в рассрочку. Тогда во главе армии оказался бы кулацкий низший командный состав и интеллигентски-буржуазный высший. На этом пути военная победа означала бы ускорение сдвига на буржуазные рельсы. Возможна ли победа на революционно-пролетарском пути? Возможна. Более того. Вся мировая обстановка говорит, что именно на этом пути победа, в случае войны, наиболее обеспечена. Но для этого первым делом нужно разогнать политические сумерки, в которых все кошки кажутся серыми. Кулак справа - он враг, батраки, беднота слева - друг. Через бедняка -- путь к середняку. Надо создать политическую обстановку, при которой буржуазия и бюрократия не могли бы раздвигать и отталкивать локтями рабочих, приговаривая: "Это вам не 18 год". Надо, чтобы рабочий класс мог сказать: "В 27 году я не только сытее, но и политически являюсь большим хозяином государства, чем в 18-м". На этом пути победа не только возможна, но и наиболее надежно обеспечена, ибо только на этом пути мы будем иметь поддержку народных низов Польши, Румынии и всей Европы... Может ли дать победу сталинский центристский курс, колеблющийся между обоими лагерями, обещающий сперва пригреть кулака, усыновить его сына и приголубить внука, затем переходящий нерешительно к созданию групп бедноты, меняющий из года в год избирательную инструкцию, т. е. советскую конституцию, сперва в сторону кулака, затем против него, затем опять за него, как на Северном Кавказе; курс, ориентирующийся на Чан Кайши и Ван Тинвея, на Перселя и Кука, на предательские верха, сбивающий с толку низы? (Курс, который продиктовал нашему Политбюро невероятную директиву от 29 октября 1926 г. в отношении Китая о том, чтобы не вносить гражданскую войну в китайскую деревню, чтобы не оттолкнуть попутчиков или буржуазию, поме- щиков и генералов, так называемых либералов; или другую директиву с просьбой к либеральной буржуазии дать минимум (!!!) оружия рабочим.) Этот курс раздражает или охлаждает одних и не завоевывает других, теряет "друга" Ван Тинвея и сбивает с толку коммунистов. Этот курс означает постоянное хватание за гнилые веревки. В мирное время такой курс может просуществовать неопределенно долгое время. В условиях войны и революции центризм должен дать резкий крен вправо или влево. Он уже расчленяется на правое и левое крыло, которые неизбежно растут за счет центра. Этот процесс будет неизбежно ускоряться, а война, если она будет нам навязана, придаст ему лихорадочный характер. Сталинский центр будет неизбежно таять. В этих условиях оппозиция будет нужнее партии, чем когда бы то ни было, чтобы помочь партии... Бабушкин: А сейчас не надо помогать? (Шум.) Троцкий: Чтобы помочь партии выправить линию и в то же время не нарушить революционного единства, не расшвырять кадров партии, ее основной капитал. Ибо подавляющее большинство подлинно большевистских пролетарских кадров - при правильной политике, при ясной линии, при повелительных внешних условиях способно будет обновить политику, и не за страх, а за совесть взять настоящий, твердый революционный курс. Этого и только этого мы хотим достигнуть. Ложь об условном оборончестве, о двух партиях и наиболее гнусную ложь о повстанчестве мы бросаем клеветникам в лицо! Голос из оппозиции: Правильно! Троцкий: Но не роняет ли критика оппозиции авторитет СССР в международном рабочем движении? (Реплика не слышна.) Я не отвечаю за тех, кто отозвался. Самая постановка этого вопроса не наша. Это церковно-поповская или сановно-генеральская постановка вопроса об авторитете. Католическая церковь требует непререкаемого признания своего авторитета со стороны верующих. Революционер поддерживает, критикуя, и чем неоспоримее на деле его право на критику, тем с большей преданностью он борется за то, в создании и укреплении чего принимал непосредственное участие, критика сталинских ошибок может, конечно, понизить "непререкаемость" дутого сталинского авторитета. Но не этим держится революция и Республика. Открытая критика и действительное исправление ошибок покажут всему международному пролетариату внутреннюю силу режима, который в труднейших условиях находит внутренние гарантии правильного пути. В этом смысле критика оппозиции и те последствия, к которым она начинает уже приводить, а завтра приведет гораздо более, в последнем счете повышают авторитет Октябрьской революции и укрепляют ее не слепым, а революционным доверием международного пролетариата - и тем самым повышают нашу обороноспособность в международном масштабе. Проект резолюции Политбюро говорит: "Подготовка войны против СССР означает не что иное, как воспроиз- ведение на расширенной основе классовой борьбы между империалистической буржуазией и победоносным пролетариатом". Правильно ли это? Безусловно. Нелепо даже ставить такой вопрос. Но резолюция прибавляет: "Всякий, кто, как оппозиция в нашей партии, ставит под сомнение этот характер войны..." и т. д. Ставит ли оппозиция под сомнение этот общий классовый смысл войны? Вздор! Не ставит. Ни в малейшей степени. Утверждать противоположное могут лишь те, которые, вконец запутавшись сами, хотят запутать других. Значит ли это, однако, что общий классовый смысл, для всех нас бесспорный, покрывает всякую ошибку, всякое сползание? Нет, не значит. Нет, не покрывает. Если заранее и раз навсегда считать, что данное руководство есть единственно мыслимое, прирожденное руководство... Скрыпник: Хоть не прирожденное, но естественное. Троцкий: Тогда всякая критика неправильного руководства представится отрицанием защиты социалистического отечества и призывом к повстанчеству. Но такая позиция есть попросту отрицание партии. В случае войны, партия годится только на то, чтобы защищать, а как защищать, это ей укажут другие. Еще раз, короче и проще: берем ли мы, оппозиция, под сомнение защиту социалистического отечества? Ни в малейшей степени. Надеемся не только защищать, но и других кое-чему научить. Берем ли мы под сомнение способность Сталина наметить правильную линию для защиты социалистического отечества? Берем, и притом в высшей степени. В своей недавней статье в "Правде" Сталин ставит такой вопрос: "Неужели оппозиция против победы СССР в грядущих боях с империализмом?" Позвольте повторить: "Неужели оппозиция против победы СССР в грядущих боях с империализмом?" Оставим в стороне наглость вопроса. К строго взвешенной характеристике сталинских методов Лениным - грубость и нелояльность - сейчас возвращаться не будем. Возьмем вопрос, как он поставлен, и дадим на него ответ. "Против победы СССР в грядущей войне с империализмом" могут быть только белогвардейцы. Оппозиция за победу СССР, она доказала и докажет это делом не хуже других. Но для Сталина дело не в этом. В сущности, Сталин имеет ввиду другой вопрос, который не решается высказать. Именно: "Неужели оппозиция думает, что руководство Сталина не в состоянии обеспечить победы СССР"? Да, думает. Зиновьев: Правильно. Троцкий: Оппозиция думает, что руководство Сталина затрудняет победу. Молотов: А партия где? Троцкий: Партию вы задушили. Оппозиция думает, что руководство Сталина затрудняет победу. Оппозиция утверждала это в отношении китайской революции. Ее предостережения в ужасающей степени подтвердились событиями. Надо менять политику, не дожидаясь такой же катастрофической проверки внутри. Оппозиция говорит партии, надо менять политику, не дожидаясь такой катастрофической проверки внутри, как в Китае. Каждый оппозиционер, если он действительный, а не фальшивый оппозиционер, займет в случае войны тот пост на фронте или в тылу, какой ему поручит партия и выполнит свой долг до конца. Но ни один оппозиционер не откажется от своего права и долга, накануне войны или во время войны, бороться за исправление партийного курса - как это было в партии всегда, - ибо в этом лежит важнейшее условие победы. Резюмирую: за социалистическое отечество? Да! За сталинский курс? Нет! Мы хотим, чтобы партия имела возможность открыто исправить сталинский курс путем исправления тех ужасающих ошибок, которые привели к величайшим поражениям. Голос: Вас надо исправить. Скрыпник: Партия вас не уполномочивала. Троцкий: Партия меня уполномочивала, как члена ЦК, говорить правду ЦК. Скрыпник: Но не перевирать. Голос с места: Фракция вас уполномочила. Стабилизация и полевение масс Троцкий: "Проект тезисов о международном положении" в основу своих выводов кладет "факт укрепления капитализма - как в области чисто экономической, так и в области политической". С другой стороны, тезисы говорят: "Основной процесс среди западно-европейского пролетариата есть процесс полевения", причем эта мысль как бы направляется против оппозиции. Тезисы путают в этом вопросе, как и в других. Совершенно бесспорно, что капитализм вышел из того состояния, когда он либо совсем выпускал вожжи из рук, как это было в 1920 г. в Италии, в 1923 г. - в Германии, либо громил рабочих, непрерывно разрушая производительные силы. Благодаря слабости компариии, с одной стороны, ошибкам руководства - с другой, капитализм, после наиболее острого, послевоенного кризиса, нашел возможность открыть внутреннюю и внешнюю борьбу за свое упрочение и расширение. Но именно эта борьба выражается в обострении классовых столкновений, с одной стороны, в обострении мировых трений - с другой, и тем самым таит в себе все Новые и новые классовые и военные конфликты и потрясения. Такова общая стратегическая линия развития. Вся эпоха остается социально-революционной. Именно поэтому процесс полевения масс в большом историческом масштабе несомненно происходит и проявляется в подпочвенных сотрясениях и прямых вулканических взрывах, пробивающих кору перселевщины, отто-бауэровщины и пр. Однако, в этой основной, так сказать, стратегической кривой нынешней эпохи есть свои тактические изгибы, спуски, понижения, иногда очень глубокие. Поражение германского пролетариата в 1923 г, поражение великих стачек в Англии, поражение китайского пролетариата, -- каковы бы ни были их причины, сами становятся причиной временного снижения революционного уровня преимущественно в верхних слоях пролетариата, усиливают на известный период социал-демократию за счет коммунистической партии, - что мы наблюдали за последний период во всей Европе -- и внутри компартии дает временный перевес правому крылу за счет левого, - что опять-таки является общим для ' большинства партий Запада. Роль рабочей аристократии, рабочей бюрократии и мелкобуржуазных ' попутчиков в такие периоды особенно велика и особенно реакционна. Стоящая у власти ВКП не составляет исключения из этого международного процесса. Неправильный режим к тому же урезывает активность рабочих, Голос с места: Договорились. Троцкий: мешает им быстро понять причины поражений и преодолевать их последствия. Правое крыло, пользуясь могущественным аппаратом, бьет исключительно влево и механическими средствами еще больше перемещает соотношение сил в ущерб левому крылу. Таковы общие причины, в силу которых левая оппозиция все более и более отделялась в последнее время от влияния на направление политики Коминтерна, ВКП и советского государства, тогда как от имени Коминтерна все больше и все громче выступают правые, полусоциал-демократические элементы, которые уже после Октября были в лагере врагов, а затем были допущены в ряды Коминтерна скорее на положении испытуемых. Тем временем в массах накопляются элементы нового сдвига влево, нового революционного подъема, который раньше или позже наступит. Оппозиция теоретически и политически подготовляет этот завтрашний день. * * * Два слова об армии. В обороне страны сочетаются все факторы экономики, политики и культуры. Но есть особое, непосредственное орудие обороны - это армия. Роль этого орудия имеет решающий характер. Военная область есть та область, которая резче всего отражает не только сильные, но и слабые стороны режима, все сдвиги политики, все