ного из пропагандистских соображений закона об отмене смертной казни в
советской  России  (см. Ю. Фельштинский. Ленин и расстрел  Колчака.  Русская
мысль [Париж], 12 января 1984).
     49. Может быть, Ботмер пишет об А.И.Верховском (1886-1938). В 1911 году
окончил  академию  генерального  штаба, генерал-майор.  В июле-сентябре 1917
командовал войсками московского военного округа. По политическим симпатиям -
эсер. Сотрудничал  с эсерами  и меньшевиками, выступил против Л.Г.Корнилова.
30   августа   (12   сентября)   назначен   военным   министром   Временного
правительства. Выступал  за сепаратный мир с Германией.  4  ноября по новому
стилю   из-за   несогласия  Временного  правительства  пойти  на  сепаратное
соглашение,  вышел в отставку по  состоянию здоровья. После  большевистского
переворота сначала отказался признать советскую власть и даже  участвовал  в
попытке создания в  ставке Главнокомандующего в Могилеве антибольшевистского
правительства.  Однако уже  в феврале 1918  года  вступил в  Красную  армию,
занимал   высокие  посты  в  генеральном  штабе  РККА.  С  1921  года  -  на
преподавательской работе, профессор военной академии им. Фрунзе. Расстрелян.
     50.  Г.М.Семенов (1890-1946), один  из  главные  военных  руководителей
антибольшевистским  движением  в  Забайкалье.  С  1919 -  генерал-лейтенант,
атаман Забайкальского казачьего войска. С января 1920  - преемник Колчака на
территории "Российской восточной  окраины". С 1921 - в эмиграции. Захвачен в
Маньчжурии смершем и по приговору Верховного суда СССР казнен.
     51.  Эрих  Людендорф  (1865-1937),  прусский генерал, в  первую мировую
войну -  помощник генерала Гинденбурга. С августа  1914 г. - начальник штаба
Восточного  фронта.  Фактически  руководил  военными  действиями  Восточного
фронта  в 1914-16  гг.  С  29  августа  1916 по 26  октября  1918  -  первый
генерал-квартирмейстер  при Верховном главнокомандовании, командующий  всеми
вооруженными  силами   Германии.  Участник  Капповского  путча  в  1920  г.,
соучастник фашистского путча 1923 г. в Мюнхене.
     52.   М.А.Спиридонова   (1884-1941),   причастность   к   революционным
организациям   до  ареста  не  очевидна.  В  возрасте  19   лет   застрелила
Луженовского, по одной из  версий - своего  же любовника.  Была  осуждена на
смертную казнь, замененную затем пожизненной каторгой. На каторге вступила в
эсеровскую партию. Освобождена Февральской революцией, вернулась в Петроград
с  ореолом революционерки и мученицы.  Один из  организаторов раскола в ПСР,
символ партии левых эсеров.  Сторонница коалиции с  большевиками. Противница
Брестского соглашения. Приняла на себя ответственность за убийство Мирбаха и
мятеж левых эсеров, хотя, видимо, не была причастна ни к тому, ни к другому.
С июля 1918  года в основном находилась в ссылках и  тюрьмах. Расстреляна  в
1941  году,  при  оставлении  Красной  армии  Орла  и расстреле  заключенных
Орловского централа.
     53. Б.Д.Камков  (Кац, 1885-1938),  эсер, затем  один  из  лидеров левых
эсеров. В годы первой мировой войны  - интернационалист. В  октябре 1917 г.,
будучи членом ПСР, поддержал  большевиков, был исключен из ПСР и  стал одним
из основателей ПЛСР (партия левых эсеров). Выступал  против Брестского мира.
Арестован в январе  1920 года, затем освобожден. Вновь  арестован  в феврале
1921, вместе с другими левоэсеровскими лидерами. В 1921-23 - в тюрьме. Затем
еще несколько  раз арестовывался и садился. Окончательно арестован 6 февраля
1937   года  вместе   с   остальным   бывшим   левоэсеровским  руководством,
остававшимся  еще  на  свободе.  Выставлен свидетелем на  процессе Бухарина,
приговорен к расстрелу и казнен.
     54. В.А.Карелин (1891-1938), эсер, затем один из лидеров левых  эсеров.
В   декабре   1917   г.   вошел  в   советское  правительство   как   нарком
государственного имущества. Член советской делегации от  ПЛСР на переговорах
в Брест-Литовске. Противник Брестского  соглашения. В марте 1918 г. вышел из
СНК. Арестован в феврале 1919 г., затем освобожден. Жил в Киеве. Расстрелян.
     55.  В.А.Александрович (П. А.  Дмитриевский, Дмитревский, "Пьер  Ораж",
1884-1918), левый эсер, после большевистского переворота и образования ВЧК -
заместитель  председателя  ВЧК  Дзержинского.  Расстрелян  по   обвинению  в
организации убийства Мирбаха и мятежа левых эсеров.
     56.  Д.А.Черепанов, эсер,  затем  левый эсер.  Член ЦК.  После июльских
событий 1918  года  уходит в подполье. Сотрудничает  с  анархистами, один из
организаторов  "Всероссийского  штаба  революционных  партизан",  ставившего
своей задачей террористические  акты против "беков" - большевиков,  в первую
очередь  - ответственных  партийных  работников.  Видимо,  имел отношение  к
взрыву  в Леонтьевском переулке  25 сентября 1919 г., при котором были убиты
несколько человек. Арестован 17 февраля 1920 года. Казнен.
     57.  Речь  идет  о  боксерском  или  ихэтуаньском  восстании  в  Китае,
начавшемся в мае  1900 года и направленном в основном против иностранцев. 20
июня в Пекине, прямо на улице, повстанцами был убит германский посланник фон
Кеттелер. Вслед за тем началась осада дипломатических  миссий. 14  августа в
Пекин вступил 20-тысячный международный экспедиционный корпус, и миссии были
освобождены.
     58.   Ф.Э.Дзержинский    (1877-1926),   польско-русский   революционер,
социал-демократ с 1895 г.  Член ЦК РСДРП с  1907 г. С 1917 г. - председатель
ВЧК. Во время дискуссий о Брестском мире - левый коммунист. В 1919-23 гг.  -
нарком  внутренних дел.  С  1922  г.  -  председатель  ГПУ (затем  -  ОГПУ).
Одновременно  с 1921 г. - нарком путей сообщения.  С 1924  г. - председатель
ВСНХ СССР.
     59. Имеется  в виду  П.И.Стучка  (1865-1932),  в социал-демократическом
движении с 1895  года. С 1904 г. - член ЦК  латышской социал-демократической
партии. С  18  марта 1918 г. -  нарком  юстиции.  В 1918-20  -  председатель
советского правительства Латвии.  С 1919  - заместитель  наркома юстиции,  с
1923 - председатель Верховного суда РСФСР. Главный редактор первой советской
энциклопедии (1925-27).
     60. Я.Г.Блюмкин (1898-1929),  левый  эсер,  участник убийства Мирбаха 6
июля 1918 г., сотрудник ВЧК, с 1920 г. - большевик. Сотрудник ГПУ, сотрудник
секретариата Троцкого. В  ГПУ занимал ряд высоких постов, был резидентом ГПУ
на Ближнем Востоке.  В 1929 г.  тайно встречался  с Троцким в Турции. Взял у
Троцкого письмо для оппозиционеров  в  СССР. По  возвращении  передал письмо
оппозиционерам, судя  по всему  Радеку, был выдан последним ГПУ.  Арестован.
Расстрелян 3 ноября 1929 г.
     61.  Н.А.Андреев,  сотрудник  ЧК,  фактический  убийца  Мирбаха.  После
убийства скрылся, бежал на Украину, где вскоре умер от тифа.
     62.  М.  Г.  Бронский  (М.  И.   Браун,  Варшавский,  1882-1941),  член
социал-демократической  партии  Польши  и  Литвы  с  1902  года,  затем член
большевистской   партии.  После  большевистского  переворота  -  заместитель
наркома  торговли и промышленности.  В 1918 г. -  левый  коммунист. С 1920 -
полпред и  торгпред в Австрии. Наркомом торговли  Бронский не был. Ботмер не
точен.
     63. Д.И.Попов (1892-1921),  с  1917 по 1919 - левый эсер. В 1918 - член
ВЦИК. С марта 1918 - начальник одного из  отрядов ВЧК. С  апреля 1918 - член
коллегии ВЧК. В июле 1918 года, в ответ на арест большевиками Спиридоновой и
фракции  ПЛСР на  съезде Советов предпринял ряд действий, классифицированных
советским правительством  как  "мятеж левых эсеров". Был  легко  разгромлен,
бежал  на Украину. В сентябре 1919 года служил у Махно. Во время переговоров
большевиков  с  Махно  служил посредником. Пока Махно был  нужен,  Попова не
трогали. Но после разрыва с Махно в ноябре 1920  г. украинское ЧК арестовало
Попова и направило его в Москву, где в мае 1921 года он приговорен к казни и
расстрелян.
     64. М.А.Муравьев  (1880-1918), по политической  принадлежности близок к
эсером. Членом  партии  не был.  После большевистского переворота  предложил
свои  услуги советскому  правительству.  В  ноябре  1917 руководил  обороной
революционного   Петрограда  против  Краснова.  В  начале   1918  командовал
войсками, действовавшими  против  Украинской центральной рады и Каледина.  В
июне 1918 назначен главнокомандующим  Восточным фронтом против чехословаков.
Узнав об убийстве  Мирбаха  в Москве пытался  поднять антигерманский мятеж в
войсках. Во время ареста был убит.
     65.  Л.Б.Красин  (1870-1926),  член  партии  с  1890  г., инженер,  для
экспроприаций  мечтал  создать  "бомбу  величиной  с  грецкий орех"  (запись
Троцкого в черновиках к книге "Ленин", конца 1930-х годов). Агент "Искры", в
1903-7 гг. - член ЦК РСДРП. В первую русскую революцию - руководитель боевой
технической  группы (террористическая деятельность) при ЦК. В 1918 г. - член
Президиума ВСНХ, нарком торговли и  промышленности. В 1919 г. - нарком путей
сообщения. С  1920  г. -  нарком внешней  торговли, одновременно  полпред  и
торгпред в Англии. С 1924 г. - полпред во Франции и член ЦК.
     66. Николай II (Романов), Николай Александрович, 1868-1918), российский
император  с  1894  до   1917  года.  Отрекся  от  престола.   Зверски  убит
большевиками.
     67.  Карл  I (1600-49),  английский король  с  1925  года, из  династии
Стюартов. Низвержен и казнен.
     68. Людовик XVI (1754-93), французский король в 1774-92 г., из династии
Бурбонов.  Свергнут народным  восстанием  в 1792  г.,  осужден  Конвентом  и
казнен.
     69.  Следует отдать должное интуиции  Ботмера.  Лишь  много  лет спустя
станет известно, что убийство, причастность к которому центральное советское
правительство  всегда  отрицало,  совершено  по  прямому  указанию Ленина  и
Свердлова. Вот что записал в своем дневнике 9 апреля 1935 г. Троцкий:
     "Белая  печать когда-то  очень  горячо  дебатировала вопрос,  по  чьему
решению была предана казни царская семья... Либералы склонялись,  как будто,
к  тому,  что   уральский   исполком,   отрезанный   от  Москвы,  действовал
самостоятельно. Это не  верно.  Постановление вынесено  было  в Москве. Дело
происходило в критический период гражданской войны, когда  я почти все время
проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный
характер. Расскажу здесь, что помню.
     В один из коротких наездов в Москву - думаю, что за несколько недель до
казни  Романовых, - я  мимоходом заметил  в Политбюро,  что,  ввиду  плохого
положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый
судебный процесс, который должен был  развернуть картину всего  царствования
(крестьянск[ая]  политика,  рабочая, национальная,  культурная, две войны  и
пр.); по радио (?) ход  процесса должен был передаваться  по всей  стране; в
волостях отчеты о процессе  должны  были читаться и комментироваться  каждый
день. Ленин откликнулся в том смысле,  что это было бы очень хорошо, если  б
было осуществимо. Но... времени может не хватить... Прений никаких не вышло,
так [как] я на своем предложении не  настаивал, поглощенный другими  делами.
Да  и в  Политбюро нас, помнится,  было трое-четверо: Ленин,  я, Свердлов...
Каменева,  как  будто,  не было. Ленин в тот  период  был настроен  довольно
сумрачно, не очень верил тому, что удастся  построить армию... Следующий мой
приезд  в  Москву выпал уже  после  падения  Екатеринбурга. В  разговоре  со
Свердловым я спросил мимоходом:
     - Да, а где царь?
     - Конечно, - ответил он, - расстрелян.
     - А семья где?
     - И семья с ним.
     - Все? - спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
     - Все! - ответил Свердлов, - а что?
     Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
     - А кто решал? - спросил я.
     -  Мы здесь решали. Ильич считал, что  нельзя  оставлять нам  им живого
знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
     Больше  я  никаких  вопросов не задавал, поставив  на  деле  крест.  По
существу, решение было не только целесообразным, но и необходимым. Суровость
расправы  показывала   всем,  что  мы  будем  вести  борьбу  беспощадно,  не
останавливаясь ни перед  чем.  Казнь царской семьи нужна была не просто  для
того, чтоб  запугать, ужаснуть, лишить надежды  врага, но и  для того, чтобы
встряхнуть  собственные ряды,  показать,  что  отступления нет, что  впереди
полная победа или полная гибель. В  интеллигентных  кругах партии, вероятно,
были  сомнения  и  покачивания  головами.  Но  массы  рабочих  и  солдат  не
сомневались  ни  минуты:  никакого другого  решения они  не  поняли бы  и не
приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за
массу  и  с массой была ему  в высшей мере свойственна,  особенно на великих
политических  поворотах..."   (Л.Д.  Троцкий.  Дневники   и   письма.   Изд.
Гуманитарной литературы, М., 1994, с. 117-118).
     70. Представитель Турции.
     71.  Карл  Гельферих (1872-1924)  - государственный деятель,  дипломат,
экономист. Его труд о деньгах часто упоминается с эпитетом "классический". С
1906 года - один из директоров Анатолийской (Багдадской) железной дороги.  С
1908 - директор Немецкого банка. С февраля 1915 - один из влиятельных членов
правительства, сначала как  статс-секретарь в министерстве финансов, затем -
статс-секретарь внутренних дел  и  до  ноября  1917 -  вицеканцлер. Один  из
руководителей финансовой политики Германии в первую  мировую войну. В ноябре
1917 года, после образования правительства во главе с  канцлером Гертлингом,
ушел  в   отставку,  руководил   работами  по   подготовке  будущих   мирных
переговоров. Был  назначен преемником  Мирбаха на пост германского  посла  в
России, куда отбыл из Берлина 26  июля. Однако  6  августа покинул  Москву и
больше уже в Россию не возвращался.
     72. Дается в обратном переводе с немецкого.
     73.  П.П.Скоропадский  (1873-1945),  генерал-лейтенант  (1916),  гетман
Украинской  державы (1918). В том же году эмигрировал в  Германию. Арестован
смершем в конце второй мировой войны, вывезен в Советский Союз и казнен.
     74. В.И.Невский (1876-1937), нарком путей сообщения, сменивший на  этом
посту Кобозева. В партии с  1897  года. Один  из первых партийных историков.
Расстрелян.
     75.  И.И.Вацетис (1873-1938),  в первую мировую  войну  - командир 5-го
латышского Земгальского  полка.  В  дни  октябрьского  переворота  вступил в
соглашение с  Петросоветом о невыводе латышских стрелков на фронт в обмен на
поддержку  латышами  советской  власти.  В  1918  г.  -  командир  латышской
стрелковой  дивизии,  единственной  серьезной  военной  опоры  Совнаркома  в
столице. Военный руководитель  разгрома левых  эсеров в 6-7 июля 1918  г.  в
Москве. Вскоре  после  назначен командующим Восточным фронтом.  В 1918-19  -
главнокомандующий   вооруженными   силами   республики.   После    окончания
гражданской войны - профессор военной академии. Расстрелян.
     В описываемый Ботмером период Вацетис и другие высшие офицеры латышской
стрелковой  дивизии  вели  неофициальные  переговоры  как  с представителями
Антанты, так  и с немецкой миссией. Вацетису  было очевидно,  что  в  случае
падения  советской власти в России и, главным образом,  в  Москве,  народный
гнев может вылиться  в первую очередь против латышских полков, которые будут
истреблены. Большевистское правительство,  видимо, было в курсе  переговоров
Вацетиса и других латышских командиров. Вопреки пропагандировавшемуся мнению
советской  историографии,  очевидно  недоверие Ленина и  лично  к  Вацетису,
несмотря на активное участие последнего в подавлении левых эсеров.
     Запись Ботмера сделана 1 августа.  Поразительно, что уже в конце месяца
Ленин предложит Троцкому расстрелять  Вацетиса, командовавшего в  тот момент
Восточным  фронтом против чехословаков. 30 августа  1918  года  Ленин пишет:
"Получил Ваше письмо. Если есть перевес и солдаты сражаются, то надо принять
особые меры против  высшего  командного  состава. Не объявить ли ему, что мы
отныне примем  образец  французской  революции, и отдать под суд и  даже под
расстрел  как  Вацетиса,  так и командарм под  Казанью и высших командиров в
случае  затягивания и неуспеха  действий?  Советую вызвать  многих  заведомо
энергичных людей из Питера и других мест с фронта. Не  подготовить ли сейчас
Блохина  и других для занятия  высших  постов? [...]". (The Trotsky's Papers
[Бумаги Троцкого],  под ред. Яна  Мейера,  том 1, 1917-1919, 1964, с.  116).
Похоже, что шкуру Вацетиса и других спасло покушение на Ленина, состоявшееся
в тот же день, 30 августа 1918 г.
     75а.  М.А.  Муравьев  (1880-1918),  бывший  офицер  царской  армии.  По
политической принадлежности  близок к эссерам.  После  Октябрьской революции
предложил свои услуги советкому  правительству.  В ноябре 1917 г.  руководил
обороной  революционного  Петрограда  против  Краснова.  В  начале  1918  г.
командовал  войсками,  действовавшими против  Украинской центральной рады  и
Каледина. В июне 1918 г. назначен главнокомандующим Восточным фронтом против
чехословаков.   Узнав   об  убийстве  Мирбаха  в  Москве   пытался   поднять
антигерманский мятеж в войсках; во время ареста был убит.
     76.  Г.Эйхгорн, генерал-фельдмаршал  немецкой  армии, главнокомандующий
оккупационными войсками Германии на Украине. 25 апреля 1918 г. подписал указ
о введении на Украине германских военно-полевых судов и смертной казни. Убит
по постановлению ЦК партии левых эсеров 30 июля 1918 г.
     77. М. С. Урицкий (1873-1918), в социал-демократическом движении с 1898
года.  С 1917  - большевик,  с июля 1917 - член ЦК  партии, с октября - член
Военно-революционного центра по руководству восстанием и Петроградского ВРК,
член ВЦИК. С марта 1918 - председатель Петроградской ЧК, кандидат в члены ЦК
РКП(б). Убит террористом.
     78. М. Эрцбергер (1875-1921),  видный германский социал-демократ, агент
германского правительства.  В октябре-ноябре 1918 года - член правительства.
От имени  Германии подписал Компьенское  перемирие  1918  года. В 1919-20  -
министр  финансов.  Убит  террористами   организации  "Консул".  Упоминаемая
Ботмером  книга  Ерцбергера  "Пережитое в  мировой  войне"  ("Erlebnisse  im
Weltkrieg"), Штуттгарт-Берлин, 1920, на руском вышла под названием "Германия
и Антанта" (М.-Пг., 1923).
     79. П.Н.Врангель (1878-1928),  барон. Генерал. В  первую мировую  войну
командовал  кавалерийским  корпусом. После  октябрьского  переворота уехал в
Крым, был арестован большевиками, сумел избежать расправы. В августе 1918 г.
примкнул  к  белой  Добровольческой   армии.  Командовал  Кавказской  армией
(казачья  конница). После конфликта  с непосредственным  своим  начальником,
генералом Деникиным, уволен и отправлен за границу, в Константинополь. После
поражения  Деникина и  отступления  остатков Белой  армии  в Крым, вызван из
Константинополя   и   назначен  главнокомандующим,  что  было   подтверждено
последним  приказом Деникина 4 апреля 1920 г. Пытался реорганизовать войска,
переименовав их в Русскую армию. 1 июня  1920 г. провел земельную реформу  с
передачей  земли  крестьянам. Пытался  заключить  союз  с  Польшей,  но  был
отвергнут  Пилсудским,  бывшим  когда-то  социалистом,  теперь  -   польским
патриотом. После поражения в боях с Красной армией провел неслыханную до тех
пор крупномасштабную эвакуацию  более 150.000 человек в Турцию, находившуюся
в то время под контролем Антанты. В 1923 г. создал Русский общевоинский союз
(РОВС),  одну из самых  мощных эмигрантский  организаций. Умер в Брюсселе от
внезапной  болезни, давшей  основания  считать,  что  Врангель  был отравлен
органами советской госбезопасности.

