в друзья... Но я-то совсем не уверен, что стану дружить с человеком, который носит юбку и посылает ее, -- тут он посмотрел на свои голые колени, -- в подарок своим приятелям. Рука Ярла дрогнула, когда он поднял свою кружку. -- Ты проявляешь невежество и нетерпимость, пришелец, но я постараюсь примириться с этим. В тех местах, откуда я родом, юбка -- почетная одежда. -- Может быть, -- снисходительно заметил Блейд, -- хотя приходится верить тебе на слово. Ярл наклонился над столом, и лицо его смертельно побледнело. -- Клянусь бородой Тунора, Блейд, ты заходишь слишком далеко! Я должен стать твоим товарищем но не собираюсь терпеть... Разведчик, краем глаза наблюдая за Краснобородым, заметил, как голова гиганта повернулась к ним. За его столом наступила тишина; офицеры замолчали и взгляды их также обратились к нарушителю спокойствия. Блейд снова повысил голос: -- Не понимаю, зачем ты призываешь Тунора, -- он презрительно фыркнул. -- Что, у вас нет своих богов, и вы одолжили их у альбов? Ярл улыбнулся, и на мгновение напряженность оставила его. -- Все боги для нас равны, -- сказал он. -- Мы клянемся их именами когда и где хотим. И если мы захватываем чужую страну, то мы захватываем и ее богов. -- Он склонился ближе к Блейду. -- У меня нет богов, принц. Боги -- для простонародья, которое нуждается в них. Я -- нет. -- Он улыбнулся, коснувшись руки Блейда. -- Давай выпьем и забудем все, что было сказано. И веди себя осторожнее... Позже ты поблагодаришь меня за этот совет. Блейд ощутил укол совести. Ярл так искренне старался остаться его другом! И все же ему придется использовать капитана, так расположенного к нему, чтобы затеять ссору с Краснобородым. Это нужно было сделать сейчас, немедленно, на виду у всей пиратской вольницы. Он должен бросить вызов Геториксу -- и в такой форме, чтобы его нельзя было проигнорировать или ответить тайным ударом ножа в спину. Единственный шанс, на который он мог рассчитывать, заключался в открытом оскорблении главаря оскорблении, ставящим под угрозу честь и храбрость Краснобородого. Поэтому он продолжал разговор с Ярлом в повышенном тоне и со скептической усмешкой на лице. -- Ты удивляешь меня, Ярл. Почему ты стараешься подружиться со мной? Что ты хочешь выгадать? Я заметил, насколько ты выше и умнее этого сброда, -- Блейд пренебрежительно обвел рукой переполненный зал. -- Мне кажется, ты человек ученый. Готов спорить на оба уха Тунора, что ты владеешь искусством чтения и рунического письма, а прочим оно недоступно. И, если я прав, тебе наверняка приходится быть и писцом, и казначеем при этом неуче, которого зовут Краснобородым. Ты женат на его сестре? Значит, таким способом ты вошел в доверие к нему? Очевидно, последние слова, сказанные достаточно громко, донеслись до трона Краснобородый поднялся, возвышаясь, словно колосс, над столом. Он сверкнул глазами на Блейда и махнул рукой: -- Приведите ко мне этого человека! Ярл одним глотком допил вино, не глядя на своего скандального сотрапезника. Капитан уже изрядно опьянел, но слова выговаривал четко и, видимо, не потерял ясности ума -- Я умываю руки! -- произнес он. -- Ты достиг своей цели, чужестранец. Я знал, что ты не собираешься ссориться со мной -- тебе был нужен Краснобородый. Что ж, желаю тебе удачи. Пусть Тунор защитит тебя! Да, его защита будет нелишней -- как и всех прочих богов, которых ты можешь призвать в помощь. Один из сидевших за столом Краснобородого, воин в великолепном плаще и шляпе с серебряным острием, встал, подошел к Блейду и схватил его за плечо: -- Ты слышал, что велел наш вождь? Иди! Блейд двинулся к трону уверенным шагом, скрывая холодок тревоги в груди. Пока все шло так, как задумано. Он достиг определенного успеха, поставив Геторикса в положение, которое могло подтолкнуть главаря к поединку. Однако, размышлял Блейд, шагая к трону, пока все это только предположения. Пока конфликт не слишком серьезен. Правда, он не собирался медлить и был готов подкрепить свой первый успех нужными словами, а слова делом. Он не колебался, хотя понимал, что может еще хитростью или ловкой ложью погасить ссору и выкрутиться из беды. По мере того, как он приближался к большому столу, Краснобородый вырастал, словно горный пик, нависший над равниной блюд, кувшинов и чаш. В сердце разведчика шевельнулся страх. Не слишком ли далеко он зашел? Сможет ли выполнить задуманное? Но, сбившись только на один шаг, Блейд глубоко вздохнул, стряхивая холодные оковы сомнения. Он прошел слишком большой путь и не желал отступать; он не мог примириться с меньшим уделом, чем жаждала его душа. Пираты, словно ощутив возникшее среди главарей напряжение, прекратили пить, есть и буйствовать, обратив взгляды в сторону тронного кресла. В огромном зале воцарилась тишина; только вскрик женщины, которую ущипнул ктото из пьяных головорезов, на мгновение нарушил ее. Блейд остановился перед креслом с высокой спинкой. Геторикс остался стоять. Блейд не поклонился. Их взгляды встретились острые, как кинжалы -- и в этот момент они поняли все без слов. Для них двоих не было места ни в замке Крэгхед, ни на кораблях пиратской флотилии. Маленькие холодные глаза Краснобородого походили цветом на блеклую голубую бирюзу; он поигрывал вплетенными в бороду лентами, неторопливо разглядывал Блейда от подошв до макушки. Потом он заговорил -- и голос его, негромкий, но резкий, -- был подобен отдаленному раскату грома. -- Ты ссоришься с Ярлом, чужеземец? Блейд, положив руки на пояс, сузившимися глазами посмотрел в лицо гиганта. -- Не с ним, Краснобородый. С тобой! Словно порыв ветра прошелестел под сводами огромного зала. Предводитель пиратов кивнул, накручивая на палец рыжую косичку. -- Да ну? И почему же, чужеземец? Разве с тобой плохо обращались? Блейд лихорадочно обдумывал ситуацию. Он начал беспокоиться. Не собирался ли Краснобородый, догадавшись, что его подталкивают к схватке, протянуть время и каким-нибудь образом избежать поединка? Конечно, потом он сведет счеты с бунтовщиком -- когда у того не будет даже малейшего шанса на победу. Он понял, что должен действовать решительно и поторопить события. Без насмешки, но с оттенком презрения в голосе, разведчик сказал: -- Да, ты прав, со мной хорошо обращались, но этого мало. Я -- не твой подчиненный, я принц Лондонский. Я -- воин и вождь, и привык властвовать над людьми. -- Он сделал паузу, потом показал на кресло за спиной Геторикса. -- Ты сидишь теперь здесь, Краснобородый. Я тоже имею право занять это место, но думаю, что трон недостаточно велик для нас обоих. Маленькие голубые глаза мигнули. Гигант поиграл ленточками в бороде, затем жестко усмехнулся, обнажив десны с почерневшими зубами. -- Ты -- воин, чужеземец, и доказал это в бою. И сейчас, до твоей смерти, я готов признать тебя принцем -- принцем Лондонским, как ты утверждаешь. Наверно, ты в самом деле принц, Тунор видит, ты говоришь достаточно смело -- даже для принца. И ты говоришь прямо, это нравится мне. Я -- простой человек, который не знает рун. Для этой работы у меня есть Ярл. И Ярл сражается за меня, когда надо, а он -- великий воин. Самый лучший и самый храбрый, хотя порой ведет себя как ученый писец. -- Я вызвал тебя, не Ярла, -- сказал Блейд. Руки Геторикса походили на медвежьи лапы -- как у тех зверей, чьи черепа раздробил Айскалп прошлым утром. Его пальцы снова коснулись бороды, перебирая ленточки. Он явно наслаждался этой сценой, и Блейд внезапно ощутил беспокойство. Ярл уже намекал ему -- есть вещи, которых он, чужеземец, еще не понимает. Не считал ли Геторикс себя непобедимым? Вождем и героем, избранным богами? Краснобородый не спешил. Уставившись на Блейда холодными голубыми зрачками, он медленно произнес: -- Я велел подвесить эту шлюху, королеву Крэгхеда, в клетке на стене ее замка. Голой, без одежды, под ветром и дождем. Она будет страдать много дней, пока не сдохнет... -- он сделал паузу. -- Ты не боишься подобной судьбы, принц Лондонский? Пока еще я здесь король. Голос Блейда, громкий и четкий, прозвенел вызовом боевого горна, раскатившись под сводами зала: -- Недолго тебе оставаться королем, Краснобородый, если ты поступишь так со мной. Ты станешь трусом, уклонившимся от честной схватки! Я вызвал тебя открыто, перед всеми людьми, как подобает воину. Я не знаю ваших обычаев, но готов поставить свою жизнь против твоей, что есть одинаковый для всех закон: вождь должен ответить на вызов и доказать свое право на власть. Глубокий вздох раздался в зале, шорох, шарканье ног -- и Блейд понял, что выиграл этот раунд. Он достал из-за пояса черную жемчужину и поднял ее вверх, зажав двумя пальцами так, чтобы видели все. Это была самая большая жемчужина, размером почти с голубиное яйцо, и она сверкнула в дымном свете как слеза демона. Сохраняя бесстрастное выражение лица, но вложив в свои слова едкую насмешку, Блейд произнес: -- Я слышал, что в твоих краях очень ценят такие безделушки, Краснобородый... Говорят, за них можно купить целое королевство. У меня их много. Если ты боишься биться со мной, то, может, продашь мне своих людей и свою власть? Это было слишком. Возмущенный рев прокатился по залу, но сам Краснобородый молчал, рассматривая Блейда злобными маленькими глазками. Затем он усмехнулся, всколыхнув огненной бородой, -- с видом человека, который не может проиграть. Из-за столов, вместе с грохотом рогов и кружек, неслось: -- Убей его Краснобородый! -- Хватит болтать... покажи нам его сердце и печень! -- Он имеет право на вызов... дай ему то, что он ищет -- смерть! Геторикс поднял руку, требуя тишины. Когда зал угомонился, он тихо отдал какой-то приказ одному из офицеров. Тот пошел к выходу; минуя Блейда, он задел его краем плаща и злобно усмехнулся. Краснобородый ткнул пальцем в разведчика. -- Ты говорил, принц Лондонский, и я терпеливо тебя слушал. Теперь выслушай меня. -- Он снова смерил его с ног до головы холодным взглядом. -- Я благодарен тебе, ибо ты сделал трудный вопрос простым. Речь идет о женщине, о Талин, дочери Бота Северного. Она сказала, что обручена с тобой и вы вступите в брак, когда вернетесь к ее отцу. Это правда? Чертова девчонка! Но сейчас не время раздумывать над ее словами. Он сам приказал Сильво и Талин подыграть ему при необходимости, и теперь должен поступать так же. Блейд кивнул. -- Да, правда. Но не уводи дело в сторону, Краснобородый, -- он поднял вверх черную жемчужину. -- Ты будешь сражаться со мной или заключим сделку? Геторикс протянул огромную руку и вынул жемчужину из пальцев Блейда. Одно мгновение он изучал сверкающее черное яйцо, затем швырнул его в толпу. Раздался звон сброшенной со стола посуды, сверкнули кинжалы, яростная схватка возникла и кончилась, словно вспышка пламени в гаснущем костре. -- Вот на что она годится, твоя игрушка, -- сказал Краснобородый. -- Я не люблю черный жемчуг; мне нужен белый -- принцесса Талин. Но ты верно сказал: у нас есть свои законы. И насчет женщин они особенно строги. Если вы обручены, то я не могу отнять ее -- только через твой труп! Что ж, она того стоит... И когда я тебя убью, она будет принадлежать мне! Все по закону -- даже король Вот не скажет ни слова против, потому что в его землях действует такой же закон. Ярл говорил мне. -- Краснобородый усмехнулся и огладил бороду. -- Да, я благодарен тебе, принц Блейд. Я не мог убить тебя изза угла и не мог бросить вызов из-за женщины -- наши обычаи не одобряют такие вещи. Но ты облегчил мою задачу. Я убью тебя и заберу твою женщину, она сама будет следить за поединком и скажет Воту правду, если тот спросит. Геторикс повернул голову, и Блейд проследил за его взглядом. К трону шла Талин, которую сопровождали четыре кайры. На мгновение разведчик застыл на полувздохе, пораженный, не способный вымолвить ни слова. Никогда он не видел Талин такой прелестной, такой величественной и такой бледной. Кайры причесали и красиво уложили ее золотистокаштановые волосы, закрепив их лентой на лбу. На маленьких ногах Талин пламенели башмачки из пурпурной кожи, а гибкое девичье тело облегал желтый шелк длинного платья, схваченного на талии красным пояском. Она шла -- и платье металось, шелестело, то падая свободными складками, то обтягивая бедра и