век есть человеком в совершенной форме, не только что до внешних членов и органов, но даже относительно внутренних членов и органов, которые многочисленны, затем также относительно кожи, плевы, хрящей и костей; однако части эти, как внешние, так и внутренние, в теле Человека не материальны, но они духовны: и от Промысла Господня дабы те, к которым не могло достичь Евангелие, но у которых есть религия, могли иметь место в Божественном Человеке, то есть в Небе, образуя части именуемые кожею, плевою, хрящем и костью, и дабы они были, как и прочие, в небесной радости; ибо безразлично тому, кто в радости, в радости ли он той, как для ангелов внешнего неба, или в радости как для ангелов последнего неба; в самом деле, входящий в небо входит в высшую радость своего сердца и не выдержал бы большей радости, ибо ею бы задохся. Это как по сравнению с землепашцем и королем; землепашец может быть на верху счастия, когда идет, одетый в новое платье из грубого сукна и когда сидит за столом, на котором свинина, кусок говядины, сыр и вино; он бы стеснялся, если бы, подобно королю, был одет в пурпур, в шелк, в серебро и в золото, и находился бы за столом с изысканными и роскошными разного рода блюдами и тонкими винами; из этого очевидно, что есть небесная радость для последних, как и для первых, для каждого в своей степени; следовательно, также для тех, которые вне Христианского мира, если только они избегают грехов против Бога, так как оные против религии. Мало таких, которые не имеют решительно никакого познания о Боге; а что такие, если вели нравственную жизнь, поучаемы ангелами по смерти и принимают духовное в свою нравственную жизнь, видно в Учении Нового Иерусалима о священном Писании (116). Подобно тому поклонники Солнца и Луны, верующие что в них Бог: они не ведают иного, им также это в грех не вменено, ибо Господь говорит: "Если б вы были слепы, то есть, если бы вы не знали, на вас бы не было греха" (Иоанн, IX, 41). Но многие есть поклоняющиеся идолам и вырезанным изображениям, даже в Христианском Мире; это действительно идолопоклонство, но не у всех; в самом деле, есть такие, для кого изображения служат средствами возбуждения мысли о Боге; ибо по наитию, исходящему от Неба, происходит, что признающий Бога желает видеть Его; но он не может так, как внутренне духовные, вознести дух над чувственным и возбуждает себя образом резным или гравированным; поступающие так и не поклоняющиеся самому изображению как Богу, спасены, если они живут по религии, согласно с Заповедями Десятисловия. По этим объяснениям очевидно, что так как Господь желает спасения всех, то Он приуготовил также, дабы каждый имел свое место в небе, если хорошо живет. Что небо перед Господом - как один человек, и что затем небо соответствует всему и каждой частности в человеке, и что есть соответствующие коже, плеве, хрящу и кости, - видно в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 (59-102), также в Тайнах Небесных, (5552-5569) и выше в N 201-204. 255. II. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда размышляет, что Магометанская религия принята в стольких империях и королевствах. Что эта религия принята большим число государств, чем христианская религия, - может служить соблазном для тех, кто мыслит о Божественном Провидении и, в то же время, верит, что нельзя спастись, если не родиться Христианином, то есть в стране, где есть Слово и где знают Господа; но религия Магометанская не служит соблазном для тех, кто верует, что все исходит от Божественного Провидения; такие изыскивают, в чем тут Провидение, и находят то же; это в том, что религия Магометанская признает Господа Сыном Божиим, мудрейшим из людей и величайшим пророком, пришедшим в Мир поучать людей; большая часть Магометан Его ставят выше Магомета. Для полнейшего выяснения того, что эта религия была установлена Божественным Провидением Господа, ради истребления идолопоклонства многочисленных народов, предмет этот будет изложен в некотором порядке; вследствие чего сначала говориться будет о происхождении идолопоклонства. До Религии этой служение идолам было обычно по всей земле, происходили они от того, что Церкви, до пришествия Господа, были все Церквями Преобразовательными, таковою была также Израильская Церковь; там скиния, одежда Аарона, жертвы, все принадлежности Храма Иерусалимского, также уставы, были преобразовательными; у древних же была наука соответствий, которая есть тоже наукою преобразований, - истинная наука мудрецов, процветавшая, главным образом, в Египте, откуда их иероглифы; по науке этой знали они, что означали животные всякого рода, деревья всякого рода, затем горы, холмы, реки, источники, и также солнце, луна, звезды; и так как культ их был культом преобразовательным, состоящим из чистых соответствий, то они поэтому совершали его на горах, на холмах и также в рощах и садах; посвящали источники и обращали лицо к восходящему солнцу при поклонении Богу; сверх того, они делали резные изображения коней, быков, телят, ягнят и даже птиц, рыб, змей и помещали их в своих домах, в известном порядке, согласно с духовными началами Церкви, которым они соответствовали и которые прообразовали. Они помещали также подобные предметы в своих Храмах для напоминания святостей, которые те означали. После того времени, когда была утрачена наука соответствий, потомство их стало поклоняться этим разным изображениям как священным в самих себе, не зная, что их предки ничего не видели в них святого, но смотрели на них только как на прообразующие и затем означающие святое по соответствиям. Отсюда возродились идолопоклонства, наполнившие всю землю, как Азию с прилегающими островами, так Америку и Европу. Для уничтожения этих идолопоклонств произошло то, что, по Божественному Провидению Господа, восстала новая Религия, приноровленная к духу восточных народов, в которой было нечто из того и другого Заветов Слова, и которая поучала, что Господь пришел в Мир, что Он был величайшим Пророком, мудрейшим из всех и Сыном Божиим; оное соделано было Магометом, от которого эта религия названа Религиею Магометанскою. Религия эта была установлена по Божественному Провидению Господа и приноровлена, как было сказано, к духу восточных народов, для уничтожения идолопоклонств стольких народов и дарования им некоторых познаний о Господе, до их пришествия в Мир духовный; она бы не была принята столькими государствами и не могла бы уничтожить идолопоклонство, если бы не сложилась согласно и прилично идеям мысли и жизни всех этих народов. Что в ней не признавался Господь Богом неба и земли, то это потому, что Восточные народы признавали Бога Творца Вселенной и не могли понять, что этот Бог пришел в Мир и принял человечность, так как этого не понимают тоже Христиане, которые в своей мысли отделяют Его Божественность от Его Человечности и помышляют Его Божественность при Отце в Небе, а Его Человечность - неизвестно где. Из этого можно видеть, что Религия Магометанская обязана тоже своим происхождением Божественному Провидению Господа; и что все в этой религии, признающие Господа за Сына Божия и, в то же время, живущие по Десяти Заповедям, которые и их Заповеди, избегая зол как грехов, приходят в Небо, называемое Магометанским Небом; это Небо тоже разделено на три Неба: вышнее, среднее и низшее; в вышнем суть признающие, что Господь - одно с Отцем и что таким образом Он Сам есть единый Бог; во втором Небе суть отказавшиеся иметь несколько супруг и живущие с одною, и в последнем посвященные в это. Относительно этой Религии более подробно в Продолжении о Последнем Суде и Духовном Мире (68-72), где говорится о Магометанах и о Магомете. 256. III. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда видит, что Религия Христианская только в меньшей части обитаемого земного шара, называемой Европою, и что и там она разделена. Если Христианская Религия только в меньшей части обитаемого земного шара, называемой Европою, то потому, что она не была приноровлена к духу восточных народов, как Религия Магометанская, которая есть смешанною, как было показано; а Религия, не приноровленная к духу человека, не принимается им; например, религия, провозглашающая, что недозволено иметь нескольких супруг, не принимается теми, которые от веков были полигамами, но отвергается ими; то же самое с некоторыми другими предписаниями Христианской Религии. Все равно, меньшая или большая часть Мира приняла ее, лишь бы были народы, у которых Слово, ибо оттого всегда является свет для тех, которые вне Церкви и не имеют Слова, как было показано в Учении Нового Иерусалима и Священном Писании (104-113). И дивно, что везде, где Слово читается со святостью и Господь чтим по Слову, там Господь с Небом; это потому, что Господь есть Слово и что Слово есть Божественная Истина, образующая Небо; Господь и говорит: "Где двое или трое собраны во Имя Мое, там Я посреди них" (Матф. XVIII, 20). Оное может быть соделано со Словом Европейцами во многих местах обитаемого земного шара, ибо они сообщаются с целым светом и везде через них, где читается Слово, бывает поучение по Слову; оно представляется измышленным, но тем не менее верно. Если Христианская Религия разделена, то это потому, что она основана на Слове, Слово же писано чистыми соответствиями; соответствия же по большей части суть видимости истины, в которых, однако, подлинные истины сокрыты; а так как Учение Церкви должно быть извлекаемо из буквального смысла Слова, которое таково, то невозможно, чтобы в Церкви не происходили споры, несогласия и распри, особенно относительно разумения Слова, но не относительно самого Слова, ни Самой Божественности Господа; в самом деле, всюду признано, что Слово свято и что Божественность принадлежит Господу; а эти два пункта составляют существенности Церкви, посему тоже, отрицающие Божественность Господа, называемые Социнианцами, удалены от Церкви, и отрицающие святость Слова не считаются христианами. К этим объяснениям прибавлю нечто о Слове из меморандума, почему можно заключить, что Слово внутренне есть самой Божественной Истиной, и сокровенно Господом. Когда дух открывает Слово и натирает им лице свое или одежду, то по одному этому трению его лице или одежда блестят, как луна или звезда, и на виду у всех, кого он встречает; это свидетельствует, что в Мире нет ничего святее Слова. Что слово было писано чистейшими соответствиями, видно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (5-26). Там видно также, что Учение Церкви должно быть извлекаемо из буквального смысла Слова и подтверждаемо этим смыслом (50-61); что ереси могут быть извлекаемы из буквального смысла Слова, но что опасно их подтверждать (91-97); что Церковь существует Словом и каково в Церкви разумение Слова - такова Церковь (76-79). 257. IV. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что во многих Государствах, где принята Христианская религия, есть люди, относящие к себе Божественную власть и желающие быть чтимыми как боги, и потому, что там призывают умерших людей. Они говорят, правда, что не присваивают себе Божественной власти и не желают быть чтимыми как боги; но тем не менее говорят они, что могут отворить и затворить Небо, отпустить и оставить грехи, следовательно, спасти и осудить людей, а это есть самим Божественным; ибо Божественное Провидение имеет единственной целью преобразование и затем спасение, в этом его постоянное действие с каждым; спасение же совершается лишь признанием Божественности Господа и верованием, что Господь действует Сам, когда человек живет по Его Заповедям. Кто может не видеть, что это Вавилония, описанная в Апокалипсисе, и Вавилон, о котором говорится местами в Пророках? Что это тоже Люцифер, в Исайи (глава XIV) очевидно по стиху 4 и 22 этой главы, где такие слова: "Ты произносишь эту притчу на Царя Вавилонского" (Стих 4); затем: "Я изыму от Вавилона имя и останки" (Стих 22); из чего ясно, что в этом месте Вавилон есть Люцифер, о котором сказано: "Как пал ты с неба, Люцифер, сын зари? А ты сказал в сердце своем: вознесусь на небеса, превыше звезд Бога возведу мой престол, возлягу на горе завета, в сторонах севера, вознесусь превыше вершин облака и уподоблюсь Всевышнему" (стихи 12, 13, 14). Что призывают умерших людей, то достоверно; говорят что призывают их, потому что призывание установлено папскою буллою, подтверждающею декреты Тридентского собора, которым сказано открыто, что их должно призывать. Кто не знает, что должно призывать одного Бога, и никакого умершего человека? Но теперь будет сказано почему Бог попустил такое; что оное было попущено ради цели, которая есть спасение, - отрицать нельзя; известно, в самом деле, что без Господа нет спасения, и потому, что это так, необходимо было проповедание о Господе по Слову и установление Церкви Христианской; но это не могло быть соделано без радетелей, которые бы по усердию совершили то; и не было других, как те, которые по любви к себе были в рвении с усердием; этот огонь их возбудил сперва проповедывать о Господе и поучать Слову; по такому первобытному состоянию радетелей Люцифер назван сыном зари (стих 12). Но по мере того, как они видели, что над святостями Слова и Церкви могли владычествовать они, любовь к себе, которою они сначала были возбуждаемы проповедывать о Господе, вырвалась из их внутреннего и поднялась, наконец, до такой высоты, что они перенесли на себя все Божественное Господа, ничего Ему не оставив. Это не могло быть воспрепятствовано Божественным Провидением Господним; ибо если бы было воспрепятствуемо, то они бы громко объявили, что Господь не есть Бог, и Слово не свято, и сделались бы Социнианцами или Арианами, и совершенно уничтожили бы Церковь, которая, каковы бы ни были ее главенствующие, держится у народов под их господством; ибо все в этой религии, обращающиеся к Господу и избегающие зол как грехов, спасены, почему даже есть в Мире духовном много небесных обществ, составленных из них; то же от Промысла, дабы был народ: не носящий ига такого господства и принимающий Слово как святое; этот благородный Народ есть Народ Французский. Но что произошло? Когда Любовь к себе возвела владычество до престола Господа, она изгнала оттуда Его и сама там поместилась; эта Любовь, которая есть Люцифер, могла лишь профанировать все предметы Слова и Церкви; дабы оного не произошло, Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовал, чтоб они удалились от Его культа, призывали умерших людей, обращались с молитвами к их статуям, целовали их кости, преклонялись перед их гробницами, запрещали бы чтение Слова, полагали бы святость богопочитания в обеднях, которых не понимает толпа, и продавали бы спасение за деньги; потому что, не делая этого, они бы профанировали святость Слова и Церкви; в самом деле, как показано было в параграфе предыдущем, только знающие святое могут профанировать. Поэтому, дабы не профанировали они Святую Евхаристию, было уготовано Божественным Провидением, чтобы они ее разделили: дали бы народу хлеб, а себе взяли вино; ибо в Священной Вечере вино означает святую истину, а хлеб - святое добро, но отделенные, вино означает профанированную истину, а хлеб - извращенное добро; и сверх того, по Промыслу, они ее соделали плотскою и материальною и приняли оное главным предметом религии. Обращающий внимание на эти особенности и разбирающий их в некотором просветлении ума может увидеть дивные действия Божественного Провидения для охранения святостей Церкви, спасения всех, кто может быть спасен, и вырвания, как из пожара, тех, кто желает быть вырван. 258. V. Человек вполне природный утверждается против Божественного Провидения тем, что между исповедующими Христианскую Религию иные полагают спасение в некоторых словах, мыслимых и произнесенных, а не в творимых добрых делах. Что таковы делающие спасительною одну веру, а не жизнь милосердия, следовательно, отделяющие веру от милосердия, доказано в Учении Нового Иерусалима о Вереи видно также, что такие разумеются в Слове под Филистимлянами, драконами и козлами. Что такая Доктрина была попущена - это по Божественному Провидению, дабы Божественность Господа и Святость слова не были профанированы; Божественность Господа не профанирована, когда спасение полагается в этой фразе: "Да умилостивится Бог Отец ради Сына, страдавшего на кресте и удовлетворившего за нас"; ибо таким образом обращаются не к Божественности Господа, но к его человечности, которой за Божественную не признают; и Слово также не профанировано, потому что не обращают внимания на места, где выражения любовь, милосердие означают творить дела; говорят, что все это в вере, состоящей в упомянутой фразе, и подтверждают оное в себе рассуждением: "Закон не осуждает меня, ни следовательно зло; и добро не спасает, потому что добро, идущее от меня, не есть добро". Они не знают никакой истины Слова и от этого самого не могут профанировать его. Но вера, состоящая из этой фразы, подтверждается только теми, кто по любви к себе обретается в гордости собственного ума; такие не христиане по сердцу, но лишь желают ими казаться. Что Божественное Провидение Господне действует однако постоянно на спасение тех, у кого вера, отдельная от милосердия, стала предметом религии, будет сказано теперь; хотя эта вера стала предметом религии, но, по Божественному Провидению Господа, каждый знает, что спасает не вера, но жизнь милосердия, с которой эта вера соединена; в самом деле, во всех Церквях, где эта Религия принята, поучаемо, что нет спасения, если только человек не исследует себя, не увидит своих грехов, не признает их, не покается, не отступится от них и не начнет новой жизни; это читается с большим рвением всеми, приступающими к Святой Вечере; к тому добавляется, что не делая этого, они мешают святое со скверной и повергаются в вечное осуждение, и более того, в Англии, что если не сотворят того, то дьявол войдет в них, как в Иуду, и погубит их душу и тело: из этого очевидно, что в Церквях, где принята одна вера, каждый, тем не менее, научен, что должно избегать зол как грехов. Сверх того, каждый, родившийся Христианином, знает также, что должно избегать зол как грехов, так как Заповеди даются в руки всякому мальчику и всякой девочке, и учат им родители и учители; все граждане Государства, особенно простой народ, испытываются священником по одним Заповедям, передаваемым на память, относительно того, что они знают из Религии Христианской, и приглашаются делать заключаемое в них; ни одним духовным лицем не говорится им, что они не под игом Закона и что не могут делать указанного, так как никакое добро не от них. Символ Афанасия также был принят во всем Христианском Мире, и также признается содержимое в конце его, а именно; что Господь придет судить живых и мертвых, и тогда делавшие добрые дела войдут в жизнь вечную, а делавшие злые дела пойдут в огонь вечный. В Швеции, где принята Религия одной веры, ясно поучаемо также, что нет веры, отдельной от милосердия, или без добрых дел, и это в Прибавлении для памяти, приложенном ко всем книгам псалмов под заглавием: Помехи или Причины падения нераскаявшихся (Obot erdigas oerhinder), где такие слова: "Богатые добрыми делами показывают этим, что они богаты верою, потому что вера, спасая, действует через милосердие; ибо вера оправдательная не существует никогда одна и отдельно от добрых дел, так же, как доброе дерево не существует без плодов, и солнце без света и без теплоты, и вода без влажности". Эти подробности даны для сведения, что хотя принята Религия одной веры, но всюду наставляемо добру милосердия, которое есть добрые дела, и это от Божественного Провидения Господня, дабы простые не соблазнялись такою верою. Я слышал Лютера, с которым беседовал в Мире духовном, проклинающим одну веру, и сказывал он, что когда постановлял ее, то был предостерегаем Ангелом Господним не делать этого, но он помыслил в себе, что если не отбросит дел, то не произойдет разделения с Римским Католичеством; из этого он утвердил эту веру, помимо предупреждения. 259. VI. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что в Мире Христианском было столько ересей, и есть еще таковые, как Квакеры, Моравские братья, Анабаптисты и многие другие. Действительно, он может мыслить в себе самом: "Если бы Божественное Провидение в самых особенностях было универсально и имело целью спасение всех, то оно бы соделало, дабы на всем земном шаре была только истинная Религия, не разделенная и тем более не расколотая ересями". Но воспользуйся своим рассудком и мысли поглубже, если можешь: может ли человек быть спасен, прежде чем он не преобразован? В самом деле, он родился в любви к себе и к миру, а так как в этих любовях нисколько нет любви к Богу, ни любви к ближнему, разве лишь из-за себя, то он родился и во зле всякого рода. Может ли существовать в той и другой любви что-либо от любви или милосердия? Не считает ли он за ничто обманывать другого, проклинать его, смертельно его ненавидеть, прелюбодействовать с его супругою, тиранить его из мести, потому что желает быть выше всех и обладать богатством всех прочих; следовательно, считает других по сравнению с собою низшими и ничего не значащими. Дабы такой человек был спасен, не надобно ли, чтобы он был отклоняем от этих зол и, таким образом, преобразован? Что это можно совершить лишь по нескольким законам, которые суть законами Божественного Провидения, было показано выше; законы эти по большей части неизвестны, а между тем это законы Божественной Мудрости и, в то же время, Божественной Любви, против которых Господь не может действовать; ибо действовать против них - это погубить человека, и не спасти его; перечитай изложенные Законы, сопоставь их и ты увидишь. Затем так как, согласно Законам же, нет наития непосредственного с неба, но наитие посредственное, через Слово, учения, проповеди, и что Слово, дабы быть Божественным, не могло быть писано иначе, как чистейшими соответствиями, из этого явствует, что расколы и ереси неизбежны, и что попущение их тоже по законам Божественного Провидения; и более того: так как Церковь сама приняла за существенное то, что присуще одному разумению и таким образом Доктрине, а не присущее воле, и таким образом жизни; когда же присущее жизни не есть существенностями Церкви, то человек, по разумению, тогда в чистейшем мраке и бродит, как слепой, который спотыкается везде и падает в ямы; в самом деле: воля должна видеть в разумении, а не разумение в воле, или, что то же самое, жизнь и любовь должны направлять разумение - мыслить, говорить и действовать, а не наоборот; в противном случае разумение могло бы, по дурной и даже дьявольской любви, схватывать все, подлежащее внешним чувствам, и понуждать волю оное творить. По этим объяснениям можно видеть, откуда расколы и ереси. Но все-таки от Промысла, дабы каждый, в какой бы не был ереси относительно разумения, мог, тем не менее, быть преобразован и спасен, лишь бы избегал зол как грехов и не подтверждал в себе лжи еретической; ибо избеганием зол, как грехов, преобразуется воля, а через волю разумение, которые тогда впервые переходят от мрака в свет. Есть три существенности Церкви: признание Божественности Господа, признание святости Слова и жизнь, именуемая милосердием; по жизни, которая есть милосердием, каждый человек имеет веру; по Слову знает он какова должна быть жизнь, а по Господу для него преобразования и спасение. Если бы Церковь держала эти три пункта за существенные, то умственные расколы не разделяли бы ее; они бы ее разнообразили, как свет разнообразит цвета в прекрасных предметах и как видоизменение алмазов составляет красоту Царского венца. 260. VII. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения тем, что Иудейство еще продолжается, то есть потому, что Евреи, после стольких веков, не обратились, хотя живут между Христианами, и потому что они не исповедуют Господа согласно с предсказаниями в Слове и не признают Его за Мессию, Который должен, как они воображают, их вернуть в землю Ханаанскую, но постоянно упорствуют в отречении от Него, а между тем для них все хорошо идет. Но мыслящие так и из-за этого сомневающиеся в Божественном Провидении, не знают, что под Евреями в Слове разумеются все от Церкви и признающие Господа, а под Землею Ханаанскою, в которую, сказано, что они введены будут, разумеется Церковь Господня; они упорствуют в отречении от Господа, потому что таковы они, что приняв и признав Божественность Господа и святость Церкви, они бы профанировали их; посему Господь сказывает, говоря о них: "Он ослепил глаза их и окаменил их сердце, да не видят глазами и не обратятся, дабы Я исцелил их" (Иоанн, XII, 40; Матф. XIII, 14; Марк, IV, 12; Лука, VIII, 10; Исайя, VI, 9, 10). Сказано: "Да не обратятся, дабы я исцелил их", потому что если бы они обратились и исцелились, то профанировали бы; а по закону Божественного Провидения, о котором трактовано выше (221-233), никто не вводится внутренне Господом в истины веры и добро любви, как лишь насколько может он быть в них удержан до конца жизни, и что иначе он профанировал бы святое. Если этот Народ был сохранен и распространен в большей части Земного Шара, то это из-за Слова на его Первобытном Языке, которое он чтит святым ближе, чем это делают Христиане, а в каждой частности Слова есть Божественность Господа, ибо Божественная Истина в нем соединена с Божественным Добром исходящим от Господа, и, через это, Слово есть союзом Господа с Церковью и присутствием Неба, как было показано в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании{62-69), а присутствие Господа и Неба везде, где читается Слово со святостью. Вот цель, которую Божественное Провидение в виду имело, сохраняя Евреев и распространяя их по большей части земного шара. Какова их участь по смерти, видно в Продолжении о Последнем Суде и Духовном Мире (79-82).261. По предметам, выше изложенным в N 238, человек природный утверждается, или может утверждаться, против Божественного Провидения. Есть еще некоторые другие вышеупомянутые (239), могущие служить человеку природному доводами против Божественного Провидения и также проникнуть в душу (animas) иных и возбудить некоторые сомнения. Вот они. 262. I. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что весь Христианский Мир поклоняется Богу под тремя Лицами, а это значит поклоняться трем Богам, и до сих пор не видел он, что Бог един в лице и в сущности, в Котором Троица, и что этот Бог есть Господь. Рассуждающий о Божественном Провидении может сказать: "Три лица не три ли Бога, так как каждое лице по себе есть Бог?" Кто может думать иначе, и даже кто иначе думает? Сам Афанасий этого не мог, почему в Символе Веры, названном его именем, он говорит: "Хотя по истине Христианской мы должны признавать, что каждое Лице есть Бог и Господь, тем не менее не дозволяется по вере Христианской сказать или назвать трех Богов или трех Господов". Из этого не понимается ничто иное, кроме того, что мы должны признать трех Богов и трех Господов, но не дозволено сказать или назвать трех Богов и трех Господов. Кто может постигать одного Бога, если этот Бог не в одном Лице? Если скажут, что можно постигать Его, лишь бы только мыслить, что три лица - одна Сущность, то кто поэтому сознает или может сознать что-либо иное, как не то, что таким образом трое в единодушии и согласии, но тем не менее это три Бога? А мысля поглубже, говорят себе: "Как может Божественная Сущность, которая бесконечна, быть разделена? И как может она от вечности родить другого и произвести еще другого, исходящего от первого и второго?" Говорят, что надобно верить этому, а не думать, но кто не думает о том, во что ему говорят верить? Иначе откуда быть признанию, которое есть вера в сущности своей? Разве не от мысли относительно Бога, который о трех лицах, родились Социнианство и Арианство, царящие в сердце больших, чем думают? Вера в одного Бога и в то, что этот один Бог есть Господь, составляет Церковь, ибо в Нем Божественная Троица; что это так, показано в Учении Нового Иерусалима о Господе, от начала до конца. Но что мыслят иначе о Господе? Мыслят ли, что Он Бог и Человек, Бог по Иегове, своему Отцу от Которого Он был зачат, и Человек по Деве Марии, от которой Он родился? Мыслит ли кто-либо, что в Нем Бог и Человек, или что Его Божественность и Человечность - одно Лице и что он - одно, как душа и тело - одно? Знает ли кто-либо это? Спроси ученых Церкви, и они скажут, что не знают, когда между тем оно согласно с Учением Церкви, принятом во всем Христианском Мире, где такие слова: "Наш Господь Иисус Христос, Сын Божий, есть Бог и Человек; и хотя Он Бог и Человек, но их не двое, а единый Христос; Он един, потому что Божественное приняло на себя Человеческое, и даже Он вполне един, ибо Он - одно лице, потому что как душа и тело составляют одного человека, так и Бог и Человек составляют одного Христа". Это из Символа Веры Афанасия; если они этого не знали, то потому, что читая это место, они думали о Господе не как о Боге, но только как о Человеке. Пусть спросят у этих ученых, знают ли они, от кого Он был зачат, от Бога ли Отца или от своей собственной Божественности? Они ответят, что от Бога Отца, ибо так согласно с Писанием; но разве Отец и Он - не одно, как одно душа и тело? Кто может мыслить, что Он был зачат от двух Божественностей, а если это от Своей, то что Божественность эта не была Его Отец? Если ты спросишь их еще; "Какое ваше представление о Божественности Господа и какое о Его Человечности?", - они ответят, что Его Божественность есть от Сущности Отца, а Его Человечность от Сущности матери и что Его Божественность у Отца. Если же спросить тогда: "Где Его Человечность?", - то они не ответят, ибо в своей идее они разделяют Его Божественность и Его Человечность и делают Его Божественность равною Божественности Отца, а Его Человечность подобною человечности другого человека. И не знают они, что таким образом разделяют душу и тело; они не видят также противоречия, что в этом случае Он бы родился человеком рациональным по одной матери. От впечатления идеи и человечности Господа, подобной человечности другого человека, происходит то, что Христианин с трудом может быть приведен к мысли о Божественной Человечности, хотя бы ему говорили, что душа или жизнь Господа была и есть по зачатию Самим Иеговой. Собери теперь эти доводы и рассмотри, есть ли другой Бог вселенной, кроме одного Господа, в котором Сама Божественность (а quo), именуемая Богом Отцом, Божественная Человечность, именуемая Сыном и Божественное Исходящее, именуемое Духом Святым, и что таким образом Бог один в Лице и в Сущности, и что этот Бог есть Господь. Если ты настаиваешь, говоря, что Сам Господь назвал Трех в Матфее: "Идите и учите все народы, крестя их во Имя Отца и Сына и Святого Духа" (XXVIII, 19), - то я отвечу, что Он сказал это, дабы знали что в Нем, тогда прославленном, была Святая Троица, как это видно по стиху, непосредственно предшествующему, и по последующему; в предшествующем стихе Он говорит, что всякая власть Ему дана на небе и на земле, а в последующем - что Он Сам будет с ними до скончания века; так говорит Он о Себе Одном, а не о Трех. Теперь, относительно Божественного Провидения, почему попустило оно чтобы Христиане поклонялись одному Богу в трех Лицах, что значит поклоняться трем Богам, и коль произошло, что они до сих пор не знали, что Бог один в Лице и в Сущности, в котором Троица, и этот Бог есть Господь, то этому не Господь, но сам человек причиной; Господь поучает ясно тому в Слове своем, как можно это видеть из всех приведенных мест в Учении Нового Иерусалима о Господе, Он тоже учит тому в Учении всех церквей, где сказано, что Его Божественность и Его Человечность - не два, но одно лицо, соединенное как душа с телом. Но если разделили Божественное и Человечное и сделали Божественность равною Божественности Иеговы Отца, а Человечность равною человечности другого человека, то причиной первого было то, что Церковь, после своего установления, впала в Вавилонию, перенесшую на себя Божественную власть Господню; однако, дабы не говорили, что это власть Божественная, но что она только человеческая, начальники соделали Человечность Господа подобною человечности другого человека; и позднее, когда Церковь преобразовалась, и вера отдельная, которая в том, что Бог Отец умилостивляется ради Сына, была принята, как единственное средство спасения, Человечность Господня не могла быть рассматриваема иначе, и потому не могла, что никто не может обращаться к Господу и признавать Его от сердца Богом неба и земли, кроме живущего по Его заповедям; в духовном Мире, где обязуется каждый говорить как мыслит, назвать Иисуса может лишь тот, кто в миру жил христианином, и это по Божественному Провидению, дабы Его Имя не было профанировано. 263. Но чтобы сказанное стало очевиднее, я прибавлю приведенное в Учении Нового Иерусалима о Господе в конце (60, 61). Что в Господе, по Доктрине, Бог и Человек - не два Лица, но одно и совершенно одно, как одно душа и тело, ясно видно по большому числу извещений Самого Господа; например, что Отец и Он - одно; что все, что имеет Отец - Его есть, и что именно Он - Отец есть; что Он в Отце и Отец в Нем; что все дано Ему в руку; что всякая власть Ему принадлежит; что Он - Бог Неба и земли; что верующий в Него имеет жизнь вечную, и что гнев Божий пребывает на том, кто не верует в Него; и сверх того, что не одна Божественность, но также Человечность вознесены на Небо, и как с тем, так и с другою Он восседает одесную Бога, то есть что Он Всемогущ; и много других мест в Слове о Его Божественной Человечности, приведенных выше в большом количестве, которые все свидетельствуют, что Бог один как в Лице, так и в Сущности, что в Нем Троица и что этот Бог есть Господь. Если такие вещи относительно Господа открыты теперь впервые, то это потому, что было предсказано в Апокалипсисе (гл. XXI и XXII), что Новая Церковь, в которой этот Пункт Учения займет первое место, будет учреждена Господом в конце предшествовавшей; эта Церковь разумеется под Новым Иерусалимом, в которую войдет лишь признающий одного Господа Богом Неба и земли; посему Церковь эта именуется Супругою Агнца; и я могу возвестить, что все Небо признает одного Господа, и не признающий одного Господа не принимаем в Небо; ибо через Господа Небо есть Небом; это самое признание, исходящее от любви и веры, совершает то, что там все в Господе, и Господь в них, как Он Сам поучает в Иоанне: "В тот день узнаете вы, что Я в Отце и вы во Мне и Я в вас" (XIV, 20), затем в том же: "Пребудьте во Мне и Я в вас: Я есмь лоза, вы - ветви; кто пребывает во Мне и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон" (XV, 4, 5, 6); и также (XVII, 22, 23). Если доктринал, извлеченный из Слова, не был усмотрен прежде, то потому, что будучи усмотрен ранее, он все же не был бы принят; ибо последний Суд еще не происходил; до этого же Суда могущество ада превозмогает над могуществом неба; так, если бы этот доктринал был прежде усмотрен, то дьявол, то есть ад, вырвал бы его из людского сердца и даже бы профанировал его. Это могущество ада было совершенно уничтожено последним Судом, которой теперь окончен; с этого суда, то есть теперь, всякий человек, желающий быть просветлен и стать разумен, - это может. 264. II. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что до сих пор неизвестно было, что во всяком предмете Слова есть смысл духовный и что оттуда святость Слова. В самом деле, можно возбудить сомнение относительно Божественного Провидения, говоря: "почему это открыто теперь впервые?" Затем: "Почему тем-то или другим, а не Примасом Церквей?" Но Примасом ли Церкви или служителем Примаса, - это как угодно Господу; Он ведает каков тот и другой. Во всяком случае, если этот смысл Слова не был открыт ранее, то вот тому причины. I. Если бы он был открыт ранее, Церковь профанировала бы его и тем профанировала бы самую святость Слова. II. Также подлинные истины, из которых состоит духовный Смысл Слова, были открыты Господом лишь по совершении Последнего Суда, когда новая Церковь, разумеемая под Новым Иерусалимом, имела быть установленною Господом. Но эти два пункта будут рассмотрены отдельно. Во-первых. Духовный смысл Слова не был открыт ранее, потому что если б был открыт, то Церковь профанировала бы его и тем профанировала бы самую святость Слова. Церковь, немного времени спустя после своего учреждения, обратилась в Вавилонию, и затем в Филистимию; Вавилония, правда, признает Слово, но тем не менее презирает его, говоря, что Дух Святый вдохновляет их в высшем решении, как вдохновлял Пророков; если признают они Слово, то по причине викариата, установленного на словах Господа Петру; но все же они презирают его, ибо оно не согласуется с их взглядами; даже поэтому оно изъято от народа и заключено в монастырях, где немногие его читают; но если бы духовный Смысл Слова, в котором Господь, и в то же время вся Ангельская Мудрость, был открыт, то Слово профанировалось бы не только, как на деле есть, в своих последних, содержимых им в буквальном смысле, но и в сокровенных. Филистимия, которою означается вера, отдельная от милосердия, также профанировала бы духовный смысл Слова, ибо полагает спасение в нескольких словах мыслимых или произносимых, а не в творимых делах, как было показано выше, и таким образом делает спасительным то, что не спасительно; сверх того, удаляет разумение от вещей, в которые должно верить. Что могут они иметь общего со светом, в котором духовный смысл Слова? Не обратится ли он во мрак? Когда природный смысл обращен во мрак, что сталось бы с духовным? Среди утвердившихся в вере, отдельной от милосердия, и в оправдании ею, кто пожелает знать, что такое добро, что такое любовь к Господу и к ближнему, что такое милосердие и дела милосердия, что такое добрые дела, что такое творить, и даже что такое вера в своей сущности, и узнать какую-либо реальную истину, составляющую ее? Они пишут томы и подтверждают только то, что называют верою, а про все вышеупомянутое говорят, что оно в этой вере. Из этого очевидно, что если бы смысл духовный Слова был открыт прежде, произошло бы то, что Господь говорит в Матфее: "Если око твое худо, то все тело твое будет темно. Если же свет, который в тебе становится тьмою, то какова же тьма?" (VI, 23). Под оком, в духовном смысле, понимается разумение. Во-вторых. Также подлинные истины, из которых состоит духовный смысл Слова, были открыты Господом лишь по совершении Последнего Суда и когда новая Церковь, разумеемая под Новым Иерусалимом, имела быть установленною Господом. Было предсказано Господом в Апокалипсисе, что по совершении Последнего Суда подлинные истины будут открыты, новая Церковь установлена и духовный смысл обнаружен. Что Суд последний совершен был, показано в Статье о Последнем Суде, и затем в Продолжении о Последнем Суде, разумеется оное под небом и землею, которые должны миновать (Откр. 21, 1). Что сущие истины должны быть открыты, предсказано такими словами в Апокалипсисе: "Сидящий на престоле сказал: се сотворю все новое" (стих 5), и также гл. XIX, 17, 18; XXI, 18-21; XXII, 1, 2). Что тогда духовный смысл Слова должен быть обнаружен, видно в гл. XIX, 11-16. Разумеется оное под Белым Конем, на котором сидел тот, которому имя - Слово Божие, и который был Господом господствующим и Царем царствующим (см. по этому предмету Статью о Белом Коне). Что под Святым Иерусалимом разумеется Новая Церковь, которая имела быть установленною Господом, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (62-65), где оно показано Из этого очевидно, что духовный смысл Слова должен быть открыт для новой Церкви, которая будет признавать и чтить одного Господа, принимать и чтить Его Слово за Святое, любить Божественные истины и отвергать веру, отделенную от милосердия; но об этом смысле Слова смотри более подробно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (5-26 и след.); например: что такое духовный смысл (5-26); что есть духовный смысл во всех и в каждой из частиц Слова (9-17); что по духовному Смыслу Слово Божественно вдохновленно, и свято в каждом слове (18, 19); что духовный смысл Слова не был известен до сих пор и почему он не был открыт прежде (20-25); что духовный смысл будет дарован впоследствии лишь тому, кто по Господу в подлинных истинах (26); По этим объяснениям можно теперь видеть, что по Божественному Провидению Господа духовный смысл был сокрыт для мира до сего века, и в это время храним в Небе у Ангелов, которые почерпают из него свои мудрости. Этот смысл был известен и процветал у древних, живших до Моисея, но так как их потомки обратили соответствия, из которых одних состояло их Слово и затем религия, в различные идолопоклонства, а в Египте в магию, то смысл этот был закрыт, по Божественному Провидению Господа, сначала у сынов Израильских и затем у Христиан, по вышеизложенным причинам, и теперь открыт для Новой Церкви Господней. 265. III. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения в том, что до сих пор не было известно, что избегать зол как грехов есть сама Христианская Религия. Что в этом сама Христианская Религия - было показано в Учении Жизни для Нового Иерусалима, от начала до конца; а так как вера, отделенная от милосердия, есть единственным препятствием к принятию оного, то трактовалось и об этой вере. Как сказано, неизвестно было, что избегать зол как грехов есть сама Христианская Религия, ибо почти никто не знает этого, а между тем каждый знает (см. выше в N 258); если тем не менее никто не знает этого, то потому, что оное стерла отдельная вера, ибо учит она, что одна вера спасает, а не какое-либо доброе дело или дело милосердия; затем также, что никто не под игом закона, но в свободе; слышавшие иногда такое учение не мыслят более ни о каком зле жизни и ни о каком добре жизни; каждый человек даже склонен, по своей природе, принять такое учение, и раз приняв его, не думает более о состоянии жизни: вот отчего не знают. Что не знают этого, мне было открыто в мире духовном; я спрашивал более чем у тысячи новопришельцев из мира, знают ли они, что избегать зол как грехов есть сама религия; они мне сказали, что не знают и что это что-то новое, о чем они до сих пор не слышали; слышали же они, что нельзя делать добро самому себе и что мы более не под игом закона. Когда я спрашивал, не знают ли они, что человек должен исследовать себя, увидеть свои грехи, покаяться и затем начать новую жизнь, что многие грехи отпущены не будут, а если не отпущены грехи, то нет спасения, и что все это громко читалось перед ними всякий раз, как они приступали к Святой Евхаристии, - то они отвечали, что не на это обращали внимание, но лишь на то, что через Святую Евхаристию было для них оставление грехов, а вера довершала остальное без их ведома. Я говорил им еще: "Почему вы учили Десятисловию детей ваших? Не для того ли, чтобы они знали какого зла следует избегать как греха? Разве для того только чтобы они знали и верили, а не для того, чтобы не творили? Почему же говорите вы, что это новое?" На вопросы эти они ничего не могли отвечать, кроме того, что они это знали, а между тем не знали; что они вовсе не думали о шестой заповеди, прелюбодействуя, и о седьмой, совершая тайно какое-либо воровство или мошенничество, еще менее думали они, что такие поступки - против Божественного Закона, следовательно, против Бога. Когда я им напомнил многое, извлеченное из Учений Церквей и из Слова, подтверждающее что избегать и отвращаться от зол как от грехов есть сама Христианская Религия, и каждый имеет веру по мере того, как он избегает и отвращается от них, то они сохраняли молчание, но убедились в истине того, видя, что все исследуемы относительно жизни и судимы по делам, но не по вере, отделимой от жизни, так как у каждого вера по жизни. Если Мир Христианский большею частью не ведал этой истины, то это по Закону Божественного Провидения поступать каждому в свободе по рассудку (71-99, и 100-128); затем по тому закону, что никто не наставляет непосредственно от Неба, но посредственно через Слово, через Учение и проповеди по Слову (154-174); и сверх того по всем Законам попущения, которые тоже суть Законами Божественного Провидения. Смотрите об этих законах многие подробности выше, в N 258. [Далее по неизвестной причине в тексте следует другая нумерация. - Прим. перев.] 274. IV. Может подняться сомнение относительно Божественного Провидения из того, что до сих пор было неведомо, что человек живет человеком по смерти, и это прежде не было открыто. Если было неведомо, то потому, что у избегающих зол как грехов внутренне скрыто верование, что человек не живет по смерти, и поэтому для них вовсе не важно, говорят ли, что человек живет по смерти, или что он воскреснет в день последнего суда; если же, случайно, кто-либо обладает верою воскресения, то говорит в самом себе: "Мне будет не хуже, чем другим; если пойду в ад, то буду там в большой компании; то же самое, если пойду в небо". Но тем не менее у всех, имеющих какую-либо веру, есть врожденное знание, что они живут по смерти людьми; идея что они живут душами, а не людьми, лишь у тех, кто помрачен собственным умствованием. Что у имеющих некоторую религию врождено знание, что человек живет по смерти, очевидно по следующим соображениям: 1. Кто мыслит иначе в минуту смерти? 2. Есть ли какой-либо хвалитель, который в своих сетованиях об умерших, не переносит их в небо, не ставит среди ангелов, в беседах с ними и разделяющими их радость? Не говоря об апофеозе некоторых. 3. Кто из среды простых не верит, что умерев, если хорошо жил, пойдет в небесный рай, облачится в белую одежду и насладится вечной жизнью? Какой священник не говорит того или подобно умирающему, и говоря оное, верит сам, если только в то же время не думает о последнем суде. 5. Кто не верует, что его дети в небе, и после смерти он увидит там любимую жену? Кто мыслит что это призраки, или тем более души или умы, порхающие во вселенной? 6. Кто противоречит, когда говорят об участи и состоянии отошедших от времени в жизнь вечную? Я говорил многим о состоянии и участи тех и других личностей, и не слышал ни от кого ответа, что для них теперь нет никакой участи, но будет во время суда. 7. Кто, видя ангелов в живописи или скульптуре, не признает, что они таковы? Кто думает тогда, что это духи без тела, дуновения или облака, как и воображают себе некоторые ученые? 8. Римские Католики веруют, что их святые пребывают человеками в небе, остальные же в другом месте. Магометане мыслят то же самое о своих умерших; африканцы более прочих; подобно тому многие народы, почему бы Реформаты Христиане не поверили тому, зная оное по Слову? 9. От такого врожденного у каждого познания истекает также то, что некоторые стремятся к бессмертию славы, ибо познание это обращается у иных в любовь к славе и делает из них героев и храбрых воинов. 10. Разыскивали в мире духовном, у всех ли врождено такое знание, и открыли, что оно у всех в духовной идее, принадлежащей сокровенной мысли, но не в природной идее, принадлежащей мысли внешней. По этим соображениям можно видеть, что никакого сомнения не должно подниматься против Божественного Провидения из той мысли, что человек живет человеком по смерти. Это лишь чувственное в человеке желает видеть и осязать то, чему должно верить; тем, кто не мыслит надчувственно, обретаться во мраке ночи касательно жизни своей. Глава девятая ЗЛО ПОПУСКАЕТСЯ ДЛЯ ЦЕЛИ, КОТОРАЯ ЕСТЬ - СПАСЕНИЕ 275. Если бы человек рождался в любви, в которой он был создан, то не обретался бы ни в каком зле и даже бы не знал, что такое зло; ибо тот, кто не был и, затем, не есть во зле, не может знать, что такое зло; если бы ему сказали, что то или другое есть злом, он бы не почел этого возможным; такое состояние есть состояние невинности, в котором были Адам и его супруга; нагота, от которой они не краснели, означала это состояние. Познание зла после падения разумеется под действием вкушения от дерева познания добра и зла. Любовь, в которой человек был создан, есть любовь к ближнему, дабы он ему послал столько же добра, сколько себе желает, даже более, и было бы в удовольствие своей любви делать ему добро, почти как отец, делающий добро детям. Это любовь истинно человечная, ибо в ней духовное, которым она разнится от любви природной, присущей животным: если бы человек рождался в этой любви, то не рождался бы в темноте неведения, как каждый человек теперь, но в некотором свете знания и также разума, в которые бы вступал через малое время; сначала, правда, он бы ползал, как четвероногое, но с врожденным усилием подняться на ноги, ибо, хотя четвероногое, он бы не опускал своего лица к земле, но поднимал бы его к небу и встал бы, потому что мог. 276. Но когда любовь к ближнему изменилась в любовь к себе, и эта любовь возросла, то человеческая любовь изменилась в любовь животную, и из человека, каким был, человек стал животным, с тою разницею, что мог мыслить то, что ощущал телесно и рационально, различать один предмет от другого, мог быть научаем и стать человеком гражданственности и благопристойности, и наконец, человеком духовным; ибо, как было сказано, есть в человеке