в  такие  минуты  душа  ускользает из  темницы, где  она содержится,  и
возносится  к небу... 23. Вселенная состоит из материи и бога. Бог управляет
материей,  которая   облекает   его,   повинуется   ему  как  управителю   и
руководителю.  А  ведь творящее начало, то есть бог, могущественнее  и выше,
чем  управляемая богом  материя. То  место, которое  в мире занимает бог,  в
человеке  занимает душа; а материи  мира соответствует наша  душа; пусть  же
худшее служит лучшему.
     178. Corpus Hermeticum. Cap. I. Hermou Trismegisti Poimandres
     Гермес Трисмегист  ("Трижды  величайший")  - греко-египетское божество,
культ   которого   принял    гностическо-мистические    черты   и    получил
распространение  одновременно с христианством. "Тайное" герметическое учение
(отсюда слово "герметический"  получило  значение "наглухо закрытый")  имеет
последователей среди теософов и шарлатанов еще и в наше время. Герметическая
литература,   несомненно,  оказала   влияние  на   христианскую  литературу:
достаточно сравнить приводимый  отрывок из Corpus  Hermet. с соответствующим
местом  из христианского  "Пастыря" Гермы (э 198), с  учением  Валентиниана,
офитов и других христианских сект.
     Дошедшие  до нас  герметические  тексты  относятся  ко  I!-III  в.,  но
источники их восходят к более древнему периоду.
     Однажды, когда  у  меня явились размышления о сущем  и мысль моя сильно
вознеслась, а телесные  чувства  мои  приостановились,  как  (это бывает)  у
отягощенных сном от насыщения пищей или усталости тела, мне привиделось, что
некто огромный, неопределенных размеров зовет меня по  имени и говорит  мне:
"Что ты хочешь услышать, увидеть и, поразмыслив, изучить и познать?".  2.  Я
говорю:
     "а кто  же ты?" - "Я,- говорит,-  Пэмандр, разум небесный; я знаю, чего
ты хочешь, и я с тобою повсюду".
     3. Я говорю: "Я желаю изучить  сущее, объять мыслью природу всего этого
и познать бога; вот что,- говорю я,- хочу я услышать". Он опять мне говорит:
"Направь свой разум к тому, что ты хочешь узнать, и я тебя научу".
     4.  Сказавши  это, он преобразился видом, и  сейчас  же  все  для  меня
открылось  вдруг,  и я  вижу  беспредельное зрелище;  все стало прекрасным и
мягким  светом;  а через  короткое время  в  части явился идущий  вниз  мрак
ужасный и страшный, криво свернутый, так что уподобился  дракону. Затем тьма
превратилась   в   какое-то  жидкое   естество,  несказанно   волнующееся  и
испускающее  дым, как  от  огня, издающее  какой-то громкий неописуемый шум.
Затем оттуда раздался нечленораздельный крик:
     похоже - голос огня... 6. Пэмандр  мне  говорит:  "Ты поразмыслил,  что
означает это зрелище?" - "я хочу узнать",- сказал я. "Тот свет,- сказал он,-
это я  - Разум, твой бог, бывший до жидкого естества, явившегося из мрака. А
возникший  из Разума светлый Логос -  сын божий".-  "Что  же?"  - говорю  я.
"Узнай  вот что:  видящее и  слушающее  в тебе - Логос господа,  а  Разум  -
отец-бог; они  не  разлучаются друг с другом, и их соединение есть жизнь..."
8.  "Ну, а стихии природы,-  сказал я,-  откуда возникли?" На это он сказал:
"Из  Воли  бога,  которая,  взявши  Логос  и  увидав  прекрасный  мир, стала
подражать ему в сотворении мира через ее Стихии и рождение душ. 9. Разум же,
будучи  обоеполым,  являясь  светом  и жизнью,  зачал  еще  другой  Разум  -
демиурга,  который,  будучи  богом  огня  и  духа,  сотворил  семь  диэкетов
(распорядителей), которые кругами  окружают чувственный мир. А распорядок их
называется  роком"... 12. Отец же  всего  - Разум,- будучи жизнью  и светом,
породил человека, подобного ему: его он возлюбил,  как собственное дитя; ибо
он  был прекрасен, будучи подобием  отца;  в самом  деле  бог  возлюбил свой
собственный образ;
     ему он передал все свои творения...
     27. Сказавши это, Пэмандр смешался у меня  с  силами.  "Сила"  в тексте
понимается в смысле богословском, так же как и христианское богословие знает
"силы",  "престолы"  и  т.  п. Я же,  возблагодарив и  прославив  отца всего
сущего, был отпущен им, укрепленный и наученный относительно природы всего и
величайшего  зрелища. И я начал проповедовать  людям красоту  благочестия  и
познания (гносиса):
     "О люди, мужи  земнородные, предавшиеся опьянению, сну и незнанию бога,
протрезвитесь, перестаньте быть пьяными, очарованные неразумным сном".
     28.  Они  же, услыхав, явились  единодушно.  Я же  говорю:  "Зачем  вы,
земнородные мужи, предаете себя на смерть, имея  возможность получить долю в
бессмертии?  Покайтесь  вы,  шедшие  по  пути  заблуждения  и  общавшиеся  с
незнанием, откажитесь  от мрачного света, примите  долю бессмертия,  оставив
путь  гибели". 29.  И вот некоторые из них,  занятые  пустословием, отстали,
ступив на путь  смерти, другие  же, бросившись к моим ногам, просили  у меня
поучения. Я же, подняв  их, стал путеводителем народа,  обучая их (словами),
как и  каким образом им спастись. Я посеял  среди них слова  мудрости, и они
питались от  воды бессмертной. Когда  же настал вечер  и  свет  солнца начал
совсем  меркнуть, я велел  им возблагодарить бога. Исполнив благодарственную
молитву, они отправились, каждый к своему ложу. 30. Я же, запечатлев в  себе
благодеяние Пэмандра и исполнившись, чего хотел,  возрадовался. Ибо сон тела
стал бодрствованием  души,  слепота глаз  -  зоркостью души, мое  молчание -
чревато добром,  воспарение  логоса - рождением благ. Это случилось со мною,
когда  я  принял  от  Разума,   то  есть  Пэмандра,   слово  небесное.  Став
богодухновенным, я  дошел до круга истины.  Потому я воздаю от  всей души  и
силы хвалу богу-отцу.  31.  "Свят  бог-отец  вселенной;  свят бог,  чья воля
свершается его  собственными силами;  свят ты, словом своим составивший все;
свят ты, чьим  образом явилась природа; свят ты, кого не природа образовала;
свят ты,  который  сильнее  всякой силы; свят  ты,  который  больше  всякого
объема; свят ты, который лучше всяких похвал.  Прими чистые словесные жертвы
от  устремленного  к  тебе   сердца   и  души,  неназываемый,  неизреченный,
призываемый  в  молчании.  32.  Услышь мое желание  не уклониться от знания,
доступного моему существу, укрепи меня  и исполни меня этой благодати, чтобы
я  просветил  пребывающих  в  невежестве  (членов человеческого)  рода, моих
братьев, а  твоих сыновей. Потому верую и  свидетельствую:  я иду к  жизни и
свету. Будь благословен, отец. Твой сын хочет быть святым с тобою, поскольку
ты передал ему всякую власть". "Власть" (exousia)-также гностический термин,
означающий внутреннюю интуицию как следствие гносиса.
     179. Ditt. Or. 716. Александрия. 237-244 гг.
     Гай Юлий  Север,  из 2 траяновского  храброго  Гордиановского  легиона,
воздвиг в честь великого бога Гермеса трижды величайшего.

        2.
        МАГИЯ.
     "Это  было  время,  когда...  абсолютно  некритическая смесь  грубейших
суеверий  самых  различных  народов  безоговорочно  принималась  на  веру  и
дополнялась  благочестивым  обманом  и  прямым шарлатанством,  время,  когда
первостепенную  роль играли  чудеса,  экстазы,  видения,  заклинания  духов,
прорицания  будущего,  алхимия,  каббала  и  прочая  мистическая  колдовская
чепуха" (Ф. Энгельс).
     180. Pap. Lugd. W.  (Лейденский папирус). С. 17 сл. Dieterich  Abraxas,
S. 195, 4 ff. R. Reitzenstein, Poimandres, S. 15 ff.
     1.  (17.)  Сюда,  ко   мне   (ты,   идущий)  со  всех  четырех  ветров,
всевластитель, вдохнувший  в людей  дух для  жизни,  2.  чье  имя  скрыто  и
неизреченно среди людей и прорицатель произнести не может,  чье имя услыхав,
даже  демоны повергаются, 3. чьими неустанными глазами служат солнце и луна,
сияющие в зрачках людей, 4. у которого небо -  голова, эфир - тело, земля  -
ноги,  окружающая  тебя вода  -  океан.  Ты  -  добрый  демон  (Агатодемон),
созидающий добро и  питающий вселенную.  5. Твое  вечное жилище  воздвигнуто
наверху. 6. Твои благие влияния (эманации) звезд суть демоны, богини  судьбы
и мойры,  которые дают богатство, хорошую  температуру тела, хороших  детей,
удачу,  хорошее   погребение,  ты   же  господствуешь  над  жизнью.  7.  Ты,
царствующий   над   небом   и  землей  и  всеми  живущими  на  них,  8.  чья
справедливость  несокрушима,  чье  славное  имя  воспевают  музы,  ты,  кого
окружают  копьеносцы - восемь стражей,  обладающий  непогрешимой истиной. 9.
Имя твое и дух твой на праведных.
     10. Войди в мой разум и в мои  мысли  на все время моей жизни и исполни
все  желания  моей души. 11. Ибо ты - я, а я - ты; что я скажу, пусть всегда
свершается.  Ибо  я храню твое имя, как  амулет, в сердце своем. 12. И пусть
меня не одолеет ни одна приведенная в движение рука, пусть не противится мне
всякий дух, ни демон, ни дурная  встреча, ни что другое из злых адских (сил)
ради имени твоего,  которое  я ношу в душе. 13. Призываю тебя, явись ты  мне
всемерно  благой  в  благости,  незлобивый,  дав   мне  здоровье,  спасение,
благосостояние, славу, победу, силу, миловидность. 14. Отверни глаза от всех
и всяких вредящих мне, мне же дай милость во всех моих делах.
     181. Лондонский папирус. Pap. Lond. CXXII 1 cл. Kenyon, Or. Pap. I 116
     1. Войди в меня, Гермес, как зародыш в лоно  женщин. 2.  Войди в  меня,
Гермес, собирающий питание богов и  людей. 3. Войди в меня, господин Гермес,
и дай  мне милость, пищу, победу, благоденствие, миловидность, красоту лица,
силу от  всего и всех. 4. Я  знаю твое имя, воссиявшее в небе, я  знаю и все
образы  твои, я знаю, какое  твое растение, я знаю и твое дерево. 5.  Я знаю
тебя, Гермес, кто ты  и откуда ты и какой твой город. 6. Я знаю и варварские
имена твои,  и твое истинное  имя, написанное на священной стене  в храме  в
Гермополисе, откуда ты родом. 7. Я знаю тебя, Гермеса, и ты (знаешь) меня; я
- ты, а ты - я.
     182. Тертуллиан, de idol.
     IX.  Между различными  людскими занятиями нельзя  не заметить некоторых
искусств  или профессий,  благоприятствующих  идолопоклонству. Об астрологах
даже говорить не стоит, но так  как один из них  вздумал оправдывать себя  в
том, что  продолжает заниматься этой профессией, то я намерен  сказать здесь
несколько  слов по этому  поводу. Я не скажу, чтобы  помещать  имена  ложных
богов в  небе, приписывать  им  как  бы всемогущество и отклонять  людей  от
вознесения молитв богу, внушая им веру, будто их судьба неизменно определена
звездами,-  чтобы все  это было равносильно поклонению  ложным  богам.  Но я
утверждаю,  что   астрологи  в  этом  случае  уподобляются  падшим  ангелам,
отошедшим от бога для обольщения рода человеческого...  Астрологи изгнаны из
Римской  империи со всеми своими служителями. Им  воспрещен въезд в Рим и во
всю  Италию,  подобно тому как тем, кто на них  надеется, воспрещен доступ к
небу. Участь этих учителей и их учеников - ссылка.
     Маги и  астрологи пришли к нам с Востока. Нам известно, какое отношение
имеет магия к  астрологии. Правда, звездочеты  первые возвестили  о рождении
Иисуса Христа и первые  принесли ему дары... Но  что ж с  того? Разве  из-за
этого надо благоприятствовать религии магов  и астрологов?  Нет! Ныне всякое
учение  исходит  от  единого Иисуса Христа... Магия  терпима была только  до
появления евангелия, с тем чтобы со времени  рождества Христова никто уже не
дерзал  исчислять дни человеческие по течению  звезд... Что касается другого
рода магии, проявлявшейся в чудесах и боровшейся с могуществом  Моисея, то и
этот род  ее  равным образом  был терпим  богом  до появления евангелия.  Мы
видим,   что  после  того  времени  Симон-волхв,  хотя  уже  обратившийся  в
христианство, оставался, однако, под влиянием своего ложного учения до такой
степени, что  для  увеличения  своей  магической  власти хотел  купить  силу
раздавать дары св. духа посредством возложения рук; но апостолы прокляли его
за  это  и исключили  от  общения  с  верными...  Если  магия  наказуема,  а
астрология  -  ее  разновидность, то вместе  с  видом подлежит  осуждению  и
разновидность.  Так,  со времени  появления евангелия всякого  рода софисты,
астрологи, чародеи, маги, волхователи должны неминуемо быть наказаны...