        ДОКУМЕНТЫ

        1
        ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА МИДА,
        начало мая 1918 года

     Призывы о помощи, доносившиеся до Германии со  всех сторон из России, а
главным  образом от реакционных  кругов, объясняются  прежде  всего  страхом
имущих  классов  за  сохранность  своей  собственности и владений  в  случае
насильственных действий со стороны большевиков. Германия должна сыграть роль
полицейского, чтобы прогнать большевиков из русского дома и предоставить его
опять  реакционерам,  которые затем  будут проводить такую  же  политику  по
отношению к Германии,  какую  проводило царское  правительство  в  последние
десятилетия.
     Небольшая  кучка  крайне  правых  русских   (вокруг  Дурново,  Маркова,
Сабурова)  еще до войны не  имела в стране никакого влияния, не будет  иметь
его и  в дальнейшем, после  того, как  вся  страна,  особенно  крестьянство,
пропиталась  демократическими идеями  и ожидает,  что они  спасут ее.  Кроме
того, и эти круги, встав у руля с помощью немцев, будут думать точно так же,
как  сейчас  кадеты и социалисты. Как и любой русский патриот, они понимают,
что Брест-Литовский  мир,  точнее последствия  этого  мира, проявляющиеся  в
нашей балтийской политике, в наших действиях в Финляндии и в Крыму, означают
разрушение  России.  Этому они  противопоставят  попытку вновь  организовать
страну и мобилизовать ее на сопротивление Германии. Ожидать благодарности от
этих кругов,  которые могут  держаться  только  за  счет  широкой  поддержки
демократической буржуазии, мы не  можем. Кроме того,  их  в  самое ближайшее
время сменят либеральные кадеты, наши заклятые враги в  России, и получится,
что мы сами помогли снова подняться на ноги собственным врагам.
     Сейчас наша основная задача в России - помогать разлагающим силам и как
можно дольше держать страну слабой, подобно тому как вел себя  князь Бисмарк
по отношению к  Франции  после  1871 года,  выступая  против  восстановления
монархии.  Далее  наша  политика  должна  состоять  в  налаживании связей  с
отколовшимися самостоятельными  государствами, особенно Украиной, Финляндией
и  новым  кавказским  правительством,  в  закреплении  там  нашего влияния и
подавлении  федералистских  тенденций  по отношению  к  России.  Поэтому  на
Украине следует приветствовать тот факт, что  коммунистическая Рада, имевшая
много  общего  с  большевиками, и взгляды,  противоположные нашим,  уступила
место  правительству,  стоящему  на платформе  частной собственности. Прежде
всего, новое правительство должно иметь национально-украинский образ мыслей,
а  не великорусский.  Насколько это так, будет  видно. На  Кавказе грузины -
самый  сильный элемент - в течение всей  войны держались на нашей  стороне и
будут и  в  дальнейшем  искать у нас  поддержки в  отношениях  с  Россией  и
Турцией.
     То же  самое касается и  Финляндии.  С  нашей  помощью Финляндия  стала
свободной, теперешнее  буржуазное  правительство хочет  навсегда воздвигнуть
преграду,  которую не соединяли бы  никакие  мосты,  так как из  предыдущего
опыта  оно  знает, что всякий мост неизбежно ведет к  концу финской свободы.
Цари  нарушали  слово,  уничтожая  конституцию  Финляндии,  и  это  является
предостерегающим примером для финских борцов за свободу.
     Правда,  генерал Маннергейм,  который был русским  генералом  и считает
себя  русским  реакционером,  не  обременен  этими  традициями.  Его позиция
непонятна.   Судя  по   всему,   он   мечтает  об   освобождении  России  от
большевистского ига в смысле восстановления реакции. Финский идеал свободы у
него на втором плане. Из сообщений императорских посланников в Стокгольме  и
Вазе* следует, что Маннергейм с подозрением относился к немецкой помощи, что
он просто делал  хорошую мину при плохой игре и что его русские  симпатии не
исчезли  окончательно, хотя он и старался  подчеркнуть,  что  борется против
революции.  Он  старается  сохранить хорошие  отношения с бывшими  правящими
кругами в  России, и его прежние симпатии могут легко одержать верх, если мы
дадим ему повод для  этого. Но это будет означать, что мы сами вновь отдадим
Финляндию русским.
     Этого  нельзя  допустить,  так  как  это  сведет  на  нет  успехи нашей
восточной политики, которых мы добились своими действиями в Финляндии. Кроме
того,   мы   поставим  на  карту  симпатии   финнов,   настроенных   к   нам
доброжелательно, а симпатизирующие нам круги  Швеции с полным правом скажут,
что мы способствуем возрождению русской  опасности для  скандинавов, которую
устранили  наши  победы. Наш  собственный  народ не поймет,  если  мы, чтобы
помочь реакции в России и создать там ситуацию, которая нам только повредит,
будем  способствовать  осуществлению  русских  планов Маннергейма, оставив в
качестве его арьергарда в Финляндии свои войска.
     Наша  политика  в  Финляндии,  так  же  как  и  в  других  отколовшихся
государствах, должна исходить  из необходимости как можно  скорее  поставить
Финляндию на ноги, чтобы при этом, однако, она продолжала опираться на нас и
оставалась нашим иструментом в борьбе против России. Мы должны  стремиться к
тому, чтобы  вывести Финляндию к открытому Северному Ледовитому  океану и по
возможности  к Архангельской  бухте, чтобы иметь  полицейского и на северном
морском выходе России.  Этого  можно было бы достичь  с  помощью  сделки, на
которую  уже  согласилось русское  правительство,  а именно: Финляндия  дает
России  концессии  на  юге,  недалеко  от  Петербурга,  а  Финляндии за  это
предоставляются территории на побережье  Северного Ледовитого  океана  или в
русской Карелии. Естественно,  что  скорейшее  заключение  соглашения  между
Финляндией и Россией также в немецких интересах.
     Что касается России, то в наших интересах в ближайшем будущем достичь с
ней   по-настоящему   урегулированных   отношений,  чтобы   охватить  страну
экономически. Чем сильнее мы будем вмешиваться в ее внутреннюю политику, тем
больше будет углубляться существующая между нами пропасть, явившаяся поводом
целого ряда  русских  протестов.  Не  следует  забывать,  что  Брестский мир
ратифицировали только  большевики, и то не все,  что остальные  крайне левые
силы,  а  именно  социалисты-революционеры  и социал-демократы,  высказались
против его ратификации и что  стоящие на более правых  позициях партии также
не  одобрили его. Поэтому в наших интересах, чтобы вначале у руля оставались
большевики.
     Сейчас они  пойдут на все, чтобы удержаться у  власти, чтобы  сохранить
видимость лояльности по отношению к нам и поддержать  с нами состояние мира.
С другой стороны, их вожди, как еврейские купцы, вскоре  откажутся  от своих
теорий  и  в практической  политике и  других вопросах  перейдут к торговле,
направленной  на получение  выгоды.  Вот  тут-то  мы  и должны будем  начать
действовать решительно  и целенаправленно. Русский транспорт, промышленность
и  все  народное хозяйство  должны попасть в  наши  руки.  Следует  добиться
эксплуатации  Востока  в  нашу пользу. Мы должны  получать  там проценты  за
военные  займы. Если  наша политика будет придерживаться  этой линии, это не
исключит того,  что на  всякий случай, со временем, мы наладим  контакты и с
другими партиями, желающими сблизиться с нами.
     Мы должны постоянно следить  за  направленной против нас  деятельностью
Антанты,  но   это  не   должно  оказывать  влияния   на  нашу   собственную
деятельность. Если Антанта  попытается связаться с  реакционными кругами, то
вряд  ли она встретит  взаимность, так как  эти круги научены горьким опытом
войны.  Кроме  того,  такими  действиями она  сама  толкнет  в  наши объятия
большевиков  и социалистические круги.  Но либеральные  и особенно кадетские
элементы уже  сейчас на  ее стороне. Мы смогли  бы завоевать эти элементы на
свою сторону только в том случае, если бы перечеркнули Брест-Литовский мир и
его  условия. Так как об  этом  не  может  быть  и  речи,  с  самого  начала
исключается   любая   надежда   на   сотрудничество   с  этими   элементами,
составляющими большую часть русской интеллигенции.