духовное, которым он разнится от скота; духовным, в самом деле, он может познавать, что такое зло гражданственное и добро гражданственное, затем, что такое зло нравственное и добро нравственное, и также, если пожелает, что такое зло духовное и добро духовное. Когда любовь к ближнему изменилась в любовь к себе, то стало невозможным человеку родиться в свете знания и разума, но мог он лишь родиться в темноте неведения, ибо он рождался в самом последнем жизни, называемом чувственно-плотским, и быть вводимым во внутренние природного духа (in interiora mentis naturalis) посредством науки, при постоянном сопутствии духовного начала. Впоследствии будет видно, почему родится он в последнем жизни, именуемом чувственно-плотским, и, следовательно, в темноте неведения. Что любовь к ближнему и любовь к себе - любови противоположные, каждый может это увидеть; в самом деле, любовь к ближнему делает всем от себя добро, но любовь к себе желает, чтобы все ей делали добро; любовь к ближнему желает всем служить, а любовь к себе желает, чтобы все ей служили; любовь к ближнему взирает на всех как на братьев и на друзей, а любовь к себе взирает на всех как на служителей, а если не хотят они служить - то как на врагов; одним словом, любовь к себе видит только себя, а на других едва взирает как на людей, которых в сердце своем ставит ниже коней своих и собак, и так как они стали в глазах ее ничтожны, то считает за ничто им делать зло; отсюда ненависть и мщения, прелюбодеяния и блуд, кражи и мошенничества, обманы и проклятия, насилия и жестокости и другие подобные распутства. Вот зло, в котором от рождения человек. Что это зло попущения для цели, которая есть спасение, будет доказано в таком порядке: I. Всякий человек в зле и должен быть извлечен из него для того, чтобы быть преобразованным. II. Зло не может быть удалено, прежде чем не появится. III. Насколько зло удалено, настолько оно отпущено. IV. Таким образом, попускается зло для цели, которая есть спасение. 277. I. Всякий человек во зле, и должен быть извлечен из него, дабы быть преобразованным. Что в каждом человеке есть наследственное зло, и что по этому злу человек в вожделении различных зол - известно в Церкви; отсюда явствует, что человек сам собою не может делать добро, ибо зло не делает добро, разве только то добро, в котором внутренне есть зло; зло во внутреннем состоит в том, что делается добро ради самого себя, то есть, показное. Что это зло наследственное исходит от родителей - известно; говорят что оно идет от Адама и его супруги, но это заблуждение; ибо каждый родится во зле от своего отца, а его отец от своего, тот также от своего, и оно переносится постепенно от одного к другому и, следовательно, накопляется и возрастает как ком и переходит в потомство; оттого в человеке ничего нет здравого, но он весь во зле. Кто чувствует, что любить себя более, чем другого есть зло? Кто затем знает, что в этом зло? А между тем в том глава зол. Что наследственное зло идет от отцов, дедов и предков, очевидно по многому, известному в мире; так от различия по одному виду лиц, домов, семейств и даже народов; лица же суть типами душ (animi), а души суть по чувствам, присущим любви; иногда даже лицо предка повторяется во внуке или правнуке; я узнаю по одному взгляду, еврей ли человек или нет; узнаю также из какого рода происходят некоторые личности, и не сомневаюсь, что другие тоже узнают это. Если чувства, присущие любви, исходят таким образом от родителей и передаются, то явствует, что то же самое относительно зол, так как они принадлежат чувствам. Но будет сказано теперь, откуда это сходство: душа каждого исходит от отца и только одевается телом от матери; что душа исходит от отца, явствует не только из изложенного выше, но также из многих иных признаков и даже из такого, что дитя негра или мавра от матери белой или европеянки родится черным и наоборот; а главным образом из того, что душа в семени, ибо семенем совершается импрегнация, и семя одевается телом от матери; семя есть первая форма любви, в коей отец, это форма любви господствующей ближайшими деривациями, которые суть интимными чувствами этой любви. Чувства эти у каждого заложены со всех сторон пристойностями жизни нравственной и добром, принадлежащим частию жизни гражданственной и частию жизни духовной; такое внешнее жизни даже у злых, в этом внешнем родится каждый ребенок, отсюда он приветлив, но по мере того как растет и становится взрослым, он подвигается от этого внешнего к внутренним и, наконец, к господствующей любви отца; если любовь эта была дурная, и средствами воспитания не умерялась и не сгибалась, то любовь его становится такою, как отцовская. Во всяком случае, зло никогда не искоренено, но лишь удалено бывает; о том говориться будет впоследствии. Посему можно видеть, что каждый человек во зле. 277 (а). Что человек должен быть извлечен из зла, дабы быть преобразованным, очевидно без пояснения: в самом деле, тот, кто во зле в миру, во зле же по выходе из мира; если зло не было удалено в миру, оно не может быть удалено позднее; где дерево падает, там оно остается лежать, так же и жизнь человека остается такою, какою была, когда он умирал; каждый также судится по делам своим, не тем, что их бы исчисляли, но тем, что возвращается он к ним и поступает одинаково; ибо смерть есть продолжением жизни, с тою разницею, что человек не может быть тогда преобразован. Всякое преобразование совершается в полноте, то есть в первых одновременно с последними, а последние преобразовываются в миру сообразно с первыми и не могут быть преобразованы позднее, потому что последние жизни, которые человек уносит по смерти с собою, вступают в покой и согласование, то есть составляют одно с его внутренним. 278. II. Зло не может быть удалено, прежде чем оно не проявится. Под этим разумеется не то, что человек должен творить зло с тою целью, чтобы оно проявлялось, но что он должен исследовать и изыскать не только свои поступки, но мысли свои и то, что совершил бы он, если б не боялся законов и бесчестия; главным образом, каково то зло, которое считает он в уме своем дозволенным не принимать за грехи, ибо такое он совершает. Для того, чтобы человек исследовал себя, ему даровано разумение, и это разумение было отделено от воли, дабы он знал, понимал и признавал, что такое добро и что такое зло; затем, дабы он видел также, какова его воля или что любит он и чего желает. Для того были даны его разумению высшая и низшая мысли, дабы мыслию высшею или внутреннею он видел, чем занимается его воля в мысли низшей или высшей; он видит это, как видит человек лице свое в зеркале, и когда видит это и знает, что это грех, то может, испросив помощи Господа, не желать этого греха, избегать его и затем действовать против него, если не свободно, то покоряя его борьбой, наконец, питает к нему отвращение и омерзение, и тогда впервые сознает он, что зло есть зло, добро есть добро, но не прежде. В этом способ исследовать себя, видеть свое зло, признать его, исповедать и отступиться от него. Но как немногие знают, что это есть самой Религией Христианской, ибо только поступающие так имеют милосердие и веру, то они ведутся Господом и Им творят добро; будет сказано нечто о тех, кто не поступает так, а тем не менее воображает, что в нем религия. Это: 1. Признающие себя виновными во всех грехах и не изыскивающие в себе никакого. 2. Те, которые по религии минуют изыскание их. 3. Те, которые по причине мирских вещей вовсе не помышляют о грехах и затем их не знают. 4. Те, которые благоволят к грехам, следовательно, не могут их знать. 5. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. 6. Наконец, будет открыта причина, не известная до сих пор, почему зло не может быть удалено, если оно не изыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не удерживаются от него. 278 (а). Следует отдельно рассмотреть каждый из этих пунктов, ибо в них главные предметы Христианской Религии со стороны человека. Во-первых. О Признающих себя виновными во всех грехах и не изыскивающих в себе никакого. Они говорят: "Я - грешник, я родился в грехах, ничего нет зазорного во мне от головы до ног; Боже благий, будь за меня, прости меня, очисти меня, спаси меня, соделай, чтобы я шел в чистоте и по пути праведных", - или многое подобное другое; а между тем никто из них не исследует себя и потому не знает никакого зла за собою: никто же не может избегать, чего не знает, и еще менее побороть то; такой человек считает себя чистым и омытым после исповедей, когда между тем с головы до пят он нечист и не омыт; ибо исповедь во всех грехах есть усыпление и, наконец, ослепление; оно как бы общее без особенностей, а оное есть ничем. Во-вторых. О тех, кто по религии минует изыскание. Это, главным образом, отделяющие милосердие от веры, ибо говорят они в себе: "Зачем я стану изыскивать зло это или добро? Зачем, если зло оно, и меня же оно не осуждает? Зачем, если добро, и меня же оно не спасает? Одна вера, мыслимая и заявленная с убеждениями и доверием, оправдывает и очищает от всякого греха; и раз оправданный, я чист перед Богом. Правда, что я во зле, но Бог его смывает, лишь только соделано оно, и, таким образом, оно не появляется". И сверх того многое другое подобное. Но кто не видит, лишь бы открыл глаза, что это пустые слова, в которых ничего нет действительного, так как нет добра. Кто бы не мог так мыслить и так говорить даже с уверенностью и доверием, думая в то же время об аде и вечном осуждении? Разве такой человек желает знать что-либо более об истине или о добре? По вопросу об истине он говорит: "Что такое истина, как не подтверждение этой веры?" По вопросу о добре он говорит: "Что такое добро, как не то, что во мне по этой вере? Но чтобы оно было во мне, я не стану его творить как бы сам собою, ибо это ради заслуги, а добро, вменяемое в заслугу, не есть добром". Так минует он все, до того, что не ведает, что такое зло. Что же тогда исследует он и увидит в себе? Тогда его состояние не будет ли таким, а именно: огонь вожделений зла пожирает внутренние его духа и их опустошает вплоть до двери? Он стережет лишь эту дверь, дабы пожар не обнаружился, но она открывается по смерти, и тогда этот пожар обнаруживается перед всеми. В-третьих. О тех, которые из-за мирских дел нисколько не помышляют о грехах и, следовательно, не могут их знать. Это любящие мир выше всего и не допускающие никакой истины, отклоняющей их от какой-либо неправды их религии, говоря в себе: "Что это? Оно не присуще мысли моей". Таким образом они отвергают истину, лишь только ее услышат, а слыша подавляют ее. Они поступают почти так же, слушая проповеди, - удерживают из них несколько слов, не удерживая ничего существенного. Поступая таким образом относительно истины, они не знают, следовательно, что такое добро, ибо истина и добро составляют одно, и через добро, не идущее от истины, зло не познается, разве только говорится, что оное есть тоже добро, и это с помощью рассуждений, основанных на лжи. Они-то разумеются под семенами, упавшими в тернии, о которых Господь так говорит: "Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Это кто слышит Слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает Слово и оно становится бесплодным" (Матф. ХIII, 7, 22. Марк, IV, 7, 18, 19. Лука, VIII, 7, 14). В-четвертых. О тех, которые благоволят к грехам и не могут их знать. Это признающие Бога, и служащие Ему по обычным формам, и утвердившиеся в идее, что известное зло, которое есть грех, не есть грехом; ибо они переиначивают его с помощью иллюзий и видимостей и скрывают его громадность: сделав это, они благоволят к нему и делаются его другом и приятелем. Сказано, что признающие Бога поступают так, ибо другие не признают никакого зла грехом, так как всякий грех против Бога. Но это будет пояснено примерами. Человек, жадный к наживе, считающий, по измышленным доводам, некоторые виды мошенничества дозволительными, не принимает их за грех; также поступает подтвердивший в себе месть против врагов и подтвердивший ограбление тех, кто не суть боевыми врагами. В-пятых. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. Всякое не проявляющееся зло остается в духе; оно как огонь в дереве под пеплом и тоже как сукровица в ране не открытой, ибо всякое замкнутое зло усиливается и не прекращается, пока не изведет всего; поэтому дабы никакое зло не оставалось замкнутым, попускается каждому мыслить за Бога или против Бога, за святое Церкви или против него, не будучи за это в миру наказанным. Господь так выражается по этому поводу в Исаие: "От ступней до главы ничего здравого, рана, и порез, и свежая язва, не зажатые, не обвязанные, не смягченные елеем. Омойтесь, очиститесь, удалите лукавство ваших дел от очей Моих, прекратите творить зло; научитесь творить добро; и тогда, если грехи ваши будут как багрянец, обелятся они как снег, если они будут красны, как пурпур, то соделаются как шерсть. Если все откажетесь и воспротивитесь, то мечом будете пожраны" (I, 6,16,17,18,20). Быть пожрану мечом - значит погибнуть от неправды. В-шестых. Причина, не известная доныне, по которой зло не может быть удалено, если только оно не разыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не отступятся от него. В предыдущем было изложено, что целое небо расположено обществами по чувствам добра, противоположным вожделениям зла, и целый ад расположен обществами по вожделениям зла, противоположным чувствам добра; каждый человек духом своим в каком-либо обществе; в обществе небесном, если он в чувстве добра, и в обществе адском, если он в вожделении зла; человек не знает этого, живя в миру; но тем не менее духом он в каком-либо обществе; без этого он не может жить, и этим он управляем Господом; если он в адском обществе, то не может быть извлечен из него Господом иначе, как по Законам Его Божественного Провидения, между которыми есть тот, что бы человек видел, что он там, желал бы оттуда выйти и усиливался это сделать сам собою; человек это может, пока в миру, но не по смерти; ибо тогда он вечно останется в обществе, в которое вступил, будучи в мире; по этой причине человек должен исследовать себя, видеть и признавать свои грехи, покаяться и затем устоять до конца жизни. Что это так, я бы мог подтвердить, до полного убеждения, многочисленными опытами, но здесь не место приводить доказательства, извлеченные из опытов. 279. III. Насколько зло удалено, настолько оно отпущено. Заблуждение века - мысль, что зло отделено от человека и даже выброшено вон, когда оно отпущено; и что состояние жизни человека может быть изменено в одну минуту, даже в состояние противоположное; что таким образом злой человек может стать добрым, следовательно, быть возведенным из ада и перенесенным в Небо, и это по непосредственной Благости Господней; но питающие такое верование и такое мнение вовсе не знают, что такое зло и что такое добро, не имеют никакого познания о состоянии жизни человека и вовсе не ведают, что чувства, присущие воле, суть простыми изменениями и вариациями состояния чисто органических субстанций духа; что мысли, присущие разумению, суть простыми изменениями и вариациями форм этих субстанций, а память - продолженным состоянием этих изменений. По этим сведениям можно ясно видеть, что зло может быть удалено лишь постепенно, и отпущение грехов не есть удалением его. Все это сказано вкратце, но как недоказанное может быть признано, но не усвоено; а не усвоенное - как колесо, которое вертят рукою. Итак, сказанное будет доказано, одно за другим, в том порядке, как оно представляется. Во-первых. Заблуждение века - мысль, что зло отделено и даже выброшено вон, когда оно отпущено. Что всякое зло, в котором родится человек и которого он набирается актуально, не отделяется от человека, но удаляется до того, что не показывается, - мне было дано познать от Неба; до этого я был в убеждении, в котором большая часть людей в мире, что зло, когда отпущено, то отброшено, омыто и очищено, как нечистота лица водою; но не так со злом и грехами; они все остаются, и когда, после покаяния, отпущены, то отнесены к краям; и тогда то, что в центре, находясь прямо под лицезрением, показывается в свете дня, а то, что по краям, представляется в тени и иногда как бы во мраке ночи; и так как зло не отделяется, а только удаляется, то есть относится к краям, и человек может быть перенесен от центра к перифериям, то может случиться, что он возвращается к своему злу, которое он мыслит как отброшенное; в самом деле, человек таков, что может перейти от одного чувства к другому, и иногда к чувству противоположному, и таким образом из одного центра в другой; чувства любви человека составляют центр, пока они обретаются в нем; ибо тогда он в удовольствии и свете этого чувства. Есть люди, которые по смерти вознесены Господом в Небо, потому что жили хорошо, но которые унесли с собою верование, что они чисты от грехов и, следовательно, ни в чем не виноваты. Они сперва, по верованию своему, облечены были в белые одеяния; ибо белые одеяния означают состояние очищения от зол; но затем, как в Мире, начинают они мыслить, что они как бы омыты от всякого зла, и поэтому славиться, что не такие они грешники, как другие, и это может быть с трудом отделено от некоторой гордости и некоторого презрения к другим по сравнению с собою; тогда, дабы их отклонить от их измышленного верования, отсылаются они с Неба и водворяются во зле, которое себе усвоили в Мире; и в то же время им показано, что они тоже в наследственном зле, о котором вовсе не знали прежде; по признании же ими, что их зло не отделено от них, но лишь удалено, что таким образом они по себе нечисты, что они даже одно зло, и что Господь их отклоняет от зол и удерживает в добре, а им лишь кажется, что это как бы ими, - они опять вознесены Господом в Небо. Во-вторых. Заблуждение века, что состояние жизни человека может быть изменено в одну минуту, что таким образом злой может сделаться добрым, следовательно, быть выведенным из ада и тотчас перенесенным в Небо, и оное по непосредственной Благости Божьей. В заблуждении таком обретаются отделяющие милосердие от веры, и полагающие спасение в одной вере, ибо они воображают, что одна мысль и произнесение слов, относящихся к этой вере, если оно с уверенностью и доверием, оправдывают и спасают; многие даже предполагают, что это совершается мгновенно, если не ранее, то по крайней мере в последний час жизни человека; такие не могут иначе, как верить, что состояние жизни человека изменяется в одну минуту и человек спасен по непосредственной Благости; но что Благость Господня не непосредственна, и человек не может из злого сделаться добрым в одну минуту и быть выведенным из ада и перенесенным в рай, иначе как через постоянные действия Божественного Провидения, от детства человека и до конца жизни его, увидится в последнем параграфе этого Трактата; только будет замечено, что законы Божественного Провидения имеют целью преобразование и, таким образом, спасение человека; следовательно, перевороты его состояния, по рождению адского, в противоположное небесное; это может совершаться лишь постепенно, по мере того, как человек удаляется от зла и от удовольствия зла, и вступает в добро и в удовольствие добра. В-третьих. Питающие такие верования вовсе не знают, что такое зло и что такое добро. В самом деле, они не знают,что зло есть удовольствие вожделения поступать и мыслить против Божественного порядка, и добро есть удовольствие любви поступать и мыслить согласно с Божественным порядком; что мириады вожделений входят в каждое зло и составляют его и что, подобно тому, мириады чувств любви входят в каждое добро и составляют его; и во внутренних человека эти мириады вожделений в таком порядке и сцеплении, что одно зло не может быть изменено, если не изменены одновременно все. Не знающие этого могут иметь верование или мнение что зло, представляющееся перед нами как единичное, может быть легко отклонено и что добро, представляющееся перед нами тоже единичным, может быть поставлено на место зла. Так как они не знают, ни что такое зло, ни что такое добро, то они лишь могут верить, что спасение совершается в минуту и что благость непосредственна; но что оное не так - видно будет из последнего параграфа этого Трактата. В-четвертых. Верующие, что спасение совершается мгновенно и что благость непосредственна, не знают, что чувства, присущие воле, суть простыми изменениями состояния чисто органических субстанций духа; что мысли, присущие разумению, суть простыми изменениями и вариациями форм этих субстанций; а память есть продолженным состоянием этих изменений и этих вариаций. Кто, услышав, не признает, что чувства и мысли существуют лишь в субстанциях и в формах этих субстанций, которые суть субъектами, и так как они существуют в мозгах, наполненных субстанциями и формами, то и называются формами чисто органическими? Ни один человек, мыслящий рационально, не удержится от смеха над фантазиями тех, кто предполагает, что чувства и мысли не суть в субстанционных предметах, но что это пары, видоизменяемые теплотою и светом, появляющиеся как образы в воздухе и эфире; тогда как мысль не может существовать отдельно от формы субстанционной, так как не может зрение без своей формы, которая есть глаз, как слух без своей, которая есть ухо, и вкус без своей, которая - язык. Рассмотри мозг и ты увидишь бесчисленные субстанции и бесчисленные волокна, и ничего в нем нет неорганизованного. На что лучше подтверждение, как получаемое от глаза? Но спрашивается, что такое чувство и что такое мысль в предметах субстанционных? Это может быть выведено из всех частей и каждой, которые в теле; в нем множество черев (visceras), каждое в определенном месте, исполняющих свою службу изменениями и вариациями состояния и форм; что они каждое в своих операциях - достоверно: желудок в своих, кишки в своих, чресла в своих, печень, поджелудочная железа, селезенка - каждое в своих; и что все эти действия движимы внутренне, быть же движиму внутренне - это быть движиму изменениями и вариациями состояния и формы. Из того можно видеть, что действия чисто органических субстанций духа - подобного же свойства, с тою разницею, что действия субстанций органических тел природно, те же, отдуха, - духовны, и что те и другие по соответствию составляют одно. Нельзя показать наглядно., каковы изменения и вариации состояния и формы органических субстанций духа, которые суть чувствами и мыслями; но тем не менее их, как в зеркале, можно видеть по изменениям и вариациям состояния легкого в речи и пении, и даже соответствие есть, ибо звуки речи и пения, а также артикуляция звука, которою суть слова речи, и модуляция пения совершаются легким; звук же соответствует чувству, а речь - мысли; они и производятся по чувству и мысли, и оное совершается изменениями и вариациями состояния и формы органических субстанций в легком, и по легкому, через дыхательное горло в гортани и в гортанном отверстии, затем в языке и, наконец, в губах; первые изменения и вариации состояния и формы звука совершаются в легком, вторые в дыхательном горле и гортани, третьи в гортанном отверстии через различные отверстия его устья, четвертые в языке, посредством приложения его к небу и к зубам, пятые в губах, через различные формы; из этого можно видеть, что простые изменения и вариации состояния органических форм, постепенно продолженные, производят звуки и их артикуляцию, принадлежащую речи и пению. Теперь, так как звук и речь не производятся ничем иным, как только чувствами и мыслями духа, ибо ими они существуют, а без них не существовали бы, то очевидно, что чувства воли суть изменениями и вариациями, чисто органическими, субстанций духа, а мысли разумения - изменениями и вариациями формы этих субстанций. Из того, что чувства и мысли суть чистыми изменениями состояния форм духа, явствует, что Память есть не что иное, как продолженное состояние этих изменений: ибо все изменения и вариации состояния в органических субстанциях таковы, что раз став привычными они остаются; таким образом легкие привыкли производить различные звуки в дыхательном горле, варьировать их в гортани, выражать языком и видоизменять во рту; и когда эти органические части к тому усвоены, то звуки эти в них и могут быть воспроизведены. Что эти изменения и вариации бесконечно совершеннее в органических частях духа, чем в органических частях тела, видно по сказанному в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (119-204), где показано, что все совершенства растут и повышаются со степенями и по степеням; об этом предмете смотрите более подробно ниже (319). 