Тебе преданный и уважающий М. Суворов Копия 68. Бермонт-Авалов -- командующему польскими войсками генералу Галлеру 23 октября 1919 года. Митава. No 225. Главнокомандующему Противобольшевистским фронтом польских войск110 Несколько месяцев тому назад я начал организовывать Русскую добровольческую армию для борьбы с большевиками, поработившими Россию. При невероятных трудностях мне удалось создать сначала небольшой отряд, который в течение сравнительно небольшого времени вырос в Западную добровольческую армию, прекрасно вооруженную, сытую и одетую и представляющую грозную силу для врагов. Не имея обеспеченного тыла, среди кругом кишащих врагов моей Родины, стремящихся всячески подорвать авторитет моих войск, распускающих про мои войска и про меня самые нелепые слухи как в печати, так и в официальных сношениях, я, естественно, вынужден был принять с благодарностью добровольную помощь и симпатии моих бывших, но честных врагов. В мою армию с распростертыми объятиями принимаются добровольцы всех национальностей, и русские, и поляки, и немцы, и шведы, и другие. Все, кому дороги идеалы права и справедливости, кто с действительным сокрушением смотрит на поругание моей Родины и христианства. Мне нужны солдаты, и я их беру с радостью, хотя бы они были раньше нашими врагами. Если они оказываются не на высоте -- то безжалостно мною удаляются из армии. Наша общая мечта скорей занять фронт непосредственно против большевиков и возможно скорей перейти в пределы территории с чисто русским населением, ждущим нас с нетерпением. До сего времени благодаря проискам врагов моей родины, которым выгодна временная слабость славянства, я был вынужден укрепляться и подготавливаться к наступлению на большевиков в тылу. Теперь наступил момент, когда я могу выдвинуть свои славные войска на непосредственно противобольшевистский фронт, где они будут драться бок о бок, рука об руку с доблестными польскими войсками. Для успеха нашего общего дела победы над большевиками я полагаю необходимым держать между штабами польской и русской действующих армий самую тесную связь, самую братскую связь, каковая всегда и существовала в братских славянских народах. Признавая со своей стороны естественными национальные стремления великой Польши как независимого самостоятельного государства, я, как русский и славянин до мозга костей, буду стремиться к братскому дружному сожительству с благородным польским народом, вполне понимая будущие задачи славянства представить собою тесный, крепкий союз против пангерманизма и других мировых титанов. Я не могу в настоящем сношении более подробно развивать свои политические взгляды, но желал бы ради взаимного блага войти в более тесный контакт с деятелями польского национального дела, хотел бы, чтобы при моем штабе состояла польская миссия преданных своей Родине людей, могущих здесь, на месте ознакомиться с настроениями и планами моей армии и убедиться в действительной нелепости тех слухов, которые злонамеренно распускаются нашими врагами во вред Польше и во вред России, людьми, которым невыгодна наша дружба. Я просил бы Вашего согласия командировать во вверенную нам армию своих представителей взаимно, как честных союзников. Ответ не откажите сообщить мне с командированными к Вам подполковником Фирсовым, прапорщиком Маршал[ом] и поручиком Шель, коим прошу распоряжения оказать всякое содействие в их просьбах по охране самолета и помощи для обратного полета. Полковник (подпись) Начальник военно-походной канцелярии полковник Копия 69. Приказ Бермонта-Авалова по Западной добровольческой армии Не подлежит оглашению Приказ по Западной добровольческой армии No 54 24 октября 1919 г., г. Митава Неоднократно на словах и в приказах по армии я указывал и разъяснял те причины, которые заставляют мою армию вместо быстрого движения вглубь России задерживаться здесь, где русская власть игнорируется и где присвоили себе власть те, кто хочет отторгнуть от России искони принадлежащие ей области Балтийского побережья. Я преследую ту же цель, которую выполняют войска под командою доблестного генерала Деникина на юге и на Украине, и не могу допустить, чтобы хозяевами областей России были те, кто старается отторгнуть от России ее земли. Гг. офицеры и младшие чины. Вы должны знать, что значит для России Балтийское побережье. Это выход к морю не только для латышских и эстонских областей, но и для всей России, начиная с далекого Урала. Недаром великий император Петр Первый русскою кровью положил себе выход к морю и этим создал из России великую европейскую державу111. Помните, если вы отдадите это побережье врагам России, много русской крови придется пролить, чтобы завоевать его обратно. А тем, кто сохранит нашей родине свободный выход к морю, Россия этого не забудет. Но несмотря на всю тяжесть выполнения этой задачи, я помню всегда о необходимости спешить на помощь Центральной России и перебрасываю часть [сил] на большевистский фронт, чтобы скорее увидеть наших родных, изнывающих под игом большевиков, и спасти их. Не заслуживает звания командующего тот, кто не обеспечивает свой тыл и не охраняет мирное и трудолюбивое население, которое без того подвергалось бы той же участи, как наши братья в глубине России. Приказываю старшим начальникам обстоятельно разъяснить это своим младшим чинам и указать на то большое дело, к которому они призваны на благо и счастье своей Родины, великой и единой России. Искренно любящий до забвения нашу дорогую Родину и вас, мои друзья, верный России солдат, командующий армией (подпись) полковник князь Авалов Копия 70. А.К. Гершельман112-- Бермонту-Авалову Берлин, 25 октября 1919 [года] Дорогой Павел Михайлович, Сегодня брат мой Коля едет в Митаву, и я просил его передать Тебе это мое письмо. Коля обо всем Тебе доложит лично. Ввиду травли, предпринятой против нас всей левой германской печатью, мы ускорили наш переезд из Карлсбада113 и занимаемся теперь на новой квартире в Шарлоттенбург Рошерштрассе No 9, где и будет жить Непорожний с братьями Бодик. Нам приходится сейчас работать при крайне трудных условиях, тем более что и Антанта выпустила теперь против нас своих агентов в лице русских офицеров, как например, прапорщика гр[афа] Ребиндера, который по примеру нас открыл тоже свое бюро; Ребиндер друг и приятель барона Ган[а]114 ; предпринимаем меры, чтобы парализовать их деятельность. Когда теперь с очевидностью выяснилось, что Юденичу очень туго приходится под Петербургом и что войск его недостаточно, чтобы завладеть столицей, все в Берлине уверены, что Ты с Твоей армией решишь на всем Северо-Западном фронте участь большевиков; все с нетерпением ждут разрешения вопроса об участи Риги и выхода Твоего с армией на Московскую дорогу. Вот уже несколько дней в Берлине находится генерал Гурко, но, к несчастью, ни Непорожний, ни я его еще не видели. По негласным имеющимся у меня сведениям, Гурко всецело стал на Твою сторону; постараюсь обязательно повидать Гурко, который должен меня помнить по войне, так как я у него во время похода на Восточную Пруссию115 был личным ординарцем, командированным от 16 гусарского полка. Третьего дня в Берлин вернулся гауптман Меркер, он у нас был, и ведем теперь переговоры, чтобы его вновь привлечь к работе. Так у нас все благополучно. Виктория Викторовна просит Тебе кланяться и посылает Тебе флакон французских духов, которые она здесь случайно получила. Крепко Тебя целую, искренно Тебя любящий и преданный, Твой А. Гершельман Да хранит Тебя Господь Бог. Копия 71. Бермонт-Авалов -- А.А. Любимцеву 25 октября 1919 No 269. Милост[ивый] госуд[арь] Александр Алексеевич, Те средства, которые я должен получить, чтобы окончательно сформировать вверенную мне армию, еще не дошли до меня, и в настоящее время, когда приходится ожесточенно бороться с врагами России за каждую пядь родной земли, я нуждаюсь в поддержке каждого, кто любит свою Родину, почему я и обращаюсь к Вам, как к достойнейшему патриоту российской державы, с просьбой помочь моей армии средствами, которые экстренно мне необходимы и о которых Вам сообщит мой представитель в г[ороде] Берлин[е] кап[итан] Непорожный. Надеюсь, что Вы придете на помощь дорогому нам делу и тем своей Родине. Остаюсь (без подписи) Его Высокоблагородию А.А. Любимцеву Копия 72. Приказ Бермонта-Авалова по Западной добровольческой армии No 11 25 октября 1919 г., г. Митава По отделу дежурного генерала 1. К[оманди]ру запасных батальонов генерал-майору Архипову немедленно приступить к формированию отдельной местной роты из поступивших и поступающих во вверенную мне армию добровольцев -- лиц иудейского вероисповедания, выработать штаты и положение для сей роты и наметить к[оманди]ра роты, представить мне на утверждение. Всем к[оманди]рам и н[ачальни]кам частей и учреждений, у коих состоят на службе вышеуказанные лица, приказываю им немедленно их откомандировать в распоряжение к[оманди]ра запасных батальонов. Формирование производить при 1-м запасном батальоне. Подлинник подписал: командующий армией Полковник князь Авалов Копия 73. Подпоручик Эбергардт -- Бермонту-Авалову Берлин, 25 октября 1919 [года] Многоуважаемый господин полковник, Сообщаю Вам о положении в Берлине по сведениям бар[она] Корфа: 1) В настоящее время, к сожалению, пресса безусловно против нас, в последние дни даже самые правые газеты начали нападать на нас, особенно на бюро капит[ана] Непорожнего. Причина тому -- блокада, которая проводится англичанами и которая, несмотря на свои небольшие пока размеры, все же дает себя чувствовать. Во всех наших начинаниях здесь, особенно в вопросах снабжения, ставятся громадные препятствия. Однако, несмотря на это, есть возможность, и бар[он] Корф думает, что ему удастся, уладить это, изменить прессу в нашу пользу. Отчасти это будет, конечно, зависеть от А.К. Реммера, сможет ли он дать на это деньги. 2) В настоящее время нам удалось установить через моих друзей, хотя и англичан, но совершенно обрусевших и симпатизирующих нам, связь с Парижем, и я думаю, что весьма легко можно будет через них добиться признания нас парижской конференцией и Колчаком. Жена Колчака, вокруг которой сейчас группируется весьма влиятельная группа в Париже, живет в Канне и не сегодня-завтра я налажу туда связь, возможно, что бар[ону] К[орфу] придется для этого съездить в Париж. Через ту же группу мы получим часть французской и нейтральной прессы. 3) К сожалению, мы все еще здесь весьма плохо информированы из Митавы. Бар[он] К[орф] очень просит давать сведения чаще и если возможно, то самое важное телеграфировать. В настоящее время в Берлин приехал генерал Гурко. Он сейчас очень скрытен, пока еще ничего узнать не мог. У него бывают Бискупский и А.К. Реммер. Кажется, что-то опять затевается. Во всяком случае в свое время Вам все сообщу. Сегодня у Гурко будет А.