сти; общества небесного Царства - по различию небесной любви, которая есть любовью к Господу; общества духовного Царства - по различию духовной любви, которая есть любовью к ближнему. Потому что есть такие общества, и в этих обществах все были людьми в миру и затем удержали в себе любовь, которую в миру питали, с тем различием, что тогда они люди духовные, самые же почести и богатства духовны в Царстве духовном и небесны в Царстве небесном, то следует, что имеющие более любви и мудрости, чем другие, предпочтительно перед другими в почестях и богатстве; эти же те, для которых почести и богатства в миру были благословениями. Из сего можно видеть, каковы почести и богатства духовные, а именно, что они принадлежат делу, а не личности; правда в том, кто в почестях, обретаются в великолепии и славе, как цари на земле, но тем не менее они не смотрят на самые почести как на что-либо, а берут во внимание дела в управлении и должность, от которой они принимают почет, каждый по своему сану, но не относят этого почета к себе, относят же его к самим делам, а так как дела от Господа, то они его относят к Господу, от Которого дела исходят. Таковы почести и богатства духовные, которые вечны. Совершенно иначе с теми, для кого почести и богатства в мире были проклятиями; так как они их относили к себе самим, а не к делам и не желали, чтобы дела владычествовали над ними, но желали сами владычествовать над делами, которые и считали делами, лишь насколько те служили их почету и славе, то они следовательно в аду, и там они низкими рабами, в презрении и нищете; потому что такие почести и богатства погибают: о них и сказано, что они временны и преходящи. Господь преподает о тех и о других такое наставление: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры прорывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не прорывают и не крадут, ибо где ваше сокровище, там и ваше сердце" (Матф. VI, 19, 20, 21). В-третьих. Почести и богатства, которые суть проклятиями, относительно почестей и богатств, которые суть благословениями, как ничто относительно всего и как то, что в себе не есть относительно того, что в себе есть. Все, что погибает и не становится чем-либо, не есть что-либо внутренне в себе; правда, внешнее есть что-либо, и даже, пока оно длится, то представляется великим, а для некоторых всем, но не внутренне в себе; это как поверхность, внутри которой ничего нет; это также как актер в королевском костюме, когда театральная пьеса кончена; но то, что остается во вечность, есть в себе чем-либо постоянно и, таким образом, всем; оно и Есть, потому что быть не перестает. 218. III. Временное и Вечное разделено человеком, но соединено Господом. Если это так, то потому, что все человеческое временно, из чего явствует что человек может быть назван временным; и все Господнее вечно, из чего явствует, что Господь называется Вечным; временное то, что имеет конец и погибает, но вечное то, что не имеет конца и не погибает. Что эти два рода вещей могут быть сочетаемы лишь бесконечной мудростью Господа и таким образом сочетаемы Господом, а не человеком, каждый может увидеть; но дабы видели, что эти два рода вещей разделены человеком и соединены Господом, оное будет показано в таком порядке: 1. Что такое временное и что такое вечное. 2. Человек в себе временен, а Господь в себе вечен, следовательно, от человека может исходить только временное, и от Господа вечное. 3. Временное отделяет от себя вечное, а вечное соединяется с временным. 4. Господь сочетает с собою человека посредством видимостей. 5. И посредством соответствий. 219. Но эти предложения будут пояснены отдельно и подтверждаемы сами собою. Во-первых. Что такое временное и что такое вечное. Временное есть все, свойственное природе и затем свойственное человеку; свойственности природы суть главным образом пространства и времена, то и другое с границами и пределами; свойственности человека, от него производящиеся, суть присущее его собственной воле и его собственному разумению и затем присущее его чувству и его мысли, главным образом его предусмотрительности. Что все оное конечно и предельно, известно то. Но вечное есть все свойственное Господу и по нем как бы свойственное человеку. Господу свойственно все бесконечное и вечное, следовательно то, что вне времени и вне пределов и конца: что затем как бы свойственно человеку, также бесконечно и вечно, но ничто из этого не принадлежит человеку, а принадлежит Господу в человеке. Во-вторых. Человек в себе временен, а Господь в Себе вечен, следовательно, от человека может исходить лишь то, что временно, от Господа же то, что вечно. Что человек в себе временен, а Господь в Себе вечен, было сказано выше. Так как от кого-либо не может исходить иного, кроме того, что в нем, то явствует, что от человека не может происходить ничего иного, кроме временного, а от Господа ничего иного, кроме вечного; в самом деле, бесконечное не может происходить от конечного; что может оно происходить, - противоречиво; тем не менее бесконечное может происходить от конечного, но впрочем не от конечного, а от бесконечного посредством конечного; и взаимно также, конечное не может происходить от бесконечного; что может оно происходить - также противоречиво; тем не менее конечное может быть произведено бесконечным, но в оном не происхождение, а сотворение. Об этом предмете смотрите: Мудрость Ангельская О Божественной Любви и Божественной Мудрости, от начала до конца. Вот почему, если от Господа исходит конечное, как во многих случаях у человека, то оно исходит не от Господа, но от человека; и можно сказать, что оно исходит от Господа посредством человека, потому что оное представляется так. Это может быть пояснено словами Господа: "Да будет ваше слово - да, да; нет, нет; что выше того - от зла" (Матф. V, 37). Таков язык для всех в третьем Небе, ибо они не рассуждают никогда о вещах Божественных, а именно, так ли это или не так, но видят в себе самих по Господу, что оно так или не так; если же кто рассуждает о Божественных вещах, а именно, так ли оное или нет, то потому, что не видят их по Господу и желают их видеть по себе, а то, что человек видит по себе, есть зло. Но все же Господь желает, дабы человек не только думал и говорил о Божественных вещах, но также рассуждал о них, с целью видеть, так ли оно или нет; и эта мысль, этот разговор и это рассуждение, если только целью видеть истину, можно сказать, что исходят от Господа у человека, но исходят они от человека, пока он не увидит истину и не признает ее; во всяком случае только по Господу он может мыслить, говорить и рассуждать, ибо может оное по двум способностям: Свободе и Рациональности, - способностям, которые в человеке по одному Господу. В-третьих. Временное отделяет от себя вечное вечное же соединяется с временным. Под временными, отделяющими от себя вечныя, разумеется то, что соделывает человек, который временен, по временному в себе; а под вечными, соединяющимися с временными, разумеется то, что соделывает Господь, Который вечен, по вечному в себе, как было сказано выше. В предыдущем было показано, что есть сочетание Господа с человеком и взаимное сочетание человека с Господом, но не от человека, а от Господа; затем также что воля человека идет в обратную сторону относительно воли Господней, или, что то же самое, собственная предусмотрительность человека идет в обратную сторону относительно Божественного Провидения; из этих предложений явствует, что человек, по временным своим, отделяет от себя вечныя Господа; но что Господь соединяет свои вечныя с временными в человеке; то есть, соединяется с человеком и человека соединяет с Собою; так как этот предмет был подробно обсужден в предыдущем, то бесполезно более подтверждать его. В-четвертых. Господь соединяет с Собою человека посредством видимостей. В самом деле, видимость в том, что человек сам собою любит ближнего, делает добро и выражает истину; если бы оное не казалось человеку как бы от него, то не любил бы он ближнего, не делал бы добра и не выражал бы истины, и таким образом не соединялся бы с Господом; но так как от Господа исходят Любовь, Добро и Истина, то очевидно, что Господь соединяет с собою человека посредством видимостей. Что касается до этой видимости и до сочетания этой видимостью Господа с человеком, и взаимного сочетания человека с Господом, то выше было подробно трактовано об оном. В-пятых. Господь соединяет с Собою человека посредством соответствий. Это имеет место через посредство Слова, которого буквальный смысл состоит из чистых соответствий. Что по смыслу этому есть сочетание Господа с человеком и взаимное человека с Господом, было показано в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании, с начала до конца. 220. IV. Соединение временного и вечного в человеке есть Божественным Провидением Господа. Так как эта истина не может проникнуть в первое сознание разумения, прежде чем все относящееся к ней не будет представлено в порядке и не будет развито и доказано по этому порядку, то вот какому последуется: 1. От Божественного Провидения, дабы человек смертию сбрасывал природное и временное и облекался в духовное и вечное. 2. Господь, Божественным Своим Провидением, соединяется с природным посредством духовного, и с временным посредством вечного, согласно с делами. 3. Господь соединяется с делами посредством соответствий и, таким образом, посредством видимостей, согласно с подтверждениями человеком. 4. Такое сочетание временного с вечными есть Божественным Провидением. Но это будет выведено на свет виднее объяснениями. Во-первых. От Божественного Провидения дабы человек освобождался смертию природного и временного и облекался в духовное и вечное. Природные и временные суть крайние и последние, в которые человек сначала входит, что бывает, когда он родится, дабы потом введенным быть во внутреннее и высшее; ибо крайние и последние суть вместилищами, и они - в мире природном: отсюда явствует, что никакой ангел и никакой дух не был сотворен непосредственно, но что все родились сперва человеками и таким образом были введены; оттого они и обладают крайним и последним, которые в себе устойчивы и неподвижны, и внутри которых, и которыми, внутреннее могут быть содержимо в сцеплении. Человек сначала облекается в самые грубые элементы природы (sed homo primum induit crassiara naturae), тело его состоит из них, но смертию он совлекает их и удерживает чистейшие элементы природы, ближайшие к духовным и эти элементы суть тогда их вместилищем. Сверх того, в крайних или последних суть совокупно все внутренние или внешние, как это уже было показано в своем месте; поэтому всякое действие Господне производится первыми и последними одновременно и таким образом в полноте. Но так как самые внешние и последние природы не могут воспринимать духовные и вечные, для которых дух человеческий был образован, такими, как они в себе, а между тем человек родится, дабы стать духовным и жить вечно, почему человек совлекает крайние и последние природы и удерживает лишь внутренние природные, которые обрамляют духовные и небесные, согласуются с ними и служат им вместилищем; совершается оно отбрасыванием временных и последних природных, которое отбрасывание есть смертию тела. Во-вторых. Господь Своим Божественным Провидением соединяется с природным посредством духовного с временным посредством вечного, согласно с делами. Природные и временные не суть только свойственными природы, но также свойственностями человеков в природном мире; человек смертию совлекает те и другие и облекается в духовные и вечные, соответствующие им; что облекается он в них согласно с делами, было вполне доказано в предыдущем. Природные, сущие свойственностями природы, относятся вообще к временам и пространствам, а в частности к тому, что видимо на земле; человек со смертию их покидает, и вместо них получает духовные схожие, по внешнему виду, или относительно видимости, но не по внутреннему виду или относительно сущности; этот предмет был также трактован выше. Временные, сущие свойственностями человеков в мире природном, относятся вообще к почестям и богатствам, а в частности к потребностям каждого человека, которые суть пищею, одеждою и жилищем; человек их тоже совлекает и покидает со смертию, облекает же и получает