200  миллионов марок сроком  на  семь  лет  для  закупки
германских товаров в течение двух лет. А что же в действительности? Назначив
срок нападения  на  СССР,  Гитлер  заведомо  шел на обман. Вследствие  этого
товарный  кредит  фактически  получила Германия, а  не  СССР. За весь период
"дружественных отношений" импорт  Германии  из СССР составил  536  миллионов
марок, а  ее  экспорт в  СССР --  лишь 318,7  миллиона марок. Следовательно,
вместо  того, чтобы  получить  от  Гитлера  200  миллионов  марок  товарного
кредита,  Сталин вложил в экономику  Германии еще большую сумму -- около 220
миллионов марок,  которая может  значительно увеличиться,  если учесть такие
бесполезные  для СССР германские  поставки, как крейсер "Лютцов" и различное
некомплектное  оборудование. В 1940--1941 годах  германские поставки покрыли
советские только на 57-- 67 процентов.
     Практическое выполнение торгово-экономических  соглашений  в 1939--1941
годах способствовало укреплению  экономики Германии в период ее  интенсивной
подготовки  к войне  против СССР. Даже в  ту ночь, когда  германские  войска
заканчивали последние приготовления для атаки советской территории,  из СССР
в Германию следовали эшелоны и корабли с зерном, нефтью и другими товарами.
     В   соответствии   с   секретными   протоколами   и   другими   тайными
договоренностями, дополнявшими  советско-германские договоры, Сталин получил
согласие  Гитлера  на  ввод  советских  войск  в  Эстонию, Латвию,  Литву  и
Бессарабию, а  в  перспективе --  даже в  Финляндию. С  соседними,  особенно
малыми  странами,  он  стал  изъясняться  языком  угроз  и  ультиматумов.  В
великодержавной  манере  была   возвращена   в   состав   СССР   Бессарабия,
присоединена Северная Буковина, восстановлена Советская власть в республиках
Прибалтики.  Правительство   СССР   разорвало  дипломатические  отношения  с
правительствами стран, оказавшихся жертвами  фашистской  агрессии и нашедших
убежище в Англии. Зато с прогитлеровскими правительствами Виши  во Франции и
марионеточного Словацкого государства были  установлены  отношения на уровне
послов.


     Союз с Гитлером толкнул Сталина на войну  против  Финляндии, отнесенной
согласно секретному дополнительному протоколу к договору  от 23 августа 1939
года   к  "сфере   влияния"  СССР,   на   которую,  как   указывалось  выше,
распространялись "территориальные и политические преобразования". Переговоры
с финским правительством относительно таких "преобразований" начались еще  в
марте  1939 года.  Предложения советского  руководства, как явно  задевавшие
суверенитет Финляндии,  тогда были отклонены. Обе стороны стали готовиться к
военным действиям: Финляндия -- к оборонительным, СССР -- к наступательным.
     В начале  марта 1939 года народный комиссар обороны СССР  маршал К.  Е.
Ворошилов  дал   указание  только  что  назначенному  командующему  войсками
Ленинградского военного округа командарму 2 ранга  К. А. Мерецкову как можно
тщательнее  изучить театр будущих  военных действий округа в условиях разных
времен года, а  также "постараться детально проанализировать состояние войск
и их  подготовленность  на случай военного конфликта, опасность  которого  в
связи  с резким  обострением  международной  обстановки  быстро  нарастала".
Выполняя эти указания, Мерецков без промедления занялся  боевой  подготовкой
войск, строительством дорог и укрепленных районов у границы с Финляндией.
     Отношения  между  двумя  странами   были  уже  достаточно  накалены   и
обострены, когда  в  октябре  --  ноябре 1939 года  по  инициативе советской
стороны  состоялись  новые переговоры.  Как и  прежде, финское правительство
отклонило  все советские предложения,  в  том  числе о сдаче  в аренду порта
Ханко, обмене финской территории на карельском перешейке на часть территории
в Карельской АССР.
     Обе стороны не проявили стремления искать взаимоприемлемые политические
решения.  Они  смотрели  друг  на  друга  через  "прорезь прицела винтовки",
ускорили  военные  приготовления.  Советское  правительство  взяло  курс  на
силовой  метод  решения  проблемы.  "Поводом"  для  начала  боевых  действий
советских войск  послужил  "инцидент" у  деревни Майнила,  в  800 метрах  от
границы. 26 ноября 1939  года  в промежутке между 15 часами 45 минутами и 16
часами  5  минутами  по  ее  расположению  было  произведено  семь  пушечных
выстрелов,  в результате  имелись  человеческие  жертвы. Уже через несколько
часов посланнику Финляндии в Москве была вручена нота, в которой го-


     ворилось,   что  советская   сторона   не   намерена  "раздувать   этот
возмутительный  акт нападения  со стороны  частей финской  армии". Советское
правительство  потребовало  от  финляндского правительства  "незамедлительно
отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке -- на 20--25
километров и тем предотвратить возможность повторных провокаций".
     В  ответной ноте правительства Финляндии говорилось, что оно "в срочном
порядке произвело  надлежащее  расследование" и установило,  что "враждебный
акт  против  СССР... был совершен  не с  финляндской стороны". Правительство
Финляндии предложило  провести совместное расследование данного инцидента  и
изъявило готовность "приступить к переговорам по  вопросу об обоюдном отводе
войск на известное расстояние от границы".
     Это разумное  предложение было отвергнуто.  В  ответной ноте Советского
правительства от 28 ноября  1939 года  нота Финляндии  была охарактеризована
как документ,  "отражающий глубокую враждебность  правительства  Финляндии к
Советскому Союзу и призванный довести до крайности кризис в отношениях между
обеими  странами.  В  ноте  было   заявлено,  что  с  сего  числа  Советское
правительство "считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу
пакта о  ненападении,  заключенного между СССР и Финляндией и систематически
нарушаемого правительством Финляндии".
     В  8 часов утра 30 ноября войска Ленинградского военного округа перешли
границу Финляндии, получив  приказ "разгромить финские войска". Поставленные
перед  ними  задачи   далеко  выходили  за  рамки  обеспечения  безопасности
советской  границы. В  приказе  войскам  Ленинградского военного  округа его
командующий К. А.  Мерецков и  член военного совета А. А. Жданов утверждали:
"Мы  идем в  Финляндию  не  как завоеватели,  а  как друзья  и  освободители
финского народа от гнета помещиков и капиталистов".  Этот ущербный взгляд на
ситуацию разделяло тогда  все партийно-государственное  руководство  в СССР.
"Освободительные  цели"  Красной  Армии  в отношении  Финляндии  в то  время
определяли основное направление  в советской пропаганде, утверждавшей, будто
финские трудящиеся  ждут  своего  "освобождения  от эксплуатации" с  помощью
советских  штыков. В газетах помещались  сообщения о митингах трудящихся  "в
поддержку  решительных  мер" Советского  правительства против  "провокаторов
войны", "финской белогвардейщины".


     На  другой  день  после  начала  боевых  действий   стал  разыгрываться
политический фарс. Было заявлено, что Со-ветскому правительству в результате
"радиоперехвата  стало  известно", что  в только  что  освобожденном финском
городе  Териоки  (ныне  Зеленогорск)  "левые  силы"  Финляндии  сформировали
"правительство  Демократической  Финляндской Республики"  во главе  с видным
деятелем Коминтерна и коммунистического движения Финляндии О. Куусиненом.
     Вслед  за этим  газеты  и  радио сообщили, что  "2  декабря, в  Москве,
происходили  переговоры  между   Наркоминделом  тов.  Молотовым   В.  М.   и
Председателем Народного Правительства и Министром Иностранных Дел  Финляндии
г. Куусинен О. В. по вопросу о заключении договора  о взаимопомощи  и дружбе
между   Советским   Союзом  и  Финляндской  Демократической  Республикой.  В
переговорах участвовали т. т. Сталин, Ворошилов, Жданов".
     Лига  Наций   осудила  действия  Советского  Союза  как   покушение  на
суверенитет  Финляндии  и  14  декабря  по инициативе  ряда стран  Латинской
Америки исключила его из своих членов.
     Советско-Финляндская или  зимняя,  как  ее  именуют в  Финляндии, война
продолжалась с  30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года.  Решение о начале
боевых действий против Финляндии принималось лично Сталиным вкупе со  своими
ближайшими  советниками -- Ворошиловым  и  Молотовым. Война  разразилась так
поспешно,  что  даже  начальник  Генерального  штаба  Красной  Армии  Б.  М.
Шапошников об этом не знал, он был в отпуске. "Гениальные" полководцы Сталин
и  Ворошилов  не  сомневались  в  быстром  разгроме  финских войск.  Поэтому
красноармейцы вели  "зимнюю войну" в  летнем  обмундировании,  в  результате
многие  тысячи из них погибли  от  суровых  морозов или  получили  серьезные
обморожения.
     Общая  численность  советских войск,  задействованных для  войны против
Финляндии, составила около 960 тысяч человек (против около 300 тысяч человек
финских войск, включая формирования "шюцкора" -- военизированной организации
гражданских лиц). Они имели  11266 орудий  и минометов (против примерно двух
тысяч  финских),  2998  танков  (против  86  финских),  3253 боевых самолета
(против около 500  финских, из  которых  350  были получены в ходе войны  от
Англии, Франции  и  других  западных  стран).  Действия советских сухопутных
войск  поддержи-пали  Балтийский  и  Северный  флоты  и   Ладожская  военная
флотилия.


     Хотя  с самого начала было  ясно, что  финнам  не  избежать  поражения,
вместо впечатляющей победы получилась затяжная война. Боеспособность Красной
Армии, как показал еще недавний опыт  боев на Халхин-Голе,  была низкой. При
этом следует учесть, что советское командование имело исчерпывающие данные о
финских укреплениях на Карельском перешейке ("линия Маннергейма").
     За 105 дней советско-финляндской  войны  Красная  Армия потеряла 289510
человек, из них 74 тысячи убитыми, 17 тысяч пропавшими без вести (в основном
это  попавшие  в  финский плен),  остальные --  раненые  и  обмороженные. По
официальным  финским данным, потери Финляндии составили  23 тысячи  убитых и
пропавших без  вести  и  около  44  тысяч  раненых.  Для  сравнения  укажем:
германский вермахт разгромил Польшу за 36 дней,  англо-французские войска  в
мае 1940 года -- за 26 дней, Грецию и Югославию -- за 18 дней.
     Военный престиж  Красной Армии сильно поколебался. Как отмечал немецкий
генерал  К.  Типпельскирх,  "русские в  течение  всей  войны проявили  такую
тактическую  неповоротливость  и  такое  плохое  командование,  несли  такие
огромные потери во время борьбы  за  линию Маннергейма,  что  во  всем  мире
сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии".
Типпельскирх считал,  что на  решение Гитлера напасть  на СССР, "несомненно,
впоследствии это оказало значительное влияние".
     А  в то время, когда шла советско-финляндская  война, лишь один  Гитлер
поддержал сталинскую авантюру против Финляндии. Германия прекратила прямое и
косвенное  снабжение  Финляндии военными  материалами.  Гитлер  не  разрешил
итальянским  военным  самолетам,  предназначенным для  Финляндии,  совершить
перелет через Германию. В речи в рейхстаге 19 июля 1940 года он  заявил, что
хотел  помочь Советскому Союзу  в  советско-финляндском  конфликте, так  как
"СССР находится в дружественных  отношениях  с Германией. Русско-финляндский
мир в последнюю минуту сорвал этот план".
     В маленькую Финляндию, отчаянно сопротивлявшуюся "великому  соседу", из
стран Западной и Северной Европы прибыли 11 тысяч добровольцев,  в том числе
8 тысяч шведов, одна тысяча норвежцев, 600 датчан для участия в войне против
СССР. От  Запада поступала помощь оружием и снаряжением. При затяжке войны в
нее могли втянуться и другие страны.