     XVII.  Посмотрим  теперь,  как  должны  поступать рабы и вольные  люди,
находящиеся в услужении у своих господ,  патронов или сановников,  привыкших
совершать  жертвоприношения. Кто предлагает вино к возлиянию  или произносит
известные  слова, относящиеся  к  обряду,  того,  конечно, следует  признать
служителем  идолов. Не упуская из виду этого  правила, мы  можем в отношении
нашей  службы  начальникам  и царям  подражать примеру  патриархов и  других
верующих, которые часто были министрами и служителями царей-идолопоклонников
(но лишь)  во всем том, что не относилось к идолопоклонству. Но тут подлежит
разрешению другой  вопрос. Спрашивается,  в случае  если бы служитель  божий
принял  на  себя  исполнение какой-либо  общественной должности, может ли он
использовать  милость начальства  или свою  хитрость,  чтобы  уклониться  от
всякого  рода идолопоклонства?  Ответ на это мы находим в поведении Иосифа и
Даниила...  христианин может проходить  путь почестей  и чинов, с тем только
чтобы он не приносил жертв, не содействовал своей властью жертвоприношениям,
не доставлял для  этого животных,  не прилагал  стараний - ни  сам, ни через
других - к поддержанию храмов, не  изыскивал доходов в пользу  их,  не давал
игрищ ни на свой счет, ни на счет казны,  не  председательствовал на них, не
устраивал  пиршеств,  не  произносил клятв,  не выносил приговоров ни на чью
жизнь  или честь-исключая настоящих преступников,  не  судил, не осуждал, не
заключал в оковы и в темницы, не предавал пыткам никого без вины. Ему самому
предоставляется решить, возможно ли все это или невозможно.

        III ЯЗЫЧЕСКИЕ "ЖИТИЯ". ГОНЕНИЯ
     Гонения,  имевшие  организованный  характер  и  направленные специально
против христиан, исторически  засвидетельствованы лишь начиная с III в.  При
этом, как признает даже богослов  Гарнак, сама принадлежность к христианству
не  считалась наказуемой, формальный конфликт с государственной  властью был
возможен  для  христиан лишь  на  почве культа  императора. В  основе культа
мучеников  лежит  богословская спекуляция,  которая при помощи  литературной
фикции  старалась укрепить влияние церкви  на массы. Образцом для мифических
житий   вымышленных   святых  послужили,  между  прочим,   греческие   жития
мучеников-философов и политических деятелей, пострадавших за свои убеждения.
Отдельные преследования христиан проводились местными властями и до массовых
гонений;  многие  мученики  были  реально  существовавшими  христианами,  не
пожелавшими отречься. Такие жития были довольно популярны; знакомство с ними
дает   нам   возможность   понять   происхождение   христианских  житий  как
литературного  жанра. Ниже  мы  приводим  под  э 183  и 184 образчики  таких
языческих житий.
     183. BGU II 511 (col. I и II)+P. Cairo 10. 448 (col. I1I)=W. 14
     Рукопись не ранее  200  г., но описываемый в  ней  процесс относится  к
середине  I  в.  В  сильно  попорченном  столбце I описывается  первый  день
процесса по поводу возбужденной александрийской делегацией в составе Исидора
и Лампона  жалобы против царя Агриппы.  Император Клавдий назначает слушание
дела на следующий день.
     СтП.  На второй  день,  6  пахона,  Клавдий  Цезарь  Август выслушивает
(Исидора), гимнасиарха  города Александрии, против царя Агриппы в Лукулловых
садах  в  соприсутствии  двадцати  четырех  (трех?)  сенаторов, в том  числе
шестнадцати консуларов, в присутствии императрицы с матронами. (Когда ввели)
Исидора,  Исидор  сказал:  "Прежде всего  прошу  тебя, господин мой  Цезарь,
припадая  к твоим стопам, благосклонно выслушать мои злоключения". Император
сказал:
     "Я  уделяю тебе этот день". С  этим  согласились и все заседавшие с ним
сенаторы,  хорошо  понимая,  каково... (Дальнейшее  сильно  испорчено. Можно
догадаться, что  Клавдий  упрекает  делегатов в склоках против императорских
ставленников, обвинители превратились в обвиняемых и понимают, что их участь
предрешена).
     Ст. III.  ...Лампон  Исидору: ..."я увидел смерть"...  Клавдий  Цезарь:
"Многих   моих  друзей   ты  убил,  Исидор".   Исидор:  "Я  слушался   царя,
повелевавшего тогда. И для тебя могу обвинить, кого хочешь". Клавдий Цезарь:
"Несомненно,  ты  (отродье)  музыкантши".  Исидор:  "Я   не  раб  и  не  сын
музыкантши,  а  гимнасиарх  славного  города  Александрии. А  ты от  Саломеи
иудейки... кидыш..." Сказал  Лампон Исидору: "Что  нам остается,  как  не...
сумасшедшему царю?" Клавдий Цезарь: "Сим я изрек смертный приговор Исидору и
Лампону".
     184. Р. Оху. I 33= W. 20. Конец 11 в.
     Этот  папирус также  представляет  собой "языческое  житие мученика", в
основе которого лежит, по-видимому, исторический факт. В данном случае суд и
расправу чинит император Коммод. Приводим только  выдержку из  столбцов II и
III.
     Император снова его позвал. Император сказал: "Не  знаешь ли теперь,  с
кем ты говоришь?" Аппиан: "Знаю:
     (я) Аппиан (говорю с тобою), с тираном". Император:
     "Нет,  с царем".  Аппиан:  "Не говори этого,  твоему божественному отцу
Антонину действительно подобало быть императором. Во-первых, слышишь, он был
философом, во-вторых, несребролюбивым, в-третьих, любящим добро.
     Тебе    же    свойственны    противоположные    (черты)   -    тирания,
безнравственность, невежество". Цезарь велел его повести (на казнь). Аппиан,
когда его уводили, сказал:
     "Окажи  мне еще  эту  милость,  господин Цезарь".  Император:  "Какую?"
Аппиан:  "Прикажи,  чтобы  меня повели  во  всем  моем  блеске".  Император:
"Согласен". Аппиан взял повязку, надел  ее на голову и, надев на ноги  белые
сандалии, закричал  посреди Рима:  "Сбегайтесь,  римляне, и  посмотрите, как
ведут на казнь одного от века гимнасиарха и посланника александрийцев"...
     185. BGU 1 287=W. 124
     Во   время   гонений   в   III   в.   специальные  комиссии   проверяли
благонадежность граждан, требуя принесения  жертвы  богам. Принесший  жертву
подавал в комиссию  заявление, которое  члены комиссии  удостоверяли  своими
подписями. Что  здесь дело шло не столько о  религиозном гонении на христиан
или  иудеев,  сколько   именно  о   проверке  политической  благонадежности,
доказывается тем обстоятельством, что такие удостоверения (libelli) получали
и нехристиане, в частности  мы  приводим  libel  lus,  выданный  жрице  бога
Петесуха.
     Выборным по жертвоприношениям села Александру Незос  от Аврелия Диогена
Сатабута из села Александру Незос 72 лет, дом у подножия холма справа. Я всю
свою жизнь приносил жертвы богам и теперь в вашем присутствии принес  жертву
согласно предписанию и  совершил возлияние  и вкусил от  жертвенного мяса  и
прошу  вас  засвидетельствовать. Будьте счастливы. Подписал Аврелий  Диоген.
(Другой  рукой:) Я,  Аврелий  Сир, видел,  как  ты  приносил жертвы вместе с
(сыном). (Третьей  рукой)...  он... (Первой  рукой)  В первый год императора
цезаря Гая Мессия  Квинта Траяна Деция  благочестивого, счастливого Августа.
Эпиф 2 (26 июня 250 года).
     186. W. 125. Арсиноя. 250 г.
     433.  Папирус,  по-видимому,  представляет  собою  лист,  вырванный  из
официальной  книги, куда  заносились  такие акты  за  определенным  номером.
Выборным   по  жертвоприношениям  от  Аврелии...  жрицы  Петесуха  великого,
великого, вечно живого,  и  богов, в квартале  Моерис...  я  всю свою  жизнь
приносила  жертвы богам  и теперь  согласно распоряжению в вашем присутствии
принесла жертву, совершила возлияние и  вкусила от жертвенного мяса  и прошу
засвидетельствовать. (На этом папирус обрывается.)
     187. Тацит, Annales, II, 85
     Шла  также  речь  об  изгнании  египетского  и  иудейского  культов,  и
состоялось сенатское постановление  (19  год)  о  том, чтобы зараженных этим
суеверием четыре  тысячи вольноотпущенников, которые имеют  для  того годный
возраст, отвезти на остров Сардинию для усмирения тамошних разбойников и что
невелика будет потеря, если  они там погибнут от тяжелого климата; остальные
же должны уйти из Италии, если до известного дня не оставят своих нечестивых
обрядов.
     188. Тацит, Annales, XV, 44
     Приводимый  ниже  отрывок  из  Тацита  представляет  собою,  по  общему
признанию  большинства  историков,   филологов  и  даже  многих  богословов,
благочестивую  христианскую  фальсификацию, имеющую  целью освятить  ореолом
старины  легенду о  мучениках. Аргументы против  подлинности  этого  отрывка
общеизвестны, их можно найти хотя бы у Древса.
     ...   Но   ни   человеческой  помощью,   ни  щедротами   принцепса,  ни
умилостивлениями богов не устранялся позорный слух, что пожар (речь  идет  о
пожаре Рима в 64  году) был делом приказания. Поэтому, чтобы уничтожить этот
слух, Нерон подставил  виновных  и  применил  самые  изысканные  наказания к
ненавистным за  их мерзости  людям, которых  в народе  называли христианами.
Человек,  от которого они получили свое название,- Христос - был в правление
Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и подавленное на время пагубное
суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не  только  по Иудее, где
это зло  получило начало, но и по Риму,  куда стекаются со всех сторон и где
широко прилагаются к делу все гнусности и  бесстыдства. Таким  образом, были
сначала  схвачены те, которые  себя признавали (христианами),  затем  по  их
указанию  огромное  множество  других,  и  они  были уличены  не  столько  в
преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду. К
казни  их были  присоединены  издевательства:  их  покрывали  шкурами  диких
зверей, чтобы  они  погибали от  растерзания собаками,  или пригвождали их к
кресту, или  жгли на огне,  а также, когда оканчивался  день, их сжигали для
ночного  освещения. Нерон предложил для этого зрелища свой парк и давал игры
в  цирке,  где  он  смешивался  с  плебсом  в  одеянии  возницы  или  правил
колесницей.  Поэтому, хотя христиане  и  были люди виновные  и заслуживающие
крайних наказаний, к  ним рождалось сожаление, так как они  истреблялись  не
для общественной пользы, а ради жестокости одного человека.
     189. Тертуллиан, ad Scapulam
     Гл.  II. Мы  поклоняемся  единому богу... Относительно других  существ,
которых вы  именуете  богами,  мы знаем, что  они не  что  иное, как демоны.
Однако право  - естественное и  публичное - требует, чтобы каждый поклонялся
тому, кому хочет...  Обвиняют нас также в том, что мы не имеем достодолжного
почтения к императорам; но между нами никогда вы не встречали ни Кассиев, ни
Альбианов,  ни Нигрианов, то есть  цареубийц.  Те  самые,  которые  накануне
клялись  гением  цезаря, приносили  жертвы  и давали  обеды  за благополучие
императоров  и   часто  осуждали  христиан,  оказались  врагами  императора.
Христианин никому  не враг,  а  тем  менее  императору,  зная, что  бог  его
поставил императором и что  его надо любить, уважать, что надо оказывать ему
почести, молиться о здравии его и  о  благополучии  государства, доколе  мир
стоит. Стало быть,  мы почитаем императора  столько,  сколько  нам дозволено
почитать его, и в той  мере, в какой он сам этого должен желать. Мы признаем
его  за человека, который хранит данную ему от бога  в удел  власть, который
поставлен  богом  и  который ниже одного только  бога.  Император,  конечно,
одобрит подобных  почитателей, потому что мы, ставя  его  ниже  только бога,
признаем его выше всех людей и даже выше всех ваших богов, которые состоят в
его  власти.  Мы  также  приносим жертвы  за  благоденствие  императора,  но
приносим  их единому нашему и его богу, а жертвы эти - молитвы, предписанные
нам  богом... Мы составляем большую часть империи, а между  тем мы настолько
тихи и выдержанны, что вы знаете нас только как одиночных частных лиц...
     Гл. III. Когда судьей был  Гиларион,  (народ) по поводу  отвода площади
(area) под наши кладбища кричал: "Не отводить земли!" И вот земля  оказалась
не  их:  они не  собрали жатвы. Здесь игра  слов:  area означает "площадь" и
землю под посевом.  За то,  что  язычники не хотели предоставить  христианам
area для кладбища, бог их наказал неурожаем.
     Гл.  IV. Мы не думаем тебя пугать, потому что и сами тебя не боимся, но
мы хотим, чтобы  весь мир был спасен. Советуем  тебе не бороться  с богом...
Сколько, впрочем, строгих правителей пыталось  изменить этого рода  судебные
процессы! Например, Цинций Север, который  сам преподал  Тистру правила, как
христиане должны отвечать  (на допросе),  чтобы их оправдали. Или, например,
Веспроний   Кандид,   который   считал   достаточным   признавать   христиан
нарушителями порядка и  довольствовался тем, что присуждал  их к  публичному
извинению  перед  согражданами.  Или,  например,  Аспер,  который,  поступив
несколько  жестоко  при первоначальном  допросе  одного  христианина, тотчас
отпустил его,  не принуждая его принести жертву богам; предварительно  же он
сказал адвокатам  и  заседателям,  что  ему чрезвычайно неприятно  разбирать
подобного рода дела. Или, например, Пудент, который искусным образом включил
в обвинительный  акт  одного привезенного к  нему  христианина  обвинение  в
вымогательстве, а так как  свидетелей которые бы уличили в этом обвиняемого,
не нашлось, то он объявил, что дело ввиду этого слушанием продолжать нельзя.
Эти факты могут  вразумить тебя, в  каком  духе тебе надлежит действовать...
