ними; а
если сообщение, то и распространение их мыслей и чувств и, следовательно,
все разумение и вся мудрость их. Поэтому насколько кто живет в образе
небесном, т.е. насколько кто сам есть образ небесный, настолько он мудр. Все
равно сказать: жить в образе небесном или согласно небесному порядку, потому
что образ каждой вещи исходит от порядка и согласен с ним.
202. Скажу здесь прежде несколько слов о том, что значит жить в образе
небесном (esse in forma coeli). Человек создан по подобию (ad imaginem)
небес и по подобию мира: внутреннее существо его - по подобию небес, а
внешнее - по подобию мира (см. н. 57); сказать: по подобию или по образу -
это все равно. Но так как человек злом своей воли и потому ложью своей мысли
уничтожил в себе подобие небесное, а следовательно, и образ небесный и
заменил их подобием и образом ада, то внутреннее (начало) его с самого
рождения закрыто; вот почему человек, не как все прочие животные, рождается
в совершенном неведении. Чтоб восстановить ему в себе подобие или образ
небесный, он должен познать все относящееся к порядку, ибо, как сказано
выше, каков порядок, таков и образ: Слово Божие заключает в себе все законы
Божественного порядка, ибо заповеди Слова суть законы этого порядка; поэтому
насколько человек познает эти заповеди и живет по ним, настолько его
внутреннее (начало) открыто и в нем снова образуется порядок или подобие
небесное. Из этого видно, что значит быть в образе небесном, т.е. что значит
жить по истинам (или заповедям) Слова.
203 Насколько кто живет в образе небесном, настолько он в небесах, и
даже настолько он сам образует небеса в наименьшем виде (н. 57);
следовательно, он настолько же в разумении и мудрости. Ибо, как было сказано
выше, всякая мысль, принадлежащая разуму, и всякое чувство, принадлежащее
воле, распространяются во все стороны небес согласно их образу и чудным
путем сообщаются с тамошними обществами, равно как и они в свою очередь
сообщаются с человеком.
Иные полагают, что их мысли и чувства не распространяются вокруг них на
самом деле, ибо они только внутри себя, а не на расстоянии видят то, о чем
думают. Но такое мнение весьма ошибочно, ибо как внешнее зрение глаза
простирается на предметы отдаленные и поражается по мере того, как
встречается с ними, так и внутреннее зрение человека, т.е. зрение его
разума, простирается в мир духовный, хотя человек по вышеизложенным причинам
и не замечает этого (н. 196). Разница только в том, что зрение глаза
поражается природно, т.е. предметами мира природного, а зрение разума
поражается духовно, т.е. предметами мира духовного, которые все относятся к
благу и истине. Это неизвестно человеку, потому что он не знает, что есть
особый свет, который озаряет разум, и что даже без этого света человек не
мог бы вовсе думать (об этом свете см. н. 126-132). Был какой-то дух,
который именно думал, что он мыслит только в себе самом, т.е. без всякого
распространения своих мыслей вокруг и, следовательно, без сообщения с
сообществами, находящимися около него. Чтоб убедить его в противном, у него
было отнято сообщение с ближайшими обществами. Тогда он не только лишился
мысли, но упал, как бы мертвый, и только шевелил руками, как новорожденный.
После некоторого времени сообщение его с другими было восстановлено, и
когда оно окончательно восстановилось, тогда он возвратился к состоянию
мышления. Другие духи, видевшие этот опыт, сознались потом, что всякая мысль
и чувство приходят (influunt) вследствие сообщения, а если мысль и чувство,
то и все относящееся к жизни человека; ибо вся жизнь человека состоит в том,
что он может мыслить и любить, или, другими словами, разуметь и хотеть.
204. Должно, однако, знать, что разумение и мудрость каждого (духа)
различны смотря по качеству его сообщения с другими. У тех, чьи разумение и
мудрость образовались из подлинных (genuinis) благ и истин, сообщение с
обществами совершается согласно небесному образу; у тех, чьи разумение и
мудрость образовались не из подлинных благ и истин, но из благ и истин,
согласных с подлинными, сообщение с обществами прерывисто и неправильно,
потому что оно не поддерживается в порядке небесного образа; но те, в ком
нет ни разумения, ни мудрости от жизни во лжи по злу, находятся в сообщении
с обществами ада: обширность этого сообщения зависит от степени утверждения
в истине. При этом должно знать, что сообщение с обществами не постигается
явно лицами другого общества, но есть только сообщение с качествами, им
свойственными.
205. На небесах все соединены в общества по духовному родству,
основанному на благе и истине; так делается как во всех небесах вообще, так
и в каждом обществе и в каждом доме; поэтому ангелы, которые сходны меж
собой во благе и в истине, узнают друг друга, как узнаются родственники на
земле или как знакомые с детства. Подобно этому соединяются в каждом ангеле
и начала мудрости и разума, т.е. блага и истины; они точно так же познают
друг друга и по мере знакомства таким же образом соединяются. По этой же
причине те, в ком истины и блага соединены по образу небесному, видят все
степени их последствий и далеко вокруг весь порядок их сцеплений; но этого
вовсе нет у тех, в ком блага и истины не соединены по небесному образу.
206. Таков в каждых небесах образ, по которому совершается сообщение и
распространение мыслей и чувств ангельских и от которого, следовательно,
зависит степень их разумения и мудрости. Но сообщение одних небес с другими,
т.е. третьих, или самых внутренних, со вторыми, или средними, а тех и других
с третьими, или последними, совершается иным образом; впрочем, сообщение
между небесами не должно быть называемо сообщением, а наитием (influxus), и
об этом будет сказано теперь несколько слов. Что есть трое небес и что они
между собою различны - см. н. 29-40.
207. Что между различными небесами нет сообщения, а есть наитие, это
видно но взаимному их положению: третьи небеса, или самые внутренние,
наверху; вторые, или средние, ниже; а первые, или последние, еще ниже. В
таком порядке устроены и все общества каждых небес. Так, например, в тех
обществах, которые расположены на высокой, гористой местности (н. 108): на
вершинах ее обитают те ангелы, которые принадлежат к самым внутренним
небесам; ниже их - те, что ко вторым, а еще ниже - принадлежащие к последним
небесам. Такой же порядок и везде: как на высокой местности, так и на
ровной. Общество высших небес не сообщается с обществом низших небес иначе
как через соответствия (см. н. 100); а сообщение через соответствия есть то,
что называется наитием.
208. Одни небеса соединяются с другими небесами или одно небесное
общество соединяется с обществом других небес наитием от одного Господа,
непосредственным и посредственным: непосредственным от самого Господа и
посредственным от высших небес, наитствующих по порядку на низшие. Так как
соединение небес наитием совершается одним Господом, то всего более
наблюдается, чтоб никто из ангелов высших небес не смотрел вниз на общество
низших небес и не говорил с кем из жителей этих небес; как только это
случается, ангел лишается разумения и мудрости. И вот почему: в каждом
ангеле есть три степени жизни, как есть и три степени небес: у живущих в
самых внутренних небесах открыта третья, или самая внутренняя, степень, а
вторая и первая закрыты; у живущих в средних небесах открыта вторая степень,
а первая и третья закрыты; у живущих же в последних небесах открыта первая
степень, а вторая и третья закрыты.
Вследствие этого, как только ангел третьих небес смотрит вниз на одно
из обществ вторых небес и говорит с кем из их жителей, так третья степень
его закрывается и вместе с тем он лишается своей мудрости, ибо мудрость его
пребывает в третьей степени его, а во второй и первой ее вовсе нет. Вот что
должно разуметь под словами Господа у Матфея: И кто на кровле, тот да не
сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается
назад взять одежды свои (24. 17, 18). И у Луки: В тот день, кто будет на
кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также
не обращайся назад. Вспоминайте жену Лотову (17. 31, 32).
209. Нет наития с низших небес на высшие, потому что это противно
порядку: наитие идет с высших небес на низшие. Мудрость ангелов высших небес
настолько же превосходит мудрость ангелов низших, насколько мириада единицу;
вот почему ангелы низших небес не могут говорить с ангелами высших небес и
даже, когда смотрят в ту сторону, не видят их и небеса их кажутся им чем-то
облачным над головой. Но ангелы высших небес могут видеть находящихся в
низших небесах, только они не могут говорить с ними, не лишаясь мудрости
своей, как уже сказано выше.
210. Мысли, чувства и разговоры ангелов самых внутренних небес никогда
не постигаются ангелами средних небес, потому что они для них слишком
высоки. Но, когда угодно Господу, они виднеются средним небесам как что-то
пламенное, а мысли, чувства и беседы ангелов средних небес - как что-то
светлое над низшими небесами; иногда же - как блестящее, разноцветное
облако, по возвышению, опущению и виду которого даже узнается в некоторой
степени предмет разговора.
211. Из этого можно видеть, каков небесный образ, т.е. что в самых
внутренних небесах он наиболее совершенен, в средних небесах тоже
совершенен, но в меньшей степени, а в низших небесах - в еще меньшей
степени; и что образ одних небес слагается по образу других наитием,
исходящим от Господа. Но в чем состоит сообщение посредством наития этого,
нельзя понять, если не знать, что такое степени высоты и какая разница между
ними и степенями широты и долготы; о тех и других см. н. 38.
212. Что же касается небесного образа в частности и как он направляется
и простирается, то это непостижимо даже и для ангелов. Некоторое понятие о
том можно себе составить из образа всех частей и частиц человеческого тела
при рассмотрении и исследовании их человеком умным и мудрым, ибо выше было
сказано, что все небеса изображают одного человека (см. н. 59- 72) и что все
находящееся в человеке соответствует небесам (см. н. 87-102).
Сколь непостижим и неисследим этот образ, можно только вообще заключить
из того, как нервные волокна соединяют все части и частицы тела в одно. Глаз
даже не видит ни этих волокон, ни каким образом они направляются и
простираются в мозгу, ибо они тут бесчисленны и до того сложны, что взятые
вместе представляют сплошное мягкое тело; между тем как по этим волокнам все
относящееся вообще и в частности к воле и разуму переходит совершенно
отчетливо в действия. Каким образом эти волокна сплетаются во всем теле,
видно из различных местных сплетений (plexus) их, как-то: солнечного,
брыжеечного и других - и также из узлов их, называемых ганглиями, в которые
отовсюду входят множества волокон, сливающихся тут как бы в одно и опять
оттуда выходящих в ином соединении для отправления дальнейших служб своих; и
это повторяется снова и снова. Я уже не говорю о таких же чудесах в каждом
череве, члене, орудии и мышце тела. Кто мудрым оком будет рассматривать эти
предметы и все прочие чудеса, заключающиеся в них, тот крайне изумится; при
всем этом глаз увидит только малую часть чудес этих, а то, чего он не может
видеть, еще чуднее, потому что оно относится к внутренней природе. Что такое
устройство соответствует небесному образу, это вполне ясно из того, что все
относящееся к разуму и воле совершается согласно этому образу, ибо все, что
человек хочет, произвольно переходит по образу этому в действие, а все, что
он мыслит, пробегает по волокнам этим от самого их начала и до самого их
конца и рождает в нем ощущение; а как этот образ есть образ мысли и воли, то
он есть и образ разумения и мудрости.
Этот самый образ соответствует небесному, вследствие чего мы можем
узнать, что таков же тот образ, согласно которому простираются все чувства и
мысли ангельские, и что настолько же они в разумении и мудрости (что этот
образ небесный происходит от Божественной человечности Господа - см. выше н.
78-86). Все предшествующее было сказано и для того, чтоб было известно, что
небесный образ никогда не может даже относительно общих начал своих
истощиться и что, таким образом, он непостижим даже и для самих ангелов.