К. Реммер, вчера был с докладом Бискупский. Завтра я все подробно узнаю и немедленно сообщу. Для контроля доставки я свои письма буду нумеровать, для сообщения же важных и срочных донесений необходим хотя бы небольшой шифр, который я при сем прилагаю. К сожалению, я еще не получил от Вас ответа по делу с танками. У меня все готово, задержка только за деньгами. Отправка их тоже улажена, и переправить их, безусловно, очень легко удастся. Имеется 12 совершенно новых танков, среднего размера, по 100 лош[адиных] сил каждый. Шт[абс-]кап[апитан] Черемисинов внесет 300 000 м[арок] задатку, и для окончательной приемки и отправки их, а также для закупки необходимого для отряда танков автомобильного имущества мне необходимо еще 500 000 мар[ок], по получении которых, в течение недели все 12 танков будут в Митаве. Покорнейше прошу по этому вопросу срочного ответа. О том, что адмиралу Колчаку будет послан подробный доклад, мною уже сообщено Мор[скому] агентству. Жду ваших дальнейших инструкций и приказаний. Очень прошу ускорить вопрос о танках, так как сейчас это еще возможно провести. Искренне уважающий Вас подпоручик (подп[ись]) Эбергердт О получении шифра прошу известить меня телеграммой. Кроме того, прошу сообщить мне Ваш частный адрес для телеграмм. Копия 74. Реммер -- полковнику Чеснокову Берлин, 26 октября [1919 года] Дорогой Борис Владимирович, Завтра в 3 часа 30 мин. председатель синдиката будет у генерала Гурко, который после трехчасовой с ним беседы решил заявить синдикату, что Авалов-Бермонт остается командующим Зап[адной] добровольческой армией, а, следовательно, и является представителем правительства России. Следовательно, и договор группы финансистов с ним через меня будет не договор с "изменником", а официальным договором синдиката с одним из представителей будущей великой неделимой России. Если бы Вы знали, чего все это стоило. Ведь и против Павла Михайловича и против меня все время вели отчаянную интригу. В конце концов довели до сведения синдиката, который решился дать Авалову миллионные средства, что и Авалов и его представитель Реммер -- два авантюриста. Затем, когда у меня был подписан предварительный договор с синдикатом, все в Берлине начали кричать, что Бермонт объявлен изменником. Какой же осторожный немец после этого подпишет договор и отдаст миллионы на войска изменника, так как все, что подпишет изменник, или его доверенный -- будущей Россией будет аннулировано. Все враги Павла Михайловича ухватились за юденическое объявление и начали по всему Берлину кричать: "Наконец-то авантюриста уберут. Наконец-то его заменит Краснов116 или сам Гурко". Стараюсь вовсю. А тут еще начали поступать с фронта тревожные известия. Словом -- беда. В довершение всего, какая-то сволочь из Митавы сообщила сюда во все круги, что правительство Палена решило аннулировать Реммера, как спартакиста и большевика. При этом добавлялось, что Реммер не сегодня-завтра по поручению Митавского правительства будет схвачен и посажен в тюрьму, которая-де по нем давно плачет. И это пишут и устно передают тем кругам, которые вошли со мною в переговоры по вопросу внесения командующему армией миллионов на банк. Пришлось делать невероятные усилия. Я дошел до состояния, благодаря всей этой травле, близкого к помешательству. То, что сегодня нечеловеческими усилиями налаживалось, то завтра разбивалось сообщениями из Митавы. Спасибо Поппе, привез мне подтверждающую доверенность, и завтра кончаю, о чем прошу Вас доложить командующему армией. Глубоко уважающий А. Реммер 75. Доклад Реммера Бермонту-Авалову 6 час. вечера, 26 октября [1919 года] Секретно Сейчас я заканчиваю большое дело. Умоляю, для пользы дела, сделать распоряжение срочно выслать капитана Гершельмана с рассмотренным Вашим Сиятельством планом банка и отдела государственного хозяйства, ибо здесь доморощенные подлецы распускают из якобы полученных ими из Митавы сведений официального источника, что ни план мой, ни многомиллионный заем правительством Вашим принят не будет и все люди, которые едут к Вам, убедятся, что Реммер действовал вразрез с правительством, которое Реммера и его план не потерпит. Все документы и доказательства творимых безобразий представлю Вашему Сиятельству по прибытии. Вашего Сиятельства Покорный слуга А. Реммер Копия 76. Реммер -- Бермонту-Авалову Дорогой Павел Михайлович, Вчера уехал в Митаву капитан Гершельман, через которого послал тебе необходимый доклад. Сегодня у меня был адъютант генерала Гурко, который еще раз подтвердил, что завтра генерал объявит финансистам, что ты являешься действительно представителем России и что ты и дальше остаешься командующим армией. Это все. Это дает мне победу над всей сволочью, которая работала против меня, а, следовательно, и против тебя. С молитвой и верой в Бога жду завтрашний день. Целую тебя, Твой Андрей Реммер Копия 77. Радиограмма Бермонта-Авалова вице-президенту Лифляндской консистории Валдемару Малдону 27 октября 1919 года Ваше радио на имя генерал-суперитенданта получено. Пока не будут сняты пулеметы с колоколен церквей и увезены батареи с улиц и площадей и не прекращен обстрел открытого города Торенсберга117, я принужден отвечать на огонь латышей, от которых зависит прекращение военных действий. Митава, No 277. Командующий Западной Добровольческой армией полковник князь Авалов Копия 78. Расписка Бермонта-Авалова 27 октября 1919 No 270 Сим удостоверяется, что от г[осподи]на Алексея Алексеевича Любимцева получено взаимообразно для нужд Зап[адной] добр[обровольческой] армии...118 каковая сумма должна быть возвращена А. А. Любимцеву из средств армии по истечении трех месяцев, считая с настоящего чиста и месяца взносами по... каждый месяц, что подписью и прил[ожением] нас[тоящей] печ[ати] удостоверяется. Командующий Западной добровольческой армией полковник Копия 79. Подпоручик Эбергардт -- Бермонту-Авалову Берлин, 27 октября 1919 [года] Многоуважаемый господин полковник, сообщаю Вам первым долгом сведения бар[она] К[орфа]. 1) В Англии в настоящее время особенно живо интересуются и толкуют на все лады о нашей армии, причем симпатии весьма многих на нашей стороне. В разговоре с видным русским политиком сэр Черчилль119 якобы даже заметил, что если бы он был русским, то поступал бы точно так же, как полковник Бермонт. 2) Деятельностью Маршала и Гофа крайне недовольны. Они отозваны обратно в Англию, а на их место назначен генерал Генинг. Генинг весьма известен в Англии как боевой генерал и джентльмен в политическом отношении. 3) Комиссия, направляющаяся в Курляндию, однако, едва ли много там даст, так как главной ее задачей является эвакуация во что бы то ни стало германских войск, и на компромисс с комиссией рассчитывать трудно. 4) Крайне облегчить положение должно взятие Риги. Если Рига падет, то, по мнению даже самих союзников, армия наша займет выдающееся место в рядах добровольческих армий и с нами будут совсем иначе считаться. Положение в Берлине для нас сейчас весьма затруднительное. Посылаю Вам вырезку из газеты. Это ответ кап[итана] Непорожнего на обвинение его в том, что он якобы скрылся после обыска в бюро. Несмотря на это, все же аресты продолжаются. Арестован уже 3 дня казначей бюро -- 3алеман, помощн[ик] кап[итана] Черемиснова Гильдебрандт (у которого все дело со станками) и еще 4 человека. Грозят также арестовать кап[итана] Непорожнего и ротмистра Гершельмана. Обвинение все то же -- вербовка германских солдат для армии. Все это, конечно, серьезных последствий иметь не может, но все же очень и очень тормозит дело. Надеюсь, что в ближайшее время все удастся опять наладить. Вокруг генерала Гурко сейчас группируются: Бискупский, Дерюгин и т. д. Что они затевают, не известно никому, да и им самим не вполне ясно. Планы у них столь широкие, что они вопрос нашей армии считают, по их же словам, "одним из многих", которыми им нужно заняться. Не нравится мне слишком интимная дружба А.К. Реммера с Бискупским. В то же время Реммер стал страшно скрытен, мало интересуется нашими делами, а все лишь в переговорах с ген[ералом] Бискупским. Пока я еще не имею никаких данных о деятельности Реммера, но его особый интерес к Бискупскому невольно обращает на себя внимание, тем более, что после истории с "банкирским домом Моргана" имя Бискупского совершенно дискредитировано. По частным сведениям, ген[ерал] Гурко весьма доволен положением в Митаве и якобы посоветовал ген[ералу] Бискупскому войти в подчинение к командующему. Вчера в Берлин прибыл Гучков из Лондона. Гучков считает самым важным вопросом немедленное занятие Риги. Он на днях выезжает в Митаву. Относительно организации здесь нашего пресс-бюро (телеграфное агентство) я уже писал. Сейчас вопрос этот окончательно выяснен и прошу Ваших по этому вопросу распоряжений. Дело обстоит так: барон К[орф] имеет непосредственную связь и влияние на почти всю местную прессу, а также связь с английской прессой и издательством Бурцева120 в Париже. Все эти места нами заинтересованы и дали свое согласие на распространение сведений нашего пресс-бюро. При помощи этого бюро мы будем непосредственно информировать прессу всего мира, а также иметь возможность и влиять на нее. Все это возможно, конечно, только пользуясь связями барона К[орфа] и самого известного редактора Германии, господина Брум, который уже дал свое согласие и будет работать с нами безвозмездно. Специальных расходов не потребуется никаких. Единственный расход -- это наем помещения (примерно тысячу марок в мес[яц]), переписчицы и редактора (1500 м[арок] в месяц) и затем расходы на телеграммы и необходимые средства обзаведения всем необходимым. В таком случае все телеграммы из армии должны непосредственно поступать в бюро. Организация эта должна принести нам громадную пользу, и в настоящее время влияние на печать особенно для нас здесь важно. В случае если Вы, господин полковник, считаете это возможным, прошу Вашего дальнейшего по этому вопросу распоряжения. С танками дело обстоит так: у меня осмотрено и вполне все подготовлено для отправки 12 штук. Вся отправка организована настолько удачно, что благополучная доставка несомненна. Даже в случае их реквизиции на дороге или на границе они будут застрахованы. Условия и цена самые выгодные (каждый танк около 70 000 марок). Все было готово, договорено и осмотрено, и шт[абс]-капит[ан] Черемисинов обещал внести 300 000 мар[ок] задатку, после чего мы хотели их грузить. Однако денег кап[итану] Черемисинову не удалось получить, и теперь я прямо не знаю, что делать. Если на днях не внесу деньги, то дело не состоится. Покорнейше прошу Вас, господин полковник, срочно телеграфировать мне, что делать и где получить деньги, чтобы внести задаток. Танки я лично осматривал и пробовал, они совершенно новые, среднего (скорее большого) типа, в 100 лош[адиных] сил. Доставлены могут быть в течение одной недели. Предложение и все дело ведется через фирму "Гуго Стиннес"121, что одно уже доказывает реальность предложения. С нетерпением жду Вашего ответа. Подробности мною доложены лично полковнику барону Энгельгардту. Искренно уважающий Вас подпоручик Эбергардт Адрес: Берлин-Шарлоттенбург, Аугсбургер штрассе, пансион Венцель. Копия 80. Канцелярия Западной добровольческой армии -- графу Финкенштейну 28 октября 1919 [года] Командующий армией ничего не возражает против того, чтобы Вы вели финансовые переговоры с Америкой и Японией, если Вы считаете, что это может дать положительные результаты, и о ходе этих переговоров просит ставить его в известность. Командующий армией просит принять его благодарность за Ваше искреннее желание помочь нашему общему делу. Начальн[ик] военно-походной канц[елярии] полковник (подписи нет) Копия 83. Состав Совета управления при командующем Западной добровольческой армии 28 октября [1919 года] No 286 Совет122 состоит из: 1) по 1 представителю от каждого отдела, 2) представителя правительства, 3) представителя командующего армией, 4) представителя от интендантства, 5) 3 человека от местн[ого] самоуправления], 6) 3 человека от рабочих организаций, 7) 2 человека от профессиональных] союзов, 8) 2 человека от касс взаимопомощи, 9) 2 человека от местной торговли, 10) 2 человека от промышленности, 11) 2 человека от кооперативов, 12) 13 человек от демократии, 13) 19 человек от буржуазии. Это, значит, будет демократический орган. А. Реммер Копия 82. Бермонт-Авалов -- полковнику Брандту 29 октября [1919 года] No 0292. Секретно Вследствие того, что успех моих военных действий тесно связан с работой Вашей миссии и пополнение русскими военнопленными сейчас особенно требуется для моих военных операций, я прошу Вас не отказать сделать распоряжение, чтобы моему представителю в Берлине капит[ану] Непорожнему была предоставлена возможность направить в армию возможно большее количество русских военнопленных. Вместе с сим сообщаю, что мои отряды передвигаются через Фридрихштадт к фронту Режица--Двинск. Подп[исали:] полковник кн[язь] Авалов, нач[альник] военно-походной канц[елярии] полк[овник] Чесноков Копия 83. Доклад Реммера Бермонту-Авалову 29 октября 1919 года, Берлин Лично. Секретно Совершенно ясно, что в будущем, по занятии Петрограда и Москвы, верховенствующее место займет генерал от кавалерии В.И. Гурко. Будучи в контакт[е] с партией [Н.