     Советское правительство своевременно предложило Финляндии мир. Победа в
"зимней  войне" позволила разрешить спорные вопросы  между двумя  странами в
пользу  СССР.  По  мирному договору, подписанному  вечером  12 марта, к СССР
отошел весь Карельский перешеек, Выборгский залив  с  островами, западное  и
северное  побережья   Ладожского  озера  и  другие   небольшие   территории.
Расстояние от  Ленинграда до новой  государственной границы увеличилось с 32
до 150 километров. Все это не могло не отразиться на отношениях двух стран в
последующее время.  В июне  1941  года Финляндия  выступила  против СССР  на
стороне Германии.
     Оценив  ход советско-финляндской  войны  и  внутреннее  положение СССР,
Гитлер и его окружение приняли решение о подготовке "блицкрига" -- войны  на
молниеносный разгром СССР  еще  до победы  над Англией,  которая  продолжала
военные действия против  Германии при поддержке  США и других стран. Гитлера
не пугала ни опасность войны на два фронта, ни индустриальная мощь СССР,  ни
техническая оснащенность Красной  Армии и советского  Военно-Морского Флота,
ни  огромные  пространства  на   Востоке:  таким  слабым  ему  представлялся
Советский  Союз,  хотя и располагал большой  армией  и огромным  количеством
современного оружия.
     Не случайно,  не  беспричинно  почти пять  десятилетий  находились  под
плотным  покровом тайны и сознательно  искажались сведения как о численности
советского  оружия  и  боевой техники, так  и  о соотношении сил  и  средств
вооруженной  борьбы  СССР  и Германии  накануне  22  июня  1941  года.  Были
отработаны  приемы  и  даже  целая  система  доказательств,  чтобы  выдавать
катастрофические поражения Красной Армии за героическое сопротивление врагу,
а элементарную неспособность грамотно вести боевые действия -- за проявление
некоего военного искусства. При этом исключалась сама возможность усомниться
в профессиональной  полноценности командного состава  Красной  Армии  --  от
простого командира  взвода до Верховного Главнокомандующего.  Преследовалась
всякая   попытка  разобраться  в  истинных  причинах   и  масштабах  военных
катастроф.
     Лишь  недавно в советской печати  появились данные о  том, что за три с
половиной года, предшествовавших  Великой Отечественной  войне,  в СССР было
произведено  около   23   тысяч   боевых   самолетов,   в  том   числе  9690
бомбардировщиков и почти 13 тысяч истребителей. 2739 бое-


     вых машин были новых типов.  Накануне  нападения  на СССР в  германской
армии  имелось 10 тысяч самолетов (вместе  с резервными и учебными)  и около
3900 самолетов у ее союзников --  Италии,  Финляндии, Румынии и Венгрии. Для
нападения на СССР предназначалось 4980  самолетов,  из которых около 4 тысяч
-- немецких.
     К  середине  1941  года  на   Западном  театре  военных  действий  было
сосредоточено  более половины всей советской  авиации. Здесь дислоцировались
наиболее  боеспособные соединения и части. Сюда было передано 1540 самолетов
новых конструкций. Общее соотношение авиационных сил было в пользу советских
ВВС, самолетный парк которых более чем вдвое превосходил численность авиации
противника, предназначенной для нападения на СССР.
     Еще  более разительным  было превосходство  советских  танковых  сил. К
началу Великой  Отечественной войны в  Красной Армии  насчитывалось свыше 22
тысяч танков, в том числе 1861 танк новых образцов  -- Т-34 и KB, из которых
1475 были в войсках  западных военных округов. Там  же  была сосредоточена и
большая часть советских танков устаревших конструкций -- Т-26  и  БТ-7.  Для
нападения на СССР  Германия смогла  выставить 3582 танка и  штурмовых орудия
(из общего числа 5639  танков и штурмовых орудий,  имевшихся  у нее), в  том
числе  1634  танка  новой  конструкции  Т-III и  T-IV и  около  1700  танков
устаревших конструкций T-I и Т-II, а также чешские танки Т-38.
     Успехи индустриального  развития  СССР  позволили обеспечить  советские
танковые     силы    боевыми     машинами,     обладавшими     превосходными
тактико-техническими качествами. У советского танка Т-26 была  45-мм пушка и
телескопический  стабилизирующий  прицел,  позволявший   повысить   точность
стрельбы с ходу. Танк БТ-7  на колесах развивал скорость до 72 километров  в
час, на гусеничном ходу -- 52 километра. Танки KB и Т-34 поражали немецкие с
расстояния  свыше  1500  метров, в то время как немецкие  могли делать это с
расстояния  не  более 500 метров,  да  и то  при стрельбе в борт или  корму.
Немецкий  танк  T-I был оснащен только  пулеметами, а Т-II  -- легкой пушкой
(20-мм калибра) и пулеметом.
     Не  уступала Красная  Армия агрессору и в артиллерии. Германские войска
имели  заметное преимущество в  автоматическом  оружии,  а наличие  большого
количества автомашин значительно повышало их мобильность.


     С  1  сентября  1939  года по  22  июня  1941  года  общая  численность
Вооруженных Сил СССР увеличилась более чем в 2,8 раза и достигла 5374  тысяч
человек, из которых 563,5 тысячи были коммунистами и свыше двух миллионов --
комсомольцами.
     Вся  официальная пропаганда долго и  упорно  утверждала,  что советские
войска способны  дать отпор  любому агрессору, в  том числе  и  германскому.
Например, на одном из закрытых собраний в мае 1941 года секретарь ЦК ВКП (б)
А.  С.  Щербаков  часть  своего  выступления  посвятил  развенчанию  мифа  о
непобедимости германской  армии. Он  заверил  слушателей, что  Красная Армия
готова "на чужой земле защищать свою землю".
     Известные  основания  для  этого имелись. В западных военных округах  к
середине июня 1941 года находилось более половины всех сил и средств Красной
Армии. При  надлежащей организации и подготовке они могли задержать  врага и
дать  ему  отпор,  особенно на  угрожаемых направлениях. Например, в  полосе
Киевского    особого   военного   округа   советские   войска   превосходили
немецко-фашистские  в  численности  личного  состава  в 1,2 раза,  орудий  и
минометов -- в 1,4 раза, средних (Т-34).и тяжелых (KB) танков -- в 3,5 раза,
легких танков (Т-26 и БТ-7) -- в 5 раз и самолетов -- в 2,5 раза.
     Это понуждает  искать причины поражения советских войск в первые месяцы
Великой Отечественной войны  не столько в соотношении сил и средств, сколько
в умении распорядиться ими.
     К  тому  времени,  когда  Гитлер  отдал  приказ  о нападении  на  СССР,
Вооруженные   Силы   Советского    государства   уже    были   обескровлены,
боеспособность их была серьезно подорвана в ходе репрессий, которые Сталин и
его режим развязали против советского народа. Начавшись в  конце 20-х, своих
чудовищных масштабов  они достигли  в середине и второй половине 30-х годов.
Среди  репрессированных оказались  три  из  пяти маршалов  Советского Союза,
командующие  военными округами и  многие другие  видные военачальники. Всего
лишь за полтора года, с мая 1937-го по сентябрь 1938-го, были репрессированы
(в  значительной  части  -- физически уничтожены) около  половины командиров
полков,  почти  все командиры  бригад и дивизий, все командиры корпусов, все
командующие войсками  военных округов,  большинство  политических работников
корпусов,   дивизий   и  бригад,  около  трети   комиссаров  полков,  многие
преподаватели высших и средних учебных заведе-


     ний  Красной  Армии и Военно-Морского Флота, общим числом свыше  сорока
тысяч человек.
     Но  палачи  на этом  не остановились.  Массовые  репрессии продолжались
вплоть до нападения Германии на  СССР. За тридцать четыре месяца, с сентября
1938-го  по  июнь 1941-го, прежняя цифра  жертв  более чем удвоилась. Даже в
октябре  1941 года,  когда  гитлеровцы вели бои  на  подступах к  Москве,  в
сталинских застенках были расстреляны 25 видных военачальников, специалистов
разных отраслей военного дела, конструкторов оружия.
     Репрессии  привели  почти  к  полной  смене командного  и политического
состава  армии  и  флота,   в  большинстве   случаев  эта  смена   проходила
многократно. К  лету  1941 года около 75 процентов командиров и 70 процентов
политических  работников находились в своих  должностях менее года. Около 85
процентов командного состава было моложе 35 лет. Из Вооруженных Сил исчезали
талантливые и способные  командиры. За четыре  с половиной предвоенных года,
например,  в  Западном  (Белорусском)  военном округе  сменилось  четыре,  в
Киевском  -- пять, Закавказском  -- шесть, Ленинградском -- семь командующих
войсками. Подобное происходило в каждом звене управления Вооруженными Силами
СССР.  Из  армии  были  устранены  носители  передовых  взглядов в теории  и
практике военного искусства  и военного строительства, утвердилась монополия
маршалов К.  Е. Ворошилова, С. М. Буденного, Г. И. Кулика и им подобных, чья
неспособность понимать насущные проблемы военного дела ныне хорошо известна.
     В Вооруженных  Силах  СССР почти не  осталось людей,  которые могли  бы
отстаивать и развивать передовые военные  идеи, воплощать их в жизнь. Вместо
серьезного осмысления  теории и практики военного  строительства  в  СССР  и
других  странах  насаждался "классовый  подход". Осуждая тех,  кто  требовал
вместо  кавалерии  создавать  крупные  механизированные  соединения,  нарком
обороны Ворошилов предупреждал,  что такую же  позицию  занимают генеральные
штабы буржуазных  армий. "Мы  стоим на  иной  точке зрения,  -- говорил он в
докладе  о  20-летнем  юбилее  Красной  Армии.  --  Мы  убеждены,  что  наша
доблестная конница  еще  не раз  заставит  о  себе говорить, как о мощной  и
победоносной Красной кавалерии".
     Эта линия наркома обороны упорно проводилась в жизнь. В 1935 году число
кавалерийских дивизий увеличилось вдвое, весной следующего года были созданы
Красные казачьи войска. В 1938 году уже имелось 32 ка-


     валерийские  дивизии. Лишь под влиянием опыта военных действий в Европе
и на Дальнем Востоке, воспринятого с запозданием, численность их сократилась
до 13 дивизий.
     Случилось  то,   чего  в  свое  время  опасался  М.  В.  Фрунзе.  После
утверждения  в должности председателя  Реввоенсовета Республики и  народного
комиссара обороны СССР в  января 1925 года в докладе на пленуме ЦК партии он
предупреждал: "Многие из  наших товарищей, и, я думаю, особенно те,  которые
побывали  на  фронтах  гражданской   войны,  вероятно,  живут  настроениями,
созданными эпохой гражданской  войны. Я утверждаю, что эти  настроения очень
опасны,  так  как война,  которая  будет в  дальнейшем, будет  не  похожа на
гражданскую  войну...  Но по  технике,  по методам  ведения  ее это не будет
война, похожая на нашу гражданскую войну. Мы будем иметь дело с великолепной
армией,  вооруженной  всеми  новейшими  техническими усовершенствованиями, и
если мы в нашей армии не будем иметь этих усовершенствований, то перспективы
могут оказаться для нас весьма и весьма неблагоприятными".
     Большинство советских военачальников с пониманием восприняли идеи М. В.
Фрунзе.   Развитие   военной  промышленности  позволило  начать  техническое
перевооружение Красной  Армии. В  1929  году в СССР  был сформирован опытный
механизированный  полк,  развернутый  в  следующем году  в  механизированную
бригаду.  В 1932 году  на ее базе создается  первый в  мире механизированный
корпус.    Это   соединение    имело    две    механизированные    и    одну
стрелково-пулеметную бригады, отдельный зенитно-артил-лерийский  дивизион  и
насчитывало более 500 танков и 200 автомобилей. К началу 1936 года в Красной
Армии уже имелось  4 механизированных корпуса, 6 отдельных  механизированных
бригад,  6 отдельных  танковых полков, 15 механизированных  полков в составе
кавалерийских  дивизий, 83 танковых  батальона и  роты в  составе стрелковых
дивизий.
     В 1939 году механизированные корпуса  были расформированы. Это означало
окончательную  победу  линии  Ворошилова, ближайшего  соратника  Сталина  по
разгрому Красной Армии.
     Советско-финляндская  война, победы Гитлера в  Западной Европе,  боевые
действия Красной Армии  по отражению  японской агрессии  на реке  Халхин-Гол
разоблачили несостоятельность  Ворошилова и  сторонников его "линии". Вместо
Ворошилова наркомом обороны был назначен мар-


     шал  С.  К. Тимошенко, посредственный военачальник, панически боявшийся
Сталина.  Он  принял  срочные меры  по восстановлению боеспособности  армии,
извлечению  уроков из опыта  последних военных событий. В середине 1940 года
стали создаваться 9 механизированных корпусов, в феврале -- марте следующего
года  началось формирование еще  20 механизированных корпусов. Но время было
безвозвратно потеряно.
     Сталинский  террор,  преступное ослабление армии сыграли большую роль в
том, что  Гитлер решил напасть на  Советский  Союз и  предпринял  для  этого
необходимые приготовления. Обстановка всеобщего  страха и  подозрительности,
неограниченный ничем  режим личной власти Сталина парализовали  инициативные
действия  советских должностных лиц,  ответственных за безопасность  страны.
Все  предупреждения на этот счет отвергались как провокационные, как происки
"классового врага". Хотя советская разведка обладала достоверными сведениями
о  планах противника, времени нападения, боевом  и численном составе  армии,
вооружении  Германии  и  ее союзников, однако  в угоду  взглядам  Сталина ее
данные  искажались.  Особенно  усердствовали  в   этом   начальник  главного
разведывательного управления  Генерального  штаба  генерал Ф.  И. Голиков  и
народный комиссар государственной безопасности Л. П. Берия.
     Пагубные  последствия  имело пренебрежение  к  опыту германской  армии,
"секретам"  ее побед. Не придали этому серьезного значения ни нарком обороны
С. К. Тимошенко,  ни новый начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков,
возглавлявший его с февраля 1941 года.
     По воспоминаниям В.  А. Новобранеца,  начальника информационного отдела
разведуправления  Генерального  штаба  Красной  Армии  в  1940--1941  годах,
однажды советским  разведчикам удалось  заполучить из  Франции  "Официальный
отчет  французского Генерального штаба о  франко-германской войне 1939--1940
гг.". Его лично вручил нашему военному атташе начальник Генштаба французской
армии  генерал Гамелен.  При этом, --  пишет В. А. Новобранец, -- он сказал:
"Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба".
     Ценность  документа  определялась  тем, что  "в  нем была показана  вся
немецкая  армия до  каждой  дивизии  и части (больше  сотни дивизий)  --  их
состав, вооружение, нумерация и группировка. На схеме был изображен весь ход
боевых действий с первого до последнего дня войны".