О небесном управлении
213. Так как небеса разделены на общества, из которых самые большие
состоят даже из нескольких сотен тысяч ангелов (н. 50), и так как все члены
одного общества живут в однородном благе, но не в одинаковой мудрости (н.
43), то из этого непременно следует, что на небесах есть и управление:
порядок должен быть соблюден и все относящееся к порядку должно быть
непреложно. Управление на небесах различно: одно - в обществах, образующих
небесное царство Господне, и другое - в обществах, образующих духовное
царство Господне; различно также и по должностям, которые исполняются каждым
обществом. На небесах, однако, нет другого управления, кроме управления
взаимной любви, а управление взаимной любви и есть небесное.
214. Управление в небесном царстве Господнем называется правдой
(justicia), потому что все подданные этого царства живут во благе любви, к
Господу направленной и от него же получаемой, и все, что по этому благу
делается, называется правдой. Управление в этом царстве принадлежит одному
Господу; он сам ведет ангелов и научает их делам жизни. Истины, называемые
истинами суда, начертаны в их сердцах; каждый знает, постигает и видит их;
вот почему там никогда не рассуждают о том, что относится к суду, а только о
том, что относится к правде и принадлежит жизни; об этом менее мудрые
спрашивают более мудрых, эти же вопрошают Господа и дают ответ. Их небесное
блаженство, или самая внутренняя радость, состоит в том, чтобы жить правдой
от Господа.
215. Управление в духовном царстве Господнем называется судом
(judicium), потому что подданные этого царства живут в духовном благе,
которое есть благо любви к ближнему (charitas), а это благо, в сущности,
есть истина; истина же относится к суду, а благо к правде. Ангелы этого
царства хотя также ведомы Господом, но не прямо, а посредственно (н. 208);
вот почему у них есть наставники в большем или меньшем числе, смотря по
потребностям общества; и также законы, по которым они должны жить между
собой. Наставники управляют всем согласно этим законам; они понимают их
верно, потому что они мудры, а в случаях сомнения им дается пояснение от
Господа.
216. Так как управление по благу в небесном царстве Господнем
называется правдой, а управление по истине в духовном царстве Господнем
называется судом, то и в Слове говорится о правде и суде, когда речь идет о
небесах и о церкви; в этом случае правда означает небесное благо, а суд -
духовное благо, которое, в сущности, как было сказано выше, есть истина.
Например, в следующих изречениях: Умножению владычества Его и мира нет
предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и
укрепить его судом и правдою отныне и до века (Ис. 9. 7). Тут Давид означает
Господа, а царство его - небеса; это ясно также из следующего: И восставлю
Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет
производить суд и правду на земле (Иер. 23. 5). Высок Господь, живущий в
вышних; Он наполнит Сион судом и правдою (Ис. 33. 5); Сион здесь означает
также небеса и церковь. Я - Господь, творящий милость, суд и правду на
земле; ибо только это благоугодно Мне (Иер. 9. 24). И обручу тебя Мне навек,
и обручу тебя Мне в правде (Ос. 2.19). Господи! Правда Твоя, как горы Божий,
и судьбы Твои - бездна великая! (Пс. 35. 7) и т.д. в других местах.
217. В духовном царстве Господнем образы правлений различны; в одном
обществе оно не таково, как в другом. Это разнообразие зависит от различного
рода служб (ministeria), исполняемых .обществами, а их службы согласны со
службами всех частей человеческого тела, которым они соответствуют и
которые, как известно, разнообразны: иная служба (ministerium) сердца, иная
легкого, иная печени, иная селезенки, иная также каждого орудия чувств. Как
различно управление этих частей в теле, так различно и управление обществ в
большом человеке, т.е. в небесах, ибо в них есть общества, которые
соответствуют всем этим частям (что все находящееся на небесах соответствует
всему находящемуся в теле, было показано выше на своем месте - см. н.
87-102).
Но все образы небесного управления согласуются в том, что целью для них
есть общественное благо и в этом благе благо каждого. Это происходит оттого,
что все ангелы во всех небесах находятся под усмотрением (auspicio) Господа,
который любит их всех и по Божественной любви своей устрояет такой порядок,
чтобы каждый получал свое личное, или частное, благо от общего. Даже каждый
получает это благо по мере любви своей к общему, ибо насколько кто любит
свою общину, настолько он любит всех и каждого в ней, а как эта любовь от
Господа, то настолько же Господь любит каждого и дарует ему благо.
218. Из этого понятно, каковы наставники духовных небес, т.е. что они
более других находятся в любви и мудрости: по любви - они всем хотят благо,
а по мудрости - умеют осуществлять его на деле. При таких свойствах они не
начальствуют и не приказывают, но управляют (ministrant) и служат, ибо
творить благо другим по любви к благу - это служить, а заботиться о том,
чтоб это благо осуществлялось на деле,- это управлять; и они не считают себя
выше других, а ниже, ибо на первое место они ставят благо общества и
ближнего, а свое собственное на последнее: что на первом месте, то выше, а
что на последнем, то ниже.
Тем не менее им воздается честь и слава: они живут в середине общества,
на более возвышенном месте, чем другие, и в прекрасных дворцах. Они даже
принимают эту честь и славу, но не для себя, а ради послушания, ибо все на
небесах знают, что эта честь и слава даны им от Господа и что поэтому их
должно слушаться. Это самое разумеется в следующих словах Господа к ученикам
своим: А кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет
между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для
того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мат. 20. 26-28). И у
Луки: Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий
(22. 26).
219. Подобный образ управления в наименьшем виде существует и в каждом
доме. В каждом доме есть хозяин и слуги; хозяин любит слуг своих, а слуги
любят хозяина; вследствие этого они служат друг другу по любви. Хозяин учит
их, как должно жить и что следует делать, слуги же слушаются и исполняют
свою обязанность; исполнять службу есть для каждого наслаждение жизни. Из
этого ясно, что царство Господне есть царство служб.
220. В аду есть также разного рода управление, потому что без него
ничто бы не сдерживало жителей ада. Но, в противоположность небесному, оно
все основано на любви к себе; тут каждый хочет повелевать другим и
начальствовать; ненавидит того, кто ему не благоприятствует, мстит ему и
поступает с ним жестоко. Такова любовь к себе; вследствие этого самые злые
духи там ставятся в начальники, и им повинуются из страха. Но об этом будет
сказано после в разделе об аде.
О небесном Богослужении
221. Небесное Богослужение сходно с земным относительно внешнего, но не
относительно внутреннего; у ангелов так же, как и у людей, есть учения,
проповеди и храмы. Все учения в главных предметах согласны между собой, но
учение в высших небесах полно более внутренней мудрости, чем в низших; с
учением согласны и проповеди; а как у ангелов есть дома и дворцы (см. н.
183-190), то у них есть и храмы, или церкви, в которых говорятся эти
проповеди. Все это есть на небесах для того, чтоб ангелы постоянно
усовершенствовались в мудрости и любви, ибо у них, как и у людей, есть разум
и воля, которые таковы, что могут постоянно усовершенствоваться: разум -
истинами разумения, а воля - благами любви.
222. Но небесное Богослужение не состоит, собственно, в том, чтоб
посещать храм Божий и слушать проповеди, а главное - в жизни любви,
благостыни и веры согласно учению; проповеди в храмах служат только
средствами к поучению в делах жизни. Говоря об этом предмете с ангелами, я
сказал им: на земле думают, что Богослужение состоит только в том, чтоб
посещать храм Божий, слушать проповеди, причащаться святых тайн по три или
четыре раза в год и соблюдать другие служебные обряды по уставам церкви,
предаваясь при этом молитве и благочестию. Ангелы отвечали тем, что все это
относится к внешнему, которое должно быть соблюдено, но которое ни к чему не
служит, если не истекает от внутреннего начала; а это внутреннее начало
заключается в жизни по заповедям учения.
223. Чтоб я мог узнать, в чем состоят их собрания в храме, мне иногда
было дозволено входить туда и слушать проповеди. Проповедник стоит на
кафедре, которая с восточной стороны; перед ним сидят озаренные более других
светом мудрости, а подле них, справа и слева, те, кто в меньшем свете; они
размещены полукругом так, что все сидят в виду проповедника; а на тех местах
по обеим сторонам, куда взгляд его не направлен, нет никого. У двери,
которая на восточной стороне храма, влево от кафедры, стоят новички. Никому
не позволяется стоять за кафедрой: это смущает проповедника, и то же самое
бывает с ним, если кто в собрании не согласен с тем, что слышит; в таком
случае несогласный должен отвернуться лицом.
Проповеди говорятся с такой мудростью, что их никак нельзя сравнить с
теми, которые говорятся на земле, ибо небесные проповедники озарены
внутренним светом. Храмы в духовном царстве кажутся каменными, а в небесном
царстве - деревянными, потому что камень соответствует истине, в которой
живут ангелы духовного царства, а дерево соответствует благу, в котором
живут ангелы небесного царства; в этом же царстве церковные строения не
называются храмами, но домами Божиими. В небесном царстве церковные строения
без великолепия, в духовном же царстве они более или менее великолепны.
224. Я говорил с одним проповедником о святости слушающих проповеди в
храмах: на это он мне сказал, что благочестие, набожность и святость
принадлежат каждому смотря по внутренним началам его, относящимся к любви и
вере; ибо святость, собственно, пребывает только в этих началах, как в
приемниках начала Божественного, исходящего от Господа; и что он не знает,
что такое внешняя святость без этих внутренних начал. Подумав несколько о
том, что могло бы это быть, он прибавил, что это, может статься,
какое-нибудь внешнее подражание святости или что-нибудь искусственное и
лицемерное; и что возбуждать такое подражание и принимать вид святости может
только нечистый огонь, исходящий от любви к себе и к миру.
225. Все проповедники принадлежат духовному царству Господню, в
небесном же царстве их вовсе нет. Это происходит оттого, что все ангелы
духовного царства живут в истине по благу и что всякая проповедь говорится
по истине; в небесном же царстве проповедников нет потому, что все ангелы
этого царства живут во благе любви и что по этому благу они видят и
постигают истину, не толкуя о ней. Однако, хотя ангелы небесного царства
постигают и видят истину, все же у них бывают проповеди, потому что
посредством их они просвещаются в знакомых им истинах и совершаются многими
другими, которых дотоле не знали. Как только они слышат их, они тотчас
признают их за истины и, следовательно, постигают их. Истины, которые они
постигают, они любят, и, живя по ним, они вносят и воплощают их в свою
жизнь. Жить по истине, говорят они, значит любить Господа.
226. Все проповедники назначаются Господом и вследствие того обладают
даром проповеди, учить в храмах никому не дозволено, кроме их. Они
называются проповедниками, а не священниками, потому что священство
(sacerdotium) принадлежит небесному царству, ибо священство означает благо
любви к Господу, благо, в котором пребывают ангелы небесного царства.
Духовному же царству принадлежит не священство, а царствие (regium), ибо
царствие означает истину по благу, истину, в которой пребывают ангелы
духовного царства (см. н. 24).
227. Все учения, согласно которым говорятся проповеди, принимают жизнь
за цель, и ни одно из них не принимает веру без жизни. Учение самых
внутренних небес более полно мудрости, чем учение средних небес, а это
последнее, в свою очередь, полно большего разумения, чем учение низших
небес, ибо в каждых небесах учение приноровлено к постижению слушателей;
сущность же всех учений есть признание Божественной человечности Господа.
