионалом. Затем Ричард Блейд покинул усадьбу своей мертвой возлюбленной и, под затянутым осенними тучами небом Эрде, отправился в путь. Ветер бил ему в лицо, за спиной разгоралось зарево пожара, грунтовая дорога тянулась на север, петляя среди невысоких холмов. По дороге, впрочем, он шел недолго -- до первой тропинки, змеившейся не то в сторону моря, не то неведомо куда. Именно такая неопределенность и нужна была сейчас Блейду, чтобы собраться с мыслями. Как будто специально, ветер тоже изменил направление, по-прежнему охлаждая разгоряченное лицо путника. Сейчас он нес с собой запахи моря, столь родные и привычные по Дорсету; терпкий, пропитанный йодом аромат гниющих водорослей и горьковатый -- мокрых известняковых скал. На тропу стал медленно опускаться туман. А может, что облака, приблизившись к самой земле, решили укрыть ее своим саваном?.. Неожиданно стало значительно теплее. Блейд брел как будто в сером молоке, озаряемом неясными огнями вдали и пожаром, что бушевал на вилле -- в прибежище любви, едва не обернувшемся смертельной ловушкой. Когда тропку под ногами совсем не стало видно, странник опустился на землю и, прикрывшись плащом, заснул. * * * Пронзительный крик, гоготание и клекот заставили его пробудиться еще до рассвета. А может, этому поспособствовали сырость и холод -- или кошмары, которым днем в памяти не остается места. Какая, впрочем, разница? Поеживаясь, Блейд открыл глаза: вокруг по-прежнему плавал грязно-серый туман. Изредка из него выныривали, пронзительно призывая кого-то, большие черно-белые птицы, похожие на земных чаек. И снова, прилетев ниоткуда, исчезали в никуда... Вдруг в памяти всплыли строки -- стихи, которые он написал давно, еще в студенческие времена. Сейчас он не помнил, кому они посвящались. Возможно, то была Мод?.. А ветер гонит вперед и вперед, А волны толкают назад, Не знаю, в какой войти хоровод, Но я не вернусь, не вернуть туда, куда смотрит твой взгляд Во взгляде том свечи горят и снег, И память о прошлом дне. И я бегу, бегу целый век, А память за мной -- на коне... И я бы вернулся туда опять. Да только не знаю -- как. Ведь время, увы, не движется вспять, И ждет меня мой маяк.. Он никогда не отпустит меня, И буду к нему я ползти, И руки твои вспоминать всегда, Пока не пройду пути... Странник поднялся на ноги. -- Пока не пройду пути... -- вслух повторил он. Потом немного попрыгал на месте, чтобы согреться и разогнать кровь в затекших мышцах. Ветер гнал на него теплые волны тумана. Время от времени мгла почти рассеивалась, и тогда можно было различить покрытые то ли лесом, то ли кустарником холмы; иногда вновь становилась густой -- такой, что, казалось, ею можно наполнять бочки и продавать по двадцать шиллингов за галлон. Тропа постепенно спускалась все ниже и ниже, и Блейд понял, что двигается к морю. Память услужливо (сейчас она работала как часы) выдала карту. Получалось, что за ночь он прошел где-то около пятнадцати миль. Еще несколько поворотов, и Блейд действительно уловил мерный рокот -- вечный гекзаметр морской стихии. А еще два десятка шагов привели его к крутому обрыву. Если бы не рассеявшийся на пару минут туман, карьера его тут бы и закончилась, но Бог и судьба были милостивы к Ричарду Блейду, полагая, что срок его еще не пришел. Не доходя нескольких шагов до края он остановился, потом поискал вокруг глазами подходящее сиденье. Обнаруженная им глыба оказалась куском известняка, над которым ветер, вода и солнце поработали достаточно, чтобы сделать его более или менее гладким. Умостившись на этом валуне, Блейд невольно повторил позу знаменитой статуи Родена. И вновь вернулся к своим невеселым мыслям. -- Пока не пройду пути... -- повторил он в который уже раз. Мысли, которые раньше не часто тревожили его, снова закружились в голове. Иногда он задумывался о том, чего же достиг за свою жизнь, которой немного оставалось до полувека. На своем пути он встречал удивительное, великое и страшное; он посетил две дюжины миров, и что же? В чем-то большинство из них было удручающе похожи один на другой... Власть принадлежала сильным, поэтому он старался оказаться в их числе. Слабые же подчинялись; иногда он помогал им, стараясь, чтобы они стали сильнее, но все рано или поздно возвращалось на круги своя. Мир в целом это ничуть не изменяло. Он искал забвения в любви. Настоящей любви! Он пытался увидеть в женщине не партнера на ночь, а существо, достойное его уважения. И что из этого получилось? Те, кто были дороги ему, исчезли, остались в мирах иных, за гранью реальности; тогда как на Земле... Там слишком многое забаррикадировало дорогу к простому человеческому счастью, и обойти завалы не представлялось возможным. Нет, с земными женщинами ему не везло; даже за приемной дочерью, за малышкой Астой, пришлось отправиться в Киртан! Впрочем, и в мирах иных не все проходило гладко -- взять хотя бы Эрлин Лейн... Он так до конца и не мог понять ее. Она продавала его Джеббелу, была готова убить его, но не сумела хладнокровно этого сделать, пока он валялся без сознания, одурманенный каким-то зельем. Еще меньше он разбирался в своих чувствах к ней. Их связь началась по расчету, и вначале ее фундаментом была одна физиология; но не обрели ли они нечто большее? Не стал бы он иначе срываться с места по ее зову... Снова в памяти зазвучали строки, мерные, чеканные... Джеймс Стивенс... Я взращен сам собою, Я силен сам собою, Мудрецам и невеждам Душу я не открою. Я отбился от стада, И мне больше не надо Ни родства я ни братства, Ни руки и ни взгляда. ...Там на краешке света Враг мой ждет меня где-то: Лишь в лучах его злобы Я достигну расцвета... Разведка... Работа, где результат превыше всего, где цель оправдывает средства! Не убила ли она в нем человека, превратив в машину, в живой компьютер, пострашнее, чем электронный монстр старика Лейтона? Теперь он не мог ни любить, ни ненавидеть, не просчитав предварительно, как это скажется на его работе. Чаще всего, отрицательно, ибо в разведке не место страстям... Он потерял многое, и не приобрел ничего, кроме Асты и крохотной частицы мудрости. И мудрость эта говорила ему, что все изменяется либо остается на месте, но действует по одним и тем же законам. Ха! Странник угрюмо усмехнулся. Можно подумать, он не знал этого раньше! Так, исподволь, он перешел к мыслям об отставке. Вероятно, доктор Хэмпсфорд поможет с этим делом... Или всетаки согласиться на предложение Дж.? Возглавить отдел и посылать других идиотов в преисподние Измерения Икс? Впрочем, что об этом думать сейчас, сначала надо вернуться! А пропуском на Землю станет уничтоженный на Эрде транслятор массы. Блейд распрямил затекшую спину и подошел к самому краю обрыва, так что камешки, осыпавшиеся у него из-под ног, полетели вниз, прямо в бушующие волны прибоя. Мой дом последний стар и пуст, И лишь в саду цветет тот куст, Что помним ты и я... Но там тебя давно уж нет, И я не знаю, где твой след И солнце ноября... Зима придет -- Пусть куст цветет Хоть в памяти моей. Ты там бываешь иногда, Но нет дороги мне туда, Чтоб не было больней. Повернувшись к морю спиной, он медленно побрел куда-то, не глядя по сторонам и не пытаясь разыскать тропу. ГЛАВА 9 Путь странника лежал к холмам. За его спиной тихо рокотал океан, волны танцевали с ветром нескончаемый вальс, крохотные валы набегали на берег; впереди высились поросшие кустарником склоны невысоких увалов. Где-то за ними лежала Столица и прочие города и веси Центральной Директории, но тут, на морском побережье, царило полное безлюдье и безмолвие. Тропы, по которой он добрался сюда, Блейд не нашел, зато обнаружил проселочную дорогу. Судя по его воспоминаниям о карте этого района, этот тракт ответвлялся от столичного шоссе милях в восьми от коттеджа Лейн и шел причудливыми изгибами вдоль побережья. Странник еще не до конца представлял, что будет делать дальше и как выполнит задание; впрочем, уверенность в собственной счастливой звезде не покидала его, как не оставляла и раньше. Задача выжить и справиться с возложенной на него миссией была нелегка, чертовски нелегка, но выполнима. Вновь придется начинать почти с нуля... И чтобы хоть как-то облегчить работу, требовалось на все сто процентов использовать то немногие, чем он сейчас располагал. Шагая по дороге, Блейд подвел свой нехитрый баланс: у него была необходимая информация и немного денег на первое время -- пластиковых прямоугольничков, покрытых непонятным рисунком из перекрывающихся разноцветных кругов и спиралей. Их, при экономном расходовании, должно было хватить недели на две. В Столице, в его квартире, оставалось еще несколько чеков на предъявителя, выданных Джеббелом, но теперь, когда отношение к инопланетному гостю со стороны Департамента Государственных Перевозок внезапно, необъяснимо и круто переменилось, их обналичивание стало отдельной проблемой, опасной, но весьма важной. Но еще важнее, чем деньги, были записи -- те самые записи, которые делал Блейд во время своей недолгой работы на местное правительство. Именно задача вернуть их и становилась теперь первоочередной. Туман, клочьями наплывавший с моря и окутывавший побережье, с восходом солнца постепенно исчез, растворился, рассеялся, открывая великолепную панораму. Серо-синие волны, над которыми висел диск цвета раскаленного железа, неспешно играли друг с другом в пятнашки, где-то вдали, почти у самого горизонта, извергая клубы черного дыма, двигалось какое-то судно. И тишина... Не ватная тишина заброшенного склепа, а живая, настоящая тишина морского берега, когда валы с тихим шорохом накатываются но гладкую гальку, изредка покрикивают черно-белые, похожие на чаек, птицы, шуршит под ногами песок, в оставленных позади следах медленно, будто нехотя, собираются лужицы прозрачной осенней влаги... Начался асфальт, что весьма порадовало Блейда -- так больше было шансов сбить со следа возможную погоню. Он уже жалел о том, что устроил вчера пожар в доме Лейн -- это могло вызвать подозрение. Но другого способа, который надежно скрыл бы его исчезновение, в голову не приходило. Огонь, как ненасытный тиранозавр, пожирает все... Внезапно он понял, что начинает чувствовать усталость -- сон на камнях был плохим отдыхом. Самое большее, что он мог пожелать сейчас, была попутка. Когда она появилась, странник прошел уже без малого миль двенадцать. Машина вынырнула из-за очередного поворота дороги. Она походила на спортивный "шевроле" конца пятидесятых -- хромированные "надбровные дуги" поверх фар, усаженные разноцветными сигнальными фонариками, острые "стабилизаторы" на корме... Блейд не имел представления, как полагается голосовать на дорогах Эрде, поэтому просто замер, выставив вперед руку с поднятым большим пальцем. Земной жест сработал. Машина пошла медленнее, потом совсем остановилась шагах в тридцати от странника. Он видел, как водитель, потянувшись, открыл изнутри дверцу и стал делать призывные жесты. Блейд подбежал к автомобилю. Дверца распахнулась. -- Куда? -- коротко бросил странник. Сам он был знаком с местной географией явно недостаточно, чтобы ответить на аналогичный вопрос. -- Тордейг, -- так же коротко ответил водитель. -- Отлично, нам по дороге, -- эти слова Блейд произносил, уже устраиваясь поудобнее рядом с водителем. ...Автомобиль накручивал милю за милей, а он тихо подремывал в кресле, изредка поглядывая сквозь полуприкрытые веки на пустынное шоссе. После нескольких замечаний, ответов на которые не последовало, водитель перестал донимать своего попутчика, который, наконец, получил возможность отдохнуть в тепле и относительном комфорте. Мысли неспешно вертелись вокруг одного -- как же похожа Эрде на родную Землю... Впрочем, на нее походили и все остальные, оставшиеся в прошлом миры -- Катраз и Талзана, Зир и Альба, Кархайм и Таллах... Но здесь, кроме сходной природы, была и сходная техника... Левостороннее, как в странах "Юнион Джека", движение, автомобили почти идентичной конструкции -- только несколько второстепенных различий в моторе и педали расставлены в непривычно-обратном порядке... Пожалуй, даже Азалта, весьма высокоразвитый мир, в котором он пробыл так недолго, больше отличалась от Земли. Странник, неловко пошевелившись, очнулся от дум. Заметив это, водитель -- видно, малый разговорчивый -- вновь развязал язык. -- Зер Талер, коммивояжер, -- представился он. -- Ричард Блейд, Департамент Государственных Перевозок. Водитель, готовый задать следующий вопрос, прикусил язык; вероятно, упоминание Департамента обладало магической силой -- как и рассчитывал Блейд. Впрочем, выдержать молчание Талер мог недолго. -- Как же вы направлялись в Тордейг пешком-то? -- Машина по дороге сломалась, что ж мне около нее торчать? У меня вечером в Тордейге важное дело. -- Блейд очень надеялся, что это место -- не самая последняя дыра на острове. -- Странно, я вашей машины не заметил... -- А туман вы заметили? Коммивояжер осекся, но опять ненадолго. -- Чего же вы верхом не пошли? Тут, внизу, машин почти не встретить. Особенно в туман... Страннику оставалось только пожать плечами -- в надежде, что настырный водитель отстанет. Впрочем, стоило получить, раз уж была возможность, кое-какую информацию. -- Талер, где в Тордейге можно остановиться? -- А вы не хотите обратиться в Департамент? Всем своим видом Блейд показал, что он и думать об этом не желает. -- А, понимаю, -- глаза Талера лукаво сощурились; Блейд дорого бы дал, чтобы узнать, что же именно тот подразумевает. -- Тогда лучше, чем "Дом моря", вам не найти. Он не в самом центре, но место тихое и приятное. Мы будем проезжать мимо, и, если хотите, я вас там высажу. -- Хорошо, -- Блейд кивнул. -- Останетесь довольны, -- заверил его Талер. Маленькие, уютные, похожие на игрушки домики замелькали по сторонам, когда, по расчетам Блейда, они проехали миль семьдесят. Таким образом, от Столицы его отделяла почти сотня миль -- вполне приличное расстояние. "Дом моря", куда подвез его коммивояжер, оказался небольшим уютным пансионом. За месяц вперед странник выложил половину имевшейся у него суммы -- жизнь здесь была гораздо дешевле, чем в крупных городах. Хозяином оказался невысокий старичок, похожий на гнома из тех книжек, что попадались Блейду в детстве. Пересчитав деньги, он спокойно удалился к себе на веранду и, опустившись в кресло, стал меланхолично созерцать покрытую барашками пены поверхность моря. Похоже, донимать постояльца лишними вопросами он не собирался. Мысленно поблагодарив своего попутчика за хороший совет, Блейд отправился в свою комнату. Она была столь же чистой и опрятной, как и сами игрушечные домики вокруг. Низкое кресло, такой же диван и столик составляли ее нехитрое убранство. В углу полированным кубом громоздился радиоприемник -- большое достижение для этих мест. В дверь постучали. На пороге появилась старушка -- столь же миниатюрная, как хозяин, и совершенно седая. -- Вы будете кушать у себя или в столовой? Видя, что квартирант медлит с ответом, она поспешила развеять его опасения: -- Это входит в стоимость жилья. -- Мне все равно, где есть... -- Тогда через два часа приходите в столовую. У нас слишком мало народу, чтобы готовить каждому гостю в отдельности; если опоздаете, вам может не хватить. Подумайте о своих деньгах... Странник никак не мог понять, нравится ему старушка или нет. Она была гораздо разговорчивее своего супруга или компаньона, но вопросы задавала только по делу. -- А как вас зовут?.. Я запамятовала... -- Рихард Клинг, -- свое имя странник решил на этот раз изменить на немецкий манер. Кроме того, он помнил, что подобные имена были распространены где-то на северо-западе. И не ошибся, потому что старушка немедленно спросила: -- С севера? -- Оттуда. Блейд кивнул, не пускаясь в дальнейшие уточнения, рассказывать легенду об острове Альбион на планете, где можно купить географическую карту, было бы несколько непредусмотрительно. -- Так не забудьте -- обед через два часа. Старушка вышла, и странник наконец смог растянуться на кровати. Глаза, его закрылись. Долголетняя привычка позволила ему проснуться именно тогда, когда он хотел -- прямо к обеду. Явившись к столу, он обнаружил пустой стул, рядом с которым лежала карточка с его именем. Как только он сел, откуда ни возьмись возникла давешняя старушка и стала накладывать ему в тарелку нечто среднее между супом и кашей. Выглядело это не очень аппетитно, но Блейду, не евшему почти сутки, выбирать не приходилось. Его познакомили с тремя остальными постояльцами: молодой парой, справлявшей медовый месяц, и каким-то художником. Разговор за обедом завязать не удалось, да Блейд и не хотел этого; когда он представился чиновником Департамента Государственных Перевозок, все вопросы как-то сами собой отпали. Почувствовав после обеда прилив сил, странник решил пройтись. Впервые он был предоставлен самому себе и мог спокойно изучить обстановку, в которой ему предстояло работать. Неторопливая прогулка помогала собрать разбежавшиеся мысли, распутать кое-какие узелки. Прошло около двух месяцев, но почти ничего не было сделано, и Блейд, размышляя на эту тему, все больше мрачнел. Однако не только упущенное зря время угнетало его; он понимал, что сбываются мрачные предостережения лорда Лейтона. Его чудесная способность, позволявшая проникать в иные миры, слабела, на сей раз он отделался временной амнезией, но в следующий... Следующего не будет, сказал он себе. Дж. прав, пора кончать. Тордейг понравился страннику гораздо больше грандиозного однообразия Столицы. Облик домиков, на первый взгляд похожих друг на друга, нес в то же время что-то индивидуальное, характерное, контрастирующее с безликими кварталами больших городов. Всюду что-нибудь да росло; и хотя осень уже покрыла листву позолотой, глаз радовался, останавливаясь на деревьях и кустах, так похожих на земные. Ему хватило полутора часов, чтобы