Север, знавший многих патрициев и знатных дам, принадлежавших к нашей секте,
не  только   не  преследовал  их,  но  всячески  покровительствовал  и  умел
противостоять свирепости  народа, вооруженного против нас.  Во  время похода
Марка Аврелия  в  Германию христианские  воины молитвами своими  испросили с
неба обильный дождь, когда армия крайне нуждалась в воде...
     Гл. V...  Когда  Аррий  Антоний  преследовал  христиан  в Азии,  то все
христиане его провинции, собравшись вместе,  явились перед  его судилище. Он
некоторых  посадил  в  темницу,  а  другим сказал:  "Трусы, если  вы  хотите
умереть, то  разве  нет достаточно веревок и  пропастей?"  ...Какие  мучения
претерпит  Карфаген... когда воинам твоим придется отсекать головы  не  кому
иному,  как  друзьям  или  родным   своим,  когда   они  найдут  между  ними
(христианами) римских патрициев и знатных матрон, столь  же благородных, как
ты сам, и, может быть, твоих собственных ближайших родственников и искренних
друзей? Итак, воздержись ради себя самого, если не ради нас; ради Карфагена,
если не ради себя.

        IV АНТИХРИСТИАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
     190. М. Минуций Феликс, "Октавий"
     Апологетическое  сочинение   Минуция  Феликса   написано,   по  образцу
цицероновского трактата "О природе богов", в виде диалога между автором, его
другом христианином Октавием  и язычником Цецилием. Если допустить вместе  с
Десса,  что  этот Цецилии  тождествен  с упоминаемым  в надписях из Цирты  в
Африке,  относящихся к  200-217 гг.,  Caecilius  Natalis,  то диалог Минуция
Феликса написан в первой четверти III, в. Установить, заимствовал ли Минуций
Феликс  свою  аргументацию   у  Тертуллиана,   или  наоборот  -   Тертуллиан
использовал  "Октавия"  для  своего  "Apologeticus",-  не  удается.  Поэтому
датировка  диалога  "Октавий" остается невыясненной,  и  возможно,  что  его
следует  отнести к концу II в.  Во всяком случае, не подлежит сомнению,  что
речь Цецилия,  как об  этом  прямо сказано  в  тексте книги  (гл. 9  и  31),
излагает антихристианское сочинение  ритора и юриста М.  Корнелия  Фронтона,
бывшего консулом  в 143 г.  Среди  дошедших  до  нас  неполностью  сочинений
Фронтона  его  речь  против  христиан  не  сохранилась.  Но  это  древнейшее
сочинение,  направленное  против  христиан  (Фронтон  умер  около  179  г.),
по-видимому,  в  основном  изложено   Цецилием.  Помимо   обычных  обвинений
политического  и   уголовного  характера,  Цецилий-Фронтон  дает  и  критику
некоторых  христианских  догматов  -  притом  критику,  не  потерявшую  свою
убедительность и до сих пор.
     Интересна квалификация христианства как выражения бессилия.
     Но Цецилий-Фронтон отнюдь не атеист, он критикует христианство с  точки
зрения приверженца официальной римской религии.
     Надо полагать, Минуций Феликс в качестве апологета  выдвинул на  первый
план  наиболее уязвимые  места речи Фронтона - рассказы по слухам о  всякого
рода  гнусностях,  которые  якобы творились христианами, и  меньше  внимания
уделил его  более солидным аргументам. Но, во  всяком случае,  речь  Цецилия
позволяет  судить   о  том,  какое   представление  о   христианах   было  у
просвещенного римлянина середины II в.
     Из речи Цецилия мы опускаем его апологию римской религии.
     Гл8.  Итак,  хотя природа и происхождение  богов неизвестны нам, однако
все  народы согласно и  твердо уверены в их существовании, так что я не могу
выносить такой дерзости,  нечестивого безрассудства тех людей, которые стали
бы  отвергать  или  разрушать  религию,  столь  древнюю,  столь  полезную  и
спасительную.  Пусть Федор Киренский  или  живший  до него Диагор Мелийский,
которому древность  дала прозвище "безбожника", не  признавая никаких богов,
пытались  разрушить всякое  благоговение, всякий  страх, на котором зиждется
человеческое общество; однако те философские системы,  которые следуют этому
нечестивому  учению,  никогда  не  будут пользоваться  славой  и  уважением.
Протагор из Абдеры, скорее дерзко, чем  неистово, рассуждавший о  богах, был
афинянами изгнан из их пределов, а  сочинения его были ими  публично преданы
сожжению. И не должно ли  глубоко сожалеть - я надеюсь, что вы позволите мне
в  порыве  негодования  говорить с большей откровенностью,-  не  следует  ли
сожалеть  о том, что дерзко восстают против богов люди  жалкой, запрещенной,
презренной секты, которые набирают в свое нечестивое общество последователей
из  самой  грязи  народной,   из  легковерных   женщин,   заблуждающихся  по
легкомыслию  своего  пола,  люди,  которые  в  ночных  собраниях  со  своими
торжественными постами  и бесчеловечными яствами  сходятся  не для священных
обрядов, но для мерзостей. Это  - люди скрывающиеся, избегающие света, немые
в обществе,  говорливые в своих  убежищах.  Они презирают храмы как гробницы
богов, отвергают  богов, насмехаются над священными обрядами, милосердствуют
о  бедных, если  возможно;  сами полунагие,  они  пренебрегают  почестями  и
багряницами   жрецов.  Удивительная  глупость,   невероятная  дерзость!  Они
презирают мучения, которые  у  них  пред  глазами, и боятся  неизвестного  и
будущего.  Они  не страшатся  смерти,  но боятся  умереть после  смерти. Так
обольщает  их обманчивая  надежда на воскресение и  заглушает  в них  всякий
страх.
     Гл.  9.  Так  как нечестие  разливается  скорее при  помощи  все  более
усиливающегося с каждым днем развращения нравов, то  ужасные святилища этого
нечестивого общества умножаются и наполняются по всему миру. Надо его совсем
искоренить, уничтожить. Эти люди узнают друг друга по особым тайным знакам и
питают друг к другу любовь, не будучи даже между собою знакомы; везде  между
ними создается какая-то  как бы любовная связь, они  называют друг друга без
разбора  братьями  и  сестрами,  так  что   обыкновенное  любодеяние   через
посредство священного имени становится кровосмешением: так хвалится пороками
их  пустое  и бессмысленное суеверие. Если  бы не было  в  этом  правды,  то
проницательная  молва  не  приписывала  бы  им  столь  многих отвратительных
злодеяний. Говорят, что они,  не знаю по какому нелепому убеждению, почитают
голову  самого  низкого  животного  -  голову осла:  религия, достойная  тех
нравов, из которых она произошла.
     Другие  говорят,  что   эти   люди  почитают   половые   органы  самого
предстоятеля  и  жреца  и благоговеют пред ним как  бы  перед действительным
своим  родителем. Не знаю - может быть, все это ложно,  но подозрение  очень
оправдывается  их тайными ночными богослужениями.  Говорят  также,  что  они
почитают  человека,  наказанного   за   злодеяние   страшным  наказанием,  и
бесславное древо креста;  они, значит,  имеют  алтари, приличные  злодеям  и
разбойникам,  и почитают то, чего они заслуживают. То, что говорят об обряде
приема новых членов в их общество, известно всем и не менее ужасно. Говорят,
что  посвящаемому  в  их  общество  предлагается  младенец,  который,  чтобы
обмануть неосторожных,  покрыт мукой, и  тот, обманутый видом  муки, получив
предложение  сделать  невинные будто удары, наносит глубокие  раны,  которые
умерщвляют младенца, и тогда - о нечестие! - присутствующие с жадностью пьют
его кровь  и разделяют  между собой его члены. Вот какою жертвою скрепляется
их союз друг с  другом, и сознание такого злодеяния обязывает их к взаимному
молчанию. А их вечера известны; об этом говорят все, об этом свидетельствует
речь нашего Циртинского оратора  (Фронтона). В день солнца (воскресенье) они
собираются для совместной  трапезы со всеми детьми,  сестрами, матерями, без
различия пола и возраста. Когда после  различных яств пир  разгорится и вино
воспламенит в них жар любострастия, то собаке,  предварительно привязанной к
светильнику,  бросают кусок  мяса на  расстояние большее, чем длина веревки,
которой она привязана; собака,  рванувшись и сделав прыжок, роняет  и  гасит
светильник:  в   бесстыдной  темноте  они  предаются  без  разбора  объятиям
отвратительной  похоти. Таким  образом,  все они если  не фактически,  то по
совести становятся кровосмесителями, потому что все участвуют желанием своим
в том, что может случиться в действии того или иного.
     Гл. 10. О  многом я умалчиваю; ведь и сказанного уже вполне достаточно;
а  истинность всего  или  по крайней мере большей  части  этого доказывается
самой таинственностью этой развратной религии. В самом деле, для чего же они
всячески стараются скрывать и делать тайной для других то, что они почитают,
когда  похвальные дела  совершаются обыкновенно открыто и скрываются  только
дела преступные? Почему  они не имеют  никаких храмов, никаких жертвенников,
ни общепринятых изображений? Почему они не  осмеливаются  открыто говорить и
свободно устраивать свои собрания, если не потому, что то, что они  почитают
и так  тщательно скрывают, достойно наказания или постыдно? Да и откуда, что
такое и где этот бог, единый, одинокий, пустынный, которого не знает ни один
свободный   народ,  ни  одно  государство  или,  по  крайней  мере,  римская
набожность? Только один несчастный  народ иудейский почитал единого бога, но
и то открыто,- имея храмы, жертвенники, священные обряды и жертвоприношения;
впрочем, и этот бог не имел никакой силы и могущества, так что был вместе со
своим   народом   покорен  римлянами.  А  какие  диковины,  какие  нелепости
выдумывают  христиане!  Они говорят,  что их бог, которого они не  могут  ни
видеть, ни другим показать, тщательно следит за  нравами всех людей, делами,
словами и  даже тайными  помышлениями  каждого  человека,  всюду проникает и
везде  присутствует.   Таким  образом,  они   представляют   его   постоянно
беспокойным,  озабоченным и  бесстыдно  любопытным,  ибо он присутствует при
всяких делах, находится во всяких местах. Таким образом, занятый всем миром,
он не может обнимать его частей, или же, развлеченный его частями,- обращать
внимание на целое. Но это еще не все: христиане угрожают земле и всему  миру
с  его  светилами сожжением,  предсказывают его  гибель,  как  будто  вечный
порядок природы, установленный божескими законами, может прекратиться, связь
всех  элементов  и состав неба  - разрушиться  и громадный мир,  так  крепко
сплоченный,- ниспровергнуться.
     Гл. 11.  Не довольствуясь этим нелепым мнением, они прибавляют и другие
бабьи сказки: говорят, что после смерти опять возродятся к жизни из  пепла и
праха, и  с непонятной уверенностью принимают эту  ложь; подумаешь, что  они
уже  в  самом деле воскресли.  Двойное зло, двойное безумие! Небу и звездам,
которые  мы  оставляем в таком  же виде,  в каком  их  нашли, они предвещают
уничтожение,  а  себе,  людям умершим,  разложившимся, которые  рождаются  и
умирают, они обещают вечное существование. По этой-то причине  они гнушаются
костров для сожигания мертвых и осуждают такой обычай погребения. Как будто,
если тело  не предано огню, оно через несколько  лет  не разложится в  земле
само собой, и не все ли равно, звери ли разорвут тело или море поглотит его,
в земле ли сгниет оно или сделается жертвой огня? Всякое погребение для тел,
если они  чувствуют,  есть мучение, а если не  чувствуют, то самая  скорость
истребления их полезна.  Вследствие такого заблуждения  они себе  самим, как
хорошим, обещают  блаженную  и вечную  жизнь  после  смерти, а  прочим,  как
нечестивым, вечное мучение.
     Многое мог  бы я  прибавить  к этому,  если бы  не спешил окончить свою
речь. Нечестивцы они сами - об этом я уже говорил и больше не стану. Но если
бы даже  я  признал  их праведниками,  то, по  мнению большинства,  человека
делает  добрым или порочным судьба, а в этом  и  вы согласитесь со мной. Ибо
действия человеческие,  которые другие  относят  к  судьбе, вы  приписываете
богу. Но последователями вашего учения делаются не все люди произвольно,  но
только избранные богом; следовательно,  вы  делаете из  бога несправедливого
судью, который наказывает в людях дело жребия, а не воли.
     Однако я хотел  бы знать,  без тела или  с  телом и с каким - новым или
прежним - воскреснет каждый из вас. Без тела? Но без него, насколько я знаю,
нет ни ума, ни души, ни  жизни. С прежним телом? Но  оно давно разрушилось в
земле.  С  новым  телом?  В  таком  случае  рождается новый  человек,  а  не
восстанавливается  прежний.  Но  вот  уже  прошло столько времени,  протекли
бесчисленные века, а ни один из умерших не  возвратился из преисподней, даже
- подобно  Протезилаю  - хотя бы на несколько часов,  только для того, чтобы
дать нам  убедительный  пример воскресения. Все это не что иное, как вымыслы
расстроенного ума,  нелепые  мечты, облеченные лживыми поэтами в  прелестные
стихи, а вы, легковерные, не постыдились приписать их вашему богу.