схожие с ними по внешнему виду, или относительно видимости, но не по внутреннему виду или относительно сущности. Все оное имеет внутренний свой вид и свою сущность, по делам временного в мире; дела - это добро, называемое добром милосердия. По этим объяснениям можно видеть, что Господь соединяет с природными и временными духовные и вечные, согласно с делами. В-третьих. Господь соединяется с делами посредством соответствий и таким образом посредством видимостей, согласно с подтверждениями их человеком. Так как это предложение может показаться темным для не получивших еще ясного понятия о том, что такое соответствие и что такое видимость, то надобно по этому осветить оное и таким образом пояснить примером. В Слове все - чистейшие соответствия духовных и небесных, и потому что это соответствия, оно же - видимости; то есть в Слове все есть Божественным Добром Божественной Любви и Божественными Истинами Божественной Мудрости, которые наги в себе, но одеты в буквальный смысл Слова; посему представляются они, как человек в одеянии, соответствующем состоянию его любви и мудрости; из этого очевидно, что если человек подтверждает видимости, то это все равно, как если бы он подтверждал, что одеяния это люди, через что видимости становятся заблуждениями; иначе, если человек разыскивает истины и видит их в видимостях. Теперь, так как все деяния, или истины и дела милосердия, которые человек творит ближнему, он творит или по видимостям; или по самим истинам в Слове, из того явствует, что если он творит их по видимостям, подтвержденным им, то он в заблуждении, но если он их творит по истинам, то творит как должно. Из этого можно видеть что понимается под предложением тем, что Господь соединяется с деяниями посредством соответствий и, таким образом, посредством видимостей, согласно с подтверждениями их человеком. В-четвертых. Такое соединение временного с вечным есть Божественным Провидением. Дабы предложение это представилось перед разумением в некотором свете, следует пояснить его двумя примерами; первым, относящимся к почестям и почету и вторым, относящимся к богатству и роскоши; то и другое природное и временное в форме внешней, но в форме внутренней духовное и вечное. Почести с их почетом природны и временны, когда человек в них видит себя, относительно своей личности, а не видит ни Государства, ни дела; ибо человек тогда может только думать в себе, что Государство для него, а не он для Государства; он как король, помышляющий что королевство и все люди в нем для него, а не он для королевства и его обитателей. Но те же самые почести с почетом духовны и вечны, если человек в них видит себя, относительно своей личности, касательно Государства и дел, а не видит Государства и дел касательно себя; поступая последним способом, он в истине и в сущности своего сана и почета, но поступая первым способом, он в соответствии и в видимости, а если подтверждает их в себе, - то в заблуждениях и в таком же сочетании с Господом, как те, которые во лжи и затем во зле, ибо заблуждения суть ложь, с которыми зло соединяется; такие (правда) творят деяния и добро, но по себе, а не по Господу, таким образом ставят себя на место Господа. То же самое с богатствами и избытком; они природны и временны, они же духовны и вечны; богатства и избыток природны и временны у тех, которые исключительно на них взирают, и в них взирают на себя, полагая в том и другом всю приятность и все свое удовольствие; но они духовны и вечны у тех, которые взирают на добрые в них дела, в делах же - на внутренние приятность и удовольствие; у этих даже внешние приятность и удовольствия становятся духовны и временное становится вечным: вот почему такие по смерти в Небе, и там они во дворцах, которых формы, присущие назначению, блистают золотом и драгоценными камнями; они взирают все-таки на них как на внешние, извлекающие свой блеск и свое сияние из внутренних, которые суть деяния, и от деяний получают они эту приятность и это удовольствие, сущие в себе самих блаженством и счастием Неба. Противная тому участь ожидает взирающих на богатства и на избыток лишь ради самих и для себя, таким образом по внешним, а не по внутренним в то же время, или по видимости, а не по сущности; совлекши же оное, что происходит, когда они умирают, они облекаются во внутренние, которые, не будучи духовны, суть адские, ибо в них то или другое (небесное или адское), то и другое не может одновременно быть, отсюда вместо богатства для них - бедность, и вместо роскоши - нищета. Под делами разумеются не только потребности жизни, относящиеся к пище, одежде и жилищу для себя и для своих, но благо отечества, благо общественное и благо согражданина. Торговля есть подобным благом, когда она конечная любовь, а деньги - лишь любовь, служащая средством, если только торгующий избегает и ненавидит как грехи хитрости и обманы; иначе бывает если деньги - конечная любовь, торговля же - любовь, служащая средством; ибо тогда оное - скупость, которая есть корнем зол. Смотрите по предмету скупости Лука, XII, 15 и притчу, относящуюся к ней (стих 16-21). Глава седьмая ЧЕЛОВЕК ВНУТРЕННЕ ВВОДИТСЯ В ИСТИНЫ ВЕРЫ И В ДЕЛА МИЛОСЕРДИЯ, ЛИШЬ НАСКОЛЬКО ОН МОЖЕТ В НИХ БЫТЬ УДЕРЖАН ДО КОНЦА ЖИЗНИ 221. В Христианском Мире известно, что Господь желает спасения всех, и также, что Он Всемогущ, из чего многие заключают, что Он может спасти всякого человека и спасает всех, испрашивающих его помилования, испрашивающих, главным образом, по принятой формуле веры, что Бог Отец умилостивляется ради Сына, особенно если в то же время они испрашивают ниспослания этой веры; но что оно совершенно иначе, уже увидится в последней главе этого Трактата, где будет пояснено, что Господь не может действовать против законов Своего Божественного Провидения, ибо действовать против них - это действовать против Своей Божественной Любви и против Своей Божественной Мудрости, таким образом против Самого Себя; там увидится что такое непосредственное Помилование невозможно, потому что спасение человека совершается способами, по которым никто иной не может вести человека, кроме Того, Кто хочет спасения всех и Всемогущ в то же время, таким образом кроме Господа. Способы, которыми человек веден Господом, называются законами Божественного Провидения, и между ними тот, что человек не вводится внутренне в истины мудрости и добра, как лишь насколько может быть удержан в них до конца жизни. Но дабы ясно оное представить рассудку, будет дано пояснение в таком порядке: I. Человек может быть введен в мудрость духовных вещей и также в их любовь, и все-таки не быть преобразован. II. Если впоследствии человек отрывается от них и следует в обратном смысле, то он профанирует святое. III. Есть много родов профанации, но этот род наихудший. IV. От этого Господь вводит внутренне человека в истины мудрости и в то же время в добро милосердия, лишь насколько человек может в них быть удержан до конца жизни. 222. I. Человек может быть введен в мудрость вещей духовных и также в их любовь, и все-таки не быть преобразован. Это происходит от того, что человек обладает рациональностью и свободой; умом он может возвыситься в мудрость, почти ангельскую, и свободою в любовь, не различающуюся от ангельской любви, но тем не менее, какова любовь, такова и мудрость; если любовь небесна и духовна, мудрость также становится небесною и духовной, но если любовь дьявольская и адская, то мудрость также дьявольская и адская, последняя может представиться во внешней форме, и таким образом перед другими, как бы небесной и духовной, но во внутренней форме, которая есть ее сущностью, она дьявольская и адская, не вне человека, а внутри его; людям не кажется что она такова, потому что люди природны и видят и слышат природно, а внешняя форма природна; но ангелам видится, что она такова, потому что ангелы духовны, видят и слышат духовно и внутренняя форма духовна. Поэтому очевидно, что человек может быть введен в мудрость духовных вещей и также в их любовь и все-таки не быть преобразован, но тогда введен он лишь в любовь природную, а не в любовь духовную; оттого что человек может сам войти в природную любовь, но один Господь может ввести его в любовь духовную, и введенные в духовную любовь преобразованы, но введенные лишь в природную любовь не преобразованы; ибо они суть большею частию лицемеры и многие из ордена Иезуитов; внутренне они не верят ничему божественному, но внешне играют с Божественным, как фокусники. 223. По многочисленным опытам в Мире духовном мне дано было познать, что человек обладает в себе способностью, равной самой ангельской, понимать тайны мудрости, ибо я видел рьяных дьяволов, которые, услышав высказанные тайны мудрости, не только понимали их, но даже говорили о них по своему уму; но лишь только возвращались они в свою дьявольскую любовь, как уж не понимали их и вместо этих тайн мудрости, понимали противоположное им безумие и называли безумие это мудростью; мне даже дано было слышать, что будучи в состоянии безумия, они смеялись над мудростью. Человек, бывший таким в миру, став по смерти духом, вводится обыкновенно попеременно в состояние мудрости и в состояние безумия, чтобы посредством одной он видел другое: но хотя по мудрости видят они, что безрассудствуют, тем не менее лишь только выбор им предоставлен, что бывает для каждого, они бросаются в состояние безумия и любят его и тогда ненавидят состояние мудрости. Причина в том, что их внутреннее - дьявольское, а их внешнее - как бы Божественное; это они разумеются под дьяволами, делающими себя ангелами света, и под тем, который в чертоге брачном не был одет в брачное платье и которого ввергли в тьмы внешние (Матф. XXII, 11, 12, 13). 224. Кто может не видеть, что есть внутреннее, по которому внешнее существует, что, следовательно, внешнее имеет свою сущность через внутреннее? И кто по опыту не знает, что внешнее может показываться иначе, чем по сущности, которую оно имеет от внутреннего? В самом деле, это ясно усматривается у лицемеров, льстецов, обманщиков; известно по актерам и лицедеям, что человек может во внешнем принимать свойства, не присущие ему; ибо они умеют изображать королей, императоров и даже ангелов голосом, разговором, лицом и жестами, как будто они были этими лицами, между тем как они всего только фокусники. Это сказано потому, что человек может так же плутовать в делах гражданских и нравственных, как и в делах духовных; известно тоже, что так поступают многие. Когда же внутреннее по сущности адское, а внешнее в своей форме представляется духовным - между тем, как сказано было, внешнее имеет свою сущность от внутреннего, - то спрашивается, где сокрыта во внешнем эта сущность? Она не показывается ни в жесте, ни в голосе, ни в разговоре, ни в лице; но тем не менее она внутренне сокрыта в этих четырех вещах; что она в них внутренне сокрыта, очевидно по тем же личностям в Мире духовном, ибо когда человек приходит из природного Мира в Мир духовный, что случается со смертию его, то он оставляет внешние с телом, а удерживает внутренние, которые заключал в своем духе; и тогда, если его внутреннее было адское, он представляется дьяволом, таким, коим был также по духу, живя в миру. Кто не признает, что всякий человек оставляет свои внешние с телом и входит во внутренние, становясь духом? К этому я прибавлю, что в Мире духовном есть сообщение чувств, и мыслей от чувств, из чего следует, что никто не может говорить иначе, чем он думает, затем также, что каждый там меняет свое лице и становится схожим со своим чувством, в такой мере, что по лицу он представляется таким, как он есть; иногда лицемерам дано говорить иначе, чем они думают, но голос их раздается совершенно в несозвучии с внутренними их мыслей, и по этому несозвучию открываются они; из этого можно видеть, что внутреннее сокрыто в голосе, разговоре, в лице и во внешней жестикуляции и что это не сознаваемо людьми в Мире природном, но сознаваемо ясно ангелами в Мире духовном. 