ознакомиться с Тордейгом -- если не досконально, то достаточно хорошо для первого случая. В центре Блейд купил карманный атлас Эрде и расписание автобусов в Столицу, а придя домой, предупредил хозяйку, что завтра с утра уйдет по делам и есть не будет. Итак, на следующий день сотрудник Департамента Государственных Перевозок Рихард Клинг отправился по делам службы, а земной разведчик Ричард Блейд поспешил на вокзал. Одним из первых он купил билет и занял место в автобусе. Ждать ему пришлось недолго: не набрав и половины пассажиров, тяжелая машина отправилась в путь. Ехали верхним шоссе -- там, где вчерашний попутчик советовал искать машины. Около поворота к дому Эрлин Лейн странник невольно скосил глаза: вдали над пепелищем еще поднимались в воздух струйки серого дыма. Наконец они доехали, и Блейд был неприятно удивлен тем, что не может ориентироваться в Столице. За время знакомства с Джеббелом он успел узнать едва ли десятую часть огромного города, теперь же ему предстояло наверстывать упущенное, решая попутно и другие, более важные проблемы. Кое-как он сумел добраться до многоэтажного дома, куда его вселили после выписки из медицинского центра. Тщательный осмотр показал, что наблюдение за подъездом не ведется -- по крайней мере, открыто. Тайное же... Что ж, приходится рискнуть! Блейд решительно направился к дому. Дверь, еще одна дверь, лифт поднимает его наверх, и пути к отступлению отрезаны... Снова дверь, в которую он так часто входил... Прислушаться... Повернуть ключ... Еще один раз... Он распахнул дверь носком ботинка, присел, готовый и к атаке, и к бегству. Никого... На цыпочках странник прошел в комнату. Кажется, за время его отсутствия ничего не изменилось... На своих местах, как он и оставил, находились кресла, на столе были разбросаны бумаги с записями. Разбираться в этой груде было некогда, и Блейд просто сгреб листы в один из своих обширных карманов. За ними последовали деньги и чеки Департамента; еще он прихватил с собой несколько книг -- в основном тех, что принесла ему когда-то Лейн. На то, чтобы обчистить свое прежнее жилье, потребовалось лишь несколько минут. Не больше ушло и на инсценировку ограбления: он опрокинул кресла, выбросил из шкафа на пол одежду, потом запер дверь и высадил ее с разбега плечом. Наконец, спасаясь от любопытства соседей, странник как можно быстрее выскочил из дома. Все прошло успешно, и он пробыл в Столице до вечера. Прежде всего Блейд внимательно разобрался с прихваченными бумагами -- большая часть была теперь бесполезна, но кое-что следовало сохранить. Кроме того, он превратил в наличные чеки Департамента. Хотя это и было не очень выгодно, но человек, расплачивающийся чеками, неизбежно привлечет к себе внимание, а как раз этого Блейду хотелось меньше всего. Он отдавал себе отчет, что вряд ли Джеббел поверит в его смерть на вилле или в инсценированное ограбление, и не хотел раньше времени становиться дичью. Оставалось еще одно дело, с которым странник намеревался разобраться -- проверка номера Торна, который некогда высветил коммуникатор на вилле Лейн. Вероятно, его знакомец был не только журналистом; представители этой профессии не таскали с собой оружия -- во всяком случае, на Эрде. Если Торн, кроме писания статеек, занимается еще чем-нибудь любопытным, то самое время обратиться к его помощи. Блейд, впрочем, почти не сомневался, что полученный от Лейн канал связи уже не действует. Несомненно, пожар на вилле был замечен и отмечен не только Джеббелом, а если так, то элементарные соображения конспирации требовали смены декораций. Однако он позвонил -- и позвонил не один раз, пока не удостоверился, что номер не отвечает. Гаген Торн, как и следовало предполагать, был человеком осторожным. Вечером, убедившись, что слежка отсутствует, странник сел на тордейгский автобус, а когда стемнело, гостеприимная старушка уже кормила его ужином. Несколько дней, проведенных в покое и относительном комфорте, восстановили душевное равновесие Ричарда Блейда, вернув былую уверенность в своих силах. К концу недели он уже был полон энергии и решимости действовать. Сейчас, когда союз с центральным правительством рухнул -- как и надежды на помощь Торна -- сложность его задачи несравненно возросла. Он полагал, что теперь придется использовать людей Юго-Западной Директории -- первооткрывателей и стражей транслятора массы. Пришлось потратить еще несколько дней, прощупывая возможные подходы на этом пути. Решение пришло как-то раз вечером, совершенно неожиданно. После ужина -- как всегда, в небольшой молчаливой компании, -- он вернулся к себе; решил послушать приемник. Под медленную тихую музыку Блейд прокручивал в голове один из многих разговоров с Джеббелом, когда "союзники" с большим усердием пытались выманить друг у друга крохи информации. Сейчас он вспомнил одну брошенную невзначай фразу, на которую раньше не обратил внимания. Чиновник Департамента Государственных Перевозок обмолвился о каких-то террористах, которые будто бы финансируются югозападниками. Возможно, они помогли бы выйти на след тех таинственных спецслужб, которые охраняли зловещий транслятор. Оставалось придумать, где и как найти этих бандитов, повстанцев, революционеров... * * * Утром, не откладывая дело в долгий ящик, Блейд отправился искать магазин, торгующий радиоаппаратурой. Вернулся он только к обеду, нагруженный двумя тяжеленными приемниками. Хозяева заметили это, удивились, но ничего не сказали. Весь остаток дня странник потратил на изучение местных шедевров радиоэлектронной промышленности; к вечеру он мог уже сказать, к какому узлу или блоку относится та или иная деталь. Кто бы подумал, что уроки радиодела в разведшколе "Секьюрити Сервис" могут пригодиться в такой странной ситуации! На следующий день у него появились еще два аппарата. Чтобы не вызывать подозрений, он купил их в другом магазине. Когда он закончил разбирать один из них, в дверь раздался нерешительный стук. Блейд чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стоял лысый хозяин. -- Извините, господин Рихард, но мы случайно узнали, что вы занимаетесь радио. Не могли бы вы посмотреть приемник в столовой -- два года назад он совсем перестал работать... Первой мыслью странника было отказаться, сославшись на нехватку времени, но ему не хотелось огорчать столь покладистых хозяев "Дома моря" -- и, кроме того, это был бы дополнительный урок местной радиотехники. Самого непродолжительного осмотра было достаточно, чтобы понять, что агрегат работать не способен, ибо он был ненамного моложе своего владельца. Но в голове Блейда уже созрела новая мысль. С помощью хозяина он перетащил приемник в свою комнату, участь его была предрешена: он превратился в бесформенную кучу радиодеталей. Старик с жалостью смотрел, как ловкие руки постояльца делают из чуда техники сорокалетней давности никому ненужный хлам. Страннику удалось спровадить его, только заверив, что через три дня приемник заработает как новенький. Заработал он на самом деле уже вечером, когда Блейд установил в огромном, словно комод, корпусе блоки одного из только что купленных аппаратов. Детали остальных пошли на то, чтобы как можно больше расширить возможности первого. Зато теперь он мог работать на тех волнах, которые ни одному рядовому обитателю Эрде даже не снились. Не утерпев, Блейд просидел несколько часов, прощупывая эфир в поисках нужной ему частоты. Только в середине ночи он вспомнил, что местные полицейские тоже люди и им иногда хочется спать. А к следующему вечеру он уже знал три волны, на которых тордейгская служба безопасности поддерживала связь со своими людьми. Собрать переносной приемник, работающий именно в этом диапазоне, не составляло теперь особого труда, и старый гроб появился в столовой на день раньше обещанного срока. Радости хозяев не было предела; они были готовы пойти даже на снижение платы, и, безусловно, очень огорчились, когда Рихард Клинг сказал, что завтра уезжает. Несколько утешило их, впрочем, известие, что он не будет требовать возвращения задатка. Утром странник вместе со своим новым приемником катил на автобусе в Борнборо, ближайший крупный город -- после Столицы, разумеется. Конечно, он мог себе позволить взять напрокат машину, деньги у него были. Проблема состояла в другом -- он не имел надежных документов. Удивительно, что за столь большой срок -- десять дней с момента покушения на него -- никто ни разу не потребовал каких-нибудь бумаг, даже удостоверения личности. Так что путешествие на автобусе было гораздо безопаснее и надежнее, чем на машине, хотя, возможно, и медленнее. Прошла еще неделя, когда он, наконец, вышел на след террористов. Безусловно, на обнаруженных им частотах не передавалось никакой секретной информации, да в этом случае приемник бы и не помог; но еще во время обучения преподаватели отмечали талант Блейда делать правильные выводы, основываясь на весьма незначительных