     Гл.  12.  Вы  не  пользуетесь  опытом  настоящего,  чтобы  убедиться  в
обманчивости своих напрасных надежд; подумайте, несчастные, пока еще живете,
о том, что  может ожидать  вас  после смерти. Большая  часть  из вас, притом
лучшая,  как вы  говорите,  терпит  бедность, страдает  от голода  и холода,
обременена тяжелым трудом, и вот бог допускает это или будто не замечает. Он
не хочет или же  не может вам помочь;  значит, он  слаб или несправедлив. Не
чувствуешь  ли ты, мечтающий о будущей жизни после смерти, своего положения,
когда  тебя угнетают бедствия, жжет лихорадка, терзает какая-либо скорбь? Не
чувствуешь ли тогда  своей бренности? Несчастный, все обличает тебя невольно
в  твоей  слабости, а ты  не  признаешься.  Но перестанем говорить об  общих
бедствиях. Вот  перед вами угрозы, пытки, казни и кресты, приготовленные уже
не для того, чтобы вы им поклонялись, я для вашего распятия, огни, о которых
вы  пророчите и  которых вместе с тем боитесь: где  же тот  бог, который  не
оказывает помощи  живым,  а помогает умершим возвратиться к жизни?  И не без
вашего  ли бога  римляне достигли власти  и господства над  всем миром и над
вами самими? Вы  же  между  прочим,  удрученные  работами  и  беспокойством,
чуждаетесь  даже  благопристойных  удовольствий,  не  посещаете  зрелищ,  не
присутствуете на праздниках  наших, не участвуете в общественных пиршествах,
гнушаетесь  священных игр,  жертвенных яств  и  вина. Вы, значит, отвергаете
наших богов и вместе с тем боитесь  их. Вы не украшаете своих голов цветами,
не  умащаете  тела  благовониями  -  вы  бережете  умащения  для  погребения
мертвых,-  вы  даже   не  украшаете  венками  гробниц  -  всегда  бледные  и
запуганные, достойные, впрочем, жалости  со стороны наших богов. Несчастные,
вы  и здесь не живете и там не  воскреснете.  Но, если в вас есть хоть капля
здорового смысла  и благоразумия, перестаньте  исследовать  тайны  и  законы
вселенной,  оставьте  небесные  сферы.  Довольно  для  вас,   людей  грубых,
невежественных, необразованных, и того, что находится под вашими ногами; кто
не  имеет надобности понимать земное, тому  тем более не должно  исследовать
божеское.
     191. Лукиан, О кончине Перегрина
     В греческом лексиконе Х в. Свиды мы под словом "Лукиан" читаем:
     "Лукиан Самосатский,  прозванный  богохульником, или "злословцем",  так
как в его диалогах содержится  насмешка и над божественным.  Он родился  при
цезаре Траяне или позже. Вначале был адвокатом в  Антиохии в Сирии. Потерпев
неудачу в этом, он  обратился  к  писательству,  и  написано им бесчисленное
множество. Говорят, что  он умер,  растерзанный  собаками,  за то, что  лаял
против истины. В самом деле, в "Житии Перегрина" он нападает на христианство
и  богохульствует, нечестивец, против самого  Христа. За свой лай он получил
достойное  наказание  в этом  мире, а  в будущем он  получит у сатаны в удел
вечный огонь".
     Такая репутация богохульника, конечно, побуждала средневековых  монахов
и современных богословов и благочестивых  филологов держать по возможности в
тени этого остроумнейшего, наблюдательного,  широко образованного  писателя.
Да и древние языческие  писатели избегают упоминаний  о Лукиане, чей  острый
язык  не щадил ни  богов, ни земных авторитетов. И, если  бы  Лукиан сам  не
позаботился  о  том, чтобы  дать о себе  в  своих сочинениях  биографические
сведения, о  его личности ничего бы не было известно. Насколько можно судить
по  собственным высказываниям Лукиана, он жил приблизительно в  125-200 гг.,
много скитался  на  своем  веку,  переменил  много  профессий -  каменотеса,
ритора,  адвоката,  писателя, учителя  -  и к концу  жизни добился более или
менее спокойного места председателя суда.
     Из  сохранившихся  под  его именем  более  80 произведений многие  явно
подложны, другие сомнительны. Но те диалоги  средней поры его жизни, которые
бесспорно    принадлежат    его    перу,    представляют,    кроме    своего
историко-литературного  интереса,   большую  ценность  для   понимания  того
умственного  разброда  и  оскудения  мысли,  которые  характерны  для  эпохи
разложения римского рабовладельческого общества.
     Лукиан не принадлежал к какой-либо философской  школе. В "Гермотиме" он
формулирует свою житейскую  философию: "Быть трезвым и ничему не верить"; но
и философская школа скептиков в такой же мере  предмет  его насмешек,  как и
ненавистные  ему  циники.  Он  развенчивает  богов,   высмеивает  философов,
разоблачает шарлатанов,  издевается  над легковерием,  суеверием, жадностью,
скопидомством.  Он  не щадит  в  своей сатире  и  таких философов, к которым
относится с  уважением,- Эпикура, Демокрита,  Пифагора и  других.  В диалоге
"Vitarum auctio"  он  выводит на продажу  с аукциона руководителей различных
философских школ,  причем  Сократ идет за  2  таланта, Пифагор - за  10 мин,
Диоген - за гроши (2 обола), а Демокрита и даром не берут.
     Лукиан - прекрасный источник для знакомства с религиозными настроениями
второй  половины II в. Но он представляет для нас еще и специальный интерес,
так  как дает красочную картину христианской жизни в своем диалоге "О смерти
Перегрина".
     ...Жизнеописание  Перегрина  Протея, пройдохи, уголовного  преступника,
затем философа, циника, христианского проповедника, странствующего пророка и
аскета,  тем  более  для  нас интересно,  что Протей,  по-видимому, личность
историческая: во всяком случае,  о нем упоминают Татиан (речь против эллинов
25), Тертуллиан (ad mart. 4), Филострат (Vta Soph. 69, Kayser), Геллий (Noc.
Att. 8, 3; 12, 11) и другие, притом независимо от Лукиана; Татиан, например,
упоминает о нем как об образце  аскета; Геллий называет  его "мужем важным и
стойким". Таким образом, нарисованный Лукианом портрет хоть и шаржирован, но
близок к оригиналу.
     Другой раз  Лукиан упоминает о христианах как о злейших врагах - наряду
с эпикурейцами - шарлатана пророка Александра. Лукиан  хорошо знает среду, в
которой подвизались "Перегрины"; в своих скитаниях он непосредственно с этой
средой  сталкивается,  его  свидетельство  поэтому  ценнее  более  подробных
сообщений Цельса или Фронтона, которые вряд ли общались с  массой христиан и
черпали материал главным образом из литературных источников. Памфлет Лукиана
"О кончине Перегрина" полностью включен А.  Б. Рановичем в работу  "Античные
критики христианства".
     192. Тертуллиан, Apol. XVI
     ...Недавно в здешнем городе представлен был бог наш в новом виде. Некто
из  нанимающихся бороться со зверями выставил картину со следующей надписью:
"Бог христиан, ублюдок ослиный". На ней он был изображен с ослиными ушами, с
копытом на одной ноге, с книгой в руке и с тогой на плечах.  Нельзя было  не
посмеяться такой выдумке.
     193. Eus., с. Hierocl. II
     Наместник  Вифинии  при Диоклетиане  Гиерокл  написал  антихристианское
сочинение,  которое  он  озаглавил  в подражание Цельсу  "Philaletes  logos"
("Правдолюбивое  слово").  Книга  Гиерокла не сохранилась, но до  нас  дошло
написанное  Евсевием опровержение  Гиерокла  под длинным заглавием  "Евсевий
Памфила  против   книги  Филострата   об   Аполлонии   Тианском,  вследствие
предпринятого Гиероклом сопоставления его (Аполлония) с  Христом". Как видно
из опровержения Евсевия, Гиерокл, знакомый с христианскими мифами об Иисусе,
не  отрицал  чудес мифического  Иисуса  и аргументировал  тем,  что  это  не
основание для  обожествления  его, что  Аполлоний,  судя по  его житию, тоже
творил чудеса и проповедовал новое учение, однако просвещенные эллины его не
обоготворили.  Гиерокл,  как  видно, не сумел подняться  выше обывательского
рационализма.
     Евсевии  цитат из  Гиерокла  почти  не  приводит,  излагая  его  своими
словами.  Лишь  в начале  своей апологии  он приводит кое-какие выдержки  из
сочинения своего противника.
     Они мечутся  вверх и  вниз,  восхваляя  своего  Иисуса, как даровавшего
зрение слепым и совершившего кое-какие чудеса в этом роде...
     ...Посмотри, однако, насколько  лучше и разумнее мы воспринимаем такого
рода вещи и какое у нас мнение об одаренных людях...
     ...Итак, зачем же я упомянул об этом (о деяниях Аполлония)? Чтобы можно
было сопоставить наше точное и прочное суждение по каждому пункту с тупостью
христиан; ведь  мы того, кто совершил такие дела, считаем не богом, а (лишь)
угодным богам человеком, они же  из-за  нескольких  каких-то чудес объявляют
Иисуса богом...
     ...И  то  стоит взвесить,  что деяния Иисуса раструбили  Петр и Павел и
кое-какие другие близкие  им лица - люди лживые, невежественные и шарлатаны,
а деяния Аполлония -  Максим  из Эг, философ Дамис, живший с  ним вместе,  и
афинянин  Филострат, выдающиеся  по своему  образованию  (люди),  почитающие
истину,  из  любви к людям  не пожелавшие скрыть деяния  благородного  мужа,
угодного богам.
     194. Цельс, Alethes Logos ("Правдивое слово")
     Сочинение  Цельса -  значительнейшее из дошедших  до  нас  произведений
древности, направленных против христиан. Об авторе известно только его имя -
Цельс. В своем  апологетическом труде в 8 книгах с. Celsum ("Против Цельса")
отец  церкви  Ориген  перефразирует и  цитирует почти  всю книгу Цельса, тем
самым сохранив  ее  для нас. Но уже  Ориген не мог сказать  в точности,  кто
автор "Правдивого слова".  Ориген  "ругает" Цельса эпикурейцем, указывая при
этом (1,  8),  что было два  эпикурейца по  имени Цельс  -  один при Нероне,
другой при Адриане и  его преемниках.  Это  дало  повод отождествлять нашего
Цельса  с  тем лицом,  к  которому  Лукиан обращается со  своим  очерком  об
Александре из  Абонотиха; но и  о Лукиановом  Цельсе  ничего,  кроме  имени,
неизвестно. Впрочем, Ориген в других местах своей  книги признает, что Цельс
выступает  как   платоник   или  пифагореец,   нарочно  якобы  скрывая  свой
эпикуреизм, чтобы внушить  к себе  больше доверия. В действительности Цельс,
хоть иногда и высказывается  в духе  эпикуреизма (в вопросе о вечности мира,
об  отрицании   провидения,  об  отношении  к  чародейству  и  всякого  рода
религиозному  шарлатанству),  по  всем основным вопросам проявляет  себя как
последователь  Платона,- конечно, с  теми  поправками,  которые образованный
философ  II в.,  знакомый  со  всеми  философскими школами,  мог  вносить  в
платоновский  идеализм. Характерно,  что,  ссылаясь на  множество  философов
древности, Цельс  ни разу  не упоминает Эпикура, которого Ориген поминает на
каждом  шагу. Цельс дает  развернутую критику христианства  с  точки  зрения
ученого и философа-идеалиста, отвергающего христианскую мифологию и основные
догматы   воплощения,  воскресения,   откровения,  библейскую  космогонию  и
эсхатологические чаяния. Во  введении он, кроме того, критикует христианство
и с точки зрения иудаизма. В заключение он призывает христиан  образумиться,
отказаться от своей исключительности и признать официальный римский культ.
     Аргументация  Цельса  ино1да  довольно  остроумна,  и  кое-что  из  нее
проникло через века даже в нашу антирелигиозную литературу. Но интерес книги
Цельса  для  нас  не   в  его  критике  христианства  -  критике  с  позиции
идеалиста-верующего,  а в характеристике  христианства,  данной  посторонним
наблюдателем, которого нет  оснований заподозрить в пристрастности суждений.
Следует  отметить,  что Цельс,  как  и  Гиерокл, был знаком с  христианскими
"писаниями" и  евангельскими  мифами и подходил к ним с обычной точки зрения
инаковерующего   человека   античной    эпохи:    он    не    подвергал   их
научно-исторической критике, верил на слово христианским басням, что  был на
земле  Иисус,  и стремился  лишь  доказать,  что  эта  никогда  на  деле  не
существовавшая  "личность", созданная  лишь религиозной  фантазией, не  была
божеством.  Как указывалось  во  вводной статье,  А.  Б.  Ранович  стоял  на
позициях мифологической школы и отрицал  историчность Иисуса, в то время как
Цельс в ней не сомневался.
     Приведенные ниже отрывки переведены по критическому изданию:
     Die   griechischen  christlichen   Schriftsteller   der   ersten   drei
Jahrhunderte,  herausg,  im   Auftrage   der   Kirchenvater-Commission   der
Preussischen  Akademie der  Wissenschaften  von Pau!  Kottschau, BB  II-III,
Leipzig, 1899.
     Содержание книги Цельса следующее.
     Введение.  Христиане  представляют  собою противозаконную  организацию,
учение их - варварское и к тому же  неоригинальное. Иисус  творил чудеса при
помощи колдовства.  Христиане  слепо  веруют  вопреки  разуму. Иудейство, из
которого  возникло   христианство,  отличается   нетерпимостью,  стремлением
обособиться от всех.  Христианство  -  учение новое, имеющее  последователей
лишь среди невежд.
     Часть  I.  Опровержение христианства с  точки зрения иудейской (в  этой
части у Цельса рассуждение ведется от лица еврея).
     Иисус  - не мессия, ибо он родился не божественным путем,  не  обладает
чертами  бога, не совершил ничего божественного. Все  пророчества об  Иисусе
никакого  отношения к  нему не имеют.  Приписываемые Иисусу чудеса, смерть и
воскресение  можно  без труда  опровергнуть.  Иисус сам в свой смертный  час
признал свое бессилие.
     Часть II (здесь и в дальнейшем Цельс говорит уже от своего лица).
     Опровержение  христианства  с  точки  зрения философской.  Христианство
откололось от  иудейства и не перестает раскалываться на все новые секты. Не
содержа  по  существу  ничего  нового,  оно  ищет   адептов  среди   низших,
необразованных слоев населения; проповедники христианства - обманщики.