колени. Стан ее казался невероятно тонким, а груди, колыхавшиеся под тугим шелком -- полнее и больше, чем представлялось Блейду. Талин увидела его, и замерла, подняв одну руку к влажным алым губам, а другую положив на грудь. Она смотрела на Блейда блестящими карими глазами, и в них светилась любовь и бился страх -- страх за него. Ее губы были подкрашены, веки подведены, и Блейд, с внезапной яростью подумал, что Краснобородый велел нарядить и приготовить девушку для себя. Словно он, Ричард Блейд, уже валялся в кровавой луже на полу. Талин протянула к нему руку, губы ее беззвучно шевельнулись, но кайры подтолкнули девушку к креслу рядом с троном. Разведчик отвернулся. Ей придется смотреть, придется вынести муки ужаса; он избавил бы девушку от страшного зрелища, но это было не в его власти. Краснобородый внимательно наблюдал за ним. Перед троном уже сдвигали столы, расчищая место для схватки. -- Ты бросил мне вызов, -- сказал Краснобородый, -- и я имею право выбора оружия. -- Да, -- кивнул Блейд. -- Сам я буду сражаться топором. Пусть его принесут. Геторикс улыбнулся, огненная борода зашевелилась, ленточки затрепетали. -- Незачем, -- он покачал головой, -- я выбираю это! Он поднял вверх обе ладони. Пожалуй, они побольше медвежьих лап, решил Блейд, и вдвое больше его собственных. Рев восторга поднялся в зале. Пираты предвкушали редкое развлечение. Блейд понял, что им уже доводилось видеть, как эти руки душили, разбивали черепа, ломали ребра... Он напряг волю, приказывая ей подстегнуть медлительную память. Когдато, в другом, почти забытом мире, он умел убивать голыми руками... Это назывались... как?.. дзюдо?.. каратэ! Да, конечно! Он был мастером каратэ и убивал человека одним ударом... Сможет ли он вспомнить нужные приемы? Краснобородый снял плащ, рубаху и швырнул их в сторону. Теперь предводитель пиратов был обнажен до пояса, и сердце Блейда сжалось. Ему, крупному, сильному мужчине, не раз встречались люди еще более рослые и могучие, но никогда прежде он не видел подобного тела. Торс Краснобородого казался почти нечеловеческим, похожим на застывшую бронзовую статую, отлитую в мастерской неведомого скульптора. Кожа, потемневшая под лучами солнца и морскими ветрами, бугрилась гигантскими мускулами. Его плечи были гораздо шире, чем у Блейда, бицепсы -- вдвое большего обхвата, ноги, перевитые сухожилиями, выглядели как дубовые стволы. Разведчик напряг память. Он сжал вытянутые пальцы правой руки, превратив ладонь в рубящее лезвие. Да, все правильно! Прикоснувшись краем ладони к бедру, он сквозь плотную ткань кильта почувствовал твердость мозоли, что тянулась от кончика мизинца к запястью. Это ощущение словно приоткрыло шлюзы памяти. Правая рука -- топор из плоти... несокрушимый, смертоносный! Но он еще многое должен вспомнить. Захваты и броски... удары по нервным узлам... множество грязных приемов уличной драки, которыми он когда-то владел в совершенстве. Блейд снял кожаную безрукавку, стянул тунику и сунул одежду шагнувшему к нему человеку. Повернув голову, он заметил, что Ярл низко склонился над столом, уткнув взгляд в кружку с вином. Он посмотрел на Талин. Девушка сидела в кресле, напряженно вытянувшись; лицо ее было белым, как мел. Блейд заметил, как дрожат ее пальцы на подлокотниках, как в углу прикушенного рта алеет капелька крови. Краснобородый вышел на середину расчищенной площадки. Блейду показалось, что размерами она напоминает боксерский ринг. Бокс? Мысли медленно ворочались у него в голове. Может ли бокс чем-нибудь помочь ему? Краснобородый поднял руку, требуя тишины. -- Боги любят шутить, -- сказал он, -- и ни один человек не знает, что они решат. Я, Геторикс, прозванный Краснобородым, говорю: если мне придется потерять мою жизнь и мою власть -- значит, так суждено богами и так должно быть. Тогда вы должны признать своим вождем этого человека, -- огромный палец Геторикса указал на Блейда. -- Вы подчинитесь ему, а Ярл станет его учителем и наставником. Блейд усмехнулся, признав незаурядный ум противника. Краснобородый сделал все, чтобы прослыть справедливым, создать легенду о своем благородстве. Это ему очень пригодится в случае объяснения с Вотом. Конечно, он не думал о поражении -- он считал соперника уже трупом. Краснобородый опустил руку и посмотрел на Блейда. Тот напряг мышцы, потом заставил себя расслабиться. Он попытался составить план схватки. Каратэ! Слово опять всплыло в его памяти. Удары ногами... Когда-то он хорошо владел этим искусством... Краснобородый усмехнулся Блейду и махнул рукой виночерпию. -- Последнее, принц Лондонский, -- мы должны выпить чашу смерти. Таков наш обычай. Виночерпий наклонил кувшин и рубиновая струя хлынула в чашу. Блейд протянул руки и принял ее белый, как алебастр, череп, украшенный золотыми рунами. В челюстях скалились зубы -- огромные, превосходно сохранившиеся. Блейд пил -- и череп, казалось, хохотал над ним. Виночерпий снова наполнил чашу и протянул ее Краснобородому. Гигант высоко поднял череп и громко рассмеялся, наполнив громовыми раскатами замерший зал. -- Он принадлежал Тайту Клыкастому, -- сказал Геторикс и, опрокинув в глотку вино, швырнул череп слуге. -- Последнему человеку, бросившему мне вызов. Глава 12 Краснобородый шагнул к Блейду; его руки, широко расставленные в стороны, казались лапами гризли. Блейд медленно отступал, маневрируя, уклоняясь; он знал, что любой ценой должен избежать смертельных объятий врага. Если эти чудовищные руки сомкнутся вокруг его тела, ребра треснут; Геторикс просто раздавит его. Никогда еще ему не приходилось играть роль Давида. На Земле, в прошлой жизни, его рост и сила давали огромное преимущество в любой схватке. Теперь он понял, что испытывал Давид, оказавшись перед Голиафом -- огромным Краснобородым Голиафом с маленькими злобными глазами. Гиганту, очевидно, надоело ловить верткого противника; он ринулся вперед, взмахнув огромным кулаком. Блейд нырнул под его руку, почувствовав холодное дуновение воздуха на виске, и ответил сильным ударом правой в живот, едва не вывихнув себе кисть. Казалось, его кулак врезался в стальную плиту. Он проворно скользнул в сторону, от столов, к которым его едва не прижал Краснобородый. Гигант ухмыльнулся и, развернувшись, снова двинулся к Блейду. В глазах его разгоралось злобное веселье. -- Что с тобой, принц Лондонский? -- насмешливо спросил он. -- Ты никак не можешь остановиться? Не хочешь сражаться? Но ведь не я затеял ссору, верно? Блейд не ответил; сейчас он нуждался в каждом глотке воздуха, который мог попасть в его легкие. Ему было ясно одно: он должен победить быстро или вообще не надеяться на победу. Этот гигант не знал усталости и мог сражаться всю ночь и весь день. Хитрость, быстрота плюс превосходство в технике -- если удастся вспомнить приемы рукопашного боя -- только в этом заключалось преимущество разведчика. Отступив назад, он заметил на ближайшем столе чашу-череп, насмешливо скалившую зубы. Ему не хотелось, чтобы Краснобородый пополнил свою коллекцию -- на этот раз его головой. Геторикс снова ринулся вперед, ударив одновременно обеими руками. Один кулак задел плечо Блейда, отбросив его футов на десять в сторону. Пираты вскочили на ноги; раздался рев, подобный грохоту морского прибоя. Они требовали крови! Краснобородый бросился за Блейдом, вытягивая ужасные руки, пытаясь схватить его. В последний миг разведчик восстановил равновесие и нанес два молниеносных удара в усмехающееся бородатое лицо. Память и рефлексы хорошо послужили ему, он не планировал сознательно защиту, но руки двигались почти инстинктивно. Хук левой и убийственной силы удар прямой правой. Оба удара пришлись точно по подбородку противника. Боль пронзила его кисти, прокатилась почти до самых плеч. Краснобородый нахмурился, словно подобные комариные укусы только раздражали его, и шагнул вперед. Подпрыгнув в воздухе и развернувшись вправо, Блейд нанес удар ногой. Прием каратэ, который внезапно всплыл в памяти, смертоносный, способный проломить череп. Его пятка рассекла бровь гиганта, и по дубленой коже щеки потекла струйка крови. Краснобородый рассмеялся: -- Тунор меня побери! Он дерется словно лагерная девка -- лягается ногами и наносит едва заметные удары кулаком. В чем дело, принц? Я знаю, ты -- воин, я сам видел это; но сейчас ты сражаешься не так, как положено мужчине. Давай, принц! Схватимся грудь о грудь -- и увидим, кто из нас сильнее! Но как раз этого Блейд пытался избежать. Он снова взвился в воздух и ударил ногой в огромный волосатый живот. Бесполезно. Несколько сильнейших крюков слева и справа, прямой в подбородок -- никакого впечатления. Краснобородый стоял крепко, как дуб, лишь с подбородка на рыжие пряди стекала струйка крови. Руки у Блейда начали уставать, он слишком много сражался в последние дни. Он почувствовал, как сердце заледенело, и это было много хуже всего остального. Паника... Страх... Он не может победить! Задача оказалась невыполнимой. Его противника нельзя отнести к роду людскому, это автомат с плотью из бронзы и мускулами из железа. Внезапно Краснобородый рванулся к нему так стремительно, что почти захватил врасплох. Огромные руки, скользкие от пота, обхватили ребра разведчика и начали смыкаться на спине. -- Ага, -- вскричал Краснобородый, -- сейчас мы услышим, как трещат твои кости! Маленькие голубые глаза холодно мерцали над пламенеющей бородой, Блейд понял, что его конец близок. И, как раньше, не сознательное усилие, а инстинктивная память и рефлексы спасли его -- та часть мозга и нервной системы, которую не затронуло воздействие компьютера. Он откинулся назад, ударив пальцами в глаза Краснобородого и, одновременно, коленом в пах. Этого оказалось недостаточно; Геторикс замотал головой, но руки гиганта продолжали сжиматься, и Блейд почувствовал, как треснуло его ребро. Он схватил одну из перевязанных лентами кос и дернул изо всех сил. Он вырвал волосы с корнем; искаженное окровавленное лицо маячило перед его глазами. Краснобородый издал рев боли и ярости -- казалось, разгневанный мамонт трубит под холодным северным небом, готовясь к атаке. На мгновение его хватка ослабла, и Блейд выскользнул из чудовищных клещей. Отскочив назад, он взмахнул своим трофеем и заговорил -- впервые с начала схватки. -- Вот твои любимые ленточки, вождь. Иди сюда! Попробуй забрать их! Геторикс бросился в атаку словно обезумевший бык, которому показали красную тряпку. Его гордость была задета, его тщеславию нанесли урон! Теперь он жаждал лишь одного -- смять, раздавить, уничтожить этого ничтожного выскочку, стереть его в пыль! Блейд шагнул в сторону, подставил ногу противнику и хлестнул его по лицу косой. Ярко-рыжие волосы, туго сплетенные в жгут почти трехфутовой длины, были похожи на извивающуюся змею. Новая картина всплыла в его памяти и он понял, как убьет Краснобородого. Но действовать надо быстро, очень быстро! Блейд чувствовал, что усталость овладевает им; грудь его тяжело вздымалась, ноги дрожали -- в то время как бурное дыхание врага было, скорее, признаком ярости, чем утомления. Краснобородый споткнулся и упал на колени. С презрительным видом Блейд пнул его пониже поясницы и вытянул косой вдоль спины. Зрители взревели -- их кумир, великий Геторикс, подвергся неслыханному поношению! Его пинали в зад как раба! Краснобородый вскочил на ноги. Рана, нанесенная его гордости, была неизлечимой. Он бросился на Блейда, уже ничего не соображая от ярости и жажды убийства, его огромное лицо налилось кровью, глаза бешено вращались. Он мчался вперед, как боевой слон, как таран, одушевленный заклинанием мага. Блейд опять скользнул в сторону, успев хлестнуть косой по глазам Краснобородого. Ребром правой руки он, словно лезвием топора, рубанул по шее противника, пролетевшего мимо. Никакого результата! Краснобородый встряхнул головой, развернулся и, зарычав, снова двинулся на соперника. Ярость туманила его разум и взгляд, и в новом стремительном броске он не заметил подставленную ногу Блейда. На этот раз Краснобородый растянулся на полу во весь рост, рухнув с такой силой, что на столах зазвенела посуда. Его голова врезалась в стоявший поблизости бочонок с вином, на мгновение гигант был оглушен. Такой шанс