225. По этим соображением очевидно, что человек, живя в Мире природном, может быть веден в мудрость духовных вещей и также в любовь этих вещей; и что это совершается как у тех, которые совершенно природны, так же у тех, которые духовны, но с той разницей, что последние оным преобразованы, а те нет; у тех, которые не преобразованы, может тоже казаться, что они любят мудрость, но любят они ее в роде прелюбодея, любящего благородную женщину как куртизанку, которой говорит он нежные слова и дает богатые одеяния; между тем у себя говорит в уме: "Это лишь низкая проститутка, я уверяю ее, что ее люблю, потому что она отвечает моей страсти, но если бы она не отвечала, я бы отвергнул ее". Внутренний человек того, кто совершенно природен, есть этот прелюбодей, а его Внешний человек - эта женщина. 226. II. Если человек впоследствии отступает и принимает обратное направление, то он профанирует святое. Об оном говорено будет в следующей главе; но этот род из всех самый важный, ибо профанаторы этого рода становятся после смерти существами, которые не люди; они, правда, живут, но постоянно в фантастическом бреду: им кажется, что они летают в вышине, и, когда в спокойствии, то что играют со своими фантазиями, которые для них видимы как реальные вещи; и так как они более не люди, то называют их не этот или эта, но это; более того, являясь на вид в небесном свете, они представляются скелетами, одни скелетами костяного цвета, другие скелетами пламенного цвета, третьи иссохшими скелетами. Что профанаторы этого рода становятся такими после смерти, неизвестно в мире, и неизвестно потому, что не знают причины; самая причина в том, что когда человек признает сначала Божественное и ему верит, а затем отступает от него и отрицает, то он смешивает святые вещи со скверными, и смешанные они не могут отделиться иначе, как через разрушение всего. Но дабы этот предмет был яснее сознан, он будет изложен в следующем порядке: 1. Все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается - как добро, так и зло. 2. Но Господь Своим Божественным Провидением приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы зло было само по себе, а добро само по себе, и чтобы таким образом они были отделены. 3. Но это не может быть соделано, если человек сперва признает истины веры и затем удаляется от них и отрицает. 4. Тогда он смешивает добро и зло так, что они не могут быть отделены. 5. И так как добро и зло в каждом человеке должны быть отделены, а у того, кто такой, они отделены быть не могут, то явствует, что такой человек уничтожается во всем, что в нем есть истинно человеческого. 227. В том причины, по которым существует такая ужасная вещь; но причины эти, будучи затемнены, так как о них ничего неизвестно, подлежат пояснению, дабы представиться в очевидности разумению. Во-первых. Все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается - как добро так и зло. Это было показано выше (78-81). В самом деле, человек имеет память внешнюю, или природную, и имеет память внутреннюю, или духовную; в его внутренней памяти начертано все и каждое из того, что он в миру по воле мыслил, говорил и делал, в такой мере все, что нет ни одной вещи, которой бы недоставало; эта память есть книгою его жизни, которая открывается по смерти и по которой он судим; об этой памяти было, по самому опыту, многое изложено в Трактате О Небе и об Аде (461-465). Во-вторых. Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы зло было само по себе, а добро само по себе и чтобы таким образом они были разделены. Каждый человек в зле, как и в добре, потому что он в зле по себе, а в добре по Господу; и человек не может жить, не будучи в том и в другом; ибо если бы он был в себе одном и таким образом в одном зле, то он бы вовсе не имел жизни; и если бы он был в Господе одном и таким образом в одном добре, он тоже вовсе бы не имел жизни; ибо человек в таком роде жизни подавлен был бы, постоянно задыхаясь, как умирающий в агонии; в том же роде жизни он бы угас, ибо зло без всякого добра мертво в себе; поэтому каждый человек находится в том и другом; но разница такая, что один внутренне в Господе, а внешне как бы в себе, а другой внутренне в себе, а внешне как бы в Господе; этот во зле, а тот в добре, между тем как они оба в том и другом; если то же со злом, то потому, что он в добре жизни гражданственной и нравственной, и внешне в каком-нибудь добре жизни духовной, и сверх того потому, что он удерживаем Господом в рациональности и свободе, дабы мог быть в добре; таким образом всякий человек, даже злой, ведется Господом. По этим объяснениям видно, что Господь отделяет зло и добро, дабы одно было во внутреннем, а другое во внешнем, и таким образом приуготовляет, дабы оные не были смешаны. В-третьих. Но это не может быть соделано, если человек сначала признает истины веры и живет по этим истинам, а потом удаляется и их отрицает. Это очевидно по сказанному; во-первых, все, что человек мыслит, говорит и делает по воле, ему присваивается и остается; и во-вторых, что Господь, Своим Божественным Провидением, приуготовляет и располагает постоянно так, чтобы добро было само по себе и зло само по себе, и чтобы оные могли быть отделены; они же и отделимы по смерти Господом; у тех, которые внутренне злы и внешне добры, добро отнимается, и таким образом они предоставлены своему злу; наоборот, утех, которые внутренне добры, но внешне, как другие люди, обогащались, искали почестей, находили удовольствие в разных мирских вещах и предавались какому-либо вожделению; у них тем не менее добро и зло не были смешаны, но были отделены как внутреннее и внешнее; так что в форме внешней они во многом были подобны злым, но не во внутренней. С другой стороны, то же самое со злыми, которые во внешней форме представлялись как добрые, в набожности, благочестии, разговоре и поступках, а в форме внутренней были злы; у них также зло отделено от добра. Но у тех, которые сначала признавали истины веры и жили по этим истинам и затем последовали в смысле обратном и отбросили их, а главное их отрицали, то добро и зло не отделены, а вместе смешаны; ибо человек такой усвоил себе добро и также усвоил зло и, следовательно, соединил их и смешал вместе. В-четвертых. Тогда он смешивает добро и зло так, что оные не могут быть разделены. Это следует из сказанного, и если зло не может быть отделено от добра, ни добро отделено от зла, то человек не может быть ни в небе, ни в аде; всякий человек должен быть в том или другом; он не может быть в том и в другом: он бы был то в небе, то в аде, и будучи в небе, он бы действовал для ада, и будучи в аду, действовал бы для неба, и таким образом разрушал бы жизнь всех окружающих его, небесную жизнь у ангелов и адскую у дьяволов; от этого жизнь каждого погибла бы; ибо жизнь каждого должна быть ему присуща; никто не живет жизнью другого, а тем менее жизнию противоположною. Поэтому у каждого человека по смерти, когда он становится духом или духовным человеком, Господь отделяет добро от зла и зло от добра; добро от зла у тех, которые были внутренне во зле, и зло от добра утех, которые были внутренне в добре, что согласуется с Его словами: "Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а от неимущего отнимется то, что имеет". (Матф. XIII, 12; XXV, 29. Марк, IV, 25; Лука, VIII, 18; XIX, 26). В-пятых. Так как добро и зло у каждого человека должны быть отделены, а у того, кто такой, они отделены быть не могут, то, следовательно, такой человек уничтожается во всем, что есть истинно человеческого. В каждом человеке истинно человеческое происходит от Рациональности, в том, что он может, если захочет, знать, что такое истина и что такое добро, и также в том, что по Свободе может он желать, мыслить, говорить и творить добро и истину, как уже было показано; но эта свобода с рациональностью уничтожены у тех, кто смешал в себе добро со злом; ибо такие не могут по добру видеть зло и по злу познавать добро, так как добро и зло составляют одно; от этого у них нет более рациональности в возможности или в силе, ни следовательно свободы, и они - как бы чистые фантастические галлюцинации, что уже сказано было, и представляются не людьми, но костями, несколько покрытыми кожей, и затем, называя их, не говорят: этот или эта, - но это; такова участь смешивающего таким образом святое со скверной; но есть много родов профанаций, которые, впрочем, не таковы; о них будет трактовано в следующей глав. 228. Всякий человек, не знающий святых, не профанирует их; ибо не знающий их не может признавать их и затем отрицать; обретающиеся вне Христианского Мира и ничего не знающие о Господе, об Искуплении, о Спасении Им, не профанируют этой святыни, когда не принимают ее и даже говорят против нее. Даже сами Евреи не профанируют этой святыни, потому что с детства не желают ни принять, ни признать ее, и было бы иначе если бы они принимали ее, признавали и затем отрицали, что однако редко бывает; в самом деле, многие из них признают ее внешне, но внутренне отрицают, и они подобны лицемерам. Но профанируют святыни смешением их со скверной те, которые сначала принимают и признают и затем отрешаются и отрицают. Не важно, если в детстве и в юности принимают и признают, - всякий христианин это делает; ибо тогда принадлежащее вере и милосердию принимается и признается не по каким-либо рациональности и свободе, то есть не в разумении по воле, но только памятью и по доверию к наставнику, а если согласуют с ними жизнь, то по слепому послушанию; но когда человек вошел в пользование своей рациональностью и свободой, что совершается постепенно, по мере того как он растет и становится зрелым, то если он тогда признает истины веры, согласует с ними жизнь и затем их отрицает - он мешает святое со скверной и из человека, каким был, становится упомянутым чудовищем. Если человек во зле от того времени, с которого он пользовался своей рациональностью и свободой, то есть от времени, когда он стал правоспособен (sui juris), и даже в зрелом возрасте и затем признает истины веры и живет по этим истинам, то если только он удерживается в них до конца своей жизни, он не смешивает; ибо тогда Господь отделяет зло предшествовавшей жизни от добра последующей: так оно для всех кающихся. Но об этом предмете будет сказано более впоследствии. 229. III. Есть много родов профанации святого, но этот род наихудший из всех. В общем смысле разумеется под профанацией всякое нечестие и под профанаторами разумеются все нечестивцы, сердцем отрицающие Бога, святость Слова и затем духовное Церкви, которые суть самими святынями и о чем они говорят нечестиво. Но здесь дело касается не их, а тех, кто исповедует беру в Бога, поддерживает святость Слова и признает духовное Церкви, что многие выражают устами; если профанируют они, то потому что святое, исходящее от Слова, в них и у них, и они профанируют то, что составляет часть их разумения и их воли; но в нечестивцах, отрицающих Божество и Божественное, нет ничего святого, что бы они могли профанировать; эти последние правда, профанаторы, но тем не менее они не суть кощунствующими. 