        2
        ПОСЛАНИЕ ГЕНЕРАЛА ЛЮДЕНДОРФА ГЕНЕРАЛУ ГРEНЕРУ

     <i>Киев, 12 июня 1918 г.</i>
     <i>Секретно</i>

     Чрезмерные   требования,  которые   выдвинуло   турецкое  правительство
правительству Закавказской федерации во  время переговоров в Батуми, привели
к тому, что  Закавказская  федерация  раскололась.  Грузия  объявила о своей
независимости.
     Официальные  полномочные  представители   грузинского  правительства  и
грузинского народа просят  о присоединении  к Германскому рейху в приемлемой
для нас форме.  Учитывая огромные запасы сырья на  Кавказе, которые сразу же
станут  доступными  для нужд  немецкой  военной экономики,  и,  кроме  того,
учитывая  возможность  создания   действующей  грузинской  армии   из  числа
многочисленных  бывших  русских   офицеров  и  рядового  состава  грузинской
национальности,  которая в  случае  необходимости будет воевать  на  стороне
Германии, германское ВГК* решило: 1) просить правительство Германии признать
независимость Грузии; этого легче добиться для Грузии, чем для других частей
бывшей Российской империи, учитывая особые государственно-правовые отношения
Грузии  и  русского  правительства;   2)  постараться  добиться   скорейшего
заключения мирного  договора  между  четырьмя  союзными  державами,  с одной
стороны, и независимой Грузией  -- с другой;  3)  после  этого удовлетворить
просьбу Грузии о присоединении ее к Германскому рейху.
     Так  же как и  со стороны  Грузии,  к главе  мирной делегации  Германии
поступили  просьбы  о   присоединении  к  Германскому  рейху  их   стран  от
полномочных  представителей   армянского  народа,   северокавказских  горных
народов и, наконец,  атаманов волжских  казаков,  донских казаков, кубанских
казаков,  терекских казаков  и северокавказских  горных народов.  Дальнейшей
целью ставилось объединение этого союза с Закавказской федерацией.
     Если Германия закрепится в  Грузии, создаст  там небольшую  эффективную
немецкую армию и покажет, что намерена утверждать  свои интересы на Кавказе,
постепенно  к  Грузии  автоматически  будут присоединяться новые  кавказские
государства,  и  в перспективе вполне возможно создание крепко  связанного с
Германией  кавказского блока, который  будет  играть  очень важную  роль для
Германии, как  во  время  войны (благодаря  поставкам  сырья  и  эффективной
военной силе), так и после войны (в экономическом и военном отношении).
     В настоящее время политическое положение не позволяет нам выдвинуть эту
обширную программу русскому правительству в  Москве.  Пока мы удовлетворимся
первым шагом в Грузии. Я считаю, что казаки сами должны начать делать первые
необходимые  шаги.  Они  должны заявить о своей независимости  и связаться с
украинским  правительством,  чтобы оно признало  их независимость и наладило
дружественные отношения.
     Германское  ВГК  предоставит  казакам  из  Киева необходимое  оружие  и
боеприпасы (под предлогом защиты  немецких военнопленных в  казацких районах
казаки  должны быть  вооружены против большевиков). В  дальнейшем ВГК  будет
снабжать  казаков и северокавказские народы оружием  и боеприпасами также из
Тифлиса. Таким образом в дальнейшем Тифлис  станет центром, к которому будут
притягиваться северокавказские горные народы и казаки.
     Все знатоки положения в России едины во мнении, что в будущем неизбежно
воссоединение  России и Украины  как двух  родственных  славянских  народов,
кавказский блок, состоящий  из нерусских христианских народов, магометанских
татарских народов, буддистских калмыцких народов, то есть в общем и целом из
неславян, будет хорошим противовесом этому большому славянскому блоку.
     <i>Людендорф</i>


        3
        ПИСЬМО ГЕНЕРАЛА ГРEНЕРА
        ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ ОТТО ФОН МАРХТАЛЕРУ

     <i>Киев, 16 июля 1918 г.</i>

     Многоуважаемый господин генерал-полковник!
     Прошу Ваше  превосходительство передать Его императорскому  величеству,
что  я  хотел  бы  положить  к  его  ногам  мою  покорную  благодарность  за
милостивейшее  награждение  меня  большим  крестом  ордена   Фридриха.   Эта
высочайшая награда моей старой родины особенно порадовала меня. Я благодарен
также   Вашему   превосходительству   за    поздравление    и   приветствие.
Вюртембергская дивизия ландвера, которая несет  вахту на побережье Азовского
моря, проявила себя во  время действий на Украине с самой хорошей и надежной
стороны, что доставило мне большое удовлетворение. Нельзя предсказать, какие
задачи встанут  перед дивизией в  будущем,  так как  на юго-востоке ситуация
постоянно  меняется,  и с каждым  днем  усиливается впечатление,  что власть
большевиков между Черным и Каспийским морями близится к скорому концу.
     Экономическое   значение  этих   областей   и   находящихся   за   ними
туркестанских стран в обеспечении Родины во время войны так же велико, как и
в будущем.  При этом следует учитывать, что грузы начнут поступать с Украины
только тогда,  когда ей будет обеспечен подвоз с востока. В настоящее  время
мы  вынуждены снабжать  с  территории Украины  промышленные районы  Донецка,
ранее получавшие зерно и другие продукты с Кубани и Нижней Волги.
     Антанта  очень  старается  отрезать  нас  от  районов  между  Черным  и
Каспийскими  морями. Если чехословаки возьмут  Царицын, где у власти до  сих
пор большевики, то возникнет опасность, что донские казаки, которые в данный
момент  склоняются  на сторону Германии,  попадут  под  влияние  Антанты.  К
счастью,  большевики  пока  удерживают важный узловой пункт на Волге. В свое
время, когда мы вступили на Украину, я хотел занять Царицын с одной немецкой
дивизией,  что  не  составило  бы труда,  но, к  сожалению,  мы тогда совсем
выдохлись, а  ВГК не могло никого послать нам из-за наступления  на  западе.
Вероятно,  в Москве большевики  продержатся дольше,  чем на Кавказе. Нам это
выгодно,  так  как  мы не  можем  желать, чтобы  в  Москве  к  власти пришло
дружественное Антанте правительство,  например,  социалистов-революционеров,
меньшевиков или левых кадетов. Так как большевизм как государственный фактор
привел  экономику  в упадок, мне кажется, что  наша политика должна выиграть
время  с помощью  большевистских  правителей и дождаться того момента, когда
большая  часть  дружественного Германии  монархистского движения,  к  левому
крылу которого примкнули правые кадеты, окрепнет настолько, что снова сможет
управлять.
     На мой взгляд сейчас  это еще не так.  Прежде всего, нет  ясной картины
того,  как отнесутся массы русского крестьянства  к восстановлению монархии.
Надо думать, что именно  крестьянство как консервативный элемент можно легко
привлечь на нашу  сторону,  но  революционные идеи так подстегнули земельный
голод крестьянина, что  он, я  опасаюсь, в настоящее время в своей массе еще
не обрел прежней привязанности к царю.
     Будущая  монархия  в  России  с  самого  начала  столкнется  с  сильным
конфликтом, который, как и раньше, должен возникнуть по аграрному вопросу. С
одной стороны, напирают  крестьяне.  С другой - крупные землевладельцы и  их
сторонники,  на  которых  также должно  опираться  монархистское движение  и
которые  препятствуют  любой  справедливой  реформе.  Таким  образом,  новая
монархия в России вначале зависит от иностранной  поддержки, будь то Антанта
или Германия. Развитие событий в России  зато позволяет (хотим  мы этого или
нет)  все четче проследить характер  борьбы между Германией  и Антантой -  в
первую очередь, политической и экономической борьбы. Приведет ли это к новым
военным действиям, покажет будущее.
     Большая часть  Сибири как будто находится под влиянием Антанты. Правда,
в  районе  озера  Байкал  и  западнее  него пока еще вроде  бы  господствуют
большевики. Как долго это продлится,  будет в значительной  степени зависеть
от того,  решится ли Япония на активные  действия  в  Центральной и Западной
Сибири.
     Здесь,  на  Украине,  дела  идут  своим  чередом без  особых  страстей.
Правительство гетмана, и  в  особенности сам  гетман, находятся  полностью в
немецком  фарватере  и пытаются решить многочисленные  проблемы, возникшие в
связи с созданием нового государства. Политическое и экономическое отделение
от России  намного труднее, чем воображают украинские шовинисты.  Проходящая
здесь  украинско-русская мирная конференция в данный момент застопорилась  в
своей   работе.   Россия  не  может  полностью   отказаться   от   теснейших
экономических связей с  Украиной,  так  как она  зависит от донецкого угля и
руды.  На сегодняшний  день  именно экономические  связи  являются  наиболее
сильным  связующим фактором;  знаменитое  право народов  на самоопределение,
которое здесь на Востоке сыграло такую  странную роль, по-моему, опять будет
вынуждено капитулировать перед экономическим нажимом.
     Вопрос об отделении  украинской  церкви от  русской, о котором  мечтают
украинские шовинисты,  все  более  и  более становится почти  не  разрешимой
проблемой. Отделение украинской валюты, возможно, удастся с помощью немецкой
поддержки, в противном случае Украину, как и Россию, ожидает банкротство.
     Самый актуальный  вопрос на Украине сейчас - это  аграрный вопрос. Но я
надеюсь, что гетман,  без  сомнения  обладающий выдающимися государственными
способностями,  найдет правильный  путь. Этот  вопрос  на  Украине  особенно
осложняется  тем, что  почти  все  крупные  земельные  владения  расположены
западнее Днепра и находятся  в руках  поляков, которые являются  подопечными
Австро-Венгрии.
     Вообще  Украина  вполне  может  нанести  вред   отношениям  Германии  с
Австро-Венгрией. Здесь наши интересы  и интересы Австро-Венгрии диаметрально
противоположны, и все предыдущие соглашения и договоры, которые мы заключили
в  Берлине и  Вене  об экономическом  использовании  Украины, пока  остались
только на бумаге.
     Я собираюсь поехать в Берлин на  новые переговоры, но боюсь, что  нам и
на этот  раз не удастся  устранить противоречия  и выработать единый подход.
Особенно из-за этих  противоречий  пострадала  заготовка зерна; правда, наши
ожидания  относительно  зернового  богатства  на  Украине  оказались  сильно
преувеличенными.  В  действительности же, в стране вовсе  нет  таких больших
запасов,   и   этому   нечего   удивляться,  если  вспомнить,  что   прежнее
социал-революционное  правительство  почти разрушило  экспортную способность
сельского  хозяйства,  отдав  на  разграбление  крестьянам  из  политических
соображений поместья с инвентарем и припасами.
     Надо  надеяться,  что после  сбора нового урожая, сохранность  которого
зависит   от   обеспечения   спокойствия,  вывоз  зерна   постепенно   будет
увеличиваться. Экспорт других продовольственных товаров тоже более или менее
наладится, особенно экспорт скота. Очень хорошо развивается экспорт лошадей.
     Оздоровление  экономической  жизни на  Украине существенно  осложняется
тем,  что   промышленность   находится   в  полном   упадке,  а   германская
промышленность  не  проявляет  никакого  интереса  в  укреплении  украинской
промышленности.  С другой стороны,  она  не в состоянии  поставлять  столько
товаров,  чтобы покрыть огромные потребности страны.  Что  касается будущего
самостоятельного  и   независимого   украинского   государства,   то  любой,
познакомившись с обстановкой на месте,  очень  скептически  отнесется к этой
идее. В  широких  кругах русской  интеллигенции становится  популярной  идея
федеративного  монархистского  государства  по немецкому  образцу,  согласно
которой  существовавшая  до  сих  пор  централизация  в  управлении на такой
большой территории  явилась одной из  основных причин упадка. Несколько дней
тому назад у меня  был  герцог  Георг фон  Лойхтенбург, который  в настоящее
время пытается объединить различные взгляды монархистов. Он также высказался
за  такое федеративное  государство. Он  считает  это единственным возможным
решением восточного вопроса. Он  видит это федеративное государство в тесной
связи  с  Германией. Не  удивительно, что  при  этом  предполагается ревизия
Брестского договора.
     О  Польше русские  сами  не  хотят больше ничего  слышать.  Они  готовы
смириться с потерей  Курляндии, а также Финляндии. Эстляндию и Лифляндию  же
требуют  обратно. Относительно  Литвы  они утверждают, что  она  не принесет
пользы  и  Германии  и  готовы  принять  потерю  части  Литвы.  Но  главное,
монархисты  полностью  исключают отделение от России  Украины. Вероятно, они
будут   готовы  предоставить   Украине   в   рамках  русского  федеративного
государства  широкую  государственную автономию. Особенно недовольна русская
сторона передачей  кавказских областей  Турции и ослаблением русских позиций
на Черном море. Вообще нельзя сомневаться,  что  решение восточных  вопросов
зависит от наших успехов на западе.
     Прошу прощения у Вашего превосходительства за столь длинное письмо,  но
мысли, которые нас здесь  занимают, легко ложатся на бумагу, и, быть  может,
они представляют интерес и для Вашего превосходительства.  Надеюсь, что  мое
письмо встретит Ваше превосходительство в полном здравии.
     На   этом  заканчиваю,  кланяюсь  Вашему   превосходительству,  нижайше
преданный Вам,
     <i>Грeнер</i>