мог больше не представиться! Блейд прыгнул. Миг -- и он очутился на широкой спине великана, обвил тугой шнур рыжих волос вокруг его горла и затянул узлом на затылке. Краснобородый, задыхаясь, приподнялся; теперь Блейд сидел на нем верхом, обхватив ногами мощные ребра и обеими руками закручивая узел. Коса все глубже и глубже врезалась в толстую шею Геторикса, инстинктивно хватаясь за нее пальцами, рыжий Голиаф не мог сбросить Давида. Содрогаясь всем телом и раскачиваясь на коленях, гигант пытался ослабить удавку. Его рот был широко раскрыт, язык вывален наружу, как у издыхающего пса, но он все еще цеплялся за скользкий волосяной шнур. Во имя Тунора, этот человек обладал неистребимой волей к жизни! Блейд, откинувшись назад, затягивал петлю все туже и туже. Теперь Краснобородый согнулся, лицо его почернело, в агонии мотая головой, он боролся за один глоток драгоценного воздуха. Его огромное тело отказалось расставаться с жизнью, оно сотрясалось, передавая свою смертельную дрожь сопернику, отчаянно цеплявшемуся за концы удавки. Наконец Краснобородый нашел правильное решение, но было уже слишком поздно. Оставив попытки сорвать петлю, он завел за спину огромные руки, и пальцы его сомкнулись на лодыжках Блейда. Последним чудовищным усилием он попытался разорвать врага пополам. Блейд, стиснув зубы от боли, напрягая каждый мускул, сопротивлялся из последних сил. Руки его, продолжавшие закручивать волосяную удавку, онемели и потеряли чувствительность -- но только смерть могла разжать скрюченные пальцы. Внезапно все кончилось. Огромное тело рухнуло на пол, ладони скользнули с лодыжек Блейда и, дернув ногами в последней конвульсии, Геторикс по прозвищу Краснобородый, предводитель морских разбойников и гроза альбийского побережья, растянулся в полный рост около винного бочонка. Мертвый! Ричард Блейд, сам скорее мертвый, чем живой, пошатываясь, поднялся на ноги, оставив косу обернутой вокруг шеи врага. Каждая мышца, каждый нерв его изнемогающего тела молили о пощаде, требовали покоя, милосердного забытья, сна. Или смерти? В эти последние безумные мгновения он не был уверен, кто победил, кто умер, а кто остался в живых. Он чувствовал огромное желание сомкнуть веки и покончить с мучительной пыткой. Но дело требовалось довести до конца. По мере того, как дыхание его выравнивалось и шум в голове затихал, он начал понимать, что произошло. Он, Ричард Блейд, стал теперь королем морских разбойников! Вождь Геторикс Краснобородый мертв -- да здравствует вождь Блейд, принц Лондонский! Он стоял, покачиваясь, над телом мертвого гиганта. В огромном зале царила тишина. Блейд поднял руку и произнес на удивление сильным и громким голосом: -- Теперь я -- ваш вождь! Ярл будет моим первым капитаном. Вы все должны подчиняться его слову -- так же, как моему. Он посмотрел вниз, на труп Краснобородого, еще не совсем уверенный, что одолел такого великана. -- Похороните этого человека достойно, как подобает воину. Ярл проследит, чтобы ему отдали последние почести. Я приказываю! Внезапно человек, сидевший за столом около винного бочонка, прыгнул на него с пронзительным воплем ненависти и горя. В дымном тусклом свете мелькнул длинный кинжал, и Блейд почувствовал резкую боль, когда лезвие вошло в его плоть. На дрогнувших ногах он шагнул вперед, пытаясь найти какое-нибудь оружие, кровь стекала по его спине. Руки Блейда шарили по столу, когда противник опять ринулся на него. Он упал грудью на стол и, истекая кровью, перекатился на спину, чтобы встретить нападающего лицом к лицу. И тут начал действовать Ярл. Сквозь кровавую пелену накатившего полузабытья, Блейд успел увидеть, как Ярл с гневным криком бросился к человеку с кинжалом. Его меч описал сверкающий полукруг, со свистом опустившись на шею пирата. Безголовое тело какое-то мгновение еще держалось на ногах, кровь фонтаном била из обрубка шеи, кинжал прилип к окровавленным пальцам. Голова, упавшая в бочонок с вином, плавала в пурпурной жидкости, уставившись в потолок выпученными глазами. Блейд чувствовал, как погружается в сон, во тьму забытья. Но теперь, когда желанный покой снизошел к нему, он страшился его тихих холодных объятий. То, что овладевало его разумом и телом, не было сном -- смертельное оцепенение подкатывало к сердцу. Он попытался заговорить, но услышал лишь сдавленный хриплый стон. Он падал куда-то вниз, в пропасть, в темный бездонный колодец. Внезапно сильная рука подхватила его. Ярл, все еще сжимая окровавленный меч, смотрел на Блейда. Губы капитана шевельнулись, слова приходили к разведчику словно бы с безмерно далекого расстояния. Он почувствовал горечь -- возможно, то была последняя вспышка сражающегося с небытием сознания. Сделать так много, пройти так далеко, бороться с обстоятельствами столь достойно и закончить свою жизнь здесь, среди пьяного сборища головорезов... Голос Ярла звучал то затихая, то усиливаясь, будто ветер, гудевший в каминной трубе. Блейд едва понимал смысл слов -- но то, что удалось расслышать, было ясным. Он должен умереть. -- Ольг -- сын Краснобородого -- кинжал отравлен -- мы не знаем противоядия, господин. Но мы попытаемся -- попытаемся -- попытаемся... Тут есть жрица -- жрица друсов -- о которой ты говорил -- возможно, она... она... она... Голос Ярла исчез, лицо его потускнело, исчезая во мраке. Блейд усмехнулся, удивляясь, что вызвало эту улыбку. Он ведет себя как последний глупец! Ему всегда была ненавистна мысль о смерти и, в глубине души, он боялся ее... почему же теперь он улыбается?.. Сейчас, когда уже слышит поступь вечности... чувствует ее ледяную ладонь на лбу... Талин... Сильво, бедняга... Что будет с ними? Затем он провалился во тьму. Глава 13 Десять дней упрямый и буйный ветер задувал с северовостока, разбросав пиратские суда, словно осенние листья, по Западному морю. Ричарду Блейду, в дневном полусне-полубреду и в ночных кошмарах, чудилось, что он находится в колыбели, которую раскачивает гигантская рука. Рана его воспалилась, и жизнь Блейда висела на волоске, поддерживаемая только горьковатым отваром, что давала ему среброволосая жрица друсов -- та, которую он в своих снах звал Друзиллой. Ее настоящее имя было Канаки. Она назвала его Блейду в одну из редких минут бодрствования, перед тем, как он в очередной раз выпил теплую горькую жидкость, погружавшую его в состояние полусна. В каком-то дальнем уголке сознания билась мысль о том, что лекарственное питье, которое дает ему жрица, борется с ядом, спасая его жизнь. Он походил сейчас на корабль в бурном море -- такой же, как уносившее его вдаль судно, беспомощное перед морскими волнами, слишком слабое, чтобы сопротивляться урагану. Блейд тоже не мог сопротивляться. И -- не хотел; таким, по-видимому, было действие коварного зелья. Мозг его словно погрузился в спячку, воля и разум дремали, могучие мускулы казались бессильными, словно тело было набито ватой. То был первый день на борту корабля или, возможно, пятый -- Блейд потерял чувство времени, -- когда он смутно ощутил ее присутствие. Жрица регулярно навещала его, всегда с кувшином горьковатого отвара, наблюдая за тем, чтобы сознание не вернулось к нему полностью. Блейд, одиноко блуждавший в океане боли, каждый раз приветствовал ее появление. Горькое зелье означало, что жжение в боку и ужасные судороги, сотрясавшие его тело, на время отступят. Прохладная ладонь на лбу. Нежные, гладкие, как шелк, пальцы. Горьковатый вкус на губах, тряпка, отжатая в кувшине с холодной водой, умеряющая жар горящую плоть... Потом она сидела рядом с неуклюжей койкой, держа его за руку и рассматривая своими топазовыми глазами, в которых вспыхивали золотистые искорки. Белый капюшон был откинут назад, волосы серебряным водопадом спадали на плечи, и Блейд не мог отвести взгляд от ее прекрасного лица. В такие моменты ему было все равно: жить или умереть. Белое одеяние скрывало ее груди, однако раненый, вспоминая свой сон среди сарумвилских болот, знал, как они тверды и холодны. Но он был слишком слаб, чтобы коснуться их рукой. Из ложбинки между грудями она доставала золотой медальон с резным изображением лунного серпа, заключенного в орнамент из дубовых листьев. Он свисал с ее молочно-белой шеи на тонкой цепочке из золота. Длинные пальцы с окрашенными голубым ногтями играли с медальоном, мягко раскачивая его взад и вперед над лицом Блейда. Он следил глазами за маленьким блестящим диском, словно за маятником часов, отсчитывающих секунды его жизни. Она всегда начинала одинаково, одними и теми же словами, низким звучным голосом. -- Я -- Друзилла, повелитель Блейд. Это -- мой титул, не имя. Меня зовут Канаки. Друзилла -- глава над всеми друсами в этой стране и в тех странах, что лежат за морем... В первый раз на этом месте Блейд шевельнул губами, пытаясь что-то произнести. Но прохладная, надушенная рука коснулась его рта, и больше он не делал таких попыток. Теперь уже он не хотел говорить; он жаждал лишь слушать этот журчащий хрустальный голос, похожий на отзвуки небесного хорала -- голос, который перечислял его грехи и отпускал их, обещал в будущем счастье, покой и наслаждение -- самое величайшее наслаждение, которое он когда-либо испытывал. Блейд жил ради этого наслаждения и с трепетом ждал его; и оно приходило -- каждый раз перед тем, как Друзилла удалялась к себе на долгие ночные часы. В тот день -- он не знал, что пошли уже десятые сутки странствий, и что шторм начал стихать -- она начала в обычной манере. Она произносила те же самые слова, никогда не меняющиеся, словно хотела навечно запечатлеть их в памяти раненого. Золотой медальон раскачивался перед глазами, и зрачки Блейда безучастно следили за ним. Внезапно смутное воспоминание кольнуло его; он почти понял, что жрица делает с ним. Это называлось... Усилие разума было слишком тяжелым, и Блейд утомленно прикрыл глаза. Тонкий палец с голубым ногтем коснулся его век, приказывая им подняться. Она продолжала говорить тихим, монотонным голосом, словно читала привычную молитву: -- Ты убил жрицу друсов, повелитель Блейд. Доказательств нет, но они не нужны, когда обвиняет Друзилла. Но я не обвиняю, хотя уверена, что ты виновен. Ты убил старую жрицу в лесу, около священной поляны. За это ты заслужил смерть -- смерть после мучительной пытки. Никто не спасет тебя, никто не поможет тебе, никто не укроет тебя -- потому что никто не смеет бросить вызов друсам. Но это останется нашим секретом, повелитель Блейд. Только нашим -- и принцессы Талин, но она еще ребенок и не собирается вредить тебе. Никто не узнает, что ты убил жрицу друсов, и тебе не грозит ужасная кара -- до тех пор, пока мы понимаем друг друга. Блейд снова прикрыл глаза, и опять она легким касанием пальцев заставила его приподнять веки. Маленький блестящий медальон продолжал раскачиваться, притягивая его взгляд, подчиняя волю. Боль исчезла, и сейчас он плыл на волнах эйфории, предчувствуя наслаждение. Скоро... совсем скоро она кончит говорить и сделает ЭТО! -- Последнее время в Альбе были большие волнения... во всех королевствах, в доменах Беаты и Ликанто, и за проливом... А теперь в землях Вота... Нашлись люди, которые осмеливаются, впервые от начала мира, открыто поносить друсов... выступать против них. Ужасный грех, повелитель Блейд! Его нужно вытоптать с корнем! Медальон продолжал раскачиваться словно маятник. -- Но для этого нужны воины, много воинов. Наше же владение -- умы людские, чудесная власть над разумом и мыслями... Я хотела использовать Геторикса, прозванного Краснобородым, как карающую руку друсов... Но ты убил его, повелитель Блейд... и ты гораздо умнее Геторикса. Тебе и предстоит занять его место, Блейд. Видишь, я не называю тебя повелителем потому что мы будем равны, ты и я... Я стану править умами людей, ты -- их телами... править силой, если нужно. Ты запомнишь это... скоро ты будешь здоров и выполнишь то, что я велю... исполнишь мои планы. Никто, кроме нас двоих, не узнает об этом... никто не узнает, что связывает нас. Ты станешь верным последователем друсов, повелитель Блейд... И, убежденный в своей правоте, сделаешь все, не сомневаясь и не испытывая нужду понять, почему ты поступаешь так, а не иначе. Ты забудешь все, что я говорила в