фактах. Удалившись на полтысячи миль от Столицы, он быстро понял, что идиллией тихой осени на Эрде не пахло. Здесь, в южной провинции, куда редко добирались правительственные чиновники, шла настоящая война, в которой люди убивали людей. Место это называлось полуостров Ксантек. По прослушиваемым радиоканалам Блейд узнал, что счет полицейским силам идет не на десятки или сотни людей, не на роты и батальоны, а на полки и дивизии. И тут требовалось сохранять особую осторожность, ибо боевой опыт местных вояк нельзя было сбрасывать со счета. Какой наивностью являлось предположение, что здесь не умеют вести войну! Первый этап плана был выполнен. * * * Тихая маленькая гостиница как нельзя лучше подошла ему. Представляться чиновником Департамента было теперь небезопасно, так что Рихард Клинг стал коммивояжером -- агентом по продаже радиоаппаратуры. Его, вместе с неизменным багажом -- переносным приемником -- видели то в одном конце города, то в другом. Гораздо больше бы удивились наблюдатели, заметив, как он настраивает свой аппарат на полянах в ближайшем лесу. Потребовалось всего несколько дней, чтобы получить все нужные сведения. Теперь предстоял самый опасный этап работы, для которого было бы не лишним обзавестись оружием. Официально иметь при себе нечто огнестрельное на Эрде разрешалось только полиции; даже Джеббел, фактический руководитель секретной службы Департамента, оружия не носил. С другой стороны, если в округе разгуливает столько солдат, то какое-то количество "стволов" должно неизбежно исчезнуть, затеряться -- либо случайно, либо в результате неких коммерческих операций. Однако лимит времени и отсутствие информации не позволяли страннику воспользоваться этим сравнительно чистым источником. Приходилось идти на риск. В одном из местных магазинчиков Блейд купил черный спортивный костюм, мягкие туфли, пару перчаток и носки. Проделав в одном из них дырки для глаз, он получил отличный капюшон. Костюм практически не стеснял движений, а пришедшиеся впору туфли оказались настолько удобными, что ему удалось незаметно проскользнуть мимо обычно очень чуткого портье. Ближайшая воинская часть дислоцировалась в маленьком поселке за тем самым леском, где радиолюбитель Клинг так часто прогуливался со своим приемником. Дорога туда заняла около часа -- как раз успело стемнеть, начал накрапывать холодный осенний дождик. Погода была как нельзя кстати для задуманной Блейдом диверсии. Когда до расположения части оставалось метров двести, он остановился. Оставалось только сожалеть, что у него нет с собой бинокля, но все старания раздобыть его в Раде -- так назывался городок -- были безуспешными. А невооруженным глазом удалось различить немногое. Под ярким холодным светом ртутных ламп стояли вертолеты. Здесь их было четыре, чуть подальше -- еще столько же; своими угловатыми рублеными формами они напоминали изделия фирмы Сикорского. Блейд отметил, что очень похожие машины встречались ему и на Азалте -- вероятно, такой тип летательных аппаратов являлся весьма универсальным. За летным полем громоздились приземистые каменные здания -- не было сомнений, что это казармы. Еще дальше, у одного из таких строений, торчала высокая мачта -- вероятнее всего, флагшток. Это несколько удивило странника; раньше он не замечал на Эрде никаких признаков геральдической символики. Внимательно все разглядев, Блейд, стараясь не шуметь, двинулся дальше. Остановился он на этот раз только у дороги, опоясывавшей военный городок. Там-то, в придорожной канаве, он и устроил засаду. Ждать пришлось очень долго. Несколько раз мимо него то поодиночке, то группами проходили возвращавшиеся из городка солдаты. Для Блейда эти отпускники были бесполезны -- оружия при них не имелось. Только когда ночь повернула на вторую половину, он увидел, как с площадки перед флагштоком отъезжает открытый автомобиль. Похоже, в ней сидел офицер, и он был один, Машина миновала ворота, охранники козырнули. Блейд бесшумно, как кошка, заскользил вдоль дороги, высматривая подходящее для его затеи дерево. К счастью, такое оказалось неподалеку. Нижние ветви скрипнули под весом его тела, он замер, распластавшись среди облетающей редкой листвы, прислушиваясь к гулу мотора. Все кончилось за несколько секунд. Водитель успел только почувствовать, как сверху на него упало нечто темное и тяжелое, он ухитрился затормозить, но автомобиль чуть не ухнул в кювет. Через мгновение сильные пальцы сжались на горле офицера. -- Не дергайся, не то придушу, -- сквозь зубы прошипел Блейд. Пистолет оказался в "бардачке" и тотчас же перекочевал за пояс нападавшего. Полицейский, понимая, что сопротивление бесполезно, сидел не шевелясь. Блейд заставил его подтянуть колени к подбородку и накрепко примотал за лодыжки к рулю. Руки офицера были связаны за спиной. Вся операцию заняла меньше минуты, и скоро Блейд был уже далеко, стаскивая детали своего маскарада и едва сдерживая смех -- он пытался представить, как бедный полицейский справится с машиной при помощи ног. Теперь, имея в своем распоряжении пистолет и запасные магазины к нему, странник чувствовал себя в относительной безопасности. В гостиницу он решил не возвращаться. Вещей у него практически не было, приемник он предварительно утопил в одном из окрестных болот, а запас еды, который при желании можно было растянуть недели на полторы-две, уже был спрятан в надежном месте. Именно туда Блейд сейчас и направился. Уже светало, когда он с трудом, покрывшись от напряжения потом, отвалил тяжелый многофунтовый валун; под ним, тщательно завернутые в пленку, покоились походная одежда и рюкзак. В мешке было то, без чего ему никак не обойтись: пища, моток прочной веревки, подробная карта, теплое белье, запасные башмаки. Вскоре там же оказались и обоймы к пистолету. Для оружия Блейд сшил кобуру из двух кусков плотной ткани, напоминавшей парусину. Обозрев свои сокровища, странник повеселел. В Уркхе ему приходилось обходиться каменным топором, дубиной и сумкой, сплетенной из травы... Все-таки цивилизованное общество -- не такая плохая штука, решил он и, постучав по деревяшке -- на счастье, -- взвалил нетяжелый рюкзак на плечи и быстрым шагом двинулся навстречу судьбе. Жухлая пожелтевшая трава сменялась известняковыми гольцами, речки и ручьи, разливаясь, превращались в болота. Если не приглядываться особо внимательно к растениям, можно было считать, что он странствует где-то в средних широтах Земли, на полигоне в родной Англии или в лесах Висконсина. Достаточно вызвать по рации вертолет -- и через два часа тебя встретит знакомым теплом и уютом квартира в Лондоне... Он ухмыльнулся. Дорога домой лежала через подземелья Тауэра и была гораздо длиннее, чем могло показаться. Он оставлял позади милю за милей; ничего достойного внимания ему не встречалось. Лишь к вечеру Блейд вдруг услышал шум винтов над головой. Предельно низко, почти задевая своими роторами верхушки деревьев, две пары вертолетов шли на север, в своей камуфляжной расцветке они отлично были видны на фоне увядающей листвы и белесоголубого неба. Встретив их на Земле, Блейд предположил бы, что пузатые бочонки, подвешенные под брюхом каждой машины, содержат напалм. Вероятно, так оно и было; эти контейнеры не походили ни на бомбы, ни, тем более, на ракеты. Машины продвигались неторопливо, широкими зигзагами, явно в поисках кого-то или чего-то, притаившегося под кронами деревьев. Странник понял, что идет в правильном направлении. Вскоре появились и другие признаки боевых действий. На обочине шоссе, которое Блейд постарался пересечь как можно быстрее, громоздился обгорелый каркас какого-то броневика, в лесу то и дело попадались воронки от взрывов, деревья несли следы опалившего их пламенного жара. Да и само шоссе было все изрыто гусеницами. Минут через сорок он увидел, как винтокрылые машины возвращаются развернутым строем обратно. Бочонков под их фюзеляжами уже не было, зато вдалеке можно было различить поднимающиеся вертикально вверх в неподвижном воздухе черные дымовые колонны. Казалось, они впитывали в себя кроваво-алые лучи заходящего солнца. Блейд сделал привал; он надеялся поесть, отдохнуть, а потом пройти еще несколько миль, пока не угасла вечерняя заря. Отсутствие конкретного маршрута сейчас помогало ему -- он не мог даже заблудиться. Впрочем, до сих пор он представлял предмет своих поисков довольно смутно. Странник устроился под разлапистыми ветвями дерева, чемто напоминавшего дуб. Возможно, в нем была такая же спокойная величавость и неброская гордость дерева, знающего, что такое вечность. Перекусив, Блейд посидел минут пять под этим лесным гигантом, затем поднялся. Лучи заходящего солнца приятно грели лицо, усеянная листвой трава так и звала отдохнуть, но он упрямо зашагал дальше. Он был внимателен и осторожен. Он уже не опасался погони, со дня покушения на его жизнь прошло достаточно много времени, и его следы успели остыть