230. Профанация святого разумеется во Второй Заповеди Десятисловия под "Не оскверняй Имени твоего Бога", и что не следует его профанировать, разумеется в Молитве Господней под "Да святится Имя Твое". Что понимается под именем Бога, едва кто-либо знает в Христианском Мире, так как известно, что в Мире духовном нет имен, как в Мире природном, но каждый назван качеством своей любви и своей мудрости; в самом деле лишь кто-либо входит в общество или сообщество с другими, как он тотчас же поименован по качеству своему в этом обществе; наименование производится на языке духовном, который таков, что может дать имя каждой вещи, потому что в нем каждая буква алфавита означает предмет, а несколько букв, соединенных в слово, составляющих имя личности, обнимает собою целое состояние предмета: это одно из чудес духовного мира. Из оного очевидно, что под Именем Бога в Слове означается Бог со всем Божественным, которое в Нем и исходящем от Него, и так как Слово есть Божественным исходящим, то оно есть Именем Бога, и так как все Божественно, называемые духовным Церкви, исходит от слов, то они суть тоже Именем Бога. По этим объяснениям можно видеть, что разумеется во Второй Заповеди Десятисловия под "Не оскверняй имени Бога" (Исх. XX, 7) и в Молитве Господней под "Да святится Имя Твое" (Матф. VI, 9). Подобное же означается Именем Бога и Господа во многих местах Слова того и другого Завета, как в Матф. VII, 22; X, 22; XVIII, 5, 20; XIX, 29; XXI, 9; XXIV, 9, 10. Иоанн, I, 12; II, 23; III, 17, 18; XII, 13, 28; XIV, 14, 15, 16; XVI, 23, 24, 26, 27; XVII, 6; XX, 31, и сверх того в других и во многих местах Ветхого Завета. Знающий это значение Имени может знать что означается словами Господа: "Кто принимает пророка во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника во имя праведника, получит награду праведника; и кто напоит одного из малых сих чашею холодной воды во имя последователя, не потеряет своей награды" (Матф. X, 41, 42). Тот, кто под именем пророка, праведника и последователя, понимает в этом месте пророка, праведника и последователя, не знает, что есть другой смысл, кроме смысла буквального; и не знает также, что такое награда пророка, награда праведника и награда за стакан холодной воды последователю, когда между тем под именем и наградой пророка разумеются состояние и благополучие тех, кто в Божественных истинах; под именем и наградой праведника - состояние и благополучие тех, кто в Божественном добре, а под последователем - состояние тех, кто в некоторых духовностях Церкви; стакан холодной воды означает что-либо от истины. То, что качество состояния любви и мудрости или добра и истины означается Именем, видно также по словам Господа: "Входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и своих собственных овец он зовет именем по имени и выводит их" (Иоанн, X, 2, 3). Звать овец именем по имени - это поучать и вести того, кто в добре милосердия, по состоянию его любви и мудрости; под дверью разумеется Господь, как видно в Стихе 9: "Я есмь дверь, если кто Мною войдет, спасен будет". Поэтому очевидно, что для возможности быть спасенным надобно обращаться к Самому Господу и что обращающийся к Нему есть пастырь овцам, а не обращающийся к Нему есть вор и разбойник, как сказано в стихе 1 той же главы. 231. Так как под профанацией святого разумеется профанация теми, которые знают по Слову истины веры и добро милосердия и также в некотором роде признают их, а не теми, которые не знают, и не теми, которые по нечестию их совершенно отвергают, то, следовательно, сказанное будет касаться не их, но первых: для таких есть несколько родов профанаций, одни легче, другие тяжелее, но можно привести их к таким семи. Первый род профанации совершается теми, кто шутит по Слову и над Словом по Божественным Церкви и над этими Божественными. Это случается с некоторыми по дурной привычке выбирать имена и выражения Слова и их примешивать к неприличным и иногда непристойным речам, что не может быть иначе, как в связи с презрением к Слову; между тем как Слово во всем и каждом Божественно и свято; ибо каждое в нем слово заключает в лоне своем что-либо Божественное и имеет через это Божественное сообщение с Небом; но этот род профанации легче или тяжелее, сообразно с признанием святости Слова и неприличием, в которое введены речи шутниками. Второй род профанации совершается теми, кто понимает и признает Божественные Истины, а между тем живет противно этим Истинам. Во всяком случае, понимающие их профанируют легче, а признающие их - тяжелее; ибо разумение лишь научает, почти как проповедник, а не сочетается сам собою с волей; но признание сочетается, ибо ничто не может быть признаваемо без согласия воли; тем не менее, это сочетание различно, а профанация сообразна с сочетанием, когда живут обратно признанным истинам; например, если кто признает, что месть и ненависть, прелюбодеяния и соблазны, обманы и мошенничества, богохульства и ложь суть грехами против Бога, и, тем не менее, совершает их, то он в тягчайшем роде профанации; ибо Господь сказал: "Раб, который знает волю господина своего и не делает по его воле, бит будет много" (Лука, XII. 47). И в другом: - "Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но теперь вы говорите: Мы видим, по этому ваш грех остается" (Иоанн, IX, 41). Но иное дело признавать видимости истины, и иное дело признавать действительные истины; признающие действительные истины и, тем не менее, не живущие по этим истинам показываются в мире духовном без жизненных света и теплоты в голосе и речи - как если бы они были чистыми леностями (merae inertiae). Третий род профанации совершается теми, которые применяют буквальный смысл Слова к подтверждению дурной любви и ложных принципов. Причина в том, что подтверждение лжи есть отрицанием истины, а подтверждение зла есть отвержением добра. Слово же, в своем лоне, есть лишь Божественная Истина и Божественное Добро, а в последнем смысле, который буквален, оно является не в истинах действительных, исключая когда дает познавать Господа и самый путь спасения, но в истинах облегченных, которые суть видимостями истины; поэтому смысл этот может быть искажен ради подтверждений ересей различного рода; подтверждающий же дурную любовь искажает смысл Божественного Добра, а подтверждающий неверные принципы искажает смысл Божественных Истин, это искажение называется фальсификацией истины, а то подделкою добра: то и другое означается в Слове кровями; ибо Святой дух, который есть также Духом Истины, исходящей от Господа, обретается во всех и во всем буквального смысла Слова; эта святость уязвлена, когда Слово фальсифицировано или подделано; что в этом профанация - очевидно. Четвертый род профанации совершается теми, которые устами произносят вещи благочестивые и святые и тоном голоса и жестами притворяются, что тронуты любовью к ним, но сердцем им не верят и не любят их. Большая из них часть - лицемеры и фарисеи; от них по смерти отнимается всякая истина и всякое добро, и затем они отсылаются в тьмы внешние. Те из этого рода, которые утвердились против Божественного, против Слова и затем против духовных Слова, сидят в этих тьмах немые, не будучи в состоянии говорить, желая пробормотать, как в Миру, благочестивое и святое, но не могут этого; ибо в духовном Мире каждый принужден говорить, как думает, но лицемер желает говорить иначе, чем он думает, от этого во рту у него препятствие, так что он может только бормотать. Но лицемерие легче или тяжелее, смотря по утверждению против Бога и рассуждений во внешности за Бога. Пятый род профанации совершается теми, кто относит к себе Божественное. Это те, которые означаются Люцифером в Исайе (глава XIV); там под Люцифером разумеется Вавилон, как это можно видеть в стихах 4 и 22 этой главы, где даже описана их участь; они же описаны и разумеются под непотребной женщиной, сидящей на багряном звере, в Апокалипсисе (глава XVII). Вавилон и Халдея названы во многих местах Слова; под Вавилоном разумеется профанация добра, а под Халдеей - профанация истины, то и другое у тех, кто относит к себе Божественное. Шестой род профанации совершается теми, кто признает Слово, а между тем отрицает Божественность Господа. Такие в Мире называются Социнианцами, а некоторые Арианами. Участь тех и других - это призывать Отца, а не Господа, и постоянно молить Отца, иные также ради Сына, о принятии их в Небо, но тщетно, пока они не потеряют всякой надежды спасения, и тогда они посланы в ад, в среду тех, кто не признает Бога; это они разумеются под хулящими Святого Духа, которым не простится ни в этом веке, ни в грядущем. (Матф. XII, 32); и это потому, что Бог един в Лице и в Сущности, в Котором Троица, и этот Бог есть Господь, и так как Господь есть также Небо, и затем все, которые в Небе, суть в Господе, то по сему, отрицающие Божество Господа не могут быть допущены в Небо, ни быть в Господе. Что Господь есть Небо, и что далее все, кто в Небе суть в Господе, было показано выше. Седьмой род профанации совершается теми, которые сначала признают Божественные истины и живут по этим истинам, а затем отступают и отрицают их. Этот род профанации наихудший, по той причине, что они смешивают святое со скверной, так что нельзя их отделить, а между тем отделить надобно, чтобы быть в Небе или в Аду; и так как оное соделано быть у них не может, то весь ум человеческий и вся человеческая воля уничтожаются, и они более не люди, как уже было сказано. Почти то же самое бывает с теми, кто сердцем признает Божественные Слова и Церкви и совершенно погружает их в собственное (proprium), которое есть любовью владычествовать над всем, любовью, о которой уже было говорено; ибо по смерти, став духами, они желают непременно быть веденными не Господом, но самими собой, и когда узда отпущена для их любви, то желают владычествовать не только над Небом, но также и над Господом; и так как они этого не могут, то отрицают Господа и становятся дьяволами. Надобно знать, что любовь жизни, которая есть царящею любовью, остается у каждого по смерти и не может быть отнята. Профанаторы этого рода разумеются под "теплыми", о которых так говорится в Апокалипсисе: "Знаю твои дела, что ты не холоден и не горяч, лучше быть тебе холодным или горячим; но как ты тепел, а не холоден и не горяч, то извергну тебя из уст Моих" (III, 15, 16). Этот род профанации описан также Господом в Матфее: "Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: возвращусь в мой дом, откуда я вышел; и пришедши, находит его пустым, выметенным и убранным для него; и он идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и вышедши, живут там; и последнее состояние человека бывает хуже первого" (XII, 43-45). Обращение человека описано тут выходом из него нечистого духа, а возвращение к прежнему злу, по отвержении истин и добра, - возвращением духа нечистого с семью духами злейшими от него в дом, для него убранный; затем профанация святого скверной описана тем, что последнее состояние этого человека становится хуже первого. То же самое разумеется под словами, обращенными Иисусом к человеку, которого Он исцелил в купели Вифезды: "Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Иоанн, V, 14). Что Господь способствует Промыслом, дабы человек не признавал внутренне истин, если должен затем отрешиться и оскверниться, разумеется под этими словами: "Он ослепил глаза их и окаменил сердца, да не видят они глазами и не уразумеют сердцем и не обратятся, и не исцелю Я их" (Иоанн, XII, 40). "Да не обратятся, и не исцелю Я их" значит: да не признают истин и затем не отрешатся и не осквернятся; для того же повода Господь говорил притчами, как Он сам сказывает в Матф. (XIII, 13). Если было воспрещено Евреям вкушать жир и кровь (Левит, III, 17, VII, 23, 25), то это означало, что они не должны были профанировать святое; ибо жир означает Божественное Добро, а кровь Божественную Истину, Что человек, однажды обратившись, должен устоять в добре и истине до конца жизни, Господь поучает тому в Матфее: "Иисус говорит: Претерпевший до конца спасен будет" (X, 22). Подобно тому в Марке (XIII, 13), 232. Поэтому Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и в добро любви, как лишь насколько человек может быть в них удержан до конца жизни. Для доказательства того следует начать отчетливо от двух причин: от первой в том, что это важно для спасения человеков; от второй - что от познания этого закона зависит познание законов попущения, о которых будет трактовано в следующем Отделе; это важно, действительно, для спасения человеков, ибо, как уже было сказано, признающий Божественные Слова и, следовательно, Церкви и затем отрешающийся, профанирует святое самым тяжким способом. Для обнаружения этой тайны Божественного Провидения настолько, дабы рациональный человек мог ее видеть в своем свете, wa будет развита в таком порядке: 1. Во внутреннем человека не может быть зла и одновременно добра; ни, следовательно, лжи зла и одновременно истины добра. 2. Добро и истина добра не могут быть внесены Господом во внутреннее человека, как лишь насколько зло и неправда зла были удалены. 3. Если бы добро со своею истиною были внесены прежде, или в большей пропорции, чем зло со своей неправдой были бы удалены, то человек отрешился бы от добра и обратился бы к своему злу. 4. Когда человек во зле, то многие истины могут быть внесены в его разумение и заключены в его память, и тем не менее не быть профанированы. 5. Но Господь, Своим Божественным Милосердием, способствует с величайшею предусмотрительностью, дабы ничто не было принято волею, прежде чем человек удалит, как бы сам собою, все зла в человеке внешнем, ни в большем количестве, чем он удалит того. 6. Если бы это было ранее или в большем количестве, то воля извратила бы добро и разумение фальсифицировало бы истину, смешав их со злом и ложью. 