Е.] Мар[кова]123 (в Копенгаген[е]), генерал Гурко в полной связи с Колчаком и Деникиным и, само собою разумеется, с Юденичем. Я уже доносил, что представляется делегатам синдиката Гуpко. Заявил, что командующий Западн[ой] добр[овольческой] армией кн[язь] Авалов-Бермонт не изменник, а звено общей всероссийской цепи. Что действия князя Авалова-Бермонта есть действия общей русской политики. Генерал Гурко, для общей координации (совместно с Деникиным и Колчаком) и в подтверждение легализации (после юденического приказа), высылает завтра в Митаву своего личного адъютанта поручика Пфайля. Об этом считаю долгом своевременно донести. Кроме того, генерал Гурко высылает из Берлина полковника Дурново на фронт "работать". Само собою разумеется, что Дурново введен в строй, и никаких других намерений поездке Дурново генерал Гурко не придает. Генерал сказал: "Полковник Авалов сам увидит, что сделать с Дурново". Все того мнения, что Дурново зряшний человек. Пользы мало, шуму много. Просто -- фамилии ради для. Генерал Гурко сегодня выслал к Колчаку и Деникину сообщения о Западном фронте, в этих сообщениях между прочим указано, что армией остается командовать полковник князь Авалов. Кроме сего, генерал Гурко потребовал передать для фронта Колчака нашу программу монархистов-демократов, что мною и исполнено. О том, что генерал Гурко будет Верховным -- необходимо держать в полном секрете, дабы вся его работа Колчаку, Деникину и Юденичу не могла бы быть нарушена Антантой. Посылаю это письмо отдельно с приказом прапорщику Гейсту в случае опасности -- письмо уничтожить. Во всяком случае доношу Вашему Сиятельству, что генерал Гурко лично от меня потребовал не оглашать то, что я доношу Вам о его будущей роли. План экономического возрождения им совершенно одобрен, и он высказался очень одобрительно, что начнется этот план с Западного фронта -- границы с Германией. Генерал Гурко сказал: "Это будет зерно будущей России". Со своей стороны, счастлив доложить, что план этот одобрен всем консорциумом. Остается во главе этого дела поставить человека совершенно к этому и способного и имеющего доверие в России и в Германии. Таким является, по моему мнению, Оскар Федорович Гиллерт, бывший директор Дисконто-Гезельшафт124 и собственник заводов Эльрих и Ко, а также директор 28 заводов в Германии. Сейчас он работает с нами в полном контакте и председательствует на наших совещаниях с синдикатом. А. Реммер Копия 84. Реммер -- Бермонту-Авалову 29 октября 1919 г. Дорогой и горячо любимый князь, Павел Михайлович. Ты не можешь себе представить, что значит, когда все дело закончено и вдруг оно остановилось, потому что в газетах русских и немцев появилось объявление, что договоры с правительством Западной армии действительны только те, которые санкционированы: бароном Кноррингом, бароном Остен-Сакеном и Непорожным. Это объявление помещено было во всех немецких газетах и в "Голосе России". От кого оно исходило -- не знаю, но мой синдикат задал мне логический вопрос: "при чем же тогда Реммер". Пришлось мне убедить их всех, что эти объявления -- "утка", пущенная Антантой. Но вот последнего удара я никак не ожидал. Приехал сюда Маврициус и заявил, что без согласия немцев-солдат, вернее немецких войск, договор заключен быть не может. Я уговорил Маврициуса никуда с этим договором своим не соваться, так как если немцы узнают, что командующий армией, заключающий с ними договор, связан обязательствами, то они, немцы, решительно откажутся от совершенно налаженного дела банка. Но еще того хуже, если этот акт с немецкими войсками станет известен в Берлине и дойдет до Антанты. Я настоял перед Маврициусом, чтобы до внесения немцами 50 000 000 он нигде и никуда своих полномочий и договоров не совал бы. Но кое-кому он уже говорил, и вот я сижу у телефона, жду ответа Поппе, который вызван председателем синдиката по вопросу, как синдикат должен отнестись к тому, что помимо Реммера в Берлине находятся: Кнорринг, Остен-Сакен, Маврициус, Непорожный, Энгельгардт, фон Берг и другие -- имена неизвестны125, но все эти лица ведут переговоры и в тот момент, когда Реммер подпишет контракт с синдикатом, названные выше лица подпишут126, может быть, тождественные договоры с другими консорциумами или обществами. Что будет -- не знаю... Тем более, что все кричат о том, что появилось очень много лиц со всякими доверенностями и от командующего и от его правительства. Затем указывают, что неизвестно, что для кого обязательно: то ли правительство возглавляет Бермонта, то ли Бермонт возглавляет правительство. А тут еще латыши да Антанта. Продолжаю дальше, я, В.М. Поппе, только что возвратившийся от представителя синдиката. Должен признаться, что никогда еще я не чувствовал всю истину изречения: "Сохрани меня Господь от моих друзей, а с врагами я сам справлюсь". Когда я был в Митаве, мне ни одним словом не заикнулись о существовании договоров, заключенных с германскими войсками в Курляндии, несмотря на то, что граф Пален имел со мной разговор, длившийся более часа. Мало того: обязавшись 6 октября перед германскими войсками не заключать никаких договоров касательно лесов, железной дороги и телеграфа без согласия на то германских войск, при мне 17 октября отправили Ф.Ф. Нидермейера в Берлин заключать договор относительно железной дороги. Что же, спрашивается, это такое? Разве такого рода вещи допустимы? Умоляю Вас, дорогой, ненаглядный Павел Михайлович, положите конец всем этим невозможностям. Мне со страшным трудом удалось успокоить и убедить представителя синдиката, но я не ручаюсь, что это мне удастся сделать еще раз. Целую Вас крепко и кланяюсь низко. Глубокоуважающий Вас В. Поппе Продолжаю дальше. Только что кончил писать Поппе и приехал Барон Энгельгардт. Барон сообщил, что у поручика Бодика есть от Тебя ко мне письмо. Но ведь существует такой порядок: если командующий посылает письмо -- то оно держится в кармане командированного по несколько дней. Барон Энгельгардт очень удивился, что письмо это до сих пор не передано мне. И между прочим говорит, что это письмо очевидно послано мне с содержанием, которое сводится к тому, чтобы я немедленно выехал в Митаву и дал бы отчет в том, что я здесь сделал. Дело в том, что в пятницу (как заявил представитель синдиката г[осподи]ну Поппе только что) решительно заканчиваются условия выдачи нам 250 000 000. При подписании договора 50 миллионов, а остальные двумя сроками. Я еще не получил Твоего письма через Бодика и не знаю, когда получу. Но если верить бар[ону] Энгельгардту, письмо это требует моего возвращения в Митаву. Прошу телеграфно подтвердить, должен ли я все бросить и ехать или кончать здесь дело. Адрес мой: Моммзен штрассе No 45, А. Реммер Пока не получу телеграммы, я не решаютсь бросить дела. Если я уеду, все дело рухнет. Ведь приходится с утра до вечера подогревать, муссировать, вселять интересы и ликвидировать ежедневные сюрпризы из Митавы и со стороны Антанты. Генерал Гурко заверил представителя синдиката господина Гартмана, что договор синдиката с Тобой -- это договор с представителем России. Поверь, что это стоило недели ужасной работы. Всего не опишешь. Да и читать тебе, я думаю, нет времени. Ты сам в ужаснейших условиях. Поэтому-то Реммер и сидит здесь, чтобы вывести все на правильный путь. А суда и следствия я не боюсь. Суд и следствие докажут, чего добился Реммер и на что только не шли митавские мои приятели, чтобы портить то, что мне с таким трудом удавалось. Целую крепко, твой Андрей Реммер 85. Директива Бермонта-Авалова военному губернатору г. Митавы 31 октября No 011 Секретно Прошу при создании полицейских кадров обратить особое внимание на репутацию намеченных чинов, чтобы в кадры полиции не попали чины с дурной славой, так как только безупречная честность и деловитость чинов полиции даст мне возможность осуществить те начала, которые я изложил в воззвании "Всем жителям". Я прошу Вас обратить внимание на то, что в городе распространяются слухи о всякого рода вымогательствах со стороны полиции, чинов контрразведки и т. д. и о широких кутежах чинов этих учреждений. (Подпись) ком[андующий]. Копия 86. Полномочие Реммеру Начальник Политического отдела Западной добровольческой армии Андрей Константинович Реммер настоящим уполномочивается на заключение договоров: 1) на открытие в Митаве частного Торгово-промышленного банка с основным капиталом в пятьдесят или более миллионов германских марок на условиях по его, А.К. Реммера, усмотрению; 2) на отпечатание для нужд Западной добровольческой армии знаков оплаты гербового сбора и почтовых отправлений; 3) с отдельными фирмами или финансовыми и кредитными учреждениями по снабжению Западного фронта предметами потребления и всякими товарами. А для сего А.К. Реммер вправе обязывать неустойками, принимать залоговые и задаточные суммы в любых размерах и на условиях по его, А.К. Реммера, усмотрению. Все, что А.К. Реммер по сему уполномочию учинит, почитается утвержденным командующим Западной добровольческой армией и в сфере действий и влияния этой армии обязательным и подлежащим исполнению беспрекословно. Командующий Западной добровольческой армией " " октября 1919 года127. Копия 87. Директива Бермонта-Авалова полковнику Чайковскому 1 ноября 1919 года No 325-326 Начальнику штаба вверенной мне армии полковнику Чайковскому поручается вести переговоры и заключать договоры с литовским правительством о совместных действиях с литовским правительством и командующим литовской армией. Что подписью и приложением печати удостоверяется. Полковник Копия 88. П.П. Дурново -- Бермонту-Авалову 1 ноября 1919 года, Берлин Глубокоуважаемый князь Павел Михайлович, Считая невозможным в данное время вести в Берлине какую-либо активную военную работу на пользу нашей попранной Родины, я позволяю себе обратиться к Вам, как солдат, желающий фактически принести пользу как своим опытом, так и знаниями в рядах командуемой Вами доблестной армии. Зная Вашу всегдашнюю стойкость, отзывчивость и прямой взгляд и преданность царю и Родине, больше чем разделяя тоже Ваши взгляды -- я почту себя счастливым стать в число бойцов за правое дело в Вашей армии. Хочу думать и надеяться, что Вы пожелаете высказать Ваше согласие на изложенную просьбу и захотите дать возможность внести и мне мою посильную лепту в Ваше великое и трудное дело в качестве офицера Генерального штаба, всю войну пребывавшего на строевых должностях. Прошу Вас не отказать пожелать назначить меня куда Вы найдете нужным: моя цель только одна -- принести возможно больше активную пользу Родине. Прошу простить меня за беспокойство, причиняемое настоящим письмом, но теперь такое время, что офицеру нельзя сидеть в глубоком тылу -- вот почему я и позволил себе обратиться к Вам, зная, как Вы активно смотрите на офицерскую работу. В надежде, что Вы пожелаете положительным образом разрешить мое ходатайство, еще раз прошу меня простить за беспокойство, ибо знаю, как Вы заняты. Позволяю себе просить Вас принять уверение в моем глубоком уважении и преданности. Петр Дурново, Генерального штаба полковник Копия 89. Бермонт-Авалов -- премьер-министру Литвы 2 ноября 1919 года Ковно, министру-председателю литовск[ого] правительства Для ведения дружественных переговоров мною командированы к Вам представители армии в лице начальника штаба полковника Чайковского, полковника Чеснокова при двух офицерах. В настоящее время представители находятся в Радзивилишках в ожидании от Вас благожелательного ответа. В случае Вашего согласия вступить в переговоры благоволите указать, где и при каких обстоятельствах они могут вестись. Командующий армией полковник кн[язь] Авалов 90. А.