        4
        ВЫДЕРЖКИ ИЗ ОТЧЕТА ГЕРМАНСКОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ КОМИССИИ
        от 22 июля 1918 г. о событиях в Ярославле

     Третьего  июля прибыл транспорт  с  немецкими  военнопленными в составе
около 1000  человек из  Уфы. Вместе  с  военнопленными, присоединившимися  в
пути, а также  вместе  с  прочими невоенными  транспортами степень  загрузки
лагеря, находящегося в  ведении немецкой комиссии, в этот день увеличилась с
нескольких сотен  до  1500  человек.  Было  предпринято  все  возможное  для
обеспечения  отправки   этого  транспорта.  Вечером  5  июля  было  получено
разрешение  русских  властей на  его  отправку. Предполагалось, что  6  июля
лагерь будет полностью разгружен.
     В 4 часа утра 6 июля  в  Ярославле была насильственно свергнута русская
советская власть и город  перешел в руки вооруженной власти, провозгласившей
себя  как  Ярославское  отделение  Северной   Добровольческой   армии.  Этой
вооруженной   власти  удалось  закрепиться  в   центре  города,  тогда   как
правительственные войска  (Красная  армия) отошли в пригороды  и заняли  там
временные оборонительные позиции. Уже в ночь на 7 июля Красная армия перешла
в  наступление  и   начала  интенсивный  обстрел  города.  Названный  лагерь
находился в  зоне  боевых  действий,  однако,  пока  что  мало  пострадал от
обстрела. 7 июля бои постепенно переместились в район лагеря. Вечером 6 июля
в  лагерь  верхом  прибыл некто  полковник  Ташинцкий,  на  которого  штабом
Ярославского   отделения  Северной   Добровольческой  армии  было  возложено
санитарное  обеспечение   города.  Он  попросил  доложить  ему  о  положении
военнопленных   и  пообещал  сделать  немедленно  необходимые   распоряжения
относительно продснабжения лагеря.
     К  полудню 7  июля, когда лагерь  уже находился  под сильным обстрелом,
названный полковник снова  прибыл  в  лагерь  и  заявил руководству немецкой
комиссии,  что  немецкие  военнопленные должны  теперь  активно включиться в
боевые действия, а именно против Красной армии. Он не говорил  прямо, однако
дал понять, что в случае отказа лагерь, во-первых, не получит продовольствия
и,  во-вторых, будет взят под артобстрел; что,  далее, в  этом  случае будут
приняты  меры даже против  попыток  побега из лагеря,  поскольку  территория
лагеря  может простреливаться пулеметным огнем. Ташинцкий приказал выстроить
все подразделения военнопленных лагеря и обратился  к ним  с  соотвествующей
продолжительной  речью с различными  обещаниями и с вышеназванными угрозами.
Руководством  Ташинцкому  на это был дан уклончивый ответ с  целью  выиграть
время. Этот  ответ  на  первое время  удовлетворил  его. Он  покинул лагерь,
заявив, что во второй половине дня он доставит оружие.
     8 июля лагерь находился под сильным обстрелом.  Вблизи  лагеря начались
пожары.  Около 7  часов  пожар  перекинулся в лагерь,  и лагерь  нужно  было
эвакуировать.  С величайшим  трудом,  в  постоянной  смертельной  опасности,
спасательной  команде   под   командованием   состоящего  в  штате  комиссии
фельдфебеля Шмидта и унтер-офицера  Мункельта удалось спасти наиболее ценные
вещи и  переправить  их  в город.  Все  обитатели  лагеря  -  военнопленные,
гражданские пленные с  женщинами и детьми, в том  числе  венгры,  австрийцы,
поляки, а  также военнослужащие Красной армии, укрывшиеся в лагере - все они
к 8 часам  вечера под вооруженным конвоем были  переправлены из зоны лагеря,
оборона которого стала невозможной, в черту города.
     Поскольку со стороны  конвойных  команд не было предпринято  ничего для
размещения такого большого числа людей на новом месте, а также для защиты их
от  непрерывного  артобстрела, не говоря уже об обеспечении продовольствием,
руководитель  комиссии  направился  в штаб восставших,  чтобы позаботиться о
самом необходимом.  В этом штабе он был арестован и находился  под арестом в
течение девяти дней.
     Между тем пленные из лагеря были размещены в здании городского театра и
содержались  там под сильной  охраной. Обращение с  ними со стороны охранных
команд было возмутительное, кормили пленных так  скудно, что  у них возникли
тяжелые заболевания. Всякое снабжение пленных было  затем прекращено. И если
удалось   сохранить  жизнь  всем  этим   заболевшим,   то  только  благодаря
самоотверженности  и  мужеству  нескольких  человек,  которые,  несмотря  на
опасность  быть  схваченными  и  расстрелянными  повстанцами, направились  в
город, чтобы раздобыть продовольствие. Уже 10  июля в результате обстрела во
всем городе  был  выведен из  строя  городской  водопровод,  а  берег Волги,
начиная с  11 июля, держался  под столь сильным обстрелом Красной армии, что
набирать там воду стало  невозможно даже с наступлением темноты. Все попытки
доставки воды  из реки кончались неудачей как  для  военнопленных, так и для
жителей  города  и  для самих  восставших. Приходилось довольствоваться лишь
дождевой водой,  собираемой  во всевозможные  емкости.  Даже из  водосточных
канав и луж приходилось собирать последнюю воду с помощью ложек.
     Обстрел  города   из  легких   и  тяжелых  арторудий  Красной  армии  и
непрерывный стрелковый  и  пулеметный огонь усиливался.  Из-за нехватки воды
быстро распространялись пожары, которые уничтожали целые городские кварталы.
Что не сгорело, уничтожалось артиллерией.  Городской театр от артобстрела не
пострадал -- видимо, потому, что  Красной армии  было  известно о размещении
там лагеря военнопленных. Но все же не удалось избежать серьезных разрушений
и в  нем, в том числе и от прямых  попаданий. Было несколько убитых и немало
раненых.
     Сгорело  больше   половины   города,  остальная   его  часть  лежала  в
развалинах. Положение города становилось  все  более  отчаянным. Становилось
ясным, что если город не попадет в руки какой-нибудь из сторон, то там может
быть  уничтожено все  живое. Стали  обдумывать возможность  вывести  пленных
куда-нибудь из города, делались самые немыслимые попытки в этом отношении. И
все  же  нельзя  было  избежать  человеческих  жертв.  Руководство  комиссии
мучительно искало какой-нибудь выход из положения. Под  ее  ответственностью
было  1500 человек,  и их нужно было вывести  из этого ада ненависти, огня и
всяческих опасностей. Все это время было ясно, что безответственно вовлекать
этих людей в какую-либо авантюру, исход которой  представлялся сомнительным.
А пока что здание театра давало хоть какую-то защиту, и прокормить людей все
еще можно было, хотя бы в той степени, чтобы поддержать их жизнь.
     Так  как  военный  успех  не  сопутствовал Северной  армии  и  так  как
соотношение  сил с  каждым днем менялось  в пользу  осаждавших город  частей
Красной  армии,  то  штаб  мятежников стал в  корне менять  свое отношение к
военнопленным лагеря. 16 июля руководитель комиссии был выпущен на  свободу,
были  учтены некоторые неотложные пожелания  лагеря  в части продснабжения и
снабжения  другим  необходимым  для   жизни.  Одновременно  штаб  мятежников
обратился к  немецкой комиссии с  просьбой предоставить  в его  распоряжение
около 250  добровольцев  из  числа военнопленных, которые  стали бы  воевать
против Красной армии на тех же  условиях довольствия, что  и остальные части
мятежников, т.е. под началом этого штаба.
     Поскольку военнопленные все еще  находились во  власти мятежников  и  с
этой  стороны  на  основании своего  богатого  опыта  могли опасаться самого
худшего, то  мятежникам не было дано окончательного ответа или  однозначного
отказа.  Прежде  всего,  лагерь  испросил  у  штаба  достаточное  количество
продовольствия,  для  того  чтобы  люди  могли  хоть  как-то  восстановиться
физически. Для этого потребовалось бы примерно 5--10 дней.
     20 июля  штаб восставших предложил заявить о  своей  готовности сдаться
немецкой  комиссии. Так как  штаб еще 8 июля официально заявил комиссии, что
Северная  армия  находится  в  состоянии  войны  с  Германией,  руководитель
немецкой комиссии, как старший по воинскому званию среди подданых Германии в
лагере, счел  себя  вправе и даже вынужденным принять такую  сдачу  в  плен.
Тактическое  и военное разоружение  и  пленение противника после тщательного
обсуждения было возложено на  лейтенанта  Мюллера. По окончании всех военных
приготовлений штабу  было  заявлено,  что немецкая  комиссия  принимает факт
сложения оружия.  21  июля в 2 часа  утра штаб заявил  о своей  сдаче в плен
немецкой комиссии, после чего началось его разоружение.
     До сих пор не представлялось возможным связаться с Красной армией. Было
также, по меньшей мере, сомнительным,  признают ли и выполнят ли подчиненные
штабу  части  саму  операцию  сдачи  оружия.  Кроме  того,  не было  четкого
представления и  о  настроениях  среди  населения  города. Поэтому  комиссия
должна  была  взвесить  все  возможные  варианты  и  быть  готовой  к  любым
неожиданностям,  а также  предусмотреть вероятность  того, что в последующем
русская  советская  власть  города   сделает   комиссии  упрек  в  некоторой
формальной некорректности.
     Немецкая  комиссия ни одной  минуты  не планировала  занять в Ярославле
какие-либо  объекты  или   иным  образом  пойти  на  политические  акции.  В
продолжение  нескольких часов, начиная со сдачи мятежного  штаба в плен и до
вступления в город частей Красной армии,  город фактически находился в руках
немецкой комиссии -- такое положение оказалось просто неизбежным в возникших
конкретных условиях. Со стороны самих советских властей были даже просьбы  о
целесообразности временной  передачи исполнительной  власти в  городе в руки
немецкой комиссии.
     Подобные  просьбы  поступали  с  различных  сторон,   в  частности,  от
представителей  граждан  города, предложивших  немецкой  комиссии наличность
своей  городской кассы в размере 60 миллионов рублей на том основании, что в
руках немецкой комиссии эти деньги будут в наибольшей сохранности. В течение
второй  половины  дня  город постепенно  переходил в руки советской  власти.
Вечером по требованию штаба  Красной армии все отбитое у мятежников оружие и
сам  плененный штаб  Ярославского отделения  Северной  Добровольческой армии
были  переданы Красной  армии. 1500 немецких пленных были оставлены  пока  в
черте города в здании театра. Необходимо в наиболее короткий  срок отправить
их на родину после всего перенесенного ими здесь.
     <i>Бальк, лейтенант запаса,</i>
     <i>руководитель немецкой комиссии</i>

        5
        МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
        ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В СТАВКЕ,
        СЕКРЕТАРЮ ПОСОЛЬСТВА БАРОНУ ФОН ЛЕРСНЕРУ

     <i>Берлин, 6 августа 1918 г.</i>

     Генерал Людендорф телеграфировал мне:
     1843.
     Вашему  превосходительству для информации. Относительно средств власти,
имеющихся  в нашем  распоряжении против России, я сообщаю, что в направлении
Петербурга мы в  любое время можем двинуть 6-7 дивизий. О тех силах, которые
командование  восточной  группы  войск  может  собрать  на  железной  дороге
Ростов-Воронеж,  я  пока  умолчу.  Речь  здесь  пойдет  также  о  нескольких
дивизиях, которые можно будет направить  против России, если Краснов защитит
наши фланги  со стороны Волги. Все  это представляет  особую силу, с помощью
которой   (насколько  я   понимаю  обстановку)   мы  можем   защитить  новое
правительство в России, на стороне которого будет народ.