7. Ради этого Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и в добро любви, как лишь насколько человек может быть в них удержан до конца жизни. 233. Для обнаружения этой Тайны Божественного Провидения так чтобы человек рациональный мог ее видеть в свете, изложенные предложения будут пояснены одно за другим. Во-первых. Во внутренних человека не может быть зла одновременно с добром, ни, следовательно, неправды зла одновременно с добром истины. Под внутренними человека разумеется внутреннее его мысли, о котором человек ничего не знает до вступления своего в мир духовный и его свет, что случается по смерти; в мире природном это может быть познано лишь по удовольствию любви во внешнем мысли и по самому злу, если исследовать его в себе; ибо, как уже было выше показано, внутреннее мысли связано в такой совокупности с внешним мысли человека, что они не могут быть отделены, но об этом уже было многое сказано. Говорится добро и истина добра, также зло и неправда зла, потому что не может быть добра без его истины, ни зла без его неправды; это, в действительности, как сотоварищи по ложу или супруги, ибо жизнь добра имеет место через свою истину и жизнь истины через свое добро, то же самое со злом и его ложью. Что во внутренних человека не может быть зла с его ложью одновременно с добром и его истиной, может быть усмотрено без объяснения человеком рациональным, ибо зло противоположно добру, а добро противоположно злу, и две противоположности не могут быть вместе; во всяком зле внедрена ненависть к добру и во всяком добре внедрена любовь защиты против зла и его удаления от себя, и если бы они были вместе, то поднялись бы столкновение и борьба, а затем истребление; тому именно Господь поучает словами: "Всякое Царство, разделившееся само в себе опустеет; и всякий город или дом разделившийся сам в себе не устоит. Кто не со Мною, тот - против Меня и кто не собирает со Мною, тот расточает" (Матф. Xil, 25,30). И в другом месте; "Никто не может одновременно служить двум господам; ибо одного будет ненавидеть, и другого любить" (Матф. VI, 24). Две противоположности не могут быть вдвоем в одной субстанции и в одной форме, без того чтобы она не рассеялась и не погибла; если бы одна подвинулась и приблизилась к другой, то они бы разошлись совершенно как два врага, из которых один удалился бы в свой лагерь, вовнутрь своих оплотов, а другой оставался бы вне. То же самое с добром и злом у лицемеров, они в том и другом, но зло внутри, и добра снаружи, таким образом оба отделены, а не смешаны. Из этого очевидно, что зло со своею ложью и добро со своею истиной не могут быть совместно. Во-вторых. Добро и истина добра не могут быть внесены Господом во внутренние человека, как лишь насколько зло и ложь оп зла были удалены. Это явное следствие предыдущего, ибо так как зло и добро не могут быть совместно, то добро не может быть внесено прежде, чем зло не было удалено. Говорится во внутренних человека, под которым разумеется внутреннее его мысли; дело идет о тех внутренних, в которых должен быть Господь или дьявол; Господь в них после преобразования, а дьявол до преобразования; насколько человек поддается преобразованию, настолько дьявол отталкивается, но насколько он не допускает преобразования, настолько дьявол остается. Кто не может видеть, что Господь войти не может, покуда дьявол там, и дьявол там, пока человек держит запертою дверь, которою человек сообщается с Господом? Что Господь входит, когда посредством человека отперта дверь, Господь поучает тому в Апокалипсисе: "Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и откроет дверь, войду к нему и буду вечерять с ним и он со Мною" (III, 20); дверь отворяется тем, что человек удаляет зло, избегая его и отвращаясь от него, как от адского и дьявольского; ибо говорят ли зло или дьявол, что одно и то же, и наоборот: говорят ли добро или Господь, - это одно и то же; ибо во всяком добре внутренне Господь и во всяком зле внутренне дьявол. По этому очевидна истина данных предложений. В-третьих. Если бы добро со своею истиною было внесено прежде или в большем количестве, чем зло со своею неправдою не было удалено, то человек отрешился бы от добра и вернулся бы к своему злу. Причина в том, что зло превозмогло бы, а что превозмогает - побеждает, если не сейчас, то впоследствии; пока зло превозмогает, добро не может быть внесено в покои сокровенные, но оно лишь в преддверии, потому что, как сказано было, зло и добро не могут быть вдвоем; а то, что только в преддверии, отталкивается врагом, который в покоях; отсюда то, что удаляются от добра и возвращаются к злу, а это худший род профанации. Сверх того самое удовольствие жизни хозяина - это любить себя и мир выше всего; удовольствие это не может быть удалено в одну минуту, но удаляется мало помалу; насколько же остается в человеке удовольствие того, настолько превозмогает в нем зло; и это зло не может быть удалено, как лишь насколько любовь к себе не станет любовью деятельности и любовь властвования не будет иметь целью деяния, а не самого человека; ибо таким способом деяния составляют голову, а любовь к себе или любовь властвования составляют сперва тело под головой, а затем ноги, на которых она идет. Кто не видит что, добро должно составлять голову, и когда оно составляет голову, то Господь в нем, а добро и деяния - одно и то же. Кто не видит, что, если зло составляет голову, то дьявол в нем, и что так как тем не менее должно быть принято добро гражданственное и добро нравственное, а также в форме внешней и добро духовное, то оно составляет ноги и ступни, и бывает почвой под ногами. Затем, так как состояние человека должно быть перевернуто, дабы то, что наверху, было внизу, а этот переворот не может быть совершен в одну минуту, - ибо внешнее удовольствие жизни от любви к себе и любви властвования не может быть изменено в любовь деятельности, как только мало-помалу, то поэтому добро не может быть внесено прежде, ни в большей пропорции, чем зло было бы удалено, а если бы это было прежде и в большей пропорции, то человек отклонился бы от добра и вернулся бы к своему злу. В-четвертых. Когда человек во зле, то многие истины могут быть внесены в его разумение и заключены в его памяти и между тем не быть профанированы. Причина же ,та что разумение не наитствует в волю, но воля наитствует в разумение; и так как разумение не наитствует в волю, то многие истины могут быть приняты разумением, заключены в памяти, а между тем не смешиваться со злом воли; следовательно, святое не может быть профанировано; сверх того, на обязанности каждого изучать истины по Слову, или по проповедям, складывать их в памяти и обращаться мыслями к ним; ибо истинами, которые в памяти, откуда они входят в мысль, разумение поучает волю, то есть человека, тому, что он должен делать; и в этом главное средство преобразования; когда истины только в разумении и затем в памяти, они не в человеке, но вне его. Память человека может сравниться с желудком некоторых жвачных животных, в который они складывают свою пищу; пока там она, она у них не в теле, а вне тела; но по мере того как они извлекают ее и пожирают, она становится принадлежностью их жизни и тело питается ею; в памяти человека не материальные пищевые вещества, но элементы духовные, которые разумеются под истинами; насколько человек их извлекает из памяти, размышляя, как бы он пережевывал их, настолько его дух питаем; это любовь воли желает их и так сказать приготовляет и соделывает, что они извлекают и питают; если любовь дурная - то она питает и так сказать приготовляет вещи нечистые, если же она хорошая, то желает и так сказать приготовляет вещи чистые, а негодящиеся отделяет, отстраняет и отбрасывает. В-пятых. Но Господь Своим Божественным Провидением способствует с величайшим предусмотрением, чтобы добро не было принято прежде, чем человек не удалит, как бы сам собою, зло в человеке внешнем, ни в большем количестве, чем удалит он его. В самом деле то, что исходит от воли, входит в человека и ему присваивается, и становится предметами его жизни; а в самой жизни, которая у человека от воли, зло и добро не могут быть совместно; ибо таким образом погибла бы она; но оные могут быть, то и другое, в разумении, где называются неправдами зла и истинами добра, однако не совместно, иначе человек не мог бы по добру видеть зла, ни по злу познавать добро, но оные в нем различны и отделены, как дом, на внутренние и внешние части. Когда человек злой мыслит и выражает добро, то мыслит и выражает внешне, но если зло, то внутренне; когда же оно выражает добро, его разговор выходит как бы из спины дома и может сравниться с плодом, внешность которого красива, но внутренность червива и гнила, а также со скорлупой яйца дракона. В-шестых. Если бы это было прежде и в большей пропорции, то воля извратила бы добро, а разумение исказило бы истину, смешав их со злом и ложью. Когда воля во зле, то в разумении она извращает добро, а добро, извращенное в разумении, есть злом в воле, ибо оно подтверждает, что зло есть добром и наоборот; зло действует так со всяким добром, которое ему противоположно; зло также искажает истину, потому что истина добра противоположна неправде зла; воля тоже совершает это в разумении, а разумение не совершает оного само собою. В Слове извращения добра описаны прелюбодеяниями, а искажения истины - блудом. Эти извращения и искажения совершаются рассуждениями человека природного, который во зле, и также подтверждениями по видимостям буквального смысла Слова. Любовь к себе, которая есть главою всех зол, отличается более всех других родов любви в искусстве извращать добро и искажать истины, и это делает по злоупотреблению рациональностью, которую Господь одарил каждого человека, как злого, так и доброго; даже более: подтверждениями может она соделать, что зло представится совершенно как добро, и ложь как истина: почему бы и не могла, если может, тысячью доводов подтвердить, что природа создалась сама собою, и затем создала людей, животных и растения всякого рода, затем также, что по наитию из недр своих она соделывает, что люди живут, мыслят анализируя и с мудростью понимают. Если любовь к себе отличается в искусстве подтверждать все, что желает, то потому что ее последняя поверхность образована из некоторого сияния света, пестреющего различными цветами; это сияние любви к себе есть ее славой приобретения мудрости, а, посредством ее, значения и властвования. Но любовь эта, подтвердив те предложения, становится сильною, до того, что видит только то, что человек - животное, что тот и другое одинаково мыслят, и даже если бы животное говорило, то оно было бы человеком под другой формой; если же любовь эта некоторым внушением приведена к верованию, что нечто от человека оживает по смерти, тогда она помрачается до убеждения, что то же самое с животными, и что это нечто, живущее по смерти, есть только легким испарением как пар, которое спадает на свой труп; или что то жизненное без зрения, без слуха, без слова, следовательно, слепое, глухое и немое - летающее и мыслящее, кроме многих других безумств, внушаемых фантазии самой природой, мертвою в себе. Вот что соделывает любовь к себе, которая в сущности есть любовью собственного; и собственное человека относительно чувств, которые все природны, не различается от жизни зверя, а лишь относительно сознаний, ибо те происходят от чувств, но отличаются от соби; поэтому погружающий постоянно свои мысли в собственное свое не может быть поднят из света природного в свет духовный, ни видеть что-либо, касающееся Бога, Неба и жизни вечной. Так как такова эта любовь, а между тем отличается в искусстве подтверждения всего, что ей угодно, то может с тем же самым искусством извращать добро Слова и искажает его истины, если по какой-либо необходимости она должна исповедывать их. В-седьмых. Ради этого Господь не вводит внутренне человека в истины мудрости и добро любви, как лишь насколько человек может в них удержаться до конца жизни. Господь действует таким образом, дабы человек не впал в самую тяжкую из профанаций, о которой было сказываемо в этой главе; в предупреждение такой опасности Господь попускает также зло жизни и многие ереси культа; об этом попущении в следующих отделах. Глава восьмая ЗАКОНЫ ПОПУЩЕНИЯ СУТЬ ТОЖЕ ЗАКОНАМИ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОВИДЕНИЯ 234. Нет законов попущения по себе, или отдельных от законов Божественного Провидения, но они - одни и те же; поэтому говорится, что Бог попущает; понимается же не то, что Он хочет, но что не может отвратить, по причинам цели, которая есть спасение. Все, совершающееся ради цели, которая есть спасение, согласуется с законами Божественного Провидения; ибо, как уже было сказано, Божественное Провидение шествует непрестанно в смысле, обратном с волею человека и противно этой воле, устремляясь постоянно к цели. Поэтому в каждую минуту своего шествования, заметив, что человек уклоняется от цели, оно направляет его, подчиняет и располагает по своим законам, отклоняя его от зла и ведя к добру; что оное не может быть соделано без того чтобы зло не было допущено, увидится впоследствии. Сверх того, ничто не может быть допущено без причины, и нет причины в ином, как лишь в каком-либо законе Божественного Провидения, поучающем, почему допущено. 