     Из документа  следовало, "что же  нового в  оперативном искусстве  дали
немцы,  где  и  в  чем секрет их молниеносной победы. Почему  такая  крупная
страна, как Франция,  Пыла разгромлена в течение одного месяца?".  На основе
изучения документа группой офицеров был представлен  начальнику Генерального
штаба Г. К. Жукову доклад "О франко-немецкой войне 1939--40 гг."
     Как же воспринял Г. К. Жуков доклад разведчиков? "Ответ получили такой,
-- вспоминал В. А. Новобранец, -- что  о нем стыдно писать. На нашем докладе
стояла   резолюция  Жукова:  „Мне  это  не  нужно.  Сообщите,  сколько
израсходовано заправок горючего на одну колесную машину"".
     Трагедию усугубило Телеграфное агентство Советского Союза. 14 июня,  за
неделю до  нападения Германии на  СССР,  оно  официально  опровергло  широко
распространившиеся "в английской и  вообще в иностранной  печати... слухи  о
близости войны  между СССР  и Германией". Страна  и  армия были окончательно
дезориентированы о действительном положении своей страны.
     Лишь  в  ночь  на  22  июня  1941  года,  когда  немецкие  дивизии  уже
изготовились для атаки советской границы, Сталин  разрешил привести в боевую
готовность войска  западных  приграничных округов.  Но к началу войны они не
успели подняться по тревоге, рассредоточиться, занять боевые позиции. Войска
были застигнуты врасплох.
     За  первые  часы  войны  противник  нанес  массированные  удары  по  66
аэродромам  приграничных округов, уничтожив около 1200 самолетов, из  них на
земле --  свыше  800  и в  воздушных  боях  --  около  400 самолетов. Только
Западный  и  Прибалтийский  военные округа  потеряли  почти  половину  своей
авиации.  В  течение  нескольких  часов,  пока противник  истреблял на земле
самолеты,  командование  Прибалтийского  военного   округа  запрещало  своим
летчикам подниматься в небо для отражения вражеских  атак. Все  же  за  этот
день  советские  летчики совершили  около шести тысяч боевых вылетов и сбили
свыше   двухсот  самолетов  противника.  Были  случаи,  когда,  израсходовав
боеприпасы, они таранили вражеские машины.
     К исходу дня  22 июня танковые  и моторизованные соединения  противника
прорвались  на глубину  от 20  до 35, а местами до 50 километров.  За неделю
наступления  на флангах  Западного фронта немецкие танкисты  замкнули кольцо
окружения, соединившись  в районе  Минска.  К  западу от столицы  Белоруссии
образовался "котел", в кото-


     ром  оказались  основные  силы   Западного  фронта.   Часть  окруженных
прорвалась  к  своим,  другие  пали  в бою или  укрылись  в  лесах  и  стали
партизанами, но большинство оказалось в немецком плену. В сводке германского
верховного командования от 11  июля сообщалось, что в результате сражения за
Белосток  и Минск  было  взято в плен  около 329 тысяч человек,  в том числе
несколько  генералов, захвачено  3332  танка, 1809  орудий и другие  военные
трофеи.
     К середине  июля противник нанес тяжелое  поражение  советским  войскам
первого стратегического эшелона и продвинулся на северо-западном направлении
до 400--450, на западном -- от  450 до 600 и на юго-западном направлении  --
от 300 до 350 километров. На оккупированной территории  осталось  около  200
складов  с  горючим,  боеприпасами, вооружением. Соотношение сил  продолжало
меняться в  пользу  противника. На обширном  пространстве западнее Смоленска
советские  войска постигла  еще одна  катастрофа.  Здесь были окружены  и  в
начале  августа  оказались  в  плену  310 тысяч  красноармейцев,  гитлеровцы
захватили  свыше трех тысяч танков и приблизительно столько же орудий. В это
же  время в районе Умани,  Новоархангельска  и  Первомайска  (Украина)  была
пленена  окруженная группировка  6-й  и  12-й  армий Юго-Западного  фронта в
составе 103 тысяч человек, 317 танков и 858 орудий.
     Попытки   советского   командования   исправить   положение  на  фронте
оканчивались, как правило, неудачей. Плохо работали телеграфные линии и узлы
государственной и войсковой связи. Штабы имели слабое представление о боевой
обстановке.  Господство в  воздухе немецкой авиации  затрудняло  или  делало
невозможным  взаимодействие  войск.  Все  это  ослабляло контрудары  Красной
Армии,  обесценивало  результаты   героического  сопротивления  разрозненных
частей и соединений.
     Неудовлетворительным был уровень  стратегического руководства войсками.
Еще в июле  работники Генерального штаба во главе  с Г. К. Жуковым пришли  к
выводу, что в  ближайшее время  противник  не рискнет  наступать на  Москву,
поскольку  группа  немецких  армий  "Центр"  имеет  опасно открытые  фланги,
особенно со стороны нашего Центрального фронта. Генштаб пришел к выводу, что
в  ближайшее  время  немцы  попытаются  разгромить  этот  фронт.  "Если  это
произойдет, -- считал Жуков, -- то немецкие войска получат возможность выйти
во фланг и тыл


     нашему  Юго-Западному фронту, разгромят  его  и, захватив Киев, обретут
свободу действий на Левобережной Украине".
     Выводы  и  предложения  Генштаба   29  июля  Жуков  доложил  верховному
главнокомандующему.  Реакция  Сталина  была  резко  отрицательной.  Особенно
большой гнев вызвало предложение  оставить  Киев, а  весь Юго-Западный фронт
отвести за  Днепр и  предпринять другие  меры по предотвращению  катастрофы.
Жуков был снят с должности начальника Генерального штаба.
     Последующие   попытки  Жукова  предупредить  Сталина  о   надвигавшейся
катастрофе   были  оставлены  без  внимания.  Самые   худшие   его  опасения
оправдались.  В середине  сентября  танковые  дивизии  противника  завершили
окружение четырех армий Юго-Западного фронта. Лишь после этого, 19 сентября,
по приказу Ставки советские войска  оставили  Киев.  Но было уже поздно.  Из
вражеского   кольца   удалось  вырваться  немногим.  В  сводке   германского
командования  по поводу этой  катастрофы  сообщалось  о  пленении  665 тысяч
красноармейцев и захвате 3718 орудий, 884 танков.
     Неожиданной,  непредвиденной  оказалась для  советского  командования и
такая   крупномасштабная   операция,   как   операция  "Тайфун",   названная
гитлеровским руководством  "решающим сражением  года".  В ходе ее проведения
противник рассчитывал  нанести  советским  войскам сокрушительное поражение,
захватить Москву  и с триумфом закончить "молниеносную войну". Для этой цели
предназначались   силы,    значительно   превосходившие   войска   западного
направления.  Но  ни Ставка Верховного  главнокомандования  Вооруженных  Сил
СССР, ни фронтовое командование не смогли определить ни замысел, ни боевой и
численный состав группировки противника, ни направления его главного удара.
     Наступление началось 30 сентября  из района Шостки в  направлении  Орла
против  Брянского  фронта  и  2 октября из районов  Рославля и  Духовщины --
против  Западного  и  Резервного  фронтов.  Противник  достиг  ошеломляющего
успеха: к 7 октября ему удалось окружить четыре армии Западного и Резервного
фронтов под Вязьмой и  две армии Брянского фронта южнее Брянска.  Окруженные
отвлекли на себя огромные  силы противника,  предназначенные для наступления
на Москву. Но их  сопротивление продолжалось  недолго.  В сводке германского
командования сообщалось, что русские потеряли 663 тысячи человек пленными,


     немецкие трофеи составили 1242 танка и 5412 орудий.
     Эта катастрофа поставила страну в отчаянное положение. 7 октября Сталин
поручил Берия через каналы своего ведомства  выяснить условия для заключения
с  Германией  мира,  подобного  Брестскому  миру 1918  года.  Однако Гитлер,
надеясь  на  скорое  падение  Москвы, на  близкую  победу,  отказался  вести
переговоры с СССР.
     За первые пять месяцев войны германские войска вторглись в пределы СССР
на  глубину от 850 до  1200 километров, блокировали Ленинград,  находились в
опасной близости к Москве, захватили большую часть Донбасса и Крыма. Занятая
врагом территория превышала 1,5 миллиона квадратных километров. На ней перед
войной проживало 74,5 миллиона человек.
     Советские войска понесли потери, невиданные  в  истории войн. Они  были
дважды обескровлены. От довоенной армии практически ничего не осталось. До 1
декабря 1941 года СССР потерял  убитыми,  без вести пропавшими и пленными  7
миллионов человек, около 22 тысяч танков, до 25 тысяч боевых самолетов.
     Сталин и адепты его режима особо позаботились о том, чтобы снять с себя
всякую ответственность за поражения, потери. С этой целью в начале июля 1941
года  суду военного  трибунала  были  преданы  командующий Западным  фронтом
генерал   Д.  Г.  Павлов  и   вместе  с  ним  группа   генералов  Западного,
Северо-Западного и Южного фронтов. Они  были объявлены виновниками поражения
и  расстреляны.  А чтобы народ помнил,  что Сталин  не  только не  виновен в
поражениях,  но  и карает виновников, то сам  распорядился подписанное им же
постановление по этому вопросу "прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах
и   авиаэскадрильях".  С  ним   были   обязаны   познакомиться  и  работники
промышленных предприятий, производящих оборонную продукцию.
     Вскоре  сталинская  месть  обрушилась на красноармейцев, оказавшихся  в
плену. 16  августа 1941 г. вместе с членами Ставки Сталин подписал приказ No
270.  Из  него  следовало,  что  виновниками поражений, сдачи позиций  врагу
являлись  "неустойчивые,   малодушные,  трусливые  элементы",  которые,  как
утверждалось в приказе, "имеются не только среди красноармейцев,  но и среди
начальствующего  состава"  вплоть  до  командующих  армиями.  Приказ  Ставки
требовал от окруженных "драться до последней  возможности, чтобы пробиться к
своим", а если они "предпочтут сдаться в плен -- уничтожать их всеми


     средствами,  как наземными,  так и воздушными". Наказанье  грозило и их
близким: семьи пленных командиров  и  политработников  подвергались  аресту,
семьи рядовых красноармейцев лишались "государственного пособия и помощи".
     За время  войны в немецком плену оказалось свыше 5,7 миллиона советских
военнослужащих,  из которых  3,9 миллиона попали в фашистскую  неволю в 1941
году.  В  числе  пленных  оказалось  более  50  генералов. Бесправие, голод,
истязания  в сочетании  с фашистской  политикой геноцида привели к  массовой
гибели людей.  К февралю  1942  года  в немецком плену в живых осталось  1,1
миллиона человек.
     Через  Международный  Красный  Крест  воюющие   страны  помогали  своим
военнослужащим, оказавшимся в плену: присылали медикаменты,  продовольствие,
одежду,  поддерживали  морально.  Но  это не распространялось  на  советских
военнослужащих,  поскольку СССР не подписал Женевскую конвенцию 1929 года об
обращении с военнопленными (Германия подписала этот документ в 1934 году). В
отличие от правительств других стран, в том числе и гитлеровского, Советское
правительство объявило красноармейцев, попавших в плен, не военнопленными, а
предателями, преступниками,  вследствие чего Международный  Красный Крест не
получал средства на их содержание.
     Мучения советских  граждан не кончались  и после освобождения из плена.
На  Родине их ожидало  новое испытание: недоверие, подозрительность, лагеря,
тюрьмы. Для  проверки бывших военнослужащих Красной  Армии,  вернувшихся  из
плена   или  вырвавшихся   из   вражеского   окружения,   по   постановлению
Государственного  Комитета Обороны от  27  декабря  1941 года  были  созданы
специальные  лагеря  НКВД  СССР. Непосредственно  проверкой освобожденных из
плена  занимались органы контрразведки -- особые  отделы НКВД. В апреле 1943
года  эти  органы  были   возвращены   в   систему   наркоматов  обороны   и
военно-морского флота  (в которых состояли до  июля 1941 года),  но  уже под
устрашающим  названием --  "Смерш"  ("Смерть  шпионам").  Где и  сколько они
поймали действительных шпионов -- разве что самому  Богу известно. Но вот  в
ходе  проверки освобожденных из плена они доказали,  что хлеб ели не  даром.
Присвоенное им  новое официальное наименование  ориентировало  их на  розыск
врагов определенного качества -- шпионов. Ведь шел 1943 год, началось