     34712
     Прошу передать на это следующий ответ.
     На  вчерашний день  Ваше  превосходительство  назвали  четыре  дивизии,
способные  выступить   против   России.   Теперь   Ваше   превосходительство
рассчитывает на гораздо большее количество войск. Я приветствую это, так как
такое новое положение дел облегчает проводимую нами политику.
     Ваше превосходительство говорит, что  мы  могли бы  с помощью имеющихся
сейчас  в нашем распоряжении  войск защитить новое  правительство России, за
которое   стоит   народ.  Это  условие   нас  очень  ограничивает,  так  как
правительству,  за  которое  стоит народ, не требуется  наша  поддержка,  во
всяком случае, внутри страны. Остается возможность использовать новые войска
против  Антанты  на  севере, против чехословков на востоке и против генерала
Алексеева на юге, не взирая на то, какой режим находится у власти или придет
к ней.
     Большевистское правительство просило нас о таких действиях против наших
врагов. Любое другое правительство - и мы должны это понимать - сразу же или
в самый кратчайший срок станет другом  и сторонником Антанты. В России у нас
вообще   нет  достойного  упоминания  друзей.  Если  кто-то  говорит  Вашему
превосходительству обратное, то он заблуждается.
     Доказательством того, стоит  ли за спиной  нового правительства  народ,
является то,  что оно  приходит к власти с помощью народа.  Большевики  явно
обанкротились, но мы еще не  слышим ни о мародерстве Красной гвардии,  ни  о
восстании русской деревни, которая заполнена вооруженными бывшими солдатами.
     Если  за новым правительством не стоит  народ, то, как  и  предполагает
Ваше  превосходительство,  имеющихся  дивизий  будет  недостаточно  для  его
поддержки.  Поэтому я, как  и  раньше,  выступаю за  то, чтобы подождать  со
свержением большевиков и быть готовым в случае смены власти как можно скорее
сойтись с победителем; к этому, как и прежде, надо подготовиться материально
и   морально.  Пока   же  у  нас  нет  повода  желать  конца  большевизму  и
способствовать этому.
     Большевики  в высшей степени неприятные и антипатичные люди. Но это  не
помешало нам  навязать им Брест-Литовский  мир и  постепенно отнимать  у них
страну и людей. Мы  выжали из них все, что  могли.  Наше стремление к победе
требует продолжать в том  же духе и до тех пор, пока они находятся у власти.
Охотно  или  неохотно мы  с  ними работаем  - не имеет  значения,  если  это
приносит  пользу.  Привносить  в политику  чувства, как  доказывает история,
чрезмерная роскошь. В нашем положении позволить себе  такую роскошь было  бы
безответственно.  Кто  работает  с  большевиками,  разделяя  с  ними  власть
де-факто, и при этом вздыхает по поводу дурного общества - тот безобиден; но
отказываться от выгоды  работы с большевиками, боясь позора сотрудничества с
ними, - опасно.
     Политика как сегодня, так и в будущем  - утилитарна; в  беседах с Вашим
превосходительством я понял, что Ваше  превосходительство полностью согласны
с этим тезисом. Имеются определенные признаки того,  что большевики подходят
к  своему концу, их могут свергнуть завтра или через несколько  месяцев. Для
России характерно шаткое равновесие. Больше, чем сводки, на скорое свержение
большевиков указывают крики о помощи Чичерина и попытка выслать английских и
французских консулов.
     С другой стороны,  наше  доверенное  лицо  из  революционеров,  которое
хорошо      зарекомендовало     себя,     сообщает,     что      в     рядах
социалистов-революционеров раскол, большая часть их отказалась от  террора и
склоняется к большевикам. Только маленькая  группа  Камкова  и  Спиридоновой
стоит пока  в  стороне от  этого.  Буржуазия  разделилась на  многочисленные
гетерогенные  группы,  объединение  которых  для   единых  действий   должно
произойти  под  руководством  единого  русского духа.  Единого духа пока  не
видно.  За  исключением  отдельных  лиц, все  эти группы имеют  одно  общее:
враждебное отношение  к Германии.  Сибиряки,  которых  нам  рекомендовали  в
качестве союзников, согласно газетным сообщениям объявили нам войну.
     Что собственно нам нужно на востоке? Военный паралич России? Большевики
обеспечивают его лучше и основательнее, чем любая другая русская партия. При
этом  нам не приходится жертвовать  ни  одним человеком  и ни  одной маркой.
Понятно, мы не  можем требовать,  чтобы они или другие русские любили нас за
то, что мы эксплуатируем их страну. Удовлетворимся же бессилием России.
     Большевики   являются  единственной   русской  партией,  вступившей   в
противоречие  с  Антантой. Это  проявляется  все четче, и  наша  обязанность
способствовать  этому  противоречию,  для чего у  нас  в последнее время был
повод.
     Большевики  -  единственные сторонники  Брестского  мира в России.  Его
превосходительство Гельферих считает,  что сотрудничество с другими партиями
возможно только при условии  модификации Брестского  договора и что,  прежде
всего, России  придется  вернуть Украину.  Здесь мы слышим о  гораздо  более
значительных требованиях,  а именно,  о  восстановлении  России в  довоенных
границах.  Итак, мы  должны  отказаться  от  плодов  четырехлетней борьбы  и
триумфов, чтобы  избавиться  от  дурной репутации  из-за  нашей эксплуатации
большевиков?  Потому что мы делаем именно то, что делаем: мы не сотрудничаем
с ними, а эксплуатируем их, это политически правильно, это и есть политика.
     Позвольте попросить Ваше  превосходительство высказаться  по следующему
вопросу: готово ли  ВГК, считает ли оно целесообразным и осуществимым начать
ревизию Брестского договора, в результате чего нам придется отдать  Балтику,
Литву  и Украину?  Не  говоря  уже  о Крыме,  Таврии  и  Донбассе,  которые,
разумеется, от нас сразу же потребуют обратно. Под Брестским договором стоит
подпись  нашего милостивейшего  государя.  Договор  заключен нами  вместе  с
нашими союзниками.  Благодаря  созданию  Украинского государства он отделяет
Австрию от России; он был представлен рейхстагу.
     Сделаем выводы. В политическом  смысле  является  разумным использовать
большевиков, пока они  могут что-то  дать  нам. Если они падут, мы  можем со
спокойствием наблюдать за возникшим хаосом, пока не сочтем ослабление страны
достаточным для того, чтобы навести порядок без особых жертв.
     Если  хаоса не будет, а  к  власти сразу  же придет другая  партия,  мы
должны выступить под девизом: никакой войны с русским народом или с Россией,
никаких завоеваний, а порядок  и защита слабых от злоупотреблений со стороны
наших  врагов. Последний вариант  не  дает  нам  видимых  выгод,  поэтому  я
предпочитаю два предыдущих.
     <i>Гинце*</i>

        6
        ПИСЬМО ГОСУДАРСТВЕННОГО МИНИСТРА ГЕЛЬФЕРИХА
        РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ С ПРИЛАГАЕМОЙ ПАМЯТНОЙ ЗАПИСКОЙ

     Ваше превосходительство  в беседе от 15 сего месяца согласилось со мною
в том,  что  мне не имеет никакого смысла отправляться  в Ревель или Псков и
вновь  принимать  там дела  дипломатического  представительства  Германии  в
советской республике. Мы договорились, что на Вашем обратном пути в Берлин я
буду находиться в Вашем  распоряжении.  Ваше  превосходительство  собирались
дать мне  возможность подробно изложить  свое  мнение о положении в России и
вытекающих из этого последствий для нашей политики, о чем я мог лишь вкратце
сообщить Вашему превосходительству 12 числа сего месяца в Ставке.
     Однако ввиду скорого возвращения господина  Иоффе  из  Москвы в Берлин,
благодаря чему  завершение  переговоров  с советской  республикой,  кажется,
становится делом недалекого  будущего, я считаю  своим долгом не  дожидаться
возвращения Вашего превосходительства, а уже  сейчас изложить свои взгляды в
прилагаемой памятной записке.
     15 числа  сего  месяца я  пообещал  Его  величеству  кайзеру  письменно
изложить свои взгляды и ознакомить его с ними, поэтому я обращаюсь к  Вашему
превосходительству  с  покорнейшей просьбой передать Его величеству один  из
прилагаемых  экземпляров  записки.  Копию  этого письма я  передам господину
статс-секретарю МИДа.

     [19 августа 1918 г.]