эти дни... Маятник медальон качался, вытягивая остатки воли. -- Ты станешь супругом принцессы Талин, если захочешь. Я не против. Тогда легче будет управлять ее отцом, упрямым королем Вотом. Это важно... очень важно! Мне нужна поддержка. Он уважает нас, но не боится Должен бояться... Ты займешься этим в грядущие месяцы и годы, Блейд. Большой труд... нельзя все сделать легко и быстро, ты понимаешь... Но это будет сделано! Ее голос всегда усиливался, крепчал на последних словах Блейд, пожирая взглядом прекрасное лицо, видел, как сурово сжимаются пунцовые губы, и иногда ему чудилось, что золотой меч пронзает его грудь. Но это не имело значения. Ее молитва-заклинание близилась к концу... значит, скоро наступит миг наслаждения. Однако в последний день Канаки добавила кое-что новое. -- Море становится спокойным, -- сказала она, -- корабли собираются вместе. Через день другой, когда ты почувствуешь себя много лучше, флот достигнет порта Боурн. Ты высадишься там со своими людьми и пойдешь в земли Вота. В Боурне мы расстанемся; я направлюсь на север одна и встречу тебя в королевстве Вота и все будет так, как я говорила. Но встреча наша будет тайной и тайного смысла будут полны наши слова. Хотя теперь ты рука друсов, нас не должны видеть вместе... не должны обнаружить нашу связь. Запомни это -- и выполняй мои приказания, никому не открывая секрета. Медальон качался взад и вперед, взад и вперед Блейд прикрыл глаза, зная, что пальцы ее больше не коснутся его век. Ибо наступал долгожданный миг. Тишина. Ее нарушал лишь постепенно замирающий скрип досок корабельной обшивки; море успокаивалось, и теперь корабль мягко и плавно покачивался на волнах. Шли минуты. Затем, как обычно, он услышал ее участившееся дыхание. Оно стало хриплым и прерывистым, словно каждый глоток воздуха давался ей с огромным трудом... И Блейд, не подымая век, знал, что рот ее широко раскрыт, и голова откинута назад. Она взяла его руку и положила меж своих бедер, слегка прижав ладонью. Пальцы Блейда ощущали трепет упругих мышц под нежной кожей и шелковистый треугольник венерина бугорка. У нее были длинные стройные ноги, их теплая округлая плоть пряталась под белой накидкой. Она плотнее сдвинула колени и склонилась над ним; теперь Блейд чувствовал ее горячее дыхание на своем виске. В такие минуты она находила иные слова -- разные, не похожие на те, которые сопровождали мерные колебания маятника-медальона. В один из дней она сказала: -- Друсы тоже женщины! В другой: -- Ты подобен божеству! Сегодня она шептала что-то -- так тихо, что Блейд почти ничего не слышал. Она опустилась на колени около его ложа. -- О, повелитель, если бы так можно было зачать ребенка, я хотела бы носить твое дитя! Блейда раскачивали дурманящие волны наслаждения. К наркотическому снадобью, овладевшему его телом и волей, добавлялся сладкий яд ее губ. Он не мог сдержать лихорадочную дрожь, и его экстаз подстегнул возбуждение среброволосой жрицы. Это было колдовство, древняя чувствительная магия, и Блейд, достигнув вершины наслаждения, уже не знал, человек ли его странная возлюбленная или ведьма-суккуб, упивавшаяся его жизненной силой. Но, бесспорно, она являлась мастером в подобном виде любовного искусства -- в этом он не сомневался. И когда способность мыслить опять возвращалась к нему, он думал о том, что выполняемый ею ритуал, вероятно, каким-то образом связан с религией друсов. Ибо Канаки отвергла бы иные таинства любви -- даже если бы он снова был здоров и силен. Она не скрывала этого. -- Мы, жрицы друсов, можем любить мужчин только так. О том, что происходит между нами, женщинами, ты не должен знать -- как и любой другой человек. Лежи спокойно, повелитель Блейд; пусть все злые духи покинут твое тело. Они не страшны для меня, ибо я -- Друзилла! В этот день -- десятый день плавания -- Блейд, погружаясь в темное забытье, видел ее в последний раз. В последний раз губы и пальцы Друзиллы по имени Канаки ласкали его; в последний раз золотой медальон раскачивался у его лица. Он знал, что над ним творили зло, но его это не тревожило. Он понимал, что ему спасли жизнь, чтобы использовать потом для каких-то тайных целей, но и это тоже оставляло его равнодушным. Алые губы Канаки улыбнулись ему, и она повторила слова, которые он уже слышал однажды: -- Ты подобен божеству! И покинула его -- как всегда, не обернувшись. Блейд погружался в сон, напрягая свой оцепеневший, застывший разум. Что она делает с ним? Он должен бороться... должен... должен... Усилие оказалось слишком тяжким; он заснул. Наверху, на палубе, хлопнул, расправляясь, большой квадратный парус. Уже много дней, пока штормовые волны играли кораблем, его голая мачта угрюмо возносилась к серому небу. Теперь парус набрал ветер, ткань натянулась, и судно стало повиноваться рулю. Пираты испустили торжествующий крик. Если ветер продержится, через пару дней они будут в Боурне, на твердой земле, где их ждет добыча, еда и выпивка. Но Ярл, железной рукой правивший своей буйной командой, только покачал головой. Он ничего не знал о планах Блейда. Он даже не был уверен, жив ли еще новый вождь или его остывшее тело скоро поглотят холодные воды Западного моря. Вначале люди не выражали недовольства; ужасный шторм разбросал корабли и приходилось напрягать все силы, чтобы удержаться на плаву. Хвала Тунору, только пять судов из двадцати пропали! И на них не было особых ценностей, поэтому никто не горевал о погибших, кроме родственников и друзей. Но буря стихала, и на кораблях поднялся недовольный ропот. Как всегда, нашлись бойкие языки, готовые доказать всем и каждому, что нелепо плыть на север и потом маршировать по суше до владений Вота, когда добычу можно найти гораздо ближе. Например, в Сарум Виле. Не самый богатый народ, конечно, но и не бедный. Лучше взять то, что лежит под носом, чем пускаться в долгое и опасное плавание в северных водах. Ну, а Боурн... Что такое, в сущности, Боурн? Нищая рыбачья деревушка! У Ярла были свои методы справляться с недовольными. Дюжину он выпорол, троих протащил под килем и, наконец, вздернул на мачте негодяя, который посмел пререкаться с офицером. Ропот заглох -- вернее, переместился в кубрик, подальше от глаз капитана. Ярл стоял с принцессой Талин на крохотном мостике, когда мимо прошла среброволосая жрица. Глубоко надвинутый капюшон скрывает лицо, кувшин со снадобьем, которым она лечила Блейда, прижат к груди... Она ни с кем не разговаривала, ни на кого не глядела. Капитан и девушка наблюдали, как повелительница друсов скрылась в своей маленькой каюте на корме. Они переглянулись. Талин, в теплой накидке, с вьющимися по ветру прядями каштановых волос, выглядела недовольной. За время путешествия они с капитаном стали добрыми друзьями, и если девушка имела особое мнение на счет того способа, которым Ярл зарабатывал на жизнь, она старалась держать его при себе. -- Я должна увидеть Блейда, Ярл, -- сказала Талин. Сегодня ночью. И ты мне поможешь. Ярл не выразил особой радости от этого предложения. -- Невозможно, принцесса... Ты же знаешь ее приказ! Пока она лечит Блейда, никому не дозволяется видеть его. Я не смею нарушить ее волю. Золотисто-карие глаза Талин сердито сверкнули. -- Ха! Вы все ее боитесь! Трясетесь перед ней! И еще называете себя мужчинами! Ярл задумчиво погладил свой бритый подбородок и усмехнулся уголком рта. -- Да, принцесса. Мы боимся... мы все боимся... А ты? Талин не глядела на него, и капитан подумал, что она вотвот заплачет. -- Конечно, -- наконец шепнула она, -- я тоже боюсь. Я не храбрей любого из вас... -- Мои люди не трусы, -- произнес Ярл. Но когда дело касается этих... -- он мотнул головой в сторону каюты на корме. -- Даже меня, принцесса, не верящего ни в богов, ни в демонов, они пугают... Сам не понимаю, откуда у них такая мощь... такая власть над людьми... Они обладают силой, очень большой силой, -- Ярл задумчиво уставился в палубу. -- Ведь Блейд еще жив, не так ли? А наши лекари не могли помочь ничем -- только молились Тунору и просили его милости. Жалкое зрелище! -- Я тоже молилась Фригге, -- нахмурилась Талин. -- Что ж, готова признать, что эта женщина спасла ему жизнь. Но я не доверяю ей... она слишком красива для жрицы! Ярл, умудренный жизнью, улыбнулся: -- И слишком долго остается наедине с мужчиной, за которого ты собираешься выйти замуж -- так, принцесса? Талин бросила на него холодный взгляд. -- Это неважно. Жрицы друсов приносят обет безбрачия. К тому же, Блейд вовсе не обязан жениться на мне... -- она помолчала. -- Там, в Крэгхеде, я все выдумала, чтобы помочь ему. Мне казалось, что Краснобородый не посмеет пойти против моего отца. Я... Ну, ладно, не будем обсуждать то, что прошло! Мне нужно увидеть Блейда и сказать ему, что я думаю о мужчине, который позволил ударить себя кинжалом! Ярл поправил шлем с серебряным шпилем и, защищаясь от пронзительного ветра, запахнул плащ. -- Будь терпеливой, принцесса... и благодарной. Ведь Блейд жив -- как бы ты к нему не относилась! Не думаю, чтобы она солгала... А если так, то скоро мы будем в Боурне и двинемся в земли твоего отца... если я смогу удержать в узде своих головорезов. В карих глазах сверкнул огонек, и Ярл ощутил некое смутное беспокойство. -- Терпение -- именно то, что проповедуют друсы, -- произнесла Талин. -- Конечно, когда это служит их целям. Они говорят, что терпение -- великая добродетель, и каждый, кто терпелив и проявляет смирение, будет вознагражден... -- Девушка сделала паузу, потом гневно махнула рукой: -- Но хватит с меня их поучений! Что ж, Ярл, ты можешь не участвовать в этом деле. Я все сделаю сама. Она посмотрела на дверь каюты, за которой скрылась жрица с серебряными волосами, и Ярлу не понравилось выражение, промелькнувшее в ее глазах. Глава 14 Блейда разбудил солнечный луч, упавший на его лицо сквозь открытый иллюминатор. Друзилла никогда не делала этого -- их встречи происходили при свете масляной лампы, заправленной вонючим жиром, или при свече. Сейчас сияние золотистого солнца и соленый запах моря наполнил тесную каюту. Он чувствовал себя лучше -- гораздо лучше, чем в предыдущие дни. Голова стала ясной и, хотя он был еще слаб, ничего не осталось от подавляющей волю летаргии, властвовавшей над ним в последние дни. Сильво, открыв второй иллюминатор, состроил жуткую гримасу, в которой Блейд распознал улыбку. С косоглазым слугой произошла разительная перемена: он был чист, выбрит и наряжен в новую одежду ярких цветов. Сейчас он протягивал Блейду огромную деревянную миску с каким-то пахучим варевом; затем сунул ему оловянную ложку, предварительно вытерев ее о рукав. -- Похлебка из зайца, хозяин. Вчера мы высаживались на берег, чтобы разжиться съестным -- во время шторма запасы подошли к концу. Ну, я смастерил силки и поймал зайца. Попробуй, хозяин, и скажи, как на твой вкус. Когда-то я был неплохим поваром. Блейд отхлебнул варева. Оно оказалось восхитительным, и неожиданно разведчик почувствовал, что голоден как волк. Теперь, когда способность трезво мыслить вернулась к нему, он припомнил, что жрица кормила его только корабельными сухарями, размоченными в воде. Он ел похлебку, наблюдая за Сильво. Тот был взволнован, очень доволен и слишком много болтал. -- Ты прекрасно выглядишь, хозяин... если учесть, что едва не попал в загробные чертоги Тунора. Да, ты никогда еще не был так близок к смерти! На кинжале, который Ольг воткнул тебе в ребра, был яд, очень сильный яд! Наверно, этот ублюдок Краснобородого любил отца или жаждал власти, раз попытался тебя прикончить. Перед мысленным взором Блейда промелькнуло видение головы, плавающей в бочонке с вином. Он проглотил последнюю ложку похлебки и с сожалением вздохнул. -- Убедил, мошенник -- ты и впрямь превосходный повар! Теперь скажи-ка мне -- как ты сюда попал и где жрица с серебряными волосами? Сильво вытащил откуда-то пурпурный плащ, что достался Блейду от Хорсы, и продемонстрировал хозяину. -- Смотри, какой он красивый! Я почистил его и починил золотое шитье. Топор тоже в порядке -- у меня сводило пальцы целый день, пока я наточил его. Но я не смог притащить топор сюда... понимаешь, хозяин, руки у меня были заняты... Эта похлебка, да еще твоя чистая