280. Что грехи, когда они отпущены, также и удалены, в том опять заблуждение века; в оном заблуждении верующие, что через Таинство Евхаристии отпущены им грехи, хотя они не удалили их покаянием; в таком же заблуждении верующие, что они одною верою спасутся, и верующие в спасение через разрешение папы; все такие верующие веруют в Благость непосредственную и в спасение мгновенное. Но предложение в обратном виде становится истиною, а именно, что когда грехи удалены, то они отпущены, ибо покаяние должно предшествовать отпущению, без покаяния же нет никакого отпущения; поэтому Господь повелел ученикам проповедовать покаяние для отпущения грехов (Лук. XXIV, 47), и Иоанн проповедывал крещение покаяния для отпущения грехов. Господь всем отпускает грехи, никого не осуждает и никому не вменяет, но тем не менее не может их снять иначе, как по законам Божественного Провидения, ибо, как сказал Он Петру, который спросил Его, сколько раз должен он прощать согрешившему против него брату, не до семи ли раз? - что должен он прощать не до семи, но до седмижды семидесяти раз (Матф. XVIII, 21, 22), чего же бы не соделал Господь, Который есть сама Благость. 281. IV. Таким образом попускается зло для цели, которая есть спасение. Известно, что человек в полной свободе мыслить и желать, но не в полной свободе говорить и делать то, что мыслит и желает; ибо он может мыслить как атеист отрицать Бога, богохульствовать над святостями Слова и Церкви, может желать словами и действиями совершенно уничтожить их, но законы гражданские, нравственные и духовные препятствуют тому; посему содержит он во внутреннем своем эти нечестия и злодейства, мысля о них и желая, даже стремясь к ним, но не творя. Человек не атеист, тоже в полной свободе держать в мысли многие, относящиеся ко злу, например, мошенничества, сластолюбие, месть и другие безумия, что иногда и делает он. Кто бы мог поверить, что если б человек не имел полной свободы, то не только бы он не мог спастись, но погиб бы весь? Да узнает тому причину: всякий человек, по рождению, во зле различных родов; это зло в его воле, а то что в воле, любимо, ибо то, что человек желает от внутреннего, он любит, а того, что он любит, желает он; любовь же воли влияет на разумение и совершает то, что удовольствие ее осуществляется в нем; оттуда она идет в мысли и также в намерения; если бы не дозволено было человеку мыслить по любви своей воли - любви, по наследственности врожденной в нем, - то любовь эта осталась бы замкнутою и не явилась бы на вид человеку; но любовь зла, не показывающаяся, - как неприятель в засаде, как сукровица в нарыве, как яд в крови, как нагноение в груди, - все оное, удержанное в сокрытии, приводит смерть. Но когда дозволено человеку мыслить зло своей жизненной любви до того, что держать его в намерении, это зло исцеляется средствами духовными, как болезни средствами природными. Чем бы стал человек, если б не было попущено ему мыслить по удовольствиям его жизненной любви, - будет изложено теперь: он бы не был человеком, он потерял бы свои две способности: свободу и рациональность, - в которых состоит сама человечность; удовольствия этих зол заняли бы внутренние его духа, до степени замкнутия двери; и тогда он бы мог говорить и поступать лишь сообразно с этим злом; следовательно, был бы безумен не только в собственных глазах, но и в глазах мира, и, наконец, не сумел бы прикрыть своей наготы; но дабы он не стал таким, ему попущено мыслить и желать свое наследственное зло, но не высказывать и творить его; и этим временем он поучается вещам гражданственным, нравственным и духовным, которые даже входят в его мысли и удаляют безумия эти, и таким образом он исцеляется Господом, но не дальше, как до умения стеречь дверь, разве только он признает Бога и испросит Его помощи, дабы мочь устоять от этих зол; и тогда насколько он удерживается, настолько он не допускает этих безумий в свои намерения и, наконец, в свои мысли. Затем человеку свободно мыслить, как ему угодно, дабы любовь его жизни выходила из своего укрытия на свет разумения его, так как иначе он ничего не знал бы о своем зле и, следовательно, не мог бы избегать его, из чего явствует, что его зло выросло бы до того, что ему бы не осталось средств восстановления, и с трудом обладали бы такими средствами дети его, если б он их родил; ибо зло отца переходит в род его; но Господь способствует Промыслом, дабы того не происходило. 282. Господь бы мог исцелить разумение всякого человека и таким образом соделать, чтобы каждый человек мыслил не зло, но добро; Он бы мог это с помощью различных страхов, чудес, разговоров с умершими, видений и снов; но исцелить одно разумение - это исцелить человека только внешне; ибо разумение, со своею мыслию, есть наружное жизни человека, а воля, со своим чувством, есть внутреннее его жизни; исцеление одного разумения было бы изменением паллиативным, через которое внутренняя порча, замкнутая без возможности выступить, извела бы сначала части ближайшие, а затем отдаленнейшие до того, что все пришло бы в состояние смерти. Сама воля должна быть исцелена не по наитию в нее разумения, так как такого наития нет, но по учению и увещанию согласно с разумением. Если бы одно разумение было исцелено, человек бы стал как труп набальзамированный или покрытый ароматами и розами, которые вскоре извлекли бы из трупа такое зловоние, что никто бы приблизиться не мог То же было бы с небесными истинами в разумении, если бы дурная любовь воли удерживалась замкнутою. 283. Если попущено человеку мыслить зло, что держать его в намерении, то это, как было сказано, дабы оно было удалено посредством вещей гражданственных, нравственных и духовных, что бывает когда он мыслит, что оные против справедливого и должного, против честного и благопристойного и против добра и истины, таким образом, против спокойствия, веселия и счастия жизни; Господь, с помощью этих трехродов (расположений), исцеляет любовь жизни человека, сначала (это правда) страхом, а затем любовью Тем не менее, зло не отделимо и не отброшено от человека, а лишь отодвинуто и отложено на края, и когда оно там, а добро в середине, то зло не показывается, ибо то, что в середине, прямо под лицезрением, видимо и сознаваемо. Но надобно знать, что хотя бы добро было в середине, человек от этого не в добре, если зло, которое по краям, не склоняется вниз или наружу; если смотрит оно вверх или вовнутрь, то оно не удалено, ибо постоянно усиливается вернуться в середину; оно склоняется и смотрит вниз или наружу, когда человек избегает зол своих как грехов, и еще более, когда он отвращается от них, ибо тогда он осуждает их и придает аду и делает, что они обращаются в ту сторону. 284. Разумение человека есть приемник как добра, так и зла, и как истины, так и лжи; но не то с самою волею человека: она должна быть во зле или в добре и не может быть и в том, и другом; ибо воля есть сам человек, и в ней любовь его жизни; но добро и зло в разумении разделены как внутреннее и внешнее: оттуда может человек быть внутренне во зле и внешне в добре. Когда же человек преобразуется, то добро и зло становятся вместе, и тогда - столкновение и борьба; сильная борьба называется искушением; но если не сильна она, то бывает как брожение вина или пива, если добро побеждает, то зло, со своею ложью, отталкивается к краям, как отстой, падающий на дно бочонка, а добро становится, как перебродившее вкусное вино или светлое пиво; но если побеждает зло, тогда добро со своею истиною отталкивается к краям и становится мутным и испорченным, как не перебродившее вино и пиво. Сравнение сделано с дрожжами, ибо в Слове дрожжи (или закваска) означает зло, как у Осии, VII, 4; Лука, XII, 1 и в других местах. Глава десятая БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОВИДЕНИЕ ГОСПОДА РАВНО У ЗЛЫХ, КАК И У ДОБРЫХ 285. У каждого человека, как доброго так и злого, есть две способности, из которых одна составляет разумение, а другая волю; способность, составляющая разумение, есть та, что он может понимать и мыслить (она затем названа Рациональностью); а способность составляющая волю, в том что он это может свободно, именно мыслить и затем выражать и творить, лишь бы не против рассудка и рациональности; ибо поступать свободно - это поступать всегда, когда желаешь, и так, как желаешь (способность эта именуется Свободою). Так как эти способности не нарушимы и постоянны от первых и до последних, во всех и во всем, что человек мыслит и творит, и в человеке они не от него самого, но управляемы у человека Господом, из того явствует, что присутствие Господа, будучи в них, есть также в особенностях и даже в самых (мельчайших) особенностях разумения и мысли человека, и также воли и чувства его; удали эти способности от одной из особенностей этих, и ты не сможешь ни помыслить ее, ни произнести как человек. Что через эти способности человек есть человеком, может мыслить и говорить, сознавать добро и понимать истину не только гражданственную и нравственную, но и духовную, и быть преобразован и возрожден, одним словом сочетаем с Господом, и через это жить вечно, было выше доказано; было также доказано, что эти две способности не только у людей добрых, но и у злых. Теперь, так как эти способности управляемы у человека Господом и не были присвоены человеку как его, но могут быть ему приданы и представляться как бы его, и так как это Божественное у человека в его самых особенностях, то явствует что Господь управляет и самими особенностями как у человека злого, так и у доброго; управление же Господне есть то, что называется Божественным Провидением. 286. Теперь, так как Закон Божественного Провидения, дабы человек мог действовать в свободе по рассудку, то есть по этим двум способностям - Свободе и Рациональности; и так как тоже Закон Божественного Провидения, дабы все, что человек соделывает, ему казалось делаемым как бы им самим и затем как бы ему присущим, и еще в том закон, что зло попускаемо ради того, чтобы он мог быть извлекаем из него, - то явствует, что человек может злоупотреблять этими способностями и свободно, по рассудку, подтверждать все, что ему угодно, ибо может он сделать сообразным рассудку все, что пожелает, сообразно ли оно или несообразно в себе. Поэтому некоторые люди и говорят: "Что такое Истина? Не могу ли я сделать истиною все что захочу? Разве мир не так же поступает?" И тот, кто может, это делает посредством рассуждений. Возьми самое ложное положение и скажи ловкому человеку: "Подтверди это", - и он подтвердит; предложи ему, например, подтвердить, что человек животное и что душа - как маленький паук в своей паутине, и управляет телом, как паук своими нитями; или что религия не что иное, как узда; он подтвердит каждое из этих предложений, так что оно представится как бы истинным. Что легче этого, ибо не знает он ни что такое видимость, ни что такое ложь, принятая за истину по сильной вере? Отсюда явствует, что человек не может видеть той истины, что Божественное Провидение в самих особенностях разумения и воли или, что то же самое, в самих особенностях мыслей и чувств у каждого человека, как злого так и доброго; особенно их сбивает то, что в таком случае зло исходило бы от Господа, но, тем не менее, от Господа не исходит ни малейшего зла, а все зло идет от человека, ибо он подтвердил в себе видимость что мыслит, желает, говорит и действует сам собою, как увидится в последующем. Этот предмет для яснейшего представления будет показан в таком порядке: I. Божественное Провидение универсально в самих особенностях, не только у добрых, но и у злых, а между тем оно не в их зле. II. Злые сами постоянно бросаются во зло, но Господь их извлекает постоянно из зол. III. Злые не могут быть вполне извлечены из зол и введены в добро Господом, пока они верят, что собственная предусмотрительность есть все, а Божественное Провидение - ничто. IV. Господь управляет адом противоположностями, и злыми, которые в миру, он управляет в аду, относительно их внутренних, а не внешних. 