И. Гучков -- Бермонту-Авалову Берлин, 2 ноября 1919 года Глубокоуважаемый князь, Павел Михайлович, Я считаю, что Вы не только не изменили Родине, но не изменили своего первоначального плана, собравшись силами, пойти на большевиков. Не буду говорить о том, что произошло. Многое, вероятно, было неизбежно. Скажу несколько слов о возможных перспективах. Подробности Вам доложит Ваш милейший посланец, полк[овник] Энгельгардт, которого я держал все время в курсе дела. Шансы на успех есть, и притом на большой успех. Но есть и риск неудачи, даже полного провала. Если удастся убедить союзников допустить формирование русской армии при немецкой помощи, то не только получится большой политический и стратегический выигрыш, но самый больной вопрос -- вопрос снабжения, вопрос финансовый -- могут быть разрешены самым удовлетворительным образом. Если санкция Антанты отвалится128, все предприятие обратится в очень сомнительную авантюру. Одним из основных условий успеха в смысле проведения этого дела через союзников является, чтобы всероссийское дело войны с русскими большевиками ни в какой мере не связывалось с другим важным, но все же не очередным вопросом -- балтийским. Повторяю, игра очень сложная и очень тонкая. Есть шансы блестящего выигрыша. Но все может также оборваться. Многое будет зависеть лично от Вас. Да благословит Вас Господь. Душевно преданный подп[олковник] А. Гучков Копия 91. Приказ по Западной добровольческой армии 3 ноября 1919 г., г. Митава No 66 1. К глубокому моему прискорбию, за последние дни не все чины армии, как офицеры, так и солдаты, прониклись серьезностью переживаемого нашей Родиной тяжелого момента. Это тем более печально, что наши задачи спасения Родины, поверженной большевиками в анархию и разорение, для каждого ясны и понятны. В тот момент, когда безмерными усилиями людей, горячо любящих свой народ, любящих обездоленную и страдающую Россию, она поднимается снова к жизни, к праву и справедливости, -- в тот момент последних и самоотверженных усилий преступно предаваться необоснованной критике тех, на ком лежит тяжелая ответственная задача перед Родиной, как руководителей и начальников. Жизнь миллионы раз подтвердила, что критиковать всегда легко -- творить трудно. Еще напоминаю мое неуклонное требование избегать подобные явления; эта критика сильно подрывает дело возрождения России, ослабляя действия и распоряжения начальников. Я принужден беспощадно и сурово наказать всех тех, кто ставит подобные препятствия на пути нашей обшей работы. Пора всякому понять, что враги наши не дремлют и всюду, где они могут, возводят [преграды]. Мы стремились пойти на Нарвский фронт, чтобы драться с большевиками. Нам предъявили тяжелые, сокрушающие условия, приняв их мы бы не принесли России пользы ни на грош, ибо тем самым перерезали себе горло. Мы хотели идти на фронт Двинск--Режица, чтобы в содружестве с латышскими войсками драться против большевиков -- нам помешали. Правительство Ульманиса решило заключить преступный мир с большевиками, и тогда ручьи крови полились снова бы в латвийском краю. Что произошло с нами, если бы мы оставили у себя в тылу Ульманиса, с его необузданной политикой и действиями, направленные во вред общему русскому делу? Не обеспечив себе тыл и не закрепив его, наша армия попала бы под удар в спину со стороны тех, кто шел на дружбу и примирение с большевиками. Поэтому, устраняя враждебную русскому делу власть Ульманиса, мы этим самым приводим сознание народных латышских масс к необходимому просветлению и убеждению, что мы и они -- одно, что латышский край и Россия своим историческим прошлым неразрывно связаны между собой на всю жизнь. Во имя нашей Родины мы, добровольцы, горячо и искренне любящие ее, не имеем нравственного права допустить латышский народ до того тяжелого заблуждения, в которое его повергает Ульманис со своими соратниками. Надо не забывать, что Россия, скрепляясь с востока, севера и юга, скрепляется и отсюда, с запада. Мы борцы за ее спасение и возрождение, за начало ее объединения в одно целое и великое отсюда, с запада. И все, кто идет в наши ряды, должны стать нашими друзьями. Если им дорого спасение нашей истерзанной России -- мы вдвойне и глубоко благодарны им. Я не раз указывал на то, что руку дружбы и благодарности мы протягиваем всем, кто разделяет наши цели и задачи -- пусть то будет француз, немец, англичанин и т. д. Еще раз призываю всех чинов армии к служебной корректности и сдержанности, во имя идеи спасения России -- и к дружелюбному отношению к мирному населению латышского края, ибо интересы латышского народы не могут быть никем нарушены. Я требую, чтобы все офицеры и солдаты моей армии глубоко прониклись моим призывом. Вера в светлое будущее России всегда должна быть с нами, и тогда мы сделаем. Момент, когда мы пойдем смело и бодро вперед, опрокидывая все козни и хитросплетения наших врагов -- близок. С нами Бог и крестная сила. Подлинник подписал: командующий армией полковник князь Авалов С подлинным верно: начальник штаба полковник (подпись) Копия 92. Рапорт разведывательного отдела штаба XI Западного добровольческого корпуса 8 ноября 1919 года, г. Шавли No 1177 Секретно Начальнику штаба Рапорт Принимая во внимание сложившуюся обстановку, благодаря которой мы являемся чуть ли не в полной зависимости от немцев, замкнутость немецких руководящих инстанций, граничащую подчас с явным нежеланием ставить нас в известность в вопросах, непосредственно нас касающихся, выдвинула[сь] необходимость по мере возможности освещать агентурным путем настроение, планы и дальнейшие намерения не только противника, но и наших немецких войск129. За истекший месяц работы моей в этом направлении с полной ясностью определилось стремление перешедших к нам немцев только и исключительно к личному благополучию и самой беззастенчивой наживе, не считаясь [со] способами. Будучи обречены у себя на родине [на] безработицу и голод, немцы толпами поступают к нам в надежде на сытое и обеспеченное существование. Первое время все обстояло благополучно, т[ак] к[ак] питанием и деньгами люди были обеспечены. Ныне, с наступлением кризиса, настроение упало. Полная неопределенность будущего, уход на родину немецких частей и вместе с ними и всех тех мелких удобств, которыми так умело окружают себя немцы, возможность полного отсутствия сообщения с Германией, невыясненное положение жел[езных] дорог, уход полевой почты и ропот среди остающихся немцев, голоса эти раздаются не только из солдатской среды. Я был лично свидетелем, когда немецкий офицер в присутствии офицеров и солдат много и горячо говорил на тему бессмыслицы дальнейшего пребывания здесь. Выпуск новых денег окончательно подорвал веру в дело и с ней и желание дальнейшей работы. Для избежания возникновения самых нежелательных последствий необходимо как можно скорее и яснее объявить 1) положение жел[езных] дорог, 2) озаботиться устройством почты, 3) решить денежный вопрос. Неясность этих вопросов служит нескончаемым источником всевозможных слухов, дает обильную почву для агитации неблагонадежным элементам, и при дальнейшей неопределенности в этом отношении мы в самом ближайшем времени можем очутиться среди толпы взбунтовавшихся солдат, которые не будут выбирать средства для улучшения своего положения. Ротмистр (подпись) Копия 93. Приказ Бермонта-Авалова по Западной добровольческой армии 8 ноября 1919 г., г. Митава. No 74 Не подлежит оглашению Оперативная сводка за 2 и 3 ноября 1919 года В течение 2 ноября без перемен. 3 ноября противник130 около 5 часов утра начал обстрел судовой артиллерией района севернее Торенсберга и района устья реки Аа. Под прикрытием этого огня, веденного очень энергично, около 6 часов утра противником была произведена попытка высадиться в район Маиоренгоф, с катером, за которым следовал транспорт. Попытка эта, благодаря доблестным действиям наших частей, была отбита, причем в дружном отражении противника принимали даже участие телефонисты. Потерпев неудачу, противник произвел вторую попытку высадиться в районе Дуббельн, но, встреченный нашими частями, принужден был уйти в море. Около 8 часов утра была произведена третья попытка высадиться у Каугерн, причем небольшим частям противника удалось высадиться к западу от Каугерна. Энергичными ударами сосредоточенных наших славных частей все высадившиеся части были сброшены в море, причем огнем наших пулеметов, действовавших с дистанции 100 метров, противнику нанесены огромные потери. Катера и суда поспешно ушли в северо-восточном направлении. Нами захвачены лодки и оружие. Во время указанных действий гидроплан пытался снизиться у Маиоренгофа, но был подбит нашим огнем и на буксире уведен противником. Одновременно с попытками произвести десант на побережье, противник перешел в наступление со стороны Усть-Двинска, заставив в течение дня отойти несколько назад левый фланг нашего расположения. На этом участке бой продолжается. На побережье в течение дня было спокойно. В районе Фридрихштадта наши войска в направлении станции Даудзевас остановили предпринятое противником наступление. В районе Тальсена спокойно, наши части успешно продолжают очистку этого района от банд, грабящих население...131 Копия 94. Неизвестное лицо -- Бермонту-Авалову Ваше Превосходительство, Разрешите довести до Вашего сведения, что марки, благодаря всевозможным обыскам, арестам и общей медленности в их заготовлении, фактически не могли быть своевременно высланы на фронт. Кроме того, предприниматель, согласно договора, имеет право на продажу известной части в свою пользу -- в этом его выгода и объяснение всего соглашения. Тем не менее, я настаивал на отправке марок во что бы то ни стало, но из этого, к сожалению, ничего не вышло. Даже столь небольшого количества как 260 000 шт[ук] не удается отправить с кап[итаном] Гершельманом из-за риска конфискации и ареста лиц, их везущих. Все разговоры о том, что мы тут занимаемся продажей марок, в лучшем случае заблуждение, в худшем -- клевета. Все марки в количестве 9-10 млн шт[ук] пребывают опечатанными. Разрешение вопроса о них -- часть общего вопроса, разрешаемого комиссией. Кроме того, приняты меры к получению их другими путями. Андрей Константинович [Реммер] уполномочил полковника Суворова принять марки по снятию ареста. Теперь Андрей Константинович, согласно Вашему приказанию, сложил с себя полномочия и финансовыми вопросами не ведает. Созданное им грандиозное дело рухнуло, но не по его вине. Он и все, кто вместе с ним работали, честно и самоотверженно шли к определенной цели -- сделать все, дабы жила Западная армия, в то время как другие мешали этому, очевидно по недомыслию. Марочное дело, как исключительно выгодное для армии, как крупный фискальный источник гербового, почтового и как налога на роскошь сбора, кроме того, доходов, которые могут быть от продажи марок за границу коллекционерам, и, наконец, синдикат, образованный А.К. [Реммером], разве все это не решение задачи, хотя бы даже все эти дела временно переживали кризис, как и все наше дело. До сих пор я Вам ничего не писал, так как обо всем Вам докладывал Андрей Константинович. Теперь разрешу Вам донести, что фон [...]132 работает с нашей стороны в междусоюзной комиссии и, как владеющий двумя языками, он оказывает влияние отдельно на каждого члена комиссии и достигает результатов как в отношении признания Вас командующим, так и в финансовых вопросах. Кроме того, как русский представитель в комиссии работает А.И. Гучков, который находится под влиянием нашего офицера, друга Алексеева133, мичмана Клейбер[а]. Прапорщик Емельянов, командированный в Берлин для дачи концертов, таковых давать не может, но обещает половину своих заработков от выступлений жертвовать в пользу армии. Относительно себя доложу, что я жду освобождения опечатанных марок вместе с полковником Суворовым для сдачи таковых уполномоченным от Вас приемщикам. Неудача, постигшая Андрея Константиновича, естественно отражается на всех его подчиненных. Про всех говорят невероятные гадости и всеми силами стараются смешать с грязью. Что касается меня, то к такой оценке людей я уже привык, но тем не менее слишком все тяжело и подло. Если Вы хотя бы одну секунду поверили, я прошу Вас потребовать от меня официального отчета в каждом шагу своих действий, хотя бы даже я был лишь исполнителем полученных приказаний своего начальника, так как каждый из нас самоотверженно работал во имя Ваше, во имя полковника Бермонта, создавшего Западную армию из хаоса, лжи и подлости одних и благородства и чести других. От всей души желаю Вам всего наилучшего. Глубоко уверен, что Вам никакие препятствия не страшны, что Вы все победите и уже победили. Уважающий Вас, поручик [...]134 Копия 95. К.