     Учение о воплощении  - бессмыслица. Оно противоречит идее благого бога,
которому не подобает облечься в низменную плоть. Да и не для чего богу сойти
на землю,  ибо  земля - не центр вселенной и  человек - не  цель мироздания.
Библия - собрание заимствованных из разных источников нелепых сказаний.
     Часть    III.    Опровержение    отдельных    догматов    христианства.
Непротивленчество  заимствовано  у  Платона,  учение   о  царстве  божием  -
исковерканное  учение платоников,  митраистов и персидских магов.  Учение об
антихристе  восходит  к неправильно  понятым  мыслям  Гераклита.  Космогония
христиан  полна  противоречий  и  несообразностей,  пророчества о  Христе  -
фальсификация,   учение    о   страшном   суде    и    воскресении   мертвых
противоестественно, противоречит идее бога и является превратным толкованием
учения Платона.
     Часть  IV.  Цельс  доказывает необходимость  относиться  с уважением  к
официальному культу;  почитание государственных богов  вполне совместимо, по
его мнению, с христианством.
     В  заключение  Цельс  призывает образованных  христиан найти как-нибудь
общий язык  с эллинизмом и  участвовать в  государственной жизни  наравне  с
прочими гражданами.
     (Затем  он  указывает, что)  принимать то или иное учение надо,  следуя
разуму  и  разумному  руководителю,  а  кто  не  таким  образом  пристает  к
какому-либо  учению,  обманывается.  (Он  сравнивает)  неразумно верующих  с
митрагиртами и знахарями, служителями  Митры  и  Савазия и  тому  подобными,
верующими в явление Гекаты или другого  демона или демонов... С  христианами
происходит то же, что и с теми: некоторые из них не требуют и не отдают себе
отчета  о том, во  что  веруют, а  пользуются (формулой): "не  испытывай,  а
веруй", "вера  твоя спасет  тебя", (они говорят): "мудрость  в  мире  - зло,
глупость - благо" (1,9).
     (Он  выводит иудея, разговаривающего с самим Иисусом и уличающего его в
том,  что  он) выдумал свое рождение от девы, (что)  он родился в  иудейской
деревне от местной женщины, нищей пряхи; уличенная в прелюбодеянии, она была
выгнана своим мужем, плотником по ремеслу. Выброшенная мужем, она, бесчестно
скитаясь, родила втайне Иисуса. В главе 32 Ориген, снова возвращаясь к этому
месту  из  Цельса,  цитирует его  вольно  и несколько иначе:  "(мать  Иисуса
выводится) уличенной в прелюбодеянии и рожающей от некоего солдата, по имени
Пантира".  Отголоски этого мифа встречаются  и в Талмуде. Этот, нанявшись по
бедности поденщиком в Египте  и искусившись  там в  некоторых  способностях,
которыми египтяне славятся, вернулся, гордый своими способностями, и на этом
основании объявил  себя богом (1,28). (Девственное рождение  его напоминает)
эллинские мифы о Данае, Меланиппе, Ауге, Антиопе (1,37).
     Учение  о   воскресении  мертвых  и  божеском  суде,   о  награде   для
благочестивых  и (адском) огне для  нечестивых  не  содержит  ничего  нового
(11,5). (Ученики написали о  нем  так), как если бы  кто,  называя кого-либо
справедливым,  показал  бы   его   действующим  несправедливо,  называя  его
нравственно чистым,  показал  бы совершающим убийство,  называя бессмертным,
показал бы  трупом,  прибавляя ко всему этому, что он предсказал все, что  с
ним  случилось  (11,16).  Но  почему заслуживает доверия  это  предсказание?
Откуда это труп  оказался  бессмертным  (II,  16)? Какой  разумный бог,  или
демон, или  человек,  предвидя вперед, что  с ним приключится такая беда, не
постарался  бы, если  он  имел возможность,  уклониться, а не  подвергнуться
тому, что  он знал заранее  (II, 17)? Если  он заранее  назвал того, кто его
предаст и  кто от  него отречется, то как же это  они не  испугались его как
бога и не отказались от мысли предать его и отречься  от него?.. А между тем
они предали его и отреклись от него, нисколько о нем не думая (II, 18). Ведь
если против человека злоумышляют и он, вовремя об этом узнав, заранее скажет
об этом злоумышленникам, то они откажутся от своего намерения и остерегутся.
Следовательно, это  произошло  не после его предсказания - это невозможно; а
раз это произошло,  то тем самым  доказано, что  предсказания не  было.  Ибо
немыслимо,  чтобы люди,  заранее услышавшие об этом,  еще пошли на то, чтобы
предать и  отречься (II,  19). (Дальше), все это  он  предсказал  как бог, и
предсказанное,  безусловно,   должно   было  свершиться;  выходит,  что  бог
соблазнил  своих  учеников и пророков, с которыми он вместе ел и  пил, чтобы
они  стали   бесчестными  и   безнравственными,   а   ведь   ему   следовало
благодетельствовать  всех  людей, особенно  своих  сотрапезников.  Или  надо
допустить, что сотрапезник  человека  не  станет  против него злоумышлять, а
сидящий за столом с  богом будет на  него покушаться? Но что всего нелепее,-
сам  бог  злоумыслил против  своих  сотрапезников,  делая  их  изменниками и
бесчестными (II, 20) (Далее Цельс говорит, что) если он сам  так решил, если
он принял  казнь, повинуясь  отцу, то очевидно,  что все совершившееся с ним
как с богом по его воле и мысли не должно было быть  для него  болезненным и
тягостным... Чего же  он зовет  на помощь, жалуется и молит об избавлении от
страха смерти, говоря: "Отец, если  можно, да минет меня чаша сия" (II, 24)?
Поэтому некоторые  верующие,  в состоянии как  бы  опьянения, сами прилагают
руку,  трижды, четырежды и многократно переделывают и перерабатывают  первую
запись  евангелия, чтобы иметь возможность отвергнуть изобличения  (II, 27).
Что всех привлекло к нему, как не его предсказание,  что он якобы воскреснет
после смерти (II, 54)? Ну хорошо, поверим вам, что он это сказал. Но сколько
есть  других,  которые распространяют такую фантастику, убеждая простодушных
слушателей и используя  их заблуждение?  Ведь то же самое говорят у скифов о
Замолксисе,  рабе  Пифагора,  в  Италии  -  о  самом  Пифагоре, в  Египте  о
Рампсините; этот даже якобы играл в аду в кости с Деметрой и вернулся оттуда
с подарком от нее-золототканым полотенцем. Такое же рассказывают об  Орфее у
одризов, о  Геракле  в Тенаре, о  Тесее. Посмотрим, однако, действительно ли
кто-либо когда-нибудь воскрес  после смерти во  плоти. Или вы думаете, что у
других  это считается  и в действительности  является сказкой, у вас же  это
драматическое происшествие придумано прилично  и правдоподобно - его возглас
на  столбе, когда  он вздохнул, и землетрясение,  и затмение? и то, что  при
жизни он  не сумел постоять за себя,  а  будучи трупом,  он восстал, показал
следы казни,  пробитые  руки?  А  кто  это  видел? Полубезумная  женщина или
кто-нибудь еще  из  этой  шарлатанской компании,  которому  это пригрезилось
вследствие какого-то предрасположения  или который  по своей  воле дал  себя
увлечь  обманчивому,  фантастическому  видению,  как  это  с  очень  многими
случалось,  или, что  вероятнее,  захотел  поразить  остальных  шарлатанской
выдумкой и этой ложью открыть дорогу другим бродягам (II, 55).
     (Он  говорит,  что) глупейшим  образом спорят между  собою христиане  и
иудеи (и  что)  наши  беседы  о Христе ничем не  отличаются  от вошедшего  в
поговорку  спора о тени  тела. (Он  считает, что) ничего благородного нет  в
прениях иудеев и христиан между собою, так  как обе  стороны верят, что было
пророчество от  духа  божьего о грядущем спасителе рода  человеческого;  они
только расходятся по вопросу о том, явился ли уже предвещенный спаситель или
нет (III, 1).
     Вначале их (то  есть христиан) было немного, и у них было одномыслие. А
размножившись, они распадаются тотчас же и раскалываются, каждый хочет иметь
свою собственную фракцию  (III,  10)...  Снова расходясь  между  собою,  они
изобличают, опровергают друг друга.  Единственное, так сказать, общее, что у
них  еще есть,  если оно вообще есть,  это - название.  Это единственное они
стесняются отбросить; а все остальное у них по-разному (III, 12).
     Вот что они предписывают: пусть к нам не вступит  ни один образованный,
ни один мудрый, ни один разумный человек; все это у нас считается дурным. Но
если есть невежда,  неразумный, несовершеннолетний,  пусть он  смело придет.
Считая только такого рода людей достойными своего бога, они, очевидно, хотят
и способны привлечь  только  малолетних, низкородных, необразованных, рабов,
женщин  и  детвору  (III,  44).  А  ведь  что  плохого  в  том,  чтобы  быть
образованным,   интересоваться  учением   лучших  людей,  быть  и   казаться
разумными?  Разве это не скорее нечто прогрессивное,  посредством чего лучше
доходить  до истины  (III, 49)? Но  мы видим  обычно, что те, кто выражают и
распространяют   на   площадях   самые   беззастенчивые  вещи,  никогда   не
присоединяются  к собранию разумных людей и не смеют среди них  обнаруживать
свои  учения, но если  они завидят  юнцов, или  сборище домашних  рабов, или
кучку  неразумных  людей, туда-то  они проталкиваются  и там красуются (III,
50). Мы видим, что  и в частных домах  шерстобитчики, кожевники, валяльщики,
самые  грубые мужланы в присутствии старших и более разумных господ не смеют
рот  раскрыть;  но, когда  им удается заполучить  к  себе  отдельно детей  и
каких-либо глупых женщин,  они им рассказывают диковинные вещи, что  не надо
оказывать почтение  отцу и  учителям, а слушаться только  их самих; те, мол,
глупости  болтают,  у них мысль парализована,  они в сущности не знают и  не
умеют делать ничего прекрасного, находясь в плену пустых предрассудков; зато
только они сами  знают, как надо жить;  если  дети их послушаются, они будут
счастливы и дому явится счастье. А если во время таких речей они увидят, что
подходит кто-либо из проводников просвещения, кто-либо из людей разумных или
сам  отец,  то  более  осторожные  из  них  стушевываются,  а более  дерзкие
подстрекают  детей  сбросить  узду,  нашептывая, что  в  присутствии отца  и
учителей они не захотят и не сумеют проповедовать детям добро, ибо, дескать,
их  отталкивает  низость   и  упорство  (отца   и   учителей),  окончательно
испорченных,  безмерно злых и  наказывающих  их; поэтому, если они хотят, им
надо,  оставив отца  и  учителей, уйти с женщинами  и с детьми-товарищами по
играм в  женское помещение, в  сапожную или валяльную  мастерскую, чтобы там
обрести совершенство. Такими речами они убеждают (III, 55).
     А  что  я не предъявляю более  жестоких  обвинений,  чем  того  требует
истина,  можно убедиться по нижеследующему. Призывающие к  участию в  других
(то есть  нехристианских)  таинствах возглашают: "У кого руки чисты  и  речь
разумна" или "Чья  душа свободна от зла, кто прожил хорошо  и справедливо",-
это  провозглашают те, кто обещает очищение грехов.  Послушаем же,  кого эти
(то есть  христиане) призывают;  кто -  грешник, говорят они, кто неразумен,
кто несовершеннолетен,  попросту говоря, кто  жалкое  ничтожество, того ждет
царство  божие.  Но  разве  грешником  вы   считаете  не  бесчестного  вора,
взломщика,  отравителя,  святотатца, осквернителя  могил? Кого  же  другого,
значит, призывал провозглашающий (такой лозунг) разбойник (III, 59)?
     Проповедники (христианства) поступают подобно тем, кто обещает исцелить
тело, но  отговаривают  от обращения к врачам, боясь,  что  те уличат  их  в
невежестве.  (Мы  вовсе не) прибегаем к простодушным,  малолетним  невеждам,
говоря им: избегайте врачей. (Мы не)  говорим: смотрите, чтобы кто-нибудь из
вас не  коснулся  знания, (и  мы не  говорим,  что)  знание  - зло;  (мы  не
настолько безумны, чтобы говорить, будто) знание отклоняет людей от здоровья
души (III, 75).
     Утверждение некоторых христиан и  иудеев,  что  бог или сын божий не то
сошел,  не  то  сойдет  на  землю  в  качестве  судьи,-  самое постыдное,  и
опровержение  его не  требует большого труда (IV, 2).  В чем же  смысл этого
сошествия бога?.. Надо полагать, чтобы  узнать, что делается  у людей... Он,
следовательно, не всеведущ.  (Или) он все знает, но не исправляет и не может
своей  божественной силой исправить, не послав для  этого  кого-то  во плоти
(IV,  3).  (Для  сошествия  Христа  вовсе  нет  надобности покинуть  трон  и
произвести  переворот на земле, как думает Цельс, когда  говорит:) ведь если
изменить самое малое на земле, то все перевернется и пойдет прахом (III, 5).
     (Желая  доказать,  что  мы  ничего  оригинального  и  ничего нового  не
говорили о  катаклизме и  конце света, а повторяем это понаслышке от эллинов
или варваров...  он говорит:)  они наслышались от них и о том, что в течение
продолжительных  циклов времени,  по мере  сближения  и  расхождения  звезд,
случаются  мировые  пожары и  потопы и что  после  последней  катастрофы при
Девкалионе истекший период требует, согласно общей смене вселенной, мирового
пожара. Это заставило  их в  заблуждении говорить, что  бог  сойдет,  неся с
собою  очистительный  огонь  возмездия  (IV,  11).  (Но)  мир  безначален  и
неразрушим;  только то, что находится  на земле, подвергается катаклизмам  и
уничтожению, а все вместе этому не подвержено (IV, 79).