     освобождение из-под оккупантов больших масс населения и военнопленных.
     К  1  октября 1944  года через спецлагеря НКВД  прошло 354  592  бывших
военнослужащих Красной  Армии,  вышедших из окружения или  освобожденных  из
плена, в том числе 50441 офицер. После проверки около 250 тысяч человек были
переданы  в  Красную  Армию,  из них около 18,4 тысячи,  включая около  16,2
тысячи офицеров, поступили в штурмовые батальоны. Их было сформировано ровно
20,  по  920 человек в  каждом.  Лишь  немногие  штурмовики выходили  из боя
живыми.  Их  -- артиллеристов,  летчиков, танкистов,  пехотных командиров --
Красной  Армии катастрофически не хватало. А их со штыками наперевес бросали
штурмовать высотки, укрепления противника. В октябре 1944 года в спецлагерях
НКВД формировалось еще четыре штурмовых батальона.
     Чем  дальше   продвигались  на  Запад  советские   воины,  тем   больше
становилось  спецлагерей  и  прибавлялось  работы "Смершу".  Проверялись  не
только   освобожденные  из   плена,   но   и   все   население,   пережившее
немецко-фашистскую  оккупацию. На территории  Германии и ее союзников к  ним
прибавились угнанные  в неволю советские  граждане, в основном  молодежь  --
юноши  и  девушки.  Они проверялись  как  репатрианты. Через спецлагеря НКВД
"Смерш" пропустил даже бывших узников фашистских лагерей смерти.
     В  победные   дни  мая  1945-го  председатель  ГКО,  он   же  верховный
главнокомандующий,  он же  председатель  Совнаркома СССР, он же секретарь ЦК
ВКП (б),  он же нарком обороны  СССР,  товарищ Сталин  приказал  командующим
войсками 1-го  и  2-го  Белорусских,  1-го,  2-го,  3-го  и 4-го  Украинских
фронтов,  еще  не остывших от  недавних  боев,  сформировать сто  лагерей по
десять  тысяч   человек  в  каждом   для  размещения  и  содержания   бывших
военнопленных и репатриируемых советских граждан. Проверка их была возложена
на органы контрразведки "Смерш", комиссии НКВД и НКГБ.
     Не  у всех  безвинных людей  эта  "проверка"  кончалась счастливо. Были
полицаи, перебежчики,  действительные предатели,  кто сознательно перешел на
службу  врагу. Но для многих "проверка" означала продолжение  страданий. Так
случилось, например,  с  генералом Павлом Григорьевичем Понеделиным,  бывшим
командующим 12-й армией.
     В  августе  1941  года,  будучи  тяжело  раненным,   в  бессознательном
состоянии под Уманью он попал в плен.


     В том  же году по ложному докладу заочно его приговорили к расстрелу. В
гитлеровских лагерях Понеделин держался мужественно. Когда изменивший Родине
генерал Власов предложил  ему сотрудничать  с гитлеровцами,  он плюнул ему в
лицо. После освобождения из плена Понеде-лина арестовали, и в мае 1945-го он
вновь  оказался в  лагере,  но  теперь уже советском.  После  нескольких лет
лагерей Понеделин написал  ходатайство Сталину о помиловании. Но в 1950 году
его вновь судили и еще раз приговорили к расстрелу.
     Летчик,  старший  лейтенант  Михаил  Петрович  Девя-таев, совершил  180
боевых  вылетов,  сбил  девять самолетов  противника.  13 июля 1944 года его
истребитель был подбит. Раненый летчик попал в плен. Фашисты направили его в
концлагерь  на острове Узедом, что в Балтийском море,  где находился один из
филиалов ракетного центра  фон Брауна и откуда стартовали ракеты  ФАУ. База,
где военнопленные  вели строительные  работы, тщательно охранялась.  Фашисты
испытывали  здесь  бомбардировщик  "хейнкель-III", специально подготовленный
для  запуска ракет, намереваясь достать до Москвы и  даже до Нью-Йорка.  При
подготовке  очередного  полета,  8 февраля 1945  года  Девятаев  угнал  этот
самолет  в расположение  советских войск, прихватив с собой еще девять своих
товарищей. Он надеялся, что свои воспользуются его сведениями и нанесут удар
по базе, а может быть выбросят  десант в расположение военнопленных. Но люди
из "Смерша", которые "проверяли" Девятаева, не поверили ему. Он стал узником
сталинского лагеря. Лишь спустя  12 лет подвиг М. П. Девятаева был оценен по
достоинству. В 1957 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
     Иной была участь английских и американских военнопленных. На территории
Германии их  было около 235,5 тысячи человек. За время  войны лишь около 8,4
тысячи  из  них,  или  3,5  процента  от  всей  численности  американских  и
английских военнопленных,  умерли  от  болезней и  ран. На  их  родине им не
угрожали  за  плен  каким-либо  наказанием.  Напротив,  правительства  через
Международный Красный Крест делали все,  чтобы  обеспечить выживание в плену
своих  соотечественников,  сохранить  их  для  отечества, для  семьи.  Среди
английских  и американских  пленных не нашлось  предателей, как  и  не  было
изменнических формирований, подобных русской освободительной армии  генерала
Власова. Не имелось таких формирований немецких военнопленных, пребывавших в
советском плену.


     В  отличие от СССР,  народы  других стран знают историю  своих  воинов,
попавших в плен. Правительство Федеративной  Республики  Германии еще в 1957
году  приняло  решение  написать  историю  немецких военнопленных.  Над  ней
работала специальная научная комиссия в составе большой группы  историков. В
свет вышло 22 тома, в которых  на  основе большого  фактического материала в
целом  объективно  освещалось  положение немецких  военнопленных  в  тех  20
странах, где они находились.
     Органы  контрразведки с  самого  начала войны фактически  стали орудием
идеологического террора.  Был  установлен  жесткий  контроль  за всеми,  кто
пытался  разобраться  в   причинах  поражений  Красной  Армии.  Таких  людей
репрессировали   за  "распространение  пораженческих   настроений",  "ложных
слухов", объявляли "паникерами". Так, за доверительные беседы с сослуживцами
о  возможных ошибках  командования  в стратегических  вопросах был обвинен в
"пораженчестве",  заключен в  тюрьму, где и  погиб, крупный военный  ученый,
автор капитального  труда о стратегическом  развертывании  вооруженных  сил,
генерал В. А. Меликов.
     Чтобы  подобным  репрессиям  придать  видимость  законности,  Президиум
Верховного Совета СССР 6 июля 1941 года принял указ "Об  ответственности  за
распространение в военное  время ложных  слухов,  возбуждающих тревогу среди
населения".  По  приговору  военного трибунала  виновные  карались  тюремным
заключением на  срок  от двух до  пяти  лет,  если это  действие  по  своему
характеру не влекло за собой по закону более тяжкого наказания.
     В директиве партийным и советским организациям прифронтовых областей от
29  июня  1941  года  СНК  СССР  и  ЦК  ВКП  (б)  потребовали  "организовать
беспощадную  борьбу  со всякими...  паникерами, распространителями  слухов".
"Все коммунисты,  --  говорилось в  ней, -- должны знать, что  враг коварен,
хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов". Положения директивы
о борьбе "со слухами" почти дословно повторил Сталин в речи по радио 3 июля.
     Несмотря  на  всеобщую  и  повсеместную  волну патриотизма  (просьбы  о
добровольной  отправке  на  фронт,  массовая запись  в  народное  ополчение,
своевременное проведение мобилизации военнообязанных, патриотические митинги
и  т. д.),  высшее политическое и  государственное руководство  СССР приняло
меры,  с  тем  чтобы отразить "контрреволюционные  выступления" в  Москве  и
прилегаю-


     щих   к  ней   районах.  В  связи  с   этим   заметно  менялись  задачи
истребительных  батальонов   --   добровольческих  формирований  трудящихся,
созданных в соответствии с постановлениями Политбюро ЦК ВКП (б)  и СНК  СССР
от  24  июня  1941  года  для охраны  предприятий  и  учреждений и  борьбы с
парашютными десантами и диверсантами противника. Постановлением от 9 июля "О
мероприятиях  по борьбе с  десантами и диверсантами противника  в  Москве  и
прилегающих   районах"   Государственный   Комитет   Обороны   поставил   их
первоочередной   задачей    "борьбу    с   возможными    контрреволюционными
выступлениями".
     Были приняты меры по  усилению  идеологического контроля. В конце  июня
1941  года у населения  были  изъяты радиоприемники  и сданы  на  хранение в
местные отделения связи. Лишь в конце войны, по постановлению СНК СССР от 14
марта 1945 года, их возвратили прежним  владельцам. Еще раньше,  24 июня, по
постановлению СНК СССР и ЦК ВКП (б) было образовано Советское информационное
бюро (Совинформбюро), в  котором сосредоточивалось руководство всей  работой
по  освещению международной  и  внутренней  жизни  СССР, событий  и  военных
действий  на фронтах.  Вся информация,  поступавшая  из  этого  учреждения в
советские и зарубежные газеты, журналы, радиостанции, советские посольства и
общественные  организации, тщательно просеивалась через  идеологическое сито
сталинизма.  В  результате  она   становилась  малопригодной  для  понимания
действительного хода событий.
     Основные направления идеологической работы определялись лично Сталиным.
Почти в каждом своем выступлении  в годы  войны он пытался  отвести  от себя
ответственность за  бедствия страны. В речи по радио 3 июля 1941 года Сталин
утверждал, будто заключение советско-германского договора о ненападении было
"выигрышем" для СССР,  "проигрышем" для Германии. В докладе о 24-й годовщине
Октябрьской революции  катастрофические  поражения  на фронте он  представил
всего лишь  как "временные неудачи Красной Армии", первопричина которых была
"в  отсутствии второго фронта  в Европе против немецко-фашистских войск" (за
что,  разумеется,  ответственность  несли  Великобритания  и  США).  "Другая
причина  временных  неудач  нашей  армии, --  подчеркивалось в  докладе,  --
состоит  в  недостатке у  нас танков и  отчасти  авиации".  Виновника  этого
"недостатка" Сталин не указал.


     Видимо, полагал: каждый советский гражданин в том увидит свою вину сам.
Оба аргумента показались Сталину настолько убедительными, что повторялись им
до конца  войны  и свыше четырех десятилетий  после ее окончания повторялись
советскими историками.
     По любому вопросу мнение Сталина было, как правило, решающим. Порой это
имело тяжелые последствия. Так произошло, например, с планом обороны страны.
Перед  войной  его  обсуждали трижды,  но  дважды Сталин  отверг предложения
Генерального штаба, считавшего, что в случае агрессии Гитлер нанесет главный
удар на западном (смоленско-московском)  направлении.  У Сталина мнение было
иное: еще  в гражданскую войну  он усвоил, что Германии нужен хлеб  Украины,
уголь Донбасса.  Поэтому по настоянию Сталина был разработан  третий вариант
плана,  исходивший из  предположения,  что  главный  удар  германской  армии
следует  ждать   на  юго-западном   направлении.  В   соответствии   с  этим
распределялись и силы Красной Армии. Когда же весной 1941 года обнаружилось,
что  главные  силы  немецкой  армии  сосредоточены  для  удара  на  западном
направлении,  никто  из военных  уже  не  рискнул  доложить  Сталину  о  его
просчете.
     Фактически  прекратилась  коллективная работа органов, во главе которых
стоял  Сталин.   По   воспоминаниям   Г.  К.   Жукова,   Ставку   Верховного
Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны как высший орган власти
в  стране  Сталин  представлял  единолично,  используя  Генеральный  штаб  в
качестве своего рабочего  органа. А  это влекло ошибочные решения с тяжелыми
для страны  последствиями. Все военные познания Сталина, как отмечал в одном
из  писем  Жуков,  "были  сугубо  дилетантские".  Происшедшая  в годы  войны
концентрация  в  руках  Сталина  всей  полноты  высшей  власти  в  партии  и
государстве  означала  возведение  некомпетентности  и  безответственности в
главную, определяющую черту руководства великой державой.
     Минуло  более трех  месяцев  с  начала войны,  когда Сталин  согласился
назначить  на  10  октября  пленум  ЦК ВКП (б).  Предполагалось  рассмотреть
военное положение,  вопросы  партийной и государственной работы в  интересах
обороны страны.  Уже со всех концов, даже с фронта,  в Москву прибыли  члены
ЦК,  однако накануне открытия пленум отложили, и собрался он лишь через  два
года  и четыре месяца -- 27 января 1944  года, хотя по уставу полагалось "не
менее одного пленарного заседания в 4 меся-


     ца". Сталин  пренебрег и сроками созыва съездов ("не реже одного раза в
3  года"), выказав  пренебрежение к уставу  партии. Очередной, XIX, съезд он
собрал лишь в 1952 году -- через более чем 13 лет после предыдущего.
     Утвердившийся   в  стране   тоталитарный   режим,   наиболее  рельефным
выражением  которого  стала  ничем не  ограниченная власть  Сталина,  свел к
простой    формальности   дееспособность   Советов   депутатов   трудящихся,
профсоюзов,  комсомола,  всех общественных организаций. Пагубные последствия
такого   положения  особенно  жестоко  проявились,  как   только  на  страну
обрушилась лавина вражеских армий. Для мобилизации всех сил и средств страны
на борьбу  с немецко-фашистской агрессией требовались иные органы, способные
эффективно действовать, не подрывая режима личной власти Сталина. Его адепты
считали,  что  таковыми  должны  стать маленькие диктаторы,  которые были бы
послушными исполнителями  воли  большого  диктатора  и которых этот  большой
диктатор мог бы устранить  в любой подходящий  момент, как несоответствующих
Конституции СССР.
     Вечером  30 июня три члена политбюро ЦК ВКП (б) -- В. М. Молотов, К. Е.
Ворошилов, А. И. Микоян и три кандидата в члены политбюро -- Л. П. Берия, Н.
А. Вознесенский, Г. М. Маленков, в отсутствие И. В. Сталина, находившегося в
состоянии крайней растерянности или даже прострации, договорились о создании
Государственного  Комитета Обороны  под  председательством  Сталина.  Сталин
согласился,   чтобы  вместе  с   ним  в   ГКО  вошли  Молотов   (заместитель
председателя), Берия, Ворошилов, Маленков (в последующем состав ГКО менялся)
.
     В руках ГКО была сосредоточена "вся полнота власти в государстве",  как
говорилось в постановлении о его создании, "ввиду создавшегося чрезвычайного
положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения
отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину".
     Никогда  еще -- ни  до, ни после войны -- в стране  не имелось органа с
такими  неограниченными  полномочиями, существовавшего, вопреки  Конституции
СССР, свыше четырех лет. Иногда его уподобляют Совету Рабочей и Крестьянской
Обороны  времени  гражданской  войны.  Но  такое  сравнение  несостоятельно.
Создание последнего было оформлено юридически безупречно, да и сфера его