К. Пален -- Бермонту-Авалову 8 ноября 1919 года Глубокоуважаемый Павел Михайлович, Я только что узнал о том, что у Вас был какой-то ротмистр Майзель, предлагая привести отряд. Меня просил Позен передать Вам, что Майзель не ротмистр и известен как аферист, продающий полякам немецкое оружие. Чтобы получить его из складов, он хочет предъявить от Зап[адной] армии свидетельства. Позен советовал его арестовать здесь и произвести у него обыск. У него еше два помощника, выдающиеся за офицеров -- все это мошенники. Пишу Вам в постели, извините почерк. Крепко жму Вашу руку, искренне преданный Вам Константин Пален 96. Политическое донесение Бермонту-Авалову из Берлина 11 ноября 1919 года На основании обысков в Военном отделе Западной армии в г[ороде] Берлине был арестован казначей отдела Зальман, просидевший в Моабитской тюрьме 14 суток. Кратковременному аресту были подвергнуты кроме того: бар[он] Кнорринг, корнет Бодин, подпоруч[ик] Розенвальд, поруч[ик] Зиверт. Усиленно разыскиваются кап[итан] Непорожный и ротм[истр] Гершельман. Обыски и аресты исходили в первое время от абвер-команд135, затем были переданы в ведение фремденполицей136, наконец, комендантуре г[орода] Берлина, во главе которой стоит майор Каупиш. Каупишу поручено ведать всеми делами, касающимися вербовки, доставки оружия в Западн[ую] армию и т.д. Его помощником назначен г[осподи]н Феллехнер. По слухам, междусоюзническая прибалтийская комиссия с ген[ералом] Нисселем137 во главе не поедет в Митаву, а собирается остановится в г[ороде] Мемеле, взяв для собственной защиты пулеметы. Граф Ребиндер передает междусоюзной комиссии список лиц, вредных, по его мнению, для намерений Антанты в Прибалтике. В список вошли: барон Кнорринг, кап[итан] Непорожный, ротм[истр] Гершельман, шт[абс]-ротм[истр] бар[он] Нольде, корнет Бодин 1-й и 2-ой, корн[ет] Карпов, поруч[ик] Зиверт. Шт[абс]-ротмистр[...]138 Копия 97. Реммер -- Бермонту-Авалову Дорогой и горячо любимый князь Павел Михайлович, Твой граф Пален не мог бы никогда примириться с обстоятельством, когда при тебе находился бы человек, который смел бы свое суждение иметь и тем самым возражал бы на политику, проводимую графом, с исключительными видами господ прибалтийцев. Когда в Берлине я поднял на заседании в начале августа вопрос о персональной унии прибалтийских баронов с Германией, то барон Пилар позеленел от злости и вынужден был сознаться, что действительно нет акта, уничтожающего унию, но что якобы уния эта автоматически не существует, так как не существует старая Германия. На мой вопрос "а что если Германия вернется к старому строю, то в этом случае как бароны поступят в исполнение подписанного ими акта об унии с Германией?" -- Пилар в гневе возразил: я не понимаю, для чего г[осподин] Реммер поднимает такие вопросы, которые ничего общего с нашим делом не имеют. Вот с какого именно времени все баронство страшно вооружилось против меня и главным образом направило все усилия к тому, чтобы аннулировать то доверие, которое ты имел ко мне. Много было потрачено ими энергии и трудов и так как возможность достачи Реммером миллионов для тебя возвеличила бы Реммера и низвела бы все их интриги на нет, пошли на гадкое дело и на третий день пребывания Палена в Берлине было сообщено делегации от синдиката, что Реммер аферист, что доверенности от него отобраны и что с Реммером никаких дел делать не следует. На немцев это подействовало ужасно. Все это под присягой готовы подтвердить сами предложившие мне услуги: В.М. Поппе, Лев Андреевич Лаутман, и, когда будет нужно, это заявят и сами члены синдиката. 6 ноября бар[он] Кнорринг прислал мне письмо твое от 28 октября, в котором ты предлагаешь мне ввиду отсутствия реальных результатов прекратить действия по полученным мною доверенностям, 7-го вечером Поппе от моего имени заявил представителю твоему барону Кноррингу, что, согласно полученного твоего письма, Реммер прекратил всякую деятельность финансирования твоего дела. Кнорринг бесконечно обрадовался и начал упрашивать В.М. Поппе, что в устранении Реммера от дел он, барон Кнорринг, решительно ни при чем, что это Пален, которого он, Кнорринг, не оправдывает. Со своей стороны Кнорринг заявил, что действительно Реммер слишком верил в хороший исход дела и это, якобы, погубило все дело. С таким выводом могут выступать только или безумные, или злонамеренные. Но теперь поздно все это трактовать. К делу. Так как официально я не могу тебе помочь, я тебе помогу неофициально без всяких доверенностей. Люди, которые меня за это время узнали, желают идти со мною в частное предприятие, которое даст тебе постоянную поддержку деньгами. Но только тебе лично, а не Палену и Ко. В тебе определенно видят вождя армии против большевиков и тебе одному доверяют, в остальных видят лишь реакционеров, стремящихся только к одному -- возврату к основам унии, к милитаризму, к абсолютизму. Вчера был вызван для дачи объяснений к генералу Нисселю. Генерал Ниссель -- глава миссии, которую послала Антанта разобрать прибалтийское дело. Я подробно изложил генералу Нисселю, хорошо говорящуму по-русски, что ты с самого начала и до настоящей минуты только о том и думаешь, чтобы идти на большевиков, помочь Деникину и Юденичу. Сказал, что может быть в Прибалтике и есть какое-нибудь гнездо контрреволюционеров Германии, о перехваченных письмах которого говорит Антанта, но что с этим гнездом у тебя ничего общего нет. План генерала Нисселя заключается в том, чтобы твоя армия пошла на соединение с Юденичем, а немцы чтобы ушли в Германию. Генерал спросил меня: нам известно, что вы друг Бермонта, так скажите, как Бермонт отнесется к такому единственному положению. Я ответил: командующий наш имеет лишь одну единственную цель: освободить страдающую Родину от воров и грабителей в лице Троцких139, Лениных и проч[ей] сволочи. Само собою разумеется, что никакого отношения к восстановлению или контрреволюции в Германии командующий не имеет и если бы обнаружил что-либо подобное, то самым решительным образом пресек [бы] всякую деятельность в этом направлении. Впечатление мое от допроса меня французами таково, что Антанта решительно не знает выхода из положения и совершенно бессильна что-либо физически провести, кроме застращивании. Но у нее большой козырь в надежде взять измором тебя и, главным образом, немцев, чего надеются достигнуть при содействии Носке, видящего сегодня во всей прибалтийской политике организацию роялистов с баронами. Я категорически заявил генералу Нисселю, что если он даст тебе средства -- ты немедленно выступишь на фронт против большевиков, из чего сразу будет видно, в каком направлении ты желаешь действовать. Когда и Нисселю я заявил, что я частный человек, то он очень начал просить помочь ему разобраться во всем этом деле. Я ему ответил: единственно, что поможет делу -- это если генерал Ниссель, говорящий по-русски, обо всем переговорит сам с нашим командующим. Без всяких посредников, без всяких переводчиков. Вот что единственно может привести к самым лучшим результатам. Генерал Ниссель через два дня уезжает на фронт и постарается обо всем переговорить с тобою. Целую крепко и храни тебя Господь Бог. Твой навсегда А. Реммер Берлин, 11 ноября 1919 года При первой возможности еду с Поппе в Митаву. 98. Гучков -- Бермонту-Авалову 11 ноября 1919 года Многоуважаемый Павел Михайлович, Вместе в к[омис]сией междусоюзнической, которая едет для урегулирования дел в Балтике, отправляется мой старый и добрый знакомый бар[он] Корф. Очень рекомендую Вашему вниманию его, как человека отлично осведомленного, вполне надежного и, кроме того, имеющего связи со штабом адм[ирала] Колчака. С глубоким уважением (А. Гучков) Берлин, Копия 99. Донесение корнета Б.Э. Коскупа Бермонту-Авалову 13 ноября 1919 года Доношу, что с[его] ч[исла] мною получено донесение из Кенигсберга, от 12 с[его] м[есяца] (время отправки 6 час. 40 мин. вечера) следующего содержания: "У меня сложилось впечатление, что комиссия боится неприятностей вне границы; она прибудет в Тильзит в четверг, где временно остановится. Следует сообщить через адъютанта, посредством собственноручного письма, о приглашении комиссии сюда и гарантировании полной безопасности, и что командующий неотлучим. В крайнем случае встреча в Шаулен (Шавли) полезна. Мое впечатление, что поездка в Тильзит каких-либо начальников и депутаций грубая ошибка, так же и не следует касаться вопроса о колонизации". С подлинным верно: Корнет бар[он] Коскуль Копия 100. Директива германского комиссара при межсоюзной комиссии по прибалтийским делам вице-адмирала Гопмана командиру Железной дивизии [Ранее 14 ноября 1919 года] Командиру Железной дивизии Митава Для дальнейшей передачи командирам всех самостоятельных германских корпусов: по желанию межсоюзной комиссии по прибалтийским делам, Вы сим получаете приказание от германского имперского правительства прибыть на совещание в пятницу 14 ноября 1919 г. в гор[од] Тильзит. Гарантируется неприкосновенность личности и возвращение к Вашим частям. Ответ, когда прибудете, в ген[еральное] командование VI Резервного корпуса, на мое имя, а также к сведению Жел[езной] дивизии от Ген[ерального] командования] VI Рез[ервного] корпуса и 8-му воен[ному] управлению ж[елезных] д[орог] по поручению германского имперского правительства. Германский комиссар при межсоюзной комиссии по прибалтийским делам вице-адмирал Гопман140 Копия 101. Директива Гопмана командованию Западной добровольческой армии [Ранее 14 ноября 1919] Русской Западной армии Митава Согласно ходатайству председателя межсоюзной комиссии французского генерала Нисселя по прибалтийским делам, сим приглашаю начальника генерального штаба Западной армии, а также командиров самостоятельных корпусов прибыть на совещание с межсоюзной комиссией в Тильзит и прошу указать мне время прибытия по телеграфу в Генеральное командование VI Резервного корпуса в Тильзите. Гарантируется неприкосновенность личности и возвращение в Прибалтику германским правительством. Гопман, Вице-адмирал и герм[анский] комиссар по прибалтийским делам при межсоюзной комиссии. 102. Рапорт ротмистра Аничкова Бермонту-Авалову Тильзит, 15 ноября 1919 года Обер-офицер для поручений при начальнике в[оенно]-походной канцелярии командующего Западной добровольческой армией ротмистр Аничков 14 вечером я прибыл в Тильзит. Нам стало известно, еще в дороге, что союзная комиссия уехала в Ковно. Сегодня утром мы узнали, что здесь находится еще одна миссия генерала Викцент[а], которая будет контролировать границу. Я немедленно явился к генералу, был принят самым любезным образом, причем генерал заверил меня, что генерал Ниссель будет очень рад прикомандированию к нему русских офицеров Западной армии. Генерал познакомил меня с остававшимися в Тильзите офицерами Нисселя. Из переговоров с ними видно, что миссия хочет ехать в Митаву, но боится враждебных выступлений со стороны немецких солдат армии. После многих заверений в дружественном к ним отношении нашей армии, они сказали, что по всей вероятности миссия прибудет в Митаву. Миссия на днях приезжает в Тильзит. Согласно данным инструкциям, я употреблю все усилия, дабы уговорить приехать их в Митаву. Со своей стороны позволю себе заметить, что вряд ли желателен их приезд в Митаву, переговоры лучше вести в Тильзите. Здесь их гораздо легче будет убедить, что армия русская, что германцы только вошли в наши ряды как добровольцы и что германского командования и влияния не существует. Французский полковник все время старался говорить со мной, как с союзниками, говорили, что планы французов расходятся с видами англичан, но что, к сожалению, Ниссель здесь является только исполнителем приказаний Верховного союзного совета141 и вряд ли сможет встать на чисто французскую точку зрения и оправдать наши действия. Придется, мне кажется, иметь в виду возможное предъявление нам ультиматума об увольнении всех немцев, и тогда нам обещают все блага. Я заметил, что это требование абсурдно, армия этим