ее ошибки и просчеты. В то же время в этой области легче, чем в какой бы то ни было другой, обмануть себя видимостью, фасоном и звоном. Не раз уже в истории режим проверялся через армию. Здесь лучше перегнуть в сторону критики, чем благодушного доверия. Несколько военных работников, под влиянием возможной угрозы войны, обменивались за последний период мнениями по поводу состояния наших вооруженных сил. Скрыпник: Ого, уже военные совещания были. Троцкий: Из числа этих товарищей назову тов. Муралова - инспектора военно-морских сил, тов. Путна и тов. Примакова - командиры корпусов, снятые за оппозиционные взгляды; тов. Мрачковского и тов. Бакаева. Каждый из них предан делу социалистической республики, не менее любого из здесь присутствующих. Результат их обсуждения изложен в виде документа, заключающего в себе программу изменений, необходимых для поднятия революционного уровня и боеспособности армии. Этот документ я, через тов. Рыкова, в одном экземпляре вручу Политбюро ЦК. Этот документ, подходящий к вопросу критически и с полным знанием дела, охватывающий все вопросы строительства Красной армии, мы не предполагали зачитывать на объединенном Пленуме, - не потому, что этот вопрос не должен обсуждаться в ЦК, -- это есть вопрос жизни и смерти для партии и революционной страны, -- а потому, что мы в данной обстановке не хотели давать повода Молотову, Ярославскому и им подобным превращать наиболее важный и острый вопрос в материал для склоки или, как у Ворошилова, для насквозь фальшивых, непартийных, некоммунистических речей, на тему о чести оскорбляемого мундира, тогда как мы ставим вопрос об интересах партии и государства. Однако, после речи тов. Ворошилова мы считаем целесообразным оглашение нашего документа - без стенограммы и без включения его в протокол, - дабы вызвать у Пленума потребность более серьезной проверки положения государственной обороны, чем та поверхностная оценка, какая дана в речи тов. Ворошилова. Решение вопроса об оглашении или неоглашении этого документа на этом Пленуме, по соображениям государственной целесообразности, мы представляем Политбюро. Пока же этот документ будет вручен в одном экземпляре, как сказано, тов. Рыкову за полной ответственностью подписавших. (Шум в зале.) Л. Троцкий 1 августа 1927 г. ПИСЬМО ТРОЦКОМУ Уважаемый Лев Давыдович' Хочу Вам напомнить, что в прошлом нашей партии мне известны случаи, когда по вопросам внешнего строительства, отдельными товарищами и группами подавались записки, и эти поступки не вызывали никакого дисциплинарного воздействия ЦК на подавших, а иногда вызывали даже прямое поощрение или одобрение. Итак, во-первых, в 1921 г. я по должности командующего войсками низовьев Волги наблюдал, что переживала Красная армия в тяжелых условиях борьбы с бандитами и голода и счел необходимым свои впечатления и соображения довести до сведения ЦК Такая записка была мною подана в ЦК (еще с наличием В. И. Ленина в его составе) и не вызвала никаких нареканий, а тем более репрессий по моему адресу ни со стороны ЦК, ни РВС как руковод[ства] вооруженными силами (копия записки у меня сохранилась). Во-вторых, в начале 1924 г. на ВАКе (Высшие академические курсы) фигурировал документ - докладная записка в ЦК (составленный при участии тт. Дыбенко, Федько, Урицкого, Белова и других) по вопросам военного строительства, и этот документ, через посредство Г. Д. Ха-ханьяна, было предложено подписать и мне, со ссылкой, что отдельным членам ЦК уже известно о наличии этого документа и подача его в ЦК одобряется. Резко расходясь во взглядах с группой поименованных товарищей, я не подписал этой записки, но знаю, что она подана в ЦК и все подписавшие товарищи остались "невредимы", а составление записки в ближай-шее после подачи время получило продвижение по службе. Причем, как мне помнится, на заседании РВС СССР зимой и весной 1924 г. было известно о наличии этой записки в ЦК, но это, тем не менее, не вызвало каких-либо мер РВС по адресу товарищей в то время (ВАК) состоявших в рядах партии. С коммунистическим приветом, В. Путна Москва, 3 августа 1927 г. ОТВЕТ МАНУИЛЬСКОМУ Мануильский доказывал, что тов. Троцкий - Баррер. Этим самым Мануильский доказывал, что у нас имеются элементы термидорианста. Обвинение в том, что оппозиция тянет к буржуазной демократии, что успех оппозиции означал бы успех буржуазной демократии, есть признание наличия термидорианской опасности. Обвинять оппозицию, как мелкобуржуазный уклон, и в то же время отрицать опасность возвращения буржуазного режима, значит не связывать концов с концами. Перед введением нэпа и в первый период его у многих из нас было немало разговоров с Лениным о Термидоре и его опасностях. Никому и в голову не приходило нелепое профессорски-педантское или бюрократически-шарлатанское рассуждение о невозможности Термидора - ввиду социалистического характера революции и пр. и пр. Л. Троцкий 3 августа 1927 г. КРОНШТАДТ Кронштадская форма Термидора путем захвата военной механики. Но можно сползти к Кронштадту. Если кронштадтцы под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к буржуазному режиму, то можно сползти на кронштадтские позиции даже со знаменем коммунизма в руках. В этом и состоит дьявольская хитрость истории. Л. Троцкий 3 августа 1927 г. ТРОЦКИЗМ И МЕНЬШЕВИЗМ В КИТАЙСКОМ ВОПРОСЕ Заявление Прошу в конце заседания огласить нижеследующее. В своей речи по вопросу о международном положении я сослался на тот неоспоримый факт, что меньшевики полностью одобряют по китайскому вопросу линию Сталина-Мартынова-Бухарина. У нас этот факт, как и многие другие, остается неизвестным даже верхнему слою партии только потому, что печатные сводки белой печати, не говоря о статьях "Правды", составляются в высшей степени пристрастно и недобросовестно, По поводу моего указания на то, что Дан и Абрамович считают линию Сталина-Бухарина, в противовес линии оппозиции, правильной, т. е. меньшевистской, были сделаны на Пленуме попытки опровержения, грубость которых ,не прикрывала их неосновательности. Я обязался тогда же привести точные цитаты. Привожу пока две. Цитата No 1 "В принципе" большевики тоже стояли за сохранение "единого фронта" в китайской революции до завершения национально-освободительной задачи. Еще 10 апреля Мартынов в "Правде" весьма вразумительно и, несмотря на обязательные ругательства по адресу социал-демократии, совсем "по-меньшевистски" доказывал "левому" оппозиционеру Радеку правильность официальной позиции, настаивающей на необходимости сохранять "блок четырех классов", не спешить с разрушением коалиционного правительства, в котором рабочие заседают совместно с крупной буржуазией, не навязывать ему преждевременно "социалистических" задач". ("Социалистический вестник", No 8, 23 апреля 1927 г., стр. 4, два первых курсива мои.) Цитата No 2 По поводу тезисов тов. Сталина для пропагандистов "Социалистический вестник" писал: 'Отвлекаясь от обязательной для обер-коммуниста словесной шелухи, вряд ли можно многое возразить против существа "линии", намеченной в тезисах". По возможности не уходить из Гоминдана и цепляться до последней крайности за его левое крыло и ухан-ское правительство; "избегать решительного боя в невыгодных условиях"; не выдвигать лозунга "вся власть Советам", дабы не "дать врагам китайского народа нового оружия в руки для борьбы с революцией, для создания новых легенд о том, что в Китае происходит не национальная революция, а искусственное пересаживание московской советизации" -- что, может быть, в самом деле разумнее для большевиков теперь, после того, как "единый фронт", по-видимому, разрушен бесповоротно, и вообще разбито столько посуды в самых "невыгодных условиях"? ("Социалистический вестник", No 9/151, 9 мая 27 г., с. 1, курсивы мои.) Такие же и еще более яркие цитаты можно представить из всей социал-демократической печати, от Варшавы до Нью-Йорка. Л. Троцкий [август 1927 г.] Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Строго секретно ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (БОЛЬШЕВИКОВ) ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ No12511/с 4 августа 1927 г. ЧЛЕНАМ И КАНДИДАТАМ ЦК И ЧЛЕНАМ ЦКК По поручению тов. Сталина, посылается Вам для сведения "заявление по поводу речи тов. Молотова" -- тт. Каменева, Зиновьева, Пятакова и др. Приложение: экз. No 52 на 4 листах. Пом. секретаря ЦК (подпись) Экз. No52 Исх, No12511/с Копия От 4 августа 27 г. Секретно ОБЪЕДИНЕННОМУ ПЛЕНУМУ ЦК И ЦКК ВКП (б) Просим огласить Заявление по поводу речи тов. Молотова о "повстанчестве" оппозиции Субботняя речь тов. Молотова дала понять, чего хочет, к чему стремится тесная фракция Сталина. В ответ на клевету о пораженчестве или "условном оборончестве" мы заявляли и здесь опять повторили, что оппозиция не ставит никому условий обороны, а борется и будет бороться за создание условий победы. Тов. Молотов по этому поводу заявил - и в этом была единственная цель всей его речи, - что линия оппозиции, как линия левых эсеров в 1918 г., ведет к повстанчеству против партии и советской власти. В этих словах совершенно точно и ясно охарактеризована не линия оппозиции, а линия центральной группы Сталина. Левые эсеры представляли собою самостоятельную партию, которая находилась во временном блоке с нашей партией. Левые эсеры особенно остро разошлись с нашей партией по вопросу: воевать с немцами или заключать мир? Оставшись на съезде Советов в меньшинстве, левые эсеры подняли вооруженное восстание против советской власти. К счастью для революции, они были нами разгромлены. Одновременно с левыми эсерами против Брестского мира выступали левые коммунисты. Они вели свою борьбу самыми резкими, нередко совершенно недопустимыми методами, договаривались до условного оборончества по отношению к социалистическому отечеству, угрожали партии расколом в обстановке гражданской войны и опасности извне. И все же дело не дошло не только до "повстанчества", но и до раскола: не было даже ни одного исключения из партии. Объясняется это тем, что ЦК нашей партии, под руководством Ленина, не только не разжигал разногласий, но и - несмотря на прямое восстание левых эсеров, с которыми левые коммунисты отчасти сближались (некоторые совместные голосования) - не позволил себе ни разу и тени провокационных запо-дозреваний насчет "повстанчества". На этом одном уже видно коренное различие между глубоко партийным духом и методами ленинизма и сталинизма. Слова Молотова о "повстанчестве" по отношению к нынешней оппозиционной части единой партии не случайны. Они составляют часть плана, давно и хорошо продуманного. Многие из вас, товарищи, уже выполнили части и частицы этого плана, не видя и не зная всего плана в целом. Мы предупреждали вас о первом этапе этого плана - о радикальном изменении руководства партии - в июле прошлого года, в послесловии к нашей декларации (см. "Стенографический отчет Объединенного пленума ЦК и ЦКК" 23-26 октября 1926 г.", стр. 36). Сейчас, когда близится к полному завершению первый этап плана, Молотов ставит нас своей речью перед вторым и заключительным этапом. Произнося по отношению к оппозиции слово "повстанчество", ядро сталинской фракции хочет приучить партию к мысли о разгроме оппозиции. Мы считаем необходимым со всей ясностью предупредить об этом ЦК и ЦКК. Неправда, будто оппозиция стоит на точке зрения условного оборончества. Зато безусловная правда, что сталинская фракция старается и в деле обороны вогнать клин между оппозицией и остальной частью партии, выбрасывает, в обстановке надвигающейся военной угрозы, виднейших военных работников в Хабаровск, в Японию, в Афганистан и т. д. и тем ослабляет оборону страны. Неправда, будто оппозиция готовит вторую партию. Зато безусловная правда, что сталинская фракция раз навсегда хочет подчинить себе партию методами не только партийного, но и государственного аппарата. Неправда, будто оппозиция считает, что революция вступила в эпоху Термидора и что термидорианской является наша партия. Партия придушена, ее способность к отпору ослаблена. А элементы Термидора в стране налицо, и они безнаказанно просовывают свою голову в партию. Когда злейший враг коммунизма Устрялов настойчиво требует от Сталина полного разгрома оппозиции, то это ясный и недвусмысленный язык Термидора. И когда из разгрома левого крыла партии .