     Иудеи  говорят,  что,  так  как  жизнь  преисполнилась  зла,  необходим
посланник божий, чтобы неправедные были наказаны и чтобы все очистилось, как
это  было  при первом  потопе  (IV, 20). Христиане  же,  прибавив кое-что  к
рассказам иудеев, говорят, что ради грехов иудеев сын божий уже послан и что
иудеи, казнив Иисуса и напоив его желчью,  навлекли на самих себя гнев божий
(IV, 22).  Род христиан и  иудеев подобен стае  летучих мышей или  муравьям,
вылезшим из дыры, или лягушкам, усевшимся вокруг лужи, или дождевым червям в
углу болота, когда они устраивают собрания  и спорят между  собой о том, кто
из них грешнее. Они говорят, что бог нам все открывает и предвозвещает, что,
оставив весь мир и небесное движение и  оставив без внимания  эту землю,  он
занимается только нами, только к нам посылает своих вестников и не перестает
их посылать и домогаться,  чтобы мы всегда  были с ним. (Он  уподобляет нас)
червям, которые стали бы говорить, что, мол, есть бог, от него мы произошли,
им рождены, подобные во всем богу, нам все подчинено - земля, вода, воздух и
звезды, все существует ради нас, все поставлено на службу нам. (И вот) черви
(то есть мы, очевидно,) говорят, что теперь, ввиду того, что некоторые среди
нас  согрешили,  придет  бог  или  он  пошлет  своего  сына,  чтобы поразить
нечестивых и чтобы мы  прочно  получили  вечную жизнь с  ним  (IV,  23). (Он
упрекает нас в том, что  мы говорим,  будто)  бог все сотворил для человека.
(На основании описания животных... он хочет  доказать, что) все существующее
возникло в такой же мере для людей, как и  для неразумных животных (IV, 74).
(Во-первых,  он  думает, что) громы  и молнии  и дождь - не дело  рук  бога.
(Во-вторых, он говорит, что) если допустить, что это - дело рук бога, то все
это  происходит ради людей не больше, чем для питания растений  -  деревьев,
трав, цветов... Если же кто-нибудь скажет, что  (растения) ведь произрастают
для  человека,  то  на  каком основании он может утверждать,  что они скорее
произрастают  для человека, чем  для неразумных животных  (IV,  75)?  (Желая
показать, что провидение создало творения земли не  больше для нас, чем  для
диких зверей, он говорит:) мы добываем пищу, трудясь и работая с напряжением
и усилием, они же (животные) не сеют и  не пашут, и все для них  растет само
(IV, 76). Что касается  вашего  утверждения, что  бог  дал  нам  возможность
ловить зверей и пользоваться ими, то мы скажем на это, что, вероятнее всего,
до того, как существовали города, техника и  всякого рода общество, оружие и
сети, животные ловили и поедали людей и люди меньше всего ловили зверей (IV,
79).
     Таким образом,  в этом отношении бог скорее  покорил  людей зверям (IV,
80). Если кажется, что люди  как будто отличаются от  неразумных тварей тем,
что они построили города, что у них есть государство, власть и руководители,
то и это не аргумент; ведь и муравьи и  пчелы (имеют все это) (IV, 81). Если
бы кто-нибудь смотрел  на землю с неба,  то  заметил бы ли он  разницу между
действиями людей и действиями муравьев и пчел (IV, 85)?
     Нелепо с их стороны думать, что когда бог, как повар, разведет огонь (в
день  страшного суда),  то все человечество изжарится, а они одни останутся,
притом  не  только живые, но и давно умершие  вылезут из земли во плоти, вся
эта  надежда   червей.  Какая,   однако,  человеческая  душа  стоскуется  по
разложившемуся телу? Этот догмат даже не все христиане  разделяют, некоторые
вскрывают гнусность, отвратительность и вместе  с тем невозможность этого. В
самом  деле, какое  тело,  совершенно разложившееся,  способно  вернуться  в
первоначальное состояние,  притом к тому  первому составу,  из  которого оно
распалось? Не зная, что ответить на это, они прибегают к  глупейшей уловке -
что,  мол,  для  бога  все  возможно.  Но  бог  не  может  совершить  ничего
безобразного и не желает ничего совершить против законов природы (V, 14).
     Пусть не думают, будто я не знаю, что некоторые из них признают того же
бога,  что  иудеи, другие же - другого, противостоящего этому и  от которого
произошел сын... Есть и третий род,  называющий одних пневматиками, других -
психиками.  (Я  думаю,  что  он  имеет  в  виду  валентинианцев.)  Некоторые
объявляют себя  гностиками... некоторые, признавая Иисуса,  желают  вместе с
ним жить  по закону иудеев, как  масса иудеев. (Это  - эвиониты, признающие,
как  и мы,  что  Иисус родился  от девы или  что он  родился не так, как все
люди.)  Есть также сибилисты; (он знает) также симониан,  которые называются
еленианами,  как  почитатели   Елены   или   учителя  Елены,   гарпократиан,
последователей  Соломона, Марианны, Марты. (Цельс упоминает и)  маркионитов,
во главе  которых  стоит  Маркион (V,  62). От всех  этих  до такой  степени
расходящихся между собою (сект), позорнейшим образом обличающих себя самих в
спорах, можно  слышать: "Для меня мир распят, и я для мира" (V, 64).  (Гал.,
6:14).
     Как это христиане утверждают, что они знают больше, чем иудеи,  раз они
сами расходятся в своих учениях (V, 65)?
     Они бессовестнейшим  образом ошибаются... выдвигая какого-то противника
бога, которого они называют дьяволом, или, по-еврейски, сатаной. Вообще  это
- профанация, и  далеко  не признак  благочестия  утверждать, что величайший
бог, желая в  чем-либо  принести пользу  людям, встречает противодействие от
кого-то и оказывается  бессильным. Таким образом, сын божий терпит поражение
от  дьявола; казненный  им,  он  и  нас учит  презирать  исходящие  от  него
наказания, предсказывая, что сатана  тоже явится (миру)  и покажет величие и
чудесные  дела,  присваивая  себе  славу  божью;  но  не  следует  поддаться
заблуждению... а верить только ему самому (то есть сыну божьему). А ведь это
как раз образ действий шарлатана, который,  устраивая  свои делишки, заранее
принимает меры против инакомыслящих и противодействующих (VI, 62).
     Очень наивна (христианская) космогония... Очень наивно также  писание о
происхождении  человека (VI, 49). Моисей и пророки,  оставившие сочинения (о
сотворении мира и человека), не  зная, какова природа вселенной и  человека,
сочинили грубую нелепость (VI, 50). Еще нелепее, что он уделил на сотворение
мира несколько  дней, когда дней еще не было.  Ведь, когда еще не было неба,
еще не была утверждена земля и солнце  еще не обращалось, откуда взялись дни
(VI, 60)?
     (Дурно  истолковав  "да будет  свет", как  сказанное творцом  в  смысле
пожелания, он говорит:) ведь не занял же  творец  свет  сверху, как человек,
зажигающий  светильник у  соседей (VI,  51). Как  можно не  считать  нелепым
первого и величайшего бога, приказывающего: "Да  будет то,  да будет  другое
или это",  работающего  один день столько-то, на другой  день на  столько-то
больше, затем на  третий,  четвертый,  пятый, шестой день (VI, 60).  И после
этого, прямо-таки как  плохой ремесленник, он, уставши, нуждается для отдыха
в праздности (VI, 61)!
     Если он хотел  отправить (на  землю) дух от  себя, зачем ему надо  было
вдуть его в чрево женщины? Ведь мог же он, имея уже опыт в сотворении людей,
и этому (то есть духу своему) создать тело, а  не заключить свой дух в такую
нечисть;  в этом  случае он не  вызвал бы к себе недоверия, если бы он прямо
был создан свыше (VI, 72).
     Предсказания Пифий, Додонидов  или Аполлона Клария, у Бранхидов  или  в
храме  Амона,  предсказания  множества  других  провидцев они  ни во что  не
ставят. Но все, что сказано - или не сказано -  в Иудее  по их способу,  как
это еще  теперь обычно в Финикии и Палестине, это у них считается чудесным и
непреложным (VII, 3). Много есть видов  пророчеств. Наиболее совершенное - у
здешних людей.  Многие безвестные личности  в храмах и вне храмов, некоторые
даже нищенствующие, бродящие по городам и лагерям, очень легко по случайному
поводу  начинают держать  себя, как  прорицатели.  Каждому удобно и привычно
сказать: "Я бог, или сын божий, или дух божий. Я явился. Мир погибает, и вы,
люди, гибнете  за  грехи.  Я  хочу  вас  спасти.  И вы  скоро  увидите  меня
возвращающимся с  силою небесною. Блажен, кто теперь меня почтит, на всех же
прочих,  на их города и земли я  пошлю вечный огонь,  и  люди, не  сознающие
своих грехов,  тщетно будут  каяться и стенать; а кто послушался меня, тех я
спасу навек..."  К этим угрозам они  вслед  за  тем  прибавляют  непонятные,
полусумасшедшие,  совершенно  невнятные   речи,   смысла  которых  ни   один
здравомыслящий человек  не откроет;  они неясны и  ничтожны, но  дураку  или
шарлатану  они дают  повод использовать  сказанное, в каком  направлении ему
будет угодно (VII, 9).
     Есть  у них и  такое  предписание  - не  противиться обидчику.  "Если,-
говорит он,- тебя  ударят  в одну  щеку,  подставь  и другую". И  это старо,
гораздо раньше  уже сказано,  они лишь грубо это повторяют. У Платона Сократ
следующим образом разговаривает с Критоном:
     "Ни в каком случае нельзя поступать несправедливо? -  Ни в каком.- Даже
если  терпишь  обиду,  с  тобой  поступают  несправедливо,  нельзя  ответить
несправедливостью, как большинство  привыкло думать,  раз ни в  каком случае
нельзя обижать? -  Думаю, что нет.-  Так как же, Критон, следует  делать зло
или  нет? - Ни  в каком случае, Сократ.- А что  же, воздать злом за зло, как
это  принято говорить,  справедливо  или  несправедливо?  -  Безусловно нет.
Делать  зло человеку ничем  не отличается  от  совершения несправедливости.-
Верно. Следовательно, нельзя отвечать несправедливостью и нельзя  делать зло
ни  одному человеку, даже когда терпишь от него". Вот как говорит  Платон, и
далее: "Поразмысли, согласен ли ты и сходишься ли со мной,- и начнем с этого
пункта  рассуждать,-   что  никогда   не   бывает  правильно   ни  поступать
несправедливо, ни отвечать  несправедливостью,  ни  защищаться  против  зла,
отвечая злом. Или ты отказываешься и не  соглашаешься с исходным положением?
- Я всегда был того мнения и теперь при нем остаюсь". Таково было  убеждение
Платона, но еще раньше тому же учили божественные люди.
     Но относительно  этого  и  других  учений,  извращаемых  (христианами),
достаточно  того, что я сказал;  кому хочется глубже  исследовать их учение,
сам сумеет это сделать (VII, 58).
     (Зачем он говорит, что христиане) высказываются так:
     "Вот  я,  став у  статуи  Зевса  или Аполлона  или какого  угодно бога,
богохульствую и бью (статую), и никто меня не наказывает" (VIII, 38).  Но ты
не видишь,  милейший,  что и  твоего  демона всякий не только  ругает,  но и
изгоняет со всей  земли и моря,  а тебя, посвятившего себя ему, как  болван,
заковывает, уводит и вешает, а твой демон, или, как  ты  его  называешь, сын
божий, нисколько за  себя не заступается (VIII, 39). Так же, как ты веришь в
вечные муки, любезнейший,  (в них верят) и проповедники, священнослужители и
мистагоги тех  (то  есть языческих) святилищ.  (Кары),  которыми  ты грозишь
другим, они угрожают тебе (VIII, 48).
     195. Плиний Мл., ер. Х
     В число подлогов,  вскрытых критикой  христианской литературы и древних
текстов,   касающихся  христианства,   представители  мифологической   школы
причисляют  к  христианским  фальсификациям также письмо наместника  Вифинии
Плиния Младшего к  Траяну и  ответное  письмо императора. Во  всяком случае,
несомненно,  что  в  письме  Плиния  имеется  христианская интерполяция; это
относится   к   концу   письма,   где   мы   видим   преувеличенную  картину
распространения христианства. См. с. 16.