уничтожается и этим самым уничтожается последний оплот против большевиков в Западной России. Я не имею времени сейчас изложить сколько-нибудь подробно положение, так как посылаю это письмо с Паршау, который немедленно едет на автомобиле в Митаву, и я только случайно об этом узнал. Прошу извинить меня за вид рапорта. Прошу Ваше Сиятельство немедленно снабдить нас с Кошкулем деньгами (2000 марок), если считаете необходимым мое присутствие здесь. Жизнь и расходы по представительству большие. В противном случае, мы принуждены покинуть, не окончив миссии, Тильзит 16 ноября. Прошу телеграфно известить, будут ли высланы деньги. Адрес -- Тильзит, отель Кайзергоф. Для пользы дела, мне казалось бы, было желательным, чтобы я явился (или кто-либо другой) бы не только офицером связи, а Вашим представителем. Прошу также сообщить, корнет бар[он] Кошкуль подчинен мне или он так же, как у офицера связи. Во втором случае я прошу разъяснения освободить меня от исполнения моих обязанностей и передачи ему дела, а мне вернуться в Митаву142. Прошу прислать инструкции и держать меня в курсе дела, так как неизвестно, когда еще приедет комиссия. Ротмистр Аничков Копия. Резолюция: "Ст[арший] адъютант. Командующий приказал уведомить, что ротмистр Аничков является офицером для связи и сопровождения миссии в Митаву. Кор[нет] Кошкуль, как младший, должен исполнять все инструкции ротмистра Аничкова. (Подпись)". No 103. ПриказПриказ по Западной добровольческой армии по Западной жлбровольческой армии П Прр по Западной добровольческой армииР Митава, 15 ноября 1919 года No 79. Не подлежит оглашению По отделу дежурного генерала 1. Отправленный на фронт под командою ротмистра Тимофеева эскадрон 1-го конного полка Зап[адного] добровольческого имени графа Келлер[а] корпуса, сформированный подполковником Наместником, оказался воспитанным и проникнутым тем духом, которого я желал бы видеть во всех частях командуемой мною армии и основы коего я постоянно проводил и прививал частям войска. Корректное и рыцарское отношение к местному населению, безукоризненная служба и точное исполнение отданных приказаний свидетельствует о точном понимании долга солдата и воина. От лица службы благодарю к[оманди]ра конного полка полковника Долинского, его помощника полковника Кременецкого, подполковника Наместника, создавшего такой эскадрон, ротмистра Тимофеева, сумевшего воплотить в жизнь заложенные начала, всех гг. офицеров эскадрона, а молодцам всадникам объявляю свое спасибо. 2. Из Германии прибыл отряд лейтенанта Россбаха и вошел в состав вверенной мне армии. Имя Россбах пользуется большой популярностью в нашей среде и является залогом того, что и командуемые им солдаты оправдывают то доверие, которое все питают к их н[ачальни]ку. От своего лица и всей армии приветствую лейтенанта Россбах[а] и его подчиненных и ожидаю от них дружной совместной работы против общих для всех врагов -- большевиков. 3. Замечено, что начальствующими лицами возбуждаются многочисленные ходатайства о назначении на административные должности строевых офицеров, чиновников и добровольцев. Во избежание сего приказываю начальнику строевой части армии освидетельствовать в состоящей при дивизионном лазарете постоянной врачебной комиссии, в состав коей распоряжением дежурного генерала назначается представитель от строевых частей, всех состоящих на службе в штабах, управлениях и заведениях армии офицеров, чиновников и добровольцев, занимающих должности от командира батальона и ниже и получающих содержание по 36 марок в сутки и ниже, на предмет определения годности их к строевой службе. О результатах этого освидетельствования н[ачальни]ку санитарной части армии сообщить дежурному генералу подробные списки с указанием степени пригодности каждого отдельного лица к строевой службе. Впредь всем начальникам возбуждать ходатайства о назначении на административные должности лиц не моложе 40 лет, имеющих свидетельства названной комиссии о полной непригодности их к строевой службе. Лиц же непригодных к строевой службе и моложе 40 лет дежурный генерал в исключительных случаях и только с личного доклада мне может переводить на нестроевые или административные должности. 4. Ввиду того, что Балтийский Ландвер143 со времени своего образования непрерывно вел борьбу с большевиками в Прибалтике и таким образом должен считаться находящимся на театре военных действий в боевой обстановке, предписываю распространить на лиц, служивших ранее в Ландвере и состоящих ныне на службе во вверенной мне армии, действия приказов по военному ведомству NoNo 563 и 681 -- 1915 г. и 296 -- 1917 г. о льготном и ускоренном производствах в следующие чины. 5. В дополнение к приказам No 5 п. 5 и No 7 п. 5 назначаю запасными членами в Думу для рассмотрения наградных представлений гг. офицеров к ордену Св. Великомученика и Победоносца Георгия полковника Анисимова, подполковника Червякова и капитана Гончаренко. 6. Назначается комиссия для рассмотрения наградных представлений о производстве в высшие чины, а равно об отдаче старшинства в чин в следующем составе: председатель -- генерал-лейтенант Билинский и членами -- генерал-майор Мартынюк и подполковник Кременецкий, при делопроизводстве подпоручик Резонь. 7. При встрече с офицерами в расстегнутых шинелях и с тросточками в руках буду таковых арестовывать и передавать военно-полевому суду за неисполнение моих приказов. 8. Распоряжением к[оманди]ра Западного добровольческого имени графа Келлер[а] корпуса в г[ороде] Туккум учредить военно-полевой суд. 9. Во изменение п. 10 Положения о чинах резерва армии, объявленного в приказе по армии No 6 пар[аграф] 3, указанным чинам состоять на денежном и кормовом довольствии при штабе армии в отделе дежурного генерала. 10. Ввиду явно вредного направления газеты "Утро*, в подтверждение приказа по армии No 25, пар[аграф] 1 воспрещаю распространение этой газеты в областях, занимаемых вверенной мне армией. 11. Приказываю солдатскую чайную, помещающуюся на Павловской улице, со всем инвентарем и штатом служащих передать в распоряжение н[ачальни]ка Отдела агитации и пропаганды при штабе армии. 12. Добавляется в Правила содержания военнопленных в Западной добровольческой армии, объявленные в приказе по армии No 66, пункт 4: "Все военнопленные офицеры, чиновники и прочие чины получают, кроме положенного им денежного довольствия, и полный солдатский паек". 13. Медицинский склад в Шавлях и лазарет бывшего Отдельного добровольческого корпуса Дибич[а], находящийся в женской гимназии в Шавлях, переходит в распоряжение н[ачальни]ка санитарной части армии. Приемка имущества склада и лазарета и временное заведование лазарета возлагается на врача Немецкого легиона. 14. Приказываю всем прибывающим в Митаву гг. офицерам, врачам, чиновникам и военным священникам в течение 24 часов по прибытии в город являться в Квартирный отдел комендантского управления для регистрации. 15. Категорически воспрещаю комендантам частей составлять самостоятельно наряды на обывательские подводы и требовать выполнения таковых от волостных старшин. С требованиями на обывательские подводы обращаться к уездным комендантам или их помощникам. 16. Нижеследующих гг. офицеров освидетельствовать в постоянной врачебной комиссии при дивизионном лазарете на предмет годности их к строевой службе: Бывшего политического отдела армии поручика Крестини, Западного добровольческого] имени гр[афа] Келлер[а] корпуса: 1-го конного полка поручика Нехай, 1-го пластунского полка поручика Клейненберг, состоящего в корпусном суде корнета Фриденталь, 1-го артиллерийского полка прапорщика Целина и 1-го запасного батальона корнета Берневиц[...]144 Копия 104. Телеграмма Бермонта-Авалова Междусоюзнической комиссии Прибалтики Митава, 16 ноября 1919 года Адмиралу Хопману -- Тильзит Вашу телеграмму от 16 ноября получил. Западное русское правительство и я действовали против воли германского правительства, которое несколько раз предлагало очистить Прибалтику. Веруя в помощь союзных России держав, я начал образовывать свою армию в твердой вере в то, что мне будет разрешен проход на большевистский фронт. Когда я хотел пути на назначенный мне участок большевистского фронта, латыши заградили мне дорогу и напали на меня. Поэтому я должен был прибегнуть к собственной помощи и принять вынужденный бой. Я предполагал, что представители союзных и союзных с ними держав, которые отдавали в Риге и Литве приказ стрелять по русским войскам, что они следовали не по приказу своих правительств. Я не могу принять ни на себя, ни на счет Германии вину за кровопролитие у Риги и Либавы. Я более чем когда-либо стою на точке зрения, что свержение большевизма без создания западного фронта является невозможным. Прошу сообщить, является ли это действительно желанием союзных и дружественных держав, как это вытекает из точки зрения, переданной Вашим Превосходительством, дать большевизму свободу в борьбе всего культурного мира. Командир Кн[язь] Авалов. Копия 105. Командир Германского легиона капитан 1-го ранга Зиверт -- Бермонту-Авалову Германский легион, 11 ноября 1919 года Командующему Зап[адной] Добровольческой] армии Полковнику князю Авалову-Бермонту Телефонограмму, полученную мною от полк[овника] Вырголича, содержащую приказы командующего, я считаю необходимым исполнить так же тщательно, как и сохранить добрые отношения с командиром 2-го Западного корпуса Вырголичем. Я полагаю, что Вы никогда не допускали сомнений относительно таких моих намерений, однако текст Вашей телефонограммы допускает такое толкование. Согласно приказу по армии, на меня возложено командование в Шавельском участке и принятие комендатуры штаб-квартиры, по уходу Добр[овольческого] корпуса Дибич[а], причем корпус Вырголича подчинен был мне в тактическом отношении. Вследствие этого я был назначен по Вашему приказу высшим начальником в Шавельском участке, безотносительно к полномочиям начальника гарнизона, о назначении коего я узнал из Вашей телеграммы, и я не считал бы обязанным исполнять приказания, отдаваемые подчиненным мне учреждением. Смена частей, стоящих на фронте, влечет за собою и смену снабжающих их тыловых учреждений. Поэтому я приказал установить в помещении эвакуирующегося лазарета No 11 полевой лазарет Германского легиона, считая, что эта мера не может вызвать чьего-либо возражения. Другого помещения для приема больных и раненых из стоящих на фронте частей здесь нет. Поэтому я полагаю, что действия начальника гарнизона, направленные, вразрез с моими приказаниями, к тому, чтобы поместить свой корпусной лазарет, обслуживающий части, стоящие в гарнизоне, именно в том здании, которое мне необходимо для планомерной смены частей, в то время, как для этого имеются и другие достаточные здания, я полагаю, что такие действия не найдут Вашего одобрения. Но ввиду того, что начальник гарнизона ссылается на мне не известный Ваш приказ, прошу Вас, по рассмотрению моего донесения, распорядиться о непрепятствовании установлению моего лазарета, ибо в противном случае мои части не смогут быть достаточно обслуживаемыми. В ожидании Вашего распоряжения, я немедленно взял обратно свой приказ, ввиду того, что мне указывают на существование Вашего распоряжения. Что касается материалов полевого лазарета No 11 и его санитарных автомобилей, то этот лазарет получил приказ от VI Рез[ервного] к[орпу]са сдать весь свой лишний материал корпусу Вырголича. Это и было сделано без всяких препятствий со стороны моих войск. Наличный же полагающийся материал подлежал отправке в Германию. Для того, чтобы обеспечить мои войска нужным материалом, я решил вопреки распоряжению немецкого генер[ального] командования велеть конфисковать этот материал. Поэтому эти материалы отныне являются собственностью легиона, отнюдь не в ущерб корпусу Вырголича. Для проведения этой конфискации и были приняты мною меры по отношению к немецкому лазарету, как расстановка пулеметов и проч[его], а вовсе не для того, чтобы насильно занять лазарет вопреки Вашему распоряжению, как это понял полковник Вырголич и, кажется, даже сообщил Вам. Надеюсь, что это донесение внушит Вам убеждение, что я следовал Вашим приказаниям, которые соответствуют и моим желаниям, и не совершил ничего нарушающего корректность взаимоотношений. Чтобы избежать возможные недоразумения, прошу о точном определении границ компетенции начальника гарнизона. Буду Вам очень благодарен, если Вы распорядитесь, чтобы распоряжения, существенно затрагивающие интересы моих войск и вопросы квартир, отдавались по предварительному соглашению со мной, которого, при взаимной предупредительности, достигнуть будет нетрудно. Надеюсь, что после этого столь весьма печальные явления повторяться не будут. Зиверт, капитан 1-го ранга Копия Резол[юция] и надпись Бермонта-Авалова: "К делу (личная переписка). Кн[язь] Авалов. 