     полномочий, как чрезвычайного органа, была строго ограничена.
     Оставление противнику  обширной  территории,  потеря  не  поддававшихся
учету  национальных  богатств,  беспрерывное  отступление  в  глубь  страны,
легкость, с какой  противник одерживал победу за победой, начинали порождать
поголовное отчаяние и неверие. Спасти  положение могла твердая и решительная
власть. С целью ее создания Государственный Комитет Обороны  в конце октября
--  ноябре 1941 года  учредил более чем в 60 городах прифронтовой полосы (на
Кавказе  --  в 1942 году) чрезвычайные  органы власти  -- городские комитеты
обороны,  возглавляемые первыми секретарями обкомов или  горкомов  ВКП  (б).
Через своих уполномоченных и оперативные группы комитеты  обороны руководили
мобилизацией   населения   и    материальных   ресурсов   на   строительство
оборонительных   рубежей,    создание    народного   ополчения    и   других
добровольческих формирований, организовывали  производство и  ремонт  боевой
техники и вооружения на местных предприятиях.
     Хотя  в  комитеты  обороны   входили   всего  4--5   ответственных  лиц
(председатель областного или городского совета --  в  качестве  заместителя,
военный комиссар области или города, военный  комендант,  начальник местного
управления  НКВД), они  проявили себя как действенные органы власти. В своей
работе городские  комитеты обороны  опирались  на аппарат обкома или горкома
партии.
     Военные поражения тяжело отражались на морально  политическом состоянии
армии  и  флота, порождали  растерянность, подрывали доверие к руководителям
государства. Нарастал глубокий кризис официальной  идеологии  -- сталинизма.
Каждый день приносил  убедительные доказательства большого обмана, лежавшего
в основе  пропаганды  о  необыкновенной силе  Красной Армии, ее  способности
разгромить  любого  противника  так   называемой  "малой   кровью",  держать
советскую  границу "на замке", а того, кто  нападет на  СССР, бить на его же
территории. На памяти  всех  была та самая "дружба" Сталина и Гитлера,  ради
которой поступились многим. Речь  Сталина по радио 3 июля лишь на  несколько
дней вселила надежду на перелом в войне.
     Чтобы  предотвратить развитие  кризиса тоталитарной идеологии,  который
безусловно  благоприятствовал бы  планам Гитлера,  требовались  чрезвычайные
меры. Но -- ка-


     кие?  Обратились к опыту недавно прошедших  лет. Вспомнился  1937  год.
Тогда положение  тоже оказалось тревожным. После насилия над многомиллионным
крестьянством  в  период  коллективизации  и затем  организованного Сталиным
голода, не было уверенности в том, как  поведет себя  армия,  состоявшая  на
70--80 процентов из крестьянских сынов. Имелась и другая причина для тревоги
за армию:  только что в тайниках сталинского режима оформился  чудовищный по
масштабам план ликвидации командного и политического состава Красной Армии и
Военно-Морского Флота, заподозренного в нелояльности. Боялись армии. Не было
уверенности в том, как отнесется она к погрому в своих рядах и в стране.
     10  мая 1937 года, за две недели до начала массовых репрессий в армии и
на  флоте,  был учрежден  институт военных комиссаров. На работу в  качестве
комиссаров  ЦК  ВКП  (б)  мобилизовал  большую группу  коммунистов,  главным
образом рабочих и партийных работников. Одновременно на должности комиссаров
были выдвинуты строевые командиры из числа коммунистов. Через три года и три
месяца,  12  августа  1940 года, после  того как погром  в  виде  незаконных
массовых  репрессий удался  и  армия держалась  смиренно,  институт  военных
комиссаров упразднили.  В указе Президиума  Верховного Совета СССР по  этому
вопросу  отмечалось, что  "институт комиссаров  уже выполнил  свои  основные
задачи", что  "командные кадры  Красной  Армии  и Военно-Морского  Флота  за
последние  годы  серьезно окрепли". Теперь-то мы  знаем, как  они  "серьезно
окрепли" в 1937--1940 годах.
     К  этому  опыту обратились,  когда  опасность  исходила  от теперь  уже
реального, а  не, как прежде, мнимого врага. В соответствии с постановлением
Политбюро  ЦК  ВКП (б) и указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля
1941   года    армейские   и   флотские   органы   политической   пропаганды
реорганизовывались в политические отделы. В полках, дивизиях, на кораблях, в
штабах,  военно-учебных  заведениях   и  учреждениях  Красной  Армии  вместо
заместителя командира (начальника) по политической части вводилась должность
военного  комиссара,  а  в  ротах,  батареях,  эскадронах  --  политического
руководителя (политрука).
     Согласно положению, утвержденному  Президиумом Верховного  Совета СССР,
военному  комиссару предоставлялись  широкие  полномочия. Как "представителю
партии и правительства", ему поручалось "своевременно сигнали-


     зировать  Верховному  командованию   и  правительству  о  командирах  и
политработниках, недостойных звания  командира  и политработника и порочащих
своим поведением честь  Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Комиссар  обязан
был  не только "всемерно  помогать  командиру", но и  "строго контролировать
проведение в  жизнь всех  приказов высшего командования". Приказы  по полку,
дивизии,  учреждению  были  действительны  лишь   в  том  случае,  если  они
подписывались  командиром и  комиссаром.  Комиссар руководил  политорганами,
партийными   и  комсомольскими  организациями  войсковых   частей.  Широкими
полномочиями обладал и политрук подразделения.
     Согласно утвержденному  Президиумом  Верховного Совета СССР  положению,
военные   комиссары   всех  уровней  действовали   независимо  от   военного
командования. "Политрук,  -- говорилось в  положении, -- подотчетен в  своей
работе  комиссару  полка,  комиссар  полка  -- комиссару  дивизии,  комиссар
дивизии -- Военному совету армии и Главному политическому управлению Красной
Армии". Последнее, как известно, работало на правах военного  отдела ЦК  ВКП
(б).
     Одной из главных задач  комиссара являлось воспитание  у  воинов  таких
качеств, как отвага,  смелость, хладнокровие, инициатива, презрение к смерти
и "готовность биться до победного конца против врагов  нашей Родины".  Такие
же качества должен был проявлять и сам комиссар. "В наиболее опасные моменты
боя,  --  говорилось в  положении о военных  комиссарах, -- военный комиссар
обязан личным примером храбрости и отваги поднять боевой дух войсковой части
и добиться безусловного выполнения боевого приказа".
     От   комиссара   требовалось   "вести  беспощадную  борьбу  с  трусами,
паникерами  и  дезертирами, насаждая  твердой  рукой революционный порядок и
воинскую  дисциплину".  Чтобы  "в корне  пресекать  всякую измену",  которую
Сталин, как известно, видел  едва  ли  не всюду, военный комиссар был обязан
свои действия "координировать" с  органами контрразведки -- особыми отделами
НКВД СССР.
     Введение  института  военных  комиссаров  принижало  роль командиров  в
руководстве войсками, отражало  недоверие к  ним.  Это, разумеется, не могло
дать  серьезных  положительных  результатов. На  те  почти  15 месяцев, пока
существовал  институт  военных комиссаров приходятся самые тяжелые поражения
Красной Армии ее самые


     большие потери. Именно за это время  противник достиг наивысших успехов
на советско-германском фронте. Гитлеровские армии достигли Волги и  Главного
Кавказского  хребта.  9 октября 1942 года  институт военных  комис-саров был
упразднен. Как отмечалось в указе Президиума Верховного Совета СССР по этому
вопросу,  "полностью   отпала   почва  для  существования   системы  военных
комиссаров.  Больше   того,  дальнейшее  существование   института   военных
комиссаров может  явиться тормозом в улучшении  управления войсками,  а  для
самих комиссаров создает ложное положение".
     Раздвоение власти  происходило не только  в армии,  но  и в  управлении
народным хозяйством.  Большой стимул этому процессу дал XVIII съезд ВКП (б),
предоставивший    первичным   партийным    организациям    "производственных
предприятий,  в  том числе  совхозов,  колхозов  и  МТС...,  право  контроля
деятельности  администрации  предприятия".  Окончательно  же  эта  тенденция
оформилась на XVIII партийной конференции (февраль 1941 года), которая сочла
необходимым,  "чтобы  партийные организации систематически  влезали  в  дела
промышленных предприятий, железных дорог, пароходств  и портов". Конференция
постановила  в центрах  с  развитой  промышленностью  иметь  "не  одного,  а
несколько секретарей  горкомов, обкомов,  крайкомов,  ЦК  компартий  союзных
республик    по    промышленности,    соответственно    основным    отраслям
промышленности, имеющимся в городе, области, крае, республике, а  также там,
где это  нужно,  секретаря  по железнодорожному  транспорту  и секретаря  по
водному транспорту".
     Секретари партийных  комитетов по  отраслям  промышленности  возглавили
вновь   созданные  отраслевые  отделы,  в  том  числе  по  отраслям  военной
промышленности   --   танковой,   авиационной,    минометной,   боеприпасов,
вооружения.  Эту   систему   чрезвычайных   органов  партийного  руководства
экономикой дополняли созданные в ноябре 1941 года  по  постановлению  ЦК ВКП
(б)  политотделы  машинно-тракторных  станций  (МТС)  и  совхозов,  а  также
институт уполномоченных ГКО и парторгов ЦК ВКП (б)  и  нижестоящих партийных
органов.   С   довоенной   поры   продолжали   действовать   политотделы  на
железнодорожном и водном транспорте.
     Усиление партийного  руководства  экономикой,  осуществление  Советским
государством  разработанной  ВКП  (б) военно-экономической  политики сыграло
немалую роль


     в том, что  народное хозяйство СССР  в  целом  выполнило свою  основную
задачу: преодолело  трудности  военной  перестройки,  увеличило производство
оборонной продукции до размеров, необходимых для победы. Однако параллельное
существование рядом с народными комиссариатами и местными органами Советской
власти партийных  структур  управления  народным хозяйством  не избавляло от
ошибок, а, напротив, являлось источником некомпетентных решений, осложнявших
экономическую жизнь страны. В  результате административно-командная  система
получила мощный импульс для своего процветания в будущем.
     Широкие   полномочия  по  управлению  народным   хозяйством   порождали
наихудшие методы  партийного руководства экономической жизнью: субъективизм,
волюнтаризм,   формализм,   компанейщину,    митинговщину,   а   нередко   и
очковтирательство.  В  процессе  принятия  решений  игнорировались  реальные
возможности  предприятий,  что порождало  стремление  выполнить  план  любой
ценой, не  считаясь  с  затратами ресурсов, физических и душевных сил людей.
Сокрытию   этих  пороков  служила  идеология,  требовавшая   от   трудящихся
самопожертвования, которое не  всегда вызывалось объективной необходимостью.
Пренебрежение  к  человеку  превратилось  в  норму  жизни.  Скудное питание,
нехватка  жилья  и всего самого необходимого в сочетании  с  продолжительным
рабочим днем подрывали здоровье людей.
     Характерной  чертой  партийного руководства  народным хозяйством  стала
демонстрация  патриотической  активности  трудящихся.  Поощрялись  различные
"движения",   "инициативы",   "почины".   Особое   предпочтение   отдавалось
"социалистическому   соревнованию",  которое  якобы   раскрывало  величайшие
творческие  возможности рабочего  класса, всех трудящихся. Пропагандировался
голый  энтузиазм,  жертвой  которого  стала материальная  заинтересованность
работников.  Все   это,   заслоняя   реальные   проблемы,  рисовало  картину
интенсивной    деятельности,   показного   благополучия,    принижало   роль
специалистов, инженеров, работников науки  в народном  хозяйстве. Обстановка
страха, царивший в  стране  произвол,  незаконные репрессии исключали всякую
возможность  разоблачения мифа  о подобных  "преимуществах" социалистической
экономики, сдерживавших рост общественного производства.
     Несмотря  на это, даже при таком отягчающем факторе, как потеря больших
производственных мощностей