одежда... Блейд уперся локтями в койку и сел. Он чувствовал, как от пищи, солнца и воздуха к нему возвращаются силы. Он сурово посмотрел на Сильво. -- Я задал вопрос -- так отвечай! Пожалуй, у меня хватит сил, чтобы выбраться из постели и устроить тебе хорошую взбучку! Где жрица, что ухаживала за мной? Глаза Сильво разбежались в разные стороны. Он отступил на несколько шагов, все еще держа в руках плащ и чистые штаны. Потом его задумчивый взгляд поднялся к потолку, и Блейд понял, что слуга сейчас соврет. Он взревел: -- Ну, парень, скорее! Говори... и я хочу слышать правду! -- Правда, хозяин, в том, что я ничего не знаю. Никто не знает! Она исчезла. Ее не было в каюте сегодня утром; ее служанка -- из послушниц друсов -- прибежала к капитану, заливаясь слезами и крича, что госпожа ночью вывалилась за борт. Она хотела, чтобы Ярл повернул корабль и обыскал море... -- Сильво фыркнул. Блейд пристально разглядывал слугу. На этот раз он не был уверен... Возможно, мошенник лгал, но утверждать это наверняка не стоило. -- И что же? Ярл повернул назад? -- Нет, хозяин. Он сказал, что это бесполезно, но велел как следует поискать на корабле. Но мы ничего не нашли... -- Сильво развел руками, однако на его хитрой физиономии не было и следов сожаления. -- Понимаешь, жрица исчезла! И сейчас, когда она не слышит меня, могу сказать, что все мы благодарим Тунора за это. Я сам видел, как капитан Ярл усмехнулся во время молитвы -- а ведь он даже не верит в Тунора! Да, хозяин, большая удача, что она свалилась за борт. Блейд продолжал с непроницаемым лицом рассматривать слугу. Но сейчас, когда он пришел в себя и понял, что с ним происходило, в глубине души он тоже был доволен исчезновением среброволосой жрицы Друзиллы по имени Канаки, предводительницы друсов, верховной жрицы с золотым мечом, прекрасного призрака его снов, дьявольской искусительницы, планировавшей так хорошо и так дальновидно. Теперь она покоилась в холодных глубинах Западного моря... И это было хорошо. Все же Блейд сказал: -- Она спасла мне жизнь, Сильво. -- Да, хозяин. Я знаю. Мы все знаем. Мы уже провожали тебя к Тунору, когда она пришла -- из места, где прятал ее Краснобородый, -- и взялась за лечение. Она говорила Ярлу делать то или делать это, и он делал, как было велено. Мы все так делали, потому что боялись и ее, и колдовства друсов. Но теперь это позади, хозяин, и ты снова здоров. А она мертва... Ну, во всяком случае, исчезла куда-то, потому что друсы, как говорят, не умирают подобно обычным людям. Блейд снисходительно покачал головой. Ему нравился Сильво, этот вор и мошенник, и он не сомневался в его преданности. То, что слуга боялся жрицы, казалось вполне естественным -- сам Блейд, в призрачных наркотических снах, тоже испытывал страх перед ней. На мгновение он вспомнил, что она пыталась с ним сотворить, затем выбросил это из головы. Он снова здоров и силен -- и больше не испытывает тяги к сладкому наваждению, которое она дарила ему. -- Когда ты говоришь о Ярле, называй его капитаном Ярлом, -- сурово заметил он Сильво. -- Такова моя воля. А теперь, мошенник, садись и расскажи мне обо всем, что случилось с тех пор, как я заболел. Не пропускай ни одной подробности. Мне надо войти в курс дела. Прежде всего рассказ доставил огромное удовольствие самому Сильво, большому любителю поговорить. Он так безбожно приукрашивал события, вдавался в такие детали, что Блейд, сморщившись, как от зубной боли, прервал слугу. -- Я велел рассказывать с подробностями, но не с таким огромным их количеством, -- простонал он. -- Ты, парень, ошибся в выборе профессии -- тебе надо было стать не паршивым воришкой, а великим скальдом, лжецом из лжецов! Я уже совсем запутался. Начни-ка по новой, и излагай события в том порядке, как они происходили, не скачи взад и вперед словно заяц, за которым носятся собаки. Когда Сильво кончил, Блейд впал в глубокую задумчивость. Он долго смотрел в открытый иллюминатор и, наконец, спросил: -- Значит, прошло десять дней? -- Уже почти двенадцать, хозяин. Ты был очень болен. Блейд хотел что-то сказать, но потом только кивнул головой. Да. Он был очень болен. Только он знал, насколько сильно. И он не проболтается об этом ни одной живой душе. Он повернулся к Сильво -- осторожно, так как сломанное Краснобородым ребро еще побаливало и задал вопрос, который не мог не задать: -- Ты уверен, что жрица с серебряными волосами действительно сама упала за борт? Сильво пожал плечами и закатил глаза. -- А что еще могло случиться, хозяин? Ничего странного, на море часто бывают такие вещи. Знаешь, я не моряк, и меня пару дней ужасно тошнило. Так что я думаю, она вышла на палубу подышать свежим воздухом -- эти тесные каморки не годятся даже для рабов -- и ее смыло за борт. Обычное дело. И будем благодарны Тунору за... Блейд жестом прервал его. -- Ты сказал, что у нее была служанка? Тоже из друсов, послушница? Сильво, который выглядел озадаченным, поскреб затылок. -- Да, хозяин, правда. А что? -- Ты слишком много переспрашиваешь, -- коротко ответил Блейд. -- Отправляйся-ка на палубу и приведи ко мне эту служанку. Только не говори, что ты и ее боишься. -- Боюсь, -- подтвердил Сильво с самым серьезным видом, но не так сильно, как ту, среброволосую... Клянусь, каждый ее взгляд словно вздергивал меня на виселицу. Но служанка ничего не знает, хозяин. Бес полезно разговаривать с ней. Она ничего не видела, ничего не слышала и, кроме того, постоянно плачет как самая обычная женщина. Сомневаюсь, что ты добьешься от нее толка. Блейд уставился на него. Сильво явно не хотел, чтобы он встретился со служанкой. -- Приведи ее ко мне, -- резко приказал он, -- и без возражений! Иначе, клянусь печенью Тунора, мне придется проверить крепость своих кулаков на твоей шкуре! Нет... останься! Сначала поможешь мне одеться. Он принял решение мгновенно, ощутив, как возвращаются силы. Итак, настало время приступить к делу. Сильво наложил свежую повязку на рану, которая уже подживала, помог ему натянуть чистую тунику и зашнуровать безрукавку из толстой кожи. Потом слуга причесал Блейду бороду и волосы, подрезав кинжалом несколько прядей, и обул хозяину сапоги. Блейд с удовольствием принял бы ванну, но с пресной водой на корабле было туго. Под конец Сильво набросил малиновый плащ на его широкие плечи и в восхищении отступил в сторону. -- Ну, хозяин, теперь ты похож сам на себя! Повелитель Блейд, король морских разбойников! -- Да будет так, -- пробормотал разведчик, пока мы не доберемся до владений Вота. А теперь приведи ко мне служанку, Сильво. И принеси Айскалп. Я хочу иметь под рукой оружие, когда первый раз выйду на палубу. Сильво помедлил, потом кивнул головой. -- Да, хозяин, так будет лучше. Команда -- шайка отпетых мерзавцев, и капитану Ярлу все труднее держать их в подчинении. Они знают, что в Боурне нет никаких сокровищ, что королевство Вота слишком сильное, и путь туда далек... и что в Альбе можно найти добычу полегче. И это правильно, потому что... Блейд уже крепко держался на ногах. Он шагнул к Сильво, сжав огромный кулак. -- Я дал тебе приказ, парень! Ты что, шутишь со мной? Хочешь заговорить зубы? -- он поднял руку. -- Нет, хозяин, уже иду, -- Сильво поспешно попятился к двери. -- Но лучше тебе не делать этого... ты будешь сожалеть, уверен... если только сам я не являюсь еще большим глупцом, чем мне кажется. Блейд остался один, размышляя над последним загадочным замечанием слуги. Он так и не пришел к определенному выводу, когда Сильво, открыв дверь, пропустил в каюту старую послушницу друсов и сбежал, не сказав ни слова. Женщина спокойно стояла у порога, сложив на груди натруженные руки. Она была худенькой, с сутулыми плечами, но глаза ее, умные и живые, настороженно смотрели на Блейда. И никаких признаков истерии в них не наблюдалось. Еще одна ложь Сильво, подумал разведчик. Он предложил ей сесть, но получил отказ. Сухим невыразительным голосом женщина сообщила, что предпочитает стоять; она не сводила с Блейда изучающего взгляда. -- Ты знаешь, кто я? -- Да, повелитель Блейд, -- она склонила голову. -- Хорошо. Я хочу, чтобы ты говорила правду. Понятно? -- У меня нет причин лгать, повелитель Блейд. -- Иногда такая причина может появиться у любого из нас, -- сурово возразил он. -- Теперь расскажи мне, что произошло с твоей госпожой, с Друзиллой, верховной жрицей друсов. С среброволосой женщиной, которая ухаживала за мной. Что ты знаешь? -- Не много, -- сказала женщина, -- но все же больше, чем другие. -- Она так стиснула руки, что суставы пальцев хрустнули. Блейд нахмурился и перестал расхаживать по каюте. -- Мне не нужны загадки, -- холодно бросил он. -- Я ничего не скрываю. Я знаю больше других только потому, что никто меня ни о чем не спрашивал. Ты -- первый, повелитель Блейд. Остальные верят, что моя госпожа, верховная жрица, упала за борт. Они не осмелились расспросить меня. Блейд забрал в кулак свою черную бородку и окинул женщину пронзительным взглядом. -- Говори! Что ты можешь сообщить? -- Друзилла не упала за борт сама. Глубокой ночью кто-то пришел и постучал в нашу дверь. Я уже засыпала, поэтому ответила Друзилла. Но стук разбудил меня; я лежала неподвижно и слушала шепот у дверей. Мне не удалось разобрать слов, но я поняла, что посетитель просит госпожу выйти на палубу. Что-то срочное и очень важное... Она взяла накидку, покинула каюту и уже не вернулась. Это все, что я знаю, повелитель Блейд... Думаю, моя госпожа не упала в море -- ее столкнул тот, кто пришел ночью и шептался с ней у двери. Может быть, ее сначала убили; может быть, нет... Но теперь она мертва. Это я знаю точно. Блейд вспомнил золотой меч, лезвие которого пронзило бьющуюся, охваченную ужасом девушку, страшные приготовления к трапезе у костра... Неожиданная боль пронзила его, словно в мозгу вспыхнул разряд молнии. Он пошатнулся и оперся о стену -- ошеломленный, с гудящей головой. Внезапно в памяти всплыли слова: "Посеявший ветер пожнет бурю". Откуда это? Казалось, еще немного -- и он вспомнит, вспомнит... Старая послушница уставилась на него. -- Ты болен, повелитель? Все кончилось. Блейд, нахмурившись, потер лоб. Как странно! На мгновение в его голове словно бушевал ураган, а тело казалось легким, как перышко... -- Ничего, -- угрюмо ответил он, -- просто боль в висках. Я долго лежал в темноте и, вероятно, солнце напекло голову... Но вернемся к нашим делам. Тот человек, что пришел ночью... ты узнала голос? -- Нет. -- Но был ли то мужчина... или женщина? Ты можешь сказать? -- Нет, повелитель. Они говорили слишком тихо. И я не могу сказать, кто шептался с госпожой у двери -- мужчина или женщина. Блейд с минуту смотрел на нее, поглаживая бородку. -- Иди, -- произнес он наконец, -- и никому не рассказывай о нашей беседе. Я сам займусь этим делом. -- И накажешь виновного, повелитель Блейд? Кем бы он не оказался -- мужчиной или... женщиной? -- в голосе ее прозвучали сомнение и насмешка. -- Увидим. Я же сказал, что займусь этим делом. Иди. -- Он отвернулся к иллюминатору. Едва женщина покинула каюту, как раздался стук в дверь. Настроение у Блейда испортилось, и в эту минуту он не хотел никого видеть. Поэтому его отрывистое "входи" прозвучало не слишком дружелюбно. На пороге появилась принцесса Талин, ее гибкие тело юной нимфы окутывал толстый плащ, предохранявший от сильного ветра, золотисто-каштановые волосы были распущены. Золотая лента перехватывала лоб -- в точности так же, как при их первой встрече в лесу. Она была в высоких сапожках, короткое платье открывало круглые колени с ямочками. Под солнцем и вольным морским ветром ее нежная кожа покрылась бронзовым загаром. Девушка склонила головку к плечу с едва уловимой насмешкой в карих глазах. И тут же они стали такими ясными и невинными, что Блейда охватили сомнения. Он не доверял ей в подобные моменты, слишком явная демонстрация искренности означала, что готовится какая-то каверза. К счастью, подумалось ему, эта девочка еще не научилась искусно лгать. Он вспомнил, как Талин глядела на него в минуту опасности -- тогда в ее глазах сияли любовь и обещание. -- Я хочу принести дань почтения новому властелину морей, -- торжественно промолвила она, и сказать, что рада видеть