19 ноября*; "Вечная память рыцарю и верному другу кап[итану] Зиверту, погибшему за возрождение России. Князь Авалов 19 ноября* 106. Распоряжение Генерального командования VI резервного корпуса [Не позднее 19 ноября 1919 года] Группе Авалова No 607. Отд. па 22817 Сообщить непосредственно Генер[альному] команд[ованию] по телеграфу или письменно список командиров отдельных частей, включая батал[ьонных] командиров до командиров малых самостоятельных частей. Представить не позже 20 ноября -- 8 ч. вечера. Копия Резолюция командующего армией: "Ген[ерал]-кварт[ирмейсте]ру. Сообщить Генер[альному] ком[ан]до[ванию], что группы Авалова нет, а есть Зап[адная] армия, кот[орой] командует полк[овник] кн[язь] Авалов, кот[орый] привык уважать и верить слову генерала. Полк[овник] кн[язь] Авалов. 19 ноября 1919 года* 107. Обращение полковника Вырголича145 Господа, мы все, здесь собравшиеся, -- русские люди. Я не политик. Кроме того, сейчас не посвящен во все ее [политики] тонкости и нюансы, потому боюсь ошибиться, но мне все же кажется, я даже убежден, что мои слова найдут в вас отклик, вы поймете то, о чем я вам скажу от лица воинов. Все, что было мною только что доложено, не является детально разработанным планом действия, нет, это только канва, вместе с тем крик наболевшей русской души. Возможно, и я согласен с этим, что нам необходимо обеспечение глубокого тыла, подчеркиваю -- глубокого, так как история недавнего прошлого говорит, что для создания Добровольческой армии не так остро необходима глубина тыла, сколько дух борцов, идущих за вождем ради спасения Многострадальной. Условия, при которых мы работаем, значительно, во много тысяч раз лучше тех, при которых начинали дело создания Добровольческой армии генералы Алексеев и Деникин. Все это мы должны взвесить, господа, и должным образом оценить. Имейте в виду, что за каждое наше вольное или невольное прегрешение мы ответственны прежде всего перед нашими семьями и будущим поколением. Быть может, вы нашли, что в моих словах об обеспечении глубокого тыла проскользнула ирония. Да, и в этом вы не ошиблись. Мне, русскому человеку, больно сознавать, что по всем деяниям нашей будущей союзницы, Германии, приходится констатировать факты неискренности, в полном смысле этого слова. Став на точку зрения, что мы все, здесь собравшиеся, делаем великое дело собирания Земли Русской при помощи наших новых друзей, я должен заметить, что сейчас я вправе в первый раз бросить им, т[о] е[сть] нашим друзьям, упрек. Какие имеются на это у меня основания -- разрешите сказать позже, а сейчас остановимся на вопросе обеспечения тыла. Итак, мы приняли за основу всех наших действий мирную оккупацию Прибалтики -- в надежде на то, что при возрождении в недалеком будущем России эти области к тому времени уже будут русскими и тем самым нам не придется отвлекаться от внутреннего строительства Отчизны, так как о мятежных окраинах думать не придется. Так вот -- пусть же немецкое командование уяснит себе, что русские 2-го Западного добровольческого корпуса поверят в их искренность, если они смогут принять на себя защиту населения тыла и поддержания в нем порядка, а нет -- нам дать возможность силою оружия угомонить взбунтовавшихся, неразумных братьев наших, подкупленных заветами антихриста. Поэтому, господа, всех вас, а вас еще раз, Павел Михайлович, прошу об исполнении заветного желания корпуса идти на большевистский фронт, предоставить тыл нашим доблестным приятелям -- немцам. Во всяком из нас живо русское сердце, и поэтому приложим все свои силы к проведению того, что мною было только что сказано. Вот все мои соображения, которые я вам честно изложил и против которых ни я, ни мой корпус не пойдут. Начнем же, господа, учить наших друзей и врагов уважать русское властное слово. Все изложено письменно. Что написано пером, того не вырубишь топором... Я готов ответить Родине за каждое свое слово. С подлинным верно: Копия 108. Полковник Вырголич -- Бермонту-Авалову146 Положив в основу корпуса идею борьбы с большевиками и подняв знамя освобождения Святой Отчизны от ига насильников, я собрал вокруг такового добровольцев, проникнутых теми же чувствами, что и я, поэтому я не вправе не принять во внимание, что все чины вверенного мне корпуса, горя желанием вступить в бой с предателями нашей беззаветно любимой Родины и будучи лично всегда готовы головы свои положить за великое дело восстановления мощи и славы Отечества, обратились ко мне с просьбой дать им в ближайшем будущем возможность доказать свою преданность святому делу. Я глубоко счастлив подобным проявлением патриотизма чинов корпуса и убедительно прошу дать мне право выступить на фронт, согласно данному Вами обещанию корпусу 22 октября, в день Вашего посещения города Шавель. Понимая, как трудно в данное время исполнить заветное желание всех чинов вверенной Вам армии двинуться на врага, я тем не менее настоятельно прошу о напряжении всех средств для отправки и предоставления 2-му Западному добровольческому корпусу боевого участка на большевистском фронте. Пребывание в тылу разлагает войсковые части -- это аксиома. Многие офицеры входят с ходатайством об отправлении их к генералу Юденичу и Деникину; подъем большой -- грех его не использовать. В рядах собравшихся добровольцев для борьбы с большевиками идут неодобрительные разговоры о нежелании начальства воевать, о пассивном подчинении немцам; о том, что мы проспим все освободительное движение и т. д. и т. д. Придавая всему вышеизложенному должное внимание, я не вправе обойти молчанием факт движения среди добровольцев к заветной мечте подавления большевизма, так как стремление на фронт есть прямое следствие той политики, которая сейчас проводится в жизнь, а потому я настоятельно прошу, для продвижения вперед, принять следующие меры: 1) Более властно с сознанием собственной силы с Колчаком и Юденичем, вести дальнейшие переговоры с германским командованием и окончательно выяснить последующую политику германцев по отношению к нам, по выводе на большевистский фронт. Запастись крупным денежным фондом для обеспечения дееспособности корпусов. 2) Поставить германскому командованию определенные требования для отправки войск на большевистский фронт. 3) Потребовать от них же вполне оборудованный транспорт для возможности передвижения; до сего времени нам частично отпускают все, что дает возможность влачить тыловую жизнь, но не отпускают того, что создаст за нашими спинами крылья. По выполнении вышеприведенных пунктов, выступление на фронт считаю нормальным, но если бы по каким-либо соображениям это оказалось бы невыполнимым, то я все же осмелюсь от лица корпуса сказать, что оставаться в батраческом положении -- постыдно, а поэтому следует: добиться переговорами с литовским правительством, которое дружелюбно настроено к нашему корпусу, что явствует из приема делегации корпуса, пропуска наших войск на большевистский фронт, либо если бы и это было невыполнимо, то пробиваться с оружием в руках на большевистский фронт. Если бы политическое положение переживаемого времени поставило нас в положение, когда мы уже не являемся господами своего положения, когда наш голос, голос русских, является голосом вопиющего в пустыне, то и здесь я от лица корпуса нахожу нужным изложить следующие пункты, которые должны быть не только приняты во внимание, но и исполнены германским командованием: 1) Получая от Германии обмундирование, снаряжение, пищевые продукты и т. д., надо твердо знать, по какой цене все это будет оплачено в будущем, не следует давать широких обещаний, а наоборот, торговаться без стеснения, соблюдая интересы разоренной России. 2) Расселение в Прибалтике немецких переселенцев, рассчитывающих получить по 80 моргов земли. Оно обрисовывает причину нахождения германских войск здесь, то есть защиту переселенческих интересов; на это обстоятельство надо обратить все внимание, ибо что приемлемо для немца, то в данном случае для русского несмываемый позор. Это надо уяснить себе до мелочей и определенно объяснить войскам, за что они ведут борьбу. Предполагаемые к выпуску новые деньги вместо "остов* только поднимут стоимость "остов*, удорожат стоимость товаров и, введя лишний денежный знак, вряд ли будут приняты в обращение местным населением; придется их вводить силой оружия, что вряд ли желательно в настоящее время и что приведет к исчезновению товаров с рынка. 5)147 Отпуск денег, практикуемый до сего времени, ставит нас в полную и безысходную зависимость от германского командования, расценивая нас как поденных рабочих, ни одно серьезное, уважающее себя предприятие не может вести операций без основного и запасного капитала, а потому я еще раз настоятельно настаиваю на отпуске в корпус необходимых для хозяйства сумм, без которых мы никогда не получим возможность продвинуться вперед, а будем служить ширмою, за которою германцы будут совершать свои делишки, насаждая в краю колонизацию, которая в будущем экономически нас задушит. При поступлении добровольцев на службу им было объявлено, что при расформировании корпуса полагается каждому из них выдача месячного оклада, что приблизительно для 2-го Зап[адного] корпуса составляет 1 500 000 тыс. марок, которые всегда необходимо иметь налицо. Отвечая перед каждым добровольцем за тот путь, по которому я, по данному мною слову, его веду -- настоятельно прошу объявить в приказе по армии совершенно определенно, что ни один из нас не будет опорочен, как русский, находящийся ныне на создавшемся политическом фронте -- Прибалтике. Немедленное разрешение всех этих вопросов есть не моя просьба, а мольба всего корпуса, втянутого в трясину политики и слезно молящего дать ему выход -- туда, где надлежит быть сейчас каждому русскому человеку. Копия 109. Меморандум А. Недры с комментариями Перевод Как обеспечить русские части в Курляндии деньгами Государственное имущество. В Курляндии много русского государственного имущества. Около одной трети всей площади Курляндии принадлежало государству. На этой площади находится много казенных имений, как равно хорошие казенные леса. Равным образом в городах было много казенных зданий, казенных земельных участков и т.