     96, 1. Я имею официальное право, господин, все, в чем у меня  возникает
сомнение,  докладывать  тебе.  Ибо  кто  лучше  тебя  может  руководить моей
нерешительностью  или  наставлять  меня  в  моем  невежестве?  Я никогда  не
участвовал в изысканиях о христианах: я поэтому не знаю, что и в  какой мере
подлежит наказанию  или расследованию. 2. Я немало колебался, надо ли делать
какие-либо  возрастные  различия,  или  даже  самые  молодые  ни  в  чем  не
отличаются от  взрослых; дается ли снисхождение покаявшимся или же тому, кто
когда-либо был  христианином,  нельзя  давать спуску;  наказывается  ли сама
принадлежность  к секте ("nomen"), даже если нет налицо преступления, или же
только  преступления, связанные  с  именем  (христианина).  Пока  что  я  по
отношению к  лицам,  о  которых мне  доносили  как  о христианах, действовал
следующим образом. 3. Я  спрашивал  их  - христиане  ли  они? Сознавшихся  я
допрашивал второй и  третий раз, угрожая  казнью,  упорствующих я приказывал
вести на казнь. Ибо я не  сомневался, что, каков бы  ни был характер того, в
чем  они признавались,  во всяком случае упорство и  непреклонное  упрямство
должно  быть  наказано.  4.  Были  и другие  приверженцы подобного  безумия,
которых  я,  поскольку они были римскими  гражданами, отметил для отправки в
город  (Рим). Скоро, когда, как  это  обычно бывает, преступление  стало  по
инерции разрастаться, в него впутались разные группы. 5. Мне был представлен
анонимный донос, содержащий  много имен.  Тех из них, которые отрицали,  что
принадлежат  или принадлежали к христианам, причем призывали при  мне богов,
совершили воскурение ладана и  возлияния вина твоему изображению, которое  я
приказал для этой  цели  доставить вместе  с изображениями  богов, и,  кроме
того, злословили  Христа  - а  к этому,  говорят,  подлинных  христиан ничем
принудить нельзя,- я счел нужным отпустить. 6. Другие, указанные доносчиком,
объявили себя христианами, но вскоре отреклись: они, мол, были, но перестали
- некоторые  три года  назад, некоторые  еще больше лет  назад, кое-кто даже
двадцать лет. Эти тоже все воздали почести твоей статуе и изображениям богов
и  злословили  Христа.  7. А  утверждали  они,  что  сущность  их  вины  или
заблуждения  состояла  в том,  что они  имели  обычай  в  определенный  день
собираться на рассвете и читать, чередуясь между собою, гимн Христу как богу
и  что они  обязываются клятвой не  для  какого-либо преступления, но о том,
чтобы не совершать краж, разбоя, прелюбодеяния,  не  обманывать доверия,  не
отказываться по требованию от возвращения сданного на хранение.  После этого
(то есть утреннего  богослужения) они обычно расходились и  вновь собирались
для  принятия  пищи,  однако обыкновенной  и  невинной;  но  это  они  якобы
перестали делать после моего указа, которым я  согласно твоему  распоряжению
запретил гетерии (товарищества, сообщества). 8. Тем более я счел необходимым
допросить  под пыткой двух рабынь, которые, как говорили, прислуживали (им),
(чтоб  узнать), что  здесь  истинно. Я  не обнаружил  ничего, кроме низкого,
грубого  суеверия.  Поэтому  я отложил  расследование  и прибегнул  к твоему
совету. 9. Дело мне показалось  заслуживающим  консультации, главным образом
ввиду  численности  подозреваемых;   ибо  обвинение  предъявляется  и  будет
предъявляться еще многим  лицам  всякого  возраста и сословия обоего пола. А
зараза этого суеверия охватила не только города, но и села и поля; его можно
задержать и исправить. 10. Установлено, что почти опустевшие уже храмы вновь
начали  посещаться;  возобновляются  долго  не  совершавшиеся  торжественные
жертвоприношения и продается фураж  для жертвенных животных, на  которых  до
сих пор очень редко можно было  найти  покупателя. Отсюда легко  сообразить,
какое  множество  людей  может еще  исправиться, если будет дана возможность
раскаяться.
     Ер.  97  (ответ императора Траяна). 1, Ты  действовал,  мой Секунд, как
должно,  при разборе дел тех,  о которых тебе  донесли как о  христианах.  В
самом деле,  нельзя  установить ничего обобщающего,  что  имело  бы  как  бы
определенную форму. 2. Разыскивать их не надо; если тебе донесут и они будут
уличены, их следует наказывать, с тем, однако, что кто станет отрицать,  что
он  христианин, и докажет это делом, то есть молитвой нашим богам, то, какое
бы  ни тяготело над ним подозрение в прошлом, он  в силу  раскаяния получает
прощение. Доносы,  поданные без подписи, не должны  иметь места ни  в  каком
уголовном деле - это очень дурной пример и не в духе нашего века.
     196. Тертуллиан, Apol.
     II...  Плиний  Секунд, управляя провинцией, осудив на смерть нескольких
христиан,  а  других лишивши мест,  ужаснулся от  их  множества  и спрашивал
императора Траяна,  как с ними впредь поступать. В письме своем он поясняет,
что  все,  что  он мог  узнать  насчет таинств  христиан, кроме упорства их,
заключается в следующем:  они пред рассветом собираются  для пения хвалебных
гимнов  Христу, богу своему, и  соблюдают  между собою строгое благочиние. У
них воспрещены  человекоубийство,  прелюбодеяние,  обманы,  измены и  вообще
преступления всякого  рода. Траян ответил, что производить розыск  о  них не
следует, но их надлежит наказывать, если на них поступит донос.

        5.
        ОРГАНИЗАЦИЯ ХРИСТИАНСКОЙ ЦЕРКВИ.
     197. "Дидахе" (Учение двенадцати апостолов)
     Это  небольшое по  объему руководство для  провинциальных  христианских
общин, известное по упоминаниям о нем у древних церковных писателей, открыто
в 1875 г. Вриеннием в  рукописи XI в. Автор использовал послание Варнавы, он
знаком с  Евангелием от Матфея, хотя вряд ли в его канонической редакции: но
он  совершенно,  по-видимому, не  знает  Павловых послании.  Та  община, для
которой "учение" было автором предназначено, не имела еще твердой  церковной
организации, установленной  формы богослужения, выработанного символа веры и
сформулированных догматов. "Дидахе" показывает церковную общину  в стадии ее
создания. По всем признакам "Дидахе" надо отнести  к началу второй  половины
II  в.  Большинство  современных  ученых   датируют  "Дидахе"  более  ранним
временем; во  всяком случае, этот источник отражает отношения в христианских
общинах, существовавшие  на рубеже  1  и II вв. В "Дидахе" 16  глав, из коих
шесть обнаруживают заметные следы европейских источников.

        5.
     8. He отвращай от себя нуждающегося, но делай своего брата соучастником
своим во
     всем и не говори, что это твоя собственность, ибо если вы соучастники в
бессмертном, то насколько больше (вы соучастники) в тленном.  9. Не  отнимай
руки  своей от  сына или дочери, но  от юности учи  их страху божьему. 10. В
гневе своем не отдавай приказаний рабу своему или рабыне, надеющимся на того
же  бога  (что  и  ты),  чтобы   они  никогда  не  перестали  бояться  бога,
(находящегося) над (вами) обоими, ибо  он приходит призвать  не  по (той или
иной) личности, а тех, кого уготовил дух. 11. Вы же, рабы, повинуйтесь своим
господам, как образу бога, по совести и со страхом.
     VIII. 1. Посты  же ваши пусть не будут вместе с лицемерами: они (иудеи)
постятся во второй  и пятый день, вы же поститесь в четвертый и шестой. 2. И
не молитесь, как лицемеры, но как повелел господь в своем евангелии.
     X.  После  вкушения  так  благодарите...  5.  Emplesthenai,  собственно
"наполнения" пищей (при евхаристии). Помни, господи, церковь твою, избавь ее
от  всякого зла... и освященную собери ее от четырех  ветров в царство твое,
которое  ты уготовил  ей... 6.  Да  придет благодать, и да  придет этот мир.
Осанна  богу Давида. Кто свят, пусть  придет, если  же нет, пусть  покается;
маран   ата   (по-арамейски:   "господин   пришел").   Аминь.   7.  Пророкам
предоставляйте произносить молитвы после (евхаристии) какие им угодно.
     XI.  1.  Если кто придет  и будет вас учить всему этому вышесказанному,
примите  его.  2. Если  же  сам учащий,  совратившись,  будет учить  другому
учению, для погибели, не слушайте его; а если (будет учить) для приумножения
справедливости и познания господа, примите его, как господа. 3. Относительно
апостолов  и  пророков  поступайте  согласно  учению  евангелия.  4.  Всякий
апостол, приходящий к вам, пусть  будет принят, как  господь. 5. Пусть он не
остается  больше одного дня; а если будет надобность, то и другой (день); но
если  он пробудет три, то он лжепророк... 6. Уходя, пусть  апостол ничего не
возьмет,  кроме  хлеба,  до  места ночлега.  А если он потребует  денег,  он
лжепророк.  7.  Всякого пророка, говорящего  в  духе,  не  испытывайте  и не
судите: всякий грех  отпустится, а этот грех (вам)  не  отпустится. 8. Но не
всякий, говорящий в духе,- пророк,  а лишь в том случае, если он хранит пути
господни; так  что  по поведению можно распознать  лжепророка и пророка.  9.
Далее, всякий пророк,  назначая  трапезу в  духе, не вкушает  от  нее,  если
только он не лжепророк. 10. Всякий пророк, проповедующий истину, если он сам
не делает того, чему учит,  есть лжепророк. 11. Всякого пророка, признанного
истинным, действующего в мировое таинство (?)  церкви,  но не проповедующего
того, что  сам делает, вы  не должны судить, ибо он суд  имеет  у бога;  так
поступали и древние пророки.
     XII. 1. Всякого  приходящего  во имя  господа примите, а затем, испытав
его, узнаете (как быть);  ибо вы получите  разумение правого и  ложного.  2.
Если прибывший- странник, помогите ему, сколько  можете: пусть он остается у
вас не больше чем два-три дня, если есть необходимость. 3.  Если же он хочет
поселиться у вас, то если он ремесленник,  то пусть работает и ест.  4. Если
же он не владеет  ремеслом, то вы, по своему разумению, предусмотрите, чтобы
христианин не жил с вами праздно. 5. А  если он не захочет так поступать, то
он  христоторговец. Остерегайтесь  таких. XIII. 1.  Всякий истинный  пророк,
желающий  поселиться у вас, заслуживает свое  пропитание.  2.  Точно так  же
истинный учитель тоже достоин своего пропитания, как и  работник. 3. Поэтому
всякий  начаток от произведений точила  и  гумна, от быков и овец  возьми  и
отдай пророкам; они ведь наши  главные священники.  4. А если пророка у  вас
нет, отдайте нищим.  5. Если ты готовишь пищу, то возьми начаток... и  отдай
согласно заповеди. 6. Точно так же  если ты открыл сосуд  вина или масла, то
возьми начаток и  отдай пророкам. 7. И от серебра, и от одежды, и от всякого
имущества возьми начаток, сколько найдешь нужным, и отдай по заповеди.
     XV.  1.  Рукополагайте  себе епископов  и дьяконов,  достойных господа,
мужей кротких, истинных, испытанных;
     они тоже  исполняют  у  вас  службу пророков и  учителей. 2. Поэтому не
презирайте их, они - ваши почтенные, наряду с пророками и учителями.
     198. Герма (Hermas), "Пастырь". Mand. Предисловие
     "Пастырь"  Гермы (Hermas),  который долгое  время был известен только в
латинском  переводе, относится  церковными  источниками к  середине  второго
века. Во "Фрагменте Муратори"  сказано: "Совсем недавно, в наше время, Герма
написал "Пастыря", когда церковную кафедру в  г. Риме занимал брат его Пий".
Во всяком случае "Пастырь" уже в древности считался книгой священной. В 1922
г. опубликованы папирусные отрывки начала IV в., содержащие также отрывки из
"Пастыря" (Mand.  IX),  совпадающие с  имеющимся теперь греческим оригиналом
(Р. Lond. V, 1783). "Пастырь" состоит из трех частей:
     .<Видения", "Подобия"  и "Наставления".  Автор знаком с гностической, в
частности  с  герметической,  литературой  и  принадлежит   к  состоятельной
верхушке созидающейся  церковной организации. Он превозносит и гипостазирует
церковь.  "Пастырь",  как и  "Дидахе",  дает кое-какой материал о  начальной
стадии церковной организации, когда наряду с клиром действуют еще "пророки",
и о  настроениях,  толкающих  в  объятия христианства  лиц, утративших "свое
место в жизни".
     Когда я помолился дома и сидел на ложе, вошел ко мне человек почтенного
вида, в пастушеской одежде; на нем был белый плащ, сума за плечами и посох в
руке.  Он приветствовал меня, и я ему также ответил  приветствием. Тотчас же
он сел возле меня и говорит мне: "Я послан от славнейшего ангела, чтобы жить
с тобой остальные дни твоей жизни". Мне показалось, что он  искушает меня, и
я говорю  ему: "Кто  же ты? Я, говорю,  знаю, кому я препоручен". Он говорит
мне: "Ты не  узнаешь  меня?"  "Нет",-  говорю я. "Я,- говорит он,- тот самый
пастырь, которому ты препоручен". В то время, пока он еще говорил, изменился
его  вид, и  я узнал того, кому я препоручен. Тотчас я смешался,  меня объял
страх,  и  весь  я  разрывался  от  скорби,  что  отвечал ему  так  лукаво и
неразумно. Он  говорит  мне:  "Не смущайся, но  укрепись  моими  заповедями,
которые имею  дать тебе. Ибо я послан,-  говорит он,-  чтобы  снова показать
тебе  все, что ты видел прежде,  и особенно то, что полезно для  вас. Прежде
всего, запиши заповеди мои  и притчи, остальное же опиши так, как  я  покажу
тебе. Итак,  я приказываю  тебе  сперва  записать заповеди мои и притчи мои,
чтобы  ты  по  временам читал и  удобнее  мог соблюсти".  Я поэтому  записал
заповеди и притчи так, как он мне повелел. Если, услышавши их, вы сохраните,
будете поступать  по ним и исполните их чистым сердцем,  то  вы  получите от
господа  то,  что  он обещал вам.  Если же,  услышавши их, не  покаетесь, но
обратитесь ко грехам вашим, то воспримете от господа противное тому. Все это
велел мне написать этот пастырь, ангел покаяния.
     199. Герма, "Пастырь", Vis. Ill 6
     ..."Кто  же, госпожа, белые и круглые камни, не идущие в здание башни?"
Она  отвечала мне: "Доколе ты будешь глуп и бессмыслен, обо всем спрашиваешь
и ничего не понимаешь? Это те, которые имеют веру, но имеют и богатства века
сего, и когда придет  гонение, то ради богатств своих и попечений отрекаются
от господа". На это я ей говорю: "Когда же будут они угодны господу?" "Когда
обсечены  будут,- говорит  она,- богатства их, которые их утешают, тогда они
будут  полезны  господу для здания. Ибо, как  круглый камень, если  не будет
обсечен и не  откинет  от  себя кое-чего, не может  быть  квадратным, так  и
богатые  в нынешнем веке, если не будут обсечены их богатства, не могут быть
угодными богу. Прежде всего ты должен знать это по себе самому: когда ты был
богат, ты был бесполезен, а теперь ты полезен и годен для жизни"...