        Памятная записка Карла Гельфериха

     Ситуация в  России требует немедленного решения. Это  означает,  что  и
политика  Германии  в  России  требует  принятия  решений.  От  этого  будет
зависеть, обеспечим ли мы на время войны тыл на востоке, или же нам придется
открывать новый  восточный  фронт.  Со  времени  переворота  поздней  осенью
прошлого  года  Россия находится под  властью большевиков. С  большевистским
правительством  мы заключили Брест-Литовский мирный договор,  который с  тех
пор является  основой наших отношений с Россией. Власть большевиков с самого
начала была властью меньшинства. Ни  в старой Думе, ни в новом Учредительном
собрании,  которое они позволили  избрать,  но которому не дали  возможности
работать, большевики  не располагали большинством.  Они сами определяют свою
власть как классовую власть неимущих, рабочих, солдат и крестьян. Но и среди
неимущих все те, кто не признает большевизма -- политически бесправны. Съезд
Советов, представляющий формально высшую власть в стране, является послушным
и слепым орудием в  руках Ленина, Свердлова  и  Троцкого, истинных носителей
неограниченной  власти. Период якобинства во  Французской революции является
абсолютной параллелью большевистской власти в сегодняшней России.
     Большевистское  господство меньшинства стало возможным из-за инертности
и раздробленности  небольшевистской России.  Оно  держится  только благодаря
беспощадному  террору.  Любое  такое  господство  меньшинства несет  в  себе
зародыш быстрого распада. Все более невыносимое господство страха всколыхнет
даже  самых  равнодушных и  робких.  Общие  страдания,  общий  страх,  общее
разочарование   объединяют   разобщенных   людей.  Чрезмерная  власть  будит
соперничество  и  взаимное недоверие  в  собственном  лагере.  Как  якобинцы
посылали  друг друга на гильотину, так и в сегодняшней России большевистские
правители и родственные им левые социалисты-революционеры ведут ожесточенную
борьбу между собой.
     Признаков того, что  власть  большевиков на грани  падения, в последнее
время  стало все  больше.  Масса  их приспешников, рабочие крупных  городов,
тяжело страдают от  нехватки  хлеба. Они  отворачиваются  от  большевистских
руководителей и их идей  и  частично уже  снова зовут вернуться своих старых
фабрикантов и руководителей предприятий.
     Против левых социалистов-революционеров  большевики, при всей их личной
неприязни и недоверии, не решаются выступать энергично,  после того как  при
первом  кровавом столкновении была подавлена  попытка  их  путча,  вызванная
убийством  графа  Мирбаха.  С  этого момента левые  социалисты-революционеры
опять были приняты в важнейшие органы  большевистской власти,  их собрания и
газеты могут безнаказанно и неограниченно позволить  себе любые выступления,
в то время как собрания и газеты всех других направлений подавляются.
     Под  давлением  большевистского  террора  и   большевистского  саботажа
русской  экономики вновь сплачиваются многочисленные  борющиеся  между собой
группы расколовшейся буржуазии. Монархия  завоевывает поддержку и в  кругах,
ориентировавшихся до сегодняшнего дня на  республику. Так называемый "Правый
центр" под  руководством  Кривошеина, судя  по  всему,  становится  пунктом,
вокруг которого кристаллизуются все остальные. Очевидно, речь  идет уже не о
генералах  без армии. Невыносимость жизни  под властью  большевиков вызывает
постоянный  приток единомышленников к группам, выступающим за восстановление
организованной государственной и экономической жизни. Создается впечатление,
что  не хватает лишь какого-нибудь толчка, чтобы обеспечить приток людей  со
всех сторон в партии порядка и их успех.
     Военные, которые необходимы большевикам для сохранения власти, начинают
колебаться.   Отовсюду   поступают  сведения,  что  Красная  гвардия  сильно
деморализована.  Ее  части  воюют  плохо,  переходят на сторону  противника,
дезертируют. Латышские полки,  до  недавнего  времени  самая  крепкая  опора
находящегося у власти режима, устали от  боев и  начинают отворачиваться  от
большевиков и пытаются найти помощь у других сторон.
     К  пошатнувшейся  позиции большевиков внутри страны  добавилась  угроза
извне.   Большевики  не  смогли   оказать   достаточного   сопротивления  ни
наступлению  сибирской  армии, которая,  кажется, поглощает чехословаков, ни
наступлению англичан из Мурманска  и  Архангельска, хотя перед моим отъездом
они стянули к этим фронтам латышские  полки, оставив у  Москвы  и Петербурга
лишь жалкие  остатки. Как  мне сказал сам Чичерин, в начале прошлой недели в
Москве  оставался только один латышский полк (примерно 1000 человек). Против
казаков  (Краснова, Алексеева,  Дутова) большевики бессильны. Так называемая
"великая Россия"  сегодня полностью отрезана  от зерна Сибири  и  Кубани, от
донбасского угля и бакинской нефти.
     О   безнадежности   военного   положения  большевиков   свидетельствует
предложение, которое  в четверг, 1 августа,  от  имени своего  правительства
сделал Чичерин. Он предложил Германии сотрудничать не только в борьбе против
общего врага -- англичан на севере --  но и против Алексеева на юго-востоке,
то есть выступить на стороне большевиков в гражданской войне в России.
     Перед  Германией встает  вопрос, какую позицию  занять  по  отношению к
большевистскому правительству перед лицом такого положения дел.
     Первым  тезисом нашей восточной  политики, на мой взгляд, должно  быть:
помешать возникновению нового восточного  фронта во время войны. Кроме того,
по-моему,  надо  стремиться  создать  и  поддерживать  необходимые   военные
гарантии на востоке, а также  подготовить  почву для хороших политических  и
экономических отношений  с государством или государствами, которые возникнут
на развалинах старой России.
     До  сих пор  сдерживать возникновение  нового  восточного  фронта проще
всего было, поддерживая  большевистский режим.  Большевики -- принципиальные
пацифисты. Кроме того, Вы знаете,  что русский народ очень устал от войны, и
большевики смогут  сохранить свою власть (если смогут) только в  том случае,
если не будет новой войны с Германией.
     Как  к нам будет относиться  новый  режим  в России, по меньше мере, не
ясно.  В  этом  смысле  после  заключения  Брестского  мира  мы  были  очень
заинтересованы в сохранении  власти  большевиков.  Если же  мы  увидим,  что
большевики  самостоятельно  не  могут  (или,  вероятнее  всего,  не  смогут)
сохранить власть, и если мы хотим помешать возникновению восточного  фронта,
у   нас   останется  выбор:   поддержать  большевиков  с  помощью  активного
широкомасштабного военного вмешательства или вовремя отойти от большевиков и
установить  отношения  с  силами, которые придут  на  смену  большевистскому
режиму. Эти отношения и должны стать гарантией сохранения мира на Востоке.
     Мне кажется, что ни одна из германских инстанций не склонна ввязываться
в  гражданскую  войну  в России,  чтобы поддержать большевиков. Мы не  можем
оказывать большевикам такую поддержку, в частности, потому, что это приведет
к  рассредоточению  наших  военных сил, а нашей  целью как раз и является не
допустить  такого  рассредоточения.   Более  того,   вероятно,  что  военное
вмешательство Германии  во  внутрирусские  конфликты на стороне  большевиков
заставит  все  небольшевистские  элементы  России  повернуть к  Антанте, что
поможет ей создать новый восточный фронт.
     Следовательно,   остается   только   второй  путь:  вовремя  отойти  от
большевиков  и  постараться  наладить  хорошие  отношения с  организующимися
элементами новой России.
     Мы должны избрать этот второй  путь, а не пассивно выжидать (хотя это и
может показаться самым удобным и  не позволит возникнуть восточному фронту),
по  следующим причинам:  во  всех  небольшевистских  кругах  Германию сейчас
считают  опорой большевиков. Правда, это не соответствует истине, когда речь
идет  о  сознательной и намеренной поддержке  большевиков и когда исходят из
того, что благодаря  этому  мы  рассчитывали  полностью  разрушить  Россию в
политическом, экономическом и  финансовом отношении (программа д-ра Рорбаха,
он  публично  выдвинул  ее,  и  в  России  ее  ставят в  вину  правительству
Германии). Но и  неверное мнение, если  оно  широко распространено, является
реальностью, с которой должна считаться политика.
     Следствием  пока  не  обоснованного  мнения о  нашем  сотрудничестве  с
большевиками является ужасная ненависть и безмерное ожесточение, которые все
русские круги,  заинтересованные  в  государстве и  порядке,  с  большевиков
переносят   на  Германию.  После  убийства  графа  Мирбаха  партии   России,
выступающие за порядок, которые  еще пока слишком слабы, чтобы  собственными
силами  попытаться  свергнуть  большевиков, снова  связывают свои надежды  с
Германией. После  того,  как мы  смирились с вялыми поисками  убийц Мирбаха,
после  того,  как  мы  смирились  с  восхвалением  покушения  и призывами  к
подражанию,  после того, как мы смирились с отказом советского правительства
допустить в  Москву немецкий  батальон для  защиты миссии, эти силы испытали
жестокое разочарование и отвернулись от нас.
     Тот  факт, что Центральный комитет левых  эсеров  в  Москве мог открыто
похваляться подстрекательством к покушению на генерал-фельдмаршала  Эйхгорна
-  при этом  с нашей стороны никто не высказал официального  протеста (я  по
собственной  инициативе  сделал  серьезные  представления  Чичерину,  а  МИД
направил  ноту Иоффе,  но  официальных публикаций  не последовало) -  усилил
впечатление, что мы готовы смириться с чем угодно, только чтобы не повредить
нашим хорошим отношениям с большевистским правительством.
     Антанта   умело  и  решительно  использует  это   невыгодное  для   нас
впечатление. Ее  призывы  к русскому  народу из  Владивостока,  Мурманска  и
Архангельска  показывают,  что   своими   антибольшевистскими   акциями  она
стремится собрать вместе все силы, заинтересованные  в возрождении России, и
направить их против Германии. Если  мы позволим делам идти своим чередом, то
Антанта победит.  Только решительный отход  от большевиков может нарушить ее
планы.
     Кроме   того,   было  бы  весьма  желательно   своевременно  придти   к
взаимопониманию с теми группами, которые примут  активное участие в создании
новой России. Возможности  для этого есть, по крайней мере, если говорить  о
Сибирском правительстве  генералов Хорвата и Колчака, а также так называемом
Правом   центре*   .  Попытки   сближения   этих  сторон  пока  не  принесли
практического успеха, так как германское дипломатическое представительство в
Москве не  получило от МИДа  полномочий  вступать  в переговоры  на  основе,
которая,   как   показывают   полученные   сведения,  является   необходимой
(демонстративный  отход  от   большевиков,  военная  демонстрация  в  районе
Петербурга,  изменение  Брестского мира и  создание  приемлемых  для  России
условий)**  . В  настоящий  момент я не могу с уверенностью  утверждать, что
наша сдержанность, а также развитие военной ситуации на Западе, не уничтожат
готовность упомянутых русских кругов к сотрудничеству с нами.
     Но, как минимум, необходимо своевременно отойти от большевиков, которые
сейчас цепляются за нас с энергией утопающих. Говорят, что нельзя спрыгивать
с  лошади,  пока наготове нет другой,  но это верно лишь наполовину. Если  я
замечаю, что моя лошадь падает, я спрыгиваю даже в  том случае, когда другой
нет. Если большевиков свергнут до того как мы порвем с ними и разрушим общее
впечатление, будто они наши союзники и мы используем их для саботажа России,
то получится,  что  мы работаем  на  Антанту,  которая  больше  всего  хочет
повернуть  против Германии  страшную  ненависть  небольшевистской  России  к
большевистской  бесхозяйственности,  чтобы  таким образом  втравить Россию в
новую войну против нас.
     Учитывая все это, я должен выразить серьезные сомнения  в  правильности
отдельных  пунктов  недавно   парафированных   в   Берлине   германо-русских
договоров. В общем и целом, эти договоры очень разумны и  являют собой очень
ценное дополнение к развитию Брестского мира. Но в отдельных пунктах я  вижу
большую   опасность,  так  как  они  могут  укрепить  впечатление  о   нашей
солидарности  с большевиками,  испортить  наши  отношения с небольшевистской
Россией и  направить  в лагерь Антанты  группы,  которые могут создать новую
Россию.
     В финансовой  и  экономической  области это относится  в  особенности к
сделке, согласно которой Россия по декретам выплачивает  Германии до 1  июля
1918  года определенную  сумму  как компенсацию за экспроприацию германского
имущества  (имеется в виду, в первую очередь,  декрет о национализации от 28
июня 1918 г.).  Таким образом,  Россия получает свободу действий, и Германия
уже не может возражать  против этой экспроприации или требовать возмещения в
каждом отдельном случае.
     Следствием  этого  явится  то,  что  Россия до  последней  капли выжмет
немецкий лимон, т.е. будет без всякой  пощады проводить в жизнь декрет от 28
июня 1918 года  против германской собственности и предприятий. Достаточно ли
будет  предусмотренной   суммы  для  покрытия  ущерба,  нанесенного  частным
предпринимателям? Мне это  кажется  весьма сомнительным, но мы оставим  этот
вопрос открытым. Важнее то, что из России будет устранен, в  первую очередь,
именно  немецкий  капитал  и  немецкие  предприятия.  Правда,  предусмотрена
обратная   передача  права  на  немецкую  собственность,  если  такого  рода
собственность  не  экспроприируется  у жителей страны  или граждан  третьего
государства  или вновь возвращена им. В этой оговорке я не вижу  необходимой
защиты, так как едва ли можно проконтролировать исполнение этих условий.
     С другой  стороны, как раз эта оговорка вместе с  согласием  Германии с
экспроприацией германской собственности может побудить большевиков полностью
осуществить  их   планы   по   экспроприации,  что   будет   воспринято  как
подстрекательство к саботажу экономических и финансовых основ России.
     В  результате,   все,   кто   в  России  стремятся   к   восстановлению
общественного строя, основанного на частной собственности, отворачиваются от
нас  и  занимают  непримиримую  позицию по  отношению  к  нам,  видя  в  нас
подстрекателей и помощников  большевиков  в осуществлении ими экономического
саботажа. Прямую  выгоду  от этого имеет  Антанта, которая  с распростертыми
объятиями принимает группы, выступающие за восстановление в России выгодного
ей режима.
     В  военном  отношении я  считаю весьма  сомнительным,  чтобы  по  новым
соглашениям правительство Германии согласилось использовать  все имеющиеся у
него  силы для  совместного  наступления  с  силами большевиков на  генерала
Алексеева*.  Это означало бы,  что Германия вступает в  гражданскую  войну в
России  на  стороне большевиков** . У  меня  создалось впечатление, что наши
военные  органы  и не  думают  о военных  действиях против Алексеева. Но это
нисколько не улучшает положения.  Я могу  себе представить,  что со временем
появится необходимость подавления  проантантовски настроенных войск генерала
Алексеева.  Тогда  нужно  будет действовать. Но  без  намерения  действовать
заключать с  большевиками соглашение***,  которое в случае его обнародования
(что  неизбежно)  серьезно  скомпрометирует  нас в  глазах  небольшевистской
России  как   союзников  большевиков   в  их   борьбе  с  известным  русским
военачальником  и  казаками  - это  политика, от  которой  я  хочу  серьезно
предостеречь.
     Наконец,  я  очень  опасаюсь,  что статьи новых  договоров,  касающиеся
Эстляндии и  Лифляндии, будут выгодны лишь Антанте.  Если мы сейчас заставим
большевиков  подписать  договор  об  окончательном  отделении  Эстляндии   и
Лифляндии от  России****, то в данный момент  это без сомнения будет большим
успехом, достигнутым без применения силы. Но дешевые  успехи не всегда самые
прочные*****.  Стоящая перед  дверью новая Россия  воспримет это соглашение,
заключенное в такой момент  и с таким  партнером,  как вызов.  Я считаю, что
вполне возможно за основу наших  отношений  с новым  русским  режимом  взять
Брестский мир******  и  на  этой  основе (в деталях  можно  пойти  навстречу
насущным  потребностям  России)  в достаточной  степени  обеспечить  военные
интересы  Германии и  интересы  немецкого народа, а  также  учесть  уступки,
сделанные  представительствам  Эстляндии  и  Лифляндии*******.  А  теперь  в
намечаемом расширении Брестского мира я  вижу большую опасность. Для будущей
России  это может стать  поводом для расторжения  новых  договоров  вместе с
Брестским   миром,   и  лишь   приведет   к   созданию   нового   восточного
фронта********.
     Я  возражаю  против трех  пунктов  новых договоров,  так  как, по моему
мнению, они полностью  противоречат той политике, проведение которой требует
от  нас  ситуация. Если  большевики катятся  к пропасти, а  мы не хотим и не
можем   их   удержать,   то  мы  должны   избегать  всего,   что  могло   бы
свидетельствовать  о нашей солидарности с ними и  повернуло  бы силы будущей
России в сторону  Антанты. Мы должны сделать все, чтобы  провести отчетливую
черту  между собой и большевиками  и завоевать на свою  сторону силы будущей
России. Соглашения, против которых я возражаю,  производят впечатление того,
что  мы солидарны* с большевиками в области экономического саботажа и борьбы
против казаков; мы оттолкнем от себя силы будущей России** и поможем Антанте
сконцентрировать эти  силы  вокруг  себя  и использовать их в  своих  целях.
Настоящий момент  настоятельно требует от нас максимальной концентрации сил,
а вместо  этого  мы  сами создаем  опасность  возрождения  нового восточного
фронта   и   таким   образом   рискуем  потерпеть  поражение  в   борьбе  за
существование***  .  Одновременно,  это наносит  большой  ущерб  созданию  в
будущем хороших  политических и  экономических отношений с Россией, что было
бы  крайне  важно,  учитывая   вероятность   сохранения   германо-британских
противоречий и после заключения мира.
     Поэтому я считаю необходимым изложить эти соображения, хотя несмотря на
все мои возражения, договоры уже парафированы****.