Сталин делает главное содержание своей работы, то он этим помимо своей воли окрыляет Устрялова и компанию, их укрепляет, а позиции пролетариата ослабляет. Неправда, будто путь оппозиции ведет к восстанию против партии и советской власти. Зато неоспоримая правда, что сталинская фракция на пути достижения своих целей холодно наметила развязку физического разгрома. Со стороны оппозиции нет и намека на угрозу повстанчества. Зато со стороны сталинской фракции есть подлинная угроза дальнейшей узурпации верховных прав партии. Устами Молотова эта угроза провозглашена открыто. Подготовляя на деле шаг за шагом разгром оппозиции, под предлогом "повстанчества", сталинская верхушка на словах успокаивает колеблющихся членов ЦК и ЦКК тем, что дело до этого не дойдет, что нужно только оппозицию попугать, - таким путем сталинская группа постепенно втягивает в свой замысел более широкие круги, приучая их к плану, который в чистом своем виде сегодня еще неизбежно отпугнул бы их. Ввиду этого, мы считаем нужным сказать здесь то, что должно было бы разуметься само собою: оппозиция не даст себя запугать ни клеветой, ни угрозами физического разгрома. Колеблющиеся единицы отходят от оппозиции, десятки и сотни убежденных событиями низовых партийцев примыкают к нам. Оппозицию нельзя запугать угрозой. Оппозицию нельзя сломить репрессией. То, что мы считаем правильным, мы будем отстаивать до конца, Мы верим в пролетарское ядро партии. Мы знаем, что события работают за ленинскую линию, стало быть, - на оппозицию. Мы верим, что выправить линию партии в условиях мира, как и войны - можно не только без "повстанчества" и "двух партий", но и без потрясений и репрессий вообще. Оппозицию нельзя запугать. Но нужно оградить революционное единство партии от все более грозных тенденций узурпаторства. Оппозиция сохраняет за собой право терпеливо и настойчиво разъяснять свои взгляды, опираясь на ход событий. Но против дальнейших попраний партийного устава, против узурпации прав съезда, против захвата партийного слова и партийной печати в руки искусственно подобранной фракции сталинцев, против зажимания рта оппозиции руками госаппарата, против учения о несменяемости сталинского руководящего ядра, против теории и практики узурпаторства (захватничества) оппозиция будет непримиримо бороться всеми средствами, совместными и с революционным единством партии и с незыблемостью диктатуры пролетариата. Оппозиция не позволит разрешать основные вопросы пролетарской революции в четырех стенах сталинской фракции. Решать должна и будет партия. Мы полностью и до конца - за революционное единство ВКП и Коминтерна. Вместе с тем, мы снова повторяем, что с готовностью пойдем навстречу всякому предложению, которое может улучшить внутрипартийные отношения. Смягчить внутреннюю борьбу, облегчить партии и ЦК более правильное использование всех сил, - на любой работе - для нужд партии и советского государства, наконец, создать условия, обеспечивающие всестороннюю проверку партией действительных разногласий и выработку правильной линии на XV партийном съезде. Каменев Петерсон Зиновьев Раковский Пятаков Евдокимов 4 августа 1927 г. Смилга Лиздин Муралов Соловьев Троцкий Авдеев Бакаев Верно: Виноградова ТРИ ГОМИНДАНА СТАЛИНА Зиновьев: В 1917 г., до приезда Владимира Ильича, тов. Сталин на мартовском совещании большевиков, как об этом свидетельствует существующая стенограмма, которую я просил бы напечатать и раздать, говорил следующее: "Временное же правительство взяло фактически роль закрепителя завоеваний революционного народа. Совет рабочих и социал-демократов мобилизует силы, контролирует. Временное же правительство, упираясь, путаясь, берет роль закрепителя тех завоеваний народа, которые фактически уже взяты им. Такое положение имеет отрицательные, но и положительные стороны: нам невыгодно сейчас форсировать события, ускоряя процесс откалывания буржуазных слоев, которые неизбежно впоследствии должны будут отойти от нас. Нам необходимо выиграть время, затормозив откалывание средне-буржуазных слоев, чтобы подготовиться к борьбе с Временным правительством. Поскольку Временное правительство закрепляет шаги революции, постольку ему поддержка, поскольку оно контрреволюционно, - поддержка Временного правительства неприемлема" (см. мартовское партийное совещание 1917 г.). И дальше, в той же стенограмме: "В порядке дня предложение Церетели об объединении. Сталин: Мы должны пойти. Необходимо определить наши предложения о линии объединения: возможно объединение по линии Циммервальда-Кинталя. Забегать вперед и предупреждать разногласия не следует. Без разногласий нет партийной жизни. Внутри партии мы будем изживать мелкие разногласия" (см. там же). Верно ли было это или нет? Нет, неверно. Большевизм ли это? Нет. Похоже ли это на то, что говорил Ленин? Нет, ни в какой мере не похоже на то, что говорил Ленин. Но это очень похоже на то, что говорит Сталин теперь о китайской революции. Да, похоже. Это был его первый "Гоминдан" - в русском масштабе. Второй его "Гоминдан" относится к германской революции 1923 г., - вопрос, который имеет мировое значение. Это исторический вопрос и его, конечно, тоже нужно будет осветить, на нем тоже нужно остановиться. Второй "Гоминдан" Сталина случился в августе 1923 г., когда движение поднялось в Германии. В этот момент тов. Сталин писал мне и тов. Бухарину, которые находились в это время в отпуске и которые находились в разногласии с ним по этому вопросу. Он писал следующее: "Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без социал-демократов, созрели ли они уже для этого, - в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) землю крестьянам, в) поддержку громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет. Конечно, они имеют по соседству Советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это "в лучшем" случае. А в худ-шем случае - их разобьют вдребезги и отбросят назад. Дело не в том, что Брандлер хочет "учить массы", дело в том, что буржуазия, плюс правые социал-демократы наверняка превратили бы учебу-демонстрацию в генеральный бой (они имеют пока что все шансы для этого) и разгромили бы их. Конечно, фашисты не дремлют, но нам выгоднее, чтобы фашисты первые напали: это сплотит весь рабочий класс вокруг коммунистов (Германия - не Болгария). Кроме того, фашисты по всем данным слабы в Германии. По-моему, немцев надо удержать, а не поощрять". Я утверждаю, товарищи, это есть логическое продолжение сталинского уклона марта 1917 г. Это есть второй германский, так сказать, "Гоминдан". Постановка вопроса о том, что власть мы не можем брать без социал-демократии, что если власть упадет, то ее коммунисты не должны поднять и брать, что фашисты слабы, как "слаб" Чан Кайши в 1927 г. и т. д. - это второй германский "Гоминдан" Сталина. И, наконец, третий "Гоминдан", всамделишний китайский Гоминдан 1927 г., который я также хотел бы вам иллюстрировать. Ленин говорил: "Обещаниями "кормили" народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях. Наша революция буржуазная, поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, - говорят никуда негодные политики из лагеря ликвидаторов. Наша революция буржуазная, - говорим мы, - марксисты, - поэтому рабочие должны раскрыть глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение". (Ленин, т. XIV,ч. 1,стр. 11.) Относится ли это также и к китайской революции? Целиком и полностью. Г. Зиновьев август 1927 г. Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) 29 июля - 9 августа 1927 г. стенограф, отчет выпуск III, стр. 22 РЕЧЬ ТРОЦКОГО НА ЗАСЕДАНИИ ОБЪЕДИНЕННОГО ПЛЕНУМА 6 АВГУСТА 1927 г. Троцкий: (читает речь). Здесь вчера тов. Сталин говорил о том, что оппозиция стоит под знаменем троцкизма. Первым и основным признаком троцкизма тов. Сталин поставил отрицание теории построения социализма в отдельной стране. Этот вопрос, товарищи, не снят, - с моей точки зрения; и думается, не будет снят с порядка дня в течение ближайшего периода. Ссылка на те или другие уже состоявшиеся решения, если бы даже эта ссылка была правильна, означала бы только, что эти решения нужно пересмотреть, как явно ошибочные. На самом деле, вопрос этот никогда не рассматривался, как самостоятельный вопрос, в полном объеме, и никогда не выносилось по этому вопросу сколько-нибудь исчерпывающего решения. Голос с места: Может быть, вы будете отвечать на вопросы, поставленные вам вчера? Троцкий: Между тем, именно на этом вопросе обнаруживается ярче всего несерьезность попытки выставить наш подход к вопросу, как "троцкистский", в противовес марксистскому или ленинскому (возгласы) . Я понимаю так, что дело идет о политическом течении, которое обсуждается, прежде всего, по политической линии, -- по линии так называемого "троцкизма", якобы расходящегося с ленинизмом; именно по этой основной линии обвинения я сейчас и даю объяснения объединенному пленуму ЦК и ЦКК. Я утверждаю, товарищи, что это основное обвинение в корне неправильно. Ведь нельзя же вычеркнуть тот факт, что еще в 1924 г., т. е. уже после смерти Владимира Ильича, Сталин совершенно ясно и точно формулировал свой взгляд на невозможность построения социализма, т. е. социалистического общества в отдельной стране. Выходит, что уже после смерти Ленина, всего каких-нибудь два года тому назад, Сталин развивал "троцкистский" взгляд на вопрос о построении социализма в отдельной стране. Каганович: Вы про себя расскажите. Голос: Об этом уже говорилось. Троцкий: Можно сказать, Сталин ошибался, а потом поправился. Но каким же образом он мог так ошибаться, в таком вопросе? Если верно, что Ленин уже в 1915 г. дал теорию построения социализма в отдельной стране (что в корне неверно); если верно, что в дальнейшем Ленин только подкреплял и развивал эту точку зрения (что в корне неверно), -то как же, спрашивается, Сталин мог по такому важнейшему вопросу выработать для себя при жизни Ленина, в последний период его жизни, тот взгляд, который нашел свое выражение в сталинской цитате 1924 г.? Выходит, что в этом коренном вопросе Сталин попросту был всегда троцкистом и только после 1924 г. перестал быть им. Антипов: Отвечайте на то, какие вопросы вам задавались. По 4 пункту говорите. Нечего отвлекать внимание. Каганович: Вы расскажите о дискуссии 1915 г. Троцкий: Было бы недурно, если бы тов. Сталин нашел у себя хотя бы одну цитату, доказывающую, что он и до 1925 г. говорил о построении социализма в одной стране. Не найдет! А Бухарин? Вот три цитаты, одна 17, две другие 23 г. И все они свидетельствуют, что мы, оппозиционеры, в настоящий момент по этому важнейшему вопросу развиваем ту точку зрения, которая была общепартийной точкой зрения не только при жизни Ленина, но и два или полтора года тому назад, значит, после его смерти. Бухарин говорил о пролетариате в России, что он идет к власти, к социализму. "Однако, эта задача, которая "ставится на очередь" и в России, не может быть разрешена "внутри национальных границ". Здесь рабочий класс натыкается на непреодолимую стену, которая может быть пробита только тараном международной рабочей революции" (Бухарин, "Классовая борьба и революция в России", сс.3-4, издание МК и Облбюро, 1917 г.). В 1919 г. Бухарин говорил еще больше того: "Период подъема производительных сил может наступить лишь с победой пролетариата в нескольких крупных странах" (Бухарин, "Коммунистический Интернационал", No 5, сент. 1919 г., стр. 614). Не построение социализма, но даже подъем производительных сил может наступить, по Бухарину, лишь с победой пролетариата в нескольких крупных странах. Отсюда вывод о необходимости всемерного развития мировой революции. Возгласы: Говорите по существу. Троцкий: Наконец, далее Бухарин говорит, что "Интернационал осуществит..." Возгласы: Это совершенно недопустимо. Говорите по существу. Почему вы увиливаете от ответов на прямые вопросы? (Шум.) (Звонок председателя.) Троцкий: ...