О могуществе ангелов небесных
228. Что ангелы обладают силой, того не могут понять те, кто ничего не
знает о духовном мире и его влиянии на мир природный. Они думают, что ангелы
не могут быть одарены силой, потому что они существа духовные и столь чистые
и тонкие, что даже не видимы для глаз, но проникающие глубже во внутренние
причины вещей думают иначе: они знают, что вся сила, принадлежащая человеку,
исходит от его разума и воли, потому что без того и другого он не может
пошевелить ни малейшей частицей своего тела. Разум и воля составляют в нем
того духовного человека, который по своему произволу движет телом и его
членами, ибо что он мыслит, то язык и уста его произносят, что он хочет, то
тело его исполняет, и даже по желанию своему он придает ему и силу. Воля и
разум человека управляются Господом через ангелов и духов; а если разум и
воля, то и все части его тела, ибо они зависят от разума и воли; и даже,
если хотите этому верить, человек не может сделать ни одного шагу без
небесного наития. Многократным образом мне было доказано это на деле.
Ангелам дано было направлять мои шаги, действия, язык и речь, как им
захочется; они это делали посредством наития или влияния на мою волю и
мысль, и я испытал, что сам по себе я был бессилен. После того они мне
сказали, что каждый человек управляется, или ведом свыше, таким же образом и
что он сам может знать это из учения церкви и Слова, ибо он молит Господа,
чтоб Он ниспослал ангелов своих руководить им, направлять стопы его, поучать
его и внушать ему мысли и слова; меж тем этот же человек говорит и верит
иначе, когда он, не придерживаясь учения, думает про себя. Все предыдущее
сказано, чтобы показать, какова сила ангелов над человеком.
229. Сила ангелов в духовном мире так велика, что если б я стал
передавать все, что я узнал о ней, то это превзошло бы всякую веру; если там
противится что-нибудь такое, что несогласно с Божественным порядком и должно
быть устранено, то они это осиливают и сокрушают одним движением воли и
взглядом. Я видел, как горы, занятые злыми духами, были низвергнуты и
раскинуты, а иногда потрясены из конца в конец, как бы землетрясением. Я
также видел, как скалы расседались до самой бездны и поглощали злых духов,
находившихся наверху; видел и то, как сотни тысяч их были ангелами рассеяны
и брошены в ад. Многочисленность врагов бессильна против них, равно как и
всякие уловки, хитрости и козни; они все видят и мгновенно разрушают. Такова
сила ангелов в духовном мире; а что они при дозволении могут проявить такую
же силу и в природном мире - это видно из Слова: мы читаем в нем, что они
предавали смерти целые войска и что даже одного ангела было достаточно, чтоб
навести чуму, от которой погибло семьдесят тысяч народа. Об этом ангеле
сказано так: И простер Ангел Божий руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить
его; но Господь пожалел о бедствии, и сказал Ангелу, поражавшему народ:
довольно, теперь опусти руку твою (2 Цар. 24. 16) и в других местах.
Вследствие такого могущества своего ангелы называются силами, и у Давида
сказано: Благословите Господа, все Ангелы Его, крепкие силою (Пс. 102. 20).
230. Должно, однако, знать, что у ангелов самих по себе нет нисколько
силы, но что вся сила их от Господа и что только по мере этого сознания они
могут называться силами. Тот из них, который думает, что он одарен силой сам
по себе, немедленно становится столь слабым, что он не может устоять даже
против одного злого духа; поэтому ангелы никакой заслуги не приписывают себе
и не терпят похвалы или прославления за какой-нибудь свой поступок, а все
это относят к Господу.
231. Вся сила на небесах принадлежит Божественной истине, исходящей от
Господа, ибо Господь на небесах есть Божественная истина в соединении с
Божественным благом (см. н. !26-140); насколько ангелы принимают ее,
настолько они становятся силами. Даже каждый из них есть представитель своей
истины и своего блага, ибо каждый таков, каковы его разум и воля, разум
принадлежит истине, ибо все, что составляет его, относится к истине; воля же
принадлежит благу, ибо все, что составляет ее, относится к благу: все, что
человек разумеет, называется им истиной, а все, чего ему хочется, называется
им благом; вследствие чего каждый и есть представитель своей истины и своего
блага. Таким образом, насколько ангел есть представитель истины, исходящей
от Божественного начала, и представитель блага, исходящего от того же
начала, настолько он есть сила, ибо настолько же Господь пребывает в нем. А
так как ни один ангел не находится в совершенно подобном или одинаковом
благе, ибо на небесах, как и на земле, разнообразие бесконечно (н. 20), то и
ни один ангел не подобен в силе своей другому ангелу. Образующие область рук
большого человека, или небес, обладают наибольшей силой, потому что жители
этой области преимущественно перед другими находятся в истинах и на их
истины благо влияет со всех небес. Так и в человеке: вся сила его
переносится в руки, и через них тело проявляет всю силу свою; вот почему в
Слове руки и длани означают силу. На небесах появляется иногда голая рука,
сила которой столь громадна, что она могла бы сокрушить дотла все встречное
на пути, хотя бы даже скалу на земле; однажды эта рука приблизилась ко мне,
и я почувствовал, что она могла бы сокрушить кости мои в прах.
232. Выше было сказано (и. 137), что вся сила принадлежит Божественной
истине, исходящей от Господа, и что насколько ангелы приемлют Божественную
истину, от Господа исходящую, настолько они обладают и силой. Но ангелы
становятся приемниками Божественной истины только по мере принятия ими
Божественного блага, ибо вся сила истины исходит от блага и истина без блага
бессильна; а, с другой стороны, вся сила блага проявляется через истину, и
без нее благо бессильно: сила возникает только вследствие соединения блага и
истины. Это же самое относится к вере и любви, потому что все равно сказать:
вера или истина, ибо все при надлежащее к вере есть истина; и также все
равно сказать: любовь или благо, ибо все принадлежащее к любви есть благо.
Как велика сила, которой обладают ангелы посредством истины, исходящей от
блага, стало мне ясно также из того, что всякий злой дух от одного только
взгляда ангельского обмирает и уже почти не кажется человеком, оставаясь в
этом положении, покуда ангел не спустит с него глаз, взор ангельский
производит такое действие потому, что источник зрения ангельского есть
небесный свет, а небесный свет есть небесная истина (см. н. 126-132). Глаза
же сами по себе соответствуют истинам, исходящим от блага.
233. Если вся сила дана истине от блага, то следует, что нисколько нет
силы во лжи от зла. В аду все живут во лжи по злу, почему они и бессильны
перед истиной и благом; но какова их сила между собой и какова сила злых
духов до низвержения их в ад, об этом будет сказано после.
О речи ангельской
234. Ангелы разговаривают между собой совершенно так, как и люди на
земле, и, подобно им, беседуют о различных предметах, как-то: о делах
домашних и гражданских, о том, что относится к их жизни нравственной и
духовной и т.п. - с тем только различием, что они говорят умнее, чем люди,
потому что мысль их течет от более внутреннего источника. Мне было часто
дозволено находиться в их обществе и говорить с ними, иногда как другу с
другом, а иногда как незнакомому с незнакомым; и так как я тогда находился в
одинаковом с ними состоянии, то я был вполне уверен, что разговаривал с
людьми на земле.
235. Речь ангельская, равно как и человеческая, состоит из слов и так
же звучно произносится и слышится, ибо у ангелов, как и у людей, есть уста,
язык и уши, есть и воздух, в котором звук их речи внятно раздается; но этот
воздух духовный, приспособленный к ангелам как существам духовным: в этом
воздухе своем ангелы дышат и посредством дыхания произносят слова точно так,
как и люди в земном воздухе своем.
236. На всех небесах и для всех ангелов язык один; из какого бы
общества они ни были, из близкого или из дальнего, они друг друга понимают;
этому языку они не учатся, но он врожден каждому из них, ибо истекает прямо
из их любви и мысли. Общий звук их речи соответствует их любви, а отдельные
сочетания звуков, т.е. слова, соответствуют понятиям их мышления, основанным
на их любви; а так как речь их соответствует чувству и мысли, то она
духовна, ибо в сущности она не что иное, как чувство и мысль, облеченные в
звук и слово. Кто внимательно размышляет, тот знает, что всякое мышление
исходит от чувства любви и что отдельные мысли, или понятия мышления, суть
разные образы, в которых проявляется общее чувство; ибо не может
существовать ни мыслей, ни понятий без чувства: оно для них жизнь и душа.
Вследствие этого ангелы по одной речи другого знают, каков он: по общему
звуку узнают его чувства, а по отдельным звукам или словам узнают его ум; а
более мудрые ангелы могут даже из нескольких слов узнать господствующее в
ком-нибудь чувство, ибо они на него в особенности обращают внимание свое.
Известное дело, что в каждом человеке любовь его или чувства различны: иное
чувство овладевает им, когда он в радости, иное - когда он в горе, иное -
когда он кроток или милостив, иное - когда он чистосердечен и правдив, иное
- когда он в состоянии любви и благостыни, иное - когда он в состоянии
ревности или гнева, иное - когда он притворен и лукав, иное - когда он ищет
чести и славы и так далее; но господствующее чувство, или господствующая
любовь, остается во всех этих состояниях одна и та же, вследствие чего более
мудрые ангелы, постигающие качество любви этой по одной речи человека,
узнают вместе с тем и все относящееся к его состоянию. По многим опытам мне
дано было узнать, что это так. Я слышал, как ангелы изобличали всю жизнь
человека, только прислушиваясь к его речи; они даже уверяли меня, что могут
из нескольких мыслей человека узнать все, относящееся к жизни его, ибо они
через это узнают господствующую в нем любовь, в которой заключается по
порядку и все прочее; при этом они сказали мне, что книга жизни человека
есть ничто другое.
237. Язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим земным,
разве только в некоторых словах, в звуке которых слышится чувство; но и тут
сходство не с самими словами, а только с их звуком, о чем впоследствии будет
сказано подробнее. Что язык ангельский не имеет ничего общего с человеческим
земным, это ясно из того, что ангелам невозможно произнести ни одного слова
человеческой речи. Они пытались это сделать, но не смогли, ибо они могут
произносить только то, что вполне согласно с их чувствами, а что несогласно,
то противно самой жизни их: жизнь их есть жизнь их внутренних чувств
(affectionum), и от них истекает и речь их. Мне было сказано, что первая
человеческая речь на нашей земле походила на ангельскую, потому что люди
заимствовали ее с небес, и что в еврейском языке сохранилось несколько
такого сходства.
238. Если речь ангельская соответствует чувствам любви их и любовь
небесная есть любовь к Господу и любовь к ближнему (см. н. 13-19), то
понятно, сколь речь их изящна и приятна, ибо она поражает не только слух, но
и всю внутренность духа (mentis) слушателей. Случилось ангелу говорить с
каким-то жестокосердым духом; дух этот до того был тронут речью ангела, что
стал плакать, говоря, что не может удержаться, ибо слышит речь самой любви,
а что дотоле он никогда не плакал.
239. Речь ангельская полна также мудрости, потому что она истекает от
внутреннего мышления ангелов, а их внутреннее мышление есть мудрость, как и
внутреннее чувство их есть любовь. В речи их любовь и мудрость соединяются,
вследствие чего речь их до того исполнена мудрости, что они могут в одном
слове выразить то, чего человек не может в тысяче; не говоря уже о том, что
мысль их обнимает такие предметы, которых человек не может ни понять, ни
выразить в словах. Вот почему все виденное и слышанное на небесах называется
неизреченным, чего никогда ухо не слыхало и глаз не видал (2 Кор. 12. 4; 1
Кор. 2. 9). Мне даже дано было по опыту узнать, что это так. Я был иногда
приводим в состояние, свойственное ангелам, и в этом состоянии, разговаривая
с ними, я все понимал; но когда я возвращался к прежнему своему состоянию,
т.е. к природному, обычному для человека мышлению, и хотел собрать в уме все
слышанное мною, то не мог этого сделать; ибо тут были тысячи вещей, не
подходящих к понятиям природного мышления и, следовательно, не выразимых: их
бы можно было передать только посредством разноцветных переливов небесного
света, но нисколько не словами человеческой речи. Понятия ангельского
мышления (ideae cogitationis), из которых рождаются слова их, действительно
являются видоизменениями небесного света, а чувства их, от которых
происходят звуки слов, видоизменениями небесного тепла; ибо небесный свет
есть небесная истина, или мудрость, а небесное тепло есть небесное благо,
или любовь (см. н. 126-140). Ангелы получают чувства свои от Божественной
любви, а мышление свое - от Божественной мудрости.