     9...Подумайте   о  грядущем  суде.   Вы,  которые  превосходите  других
богатством,  отыскивайте алчущих,  пока  еще  не окончена  башня. Ибо после,
когда  башня будет закончена, вы пожелаете благотворить,  но не будете иметь
места. Итак, смотрите вы, гордящиеся своими богатствами, чтобы не восстенали
терпящие нужду, и стон их взойдет к господу, и вы будете исключены со своими
сокровищами за  двери  башни. Вам теперь говорю,  начальствующим в церкви  и
председательствующим: не будьте подобны злодеям.  Злодеи по  крайней мере яд
свой носят в  сосудах, а вы  отраву свою и яд держите в сердце...  Смотрите,
дети, чтобы такие разделения ваши не лишили вас жизни.
     200. Герма, "Пастырь". Mand. XI
     ...Слушай  теперь  и о  духе земном, суетном, несмысленном и не имеющем
силы.  Прежде  всего  человек, кажущийся исполненным духа,  возвышает  себя,
желает  иметь  председательство,  нагл и многословен,  живет среди роскоши и
многих удовольствий, берет мзду за свое прорицание, если же не получит, то и
не  пророчествует... Потом  он  не  входит в  собрание мужей  праведных,  но
избегает  их;  напротив,  имеет  общение  с  людьми  двурушными  и  пустыми,
пророчествует  по углам и в местах потаенных  и обманывает их, говоря по  их
желаниям  и  отвечая  суетное  людям  суетным, ибо  пустая  посудина,  когда
складывается  с  другими,  тоже  пустыми,  не  разбивается,  но  они  хорошо
прилаживаются одна к другой.
     201. Герма, "Пастырь". Vis. 1, 2
     И пришла старая женщина в блестящей одежде с книгой в руке, села одна и
приветствовала  меня: "Здравствуй, Герма", и я  с  печалью и слезами сказал:
"Здравствуй, госпожа". Она сказала  мне: "Что печален ты, Герма, ты, который
был терпелив, умерен  и всегда весел?" Я  сказал ей в  ответ: "Госпожа, одна
прекрасная женщина сделала мне упрек, будто  я согрешил против нее".  И  она
сказала мне: "Такое дело должно  быть чуждо роду господню. Но ведь  в сердце
твоем возникло желание к  ней... 3.  Впрочем не ради тебя  гневается на тебя
господь, но  за дом твой, который  впал в  нечестие против господа  и  своих
родителей. А ты,  любя детей,  не вразумил своего семейства, но допустил  их
сильно развратиться. За это  и  гневается  на тебя господь... За их  грехи и
беззакония ты  подавлен  мирскими делами.  Но милосердие божие сжалилось над
тобою  и семейством твоим и сохранило тебя в  славе. Ты только не колеблись,
но  благодушествуй  и укрепляй свое семейство. Как кузнец,  работая молотом,
преодолевает дело, какое  хочет, так и праведное слово, ежедневно внушаемое,
победит  всякое  зло.  Поэтому  не  переставай  вразумлять детей  своих; ибо
господь знает, что они покаются  от всего сердца  своего и будут  записаны в
книге жизни.
     202. Герма, "Пастырь". Vis. II
     3. ...А ты, Герма,  потерпел большие мирские  бедствия  за преступления
дома твоего,  как раз ты не  обращал на  них внимания, как нисколько тебя не
касающиеся, и вдался в  неверные свои предприятия. Но то, что ты не отступил
от бога живого, спасло тебя...
     4.  Во время  сна, братья,  явился один  красивый юноша,  говоря: "Кто,
думаешь ты, та старица, от  которой ты получил книгу?" Я сказал: "Сивилла".-
"Ошибаешься,- говорит он,- она не Сивилла".-  "Кто же  она,  господин?" И он
сказал мне: "Она  церковь божия".  Я спросил его, почему же  она стара. "Так
как,- сказал он,- она сотворена прежде всего, то и стара; и для нее сотворен
мир". После того я имел видение в доме своем, и пришла та старица и спросила
меня, отдал ли я уже книгу предстоятелям церкви. Я отвечал: "Нет еще", и она
сказала:
     "Хорошо сделал, потому что я  имею прибавить тебе несколько слов. Когда
же окончу все слова мои, тогда пусть  они через тебя обнародуются избранным.
Для этого ты  напишешь  две книги и  одну отдашь  Клименту, а другую Грапте.
Климент отошлет  во  внешние  города,  ибо ему это предоставлено; Грапта  же
будет  назидать вдов и  сирот.  А  ты  прочтешь  ее  в этом городе  вместе с
пресвитерами, представителями церкви".
     203. Герма, "Пастырь". Sim. V
     2.  Послушай  притчу...  которую я намерен тебе рассказать. Некто  имел
поместье и много рабов; в  одной части  своей  земли он насадил виноградник;
отправляясь затем  в  дальнее путешествие, он избрал  раба, самого верного и
честного, и поручил ему приставить тычины к  лозам в винограднике, обещая за
исполнение  этого поручения  дать  ему  свободу...  Раб  тщательно  исполнил
распоряжение  господина... (сверх  того) он вскопал  виноградник и выполол в
нем  все  сорные  травы...  Через  некоторое  время  возвратился господин...
Пригласивши любимого сына,  который  был его  наследником, и  друзей,  своих
советников,  он рассказал  им, что он  велел рабу сделать и что тот выполнил
сверх того. Они тотчас  приветствовали раба... Господин  же говорит  им:  "Я
обещал свободу этому рабу, если  он исполнит данное  ему  приказание; он его
исполнил и сверх того приложил к винограднику усердный  труд... Поэтому... я
хочу сделать его сонаследником сыну моему"...
     4. И  я  стал  упрашивать  его, чтобы он  разъяснил  мне  эту притчу  о
поместье и господине, о винограднике и рабе... Он отвечает мне:
     "Кто раб божий и в сердце своем имеет господа, тот просит у него разума
и получает его и научается разрешать всякую притчу...
     ...Почему же ты, утвержденный славнейшим ангелом ...не просишь разума и
не получаешь  его от господа?"... Semnotatos angelos, здесь, так же как и  в
приведенном выше отрывке э 198, означает, по-видимому, Иисуса.
     5... "Слушай же,- сказал  он,- и разумей. Поместье, о котором говорится
в притче, означает мир. Господин поместья  - творец, который  все совершил и
установил.  Сын есть дух  святой.  Раб - сын  божий. "Сын есть  дух  святой"
имеется только в латинском переводе;
     в  греческом  тексте  и  в  другом  древнем  латинском  переводе  (Cod.
Palatinus)  эти  слова отсутствуют.  Однако здесь, во всяком случае, древняя
традиция. Независимо  от  этого, из  самой притчи видно, что автор "Пастыря"
излагает христологию, несогласную  с  установленным  впоследствии  церковным
учением  о  троице,  так как у него  наряду с  рабом,  ставшим сыном божьим,
существует  другой,  "родной" сын божий. Обозначение Иисуса  "ангелом" также
свидетельствует  о  наличии  в "Пастыре"  иной  религиозной  традиции.  Явно
подражание герметическому "Пэмандру"  (ср. э 178 и 198), где также выступает
"ангел", посредник  и посланец бога. "Пастырь людей" отражает влияние ранней
египетской христологии.

        6. ХРИСТИАНЕ О СЕБЕ.
     204. Тертуллиан, Praescr. haer. XIII
     Вот правило, или  символ,  нашей веры. Мы исповедуем его всенародно. Мы
веруем, что существует  единый  бог, творец  мира,  извлекший его  из ничего
словом своим, рожденным прежде всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын
божий,  многократно  являвшийся  патриархом под  именем  бога,  одушевлявший
пророков, спустившийся по  наитию бога  духа  святого в утробу  девы  Марии,
воплотившийся и  рожденный ею;  что  слово это -  господь наш Иисус Христос,
проповедовавший новый закон и новое обетование царства небесного. Мы веруем,
что Иисус Христос совершил много чудес, был распят,  на третий день по своей
смерти воскрес и  вознесся  на небо,  где  сел  одесную отца своего.  Что он
вместо себя послал духа  святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить
ею.  Что  в конце  концов он придет с великой  славой даровать  своим святым
жизнь вечную и неизреченное блаженство и осудить злых людей на огонь вечный,
воскресив тела как наши, так и всех других людей.
     205. Тертуллиан, Apol. XXXV 11
     ...более  многочисленные  мавры,  маркоманы,  парфяне или  другие какие
народы  заключены  в  одном месте, а не  во  всем  мире.  Мы существуем, так
сказать,  со  вчерашнего  дня,  а  уже наполняем все: ваши  города, острова,
замки,  пригороды, советы, лагери, трибы, декурии; двор, сенат,  форум - вам
предоставляем одни ваши храмы.
     206. Тертуллиан, Apol. XXXIX
     Я хочу теперь  сказать,  чем, собственно, занимается секта  христиан...
Соединяясь узами одной  и  той же веры, одной  и той  же нравственности,  мы
составляем как бы одно  тело. Мы собираемся, чтобы молиться богу всенародно,
угождая  ему,  молимся  об  императорах, об их министрах, о  всех властях, о
мире,  о  благосостоянии  всего  мира,  об  отдалении  конечного  часа.   Мы
собираемся,   чтобы   читать   священное  писание,   из  которого  почерпаем
необходимые нам  сведения  и  наставления  сообразно  с  обстоятельствами...
Тут-то происходят увещания и исправления, произносятся приговоры божьи.
     Будучи уверены, что пребываем всегда в присутствии  бога, мы  совершаем
как бы суд божественный, и горе тому  будет даже на последнем страшном суде,
кто  заслужит отлучения  от  общих  молитв,  от  наших собраний, от  всякого
священного  общения  с  нами.  Председательствуют  старейшины  (пресвитеры),
достигающие  этого  сана  не  путем купли,  но  благодаря  испытанным  своим
достоинствам.  Дело  божье  ценой золота не продается. Если же  есть  у  нас
сокровища, то приобретаем мы их  не  путем торговли верой. Каждый ежемесячно
или в  другое  время,  какое  пожелает, вносит  известную  умеренную  сумму,
сколько может  и сколько хочет;  сбор этот зависит  всецело от  доброй  воли
(жертвователей).  Эта  касса  благочестия  тратится  не   на  пиршества  или
распутство, а употребляется на пропитание и погребение нищих, на поддержание
неимущих  сирот,   на   содержание  служителей,  изнуренных  старостью,   на
облегчение участи  несчастных,  потерпевших кораблекрушение.  Если  окажутся
христиане, сосланные в рудники, заключенные в темницы, высланные на  острова
за исповедуемую ими веру, то и они получают от нас вспомоществование.
     207. Надгробная надпись. Алтын-Таш  (Фригия). W. Ramsay, Studies in the
history  and  art  of  the  Roman  Provinces.  L.  1906,  стр.  125,  э  27.
Предположительно около 300 г.
     Эта  гробница,  о  чужестранец, хранит  Анилу, слугу  божьего, угодного
ангелам, предстоятеля народа, законопослушного. Великий в почестях, он обрел
покой в доме бога. Дома я  оставил жену  Кириллу. Ее дети Трофим, Патриций и
Кирилл,  при посредстве которых бог дал  бессмертную славу храмам  у  людей,
вместе с  матерью и  невестками  Аммиями,  воздвигли в  память  обо мне (эту
гробницу).
     208. Р. Amh. I За. Фаюйм?
     Древнейшее  подлинное  письмо  христианина  на  трех  столбцах.  Первый
совершенно испорчен.
     II...  сдать  ячмень из  того же  расчета,  и  пусть они не учтут то же
самое, как сказано было... когда вложение (enthekai), было послано к нему из
Александрии. Хотя я ссылался на (разные) предлоги, отсрочки и  проволочки, я
не думаю, что  он  так  решил без  основания.  Но  хотя  случившийся избыток
(по-видимому,  речь  идет  о  богатом   урожае  и   оживлении  торговли)  не
(благоприятствует)   производству  расчета,  все  же  я  хотел  бы  рискнуть
платежом, чтобы  почувствовать себя хорошо. Если же... хлеб опять продали...
вскоре прибыть  к...  Нил и  отца Аполлония в... они написали, чтобы  деньги
немедленно были  вам выплачены. Отвезите его в  Александрию, купивши  холсты
(?) у себя в Арсиноитском (районе). Ибо мы так условились с  Примитином, что
деньги будут ему уплачены в Александрии.
     III. Вы хорошо сделаете, братья, если закупите полотно. Затем некоторые
из вас...  пусть возьмут с собою и отправятся к Максиму папе и... чтецу. А в
Александрии,  продавши полотно, отдайте  деньги Примитину или папе Максиму и
расписку  от  него  получите. Максим был папой  (епископом)  александрийским
между 264 и 282 гг. Этим определяется дата письма, так как на самом папирусе
дата сохранилась не полностью -  год как раз отсутствует.  Он же  прибыль  и
стоимость  проданного  вами  хлеба  и деньги  за  полотно  пусть  примет  на
хранение, передав это Феоне, чтобы  я, с  богом прибыв в Александрию, застал
(там деньги) на свои расходы. Не замедлите, братья, вскорости это исполнить,
чтобы  Примитину  из-за моей отсрочки не пришлось задержаться в Александрии,
тогда как  он торопится отплыть в Рим. Поскольку нам он облегчил сношения  с
папой и  находящимися при нем  пресвятыми представителями, я должен выказать
ему  благодарность  и  все   устроить  к  удовлетворению  вас  и  Агафовула.
Здравствовать вам желаю.
     ...8 пауни из Рима. 2 июля.
     209. Герма, "Пастырь". Sim.
     VIII. 9.  А  те, у кого  посохи на две трети  сухими  и на  одну  треть
зелеными, то  -  лица хотя и  перенявшие  веру,  но  разбогатевшие и ставшие
именитыми   среди  язычников:   они  прониклись  великой   гордыней,   стали
высокомерны,  предали