что "осуществит взаимную помощь со стороны пролетариата различных стран, а без экономической и других видов взаимной поддержки пролетариат не в состоянии (не в состоянии!) построить новое общество". ("Коммунистический Интернационал", No 8, май 1919 г., стр. 94.) Я этим отвечаю прямо и непосредственно на утверждение, которое сделал здесь тов. Сталин именно по тому самому пункту порядка дня, который мы сейчас рассматриваем, -- на утверждение, которое гласит, что отход оппозиции от ленинизма на путь так называемого "троцкизма" произошел прежде всего в вопросе о социализме в отдельной стране. Я еще напоминаю, что в программе комсомола, которая принята была в 21 г. и сохраняется до сего дня, ясно формулировано то положение, которое ставится нам в вину, как троцкизм. Возгласы: Говорите по существу, Вы не имеете смелости ответить на обвинения. Троцкий: Я спрашиваю, товарищи: значит и Бухарин в 17, 19 и 21 гг. был в этом вопросе троцкистом? Нет, он был тогда именно в этом вопросе ближе к Марксу, Энгельсу, Ленину, чем во многих других вопросах. А программа комсомола? Правда, тов. Шацкин сделал довольно наивную попытку взять ответственность за составление этой программы на себя. Шацкин: Я ее писал. Скрыпник: И Шацкина задел. Троцкий: Выходит, что Шацкин собственным умом дошел в 21 г. до мысли, что вся старая традиция марксизма неверна, и, придя к этому выводу, нашел возможным внести и закрепить в программе комсомола свою троцкистскую ересь. (Шум.) Шверник: Поговорите лучше о тех обвинениях, которые вам предъявлены. Троцкий: Ни Бухарин, ни Сталин, оказывается, этого не заметили. (Возгласы.) Я перейду к другим обвинениям, которые мне предъявляют, после того, как отвечу на обвинение, самое основное и принципиальное. Ни Сталин, ни Бухарин не заметили этого, т. е. не заметили того, что в программе комсомола есть пункт о связи строительства социализма с мировой революцией, который формулирован точно так же, как форму' пировали его мы, оппозиция, сейчас. Не заметил этого будто бы и Ленин, который умел многое замечать. (Шум.) Петровский: Тов, председатель, надо держать оратора ближе к пункту, который обсуждается. Ворошилов: Правильно! Каганович: Вы в 15 г. спорили с Лениным или нет? Возглас: Скажите про вашу статью в 15 г. Троцкий: Если мне не будут мешать, то я сейчас скажу и о статье Ленина 1915 г., где ошибка Сталина наиболее очевидна. Никто, оказывается, не заметил по коренному вопросу, по вопросу о связи строительства социализма с мировой революцией, троцкистской ереси в программе комсомола, которая существует уже несколько лет, которая существует и сейчас. Возглас: А кто вас исправил, не Ленин разве? Троцкий: И я повторяю: разве случайность заявления Бухарина? (Шум. Звонок председателя.) Случайность программа комсомола? Случайность? Все, что писали по этому поводу Маркс и Энгельс, - отметается. Все, что говорил по этому вопросу Ленин, -- отметается, кроме од-ной-единственной искажаемой Сталиным цитаты 15 г., на которую ссылался именно по пункту 4-му порядка дня тов. Сталин и по поводу которой меня прерывают сейчас. Об этой цитате я вынужден сказать несколько слов. Голоса: Отвечайте лучше о Термидоре, о Клемансо, о двух партиях. Ответьте на все обвинения, вам предъявленные. Возглас: Вы не имеете смелости ответить на обвинения. Голос: Довольно об этой цитате! Троцкий: Я позволю себе указать, что именно тов. Сталин, именно по этому пункту порядка дня говорил о том, что существует отход оппозиции от ленинизма по вопросу о строительстве социализма в одной стране, что это основное наше грехопадение, что именно в этом выражается "троцкизм". И точно так же, как тов. председатель не останавливал по этому вопросу тов. Сталина, я прошу председателя дать мне возможность внести необходимые разъяснения по этому основному вопросу. (Шум, голоса: Это уже издевательство, довольно!) В тезисах о войне и мире... (Шум.) Рыков (Председатель) : Я получил массу жалоб от членов пленума ЦК и ЦКК по вопросу о том, что речь тов. Зиновьева была посвящена не пункту порядка дня, который стоит на обсуждении. (Голоса: правильно!) Это побудило меня дать некоторым последующим ораторам возможность касаться тех тем, которых касался тов. Зиновьев, но мне кажется, что если мы хотим с четвертым пунктом покончить на протяжении сегодняшнего дня, то все-таки рано или поздно нам придется обратиться к обсуждению его. (Голоса: правильно!) Поэтому мне казалось бы, что эти требования совершенно целесообразны - посвятить дальнейшую работу на обсуждение вопроса, связанного с докладом тов. Орджоникидзе - предложение об исключении из состава членов ЦК двух его членов Зиновьева и Троцкого. (Голоса: правильно!) Троцкий: Товарищи, если всем остальным ораторам, в пределах того времени, которое им предоставлялось, давалась возможность говорить о всех тех вопросах, которые, по их мнению, стоят в связи с пунктом четвертым дня, то я думаю, что мне, который является по этому вопросу обвиняемым перед объединенным пленумом ЦК и ЦКК, в таком праве, во всяком случае, нельзя отказать. Тов. Орджоникидзе, - никто ему не сделал за это упрека, - в своем докладе затрагивал все, или почти все вопросы, составлявшие предмет разногласий... Голоса: Неверно, ничего подобного! Тальберг: Говорите по существу! Троцкий: ...даже вопрос о моей оценке роли урожая и неурожая в советской экономике. Так что, ваше право, товарищи, лишить меня слова, но я, в пределах предоставленных мне 45 минут, могу говорить по поводу предъявленных мне обвинений только то, что я считаю необходимым. Если тов. председатель считает, что это неправильно, он, разумеется, может лишить меня слова, и дело пленума - подтвердить вердикт. Мне ничего не остается, как подчиниться. Но, пока я на трибуне, я могу говорить только то, что сам считаю важным, существенным для объединенного пленума по четвертому пункту порядка дня. Голос: Двадцать раз говорили. Голос: Скажите, распустите вы фракцию или нет? Вот это вы нам скажите. Голос: Мы это будем слушать. Рыков (председатель): Я думаю, что выражу мнение всех членов пленума и ЦК и ЦКК, если скажу, что пленум рассчитывает услышать от тов. Троцкого что-нибудь по тому вопросу, который в настоящий момент стоит на повестке дня (голоса: правильно!), что вопрос о строительстве социализма обсуждался нами и на съездах и на конференциях и является решенным и подтвержденным много раз (голоса: правильно!). Во всяком случае его на повестку настоящего пленума никто не ставил. Ворошилов (с места) : По этому вопросу нужно говорить, выполняете вы или нет... Троцкий: Если я должен понимать тов. председателя в таком смысле, что я имею право дальше развивать свои мысли и сделать необходимые выводы из общих принципиальных соображений, то это вполне совпадает с тем планом речи, который имеется у меня (смех, шум). Голос с места: Это не совпадает с порядком дня. Голос с места: Не занимайтесь казуистикой. Каганович: Говорите по существу. Троцкий: Если вы хотите сказать, что я не имею права говорить о том, что я считаю существом для данного пленума в связи с обвинением меня... (шум), если пленум не считает нужным выслушать меня, то он имеет право меня лишить слова. Я этому подчинюсь, это право пленума. Каганович: Вам предоставили 45 минут. Говорите по существу, не заговаривайте зубы. Троцкий: Я и говорю, что в оценке существа вся суть. Если бы не было разногласий, все было бы очень просто. Но в оценке того, что есть существо, я весьма отличаюсь от тов. Кагановича. Это не мешает ему развивать свою точку зрения. А я развиваю свою. Голос: Говорите по существу (шум). Троцкий: По вопросу о существе этого вопроса я расхожусь с Кагановичем так же, как например, по вопросу об Амстердаме. Но мне кажется, что я имею право излагать свою точку зрения. В тезисах о войне и мире (7 января 1918 г.) Ленин говорил о "необходимости для успеха социализма в России известного промежутка времени, не менее нескольких месяцев." (Том XV, стр. 64). Что, собственно, означали эти слова в его устах? Какое конкретное экономическое и социальное содеражние вкладывал он в них? Ворошилов с места: Это же все можно разослать и напечатать. (Шум.) Троцкий: В начале 1918 г., в статье "О "левом" ребячестве и мелкобуржуазности" Владимир Ильич писал: "Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм" (т. XVIII, часть 2, стр. 87). На эту цитату Владимир Ильич ссылался со времени перехода к нэпу не раз. Он приводил ее в своей речи на IV конгрессе Коминтерна, причем тут же добавил, что "это было сказано, когда мы были поглупее, чем сейчас, но не настолько уж глупы, чтобы не уметь рассматривать такие вопросы" (т. XVIII,ч. 2, стр. 87). Совершенно ясно... Голос с места: Надо пересмотреть ему время. Троцкий: Совершенно ясно, что ироническое замечание: "мы были поглупее, чем сейчас" относилось к слишком коротким срокам "через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм" (шум). Рудзутак: Это не имеет никакого отношения к постановлению ЦКК. Троцкий: Как мог, однако, Ленин давать такой короткий срок для "окончательного "упрочения" социализма? (Шум.) Какое материально-производственное содержание вкладывал он в эти слова? И что означают, с другой стороны, смягчающие иронию слова Ленина о том, что мы были в 18 г. "не настолько уж глупы, чтобы (шум) не уметь рассматривать эти вопросы?" Совершенно ясно, что под окончательным упрочением социализма Ленин понимал не построение социалистического общ-щества в годовой срок... (Шум.) Рудзутак: Это не речь, а чтение полного собрания сочинений Троцкого... Троцкий: ...не уничтожение классов, не преодоление противоречия между городом и деревней в двенадцать месяцев, а прежде всего и главным образом восстановление работы фабрик и заводов в руках победоносного пролетариата. В этом вся суть. (Шум.) Чтобы понять ленинскую постановку вопроса о построении социализма, нельзя вырывать и произвольно перетолковывать отдельные замечания, сказанные в разных условиях, по разным поводам и главное, для разных практических целей. Надо взять ленинскую мысль в ее историческом развитии. И тогда мы найдем, что то, что Ленин говорил насчет построения социализма, например, в 1915 г., т. е. за два с лишним года до октябрьского переворота, освещается правильно и с полной бесспорностью лишь в том случае, если проследить развитие ленинской мысли о построении социализма в годы, следовавшие после октябрьского переворота, когда дело шло уже не о программе, а о теоретическом определении живого опыта. В 1915 г. Ленин писал: "Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и Их государств" (Ленин, т. XIII, стр. 133, "Социал-демократ", 23 августа 1915 г.). В этих словах, еще достаточно общих (1915 г.), заключается уже не только полемика с теми якобы революционерами, которые считали, что революция должна одновременно начаться во всей Европе, если не во всем мире, но и... с будущими "левыми" коммунистами. Первым Ленин говорит: революция может и должна начаться в отдельной стране; в какой? - в той, в которой для нее созреют обстоятельства. Вторых он как бы уже предостерегает: недостаточно взять власть, чтобы сразу же объявить всему капиталистическому миру революционную войну (шум). Голос с места: Говори по 4 пункту, брось канитель тянуть. Троцкий: ...