и покрыться пеплом прожитых дней. Но там, где стреляют, всегда можно попасть под случайную пулю. Через несколько миль показалась и цель атаки вертолетов. Еще пару часов назад тут стояла небольшая деревушка, каких странник немало повидал на своем пути сюда из Столицы. И много похожих селений встречал он и в своей родной реальности, таких же тихих, ухоженных, мирных, окруженных кольцом зелени. Теперь на месте поселка зияло пепелище. Еще недавно здесь бушевал огненный ад -- вздымались фонтаны огня, вязкий напалм тек, оставляя за собой полосы дымного пламени. Теперь под начавшим темнеть вечерним небом высились обугленные остовы домов, еще хранивших смертоносный жар преисподней. Кое-где были видны одиноко торчавшие древесные стволы, превратившиеся в обугленные головешки, да черные проплешины на земле. У покосившейся стены одного из полусгоревших домов глаз разведчика различил какой-то бесформенный клубок. Подойдя ближе, он понял, что видит обгоревшее человеческое тело; погибший остался там, где его настигла обрушившаяся с воздуха смертельная волна. Странник шел дальше по единственной улице селения; ноги его по щиколотку проваливались в пепел. Несколько раз он слышал под подошвами хруст, а однажды, наклонившись, увидел белый в изломе осколок обгорелой кости. В конце улицы он заметил невысокую фигурку и не сразу понял, что это человек. От него оставались, пожалуй, только казавшиеся синеватыми на черно-красном фоне белки глаз; обугленная кожа свисала лоскутьями. С бессмысленным воем он брел прямо на Блейда, не замечая его. Странник не мог бы определить сейчас, старик это был или подросток, мужчина или женщина. Жить тому несчастному все равно оставалось недолго, и он поднял пистолет. Когда до жуткого призрака оставалось всего несколько шагов, грянул выстрел. Отдача больно ударила в плечо, кошмарная фигура впереди пошатнулась, взметнув вверх обугленные руки, упала в пепел, дернулась несколько раз и затихла. Блейд подошел к трупу, встал на колени, засыпал белеющие глазницы горелой землей. -- Господи, если ты пребываешь и в этом мире!.. Упокой душу неразумного раба твоего,.. Во имя Отца, Сына и Духа Святого, аминь... Он поднялся. В воздухе стоял острый запах гари, сквозь дымное марево едва просвечивали звезды, хлопья копоти медленно падали в неподвижном воздухе, словно черный снег, одевавший все в траурный наряд. Местный Майданек... Или Вьетнам... Или... Странник взглянул на свои руки и одежду -- они потемнели, словно он целый день грузил уголь. Поднявшись с колен, Блейд свернул с дороги и пошел в лес. Давно пора было остановиться на ночь, но он гнал себя вперед и вперед, стараясь уйти как можно дальше от ужаса смерти. Под какой-то разлапистой, похожей на ель деревиной его настигла запоздалая рвота. Несколько минут он мучительно избавлялся от содержимого желудка. Зато дальше идти стало легче. По дороге попался неширокий, но глубокий и чистый ручеек. Странник принялся с остервенением срывать с себя пропитавшиеся дымом и копотью одежды. Холодная, почти ледяная вода отрезвила и привела его в чувство. Он долго тер руки и грудь крупным прибрежным песком, пока кожа не покраснела и перестала оставлять на одежде черные гаревые пятна. Только после этого Блейд смог наконец успокоиться, забывшись неверным сном. Всю ночь его мучили кошмары. Он куда-то бежал по ночному горящему Ковентри, а по пятам его преследовали на бреющем полете "юнкерсы". Вместо бомб под их фюзеляжами были подвешены напалмовые контейнеры, и в кабине каждого бомбардировщика белело лицо Джеббела, оскаленное в сатанинской усмешке. Навстречу ему бежала Аста, за которой лилась река струящегося пламени. Девочка почти успевала добраться до Блейда, но тут пламенный ад разверзался прямо у ее ног, и ее волосы вспыхивали факелом. Он стрелял, пытаясь прекратить ее муки, но все время мимо, и она умирала, добежав почти что к его ногам... Утром он проснулся от ощущения чужого взгляда. Действительно, раскрыв глаза, странник увидел высокого бородатого мужчину в грязных клетчатых штанах и такой же куртке. Бородач стоял рядом, направив прямо ему в лицо ствол магазинной винтовки; рюкзак Блейда уже висел у пришельца за спиной. Хорошо еще, что тот совсем не походил на полицейского. -- Вставай, парень, повернись, руки за шею... Блейд выполнил приказ, справившись с желанием ударить незваного гостя в живот. Похоже, он наконец нашел то, что искал, и было бы глупостью так быстро прерывать начинающееся знакомство. Впрочем, террористы могли бы быть и несколько повежливее. Неизвестный быстро и ловко охлопал Блейда по бокам, но не нашел ничего предосудительного. Пистолет странника был уже за поясом бородача. -- Пошевеливайся... Пошли, -- направление было указано стволом винтовки. -- У тебя, между прочим, оружие на предохранителе. -- За время работы на Дайна Джеббела Блейд начал понемногу разбираться в местной военной технике. -- И в самом деле! -- его пленитель удивился и не замедлил исправить упущение. -- Куда мы идем? -- спросил Блейд, но ответом удостоен не был. Бородач лишь махнул рукой в неопределенном направлении и буркнул: -- Туда... Шли они минут двадцать, пока странник чуть не провалился в хорошо замаскированную яму -- вход в землянку. Под бдительным взглядом своего конвоира он спустился вниз, и не успели глаза Блейда привыкнуть к темноте, как он почувствовал сильный толчок в спину, бросивший его на пол, и услышал скрип закрываемого засова. Гостеприимством, равно как и вежливостью, повстанцы явно не отличались. Впрочем, он был готов к этому, тюрьма, в которой он очутился, была не первой в его жизни. За ним пришли, когда, по расчетам Блейда, солнце уже перевалило за полдень. Давешний бородач в компании еще одного, заросшего по самые брови, довольно грубо велел пленнику выкатываться на свет Божий. Пока тот щурился после темноты, ему быстро и умело связали руки за спиной и одели повязку на глаза. Бородач положил свою тяжелую ладонь на плечо странника, направляя его вперед. Шагали они долго, но Блейд остался при мнении, что его спутники просто петляют по лесу. Вероятно, вернулись они на то же самое место. Когда повязка упала с его глаз, вокруг была почти полная темнота, разгоняемая лишь слабым пламенем нескольких масляных светильников. Позже на их фоне пленник различил несколько смутных силуэтов. Кто-то подал голос: -- Кого ты на этот раз притащил, Пасечник? Второй спутник Блейда, который за время перехода не проронил ни звука, ответил неожиданно густым и красивым баритоном: -- Во-первых, притащил его не я, а Пахарь, а во-вторых, пусть этот тип сам рассказывает, что он тут выглядывал. Блейда толкнули куда-то -- как оказалось, на скамью. Он попытался устроиться поудобнее, но сильно мешали связанные руки. -- Ну, что ты здесь делаешь? -- Наконец он разглядел, что говорит сидящий у самого края стола мужчина. В отличие от других, да и от самого Блейда тоже, он был гладко выбрит, а во рту у него поблескивали металлические коронки. -- Я агент службы безопасности Юго-Западной Директории, -- сообщил странник. В который раз приходилось играть ва-банк. -- Да ну? -- удивился бритый. -- А что тебе надо от нас? -- Меня послали с секретным заданием, но люди Департамента вышли на мой след. Я прошу... Его не дослушали, кто-то, сидевший рядом с бритым командиром буркнул: -- По мне хоть Юго-Западная, хоть Северо-Западная -- к ножу его! Будь я проклят, если поверю! Может, он -- подсадка... -- Не горячись, Бондарь, -- раздался голос Пасечника. Он тоже сел на скамью и был теперь неразличим в полутьме. -- Бондарь дело говорит. Вчера Выселки сожгли с леталок, а сегодня этот хлыщ заявился... Тенденция, однако. Кто-то засмеялся, некоторые его поддержали. -- Ты, Мельник, опять говоришь ученые слова, а не ведаешь, что они значат... Тут смех стал еще громче. -- Пусть Доктор скажет... Мельник с готовностью поддакнул: -- Да-да, пусть Доктор! Бритый хлопнул ладонью по столу: -- А если я действительно скажу? Что тогда? -- он сделал паузу, разглядывая лицо пленника. -- Я не хочу рисковать, но мы не можем отказываться от новых бойцов. Ведь ты согласен воевать вместе с нами? -- вопрос явно предназначался Блейду. -- Согласен. -- Ну и хорошо. Пасечник и Пахарь привели его, гак пускай они завтра его и испытают... Как бы тебя назвать-то?.. -- Меня зовут Рихард, Рихард Клинг, -- это имя вновь появилось на свет. -- Так дело не пойдет... нас не касается, как кого зовут... Кем ты был в службе Юго-Западной Директории? -- Полевым агентом. -- Я не об этом. Что ты умеешь? Специальность у тебя какая? Что-то заставило Блейда ответить: -- Радиоинженер... -- Хорошо, -- подвел итог Доктор, -- будешь Инженером. ГЛАВА 10 Ночь Блейд провел на прелой соломе в той же самой землянке, где утром его оставил Пахарь. В отношении комфорта жилища местных террористов несколько проигрывали его столичной квартире. Разбудил его Пасечник, причем довольно грубо -- ботинком в