235. Не признающий вовсе Божественного Провидения не признает в своем сердце Бога; но вместо Бога признает природу и вместо Божественного Провидения - человеческую предусмотрительность; не кажется, что это так, потому что человек может думать одним способом и думать другим, и также говорить одним способом и говорить другим; он может думать и говорить одним способом по своему внутреннему и другим по своему внешнему; он как крюк, который может вертеть дверью в двух направлениях, в одном при входе и в другом при выходе; или как парус, который может повертывать корабль в ту или другую сторону, смотря по тому, как кормчий развернул его. Утвердившиеся за человеческую предусмотрительность, до точки отрицания Божественного Провидения, что бы ни видели, ни слышали и ни читали, когда они в мысли своей, не замечают и не могут заметить ничего иного, потому что ничего не принимают от Неба, но все принимают от себя; и так как они заключают по самым видимостям и по самим заблуждениям и не видят ничего иного, то могут клясться, что это так; и даже признавая одну природу, они могут раздражаться против защитников Божественного Провидения, если это не священники; что до тех, то они полагают, что защита эта согласуется с их учением и их служебною обязанностью. 236. Мы теперь дадим перечень некоторых явлений, которые от попущения, а тем не менее соответствуют законам Божественного Провидения, и по которым человек чисто природный утверждается за природу против Бога и за человеческую предусмотрительность против Божественного Провидения. Так, читая Слово, он видит, что мудрейший из людей Адам и его супруга допустили змея соблазнить себя и что Бог Своим Божественным Провидением этому не воспрепятствовал; что их первый сын Каин убил своего брата Авеля, и Бог не отклонил его от этого, говоря с ним, и только проклял его после убийства; что народ Израильский в пустыне поклонялся золотому тельцу и признал его Богом, выведшим его из земли Египетской, и между тем Иегова, видя это с горы Синайской, совсем вблизи, не воспрепятствовал; затем также, что Давид сделал исчисление своему народу и по причине этого была послана чума, от которой погибли тысячи людей, и что Бог к нему послал пророка Гада не до проступка, а после, для возвещения о наказании; что было попущено Соломону учредить идольское служение и многим Царям после него профанировать Храм и святое Церкви; и наконец, что было попущено этому народу распять Господа. По этим местам Слова и по многим другим признающий природу и человеческую предусмотрительность видит противное Божественному Провидению, почему и может пользоваться этим как доказательством в отрицании его, если не во внешней мысли, ближайшей к слову, то в мысли внутренней, от слова отдаленнейшей. 237. Всякий поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения; видя в миру столько нечестивых и столько нечестия с их стороны, и в то же время извлекаемую некоторыми из оного славу, без того чтобы Бог налагал на них какое-либо наказание. И еще более утверждается он против Божественного Провидения, видя злоумышления, хитрости и обманы даже против благочестивых, праведных и искренних, и что несправедливость торжествует над справедливостью в суждениях и делах. Он, главным образом, утверждается, видя нечестивых возводимых к почестям и становящихся вельможами и примасами, избыточествующими в богатствах и живущими в пышности и великолепии; и наоборот, поклонников Бога - в презрении и бедности. Он утверждается также против Божественного Провидения, когда мыслит, что попускаются войны, в которых убивается столько людей, и столько городов, народов и семей разграбляются и даже, что победа на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне справедливости, и все равно, хороший ли человек командующий или нечестивый, - и много других тому подобных вещей, которые все суть попущениями, согласно законам Божественного Провидения. 238. Этот же природный человек утверждается против Божественного Провидения, когда разбирает религии различных народов; например, что есть люди, не имеющие никакого понятия о Боге, и есть такие, которые поклоняются солнцу и луне; есть поклоняющиеся идолам и даже изображениям чудовищ или же умершим людям. Еще более, когда размышляют, что Религия Магометанская принята в стольких империях и королевствах, а Христианская лишь в небольшой части Земного Шара, называемой Европой; что там она разделилась, и что находятся в ней люди, присвоившие себе Божественную власть и желающие быть обожаемы как боги, и что в ней призывают умерших людей; затем также, что ставят спасение в некоторых словах мыслимых или произносимых, а не в творимых добрых делах; еще, что мало кто живет по Вере, не говоря о ересях, которых было так много и существующих теперь, каковы; Квакеры, Моравские братья, Анабаптисты и другие; и, наконец, что продолжается Иудейство. Отрицающий Божественное Провидение из того заключает, что религия сама по себе ничто, но тем не менее необходима, потому что служит уздой. 239. Нынче к доказательствам этим можно прибавить многие другие, которыми еще сильнее утвердятся мыслящие внутренне за природу и за одну человеческую предусмотрительность; например, что весь Христианский мир признал трех Богов, не зная, что Бог един в лице и в сущности и что этот Бог есть Господь; затем также, что до сих пор неизвестно было, что в каждой частице Слова есть духовный смысл и что отсюда святость Слова; затем, что еще не знали, что избегать зол как грехов есть самая Христианская Религия, ни того даже, что человек живет человеком по смерти; ибо те могут говорить себе и между собою: Почему Божественное Провидение, если оно существует, открывает это теперь в первый раз? 240. Все то, чему дан перечень в N 237, 238 и 239, было приведено, дабы увидели, что все и каждое, соделанное в Мире, у злых, как и у добрых - от Божественного Провидения и, следовательно, Божественное Провидение - в мельчайших особенностях мыслей и действия человека и в том оно универсально. Но так как оное видимо быть не может, если только каждое из предложений не будет отдельно пояснено, то поэтому предлагается краткое пояснение их, в том порядке, как они следуют, начиная с N 236. 241. I. Мудрейший из людей Адам и его супруга поддались соблазну змея, и Бог Своим Божественным Провидением не воспрепятствовал этому: потому что под Адамом и его супругою подразумеваются [не] первые люди и сотворенные в этом Мире, но люди Древнейшей Церкви, которой новое рождение, или возрождение, было таким образом описано; их новое рождение, или возрождение, в первой главе, - Сотворением Неба и Земли, их мудрость и их разум - Эдемским садом; а конец этой Церкви - вкушением от дерева познания; ибо Слово в лоне своем духовно, заключая в себе тайны Божественной Мудрости, и дабы заключались в нем они, написано оно посредством чистых соответствий и чистых прообразов. Поэтому очевидно, что люди той Церкви, бывшие мудрейшими от начала, и в конце, по гордости собственного умствования, сделавшиеся очень злыми, были соблазнены не каким-либо змеем, но любовью к себе, которая здесь есть главою змея, и ее семя жены, то есть Господь, должно было раздавить. Кто по рассудку не видит, что подразумевается иное, нежели рассказанное историческим способом в буквальном смысле? В самом деле, кто может постичь, что сотворение мира было таково, как описано? Так же ученые весьма затрудняют себя толкованием заключенного в первой главе и кончают признанием, что не понимают. Они не понимают и того что, в Эдемском саду или раю было два древа, одно жизни и другое познания - оное как камень преткновения, - ни того, что от одного вкушения от этого древа они настолько согрешили, что не только сами, но и весь род человеческий - их потомки - были преданы проклятию, ни, наконец, того, что змий их мог соблазнить; кроме многих других фактов, как, например, что супруга была сотворена из ребра мужа; что после падения они признали наготу свою, что прикрыли ее фиговыми листьями, что им были даны одеяния из кожи для прикрытия их тела; и что поставлены были херувимы с огненным мечом стеречь путь к древу жизни. Все это прообразы, которыми описано установление Древнейшей Церкви, состояние этой Церкви, перемена этого состояния и, наконец ее падение; это все тайны, заключенные в духовном смысле, пояснены в Тайнах Небесных о Книге Бытия и Исходе, изданных в Лондоне; там можно также увидеть, что под Древом жизни разумеется Господь относительно Своего Божественного Провидения, а под Древом познания - человек относительно собственной предусмотрительности. 242. II. Их первый сын Каин убил своего брата Авеля, и Бог тогда не отклонил его от этого, говоря с ним, но только проклял его после убийства. Так как под Адамом и его супругою разумеется древнейшая Церковь, как было сказано, то, следовательно, под Каином и Авелем, их сыновьями, разумеются две сущности Церкви, которые суть Любовь и Мудрость, или Милосердие и Вера. Авель означает любовь или милосердие, а Каин мудрость или веру, специально же мудрость отдельно от любви или веру отдельно от милосердия; и эта мудрость так же, как и отдельная вера, такова, что не только отбрасывает любовь и милосердие, но даже их уничтожает, и таким образом, Каин убивает брата; что вера отдельная действует так, довольно известно в Мире Христианском, (см. Учение Нового Иерусалима о Вере). Проклятие Каина обнимает собою духовное состояние, в которое входят, по смерти, отделяющие веру от милосердия или мудрость от любви. Но тем не менее, чтобы от этого отделения мудрость или вера не погибли, на Каина был наложен знак, дабы он не был убит; ибо любви не существует без мудрости, ни милосердия без веры. Так как этот факт изображает почти то же самое, что и вкушенью от древа познания, то он помещен был в порядке, после описания Адама и его супруги; оттого те, которые в вере, отдельной от милосердия, - суть в собственном умствовании, те же, которые в милосердии и затем в вере, - в разуме по Господу, следовательно, в Божественном Провидении. 243. III. Израильский народ в пустыне поклонялся золотому тельцу и признал его Богом, выведшим его из Египта, а между тем Иегова это видел с горы Синайской, вблизи, и не воспрепятствовал тому. Это произошло в пустыне Синайской, у горы; что Иегова не отклонил их от идолопоклонства - согласуется со всеми законами Божественного Провидения, приведенными здесь и следующими. Это зло было допущено, дабы они все не погибли; ибо сыны Израильские были выведены из Египта для того, чтобы изображать собой Церковь Господню; они же не могли ее изображать, если бы Египетское идолопоклонство не было предварительно искоренено из их сердца; и это не могло бы совершиться, если бы им не было свободы поступать по сердцу и вырвать его из своего сердца вследствие сурового наказания. Касательно того, что еще означается этим культом и угрозою, что они будут вполне отвергнуты и новый народ будет произведен от Моисея, можно узнать в Небесных Тайнах об Исходе, глава XXXII, где эти предметы изложены. 