     в  результате оккупации советской территории в 1941 -- 1942 годах, СССР
выиграл  экономическое противоборство  с  Германией и  ее  сателлитами. СССР
произвел  больше своего противника  автоматов -- в  4,7 раза, пулеметов -- и
1,4 раза, орудий всех видов и калибров -- в 1,5 раза, минометов -- в  5 раз,
танков и самоходно-артиллерийских установок -- в 2,2 раза, боевых  самолетов
-- в 1,1 раза.
     Усилению  боевой  мощи  СССР  способствовали  также  поставки  из  США,
осуществленные в соответствии с законом о ленд-лизе (официально он назывался
"Акт содействия обороне США"). Помощь  по ленд-лизу составила заметную часть
от советского военного производства: самолетов -- около 10 процентов, танков
и  самоходно-артиллерийских установок  -- 12 процентов,  орудий  -- около  2
процентов,  паровозов  --  6,3 процента (от  общего  парка  СССР).  Никакому
сравнению  не поддается  количество полученных  автомобилей --  401,4 тысячи
единиц. В СССР  поступило  2 миллиона 599  тысяч  тонн  нефтепродуктов,  422
тысячи полевых телефонов, свыше 15  миллионов пар обуви, около  69 миллионов
квадратных метров  шерстяных тканей, 4,3 миллиона тонн продовольствия. Общая
стоимость помощи  по ленд-лизу составила  (с учетом транспортных расходов  и
услуг) около 11 миллиардов долларов.
     Хотя  режим  личной  власти  Сталина, как, может  быть, никакой  другой
тоталитарный режим,  причинил  своей стране страшные бедствия, народы СССР в
час грозных  испытаний дружно  поднялись  на защиту Отечества.  Своевременно
закончилась  мобилизация  военнообязанных,  начавшаяся  23  июня. В  течение
недели было  призвано  5,3  миллиона  человек 1905--1918  годов  рождения. В
августе прошла мобилизация военнообязанных 1890--1904  и призывников до 1923
года  рождения.  Всего за  время  войны  в Красной  Армии  служило около  31
миллиона  человек  примерно  сорока   возрастов  (до   1927   года  рождения
включительно).
     Свыше  20  миллионов советских  граждан подали  заявления  с просьбой о
зачислении  в  Красную  Армию  добровольцами.  Однако  по   разным  причинам
(возраст, состояние здоровья, работа на оборонных предприятиях и др.) не все
подобные  просьбы  удовлетворялись.  Было  сформировано народное  ополчение,
ставшее  резервом  действующей армии. Ополченцы  отличились в обороне Киева,
Ленинграда, Одессы, Москвы, Севастополя, Курска и других городов.


     Кроме  ополчения,  за счет  добровольцев  создавались  многие  части  и
соединения  Красной Армии. В их числе три женских авиационных полка -- 586-й
истребительный,  587-й   (впоследствии   --  125-й   гвардейский)  и   588-й
(впоследствии   --   46-й   гвардейский)   бомбардировочные.   Замечательным
патриотическим  свершением  трудящихся   Новосибирской  и  Омской  областей,
Алтайского и Красноярского краев стал 6-й (впоследствии -- 19-й гвардейский)
Сибирский добровольческий  стрелковый  корпус.  Большой  вклад  в укрепление
Красной Армии внесли танкостроители Урала. Продолжением их трудового подвига
стало  формирование 30-го  (впоследствии  -- 10-го гвардейского)  Уральского
добровольческого танкового корпуса. Его боевой путь начался на курской дуге,
закончился  в столице Чехословакии  Праге 9 мая 1945 года. На рассвете этого
дня  одним из первых в город прорвался танк  No 23 63-й гвардейской танковой
бригады гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко. В этом последнем бою,  когда до
победы  оставалось несколько  часов,  танк был  подбит,  отважный  лейтенант
погиб,  остальные члены  экипажа  --  ранены.  В память о  дне  освобождения
чехословацкой  столицы  танк  No 23  был  установлен  на  высоком  гранитном
постаменте  на Уездской  площади  в Праге,  названной впоследствии  площадью
Советских танкистов.
     С  первого  и до  последнего  дня  войны  в  авангарде воюющего  народа
находилась партия коммунистов. ВКП(б)  была поистине сражающейся партией. 80
процентов  ее членов состояли в рядах вооруженных сил, партизанских  отрядах
или вели подпольную борьбу в тылу  врага. Три  миллиона из  них,  фактически
каждый второй, пали  в боях или погибли в результате лишений военных лет. Но
численность партии не уменьшилась. За время войны около 3,3 миллиона человек
были приняты в члены и около 5,1  миллиона  --  кандидатами  в члены партии.
Основное пополнение партийных  рядов  (почти  три четверти  всех  принятых в
члены партии и две трети -- в кандидаты) шло в армии и на флоте. Численность
ВКП(б) выросла с  3,8 миллиона человек в начале войны  до 5,9 миллиона  -- в
конце  войны. Это были честные люди, искренне исполнявшие свой гражданский и
партийный  долг. Их деятельность укрепляла  авторитет партии как авангардной
силы,  движимой интересами народа. Однако характер внутренней жизни  партии,
способы ее деятельности как руководящей силы общества определяли не миллионы
коммунистов, выносивших на своих плечах тяготы военного вре-


     мени,  а,  как и в 30-е годы,  небольшая группа  отобранных  Сталиным и
ответственных только перед ним партийных чиновников.
     В бою и в  труде рядом с коммунистами были  комсомольцы. Это  считалось
естественным. Как и Коммунистическая  партия, комсомол превратился в воюющую
организацию, членство в которой обязывало первым идти туда, где тяжелей, где
опасней. Но это не пугало молодежь.  На  фронте и  в тылу  за время  войны в
комсомол  вступило  около  12  миллионов  юношей  и  девушек.  2,5  миллиона
комсомольцев  пополнили  ряды ВКП(б). Более 3,5  миллиона комсомольцев  были
награждены боевыми орденами и медалями.
     Являясь  частью  тоталитарной системы, комсомол  не  мог в полной  мере
раскрыть    творческие   возможности   своей    организации,   страдал    от
заорганизованности,  формализма.   Партийные  и  комсомольские  руководители
нередко манипулировали  настроениями и  мнениями  рядовых  комсомольцев,  их
патриотическими  помыслами. В  практической  работе,  как  часто  случалось,
энтузиазм   молодежи    искусственно    стимулировался   не   столько   ради
действительного  дела,  сколько для того, чтобы  еще раз  продемонстрировать
преданность "великому Сталину".
     Народы  СССР  сознательно  шли  на жертвы  и  лишения ради  победы  над
фашистскими  захватчиками.  Многие тысячи людей разных  национальностей живо
откликались   на   призывы  руководителей  партии  и  правительства  оказать
посильную  помощь советским воинам. В созданные общественностью фонд обороны
Родины  и  фонд  Красной   Армии  трудящиеся  добровольно   отчисляли  часть
заработка, передавали семейные ценности, продовольствие,  теплую  одежду. За
счет средств населения были построены и переданы  защитникам Отечества более
2,5 тысячи  боевых самолетов, несколько тысяч танков, артиллерийских орудий,
более 20 подводных лодок и военных  катеров,  много другой  боевой техники и
вооружения.
     Неоценимое значение имела  народная забота о здоровье советских воинов.
Общественность  страны  оказала  широкую  поддержку  Всесоюзному  и  местным
комитетам  помощи  по  обслуживанию больных  и  раненых бойцов и  командиров
Красной Армии.  Десятки тысяч добровольцев дежурили в военных госпиталях, на
железнодорожных  вокзалах,   в   речных   портах,  через  которые  проходили
транспорты с  больными  и  ранеными  воинами.  Чтобы  помочь  им, более  <i>5,5</i>
миллиона советских граждан регулярно


     сдавали свою кровь, необходимую для успешного лечения.
     Почти все способные к труду пенсионеры, домохозяйки, значительная часть
подростков были  вовлечены  в  народное  хозяйство. Людские  ресурсы  страны
быстро истощались.  Осенью 1942 года они приблизились к критической отметке.
К тому времени противником была оккупирована территория, на которой до войны
проживало  около  80 миллионов  человек,  или  почти 42  процента  населения
страны.  Только  около  четверти его (примерно 17  миллионов  человек)  были
эвакуированы или мобилизованы в армию. Если в 1940 году в народном хозяйстве
было  занято  31,2 миллиона  рабочих  и служащих,  то  в 1942  году  -- 18,4
миллиона. В составе рабочей силы в промышленности удельный вес женщин возрос
с  38  процентов  в  1940  году до 53  процентов в 1942  году,  а молодежи в
возрасте до 18 лет -- с 6 до 15 процентов.
     Наряду  с военными  действиями  жизненные  силы народа,  как и  прежде,
продолжал   истощать  сталинский  ГУЛАГ,   где   наряду  с   действительными
преступниками  пребывала  огромная   армия  ни  в  чем  не  повинных  людей,
объявленных "врагами народа". Значительную часть лагерных заключенных ГУЛАГа
составляли  осужденные  за   контрреволюционные  преступления   по  печально
знаменитой  58-й статье. В  1939 году  их было 34,5 процента  (от 1 317  195
человек), в 1940-м -- 33,1 процента (от  1344 408 человек), в 1941-м  --28,7
процента  (от 1500  524  человек),  в 1942-м --  29,6 процента (от 1 415 596
человек), в 1943-м -- 35,6 процента (от 983 974 человек),  в 1944-м --  40,7
процента (от  663  594  человек), в 1945-м  --  41,2 процента  (от  715  506
человек).
     Общее  же количество  заключенных к началу Великой  Отечественной войны
достигло поистине чудовищных  размеров -- 2 миллионов  300 тысяч человек. За
1941--1944 годы в ГУЛАГ прибыло 2 миллиона 550 тысяч и убыло 3 миллиона  400
тысяч человек, в том числе 900  тысяч (в  первые два года войны) в армию. На
21  декабря  1944 года в местах заключения НКВД СССР  имелось  1 миллион 450
тысяч заключенных. Их  труд  применялся в промышленности, строительстве,  на
рудниках,  лесозаготовках, входивших в систему НКВД. За  1941--1944  годы  в
этом ведомстве добыли золота -- 315 тонн, концентрата олова -- 14 398  тонн,
никеля -- 6511 тонн, угля -- 8 миллионов 924 тысячи тонн, нефти -- 407 тысяч
тонн,  произвели  30,2  миллиона  мин  разного  калибра.  Немало  инженеров,
техников, конструкторов трудились в так называемых "ша-


     рашках"  --  научно-исследовательских институтах и конструкторских бюро
за  колючей   проволокой.  Лишенные  честного  имени   и  гражданских  прав,
подконвойные люди тоже вносили вклад в Победу.
     Быстрое  расходование мобилизационных ресурсов, недостаток рабочей силы
в  народном хозяйстве  в связи с  призывами в армию заставили  режим  личной
власти Сталина в некотором роде "поступиться принципами". Указами Президиума
Верховного Совета СССР от 12  июля и 24 ноября 1941 года из мест  заключения
было освобождено свыше 600 тысяч человек, из которых 175 тысяч, в  том числе
22  тысячи  бывших  командиров,  летчиков,  танкистов,  артиллеристов,  были
мобилизованы  в действующую  армию. Еще около 725 тысяч  бывших  заключенных
стали воинами до осени 1943 года.
     Заключенные, прибывшие прямо из спецлагерей  НКВД, например, составляли
20   процентов   личного   состава  120-й   отдельной  стрелковой   бригады,
формировавшейся  в городе Чапаевске Куйбышевской области  с января по апрель
1943 года.  "Все они,  -- отмечалось политотделом бригады, -- как правило, в
армии не  служили  и  военное обучение  нигде не  проходили. Многие  из  них
физически истощены и требуют усиленного питания, а некоторые серьезно больны
и требуют длительного лечения".
     Усилия  народов  СССР  по  укреплению  действующей  армии  очень  часто
разбивались   о  неспособность   тоталитарного  режима  Сталина   эффективно
руководить  вооруженной  борьбой.  Сделавшись  Верховным  Главнокомандующим,
Сталин  даже  не  скоро смог  понять,  с каким искусным  противником ведется
война. Хотя  перед  ним не раз открывалась  возможность решительно повернуть
ход  событий  в  свою  пользу,  он  не  знал,  как  это  сделать,  а  мнения
компетентных  военачальников  не  мог  правильно  оценить  по причине  своей
некомпетентности.  Так случилось,  например,  при  обсуждении  плана  общего
наступления  Красной  Армии,  состоявшегося  в  Ставке 5 января  1942  года.
Учитывая успешный ход контрнаступления  войск  западного направления, Сталин
предложил тогда  перейти в общее  наступление с целью разгрома противника на
всех фронтах.
     Против  этого  плана  высказался  Г.  К.  Жуков,  командующий  Западным
фронтом.  По  его  мнению,  наступление  следовало  продолжать  на  западном
направлении,  где противник еще  не успел восстановить боеспособность  своих
частей после успешного контрнаступления советских войск.