     Берлин, 19 августа 1918 г.

        7
     <b>ПРОТОКОЛ  СОВЕЩАНИЯ С РУКОВОДИТЕЛЯМИ  ПОЛИТИЧЕСКИХ ФРАКЦИЙ  РЕЙХСТАГА У
ЗАМЕСТИТЕЛЯ РЕЙХСКАНЦЛЕРА ФОН ПАЙЕРА</b>
        21 августа 1918 г.

     <b>Его превосходительство фон Пайер</b>:  Мы  попросили вас придти сюда, чтобы
узнать  ваши взгляды на  договоры с Россией.  Для двух договоров  необходимо
формальное утверждение рейхстага. Относительно третьего есть сомнения, но мы
считаем, что и  этот договор следует представить на рассмотрение  рейхстагу.
Не  следует  медлить с  принятием  договоров, поскольку  теперешнее  русское
правительство может пасть, а договоры выгодны Германии. Вы согласны, если мы
пока откажемся  от  созыва рейхстага? О  созыве главной комиссии,  по  моему
мнению, также не может быть речи.
     <b>Депутат Эберт</b>:  Договоры имеют большое политическое значение. Я  считаю
крайне важным, чтобы  до ратификации высказались фракции. Моя фракция в этом
очень  заинтересована.  Наши  взгляды  на  политику  в  лимитрофах  ясны.  В
договорах  мы видим продолжение  неверной политики. Мы против  присоединения
Эстляндии  и Лифляндии, так  как Россия никогда  не  смирится  с этим. У нас
большие   сомнения   и   относительно   финансово-политического   содержания
договоров.  Требование  6 миллиардов  объективно  не  оправдано.  Мы  хотели
заключить с  Россией мир без контрибуций,  я прошу срочно заслушать  главную
комиссию.  Это  требование  основано  на  соглашениях  между нашим и русским
правительством и парламентом, согласно которым главная комиссия  должна быть
заслушана   при   принятии   важных  решений.  Это   беспрецедентно  просить
индемнитета при заключении государственного договора такой важности.
     <b>Депутат Дове</b>: Я согласен с мнением его превосходительства Пайера в том,
что  нет  причины созывать  главную  комиссию.  (После  этого  Дове называет
несколько причин, которые делают желательным  немедленный  созыв рейхстага.)
Не следует отклоняться от предписанных правил в таком важном деле.
     <b>Его  превосходительство  Криге</b>:  В  договоре  ничего  не   говорится  о
контрибуции.  Речь  идет о  компенсации за нанесенный немцам  ущерб. Если мы
будем  созывать рейхстаг,  то  потеряем  минимум 10 дней; за это время может
что-нибудь  произойти.  Мы  надеемся,  что  заключение  договора приведет  к
улучшению  ситуации  на  востоке,  поэтому  необходимо  действовать  быстро.
Рейхсбанк  очень настоятельно  высказывает пожелание, чтобы как можно скорее
Россия сделала выплаты согласно договору.
     <b>Депутат Грбер</b>: Я не могу согласиться, что речь идет о контрибуции; это
просто  дополнительные  обязательства.  Статьи  по   Эстляндии  и  Лифляндии
сформулированы  в  Брестском договоре  недостаточно  четко.  Новые  договоры
дополняют их. Мы одобрим их, как одобрили Брестский договор. Речь не идет об
аннексии,  так  как  лимитрофы добровольно  присоединятся  к нам.  Не  стоит
созывать главную комиссию; созыв  рейхстага  я  также не считаю необходимым,
хотя здесь  есть формальные  сомнения. Но  я думаю, что мы можем оставить их
без   внимания,  если  созыв  рейхстага  может  только  замедлить  получение
результатов нашей восточной политики. Когда договор будет заключен, он будет
иметь  большую  политическую  ценность и  в  отношениях  с  будущим  русским
правительством.  И  с  точки  зрения  настроений  внутри  страны  он  играет
положительную роль.  Недовольным можно предъявить хотя  бы один политический
успех. Я считаю немаловажным,  если мы сможем сказать, что, по крайней мере,
на востоке  ситуация  более или  менее  ясна. Если мы будем  медлить, ожидая
заседания рейхстага, то все может сорваться.
     <b>Депутат граф Вестарп</b>:  Я в основном согласен с  Грбером. Я сомневаюсь,
подходит  ли  в данном случае слово "индемнитет".  Только кайзер имеет право
заключать договор; рейхстаг заслушивают лишь из политических соображений.
     <b>Депутат   д-р   Штреземан</b>:   Как  Брестский  договор,   мы  одобрим   и
Дополнительные договоры. 6 миллиардов -- это не контрибуция. Мы гаранты тех,
кому  нанесли  ущерб  действия  русских  властей и русского  народа. Русская
сторона  не   возражала  против  основных   пунктов  --   территориальных  и
финансовых.  Договор  дает России гарантию,  что  в  дальнейшем мы не  будем
поддерживать  попытки отторжения  новых территорий  от  России. Опасность  в
промедлении.  Если  мы будем созывать  рейхстаг, то  это замедлит заключение
договора. Нам нужны русские деньги для закупок зерна на Украине. Кроме того,
русское  золото  укрепит золотой  запас рейхсбанка.  Я согласен с  тем,  что
депутат Грбер сказал  о настроениях внутри страны. В этом отношении договор
также будет иметь положительное значение.
     <b>Его  превосходительство фон Гинце</b>: Цель нашей политики на востоке можно
определить  простой формулой:  воспрепятствовать созданию фронта на  востоке
или, по  крайней  мере,  отодвинуть его.  Что бы  вы ни  думали о  Брестском
договоре,  но одно  преимущество у него есть: он существует.  По отношению к
русскому  правительству мы придерживаемся следующей позиции: невмешательство
во внутрирусские дела. Этим мы отличаемся от наших врагов. Уже их позиция по
отношению к  большевикам  показывает,  что  мы  на верном  пути. У  нас  нет
намерения  выступать в  качестве  учителей. История показывает, что  это нам
всегда  дорого  обходилось.  Несмотря  на  все  пророчества,  большевистское
правительство еще у власти. Мы сможем представить заключенный договор любому
будущему правительству. Если новое русское правительство их не  признает, мы
будем  в  состоянии самостоятельно  осуществить  основные  пункты  договора.
Воспрепятствовать этому одностороннему осуществлению договора не  сможет  ни
одно  правительство. Но вполне возможно, что на смену  большевикам придет не
новое правительство, а хаос. В этом случае нам придется отказаться только от
золота и денег. Все остальные пункты договора мы сможем реализовать сами.
     По  отношению   к  приграничным   государствам  мы  проводим  следующую
политику: нам пришлось  создать  их,  чтобы воспрепятствовать восстановлению
фронта.  Мы проводили такую политику не только в интересах этих  государств,
но и в  своих собственных интересах. С  этим согласится любой  теоретик.  Мы
хотим,  чтобы  народы этих  стран  были  в  состоянии  оказать  максимальное
сопротивление  русскому   колоссу,  который  рано   или  поздно  обязательно
возродится.  Война  заставила  нас  связаться  с  Россией  сильнее,  чем нам
хотелось  бы.  Испортит  ли создание лимитрофов  наши  отношения с  Россией?
Только  не  отношения  с теперешним  правительством. Договор с ним  заключен
путем переговоров. Выгодные экономические  отношения с сегодняшней  Россией,
по моему мнению, невозможны.  Но русский народ обладает большой способностью
к  возрождению,  и  он  станет снова важным  фактором  в жизни народов. Если
смотреть с  этой  стороны, то, возможно, правы те, кто  хочет  рассматривать
нашу политику с точки зрения будущего тесного  сближения с Россией в области
экономики.
     Однако  до окончания войны нельзя допустить возрождения России.  Где те
люди, которые могут свергнуть правительство  и потом пойти на  заключение  с
нами договоров? Мне  говорили о монархистах; это генералы без армии;  кадеты
не  выйдут  на  улицу.  Антанта  пока недостаточно  сильна, чтобы  свергнуть
правительство. А  наше правительство готово вмешаться, когда у Антанты будет
достаточно сил. Но пока, возможно, следует отодвигать этот момент и спокойно
выжидать.  Мы намерены  создать  добрососедские  отношения  с Россией.  Было
предложение подарить Украину России. Зачем? И без этого подарка у нас  будут
хорошие  отношения.   Против  такого  подарка  говорит  и   то,  что   целью
австро-венгерской политики является избежать общей с Россией границы.
     <b>Депутат  д-р  Вимер</b>:  Я  тоже  считаю,  что следует  как  можно  скорее
заключить новые договоры. Самым правильным было бы созвать рейхстаг. Если бы
это  было возможно,  то  это  был бы  самый лучший путь.  Но ответственность
велика, если из-за такой задержки заключение договоров сорвется.
     <b>Его  превосходительство   фон  Пайер</b>:   Есть   серьезные   сомнения   в
целесообразности  созыва. Рейхстагу придется заседать 12-14 дней, прежде чем
вопрос будет улажен. Но, по моему мнению, необходимо определенное единодушие
в вопросе о нецелесообразности созыва рейхстага.
     <b>Депутат  Эберт</b>: Не  может  быть  и  речи  о добровольном  присоединении
Эстляндии и Лифляндии к Германии. Масса  местного населения против этого, за
-- только бароны. Поэтому я  считаю необходимым, чтобы  нам дали объективное
доказательство  того, что 6 миллиардов -- это  не контрибуция. Мы  ничего не
имеем против выплаты общей суммы компенсации,  речь идет о ее размере. Я был
в  ужасе  от  настроений  в  стране.  Особенно  большую  роль  здесь  играют
отпускники,  которые  рассказывают о  положении  на  фронте.  Люди  особенно
недовольны разведывательной  службой на фронте, действия которой  направлены
на   аннексию.  Заключение  Дополнительных  договоров  означает  ужесточение
условий Брестского  договора  и не  способствует  поднятию  настроений,  как
думает  депутат Грбер. По-моему, необходимо созвать и  главную комиссию. Ее
как раз и создавали с намерением решать дела,  не терпящие отлагательства. В
случае  созыва  главной комиссии или  рейхстага  мы будем  возражать  против
обсуждения общей политики,  прежде чем выяснится ситуация  на Западе.  Можно
говорить только об обсуждении данных договоров.
     <b>Его превосходительство д-р Криге</b>: Я с удовольствием дам депутату Эберту
или другим господам из социал-демократической фракции подробные  разъяснения
относительно финансово-политического содержания договора.
     <b>Депутат Дове</b>:  Какие еще  есть спорные вопросы  между  нами  и  русским
правительством?
     <b>Его превосходительство фон Гинце</b>:  Препятствием для заключения договора
является положение на Кавказе.  Несмотря на  данное обещание, турецкие армии
предприняли наступление  на  Баку. Русские отбили его. Тогда турки  заявили,
что для восстановления своей чести они должны взять Баку. Мы, как и русские,
заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать этому; в  военном отношении мы
сейчас  не   в  состоянии  этому  помешать,  мы   можем  действовать  только
дипломатическим путем. Я надеюсь, что это нам удастся. Русские требуют более
реальных  гарантий. Мы не  можем  их  дать, и  это  препятствует  заключению
договора.
     <b>Депутат  д-р Штреземан</b>:  Эти  сведения статс-секретаря  говорят  против
созыва рейхстага, так как в этом случае  придется обсуждать наши отношения с
союзниками.
     <b>Депутат Дове</b>: Это не совсем так. Рейхстаг  следует созвать только после
того, как договоры будут действительно заключены. Правительство должно взять
ответственность на себя. Нет сомнения, что большинство рейхстага одобрит его
действия.
     <b>Его  превосходительство д-р  Криге</b>.  Отвечает на  ряд вопросов депутата
Эберта относительно положения с обменом военнопленными с Россией.
     <b>Его  превосходительство  фон Пайер</b>:  Мы  выслушали ваши мнения,  теперь
правительство примет решение.