244. IV. Давид сделал исчисление народа, и по причине этого была наслана чума, погубившая несколько тысяч человек, и Господь к нему послал пророка Гада не до проступка, но после - возвестить ему о наказании; утверждающийся против Божественного Провидения может и об этом предмете мыслить и разное развертывать в своем уме; главным образом, почему Давид не был предупрежден заранее, и почему народ за преступление царя был так сурово наказан? Что Давид не был заранее предупрежден, согласно с законами Божественного Провидения, показанными до сих пор, и главным образом с двумя законами, поясненными выше (129-153 и 154-174). Если народ был так сурово наказан за преступление царя, и семьдесят тысяч человек были поражены чумою, то это не из-за царя, а из-за народа, ибо так читают: "Гнев Иеговы продолжал воспламеняться против Израиля, поэтому Он возбудил против них Давида, говоря: Иди, исчисли Израиля и Иуду" (2 Цар. XXIV, 1). 245. V. Было попущено Соломону установить идолослужение. Это для того, чтобы он изображал Царство Господне, или Церковь, со всеми религиями целого Мира; ибо Церковь, установленная у народа Израильского, была Церковью преобразовательною; поэтому все определения и статуты этой Церкви прообразовывали духовные Церкви, которые были внутренними их; сам народ - Церковь; Царь - Господа; Давид - Господа, долженствовавшего прийти в Мир, а Соломон - Господа после Его пришествия; и так как Господь, по прославлении Своей Человечности, получил власть над небом и землей, как говорит Он Сам в Матф. XXVII, 18, то потому его преобразователь Соломон являлся в славе и великолепии и пребывал в мудрости более всех царей земных; сверх того, построил Храм и с той поры допустил и установил культы разных народов, которыми были прообразуемы различные религии Мира; его супруги числом в семьсот и его наложницы числом в триста означали подобные - (I Царей, XI, 3), ибо супруги в Слове означают Церковь, а наложницы - религию. Поэтому можно видеть, отчего Соломону даровано было построить Храм, которым означается Божественная Человечность Господа - (Иоанн И, 19, 21), и также Церковь; затем и отчего ему было попущено установить идольские служения и иметь столько супруг. Что под Давидом во многих местах Слова разумеется Господь, долженствующий прийти в Мир, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (43, 44). 246. VI. Было попущено многим царям после Соломона профанировать Храм и святыни Церкви, потому что народ прообразовал Церковь, и царь был начальником его; а так как народ Израильский и Еврейский был таков, что не могли они долго прообразовать Церковь, будучи в сердце идолопоклонниками, посему они отступали мало помалу от преобразовательного культа и извращали все Церкви до той меры, что опустошали ее; оное было прообразовано профанациями Храма со стороны царей или идолослужением: самое опустошение Церкви - разрушением Храма, переселением народа Израильского и пленом народа Еврейского в Вавилоне. В том была причина, а все, что совершается по какой-либо причине, совершается по Божественному Провидению, согласно с одним из его законов. 247. VII. Было попущено этому народу распять Господа, потому что Церковь у этого народа была совершенно опустошена и стала такою, что не только они не знали и не признавали Господа, но даже ненавидели Его; тем не менее все, что они сделали Ему, было по законам Божественного Провидения. Что Крестная Страсть была последним Искуплением, или последней Борьбой, которыми Господь совершенно победил ады и совершенно прославил Свою Человечность, видно в Учении Нового Иерусалима о Господе (12-14), и в Учении Нового Иерусалима о Вере (34-35). 248. До сих пор были пояснены факты, которым перечень дан выше (236); эти некоторые факты взяты из Слова, которыми человек природный, рассуждающий против Божественного Провидения, может утвердиться; ибо, как уже было сказано, все, что такой человек видит, слышит и читает, может ему служить доводами против оного; тем не менее не многие люди утверждаются против Божественного Провидения фактами, которые в Слове, но многие утверждаются тем, что существует перед их глазами и что изложено в N 237. Оное подобно тому будет пояснено. 249. I. Всякий поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда видит в миру столько нечестивых и столько нечестия с их стороны, и в то же время славу, извлекаемую некоторыми из оного, без того чтобы Бог налагал на них какое-либо наказание. Всякие нечестия и слава, извлекаемая из них, суть попущениями, причины которых - законы Божественного Провидения. Всякий человек может свободно и даже очень свободно мыслить, что ему угодно против Бога и за Бога, и мыслящий против Бога редко наказуется в Мире природном, потому что в нем он постоянно в состоянии преобразования; но наказуем он в Мире духовном, что бывает по смерти, ибо он тогда преобразован быть не может. Что причины попущений суть законами Божественного Провидения, очевидно по законам вышеприведенным, если их припомнят и разберут; они в том: Человек должен поступать в свободе по рассудку (7-97). Человек не должен быть понуждаем внешними средствами мыслить и желать, таким образом, тому-то верить и то любить из принадлежащего религии, но должен к этому направляться сам собою и иногда понудить себя (129-153 [154-174, ред.]). Собственная предусмотрительность ничтожна и только кажется, что существует, и должна казаться, как бы существующей, но Божественное Провидение по единичным - универсально (191-213). Божественное Провидение имеет ввиду вечное, временное же лишь насколько оно составляет с вечным одно (214-220). Человек внутренне вводится в истины веры и добро милосердия, лишь насколько может быть в них удержан до конца жизни (221-233). Что причины попущений суть законами Божественного Провидения, будет ясно видно в следующих Отделах, например в том: зло попускается ради цели, которая есть спасение; затем в том: Божественное Провидение постоянно у злых, как и у добрых; и, наконец, в том: Господь не может действовать против законов Божественного Провидения, потому что действовать против них - это действовать против Своей Божественной Любви и Своей Божественной Мудрости, таким образом, против Самого Себя. Эти законы, если сопоставить их, могут обнаружить причины, по которым нечестия попускаемы Господом и не наказуемы, если они только в мысли, и даже редко наказуемы, если они в намерении, следовательно, в воле, но не в действии. Все же за всяким злом следует его наказание, которому нечестивый подвергается по смерти. По данным соображениям поясняется также следующее приближение приведенного выше в N 237, а именно, что поклонник самого себя и природы утверждается еще против Божественного Провидения, когда видит преуспеяния злоумышлений хитростей и обманов даже против людей благочестивых, праведных и искренних, и что несправедливость торжествует над справедливостью в суждениях и делах. Все законы Божественного Провидения суть необходимостями и так как они суть причинами, по которым такие вещи попускаемы, то очевидно, что дабы человек мог жить человеком, быть преобразованным и спасенным, такие вещи не могут быть сняты с человека Господом, разве только посредственно, через Слово, а особенно через поучения Заповедей у признающих за грех всякого рода убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства; у непризнающих этого за грехи посредственно же через законы гражданские и страх наказаний, ими налагаемых; также посредственно через законы нравственные и страх потери доброго имени, чести и выгоды; такими средствами Господь ведет злых, но только отклоняя их от делания зла, а не от мысли о них и желания; но первыми средствами Господь ведет добрых, отклоняя их не только от делания зол, но даже от мысли о них и желания. 250. II. Поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда видит, что нечестивые введены к почестям и становятся вельможами и примасами, затем также изобилуют в богатствах, живут в пышности и великолепии, между тем как почитатели Бога - в презрении и нищете. Поклонник самого себя и природы мыслит, что почести и богатства суть величайшим и единственным благополучием, какое может существовать, таким образом, самим благополучием; несли он по культу, в который с детства был введен, мыслит нечто о Боге, то называет оное Божественным благословением; насколько не стремится он к более возвышенному, то думает, что есть Бог, и даже поклоняется Ему, но в культе его скрыто, чего он сам даже не знает, желание быть возведенным Богом к почестям более высоким, и к богатствам изобильнейшим; и, по достижении того, культ его продвигается более и более к внешним до того, что становится ничем, и сам он презирает и отрицает Бога; он поступает одинаково, если лишен почета и роскоши, в которых полагает свое сердце. Тогда почести и богатства как камни преткновения для злых, но не для добрых, потому что те полагают свое сердце не в них, но в делах и добре, для исполнения которых почести и богатства служат средствами. Посему никто иной, как лишь поклонник самого себя и природы, может утвердиться против Божественного Провидения тем, что нечестивые достигают почестей и богатства и становятся вельможами и примасами. Притом, что такое большая или меньшая почесть и больший или меньший достаток? Разве это не что-либо воображаемое в себе? Благополучнее ли и счастливее ли один другого? Почесть вельможи, и даже короля или императора, не принимается ли ими, по прошествии года, как что-то обыкновенное, не возбуждающее радостью их сердца и даже могущее стать ничтожным в их глазах? Разве они по сану своему в большей степени счастия, чем менее знатные и даже наименее, как фермеры и их служители? Те могут быть в высшей степени благополучия, когда преуспевают и довольны своею участью. Чем непокоен сердцем, наичаще гневен, наиживее раздражен, как не любовью к себе? Это с нею является всякий раз, как ее не чествуют по возбуждению ее сердца, и всякий раз, как что-либо не успевает по ней или по ея желанию. Что такое почесть, если она не для вещи или дела, как не идея? Может ли быть эта идея в иной мысли, чем мысль о себе и о мире? И сама в себе не есть ли она идеей, что мир это все, а вечное - ничто? Теперь, по вопросу о Божественном Провидении, будет сказано несколько слов, почему попускает оно, чтобы нечестивые сердцем возводились к почестям и приобретали богатства: нечестивые или злые могут так же творить дела, как и люди благочестивые и добрые, и даже с дивным рвением, ибо они взирают на себя в делах и смотрят на почет как на дело; поэтому чем сильнее растет любовь к себе, тем больше разгорается в ней желание творить дела для своей славы; такого рвения не существует у людей благочестивых или добрых, разве только оно снизу побуждаемо почетом; таким образом Господь, любовью к доброй славе, ведет нечестивых сердцем, которые в почестях, и возбуждает их творить дела для Общины или Отечества, для Общества или Города, где они, и также для сограждан или ближнего, с которыми они: таково управление Господа, называемое Божественным Провидением; в самом деле, Царство Господне есть Царством дел, и там, где малое число людей творит дела ради дел, Он соделывает, что поклонники самого себя возводятся к внешним должностям, в которых каждый своею любовью побуждаем творить добро. Предположи в Миру, чего не существует, царство адское, где только царствует любовь к себе - Любовь к себе сама есть дьявол, - разве там каждый по огню любви к себе и по блеску славы не будет творить дел больше, чем в другом царстве? Между тем, как все такие имеют на языке благо общее, а в сердце собственное благо; и так как каждый взирает на своего государя, дабы стать выше, ибо каждый стремится быть наивысшим, возможно ли там видеть, что есть Бог? Там все окружены дымом, как бы пожарным, сквозь который никакая духовная истина пройти не может в свете своем; я видел этот дым, как бы пожарный, вокруг адов обожателей себя самих. Засвети фонарь и поищи, сколько в теперешних государствах, между стремящимися к почестям, таких, которые бы не были любовью к себе и к миру? Из тысячи найдешь ли пятьдесят, которые бы были любовью к Богу, и между ними только некоторые стремятся к почестям? По тому же, что так мало людей любви к Богу, и так много людей любви к себе и к миру, и оных любви своим огнем производят более дел, чем любовь к Богу, как может кто-либо утвердиться против Божественного Провидения тем, что злые более добрых во власти и избытке? Это даже подтверждается словами Господа: "Господин похвалил управителя неверного, что предусмотрительно поступил, ибо сыны века сего предусмотрительнее сынов света в роде своем. Так Я говорю вам: соделайте себе друзей от Маммона неправедного, чтобы когда вы обнищаете, они вас приняли в вечные шатры" (Лука, XVI, 8, 9); что разумеется в этих словах в смысле природном - очевидно; но в духовном смысле под Маммоном неправедным разумеются познания истины и добра, которыми обладают злые, и каждыми они пользуются лишь для приобретения почестей и богатств; по этим познаниям добрые, или сыны света, приобретут себе друзей и, они их примут в вечные шатры. Что любовь к себе и к миру в большом количестве, а любовь к Богу в малом, Господь поучает тоже тому в следующих выражениях: "Широки врата и пространен путь, ведущий к погибели, и многие ими входят; но тесны врата и узок путь ведущий в жизнь, и немногие его находят" (Матф, VII, 13, 14). Что почести и богатства суть проклятия и благословения и у кого они как, показано выше в N 217. 