тебя живым, повелитель Блейд. Я молила мать Фриггу о твоем здравии. Блейд неопределенно хмыкнул. У этой девушки было в запасе не меньше фокусов и трюков, чем красок у хамелеона. -- Повелитель Блейд? Что-то мы слишком почтительны сегодня, а? Она снова поклонилась. -- Как и подобает бедной девушке в присутствии великого властелина и воина. Даже если она дочь настоящего короля и знала этого властелина и воина, когда он носил штаны, содранные с пугала. -- Ты пришла ссориться, Талин? -- Блейд нахмурился. -- Со мной? Едва я вернулся к жизни? Но почему? С минуту она не отвечала. Шагнув к койке, девушка принялась расправлять покрывало, под которым Блейд метался в темном забытьи столько мучительных часов. Он смотрел на гибкое тело своей маленькой принцессы, склонившейся над постелью, и вспоминал их первую ночь в лесу, около ручья, когда в поисках защиты от холода она трепетала в его объятиях. Он почувствовал желание со странной примесью непривычной для него нежности. -- Я не собираюсь ссориться, -- сказала наконец Талин. Теперь она, словно танцуя, двигалась по крохотной каюте, что-то переставляла, прибирала. -- Я пришла объяснить тебе. -- Объяснить? Что, принцесса? -- Почему я не ухаживала за тобой во время болезни. Я пыталась, но та жрица с серебряными волосами... она говорила со мной только один раз и запретила приближаться к тебе. Я испугалась, Блейд... я дочь Бота, лишилась мужества... -- Ярл тоже боялся, а я вовсе не считаю его трусом, -- улыбнулся Блейд -- И все остальные на корабле... Ну, так что же? Она мертва, а я -- жив... и забудем об этом. Он бросил на Талин внимательный взгляд. Что-то слишком она суетится... мечется по каюте, передвигает вещи... выбрасывает в иллюминатор мусор... Внезапно девушка замерла, потом повернулась к Блейду и кивнула головой: -- Да, все прошло. Я забуду... Завтра мы будем в Боурне, оттуда -- четыре дня до владений отца и... и... тут есть один вопрос, Блейд... -- Говори, -- произнес он, все еще внимательно наблюдая за ней. Лицо девушки залилось румянцем, проступившим через золотистый загар. -- Я сказала Краснобородому, что мы обручены... Я думала, это поможет нам... тебе... Думала, он оставит нас в покое... Я не знала, что он сам... сам... захочет меня. -- Любой мужчина захочет тебя, -- сказал Блейд с нежной улыбкой. -- Ты очень красива, Талин. И очень молода... тебе еще многое предстоит узнать. Я буду рад, когда мы, наконец, окажемся в твоей стране... где ты вернешься к безопасной и счастливой жизни. А то, что ты сказала Краснобородому... что ж, благодарю тебя. Я знаю, ты пыталась помочь мне. И, слава Тунору, все кончилось хорошо. На губах девушки появилась вымученная улыбка. -- Я тоже рада... Ты правильно понял меня, Блейд... Ты не должен думать, что я могу навязываться мужчине... вешаться ему на шею... У меня столько поклонников, что я не имею нужды просить бродягу в рваных штанах жениться на мне! Перемены в ее настроении начали раздражать разведчика, но он постарался сдержать гнев. Сложив руки на груди, он холодно произнес: -- Сдается мне, эти штаны не дают тебе покоя. Хотя я... -- Ты! Ты! -- выкрикнула девушка. Хотя бы раз за эти десять дней ты мог бы послать за мной! Или за своим слугойвисельником! Мы так боялись... Мы не знали, жив ли ты... Я чуть не умерла, пока... -- Она внезапно замолчала и отвернулась, чтобы Блейд не увидел ее глаз. -- Теперь я начинаю думать, что смерть никогда тебе не угрожала... Ведь сама верховная жрица лечила тебя! А ты не говорил ей, Блейд, как убил одну из ее сестер той ночью в лесу? -- Не говорил, -- коротко ответил Блейд. -- Она сама сказала мне об этом. Откуда же она все узнала, Талин? Ты не проболталась кому-нибудь? О том, что мы видели в их священной роще? Ее глаза расширились в неподдельном изумлении -- Я? Проболталась? Блейд, ты все еще считаешь меня дурочкой или несмышленым дитем! А я ни то, ни другое! -- Она с возмущением вздернула круглый подбородок. -- Я ничего не говорила... Никому! Клянусь матерью Фриггой, это правда! -- И все же она знала... -- задумчиво проговорил Блейд. -- Знала? -- протянула Талин с подозрением. -- И ты еще жив? -- Губы ее сжались. -- Да, такое мне и в голову не приходило... ведь жрицы друсов дают обет безбрачия! Впрочем, я могу ее понять... -- девушка окинула Блейда оценивающим взглядом. -- Ничего ты не понимаешь, -- резко ответил Блейд. Эта девчонка сумела-таки пробить броню его сдержанности! Он был разъярен и выбрал наихудшую тактику, заявив: -- Тебе лучше уйти, принцесса! Благодарю за заботу о моем здоровье, но сейчас я чувствую себя хуже и должен отдохнуть. Если увидишь Ярла, пошли его ко мне... и Сильво тоже. -- У тебя достойные компаньоны, -- с горечью сказала Талин, -- один -- разбойник, другой -- тот косоглазый вор! Да, вы хорошо подходите друг другу. Каков хозяин, таковы и слуги -- верно сказано! Резкая боль внезапно пронзила виски Блейда, затем исчезла. Он прикрыл глаза ладонью и тихо сказал: -- Но ведь я спас тебя от людей Беаты -- там, в лесу... Я не бросил тебя в руках отравительницы Альвис... сражался с медведями в Крэгхеде, а потом прикончил трех храбрых воинов... Я бился за тебя с Краснобородым и чуть не умер от удара отравленным кинжалом. И все лишь затем, чтобы доставить тебя к отцу... -- Ложь! Ложь! -- вскрикнула Талин. -- Да, ты сражался -- но ради спасения собственной жизни! Ты вернешь меня отцу, но только в надежде на его благодарность! Ты просто обменяешь принцессу Талин на милость и расположение короля Вота. О, конечно, ты -- храбрый воин! Но также и великий хитрец... и, тем не менее, слеп, как летучая мышь при свете дня. Говоришь -- ты мудрец, и колдун, и принц Лондонский вдобавок? Согласна, ты хорошо умеешь командовать и можешь, когда надо, разыграть мудреца... И все равно, ты глупец... и слепой. Слепой, слепой! Как ни странно, ее яростная вспышка вернула Блейду самообладание. Он подарил девушке снисходительную улыбку -- словно взрослый, прощающий детские шалости, -- и небрежно поинтересовался: -- К чему же я слеп? Талин взялась за спинку стула. Блейд благоразумно отступил назад. -- Не скажу, -- резко ответила девушка, -- если ты сам не видишь. Но я-то не слепая! Думаешь, мне не известно, как ты добился расположения Беаты? Я знаю, Блейд, знаю! Такие вещи не хранятся долго в секрете. Ты, должно быть, сам чудовище, если сумел ублажить эту ненасытную потаскуху! Блейд улыбнулся: -- И это я тоже сделал ради тебя, Талин. Она швырнула в него стул; Блейд пригнулся, и стул, ударившись о стену, разлетелся вдребезги. Около двери она обернулась, бросив на него злорадный взгляд. -- Мы оставили Беату в клетке -- хотя Ярл пощадил ее людей, взятых в плен. Когда я видела ее в последний раз, она молила о смерти... и Ярл, может быть, уступил бы, но я сказала -- нет! Надеюсь, она еще жива, Блейд, и страдает. Тебе стоило бы посмотреть на эту ведьму... парик у нее отобрали, и лысая голова мокла под дождем... Должна признать, что с этой среброволосой жрицей ты проявил больше вкуса. Талин напомнила ему о том, что он хотел бы забыть навсегда. Блейд едва не потерял самообладание во второй раз, но сдержался. -- Ты толкуешь о вещах, в которых ничего не понимаешь, -- холодно сказал он. -- Я вижу, что был прав... Ты -- ребенок, капризный ребенок с телом женщины. Тебя еще нужно воспитывать, и я знаю, как за это взяться, но не собираюсь тратить силы. А теперь уходи, пока я не потерял остатки терпения и не надрал тебе уши! Что твоему отцу стоило бы делать почаще! Убирайся! -- Мне тоже всегда хотелось выпороть тебя, Блейд, -- услышал он в ответ. Затем я предполагала снять с тебя кожу, и мысль о виселице тоже приходила мне в голову. Но теперь я знаю, что делать, и когда доберусь домой, займусь этим. Есть человек, Блейд, который желает меня больше собственной жизни. Он придет ко мне, и я ему уступлю... если он тебя прикончит! Она хлопнула дверью, едва не сорвав ее с петель. Блейд подошел к иллюминатору, стараясь успокоиться и размышляя о том, как ловко эта девица умеет пробуждать худшие стороны его натуры. На корабле были подняты все паруса и, под свежим бризом, он быстро резал зеленоватую воду, пронизанную солнечными лучами. С палубы доносились брань и крики матросов, да заунывный напев рулевого у штурвала. Блейд потер ладонью лоб. -- Человек? Что за человек? О чем, Тунор меня побери, она говорила? Сильво, перешагнувший порог с секирой в руках, с недоумением уставился на Блейда. -- Человек, хозяин? Не понимаю тебя Какой человек? Блейд схватил надежную рукоятку Айскалпа и попытался взмахнуть топором. Только теперь он понял, насколько ослаб, пройдет еще немало дней, прежде чем он сможет сражаться. Сильво скосил на него любопытный глаз -- О каком человеке ты говорил, хозяин? Здесь же никого не было... только принцесса Талин попалась мне навстречу. Клянусь Тунором -- она выглядела чернее урагана, который едва не послал нас на дно! Я... -- Прекрати болтовню, -- взревел Блейд, и займись делом! Он швырнул топор в стену, на миг тот повис, дрожа, затем с грохотом упал на пол. Блейд недовольно посмотрел на него. -- Ничего, хозяин, -- Сильво выдавил сострадательную улыбку, -- твоя сила скоро вернется, словно вода с приливом. Еще пару дней... Блейд повернулся к нему с таким свирепым видом, что слуга съежился и отступил назад, прикрывая голову руками. -- У тебя есть выбор, -- рявкнул Блейд, -- замолчать или распрощаться с ухом! Сильво выбрал молчание, которое его хозяин нарушил, покдая каюту и оставив дверь болтаться на одной петле. Глава 15 Прошло несколько дней. Ричард Блейд добрался, наконец, в земли славного короля Вота Северного, которыми тот правил из своего имперского города. Столица была расположена в приятной зеленой долине, в месте слияния двух широких рек, текущих с окрестных гор. Высокие земляные валы, укрепленные камнем, окружали город, перед ними пролегал глубокий ров с крутым контрэскарпом, ощетинившемся наклонно вбитыми заостренными кольями. Вокруг, на крутых холмах, располагались хитроумно замаскированные форты. Повсюду встречались насыпи над свежими могилами и несколько трупов еще гнило на кольях крепостного вала -- верное свидетельство того, что какая-то банда морских разбойников уже побывала тут и получила больше, чем рассчитывала. Когда Блейд высадился в Боурне, приморский городок лежал в руинах, наполненный запахами смерти и гниения. Ему крепко досталось. Ни одна живая душа не приветствовала флот Блейда. Ярл, осмотрев один из трупов грабителей, сказал: -- Работа Фьодара, сына Тайта. Помнишь, ты пил из его черепа -- перед тем, как задушить Геторикса его собственной бородой? Блейд, прикрыв лицо полой плаща, чтобы защититься от вони, кивнул. -- Они здесь тщательно поработали, клянусь челюстью Тунора! Но зачем? Нищий рыбачий поселок -- много ли с него возьмешь? Ярл, выглядевший весьма величественно в пурпурном плаще и шлеме с золотым шпилем, пожалованным ему Блейдом, скользнул пальцами по гладко выбритому подбородку. -- Жестокость, и ничего больше. Может быть, они схватили несколько женщин. Фьодар -- зверь и безумец; в сравнении с ним у Краснобородого можно обнаружить массу достоинств. Наверно, он отправился в набег на земли Вота; а так как мы с Фьодаром враги, я не прочь прижать его там. -- Мудрое решение, -- согласился Блейд. -- В воздухе попахивает бунтом; твоим парням нужна хорошая стычка -- иначе они начнут грызться между собой, а потом повернут на нас. Ярл пристально посмотрел на Блейда. -- Они -- твои люди, не мои, повелитель. Ты унаследовал их от Краснобородого; я -- всего лишь твой помощник. -- Верно. Но это наследство для меня слишком обременительно. Ладно, поговорим об этом в другой раз, а сейчас прикажи выступать. Поход к городу Вота занял четыре дня. Путь, которым они следовали, отмечали сожженные деревни, трупы повешенных мужчин, тела замученных женщин и детей, скот, перебитый с бессмысленной жестокостью. Жалобы и ропот среди людей Блейда становились все громче, все настойчивей. Им ничего не осталось, сетовали пираты. Ни раба, ни женщины, ни еды... Фьодар начисто обгладывал кость там, где проходили его отряды. Вечером четвертого дня -- наутро они ожидали увидеть столицу Вота -- Блейд вызвал