240. Если речь ангельская истекает непосредственно из их чувств - так
как понятия мышления суть разные образы, в которых проявляется общее чувство
(см. н. 236), - то ангелы могут в одно мгновение выразить то, чего человек
не может передать в полчаса, и в нескольких словах могут изложить то, что
едва упишется на многих страницах; все это также было доказано мне
многочисленным опытом. Понятия ангельского мышления и слова речи их
составляют одно целое, как действующая причина и последствие; что в понятиях
мышления (in ideis cogitationis) составляет причину, то в словах является
как последствие; вот почему в каждом слове их заключается так много смысла.
Все частности ангельского мышления, а потому и все частности ангельской
речи, когда представляются зрению, кажутся иногда как бы тонкими, вокруг
растекающимися струйками или волнами воздуха, заключающими в себе по порядку
бесчисленное множество предметов, которые, исходя от мудрости ангелов,
поражают мысли другого и проникают их. Понятия мышления каждого, будь он
ангел или человек, становятся видимы в свете небесном, когда это угодно
Господу.
241. Ангелы небесного царства Господня говорят таким же образом, как и
ангелы духовного царства, но ангелы небесного царства говорят от более
внутреннего мышления, чем ангелы духовного царства; а как небесные ангелы
пребывают во благе любви к Господу, то они и выражаются по мудрости, ангелы
же духовные, как живущие в добре к ближнему (добро, которое в сущности есть
истина, - см. н. 215), выражаются по разумению; ибо от блага происходит
мудрость, а от истины разумение. Вследствие этого речь ангелов небесных
подобна тихому течению, мягка и как бы непрерывна, а речь духовных ангелов
несколько дрожаща и отрывиста; поэтому также в речи небесных ангелов часто
звучат гласные У и О, а в речи духовных ангелов - гласные Е и И: гласные
заменяют звук, а в звуке выражается чувство, ибо, как было сказано выше (н.
236), общий звук ангельской речи соответствует чувству, а членораздельные
звуки, т.е. слова, соответствуют понятиям мышления, от чувства происходящим.
Гласные не принадлежат языку, но ими как звуками слова возвышаются для
выражения различных чувств смотря по состоянию каждого; вот почему на
еврейском языке гласные не пишутся и произносятся различно: через это самое
ангелы узнают, каков человек относительно чувств своих и любви. В речи
небесных ангелов нет жестких согласных, и она редко переходит от одной
согласной к другой без вставки слога, начинающегося гласной; вот почему в
Слове так часто встречается частица и, как это известно читающим его на
еврейском языке, на котором частица эта произносится мягко и звучит в начале
и в конце слова. В Слове Божием, писанном по-еврейски, можно даже узнать,
какие слова в нем принадлежат к разряду небесных и какие к духовным, т.е.
заключают ли они в себе понятие о добре или понятие об истине; слова,
относящиеся к понятиям о добре, заключают в себе много звуков на У и О и
несколько на Л, а относящиеся к понятиям об истине полны звуков на Е и И.
Так как чувства всего более проявляются в звуках, то и в человеческой речи,
когда говорится о предметах высоких, как-то о небесах и о Боге, предпочитают
слова, в которых преобладают звуки О и У. Так точно и в музыке: предмет
высокий выражается звуками торжественными, а когда предмет обыкновенный, то
и звуки другие; вот почему разного рода чувства могут быть выражены
посредством музыки.
242. В ангельской речи есть какая-то согласность (гармония, concentus),
которую невозможно передать словами. Эта согласность происходит оттого, что
мысли и чувства, из которых слагается эта речь, растекаются и
распространяются согласно небесному образу; а согласно с образом этим
устроены все ангельские общества и все между ними сообщения. Что ангелы
живут в сообществе согласно небесному образу и что их мысли и чувства
распространяются согласно этому образу, - см. выше н. 200-212.
243. Речь, свойственная жителям духовного мира, врождена каждому
человеку, но только она находится во внутренней части его разума; а как речь
эта не проявляется у него в словах согласно с чувствами его, как у ангелов,
то человек и не знает, что она ему свойственна. Тем не менее вот почему
человек, приходя в ту жизнь, говорит на одном языке с духами и ангелами и
понимает его, не учась ему. Впоследствии об этом будет сказано подробнее.
244. Как сказано выше, речь на небесах одна для всех, но она разнится в
том, что речь мудрых ангелов внутренняя и полная разнообразных чувств и
понятий мышления, меж тем как речь менее мудрых более внешняя и не столь
полная; а речь простых еще более внешняя и потому состоит из слов, из
которых нужно слагать смысл таким же образом, как и в разговоре людей между
собой. Там есть и такого рода речь, которая передается посредством лица
(facies) и оканчивается чем-то звучным, с разными изменениями смотря по
мыслям; есть и такая речь, в которой небесные изображения представляются
вместе с мыслями, или, другими словами, речь, в которой мысли видимо
представляются; есть даже речь, передаваемая посредством телодвижений,
соответствующих душевным чувствам и изображающих такие же вещи, как и слова;
есть еще род речи посредством общих начал любви (affectionum) и общих начал
мысли; есть речь как бы гремящая и много других.
245. Речь злых и адских духов точно так же духовна, ибо она исходит от
чувств любви их, но только от чувств злых и происходящих оттоле понятий
нечистых, которые для ангелов крайне противны. Таким образом, разного рода
речь адская противоположна разного рода речи небесной; вследствие этого злые
духи не могут выносить ангельской речи, а ангелы - адской: для них адская
речь подобна зловонию, поражающему обоняние. Речь лицемеров, т.е. таких
людей, которые могут притворяться ангелами света, подобна относительно слов
ангельской речи, но относительно чувств любви и происходящих оттоле понятий
мышления совершенно ей противоположна; вот почему и речь их, когда
внутреннее качество ее узнается мудрыми ангелами, слышится как скрежет зубов
и наводит ужас.
О разговоре ангелов с человеком
246. Ангелы, беседуя с человеком, не говорят с ним по-своему, а на его
природном или известных ему языках и никогда не говорят с ним на языке, ему
неизвестном. Это происходит оттого, что ангелы в разговоре с человеком
обращаются к нему и соединяются с ним; от такого соединения обе стороны
мыслят одинаково. А как мысль человека нераздельна от его памяти и речь его
истекает от нее, то обе стороны и говорят на одном и том же языке. Кроме
того, когда ангел или дух сходит к человеку и, обращаясь к нему, соединяется
с ним, он вселяется в память его и при этом почти вполне убежден, что сам
знает все, что знает тот человек, не исключая и языков. Беседуя об этом
предмете с ангелами, я спросил их, не кажется ли им, будто они сами говорят
со мной на моем родном языке, тогда как на деле не они со мной, а я с ними
говорил, ибо сами ангелы не могут произнести ни одного слова человеческой
речи (н. 237): человеческая речь природна, а они существа духовные, духовное
же существо не может произнести ничего природного. На это они мне отвечали,
что им известно, что такое соединение их с человеком при разговоре с ним
совершается с его духовной мыслью; но как эта мысль влияет на его природную
мысль, которая нераздельна от его памяти, то человеческая речь им и кажется
своей собственной, вместе со всей его наукой; и что это делается по
соизволению Господню с той целью, чтобы небеса присоединялись и как бы
прививались к человеку; но что в настоящее время состояние человека уже
изменилось, такого соединения с ангелами более не существует, а продолжается
оно только с другими духами, не находящимися на небесах. Я говорил об этом и
с духами, но они не хотели верить, что в этом случае говорил сам человек, и
были уверены, что они сами говорят в нем; что не человек знает то, что он
думает знать, а они, и что, таким образом, все, что знает человек, приходит
от них; я несколько раз пытался разубедить их, но тщетно. Кто здесь
разумеется под именем духов и кто под именем ангелов, будет сказано
впоследствии, в разделе о мире духов.
247. Если ангелы и духи соединяются с человеком так тесно, что
принадлежащее ему считают за свое собственное, то это происходит еще оттого,
что мир духовный и мир природный до того соединены в человеке, что они
сливаются в нем как бы в одно; но так как человек отпал от небес, то
Господом было предусмотрено, чтоб ангелы и духи находились при каждом
человеке и чтоб через их посредство человек управлялся Господом; вот почему
эта связь между ними так тесна. Было бы иначе, если б человек не отпал от
небес; он управлялся бы тогда Господом посредством общего небесного наития,
без особенного присоединения к нему ангелов и духов. Но об этом будет
сказано подробнее впоследствии, когда будет говориться о соединении небес с
человеком.
248. Речь ангела или духа, обращенная к человеку, слышится им столь же
звучно, как и речь людская, с той разницей, что никто из посторонних не
слышит ее, а только он один. Это происходит оттого, что речь ангела или духа
отражается сперва в мысли человека, а затем уже, внутренним путем, в его
орудии слуха, на которое она, таким образом, действует изнутри; меж тем как
речь человека с человеком отражается сперва в воздухе, а затем, внешним
путем, в его орудии слуха, и, таким образом, действует на него извне. Что
речь ангела или духа доходит до уха внутренним путем, стало для меня ясным
также из того, что влияние ее отражалось даже на моем языке и приводило его
в такое содрогание, которое, однако же, не переходило в то движение, которым
человек обращает звук речи в слово.
249. Ныне редко дозволяется говорить с духами, потому что это опасно,
ибо тогда духи знают, что они находятся в человеке, а когда они не говорят с
ним, то они этого не знают; злые же духи таковы, что питают к человеку
смертельную ненависть и ничего большего не желают, как погубить его с телом
и душой, что и удается им над теми, которые до того увлекаются фантазиями,
что лишают себя удовольствий, свойственных природному человеку. Люди,
ведущие уединенную жизнь, слышат иногда, и без опасности, духов,
разговаривающих с ними; но эти духи от времени до времени удаляются Господом
от человека, чтобы они не знали, что находятся у него; ибо духи большей
частью не знают, что кроме того мира, в котором они живут, есть еще другой,
а следовательно, что есть еще и люди где-нибудь. Вот почему человеку
запрещено разговаривать с ними; в противном случае они бы это узнали. Люди,
которые много думают о предметах веры и до того ими постоянно заняты, что
как будто видят их внутри самих себя, также начинают слышать духов,
разговаривающих с ними; ибо мысли о вере (religiosa) таковы, что когда
человек постоянно предается им, не разнообразя их другими земными занятиями,
то мысли эти проникают в его внутренность, поселяются там и овладевают всем
духом человека; затем проникают в духовный мир и действуют на духов. Такие
люди - духовидцы и исступленники (visionarii et enthusiastici), принимающие
всякого духа, который говорит с ними, за Святого Духа, меж тем как это
только какой-нибудь восторженный дух. Такого рода духи, принимая ложь вместо
истины, убеждают себя в том, что эта ложь есть истина, и такое убеждение
передают тем, которые, сообщаясь с ними, подпадают под их влияние; а как эти
духи стали тем же путем внушать зло и люди стали их слушаться, то они были
постепенно удалены. Восторженные духи отличаются от других тем убеждением,
что они сами Святой Дух и что все их изречения Божественны; эти духи не
вредят человеку, потому что он оказывает им Божественное почитание. Я даже
иногда говорил с этого рода духами, и тогда открылась мне вся мера нечестия,
внушаемого ими своим почитателям; они живут вместе с левой стороны, в
пустыне.