251. III. Поклонник самого себя и природы утверждается против Божественного Провидения, когда думает, что войны попускаются, и в них столько людей убито и их богатства разграблены. Не по Божественному Провидению войны, ибо они в связи с убийствами, грабежом, насилием, жестокостью и другими громадными преступлениями, диаметрально противоположными милосердию Христианскому; но тем не менее они не могут не быть попущены, потому что после древнейших, разумеемых под Адамом и его супругою, и о которых было говорено выше в N 241, жизненная любовь человека стала такова, что он хочет владычествовать над другими, и наконец, над всеми, и хочет обладать богатствами мира, и наконец, всеми богатствами. Эти любови не могут удерживаться в узде, потому что, согласно с законами Божественного Провидения, дозволено каждому поступать в свободе, по рассудку (см. выше в N 71-97), и без попущений человек не может быть отклоняем Господом от зла, и, следовательно, быть преобразован и спасен; ибо если бы не попущено было злу прорываться, человек не увидел бы его, следовательно, не признал бы его, и, таким образом, не мог бы приведен быть к противостоянию ему; из этого явствует, что зло не может быть удержано никаким средством Провидения; ибо в таком случае оно бы оставалось замкнутым, и как болезни, именуемые раком и гангреной, распространилось бы во все стороны и извело бы всю жизненность человеческую. В самом деле, человек по рождению есть малым адом, между которым и небом идет непрерывное препирательство; ни один человек не может извлечен быть из своего ада Господом, если только не увидит, что он в нем, и не захочет из него быть извлеченным, а оное не может совершиться без попущений, причины которых суть законами Божественного Провидения. По этой причине есть войны малые и войны большие; малые между владетельными лицами и их соседями, и большие между Монархами и их соседями; малые только тем отличаются от больших, что ограничены законами народа, большие же - законами народов, и в том, что хотя малые, как и большие, стремятся преступить свои законы, малые не могут этого, большие же могут, но не за пределы возможного. Если большие войны, ведомые королями и генералами, хотя в связи с убийствами, грабежами, насилиями и жестокостями, не возбраняются Господом, ни в их начале, ни в прогрессии, но лишь в конце, когда могущество того или другого ослабнет, и для него неизбежна опасность истребления, то оное зависит от многих причин, сокрытых в сокровищнице Божественной Мудрости; некоторые из этих причин были мне открыты; между ними есть та, что все войны, будь это даже войны гражданские, суть прообразами состояний Церкви в Небе и соответствиями: таковы были все войны, описанные в Слове, и таковы теперешние; войны, описанные в Слове, суть те, которые сыны Израильские вели с различными народами, как то: Египтянами, Халдеями, Ассирийцами; и когда сыны Израильские, прообразующие Церковь, уклонялись от предписаний и уставов и впадали во зло, означенное этими народами, - ибо каждый народ, с которым сыны Израильские воевали, означал какой-либо род зла, - то они были наказуемы этим народом: например, когда они профанировали святое церкви позорным идолопоклонством, то были наказуемы Ассирийцами и Халдеями, потому что профанация святого означается Ассирией и Халдеей; что означалось войнами с Филистимлянами, можно увидеть в Учении Нового Иерусалима о Вере (50-54). Подобное тому прообразуется теперешними войнами; в каком бы они месте не происходили, ибо все, совершаемое в Мире природном, соответствует вещам духовным в духовном Мире, а все духовные вещи касаются Церкви. Неизвестно в этом Мире, какие Христианские государства имеют отношение с Моавитянами и с Аммонитянами, с Сирийцами и с Филистимлянами, с Халдеями и с Ассирийцами и с другими народами, против которых сыны Израильские вели войну; однако есть имеющие с ними соотношение. Но какова Церковь на землях и каково зло, в которое она впадает и за которое наказуется войнами, невозможно вовсе видеть в Мире природном, потому что в этом Мире проявляются только внешние, не составляющие Церкви; но это видимо в Мире духовном, где проявляются внутренние, в которых и есть Церковь; и там все сочетаются по своему различному состоянию; столкновения их в Мире духовном соответствуют войнам, которые с той и другой стороны направляемы соответствующе Господом по Его Божественному Провидению. Что войны в Мире направляемы Божественным Провидением Господа, это признается человеком духовным, но не человеком природным, за исключением, если празднуется победа, в том, что тогда он может на коленях славить Бога за дарованное одоление; он может также до начала битвы призывать Бога несколькими словами, но войдя в себя приписывает он победу предусмотрительности генерала или какой-либо мере, или непредвиденному в сражении инциденту, от чего последовала победа. Что Божественное Провидение, именуемое Фортуною, - в мельчайших частностях даже пустячных вещей, об этом сказано в N 212: если в них ты признаешь Божественное Провидение, то признаешь его вполне в событиях войны; успехи и выгоды, полученные от войны, даже обыкновенно называются боевою Фортуною; они-то и есть Божественным Провидением, главным образом в советах и соображениях командующего, хотя бы он тогда или впоследствии и"( списал к собственной предусмотрительности. Впрочем, пусть он так и делает, если желает, ибо он в полной свободе мыслить за Божественное Провидение или против него, и даже за Бога или против Бога, но да узнает он, что ничто относительно советов и соображений не от него: все наитствует от неба или от ада, от ада - по попущению, от неба же - по Провидению. 252, IV. Поклонник самого себя или природы утверждается против Божественного Провидения, когда по своему сознанию он мыслит, что победы на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне права, и все равно, хороший ли человек командующий или нечестивый. Если кажется, что победы на стороне предусмотрительности, а не всегда на стороне права, то потому, что человек судит по видимости и снисходит более к одной стороне, чем к другой, а то, к чему он снисходит, может он подтверждать рассуждениями, и он не знает, что правота дела (justitia causae) в небе духовна, а в мире природна, как было сказано в предыдущем, и что та и другая сочетаются по сцеплению вещей прошедших и, в то же время, грядущих, известных одному Господу. Если же безразлично, хороший ли человек командующий или он человек нечестивый, то это по причине, подтвержденной выше в N 250, той, что злые так же, как и добрые, творят дела, и злые по своему огню творят их с большим рвением, чем добрые; главным образом в войнах, ибо злой искуснее и ловче в замышлении хитростей, и он испытывает наслаждение по любви к славе, убивая и грабя известных и объявленных своих врагов, добрый же проявляет лишь предусмотрительность и рвение к защите, а не к завоеванию. С этим так же, как и с адскими духами и небесными ангелами; адские духи нападают, а небесные ангелы защищаются. Отсюда является заключение, что дозволено каждому защищать свое отечество и своих сограждан от осаждающих врагов, даже употребляя злых генералов, но не дозволяется объявляться врагом без повода; повод одной лишь славы - дьявольский в себе, ибо присущ любви к себе. 253. До сих пор шло пояснение изложенного выше (237), чем человек вполне природный утверждается против Божественного Провидения; теперь будет пояснено помещенное в N 238 касательно религий различных народов, могущее тоже служить доводами для человека совершенно природного против Божественного Провидения; ибо он говорит в своем сердце: "Как может существовать столько различных религий, и не существует одной истинной на всем земном шаре, если, как было показано выше (27-45), Божественное Провидение имеет целью Небо, происходящее из Рода Человеческого?" Но послушай, прошу тебя: все рожденные людьми, в какой бы области они не находились, могут быть спасены, если только они признают Бога и живут по Заповедям, которые в том, чтобы не убивать, не совершать прелюбодеяния, не красть, не лжесвидетельствовать, по той причине, что против религии, следовательно, против Бога так поступать; у тех есть страх Божий и любовь к ближнему; страх Божий в том, что они мыслят, что совершать такие поступки - против Бога, а любовь к ближнему в том, что убивать, прелюбодействовать, красть, лжесвидетельствовать, желать его дома и его супруги - против ближнего; так как такие в своей жизни возводят очи к Богу и не делают ближнему зла, то они ведутся Господом; и ведомые Господом поучаются также согласно своей религии о Боге и о ближнем; ибо живущие так любят поучаться, а живущие иначе поучаться не любят; и так как они это любят, то и бывают поучаемы ангелами по смерти, когда становятся духами, и охотно принимают истины, такие, как в Слове. Об этом предмете смотрите некоторые пояснения в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (91-97 и 104-113). 254. III. Человек совершенно природный утверждается против Божественного Провидения, когда разбирает религии различных народов, например, что есть люди, не имеющие никакого понятия о Боге, и есть поклонники солнца и луны, другие же, поклонники идолов и резных изображений. Извлекающие из того доводы против Божественного Провидения не знают тайн неба, которые бесчисленны, и из которых едва ли одна известна человеку; в числе этих тайн есть та, что человек не поучается от неба непосредственно, но посредственно (см. об этом предмете 154-174), а так как он поучаем посредственно, Евангелие же не могло, через Эмиссаров, достигнуть всех живущих на целом земном шаре, но все же религия, различными средствами, могла прийти даже к народам, которые на краю света, посему оно имело место по Божественному Провидению; в самом деле никакой человек не извлекает из себя религии, но получает ее от другого, который сам или от других, через предания узнал по Слову, что есть Бог, есть небо, есть ад, есть жизнь по смерти и что надобно почитать Бога, дабы стать счастливым. Что Религия распространилась в целом свете по древнему Слову, и затем по Слову Израильскому - видно в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (101-103), и что если бы не было Слова, никто бы не имел познания о Боге, О Небе и об Аде, о жизни после смерти, ни тем менее о Господе, видно в том же Трактате (114-118). Когда религия насаждена в народе, этот народ ведется Господом по поучениям и догматам своей религии: и от Промысла Господня, дабы в каждой религии были поучения такие, как в Десятисловии; таким образом чтить Бога, не осквернять Его Имени, соблюдать праздники, почитать отца и мать, не убивать, не совершать прелюбодеяния не красть, не лжесвидетельствовать; народ, обращающий в Божественные эти предписания и согласующий с ними по религии жизнь, - спасен бывает, как было сказано выше в N 253, и даже большая часть народов, отделенных от Мира Христианского, смотрит на эти законы не как на гражданские, но как на Божественные и почитает их святыми; что человек спасен бывает жизнию по этим поучениям, видно в Учении Нового Иерусалима по заповедям Десятисловия, от начала до конца. В числе тайн неба есть та, что все Ангельское Небо перед Господом - как один человек, которого душою и жизнью есть Господь, и что этот Божественный чело