Надо прежде всего выиграть время ("передышка") и "организовать у себя социалистическое производство". Только тогда станет возможным активно противостоять капиталистическому миру (шум), поднимая на восстание угнетенные классы других стран. Не ясно ли, что здесь совершенно та же мысль, которую два с половиной года спустя (шум) Ленин гораздо конкретнее и всестороннее развернул в полемике с "левыми" сторонниками революционной войны? Одной власти для войны недостаточно, нужно еще наладить в руках пролетариата производство, чтобы обеспечить существование народа, значит, и самую возможность войны. (Шум.) А для этого понадобится "минимум, несколько месяцев"... Таким образом, в цитате 1915 г. Ленин говорил не о построении социалистического общества, а о первоначальной организации государственного производства - совершенно в таком же смысле, как и позже, в 1918 г., в январских тезисах о мире, он, говоря о социализме, имел в виду возобновление работы после перехода фабрик и заводов в руки рабочего класса, восстановление непрерывности производства на новых основах - по крайней мере, для питания армии, ведущей войну, для охраны социалистической республики, для распространения международной революции. Не понять Ленина можно было еще в 1915 г. Но как не понять его теперь, когда он свою старую мысль так исчерпывающе разъяснил и словом и делом! Мы могли бы привести сотни заявлений Ленина с 17 по 23 гг. против "теории" социализма в отдельной стране. Ни одна из них Сталиным не разъяснена и не опровергнута. Смешно противопоставлять всему этому ложно понятую цитату 15 года! Этот вопрос о построении социализма в отдельной стране приобретает именно сейчас исключительно важное значение, в связи с угрозой надвигающейся войны, и поставлен перед нами в самой конкретной и жизненной форме. Я случайно наткнулся на одну рабочую корреспонденцию. Вы знаете, что есть рабочие корреспонденты, которые пишут не для печати, а специально для информации редакций. В конце февраля этого года, после московской губпартконференции, где резко был поставлен вопрос о военной опасности, я перелистывал такую тетрадь корреспонденции, не предназначенных для печати, и нашел следующий поистине замечательный разговор рабочих. Голоса: Это к 4 пункту? Каганович: Это надувательство. Рудзутак: Когда же к порядку дня будете говорить? Шверник: Давайте нам по 4 пункту. Троцкий: Дело происходило на государственной кондитерской фабрике "Красный Октябрь". Работница, лет 25-ти, говорит: "Мы воевать не хотим, но раз нам войну навяжут, мы должны встать на защиту нашей страны". Рабочий, лет 40-ка: "Хорошо поешь, да где-то сядешь! Кто вам велел ввязаться в английские дела и посылать туда деньги? Сами виноваты. Значит, вы не хотите мира, если делаете такие вещи". Работница, лет 25-ти: "Помогая пролетариату Англии, мы знаем, что за наше добро он не будет платить нам злом и в критический момент может предотвратить ту кровавую бойню, которую готовит нам английский капитализм". Рабочий, лет 50-ти... Шум. Смех. Герасимов: А с кладбища нет сведений? Голос: Старушка 70-ти лет ничего не говорила? Троцкий: Рабочий, лет 50-ти: "Не лучше ли было бы жить спокойно и строить у себя в стране? Коммунисты расписывали на всех углах и перекрестках, что мы можем построить социализм в одной стране. Тогда, за каким же чертом вы лезете в другие страны, посылаете тысченку-дру-гую английским горнякам?". Рабочий, лет 40-ка... Шум, смех. Рудзутак: Это прямо программа Троцкого. Шверник: Почему возраст только 40 годами ограничен? Троцкий: Рабочий, лет 40-ка: "Социализм можно устроить в одной стране и надо строить, а если они сами хотят воевать, пусть воюют, -- мы не хотим" и т. д. Эта очень красноречивая корреспонденция не для печати подтверждает, что теория социализма в одной стране дает перспективу рабочим. Но перспектива эта ложная. Она не охватывает международного процесса в целом, и именно поэтому выводы из нее ложны; она ослабляет понимание того, что мы в нашем социалистическом строительстве жизненно, кровно, непосредственно связаны с судьбами международной революции. И этим она ведет к нереволюционным, к пацифистским выводам, что полностью доказывается прочитанной мною корреспонденцией. Эта теория, если она укрепится, будет иметь крайне отрицательное значение для развития Коммунистического Интернационала. Вот почему нужно дать партии возможность обсудить эту новую теорию не по готовым шпаргалкам... Рудзутак: А сам по шпаргалке читает. Троцкий: а в порядке честной, открытой, настоящей дискуссии. Вопрос должен быть своевременно поставлен перед 15 съездом, - не в порядке внезапности, а в порядке всесторонней идейной подготовки, проверки, обсуждения, для чего необходимо своевременно издать сборник материалов, открыть своевременное обсуждение в "Большевике" или в другом специально дискуссионном предсъездовском органе; дать возможность оппозиции издать свои речи и статьи по этому вопросу в отдельном сборнике или вместе с речами и статьями представителей большинства ЦК. Степанов: А по 4 пункту? Уханов: Читайте лучше что-нибудь из Чехова. Троцкий: Тов. Ярославский говорит, что по вопросу о внутренних отношениях партии и в том числе об отношениях между Центральным Комитетом и партией... Голос: А как вы думаете о той партии, членом которой вы состоите? Троцкий. Оппозиция стоит будто бы на точке зрения "троцкизма". Но в чем же этот троцкизм состоит? Тов. Ярославский конкретизировал это обвинение по нашему адресу в своем докладе в Киеве перед активом, где он привел тот факт, что оппозиция в своей фракционной работе докатилась до того, что тт. Муралов и Харитонов внесли на фракцию съезда Советов оппозиционные поправки к тезисам тт. Калинина и Куйбышева. Это, конечно, право тов. Ярославского -- осуждать эти поправки. Но мало того. Сам факт их внесения он называл фракционностью и троцкизмом. Вот его буквальные слова: "Почему фракции съезда Советов обсуждают этот вопрос после того, как пленум ЦК одобрил линию ЦК? Разве фракция съезда Советов выше пленума? Это троцкистское понимание нашей партии, что можно апеллировать от пленума ЦК к фракции съезда Советов, если они не согласны с пленумом ЦК". Товарищи, если так трактовать троцкизм, то я утверждаю, что под понятие троцкизма подойдет каждая попытка каждого партийца использовать свои законнейшие партийные права. Что касается, в частности, и в особенности, апелляции к фракции съезда Советов, то, может быть, это можно было бы еще поставить в вину членам ЦК, если бы они это сделали. Но дело шло не о членах ЦК. Но как раз по этому вопросу у меня есть свидетельство исключительной важности. Является ли всегда апелляция к фракции съезда Советов нарушением партийного права, партийных традиций, партийного устава? Является ли это троцкизмом? Голос: Тов. Троцкий, кончайте, пожалуйста, по существу. Троцкий: Тов. Ленин 12 декабря 1922 г. писал не членам ЦК - Фрум-кину и Стомонякову, когда он разошелся с ЦК по вопросу о монополии внешней торговли. Он писал: "Я напишу Троцкому о своем согласии с ним и о своей просьбе взять на себя, ввиду моей болезни, защиту на пленуме моей позиции. Надеюсь написать еще сегодня или завтра и прислать Вам свое заявление по существу данного вопроса на пленум ЦК. Во всяком случае, полагаю, что принципиальное значение этого вопроса так высоко, что я должен буду, в случае, если на пленуме не получится согласие, перенести вопрос на съезд. А до этого заявить о настоящем расхождении на фракции РКП предстоящего съезда Советов". 13 декабря Владимир Ильич писал мне: "Мне думается, что у нас с вами получается максимальное согласие. Я думаю, что вопрос о Госплане в данной постановке исключает спор о том, нужны ли распорядительные права для Госплана". Молотов: О Госплане. Не о троцкизме, а о Госплане. Троцкий: Нет, согласие о монополии внешней торговли, а вопрос о Госплане отступает на задний план, а я считаю, что вопрос о монополии внешней торговли составляет один из краеугольных камней ленинизма -- в отсталой социалистической стране, окруженной капиталистическими странами. Именно поэтому Владимир Ильич хотел апеллировать к фракции. Он говорил: "В случае нашего поражения по этому вопросу, мы должны будем перенести вопрос на партийный съезд. Для этого понадобится краткое изложение наших разногласий перед партийной фракцией предстоящего съезда Советов. Если я успею, я напишу таковое и был бы очень рад, если бы вы поступили таким же образом". 15 декабря Владимир Ильич пишет: "Я убежден, что если нам грозит опасность провала (на пленуме ЦК), то гораздо выгоднее провалиться перед партсъездом и сейчас же обратиться к фракции съезда, чем провалиться после съезда. Владимир Ильич пишет мне 15 декабря: "Если паче чаяния наше решение не пройдет, обратимся к фракции съезда Советов и заявим о переносе вопроса на партсъезд". * И дальше: "Если бы этот вопрос оказался снятым с настоящего пленума (чего я не ожидаю и против чего, конечно, Вам надо от нашего общего имени протестовать изо всех сил), то я думаю, надо все равно обратиться к фракции съезда Советов и потребовать переноса вопроса на партсъезд, ибо дальнейшие колебания абсолютно недопустимы". Наконец, 21 декабря, когда пленум, по инициативе тов. Зиновьева, переменил предшествующее свое неправильное решение, Владимир Ильич писал: "Тов. Троцкий, как будто удалось взять позицию без единого выстрела, простым маневренным движением. Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление..." На кого предлагал продолжать Владимир Ильич наступление? Голос: На Троцкого! Троцкий: Наступление на ЦК. "...и для этого провести предложение, поставить на партсъезде вопрос об укреплении монополии внешней торговли и о мерах к улучшению ее проведения. Огласить это на фракции съезда Советов. Надеюсь, возражать не станете и не откажетесь сделать доклад на фракции". Вот как выглядит на деле "троцкизм"! Товарищи, здесь меня обвиняли в том, что я сказал "Неправду" по вопросу о статьях "Социалистического вестника", о том, на чьей стороне "Социалистический вестник" в основных разногласиях по вопросу о китайской революции. Голос: Мы слыхали. Троцкий: Я внес по этому поводу письменное заявление по личному вопросу, не превосходящее полутора страниц. Мне было отказано в его оглашении. Товарищ председатель заявил, что оно будет приложено к протоколу, к стенограмме. Товарищи, сейчас в связи с теми острыми вопросами, которые разделяют нас, сделана попытка из моей статьи "Куда это ведет?", направленной против шпаргалки Московского Агитпропа, шпаргалки... Голос: А сам по шпаргале читаешь. Тальберг: А ты что по шпаргалке читаешь? Троцкий: ...