250. Говорить с небесными ангелами дозволяется только тем, которые
пребывают в истине по благу, преимущественно же тем, которые признают
Господа и Божественное начало Его человечности, потому что на этой истине
зиждутся небеса. Ибо, как было сказано выше. Господь есть Бог небес (н. 2-
6); Божественное начало Господа на небесах есть любовь к Нему и от Него
исходящее начало любви к ближнему (charitatis) (н. 13-19); все небеса в
совокупности изображают одного человека; так же и каждое небесное общество и
каждый ангел вследствие Божественной человечности Господа представляются в
совершенном человеческом образе (и. 59-86). Из этого ясно, что разговаривать
с небесными ангелами дано только тем, у кого внутренние начала через истины
Божественные отверзты к самому Господу, ибо Господь наитствует на внутренние
в человеке начала, а вместе с Господом наитствуют и все небеса. Божественные
истины потому раскрывают внутренние начала человека, что человек
относительно своего внутреннего человека есть образ небесный, а относительно
своего внешнего человека - образ мира (н. 57); внутренний же человек не
раскрывается иначе как Божественной истиной, исходящей от Господа, ибо эта
самая истина есть свет и жизнь небес (н. 126-140).
251. Человек принимает наитие самого Господа челом и затем уже всем
лицом, потому что чело человека соответствует любви, а лицо - всем
внутренним началам его. Наитие духовных ангелов человек принимает головой со
всех сторон, начиная от лба и висков, на все те части, под которыми
находится мозг, потому что эта часть головы соответствует разумению. Наитие
небесных ангелов человек принимает той частью головы, под которой находится
мозжечок и которую называют затылком, т.е. позади ушей, отовсюду, до начала
шеи, потому что эта часть соответствует мудрости. Всякий разговор ангелов с
человеком проникает в мысли его этими путями; замечая это, я узнавал, какого
рода ангелы разговаривали со мной.
252. Люди, разговаривающие с небесными ангелами, видят и все, что есть
на небесах, посредством небесного света, в котором находятся их внутренние
начала. Таким же образом и ангелы видят через этих людей то, что есть на
земле, потому что в этих людях небеса соединены с миром и мир соединен с
небесами (н. 246). Ибо, как было сказано выше, когда ангелы обращаются к
человеку, они соединяются с ним до полного убеждения, что все принадлежащее
человеку принадлежит им, и не только все относящееся к его речи, но и все
относящееся к его слуху и зрению; а с другой стороны, и сам человек убежден,
что все полученное им по наитию от ангелов есть его собственное. Таково было
соединение небесных ангелов с древнейшими жителями нашей земли; посему и
времена те названы были золотым веком. Так как эти люди признавали
Божественное начало в человеческом образе и, следовательно, признавали
Господа, то они разговаривали с небесными ангелами как с подобными себе, и в
свою очередь небесные ангелы разговаривали с ними как со своими; таким
образом, в тех и других небеса и мир составляли одно. Но после этого времени
человек постепенно удалялся от небес, начав любить себя более Господа и мир
более небес; вследствие этого он начал познавать удовольствия любви к себе и
к миру раздельно от небесных, и наконец раздел этот дошел до того, что
человек перестал знать об ином удовольствии. Тогда внутренние начала его,
которые были открыты к небесам, закрылись, а открылись к миру его внешние
начала. В этом состоянии человек находится в свете относительно всего
мирского и во тьме относительно всего небесного.
253. После того редко случалось кому разговаривать с небесными
ангелами, но было несколько людей, которые говорили с духами, не
находящимися на небесах, ибо внутренние и внешние начала в человеке таковы,
что они обращены или к Господу как их общему средоточию (н. 124), или к
самому человеку, т.е. в противоположную от Господа сторону. Внутренние, к
Господу обращенные начала обращены и к небесам, а обращенные к самому
человеку обращены и к миру; в последнем случае им трудно возвыситься; однако
Господь по возможности возвышает их, обращая к тому любовь человека, что
совершается через истины Слова.
254. Мне дано было узнать, каким образом Господь говорил с пророками,
посредством которых было написано Слово. Он не говорил с ними как с древними
жителями нашей земли, т.е. наитием в их внутренние начала, но посредством
посланных к ним духов, которых Он исполнял своего присутствия и которым Он
таким образом внушал слова, переданные ими пророкам, следовательно, это было
внушение (dictamen), а не наитие; а как слова исходили непосредственно от
Господа, то они все исполнились Божественного начала и заключают в себе
внутренний смысл, который таков, что небесные ангелы постигают эти слова в
небесном и духовном их смысле, а люди - в природном; таким образом. Господь
посредством Слова соединил небеса и мир. Мне было также показано, каким
образом духи от присутствия Господня исполняются Божественного начала: дух,
которого Господь исполнил им, убежден, что он сам Господь и что все слова
его Божественны, и это продолжается, покуда он не выскажет всего, что ему
следует сказать; после же того он замечает и сознает, что он дух и что он
говорил не от себя, а от Господа. Вследствие такого состояния духов,
говоривших с пророками, мы встречаем у них выражение: Господь сказал; и даже
духи самих себя называли Господом, как это видно не только в пророческих, но
и в исторических книгах Слова.
255. Для полнейшего разумения, каким образом совершается соединение
ангелов и духов с человеком, мне дозволено передать о том несколько
замечательных подробностей, которыми предмет этот может еще более
поясняться. Когда ангелы обращаются к человеку, они убеждены, что речь этого
человека есть их собственная и что другой у них нет: это происходит оттого,
что они тогда знают и употребляют речь человека, а не свою, о которой и не
помнят; но, как только они отходят от человека, они возвращаются к своей
духовной речи и ничего не знают о человеческой. То же самое было и со мной,
когда я находился в обществе ангелов и в одинаковом с ними состоянии: я
также говорил с ними их. речью и ничего не знал о своей, о которой даже и не
помнил; но, как только я переставал быть в их обществе, я возвращался к
своей речи. Должно еще заметить, что когда духи или ангелы обращаются к
человеку, то они могут говорить с ним издалека так же звучно, как и вблизи;
но когда они отвращаются от человека и говорят между собой, тогда он ничего
не слышит из их речи, хотя бы разговор их происходил подле самого его уха.
Из этого мне стало ясно, что всякое соединение в духовном мире зависит от
взаимного обращения сторон. Также достойно замечания, что несколько духов
вместе могут говорить с человеком и человек с ними; для этого они посылают
от себя какого-нибудь духа к тому человеку, с которым они хотят говорить;
посланный дух обращается к этому человеку, а остальные духи к посланному,
сосредоточивая в нем все те мысли, которые он должен передать; в это время
дух этот убежден, что он сам. говорит, а с другой стороны, и остальные духи
убеждены в том же самом; таким образом, соединение одного духа с несколькими
совершается также посредством взаимного обращения сторон. Но впоследствии
будет сказано с большей подробностью об этих духах и о тех сообщениях,
которые посредством их совершаются.
256. Ни одному ангелу н ни одному духу не позволяется говорить с
человеком по своей памяти, но только по памяти самого человека. Ангелы и
духи, подобно человеку, одарены памятью, но если б дух стал говорить с
человеком по своей памяти, то человек все мысли свои в этом состоянии
непременно отнес бы к себе, меж тем как они принадлежат духу: это как бы
воспоминание о вещи, которой, однако, человек никогда не слыхал и не видал;
мне дано было узнать по опыту, что это так. Вследствие этого составилось у
некоторых людей в древности то понятие, что после нескольких тысяч лет они
возвратятся к своей прежней жизни и ко всем ее деяниям, а у иных - что они
уже действительно возвратились; они вывели это заключение из того, что им
иногда случалось как бы вспомнить о вещах, которых они, однако, никогда не
слыхали и не видали; это происходило именно вследствие влияния духов из
собственной их памяти на мысли этих людей.
257. Есть также духи, которые называются природными и плотскими. Когда
эти духи приходят к человеку, они не соединяются с его мыслью, как Другие
духи, но они входят в его тело, овладевают всеми его чувствами, говорят его
устами и действуют его членами в полном убеждении, что все принадлежащее
человеку есть их собственное. Это те духи, которыми человек бывает одержим,
но Господь, повергнув их в ад, совершенно их отдалил, вследствие чего и
одержимых в настоящее время не бывает.
О небесном письме
258. Так как у ангелов есть речь и речь их есть речь словесная, то у
них есть и письмо, посредством которого они точно так же, как и речью,
выражают свои душевные чувства. Мне случалось получать бумаги кругом
исписанные, из которых иные совершенно походили на писанные рукой, а другие
на печатные, как на земле; и я точно так же мог читать их, но только не мог
извлечь из них более одной мысли или двух по той причине, что противно
Божественному порядку поучаться о небесах из других писаний, кроме Слова;
ибо только посредством его одного совершается общение и соединение небес с
миром и, следовательно. Господа с человеком. Что бумаги, писанные на
небесах, являлись и пророкам, это видно у Иезекииля: И увидел я, и вот, рука
простерта ко мне, и вот, в ней книжный свиток. И Он развернул его передо
мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи (2. 9, 10). И у Иоанна: И
видел я в деснице, у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне,
запечатанную семью печатями (Откр. 5. 1).
259. Небесное письмо было предусмотрено Господом ради Слова. Слово в
сущности своей есть Божественная истина, от которой истекает вся небесная
мудрость как для ангелов, так и для людей, ибо оно было писано по внушению
Господа (dictatum a Domino); а внушаемое Господом проходит по порядку все
небеса и оканчивается в человеке. Вследствие этого Слово приспособлено как к
мудрости ангельской, так и к разумению человеческому, поэтому оно есть и у
ангелов, и они читают его, как люди на земле; из него они черпают свои
правила учения, и оно же служит им основанием для проповедей. Слово у них то
же самое, что и у нас, но только природный смысл его, т.е. здешний
буквальный, не существует на небесах, а заменен духовным, т.е. внутренним
его смыслом (см. сочинение О белом коне Апокалипсиса).
260. Однажды я получил с небес бумажку, на которой было написано только
несколько слов еврейскими буквами; при этом мне было сказано, что каждая
буква полна тайн премудрости и что тайны эти заключаются в изгибах и
наклонениях букв и также в звуках их; из этого мне стало ясно, что значат
слова Господа: Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни
одна йота или ни одна черта не прейдет из закона (Мат. 5. 18). Что Слово
Божественно до малейшей черточки, это известно и церкви, но в чем именно
заключается эта Божественность - доселе было неизвестно и потому теперь
будет объяснено. В самых внутренних небесах письмо состоит из различного
рода изогнутых и кругловатых черточек; те и другие расположены по образу
небес; посредством их ангелы выражают тайны своей мудрости и многое другое,
что словами передать невозможно. Удивительно при этом, что ангелы знают это
письмо без учения и преподавания, оно им врождено, как и сама речь (см. н.
236); вот почему письмо это и называется небесным; врождено же оно им
потому, что всякое распространение мыслей и чувств, а затем и всякое общение
разумения и мудрости ангельской совершается по небесному образу (н. 201),
вследствие чего и письмо их согласно с этим образом. Мне было сказано, что у
древнейших жителей нашей земли такого рода письмо существовало до
изобретения букв и было перенесено в буквы еврейского языка, которые в
древнее время были все округлые (inflexae) и ни одна из них не писалась
углом, как теперь. Вот почему в Слове, даже в самих йотах, черточках и
кавычках его, заключаются Божественные вещи и небесные тайны.