     "Но для успешного исхода дела, -- сказал Жуков, -- необходимо пополнить
войска  личным  составом,  боевой  техникой  и  усилить резервами,  в первую
очередь танковыми частями. Если мы это пополнение не получим, наступление не
может  быть успешным".  "На  других же направлениях, -- продолжал  Жуков, --
противник имеет "серьезную оборону", для разрушения которой требуются мощные
артиллерийские  средства,  без  чего  войска  понесут  "большие,  ничем   не
оправданные  потери.  Я за то, чтобы усилить фронты западного направления  и
здесь вести более мощное наступление".
     Жукова поддержал председатель Госплана СССР,  заместитель  председателя
Совнаркома  СССР  Н.  А.   Вознесенский:  "Мы  сейчас   еще  не  располагаем
материальными  возможностями,   достаточными   для  того,  чтобы  обеспечить
одновременное наступление всех фронтов".
     Другие участники совещания  промолчали.  По  предложению Сталина войска
получили  директиву  вести  наступление  на  всех  фронтах  одновременно.  В
соответствии с  этим  распределялись резервы  Ставки.  Наступление советских
войск   вскоре   остановилось,   не  достигнув   результатов,   на   которые
рассчитывалось.  Тем не  менее  была  устранена угроза захвата  Москвы зимой
1941--1942 годов. Германия  потерпела  первое крупное  поражение  во  Второй
мировой войне,  оказавшись перед неизбежностью  затяжной войны, к которой не
была готова.  Чем глубже проникал на советскую территорию  враг, тем опаснее
становилась  для  него  борьба  партизан   и  подпольщиков,  всех  советских
патриотов, удары Красной Армии.
     Все   это   вселяло  надежду   на   достижение   решительных  целей   в
весенне-летней кампании. Ее план обсуждался на совещании в ГКО в конце марта
1942  года.  Докладчик,  начальник  Генерального  штаба  Б.  М.  Шапошников,
предложил,  учитывая численное превосходство противника и отсутствие второго
фронта  в  Европе, в ближайшее время  ограничиться  активной  стратегической
обороной, в ходе которой измотать и обескровить врага, а летом,  когда будут
накоплены  резервы, начать широкое контрнаступление. Докладчик не согласился
также  с командующим  Юго-Западным направлением и Юго-Западным фронтом С. К.
Тимошенко,   предлагавшим   на  своем   направлении  большую  наступательную
операцию,  поскольку для нее  не имелось необходимых резервов и материальных
ресурсов.
     "Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар
первыми! -- выразил несогласие


     Сталин. -- Надо  самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте
и прощупать готовность противника".
     Тимошенко,  доказывавшего,  что  его  войска  в  состоянии и безусловно
должны нанести упреждающий удар и расстроить наступательные планы противника
против  Южного  и  Юго-Западного  фронтов,   поддержали   Сталин,   Молотов,
Ворошилов,  Берия,  остальные участники  обсуждения кивали  головами в  знак
согласия.
     Сомнение  в возможности  материально-технического  обеспечения  широких
наступательных операций высказал Н. А. Вознесенский. Доводы Генштаба и точку
зрения  Жукова, считавшего, что для упреждающей наступательной  операции  на
Юго-Западном  направлении не имеется  достаточных  сил, Сталин  принял  лишь
частично. Согласившись с возражениями против крупной наступательной операции
группы фронтов под Харьковом,  он разрешил  ее  как  операцию  частную,  как
внутреннее  дело Юго-Западного  направления и  приказал Генштабу ни  в какие
вопросы по ее  проведению  не вмешиваться.  Сталин  приказал  также провести
частные наступательные  операции  под  Ленинградом,  в  районе Демянска,  на
смоленском и курском направлениях, а также в Крыму.
     Как показали последующие события, это решение было опасным просчетом. К
маю  1942 года  противник имел преимущество  в численности  личного состава,
орудий  и минометов,  заметное  превосходство в  авиации  и лишь  уступал  в
танках.
     Первый  сигнал  беды  поступил  из  Крыма.  После  безуспешных  попыток
прорвать немецкую оборону на Керченском полуострове  войска Крымского фронта
понесли  большие потери и в  конце апреля сами перешли к обороне.  Противник
воспользовался этой неудачей и 8 мая сам  перешел в наступление. Наши войска
оказались  в   катастрофическом  положении.   Противник  полностью   овладел
Керченским  полуостровом,  в  плену   оказались  150  тысяч  красноармейцев,
трофеями врага стали 1113 орудий, 255 танков, 323 самолета. Тысячи советских
воинов  погибли. Лишь  немногим удалось прорваться на  кавказское побережье.
Эта катастрофа поставила в тяжелое положение защитников Севастополя, которые
еще около двух месяцев вели бои в глубоком тылу противника.
     По одобренному Сталиным плану 12 мая перешел в наступление Юго-Западный
фронт. Наступая  в направлении Харькова с выступа с центром  Барвенково и из
района Волчанска, ударная группировка фронта попала в опасную


     ловушку и была окружена.  К своим  удалось  вырваться немногим. В плену
оказалось 240 тысяч человек, противник захватил 2026 орудий и 1249 танков.
     О  том, что  наступление  закончится  скорее всего трагическим исходом,
знал  командующий  Южным  фронтом  генерал  Р.  Я. Малиновский,  знал  и сам
главнокомандующий Юго-Западным направлением и Юго-Западным фронтом маршал С.
К.  Тимошенко. Оба военачальника решили выполнять одобренный Сталиным план и
пренебрегли своевременным докладом Военного  совета  9-й армии,  из которого
следовало,  что перед войсками армии, вопреки первоначальным предположениям,
противник  сосредоточил  танковые соединения  армейской  группы  "Клейст". В
результате соотношение сил в полосе 9-й  армии (на южном фасе Барвенковского
выступа)  оказалось  в пользу  противника  по  пехоте -- в полтора  раза, по
артиллерии -- в два, а по танкам -- шесть раз.
     Все  это  требовало  отмены  или  прекращения  Харьковской  операции  и
сосредоточения  усилий  на ликвидации  прорыва противника  и  восстановлении
положения 9-й армии.  Но никто не хотел взять на себя такую ответственность.
23  мая  немцы перерезали  пути  отхода  советских  войск,  действовавших на
Барвенковском  выступе.  Одновременно им удалось окружить  и другую  ударную
группировку Юго-Западного фронта, наступавшую в районе Вол-чанска.
     Неудачей окончились  попытки  наступления советских войск и  на  других
направлениях.  Стратегическая  инициатива  снова   перешла   к   противнику,
получившему возможность занять выгодные исходные  позиции для  своей главной
операции на южном  крыле  советско-германского фронта. Теперь перед ним были
значительно ослабленные советские войска.  В конце июня  противник перешел в
наступление. За  две-три недели он достиг рубежа Дона на фронте от  Воронежа
до  его  устья,  захватил  ряд   плацдармов  на  левом   берегу  Дона.  Были
оккупированы Донбасс,  важнейшие сельскохозяйственные районы, создана угроза
Сталинграду и Северному Кавказу.
     Катастрофические  поражения весны 1942 года стали прологом новой, ничем
не оправданной трагедии народа, армии. Хотя виновник ее был известен, Сталин
поступил привычным ему  способом. Упреждая гнев народа против своего режима,
28 июля он  издал приказ No 227. Услужливые пропагандисты свели его порочный
смысл к требованию "Ни шагу назад!", скрыв его действительную суть.


     Ответственными за поражение,  отступление  Красной Армии Сталин объявил
паникеров  и трусов.  "Без серьезного сопротивления и  без приказа  Москвы",
говорилось в прика-%зе No 227, они оставляют врагу  "территорию  СССР" и при
атом якобы "утешают себя разговорами о  том, что мы можем и дальше отступать
на восток,  так как у  нас много  территории, много земли, много населения и
что хлеба у нас всегда будет в избытке".
     Чтобы   прекратить   отступление,  Сталин  приказал   в  каждой   армии
сформировать "3--5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек
в  каждом),  поставить их  в  непосредственном  тылу  неустойчивых дивизий и
обязать  их   в  случае  паники   и  беспорядочного  отхода  частей  дивизии
расстреливать  на  месте  паникеров  и  трусов и тем помочь  честным  бойцам
дивизий  выполнить  свой  долг  перед  Родиной".  Наряду  с  заградительными
отрядами предусматривалось формирование  штрафных батальонов (для командиров
и политработников) и штрафных рот (для рядовых бойцов и младших командиров),
в которые направлялись "паникеры и трусы".
     Разумеется,  приказ  "ни  шагу назад!" не  остановил  отступавших.  Его
порочный смысл оценил и  противник. В то время над позициями советских войск
немецкие  самолеты  разбрасывали  тысячи  листовок  с  текстом  "секретного"
приказа  No  227,  сопроводив  его  "пропуском"  для  перехода   на  сторону
германских войск.
     А те  резервы, при помощи которых советские войска действительно  могли
бы  остановить  противника,  оказались  летом  1942  года  за  многие  сотни
километров от места  катастрофы. Так распорядился, на этом настоял Верховный
Главнокомандующий "товарищ Сталин". Пренебрегая данными  разведки и выводами
Генерального штаба,  он считал, что летом  1942 года, как и год назад, немцы
будут наносить главный удар  на московском направлении. От  этого ошибочного
представления  он отрешился с большим запозданием, вследствие чего резервные
армии получили  приказ  развернуться  на юго-западном  направлении  только в
первой декаде  июля 1942 года,  составив ядро вновь созданных Воронежского и
Сталинградского  фронтов.  Сроки  выполнения этой  задачи  удлинялись  из-за
трудностей  в  перемещении  войск  в  связи  с  ограниченными  транспортными
возможностями  страны.  В  результате  советское   командование   не  успело
сосредоточить на юго-западном направлении силы, достаточные для  того, чтобы
воспрепятствовать выходу противника в большую


     излучину Дона, а затем его прорыву к Сталинграду и на Кавказ.
     Прибывавшие на фронт войсковые формирования были слабо обучены. Нередко
им приходилось с  ходу  занимать  позиции  на  местности,  где отсутствовали
подготовленные рубежи  обороны.  Недоставало боеприпасов, противотанковой  и
зенитной    артиллерии.   Большой   урон   наносила    авиация   противника,
господствовавшая  в  воздухе.  Плановое  снабжение   войск  было   нарушено.
Продовольствие  получалось главным образом из  местных  ресурсов. Управление
войсками  часто  нарушалось из-за  плохого  состояния  проводной  связи  или
неумения использовать радио.
     Все это надолго предопределило особо  тяжелый характер сражений на всем
южном  крыле  советско-германского  фронта.  Чтобы  переломить ход  борьбы в
пользу Красной  Армии,  потребовались  величайшие  усилия  народа,  огромные
жертвы. Контрнаступление  под Сталинградом,  развернувшееся  19  ноября 1942
года,  завершилось  2  февраля  следующего года  победой, положившей  начало
массовому изгнанию врага  с советской  земли,  коренному  перелому  в войне,
который завершился  Курской битвой (5 июля -- 23 августа 1943 года) -- самой
крупной  за всю историю  человечества. Германская армия лишилась способности
осуществлять  на  востоке  наступательную  стратегию.  Инициатива  в  боевых
действиях полностью перешла к  советским войскам. Все  последующие  операции
прошли при решающем превосходстве Вооруженных Сил СССР.
     Военные поражения изрядно  подорвали  престиж  тоталитарного  режима  и
Сталина  как  его главного символа. Лишь в  августе 1942 года,  после  серии
военных  катастроф  на  юге страны,  Сталин, вероятно,  стал сознавать  свою
беспомощность в  военных делах.  Потребовалось больше года самой жестокой  в
истории войны, чтобы до Сталина наконец дошло, что руководство войсками, как
и всякая  другая сфера деятельности,  требует специальной  подготовленности,
что    противник   не   прощает   безграмотных    решений.    У   Верховного
Главнокомандующего Вооруженными Силами  СССР  в августе 1942  года  появился
заместитель, которым  стал Г. К. Жуков. С этого  времени Сталин  старался не
принимать решений  по вопросам организации и проведения военных операций, не
посоветовавшись со своим замом.
     Но,  как и прежде, некомпетентное вмешательство  Сталина,  хотя и реже,
продолжалось,  заставляя  армию   нести  неоправданные  потери.  Так   было,
например, при освобожде-


     нни  Киева,  когда  Сталин  "высказал  пожелание"  освободить  город  к
торжественному заседанию в  Москве,  посвященному 2б-й годовщине Октябрьской
революции. Город,  разумеется, освободили к сроку. Но  если бы это произошло
на несколько дней позже, тысячи советских солдат остались бы жить.
     С выходом советских войск за пределы СССР  Сталин снова взял управление
фронтами на себя. Г. К. Жукова отправил командовать 1-м Белорусским фронтом,
начальника  Генерального штаба  А. М. Василевского  3-м Белорусским, которые
прежде координировали  действия  фронтов в  качестве  представителей  Ставки
Верховного Главнокомандования. Теперь Сталин  хотел завершить  блистательную
победу над врагом под своим личным командованием, не  желая  ни с кем делить
лавры победителя. Он приказал с ходу овладеть Будапештом. Это заставило наши
войска штурмовать город более трех месяцев. Ранее  срока, невзирая на плохую
погоду (низкая  облачность не позволяла использовать самолеты,  густой туман
затруднял действия  артиллерии и танков),  приказал  начать наступление 3-го
Белорусского  фронта  в  Восточной  Пруссии  в  середине  января  1945 года.
Следствием этого стали огромные, ничем не оправданные потери. В Будапештской
и Восточно-Прусской операциях погибло около полумиллиона советских воинов.
     Близилась победа. С 1943 года снова в ходу  меры по  культивированию из
Сталина  подобия,  похожего  на  Бога.  Если  поражения  1941  --1942  годов
полностью  списывались  на  "паникеров",  "трусов",  "предателей",  каковыми
объявлялись  солдаты и командиры Красной Армии, то победы  1943--1945  годов
увязывались с  личностью "товарища Сталина", с "партией Ленина --  Сталина",
мудрым  руководителем  которой он  являлся. Усиленно насаждался  миф,  будто
солдаты  по  велению  своих  сердец шли в атаку с  именем Сталина.  Рядом со
словом  "Родина"  в  самом высоком его значении пропаганда поставила  чуждое
народу имя -- "Сталин". Так изобрели клич "За Родину, за Сталина!", подобный
старорежимному "За веру, за царя, за Отечество!"
     Война   еще   продолжалась,  но   ремонт   тоталитарного   режима   уже
рассматривался   как  важнейшая  задача  текущего   момента.   Обнаружилось,
например,  что  массово-политическая  и идеологическая  работа  почти  всюду
оказалась "запущенной", а изучению марксистско-ленинской теории не уделялось
"должного внимания". Плохо изучался "Крат-