изданной в количестве 5 тыс. экземпляров, в типографии ОГПУ, - сделана попытка вывести грозную улику насчет наших повстанческих намерений. Оппозиция собирается де, по примеру группы Клемансо во Франции во время войны, бороться за другую политику обороны, - а это де и означает левоэсеровское повстанчество. Тут концы совершенно не связаны с концами. Голос: Очень хорошо связаны. Троцкий: Если говорить о левоэсеровском восстании, то тогда незачем ссылаться на Клемансо, а если хотят из политики Клемансо сделать улику против оппозиции, то незачем говорить о левоэсеровском восстании. Оппозиция, - говорят нам, - стремится овладеть властью, подобно группе Клемансо. Оппозиция считает - и она этого не скрывает ни от ЦК, ни от партии, -- что ее отстранение от руководства вредит интересам партии. Каждое серьезное идейное течение не может не стоять на этой же точке зрения. Мы считаем, что отстранение оппозиции от руководства особенно тяжко отразилось за последний период на линии руководства в китайской революции. Голос: В ЦК уж не вернуться. Троцкий: Мы считаем, что те же неправильности принципиального характера могут особенно тяжело повредить в деле обороны СССР именно в случае войны. Мы считаем поэтому, что партия должна и в случае войны сохранить, или вернее, воссоздать более гибкий, более правильный, более здоровый внутрипартийный режим, который допускал бы своевременную критику, своевременные предупреждения и своевременные изменения политики. Почему же отсюда вытекает повстанчество? Если вернуться к исторической ссылке, которую я привел из области политической истории буржуазных партий во Франции для иллюстрации своей мысли, то ведь окажется, что оппозиция Клемансо как раз и пришла к власти не через повстанчество, не через нарушение тамошней, их буржуазной законности, а через их, буржуазную, капиталистическую законность, через механику французского парламентаризма. Французский парламент даже не изменил своего состава. Перевыборов не было. На основании опыта войны, французская буржуазия, в лице своих правящих клик, пришла к выводу, что министерство Клемансо, Тардье и других более отвечает ее интересам во время войны, чем министерство Пенлеве-Бриана и др. Почему же этот исторический пример порождает мысли о повстанчестве? Можно возразить - и все мы возразим, что у нас нет механики парламентаризма. Да, к счастью, нет. Но у нас есть механика партии. Партия должна сохранять контроль над всеми своими органами во время войны, как и во время мира. Партия решает основные вопросы на своих съездах, обыкновенных и чрезвычайных, У партии есть полная возможность прийти к выводу, что отстранение оппозиции от руководства политикой было ошибкой, и партия может эту ошибку исправить. Тальберг: Адвокатская речь. Троцкий: Может или не может партия исправить то, что было сделано в промежуток между двумя съездами? Может или не может партия на съезде решить, что в интересах нашей обороны, нашего хозяйства, в интересах китайской революции и всего Коминтерна руководство партии должно быть организовано на тех началах, какие Ленин изложил в своем завещании? Может или не может? Я считаю, что может. Думаю, что вся оппозиция считает, что может. Здесь нет и тени намека не только на так называемое повстанчество, но и на чудовищное обвинение относительно политики двух партий, политики раскола. Для подкрепления обвинения, брошенного здесь очень двусмысленно насчет повстанчества, была организована несколько необычная и странная история, связанная с подачей мною записки по военному вопросу в Политбюро ЦК. Чубаръ: Что за выкрутасы? Троцкий: Такие записки подавались за 10 лет революции и членами ЦК, и не членами ЦК, и отдельными военными работниками, и группами военных работников десятки раз. Никогда никому не приходило в голову, что обращение члена партии к ЦК с письмом, обращающим внимание на те или другие неправильности в организации вооруженных сил, или на неправильную военную политику в целом, представляют собой антипартийный шаг. Чубаръ: Никогда не было демонстрации на Ярославском вокзале? Троцкий: На VIII съезде была, как здесь уже рассказано, тесно спаянная группа военных оппозиционеров, которая в области военного строительства противопоставляла централизованной пролетарской ли- нии линию децентрализации и партизанства. Никому не приходило в голову даже и в этом видеть антипартийные тенденции. Тов. Ворошилов сказал, будто я не посмел явиться на VIII съезд именно из-за этого вопроса. Я по этому поводу подал заявление по личному вопросу, с точной ссылкой на решение Политбюро, которое обязывало меня выехать на фронт, несмотря на съезд, - ввиду наших неуспехов на Востоке, нашего отступления под Уфой. К сожалению, и это заявление не было оглашено. Товарищ председатель обещал приложить его к нашим протоколам. Возвращаюсь к военному документу. В начале 24 г. на Ваке (бывш. Военно-акад. курсы) фигурировал документ, - докладная записка в Центральный Комитет, - составленная при участии тт. Дыбенко, Федько, Урицкого, Белова и др. товарищами по вопросам военного строительства. Через посредство тов. Каханяна и других собирались под этим документом подписи военных работников для представления в ЦК. Правда, при этом на ухо говорили, что особого риска в этом нет, т. к. документ известен некоторым членам ЦК. Документ довольно широко ходил по рукам. Он касался тех же трудностей военного дела, которых касается и поданная мною записка, но касался под другим углом зрения. Все подписавшие это заявление остались не только невредимыми, но часть наиболее активных участников вскоре после подачи записки получила решительное повышение по службе. Я думаю, что как член ЦК, я имел право подать докладную записку, составленную на основании данных совещания с несколькими вонными работниками, которых я тут же назвал по фамилиям. Когда же я это сделал, то поднялись совершенно чудовищные выкрики, обвинения и даже угрозы. Так как не была дописана последняя страница и это отсрочило подачу заявления на полчаса, то по этому поводу была приведена в движение вся механика пленума, тов. Уншлихт появился в Белом Кремлевском коридоре с формальным постановлением пленума Центрального Комитета. Для чего это все нужно? Раздалось даже слово "военный заговор". Военный заговор, выражающийся в том, что член ЦК подает в ЦК в одном экземпляре записку, причем, подавая эту записку, он называет по именам тех немногих, абсолютно верных и надежных членов партии, с которыми он совещался относительно отдельных сторон военного дела! Для чего это все делается? Всякий понимает, для чего. Это организовано для того, чтобы запастись на всякий случай матсриальцем для завтрашнего построения обвинений на счет повстанчества оппозиции. Разумеется, такая постановка дела ни в коем случае не может смягчить внутрипартийные отношения, не может создать более нормальные условия внутрипартийной жизни, к которым мы, в интересах тех идей, которые мы защищаем, стремимся - не менее, чем каждый другой член партии, чем каждый другой член ЦК и ЦКК. Тут же скажу, что как ни велики наши разногласия, как они ни остры, но в прениях по острому партийному вопросу бросить члену партии обвинение в том, что он "расстреливал коммунистов" - это не-видано в коммунистических отношениях и естественно вызывает крайне резкий, в других условиях, - недопустимый возглас. Когда на Президи- уме ЦКК тов. Ярославский позволил себе такого же рода заявление, тов. Орджоникидзе его немедленно остановил... Голос с места: На Секретариате ЦКК. Троцкий: Совершенно верно, на Секретариате. И разумеется, как только тов. Орджоникидзе его остановил, я не позволил себе такого возгласа, к какому вынужден был здесь, и который, конечно, совершенно недопустим в рамках руководящего учреждения, вообще, партийного учреждения. Ярославский: Вы назвали коммунистов черносотенцами. Троцкий: Но, к сожалению, тов. Ворошилов в своем заявлении не был остановлен. По поводу слов тов. Ворошилова, которые, конечно, ни один член партии не может оставить на своей репутации, - не могу оставить и я, - я внес письменное заявление, которое, к сожалению, не было оглашено. В этом письменном заявлении я устанавливал то, что должно быть и без того ясно для каждого из вас, именно, что при мне, под моим руководством и по моим прямым директивам расстреливались дезертиры, изменники, белогвардейцы, но никогда не расстреливались коммунисты. Коммунисты расстреливались нашими классовыми врагами -белогвардейцами. Если бывал в числе дезертиров, изменников коммунист, то он, конечно, подлежал расстрелу, как дезертир. Радченко: Насчет Бакаева и Залуцкого? Троцкий: Я оглашу все документы в отношении тт. Бакаева и Залуцкого, если дадите мне 5-10 минут. Не правда, что я требовал когда-нибудь расстрела Залуцкого и Бакаева. Этот вопрос тогда же разбирался в Центральном Комитете по моему требованию. Дело обстояло таким образом: Реввоенсоветом был издан приказ, с одобрения ЦК, который гласил, что каждый комиссар должен знать, где находятся семьи тех командиров, с которыми он связан, для того, чтобы на боевой линии и вообще на важных постах не было бы таких командиров, семьи которых находятся в тылу у врага, ибо тогда командиры стремятся к семье, и изменяют нам, и подводят под гибель и фронт сотни, тысячи красноармейцев и командиров. Приказ был очень строг в смысле обязанности комиссаров наблюдать за этим делом. Когда случилась в одной из дивизий Восточного фронта неустойка по части измены группы командного состава, тяжело отразившейся на этом участке, я находился на Южном фронте, узнал об измене по телеграмме и обратился с телеграфным же запросом к тт. Смилге и Лашевичу о том, что с семьями изменивших командиров, чтобы взять их немедленно, как заложников, и по закону того времени расстрелять таких членов семьи, "которые могли быть сообщниками, пособниками и пр, Мне ответили, что относительно семей неизвестно. Не зная, кто комиссары и какие комиссары, - а в этот период бывали еще случаи очень ненадежных комиссаров, это был период, когда отбор комиссарского состава был очень непрочный, - я послал телеграмму, в которой говорил, что таких комиссаров, которые не знают, где семьи их командного состава, нужно привлечь к трибуналу и расстрелять, Это не был приказ о расстреле, это был тот обычный нажим, который тогда практиковался. У меня здесь есть десятки такого же рода телеграмм Владимира Ильича, я их прочту сейчас, если угодно. Голос: Не надо. Троцкий: Мне Лашевич и Смилга ответили, что у нас такие-то и такие-то комиссары, прекрасные товарищи, что мы за них отвечаем, а если мы не годимся, то сместите нас. На это я ответил дословно: "Товарищи, не кокетничайте, вы лучшие комиссары, лучше которых быть не может; я же хочу сказать лишь то, что нужно в десятки и сотни раз лучше глядеть за семьями командиров, которые могут оказаться по ту сторону враждебного фронта". Тт. Бакаев и Залуцкий, как вы знаете, расстреляны не были, между мною и этими комиссарами стояли такие товарищи, как Смилга и Лашевич, и я, посылая телеграмму был уверен, что они зря ничего не сделают. Это была обычная в то время форма военного нажима. Обо всем этом ЦК был тогда же мною извещен. Я показывал в ЦКК бланк, который мне дал Владимир Ильич как раз тогда, когда эти слухи о расстрелах коммунистов дошли до Политбюро. Вопрос о тт. Залуцком и Бакаеве есть, в сущности, недоразумение. Но комиссар полка Пантелеев был действительно расстрелян под Казанью, где командир и комиссар бросили фронт, когда мы были окружены, захватили пароход и хотели уехать в Н. Новгород. Мы остановили их, предали суду и они были расстреляны. Мы об этом деле доложили Политбюро. По этому поводу Политбюро признало наше постановление правильным. Когда позже сказали Ленину, что Троцкий расстреливает коммунистов, Ленин дал мне, по собственной инициативе, бланк, выражавший высшую форму доверия. Этот бланк я сдал в Институт Ленина Бланк чистый, только внизу написаны слова, которые вы можете прочитать в стенограмме ЦКК: "Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В. Ульянов (Ленин)". Когда я спросил его, для чего это? Владимир Ильич сказал: "Это на случай возобновления подобных слухов; у вас будет готовый бланк, на котором вы напишете то решение, какое будет вызываться обстановкой". Я никогда не позволил себе сделать употребление из этого документа, он сохранялся у меня, как исторический документ, который я сдал в Институт Ленина Он свидетельствует о том, что, несмотря на трения, которые бывали, Владимир Ильич считал, что я доверием его не злоупотребляю, что своей властью не злоупотребляю - в ущерб делу или отдельным товарищам - в самой острой обстановке гражданской войны. В связи с вопросом о... Каганович: О Ярославском вокзале скажите. Голоса: О Клемансо. О Термидоре. Троцкий: Я к этому как раз непосредственно перехожу. Тов. Орджоникидзе цитировал здесь заявление 16 октября. Основной мыслью этого заявления был отказ от фракционной работы. Искренно ли было это наше заявление 16 октября? У нас есть, товарищи, достаточная информа- ция по части того, с какой энергией оппозиционные члены ЦК проводили это обязательство... (шум. голоса: "Ого!", "Фракционную работу вы проводили с энергией", "смеетесь вы", " в каком смысле?") ...