261. Такого рода письмо из небеснообразных начертаний употребляется в
самых внутренних небесах, жители которых более других пребывают в мудрости;
этими начертаниями они выражают чувства, из которых мысли их истекают и
следуют по порядку одна за другой смотря по предмету, о котором идет речь;
вот почему это письмо заключает в себе тайны для мысли неисчерпаемые; мне и
его дано было видеть. В низших небесах такого рода письма не существует;
письмо этих небес походит па буквы нашего письма, но все-таки оно непонятно
человеку, потому что оно писано на ангельском языке, который не имеет ничего
общего с человеческим (см. н. 237); и подлинно: гласными буквами небесные
ангелы выражают чувства свои, согласными - понятия мышления, от чувств
происходящие, а словами, из тех и других букв составленными, - самый смысл
вещи (см. н. 236, 241); это письмо содержит в нескольких словах более, чем
возможно человеку написать на нескольких страницах, и я видел его. Такого
рода письмом написано Слово у ангелов низших небес, в самых же внутренних
небесах оно написано небеснообразными начертаниями.
262. Достойно замечания, что письмо на небесах вытекает из самых мыслей
ангелов естественно и с такой легкостью, как если б мысль сама ложилась на
бумагу; рука их не останавливается за выбором какого-нибудь слова, потому
что слова их, когда говорят они или пишут, одинаково соответствуют понятиям
мысли их, а всякое соответствие само по себе естественно и произвольно. На
небесах есть также письмо, которое пишется без пособия руки, по одному
соответствию мыслей, но это письмо не остается навсегда.
263. Я видел еще такого рода небесное письмо, которое состоит из одних
цифр, расположенных по порядку, совершенно как в письме, состоящем из букв и
слов; мне было сказано, что это письмо исходит от самых внутренних небес и
что вышеупомянутое небесное письмо (н. 236, 241) принимает вид цифр у
ангелов низших небес, когда какая-нибудь мысль, истекающая из того письма,
доходит до них. Мне было сказано, что и это цифирное письмо заключает в себе
тайны, из которых некоторые не могут быть ни схвачены мыслью, ни выражены
словами, ибо все цифры чему-либо соответствуют и, подобно словам, имеют
значение, с той разницей, однако, что цифры заключают в себе общие понятия,
а слова - частные; а как одно общее понятие заключает в себе бесчисленное
множество частных, то цифирное письмо заключает в себе гораздо более тайн,
чем буквенное. Из этого мне стало ясно, что числа в Слове имеют свое
значение точно так же, как и слова (значение простых, как-то: 2, 3, 4, 5, 6,
7, 8, 9, 10, 12; сложных, как-то: 20, 30, 50, 70, 100, 144, 1000, 10000,
12000 и многих других можно видеть в сочинении Тайны небесные, в котором
было об этом сказано). В этого рода письме на небесах всегда ставят прежде
число, от которого все, следующие за ним по порядку, зависят как от своего
подлежащего, потому что это число как бы заглавие того предмета, о котором
идет речь, и уже по этому числу распределяются все следующие за ним смотря
по частному значению каждого.
264. Люди, которые ничего не знают про небеса и которые не хотят
составить себе о них другого понятия, как о чистом воздухе, в котором
носятся ангелы, как отвлеченные умы (mentes intellectuales) без слуха и
зрения, не могут себе представить, чтоб у них могли быть речь и письмо; эти
люди допускают действительное бытие в одном только вещественном мире, меж
тем как все, что есть на небесах, существует в действительности точно так,
как и на земле, и у ангелов этих небес есть все потребное для их жизни и
мудрости.
О мудрости небесных ангелов
265. Трудно понять, какова мудрость небесных ангелов; она до того
превосходит человеческую, что между ними не может быть и сравнения, а
мудрость, превосходящая нашу мудрость, кажется нам вовсе невозможной. Чтоб
описать ее, необходимо привести некоторые истины, покуда неизвестные, а все
неизвестное является в разуме как бы тенью, которая не дозволяет видеть
предмет, каким он есть сам по себе. Но эти истины, однако, могут быть узнаны
и, при познании их, поняты, лишь бы ум наслаждался ими, ибо наслаждение,
исходя от любви, вносит с собой и свет, а свет этот, озаряя людей, которые
любят предметы, относящиеся к Божественной и небесной мудрости, светит им с
небес.
266. Какова мудрость ангелов, можно заключить из того, что они живут в
небесном свете, а небесный свет в сущности своей есть Божественная истина,
или Божественная мудрость, и свет этот в одно и то же время освещает и
внутреннее зрение ума (mentis), и внешнее зрение глаза (что небесный свет
есть Божественная мудрость, или Божественная истина, - см. н. 126- 133); к
тому же ангелы пребывают и в небесном тепле, которое в сущности своей есть
Божественное благо, или Божественная любовь, от которой рождается в ангелах
желание быть мудрыми (что небесное тепло есть Божественное благо, или
Божественная любовь, - см. н. 133- 140). Что ангелы одарены мудростью в
такой степени, что могут быть названы олицетворениями мудрости, можно
заключить из того, что все их мысли и все их чувства текут согласно
небесному образу, который есть образ небесной мудрости; и еще из того, что
их внутренние, мудрость приемлющие начала составлены по этому же образу (что
мысли и чувства ангелов, а затем разум и мудрость их текут согласно
небесному образу - см. н. 201-212). Что ангелы одарены превосходящей нас
мудростью, можно видеть также из того, что их речь есть речь мудрости, ибо
она непосредственно и сама собой вытекает из мысли их, а мысль их - из
чувства любви, так что речь их есть внешний образ мысли и любви. Вот почему
отсутствие всего внешнего, отражающегося в речи человеческой от влияния
посторонних мыслей, дает ангелам возможность нисколько не отвлекаться от
Божественного наития (что речь ангелов есть речь их мыслей и чувств - см. н.
234-245). Превосходству мудрости ангелов содействует и то, что все предметы,
которые они видят глазами и постигают внешними чувствами, согласуются с их
мудростью, ибо предметы эти суть соответствия и, следовательно, внешние
изображения всего относящегося к их мудрости (что все предметы, являющиеся
на небесах, суть соответствия внутренних начал ангелов и внешние изображения
их мудрости - см. н. 170- 182). Кроме того, мысли ангельские не ограничены и
не стеснены, подобно мысли человека, понятиями о времени и пространстве;
пространство и время принадлежат природе, а природное отвлекает ум от
предметов духовных и лишает зрение разума своей обширности (что понятия
ангелов отрешены от времени и пространства и, следовательно, в сравнении с
человеческими бесконечны - см. н. 162-169 и 191-199). Прибавим к этому, что
мысли ангелов не обращаются более к земному и вещественному и не прерываются
никакими заботами о житейских нуждах; следовательно, эти предметы не
отвлекают их от удовольствий мудрости, как это бывает с мыслями людей на
земле; ангелы все получают от Господа даром: одеяния - даром, помещение -
даром (н. 181, 190); и, сверх того, им даруются удовольствия и радости по
мере принятия ими мудрости Господа. Все это было сказано, чтоб было
известно, откуда у ангелов столь высокая мудрость.
267. Ангелы потому могут вмещать столь великую мудрость, что внутренние
начала их раскрыты и что мудрость, как и всякое совершенство, растет,
направляясь внутрь и, следовательно, по мере раскрытия внутренних начал. У
каждого ангела есть три степени жизни, которые соответствуют трем небесам
(см. н. 29-40): те, у которых открыта первая степень, находятся в первых,
или последних, небесах; те, у которых открыта третья степень, находятся в
третьих, или самых внутренних, небесах. Мудрость ангелов небесных
соответствует этим степеням, поэтому мудрость ангелов самых внутренних небес
непомерно превосходит мудрость ангелов последних небес (см. н. 209, 210);
какие это степени - см. н. 38. Эта разница происходит от того, что мудрость
высших степеней заключает в себе частности понятий, а мудрость низших
степеней - общие начала, в которых частности содержатся; частности относятся
к общим началам как тысячи или мириады к единице; вот в каком отношении
находится мудрость ангелов высших небес к мудрости ангелов низших небес. Но
тем не менее мудрость ангелов низших небес превосходит в такой же степени
мудрость человека, ибо человек находится в плоти и ее чувственных началах, а
плотское чувственное начало человека принадлежит самой низшей степени. Из
этого видно, какова мудрость тех, которые мыслят по чувственным началам, или
людей, называемых чувственными: в них нет нисколько мудрости, а одна только
наука; но этого нельзя сказать о тех людях, чьи мысли поднялись выше
чувственного, или чьи внутренние начала открыты небесному свету.
268. Как велика мудрость ангелов, можно судить также из того, что на
небесах все взаимно сообщается; разумение и мудрость одного сообщаются
другому. Небеса полны общения всех благ, ибо небесная любовь такова, что
всякий хочет, чтобы принадлежащее ему принадлежало и другому; вследствие
этого никто на небесах не считает свое благо за подлинное или настоящее,
если оно в то же время не находится и в другом; вот от чего происходит и
небесное блаженство. Это свойство взаимного общения принадлежит ангелам от
Господа, по свойству его Божественной любви. Мне дано было узнать по опыту о
существовании такого общения на небесах: несколько простых духов были
однажды взяты на небеса; вошедши туда, они усвоили себе и мудрость
ангельскую, стали понимать то, чего прежде не понимали, и говорить то, чего
в прежнем своем состоянии не могли бы высказать.
269. Невозможно передать на словах, какова мудрость ангелов, но можно
только пояснить этот предмет посредством нескольких общих положений: ангелы
могут выразить одним словом то, чего человек не может выразить тысячью;
сверх того, в каждом ангельском слове есть бесчисленное множество вещей,
которые не могут быть выражены словами человеческого языка, ибо в каждом
ангельском слове содержатся в непрерывной связи тайны мудрости, которых
человеческая наука никогда не достигает. То, чего ангелы не высказывают
вполне словами своей речи, они дополняют звуком, которому присущи чувства,
относящиеся к предметам речи. Как было сказано выше (н. 236, 241), ангелы
выражают чувства любви своей посредством звуков, а понятия мысли, от любви
происходящей, посредством слов; потому и слышанное на небесах называется
несказанным. Таким же образом ангелы могут в немногих словах передать все,
что написано в целой книге, и придать каждому слову смысл, возвышающий его
до внутренней мудрости, ибо речь их такова, что каждый звук ее согласуется с
чувствами, а каждое слово с мыслью; и сами слова их бесконечно
разнообразятся смотря по порядку предметов, совокупно содержащихся в мысли.
Ангелы внутренних небес могут также по звуку и нескольким словам говорящего
узнать всю его жизнь, потому что в разнообразных с мыслями согласных звуках
слов они постигают господствующую в человеке любовь, в которой как бы
начертаны все частности его жизни. Из этого видно, какова мудрость ангелов:
она в сравнении с человеческой как мириада с единицей, или как двигательные
бесчисленные силы всего тела в сравнении с происходящим от них движением,
которое на вид представляется единичным, или как тысячи подробностей
предмета под отличным микроскопом в сравнении с целым предметом, едва
видимым для простого глаза. Мне бы хотелось пояснить это еще одним примером.
Ангел стал по степени мудрости своей описывать возрождение, он представил по
порядку до сотни тайн, относящихся к этому предмету, и каждую тайну он
исполнил понятий, в которых были еще более внутренние тайны; и он сделал это
от начала до конца, изложив, каким образом духовный человек снова
зачинается, как бы носится в утробе, родится, растет и постепенно
совершается. Ангел говорил, что он мог бы увеличить еще многими тысячами
число этих тайн, что сказанное им относилось только к внешнему человеку, а
что тайны, относящиеся к возрождению внутреннего человека, гораздо
многочисленнее. Из этого и другого тому подобного, что я слышал от ангелов,
мне стало ясно, как велика их мудрость и как велико в сравнении с ней
невежество человека, который едва знает, что такое возрождение, и не
замечает ни одной ступени его, покуда оно совершается в нем.