Ярла в свою палатку для совещания. Их люди поймали отбившегося головореза Фьодара, решившего пограбить на свой страх и риск. Немного пыток -- и он рассказал все, что знал. Блейда мутило; он велел быстро прирезать грабителя и снова заслужил немало косых взглядов. Его люди жаждали не только добычи, но и развлечений. На воловьей шкуре была нарисована грубая карта. Блейд собственноручно начертил ее со слов пленника, чью плоть в это время рвали раскаленные щипцы. Теперь они с Ярлом внимательно изучали чертеж. -- Если этот парень говорил правду, Фьодар спрятал свои корабли здесь, в бухте к северу от Боурна, -- разведчик ткнул пальцем в карту. -- Король Вот наверняка задаст ему хорошую трепку, и Фьодар попытается добраться до кораблей самым коротким путем. Ты согласен? Ярл склонился над картой, и Блейд впервые уловил идущий от него слабый запах шипра. -- Согласен, -- сказал капитан, ведя пальцем по карте. -- Когда он разобьет кулаки о стены столицы Вота -- города, который никто не смог взять -- то побежит к кораблям, бросив своих убитых и раненых. Он всегда так делает в случае неудачи; говорю тебе -- Фьодар не человек, а дьявол! -- Возьми людей, -- продолжал Блейд, -- своих людей, потому что я добровольно передаю тебе мою власть, и выступай сегодня же. Ты должен устроить засаду для Фьодара тут, -- при слабом свете лампы с рыбьим жиром Блейд обмакнул кисточку в краску и поставил крестик на карте. Он пользовался письменным прибором друсов, который где-то раздобыл Ярл. -- Люди Фьодара будут усталыми и вряд ли смогут долго сопротивляться. Что скажешь, Ярл? Это решит много проблем. Твоим головорезам достанется легкая добыча, и корабли, набитые сокровищами. Думаю, такой случай нельзя упускать. Капитан поднял голову от карты и посмотрел в лицо Блейду; на губах его играла улыбка. -- Ты прав, повелитель Блейд, это решит много проблем. Вот никогда не впустит моих людей в город, а я сомневаюсь, что смогу справиться с ними, когда они почуют запах добычи и женщин. К тому же, есть шанс свести счеты с Фьодаром... Да, я думаю, твой план хорош. Лучше нам расстаться сегодня, ты пойдешь своим путем, я -- своим. Он встал. -- Прикажу трубачу поднять людей. Они снова будут ворчать... Но когда я пообещаю им голову Фьодара и его богатства, ринутся вперед, как стая голодных псов. Блейд тоже поднялся и протянул Ярлу руку. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и Блейд снова уловил слабый аромат духов. -- Ты был мне верным товарищем, Ярл, -- сказал он. -- Благодарю тебя. -- Я делал то, что подсказывало мне сердце, повелитель Блейд. Я ни о чем не жалею... -- рука Ярла вспотела, он явно колебался. -- Мне хотелось бы рассказать... рассказать коечто о себе... -- И что же? Казалось, Ярл принял решение. Он отдернул руку и поднял ее в прощальном жесте. -- Нет! Теперь это неважно. Желаю тебе удачи, повелитель Блейд! Ты был таинственным странником -- и остался им... но пока я не отправлюсь к Тунору, в которого не верю, я буду помнить о тебе. Таким образом, Блейд достиг владений Вота, сопровождаемый лишь Сильво и Талин. Принцесса ехала на серой лошадке, каким-то чудом оставшейся в живых и найденной в одной из разграбленных деревень. Весь путь Талин надменно молчала, общаясь с Блейдом -- при необходимости -- через посредство Сильво. Слугу не слишком радовали эти дополнительные обязанности, тем более, что он обзавелся женой и, как с удивлением заметил, Блейд, заметным животиком. Кайра, которую он выбрал, хорошо его кормила. Эта женщина обладала могучими формами и весила наверняка вдвое больше Сильво. Густые соломенные пряди спадали на обнаженные плечи и груди, размер которых соответствовал прочим ее габаритам. Хотя кайра шла далеко позади, нагруженная пожитками Сильво, вид ее вызвал недовольство принцессы. -- Вели ей прикрыться, -- резко приказала Талин. -- Она выглядит как дойная корова! Мы скоро войдем в город, и я не хочу, чтобы на нас глазели из каждого окна. Сильво замешкался, глядя в землю. -- Моя госпожа... разве ты не понимаешь? Это их обычай -- разгуливать в таком виде. Все знают... и никаких неприятностей не будет... -- Делай, что приказано! -- сверкнула глазами Талин. -- И нечего поучать меня, если не хочешь висеть рядом со своим хозяином, когда придем в город! Блейд, который шел в нескольких шагах впереди, усмехнулся. Сейчас, когда уже показались шпили и башни столицы Вота, настроение его улучшилось. Боль в голове возникала все чаше, но теперь он понял ее причину и не беспокоился. Это могло означать только одно -- лорд Лейтон пытается добраться до него с помощью компьютера и вернуть обратно в земное измерение. Талин снова обратилась к Сильво: -- Спроси своего хозяина, великого воителя Блейда, не желает ли он висеть на позолоченной веревке -- после того, как с него снимут кожу? Его заслуги позволяют рассчитывать на такую почесть. Блейд едва не расхохотался. Описав над головой круг сверкающим бронзовым топором, он сказал: -- Передай принцессе, что вполне сойдет и простая веревка. Что касается моей шкуры, я прошу только об одном -- пусть ее положат перед камином в спальне принцессы, чтобы каждый вечер ее божественные ножки прикасались к бренным останкам Ричарда Блейда. Сильво, скребя в голове, переводил взгляд с принцессы на своего хозяина и благоразумно помалкивал. Со стороны Талин раздался сдавленный звук -- Блейд мог поклясться, что девушка смеется, -- но она по-прежнему не смотрела в его сторону. Их впустили в город через запасные ворота и, после краткого допроса, разделили. Блейда и Сильво проводили в просторную комнату в большом деревянном дворце -- впечатляющем сооружении, сверкавшем золотом и пурпуром и украшенном таким количеством шпилей и башенок, каким не мог похвалиться даже Крэгхед. Главной неприятностью для Сильво была разлука с его кайрой. Он похлопал себя по пухлому животику и сообщил Блейду, принимавшему ванну: -- Она замечательная повариха, хозяин. Клянусь Тунором, я никогда так не ел! Конечно, она обладает и другими достоинствами. Но вот что остается загадкой, хозяин: у нее был приятель, мужчина высокого роста и один из самых ловких головорезов, однако она предпочла меня! Меня -- не очень красивого и не слишком удачливого! Как ты думаешь, хозяин, почему? Блейд невозмутимо разглядывал слугу сквозь мыльную пену. Он еле помещался в бронзовой ванне, но, после многих дней странствий, испытывал огромное наслаждение. -- Для меня это тоже загадка, Сильво. Но еще большая загадка -- почему тот ловкий головорез уступил ее. С ним чтото случилось? -- Да, хозяин, -- ответствовал Сильво и начал тереть Блейду спину. -- Несчастный случай, видишь ли. Парня нашли мертвым. Я думаю, сердце остановилось. -- И что же было причиной этого? Сильво плеснул на плечи Блейда теплой воды -- У него в спине торчал нож -- такой маленький острый ножик. Не понимаю, где бедняга подцепил это украшение. Блейд подавил усмешку и попытался придать лицу суровое выражение: -- Ты большой негодяй, парень! И когда-нибудь кончишь на виселице. -- Несомненно, -- согласился Сильво с некоторой беспечностью, -- несомненно, хозяин, так оно и будет. -- Затем он помрачнел: -- иногда я сомневаюсь, правильно ли поступил, взяв эту женщину. Конечно, она замечательная повариха и хороша в постели, но я не могу побить ее! Я пытался -- и она чуть не прикончила меня одним ударом. Блейд, не выдержав, расхохотался. -- Заслуженное наказание! Может быть, эго научит тебя не пускать так быстро в дело свой нож. Сильво выглядел пристыженным, но, тем не менее, весьма довольным собой. Наклонившись, он ловил под ванной мочалку, которую выронил Блейд, и тут что-то блестящее выскользнуло из-за его пояса и с глухим стуком свалилось на пол. Разведчик повернул голову. В солнечном свете, падавшем сквозь раскрытое окно, на полу мерцал золотой медальон с лунным серпом, запутавшемся в плетении дубовых ветвей. Блейд, обнаженный, роняя хлопья мыльной пены, шагнул из ванны и поднял его. Раскачивая медальон на цепочке, он сурово посмотрел на слугу: -- Откуда это у тебя? Сильво, поспешно отступив назад, остановился и, не пряча глаз, встретил взгляд Блейда. -- Я нашел его, хозяин! Пусть Тунор поразит меня, если я вру! -- Где! лицо Блейда помрачнело, но он знал, что слуга не лжет. Наверно, то, что он сейчас услышит, совпадет с его собственными догадками. -- На палубе, хозяин. Там, где сереброволосая уронила его во время... во время борьбы... Нет, хозяин! Не заставляй меня рассказывать об этом! Все уже позади и какой смысл вспоминать старое? Я хотел скрыть от тебя... -- Я знаю, -- кивнул Блейд, -- но ты не слишком преуспел, Сильво. Любой болван мог догадаться, что к чему. Я сам могу рассказать тебе эту историю, если хочешь. Была схватка -- и среброволосая выронила медальон, когда ее спихнули за борт. Так? -- Да, хозяин. В эту ночь я не мог заснуть в каюте... в этом душном хлеву... Я был на палубе, и они меня не заметили. Но я смотрел и слушал... а потом, когда все кончилось, решил, что имею такое же право на эту безделушку, как любой другой. Блейд швырнул медальон слуге. Этот предмет был символом времени и событий, о которых он стремился забыть. -- Ты прав, -- сказал он Сильво, -- медальон твой. До тех пор, пока я не увижу его снова. Я разобью эту штуку, если она снова попадется мне на глаза. А сейчас иди. Дальше по коридору тебе приготовлена комната. Жди там, пока я не позову. Однако теперь сам Сильво умирал от желания сообщить подробности. Он бросил на своего хозяина лукавый взгляд. -- Разве ты не велишь мне рассказать, кто столкнул за борт эту ведьму? Блейд показал слуге на дверь: -- Убирайся! Я и так знаю, кто это сделал! Малышка Талин! -- Да, хозяин, все верно. Была такая борьба я думал уже, что... Блейд шагнул к нему, подняв кулак: -- Вон! Когда слуга выскочил за дверь, разведчик принялся беспокойно мерить шагами комнату. В глубине души он никогда не сомневался, что это сделала Талин. Ни один человек на судне не посмел бы коснуться друса -- тем более, верховной жрицы. Но его маленькая принцесса в соответствующем настроении могла осмелиться на что угодно. Чтобы выбросить из головы мысли о ней, Блейд попытался представить встречу с королем Вотом. Он уже знал, что вечером получит аудиенцию, во время которой будет осыпан королевскими милостями. И, в свою очередь, приготовил северному властелину царский дар -- на прикроватном столике антрацитовым блеском сверкала горсть черных жемчужин. Интересно, на кого похож этот Вот? Со слов Талин он нарисовал в воображении героическую фигуру времен рыцарей Круглого Стола, настоящего воителя-порфироносца. Что ж, скоро все станет ясно... Правда, награда за возвращение дочери в отцовские руки уже не очень интересовала его. Боль в висках все чаще тревожила Блейда, а вместе с ней капля за каплей возвращались воспоминания о прежней жизни. Он предчувствовал, что не задержится в королевстве Вота Северного, и это обнадеживало. Правда, Блейду не раз приходило в голову, что попытки лорда Лейтона вытащить его домой с тем же успехом могут закончиться его гибелью. Вместе с этой мыслью у него в голове взорвался очередной оглушительный разряд боли. Она была гораздо сильнее, чем раньше; Блейд вскрикнул и в агонии схватился за виски. Ему в череп словно воткнули раскаленный вертел! Шатаясь, он добрался до огромной кровати в углу и провалился в ревущую тьму беспамятства. Его пробудил тихий стук в дверь. В комнате было уже темно, и Блейд с удивлением понял, что проспал несколько часов. С неменьшим удивлением он отметил, что еще находится во дворце Вота. Нащупывая путь в темной незнакомой комнате, он подошел к двери и спросил. -- Кто там? -- Это я, Талин... впусти меня скорее, Блейд... -- раздался тихой шепот девушки. Он передвинул засов, и Талин скользнула в комнату словно призрак в белом. Она держала в руке свечу, в тусклом пламени которой Блейд различал лишь мерцание гибкого тела под короткой полупрозрачной туникой, едва прикрывавшей грудь. Он захлопнул дверь, задвинул тяжелый засов и повернулся к девушке. -- Не вижу смысла, принцесса, приходить сюда и стучаться в мою дверь. Я не жрица друсов, и тут не корабль. Или ты собираешься выбросить меня в окно? Лунный диск, еще