в том смысле, что призывали оппозиционеров не замыкаться, не обособляться, не шептаться по углам, не скрываться от партии, а открыто излагать свои взгляды в общих организациях партии. Верно, что каждое направление в общем и целом отвечает за своих сторонников, - конечно, не за каждого в отдельности, но за всех в целом. Однако, верно и другое: партийный режим отвечает за те формы, какие принимает внутри партийная критика. (Голоса: Ага!) По вопросу об условиях, формулированных тов. Орджоникидзе, я могу лишь полностью и целиком присоединиться к тому, что здесь говорил по этому вопросу тов. Зиновьев. Было бы, конечно, неправильно рассматривать эти условия, как условия сохранения тех или других товарищей в Центральном Комитете. Не в этом, разумеется, дело. В близ ком будущем предстоит партийный съезд, который, после двухлетнего перерыва будет разрешать, в числе других вопросов, и вопрос о составе ЦК партии. Исключение или неисключение из ЦК в этих условиях есть только внешний симптом дальнейшего изменения внутрипартийных отношений в ту или другую сторону, не более того. (Возгласы: Ого!") Именно в интересах защиты тех взглядов, которые мы в партии отстаиваем... Голос: На вокзале защищаете! Троцкий: ...причем, защиту эту понимает так, что партия проверит взгляды на основании опыта событий и идейной борьбы. Внутрипартийная борьба со всеми теми острыми трениями и последствиями, к которым она приводила, не случайна Она приводит к таким фактам, как проводы члена ЦК на Ярославском вокзале. Никто не считает этого нормальным. Но никто не может считать нормальным, что в "Правде" в течение месяцев члены ЦК третируются, как враги социалистической республики. И то и другое ненормально. И то и другое связано одно с другим. Нельзя отвязать, оторвать одно от другого, -- несмотря на наилучшие намерения, это не удастся, если не создать в партии более нормальный, более здоровый режим (голоса: Какой режим'). Мы заявляем, что все, что можно сделать для того, чтобы перед XV партийным съездом и через посредство XV съезда, несмотря на глубокие принципиальные разногласия, улучшить внутрипартийные отношения... Голос: Перманентная дискуссия. Троцкий: ...и сделать для ЦК более легким использование сил оппозиции на любой работе, мирной или военной, мы готовы сделать. Все это каждый оппозиционер, - если это не примазавшийся, не случайный, -такие, конечно, и в оппозиции имеются, -- каждый оппозиционер сделает по чистой совести. (Голоса: "Декларация", "прекратите выступление", "Томского".) Председатель: Слово имеет тов. Томский (аплодисменты). 6 августа 1927 г. ЗАЯВЛЕНИЕ Отвлекаясь от полемической формы вопросов, мы отвечаем по существу: На вопрос первый. Мы безусловно и безоговорочно стоим за защиту нашего социалистического отечества от империализма. Мы, разумеется, безусловно и безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве ЦККИ. Если известное место о Клемансо в письме тов. Троцкого могло дать кому-либо повод к явно неправильному истолкованию этой аналогии в смысле борьбы за власть путем использования для этого военных трудностей, то мы категорически отвергаем такое понимание этой ссылки. В то же время мы сохраняем наше убеждение в том, что и во время войны партия не может отказаться от критики и исправления линии ЦК, если она будет неправильной. В нашем проекте резолюции по международному вопросу, мы, между прочим, выдвигаем следующие лозунги: поражение всех буржуазных государств, воюющих против СССР - каждый честный пролетарий капиталистической страны должен активно работать для поражения "своего" правительства; переход на сторону Красной армии каждого иностранного солдата, который не хочет помогать рабовладельцам "своей" страны - СССР есть отечество всех трудящихся; мы -- оборонцы с октября 1917 г.; наша "отечественная" (Ленин) война будет войной "за советскую республику, как отряд всемирной армии социализма", наша "отечественная" война "не выход к буржуазному государству, а выход к международной социалистической революции" (Ленин); кто не оборонец по отношению к СССР, тот безусловный изменник международному пролетариату. По вопросу о термидорианстве мы говорим: в стране растут элементы термидорианства, имеющие достаточно серьезную социальную базу. Чего мы требуем, это -- чтобы партруководство давало этим явлениям и их влиянию на известные звенья партии более систематический, твердый, планомерный отпор. Мы отвергаем мысль о том, будто наша большевистская партия стала партией термидорианской. На вопрос второй. Мы признаем, что германскому коммунистическому движению угрожает прямой раскол и образование двух партий -- уже по одному тому, что среди исключенных имеются сотни старых революционных рабочих, тесно связанных с рабочей массой, преданных делу Ленина и готовых искренне и до конца защищать СССР. Создание в Германии второй партии несло бы с собой громадную опасность. Мы считаем необходимым принять все меры для предотвращения этого. Мы предлагаем, чтобы ЦК ВКП (б) через ИККИ провел следующие мероприятия для предотвращения этой опасности: при условии закрытия органа группы Урбанса и подчинения группы Урбанса всем решениям конгресса Коминтерна, возвращение в Коминтерн всех, кто принимает эти условия, и обеспечение им возможности отстаивать свои взгляды в общепартийной печати и вообще в рядах партии и Коминтерна. На вопрос третий. Мы решительно осуждаем какие бы то ни было попытки создания второй партии. Путь второй партии в СССР считаем безусловно гибельным для революции. Будем бороться всеми силами, всеми мерами против всяких тендений к двум партиям. Столь же решительно и категорически мы осуждаем политику раскола. Мы будем выполнять все решения ВКП (б) и ее ЦК. Мы готовы сделать решительно все для ликвидации всех элементов фракции, образовавшихся в силу того, что в условиях извращения внутрипартийного режима мы были вынуждены бороться за доведение до партии наших действительных взглядов, совершенно неправильно излагавшихся в печати, читаемой всей страной. Ответив на поставленные нам вопросы, мы, со своей стороны, считаем нужным высказать перед объединенным пленумом ЦК и ЦКК следующее наше глубокое убеждение: Для того, чтобы попытка создания внутрипартийного мира и действительной ликвидации фракционности и замкнутости не привела неизбежно к таким же результатам, как после 16 октября 1926 г., безусловно необходимо: Немедленно осудить от имени объединенного пленума ЦК и ЦКК такие выступления в печати, как брошюра "О войне и военной опасности" Агитпропа ЦК, как статья Иваново-Вознесенской партий ной газеты, объявляющая оппозиционеров контрреволюционерами, как статья "Ленинградской правды" (5 августа с. г.), позволяющая себе в дни пленума писать: "декларации оппозиционного блока явля ются ходовым товаром в военных министерствах враждебных держав в такой же мере, в какой на капиталистической бирже ценятся акции весьма рентабельных предприятий". Прекратить исключения из партии и другие репрессии против оппозиционеров за инакомыслие и вернуть исключенных в партию. Обеспечить такую подготовку XV съезда, какая бывала при Ленине, когда в партии имелись серьезные разногласия - т. е.: а) за 2 месяца до съезда опубликовать в печати тезисы, статьи, платформы каждого меньшинства в партии; б) дать возможность всем членам партии ознакомиться с важней шими документами разногласий и принять взвешенное решение на основании всестороннего обсуждения; в) обеспечить товарищеское обсуждение вопросов разногласий - без преувеличений, без обвинений личного характера и т. п.; г) главным лозунгом подготовки XV партсъезда взять обеспечение единства ВКП и Коминтерна - во что бы то ни стало. Авдеев Лиздин Раковский Бакаев Муралов Смилга Евдокимов Петерсон Соловьев Зиновьев Пятаков Троцкий Каменев 8 августа 1927 г. РЕЧЬ ТРОЦКОГО НА ЗАСЕДАНИИ ОБЪЕДИНЕННОГО ПЛЕНУМА ЦК И ЦКК Троцкий: Тов. Орджоникидзе разъяснил, что есть прямое постановление пленума (шум в зале), есть прямое постановление пленума, обязывающее нас разделить эти две части заявления. Если есть прямое постановление, то этому прямому постановлению, как и всякому постановлению, мы подчиняемся. Голос с места: Есть предложение пленума. Троцкий: На предложение пленума мы ответили, что оно для нас неприемлемо, и объяснили, почему оно для нас неприемлемо. Оно неприемлемо потому, что в этих вопросах нужна полная ясность и отчетливость. На решение пленума, которое обязывает нас разделить, мы не можем ответить ничем иным, как и на всякое другое решение пленума. Но мы при этом сохраняем за собой не только право, но и обязанность везде и всюду... Голос с места: На каждом углу. Голос с места: На Ярославском вокзале. Троцкий: ...где разрешено партийным уставом, где нормальные условия партийной жизни нам это позволяют, разъяснять, что те обязательства, которые заключаются в первой части нашего заявления, искусственно отделяемой вашим решением oт второй части, могут быть осуществляемы с надеждой на серьезные, хотя бы и небыстрые успехи, лишь при том условии, если наши усилия не будут односторонними, если не будет камня за пазухой и у тех товарищей, которые руководят в гораздо большей мере, чем меньшинство, т. е. оппозиция, судьбами нашей партии. Ибо если тов. Сталин здесь высказался в том смысле, что большинство не имеет оснований верить на слово, вслепую, оппозиции, у которой может быть камень за пазухой, то ведь не он один имеет право делать такое заявление. (Шум.) Ведь факт борьбы оставляет наследие в партии на продолжительный период, и это наследие ликвидировать можно только при добром желании обеих сторон. Голос с места: Разве это не договор? Голос с места: Есть партия. Голос с места: Двух сторон нет. Троцкий: ...это не "договор", речь идет о добром желании двух сторон. (Шум.) Совершенно правильно, есть партия. Но если бы не было оппозиции, как факта, не как "договаривающейся стороны", то не было бы и всех тех вопросов, о которых мы говорим, и не нужно было бы ставить вопроса об оппозиции. Оппозиция не договаривается, а отвечает на поставленные ей вопросы, и высказывает свои взгляды. Только в этих пределах я и говорю о большинстве и меньшинстве. Следовательно, мы сохраняем полностью и целиком ту точку зрения, которую мы выразили в нашем заявлении, именно, что обе части нашего заявления являются единым целым. Когда вы спрашиваете нас, согласны ли мы отделить одну часть от другой, мы устами тов. Каме- нева ответили -- нет, этого мы не можем, чтобы не создавать иллюзий у партии, чтобы не вводить партию в заблуждение. Несмотря на ясность и отчетливость нашего заявления, вы сочли целесообразным .