270. Теперь скажу несколько слов о мудрости ангелов третьих, или самых
внутренних, небес и покажу, насколько она превосходит мудрость ангелов
первых, или последних, небес. Мудрость ангелов третьих, или самых
внутренних, небес непостижима даже для жителей последних небес, потому что
внутренние начала ангелов третьих небес раскрыты в третьей степени, а
внутренние начала ангелов первых небес - только в первой: всякая же мудрость
растет, восходя к внутренним началам, и совершенствуется смотря по степени,
в которой они открыты (см. н. 208, 267). Вследствие того что внутренние
начала ангелов третьих, или самых внутренних, небес раскрыты в третьей
степени, Божественные истины как бы начертаны в них, ибо внутренние начала
третьей степени более, чем те же начала второй или первой степени, устроены
согласно небесному образу; образ же этот устроен по Божественной истине, а
следовательно, Божественной премудростью. Вследствие этого и Божественные
истины кажутся этим ангелам как бы начертанными в них или как бы им
врожденными и присущими, а потому, как только эти ангелы слышат подлинные
Божественные истины, они тотчас признают и постигают их и затем как бы видят
их внутри самих себя. Будучи такими, ангелы этих небес никогда не рассуждают
о Божественных истинах и еще менее спорят о какой-либо истине, чтоб
дознаться, истина ли это или нет. Равно им неизвестно, что такое значит
верить чему или иметь веру во что. Что такое вера, говорят они, когда я
постигаю и вижу, что это так? Они для пояснения уподобляют это тому, как
если бы кто, видя дом и все принадлежности его внутри и снаружи, стал
говорить своему товарищу, чтоб он верил в существование этих предметов и что
они именно таковы, какими он их видит; или если б кто, видя сад, его деревья
и плоды, стал говорить своему товарищу, чтоб он верил, что это сад, деревья
и плоды, когда он и сам ясно видит это своими глазами. Вот почему ангелы эти
никогда не упоминают о вере и не имеют о ней никакого понятия; по этой же
причине они никогда не рассуждают о Божественных истинах и еще менее спорят
о какой-нибудь истине, чтоб узнать, так это или нет. Но у ангелов низших,
или первых, небес Божественные истины не начертаны в их внутренних началах
таким же образом, потому что у них раскрыта только первая степень жизни,
вследствие чего они рассуждают об этих истинах, а те, что рассуждают, едва
видят что-нибудь далее того предмета, о котором судят, или переходят за
пределы предмета только для того, чтоб подтвердить его чем-нибудь и,
подтвердив, говорить, что он действительно относится к вере или что этому
следует верить.
Обо всем этом я говорил с ангелами, и они сказали мне, что между
мудростью ангелов третьих небес и мудростью ангелов первых небес такая же
разница, как между светом и тьмой; они даже сравнивают мудрость ангелов
третьих небес с великолепным дворцом, который, стоя среди обширного сада,
снабжен всем необходимым для жизни и окружен всяким великолепием; ангелы,
пребывающие в истинах мудрости, могут входить во дворец этот, видеть все
находящееся в нем, гулять в саду его по всем направлениям и наслаждаться
всеми его красотами. Но совсем не так бывает с теми, которые рассуждают об
истинах, и еще более с теми, которые, не видя их во свете истины, а черпая
их от других людей или из буквального смысла Слова, которого они внутренне
не понимают, не менее того спорят о них, требуют, чтоб этим истинам их
верили, и не допускают, чтоб их после того внутренне рассматривали. Такие
ангелы, по словам первых, не могут приблизиться даже к первому порогу дворца
мудрости, ни тем паче войти в него и гулять по его садам, ибо они при первом
шаге туда останавливаются; меж тем как ангелам, пребывающим в настоящей
истине, ничто не препятствует идти вперед не останавливаясь, потому что
истины, ими зримые, ведут их, куда они хотят, и открывают перед ними
пространное поле (ибо каждая истина по пространству своему бесконечна и в
связи со многими другими). Кроме того, они мне сказали, что мудрость ангелов
самых внутренних небес состоит преимущественно в том, что они усматривают
Божественное и небесное в каждой вещи и много чудного в целом ряде
предметов, ибо все, представляющееся глазам их, чему-нибудь соответствует:
например, когда они видят дворцы и сады, их созерцание (intuitio) не
останавливается над тем, что перед их глазами, но они видят внутренние
начала, от которых происходят эти предметы и которым, следовательно, они
соответствуют; они представляются им с полным разнообразием смотря по
наружному виду предметов; таким образом они видят в порядке и связи
несчетное множество вещей, которые доставляют духу их столько наслаждения,
что они от него как бы вне себя. Что все, являющееся на небесах,
соответствует Божественным началам, находящимся от Господа в ангелах, - см.
выше н. 170-176.
271. Ангелы третьих небес таковы, потому что они живут в любви к
Господу и что эта любовь, раскрывая внутренние начала духа в третьей
степени, служит приемником всего относящегося к мудрости. Должно, однако,
знать, что несмотря на это ангелы самых внутренних небес постоянно
совершенствуются в мудрости, но иначе, чем ангелы последних небес. Ангелы
самых внутренних небес не слагают Божественные истины в память, т.е. не
делают из них какой-нибудь науки, но, как скоро слышат их, тотчас постигают
и прилагают к жизни; поэтому Божественные истины остаются в них как бы
начертанными, ибо то, что таким образом передано в жизнь, остается в ней.
Иначе это бывает с ангелами последних небес: они сперва слагают Божественные
истины в память и заключают их в науку; уже оттуда они черпают их,
совершенствуют посредством их разум свой и без внутреннего постижения
подлинности этих истин обращают их в волю и жизнь; от этого происходит и
относительная темнота их состояния. Достойно замечания, что ангелы третьих
небес совершенствуются в мудрости слухом, а не зрением; слышанное ими в
проповеди не входит в их память, но, переходя немедленно в их постижение и
волю, становится делом их жизни, меж тем как предметы, видимые глазами
ангелов низших небес, входят в их память, они об этом рассуждают и говорят.
Из этого мне стало ясно, что для первых путь слуха есть путь мудрости. Это
происходит и от соответствия, ибо ухо соответствует послушанию, а послушание
принадлежит жизни, тогда как глаз соответствует разумению, а разумение
относится к учению. Состояние этих ангелов описано в нескольких местах
Слова, например, у Иеремии: После тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой
во внутренность их и на сердцах их напишу его. И уже не будут учить друг
друга, брат брата и говорить: познайте Господа, ибо все сами будут знать
Меня, от малого до большого (31. 33, 34). И у Матфея: Но да будет слово
ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (5. 37). Сверх,
сказано, от лукавого, потому что оно не от Господа: истины, что присущи
ангелам третьих небес, исходят от Господа, потому что эти ангелы живут в
любви к нему; в этих небесах любовь к Господу состоит в том, чтоб хотеть и
творить Божественную истину, ибо Божественная истина на небесах есть
Господь.
272. К вышеизложенным причинам, по которым ангелы способны принимать
столь высокую мудрость, присоединяется и та, самая главная на небесах, что
эти ангелы свободны от любви к себе самим, ибо насколько кто свободен от
любви к себе, настолько он может быть мудрым во предметах Божественных. Эта
любовь закрывает внутренние начала, отверзтые к Господу и небесам, и
раскрывает внешние начала, обращая их к самому себе; вот почему все те, у
кого любовь эта господствует, обращаются в потемках относительно небес, хотя
бы и были в свете относительно всего мирского. Ангелы же наоборот: будучи
свободны от этой любви, они обретаются в свете мудрости, ибо небесная любовь
их, состоящая в любви к Господу и в любви к ближнему, раскрывает им
внутренние начала потому собственно, что любовь эта исходит от Господа и сам
Господь пребывает в ней. О том, что эта любовь образует небеса вообще и в
каждом человеке в особенности, - см. н. 13-19. Вследствие того что небесная
любовь раскрывает внутренние начала, обращая их к Господу, все ангелы
обращаются к нему лицом своим (н. 142), ибо в духовном мире любовь обращает
к себе внутренние начала каждого, а куда обращаются внутренние начала, туда
же обращается и лицо, ибо лицо в мире духовном составляет одно с внутренними
началами, будучи его внешним образом. Любовь, обращая к себе и лицо, и
внутренние начала, соединяется с ними, ибо любовь есть духовное соединение;
поэтому же она сообщает этим началам все ей принадлежащее. Вследствие этого
обращения, а затем соединения и сообщения, ангелы одарены мудростью. О том,
что всякое соединение в мире духовном согласуется с обращением лица самих
жителей, - см. н. 255.
273. Ангелы постоянно совершенствуются в мудрости, но тем не менее они
никогда не могут усовершенствоваться настолько, чтобы могло быть какое-либо
отношение между их мудростью и Божественной мудростью Господа; эта мудрость
бесконечна, меж тем как мудрость ангельская конечна, а между конечным и
бесконечным нет никакого отношения.
274. Так как мудрость совершенствует ангелов и составляет их жизнь и
так как небеса с их благами наитствуют на каждого смотря по степени мудрости
его, то все на небесах желают и ищут ее подобно тому, как алчущий человек
желает и ищет пищи; наука, разумение и мудрость составляют такую же духовную
пищу, как яства - природную, и они взаимно соответствуют друг другу.
275. В одних и тех же небесах, и даже в одном и том же небесном
обществе, ангелы находятся в различной, а не в одинаковой степени мудрости:
одаренные наибольшей мудростью занимают середину, а одаренные меньшей
расположены по степеням вокруг, до самых последних пределов; соразмерное с
расстоянием, начиная от середины, умаление мудрости подобно умалению света,
доходящего до тьмы (см. н. 43,128). В такой же степени ангелы одарены и
светом, ибо свет небесный есть Божественная мудрость и каждый пребывает в
свете по мере восприятия им мудрости. О небесном свете и различном
восприятии его см. выше (п. 126-132).
О состоянии невинности ангелов на небесах
276. Не многим в мире ведомо, что такое невинность и в чем она состоит;
а живущим во зле она и вовсе неизвестна. Хотя человек и видит ее иногда в
лице, речи и движениях, особенно у детей, но все-таки он не знает, что такое
невинность, ни тем более что она есть то начало в человеке, в котором
сокрыты небеса. Итак, чтоб это стало известным, я скажу по порядку: сперва о
невинности детства, потом о невинности мудрости и, наконец, о небесном быте
(status) относительно невинности.
277. Невинность детства или детей не есть настоящая невинность, потому
что она у них только во внешнем образе, а не во внутреннем; тем не менее
даже из этого мы можем узнать, какова она, потому что она просвечивает в их
лице, в их движениях, в их первоначальной речи и не остается без влияния на
душевные чувства окружающих. Но эта невинность в детях внешняя, потому что у
них нет внутреннего мышления и они еще не знают, что такое благо и что такое
зло, что такое истина и что такое ложь - начала, из которых образуется
мышление. По той же причине у них нет мудрости (prudentia), основанной на
соби, нет умысла и цели и, следовательно, никакого злого намерения; у них
нет соби от любви к себе и к миру; они ничего не присваивают себе, а все,
что у них есть, считают за родительское; удовлетворяясь всякой малостью и
безделицей, которую им дарят, они полагают в этом все свое удовольствие; у
них нет никакой заботы о пище и об одежде, никакой тревоги о будущем; они не
знают мира и ничего в нем не ищут; они любят своих кормилиц и своих
сверстников, с которыми невинно играют; они дают вести себя другим, слушают
их и повинуются им; вследствие такого быта их все, чему их учат, принимается
ими в жизнь, и вот откуда без их ведома образуются у них приличное
обращение, первые начала памяти и мышления и самая речь их; а для принятия
начал этих служит им средством их состояние невинности, но эта невинность,
как было сказано, внешняя, потому что она принадлежит только телу, а не
духу, который у них еще не образовался, ибо он должен состоять из волн и
разума и происходящих от них начал любви и мышления. Мне было сказано с
небес, что дети находятся под особенным усмотрением Господа, что наитие
сходит на них с самых внутренних небес, которым принадлежит быт невинности;
что это наитие проникает до внутренних начал их и, проникая, исполняет их
одной невинностью; что поэтому невинность эта, проявляясь в их лине и
некоторых движениях, становится видимой и что эта самая невинность, проникая
родителей до глубины души, образует то особенное чувство, которое называется
родительской любовью (в латинском подлиннике она названа сторге, storge).