бок. Когда они вылезли наверх, стоявший у ямы Пахарь протянул страннику отобранный вчера пистолет. Блейд машинально передернул затвор -- тот только слабо щелкнул. Он вопросительно посмотрел на Пахаря. Тот цыкнул сквозь зубы: -- Патроны будут, когда до места дойдем. -- А там чем займемся? -- Полицейскими. Ответ был лаконичным и вместе с тем исчерпывающим. Блейд кивнул. Они недолго шли по тропке, пока не остановились около следующей землянки. Не успел Пахарь влезть внутрь, как его уже выпихнули оттуда Мельник и Бондарь. За ними шел еще некто, страннику пока неизвестный. Блейд отлично помнил, что эта парочка вчера отзывалась о нем на совещании у командира отнюдь не самым приятным образом. Их компаньон, однако, протянул Блейду руку: -- Будем знакомы. Ткач. -- Инженер, -- представился странник. Бондарь же с Мельником его дружно проигнорировали. Новый знакомый показался ему более общительным. -- Есть у нас Доктор, -- заявил он, -- а теперь и Инженер появился. Можно академию открывать. -- Куда мы направляемся? -- спросил его странник. -- Бить полицейских. Третьего дня они Выселки спалили, теперь надо и нам показать, что к чему. Чтобы боялись и не наглели. -- А почему они Выселки сожгли? Ткач ответил не сразу; -- Говорят, у них на базе кто-то шухеру навел. Офицера, вроде, головой в толчок сунули и автомат украли. Как может быть искажена информация, Блейд прекрасно знал, поэтому счел за лучшее не распространяться о происхождении своего пистолета. -- А за что вы воюете-то? -- Ну как за что? У меня, к примеру, в Выселках отец и брат жили, а говорят, оттуда никто не спасся. Кто по дороге бежал, всех из пулеметов положили. А ты спрашиваешь, почему воюем... Потому и воюем! -- Да я не об этом! Выселки ведь только недавно сожгли, а раньше вы за что воевали? -- Ну, до этого у меня тестя убили... -- А до тестя? -- Да не помню я уже. Значит, и тогда кого-нибудь они пристукнули... Тут в разговор вмешался Мельник: -- Дай ему по затылку, Ткач, чтоб не тявкал, и дело с концом! Но Ткача, видно, разобрало любопытство. -- Вот вы, юго-западники... вы-то за что воюете? -- Ну, как за что... -- Блейд замялся. -- За свободу, чтобы не было Директории, не было Департамента Перевозок, а была свободная конкуренция... -- Ну, я человек простой, всяких конкуренции не понимаю. Вот тесть там или Выселки -- это мне ясно... Эй, Мельник, -- вдруг без всякого перехода позвал говоривший, -- Инженер новое умное слово придумал... -- Какое? -- Тот наклонился поближе к страннику. -- Конкуренция... -- Конкуренция? Хм-м... С курами что-то связано, наверно... Странник, шагая рядом с Ткачом, не прекращал своих расспросов: -- А откуда оружие берете? -- Ну, что захватим, а больше -- так покупаем. -- Откуда деньги? -- Мы не за деньги, мы за травку. -- За какую травку? -- За обыкновенную, -- Ткач пожал плечами. -- А, ты ж с ЮгоЗапада, там, наверно, холодно... Ну, в общем, травка -- она везде травка. Отваришь, попьешь -- и лучше всякого хмельного шибает: весь день в отключке. За мешок сушеной пистолет как у тебя дадут. Вернемся когда -- заходи, дам попробовать. У нас под Выселками поле было, так все сожгли, надо теперь подальше отсюда новое завести. Блейд задумчиво потер висок. Видимо, местные террористы ничем не отличались от земных: та же врожденная склонность к бунтарству, нежелание подчиняться какой-либо власти и приверженность вендетте, начального повода которой никто уже не помнил. Война ради войны! И попутно -- торговые операции в сфере наркобизнеса. Голос Ткача зудел над ухом: -- Ты на Мельника с Бондарем не смотри. Приходи и все, у меня своя травка, ихней не надо. Попьем отвару, поговорим... Я до смерти хочу послушать, где как люди живут. А то нигде, кроме Выселок, да Холмов, да Старых Пней и не был... Впереди раздался голос Пасечника: -- Эй там, в конце, тихо! Подходим. Ткач, Бондарь, Мельник -- по левую руку. Со мной Пахарь и Инженер. Ткач, тяжело хлюпая сапогами по грязи, побежал вперед. Блейд медленно брел к ждущим его Пахарю и Пасечнику. Вторая тройка уже исчезла в лесу. Разговор с Ткачом дал много пищи для размышлений, но думать об этом сейчас было некогда. Стоит воспользоваться приглашением и прийти вечером "на травку"... Если, конечно, его отпустят, а сам он останется жив. Пасечник объяснял диспозицию: -- Мы с Пахарем стреляем, как только полицейские поедут. Тебе ничего делать пока не надо. Потом, когда машина остановится, ты с этой стороны, а Мельник -- с той, встанете и добьете, если там кто остался. Если ты стукач, то узнаешь, как погано своих убивать... -- он мрачно усмехнулся и добавил: -- Как вы их кончите, забирайте оружие да барахло и жмите назад, мы вас прикроем. Пахарь кинул страннику обойму. Тот уже хотел вставить ее, как что-то заставило приглядеться повнимательнее. Он выщелкнул один патрон и вместо ожидаемой свинцовой головки на конце увидел какую-то плоскую желтую блямбу. -- Эй! Какое дерьмо ты мне даешь? Пахарь, казалось, с удивлением уставился на руки Блейда, потом произнес: -- Ишь, глазастый какой, высмотрел... -- Потом обратился к товарищу: -- Что, дать настоящую? -- Давай, чего там... -- Ну, вот тебе, коли углядел все-таки. Вторая обойма оказалась боевой. Блейд вставил ее, передернул затвор и направился вместе со своей тройкой к шоссе. * * * Дорога была окутана утренним туманом. Где-то на другой стороне, думал странник, устроились Ткач и компания. Деревья и кусты за широкой асфальтовой полосой были едва видны в белесом мареве. То ли в лесу тумана было меньше и он растекался по открытым местам, то ли там просто было не так заметно... Он не успел обдумать эту сложную метеорологическую проблему, когда откуда-то слева, постепенно нарастая, послышалось урчание автомобильного мотора. Пасечник одними губами произнес: -- Приготовились... И тут с обеих сторон посыпались сухие, как горох, автоматные очереди. Мгновением позже неясной тенью из тумана выплыла машина. Пули стучали об ее металлические борта, взрывались осколками стекол, свистели воздухом в шинах. Автомобиль понесло боком к тому месту, где лежал Блейд. Все уже должно было кончиться, когда Пасечник крикнул: -- Пошел, скорее... чего Мельник ждет... Блейд сбросил предохранитель, единым движением выпрыгнул на асфальт, сделал несколько шагов. Он не сразу увидел человека в полицейской машине, который лежал, свернувшись под приборной панелью. Возможно, тот еще был жив: тяжелая масса двигателя должна была защитить его от прямых попаданий. Что-то заставило странника оглянуться; его напарник все еще не появился. А из-за поворота дороги выезжало нечто огромное, казавшееся еще больше из-за размытых в тумане очертаний. Инстинкт заставил его упасть, слиться с серым покрытием дороги, вжаться в него; через секунду вокруг вспарывали асфальт очереди крупнокалиберных пулеметов. Когда огонь перешел на заросли, Блейд по-пластунски пополз к кювету. Целая вечность прошла, прежде чем он наконец оказался там. Смертельный свинцовый дождь стриг сучья и ветки, засыпая его мокрой листвой, сорвать которую оказалось не под силу ветру. Казалось, откуда-то издалека донесся крик Пахаря: -- Отходим! Спасительная опушка была все ближе и ближе, когда Блейд ощутил рядом с собой что-то мягкое. Под ворохом листьев и веток лежал Пасечник. Он был без сознания; волосы слиплись от крови, лицо -- белее полотна. Блейд ухватил его за ворот куртки и потащил за собой. Очереди ревели и грохотали где-то вдалеке. Он еще смог вытащить тело на поляну, где обе тройки разделились, однако дороги обратно не знал. Пасечник в себя не приходил, но и хуже ему, вроде бы, не становилось. Осторожно ощупав голову раненого, странник понял, что его коллегу задело по касательной. За деревьями показалась неясная фигура. Блейд прицелился с колена, потом с облегчением вздохнул, узнав Пахаря. Тот шел, скривив губы и как-то странно придерживая левой рукой правую. -- Пасечник... Что?.. -- Контузия. Довольно сильная, но кости все целы. -- А с той стороны? Блейд не сразу понял, о чем идет речь. -- Никого... -- Плохо... значит, еще трое... А сам-то ты как, цел? -- Цел. Нам еще повезло, что полицейские не полезли в чащу. -- Это точно. Пахарь подошел поближе; рукав его клетчатой куртки от локтя и ниже был весь в крови. Она капала на землю с безжизненно согнутых пальцев. -- Что у тебя? -- Навылет. Кость, вроде, не задета. Поможешь? На поясе Пахаря болтался нож -- им Блейд срезал рукав куртки и рубахи. На них хозяин смотрел с сожалением (как потом выяснилось, он очень гордился своим клетчатым одеянием). В рюкзаке нашелся бинт. Его странник разделил на две части, примерно равных; одной он туго стянул руку Пахаря и перевязал се, второй обмотал голову так и не пришедшего в себя Пасечника. -- Дотянешь? -- Дотяну. Блейд взвалил тело себе на плечо и медленно побрел вслед за раненым товарищем. * * * Известие, что погибли трое, повергло террористов в шок. Трезвость мысли сохранил, похоже, только