287. I. Божественное Провидение универсально в самих особенностях, не только у добрых, но также у злых, и тем не менее оно не во зле их. Было выше показано, что Божественное Провидение в самих особенностях мыслей и чувств человека, и этим разумеется, что человек не может ничего мыслить и ничего желать сам собою, но все, что он мыслит и желает и затем говорит и делает, идет от наития; если оно добро, то от наития Неба, если зло - от наития ада, или, что то же самое, добро - от наития, исходящего от Господа, а зло от собственного человеческого. Но знаю я, что это будет понято с трудом, ибо сделано различие между наитствующим от Неба, или от Господа, и наитствующим от ада и от собственного человеческого, между тем как было сказано, что Божественное Провидение в самих особенностях мыслей и чувств человека, и того, что человек не может ничего ни мыслить, ни желать сам собою; но так как сказано, что он может мыслить и желать от ада и своего собственного, то это представляется противоречивым, однако оно не противоречит; что нет - увидится впоследствии после некоторых предводительных данных, которыми пояснится этот предмет. 288. Все ангелы признают, что никто не может мыслить сам собою, но каждый мыслит по Господу; наоборот, все духи адские говорят, что никто не может мыслить по-другому, как только по самому себе; но часто было им показано, что никто из них не может мыслить сам собою, но что мысль наитствует; тем не менее, это было показано напрасно: они не могли этого допустить. Опыт, однако, научит сперва тому, что все мысли и чувства наитствуют также от Неба у адских духов, но что добро, наитствующее в них, изменяется во зло, а истина - в ложь; таким образом, каждое в свою противоположность; показано это было так: Истина, извлеченная из Слова, была послана в ад и принята теми, кто во внешних адах, и ими послана в низшие ады до самого глубокого ада; эта истина в нисхождении была постепенно изменяема в ложь, и наконец, в ложь, противоположную истине; те же, у которых она изменялась, мыслили ложь как бы сами собою, не подозревая ничего иного, когда, между тем, то, что мыслили они, было истиною этой, нисходящей с Неба и искаженной и извращенной в своем пути до глубочайшего ада. Я был уведомлен три или четыре раза, что это происходило так. То же самое совершалось с добром; добро, истекающее от Неба, прогрессивно изменялось во зло, противоположное ему. Из этого стало очевидным, что истина и добро, исходящие от Господа, когда приняты теми, кто во лжи и во зле, изменяются и переходят в другую форму до того, что первая форма не является. То же происходит у всякого злого человека, ибо злой, относительно духа своего, в аду. 289. Мне также очень часто было показано, что в аду никто не мыслит сам по себе, но каждый мыслит сообразно с другими, которые вокруг него; и те другие мыслят не сами по себе, но тоже по другим; и что мысли и чувства идут в порядке от одного общества в другое. Некоторые, думающие, что они мыслят и желают сами по себе, были отправлены в общество, сообщение же с соседними обществами, к которым их мысли обычно простираются, было преграждено - и они задержаны были в этом обществе; тогда им было сказано мыслить иначе, чем мыслят духи этого общества и стараться мыслить противное; но они сознались, что это невозможно им. Это было сделано со многими и также с Лейбницем, который даже убедился, что никто не мыслит сам по себе, но что мыслят по другим и что те другие тоже не мыслят сами по себе, но все мыслят по наитию с Неба, а Небо по наитию от Господа. Некоторые, размышлявшие об этом предмете, сказали, что это удивительно, и едва ли кто может быть приведен к такому убеждению, так как оно совершенно против видимости, но что тем не менее они не могут отрицать того, ибо им было вполне доказано; однако, обретаясь в изумлении, они сказали, что таким образом никто не виноват, если мыслит злое; и затем оттого кажется, что зло идет от Господа; и сверх того, что не понимают они, как Господь один может соделать, чтобы все мыслили так различно. Но эти три пункта будут развиты в последующем. 290. К изложенным уже экспериментам будет прибавлен следующий. Когда мне было даровано Господом разговаривать с духами и с ангелами, эта тайна мне была тотчас открыта, ибо мне было сказано с Неба, что я думаю, как и другие, будто мыслю и желаю сам по себе, когда, между тем, это отнюдь не по себе, но по Господу, если оно добро, и по аду, если зло; мне даже было показано живым опытом (ad vivum) различными мыслями и различными чувствами, введенными в меня, что это так, и мне дано было постепенно это сознавать и это чувствовать; поэтому впоследствии, лишь только вкрадывалось какое-либо зло в мою волю или какая-либо ложь в мою мысль, то я справлялся, откуда это зло и эта ложь, и оное мне было открыто; мне также было дано говорить с теми, которые внушали, им выговаривать и заставлять их удаляться и, следовательно, отобрать свое зло и свою ложь, удержать их при себе и ничего такого не внушать моей мысли; это со мной случалось тысячи раз, я оставался в этом состоянии в продолжении нескольких лет и остаюсь еще; и, тем не менее, мне кажется, как и другим, без всякого различия, что я мыслю и желаю как бы сам собою, ибо от Божественного Провидения Господа, дабы каждому так казалось, что и было показано выше, в отдельной главе. Духи новоприбывшие удивляются такому состоянию, которое мне обычно, воображая, что я не мыслю и ничего не желаю сам собою и что я, следовательно, как бы что-то пустое, но я открыл им тайну и сверх того сказал, что я даже мыслю внутренне и сознаю наитствующее в мою внешнюю мысль, от Неба ли наитие или от ада, что я отталкиваю последнее и принимаю другое и что всегда мне кажется, как и им, что я мыслю и желаю сам собою. 291. Что всякое добро от Неба и что всякое зло от ада - не есть неведомым в миру, каждый от Церкви это знает; кто, посвященный в духовенство, не поучает, что всякое добро от Бога, и человек не может сам собою ничего взять, если ему не дано от Неба; затем также, что дьявол внушает злое в мысль, что соблазняет он и побуждает его творить. Поэтому священник, думая, что проповедует по святому рвению, молит Святого Духа наставить его, направить его мысли и его речь, и некоторые говорят, что ощутительно сознавали, как возбуждало их, и хвалящим их проповеди набожно отвечают, что говорили не от себя самих, а от Бога. Вот почему еще, видя, что кто-нибудь хорошо говорит и хорошо поступает, они говорят, что тот приведен к оному Богом, и наоборот, видя кого-либо дурно говорящего и дурно поступающего, говорят, что он приведен к тому дьяволом. Известно что такие речи держат в Церкви, но кто верит, что это так? 292. Что все, что человек мыслит и желает, и затем все, что он говорит и делает, наитствует из единого источника жизни, и тем не менее единый источник жизни, который есть Господь, не причинен в том, что человек мыслит зло и ложь, - может быть пояснено следующими наблюдениями из природного Мира. От Солнца этого мира исходят теплота и свет, и они наитствуют во все субъекты и во все объекты, представляющиеся глазам, не только в субъекты хорошие и в объекты прекрасные, но и в субъекты дурные и в объекты некрасивые, и производят в них различные действия; ибо наитствуют они не только в деревья, приносящие хорошие плоды, но и в деревья, приносящие дурные, и даже в самые плоды, и их взращивают; они также входят в доброе семя и в плевелы; затем также в кусты полезные и целебные и в кусты вредные и ядовитые, а между тем все это - одна теплота и один свет, в которых нет никакой причины зла; причина же эта - в субъектах воспринимающих. Теплота, раскрывающая яйца, в которых сова, филин или змея, действует одинаково, как и с яйцами, в которых голубь, прекрасные птицы или лебедь; положи яйца того и другого рода под курицу, и от ея теплоты, в себе безвредной, они откроются. Что же эта теплота имеет общего с теми творениями, злыми и вредными? Теплота, вливаясь в субстанции болотные, навозные, гнилостные и трупные, действует одинаковым способом, как и вливаясь в субстанции винные, пахучие, мощные и живые. Кто не видит, что причина в субъектах-приемниках, а не в теплоте? Тот же свет производит в одном объекте цвета приятные, а в другом неприятные; даже более: он проясняется в предметах белых и сияет живым блеском, в предметах же, впадающих в черное, помрачается и темнеет. То же самое в Мире духовном: и там есть теплота и свет, исходящие от своего Солнца, которое есть Господь; они наитствуют, от своего солнца, в свои субъекты и в свои объекты; субъекты и объекты суть там ангелы и духи, особенно способности их волевые и интеллектуальные; там Теплота есть исходящая Божественная Любовь, а Свет там - исходящая Божественная Мудрость; они не причины тому, что принимаются одним иначе, чем другим; в самом деле, Господь говорит, что Он повелевает восходить своему Солнцу над злыми и над добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Матф. V, 45). В смысле внутреннем под Солнцем разумеется Божественная Любовь, а под дождем - Божественная Мудрость. 293. К этим объяснениям прибавлю мнение ангелов о воле и уме у человека; мнение это в том, что у человека нет крупицы воли и предусмотрительности, принадлежащих ему в собственность; они говорят, что если б было оного по одной крупице у каждого человека, то ни Небо, ни ад не удержались бы, и весь бы человеческий род погиб; они приводят доводы, что мириады мириадов людей, сколько родилось их от создания мира, составляют Небо и ад, из которых один под другим в таком порядке, что как тот, так и другое образуют одно: Небо - одного прекрасного Человека, ад же - одного чудовищного Человека; если б в каждом человеке была крупица собственной воли и собственной предусмотрительности, то одно это не могло бы существовать, но распалось бы, и с ними погибла бы Божественная Форма, которая может быть устойчива и неизменна, как если только Господь будет всем во всем, они же ничем во всем. Они еще приводят в доказательство, что мыслить и желать самим собою есть самое Божественное, а мыслить и желать по Господу - самое Человечное, и что самое Божественное не может быть присвоено никакому человеку, ибо тогда человек был бы Богом. Удержи это, и ты будешь, если пожелаешь, убежден ангелами, когда придешь после смерти в духовный мир. 294. Было сказано выше (289), что когда в некоторых вошло убеждение, что никто не мыслит сам собою, а мыслит по другим, и другие те не мыслят тоже сами собою, но мыслят все по наитию, исходящему от Господа Небом, то они сказали в изумлении своем, что таким образом не виновен делающий зло; затем, что если так, то кажется, что зло от Господа; и сверх того, они не понимают, как может Господь один соделать, чтобы все мыслили так различно. Теперь, так как эти три чувства не могут не влиять на мысли заключающих о явлениях только по явлениям, то необходимо овладеть ими и раскрыть сообразно причинам. Во-первых. Что, таким образом, не виноват делающий зло; в самом деле, если все, что человек мыслит, идет от другого по наитию, то кажется, что вина тех, от кого наитие; но тем не менее вина в принимающих, ибо принимает он как свое; он не знает ничего иного и не хочет знать ничего иного; в самом деле, каждый желает быть самим собою, вести себя сам собою, особенно мыслить и желать самим собою, ибо в этом сама свобода, представляющаяся собственным, в котором каждый человек; поэтому если бы знал он, что все, что он мыслит и желает, идет от другого по наитию, то смотрел бы на себя как на скованного и плененного, не господина самому себе, и таким родом погибли бы все удовольствия его жизни и, наконец и, самая человечность. Что это так, я был очень часто убеждаем: было дано некоторым духам сознавать и чувствовать, что они ведены другими, они вошли в такой гнев, что были как бы вне себя и говорили, что предпочли бы быть скованными в аду скорее, чем не иметь способности мыслить, как они желают, и желать по мысли. Не иметь этой способности называют они быть скованным относительно жизни самой, а это жесточе и невыносимее, чем быть скованным относительно тела; не иметь способности говорить и поступать так, как мыслишь и желаешь, они не называли быть скованным, потому что удовольствие жизни гражданственной и жизни нравственной, состоящей в речах и поступках, - в возможности ограничивать чье-либо влияние и преодолевать его. Теперь, так как человек не хочет знать, что он веден другими к мышлению, но хочет мыслить сам собою и даже думает, что мыслит так,