д. Большая часть железных дорог и гаваней являлась имуществом Российского государства. Непонятным образом, правительство Ульманиса и Народный совет148 смотрят на все это имущество как на перешедшее во владение провозглашенной ими свободной и самостоятельной Латвии. Юридически на это имущество можно смотреть только как на временно покинутое собственником. В таком случае местная государственная власть может его взять только под свое управление и охрану. Как только собственник возвращается и желает взять имущество в свое пользование, тогда уже местная государственная власть не имеет ни права, ни основания его задерживать. Правительство Ульманиса и Народный совет, напротив, доходят до того, что они хотят заложить русское государственное имущество как латышское в Англию, чтобы гарантировать внешний заем Латвии в 20 млн фунтов. Но как скоро русские части имеются в Курляндии и достаточно сильны, чтобы взять под свое управление и охрану государственное имущество России, тогда уже Латвия не имеет никакого законного права запретить это. Это государственное имущество, которое русские части вернули своему отечеству, может быть использовано на нужды русского государства. Главной целью в настоящее время является -- освободить Россию от большевиков, установить в ней правовой порядок и возобновить хозяйственную жизнь. Одних текущих доходов с государственных имуществ на это, конечно, не хватит. В таком случае самое естественное, что русское войско закладывает находящееся в его руках государственное имущество, чтобы спасти государство. Конечно, это закладывание может произойти только при том условии, что Россия вправе, как только она в состоянии, в любой момент уплатить своей долг и его проценты и вернуть себе право неограниченного распоряжения своим имуществом. Лучше всего, конечно, было бы заключить заем за границей, предпочтительно в странах Антанты. Тогда соответствующие державы были бы заинтересованы в восстановлении России. Но также и внутренний заем имеет свои хорошие стороны. Пока фронт находится в Курляндии, а после и в Лифляндии149, как и за время хозяйничания большевиков в Риге, в Латвию притекли громадные суммы царскими и думскими деньгами. Если принять во внимание, что советская республика одна прислала в Ригу более 600 млрд руб., то можно считать, что в Латвии не менее полумиллиарда русскими деньгами. Эти деньги изо дня в день теряют свою ценность. Если можно было бы задержать это падение ценности, то для собственников многое было бы спасено. Это падение курса в Латвии еще можно задержать. Надо выпустить облигацию на отдельные предметы государственного имущества России, находящиеся в Латвии. Эти облигации можно продать местным жителям за русские деньги по курсу. Полученные билеты отмечать клеймом и пускать в обращение, но уже как гарантированные не только русским золотым запасом, но и облигациями, выданными на государственное имущество России в Латвии. Конечно, общая сумма клейменых денег не могла бы превышать сумму выданных облигаций. Местному населению из этого вытекала бы та польза, что оно превратило бы свои кредитные билеты в реально гарантированные облигации. Для России была бы та польза, что она выкупила бы свои долги (кредитные билеты) по низкому курсу. Для русских частей польза была бы в том, что они получили бы средства для платежей, охотно принимаемые населением. Латышский оригинал подписал А.К. Недра. Нижеподписавшиеся члены организаций, борющихся против большевизма и стремящихся к возобновлению правового порядка в России и ее окраинах сошлись в нижеследующих вопросах на объединение своих действий. 1) Вопрос о будущих государственных и политических отношениях между Россией и Латвией в своем окончательном виде может быть разрешен только Учредительным собранием России и соответствующим народным представительством Латвии. Участвующие в настоящем договоре тем не менее убеждены, что в интересах и России, и Латвии лежит неделимое объединение их по следующим вопросам: а) общая внешняя политика, б) общее войско, в которое латышская армия входит как территориальная составная часть, в) общие нормальные железные дороги и гавани, причем местные узкоколейные подвозные пути и шоссе, равно как и гавани, предоставляются в распоряжение Латвии; чиновники и служащие жел[езных] дорог и гаваней в Латвии берутся преимущественно из местного населения, г) общая почта и телеграф; насчет чиновников и служащих тот же принцип, как под "в)*, д) общие таможенные налоги, е) общее законодательство по соответствующим вопросам "а)*--"е)*. Автономия Латвии признается желательной по следующим отраслям государственной жизни: а) церковь, б) суд, в) школа (с обязательным преподаванием русского языка), г) полиция (причем жандармерия может быть общей), д) самостоятельное разрешение аграрного вопроса на началах римского (латинского) права, но под соблюдением общегосударственных интересов, е) употребление доходов от поземельного, акцизного, квартирного и подох[одного] налогов на местные надобности, ж) предоставление государственных имуществ по реестрам "а)*--"е)* Латвии за вознаграждение по справедливой оценке, з) самостоятельность самоуправления на земских началах, причем главной основой самоуправления считается имущее крестьянство, в которое вовлекается, с одной стороны, крупное землевладение -- тем, что приравнивается в своих правах и обязанностях мелкому (крестьянскому землевладению), а с другой стороны -- земледельческий пролетариат -- тем, что с помощью Латвии он приобретает землю в наследственную собственность. До разрешения аграрного вопроса избирательное право по самоуправлению должно быть обставлено так, чтобы диктатура пролетариата делалась невозможной. Совместность борьбы России и Латвии против большевизма выражается в следующем: а) Латвия является базой русского войска, б) Латвия берет на себя защиту тыла русской армии в границах Латвии, образуя на своих средствах милицию. За то Россия не требует принужденной мобилизации и не производит реквизиции в Латвии. Русская армия держит гарнизоны в стратегических пунктах, в) военное управление базой армии (за исключением милиции) находится в руках русской армии и гражданское (включая милицию) -- в руках представителей самоуправления; но для объединения делопроизводства военные власти командируют своего представителя в гражданское управление, и наоборот: гражданское управление -- своего представителя в центр военных властей по вопросам военно-административного характера, д) таможенные доходы за время борьбы делятся пополам между военным и гражданским реестрами. Граница Латвии -- этнографическая. Валки вкл[ючительно]. Представителями договаривающихся сторон считаются военно-политический сов[ет] в Берлине; органы самоуправления Латвии на основании законов до 28 февраля 1917 г., а со съезда -- из представителей, освоб[ожденных] от дог[овора] 29 декабря150. Рабочий вопрос -- страхование, обществ[енные] работ[ы]. Северо-западная армия под командованием ген[ерал]-лейт[ейтенанта] Родзянко151 представляет по составным своим частям соединение двух стрелковых корпусов, из которых первым командует ген[ерал]-майор граф Пален, а второй в настоящее время состоит под командованием ген[ерал]-лейт[енанта] Арсеньева152. Общая численность армии, держащей фронт от гор. Ямбурга и упирающейся правым флангом в Псковское озеро, по мнению гв[ардии] полковника Хомутова, не превышает 10-12 тыс. штыков, включая в это количество и артиллерию с кавалерией; кроме того, есть вспомогательная часть, как-то: авиационный отряд (из шести аппаратов, четыре доставленные англичанами небоеспособны, см. ниже), ударный танковый батальон из трех рот при шести танках, одна бронемашина, исключая машину отряда Св[етлейшего] князя Ливена, взятую в бою под гор. Ямбургом, и три бронированных поезда, базирующихся, за неимением тыла, на гор. Гдов. Положение Сев[еро]-Западной армии, как единицы крупной формации, нельзя признать хотя бы даже удовлетворительным. Безусловными виновниками создавшегося положения являются высшие чины командования и власти, проявляющие или преступное нежелание, или недостаток силы воли открыто выступить с протестом против тех глумлений и издевательств, проявлять которые по адресу армии не стесняются полновластные хозяева положения в Эстонии -- Антанта и главным образом англичане. Результаты подобного отношения -- с одной стороны, англичан к "призреваемой* Сев[еро]-Западной армии, и, с другой, отношения русских властей к англичанам, налицо. Правда, Сев[еро]-Западная армия, как было сказано выше, насчитывает де факто 10-12 тыс. штыков, но это еще не значит, что она представляет из себя мощную единицу, могущую успешно вести борьбу на фронте. Достаточная обеспеченность вооружением, правильно поставленное дело снабжения как обмундированием, так и продовольствием, достаточность необходимого для фронта снабжения, словом, наличность тех главных элементов, которые служат факторами в образовании армии как мощной боевой единицы (считая исключительно живую силу и не включая в нее командование с еще большими к нему требованиями) -- [всего этого] или совсем нет, или [если] они и проявляются, то очень слабо, а чаще не так, как это должно быть. Что касается вооружения, то больший процент частей армии, или даже, можно сказать, почти вся армия, вооружена своими собственными средствами, если не считать прибывших за последнее время небольшого числа артиллерии, шести танков, четырех аэропланов (небоеспособных), незначительного количества ружей и боевых припасов; больший же процент вооружения есть трофеи в боях с советскими войсками. Насколько же добросовестно исполняется англичанами дело снабжения вооружением, видно хотя бы из следующих фактов: из четырех старых аэропланов, доставленных армии, все небоеспособны по чисто техническим причинам, которые не могли остаться не замеченными англичанами (отработавшие и уже абсолютно негодные моторы, гвозди в цилиндрах моторов), и когда были доставлены танки, то не оказалось пулеметных лент (англичане обвинили в задержке правление эстонских железных дорог). Как видно, названные два примера служат яркой и характерной иллюстрацией вполне недвусмысленного свойства. То же самое видим и в деле снабжения армии обмундированием. До сентября армия не получила ни одного комплекта обмундирования; в середине сентября прибыло обмундирование в количестве около 20 000 комплектов, из которых 4000 комплектов офицерского обмундирования. (Сапог пришло пока всего 4000 пар.) Сторонники союзнической ориентации в лице Северо-Западного правительства, штаба главнокомандующего, да и сами "союзники* при помощи прессы стали выставлять прибытие обмундирования как доказательство фактической помощи, якобы оказываемой ими Сев[еро]-Зап[адной] армии, между тем как у полковника Хомутова есть достоверные сведения, что это обмундирование еще в феврале месяце с.г. куплено за наличный расчет в Англии офицером, специально туда командированным генералом Юденичем из Финляндии. Не лучше обстоит дело и с продовольствием. Паек, получаемый в армии, состоит из консервированного мяса (сала) и хлеба, причем около 60%-65% всего получаемого продовольствия уходит на служащих в тыловых учреждениях армии. Из сказанного выше ясно, насколько печально и неудовлетворительно положение Сев[еро]-Западной армии в отношении снабжения всем необходимым. Результатом такого грустного состояния было еще более грустное явление, а именно, что из частей, перешедших на сторону белой армии, стали появляться перебежчики обратно к красным. Был период, когда подобные случаи стали частыми явлениями и приняли даже угрожающий и опасный характер. В настоящее время, с прибытием обмундирования, случаи дезертирства уменьшились. В связи с подобным состоянием дела снабжения, как неизбежный результат появилось и соответствующее настроение в армии, а именно, принимая еще во внимание неудачи под Ямбургом, появилась апатия и разочарованность. Подбадривающим настроением и вместе с тем крупным фактором в усилении германофильского течения в нескольких частях армии послужило прибытие в июле на фронт частей корпуса Светл[ейшего] кн[язя] Ливена, когда неодетые, босые и полуголодные части Северного тогда еще корпуса увидели крайнюю противоположность во внешнем виде частей другой, не союзнической ориентации. Одним из самых больных и трудно разрешимых вопросов в Сев[еро]-Западной армии был и до сих пор остается вопрос денежный. Части получали содержание за два, а то и больше, месяца спустя153, и то самой разнообразной валютой. Основной единицей считалась эстонская марка, а выплата содержания производилась в большинстве случаев думскими деньгами154 или знаками Северного корпуса. На размене приходилось терять 20-30% содержания, что, конечно, не могло действовать успокаивающе на дерущихся на фронте. Нельзя отрицать, что все эти факты не могли, конечно, иначе действовать на массу, как разлагающе, как мы уже видели, и если спросить, на чем же еще держится армия, то придется ответить, что одна часть надеется на соединение с Добровольческой армией имени ген[ерала] от кав[алерии] графа Келлера, другая часть живет в надежде на добычу и наживу при наступлении и, наконец, третья часть еще надеется на помощь от "союзников*. Немаловажным