недавно зашторенный стремительно несущимися в вышине рваными облаками, внезапно вышел из-за туч, бледный серебристый свет озарил комнату. Талин задула свечу, поставила ее на столик у кровати рядом с горкой жемчужин и подошла к Блейду. Ее широко раскрытые глаза горели возбуждением, золотисто-каштановые волосы беспорядочными прядями падали на обнаженные плечи, кожа отливала лунным блеском. Внезапно она упала на колени и обняла его ноги. -- Ругай меня, Блейд! Ударь меня! Я пришла повиниться перед тобой! Злое дело я совершила... убила среброволосую жрицу друсов... Я ревновала, Блейд. И убила из ревности, -- она подняла вверх лицо, озаренное светом луны. -- Люби меня, Блейд! Или, если ты считаешь меня еще дитем, позволь мне любить тебя! Прошу тебя, Блейд... Разреши мне остаться... Люби меня! Я молилась Фригге -- но она не послала мне знамения... только внушила, что я должна прийти к тебе и все рассказать. Ты понимаешь, Блейд? Я говорю сейчас только правду... Я больна от любви к тебе... с самого первого дня, с первой нашей встречи... Не говоря ни слова, Блейд поднял ее и поцеловал. И он понял, как ошибался. Талин не была влюбленным ребенком. Губы ее, теплые и влажные, обжигали; язык искал его язык. Правда, у нее не хватало опыта, но горячего желания было в избытке -- комбинация, от которой кровь его воспламенилась. Теперь, когда девушка открылась перед ним, прежняя ее сдержанность исчезла. Она страстно отвечала на его поцелуи, потом слегка оттолкнула от себя и взглянула вниз. Лицо ее, до сих пор бледное, залилось румянцем. -- О, Блейд! прошептала она, дрожа, -- я боюсь! Я девственница, Блейд... Ты не сделаешь мне больно? Он повел девушку к постели. -- Я буду с тобой нежным, Талин. Ты почувствуешь боль, только на мгновение... потом все пройдет... и тебе станет приятно. Уже в кровати он ощутил ее скованность и страх; он начал осыпать поцелуями ее груди, теплые, с затвердевшими от желания сосками -- сладостные плоды, что сами просились к нему в руки. Он старался быть нежным, но к этому времени возбуждение его достигло предела. Талин слабо сопротивлялась, сдерживая его, шепча, что ей страшно. Наконец он опрокинул ее на спину, заставил раздвинуть ноги и вошел -- сначала осторожно, затем со все возрастающей страстью, не обращая внимания на ее стоны. Постепенно стоны эти сменились слезами, затем нервическим смехом и вскриками. Он почувствовал, как Талин прижалась к нему, крепко обняв за шею; и в следующий миг зубки девушки впились в его плечо. Уже растрачивая себя, он ощутил, как затрепетало в экстазе ее тело, и понял, что впервые за свою короткую жизнь принцесса Талин откликнулась на ласку мужчины. Долгое время они лежали, окутанные лунным светом, его призрачные лучи посеребрили обнаженные тела, предоставив каждому выбираться своей дорогой из провала сладкого беспамятства. Наконец Талин вздохнула и прошептала, с трудом шевеля пересохшими губами: -- Так вот на что это похоже, повелитель мой Блейд! Хвала Фригге -- я постигла тайну, и ты раскрыл ее передо мной! Какие глупенькие эти молодые девушки -- они хихикают и болтают про то, чего не познали... Но я вижу теперь -- о том, что такое любовь, невозможно рассказать и нельзя догадаться... и нельзя изведать ее, не испытав. Блейд поцеловал розовое ушко Талин. -- Ты снова называешь меня повелителем Блейдом, с улыбкой упрекнул он. -- Наверно, теперь с меня не сдерут кожу и не повесят? Даже на позолоченной веревке? На мгновение губы Талин скользнули по его губам. -- Я всегда буду звать тебя так; ведь ты -- мой повелитель! Навсегда! И никто другой мне не нужен! Блейд, с цинизмом своего возраста и пола, оставил ее слова без внимания и ничего не ответил. Внезапно он привстал. -- Сегодня вечером я встречаюсь с твоим отцом! Который же теперь час? Талин погладила его плечо. -- Не этим вечером -- завтра, мой повелитель. Я говорила с отцом, и аудиенция отложена до утра. Вот -- старик, и его сильно утомило сражение с Фьодаром... Я посоветовала ему отдохнуть ночью. -- Теперь я вижу, -- хмыкнул Блейд, -- кто правит королевством! -- Ты будешь им править, -- страстно шепнула Талин, -- и я вместе с тобой! Мой отец не проживет долго. Наблюдая за ней сквозь полуприкрытые веки, Блейд задумался. Чудесное дитя, дочь варварского народа... кровь на ее руках казалась невинной влагой, потому, что она не ведала иной жизни... иных понятий о добре и зле. Ее ум не обладал и сотой частью тех познаний, которыми была набита его голова... будет набита, поправился Блейд, когда компьютер лорда Лейтона вернет его на Землю. Талин прижалась к нему и прошептала на ухо: -- Я говорила с Абдиасом, главным советником отца. Он руководит сетью шпионов... и я узнала много важного для нас. Блейд, вновь охваченный желанием, хотел обнять ее, но она оттолкнула его руку. -- Нет, сначала выслушай меня! Я узнала, что Альвис мертва, а Ликанто сошел с ума. Хвала матери Фригге, я довольна! И тебе надо знать о том, что случилось в Сарум Виле. -- Зачем? Какое мне дело до Ликанто и его жены? -- нетерпеливо спросил Блейд. Его воспоминания о недавних событиях словно подернулись туманом. Вряд ли Талин могла это понять. Она страстно поцеловала его. -- Будь терпелив, я все тебе объясню. Говорят, Альвис обвинили в супружеской измене и потому забили камнями насмерть. Ликанто запил, ни на миг не расставался с пивным рогом... говорят, он превратился в лунатика или проклятие друсов поразило его... это не важно, потому что он больше не правит в Сарум Виле. Блейд приподнялся на локте, целую теплую грудь. -- И кто же теперь правит в Сарум Виле? пробормотал он, демонстрируя интерес. -- Кунобар Серый. Он сбросил Ликанто... и двинулся сюда со всей своей армией. Они будут у городских ворот через неделю. Блейд, лаская губами розовый сосок, не мог извлечь ничего тревожного из этих сведений. -- И что же? -- спросил он, оторвавшись на мгновение от своего занятия. -- Разве Кунобар не друг твоему отцу и тебе? -- Конечно. Но теперь кое-что изменилось, мой повелитель... из-за меня. Кунобар Серый давно хотел взять меня в жены. Он заявил об этом, когда я еще была ребенком, как того требует наш обычай. Мне он нравится... но я не любила его и ничего не обещала. Пока... Блейд поднял лицо от ее груди. -- Пока? -- Пока я не рассердилась на тебя... в последние дни. Потому что ты обращался со мной как с ребенком и не видел, что я люблю тебя. Я послала письмо Кунобару. Я... -- Ты попросила Кунобара выступить в поход и завоевать твою руку в честном поединке со мной, так? Талин отвела взгляд. -- Да. Я сразу же пожалела... но было поздно, гонец уже уехал. Но теперь это неважно, мой повелитель. Блейд проследил за ее взглядом. Девушка смотрела на огромный бронзовый топор, сверкающий бледным золотом в лунном свете. -- Ты легко справишься с Кунобаром, -- сказала Талин. -- Он не так стар, как можно подумать, глядя на его волосы... и он прекрасный воин. Но никто не может выстоять против тебя! Я не тревожусь... -- Я тоже, -- ответил Блейд, -- потому что не собираюсь встречаться с Кунобаром в схватке. Я устал от крови и меня тошнит от убийств. Талин отпрянула в сторону, уставившись на него изумленными глазами: -- Повелитель Блейд не мог произнести этого! Ты должен сражаться с Кунобаром... или он заберет меня, а тебя ославит трусом по всей Альбе! В голове у Блейда внезапно взорвался разряд боли. Страдание исказило его лицо, и он с яростью выпалил: -- Пусть Кунобар берет тебя! Или дьявол, если захочет! Слова эхом отразились от стен. Дьявол? Блейд, которого знала Талин, помянул бы Тунора! Ужас девушки сменился тревогой. Она внимательно рассматривала лицо возлюбленного, и в ее глазах светилась почти материнская нежность. -- Тебе плохо? Фригга, помоги мне, я вижу, что-то изменилось! Ты не похож на прежнего Блейда... и говоришь иначе... Что с тобой? Блейд потянулся к ней, решив, что на этот раз не даст себя отвлечь. Талин сопротивлялась, все еще что-то лепеча, потом замолчала, ощутив тяжесть его тела. Через несколько мгновений она начала ритмически двигаться; с губ девушки сорвался стон. Блейд чувствовал, как боль стучит в его голове. Кто-то вскрикнул -- он с трудом узнал свой голос. Затем боль исчезла, и на смену ей пришла абсолютная тишина и покой... покой, когда он стремительно падал в тело Талин. Она была теперь чудовищно огромной, величиной с планету, с целый мир, раскрывший перед ним гладкие горы ароматной женской плоти и красные реки артерий. Он падал и падал -- прямо во влажный, пылающий ад, не в силах удержаться на этих розовых склонах, что становились все круче; он скользил вниз и вниз -- на границу вечности, на самый край, с которого срывался водопад пенящейся девственной крови. В краткий миг просветления, равный половине вздоха, он отчаянно цеплялся за единственную реальность, которую знал, страшась возврата в свой прежний мир. В мощной, ослепительно яркой вспышке света он снова увидел лицо Талин, просторную комнату и отдыхавший в углу Айскалп, Существо, метавшееся на постели, было им самим, Ричардом Блейдом. Внезапно он слился с ним; его рука в резком конвульсивном движении сбила подушку, и пальцы сомкнулись вокруг гладкого предмета размером с гальку. Что это? Слова бомбардировали его мозг словно крошечные ядра, сыпавшиеся из перевернутого бычьего рога, и хор рыдающих голосов напоминал Блейду, что в руках у него черный шарик -- из той горсти, что лежала на столе. Самая крупная из жемчужин, возвращенная ему Ярлом, который отнял у пирата в пиршественном зале Крэгхеда. -- Слишком большое богатство для такого негодяя, -- объяснил Ярл. -- Оно может внушить ему мысль... мысль... мысль... Блейд мчался теперь верхом на этой черной жемчужине, цепляясь за гладкую скользкую поверхность. Внезапно он вылетел из красного тоннеля прямо в клубящийся над Крэгхедом туман. Прибой пел погребальную песню для королевы Беаты, стонущей в железной клетке. Внизу, под стеной, громоздилась огромная куча отрубленных голов, и чудовищные мухи, выхватывая их одну за другой, уносили прочь. Сверкнуло лезвие топора с запекшейся кровью... Потом его заволокло туманом, который становился все холоднее... холоднее... холоднее... Айскалп, дремавший в углу, ожил и бросился на Блейда -- ужасное создание с кровавым пятном вместо лица. Сверкнула бронза, и в комнате послышался мрачный шорох перепончатых крыльев. Из сдавленного горла Блейда вырвался последний хриплый стон. Ни Тунор, ни сам Блейд не смогли бы объяснить, что он означает. Глава 16 -- Некоторые из величайших открытий, -- задумчиво произнес лорд Лейтон, -- были сделаны совершенно случайно. Я полагаю, Дж., мы стоим на пороге одного из них. С минуту Дж. не отвечал, разглядывая рослого мужчину, вытянувшегося на узкой больничной кровати. Ричард Блейд мирно спал, его курчавая бородка и длинные волосы темным пятном выделялись на снежной белизне подушки. Загорелое тело усеивали крохотные электроды, соединенные проводами с электроэнцефалографом в углу пустоватой комнаты -- одной из многих палат госпитального отсека, лежавшего глубоко внизу под каменной громадой Тауэра. В помещении царила тишина, нарушаемая только негромким гудением прибора. Дж., суховатое лицо которого носило следы долгих дней и ночей, проведенных в тревожном ожидании, потер ладонью лоб. Глава отдела МИ6 секретной службы Ее Величества давно привык к грузу ответственности, но напряжение последних недель оказалось для него почти невыносимым. -- Я думал, что мы его потеряем, -- сказал Дж. -- Признаюсь вам, Лейтон, надежда уже оставила меня... и я готов был обвинять во всем вас и ваш проклятый компьютер. Глаза лорда Лейтона налились от утомления кровью, белый халат, измятый и грязный, висел на его тощих плечах словно тряпка. Время от времени он морщился и растирал левую лопатку, как будто пытался избавиться от искривившего спину горба. Внимательно изучая показания энцефалографа, он пробормотал: -- Церебральные ритмы почти в норме... Еще несколько часов, и структура мозга полностью восстановится. Я усыпил его на двенадцать часов... и когда вы снова заговорите с ним, он будет тем же самым Ричардом Блейдом, которого вы знали раньше. Дж. молча кивнул. Он подошел к кровати и, склонившись над спящим Бле