278. Невинность мудрости есть настоящая невинность, потому что она
внутренняя, ибо принадлежит самому духу, следовательно, и самой воле, а
затем и разуму; а когда воля и разум полны невинности, то в них есть и
мудрость, ибо она пребывает в них; поэтому и говорится на небесах, что
невинность обитает в мудрости и что у ангела столько же мудрости, сколько и
невинности. Ангелы подтверждают это тем, что находящиеся в состоянии
невинности нисколько не относят блага к себе, а все ими получаемое
приписывают Господу; что такие ангелы хотят быть ведомы Господом, а не сами
собой; что они любят всякое благо и наслаждаются всякой истиной, ибо знают и
постигают, что любить благо, следовательно, хотеть и творить его, значит
любить Господа, а любить истину значит любить ближнего; что они живут,
довольствуясь тем, что у них есть, многим или малым, ибо знают, что получают
все потребное по мере надобности: мало, кому нужно мало, много, кому нужно
много; что сами они не знают, что им полезно, а знает это один Господь, для
провидения которого все вечно. По этому самому ангелы невинности не пекутся
о будущем, это попечение они называют заботой о завтрашнем дне, называя ее
иначе печалью о потере или неполучении того, что бесполезно для жизни и
службы ее. Между собой они никогда не поступают из худых целей, но всегда по
стремлениям к благу, правде и искренности; действовать из худых целей - они
называют это коварством, от которого они бегут, как от змеиного яда, ибо
коварство совершенно противоположно невинности. Так как они всего более
любят, чтобы их вел сам Господь, и все ими полученное относят к Нему, то они
далеки от своей соби и по мере отдаления от нее приемлют наитие Господне;
поэтому все слышанное ими от Господа посредством Слова или посредством
проповеди они не слагают в память, но тотчас этого слушаются, т.е. тотчас же
хотят это и делают; для них память есть воля. По внешнему обращению своему
они большей частью кажутся простыми, но внутри полны мудрости и
осторожности; их разумел Господь, говоря: Будьте мудры, как змии, и просты,
как голуби (Мат. 10. 16); такая невинность называется невинностью мудрости.
Так как невинность нисколько блага не приписывает себе, а все относит к
Господу, любит быть ведомой Господом и потому приемлет всякое благо и всякую
истину, из которых образуется мудрость, то человек и создан таким образом,
чтобы ребенком он находился в невинности внешней, а становясь старцем - в
невинности внутренней, так, чтоб он от первой мог перейти ко второй, а от
второй мог возвратиться к первой; по этому самому у человека в старости тело
убывает, и он снова становится как бы ребенком, но ребенком мудрым, т.е.
ангелом, ибо ангел в высшем смысле есть мудрое дитя. Вот почему дитя в Слове
означает невинность, а старец - мудреца, полного невинности.
279. То же самое случается и с каждым человеком, который возрождается.
Возрождение есть вторичное рождение относительно духовного человека. Человек
этот сначала приходит в состояние детской невинности, заключающейся в том
признании, что он нисколько не может познать истины и творить блага от себя,
но одним только Господом, и в том, что он ищет и желает истины и блага с той
единственно целью, что это истина и благо. И то и другое дается ему Господом
вместе с годами. Сперва он приводится к познанию (scientia) начал истины и
блага, затем от знания к разумению и, наконец, от разумения к мудрости,
сопровождаясь во все это время невинностью, которая, как выше было сказано,
состоит в том признании, что человек нисколько не может познать истины и
творить блага от себя, но только Господом. Без этой веры и ее постижения
никто не может принять что-либо с небес, в этом именно заключается
невинность мудрости.
280. Так как невинность состоит в том, чтобы предаваться руководству
Господа, а не своему собственному, то из этого следует, что все, живущие на
небесах, находятся в невинности; ибо все, живущие там, любят, чтоб их вел
Господь, зная, что вести себя самому значит быть ведомым собью; что собь
состоит в том, чтоб любить самого себя, а кто себя самого любит, тот не
терпит, чтоб его вел другой; что поэтому насколько ангел обретается в
невинности, настолько он и в небесах, т.е. настолько же он обретается в
Божественном благе и в Божественной истине, потому что обретаться в этом
благе и в этой истине значит быть на небесах.
Вследствие этого и небеса различаются по невинности: ангелы первых, или
последних, небес обретаются в невинности первой, или последней, степени;
ангелы вторых, или средних, небес обретаются в невинности второй, или
средней, степени; ангелы же самых внутренних, или третьих, небес обретаются
в невинности третьей, или самой внутренней, степени. Об этих последних можно
сказать, что они суть воплощение самой невинности на небесах, ибо
преимущественно перед другими они любят, чтоб их вел Господь, как отец -
детей своих. Вот почему также они тотчас принимают волей, исполняют и таким
образом переносят в жизнь те Божественные истины, которые они слышат или
непосредственно от Господа, или посредством Слова и проповедей. Вот почему и
мудрость их так высока в сравнении с ангелами низших небес (см. н.270, 271).
Вследствие таких свойств своих ангелы эти всех ближе к Господу, от
которого они получают невинность свою; при этом они до того далеки от соби
своей, что почти, можно сказать, живут в Господе. По внешнему виду своему
они кажутся простыми и, на взгляд ангелов нижних небес, детьми,
следовательно, как бы маленькими: по-видимому, они кажутся не очень мудрыми,
меж тем как они самые мудрые из ангелов небесных, ибо они знают, что сами по
себе они нисколько не мудры и что мудрость состоит в том, чтоб сознавать
это. Они ведают, что все их знание есть как бы ничто в сравнении с тем, чего
не знают; они говорят, что знать, сознавать и постигать - это есть первый
шаг к мудрости. Ангелы эти нагие, потому что нагота соответствует
невинности.
281. Я много раз говорил с ангелами о невинности и узнал от них, что
невинность есть самая суть всякого блага, что затем благо есть благо,
насколько в нем есть невинности, и что, следовательно, мудрость есть
мудрость, насколько она заимствует начало свое от невинности; что то же
самое следует сказать о любви, благостыне и вере; что поэтому никто не может
войти в небеса, если в нем нет невинности, как это и разумеется в словах
Господа: Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им; ибо таковых
есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как
дитя, тот не войдет в него (Map. 10. 14, 15; Лук. 18. 16, 17); тут под
детьми, как и в других местах Слова, разумеются невинные. Состояние
невинности еще описано Господом у Матфея (6. 25, 28) посредством одних
соответствий: если, таким образом, благо есть благо только по мере
заключающейся в нем невинности, то это вследствие того, что всякое благо
исходит от Господа и что невинность состоит в том, чтоб хотеть быть ведомым
Господом. Я также узнал от ангелов, что ни истина не может соединяться с
благом, ни благо с истиной иначе как посредством невинности, поэтому и ангел
не есть ангел небесный, если в нем нет невинности, ибо небеса не могут быть
в ком-нибудь до соединения в нем истины с благом. Вследствие того и
сочетание истины с благом называется небесным браком, а небесный брак есть
то, что называется небесами. Я узнал также, что истинно супружеская любовь
получает бытие свое от невинности, т.е. сочетания истины и блага; когда это
сочетание, в котором участвуют две души (mentes), т.е. душа жены и душа
мужа, переходит в низшую сферу (в подлиннике одно слово - descendit), тогда
оно принимает вид супружеской любви, ибо супруги, как и души (mentes) их,
любят друг друга. Вот почему в супружеской любви есть игры подобные играм
детства и невинности.
282. Так как невинность есть самая суть блага небесных ангелов, то
очевидно, что Божественное благо, исходящее от Господа, есть самая
невинность, ибо это самое благо, наитствуя на ангелов и проникая до самых
внутренних начал их, располагает и приспособляет их к принятию всякого
небесного блага. То же самое бывает и с детьми: их внутренние начала не
только образуются наитием невинности, исходящей от Господа, но и непрестанно
располагаются и приспособляются к принятию блага небесной любви, потому что
благо невинности, как самая суть всякого блага, действует через самое
внутреннее в человеке начало. Из этого можно видеть, что всякая невинность
исходит от Господа, поэтому и Господь в Слове назван агнцем, ибо агнец
означает невинность. Так как невинность есть самое внутреннее начало всякого
блага на небесах, то она с такой силой действует на душу, что тому, кто
чувствует ее в себе - что случается при приближении ангела самых внутренних
небес, - кажется, что он не может более владеть собой и что радость, которой
он тогда проникнут и восторгается, так велика, что в сравнении с ней всякая
радость земная кажется ничтожной. Я говорю так по опыту.
283. Все, живущие во благе невинности, проникнуты ею, и насколько кто
пребывает в этом благе, настолько он и проникнут ею. Те же, напротив,
которые не живут во благе невинности, нисколько не проникнуты ею. Вот почему
все жители ада совершенно противоположны невинности, они и не знают, что
такое невинность, и даже таковы, что чем более кто невинен, тем более они
горят страстью сделать ему зло. Поэтому они не могут выносить присутствие
детей и, как только видят их, в них рождается зверское желание вредить им.
Из этого ясно, что собь человека, а затем любовь его к себе противны
невинности, ибо все жители ада погружены в свою собь и затем в любовь к
себе.
О состоянии мира на небесах
284. Кому неведомо состояние небесного мира, тот не может постичь, что
такое тот мир, в котором пребывают ангелы. Покуда человек живет в теле, он
не может ни стать приемником небесного мира, ни, следовательно, постичь его,
потому что постижение его остается в области природного человека. Чтоб
постичь ему небесный мир, он должен мысленно вознестись и отрешиться от
тела, быть в духе и находиться тогда с ангелами. Так как я таким путем мог
постичь, что такое небесный мир, то я могу описать его, но, однако, не
относительно самой сущности его, потому что нет слов человеческих для
передачи таких понятий, а только сравнительно с тем спокойствием духа,
которое свойственно людям, живущим в Боге (qui contenti sunt in Deo).
285. Есть два самых внутренних небесных начала: невинность и мир. Они
названы самыми внутренними, потому что они непосредственно исходят от
Господа. От невинности исходит всякое небесное благо, от мира же - всякое
удовольствие блага. Во всяком благе есть свое удовольствие. И то и другое,
т.е. как благо, так и удовольствие, принадлежат любви, ибо то, что любишь,
называешь благом и чувствуешь как удовольствие. Из этого следует, что эти
самые внутренние начала, т.е. невинность и мир, исходят от Божественной
любви Господней и проникают чувства ангелов в самом внутреннем его начале.
Что невинность есть самое внутреннее начало блага, это видно из
предшествующей главы, где была речь о состоянии невинности небесных ангелов,
но что мир есть самое внутреннее начало удовольствия, происходящего от блага
невинности, это будет пояснено теперь.
286. Прежде всего будет сказано, откуда происходит мир. Божественный
мир пребывает в Господе, получая бытие свое от единения (unio) в Господе
Божественного естества с Божественной человечностью. Божественное же начало
мира на небесах исходит от Господа и получает бытие свое от соединения
Господа с небесными ангелами, а в частности, от соединения блага и истины в
каждом из них - вот начальное происхождение мира. Из этого видно, что мир на
небесах есть Божественное начало, которое внутренним путем исполняет всякое
небесное благо блаженством; что, следовательно, бла