     кий  курс истории ВКП (б)"  --  энциклопедия  сталинизма. По всему было
видно, что  тоталитарный  режим  и  Сталин как  его  главный  символ изрядно
потускнели. В  Татарии, например, "приукрашивалась"  история  Золотой  Орды,
популяризировался  эпос о борьбе эмира Едигея с ханом Тохтомышем, в Башкирии
-- идеализировали "патриархально-феодальное прошлое".
     Наряду с конкретными мерами в области идеологической работы, которая за
время войны  в  ряде  случаев  действительно вышла  из-под  контроля,  режим
предпринял зловещие акции по разобщению и наказанию целых  народов. Эти свои
действия Сталин и его подручные представили  как защиту безопасности страны.
Первой жертвой геноцида стали калмыки. По указу Президиума Верховного Совета
СССР и постановлению Совнаркома СССР от 28 октября
     1943 года НКВД СССР осуществил "операцию" по пере
     селению "лиц калмыцкой национальности" с их истори
     ческой родины и других мест постоянного и временного
     проживания в восточные районы страны, лишив их пра
     ва на свою государственность. 26 359 калмыцких семей
     (93 139 человек) насильно загнали в товарные вагоны и в
     осеннюю стужу отправили в Алтайский и Красноярский
     края, Омскую и Новосибирскую области. Они не знали, куда
     их везли и что с ними будет. Времени на сборы не давалось.
     С собой брали то, что успело попасть под руку.
     Таким же  способом выселили и другие народы:  в начале ноября 1943 года
-- 68 327 карачаевцев, в феврале
     1944 года -- 496 460 чеченцев и ингушей, в марте 1944 го
     да -- 37 406 балкарцев, в мае 1944 года -- 183 155 крым
     ских татар, 12 422 болгар, 15 040 греков, 9621 армян,
     1119 немцев (из Крыма) и 3652 подданных других го
     сударств. В ноябре 1944 года из пограничных районов
     Грузии выселили 91 095 турок, курдов, хемшилов. А еще
     раньше, по указу Президиума Верховного Совета СССР
     от 28 августа 1941 года, выселили свыше одного миллиона
     немцев Поволжья.
     При  выселении  использовались войска НКВД  и  другие войсковые части и
соединения,  огромное количество железнодорожного, автомобильного и гужевого
транспорта, столь необходимые на фронте и в тылу. Депортированных разместили
в  Средней  Азии,  Казахстане, Сибири.  Они  гибли  в  пути,  местах  нового
поселения,  где  не  было  элементарных условий для  жизни.  Особенно тяжело
приходилось детям и старикам. Палачей не смущало, что среди  депортированных
находились отцы, матери, жены, сестры, братья и


     дети тех, кто  сражался на  фронтах Великой  Отечественной войны. Герой
Советского Союза калмык Л. Манджиев был отозван с  фронта и  выслан в Сибирь
весной 1944 года, а Герой Советского Союза Б. Хечиев  погиб  в  ссылке.  Уже
после  войны был  выслан Герой  Советского Союза  чеченец  Хансултан Дачиев.
Такая  же  участь  постигла и остальных  фронтовиков,  встретивших Победу  в
солдатском строю. Подполковника М.  Висаитова командование 2-го Белорусского
фронта  направило на  учебу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, но  через
несколько месяцев его как чеченца сослали в Казахстан.
     Война обнажила пороки и слабости  диктаторского, бесконтрольного режима
власти, утвердившегося в СССР в тридцатые годы и названного социализмом. Она
почти вплотную приблизила его к той черте, за которой начиналась необратимая
катастрофа.
     Победа  в  Великой   Отечественной  войне  дала  возможность   затенить
негативные  стороны  тоталитарного  общества,  подкрепить  версию о  великих
преимуществах   сталинской  модели   социализма,   требовавшей   от   народа
беспрекословного послушания, безропотного  терпения,  бесчисленных жертв. По
этой  причине   многие  годы   строжайше   запрещалось  изучать  и  освещать
действительные причины  военных поражений и масштабы реальных потерь СССР  в
войне. Народ-победитель был скован жесткими обручами тоталитарного режима.
     Было подорвано и  здоровье народа.  Плохо  устроенный быт,  недоедание,
низкое  качество  медицинского  обслуживания или  почти полное неимение  его
стали  нормой  жизни  миллионов  людей. Почти 27  миллионов  советских людей
погибли,  из  них около 11,3 миллиона человек --  на  поле боя.  Около  18,4
миллиона  воинов  получили ранения  или заболели  при  исполнении  служебных
обязанностей. Многие  из них  потеряли трудоспособность,  стали  инвалидами.
Около 6 миллионов советских воинов оказались  в  плену, свыше 4 миллионов из
них погибли.
     И  сегодня  среди нас около  6  миллионов  фронтовиков,  в  том числе 1
миллион  100  тысяч инвалидов, и  примерно 23 миллиона тех,  кто трудился  в
тылу. Они вынесли на себе тяжесть военных лихолетий и заслуживают неизбывной
благодарности новых поколений.
     <i>ЛИТЕРАТУРА</i>
     Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина.
Книги первая и вторая. М., Издательство АПН, 1989.


     "Депортация. Берия докладывает Сталину...". -- "Коммунист", 1991, No 3,
с. 101 -- 112.
     Жуков Г. К. Воспоминания  и  размышления.  В 3-х  томах.  10-е издание,
дополненное по рукописи автора. М., Издательство АПН, 1990.
     Ибрагим бейли  Х.-М. Сказать правду о трагедии народов. -- Политическое
образование, 1989, No 4, с. 58--63.
     Кирсанов Н. А.  По  зову Родины.  Добровольческие  формирования Красной
Армии в период Великой Отечественной войны. М., "Мысль", 1974.
     Павленко Н.  Г.  На первом  этапе войны. -- "Коммунист", 1988, No 9, с.
88--94.
     Петров   П.   С.   Фактическая  сторона   помощи   по   ленд-лизу.   --
Военно-исторический журнал, 1990, No 6, с. 34--39.
     "СССР --  Германия.  1939.  Документы и материалы о советско-германских
отношениях с апреля по октябрь 1939 г." Т. 1. Вильнюс, "Мокслас", 1989.
     "СССР   --    Германия.   1939--1941.   Документы    и   материалы    о
советско-германских  отношениях с сентября 1939  г. по  июнь 1941 г." Т.  2.
Вильнюс, "Мокслас", 1989.


     <i>ГЛАВА 10</i>
     РОЖДЕНИЕ И КРАХ "ОТТЕПЕЛИ"
     <i>"Что дедушкина мораль удержалась  в нас всецело</i>  -- <i>в этом нет никакого
сомнения. Но</i> -- <i>увы!</i> -- <i>мы уже не  знаем,  как  устраивается та пустыня, без
которой дедушкина мораль падает сама собою"</i>
     <i>М. Е. Салтыков-Щедрин</i>
     После Победы. -- Поворот 1948 года. -- Сталин и "наследники". -- Версии
ареста Берии. -- "Новый курс" Маленкова.  -- Культ личности: шаг первый, шаг
последний.  -- Эксперименты и  новации  50-х.  -- "Антипартийная группа". --
Хрущев против Хрущева.
     Он  стоял  на трибуне  Мавзолея. Как всегда,  выше всех, выше  ликующей
толпы, даже, казалось, выше и значительнее самого этого дня -- Дня Победы.
     Видишь? -- отец взял на руки сына, чтобы тот смог
     лучше разглядеть вождя.
     Ага. Под дождем стоит. Старенький. Не промок
     нет?
     Закаленная сталь не боится дождя.
     Значит, стальной человек? Потому и называется
     Сталин?
     Человек обыкновенный. Воля стальная.
     Папа, почему он не радуется, он на кого-то рассер
     дился?
     -- На бога, наверное. Не послал нам хорошую погоду.
     -- А почему Сталин не приказал богу сделать хорошую
     погоду?...
     Он стоял выше самого бога  и,  --  как знать,  -- возможно уже  начинал
верить в  это сам.  Май  1945-го  --  пик  авторитета Сталина,  его  главная
вершина, его самая долгожданная победа. И этой победой не хотелось делиться,
не хотелось царапать свое самолюбие сознанием, что ею он кому-то обязан.  Он
еще разберется с "поколением победителей", еще наведет порядок в своем доме.
Но не теперь. Тем более, что перед ним лежал весь мир.


     Война изменила  лицо мира,  нарушила  привычное течение  судьбы  многих
народов. Общая угроза сблизила их,  отодвинула на второй план прежние споры,
сделала ненужными  старую  вражду и борьбу самолюбий. Мировая катастрофа, не
принимающая в расчет доводы  в  пользу  ни одной  из  общественных систем, в
качестве своего парадокса явила миру  приоритет общечеловеческих  ценностей,
идею  мирового единства. Сразу после окончания войны эта идея  как  будто бы
начала  реализовываться,  смягчая противоречия  в рядах недавних союзников и
умеряя   пыл  особо  активных   реваншистов.  И   даже  пришедшая  на  смену
"потеплению"  "холодная  война", последующий  атомный психоз  не могли вовсе
сбросить со счетов  реальность  идеи "общего  дома".  Именно эта идея начала
питать  процесс, который позднее назовут конвергенцией. И надо признать, что
западные политики оказались более восприимчивы к реалиям послевоенного мира,
нежели держава-победительница.  Едва открыв "окно в Европу",  там  поспешили
опустить "железный занавес", обрекая страну на годы изоляции,  а значит -- и
несвободы.  Нашим  соотечественникам  оставалось  только  догадываться,  что
действительно происходило  в мире, а затем с горечью  удивляться  тому,  как
недавно  поверженный  противник  быстро вставал  на  ноги,  налаживая новую,
крепкую  жизнь,  а победителей по-прежнему  держали на  полуголодном  пайке,
оправдывая все и вся ссылкой на последствия войны.
     Так  было. Однако это еще не значит, что так и должно было быть. Победа
предоставила   России   возможность   выбора   --   развиваться   вместе   с
цивилизованным  миром  или  по-прежнему  искать   "свой  путь"  в  традициях
социалистического мессианства.  Самые  серьезные  и трезвые  умы после войны
склонялись к мысли  о возможности  демократической  трансформации советского
режима.  "Если  же  солнце  свободы,  в  противоположность  астрономическому
светилу,  восходит с Запада, то все мы должны  серьезно задуматься о путях и
возможностях его проникновения в Россию", -- писал в  1945  году за границей
русский философ Г. П. Федотов.
     Будущее  свободной  России  в  качестве своей  предпосылки предполагало
критическое переосмысление  пройденного пути, отрицание  всех форм насилия и
тирании  как  принципов  государственного  устройства  (вспомним,  именно  с
отрицания  идеологии и  практики  фашизма началось возрождение Германии). Но
случилось  обратное.  "Опьяненные  победой,  зазнавшиеся,  --  комментировал
послевоенную си-


     туацию писатель-фронтовик Ф.  Абрамов,  -- мы решили, что наша  система
идеальная,  ...и не  только  не  стали улучшать  ее, а, наоборот, стали  еще
больше догматизировать".
     Вместе  с  тем  "опьянение  победой",  хотя  и   привело  к  известному
игнорированию тенденции демократического обновления советской системы, но не
свело  ее на нет вовсе. Эта  тенденция постоянно  напоминала о себе  -- то в
попытках  верхушечных  реформ, то в  всплесках  критической волны снизу,  --
которые,   чередуясь  с   последующими   периодами  "закручивания  гаек"   и
общественной апатии,  сопровождали советское общество на протяжении всей его
послевоенной истории. Обычно период либерализации принято относить ко второй
половине  50-х  годов,  ко времени так называемой "оттепели". Это  не совсем
точно.  Анализ архивных  материалов  показывает, что сразу  после  окончания
войны  в   "верхах"   наметились   колебания  относительно  целесообразности
дальнейшего проведения исключительно "жесткой" линии.
     В  1946 году был  подготовлен проект новой  Конституции СССР, в котором
содержался ряд прогрессивных положений --  особенно в плане  развития прав и
свобод  личности,  де