вынести решение, обязывающее нас к такому разделению. Перед решением объединенного пленума, которое обязывает нас к такому разделению, у нас нет другого исхода, как этому решению подчиниться. (Шум.) 9 августа 1927 г. ПРОЕКТ РЕЧИ Товарищи, всем нам ясно, что только что закончившийся объединенный пленум ЦК и ЦКК имеет громадное значение для судеб революции и нашей партии. Нет никакого сомнения в том, что мы, хотя частично, но все же разочаровали наших главных врагов - международную буржуазию, ожидавшую, что на этот раз наверняка в нашей среде произойдут события, могущие привести к расколу. Мы разочаровали эти ожидания Чемберленов, Макдональдов, Пилсудских и К0. Уже в одном этом крупное значение июльского пленума. Смешно было бы скрывать, что на пленуме у нас была острая борьба. Но как члены Центрального Комитета, оставшиеся в меньшинстве по ряду вопросов, мы, разумеется, обязаны после решений подчиниться большинству и принять участие в практическом проведении в жизнь решений объединенного пленума. В практическом действии мы должны быть едины и будем едины. В сегодняшней передовице "Правды" сказано: "В самые острые моменты борьбы необходимо уметь сохранять хладнокровие и уметь отыскивать те пути, которые дают возможность сделать хоть один шаг к установлению мира в партии". Это сказано правильно. К этим словам мы присоединяемся и перед этим собранием мы считаем долгом заявить, что мы будем действовать именно в духе этих слов. В самой резолюции Объединенного пленума сказано: "Объединенный пленум ЦК и ЦКК считает, что все это может оказаться некоторым шагом к миру в партии". Мы заявляем, что мы разделяем эту оценку, мы полностью защищаем ее. Да, все это может оказаться некоторым шагом к миру в партии. Авторитетные представители большинства ЦК говорили на пленуме, что создавшееся положение есть перемирие, но перемирие с камнем за пазухой. Что же, мы - большевики, не следует бояться слов, надо высказывать открыто то, что есть. Да, это так. Да, это только перемирие. Да, существующие глубокие разногласия по ряду вопросов не дали возможности добиться пока большего, чем перемирие. Но из состояния перемирия есть два мыслимых дальнейших пути развития: 1) превращение перемирия в мир; 2) превращение перемирия в войну. Мы - целиком за первое. Наша партия скоро войдет в предсъездовский период. Центральный Комитет назначил партийный съезд на 1 декабря и постановил, что не позднее, чем за месяц до этого срока начнется печатание материалов по вопросам разногласий и обсуждения их внутри партии. Необходимо напомнить слова Ленина (вставка об изучении документов разногласий и т. д.). Вот единственно правильный путь превращения перемирия в мир. Разумеется, на основе подчинения меньшинства большинству. Вот единственно правильный путь к изживанию существующих глубоких разногласий. Товарищи, вы имели возможность из газет ознакомиться с нашим заявлением. Вы прочтете в стенограммах пленума вторую часть этого заявления, которое, конечно, будет доложено также и партийным собраниям. Объединенный пленум счел целесообразным эту часть нашего заявления не печатать в газетах. Раз объединенный пленум так решил, то и быть посему. Если тов. Рыков сам зачтет эту часть, то нам не читать, а только напомнить и оставить упоминание об этом. Объединенный пленум принял постановление поручить Политбюро и Президиуму ЦКК обсудить эту часть нашего заявления, расследовать некоторые случаи предъявляемых нами обвинений - к редакции "Ленинградской правды", к редакции Ив,-Вознесенской газеты, к Агитпропу МК по поводу статей и брошюр, борющихся против оппозиции совершенно недопустимыми средствами. В передовице "Ленинградской правды", например, в дни пленума писалось следующее (цитата). Само собою понятно, что для того, чтобы сохранять хладнокровие, о котором справедливо говорит сегодняшняя передовица "Правды", для того, чтобы сделать возможным хоть один шаг к установлению мира в партии, как опять-таки правильно говорит сегодня "Правда", надо раз и навсегда покончить с такими неслыханными обвинениями и недопустимыми способами внутрипартийной борьбы, какие допустила "Ленинградская правда" в дни пленума. Мы уверены в том, что постановление объединенного пленума на этот счет, которое мы целиком поддерживаем и защищаем, приведет к быстрому и энергичному принятию мер против таких способов борьбы. Остались ли принципиальные разногласия? Объединенный пленум говорит прямо и определенно, что они остались и что они глубоки. Это так и есть. Весь вопрос в том, как их изживать. Никакого другого пути, как через правильную ленинскую подготовку XV съезда, через предварительное обсуждение всеми членами партии этих разногласий, без преувеличений, без личных нападок, в товарищеской форме, с предоставлением каждому партийному меньшинству тех прав в этой области, которые обеспечены им партийным уставом и решениями наших съездов и партийных конференций, в частности, -- X съездом партии, XIII съездом партии и т. д. -- другого пути нет. Именно на этих путях мы и должны попытаться теперь с полной добросовестностью, при сохранении железной партийной дисциплины, изжить эти разногласия. Единство нашей партии, единство всего Коминтерна мы должны обеспечить во что бы то ни стало - несмотря на разногласия, существующие в нашей среде! Не раз в истории нашей партии бывало так, что надвигающиеся трудности, а тем более международные опасности сплачивали партию, помогали ей изживать внутрипартийные разногласия и даже кризисы. Трудности и сейчас немалы. Достаточно назвать одну только опасность войны. Эту опасность объединенный пленум констатировал единодушно. Эти трудности и опасности, которые все больше и больше сознаются не только пролетарским авангардом, организованным в нашей партии, но и всем пролетариатом, побудят нас всех сплотить ряды, окончательно разочаровать Чемберленов, Милюковых, Макдональдов, Биркенхедов, Устряловых, Данов и К°. Большевистская партия сумеет разрешить серьезные разногласия без потрясений, на путях подлинного ленинского единства. Г. Зиновьев 11 августа 1927 г. ПИСЬМО КРЕСТИНСКОМУ В БЕРЛИН Дорогой друг! Ваше письмо удивило и огорчило меня, а рассказы товарищей, беседовавших с Вами - еще того более. Оторванность не проходит безнаказанно. Вы пишете, что заявление 84-х* не следовало-де подавать, оно, по-вашему, явилось несвоевременно, обострило и пр. и т. п. Товарищи, выдвинувшие мысль о подаче коллективного заявления, натолкнулись первоначально на возражения и здесь, такого же, примерно, рода, как и Ваши. Число возражавших было значительно. Сейчас не осталось ни одного товарища, который не признавал бы, что коллективное заявление явилось в высшей степени своевременно, что оно чрезвычайно укрепило оппозицию и именно этим смягчило тот удар, который ей готовилась нанести фракция Сталина. Это подтверждается не только смыслом совершившихся с того времени событий, но и теми непосредственными сведениями, какие мы имели из другого лагеря. Попробуйте же переоценить этот пункт, - и Вы придете к переоценке ряда других Ваших утверждений. Отношения крайне обострились не вследствие того или другого "неосторожного" шага, а вследствие резкого обнаружения глубочайших разногласий в связи с событиями китайской революции. В день переворота Чан Кайши, предсказанного нами, мы сказали: "Сталин вынужден будет удесятерить свою борьбу против оппозиции". Как можно было избегнуть этого? Одним путем: замолчать совершенные ошибки или преуменьшить их, не сводя к их принципиальному корню - чисто меньшевистской линии. Но это значило бы стать на путь идейной измены. Если же выполнять свой долг и называть вещи своими именами, то вопрос о "тоне" получает второстепенное значение. Наконец, и в "тоне" * "Заявление 83-х". - Прим. сост. право же, мы не допускали никаких излишеств. Именно острота и глубина разногласий по вопросу о Китае и Англо-Русском комитете подсказала Сталину мысль: раздавить оппозиционную верхушку как можно скорее. Коллективное заявление распределило ответственность на большее количество плеч и этим сразу смягчило удар. Ключ к внутрипартийным вопросам и на этот раз, как всегда, - в классовой линии. Если бы у Вас были сомнения по китайскому вопросу или по Англо-Русскому комитету, - тогда другое дело. Но я не хочу допускать и мысли, что в этих двух вопросах у Вас могут быть сомнения. Во всей истории большевизма вряд ли можно еще найти пример, когда бы события помогли в такой короткий срок обнаружить с такой стопроцентной полнотой неправильность сталинской линии и правильность нашей. Некоторые товарищи рассуждают так: внутрипартийный режим у нас действительно невыносим; что касается других вопросов, то там можно еще поспорить. Внутрипартийный режим рассматривается как нечто самодовлеющее. Спрашивается: почему же плох режим? Вследствие дурного характера Сталина, что ли? Нет, партийный режим есть функция политической линии. Именно потому, что Сталин ставит ставку на Чан Кайши, Перселя, на чиновника, на деревенские верхи и пр., он вынужден проводить свою политику не через сознание и волю пролетарского авангарда, а нажимая на него аппаратно, сверху, и тем отражая и преломляя давление других классов на пролетариат. Этим же объясняется бешеная борьба против оппозиции, противодействующей этому давлению. Обывательская философия насчет того, что если "не обострять", промолчать, выждать, отойти к сторонке, - то дело образуется само собою, - философия эта ровнехонько никуда не годится. Дело идет о сохранении преемственности в развитии революционно-партийной мысли, о воспитании революционных кадров, которые оказались бы способны дать политике необходимое направление в соответственных условиях. Без этого ошибки Сталина и распад его группы будут означать только дальнейшее сползание всей политики вправо. Это и есть путь Термидора, т. е. такой путь, когда классовый сдвиг власти происходит не путем замены одной партии другой партией, а путем перегруппировки элементов одной и той же партии. Это есть путь раскола и катастрофы революции. Противодействовать этому (совершенно не обязательному) исходу можно не пассивностью, не выжиданием, а безжалостным марксистским анализом всех происходящих в стране и партии процессов, беспощадной критикой сползания руководящей политики, воспитанием кадров, сохранением большевистской преемственности, -- т. е. тем именно, что делает сейчас оппозиция. Нельзя решать раньше вопрос о тоне, об остроте борьбы, о темпе ее, а затем уже приспособлять к этому политическую линию. Разумеется, вопрос о том, с какой степенью резкости выступать на ИККИ или на пленуме, имеет очень серьезное значение. Но спорить об .этих вопросах имеет смысл лишь после того, как твердо условишься насчет основной линии. Малейшее замазывание глубины разногласий по основным вопросам внутренней политики Коминтерна, есть преступление, есть сползание к сползающим, есть ликвидация партии, есть подготовка раскола в будущем, а вместе с тем и подготовка краха Октябрьской революции. Дальнейшие и притом глубочайшие перегруппировки в партии безусловно неизбежны. Справа последует ряд жестоких ударов. При твердой линии оппозиции, в партийной массе ускорится дифференциация -со сдвигом пролетарских элементов влево. Решают пролетарские элементы партии. Только такая дифференциация может обеспечить единство на революционной основе. Всякий другой путь борьбы за единство партии будет иллюзорным, фальшивым, небольшевистским. Я глубочайшим образом убежден, что если Вы приехали бы сюда на неделю-другую и по-настоящему бы приобщились к партии, Вы убедились бы в том, что политика, которую мы теперь ведем, есть единственно возможная политика. Л. Троцкий 12 августа 1927 г. ИТОГИ АВГУСТОВСКОГО ПЛЕНУМА I Августовский пленум собрался в обстановке серьезных поражений большинства ЦК в области международной политики (поражение китайской революции, вызванное в значительной мере полу меньшевистской политикой Коминтерна, крах Англо-Русского комитета, часть которого оказалась в числе прямых пособников империализма, крах предсказаний Сталина, что англичане не посмеют рвать) - как и в обстановке укрепления оппозиции (слияние оппозиционного блока в одно целое, выступления оппозиционеров во всей стране в громадном количестве % ячеек, заявление 2 500 оппозиционеров). Несмотря на это, Сталин поставил себе целью на этом пленуме, не признавая ни одной из совершенных ошибок, перейти к бешеному наступлению против оппозиции и добиться ее раскола, ее идейного отступления и, деморализовав таким образом ее ряды, исключить из ЦК тт. Троцкого и Зиновьева. Если бы это ему удалось, он очистил бы путь к серьезной дальнейшей передвижке соотношения сил в партии, а тем самым и в стране. Исключение признанных вождей оппозиции из ЦК, облегчило бы в значительной мере расправу с оппозицией, исключение ее из рядов партии и пуска в ход против нее силы государственного аппарата. Но Сталин не учел двух моментов: во-первых, того, что поражения его политики значительно подорвали его авторитет в широких слоях