командир. Он быстро осмотрел рану Пахаря и, видимо, не найдя в ней ничего заслуживающего внимания, отправил его в землянку. Голова Пасечника встревожила врача гораздо больше. Приказав Блейду крепко держать контуженного, усевшись на нем верхом, Доктор облил руки жидкостью, крепко пахнущей спиртом, и принялся ощупывать череп; потом, намочив тем же составом чистую тряпицу, стал промывать рану. Пасечник задергался, но Блейд держал крепко. Закончив эту варварскую операцию и наново забинтовав раненому голову, командир сказал: -- Вот так мы здесь и живем, Инженер. Так воюем. Блейд приподнял бровь: -- Зачем? -- Если б не было войны. Директория была бы не нужна. Поэтому и воюют... если не здесь, так в каком-нибудь другом месте. -- Я не о том. К чему вам-то эта война? Тебе, Пахарю, ему? -- Блейд кивнул на раненого. -- Тут вот в чем штука-то: если войны не будет, то и мы никому нужны... -- Значит, каждый повинуется своему предназначению? -- Выходит, так... Командир вытер руки о свои видавшие виды штаны, бросил взгляд на Пасечника. -- Донесешь его до землянки. Инженер? -- Ну, раз сюда дотащил... -- Смотри. А то можно молодых на помощь позвать. Подняв тяжелое тело, Блейд полез наверх. Как-то само собой получилось, что он попал в землянку к Пахарю и Пасечнику. Их обиталище вполне могло вместить троих и выглядело ничем не хуже остальных нор, отрытых в мягкой лесной почве. Вечером, когда Пасечник наконец пришел в себя, Блейд сидел рядом. Дав раненому напиться, он осмотрел повязку -- кровотечение как будто прекратилось. Пасечник коснулся его руки, слабо сжал пальцы. -- Ты прости за ту шутку с обоймой... Я точно думал, что ты -- оттуда... А я ведь помню, как ты меня тащил. Знаешь, тебе было бы совсем погано... тащишь неведомо кого, а сзади свои крупняком лупят... -- он ухмыльнулся. -- Так что прости, парень... "Хороша шутка", -- подумал странник, но вслух ничего не сказал. * * * А на следующее утро произошло новое событие -- вернулся Мельник. Он был цел, ни единой царапины, но грязный по уши. По его объяснению, когда бронетранспортер начал стрелять, он ударился в бега -- пока не засел в каком-то болотце. Там он проторчал до вечера, пока все не улеглось; затем, чтобы не тащиться в темноте, заночевал в лесу, и потому вернулся так поздно. О судьбе Ткача и Бондаря он сказать ничего не мог, потому что их не видел, а возвращался другой дорогой. Выслушав его, Пахарь сказал страннику: -- Не нравится мне все это. Должно быть, он удрал еще раньше, когда мы только еще стрелять начали. С тобой вместе он к машине не пошел... -- помолчав. Пахарь угрюмо буркнул: -- Я не то чтобы говорю, что он трус, а так... лаяться на кого, так он первый... А стоит до дела дойти, он почему-то всегда в болоте оказывается... Но с возвращением Мельника вновь появилась надежда увидеть и остальных. Впрочем, напрасная -- к вечеру она угасла. Утром следующего дня после возвращения Мельника вновь собрался командирский совет. Блейд как раз пытался подравнять бородку пахаревыми ножницами, но Пасечник настоял, чтобы новобранец отправился с ним в землянку Доктора. Как понял странник, состав собрания никем не лимитировался, но те, кому сказать было нечего, у Доктора не появлялись. Однако сейчас, по сравнению с тем советом, когда решалась его судьба, в командирской землянке яблоку было негде упасть. Все галдели так громко, что Доктору пришлось несколько раз стукнуть кулаком по столу, прежде чем установилась относительная тишина. Командир начал говорить. Скупые слова тяжелыми гирями падали с его губ, но Блейд смог почерпнуть из них многое. Оказалось, последние несколько месяцев отряд нес непрерывные потери. Численность его уменьшилась почти на треть, и сейчас в рядах местных боевиков было едва ли больше полутора сотен человек. Около тридцати из них страдали от ран -- достаточно серьезных, чтобы не принимать участия в боевых операциях. Командир предлагал затаиться, уйти на запасную базу, переждать зиму и весной вновь вернуться сюда. По слухам, центральная часть полуострова была относительно безопасной. Люди повозражали, поворчали, но в конце концов согласились. Больше всех кричал Мельник -- про месть за павших товарищей -- но после недавней истории с отсидкой в болоте его мало кто слушал. На проверку зимней базы было решено отправиться следующим же утром. Блейда как нельзя более устраивало, что командир решил взять с собой и Инженера; он явно начал выделять новичка из общей массы. Это давало надежду, что от Доктора можно будет получить необходимую информацию. Своим заместителем на месте командир назначил Пасечника. * * * Выходили на рассвете, когда огромный розовый глаз солнца только щурился самым своим краешком из-за изрезанной холмами линии горизонта. Впрочем, света хватило ненадолго; едва лишь маленький отряд успел пройти несколько миль, откуда-то вновь потянулся туман. Его огромные белесые языки разливались по низинам, дорогам, руслам ручьев; он глушил шаги, и без того тихие из-за толстого ковра жухлых листьев и мха, заглядывал под ветви лесных исполинов с облетающей листвой, тонкими струйками сочился между стволов. Спустя полчаса можно было увидеть что-нибудь только на расстоянии ста футов, не дальше. Только взобравшись на дерево повыше, удавалось различить будто плавающие в огромном молочном море вершины далеких холмов, торчащие из белесого студня огромными бурозелеными черепами древних великанов, перебитых здесь неисчислимые тысячелетия назад. Но шесть человек шли все дальше и дальше, узкой тропкой, след в след, чтобы нельзя было определить их численность, с тяжелыми рюкзаками за спиной и болтающимися на ремнях автоматами. Как привык Блейд к этому военному труду во славу Костлявой! Все, как на Земле и в других мирах; цель не менялась, хотя оружие было различным. Здесь от него не требовали темпа, которого добивались инструктора на полигоне; поход должен был занять несколько дней. Сначала он шел предпоследним. Перед ним угрюмо раскачивалась в такт шагам -- раз-два, раз-два -- фигура Молчуна: года три назад, во время одной из облав, его тройка попала в засаду, Что с ним сделали полицейские, доподлинно никто не знал, но ему удалось вернуться в лагерь -- правда, вместо языка у него во рту торчал только бесформенный обрубок. Теперь лишь при определенном навыке удавалось разобрать те немногие слова, которые Молчун мог из себя выдавить. За несколько дней, проведенных в лагере, странник несколько раз встречал этого парня на опушке леса, вглядывающимся в одному ему известные дали. Но все попытки новичка сойтись с ним Молчун игнорировал -- либо кивал в ответ, либо попросту молчал. Совершенно случайно -- от Пасечника -- Блейд узнал, что в сожженной деревне, в Выселках, жили жена и сын Молчуна. Что с ними стало, никому не было известно, но мало кто надеялся, что в том огненном аду хоть кто-нибудь уцелел. Теперь же в пяти футах от лица странника маячила сгорбленная рюкзаком спина, над мешком торчал заросший темными лохмами затылок. В этом человеке чувствовалась недюжинная сила -- как мышц, так и духа. Блейду не хотелось, чтобы этот великан оказался когда-нибудь его противником. То ли местность стала повышаться, то ли -- что более вероятно -- согретый неяркими осенними лучами туман стал растекаться, словно вода из разбитой посудины. И хотя люди брели все еще по пояс в его холодных влажных волнах, но сквозь полысевшие ветви деревьев стало то тут, то там приветливо проглядывать солнышко. День перевалил за половину и пора было готовиться к обеденному привалу. Наконец впереди показалась поляна -- достаточно просторная, чтобы можно было увидеть вовремя любого приближающегося врага, и относительно сухая. Доктор замер на опушке, долго стоял, поглядывая в разные стороны, к чему-то принюхивался и прислушивался, потом одним рывком сбросил в траву мешок и произнес только одно слово: "Тут!" Все с облегчением начали опускаться на землю. Охотник, шедший до того впереди, принялся разжигать небольшой костер, но дело у него не очень-то ладилось, и Блейд пришел ему на помощь. Охотник с недоверием покосился на новичка, но от компании отказываться не стал: вместе выходило значительно быстрее. После обеда, в час, отведенный для отдыха, Блейд хотел было переговорить с Доктором, но увидев, что тот дремлет, откинувшись на рюкзак, не стал ему мешать. По собственному опыту странник знал, что в подобных ситуациях люди просыпаются отнюдь не в лучшем настроении, а разговор, как и его последствия, сейчас во многом зависели от командира. Поэтому приходилось отложить беседу -- по крайней мере, до вечера. Отдых закончился. Посуда была вымыта в ближайшем ручье, собрана и вновь упакована; мешки подняты на плечи, автоматы повешены на грудь -- так, чтобы их в любой момент можно было пустить в дело. Теперь Блейд опередил Молчуна и шедшего третьим Рыбака, пристроившись сразу за спиной Доктора. Спустя час после отдыха отряд вышел