        8
        ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО ГЕРМАНИИ РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ
        Москва, 30 августа 1918 г<i>.</i>

     <i>Совершенно секретно</i>

     Из  бесед с  руководителем  бюро иностранной помощи в Москве ротмистром
Вльфингом   после  его  возвращения  из  Ковно  и  Берлина  с  совещаний  в
вышестоящих   органах  у  меня  сложилось   впечатление,  что   у  господина
главнокомандующего  восточной группой войск и  (в  меньшей степени) в ВГК на
первый план все больше выступает  мысль  о  военном вмешательстве  в России.
Учитывая  это, я  считаю своей обязанностью высказать  свое мнение по  этому
вопросу, тем более, что осуществление этой идеи должно  быть подготовлено  с
помощью широко ведущейся военно-политической пропаганды.
     По моему мнению, следует  признать необходимость подготовки  скорейшего
свержения  правительства большевиков.  Нет сомнения в том, что  деятельность
этого    правительства   наносит    очень   большой   ущерб   монархическому
государственному  строю,  а также его буржуазной  основе в  Германии,  нашей
культуре. События последних месяцев  показывают, что компромисс с  советской
республикой  невозможен. Это позволяет утвердительно ответить  на вопрос  об
изменении системы правления, и  здесь  встает  вопрос  о способе  и  времени
осуществления данной меры. Я не хочу переоценивать многочисленные  просьбы с
русской  стороны  об  интервенции,  однако  убежден,  что  изменить  систему
необходимо  как  можно  скорей,  по  возможности  не  позже,  чем в  течение
ближайших  шести  недель.  В  противном  случае  страна  будет  все  сильнее
погружаться в хаос, что нанесет невосполнимый ущерб интересам Германии.
     Движущей и  организующей силой должна стать Германия, иначе  переворот,
которого горячо  желают  все небольшевистские силы,  а также  подавляющая  и
лучшая часть русского народа,  поставит  себе в заслугу  Антанта, в то время
как отрицательная сторона этой акции ляжет на Германию. Есть также отдельные
организации в деревнях* , которые с трудом поддерживают друг с другом связь.
Можно   рассчитывать   на   то,   что   в   решающий   момент   существующие
контрреволюционные группы встанут  на сторону интервентов даже в том случае,
если  они не будут ориентированы на Германию. Но  прежде  всего мне  кажется
необходимым осуществить эту акцию как  можно скорее, чтобы помощь со стороны
латышей  была достаточно эффективной  для обеспечения успеха  еще  до начала
военных операций Германии.
     Как я  уже докладывал,  латыши выказывают  все меньше желания проливать
кровь  за  большевиков.  Растет  вероятность  того,   что  их  полки  начнут
разбегаться. Пока что  мне удавалось сдерживать их командующего, но я думаю,
что, по крайней мере, ему надо предоставить конкретную программу. Если будет
установлен конкретный срок начала военных операций, латыши смогут справиться
с большевиками,  в том числе и с их вождями, в Москве и удерживать  город до
прибытия подкрепления. Эта помощь имела бы то большое  преимущество,  что не
позволила  бы нынешним большевистским  руководителям пролить кровь и нанести
ущерб  Москве,  что  они  угрожают  сделать при  первых  признаках немецкого
наступления.  Одновременно   одним   ударом   был   бы   парализован   центр
сопротивления.
     После  свержения  большевиков  главную   трудность  будет  представлять
образование  нового правительства  и вопросы снабжения**. Я позволил бы себе
сделать предложения и по этим вопросам, но у меня сложилось впечатление, что
вопрос  о  ревизии Брестского мира уже рассматривается нашей стороной. Новое
правительство  должно  дать  определенные обещания  Германии  и выступить  с
соответствующей  программой перед своим  народом. Благодаря этому  оно также
могло  бы найти  необходимую  поддержку у других партий.  Если бы можно было
сейчас удовлетворить товарный голод крестьян с помощью обмена товарами между
городом и  деревней*, то с продовольственным голодом  помогли бы  справиться
также  украинские запасы**. В связи с  этим надо решить, можно ли  позволить
крестьянам приобретать за деньги часть  используемой  ими сейчас земли***. Я
думаю,  что  они охотно  пошли  бы  на  это.  Сибирское правительство  также
выказывает  большой интерес  в  восстановлении  России,  поэтому  можно быть
уверенным   в  том,   что   оно  окажет  нам  политическую  и  экономическую
поддержку****,  а  это   отразится  и  на  военном   положении  на  востоке.
Затягивание  операции  нежелательно  и  по  климатическим   причинам.  После
успешного  и  проведенного  не  очень  большими  военными  силами  свержения
большевиков было бы целесообразно и  вполне возможно в сравнительно короткий
срок вывести из страны  использовавшиеся войска*****.  Это, по крайней мере,
явилось бы  основой  взаимного доверия  (которого мы можем  лишиться)******,
необходимого для экономического сотрудничества в будущем.
     <i>Гайшильд</i>

        9
        ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСУЛ В МОСКВЕ
        МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

        <i>События на Балканах и Московский Интернационал</i>

     <i>Москва, 5 октября 1918 г.</i>

     Люди  здесь  находятся в состоянии эйфории. Подобно тому, как при ударе
молотком на тысячу осколков разбивается стекло,  катастрофа Болгарии разбила
центрально-европейский блок  в  глазах большевиков.  Общественность  явилась
свидетелем того,  как  за несколько дней прошлой  недели  огромный восточный
фронт  от  Адриатики  до  Мурманска внезапно  был смят,  и весь  фланг стран
Центральной Европы оказался открытым ударам противника.
     Все уверены в выходе из войны терпящей поражения Турции, и пролетарская
фантазия уже видит гордый  английский  флот,  идущий  на Батум  и Одессу,  в
Черном  море.  Пресса  захлебывается  от радости: там  уверены, что одна  из
империалистических   групп,  борющихся  с  марксизмом,  находится  на  грани
катастрофы.  И   одновременно  они  трясутся  от  страха,   видя   опасность
наступления другой победившей империалистической группы.
     Если  не удастся  немедленно  заключить  мир и оправдаются  гипотезы  о
поражении  стран   Центральной   Европы,  то  в  течение  нескольких  недель
большевикам  будет нанесено  поражение на  севере,  востоке и юге. В глубине
души они опасаются этого, хотя внешне стараются не показывать своего страха,
так как русский пролетариат и  Красная  армия  справятся со всем и  всеми! А
если уж и  они не помогут, то на помощь придет  мировая революция и немецкий
социалистический народ, который сбросит своих буржуазных  мучителей,  порвет
Брест-Литовский договор  и  вместе  с русскими большевиками выступит  против
угрожающего диктатуре пролетариата англо-американского империализма.
     Как известно, этот последний не хочет и слышать о Брест-Литовском мире;
благодаря  этому он привлек в свой лагерь всех националистически настроенных
русских.  Большевизм  также борется  с этим договором,  так как он  вплотную
приблизил  к России германский империализм и усилил контроль, препятствующий
какой-либо агитации.
     Не надо быть ни капиталистом Антанты, ни большевиком, чтобы сожалеть об
этом договоре и с точки  зрения Центральной Европы. Договор должен был убить
трех мух одним  ударом:  ликвидировать  восточный  фронт, утолить  земельный
голод  Германии  и, используя внутреннее  разложение  России,  свести  ее до
положения германской колонии.  Но это  уж слишком!  Тем более как  результат
отчаянной борьбы не на жизнь а на смерть.
     Центральной Европе, или,  правильнее сказать, Германии,  надо  было  бы
удовлетвориться  первым из  трех желаний.  А вместо  двух других  приобрести
дружбу русского народа. И в этом случае восточный фронт уже не был бы нужен,
а в Москве не было бы большевиков, так же, как в Сибири - японцев, англичан,
американцев и французов.
     Конечно,  по-человечески  можно простить Брестский договор. Он возник в
экстазе борьбы.  Как  не слишком  любезно сказал один  швед, это - результат
истории:  с  одной  стороны,  наивные  фантасты,  с  другой   --  фанатичные
преступники.  Мне  кажется,  что  этот договор  становится  тем,  чем  стали
альхесирасские документы*, над  которыми в течение нескольких месяцев ломали
головы многие умники в Танжере**.
     В  номере  "Воссише  Цайтунг" в  сентябре помещена великолепная  статья
Георга Бернгарда  "Уроки  Москвы",  в  которой говорится об ошибках Германии
после Брест-Литовска.
     Этому ставшему вдруг актуальным  вопросу  посвящены  две статьи Радека,
которые  вместе  с  письмом  Ленина  к  своим  сторонникам  и  позавчерашней
резолюцией Центрального исполнительного комитета (эти  статьи  и документы я
прилагаю)* позволяют взглянуть на сложившуюся ситуацию глазами большевиков.
     Ваше превосходительство,  не  посчитайте за  труд просмотреть и эти,  к
сожалению, довольно большие приложения. Они дают ясную  картину того, как  в
настоящий  момент мир отражается в мозгу  большевиков. Они в  очередной  раз
показывают, как ошибаются страны Центральной Европы, недооценивая Москву.
     Пусть  идея  создания  нового  фронта  от  Каттаро  до  Архангельска  в
настоящий  момент  является лишь  плодом воображения Интернационала,  Москва
выступает за этот фронт.

     <i>Поттере</i>


        10
        СТАТС-СЕКРЕТАРЬ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЗОЛЬФ
     <b>ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В СТАВКЕ
     ФОН ГИНЦЕ</b>

     <i>Берлин, 22 октября 1918 г.</i>

     Ваше превосходительство!
     Больше  всего  меня  сейчас  занимает  вопрос  о  наших   отношениях  с
большевиками. Я  считаю,  что  до  сих  пор  мы  действовали  правильно,  не
предпринимая  никаких  шагов против  республики Советов и  поддерживая с ней
нормальные отношения,  так  как  ее  военные  действия  против  приверженцев
старого  режима  и  Антанты  способствовали  параличу  России. Но теперь  мы
вынуждены  переориентировать  свою политику на мир, и я  спрашиваю себя,  не
стоит  ли  в  самом  ближайшем  будущем провести ревизию наших  отношений  с
нынешними правителями в Москве.
     Долго большевики не продержатся.  После заключения общего мира все, как
они  сами  предполагают,  повернутся против них, и  тогда их  власти  придет
конец.  Вероятно,   при  этом  прольется  много   крови.  Если  война  будет
продолжаться  и  Антанта  после  падения  Константинополя  начнет   активные
действия на востоке (что вполне вероятно), то все равно через какое-то время
конец будет такой же.
     Учитывая все это, я склоняюсь к мысли,  что нам не следует  выжидать, а
надо вовремя порвать  с ними, чтобы вероятное кровопролитие не поставили нам
в вину.
     К  тому же  большевики,  видя наше теперешнее положение  и  приближение
своего   собственного   конца,   поставят   все   на   последнюю   карту   -
революционизирование Германии.  Пропаганда  их  официальных и  неофициальных
представителей  принимает все больший размах. В последнее  время у них очень
тесные  отношения  с   нашими  "независимыми".   Недавняя   демонстрация  на
Унтер-ден-Линден, наверняка, связана с деятельностью русского посольства.
     На восточном  фронте происходят  подстрекательские митинги,  в  Верхней
Силезии  началась  забастовка,   имеющая   явно  выраженный   большевистский
характер,  само   советское   правительство  почти  неприкрыто  призывает  к
революции. Разумеется,  мы приняли все возможные  контрмеры, но мне кажется,
что лишь полный разрыв всех отношений с Россией  может прервать идущие к нам
нити.
     Правда,  разрыв  отношений представляет  серьезную  опасность для жизни
наших  соотечественников   в  России  и  нанесет  ущерб  экономике.  Поэтому
генеральный  консул  в  Москве считает, что  необходимо  одновременно начать
военную интервенцию. Не  знаю, как  это можно сейчас сделать. Вряд  ли можно
говорить  даже  о временной оккупации Петербурга  небольшим контингентом.  Я
хотел  бы  попросить  Вас  обсудить этот  вопрос  с  ВГК  и  был  бы  весьма
признателен, если бы Вы сообщили мне о результатах этого обсуждения, а также
о  своей  собственной  точке  зрения.  Я  очень высоко  ценю  мнение  Вашего
превосходительства как великолепного знатока России.
     Подписано: <b><i>Зольф</i></b>


        <i>Приложение 1</i>


        О. Чернин

        Брест-Литовск

     Оттокар Чернин занимал пост австро-венгерского министра иностранных дел
с конца 1916 до  апреля 1918 года.  Перед  назначением  на этот пост  он был
австро-венгерским посланником  в  Румынии до вступления  Румынии в войну  на
стороне Антанты. Факты, сообщаемые Черниным,  не оставляют сомнения  в  том,
что  положение  Австрии уже  в 1917 г. было совершенно катастрофическим. Для
внимательных наблюдателей  это  уже  давно  было  ясно.  Книга  Чернина  это
убеждение вполне подтверждает.

     Уже в  апреле  1917  г.  в  записке  (приведенной  в  книге),  поданной
императору  Карлу  и  предназначавшейся  также  и  для  вручения  императору
Вильгельму, Чернин формулировал положение следующим образом:

     Совершенно  ясно, что наша военная мощь  подходит к концу... Я указываю
только на  то,  что сырье для изготовления военных материалов на исходе, что
человеческий  материал  совершенно  истощен,  и  прежде  всего  на  гнетущее
отчаяние, которым  охвачены  все  слои  населения  вследствие  недоедания  и
которое делает невозможным выносить дальше тяжесть военных страданий.