на шоссе, идти стало значительно лете, строй сбился -- кое-кто пошел рядом с приятелем, сзади послышался негромкий разговор, смех, шутки. Странник решил воспользоваться моментом. Отмеряя футы и ярды дороги, он догнал Доктора и пошел рядом с ним. -- Далеко еще? -- Завтра к вечеру выйдем на место. -- Надежное? -- Да. Глухомань... -- В лесу? -- На побережье... Доктор был неразговорчив -- даже здесь, на дороге, идти с тяжелым мешком за плечами было нелегко и желания вести беседу он явно не испытывал. Блейд, шагая по-прежнему рядом с командиром, принялся решать очередную загадку: если идти до резервной базы всего два дня, то зачем они тащат такую тяжесть. Рюкзак тянул не меньше, чем на сто фунтов, и только о верхней его половине странник мог сказать что-то определенное -- там лежали походный котелок и свернутая палатка. Так как ее еще не доставали, то прочий груз оставался покрытым мраком неизвестности. Сами рюкзаки были собраны Пасечником и Доктором в командирской землянке -- той самой, где в первый день решалась судьба Блейда. Потом каждый из группы выволакивал свой мешок на свет Божий и взваливал за спину. Груз был не объемен, но тяжел. Окончательную разгадку приходилось оставить до ночи, когда большая часть отряда уляжется и не помешает Блейду полюбопытствовать насчет груза. К вечеру, когда попутное шоссе осталось далеко позади, а под ногами стала хлюпать мерзкая болотная жижа, пошел дождь. Холодный, пронизывающий до мозга костей ветер разбивал пыль мелких водяных капель о лица путников. Доктор, пошарив у себя под рюкзаком, выудил оттуда нечто вроде капюшона. Ничего подобного у Блейда не было; впрочем, он и не жалел об этом -- от летящей в лицо воды мало что могло защитить. Из-за дождя, а возможно, и из-за того, что обложившие небо тучи ускорили наступление темноты, ночной привал устроили пораньше. Вытащили две палатки, Охотник вновь занялся своим тяжким делом по разжиганию костра -- теперь уже под дождем. Блейд на этот раз не мог помочь ему -- приходилось ставить палатку. Поэтому и разговора с командиром опять не вышло. Сразу после ужина полезли по палаткам -- под дождем и ветром никому сидеть не хотелось. Остались только часовые; первыми встали в дозор Доктор с Охотником. Блейд готов был поменяться с Охотником очередью, но не рискнул привлекать к себе внимание. Да и вряд ли бы кто согласился меняться на вторую стражу, самую неудобную: ни до, ни после выспаться не удастся. Так что по всем раскладам страннику выпадало дежурить с Рыбаком, а Молчуну -- с Пауком, бессменным замыкающим отряда. За что тот получил столь нелестное прозвище, Блейд так никогда и не узнал. Он крепко заснул на брезентовом пологе, обхватив себя руками и уткнув лицо в колени. Рядом сопел Рыбак. Проснулся Блейд от бесцеремонного тычка в бок -- таким способом возвестил о предстоящем дежурстве командир. Рядом слышалась какая-то возня -- видно, Рыбак не хотел добром уступать Охотнику нагретого собственным телом места. Дождь кончился, зато сильно похолодало. Все вокруг -- трава, ветви деревьев, ткань палатки -- покрылось тонким слоем льда и звенело при каждом движении. Сквозь разрывы среди быстро бегущих облаков виднелись звезды -- как всегда, яркие, бесстрастные и равнодушные. Поеживаясь, Блейд подошел к погасшему костру, присел, вытянув ноги к теплой еще золе, уставился на тускнеющие угли. Он скорее почувствовал, чем увидел, как с другой стороны точно так же устраивается Рыбак. В неярком свете звезд глаз еще мог различить неверные контуры предметов -- человека, палаток, горы рюкзаков... По слуху Блейд различил, что его напарник возится со своим автоматом -- похоже, он собирался бороться со сном, разбирая и собирая оружие. Здравая идея... Вскоре уже две пары рук крутили черные железки. Одна была с длинными аристократическими пальцами -- не будь они столь сильны, могло бы показаться, что они принадлежат музыканту, у второй пальцы были скрючены и узловаты, наверняка приучены к сельскому труду, но и с оружием справлялись они неплохо. Постепенно движения Рыбака становились все медленнее; поставив на место последнюю деталь и щелкнув затвором, он сладко зевнул, пробормотал что-то и вдруг повалился головой прямо между ботинок Блейда. Странник не собирался его будить; таинственный груз ждал его ревизии. Он потянулся, сам с трудом подавив зевок, и побрел к неясно темневшей груде снаряжения. Свой рюкзак он нашел со второй попытки; ему не хотелось трогать чужие. Под двумя слоями плотной прорезиненной ткани оказались пластиковые метки с чем-то серым. Осторожно надорвав один из них, Блейд понюхал высыпавшийся порошок, но никакого запаха не ощутил. Тогда он поднес несколько кристалликов к губам и лизнул, сразу же почувствовав во рту вяжущую наркотическую горечь. Сплюнув и тщательно вытерев руку о штаны, Блейд постарался аккуратно пристроить рюкзак на прежнее место. Итак, он умудрился лопасть в компанию террористов и дельцов местного наркобизнеса! Странник выпрямил спину, взглянул на сладко похрапывающего Рыбака и решил, что пора объясниться с Доктором. Он влез в палатку и осторожно потряс командира за плечо. Тот проснулся почти мгновенно и, похоже, готов был ругнуться, но Блейд приложил палец к губам, другой рукой показывая на выход из палатки. Доктор кивнул, и они оба стали пятиться задом. -- Что случилось? -- шепотом задал вопрос командир, покинув убежище. -- Нам нужно поговорить. -- Где Рыбак? -- Спит у костра. -- Надо бы его разбудить. -- Не стоит... Пока мы беседуем, отстоим вахту за него. -- Так что тебе нужно. Инженер? -- Помощь, командир, помощь. И я отлично знаю, что в наших рюкзаках... -- Откуда? -- Доктор насторожился. -- Считай, что догадался... -- Понятно! -- В темноте металлическим блеском сверкнула усмешка. -- Мне нужно связаться с Юго-Западной Директорией. -- Я тебя понимаю, дружище, но в моих карманах нет ни океанских лайнеров, ни стратосферных самолетов... -- Ты отлично знаешь, что я имею в виду. -- Да? -- Вне всякого сомнения. Неожиданно Доктор кивнул. -- Верно, знаю. Ну и что из того? Фактически ты заставляешь меня верить тебе на слово. Конечно, Пасечник говорил мне, как ты геройствовал во время последнего налета... не скрою, ты мне нравишься. Я и с собой прихватил тебя для того, чтобы получше приглядеться к новому человеку... -- Он помолчал. -- Но поставь себя на мое место -- что бы ты сделал? Блейд предпочел не отвечать на этот вопрос. Доктор же тем временем продолжал: -- В отряде явно есть "крот", и кто он, я не знаю. Даже не догадываюсь! И если я сейчас отправлю тебя куда-нибудь, даже пристрелю без свидетелей, люди понятно что подумают... Вся вина ляжет на меня, соображаешь? Так что давай пока будем делать каждый свое дело. Когда мы найдем, кто под нас роет, у меня появится возможность тебе помочь. И я помогу. А пока... пока -- иди, разбуди Рыбака... На холоде вредно много спать. Ясно? -- Ясно. Доктор полез в палатку, а Блейд отправился к костру. Что ж, откровенный разговор принес неплохие результаты... Осталось только откопать "крота" и преподнести командиру террористов его шкурку. Утром потеплело, зато пошел снег. Тяжелыми пластами он покрывал ветви деревьев, готовый при малейшем толчке впасть на голову неосторожному путнику. Смешиваясь с грязью, он налипал на башмаки, да так, что казалось, будто на каждую ногу подвешено по пудовой гире. Мокрые хлопья оседали на ресницах, мешали следить за дорогой, заставляли поминутно моргать.. Но отряд упорно шел вперед. Строй со вчерашнего дня не менялся -- Блейд шагал третьим, сразу за Доктором. Бредущую чуть в отдалении вторую тройку он едва мог видеть, до предела выворачивая шею. Местность понижалась, становилась все глуше и казалась более заброшенной. Однако было похоже, что лес кончается; раньше странник думал, что эти дебри тянутся неизвестно куда и брести по ним можно целую вечность -- а если повезет, то и дольше. Он потерял счет часам; низкие свинцовые облака скрывали солнце, и угадать время было просто невозможно. День превратился в сплошные сумерки цвета мышиной шкурки. Блейд не заметил, когда отряд вышел к побережью. Это случилось как-то само собой: они лишь немного свернули в сторону, покинули узкую лесную полосу, и вдруг под самыми ногами вздыбились, заплескались волны, бросаясь в своем вечном неистовстве на прибрежные камни. Командир объявил привал. Усталые люди с блаженными улыбками повалились прямо на свои мешки; один Блейд остался стоять, вглядываясь в скрытый за снежной завесой горизонт. Здесь, наскоро поев, даже не разжигая костра (открытая местность к этому не располагала) решили остановиться до вечера, чтобы, когда стемнеет, идти в поселок, являвшийся резервной базой. Трудно было определить, когда день перешел в вечер. Казалось, лишь слегка потемнело, но снова нужно было подниматься и шагать навстречу ветру, бросавшему в лицо мокрые хлопья. Впрочем, люди заметно оживились -- они приближались